Внешне - ничем не примечательная старушка, таких как она, в каждом селе или деревеньке всегда имеется в наличии: невысокая, сухонькая, с заплаканным лицом. Оно, лицо, будто кто борозды провел: все в морщинках, желтоватое, выражение - острое, правильное. Жила бабка одиноко уже лет десять, с того времени, как ее старик умер.
Были у старушки дети, внуки, да все - в городе, только летом приезжали, а так - пусто и в сердце и в доме, и в душе. Особенно одиноко было зимою.
Только и радости, что письма перечитывать, да слушать, как ветер за оконцем сытно дышит метелью, как старая печка таинственно потрескивает поленьями, кот мурчит под печкою. Приходила к бабе Лизе иной раз подруга, баба Мария: посидят, чаю попьют, семечки поплюют, поговорят о жизни, вспомнят молодые года.
Баба Мария: полная, круглолицая, розовощекая, смешливая, все хохочет, будто и вправду молодая девушка.
- А помнишь, Лизонька, как мы с тобой... - приговаривает, - хлопцев в яру на санях перевернули?
- А чего ж - помню... - скромно опуская глаза, шепчет бабка Лиза.- И вдруг румянец покрывает ее бледные щеки.
- А как гадали на Крещенский, в пустом доме? Ты тогда в зеркале, старого деда увидала? Как кричала - то!
- Бородатого, плешивого? Пху! - искривив с отвращением лицо, будто только минуту назад увидела плешивого деда в гадальном зеркале, сказала баба Лиза.- Не дай Боже, какой страшный! Ведь я - молодая была, на жениха гадала а привиделся - старый . Только вышла - то я замуж за молодого, Гришку! Вот и верь гаданиям!
- А может еще и встретиться тебе тот, плюгавый, бородатый! - во весь беззубый рот широко засмеялась баба Мария, опасно пошатываясь дородным своим телом на стареньком стульчике.
- Гляди, чтоб не треснул под тобой стул - то! - предупредила хозяйка и, обиженно ли, или из осторожности отошла в угол, за печку, чего-то там как археолог, долго выкапывала.
Вышла, держа в руке пожелтевший от старости листок бумаги, на ходу одела очки на нос и, придерживая выпадающее из круга стеклышко, стала читать, стоя спиной к печи: "...как живешь ты моя ненаглядная, Лизонька, как детки... а я вот все не дождусь когда же увижу тебя, руки твои поцелую...все нет конца этой войне..."
Баба Лиза читала медленно, будто ей не хватало дыхания, запиналась, роняя слезу чуть ли не через слог.
Мария была не очень довольна таким оборотом "вечеринки", но не перебивала, а лишь тяжело сопела, глядя то себе под ноги, то в окошко, то на заплаканную подругу свою. А потом, упокоенная ее чтением, склонившись на руку, задремала.
А баба Лиза все читала и вдруг - словно от сна, очнулась: кто - то слабо постучал в замороженное окошко.
Глянула старушка и обмерла: в окне, за щедрыми морозными узорами, виднелось лицо незнакомого старичка, с куцей бородкой. Лицо морщинисто и тоскливо улыбнулось.
Баба Лиза не знала, что и думать. Еще раз глянула в окно на незнакомца и, уронив письмо на стол, схватила у печки кочергу, толкнула спящую Марию рукою под бок, проговорила:
- Вот нагадала, колдунья языкатая, - он пришел!
-Кто? - баба Мария ничего не понимая, поглядела на подругу.
- Он, бородатый!- вытирая платком, слезящийся глаз сказала Лиза и пальцем ткнула в оконце, тяжело переставляя ноги, пошла к двери.
Мария глянула в окно и, никого не увидав, последовала за своей подругой.
У двери долго стояли молча, не отворяли, думали, вслушивались.
Наконец Лиза отодвинула засов, дверь захрипела, таинственно отворилась. Из-за нее, посреди снежной мглы, выплыло лицо старенького сморщенного старичка, озябшего, слепенького. Борода - обмершая, ершистая торчит комками. Забавное лицо - плаксиво и растеряно. Дед и в правду плакал: крупные слезы катились по щекам его и, запутавшись в бороде, припадали снегом, замерзали.
За дедом прятался чумазый цыганенок лет десяти и, сопя носом, картаво произнес, увидев бабу Лизу:
-Ну, вот дед я тебя и довел домой.
- Чего? - глуховато молвил старичок.
-Привел я тебя к твоей старухе! - заорал мальчишка и, задорно плюнув на свою темную ручонку, протягивая ее Лизе, проговорил: - Дай деньгу, баба! Я - деда вернул!
Нервная дрожь пробежала по лицу хозяйки, она закусила нижнюю губу. Глаза бабы Лизы превратились в два буравчика, а лицо стало таким подлинно восковым, что мальчонка, отступил, спрятался за дедом.
Дед же стоял и слепенькими глазами удивленно глядел куда - то в сторону, прислушивался.
-Ну, иди дед, иди! - мальчишка, упершись в дедову спину, со всех силенок, толкнул его сзади, в дверь.
- Не пущу! - будто из самой души бабы Лизы вырвался волчий стон. Она, маленькая и смелая, загородила собой дверь, вытянула вперед кочергу.
- Сдурела твоя баба дед! - отскочил в сторону цыганенок.
- Домой хочу...- проговорил дед и вновь заплакал, моргая слеповатыми глазами. И пошел на бабу, ведь за ней было тепло, а здесь - мороз.
- Стоять на месте!- крикнула баба Лиза и воинственно потрясла кочергой.
-Суровая у тебя жена, дед! - опасливо глядя на кочергу, прошептал цыганенок, дергая деда за рукав.
-Чего? - дед оглянулся назад, пригнулся ухом к мальчонке, крепко обхватил его ручку и спросил. - Мой дом, да?
- Какой такой "твой"! - зашипела баба Лиза, оттолкнула рукою старичка, добавила: - Мой хозяин помер - чужого - не надо!
- Пашенька, да что ты так, за что ты меня...- прошептал дед, слепо озираясь и ничего не понимая, вздрагивая бороденкой.
- Да какая я тебе "Пашенька"!- баба Лиза важно поджала губы: - Вроде и в возрасте, вон, седой, что пес на мельнице а - все туда же: по чужим бабам ходок!
- Почему это...Что это - дед растерянно моргал, приглядывался, присушивался. Он был напуган происходящим, вертел в руках нервно рукавицы и дрожал губами.
- Баб, баба так ты за деда копеечку- то думаешь давать?- не унимался цыганенок, обернувшись к деду, заскулил:- Дед, дед! Это точно твой дом, а?
- Чего? - старичок моргнул.
-Дом - то твой?
-Да вроде то - мой! - дед кивнул головою, прищурился, почти ничего не видя, неосторожно прошел в непосредственной близости от пружинисто вздрагивающей в Лизиной руке кочерги, тронул варежкою деревянную дверь, зацепился за торчащий из нее ржавый гвоздь, дверь противно рыкнула: -Точно - моя! - уверенно сказал дед.
-Как это - твоя? Ну, как это твоя! - что есть силы завопила Лиза, и, напуганная неожиданной силой своего голоса, оперлась о косяк.
Возле двери на минуту воцарилось молчание.
Цыганенок стоял поодаль, чесал всклокоченные вороные волосы, дед держался рукою за дверной гвоздь, на худеньких ногах неуверенно шатался, и, казалось если бы не огромные валенки на ногах дедовых, то ветру и метели оторвать старика от двери, унести в райские, теплые края - не составило бы труда.
Молчание разрушила Мария.
- Да пусти его - мягко сказала она, хватая сзади Лизину руку с кочергой.- Не видишь что ли: дед слепой и глухой... заблудился. Я его в соседнем селе как - то встречала летом: он уже тогда плохо видел. Ты пусти на ночь, а там - найдем его родных.
- Да как же это... - Лиза оглянулась на подругу. - а как он приставать станет?
Мария засмеялась:
- Ты, подруга, на него погляди: ему приставать к тебе - себе же - на беду, ему бы к печке поскорее.
-Ты домой пойдешь, а я его греть должна...- Лиза зло насупилась.
-А может это твоя судьба - то? - подморгнула Мария, вся затряслась от хохота - Вот оно тебе -крещенское гадание! Заживете дружно и помрете - в один день.
-Пху! - Лиза свела губы в крепкий замок и, глянув на деда, торжественно поправила на голове косынку, а затем оттолкнула шустрого цыганенка: он, видя бездействие кочерги, все ближе жался к двери в дом.
-Не твоя забота! - отрезала баба Лиза и, задумчиво достав откуда-то из - под фартука помятый носовой платочек, извлекла из его тощих складок металлический рубль, протянула мальчонке.
Цыганенок, не надеясь на такой оборот дела, схватил рубль, зачем - то попробовал его на зуб, дружески хлопнул по спине деда, и вдруг сдал назад, будто провалился в заснеженную мглу.
***************************
На село надвигалась ночь; баба Лиза, баба Мария, старичок пили чай, молчали. Лиза подобрела лицом, но все так же недоверчиво глядела на маленького, неказистого гостя, шептала подруге " да зачем мне этот, плешивый.."
Та все усмехалась, и, зевая, поглядывала в замороженные крещенские окошки.
- Вот тебе и гадание! - Лиза толкнула под локоть Марию. - Он - один к одному с моим видением. Все как в том зеркале: плешивенький, бороденка - невзрачная.
-Теперь у тебя есть душа живая в доме... - хохотнула Мария.
-Да ты что! -Лиза покраснела. - Чтоб я Гришеньки память предала!
Гость меж тем от тепла и чая разомлел, прислонившись спиной к грубе, захрапел, его бороденка оттаяла, с нее тонкой струйкой потекла вода.
И, глядя на старичка, подруги отчего-то вдруг дружно расхохотались.
На улице потемнело, у двора зарычала машина, хлопнула дверца, послышались тяжелые, уверенные шаги, кто - то постучал в дверь. Моложавый мужской голос, пробасил: " Хозяйка! Деда нашего не видали? Бабка его - вся извелась искать... говорят что дед - у вас..."
И деда - забрали домой.
Лиза закрыла дверь, вытерла ладонью вспотевший лоб, поправила платочек, тяжело ступая, прошла к столу, села, взяла в руки старенькое письмо, нервно поискала глазами очки и, заметив их возле печки, не стала идти брать: было далеко, болели ноги.
Мария внимательно следила за подругой, усмехалась.
- Видишь - у деда твоего бабка оказалась своя...
-А мне - то что? - подруга изучала письмо. - Мне вот только рубль - жаль.
- Да... Зачем ты цыганенку рубль - то дала?
- Да мне завтра может пенсию принесут! Что я - не могу сегодня шикануть что ли?- отмахнулась Лиза и тоскливо заулыбалась.
Подруги поседели, помолчали, разговор не клеился и Мария не без радости попрощалась, пошла к себе домой.
- Может, и не мой это был дед вовсе... - закрывая за подругой дверь, вдруг сказала баба Лиза
- Может и нет твой...- улыбнулась Мария и, прихрамывая на одну ногу, побрела через улицу к своему дому.
Село заметала метель, стучала холодной белой лапой в оконце невысокого, аккуратного домика. За оконцем сидела сухонькая, бледная лицом бабушка, тихонечко плакала и так же тихонько, незаметно, искренне улыбалась, будто вспоминала, что-то родное, что-то ветру и метели - неведомое.