Игорь Авранесян -- коррумпированный директор центрального МВД Волгограда. За неофициальные деньги открывает и закрывает конкретные уголовные дела, оправдывает и амнистирует определенных преступников и оказывает другой тип услуг. Михаил Черкизов -- начальник следственной группы по экономическим преступлениям. Женат, есть сын. Пару лет Черкизов копал на Авранесяна, но тот ничего не подозревал: Черкизов хочет посадить Авранесяна, заменить его другим директором и доказать факты получения коррупционных денег. Черкизов установил за Авранесяном негласное наблюдение (естественно, предварительно он воспользовался услугами сторонних специалистов). У него стояла скрытая камера в кабинете, жучок на телефоне для прослушивания переговоров, и скоро Черкизов хотел получить доступ к его компьютеру.
Однако, несмотря на часы слежения за Авранесяном, и прослушивания его телефонных разговоров, тот все равно себя не выдавал, по крайней мере, сразу. Телефонные переговоры были банальны и примитивны, напоминали стандартные, клишированные фразы в духе "Да, мы уладим этот вопрос", "Договоримся через полчаса", "Давайте организуем встречу". Ничего явно компрометирующего не было. Один раз Черкизов вошел в кабинет Авранесяна, сделал фотокопии некоторых документов -- его отчетов о ведущейся работе. Ксерокопии были бы слишком опасны: для этого необходимо изъятие документа, а Авранесян не может этого не заметить. После этого, Черкизов вышел и ему сразу же попался Авранесян, но ему он сказал, что якобы его интересовали некоторые уголовные дела, а их уровень знакомства за годы службы слишком высокий, чтобы спрашивать формальные разрешения. Авранесян ему поверил (или сделал вид, что это было похоже на правду).
Черкизов заметил, что в отчетах явно была неполная информация о его рабочей смене, но это ничего не доказывало: ни характер нарушений, ни то, что это вообще были нарушения, а не факторы личного свойства. Авранесян был слишком хитрым: ни суммы, ни услуги по телефону не обсуждал. Итак, Черкизов печатает на машинке переговоры Авранесяна: время, произнесенные слова. Поскольку он был начальником следственный группы по экономическим преступлениям, они могли относиться к чему угодно, а необязательно должны быть прикреплены к конкретному уголовному делу. Собственно, даже заведение дела начинается с документов именно такого вида: некатегоризованных. Черкизов для своих подчиненных казался видимо человеком, который каждый день находит каких-то новых мошенников, лохонтрощиков и загружен делами. Совершенно не подозревая, что он печатает телефонные переговоры одного и того же человека.
Для этой цели Михаил Черкизов и выносил часть документов домой, где их мог беспрепятственно читать его сын Тимур, а он просил сына не опубликовывать их в Интернете где-либо. Причем придумал очень хитрую схему: он выносил часть документов, которые относятся к повседневным уголовным делам якобы для ксерокопий, которые требуются архивам. Он делал ксерокопии этих документов, помещал их в архив, и возвращал их обратно. Одновременно с этим он выносил "дело" на Авранесяна, но разница заключалась в том, что документы с компроматом против Авранесяна (типичные распечатки двух-трех телефонных разговоров общего характера) пропадали и не возвращались.
Для этого он делал на принтере 5 цветных копий случайновыбранных "нормальных" документов, которые принимали за оригиналы. 2 копии закрывали компромат внешне (чтобы он был незаметен), еще две копии уничтожались в шредере под предлогом плохого качества. Этим он для случайных свидетелей объяснял то, что документов до ксерокопии было больше, а стало на один-два листа меньше. Поскольку он был начальником следственного отдела, обращение с документами, не прикрепленными к конкретным уголовным делам не требовало какого-то особого отчета.
Однажды Игорь Авранесян заметил, что за ним кто-то следит. Он возился с документами, какой-то из документов случайно попал под телефонный аппарат. Когда он его приподнял, он увидел с другой стороны странный разъем, который обычно бывает у подслушивающих устройств. Телефон стоял близко к стене, другая сторона была незаметна, и туда никто не приглядывался, за счет этого можно было установить наблюдение, да еще сделать его незаметным.
Авранесян понял: кто-то может знать о факте его коррупции и копает ради этого, но кто именно -- оставалось ему неизвестным. Он отключил подслушивающее устройство, Михаил Черкизов перестал принимать телефонный сигнал, но у него осталась скрытая камера. Одновременно с этим Игорь Авранесян стал какое-то время формально хорошим. Он перестал исполнять коррупционные заказы, связанные с уголовными делами.
Даже относительно безобидные услуги, наподобие "пробить такого-то человека по базе" и узнать, насколько он чист (не факт, что базы старушек для мошенников или базы подростков для педофилов, к тому же центральное МВД может не располагать базой на всех городских жителей). Он часто работал по заказу тех же кредиторов: не причастен ли конкретный человек к совершению преступлений какого-либо типа, особенно финансовых, и следует ли давать кредит именно ему.
Все понимали, что это как минимум наполовину незаконно, но кредитная система в России устроена таким образом. К тому же идеология массового сознания, выключающая заключенных то из одной, то из другой сферы (политика или финансы) формально поддерживает этот порядок, несмотря на то, что он является полным дерьмом. Многие люди в России, а может быть и по всему миру, думают, что наказание в этом случае более эффективно, если содержит элементы положительной дискриминации и после отбывания наказания. Положительная дискриминация, однако, не решает проблему случайных ошибок, случайной преступности.
Понимал это не только Михаил Черкизов, который ставил задачу поймать Авранесяна в процессе получения взятки, это понимал и его сын Тимур. Знаете, кого на зоне не уважают больше всего? Думаете, педофилов или террористов? Судимые бывшие юристы тоже не в почете, и все не ограничивается только пресловутым "мусорком". К примеру, в сленге есть слово "фсина" -- это сотрудник федеральной службы исполнения наказания. Произносится оно с буквой "ф" в акценте, поэтому опечаток тут нет: буква указывает на то, что обсуждается вовсе не собака. Если поймать Авранесяна, то возможно его убьют уже в первые годы отбывания наказания. Но с другой стороны, Авранесян -- не Авранесян. Его место займет кто-то еще, но неофициальные отношения с российскими кредиторами, скорее всего, сохранятся. Потому, что так вообще устроена вся кредитная система в России.
Тимур, не выдерживая нагрузок и желая восстановить справедливость, загружает некоторые документы отца в свой блог, которые формально не носят характер доказательства чего-либо. Файлы никто не комментирует и не читает: его блог был вообще наполовину заброшенным, там даже на нейтральные посты, вроде "С новым годом!" никто не отвечал. После чего, он совершает самоубийство потому, что скорее всего после публикации будет арестован либо он сам, либо его отец. Михаил находится в растерянности: кто причастен к доведению его сына до самоубийства? Искать ли ему обидчиков в школе среди учителей или учеников, или же продолжить "дело" Авранесяна? К тому же, дело Авранесяна казалось бесперспективным: он несколько раз говорил Михаилу о том, что готов подать в отставку, даже взял больничный на один день, и вообще, он человек не слишком молодой.
Михаил, однако, не доверял Авранесяну: он может пойти на какие угодно хитрости, лишь бы замести следы или временно прекратить неофициальные отношения с людьми, дающими взятки.
Мать Тимура Черкизова, Алла, пишет в одну местную газету. В Волгограде с небывалой скоростью раскручивается скандал вокруг самоубийства школьника. У него не было проблем с друзьями, он вообще практически с ними не общался, родители кажутся нейтральными, отец -- юрист, занимается очень солидной работой. Михаил Черкизов не рекомендовал уточнять его пост потому, что это возможно помешает разоблачению Авранесяна как коррупционера и добавит ему лишнего внимания. Однако, поскольку Авранесян и так владел всеми его документами по месту работы, он прекрасно понимал, что в газете общается его жена, а погиб именно его сын.
У Авранесяна была одна привычка: периодически он проверял свое имя в поисковых системах. Пишет ли о нем кто-либо из бывших работников, следователей, может быть, зэков. Он в очередной раз вбил сначала "Игорь Авранесян", потом "Авранесян Игорь Ахмедович" и сразу же узнал настоящую причину самоубийства сына Тимура. В своем малопосещаемом блоге (Авранесян сомневался, что его вообще кто-то посещает) на зеленом фоне черными буквами значился некий "Авранесян Игорь Ахмедович, начальник центрального МВД в Волгограде". Самоубийство Тимура Черкизова? Очевидно, отец Тимура долгое время на него копал, пытался сводить личные счеты.
Но он доступил одну ошибку. Почему он не следил за своим сыном и позволил ему скопировать свое псевдоразоблачение, которое даже на доказательство не тянуло? Если бы Михаил Черкизов арестовал бы его с вменяемой доказательной базой в соответствии с протоколом, Авранесян может быть даже похлопал бы его по плечу. Перед тем, как на него оденут наручники, разумеется. Проанализировав блог его сына (без какого-либо уведомления отца), он обнаружил, что записи на нем делались нерегулярно. Первая запись была в 2009 году, и больше всего записей были многолетней давности. Потом он был активен в 2010 году, в 2011 году он практически ничего не писал, и тут, в 2013 году, на днях, он опубликовал компромат на Авранесяна. Он желает во чтобы то ни стало избавиться сначала от блога сына, потом от Михаила Черкизова.
Прежде всего, у Михаила был настоящий адрес электронной почты mikhail.cherkizov@mail98.ru. Он не был опубликован когда-либо, его знали в основном по работе. Авранесян создает другой электронный ящик "фальшивого" Черкизова, но по адресу mikhail.cherkizov@newmail.ru. Отличается домен поставщика почты. Он пишет письмо администратору домена бесплатного сервиса блогов, где выдает себя за отца сына Тимура: у него в профиле было его настоящее имя и фамилия.
Для пущей убедительности, он прикладывает к письму репродукцию ксерокопии паспорта Михаила Черкизова, сделанную и отсканированную без его разрешения, в противном случае грозит знанием "юридической специфики дела" и возбуждением различных дел против хостинга. Администраторы полностью убирают страницу сына Тимура, о которой отец даже и не знал. Они также не знают, что с ними общается Авранесян под его именем, Михаил с хостингами каких-либо типов не пересекался и его почта таким службам неизвестна: Авранесян на том и сыграл.
Сын совершил самоубийство. Позорные сведения, грозящие разоблачению коррупционера, удалены из Интернета. Его никто не услышит и не прочтет: а, даже если бы сделали это, Тимуру все равно никто бы не поверил. В лучшем случае, его бы признали тем еще любителем детективных сериалов: ну, кто поверит какому-то школьнику, когда взрослый, лучший юрист в городе не может поймать того же коррупционера, утратившего доверие, при получении хотя бы одной взятки? Теперь его задачей являлось побыстрее избавиться от отца: понизить в должности за нарушение протокола (желательно, грубое), за что-нибудь посадить, или... может придумать что-либо по-оригинальнее?
Мать Алла Черкизова активно общается с журналистами, детально знакомит их с интересами покойного сына. Рассказывает о любимых компьютерных играх и музыке, его характере. Журналистов местной газеты приковывает его интерес к певице М3ри и, соответственно, возможно суицидальном характере ее творчества. Такую версию продвигают на полосе не случайно, а ссылаясь на мнение какого-то детского психолога Ирины Рахмадулиной. Родители детей той волгоградской школы, где работает Ирина Рахмадулина, вообще знают ее как какую-то учительницу математики, и она не должна утверждать подобные вещи, но почему-то утверждает. Те же, кто не знакомы с Рахмадулиной, считают, что она высказывает экспертное мнение. Это подтверждалось характером стихов, которые Тимур писал под влиянием Максимовой:
Я влюбилась в парня безумно, горячо,
Но почему-то все считают его колдуном,
Говорят, что он крайне отрицательный и плохой.
Зажигают огромный колодец с огнем,
Скоро его казнят, но он не причем.
Я им помешаю -- я сама прыгну в костер.
* * *
Я стою перед подоконником восьмого этажа,
Вижу прямо перед собой огонь и пепел, дым густой.
Мост из пепла и огня, я выхожу из окна.
Но я не падаю вниз, на мосту меня встречает она.
Она говорит, что может изменить этот день,
И почему-то я склонен верить ей.
Еще не стоит так говорить, особенно
Когда ты даже не видел, что можно изменить.
* * *
Скажи политике "Нет".
Я не голосую ни за кого,
Я ненавижу ложь, предательство и вранье,
Слова детей и подростков не стоят ничего.
"Наши" видят только "правильные" недостатки,
Мы изменим экономику, социальную сферу,
Устраним один недостаток из десяти,
Будем вешать лапшу на уши: все нашли.
Каждый, кто считает не так:
Предатель системы и личный враг.
Публикации малоизвестной волгоградской газеты вместе со школьной поэзией спорного содержания вызвали громкий скандал в городе, дошли до Москвы. Певице Марине Максимовой предъявляют общественный приговор: почему ее творчество пропагандирует суицидальные намерения подростков? Та отвечает, что ни одна из ее песен не пропагандирует, никогда не пропагандировала, и не может пропагандировать суицидальных идей.
-- Если вы говорите о том, что суицидальные идеи полностью не должны затрагиваться -- это не так. Люди, и в том числе подростки, которые сталкиваются с суицидальными идеями, думают, что эти мысли посетили только их. Должен появиться какой-то человек и сказать, что это не так. Многие самоубийства совершаются лишь потому, что на эту тему никто не говорит.
Слова Максимовой казались убедительными, но было неясно ровно одно: школьник, который пошел на это, был об этом осведомлен. Что же сподвигло его на этот поступок? Негативные комментарии в адрес Максимовой все нарастали и нарастали. Она изучила почти всю волгоградскую прессу, но у нее было такое чувство, как будто журналисты что-то пропустили. Отец какой-то юрист (неуточненный: он может быть кем угодно, следователь, адвокат, прокурор, препод или консультант), школьник внешне благополучный, что может быть вообще причастно к его самоубийству? Ее ли песни? Его поэзия не так уж критична. С другой стороны, она вспоминала школьную утопию, которую делала вместе с Алсу Ишметовой. На этот раз у него не было Алсу Ишметовой, его никто не переубедил, а некоторые истории слишком сильно повторяются. Почему он не поговорил на эту тему с отцом? Такие ли уж у них теплые отношения?
Но и сам Игорь Авранесян находился в состоянии ажитации. Надо сделать так, чтобы отец ничего не заподозрил, а еще оставались кое-какие улики, которые надо устранить. Первое: на общем компьютере сына и отца сейчас несуществующая страница "еще не созданного" блога сына. Но не существует она лишь для простых смертных: месяца три информация будет храниться в кеше поисковых систем, и самое страшное: теоретически до бесконечности в "Архиве Интернета". Это сделано в связи с "открытой политикой" подобного рода интернет-компаний: информация, которую запрашивают, если у нее, допустим, высокий уровень интереса -- должна быть скопирована на случай, если ее удалят. Но для уголовных дел (сначала размещена важная уголовная информация, а потом удалена) это также может быть полезно. Компромат на Авранесяна удален лишь для обычных людей, но следователи могут до него докопаться, и выяснится, что помимо самоубийства школьника было что-то еще. В том числе подозрения про Авранесяна в получении взяток.
Второе: и это чуть ли не важнее первого. На том же общем компьютере могут быть электронные файлы и документы, идентичные размещенным в блоге. Школьник скорее копировал информацию из какого-то файла, нежели набирал ее вручную под диктовку. От них тоже надо избавиться потому, что может быть возбуждено другое уголовное дело против самого Авранесяна. Ведь согласно процессуальному кодексу РФ, если в рамках расследования одного уголовного дела обнаружены признаки другого преступления, это требует передачи информации для возбуждения нового дела, в противном случае -- уже должностное преступление, на это мало кто пойдет.
Алла Черкизова не обращалась ни в какие местные газеты по поводу самоубийства сына. Ей позвонили они сами, она лишь спросила, как они ее нашли и насколько это законно. Ей сказали, что информация об этом самоубийстве была получена на брифинге в пресс-службе МВД для журналистов из открытых источников информации. Но Алла думала, что Михаилу лучше знать другую версию: то, что она якобы обратилась сама, ему это могло показаться подозрительным. Авранесян лично постарался, чтобы информация об этом уголовном деле в принципе оказалась на брифинге журналистов: для оказания большего давления. Михаил должен отказаться искать доказательства коррупции Авранесяна, и уже поплатился за это жизнью сына, которого Авранесян даже и не думал убивать.
Он берет больничный на пару дней. Теперь его влияние оказалось слишком далеким: он решил избавиться от отца. Имитация самоубийства следователя -- не очень эффективное решение, к тому же два самоубийства случайными не бывают. Не поверят. Вот бы подстроить какую-нибудь аварию, можно автомобильную. Сначала он установил за ним свое неофициальное наблюдение: он приехал на старой машине, покрытой бежевым брезентом, выглядящей машиной годов из пятидесятых. Логично, если бы он взял новую иномарку, то возник бы эффект: "Что такая машина может делать в таком месте?". Тем более, Михаил, возможно, помнит его номерные знаки наизусть.
Приехав к пяти утра к его дому на странном автомобиле, припарковавшись на площадке, он ждал пару-тройку часов, когда Михаил выйдет и заведет свой автомобиль. У него был один способ подстроить аварию, но для этого надо было знать его маршрут и скорость движения. Он не собирался его таранить: для такого человека, как Авранесян, это было бы слишком глупо. Наконец, Михаил вышел, влез в свой автомобиль и поехал. Авранесян на брезентовом автомобиле поехал за ним, но медленнее и держался подальше: обычный человек кроме паранойика вряд ли бы заметил странную слежку, но не другой следователь.
Авранесян выяснил, что Михаил добирался на работу по окружному шоссе, он не ехал через центральный мост и город, который по утрам вечно "стоит". Скорость его автомобиля была приблизительно 70-80 км/ч, следовательно он включал минимум третью, а может быть и четвертую передачу. Это важно для его плана, который бы позволил подстроить аварию якобы связанную с несчастным случаем. Нужно внести изменение в конструкцию таким образом, чтобы автомобиль заводился и казался управляемым, а потом по дороге по каким-то причинам определенная деталь должна оказаться неисправной и привести к аварии. Отец сына, который совершил самоубийство, испытывает горе и вовремя не тормозит. Картина, очень похожая на случай с известным актером Николаем Каранченцовым, который тоже ехал на похороны и вовремя не затормозил. История укладывается в обычный ход дела и вряд ли вызовет какие-либо подозрения.
Однако неисправность автомобиля должна быть такой, чтобы ее не обнаружили специалисты из ГАИ, особенно если эта деталь будет повреждена после аварии. Ведь можно проникнуть в автомобиль, расслабить рулевое колесо, но если оно отвалится в дороге сабботаж будет слишком очевиден. Виновник аварии не должен быть обнаружен. В идеале, никакого виновника вообще быть не должно: якобы к этому происшествию причастен только он сам. На следующий день Авранесян приехал на своей незаметной машине с бежевым презентом к его порогу в 3 часа ночи. Медленно подошел к его машине якобы прогуливаясь. Судя по взгляду на застроенный квартал, в окна никто не смотрел, но свет горел у двух-трех геймеров, очевидно в спальне. Он подошел к автомобилю Михаила и ударил по нему. Сигнализация включилась и гудела секунд сорок: никто не отжал. Значит, владелец заснул. Авранесяна никто не видел.
Затем он отключил сигнализацию с телефона (он не слишком глуп, чтобы у владельца вообще были какие-то подозрения) и открыл капот. Открутив крышку тормозного бачка, он слил тормозную жидкость в заранее приготовленный шприц на 150мм до минимальной отметки. Автомобиль заведется и на большинстве скоростей будет ехать нормально, за исключением того шоссе над железной дорогой. Там он включает третью передачу и разгоняется до 70-80 км/ч, за этим Авранесян и следил. Автомобиль будет ехать, тормоза в нем будут работать почти нормально, но как только он появится на том шоссе и включит третью передачу, Михаил подпишет себе смертный приговор. Он уже не покинет этот автомобиль живым. В совокупности с тем, что удар придется на капот, а тормозной бачок находится там, эксперты из ГАИ, возможно, ничего не заметят, так как удары капота часто приводят к повреждению этого бачка.
Так и происходит. Алле Черкизовой приходит новость, что ее муж трагически погиб утром, когда следовал по дороге на работу, протаранив забор на повороте. Эксперты из ГАИ искали технические повреждения, но не нашли ничего подозрительного. Версия о том, что Михаил находился в состоянии горя большим, чем можно представить, и не мог ясно управлять автомобилем -- наиболее вероятна. В ней никто не сомневается.
Но Авранесян устранил только одну угрозу: Михаила. Еще остался кеш страницы в поисковых системах, пустая страница "еще не созданного" блога, на которой могут стоять закладки в браузере, а также разница между настоящим и подделанным аккаунтом электронной почты. Надо заменить mikhail.cherkizov@mail98.ru на mikhail.cherkizov@newmail.ru. Хотя там всего одно письмо об удалении блога сына из Интернета, но отец сына, удаливший свою почту, выглядит более чем возможным сценарием: может сам отец причастен к его самоубийству и что-то скрывает?
Авранесян понимает, что он не может просто так взять и прийти домой к Алле Черкизовой: она наверняка настроена к нему скептично, если об его псевдоразоблачениях начальника центрального МВД знал даже сын. Он отправляет своего человека, некоего Станислава Миронова, который должен уничтожить/изменить информацию на компьютере до завтрашнего дня, как суд подпишет разрешение об обыске в целях поиска суицидальных мотивов на компьютере.
Другая проблема: нужна нейтральная "легенда". При обыске Алла может сказать, что к ней заходил какой-то полицейский до решения суда и что-то искал в компьютере, в первую очередь подозрения упадут именно на него. Не убивать же еще и третьего человека, в силу того, что она -- свидетель. Станислав Миронов сам предлагает решение: сказать, что он якобы не поддерживает Авранесяна, знает о разоблачениях ее мужа, и обещал ему еще при жизни сделать так, чтобы Авранесян сел в тюрьму. Поэтому ему нужен компьютер якобы для того, чтобы скопировать информацию потому, что официальное следствие самоубийства сына ее, скорее всего, уничтожит. Черкизова верит в эту версию.
Миронов сначала разбирает компьютер, потом вставляет собственный жесткий диск и входит со своей операционной системы, чтобы долго не взламывать неизвестный, чужой пароль двух трупов. Находя все браузеры, которые использовались на компьютере, он меняет закладку почты с реального Михаила на поддельного, удаляет закладку еще не созданного блога сына и копирует на свой жесткий диск все файлы, которые имеют отношения к компромату на Авранесяна. Тут есть хитрость: использование стандартной функции "Удалить" не полностью удаляет файл, лишь его заголовок, а его можно восстановить. Миронов удаляет файлы из потока NTFS таким образом, что восстановить их не смогут даже следователи, то есть данной информации не существовало изначально. Затем Миронов покидает Аллу.
Официальное следствие по решению суда обыскивает квартиру, но обнаруживает только то, что должны найти и не обнаруживают то, чего им не нужно видеть. Никаких перекрестных ссылок на Тимура и его блог, размещенные документы -- попытка отца доказать коррупцию Авранесяна. В этой истории о самоубийстве подростка две версии о его возможных мотивах. Журналисты винят Марину Максимову и ее песни. Само же следствие, не без стараний Авранесяна и Миронова, считает, что к самоубийству подростка, возможно, был причастен отец. Как и полагал Авранесян, следивший за ходом сотни дел, удаление почты отца и одно единственное сообщение хостеру укажет им "правильную" версию. При этом никакой связи с певицей, ее творчеством, увлечением Тимура ее музыкой, они не видят.
В заблуждение были введены все. И сама поп-певица, не понимающая, кто и зачем раскручивает из этого уголовного дела очередной скандал. И даже приближенная к семье вдова Алла. Она считает, что Миронову можно доверять, и раз он упоминает то, что Авранесян должен сидеть в тюрьме -- это не спроста, но Миронова послал сам Авранесян. В это же время она думает, что достоверных причин самоубийства ее сына, скорее всего, не найдут, и потом, как будто они имеют значение? Отец и сын состояли в хороших отношениях, но судя по тому, какой мотив власти предлагают журналистам в качестве официального, скорее всего за делом следит сам Авранесян, заинтересованный в искажении фактов следствия. Алла публично сообщает, что Тимур и Михаил были в отличных отношениях, и официальная версия мотивов самоубийства скорее всего неверна.
Авранесян не останавливается на этом. К тому же он знает, что предположение об удалении почтовых сообщений из фейкового аккаунта Михаила ничего не доказывает по существу дела. Ему нужен виновный. Опасный, жестокий, дерзкий, способный побудить школьников изменить свое мышление, и стать газетной сенсацией уже двух городов, а может быть и федеральных каналов вообще во всех городах. И раз уж он "заинтересован в работе" -- он найдет его. Он приглашает эксперта-лингвиста Николая Протвина. Последний знаменит тем, что принимал участие в двух резонансных делах, так называемом "деле 1998 года" и "деле 2001 года". Однажды, в российском ФИДО появился русскоязычный перевод известного английского текста "100 способов самоубийства", который перечисляет различные яды, опасные грибы и многое другое. Немногим позже, он из ФИДО перебрался в Интернет.
Но соответствующая статья "Доведение до самоубийства" в УК РФ появилась лишь в 2001 году. Для того, чтобы удалить эти тексты из Интернета требовалось возбуждение несколько иного уголовного дела: за распространение сведений, представляющих опасность для общества, личности и др. Протвин дал первую экспертизу в истории современного российского права, которая доказывает, что "100 способов самоубийства" -- текст, представляющий общественную угрозу. Когда же появилась уголовная статья за "Доведение до самоубийства" в 2001 году, Протвин и там выступил первым экспертом. Протвин -- это человек, который нужен Авранесяну, если он хочет найти суицидальные тексты в творчестве известной поп-певицы.
Журналистам ведь тоже нужен газетный повод: пострадавшие есть, преступление тоже есть, но вот виновный остается на свободе. И версия о том, что школьник совершил самоубийство под влиянием некоего неизвестного конфликта с отцом, о котором мама не говорит, не кажется подходящим для журналистов заголовком. Николай Протвин проанализировал творчество всех трех альбомов Марины Максимовой, но он не нашел там признаков суицидальной пропаганды в поэзии. Это первый человек, который не согласился сотрудничать с Авранесяном потому, что суицидальных специалистов из его круга, коррумпированных и нарушающих уставы, у него не было. Экспертам обычно задают вопросы, но не требуют, чтобы они подтвердили то, чего нет (или то, чего кто-то хочет подтвердить заранее).
Быть или не быть,
Остаться или уйти,
Придти в себя или окончательно уйти
Подставив кого-то еще.
В своем отчете, Протвинов заявил, что эти строчки не содержат императивных глаголов и не обладают побудительным характером. Точно также он оценил раскритикованные в местной газете два "суицидальных" стиха Тимура:
Я влюбилась в парня безумно, горячо,
Но почему-то все считают его колдуном,
Говорят, что он крайне отрицательный и плохой.
Зажигают огромный колодец с огнем,
Скоро его казнят, но он не причем.
Я им помешаю -- я сама прыгну в костер.
* * *
Я стою перед подоконником восьмого этажа,
Вижу прямо перед собой огонь и пепел, дым густой.
Мост из пепла и огня, я выхожу из окна.
Но я не падаю вниз, на мосту меня встречает она.
И говорит, что может изменить этот день,
И почему-то я склонен верить ей.
Еще не стоит так говорить, особенно
Когда ты даже не видел, что можно изменить.
При этом в личной беседе с Авранесяном "экспертный комментарий" некоей учительницы-математички Ирины Рахмадулиной в действительности "увлекающейся психологией", но выдававшей себя журналистам за эксперта, он назвал "галиматьей". Ни в творчестве самой певицы, ни в творчестве Тимура нет императивов, повелительных наклонений. "Спорный" стих со строчкой "Но я не падаю вниз", даже использование слишком прямого образа необязательно обладает побудительными мотивами.
Естественно, поскольку Протвинов не нашел суицидальной пропаганды в творчестве Максимовой -- а она в газетной периодике главный обвиненный без суда и следствия со ссылкой на некую околопсихологическую графоманку Рахмадулину, Авранесян запретил доведение до публичного сведения его отчета. Интерес к суицидальному творчеству певицы уже утих, и кажется, все стали считать новость "тексты певицы убивают" -- уткой. Но поскольку параноидальность Авранесяна все росла и росла, он стал считать, что певица должна сидеть в тюрьме, потому что она -- автор суицидальных текстов песен. А это очень плохо. Ведь школьник тоже стал писать на эту тему, и не факт, что писал бы без ее влияния. Что касается Тимура, то после того, как официальные следователи обнаружили его историю болезни, стало ясно, там значилась какая-то задержка речи до 5 лет. Очевидно, причины самоубийства психологические, выходящие видимо из его ущербных эмоций. Певица тут все же не причем.
Но Авранесян считает, что Марина Максимова должна сидеть в тюрьме, и он это организует. Певица снова появляется в криминальной хронике: она главный подозреваемый в деле о непредумышленном убийстве, и ее репутация становится крайне спорной. Интересен тот факт, что в отличие от Никиты из соответствующего сериала, ей не просто подсунули нож другого преступника, а она вообще не находилась на месте совершения преступления. Даже не была в этом городе, и совсем не знакома с жертвой. Она кого-то непредумышленно убивает в Волгограде 6 августа 2013 года в 17:00 по данным юридической макулатуры, а вообще-то в это же время в 18:00 начинается ее концерт в Москве. Авранесян пытался повесить на нее в действительности самоубийство и назвать его непредумышленным убийством.
Обстоятельства были идеальны: одни в доме, нет свидетелей, никто не опровергнет, отношение девушки и юноши скрывались и не афишировались.
Она якобы толкнула какого-то 19-летнего юношу в окно, когда тот сел на подоконник и предложил ей присоединиться, по данным следствия потому, что у них был конфликт. Максимова считает, что дело против нее кто-то фабрикует и этому надо положить конец. Она звонит по телефонам всех своих знакомых, которые видели ее в Москве 6 августа 2013 года. Некоторые не берут трубку. Другие чуть измененными голосами говорят "Извините, это квартира. Я не знаю никакого Модестова". Она позвонила Ишметовой, но та только ее отругала: "Ты это дерьмо устроила, тебе с этим дерьмом и жить, не смешивай меня", быстро повесив трубку, а потом отключив телефон.
Авранесян понимал, несмотря на то, что экспертов можно подговорить, улики подсунуть, раз она не находилась на месте преступления и никого не убивала непредумышлено, она не пройдет протокол и не выполнит следственный эксперимент, равно как и ее показания нельзя проверить на месте. Она не знает, как толкала, куда, в какой позе он находился, и что она делала потом. Не по протоколу -- не посадишь, даже если ты многодетный отец и все эксперты-юристы выполняют твои поручения. Здесь он планировал написать сценарий несуществующего непредумышленного убийства, используя под диктовку заученные фразы в сочетании с удушением по методу "прозрачных пакетов". Все это заставит Максимову заговорить. Она якобы была знакома с парнем, якобы встречалась, но скрытно (объясняет то, что ни один из знакомых ее не знает), а потом в результате якобы аффекта, который возник на почве конфликта, не стала садиться на подоконник, а просто толкнула его через открытую форточку двумя руками.
8 августа, 16:00. Певица уже была допрошена, но, как говорит дознаватель, пока против нее нет особых доказательств, а срок пребывания подозреваемого истек. Очевидно, что появление "особых доказательств" будет лишь вопросом времени и ей нужно бежать. К примеру, дознаватель несколько раз прикосался к ее волосам, и наверняка он может что-то подсунуть на место преступления. По многим федеральным каналам говорят, что Марина Максимова -- главная подозреваемая в непредумышленном убийстве на почве аффекта где-то в Волгограде. Она не знала почему, и какого черта это происходит, но мир как будто перевернулся для нее.
Она абсолютно точно помнила, что 6 августа, в 18:00, начался ее концерт в Москве. Он закончился в 20:00, после чего она ушла. Она посмотрела официальную афишу своих концертов на сайте, но прошедший московский концерт уже не упоминался, хотя там был концерт в Санкт-Петербурге два дня назад, 4 августа. Иными словами, Максимова была в Волгограде с каким-то парнем, которого не помнит, и которого столкнула из окна? При этом почему она об этом ничего не знает?
16:00. Максимова села за стол, стала что-то писать в тетрадь от руки. Очень длинно: страниц на пять. После того, как она закончила, через час, она взяла свою дочь и куда-то вышла в неизвестном направлении. Мама ее видела дома, но она ничего не знала. Неподалеку от ее улицы находился немного странноватый многоэтажный дом, первый этаж которого был занят сначала парикмахерской, а теперь массажным салоном. Максимова знала, что она может попросить там убежище до тех пор, пока ситуация с вымышленным волгоградским убийством не будет забыта. У нее тоже свой компромат: массажный салон "Для вас" помимо обычных услуг оказывает еще и сексуальные, а это незаконно. Если она сообщит об этом, то не важно, преступница ли Максимова, сотрудницы этого салона тоже преступницы, и их можно кое-чем напугать. Тем, что они должны сидеть в тюрьме.
-- Здравствуйте, -- вежливо сказала Ольга Миклашевич, администратор и ИП.
-- Добрый день, -- нейтрально ответила Максимова и перешла в атаку. -- Слушайте внимательно: это заведение может работать, но может и закрыться. Я знаю, что вы оказываете сексуальные услуги, у меня готово заявление в полицию, -- она выкладывает его. -- Я отнесу его в том случае, если вы мне откажете в одной просьбе. Если нет, то я спасу вас. Вы сможете также нарушать закон.
"Да, ситуация явно не тянет на штатную", -- подумала Ольга. Полиции в этом салоне хотели видеть меньше всего, они действительно занимались тем, в чем она их обвиняла. В ночное время суток, особенно. Максимова знала об этом "салоне", и хотела их испугать. Ее требования -- обеспечить ей убежище для временного проживания, пока ее ищут, и никому не сообщать об этом, не принуждать к сексуальному насилию. Взамен Максимова предлагает не обращать внимание на оказание сексуальных услуг.
-- Ладно насчет тебя, но ты хочешь, чтобы твоя дочь проживала здесь? Это смешно.
-- Другого выбора нет.
-- При всем желании, у нас нет даже детской кровати.
-- Ну, так купите ее, организуйте все необходимое.
-- Капиталом поделишься? Ты же по-любому богаче, чем мы все.
-- Капитал вы можете увидеть потом. Сначала помогите мне.
-- Если я теряю ключи от квартиры, я не врываюсь в чужие массажные салоны и не прошу их предоставить мне убежище. А вот ты походу, да.
-- Кто сказал, что я потеряла ключи? Они при мне.
Таким образом, Марина Максимова стала жить в этом массажном салоне со своим ребенком. Угрожая лишь тем, что может раскрыть их как проституток, а им нет никакой выгоды садиться в тюрьму, и неважно, вместе с ней или отдельно. Ей выдали какой-то подвал с трубами, там разместили раскладушку и детскую кроватку. Они там спали ночью. Днем Марина выходила к умывальнику, душевой, и несмотря на смену обстановки чувствовала себя хорошо. Она вообще засыпала легко в самых разных местах: в самолетах, автобусах. Тем временем, логику ее действий перестала понимать даже мама. Полиция попала в сложное положение: против Максимовой не было ни особых доказательств ее причастности к непредумышленному убийству парня в Волгограде 6 августа 2013 года, ни другого, более лучшего подозреваемого.
Даже, чтобы подтвердить или опровергнуть эту версию, Максимову надо допросить повторно, а она скрывается, еще и с ребенком. Походу волосы еще не успели подкинуть, но возможно, скоро подкинут. Авранесян никогда не остановится: он мог изъять волос у кого-нибудь, подкинуть его на место происшествия. Он мог заставить снять одорологический след (запахи, например духов), тайно перевести и подкинуть их туда, чтобы их потом "пересняли". Множество суперприборов и современных технических средств в руках этого человека превращались в оружие по фальсификации местонахождения любого человека, даже если его там вообще не было. Единственное, чего он не мог, разве что напечатать дактилоскопические следы по снятому образцу, якобы оставленные человеком (таких технологий у юристов нет: следующий век минимум). Но одорология, трасология -- неужели этого мало для фальсификации дела?
Полиция пришла к маме. Спрашивали, куда Максимова могла уйти и забрать ребенка, говорила ли она что-нибудь? Мама сказала им, что не знает, но видела ее с ручкой и бумагой, она писала что-то от руки страниц шесть. Полиция заподозрила Максимову в реальном суицидальном поведении: видимо, не только ее творчество суицидально, но и она сама вместе с ним. Эта была лишь версия, которую надо проверить, но если при этом она еще жива, ее точно надо лишить родительских прав. Федеральные каналы показали: за информацию о местонахождении Марины Максимовой объявлено вознаграждение в 95,000 рублей. Помимо Ольги Миклашевич в салоне еще было три шалавы: Виолетта Коврижная, Элла Никонова, Ульяна Махова. Виолетта подошла к Марине и спросила, что выгоднее: сообщить полиции, где находится Максимова, или подождать, пока она вернет свой процент. Марина парирует:
-- Что выгоднее, Виолетта? Купиться на девяноста пять тысяч, но ты их получишь года через два-три минимум за занятие проституцией, или подержать меня месяц или два, пока эти идиоты из полиции не найдут более лучшего подозреваемого в непредумышленном убийстве?
-- Если ты не виновна, сдайся им сама, прийди на допрос и скажи, что не ты толкала этого парня через окно.
Максимова понимала, что рано или поздно они подкинут ее волосы на место преступления, и окажется, что она фактически там была, или напишут за юношу какое-нибудь признание в любви с ее именем, имитировав его почерк. Если она отправится на допрос -- она уже не вернется, это очевидно была просто репетиция какого-то несчастного урода. Следователя-идиота.
-- Ты не понимаешь. В полиции есть какой-то идиот, который хочет сделать из меня виновную. Их не устроит "я не виновата", даже если я вообще не находилась на месте преступления. Им нужен ответ: "я -- убийца, и я та, кого вы искали".
-- Действуй хитрее. Скажи, что не вы были одни в комнате, там была еще другая, его бывшая, к примеру. Она толкнула его через окно, потом смылась, ты долго ревела и не заметила, как она ушла. Вполне себе версия, нет?
-- Но не было самой этой ситуации. Я там не стояла, этого парня не видела, и не было никакой третьей лишней. Даже если и так, они попросят указать на конкретного человека, а потом обвинят меня в том, что я отказываюсь от дачи показаний. Это другая статья, даже если они убедятся в том, что я не причем. Кто сыграет третью лишнюю, может, ты?
Максимова понимала, что это невозможно даже при ее большом желании. Если хотят подделать доказательства ее причастности, то подкинут волосы Максимовой, а волосы Виолетты Коврижной они и не забирали. Обвинят ее в клевете против человека, да и все. И неважно, что она уже несколько лет проститутка.
-- А какое наказание более весомое: за непредумышленное убийство или за проституцию? Вдруг убийце больше дадут, а? Они еще могут обвинить меня и в убийстве, и в проституции. Я на волю выйду после этого или нет?
-- Я возмещу тебе все убытки, но позже. Просто дай мне номер телефона и я найду тебя везде, где бы ты ни находилась.
-- Да ты, Марин, сама говоришь как полицменша. Может, ты и не убивала, просто тебя загримировали как преступницу и поместили в наш салон, чтобы мы закрылись и сели в тюрьму? Ты же пришла с готовым заявлением? Ладно, я шучу.
-- Я не из полиции, я порвала заявление. Его нет и никогда не было.
Разговор услышала Ольга Миклашевич и спросила:
-- Вдруг мы сделали ксерокопию перед этим или хотя бы сфотографировали на телефон? Там же твой адрес. Мы можем что-нибудь сделать с твоими людьми, и ты не можешь просто так заставлять нас делать тебе убежище из-за того, что я работаю со шлюхами.
Ульяна Махова добавила:
-- А смотри, а, только эта сучка поселяется у нас, через три дня по телеку показывают о денежном вознаграждении за информацию о ней. Реально, может это подстава? Как думаешь, Оль?
Марина Максимова очень громко рассмеялась:
-- Вы хотите сказать, что наша полиция состоит из маленьких и рыжих? Сейчас по стране работают, в массажных салонах с малолетними детьми поселяются для того, чтобы закрывать ваши заведения? Все звонки проверяют, но если позвонили о маленькой и рыжей с ребенком, то только из массажного салона с проститутками.
-- Да ты за кого себя принимаешь? -- наезжает Махова.
-- Послушайте, я не знаю, как вам доказать, что я -- это я. Но почему маленькие и рыжие, почему именно массажные салоны? Федеральные же каналы не показывают информацию о десятках людей, за которых можно получить награду, а показывают только меня? Представьте себе нелепость ситуации. Например, маленькие и рыжие женщины с детьми в роли Марины Максимовой работают по массажным салонам. Выполняя план -- уменьшить количество массажных салонов с проституткам, ибо проститутки должны сидеть в тюрьме. А какой-нибудь короткостриженный блондин, а точнее блондины, специализируются по наркопритонам. Полиция узнает о какой-то сомнительной кампании людей, потом посылает псевдоторчков с такой внешностью во многих городах по всей России, на самом деле их юристов, выдавая их за преступников. А потом объявляет за них денежную награду. Наркоманы звонят полиции, а те сразу понимают, что это из наркопритонов. Логично? Да, логично. Но маленькая и рыжая одна, в розыск не объявлены десятки лиц. Типа маленькой рыжей -- закрывает массажные салоны. Короткостриженного блондина среднего роста -- специализируется по наркопритонам. Никакой спецоперации не проводится, по крайней мере, я так не думаю.
-- Она права, -- сказала Ольга. -- Походу, это настоящая. И потом, если бы полиция проводила такие спецоперации, то в чем логика шантажа? В наручники сразу заковали -- да и все.
-- Может, они проверяют нашу готовность сотрудничать? Легко нас разговорить, сложно? -- спросила Махова. -- А может ищут здесь доказательство проституции, тут же формально "массажный" салон, а не проститутки навылет.
-- Устраивали бы облаву сразу, не нужны им были бы никакие "статисты", а разговорят на месте. Она походу просто убила кого-то, только не хочет говорить кого, когда, и за что. А сейчас пользуется только тем положением, что мы тоже нарушаем закон.
-- Выше бери, Миклашевская, -- отвечает Максимова. -- Где они столько маленьких и рыжих возьмут, чтобы с какими-то салонами бороться?
В салоне всех интересует, кто Максимовой сдал информацию о том, что они -- проститутки. Та отвечает, что пришла как-то на массаж, вроде поближе к дому, услышала где-то за стеной звуки недвусмысленного содержания. Марина сразу поняла, что это не парень и девушка, не два любовника: они не будут спать там, где их кто-то заметить может. Максимова попросила от Миклашевской несколько вещей: краску для волос, желательно не рыжую, новую сим-карту, доступ в Интернет и новую пачку детских пюре. Ноутбук она сразу дала, краска нашлась на месте, детские пюре тоже ерунда, а вот насчет сим-карты интереснее.
-- Ты сначала позвони по старой.
-- Хорошо, никаких проблем. Почему-то, когда звоню по старой, мне никто не отвечает. Набираю номер лучшей подруги, -- Максимова набрала номер Ишметовой, и какое-то время слушала гудки дозвона.
-- Где ты, черт возьми? -- борзо отвечает ей та.
-- Я не могу сказать, -- говорит Максимова и та быстро вешает трубку. -- Смешно звучит, но так каждый раз. По всем номерам. А чаще просто не отвечают.
-- Ладно, будет тебе все, что ты хочешь, -- сказала Миклашевская. -- И краска для волос, и детские пюре, и сим-карта. Чего там еще?
-- Доступ в Интернет и детское сидение для унитаза.
-- Никакой проблемы. Ты только нас в наручники не заковывай. Вдруг ты преступница с двойным сотрудничеством? И на полицию работает, чтобы меньше срок дали за непредумышленное убийство, и свои интересы имеет.
-- А зачем мне вам мстить? Я вас толком не знаю.
Тем временем, Игорь Авранесян уже просто не знал, во что ему верить. Есть предположение, что Марина Максимова потухла также, как и сверхновая, -- иными словами, совершила самоубийство, а от тела могли избавиться химическими путями для того, чтобы исключить доказательства. Но это не так, она просто скрывалась, а они не знали, где именно. Наверняка, как он предположил, Максимова знала, что никакого непредумышленного убийства не было. Было просто самоубийство: кто-то захотел считать его убийством. Наверняка, она настолько хитра, что не знает и не видит Авранесяна, но точно догадывается в том, что он задумал. Даже информация о денежном вознаграждении за поимку Максимовой не навела следствие ни на какие серьезные улики. Звонили вообще-то многие, и следователи проверяли всех, но у тех рыжих не было особых примет: шрама переносицы и татуировок.
Либо Максимову кто-то очень хорошо скрывает, либо она совершила состоявшееся самоубийство и ее самой больше нет. Следователи тоже искали: по квартирам друзей и знакомых, в психиатрических и неврологических клиниках, особенно суицидальных отделений, в заброшенных деревнях Татарстана, Московской области и Санкт-Петербурга. По приметам среди трупов, подозрений на самоубийства. Она не появлялась даже там, где с высокой долей вероятности может появиться. Но главное: где же ребенок? Ее начали искать независимо, якобы пропал несовершеннолетний. Проверили общественные столовые, информацию о недавно найденных и недавно пропавших беспризорных. Казалось, что Максимова если и жива, то живет в каком-нибудь лесу в тайге, не иначе, там же и дочь. Сама же она решила думать, как ей сбежать из страны.
Виолетта предложила ей план:
-- Знаешь что, Марин, у меня есть двое знакомых. Они могут вам помочь.
-- И как же? Убить нас обоих и не морочить голову?
-- Да причем тут убийство? Они могут вас вывезти из страны без документов.
-- Подробнее?
-- Один может отвезти тебя на машине автостопом отсюда до Санкт-Петербурга, только добираться потребуется весь день. И жрать в какой-то машине, и спать, и там же пить. А второй работает в порту грузчиком. Он может тебе помочь добраться на корабль, в том числе международный.
-- Есть две проблемы.
-- Например?
-- Твой автостопер часто нарушает правила дорожного движения? Не хотелось бы, чтобы он гонял, а нас на каждом повороте останавливали, заметят же, что я в розыске. Да и ребенок без детского сидения...
-- Тоже мне, проблемы. Водит -- вроде не жалуюсь. Детское кресло можно достать. А вторая проблема?
-- Где мы на корабле питаться будем две недели? Бунт что ли устраивать и воровать еду у матросов? Я понимаю, конечно, вся эта история звучит иррационально, и в это вообще никто не поверит. Меня обвиняют в непредумышленном убийстве, которого я даже не совершала, а потом я захватываю какой-то массажный салон с проститутками и укрываюсь здесь у вас, но воровать еду у матросов? Да нет, арестуют сразу. К вымышленному преступлению еще морское пиратство добавят. А по нему статьи, надо сказать, долгие.
-- Незаметно поднимись на палубу, прыгни в океан. Человек тонет за бортом -- капитан обязан поднять.
-- А если корабль слишком большой? Не заметят.
-- Дождаться нужного? Есть еще вариант: понравиться капитану или влюбить его в себя, почему бы и нет? У тебя нет выбора, Марин. Либо укрываться до бесконечности у нас, либо сидеть за вымышленное преступление. Либо попытаться бежать, но не факт, что убежишь. Но лучше все-таки побороться или сдаться?
-- Наверно, лучше бороться.
У Марины Максимовой появляется план. Прежде всего, ей нужно попасть на корабль, сказать капитану, что ее посадили в багажный отсек этого судна с применением силы, и тщательно скрыли, что это не ее добровольное решение. Им нужно доставить ее в Италию для дальнейшей проституции, и удостовериться, что она приедет. Она просит капитана не поворачивать корабль назад и не возвращаться -- если она саботирует их требование, то в России ее убьют.
Она планирует изобразить то, что выполнила их требование, но обратиться в русское посольство в Италии, и постарается их наказать там. Ее вернут позже, возможно на самолете, и она сделает так, чтобы не пострадала ни она, ни ее ребенок. На первый взгляд, в этой версии все выглядит логично, но проституток обычно поставляют по одиночке, а не с детьми. Это можно было бы объяснить тем, что данная группа, возможно, торгует детьми или использует их для педофилии, короче -- люди крайне агрессивные. Марина не вполне понимает, зачем им ребенок, но сказали, что дочь крайне нужна. Очевидно, не для каких-то хороших целей.
Отработка внештатных ситуаций. Что если капитан заметит, что в ее внешнем виде нет признаков оказанного насилия? Он, конечно, не юрист, но все же. Ну, так легко: водиле можно сказать, чтобы порвал одежду. Якобы она не давала ребенка, но те категорически настояли и уговорили ее сесть на этот корабль контрабандой, а потом войти в доверие к капитану и спать с ним, чтобы он ее кормил. Капитан может сказать, что сам заявит в посольство. А кто она? Марина Максимова, которую ищут за убийство, к совершению которого она не причастна? Еще и придумавшая историю про несуществующую международную проституцию -- не важно, есть она или нет, но именно эти события фальшивка.
Она заявит сама и у нее простая версия -- она якобы владеет итальянским языком, и ей не нужна сторонняя помощь. Грамотные иностранцы, даже незаконно доставленные в страну лучше тех, кто не знает государственного языка. Но в самой Италии у нее будет припасена другая версия.
В тот момент в Ливии все-таки шла война. Она была замужем в этой стране за неким Ахмедом ибн Сельфулом -- арабом европейского происхождения. Объясняет то, что ее дочь -- белая, но не смуглая или негр. Тот, якобы воевал на стороне Ливийской армии, но последнее время он не появлялся неделю. Никаких новостей не приходило, и скорее всего, его убили. После этого, она приняла решение бежать: отплыть от Ливии до Италии, это не так много на обычной лодке. Она может попытаться найти программы для иммигрантов, не владеющих итальянским языком (тут, теоретически, знать итальянского не нужно, достаточно знания латинского алфавита, ибо вывеску programma di immigrati не поймет только совсем безграмотный). Если ее спросят о происхождении или национальном языке, она может сказать, что ее выпустил какой-то русский социальный приют. Хотя, тут не логично: если она была оставлена в приюте, ее иностранцы должны были усыновить: в таком случае, почему она не владеет арабским и говорит по-русски без иностранного акцента?
Среди языковых педагогов для иммигрантов могут быть граждане самой России, это не так уж сложно проверить: времена, когда в стране были только педагоги со знанием какого-то негосударственного языка только как иностранного, давно прошли. Лучше так: у нее крайне неблагополучные родители, поэтому возвращение в Россию даже не рассматривается. Например, они наркоманы. А еще имена -- ее зовут якобы Никифорова Ирина Сергеевна, а дочь Никифорова Александра Ахмедовна-Сельфулова. Да, у дочери тоже имя, но не объяснишь же ребенку, зачем ей два имени. Хотя Никофорова Ирина Сергеевна по сравнению с Абросимовой Мариной Сергеевной уже резко уменьшает вероятность того, что ее кто-то будет "пробивать по базе" в России. Если она так связана с Ливией, то у нее должны быть арабские документы. Даже если она понятия не имеет, что у мужа является документами, она же наверняка видела удостоверения, паспорта (в Ливии есть паспорт и называется также, четко обозначен и по-английски, в отличие от американских ID, к примеру).
Здесь можно сказать, что она сбежала с ребенком через неделю не только потому, что муж просто не возвращался с войны, а в ее доме возник какой-то пожар из-за не самой лучшей проводки. Поэтому, она не понятия не имеет, где тот ливийский документ, темно-синий с английской надписью Passport (помимо арабского جواز سفر), который бы доказывал, что она именно Никифорова Ирина Сергеевна или в арабской традиции просто Аирина ибинату Серхилам, соответственно, дочь Алькасандра ибинату Ахмедун ибн Сельфулун. Многие русские имена не соответствуют арабской слоговой системе, что дает комбинации Ирина -- Аирина или Александра -- Алькасандра, фамилий в арабской традиции вообще нет.
Правда, когда она все это сделала, по Италии она бродила целый день, пытаясь понять, где там хоть что-то, имеющее отношение к иммигрантам. Ее, конечно, не понимали по-русски, зато работал английский "Where is the program/ teacher for immigrants?" или французский "Où est le programme d'immigration ?", который она учила в школе. Ведь французский с точки зрения итальянца -- почти украинский с точки зрения русского, и его многие знают и учат. Прошло два или три года. Марина Максимова покинула русскую эстраду, пропав без объяснения причин. Даже журналисты едва ли могли найти ее. Она звонит своей маме в Россию:
-- Привет, мам. Это твоя дочь Марина. Я нахожусь в Италии вместе с моей дочерью.
-- Замечательно. Добрый... не уверена на счет времени.
-- Утро.
-- Куда ты пропала? Почему все бросила?
-- Иногда человек должен, нет, просто обязан исчезнуть. На меня какой-то идиот из русской полиции повесил уголовное дело.
-- Так его ж арестовали. Дело отменено.
-- Ты хочешь сказать, что меня амнистировали? Амнистия не исключает записи об уголовном деле, то есть формально я преступница, которую простили, но которая все же есть как преступник вот в этих банкирских базах и прочих относительно честных способах использовать частную информацию без разрешения владельца.
-- Еще раз повторяю: дело отменено. Уголовного дела с этим номером больше не существует. Ты не преступник, и ни в каких базах тебя нет.
-- Я живу под именем Никифорова Ирина Сергеевна, но ты можешь использовать и старое.
Остается только один единственный вопрос. Кто же разоблачил Игоря Авранесяна в России? Он блестяще подделал несчастный случай Михаила Черкизова с машиной: многие действительно подумали и продолжают думать, что он якобы не справился с управлением под влиянием аффекта, спровоцированного горем. Он не был судим за убийство. Но дело в том, что Сергей Миронов был в хороших отношениях с человеком, который проводил последующий обыск в квартире Аллы Черкизовой. Суд выдал разрешение на обыск завтрашним днем, а в это время Миронов уничтожал доказательства, которые невыгодны Игорю Авранесяну. Хотя Авранесян сделал несколько ошибок.
При нем была главная улика: html-файл страницы от блога покойного Тимура, сына Михаила Черкизова. На флеш-карте. Причем, хранил он все в открытом и незашифрованном виде: Авранесян видимо считал себя неуязвимым. Он также попросил Сергея Миронова сделать копию всех документов Михаила Черкизова, которые у него были "на Авранесяна", хотелось бы иметь полные трофеи. Кто на тебя копал, каким образом копал, и что именно им удалось узнать. Он также изъял записи коротких телефонных разговоров. Авранесян встретился с техническим исследователем текстов, и предоставил тексты -- перепечатки своих же телефонных переговоров. Он выяснил, что Черкизов напечатал их на рабочей машинке, но действовал настолько хитро и ловко, что никто не видел "лишних" документов, не относящихся к уголовным делам. У Миронова оказалась перепечатка текста из блога, сделанная Черкизовым, но без html-оформления, к тому же и с оригинальной датой создания файла.
Кроме того, следователь, изучавший самоубийство Тимура Черкизова не знал о том, что mikhail.cherkizov@newmail.ru -- подделанный Авранесяном почтовый адрес. Он считал, что тот на самом деле принадлежит Михаилу и сделал запрос в саму компанию. Не сохранились ли у них последние десять-двадцать сообщений Михаила, не сохранился ли у них отчет (лог), сколько было сообщений изначально и удалялось? Те сообщили ему, что почтовый адрес mikhail.cherkizov@newmail.ru был создан недавно и каким-то человеком уже после аварии с самим Черкизовым. Подозрения пали на Аллу Черкизову: вдова убитого заметает какие-то следы и эта версия казалась вполне вероятной. Но та указала на Станислава Миронова, который в "неофициальном порядке" заходил в квартиру за день до вступления в силу решения об обыске, якобы выполнял поручение покойного мужа. Станислав Миронов указал на то, что он действительно заходил в квартиру Черкизовых (а не стал использовать ложное алиби), но он это сделал по "неофициальной" просьбе Игоря Авранесяна. Потому, что к самоубийству школьника причастно какое-то "недодоказательство" коррупционных действий Авранесяна и его надо убрать, пока оно не превратилось в настоящее доказательство.
Миронова пытались обвинить в том, что он оказывал давление на следствие и противодействовал расследованию, не сообщая о фактах неофициальных приказов, но тот ссылался на то, что сделал копию документов Черкизова на Авранесяна в целях использования против последнего, если "того начнут подозревать". Именно он ввел в заблуждение Черкизову, что якобы копирует то, что "официальное следствие", скорее всего удалит, но он боролся с Авранесяном в одностороннем порядке: самостоятельно. Скорее всего, пытался перехитрить его и получить продвижение по службе. Официальному же следствию он только мешал, и это факт. Но против него нет никаких формальных уголовных статей, поэтому он даже не судим.
Авранесяна, надо сказать, позабавили не только публикации в блоге псевдоразоблачений отца Тимура на него самого (но всякое псевдоразоблачение может стать и настоящим, особенно когда оно основано на правдивых фактах). Но и то, что Тимур писал какие-то стихи, которые по ошибке назвали суицидальными. Но не эксперт, а педагог и псевдопсихологиня Рахмадулина. Когда же Авранесян пригласил настоящего эксперта Николая Протвина, да к тому же принимавшего участие в двух резонансных делах 1998 и 2001 года по текстам подобного рода, он не нашел ничего суицидального. Стихи Тимура были нужны Авранесяну: они отвлекают внимание от опубликованного псевдодоказательства его коррумпированности, созданного на том же компьютере, да еще и помещенного в блог.
Но -- не получилось. Авранесян сказал, что для прессы надо озвучить одну версию: если певицу нельзя посадить, критиковать мужа -- слишком нереалистичный мотив для Аллы, то дело в детском заболевании Тимура, резко отличающим его от остальных подростков. Но следователь того дела решил продолжить поиски и не говорить о них Авранесяну. Он придерживался версии, что дело все-таки в каком-то скрытном конфликте с его отцом, но ему удалось обнаружить, что адрес электронной почты поддельный и создан каким-то сторонним человеком после того, как Михаил Черкизов попал в аварию. Версия о том, что он все-таки восстал из мертвых казалась маловероятной: скорее вдова или кто-то еще заметает доказательства.
Как и зачем Авранесяну пришло в голову преследовать Максимову? Она переступила дорогу. Никто из нормальных экспертов не видит ни суицидального мотива ее песен, ни мотивчиков из творчества Тимура, которые обязательно говорят о том, что он готов совершить самоубийство. Но он его все-таки совершил, и определенно, здесь что-то не так. Максимова воспринимается как личный противник: ее надо посадить. Но почему он выбрал именно выдачу другого самоубийства за непредумышленное убийство? Авранесян читал тот самый запрещенный криминальный текст "100 способов самоубийства". Да, если такие тексты запрещены для обычных людей, не факт, что их нет в юридических поисковых системах или на личных компьютерах отдельных следователей.
Там было любопытное рассуждение безграмотного в области права человека -- русского недопереводчика этого английского текста:
"Примечание переводчика: в настоящий момент, в России нет особого закона, который запрещает ознакомление со способами самоубийства и доведение этой информации до общества."
Речь шла о 1998 годе, или, если предположить о том, что текст вылез в ФИДО в 1995-1996, возможно и раньше. Здесь, собственно, правда, но если прочесть дальше:
"Если милиция и заинтересуется подобными текстами, то вас можно обвинить разве что в непредумышленном убийстве, и то с большой натяжкой."
Это неправда, и Авранесян с юридическим образованием, перечитывая такое творчество, прекрасно знал об этом. Суицидальные тексты всегда можно было отнести к распространению общественно опасной информации: информации, посягающей на личность, общество, а равно клеветнические сведения. Кажется, Игорь решил сыграть с дьяволом: что если сделать высказывания этих графоманов-переводчиков "важной для общества информации" реальностью? В эпоху ФИДО, а потом и Интернета подобные информаторы оказались настолько круты, что остаются совершенно непойманными. Кто изготовил, перевел текст, остается неизвестным и по сей день (не только этот, но и большинства подобных инструкций). А вот если кому-то и можно предъявить претензии, то разве что домену, сайту, распространителю этой информации. С юридической точки зрения, они соучастники. С моральной точки зрения, переводчики и создатели подобных текстов неуловимы, и в ближайшем будущем, пойманными не будут. Кажется, миф о неуловимом мстителе стал реальностью.