Я пришел из поликлиники домой. В этот день все анализы я сдал. Врач сказал, что у меня туберкулез. Моим решением стало не показываться больше людям. Пусть запомнят только светлый мой образ, мне же предстоит длительное путешествие. Находясь на одном месте, в своей квартире я проделаю путь в никуда. Сначала это не кажется страшным. Спасает то, что опыта смерти нет. Глупо говорить о подготовке в этому переходу, только понятно, что день ото дня мне будет все хуже.
Вышел на улицу, и снова, как раньше, хотелось пойти куда-то, уже совершенно не важно, куда именно. Радует просто, что снова удалось выйти на улицу, и самое приятное то, что не можешь точно определить, что же в этом так прекрасно. Здания эти вокруг я видел много раз. Даже не сразу хотелось осознавать, зачем я собственно туда иду. Был пасмурный день и везде разлились лужи воздух казался более обыкновенного чистым с то утро.
С утра уже вспомнилось, что сегодня меня ждали друзья в кафе. Вчера долго разговаривал с сотрудником из соседнего отдела. Он обещал, что будет интересная компания, будут девушки. В те минуты мне казалось, что я еще успею туда попасть. До последнего момента постоянно я внушал себе мысль, что все это дело разрешится для меня самым благополучным образом. Вдали виделась перспектива города. Я даже не замечал, как удивительно точно все выверено здесь. В этот момент, находясь на грани самого худшего, я не мог к этому подготовиться. Все, что угодно может быть кроме самого худшего. Не теперь, когда столько улыбающихся людей вокруг. Получается, что эпоха, где мне выпало жить, на самом деле очень хороша здесь, на этом месте, на этом асфальте, среди этих люков и молодых деревец.
Следовало бы обратиться к врачу, но зачем это нужно. Я родился в Тюмени в самом начале восьмидесятых. За свое время жизни видел множество горя, смертей, всего, что может происходить с людьми. Не хочется останавливаться на моих ощущениях, я не имею таких медицинских знаний, чтобы лучшим образом их описать. Я не прошу жалости ни у кого. В комнате стемнело быстро. Я знаю, что завтра мне предстоит встретить еще один новый день. Это будет один из последних дней. Я никогда не увижу зарубежных стран. Все осталось в памяти, но сколько она еще будет существовать, эта память. Только тени от проходящих автомобилей на стене, только улыбаюсь иногда, находя удовольствие в том, чтобы сидеть в темной комнате, не включая телевизора, без света, без человеческого общения без единой живой души. Я ухожу в этот мрак навсегда, но дальше там не будет мрака. Хочется столкнуться с тем, что так страшно для всех. Кончится все. Не придется ни увидеть ни услышать больше ничего.
Я рос в любви родителей. Учеба в школе мне давалась легко. После окончания института я получил престижную работу. Тогда все смотрели на меня как на красавца, как на симпатичную куклу.
-Максим - светлый человек, говорила одна мамина знакомая.
-Он очень впечатлительный, только вот часто все по-своему делает.
Я действительно многое делал так, как хотелось. Только если хотелось что-то делать, к чему-то стремиться, то ничего предосудительного в этом не было кроме того, чем все занимались, то было лишь такое, чем занимались многие другие люди. Не приходилось считаться с чужим мнением. Все давалось как-то слишком легко. Удивительно, в какое время пришлось жить моему поколению. Сначала совершенно счастливое детство, за которым не видно, что идет война. Наши родственники, дяди, отцы и их знакомые, а у кого-то и старшие братья воевали и гибли в Афганистане. Здесь же редко чем напоминала о себе эта война. Это было время, когда с тобой лично, казалось, ничего не может произойти.
Потом я стоят какое-то время в подъезде, вышел во двор. Здесь слышались еще какие-то дальние звуки. Жаркий летний день был на исходе, уже тени вытянулись насколько возможно. В это время не думалось, что вечер, это конец чего-то, каждый новый день. Даже незаметно, как приходила ночь. Я просто чувствовал, что меня любят. Может, это только сейчас представляется, тогда постоянные мысли о том, что будет потом занимали слишком сильно. Счастье возможно, если в будущем ожидается что-то. Эта гармония в настоящем появляется если достигнешь нового, только постоянное светлое будущее, которое манит постоянно за собой в бесконечную даль. Так смотришь в небо, где все не так, как здесь, где мы находимся э этот постоянно неуловимый момент.
Здесь проходят мимо счастливые люди. Какой-то парень с собакой, женщина с сумкой в хлебом выходит из хлебного магазина. Представляется, что другого и не может быть там, где находимся сейчас мы в это время.Здесь постоянно за окном продолжается движение. Приходят женщины с сумками с работы. Все люди словно всегда только и могут жить так размеренно и спокойно. Им ничего трудного чаще всего не приходится делать, но не становится меньше неприятностей.
Помнится что это был день рождения одной моей знакомой. Мы сидели на берегу реки. Была совершенно теплая погода, он отчего-то у меня начался кашель все горло будто скребло.
-Ты поедешь с нами завтра, - спросила она Витю, моего друга, надеясь вытащить его в клуб, где новый диджей показывал тогда свое мастерство.
-Саша, я точно приеду, - отвечал я.
-Вот, видишь, пример нужно с кого брать, Максим всегда готов выехать.
-Ему же завтра не на работу.
-Ну, так ты всегда можешь отговориться.
Когда я вернулся домой, кашель меня уже не отпускал почти всю ночь. Принимал Стрепсилдс и еще что-то. Я жил уже на этой квартире отдельно от родителей. При этом я ходил в белом. Не знаю, откуда у меня эта страсть к белому цвету, но мне просто казалось правильным так одеваться. Мы танцевали, пили какие-то коктейли, а на утро я сидел за компьютером в своем офисе, и знакомый довольно резкий запах тонера мне почему-то особенно не нравился. Не помню, как было, но я стал отказывать себе в удовольствии, выпить пива. Оно просто казалось мне холодным. Горячее молоко с медом стало моим любимым напитком, но горлом тогда шла кровь, я понял, что дело совсем но в этом. Отпросившись на утро с работы пошел в флюорографический кабинет. Здесь меня ждали первые неутешительные результаты. Потом бесконечные многочасовые очереди в поликлинике. Глупо, наверное, там было появляться в белом. Можно было и в этом чистом коридоре увидеть много удивительного, но я чувствовал себя совсем плохо. Кто был в поликлинике, тот знает. Какое разнообразие типов встречается здесь. Множество оригинальных леностей, мужчин и женщин порой не оставивших и не оставящих по себе потомков, но от этого они кажутся более неповторимыми. Видели вы когда-нибудь одиноких пенсионерок, не вступавших, вероятно никогда в связь с мужчинами. Они и старятся особенно. Лица их остаются совершенно детскими, но покрыты глубокими морщинами. Все фигуры из деформированы временем в самые причудливые формы, тем не менее, они могут двигаться, и движутся они, нужно заметить, довольно резво. Больные здесь вообще встреться они где-либо в другом месте, не скажешь, что они чем-то больны. Здесь люди, отдавшие здоровье Родине оказываются в невероятных условиях. Здесь совершенно чисто. Стены залеплены синей плиткой чрезвычайно аккуратно. Над этим убранством трудились на совесть. Находясь здесь, человек должен почувствовать предельный уют, заботу о себе. Только придя сюда, пенсионеры находят место, достойное их заслуг. Таким образом, чтобы прийти к этому, нужно заболеть. Утром выстраивается очередь. Люди сидят на кушетках в коридоре. Можно увидеть любого человека. Сжимается пространство, где могут быть представлены все соли нашего общества, разные возраста, положения. Представление о рае может даже у кого-то возникнуть. Работает телевизор, демонстрируя внешний мир, которого я никогда не увижу. И во всем этом блеске происходит по сути дела, страдание. Дедушки и бабушки, тратящие все деньги на лекарства здесь видят здоровую Кэти Пери, и дай Бог ей здоровья на стольник еще. Они же обречены постоянно думать о своих больных руках и ногах, видя эту счастливую жизнь вокруг. Теперь человек умирает от болезней и даже от голода, и в это время все вокруг словно специально пытаются его развлечь. Но мне-то уже ничего не хочется.
Я родился в третьем роддоме, сразу был перенесен в квартиру в новом микрорайоне. Первые воспоминания связаны с нашей старой квартирой. Мама носила меня на руках. Я постоянно тянул руки к различным предметом. Тогда я хотел все брать руками. Постоянно меня интересовали предметы назначение которые мне не было известно. При этом особых способностей в более позднем возрасте я не проявил. Жизнь в довольстве предполагает, что не будет без необходимости, не будут развиваться творческие способности.
Я стал работать на своем теперешнем месте после окончания института. По образованию я филолог, только занимаюсь обычной офисной работой. Кажется, что здесь постоянно что-то исчезало из моей натуры. Постоянные мысли о работе, напряженное думание, сделали свое дело. Теперь только чувствую, что жизнь моя становится скучнее, чем может быть. Остались знакомства со времени учебы, но встреча с любым из тех людей, с кем я когда-то учился, стала чрезвычайно редким явлением.
Теперь только на этом страшном рубеже имею наглость сравнивать себя в генералом Михаилом Скобелевым, освободителем Болгарии. Неизвестно, как в наших условиях, где постоянно отдаляют нас от возможности сделать что-либо вообще выдающееся, и, нем более что-нибудь героическое. Вообще сегодня, даже находясь в горячей точке, трудно найти повод совершить подвиг. Постоянно в жизни, когда другие люди, не воевавшие, говорили о войне, он судили о том, что раньше, когда были атаки с мечами и копьями, сабельные атаки, рукопашный бой, то было больше возможности проявить мужество. Здесь же иная ситуация. Просто знаешь, что можно умереть, а для этого любые условия могут оказаться подходящими.
Весь ковер в крови. Если бы сейчас проник кто-нибудь в квартиру. В рассказе Льва Николаевича Толстого " Три смерти" совершенно точно описано это состояние. Дневной свет проходит незамеченным.
Неизвестно, как отнесутся к этому родители, все, кто меня знал. Не хочется верить, что это посчитают самоубийством. В тот момент, когда все это началось, не хотелось показываться народу.
Мне показалось, что стыдно болеть этой болезнью. Это ассоциировалось у меня почему-то с бездомными бродягами, организм которых совершенно ослаблен суровыми условиями жизни. Теперь, когда все стены и углы моей квартиры совершенно мне знакомы, приходят ко мне приятные воспоминания. Я видел море. Помню, как накатывает оно с пеной и шумом гальки. Каждая, даже небольшая волна представляет серьезную силу. Я чувствовал в это время сильный голод. Уже сутки я ничего не ел, но остались деньги. С другой стороны, казалось, что зачем это мне нужно. Если же я собрался что-то делать, то этот предмет не подготовляется ничем. На работе меня, наверное уже начали искать. Теперь я свободен от всех социальных обязанностей. Меня уже никогда не будет волновать, что происходит на моей работе, как начальство отнесется к моему длительному отсутствию, на какое-то время. прекращаются записи, обрывается и сама мысль. Надеюсь, что эти записки будут когда-то разобраны.
Видится не эта комната, а берег реки в облачный день, когда солнце выходит, освободивши свой свет, сглаживаемый облаками. Девушка, незнакомая пробегает по песку. Вдали видится многоэтажный дом, насыпь и идущий по ней тепловоз с пассажирским поездом. Люди едут, чтобы трудиться, или просто чтобы приятно провести время. Этот участок земли виден далеко, насколько хватает глаз. Это время и место одно из лучших в мире. В это время я был совершенно счастлив, но разве в то самое время можно было это осознать. Вот так думалось мне, что вот это время счастья. На какие-то мгновения мысль такая посещала меня. Хотелось продлить это. Неужели все, что не было красивого в моей жизни, вспоминается сейчас и находится со мной, находится во мне.
Представляется, что это существование, воспоминания и даже мечта о будущем, все это вполне осуществимо, только бьет кашель. Я уже не понимаю, для чего каждую секунду хорошего самочувствия трачу на эти записи. Только вспоминается, что отец здесь же просто лежит на берегу, и смотрит, как я маленький подходу к воде.
-Ну что, давай. Попьем морсу, - говорит мама, доставая термос.
-Может, полежим, да я еще поплаваю, говорит отец.
Я подхожу поближе. Хочется пить. Это незамысловато приготовленное питье казалось лучшим из всего, что может быть. Может быть, мое время, то, которое можно считать лучшим, осталось там. Когда вернулись домой, чувствовался запах полыни. Вытряхивая песок из носков, я думал о чем-то своем. Непременно хотелось вернуться как можно скорее на это же место. Мы шли домой, когда закат над песчаным пустырем горел самым ярким огнем, красный цвет заполнял небо. Казалось, что нужно было оставаться там, но наш дом здесь. Там уже было много комаров и мошек. Вода отступила немного от зарослей ив и тальника на берегу. Мне нужнj в это время находиться у себя. Так и в этот момент, я просто вернулся домой.