Букин Сергей Сергеевич : другие произведения.

Исчадие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  Исчадие.
  
  
  - Какой милый ребенок! Просто цветочек! И глазки сразу открыла, и смотрит на всех. И не кричит. Спокойная такая. Что ты маленькая молчишь? Ну-ка оповести всех о своем появлении.
  Акушерка держала на руках только что родившегося ребенка и, с улыбкой на лице, разговаривала с ним.
  Счастливая, хотя и измученная долгими родами, мама девочки протянула к малышке руки.
  - Дайте мне мою радость, мое солнышко, мое счастье.
  Так и не закричавшую при рождении девочку акушерка осторожно передала матери.
  Прижав ребенка к груди, мать бережно и нежно начала поглаживать дочь по головке. На ее глазах слезы боли уступали место слезам радости.
  
  
  Часть 1.
  
  Викуля.
  
   Молодая женщина стояла у окна и смотрела во двор, где дети, оглашая все окрестности криками, играли в какие-то только им понятные игры. Солнце заливало ярким светом все вокруг. Отражаясь от снега, свет усиливался и буквально слепил глаза. Двор был маленький, но уютный и чистый. Люди, жившие в окружающих двор четырех пятиэтажных домах, в основном знали друг друга. Жили как бы и в городе, но одновременно как будто и в деревне. Это многим нравилось, особенно молодым мамам, которые могли спокойно доверить присмотреть за гулявшим ребенком другой родительнице.
   Женщину, которая смотрела в окно, звали Лена. Она была молода и счастлива. Конечно, а что еще надо для счастья? Любимый муж, с которым Лена прожила уже более 6 лет, а знала которого с 3 класса, когда он приехал с родителями к ним в город, и перед Новым годом пришел к ним в класс.
   С ним, с Валерой, Лена в младших классах дралась, а в старших они уже дружили, как говорили у них в городе - "ходили" друг с другом. Валера отслужил в армии, где-то на Дальнем Востоке, а после возвращения сразу же устроился на работу водителем на автобазу, где до армии работал автослесарем. Звезд с неба не хватал, да они ему и не нужны были, добросовестно работал, почти не пил, имел "золотые" руки. Одним словом идеальный кандидат в мужья. Тем более прямо в день возвращения из армии, побыв с родителями буквально полчаса, Валера пришел домой к Лене и, в присутствии ее мамы, предложил ей стать его женой. А через 3 месяца они поженились.
   Жили Лена с Валерой в однокомнатной квартире Лениной бабушки, которая из-за ее болезни давно жила у родителей Лены. Квартиру родители сдавали в наем, а после свадьбы предоставили для жилья молодым. И хотя молодые поселились в ней как бы временно, но все понимали, что квартира эта останется молодой семье навсегда. Через 10 месяцев совместной жизни у Лены родился первенец, здоровый и бойкий мальчик, которого назвали в честь отца Валеры - Виктором. Он, Витя, как раз и бегал сейчас во дворе в компании своих друзей, и именно за ним и наблюдала сейчас Лена. После того, как сыну исполнилось 2 года, Лена хотела выйти на работу. Уже договорились насчет садика. Валера переговорил с начальством на автобазе и Лене предложили работу диспетчера. Но Лена снова забеременела. И хотя это случилось внепланово, ребенка решили оставить, а с работой повременить.
   В садик сына все же устроили, решив, что надо заранее разгрузить молодую маму. В положенный срок родилась девочка, которую решили назвать Викторией. Девочка росла здоровой, не болела, хорошо спала. И сейчас почти уже двухгодовалая малышка тихонько посапывовала в своей кроватке.
   Родители Лены, как и родители Валеры, не лезли особо в их совместную жизнь. Изредка приходили в гости, не отказывались посидеть с внуками, иногда подбрасывали деньжат.
   Одним словом, жизнь у Лены была замечательная и очень ей нравилась. Нравилось любить, встречать, кормить мужа. Прижиматься ночью к его теплому и крепкому плечу. Целовать его перед уходом на работу. Нравилось воспитывать детей, тем более таких ласковых и послушных. Нравилось, что родители, соседи и друзья считают их с Валерой отличной парой. Нравилось поддерживать в доме идеальный порядок и готовить для семьи вкусную еду. Все-все в жизни Лене нравилось. И счастливее ее не было ни кого в целом мире. И именно об этом и думала молодая женщина, стоящая у окна.
  
  
  Лена налила суп в глубокую тарелку и позвала мужа.
  - Валер, иди ужинать, суп остынет.
  Не имея возможности нормально обедать на работе, Валера брал с собой бутерброды и чай в термосе. Но вечером, приходя с работы, всегда ел суп. "Горячее жидкое" один раз в день надо есть всегда, это был закон.
   Валера оторвался от телевизора, который стоял в углу комнаты, и пошел на кухню. Сев на табурет от кухонного гарнитура, начал не спеша намазывать на хлеб толстый слой горчицы.
  - Знаешь, Лен, я, наверное, перейду на дальние рейсы. Конечно, будут командировки, но и зарплата раза в полтора будет больше. Как думаешь?
  - Не знаю, я так привыкла, что ты работаешь в городе, всегда рядом. Но и деньги ведь тоже постоянно нужны. Так что если получится перейти - переходи. Валера, ну ты глава семьи, вот и решай.
  Лена подошла к мужу, встала позади его и положила руки ему на плечи.
  - Знаешь, у нас так все хорошо, что я даже иногда боюсь. Соседка с 4 этажа вчера во дворе встретила и говорит, вот мол Леночка как у тебя все хорошо, и детки и муж. Все напасти тебя стороной обходят. Другие-то вот тоже бога не гневят, а у них то горе, то беда какая-нибудь приключается. И ведь говорит мне это от злости, улыбается, а ненавидит. Почему, Валер? Мы же ничего плохого никому не делали.
  - Ленка, брось думать об этой ехидне. И не расстраивайся зря. Много их ходят. Завидуют и злобствуют. А ты никого не слушай, не забивай себе голову всякой ерундой.
  Доев суп, Валера развернулся на табурете и посадил жену к себе на колени.
  - Расскажи лучше, чем наш мелкий народ занимается. Как Витька в садике себя ведет?
  Лена, поудобнее усевшись на коленях мужа, с улыбкой начала рассказывать.
  - Виктор у нас в садике самый большой знаток всего на свете. Авторитет, одним словом. Да и вечером во дворе мальчишки вокруг его хороводятся. Главное, чтобы старшие его не поколотили за его такую самостоятельность. Да сам чтобы ни куда не свалился. А так все хорошо. И воспитательница его хвалит. Говорит, что хороший мальчик растет. Умный и добрый.
  - Ну, так в папу!
  - Ну конечно в папу, кто бы спорил. А вот Вика начала пытаться вылезать из своего манежа. Ногу пытается закинуть на бортик. Слава богу, пока не получается, силенок не хватает. Но вот-вот перелезет. И тогда все, конец спокойным дням. Только за ней и придется ходить. Помнишь, как Витек лез во все дыры? Вот ведь шебутной какой был. Целыми днями следила за ним, чтобы куда-нибудь не залез. Если Викуля будет такая же, тогда держись. Как говорит твой отец: "Конец коммунарам!". Вот такие дела у нас.
  Лена встала с колен мужа и начала убирать со стола.
  - Лен, а как новый наш жилец себя ведет, что-то ты не говоришь. Не передумала еще. Может, отправим его к дяде Володе в деревню? Зачем он нам нужен? Шерсть только от него, да еще корми его.
  - Нормально он себя ведет, очень даже культурно. Вчера целый день возле Вики просидел, та ему ручонки из манежа тянет, а этот о них трется и урчит. И все довольны. Я ему специальный кошачий туалет купила, и он в свой туалет сразу стал ходить. Нигде не нагадил ни разу. Очень умный и чистоплотный кот. И пусть живет, детям нужно общаться с животным миром. Чем он тебе мешает?
  - Да ладно, Лен, кто против, пускай себе живет.
  Валера не стал спорить с женой и встал с табурета.
  - Пойду, лучше хоккей посмотрю, наши сегодня первый раз в плей-офф играют. Поглядим, сколько минут они продержатся.
  Валера пошел в комнату и в коридоре столкнулся с большим серым котом, который шел на кухню.
  - Иди-иди, твоя очередь ужинать, хозяйка тебя уже ждет.
  Кот с опаской посмотрел на мужчину, прижался поближе к стене и проскочил на кухню.
   Этот кот появился в их доме три дня назад. Он сидел у входной двери, когда Лена и дочкой возвращались с прогулки. И вид у него был такой печальный, и так он смотрел на Лену, что она открыла дверь и позвала его в дом. Лена покормила его фаршем. И после еды кот с такой грацией, весь изгибаясь, стал кружить возле Лениных ног, громко и умиротворяющее урча, что Лена решила оставить его в доме. Хотя если бы ей еще час назад сказали, что она заведет кота, она бы просто не поверила.
   Глядя, как кот ест, Лена думала, что правильно поступила, когда решила оставить его жить у них. Мышей конечно у них нет. Но ведь в современных квартирах котов и не держат против мышей, а держат просто так, для удовольствия. И Вике этот кот сразу понравился. Она просто лопотала что-то на своем языке, когда его видела. А вот Витя что-то не очень радостно встретил кота в доме. Говорит, что когда Лены нет рядом, то он на него шипит и хочет ударить лапой. Но Лена думала, что это временно, пока привыкнут друг к другу. Может даже и лучше, что кот не подпускает Витю к себе. А то бы мальчик его затискал.
  В общем, пусть кот живет в доме, твердо еще раз решила Лена.
   Оставив кота на кухне, Лена прошла в комнату и присела на диван рядом с мужем. Хоккей только что начался и Валера полностью был сосредоточен на игре. "Надо бы, конечно, купить другой телевизор, побольше" - подумала Лена. Но не стала развивать эту мысль. Все равно в ближайших планах покупка нового телевизора не стояла.
  Лена прижалась к мужу и попыталась тоже вникнуть в происходящее на экране.
   Хоккеисты быстро бегали туда-сюда по льду, стоял гул от зрителей, комментатор тараторил что-то непонятное. Для Лены это все было просто какое то чужое. Конечно, она понимала, что спорт это хорошо, что очень много болельщиков даже не представляют свою жизнь, например, вот без этого хоккея. А есть вообще фанаты, как например их сосед напротив. Его жена часто жаловалась Лене, что ее муж не пропускает ни одного матча нашего хоккейного клуба. Более того, он не смотрит хоккей по телевизору, а обязательно едет во Дворец спорта. Накупил себе каких-то шарфиков, трубу здоровенную. Сидят на трибуне отдельной фанатской толпой, орут, дудят. Иногда даже дерутся. Хотя уже вроде взрослые мужики, по старше 30 лет. Некоторым вообще за 50. Так что Валера у Лены был еще тихим болельщиком, хотя во время матча к нему лучше тоже не лезть.
   Через некоторое время Лена оторвалась от мужа и подошла к столу, на котором что-то старательно рисовал Витя. Склонившись над листком бумаги, мальчик от усердия даже высунул язычок. Лена потрепала сына по голове и посмотрела, что же он рисует. Ну что, нормальный рисунок нормального мальчишки. Какой-то танк, с пушкой задранной почти что прямо вверх, стреляет по самолету. Танк был черного цвета, такой здоровый. А самолетик почему-то красный и маленький. Кто победит в этом поединке пока было неясно.
   Почти рядом со столом стоял детский манеж. В нем, в окружении большого количества мягких игрушек, сидела дочка. Она только что минут десять подряд бегала по кругу, держась за обруч, ограждающий манеж. А теперь устала и сидела в углу манежа, качая на руках рыжего медвежонка и что-то ему рассказывая.
   Вика вообще не требовала к себе постоянного внимания. Спокойно часами могла играть одна. Могла и уснуть на полу манежа. Только изредка начинала капризничать. Но Лена быстро могла ее успокоить, обычно рассказав ее любимый стишок про Таню, которая громко плачет из-за мячика, который уронили в реку. Скоро манеж уже не сможет удерживать Вику, придется выпускать ее гулять по квартире. Еще буквально несколько дней, и дочь будет требовать выпускать ее наружу. Видно, что пространство манежа ее уже не устраивает. Вот тогда и начнутся у Лены горячие деньки. Придется убрать все мелкие, да и не очень, предметы со всех полок и столов, до которых ребенок сможет дотянуться. Нужно будет, пока дочь не спит, постоянно за ней смотреть. Иначе она куда-нибудь залезет или чем-нибудь прижмет себе пальцы.
  - Гол! - вдруг заорал Валера, вскочив с дивана.
  - Ты что, офонарел? Детей напугаешь, заиками их сделаешь! - Лена от неожиданности сама вздрогнула.
  - Так гол же, - с удивлением, что его не понимают, сказал Валера. Но потом, посмотрев на Лену, замолк и снова уставился в телевизор.
  - Так давайте сворачиваться, и готовится ложиться спать, - строго, всем троим, сказала Лена.
  - Лен, а хоккей?
  - Ничего не знаю. Детям пора спать. А хоккей потом посмотришь, в другой день.
  - Так это будет другой хоккей.
  - Какая разница, все одинаково. И не спорить. Покупай себе маленький телевизор, вешай его на стенку на кухне. И смотри себе потихонечку, хоть до посинения. А сейчас выключай, бери Вику, и понесли ее мыть перед сном. А ты, Витюша, убирай все свои рисунки и карандаши в стол. И давай сам иди в туалет, умывайся, переодевайся в пижамку и баиньки. Быстренько!
   Поворчав для приличия, Валера выключил телевизор и вытащил Вику из манежа. Дочка сразу обняла его и что-то стала рассказывать. Валера прижимал дочурку к себе и думал, что для счастья и не нужно больше ничего. Вот так бы стоять, держать на руках любимую дочку, вдыхать ее запах, слушать ее голосок и все.
   Вика в это время увлеченно говорила о каких-то важных своих делах. Чтобы отец более внимательно ее слушал, она взяла его за уши и повернула его лицом к себе, глаза в глаза. Валера, балуясь, старался потихоньку вырваться из рук дочери. Но она дергала его за уши и не позволяла менять положение головы. При этом хмурила брови, выражая недовольство таким легкомысленным поведением отца.
  - Ну ладно, хватит стоять. Витя уже умылся, уже ложится. А вы все не как не соберетесь.
   Лена забрала Вику из рук мужа и пошла с ней в ванную. Одной рукой придерживая Вику под мышки, она ловко сняла второй рукой колготки и майку и посадила дочь в ванну. Вика любила мыться, с радостью всегда плескалась в воде, если была такая возможность.
   Лена быстро вымыла дочку, отключила душ, повесила его на держатель. Поставила дочку на ноги и, взяв большое махровое полотенце начала ее вытирать.
  - Теперь все, пойдем ко мне на ручки и вперед в постельку, - Лена подняла дочь, бросила полотенце на полку и вышла из ванной.
   Валера в это время уже установил раскладушку и уложил на нее сына. Он выключил верхний свет и зажег бра над их с Леной постелью. Расстелил одеяло на кроватке дочери. А теперь стоял рядом и ждал жену и дочь после умывания.
   Надев на Вику пижаму и уложив ее в кровать, Лена присела рядом, чтобы рассказать традиционную сказку на ночь. Вечерняя сказка была одна и та же, "Курочка Ряба". Ее уже все знали наизусть, и Лена, и Валера, и Витя, который обычно к началу ее рассказа еще не засыпал. И Вика тоже знала эту сказку просто слово в слово. Но другую сказку перед сном она просто не хотела слушать. В другое время, днем или утром, дочка с огромным удовольствием слушала и другие сказки, которые ей читала или рассказывала Лена. Причем слушала очень внимательно, не отвлекаясь. Если это была книга, то подолгу рассматривала все картинки, которые сопровождали повествование. Но вечером была нужна только "Курочка Ряба" и все. И никаких других вариантов.
   Закончив сказку, Лена поправила подушку под головой практически уснувшей дочери. Она оглядела комнату. После того, как поставили раскладушку, свободного места почти не осталось.
   "Тесно конечно, маловата квартирка, - подумала Лена. - Ничего, у многих и этого нету. А здесь все свое, родное. Так что жить можно".
   Из ванной вышел Валера. Он уже умылся и подготовился ко сну. Подойдя к книжной полке, он выбирал, чтобы почитать перед сном. В принципе он не очень любил читать, но процесс чтения ускорял процесс засыпания. И больше одной страницы Валера перед сном и не прочитывал. Книга использовалась в качестве снотворного. Как только глаза начинали слипаться, Валера убирал книгу и спокойно засыпал. Самое интересное, что книги каждый вечер были разные. И выбор был всего из трех любимых книг: "Швейк", "Золотой теленок" и рассказы О.Генри. И читал Валера не по порядку страниц, а с того места, которое наугад открывал. Да и правильно, зачем читать по порядку, если Валера эти книги уже перечитал раз по десять.
   Лена посмотрела на стоящего только в одних трусах мужа. Высокий и крепкий, чуть смугловатый. Лена подумала: "Главное - надежный, и любит меня и детей".
  - Зубы почистил? - с притворной строгостью спросила она.
  - Так точно, товарищ старшина. И зубы и все остальное. Можешь проверить.
   Валера выбрал "Швейка" и начал укладываться в кровать. Лена встала с кроватки дочери и тоже пошла умываться.
   Вернувшись из ванной комнаты, она еще раз осмотрела квартиру. На всякий случай подошла к входной двери и проверила, закрыта ли она. После этого, убедившись, что все нормально, что дети уже уснули, она легла в кровать и прижалась к мужу. День прошел и нужно спать.
  - Валер, гаси свет и спи, завтра рано вставать.
  - Еще минуточку и все. Спи давай.
   Валера, держа в одной руке книгу, второй приобнял жену, которая уже начинала засыпать.
  
  
  День завершался, еще один счастливый день.
  Последний счастливый день... Самый последний...
  Потихонечку, оглядываясь, счастье покидало этот дом...
  Крадучись и плотоядно ухмыляясь в дом вползало зло.
  
  
   Дорога плавно набегала под колеса машины. Покрытие было чистое и ровное. Поэтому ехать было одно удовольствие. Валере очень нравились такие поездки. Не надо было быть в постоянном напряжении, объезжая ухабы и ямы. А по некоторым дорогам вообще страшно было ездить, того и гляди улетишь в кювет. А это в лучшем случае - разбитая машина и деньги на ее ремонт. В худшем - вообще кранты, лучше и не думать. А сейчас поездка была просто чудесной, спокойной и безопасной. 150 км до соседнего города, разгрузка и обратно. Вечером, безо всяких задержек, уже дома. Так бы все время и ездил по этому маршруту. Но начальство отправляло машины в разные места, постоянных маршрутов у шоферов не было. Завтра, вполне возможно придется ехать в какую-нибудь глухомань, по трассе, которую только с большой натяжкой можно назвать дорогой. Так что наслаждаться поездкой надо только сегодня, что Валера с удовольствием и делал.
   Тихо играла магнитола, на "Шансоне" певица пела про трудную долю дальнобойщика. За окном пробегали придорожные рощицы. Изредка встречались кафешки, возле каждой небритые одинаковые парни жарили шашлык. Валера никогда не покупал еду в таких заведениях. Обедал тем, что брал из дома. Его всегда удивляло, как так получается, шашлык всегда на мангале, вроде никто не останавливается. Куда же он девается, когда уже приготовлен? Это же не микроволновка, чтобы его подогревать. На постоянно открытом огне шашлык просто сгорит. Не может же такого быть, что после готовности, если покупателей нет, готовый шашлык выкидывают и начинают готовить новый. Эти ушлые ребята так делать никогда не будут. Загадка, одним словом.
   Неожиданно на звучавшую из магнитолы музыку наложилась другая мелодия, Пугачева пела про миллион алых раз. Валера не сразу сообразил, что это его мобильник. Его недавно заставила купить Лена, хотя Валера считал, что он ему не нужен. Кому ему звонить, что он бизнесмен какой, что ли. С друзьями он и так мог встретиться, с родителями поговорить можно с домашнего телефона. Но Лена настояла, мол, в дороге всякое может случиться, пусть телефон будет под рукой. Она сама выбрала телефон, закачала в него мелодии, показала Валере как им пользоваться. И где-то раза два в день звонила Валере, узнавая как у него дела. Валера взял трубку и нажал на клавишу приема звонка.
  - Да, слушаю.
  - Валера, это Виктор Петрович звонит.
  Виктор Петрович - это заместитель начальника их автобазы. Никто из начальства ему не звонил, никогда. Хотя Валера и сообщил номер своего мобильного диспетчеру, но это так, на всякий пожарный.
  - Слушаю, Виктор Петрович.
  - Валера, ты вот что, давай разворачивайся и возвращайся назад на базу.
  - Виктор Петрович, так я уже больше половины пути проехал, скоро до места доеду.
  - Нет-нет, разворачивайся и домой, срочно. И без разговоров.
  - Да что случилось? Зачем возвращаться?
  - Езжай домой, мы тебя ждем. И аккуратней давай.
  - Да вы можете сказать, в чем дело?
  - Приедешь, здесь все узнаешь.
  - Хорошо, разворачиваюсь.
   Валера отключил телефон, затормозил и прижался к обочине. Что же могло случиться? Может с родителями что, хотя вроде никто не болел. А может все машины собирают для какого-то срочного задания? Дай-то бог, чтобы это было так.
  Валера посмотрел в зеркало заднего вида, дорога была пуста. Включил левый поворот, развернулся и поехал в обратную сторону, стараясь не гнать и не думать ни о чем плохом.
   Заехав на территорию автобазы, Валера поставил машину на стоянку, заглушил двигатель и почти бегом направился в здание управления. Поднявшись на второй этаж, Валера без стука отворил дверь кабинета заместителя директора и вошел.
  - Виктор Петрович, ну что случилось? - сразу спросил Валера.
   Тут он увидел, что в кабинете кроме зама еще сидят два человека, профорг и фельдшер медпункта.
  "Так, значит что-то серьезное, - подумал Валера,- При чем очень серьезное, просто так врачиха не пришла бы".
  - Присядь, Валера - зам показал рукой на стул.
   Валера быстро сел на краешек стула. Он был весь в напряжении, сердце резко начинало набирать обороты, колотясь в груди, как в клетке.
  - Ну что произошло, говорите, в конце концов! - почти крикнул Валера, стараясь заглянуть в глаза начальнику.
   Виктор Петрович, упорно пряча взгляд, начал медленно, с трудом подбирая слова, говорить.
  - Валера, Валерий Викторович... Ты мужчина, должен приготовиться к страшному известию, которое я вынужден тебе сообщить... Держись, Валера, но...
  - Что, что но? Говорите же!
  - Валера, произошла беда, в твоей семье случилось большое горе... В общем, твой сын... Он трагически погиб.
   Валера схватился двумя руками за край стола так, что пальцам стало больно. Сердце, остановившись на мгновенье, начало бешено ударять где-то прямо в горле, не давая дышать. "Этого не может быть, просто не может быть. Это сон. Сейчас я проснусь, и все закончится. Это сон, сон, это только сон!"
  - Давайте нашатырь, быстро!
  Резкий запах ударил в голову. Валера отшатнулся и оттолкнул руку с ваткой.
  - Не надо, подождите.
   С трудом оторвав правую руку от стола, Валера поднес ее к лицу. Закрыв ладонью глаза и крепко их зажмурив, Валера пытался понять то, что ему только что сказали. Но не мог осознать этого. Всем своим существом он противился принять это известие. То, о чем ему сказали, просто не могло случиться. Вообще не могло случиться, никогда не могло случиться!
  - Валера, внизу тебя ждет машина, немного посиди и езжай домой. Все твои уже там.
  Валера открыл глаза и быстро встал. Его немного шатнуло. Стоящий рядом профорг сразу подхватил его под руку.
  - Не надо, я сам. Виктор Петрович, это точно, не ошибка? - с надеждой спросил Валера.
  - Нет, вот Юрий Васильевич сам уже съездил к тебе домой, все уточнил. После этого мы тебе и позвонили. А нам сначала твоя соседка позвонила. Она же и скорую помощь вызвала. Только получилось, что скорая уже для Лены приехала, а Витя... Что либо сделать было уже поздно... Поезжай Валера домой, там тебя ждут. Юрий Васильевич поедет с тобой. Все что надо мы сделаем.
   Валера молча вышел из кабинета, спустился во двор и сел в машину. Водитель сочувственно поглядел на него, хотел что-то сказать, но промолчал. Машина тронулась и они поехали. Так как дом Валеры находился недалеко, минут через пять они к нему подъехали.
   У подъезда стояли несколько женщин, о чем-то разговаривая. Увидев Валеру, все замолчали. Валера также молча вошел в подъезд, поднялся по лестнице, открыл не запертую дверь и вошел в квартиру.
   Прямо в коридоре, на табурете, склонив голову на упертые в колени руки, сидел его отец. Услышав, как открывается дверь, он поднял голову. Лицо было мокрое от слез. Увидев Валеру, он встал, шагнул к нему и обнял.
  - Горе сынок, какое горе. Иди к Лене, там все, в комнате.
   Валера прошел в комнату. На диване сидели его мать и теща. Обняв друг друга, они плакали. Тесть стоял у окна и курил. Рядом с диваном, в кресле, сидела соседка. На руках она держала Валерину дочь, которая нахохлилась как птенец и с испугом смотрела на взрослых. Лена лежала на диване, у стены, за спинами родителей, уткнувшись лицом в подушку. Ее плечи сотрясались от рыданий.
   Услышав, что вошел Валера, Лена вскочила и бросилась к нему. Бросившись к мужу на шею, она зашлась в крике.
  - Господи, Валера, за что, за что?
   Лена хотела еще что-то сказать, но не смогла. Прижавшись к Валере, она громко, в голос, плакала.
   Валера молча стоял и держал жену. Открыв рот, он вдруг понял, что не может говорить. Как будто неожиданно потерял голос.
   Вдруг Лена резко замолчала и стала оседать на пол. Валера подхватил ее и буквально волоком подтащил к дивану. Матери Валеры и Лены быстро вскочили с дивана и стали вместе с ним укладывать Лену. Ее положили на спину. Глаза ее были закрыты, лицо белое.
   Из кухни вышла женщина в белом халате, в одной руке у нее был шприц, а в другой она держала ватку.
  - Так, давайте еще один угол делать. Иначе мы и ее потеряем.
   Она склонилась над Леной и ловко поставила угол в руку. После этого она легонько похлопала Лену по щекам. Лена открыла глаза и осмотрела комнату. Было видно, что она не понимает, где она и что с ней происходит.
  - Будем надеяться, что немного поспит.
  Врач взяла Ленину руку и начала проверять пульс.
  - Вы, если кому будет плохо, не терпите, сразу говорите мне.
  Валера по-прежнему стоял у дивана, не соображая, что ему надо делать. Он повернулся и подошел к тестю.
  - Что произошло?
  - Валера, Витя утонул. Надо держаться, Валера.
  - Да как он мог зимой утонуть, где?
  - В ванной, Валер.
  - Да как можно утонуть в ванной?!
  Валера повернулся и пошел на кухню. Там сидела врач. Валера обратился к ней:
  - Так что с Витей, он точно... точно его нет? - все еще не веря и надеясь спросил Валера.
  - Мальчик погиб. К сожалению, с детьми такое иногда происходит... Скорая приехала, но было уже поздно. Он захлебнулся в воде... Его увезли. Увезли в морг.
   Валера вышел из кухни и прошел в ванную комнату. Войдя в нее, он опустился на пол и привалился спиной к стене. И тут его прорвало, уткнувшись лицом в ладони, он зарыдал. Страшное горе давило на него, выворачивая внутренности, безжалостно сжимая горло, закладывая уши. Мир рухнул. Прошлой жизни больше не было. И уже никогда не будет. Осознание гибели сына заполняло Валеру, он сопротивлялся, но было невозможно это остановить. Теперь это с ним навсегда, сколько бы он не прожил, и чего бы с ним в жизни еще не случалось.
  
  
   Все последующие дни были сплошным кошмаром. Подготовка к похоронам, заказ гроба и венков в "Мемориале", заказ столовой для поминок, выбор места на кладбище для могилы - все это начали делать в первый же день после гибели Вити. Дядя Валеры взял решение всех этих вопросов на себя. На следующий день Валера на машине, которую прислали с автобазы, поехал в морг за телом сына. Поехал сам, потому что находится дома больше не было сил. Лена постоянно пребывала в состоянии прострации, ей периодически ставили уколы, чтобы хоть как-то ее поддержать.
   Когда укол действовал, она молча сидела на диване, держа в руках фотокарточку сына, поглаживая и целуя ее. Как только действие укола заканчивалось, она снова заходилась в плаче, бледнела и задыхалась. Родственники и врач уже и не знали, что делать. Ставить уколы так часто нельзя, не ставить - боялись, что с Леной случится сердечный приступ. Но перед тем, как привезти тело из морга, Лене решили все же сделать угол, потому что, увидев сына, она могла не выдержать. Валера от уколов отказался, успокоительных лекарств тоже никаких не пил. Не стал пить и водку, которую пили на кухне его отец и тесть. Он решил, что все происходящее он должен видеть и чувствовать на трезвую голову.
   В морге, после вскрытия, тело ребенка обмыли, переодели в костюмчик, который привезла тетя Лены, и уложили в гроб. Приехав в морг, Валера с водителем и санитаром погрузили гроб в машину. Рядом поставили крышку от гроба. Врач передал Валере справку о смерти и высказал свои соболезнования.
   Подъехав к дому, Валера вышел из машины и хотел сам заносить гроб. Но его друзья, стоявшие у подъезда и ожидавшие его приезда, отодвинули его в сторону, подхватили гроб и занесли по узким лестничным пролетам в квартиру. Сразу же из квартиры раздался плач множества женщин, родственниц и знакомых, которые там находились.
   Валера медленно, на ватных ногах, поднялся в квартиру. Она вся была заполнена людьми и венками. Он протиснулся к гробу сына, которого уже обнимала Лена. Опустившись у гроба на колени, Валера обнял одной рукой Лену, другой рукой гроб сына и заплакал.
   Все остальное время Валера осознавал какими то отрывками, то впадая в беспамятство, то как бы выныривая на поверхность из глубокого омута. На следующий день Витю похоронили. На похоронах было множество народа, огромное количество цветов. После поминок в столовой автобазы, люди стали расходиться. Валера с Леной и их родители вернулись в квартиру. Лена сразу легла на диван и отвернулась к стене. Валера, недолго посидев возле нее, пошел к соседке, которая все это время сидела с его дочерью, с Викой.
  - Ну что, все сделали? - спросила соседка Валеру.
  - Да, Катя, теперь уже все. Как тут вы с Викой? Все нормально?
  - Да у нас то все хорошо, ночью поспали, проснулись, позавтракали, поиграли, посмотрели мультики, еще раз поели, поспали. Вот видишь, проснулись и снова кушаем.
   Вика сидела за кухонным столом и самостоятельно ела кашу. Увидев отца, она положила ложку на стол, сползла со стула и побежала к нему. Валера подхватил ее на руки, поднял, поцеловал прямо в испачканные манной кашей губы и крепко прижал к себе.
  - Как, Викуля, ты себя вела? Не баловалась?
  Дочка, уткнувшись лицом в шею отца, помотала головой из стороны в сторону.
  - Ну и хорошо. А сейчас пойдем домой.
  - А может пусть еще у меня побудет? - спросила соседка.
  - Да нет, Катя, заберу я ее. Может Лена с ней рядом полегче себя почувствует. Да и мне Вика нужна. Мне вот с ней сразу лучше стало. Хотя конечно, как было раньше, уже не будет. Спасибо тебе, Катя. Пойдем мы домой.
  Валера с дочерью на руках вышел из квартиры соседки и зашел к себе домой.
   Увидев внучку, дедушки и бабушки, изо всех сил стараясь скрыть слезы, стали расспрашивать Вику о том, где она была и что делала. Валера передал дочь своему отцу, а сам вышел на кухню.
  - Вика была у Кати, смотрела мультики. Еще мы играли в кошку и собачку. Еще я кушала манную кашу, - серьезно рассказывала Вика о своих делах.
  - Ой, какая ты молодец. А какие мультики? - спросила одна из бабушек.
  - А разные. Про Вини Пуха и ослика. А потом про домовенка.
  Вика огляделась по сторонам, увидела мать, и сразу, прервав разговор с бабушками, пошла к ней.
  Подойдя к дивану, она забралась на него и легла сверху на Лену, пытаясь заглянуть ей в лицо.
  - Мамуля, ты спишь? - она немного подождала ответа и заключила, - Спит.
  Она развернулась и уселась на диване, свесив ноги.
  - А где Витя?
  В комнате повисла тягостная тишина.
   Стоя на кухне, Валера отвернулся к окну и изо всех сил пытался сдержать рыдания, которые просто разрывали его грудь.
  
  
   Прошло больше месяца со дня похорон. Валера работал, и это хоть как-то отвлекало его от происшедшего. Но, возвращаясь после работы домой, он снова и снова окунался в атмосферу горя. Лена ничего не могла делать. Целыми днями или лежала на диване или сидела у окна. Она не плакала. Только в глазах стояла такая тоска, что в них было страшно смотреть. С дочерью, с Викой, практически постоянно находилась мать Лены. Она приходила утром, еще до ухода Валеры на работу, и оставалась до его прихода вечером. Она и готовила еду и поддерживала порядок в доме.
   Вика играла со своими игрушками, изредка пытаясь привлечь к своим играм мать. Но Лена безучастно смотрела на все вокруг и никак не реагировала ни на дочь, ни на мать.
   В один из вечеров Валера, придя с работы, быстро умылся и сел за стол на кухне, чтобы поужинать. Теща уже нарезала хлеб и поставила на стол тарелку с котлетой и макаронами.
  - Валера, ты договорился насчет столовой на 40 дней? Надо чтобы человек на сто накрывали. Многие собираются помянуть Витюшу.
  - Да, сказали, что все будет нормально. От нас только спиртное. Я его сам куплю и привезу в столовую. Даже деньги за обед потом удержат с зарплаты. И цена будет минимальная.
  - Ну и хорошо. Ладно, ты давай ешь, а я пойду домой. Вику я покормила, - она понизила голос,- Попробуй Лену заставить поесть, она практически ничего не ела, так, чуть-чуть.
  - А кот так и не появлялся? - спросил Валера.
   Кот пропал во время похорон. В какое время это произошло - было непонятно. Все те дни дверь постоянно открывалась, людей было много. Может, он напугался и убежал, может, просто выскочил за дверь и потерялся. Одним словом, кот исчез, и никто его не видел. Сначала думали, что он вернется. Расспрашивали у соседей. Искали по подвалам и соседним дворам. Но все было напрасно. Никто ничего не видел.
  - Нет, Валера, видно все, пропал кот, с концами. Ну да бог с ним, сейчас и не до него.
  Теща вышла в комнату.
  - Викуля, давай иди к бабушке на ручки. Я собираюсь домой. Давай прощаться, до завтра.
  Внучка отложила в сторону куклу и подбежала к бабушке. Она крепко обхватила ее за ноги.
  - Не ходи никуда, оставайся у нас.
  - Да нет, надо еще деда покормить. Вот папу твоего накормили и дед тоже кушать хочет. Вот я пойду, его накормлю. А завтра снова утречком к вам приду. Снова с тобой будем играть.
  Теща вышла в коридор, обулась, надела пальто.
  - Валера, ты ешь, я дверь захлопну. Завтра, перед твоим уходом, приду.
  Хлопнула входная дверь. На кухню забежала Вика и забралась на табурет.
  - Папа, давай сказку почитаем, - дочка, нагнув голову, попыталась заглянуть отцу в глаза.
  - Хорошо, иди, выбирай книжку, я сейчас приду.
  Вика спрыгнула с табурета и побежала в комнату.
   Валера встал, убрал со стола хлебницу. Потом тщательно вымыл тарелку и вилку. После этого подошел к окну. Было еще не поздно, но за окном было уже темно. И хотя во дворе горело несколько фонарей, но это только подчеркивало и усугубляло темень зимнего вечера. Редкие прохожие проходили по двору. С работы уже все вернулись, дети тоже сидели дома. А подростки обитали где-то в других местах, подальше от взрослых и света.
   Валера зашел в комнату, подошел к дивану и присел на его краешек.
  - Лен, может, поужинаешь, что-то ведь надо есть.
  Лена медленно повернулась к мужу.
  - Я не хочу. Сам поел? - Лена взяла руку Валеры и прижала ее к себе.
  - Да я-то поел. Ты бы хоть поела. Нельзя же так, ничего не есть.
  - Валер, я перекусила в обед с мамой. Так что не хочу.
  Лена замолчала и закрыла глаза.
   В это время на колени к отцу забралась Вика, держа в руках свою любимую книгу.
  - Вика, может быть другую сказку почитаем, опять про муху-цокотуху, ты ее уже наизусть знаешь. Викуль, сколько можно?
   Дочка молча удобно уселась у него на коленях, открыла на первой странице книгу и приготовилась слушать.
   После чтения Валера умыл дочку, расстелил ее постель и уложил спать. Все это время Лена лежала с закрытыми глазами на диване, даже не меняя позы.
  - Лена, давай вставай, надо постелить, будем спать ложиться.
  Лена встала и пошла в ванную умываться. А Валера, достав из шкафа белье и подушки, застелил диван.
   Вернувшись из ванной в ночной рубашке, Лена легла. Валера, тоже сходив в ванную, забрался на диван и лег у стены.
  - Ну, давай спать, - он поцеловал жену и выключил торшер.
   Комната погрузилась в темноту. Плотные шторы не пропускали даже толики света от уличных фонарей. Сначала мрак казался кромешным, но постепенно стали проступать очертания мебели и других предметов в комнате.
   Лена молча лежала на краю дивана. Лежала с открытыми глазами. В голове не было никаких мыслей. У Лены было такое чувство, что все происходило не с ней. Надо только подождать и все вернется к прежней жизни. Потому что то, что случилось, просто не могло произойти. Не могло и все. А значит, все будет, как и раньше хорошо. Надо только ждать. И тогда и Витя вернется и все забудется.
   Какое-то легкое, неуловимое движение в углу комнаты вдруг привлекло внимание Лены. Ее отсутствующий пустой взгляд стал осмысленным. Она стала вглядываться в темноту.
   Сначала ничего не было видно. Обыкновенный вид ночной комнаты. Но Лене вдруг снова показалось, что в углу, за кроваткой Вики, что-то шевельнулось. Как будто на фоне общей темноты появилось более черное пятно. Лена даже немного приподняла голову, чтобы лучше рассмотреть это непонятное явление. Но ничего не увидела. Все в комнате было как обычно. И звуков никаких не было. Стояла полная тишина.
  "Господи, уже мерещится что-то, - подумала Лена, - надо постараться уснуть".
   Она закрыла глаза. Спать она совершенно не хотела, но решила полежать с закрытыми глазами, а вдруг уснет. Надо только ни о чем не думать. Но как? Ведь все мысли ее были о том ужасном и непоправимом, о том, что отняло у нее любимого сына. И как не пыталась Лена освободиться хоть на время от всех воспоминаний, ничего не получалось. Тем более, Лена не помнила отчетливо сам момент гибели сына. Все вспоминалось какими-то отрезками, клочками. Она помнила, как вышла на балкон, как вывешивала сушиться белье. А потом, потом она даже не помнила, как увидела сына в ванной, как его вытаскивала. Она ли его вытаскивала? Хотя кто же, кроме нее никого в квартире не было. Ну, Вика еще, но она совсем мала. И где в этот момент была Вика, Лена тоже не помнила. Как появилась соседка, кто звонил в скорую помощь? Наверное, сама Лена и позвала соседку. Но все в памяти переплелось и запуталось. И как Лена не пыталась разложить все четко по полочкам, восстановить хронологию событий, ничего у нее не получалось.
   Полежав немного с закрытыми глазами, Лена поняла, что ее попытки уснуть, или хотя бы задремать - тщетны. Ничего не получится. Чтобы не тревожить мужа, она решила просто лежать на диване. И если не уснет, ну и ладно. Лена открыла глаза. И сразу, непроизвольно, поглядела в угол комнаты.
   У нее резко перехватило дыхание, сердце гулко заколотилось в груди, на затылке напряглась кожа, волосы зашевелились.
   В комнате что-то было. И это что-то стояло уже не в углу, а находилось перед кроваткой дочери. Всего в двух метрах от Лены. Рядом.
   Лена молча смотрела, боясь пошевелиться. В голове возник какой-то шум. Сердце стало бухать на всю квартиру, как колокол. Ей показалось, что его громкие, звонкие удары слышны по всему дому. Кровь, разгоняемая перепуганным сердцем и вброшенным в нее адреналином, все быстрее и быстрее бежала по артериям и венам.
   Не моргая и не отрывая взгляда, Лена смотрела, как нечто очень-очень медленно приближалось к ней. Медленно и неестественно плавно. Но неотвратимо. Лена вдруг осознала, что очертания приобрели ясные контуры человека. Это был человек, точно человек. Только маленького роста. Как ребенок. Дитя.
   Лена с трудом поднесла левую руку ко рту и зажала его, чтобы не закричать. Глаза ее расширились и их начало жечь, ведь Лена от ужаса даже моргнуть боялась.
  "Что это, привидение? Или что же?" - промелькнуло у нее в голове.
   Нечто еще приблизилось на несколько сантиметров. Уже можно было разглядеть голову, туловище и руки этого существа. Оно как будто подплывало к дивану. Бесшумно. Стали проявляться черты лица, его овал, контуры носа и рта. Но Лена видела все это периферийным зрением. Она, по-прежнему не моргая, теперь смотрела только в глаза этого человека. Человека? Смотрела и видела только глаза. Они были черные, намного темнее лица, но как будто светились. Так светятся, точнее, отсвечивают, крылья жуков в темноте. Это было нереально, этого не должно было быть, но это происходило.
   Существо приблизилось почти вплотную. Его лицо было несколько выше лица Лены. Но когда оно приближалось, оно одновременно опускалось, наклонялось вниз. И сейчас между их лицами было не более полуметра.
   Лена неожиданно отчетливо увидела, что это действительно было лицо человека. Лицо женщины. Голова взрослой женщины на маленьком теле ребенка.
   Её лик был все ближе и ближе. Одновременно с приближением, женщина наклоняла голову набок, и теперь ее лицо и лицо Лены были одинаково расположены, в одной плоскости, под одним углом.
   Вдруг глаза на этом темном лице приобрели розоватый оттенок, как будто, что-то в них отражалось.
   Лена внезапно поняла, что же отражается в этих жутких глазах. Она отчетливо все разглядела. Там было ее лицо, точнее два ее лица. В каждом чужом глазу - было ее лицо. И она видела ужас в своих лицах.
   Расстояние сокращалось. Между лицом женщины и лицом Лены было уже сантиметров тридцать. Лена четко видела все черты женщины. Она только никак не могла понять, какого же цвета ее лицо и тело. Никак не белого, не светлого. Вся фигура и голова были темного цвета, темно-зеленого или пепельного. Лена не могла сообразить, почему такой цвет. Да и мысли об этом мелькали у нее где-то на окраинах сознания. А все существо было охвачено паникой. Дыхание у нее перехватило, она начала задыхаться. Казалось, что сердце набухло, подскочило к горлу и перекрыло его. Воздуха не хватало.
   Женщина начала медленно, очень медленно открывать рот. Ее губы шевелились и изгибались, как будто они жили отдельной жизнью. Тонкие, как змеи, эти губы приоткрывали рот. И за ними показались неожиданно ярко белые, неестественно блестящие зубы.
   Раздался голос. Он звучал тихо-тихо. Почти неслышно.
  - Что, тварь, плохо тебе без сына? А будет еще хуже.
   Все! В голове Лены словно произошел взрыв. Ей показалось, что ее приподняло над диваном, перевернуло через голову и с огромной силой ударило о стену. Все вокруг закружилось. Она закричала, изо всей силы, закричала, как только могла громко.
  А потом потеряла сознание и упала в спасительную мягкую тьму.
  
  
  - Ладно, она приходит в себя, я ей поставила успокоительное. Сейчас она очнется, придет в себя и надо будет ее покормить.
  Врач собрала инструменты в свой чемоданчик и встала.
  - Нервный срыв, ожидаемое явление, к сожалению, - говорила она, направляясь к дверям.
  Валера вышел за ней в коридор, снял с вешалки пальто и помог его надеть.
  - Время, нужно время, всем надо терпеть. До свидания, - врач открыла дверь и вышла из квартиры.
   Валера закрыл дверь на замок и вернулся в комнату. Он подошел к кроватке Вики. Дочка спала, свернувшись калачиком и обняв своего мишку. Ужасный вопль Лены разбудил и напугал ее. Валера даже сначала не мог сообразить, кого первого надо успокаивать. Когда его разбудил, а точнее вырвал из сна крик жены, он сам поначалу испугался. Лена билась в истерике, глаза закатились под лоб, все тело, руки и ноги изгибались. Она страшно, громко и протяжно кричала. А в кроватке стояла и тоже кричала напуганная Вика. Она со страхом глядела на мать и заходилась в плаче. Потом Ленин крик резко оборвался, она затихла и обмякла. Валера, убедившись, что жена жива, просто потеряла сознание, метнулся к дочери. Он схватил ее, вытащил из кроватки и крепко обнял. Кое-как успокоив ее, он, не отпуская дочери с рук, по телефону вызвал скорую помощь.
   Валера присел на краешек дивана, наклонился к жене и погладил ее по голове. Лена лежала с закрытыми глазами. Дыхание было ровное, она как будто спала.
  - Валера, я, по-моему, схожу с ума, какие-то кошмары видятся, - сказала Лена, не открывая глаз.
  - Ничего, Ленусь, это все пройдет, я с тобой рядом, - Валера продолжал гладить жену по волосам.
   От жалости к ней, к себе, от всей этой страшной несправедливости, к глазам подступали слезы. И Валера с трудом сдерживал их. Он старался говорить медленно, чтобы Лена не почувствовала, как прерывается его дыхание, что он вот-вот заплачет.
  - Может, встанешь, что-нибудь поешь?
  - Нет, не хочу.
  Лена открыла глаза.
  - Я видела какую-то жуткую женщину, страшную, с черными глазами. Я реально видела это, здесь, у нас в комнате.
  - Лена, не думай об этом. Врач сказала, что это нервный срыв. Леночка это пройдет, потерпи, родная, - Валера склонился над женой и нежно поцеловал ее в висок.
  - Нет, Валера, я четко ее видела. Мне это не померещилось. Она точно была здесь.
  - Хорошо. Давай так. Раз кушать не будешь, мы с тобой посидим, успокоимся. Вообще свет выключать не будем. Пусть торшер всю ночь горит.
   Валера минут десять молча просидел рядом с Леной. Она, закрыв глаза, молча лежала на диване и, казалось, засыпала.
   "Надо все-таки ложиться, завтра все равно на работу, хоть как " - Валера встал с дивана, вышел в коридор, проверил, закрыта ли входная дверь. Потом сходил на кухню, попил воды. Посмотрел на часы, которые стояли на полке. Время было - три часа ночи. Он выключил верхний свет, оставив включенным торшер, который стоял около дивана. Поправил одеяло на дочери и лег спать. Он, внутренне удивляясь этому, быстро стал засыпать. Наверное, давало знать о себе только что пережитое нервное потрясение. Нужен был отдых. И он практически сразу уснул. Уснул глубоко, крепко.
   Минут через двадцать Лена открыла глаза. Теперь она просто лежала и смотрела прямо перед собой. Она ведь даже и не пыталась заснуть. Пережитый ужас оставался в ней, он никуда не ушел. Она понимала, что Валера, да и никто ей не поверят. Но сама Лена четко осознавала, что ей ничего не померещилось и не приснилось. Она видела все произошедшее наяву. Она знала, что все происходило на самом деле. Она знала, что она не сошла с ума, что это не были галлюцинации. В этом Лена была уверена на 100 процентов. Она даже не пробовала объяснить себе, что же произошло. Она не анализировала ситуацию, не пыталась понять, откуда появилась эта женщина. И женщина ли это была. Лена просто чувствовала, просто знала, что это только начало. Она была уверена, что кто-то или что-то находится рядом с ней. И надо готовиться к неминуемым и страшным последующим событиям.
   Еще минут через тридцать Лена села на диване. В комнате стояла полная тишина. Муж с дочерью спали. Свет от торшера ровно освещал все вокруг.
   Лена потихоньку встала и пошла в ванную комнату. Ополоснув лицо холодной водой, она тщательно вытерлась полотенцем. Посмотрев на себя в зеркало, Лена развернулась, чтобы выйти. Но что-то удержало ее. Она вдруг поняла, что кто-то на нее смотрит. Просто почувствовала на себе чужой взгляд. Замерев на месте, Лена с ужасом ждала, что ее кто-нибудь сейчас схватит. Или что произойдет что-нибудь не менее страшное. Неужели продолжение кошмара последует так быстро? Умом она понимала, что в ванной комнате не может никого быть. Дверь закрыта, а спрятаться здесь просто негде. Под ванную даже кот залазил с трудом. Да и само помещение маленькое. Здесь повернуться негде, не то, что спрятаться. И все же, кто-то находился с ней рядом.
   Медленно, очень медленно, Лена стала протягивать руку к двери, чтобы ее открыть. Если это удастся, то она выскочит из ванной комнаты, под защиту мужа. Там, за дверью, было ее спасение.
   И в этот момент она почувствовала, как по ее волосам кто-то провел рукой. Провел нежно и ласково. Сверху вниз. От макушки к шее. На шее рука на мгновение задержалась, а потом снова Лена ощутила поглаживание. Ее шея сразу задеревенела. Она хотела повернуть голову, чтобы увидеть, кто это делает. Она очень боялась кого-нибудь или что-нибудь увидеть, но страх неизвестности был еще сильнее.
   Мягкие и легкие, но очень хорошо ощутимые прикосновения чужой руки, продолжались. Лена стояла в растерянности и недоумении. Почему ее гладили по голове? Зачем? С какой целью? А самое главное, кто это делал? На все эти вопросы у нее не было ответов. И от этого ее все больше и больше охватывал страх.
   А затем поглаживания прекратились, также неожиданно, как и начались. Но Лена продолжала стоять в той же самой позе, не меняя её. Лена пыталась, но не могла повернуть голову назад. Хотела закричать, но не получалось и это. Она словно окаменела.
   Затем, с огромным трудом, напрягая все мышцы, даже мышцы живота и спины, она все же начала поворачивать голову. Она не скашивала взгляд в сторону. Ее глаза смотрели прямо перед собой. Поэтому одновременно с поворотом головы, она начинала видеть предметы, к которым поворачивалась. Стена, потом гнутая труба батареи отопления - полотенцесушитель, потом шкафчик для туалетных принадлежностей. Все было как обычно, как всегда. Она полностью повернулась к зеркалу, которое висело над раковиной, и посмотрела на свое отражение. Она глядела в зеркало. И видела там знакомое, родное лицо. Но не свое. Она видела в зеркале сына. Своего мертвого сына. Он смотрел прямо на нее.
   Лена подспудно понимала, что в зеркале она могла видеть только себя. Другого просто не могло быть. Это нарушало все законы. Это ломало все ее представления о существующем мире. Но этот мир уже рухнул. Его уже не было. А в этом другом мире из зеркала на нее смотрел мертвый мальчик.
   Лена замерла. Нет, она не испугалась. Наоборот, даже успокоилась и обрадовалась. Ведь сын, Витюша, ее родная кровинушка, был в зеркале, был живой. Значит он и на самом деле живой. Он не умер. И это не её сыночка похоронили на кладбище. Вот же он, здесь, а не в могиле. Значит, всего, что происходило раньше, просто не было. Сейчас все плохое закончится, и Лена снова будет рядом с сыном. Она даже немного улыбнулась и подалась вперед, к сыну.
   И тут Лена рассмотрела его глаза. И поняла, что глаз как таковых и не было. Были брови, веки, ресницы. А глаз не было. Не было глазного яблока, не было зрачков. Не было глаз! В глазницах было пустота. И в этой пустоте ничего не отражалось. Ощущение было, как будто смотришь в черный, бездонный, холодный колодец. Смотришь ярким солнечным днем. А в колодце ничего не видно. Вообще ничего. Не видно дна и вообще непонятно, что там внизу, внутри.
   Лена смотрела и не могла оторвать взгляд от этих... этих пустых глазниц. И это продолжалось довольно долго, целую вечность. А может быть и нет. Может, все происходило быстро. Она уже ничего не понимала.
   Вдруг сын начал что-то говорить. Он открывал рот, и медленно что-то произносил. Но Лена ничего не слышала. Она только видела, как открывается рот мальчика. Она видела, как губы раздвигаются и как меняют свое положение. Но голоса не было слышно, никакого звука не было. Стояла мертвая тишина.
   А сын все продолжал и продолжал говорить. Говорить медленно, четко проговаривая все слова. Очертания его рта изменялись на каждом произносимом им звуке. Так обычно говорят через стекло, когда знают, что их не услышат, но пытаются, чтобы их поняли, поняли по губам.
   Лена стала внимательно смотреть на рот мальчика, пытаясь понять, что же он хочет сказать. Сначала она сообразила, что он проговаривает одну и ту же фразу. Раз за разом говоря одно и тоже. Потом она начала понимать отдельные звуки и слога. И они начали складываться в слова. А слова сложились в предложение.
   Мертвый мальчик говорил мертвыми губами. Он спрашивал: "Мама, зачем ты убила меня?". И затем снова и снова повторял эту фразу.
   Как завороженная глядя на рот сына, Лена тоже раз за разом проговаривала этот вопрос. Проговаривала и не могла остановиться. Да и не хотела останавливаться.
   Сколько она стояла в ванной комнате, Лена уже не понимала. Это длилось всегда, длилось всю ее жизнь. Она просто стояла, смотрела на лицо сына, следила за движением его губ и повторяла его вопрос. Она старалась говорить вместе с ним. Старалась говорить синхронно. Не понимая, почему и зачем нужно говорить одновременно с сыном, она все же очень старалась это сделать. И хотя Лена говорила тихо-тихо, почти неслышно, ей казалось, что она кричит. И с каждым разом ее крик становился все громче и громче. Постепенно крик перешел в рев, как будто это орал дикий зверь. Так кричит животное, только что пойманное и запертое в клетке. Кричит от ужаса, от безысходности, от злобы. Истошный крик метался по тесному пространству, он как будто материализовался, стал живым, приобрел плоть. Крик бил Лену как плеткой по лицу, по телу. Ее даже шатало от этих невидимых ударов. Она вся напряглась и схватилась за край раковины, чтобы не упасть.
   Внезапно, когда у Лены уже не оставалось сил, для того, чтобы удержаться на ногах, когда она почти падала на пол, все прекратилось. Изображение сына в зеркале пропало. Наступила мертвая тишина. Вязкая, как мокрая глина.
   Лена, обессилев, присела на крышку унитаза. Она ни о чем не думала. Не радовалась, что все закончилось. Не огорчалась, что сын исчез из зеркала. Она не размышляла о том, что же это было. В голове была пустота.
   Посидев некоторое время и отдохнув, Лена встала. Она с опаской посмотрела в зеркало, но увидела в нем только свое отражение. Еще раз ополоснув лицо холодной водой, Лена вытерлась полотенцем, повесила его не вешалку и, уже не заглядывая в зеркало, вышла из ванной и вернулась в комнату.
   В квартире стояла тишина. Муж и дочь мирно спали на своих местах. Горел торшер. Почему никто не проснулся от ее криков - было не понятно. А может быть, она и не кричала вовсе? Лена подошла к дивану и присела на его край. Ей надо было отдохнуть. Она обессилела от только что пережитого напряжения. Ноги были как ватные, руки дрожали, во всем теле ощущалась разбитость.
   Она сидела на диване, смотрела невидящими глазами в одну точку и постепенно приходила в себя. До смерти напуганная женщина с надеждой думала, что все, что она видела и слышала в последние часы, лишь плод ее воображения. Ведь не слышали же ни муж, ни дочь ее криков из ванной комнаты. Нет, надо только отдохнуть и все пройдет. Она успокаивала себя. Успокаивала, но сама себе не верила. Слишком все увиденное было явственно, слишком реально и материально.
  "Надо лечь и постараться уснуть. Утром все станет лучше. Надо постараться уснуть".
   Лена встала и пошла на еще подрагивающих ногах на кухню. Свет она не включала. На кухне был сумрак, но света от торшера в комнате хватало, чтобы были видны все предметы. Она взяла чашку и налила в нее из крана холодной воды. Подняла ее к лицу. Рука, держащая чашку, задрожала так сильно, что Лене пришлось и второй рукой взяться за нее, чтобы не уронить. Сделав несколько глотков, Лена вылила остатки воды в раковину и поставила чашку на стол.
   Она подошла к окну. За окном было темно. Стояла тихая зимняя ночь. Отодвинув полупрозрачную занавеску, закрывающую окно, Лена посмотрела в него. Во дворе возле дома никого не было. Только несколько фонарей освещали его. Не было ни поздних прохожих, ни собак, ни машин. Никого.
   Лена наклонилась к окну и прислонилась лбом к холодному стеклу. Прохлада оконного стекла была приятна. Лена все больше и больше успокаивалась. Шум в голове утих, прекратилось дрожание рук. Уже не слышно было биения разгоряченного сердца. Умиротворенность разливалась по всему телу. Везде был покой и стояла полная тишина.
   "Все, все закончилось, - думала Лена,- теперь все будет нормально. А утром я все это забуду, забуду и никогда не вспомню".
   Она закрыла глаза. Холод, проникающий с улицы через стекла, освежал голову. Было хорошо и покойно. Хотелось так стоять и стоять, забыв обо всем. Ни о чем не думать, просто стоять и наслаждаться этим покоем. Стоять как можно дольше.
   Лена стояла у окна, прижав лоб к стеклу и закрыв глаза. Ей было хорошо. Так хорошо не было уже давно. Она полностью успокоилась.
   И в этот момент прямо из стекла появились руки. Рук было несколько. Они схватили Лену за плечи, за голову и потянули в окно, наружу. Потянули сильно и резко. Лена моментально открыла глаза, и ее взгляд уперся в оконное стекло. За окном все также была пустота, не было никого. Лена не могла повернуть головы, ей не давали ее повернуть, но боковым зрением видела несколько рук, которые держали ее. Они начинались от поверхности стекла. За стеклом не было ничего, а внутри были чьи-то живые и очень сильные руки. Эти руки прижали ее голову к стеклу, тянули ее за туловище, отрывали ее руки от подоконника. Она пыталась сопротивляться, но страшная сила выдернула ее из квартиры на улицу. Окно разлетелось вдребезги, и Лена вылетела из дома. Рывок был такой силы, что она пролетела несколько метров и перевернулась в воздухе. Она упала спиной вниз, ногами вперед и головой к дому. Упала на заборчик из низкого деревянного штакетника, который ограждал небольшую клумбу у дома. Колышки пробили ее халат и насквозь пронзили тело. Кровь и куски внутренностей вылетели из ран наружу...
   Она умерла сразу.
  
  
   После похорон жены, которые совпали с поминками по погибшему сыну, Валера находился в состоянии прострации. Если в похоронах сына он принимал хоть какое-то участие, то сейчас он все дни после смерти жены просто просидел дома. Сначала, пока тело было в морге, он сидел молча на стуле на кухне, возле окна, через которое выпала Лена. Потом, когда привезли из морга тело, он, также молча, сидел возле гроба. Все хлопоты взяли на себя друзья Валеры. Родители, и его и Лены, тоже не в состоянии были что-либо делать. Похороны прошли как в тумане.
   На второй день после похорон, в дом к Валере пришел следователь. Это был молодой мужчина. Валера даже немного знал его. Он учился в той же школе, которую заканчивали Валера с Леной, только на три года позже. Близко с ним знаком Валера не был, хотя и здоровался на улице. В квартире были Валера, Ленины родители и Вика, которая в это время спала в своей кроватке.
   Зайдя в дверь и показав свое удостоверение, следователь разделся, прошел в комнату и сказал:
  - Валерий Викторович, давайте пройдем на кухню. Мне надо с Вами побеседовать.
  Валера встал со стула, на котором сидел, и прошел вслед со следователем на кухню. Следователь достал из своей папки какие то бланки, ручку и присел за стол.
  - Присаживайтесь. Меня зовут Игорь Юрьевич. Давайте сделаем так. Я задам Вам несколько вопросов, Вы на них ответите. Я запишу ответы в протокол, а Вы, после прочтения, распишитесь.
  Валера кивнул головой в знак своего согласия.
  - Давайте сначала запишем Ваши данные.
  Валера представился, и следователь аккуратно записал все в протокол.
   После этого он сказал:
  - Сами понимаете, гибель Вашей жены несколько странная. Судя по заключению, смерть наступила именно от удара о забор. Не раньше и не позже. А до этого штакетника от стены дома - семь метров. Так прыгнуть, да еще вперед ногами, человек практически не может. Наркотиков и алкоголя в организме не было. Не понятно, как это могло произойти. Поэтому необходимо несколько прояснить ситуацию. Давайте начнем. В каком состоянии в день гибели была Ваша жена?
  - В каком состоянии она могла находиться после смерти сына? В плохом. В депрессии.
  - Это понятно. Но вела себя она адекватно? Странностей не было никаких?
  - Да как сказать. Конечно, она постоянно плакала, расстраивалась. Но старалась держаться. У нас ведь дочь маленькая. Надо было с ней заниматься.
  - То есть, предпосылок для самоубийства, явных признаков этого, Вы не видели?
  - Нет.
  - А может, что-нибудь странное произошло в день перед ее смертью? Кто-то приходил в гости. Кто-то звонил. Или что-то еще произошло.
  - Да нет, все было как всегда. Вот только...
  Валера на некоторое время задумался.
  - Что только? - спросил, немного подождав, следователь.
  - Ей в ту ночь какие-то кошмары привиделись. Даже плохо стало, обморок был. Скорая приезжала. До этого ей тоже плохо было несколько раз, но она выпьет таблеток, полежит и все пройдет. А в эту ночь дело дошло до скорой помощи, пришлось врачей вызывать.
  - В какое время это было? И когда скорая приезжала?
  - После двенадцати часов. Мы уже спали. И она тоже вроде бы легла. А потом я проснулся от ее крика. Страшного такого крика. Вскочил, гляжу - она кричит. А в кроватке дочка плачет. Я даже растерялся. Не знал, что и делать.
  - Так, а потом что происходило?
  - А потом она вдруг раз и потеряла сознание. И затихла. Я посмотрел - дышит. Я сразу к дочке. Взял ее на руки. Чуть-чуть успокоил и скорую помощь вызвал, по телефону.
  - Скорая быстро приехала?
  - Минут через десять.
  - Жена все это время была без сознания?
  - Да, Лена так и лежала. Я похлопал ее по щекам, но она в сознание не пришла. Что еще надо было делать, я и не знал. Дочка в это время успокоилась. А тут и скорая приехала. Я дверь открыл. Врач зашла, привела жену в чувство, дала нашатырь понюхать. Потом давление измерила, укол поставила и уехала. Сказала, что это нервное.
  - Хорошо. А что после этого случилось?
  - Ну, мы немного погодя снова легли спать. Точнее, сначала дочку уложили. Она уснула. А потом я сам лег. А Лена с дивана так и не вставала. Я думал она после укола заснет. А тут такое.
   Валера замолчал и уткнулся лицом в ладони. Так он просидел несколько минут. Следователь, немного подождав, снова начал задавать свои вопросы.
  - В квартире вас было только трое, Вы, Ваша жена и дочь?
  - Да, только мы втроем.
  - То есть ни родных, ни знакомых в квартире не было?
  - Не было никого, кроме нас.
  - Спортом Ваша жена не занималась? Прыжками или гимнастикой?
  - Да нет. Она и физкультуру в школе прогуливала. Какой там спорт.
  - А Вы?
  - Что я?
  - Какими видами спорта Вы занимались?
  - Да никакими видами я не занимался. Я не спортсмен. Так, в школе в футбол, хоккей гоняли.
  - То есть, гимнастикой или тяжелой атлетикой не увлекались?
  - Нет, не увлекался... Ты что же, думаешь, я свою жену в окно выкинул, что ли?!
  Валера резко встал со стула, кулаки его сжались.
  - Сядьте, Валерий Викторович, - следователь перестал писать и тоже начал привставать со стула.
  - Никто Вас ни в чем не обвиняет. Так что сядьте. И давайте на Вы, я к Вам вежливо обращаюсь. И Вы ведите себя соответственно. Я все понимаю. Но это моя работа. Много непонятного в смерти Вашей жены. Необходимо разобраться. Все уточнить и спокойно во всем разобраться. Так что давайте беседовать здесь, а не у нас.
  Валера сел на стул.
  - Значит, у вас в квартире никого не было, так?
  - Так.
  - Как же, по-вашему, она могла погибнуть? Ведь следов под окном не было. Значит, Ваша жена сразу из окна упала на забор. А это семь метров. Да еще падала, точнее летела, вперед ногами. Когда прыгают, то вперед наклоняются, головой вперед. А здесь вперед ногами. Как такое могло случиться?
  - Не знаю я. Представления не имею.
  - И что, не думали об этом?
  - Нет, не думал, не до этого мне сейчас. У меня сын и жена погибли. Я не могу сам понять, как это случилось. У меня горе. А тут ты, со своими вопросами!
  Голос Валеры прервался. Он с трудом сдерживал подступившие слезы.
  Следователь, не глядя на него, дописал протокол.
  - Прочитайте и, если все правильно, распишитесь на каждой странице.
   После подписи протокола, следователь встал, сложил все бумаги в папку и вышел из кухни в комнату. Там посмотрел на сидевших молча родителей Лены и сказал:
  - На этом закончим. Я позже еще зайду. Может быть, и с вами нужно будет побеседовать.
   Он прошел в коридор, оделся и ушел.
  Валере через некоторое время вышел из кухни. Он подошел к окну и стал молча смотреть на двор. Отец Лены встал с дивана и подошел к нему.
  - Ладно, я пойду домой, а мать пока здесь останется. Вечером я снова приду. До 9 дней у тебя поживем, поможем за Викой посмотреть. Да и лучше нам сейчас вместе побыть.
   Он медленно развернулся, подошел к кровати внучки, постоял возле нее и вышел в коридор.
   День прошел тихо. Приходили друзья. Но, побыв немного, уходили по своим делам. Вика, проснувшись, поиграла в свои игрушки. Потом снова пришел тесть. Все вместе сели ужинать. Хотя есть никто, кроме Вики, не хотел. Потом еще где-то около часа молча просидели в комнате, глядя, как играет внучка и дочь. Часов в девять стали собираться спать. Вика начала просить, чтобы лечь спать вместе с бабушкой. Спорить не стали. Решили, что мужчины лягут на полу, а Вика с бабушкой - на диване.
   Когда легли спать, Валера впервые за эти дни начал размышлять, как же все-таки могла погибнуть его жена. Ведь действительно, прыгнуть на такое большое расстояние, да еще так странно, вперед ногами, она просто не могла. В доме никого постороннего не было. Получается, подозрения следователя в том, что это он причастен к гибели жены, не беспочвенны. Но ведь он этого не делал! Что же тогда произошло?
   Валера широко открытыми глазами смотрел в темноту. Он раз за разом прокручивал произошедшие события в своей голове. Он пытался понять, как все это могло случиться. Ведь, несмотря на смерть сына, у Лены даже мыслей о самоубийстве не было. А может и были? Ведь и смерть Вити тоже какая-то странная. Может быть, Лена считала себя виновной в его гибели? Виноватой себя чувствовала, что не досмотрела. Вот и довела себя до самоубийства.
   Хотя, опять же, ну не могла она таким образом себя убить! Ничего не понятно.
  "А если действительно это сделал я? - Валера от этой мысли даже вздрогнул, - Во сне, как какой-нибудь зомби. И сила у меня появилась неведомая. Может быть, я подсознательно считал ее виновной. Поэтому и убил".
   Валера потихонечку встал с постели и на цыпочках вышел на кухню. Он просто не мог лежать. От таких мыслей даже голова помутилась. Нет, лучше об этом не думать. Тем более, он действительно спал, он то это точно знает. Хотя опять же, люди под гипнозом или в состоянии аффекта ничего не помнят. А творят иногда такое, что ой-ой-ой.
   Он даже помотал головой, чтобы отогнать эти мысли. Еще немного постоял у окна, потом сходил в туалет. Когда он вышел из туалета в коридор, что-то заставило его остановиться. Он вдруг почувствовал, что за входной дверью в квартиру кто-то стоит. Ничего не было слышно, стояла по-прежнему полная тишина. Но Валера знал - за входной дверью кто-то есть. Он замер на месте и стал прислушиваться. Ничего. Валера затаил дыхание. Во рту моментально все пересохло и запершило. Но он боялся даже сглотнуть или кашлянуть. Нет, ничего не было слышно. А может, никого там нет? Валера потихоньку переступил с ноги на ногу. Надо подойти к двери и посмотреть. Ну, кто там может быть? Вероятнее всего - никого там нет. Все только кажется. Ведь ничего же не слышно. Валера сделал маленький шажок к двери. Потом еще один. До двери можно было уже дотянуться рукой. Надо открыть дверь и посмотреть, что там такое. Но как? Страх, который охватил Валеру, сковывал все его тело. Он всю жизнь считал себя ну если не смельчаком, то уж точно не трусом. Ему приходилось в молодости драться в уличных разборках. И в армии он мог постоять за себя. А вот сейчас он просто сильно боялся. Боялся и не понимал, чего он боится. Валера приблизился к двери почти вплотную. Так, теперь надо повернуть и открыть замок. Медленно взялся рукой за защелку замка. Сердце его колотилось и, казалось, сейчас вылетит из груди. Ладони стали мокрыми. Он замер. Надо было хоть чуть-чуть успокоиться. А то грохот его сердца может его выдать. Выдать? Перед кем? Валера стал мысленно убеждать себя, что за дверью никого нет. Да и кто там мог быть. Ну, сосед вышел покурить. Хотя какой сосед? Соседи у них не курят. Да и запаха нет никакого. Так что никого там нет. Валера приготовился открыть замок. Сейчас он откроет дверь и увидит, что коридор пуст, что в подъезде никого нет. А после этого он спокойно пойдет спать. Ну, вперед!
   Валера начал поворачивать ручку защелки замка. Ригели замка стали плавно и медленно выползать из отверстий в косяке двери и входить внутрь замка. Валера это видел. Он сделал два оборота и замок открылся. Теперь оставалось только толкнуть дверь, и она откроется. Валера немного постоял, настроился и решил, что все, надо открывать. Он положил ладони на плоскость двери и начал тихонечко толкать ее вперед. Он нажимал, но дверь не шевелилась. Валера посмотрел на замок. Он был открыт. Валера снова, в этот раз несколько сильнее, нажал на дверь. Но она опять осталась на месте. Она даже не шелохнулась, как будто была одним целым со стеной. Валера даже разозлился. Это что такое? Какая-то шпана дверь чем-то подперла что ли? На этот раз он уже сильно надавил на дверь, но снова безуспешно. И тут Валера четко осознал, что действительно за дверью кто-то стоит. И этот кто-то ее держит, не дает открыть. Или просто навалился на нее. Он услышал какой-то непонятный звук, как будто шепот. Или что-то похожее. Звук шел снаружи, из-за двери. Еле слышный, но все таки явственный, реальный.
   И тут Валера просто запаниковал. Его как будто резко окатили кипятком, кожа на всем теле напряглась и покрылась мурашками. Он уже не хотел узнать, что там за дверью. Наоборот, он хотел укрыться, спрятаться, убежать от этого непонятного ему явления. Он вдруг понял, что за дверью стоит не человек, а находится что-то другое. И уже не просто страх, а подавляющая жуть навалилась на него.
   Он резко и быстро повернул ручку замка и закрыл его. И замер, затих. Он стоял в узком и темном коридоре и боялся пошевелиться. Даже дышать боялся. Так продолжалось несколько минут. Ничего за это время не произошло. Дверь была закрыта. Ничего не было слышно.
   Валера решил посмотреть в дверной глазок. Раз он не может решиться открыть дверь, то уж просто посмотреть в глазок он сможет. Наверное, сможет. Валера стал медленно, с опаской, приближаться к отверстию глазка. Он зажмурил левый глаз, а правый вплотную приблизил к двери. И посмотрел в глазок.
   Точно, в коридоре кто-то был. Стоял человек. Мужчина. Его лицо находилось в каких-то тридцати-сорока сантиметрах от дверного глазка, в который смотрел Валера. Валера смотрел на него, а он внимательно смотрел на дверной глазок, как будто видел сквозь него. Лицо этого человека было наполнено такой злобой, такой ненавистью, что эти волны просто окатили Валеру. Глаза мужчины были прищурены. Рот плотно сжат, причем нижняя губа была закушена. Закушена так, что по подбородку стекала тоненькая струйка крови. Валера отчетливо разглядел это. Кровь капала с подбородка, но мужчина даже не вытирал ее. Было видно, что он просто не чувствует боли. Но не это поразило Валеру. Самое страшное во всей этой жуткой картине было то, что этим человеком был он сам!!! Там за дверью стоял он. И он сам смотрел на себя.
   Ноги Валеры подкосились, и он осел на пол. Он ожидал чего угодно, только не этого. Он сидел прямо на полу, почти голый, только в трусах и майке, сидел и не мог встать. Он был в шоке. Всего происходящего просто не может быть. Это невозможно. Он поднес свою руку ко рту и с силой укусил себя за ладонь. Ничего не изменилось. Все осталось, как и было. Валера привалился спиной к двери. Он просто не знал, что делать. По-прежнему стояла тишина. В квартире все спали. А он сидел в коридоре. Сидел раздавленный и опустошенный. Валера чувствовал себя таким усталым, будто проделал тяжелую работу. Все мышцы болели. Он откинул голову назад и прислонился щекой к двери. Ее холодная поверхность несколько остужала разгоряченную голову. Он прикрыл глаза и полностью расслабился. Сколько так просидел, он не понимал.
   И тут, ухом, которое было прислонено к двери, он стал различать какие-то слова. Голос шел из-за двери. Говорили тихо. Было почти не слышно. Валера невольно напрягся, чтобы расслышать, что говорят. Он плотно прижал ухо к двери. А потом он четко и ясно услышал: "Убей их. Убей их всех".
   Валера резко оторвал голову от двери, оперся руками о пол и встал на ноги. Его шатнуло, и он схватился рукой за стену. Постояв так некоторое время, он медленно пошел внутрь квартиры, подальше от входной двери.
   В комнате все спали. Валера на ватных ногах подошел к своей постели на полу, с трудом присел на край матраса. Потом лег и сразу с головой накрылся одеялом. Он хотел только одного, чтобы эта ночь быстрее прошла. Он знал, что за входной дверью кто-то стоит, но сейчас ему было все равно. Слишком много сразу на него навалилось. Смерть родных ему людей. Хлопоты и заботы, с этим связанные. Жуткие события последних дней. Все. Его сознание отказывалось хоть как-то осмыслить ситуацию. Нужен был покой. Покой и отдых. И Валера, как маленький и беззащитный зверек, забивался под одеяло как в нору. Стараясь спрятаться. Чтобы про него забыли. В его организме сработали какие-то защитные механизмы, и он почти сразу уснул.
  
  
  - Валера! Быстрее просыпайся!
  Валера, ничего не понимая, приподнял голову над подушкой. Его за плечо тряс тесть.
  - Вставай быстрее, с матерью плохо!
  Валера вскочил на ноги. Тесть развернулся к дивану и стал тихонько похлопывать тещу по щекам.
  - Ну, ты чего!? Что с тобой?
   Валера подскочил к дивану. Возле стены спала Вика. Она лежала лицом к стене, подложив под щечку ладошки. А с краю лежала теща. И Валера сразу понял, что с ней что-то не в порядке. Ее лицо было каким-то серым. Глаза будто запали в глазницы. Он отодвинул тестя в сторону и наклонился к лицу тещи. Она не дышала. Валера взял ее за руку. Рука была холодная. Неживая. Он подошел к телефону и набрал номер Скорой помощи. После вызова врачей, Валера положил телефонную трубку и повернулся к тестю. Тот все это время так и стоял, наклонившись над диваном. Валера взял его за плечи и развернул к себе.
  - Отец, только тихо, не кричи, ребенка напугаешь. Она умерла, - он прижал тестя к себе.
   Тот стал оседать на его руках. Не имея сил его удержать, Валера постарался, как можно мягче, опустить его на пол. Отец Лены встал на колени около дивана и уткнулся лицом в ноги своей жены. Он заплакал, и его тело затряслось от рыданий.
   Валера вышел на кухню. Он был в состоянии, близком к шоку. Смерть тещи была так неожиданна. Да еще эти ночные видения. Было от чего сойти с ума. Но он понимал, что сейчас ему необходимо держаться. Должны вот-вот приехать врачи, да и дочь в любой момент могла проснуться. Минут через пять подъехала машина Скорой помощи. Уже рассветало, и Валера увидел, что из машины вышла та же врач, которая приезжала к Лене. Он пошел открывать дверь.
   Врач, осмотрев тело тещи, сказала: "Женщина умерла часа 2 назад, примерно. Ничего сделать уже нельзя. Отчего умерла - покажет вскрытие. Я здесь не нужна. К вам я пришлю машину, тело заберут в морг".
   Она встала с дивана.
  - Ребенка надо перенести. Может к соседям пока отправить. Не надо ее пугать, - и она пошла к дверям.
   Валера, проводив врача, вышел на лестничную клетку. Он позвонил соседке, объяснил ситуацию и попросил присмотреть за дочерью. После этого он вернулся домой. Тесть сидел на полу, около жены. Он держал ее за руку и тихо, беззвучно плакал. Валера наклонился к дочери и осторожно взял ее на руки, чтобы не разбудить. Держа ее на одной руке, он прихватил одеяло и набросил его на Вику. После этого поудобнее подхватил дочь и понес ее к соседке, к Кате.
   С дочерью на руках он вышел в коридор, открыл входную дверь и вышел на лестничную клетку. Потом развернулся и закрыл дверь. И в этот момент случайно посмотрел себе под ноги. На полу, возле двери, были четко и ясно видны темные бурые пятна. И Валера сразу догадался, откуда взялись эти пятна. Он понял, что это пятна от капель крови. От той крови, которая текла из прокушенной губы ночного пришельца. От тех капель, которые падали с его подбородка. Он стоял и смотрел на эту кровь. Стоял, прижимал к себе дочь и смотрел на эту кровь.
  
  
   В следующие два дня до похорон тещи Валера просидел дома. На работу он не пошел. С Викой, в основном, занималась соседка.
   В день смерти тещи Валера решил применить старый испытанный способ отрешения от всех проблем. Решил напиться. Взяв в соседнем магазине бутылку водки, Валера вернулся домой. Нарезал хлеб, колбасу. Открыл банку огурцов. Он выпил эту бутылку в течении 20 минут, тремя дозами, почти не закусывая. И "отключился". Очнулся через несколько часов, сидя на полу в ванной комнате. Голова болела, сильно тошнило. С трудом поднявшись с пола, он вышел на кухню и прямо из крана напился воды. Никакого облегчения не наступило. Наоборот, к душевным мучениям добавились еще и муки физические.
  "Нет,- подумал Валера,- так не пойдет, так только еще хуже".
   Он выпил несколько таблеток от головной боли и лег на диван. И весь этот день, ночь и следующий день он пролежал на диване, изредка вставая, чтобы попить воды. Он практически не спал, изредка окунаясь в зыбкую дремоту. На второй день к нему зашел его двоюродный брат, Олег. Посмотрев на Валеру, он сказал:
  - Будь дома. Похоронами есть кому заниматься. Приходи уже на сам вынос. Это завтра, в 2 часа. Тещу твою привезли сегодня из морга домой. Ночь переночует, а завтра - похороны. И держись, брательник.
   Посидев еще немного, брат ушел. Несколько раз заходила соседка, Катя. Вика все это время была у нее. Поговорив немного с Валерой и взяв некоторые игрушки, Катя снова ушла к себе домой. Решили, что Вика пока, несколько дней, полностью побудет у нее.
   На следующий день, примерно в двенадцать часов, Валера оделся и пошел к родителям Лены.
   Стоял погожий зимний день. Солнце ярко светило. Было градусов десять-двенадцать мороза. Валера шел по улице, не глядя по сторонам. А вокруг продолжалась обычная жизнь. С ее большими и маленькими радостями и горестями. По своим делам шли люди, ехали машины. Но Валера был уже вне этой текущей рядом жизни. Внутри его и вокруг него уже был другой мир. И мир этот был до краев наполнен горем. И выхода из этого мира не было. И не будет.
   Он подошел к дому родителей Лены. У подъезда уже собирались люди. В основном пожилые женщины, пенсионерки. Работающие друзья и знакомые подойдут поближе к выносу тела. Валера зашел в подъезд, поднялся на 2 этаж и зашел через незапертую дверь в квартиру. Людей в квартире было уже много. На кухне и в коридоре стояли несколько мужчин, тихо разговаривая между собой. Валера поздоровался с ними и заглянул в комнату. Посредине комнаты стоял гроб, обитый ярким красным, скорее бордовым бархатом. Крышка гроба, тоже задрапированная бархатом, стояла в углу комнаты. Возле окна находились несколько венков. Ковровое покрытие с пола было снято. Гроб стоял недалеко от окна рядом с диваном. С другой стороны гроба стояло несколько стульев. На диване и стульях сидели близкие родственники умершей тещи. Еще несколько человек стояли в комнате, недалеко от двери.
   Валера зашел в комнату и остановился недалеко от гроба, в ногах. Покойница лежала почти полностью закрытая белым церковным материалом. Только виднелся верх темно-коричневого платья, в которое она была одета. Лицо ее, хоть и осунулось, но выглядело в целом хорошо, если так можно сказать. Волосы аккуратно уложены. Кожа была неестественно белого цвета, но без пятен, ровная, без провалов.
   Валера молча стоял у гроба и смотрел на умершую. С тещей у него всегда были нормальные, ровные отношения. Он ее, конечно, не любил, как мать, но относился к ней очень хорошо. И сейчас он искренне сожалел о ее смерти. Ему было жаль, что она так скоропостижно умерла, не дожив до шестидесяти лет. Ведь она ничем серьезным не болела. И ее смерть стала полной неожиданностью для всех, в том числе и для него.
   Он перевел взгляд на людей, находившихся у гроба. На стульях сидели сестры и племянницы, а на диване - уже старенькие две тещины тетки. На краю дивана, у самого изголовья гроба, сидел тесть. Он, не отрываясь, смотрел на жену. Тесть за эти дни осунулся и еще больше поседел. Его руки, сцепленные на коленях в замок, чуть-чуть, еле заметно подрагивали. Он поднял голову и посмотрел на стоявших у гроба людей. И тут он увидел Валеру, их взгляды встретились.
   И Валера с изумлением заметил, как взгляд тестя резко изменился. Глаза стали жесткими и злыми. Его губы плотно сжались. А все лицо, каким то неуловимым образом, превратилось в какое-то подобие злобной маски. Такие африканские сувениры висели на стенах дома Валериных родителей. Он маленький довольно сильно боялся их. И помнил выражение лиц этих масок до сих пор, уже став взрослым человеком.
   Тесть встал со своего места и стал осторожно, но настойчиво протискиваться между гробом и сидевшими на диване людьми к выходу. Он подошел к Валере и, к еще большему его изумлению, схватил его за грудки.
  - Что, сволочь, пришел взглянуть! Взглянуть на дело рук своих!
  Тесть не прокричал, а просто прошипел эти слова, почти не разжимая губ.
   Валера от неожиданности ничего не мог сказать. Он только машинально схватил тестя за руки и прижал их к своей груди. И они встали вплотную друг к другу, лицом к лицу.
   Тесть попытался вырвать руки. Но Валера еще крепче сжал их. И тут тесть дернул Валеру на себя и попытался ударить его головой в лицо. Валера инстинктивно отклонил голову назад. Если бы он не сделал этого, то удар тестя достиг бы цели. Валера просто был в смятении. Чего-чего, а такого он ну никак не ожидал. Все происходило быстро, буквально за секунды. Все другие люди, находящиеся в квартире как будто замерли. Никто ничего не делал. Даже слова никто не успел сказать.
   И тут в комнату заскочили несколько мужчин, которые стояли в коридоре. Они стали расцеплять руки и оттаскивать Валеру и тестя друг от друга. После некоторой борьбы, их растащили. Тесть по-прежнему рвался к Валере и три мужика держали его, не давая вырваться из своих объятий. Еще один мужчина взял Валеру за плечи и буквально силой стал выводить его из комнаты. Они вышли из комнаты. И вслед им прозвучал хриплый задыхающийся голос:
  - Уходи, гадина, или я тебя убью!
   Ничего не понимающего, но не сопротивляющегося Валеру вывели из квартиры. Он как сомнамбула спустился по лестнице и вышел из подъезда. И здесь, прямо в дверях, столкнулся со следователем, Игорем Юрьевичем. Тот как раз собирался заходить в подъезд. Он с удивлением посмотрел на Валеру, вид у которого был растерянный и помятый.
  - Что случилось? - следователь подхватил Валеру под руку и отвел чуть в сторону от стоявших у подъезда людей.
   Они остановились. Валера ошарашено смотрел на следователя и ничего не мог сказать.
  - Ну, в чем дело? Можете говорить?
  Валера сглотнул, облизал пересохшие губы и сказал:
  - Не знаю. Пришел, а тут тесть на меня в драку кинулся. Не понимаю ничего.
  - Ну, это как раз очень понятно. Ваш тесть, судя по всему, узнал, что написано в заключение о смерти. Вот и взбеленился. Да и не мудрено.
  - А что там написано? - Валера удивленно посмотрел в глаза следователю.
  - А написано там, что смерть наступила в результате асфиксии. Удушения то есть. Вот так вот.
  - Что?!
  Валеру как будто ударили чем-то тяжелым по голове. Все вокруг загудело и стало расплываться. Он большим усилием удержался на ногах.
   Следователь достал пачку сигарет, открыл ее и, не торопясь, закурил. Они несколько минут молча стояли рядом друг с другом.
  - Одним словом, Валерий Викторович, и здесь многое непонятно. Кроме вас в квартире не было никого. Но с другой стороны, все спали. Так ведь?
  Валера кивнул.
  - Кто-то мог и проникнуть в квартиру. Точно сейчас сказать ничего нельзя. Будем разбираться, - следователь бросил окурок на землю.
  - Я ведь сюда пришел как раз Вас увидеть. Не хотел в эти дни к себе вызывать. Давайте так. Я захватил с собой необходимый бланк. Вы сейчас распишитесь о подписке о невыезде. То есть за пределы города Вам выезжать нельзя. Попытаетесь - посадим. Значит так, сегодня у нас пятница. Меня несколько дней не будет, я уезжаю. А в среду, прямо к девяти утра жду Вас к себе, в прокуратуру. Кабинет Љ14.
  Следователь достал из своей папки какую-то бумагу и ручку.
  - Я уже все заполнил, расписывайтесь. Вот здесь.
  Он положил бумагу на папку и протянул ручку Валере. Тот, не читая, расписался там, где ему показали.
  - И мой Вам совет, Валерий Викторович. Идите сейчас домой. Тесть ваш, судя по всему, уже все для себя решил. Прав он или не прав - это мы разберемся. А Вы идите домой, от греха подальше, хорошо.
   Валера молча кивнул. Он развернулся и медленно пошел по тропинке в сторону своего дома.
   То, о чем ему только что сказали, окончательно добило его. Он просто был раздавлен. События не только быстро менялись. Они менялись, как картинки в калейдоскопе - непредсказуемо.
   Пройдя метров тридцать, Валера оглянулся. Следователь по-прежнему стоял на своем месте и внимательно смотрел ему вслед.
  
  
   Прошли похороны. После выходных Валера вышел на работу. Присматривать за дочерью осталась его мать. Она решила, что вообще пока будет жить у Валеры дома. Поможет по хозяйству, посидит с внучкой. А потом будет видно.
   Утром в понедельник Валера пришел на работу, в свой гараж. Зашел в бытовую комнату, чтобы переодеться. Несколько водителей и слесарей, которые уже были там, поздоровались с ним. Но в разговоры не вступали. Они кто сочувственно, а кто и просто с интересом, поглядывали на него. Но старались не встречаться взглядами. Они даже между собой, после прихода Валеры, не разговаривали. Как-то быстро все переоделись и разошлись.
   Валера не спеша переоделся в рабочую спецовку. Аккуратно развесил свою одежду в шкафу. После этого присел на скамеечку, рядом со своим шкафчиком. Он сидел и думал о том, что жизнь у него закончилась. Зачем он здесь сидит? Он жить не хочет, не то, что работать.
   До этого все выходные он просидел дома. Он знал, что он не причастен к смерти своей тещи. Но как маленький ребенок боялся выходить на улицу. А вдруг в него будут тыкать пальцем? Шушукаться за спиной? Городок маленький. И после скандала на похоронах тещи, это, наверное, главная тема для сплетен и пересудов. И так, наверное, все только о его семье и говорили. А после этого - тем более.
   Он отгонял от себя эти мысли. У него сын и жена погибли! Что еще может быть хуже. И это - самое главное. А он еще о чем-то другом переживает. Как дурак. Да и к теще он не прикасался. Зачем ему ее убивать? Для чего? Да и пока неясно все. Было бы ясно, уж, наверное, его бы сразу посадили. Следователь сам сказал, что будут разбираться.
   Валера изо всех сил старался думать о чем-нибудь другом. Но разве это возможно. Мысли в его голове крутились по одному и тому же кругу. Сын, жена, жуткая ночь, теща, тесть. И так безостановочно. Вот и сейчас, голова как ватная, а ему ведь работать надо. Непонятно только как.
   В это время в бытовку заглянул слесарь с ремонтного участка.
  - Валера, там тебя Виктор Петрович просит зайти.
  Валера посмотрел на него и кивнул головой:
  - Хорошо, сейчас подойду.
   Он встал, закрыл шкафчик и пошел в здание управления. Поднявшись на второй этаж, Валера постучал и, не став ждать ответа, вошел в кабинет. Заместитель директора поднялся из-за стола и вышел ему навстречу.
  - Здравствуй, Валера, проходи и садись.
   Они поздоровались, и Валера присел на стул, который стоял возле стола Виктора Петровича. Тот некоторое время рассматривал какие-то бумаги, а потом отложил их в сторону.
  - Валера, прими от всех нас, от всей автобазы, соболезнования. Понимаю, что ничем помочь не могу. Да и чем тут можно помочь, непонятно. Надо крепиться. У тебя дочка маленькая. Надо ее растить.
  Валера молча его слушал, глядя на крышку стола.
  - Ты работать можешь? Может отпуск надо взять, передохнуть, дома побыть?
  Валера поднял на него глаза.
  - Нет, Виктор Петрович, дома я сидеть вообще не могу. Я буду работать.
  - А сможешь за баранкой сидеть? Чувствуешь себя как?
  - Нормально. Так ведь и врач будет проверять. Если что-то будет не в порядке - она к рейсу просто не допустит. Так что я работать могу.
  - А может тебя временно в слесаря перевести, а? Зарплату тебе оставим прежнюю, а работать, временно конечно, будешь в ремзоне. Ну что?
  - Нет, Виктор Петрович, Вы не переживайте, все будет нормально. Я на своей машине поработаю, как и прежде.
  - Ну ладно, тогда хорошо, работай.
  Виктор Петрович замолчал. Потом взял карандаш, покрутил его некоторое время в руках и положил на место.
  - Тут еще одно дело. Ты, Валера, пойми правильно. Звонили из прокуратуры. Сказали, что ты под подпиской о невыезде. Сам понимаешь, они власть. В общем, ты Валера, пока в дальние рейсы ездить не будешь. Поработаешь здесь, в городе. Слава богу, и здесь работа есть.
   Валеру эти слова не удивили. Он их даже ожидал. Так что только молча кивнул головой.
  - Тогда хорошо. Иди к врачу, а потом к диспетчеру.
  Виктор Петрович встал со стула и протянул Валере руку. Тот тоже встал, пожал протянутую руку и вышел из кабинета.
   В диспетчерской Валера получил путевой лист и пошел к своей машине. Ему в этот день надо было перевезти листы железа из металлобазы на завод ЖБИ. Валера как обычно проверил машину, на заправке залил бензин и выехал в город.
   Металлобаза была на окраине города. Там Валеру уже ждали и быстро загрузили его ЗИЛок листами железа. Загрузили тонн семь, машина аж просела.
   Завод был на другом краю города, так что ехать надо было почти через центр. Валера не спеша двигался по дороге, стараясь резко не ускоряться и не тормозить. Груз ему загрузили, а крепить не стали. Сказали, чтобы ехал осторожно и ничего тогда не случится. Тем более тут всего несколько километров, через город. Так что не разгонишься. Конечно, это было неправильно. И Валера нес ответственность за укладку груза. Но спорить с грузчиками не стал. Им это лишняя работа. Да и ему больше времени пришлось бы потратить на погрузку, да и на выгрузку. А так сейчас он доедет до завода, а металл уже готов к выгрузке. Быстро все выкинут и все. Валера свободен. В другое время даже можно было бы немного схалтурить, подзаработать. Желающие нанять машину находились всегда. И деньги в этом случае шли напрямую водителю, в обход предприятия. Валера даже знал, что некоторые шофера на этом неплохо зарабатывали. Но для того, чтобы постоянно были такие короткие, удобные рейсы, надо было работать в связке с начальством. А сегодня Валера просто хотел пораньше освободиться, чтобы побыстрее вернуться домой, к дочери.
   Листы железа были большими, почти по размеру кузова машины. Их уложили стопкой, друг на друга. Верх стопки был чуть ниже верха кузова. Валера оглянулся и посмотрел через заднее стекло кабины в кузов. Несколько верхних листов немного сдвинулись в сторону. Так как каждый лист сам по себе был тонкий, то и вес одного листа был не большим. И хотя сама укладка была очень тяжелая, верхние листы во время движения спокойно скользили друг по другу. Но ничего страшного. Никуда они из кузова не денутся. Да и ехать было уже недолго. Валера повернулся и посмотрел на дорогу. Он проезжал как раз мимо своего микрорайона, около продовольственного магазина. На этом участке всегда было оживленно, и Валера еще сильнее сбросил скорость.
   Он практически уже проехал перекресток возле магазина, когда вдруг увидел, как из примыкающей слева дороги буквально вылетает какой-то грузовик. Он выехал из-за припаркованной на обочине фуры и, не сбрасывая скорости, вкатился на перекресток. Валера понял, что сейчас этот грузовик врежется в него.
   Его машина шла по главной дороге, скорость была небольшая. Стоял ясный день, все вокруг было отчетливо видно, включая саму дорогу и дорожные знаки у перекрестка. Почему чужая машина так себя вела, было совершенно непонятно. Даже если ее водитель не видел Валеру из-за стоящей на обочине большегрузной машины, почему он, при выезде на главную дорогу, не притормозил, не огляделся, не дождался пока проедет автомобиль Валеры, то есть не пропустил его? Но эти мысли только успели промелькнуть в голове Валеры и все. Ничего сделать было уже нельзя. И хотя он резко нажал на педаль газа, пытаясь проскочить перекресток и уйти от столкновения, это у него не получилось. Грузовой ЗИЛ, да еще с таким грузом, просто не обладал такой приемистостью, чтобы быстро увеличить скорость.
   В последний момент чужой водитель все же заметил опасность. Он начал экстренно тормозить, так, что завизжали и задымились шины. Шофер вывернул руль в правую сторону, пытаясь в последний момент увернуться. И машину понесло юзом, разворачивая боком. Она стала накреняться и перевернулась бы, но в этот момент столкнулась с ЗИЛом Валеры. Машины ударились левыми бортами кузовов, и это спасло водителей от гибели. Кабины машин остались вне зоны удара. Помогло и то, что ЗИЛ был полностью загружен. Поэтому от удара его не перевернуло. Более того, ЗИЛок удержал от переворачивания и чужую машину.
   Валера изо всех сил вцепился в руль и уперся ногами в пол. Он инстинктивно старался удержаться на месте, усидеть на водительском сиденье. В противном случае, его бы покалечило от ударов о внутренности кабины. И ему почти удалось усидеть на месте. Только сила удара была такой, что его левая рука, как он не старался, все-таки слетела с руля. Его развернуло, и правым боком он ударился сначала о рукоятку коробки передач, а потом о щиток приборов. А головой его ударило о лобовое стекло. И хотя стекло не разбилось, только по нему пошли трещины, удар все же был настолько сильным, что у Валеры загудело в голове. И он на некоторое время перестал что-либо соображать.
   Машина остановилась. Валера постепенно начал приходить в себя. Он сидел на полу кабины перед сиденьем пассажира. Голова, правый бок и спина болели. Но почему-то острее всего ощущалась боль в левой руке. Наверное, он потянул, когда пытался удержаться за руль, мышцы в районе запястья.
   Посидев некоторое время на полу, Валера с трудом, опираясь правой рукой на сиденье, начал приподниматься. Сначала он забрался на сиденье правым боком, потом немного развернулся, выпрямился и уселся на пассажирское сиденье.
   Он посмотрел в лобовое стекло. Оно все было покрыто сетью трещин, как паутиной. Центр этой паутины был в месте его удара головой. И уже оттуда разбегались во все стороны трещины, сначала крупные, а потом и мелкие. Но само стекло оставалось на месте. Через него даже было видно улицу.
   К попавшим в аварию машинам сбегались немногочисленные прохожие. Один из них забрался на ступеньку кабины машины Валеры, открыл дверь и заглянул вовнутрь.
  - Ты как, живой?
  Валера повернул к нему голову и ответил.
  - Да вроде живой.
  - Тогда давай вылезай, я тебе помогу. Там уже скорую и гаишников вызывают. Пока посидишь возле машины, отдохнешь.
   Мужчина протянул к Валере руку, и стал помогать ему выбраться из кабины.
   Осторожно спустившись на землю, Валера присел возле колеса. Он ощупал голову и поднес ладонь к лицу. Крови не было. После этого он осторожно повернул голову в разные стороны, поднял и опустил руки, ощупал ноги. Все было в порядке, если не считать сильной боли в левой руке и огромной шишки на голове.
   Он огляделся вокруг. Возле него стояло несколько человек. Один из прохожих обошел машину кругом и сказал, обращаясь к Валере:
  - Повезло тебе, парень. И сам живой и машина почти цела. Только боковой и задний борта разбиты полностью. И если раму не повело, то ремонту на пару дней.
   Некоторое время Валера посидел на земле, а потом поднялся и медленно пошел к другой машине. Там тоже сидел возле кабины водитель. Только его состояние было похуже. Во всяком случае, из разбитой головы обильно шла кровь, и он громко стонал. Какие-то две женщины заматывали ему голову чем-то белым, по виду как будто полотенцем. Еще один мужчина прикладывал к его лицу комок снега. То ли останавливая, то ли вытирая кровь.
   Валера остановился, не доходя до раненого метров пять, и осмотрел чужую машину. Ее кабина тоже была цела, только вот лобовое стекло, в отличие от его машины, полностью разлетелось.
   "Вот ведь урод, - почти без злости подумал Валера,- Мог бы и себя и меня угробить. Появись он на секунду раньше и все. Ударил бы меня точно в кабину. Тогда бы точно конец. А так, вроде как и повезло."
   Уже слышались резкие и неприятные звуки сирены подъезжающей машины скорой помощи.
   На все еще подрагивающих ногах он отошел на обочину дороги и огляделся вокруг. Листы железа, довольно большое их количество, выпали из кузова и разлетелись вдоль дороги. И хотя большая часть все-таки осталась после удара в кузове машины, все вокруг было покрыто листовым железом. Некоторые листы спланировали как крылья и разлетелись на несколько десятков метров. Один лист даже воткнулся в придорожное дерево, параллельно земле, на высоте около 2-х метров. А в одном месте листы образовали даже некоторое подобие кучи.
   "Странно, - подумал Валера, - Листы плоские, а лежат, как будто горку из них делали... Наверное, на что-то упали. На урну или ящик какой-нибудь." Он подошел к этому месту и неожиданно увидел, что из под одного из листов железа торчит нога. Точнее, зимний мужской ботинок. Валера наклонился к нему. Он надеялся, что это просто обычный старый ботинок. Который просто здесь валялся. Очень на это надеялся. Но это было не так. Под грудой листов лежал человек. Были видны только его ноги, до колена. А больше ничего.
   Валера схватился за край листа железа, который лежал на упавшем человеке, и потянул его на себя. Лист чуть-чуть сдвинулся с места, но остался на месте. Его придавливало еще несколько листов. И Валера не мог его ни сдвинуть, ни приподнять. Он оглянулся и увидел того мужчину, который помог ему выбраться из кабины.
  - Эй, друг! Помоги!
   Мужчина посмотрел в сторону Валеры, увидел торчащую из кучи листов ногу и сразу все понял. Он подбежал к Валере, и они вдвоем попытались еще раз отодвинуть лист железа. Медленно, с трудом, они стащили этот лист с человека. Его, лежавшего ничком, было уже почти полностью видно. Только плечи и голова оставались еще придавленными другими листами. Это был мужчина, одетый в черные брюки и темно-серую зимнюю куртку, "пуховик". Куртка было целая, без разрывов. Но под лежавшим телом уже набралась целая лужа крови.
   Валера поднатужился и приподнял листы, которые еще лежали на человеке. А помогающий ему прохожий осторожно потянул лежащего за ноги. Он медленно вытаскивал его из завала. Сначала полностью показались плечи. Потом шея. А потом...
   А потом все закончилось. Тело обрывалось шеей. Головы у человека не было. Совсем. Шея была перерублена. Судя по всему одним из вылетевших из машины листом железа. В месте, где должна была начинаться голова, теперь была сплошная рана. Кровь уже запекалась, но еще продолжала сочиться из разорванных сосудов. Был даже виден кусок кости, наверное, позвонок. Он был неестественно белым на фоне алого кровавого месива.
   Мужчина, который вытягивал тело из-под железа, опустил ноги погибшего человека на землю. Он выпрямился и сделал несколько шагов назад, неотрывно глядя на мертвеца. Глаза его расширились, а лицо прямо моментально стало приобретать серый неестественный цвет. Потом он развернулся и опустился на колени, буквально рухнул на них. Он зажал рот руками. Но в этот момент его начало рвать. Блевотная жидкость, пенясь, просачивалась сквозь его пальцы и падала на снег. Мужчина старался сдержать рвотные судороги, но у него ничего не получалось. Его выворачивало, тело его сотрясалось.
   Валера продолжал все это время стоять, согнувшись, рядом с кучей железа и, напрягаясь, удерживать листы, которые он приподнял, чтобы вытащить человека. Он видел, что тело вытащили, но не отпускал листы. Не мог расцепить пальцы.
   Потом пальцы его разжались и листы железа, с глухим лязгом, одним краем упали на землю.
   "Где же голова? Она должна быть где-то рядом", - подумал Валера. Он встал на колени рядом с телом погибшего, прямо на снег, залитый кровью. Его не мутило, не трясло. Он был как в прострации. Как будто наблюдал все происходящее со стороны. Как будто это происходило не с ним.
   Он наклонился и попытался заглянуть под кучу железа. Ведь листы полностью не упали на землю. Что-то продолжало им мешать. Они на чем-то лежали. Валера наклонил голову почти до самой земли. Он правым предплечьем оперся на землю, опустив руку прямо в лужу крови, рядом с еще кровоточащей шеей. Почти прижав голову к земле, правой щекой даже чуть-чуть касаясь окровавленного снега, Валера вглядывался в щель между землей и листами железа.
  Да, там что-то было. Что - непонятно.
   Валера засунул левую руку под кучу железа и наткнулся рукой на какой-то предмет. Ощупав его липкими от крови пальцами, он понял, что это лицо человека. Он четко ощутил, где на этом лице нос, где рот, где глаза. Да, это была человеческая голова.
   Он попытался ухватиться за нее, чтобы вытащить. Но пальцы только скользили по еще пока мягкой коже. Валера сдвинул руку немного вбок и нащупал волосы. Он схватился за них и потянул голову к себе. С небольшим усилием, он все же вытащил ее из-под кучи металла.
   Валера выпрямился, все еще стоя на коленях. Он приподнял голову до уровня своего лица, держа ее за волосы. Волосы были мокрыми от крови и выскальзывали из руки. Да еще и прическа у человека была короткая. Так что Валера крепко сжал руку, чтобы голова не выскользнула и не упала.
   Лицо на оторванной голове было залито кровью. Глаза и рот плотно закрыты. Но его черты можно было без труда различить. Это был пожилой мужчина. И Валера знал этого мужчину. Очень хорошо знал.
  Он держал в руке голову своего тестя.
   Как только Валера понял это, в этот момент глаза на мертвом лице открылись. И теперь они как будто смотрели друг на друга. Валера и мертвец. Это длилось около минуты. Но, казалось, целую вечность Валера смотрел в мертвые глаза. И видел, что и они глядят на него. Мертвые, но живые.
   Пальцы на руке Валеры самопроизвольно разжались. Голова выскользнула, полетела вниз и, с глухим стуком, ударилась о землю. Ударилась оторванным остатком шеи. После этого она сначала опрокинулась на затылок, а потом свалилась на левую щеку, лицом к Валере.
   От удара глаза на лице закрылись, резко, как будто задернули жалюзи. А рот, наоборот, приоткрылся. И из него потекла кровь. По щеке, на уже окровавленный снег.
  Валера встал с колен. Развернулся. И на дрожащих ногах побрел в сторону, ничего не видя вокруг.
   Потом он как-то вдруг оказался в машине скорой помощи. Ему ставили укол в руку. Кто-то обтирал ему лицо и руки мокрой тряпкой. Затем он ехал в больницу, заходил в какой-то кабинет, где его осмотрел врач. События как будто перепрыгивали, одно за другим. А часть времени Валера просто не осознавал.
   Более-менее ясно понимать происходящее он стал, когда понял, что находится в коридоре больницы, сидя на стуле. Рядом, на соседнем стуле, лежали его куртка и шапка. А с другой стороны возле него сидел его отец. Он сидел молча, прямо глядя перед собой. И весь был какой-то осунувшийся, потерянный.
  "Когда ему успели сообщить? Быстро он приехал",- подумал Валера.
  - Пап, что ты здесь делаешь? - Валера тронул отца за рукав.
  Тот медленно повернул голову. И Валера увидел на его глазах слезы.
  - Да ты не расстраивайся, все у меня нормально. Только машина разбита. Но и ее починят, - Валера попытался сказать это бодро и даже улыбнуться.
  - Да я знаю, сынок. Мне уже сказали, что ты в безопасности. Только у нас еще одна беда...
  - Что еще случилось? Говори уже.
  - Я ведь сюда не из-за тебя приехал. О том, что ты в аварию попал, я уже здесь, в больнице узнал. Случайно увидел, как ты в кабинет врача входишь, ну и расспросил у тех, кто тебя привез, что да как, - отец глубоко, с трудом, вздохнул. Он несколько минут посидел молча.
  - Пап, да говори же, в конце концов, - не выдержал Валера.
  - С матерью плохо стало. Привезли сюда и сразу в операционную. Часа два назад мне твоя соседка позвонила.
  - Да соседка здесь причем? Она в гостях у нас была, что ли?
  - Мать, когда плохо себя почувствовала, к ней позвонила. Та пришла. Смотрит, плохо дело. Она сразу вызвала врачей. Те приехали и мать забрали. Она уже практически без сознания была. Ну, ее сразу сюда и повезли.
  - А Вика, Вика с кем осталась?
  - С соседкой, с Катей.
  - Ну и что теперь? Что врачи говорят? Сколько она пролежит здесь?
  - Валера, врачи говорят, что дело плохо. Может умереть.
  - Это как это? - Валера даже привстал со стула. - Утром все хорошо было, а в обед уже умирает. Что случилось с ней?
  - Врачи говорят, вроде отравление какое-то. Вот так вот.
  - Какое может быть отравление? Не понимаю!
  - Не знаю я, больше не знаю ничего. Иди, сходи сам, разузнай, что к чему. Может тебе точнее скажут.
  Отец замолчал. Валера встал и пошел по направлению к входу в лечебное отделение.
   Он подошел к столику дежурной медсестры и попросил разрешения переговорить с врачом. Медсестра, молоденькая девушка, видно знала Валеру. Она сразу же встала и провела его в комнату, где сидел врач. Когда они вошли, тот поднял голову от письменного стола, на котором что-то писал.
  - Леонид Петрович, это сын той женщины, которая сейчас в реанимации. Хочет с Вами переговорить.
  Врач кивнул головой и показал рукой на стул возле стола.
  - Присаживайтесь. Все, Оля, я сам разберусь.
  Медсестра вышла из кабинета, а Валера подсел к столу.
  Врач, немолодой уже мужчина, внимательно посмотрел на Валеру.
  - Молодой человек, я знаю про вашу семью. И то, что Вы сегодня тоже в аварии побывали. Но Вам, вероятнее всего, придется еще раз набраться мужества.
   Врач замолчал, встал из-за стола и подошел к окну. Он налил из графина, который стоял на подоконнике, воды в стакан. Снова вернулся к столу. Поставил стакан с водой на край стола, рядом с Валерой. Потом обратно сел за стол и продолжил:
  - Ваша мама находиться в очень тяжелом состоянии. Высока вероятность летального исхода. У нее сильнейшее отравление. Чем? Пока непонятно. Анализы все взяли, сейчас в лаборатории проводят исследования. Больная сейчас в реанимации. Ей сделали промывание, ввели все необходимые препараты. Делают капельницу. Будем надеяться, что все обойдется. Но я Вам все же должен сказать - шансов мало. Хотя все возможно. Надо ждать.
   В этот момент в кабинет вошла высокая полная женщина в белом халате. Она посмотрела на Валеру, остановилась у порога и обратилась к сидящему за столом врачу:
  - Леонид Петрович, можно Вас на минутку.
  Тот сказал, обращаясь к Валере:
  - Вы пока посидите здесь, - встал и вышел из кабинета.
   Валера сидел неподвижно у стола врача. Он до сих пор не мог поверить, что с матерью может что либо случиться. Ведь утром она себя хорошо чувствовала. Все было в порядке. Когда Валера уходил на работу, они с Викой садились завтракать. Что же могло случиться? Неужели череда смертей не закончилась?
   Валера даже встряхнул головой, чтобы отогнать эти мрачные мысли.
  Минут через десять вернулся врач. Он подошел к Валере.
  - Ну что же, хотя это и не положено, Вы можете повидаться с матерью. Она пришла в себя. На какое время - не знаем. Состояние крайне тяжелое. И все может закончиться в любую минуту. Но она зовет Вас. И, я думаю, мы можем в данной ситуации пойти на некоторые нарушения и пустить Вас к ней. Пойдемте со мной.
   Валера встал со стула. Врач снял с вешалки белый халат и накинул его на плечи Валеры. После этого они вместе вышли из кабинета.
   Пройдя по длинному коридору, они поднялись на второй этаж. Подошли к двери, на которой висела табличка: "Реанимация". А чуть ниже еще одна: "Посторонним вход запрещен". Леонид Петрович открыл дверь и пропустил Валеру вперед. Он зашел и остановился у входа.
   Помещение было довольно большим. Справа, изголовьями к стене, стояли три больничные кровати. Ближайшая была пустая. На дальней кровати кто-то лежал. Но так как между кроватями были матерчатые перегородки, в виде раздвигающихся штор, видны были только ноги больного, укрытые простыней. На средней кровати лежала мама Валеры. К ней тянулись множество проводов от аппаратуры, расположенной рядом с кроватью. Экранчик монитора, закрепленного на стене, мерцал и показывал какие-то линии и цифры. Тут же стояло приспособление для капельницы, на котором висело сразу несколько бутылей с лекарствами. А в руку мамы Валеры, в вену, была воткнута игла от капельницы.
   Медсестра, которая сидела за столом у левой стены, при виде вошедших встала. Но врач махнул ей рукой: "Сиди, мы на минутку". Затем он повернулся к Валере.
  - Подойдите к больной. Она в сознании. Только буквально на несколько секунд.
  Валера кивнул головой и подошел к кровати, на которой лежала его мама.
   Мать, которая еще утром была здоровой, хоть не молодой, но еще цветущей и бодрой женщиной, сейчас представляла собой ужасное зрелище. Белое, даже какое-то синеватое лицо, серые губы, ввалившиеся щеки, заострившийся нос. Она дышала часто и тяжело. От жалости к ней на глаза Валеры навернулись слезы. Он некоторое время постоял рядом с кроватью, а потом дотронулся до руки матери. Женщина открыла глаза. Она увидела сына и даже попыталась улыбнуться. Но вместо улыбки получилась какая-то гримаса.
  - Сынок, Валера, хорошо, что пришел. Видишь, как все получилось.
  Она закрыла глаза, полежала молча две или три минуты, а потом продолжила:
  - Я хочу тебе сказать очень важную вещь. Очень важную и очень страшную.
  Она стала дышать еще чаще, руки ее задрожали. На стене запикал какой-то прибор.
  Валера оглянулся на стоявшего позади врача. Тот кивнул головой и тихо сказал:
  - Говорите, еще можно.
  Валера наклонился над матерью:
  - Мама, не волнуйся, все будет хорошо. Тебя вылечат.
  - Нет, Валера, я видно умру.
  - Что ты, мамочка, надо только немного потерпеть. Врачи рядом, лекарства хорошие. Ты обязательно выздоровеешь.
   Валера погладил мать по холодной руке. Женщина закрыла глаза, из-под ресниц потекли по щекам слезы. Валера осторожно вытер их ладонью.
  - Не плачь, все будет в порядке.
  Мать еще несколько минут полежала с закрытыми глазами. Потом открыла их, посмотрела на Валеру и продолжила:
  - Валера, будь осторожен. Это делает она... Это все так страшно... Будь очень-очень осторожен! Это невозможно, но это она!
  - О чем ты говоришь? Про кого?
  И тут мать вдруг резко и больно схватила Валеру за руку. Ее тело стало содрогаться. Голова запрокинулась, а глаза стали закатываться.
   Громко запищал прибор на стене. Медсестра вскочила со стула и, подбежав к кровати, стала придерживать больную. Леонид Петрович взял Валеру за плечи и развернул его лицом к двери.
  - Все, уходите, Вам здесь сейчас находиться нельзя. Идите ко мне в кабинет и там подождите.
   Валера оглянулся и напоследок посмотрел на мать. Она уже не металась по кровати, а наоборот - затихла. Приступ, неожиданно начавшись, так же внезапно прекратился.
   Валера вышел из реанимационной, в дверях столкнувшись с быстро входящими туда врачами.
   Минут через сорок Валера, который все это время простоял в коридоре у окна рядом с кабинетом Леонида Петровича, увидел врача. Он медленно шел по коридору. И по его виду, по лицу, по походке - Валера все понял. И когда врач начал говорить, Валера уже обо всем догадался.
  - Ну что, случилось то, о чем я Вас уже предупреждал - сказал врач, остановившись рядом с Валерой, - сделать ничего было уже нельзя. Организм очень сильно отравлен. И Ваша мама, и мы боролись за жизнь. Но, увы... Сердце не выдержало.
   Валера стоял, слушал врача и изо всех сил старался не заплакать. Слезы подступили к глазам. И он часто-часто моргал, чтобы удержать их. И говорить он не мог. В горле стоял комок.
  - С Вами все в порядке, может быть, зайдете в кабинет, немного посидите? - врач участливо дотронулся до руки Валеры.
  - Да нет, я пойду, - с трудом проговорил Валера.
  Он развернулся и медленно пошел по коридору.
   В течение дня на его глазах произошло две смерти. Смерти близких ему людей. Это все напоминало кошмар. Но это был не сон. Это была явь, которая была гораздо страшнее любого жуткого сна.
  
  
   Прощание с матерью проходило в доме Валеры. Организовывал все его двоюродный брат. Валера просто не мог ничего делать. Физически он еще не совсем оправился от последствий аварии. Болела рука. А в голове постоянно гудело, как будто внутри работал трансформатор. А уж морально - он был просто раздавлен всем происходящим.
   С работы приезжал заместитель директора, Виктор Петрович. Он сказал, чтобы Валера находился дома и занимался своими семейными проблемами. На предприятии ему все сочувствуют и руководство пошло ему на встречу. И в течение месяца будет считаться, что он как будто ходит на работу. Ему отметят табель и насчитают зарплату. А потом, если понадобиться, Валера сможет на месяц уйти в очередной оплачиваемый отпуск. А там видно будет.
   Отец Валеры тоже ничего делать не мог. Хотя, к удивлению Валеры, держался. Не плакал и не пил. Только постоянно курил, выходя на балкон.
   В это же время проходили похороны тестя Валеры. Но о том, чтобы туда сходить не могло быть и речи. И до гибели тестя все вокруг только и говорили о странных, мягко говоря, смертях в этой семье. Да еще тесть обвинил в гибели тещи Валеру. Пусть бездоказательно, но обвинил. А на похоронах прямо при народе бросился в драку. И его смерть, к которой тоже причастен Валера! Как не крути, а причастен. То, как Валера стоял, держа в руке, за волосы, голову отца Лены, уже обросло жуткими подробностями. Только об этом и говорили все вокруг.
   Гроб с телом матери стоял в большой комнате. Вокруг него сидели и стояли родственники и соседи. Валера то подходил к гробу, то снова выходил из комнаты. Он просто не мог сидеть на месте.
   Вика все это время находилась у соседки, у Кати. Она вообще в последние дни практически постоянно жила у нее и уже, наверное, привыкла к этому. Слава богу, отношения были хорошие и можно было не тревожиться, куда на эти дни пристроить ребенка. Валера изредка заходил к соседке. Но там все было в порядке, и его помощь была не нужна. Вика играла, смотрела телевизор. Катя ее кормила, укладывала спать.
  Валера накинул на плечи куртку и вышел в подъезд. Там, на лестничной площадке стояли двое мужчин. Они курили и тихо переговаривались между собой. Валера с ними поздоровался, они кивнули в ответ. Он вышел на улицу. Просто так, подышать воздухом. У подъезда тоже стояли люди. В основном соседи. Валера остановился чуть поодаль, достал сигареты и закурил.
   Стоял погожий зимний день. Ярко светило солнце. Жизнь продолжалась. Но она текла мимо Валеры. А у него была другая жизнь, другая реальность. Наполненная непонятными жуткими смертями близких и дорогих ему людей. В этой новой его жизни происходили страшные, необъяснимые с обычной человеческой логики события. Валера чувствовал себя как подопытное животное, которое бросили в лабиринт, из которого нет выхода. Он был подавлен и растерян. И никто не мог ему помочь. Да и как можно ему помочь? Никак.
   Валера почти уже докурил сигарету и собирался возвращаться домой. В это время к нему подошел его бывший одноклассник, Серега. Они проучились в одном классе с третьего по десятый класс. И хотя не были друзьями, но постоянно общались друг с другом, были приятелями. Сергей после возвращения из армии даже одно время работал вместе с Валерой, в автоколонне. Но потом стал прогуливать, частенько выпивать и с этой работы ушел. Устроился санитаром в морг при городской больнице. Там на его не всегда адекватное состояние смотрели сквозь пальцы, и его это очень даже устраивало. Некоторое время он привыкал, а потом втянулся и о другой работе даже и не думал. Они с Валерой изредка сталкивались на улице. И тогда с удовольствием вспоминали школу и свои проделки в ней. А иногда Сергей заходил к Валере в гости, обычно ненадолго, что-нибудь узнать или одолжить немного денег. Сейчас, увидев Валеру, Серега сразу подошел к нему.
  - Здорово, Валера. Вот решил зайти к тебе, с твоей мамой попрощаться.
  - Здорово, Серега, - Валера отбросил сигарету в сторону и пожал протянутую ему Сергеем руку.
  - Да, вот такие дела. Я, Валер, уже поднимался в квартиру. Но к тебе подходить не стал. Ты как раз там, возле мамы сидел. Я постоял немного, да и вышел на улицу. Смотрю, тут и ты выходишь. Думаю - надо подойти.
  - Молодец, что зашел. Мама к тебе всегда хорошо относилась.
  - Да я знаю.
  Они постояли, помолчав.
  - Валер, что я могу сказать. Ничего особенного и нового я сказать не могу. Только одно - надо держаться. У тебя дочь еще есть
  - Да я понимаю.
  - Где она, кстати?
  - У соседки.
  - Отец-то как?
  - Держится.
  - Ну и хорошо.
  Валера зябко передернул плечами.
  - Ладно, Серега, я пойду, а то что-то замерз.
  - Давай, друган. Держись только.
  Они пожали друг другу руки.
  - Да, Валера, а кот ваш где? Что-то я его не увидел. Прошлый раз, еще когда ничего еще не случилось, заходил к вам, он на кухне сидел. А сегодня нет его.
  - Серег, он куда-то потерялся. Как все эти дела завертелись, то и кот пропал. Искали, нет нигде.
  - Жалко. Хороший котяра. Он ведь раньше у нас, в морге, жил. Точнее в бытовке, конечно. Потом куда-то ушел. Думали - пропал. А потом я его у вас увидел.
  - Да ты что? А чего не сказал?
  - Не стал Лену пугать. Узнала бы, что кот в морге обитал, еще бы выгнала. А так смотрю, живет он у вас нормально. Ну и хорошо, думаю, пусть себе живет. Все вроде довольны. И вы и он. Да, жаль кота. Ну да ладно. Сейчас не до него. Пошел я. А ты, Валера, держись. Помни о дочери и об отце.
   Сергей развернулся и пошел от дома в сторону дороги. А Валера, постояв еще пару минут, вернулся в квартиру.
  
  
   Похороны прошли. Валера все дни после них сидел дома. Старался играть с дочкой. Немного возился по хозяйству. Раз в два дня выходил в магазин за продуктами. Отец жил с ними. Между собой они почти не разговаривали. В доме был слышан только голос дочери и внучки. Телевизор почти не смотрели. Включали только когда показывали детские передачи, для Вики. Спать ложились рано. Но ни отец, ни сын по ночам практически не спали. Валера каждую ночь почти до утра лежал с открытыми глазами, глядя в окружавшую его темноту. Одни и те же вопросы крутились у него в голове: "Почему? Почему все это произошло? Ведь все было так хорошо. За что такое наказание? За какие такие грехи?". Валера понимал, что на эти вопросы невозможно найти ответ. Но и думать ни о чем другом просто не мог. Да и днем не получалось отвлечься от тягостных мыслей. Что бы не делал Валера, думал всегда об одном и том же. Беда давила на него, просто физически давила. Сжимала сердце и перехватывала дыхание. Прячась от отца и дочери, он частенько уходил в ванную комнату, запирался, включал воду и просто плакал. Сил не было сдерживать слезы. Он садился на пол, утыкался лицом в колени и плакал, беззвучно.
   В один из дней, Валера ушел на работу. Надо было передать свою машину другому водителю. Ее уже отремонтировали после аварии. И теперь кто-то должен был на ней ездить, чтобы она не простаивала.
   Валера пришел в свой гараж. Переодеваться не стал. Показал новому водителю, где что лежит. Передал ключи от ящика с инструментами. Немного поговорил с сидящими в курилке слесарями и засобирался домой.
   Он вышел из гаража и пошел по направлению к дому. И в это время мимо него проехали две пожарные машины. Проехали быстро, с сиренами и проблесковыми маяками. Они помчались в сторону, где жил Валера. И он сразу побежал вслед за ними. Он просто знал, что пожарные едут к нему домой. Был в этом уверен.
   Валера бежал изо всех сил. Но зимняя одежда и скользкая дорога быстро утомили его. Он несколько раз останавливался, чтобы передохнуть и восстановить дыхание. А потом снова бежал по направлению к дому. И он не удивился, когда, подбегая к своему дому, увидел, что пожарные машины стоят у его подъезда, и что именно из его окон валит густой дым.
   У дома уже собралась толпа народа. Валера хотел забежать в подъезд, но его не пустил пожарный, который стоял в дверях. Валера огляделся вокруг и увидел соседку, Катю. Она стояла в накинутом на плечи пальто. И, самое главное, на руках у нее сидела Вика. Валера быстро подскочил к ним:
  - Катя, что с Викой? Она в порядке? - он хотел забрать дочку к себе, но увидел, что она одета только в один домашний халатик. И Катя, поэтому, прикрывала ее своим пальто, чтобы она не замерзла.
   Валера внимательно посмотрел на дочку. Та сидела спокойно и, судя по всему, с ней все было в порядке. "Слава богу", - сразу успокоился Валера.
  - Валера, я услышала крики на лестнице. Дверь открыла, а в коридоре Вика стоит. Вот прямо так, в халате. А из щелей двери вашей квартиры дым уже идет. Соседка сверху вызвала пожарных. А я обулась, пальто накинула, да на всякий случай вместе с Викой и выбежала на улицу. Но пожарные быстро приехали. Уже, говорят, потушили. Это проветривают от дыма.
  - Кать, а отец мой где? Почему Вика одна была?
  - Не знаю я. Все так быстро произошло. Я только пальто схватила, и мы сразу на улицу выскочили. Больше я ничего не знаю.
  - Ну ладно. Спасибо тебе, Катя, ты нас просто спасаешь. Теперь уже буквально.
  Они стояли на улице. Дым из окон уже практически перестал идти. Но в подъезд еще никого не пускали.
   Минут через 15 к дому подъехала легковая машина. Из нее вышли несколько человек. И среди них Валера увидел следователя, который его уже допрашивал. Все эти люди вошли в подъезд. Валера понял, что-то произошло криминальное. Может быть поджог. А может и кто-то погиб. Валера гнал от себя плохие мысли, но понимал, что вероятнее всего, что-то случилось с его отцом. Еще минут через 5 подъехала машина скорой помощи. И два врача тоже зашли в дом.
   Валера еще некоторое время постоял на улице. Даже разговаривал с Катей и Викой. Но не понимал, о чем они говорили. Напряжение внутри него все нарастало. Не в силах более сдерживаться, Валера двинулся вовнутрь дома. Пожарный попытался его остановить. Но Валера, сказав ему, что там внутри, в доме, вероятно, произошло несчастье с его отцом, отодвинул его рукой и вошел в подъезд.
   Он поднялся на второй этаж. На лестнице пожарные уже начали скатывать поливочные рукава и собирать свое оборудование. Дыма почти не было. Но стены закоптились капитально. Валера подошел к квартире.
   Дверь была открыта и почти не обгорела. А сразу за ней, в коридоре стояли люди. Двое из них сидели на корточках и рассматривали что-то, лежащее на полу. Валера пригляделся и понял, что это было тело человека. Так как врачи стояли чуть поодаль и ничего не делали, Валера понял, что человек - мертвый.
   Валера знал, что этим человеком мог быть только его отец. Он прислонился к стене и по ней сполз на ступеньки лестницы. Он даже не заплакал, не закричал. Все происходящее плавно вписалось в тот ужасный мир, в котором он уже и так находился.
  Эта смерть просто продолжила цепочку других смертей, которые с неумолимой периодичностью следовали одна за другой.
   Сколько он так просидел, Валера не помнил. Он чувствовал запах нашатыря, который ему подносил один из врачей. Видел, как в квартиру заходили и выходили какие-то люди. Потом на носилках вынесли тело отца. А Валера только посмотрел на него, даже не сделав попытки приподняться.
   Потом на ступеньку, рядом с ним, присел знакомый ему следователь. Он достал сигарету и закурил. Протянул пачку Валере, но тот отрицательно покачал головой.
  Постепенно Валера приходил в себя. Следователь обратился к нему:
  - Вы где были, когда все произошло?
  - На работе, передавал машину сменщику.
  - В квартире значит, были Ваш отец и дочь, так?
  - Да.
  - Только они? Может еще кто?
  - Да нет. Никого больше не было. Я ушел только часа полтора назад. При мне никого не было. И никого не ждали. Одни они были в квартире.
  - Дочь сейчас где?
  - С соседкой на улице. Соседка ее на лестнице увидела и забрала к себе.
  - Да, - следователь докурил сигарету и затушил окурок о ступеньку.
  - Когда пожарные приехали, дверь была закрыта на ключ. Они ее взломали и вошли. Возгорание было прямо в коридоре. Пока непонятно, как и отчего, но, судя по всему, загорелись вещи в шкафу прихожей. Пожарный инспектор сейчас все точнее установит и сообщит. Пламя было не такое уж сильное, но дыма много. Ваш отец задохнулся. А до этого, вероятнее всего, упал и ударился об угол тумбочки. Сильная гематома у него на виске. Ударился, потерял сознание и задохнулся от дыма. Непонятно мне только вот что...
   Следователь снова достал пачку сигарет и закурил.
  - Дверь была закрыта на ключ. Это точно. Дочка Ваша была в коридоре, на лестничной площадке. Значит, Ваш отец ее вытащил, а сам зачем-то вернулся в квартиру. Зачем? Что-то хотел взять? Наверное, забежал в квартиру, споткнулся, ударился и потерял сознание. А потом задохнулся в дыму. А дверь захлопнулась за ним. А может, он ее прикрыл, чтобы дым на лестницу не шел? Не знаю, не знаю. И теперь уже не узнаем. Ладно, криминала здесь, вероятнее всего нет. Вскрытие точно покажет причину смерти. Я приношу Вам соболезнования. Крепитесь.
   Следователь поднялся со ступенек и зашел в квартиру. Минут через пять, когда из квартиры все ушли, Валера поднялся и зашел в нее. Стены и потолок были сильно закопчены. Весь коридор залит водой. Входная дверь сломана. Выгорел шкаф в прихожей. Валера прошел в комнату. Остальные вещи и мебель были целы. Только все покрыты толстым слоем сажи. Так что материальный ущерб, в принципе, был небольшой. Только вот ремонт придется делать. Да и соседей снизу, наверное, залило водой. Ну да ладно. Это не самое главное. Отец, вот самое большое горе. Валера снова вышел в коридор.
   В открытую дверь заглянула Катя:
  - Валера, мы с Викой будем у нас в квартире. Потом заходи, я хоть тебя покормлю.
  Она, не заходя в дом, оглядела квартиру, вздохнула и ушла.
   Валера решил сделать дверь, чтобы можно было закрыть квартиру. А остальным - пока не заниматься. Сил ни на что не было. Смерть отца пока не воспринималась им как случившийся факт. Он не думал об этом.
   Он подошел к двери. Надо было посмотреть, возможно ли отремонтировать замок, или придется покупать новый. И тут понял, что замок, на который они обычно закрывали дверь, был цел.
   На двери было два замка. Один "английский", с защелкой. Изнутри он закрывался ручкой, которую надо было повернуть. Можно было просто захлопнуть дверь. А снаружи замок открывался и закрывался ключом. Этим замком пользовались, когда кто-то был дома. Или когда все уходили куда-то ненадолго.
   Был и второй замок. Для надежности. Этот замок можно было открывать и закрывать только ключом, и снаружи и внутри. Обычно ключ торчал в замочной скважине, а закрывали этот замок только на ночь. Или, если все уходили из квартиры надолго, то ключ вынимали и закрывали замок ключом снаружи.
   Сейчас же на "английском" замке защелка была утоплена вовнутрь. То есть, когда ломали дверь, этот замок был открыт.
   А вот второй замок был сломан. Значит, дверь была закрыта на него. Странно. Очень странно.
   Получалось, что отец, выведя Вику в коридор, вернулся обратно и зачем-то закрыл дверь на второй замок. Для чего? Если ему и надо было закрыться, то он мог вообще просто захлопнуть дверь. И в этом случае сработала бы защелка на первом замке. Да и зачем ему было запирать дверь? Он же должен был наоборот спешить выйти из квартиры. Ничего не понятно.
   Да и где ключ? Валера присел возле двери и стал ощупывать пол рядом с дверью. Минут пять он искал ключ, но не смог его найти. Наверное, куда-то отлетел, когда ломали дверь.
   Валера еще раз обошел всю квартиру. Потом вышел в коридор. Закрыл и открыл дверь. Выдвинул защелку работающего, "повседневного" замка. Захлопнул дверь. Замок работал. Работал исправно. Ничего не понимая, Валера вышел из квартиры, захлопнул дверь. Замок закрылся. Он несколько раз подергал дверь. Нет, все нормально, дверь закрыта. Закрыта на замок. Он развернулся, позвонил в дверь соседской квартиры. Ему открыли, и он вошел в нее.
   Валера молча и не спеша разделся, повесил одежду на вешалку в прихожей. Потом прошел в ванную комнату. Так же не спеша, тщательно вымыл руки и лицо, вытерся полотенцем. Прошел в комнату и присел на диван. Рядом, на другом конце дивана играла с куклой дочка. Валера смотрел на нее и слезы подступали к его глазам. Он просто начал задыхаться от нежности к дочери, которая неожиданно захлестнула его. Валера осознал, что на земле не осталось никого из близких ему людей, кроме вот этого ребенка, который беззаботно играл рядом с ним. Вика, судя по всему, уже успокоилась. И, как всякий маленький ребенок, уже почти забыла о только что происшедших событиях.
   Не в силах больше сдерживаться, чувствуя, что вот-вот разрыдается, Валера придвинулся к дочери, подхватил ее на руки, посадил к себе на колени, крепко обнял и уткнулся лицом в ее мягкие волосы. Вика тоже притихла на руках отца. И они минут десять сидели так, обнявшись, ничего не говоря друг другу.
   Из кухни выглянула Катя. Она хотела что-то сказать. Но, увидев эту картину, развернулась и снова зашла на кухню.
   Валера обнимал дочку и думал, что теперь самое главное уберечь ее от всех невзгод и напастей. И он приложит все силы, чтобы больше ничего плохого не случилось. Хотя и понимал, что на то, что уже произошло, он ведь повлиять никак не мог.
   Вика устала сидеть на руках отца. Она начала потихоньку выбираться из его объятий, чтобы снова вернуться к своим играм. И в этом момент что-то жесткое уперлось в Валерин бок. Он даже поморщился от неожиданной боли. Он несколько отодвинул Вику от себя и посмотрел, что это могло быть. Предмет лежал в кармане халатика Вики. Что-то небольшое, но твердое. Валера засунул руку в карман халата и вытащил ключ.
   Ключ от входной двери их квартиры. Ключ от замка, на который была заперта дверь при пожаре. Этот ключ и искал он в своем коридоре. Искал и не смог найти. И правильно, что не смог. Никогда бы не смог. Ведь этот ключ был в кармане его дочери.
  Валера просто окаменел. Он держал в руке ключ и не знал, что и подумать.
   Значит, в квартире кто-то был. Этот кто-то и мог поджечь шкаф в коридоре. Не сам же он загорелся. И этот кто-то мог ударить его отца. Потом выйти из квартиры и закрыть дверь на ключ. Закрыть снаружи именно на этот замок, чтобы изнутри дверь невозможно было бы открыть. И если это так, то становится понятным, почему дверь так странно была заперта.
   И что же теперь делать? Ведь тогда получается, что отца убили! Но кто? И почему? И как на лестнице оказалась Вика? Кто ее вывел из квартиры? Смысл всего происшедшего Валера не мог осознать.
   Если обратиться в милицию, что там скажут? На странности открытия замков на дверях обратил внимание только Валера. Сейчас ему просто могут не поверить. Где доказательства, что это было именно так? Только его слова. А если еще сказать, что ключ от закрытого замка был в кармане дочери, то его вообще примут за сумасшедшего.
   Валера отпустил дочь с рук. Она снова вернулась к своей кукле и продолжила игру.
   Ключ, как он попал в карман Вики? Валера не мог даже предположить, как это могло случиться. Если кто-то имел целью убийство его отца, то зачем поджигать квартиру?
  Чтобы скрыть следы? Тогда зачем этот кто-то вывел дочь на лестницу? Непонятно.
   Теперь ясно, что версия о том, что это сделал его отец, а потом вернулся в квартиру, как думает следователь - ошибочна! Другое дело, что Валера не мог этого доказать. Его рассказам о замках и ключе не поверят.
   А может, целью убийцы был Валера? И, не застав его дома, преступник убил отца, как свидетеля. Но для чего убивать его? Врагов, во всяком случае, таких, которые готовы были его убить, у него не было. Это точно.
   Стоп. Валера даже вздрогнул. А Вика? Почему в этом случае не тронули ее? Ведь она тоже свидетель? Пожалели или посчитали слишком маленькой?
   Точно! Ведь Вика может что-нибудь рассказать. Надо попробовать.
  Валера позвал дочку:
  - Викуля, подойди-ка ко мне.
  Она сразу прервала игру, подошла к отцу и встала у его колен. Валера взял ее за руки:
  - Вика, расскажи мне, что случилось сегодня? Почему пожар случился? Как ты оказалась в подъезде?
  - Не знаю, деда вывел. А потом я стояла. Потом Катя вышла и меня забрала. Все.
  - А дед почему с тобой не остался? И почему пожар начался? Вика, вспомни, как все было.
  - Не знаю. Я играла. Потом дед вывел меня из дома. Потом Катя пришла.
  - Ты никого не видела чужого? Никто к нам в гости не приходил?
  - Нет. Были только я и деда.
  - Викуля, родная моя, ну вспомни, может быть, ты видела кого-нибудь постороннего.
  - Нет... Только вот... - она задумалась, по взрослому наморщив лоб.
  - Что вот, Вика?
  - Папа, мама со мной говорила.
  Валера опешил:
  - Как говорила? Где ты ее видела?
  - Дед лежал на диване. Я пошла на кухню. А там мама стоит.
  - Викуля, этого не могло быть. Тебе показалось.
  - Нет, там мама была. Она еще мне улыбнулась. Сказала что-то, а потом раз и куда-то делась.
  - Исчезла что ли?
  - Да. Раз, и ее не стало.
  - А потом? Что было потом?
  - Ничего. Потом деда вывел меня из дома. И Катя меня забрала к себе.
  - Викуля, а ключ как у тебя оказался в кармане?
  - Не знаю.
  - Хорошо.
  Валера понял, что Вика ничем ему не поможет. Значит, она никого не видела. Ну, кроме Лены. Хотя кто этому поверит. Маленький ребенок видел свою умершую мать. Детские фантазии.
   И все же Валера спросил:
  - Вика, а что мама тебе сказала, ты помнишь?
  Вика снова задумалась.
  - Сейчас вспомню... Она сказала, что скоро все будут вместе. Она сказала: "Мы все будем скоро вместе". Вот так. А потом раз, и ее нет.
  - Ну ладно, иди, играй.
  В это время из кухни вышла Катя:
  - Пойдемте, обед готов.
  Валера встал, и они с Викой пошли на кухню.
   После обеда Вику уложили спать. А Валера пошел к себе домой и начал наводить порядок. Потом пришел его двоюродный брат. Тот, который организовывал похороны матери. Он немного побыл у него. Они договорились, что все хлопоты по похоронам отца брат снова возьмет на себя. А Валера пусть занимается с Викой. И брат ушел.
   Валера до вечера наводил порядок. Убрал воду с пола. Выкинул поврежденные вещи. Разобрал обгоревший шкаф и тоже его выкинул. Пылесосом постарался собрать сажу с потолка и стен. Промел, а потом и вымыл полы. Еще раз все проветрил. И в принципе квартира приобрела жилой вид. Конечно, позднее надо было делать ремонт, все белить и красить. Но сейчас не до этого. Пока, во всяком случае, можно было здесь жить.
   На улице уже стемнело. Валера снова зашел к Кате. Она покормила его и Вику ужином. И Валера, забрав дочку, вернулся домой. Он решил, что ночевать они будут дома.
   Валера постелил детскую кровать. Умыл Вику и уложил ее спать. Она сразу уснула. Видно, что день принес и для нее много переживаний. Она сильно устала.
   Потом некоторое время Валера просто посидел на кухне. Разогрел чайник и выпил чаю. Он ни о чем не думал. Внутри него была пустота. Пустота и постоянная, ноющая, нескончаемая боль. Боль и тоска.
   После этого он вышел в комнату. Застелил бельем диван. Разделся. Выключил везде свет и лег. Спать он не хотел. А просто лег, в надежде, что уснет. А когда проснется, то утром, может быть, и боль его уменьшиться. Как-то будет легче. Наверное. Он очень на это надеялся.
  
  
   Валера лежал с открытыми глазами. Постепенно комната начала приобретать очертания. Темнота отступала. Можно было уже различать все предметы в квартире.
  Стояла полная тишина.
   Валера лежал на спине, заложив руки за голову. Он думал об отце. Вспоминал свое детство, то, как они с отцом вдвоем ходили на рыбалку. Как что-то вместе делали. В то, что произошло, он не мог до сих пор поверить. Он знал, что тело отца сейчас лежит в морге. Но не осознавал, что это на самом деле так. Он думал о нем, как о живом человеке.
   Руки от долгой неподвижности затекли, и Валера вытянул их вдоль тела. Правую руку он вообще опустил с дивана на пол. Пальцы немного покалывало, и он несколько раз сжал и разжал кисти рук, чтобы восстановить кровоснабжение.
   Мысли опять побежали по замкнутому кругу. На вопросы, которые вертелись в голове Валеры, не было ответов. Почему все случилось? Почему именно с ним? Как жить дальше? Отчаяние волнами накатывало и отступало. Потом снова накатывало. Накатывало и давило. Просто физически было тяжело дышать от этой гнетущей силы.
   Неожиданно Валера понял, что его правую руку, кисть которой лежала на полу, кто-то трогает. Мягкими пушистыми пальцами. То прикасаясь, то отстраняясь. Как бы поглаживая. Валера замер. Захотелось резко рвануть руку вверх, но он чего-то испугался. Прикосновения продолжались. Теперь чужая рука поднималась уже до локтя, легко и нежно поглаживая кожу руки. Валера сглотнул, облизал сухим языком мгновенно высохшие губы. Он всеми силами старался не напрягать правую руку, чтобы то, что находилось под диваном, не догадалось о его намерениях ее убрать, спрятать.
   Под диваном не было места, туда мог забраться разве что кот, да и то с трудом. Но Валера не думал об этом. Он знал, что под диваном находится что-то. И от этого страх, как холодная вода, заполнял его тело. Валера понял, что если он не выдернет руку прямо сейчас, то он просто оцепенеет и все. Тогда конец.
   Затаив дыхание, напрягшись всем телом, ногами, животом, всем абсолютно телом, Валера рванул руку вверх. Но в тот же миг чужая мягкая и нежная рука превратилась в жесткие и цепкие тиски. Валеру схватили. Захват был как рукопожатие. Его рука была плотно охвачена, и он не мог даже пошевелить пальцами.
   Это его так напугало, что он мгновенно покрылся холодным и липким потом. Страх сменился ужасом. В голове загудело, кровь забила прерывистыми потоками по всему телу, сотрясая его. Валера не закричал только потому, что ему не хватало воздуха. Он пытался вздохнуть, но не мог. Отчаянно, собрав все силы, он еще раз рванул руку. Тщетно! Он не смог сдвинуть ее даже на миллиметр. Рука была как в капкане.
   Эти две попытки так утомили его, как будто он делал что-то тяжелое. После дикого, нечеловеческого усилия, он буквально обмяк. Валера лежал, не в силах ни продолжать попытки выдернуть руку, ни просто встать с дивана.
   Сердце так колотилось в груди, что, казалось, вот-вот выскочит из нее. Воздуха не хватало. Валера глубоко и часто дышал, но все равно задыхался.
   И тут он почувствовал, как его руку потянули, стали затягивать под диван! Медленно, но неумолимо. Валера стал сопротивляться этому, постепенно приходя в себя. Его начала наполнять злость. Он столько потерял за последнее время, что теперь ненависть к неведомой злобной силе стала отодвигать страх перед ней. Он тянул руку к себе, но кто-то был гораздо сильнее его. И рука медленно, но втягивалась в пространство под диваном. Уже почти до локтя.
   Валера решил сползти на пол, чтобы было удобнее бороться. Он стал поворачиваться на бок и опускать ноги с дивана. Буквально свалившись с дивана, он лег на живот, продолжая все это время тянуть руку к себе. Заболели суставы в плече и локте, так как рука оказалась вывернутой. Теперь он не только вырывал из чужого захвата руку, но и старался одновременно ее развернуть, чтобы было удобнее и не так больно. Прижавшись щекой к полу, Валера заглянул под диван. Там никого не было. А может быть, он просто не мог ничего разглядеть. Ведь хотя его глаза и привыкли к темноте, но под диваном было еще темнее, просто мгла. Валера даже кисть своей руки не видел. Он с большим трудом вывернул руку. Перевернулся на левый бок. Потом поджал ноги к животу и уперся ступнями в боковину дивана. А затем, еще раз рванул руку, теперь уже добавив к этому рывку силу своих ног. И рука освободилась от захвата. Валера аж перевернулся по инерции через спину на другой бок.
   Он вскочил на ноги, ожидая продолжения. Хотя какого продолжения - он не знал. Что могло последовать дальше? Кто на него напал? Для чего его тащили за руку? Было неясно.
   Преодолевая страх, он опустился на колени, нагнулся и заглянул под диван. Сначала ничего не было видно. А потом Валера разглядел два маленьких огонька, которые, как светлячки, тускло мерцали в глубине. Эти светящиеся точки медленно смещались в поддиванном пространстве, вправо и вдаль. Валера некоторое время глядел на них, а потом понял, что это были глаза. И они смотрели на него. Он это чувствовал. Чувствовал злобу, исходившую от них. Он даже мурашками покрылся от их взгляда. Чьи это были глаза, было непонятно. Вообще там никого не должно было быть в принципе! Но кто-то или что-то там находилось. Огоньки постепенно затухали и отдалялись. И через пару минут уже ничего нельзя было разглядеть.
   Валера поднялся с пола. Огляделся. Все в комнате было как обычно. Он развернулся и подошел к детской кроватке, посмотреть, как там спит дочка. И увидел, что кроватка была пуста! Там никого не было!
   Валера в панике стал быстро осматривать комнату. Заглянул за кровать, под стол, за шторы. Никого! Комната была пуста. Он выскочил на кухню и включил свет. Тоже никого! Метнулся в коридор. Пусто! Рванул дверь в ванную. Там никого не было.
   Отступивший было страх, снова охватил Валеру. Случилось самое страшное, что только могла еще случиться. Дочь, последнее, что у него оставалось, его кровиночка и его счастье, она исчезла. Валера проверил входную дверь. Она была закрыта. Все, его как будто оглушили. В голове нарастал гул, ноги и руки ослабли, стали ватными. Он медленно, по стене опустился на пол и заплакал. Что происходило, как и для чего - он не понимал. Что теперь делать, как жить? И надо ли теперь жить? Для чего теперь жить?! И тут рациональная мысль пришла Валере в голову. Он решил, что надо позвонить и вызвать милицию. Пусть разберутся, что здесь произошло. Валера встал с пола, вытер тыльной стороной ладони слезы и пошел в комнату.
   Он зашел в комнату и там увидел Вику. Она стояла посредине комнаты, в пижаме. Стояла и смотрела на отца. Валера хотел кинуться к ней, схватить на руки, но что-то в ее взгляде его остановило. Взгляд был какой-то странный. Не детский был взгляд. Валера медленно подошел к дочери и опустился перед ней на колени. Он протянул к ней руку, но остановился. Он так и замер, сидя на коленях, с протянутой вперед рукой.
  Перед ним была его дочь. Но Валера вдруг понял, что это была не она. Это был кто-то другой. Чужими были глаза, выражение лица, поза, в которой стоял ребенок. Вика просто стояла. Молча. И глядела в глаза отца. И Валера увидел в этих глазах ненависть. Неумолимую ярость, которая буквально исходила из этих глаз. И это было самое страшное, что Валера пережил. Это было до такой степени необъяснимо, что он даже не мог предположить, что же это, что происходит. Его ребенок, его доченька, его любимая девочка стояла перед ним и с ненавистью смотрела на него. Маленький ребенок просто не мог так смотреть! Это был шок!
   Валера смог расцепить одеревеневшие губы:
  - Доченька, родная моя, что с тобой?
  И в ответ он услышал голос. Говорила Вика, но голос был чужой. Голос другого человека, взрослого. Голос взрослой женщины.
  - Что, тварь, настала и твоя очередь. Скоро сдохнешь.
  Валеру как будто ударили по лицу, сильно, наотмашь. Он даже отшатнулся. А стоявший перед ним ребенок (ребенок?) продолжал говорить:
  - Это вам всем за мою доченьку, моего ребеночка, мою кровиночку. Думали не найду вас! А я нашла. И всех уничтожу. Все умрете, все подохните.
  На лице Вике появилось какое-то подобие улыбки.
  - Да ты один и остался. Все уже получили свое. И ты скоро сгинешь.
   Валера сидел на полу и ничего не мог понять. Все в голове перемешалось. Происходило что-то необъяснимое, невероятное. То, чего просто не могло быть.
  - Я буду убивать, - продолжала говорить женщина, - после вас дойдет очередь и до других. Почему мой ребенок мертв, а вы все живете? Живете, веселитесь, гуляете. Это не справедливо. А надо, чтобы все было по справедливости. Вот вы все и сдохните. Месть, месть всем еще живущим на земле. Вот чего я хочу. И силы иного мира в этом мне помогут. Эти силы тоже ненавидят вас, живущих рядом с ними.
  Валера, наконец, смог что-то сказать:
  - Кто же ты? Где Вика? Что ты хочешь?
  На лице ребенка улыбка стала уже настоящей, даже радостной.
  - Нет твоей Вики. Я владею ее телом. Она мала и слаба сопротивляться мне. И еще ничего не понимает. Она здесь, рядом со мной. Но я подавляю ее. А скоро ее вообще не будет.
  - Что? О чем ты говоришь?!
  - Тебе не понять. Не понять, что есть другой мир. И хотя он здесь, рядом, он недоступен простым людишкам. Это мир высшей справедливости.
  - Так кто же все-таки ты?
  - Ты меня не знаешь. Когда твоя жена рожала дочь, за ней ухаживали все врачи. Все, все ушли принимать роды. А за моей, до этого родившейся доченькой, не доглядели. И она умерла.
  - А мы здесь причем? Я даже не знаю про это!
  - Вот, вот в этом вся беда, - лицо девочки снова стало злобным, - вы все только о себе думаете. Если бы врачи не отвлекались на твою жену, моя дочка была бы жива. А она умерла! А вы все живы. Но я восстановила справедливость.
  - Но мы не убивали твою дочь, мы же не виноваты! Зачем ты убиваешь?
  - Нет, вы виноваты, - голос поднялся до крика, - Вы виноваты. Именно вы, именно твоя семья. Из-за вас за моей дочкой не усмотрели. И я не смогла без нее жить. Я повесилась. Из-за вас повесилась. Потому что мне незачем было жить. Но я не ушла. Мне надо было отомстить. И оказались силы, которые мне в этом помогли. Силы другого, более великого и более справедливого мира.
  - Что, разве убивать детей, женщин, стариков - это справедливость?
  - Да, если они заслужили этого! И мне помогли, дали возможность воздать дань виновным!
  Валера встал с пола, сделал два шага назад и опустился на диван.
  - Я не понял, кто ты есть сейчас? И как ты попала в мой дом?
  - Ты так и не понял. И не поймешь. Глупец. Когда я умерла, высшие силы другого мира предоставили мне шанс вернуться. Вернуться и отомстить. Я могу переходить в другие тела. С трудом, не во все тела, но могу. Из морга, через кота, я попала к вам в дом. Хороший был кот, правда? Я нашла вас и пришла сюда. Ты что, думаешь, все происходящее, это случайности? Нет! Я всех убила. И вот ты остался один. А твоя дочь мне еще нужна, точнее ее тело. У меня еще много дел. Еще многим надо воздать по их заслугам. И мне, ты уже понял, в этом помогают. Но сначала я закончу с тобой.
  Валера молча сидел на диване. Он не мог говорить, не мог ничего делать. Окружающий его мир исчез, раскололся. А ту реальность, реальность, где творилось все сейчас происходящее, он принять не мог.
   Девочка подошла к нему. Подошла почти вплотную. И положила руки к нему на колени.
   Она заглянула к нему в глаза и улыбнулась.
  - Ну что, рад услышанному? Ладно, жди своего часа. Он близок.
  Она развернулась, подошла к своей кроватке и забралась на нее.
  - Спокойной ночи. Папочка.
   Девочка легла, повернулась лицом к стене и накрылась с головой одеялом.
  Валера, посидев еще некоторое время, поднялся и вышел на кухню. Он встал у окна и смотрел невидящими глазами на темную улицу. "Никто, никто этому не поверит, - думал он. - Это конец".
   Так он простоял до самого утра, пока не рассвело. "Вика" все это время спала в своей кроватке. А может, и не спала.
  
  
   Утром дочка проснулась как обычно. Валера ее умыл, накормил завтраком. Вика несколько раз что-то его спросила, нормальным, детским, своим голосом. Валера ей отвечал. Потом она стала играть в куклы. А Валера сидел на кухне и не знал, что же теперь делать. Может быть все, что было ночью, ему привиделось? Бывают же такие почти реальные кошмары. Вот и не было ничего в реальности. Или все-таки было? Он не знал, что и думать. Он взглянул на свою правую руку. На ней явственно были видны синяки, такие, как будто его кто-то крепко схватил и сдавил руку. Но, может, он сам себя схватил, в бреду? Может же такое быть? Или не может? В голове стоял туман.
   Валера вышел в комнату. Посмотрел на дочь. Вика сидела на полу и пеленала куклу, что-то тихо-тихо бормоча себе под нос.
  - Викуля, как у тебя дела? Во что ты играешь?
  Девочка повернулась к отцу лицом и улыбнулась:
  - Я дочку спать буду укладывать.
  - Ладно, доченька, играй.
   Валера снова вышел на кухню. Ничего не понятно. Нормальный ребенок. Его любимая дочка. Все как обычно. Так, может быть, и не было ничего ночью?
   Он вернулся в комнату и сел на диван. Валера глядел на дочку. Вика продолжала играть. Все так же что-то тихонько приговаривая. Тихая, мирная картина.
   Валера стал даже немного успокаиваться. Он уже почти убедил себя, что ночью ничего не было, что ему все только привиделось. И тут...
   "Сдохните, твари",- услышал он тихий голос. Валера даже вздрогнул и оглянулся. Что это? Кто говорит? Но в комнате никого, кроме него и дочери, не было. "Все сдохните", - снова услышал он. И тут он понял, кто это говорит. Это тихонечко приговаривала его дочка, продолжая играть с куклой.
  - Вика, что ты говоришь? - почти прокричал Валера.
  Дочка повернула голову к нему и улыбнулась:
  - Ничего, папа, это я с куклой говорю, - и продолжила игру.
   Валера снова вскочил на ноги. Он не мог сидеть на одном месте. Надо было хоть что-то делать? Но вот что? И тут раздался звонок в дверь.
   Валера на ватных ногах вышел в коридор, подошел к двери и, не спрашивая, кто пришел, открыл ее. На лестничной клетке стояли его двоюродный брат с женой Светой. Они поздоровались и вошли. Потом разделись и прошли внутрь квартиры. Немного постояли в комнате, поглядели на играющую Вику, и прошли на кухню. Валера, Олег и Света сели за стол.
  - Валер, мы зашли тебя проведать. Я сегодня отпросился, чтобы похороны дяди Вити организовать. В морге мы уже были. Завтра утром твоего отца привезут сюда. Решили, что здесь, у тебя в квартире будем с ним прощаться. А отсюда - сразу на кладбище повезем. В общем, все будет нормально. Ты как думаешь?
  - Хорошо, давайте так и сделаем. Везите отца ко мне домой.
  - А у тебя как дела?
  - Нормально.
  - Смотрю, после пожара немного все в порядок привел. Это хорошо. Будет куда отца привезти. Да и люди придут, надо чтобы в квартире был порядок.
  - Да, Олег, конечно. Видишь, порядок я более-менее навел, так что везите отца ко мне домой. Здесь и попрощаемся.
  На глаза Валеры навернулись слезы. Он пытался сдержаться, но не смог и заплакал. Света тоже заплакала, промокая глаза носовым платком. Через некоторое время все успокоились. Они еще немножко посидели, а потом брат сказал:
  - Ладно, мы пойдем дальше. Ты давай держись.
  Валера только молча кивнул головой.
   На кухню забежала Вика. Света, увидев ее, снова заплакала. А дочка схватила Валеру за руку и потянула в комнату. Валера встал и вышел вслед за ней. Вика подвела его к столу, и Валера увидел фотографии, разложенные на столе. Их семейные фотографии. Фотографии Лены, Вити и свою. Все они были сначала изорваны, крест на крест, из угла в угол. А потом сложены на столе, как мозаика. И лежали рядом друг с другом. Присмотревшись, Валера увидел, что на лицах выколоты глаза. Чем-то острым все глаза на фотографиях проколоты. Валера посмотрел на Вику. Девочка стояла рядом с ним и улыбалась. А потом помахала ему рукой, чтобы он наклонился. Валера присел на корточки. Дочка придвинулась к нему, обняла мягкими, теплыми руками и прошептала на ухо:
  - Ты умрешь. Скоро я тебя убью.
   Валера встал. Посмотрел на ребенка. Девочка стояла рядом и продолжала улыбаться. Он молча вышел на кухню. Открыл ящик обеденного стола и достал нож. Большой, для разделки мяса. Олег и Света с недоумением смотрели на него.
   Валера развернулся и вышел из кухни в комнату. Он шел с намерением убить то существо, которое еще недавно было его дочерью. Зарезать, а потом убить себя. Он так быстро принял это решение, что сам удивился. Видно само течение событий толкало его к этому. Увидев фотографии и услышав угрозы, он понял, что на этом все. Обратной дороги нет. Все кончено. Эта тварь победила. Она убила всех. Включая Вику, его любимую дочь. Но у него еще был шанс ответить ей тем же. Надо было убить ее, уничтожить.
   Он вошел в комнату. Вика по-прежнему стояла у стола. Только вот фотографии, точнее их обрывки, уже были разбросаны по полу. Дочка глядела прямо Валере в глаза. В ее глазах Валера отчетливо видел ненависть и злорадство. Она считала, что уже победила. Но тут она увидела нож в руке Валеры. И мгновенно снова превратилась в маленькую беззащитную девочку. Она протянула свои ручки к Валере и жалобно закричала:
  - Папочка, не бей меня!
   Валера, на миг остановившись, двинулся прямо к ней. Колебаться и раздумывать было нельзя. Нельзя сомневаться. Надо было действовать. Действовать быстро и беспощадно. Убить этого ребенка, это существо, и покончить с этим ужасом.
  - Папочка!!! - истошно завопила Вика.
   В этот момент на Валеру сзади навалился его брат. Он свалил его на пол и стал выкручивать руку. Валера сначала попытался сбросить брата с себя, но сил у него не было. Он обмяк и только молча, не сопротивляясь, лежал на полу. Его скрутили. Брат и его жена крепко связали ему руки и ноги кухонными полотенцами.
   Затем Олег позвонил и вызвал скорую помощь, объяснив, что Валера сошел с ума. Потом брат сидел на кухне и курил. А его жена, немного успокоив Вику, стала вынимать детские вещи из шкафа. Вика стояла рядом с ней.
  - Сейчас, Викуля, мы тебя соберем и пойдем к нам. Ты немножко у нас поживешь. А там видно будет, - приговаривала Света, копаясь в шкафу.
  Валера лежал на животе. Он был так плотно связан, что не мог шевелиться.
   Света вышла на кухню, и они о чем-то стали тихо разговаривать с Олегом. Валера и Вика остались в комнате одни. Дочка подошла к отцу и присела на корточки возле его головы. Она наклонилась к уху Валеры и еле слышно прошептала:
  - Если сам не сдохнешь, то я тебя найду и убью.
  Потом она встала и вышла на кухню. Там она забралась на колени к Свете, прижалась к ней, обхватив ее маленькими, теплыми руками за шею.
   Еще минут через пять приехала скорая помощь. Врач, переговорив с Олегом, поставил Валере укол. И Валера отключился...
   В себя он пришел только в больничной палате. Кроме него в ней еще находились пять человек. По их виду и по решеткам на окнах, Валера понял, что его забрали в психбольницу.
  
  
   Прошел месяц. Родственники похоронили Валериного отца. Квартиру закрыли и пока в ней никто не жил. Вика это время жила у Светы с Олегом. После долгих раздумий никто из родственников не согласился взять ее к себе. После суда, который лишил Валеру прав отцовства, на нее оформили документы для проживания в доме ребенка. А дальнейшая судьба у нее была неясна. Если никто ее не удочерит, то тогда ей прямая дорога в детдом.
   В конце февраля, погожим зимним днем, Вику забрали из дома Светы и Олега. Света немного всплакнула, но решение менять не стала. Оставлять Вику у себя было бы тяжело. Маленькая квартирка, двое своих детей, постоянное безденежье. Так что, Вику одели, собрали в чемодан ее вещи и усадили в машину, на руки медсестре, которая приехала за ней.
   Дом ребенка находился на окраине города. Так что ехать было совсем не далеко. Вику привезли, оформили, поместили в палату. Там, кроме ее, было еще семеро детей. Все в возрасте от одного года до двух. Вика, получалось, оказалась в палате самой старшей.
   В принципе, в этом доме ребенка за детьми был нормальный уход. Врачи, медсестры и нянечки относились к детям достаточно хорошо. А Вика через несколько дней вообще стала всеобщей любимицей. И никто из персонала не удивился, когда спустя всего месяц ее выбрала на удочерение семейная пара из соседнего города.
   Осталось два дня и Вика переедет в новую семью. Это уже было точно решено. А пока, сытно поужинав, она сидела на стуле за столом дежурной медсестры. Персонал уже ушел домой, и в доме ребенка осталась только дежурная смена. Вика рисовала карандашами какие-то узоры на листе бумаги и поглядывала на нескольких детей, которые играли в коридоре.
   Медсестра что-то записывала в журнал, изредка переговариваясь с Викой.
  - Викуля, скоро переедешь от нас. Жалко, такая ты чудная девчушка. Но надо жить в семье. Так что, скоро у тебя появятся новые мама и папа. А нас будешь вспоминать?
  Вика оторвалась от листа бумага, серьезно посмотрела на медсестру:
  - Буду. И вы тоже меня вспоминайте.
  - Хорошо, дай бог, все у тебя будет нормально.
   Маленькая девочка, милая и хорошенькая, сидела за столом и рисовала. Смотрела на бегающих вокруг детей и думала про себя: "Почему эти дети живут, а моя дочь - нет? Почему такая несправедливость? Ничего, я сделаю так, что и вы все умрете. И уж тогда, все будет правильно. Больше ждать нельзя. Скоро меня заберут. Начать надо с палаты для грудничков. Медсестра будет отдыхать у себя, а сегодняшняя дежурная нянечка плотно закрывает все двери, чтобы ей тоже никто не мешал спать. Так что никто не услышит. Сегодня ночью надо все исполнить. Чтобы не только моя девочка страдала. Чтобы весь мир страдал".
   Приближалась ночь, и детей начали укладывать спать. Некоторые из них сегодня должны были заснуть навечно.
  
  
   Валера встал с кровати и решил сходить в туалет. После более чем двухмесячного жесткого контроля и усиленного лечения, его режим несколько ослабили. Тем более и он вел себя нормально. Не буянил, был адекватен, хорошо себя вел с персоналом. Его перевели в другую палату. Он мог выходить в коридор и в столовую. Ему даже разрешили встречу с родственником, с двоюродным братом. На него, на Олега, он обиды не держал. Считал, что будь он сам на его месте, то поступил бы также. Брат рассказал ему про Вику, что она находится в доме ребенка. Что квартира закрыта и Валере есть куда вернуться. Надо только немного пролечиться. А там, глядишь, и все наладится.
   Так что, Валера надеялся, что его рано или поздно выпустят отсюда, и он вернется к нормальной жизни.
   Он возвращался из туалета в свою палату. Когда он проходил мимо столика дежурной медсестры, которая в это время куда-то отлучилась, то увидел, что на столе лежит газета. И заголовок на первой странице ударил ему по глазам.
  "Массовая гибель детей в доме ребенка".
   Валера остановился и взял в руки газету. Это была их городская газета. И под этим страшным заголовком он прочел сообщение. В нём говорилось, что в городском доме ребенка, в ночь с пятницы на субботу, произошло чудовищное преступление. В палате, где лежали совсем маленькие дети, до одного года, были убиты шесть детей. То есть все, кто там находился. Они были задушены. Каждому из них на лицо положили подушку. И они все погибли. Сейчас начато следствие. Арестованы все, кто дежурил той ночью.
   Валера бросил газету на стол. Руки его дрожали. Сердце бешено колотилось. На лбу выступила испарина. Он сразу все понял. Понял, кто это сделал...
  Нет, судя по всему, ничего еще не закончилось.
   И продолжение следует...
  
  
  Часть 2.
  
  Дитя смерти.
  
   Машина проехала большой город и выехала на небольшую, но хорошо заасфальтированную и ухоженную дорогу. Они еще километров пять проехали по этой дороге и подъехали к небольшому поселку. Он располагался прямо на опушке леса. Ровными рядами стояли двухэтажные дома. Красивые, из красного кирпича. Хотя они все были почти одинаковы, но что-то их всех различало. Разные входные двери, разные окна. Перед входом в каждый дом были разбиты клумбы. Клумбы были однотипные, но вот цветы на них были разные. Судя по всему, поселок, около 40 домов, был построен одной организацией, а потом дома проданы. Люди, купившие их, были богаты и успешны. Поселок охранялся, был огорожен высоким забором, имел все необходимое для жизни. Была собственная котельная, насосная станция, небольшой магазинчик. Между домами были небольшие заборчики. Они не ограждали, а разделяли территорию между стоящими по соседству домами.
   Машина остановилась у дома. Мужчина, который сидел за рулем, вышел из нее и открыл ворота. Потом снова сел за руль, и машина подъехала прямо к ступеням небольшого крыльца.
   Вика, сидевшая на заднем сиденье автомобиля, с любопытством оглядывалась вокруг.
   Она держала за руку женщину, которая сидела рядом с ней.
  - Ну что, приехали домой. Выходи, будем знакомиться с домом и его обитателями, - женщина ласково погладила Вику по голове.
  Она открыла дверь и вышла из машины.
  - Давай руку и осторожно спускайся из машины.
  Девочка передвинулась по сиденью к открытой двери и протянула руку. Потом ловко спрыгнула на землю.
   Стоял прекрасный весенний день. Солнце заливало все вокруг ярким радостным светом.
   Листья только-только начали пробиваться, и березовый лес, окружавший поселок, был как бы покрыт зеленой дымкой. А трава уже вовсю зеленела. Цвет был еще свежим и ярким. Уже появились цветки одуванчиков, кое-где желтея в зелени травы. И воздух здесь, практически в лесу, был такой свежий и чистый, что даже дышать было приятно.
   Вика огляделась вокруг. Потом протянула женщине руку, и они пошли к дверям дома.
  Для девочки начиналась новая жизнь. В другом доме, другом городе. А главное, в другой семье.
  
  
   Ее удочерила молодая семья, у которой не было своих детей.
   Мужа звали Андреем, Андреем Андреевичем. Он имел свой не очень большой, но довольно прибыльный бизнес. Занимался изготовлением и установкой пластиковых окон. Спрос на такие окна был огромный. Уже во всех новых домах устанавливали только их. Да еще многие жильцы в старых домах тоже меняли в своих квартирах морально и физически устаревшие оконные рамы на новые, современные стеклопакеты. И хотя и конкуренция на этом рынке была большая, пока этот бизнес позволял Андрею прилично зарабатывать, а семье хорошо жить.
   Жена, Маша, не работала. Домохозяйкой ее тоже трудно было назвать. Так как всю работу по дому выполняла приходящая, точнее приезжающая из города, домработница. Маша следила за порядком, ездила по магазинам, выбирала и покупала разные необходимые для семьи вещи. Ходила в гости к соседкам, таким же, как и она, женам бизнесменов.
   Поженились Андрей и Маша давно, еще тогда, когда вместе учились в университете. Было им тогда по 21 году. Потом, после окончания учебы, они так же вместе работали в одном проектном институте. Правда, недолго. В те годы в России только формировался новый рыночный строй. Люди могли резко и быстро стать богатыми, но так же моментально могли все потерять. Большинство из их сослуживцев не стали, не смогли или не захотели рисковать, и продолжали работать в институте, имея небольшую, но стабильную зарплату. Благо, институт был востребован и имел заказы. Но часть сотрудников, в основном молодых, покинула эту работу и занялась свободным бизнесом. Кому-то из них повезло, а кому-то и нет. Андрею повезло. Он, правда не сразу, но нашел свою нишу. Постепенно начал развиваться. Сначала закупал окна и занимался только их установкой. Но потом понял, что главное - это их производство. Арендовал на окраине города помещение какого-то пустующего склада, закупил оборудование, набрал персонал и начал работать. Медленно, но верно, предприятие развивалось. И сейчас он был одним их основных игроков на рынке пластиковых окон в их городе.
   Сейчас, когда им с Машей было по 33 года, они уже были очень обеспеченной семьей.
   Три года назад они переехали в этот новый дом. Были одними из первых, кто купил дом в этом поселке.
   Маша оставила работу в институте. Последние года четыре она работала уже не из-за денег. Ее зарплата ничего не меняла в их семейном бюджете. Она была ничтожно мала, по сравнению с доходом от предприятия мужа. Но Маша привыкла к своей работе, к людям, которые окружали ее. Но когда они переехали в новый загородный дом, ей все-таки пришлось бросить институт. Ездить отсюда, из-за города, на работу было довольно утомительно и долго. И Маша стала домохозяйкой. Постепенно привыкая к этой роли.
   Большие деньги не испортили супругов. Они по-прежнему оставались нормальными людьми. Друзья были все те же, еще со времен учебы. И в семье царили любовь и уважение друг к другу.
   И все бы хорошо. Но не было у них детей. Желание завести ребенка было. И очень большое. Маше очень хотелось, чтобы у них были дочери, две, а может даже и три. Она так часто представляла себя в роли заботливой и любящей матери. И Андрей тоже был не против этого. Хотя и считал, что неплохо, вместе с дочками, иметь в семье и сына, будущего наследника дела отца. Но проходил год за годом, а Маша все не могла забеременеть. Сначала долго надеялись, что это скоро изменится. Но потом решили провериться у врача. Диагноз был страшный. Детей Маша иметь не могла. И никакими операциями это исправить невозможно.
   Сначала был просто шок. Но постепенно они успокоились и пришли к решению, что надо взять приемного ребенка. Долго ездили по разным детским домам. Выбирали. Готовили документы. И когда в соседнем городе они увидели в доме ребенка Вику, сразу решили - это будет их дочка. Она им сразу понравилась. Они познакомились, пообщались. И когда спросили у Вики, не захочет ли она переехать жить к ним, стать им дочкой, она с радостью, которая приятно удивила Андрея и Машу, согласилась.
   Подготовив все необходимые документы, пройдя все инстанции, сегодня утром, в понедельник, супруги приехали за Викой.
   Радость от удочерения омрачили события, произошедшие в доме ребенка за два дня до этого. В ночь с пятницы на субботу кто-то убил шестерых самых маленьких детей. Они все находились в одной палате и были задушены. Кто совершил это страшное нечеловеческое преступление - было непонятно. Третий день в доме ребенка работали следователи, проверяя все помещения и допрашивая весь персонал, без исключения. Но пока никаких результатов не было.
   Когда Маша и Андрей вошли в здание дома ребенка, их на входе остановил милиционер и долго проверял документы. Потом подошел следователь прокуратуры и тоже просмотрел все их бумаги. Потом он ушел в кабинет заведующей, и его не было минут двадцать.
   Узнав, в чем дело, Андрей и Маша даже немного напугались. И так-то преступление было жуткое. Погибших детей было очень жалко. Но ведь к тому же что-то могло произойти и с Викой, ведь она тоже могла пострадать. Да и вдруг теперь возникнут новые трудности, и они не смогут забрать Вику к себе?
   Но тут к ним подошли следователь и заведующая. Они зашли в кабинет, подписали необходимые бумаги. Потом прошли в соседний кабинет. А там, вместе с медсестрой, сидела Вика. Она уже была полностью собрана. На нее было надето платье, ноги обуты в туфли, а рядом, на стуле, лежали пальто и шапочка. Тут же стоял небольшой чемодан с ее вещами.
   Увидев Машу и Андрея, Вика спрыгнула со стула и подбежала к ним. Маша подхватила ее на руки:
  - Здравствуй, Викуля, вот мы за тобой и приехали. Ты готова ехать домой?
  - Да, я уже давно вас жду. С утра здесь сижу. А вас все нет и нет.
  - Теперь уже все. Все готово. Поехали?
  Маша поставила Вику на пол. На нее надели пальто и шапку. Андрей взял ее на руки:
  - Скажи всем до свидания и пойдем.
  Вика повернулась к стоящим рядом сотрудникам дома ребенка и помахала им рукой:
  - До свидания, я поехала.
  Заведующая и медсестра в ответ тоже помахали руками.
   Маша, держа в руке чемодан, и Андрей, с Викой на руках, вышли и сели в машину. Вику усадили на заднее сиденье, рядом села Маша. Андрей сел за руль, и они поехали домой. Навстречу новой жизни. Другой жизни.
  
  
  - Вот, Вика, твой дом. Здесь ты будешь жить, точнее, мы будем здесь жить все вместе, семьей, - Маша открыла дверь и широко ее распахнула, - Заходи, посмотри, как здесь хорошо внутри.
  Девочка прошла в открытую дверь и остановилась у порога.
  - Проходи, не бойся, это теперь твой дом.
   Маша присела возле Вики на корточки и стала снимать с нее одежду. Она переобула Вику в специально приготовленные детские тапочки. В это время из комнаты, расположенной в дальнем конце коридора, вышла женщина. Ей было лет пятьдесят.
  Высокого роста, крупная, черноволосая. Поверх синего платья на ней был надет красный передник, на котором ярким желтым пятном светился вышитый большой подсолнух. Женщина, улыбаясь, подошла к ним. Она наклонилась к Вике и спросила:
  -А это кто приехал? Как эту девочку зовут?
  Вика настороженно на нее посмотрела и перевела взгляд на Машу. Та улыбнулась и сказала:
  - Вика, это Лидия Петровна, тетя Лида. Она помогает по дому. Убирает в комнатах. А самое главное, готовит нам кушать. Очень вкусно готовит. Так что знакомься.
  Вика протянула вперед руку и очень серьезно сказала:
  - Меня зовут Вика. Я буду здесь жить.
  Женщина рассмеялась и тоже протянула руку:
  - Вот и познакомились. Какая чудная девочка. Вот для нее конфета, - она достала из кармана передника небольшую шоколадку и подала ее Вике.
  Девочка взяла плитку шоколада, осмотрела ее со всех сторон и передала Маше:
  - На, пока спрячь, я потом ее съем.
  Взрослые переглянулись и заулыбались.
  Лидия Петровна повернулась к Андрею:
  - Андрей Андреевич, как съездили, без происшествий?
  - Да все нормально. Были некоторые нюансы, но все благополучно разрешилось. Там происшествие случилось в доме ребенка. Думали, что не получится сегодня Вику домой забрать. Но, слава богу, все обошлось. Я потом Вам расскажу подробно, хорошо?
  - Ладно, - женщина повернулась к Маше, - Я заканчиваю готовить обед. Так что как обычно, в два часа стол будет накрыт. Накрыт на трех человек. Приходите обедать.
  - Хорошо, Лидия Петровна, придем. Придем всей семьей.
  - Ну ладно, я пойду, - женщина развернулась и ушла к себе на кухню.
  Маша еще раз осмотрела Вику, поправила платье и встала на ноги:
  - Ну что, пойдем смотреть дом.
  Вика кивнула головой. После этого они вдвоем стали осматривать дом. Андрей молча ходил за ними.
   На первом этаже располагался просторный холл. Из него были двери в большую комнату, в которой стоял огромный телевизор и такой же большой диван. Там же находились несколько кресел и маленький стеклянный столик. На нем лежали какие-то журналы. А в углу комнаты стоял на специальной подставке аквариум. За стеклом, в зелено-синей чистой воде плавали рыбки. Их было несколько видов, в основном золотые. Были еще и какие-то лунообразные, не плавающие, а как бы висящие в воде. А около дна, тычась губами в белый песок, плавали сомики, точные копии своих больших речных собратьев. На дне аквариума лежали красивые ракушки. А между ними поднимались темно-зеленые водоросли. На полу, расстилаясь по всей этой комнате, лежал ковер,
   По другую сторону от холла была еще одна комната. Там стоял большой обеденный стол, накрытый ярко белой скатертью. Около него стояли красивые стулья, с резными спинками. В углу комнаты располагался шкаф, со стеклянными дверцами и боковинами. В шкафу, на полках, стояла посуда. Красивая и разнообразная. В этой комнате окна были почти по всей стене. Они были прикрыты тонкими и прозрачными занавесками. И солнечный свет буквально заливал ее.
   Дальше, прямо из холла шла лестница на 2 этаж. Рядом с ней была дверь, и Маша сказала, указывая на нее:
  - Туда мы пока не пойдем. Там подвал. Прачечная, кладовая, да еще папина бильярдная комната. Лестница крутая. Вот подрастешь немного, потом и туда сходим.
  Давай, Вика, сейчас поднимемся на 2 этаж, посмотрим наши спальни и твою, только твою, детскую комнату. А потом снова спустимся и посмотрим остальные помещения. Тут еще есть кухня и еще комнаты.
   Они поднялись на второй этаж. Заглянули в спальню для взрослых. А потом прошли в две комнаты, предназначенные для Вики. Они располагались с другой стороны коридора. Одна была спальней, а другая - игровая комната. Двери из комнат выходили прямо в коридор. И между комнатами тоже была дверь. Из спальни еще одна дверь выходила в туалет, точнее в ванную комнату.
   Все комнаты девочке очень понравились. Видно было, что к ее приезду готовились. Везде были разложены игрушки, на кровати лежала темно-синяя новая пижамка, в вазах стояли цветы. Не торопливо, с расстановкой всё осмотрев, они спустились на первый этаж.
   Маша, державшая все это время Вику за руку, присела рядом с ней.
  - Вика, сейчас я познакомлю тебя с еще одним жильцом нашего с тобой дома. Это собака, ротвейлер. Большая собака и красивая. Очень сильная. Но не пугайся, вы с ним подружитесь. Еще будете вместе играть. Он тебя защищать будет. Зовут его - Граф.
   Маша встала на ноги, и они медленно пошли прямо по коридору. Андрей их обогнал и первым открыл дверь в конце коридора. Он зашел во внутрь комнаты и взял за ошейник находящегося там пса. Ротвейлер был действительно очень крупным. Красивый черный окрас с большими коричневыми подпалинами. Мощная голова сидела на крепком туловище. Собаке было года четыре, самый расцвет. Когда хозяин взял его за ошейник, пес напрягся, встал на ноги и стал настороженно глядеть в открытую дверь.
  Андрей дал команду:
  - Сидеть.
  После этого сам присел рядом и стал тихо разговаривать, поглаживая собаку по голове:
  - Граф, сейчас зайдет девочка. Это тоже твоя хозяйка. Ты должен ее слушаться и выполнять ее команды. Вы должны подружиться. Ты понял меня?
  Он повернулся к двери:
  - Маша, заходите. Я его держу.
   Маша осторожно заглянула в комнату и зашла. За руку она вела Вику. Девочка тоже опасливо зашла в комнату и посмотрела на собаку. Граф был в несколько раз больше ее. И выше и тяжелее.
   Вика остановилась и крепче схватилась за руку Маши. Та присела рядом с ней на корточки и сказала:
  - Не бойся, Викуля, это хороший пес. Он ничего тебе не сделает.
   Но ротвейлер в это время неожиданно начал рычать. Сначала тихо. Почти неслышно. Рык как бы шел из утробы, низко-низко. Потом звук усилился. Рычание стало явным. Пес оскалился и весь напрягся. Его глаза потемнели. Он стал приподниматься с пола, вставая на ноги, как бы готовясь к нападению.
   Андрей резко ударил его по крупу, а потом развернул пса мордой к себе. Он не ожидал, что Граф поведет себя таким образом и разозлился.
  - Ты что делаешь? Ты как себя ведешь? Ты что здесь разрычался? Замолчи!
   Но собака продолжала рычать. Пес старался развернуть морду в сторону Вики. Его глаза не отрываясь смотрели на нее.
  Андрей тихонько шлепнул его по носу.
  - Тихо, Граф, молчать! И сиди, не дергайся! Разве так встречают хозяйку? Бессовестная псина!
   Ротвейлер прекратил рычать, но продолжал пристально, не моргая смотреть на девочку. Андрей повернулся лицом к Маше:
  - Ладно, Маш, что-то Граф не в духе. Давай не будем спешить. Пусть успокоится. А потом, попозже, еще раз проведем встречу.
   Он снова повернулся лицом к собаке:
  - А ты пока сиди здесь и подумай над своим поведением. Разве так должен себя вести нормальный пес, а? Такая умная собака, а так себя повел. Не стыдно тебе?
  Маша встала на ноги:
  - Ладно, Викуля. Видишь, собачка что-то не в духе. Мы с тобой сейчас пойдем, посмотрим наш дом дальше. А потом Граф успокоится, поймет, как надо себя вести, и мы еще раз с ним познакомимся.
   Она развернулась и стала выходить из комнаты, ведя за собой девочку. Вика пошла за ней, но в дверях остановилась, обернулась и посмотрела на собаку. И это был взгляд не ребенка. Глаза излучали такую злобную силу, что пес даже немного отшатнулся. Его шерсть на загривке вздыбилась, и он попятился назад. Было видно, что он напуган. Напуган очень сильно.
   Андрей, увидев такое поведение пса, крайне удивился. Граф был мощным и смелым псом. И, вроде, вообще ничего в этой жизни не боялся. И вдруг такой испуг. Андрей притянул ротвейлера к себе и обнял, обхватив его руками.
  - Ты чего, Граф? Что случилось?
  Собака попятилась. Пес старался переместиться за спину Андрея, спрятаться за ним.
   Таким его Андрей вообще никогда не видел. А ротвейлер, стоя за спиной хозяина, со страхом смотрел на дверь. В его глазах было полное смятение, как будто он видел что-то ужасное, то, что пугало его до судорог. И действительно, он трясся всем телом. По коже волнами проходила дрожь. Граф, не отрываясь, смотрел на дверь.
   Андрей тоже обернулся и взглянул туда. Там не было ничего, что могло бы так напугать собаку. В дверях стояла маленькая девочка. В красивом платье и с бантом на голове. И больше никого там не было. Вика подняла руку и помахала ей. Она улыбнулась и сказала:
  - До свидания, собачка, скоро увидимся.
  В комнату из коридора заглянула Маша:
  - Вика, ну выходи, ты чего здесь стоишь, пойдем дальше.
  И Вика, вслед за Машей вышла из комнаты.
   Андрей сидел на полу, держа одной рукой за ошейник напуганного пса. А того продолжала бить мелкая-мелкая дрожь.
  
  
   Познакомившись с домом, Вика с Машей поднялись на 2 этаж и стали раскладывать вещи в детской спальне. Маша сначала уложила в шкаф вещи, которые были у Вики в чемодане. А потом они стали вытаскивать и сразу примерять вещи, которые Маша заранее купила для Вики. Здесь были и платья, и туфли, и разные кофточки и юбочки. Девочка с удовольствием переодевалась и крутилась перед зеркалом. И Маше очень нравился весь этот процесс. Именно этого ей и не хватало в жизни.
   В спальню зашел Андрей и остановился у двери, привалившись плечом к стене. Он с улыбкой смотрел на Машу и Вику. Теперь он чувствовал себя настоящим главой семейства. Такая была умиротворенность в этой картине, когда две женщины, взрослая и совсем маленькая, забыв обо всем, перебирали и примеряли одежду и обувь. Солнце освещало через большое окно комнату, было тепло и уютно.
   Через некоторое время Маша, уже немного устав, присела на кровать и обратилась к Вике:
  - Наверное, уже хватит разбираться с вещами, устали ведь уже?
  Девочка тоже забралась на кровать, уселась рядом с Машей и прижалась к ее боку.
  - Вот так, давай посидим, отдохнем, а потом умоемся и пойдем обедать, - Маша погладила Вику по голове и обняла. Потом повернула голову к мужу:
  - Андрей, ну что, как там Граф? Ты его отругал? Чего это он так себя вел?
  - Все, он уже успокоился. Хотя я сам не ожидал, что он так отреагирует. Прямо трясся весь. То ли злился, а может, испугался чего-то.
  - Мог ведь Вику напугать таким поведением. Надо как-то его приучить к ребенку. А пока пусть сидит в комнате. Нечего ему по дому шляться. Раз не может себя нормально вести.
  - Маш, бывает, собаки просто не любят маленьких детей. Любых. Жалко, конечно, если это будет именно так. Ну, ничего, если не полюбит, значит, пусть терпит. Еще чего не хватало, рычать он будет. Я его мигом в чувство приведу.
  - Надо с ним пообщаться плотнее. Дать ему Викины вещи, пусть привыкает. И присматривать за ним. А то кобель здоровый, еще напугает девочку.
  - Хорошо, Маш. Так и сделаем. А сейчас, давайте вставайте и пойдем обедать.
  И они, все втроем, спустились на первый этаж, в столовую. Там уже было все готово для обеда. Накрыт стол, вся посуда и столовые приборы стояли на местах. В хлебнице, накрытой салфеткой, лежал тонко нарезанный хлеб.
   Заглянув в столовую, где их уже ждала Лидия Петровна, Маша с Викой сходили в ванную комнату, вымыли руки и вернулись назад.
   После обеда Андрей собрался и уехал по своим делам. Домработница стала наводить порядок в столовой и на кухне. А Маша с Викой снова поднялись на второй этаж и продолжили осмотр дома. Они, не торопясь, посмотрели, как работают разные устройства в ванной комнате. А там было много всякой всячины. Унитаз, биде, ванная с джакузи, душевая кабина с паровой "турецкой" баней, большая раковина для умывания и насколько шкафов. Потом поднялись по еще одной лестнице на чердак. Хотя на самом деле это было просто еще одно большое жилое помещение, с мебелью и с окнами. Они осмотрели его, а после этого долго стояли у окна. Отсюда открывался прекрасный вид на весь поселок. И Маша подробно объясняла девочке, где что находится.
   Закончив экскурсию по дому, Маша решила, что Вике надо отдохнуть. День был насыщенный, а она все-таки еще очень маленький ребенок. Они прошли в детскую спальню. Маша раздела девочку, расправила кровать и предложила:
  - Викуля, а может тебе перед сном книжку почитать или сказку рассказать?
  Вика отрицательно помахала головой:
  - Нет. Я так посплю. Потом почитаем. Вечером.
  - Ну ладно, тогда давай ложись. И отдыхай, а то устала за день.
  Маша уложила Вику в кровать, накрыла одеялом. Девочка повернулась на левый бок, лицом к стене, и закрыла глаза. Маша присела к ней на кровать, погладила ее по голове и сказала:
  - Давай спи. А я здесь, с тобой рядом, на кресле посижу, книжку почитаю.
  Она встала, сходила к себе в спальню и вернулась с книгой в руке. Потом села в кресло, стоящее в углу комнаты, и стала читать.
   Прошло некоторое время. Вика неподвижно лежала на кровати, не шевелилась и ровно дышала. Маша оторвала голову от книги, посмотрела на девочку и подумала: "Умаялся ребенок, уснула сразу и спит-то как крепко".
   Но если бы она встала и заглянула девочке в лицо, то она бы увидела, что это не так. Вика лежала с открытыми глазами и смотрела прямо перед собой. Смотрела, не моргая, в одну точку. В стену.
  
  
   Прошло несколько дней, и Вика полностью освоилась в новом для нее доме. Она уже одна спокойно ходила по дому, свободно заходя во все помещения. Даже самостоятельно спускаясь и поднимаясь по лестницам. Маша первое время постоянно сопровождала ее, на лестницах держа за руку. Но потом Вика привыкла, да и Маша убедилась, что девочка ходит аккуратно, а по лестницам даже осторожно. И Вике была предоставлена полная свобода передвижений по всему дому. Договорились только, что на кухню она одна заходить не будет. Там все-таки много разной техники, есть острые предметы, плита горячая. Да и чтобы не мешала работать Лидии Петровне. И в подвал, чтобы одна, без сопровождения взрослых, не ходила.
   Еще пока существовала проблема с собакой. Андрей и Маша сделали еще одну попытку познакомить Вику с Графом. Но пес снова повел себя не адекватно. Сначала стал рычать, а потом заскулил и попытался убежать из комнаты. Так что решили, что Граф временно будет жить в пристрое. Это было как бы крыло дома, где был гараж и небольшая кладовка. В него можно было пройти как по улице, так и прямо из дома. И там была еще отдельная, пустая и просторная комната. Андрей хотел оборудовать в ней что-то типа мастерской. Но пока до этого не дошли руки. Вот там и поселили ротвейлера. А уж если и потом, через некоторое время, Граф не начнет вести себя нормально, то тогда и будут решать, что с ним делать. Надеялись, что он постепенно привыкнет и признает в Вике нового члена семьи.
   Андрей каждое утро уезжал на работу и приезжал уже только поздним вечером. Лидия Петровна работала четыре дня в неделю, с понедельника по четверг. Приходила к десяти часам утра, а уезжала домой около четырех часов. Маша занималась с Викой. Они читали книжки и играли. Обязательно два раза в день ходили на прогулку. Смотрели по телевизору детские передачи. В те дни, когда не было домработницы, Маша сама накрывала на стол и кормила своих домочадцев. Хотя конечно, еда была уже приготовлена. Надо было только расставить посуду, нарезать хлеб и разложить все по тарелкам. Ну и потом убрать посуду в посудомоечную машину.
   Весна уже заканчивалась. Лето начинало вступать в свои права. Все вокруг зазеленело. Было тепло и сухо.
   В один из вечеров, после ужина, вся семья уселась смотреть телевизор. Шел какой-то веселый детский фильм. Вика с удовольствием его смотрела. Маша, сидящая рядом с ней на диване, тоже радовалась. Она была счастлива, что Вике понравилось жить у них дома и с ними. Андрей, сидя в кресле, читал журнал, изредка поглядывая в экран телевизора.
   Вдруг он услышал какой-то звук. Как будто легкий стук. Он шел с улицы. Откуда-то со стороны пристроя. Было еще светло. Посторонних в поселок не пускали. Так что Андрей сначала не придал этому значения. Но минут через пять шум повторился. Как будто хлопнула дверь. Это уже услышала и Маша. Она вопросительно посмотрела на Андрея. Он отложил журнал в сторону и встал.
  - Пойду, посмотрю, что там такое. Может Граф буянит? Скоро вернусь.
  Маша кивнула головой и продолжила смотреть телевизор.
   Андрей, не одеваясь, вышел из дома и огляделся вокруг. На улице никого не было. Соседи сидели по домам. Стояла тишина. Он повернулся и пошел в сторону пристроя. Подойдя к нему, Андрей увидел, что входная дверь приоткрыта. "Странно, - подумал он, - она же на ключ была заперта. Ее открыть можно или ключом или изнутри. Странно".
   Андрей подошел к двери. Еще раз оглянулся вокруг. Никого поблизости не было. Он распахнул дверь и вошел внутрь. Свет он не включил, так как еще хватало дневного освещения. Прямо перед воротами стоял джип, на котором ездил Андрей. Сбоку от него стояла машина Маши, бежевая Тойота-Королла. Андрей остановился и прислушался. Стояла полная тишина. Только еле-еле слышно было, как где-то вдалеке проезжала машина. И все, больше никаких звуков не было. Андрей обошел джип, а потом заглянул за Тойоту. Пусто. Никого. Он поочередно открыл двери машин и заглянул внутрь салонов. Машины также были пустыми. После этого он прошел дальше и заглянул в кладовку. Она была практически не занятой ничем. Нужные, а в основном ненужные вещи еще не успели накопиться. На нескольких полках лежали какие-то стройматериалы, оставшиеся еще после строительства дома. Даже не заходя внутрь, было видно, что и в кладовой никого не было.
   Оставалась еще одна комнату. Но там уж точно не мог быть никто посторонний. Ведь в ней находился под домашним арестом Граф. Можно было даже и не проверять. Но Андрей все-таки решил заглянуть и туда. Да и с собакой надо пообщаться. Все-таки тоже член семьи. А то еще обидится, что его держат отдельно от хозяев. Ротвейлер вообще очень своенравная и довольно гордая порода собак.
   Графа взяли щенком, ему было чуть больше месяца. Он быстро вырос и был предан хозяевам всей своей собачьей душой. Никогда ничего ему не запрещали и не наказывали. Да он и поводов к этому не давал. Жил всегда в доме, спокойно заходя в любые комнаты. Так что на это ограничение свободы пес мог и обидеться.
   Андрей открыл дверь в комнату и зашел. Комната была пустая. Точнее стояла тарелка с водой, в углу лежала подстилка. И все, больше ничего в ней не было. Ничего и никого. Графа в комнате не было. Андрей огляделся. Окно закрыто. Дверь тоже до его прихода была закрыта. Спрятаться в пустой комнате было негде. Андрей вышел из нее, плотно закрыв за собой дверь. Он немного постоял, размышляя, куда же мог деться пес. И тут услышал тихое повизгивание. Так скулят маленькие щенки.
   Андрей наклонился и заглянул под машины, сначала под Тойоту, а потом под джип. Под ним, забившись в пространство между двигателем и полом, как будто спрятавшись за передними колесами машины, просто прильнув всем телом к полу, находился Граф. Он взглянул на Андрея, глаза его были наполнены страхом. Зрачки тряслись, и взгляд блуждал по сторонам. Он постоянно оглядывался кругом, как будто опасаясь чего-то. Озирался, но ничего не видел.
  - Граф, - позвал его Андрей, - ты чего здесь сидишь? Давай вылезай оттуда!
  Но собака как будто его не слышала. Андрей встал на колени, оперся одной рукой на пол, а другую протянул к ротвейлеру.
  - Граф, мальчик, что с тобой случилось? Ты от кого прячешься?
   Он дотянулся до тела собаки. Граф вздрогнул, тело его напряглось, голова повернулась к Андрею. И тут его глаза приобрели осмысленное выражение. Он понял, что это его хозяин. Скуление прекратилось. Пес стал быстро выкарабкиваться из под машины, отталкиваясь от пола всеми четырьмя лапами. Под днищем джипа было тесно, тем более для такой крупной собаки. Поэтому Граф вылез с трудом. И сразу прильнул к Андрею. Как испуганный щенок он попытался засунуть свою голову под мышку хозяина. Но, конечно, это у него не получалось. Он просто тыкался огромным и твердым лбом в грудь и руку Андрея. А тот в это время, сидя на полу, обнял собаку и прижал к себе.
  - Ты чего, друг, кто это смог так напугать тебя?
   Андрей гладил собаку по голове, почесывая за ушами, так как это любил Граф. И постепенно ротвейлер стал успокаиваться. Прекратилась дрожь. Зрачки в глазах перестали дергаться.
  - Ну что, мальчик, успокоился немного? Ты как из комнаты вышел? Или кто тебя выпустил? От кого ты под машину забрался? И как только влез туда, здоровый ведь какой. Что-то тут непонятное, дружок, произошло, - Андрей внимательно оглядывал пространство гаража, тихонечко продолжая разговаривать с собакой.
   Спустя минут пять он встал на ноги, взял Графа за ошейник и пошел по направлению к комнате, где до этого находился пес. Но тот, когда понял, что его хотят снова вернуть туда, уперся всеми лапами и стал сопротивляться. Он пятился назад с такой силой, что потащил за собой и Андрея.
  - Ты что, Граф, не хочешь в комнату возвращаться? - Андрей перестал тянуть пса за ошейник. Он вообще отпустил собаку. И ротвейлер, отойдя на пару шагов, остановился, сел на пол и стал глядеть на хозяина.
  Андрей улыбнулся и сказал:
  - Так вот оно что. Ты один оставаться не хочешь. И разыгрываешь передо мной спектакль. Да как натурально, ну прямо артист. Дверь Маша, когда тебя кормила, наверное, не закрыла. А ты вышел и спрятался. Молодец! Борешься за свободу.
  Пес внимательно слушал хозяина, наклонив набок голову.
  - Ладно, не хочешь здесь находиться, пойдем в дом. Но там ты тоже будешь сидеть только у нас в спальне. Будешь рядом с нами, но выходить из нее нельзя. Ты понял, псина хитрая? Как только с Викой подружишься, сразу получишь свободу передвижений. Так что, думай.
  Андрей пошел к выходу и позвал собаку:
  - Идем, Граф, пойдем в дом.
   Ротвейлер быстро догнал хозяина и пошел с ним рядом. Они вышли из гаража и пошли по улице, а точнее по огороженному пространству вокруг дома, к крыльцу. Солнце уже село, но еще было достаточно светло. В поселке по-прежнему стояла тишина. Легкий ветерок покачивал кустарник и освежал разогретую за теплый день землю. Андрей с Графом немного постояли у входа в дом, наслаждаясь покоем и ароматным весенним воздухом. Потом пес сделал на газоне свои дела, и они вошли в дом. Андрей сразу, не заходя в комнату, где сидели Маша с Викой, прошел на второй этаж. Он завел собаку в спальню, сел на стоящий в углу стул. Посадил пса рядом с собой.
  - Граф, сиди здесь. И не вздумай никуда выйти. До утра чтобы я тебя не слышал. Так что ложись спать. Чуть позже придет хозяйка, вот и будешь ее охранять.
  Ротвейлер внимательно его слушал. Как будто понимал, о чем говорит хозяин.
   Андрей встал со стула и вышел из комнаты. Прикрыл за собой дверь. Теперь ее можно было открыть, только нажав ручку двери вниз.
   Он спустился на первый этаж и зашел в комнату, где его домашние смотрели телевизор. Маша при его появлении повернула в его сторону голову.
  - Что там было?
  - Все нормально. Это Граф как-то дверь открыл и по пристрою ходил. А когда меня услышал, залез под джип. Спрятался. В общем, не хочет он там один сидеть. Видно скучно ему. Хотя он передо мной целый спектакль разыграл. Вроде бы он боится там один находиться. Маша, а ты точно дверь в его комнату закрыла? Может быть, забыла закрыть?
  - Вроде закрыла. Да нет, как бы я забыла дверь закрыть. Я всегда проверяю. Графу корма насыпала, посмотрела, чтобы вода в чашке была и все. Пошла обратно. Дверь я точно закрыла. По-моему, даже проверила, хорошо ли закрыта.
  - Хорошо-хорошо. Я же не говорю, что это ты дверь не закрыла. Значит, это он как-то смог ее открыть. На будущее будем знать, что пес способен открывать двери.
  - Да я точно дверь закрыла, - еще раз повторила Маша с обидой.
  - Да я не спорю.
  Андрей подошел к дивану, на котором сидела Маша, встал позади нее и положил руки ей на плечи.
  - Давайте заканчивайте смотреть телевизор. Пора спать ложиться.
  - Хорошо.
  Маша придвинулась к Вике, которая увлеченно смотрела в экран телевизора.
  - Викуля, пойдем спать. Время уже позднее. Давай умоемся и ляжем в постель, ладно?
   Девочка, посмотрела на Вику, вздохнула и кивнула головой. Потом слезла с дивана и пошла к лестнице на второй этаж. Маша тоже встала и пошла вслед за ней. Перед самой лестницей она остановилась и обернулась к Андрею.
  - А Граф там в каком состоянии? Ты хоть его успокоил?
  - Конечно, Маша. Я с ним пообщался. Мы на улице с ним побыли немного. Я его из пристроя забрал. Сейчас он сидит в нашей спальне. Думаю, пусть он с нами побудет. А то еще заработает нервный стресс.
  - Ну ладно. Раз хочет быть с нами, пусть сидит в спальне. Ты сам-то спать идешь?
  - Нет, Маш, я еще телевизор посмотрю, да газеты почитаю. А вы идите, ложитесь.
  Андрей обошел диван и сел на него. Взял пульт от телевизора, выбрал нужную программу и стал смотреть.
   Было слышно, как на втором этаже Маша и Вика зашли в детскую комнату. Потом, минут через пятнадцать, Маша прошла через коридор в свою спальню. И все затихло.
  Андрей смотрел комедийный сериал. Свет был погашен. Комната освещалась только от экрана телевизора.
   Сериал закончился, и началось какое-то нудное и непонятное ток-шоу. Андрей смотрел его уже сквозь охватившую его дремоту. "Все, надо идти спать, - подумал он, - А то сейчас прямо здесь и усну".
   Он уже собирался выключать телевизор, но вдруг услышал, как хлопнула входная дверь. Точнее стукнула, еле слышно. Андрей напрягся, сонливость моментально с него слетела. Он стал вспоминать, закрыл ли он дверь, когда заходил с Графом в дом. И не мог вспомнить. Он оглянулся и посмотрел в коридор. Там было темно. Андрей начал приглядываться, и ему показалось, что в глубине коридора мелькнула какая-то тень. Непонятно чего. Просто возникло и сразу же исчезло черное пятно. Значит, ему не послышалось. В дом действительно кто-то проник.
   Андрей сразу встал с дивана. Страха он пока не испытывал. Но сердце уже учащенно забилось, руки покрылись мурашками, и во рту пересохло. Слишком неожиданно тихий спокойный вечер прервался. И было непонятно, чем все это может закончиться. Нужно было проверить, кто все-таки находится в коридоре. Но идти с голыми руками Андрей не решался. Надо было хоть что-нибудь взять в руки. Какую-нибудь тяжелую вещь, которую можно было бы использовать в качестве оружия. Андрей огляделся по сторонам. В полумраке комнаты не было видно ничего, что хоть отдаленно напоминало бы вооружение. Кроме мебели, были только газеты и журналы, да еще пульты управления от телевизора и домашнего кинотеатра. Ну что ж, придется идти так.
   Медленно, почему-то на цыпочках, хотя шел по мягкому ковру, и шагов не было бы слышно и так, Андрей двинулся по направлению к коридору. В проеме двери он остановился и выглянул из комнаты. Коридор, во всяком случае, видимая его часть, был пуст. Андрей протянул руку, на стене нащупал выключатель и включил в коридоре свет. Никого не было. "Слава богу, показалось", - подумал он.
   Уже никого и ничего не опасаясь, Андрей пошел к входной двери. Она была прикрыта. Но когда Андрей ее толкнул - дверь открылась. Причем открылась легко и свободно. Она не то что не была закрыта на замок, она вообще не было даже захлопнута. А ведь должна была бы сработать "собачка". И дверь невозможно было бы открыть, не нажав на ручку. Андрей мог не закрыть дверь на замок. Хотя всегда ее вечером закрывал и на память не жаловался. Но теоретически - мог. Но он обязательно ее бы захлопнул, когда зашел с улицы. И защелка сработала бы автоматически. Но этого почему-то не произошло.
   Андрей посмотрел на ручку двери. Она была опущена вниз. А этого не должно было быть. Ручка всегда должна находиться в горизонтальном положении. И даже если на нее надавить, после того, как ее отпустить, она тоже автоматически всегда возвращается в свое постоянное, горизонтальное положение.
   Присев на корточки, Андрей стал внимательно разглядывать замок. Все сразу стало понятно. Защелка замка была утоплена внутрь. И вернуться в исходное состояние ей не давала спичка. Которая была засунута в зазор между "собачкой" и корпусом замка.
  Попасть в замок эта спичка могла только после того, как Андрей с Графом вернулись в дом из пристроя.
   Сидя на полу, Андрей оглянулся. В коридоре никого не было. Но теперь он был уверен, что кто-то посторонний в доме есть. Медленно встав на ноги, Андрей осторожно дошел до комнаты, где находился обеденный стол, и заглянул в нее. Свет из коридора довольно хорошо освещал комнату. В ней никого не было.
   Андрей повернулся и пошел по коридору дальше, в сторону кухни. Он шел медленно, прислушиваясь и постоянно оглядываясь. Дойдя до кухни, Андрей, стоя в коридоре, протянул руку к выключателю и включил свет. Огляделся. Пусто. Он дошел до кухонного стола и увидел, что в нем открыт верхний ящик. Там лежали ложки, вилки, ножи. Нож, вот что он должен взять! Андрей быстро заглянул внутрь, выбрал нож для разделки мяса и взял его в руку. Потом развернулся и, прижавшись спиной к стоящему рядом холодильнику, внимательно осмотрел кухню. Он плотно обхватил рукоятку ножа и немного выставил его перед собой, острием вперед.
   "Почему ящик стола открыт? - подумал Андрей, - Неужели кто-то в нем рылся. Для чего, тоже брал нож?" Он еще раз заглянул в ящик. Но там было столько разных столовых приборов, включая ножей, что сразу определить, исчезло что-нибудь или нет, было невозможно.
   Немного постояв на кухне, Андрей снова вышел в коридор. "Надо проверить второй этаж, может, я не услышал, и этот кто-то поднялся туда. Хотя вряд ли. Я ведь практически сразу вышел из комнаты, но никого не увидел. Так быстро никто бы по лестнице не прошел. Но надо проверить, там ведь Маша с Викой".
   Андрей подошел к лестнице на второй этаж. Он уже поднялся на третью или четвертую ступеньку, но тут что-то заставило его обернуться. И он посмотрел на дверь в подвал. И увидел, как она закрылась. Точнее, исчезла небольшая щель, которая за мгновение до этого была. Но он успел увидеть эту узкую щелку. Да еще был тихий щелчок. Это сработала защелка замка. И это Андрей тоже явственно услышал.
   Андрей замер, стоя на одной ноге. Вторая была поднята, чтобы подняться на верхнюю ступень. Постояв несколько секунд на одной ноге, Андрей медленно поставил поднятую ногу обратно, на ступеньку вниз. Потом развернулся и спустился на пол коридора. Все это время он, не отрываясь, смотрел на дверь. Она была плотно закрыта. Он пошевелил пальцами правой руки, поудобнее обхватывая рукоять ножа. Сделал два небольших шага к двери и остановился прямо перед ней. Прислушался. Стояла полная тишина. Андрей взялся за дверную ручку и нажал на нее. Она мягко и беззвучно опустилась. Потянул дверь на себя, ожидая, что ее будут держать. Но она спокойно открылась. За ней никого не было.
   С опаской заглянув на лестницу, ведущую в подвал, Андрей убедился, что и она пуста.
   Он начал по ней спускаться. Медленно, как будто ожидая нападения. Только непонятно кого. Дойдя до низа, он, прижавшись спиной к стене, выскользнул в небольшой общий коридорчик. Из него три двери вели в прачечную, кладовку и комнату для бильярда. "Хорошо, что свет во всех комнатах можно включить отсюда," - подумал Валера. На одном электровыключателе были расположены вместе четыре клавиши и Андрей сразу, одним нажатием, включил свет и в коридоре и во всех комнатах. После этого толкнул дверь в прачечную и быстро заглянул в нее. Пусто. Потом дверь в кладовую. Заглянул. Пусто. И сразу, не теряя настроя, толкнул дверь в бильярдную. Но она не сдвинулась. Она осталась на месте. Хотя никаких замков или задвижек ни снаружи, ни внутри на ней не было. Дверь держали изнутри.
   Андрей отступил к стене и прижался к ней спиной. Нож он выставил перед собой. И замер. Но ничего не происходило. Медленно проходили секунды, потом минуты. И Андрей понял, что надо или бежать или идти вперед. Невозможно же вечно стоять здесь.
   Он пошел вперед и приблизился к двери. Сердце гулко колотилось в груди. И Андрей боялся, что этот стук выдает его присутствие. Руки немного подрагивали, и ноги были как будто ватными. Ему было очень страшно. Но Андрей понимал, что он как хозяин, как глава семьи, как мужчина должен зайти внутрь. Должен любым способом разобраться с непрошенным гостем. Или с гостями. Должен, если потребуется, защитить своих близких. Он еще раз толкнул дверь. На этот раз она без малейшего сопротивления открылась. И он вошел в бильярдную комнату.
   Она была пуста! Так как в комнате из мебели были только стол для бильярда, маленький столик и три стула, одного взгляда хватило, чтобы увидеть, что в ней никого не было. Андрей все же подошел к бильярдному столу, присел на корточки и заглянул под него. Никого. Он встал и облегченно вздохнул... И тут погас свет.
   Андрей замер. Темнота была кромешная. В подвале не было окон. И единственным источником света было электрическое освещение. Мрак, окруживший Андрея, был просто физически осязаем. Он обволакивал и душил. Сразу стало трудно дышать. Началась паника. Сердце застучало еще чаще. Андрей, с трудом вспомнив, где находится дверь, попятился к ней. Но почти сразу, хотя до двери или стены было еще метра два, он во что-то уткнулся. Его остановили две руки, две ладони, которые уперлись ему в спину. Он почувствовал, эти руки на своих лопатках. Четко и явно ощущались даже пальцы, которые были растопырены. На несколько мгновений все замерло, а потом эти руки толкнули Андрея вперед. Мягко, но сильно. Он, чтобы не упасть, сделал быстро два шага вперед. Ожидая, что сейчас уткнется в стол. Но снова наткнулся на руки. Теперь они упирались в грудь Андрея. И сразу произошел новый толчок. Теперь его толкнули назад. Толкнули грубо. Он отшатнулся. И новый, теперь даже не толчок, а удар сзади. Уже сжатыми в кулак руками. Костяшки на руках больно ударили по ребрам. И снова удар спереди! Еще сильнее! Андрей, с трудом удержавшись на ногах, стал разворачиваться в сторону двери. Он попытался шире расставить ноги и немного присесть, чтобы его не свалили на пол. Следующий удар пришелся ему в левое плечо. Андрей закричал и махнул рукой, в которой держал нож. Рука пролетела по пустоте. Новый удар. Снова отмашка ножом. Еще один удар. Удар такой силы, что Андрей отлетел к стене. Ударился об нее сначала плечом, а потом головой и свалился на пол. Ему повезло, что он успел, хоть и машинально, отвести руку с ножом в сторону. Иначе он бы наткнулся на него животом. Развернувшись и чуть поднявшись, Андрей привалился к стене спиной. Он сидел на полу, вытянув вперед ноги, и держа перед собой в правой руке нож. Левой рукой он опирался на пол. Он глубоко и часто дышал. Воздуха не хватало. В груди он чувствовал жжение, как будто только что пробежал тяжелый кросс. Он смотрел прямо перед собой широко открытыми глазами. Таращился прямо в темноту. Как будто мог что-либо разглядеть. Старался не моргать, но от этого моргал часто-часто.
   В комнате стояла полная тишина. Андрей слышал только свое дыхание. Тяжелое и прерывистое. Минут пять ничего не происходило. Все замерло. А потом на лицо Андрея легла рука. Резко и быстро, со шлепком. Больно прижав нос. И эта рука начала давить на лицо, прижимая голову к стене. Голову вдавливали в стену. Затылку стало больно.
   Андрей, опомнившись, ударил ножом вперед. Рука провалилась в пустоту. Тогда он резко, как саблей, махнул ножом по горизонтали, сначала до упора влево, а потом от стены до стены слева направо. И снова никого не задел. Перед ним никого не было! Тут Андрей сообразил, точнее, инстинктивно понял, что ладонь, которая давила на его лицо, расположена пальцами вниз. На его лоб и нос давила сама ладонь, а вот на подбородке четко ощущались пальцы руки. Значит один из людей, напавших на него, стоял над ним. Или висел над ним? Андрей взмахнул рукой с ножом вверх, прямо над своей головой. И на этот раз попал. Нож скользнул по чему-то, на мгновенье притормозил, уперся в препятствие, а потом, наверное, разрезав руку, опять пролетел в пустоту. Раздался крик. Кто-то, невидимый в темноте, завизжал. Тонко-тонко, как будто заскулил щенок. Руку от лица Андрея отдернули, и его голова, не ощущая больше давления, качнулась вперед. В это же время его лицо и грудь облило какой-то жидкостью. Теплой и густой. "Кровь? - только успел он подумать. Но дальше размышлять ему не дали. Сильный удар в правый бок на секунду отключил его сознание. Но как только он пришел в себя, его буквально охватила ярость. Он вскочил на ноги и, зарычав, шагнул вперед. На него, практически одновременно, обрушились еще два удара. Так как они были нанесены с двух сторон, Андрей понял, что нападавших как минимум двое. Но теперь он сам перешел в нападение. Злость помогала превозмочь боль от ударов. И Андрей стал метаться по комнате, натыкаясь на стены и мебель, и постоянно размахивая рукой, с зажатым в ней ножом. Ему еще раза три досталось от нападавших. Но и он ножом зацепил кого-то. Снова раздался визг. А потом все неожиданно прекратилось. Затихло. Сразу.
   Андрей еще несколько секунд размахивал в темноте ножом, а потом остановился, и прислушался. Ничего не было слышно. Только его дыхание, тяжелое, как у загнанной лошади. Он попытался сориентироваться, где же выход из комнаты. Но никак не мог определиться. Андрей наугад двинулся вперед, продолжая тыкать в темноту перед собой ножом. Сначала он наткнулся на валявшийся на полу стул и отпихнул его ногой в сторону. Потом левым бедром задел что-то твердое. Протянув руку и ощупав предмет, Андрей понял, что это металлическое обрамление лузы бильярдного стола. Держась левой рукой за стол, он пошел вокруг него. Двигаясь по периметру, он ощупывал боковину стола. Андрей вспомнил, что на одной из сторон, прямо напротив двери, на деревянной боковине была прикреплена медная табличка с гербом фирмы-изготовителя. Вот она! Андрей повернулся и, вытянув обе руки вперед, сделал два шага. И наткнулся на дверь. Он распахнул ее и вышел в коридорчик. Нащупал выключатель и нажал на клавиши. Свет зажегся.
   Андрей стоял в пустом коридоре, и некоторое время привыкал к яркому свету. Потом снова вернулся в бильярдную, оставив дверь открытой. Он не стал заходить далеко вовнутрь, а остановился практически в дверях. В комнате никого не было. На полу валялись стулья. В двух местах на полу были видны пятна крови. А в том месте, где он, судя по всему, сидел, кровь была и на стене. Он взглянул на себя. Его белая футболка на груди была облита кровью. Правая рука тоже была в крови. И на лезвии ножа были бурые пятна. Андрей провел левой рукой по лицу и посмотрел на ладонь. Она тоже была запачкана кровью. Он развернулся и вышел в коридор. Заглянул в кладовую и прачечную. Никого. Поднялся по лестнице на первый этаж. Открыл дверь и вышел в коридор. Никого нигде не было. В доме стояла тишина. Правильно, при закрытых дверях, криков из подвала не было бы слышно даже на первом этаже. Так что Маша с Викой спокойно спали в своих комнатах. Андрей зашел в комнату. Там по-прежнему работал телевизор, по которому показывали новости. Он развернулся и пошел в столовую. Зашел в нее и включил свет. Комната была пуста. Не выключая телевизор и оставив освещение в коридоре и столовой, Андрей поднялся на второй этаж. Включил свет в коридоре. Потихоньку приоткрыл дверь в детскую спальню и заглянул туда. Вика спала, закрывшись с головой одеялом, так, что ее даже не было видно. Андрей осторожно закрыл дверь. Потом открыл дверь в спальню. Зашел в нее и остановился у дверей.
   Свет, падавший из коридора, освещал всю комнату. Маша, лежа посредине на широкой кровати, безмятежно спала, повернувшись на правый бок. Спала глубоко и спокойно, тихо и ровно дыша. Увидев эту мирную картину, Андрей даже немного улыбнулся. Как хорошо, что никто сюда не проник. Да и Граф бы никого не пустил. Андрей перевел взгляд в угол, где обычно, когда ночевал с ними, спал ротвейлер. На коврике, специально постеленном в углу, стоял пес. Судя по всему, он вообще не спал. Увидев хозяина, Граф сел и стал очень внимательно, не отводя глаз, смотреть на него. А тот молча развернулся и вышел из комнаты.
   Андрей снова спустился на первый этаж. Остановился у лестницы и прислушался. Тишина, только в комнате бубнил телевизор. Заглянув на кухню, и убедившись, что там никого нет, он прошел к входной двери. Приоткрыл ее и посмотрел на замок. Из отверстия для защелки, никуда не исчезнув, по-прежнему торчала спичка. Андрей ухватил ее пальцами и с небольшим усилием вытащил из замка. Защелка сразу выдвинулась и заняла свое обычное место. Андрей вышел на крыльцо и огляделся кругом. Поселок спал. Всего в нескольких домах окна были освещены. На улочках горели фонари, но сами они были пустынны. Ночь была ясная, и все небо было покрыто густой россыпью звезд. Легкий ветерок приятно остужал его разгоряченное лицо.
  Он, немного постояв на крыльце, зашел в дом. Закрыл дверь на ключ. Развернулся и пошел в ванную комнату. Надо было привести себя в порядок, смыть следы крови. Да и себя осмотреть. Хотя вроде все обошлось ушибами, надо все-таки проверить, вдруг есть какие-нибудь повреждения. А потом нужно будет решать, вызывать милицию или нет.
   Андрей шел по коридору и уже почти дошел до его конца, но вдруг почувствовал, как что-то изменилось. Пока непонятно что. Он даже остановился. И понял. Это замолчал телевизор. Наверное, передачи закончились. Хотя было еще не совсем поздно.
  Он снова развернулся и прошел в комнату. В ней царил полумрак. Экран телевизора был темен, и комната освещалась только светом из коридора. Подойдя к телевизору, Андрей увидел, что он не отключился, а был выключен. Причем не кнопкой отключения, а был выдернут шнур из розетки. Значит, в комнате кто-то был! Андрей резко развернулся. "Как хорошо, что я не положил никуда нож. Судя по всему, он мне еще понадобится", - подумал он. Нож по-прежнему был у него в руке. Он так и ходил по дому, не выпуская его из руки. И он опять выставил его перед собой, ожидая нападения. Но откуда? Ведь комната была пуста. Не меняя своего положения, он быстро взглянул за телевизор и за тумбочку, на которой он стоял. Там было пусто. За диваном тоже никого не было, это он видел, когда проходил мимо него. Что же это? Получается, что в пустой комнате кто-то все-таки был!
   Андрей стал медленно, держась вдоль стены, обходить комнату. Было даже непонятно, кого надо искать. Кто здесь мог быть? Но кто-то был. Мимо Андрея никто не проходил. И если телевизор выключили, то значит тот, кто его выключил, был сейчас в комнате. Но где?! Он внимательно, раз за разом, ее оглядывал. Ничего подозрительного. Обычная, пустая комната. Только вот в углу, где находился аквариум, что-то вдруг сверкнуло. Как будто отблеск света. Еле заметный.
   Он подошел к аквариуму и посмотрел на него. В темной воде ничего не было видно. Как будто там ничего и не было. Словно он глядел в простое черное стекло. Но это было не так. В глубине аквариума что-то мерцало. Едва заметно. Андрей присел около него на корточки и пристально посмотрел вовнутрь. Сначала он ничего не мог разглядеть. Потом к стеклу подплыла большая золотая рыбка. Как будто проявилась из черной тьмы. Она остановилась у стекла и замерла, еле-еле шевеля плавниками. У Андрея возникло странное ощущение, что рыбка смотрит на него. Разглядывает. Человек и маленькая аквариумная рыбка глядели друг на друга через стекло. И это продолжалось несколько минут. "Черт, уже начала мерещится всякая всячина", - подумал Андрей и уже собирался вставать.
   Но тут рыбка стала увеличиваться в размерах, прямо раздуваясь на глазах. У Андрея от удивления расширились глаза, и непроизвольно открылся рот. А рыбка стала уже величиной с кулак и все быстрее расширялась. Андрей неожиданно понял, что теперь он видит перед собой не рыбку, а какое-то лицо. Рыбка превратилась в лицо, человеческое лицо, которое смотрело на него из глубины аквариума. Злобное лицо, ужасного зеленого цвета. Лицо без шеи и туловища! Но глаза на нем были широко открыты и, не отрываясь и не моргая, смотрели на Андрея. Этот взгляд был осмысленным и таким зловещим, что Андрей покрылся мурашками с ног до головы. И волосы на его голове буквально зашевелились. Лицо приблизилось вплотную к стеклу, почти касаясь его. Рот приоткрылся, показав в жуткой усмешке зубы, остроконечные, как у хищных рыб.
   Как во сне, Андрей медленно протянул руку и дотянулся до кнопки, которой включалась подсветка аквариума. Он нажал на нее и свет зажегся. Еще мгновение лицо смотрело на Андрея. А потом его исказила невообразимая гримаса, и оно стало оплывать. Как будто его оплавляли огнем. Как пластилин на солнце, все поплыло вниз. Сначала слезла кожа, потом, как будто расплавляясь, со лба, с носа и со щек, стекло мясо. Спустя несколько секунд, вместо лица в аквариуме, Андрей уже видел череп. Но и это длилось недолго. И череп стал опадать. Сначала провалился его свод, затем растеклись кости глаз и носа, а потом и весь он превратился в сгусток вязкой массы. Все это, то, что осталось от лица, сначала опустилось на дно, потом растеклось по аквариуму и растворилось в его воде. Бесследно.
   Андрея, с ужасом наблюдавшего эту картину, шатнуло. Чтобы не упасть, он оперся левой рукой о пол. Точнее, хотел опереться. Но его рука провалилась. Как будто он поставил ее на кисель или жидкий раствор цемента. Он посмотрел вниз. Рука по локоть была внутри пола. А вокруг ее был виден твердый, обычный пол. Пол из крепкого, дубового паркета. Андрей закричал. Он бросил нож, и второй рукой попытался вытащить провалившуюся руку. Но и она стала исчезать, тоже опускаясь в пол. И это было так жутко, что Андрей теперь уже просто истошно заорал от страха. Он, не имея опоры, стал падать лицом вниз. Как в замедленной съемке, он видел приближающийся к нему паркет. Сейчас он провалиться в него! Но вместо этого он сильно и очень больно ударился лицом о твердую поверхность.
   И в этот момент взорвался аквариум. Лопнул, как надувной мяч. Со страшным шумом, треском и звоном разбившегося стекла. Вода хлынула во все стороны, разнося по комнате водоросли, песок и рыбок. Поток воды ударил в лицо лежавшего на полу Андрея. И он потерял сознание.
   От криков мужа и последовавшего за ними грохота, проснулась Маша. Она, в одной ночной рубашке, выскочила из спальни и буквально скатилась вниз по лестнице. В коридоре она с трудом удержалась, поскользнувшись на растекающейся повсюду воде. Она забежала в комнату и увидела лежавшего на полу Андрея. Он был без сознания. Маша опустилась рядом с ним на колени и взяла его голову в свои руки. Андрей не дышал. Наверное, в горло попала вода. Маша с большим трудом перевернула его, приподняла и положила его животом себе на колено. Потом сильно надавила на спину. Изо рта Андрея вытекла тонкая струйка воды. Но он по-прежнему не дышал. Она еще раз надавила на спину мужа. Он закашлялся, и из его рта выскочила золотая рыбка, которая перекрывала ему горло. Она упала возле лица Андрея, несколько раз дернулась и затихла. Умерла.
   Андрей тяжело и глубоко вздохнул, потом повернулся и сел рядом с Машей. Она плакала. Он обнял ее и крепко прижал к себе. Так они и сидели, почти до самого утра. А у их ног лежала мертвая золотая рыбка.
  
  
   На следующий день Андрей не пошел на работу. Он позвонил своему заместителю, сказал, что немного приболел, что побудет дома день или два. И чтобы все вопросы пока решали без него.
   Они с Машей утром тщательно сначала осмотрели дом. А потом привели все в порядок. Убрали осколки аквариума, водоросли, песок и мертвых рыбок. Вытерли воду. Проверили, может, еще где-то что-то было повреждено. Но, кроме разбитого аквариума, никаких следов от незваных ночных гостей не осталось. Ну, еще были многочисленные синяки на теле Андрея. Но, к его удивлению, больше ничего подозрительного они в доме не нашли. Не было даже следов крови в бильярдной комнате. Они исчезли! Поэтому в милицию о случившимся ночью происшествии они решили не сообщать. Ведь кроме рассказа Андрея, больше ничего не было. Им просто не поверят.
   А вот Маша сразу поверила всему, что ей рассказал муж. Да и как было не поверить. Андрей был очень серьезным человеком. Никогда в жизни не занимался глупыми розыгрышами. Никаких заскоков в психике у него в принципе не было. А синяки, а разбитый аквариум? Нет, Маша даже не сомневалась в правдивости его слов.
   Только вот что теперь делать? Хорошо, если это были какие-то хулиганы. Случайно увидели, что забыли закрыть дверь. Проникли в дом. А здесь их Андрей застукал. Вот они от испуга на него и напали. А потом убежали. И теперь, конечно же, больше не вернуться.
   Но и Андрей и Маша понимали, что рассуждая таким образом, они просто обманывают, успокаивают себя. Слишком много необычного было в этом ночном происшествии. Андрей ведь так и не смог увидеть нападавших. А куда делась кровь из бильярдной комнаты? Ведь не осталось ни пятнышка! А превращение золотой рыбки в какого-то монстра? Это как можно объяснить? И почему буквально на мелкие кусочки разлетелся аквариум? А рыбка в горле Андрея. А отключенный телевизор. А руки, проваливающиеся в пол. Какое можно найти объяснение всему этому? Да и не было в их поселке никакой шпаны. Здесь все знали друг друга. Поселок охранялся, и посторонних в него не пускали.
   Накормив завтраком Вику и усадив ее смотреть по телевизору мультфильмы, супруги вышли в столовую и сели за стол, напротив друг друга. Маша протянула руку и положила свою ладонь на руку Андрея.
  - Что теперь будем делать? Андрюша, может больше и не будет ничего, а? А то получается прямо фильм ужасов какой-то. Не может же такого быть в нормальной жизни.
  Андрей молча смотрел в стол.
  - Слушай, а может тебе что-нибудь в еду подсыпали? Ты ведь обедал на работе? Вот какой-нибудь психотропный препарат и добавили. Может же такое быть? И у тебя вечером начались галлюцинации.
  - Маша, я вчера вообще в городе ничего не ел. И не пил ничего. Вообще. А синяки, значит, я сам себе наставил. А футболка, залитая кровью. Она откуда взялась? У меня кровь ниоткуда не шла.
  - Андрей, а знаешь, кровь исчезла. Так же как и в бильярдной.
  - Как исчезла? Я когда ее снимал, она вся была в крови. Ты же мне помогала, а потом отнесла ее в прачечную. Ты видела на ней кровь? - Андрей даже повысил голос.
  - Видела. Андрюша, я видела. Не нервничай ты так, я же тебя ни в чем не обвиняю!
  - Я еще хотел тебе сказать, что не надо ее стирать. Может пригодиться, потом, если искать этих бандюганов решим. Экспертизу можно было бы провести по этой крови.
  - Так вот, я после того, как Вика проснулась, сняла ее постельной белье и отнесла его в прачечную. Смотрю, а футболка твоя, я ее в ящик для грязного белья бросила, чистая. Вся мятая, но чистая. Никакой крови на ней нет.
  - Но была ведь на ней кровь!
  - Была. И я тоже видела ее на футболке. Но теперь нет на ней никаких следов.
  - Вот это да. Тогда сейчас, получается, вообще никаких доказательств, что в доме были посторонние, нет. Синяки мои - не доказательство. Я их мог хоть где заработать. Аквариум разбитый. Это вообще ерунда. Случайно сами задели. Или воды слишком много в него залили. Одним словом, в милицию обращаться бестолку. Заявление может и примут. Но искать никого не будут. Потому что, непонятно кого искать. Да, мистика какая-то.
  Андрей замолчал. В комнате повисла тишина.
   Раздался звонок во входную дверь. Маша встала.
  - Наверное, Лидия Петровна приехала. Пойду, открою.
  - Маша, знаешь, ты не говори ей пока ничего. Синяков моих под одеждой не видно. А про аквариум скажем, что я его случайно разбил. Ну, например, нога подвернулась, когда я мимо шел. И я прямо на него свалился. Он упал и разбился. Хорошо?
  - Ладно.
   Маша вышла в коридор и открыла входную дверь. Это действительно была домработница. Она вошла, разделась. Потом поочередно заглянула в комнаты и поздоровалась с Андреем и Викой. На то, что нет аквариума, она пока даже не обратила внимания. Затем они с Машей прошли на кухню, что-то обсуждая на ходу.
  Андрей встал и пошел в прачечную. Там он достал футболку, в которой был ночью, и тщательно ее осмотрел. На ней не было никаких следов. Он бросил ее обратно в ящик.
   Поднявшись на первый этаж, Андрей снова зашел в столовую, сел на стул и довольно долго просидел на нем, глядя в окно и о чем-то размышляя. Потом он зашел в комнату, где Вика и Маша смотрели телевизор. Он немного посидел и с ними, а потом сказал:
  - Может, прогуляемся? Покатаемся на качелях. А потом дойдем до магазина. Чего-нибудь купим вкусненького покушать.
  Маша посмотрела на Вику.
  - Ну что, Викуля, давай сходим на улицу, погуляем.
  - Нет. Я хочу мультики смотреть. Потом погуляем, перед обедом. Потом покушаем и спать ляжем. Мы ведь всегда так делаем.
  - Точно не хочешь гулять?
  - Нет. Хочу мультики смотреть.
  - Ну ладно, - Маша встала с дивана, - Ты тогда сиди, смотри телевизор. А мы с папой пойдем, дойдем до магазина. Тебе купить чего-нибудь вкусненького?
  Вика оторвалась от экрана и посмотрела на Машу.
  - Да. Шоколадку. Только большую.
  Маша улыбнулась и погладила ее по голове.
  - Хорошо. Принесем мы тебе большую шоколадку. А ты никуда не ходи. Сиди на диване. И не балуйся.
   Они с Андреем вышли в коридор, переобулись, накинули легкие куртки и вышли на улицу.
   Вика осталась в комнате. Она не смотрела телевизор. Спустившись с дивана на пол и подойдя к окну, маленькая девочка пристально смотрела через него на улицу. Ей было видно, как Маша и Андрей медленно, о чем-то разговаривая и держась за руки, идут по дорожке. Они шли по улице по направлению к центру поселка, к магазину. Через пару минут они скрылись за поворотом.
   Вика еще некоторое время постояла у окна. А потом развернулась и пошла на кухню.
  
  
   Лидия Петровна закончила забрасывать в кастрюлю приправы. Теперь оставалось только ждать, когда щи сварятся. А так все уже было внутри. Кусочки отборной говядины на косточках, капуста, картошка, лук. Щи Лидия Петровна готовила очень хорошо. Как, впрочем, и все остальное. Сегодня она варила суп в большой кастрюле. Потому что был четверг. И следующие три дня она не работала. Так что, этой кастрюли как раз должно было хватить на все выходные. А в понедельник, с утра, она будет готовить что-нибудь другое.
   Пока суп варился, Лидия Петровна приступила к приготовлению продуктов для второго блюда. Она решила сделать голубцы. И теперь, достав из сумки привезенный с рынка большой кочан капусты, стала его разделывать. Она обрезала листы от кочерыжки и откладывала их в сторону. Потом надо было сделать фарш, по специальному рецепту, именно для голубцов. Затем, завернув этот фарш в капустные листы, нужно будет все это тушить в тяжелой чугунной кастрюльке. Ее она специально держала для приготовления таких блюд. На кухне было множество и других кастрюлей, легких и изготовленных по новейшим технологиям. Но некоторые вещи почему-то получались лучше, когда их готовили именно вот в таких, старых и тяжелых, сделанных из чугуна.
   Лидия Петровна, приготовив капусту и отложив в сторону нож, повернулась к холодильнику, чтобы взять мясо для фарша. И тут чуть не наткнулась на Вику, которая стояла рядом с ней. Она даже вздрогнула от неожиданности.
  - Вика, ты чего здесь делаешь? Мы же договорились, что ты без мамы сюда ходить не будешь. Да еще так тихо зашла. Я прямо напугалась. А если бы я на тебя наткнулась?
  Ты бы тогда упала, ударилась. Ой, у меня аж сердце заколотилось. А где мама с папой?
  - Они ушли в магазин. За шоколадкой.
  - Что же они меня не предупредили. А то я и не знала.
  Она присела рядом с Викой и погладила ее по голове.
  - Ладно, если уж пришла, то тогда стой и ничего не трогай. Смотри, как я готовлю. А вот вырастишь большая, я и тебя научу готовить.
   Лидия Петровна встала, подошла к холодильнику и стала вытаскивать из него мясо. Потом, с пакетом в руке, она снова повернулась к столу. И увидела, что Вика, стоя у него, держит в руке большой разделочный нож, который до этого лежал на краю стола. Лидия Петровна замерла на месте.
  - Вика, осторожнее, ничего не делай. Стой на месте. Сейчас я ножик заберу. А то ты поранишься, не дай бог.
   Она, не глядя, положила пакет с мясом на стол и медленно подошла к Вике. Потом так же медленно присела рядом с ней и протянула к ней руку.
  - Передай мне ножик. Только потихоньку.
  Вика, крепко обхватив рукоять ножа, приподняла его вверх и сделала шаг вперед.
  - Вот хорошо. А теперь давай я этот нож заберу.
  Лидия Петровна почти вплотную наклонилась к Вике и приблизила свою руку к ножу. Девочка в это время смотрела на нее и улыбалась.
   Женщина уже почти коснулась рукояти ножа, но тут Вика отвела его немного назад.
  - Вика, не балуйся, отдай его мне, а то я маме пожа...
   Она не успела закончить фразу. Нож со страшной силой ударил ее в живот, войдя вовнутрь почти по самую рукоятку! Лидия Петровна охнула и села на пол. Она, вытаращив глаза, смотрела на Вику, не понимая, что происходит. Она даже еще не успела почувствовать боли от удара, как на нее обрушился второй. Девочка, выдернув нож из тела женщины, сразу же снова вонзила его в живот. И вот тут на женщину обрушилась дикая боль. Которая буквально взорвала ее тело. Она попыталась закричать, но ей не хватило воздуха. Попыталась оттолкнуть девочку от себя, но руки не слушались. Вика выдернула нож из живота и посмотрела на его лезвие. Оно было красное от крови. Девочка вплотную придвинулась к Лидии Петровне и посмотрела ей прямо в глаза. Между их лицами было не более двадцати сантиметров.
  - Больно тебе? - спросила она.
   И, не дожидаясь ответа, снова ударила ножом. На этот раз удар пришелся в левый бок. Нож, вероятно, перебил какую-то артерию, так как кровь, которой до этого почти не было видно, теперь фонтаном брызнула из тела. Женщина еще пыталась отползти. Но не смогла, силы ее оставили. Она упала на спину, подвернув под себя правую руку и запрокинув голову. Все было кончено. Еще минуту назад живая и здоровая, она была мертва.
   Маленькая девочка обошла ее вокруг, стараясь не наступить на кровь, которая уже растекалась по полу кухни, и подошла к голове. Она присела около нее на корточки. Потом взяла голову за волосы, еще сильнее запрокинула ее назад и подняла нож.
  
  
   Маша с Андреем вернулись из магазина с целым пакетом всякой всячины. Андрей сразу поднялся наверх, сказав, что немного полежит, отдохнет. А Маша прошла на кухню, чтобы выложить из пакета продукты. Там она открыла холодильник и переложила в него несколько пачек сока, два кулечка конфет и две большие шоколадные плитки. Потом убрала в навесной шкаф печенье и кулек с пряниками.
   После этого, взяв в руку еще одну шоколадку, она собралась выйти из кухни. Но на выходе остановилась и оглядела кухню. "Странно, суп вариться, для голубцов капуста приготовлена, а Лидии нет. Куда это она пошла? Хотя, может быть, в туалет вышла. Да и пол вымыт, недавно видимо. Еще влажный. Наверное, пролила что-нибудь". Маша развернулась и пошла к Вике.
   Девочка сидела на диване и, не отрываясь, смотрела телевизор. Там шел ее любимый мультфильм, "Том и Джерри". Кот, как раз в этот момент, в очередной раз безуспешно, преследовал мышонка. Маша присела рядом с ней.
  - Викуля, смотри, какую шоколадку я тебе принесла. С орехами.
  Она протянула плитку Вике. Та оторвалась от экрана и, протянув руку, хотела ее взять. Но Маша сказала:
  - Давай так, я тебе отломлю сейчас половинку. Ты ее съешь. А вторую половину - после обеда. Хорошо?
   Вика кивнула головой. Маша открыла упаковку и разломила плитку шоколада на две части. Потом протянула одну половину Вике, а вторую снова аккуратно завернула и положила на диван, рядом с собой. После этого они стали смотреть телевизор. Маша, глядя на экран, прислушивалась, а потом спросила:
  - Вика, а где Лидия Петровна? Ты ее не видела?
  Не отрываясь от телевизора и дожевав остатки шоколада, Вика отрицательно покачала головой и ответила:
  - Нет. Я все время мультик смотрела.
  - А сюда она не заходила? Может, сказала что-то, а ты подзабыла?
  - Нет. Она сюда не заходила.
  - Странно, а где же она тогда, - Маша продолжила смотреть телевизор, но думала о чем-то своем.
   Сборник мультфильмов закончился. Маша встала с дивана, подошла к телевизору и отключила его. Потом достала DVD-диск, положила его в коробку и убрала в тумбочку.
  - Все, хватит смотреть, пойдем теперь гулять, - она подошла к Вике и взяла ее на руки. - Ух, какая тяжелая. Скоро не поднять будет.
   Вика обняла ее за шею, и они пошли на второй этаж переодеваться для прогулки. Андрей спал, и Маша не стала его будить. Уже стоя у выхода из дома, она сказала:
  - Викуля, ты подожди, я сейчас.
   Она прошла на кухню. Там никого не было. По-прежнему на плите стояла кастрюля с супом, а листья капусты так же лежали на столе. Маша подошла к плите и приоткрыла крышку. В кастрюле потихоньку кипел борщ. Ярко-красный цвет был так насыщен, что даже не было видно, что там вариться внутри. "Что-то много свеклы Лидия положила", - подумала Маша и закрыла крышку. Потом, немного подумав, она отключила плиту и вышла из кухни. Подошла к Вике, и они пошли на прогулку.
   Вернувшись с прогулки и переодевшись, Маша снова зашла на кухню. Там по-прежнему никого не было. "Ну, это вообще непонятно что происходит. Если она так неожиданно ушла, то хотя бы плиту выключила. Да записку написала". Она вышла в комнату, в которой сидели Вика и уже проснувшийся Андрей.
  - Так, дорогие товарищи, идите мыть руки. Лидия Петровна куда-то ушла, ничего не сказав. Так что обедом вас буду кормить я.
   Андрей поднялся, взял Вику за руку, и они пошли в ванную. А Маша вернулась на кухню, нарезала хлеб, сложила его в хлебницу и прошла в столовую. Там она расставила тарелки, разложила столовый приборы и поставила набор для специй. Снова вернувшись на кухню, Маша, немного подумав, решила отнести в столовую всю кастрюлю с супом и разливать его там по тарелкам. Аккуратно захватив ручки тяжелой кастрюли полотенцем, она осторожно отнесла ее в столовую и поставила на край стола, на приготовленную для этих целей подставку.
   Они сели за стол, и Маша стала половником наливать суп в большие тарелки. Взяв тарелку Андрея, она хотела зачерпнуть ему суп погуще, снизу кастрюли. Но, не смогла опустить половник до самого дна. И зачерпнула сбоку и сверху.
  - Вот ведь, Лидия Петровна какая, - с досадой сказала она, - Ушла куда-то, никому ничего не сказав, суп не выключила, на кухне не убрала. Да еще и в борщ свеклы переложила. Вон цвет какой, прямо алый. Так и мясо, судя по всему, большим куском бросила, половник не проходит.
  - Да ладно, Маш, наливай, как есть, - Андрей взял тарелку из Машиных рук.
  - Так ведь нельзя так суп варить. Как сейчас мясо разделывать? Весь кусок доставать и разрезать, что ли?
   Маша налила суп в тарелку Вики и поставила ее перед ней. Потом налила борща и себе. И они начали есть.
  Съев несколько ложек, Андрей вдруг остановился.
  - Маша, тебе не кажется, что суп какой-то странный. Вкус непонятный.
  - Да, что-то не то. Может, какую-то приправу Лидия положила? Вот и отдает.
  - Мне этот борщ не нравиться. Я есть его не буду.
  - Андрей, ты чего. Подсоли и поперчи, и все будет нормально. Ты посмотри, как Вика ест. Видишь, ей нравиться.
  Вика в это время с удовольствием, ложку за ложкой, ела суп.
  - Ну, не знаю, - Андрей задумчиво водил ложкой по тарелке. И, вдруг, напрягся.
  - А это что такое? - он приподнял ложку прямо перед своим лицом.
  С ложки свисал клок волос. Целая прядка.
  - А ну-ка стойте! Пока не ешьте! - чуть не закричал Андрей.
   Он встал из-за стола и подошел к кастрюле. Взял в руку половник и опустил его внутрь. И попытался вытащить на поверхность кусок мяса. Но это у него не получалось. Тогда Андрей взял в другую руку вилку, поддел половником мясо с краю и стал вытягивать. Как только на поверхности появился край мясного куска, он поддел его вилкой с противоположной от половника стороны и теперь уже все это вытянул наверх.
   Раздался звон от упавшей из рук Маши ложки. Андрей с ужасом смотрел на то, что он вытащил из кастрюли. Он держал перед собой человеческую голову! Сваренную человеческую голову!
   Кожа на ее лице сморщилась от варки и приобрела темно-серый цвет. Часть волос вылезла и теперь просто висела на ушах, а также волосы прилипли ко лбу и щекам. Кожа в некоторых местах слезла, обнажив мясо, которое тоже было серого цвета. Губы растрескались и распухли. И выглядели как нарост на лице. Вся голова была, ко всему прочему, покрыта кусочками картошки и капусты. Глаз на лице головы не было. Только пустые глазницы. Из которых свисали какие-то бурые ошметки.
   Андрей глядел в это мертвое лицо и от отвращения у него затряслись руки. Он уронил голову, и она с шумом упала снова в кастрюлю. Во все стороны разлетелись брызги, окропив пятнами всю скатерть и одежду, находящихся за столом людей. Пятна на белой скатерти выглядели точно как кровь.
   Маша закрыла рот руками и, уронив стул, выскочила из-за стола. Ее затошнило, и она еле успела добежать до кухни.
   Андрей сел на стул, и некоторое время молча сидел на нем, смотря невидящим взглядом прямо перед собой. Потом он встал, подошел к Вике, взял ее на руки и вышел из столовой. Посадив ее на диван в соседней комнате, он прошел к телефону и вызвал милицию. Сказал, что произошло убийство, назвал адрес и попросил, чтобы приезжали как можно скорее.
   Маша, тем временем, вышла из кухни. Ее лицо и волосы были мокрыми. И она вытирала их полотенцем. Из глаз ее катились слезы. Маша беззвучно, тихонько плакала. Она подошла к стоящему в коридоре Андрею, обняла его, и уже в полный голос зарыдала. А Андрей только молча гладил ее по голове и плечам.
   Через некоторое время Маша успокоилась. Только плечи ее вздрагивали. Андрей повернул ее лицом к себе, поцеловал и сказал:
  - Родная моя, надо успокоиться. А то Вику напугаем. Скоро приедет милиция и во всем разберутся. Так что, давай не будем плакать, а?
  Маша кивнула головой, отстранилась от мужа и вытерла лицо полотенцем, которое до сих пор держала в руках.
  - Андрей, а ты понял, кто это был?
  - Ну, вроде да. Хотя, может быть, мы ошибаемся.
  - Нет, это ведь Лидия! Ее волосы и ее лицо. Я, несмотря на весь этот ужас, сразу поняла, кто это, чья это голова.
  - Да, вероятнее всего, это так. Давай подождем. Приедет милиция. Они разберутся.
  - Господи, да как же такое могло произойти?! Кто же такое мог сотворить, а?
  - Маша, давай успокоимся. Там у нас ребенок сидит. Пойдем к ней.
   Они зашли в комнату. Вика сидела на диване, на том же самом месте, куда ее посадил Андрей. Она молча, очень серьезно смотрела на вошедших приемных родителей.
  Маша села рядом с ней, а потом подхватила ее на руки и посадила к себе на колени.
  - Викуля, а ты когда смотрела телевизор, ничего не слышала? Может, шум какой-нибудь был? Или там, на кухне, что-нибудь падало?
  Вика покачала головой из стороны в сторону:
  - Нет. Никакого шума не было. Я ничего не слышала.
  - Ну ладно. Давай пока здесь посидим, а потом пойдем к тебе в комнату.
  И до приезда милиции они просидели на диване втроем, молча.
   Минут через двадцать раздался звонок в дверь. Андрей встал с дивана. Прошел в коридор и открыл дверь. Это приехала оперативная группа из городской милиции. И сразу за ними подъехали машины прокуратуры и скорой помощи.
   Несколько мужчин, кто в форме, а кто в обычной, гражданской одежде, стали осматривать дом. Андрей ходил вместе с ними и рассказывал, что здесь произошло, начиная с ночных событий, когда он столкнулся с неизвестными, проникшими в дом.
  В комнату, в которой сидели Маша и Вика, зашла врач со "Скорой помощи", женщина лет пятидесяти. Она присела рядом с ними на диван и обратилась к Маше:
  - Вам не нужно никаких успокоительных, таблеток или уколов? Сейчас там санитары убрали все из кастрюли. Действительно, страшно смотреть. Может, укольчик поставить?
  - Нет, спасибо, - Маша крепче обняла сидящую на ее коленях Вику.
  - Тогда давайте, я Вам оставлю несколько таблеток снотворного. Все-таки день пройдет, надо будет спать ложиться. Вот чтобы нормально уснули, без всяких мыслей, таблетки и помогут. Они не сильные, такие мягкие транквилизаторы. А малышке, если будет плохо спать, можно на ночь дать димедрола.
  - Хорошо, давайте. Действительно, после всего этого и не уснешь.
  - Я Вам тогда оставлю здесь таблетки в пакетике. А на димедрол выпишу рецепт. Потом, когда все уедут, сходите в аптеку и купите.
  Врач встала с дивана, подсела к журнальному столику и стала выписывать рецепт на лекарства.
   Маша пересадила Вику со своих колен на диван, встала и вышла в коридор. В столовой кастрюли уже не было. На столе не было и посуды, которая на нем стояла. Она аккуратно была составлена в углу комнаты. Скатерть тоже сняли и, наверное, унесли. Один из приехавших мужчин, медленно переходя по комнате, тщательно ее осматривал. Остальные, судя по всему, были вместе с Андреем в подвале. Входная дверь была открыта и Маша увидела, что на крыльце стояли два санитара и милиционер в форме. Они молча, с мрачными лицами курили.
   Маша прошла на кухню. Там никого не было, и она снова вышла в коридор. В это время из подвала появились Андрей и с ним еще три человека. Они прошли в столовую и остановились у стола. Потом один из мужчин сел за него, достал какие-то бланки и стал что-то на них писать. Другой, судя по всему, старший над всеми, обратился к Андрею:
  - Андрей Андреевич, надо заполнить необходимые бумаги. Протокол допроса, протокол осмотра. Потом мы опросим Вашу жену. Вы проходите, садитесь за стол. Следователь с Вами побеседует. А мы пока еще раз все осмотрим. Ведь где-то должно быть тело.
  С улицы зашел еще один сотрудник.
  - Товарищ подполковник, ничего нет. В гараже и пристрое ничего подозрительного не обнаружили. На улице тоже никаких следов.
  - Ладно. Давайте по плану, идите, опрашивайте соседей. Может кто-нибудь и расскажет что-нибудь стоящее. А мы с Вами, - он обратился к Маше, - давайте еще раз осмотрим второй этаж. Тем более, мы еще в Вашей спальне не были. Хозяин сказал, что там собака, и она никого посторонних не пустит. Но давайте все же посмотрим. Меня, кстати, зовут Алексеем Владимировичем.
   Маша кивнула ему головой. После этого, они вдвоем поднялись наверх и поочередно осмотрели все комнаты. В спальне ротвейлер, увидев постороннего, стал рычать и приготовился к броску. Поэтому Маша, быстро зайдя внутрь, прикрыла за собой дверь и привязала Графа к спинке кровати.
  - Сидеть, Граф! Тихо.
  Она открыла дверь, и в комнату вошел следователь. Собака напряглась, но сидела молча, не отводя от него глаз.
   Осмотрев весь второй этаж, они спустились вниз. Зашли в столовую. Подполковник сел на стул и сказал:
  - Странно, дом осмотрели дважды. Тела нет. А ведь оно не могло исчезнуть. Если только его не вывезли. Хотя, могли и вывезти.
   В комнате воцарилась тишина. Следователь что-то писал, Андрей молча сидел на стуле возле него. Маша, еще немного постояв рядом с ними, снова вышла в коридор. Она заглянула в комнату с телевизором. Врач сидела рядом с Викой, и они о чем-то тихо разговаривали. Маша поглядела на них и пошла на кухню. Надо было хоть чай поставить, напоить всех приехавших.
   Она зашла на кухню и включила чайник. Потом достала из шкафа печенье и сняла с пачки упаковку. Переложила печенье в глубокую тарелку. Она все делала автоматически, не переставая думать и случившимся.
   "Где же тело? Неужели его увезли? Зачем? И почему голову оставили? Хотели нас напугать? Для чего?"
  Вопросов было много. А ответа - ни одного.
   Она взяла вскипевший чайник, подставку под него и унесла все это в столовую. Затем отнесла чашки, ложечки и вазочку с вишневым вареньем. Потом вернулась за печеньем. Маша взяла тарелку и пошла в коридор. И тут обратила внимание на посудомоечную машину. Точнее на ее дверцу. Она была плотно закрыта.
   Посудомойка была встроена в кухонный гарнитур. Агрегат был очень большой, объемный. Наверное, это была одна из самых больших бытовых посудомоек. Маша не была лентяйкой. Но вот посуду мыть очень не любила. Поэтому всю грязную посуду не мыли вручную, а составляли в машинку. А когда домработницы не было несколько дней подряд, в выходные дни или в праздники, вот тогда и требовалась большая посудомоечная машина. Посуда за эти дни в ней накапливалась, а Лидия Петровна, приходя в понедельник, просто ее включала. Дверца посудомоечной машины была такая же, как и у других шкафчиков. Обычно ее оставляли чуть-чуть не закрытой, чтобы постоянно не хлопать, когда составляли в нее грязную посуду. Она, эта дверца, как правило, была прикрыта, но не захлопнута. А вот сейчас она была плотно, герметично закрыта.
   "Надо посмотреть, может там посуда чистая стоит. Лидия, наверное, ее не вытащила. Так ее нужно достать, освободить посудомойку для грязной посуды. Как раз чай попьют, и чашки сразу в посудомойку".
   Маша поставила тарелку с печеньем на стол, подошла к посудомоечной машине и открыла дверцу. Из нее выпала окровавленная рука, отрезанная по локоть. А потом, сразу за ней, вывалилась ступня ноги, обутая в домашний тапочек.
   Маша отшатнулась, ноги ее подогнулись и она села на пол. Сидя на полу, она смотрела во чрево посудомойки. А там, внутри, все было забито мясом.
   В машине была видна человеческая плоть, плотно-плотно набитая внутрь. Тело было расчленено на куски и в беспорядке запихнуто в отделение для мытья посуды. Всё представляло из себя одну кровавую массу. Месиво из человеческого мяса, костей и одежды. Трудно было даже понять, где что находится. Да Маша это и не пыталась оценить. Она просто сидела и не могла ни встать на ноги, ни закричать. Сидела и смотрела в открытую дверцу. Не отрывая взгляда.
   Из открытой двери вытекала кровь, много крови. Уже набралась целая лужа. Кровь заливала пол и подбиралась к ногам, сидевшей на полу Маши. И когда кровь коснулась лодыжки, Маша закричала.
   Почти в тот же момент на кухню забежали Андрей и почти все приехавшие мужчины. Увиденная картина повергла их всех в шоковое состояние. Некоторое время все молча, остолбенев, стояли вокруг сидящей на полу Маши, которая продолжала кричать. Она кричала на одной ноте, громко и протяжно, не переводя дыхания. Наконец, воздух в легких закончился, и крик прервался. Вздохнуть Маша не смогла, не было сил даже на вздох. Она пыталась, но не могла дышать. Ужас парализовал ее. Задыхаясь, она с трудом повернула голову к Андрею и протянула к нему руки. Ее лицо сначала резко покраснело, а потом начало так же быстро бледнеть, прямо на глазах становясь серым. Она уронила руки вниз и упала на правый бок, прямо в натекающую лужу крови.
   Тут все как будто очнулись. Андрей и один из следователей схватили Машу за руки и ноги и вытащили ее в коридор. В этот момент к ним подбежала врач. Она сразу склонилась над потерявшей сознание женщиной.
   А на кухне в это время, оставшиеся там два следователя, присели на корточки около открытой дверцы посудомойки, стараясь не наступить на все расползающуюся кровавую лужу. Они смотрели внутрь и пытались понять, как же можно было втиснуть тело взрослого человека, даже расчленив его, в такое ограниченное пространство.
  - Вот и все нашлось, - сказал старший опергруппы, ни к кому не обращаясь.
  - Да уж, - проговорил второй мужчина, - Но, Алексей Владимирович, нам от этого не легче. Теперь точно ясно, что это сделал маньяк. Сильный и полностью отмороженный. А искать маньяков, сами знаете, дело сложное. Они хитрые, заразы.
  - Непонятно, как это можно было сделать всего за один час, пока хозяева ходили в магазин. Ладно, пойдем отсюда.
   Они поднялись и вышли из кухни. В коридоре Алексей Владимирович обратился к одному из стоящих там мужчин:
  - Давай, эксперт, все осматривай. Вдруг пальчики где-то остались. Только быстро. Надо все убирать. Это же ужас какой-то.
   Он прошел в комнату. Туда уже перенесли Машу и положили ее на диван. Она уже пришла в сознание и теперь плакала, закрыв лицо руками. Рядом с диваном стояли Андрей и врач, которая в руках держала ватку, пропитанную нашатырным спиртом.
  - Ну что, доктор, готовьте какой-нибудь мешок. Сейчас наш эксперт все осмотрит и пусть санитары все это вытаскивают и собирают.
   Стоящий в дверях один из двух приехавших санитаров угрюмо, глядя куда-то в сторону, сказал:
  - Мы ничего убирать не будем. Это не наша работа. Мы живых должны таскать. А тут даже не мертвец, а просто груда мяса.
   Алексей Владимирович резко повернулся к нему, глаза его потемнели, а на скулах заиграли желваки.
  - Уберете! А будете права качать, я найду, как вас прижать. Да так, что запищите! Поэтому не огрызайтесь, а идите, ищите мешок. Мыть здесь вас не заставляют, а останки тела вытащите, уложите и увезете в морг.
   Санитар хотел что-то ответить, но посмотрел на следователя и молча вышел на улицу.
  А тот повернулся к врачу:
  - А Вас я попрошу, пока ничего никому не говорите. Ну, естественно, кроме своего начальства. Хотя, конечно, все скоро об этом узнают. Шила в мешке не утаишь. Ну, пускай хоть чуточку попозже. А то начнется шумиха в прессе. Не дадут спокойно работать.
  Он вышел из комнаты и прошел в столовую. Там другой следователь снова разложил на столе бумаги и громко позвал:
  - Андрей Андреевич, идите сюда, надо закончить оформление документов! Теперь вот еще один протокол надо заполнять.
  Андрей подошел к столу, присел на стул и следователь продолжил свой допрос.
   Так прошло еще часа два. Следователь, после беседы с Андреем, еще опросил Машу. Даже задал несколько вопросов Вике. Но ничего, что могло бы пролить свет на это жуткое и загадочное убийство, выяснить не удалось. Потом у всех взяли отпечатки пальцев, и следственная группа стала сворачиваться, готовиться к отъезду.
   Эксперт закончил осмотр тела, точнее того, что от него осталось. Санитары забрали останки, и Скорая помощь уехала.
   Эксперт вышел из дома и подошел к курившему на улице Алексею Владимировичу. Остановился рядом с ним и тоже закурил.
  - Ну что, все закончил? - спросил его старший следственной группы.
  - Да. Но ничего не понятно. Отпечатков никаких нет. Только членов семьи и погибшей. Я сверил. Конечно, официально я все оформлю потом. Сейчас могу только предположительно говорить. Но, процентов на 100, чужих отпечатков нет вообще.
  - Ладно, а чем убивали и расчленяли тело?
  - Тоже предположительно. Обычными кухонными ножами. Они лежат на кухне. Кровь с лезвий смыта. Но видны частицы крови на рукоятках. Заключение, естественно, я дам после лабораторных исследований.
   Они докурили сигареты и бросили окурки в стоящую у крыльца урну.
  - Убийца обладал огромной физической силой, - продолжил эксперт. - Так быстро расчленить тело, да еще на такие мелкие куски - это уму непостижимо. Все затолкать в посудомойку, причем плотно, ломая при этом кости, это что-то! Потом все замыть, навести порядок и уйти. Это просто нереально! Это не человек, а монстр какой-то.
  - Ты это брось, - следователь снова достал пачку сигарет, вытащил из нее одну сигарету и протянул пачку эксперту, - мы живем на земле. А чудища обитают только в сказках и фильмах ужасов. Так что будем искать и найдем убийцу. Тогда и разберемся, как это он умудрился все это проделать.
   Эксперт вытащил из протянутой пачки сигарету и закурил.
  - Алексей Владимирович, да я понимаю. Просто жутко все это видеть. Хотя повидал я на своем веку всякого. А здесь просто мясорубка какая-то была. Да, и еще вот что. Я не нашел глаз.
  - Каких глаз?
  - Обыкновенных, человеческих.
  - Ты давай говори яснее, не загадками. Без тебя загадок хватает.
  - Я и говорю. В голове, которую достали из кастрюли, не было глаз. Глазных яблок. На их месте - пустота.
  - А в посудомойке их не было?
  - Нет. Я все проверил. Ни в кастрюле, ни в посудомойке их не было.
  - Ну, может быть, убийца их раздавил, вот в общей массе их и не видно.
  - Алексей Владимирович, Вы что, мне не верите? Да я все проверил! Глаз нет! Нигде нет!
  - Тихо, успокойся. Никто тебя ни в чем не обвиняет. Нет, значит, нет. Приедешь, еще раз сходи в морг, поговори с патологоанатомом. Может, он что-то подскажет. А сейчас все, надо собираться и ехать обратно. Здесь нам больше делать нечего.
  Он обратился к стоящему возле машины оперативнику:
  - Миша, позвони от моего имени в наш патрульно-постовой полк, пусть организуют патрулирование поселка. Хотя бы одной машиной и дней на пять. А там видно будет. Состыкуются с местной охраной и все решат. И мне доложишь.
  Следователь развернулся и зашел в дом.
   Следователь, остававшийся в столовой, уже собрал все свои бумаги и просто сидел за столом. Алексей Владимирович сказал ему, заглянув в комнату:
  - Если все, то тогда поехали. Давай выходи к машине.
  Потом он прошел в другую комнату. Андрей, Маша и Вика сидели на диване, молча, глядя в экран неработающего телевизора. Следователь остановился рядом с диваном.
  - Все. Мы закончили и уезжаем. В ближайшее время пригласим к себе. Надо будет еще раз, официально опознать останки. Ну и, вполне возможно, возникнут еще какие-нибудь вопросы. А сейчас, до свидания.
  Андрей встал, и они вместе вышли на улицу.
  Подойдя к машине, в которой уже сидели остальные сотрудники, следователь остановился.
  - Андрей Владимирович, в поселке будет организовано патрулирование милицейской машиной. И местная охрана усилит бдительность. А вы, тем не менее, тоже будьте внимательны. Многое пока непонятно. Собаку разместите у входной двери, двери проверяйте на ночь, окна держите закрытыми. Ну и так далее. И, если что, немедленно вызывайте милицию. А мы будем искать преступника.
  Он пожал Андрею руку, сел в машину и они уехали.
   Вернувшись в дом, Андрей прошел в комнату и снова сел на диван. Вика уже забралась к Маше на колени и теперь дремала, наклонив голову на ее грудь.
  - Маша, - шепотом сказал он, - давай Вику перенесем. Она устала, так что пусть поспит.
  Маша кивнула головой. Андрей осторожно взял девочку на руки и они, все вместе, пошли на второй этаж. Там, в детской спальне, Маша расстелила постель, и Андрей положил Вику на кровать. После этого, Маша аккуратно сняла с нее одежду и накрыла одеялом.
   Они вышли из спальни и спустились на первый этаж. Там еще некоторое время посидели в столовой. Потом нехотя пообедали, бутербродами с чаем.
   Остаток дня прошел тихо. Когда проснулась Вика, Маша ее покормила. На прогулку в этот день решили не ходить. И Вика до вечера играла у себя в комнате.
   Потом все вместе поужинали и немного посмотрели телевизор. Часов в 9 вечера решили ложиться спать. День был страшный и тяжелый, и все устали.
   Маша умыла Вику. Переодела ее в пижаму и уложила в кроватку. Потом рассказала сказку, и девочка уснула. Андрей в это время обошел весь дом, сверху донизу. Проверил, как закрыты окна и двери. Осмотрел все помещения пристроя. Потом забрал ротвейлера из спальни и вышел с ним на улицу. Они немного погуляли, попутно проверив все вокруг дома. Все было тихо. Ничего подозрительного. Пока они с Графом стояли на улице, мимо них медленно проехала патрульная милицейская машина. В ней сидели два милиционера в форме, и еще один человек, на заднем сиденье, в гражданской одежде. Они внимательно посмотрели на Андрея и проехали дальше по их улице.
   Зайдя в дом, Андрей привязал Графа к ручке входной двери. Привязал на длинный поводок, чтобы тот мог спокойно передвигаться по всему коридору. Потом присел перед ним на корточки.
  - Вот, Граф, будешь пока ночевать здесь. Надо охранять дом. Будь бдителен. Я на тебя надеюсь.
   Пес внимательно его слушал, как будто понимал, о чем говорит хозяин. Андрей потрепал его по массивной голове и пошел наверх. Хотел сначала оставить в коридоре свет, но передумал. Собака в темноте видит лучше, чем человек. Так что, в случае чего, пусть потенциальный преступник окажется в худшем, чем пес, положении.
   В спальне уже царил полумрак. Верхний свет был потушен, горел только торшер у кровати, со стороны Андрея. Маша лежала в постели, но не спала.
   Андрей прошел в ванную комнату, умылся, почистил зубы и вернулся в спальню. Лег в постель. Маша сразу пододвинулась к нему, обняла и уткнулась лицом ему в плечо.
  - Что же будет, Андрюша? Кто-то нас преследует? Или как же все это можно объяснить, а? - по ее щеке покатилась слеза.
  Андрей покрепче обнял жену, повернул своей рукой ее лицо к себе и поцеловал в щеку, прямо в катящуюся по ней слезинку.
  - Ничего больше плохого не будет. Не надо плакать. Я ведь рядом с тобой. Внизу Граф охраняет. Вообще, я думаю, выяснится, что сбежал какой-нибудь ненормальный из психбольницы. А наш дом ему случайно подвернулся. Он ночью хотел поживиться едой и одеждой, но наткнулся на меня. Убежал. А утром вернулся, и тут ему Лидия помешала. Он со злости ее и убил. А так как он псих, то и сотворил с телом вот это все. Вот увидишь, утром позвонят и скажут, что точно это был больной человек. И к нам, вот конкретно к нашей семье, он ничего лично не имел. Это все цепь трагических случайностей. Так что не переживай, никто нас не преследует.
  - Ты точно так думаешь?
  - А как еще можно все это объяснить? Только так. И это все и объясняет. И ночные события, и утрешние.
  Маша глубоко и тяжело вздохнула.
  - Ну, дай бог, чтобы так все и было. Только вот Лидию как жалко. Надо же такое сделать. Как же это возможно?
  - Маша, я же сказал, это был психически ненормальный человек. Потому что нормальный человек на такое просто не способен. Так что надо успокоиться и постараться уснуть. Хорошо?
   Жена, не разжимая рук, молча кивнула головой. Они замолчали. Андрей выключил торшер. И минут через десять Маша уснула.
   А Андрей еще часа два лежал с открытыми глазами. Та версия событий, которую он изложил жене, на самом деле объясняла далеко не все. Он и сам бы хотел в нее поверить, но понимал, что это не так. Исчезнувшие следы крови. Лицо чудища в аквариуме. Руки, проваливающиеся в пол. Нечеловеческая сила, которая буквально разорвала тело их домработницы. Это-то как можно объяснить? Никак это объяснить невозможно! Тогда, что же происходит? Андрей не мог найти ответ на эти вопросы. Он лежал, смотрел в невидимый в темноте потолок, и думал. И ничего, что объяснило бы ему, что же все-таки происходит, придумать не мог. Вообще не мог.
  
  
   Ротвейлер лежал на полу, около двери. Он не спал. В отличие от людей, он постоянно чувствовал присутствие в доме неведомых ему, непонятных существ. Не чужих людей, а именно каких-то существ. Конечно, он не пытался разобраться, что же происходит в доме, не мог анализировать ситуацию. Его, хоть и большого, но все-таки собачьего ума, не хватало, чтобы это делать. Граф просто знал, что в доме, кроме хозяев, есть еще кто-то. Он чувствовал чужой запах. Этим запахом был пропитан весь воздух в доме. Слышал, как посторонние передвигаются по дому, заходят в него с улицы и снова выходят. Несколько раз он видел непонятные ему тени. И каждый раз при этом его охватывал неодолимый страх. А ведь до этих последних дней, он даже не знал, что есть такое чувство, как страх. Вообще не знал. Он любил хозяев, с охотой им подчинялся, но не испытывал перед ними никакой боязни. К посторонним людям он относился равнодушно. Как будто их не было. Другие собаки, которых он видел, когда его выводили на прогулку, были для него особями, стоящими гораздо ниже его на их, собачьей, иерархической лестнице. Он не сомневался, что при необходимости, он справится с любым врагом. Но в то же время, он всегда был настороже. Всегда был готов к защите хозяев и дома, в котором они все вместе живут. Он чувствовал себя большим и сильным псом, и очень гордился собой. Но вот сейчас, он был в смятении. Долг призывал его защищать хозяев, но ужас парализовывал его волю. Он не понимал, что происходит. И это еще больше нервировало его. Вот и сейчас он тихо лежал на полу, около входной двери, но не спал, а чутко прислушивался к еле различимым звукам, которые раздавались в глубине дома.
   Глубокой ночью в спальне взрослых тихонечко открылась дверь. В нее, осторожно ступая по полу босыми ножками, прошла девочка. Она подошла к кровати и заглянула в лица спящим. Андрей и Маша крепко спали. Вика немного постояла возле кровати, а потом положила что-то на тумбочку рядом с Машей. Еще немного постояв, она развернулась и также тихо вышла из комнаты. Дверь бесшумно закрылась.
   Услышав шаги на лестнице, ротвейлер встал на ноги. Он внимательно вглядывался в темноту, хотя уже чувствовал, кто это идет. По ступеням медленно спускалась Вика. Она сошла по лестнице вниз и пошла по коридору к Графу. Тот попятился от нее. Шерсть на загривке вздыбилась. Пасть приоткрылась, и из нее потянулась тонкая ленточка тягучей слюны.
   Девочка медленно приближалась, а пес пятился от нее все дальше и дальше. Он уперся задом в дверь. Дальше отступать было некуда.
   Вика остановилась почти вплотную к собаке. Ее глаза смотрели прямо в глаза ротвейлеру. Она улыбалась.
  - Что, собачка, страшно тебе? Ничего, скоро для тебя все кончится.
  Она протянула руку к Графу. И пес отпрянул, почти вдавился в дверь всей своей массой. Как будто к нему протянули раскаленный прут. Он стал отводить голову в сторону, пряча глаза от взгляда девочки. Раздалось тихое скуление.
  - Ну-ка, собачка, замолчи, - ласково сказала Вика, - и поверни свою глупую башку ко мне.
  Граф сразу замолчал и покорно повернулся к девочке. Он был полностью подавлен чужой волей.
  - Вот так вот лучше. А сейчас, животное, я буду тебя казнить.
   Вика протянутой к собаке рукой попыталась схватить ее за пасть. Но это у нее не получилось. Рука была слишком мала для этого. Тогда она обхватила этой рукой пасть сверху, а второй рукой схватила собаку за нижнюю челюсть. Причем пальцы рук находились внутри рта собаки. И Вика двумя руками стала разводить челюсти пса по вертикали, вверх и вниз. Она растаскивала челюсти в стороны, а Граф ничего не мог сделать. Он пытался сопротивляться, но сокрушительная сила медленно и спокойно ломала его. Его голова была прижата к двери, а передними лапами он упирался в грудь девочки. Но он не отбивался этими своими мощными лапами, а просто вытянул их вперед, как бы заслоняясь от неминуемой смерти.
   Девочка продолжала раздвигать челюсти. Они уже раскрылись почти на 180 градусов и продолжали раздвигаться. И начали рваться губы в углах рта. По шерсти щек, а потом груди побежали тонкие струйки черной крови. А потом раздался хруст. Это ломались челюстные кости собаки.
   Пес уже не сопротивлялся. В его бегающих глазах уже не было ни капли осмысленности. И хотя он был еще физически жив, но его собачья душа уже разлетелась на куски под натиском неведомой и всепобеждающей силы.
   Челюсти полностью сломались и теперь держались только на кусках еще не порвавшейся кожи. Кровь уже потоками заливала все вокруг. Собака была еще жива, но уже билась в предсмертной агонии. Сердце пса не справлялось с потоками адреналина и постепенно затихало.
   Вика расцепила пальцы и отпустила руки. Тело собаки, конвульсивно дергаясь, упало к ее ногам. Она пнула босой ногой Графа в живот. Собака не пошевелилась. Пес был мертв. Огромный ротвейлер лежал у ног маленькой девочки. Его пасть была разорвана, и челюсти неестественно торчали в разные стороны. Собака была вся в крови и валялась на полу как мешок, набитый тряпками. А Вика стояла рядом, посреди лужи крови, и улыбалась.
  
  
   Маша вышла из спальни и спустилась на первый этаж. Она проснулась, потому что ей ужасно захотелось пить. Спустившись по лестнице вниз, она включила свет. Коридор был пуст. Зайдя на кухню, она подошла к холодильнику и открыла его. Достала пакет с любимым апельсиновым соком и налила его в стакан. Убрала пакет обратно в холодильник. Потом медленно, мелкими глотками, чтобы не простудится, выпила полстакана. И остановилась передохнуть. Немного отдышавшись, она сделала еще несколько глотков. Сок был очень холодным, и она не стала допивать его до конца, а поставила стакан на стол. Потом правой рукой вытерла рот, тыльной стороной ладони. А когда опускала руку вниз, заметила, что рука испачкана чем-то темным. И Маша сразу поднесла руку к глазам. Было темно, кухня освещалась только светом из коридора. Поэтому было плохо видно, но Маша сразу поняла, что рука испачкана совсем не соком. А чем-то темным, будто кровью.
   Кровью? Машу пробила дрожь. Сразу вернулся ужас произошедших ранее событий. Она взяла трясущейся рукой стакан, поднесла его к лицу и заглянула внутрь. Там не было сока. В стакане была какая-то черная жидкость, а совсем не апельсиновый сок. И в этой жидкости что-то плавало. Присмотревшись, Маша увидела, что это глаз. Глаз человека.
   Пальцы, сжимавшие стакан, разжались, и стакан полетел вниз. Он ударился о пол и разлетелся на мелкие осколки. Жидкость разлилась у ног Маши. Она не смогла устоять на сразу ослабевших ногах и присела на корточки, привалясь спиной к дверце холодильника. С трудом переборов приступ резко накатившей тошноты, она посмотрела себе под ноги.
   Глаз лежал посреди небольшой лужицы, зрачком вверх. Как будто он смотрел на женщину. Рассматривал.
   Чуть успокоившись и немного справившись с дрожью в руках, Маша протянула к нему правую руку. Она была очень напугана, но хотела все же взять его в руки, чтобы убедиться, что ей это не мерещится. И когда она почти дотронулась до глаза, он вдруг отодвинулся в сторону. Как будто отплыл на несколько сантиметров. Плавно и медленно. И снова замер. Маша сглотнула подкативший к горлу комок и вытянула руку дальше. На этот раз глаз не отодвигался. Женщина взяла его пальцами, вытащила из кровавой лужи и стала подносить к лицу. Несколько капель крови скатились с него и упали на пол. Маша развернула руку ладонью вверх, ослабила пальцы, и глаз скатился от пальцев на середину ладони. Остановился. При этом повернулся так, что его зрачок по-прежнему смотрел на Машу.
   Несколько долгих минут женщина смотрела на глаз, пытаясь понять, откуда он взялся. И тут из него, лежащего на раскрытой ладони, к лицу Маши потянулись какие-то тонкие извивающиеся нити, светящиеся мерцающим желтым светом. Они выходили со всех сторон глазного яблока, только желтая радужная оболочка была чиста. Зрачок в это время стал быстро увеличиваться в диаметре. Он закрыл собой почти всю поверхность глаза. И глаз из белого шарика превратился в черный. А потом зрачок стал медленно сужаться. И Маша почувствовала, что ее начало втягивать внутрь этого глаза! Как будто засасывало в воронку. Сразу всем телом. Это было невозможно, но это происходило! Маленький, лежащий на ее ладони человеческий глаз, невероятным образом втаскивал взрослого человека в себя, как в омут. И щупальца, которые, извиваясь, вырастали из него, уже прилипли к лицу и волосам Маши, и тоже стали притягивать ее. Она поняла, что еще несколько мгновений и будет поздно. Она сгинет, исчезнет навсегда в этой бездне.
   С вырвавшимся из груди глухим стоном, Маша попыталась сбросить глаз с ладони. Она резко тряхнула рукой, одновременно развернув ее ладонью вниз. И, к ее мимолетной радости, ей это удалось! Глаз отлетел в сторону и упал на пол метрах в двух от нее. Его нитевидные щупальца при этом оторвались и остались висеть на голове Маши. Она сразу же стала отдирать и отбрасывать их от себя. Двумя руками, мотая головой из стороны в сторону. Они давились в ее руках, заливая ее пальцы липкой, зловонной жижей.
   Оторвав все нити от себя, Маша посмотрела на глаз и увидела, что он снова приближается к ней. Медленно катясь по полу. Она вскочила на ноги. Надо было бежать. Но как? Как раз перед единственной на кухне дверью находился этот жуткий глаз. Он неотвратимо подкатывался к Маше, все ближе и ближе. И она решила перепрыгнуть через него. Сделала одной ногой шаг вперед, перенесла тяжесть тела не нее, немного присела, подняла вторую ногу и оттолкнулась от пола. Но прыжка вверх не получилось. Нога, стоящая на полу, заскользила назад в луже крови. И Маша стала падать, ничком, лицом вперед. Это случилось так быстро, что она даже не успела выставить перед собой руки, чтобы смягчить удар. Она в последний момент смогла заметить, что падает лицом прямо на глаз. И через мгновение сильно ударилась плашмя об пол, левой бровью расплющив преследовавший ее глаз. Тот как будто взорвался. Маша почувствовала страшную, нестерпимую боль и потеряла сознание...
  И проснулась...
   Она лежала в своей постели. Вся покрытая липким, противным потом. Сердце гулко колотилось в груди. В горле пересохло и першило. По всему телу пробегали волны мелкой дрожи. Маша испуганно огляделась. Но в спальне было все как обычно. Спокойно и мирно.
  "Слава богу, что это был только сон, - подумала она, - приснится же такое. Просто ужас какой-то".
   Маша тяжело вздохнула и постепенно начала успокаиваться. Рядом с ней тихо спал муж. Андрей лежал на левом боку, отвернувшись от жены. Дыхание у него было ровное и спокойное. Маша придвинулась к нему, обняла и, уже полностью успокоившись, попыталась уснуть. Она закрыла глаза и некоторое время лежала так, надеясь, что скоро заснет. Но перед глазами явственно стояли картины только что увиденного сна. Щупальца, протянувшие свои лапы к ее лицу. Глаз, плавающий в крови. И жуткое чувство всасывания в воронку, когда все ее тело стало втягиваться в глаз. Она даже почувствовала вонь от раздавленных ею нитей, тянущихся из глаза. Маша вздрогнула и открыла глаза.
  "Нет, видно сразу не уснуть. Надо, на самом деле, сходить соку попить, что ли".
   Маша развернулась от Андрея и приготовилась встать с кровати. В полумраке комнаты глаза, привыкшие к темноте, различали практически все предметы. Маша посмотрела на стоящую у кровати тумбочку, где стояли часы, чтобы узнать, который сейчас час. Но, хотя сам будильник был виден, разглядеть стрелки не получалось. Все-таки освещенности для этого не хватало. И Маша придвинулась к краю кровати, чтобы лучше разглядеть циферблат часов. Было ровно четыре часа. Самая глухая ночная пора.
   Рядом с часами она увидела какой-то круглый предмет. Небольшой, сантиметров пять в диаметре. "Что это у меня здесь лежит?" - с удивлением подумала она, протягивая к нему левую руку и взяв его. На ощупь это был ровный гладкий шарик. Немного скользкий и холодный. Маша поднесла его к лицу, чтобы разглядеть этот предмет. Приблизив его почти вплотную к глазам, она поняла, что находится в ее пальцах. Она снова держала в руке глаз. Такой же, какой ей только что приснился. Только без крови. И, так же как и во сне, глазной зрачок был направлен на Машу. Глаз смотрел на нее!
   Маша, не выпуская глаза, правой рукой дотянулась до шнурка включения торшера и дернула его вниз. Свет включился. В сантиметрах двадцати от своего лица она, теперь уже четко, со всеми подробностями, смогла разглядеть шар глазного яблока. С такой же желтой радужной оболочкой, как и у глаза из ее сна. С минуту они смотрели друг на друга. Женщина и мертвый человеческий глаз. А потом Маша увидела, как глазной зрачок стал расширяться, постепенно закрывая собой все пространство глазного яблока. Маша закричала:
  - Андрей, проснись! Быстрее!!!
   Мужа как будто подбросило на кровати. Он моментально повернулся к жене, и в его глазах не было ни капли сна, как будто Андрей и не спал вовсе. Одним взглядом он сразу охватил всю картину. Маша лежала на спине, с вытаращенными, крайне испуганными глазами. И на ее левой ладони лежал человеческий глаз. Андрей сразу понял, ни мгновения не сомневаясь, что он принадлежит, точнее, ранее принадлежал, человеку. Он сел на кровати и протянул к Маше руку.
  - Тихо, не бойся. Дай его мне.
  Маша сидела, не шевелясь, и, судя по всему, даже не слышала Андрея.
  - Машенька, давай я его у тебя заберу. Ты просто сиди, я сам его возьму.
   Он протянул руку, с намерением взять глаз. Их руки сблизились. И в этот момент глаз стал набухать, увеличиваться в размерах. При этом он пульсировал и его цвет изменялся. Быстро-быстро. Он становился то черным, то ярко красным, то снова белым. Цвета появлялись как будто из глубины, смешиваясь друг с другом. Только желтая радужная оболочка не меняла цвет, а только расширялась. Зрачок же наоборот сузился до размера булавочной головки и теперь буравил взглядом сидящих на кровати людей.
   Раздувшись буквально за считанные секунды до размера футбольного мяча, глаз лопнул. Как обыкновенный воздушный шарик. С громким, оглушительным хлопком. Ошметки того, что доли секунды назад, было человеческим глазом, разлетелись по всей комнате. Они забрызгали все вокруг. Кровать и постельное белье замазались бурыми желеобразными кусочками. Брызгами от этого взрыва были усеяны все стены и даже потолок. Лица и тела людей покрылись зловонной вязкой массой. Запах от нее был такой едкий, что слезились глаза, и перехватывало дыхание.
   Андрей развернулся, взял подушку, перевернул ее и чистой стороной протер лицо и грудь. Потом вытер о наволочку ладони. Затем встал с кровати, накинул халат и подошел к Маше. Она все это время сидела молча, не шевелясь. Глаза у нее были закрыты и залеплены вязкой жидкостью. Она даже не пыталась что-то делать. Просто сидела с закрытыми глазами и молчала. Руку, на которой до этого лежал глаз, она по-прежнему держала перед собой. На ладони, в небольшом углублении посередине, была маленькая лужица, оставшаяся от разорвавшегося глаза.
   Андрей огляделся. На спинке стула, стоящего рядом с кроватью, висел Машин халат и какое-то полотенце. Андрей взял полотенце, развернул его чистой стороной, и осторожно вытер лицо и руки женщины.
  - Маша, ты как? Ты меня слышишь?
  Жена открыла глаза и кивнула головой.
  - Ты сама встанешь или тебе помочь? Маша, ты только не молчи, скажи что-нибудь.
  Женщина, наконец, ответила:
  - Все в порядке. Я сама встану.
  Она осторожно, как будто чего-то опасаясь, опустила ноги на пол и встала. Потом надела халат и осмотрела комнату.
  - Что это было? Ты видел, как все случилось?
  - Да, - Андрей обнял жену за плечи, - я все видел. Но теперь уже все закончилось. Ничего не осталось. И ничего больше не случиться.
  - А что это все же было? Ведь такого просто не могло быть вообще. Как же это?
  - Машенька, я пока не знаю, что это было. Но мы потом разберемся. Ты, главное, не волнуйся. Уже ничего нет. Хорошо?
   Андрей, стоя рядом с жену и обнимая ее, оглядел комнату. Если не считать резкого и крайне неприятного запаха, да еще следов от разорвавшегося глаза, больше ничего подозрительного не было видно. Все было как обычно. Горел торшер с Машиной стороны кровати. Мебель стояла на своих местах. На комоде лежали стопкой журналы. Окно было закрыто. Шторы ровно висели на гардинах. Дверь в спальню тоже была закрыта. Все в порядке, все на своих местах.
   Маша вдруг резко вздрогнула, подняла голову и посмотрела на Андрея.
  - А как там Вика? С ней все в порядке?
  И, не дожидаясь ответа, почти бегом направилась к выходу из спальни. Быстро открыла дверь и вышла в коридор. Посмотрела по сторонам. В слабом свете от торшера в спальне было плохо видно, но в коридоре точно никого не было. Маша открыла дверь в детскую спальню и зашла. Было темно и ничего не видно. Она подошла к кроватке и включила стоящую на тумбочке лампу. Кровать, где должна была спать Вика, была пуста. Девочки не было.
   Маша повернулась к Андрею, который шел за нею и сейчас стоял в дверях комнаты.
  - Ее нет, - почему-то шепотом сказала она, - кровать пустая.
  Андрей зашел в спальню. Нагнулся и заглянул под кровать. Потом прошел в ванную комнату. Осмотрел ее и вышел. Зашел в игровую комнату. Вернулся. Постоял немного посреди спальни. Потом подошел к окну. Оно было закрыто. Он даже отдернул шторы и заглянул за них. Пусто. Вики нигде не было.
  - Ничего страшного. Наверное, она пошла попить на кухню, - сказал он, сам не веря этому.
  - Андрюша, вот на тумбочке стакан с водой. Полный стакан. И туалет здесь есть. И вообще, если бы ей что-нибудь понадобилось, она бы пришла к нам. Вот где она может быть?!
  - Спокойно, сейчас мы ее найдем. В дом никто не мог проникнуть. Внизу Граф сторожит. Так что, она где-то здесь. И мы ее обязательно найдем.
   Андрей развернулся и вышел из спальни в коридор. Включил свет и пошел к лестнице на первый этаж. Спустившись вниз, он включил свет в коридоре. И замер. Увиденное буквально парализовало его.
   Посреди коридора лежало изувеченное тело собаки. Это было даже не тело, а какой-то комок из плоти и костей. Все было до такой степени изуродовано и залито кровью, что только по цвету шерсти можно было сказать, что это было тело Графа. Здоровый и мощный ротвейлер как будто побывал в мясорубке. Все его лапы были вывернуты и изломаны. Плечевые кости передних ног выдернуты из суставов, и теперь были направлены вверх, над спиной. А на самой спине везде видны разрезы, из которых торчали мясо и осколки ребер. Кожа в некоторых местах была содрана и висела лохмотьями. Из вспоротого живота вывалились внутренности. Но они не лежали кучкой рядом с животом, а были размазаны по всему телу. Челюсти, и верхняя и нижняя, выломаны из черепа и держались только на лоскутах кожи. Сама голова была свернута набок по отношению к туловищу. Пес лежал в луже крови, которая растеклась по коридору, залив почти весь пол.
   Позади Андрея раздался крик, и он резко обернулся. Бледная как мел Маша, которая шла за ним, буквально рухнула на ступени лестницы. Она прижала обе руки ко рту. Были видны только ее расширенные от ужаса глаза. Ее всю трясло. Она привалилась плечом к стене лестницы и заплакала.
   Осторожно обходя истерзанное тело собаки, выбирая места, куда можно было поставить ногу, Андрей подошел к входной двери и проверил ее. Она была закрыта. На ключ. Значит, в дом никто не заходил. Но кто-то ведь убил Графа. Убил жестоко, быстро, бесшумно и безжалостно. Кто?
   Андрей присел на корточки возле тела собаки. Его замутило от вида мертвого тела и терпкого запаха крови, и он с трудом подавил этот приступ тошноты. Он закрыл глаза, и некоторое время посидел так. А когда их снова открыл, то сразу обратил внимание на то, что раньше, в шоковом состоянии, как-то не заметил. От тела Графа, по полу коридора, на кухню шли следы. Кровавые следы голых человеческих ног. Запачкав ноги кровью, кто-то прошел на кухню. Следы были маленькие, детские. Этот кто-то был ребенком.
  - Вика, - громко позвал Андрей, - ты где?!
  В доме стояла тишина. Не было слышно ни звука. Андрей немного подождал и снова громко спросил:
  - Викуля, ты здесь?
   И снова тишина. Тогда Андрей, опять осторожно ступая, чтобы не наступить на кровь, пошел в сторону кухни. Он уже почти дошел до нее, когда увидел Вику. Она появилась в проеме двери, выйдя из глубины помещения. Девочка была одета в пижаму, но не обута, босиком. На пижаме виднелись пятна крови, много пятен. Но лицо и руки были чистыми, как будто их только что вымыли. Она остановилась в дверях и посмотрела на Андрея. И на мгновение ему показалось, что на него посмотрел кто-то другой. Взгляд был как у взрослого человека, взгляд злой и тяжелый. Было такое чувство, как будто в лицо плеснули кислотой. Но через секунду это прошло. И Андрей не придал этому никакого значения.
   Он присел рядом с Викой, обхватил ее за плечи и оглядел с ног до головы.
  - С тобой все в порядке? - спросил он, - Тебя никто не тронул?
  Девочка отрицательно помотала головой, по прежнему глядя Андрею в глаза.
  - Ты как здесь оказалась? Сама пришла?
  - Да, - подала голос Вика, - я по лестнице спустилась.
  - А зачем ты сюда пришла?
  - Здесь кто-то шумел. Я решила посмотреть.
  - Викуля, а почему ты к нам не зашла? Надо было нас с мамой разбудить, и мы бы вместе посмотрели.
  - Я думала, быстро посмотрю и снова спать лягу.
  - Но здесь же Граф был. Ты что, не боялась его?
  - Нет. Я и забыла, что собачка здесь спит.
  - Вика, а ты никого не видела. Наверху. Или вот здесь, на первом этаже?
  - Нет. Когда я спустилась, здесь было темно. Я немного прошла. И наступила на что-то мокрое. Я присела, потрогала руками, а здесь все мокрое. И я пошла на кухню, руки мыть. Там чуть-чуть светло от окна. А потом свет зажегся. И вы спустились.
  - И ты никого не видела и не слышала?
  Девочка вновь отрицательно покачала головой.
  - Ну, хорошо. Давайте с мамой поднимайтесь на второй этаж и ложитесь.
  Андрей встал на ноги, развернул девочку спиной к входной двери, чтобы она не видела всего этого кошмара, и подвел к лестнице, на ступенях которой по-прежнему сидела Маша. Ее глаза были закрыты, а обе руки прижаты ко рту. Она не плакала, а тихонько так, почти не слышно, всхлипывала. Он дотронулся до ее плеча:
  - Маша, соберись. Надо собраться и увести отсюда Вику. Поднимайтесь наверх и пока побудьте там, вдвоем, в детской спальне. Главное - с ребенком все в порядке. А с этим сейчас я разберусь.
  Маша, не открывая глаз, кивнула головой. Потом встала, взяла Вику за руку, и они пошли наверх.
   Андрей зашел на кухню, включил свет и осмотрелся. Кровавые следы на полу доходили до углового стола с мойкой. И больше их нигде не было. Возле раковины лежало полотенце, все испачканное кровью. Видно, Вика им вытиралась, когда умылась. На полу, около стола, была небольшая лужица от воды, бледно-розового цвета. В остальном, на кухне было все в порядке. Окно закрыто, бытовые приборы отключены.
   Обойдя всю кухню, Андрей снова вышел в коридор. При виде Графа, точнее того, что от него осталось, ему снова стало дурно. Он немного постоял с закрытыми глазами. А потом, когда приступ прошел, зашел в комнату, снял с дивана покрывало, вернулся в коридор и накрыл тело погибшей собаки. Накрыл так, чтобы полностью закрыть не только сами останки, но и даже лужу крови, которая была под мертвым псом. Затем взял еще и покрывало с одного из кресел и протер, как мог, пол. Чтобы не было видно этих кровавых следов от ног Вики. Испачканное покрывало бросил рядом с телом Графа. Конечно, теперь оба покрывала были безвозвратно испорчены, но Андрей об этом даже не думал.
   Он прошел к телефону и вызвал милицию. Потом поднялся на второй этаж и заглянул в детскую спальню. Там горел торшер. Вика лежала в кровати, а Маша сидела рядом с ней и поглаживала ее рукой по голове. Она посмотрела на заглянувшего в дверь мужа, но ничего не сказала. Андрей, тоже не говоря ни слова, прикрыл дверь. Потом он сходил в подвал, а затем проверил пристрой. Везде все было нормально, как всегда, ничего подозрительного.
   В это время раздался громкий стук. "Неужели уже приехали? Смотри, как быстро", - подумал Андрей, вышел в коридор и открыл входную дверь. На крыльце стояли два милиционера, один из них был с автоматом. На улице стоял патрульный автомобиль, и Андрей понял, что это та машина, которая патрулировала поселок. Видно ее экипажу сообщили о вызове по рации. Вот поэтому они так быстро и оказались на месте.
  Старший патруля представился:
  - Прапорщик Николаев. Что у Вас случилось?
  - Вот, смотрите сами, - Андрей отодвинулся в сторону и милиционер вошел в дом. Второй патрульный остался стоять на крыльце.
   Андрей осторожно приоткрыл покрывало и показал труп собаки милиционеру. Тот снял фуражку и протер сразу вспотевший лоб ладонью.
  - Вот это да! Никогда такого не видел. Это что же с ней сделали?
  - С ним, - Андрей снова закрыл тело покрывалом, - это кобель. Был.
  - Как же такое могло произойти? - было видно, что прапорщик просто не мог поверить своим глазам, - Такое голыми руками не сделать. Да это просто невозможно.
  Андрей грустно усмехнулся:
  - Возможно, как видите.
  Они некоторое время постояли около прикрытого покрывалом тела, а затем вышли на крыльцо. Николаев сразу закурил. Но потом, бросил сигарету:
  - Черт, я что-то даже растерялся. Надо же дом осмотреть.
  - Да я проверил уже все, - сказал Андрей, - все в порядке. Никого постороннего нет.
  - Нет, положено все проверить. А вдруг Вы чего-то не заметили. Давайте вместе еще раз все проверим.
  Он повернулся к другому милиционеру:
  - Леша, скажи Петрову, чтобы он вызвал сюда следователя и эксперта. И пусть смотрит за улицей. А сам осмотри все вокруг. Обойди дом. Загляни к соседям. Сам знаешь, как это делается. И осторожнее. Здесь непонятно что творится. Ты понял?
  - Да, - патрульный кивнул головой и пошел к машине.
  Андрей вместе с Николаевым еще раз осмотрели дом. Ничего не обнаружили. Вокруг дома тоже все было в порядке. Никаких следов.
   Минут через сорок приехали следователь и эксперт. Следователь был тот же самый, что и был днем. Наверное, он в эти сутки дежурил. Он поздоровался с Андреем как со старым знакомым и сел за тот же стол, где и сидел несколько часов назад, заполнять необходимые бумаги.
   Часа через два, ничего не обнаружив и не выяснив, милиционеры уехали. Следователь попросил Андрея, когда он будет в городе, заехать к нему, еще раз уточнить некоторые вопросы. Еще до уезда, с помощью милиционеров, труп Графа, завернутый в покрывало, вытащили во двор, за пристрой. И там положили. Андрей собирался там, в углу двора, под молодой рябиной, его похоронить.
   Уже рассветало. Андрей стоял на крыльце и размышлял, почему на его семью так неожиданно свалились все эти несчастья. Ведь до последнего времени, все у них было хорошо. Почему убили их домработницу, женщину простую, добрую и неконфликтную? Кто нападал на него прошлой ночью? Кто мог так жестоко расправиться с собакой? И почему Граф не издал ни звука, пока его убивали? Ведь такого не могло быть.
   И в голове у него все чаще мелькала мысль, что все эти злоключения начались с момента появления у них приемной дочери, с момента приезда в дом Вики. Он гнал эту мысль от себя, но она настойчиво вертелась у него в мозгу.
   Андрей вспомнил, что в день, когда Вику забирали из Дома ребенка, там тоже погибли несколько детей. И, кстати, надо узнать, почему они умерли? Нашли ли убийцу? А то они тогда уехали и постарались забыть об этом случае.
   А еще он неожиданно вспомнил, что врач, когда они с Машей еще в первый раз знакомились с будущей приемной дочерью, обмолвилась, что у девочки тяжелая судьба. Что все ее родные погибли. Родители, брат. И даже все бабушки и дедушки. Или ее родной отец не умер? Что-то Андрей этого не помнил. Причем все они погибли буквально в течение нескольких недель. И смерть у всех ее родственников была страшная и непонятная. Но тогда они только пожалели малютку и еще сильнее захотели удочерить именно ее.
   И теперь уже у него в доме происходят какие-то жуткие непонятные вещи. Все эти видения, эти смерти. Как это можно рационально объяснить?
   Неужели, они столкнулись с потусторонними силами?! Андрей даже вздрогнул от этой мысли. Ну уж нет, такого не может быть. Такого в жизни не бывает. Это все выдумки и легенды.
   А как тогда все происходящее можно объяснить? Что, кто-то запугивает его таким невероятным способом? Вряд ли.
   Так ничего для себя не определив, Андрей зашел в дом и закрыл на ключ входную дверь. Он поднялся на второй этаж и зашел в детскую спальню. Комната освещалась светом от торшера. Вика спала, повернувшись лицом к стене. Рядом с ней, прямо поверх одеяла, лежала Маша. Она тоже спала. Андрей тихонечко подошел к кровати и присел на ее край. Как только он сел, Маша открыла глаза и сразу спросила:
  - Ну что там?
  - Милиция уже уехала. Все осмотрели. Все вроде в порядке.
  - Ничего не нашли?
  - Нет.
  - Вообще ничего?
  - Маша, осмотрели весь дом и даже улицу. Нигде ничего подозрительного не обнаружили. Везде все как обычно.
  - Но ведь кто-то убил Графа. Кто?
  - Будут выяснять. Пока ничего непонятно.
  - Здорово, кто-то убил такую здоровую собаку и никаких следов. Да как такое может быть?
  - Значит может.
  Они некоторое время посидели молча. Потом Маша снова спросила:
  - А где Граф? Там все лежит?
  - Нет, мы его вынесли во внутренний двор, за гараж. Я его потом, когда станет светло, похороню. В углу, прямо под рябиной.
  - Хорошо. Мы там потом ему какой-нибудь памятник поставим. Какую-нибудь скульптуру собаки, да? - голос Маши задрожал.
  - Конечно. Обязательно установим.
  Андрей погладил жену по плечу.
  - Знаешь, Маша, я завтра хочу съездить в дом ребенка, узнать поподробнее про Викину родню. Да и проеду до дома, где она жила. Поспрашиваю у соседей о ее семье.
  - А почему ты так решил? Думаешь, ко всем этим делам причастен кто-то из ее прежней жизни? Кто-то из родственников?
  - Да я, честно говоря, и не знаю, что и думать. Просто помнишь, нам говорили, что вся ее родня умерла. Умерла быстро. И какими-то странными смертями. Вроде бы как несчастные случаи. Но уж больно они загадочные. И прямо один за другим.
  - Ну и что. Милиция же разбиралась. Все проверили.
  - Да, проверили то проверили. Но ведь все умерли буквально в течение двух месяцев. Помнишь, врач нам об этом говорила. А вдруг, кто-то за той семьей охотился?
  - А кто? И почему?
  - Да не знаю я, просто размышляю. Кто-то убивает всех родственников. Вот осталась одна Вика. Теперь и за ней пришли.
  - Так убили Лидию. А потом Графа. А сначала вообще на тебя напали.
  - Да это все понятно. Но ведь какое-то объяснение всему происходящему должно быть? Не потусторонний же мир с нами воюет?
  - Ой, Андрей, даже не знаю, что и сказать, - Маша тяжело вздохнула.
  - В общем, я сегодня поеду в город, откуда Вика. Сейчас уже практически рассвело. Я пойду, похороню Графа и сразу поеду. А вы давайте спите, отдыхайте после этой ночи.
  Андрей наклонился, поцеловал жену и вышел из комнаты. Маша дотянулась до выключателя и выключила свет. Потом повернулась к девочке, обняла ее и закрыла глаза. Вторая, практически бессонная ночь, вымотала ее. Несмотря на огромный пережитый стресс, она почти сразу уснула.
   А вот Вика, которая до этого лежала с закрытыми глазами, теперь, в темноте, их открыла. Теперь, когда ее никто не видит, можно было уже не притворяться, что спишь.
  
  
   Андрей похоронил Графа. Он сам вырыл яму, достаточно глубокую, и застелил ее дно куском брезента, который лежал в гараже. Потом перетащил покрывало, в которое было завернуто тело собаки, в яму. Раскрывать его он не стал. То, что сейчас в нем находилось, уже не напоминало тело ротвейлера, его любимого друга и защитника. Бесформенная груда мяса и костей, вот что там сейчас было.
   Закопав останки, Андрей аккуратно выровнял небольшой холмик на месте могилы. Потом немного постоял рядом, мысленно прощаясь с Графом.
   После этого он вернулся в дом и привел себя в порядок. Умылся, побрился и переоделся. Затем попил кофе, сидя на кухне. Потом забрал сумочку с документами и прошел в гараж. Он выгнал свой джип на площадку перед гаражом, закрыл за собой ворота. И уже собрался садиться в машину, чтобы уехать, как увидел, что на крыльцо вышли Маша и Вика.
  - Вы чего это проснулись? Спали бы еще, да спали, - обратился он к ним.
  Маша взяла девочку на руки и сказала:
  - Да вот Вика проснулась и говорит: "А где папа? Он что, уезжает? Я тоже хочу поехать с ним". Ну, я ей объяснила, что маленьким девочкам нельзя ездить с папами на работу. И что мы останемся с ней дома, займемся домашними делами. Так ведь, Вика?
  Девочка, с серьезным видом кивнула головой.
  - Тогда мы решили тебя проводить. И вот вышли к тебе, на улицу.
  Андрей подошел к крыльцу, на котором стояла Маша с Викой на руках.
  - Ну и молодцы, что вышли провожать. Я поеду, а вы тут обед готовьте. Чтобы когда я вернулся, уже все было сварено. А ты, Викуля, помогай маме, хорошо?
   Девочка снова кивнула головой. А затем протянула Андрею плюшевого мишку, которого до этого она держала в руках.
  - Вот возьми. Пусть Мишка с тобой вместо меня поедет.
  Андрей улыбнулся, протянул руку и забрал игрушку из рук девочки.
  - Хорошо. Я его рядом с собой не переднее сиденье посажу. И когда вернемся, он тебе все расскажет про нашу поездку. Договорились?
  Девочка широко, во весь рот, улыбнулась:
  - Хорошо. Тебе понравиться с ним ездить. Он веселый.
  Андрей тоже улыбнулся, потом наклонился и поцеловал сначала девочку, потом Машу и пошел к машине. Сел в нее, положил плюшевого мишку на соседнее сиденье и завел машину. Помахал в окно рукой и поехал.
   Маша и Вика еще некоторое время постояли на крыльце, а потом вернулись в дом.
   Андрей довольно быстро доехал до соседнего города и сразу направился в Дом ребенка, откуда они забрали Вику. Там он встретился с директором, переговорил с ним. И еще раз, более внимательно, просмотрел документы на удочеренную девочку. Действительно, все ее родственники погибли от несчастных случаев, в течении всего лишь нескольких месяцев. Один за другим. Живым остался только отец. Но он был признан врачами умалишенным, то есть недееспособным. И на основании этого, лишен судом родительских прав. Конечно, Андрей и раньше видел все эти документы, но не читал их, не вникал в их содержание. Главное, что у девочки не было родных, все документы на удочерение были проверены службой опеки. Так что, никаких сомнений, когда они забирали девочку себе, у них не возникло. Да и не могло возникнуть.
   Выйдя из Дома ребенка, Андрей сел в машину и задумался. В принципе, все это он знал и раньше. Только не придавал этому значение. Не зачем было уточнять все эти нюансы. Да и сейчас ничего не стало яснее. Да, погибли все родственники. Ну и что? Так сложились обстоятельства. В жизни всякое бывает. Хотя, вот отец Вики пока жив. Андрей даже усмехнулся: "Именно, что - пока. Судя по всему, эту семью преследует злой рок". А вот, кстати, надо бы встретиться и поговорить с отцом Вики. Как там его, с Валерой. Может, он не совсем спятил. И что-нибудь расскажет интересное. Да и как он вообще попал в психбольницу? Ведь это тоже случилось не так давно. Жил нормальным человеком, и вдруг раз и попал в психбольницу. Странно.
   Андрей снова вышел из машины, дошел до сторожа Дома ребенка и уточнил, где находится психиатрическая лечебница. Потом сел за руль и поехал туда.
   Больница находилась на краю города, прямо посреди небольшого березового леса. Трехэтажное белое здание было огорожено бетонным забором, в котором имелись только одни ворота. Андрей подъехал к ним и поставил машину на небольшой стоянке рядом с забором. Потом подошел к курившему у ворот охраннику, в темно-синей форменной одежде и спросил у него:
  - Как мне можно встретиться с главврачом?
  Охранник выбросил докуренную сигарету.
  - А Вы кто? И по какому вопросу?
  - Мне нужно уточнить диагноз одного вашего больного.
  - Вы родственник?
  - Нет, я для него посторонний человек.
  - Тогда не тратьте время. Такую информацию представляют только родственникам или для правоохранительных органов. И то по официальному запросу. Я здесь давно работаю, так что это точно знаю.
  - То есть, мне никакой информации не дадут?
  - Даже разговаривать не будут.
  Андрей в некоторой растерянности стал думать, что же теперь делать. В это время к воротам вышел еще один человек, в форме милиции. Он спросил у охранника сигарету, а потом снова зашел на территорию больницы.
  - А что, больницу и милиция охраняет? Я думал, только своя охрана.
  - Нет, это временно, - охранник снова достал сигарету и закурил, - Тут один псих три дня назад сбежал. Вот сейчас его ищут и заодно нас проверяют.
  - А что, буйный больной сбежал? - Андрей улыбнулся.
  - Нет, обыкновенный. И чего сбежал, непонятно. Его бы скоро и так выпустили. Нормальный он был мужик.
  - А Вы что, всех больных знаете? Ну, что его бы выпустили, откуда знаете?
  - Ну, Вы спросили. Да его, Валеру, считай, во всем городе знают. У него вся семья погибла. Сначала сын, потом жена. А потом и все родители, и его и жены. Да все в течение месяцев двух или трех. Прямо подряд. Просто ужас. Вот он и тронулся рассудком. На свою последнюю оставшуюся дочку с ножом кинулся. А ей всего-то два годика.
  - И что? - Андрей внимательно слушал рассказ охранника.
  - Да ничего. Скрутили его и к нам привезли. Немного подержали в изоляторе, покололи лекарствами всякими. А потом он нормально стал себя вести. И вдруг - сбежал. Никто от него не ожидал такого.
  - И что теперь?
  - Да ничего. Ищут его. Если найдут, будет опять у нас лечиться. Только уже не свободно разгуливать, а сидеть взаперти.
  Андрей немного постоял в раздумье, потом снова обратился к охраннику:
   - Ладно, раз встретится с врачом не получится, то я поеду. До свидания.
   Он быстро вернулся к машине. Теперь для него все было понятно. Этот ненормальный, отец Вики, за ней и охотится. Он уже поубивал всех родственников, осталась одна Вика. Вот оно все и прояснилось. Даже легче на душе стало.
  Андрей завел машину и быстро поехал по направлению к дому. Ехать, даже быстро, надо было больше часа. И он достал телефон и набрал на сотовом номер дома. Трубку, через несколько долгих гудков, взяла жена. Андрей сразу стал говорить:
  - Маша, слушай меня внимательно и не перебивай. Я все узнал. Вероятно, это все творит бывший отец Вики. Он лежал в психбольнице. Но три дня назад сбежал. Так что, нет никаких потусторонних сил, все очень даже реально.
  - Андрей, да как это?
  - Маша, дослушай меня. Я сейчас еду домой. Ты позвони в милицию. Пусть их патрульная машина подежурит у нашего дома. Я приеду и все им расскажу. Поняла?
  - Да.
  - И еще вот что. В кладовке стоит сейф с моим охотничьим ружьем. Ну, ты знаешь.
  - Конечно, знаю.
  - Так вот, ключ от него хранится в ящике моей тумбочки, которая стоит у кровати. В верхнем ящике, в футляре для очков. Знаешь, такой светло-коричневый. Ясно?
  - Андрей, я все поняла.
  - В случае чего, открывай сейф. Там на полке лежат патроны. Как ружье заряжать я как-то тебе показывал. Ты помнишь?
  - Да.
  - В общем, если что, бери ружье. А сейчас - вызывай милицию! Сразу же. Пока всё. Я буду минут через сорок.
  Он отключил телефон.
   Андрей уже проехал путь от города, откуда они забрали Вику, до своего города. И въехал в него. Надо было его пересечь, практически насквозь, а там уже совсем рядом, еще минут пять-десять езды, его дом.
   Он ехал по дороге, которая шла вдоль железнодорожного вокзала. Надо было подняться на виадук, проехать над железнодорожными путями, потом спуститься с моста и все. Практически окраина города. Движение на дороге было не очень сильное, милиции видно не было, и Андрей ехал достаточно быстро.
   Он начал подниматься на мост, когда услышал странный треск. Как будто разрывали кусок ткани. Звук был слышен где-то рядом, близко от Андрея, справа. Он оторвал взгляд от дороги и повернул голову направо. Кожаная обшивка в районе пассажирской двери, откуда исходил непонятный звук, была в целости и сохранности. Да и кожа не издавала бы такого треска, если бы рвалась. "Странно", - подумал Андрей и перевел взгляд вниз, на сиденье пассажира. Там лежал плюшевый мишка, которого ему дала в дорогу Вика. Он лежал на спине, раздвинув в стороны лапы. И на его морде, прямо между пуговичных глаз, разрывалась ткань. От этого и был слышен треск. Ткань рвалась изнутри, как будто кто-то выбирался наружу, прямо из тела игрушечного медвежонка.
  Было уже видно, как в образовавшемся отверстии появилось белое пятно. Оно увеличивалось, дыра в голове расширялась.
   Раздался резкий и громкий автомобильный гудок. Андрей вздрогнул, посмотрел на дорогу и увидел, что он выехал на встречную полосу и несется прямо лоб в лоб грузовику, водитель которого отчаянно сигналил и моргал фарами. Увернуться в сторону тот автомобиль не мог, дорога была слишком узкой для его габаритов. Андрей вывернул руль вправо. Джип стало заносить, разворачивая левым бортом вперед. Машина накренилась. Андрей сильнее надавил на педаль газа и быстро повернул руль в другую сторону. Машина качнулась, но удержалась на колесах. Теперь он уже находился на своей полосе движения. Буквально в нескольких сантиметров от него с ревом пронесся встречный грузовик. От катастрофы их отделяли доли секунды и несколько сантиметров. Андрей чудом успел увернуться. При таком столкновении у него просто не было бы шансов выжить. Дрожащей рукой он вытер со лба мгновенно выступившую испарину. И снова посмотрел на пассажирское сидение.
   Игрушки, как таковой, уже не было. Изо лба медвежонка на Андрея глядел глаз. Точно такой же, как и тот, который был на ладони у Маши. Тот, который взорвался у них в спальне. И этот глаз тоже расширялся, все увеличиваясь в размерах. Он разрывал во все стороны ткань и как бы вылезал наружу. Пуговички, которые заменяли мишке глаза, оторвались, и теперь оставался только один этот жуткий глаз. И он делался все больше и больше. При этом он неотрывно глядел на Андрея. Черный зрачок буравил его лицо, как будто обжигая неведомым смертоносным лучом. Боль от этого взгляда просто ощущалась физически. Лапы медвежонка шевелились, он пытался на них встать! Андрей с ужасом глядел на это превращение, не понимая, как такое вообще возможно.
   У него перехватило дыхание, глаза вылезли из орбит, и отвисла нижняя челюсть. Страх парализовал его. Он все сильнее давил на газ и уже не видел, куда едет джип.
  И тут мишка встал на задние лапы! Немного покачался, а потом чуть присел и прыгнул на Андрея!!!
   Тот закричал и, бросив руль, стал отбиваться обеими руками от маленького игрушечного монстра. Медвежонок обхватил голову Андрея всеми четырьмя лапами и сжимал ее словно обручем. Он висел прямо на лице, и Андрей абсолютно ничего не видел. При этом во всей машине просто звенел визг, который издавала ожившая игрушка.
   А автомобиль в это время уже потерял управление. Его скорость увеличилась, и он резко свернул влево. Пересек встречную полосу движения, по счастливой случайности избежав столкновения со встречными машинами, а затем сбил небольшой бордюр, который отделял проезжую часть от узкого тротуара для пешеходов.
   Обычно тротуар был пуст. Мост через железнодорожные пути был длинным, и люди старались проезжать это расстояние на общественном транспорте. Благо остановки были и в начале и в конце моста. Но вот сейчас, именно в эту секунду и именно в этом месте, по тротуару, навстречу неуправляемой машине, шла молодая женщина, да еще катила перед собой коляску с маленьким ребенком! Она не успела ничего сообразить, как джип на полном ходу врезался в них. Он смял коляску, как пустую консервную банку, мгновенно превратив и ее и лежащего в ней ребенка в кровавое месиво. Потом ударил женщину, моментально убив ее и подбросив уже мертвое тело высоко в воздух. И через секунду сам, пробив ограждение моста, полетел с него вниз, переворачиваясь в воздухе.
   Андрей ничего этого не видел. Он все это непродолжительное время боролся с маленьким игрушечным медвежонком, который его душил. И ничего не слышал. Все глушил истошный визг, который издавал мишка. Звук бился в маленьком пространстве автомобиля, заглушая все остальное.
   С большим трудом, Андрею удалось отодрать игрушку от лица и отбросить в сторону. Это произошло, когда джип уже падал с моста. Он летел навстречу несущемуся на большой скорости железнодорожному составу с углем. И последнее, что Андрей увидел в своей жизни, это лобовое стекло локомотива и перевернутое лицо машиниста за ним.
   Последовал удар. Удар чудовищной силы. Передняя часть локомотива смялась, раздавив машиниста, который умер, не успев даже ничего понять. А джип подлетел вверх, рассыпаясь в воздухе на куски. Оглоушенного, израненного, но еще живого Андрея выбросило из машины и ударило о контактный электрический провод, который был протянут над рельсами. Ток огромной силы и мощности буквально пронзил человека, испепеляя внутренности и превращая кости в труху. Голову оторвало от туловища, и они разлетелись в разные стороны. Обугленное тело упало на соседние пути. А голова, с вылетевшими от удара током глазами и горящими волосами, сначала подлетела еще выше, а потом упала вниз, на продолжавший ехать товарный состав. Свалившись в вагон, голова застыла на верху кучи угля. Она некоторое время лежала на куске обрубленной шеи, как бы глядя вперед пустыми глазницами. Потом вагон тряхнуло, и она скатилась к краю вагона. Угольная пыль плотно облепила ее со всех сторон, прилипая к горячей вязкой плоти. Потом, от тряски, на нее упали несколько кусков угля. Ее присыпало. Все. Теперь внешне она была как обычный угольный обломок, не отличаясь от других кусков...
   И ее так и не найдут. А позже, весь вагон сразу вывалят в большой ковш. И он забросит всю эту массу в огромную печь. Где все и сгорит. Бесследно.
  
  
   Маша сидела на стуле в столовой. Рядом с ней сидел прапорщик Николаев и пил чай. Как только Маша позвонила в милицию, патрульная машина подъехала к их дому. Милиционеры осмотрели все вокруг, походили по соседним дворам. Все было тихо. Потом водитель и еще один патрульный поехали на объезд поселка, а Николаев остался с Машей. Надо было дождаться приезда Андрея. А уж потом решить, как быть дальше.
   После звонка Андрея прошло уже два часа и Маша начала волноваться. Он должен был уже приехать, но его все не было и не было. И телефон не отвечал.
   Она поднялась наверх, немного побыла с Викой, которая играла у себя в комнате. Потом снова вернулась в столовую. Там Николаев сидел и читал журнал. Маша вышла на улицу и постояла на крыльце. Никого вокруг не было. Только возле их дома стояла милицейская машина и в ней дремали два патрульных.
   Прошло еще два часа. Маша уже через каждые пять минут звонила Андрею, но безрезультатно. Он не отвечал.
   Накормив обедом Вику и уложив ее спать, Маша подошла к дежурившей машине. Николаев тоже уже сидел в ней. Он о чем-то заканчивал разговаривать по рации. Маша остановилась у открытого окна и сказала:
  - Слушайте, может быть, что-то случилось. Мужа ведь нет до сих пор. Хотя он должен был приехать еще часа четыре назад. Надо, наверное, проехать ему навстречу.
  Николаев положил рацию и вышел из машины.
  - Знаете, не надо никуда ехать, - начал он, отводя взгляд, - тут мне только что сообщили...
  Он замолчал. Маша не выдержала и спросила, еще ни о чем не подозревая:
  - Что Вам сообщили?
  - Знаете что, давайте пройдем в дом. А то здесь, на улице, как-то неудобно.
  - Что неудобно, - начала нервничать Маша, - говорите уже.
  - Нет, давайте все-таки зайдем в дом.
  Прапорщик, не дожидаясь ответа, пошел от машины к дому. И Маша вынуждена была пойти за ним. Они прошли в столовую и сели около стола.
  - Маша, - Николаев первый раз за все время обратился к ней по имени, - Вам сейчас надо приготовиться к очень плохому известию.
  Женщина сразу побледнела. После событий последних дней, плохое известие могло означать только одно - что-то случилось с Андреем.
  - Хорошо, говорите, - Маша привалилась к спинке стула и приготовилась слушать.
  - Сегодня, около одиннадцати часов, в городе произошла серьезная авария. С моста над железной дорогой, это в районе вокзала, упала машина. Вы же знаете, где этот мост?
  - Конечно, знаю.
  - Так вот. Это была машина Вашего мужа. Его джип, пока непонятно почему, пробил ограждение и упал с моста...
  - Что с Андреем? Он что, ранен? Где он сейчас? - стала быстро спрашивать Маша, надеясь услышать, что муж ранен. Господи, да пусть будет ранен, даже покалечен, лишь бы был жив! Она с надеждой смотрела на Николаева
  - Маша, к сожалению, случилось самое страшное. Во время этой катастрофы, Ваш муж погиб.
   Как будто огромным тяжелым молотом Машу ударили по голове. В глазах потемнело, в висках застучала кровь. Она встала со стула, немного постояла, а потом снова села. Известие было до такой степени неожиданным, что Маша никак не могла осознать его. Некоторое время она так и сидела, вопросительно глядя на Николаева. Как бы спрашивая, почему он говорит такие невозможные вещи.
   Но тот молча сидел за столом, упорно стараясь не встретиться взглядом с ее глазами. И тут, как будто потоком, на нее нахлынуло горе. Она в голос заплакала, уронив голову на левую руку, которая лежала на столе. А второй рукой, кулаком, стала сильно бить по крышке стола. Вкладывая в эти удары всю свою боль.
   Николаев вскочил со стула и подскочил к ней. Он постарался прижать ее руку к столу, опасаясь, что она ее может повредить. Маша некоторое время сопротивлялась, но потом сникла и только продолжала плакать, уткнувшись лицом в руки. Она проплакала долго, так и не поднимая головы и не меняя положения тела. Постепенно рыдания стали затихать, и она замолчала. Милиционер, который все это время простоял около нее, прошел на кухню, налил в стакан воды и снова вернулся к ней. Поставил стакан на стол и сел на стул. Маша подняла голову.
  - А может это не точно? Может, это кто-то другой разбился?
  Николаев молчал.
  Маша быстро встала со стула. Глаза ее заблестели, она была возбуждена.
  - Я поеду, сама все узнаю. А вдруг это какая-то ошибка. Сейчас быстро соберусь и поеду. Только Вику надо с кем-то оставить.
   Она в раздумье остановилась. И тут раздался звонок в дверь. Маша почти бегом подбежала к входной двери и распахнула ее. На крыльце стояло два человека. Оба в форме милиции. Одного из них Маша знала. Это был ее двоюродный брат, Саша.
   Их матери были родными сестрами. Саша и Маша были одногодками. Даже родились в одном месяце, с разницей всего в пять дней. В детстве их родители вообще жили в одном доме, и они постоянно общались друг с другом. Потом родители Саши переехали в другое место, в том же городе, но в другой район. Встречаться стали чуть реже, но дружба сохранялась. Тем более их родители тоже дружили между собой и практически все праздники проводили вместе. И хотя Саша и Маша учились в разных учебных заведениях, но и в школе и в институте они поддерживали между собой отношения, то встречаясь, то перезваниваясь. После юридического института Саша пошел в милицию. Кем он там работал, Маша даже точно и не знала. Но вот ее муж пару раз к нему обращался за помощью в каких-то делах. И Саша никогда в этой помощи не отказывал. Саша был женат, имел двух дочерей. Жил с семьей в центре города. Общались они конечно намного реже, но при любой возможности все-таки встречались, теперь уже семьями. И вот теперь, одним из стоящих на крыльце милиционеров, был он.
   По его лицу, Маша поняла, что никакой ошибки нет, что действительно произошло непоправимое. Она снова заплакала, закрыв лицо руками и раскачивая головой из стороны в сторону. Саша сделал шаг вперед и обнял ее, прижав к груди. Потом, так и не отпуская Машу, он прошел в дом и усадил ее на диван. Сам сел рядом. Вышедший в коридор Николаев и второй приехавший милиционер остались стоять в дверях комнаты.
   Маша несколько успокоилась и теперь просто сидела, глядя перед собой, не вытирая катящихся по ее щекам слез. Повернув голову к брату, она спросила:
  - Саша, это точно Андрей?
  - Да, - ответил тот с некоторой задержкой.
  - И никакой ошибки быть не может?
  - Нет. Я сам там был, когда случайно узнал марку и номер разбившегося джипа. Я как раз был у оперативного дежурного, когда прошла эта информация. И сразу туда поехал.
  - И что? Ты сам все видел?
  - Да, Маша. Была авария, и джип Андрея упал с моста. Недалеко от вокзала. Там и еще люди пострадали. Поэтому и милиция и скорая уже там были, когда я приехал. Но ничего сделать было уже нельзя.
  - Так машина сильно разбилась? Неужели не было никаких шансов? А может Андрея до твоего приезда увезли в больницу, а ты и не знал? Может же такое быть? - Маша с надеждой смотрела на брата.
  Саша обнял ее и прижал к себе.
  - Маша, я сам его видел. Джип полностью разбит. Дело в том, что при падении они еще столкнулись с поездом. Тот, как назло, как раз проходил под мостом. Так что, шансов практически не было. Вот такие дела...
  Они молча сидели на диване. Потом Маша встала.
  - Ну что ж, надо ехать в больницу. Я хочу сама его увидеть.
  Саша потянул ее за руку и снова усадил рядом с собой.
  - Не надо никуда ехать. Андрея увезли в морг. Его надо несколько привести в порядок. А сейчас его тебе не нужно видеть.
  - А что, он так сильно покалечен?
  Брат отвел глаза в сторону и, после небольшой паузы, ответил:
  - Да не очень. Но тебя все равно к нему не пустят. Это сто процентов. Так что пока надо побыть дома. Твои родители сейчас не смогут приехать. Там тете Вере плохо стало. Даже Скорую помощь вызывали. Но ты не волнуйся, сейчас уже все хорошо, ей стало намного лучше. Завтра они с отцом сюда приедут. А сегодня я здесь побуду. Побуду и заодно пригляжу за домом. А то мне, пока мы сюда ехали, рассказали, что у вас здесь твориться. Но пока я здесь, всё будет в порядке.
  Саша встал с дивана и подошел к стоящим в коридоре милиционерам. Они все вместе вышли на улицу.
  - Так, - сказал Саша, - значит, сделаем так. Я остаюсь здесь. У своего начальства я отпросился. Побуду с сестрой, да и похоронами займусь. А вы езжайте к себе.
  Он повернулся к одному из стоящих рядом с ним сотрудников.
  - Антон, тебе спасибо, что довез и давай езжай обратно, - он пожал руку и приехавший с ним милиционер пошел к своей машине.
  - А ты, Николаев, давай продолжай патрулировать. И тебе спасибо, что с Машей до моего приезда посидел.
  - Да это без проблем, - ответил тот, - только вот мы сейчас уедем. Наша смена уж давно кончилась. А вечером сюда, в поселок, другой патруль приедет. Там Костя Иванов старший. Он все знает.
  - Ладно. Только ты ему передай, чтобы он как приедет сюда, зашел ко мне. Я с ним переговорю. Ну, давай, отдыхайте. И еще раз спасибо.
  Саша пожал Николаеву руку, и тот тоже пошел к машине.
   Вернувшись в дом, Саша прошел в комнату, где находилась Маша, и они некоторое время молча просидели в ней. Потом вместе поднялись на второй этаж, к проснувшейся Вике, решив пока ей ничего не говорить.
   И до конца дня Саша старался все время быть с Машей. Они вместе сидели в комнате, где играла после полдника Вика. Потом Саша звонил родственникам и друзьям, сообщая трагическую весть. Затем, также по телефону, решал вопросы по организации похорон Андрея.
   Вечером немного поужинали. Маша затем посидела с Викой, пока та играла. А около девяти часов стала укладывать ее спать. Уложив девочку, она спустилась вниз, на первый этаж. Там сидел Саша и смотрел по телевизору новости. Увидев сестру, он выключил телевизор и поднялся с дивана.
  - Маша, я лягу здесь, на диване. Дом я уже обошел и все везде закрыл. Так что, все будет в порядке. Ночь пройдет, а завтра родители приедут. И уже будем все вместе. Ты давай, тоже ложись. Попробуй поспать. Хоть немного. Впереди ведь тяжелые дни. Надо набраться сил.
  Маша кивнула головой.
  - Хорошо, я лягу у себя. Ты возьми белье и подушку в шкафу, в кладовой. Ну, ты знаешь сам, где что лежит. Если проголодаешься, то еда в холодильнике.
  - Да я все знаю. Мы уж сколько раз у вас в гостях были. Так что ты иди, отдыхай. А я здесь подежурю. Кстати, заезжал новый патрульный, Иванов. Я с ним переговорил. Они будут ночью по поселку ездить. И у дома стоять, на улице. Так что ты ничего не бойся. При такой охране ничего страшного не случится, - он попытался улыбнуться.
  Маша с грустью посмотрела на него.
  - Так уже случилось. Куда уж страшнее... Ладно, я пойду. Ты сам здесь управляйся.
   Она немного постояла, а потом развернулась и пошла к себе в спальню. Там она переоделась в ночную рубашку и долго-долго сидела на краю кровати, глядя перед собой ничего не видящими глазами. Потом встала и пошла в ванную комнату, чтобы умыться перед сном. Хотя понимала, что вряд ли сможет уснуть.
   Зайдя в ванную комнату, Маша сразу включила воду. Шум льющейся из крана воды несколько успокаивал. Она умылась. Потом вытерлась полотенцем и выключила воду. Несколько минут смотрела в зеркало, которое висело над раковиной. Смотрела и не узнавала себя. Из зеркала на нее глядела чужая, сильно постаревшая женщина. У красных воспаленных глаз появились четко видимые морщинки, сами глаза поблекли, кожа лица приобрела какой-то серый оттенок, уголки губ скорбно опустились. Да, события последних дней вымотали ее, а смерть Андрея окончательно добила.
   Маша собралась уходить из ванной комнаты и уже начала поворачиваться к двери, как заметила - что-то мелькнуло прямо в раковине. Как будто что-то черное и блестящее появилось и мгновенно снова скрылось в сливном отверстии. Она развернулась обратно и стала внимательно осматривать раковину. Все было нормально. Белый фаянс блестел от света ламп освещения. "Показалось", - подумала Маша. Но снова увидела, как что-то шевельнулось в отверстии слива воды. Словно какая-то темная мерцающая масса быстро поднялась вверх по сливной трубе, почти до самой поверхности раковины, а потом так же быстро опустилась. "Что это? Наверное, засор в трубе? Надо будет слесаря вызвать, - решила она, - Хотя, может быть, можно самой почистить, вантузом". Она наклонилась еще ниже, чтобы попытаться разглядеть, что же там могло застрять в трубе.
   И тут, кто-то невидимый как будто схватил ее за волосы, которые свисали по бокам ее лица. Схватил снизу. Грубо и сильно. И резко потянул вниз. Маша, застонав от резкой боли, потянула голову вверх. Но не тут то было! Она смогла только несколько затормозить эту мощную силу. Ее волосы скручивались в тугой шнур и уже почти начали втягиваться в отверстие раковины! До него оставалось практически несколько сантиметров. Маша уперлась обеими руками в края раковины и дернула голову вверх. От боли на глазах выступили слезы. Кожа как будто отрывалась от головы. Втягивание волос замедлилось, но их по-прежнему кто-то сильно тянул вниз. Маша, одной рукой опираясь на раковину, второй рукой схватила свои волосы внизу, у самого отверстия. При этом она не почувствовала никакого сопротивления, ни на что не наткнулась. Сила, которая держала ее за волосы, была не только невидимой, но и бесплотной. Маша тянула свои волосы вверх, и в это же время, ее волосы, в том же самом месте, кто-то держал и тянул их вниз. И она не могла сдвинуть волосы, скрученные в веревку, даже на миллиметрик в сторону. И эта нереальность ситуации буквально окатила ее ужасом. Маша была в панике. Не могла не только кричать, даже дышала с трудом. Горло как будто обхватило обручем, она некоторое время просто не дышала. В глазах начало темнеть, и она поняла, что еще немного, и будет поздно. Ее волосы втащат внутрь раковины, а потом и всю ее, за эти самые волосы, потянут туда же. А так как физически это невозможно, то она просто умрет. Ее голову разорвет на мелкие части.
   Близость смерти встряхнула ее. Маша быстро подняла руку вверх и открыла зеркальную дверцу шкафчика, который висел прямо над раковиной. Она, к счастью, вспомнила, что там должны были лежать ножницы. Во всяком случае, они там постоянно находились. Она начала лихорадочно шарить рукой по полкам. С них посыпались вниз разные бутылочки, флакончики, коробочки и прочая мелочь, которая обычно и хранится в таких шкафах. Они били ее по голове, но она не чувствовала боли. Ее заглушала более сильная боль от буквально вырываемых из ее головы волос. Несколько стеклянных бутыльков разбились, усеяв поверхность раковины и пол вокруг нее мелкими осколками. Через несколько секунд, продолжая сопротивляться неведомой силе, Маша нащупала рукой ножницы. От радости она даже задышала полной грудью. Нащупав отверстия для пальцев, она схватила ножницы и опустила руку вниз. Волосы ее уже втянулись на несколько сантиметров внутрь отверстия. И лицо уже подтягивалось к поверхности раковины. Она не видела ничего вокруг, так как не могла повернуть голову и могла смотреть только вниз. Даже скашивая глаза вбок, она видела только блестящие белые боковины раковины, и больше ничего.
   Маша раскрыла лезвия ножниц в стороны и поднесла их к своим волосам, сантиметрах в пяти от края отверстия, куда уже втянулась часть ее прически. И стала резать свои волосы. Ножницы, слава богу, были острые. И она быстро их обрезала. В тот же миг ее голова так резко отшатнулась вверх и назад, что внутри шеи даже что-то щелкнуло и стало больно. Но это ее не обеспокоило. Главное - она победила, она вырвалась! Маша стояла с ножницами в руке и смотрела на раковину, в которую ее только что чуть не затащили. Поверхность была усеяна осколками стекла. Из отверстия торчали ее волосы. Было тихо. Никакого шума. Вполне мирная обстановка. Как будто ничего и не было.
   Маша аккуратно положила ножницы на полку, не отрывая взгляд от своих обрезанных волос. Потом медленно протянула к ним руку, чтобы вытащить. Когда до них осталось совсем чуть-чуть, они неожиданно и быстро втянулись внутрь. Как будто их дернули снизу. Мгновение, и уже пустая раковина. Маша замерла. Так прошло еще несколько минут.
   А затем из глубины стала появляться ярко красная жидкость. Она поднималась по трубе и медленно вытекала в раковину. Вот уже и отверстие скрылось под ней. Ее уровень, почти незаметно для глаза, но неуклонно поднимался. "Это кровь", - промелькнуло в голове Маши. Она почему-то была в этом уверена и даже не сомневалась. Она знала об этом.
   Кровавая жидкость уже наполовину заполнила раковину. И поднималась все выше и выше. "Сейчас она польется через край", - подумала Маша и сделала два шага назад. Ступни ног пронзила резкая боль. Это она наступила на осколки стекла от разбившихся туалетных бутылочек. Маша поморщилась, но осталась стоять, не отводя взгляда от заполняющейся раковины. А до ее краев жидкости осталось подняться всего на несколько сантиметров.
   Неожиданно Маша почувствовала холод на спине. Как будто она прислонилась к ледяной глыбе. Но ведь позади ее ничего не было! Она резко оглянулась.
   В створке открытой двери стояла Вика. Стояла и смотрела на Машу. Лицо у нее было похоже на маску, жуткую маску, которыми дети пугают друг друга. Резкие черты, изогнутый нос, оскаленный рот. Пепельный цвет кожи. И черные горящие глаза, от которых и исходил этот адский холод. Маша оторопела от этой картины. Но через мгновение все изменилось. Неуловимым образом лицо девочки стало обычным детским лицом.
  Маша сделала к девочке три быстрых шага и присела рядом с ней.
  - Викуля, ты что здесь делаешь? Ты же должна спать?
  Девочка вплотную подошла к Маше и обняла ее за шею.
  - Я испугалась. И захотела к тебе прийти. Зашла к вам спальню и смотрю - ты в ванной. Вот я и подошла.
  Маша подхватила ее на руки, тоже обняла и встала на ноги.
  - Чего же ты испугалась?
  - Кто-то по дому ходит.
  - Нет никого постороннего в доме. Так что бояться нечего.
  Она оглянулась и посмотрела на раковину. А там ничего не было! Пусто. Ее поверхность была чистой и даже блестела. Никаких следов.
   Маша сглотнула и перевела дыхание. Сделала два шага вперед и вгляделась. Нет, ничего не осталось. Ни пятнышка. Как будто ничего и не было. А может, и не было? Она еще и еще раз осматривала раковину, да и всю ванную комнату. Ничего подозрительного. Только валялись везде туалетные принадлежности. Да весь пол был усыпан стеклянными осколками. Непонятно. Она еще немного постояла. А потом вышла из ванной комнаты в спальню. Прошла до кровати и села на нее, вместе с Викой на руках. На полу остались мелкие кровавые следы от ее порезанных ног. Но она была в таком состоянии, что не чувствовала боли.
  Маша аккуратно положила девочку на кровать.
  - Давай-ка сегодня вместе ляжем спать, хорошо?
  Вика кивнула головой.
  - Ложись, постарайся заснуть, а я сейчас.
   Маша укрыла ее одеялом. Вика повернулась на бок и закрыла глаза. Затем Маша достала из тумбочки ватный тампон. Открыла флакон дорогих французских духов, которые стояли здесь же, на тумбочке. Обильно, не жалея, полила духами тампон, и стала протирать им порезанные места ступней ног. Сразу зажгло, и Маша скривилась от боли. Но терпеливо доделала эту неприятную процедуру до конца. Кровь перестала течь. Потом она взяла чистые носки и надела их на ноги. Хотела встать, выключить в ванной свет, но передумала. Решила, что пусть он горит. Да и тревожить порезанные ноги не следует. Она легла на спину, выдернула из под себя одеяло и укрылась им. Подумала: "Может надо Сашу позвать и все ему показать и рассказать?" Но сама себя и остановила. Показать было нечего. Разбросанные принадлежности в ванной, да вырезанный клок волос с головы. Все, больше ничего. И о чем это говорит? Это говорит, что у нее на нервной почве начались галлюцинации. Так что, надо спать. А уж утром будет видно, стоит ли рассказывать о случившемся.
   Маша закрыла глаза, и стала стараться хотя бы на немного уснуть. "Ведь действительно, правильно Саша сказал, впереди будут тяжелые дни. Может, и спать больше не придется. А силы будут нужны... Ведь надо будет и за Викой смотреть и вообще...Господи, ну за что все это? Как же теперь жить?.. Нет, все, надо отдохнуть, а то завтра не смогу ничего делать...." И Маша постепенно забылась тяжелым сном.
  
  
   Саша досмотрел очередной выпуск новостей и выключил телевизор. Экран погас. Теперь освещение оставалось только в коридоре первого этажа. Он встал с дивана, потянулся и решил снова проверить дом. Подошел к входной двери и проверил ее. Она была закрыта на замок. Зашел на кухню и в столовую. Осмотрелся. Все нормально. В столовой отдернул штору и посмотрел на улицу. У ворот их дома стояла патрульная милицейская машина. Людей, сидящих в ней, видно не было. Но в темном салоне четко просматривались два сигаретных огонька. Старший патруля Иванов с напарником курили, коротая ночные часы. Затем Саша спустился в подвал и проверил все помещения. И там все в порядке. Он забрал из кладовой комплект белья, подушку и одеяло, которые обычно там хранились специально для гостей. Поднялся на первый этаж и застелил диван, приготовив его для сна. Затем осторожно, стараясь не шуметь, поднялся на второй этаж. Поочередно приоткрыл двери и заглянул в спальни Вики и Маши. Детская спальня была пуста. Обе женщины, маленькая и взрослая, были в спальне для взрослых, спали на кровати Маши. Комната освещалась через открытую дверь светом из ванной, и было видно, что у них все в порядке. Саша снова спустился на первый этаж. Прошел к дивану и разделся. Лег. Надо было отдохнуть.
   Он лежал на диване и думал: "Как все в жизни может быстро измениться. Вчера все было хорошо, даже отлично. И раз. Все рушится. И уже никогда не будет по-прежнему. И ничего нельзя поправить. Эх, Андрей, как же ты так?! Вот теперь Маша вдова. Да еще с маленьким ребенком на руках. А ведь только все устроилось. Нет, видно нет в жизни справедливости".
   Он медленно погружался в сон. Мысли замедлялись и затухали. Около полуночи Саша уснул...
   Резкая, пронзительная боль выдернула его из сна. Она была такой сильной, что, даже открыв глаза, он сначала ничего не видел. Перед широко открытыми глазами стоял белый плотный туман. И тут он почувствовал второй удар. Теперь то он понял, что его уже дважды ударили в живот, чем-то острым, буквально пронзив кожу, мышцы и внутренности. В глазах прояснилось, и Саша стал различать предметы и вещи в комнате.
   Рядом с диваном стояла Вика. В своей поднятой руке она держала большой кухонный нож. По его лезвию стекала кровь. Его кровь. Она лилась по ножу и крупными каплями летела вниз, на пол.
   Девочка улыбалась. Но это была не обычная добрая детская улыбка. В ней было столько злорадства и ненависти, что Саша содрогнулся. Ребенок просто не мог так улыбаться! Не мог иметь такого лица. Это было какое-то отвратительное злобное существо, в облике ребенка. Но осмыслить этого Саша не мог, не успевал. Вика снова подняла нож над головой, занося его для следующего удара. А крепкий и сильный мужчина ничего этому не мог противопоставить. Он был беспомощен. Лежа на диване, с двумя серьезными ранами в животе, только что вырванный из глубокого сна и испытывая болевой шок, он практически не мог сопротивляться. Он был почти раздавлен и физически и морально.
   И все же он начал действовать. Просто лежать и ждать, когда его добьет этот монстр в детском обличье, он не хотел. Жажда к жизни была сильней. Саша голой рукой отбил удар ножа. При этом лезвие скользнуло по его предплечью, нанеся глубокий порез, из которого сразу же хлынула кровь. Теперь уже весь диван, и весь пол около него были залиты кровью. Но на этот раз лезвие не дошло до Сашиного живота, куда был направлен удар. И рана на руке, несмотря на свою глубину и боль, которую она доставляла, была все же не опасной.
   Саша согнул правую ногу, затем резко ее распрямил и ударил девочку в грудь. Она отлетела в сторону и упала на пол. Но сразу вскочила на ноги. И Саша в это время, собрав все силы, поднялся с дивана. Он стоял и зажимал рукой раны на животе. Через прижатые к животу ладони обильно текла кровь, буквально заливая его ноги. Он сделал шаг по направлению к Вике, но та, бросив нож, кинулась бегом к лестнице на второй этаж. А затем, быстро перебирая своими маленькими ножками, стала подниматься по ней.
   Саша оглянулся и снова вернулся к дивану. Сдернул с него простыню и стал перевязывать себя. Точнее просто обматывать простыню вокруг своего тела. Она моментально становилась красной от крови. Но пока другого ничего он сделать не мог. Необходимо было срочно остановить кровавый поток, вытекающий из ран на его животе. Или хотя бы уменьшить его. Иначе он уже через несколько секунд ослабнет и потеряет сознание. Голова у него уже начинала кружиться от потери крови. В глазах темнело, в них пролетали какие-то белые мушки.
  "Надо спасать Машу", - подумал он.
   Саша подоткнул край простыни под обернутый участок, чтобы она не разматывалась и не сползала. А потом пошел на второй этаж, по пути нагнувшись и подобрав нож, который бросила девочка.
   В спальне Вика уже разбудила Машу. Она стояла у кровати и трясла ее за плечи.
  - Мама, вставай! Быстрее! - громко кричала она.
   Маша сразу села на кровати, опустив ноги на пол. Она с испугом посмотрела на кричащую, испуганную, заляпанную кровью девочку. Моментально проснувшись, Маша схватила ее и прижала к себе. Она обняла Вику левой рукой, а правой стала быстро ощупывать ее тело, проверяя, не ранена ли она. Убедившись, что девочка цела, спросила:
  - Что случилось?!
  - Дядя хотел меня убить! - кричала Вика, - Ножом хотел ударить.
  - Какой дядя? - Маша посмотрела на распахнутую дверь.
  - Который сегодня приехал! Он меня ударил. И сам весь в крови. Он сюда идет, за мной! Мама, спаси меня!!! - Вика вся содрогалась в крике.
  Маша вскочила на ноги и быстро провела Вику в ванную комнату. Она была готова защитить ее любой ценой. Это ее ребенок и она готова была умереть за него.
   Выйдя из ванной, Маша увидела, что в спальню зашел Саша. Его вид был ужасен. Весь в крови, замотанный в простыню, в руке окровавленный нож. Его шатало. Вид был безумен.
  "Он сошел с ума", - подумала Маша.
  - Где она? - спросил Саша.
  - Кто? Кого ты ищешь?
  - Эту девочку. Маша, она хотела меня убить! Ножом ударила! Она и тебя убьет! Где она!? - Он перешел на крик.
   Потом оглядел сумасшедшими, полными болью глазами комнату и пошел к двери в ванную. Маша встала перед ним, но он свободной рукой отодвинул ее. Она безропотно отошла в сторону. Но когда он прошел мимо нее и уже взялся за ручку двери, Маша схватила стоящую на тумбочке тяжелую хрустальную вазу и ударила его ею по голове. Саша упал как подкошенный, сразу потеряв сознание.
  Отбросив вазу в сторону, перешагнув через тело брата, Маша открыла дверь и схватила Вику за руку.
  - Быстрее побежали отсюда.
   Они вдвоем кинулись из спальни. Но в дверях Маша остановилась и вернулась к тумбочке, которая стояла у кровати, со стороны Андрея. Там она быстро нашла футляр от очков, раскрыла его и схватила ключ. Ключ от сейфа с оружием. Затем вернулась к Вике, и они побежали вниз по лестнице.
   Добежав до подвала, Маша завела девочку в прачечную, а сама прошла в кладовую. Там она открыла сейф и достала ружье. Это было восьмизарядное охотничье ружье. Очень дорогое. Андрей не был заядлым охотником, но иногда, раза два в год, все же выезжал с друзьями пострелять уток. А остальное время ружье, как и положено, находилось в закрытом сейфе.
   Маша открыла затвор и стала вставлять патроны, которые тоже лежали в сейфе, на отдельной полке. Зарядив все восемь патронов, взведя курок, она снова вышла в коридор подвала. По лестнице уже спускался Саша, который довольно быстро пришел в себя. Маша, увидев его, попятилась и прижалась спиной к стене, рядом с дверью в прачечную.
   Саша спустился в подвал, увидел Машу, держащую в руках ружье, и остановился. Он был весь залит кровью. Простыня намокла до такой степени, что стала красного цвета. А теперь, после удара вазой, кровь бежала и по голове, стекая тонкой струйкой по левому виску и за левым ухом, по щеке, и быстро-быстро капая с левой скулы на плечо. А потом это кровь уже смешивалась с кровью, текущей из живота. И ниже груди Саша был весь красного цвета от вытекающей из него крови. Он уже много ее потерял. И лицо его стало серо-землистого цвета. Его шатало, руки и ноги подрагивали. Он с большим трудом, прилагая все свои силы, держался на ногах.
  Маша навела на него ружье.
  - Не подходи. Стой на месте.
  - Маша, - он остановился, - послушай меня. Ты не поверишь. Но это Вика на меня напала.
  - Не говори ерунды. Ты сам-то понимаешь, что несешь? В общем, так. Сейчас выходишь медленно наверх, и мы вызываем милицию. Понял?
  - Я все понял. Но тогда она убьет всех. И тебя тоже.
  - Все. Разговор окончен, - Маша дернула стволом вверх, - давай шагай.
  - Маша, а кто, по-твоему, меня ранил? Я что, сам себя ножом ударил. Да еще несколько раз, да?!
  - Я не знаю, что у тебя случилось. Но к ребенку я тебя не подпущу. Скорее убью на месте. Так что, поднимайся наверх. Пусть приедет милиция. И разбирается.
  - Да я сам милиция. Маша, я же сам остался вас охранять. А защищать-то надо было от этой девочки. Это она, судя по всему, всех и убивала.
  - Не смей так о ней говорить! - громко сказала Маша.
  - Давай спокойно разберемся. Где она? В прачечной? Ну и пусть там сидит. Давай ее там запрем. Милицию и вызывать не надо. Они на улице дежурят. Нужно их только позвать. А потом приедут следователи и все выяснят, хорошо? - Саша сделал шаг вперед
  Маша подняла ружье и приложила приклад к плечу.
  - Стой. Еще шаг и я стреляю.
  Саша медленно наклонился, скривившись при этом от боли, и положил нож на пол.
  - Видишь, я безоружен. Ты тоже положи ружье. И давай еще раз спокойно все обсудим.
  Он становился все бледнее и уже с трудом стоял на ногах. Немного постояв, Саша сделал еще один шаг вперед. Потом еще один. Дверь в прачечную приоткрылась, и раздался истошный крик Вики. И Маша, испугавшись этого жуткого крика, нажала на курок.
   Раздался выстрел. Заряд дроби вылетел из ствола и разворотил грудную клетку Саши. Его отбросило к стене, он ударился и сполз по ней. Он лежал на полу, на левом боку, неловко подвернув под себя руки и неестественно вывернув голову. Глаза его были открыты и направлены прямо на Машу. Но они ничего не видели. Саша был мертв. И убила его Маша.
   Немного постояв, она отбросила ружье в сторону и опустилась на пол. В голове стоял шум, и она плохо соображала.
   Раздались удары в дверь. А потом послышался звон разбитого оконного стекла. На первом этаже раздались голоса и шаги. Было слышно, как ворвавшиеся в дом люди осматривали помещения, перебегая из одного в другое. Слышался топот обутых в тяжелые ботинки ног.
  Кто-то громко позвал:
  - Эй, где вы? Откликнитесь.
  И тут, к удивлению Маши, рядом с ней раздался звонкий Викин крик:
  - Мы здесь. В подвале. Спускайтесь быстрее к нам.
   Девочка вышла из помещения прачечной и теперь стояла около лежащего на полу ружья. На лестнице раздались быстрые шаги. Вика взяла ружье и навела стволы на выход из подвала. Маша широко открытыми глазами смотрела на нее. Она, совсем некстати, вдруг подумала: "Ведь ружье большое, ей же тяжело его держать. Да и отдача, если она выстрелит, больно ее ударит". А девочка, судя по всему, совершенно без труда и ничего не опасаясь, прижала ружье к себе и положила свой маленький пальчик на спусковой крючок.
   В подвал забежали милиционеры, сразу вместе, вдвоем. Они были без фуражек, какие-то взъерошенные и несколько растерянные. Наверное, со сна. В руках у обоих были пистолеты. Но они не сумели ими воспользоваться, не успели. Как только они появились, Вика их застрелила. По очереди, выстрелив сначала в Иванова, а потом и в его напарника. Мертвые тела патрульных упали на пол. Рядом с уже лежащим там трупом Саши.
   Потом, с ружьем в руке, девочка подошла к безжизненным телам и осмотрела их. Убедившись, что все трое мертвы, она развернулась и положила ружье рядом с Машей. При этом быстро вытерев с него рукавом отпечатки своих пальчиков. Затем вернулась к телу Иванова и вытащила из его руки пистолет. С минуту его разглядывала. А потом навела ствол на женщину, которая продолжала сидеть на полу, плохо соображая, что происходит. Ведь то, что она видела, просто не укладывалось в ее голове. Этого просто не могло быть.
   Вика, улыбаясь во весь рот, обратилась к ней:
  - Ну что, понравилось тебе быть мамочкой? Здорово повеселились! А знаешь, мне у вас понравилось. Вас легко было убивать.
  Маша с трудом смогла разлепить губы:
  - Кто ты? Что ты хочешь?
  - Ну, уж я, конечно, не твоя маленькая любимая дочка. Ты теперь-то хоть это понимаешь, дура? Ты и все они, - Вика повела рукой вокруг, - это так, мясо. Беспечные, мелкие людишки. А мир должен быть другим. И подчиняться другим законам. Законам другого мира, более правильного. Того мира, который дал мне силы, чтобы мстить всему вашему людскому роду. Мстить за мою дочь, которую вы убили.
  - Какая дочь? Ты что говоришь? - Маша с трудом смогла произнести эти слова.
  - Такая дочь, - передразнила ее девочка, - самая обыкновенная дочь. Маленькая такая девочка. Которую ваши врачи, эти недоучки и бездари, взяли и убили.
  - Но мы-то здесь причем?
  - Притом. Вы все виноваты. И я вас всех покараю. Мне дали такую возможность, и я ее использую.
  - Кто дал?
  - Силы другого мира. Они постепенно внедряются к вам. Через таких, как я. И скоро ваш мир исчезнет. А в новом мире будут править другие законы. Ваши лицемерные правила жизни уйдут навсегда.
  Вика навела пистолет на Машу:
  - Ладно, больше не о чем с тобой говорить. Прощай. Скоро сюда наедут людишки, начнут разбираться. И мне надо их нормально встретить.
   Маша открыла рот, чтобы что-то сказать, но не успела. Вика выстрелила ей прямо в лицо и сразу убила. Уже мертвое тело с глухим стуком свалилось на бок.
   Девочка подошла к Иванову и снова вложила пистолет в его руку, так же как и ружье, предварительно его обтерев.
   Потом она поднялась на второй этаж и спряталась в шкафу в детской спальне. Здесь ее и должны были найти. Маленькую и испуганную девочку, на которую свалилось сразу столько несчастий.
   А пока она сидела в темном шкафу и улыбалась. Ведь ничего еще не закончилось.
  И продолжение обязательно будет...
  
  Часть 3.
  
  Чадо из ада.
  
   Весь дом был заполнен людьми. И в форме и в штатском. Они ходили везде, Заглядывали во все комнаты и во все шкафы. Проверялись все двери и окна. Осматривалась территория вокруг дома.
   Из подвала уже вынесли трупы четырех человек. И сейчас там работали эксперты.
  Везде были видны следы крови. Она была в спальне и ванной второго этажа, на всех лестницах, в комнатах и коридоре первого этажа, а подвал был вообще буквально ею залит. На полу стояли кровавые лужи, и сотрудникам милиции и врачам приходилось просто ходить по ним, так как чистых участков пола, куда можно было бы поставить ногу, не было почти совсем.
   В столовой на первом этаже, у стола, сидели два следователя. Один из них заполнял необходимые в таких случаях документы и протоколы, а второй задумчиво глядел в окно, постукивая пальцами руки по крышке стола.
   Оперативная группа из сотрудников прокуратуры и милиции за последние дни уже трижды приезжала в этот дом. Ведь здесь, в этом доме, в этой семье, происходили жуткие и необъяснимые события. Сначала погибла домработница. Страшным и непостижимым образом. Потом гибель огромного сторожевого пса, ротвейлера. Тоже неизвестно кем и почему убитого. Затем разбился на машине хозяин дома. Его тело, без головы, которую так и не нашли, в настоящее время находилось в морге. И вот, смерть сразу четырех человек! Включая трех сотрудников милиции. Да еще хозяйки дома, которую как раз эти милиционеры и должны были охранять.
   Старший следователь, Алексей Владимирович, оторвал взгляд от окна и сказал:
  - Ну что, Вадим, досталось нам с тобой такое дело, что не приведи господи. Уже шесть трупов. Из них трое - милиционеры. Двое, так вообще, при исполнении служебных обязанностей. Я еще собаку не считаю. И все это - меньше чем за три дня. И никаких улик, никаких следов. А начальство уже спрашивает, когда будет результат. Пресса уже начала строчить. Теперь покоя не будет. Ты что обо всем этом думаешь?
  Второй следователь оторвался от написания протокола и ответил:
  - Следов никаких нет. Отпечатки только членов семьи и наших сотрудников. Хотя эксперты еще раз все проверяют. Участковый никакой стоящей информации не дал. Семья как семья. Спокойная и тихая. С родственниками не было никаких проблем. Кстати, Алексей Владимирович, я побеседовал с родителями погибшей хозяйки. Им сообщили, и они приехали сюда из города. Оба конечно пока в шоке, но я с ними накоротке переговорил. Они тоже не могут ничего конкретного сказать. Врагов не было, в бизнесе все в порядке, в семье тоже все хорошо. Единственная проблема была, это то, что у них не было детей. Не могли завести. Ну, так они недавно взяли приемную дочку. Так что, сейчас вообще непонятно, на что и думать.
  - Да, а где сейчас девочка?
  - Как только соседи, услышав стрельбу, позвонили в райотдел, сюда сразу выехал наряд. Он всю эту картину и увидел. Они же и нашли девочку. Она в шкафу, в своей спальне спряталась.
  - Слушай, ты что мне рассказываешь? Я это все и сам знаю. Я тебя спросил, где сейчас девочка? Кто за ней присматривает? И осмотрел ли ее врач?
  - Девочка сейчас наверху, в своей комнате. Врач ее посмотрел. С ней все в порядке. Родители Маши как раз с ней находятся.
  - Надо бы с ней поговорить. А вдруг, что-нибудь ценное расскажет.
  - Да я уже с ней поговорил. Ничего она толком сказать не может. Напугалась криков и спряталась. Что с нее возьмешь? Маленькая она очень.
  - Нет, - Алексей Владимирович встал, - я все же пойду, с ней пообщаюсь. Может, что-то и проскользнет. Нельзя же так, никаких следов и никто ничего не видел. Такого не может быть. Кто-то ведь это все непотребство сотворил. Ты давай, оформляй все, что необходимо. Уточни у кинолога и у экспертов, может быть они что-нибудь такое, выбивающиеся из ряда вон, заметили. Одним словом, работай. А я пошел к девочке.
   Он встал и вышел в коридор. В комнате, напротив столовой, работал эксперт. Он внимательно осматривал диван и ковер около него. Следователь заглянул в дверь и вопросительно посмотрел на эксперта. Тот, взглянув на вошедшего и, увидев у него на лице немой вопрос, так же молча пожал плечами. И отрицательно покачал головой.
   Алексей Владимирович поднялся на второй этаж, внимательно глядя под ноги, стараясь не наступить на кровавые потеки на полу. Он открыл дверь в детскую комнату и вошел. На кресле около окна сидел пожилой мужчина, судя по всему, отец Маши. Было видно, хотя он и сидел, что он высокого роста. Мужчина был весь седой, лицо осунувшиеся, глаза красные и крайне усталые. На руках он держал Вику. Девочка, одетая в пижаму, сидела у него на коленях и обнимала его, крепко прижавшись и уткнувшись лицом в грудь. На детской кровати, отвернувшись лицом к стене, лежала женщина. Она была полностью одета, даже на ногах были туфли. Ее спина и плечи подрагивали. Женщина, мать Маши, тихо плакала.
   Следователь подошел к креслу, на котором сидели дедушка и его приемная внучка, и присел рядом с ним на корточки. Он кивнул мужчине головой.
  - Здравствуйте. Я старший следователь. Зовут меня Алексей Владимирович. Я понимаю, что сейчас не время, но мне надо задать несколько вопросов. Вам и, самое главное, девочке.
  Мужчина тяжело вздохнул.
  - Здравствуйте. Что ж, надо так надо. Только ведь я ничего не знаю. Мы и девочку еще ни разу до сегодняшнего дня не видели. Мы же на юге отдыхали, больше месяца. Два дня назад приехали. Собирались вот на выходные приехать. Чтобы они всей семьей, вместе с Андреем, были дома. Подарки уже купили. А тут вот что случилось. Вчера с Андреем, а сегодня и с Машенькой. Да и Саша еще погиб...
   По щекам мужчины покатились слезы. Он тыльной стороной ладони вытер их. Несколько минут все молчали. Потом он продолжил.
  - С женой вот совсем плохо. К нам еще вчера врач приходил, соседка наша. После того как племянник позвонил насчет Андрея. Мы даже приехать не могли сразу. У Веры ведь сердце больное. Думали сегодня приедем, поможем дочери, посидим с ней. Да вот не успели увидеть доченьку нашу...
  Мужчина опять замолчал. Девочка на его руках пошевелилась и взглянула ему в лицо.
  - Что внучка? Ты не переживай. Мы тебя не бросим. Будешь у дедушки с бабушкой жить. И все у нас с тобой будет хорошо. Так ведь?
  Вика кивнула головой и снова уткнулась ему в грудь, крепко обняв.
  - Вас уже, наверное, спрашивали, но я повторюсь, - начал следователь, - Вы ничего не замечали странного в жизни дочери и ее семьи? Может, когда в гости приезжали. Или она что-нибудь Вам рассказывала.
  - Нет. Ничего такого сказать не могу, все было как обычно, - немного подумав, ответил отец Маши.
  - Маша была Ваша единственная дочь?
  - Да. Машенька у нас была одна.
  - А у мужа, у Андрея, есть братья или сестры?
  - У него есть брат. Старший. Он уже давно живет в Москве. У него там шикарная квартира и хорошая работа. Так что, если Вы думаете, что их всех убили из-за дома, то Вы ошибаетесь. У нас нет таких родственников, которые могли бы такое сделать!
  - Нет-нет, я такое и не думаю. Просто мне нужна вся информация, вот я и спрашиваю. То есть, Вы не можете даже предположить, что могло привести к такой трагедии.
  - Нет. Я сам ничего не понимаю. Все у них было хорошо. Врагов не было. Долгов тоже не было. Но ведь ясно же, что здесь что-то другое. Убили же сначала Лидию Петровну. Ее то зачем убивать?
  - Мы с этим тоже разбираемся. Пока вопросов больше, чем ответов. Я еще, с Вашего позволения, задам несколько вопросов вашей внучке.
  Следователь тихонько тронул девочку за рукав.
  - Вика, повернись, пожалуйста, ко мне.
  Девочка оторвалась от груди деда и повернулась к Алексею Владимировичу.
  - ты кого-нибудь видела в доме?
  - Нет.
  - Совсем никого?
  - Совсем.
  - А от кого ты спряталась?
  - Кто-то громко кричал и бегал по коридору. И мама тоже кричала. Я и спряталась. Потом какой-то гром был. Сильно-сильно.
  - И ты потом все время сидела в шкафу? Никуда не выходила?
  - Нет, - Вика покачала головой из стороны в сторону, - я там все время сидела. Пока меня дяди там не нашли.
  - Какие дяди?
  - Ну, дяди-милиционеры. А потом дедушка с бабушкой приехали.
  - Ну, ясно, - следователь встал на ноги. - Ладно, спасибо, что поговорили со мной. Очень Вам соболезную. Но мне надо идти.
   Он спустился на первый этаж и снова зашел в столовую. Там Вадим о чем-то говорил с одним из оперативников. Увидев Алексея Владимировича, он встал.
  - Есть новости.
  - Давай, слушаю.
  - Отец Вики, то есть родной отец девочки, сбежал из психиатрической лечебницы. Он там лежал, после того, как хотел убить дочь.
  - Ну, продолжай, - заинтересованно сказал Алексей Владимирович.
  - Так вот, он как раз сбежал оттуда пять дней назад. Вот оно все и проясняется, - возбужденно закончил Вадим.
  - Хорошо, даже очень хорошо, - старший группы похлопал оперативника по плечу. А затем сел на стул.
  - Значит, ты считаешь, что это он, по причине психического расстройства, всех и убивает?
  - Именно. То, что он псих, как раз и объясняет, почему убийства были совершены такими способами. Нормальный человек такого сделать не мог. И это еще не все...
  - Давай, не тяни, - поторопил его Алексей Владимирович.
  - В городе, откуда удочерили Вику, тоже были странные несчастные случаи. Все ее родственники: мать, брат, все бабушки и дедушки - погибли. Уголовных дел не возбуждали. Все смерти признали как несчастные случаи. И все случилось буквально за пару месяцев.
  - Что, никого не заинтересовало, почему вся родня девочки гибнет, да еще так быстро? Ни у кого даже сомнений не возникло, что это могли быть не несчастные случаи?
  - Местный следователь, вот Юра с ним разговаривал, - Вадим кивнул на стоящего рядом с ним оперативника, - подозревал, что дело не чисто. Но доказать ничего не смог. Только когда этот Валера, отец Вики, на нее напал с ножом в руке, все стало понятным. Но, опять же, никаких доказательств по другим событиям. Его просто закрыли в лечебницу и все.
  - Так, срочно его портрет во все отделения милиции. Пусть перекрывают дороги. Проверяют этот поселок, весь, полностью, каждый дом. И все близлежащие деревни и сады. Надо ещё курсантов школы милиции привлечь, чтобы полностью прочесать лес. У этого дома выставить круглосуточную охрану. Ты давай, - Алексей Владимирович обратился к Юрию, - срочно этим займись.
  Оперативник кивнул и быстро вышел из столовой.
  Старший следователь, после недолгого молчания, обратился к сидевшему рядом с ним Вадиму:
  - Слушай, а ведь пистолет, из которого убили Машу, был в руке Иванова, а ружье, из которого убили всех остальных, у ее ног лежало, это как?
  - Ну и что! Сначала этот маньяк убил Александра. Потом держал Машу под прицелом. Забежали патрульные, услышавшие выстрел, и он их тут же застрелил. Затем, из пистолета Иванова, убил хозяйку. А пистолет обратно вложил в руку Иванова.
  Алексей Владимирович неторопливо достал сигарету и закурил.
  - Точно! Почти сто процентов, что так все и было. Да иначе и быть не могло. Ну, а вы молодцы. Вадим, объединяй все дела по убийствам в одно. Естественно, включая убийства в соседнем городе. И можно докладывать, что серийный убийца установлен. Мы свою работу сделали, теперь пусть милиция его ловит.
   Вадим, после этих слов, тоже быстро собрал со стола документы и вышел из комнаты, чтобы начать выполнять указания старшего следователя. А тот, докурив сигарету, встал и снова поднялся на второй этаж. Там еще продолжали работать эксперты.
  
  
   Было темно. На улицах поселка никого не было. И в обычные дни они были безлюдны. А сейчас, после страшных событий в одном из домов их тихого поселка, люди вообще вечером, а тем более, ночью, из своих домов не выходили. Редкие фонари освещали дорогу. Кое-где, прямо на обочинах, стояли машины. Некоторые из жителей, в летнее время, не загоняли машины в гаражи. А просто оставляли их на дороге возле дома. Благо, поселок охранялся, и выехать из него можно было только через одни ворота. Так что, за сохранность автомобилей можно было не беспокоиться.
  Он огляделся и уже собирался выйти из кустов на дорогу. Стояла полная тишина. Вокруг никого не было. Только рядом с домом был припаркован одинокий автомобиль. Причем не дорогая иномарка, как практически все другие машины в поселке, а простые "Жигули". И вот, когда Валера уже встал и сделал шаг в сторону дома, он заметил, как в машине вспыхнул огонек, а потом на миг осветилось лицо. Кто-то, сидящий на месте водителя, закурил. И Валера сразу отшатнулся назад, в спасительную темноту придорожных зарослей.
   "Черт, да ведь это засада. И наверняка на меня, - подумал он, опустившись на траву и вглядываясь в очертания машины. - Значит, они решили, что это моих рук дело. Да, положение у меня не дай бог".
   Сбежав несколько дней назад, без особого труда, из больницы, Валера побывал у себя дома. Квартира была опечатана, но не охранялась, и никого там не было. Так что, когда он, глубокой ночью прошел в свой подъезд, его никто не заметил. Валера позвонил в дверь соседки Кати и зашел к ней. Она не испугалась и спокойно ему открыла. Несмотря ни на что, у них были и оставались очень хорошие отношения. Да и вообще, Катя просто знала, что Валера не причастен ко всем произошедшим событиям. Уж она это знала точно.
   Перекусив у соседки, Валера решил рискнуть и зайти в свою квартиру. Ведь у Кати еще оставались ключи от его дверей. Осторожно отклеив бумажную ленту с края входной двери, он потихоньку открыл дверь и проник в квартиру. Там, при свете небольшого фонарика, Валера осмотрелся. В относительной темноте квартира имела вполне жилой вид. Следов пожара и обыска почти не было видно. Мебель стояла на своих местах, на окнах висели шторы, на полках размещались всякого рода безделушки. Вид родного и такого привычного жилья, в котором было прожито несколько счастливых лет, расстроил Валеру. Он с трудом сдержал подступившие к глазам слезы. Пришлось даже немного посидеть на диване, чтобы успокоиться. Через несколько минут, взяв себя в руки, он встал и переоделся. Свою больничную одежду он свернул и сложил в целлофановый пакет, решив не оставлять ее в квартире, а выбросить где-нибудь по дороге, подальше от дома. Затем взял небольшую сумку и сложил в нее несколько банок консервов, нож, ложку, запасное белье, носки и теплую куртку. Потом достал из одной из книг, стоящих во втором ряду на книжной полке, деньги. Они с Леной постоянно там держали небольшую заначку. Денег было немного, но и это для него было сейчас очень неплохо. Собрав всё необходимое, Валера немного постоял посреди комнаты, с грустью оглядывая всё вокруг. Потом, взяв сумку и пакет в руки, потихоньку вышел. Закрыл дверь и снова прилепил клеем, который для этого специально попросил у Кати, бумажную ленту на дверь. И вернулся в квартиру к соседке.
   Сидя у нее на кухне, они пили чай и разговаривали. Валера рассказал Кате, что у них произошло в доме. Вообще, у них в семье. Подробно и долго говорил об этом. Ему надо было выговориться. Тем более, Катя внимательно его слушала, изредка сочувственно кивая головой и вздыхая. А ведь до этого, Валеру никто не слушал. Те врачи и милиционеры, кому он рассказывал свою историю, расспрашивали его только по долгу службы. И никто ему не верил. За долгое время Валера первый раз мог излить душу, не опасаясь подозрений и насмешек. И он говорил и говорил, как будто хотел освободиться от тяжкого бремени.
   Потом они некоторое время молчали, думая каждый о своём.
  - И что теперь? - прервав затянувшееся молчание, спросила Катя.
  - Надо узнать, где находится Вика, или кто она там сейчас. И все-таки ее остановить. Иначе, это будет продолжаться. Еще погибнут люди.
  - А как ты хочешь узнать?
  - У меня друг работает врачом, в городской больнице. Я надеюсь, что он мне поможет. Узнает через врачей в доме ребенка, кто удочерил Вику. Думаю, он это сможет и меня не выдаст. А если что-то пойдет не так, тогда придумаю что-нибудь другое. Но, я ее обязательно найду.
  - А потом?
  - Пока не знаю. Сначала найду, а потом буду решать. Сложно ведь все. По виду она маленькая и милая девочка. Она, во всяком случае, внешне, моя дочь! Вот ведь какие дела.
  - Знаешь что, - Катя положила свою руку на руку Валеры, - ты, когда найдешь Вику, приезжай с ней ко мне. Я буду ждать. Или позвони, я сама за вами приеду. Мой телефон ты знаешь. И тогда что-нибудь решим. Хорошо? Ты только обязательно привези ее сюда.
  - Ладно, - Валера встал, - а теперь я пойду.
  - Куда ты сейчас?
  - Скоро утро. Попробую перехватить своего друга по пути на работу.
  - Ну ладно, - Катя тоже поднялась из-за стола, - давай я тебя провожу. И, помни, я вас жду. Очень жду. Очень.
   Валера неторопливо оделся, поблагодарил Катю за помощь и вышел на улицу. Он пошел в сторону больницы, намереваясь перехватить своего друга, когда он утром пойдет на работу. Это была сейчас его единственная возможность что-нибудь выяснить о Вике.
   И друг оказался настоящим. Не сдал и не предал Валеру. Он ему действительно помог. В тот же день, к вечеру, Валера узнал новый адрес Вики. И он, переночевав в каком-то заброшенном доме, на следующий день двинулся в путь. Зная, что его ищут, он передвигался очень осторожно. Выйдя пешком из своего города, он сел на попутку. Затем, также на попутных машинах и не заезжая в областной центр, он добрался почти до самого поселка, в котором сейчас находилась Вика. Далее ему пришлось идти по лесу. Ночь он также провел в лесу. Хорошо, что прихватил теплую куртку. Так что, почти не замерз.
   На следующий день он подошел к поселку. У въезда в сам поселок располагался небольшой рынок. Недалеко от ворот, на небольшой асфальтированной площадке, стояли длинные металлические столы с навесами от дождя. Здесь женщины из соседней деревушки продавали картошку, молоко, разную зелень и тому подобное. Домохозяйки и домработницы из поселка были для них хорошими покупателями. Валера, решив купить молока и домашнего хлеба, зашел на этот минирынок. И там, от словоохотливых продавщиц, он узнал новости, которые его поразили. Ему, продавая попутно хлеб и молоко, рассказали, какие страшные события творятся в этом поселке. О недавнем жутком убийстве Лидии Петровны. О смерти Андрея Андреевича. И о гибели этой ночью ещё четырех человек. Причем, из них несколько милиционеров, с оружием.
   Валера зашел в лес, немного отошел вглубь и сел прямо на землю. Он был раздавлен тем, что услышал. Значит, он все-таки не успел. Все-таки опоздал, и его опередили. Убийства продолжились.
   Просидев весь день в лесу, дождавшись темноты, он проник в поселок. Соблюдая чрезвычайную осторожность, пошел по его территории. Нашел улицу, где жила новая семья Вики. И вот тут чуть не наткнулся на засаду.
   Он сидел в кустах и размышлял, что же делать дальше. Немного передохнув, Валера, крадучись, обошел дом. Теперь он не видел дорогу, идущую между домами, и стоящую на ней машину. Следовательно, и его не было видно из машины.
   Валера потихоньку подошел к единственному освещенному окну на первом этаже. И, привстав на цыпочки, осторожно заглянул в него. Его глаза расширились от неожиданного потрясения.
   Посредине комнаты стоял пожилой, высокий мужчина. Он был весь залит кровью. В руке он держал огромный нож. По лезвию которого тоже стекала кровь. И она капала на мертвое тело, лежащее на полу. Валера сразу понял, что тело мертвое. Потому что у женщины, лежащей у ног мужчины, не было головы. Голова лежала рядом с шеей. Отдельно. Из шеи медленно, чуть-чуть пенясь, вытекала темно-красная кровь, образовав на полу уже довольно большую лужу.
   А чуть далее, возле двери, в комнате стояла его дочь, Вика. Она смотрела на эту картину и довольно улыбалась.
  
  
   Когда следователи и милиционеры уехали, Антон Григорьевич, отец Маши, поднялся на второй этаж. Он зашел в комнату, в которой находились его жена, Вера, и Вика. Женщина по-прежнему лежала на кровати, а девочка тихо сидела на кресле. Она не играла. А просто сидела и внимательно смотрела на женщину, не моргая и не отводя взгляда.
   Антон Григорьевич подошел к кровати и сел на ее край. Он положил руку на плечо жены.
  - Верочка, может быть, встанешь. Все уже уехали. Мы остались одни. Знаешь, я сейчас разговаривал со следователем. У них уже есть версия, кто это мог сделать.
   При этих словах, Вика оторвала взгляд от спины лежащей женщины и посмотрела на мужчину. А тот, тоже посмотрев на нее, продолжил:
  - Тут, вроде бы, замешан кто-то из родственников нашей девочки. Я потом тебе подробнее расскажу. Они будут его искать и обещали найти. А пока проверяют окрестные леса и поселок. И возле дома осталась дежурить машина. Вот такие вот дела.
   Женщина повернулась к нему. Ее лицо было бледным и осунувшимся. Она произнесла тихим голосом:
  - Господи, Антон, Машеньку ведь уже не вернуть. Даже если и разберутся, кто это сделал. Как жить-то теперь?
   Мужчина, обрадованный тем, что жена наконец-то произнесла первые после страшного известия слова, быстро ответил:
  - Вера, надо чтобы этого изверга нашли. И наказали. Сурово наказали. А мы будем жить. Вот ради Вики. Ради памяти наших детей.
  Женщина отвернулась к стене, и ее плечи снова мелко задрожали, сотрясаемые плачем. Она плакала тихо, почти неслышно.
   Антон Григорьевич встал, подошел к сумке жены, лежащей на комоде, и достал целый пакет с лекарствами. Потом прошел в ванную и набрал в стакан воды. Вернулся к жене и сказал:
  - Вера, надо выпить лекарства. Иначе ты не справишься. Давай выпей вот эти таблетки. Это от сердца и успокоительное.
   Женщина повернулась к нему, чуть приподнялась, опираясь на правую руку, взяла в левую руку протянутые ей таблетки и все сразу забросила себе в рот. Потом, запила их водой из стакана, который дал ей муж. Вернула пустой стакан обратно. И снова легла на бок, лицом к стене.
  - Ну, вот и хорошо, - Антон Григорьевич поставил стакан на тумбочку, - вы пока будьте в этой комнате. А я дом осмотрю.
   Он встал и вышел. Он просто больше не мог сдерживаться. Почти бегом забежал в спальню для взрослых, и закрылся в ванной комнате. Включил воду, чтобы его не было слышно, и тут дал волю своим слезам, которых до этого буквально физически сдерживал.
   Страшное горе давило на него. Дочь была единственной и очень любимой. Он до сих пор не верил в то, что случилось. Тем более, тела им не показали. Их, после того как опознали соседи Маши и коллеги погибших милиционеров, увезли в город. В морг. В тот же, где уже находилось тело Андрея. И там же было то, что осталось от Лидии Петровны. А пока Маша, во всяком случае, в его сознании, была как бы живой. Не то, что сердце, даже разум его отталкивал саму мысль о её смерти.
   Но Антон Григорьевич не мог себе позволить дать волю эмоциям. Вера, его любимая жена, была больна. Больна давно и сильно. Сердце очень слабое. Уже вчера, после известия о гибели зятя, ей стало плохо. А сегодняшняя трагедия вообще могла ее убить. И ему надо было держаться, собрав в кулак всю волю, все силы. Нужно было поддерживать жену. Подбадривать ее, если это возможно в такой ситуации. А впереди были еще заботы по организации похорон. И это тоже ляжет на его плечи. Да и за девочкой надо присматривать. Так что, он вынужден был глушить своё горе. Потому что, больше просто некому было всем этим заниматься.
   Выплакавшись, а затем, несколько приведя себя в порядок, Антон Григорьевич вышел из ванной и стал осматривать дом. Везде были следы крови. И он решил, что их нужно убрать. Иначе, когда их еще раз увидит жена, будет совсем худо.
   Налив в ведро воды, и взяв в руки тряпку, он стал обходить помещения и протирать кровавые следы. В подвале, где все было практически залито кровью, ему самому чуть не стало плохо. Еще немного, и он бы потерял сознание. Антон Григорьевич вышел на улицу, немного передохнул. А затем снова спустился вниз и закончил начатое дело. Потом вылил розовую от крови воду в унитаз и убрал ведро. Он некоторое время думал, куда деть тряпку, которой смывал кровавые следы. В доме оставлять ее он не хотел. Поэтому он вышел во внутренний дворик, прошел к мусорному баку и выкинул тряпку туда.
   Затем он вернулся к жене и приемной внучке. В комнате было без изменений. Антон Григорьевич посмотрел на жену и сел на кресло, где была Вика, посадив ее себе на колени.
  Сегодня они с женой впервые увидели эту девочку.
   Когда ее удочерили Маша с Андреем, они с Верой были на отдыхе, в Туапсе. Хотя конечно знали, что дети решили взять в свою семью девочку. Вернувшись два дня назад с юга, они только в эти выходные собирались приехать в гости, познакомиться с Викой. Но получилось вот так вот. Сначала им позвонила Маша и рассказала о смерти Лидии Петровны. А также о гибели собаки. Они, конечно, сильно расстроились. Ведь Лидию они хорошо знали. Женщина была спокойная, добрая и рассудительная. К тому же прекрасный повар. И они были довольны, что именно она работает у дочери в помощницах по хозяйству. А Графа они тоже помнили еще с того времени, когда его принесли в дом щенком. Пес им нравился. И вот, неожиданно, почти одновременная смерть домработницы и гибель ротвейлера. Для них это тоже было горе. Но, конечно же, ничего не могло сравниться с потерей любимой дочери и зятя! Да еще и смерть племянника!
   Эти события подкосили их обоих. Жена Антона Григорьевича вот-вот сама могла попасть в больницу. Или могло произойти вообще самое страшное. Но об этом, он не хотел и думать. Пока жена пластом лежала на кровати, периодически принимая различные лекарства, он старался хоть что-то организовать. Позвонил всем родственникам и близким знакомым. Завтра большая часть из них должна была приехать. И тогда они все вместе решат, кто и что будет делать. А пока надо было крепиться. Ведь, несмотря на безмерное горе, на руках у Антона Григорьевича были два практически беспомощных человека, больная жена и совсем маленькая Вика, теперь уже их внучка.
   Просидев до самого вечера в комнате, в тяжелых раздумьях, Антон Григорьевич вдруг как будто очнулся. Точнее, Вика, видно устав сидеть на одном месте, слезла с его колен. Она самостоятельно сходила в туалет, затем вымыла руки и снова подошла к нему.
  - Я хочу кушать, - сообщила девочка.
   Антон Григорьевич, который сам совершенно не хотел есть, решил, что ребенка надо обязательно покормить. Что бы не происходило, надо следить за малышкой. Кроме него это сейчас сделать никто не мог. Он кивнул головой.
  - Хорошо, пойдем на кухню, что-нибудь сделаем покушать.
   Встав с кресла и взяв Вику за руку, он спустился вниз. На кухне достал сковороду, масло и яйца и быстро приготовил яичницу. Усадил внучку ужинать. И сам сел рядом с ней. Девочка молча, не отвлекаясь, ела, лишь изредка посматривая на сидящего рядом с ней мужчину.
   После ужина Вика, утолив голод, несколько оживилась. Она быстро соскочила со стула и убежала в другую комнату. Антон Григорьевич механически, не думая об этом, вымыл посуду. Составил аккуратно в шкаф тарелки и чашки. Взял полотенце, чтобы вытереть мокрые руки. И тут услышал голос внучки.
  - Деда, иди сюда. Скорее.
   Он вытер руки, повесил полотенце на крючок и пошел в столовую, откуда его позвала Вика. Когда он вошел, девочка сидела на стуле, около большого обеденного стола. Ее ноги не доставали до пола, и она болтала ими в воздухе. Вика показала ему рукой на стул, напротив себя, с противоположной стороны стола.
  - Садись.
  Антон Григорьевич сел. "Наверное, девочка хочет во что-нибудь поиграть. Ладно, посижу с ней", - подумал он.
   Вика глядела на него и улыбалась. А он, сначала мельком взглянув на нее, уже не смог оторвать взгляда от ее глаз. Она смотрела на него, не моргая, огромными черными глазами. И его как будто стало затягивать в омут. Появилось чувство легкости во всем теле, в голове зашумело. Глаза девочки расширялись, и вот он уже ничего не видел. Кроме этих огромных бездонных глаз. Не было комнаты, не было вещей вокруг, не было ничего. Не было даже прошлой жизни. Была только огромная пропасть, в которую он проваливался. Физические чувства отключились. Не было ни звуков, ни запахов. Ничего. А потом, его, сидящее на стуле тело, словно взлетело и начало медленно вращаться. Мужчина погружался в теплый и ласковый океан. Который омывал его мягкими волнами. Он будто очутился в другом измерении, в другой жизни. И это ему чрезвычайно нравилось. На душе стало очень приятно и хорошо. Блаженство, полное и всевластное поглотило его. Оно было в каждой клетке его организма, в каждой частице его тела. Никаких проблем, никакой боли, никакого горя. Все осталось там, в прошлой жизни. Поэтому, он готов был навсегда остаться погруженным в эти нежные объятия.
   Но тут мужчина очнулся. Он снова сидел за столом, в столовой. Но это был уже не он. Облик оставался прежним. Но вот существо его, его сознание, его разум ему не принадлежали. Прежний, нормальный и обычный человек как будто исчез. Психика Антона Григорьевича была разрушена воздействием извне. Чужой мир вторгся в его сознание и полностью подчинил его. Да и он уже сам не хотел возвращаться в прошлую жизнь. С ее невзгодами, большими трагедиями и очень маленькими радостями. Нет, он хотел снова окунуться в тот океан покоя и блаженства, где он только что побывал. И для этого он готов был сделать что угодно. Выполнить любое приказание маленькой девочки, которая сидела перед ним. Он не размышлял о несоответствии ее облика и огромной силы, которой она обладала. Он только знал, что для того, чтобы снова вернуться в мир постоянного наслаждения, он должен сделать все, что ему прикажут. И он готов был сделать все. Абсолютно все!
   Вика внимательно наблюдала за ним. Она была внутри его сознания и знала, что он чувствует. Ее распирала гордость за себя. Потусторонние силы наделили ее такими способностями, которые и представить было невозможно. Она убивала людей разными способами. Пробовала различные варианты. И у нее все получалось! А теперь она могла не только внедряться в сознание других людей, а вообще полностью подчинять их себе. Это давало ей дополнительные силы. Она чувствовала себя всемогущей.
   Девочка встала со стула и подошла к нему.
  - Ты хочешь перейти в наш мир? - спросила она, беря его за руку и глядя прямо ему в глаза.
  - Да, - с радостью ответил он и закивал головой.
   Глаза мужчины просто сверкали от счастья, в них стояли слезы безграничной радости. В его голове была только одна мысль, чтобы она не передумала, чтобы действительно взяла его с собой. В тот другой, только что приоткрывшийся ему мир. Он заранее знал, что там всё будет прекрасно. Его охватил восторг предвкушения ухода туда. Только бы побыстрее! Как можно быстрее!!
   Антон Григорьевич и не пытался анализировать, что же с ним происходит. Не задавал себе вопрос, о каком таком другом мире говорит эта маленькая девочка. Он всю свою жизнь очень скептически относился ко всему необычному, всему странному и нереальному, что иногда все-таки случалось и в его насыщенной событиями жизни и в окружающем его мире. Считал, что всему происходящему можно найти нормальное научное объяснение. Был убежден, что все и во всей вселенной подчинялось строгим и четким законам. Законам физики и химии. Математики и астрономии. Законам генетики. Различным научным теориям. Даже поведение человека понятно объяснялось его анатомией и физиологией. А отклонения в человеческой психике, разного рода аномалии - это уже вопросы психиатрии. Это обычные болезни, которым мы все, к сожалению, подвержены. И все эти модные теории, оккультные науки, астрология, гороскопы и тому подобное - это все дань моде. Это было его твердое и непоколебимое убеждение. Конечно, были и пока необъяснимые явления. Например, предсказания Ванги из Болгарии. Или разного рода телепаты и медиумы. Ну, еще всякие НЛО, о которых периодически сообщали по телевизору или в газетах. Происходили и другие загадочные события. Но это все не могли научно объяснить именно пока. Значит у человечества еще пока недостаточно знаний. Не хватает опыта. А как только ученые откроют новые законы, сразу все станет на свои места, все станет понятно и ясно. Ведь то, что еще буквально несколько лет назад казалось нереальным и невозможным, сейчас становилось повседневным и обыденным. Да и вообще, очень даже вероятно, что подавляющее большинство всех этих предсказателей и магов - обычные мошенники и жулики. Есть возможность дурить людей, да еще и получать за это деньги, причем очень даже большие деньги, вот они этим и пользуются. А людей, готовых, чтобы их одурачили, просто пруд пруди.
   Одним словом, Антон Григорьевич был большим реалистом, очень приземленным и скептически настроенным ко всему человеком. Очень практичным. Материалистом до мозга костей.
   Но вот сейчас все изменилось. Изменилось всего лишь за несколько коротких, но очень наполненных, переломных минут. Сейчас он верил этой маленькой девочке. Верил так, как не верил никогда и никому. Верил, и не пытался даже хоть как-то объяснить себе, почему он ей так безоговорочно и полностью верит. Просто верил и все! Внутри его всё перевернулось. Он изменился и стал совершенно другим человеком. Его прежняя жизнь, его воспоминания, его родные и друзья - все это больше ему было не нужно. Все ушло из его памяти. Но он был рад этому. Рад безмерно, до слез на глазах.
   Пожилой мужчина смотрел на стоящего перед ним ребенка и был готов выполнить все, что тот мог ему приказать. Выполнить не раздумывая и сразу. Он только ждал указаний. Нетерпеливо ждал, даже немного дрожа от возбуждения.
  - Тогда жди, - Вика отпустила его руку и улыбнулась.
  Она вышла из комнаты и через минуту вернулась к нему, неся в руке огромный нож, скорее тесак. Его раньше использовала Лидия Петровна для разделки больших кусков мяса. Им даже можно было спокойно перерубать кости животных.
   Вика подошла к мужчине, вложила нож ему в руку.
  - Сейчас ты убьешь женщину, которая сюда войдет. И тогда ты заслужишь право войти в наш мир. Мир беспредельного счастья и радости. Мир вселенского покоя. В нем не будет проблем и горя. Только умиротворение и упокоение. Ты ведь хочешь этого?
  - Да, я очень хочу, - Антон Григорьевич крепко обхватил рукоятку ножа и встал.
  - Хорошо. Жди.
  Девочка развернулась и вышла из комнаты. Быстро, почти бегом, поднявшись на второй этаж, она зашла в свою спальню и подошла к кровати.
  - Бабушка, - тихим голосом позвала она, - бабушка Вера.
  Лежащая лицом к стене женщина, медленно, с усилием, повернулась к ней.
  - Что ты хочешь, Вика?
  - Там дедушка зовет.
  - А где он?
  - Внизу. Где столовая.
  - И что он хочет?
  - Не знаю. Он мне сказал: "Беги, срочно позови бабушку". Пойдем, - девочка протянула руку.
  Женщина со стоном встала и взяла Вику за руку.
  - Ну, пойдем.
  Они вышли из комнаты, прошли по коридору и начали спускаться вниз по лестнице. Медленно, ступенька за ступенькой. Женщина ждала девочку, так как та спускалась осторожно. Она же была очень маленькой и боялась споткнуться.
   Спустившись на первый этаж, они зашли в столовую. Вика, в этот момент, вытащила свою ладошку из руки женщины и отошла немного в сторону. Антон Григорьевич стоял к ним спиной и даже не повернулся.
  - Антоша, что случилось? - обратилась к нему жена.
   Она подошла к нему почти вплотную. Только тогда он обернулся, и женщина отшатнулась. На нее глядел совершенно незнакомый ей человек. С обликом и телом мужа, в его одежде. Но это был не он. Лицо этого чужого мужчины было радостно-возбужденным, рот оскален в подобии улыбки, по подбородку из угла рта стекала слюна. Глаза буквально вылезали из орбит и лихорадочно блестели. Он весь подрагивал от возбуждения, руки тряслись. И в его правой руке женщина заметила большой нож. Из-за того, что рука, держащая нож, подрагивала, клинок тоже непрерывно дергался из стороны в сторону. От его блестящей поверхности во все стороны разлетались лучики отраженного от ламп освещение света. Они как сумасшедшие метались по стенам комнаты. И это делало ситуацию еще более нереальной.
   Женщина в ужасе сделала шаг назад. Но было поздно. Мужчина, не говоря ни слова, сильно ударил ее ножом в живот. Так сильно, что лезвие выскочило на несколько сантиметров со спины. Несколько секунд он стоял, держа, практически на ноже, вес всего тела женщины. Потом выдернул клинок. Ноги его полумертвой жены подогнулись, и она сразу осела на пол. Боль была нечеловеческой, острой. Она пронзила ее всю. Женщина даже не смогла закричать, так ей было больно. Никогда в жизни она не испытывала такие сильные страдания. В глазах потемнело. Она стала заваливаться назад, а затем упала на спину. Кровь обильно заливала ее живот и грудь, пульсирующим фонтанчиком брызгая из раны.
   Женщина была еще живой, когда ее муж наклонился над ней и начал отрезать ей голову. Сопротивляться его жена уже не могла. Ее руки и ноги бессильно лежали на полу и не шевелились. Нож вонзился в шею, рассекая кожу и мясо. Из перерезанных артерий фонтаном брызнула кровь, залив руки, грудь и лицо мужчины. Но он продолжал, не останавливаясь, орудовать ножом. Когда тесак дошел до шейных позвонков, Антону Григорьевичу пришлось приложить усилия, чтобы разрубить их. Но он успешно справился с этим. Раздался хруст, и уже мертвая голова отвалилась от тела.
   Мужчина поднялся во весь рост, удовлетворенно хмыкнул и посмотрел на Вику. Девочка стояла около двери в комнату и довольно улыбалась. Именно в этот момент и увидел их Валера, подкравшись к окну.
  
  
   Валера сел на землю под окном. Чего-чего, но такого он никак не ожидал увидеть.
  Он крепко зажал себе рот обеими руками, чтобы не закричать, и, тем самым не выдать себя. Несмотря ни на что, он понимал, что он должен действовать сам, один. Нельзя никого звать на помощь. Если милиция обнаружит его здесь, то его сразу схватят. Да еще обвинят и в этом убийстве. И даже если арестуют стоящего в комнате мужчину, настоящего убийцу, то Вика опять уйдет от наказания. Этого допустить было нельзя. На самом деле, ведь действительно женщину убил этот мужчина. Формально и фактически это было именно так. Девочка-то опять не причем!
   Несколько минут ему пришлось просидеть под окном, чтобы хоть чуть-чуть оправиться от потрясения. Потом он встал и, осторожно пригибаясь, начал обходить дом. Надеясь, как-нибудь в него забраться. Валера зашел с тыльной стороны и увидел дверь в пристрой к дому. Тихонько ее дернул, пытаясь открыть Тщетно. Она была закрыта на замок. Без шума ее было не открыть. А шуметь было нельзя. Надо было скрывать свое появление и от находящихся в доме людей, и от дежуривших на улице патрульных. Он медленно обошел пристрой к дому. На обратной его стороне было небольшое окно. Валера толкнул его рукой. И оно приоткрылось. Он, присел и огляделся по сторонам. Было тихо. Тогда Валера поднялся во весь рост и открыл окно. Оно было расположено чуть выше его головы. Положив сумку на землю, немного подпрыгнув, он уцепился руками за низ рамы, подтянулся и стал влезать в окно. В помещении было кромешная тьма. Протиснувшись наполовину внутрь, Валера стал ощупывать стены около окна. Надо было за что-то ухватиться, чтобы не свалиться на пол. Ведь можно было покалечиться, если неудачно упасть. Да и шума можно тоже наделать достаточно. Ни того, ни другого Валера очень не хотел делать. К своему счастью, он нащупал рядом с окном какой-то крюк. Уцепившись за него одной рукой, он полностью залез в окно. Извернувшись, чтобы не упасть, напрягая руки и ноги, он медленно сполз по стене на пол. Встал на ноги и осмотрелся. Глаза уже начали привыкать к темноте. Он понял, что попал куда-то в кладовую. Или что-то типа этого. В темноте можно было различить какие-то полки, с лежащими на них предметами. Медленно продвигаясь вдоль стены, он дошел до внутренней двери и открыл ее. Осторожно заглянул в следующее помещение. Это был гараж. Окно в нем было побольше, поэтому и видно было чуть лучше. Рядом с дверью стояла небольшая иномарка. Но в темноте было даже непонятно, какого она цвета. Через ее черные, непроницаемые окна не было ничего видно. Валера аккуратно ее обошел и взялся за ручку следующей двери. Немного постоял, настороженно прислушиваясь. Потом тихонько ее повернул и надавил на дверь. Она приоткрылась. В образовавшуюся щель сразу проник лучик света. Валера немного привык и разглядел, что дверь выходит в коридор дома.
   Коридор был освещен. В нем никого не было. Из коридора выходили несколько дверей в прилегающие к нему комнаты. Все они были открыты. В одной из комнат горел свет. Валера прикинул, и понял, что это именно та комната, в окно которой он заглянул с улицы. Значит, Вика и мужчина должны были находиться в этой самой комнате. Если, конечно, они не ушли, пока он забирался в дом. Валера прислушался. Во всем доме стояла полная тишина.
   Немного постояв, Валера решил выйти из своего укрытия. Он уже начал медленно открывать дверь. И тут увидел, что из освещенной комнаты вышел мужчина. Он все еще держал в руке свое орудие убийства. Нож был весь в крови. Да и сам мужчина был полностью залит ею. Валера отшатнулся от двери, но закрывать ее не стал. Это движение могло привлечь внимание. А так в темноте его не было видно, а он, наоборот, прекрасно мог рассмотреть все, что происходило в коридоре дома.
   Мужчина, с неестественной, глупой улыбкой на лице, немного прошел в направлении Валеры, а затем стал подниматься по лестнице. Саму лестницу Валера не видел, но отчетливо слышал, как мужчина тяжело ставил ноги на ступени и поднимался вверх. Следом за ним из комнаты вышла Вика. Она оглянулась и выключила в ней свет. Потом быстро подбежала к лестнице и тоже стала подниматься. Постепенно шаги затихли.
   Валера открыл дверь и вышел в коридор. Рядом с дверью, которую он открыл, находился вход на кухню. Зайдя в нее, Валера поочередно, стараясь не шуметь, стал открывать ящики кухонных столов, пытаясь найти какое-нибудь оружие. И в одном из них, он обнаружил маленький топорик. Точнее, это был не топор в чистом виде, а кухонное приспособление, гибрид топора и молотка. На его металлической рукоятке, с одной стороны, были сразу расположены и топорик, лезвие которого было направлено в одну сторону, и молоток для отбивания мяса, зубчатая поверхность которого была направлена в противоположную сторону. Крепко обхватив рукоятку, Валера вышел из кухни и прошел по коридору к комнате, откуда вышли мужчина и девочка. Заглянул в нее. Точно, это была та самая комната. На полу, залитом кровью, лежало обезглавленное женское тело. Отрезанная голова находилась рядом. Развернувшись, Валера пошел к лестнице на второй этаж и стал медленно по ней подниматься. К счастью, ступени не скрипели, и он бесшумно преодолел весь путь до второго этажа. В коридоре он остановился. Здесь тоже было несколько дверей. Но они все были закрыты. Валера остановился и прислушался. За одной из дверей были слышны голоса. Что говорили, было непонятно. Слышалось только невнятное бубнение.
   Валера подошел к ней и в нерешительности остановился. Что же делать? Если ворваться внутрь, то, как поведет себя мужчина, который, судя по его виду, был невменяем? А с другой стороны, не мог же он слишком долго ждать, когда подвернется удобный момент. Если в дом за чем-нибудь войдут патрульные, дежурившие в машине перед домом, то ситуация сразу выйдет из-под контроля. Тогда надо будет самому бежать. А когда подвернется следующий случай так близко подобраться к Вике? Вдруг ее отправят в детский дом куда-нибудь далеко? Как он ее тогда найдет? Опять ждать серии убийств? И сможет ли он потом ее найти? Нет, надо действовать!
   Он решительно распахнул дверь и вошел в комнату. Топорик он держал в опущенной руке, но готовым к действию.
   Валера вошел внутрь и быстро огляделся. Комната была освещена, и все четко просматривалось. Это была спальня, детская спальня. Возле стены стояла кровать, у окна находилось глубокое кресло. Еще, у противоположной от кровати стены, стоял большой шкаф. На полу, около него, лежало несколько детских игрушек. Рядом с кроватью была еще одна дверь. Она была открыта, и Валера увидел, что там располагалась ванная комната. Мужчина сидел на кровати, положив руки на колени. Нож по-прежнему находился у него в правой руке. Он смотрел на девочку, которая стояла рядом с ним и что-то ему говорила. Как только в комнату вошел Валера, она замолчала. Так они некоторое время и стояли молча, только глядя друг на друга. Потом девочка схватила сидящего мужчину за рукав и громко сказала, указывая на Валеру:
  - Убей его!
   И мужчина сразу встал на ноги. Он посмотрел на Валеру и зловеще улыбнулся. А потом, не раздумывая и не колеблясь, двинулся на него, одновременно отводя руку с ножом в сторону, размахиваясь для удара. Валера понял, что говорить с ним не о чем, мужчина продолжал находиться в состоянии полной прострации. И он приготовился к защите. Тоже отвел руку с топориком в сторону и сделал небольшой шажок вперед. Но вес тела оставил на другой ноге, которая была позади.
   Антон Григорьевич сделал еще один быстрый шаг по направлению к Валере и нанес удар ножом, справа налево, горизонтально. Целясь в левый бок Валеры. Но тот и ждал именно этого. Поэтому моментально отклонился назад. Нож пролетел в нескольких сантиметрах от его груди. Ударявший мужчина был уверен, что попадет в Валеру. Поэтому, когда его нож, не встретив сопротивления, пролетел мимо, он потерял равновесие. Его развернуло правым боком к Валере, он не устоял на ногах и свалился на пол. Упал на колени и оперся на руки. И тогда Валера ударил его по голове. Ударил той стороной, где был молоток, по затылку. Он ни в коем случае не хотел его убивать, поэтому ударил не в полную силу, а несколько придержал удар. Но все равно получилось достаточно сильно, и из рассеченной кожи головы сразу сильно побежала кровь. Антон Григорьевич потерял сознание. Его руки словно подломились в локтевых суставах, и он упал. Сначала со стуком ударился лицом об пол, а потом свалился вбок. И затих.
   Вика, увидев все это, не раздумывая бросилась в ванную комнату. Быстро забежала в неё и закрыла за собой дверь. Валера метнулся, попытался ее схватить, но не успел. Дверь захлопнулась прямо перед его носом. Он толкнул ее, но девочка закрылась на крутящийся внутренний замок.
   Валера, немного постоял у двери, прислушиваясь к звукам из ванной. Но там было тихо. Тогда он вернулся к лежащему Антону Григорьевичу. Подошел к нему, присел на корточки и осмотрел его. Кровь из раны на голове текла, но не очень сильно. Значит, сама рана была не глубокой, а, следовательно, и не опасной. Валера отложил в сторону топорик. Затем взялся руками за левый бок мужчины и перевернул его на спину.
   Тот все еще был без сознания. Глаза закрыты, лицо бледное. Валера потихоньку пошлепал его ладонью по щекам. Немного подождал и снова похлопал. Антон Григорьевич протяжно застонал и открыл глаза. Валера снова взял топорик и, на всякий случай, приготовился к защите. Взгляд мужчины постепенно стал приобретать осмысленность. Он глядел на Валеру, и было видно, что он вспоминает все, что случилось. По его лицо пробежала целая гамма чувств. От крайнего удивления до безграничного горя. Он повернулся и отполз на коленях до детской кровати. И сел около нее, привалившись спиной к боковине. Он смотрел на свои руки и плакал. Потом поднял глаза на Валеру и спросил:
  - Как все это стало возможным? Я что, действительно ее убил?
   Валера понял, что мужчина все помнит. Он вернулся в свое нормальное состояние, но не потерял при этом память. Теперь, естественно, он смотрел на все произошедшее совершенно другими глазами. И вот сейчас для него начинался настоящий ужас.
  - Или это все - кошмарный сон? - снова, уже ни к кому не обращаясь, спросил окровавленный мужчина. - И сейчас все кончится. Это ведь только сон?
   Он снова посмотрел на свои руки и на лежащий недалеко от него нож. В его глазах плескалось горестное море надвигающегося безумия.
  - Ответьте мне?! Ведь я не мог этого сделать! Неужели я убил ее, свою Верочку? Убил вот этими руками! - Антон Григорьевич поднял руки над головой и потряс ими.
   Он на некоторое время застыл в такой скорбной позе. А потом закрыл лицо руками и зарыдал.
   Валера понял, что в настоящее время что-либо ему объяснять просто бесполезно. Пусть он немного придет в себя. Если, конечно, придет.
   Он отложил топор в сторону, встал на ноги и снова подошел к двери в ванную комнату. Взглянул на замок. Тот был обычным, так что отогнуть задвижку топором было бы довольно легко. Валера подошел к шкафу, открыл дверцы и начал осматривать вещи. На верхней полке лежала большая спортивная сумка. Увидев ее, он подумал: "Вот это удачно, как раз кстати". Он достал ее и поднес к ванной комнате. Потом вернулся и достал из шкафа несколько длинных атласных лент, предназначенных для украшения причесок. Попробовал их на прочность, взявшись за концы и дернув руками в разные стороны. Разорвать не удалось. "Отлично", - снова радостно усмехнулся он про себя.
   Поднял с пола топорик, Валера подошел к двери в ванную комнату. Прислушался. Там было по-прежнему тихо. Он вставил топор лезвием в щель двери и стал ее отжимать. Чуть надавил и потянул за ручку. Дверь открылась.
   Вика стояла в дальнем углу, прижавшись спиной к стене. Он остановился, и на миг ему показалось, что перед ним опять его любимая, добрая и ласковая дочурка. Милая Викуля, которую он так любил. За которую готов был отдать все, даже саму жизнь. Но в это время девочка злобно, исподлобья, взглянула на Валеру. И наваждение сразу прошло. Нет, перед ним находился монстр, в обличье маленькой девочки. Его дочери больше не было. И вот за это, и за все другие беды, это чудовище надо было покарать. И он сделает это!
   Валера зашел в ванную комнату и схватил Вику. Та отчаянно сопротивлялась. В маленьком теле ребенка была сила взрослой разъяренной женщины. Поэтому Валера не сразу справился с ней. Но все-таки одолел. Он повалил ее на пол и связал руки и ноги лентами, взятыми из шкафа. Потом засунул свой носовой платок ей в рот, в виде кляпа, и плотно обернул голову еще одной лентой. Так, чтобы она не могла вытолкнуть этот импровизированный кляп изо рта. Затем, связанные за спиной руки, притянул к ногам и стянул еще одной лентой. Девочка все это время извивалась, пытаясь освободиться. Валера присел перед ней, взял за волосы и резко повернул лицом к себе.
  - Будешь сопротивляться, я просто тебя убью! Ты поняла?
  Вика перестала биться и затихла.
  - Лежи спокойно, не дергайся. Иначе, я тебя задушу. Ты всё поняла? - еще раз спросил ее Валера.
  Она кивнула головой.
   Валера встал, взял приготовленную сумку, расстегнул замок и распахнул ее. Вернулся к шкафу, вытащил из него махровое полотенце и положил его на дно сумки. Потом подхватил Вику на руки и положил ее в сумку. Проверил, как она связана, и закрыл замок.
   Все, дело сделано. Теперь надо выбираться из дома. Он огляделся. Антона Григорьевича в комнате не было. Валера и не заметил, когда он исчез. Ну да бог с ним, сейчас не до него. Он подхватил сумку и забросил ее за спину, держа левой рукой за ручки. Взял в правую руку топорик и вышел из комнаты. В коридоре остановился и прислушался. Тишина. Медленно начал спускаться по лестнице. В его голове уже созрел план своих дальнейших действий. Надо было вернуться в пристрой. Чем-то привлечь в дом патрульных милиционеров, чтобы они вышли из машины. И попытаться выехать из поселка на их машине. Потом добраться в свой город. Там остановиться у Кати. А дальше будет видно.
   Спустившись на первый этаж, Валера двинулся к двери, ведущей в пристрой к дому. И тут заметил, как в коридоре что-то мелькнуло. Он поставил сумку на пол и присмотрелся. Точно, это действительно была тень. Она падала в коридор от человека, стоящего в комнате, где находилась убитая обезглавленная женщина. Валера осторожно, на цыпочках, подошел к двери и заглянул в комнату. Там, над телом жены, стоял Антон Григорьевич. Он смотрел на нее, и лицо у него было такое, как будто он сам уже умер. Следы алой крови на мертвенно бледной коже только усиливали это впечатление.
   Мужчина услышал в тишине дыхание Валеры и взглянул на него. В его глазах была такая безмерная боль, что, казалось, они взорвутся от невыносимого страдания.
   Валера стоял и не знал, что делать. Помочь он никак не мог. Да и какая тут могла быть помощь. То, что случилось уже не исправить и не переделать. Угрызения совести, душевная опустошенность теперь навсегда останутся с этим человеком. Будет ли он находится дома или сидеть в тюрьме, будет здоров или болен. Это теперь не важно. Его существо обречено на вечную, нескончаемую муку. Конечно же, Антон Григорьевич это понимал. И он принял решение.
   Медленно, как сомнамбула, он поднес к груди нож и приставил его острием к тому месту, где билось его измученное сердце. Нож был длинным, и мужчине пришлось вытянуть обе руки, которыми он держал рукоятку, полностью вперед. Теперь нож был направлен под углом девяносто градусов точно в сердце.
   Затем, по-прежнему не сказав ни слова, в полной тишине, Антон Григорьевич стал падать прямо вперед. Не подгибая ног, плашмя.
   Валера, не мигая, смотрел на это, казалось, нескончаемое падение. До боли стиснув зубы, чтобы не закричать.
   Мужчина ударился о пол, упав на рукоять. Лезвие ножа, под тяжестью падающего крупного и тяжелого тела, вошло в грудь. Коротко хрустнуло сломанное ребро. И, через мгновение, нож показался из спины Антона Григорьевича, пронзив его насквозь. Его разорванное сердце остановилось. Он умер. Умер молча, так и не издав ни звука. Унеся с собой все свои страдания.
   Валера смотрел на лежащие на полу мертвые тела. По лицу его катились слезы., которых он не замечал. Меньше чем час назад эти люди были живы. И вот их уже нет. Безжалостный каток пока непобедимого Зла прошелся и по этим людям, сломав судьбы и раздавив их.
   Постояв пару минут, Валера развернулся и пошел по коридору к выходу в пристрой дома. Он на ходу подхватил стоящую на полу сумку и открыл дверь. Потом прошел в гараж. Снова поставил сумку на пол. Подошел к внешней стене, на которой располагалось окно. Взялся руками за оконную раму, немного подтянулся и посмотрел на улицу. На ней никого не было. Ясное, безоблачное небо было усеяно звездами. В соседних домах света не было, стояла глубокая ночь и все спали. Перед домом одиноко стояла патрульная машина. В темноте не было видно, кто в ней находится. Валера опустился на пол и стал думать. Надо было отвлечь патрульных. Нужно сделать так, чтобы они покинули машину и отошли от нее. Причем сразу вдвоем. И, желательно, подальше. Но как? Как это осуществить? И возможно ли? Что же для этого надо сделать?
   Валера стал быстро перебирать в уме различные варианты развития событий и оценивать свои возможности. Принимать решение и выполнять задуманное надо как можно быстрее. Время поджимало, работало против него. Летняя ночь короткая, и скоро уже начнется рассвет. И он напряженно искал пути выхода из создавшейся ситуации.
   Спустя несколько минут он встал и стал проверять ворота гаража. Они были закрыты только изнутри. Валера открыл замок, аккуратно и тихо отодвинул задвижку запора. Теперь выход из гаража был свободен. Створки ворот были только прикрыты. Затем он снова вернулся в дом. Подошел к входной двери и открыл замок. Поднялся на второй этаж, вошел в детскую комнату. Не в спальню, а в игровую. Там одно из окон выходило на улицу. Валера подошел к нему и осторожно выглянул. Милицейская машина стояла прямо перед ним. И сейчас можно было рассмотреть, что в ней находятся два человека. И, по крайней мере, один из них не спал, так как отчетливо был виден тлеющий огонек сигареты. "Это хорошо, - подумал он, - значит оба сидят в машине и бодрствуют". Он осмотрелся. Свет на втором этаже горел только в детской спальне. Но так как все двери в комнаты были открыты, то, через коридор, свет немного достигал и этой комнаты. Да еще глаза уже привыкли к сумраку, и Валера достаточно хорошо все видел. Он отодвинул от окна небольшой письменный столик. Потом достал зажигалку и поджег снизу одну из висящих на окне матерчатых штор. Он не хотел устраивать пожар, надо было только отвлечь патрульных, чтобы они забежали в дом. Валера надеялся, что они сразу потушат огонь и до полномасштабного пожара дело не дойдет.
   Как только штора загорелась, и огонь пополз по ней вверх, Валера быстро вышел из комнаты, спустился на первый этаж и прошел в гараж. Там он снова выглянул в окно. Некоторое время было тихо, ничего не происходило. А затем оба патрульных, как по команде, одновременно открыли дверцы машины и бросились к дому. Они забежали в него, и Валера тут же выскочил из гаража. Сумку со связанной девочкой он уже держал на плече.
   Подбежав к машине, он открыл заднюю дверцу и поставил сумку на сиденье. Затем сам сел на место водителя. Он, находясь в гараже, уже продумал, как будет заводить машину. Ведь он был шофер и знал, как можно завести автомобиль без ключа. Но, наконец-то, ему хоть в чем-то повезло. Ключ торчал в замке зажигания. Выскочивший в спешке водитель не взял его с собой.
   Валера нажал педаль сцепления и повернул ключ. Машина сразу завелась. Он включил первую скорость, бросил педаль, рывком тронулся с места и поехал вперед. Отъехав метров сто, посмотрел в зеркало заднего вида. На улице было пусто. Патрульные, вероятно, занимались тушением пожара, и им было не до машины. Но как только они потушат огонь, а это дело нескольких минут, они обнаружат трупы, если еще их не заметили. Да еще поймут, что и девочка исчезла. Бросятся к рации, которая в машине. А ее то и нет. Вот тогда и начнется погоня. Поэтому, не теряя ни минуты времени, Валера быстро повернул налево, проехал квартал и снова повернул налево. И по параллельной улице помчался к выезду из поселка. Подъехав к домику охраны, он требовательно посигналил. И ему открыли автоматические ворота, даже не проверив, кто находится в машине. Дежуривших на пропускном пункте, конечно же, инструктировали, что надо тщательно проверять все машины. Но эта-то машины было милицейская.
   "Да, получите вы нагоняй, охраннички", - подумал сидящий за рулем мужчина и помчался по дороге, прочь от поселка.
  
  
   Валера проснулся от какого-то шума. Он открыл глаза и настороженно огляделся. На подоконнике разбитого окна сидела ворона и осматривала помещение. Валера махнул рукой, и она улетела. Потянувшись, он встал на ноги.
   Ночью на угнанной милицейской машине Валера доехал до своего города, точнее до его окраины. По пути его никто не встретил, областной центр он объехал по проселочным дорогам. Так что, эта часть плана прошла достаточно успешно.
   На краю города стоял давно недействующий, а теперь практически полностью разрушенный, небольшой кирпичный завод. Он и в старое время был убыточным. А когда пришли новые рыночные времена - вообще разорился. Оборудование частью продали, а большей частью растащили и разворовали. Рабочие уволились. Здания, построенные еще в девятнадцатом веке, никому не были нужны. И они, без должного ухода, постепенно разрушались. Сюда, на территорию бывшего завода, стали свозить мусор с новых строительных площадок. Одним словом, территория была полностью заброшенной.
   Вот сюда и приехал прошлой ночью Валера. Хорошо, что ночь была светлая. Небо ясное, с россыпью звезд. Да еще полная луна освещала холодным светом все вокруг. Так что, более-менее было все видно. Машину он загнал прямо в здание одного из цехов, поставил ее в угол, за большую кучу мусора. Сверху накинул какой-то старый кусок брезента, да еще накидал пустых картонных коробок. Так что, если специально не искать, автомобиль было не видно.
   Сам Валера поднялся на третий этаж здания бывшего заводоуправления. Здесь тоже царила полная разруха. Не было ни окон, ни дверей. Даже с пола были содраны все доски. Хорошо хоть пролеты лестниц были бетонными, и можно было идти по ним без опаски свалиться. В одном из помещений он, ногой расшвыряв по сторонам мусор, поставил сумку с Викой на пол. Затем открыл сумку и заглянул внутрь. Себе он подсвечивал зажигалкой. Девочка лежала тихо, без движения, на боку, уткнувшись лицом в боковину сумки. Он даже испугался, что она задохнулась. Быстро развязал ленты, обмотанные вокруг головы, и вытащил из ее рта кляп. Потом повернул ее лицом к себе. Вика лежала с закрытыми глазами. Валера наклонился, поворачивая голову, еще ниже, почти касаясь ухом ее рта, и прислушался. Она дышала. Тихо, чуть слышно, но дышала.
   В тот момент, когда Валера наклонился и повернул лицо в сторону, Вика резко и быстро открыла глаза. Она видела щеку мужчины в нескольких сантиметрах от себя. В ее глазах появился желтый блеск, они сузились. Рот ее приоткрылся, хищно оскалившись маленькими, острыми, ярко-белыми зубами. Но как только Валера стал приподниматься, она мгновенно закрыла глаза. Её лицо снова стало спокойным и безмятежным. Девочка была связана по рукам и ногам и пока ничего не могла сделать. Надо было ждать. Терпеливо ждать удобного, подходящего случая. И она будет выжидать.
   Валера сел на пол рядом с сумкой. Теперь можно было отдохнуть. Он все-таки смог забрать Вику. Все-таки добрался до нее. Хотя и не успел предотвратить много смертей. Но теперь, он ее за все ее злодеяния покарает. Только вот как? Этот вопрос мучил его. Девочку следовало убить. Он это ясно понимал. Другого варианта просто не было. Передать ее в руки правосудия? Это было нелепо. Ему никто не поверит. Он бы и сам себе, еще некоторое время назад, не поверил. В лучшем случае его просто отправят обратно в психушку. Только уже под особый надзор. И он оттуда уже никогда не выйдет. А в худшем случае на него повесят все совершенные убийства. Объявят маньяком и посадят пожизненно. А бедную Вику будут все жалеть. Подлечат, после перенесенного стресса. Потом ее отправят в детский дом. А затем - в другую семью. И все завертится по новой!
   Но убить свою дочь он тоже не мог! Да, он понимал, что это не она. Что в обличии маленького ребенка скрывается злобное и коварное существо, сеющее вокруг себя смерть. Но когда он видел ее, его сердце разрывалось. Внешне это была его дочурка. И никакие доводы разума не могли убедить его в обратном. Он был в полнейшем смятении.
   Поэтому он и решил добраться до Кати, его соседки по дому. Она была в курсе всех событий и единственная, кто ему поверил, когда он ей все рассказал. Тем более, они договорились, что он, когда заберет Вику, приедет к ней. Вот он тогда, посоветовавшись с соседкой, и решит, что же делать.
   Валера еще раз проверил девочку, она лежала тихо, ровно дышала и, по-видимому, спала. После этого он лег прямо на бетонный пол рядом с сумкой. Закрыл глаза и почти сразу уснул.
   И вот теперь, когда его разбудила своим карканьем залетевшая ворона, было уже светло. Валера взглянул на часы. Ничего себе он поспал, был уже полдень, двенадцать часов. Он размял затекшие руки и ноги, несколько раз присел, покрутил головой. Потом осторожно выглянул из окна. Вокруг все было спокойно, ни души. Он присел и раскрыл сумку. Девочка лежала на спине и смотрела на него широко открытыми глазами. Валера проверил, хорошо ли она связана. Потом сел рядом с сумкой. Сильно хотелось есть. Но консервы остались в другой его сумке, той, которую он оставил около дома, когда залазил в окно. Так что, придется поголодать. Во всяком случае, до вечера. Тогда, как он надеялся, они доберутся до Кати. Он закрыл глаза и привалился спиной к стене.
  - Папочка, - послышался голос девочки, - развяжи меня.
  Валера вздрогнул и открыл глаза. Потом наклонился над сумкой. Вика с мольбой смотрела на него.
  - У меня ручки болят. Развяжи меня.
  Ее голос дрожал. Валера задумался. Что же делать?
  - Мне очень больно, - снова раздалось из сумки, - помоги мне, развяжи меня. Я не чувствую ни ручек, ни ножек.
  И он решился.
  - Значит так. Слушай внимательно. Сейчас я сниму с тебя веревки. Только с рук. И ты сможешь их размять. А потом так же поступим с ногами. Поняла?
  - Да, папочка, - девочка быстро закивала головой.
   Валера наклонился, повернул Вику на бок и распутал ленты, замотанные вокруг рук. Также развязал ленту, которая притягивала руки к ногам. Вика сразу вытащила руки из-за спины и стала их растирать, массируя ладонями занемевшие запястья. Вытянула и выпрямила ноги. Затем она сама повернулась на спину и сказала:
  - Спасибо, папочка.
   Ее глаза ласково, с благодарностью смотрели на Валеру. И его опять охватила растерянность. Эти превращения, которые творились с его дочерью, окончательно добивали его. Он знал, что это только игра, но ничего не мог поделать. А вдруг все измениться, и к нему снова вернется его любимая девочка? Надежда на это, не смотря ни на что, все еще теплилась в его сердце.
   Валера сел рядом с сумкой. "Через некоторое время надо будет снова связать руки. А ноги, наоборот, развязать. А пока пусть лежит так", - подумал он и закрыл глаза.
  Солнце уже прогрело землю, стало жарко. Ветра не было. Было тихо и покойно. Валера даже немного начал дремать.
   Неожиданно непонятная тень мелькнула у него перед глазами, и он сразу открыл их. И это спасло его от смерти. Перед ним стояла Вика и замахивалась на него обрезком трубы. Этого хлама было здесь достаточно. Вероятно она, тихонько выбравшись из сумки, подобрала трубу и решила ударить Валеру. И, если бы не тень, которая мелькнула перед ним, она бы успела это сделать. Ему повезло, что солнце было за девочкой, и тень от ее замаха упала прямо ему на глаза. Он об этом, конечно, не думал. Не было времени. Еще не понимая до конца, что происходит, он инстинктивно, защищаясь, выставил вперед руку, и удар трубы пришелся на его предплечье. А затем, превозмогая сильную боль, вскочил на ноги и бросился на Вику. Ярость придала ему силы, и он быстро ее скрутил. Снова связал и почти бросил в сумку. Закрыл замок и сел рядом. Рука сильно болела. Он засучил рукав и осмотрел место удара. Рядом с локтем было большое красное пятно, которое уже начало быстро темнеть, приобретая лилово-синий цвет. Валера, морщась от боли, ощупал руку. Было больно, но терпимо. Перелома, судя по всему, не было. Хотя, конечно, ушиб очень сильный. Рука точно опухнет и будет несколько дней болеть. Он снова опустил рукав. Сейчас, когда он не видел Вику, ему было легче адекватно оценивать все происходящее. Валера был зол на себя за то, что позволил себе расслабиться. Ведь он же знал, с кем имеет дело! Она бы просто забила его обрезком трубы! Сначала оглушила, а потом забила насмерть. А после этого снова вышла бы к людям и продолжила свои черные дела. Нет, надо держать ухо востро. Он решил больше не спать. Поудобнее уселся и стал смотреть в проем окна. До вечера оставалось не так уж и много времени. И он еще раз стал продумывать наиболее безопасный маршрут, чтобы добраться до своего дома и попасть в квартиру Кати.
  - Эй, послушай, - раздалось из закрытой сумки.
  Валера посмотрел на нее, но решил не отвечать.
  - Открой. Давай поговорим. Нам есть о чем поговорить, - снова раздался голос Вики.
  Он опять промолчал. Было странно слышать тонкий детский голосок, голосок маленького ребенка, но который говорил с интонацией взрослого человека. Валере от этого становилось не по себе. Он испытывал чувство нереальности происходящего. Как будто, он спит и все это ему снится.
  - Ты там что, оглох? Не бойся. Открой. Ты же меня связал, и я ничего не могу сделать.
  Валера по-прежнему молча смотрел в окно.
  - Ты ведь не лучше меня. Ничем не лучше. Вспомни, как ты убивал свою тещу. Помнишь? - продолжала говорить девочка.
  Тишина.
  - Не веришь? Тогда давай, я тебе помогу вспомнить. Открой меня и я расскажу, как все на самом деле было.
  И Валера не выдержал. Он открыл сумку, наклонился над ней и спросил, глядя в лицо девочке:
  - Что ты опять выдумываешь? Опять плетешь свои сети? Ничего, скоро это все закончится.
  Вика с улыбкой смотрела на него. Затем заговорила:
  - Вот и хорошо. А теперь, спокойно сядь и расслабься. Нам ведь некуда торопиться, так ведь? Я тебе напомню некоторые моменты твоей жизни. И ты поймешь, что ты такой же, как и я. А то сидишь здесь, такой весь правильный. Прямо белый и пушистый. А это далеко не так.
  - Что ты мелешь? Я никого не убивал! Это меня уже несколько раз пытались убить.
  - Ладно-ладно. Сядь и послушай, что я буду говорить.
  Валера отвернулся от девочки и снова привалился спиной к стене.
  - Вот и хорошо, - снова продолжила она, - слушай внимательно и вспоминай. Вспоминай ту ночь, когда была убита мать Лены.
   Она говорила, ее голос проникал в сознание и Валера как будто снова вернулся назад, именно в ту ночь, про которую рассказывала Вика.
   Он снова лежал на полу в своей квартире. Рядом спал тесть. Они с тещей ночевали в ту ночь у них. Мать Лены, вместе с Викой, спала на диване. Девочка тогда захотела спать с бабушкой. А им с тестем постелили на полу. Именно так всё тогда и было.
   Была глубокая ночь. Валера сначала спал, а потом неожиданно проснулся и приподнялся с пола. Немного посидел, глядя прямо перед собой широко открытыми глазами, которые постепенно привыкали к темноте. Потом обернулся и поглядел на диван. На нем тоже сидела и смотрела на него его дочь. Она спала у стены, за бабушкой. А сейчас сидела на коленях, повернувшись лицом к нему и, улыбаясь, смотрела на отца. Он тоже некоторое время молча глядел на нее. Ее глаза неестественно, необычайно ярко блестели, серебристым огнем, немного желтоватого цвета. От них исходили непонятные, невидимые глазу, но явственно ощущаемые волны. Они как будто окатывали Валеру. Омывали со всех сторон. Теплые и ласковые, затягивающие в глубину. Как в омут. И чтобы оставаться в этих мягких и в то же время сильных волнах, дающих отдых и блаженство, уносящих из реальности, Валера сейчас готов был выполнить любое приказание девочки.
   Она молчала и только продолжала пристально смотреть на него. Но он уже знал, что нужно делать. Медленно, стараясь не издать ни звука, он подполз к краю дивана. Немного подождал. Оглянулся на тестя. Тот безмятежно спал, повернувшись на бок. Валера взглянул на Вику. Лицо девочки уже не излучало доброту. Гримаса дикой злобы исказила ее черты. Она с ненавистью глядела на спящую рядом с ней, лежащую на спине, женщину. Потом взяла в руки свою подушку. Посмотрела на отца и кивнула головой.
   Они начали действовать одновременно. Валера схватил тещу за руки, навалился на нее всем телом и прижал к дивану. Свою правую ногу он приподнял с пола и закинул на диван. Ею он придавил ноги матери Лены. А Вика, в то же самое время, прижала свою подушку к лицу бабушки. Женщина начала дергаться, пытаясь освободиться. Она проснулась и ничего не понимала. Она задыхалась, ее охватила паника. Изо всех сил она пыталась вырваться. Но Валера и Вика крепко держали ее в своих смертельных объятиях. Все это происходило в полной, жуткой тишине. Через несколько минут женщина затихла. Ее тело обмякло и как будто осело вниз. Выждав еще пару минут, девочка отняла подушку от лица и положила её на место. Наклонилась к своей мертвой бабушке и прислушалась. Потом подняла голову и широко, радостно улыбнулась. Она посмотрела на отца и также молча кивнула ему головой. И тот, после этого, прекратил держать свою, уже мертвую тещу. Он убрал руки и ногу с дивана, немного отклонился и сел на пол. Валера глядел на лицо только что убитой ими женщины и ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Он видел, как Вика прикрыла немного приоткрытые глаза мертвой женщины. Потом девочка взяла ее за волосы и потянула их на себя. Как будто хотела оторвать голову от тела. При этом ее лицо вновь приобрело такое же яростно-злобное выражение, как перед самим убийством. Но затем девочка успокоилась. Отпустила руку и поправила растрепанные волосы. Потом легла рядом с мертвой женщиной, накрылась одеялом и повернулась лицом к стене. Валера отполз от дивана и тоже лег рядом со спящим в той же позе тестем. И сразу уснул...
   А потом его разбудил отец Лены и сообщил о том, что с женой плохо. И дальнейшие события Валера уже хорошо помнил. Помнил, как он определил, что теща умерла, как вызывал врачей.
   Он тогда и не предполагал, что сам фактически ее убил! В то время он этого просто не знал!
   Сейчас же Валера был в шоке. Он не сомневался, что так это все и было. Он был в этом уверен. Картина, которая только что прошла перед ним, была такой четкой и ясной, с такими подробностями, что сомневаться не приходилось. Именно так все и было на самом деле.
   Валера заглянул в открытую сумку, где лежала связанная девочка. Она закончила свой рассказ и теперь спокойно лежала, так же счастливо улыбаясь.
  - Ну что, вспомнил? Вижу, что вспомнил. Ты мне помогал! Ты держал свою любимую тещу, когда я ее душила! Мы ее вместе убили. Так что ты ничем не лучше меня, - и Вика засмеялась.
   У Валеры мурашки поползли по всему телу. Значит он убийца?! В это было трудно, даже невозможно поверить. В это не хотелось верить! Но это было именно так. А может, он и к другим убийствам причастен? Тогда он соучастник всех этих преступлений!
   Он обхватил голову руками и застонал. После того, как он потерял всю свою семью, после всех кошмарных событий, которые с ним произошли, казалось, что хуже быть не может. А оказалось, еще как может! Его разрывало от душевной боли. В груди так жгло, что хотелось разорвать ее руками и охладить разгоряченное сердце. Он встал на ноги, озираясь по сторонам и ничего вокруг не видя. Потом, видимо, принял решение. Подошел на ватных ногах к оконному проему и посмотрел вниз. Там, прямо под окном, была навалена куча мусора. Торчали осколки стекла и металлических труб. Валера подумал: "Брошусь вниз, прямо головой в эту кучу. И покончу со всем этим ужасом. Этого невозможно больше терпеть!" Он шагнул вперед и встал на кусок стены, на которой раньше был подоконник. Оставалось сделать один шаг и все будет кончено. И он был полностью готов его сделать, этот свой последний шаг. Уже отвел руки назад и немного присел, чтобы прыгнуть, как услышал смех. Тихое такое хихиканье. Злорадствующее и подленькое. И в его голове как будто что-то щелкнуло. Его настрой моментально сменился.
   Валера спрыгнул с окна и быстро подошел к сумке. Наклонился над ней. И стал говорить, почти кричать, прямо в смеющиеся лицо девочки:
  - Не дождешься, сволочь! Сначала ты погибнешь! Сначала я убью тебя! Ты, подлая тварь, ответишь за все! За жену, за моих детей, за все смерти, за все, что ты натворила! За все свои коварства ответишь!!!
   Он говорил громко, захлебываясь от захлестнувшей его ненависти, яростно и зло. И видел перед собой не маленькую, связанную и беспомощную девочку. Он видел воплощение Зла. Глаза этой твари свирепо глядели на него. Ее всю корежило от его слов, и тельце ребенка конвульсивно изгибалось. А Валера продолжал бросать в нее слова, как будто это были камни, которыми он хотел ее убить.
   Закончив говорить, он резко дернул замок сумки и закрыл ее. Потом сел рядом. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Таким уставшим, как будто проделал тяжелую работу. Его охватил озноб, хотя на улице было жарко. Дрожащей рукой Валера вытер со лба крупные капли холодного пота.
   "Допустим, я тоже убивал, - думал он. - Но ведь на самом деле это был не я. Мной управляло это существо. А значит, и моей вины нет. Хотя, если следовать логике, конечно же, я виноват. Ведь убивал все-таки я. Во всяком случае - тещу. А может быть и еще кого-нибудь. Про тещу я помню, точнее, теперь вспомнил, может и про другие случаи тоже, потом вспомню. Но, с другой стороны, если эта тварь, это исчадие, может управлять действиями людей, может залазить им в голову, тогда, вполне возможно, ничего и не было. Это она мне внушила, что именно так все и было. Я же этого не помнил. И вдруг раз, и вспомнил! А на самом деле я никого не убивал. Или, все-таки, убивал?"
   Окончательно запутавшись, Валера решил больше об этом вообще не думать. Что случилось, то уже случилось. Ничего не изменишь. И ничего не исправишь. Валера знал, что он не убийца. И ладно. Теперь надо было покончить с Викой. Прекратить этот ужас. Необходимо посоветоваться с Катей. Она единственная, кто ему верит. И она ему поможет. Так что, он все правильно делает. Нужно, как он и решил, дождаться темноты и добраться до Катиного дома. И пока все. Как поступать дальше и все остальное он будет решать потом.
   Валера внимательно, настороженно осмотрелся, не привлекли ли его крики кого-нибудь. Но, слава богу, вокруг все было тихо. Он снова поудобнее уселся и стал терпеливо ждать наступления темноты.
  
  
   Наконец-то! Валера тяжело, но в то же время облегченно, вздохнул. Вот он перед ним, его дом. Серая, унылая пятиэтажка, в которой еще недавно он счастливо жил со своей семьей. Он тряхнул головой, чтобы отогнать воспоминания. Сейчас нельзя расслабляться. Осталось совсем немного, и он доберется до своей цели. Уже несколько часов он медленно передвигается по городу, все ближе подбираясь к своему дому. Как только он вышел из развалин завода, неся на плече сумку с девочкой, и дошел до ближайшей улицы, он сразу наткнулся на свой портрет. Его большая фотография, отпечатанная на листе бумаги, висела на заборе около автобусной остановки. Надпись под ней гласила, что он опасный преступник. Подозревается в убийствах и похищении людей. Что он сбежал из психиатрической больницы и очень опасен. И были указаны номера телефонов, по которым добропорядочные граждане должны были позвонить, если его заметят или что-нибудь узнают о его местонахождении.
   Валера внимательно прочитал все это и сразу опасливо оглянулся. Никогда ранее он не был беглым преступником. И теперь ему казалось, что за ним идет настоящая охота. По спине покатились струйки пота, в ушах зашумело. Он отступил на обочину дороги и спрятался за кусты. Немного там посидев и переборов приступ страха, он снова вышел на дорогу. Постоял у остановки и пошел вдоль дороги, по узкому тротуару, который тянулся вдоль нее. Навстречу ему попались несколько человек, которые в этот поздний час шли куда-то по своим делам. Валера ждал, что вот-вот кто-нибудь ткнет в него пальцем и закричит: "Хватайте, вот он бандит!". Но никто из прохожих не обратил на него никакого внимания. И он несколько успокоился и уже более смелее пошел вперед, все же стараясь держаться мест потемнее. Переходя улицы, он каждый раз сначала останавливался в наиболее укромных местах, где его не было видно, и внимательно осматривался по сторонам. Валера терпеливо дожидался, когда на улице, рядом с ним не оставалось ни прохожих, ни машин, и только после этого ее пересекал. Дважды ему приходилось отсиживаться в кустах, пережидая, пока мимо него пройдут стайки веселящийся и возбужденно галдящей молодежи. И вот, наконец-то, он возле своего дома.
   Была уже глубокая ночь, часа два. Света в окнах дома уже не было. Все давно спали. Валера осторожно приблизился к своему подъезду и вошел в него. Немного постоял, прислушиваясь и настороженно заглядывая вверх по лестнице. А затем поднялся до своей лестничной площадки. Дверь в его квартиру была по-прежнему опечатана. Он посмотрел на нее и подошел к соседней двери. Позвонил и ему почти сразу же открыли. За дверью стояла соседка, Катя. Она была в домашнем халате. Несмотря на позднее время, вид у нее был совсем не заспанный. Она точно не спала и не собиралась ложиться. Катя ждала их.
   Валера быстро вошел, и дверь за ним закрылась. Он поставил сумку на пол и поздоровался:
  - Кать, привет. А вот и я.
  - Здравствуй, - ответила она, - как дела?
  - Нормально. Я все, что хотел, сделал. Вот она, в этой сумке.
  - Ну и хорошо. Правильно, что сюда пришел. Я ждала. Давай проходи.
  Валера снял обувь и зашел в комнату. Сумку занес и поставил рядом со стоящим у стены диваном. Катя стояла посреди комнаты и смотрела на сумку.
  - Ты что же, в сумке ее нес?
  - Да. По-другому было просто невозможно.
  - А с ней все в порядке? Она там не задохнулась? - голос женщины тревожно дрогнул.
  - Еще как в порядке. Она даже на меня напала, когда я чуть-чуть отвлекся. Так что, с ней-то все нормально. В отличие от тех людей, у которых она жила.
  - А что случилось?
  - Она их уничтожила. Так же как и нас. Всю семью.
  Валера прошел и сел на стоящий у окна стул. Затем продолжил:
  - Я опоздал. Когда я нашел ее, было уже поздно. Все уже погибли. Причем, - он криво усмехнулся, - она опять выступила в роли жертвы. Вот такие вот дела.
   Катя подошла к сумке, раздвинула замок-молнию и открыла ее. Девочка лежала полубоком, связанная. Ее лицо было повернуто вверх и она, сузив глаза и плотно стиснув зубы, глядела на склонившуюся над ней женщину.
  - Надо ее вытащить и развязать, - Катя посмотрела на Валеру.
  - Опасно. Она непредсказуема. И может что-нибудь натворить, - мужчина говорил, постепенно повышая голос. - Катя, она обладает чем-то вроде гипноза. Ее нельзя долго слушать и, вообще, с ней опасно общаться. Это не человек, это не ребенок. Она - исчадие ада!
  - Но нельзя же ребенка держать связанным в сумке, - женщина тоже повысила голос, - ты что, изверг какой-то, что ли?
  - Да ты пойми, она не то, что ты видишь. Никакой она не ребенок. Она не маленькая девочка и не моя дочь. Моей доченьки уже нет, - голос Валеры дрогнул и он замолчал.
  Посидев некоторое время молча, он, уже спокойно, продолжил:
  - Катя, она - это чудовище. Монстр из какого-то другого, потустороннего мира. Ну, вот как в фильмах ужасов показывают. Только вот это все - на самом деле. Погибло уже столько людей, что не сосчитать. Она очень опасна. Очень.
  - И все равно, ее надо хотя бы переложить на диван. И ослабить веревки. Ей же больно!
  Катя замолчала и только выжидательно смотрела на Валеру. И он, преодолев сомнения, согласился.
  - Ну ладно. Давай так и сделаем.
   Мужчина нехотя встал и тоже подошел к сумке. Он вытащил Вику и положил ее на диван. Катя сразу подложила под ее голову подушку. Валера развязал ленту, которая притягивала ее руки к ногам, а потом полностью освободил ноги. Девочка сразу вытянулась в полный рост, немного прогнулась, разминая затекшую спину, а потом посмотрела на Катю и сказала:
  - Тетя Катя, я хочу пить. Мне папа не давал воды. Вообще не давал. И я очень хочу пить. А еще хочу в туалет. И кушать тоже хочу.
  - Ты что же, - женщина сердито посмотрела на Валеру, - совсем что ли? Напоить хотя бы мог!? Накормить надо было.
  - Да не чем было поить, и кормить нечем.
  - А в туалет что, тоже не мог сводить ребенка?
  Валера махнул рукой.
  - Веди сейчас сама. Только руки не развязывай. И дверь в туалет не закрывай. А тебе я вот что скажу, - он присел на корточки перед лежащей девочкой, - ты молчи, ничего не говори. Скажешь еще хоть слово, я тебя засуну в рот кляп. Поняла?
  Вика молча кивнула головой. Валера снова вернулся к стулу и сел.
   Катя подняла Вику, усадила на диван. Потом помогла спуститься на пол и повела ее в туалет, придерживая руками за плечи. Вернувшись, они прошли на кухню. Катя оттуда сказала:
  - Валера, сейчас я ее покормлю. А потом и тебя тоже. Хорошо?
  - Ладно, я пока здесь посижу. Ты только ей руки не развязывай. Корми так, с ложечки.
   Валера откинулся на спинку стула и, наконец-то, расслабился. Теперь, когда он добрался до дома Кати, оставалось решить всего один вопрос. Но, зато самый главный. Что делать с Викой? Убить и уничтожить тело? Это было бы самым правильным. Валера уже спокойно думал об этом. Он уже не ассоциировал эту девочку со своей дочерью. Каждый раз, когда он смотрел на нее, его душу раздирала боль. Ведь внешне это была его Викуля. Но раз за разом он убеждался, что это не так. Валера не хотел в это верить, но факты, о которых он знал, и нападения на него самого, убеждали его, что в теле его дочери находится другое существо. Существо злобное и коварное. Он не понимал, куда же в этом случае делась его дочка. Видно, это было выше его обычного человеческого сознания. Ясно было одно - эта девочка не его дочь. И он из всех сил старался понять и принять это положение вещей. Девочка эта была виновницей гибели множества людей. Именно поэтому, надо было ее уничтожить.
   Но тогда, после ее убийства, всем будет ясно, что Валера отъявленный преступник. Которого, в лучшем случае, надо навечно засадить в тюрьму, чтобы он там гнил. Всех погибших повесят на него, ну кроме детей в доме ребенка. Говорить, что это все сделала Вика, и он её поэтому убил - полный абсурд. Эти заявления спишут на бред его больного воображения. Так что, если ее убить, то тогда Валера или садиться до конца своих дней в тюрьму или остаток жизни проводит в бегах. Опять же, пока его не поймают. А его, рано или поздно, точно поймают. Денег больших у него нет. Возможностей уехать за границу тоже. Да и куда он сможет поехать? Некуда ему ехать. Хотя, если уничтожить тело, то и не будут никого искать. Конечно, искать-то будут. Но никого не найдут. Может быть, будут какие-то подозрения. Но, как говорят, нет тела - нет и дела. Если труп исчезнет, то никто ничего не докажет. И он совсем не причем, ничего не знает. Только вот как все это проделать? Да и его-то все равно будут искать. Он ведь беглый псих. А если поймают, то могут раскрутить и все у него выпытать. Ведь следователи на этом собаку съели. А он никогда с криминалом связан не был, и как вести себя на допросах не знает. Тогда снова все повесят на него. Так что, как говориться, куда ни кинь, всюду клин.
  Снова не приняв никого решения, Валера позвал Катю:
  - Ну что вы там, поели?
  - Да, уже все. Сейчас заканчиваем. Подожди еще немного.
   Потом Валера услышал, как отодвинулись стулья, и в комнату вышли Катя и Вика. Они прошли к дивану, и женщина помогла связанной девочке на него забраться. Она положила ее головой на подушку и накрыла пледом.
  - Слушай, - повернулась она к Валере, - может, развяжем ей руки?
  Валера встал со стула и подошел к ним.
  - Нет. Пусть спит так.
  Он сел на диван и убрал с девочки плед.
  - Повернись на бок, к стене.
   Вика послушно повернулась. Валера развязал ей руки, и девочка сразу стала растирать запястья. На них отчетливо были видны следы связывания. Немного подождав, Валера сказал:
  - А теперь, давай свои руки сюда.
  И Вика снова безропотно протянули их ему. Он, теперь уже спереди, плотно их связал, стараясь все же сильно не затягивать узлы.
  - Ну, вот так. А теперь спи.
   Он снова накинул на нее плед и встал. Катя пошла на кухню, и Валера прошел следом за ней. Он вымыл под краном руки, вытер их кухонным полотенцем и сел за стол. Там его уже ждала тарелка с макаронами и двумя котлетами. Рядом стояла хлебница с кусками тонко нарезанного черного хлеба. Валера выпил стакан воды, который стоял рядом с тарелкой, и Катя сразу снова его наполнила и поставила на стол. Валера сильно проголодался и поэтому стал быстро и жадно есть. А Катя стояла рядом и внимательно, не отрываясь, смотрела на него.
   Еще не доев вторую котлету, Валеру почувствовал сильную усталость, даже слабость. Его начало клонить в сон. Причем, так сильно, что он буквально стал клевать носом. "Наверное, началась реакция на постоянное напряжение. Надо отдохнуть", - подумал он, чуть ли не засыпая. Он уже не ел, а просто сидел с закрытыми глазами около стола, немного покачиваясь из стороны в сторону всем телом. Чуть не упав лицом в тарелку, он встал.
  - Катя, что-то меня совсем разморило, мне бы лечь, отдохнуть немного.
  - Пойдем в комнату. Я тебе на кресле-кровати постелю.
   Она быстро вышла из кухни. Валера, чуть пошатываясь, тоже пошел в комнату. Когда он в нее зашел, Катя уже разложила кресло, постелила простыню и положила подушку.
  - Не надо было стелить, я бы так поспал, - заплетающимся языком сказал Валера и сел на кресло.
   Он несколько секунд посидел на нем. Потом хотел раздеться, но сил на это просто не было. Махнув рукой, он повалился лицом на подушку, одновременно закинув на кресло-кровать ноги. И сразу, голова еще не упала на подушку, уснул.
  
  
   Земля, покрытая густой травой, мягко пружинила под его ногами. Стояла глубокая ночь, но было полнолуние и тихое безоблачное небо. Лунный свет заливал все вокруг. Поэтому он хорошо видел стволы деревьев, мимо которых шел. Шел он уже долго, поэтому устал. Все тело было словно налито свинцом. Каждый шаг давался ему с трудом. А лес все не кончался и не кончался. Но надо было идти, и он все шел и шел. Было такое чувство, что это будет продолжаться вечно, что он всегда будет идти по этой нескончаемой темной лесной чаще. И еще было чувство, что это уже с ним было. Он уже когда-то шел по этому ночному лесу. Шаг за шагом он продвигался к своей цели. Попутно вспоминая, а какая у него цель? Куда он идет? Вспоминал мучительно, до боли в голове, но никак не мог вспомнить. И это пугало его. Ведь он же стремится к чему-то. А вот к чему? Было непонятно и от этого страшно. Под ногами неожиданно показалось черное пятно. Он не успел среагировать и наступил на него. И стал проваливаться. Вероятно, это было начало болота. И он в него попал. Его уже затянуло по колени и быстро всасывало вглубь. Он пытался руками ухватиться за ветви деревьев, чтобы удержаться. Он видел эти ветки рядом с собой. Они нависали и сверху. Но его руки проваливались в пустоту, проваливались раз за разом. Он хватал растопыренными пальцами только воздух. Трясина затянула его уже по пояс. Он хотел закричать, позвать на помощь, но не смог этого сделать. Губы и язык словно онемели, даже не шевелились. Его все тащила и тащила вниз мощная, непобедимая сила. Уже по пояс он ушел в болото. Из глубины поднимались пузыри газа и взрывались, соприкоснувшись с поверхностью. Они лопались прямо перед его лицом, искаженным страхом неумолимо приближающейся смерти. Брызги летели во все стороны, залепляя рот и глаза. Над поверхностью оставались только голова и руки. Он отчаянно сопротивлялся, пытаясь вырваться, найти хоть какую-то опору, за что-нибудь ухватиться. Тщетно! Все, его полностью затянуло в топь. В открытые рот, нос и глаза затекала вязкая черная жидкость. Она была такой густой и так плотно обхватывала тело, что его как будто спеленали. Он не мог даже немного пошевелить руками и ногами. Ужас окончательно добил его. Колотящееся в груди сердце не выдержало и разорвалось. И он весь как будто взорвался. Разлетевшись на мелкие куски...
   Валера открыл глаза. В комнате было светло, видно уже наступило утро. С трудом он сообразил, где находится, вспомнил события последних дней. И хотя сердце болезненно, очень часто и неритмично бухало в груди, а все тело было от пережитого страха покрыто потом, он облегченно вздохнул. Это был сон, только сон. Ему это все приснилось! Лес, ночь, болото - ничего этого не было. Успокоившись, он решил встать с разложенного в виде кровати кресла. Но не смог этого сделать. Не смог, потому что был связан. Крепко связан, по рукам и ногам. Он с силой дернулся, пытаясь вырваться, освободиться от пут. Не получилось.
  - Катя, он очухался, - раздался рядом с ним голос.
  Это был голос Вики. И Валера застонал, потому что сразу все понял, сообразил. Его вероломно обманули. Подло и коварно.
   Он огляделся, насколько мог. Да, он по-прежнему лежал на кресле. Оно стояло на том же самом месте. Но только при этом он был связан. Пойман в силки, как глупый зверек
   Из кухни вышла Катя и подошла к нему. Села перед ним на корточки. Она улыбалась. Но ее улыбка не предвещала для Валеры ничего хорошего.
  - Ну что, Валера, добился своего? Теперь тебя ничто уже не спасет.
  Он разлепил пересохшие, слипшиеся губы.
  - Катя, освободи меня. Она тебя втянула в свои сети. Вырвись из них, не подчиняйся ей.
  - Да что ты говоришь, - женщина продолжала улыбаться, - а может, меня не надо было никуда втягивать. И это не я попала сети, а я их сама сплела. Ты об этом не думал?
  К ней подошла Вика, встала рядом, обняла за шею, положив руки ей на плечи. Она тоже с улыбкой глядела на Валеру. Катя продолжила:
  - Я всегда помогала ей. И я всегда вас ненавидела и хотела отомстить.
  - За что? Мы же всегда с тобой дружили. В гости друг к другу ходили. Что ты такое говоришь?
  - Ты просто дурак. Ты не знаешь, почему я живу одна? У меня ведь был ребенок. Недолго, всего лишь несколько часов. Я его только раз видела. А потом он умер. Так же как у нее, - Катя кивнула на девочку.
  - Ну и что? Такое бывает. Так жизнь устроена. Другие люди здесь при чем?
  - При чем? При том! - вдруг закричала прямо ему в лицо Катя. Она перестала улыбаться, ее лицо перекосилось от долго сдерживаемой, а теперь вырвавшейся наружу злобы.
  - Почему с тобой такое не случилось?! Почему другие люди нормально живут?! А вот со мной такое вот случилось! Почему?! Вы, значит, будете счастливо и спокойно жить, а мы должны мучиться?! Так, что ли?!
  - Что ты говоришь? - Валера даже несколько оторопел от такого напора Кати. Все, что она говорила, и то, как она это говорила, было для него полной неожиданностью.
  - Я говорю о том, - Катя так же неожиданно моментально успокоилась, - что необходимо принести в этот мир высшую справедливость. Не должно быть так, что одни живут хорошо и счастливо, а у других постоянные беды и горе.
  - Но ведь не от нас же идут эти беды? Зачем нам мстить? За что?
  Катя встала, взяла Вику за руку и уже обратилась к ней:
  - Бестолку с ним говорить. Он ничего не поймет. Таких, как он, надо просто уничтожать. Пойдем, у нас еще много дел.
  - Катя, одумайся, - позвал ее Валера. - Ведь она убивает невинных людей! Остановись. Давай вместе прекратим этот кошмар. Ты ведь не знаешь, кто она!
  Женщина снова села перед ним на пол. И стала говорить. Говорить медленно и очень спокойно. Как будто поясняла очевидные факты маленькому несмышленому ребенку.
  - Я все знаю. Ей дана сила от того, другого мира. Через нее начнется возрождение. Таких людей, как она, пока мало. Но они есть. Есть на всей земле. И рано или поздно, этот мир будет принадлежать им. А я буду вместе с ними. Потому что я тоже хочу стать такой.
  - Но она убийца!
  - Нет, она убирает ненужных людей. Тех, которые не готовы для нового мира. Таких много, очень много. И они не приспособлены для жизни в будущем справедливом мире. А значит, их просто надо убить.
  - Ты что, на самом деле так думаешь? Ты же нормальный человек.
  - Я не только так думаю. Я помогаю ей это делать. Думаешь, кто дал ей яд, которым отравили твою мать? А как погиб твой отец? Ведь его убили, ты ведь догадался об этом, а?
   Валера молча кивнул головой. Он уже не знал, о чем можно говорить с этой женщиной. Это было бесполезно. Ее рассудок был затуманен. Она была невменяема.
  Катя снова встала на ноги.
  - Ну, все. Не бойся. Мы тебя не тронем. Пока не тронем. Ты нужен для нас. Тебе отведена в наших планах еще небольшая, но очень важная роль.
   Она отошла от него и прошла на кухню. Вика вышла из комнаты следом за ней. Затем они обе оделись. Катя снова подошла к Валере.
  - Лежи тихо. Помни, тебя ищут. Ты убийца, маньяк. Так что не пытайся позвать на помощь. А мы сейчас навестим роддом. Там как раз сегодня работает нужная нам смена врачей. А потом вернемся. Так что - жди.
   Женщина проверила, хорошо ли он связан. Потом оглянулась на Вику и сказала:
  - Знаешь, а я ему скажу, что будет дальше. Пусть мучается от безысходности и от бессилия. Хорошо?
  - Ладно, Если хочешь, говори.
  Катя склонилась над лежащим Валерой.
  - В роддоме сегодня убьют кучу народа. И виновных и не виновных.
  - Там нет невиновных, - прервала ее стоящая в коридоре девочка.
  - Конечно, там все получат по заслугам, - согласилась Катя.
  А затем продолжила:
  - Так вот. А несколько свидетелей вспомнят и опознают убийцу. И знаешь, кто это будет? - женщина весело засмеялась. - Это будешь ты. Маньяк продолжил убивать невинных людей. Здорово, да? Причем, эти люди не будут врать, они точно будут тебя помнить. Это будет у них в голове. Вика это с удовольствием сделает. Ведь так?
  - Обязательно так и сделаю. Они будут вспоминать его с такими подробностями, что всем станет тошно, - сказала девочка.
   И Валера по ее интонации понял, что она тоже улыбается. А Катя продолжала говорить:
  - Кроме этого, там найдут нож. Нож из твоей квартиры. Твой нож, с твоими же отпечатками. Вот он, в этой сумочке лежит, ждет своего часа, - она помахала перед лицом Валеры своей сумкой, которую для этого сняла с плеча.
  - А затем мы вернемся домой. Ты, бедолага, снова уснешь. Для этого я залью в тебя море водки. Ты будешь смертельно пьян. А когда проснешься, то уже будешь в камере, в тюрьме. Это я тебя поймаю и спасу от тебя Вику. А ты, после громкого суда, сядешь навечно. Если тебя, конечно, не убьют твои же сокамерники. Ты ведь убийца детей. Ты - чудовище! Каждый день, каждую минуту будешь вспоминать, как ты туда попал. Будешь руки грызть от бессилия. А мы здесь продолжим творить свои дела. Ну, как, нравиться?
  Валера молчал. Не ожидая ответа, Катя отошла от него и прошла в коридор, где ее ждала Вика. Открылась входная дверь, они вышли, и дверь захлопнулась.
   Валера остался один. Связанный и беспомощный. Раздавленный коварным вероломством. Обреченный ждать своей участи.
  
  
   Валентин Владимирович работал врачом в роддоме уже более десяти лет. За это время в его практике случалось всякое. Были сложные случаи, когда приходилось бороться за жизнь ребенка. Было и такое, когда приходилось спасать мать. Иногда боролись за жизнь и матери и ребенка одновременно. Несколько раз рождались мертвые дети. Редко, но бывало, дети умирали спустя несколько дней после родов. Происходило и такое, когда умирали роженицы. Каждый раз, эти смерти были большой неприятностью для персонала больницы. Проводились проверки, но, слава богу, вины врачей, акушерок и медсестер не было. Жизнь продолжалась дальше. И, конечно же, работа приносила больше радости, чем огорчений. Хотя город был не очень большим, дети рождались ежедневно. Не редкость было, когда на свет появлялись двойняшки. А два раза в их роддоме рождались тройни. Практически все дети в городе родились в этом роддоме. Поэтому, Валентина Владимировича знали почти все жители их городка. И относились к нему с уважением. Ему это очень нравилось.
   В свои тридцать с небольшим лет он чувствовал себя значительной фигурой в городе, и это ему льстило. Тем более, главврач собирался уходить на пенсию, и, вполне возможно, на его место могли поставить Валентина Владимировича. Сейчас он занимал должность заведующего одного из трех отделений роддома, был на хорошем счету, и как врач и как администратор. Пришлось, правда, написать анонимку на своего соперника, более опытного врача, который тоже хотел стать зав. отделением. Обвинить его в получении взяток от пациентов. Началась проверка, и тому стало не до карьерного роста. Валентин Владимирович без помех продвинулся вверх. В его карьере всё складывалось успешно. Он уже приобрел небольшой животик, отпустил бородку, носил стильные и дорогие очки, в тонкой золотой оправе. Так что, несмотря на относительную молодость, вид он имел достаточно солидный. Его жена, тоже врач, работала в этом же роддоме, только в другом отделении. Они раньше вместе учились в медицинском институте. На последнем курсе поженились. И сейчас вместе работали. Их сыну было пять лет. Он ходил в детский сад, а на следующий год должен был пойти в школу. Одним словом, все у Валентина Владимировича было хорошо.
   Он сидел в своем кабинете, когда ему позвонили из бюро пропусков на первом этаже.
  - Валентин Владимирович, тут к Вам пришли. Женщина с ребенком. Очень просятся на встречу.
  - А кто такие?
  - Женщина говорит, что Вы роды у нее принимали. Хочет с Вами о чем-то поговорить.
  - Ладно, пропустите.
  Он положил телефонную трубку и откинулся в кресле.
   "Наверное, очередная мамаша пришла поблагодарить за ребенка. И заодно задать какие-нибудь вопросы по здоровью и воспитанию", - подумал он. Такие посещения не были редкостью, и он спокойно к ним относился.
  В дверь его кабинета, который находился на втором этаже, постучали.
  - Войдите, - сказал Валентин Владимирович.
  Дверь открылась и в кабинет зашли молодая женщина и маленькая девочка.
  - Здравствуйте, - врач показал рукой на стулья, стоящие вдоль стены. - Проходите и присаживайтесь.
  Вошедшие молча подошли и сели, женщина ближе к столу, а девочка - к двери.
  - Слушаю вас, - обратился к ним доктор.
  - Знаете, мы к Вам пришли по делу, - начала говорить женщина. Она явно смущалась и не знала с чего начать.
  - Смелее. Говорите, я Вас слушаю, - подбодрил ее Валентин Владимирович.
  - Вы, наверное, не помните, но у вас в роддоме, два года назад умерла девочка. Точнее это случилось два с половиной года тому назад.
  - Так и что дальше, - врач несколько напрягся. Значит, пришли не благодарить, а наоборот, предъявлять какие-то претензии. Ну что ж, в его практике и такое случалось. Надо будет мягко, чтобы не было скандала, побеседовать с этой мамашей и побыстрее выпроводить ее, чтобы не мешала работать.
  - Девочка родилась здоровой и очень хорошенькой. А потом, совершенно неожиданно, она умерла.
  - Знаете, такое, к сожалению, происходит. Врачи не всесильны. Да и природа нам не подвластна. Бывают различные врожденные патологии. Перед которыми медицина бессильна.
  - Нет, доктор, Вы не поняли. Девочка была совершенно здоровой. А умерла из-за плохого ухода за ней. Из-за невнимательности врачей.
  - Подождите, такого не может быть. Да, у нас были несчастные случаи. Но, как и должно быть, каждый раз проводились тщательные проверки. И ни разу, я подчеркиваю, ни разу, не была установлена вина врачей.
  - Я знаю об этом, - с усмешкой сказала женщина.
   Она смотрела прямо в лицо Валентину Владимировичу. И тот с удивлением заметил, что никакого смущения не было и в помине. Она была спокойна и очень уверена в себе. Девочка, сидевшая рядом с ней, тоже смотрела на него. В ее взгляде он также видел злую иронию, неприятие его ответов. Он успел отметить несоответствие выражения глаз на лице девочки ее возрасту. Поражало, что маленький ребенок мог так смотреть. Валентин Владимирович удивился всему происходящему, но не успел что-либо сообразить, потому что женщина продолжила. Теперь уже громко и с напором.
  - Проверку проводили такие же врачи. Не стали, как говориться, выносить сор из избы.
  - Нет, уж позвольте, - стал возражать ей доктор.
  Но женщина не стала его слушать.
  - Не позволю! Именно врачи и убили ту девочку. Все занимались другой роженицей, другими делами, а ее бросили. Из-за этого она и умерла.
  - Давайте успокоимся, и поговорим, как взрослые люди. Никаких случаев, когда дети умирали из-за халатности врачей, или другого персонала, у нас никогда не было.
  - Но тогда именно врач был виноват в ее смерти.
  - Кто такое Вам сказал?
  - Я знаю об этом!
  - Вы что, врач? Откуда Вы можете знать?
  - Я просто знаю. Более того, я уверена в этом.
  - Ничего не понимаю, - доктор развел руками, - как можно обвинять врачей, не имея на то никаких оснований.
  Они оба замолчали, и в кабинете установилась тишина. "Да, женщина не в себе. Такой ничего доказать не получится. Надо попробовать ее выпроводить. И больше сюда не пускать", - подумал врач.
  - Давайте сделаем так, - после паузы начал он. - Вы возьмите необходимые документы и тогда приходите еще раз. И мы будем разбираться. А сейчас идите домой.
  - Нет. Я с Вами разбираться не буду, - женщина успокоилась и теперь со злой улыбкой смотрела на Валентина Владимировича.
  - Ну, тогда идите к моему начальству или пишите в вышестоящие инстанции. Только непонятно, зачем вы ко мне приходили? - врач взял в руки карандаш и стал нервно вертеть его в руках.
  - А вот это хороший вопрос. Вы не помните, кто дежурил два года и шесть месяцев назад, когда умерла маленькая невинная девочка?
  - Конечно, не помню. Это ведь давно было.
  - Еще бы. Зачем Вам такое помнить. А вот я помню. И вот эта девочка, ее, кстати, зовут Вика, очень хорошо все помнит.
  При этих словах, Вика слезла со стула и подошла к столу врача.
  - Как же это может помнить девочка? Ей самой чуть больше двух лет. Так ведь? - спросил Валентин Владимирович.
  - Да, ей действительно больше двух лет. А точнее, ей два года и шесть месяцев. Какое совпадение, не правда ли? Но этот ребенок все помнит. И Вы скоро это поймете, - ответила ему женщина.
   Девочка в это время встала прямо перед врачом и стала пристально смотреть ему в глаза. Руки она положила перед собой на стол, крепко сцепив ладони.
  - Так вот, врача того звали Валентин Владимирович. Именно он и является виновником смерти той маленькой девочки. И тот врач - это Вы! - жестко продолжила женщина.
  - Прекратите Ваши домыслы, - доктор чувствовал себя крайне неуютно под словесной атакой этой женщины. Да еще взгляд девочки выводил его из равновесия.
   Он, этот взгляд, как будто проникал в него, обволакивал со всех сторон. В ушах зашумело, во рту пересохло, и немного закружилась голова. Валентин Владимирович поначалу даже испугался, что упадет в обморок. Но это состояние быстро прошло. И на смену ему пришло чувство покоя. Даже какого-то необъяснимого блаженства. Он не понимал, что же с ним происходит.
   "Надо вызывать охрану", - растерянно подумал он. Но не успел ничего сделать. Да уже и не пытался.
  В это время женщина продолжила:
  - И мы пришли не разбираться с Вами. Мы пришли покарать всех виновных. Мы пришли убить Вас!
  Она тоже встала и подошла к столу.
   Но Валентин Владимирович почему-то не испугался. Наоборот, он был полностью согласен с женщиной. Он вдруг почувствовал ненависть к врачам этого роддома. Действительно, они не врачи, они убийцы! И они заслуживают смерти! И он, именно он, должен выполнить эту миссию. Он должен их уничтожить!
   Врач встал с кресла, вышел из-за стола и медленно пошел по направлению к двери. Женщина и девочка переглянулись. Катя, а это была она, вопросительно кивнула головой. Вика широко улыбнулась и сказала:
  - Все. Он сделает все, что нужно. И знаешь, это было не сложно. Мне даже понравилось. У него явные предпосылки к тому, чтобы помогать нам. Причем, он бы сам, без принуждения нам помогал. Это внешне он такой благопристойный. Там, внутри, он просто монстр. Причем, что самое интересное, он сам об этом не знает. Его можно было бы использовать в будущем. Но здесь дело принципа. Он должен ответить за смерть моей дочери. И поэтому он умрет. А жаль, пропадет такой материал.
   Валентин Владимирович остановился около высокого, полностью стеклянного медицинского шкафа, который стоял у выхода из кабинета, и открыл его. Посмотрел на инструменты, разложенные на полочках также сделанных из стекла, а потом достал скальпель. Немного подумал, и взял в руки еще один хирургический инструмент, напоминающий по форме большой нож. Затем подошел к двери и открыл ее, собираясь выйти в коридор.
   Вика взяла Катю за руку.
  - Пойдем, посмотрим, как он будет действовать. А потом уйдем.
  - Ладно, - Катя подхватила лежащую на столе сумку, и они тоже вышли из кабинета, вслед за зомбированным Викой врачом.
  - Не забудь нож подбросить, потом, - напомнила Вика.
  - Ладно, - еще раз ответила ей Катя. И они, в некотором отдалении, пошли за идущим по пустому коридору доктором.
   Врач в этот момент резко повернул в сторону, распахнул дверь и вошел в помещение. На дверях кабинета висела табличка - "Ординаторская". В кабинете, на длинном диване сидели врачи, молодая женщина и мужчина. Как раз он и был в недавнем прошлом соперником Валентина Владимировича в борьбе за место заведующего отделением. Они удивленно посмотрели на вошедшего, с шумом открывшего входную дверь.
  - Здравствуйте, - сказала женщина, - садитесь с нами. Мы сейчас будем чай пить.
   Но вошедший в ординаторскую врач молча обошел диван, на котором они сидели, и встал позади них. Мужчина недоуменно посмотрел на женщину-доктора и вопросительно приподнял брови. Но та, так же растерянно взглянула на него, и удивленно приподняла плечи. Они ничего не понимали. Но Валентин Владимирович не дал им времени на то, чтобы разобраться, что же происходит.
   Он положил на спинку дивана нож, а затем взял сидевшего врача левой рукой за волосы и резко дернул его голову назад. И сразу же полоснул по беззащитно открытому горлу зажатым в правой руке скальпелем. Острый инструмент без труда рассек шею. Хлынула кровь, моментально залив плечи и грудь сидевшего на диване доктора. Голова еще сильнее отвалилась назад, и невменяемый убийца еще раз ударил по шее скальпелем. После этого удара, он отпустил волосы и, почти отрезанная от тела голова, упала на спинку дивана. Только позвоночник не позволял ей оторваться и скатиться на пол. Из глаз на лице мертвой головы, которые оставались открытыми, медленно уходило выражение крайнего удивления. Погибший так и не успел ничего понять. Уже мертвый, он оставался сидеть на диване, на котором еще несколько секунд назад собирался пить чай. Только теперь он весь был залит кровью, которая хлестала в разные стороны из перерезанных артерий. Да и голова была неестественно вывернута.
   Валентин Владимирович повернулся к женщине. Он улыбался и по-прежнему молчал. А та сидела в оцепенении, не шевелясь. Только широко открытыми глазами смотрела на то, как убивали ее коллегу. Ее белоснежный халат был обагрен кровавой струей из шей убитого врача. Это после первого удара, как только была рассечена артерия, кровь под большим давлением вырвалась из тела и долетела до сидящей женщины. Потом давление в артерии упало, и кровь только заливала тело доктора и диван, на котором он остался сидеть.
  - Ну что, Людмила, теперь твоя очередь, - весело проговорил Валентин Владимирович.
   И этот, прозвучавший в полной тишине, голос, наконец-то, вырвал женщину из состояния ступора, в котором она находилась. Она вскочила с дивана и бросилась к двери из ординаторской. При этом она задела ногой и опрокинула небольшой столик, расположенный перед диваном. Стоящие на нем чайные приборы: чашки, блюдца, сахарница - с грохотом полетели на пол. Именно этот столик и не позволил женщине спастись. Тех нескольких мгновений, которые она потратила на то, чтобы обогнуть упавший столик, который преградил ей путь, ей и не хватило. Убийца быстро и на удивление ловко обогнул диван и настиг ее. Он со всего маху ударил ее ногой в спину, в область поясницы. И Людмила, потеряв равновесие, полетела вперед. Все случилось так быстро, что она не успела даже выставить вперед руки, чтобы хоть как-то защититься при падении. На большой скорости, ведь к ее рывку вперед еще добавилась сила удара ногой, она врезалась лицом в дверной косяк. Ей рассекло лоб, левую бровь, щеку и разбило губы. Часть передних зубов вылетела. Кровь сразу залила глаза, лишив ее возможности видеть. Боль от удара была настолько сильной, что в голове загудело. Женщина потеряла ориентацию и вообще саму возможность обороняться. Она лежала на полу, в состоянии, близком к обморочному, совершенно не понимая, что происходит.
   Валентин Владимирович неспешно подошел к ней и наклонился над распростертым телом. Потом взял женщину за левую руку и резко перевернул ее на спину. После этого присел рядом с ней на корточки. Людмила лежала тихо, только стонала от невыносимой боли. Убийца ладонью соей левой руки провел по её лицу, вытирая кровь. Потом, брезгливо поморщившись, обтер руку об ее халат. Глаза женщины очистились, и она смогла увидеть лицо наклонившегося над ней человека. Докторша некоторое время смотрела на него затуманенным взглядом, и только потом начала понимать, кто это.
  - Что Вы делаете? Как же это можно? - жалобно, тихим голосом только и смогла она спросить.
   При этом она начала захлебываться кровью, которая наполняла ее рот, и закашлялась.
  - Людочка, - как-то даже ласково начал Валентин Владимирович, - ты сейчас умрешь. Я убью тебя за то, что ты виновна в гибели девочки. Той малютки, которая умерла два года назад. Она умерла здесь, у нас в роддоме. И ты виновата в ее смерти. И за это сейчас будешь наказана. Наказана сурово, но по справедливости. Но ты не расстраивайся. Не ты одна умрешь. Все виновные умрут.
   Он говорил тихо, медленно, вкрадчивым голосом. Женщина попыталась что-то ответить, но не смогла. Кровь из рассеченных губ и разбитых десен, по-прежнему не давала ей говорить.
  - Ты мне нравилась. Но я должен это сделать, - продолжил врач. - Ты должна умереть. И ты сейчас умрешь!
   Не дожидаясь ответа, он стал поднимать руку со скальпелем. Женщина с ужасом смотрела на него. Она открыла рот, чтобы попытаться закричать, позвать на помощь. Но не успела. Со страшной силой Валентин Владимирович ударил ее скальпелем прямо в широко открытый рот. Лезвие пронзило язык, затем горло, разбило шейный позвонок и вонзилось в пол. При этом кулак мужчины, в котором он крепко сжимал рукоять скальпеля, врезался в лицо Людмилы и окончательно разбил её губы и выбил остатки передних зубов. Женщина несколько раз конвульсивно дернулась, а потом затихла.
   Валентин Владимирович с усилием выдернул скальпель. Потом положил его рядом с телом только что убитой им женщины и, морщась от боли, растер ушибленную руку.
  - Черт, надо же, как больно, - с досадой проговорил он.
   Затем снова взял в руку скальпель и поднялся на ноги. Подошел к дивану и забрал лежащий на его спинке нож. Потом вышел из помещения ординаторской в коридор. Там было пусто, не было никого. Только Катя и Вика стояли у окна, в нескольких метрах от него. Они молча смотрели, и в их глазах как будто плясали дьявольские огоньки.
   Валентин Владимирович огляделся и двинулся по коридору в сторону палат с роженицами. В это время из ближайшей к нему двери вышла санитарка. Она была в светло-синем халате и держала в руках ведро, из которого свисала тряпка. Женщина увидела залитого кровью заведующего отделением и замерла на месте. Ведро, выпущенное из сразу же ослабевшей руки, с грохотом упало на пол. Врач быстро сделал к ней два больших шага и, не говоря ни слова, ударил ее ножом в живот. И сразу после удара, не вынимая нож из тела, он потянул лезвие вверх, разрезая одежду и плоть женщины. В какой-то момент нож застрял, вероятно, лезвие уперлось в кость грудины. И убийца стал приподнимать висящее на ноже тело. Умирающая санитарка, не успев даже вскрикнуть, потеряла сознание от боли и безвольно повисла на огромном ноже. Ноги подогнулись и тело безжизненно обмякло. Ее голова упала на грудь. Руки, как плети, болтались вдоль туловища. Она стала наваливаться на ударившего ее мужчину.
   Тот выдернул нож из тела, одновременно толкнув ее другой рукой от себя. Женщина соскользнула с лезвия и упала в лужу крови, которая уже успела набежать из страшной раны. Она свалилась как бесформенный куль, согнувшись пополам, спиной вверх, подогнув под себя ноги. И застыла в таком положении. Когда ее тело упало на пол, она уже умерла.
   Врач некоторое время постоял над ней. На его лице застыла жуткая улыбка. За ярко-алыми губами виднелись белые зубы. Они были мелкими и острыми, как у хорька. В неестественно вытаращенных глазах словно плескалось неистовое безумство, беспощадное и злобное.
   Перешагнув через тело убитой им санитарки, он снова пошел вперед. По коридору, навстречу ему, шла женщина в белом халате. Она только что вывернула из-за угла и еще не успела разглядеть происходящее и сообразить, что же делать. Механически сделав еще пару шагов, она остановилась. Ее лицо исказила гримаса ужаса. Она резко развернулась и побежала в обратную сторону. С ее головы слетел белый колпак, который остался сиротливо лежать в пустом коридоре.
   Не убыстряя шага, Валентин Владимирович продолжал идти к только ему одному известной цели. Он дошел до небольшого холла. Там размещался пост дежурной медсестры. Девушка, которая в это время там находилась, привстала со стула и с удивлением смотрела вслед только что пробежавшей мимо нее докторши. Поэтому, когда она перевела взгляд в другую сторону и увидела заведующего своим отделением, было уже поздно. Он уже практически вплотную приблизился к ней. И сразу, наотмашь, ударил ее ножом. Но на этот раз ему не повезло. Медсестра отшатнулась, и лезвие только скользнуло по ней, разрезав халат и поцарапав кожу груди. Стул, на котором до этого сидела девушка, свалился на пол. Злобно зарычав, убийца бросился вперед. Он еще раз ткнул ножом вперед, пытаясь достать девушку. Но она опять увернулась. А потом, не дожидаясь следующего удара, выскочила из-за стола и бросилась бежать. При этом она громко, во весь голос, закричала. В ярости врач ударил ножом в крышку стола, пробив его насквозь. Потом выдернул его и отбросил стол ногой в сторону.
   Он уже почти бегом снова выскочил в коридор и направился в ближайшую к нему больничную палату. Там лежали беременные женщины, которые вот-вот должны были родить. Он распахнул дверь. Четыре молодые женщины, которые, услышав крик медсестры, уже настороженно смотрели в сторону двери, увидев окровавленного врача, с ножами в обеих руках, истошно завопили. Они стали метаться по всей палате, пытаясь или проскочить мимо Валентина Владимировича в коридор или как-то укрыться от него. А тот начал наносить беспорядочные удары, размахивая в разные стороны руками. При этом он метался из стороны в сторону, громко и свирепо рыча, как загнанный и тяжело раненный зверь. Глаза на его лице налились кровью и бешено вращались. Летели вверх подушки и одеяла, с грохотом падали стулья и тумбочки, переворачивались кровати. Разбившиеся графины с водой и стаканы усеяли весь пол осколками стекла. И стоял несмолкаемый крик обезумевших от страха женщин. Он уже задел некоторых из них, и из резаных ран обильно текла кровь. Она разлеталась во все стороны от суматошно бегающих беременных, окропляя постельное белье, пол и стены.
   Двум женщинам удалось выскочить из палаты, и они побежали по коридору в разные стороны, продолжая громко орать и оставляя кровавые следы. Но вот оставшимся в палате повезло гораздо меньше. Обе женщины лежали на полу. Они были тяжело ранены, истекали кровью и с ужасом смотрели на стоящего посередине комнаты мужчину в когда-то белом, а теперь полностью красным от крови, халате. Он тяжело дышал и весь подрагивал от охватившего его возбуждения. Немного постояв, он подошел к одной из лежавших и, одним быстрым и мощным ударом ножом в грудь, добил ее. Затем повернулся ко второй женщине. Та, трясясь всем телом, находясь в состоянии близким к шоку, пыталась отползти от него, оставляя за собой на полу кровавую полосу. Валентин Владимирович, радостно улыбаясь, подошел к ней. Женщина остановилась и, не пытаясь сопротивляться, с мольбой смотрела на него. Мужчина присел рядом с ней и сразу же вонзил скальпель ей в бедро. Беременная закричала. А врач схватил ее освободившейся левой рукой за шею и начал душить, крепко сдавливая горло. Женщина обеими руками стала стаскивать его руку с шеи, но тщетно. Сил не хватало. Она задыхалась, жадно хватая воздух ртом. А убийца высоко поднял правую руку вверх, повернул нож острием вниз и стал медленно приближать кончик ножа к левому, ближнему к нему, глазу своей жертвы. Все ближе и ближе. Раненная женщина пыталась отклонить голову в сторону или хотя бы отвернуть лицо, но рука, державшая ее за шею, была несокрушима. Вот нож уже коснулся оболочки глаза. Разорвал ее и стал углубляться. По щекам потекла мутная жидкость из глазного яблока. Потом, также медленно, нож стал погружаться все глубже и глубже. И, наконец, остановился. Вероятно, проткнув насквозь мозг, уперся в заднюю часть черепа. Женщина несколько раз очень сильно дернулась всем телом и затихла. Ее руки упали на грудь. Она перестала дышать.
   Убийца продолжал еще несколько минут сдавливать ее шею и удерживать в глазу нож. Потом отпустил с горла жертвы руку, а другой рукой, с небольшим усилием, выдернул нож из головы убитой. Затем вытащил скальпель из ноги и встал. Оглянулся вокруг. Больничная палата была полностью разгромлена. Мебель повалена и разбросана, повсюду видны следы крови. И завершали эту картину два еще не остывших трупа. А, зная то, что эти женщины должны были в ближайшее время родить детей, можно было сказать, что Валентин Владимирович только что добавил в свой черный список жертв не двух, а сразу четырех человек.
   Удовлетворенно засмеявшись, словно глухо ухая, как филин только что съевший мышь, врач вышел из палаты в коридор.
   А там уже было множество людей. В роддоме началась паника. Стоял сплошной крик. Врачи, беременные женщины и те из пациенток, кто уже успел родить, бегали по коридору, не зная, откуда исходит опасность. Вид окровавленного врача, вышедшего в коридор, только усилил сумятицу. Беспорядочная суета прекратилась, теперь все стали разбегаться от сошедшего с ума зав. отделением.
   А тот снова быстро пошел по коридору. Дошел до следующей палаты и дернул за ручку двери. Но там его уже ждали и крепко держали дверь с внутренней стороны, не давая ее открыть. Он дернул сильнее. В палате раздались крики ужаса, но дверь он так и не смог даже приоткрыть. Видно страх придал оборонявшимся силы, и дверь не поддавалась.
   Не теряя больше времени, врач пошел дальше. В коридоре второго этажа уже никого не было. И он решил подняться на третий этаж, там были палаты с уже родившими женщинами и новорожденными детьми.
   Валентин Владимирович прошел весь коридор и вышел на лестничную площадку. Он собирался подниматься, но в это время увидел, как с первого этажа к нему быстро, перескакивая через ступеньку, бежит охранник. Врач знал, что охрана не имеет никакого оружия, кроме резиновых дубинок. Да и охранники ничем серьезным, кроме успокоения подвыпивших папаш, не занимались. Так что, контингент охраны был соответствующий, в основном пожилые мужики, которых устраивал график работы сутки через трое.
   Заведующий отделением спокойно остановился на площадке и повернулся к подбегающему охраннику. Руки, с зажатыми в них ножами, он спрятал за спину.
   Валентин Владимирович сделал испуганное лицо и громко сказал:
  - Давайте быстрее, он там, в палате, уже человека убил! И меня вот ранил. Видите, я весь в крови.
   Подбежавший мужчина, остановился около него. Ему на вид было около шестидесяти лет, и он был довольно полный. Пробежка стоила ему больших усилий. Форменная синяя рубашка намокла, волосы растрепались и прилипли ко лбу, по вискам и щекам обильно текли крупные капли пота. Он тяжело дышал и растерянно смотрел на врача. Судя по всему, он не знал точно, что происходит.
  - Валентин Владимирович, что тут случилось?! Все бегут, орут, но непонятно, что вообще делается. Никто толком не может пояснить.
  - Тут какой-то ненормальный напал на женщину. Ранил ее. Я попытался вмешаться, так он и меня ударил.
  - Ну, так надо его задержать. Так ведь? - с придыханием сказал охранник. Было видно, что перспектива предстоящий схватки с вооруженным бандитом его нисколько не вдохновляла. Он лучше бы спокойно дождался приезда милиции, которую как раз сейчас вызывал его напарник.
  - Конечно. Давайте идите, а я Вам помогу, - быстро проговорил Валентин Владимирович.
  - А он там один? - охранник все никак не решался идти вперед.
  - Не знаю, вроде как один.
  - Точно один? - еще раз спросил мужчина. И, не дожидаясь ответа, все-таки осторожно пошел по коридору.
   Врач медленно двинулся за ним. Ножи он по-прежнему держал за спиной, и охранник их не заметил. Да он вообще не ожидал от Валентина Владимировича никакого подвоха. Он его хорошо знал. И относился к нему как к начальству, тем более, как и весь персонал, считал его будущим главврачом роддома.
  - Так, где он? - не оглядываясь, тихо спросил охранник.
  - А вон там, в пятой палате, - так же тихо ответил доктор, усмехаясь про себя.
   Мужчина выставил правую руку, с зажатой в ней дубинкой, вперед, а левой рукой вытер пот со лба. Медленно приблизившись к двери, ведущей в палату, на которую указал доктор, охранник остановился и прислушался. Там, внутри, было тихо. Он начал оборачиваться, чтобы предложить зав. отделением ворваться в палату, но не успел ничего сказать. В этот момент он почувствовал резкую боль в спине. У него сразу перехватило дыхание и в глазах потемнело. Он еще успел увидеть лицо врача, который приблизился к нему вплотную. Охранник крайне удивился широкой и радостной улыбке на лице доктора. А затем почувствовал еще один сильный удар в бок. Он опустил глаза вниз и увидел, что его ударили ножом, точнее это врач бил его сразу двумя ножами. Валентин Владимирович выдернул нож и скальпель из тела охранника, замахнулся и снова ударил. Сначала ножом в правой руке, и сразу скальпелем в левой. Оба удара пришлись в живот. Все эти удары раскрошили внутренности, все внутренние органы были повреждены. Из живота и спины мужчины хлынула кровь. Его ноги подогнулись, и он упал на колени, прямо перед своим убийцей. А тот отступил на шаг и ударил охранника подошвой ботинка прямо в лицо. Мужчина упал назад, спиной вниз, и застыл в такой позе. Он был еще жив, но уже не мог шевелиться. Умирая, он продолжал с удивлением глядеть на стоящего над ним врача.
   Не дожидаясь, пока охранник умрет, Валентин Владимирович снова пошел к лестнице. Он все-таки хотел добраться до третьего этажа. Желание убивать буквально распирало его. Но ему опять помешали.
   По лестнице, с первого этажа, снова бежали. Теперь уже два человека, в форме милиции. В руках у них были пистолеты. И врач снова применил свое актерское мастерство. Он быстро спрятал скальпель в карман, а руку с ножом опустил вниз и крикнул подбегавшим:
  - Скорее, их тут двое! Один на третьем этаже, а еще один здесь, на втором этаже. Он забежал в палату. Меня ранили. Но я у него нож выхватил, - доктор указал свободной рукой на другую руку, в которой держал нож. - Вот он. И я готов вам помочь.
   Милиционеры остановились рядом с ним. Это были молодые парни. Обычные патрульные, которых прислали сюда по вызову. То, что они не набросились на врача, говорило о том, что они тоже не знали точно, что же здесь происходит. Им сказали, что в роддоме какой-то сумасшедший мужчина напал на врачей и пациентов. Но никаких подробностей они не знали. Поэтому они видели в стоящем перед ними мужчине в белом халате своего союзника. Они заблуждались. И эта ошибка будет им дорого стоить.
   Один из милиционеров, вероятно старший, сказал другому:
  - Серега, давай на третий этаж. А я проверю здесь, на втором. И смотри там, осторожнее. Он вооружен. Да и народу вокруг полно.
  - Да понятно все, - тот махнул рукой и побежал по лестнице выше.
  А старший милиционер обратился к врачу:
  - Давайте, только накоротке, расскажите, что тут случилось.
  - Ворвались какие-то мужики, двое, - стал быстро говорить Валентин Владимирович, - Стали бить всех подряд ножами. Убили несколько человек. Я у одного из них вырвал нож и убежал. А сейчас они разделились. Я Вам уже говорил об этом. Один из них побежал на третий этаж. А второй закрылся вон в той палате, в пятой.
  Милиционер посмотрел туда, куда указывал врач, и спросил:
  - А это кто там лежит? Убитый вроде.
  - Это наш охранник. Его зарезал один из нападавших.
  - Понятно.
   Милиционер поднял перед собой пистолет и двинулся вперед. Он уже почти дошел до тела мертвого охранника. И тут врач набросился на него, ударив его в спину ножом. От резкой и неожиданной боли, тот машинально нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел. Пуля, вылетевшая из ствола, ударила точно в лоб лежавшего перед дверью уже убитого мужчины, оставив посредине лба аккуратное и ровное отверстие. Валентин Владимирович схватил раненного милиционера левой рукой сзади за шею и стал опрокидывать его на спину. Одновременно он еще раз изо всей силы ударил его ножом. Ноги у патрульного подогнулись, и он завалился назад. Кровь хлестала из его спины, и он быстро терял силы. Милиционер упал на правый бок и затих. Врач отпустил его шею и повернул тело на спину. Потом вытащил из руки пистолет и внимательно его рассмотрел. Взял пистолет в правую руку и повернулся, чтобы пойти на третий этаж. Чтобы продолжить спокойно уничтожать женщин и детей, ему сначала нужно было убить второго милиционера.
  - Ты что же делаешь, тварь трусливая. В спину бьешь, гад, - услышал убийца за собой тихий голос и резко обернулся. Раненный милиционер несколько пришел в себя. Он лежал в луже своей крови и пытался привстать. Но у него ничего не получалось. Он только смог немного приподнять голову и теперь с ненавистью смотрел на коварно обманувшего его врача.
  - Кто тварь? - Валентина Владимировича даже затрясло от злобы. Он считал себя смелым и умным вершителем человеческих судеб, а его посмели оскорбить! Его, такого храброго и решительного, назвали трусом!!!
   Он быстро подошел к лежавшему беспомощному милиционеру. Присел рядом с ним.
  - Что ты сказал?
  - Я сказал, - милиционер уже с трудом мог говорить,- что ты подлая тварь.
  - Что?! - буквально взревел обезумевший убийца.
   Он лихорадочно огляделся кругом. Увидел лежавший неподалеку нож, положил пистолет рядом со своей ногой, и освободившейся рукой схватил его. Несколько секунд посмотрел на него и отбросил в сторону. Затем что-то вспомнил и, уже успокоившись и улыбаясь, медленно вытащил из кармана халата скальпель. Крепко обхватил его пальцами и поднес к лицу умирающего милиционера. А тот продолжал презрительно смотреть на него.
  - Сейчас мы посмотрим, кто из нас тварь - прошипел Валентин Владимирович.
   Он быстро и ловко воткнул скальпель в угол глаза патрульного. А потом сделал рукой, с зажатым в ней скальпелем, круговое движение. Как будто вырезал глазок у картошки. Затем, уже не торопясь, смакуя, засунул пальцы левой руки в образовавшиеся разрезы. Из которых сразу же потекла кровь. Он удобно обхватил глазное яблоко пальцами, затем сжал его и вырвал. Милиционер, который до этого лежал молча и от тяжелых ранений и большой потери крови почти ничего не понимал, громко вскрикнул и потерял сознание.
   А доктор поднял вырванный глаз до уровня своего лица и внимательно, со всех сторон, его рассмотрел, поворачивая в руке. По его пальцам текла кровь, но он не обращал на это никакого внимания. Полюбовавшись на творение своих рук, Валентин Владимирович аккуратно положил глаз на пол, рядом с собой. Снова поднял скальпель и воткнул его уже в другой глаз. И тут услышал громкий крик.
  - Стоять! Не шевелиться! И руки вверх!
   Врач замер. Счастливая улыбка на его лице сменилась выражением досады и злости. Он медленно повернул голову вбок, чуть ее наклонил и исподлобья, из-за плеча, посмотрел назад. От лестничной клетки, на напряженных полусогнутых ногах, к нему медленно шел милиционер, который ранее побежал на третий этаж. Он, видимо, понял, что на третьем этаже все в порядке, да еще услышал выстрел, и вернулся назад. Патрульный держал перед собой пистолет, ствол которого смотрел прямо в глаза сидящему на корточках доктору.
  - Руки вверх, я сказал! Чтобы я их видел! Иначе, буду стрелять! - снова прокричал патрульный.
   Злобно ощеряясь и глядя прямо в глаза милиционеру, Валентин Владимирович нащупал правой рукой лежащий на полу пистолет и взял его в руку. Потом стал очень медленно вставать, одновременно поворачиваясь в сторону, где стоял патрульный.
  - Остановиться! Я сказал стоять!!! И брось пушку!!!
   Но врач продолжал подниматься в полный рост. Он наклонил голову вперед и немного нагнулся. Как будто зверь, приготовившийся к прыжку. На замазанном кровью лице ярко блестели безумные глаза. Он тяжело и быстро дышал, раздувая ноздри. А когда он оскалился и зарычал, то стал полностью похож на дикого бешеного вепря, который напролом пойдет к своей цели. Затем он стал поднимать руку с пистолетом.
  Милиционер не выдержал и выстрелил. На поражение. Пуля попала безумцу в грудь, и он отшатнулся. Но устоял на ногах. И пошел прямо на патрульного!
   Их отделяло уже не более десяти метров. И тогда милиционер, больше не раздумывая, стал стрелять. Он без остановки сделал еще семь выстрелов подряд, полностью опустошив обойму. Остановился, только когда затвор пистолета отскочил назад и замер. Патроны кончились. А врач, оставляя за собой кровавую полосу, все шел и шел на него. Патрульный в ужасе попятился.
   Но смерть все-таки настигла убийцу. Он остановился, не доходя до милиционера метра три, немного покачался вперед-назад, а затем плашмя, не сгибая ног, упал назад, на спину. Голова его с глухим стуком ударилась об пол.
   Милиционер, дрожащей рукой, заменил обойму. Потом подошел к упавшему врачу, наклонился и приложил руку к его шее. Удостоверился, что тот мертв и несколько успокоился. Потом он подбежал к лежащему напарнику, посмотрел на него и испуганно вздрогнул. Сделал несколько шагов назад и прислонился спиной к стене. Немного постоял и сполз по ней на пол. И замер. Он сидел и молчал. А по его лицу, из остекленевших и ничего не видевших глаз, текли слезы...
   На первом этаже роддома уже было полно народа. Милицейские машины все подъезжали и подъезжали. Сотрудники оцепили здание роддома и проверяли все его помещения. У ворот стояла пожарная машина, которую тоже вызвали. Как говориться - на всякий пожарный случай. Приехавшие следователи и оперативники начали собирать улики и опрашивать свидетелей. То есть, по горячим следам, восстанавливать картину произошедшего страшного события. И в этой суете никто не обращал внимания на женщину с маленькой девочкой, которые в углу вестибюля о чем-то тихо говорили с двумя пациентками роддома. Точнее, говорила девочка, а женщины молча ее слушали. Девочка показала им фотографию, и те утвердительно покивали головами. А когда она закончила говорить, женщины также молча развернулись и пошли к себе в палаты.
  Вика повернулась к Кате и сказала:
  - Теперь они уверены, что убийц было двое. Они точно видели двух человек. И они сто процентов укажут на папу Валеру.
  Девочка весело засмеялась. Потом быстро прикрыла рот ладошками и оглянулась.
  - Катя, а ты все сделала?
  - Да, нож лежит в палате, где убили двух женщин. Так что, дело сделано. Пойдем домой. Надо теперь все закончить, довести до конца.
  Катя улыбнулась:
  - Я сегодня стану героем, поймаю маньяка-убийцу.
   Она протянула Вике руку, и они вышли из роддома. Аккуратно обошли припаркованные на улице машины, беспрепятственно прошли сквозь милицейское оцепление и пошли по направлению к дому.
  
  
   Прошел уже целый час, а Валера, как не старался, все еще не избавился от веревок, которыми его связали. Как только Катя с Викой ушли, он, выждав минут десять, начал пробовать освободиться. Но связали его крепко, на совесть. Вытащить из пут руки не получалось. Он пытался по-разному их поворачивать, изгибать, тянуть, но все было бесполезно. Веревки только до крови натерли запястья. Он понял, что таким способом ему не вырваться.
   Валера даже застонал от бессилия. Ведь, если он в ближайшее время не освободиться и не уйдет отсюда, то тогда с ним произойдет именно то, о чем ему так красочно рассказала Катя. Арест, суд, всемирный позор, клеймо серийного убийцы. Остаток жизни он проведет в тюрьме. Там и умрет. Эта мрачная перспектива так явственно перед ним предстала, что он вздрогнул. И разозлился. Ну уж нет! Он обязательно вырвется отсюда и не даст себя подставить. Он и так уже был насильно помещен в психушку. Больше он никуда не пойдет, ни в психбольницу, ни в тюремную камеру.
   Немного подумав, Валера решил пробраться на кухню. Он напрягся, рывком приподнялся и сел на кресле. Затем сполз с него на пол и стал, елозя по нему, перемещаться к кухне. Добравшись до нее, он встал на ноги. В связанном состоянии удерживать равновесие было сложно, и его покачивало. Валера собрался с силами, чтобы не упасть, и, подпрыгивая на связанных ногах, добрался до кухонного стола. Развернулся к нему спиной, и пальцами связанных рук открыл выдвижной ящик. Оглянулся через плечо и осмотрел его содержимое. Внутри находились столовые приборы: вилки, ложки, ножи и тому подобное. Они лежали в специальной коробке, разделенной на части. Рядом с ней находились другие кухонные принадлежности. Скалка, несколько половников разных размеров, толкушка для картошки, шумовка. И там же лежал небольшой топорик, применяемый обычно для разделки мяса. Его и решил использовать для своего освобождения Валера. Он ухватил его за рукоятку и вытащил из ящика. Потом бросил на пол, стараясь, чтобы он упал плашмя и не отлетел в сторону. А то он мог его ударить по ноге. Затем сел рядом с ним на колени. Глядя через плечо, Валера приспособил топорик между ступней ног, лезвием вверх, крепко удерживая его. И начал перерезать веревки на руках. Это было крайне неудобно. Он несколько раз натыкался кожей рук на острое лезвие и порезался. Но Валера упорно, не останавливаясь ни на минуту, продолжал их резать. И, наконец, это у него получилось. Веревки разорвались, и он с облегчением вытянул вперед руки. Кисти рук были красными от натертостей. В нескольких местах из царапин шла кровь. Но он был уже почти свободен! Валера быстро достал из ящика нож и перерезал веревки на ногах.
   Теперь нельзя было терять ни секунды. Он стал быстро собираться. Взял на кухне хозяйственную сумку и начал складывать в нее необходимые вещи. Хлеб, консервы, нож и ложку, несколько полотенец. Достал из холодильника и тоже уложил в сумку две бутылки минеральной воды. Также взял стоящий на подоконнике маленький радиоприемник. Побросал еще несколько предметов, которые могли ему пригодиться. Потом проверил шкаф в комнате и нашел деньги, спрятанные в стопке белья. Их было немного, но Валера несколько повеселел. Теперь ему будет легче решать любые вопросы.
   "Вот так вот. Снова пришлось экипироваться. А ведь только недавно я также собирался в своей квартире. А сколько всего произошло за это время! Но теперь я еще и вором стал", - с горькой усмешкой подумал он.
   Но надо было спешить. Он вышел в коридор, оделся и обул ботинки. Взял с полки ключи от квартиры. Еще раз ее оглядел. Ну, вроде все. Надо уходить. Посмотрел в дверной глазок. На лестничной площадке было пусто. Валера открыл дверь и вышел из квартиры. Снова закрыл дверь. И пошел прочь от этого такого негостеприимного дома.
  
  
   Вернувшись домой, и не найдя в нем Валеру, Катя с Викой пришли в неистовство. Это было явное нарушение их планов. Ведь тот посмел сопротивляться их всесокрушающей мощи! Пока все, что они задумывали - сбывалось. Только один этот человек знал, кто они на самом деле и отчаянно сопротивлялся их силе. Поэтому они и решили не просто убить его, а сделать так, чтобы его мучения, физические и моральные, длились годами. Для этого и надо было подставить его, чтобы засадить в тюрьму. Но не получилось! Ну, ничего, они его еще достанут. Никуда он от них не денется.
   Постепенно они успокоились. Катя прошла на кухню и подготовила все для чая. Они решили отдохнуть и разработать план дальнейших действий. Они пили чай, ели печенье и разговаривали. Но совсем никак мама со своей маленькой дочкой. Совсем не так.
  - Знаешь, Катя, я чувствую в себе такие возможности, что просто поражаюсь. Наверняка, я даже не подозреваю обо всех своих талантах. Все, что я хочу сделать, все у меня получается.
  - Викуля, я, конечно, тоже многое могу. Но тебя они одарили щедро. С такой силой можно полностью изменить этот человеческий мир. Можно многое сделать.
  - Этот мир надо не менять. Ведь уже есть другой мир. Вот и надо один мир уничтожить, а на его месте будет развиваться другой, более справедливый и правильный. А людей надо уничтожать, оставляя только тех, кто уже подготовлен для жизни в новом мире.
  - А что потом?
  - Потом на земле будут жить только те, кто подчиняется правилам другого мира. Того мира, который потерпел поражение много веков тому назад от сил так называемого Добра. Тогда они были вынуждены искать спасения в том, потустороннем мире. Но, борьба не окончилась. Да она вообще никогда не прекращалась! По всему земному шару разбросаны адепты того мира, такие как я. У них разные возможности и силы. Одни имеют небольшую силу. Другие же обладают огромными возможностями. Посланники имеют разные обличья. И известные всему мира люди и маленькие дети. Они ищут и находят себе помощников. Вот как ты у меня, - девочка улыбнулась.
  - И когда же все закончится? - после некоторого молчания спросила Катя.
  - Не знаю. В душе каждого человека идет постоянная борьба между Добром и Злом. Надо только помочь ему принять правильное решение. И мы это делаем. Те, кто поймут наши цели, те люди и смогут продолжить жить дальше. А остальных надо планомерно уничтожать.
  - Но это же может длиться долго?
  - А схватка миров идет всегда. С переменным успехом. Но рано или поздно мы победим. Видишь, вот мне повезло. Со мной вышли на контакт. Мне дали силы и власть. Я сейчас представляю тот, потусторонний мир. Потому что я была готова к сотрудничеству. Я уже ненавидела этот мир, так же как и они. И наши цели совпали. Они помогли мне убить тех, кто погубил мою дочь, тех, из-за кого она умерла. Теперь я буду продолжать уничтожать тех, кто не способен жить по другим законам. Тех, в чьей душе добро пока побеждает зло. И мне это нравиться. Я словно собираю смерти, нанизываю их на нитку, одну за другой. Они для меня как бусины на ожерелье.
  - Можно сказать - "Викулино ожерелье".
  - Ну да, - девочка снова радостно улыбнулась.
  - А что мы будем делать дальше? - задала еще один вопрос Катя.
  - Мы с тобой поедем в другой город. Там нас уже ждут. И мы поможем кое-что там сделать. Я тебе потом подробно все расскажу, договорились?
  Катя кивнула головой.
   Они еще долго сидели на кухне и беседовали. Тот, кто бы их увидел, тот бы решил, что это мило воркуют молодая мама со своей маленькой дочуркой.
   Но если бы их кто-нибудь услышал...
  
  
   Валера сидел в подвале дома, который стоял напротив его пятиэтажки, и внимательно смотрел в щель фанерного листа, которым было закрыто подвальное окно. Он решил не уходить далеко и следить за Викой и Катей. Это, конечно было рискованно. Его здесь все знали. Милиция, еще после его побега из больницы, повесила по всей округе его фотографии. А сейчас, после случившегося в роддоме, его начнут активно искать. Даже лучшие друзья отвернуться от него и с радостью сдадут в руки правосудия. О том, что там произошло, он услышал по радиоприемнику, который включил и потихоньку слушал, сидя в подвале. Несколько радиостанций подробно освещали это событие. Это становилось новостью номер один для всей страны. Такого количества убийств, совершенных в роддоме, не было вообще никогда. Говорили, что убийц было двое. Мотивы преступления пока неясны. Один из преступников, врач того же роддома, убит сотрудниками милиции. Другому удалось незаметно скрыться. Называлось и имя убийцы-изувера. И это было имя Валеры! Так что теперь его положение значительно ухудшилось. Он был не просто беглец из психбольницы, а он теперь был опасный маньяк.
   Но Валера все же решил остаться, попытаться выследить и, по возможности, напасть на Вику и Катю. Его целью было не спрятаться от преследующей его милиции, а уничтожить Вику. У него вообще больше не было других мотивов для того, чтобы жить.
   Так прошел день. Люди вернулись с работы. Стемнело. Рядом с домом, где спрятался Валера, встали на ночную парковку несколько легковых машин. Постепенно с улиц исчезли последние прохожие, и город затих, уснул. В домах погасли практически все окна
   Свет в квартире Кати тоже погас. Немного подождав, Валера тоже решил поспать, надеясь, что ночью Катя с Викой никуда не уйдут. Спать в подвале, сидя на каком-то ящике, было неудобно. Он постоянно просыпался. Просыпаясь, выглядывал в оконную щель во двор. Там было пусто. И вот под утро, сквозь дремоту, он услышал, как к дому подъехала машина. Он сразу встал и выглянул в окно.
   Только рассветало, но уже все хорошо было видно. Около его подъезда стоял желтый автомобиль такси. И Валера, как будто что-то почувствовал, стал собираться. Из дверей вышли Катя с Викой, и подошли к машине. Они были одеты как в дорогу, и в руке Катя несла небольшой чемоданчик. Не дожидаясь, пока они сядут в машину, Валера стал быстро пробираться к выходу из подвала. Он предполагал что-то подобное, и поэтому уже обдумал такой вариант развития событий. Мужчина не раздумывая, выйдя на улицу, сразу подбежал к стоящей рядом с домом "шестерке". Жигулям шестой модели. Ловко их открыл с помощью заранее приготовленной металлической линейки и сел на сиденье водителя. Потом быстро соединил нужные провода и без ключа завел машину. Сразу тронулся с места. Автомобиль-такси уже выехал на дорогу и почти скрылся за домами. Валера нажал на газ и быстро догнал его. Потом, наоборот, притормозил и немного отстал. Он решил проследить за ним, узнать, куда они направились.
   Машины, одна за другой, проехали через весь город, а затем выехали на хорошее шоссе, ведущее в соседний город. Они некоторое время ехали по практически пустой трассе. А потом, неожиданно, такси свернуло на небольшую проселочную дорогу, ведущую прямо в лес. Валера притормозил на обочине, а потом, когда такси скрылось из вида, тоже свернул туда же и медленно поехал, внимательно вглядываясь в заросли кустов и деревьев.
   Примерно через километр он заметил впереди желтое пятно и резко затормозил. Пятно не исчезало, и он понял, что такси остановилось. Валера заглушил двигатель и вышел из машины. Огляделся, а затем осторожно, стараясь не шуметь, пошел по направлению к стоящей машине такси. Он подходил все ближе и ближе. Уже было можно рассмотреть все подробности. Желтый автомобиль стоял с неработающим двигателем. Двери его были закрыты. На переднем сиденье была видна фигура водителя. Он сидел не шевелясь, с запрокинутой назад головой. На заднем сиденье, прямо за шофером, Валера разглядел Катю, которая тоже сидела не двигаясь. Вики нигде не было видно.
   Валера замер. "Что там случилось?" - подумал он в растерянности. Немного выждав, и так ничего не понимая, медленно подошел к машине. Теперь было видно, что ее водитель был убит. Задушен проволокой, которая была отчетливо видна на его шее. Голова его лежала на подголовнике сиденья. На сером лице жутко блестели мертвые, остекленевшие, широко открытые глаза. Из приоткрытого рта торчал кончик языка. А из его угла, по подбородку стекала тонкая струйка крови. Она еще бежала, и капли капали на белую рубашку таксиста. Раз кровь еще текла, значит, его убили только что, какие-то минуты, а может и секунды назад. Валера перевел взгляд на Катю. Она тоже не шевелилась. Лежала с закрытыми глазами, и было непонятно, дышит она или нет.
   Валера взялся за ручку задней левой пассажирской двери и решительно дернул. Дверца открылась.
   Он выждал. Ничего не изменилось. Мертвый водитель и Катя по-прежнему, полулежа, находились на своих местах. Вики нигде не было видно. Стояла почти полная тишина. Только изредка издалека доносился еле слышный шум проезжающих по шоссе машин.
   Валера вплотную придвинулся к машине и медленно протянул левую руку к шее таксиста. Осторожно дотронулся до его шеи и приложил к тому месту, где проходит артерия. Биения не было. Значит, сердце не стучало. Убедившись в том, что шофер мертв, Валера перевел взгляд на Катю. Ему показалось, что ресницы на ее глазах чуть дрогнули. Еле заметно. И он стал наклоняться внутрь машины, чтобы проверить ее состояние.
   Катя резко открыла глаза и протянула к нему правую руку. Буквально выбросила ее вперед. Ему в лицо с шипением ударила струя газа из баллончика, который женщина держала в своей руке. Резкая боль ослепила Валеру, и он отшатнулся, закрыв лицо руками. Сделал, спиной вперед, несколько шагов назад, за что-то запнулся и упал. Сразу попытался встать, но не смог. Но все же сел на колени. Боль в глазах была просто нестерпимой. Казалось, что она прожигает голову насквозь. Валера замотал головой и закричал. И тут почувствовал удар по затылку. Он был такой силы, что на несколько секунд мужчина потерял сознание и упал лицом вниз, неудобно и больно подвернув при этом руку. Когда стал приходить в себя, попытался открыть глаза, но не сумел. Жгучая боль не прекращалась. На нее наложилась боль в разбитой голове. Он чувствовал, как кровь течет по его волосам, по шее, заливая плечи и грудь. Валера снова попытался встать, но опять получил удар по голове. И потерял сознание, уже надолго.
   Когда он очнулся, то понял, что лежит в том же положении и на том же месте, где его дважды ударили по голове, которая теперь буквально разламывалась от боли. Приложил руку к голове, затем ощупал тело и понял, что он просто залит своей кровью. Валера попытался встать, и у него это получилось. Он стоял на подгибающихся ногах и смотрел на людей, которые стояли около машины такси. Это были живая и невредимая Катя и, откуда-то появившаяся Вика. Они стояли рядом с машиной и о чем-то тихо разговаривали.
  - Смотри-ка, - Вика увидела, что Валера встал на ноги, - опять оклемался. Вот ведь какой живучий.
  - Точно, - Катя тоже посмотрела на него. - Все никак не умрет. Надо ему помочь.
   Она открыла багажник, вытащила лежащий в нем чемодан и положила его на землю, позади машины. Потом присела перед ним на корточки. Открыла и достала из чемодана нож. Красивый, с инкрустированной рукояткой и длинным лезвием. Любуясь и рассматривая, повертела его в руках. Солнечный луч попал на его отполированную и блестящую грань и, отраженным зайчиком, ударил по глазам Валеры. Тот резко отвернул голову и вскрикнул от еще более усилившейся от этого движения боли. Катя и Вика одновременно весело и звонко засмеялись.
   Валера, немного пошатываясь, сделал несколько шагов вперед, остановился и прислонился боком к передней дверце машины, за которой сидел мертвый водитель. Стоять стало легче. Теперь между ним и Катей было всего три метра. Женщина тоже встала на ноги и теперь с удовольствием рассматривала кинжал, который держала в руке, поворачивая его в разные стороны.
   Стоящая чуть подальше и позади Вика, обошла ее и встала прямо перед Валерой. Она глядела ему в глаза, и он видел в них свою неминуемую смерть. Там было столько злобы и ненависти, что он в очередной раз поразился этому. Да, к этому невозможно было привыкнуть, и это невозможно было никак понять. Маленькая, прелестная и милая девочка, в красивом и нарядном платье, которая внешне оставалась его доченькой, и злобный монстр, который находился в этом хрупком тельце. Это было за гранью его понимания.
   Вика криво улыбнулась и сказала, обращаясь к нему:
  - Ну, вот и все. Сейчас ты умрешь. И унесешь то, что ты знаешь с собой в могилу. Хотя, даже если бы ты и остался жив и попытался рассказать о всем случившемся, тебе все равно никто бы не поверил. И ты об этом прекрасно знаешь. Но зачем тебе жить? Вся твоя семья мертва. Ты потерял все! Умри и сам тоже.
  - Нет. Я еще тебя уничтожу, дьявольское отродье.
  Девочка оглянулась, взглянула на Катю и рассмеялась. Потом снова посмотрела на Валеру.
  - Ты сейчас сдохнешь, как собака. Но и после смерти ты останешься для людей ненормальным маньяком. Вот и убийство таксиста тоже на тебя повесят.
  - Ничего. Если не я, то кто-нибудь другой тебя остановит.
  - Вот именно. Кто-нибудь другой. Может быть. Когда-нибудь. А вероятнее всего такого вообще не будет. Но мы в настоящее время говорим о тебе. А вот ты сейчас умрешь.
   Они замолчали и несколько минут просто молча, с ненавистью глядели друг на друга. Затем Валера спросил:
  - Скажи, а зачем ты это делаешь. Вот погибла твоя дочь. И ты уничтожила мою семью и убила врачей, которых считала виновными в ее смерти. А вот семья, которая тебя усыновила. Она в чем виновата? Эти люди желали тебе добра.
  - Вот именно! - закричала девочка. - Именно поэтому они и были истреблены. И другие тоже. Все они жили неправильной жизнью. Они считали главным в этой жизни добро. Но это не так. Кто решил, что это правильно? Придумали какую-то мораль, заповеди какие-то. Добро, мораль, религия, церковь - что они сделали для людей?! Сколько вас гибнет в так называемых "справедливых" войнах? Тысячи лет вы, проповедуя свои идеалы добра, убиваете тех, кто не подходит под эти рамки. Уничтожаете друг друга. Хотите улучшить мир? Но что в результате? По сей день в каждом человеке идет постоянная борьба. Пороки и инстинкты животных, жадность - все это неистребимо сидит в каждом из вас. Вы выдумали правила поведения, правила жизни, которые никто не выполняет. Этот мир лицемерен. Он построен на обмане. И это необходимо изменить. Надо вернуть на землю истинные ценности и перестать обманывать друг друга. И сейчас, отступивший на время, но никогда не сдававшийся, другой мир возвращается. И когда ваш мир рухнет, на земле останутся только преданные великой силе вселенского, всепоглощающего, свирепого и неистового ЗЛА. Не будет ложных кумиров и правил. Это вы решили что добро - это хорошо, а зло - это плохо. Но это не так! Зло и Добро поменяются местами. И тогда мир станет воистину справедливым.
   Вика замолчала. Ее глаза восторженно блестели. Лицо покраснело от возбуждения, руки были вытянуты перед собой и сжаты в кулаки. Она некоторое время простояла так. А потом стала успокаиваться. Повернулась к Кате и уже обычным голосом, даже как-то буднично и устало, сказала:
  - Все, убей его. Он мне надоел.
   Женщина стала медленно приближаться к Валере. Ее глаза хищно сверкали. Губы нервно подергивались. Было видно, что Катя находится в радостном предвкушении смерти.
   Она подходила все ближе и ближе. А Валера стоял и ничего не мог сделать. Раны на голове и большая потеря крови давали о себе знать. Ни о каком сопротивлении не могло быть и речи. Он и стоял-то с трудом. Еле-еле удерживаясь, чтобы не сползти и не осесть на землю.
   Катя вплотную приблизилась к нему. Обняла левой рукой за шею и немного притянула к себе. Одновременно правую руку отвела назад, а потом резко нанесла удар. Кинжал мягко вошел в живот, без усилия расчленив кожу, мышцы и внутренности. Валера охнул и стал падать вперед, наваливаясь всем телом на женщину. Катя выдернула нож, убрала левую руку с его шеи и легонько толкнула Валеру в грудь. Затем сделала два шага в сторону. Теряющий сознание мужчина прижал руки к окровавленному животу и упал ничком в высокую, ярко-зеленую траву. И затих.
   Женщина наклонилась над ним и обтерла лезвие ножа о рубашку на его спине. Потом подошла к чемодану, завернула нож в полотенце и аккуратно положила его среди остальных вещей. Закрыла чемодан и протянула руку Вике. Та дала ей свою, и они, молча и не оглядываясь, пошли по направлению к шоссе.
   Они отошли примерно метров на сто пятьдесят, когда лежащий мужчина очнулся и немного поднял голову. Валера, изо всех сил стараясь снова не потерять сознание, смотрел сквозь кровавую пелену вслед уходящим. Женщина и маленькая девочка, держась за руки, уходили вдаль и уже почти скрылись за стволами деревьев.
   Тяжело раненный мужчина с неимоверным трудом приподнялся, опираясь на руку, и встал на колени. Затем взглянул себе на живот. Из раны, которую он зажимал одной рукой, текла кровь. Она просачивалась сквозь его пальцы и уже пропитала всю его рубашку и верх брюк. Валера приоткрыл дверь машины и вытащил из кармана водительского сиденья полотенце, которое он раньше там приметил. Оно было грязноватое. Но выбора не было, и Валера прижал его к животу, чтобы хоть как-то остановить кровь. Затем встал и, на подгибающихся ногах, тоже пошел к дороге. Туда, откуда слышался шум машин.
   Он медленно шел, иногда падая на колени, но снова и снова вставая. Он просто должен был, был обязан выйти на дорогу. Если он до нее доберется, то у него появиться шанс выжить.
   Пройдя в таком состоянии примерно половину пути, устав при этом смертельно, он в очередной раз упал на землю. Его охватило отчаяние. Сил уже больше не оставалось. А шум проезжающих машин слышался уже где-то рядом. И Валера попытался снова встать. Он чувствовал, что вот-вот может потерять сознание. В его раскалывающейся от боли голове крутились одни только мысли:
   "Надо выжить... Их надо остановить... Иначе... Нет-нет, надо обязательно выжить... Боже мой, неужели это никогда не закончится... Неужели всему этому ужасу будет продолжение..."
  
   Сергей Букин.
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"