-Это дело быстрее надо решать, - серьезным тоном увещевала директор библиотеки Анастасия Павловна сотрудника Фому, - уже нужно кого-то отправлять, сам-то ты пойдешь?
-Нечего делать, пойду.
-Ты смотри, тебе тоже полезно будет.
-Сам я уже все знаю, единственно, что если так полагается, то надо пойти.
В научной библиотеке пришло время обучения на курсах Интернет образования. Необходимо было отправить некоторых сотрудниц. За прошедшие годы эти курсы прошла и сама директор, Анастасия Павловна Стрепетова, и почти весь коллектив библиотеки. Директор давно хотела видеть там сотрудницу читального зала Елену Георгиевну, которая ни разу еще не проходила обучения. Она была хорошей сотрудницей, но постоянно ее характер входил в противоречие с какими-то общепринятыми закономерностями поведения.
-Ты пойди сейчас в читальный зал, Фома, спроси у Лены, пойдет она учиться, или нет.
Фома вошел по служебному входу в фонд читального зала, где несколько лет уже со всей работой справлялась Елена Георгиевна Бурундукова. Всюду в фонде стояли сотни и тысячи книг, в которых так нуждаются все, кто находится здесь. Почти ежедневно шел поток новый изданий. Чего здесь только не было. Все, что может быть полезно для страждущей души, все находится на этих полках. Здесь Рудольф Карнап соседствует с Еленой Князевой, виднейшей представительницей мудрёной научной дисциплины, называемой синергетикой.
Если заниматься только чтением всего, что здесь собрано, то скоро очень покажется, что жизнь уходит зря, несмотря на то, что книги здесь очень даже полезные и интересные. Такое количество изданий, поступающих иногда без плана, должно было выдаваться всем, кому они нужны. Множество учебников по культурологии и менеджменту туризма. Сотни и тысячи самых разных книг, собранных на малом пространстве. Оттого, что все это было собрано вместе, терялось ощущение библиотеки как чего-то непостижимо огромного. Когда бывает плохо, так хочется провалиться в эту непостижимую громаду всевозможной информации, и знания, и того, что знанием не является.
Информации здесь, по сути, нет. Художественная литература, по мнению философов, должна удовлетворять лишь эстетические потребности. На этих полках с книгами был разрежен свет солнца, проникавший сквозь жалюзи. Множество разных книг. Многочисленные корешки различной толщины находятся вокруг. И все это было тем беспокойным хозяйством, которым Елена заведовала уже четыре года. На ее формуляре находилось лишь несколько книг. Сама она, историк по образованию, поступила сюда работать после того, как отработала несколько лет в другой библиотеке, самой крупной в городе. Да, впрочем, что там библиотека, где работа была лихорадочной, слишком быстрой. Следовало бы начать с самого начала. В прочем если писать новеллу в форме биографии, то можно заранее предполагать разгромную критику со стороны искушенного читателя. Может быть, скажут, что это слишком коротко. Но новелла моя, что хочу, то и делаю, хочу - сделаю сжатый текст, хочу - расширю.
Так в течение дня приходили к кафедре читального зала студенты, а чаще - студентки, все считали необходимым то, что им давали преподаватели, и мало кто задумывался о том, нужно будет это в последующей трудовой практике, или нет. Вообще мало кто засиживались подолгу в читальном зале. Многие делали ксерокопии нужного материала. Теперь отношение к учебе, чем в то время, когда Елена сама была студенткой. Те, кто работали сейчас, как могли, облегчали себе жизнь, стараясь по возможности ничего не делать.
-Привет, - начал Фома.
-Привет, - ответила так же равнодушно Елена Георгиевна.
-Пойдешь на Интернет-курсах учиться? Там опять надо, чтобы от нас кто-то учился там.
-Да, нет, не смогу, я уезжаю.
-Как, совсем что-ли? - удивился Фома.
-Может и совсем, да я ведь умирать не собралась, так что увидимся может, хотя ехать далеко.
-Елена, может быть, у нас бы получилось все.
"Сейчас опять "отвали" скажет, подумал Фома, сколько уже раз так было".
-Нет, у меня уже есть молодой человек.
-Вот так так! Это кто же, водитель что ли?
-Нет, Фома, он инженер-проектировщик.
-Ну, слава Богу, а то бы.
-Не надо только про это будто я старуха, сам вот скоро таким же будешь, будешь считать себя стариком или нет?
-Елена, я ничего такого не думаю, наоборот, как говорится... крепенькая такая.
-Ну, ладно, а учиться я там не смогу, так Анастасии Павловне и передай.
Он пошел и сказал, как было нужно.
-Она говорит, что не сможет, уезжает будто.
-Хорошо, сейчас выясним, ты будешь учиться?
-Буду.
-Так, ничего не говорила нам... она что, увольняться будет.
-Не хочу вас огорчать, но, похоже, что собирается.
Примерно так же было и три года назад. В этот день работы было особенно много. Предстояло сделать техническую обработку новых книг по театральному искусству. Много было так же учебников для студентов, обучающихся по специальности "Менеджмент туризма и гостиничного бизнеса". Все это лежало уже довольно долго времени и только теперь вливалось в фонд. Здесь было много фундаментальных трудов по теории культуры. В это время служебное помещение библиотеки находилось еще на втором этаже, а не на первом, как теперь. Событием этого дня можно считать то, что сотрудник Елены Георгиевны Фома так же вошел к ней в фонд читального зала. Он принес новые газеты и книги для расстановки.
-Как жизнь? - спросил он.
-Да ничего, - ответила Елена на этот глупейший вопрос, хотя другие вопросы здесь были бы еще больше не к месту.
Было понятно, что разговора не получится, а если бы получился, то было бы только взаимное раздражение. Тем не менее, тон ее Фоме показался даже веселым. Несколько дней спустя, они всем библиотечным коллективом ходили к своим коллегам в библиотеку сельскохозяйственного института, и здесь Фома как-то особенно почувствовал не то, что охлаждение в отношениях с Еленой, а то, что и ему не хочется быть ближе к ней. Это казалось ему лишним. Так было день за днем. Отношений никаких не было, только одна работа. Между тем на солнце, на свету представало взгляду то, чего, кажется, зимой и нельзя было увидеть. Фома увидел, что его сотрудница начала уже седеть. Это не удивительно, потому, что Елена - брюнетка, но почему так рано? В таком возрасте этот процесс, как правило, еще не наблюдается. Некоторое время все собравшиеся стояли на крыльце. Елена Георгиевна не обращала внимания на Фому, да и ему это было не нужно. Здесь же находилась Анна Валентиновна, сотрудница одного из отделений библиотеки. Она была немного старше Елены, но выглядела несравнимо лучше из-за того, что у нее есть муж и сын, полное благополучие, чтобы не сглазить, пока я пишу. В то же время ощущалось, что для самой Елены Георгиевны никакой жизни сейчас нет. Ждет ли она чего-нибудь, или просто доживает - трудно сказать. Елена имела, и думаю, что имеет способность никому не показывать, что происходит в душе.
Сказать, что ему не было уже дела до Елены, было бы не правильно. Он не хотел показаться ей смешным, не хотел дать ей почувствовать, что унижается перед ней. Ему по-прежнему хотелось, чтобы Елена стала его женой. Ему, естественно, приходила многократно мысль о том, что есть какая-то очень серьезная причина тому, что она, будучи на десять лет его старше, еще не замужем, и, как можно представить, даже об этом не думает. При этом внешне была вполне здоровой. Это и позволяло ей быть настолько эффектной женщиной, что на ее возраст никто уже не обращал внимания. Это какая-то особая красота, которая не позволяет ей стареть очень долго. Это что-то неуловимое дает выглядеть лучше, чем некоторые студентки, которые раза в два моложе. Симпатия у Фомы возникла потому, что с этой красивой женщиной он постоянно находился рядом по долгу службы. Они долго работали в одном коллективе, и она стала доступнее, чем любая другая. Просто, работая с ней, он мог общаться с ней, естественно, больше времени, чем с какой-либо другой.
Так много было неприкаянного народу, не связанного с внешним миром никак. Да и что это за внешний мир, в котором есть между людьми хоть что-то похожее на понимание. Кто там, в этом мире живет? Ведь есть, наверное, где-то другая система отсчета, где все живут как единый организм, где душа может наполниться ни с чем не сравнимым ощущением радости. Это была бы свобода от давящего чувства подчиненности всего существования ритму хождения на работу и с работы. При каких обстоятельствах это вообще возможно?
Город заполнился живой, сильной зеленью, отработанным бензином и дизтопливом и еще Бог знает чем. Удивительно, что можно не дышать выхлопными газами, тем более когда, не смотря на это, на душе совершенный покой. Этот покой охватывал и таких неустроенных в жизни людей, какими были Фома и Елена. Так можно подумать, что все слагаемые этой городской жизни совершенно необходимы, и без выхлопных газов чего-то организму человека не доставало бы. Все в этом строе жизни представало как прекрасное. Единственное, что было плохо, оно предстает, как несовершенство какого-то большого здания при ближайшем его рассмотрении открываются взгляду значительные несовершенства конструкции, просчеты. Почему так мало нормальных женщин, с которыми можно вообще о чем-нибудь договориться, даже не для серьезных намерений, а просто, чтобы наладить хоть какое-то общение. Фома так думал, и не представлял еще, что с той женщиной, которую он любил, теперь дело обстояло сложнее, чем он думал. Словно в параллельном мире он находился, когда был рядом со своей сотрудницей. Это имеет свое объяснение. Действительно было от чего попасть в это поле притяжения.
Ему не было известно, что выбранная им в качестве любимой, девушка не так уж проста. В это время он ничего еще не мог знать, и ему казалось, что здесь все пойдет по сценарию, отрабатываемому в наши дни миллионы и миллиарды раз. Ему думалось, что наша жизнь в той, ее части, которая сейчас представлялась для рассмотрения, слишком странна. Почему в наше время, когда все делается для постоянного удовольствия, мы мучаемся как при Сталине? У него, у Фомы, нет хорошей зарплаты, но к лучшему то, что не на кого ее тратить, он отдает все деньги родителям, а на себя не тратит ничего. И никак невозможно позавидовать тем, которые ездят на красивых машинах, "Пежо", "Вольво", и даже на любим им автомобиле "Додж Калибр", живут в квартирах в новых больших красивых домах, они так же страдают. Многие из них, не смотря на это, тоже не имеют своей пары. У многих нет своей семьи. Откуда взялся этот ад? Одна его знакомая считает, что ее мужчина должен ее содержать, а если она сама себя содержит, то он и не нужен, но ведь не все определяется деньгами. Он понимал это. За словами о том, что она сама себя обеспечивает, слышалось лишь жесточайшее отчаяние. Нет выхода из этого ада современного мира. Современная российская действительность стоит не на тех основах, гори она в аду. Закрываются заводы, кругом идет торговля машинами, которых, судя по количеству салонов, стало больше, чем людей. Но теперь была просто теплая весенняя погода.
Лето еще впереди, он город уже им дышит. Хорошо, что не кому завидовать. Из всего множества людей, даже самых богатых, никто не вызывает зависти. Все одинаково несчастны.
Елена удобно устроилась на деревянной скамейке во дворе сельхоз института возле крыльца. Старое здание, построенное на деньги щедрого купца в 1870-х годах, покрашено теперь в красивый голубой цвет. Здание это сразу строилось как реальное училище. Двери перед высоким крыльцом, если не оригинальные, то уже очень старые все еще не открывались. Анна Валентиновна по сотовому телефону набрала номер библиотеки, и сказала, что все пришли, нужно встретить. Когда открылась дверь, пришедших встретила сотрудница библиотеки, и началась экскурсия.
-Вы давно здесь? - спросила она, - надо было зайти.
-Так вот, ждем, отвечала Анна Валентиновна.
После этого стали показывать компьютеры, старые энциклопедии по сельскохозяйственной тематике. Фома ранее некоторое время работал в этой библиотеке и помнил, что в этой библиотеке, в другом ее отделении, находящемся на самой окраине города, есть такие книги, в которых весь ход жизни нашел полное отражение. С точки зрения системного подхода, жизнь должна рассматриваться во всех отношениях. Здесь это и было. Те книги, о которых идет речь, это племенные книги издания шестидесятых годов, где были подробно описаны родословные лошадей тяжеловозных пород. Полностью краткий обзор всей их лошадиной жизни. В этих книгах больше правды чем даже во многих научных трудах. Множество интересных старых еще позапрошлого века книг производили о сельском хозяйстве впечатление как о деле высоко технологичном.
Фома уже несколько лет не мог защитить диссертацию. По этой причине никаких действий в отношении своей судьбы он предпринимать не мог. Как он относился к Елене, он и сам не мог этого точно сказать.
Когда Фома пришел домой, он сел за компьютер, и занимаясь своей работой, слушал старый альбом группы Kiss, 1979 года выпуска, где есть песня с известнейшими словами,
"I was made for love with You, baby,
You were made for love with me"
- Что, любимая песня Гомера Симпсона? - спросил его брат Валерий.
--
Да, случайно эта запись попалась.
--
Что, сегодня опять не будешь ничего писать, науку свою, как я вижу, совсем забросил.
--
Что поделаешь, другие проблемы есть. Они со стороны, правда, и проблемами не кажутся, а все-таки, они есть.
-Не знаю я, делом надо заниматься. Я вот учусь, мне сессию сдавать надо. Если так хвататься за все сразу, то ничего не успеешь. Сначала зарабатывать больше надо.
Ему было известно лишь кое-что об этой сотруднице. Впрочем, в какой момент их знакомства произошла эта встреча, этого уже вспомнить нельзя. Можно только сказать, кем и какой пришла Елена сюда.
Она родилась в семье инженера и преподавательницы Индустриального института. Училась в школе Елена достаточно ровно и росла нормальным жизнерадостным и даже во многом способным ребенком. Она была такой, что про нее песня "Дитя любви", группы"Deep Purple", родилась в год основания этой группы, двадцать седьмого декабря. И это все не было бы существенно, если бы не жесткая привязка жизни каждого человека к внешним событиям, которые никак не касаются его семьи. Так Блэкмор, Лорд, Пейс ничего не знали о том городе, где это произошло, а записывали "Book of Tailiesyn". Тем не менее, там появилась такая девочка. Во время, когда существовал Советский Союз, выпускалось множество различной литературы по воспитанию детей. Родители старались, как положено, воспитывать дочь в соответствии с последними достижениями педагогической науки. Она всю жизнь прожила в том же городе, где жил Фома. В детстве она была не то, что избалованным ребенком, все шло совершенно нормально, только родители были людьми слишком занятыми. Они постоянно читали профессиональную периодику и успевали прочитывать брошюрки "Общества "Знание"" и "Народного университета". И при этом, как не удивительно, настоящая, живая дочь от их внимания уходила.
Когда после окончания школы она поступила не в индустриальный институт, а на исторический факультет университета, объяснялось это тем, что к гуманитарным наукам она была долее способна.
Основные факты ее биографии состояли в том, что она как все, была в детском саду, в школе, в университете, где закончила исторический факультет.
Примерно в это же время, в возрасте девятнадцати дет, на третьем курсе ее подруга Ольга дала ей книгу Джона Рональда Роуэла Толкиена "Властелин колец". Читала она этот труд с огромным увлечением. Действительно, путем невероятного труда автора был создан целостный мир без внешних атрибутов чего-либо существующего реально. ЧС таким же увлечением она читала только роман Льва Николаевича Толстого "Война и мир", только там все реалистично. Идет настоящая война, разгром генерала мака под Ульмом. Воссоздается и настоящее Шенграбенское и Аустерлицкое сражения, раненый князь Андрей; настоящая война 1812 года, все это реально, выстрадано. Замысел автора теснейшим образом связан с реальными событиями. Здесь же выстроен особенный мир, в котором все приходится пояснять из-за того, что до чтения книги знаний об этом мире у нас нет и быть не может. Если Лев Толстой работал в документами, с исторической литературой, то откуда взялся мир Властелина колец вообще трудно было сказать. В "Войне и мире" описывались реальные страдания нашего народа, хотя бы и бывшие почти двести лет назад, а здесь - нереальность происходящего сама по себе давала отвлечься от тяжелых мыслей. Елена сама от природы была девушкой впечатлительной.
На этом факультете она встретила одногруппника Валерьяна. Это произошло за два года до того, как она уехала в первый раз на эти игрища. Это были довольно интересные дни. Почему-то помнилась удивительно белая зима. Было в тот год, наверное, действительно много снега, а сильные морозы бывали редки. Наверное, таким и бывает представление о по-настоящему красивой зиме. Было много заданий по различным предметам, бесконечного запоминания дат и событий, но при этом время было прожито не зря. Все знали, что Елена была веселой девушкой, помнили почему-то как здорово она отплясывала на дискотеке. Тогда звучала песня "Give It Away", группы Red Hot Chili Peppers, почему-то об этом ее знакомые помнили. Не было ни одного дня, который бы при воспоминании о нем представлялся потерянным. Так однажды во время зимней сессии.
-- Валера, ты не знаешь, уже готовы вопросы по Европе.
-Наверное, - ответил он. Надо просто зайти на кафедру и переписать. Мне кажется, что там слишком сложно. Надо спросить у кого-нибудь из наших.
-- Так может это про первую половину девятнадцатого века.
-- Про вторую, и это лучше, там, зато понятно, что происходило.
-- Как-то ты запоминаешь все.
После этого поехали домой. В это время как раз и выяснилось каким-то образом, что им стоило бы просто быть вместе. Однако все произошло еще не скоро. Валерьян был настоящим интеллигентным человеком, просто классический образ мальчика из хорошей семьи, тем более что так и было. Так нехорошо говорить, но Елена даже иногда жалела, что он не носил очков. Их не хватало для полноценного образа ботаника, как навиваются такие вот прилежные студенты. Он не мог привыкнуть к курению, не выпивал, по крайней мере, Елена ни разу его пьяным не видела. Он был на два года старше Елены, так как до этого после школы учился в торгово-кооперативном техникуме. Так получилось, что ему в школе все десять классов закончить не удалось. Полностью понять этого своего приятеля Елене не удавалось. Какую то ясность давало то, что родители Валерьяна были образованными людьми. Его отец Алексей Максимович всю жизнь проработал на заводе, но, оправдывая имя и отчество, старался быть человеком сведущим в вопросах того, что должен знать культурный человек. Мать, Анна Михайловна была и думается, что так и есть, учительница немецкого языка. Она сама и учила сына совершенно официально, не давая скидок на то, что он ее сын, а спрашивая даже несколько строже.
Следует признать, что уже в то время Елена была девушкой довольно непреступной. Валерьян Алексеевич появился в ее жизни, когда уже давно, несколько лет назад образовалась вокруг нее определенная компания друзей, с которыми он даже никогда не был знаком. Так, от всех парней, которые с Еленой давно были знакомы, она ушла незаметно к совершенно чужому человеку. Когда еще только начинались их отношения, было так, что поздним зимним вечером вместе возвращались из библиотеки на каком-нибудь красном "ЛиАЗе", его двигатель, располагающийся в кабине водителя, иногда был закрыт даже клетчатым пледом. От этого автобус казался каким-то особенно уютным. Не хотелось, чтобы скоро пришлось выходить на мороз. В одну из таких поездок Валерьян в первый раз попросил проехать с ней до ее остановки. Это было довольно важное событие для последующей их совместной жизни. Во все время, пока они ехали, ни о чем говорить не хотелось, чтобы не забыть только что выученный материал. Все мысли были этому подчинены. Какая хорошая тренировка для мозга, и не только для памяти, но и вообще для умственных способностей. Здесь были именно эти лучшие годы, когда считаешь свои способности безграничными. Учеба шла достаточно ровно. Приближалась зимняя сессия. Все это продолжалось весьма длительное время, но все это долгим не казалось. Дружили они с самого начала учебы в университете. Были у Валерьяна и некоторые кратковременные увлечения другими студентками, но она не придавала этому значения, потому как сама еще не была уверена в том, что он нужен ей. Часто это был совершенно другой мир. Вся внешняя жизнь состояла из очередного перевода текста с латыни из учебника, занятия по исторической хронологии. Новые методы изучения исторических событий часто увлекали Валерьяна больше, чем все остальное. Просто не оставалось ни ума, ни эмоций на все остальное.
Только на последнем курсе сыграли свадьбу. Это произошло не в лучшее время, когда все деньги достоинством сто и пятьдесят рублей стали недействительными. Большая часть сбережений пропала, и свадьба была скромной. Министр Валентин Павлов вошел в историю как резко отрицательный персонаж. Начал жизни их семьи пришлось на конец Советского Союза. Это только внешние события. В это лето появился третий канал телевидения, где показывали недоступные прежде американские фильмы. Еще года три назад показ этих фильмов приносил большой доход организаторам видеосалонов. Произвел особенное впечатление "Человек дождя", который показали в самом начале существования нового телевизионного канала. Валериан любил смотреть этот фильм. В то же время Елене эта история казалась слишком грустной. Как можно так легко, даже с юмором представлять на экране зрителю историю больного человека? Ей казалось, что нужно что-то более позитивное. Елена Георгиевна как позитивно настроенный человек чаще была весела и беззаботна, чем восприимчива к различным произведениям искусства.
Через какое-то время, даже, наверное, слишком быстро на чей-то взгляд после свадьбы родился сын Владимир. Семья жила сначала у родителей Валериана, потом переехали к родителям жены. Жили они душа в душу. Наверное, даже многим по их собственному опыту может показаться, что не бывает все так складно. Тем не менее, можно представить себе, что такое бывает.
В девяносто третьем году, в мае в возрасте двадцати четырех лет, Елена впервые отправилась на собрание ролевиков толкиенистов. В первой поездке ее сопровождал отец, ее годовалый сын остался с бабушкой, с матерью Елены. Потом, когда образовалась хорошая постоянная компания из уезжающих на эти собрания, Елену стали отпускать одну. С тех пор это происходило почти каждый год. Валериан и Елена вместе зарабатывали деньги, стараясь не уступать друг другу. В эти тяжелые для страны годы у них не было проблем из-за того, кто из них должен больше зарабатывать. Вся семейная жизнь шла как-то сама собой. Они с детства были хорошо воспитаны и не ссорились из-за проблем, которых в быту встречается невероятное множество. Все удавалось решать как-то легко. После свадьбы молодожены отправились в Абхазию, в Гагру где на следующий год началась настоящая война. Это также болезненно воспринималось Еленой с ее ранимой душой. Наверное, внешняя веселость, общительность была самозащитой против сплошного потока несчастий и негатива, которыми была полна жизнь в России, да и в мире в начале девяностых годов. Ей хотелось жить. Хотелось также, чтобы ничто не омрачало дни жизни, которых, если разобраться, и так немного. Вскоре родился сын Владимир. Он рос здоровым ребенком, и даже способным. Рано начал читать.
8 июля 2000 года было не особенно жарко, но хотелось так, как никогда насладиться летним отдыхом. У сына уже давно были летние каникулы, и хотелось, наконец, осуществить эту мечту о выходе на природу. Вся семья отправилась на реку, позагорать, искупаться. Здесь было место особенно приятное для того, чтобы уйти от всего, что до этого волновало. Долгое время Елена и Валерьян находились просто на солнце, загорали. И совершенно забыли про Володю, который заплыл в этот раз слишком далеко. Течение было сильным, а он стал нырять, а вода была какой-то особенно теплой, немного глубже было холоднее. Он пытался вдохнуть, стал кричать под водой, и набрав воды, уже не вынырнул.
-Ты где его искал? - спросила Елена.
-Это ты должна была следить, ты же знаешь, что я работаю по целому дню, меня тот спать сильно тянет.
-- Может до острова сплавать.
Они искали достаточно долго. Самое страшное, что было в ее жизни, это возвращение домой на той же "Ладе" шестой модели, когда муж ни о чем с ней не говорил ближайшие двадцать минут. Как должно было это чувствоваться, если они уезжали с сыном, а возвращались уже без него. Перед этим ей пришлось долго и бессмысленно бегать по берегу, по песку, по полыни возле выброшенного рекой проморенного дерева, где оставалась одежда ребенка. Так она и осталась, никто ее не забрал.
Елена ничего не могла говорить, только постоянно плакала, а муж был зол на нее невероятно. Когда ехали мимо леса, где не было никаких примечательных объектов, Валерьян стал ее материть, остановил машину, высадил Елену, сшиб ее ударом ладони и стал бить ногами.
Когда вернулись домой, вообще не могли разговаривать. -Лена, ведь получится все, - успокаивал ее отец, преподаватель Георгий Михайлович Бурундуков, - это страшно все, но и ты пойми нас, что нам с матерью еще хуже от того, что с тобой все так. Таешь на глазах, а в начале двадцатого века, думаешь, как было. Войны были, революции, голод. Было, что детей нечем кормить было, или болезнь, там какая, так погибали, и ничего ведь пережили как-то люди. Тебе тридцать один год, еще вообще ничего никуда не ушло. Тело нашли только на пятый день. Их Владимиру было только восемь лет. Валерьян хотел выгнать ее пинками, но вспомнил, что это квартира ее родителей, и исчез сам. Потом был развод, и после этого Валерьян и Елена уже больше не общались. Она долгое время не могла никуда ходить, обращалась к психиатру, но тот не хотел без необходимости еще больше калечить психику молодой женщины. Скорее всего, здесь было то, что патологии психики не было.
Она оказалась довольно крепкой в перенесении даже самых страшных ударов судьбы. Этим летом она ехала на собрание толкиенистов, в Пермь. Это была именно та отдушина, которая позволила ей обрести некий смысл бытия, который надо было заново придумать. Так и случилось. Впервые за долгое время ей встретился не просто настоящий мужчина, а тот, кто смог ее понять. Это был не такой постоянный издеватель и насмешник как Фома. Казалось, Фома только и может делать, что издеваться. Откуда ему было знать хоть что-нибудь о ее жизни? Она вообще не любила распространяться ни о чем, что касалось лично ее, да и в любом случае такая глубокая рана не давало просто так говорить о ней даже самым близким людям. Они и так все, естественно, знали, а всех остальных это просто не касается. Хотя к тому времени, когда происходили события, Фома был единственным в коллективе, кто знал об этой страшной тайне Елены Георгиевны. Они вместе были на концерте пианиста Дениса Мацуева. Фома был страстным любителем творчества знаменитого пианиста. Ему казалось, что он подает музыку так, чтобы она доходила и до молодых людей, привыкших к металлу и кое-чему похуже. "Мефисто Вальс" Ференца Листа просто врезался в память, так хотел мастер довести до слушателей эту экспрессивную музыку, и у него это получилось.
-Мне Лист мелодичнее казался, - сказала Елена Георгиевна, когда они выходили из здания филармонии
-Ну, он весь такой.
Когда приехали, ему рассказала обо всем мать Елены. Фома сначала подумал, что все идет так, как надо. Мать Елены Мария Михайловна встретила их в прихожей. В этот день она помогала дочери по хозяйству. Можно смело сказать, что если даже ее не радовало появление Фомы в их квартире, то, во всяком случае, было приятно, что после многих лет одиночества у дочери появился хоть какой-то мужчина.
-Здравствуйте, - поприветствовала она гостя, - Проходите, пожалуйста. Вы из библиотеки?
-Здравствуйте, мама, познакомься, это Фома, мы работаем вместе в библиотеке. Знакомься, Фома, моя мама, Мария Михайловна.
Они находились в простой квартире пятиэтажного дома, который был построен тогда же, когда Елена Георгиевна и родилась, плюс-минус год разница. Пока Елена Георгиевна была на кухне, произошел этот разговор.
-Лена ведь хорошая у нас всегда была, это она только ведь из-за сына так страдает.
-Из-за сына, вы говорить.
-Да, восемь лет было, утонул.
Нельзя сказать, что Фома был шокирован. Он чего-то подобного ждал.
-Зачем вы мне про это рассказываете. Я соболезную вам, так ведь она сама нам ничего на работе не рассказывала.
-Ну, она такая у нас. Ей очень тяжело. Трудно живет все эти годы.
-Пойдем, чаем угощу, - позвала Елена гостя.
-Пойдем.
Они вошли на кухню и пили чай с печеньем. На работе Елена любила пить чай. Сотрудницы говорили, что она постоянно этим только и занимается. Фома почувствовал какое-то жгучее влечение. Непонятно, толи это форма сострадания, то ли он просто сразу в минуту радости принял ее горе как свое. Только бес подталкивал на то, чтобы в связи с этим ускорить развитие отношений. "Давай, утешь ее, как, - сам знаешь. Ведь в природе даже, если погибает лев, то новый лев, который приходит к львице, убивает их львят, чтобы они его потом не прогнали на правах законных наследников того, старого льва, который их отец, а тебе и делать ничего не надо, давай, вперед! Думать нечего". Фома как воспитанный человек, был сдержан. Он как Кролик из сказки Алана Александра Милна про Вини Пуха. Никто не узнал, что он подумал. Только вот любовь совсем незаметно стала какой-то жгучей. Как будто это - какое-то благородное дело служение. Словно это позволит сделать больше добра на свете. Сама по себе любовь не поощряется и не осуждается, а тут появляется особый мотив, сделать лучше жизнь любимого существа, обезболить немного ее душу. Впрочем, если говорить о том, как на самом деле в жизни происходит начало романтических отношений, то совершенно ничего от этого обстоятельства не меняется. Так же остается зависимость их от взаимных симпатий и антипатий.
Когда она собралась ехать в этот раз на собрание толкиенистов, было романтическое утро. Бывает романтический вечер, но чтобы было романтическое утро, это действительно уже несколько необычно. В пять часов утра она сидела в вагоне. Этим утром в начале июня уже чувствовалось, что днем будет жарко. Небо совершенно ясное, ничто не мешает рассвету и видно все уже почти как днем, но не на полную мощь еще. Пока поезд проходит под мостами, мимо девятиэтажек, новых зданий большей этажности, нового торгово-развлекательного центра и лесополосы, можно увидеть город, каким он видится путникам. Елене приходилось раньше выезжать в европейскую часть России по этим же делам. Раньше все было по-другому, одни гаражи и деревянные домики. Ощутимо изменился весь город за последние несколько лет. Видно это повсюду. Особенно хорошо это видно было сейчас. Так город представляется путнику, беспечно катящемуся по железной дороге. В скором времени новенький оранжевый ТЭП70 разгонится, и дальше будет виден наш замечательный сибирский лес, целостный и манящий в свою глубь, как будто там, в глуши сосновой армии можно уйти от всего окружающего и обрести что-то настоящее. И что происходит? Рельсы туда и уходят, стоит лишь повернуться, встать лицом вперед, туда движется поезд. Нет. Опять не то. У поезда есть конечный пункт следования, а здесь, в природе его нет.
Елена теперь направлялась в такой же лес, только с определенной целью. Там среди эльфов и хоббитов для нее наступала другая жизнь. Эта иная действительность позволяла отвлечься и от работы и от всех переживаний, с которыми связана городская жизнь. Думалось ей и о том, что пять лет уже не было Владимира. Сейчас ему было бы тринадцать лет, дружба с девушками и прочие радости. Лучше не думать об этом. Она для этих людей является друидом. Там, в вымышленном мире Средиземья все представляется разумным. Каким образом можно попасть в эту реальность, созданную и разумно организованную одним человеком, это не простой вопрос. Здесь можно было отказаться от претензий на что-то большее, чем являешься на самом деле. Ей было спокойно оттого, что оба кота, живущих у нее в квартире находятся под присмотром ее мамы. Все это дело приходящее.
На туристической базе, где намечалось собрание, ей встретились почти все, кто приезжал на эти собрания. Все собрались возле главного крыльца базы. Ждали, когда придет председатель. Многие из тех, кто приехал, и в том числе Елена, устали с дороги. Пришлось дачным автобусом добираться до места собрания.
Компания толкиенистов разбивалась по группам, все встречали своих знакомых, которых не видели, по крайней мере, год. Некоторые курили, другие группами по трое человек уединялись в леске. Вот идет исполнитель роли Гендольфа, он старше Елены Ивановны на пять лет. Его борода, не бритая уже лет шесть, почти совсем поседела. Волосы его были длинные, но при этом все-таки черные. Вот к Елене подошла Ольга Александровна Филиппова, старая знакомая, с которой вместе они начинали ездить на эти собрания. У Ольги было уже трое детей, сын и две дочери. Сюда ее привез муж на темно-синей "Ауди А8". Теперь он ехал заправляться. Возле самого крыльца стояла бежевая "Копейка" председателя. Он пошел улаживать организационные вопросы с администрацией турбазы. Все были заранее предупреждены задолго, и разговор был не очень долгим.
-- Здравствуй, - начала Ольга Александровна, улыбнувшись.
-- Привет, - дежурно отвечала ей Елена, - широко улыбнувшись при этом.
-- Что-то вот все ищу, здесь ты, или нет.
-- А ты знаешь, Мария, она Галадриель, у нас теперь в институте преподает, ты ее не видела?
-- К нам тут гость приехал, познакомьтесь, его Диего зовут, он Аргентинец. Он узнал, что в России такие игрища проводятся, по Интернету, случайно. У них в Аргентине такого ничего нет, вот он и прилетел. Просим отнестись снисходительно, он новичок в этом, по-русски вообще не говорит.
Иностранный гость мало, что знал о России, разве что тот факт, что полиция у нас называется милицией, площадь немного меньше площади всей Южной Америки и много такого, что всем культурным людям известно. Он даже в детстве видел по телевизору и Покровский собор и башни Кремля, а сам все увидел лишь позавчера, когда прилетел в Москву. Он был ее ровесник. Елене показалось, что он как-то странно похож на Фому. Не было только того издевательского блеска в глазах. Этот, по мнению Елены Георгиевны, был человечнее, хотя и не был похож на романтика, способного уехать на неопределенное время в чужую страну, не зная ни ее языка, ни ее обычаев. Была какая-то искра, но не верилось, что это именно она и пробежала. Все стало, в общем-то, понятно даже с первого взгляда. Ей вспоминался и Эрнесто Че Гевара, но сходство ее нового знакомого с его выдающимся соотечественником оказывалось притянутым за уши, попросту говоря, его не было.
-Buenas dias, seЯora. - начал он, как полагается, обратившись к Елене.
-Сеньорита, поправила его Ольга.
-Так, все пойдем сейчас в зал, - позвал всех председатель, - значит нужно обсудить, где размешаться будем. Нужно отметиться, кто приехал, на кого место в кемпинге заказывать будем. Чтобы вопросов не было, а то кто-то смог приехать, кто-то не смог, а все ведь три тысячи за пребывание платили. Сейчас нужно и выяснить, все в сборе, или нет. Вот вас, молодой человек, я здесь не видел. Он посмотрел на Диего.
-Soy extranjero. - ответил он.
-Кого!? - переспросил председатель.
-Он не понимает, - ответила вместо него Ольга Александровна, - он приехал из-за границы, из Аргентины.
-Так, как же он взнос платил?
-Через знакомого одного, он здесь где-то.
-Вот так дела!
После этого все вошли в столовую, разместились на скамейках, и началось собрание.
-Сейчас обсудим то, что обычно всех в этой ситуации волнует.
Потом было то, что обычно бывает на толкиенистских игрищах. После этого Диего нашел удачный момент и подступил близко к Елене Георгиевне. Она улыбнулась так, как не улыбалась уже давно. С чем это связано, она сама не могла понять. Они понимали, что завтра будет такой же день, как и сегодня. В это время ей самой захотелось заговорить.
-Аргентина? - спросила она.
-Si.
-Буенос Айрес?
-No. Rosario, Santa Fe. Tres cien kilСmetros desde Buenos Aires.
-Россия. Сибирь, - она стала показывать на себя.
Диего слышал про такое географическое понятие, как Сибирь очень мало. У него это название ассоциировалось только с сибирской язвой. Елена же любила аргентинское танго, особенно музыку Астора Пьяцолы, зачитывалась романами Хорхе Луиса Борхеса, но не думала, что сама когда-нибудь попадет в эту страну. Немного негативное впечатление об их народе оставил у нее прочитанный в юности роман Хулио Кортасара "Игра в классики", поняла кроме всего прочего неподдельную любовь автора к джазу.
В этот момент представилось, что это было то, чего ей не хватало раньше. Почему-то внутреннего контакта не было ранее. Просто это был контакт не такого уровня. Ни Фома не мог так ее к себе расположить, ни даже Валерьян Алексеевич. Здесь только проблема была в том, чтобы научиться понимать слова друг друга. В это время и ему, наверное, казалось так же.
Только три года спустя он смог сделать ей предложение. При первом свидании казалось слишком рано, а на следующий год он приехать не смог. Еще через год все проходило слишком спешно, а потом - в самый раз. Фома в отличие от него был по ее мнению человеком прагматичным. Он, казалось, иначе, как женщину не хотел ее воспринимать, здесь же налицо был поступок настоящей, сильной личности.
Когда еще не было разговора об отъезде Елены Георгиевны, куда бы то ни было, возле читального зала появился лысеющий дородный мужчина. Рядом с ним в это время оказался Фома.
-Здравствуйте, - сказал он немного взволнованно, - где библиотека, здесь?
-Здесь, - отвечал ему Фома, - словно понимая уже, что он не ищет библиотеку непосредственно, как если бы он хотел записаться в эту библиотеку и читать здесь что-либо.
-У вас Елена работает?
-Ну, да.
-Где она, она на работе сегодня?
-Да, на работе, сейчас придет.
Они стояли возле читального зала, и она действительно вскоре пришла. Сначала она не могла узнать того, кто пришел. Потом можно было понять, что для нее это самый настоящий шок.
-Валера!? - весьма тихо произнесла Елена.
-Я. Ты прости мне это...
-Ты как живешь сейчас? Где ты, расскажи хоть мне.
Я то, хорошо живу, жена у меня, две дочери.
-Ну, слава Богу, значит, нашел ты другую женщину.
-Так это понятное дело. Ты то, что сейчас?
-Видишь, здесь сижу. Ты что пришел? Как нашел-то ты меня?
-Да, что будешь спрашивать, как нашел, да такое все, потом расскажу, а сейчас сказала бы, как нам после работы встретиться.
-Ты ко мне домой приходи, - она дала ему адрес, нор пока Валериан не спешил уходить.
-Мы не виделись с тобой уже сколько?
-Восемь лет уже.
-Вот, и Володьки уж восемь лет нет.
Они не заметили, что к тому времени Фома уже ушел к себе, работать, описывать новые, поступающие в библиотеку книги.
Когда закончилась работа, Валериан действительно пришел к Елене в квартиру. Они расположились на диване. К Валерьяну сразу подошел стройный серый кот, стал облизывать его руку. Однако он вскоре потерял интерес к руке гостя, пошел и улегся по середине комнаты на ковер.
-Котик хороший у тебя.
-Только он царапучий. Тебя вот признал как-то.
-Ну, давай к делу. Понимаешь, замучили меня совсем. Не могу жить-то так больше.
-Что у тебя.
-Да разве про это сразу так говорят. Вот к кому прийти, думаю, и тебя вскоре нашел. Одна что ль живешь то, где родители?
-Родители дома у себя, где мы раньше жили, а как бабушка умерла, так я в ее квартире живу.
-Я вот, видишь, развожусь. Ну что это за жизнь у меня? Там невозможно сидеть, вот я захотел к тебе в гости зайти. Может опять все восстановить не поздно.
-Тут Елена очень тихо, но весело засмеялась.
-Нет, Валера, не получится ничего такого. Так приходи, конечно.
-А что это?
-У меня есть молодой человек.
-Это пацан этот что ли?
-Нет. Ты правильно это ко мне зашел. Есть мужчина, которого я очень люблю, и я уезжаю с ним к его родителям.
-Это что же, когда ты успела то.
-Это за страдания меня наградил Господь. Это не смешно совсем.
-Да, уж тут какой смех. Мне то все кажется, что ближе тебя и нет.
-А зачем меня бил тогда. Я даже не говорю, что тебя посадить за это можно было, а я потом ведь лечилась.
-Я же все время думал про тебя, живая - нет ли. Может в пограничке, или где-то лежишь.
- Не бойся, ничего такого со мной не случилось.
- Ты уезжаешь куда.
-Валериан, это очень далеко, но я буду писать тебе, если ты действительно обо мне беспокоился. К моему папе можешь приходить, да я все равно в Россию буду возвращаться, когда смогу. Так что мы прощаемся не навсегда, будем жить - будем и общаться, так просто получилось, что я другого человека люблю давно и крепко. Это даже сказать нельзя.
-Вот как? - у Валерьяна глаза вылезли на лоб, - что в Таджикистан, что ли, собралась.
-Почти.
-Скажи хоть куда едешь то.
-В Аргентину. Понимаешь, у каждого есть своя половинка, вот он мне так и говорил, что он во мне ее, эту половинку то и нашел, а ты пинал меня.
-Да я же не перестаю вообще вспоминать о тебе. Дня одного еще не было, чтобы я не вспоминал.
- Ты, почему столько лет вообще ко мне не заходил, не интересовался? Боялся, что посадят или что. Или настолько тяжело тебе вспоминать все это было. Если бы ты волновался так, то раньше бы зашел.
-- Не получалось никак. У меня ведь своя жизнь.
-- Вот, Валерьян, поздно уже.
-- Лена, ты крещеная ведь. У них католическая страна.
-- Что сделаешь, я ведь никогда особенно верующей не была, у нас родители так вообще все атеисты, это вот поколение наших руководителей таким было.
-- Так это, значит, серьезно у тебя сделалось, ну с этим значит.
-- Конечно, а вот ты прожил до сорока двух лет, а настоящей любви у тебя так и не было.
-- Я хоть теперь живу нормально. Придется ведь возвращаться мне. Только вот, спрашивается, куда мне возвращаться. Давай, Лена, по стопарику хлопнем.
-- Да, мне и без стопарика хорошо, - ответила она. - Тебе надо, так ты и пей, а мне еще надо всю жизнь строить.
-- Да, как же это, за встречу же надо, да и Вовка, не помянули ведь вместе ни разу.
-- Хватит, - рассердилась Елена Георгиевна.
-- Да, я то что? Сейчас схожу, возьму хоть чикушечку, ну, надо так, не могу я без этого.
Он сходил в ближайший магазин и купил бутылку водки.
-Давай, выпьем по стопочке.
-Немножко если, то давай.
И стали пить. После этого они сидели мирно, вспоминали то, что случалось когда-то раньше, но это для автора даже не позволительно, слушать то, что они там вспоминали. Как будто не было ничего плохого в отношениях, и были они лишь старыми друзьями. Валерьян даже расхотел уходить из семьи.
Другое совсем дело, что было у Фомы на душе в тот день. Время уходило стремительно, и это поражение особенно воспринимается болезненно. Это ведь такая штука, что идет всегда одинаково. Вот получилось так, что ему уже тридцать лет, а ничего замечательного или просто даже хорошего в жизни не произошло. Не было решительно ничего радостного и приятного. Вот так еще сколько-нибудь времени пройдет и не будет не только любви, но даже простой дружбы ни с одной женщиной. Казалось, все они просто избегали его, не хотели к нему даже приближаться. Тут уже ничего не остается кроме той агрессивной политики, которую прежде он никогда не вел. Необходимо пойти к Елене Георгиевне, нужно подвигнуть ее на решительное объяснение.
Как получается, что ничего нет, только пустота. Ничего хорошего в прошлом, хотя в принципе, хоть что-то уже должно было быть. Только объяснения уже не получилось. Он словно вспомнил, что теряет сейчас, наверное, слишком много. Он даже гордился своей любовью к Елене Георгиевне. Как могло быть, что он, который заботился о ней больше, чем кто-либо все это время, вдруг оказался лишним. Это было словно соприкосновение с тем, что было когда-то, существовало до его появления, и теперь эти мечты рассеялись, кажется, навсегда. Почему это было возможно? Может он совсем не может понять женскую психологию, и то, что он считал вниманием к себе, на самом деле ничего совершенно не значило.
Он видел Елену Георгиевну за день до того, как она улетала в Аргентину. Она давно оформляла документы на выезд за границу, причем совершенно понятно было, что там она собирается выйти замуж. Она сидела за компьютером и довольно быстро нашла город, где будет жить. Родной город Диего даже на плане поразил ее воображение, он был огромен, и самый заметный на плане объект - это стадион. Видела она и мост, в несколько километров через Парану. По нему едут в Уругвай. Город состоит из улиц идущих строго под прямым углом. Это тысячи маленьких, с виду совершенно одинаковых квадратиков. Сплошная сетка из одинаковых ячеек. Наш иностранный гость уже говорил сносно по-русски в то время, хотя Елена Георгиевна так же совершенствовала свое знание испанского языка.
-Как хоть получилось у тебя так, спросили она, когда уже прилетели в Москву, и остались одни в номере гостиницы "Турист", возле метро "ВДНХ".
-Не знаю, ответил Диего. Я много раз так начинал знакомства. Я знал, что от вас, из России все невест увозят, кому не лень, как только своим парням хватает - не понимаю, а у меня такой цели совсем не было. Тянуло меня сюда и всё.
-Просто, значит тянуло?
-Я не хорошо еще могу, по-русски говорить. Я в мыслях вообще ничего такого не имел. Я заметил, что здесь говорят все как-то тихо, невнятно. Будешь у нас, то поймешь, что по-испански надо говорить громко и четко.
-Я учусь. На специальные курсы ходила. А ты, почему по-русски говоришь? - спросила Елена с улыбкой, - жалеешь так меня.
-Я зачем учил тогда, мне же приходилось там общаться.
-На Игрищах наших?
-Да.
В новой семье у нее появилась дочь Эсперанса, но это уже другая история, рассказывать о которой в рамках этого повествования, наверное, даже не нужно.
Вот они возвращаются домой. Дом этот по восприятию был вполне родным. Наверное везде, в любой части планеты есть притягательные точки, где ощущается некоторое едва уловимое тепло просто от того, что здесь любят и ждут. Диего еще на работе, а Елена Георгиевна забрала Дочь из садика.
-Мы идем в ... дальше было не понятно
-Дочка, сейчас вернемся, все начнем. Ты не забывай только наш русский язык, на нем тоже иногда говорить надо.
Впрочем, это, описываемое время еще не наступило, автор непростительно забежал вперед. Привычным делом для Елены стало каждый день пить довольно своеобразный напиток мате, немного горьковатый и тонизирующий, но не содержащий кофеина. В нем содержится другое вещество, называемое матеином и аргентинцы из маленькой тыковки, размером со стакан, пьют его каждый день. Хотя, может, и из обычного стакана они его тоже часто пьют. Как этот было давно, она танцевала песню. Это было не задолго до рождения ее сына Владимира, трагически погибшего за восемь лет до рождения сестры. Теперь они мирно шли по городу Росарио, где окружающие здания и все предметы на этом маршруте уже стали знакомы, и ничего такого Елену уже не волновало, пока не вспоминалась прошлая ее жизнь.
2008-07-31
(Исп). Я иностранец
Нет, Росарио, Санта Фе, триста километров от Буэнос-Айреса.