Булавин Георгий Георгиевич : другие произведения.

Новатерра-2. Часть 3. Пришелец

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Георгий Булавин
  
  фантастическая сага
  
  Н О В А Т Е Р Р А - 2
  
  
  Часть 3
  
  Пришелец
  
  
  24-25 августа. Тьма тараканья, или Скромное обаяние аристократии
  
  
  - Говорят, ты женат на самой умной и красивой в мире женщине.
  - Да?! И кто же это говорит?
  - Твоя супруга...
  
  
  До неприличия ранним и только потому пока ещё не запредельно знойным августовским утром, в преддверии без малого на сутки затянувшегося отправления из рощи, насквозь пропитанной миазмами человеческой злобы, крови, горя и пороховых газов, гетман выглядел по своему обыкновению задумчивым и вопреки обыкновению угрюмым. Когда отряд уже был выстроен в походный ордер, а вчерашние невольники и порученцы Робина Гуда приготовились, роняя слезы, махать им на прощание платочками, он неожиданно созвал друзей в тесный круг и, мерно ударяя, словно в бубен, изящным стеком по луке седла, глядя в одно и то же время как на всех, так ни на одного из них в отдельности, проговорил чеканными фразами:
  - Господин Елизаров, попрошу вас, начальника штаба экспедиции, дословно занести в походный журнал мои слова! Я, гетман Александр Твердохлеб, властью, дарованной мне народом Новороссии, во имя и на благо человечества с этого дня, двадцать четвертого числа августа месяца двенадцатого года эпохи Новатерры...
  Соратники притихли. Все понимали: происходит нечто важное, исторически и по-государственному значимое. Да что там люди, если самые беспокойные из лошадей вдруг прекратили дерзновенно всхрапывать и бить копытами о высохшую землю. В коротких, будто между выстрелами автомата, паузах лишь жёсткие ритмичные удары гетманского стека да жалобные писки вездесущих комаров встревали в оглашение эдикта самодержца.
  - ...объявляю похитителей людей и торговцев 'живым товаром', независимо от степени личного участия в этом бесчеловечном бизнесе, вне закона!
  - Открыл Америку, - негромко буркнула Алина. - Эти подонки и так вне закона.
  - Не перебивать! - отрезал гетман. - Тем более что ты ни ху... ну, не до конца права. Причём, будучи дипломированным юристом, должна бы это понимать лучше других. До сих пор в нашем уголовном законодательстве существует... вернее, уже существовала, соответствующая статья. То есть Закон распространял своё действие на этих - здесь ты правильно заметила - подонков как в плане ответственности за содеянное, так и касаемо защиты нами их юридических прав. Во всяком случае, при побеге, оказании сопротивления или по приговору суда мы могли их застрелить, но не сварить в кипящем масле... Отныне же и навсегда эта статья аннулирована! Закона для них более не существует. Они не люди. Они - нелюди! Так будем же поступать с ними как с хищным диким зверьём! Хотя и это для них мягко. Волк способен задрать барана, но не своего собрата по стае. Эти же твари, которых и хищниками-то не назовёшь, специально охотятся на себе подобных, больше того, дополняют свой людоедский бизнес элементами забавы, глумятся над попавшими в их дьявольские сети.
  - Видимо, такова сейчас экономическая ситуация, что рабовладение в принципе оправдано, - вздохнул Константин.
  - Оправдано, говоришь? - прошипел гетман и кивнул на притихших экс-невольников. - Ты, вон, им об этом расскажи, они тебя поймут и поддержат.
  - Это не я говорю, - покраснел исполин. - Это Маркс со своим Энгельсом.
  - Вот кого я, брат, терпеть не могу, так это кабинетных умников! Между прочим, не менее умный человек, сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, в своё время справедливо заметил: 'Если уж вы решили убить человека, то вам ничего не стоит быть с ним хотя бы вежливым'. Это к слову об издевательствах над живым товаром. А твоему Марксу - со своим Энгельсом - я бы от души посоветовал... да ну, Бог с ними, с этими борцами за письменным столом! Мы-то с вами не в чопорной гранд-Европе задницами кресла плющим, мы - здесь, на изменившейся в одночасье планете, Новатерре! Нас, людей, осталось слишком мало, и один лишь Бог знает, - гетман мысленно представил Старца, - да и то, наверное, не в точности, какие ещё, кроме Чумы, напасти могут обрушиться на землян в будущем. Так не позволим же алчным изуверам терзать и без того истерзанное человечество, по своему усмотрению делить его - то бишь нас с вами - на земляных червей и юберменшей!
  Алёнка непонимающе мотнула головой, и гетман понял, что вечером его, после многозначительной преамбулы и долгих извинений, ждёт разрешение крайне важной для красавицы проблемы: 'Па, что такое 'юберменш'? Только прости, пожалуйста, если это ругательство или мой вопрос тебе просто почему-то неприятен'...
  И он, конечно же, простит.
  И, очень может быть, честно ответит, что 'юберменш' - сверхчеловек.
  А может быть, и нет.
  Может, плоско пошутит.
  Если и вовсе доживёт до сумерек...
  Мир - это Хаос, в нём ничто не гарантировано.
  Мир - бардак!
  - Мир, друзья мои, сплошной бардак, и навести в нём хотя бы какое-то подобие порядка возможно лишь самыми жёсткими методами.
  - Добро восторжествует лишь тогда, - из клубов сизого 'беломорного' дыма прорвался голос Нинки Андреец, - когда хорошие люди отловят и поубивают всех плохих. А людоедов ещё и съедят.
  - Совершенно верно, Нина Юрьевна. По крайней мере, для нашей сегодняшней ситуации, для новой Земли - Новатерры... Посему отныне и во веки веков любой новоросс, где бы ни находился, столкнувшись с похитителями людей и работорговцами, вправе делать с ними всё, что посчитает нужным, хоть осиновый кол пускай загонит в жо... ну, куда положено. И да не дрогнет его рука, и да никто не обвинит его в злодействе, и да не понесёт он кары ни по воле великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, ни по писаным законам, ни по нормам человеческой морали. Да будет так! Я всё сказал...
  
  - И хорошо сказал! - тявкнул в незримом Запределье ушастый гетманский хранитель. - Здоров наш человече языком молоть-то! Меня ещё болтуном обзывает...
  - Вот тут он прав, - с явственной иронией проговорил величественный седовласый старец. - А сам он не болтун. Ну, так разве, совсем немного, в меру... Он воин, он боец. Он очень верно для профана ухватил главную суть нашего с ним ночного разговора. Он раз уж принял бой, то будет драться до конца с любым врагом. Очень возможно, до победного конца... Так-то, лохматый! Похоже, доверив ему Провидицу, мы в своё время сделали правильный выбор. Он волевой, свободный, сильный и решительный, даже по-человечески разумный. Правда, не так чтоб очень уж, но - всё-таки... Да будет воля его! Да хватит сил его! Да будет победа за ним! Да... - старец несколько мгновений поразмыслил. - Да, жаль вот только, мы с тобой не далее как с завтрашнего дня уже не сможем помогать ему в пути... Да что ты будешь делать - 'завтрашнего', 'жаль'!
  - Да-да, процесс пошёл, - ангел потряс развесистыми ушами. - Расчувствовался, старый хрыч... А какая уверенность в Завтрашнем Дне! Которой, как ты сотни лет уже долдонишь, нет и быть не может в этом вселенском бардаке... Посидели бы вы не одну лишь короткую ночь, а с неделю, так этот оболтус тебя и бухать научил бы, и матом ругаться, и песни десантные горланить. Как там у них? 'Давай за жизнь, давай брат до конца, Давай за тех, кто с нами был тогда!' - пропел-провыл барбос, пустил притворную слезу и ахнул лапой по циновке. - Слава ВДВ! Третий тост - стоя, молча и до дна!
  - Не кощунствуй над памятью павших! - осадил его Старец. - К тому же в питии наш Целитель воздержан. И с песнями не здорово в ладу, туг на ухо, как у них говорят. Зато уж выражается..! Да, мало мы поговорили, скоро разошлись. А никуда не денешься, время бежит, дела не ждут. Пора, сынок, иди, дерзай, борись, спасай Её - свою Любовь, нашу Надежду! Счастливого тебе пути! Во всяком случае - удачного...
  - Поцелуй бабушку, поливай фикус, кушай побольше овощей и фруктов, не забывай про носовой платок, стирай портянки, - не удержался и снова съязвил ангел-хранитель. - Давай уже, полкан, отчаливай!.. Эй, ты, не бей животную скотинку!..
  
  - ...Тише, животная скотинка, не брыкайся! - гетман попытался успокоить взвившегося Аквилона, которого в запале речи далеко не ласково перетянул по крупу жгучим стеком. - Всё, товарищи, выездная сессия ревтрибунала завершает работу, пора...
  - Пора к серпам и молотам, товарищи! - снимая напряжение среди друзей, воскликнула Алина. - Выходить организованно, семачки не плювать, в уборной гадить аккуратно, кепки и польты брать только свои!
  - Ох, получишь, дорогой мой товарищ Алина Анатольевна!.. Пора в дорогу, время бежит, дела не ждут. Счастливого нам всем пути! Во всяком случае - удачного... Ордер объявлен, шаг походный. С Богом! Марш!..
  Соратники, мрачные лицами и глубоко сосредоточенные, заняли места в строю, кавалькада тронулась в путь. Алина повела Басмача круп в круп с гетманским Аквилоном. Сам гетман, искоса поглядывая на её лукавую физиономию, вдруг представил себе их супружескую пару рабочим и колхозницей на пьедестале, с воздетыми в зенит серпом и молотом. И к слову вспомнил диссидентское четверостишье:
  
  Вот он молот, вот он серп -
  Это наш советский герб!
  Хочешь - жни, а хочешь - куй,
  Всё равно получишь ху... хм, по заслугам.
  
   До того суровый властелин судеб, он вдруг расхохотался, будто обкурившийся марихуаной первокурсник на лекции по истории КПСС.
   - Ты чего? - обеспокоено спросила супруга.
   - Да так, припомнил кое-что, - насилу подавил он гомерический хохот.
   - Из практики рабовладельческих времен?
   - Из практики построения социализма.
   - И чего ты там выискал смешного?
   - Смешного там хватало. Я, правда, сам не строил ни социализма, ни светлого коммунистического Завтра, но твёрдо верю товарищу Сталину, который утверждал: 'Жить стало лучше, жить стало веселее!'... Вперёд, и с песней, товарищи! 'The show must go on!', - как завещал великий вождь группы Queen.
   - Он был хороший, па? - вмешалась в разговор Алёнка.
   - Он был... - гетман на миг задумался. - Хотя некоторые его обожествляли, в моём сермяжном понимании он был обычным человеком. Дело своё делал, да, более чем хорошо, и память о нём будет жить ещё многие годы. Что же до морального облика...
  Гетман ни то чтобы терпеть не мог педерастов и уж тем более не собирался обвинять их во всех смертных грехах, но как-то брезговал подобным обществом. Конечно, каждый волен выбирать себе партнёра для постели, сообразуясь со своими и его, партнёра этого, наклонностями и симпатией. От Новороссии, однако же, им лучше было бы держаться подальше.
  - ...Не моё это дело - оценивать его моральный облик.
  - Ты имеешь в виду, что он был жестоким, да, па?
  - Нет, почему - жестоким? Писали, что, наоборот, мягким, любезным и приветливым.
  - Хм! - недоверчиво наморщила носик Алёнка.
  Гетманский ответ явно её не удовлетворил, девушка наверняка ожидала чего-то другого, но препираться не стала - задала новый вопрос:
  - Он был грузин?
  - Кто тебе сказал?! - воскликнул гетман удивлённо. - Насколько я знаю, он был то ли арабом, то ли персом, а Freddy Mercury - его творческий псевдоним.
  И только сейчас, обратив внимание на округлившиеся глаза девушки, понял - что-то здесь не так. В чём тут же имел 'счастье' убедиться...
  - Товарищ Сталин - араб?!
  Увы, двусмысленный их диалог был прерван дорожно-транспортным происшествием: Алина расхохоталась так, что смирный обычно Басмач от неожиданности взвился на дыбы и едва ни сбросил её в подвяленное жарким солнцем, блескучее пока от утренней росы кубанское разнотравье...
  Да, вот уже невдалеке Кубань! И, точно как в песенке времён развесёлого построения социализма, 'течёт вода Кубань-реки, куда велят большевики'... А где-то на реке Кубань есть княжество Тмутаракань. И если впрямь работает закономерность 'плюс один - минус три - плюс-минус один', исторически отжившие своё князья-бояре должны бы, по идее, встретить Величайшего Гетмана всех времён и народов с распростёртыми объятиями, душами, кошельками и кладовыми, короче говоря, как Лучшего Друга советских феодалов.
  Княжество Тмутаракань... Двенадцать лет назад случилось так, что Бледная Чума накоротко замкнула Эпохи, вследствие чего машина человеческой цивилизации, и раньше не особенно надёжная в эксплуатации, едва прошедшая обкатку по ухабам Времени, взорвалась, разбросав по миру тучи рваных социальных осколков. Вдоволь навидавшись причудливых общностей - жутких первобытных стад, монастырей неведомых религий и конфессий, ремесленных артелей, дружин, рыцарских орденов, кочевых орд, тех же независимых казачьих войск, - гетман не видел ничего такого уж особенного в новом княжестве, пусть даже с претенциозным названием Тмутаракань. Между тем, будучи довольно просвещённым гетманом - чай, не какая-нибудь там безмозглая Мазепа или недоучка Скоропадский! - он отобрал у генерального бунчужного карманный компьютер, запустил SD с энциклопедией и, не расспрашивая по-старинке, что в чужой земле почём и сколько стоит, выяснил... Ой, много чего выяснил о нынешнем землеустройстве!
  Выяснил, что Земля - геоид и планета Солнечной системы.
  Что в пределах Солнечной системы Бога нет.
  Что Бога придумали первобытные помещики и капиталисты, чтобы держать в страхе и повиновении трудящиеся массы питекантропов.
  Что Божья сила - это Божья масса на Божье ускорение.
  Что сила пролетариата - в единстве и организованности.
  Что сила пролетариев-металлургов - в плавках.
  Что пролетарий - вовсе не суть 'трудящийся'.
  Что в переводе с древней латыни он - деклассированный асоциальный элемент, неимущий люмпен, попрошайка, приживала.
  Что один из пролетарских 'буревестников' - глыба и матёрый человечище.
  Что труд сделал человека свободным (от отдыха).
  Что труд превратил глупую обезьяну в трудную обезьяну.
  Что трудные времена - междоусобицы, нашествия степняков, поместные разбои, чехарда во власти и церкви, неурожаи, стихийные бедствия - до того держали наших предков в напряжении, что, не считаясь более чем-то из ряда вон, стали нормой жизни в древнерусских княжествах.
  Что княжество Тмутаракань - южный анклав Киевской Руси - возникло в десятом веке по Рождеству Христову в результате разгрома князем Святославом Игоревичем нехорошего Хазарского каганата, одноименная же его столица расположилась на будущем Таманском полуострове заместо вражьей Таматархи, бывшей эллинской Гермонассы. Как на грех, пользуясь удалённостью от метрополии, вела себя Тмутаракань по отношению к великокняжеской центральной власти без особенного пиетета. Среди тамошних князей довольно было разной сволочи - оппозиционеры, вольнодумцы, расхитители чужой феодальной собственности, 'ястребы войны'. Кое-кто, в пику жизненным интересам исторической родины, покумился с горским бандподпольем, кочевыми степняками и алчным византийским чиновничеством. Ну, и пили, конечно, и зарплата не выплачивалась пятилетками, и жилищно-коммунальное хозяйство - не в дугу... И, как, наверное, нетрудно себе представить, века через два злосчастная Тмутаракань вполне логично приказала долго жить. И остались от неё к сегодняшнему дню разве что руины крепости, жилых домов, хозяйственных построек и собора, да ещё прикольный топоним Тмутаракань, в переносном значении - глушь, захолустье, отдалённая провинция, выселки, задняя парта, она же школьная 'камчатка'. Кроме того... А всё! Ничего более о сомнительном княжестве гетман из Большой Советской энциклопедии не почерпнул и поспешил упрятать КПК в карман, потому что 'ласковое' солнце юга былой Руси уже изнасиловало половину пикселей (если кому угодно - пикселов) дисплея, весьма чувствительного к его прямым лучам.
  - Как жарко, па! - вымученно проговорила Алёнка, поведя коня бок о бок с гетманским. - Здесь солнышко злое-презлое. Хорошо, что там, куда мы едем, будет темнота!
  - Надеюсь, мы приедем засветло, и чем раньше, тем лучше, потому что лично я уже сейчас хочу спать, как медведь поздней осенью.
  - Хи-хи! Там, наверное, спать неудобно...
  - Что значит 'неудобно'?! Кто это великому гетману будет ставить условия? То ему удобно, то - нет, то вообще за рамками приличия... Мне что, ночь напролёт шашкой махать, раз гетман?!
  - Нет, па, я имела в виду, что не так уж удобно будет спать, раз кругом тараканы.
  - Тараканы, девочка моя, суть объективная реальность, данная человеку в неприятных ощущениях... Чего?! Какие, на хрен, тараканы?!
  - Ну, па, ведь тьма, в которую мы едем, тараканья.
  - Ох, малыш! - только и смог прохрипеть гетман, сам изнемогавший от жары...
  Как бы то ни было, ещё до пополудни путники, миновав небольшую плоскую возвышенность, изрезанную шрамами оврагов, достигли прикубанской рокады Ставрополь-Краснодар. Кузьма Петрович, расстроившийся из-за промаха на пару километров в сторону востока, долго извинялся, а после, распрощавшись с новороссами, пустил своего рыжего коня славной будённовской породы маховой рысью - торопился к войсковому атаману. Экспедиция же, дабы не травмировать копыта лошадей о твёрдое дорожное покрытие, пошла походным шагом по обочине. Сама же дорога оказалась на удивление хорошо сохранившейся, вполне ухоженной и даже наезженной. Причём наезженной колесами. Причём явно колесами автомобилей. Автомобилей, что, по воле Абсолюта и жутко любопытных вирусов Чумы стали в изменившемся мире не средством передвижения и даже не роскошью, как прежде, но анахронизмом, отрыжкой после пира на помин людской цивилизации. Гармония, блин! Твою, Духа, мать!..
  - Па, - голос Алёнки вырвал гетмана из вербального боя с Абсолютом, - разве можно ругать Бога?!
  - Бога?! - удивился он. И больше всего удивился своим мыслям вслух. Приехали!.. - Разве я ругал Бога?! Вовсе нет! Я ругал Абсо... ой! Ну, короче... Впрочем, хочешь, я открою тебе самую главную тайну русского православного христианства?
  - Как же ты можешь знать главную тайну, если не ходишь в храм Божий? - попыталась подловить его девчонка и лукаво подмигнула.
  Гетман ответил ей взглядом, простодушным до идиотизма.
  - Почему же не хожу? Иногда хожу. Только этим летом дважды был в монастыре Свидетелей Страшного Суда.
  'И если бы ты только знала, какой храм Божий мы с Алиной посетили буквально на днях! - думал он. - Тебе такой и во сне не привидится!.. Хотя, нет, как раз тебе, наверное, привидится, ведь именно оттуда прилетает в твои сны болтливый ангел-лебедь'...
  - Па, разве это посещение храма?! - не унималась Алёнка. - Ты ведь просто был в гостях у батюшки Максимилиана. К тому же он... ты уж прости, па, он схизматик, вот!
  - Макс - схизматик?! Странно! А я с ним водку пил как с представителем канонической православной церкви. Знай за ним это дело, так ни в жисть бы..!
  - Да ладно, па, ты, как всегда, шутишь! И что за тайна православного христианства?
  - Ах, да, тайна! Тайна... - замялся он, уже забыв, о чём конкретно хотел потрепаться... Да, конечно, о ругательствах! - Внемли, дитя моё! Ты, вероятно, слышала о том, что дедушки с бабушками любят внуков даже больше, чем собственных детей, балуют их, многое им прощают.
  - Вообще-то слышала, - кивнула девушка. - Это уже тайна?
  - Это прелюдия к ней.
  - А что такое прелюдия, па?
  - Прелюдия... Например, выпечка хлеба - прелюдия к бутерброду, вступление к нему. Не будь хлеб предварительно выпечен, так и бутерброд навсегда останется маслом на ноже, а значит, не станет бутербродом по определению... Не сбивай меня с панталыку! Тайна в следующем: русский православный христианин может обругать себя, судьбу и ближнего своего именем Божьим, и Господь простит ему этот грех. Западный же христианин так не поступит никогда, и Бог, случись такое, наверняка не спустил бы подобного хамства. Почему? Да потому, что мы, возможно, в гордыне великой, считаем себя внуками Его, они же - рабами. И получается, что так оно и есть, иначе у каждого богохульника из задницы торчало бы уже по десять молний.
  Раскрыв тайну перед лицом, допуск которого к секретам не был согласован с органами ФСБ и РПЦ, равно как и с НК (небесной канцелярией), гетман готов был в назидание получить молнией по заднице или, по меньшей мере, выслушать гневную отповедь истинно верующей девушки, однако она явно думала уже совершенно о другом.
  - Рабами... Рабами быть плохо.
  - Да уж чего хорошего!
  - Хорошего, конечно, ничего... А хорошо, что мы Манану освободили, правда, па? - воодушевилась Алёнка.
  - Правда, девочка, истинная правда. Но будет ещё лучше, нежели просто хорошо, если она запомнит нынешний урок на всю оставшуюся жизнь и, как бы ни сложилась её судьба в дальнейшем, не потерпит рабовладения в собственном доме.
  'В собственном доме, - думал при этом гетман. - В собственном доме, который у Мананы будет обязательно. А вот у тебя - большой вопрос'...
  - Манана не потерпит, па! Манана хорошая, я чувствую.
  - Ты чувствуешь... - кивнул задумавшийся гетман. - Ты всё чувствуешь. Кроме того, что угрожает самое себе... Впрочем, и на этот счёт у тебя уже, кажется, есть неслабое предощущение!
  - Что ты сказал, па? Извини, я не расслышала.
  Слава Богу, что не расслышала! Вот ведь, блин, снова мысли вслух!..
  И тут расслышал сам полковник.
  В собственной душе.
  Знакомый лай...
  
  - Привет, полкан!
  - Сам ты привет!
  - Отчего не в духе, жизни не радуешься?
  - Да в духе я! Все мы, блин, в Духе... Только чему, собственно, радоваться? Жарко!
  - Ой, кто бы жаловался! Ты ещё в преисподней не был.
  - Можно подумать, ты был!
  - И я не был. Тамошние пацаны рассказывали...
  - Ясно... Ну-ну, чем сегодня порадуешь? Пикантным анекдотом из преисподней?
  - Давай-ка, человечина, я тебе лучше песенку спою, - предложил ангел-пёсик и протяжно взвыл. - Разлука ты, разлука, чужая сторона..!
  - По чести говоря, с вокалом у тебя - не особенно...
  - Зато в тему.
  - В тему, - согласно повторил за ним гетман. - И то ведь сказать, сторонка у нас впереди чужая.
  - Сторонка, говоришь?.. Сторонка - ладно! Я-то тебе о разлуке лаю, бестолковый.
  - За базаром следи! - механически огрызнулся он и лишь спустя мгновение-другое вник в слова хранителя. - Что ты сказал?!
  - Насчёт базара? Пока ничего не говорил, но раз настаиваешь - пожалуйста: он сразу за холмом, в какой-нибудь версте от твоего гетманского величества. И ты не думай, я за ним внимательно слежу!
  - Какой базар, блин, ты, ушастый?!
  - Обычный придорожный базар. Цены вообще-то божеские, но тебе, приезжему, могут и загнуть. Захочешь мяса на шашлык, спроси там армянку Ануш, у неё свежий забой, да и холодильная камера ещё пыхтит. И за карманами следи - жулья хватает!
  - Да какое жульё, какой шашлык, какой вообще базар?! - еле сдерживался гетман. - Что ты о разлуке лаял?
  - Ах, о разлуке! - ухмыльнулся ангел. - Если хочешь знать о разлуке, то, как у вас говорят, не вешай трубочку, сейчас с тобой будут говорить!
  И тут же в гетманской душе, как колокольный благовест, зазвучал Голос:
  - Здравствуй, сынок! Твой ангел прав, пришла пора прощаться. Возможно, на короткий срок. Возможно, навсегда. Кому то ведомо? Ведь будущего нет ни у кого, незнаемо оно, непостижимо и неощутимо... Перед тобой река Кубань, она же и незримая граница. Не ваша граница - наша. За нею иные пространства. Пространства иных существ, которых ты по традиции называешь богами... Иди, сынок! Они помогут. Может быть. А может быть, и нет. В любом случае, сынок, больше рассчитывай на собственные силы и удачу. Дерзай, и тогда, может быть, тебе воздастся.
  - Лично мне ничего не нужно, Госпо... хм, Старец!
  - Да, знаю. Это нужно Ей. А значит, и тебе, и мне, и всей Вселенной... Будь бдителен, сынок, и осторожен, береги Её, свою Любовь, нашу Надежду! Надеюсь, что ещё увидимся... Потом, под травяной отвар, расскажешь старику, как это нужно делать правильно, по-человечески, - надеяться...
  - Расскажу, если буду жив, - с большим сомнением пробормотал гетман.
  - Уж постарайся там не влипнуть! - жизнеутверждающе протявкал ангел. - Будь здоров, человечинка, удачи тебе! И на базаре следи за базаром!
  - Да уж как водится... Спасибо! И вам тоже здоровья, всяческих успехов и... и всего один вопрос ещё, если можно, пока не перешли границу: как мне быть с Рустамом?
  Но Запределье не ответило, и гетману даже почудилось, будто в душе прозвучал безликий, с металлическим оттенком голос: 'Абонент выключен или находится вне зоны действия сети'...
  - Ну, вот и всё, - глухо проговорил он. - Как в старой милитаристской песне: 'Впереди река, за рекой - граница'.
  - Границ не видел?! - усмехнулась нагнавшая его Алина. - Я, например, в прошлой жизни...
  - Не надо, мэм...
  - И не надо называть меня 'мэм'!
  - Почему бы это?
  - Это старит, - лучезарно улыбнулась цветущая тридцатисемилетняя женщина.
  - Раз так, ладно, не буду. Я говорю, не надо, мэ... моя прелесть, всё примерять на свою прежнюю - коррумпированную! - таможенную сущность. Ты, конечно, повидала границ, но не таких. Это граница, - гетман покосился на пылающие южным солнцем небеса, - их владений. За нею вотчины совсем других богов, которым мы с тобой, увы, не дети и не внуки.
  - М-м-м-м!.. - простонала Алина, и супругу показалось, что на сорокаградусной жаре её пробил озноб. - Значит..?
  - Значит, халява кончилась. Мы здесь пришельцы, чужаки, а значит, лишены поддержки и подсказки Свыше.
  - М-м-м-м!.. А как же теперь, Аль?!
  - Как обычно. Как привычно. Как было до этого лета, странного во всех отношениях. То бишь - своими собственными силами... - он обречённо поглядел на запад, где у окоёма пока что несмело кучковались сизые облака, и прошептал. - Спасибо тебе, Старец! Спасибо Тебе от всей человеческой души! Я выдержу и сделаю! Сколько и как сумею... Но даже если нам не доведётся в этой жизни встретиться, тебе не будет стыдно за меня, своего воина, пускай даже ты только понаслышке знаешь, что такое 'стыдно'... Бывай здоров, барбос, хранитель мой! Прости, что часто был с тобой неласков. Благодарю тебя! За сим прощай. Увы - река...
  Легендарная Кубань-река то и дело проглядывала в низинах слева по ходу движения верховой колонны. Белесовато-золотые пляжи промеж плавнями, пологие прибрежные холмы, балки-суходолы, поросшие молодым байрачным дубом, густые заросли колючего дерезняка, ракиты у воды - ни дать ни взять ставшая столь привычной в новой жизни речка Рава, правда, пошире в берегах и даже издали не кажущаяся вальяжной... Ох, речка Рава, как ты далека! Как прикипели мы к тебе истерзанными душами за эти годы!..
  - Ни о чём не напоминает, Аль? - шёпотом спросила Алина, задумчиво глядя вдаль, и слов её, едва вроде бы различимых, не заглушил ни перестук копыт, ни шорох листьев с придорожных тополей, ни стон души от внезапной утраты.
  - Напоминает, - вымученно ответил гетман.
  - Наши романтические летние ночи, да?
  - Наши романтические ночи?! - удивился он и про себя добавил: 'Интересно, чем же?! Не 'прохладой' ли?'
  Климат, прямо-таки свихнувшийся на рубеже тысячелетий, после Чумы настолько быстро пришёл в норму, что гетману все последние годы казалось, будто погодные катаклизмы и впрямь были ниспосланы на землю Свыше за людские грехи - за гордыню, за самонадеянность, за бездумное вмешательство в природные процессы и промысел Божий. У них в Новороссии, в самой что ни на есть Средней Полосе, по летним сезонам бывали, конечно, и жаркие ночи, но уж точно не настолько. Это же натуральная преисподняя!
  Однако портить настроение жене гетман не стал. Великий гуманист!
  - Да, конечно, моя прелесть, наши романтические ночи! - воскликнул он, отирая со лба обильный пот, и проверил, не включена ли, не дай Бог, радиостанция на передачу.
  К счастью, Алина не обратила внимания на явственный сарказм. Сомкнув веки и чуть заметно улыбаясь, она погрузилась в сладостные грёзы.
  - Вот уже замолкает орган, разносится первая робкая трель соловья, воздух напоён утренней свежестью, умиротворенно шелестят кроны берёз под лёгким дуновением ветерка...
  'В натуре, надо срочно убираться в тень, под какие-нибудь кроны, - подумал встревоженный гетман, - а то кому-то явно напекло голову'.
  - ...по золотистому песку лениво перекатываются волны, гаснут свечи в фужерах и последние, самые яркие звезды, а через монолитный парапет балкона спешат перепрыгнуть любопытные лучики восходящего светила. Мы крепко прижимаемся друг к другу, пряча глаза под их нескромными взглядами, и так нам с тобой...
  - ...не хочется идти на службу, - не сдержался гетман.
  - Тьфу, дурак старый! - воскликнула Алина, в сердцах пришпорив Басмача. - Ну и любуйся своей задрипанной Тмутараканью!
  - А ты далеко? - бросил он вслед.
  - Ещё как далеко! Туда, где горячие джигиты находят чувственных красавиц и навсегда увозят в горные свои аулы... Подальше от старых дураков!
  - Тогда не так уж далеко, - пожал плечами гетман и мрачно поглядел на авангард, что удалился от них метров на пятьсот по тракту. На Константина. На Беслана Кочиева. На Рустама, блин, джигита недорезанного!..
  - Назад! - прокричал он чувственной беглянке. - Беру свои слова назад!
  Взгляд его скользил по мерно колыхавшемуся полотну реки, по горизонту, что терялся в знойном мареве, по робко пробиравшимся со стороны морского побережья облачкам, по далям Юга, брошенным на произвол величественной равнодушной Флоры. Он думал: Пограничье. Предел. И Запредел. Где миром, вероятно, правит Беспредел... Ты же, не решаясь сделать первый шаг вовне через контрольно-следовую полосу, застыл перед столбиком-зеброй.
  Белая полоса.
  Чёрная полоса.
  Какого из этих цветов твоё прошлое?
  Какого - будущее?
  Что тебя ожидает впереди, за КСП, пару дней назад пропаханной вдоль берега реки?
  Реки, что разделяет мир на 'здесь' и 'там', на белое и чёрное...
  Полоса белая...
  Полоса чёрная...
  Полоса белая...
  Полоса чёрная...
  
  Пограничная полоса...
  Так всегда было, есть и будет!
  Пограничная полоса -
  Кто познал её, не забудет
  Эти ночи тревожных снов,
  Эти горы в тумане синем,
  Где мечтали мы об одном -
  Возвратиться домой, в Россию!
  
   Да только вот удастся ли вернуться? И многим ли? Хотя бы одному-двоим... Увы, кому то ведомо, раз Будущего нет?!
   Что ж, будем сами милостью чужих богов творить свою судьбу! По крайней мере, дерзко попытаемся...
   Из глубин памяти гетмана вдруг всплыл фантастический боевик из серии о похождениях межзвёздного авантюриста, победителя всевозможных сил Зла, космогвардейца Карла Стэна, прочитанный в глубоком детстве. Даже не весь объёмистый роман, так, выжимка, квинтэссенция - жизненный принцип благородных нелюдей, союзников землян: 'Тебя защищают свои боги, меня - свои. Если я попаду в крутую передрягу, одолжишь мне парочку на время?'...
   - О чём, если не секрет, задумался, сэр странствующий рыцарь? - насмешливо спросила давно возвратившаяся беглянка.
   - О чём? - усмехнулся в ответ гетман. - Полковник думает только о Вечном, о Непреходящем. Сиюминутные вопросы в компетенции сержантов... Размышляю о самых что ни на есть космических проблемах. О гнусно прославленном тиране из созвездия Волчьи Миры и героических гвардейцах Империи землян. Война как раз у них затеялась.
   - О-о-о! - воскликнула она. - Жарко...
   Наверняка - процентов где-нибудь на сто, если не больше - имелось в виду состояние головы супруга в результате жёсткого терморадиационного воздействия звезды по имени Солнце. Но гетман не остался бы самим собой, если бы в нужный момент не 'включил дурака'.
   - Конечно, жарко, - подтвердил он. - Звездолёты носятся на форсаже, бластеры пышут огнём, космическими шашками такая пластовня идёт, что тырса разлетается по всей Галактике!
   - Ух, как оно..! - Алина аж поёжилась в седле. - Кстати, что такое в твоём понимании 'тырса'?
   - Ну, мать, ты меня удивляешь! Всё прогрессивное галактическое сообщество знает, что тырса - это опилки, которыми посыпана цирковая арена.
   - Серьёзно?
   - А то!
   - Ладно, принято... И как там наши?
   - В цирке?
   - В гнусно прославленном созвездии.
   - Наши, конечно, побеждают! Правда, несут невосполнимые потери от вражеских реактивных томагавков. Как раз подсчитываю убыль личного состава.
   - Не торопись, я Дока кликну, он поможет.
   - Док - хороший математик?
   - Док - хороший психиатр!
   Она переговорила с Шаталиным по радио и торжествующе сообщила супругу:
   - Сказал, поможет, типа, базара нет!
   - А вот тут вы, миледи, как и ваш незримый помощник, глубоко заблуждаетесь, - гетман припомнил откровение хранителя. - Базар есть!
   - О чём базар?
   - Не о 'чём', а какой. Придорожный.
   Алина поглядела вперёд, даже приподнялась на стременах.
   - Никакого базара не вижу.
   - Его никто не видит. А он есть! - с уверенностью заявил гетман. - Базар есть объективная реальность, лежащая пока вне наших с тобой ощущений. Его нужно чувствовать! К слову сказать, если захочешь шашлыка, надо разыскать там армянку Ануш, у неё свежайшее мясо вчерашнего забоя, да и старая холодильная камера пашет на удивление исправно. И за карманами следи - жулья хватает.
   Алина только хмыкнула и придержала Басмача, явно отыскивая глазами Шаталина. Трудно сказать, что именно они готовили для гетмана - аминазин, галоперидол, а то и что покрепче, - но их забота о психически больном пропала втуне, потому что уже через минуту лётчик Никоненко громогласно сообщил:
   - Авангард передаёт, что впереди большой придорожный рынок.
   - Кто говорил, дескать, базара нет?! - прокричал гетман, обернувшись к поотставшим 'санитарам'...
  Базар был самый немудрящий: вдоль противостоящих обочин протянулась долгая череда лотков под выцветшими, перештопанными полотняными навесами. Раз есть предложение, значит, наверняка и спрос имеется! Не зря же преют здесь под яростным кубанским солнцем раскрасневшиеся мордастые бабы в широченных юбках и усатые мужики при всенепременных головных уборах самого разного фасона, если не сказать - пошиба, от полевой офицерской фуражки времён маршала Родиона Малиновского до бейсболки с множеством звезд и полос, а также с вышитой по козырьку бредовой надписью US Army Navy, которая, по замыслу китайского дизайнера модной одежды, наверняка должна обозначать принадлежность 'носителя' к военно-морским силам США...
   Гетману бросился в глаза тот безотрадный факт, что по мере приближения их камуфлированного отряда разом опустели несколько торговых мест. Арендаторы оных живенько растворились в череде себе подобных прохвостов, а один, видимо, особо нервный нарушитель правил торговли, так и вовсе, зажав под мышкой тощий брезентовый 'сидор', опрометью припустил в сторону ближайшего кустарника. Наверняка самый отъявленный жулик! Его криминальный статус на здешнем придорожном рынке товаров и услуг гетман для себя определил так: либо дезертир-уклонист, либо браконьер (Кузя сказал, что в княжеских угодьях с этим делом строго), либо кидала-лохотронщик. Карманник - вряд ли. Что бы ни говорил ангел-хранитель, такого здесь, среди своих, давно лишили бы передних конечностей, чтобы не распугивал клиентов... А впрочем, кто их знает, местных гопников?! Запросто ведь могло присутствовать что-либо экзотическое - спекуляция на рынке ценных бумаг, незаконная раздача мира народам и земли крестьянам, сглаз оптических приборов, порча сельскохозяйственной техники, нарушение законодательства РФ о континентальном шельфе, нарушение кислотно-щелочного баланса... Кто станет выяснять? Заезжий гетман? На фиг оно ему нужно?! Так что пусть себе дядька бежит! И пусть счастливо избежит вступления в КПРФ и в свежую коровью лепёшку...
  Товар на рынке предлагался многоплановый, от вяленого чебака до старых, многократно пользованных саморезов, от крупных и мясистых, как борцы сумо, бледно-розовых помидор до канистр с кустарным бензином, явно разбавленным, судя по аромату испарений, киношной ослиной мочой. Приятно удивило гетмана бессчётное количество картин самых различных направлений, стилей, жанров и техники исполнения. Опять же, раз есть предложение, где-то неподалёку здесь имеется и спрос. А значит, чёрт возьми, жива ещё российская духовная культура!..
  Он не без кома в горле вспомнил, как лет пятнадцать назад, будучи единственный раз за первую жизнь в Северной Пальмире, целых полдня топтался, очарованный, вдоль и поперёк стихийной выставки-продажи творений питерских художников на 'пятаке' против Казанского собора. Правда, высказав массу комплиментов мастерам и даже поизображав собою - явно безуспешно! - знатока современной живописи, тощий кошелек свой из барсетки так и не извлёк. Что там картины, когда на текилу с горем пополам ещё хватало, а на соль и лайм - уже никак?! Подленький экономический детерминизм человеческого жития-бытия позволяет жирным набобам, всяким там Биллам Гейтсам да Романам Абрамовичам, похваляться друг перед дружкой шедеврами Джотто, Рафаэля Санти, Пьетро делла Франческа, Томаса Гейнсборо, братьев Брюлловых, Анри Мари Раймона де Тулуз-Лотрека. А что мог прикупить на последний пролетарский Врубель малоимущий Кузьма Сергеевич Петров?! Стопку Водкина к своей фамилии. Да Шишкина с маслом на закуску...
  - Масло! Свеженькое постное масло! Макуха! Семачки! - визжала дородная тётка в некогда белом переднике и с ловкостью циркового жонглёра вертела на указательном пальце полную литровую банку.
  - Шаурма! Хычин! Чебурек! Шашлык из баранина, говядина, курятина, кабанятина! - горланило лицо неясной кавказской национальности, по глаза заросшее сивой щетиной.
  - Кабанятина, это в смысле свинина, да, па? - спросила отчима Алёнка.
  - В смысле свинину мусульманам кушать категорически запрещено. А вот кабанятину - вроде ничего так, на здоровье.
  - Мусульманам... - задумчиво проговорила девушка и, чуть вытянув шею, пристально и отнюдь не добро поглядела в голову колонны - на Рустама Шадиева...
  - Вода! Холодная минеральная вода! - бежал за неторопливо шагавшим отрядом рыжий веснушчатый пацанёнок.
  - Вино! Чистый виноградный сок! - размахивал пивной кружкой мужик, сидевший на фуре, уставленной мятыми сорокалитровыми термосами. - Вино! Подходи, служилые, нальём по полной, не обидим! И водочка найдётся, если есть желание...
  - Попьём, может, а, па? - облизнула губы Алёнка.
  - Это смотря чего попьём... - начал было гетман.
  - Постного масла! - фыркнула за его спиной супруга.
  - Водички бы... - простонала девушка.
  - Ну да, каждому своё. Каждому овощу - свой сельскохозяйственный вредитель. Яблоням - плодожорка, картошке - колорадский жук, колхозам - кулацкие прихвостни, - насмешливо проговорил гетман.
  Он резко обернулся и увидел то, что, собственно, и ожидал - генеральный врач уже поворотил своего сиво-чалого Боярина к разливочно-распивочной телеге.
  - Куда?!
  - Сейчас, Саныч, один момент! - засуетился в седле Док. - Только пробу сниму, а то вдруг палёнка какая...
  - Тебе-то что за дело, пламенный борец за чистоту рядов спиртного? Отставить апробацию!
  Опрокинув на себя и внутрь организма по ковшу на удивление холодной и вкусной воды, гетман распорядился заполнить пару походных термосов, дождался, пока утолят жажду соратники, и отдал команду трогать. При этом 'не заметил', как врачи и аптекарша коротко перешептались, после чего Док, изобразив на жуликоватом лице крайнюю степень досады, взялся переседлывать своего Боярина - коник, дескать, подвёл, а вы не ждите, догоню... Гетман не стал мешать процессу противозаконного 'затаривания'. До финиша сегодняшнего перехода оставались считанные вёрсты, за ленточкой их ожидал приём союзного казакам князя, человека, по словам Робина Гуда, доброго и хлебосольного, покой и безопасность гарантированы княжьей честью, так что пусть уж подзакупятся, раз брезгуют стоялым феодальным мёдом...
  А Нью-Тмутараканская твердыня гетмана, если честно, впечатлила! От столбового тракта в направлении реки вилась мощёная булыжником и тёсаными каменными брусками дорога, теряясь в посаде из сонмища кирпичных зданий и саманных хат, кое-где даже декорированных сайдингом. Далее за посадом, на крутом, обрывистом яру, меж двумя балками-суходолами высилась белокаменная цитадель. Если угодно, кремль. Если ещё угоднее, более ранний - как раз из тмутараканских времён - детинец. Собственно, 'высилась' - это, пожалуй, не то слово. Скорее уж укоренилась в земле, обожжённой пылающим солнцем, вросла в неё приземистыми стенами с бойницами и стрелковыми ячейками по верхнему обрезу, зубчатыми башнями, воротами, обшитыми стальным листом. Внутри крепости гетман через оптику бинокля в деталях рассмотрел добротные строения под красной черепицей и золочёную маковку православного храма. Пускай и не большой специалист в фортификации, он здесь, в отличие от бестолкового языческого града, не смог пока найти, к чему придраться... А хотелось! Нет, не по злобе, но так, из мелкой вредности да от жары. Твердыня вызывала уважение, особенно если учесть, что строил её пришлый люд на совершенно голом прежде месте.
  Посад, на что гетман издали не обратил внимания, оказался обнесён вдоль околицы плетнём из лозы в человеческий рост, а где-то в глубине, метрах, наверное, в трёхстах, тянулась в небо кирпичная башня. Очень разумно, - думал он, - с такой каланчи любой крадущийся неприятель, даже хвалёный ниндзя, сразу виден наблюдателю, ибо выделяется на голом пространстве между трактом и посадом, как эфиоп в Сандуновских банях. Правда, на голом этом же пространстве, даже очищенном от вездесущего колючего кустарника, инородными чирьями торчали несколько насыпных курганчиков из колотого бутового камня и битого кирпича. Для чего? Может, забыли убрать? Или, что называется, рук не хватило? Это ведь естественные - нет, искусственные, своими же руками возведённые! - укрытия для супостата.
  Разрыв плетня, в который змеёй втягивалась брусчатка, оказался перекрыт лабиринтом фундаментных блоков и проволочно-жердяной рогаткой, заменяющей ворота. Въезд охранялся двумя долговременными огневыми точками из круглых железобетонных колец-потерн, до половины высоты обвалованных землёй и укрытых по верху плитами перекрытия, - эдакими танковыми башнями-переростками. Из окошек-пастей этих шайбообразных крепостей в миниатюре, ощерившихся в проёмах, как сведёнными зубами, арматурными решетками, торчали, словно погасшие чинарики сигарет, пулемётные стволы. На длинном штоке у шлагбаума-рогатки под всё усиливавшимся к пополудни северо-западным ветерком полоскался, будто язык мучимого жаждой хищника, кумачовый стяг с вышитым золотыми нитями шлемом былинного витязя поверх скрещённых копья и меча.
  Пожалуй, ироничную улыбку вызвала у гетмана одна только корявая табличка у самой рогатки: 'Стой! Не двигайся! Предъяви пропуск!'. Причём ирония возникла вовсе не из-за контраста между претенциозным знаменем и проржавелой обветшалостью таблички, вовсе нет. И даже не ввиду более чем стопроцентной вероятности отсутствия у древних обитателей Тмутаракани ламинированных пропусков за сапожными халявами и сколько-нибудь информативных бэйджиков на посконных рубахах. Улыбка была вызвана непониманием того, как можно предъявить пропуск, не двигаясь. Предъява - это действие, а действие априори сопряжено с движением!
  Потому гетман, философски поразмыслив и не найдя компромиссного варианта разрешения возникшего противоречия, порешил двигаться.
  Пешком.
  Оставив автомат в седельной подвеске.
  Облачившись в свой парадный китель с орденскими планками.
  Опасливо.
  Изображая на лице лояльность к хозяевам, больше характерную для спаниеля в ожидании добавки к ужину.
  По той простой причине, что уж чересчур недобрым 'взглядом' сопровождал его в блужданиях по лабиринту железобетонных блоков пулемётный ствол...
  И вот навстречу ему из-за 'шайбы' ДОТа выступил тмутараканский страж. И тут же выступил причиной первого серьёзного разочарования... Конечно же, заезжий гетман вовсе не чаял увидеть княжьего дружинника в золочёных латах поверх витой кольчуги, эдакого сурового витязя с булатным мечом, при окладистой варяжской бороде, но... Но - туповатая физиономия деревенского бездельника. Но - копна нечёсаных волос соломенного цвета, плохо скрывающая безобразно оттопыренные уши. Но - наколка на правой кисти 'Илизавета + Пеца'. Но - до белизны застиранное обмундирование-'песчанка' при погонах с литерами присной памяти Советской Армии. Но - сапоги, больше похожие на ласты с берцем. Но - дореволюционный карабин. Той революции, которая Великая Французская... В целом страж если походил на воина, то на 'партизана' из приписного состава какой-нибудь налей-гвардейской самогонно-артиллерийской бригады Затраханского военного округа. А впрочем, по ходу Куликовской битвы победа над полчищами Мамая была достигнута, конечно же, внезапным ударом засадного полка, состоявшего сплошь из расфранченных профессиональных бойцов-дружинников, но ковали-то её такие, вон, как этот, ополченцы. Именно простые смерды, вчерашние пахари и кузнецы, наспех собранные под знамёна Дмитрия Донского, именно они сдержали бешеный натиск ордынцев, именно они заставили хана-узурпатора бросить в кровавую мясорубку все наличные силы, не оставляя резерва на непредвиденный случай, каким и явился внезапный удар засадного полка. Слава им, простым солдатам, витязям от сохи, вечной надёже и опоре земли Русской!..
  Но ещё больше стражник ошарашил гостя приветствием.
  - Закурить не будет? - таковы были первые его слова.
  - Здравствуй, славный воин Пётр!
  - А, да, вам тоже драссьте!.. Э, откудова знаете, что я - Петя?!
  Дьявольски аналитичный от природы гетман не боялся ошибиться в толковании наколки - вряд ли стражника звали Лизой. И с ещё меньшей вероятностью - Илизаветой...
  - Откудова знаю? Так весь рынок гудит: 'Наш Пеца на страже, значит, мир и покой обеспечены!' - отшутился он, мельком отметив, что слова его восприняты абсолютно серьёзно, даже с явственными признаками пробудившейся гордыни, и протянул 'Золотую Яву'. - Кури на здоровье!
  - Благодарствую! Хорошее курево.
   Ранее прозвучавшая здравица в устах воина оказалась странной, по меньшей мере, для служилого человека. Погоны полковника не произвели на него ожидаемого впечатления. Коэффициент интеллекта, по целому ряду признаков, явно оставлял желать много лучшего. А 'Золотую Яву' в старшинском кругу Новороссии считал хорошим куревом один лишь гетман, да и то потому только, что не любил менять привычек прошлой жизни и, соответственно, не стал этого делать восемь лет назад, когда поисковая группа, обследуя местность на предмет того, чем бы разжиться на халяву, обнаружила выморочный склад табачных изделий. Но, во всяком случае, психологический контакт был установлен.
   - До кого приехали? - торопливо затягиваясь, поинтересовался стражник.
   - Да вот, - пожал плечами гетман, - князя вашего повидать хотелось бы...
   - А вам назначено?
   - Разумеется, нет. Связь-то у нас сейчас никакая.
   - Это уж точно, - вздохнул Пётр, - со связью хреновасто.
   Насколько 'хреновасто' даже по нынешним временам, гетман убедился несколько минут спустя. Пока же, в свою очередь, не без горделивых ноток в голосе, представился.
   - Передай, братец, князю, что с визитом прибыл гетман Новоросской казачьей республики полковник Твердохлеб Александр Александрович с семьёй, генеральной старшиной и эскортом. Скажи, мол, по рекомендации атамана Всевеликого казачьего Войска Донского Головина и вашего земляка, доброго разбойника Робина Гуда.
   Ни гетманский, ни атаманский титулы ни миллиметра эмоционального подъёма у привратника не вызвали, однако при упоминании вождя степных налётчиков его малость проняло. Во всяком случае, переспросив фамилию высокого гостя, он снова стрельнул сигаретку - если быть точным, три (для корешей) - и убежал в свой пулемётосодержащий блок. А высокий гость присел на блок фундаментный и представил себе кое-что. Смешное и парадоксально грустное. Чем занят сейчас витязь Пеца? Звонит (!) Тмутараканскому князю, дабы сообщить об историческом визите гетмана... О, времена! О, Абсолюта душу мать!
   Но - к слову о том, насколько 'хреновасто' в Тмутаракани со связью - стражник даже не звонил древнерусскому князю третьего тысячелетия по Рождеству Христову, а писал донесение на замусоленном клочке газеты 'Коммерсантъ'.
   - Маляву голубем отправишь? - усмехнулся гетман, когда тот вернулся к рогатке. - Мобильный дать?
   - Чего?!
   Ого, как всё запущено! Однако издеваться он не стал, а Пётр пояснил:
   - Щас кто-нибудь проедет, и передам.
   'Щас' случилось минут через десять. Пусть даже гетману хотелось хоть раз в жизни поглядеть на древнерусский княжеский автомобиль - история Руси Великой в лицах и моторах! - к рогатке подкатила изящная открытая коляска одвуконь в сопровождении верховых автоматчиков.
   - Отворяй, морда! - не обращая ни малейшего внимания на гостя со товарищи, ни с того ни с сего вдруг по-хамски заорал на Петра боярин (уж никак не меньше!), толстенный, залитый потом лысый дядька лет на десять старше гетмана, увешанный значками, орденами и медалями по всему фасаду лёгкого белого френча, как записной американский пацифист. Правда, как и гетман, при полковничьих погонах...
   Пеца, надо отдать ему должное, не поспешив сдвинуть проволочно-жердяную преграду, вытянулся перед бричкой и принялся, кивая на гетмана, что-то негромко втолковывать боярину. Увы, ни капельки высокого внимания нервно болтавший ногами гость так и не удостоился.
   - Ну, и..? - спросил он стражника, морщась от закипавшей в нутре злобы, когда рогатка была наконец сдвинута и важная процессия проследовала в стольный град Тмутаракань.
   - Педераст! - буркнул Пеца. - В смысле, передаст... Курить не будет?
   - Кто такой? - кивнул гетман вслед боярину, одновременно угощая стража очередной сигаретой.
   - Пару штук можно?
   - Да бери уже всю пачку.
   - Угу, благодарю! Хор-р-рошие... А это, блин, боярин Пантелеймон Никифорович.
   - Пантелеймон, да к тому же Никифорович... Из староверов или грек?
   - А х@й его знает! Один из бугров нашенских. Говно, блин, то ещё!
   - Занятой человек - видишь, как спешит...
   - Угу, спешит он, сука! Братве по мордам насувать, браги нажраться да на бабу чужую влезть.
   - Угу, - в тон стражу буркнул гетман. - Скромное обаяние аристократии. Первого поколения оной... Тьфу!
   Явно не всё было благополучно в этом Датском королевстве. При таких настроениях народных масс, когда даже служилый человек, казалось бы, опора и надёжа существующего режима, вываливает первому встречному весь социальный негатив, возможны и погромы, и военные перевороты, и восстания плебса.
   - Доложит хоть о нашем прибытии?
   - А куда денется, ка-а-азёл?!.. Закурить не будет?
   Когда вторая пачка подошла к закономерному финалу, гетман, терпеливо слушая рассказы стражника о незамысловатой его прошлой жизни - вулканизаторщиком в Лазоревской, - внутри поистине осатанел. Он терпеть не мог бездушия, высокомерия и чванства. Чужого, разумеется, ибо своё заметить трудно. Для этого, как минимум, нужно иметь любимую жену с длиннейшим языком и друга-правдаматкаруба, которому твои чины, звания и авторитет - до лампочки. А таковыми, к сожалению, располагает далеко не каждый вождь (пахан, главковерх, генеральный директор, президент, баши, бригадир, император, эмир, первый секретарь райкома партии). Наоборот, власть предержащих зачастую окружают лизоблюды и кивалы. Однако не об оных речь.
   Полковник - в бытность ещё майором ВДВ - мог, например, понять раздражение усталого чиновника с копеечной зарплатой, которому столоначальник милостиво передоверил до обеда свести кислотно-щелочной баланс, дебет с кредитом и концы с концами, а в его крохотный кабинет, он же склад уборочного инвентаря и курилка в зимний период, ежеминутно лезут досужие посетители: куда платить за свет? а где Петровна из 512-го? вы не знаете, что будет с пенсиями, товарищ? слышь, командир, где тут отлить?.. Такого мог понять - человека, что называется, достали. Не мог и не хотел понимать надменного швейцара. Самодовольного security с округлым брюхом и квадратной головой. Напыщенную секретаршу, в упор не замечающую мира дальше собственной пиз... хм, пилочки для ногтей. Продавщицу с выражением лица больной коровы, которая искренне полагает, что здороваться и разговаривать любезно нужно лишь с людьми в костюмах haute couture. Бесцеремонного сотрудника дорожно-патрульной службы. Хама-контролёра. Официанта, который считает своим долгом 'развести' тебя на литровую бутылку дагестанского пойла под видом 'Камю' в дополнение к заказанному кофе, получив же отказ, фыркает и более не обращает на тебя внимания...
  Знаете, дорогой Читатель, от представителей какой социальной группы нашего сегодняшнего общества даже в давке метрополитена не услышишь бранного упрёка? От менеджеров по продажам дорогого штучного товара, работающих за процент от сделки. Честно! Если не верите, садитесь в маршрутное такси возле торгового центра, сдающего помещения в аренду, и убедитесь: 'спасибо', 'пожалуйста', 'не будете ли Вы столь любезны?', 'ах, как это мило с Вашей стороны!' и т.п. Как мило Вы мне наступили на ногу!.. И поверьте, их никто специально не заставляет вести себя подобно выпускницам/выпускникам Смольного института или Пажеского корпуса, никто не проводит тренажей по изящной словесности. В нынешних условиях перенасыщенности рынка товаров и услуг ей/ему в голову не придёт ни то что нахамить посетителю, но даже помрачнеть лицом в ответ на его чрезмерную требовательность или, наоборот, улыбнуться по поводу неуёмной фантазии. Почему? Да потому, что посетитель развернётся и уйдёт к конкуренту, и хмурый - или тупо улыбчивый - менеджер останется не с 'бабками', а на бобах! И очень скоро такт, вежливость, предупредительное отношение к людям становятся нормой жизни. Такой человек излучает вовне позитивные флюиды, он всегда подтянут, опрятен, приятен в общении уже не только на работе, но и тогда, когда это не имеет под собой материальной подоплеки, и к нему, в конце концов, тянутся окружающие. А то, что редкая бабушка не кричит: 'Что за молодёжь теперь пошла?! Ничего святого!' - ерунда! Просто много ранее, когда 'святое' будто бы пёрло изо всех щелей, как тараканы, бабушка была куда моложе, полна сил и оптимизма. А также дури в голове, за которую её теми же словами крыла собственная бабушка...
  Между прочим, некоторые бабушки-пенсионерки имеют обыкновение втискиваться, скажем, в метро по вечерним часам пик и сгонять девчонок с посадочных мест. Интересно, думают ли эти ветераны движения общественного транспорта о том, что девчонки, дремлющие на диванах, в значительном числе своём - работницы крупных торговых центров, фактически рабыни на окладе, вынужденные по десять-двенадцать часов в день стоять - именно стоять, причём в обуви на каблуках - и улыбаться сонмищу покупателей, не имея права даже посетить лишний раз туалет, не говоря уже о столь малозначительных вещах, как перекур, обед и прочее. Разве такая девушка сидит в метро перед бабулей оттого, что плохо воспитана? Да у неё сил нет! А если у неё, молодой женщины, не будет сил, то на фоне непреходящей усталости возникнет стойкое отвращение к полноценной жизни. А это значит, что демографическая ситуация в нашей стране будет улучшаться и улучшаться! За счёт взрывообразного размножения китайцев. На оккупированных ими территориях...
  Знаете, уважаемый Читатель, кто такой жлоб? Вернее, что это такое... Жлобам как объективной реальности нет чёткого определения в безграничье Русского Языка. Однако, будучи этой самой реальностью, они всё же даны нам в ощущениях, и каждый представляет, что 'оно' такое, без отточенных формулировок со ссылками на Библию, античных мудрецов и Уголовный Кодекс. Вот оно, махровое жлобьё в лицах и действиях! Нахлеставшийся пива тинэйджер, 'доставший' пассажиров маршрутки прикольными - в его понимании - мелодиями мобильного телефона. Официант, отхлебнувший по ходу доставки заказа четверть водки из клиентского штофа. Инспектор ДПС, огульно обвиняющий водителя, показавшегося ему лохом, в употреблении спиртного и превышении скорости. Жена, тупо зовущая супруга по фамилии, явно имея в виду демонстрацию собственной доминанты в семье. Армейский 'дед', строящий отношения с сослуживцами по принципу 'я своё перетерпел, настала твоя очередь, сынок!'. Та же пресловутая бабушка, которая в тёмном своём закутке суёт любимому внуку пирожное с напутствием: 'Кушай, золотце, прямо здесь, а то пристанут - дай кусочек, дай попробовать!'.. Но пусть она не тешит себя мыслью, что уж её-то внучек будет уступать место бабулям в метро! Не будет. Никогда! Ему это даже в голову не придёт. Потому что через ...надцать лет из милого крошки-эгоиста вырастет свирепый, непробиваемый, циничный, отвратительный жлоб, и любвеобильная старушка станет первой, кто это почувствует на своей шкуре!
  Одно из высших (нет, наверное, низших!) проявлений жлобства - не уважить гостя. Тем более, если гость - издалека. Наши пращуры, древние славяне, за бездушное отношение к пришельцу могли убить своего же соплеменника. К слову, последнему, по их понятиям, прощалась даже кража, но лишь в том случае, когда совершалась она ради хлебосольной встречи чужеземца. Почему? Да потому, что они, якобы неотёсанные дикари, с молоком матери впитывали золотое правило философии жизни - относись к людям так, как желаешь, чтобы они относились к тебе самому. Бескомпромиссно, порой жёстко и даже жестоко защищая рубежи своих земель, новороссы никогда не отказывали в пристанище странникам. Правда, сразу ставили их в рамки: не нарушать писаных законов и традиционных норм морали, пройти не унижающий достоинства санэпидемконтроль, на всё время визита сдать оружие, а после, чинно распрощавшись, убыть в срок, который сами для себя определят (в пределах разумного, естественно). Зримый же результат такого отношения к себе подобным - Алёнка и есаул от авиации Павел Иванович...
  Путешественнику доброе отношение местных жителей не просто желательно - жизненно необходимо. А ну, как на него, не получившего приюта, сорвётся ураган? Сорвутся по следам его разбойники. Сам он в ночи сорвётся в пропасть с малоразличимой впотьмах тропки. Да мало ли чего может произойти в дороге - кто странствовал по миру дальше гастронома, знает, о чём речь. И если уж нет у хозяина желания, оказав честь незваному гостю, привнести в свой индивидуальный мир частицу Божьей благодати - не зря по всему миру говорят: 'Гость в дом - Бог в дом', - так пусть хотя бы тактично откажет в приюте. Пусть мажордом объявит: 'Сегодня Его светлость временно скончался, заходите на недельке'... Пусть просто укажет дорогу. Пусть поможет советом. Пусть даст возможность засветло подыскать стол и кров. Пускай, блин, не томит который уже час на дьявольской жаре!!!...
  Не замечая того отрадного факта, что небо давно занавесилось пеленой высоких облаков, не ощущая телом, что зной спал, и Мать-Природа явила себя в мягких и лёгких, пастельного тона одеждах бабьего лета, гетман обливался потом злобы и беспомощности, а Петруха, вволю угощаясь куревом, только пожимал плечами. Существовали, разумеется, и варианты: скажем, плюнуть на заштатное княжество да отправиться в Кропоткин или любую из станиц. Богатый, щедрый гость везде желанен, с таким - не один Бог в дом, но всё Святое Семейство, разом с апостолами. У братьев по оружию можно и переночевать, и вымыться, и информацией о запредельной стороне разжиться без проблем, однако...
  Однако гетману, во-первых, стало интересно. За это лето многое произошло: он разгромил рыцарский орден, отыскал бездонный партизанский схрон, сражался, пусть и опосредованно, с крокодилом, встретил новую Любовь, гостил у Старца, поднимался в небеса, разбил пиратов и эллинов, приструнил язычников, объявил джихад работорговцам, приобрёл новых друзей, коснулся малой родины, не так давно родился в сорок второй раз, а настоящего князя встретить так пока и не сподобился...
  Но любопытство - это ладно! Чай, не какой-нибудь инопланетный вирус, мог бы и перетерпеть. Но вот чего перетерпеть не мог, так это мнимого оскорбления собственной чести. Он не таясь признался - правда, только самому себе, - что над ним глумливо похихикивает бес гордыни, терзает, сволочь, беззащитную мозоль на ахиллесовой пяте поруганного феодалом самолюбия. Как это он, Отец Народов Новороссии, Великий Гетман всех времён и стран, да поглядит любимым в ясны очи, получив от ворот поворот. Если, конечно, это поворот, а не плевок во след и не пинок под зад...
  Был и третий момент, причём отнюдь не маловажный. Свернуть - это почти что возвратиться. А возвратиться - дурная примета. А уж суеверия в Великом Гетмане хватало на троих-четверых гетманов среднего достоинства! Да плюс ещё с десяток мелкотравчатых...
  - Оригинально в вашем царстве-государстве гостей привечают, - перебил он очередную историю не на шутку разболтавшегося стражника. - Может, это, голод у вас? Или Чубайс электричество за неуплату вырубил?
  - Гы-гы, голод, говорите! - осклабился страж. - Сами видали, какой боров проехал... Не пойму, чё происходит, впервые такая фигня.
  Вот и гетман подумал - фигня. И Кузя Дыховичный, и степной разбойник Робин Гуд отзывались о князе самым благоприятным образом.
  - Князь-то хоть в тереме? Или, чего доброго, на баталию подался?
  Вряд ли Пеца был в курсе значения слова 'баталия', но 'терем' воспринял адекватно.
  - Да куды он, на хрен, денется?! С утра в дому был... Закурить не будет? - дарованную пачку сигарет он предпочёл не 'беспокоить'.
  - В дому... - вздохнул незваный гость.
  И подумал: а как бы отреагировал он сам, отзвонись ему вдруг стража с передовой заставы да скажи, мол, к вам, ваше высокородие, явился в гости князь со свитой? Как определить, не жулики ли это, не злодеи-террористы, наконец, простые аферисты-разводилы? М-да, блин, ситуация!..
  Но, чёрт возьми, твоё сиятельство, тебя никто не просит устраивать помпезный плац-парад, бал и банкет с китайским фейерверком, просто предоставь койко-места в гостинице. Есть же у вас, блин, постоялый двор!
  - Кури, братец, на здоровье! А мы... - гетман, хрипло крякнув, соскочил с железобетонного блока и махнул рукой на дубраву в полукилометре по течению Кубани. - А мы разобьём лагерь во-о-он там, у лесочка, близ опушки. Ты уж, если что, не затруднись свистнуть или флагом помахать.
  'Партизан' сочувствующе улыбнулся и заверил:
  - Да базара нет!
  - Отчего же, - вздохнул гетман, - базар, как выяснилось, есть...
  Однако ситуация сложилась таким образом, что он оказался и прав, и, вместе с тем, неправ. Потому, что базар и был (кстати, они зря не прикупили мяса на шашлык!), и его в то же время не было. Не было 'базара' - в смысле, неразберихи, толкотни и ругани. Люди бывалые, палаточный бивак друзья-соратники разбили на опушке моментально. Грек и оба кавказца, прихватив обед сухим пайком, погнали лошадей к реке, бдительный Рязанец, вооружённый унаследованной снайперской винтовкой, принялся мерить шагами периметр лагеря, поплевывая в сторону тмутараканской цитадели. Генеральная старшина, укрывшись под шатром, развернула карты. Под покер, насколько понял гетман. Через приподнятый полог он разглядел, как хлопотливо суетится Док, и уже хотел было напомнить о действии - как минимум до вечера - сухого закона, но только усмехнулся, расслышав приглушённый рык Серёги Богачёва:
  - Ну-ка, мать твою, стакан прибрал!
  Нина Юрьевна в дополнение к бутербродам по ходу непродолжительной лёгкой трапезы стащила в хурджине с продовольствием несколько сухарей, разделила - наверняка скрепя сердце - с Дэном банку тушёного мяса и улеглась в тени опушки, пристроив голову на его могучий круп. Алёнка и Манана, звонко щебеча о чём-то своём, о девичьем, взялись за подгонку выданного новой путешественнице комплекта полевого воинского обмундирования. Чета же Твердохлеб развела костерок чуть в стороне, под одинокой разросшейся жимолостью. Александр, мрачный, словно небо над Кубанью в этот день, мочалил зубами фильтр безвинной сигареты. Алина веточкой разгоняла комаров.
  - Кыш, кыш, сволочи! Пошли вон!
  Смачный шлепок - и самый дерзкий кровосос оказался растёрт по её предплечью.
  - Ага, получил своё, подлец! Так будет с каждым!
   - Какая ты кровожадная, мать, аж прямо оторопь берёт! - ворчливо заметил супруг. - Хотя, собственно, удивляться нечему. Недаром в русском языке слово 'убийца' женского рода.
   - Так уж и женского! - отмахнулась то ли от него, то ли от очередного комара Алина.
   - А то какого же ещё?! Окончания говорят сами за себя: девица, мастерица, труженица, умница, красавица, обманщица, склочница, развратница. И далее: убийца, кровопийца, тупица, пьяница, она же пропойца.
   - Главное - она же!
   - Она же, дорогая моя, она же, - заявил гетман тоном, не предполагающим двусмысленного толкования озвученной истины. - Она же пьянчуга, она же выпивоха... И главное в данном случае, как убедительно подтверждают последние примеры, то, что окончание '...ца' не является единственным показателем относимости всяческой дряни к женскому роду. Сама посуди: одной только пьянчуге созвучны такие негативные социально-психологические типажи, как сутяга, нахалюга, барыга, прощелыга, сквалыга, бродяга, голошмыга. А ведь есть ещё пройдоха, неряха, приблуда, зараза, пустомеля, ловчила, громила, верзила, скотина, орясина, паскуда...
   - Зануда, - в тон прибавила Алина, и ведь явно в чей-то персональный адрес.
   - Ну да, ну да, - согласился гетман, будто не заметив выпада. - А ещё проныра, обжора, попрошайка, приживала, сволочь, бестолочь, дрянь, гнусность, жуть, чушь, слизь, грязь, мразь... Смотри, кстати, как хорошо рифмуется со словом 'князь'!
   - Бог же мой, какой талантище пропадает втуне!
   Алина встала перед Александром на колени и крепко обняла.
   - Задушишь, мать!
   - Уж постараюсь... Как всё-таки по-разному злятся люди. Кто-то бьёт посуду и лица окружающим, кто-то рыдает, кто-то ворчит, кто-то напивается в стельку... Но противнее всех злишься ты, Аль! Начинаешь умничать и тогда становишься просто невыносимым.
   - Алька...
   - Рот закрой, мистер Уязвленное Самолюбие! Среднего, кстати, рода... Вечно накрутит себя по пустякам! А то, что тем самым отравляет жизнь окружающим, ему в голову не приходит. Как же, Великий Гетман приехавши! На сотню вёрст вокруг народец должен изломаться в реверансах, да?
   - Нет, ну, это, конечно, преувеличение...
   - Да ладно! Давай-ка, дорогой, приляг вот сюда, на циновочку...
  - Эту циновочку в простонародье называют плащ-накидкой, - съязвил Александр.
  - Не умничать, сказала! Расслабься, я приготовлю тебе кофе, а пока будешь наслаждаться им - и, может быть, кое-чем ещё, - расскажу сказку.
   - Страшную? - улыбнулся он.
   - С какой стороны посмотреть. Вообще-то, про любовь.
  Она переползла к костру и вдруг спросила Александра вроде бы не в тему, разве что в связи с любовью:
  - Коньяк любишь?
   - Не помню, может, и люблю... Коньяк, ты ж погляди! Материя, как утверждал Владимир Ильич Ленин в работе 'Материализм и эмпириокритицизм', это объективная реальность, данная нам в ощущениях. Так вот, радость моя, материальную сущность, именуемую коньяком, лично я не ощущаю ни слухом, ни нюхом, ни зрением, ни осязанием, ни - уж тем паче - вкусом, ни даже пресловутым шестым чувством очень-очень давно. И наверняка уже не ощутю... ощущу никогда, потому что та бурда, которой нас добрый десяток лет потчуют новоросские виноделы, на самом деле называется... Короче, вывод: коньяк иноматериален. Коньяка не бывает. Нигде и никогда. Априори. Коньяк - это миф. Сказка, мираж, бред воспалённого воображения. Его придумали французские коллаборационисты, молдавские национал-демократы и армянские дашнаки...
   - А это кто ещё такие? - спросила Алина, до того просто втихомолку посмеивавшаяся над антиконьячными разглагольствованиями мужа.
   Всё это время она священнодействовала над крохотной скатертью-самобранкой перед костерком. К запаху продуктов горения сухих вишнёвых веточек примешивались ароматы кофе и лимона. И чего-то ещё...
   - Каждый мало-мальски культурный человек, мать, - а тебе, слава Богу, посчастливилось жить именно с мало-мальски культурным человеком! - просто обязан знать, что дашнаки, они же в уменьшительно-ласкательном варианте дашнакцаканы, это такие лица армянской национальности. Больше скажу, это члены созданной ими же в 1890-м году в Тифлисе буржуазно-националистической партии 'Дашнакцутюн', что в переводе с армянского...
   - Перевожу с армянского, немецкого и еврейского на... Ваганьковское.
   - Не умничать! Не пытаться острить! Слушать и конспектировать!.. Что в переводе с армянского на язык родных осин означает 'Союз'. В послереволюционные годы они какое-то время правили Арменией, потом были закономерно расколошмачены большевиками. Оставшиеся в живых недобитки осели в странах Западной Европы и Ближнего Востока, откуда вели оголтелую антисоветскую пропаганду.
   - Откуда... Откуда ты всё это знаешь?!
   - Я, между прочим, целый год служил в Армении. Так вот, ближе к концу семидесятых годов не так давно минувшего столетия члены боевой группы радикального крыла 'Дашнакцутюна' совершили первый в современной отечественной истории громкий теракт, вернее, по тогдашнему определению, диверсию, - взорвали начинённую тротилом и стальными болтами чугунную утятницу в вагоне московского метро. Руководил группой некто Затикян - известный в определённых кругах армянский...
   - Армянского, к сожалению, нет, - перебила его супруга и протянула крошечную рюмочку-наперсток. - Французский!
   - Спасибо, мать! Только, знаешь ли, французских террористов я почему-то не припомню. Хотя, надо полагать, таковые определённо присутствовали среди разношёрстных французских партизан и вольных стрелков движения 'Ле Фран-Тирёр'. Впрочем, весьма возможно, это миф, как и упоминавшийся уже коньяк... Прозит!
   Он поднял рюмочку и выпил содержимое одним глотком, даже не нюхая, как мерзостный свекольный самогон.
   - Ну, вашество моё великоразумное, что теперь скажете? - в антрацитово-чёрных глазах Алины разрезвились озорные бесенята.
   - Oops! I did it again... - вспомнив вдруг Бритни Спирс, пропел тугой на слух и голос Александр. - Да неужто?! Хм... Ну-ка, моя волшебница, накапай ещё порцию, а то я что-то не разобрал.
   - Перетопчешься! Скушай шоколадку, достань из своего загашника сигару, а уже после... Может быть. Когда-нибудь. Потом. На донышке. Понюхать... Ты хоть знаешь, грамотей, откуда пошло название благородного напитка?
   - А то не знаю! - напыжился он, нюхая 'напёрсток'. - Так назывался городок во Франции. Или провинция. Ну, на худой конец, это тамошний мужик, который...
   - Угу, ле мюжи́к! - усмехнулась Алина. - Теперь представляю, как ты по молодости сдавал экзамены в военном училище... Это действительно город, центр провинции Шаранта. Там готовили вина и водку для шотландской гвардии английского королевского двора.
   - Феодализм, - поморщился гетман в адрес местного князька. - Тьфу, дерьмо!
   - Ты о чём это?
   - Ой, любовь моя, прости! - спохватился он. - Продолжай, пожалуйста! Очень занимательно.
   - Да? Ладно, извинения приняты... Итак, по преданию, тамошние, как ты изволил выразиться, мужики-виноделы как-то обнаружили в подвале несколько давно забытых бочек со спиртами из разных сортов винограда, собрали эту дрянь в одну цистерну, чтобы после вывезти и вылить в реку, а британский покупатель то ли сдуру, то ли спьяну возьми да попробуй дьявольский микс. И ничего другого брать уже не пожелал.
   Александр вновь многозначительно понюхал рюмку.
   - Губа не дура.
   - Ну, ещё бы! Ладно, подставляй!
   - Ай, спасибо, добрая женщина! Ну-ну, и что было дальше?
   - Дальше? Дальше появились коньяки. По вашей сермяжной русской классификации они подразделяются на ординарные, марочные и коллекционные. Ординарные - это наверняка известное тебе по прошлой жизни пойло со звёздочками. Количество звёзд указывает на срок выдержки спиртов до купажа.
   - До чего-чего?
   - До купажа, то есть перемешивания, - три, четыре, пять лет.
   - Старший лейтенант, - хмыкнул супруг.
   - Кто старший лейтенант? - не поняла Алина.
   - У нас в полку трёхзвездочный коньяк называли 'старшим лейтенантом'.
   - Ах, это армейский юмор! Лёгкий, искромётный, как кирпич, упавший на потылицу... За ординарными идут коньяки марочные. Выдержанный - из спиртов шести-семи лет. Выдержанный высшего качества, он же КВВК, - восьми-десяти лет. Старый, или КС, - более десяти лет. Коньяки же коллекционные - старые, особо высокого качества - уже после десятилетней выдержки спиртов и купажа выдерживаются не менее пяти лет. Мне доводилось пробовать пятидесятилетний 'Реми Мартин Экстра', между прочим, по три штуки американских денег за бутылку... Этому же напитку в общей сложности двадцать пять. Якобы. По моим же вкусовым ощущениям, лет двадцать, не более. Но и не менее!
   - Ох, Алька, как же я тебе благодарен! Просветила, не дала помереть дурой.
   - Не каркай!
   - Я, мать, теперь не каркаю, я по-французски квакаю, - он залпом выпил вторую порцию. - Ква-класс! Двенадцать лет ничего подобного не пробовал.
   - Можно подумать, раньше пробовал!
   - Отчего же?! Пробовал. Старшего лейтенанта... Кстати, давно - уже секунд пятнадцать, а то и все двадцать - хочу поинтересоваться, кто это угощал миледи коньяком по три тысячи долларов, пока ейный будущий муж хлебал отвратного 'старлея'. Воздыхатель?
   Алина, морща носик, покачала головой.
   - Коллегам сказала, что, таки да, воздыхатель. Хотя на самом деле это была взятка.
   - Не стыдно?!
   - Конечно, стыдно! Что это за взятка?! Курам на смех. Потому и сказала, что коньяк - от пылкого влюблённого. Даже розу по дороге на работу купила, чтобы не сомневались... Ещё вопросы будут, гражданин начальник?
   - Разумеется! Позвольте спросить, либе фрау - так, кажется, по-французски, да? - из каких замшелых подвалов сей эксклюзив?
   - Леди подобных вопросов не задают! - притворно оскорбилась Алина.
   - Недисциплинированные леди сидят по вонючим зинданам! - пригрозил Александр.
   - О-хо-хо, раньше-то красавиц в башнях запирали...
   - Раньше и башен больше возводили, и красавицы вели себя поскромнее... Не к Сёме ли Бабкинду по ночам бегала?
   - Ой, оставьте меня жить! - отмахнулась Алина. - Твой любезный негоциант Сёмочка хоть и еврей, однако тот ещё жмот. Он такой, как ты говоришь, эксклюзив ни то что любимой, он даже матери - и даже мне! - бы пожалел. Если бы, конечно, имел.
   - Любимой! - усмехнулся Александр, окончательно оттаяв от надоевшей самому обиды на феодализм.
   И только сейчас, к стыду своему, припомнил, что, скоропостижно уезжая, не рассчитался с негоциантом за подарок любимой. Но озвучивать это дело не стал, продолжил тему любви.
   - Все мы любим: француз - коньяк, еврей - маму, русский - выпить... То есть в нашем брате всё-таки больше французского... И всё-таки, мать, откуда?
   - От верблюда! От твоего нового дружка, контрабандиста-самогонщика. Велел одну распить на пару с тобой, а вторую... А вторую не дал! Сказал, отправит почтой к застолью по случаю дня нового рождения Алёнки. Что, любознательное моё вашество, ещё вопросы будут?
   - Ещё бы! Как насчёт теории? Откуда сведения, а? - прищурился Александр. - Тоже контрабандист обучал? Луна, причал, хорошая погода...
   - Причал... - мечтательно произнесла Алина. - Знаешь, Аль, окна моего кабинета в таможенном управлении выходили на южную сторону, как раз на море. Я иной раз приезжала на работу пораньше - чтобы рядом никого-никого! - и просто любовалась сизой далью... О чём это я, а? Ах, да! Самогонщик обучал, говоришь? О каком самогонщике речь?! Я шесть лет в таможне проработала, забыл?! Такого набралась!..
   - Да, набираться ваш брат был горазд, это уж точно. Тюремных шконок не хватало, убийц да насильников вынуждены были выпускать, - дорогу коррупционерам от таможни!..
   В шутку пикируясь с женой, гетман напрочь позабыл о злой обиде на бестактного князька. Все эти двенадцать лет - то невероятно долгих, то стремительно летящих - с момента Мирового Катаклизма он поражался своей крохотной брюнетке с чёртиками в угольках-глазах и горячо благодарил Судьбу. Просто назвать её красивой, чувственной и умной женщиной - примерно то же, что сказать, не вдаваясь в детали: Сиддхартха Гаутама Шакья-муни, он же Будда, - азиат, Владимир Путин - ленинградец, Роман Абрамович - футбольный болельщик, Mercedes - автомобиль. То бишь дать краткую и в целом справедливую характеристику, но по существу - никакую.
   Алина не столько даже понимала и оценивала любую ситуацию, сколько проникалась её глубинной эмоциональной сутью. И действовала сообразно. Сообразно моменту. Обстоятельствам. Конкретной задаче. Общей стратегии. Реальным людям с их персональными интересами. Своему желанию... Гетман на сто процентов был уверен, что пожелай она кому-нибудь испортить жизнь, с лёгкостью превратилась бы в жуткого монстра, которого уволили из преисподней за превышение пределов дьявольской жестокости. К счастью, врагов у неё не было. Во всяком случае, тех, кого она сама считала бы врагами.
   Алина, вероятно, не смогла бы занять место Миссис Вселенной, любой 'гурман' сыскал бы в её внешности немало недостатков. Однако все черты её лица и линии тела, подчёркнутые мимикой, осанкой, манерой поведения и жестикуляции, природной женственностью, невероятным образом гармонировали меж собою, сплетаясь в тот единый комплекс чувственного восприятия, который пылкие французские мсье именовали шармом. Она всегда казалась Александру книгой, бесценной древней инкунабулой, где каждая из множества страниц, напитавшись любовью демиурга к своему творению, полна величественной прелести и необузданных страстей, средневекового очарования и глубочайшей тайны. Татьяна Богачёва, вероятно, куда больше подходила под растиражированный масс-медиа идеал красоты. Красоты куклы Барби... Правомочно ли сравнивать книгу и куклу? Просто-напросто глупо! Потому Александр, когда ему бывало тяжело и грустно, торопился домой, а друг Серёга - к ним с Алиной в гости.
   Вот и сейчас, пристроив буйну-дурну голову в её ногах, он отдыхал душой и телом. Алина ласковыми пальчиками гладила его по волосам. Молчала. Хотя явно что-то выдумала и теперь сгорала от желания излить на него эликсир своей безудержной фантазии... Давайте, фрау, изливайте, мы послушаем!
   - Кто-то после кофе и сигары сказку обещал...
   - А? Что?! - воскликнула супруга удивленно (как бы). - Ах, сказку! Извини, забыла...
   Угу, расскажешь это пионерам из отряда имени боярыни Морозовой!
   - ...Ладно, слушай. Произошло это давным-давно в далёкой прекрасной стране, само название которой за много сотен лет истёрлось из народной памяти. Как-то на закате юноша, божественно красивый лицом, но пропылённый насквозь, едва державшийся в седле, гнал коня извилистым трактом. Он торопился в гости к... К нам гости, Аль!
   Гетман резко поднял голову с её колен. От въезда в посад к их лагерю стремительным аллюром приближался всадник на рослом гнедом жеребце. Рязанец замер и чуть приподнял винтовку на манер удилища. Гость осадил коня в двух шагах от него и, бросив повод, соскочил на жухлую траву.
   - Можно уже бояться? - усмехнулся он, хлопнул парнягу по плечу и зашагал в сторону гетманского лежбища.
   С виду - приятный молодой человек лет тридцати, не более, довольно высокий, стройный, темноволосый, улыбчивый, с открытым дружелюбным лицом, в идеально выглаженных светлых брюках, в тон им лёгких модельных туфлях и ослепительно белой сорочке. Типичный удалец, смельчак, кутила, волокита и картёжник, эдакий очаровательный корнет, бретёр, кому на свете более всего милее стихотворные - от Дениса Давыдова - 'шашка, водка, конь гусарский'.
   - Добрый день вам... ага, похоже, вечер. Сударыня! - он с породистой аристократической лихостью склонился над кистью Алины и следующим плавным жестом крепко стиснул руку гетмана. - Славик.
   - Саша, - после короткой паузы представился тот, ошарашенный напором пришельца. Где-то внутри его пощекотала интуиция, сформировав неясную пока ассоциацию. - Супруга моя, Алина.
   - Очень приятно! - новый поцелуй. - Чертовски приятно... Ребята, чайком не разодолжите?
   Алина тут же приняла игривый бесшабашный тон.
   - Легко! Только с чайком проблемы. А вот если Славик не откажется от кофе...
   - Кофе? Кофе... Кофе! Лет десять уже не можем отыскать благословенного напитка, а тут вдруг! У костра! Из столь прелестных ручек! Это сон!
   - Увы, Слава, такова явь, - улыбнулся Александр. - Больше скажу, если хорошо попросим, эта вот самая сударыня нас ещё и коньячком облагодетельствует.
   - Всё! Я сражён! Коньяк!
   - И не простой, а этот, как его... коллекционный! - улыбка гетмана, полная самодовольства пополам с тщеславием, стала малоприличной, словно мастурбация на эскалаторе метро в час пик.
   Алина, явно забавляясь неожиданно возникшей ситуацией, подала им по чашке кофе, придвинула тарелочку с плитками шоколада, карамелью и лимоном. Из-под полога шатра-казино с выражением крайней озабоченности на лице выглянул генеральный дозорный, однако гетман только отмахнулся, дескать, всё в порядке. У него заработали уже не только чувства, но и логический рассудок со своим товарищем, зудящим непоседой-разумом. И многое расставили по своим местам. Особенно тогда, когда из недр тмутараканского посада донёсся приближающийся марш...
   - О, небеса, ещё и шоколад! - пришелец разливался соловьём. - Если под это неожиданное великолепие мне будет позволено ещё раз поцеловать ручку прекрасной дамы, я буду считать, что всё познал на этом грешном свете.
   Наверное, познал. Ибо было позволено. Гетман даже поморщился от укола ревности, но Славик, будто чувствуя сиюминутную неловкость, тут же отвлёк его вопросом:
   - Издалека в наше убожество?
   - По нынешним скорбным временам, да, издалека, - вздохнул гость, качая головой, несколькими фразами поведал о проделанном пути и повёл рукой в направлении посада. - А вот касаемо вашего убожества я позволил бы себе не согласиться: надёжно, красиво, солидно, по уму возведено.
   - Ай, бросьте! - отмахнулся молодой человек.
   - Слава, ещё рюмочку? - предложила Алина.
  - Как можно отказаться?! Силь ву плэ, мадам, ави́ плези́р! Мерси́ боку́!
  - Же ву эн при, - обольстительно улыбнулась Алина.
  - То бишь, на языке родных осин, не́ за что, - резюмировал гетман, наглядно показав, дескать, и он не лыком шит. Правда, при этом почти исчерпал свой запас познаний во французском языке.
   Славик только подмигнул ему.
  - Благодарю, красавица! Хочу сказать одну умную вещь - ребята, давайте на 'ты'!
   - Не вижу препятствий, - Александр был уверен, что интуиция и логика его не подводят. - Давай, хм, Славик, за...
   - За вас! - перебил тот. - С прибытием!
   Марш пусть и не со скоростью болида Формулы-1, но всё-таки довольно быстро приближался и вскоре шумно огласил собой окрестности тмутараканского посада. Между шайбами ДОТов вдруг протиснулся конный духовой оркестр, вслед за ним - серебристый Hummer под примелькавшимся уже золочёно-алым стягом и, наконец, колонна карабинеров на рыжих кавказских лошадях. Славик, казалось, не обращает на автомобильно-кавалерийское нашествие ни малейшего внимания.
   - А что касается убожества, то мы хоть и... да это ладно! Короче, люди мы простые, бесхитростные, и привыкли называть вещи своими именами. Мой покойный родитель до Катастрофы был в Сочи учредителем крупного холдинга, подвизался в сфере курортного строительства. Так я вам доложу, друзья мои, надо было видеть великолепие последних лет - куда там всяким Кипрам да Египтам с Тунисами!..
   Пришелец громко разглагольствовал, марш гремел на всю округу, а новоросское офицерство, забросив карты, выстроилось в нескольких шагах от гетманского притона. Порыкивал в ногах у Серёги Дэн, сам Богачёв озабоченно теребил рукоять 'Смит&Вессона'. Не особенно выбритый Док, в одних лишь галифе, бандане и бронежилете, поигрывал ручным противотанковым гранатомётом, как заправский террорист Басаева. Могучий Константин повесил автомат на грудь, изображая райхсзольдата времён второй мировой. Бравый лётчик Паша Никоненко заслонял собой от посягательств девушек и Нину Юрьевну. Дедушка Кучинский, увешанный оружием и средствами индивидуальной защиты, как дурной цыган - золотыми финтифлюшками, под тяжестью амуниции безуспешно пытался принять положение 'смирно'. За компанию вооружился даже Данилян. Кизиловым прутом и перочинным ножиком...
   - ...А что сегодня? Примитив! - Славик даже не покосился на 'военные приготовления' гостей. - Ни материалов, ни техники, ни оборудования. Слава Богу, руки да головы остались, кое-что могут и помнят. Да о чём говорить, сами всё увидите. Собирайтесь, ребята! Я только шоколадку ещё съем, и - в путь!
   Тмутараканская колонна - мало человек не в тридцать общим числом - вступила в лагерь новороссов. Смолк оркестр. Карабинеры спешились и замерли в одношереножном строю. Из 'Хаммера' под развевающимся стягом выбрались трое немолодых уже мужчин, похожих на президентов стран Центральной Африки в своих светлых френчах с погонами полковников и множеством прочих воинских регалий, от аксельбантов толщиной с перекормленного удава до орденов неведомых времён и государств. И в их числе - тот самый боярин-гонец. Которому гетман, облачаясь в парадный китель, пожелал всего хорошего. Доброго такого, самого лучшего! Поноса в будни и по праздникам...
   Касательно же Славика... Бандану съем, - подумал он, - если ошибаюсь насчёт его личности!.. Бывало, он и вправду ошибался, как без этого? Однако ни один из головных уборов от его легкомысленных обетов до сих пор не пострадал. Великий Гетман был воистину хозяином своего слова - сам дал, сам отобрал...
   Друзья, видимо, окончательно уверившись, что драке не бывать, повеселели, приосанились, Док спрятал трубу гранатомёта за спину, Карапет защёлкнул ножик. Наверное, как раз поэтому и княжеские рынды выдохнули с облегчением... Но всё же куда более других досталось счастья лётчику казачьих ВВС: Алёнка, по обыкновению теряясь при большом скоплении народа, крепко ухватила его под руку. И Паша цвёл, как самый гордый представитель дивного семейства розоцветных. Как хлеб после недельного содержания в кухне безалаберной хозяйки. Как всё же мало нужно человеку в этой жизни!.. Например, Нине Юрьевне - пожрать. Даже гетман, привыкший ко всякому, был не на шутку смущён, когда она - на зависть узникам всех тюрем и концлагерей, какие только были в человеческой истории - хищно потёрла руки и шепнула так, что задрожали кони княжьих бодигардов:
   - Выставились, блин! Разведут сейчас говорильню, как на партсобрании. А ужин стынет!
   Будто услышав - ну, ещё бы не услышать! - крик изголодавшейся души заезжей леди, один из золотопогонных воевод почтительно поклонился Славику и помог облачиться в ещё богаче, чем у самого, декорированный китель. Генеральский!
   Я не ошибся, - лучился самодовольством гетман, - живи, банданушка, ещё сто лет!..
   - Дорогие гости! - боярин отступил на шаг и снова поклонился Сла... да князю, что уж там! - Честь имею представить вам: светлейший князь Тмутараканский, его сиятельство Мстислав I Вячеславович, правитель и главнокомандующий войсками Тмутаракани.
   - Славик! - усмехнулась Алина. - Я почему-то сразу подумала...
   Гетман приобнял её за талию.
   - Предчувствия тебя не обманули.
   - А ты знал, да? Сидел и улыбался, как хитрая задница!
   - Моя прелестная сударыня, животный американский юмор вам, если честно, не к лицу и даже не к заднице. За базаром следи, ты в культурном древнерусском княжестве, а не в своей Одессе-маме на Привозе.
   - И всё-таки ты жопа, Твердохлеб! Вместе с его сиятельством... Ну, блин, батюшка его и обозвал, язык сломаешь!
   - Не сломаешь, он у тебя - без костей...
   Тем временем Мстислав I церемонно раскланялся с приезжими, игриво подмигнул Александру с Алиной и представил воевод. Светлейшие князья, насколько помнил просвещённый гетман, появились на Руси лет, эдак, через пятьсот-шестьсот после падения Тмутаракани, к тому же величали их обычно 'светлостями'. Впрочем, какая разница?! Понты - они и в Африке, и на Руси понты. Док пару лет назад провёл активную кампанию на предмет присвоения ему - полковнику - очередного воинского звания, но гетман доказал тогда, что в Табели о рангах Российской империи казачьим генералам места не нашлось. Позже друг признался - ему попросту хотелось крепко выпить на 'обмывании звёзд'...
   Здесь же из новоросских старшин быстрее всех сориентировался Костя Елизаров.
   - Ваше сиятельство! Господа офицеры! Честь имею представить вам - гетман-правитель Новоросской казачьей республики, почётный старшина Всевеликого казачьего Войска Донского полковник Твердохлеб Александр Александрович и достойная супруга его Алина Анатольевна!
   Княже в очередной - сотый, наверное, за это время - раз приложился к ручке Алины и, крепко обняв Александра, прошептал на ухо:
   - Без обид, Саня?
   - Да какие могут быть обиды, ваше сиятельство?!
   - Слышь, брат, какое я тебе, на хрен, сиятельство?! Прости, недоразумение с вами вышло. Один из этих толстых фраеров забыковал. Чуть позже я ему устрою половецкие пляски у костра!
   Гетман лишь криво усмехнулся, качая головой. Он представил князю новоросскую старшину, Нину Юрьевну, девушек и возвратившихся бойцов. Тот горячо пожал каждому руку, а к задрожавшим пальчикам Алёнки надолго припал губами и, обернувшись к гетману, чуть слышно прошептал:
   - Нет, брат-казак, я точно сплю! Или боги спустились на землю?
   Спустились, - молча согласился гетман, - больше того, княжество твоё, светлейший феодал, как раз и есть граница их межклановых владений. Людских питомников. Лабораторий по откорму юберменшей. Зон высадки. Районов оккупации. Плацдармов для вторжения. Охотничьих угодий...
   - Не угодно ли вам, уважаемые дамы и господа, проследовать в замок и быть моими дорогими гостями? - завершил было церемонию князь, но запнулся. - Ах, да, чуть не забыл! Поди-ка сюда, любезный мой боярин Пантелеймон Никифорович!
   Давешний 'гонец', понурив голову, приблизился.
   - Сей недостойный муж, дорогие мои гости, счёл возможным наперёд брюхо своё набить, и только после удосужился сообщить государю о вашем прибытии...
   О нашем прибытии, - думал гетман. А кто мы, собственно, такие?! Неужто сей тиран тмутараканский до того гостеприимен, что всех приезжих встречает именно так - с оркестром, эскортом, на княжеском 'Хаммере'?..
  Но казус тут же разъяснился.
   - ...Впрочем, тут, Саня, и моя вина имеется. Примчался ко мне на заре посланец от нашего общего товарища Сёмы-робингуда, говорит, знатные гости у нас, прекрасные люди, прими, дескать, с честью. Как будто мы сами без понятия! Но я прикинул, что вы доберётесь только на закате, насчёт приёма под вечер распорядился, насчёт пира - соответственно. А вы, блин, здесь уже кукуете! А этот, блин, козёл..! - князь резко обернулся. - Вот тебе воля моя, Пантелеймон свет Никифорович: мы будем пировать, а ты сиди здесь до рассвета. Тарелку каши и стакан самогона, так и быть, тебе пришлём. А буде воровство удумаешь, казню!
   И это самое 'казню' гетману показалось многообещающим...
   - Ваше сиятельство, - обворожительно улыбнулась Алина, принимая князя под руку, - может, в честь нашей с вами счастливой встречи простите неразумного?
   - Простить, говоришь? Ладно, прекраснейшая, будь по-твоему, - князь просветлел лицом, а гетман к своему неудовольствию заметил недвусмысленное вращение аристократического трицепса по груди супруги. - Радуйся, хм, неразумный! Сиди в дому́, пока не призову! - он махнул рукой в сторону машины. - Прошу вас, дорогие гости!
   Высокий гость и светлейший князь разместились в удобных мягких сидениях позади водителя и адъютанта, Алина вольготно, даже несколько фривольно расположилась между ними на лежанке, крытой вытертым велюром. Гетман же недоумевал. Некогда на Балканах ему пару раз доводилось сиживать в американских 'Хаммерах'. А в этом его многое смущало: и явно кустарная панель из грубого серого пластика, и какие-то кондовые приборы на ней, и корявые рычаги управления. И вообще во всей конструкции, особенно в обводах кабины, как-то не проглядывало скрытого изящества знаменитого на весь мир брэнда, тупорылого символа армии Соединенных Штатов. Зато из всех щелей торчали ручки нашего российского Левши, вооруженного зубилом и кувалдой. Не хватало разве что таблички: 'Перед пуском в эксплуатацию обработать поверхность напильником'. К тому же двигатель ворчал и пыхкал очень уж по-нашенски, в лучших традициях отечественного автомобилестроения. Вкупе со всем этим поведение княжьего водителя - то, как он делал перегазовку и двойной выжим сцепления, с каким зубовным скрежетом вбивал в нужные положения рычаг коробки передач, как летал за рвущимся из рук на кочках тонким рулем - навевало на гетмана ностальгические воспоминания о прошлой жизни. Примерно так же мучались его бойцы со штатными армейскими машинами.
   Мстислав заметил его недоумённый взгляд.
   - Что, брат-казак, - усмехнулся он, - возникли непонятности?
   - Да как тебе сказать... Смотрю я, княже, и не пойму - с одной стороны, вроде Hummer, а с другой...
   - На ГАЗ-66 не смахивает?
   - Не, это ты, конечно, загнул... Погоди!
   Гетман сорвался с кресла, распахнул дверь, вскочил на подножку, внимательно осмотрел крышу и колеса.
   - Точно, слушай! Ай да князь, скрестил 'Хаммер' с 'Шишигой'!
   - Ох, я же тебе не Мичурин! Никакой это не 'Хаммер', а наш отечественный 'Партизан', их до Чумы клепали в Подмосковье небольшими партиями. В нем всё от 'шестьдесят шестого', только морда, салон и грузовая платформа сзади переделаны под хаммеровский дизайн. Должен тебе сказать, тачка классная - и проходима, и запчастей до сих пор навалом, и заправлять можно любой дрянью. Тупая в управлении, конечно, но и мы, в конце концов, не баре.
   - Ну да, конечно, князь - не барин, - съехидничал гетман.
   - Слышь, Саня, брось прикалываться! А стоил 'Партизан', я тебе скажу, раз в восемь, если не в десять, дешевле.
   - Ты-то откуда знаешь, сколько он тогда стоил?!
   - Я?! Так это моя тачка, брат, наш с папой охотничий транспорт. Мы на ней драпали из Сочи двенадцать лет назад. Она - всё, что сохранили от былого семейного имущества. А сейчас, видишь, доброй княжьей лошадью заделалась... Кстати, где моя лошадь? - огляделся он и крикнул в приоткрытую дверь. - Эй, братцы, коня мне! Вы, ребята, езжайте, а я на минутку отлучусь, маленькое дело есть, - и прямо из автомобиля ловко перебрался в седло.
   - Лихой, чертяка! - очень тихо, только для гетмана, проговорила Алина.
   - Вы тоже, мэм.
   - Не называй меня 'мэм'! И что это я - тоже?
   - То! Ручками, глазками и губками действуете, будто сама богиня целомудрия.
   - Боги спустились на землю, - вздохнула Алина. - Грешные боги - на грешную землю... А я ведь говорила тебе, умыкнут меня здесь! Если будешь хамить, пренебрегать супругой и вообще щёлкать варежкой... Кстати, Аль, варежкой не щёлкай! Помнишь, что Слава сказал тому жирному? Бояре, похоже, крадут. Надо бы за шмотьём присматривать...
   - Нет, миледи, - снисходительно усмехнулся эрудированный гетман, - надо сделать другое: вспомнить, где и в какие времена находишься, прочухать рамс и не воспринимать каждое выражение буквально. Воровством наши давние предки именовали заговоры и восстания, возможно, шпионаж ещё, а кражи, грабёж и разбой у них назывались татьбой. Но вот казнить наш Слава, кажется, способен в прямом смысле слова.
   - Мне почему-то тоже так показалось...
   Гетману же в очередной раз показалось, что далеко не всё благополучно в этом королевстве. Что он, не прилагая ни малейшего к тому усилия, нажил в Тмутаракани лютого врага в лице прилюдно униженного воеводы. Что он, оказывается, ещё способен ревновать. Или - уже?.. Что нрав у князя, несмотря на относительную молодость, крутой, как стенки рва тмутараканской крепости...
   Вблизи твердыня впечатлила гетмана ничуть не меньше, чем при дальнем созерцании. Передняя - она же фасовая - стена крепости была устроена тупым углом вперёд в узости меж двумя искусственно углубленными балками, фактически по центру природной буквы Х. По оконечностям стены, как Сцилла и Харибда, возвышались великанши-башни с разнонаправленными окнами-бойницами и мощными зубцами наверху. По центру - на вершине тупого угла - раскорячилась башня пониже, но значительно 'толще', с длинной кишкой крытого входа-въезда в кремль и 'опухолями' полукапониров по бокам - для обстрела рва и наружной поверхности стен вдоль фронта штурмующих войск так называемым фланкирующим огнем. Под боковыми башнями чуть возвышались надо рвом пятиугольные коробки бастионов. На фоне тёмно-синего предгрозового неба грозная белокаменная цитадель казалась островом необоримой силы в бушующем разливе вражьих орд.
  Гетман поёжился от жутковатого сравнения и посмотрел на притихшую супругу.
   - Ну, что, красавица, не пропало желание посидеть в башне?
   - Ох, знаешь, лучше уж в вонючем - как ты там его назвал? - зиндане. Что-то уж больно каменные эти башни.
   Но Алька не была бы Алькой, если бы не добавила:
   - Впрочем, я ещё подумаю...
   - О чём задумались, гости дорогие? - это князь вернулся на своём гнедом.
   - О твоей крепости, - отвечал, не мудрствуя лукаво, гетман.
   - И как она?
   - Нам с Алиной нравится. Внушительная, добротная, возведена разумно.
   - Спасибо, коль не шутишь. Разбираешься? Ты не из нашего брата, строителя?
   - Вообще-то он эндокринолог, - прыснула Алина. Фильм 'Мимино' они любили оба.
   - А также потомственный десантник, - уточнил гетман. - Правда, в военном училище прошёлся по фортификации в рамках программы курса инженерной подготовки.
   - Вот-вот, - вздохнул князь, - мой покойный родитель в институте тоже 'прошёлся' по старине, на всю жизнь хобби себе заработал... А видишь, пригодилось. Десять лет всей общиной хребты ломали! Только вот не испытана ещё наша твердыня в реальном бою.
   - И дай Ду... хм, Бог, чтобы не пришлось испытывать. Как учили нас незабвенный Отец Народов, Лучший Друг советских строителей товарищ Сталин и первый красный офицер товарищ Ворошилов, врага нужно бить малой кровью, могучим ударом, на чужой территории.
   - Это уж точно, - согласился князь. - Я бы даже добавил: чужими руками.
   - Ну, да, всё так. И пусть о том болит чужая голова... Кстати о фортификации - о чём-то я хотел тебя спросить... Ах, да! Слушай, княже, пока мы у проходной куковали...
   - За это ещё раз простите, ребята!
   - Да брось, всё путём! Так вот, что мне там бросилось в глаза: территория со стороны проезжего тракта вылизана на полверсты, не меньше, никакой вражина не подкрадётся, и вдруг прямо посреди этой 'лысины' - несколько каменных холмиков. Это же готовые...
   - Это у нас попросту руки пока не дошли, - перебил князь и показал глазами на водителя с адъютантом. - После сбора урожая вывезем.
   Но по его многозначительному взгляду гетман понял - даже чуть ни стукнул себя кулаком по лбу, досадуя на скудоумие, - что кучи камня и битого кирпича не будут вывезены никогда. Потому что это никакие не отходы после капитального строительства. Это мины с мощными зарядами и огромным количеством поражающего элемента. И мины эти - военная тайна Тмутаракани. Собственно, и в Новороссии территориальная оборона выстроена по схожей принципиальной схеме: периметр границы, помимо средств сигнализации, густо усеян минно-взрывными и прочими инженерными заграждениями, не говоря уже о дикарских изысках вроде волчьих ям и падающих брёвен. Конфигурация же безопасных проходов в них - одна из немногочисленных, но строжайше охраняемых государственных тайн.
   - Ты понял, да? - лукаво поглядел на него князь.
   - Я понял. Урожай - великое дело! Основа всего и вся.
   - Молоток! Голова!..
  
  ...Собственная голова представлялась гетману котлом со щами, забытым безалаберной хозяйкой на плите. Мозги в нём - если ещё оставались таковыми - фыркали, бурлили, пенились, колобродили, исходили паром в виде мыслей о том, до какой степени их обладатель ненавидит светские мероприятия. В ступнях жали мало разношенные итальянские туфли, жала кадык непривычная 'бабочка', смокинг хоть и не жал, зато неслабо раздражал. А всё же Алька молодец, в суете сборов подумала и о такой вот ситуации! Для себя и Алёнки она, как оказалось, предусмотрела туфельки на шпильках и короткие - на грани приличия - тёмные платья из таинственного немнущегося материала, и гетман не без внутреннего удовлетворения отметил, что подобных ног в Тмутаракани нет и близко. Для Мананы в княжестве нашёлся симпатичный брючной костюм, Нина Юрьевна расстаться с камуфляжем не пожелала, мужской же состав экспедиции подавно отдал предпочтение форменной одежде.
  Как бы то ни было, гетман стоически вынес очередной виток затянувшегося княжеского протокола - все эти 'несказанно рады', 'разрешите Вашу ручку' и 'позвольте Вам представить'. Даже произнёс короткий спич о том, что ему, в свою очередь, до остервенения приятно... И больно ущипнул проголодавшуюся Нину Юрьевну, не менее остервенело топавшую по полу ногой. Ему же самому в какой-то момент времени вдруг захотелось громко высморкаться. Прямо на паркет. Не из-за насморка. Из вредности!
  Приём в большом колонном зале оставил у гетмана двоякое впечатление. Прежде всего, ему понравилась самозабвенная работа кондиционеров. Чуть погодя понравилась строгая, и вместе с тем торжественная обстановка. Понравился наборный паркет из разных сортов древесины. Понравился каскад огромных настенных светильников. Понравились колонны и пилястры, декорированные под мрамор. Понравился французский натяжной потолок. Понравилась коллекция искусно выполненных муляжей холодного оружия и галерея живописных ликов - Мстислава I Вячеславовича Тмутараканского, Вячеслава I Святославовича Тмутараканского, Святослава Игоревича (внука легендарного Рюрика), всех российских президентов и генсеков, Петра I Алексеевича Великого, Екатерины II Алексеевны Великой и - один Бог знает, из каких соображений, - Эпикура, древнегреческого философа-материалиста.
  Но вот что в зале не особенно понравилось, так это атмосфера недоброго ожидания во взглядах и недоговоренности в речах аристократии. Что-то было не так, а что, гетман понять не мог. Зато он чувствовал. Ох, как же чувствовал! Чувствовал злорадный интерес бомонда к новоросским женщинам, причём особенно к Алине, которой Мстислав уделял всё больше и больше внимания...
  Ну, что ж, хоть наша жизнь суть нисходящая - из маминого живота в могилу - длинная спираль событий, каждое из них, при общем повторении, своеобразно и конечно. Так, наконец пришёл конец и рауту в колонном зале.
  - А теперь, уважаемые дамы и господа, - объявил князь, поддерживая Алину под руку, - прошу всех присутствующих проследовать в пиршественный зал, где сервирован скромный ужин.
  Приободрившаяся было Нинка при слове 'скромный' мигом помрачнела, и гетман думал даже посочувствовать, но вовремя сообразил, что пиршество и скромность мало совместимы. Наверное, последняя была помянута чисто для красного словца. Зато 'словцо', произнесенное хозяином после короткой паузы, заставило его всерьёз задуматься.
  - К сожалению, дорогие друзья, мы с господином гетманом не сможем принять участия в общем застолье, нам необходимо узким кругом обсудить важные государственные дела. Приятного всем аппетита и спокойной ночи!
  Да, дела! - вздохнул высокий гость, без особого энтузиазма наблюдая, как Мстислав повлёк Алину за собою в 'узкий круг'.
  Значит, сам он будет напоён.
  Со всеми вытекающими последствиями.
  Вытекающими из половых желёз тмутараканского владыки.
  Владыки, видимо, последнего в династии.
  Последнего по той простой причине, что Александр был, конечно же, интеллигентным человеком, но только во-вторых, если не в-третьих. Во-первых - был безбашенным десантником и далеко не дураком подраться, мало подвержен алкогольному дурману, супругу искренне любил и с кем-либо делиться её прелестями в этой жизни вовсе не предполагал. А мордовать новых русских аристократов ему уже приходилось, были в их числе гроссмейстер рыцарского ордена, глава администрации района, архимандрит и даже князь, если припомнить ушлого оскольского язычника. И, кстати, гетман наконец-то понял, почему, поглядывая на него и на Алину, столь злорадно ухмылялись местные боярыни...
  На выходе княже вдруг снова обернулся к обществу.
  - Где стольник?
  Стародавний термин прозвучал столь неожиданно, что гетман машинально потянулся к карману с резервом наличности - чего-чего, а 'стольников' там было предостаточно. Но, быстро разобравшись, что - вернее, кто - имеется в виду, смутился и, через силу улыбнувшись, отыскал глазами Алёнку в сонмище придворных. Девушка умоляюще глядела на него - возьми с собой! - однако он лишь покивал на князя, дескать, его воля, я бы с удовольствием... Впрочем, опасность сексуальных домогательств юной леди явно не грозила - за нею неотступно следовал поклонник Никоненко, а рядом плотоядно улыбался в две сотни клыков Серёга...
  Между тем к их великокняжеской компании, заранее угодливо склонившись, приковылял рыжий бес с одутловатой продувной физиономией.
  - Слушаю-с!
  - Пригласи княгиню в малую трапезную, - распорядился Мстислав. - Бегом!
  И у гетмана дурная кровь отхлынула от сердца.
  А потом снова прихлынула. Да ещё как! Потому что княгиня Анастасия оказалась молодой блондинкой потрясающей красоты, чем-то похожей на Мэрилин Монро, правда, при косе толщиной со зрелую анаконду и фигуре настоящей русской женщины, сочных достоинств которой ни в малейшей степени не скрывали прозрачная блуза с декольте чуть ли не до колен и невесомые, свободного покроя брюки. Такая, надо полагать, если полюбит, то залюбит до того, что... Коня на скаку остановит! Кувалдой по лбу...
  - Наша Стаська! - по-простецки, однако не без гордости (надо признать, законной), представил ее Мстислав.
  Гетман же представил, почему она не украсила своим присутствием раут в колонном зале - наверняка из-за своих рогов ввиду любвеобилия супруга...
  Однако отозвал сложившееся мнение обратно после того, как протокольно облобызался с княгиней. Ой, как же протокольно! Чем бы после такого протокола прикрыть напрягшееся естество?..
  В малой княжьей трапезной чопорностью колонного зала и не пахло. Пахло вкусностями, которых на круглом столе под белоснежной скатертью оказалось предостаточно. Женщина со странными, казалось бы, взглядами на равноправие полов, Алина категорически протестовала по поводу участия мужа в кухонных хлопотах, но как-то раз под настроение обучила его особенностям сервировки светского стола, и сейчас он внимательно осмотрел расположение закусок, ёмкостей с напитками и сверкающих кувертов. И не нашёл, к чему придраться. А хотелось!.. Чувствовалось, что над ужином работал настоящий мастер: вилочка к вилочке, ножичек к ножичку, рюмочка, рюмка под мадеру, фужер, чуть впереди - бокалы, изумительно красивые блюда, которых даже жаль касаться...
  Однако всё это великолепие испортил князь.
  Аристократ второго поколения сбросил свой генеральский китель на диван, достал из-за портьеры... плавленый сырок, чуть размял в кулаке, развернул промасленную обёртку, разломил сомнительный для княжьей столовой продукт на четыре части и положил каждому из сотрапезников на тарелочку под хлеб.
  - Слава! - упрекнула его княгиня.
  - Слава князю Славе! - напыжился тот.
  Алина только хмыкнула. Гетман зажал ладонями лицо, силясь не расхохотаться, - всё напряжение этого дня как ветром сдуло.
  - Сырок - традиция, - лукаво подмигнул ему Мстислав. - Кушать не обязательно, пусть просто лежит для порядку... Ребята, есть предложение забыть о государственных делах, тяготах пути и всяческих недоразумениях по прибытию. Расслабьтесь, чувствуйте себя как дома!
  Первым из собравшихся почувствовал себя как дома гетманский ньюфаундленд. Не пожелав расстаться с хозяевами, Дэн был высочайше допущен в трапезную, 'расслабился' килограммами двумя-тремя сырого мяса из поднесённой стольником бадьи и лёг вздремнуть, чудно вписавшись в занимавший полстены морской пейзаж.
  Расслабился и гетман: сбросил смокинг, стянул бабочку, размотал атласный кушак, поудобнее устроился в кресле между Алиной и Анастасией.
  - Ну-с, - с треском размял фаланги пальцев, - начнём, как повелел светлейший князь, расслабляться!
  - С чего желал бы начать господин гетман? - улыбнулась ему солнцеликая княгиня.
  Какой-нибудь другой гетман, тот же Демьян Многогрешный, наверняка бы выпалил: 'С тебя!'. Но Александр Твердохлеб отличался благовоспитанностью и праведным образом жизни. Ограничился тем, что подумал об этом. Вернее, про ЭТО. И тут же прикрыл брюки - от самого пояса - полотняной салфеткой...
  Стольник был отправлен восвояси, потому в плане обслуживания они оказались предоставлены самим себе.
  - Да-да, с чего обычно начинают гетманы? - разливая дамам шампанское, осведомился князь.
  - С горилки, сала, натёртого чесноком, и кровяной колбасы, - пояснила Алина. - Но то нормальные гетманы. А наш...
  - Неужели ненормальный? Не поверю!
  - И не надо. Наш - уникальный. Он любит жюльен и, надо полагать, с него и начнёт.
  - Ты как всегда права, мать, - Александр взял с тележки мельхиоровый горшочек. - Ваш гетман уникален. К примеру, он, в отличие от всяких прочих гетманов, умеет пользоваться компьютером...
  - Ах, как же он умеет пользоваться компьютером! - сыронизировала супруга. - Как партнёром по преферансу. Как шарманкой. Как... Что ты ещё в нём освоил за последнее время, Аль?
  - Я пишу, дорогая, - с горделивыми нотками в голосе заметил он, припомнив, как перед отъездом в гранд-вояж самолично отпечатал немудрящий документ в программе Word.
  - О, верно, как же я забыла?! Уникальность нашего гетмана состоит ещё и в том, что он обучен грамоте! Ну-ка, похвалитесь, ваше высокородие, какие из букв вам уже доступны?
  - Слово 'контра' я любыми прочитаю! - к месту применил цитату просвещённый гетман. - А ещё его уникальность состоит в том, что он разбирается в изящных искусствах, в том числе изобразительном.
  Его и впрямь заинтересовали картины, выставленные в трапезной, как и в зале приёмов. Да и Алина с интересом разглядывала полотно, на котором водолаза омывал прибой. Не того водолаза, который лазает под водой, а водолаза, который ньюфаундленд, чувствующий себя как дома...
  - Скучаешь, Славочка, по морю? - проникновенно спросила она.
  - Ещё бы! - нахмурился князь. - Наш дом в Адлере располагался метрах в трёхстах от берега... Ничего не осталось! - по его щеке прокатилась блескучая слеза. - Простите, ребята, расчувствовался! Я, брат Саня, для того войско и готовлю, чтобы пиратов с побережья вышибить, пять сотен хоть завтра готовы в поход двинуться. Только оружие хреновое, с боеприпасами проблема, связь, понимаешь, вообще не в пи...
  - Я заметил, - перебил гетман, не дав ему закончить фразу.
  - Когда это ты успел?!
  - Когда твой страж писал маляву о нашем прибытии.
  - Да не с тем передал... Хм, а ты глазастый! Узнаю десантуру! Спасибо вашей братве и низкий поклон, отстояли Краснодарский край от пантюркистов.
  - Было дело... - прошептал гетман. - Полегло там нашей братвы больше, чем в твоём Адлере гальки на пляжах... Давай-ка мы, княже, помянем всех, кто не дожил: кто пал на полях сражений и в не менее тяжёлой мирной жизни, помер своей смертью, попал под секиру Чумы... Царство им небесное!
  Все, кроме Дэна, выпили и окропили хлеб последними каплями.
  - Ох, не подумал я! - поморщился Мстислав. - Нужно было дочку вашу позвать... Слушайте, какая красавица, а! Сколько ей?
  - Восемнадцать, - буркнул гетман.
  - Совсем девчонка... Одного не пойму: Алина, ты что, в двенадцать лет её родила?
  - С чего бы? - опешила та.
  - Ну, если тебе сейчас от силы тридцать...
  Гетман бестактно хмыкнул, Алина только покачала головой.
  - Тридцать, дорогой Славочка, мне было давным-давно. Если вообще когда-то было...
  - Да ты что?! - изобразив на лице удивление, воскликнул князь. - Поздравляю, выглядишь...
  - ...на все сто! - вставил гетман.
  И насилу увернулся от шлепка.
  - Спасибо, Слава, - вздохнула Алина, показав мужу кулачок, - хоть ты наверняка не совсем искренен. Алёнку же я родила ровно два месяца назад.
  - Погоди, как это..? Ты имеешь в виду..? Она, что, приёмная?
  - Приёмная и есть, - покусывая губы, выдавил из себя гетман.
  - Да, времена!.. А почему так скорбно, брат-казак? Неуправляема? Грубит? Ленится?
  - Нет, Слава, дело не в том, - Алина положила руку ему на плечо. - Алёнка - золото, да только вот... дело в другом... да, дело в следующем...
  Теперь она рассказывала, а полковник отдыхал. Рассказывала обо всём. Кроме богов... Князь, хмурясь, потирал виски, княгиня охала и причитала.
  - ...Только она ни о чём этом не подозревает, - закончила горькое повествование Алина. - Вы уж, ребята, молчите до нашего завтрашнего отъезда, ладно?
  - Могила! - князь до того оглушительно треснул себя по грудине, что Дэн подскочил и зафыркал. - Век мне моря не видать! Слушайте, а почему до отъезда 'завтрашнего'?.. Ах, да, время дорого!
  - Ещё как дорого, - кивнул гетман.
  Разговор об Алёнке был безмерно тягостен, и он поспешил перевести его в другое русло.
  - Ещё как дорого, - повторил он, - а дел по горло. Например, в связи со связью. У нас в багаже имеется с десяток компактных УКВ-радиостанций с запасом сухих батарей и зарядным устройством. Считай, что они уже твои. Далее: в нашем арсенале споспешествующей Божьей милостью недавно образовался избыток вооружения. У меня есть договорённость с донским атаманом Головиным о том, что, как вернусь домой, отправлю ему, союзнику, большую партию. Если, в свою очередь, договоримся о взаимопомощи и с тобой - а я почему-то думаю, что договоримся, - значит, там будет и твоя доля.
  - Да мы уже, считай, договорились! - воскликнул воодушевлённый князь.
  - Вот и славно! Только вывозить эту долю из Азова будешь своими силами. И ставь под ружьё хоть ещё тысячу русских витязей.
  - Поставить-то недолго - в том числе пирамиду Хеопса в твою честь! - но какой толк, Саня, что у меня под ружьём будет пятнадцать сотен, а не пять?! Не витязи они - ополченцы сраные! Учить-то их по-настоящему некому. Так уж вышло, что боевой офицер среди моих подданных один, да и тот лётчик.
   Гетман чуть не подпрыгнул.
   - Нашёл проблему, княже! Я тебе десяток толковых инструкторов подгоню, только, чур, с одним условием - лётчика мне отдашь. Если, конечно, захочет.
   - На фига он тебе?! Или у тебя ещё и авиация имеется?
   - Обижаешь, брат! Где ты видел казачьего гетмана без авиации?! У нас ведь как - избрали, так подай! У приснопамятного Богдана-Зиновия Хмельницкого, поди, целая воздушная армия шороху на поляков наводила.
   - Прости, Саня, как же это я забыл?! А ведь учил! Правда, на троечку.
  Хозяин через стол протянул Александру руку. Тот пожал княжескую длань.
   - Историю славного гетманства в формате курса средней школы...
   Ему было легко и хорошо. Неслабо, правда, напрягало то, что руку князь протянул правую, а левая пребывала где-то под столом... Да это ладно, слишком уж большого своевольства Алька не допустит! Гетман релаксировал после нервного дня и чувствовал себя в ударе.
   - Если серьёзно, то авиация - громко сказано. Но два вертолёта имеются. А лётчик к ним всего один.
   - Ну, ты даешь! - присвистнул князь Мстислав. - Стаська, бумагу мне! Давай, брат, договор писать! О дружбе и взаимопомощи... Только смотри, летун мой, насколько я помню, из реактивных, штурмовик.
   - Да и хрен с ним! По крайней мере, знает, что такое небо и полёт. Шахматиста легче обучить игре в шашки, чем, скажем, боксера. По чести говоря, я уже сам подумывал садиться за штурвал, хотя только видел несколько раз, как это делается, ну, рядом сидел.
   - И то сказать... - задумчиво проговорил хозяин. - Нет, Саня, ты серьёзно?
   - Насчет штурвала? А куда деваться, если...
   - Нет, насчёт инструкторов своих.
   - Каких ещё..? Ах, да! Да не вопрос! Прямо сейчас гадать не станем, а вот как буду возвращаться, сядем и всё капитально обмозгуем. Я тебе так скажу, ты уж прости за неуместный пафос: здоровые силы нынешнего свихнувшегося человечества должны дружить и всячески друг дружку поддерживать, в том числе боевой мощью. А при этом нужно как минимум уметь сражаться более или менее однообразно.
   - Уметь!.. Вот этого-то мы как раз и не умеем. Честно говоря, вообще хоть чему-то учить войско начали по этой весне, а раньше только строили...
   - Зато как выстроили! - Александр поднял бокал с вином. - Молодцы!
   А про себя не без самодовольства думал: мы тоже не в шалашах ночуем и не за плетнями от врага укрываемся, настроили не меньше вашего! Но с самого основания общины, вне зависимости от времени года, стихийных бедствий, борьбы за урожай, трудовых подвигов на комсомольских стройках, поноса, месячных и отпусков, по субботам занимались интенсивной боевой подготовкой. Больше того, каждой весной и осенью подразделения иррегулярного казачьего войска, поочередно на две недели каждое, отрывались от любых занятий и шлифовали боевое мастерство. Поэтому, хотя профессиональных военных - кадровых в прошлой жизни и освобождённых от мирного созидательного труда сегодня - в Новороссии набиралось не более десятка, станичные носители серпа и молота, в считанные минуты поднимаясь по тревоге, не зря считались на многие сотни вёрст в округе лучшими бойцами, а войско - самым сплочённым, оснащённым, мобильным, стойким и, естественно, победоносным.
   - А насчёт дружины, княже, не журись, обучим, была бы на то твоя добрая воля. Мыслю откомандировать к тебе нескольких младших командиров по разным воинским специальностям, скажем, разведчика, пехотинца, сапёра, связиста и артиллериста. И кадрового, из бывших ещё, офицера с боевым и методическим опытом, типа, вон, Кости моего. Они тебе и каждого в отдельности витязя натаскают, и взаимодействию обучат, и войско сплотят, и штабную работу поставят.
   - Штабных у меня хватает, - проскрипел зубами князь. - Одного ты сегодня видел. Во всей красе!
   - Думских бояр у тебя, брат, хватает, ты уж не обижайся, а штабных спецов у меня самого - раз, два, и обчёлся. Штаб - мозг армии. Штаб планирует как общую стратегию, так и каждую боевую операцию в отдельности. И только тогда она успешна, когда штабом учтено буквально всё. Тут и количество вулканов на квадратный километр площади театра военных действий, и число гвоздей в подмётке солдатского сапога, и качество масла в карабинах, ступицах машин и бутербродах противника, и дальность пуска крылатой ракеты 'Томагавк', и вероятность возвращения новейшего её варианта 'Бумеранг'... В мирное время именно штаб, зная силу противника и условия предполагаемых военных действий, определяет уровень собственной боевой мощи, достаточный для его, супостата этого, безусловного одоления, на основе чего разрабатывает план подготовки войск и контролирует его точное выполнение. Штаб...
   Полковник разглагольствовал о функциях и роли штаба - где-нибудь между Папой Римским и Всевышним, а то и между Богом-Сыном и Отцом, - а сам при этом думал о совсем иных материях. В нём опять пробудились Стратег и Державник. Инструкторов, - размышлял он, - я тебе, брат мой коронованный, конечно же, направлю. Причём таких орлов, что каждый твой дружинник, ими подготовленный, по духу станет нашим человеком в твоём княжестве. А значит, в наметившемся братском союзе один из братьев сразу станет хоть немного, но постарше. И только после - исходя из этого! - мы будем строить наши с тобой отношения. Точно так же - с добрым степным разбойником Робином Гудом. И с ещё более уважаемым донским атаманом дядей Лёвой Головиным. И с малость одичавшими учёными мужами, которые расположились по соседству с ним. И с тем, кто после 'проработки' казаками воспримет у сегодняшних рабовладельцев власть над Танаисом. Да и со всеми прочими, с кем ещё предстоит поручкаться в пути. Да и в последующей - если доведётся - жизни...
   Если бы тот же дядя Лёва Головин приехал к гетману с визитом и по праву старшего объявил себя сувереном Новороссии и Дона, то, вероятнее всего, был бы дипломатично послан на ху... скажем так, подальше. А начал бы подспудно строить козни по вопросу верховенства, отношения едва завязавшегося союзничества расстроились бы всерьёз и надолго. За двенадцать лет после Чумного Катаклизма прежние стереотипы затушевались, новый жизненный уклад глубоко укоренился в сознании людей, и сколь бы насущно ни вызрела идея возрождения былой государственности, объединения экономических усилий и создания системы коллективной безопасности, ни один из нынешних региональных лидеров не был достаточно авторитетен для абсолютной Власти, не обладал необходимыми силами, средствами, общей для всех идеологией, а главное - готовностью идти на компромиссы. При этом урезонить воцарившуюся в обществе анархию можно было лишь жёстким авторитарным руководством, а никак не коллективным управлением некоего Высокого Совета, и самое мягкое из противопоказаний тому - отсутствие каналов связи и коммуникации. Без них подобный орган власти станет просто фикцией. Тем более, при своеволии сегодняшних правителей. Тем более... И много-много более того!
   Куда реальнее казалась гетману перспектива мягкого влияния на местных лидеров и подконтрольное им население. Влияния, не ущемляющего их достоинства, а значит, постепенного, неторопливого и бережного, без обид, чванства и жлобства, в чём-то, может быть, в ущерб себе, но вместе с тем процесса неуклонного и интенсивно нарастающего. Властвовать в возрождённом государстве не обязательно будет прямой преемник гетмана, кто знает, может быть, рисующий сегодня мелом на асфальте чёртиков в станице, но только сын его, а то и внук (имеется в виду не передача власти по наследству, но череда по поколениям). Однако заложить для этого основу должен он и только он, полковник Александр Твердохлеб. Тем более что Бог - с ним.... Ну и бог с ним!
   Бог с ним, со штабом. Бог с ними, с делами военными, в целом. Алина как-то незаметно перевела разговор в мирное русло, и Мстислав громогласно хвастался сейчас экономическим потенциалом княжества.
   - ...Некоторые, конечно, смеются над нашим укладом, казаки вообще считают малость чокнутыми. Но не задевают. Уважают. Даже твой знакомец Робин Гуд, он же мой добрый приятель, хотя, если честно, отморозок тот ещё... А кому мы мешаем? Живём пускай своим обычаем, но мирно. Работаем в поте лица, землю пашем, торгуем понемногу, строим, считай, по всей Кубани, потому что лучшие мастера этого дела - наши. В посаде большой кирпичный завод есть, цех железобетонных изделий, мастерские разные, вон, даже живописная...
   - Искусство - великая сила! - без тени иронии заметил гетман. - Красота спасёт мир! - и шёпотом уточнил. - Если, конечно, её как следует вооружить и обучить военному делу настоящим образом...
   Он, изображая ценителя, с рюмкой можжевеловой водки в одной руке и сигаретой в другой прохаживался вдоль галереи полотен. Картины впечатляли как мастерством исполнения, так и заложенным смыслом.
   Вот древние эллины, опасливо оглядываясь на грузинских чабанов с кинжалами, волокут на корабль 'Арго' золотое руно, а на переднем плане полотна Ясон (под лавровым венцом, с портфелем, в толстых роговых очках) торжественно вручает пунцовому царю Колхиды почётную грамоту ВЦСПС 'Заслуженному овцеводу'... 'Как это было. Кухня народов Закавказья. История шашлыка', холст, масло.
   Вот место жуткого дорожно-транспортного происшествия. Посреди пустынной дороги, прямо на проезжей части, в луже крови корчится козёл. Над ним, совсем как в знаменитом полотне - над озерком, склонилась и горько рыдает сестрица Алёнушка. Её, поглаживая по головке растопыренными пальцами в перстнях, пытается успокоить 'новый русский' - неосторожный водитель внедорожника, до мелочей похожего на 'партизанский' Hummer князя. А через поскотину к месту ДТП от притаившейся в далёкой перспективе деревеньки бегут разъярённые крестьяне с косами, цепами и дрекольем... 'За козла ответишь!', холст, масло.
   Вот знаменитые московские Рабочий и Колхозница, забросив серп и молот, вкручивают лампочку в безвременно погасшее небесное светило. Под цоколем отчётливо читается её спецификация: 230 V, 75 W, Made in China... 'Да будет свет! И стал свет', холст, масло.
   А вот над полыхающим Берлином... жарятся на шампурах трофейные сосиски. Меж Гессеном и Баден-Вюртембергом пристроил инвалидную коляску мистер Франклин Делано Рузвельт. Натянув соломенное канотье, счастливый, он самозабвенно музицирует на банджо. На пространствах от Саксонии до Померании отплясывают джигу и лезгинку соответственно сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль (в смокинге с бабочкой, гетрах и шотландском килте) и товарищ Сталин Иосиф Виссарионович (в русских лаптях, малороссийских шароварах, узбекской тюбетейке и чекмене с орденской планкой, аксельбантом и погонами генералиссимуса)... 'Апофеоз войны'-2 (подражание классику), холст, масло.
   Вот, наконец, вдоль кромки моря скачет верхом на теннисной ракетке Борис Николаевич Ельцин. За ним гонится всегда любивший подвижные игры дедушка Ленин с революционной шашкой в руках, пером за ухом и безумием во взгляде. Несовершеннолетний - но при этом совершенно лысый - Миша Горбачёв посредством розовой лопатки строит замок из песка. А из-за окоёма к ним неотвратимо приближаются громадные фантомы Ивана Грозного, вооружённого омытым кровью топором, Петра Великого с тяжёлым многохвостым кнутовищем и Иосифа Величайшего с автоматом ППШ на груди... 'История узнает сослагательное наклонение!', холст, масло.
   Наружный слой пресловутого масла прятался под вуалью мелких кракелюр, отчего полотна казались вышедшими из-под кисти Мастера эпохи Возрождения. С другой стороны, гетман однажды и сам всерьёз занимался живописью - целый вечер! - потому точно знал, что благородные трещинки эти появляются не только и даже не столько в результате небрежного хранения старых картин, сколько от дилетантского разбавления красок. Конечно же, не в данном случае!.. Лики на полотнах были выведены безупречно чётко, почти с фотографической точностью. Хотя, по совести сказать, гетман очень сомневался, что князь писал колхидского царя с натуры или фотокарточки... Зато не сомневался - писал именно князь. Тем более что в уголке каждой из многозначительных картин стояла вычурная подпись, если кого здесь и достойная, то лишь правителя, и надпись по-латыни 'FECIT', то бишь 'сделал'. Традиция великих мастеров! Чьё величие тут же подтвердила княгиня, кивнув на супруга и незаметно покрутив пальцем у виска... Ох, женщины! Имя вам... сами знаете, какое.
   - Вот это да, твоё сиятельство! - восторженно воскликнул гетман. - Кроме шуток, Слава, рука настоящего мастера!
   - Да ладно тебе! - отмахнулся явно польщённый правитель. - Так, балуюсь в свободное от забот время. Промежду сбором дани, казнями подданных и междоусобными войнами.
   - Нет, брат, ирония тут неуместна. Я, конечно, не такой уж знаток изящных искусств, но скажу по совести - молодца!
   - Ну да, ну да... Мог бы стать великим живописцем. А кем стал? Великим князем сра... ну, ясно.
   - Ну да, ну да, - передразнил его Александр. - Я, понимаешь, тоже.... Хотя, скажу тебе, не всё потеряно. Подолгу размышляя бессонными ночами, я себе так решил: погетманствую ещё год-другой, выйду на пенсию и уж тогда-то развернусь по-взрослому, тоже займусь чем-нибудь эдаким...
   - Не рано ли вы, Сашенька, задумались о пенсии? - обольстительно улыбнулась волоокая княгиня.
   - Нет, ваше прелестное высочество, о пенсии в наше время думать никогда не рано. Как и о том, чем бы, лёжа на этой самой пенсии, дополнительно заняться, дабы хоть чем-нибудь умаслить чёрствую ветеранскую корку хлеба, а равно с этим принести пользу всему прогрессивному человечеству. Лично я, имея определённый организаторский опыт, мог бы, например, взяться за приручение рыжих муравьёв.
   Хозяева тактично похихикали в ладони, зато Алина, закатив глаза к потолку, насмешливо спросила:
   - Дикие чем тебя не устраивают?
   - Абсолютно не устраивают, мать! Дикие неуправляемы, а вот ручные - совсем другое дело.
   - И на что ты их решил мобилизовать? На войну пошлёшь?
   - Была на первых порах такая задумка, но, слава Богу, солдат у нас сейчас в достатке. При зрелом размышлении упоминавшимися уже бессонными ночами я понял, в качестве кого они точно будут впереди планеты всей - как переносчики тяжестей. Рыжий муравей управляется с ношей, превышающей его вес в двадцать раз! При этом матюгается очень тихо, я бы сказал, деликатно, не уходит в запой и декретный отпуск, ест только постное, не 'подсиживает' начальство, а водку пьёт, по свидетельству юных натуралистов, только в День защиты животных.
   - Говорят, они отменные строители, - поддержал 'коллег' Мстислав.
   Гетман поморщился и щёлкнул пальцами.
   - Знаешь, княже-брате, резон в твоих словах, конечно, есть, но вот в чём загвоздка - руки-то у них откуда растут? Из жопок! Как у таджикских гастарбайтеров и...
   - Да что там муравьи! - прервала его, махнув рукой, Алина. - Занялся бы чем-нибудь действительно серьёзным и доходным. Моя свекровь до Чумы думала омолодиться с помощью стволовых клеток. Знаешь, сколько ей зарядили в киевской клинике? Сорок пять штук евро! Вот и подумай: надо ли возиться с муравьями? Клетки выращивай!
   - Заманчиво, конечно, но вот что я тебе скажу, мать...
   - Ну да, с твоей тройкой по биологии!
   - При чём тут биология?! Кстати, у меня была четвёрка... Всё дело в том, что этот сегмент потребительского рынка лет на двести пятьдесят вперёд занят уважаемой Ниночкой Юрьевной.
   - Вот ещё! - фыркнула Алина. - Натрави на нее муравьев-киллеров. Нет человека - нет проблемы.
   - Ай-ай-ай, типично русский подход - резать дойную курицу! Вернее, корову, которая несет золотые яйца... Каждый должен заниматься своим делом. Нинка пусть выращивает стволовые клетки, я буду командовать муравьями, эти маленькие несуны станут потихоньку тырить накопленные ею миллиарды, мураши-строители подготовят тайные закрома, куда 'лавэ' складировать, а для охраны Серёга натаскает злющих муравьев-убийц. Во заживём-то! Пошью себе лапсердак в косую клеточку, справлю белую рубашку с люрексом - а то и целых две! - носки вообще стирать тогда не буду. Поносил месяц-другой - всё, к чертовой матери, подать сюда новые! Лежишь себе кверху пузом, только денежки считаешь, да не по купюре, а прямо пачками, резинкой перетянутыми, как при гиперинфляции. То, значит, водки прикажешь, то сухариков 'Емеля', а то, не дай Бог, пива спросишь с воблой. И знай себе играй, хочешь - на бирже, а нет - на балалайке или, вон, в 'очко'. Чё бы так не жить, а?!
   - Тем более что жить придется долго. Омолодишься стволовыми клетками.
   - Э, нет, не трожь! Не верю я в это шарлатанство.
   Гетман извлёк из кобуры 'Гюрзу' (всё удивлялся про себя тому, что разоружить его и спутников никто не удосужился) и любовно провёл мизинцем по идеально круглому дульному срезу пистолета.
   - Вот он тебе ствол, причём, я бы сказал, лучший в дочумной России. Ну, и где здесь клетки?! Дурют православных християн, ох, дурют! Хотя, конечно, имея такую кучу денег, можно было бы попробовать и клеток в ствол насовать, но лучше уж я займусь чем-нибудь чисто для души...
   - Могу себе представить! - саркастически воскликнула Алина.
   - Нет, дорогая, тем, что ты наверняка могла бы себе представить, я бросил заниматься в восьмом классе, когда мама пригрозила руки поотрывать... Имеется в виду что-нибудь, ну, из области высокого искусства. Например, меня с детства влекла резная деревянная миниатюра...
   - Вроде шахматных фигурок?
   - И снова ирония неуместна. Я, между прочим, серьёзно занимался шахматами. На мастерском уровне! В одной из детско-юношеских спортивных школ города Ростова-на-Дону. Целых два месяца, что называется, от звонка до звонка.
   - А что же бросил? Ума не хватило?
   - Здоровья. Не выдержал физических нагрузок... Не сбивать великих гетманов с панталыку! По сути, резной деревянной миниатюрой я занялся ещё в глубоком детстве - мастерил вполне сносные рогатки. Мало того, поднаторел в коллекционировании палочек от эскимо, а также спичек, в том числе импортного производства...
   - Производство не может быть импортным, - не унималась Алина. - Импорт - это, да будет тебе известно, процесс ввоза иностранных товаров в конкретную страну, потому априори несовместим с термином 'производ...
   - Не умничать! Выучили вас на свою голову! Облысели все.... А сейчас, княже, думаю стать ваятелем деревянных ложек. Это, во-первых, куда более патриотично, нежели чуждые русскому духу индийские шахматы и французское эскимо на палочке. Во-вторых, гарантирован стабильно высокий потребительский спрос, потому что в те же злополучные шахматы средний наш соотечественник вообще не умеет играть и учиться не собирается, зато кушает - по уровню достатка, разумеется - от одного раза в день до бесконечности.
   - Кстати, Сашенька, - перебила его на этот раз княгиня и жестом пригласила вернуться к столу, при этом ловко придвинув стул ближе к себе, - давайте совместим обсуждение ваших планов на будущее с продолжением ужина.
   - Мудрая мысль, достойная великой княгини! - улыбнулся гетман. - Тем более что я давно поглядываю на вот эти шпажки с бужениной... - и продолжал уже с набитым ртом. - В-третьих, работа над ложками открывает невероятный простор для фантазии творца.
   - Каков пафос, а! - покачала головой Алина. - Ваятель, творец! И что же нового ты собрался открыть в ложке? Это ведь тот же велосипед.
   - Не скажи, моя прелесть, не скажи. Обывательский взгляд на проблему! Я сейчас буквально навскидку могу привести сразу несколько предложений по её качественному усовершенствованию. Например, саму черпалку...
   - Черпалку!
   - А как ее ещё назвать? Черпалка и есть! Так вот, черпалку можно изваять не в единой оси с этой... ну, с хваталкой, если угодно, с ручкой, а развернуть оную для удобства едока влево на девяносто градусов, то бишь под прямой угол. Для левшей - вправо, хотя, конечно, такой отход от стандарта потребует от потребителя доплаты, и немалой. Идём дальше...
   - Куда уж дальше?!
   - В немыслимые дали, и ты сейчас сама это почувствуешь! Особую пользу всем людям доброй воли безусловно принесёт ложка на ручке длиной метра в полтора. Благодаря такому нехитрому усовершенствованию любой человек, а не только князья да помещики с капиталистами, получит возможность черпать наваристую гущу со дна самого объёмистого котла. Помимо этого основного предназначения, такую ложку по обстоятельствам можно использовать как весло, мухобойку, дубину, слегу для преодоления топких болот. В полевом лагере на ней удобно развешивать исподнее для сушки или выгребать с её помощью картошку из углей. Если перекинуть мою ложку над костром через две рогатки да подвесить котелок, можно сварить уху, а потом ею же оную скушать. Кстати, рогатки, по которым я, без ложной скромности, признанный специалист, можно поставлять к ложкам как дополнительную опцию... Если семья большая, то отец, вооружившись за обедом длинной ложкой, не вставая, запросто даст в лоб любому из домочадцев. Сыграть на бильярде в 'пирамиду' с её помощью будет затруднительно, хотя, конечно же, возможно, а вот в любую разновидность 'пула' - как два пальца обос... об асфальт. Сами видите, не всё пока ещё так гладко, как хотелось бы. Например, собираясь на светский раут, подобную ложку в носок, как принято у истых джентльменов, не упрячешь. Впрочем, на этот случай к ручке можно приспособить ремень с карабинами, как у того же карабина. Эконом-класса - брезентовый, а уж элитный - из кожи крокодила, с затейливой росписью цитатами из Священного Писания, Устава гарнизонной и караульной службы, текстов песен группы 'ТаТу' и Уголовного Кодекса Российской Федерации. Но всё же истинным прорывом обещает стать вот какой проект. У обычной ложки ведь как? Ручка справа, черпалка слева, правильно? Вчерашний день, дамы и господа! У моего ноу-хау будет совсем наоборот!.. - гетман сделал короткую паузу, давая собеседникам время осознать величие своего замысла. - Не правда ли, всё гениальное чрезвычайно просто? А какие сказочные барыши обещает такая реконструкция! - он обернулся к Алине. - Оставь в покое раков, мать, и держись меня, с таким не пропадёшь!
   - Держусь, - вздохнула супруга. - Только вот, зная твою ленивую, неразворотливую натуру, думаю, что на пенсии ты будешь не ложки ваять, а бить баклуши.
   - Так и я же о чём! Не набивши баклуш, деревянных ложек не изваяешь.
   - Не поняла, - помотала головой Алина.
   - Тёмный ты человек, мать. Как признанный специалист в области ложкостроения, так и быть, поясню: баклуша - это не только и даже не столько уменьшительно-ласкательная форма мужского имени Баклан, как ты, наверное, по наивности своей всегда считала, сколько берёзовая либо осиновая заготовка для пресловутой ложки.
   - Да иди ты! Кто бы мог подумать.... А к чему их бить?
   - К чему бить? Хороший вопрос! На этот счёт в среде ложкологов существует сразу несколько мнений, причём каждое из них в равной степени имеет право претендовать на превалирующее положение...
   - Хоп, вашество! - решительно прервала его Алина. - Видите ли, дорогие хозяева, великий и ужасный гетман Новороссии, как это ни удивительно, человек культурный и цивилизованный. Он, как сегодня уже прозвучало, умеет читать!..
   - Он даже в шахматы играть умеет! А уж по ложкам просто впереди планеты всей, - томно проговорила княгиня и под скатертью положила ладошку на его колено.
   Гетман не стал противиться.
  Гетмана сейчас заботило другое.
  Заботило, что руки князя и Алины, как ему казалось, подспудно совершают сходные манёвры...
   - Это уж точно, - согласилась Алина, и голос её прозвучал как-то уж слишком напряжённо, с частым придыханием. - Скажу больше, любимое его чтиво - справочники и энциклопедии. И по всему видно, что букву П он вполне освоил. Только представьте, сколько в его светлой голове сведений от А до этой самой П!.. А между прочим, дорогой Александр Александрович, у бокалов от полноты налитого в них уже ножки трещат.
   Гетман же подумал: 'Интересно, не трещат ли под скатертью твои собственные ножки?'...
  Но пальчики княгини поползли всё выше по его бедру, и анализ объективной реальности, данной гетману в этих приятных ощущениях, позволил сделать невесёлый вывод о том, что ещё немного, и от внутреннего напряжения растрескается змейка в брюках...
  - Как же хорошо, друзья мои! - воскликнул, поднимая рюмку, князь.
  Наверное, ему и вправду было хорошо.
  Особенно если судить по выступившему на щеках багрянцу.
  А главное - по смыкающимся векам, подрагивающим ресницам и загадочной улыбке Алины...
  - Давайте выпьем, чтобы в дальнейшем всё у нас было ещё лучше!
  Трудно сказать, что в данном незамысловатом тосте изначально подразумевалось под 'дальнейшим' и 'лучшим'...
  Пальчики княгини двигались всё выше по ноге, и высокий гость подумал: если таково начало, что же его ждёт в дальнейшем?..
  - Да, чтоб у нас всё было ещё лучше! - поддержал он князя.
  И стало так!
  Потому что пальчики Анастасии добрались до змейки...
  А когда он накрыл их свободной ладонью, уверяя себя, что лучше отправить заблудших восвояси и тем прекратить локальное непотребство, результат вышел с точностью до наоборот...
  Бедная змейка, как же она затрещала!..
  А каково тому, кто спрятался под нею?!..
  Настолько лучше стало, что аж кости ломит!..
  И как после этого верить домыслам, дескать, групповой секс тем уже хорош, что в толчее запросто можно сачкануть и выспаться?..
  Такой попадись в лапы!..
  Всё же хорошо, что завтра - в путь!..
  - О чём-то, княже, я хотел тебя спросить, чтобы завтра не убыть в неведении, - прохрипел измаявшийся гетман. - Только вот о чём?.. Ах, да! В колонном зале у тебя висят портреты великих людей земли Русской. И с ними - Эпикур. При чём здесь древнегреческий философ?
  - А ты откуда Эпикура в лицо знаешь?! - изумился князь.
  - Как уже прозвучало за этим столом, умею читать.
  - Ой, правда, там ведь таблички висят! Что-то я торможу...
  Ну, 'тормознуть' в подобной ситуации не мудрено, - подумал гетман, наблюдая за всеобщим копошением под скатертью.
  - Точно я говорил: глазастый!.. Тут, брат, дело вот в чём. Во-первых, афинянин Эпикур то ли гостил, то ли жил какое-то время в черноморской колонии эллинов Диоскуриаде, а это практически Сочи.
  Нынешний гетман - будучи просто Санькой - вдосталь с отцом своим, полковником, поколесил закавказскими дорожками и точно знал: развалины доисторической Диоскуриады покоятся на дне Сухумской бухты, а это, как ни крути, далеко не Сочи. Но возражать не стал, ибо данный прискорбный факт столь же мало принципиален, сколь и, например, голословное утверждение, будто Земля круглая и вертится. Кто это видел?! Кто готов башкой ответить за базар?!.. С другой стороны, что ж, ну, круглая, ну, вертится - и хрен бы на неё! Можно подумать, чем она круглее, тем выше зарплаты в бюджетной сфере, и чем медленнее вертится, тем меньше с перепою голова болит... К слову, на предмет последнего мы, люди, вместе и каждый из нас в отдельности куда счастливее мифологического Колобка - тот с похмелья болит весь!..
  - Мы же у себя в Тмутаракани, - с воодушевлением продолжал князь, - взяли на вооружение его философский принцип: смерть не имеет к нам никакого отношения; пока мы живы, смерти нет ещё, а когда приходит её черёд, нас нет уже. Как накопим сил и станем отвоёвывать побережье, начертаем этот лозунг на своих знамёнах.
  - Разумный лозунг, - согласился гетман.
  - У нашего князя, Сашенька, - укоризненно проговорила Анастасия, - другой мобилизующий лозунг, хоть и тоже эпикуровский, точнее, эпикурейский: наслаждение - вот единственное благо человека. Так наслаждается, что вся община 'рога' носит! Подумал бы, каково мне людям в глаза глядеть после его срамных похождений.
  При этом гетман усмехнулся, думая, каково лично ему смотреть в глаза князю после срамных похождений пальчиков княгини. Вернее, строго говоря, поползновений... Хотя и сам князь порезвился под столом не хуже, чем вещий Олег под Царьградом. Все они, феодалы, одним миром мазаны, все любят 'ЭТО дело'!..
  - А мне каково?! - вскочил Мстислав. - Каково мне, правителю, глядеть на безлюдье, каково глядеть на демографический спад?.. Ай, хватит о проблемах, гости дорогие, давайте танцевать!
  Он до того рьяно бросился к Алине, что гетман, поглаживая пальчики княгини на своём причинном месте, невольно подумал, что демографическая проблема будет разрешена именно сейчас и прямо здесь. Долой стыд и предрассудки, ведь такое безлюдье кругом!..
  Между тем равнодушное время, кряхтя и охая, перевалило рубеж полуночи, и эпикурейская вечеринка - спустя полчаса страстных танцев и час чувственного расставания до утра - подошла к финишу. Князь лично проводил гостей в покои, где, сокрушённо глядя на громадную кровать, виновато проговорил:
  - Простите, дорогие мои, если что не так. И на Стаськину болтовню, что, мол, распутник, не обращайте внимания - чушь это всё, досужий трёп, сарафанное радио.
  - А хоть бы и не трёп, - пожала плечами Алина. - Любить, Славик, это ведь прекрасно! Всех, разумеется, не перелюбишь, но стремиться к этому, ты, князь, обязан. Тем паче - на фоне всеобщего демографического спада...
  - Молодец, Линка, - воодушевился Мстислав, - наш человек! Слушай, оставайся у нас, век одну тебя буду любить, морем клянусь! Что там гетманша? Понты! Княгиней станешь!
  - Заманчиво, - ухмыльнулась Алина. - Только стану ею ненадолго...
  - Это почему же?!
  - Потому, что гетман застрелит. Причём - тебя, потому что меня любит... А глаз у него верный, ты сам сегодня обратил внимание.
  - Это уж точно, верный. И рука твёрдая... - трудно сказать, что князь имел в виду, но посмотрел на гетмана весьма многозначительно. - И пистолет с идеально круглым дулом, без единой клеточки. Богатырь земли Русской!
  Новые друзья - во всяком случае, союзники - крепко обнялись.
  Потом князь обнял Алину.
  Не менее крепко.
  Но куда более продолжительно.
  И похлопывал при этом далеко не только по лопаткам...
  Но гетман не ревновал. Один Бог знает, почему. То, что у самого рыльце в пушку - причём давно и густо, - не имело ровным счётом никакого значения. Просто не ревновал, и всё тут! Как всегда. Тем более, что не без ехидства наблюдал: князь не вызывает у Алины отторжения, но и только. Впрочем, и равнодушием этого назвать нельзя. Симпатия пополам с иронией. Замешанные на усталости...
  Александр прекрасно знал, что амурных приключений в прошлой жизни у Алины было вдосталь. Знал, что её пылкая, страстная, знойная, необузданная, дьявольская женственность действует на противоположный пол, как удар палицей по шлему, - ошеломляюще, сногсшибательно, искромётно, в яблочко (адамово). Знал, что некоторые из окружающих мужчин нравятся ей самой. Но ведь любит-то она его, только его, Полковника всея Руси!
  Как-то в откровенном ночном разговоре Алина призналась, что всегда делила мужчин, которые что-то значат лично для неё, - не считая мужиков, каковых миллиарды, - на десяток категорий:
   мужчина, сама мысль о котором вызывает обморок, а отсутствующий взгляд его - неодолимое стремление к самоубийству (идол, кумир);
   мужчина, вид которого бросает в трепет ниже пояса; ты его страстно желаешь, полночи ворочаешься на постели, мечтая о близости... а вторую половину той же ночи - вроде как и нет его на белом свете (мачо),
   мужчина, который тебе нравится чувственно, и если вы ещё не спите вместе, то... предложит ЭТО дело - точно не откажешься (любовник),
   мужчина, который тебе нравится рассудочно: ты холодным умом признаёшь за ним массу достоинств, и если он ещё не твой муж, то... предложит замуж - скорее всего не откажешься (каменная стена),
   мужчина-покровитель, который, дай ему волю, купал бы тебя в розовом масле и носил на руках - что периодически ему дозволено, - однако лично ты не испытываешь к нему высоких чувств, лишь преследуешь собственные цели (то ли папик, то ли рыцарь, в зависимости от конкретного лица и ситуации),
   мужчина-загадка: он тебе не отвратителен, он тебе не симпатичен, он был бы вообще Никем, но вызывает интерес, - есть в нём нечто такое, что для тебя суть тайна за семью печатями, и ты сама готова затащить его в постель с одной лишь целью - тайну эту разгадать...
   мужчина-средство, прагматично - иногда бессовестно - используемый тобою для достижения собственных целей, не суть важно, каких именно (инструмент),
   мужчина-воздыхатель, навязчиво оказывающий тебе знаки ненужного внимания (поклонник),
   мужчина, с которым у тебя сложились по-человечески добрые, искренние отношения, ты участвуешь в нём, запросто принимаешь его помощь, доверяешь любые тайны, совершенно не чувствуя за ним плотского начала (друг).
  И, наконец, мужчина, с которым ты работаешь через кульман или просто ежедневно сталкиваешься в курилке, перекидываешься ничего вроде бы не значащими фразами. Он пока - Никто. Со временем, однако, ты начинаешь замечать, что всё в нём, от манеры одеваться до отношения к исламскому фундаментализму, от лысины до воинского звания 'гвардии старший прапорщик запаса', соответствует твоему идеалу. Потом вы сидите бок о бок на корпоративной вечеринке. Потом он предлагает проводить тебя до метро. Потом - примерно через месяц - до подъезда. Потом - до постели. А ещё более потом ты удивляешься, как это вы столько лет прожили порознь. И слышишь от него: 'Люблю тебя!' И отвечаешь теми же словами. Но понимаешь, что в той или иной мере слукавила. Если это и любовь, то, в отличие от прежних, она не вспыхнула, как камышовая крыша, и 'крыша' твоя не 'поехала' от страсти. Она обдуманна, она практична, чувства ваши вызрели, настоялись, как старый коньяк, прошли проверку временем, и жить вам в счастье до глубокой старости, и умереть в один день... А можно, раз такое дело, вообще не умирать!
  Но вдруг, - сказала Алька той же ночью, лет пять-шесть тому назад, - ни с того ни с сего появляешься ты! Как чёртик из коробочки... Вытаскиваешь из петли. Рискуя жизнью, вырываешь из лап похотливого нелюдя. Ходишь за мной, беспомощной, как любящая мать. Кормишь с руки, купаешь в ручье. Заслоняешь от пуль и огня. Шепчешь по ночам мне на ухо приказы: 'Жить! Не сдаваться! Бороться! Победить самое себя!'. Кончиками пальцев касаешься груди и краснеешь, как мальчишка...
  И все поименованные типажи, - сказала Алька, - соединяются в одном тебе.
  Ты и Александр, идол, кумир, небожитель.
  Ты и Алекс, мачо, ловелас, волокита, позёр.
  Ты и Санечка, любовник, озорник, проказник.
  Ты и Саныч, добродушный 'папик'.
  Ты и Александр Александрович, записной интеллигент, что называется, из бывших, образованный, культурный, нудный, скучный, правильный, как 'дважды два - четыре'.
  Ты и милый друг Сашок.
  Ты и Саша, скромный, состоящий из одних только достоинств.
  Ты и Шурик, обормот и мот, дурашливый фигляр, беспечный выпивоха.
  Ты и Санька, приблатнённая шпана, картежник, рыцарь улицы, живущий строго 'по понятиям'.
  Наконец, ты - Аль! И это в тебе главное. Витязь Аль. Бродяга Аль. Лидер Аль. Авантюрист Аль. Чинуша Аль. Ленивец Аль. Деспот Аль. Миляга Аль. Резонёр Аль. Мыслитель Аль. Александр аль-Твердохлеб, богатырь земли Русской!..
  ...Душ богатырь принимал перед раутом. Стоило бы сделать это и сейчас, после танцев, но как же не хотелось! Богатырь устал, набрался за день самых разных по своей эмоциональной окраске впечатлений, к тому же снова обожрался, как американский спаниель с его притупленным инстинктом насыщения.
  Богатырю лень было дальше жить.
  Лень было умирать.
  Лень раздирать смыкавшиеся веки, потому раздевался он хотя и на свету, но в темноте, на ощупь.
  И, кстати, обнажаться тоже было лень, поэтому он ограничился туфлями и рубашкой. Последнюю вяло стянул и наугад швырнул. Казалось бы, на стул. Как оказалось позже, на пол. Верный глаз и твёрдая рука!
  Лень было даже лечь в постель, и богатырь, ужасный в своей лени, поступил, как стариковский фаллос, - качаясь, постоял перед супружеской постелью и без сил упал. Причём, не будь потомственным десантником - не сгруппируйся при падении, - свалился бы, как белоснежная (до 'приземления') рубашка, на пол...
  Лень было слышать, как беспомощно ворочается ручка на двери при входе в гостевой апартамент.
  Лень было слышать голоса за дверью из массива дуба:
  - Чего ты к ним ломишься, коза мелкая?!
  - Серёжа, я просто пожелаю па и ма спокойной ночи, вот и всё. Ну, и один маленький вопросик...
  - Какой, на фиг, вопросик?! Марш спать!
  А богатырю лень было думать: 'Спасибо, братан!'...
  Лень было думать и другую мысль: 'Я бесконечно люблю тебя, девочка! И буду любить ещё бесконечнее. Если посплю лишний час. Или - не дай, Бог! - два. А вопросик... Утром отвечу на любой, клянусь! Пусть даже не имеющий ответа по определению. Например, кто виноват? Что делать? Почему всё, как обычно, через анус?'...
  Лень было даже спать, и потому богатырь сдался. Сон пришёл сам. Увидел - витязь обессилен. Ну, и победил! В смысле - приснился...
  ...Наипаче чаянья широко да привольно - хотя куда к чёрту, казалось бы, ещё привольнее? - расплескалось красно солнышко да по окоёму по восточному, и растворился серп луны в утреннем да в мареве небесном. И как завели соловушки да трели свои переливчатые во славу нового дня на святой земле да на Расейской, так сразу благостью повеяло, что аж хоть удавись!..
  И почала тогда сказка сказываться, да всё в ней - складненько да ладненько, прям как в Уставе писано. Уставе гарнизонной и караульной службы...
  То не турьи стада по росистым лугам прокопытили.
  То не клин журавлей распорол голубую холстину небес.
  То не волны ударили в берег, как в бубен языческий.
  То не ветер завыл издыхающим волком в дремучем лесу.
  То не трактор пробил автостраду в деревню Запсёлово.
  То не форвард 'Зенита' пробил в белый свет - как в копеечку.
  То не президент Соединенных Штатов крепко стиснул в дружеских объятиях Махмуда Ахмадинежада.
  Ни хрена!
  То легендарные чудо-богатыри, добры молодцы Илейка Муромец, Добрынюшка Никитич, Алёша Попович, Абраша Натаныч да Алексаша Саныч, выходили в поле погуляти. С целью дров наломати, девок поимати, дани подсобрати, мечами помахати, из луков постреляти, супостатам пи$ды надавати, в общем, дурака поваляти. А разом с этим делом и землицу родимую поберечь. Служба такая! Называется - заутреня...
  Скачут витязи, значится, скачут, берегут Отечество что есть мочи в ручищах, аж кони под ними пищат, аж позвоночные столбы трещат, аж кольчуги от натуги расползаются. А нежить так и брызжет по обочинам, от чертовщины аж черно в очах: кощеи, идолища, чмо различное, чудища-змеища, шишиги, мары, шмары, чушкари, бичи, шалавы, черносотенцы, антисоветчики, врачи-убийцы, бесчинствующие молодчики, качки, 'чайники' в чахлых 'Москвичах', чёрствые чиновники, чревоугодники, чревовещатели, членистоногие, перепончатокрылые, прочая сволочь... Чур меня, чур! Плещет нечисть волнами с дороги проселочной, прячется в чащобах, а то ведь зашибут, дурачьё, растопчут почём зря и не поморщатся. Ума-то у богатырей - лопата, не больше, да и та совковая. Гуманизьму в них - кот в сапоги наплакал. Выдержки - что у 'марочного' коньяка, разлитого (лучше бы сразу по помойке) ликёро-водочным заводом имени 26-ти Бакинских Коммерсантов. Зато уж резкости - как у фотоаппарата 'Практика' с объективом иноземной фирмы 'Карл Цейс Йена': навёл его, помолился и - баста! Только не надо, мальчики и девочки, произносить 'и - баста' скороговоркой, а то ведь мало ли чего подумают, народец на Руси испорченный ордынским матюгом донельзя... Ой, нет, брехня, прошу пардону! Ордынцы ещё не пришли на Русь, они покамест в исторической перспективе.
  Так, значит, и рысят себе витязи да по родной земле, монголами до времени не тронутой. Тут им, гляди, соловушки наяривают, здесь, опять же, солнышко старается, там всякая сволочь попряталась, ну да пусть её!.. Напевают, конечно. Каждый - в своём репертуаре. Илюша - про сельцо родное, Карачарово, где так прикольно (в смысле - привольно) было тридцать лет и три года на печи валяться. Добрыня - то 'Голубую луну', которая, дескать, всему виной, то 'Нас не догонят' из ТаТу, то Sexual Revolution. Алёша Попович - 'Отче наш', он ведь из служителей культа, поповских кровей. Алексаша Саныч - про то, как 'любо, братцы, жить...', если живёшь не абы как, но '...по суровым, по десантным законам'. Абраша же Натаныч, тот, как водится, старую хазарскую балладу подвывает, 'Азохен вэй, шалом алейхем, Крейцман'...
  И тут, аккурат за лесочком, где беженец Бабай-ага - баба Яга по-нашенски, он же ёханый бабай - шаурмой торговал, пока СЭС да налоговая не прищучили, открылся богатырям громадный камень на распутье трёх дорог. А на камне том арабской вязью да варяжскими рунами выбита надпись: 'Направо пойдёшь - коня потеряешь. Налево пойдёшь - голову сложишь. А прямо пойдёшь - педерастом станешь. Счастливого пути! ДПС ГИБДД'. Почесали витязи потылицы, задумались. Один только Добрыня (в определённых кругах известный как Добрыня Никитична) сразу рамс прочухал, предложил им не искать кривых дорог, строго придерживаться прямого богатырского курса. Дескать, как в песне поётся: 'Ты иди по жизни смело, и кому какое дело..?'
  Алексаша Саныч порешил идти направо. Потому, что конь был для него обузой. Потому, что на вооружение дружины княжеской поступила боевая машина десанта, а воевода сказал: 'Пусть твой савраска для начала выходит моторесурс, мы его спишем установленным порядком, и только тогда сядешь на броню...'
  Абраша Натаныч его не поддержал, даже пригрозил пожалиться в Общество защиты животных. Вот же склочный марамой!
  - Давайте поконкретнее, товарищи! - призвал богатырей Илюша Муромец.
  Хитрый демагог Абраша - он до богатырской службы подвизался в комсомоле - начал было речь.
  - Ох, вы, гой еси, богатыри, добры молодцы!..
  Но его словоизлияние прервал Алёша свет Попович.
  - Опять ему гои повсюду мерещатся, сионисту пархатому!
  Алёша так-то добрый, мягкосердый и совсем не юдофоб. Просто евреев не любит. Потому что они распяли Христа. И продали Россию. И не дали Алёше 'откат'...
  А вот негров любит. Есть у него один в хоромах. На цепи. Так он его даже кормит! Когда есть настроение...
  А сейчас настроения не было, и случиться, наверное, драке - у княжих дружинников неуставщина в чести, - да опять вмешался дембель Муромец.
  - Хорош базланить, товарищи витязи! Покоримся судьбе. Как сказал простой русский мужик Адам, дал Бог рай, даст и яблочко. Кому суждено помереть от геморроя, тому кариес не страшен. Читал я на досуге русский фольклор, мы там есть, а вот педерастов - ни боже мой... Вперёд, братцы, только вперёд!
  И тронули они коней.
  И снова попёрло солнышко к зениту.
  И попёр 'Зенит' в атаку на ворота 'Спартака'.
  И повёл Спартак рабов в атаку на легионы Марка Лициния Красса и Гнея Помпея Великого.
  И стало это началом конца римского величия.
  Два Рима пали по грехам своим, третий стоит, а четвертому не бывать!
  И благодать великая снизошла на православную Русь.
  И привели коней исполненные благодатью витязи к огромной дубовой бочке с надписью Coca-Cola.
  И сидел на означенной бочке некто в джинсах Wrangler, белой майке и бейсболке цвета христианской крови.
  И жевал идейно чуждый русским витязям хот-дог.
  И говорил он на каком-то странном языке:
  - Good morning, dear friends! How do you do?
  - Пошёл ты сам в то, что кончается на '...ду'! - со всей возможной вежливостью отвечал ему Илюша Муромец. - Кто этот иноземец, товарищи богатыри? Что-то знакомое в его физиономии...
  - Yes-yes! - воскликнул тот. - I am Nightingale-robber, Соловей-разбойник по-вашенски, твой старый знакомый. Только разбойник я бывший, завязал. Вернее, сменил окраску. I am manager of the Coca-Cola Incorporated company now! Do you understand me? Не хотите ли по кружечке с дороги? За счёт заведения! Ну, в смысле, со скидкой.
  Абраша оживился от предложения скидки, Алёша, Алексаша и Добрыня - люди русские - от предложения 'по кружечке' и упомянутой, пусть даже вскользь, халявы. И только Муромец остался мрачен, словно налитой фингал под глазом.
  - Завязал, говоришь? Горбатого, по себе знаю, только могила исправит... Менеджер, говоришь? Мы-то менеджеров навидались в стольном граде Киеве, они в костюмчиках все да при галстучках...
  - А у нас корпоративный стиль такой, - помахав бейсболкой, попробовал оправдаться Соловей.
  Да не тут-то было!
  - Ты кого сейчас на х@й послал?! - взбеленился Илья.
  Он начинал службу патрульным на Майдане Незалежности во времена 'оранжевой революции' и слыл знатоком подобных методов работы с нежелательными элементами.
  - А ну, слезай, сомнительная морда, проверим твою регистрацию!
  Регистрация оказалась просроченной. И самое странное, что она вообще оказалась, потому что срок, когда оную станут оформлять, наступит лет примерно через тысячу. С другой же стороны, просрочена и есть!
  Гривен оказалось мало. Но их всё равно забрали. В качестве вещественных доказательств противоправной деятельности. Потому что богатырскую зарплату не выплачивали со времён княгини Ольги. По какому праву?!..
  Бочка оказалась дырявой. Потому что трудно не оказаться дырявой, если в тебя стреляют из луков и пистолетов Макарова...
  Напиток оказался контрафактным. Потому что - якобы американским. Американский же напиток в те ветхозаветные времена не мог оказаться подлинным хотя бы потому, что Америку ещё не удосужились открыть. А как оригинальный напиток может вылиться из закрытого сосуда? Думать надо!
  Но даже если бы Америку открыли, сделано это было бы зазря. Потому что славные витязи американцев не любили. Потому что американцы любили демократию и гамбургеры, а богатыри - княжескую власть и кашу на постном масле. А больше своих корешей-богатырей не любил американцев Алёша Попович. Потому что он, знамо дело, любил негров, а американцы - не особенно...
  А ещё богатыри не любили монголо-татар, пусть даже тех ещё и не было в помине. Потому что монголо-татары опоганили их язык матерщиной. Ну, опоганят когда-никогда... А Соловей-разбойник на беду свою оказался монголо-татарином. И пусть даже в его паспорте было написано 'карачаево-черкес', всем на Руси известно - это одно и то же...
  А ещё Соловья попросили свистнуть. В качестве следственного эксперимента... А когда свистнул, выбили ему все зубы. Чтобы не свистел! В смысле, чтобы не врал, мол, дескать, завязал со своим разбойничьим промыслом. Ну и, конечно, чтобы больше не свистел, как ненавистный всей Руси сотрудник ДПС...
  А ещё Алексаша спросил, что он может сказать о местном террористическом подполье. Потому что очень сильно не любил террористов-подпольщиков. Соловей же ничтоже сумняшеся брякнул в ответ: 'Ничего!' И тогда Алексаша ничтоже сумняшеся надавал ему по всем соплям. Да ещё по гениталиям добавил сапожищем. Потому что после Второй Чеченской и Четвёртой Печенежской очень сильно не любил тех, кто скрывает информацию о террористах...
  А ещё Соловья спросили, что такое гештальтпсихология. И он не смог ответить. Потому что дурак. И ему сызнова набили морду. Потому что дурак, как известно, набитый... Но даже если бы он знал, что такое гештальтпсихология, ему бы всё равно набили морду. Чтобы не умничал!..
  А потом его заставили выкопать яму. Соловей испугался, думал, видно, что казнят и похоронят. Но его успокоили. И спустили туда живьём. Больше того, тут же предложили выбраться наружу. Соловей, конечно, выскочил из ямы. А ему снова набили морду! Потому что очень не любили выскочек...
  А потом конфисковали у разбойника часы 'Пролёт'. А также пьезоэлектрическую зажигалку, MP-3 плеер и мобильный телефон. Потому что для высоких технологий ещё не настало историческое время...
  А потом конфисковали золотую цепь и перстень с изумрудом. Потому что нечего тут быковать!..
  А потом снова пустились в путь. Потому что не терпели кампанейщины и понимали, что борьба с преступностью - дело комплексное, системное и всеохватное. И не дело тратить столько исторического времени на борьбу с конкретным Соловьём - пока суд да дело, другая нечисть в другом месте и в другое время займётся тёмными делишками...
  И было витязям легко и хорошо от осознания исполненного долга перед Родиной...
  А также в связи с тем, что за халявами позвякивали конфискованные гривны, которых вполне хватит на текилу в кабаке на углу улицы Мстислава и проспекта Ростроповича. А впрочем, тамошний целовальник, добрый старикан Люля Кебабович, нальёт и на халяву. И, значит, гривны будут сэкономлены. Правда, придётся воеводе долю отстегнуть. В бездонный сейф с вещественными доказательствами. Ну да ладно... Ах, как хорошо!
  И только богатырь Добрыня, глубоко затягиваясь коноплёй (табак-то нынче дорог, да и не открыт ещё вместе с Америкой), глядел на благость окружающего мира грустными глазами потерпевшего - запала в душу радужная перспектива ввести товарищей в клуб по интересам 'Гей еси, добры молодцы!'...
  И вдруг на его счастье стало так!
  Очнулся Соловей-разбойник в луже кока-колы, выплюнул 'Орбит', кровь и выбитые зубы, поглядел вслед богатырям заплывшими глазами и прошипел в бессильной злобе:
  - Вот же, право слово, пидарасы!..
  Значит, не соврал замшелый камень на распутье!
  А солнышко ничтоже сумняшеся уже катилось от полудня к пополудни. И пускай себе катится, раз ни на что более не способно!..
  А пташки Божьи в небесах уж так раздухарились, уж так жилы тянут, уж так окаянствуют, сердешные! Надо бы регистрацию проверить, а то поналетело тут птичьего гриппа... Ну да ладно, как-нибудь в другой раз! Запевай!!!
  
  Расплескалась, синева расплескалась,
  По петлицам разлилась по погонам...
  Я хочу, чтоб наша жизнь продолжалась
  По суровым, по десантным законам!..
  
  И зрительный зал буквально взорвался неистовой овацией...
  Зрительный зал... в лице Алины, фривольно обёрнутой в полотенце.
  Да и взорвался - громко сказано. Так, жиденько похлопал, без особенного куража, в чём-то даже с издевкой.
  - Браво! Бис! Великий тенор Александр Гетман а капелла!
  - Даже не знаю, мать, - 'тенор' перевернулся на живот, пряча лицо в подушку, - как ответить на твой выпад, чтобы не обидеть.
  - На больных не обижаются! Больных с диагнозом 'маниакально-депрессивный синдром'... Поглядите на него, то еле языком ворочает, дескать, оставьте меня с вашим князем, мне лень ревновать, я в прострации, а через пять минут уже песенки поёт!.. Вставайте, убогий, доктор прописал вам ванну и массаж в одной таблетке!
  - Так бывает только дома, - буркнул он в ответ.
  - Считаешь, наши русские князья не доросли до гидромассажных ванн?
  - Наши - вряд ли. Баня, веник, шайка, лейка, квас, мочало... Это же тебе не Священная Римская империя германской нации, где в княжеских домах всё испокон веку было айн унд цванцих, фир унд зибцих!
  - Значит, Тмутаракань - исключение из правил, - пожала плечами Алина. - Хватит валяться, марш на процедуры!
  - Типа, больной, просыпайтесь, пора принимать снотворное, да? Не встану, хоть насилуй с извращением! - прикрикнул супруг.
  Но был самым что ни есть извращённым способом - ногами - вытолкнут с постели на пол.
  Извлечён из брюк и носков, вытряхнут из исподнего.
  Беспардонно - на рывках и пинках - перекантован в сантехническое помещение.
  И только когда гетман, измождённый и побитый, как валет дамой в большинстве карточных игр, собрался по-настоящему возмутиться и огляделся в ванной комнате, подыскивая, чем бы увесистым это лучше сделать, до его сумеречного сознания дошло, что обложенный кафелем парапет - не просто декоративная стенка, но бортик ванны. Целого бассейна!
  - Oops, I did it again! - вторично за истекший день воскликнул он и уже без посторонней, с позволения сказать, помощи преодолел достаточно высокую преграду.
  Жена самодовольно ухмыльнулась, вышла и возвратилась лишь тогда, когда он, вдоволь понежившись среди шаловливых пузырьков, подумал, уж не стала ли блаженная процедура отвлекающим маневром для интимной встречи с князем...
  - Не желает ли самурай Александр-сан провести время с гейшей? - спросила Алина томным голосом, и курточка кимоно соскользнула на пол по её рукам. - Или ему хватило ласк княгини?
  - Гейша в бане называется мойшей, - 'ловко' ушёл от ответа на последний вопрос гетман. - И, тем не менее, прыгай сюда, места хватит!
  - Как вам будет угодно, мой господин, - вздохнула она.
  И вдруг, совершив немыслимый рандат-фляг, в туче брызг приводнилась прямо ему на... на руки. Слава Богу, успел их подставить!
  - Ничего не отдавила, дорогое моё вашество?
  - Аккуратнее, мать! Ты, блин, прямо как Хавьер Сотомайор!
  - Кто такой? Почему не знаю?
  - Был некогда на Кубе такой спортсмен, знаменитый прыгун в высоту, многократный чемпион мира и прочая, прочая, прочая.
  - Ах, этот! Ну да, был когда-то... А вообще на Кубе, чтоб ты знал, - поморщилась Алина, - нет ничего хорошего, кроме пляжей и врачей. Большая часть мужиков - воры, баб - проститутки.
  - Вот так даже, да? Откуда, интересно, столь подробные сведения, моя эрудитка?
  - Из первых рук. От самого Фиделя Кастро Рус, - она как-то странно улыбнулась, глядя в никуда. - Он мне, между прочим, лично руку жал.
  - Да ладно!
  - Вот тебе и 'да ладно'! Плохо ты ещё знаешь супругу, дорогой...
  - Похоже на то, - мгновенно согласился Александр, не желая дослушивать '...а берёшься уже познавать всяких там княгинь'. - Вива команданте Фидель!
  - Вива команданте Фидель! - без тени иронии воскликнула Алина. - Вива команданте Камило!..
  - А это ещё кто таковский?
  - Это Камило Сьенфуэгос, народный герой Острова Свободы, сподвижник Кастро, командовавший одной из повстанческих колонн. Вива команданте Камило! Вива команданте Че! Последнего, надеюсь, знаешь?
  - Не особенно близко, так, шапочным порядком, - дёрнул плечами Александр. - Некто Эрнесто 'Че' Гевара де ла Серна, верно?
  - Как Бог свят, - подтвердила его слова Алина.
  - Как Бог свят... - глухо повторил он.
  Спасибо Тебе, Господи, за всё! Спасибо тебе, пёсик, морда твоя ангельская! Прощайте! И не поминайте лихом. Мы обязательно вернёмся! Если очень повезёт...
  
  Господу помолимся,
  Коли не неволится,
  На коленках в горнице,
  Только больно колется...
  Господи, единый мой,
  Слышу звон малиновый.
  Рваную холстину я
  Сделаю картиною!..
  (А.Я. Розенбаум)
  
  
  
  
  25 августа. Кто был никем, тот стал... ничем!
  
  'Мало ли, у кого сейчас эволюция!' - приговаривал мастодонт, топча неандертальцев...
  
  
  C раннего утра, лишь только Кубань-река осталась позади, гетман занялся святотатственным упрямством - попытался эмпирическим путём опровергнуть Старца в том, что связь между ними нарушена. Тупо звал бога-отшельника. Тупо звал щенка-хранителя. И, конечно, не добился ничего, кроме косых взглядов друзей на его раскрасневшуюся от натуги физиономию, - ни тот, ни другой не отвечали на запросы Сниже. И только было ему в голову пришла 'рационализаторская' идея пристрелить какую-нибудь крупную рогатую скотинку да пристроить рога к своему черепу на манер приёмо-передающей антенны-усилителя, как в левом ухе чуть не разорвал гарнитуру Bluetooth истошный вопль Рязанца:
  - Ах ты, дубина проклятая!
  От самого берега Кубани гетман, исходя из некоторых тревожных соображений, перестроил походный ордер: выдвинул молодого разведчика Кожелупенко в авангард, к генеральному дозорному, главное же 'тревожное соображение' - в лице Рустама Шадиева - отправил к Богачёву в хвост колонны. У этого не забалует!.. Радиостанция глазастого Рязанца была переключена на постоянную трансляцию, и вот уже с полчаса слух всех, кто был на связи в пределах досягаемости радиоволн УКВ-диапазона, услаждали четыре повторяющиеся композиции: 'В лесу родилась ёлочка...', 'Под зарю хорошую скачут в поле лошади...', 'Эй, ухнем!' и простонародная баллада 'Вставай, проклятьем заклеймённый..!'. Кого-то менее искушённого, вероятно, озадачил бы подобный подбор тем, но не гетмана. Он давно свыкся со странностями простодушного парняги. Однако на одной строфе даже он раз от раза иронично усмехался и качал головой - когда слышал 'рязанскую' интерпретацию текста 'Интернационала': 'Вставай, проклятый заклеймённый!'...
  - Чем это тебя так ухнуло, сынку? - сочувственно спросил он вихрастого разведчика.
  - Веток полно, господин полковник! - отозвался тот.
  - В лесу родилось слишком много ёлочек, - вмешался Елизаров. - Снова башку раздраконил наш проклятый...
  - И надолго теперь заклеймённый, - вздохнул гетман.
  Лично он давно засомневался, правильно ли поступил, двинув кавалькаду не проезжим трактом, а напрямки, звериными тропами, с генеральной дирекцией на междуречье Урупа и Синюхи. Редкие некогда дубравы, буковые рощицы и стрелы ветрогасящих тополиных полос разрослись в громадные чащобы. И как же быстро зреет молодая поросль! Впрочем, удивляться нечему, если вспомнить, сколько человечьей крови испила земная Флора... Однако нет, как говорится, худа без добра - в лесах на порядок безопаснее. Правда, не для Славки Рязанца...
  - Живой хоть? - участливо спросил его гетман.
  - Кажись, трошечки живой, - ответил парень.
  - Ты хоть смотри, куда коня правишь.
  - Так я же, это, господин полковник, по сторонам больше гляжу, врагов шукаю.
  - Дело это нужное, только прямо перед носом тоже изредка поглядывай, не то, как говорят в народе, рискуешь в собственном глазу бревна не заметить, а наши уважаемые доктора с тобой знатными швеями заделаются, - он обернулся к вьючному каравану и прокричал коневодам. - Док, Петрович, осмотрите потерпевшего!
  - Кого это? - не понял генеральный врач.
  Радиостанции большинства путников по приказу 'свыше' не включались, дабы у самых недисциплинированных - вроде Алины - не возникло соблазна замусорить эфир досужей болтовнёй, до авангарда было с полверсты, и заполошный крик Рязанца растворился в чаще, оставив Шаталина до времени в неведении.
  - Кого? - переспросил гетман. - Попробуй угадать одной попытки.
  - Опять Славяна?! Знаешь, Саныч, - Док пришпорил своего ленивого Боярина, - такого, ей-богу, проще добить, чем лечить, - меньше хлопот и душевного расстройства.
  - Да, Николаич, не напрасно злые ваххабиты из Аргунского ущелья называли тебя одним из величайших гуманистов современности! Впрочем, предложение интересное, и буде так дальше пойдёт...
  Бывать в этих местах ни гетману, ни спутникам его до нынешнего далеко не праздного вояжа не пришлось. И сам он, и Константин, и 'добрый' Док с Кучинским, и Серёга Богачёв прошли в безумной ярости боёв с захватчиками-пантюркистами бескрайние пространства, но - восточнее, сюда же воинство Великого Турана, ведомое Мустафой Кемалем II Ататюрком, добраться, слава Богу, не сподобилось. И наши витязи, в свою очередь, не стали злоупотреблять сомнительным в те времена гостеприимством Северного Кавказа, взбудораженного высокооборотным миксером войн и мятежей. Тем более что, даже будь там прочный мир без примеси ксенофобии, им, молодым тогда, здоровым равнинным людям с традиционными для русских мужиков наклонностями, не было нужды ни в лыжных трассах, ни в туристских маршрутах, ни в живительных источниках кавказских минеральных вод. Что говорить о кручах и долинах Предкавказья, если даже в столь любезном тмутараканскому владыке Сочи нынешний гетман - лейтенантом ВДВ ещё - сподобился гостить всего единожды, не испытав при этом ни грана положительных эмоций? Неделя - дождь. Неделя - сумасшедший ветер. Под отъезд, правда, выглянуло, будто издеваясь, солнышко, но шторм на море не подумал прекратиться, а пловцу, пусть и неплохому, но выпестованному в тихих водах Дона, ловить дистанцию между кошмарными валами, скользя босыми пятками по гальке, - если и удовольствие, то много ниже среднего. Галька же в человеческом обличии... Что ж, встретилась ему на черноморском побережье и такая. И тоже удовольствие - из тех ещё..! День поскользил по ней, другой, на третий протрезвел и понял - потное бревно, фригидное, озлобленное на весь белый свет, беспочвенно стремящееся замуж, да к тому же склонное к запою...
  Колонна продолжала марш, однако скорость продвижения всё падала и падала, ибо звериная тропа сужалась с каждым километром удаления от водопоя. 'Идём, как Алина Кабаева - по бревну!' - подумал гетман.
  Ей же ей, далось ему это бревно! Накаркал...
  Натянутую поперёк тропы лиану зацепил, конечно же, Рязанец. Вернее, рыжий конь его Рудик славной по Руси будённовской породы, такой же обормот, как и седок, - не зря работники конезавода с жеребёнка обзывали его Дуриком... Под очередную песенку 'Эй, ухнем!' парень ухнул наземь - да башкой об ясень! - от страшного бокового удара в круп бедолаги Дурика подвешенным в небесах бревном. Охотникам в засаде, надо думать, сразу не по Сеньке показалась шапка, - задали драпа, - и Константин вместе с боевыми докторами рванул в чащобу, ориентируясь на быстро удаляющийся шелест потревоженной листвы. Гетман, на галопе подоспев к месту события, с пистолетом наголо гарцевал вокруг ахавших над стреноженным кентавром женщин и думал, как бы почувствительнее обматерить врачей, бросивших раненного Славку. А то, не приведи Господь, не только раненного, но уже и...
  Нет! Враги не дождутся! В лучших своих традициях парняга счастливо отделался разбитым при 'жёсткой посадке' лбом, на котором теперь уже вовсе не было живого места.
  - Господин Кожелупенко, - сбросив камень с души, без тени иронии обратился к нему гетман, - чтоб я вас без каски и бронежилета больше не видел! Хотя при таких раскладах надобен скафандр высшей степени защиты или, на худой конец, рыцарский доспех... Кости целы?
  Кости - слава античной богине охоты Артемиде! - оказались целы. Нина Юрьевна, обработав ссадины перекисью водорода, ограничилась кровоостанавливающим гелем из каких-то знахарских трав и лейкопластырем. Зато бившегося в судорогах Рудика, сколь ни плакала над ним Алёнка, пришлось из сострадания пристрелить, и вряд ли этот вынужденный акт милосердия способствовал росту её симпатии к Рустаму Шадиеву...
  Ко всему прочему в кусты умчался Дэн. И, судя по утробному рычанию, рванул отнюдь не по нужде - явно по следу заклеймённых проклятьем охотников. Гетман тут же прыгнул наземь, сбросил китель в траву, обнажил пистолет и побежал за псом. И очень скоро, весь исхлёстанный колючими ветвями, застал того на небольшой прогалине, среди бестолково поваленных ветром лесин, в боевой стойке над дрожащим комком некоей живой субстанции.
  Гетман пригляделся.
  Это что ещё за хрень такая?!
  Не медведь...
  Не баран...
  Не обезьяна...
  Ох, ты! Снежный человек!
  Хотя, если присмотреться, вовсе не снежный - ни лыж у него, ни санок, ни прочей атрибутики такого плана... С другой же стороны, ни капли разума в мутных, выцветших глазах, едва проглядывающих сквозь безобразные космы ниже плеч. Дикарь, йети его мать!..
  Чума заклеймила проклятьем ровным счётом каждого из чудом спасшихся представителей расы Homo Sapiens. За дюжину ушедших после Катаклизма лет гетман кого только ни повидал во Внешнем Мире: и откровенных шизофреников, и жутких калек, и мутантов всех мастей, и множество тех, кто, приспосабливаясь к изменившимся условиям, напрочь позабыл о чувстве меры, - взять хотя бы язычников с Оскола. Но такого, ей же Бог, доселе не встречал! Безобразная повязка из невыделанной козлиной шкуры вокруг бёдер, пегая бородища в колтунах, намертво въевшаяся в кожу грязь, ссадины, гнойники, шрамы, струпья, невыносимый смрад годами не мытого тела... Как всё же удивительны Цари Природы: пока цивилизованны - злейшие враги Её, но если одичали - самые ничтожные из всех живых существ. Кто ещё может столь омерзительно смердеть? Разве что скунс. Однако у него зловоние - защитная реакция, продукт физиологии особой железы. А этот, блин, неандерталец..! К тому же, сволочь, Рудика прикончил, который, хоть и конь - и хоть четыре раза дурик! - самим своим существованием и беззаветной службой Человеку на порядок более ценен для возрождающейся цивилизации, нежели этот свернувшийся в траве сухим листом, дрожащий от ужаса кусок тошнотворной плоти...
  - Дэн, фу! Нельзя! - гетман отогнал ньюфаундленда. - Ещё, не приведи Господь, отравишься... - и брезгливо пнул дикаря подошвой. - Встать!
  Ну, тот и встал. Не сразу. После третьего пинка...
  Но лучше бы лежал! В земле. Со времён позднего палеолита...
  А может, даже лучше, если - раннего. Во всяком случае, сошёл бы среди современников за своего, потому что осанкой больше походил на шимпанзе. Нормально, Абсолют тебя возьми! Вперёд, назад к далёким предкам Homo Sapiens!.. В пику учению Дарвина гетман никогда не считал себя потомком приматов - уж слишком нелицеприятно выходило. Не прельщала его в этом плане и теория беспокойного офтальмолога Мулдашева: дескать, люди жёлтой расы произошли напрямую от пришельцев из космоса, чёрные - от местных землячек-обезьян, белые же - результат смешанных браков. Хороши же те пресловутые инопланетяне, коль позарились на макак с бабуиншами!.. Но и утверждение о том, что Всевышний создал человека по образу своему, по подобию Божьему, не вызывало у гетмана восторга. Не вызывало хотя бы потому, что он, даже в бытность атеистом, всерьёз задумывался о роли религии в антропогенезе и считал истинную веру неисчерпаемым кладезем Нравственности, а значит, в принципе куда более позитивным, чем негативным социальным явлением, и хотел бы видеть Бога изначально лишённым каких-либо отрицательных качеств, кристально чистым в помыслах и деяниях Своих. Если же предположить, что насквозь греховный человек создан по образу Его и подобию...
  Ладно, всё, сейчас не время для теологического мудрствования! Данный конкретный Homo безусловно произошёл от обезьяны. Причём не так давно произошёл, если приглядеться, лет тридцать пять тому назад, от силы сорок. Успел, однако, побывать не просто Homo, но и Sapiens! Во всяком случае, считался таковым...
  - Ну, здравствуй, предок! - гетман горестно вздохнул. - Вот, значит, какими вы были... Звать-то тебя как, анахронизм вонючий?
  Тусклые дикарские глаза испуганно метались с гетмана на пса. Ни малейшего оттенка понимания, ни даже попытки осмыслить прозвучавшие слова в них не отражалось.
  Может, языковой барьер?..
  Ну, это поправимо! Гетман не зря слыл полиглотом. Правда, словарный запас его, какой язык ни возьми, почему-то всегда оказывался привязанным к гениталиям и прочему непотребству...
  - По-русски, значит, не бум-бум? То бишь один из языков межнационального общения отпадает... Ладно, попробуем другой. Ду ю спик инглиш?.. Ясно. Парле ву франсе?.. Нон парле. Жаль! А может, оно и к лучшему, я-то и сам не знаю по-французски ни фига почти... Цо, мае буты, шановний пан розумие польску або украиньску мову?.. Опять не слава тебе яйца! А по-китайски? Я, правда, и здесь не особенно силён, только одну фразу знаю. Суньхуйвчай. 'Прошу к столу!' по-ихнему, по великоханьски... Эй, ты, пращур хуев, штиу молдовенешть? Лингва итальяна? Эспаньол? Картули? Суахили? Чем же тебя, блин, пробрать-то?!.. Ах, да, шпрехен зи дойч?
   И тут случилось чудо: дикарь заметно оживился, даже изобразил на морде некое подобие улыбки.
   - О, майн либе фройнд! - в сердцах воскликнул гетман. - Я бы даже сказал, брудер по разуму. Так ты, выходит, германского племени! Что ж так опустился, заген зи мир, битте?.. Ну, чего молчишь, а, мутер твою за ногу?!
   - Жрать! Хочу. Сильно-о-о! - простонал вдруг 'истинный ариец'. - Дай жрать!
   - Угу-угу, шпик, курка, млеко, яйки, шнапс... Нашенский, выходит, обормот! А я уж грешным делом подумал, мы с тобой сейчас присядем где-нибудь унтер ден линден, то бишь под липами, пропустим по кружечке доброго мюнхенского лагера да побеседуем за что-нибудь эдакое, типа гештальтпсихологии фон Эренфельса, распространения лютеранской схизмы в Центральной и Западной Европе, истории Священной Римской империи германской нации, особой роли материализма Фейербаха в классической немецкой философии... А тут, блин, жрать! Экий ты, право слово, приземлённый, охотник на мустангов.
  И тут на беду у собеседников сработали безусловные рефлексы: у одного - рефлекс накопления энергетического потенциала организма путём пероральной загрузки пищи в этот самый организм; у другого - активной защиты противостоящего организма от хищнического посягательства. В частности, дикарь, которому, видать, скоро надоели мудрствования на голодный желудок, пополз, сдирая колени, к гетману с воплем:
  - Жрать!!!
  - Пальцы!!! - истерически, будто кисейная барышня при виде мышки, взвизгнул гетман.
  Он был до того поражён внезапно нахлынувшим омерзением, что машинально, не целясь, от бедра дважды выжал спуск 'Гюрзы'. Драгоценные специальные пули (на сотне метров прошивающие тридцать слоёв кевлара, усиленных трёхмиллиметровым броневым листом, как овчинный полушубок) бесполезно вжикнули то ли в листве бузины, то ли в космах первобытного охотника впритирку с ушами. Дикарь распластался по траве и теперь лишь чуть слышно постанывал.
  - Фу, блин, едва до греха не довёл! - проговорил гетман, пытаясь унять разгорячённое дыхание. - Ты уж поаккуратнее, у меня нервы - не стальные канаты... Давай-ка, поднимайся, вождь апачей!
  Повторения приказа не потребовалось - дикарь моментально вскочил. Ей-богу, недаром подмечено, что Господь создал людей, Чарльз Дарвин бестолково расплодил и только мистер Сэмюель Кольт сделал их равными. Вернее, указал каждому место в социальной иерархии. Согласно купленным билетам. В один конец...
  - Звать-то тебя как, гроза непарнокопытных? - спросил гетман почти миролюбиво, но тут же рявкнул. - Наме... Тьфу, имя?! Отвечать!!!
   - Дуб! - выкрикнул дикарь, закрывая голову руками.
   - Кто это дуб, а, сволочь?!
  Дульный срез 'Гюрзы' снова вперился в него многозначительным, недобрым, чёрным, как смерть, 'взглядом'.
  - Это я дуб?! Ну, всё, пиз..!
   - Я Дуб! Ты Бугор!
   - Ах, вон в чём дело! Ладно, что ж, Бугор - ещё куда ни шло. Даже приятно... Тьфу, блин, с вами, дубами, пообщаешься, точно с глузду съедешь!
   - Бугор, жрать дай! - заныл первобытный охотник. - Сильно хочу...
   - Перетопчешься! Стройнее будешь. К тому же, говорят, на голодный желудок голова лучше работает. Глядишь, и у тебя в башке искра какая-никакая промелькнёт. А из неё уж снова возгорится пламя Разума... Ладно, Дуб, давай-ка, пошли!
   - Куды?
   - Куды? Давать тебе пи$ды!
   - Не хочу пи$ды! Жрать хочу!
   - Ну, знаешь, предок, сволочь ты, однако, редкостная. Землячок Гитлер от зависти бы удавился. Я даже, честное арийское, завидую твоему нахальству. Конягу загубил, а мы тебе в знак благодарности скатерть-самобранку развернуть должны, айсбайн с тушёной капустой, пиво, всякое такое... Решпект и уважуха дорогому пращуру! Нет уж, глубокоуважаемый дикарь, это греки да римляне разные духовную культуру вам несли, просвещение, право, религию, а мы - люди свои, сами, что называется, из бывших. Потому чиниться не будем! Прекрасно понимаем, что ничего путного из таких дубов уже не выйдет. Кол осиновый сейчас заточим, тупым концом в землю воткнём, острым - в анус. Догадываешься, кому?
   Трудно сказать, о чём дикарь догадывался сирым своим разумом, о чём не смог бы, даже крепко возжелай, но слово 'анус' явно произвело на него неизгладимое впечатление. Во всяком случае, понукаемый пинками гетмана и грозным рычанием ньюфаундленда, он продирался - ловко продирался, следует признать - через чащобу, то и дело самозабвенно восклицая:
   - Анус! Гы-гы, анус!
   Покачивая головой, гетман подумал, что если это недоразумение в свалявшейся козлиной шкуре - не даун-одиночка на охотничьей тропе, а член гетерогенной общины себе подобных дикарей, то через год-другой по лужайкам молодого леса поползёт крохотный чумазый Анус, будущий мудрый вождь, удачливый охотник и великий воин. Со временем он наберётся жизненного опыта и вновь придумает рычаг, кресало, трут, весло, копьё, скребок и колесо, а там уже процесс пойдёт, как много позже выразится новый Первый и Последний Президент Союза ССР... Через века и поколения в народе анусов будет передаваться легенда о Великом Анусе, отце его Могучем Дубе и анальном покровителе Бугре, милостивом и милосердном. Близ исторического места, где поимело место состояться Первое Пришествие Бугра, возведут они храм - Бугор на Ровном Месте - в форме коровьей лепешки, окружённой яблоками конского навоза. Ежегодно 2 августа, в день, сохранившийся в генетической памяти как нечто, связанное с ВДВ, анусы вспомнят Вознесение Бугра на небеса. К слову, изобретут по этому случаю водку с пивом и портвейном, голубой берет, тельняшку и азербайджанцев с рынка на роль террористов-моджахедов... По праздникам больших анальных выделений - на Рождество Бугра, 22 августа, и 23 февраля, в День Бугра-Заступника - верховные анальные жрецы будут приносить в жертву своему кумиру самых жирных лошадей и самых крупных собак, а прелестные жрицы-фекалии станут осыпать верующих щедрыми пригоршнями бараньего гороха. Не того, что на полях растёт, но того, которым животина испражняется... Тьфу!
  Уже через несколько минут, сидя враскоряку посреди проплешины у звериной тропы и бросая плотоядные взгляды на бездыханного страдальца Дурика, гетманский найдёныш сосредоточенно пожирал румяный княжеский каравай и черпал мясо из жестяной консервной банки содранными о её края пальцами. Бурая кровь прекрасно гармонировала с грязью первобытной 'вилки' и бледно-розовой свинячьей плотью. Не переставая качать головой, гетман думал: интересно, используют ли тмутаракане рабский труд? Может, изловить соплеменников Дуба - а такие точно есть, за кем-то ведь ребята погнались - да сдать Мстиславу на поруки? В лоно цивилизации оных, конечно, не вернуть, но хоть с голоду не передохнут. А там, глядишь, сгодятся под какой-нибудь незамысловатый труд. Люди всё-таки, пусть и бывшие. Санитары леса, мать их за ногу!..
  Друзья-соратники, рассматривая чавкающего гурмана ошалелыми глазами, застыли плотной группой в нескольких шагах от действа. В неизбывной духоте южного августовского леса женщины сбросили форменные кителя, оставшись в лёгких защитного цвета футболках. Алёнка - в любимой черной маечке-топ. И бандану стянула, расплескав златотканое чудо по хрупким плечам. За что мгновенно поплатилась.
  Отложив третью банку, Дуб напрягся.
  - Баба! Чёрный баба... чёрный... ещё чёрный... белый... Белый баба! Дай!!!
  Вытянув отвратительные лапы, он крадучись засеменил к Алёнке. Та завизжала на весь лес и бросилась было наутёк, но Данилян ухватил её за руку, а Никоненко заслонил собой. Дикарю же досталась отнюдь не упругая девичья грудь, но тяжёлый, как доля холопа на барщине, кулак Серёги Богачёва. Обескураживающий прямой удар в самую бесполезную часть тела дикаря - сиречь башку - изменил направление его движения на прямо противоположное. Да ещё гетман, подоспев, придал крутящего момента хлёстким лоу-киком - ударом подъёмом стопы по оборотной стороне его коленного сустава. Дикарь взлетел, перевернулся в воздухе и шлёпнулся в траву, как плохо выжатая половая тряпка. По всему лицу его струйками растекалась кровь, нос из соколиного клюва превратился в сплюснутый слоновий хобот.
   - Отлетал своё, соколик! - сплюнул в его сторону гетман. - Цветочки нюхать и выслеживать добычу будешь теперь анусом... Эх, вбил бы я тебе блуд куда-нибудь в печёнку, да неохота кроссовки марать о твоё поганое естество!
   Он машинально потянулся к пистолету.
   - Аль, не смей! - предостерегающе воскликнула супруга, обнимая насмерть перепуганную девушку. - Человек всё-таки...
   Да гетман и не замышлял чего-либо подобного. Но раз такое дело!..
   - Кто, простите, человек? Вот это вот человек?! - он снова сплюнул и на сей раз почти попал в лесного жителя, казалось, оклемавшегося уже после лёгкого нокаута. - Нашла тоже... Человек - это только звучит гордо!
   Покачивая головой и морщась от брезгливости, гетман всё-таки извлёк 'Гюрзу' из кобуры и пнул подошвой съёжившегося от страха дикаря.
   - Аль, прекрати! - снова воскликнула Алина.
   - Да я ещё и не начинал... Ну-ка, далёкий предок, твою мать, прими более вертикальное положение! Не понимаешь? Встал, бля!!! Проведём незамысловатый тест на интеллект и генетическую память.
   Косясь на хищный ствол 'Гюрзы', избитый кубанский хантер пусть и с трудом, но всё же принял позу аксакала.
   - Ладно, сойдёт... Короче, Дуб, я задаю вопрос, ты отвечаешь. Вопрос очень простой. Ответишь более или менее правильно - живи, хрен с тобой. Нет - пристрелю, как бешеного динозавра, чтобы не плодил себе подобных. Если понял, кивни!
   Дуб энергично закивал, тряся нечёсаными космами.
   - Хорэ, блин, вшей разбрасывать! Я понял, что ты понял... Итак, вопрос, - гетман показал два пальца. - Сколько будет?
   - Ды-ва, - без промедления ответил экзаменуемый.
   - Неплохо, неплохо... А 'дыва' плюс 'дыва' - это сколько?
   - Это уже второй вопрос, - резонно заметила Нинка.
   - Не становитесь, Нина Юрьевна, адвокатом дьявола. Знаем мы ваши студенческие штучки... Не слышу, Дуб! Два плюс два, быстро!
   - Чи-ты-ри! - выдавил лесной охотник, и на последнем слоге в тоне его даже просквозили нотки торжества.
   - О, чудо! Человек Разумный! Осветлённый дуб... Молодца! Живи уж, пёс с тобой, раз не всё ещё потеряно.
   Между тем Дуб, усевшись прямо на тропе в позе пресловутого аксакала перед достарханом, снова принялся за угощение. Шкура на раскоряченных бедрах задралась, и все желающие имели счастье лицезреть напрягшееся естество, сплошь покрытое жуткими шанкрами, грязное до такой степени, словно пять минут как добыто в угольном разрезе. Бросив косой взгляд на завидную эрекцию, гетман пробормотал:
   - Да, крепок наш Дуб, наплодит ещё ублюдков. Из такого способность к размножению кувалдой не выбьешь, где уж там кулаком или ногой.
   - Больно! - укоризненным тоном сообщил ему дикарь.
   - И мне больно, - согласился гетман. - Больно смотреть на это безобразие... Ноги сдвинь, эксгибиционист хренов!
   - Бабу сильно хочу, - оправдался тот, но всё же принял чуть менее раскованную позу. - Чтобы белую. И жрать. Чтобы вкусно. И много.
   - Основные инстинкты! - фыркнула Нина Юрьевна. - Вкусно, много, с аппетитом, бесплатно, да ещё со скидкой. И самого повидлом натереть, чтобы жизнь казалась слаще.
   - Выпить есть? - спросил вдруг Дуб.
   Поражённые друзья хором издали целую какофонию звуков, от молодецкого посвиста Серёги Богачёва до хихиканья сквозь всхлипы перепуганной Алёнки.
   - Выпить есть, - кивнул гетман, - да не про вашу честь. ЮНЕСКО запрещает использовать спиртное при контактах с дикарями, оно вызывает у вас мгновенное привыкание и неадекватную реакцию на окружающую действительность.
   И тут Дуб выдал фразу, в благодарность за которую гетман впрямь едва ни потянулся к фляге с водкой.
   - Мы ближе к природе...
   Экая, в натуре, глыба, экий, блин, матёрый человечище!
   Но тут из кустов выбрался Константин Елизаров.
   - Ох, ты, мать твою, ещё одно! Существо... Дамы и господа, не желаете ли совершить экскурсию в каменный век?
   - Занимайте места в машине времени, не курите, пристегните ремни безопасности, - гетман гадливо сплюнул в пустую консервную банку. - До эпохи Средневековья пользоваться туалетом запрещается!
   Слюна, презрение, свинячий жир, запрещённый в коневодстве никотин и жалость смешались с грязно-бурой кровью дикаря в богемный экзотический коктейль, названный по мотивам знаменитого произведения братьев Стругацких 'Пикником на обочине Времён'...
   - Прогуляемся, Аль? - вымученно улыбнулась гетману супруга. Но под руку приняла генерального дозорного.
   Он не любил отказывать Алине.
   И пошёл вслед за ними, приобняв за плечико Алёнку.
   Ещё не зная, во что для всех троих выльется этот гранд-вояж...
   ...Стойбище Homo-бывших-Sapiens походило на нудистский пляж. Дуб в своей набедренной повязке выступал разодетой в пух и прах римской матроной среди передвигавшегося на карачках плебса без малейшего намёка на одежду. Функцию пещер выполняли сгрудившиеся у опушки шалаши, крытые вязанками сена, корой и звериными шкурами. Дочиста - нет, догрязна! - вытоптанную поляну, не обращая внимания на Дока и Кучинского, видимо, успевших примелькаться, полировали коленями десятка три особей обоего пола и самого разного возраста. Их беспорядочные броуновские телодвижения гетман поначалу принял за какой-то дьявольский обряд. Но действительность, как с нею обычно и бывает, оказалась много прозаичнее: особи что-то выковыривали из земли и отправляли в ротовые полости. Его чуть ни стошнило при мысли о меню...
   Алёнка спрятала лицо на груди гетмана, мелкая дрожь её тела чем дальше, тем больше напоминала конвульсии.
  - Успокойся, девочка моя, ты видишь всего лишь дурной сон.
  Следовало бы немедленно уйти с этого парада уродов, но гетман задержался, потому что у вигвамов затевалось нечто вообще из ряда вон. Две крупные лохматые особи мужского пола, рыча и фыркая, с намерениями, которые во все времена толковались в одном-единственном плане, раскладывали на утоптанной земле девчонку с виду лет пятнадцати, не более, тщедушную тельцем, не мытую, наверное, с рождения, а то и дольше. Жертва состоявшегося к данному моменту покушения на изнасилование истерично пискнула, несколько раз судорожно дёрнулась и, как показалось гетману, лишилась чувств.
  - Аль, сделай что-нибудь! - воскликнула за его спиной Алина.
  - Пожалуй, сделаю им замечание, - процедил сквозь зубы гетман и передал закрывшую ладошками глаза Алёнку на поруки супруге. - А лучше объявлю выговор. С занесением. В какой-нибудь жизненно важный орган...
  Он извлёк 'Гюрзу' из кобуры, тщательно прицелился, но не успел ещё выжать спусковую скобу, как едва не оглох от грохота метательного порохового заряда револьверного патрона .44magnum. Могучая тупорылая пуля богачёвского 'Смит&Вессона' буквально сорвала с тела жертвы первую похотливую особь. Юрист-правовед, не боясь ошибиться, мог бы квалифицировать действия Серёги как умышленное убийство с целью предотвращения другого не менее тяжкого преступления, а действия особи вплоть до расставания с жизнью - в чём бы другом, а в этом сомневаться не приходилось, ибо с такой дыркой в черепе если и живут, то краткий миг - как оконченное покушение на изнасилование. C другой стороны, адвокаты этой самой особи изошли бы в суде воплями о том, что изнасилование не несёт в себе прямой угрозы жизни, и убийство - неадекватный способ его предотвращения. Дескать, достаточно было бы дать пощечину...
  Увы, грамотные юристы в общностях дикарей отсутствовали что в каменном веке, что в третьем тысячелетии по Рождеству Христову, и нормы уголовного права, за исключением законов кровной мести и талиона - возмездия, равновеликого причинённому злу, - не были даже прописаны пером, не говоря уже о том, что, как в былой России, не работали. Но данные конкретные дикари в чём-то оказались ещё ниже статусом, чем австралийские аборигены и индейцы амазонской сельвы. Во всяком случае, трагическая гибель соплеменника не вызвала у них сколько-нибудь заметного энтузиазма, не говоря уже о том, чтобы броситься на обидчиков-конкистадоров с каменными топорами. Нет, конечно, они, перепуганные громом выстрела, с минуту кучно полежали плашмя, но после снова равнодушно зашаркали коленями по земле в поисках энергетически насыщенных червячков. И даже подельник убитого, с завидной прытью удравший в кусты - не зря Дуб уверял, что они, мол, природнее! - опасливо выглянул, убедился, что опасность миновала, ударил ногой несостоявшуюся потерпевшую и присоединился к собирателям. Правда, опять сбежал в 'зелёнку', когда Серёга призывно помахал ему револьвером...
  - Искусственный отбор, - сзади глухо проговорила Алина.
  - Да нет, вполне естественный, - пожал плечами гетман. - Как видишь, остальным происходящее до лампочки.
  С плотоядным интересом наблюдая за развитием сюжета на пленэре, он напрочь упустил из виду тот безотрадный факт, что Алёнка горько рыдает, уткнувшись носиком в плечо Алины...
  В этот самый момент со стороны опушки к нему подкрался Дуб.
  - Бугор!
  - Ах, вот ты где, знатный охотник! Опять на сладенькое потянуло? - он кивнул на застывшую рядом Манану и на готовый к бою пистолет.
  - Нет, Бугор, нет! Жрать очень надо! То, которое вкусное. Сильно надо. Дай!
  Рядом с Дубом топтались двое чумазых малышей со вздутиями животов, искривленными ножками и головами-дирижаблями на нитевидных шейках.
  - Жрать?! Ты не лопнешь, предок человека? Три банки 'тушнины' смолотил в один присест!
  - Дай, Бугор, очень надо! - захныкал Дуб.
  - Аль, для детей ведь... - поддержала дикаря Алина.
  - Для детей, говоришь? - с большим сомнением бросил через плечо гетман. - Которым в этом стаде лучше бы вообще не родиться.
  - Конечно, им бы лучше начать с жидкого бульончика, но пусть уж хоть раз в жизни попробуют человеческой пищи.
  - Попробуют, считаешь? Ладно, попробуем и мы. В смысле, поэкспериментируем...
  Он крайне сомневался, что тушёное мясо достанется малышам, хотя бы потому, что перед самым профилактическим выстрелом заметил, как Дуб, кивая то на него, то на кусты, договаривается с крашеной грязью блондинкой, судя по сладострастному выражению морды, явно имея в виду интим. А как же иначе?! Ведь впору подумать о порочном зачатии Ануса!..
  Ну, да ладно, любой эксперимент - даже проверка на вшивость - требует расходов, и он резким круговым движением ножа взрезал банку, запасливо прихваченную в багаже для установления контактов с аборигенами лесной чащобы.
  И оказался прав в своих сомнениях на сто один процент!
  Дуб, даже не взглянув на ребятню, побежал к 'даме сердца'.
  - Застрели эту похотливую скотину, Аль! - прошептала Алина, и тон её при этом не предполагал возражений.
  - Успеется, - отмахнулся гетман. - Раз тут всё дело по согласию, пускай, по крайней мере, потешит свою шалую плоть... Алёнушка, как ты посмотришь, если я угощу малышей шоколадками из твоего запаса?
  Девушка промолчала, и он не мог тогда предположить, что она, пребывая в пограничном психическом состоянии, просто не услышала вопроса...
  Между тем Дуб широким жестом протянул грязно-белокурой леди невиданное угощение и повлёк - вернее, поволок - её в направлении опушки.
  Банка упала в траву под кустом...
  Дама упала на колени в позе 'ой, куда же закатилась шпилька?!'..
  Дуб жестом опытного мачо сорвал шкуру с естества и пристроился к бёдрам партнёрши...
  Та же, предоставив ему право действовать по собственному усмотрению, споро принялась за трапезу...
  Но тут вдруг на беду из чащи вынырнул несостоявшийся насильник, вооружённый суковатой палкой...
  И предначертание Алины претворилось в жизнь! Точнее, в смерть. Впрочем, оставалась вероятность, что живучий Дуб и после удара своей родственницей Дубиной по самой бесполезной части тела дикаря, сиречь, опять же, голове, счастливо отделается тяжкими увечьями...
  Покуситель же ничтоже сумняшеся занял место потерпевшего, да ещё дополнил картину в жанре ню тем, что отобрал у блондинки остатки тушёного мяса, расположил банку прямо у неё на спине и, что называется, совместил приятное с полезным...
  А в это самое время вблизи шалашей подозрительно деловито копошился весь остальной народец, и гетман далеко не сразу понял, что копошение это происходит вокруг трупа первого насильника и явственно отдаёт каннибальским душком...
  - О, Господи! - воскликнул он. - Мы чужие на этом пиру.
  Наконец обернулся. И обомлел: супруга из последних сил удерживала на ногах Алёнку.
  - Ну, вот, приехали... Всё, занавес! Финита, бля, комедия! Марш отсюда! Уходим на шенкелях!
  Сам гетман чуть задержался и, некстати припомнив надуманную закономерность событий, прикинул: после радушного приёма в княжестве Тмутаракань происшествием номер один смело можно посчитать охоту на 'рязанского' коня, номер два - его собственную охоту на Дуба, три - то, что за несколько минут случилось здесь, в дикарском стойбище. Головная боль его - это истерика Алёнки. А значит, перед ними расстилается усыпанная розами дорога!
  Эх, почему он тогда не подумал, что розы - не одни лишь лепестки, но и шипы?!..
  Гетман бросил горсть плиток шоколада в сторону кучки отдельно копошившихся детей. Не обнаружив на поляне кострища, хотел было оставить зажигалку. Но передумал. Если во взрослых существах из стойбища остались крохи памяти о человеческой цивилизации, добыть огонь они сумеют тем же трением, а если - нет, то ничего хорошего дар Прометея Александровича им уже не принесёт. Коль скоро человек и впрямь Божье творение, то не дело какого-то гетмана, даже в чём-то великого, вмешиваться в высокий промысел Господень. Разве что посоветовать Ему: чем таких разводить, пестовать, тратить время и энергию, уж лучше оставить без присмотра - отомрут по примеру динозавров, выпадут из Бытия, как молочные зубы и перхоть. За ненадобностью! С другой же стороны, - не в упрёк Всевышнему, но к сведению, - мы в ответе за тех, кого приручили...
   А мы, конкретно мы, - упрекал лично себя гетман, - сдуру залезли в брошенный по недофинансированию зверосовхоз и забыли об элементарной осторожности. Сами виноваты!
  Марш отсюда! Рысью - марш! Марш! Марш!..
  Он уводил колонну, щедро понукая Аквилона шенкелями и нисколько не заботясь хлёсткими ударами ветвей. И только через километр скорого марша вспомнил, что его дело не размахивать шашкой впереди конной лавы, но привести походный ордер к должному порядку: выдвинуть вперёд разведчиков, прикрыть тылы арьергардом, назначить наблюдателей за воздухом и боковыми азимутами, организовать взаимодействие, оповещение и связь.
  А ещё через километр пути не по-детски эрудированный гетман вспомнил, что 'порядок' и 'ордер' в данном случае - одно и то же. Как огонь и пламя. Как тупица и человек с низким уровнем интеллекта. Как питекантроп и первобытный дикарь...
  Но цивилизованному гетману третьего тысячелетия не стало стыдно. Просто было не до этого, потому что на коленях у него свернулась клубочком Алёнка. Девушка безостановочно стонала и орошала камуфляж двумя полноводными реками слёз. Гетман же ругал себя последними словами. И думал.
  Думал!
  Думал.
  Думал...
  Снова думал!
  Думал о том, что прав был Старец, тысячу раз прав! Человек суть не более чем существо, причём из многих мириадов видов, составляющих живое Сущее, существо самое никчемное, слабый, безвольный, нежизнеспособный организм, однако хищный и с невероятным норовом. Корить ли Мирового Духа за Армагеддон, случившийся двенадцать лет назад? С драной овцы - хоть шерсти клок!..
  Да, деградировать живому существу, возможно, куда более естественно, чем двигаться вперёд, по восходящей линии Прогресса. Попросту легче - не нужно прилагать усилий, достаточно, как в ситуации, когда изнасилование неизбежно, расслабиться и попытаться получить удовольствие... Но ведь не так же стремительно, фактически не выходя за рамки одного поколения!
  Кто эти дикари? Может, лица с недостатком умственного развития, сирые разумом? Ну, уж нет! Насколько гетман знал, обитатели специнтернатов и психушек вообще не выжили, истребив друг дружку в первые минуты пандемии Бледной Чумы, и у целой общины не было ни единого шанса сохраниться...
  И не из детей они малых, заблудших в чащобу без родителей и воспитательницы. Сколь бы ни старили каждого из нас утраты, невзгоды и лишения, тому же бедолаге Дубу никак не меньше тридцати пяти, а значит, в лоне дочумной цивилизации он пребывал как минимум до двадцати трёх лет. Вполне достаточно, чтобы почерпнуть хоть каких-то знаний, унести в новую жизнь толику Умения. Например, умение добыть огонь.
  А может, это некая секта? Или клуб по интересам? Интересно, кстати, на каком этапе в данной дикарской общине зародилась философия, озвученная павшим - опавшим! - Дубом фразой 'мы ближе к Природе'? Тут, как ни крути, равновероятны три варианта. Первый: все они - или, по крайней мере, некто наиболее авторитетный - с прошлой ещё жизни исповедовали полный отказ от благ цивилизации. Подобные натуралисты, хоть и редко, но встречаются. Второй: ленивые неумехи, попав в критическую постчумную ситуацию, не стали напрягаться, потеть, как говорят в народе, париться, поплыли по течению событий, дабы же сохранить остатки самоуважения, с первых дней новой жизни завернулись в козлиные шкуры близости к природе-матушке. Третий - суть продолжение второго. Те же лентяи-неумехи подвели философскую базу под процесс одичания не изначально, но тогда, когда община миновала так называемую точку возврата. Это умозрительный рубеж некоего внешнего события либо волевого акта, перешагнув который, навсегда теряешь шансы возвратиться к истокам, в исходное положение, на круги своя.
  Наконец, самое интересное, что, какой вариант ни возьми, появляется возможность точно определить, кем были до Бледной Чумы особи, сколотившие это дремучее стадо. Кто ни черта не умеет делать руками - ни прибавлять и умножать, ни даже отнимать и делить? Кто по любому поводу лукаво мудрствует? Кто предпочитает не творить, принося пользу обществу - или вред, смотря по ситуации, - ибо это хлопотно и требует способностей, зато вовсю судит, критикует, не соглашается и при этом мнит себя элитой общества? Существует краткое и мудрое определение критика: это человек, который сделал бы всё куда лучше, чем мастер, если бы умел и хотел... Кто стремится к славе любой ценой? Из кого поносом хлещут спесь и самомнение? Кто требует благ и привилегий в качестве оплаты обществом своей агрессивной никчемности? Интеллигентик!
  В Большой Советской энциклопедии приведена следующая формулировка интеллигенции: '...общественный слой людей, профессионально занимающихся умственным, преимущественно сложным, творческим трудом, развитием и распространением культуры'. Ленин видел в интеллигенции '...всех образованных людей, представителей умственного труда (brain workers, как говорят англичане) в отличие от представителей труда физического'. С другой стороны, тот же вождь мирового пролетариата в письме Максиму Горькому заметил: 'Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитализма, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно'. К дедушке Ленину гетман, сколько себя помнил, относился без особенного пиетета, но в данном случае находил в его словах рациональное зерно. Для себя лично делил интеллигенцию на три подгруппы:
   Интеллигенты по призванию - мыслители, творцы духовных ценностей, а равно с этим и других продуктов умственного труда, например, плана решения определённой задачи. Люди, что называется, на своём месте, каким грех вручать незамысловатые серп или молот, попросту расточительно.
   Интеллигенты по профессии - люди, менее склонные к умствованию, но вынужденные этим заниматься по роду работы. Таковых множество! И вы, дорогой Читатель, сталкиваетесь с ними ежедневно. Эти люди, в отличие от предыдущих, не на своём месте. Но я ни в коей мере, Боже меня сохрани, не хочу сказать, что каждый из них - хитрый меркантильный жлоб, подыскавший тёплое, не очень пыльное, престижное, доходное местечко-синекуру! Дело в том, что, во-первых, зачастую не мы выбираем работу, но она - нас, и тому есть множество причин: требование родителей, пример товарища, близость к дому, привлекательный график, отсутствие других вакансий и т.п. Во-вторых, умственный труд далеко не всегда выше ценится обществом, лучше оплачивается и попросту легче физического. И потом, ответственность интеллектуала всегда выше. Даже по нормам Уголовного Кодекса организатор преступления получает куда более жёсткое наказание, чем исполнитель оного. В-третьих, многие интеллигенты 'не на своём месте' искренне любят работать головой, даже не подозревая либо стараясь не думать о том, что по коэффициенту своего интеллекта мало пригодны даже к управлению лопатой в огороде... Наверное, к последним отношусь и лично я, Георгий 'Автор' Булавин. Всё свободное время подсматриваю за гетманом со товарищи, записываю наблюдения, перечитываю, правлю, творю, так сказать, бесценные духовные ценности и при этом понятия не имею, насколько мои бредни реально ценны, нужны ли кому-нибудь, кроме меня, в принципе, а главное - насколько сам я наделён способностями к литературному творчеству, которое от души полюбил. Знаете, дорогой Читатель, лет двадцать назад я был неплохим сапёром, командиром далеко не последнего по итогам боевой учебы военно-инженерного подразделения. Потом стал неплохим контрразведчиком. Сейчас - не последний из пенсионеров, неплохой менеджер. А вот каков писатель, даже не подозреваю! Хотя в определённых кругах, скажу вам без ложной скромности, считаюсь в этом плане гениальным. Среди моей мамы и подруги... При этом родная сестра и те из друзей, кто читал 'Новатерру'-1, тактично помалкивают либо говорят, что, мол, бывает хуже. Жена не читала, но считает - бред... Конечно, бред, это ведь, как ни крути, фантастика! Дети же, увы, книг не читают вообще, даже в Сети, только иллюстрированные журналы и газеты... Ну да ладно, что-то я отвлёкся!
   Третий архетип интеллигента - тот самый интеллигентик, интеллигентишка, циник, лентяй, неумеха, белоручка, склочник, критикан, спесивец, зазнайка, сплетник, себялюб, завистник. Жлоб!
  Как правило, интеллигентик принципиально не желает заниматься производством материальных благ, полагая это ниже своего достоинства, да и не умеет работать руками, работяг же, от сантехника до пилота воздушного судна, презирает. За умственный же труд он считает 'валяние' на диване в раздумье о судьбах человечества, никак не меньше. Причём раздумывает больше вот в каком разрезе: о том, что неблагодарное человечество не ценит его бессмертную поэму, неслыханную симфонию, величайшее научное открытие. Которые он не сложил, не написал и не открыл. Потому, что всё равно не оценят... Он ведёт себя подобно питерскому затворнику Перельману, люто завидует его премии в миллион долларов, готов хоть завтра доказать две-три гипотезы Пуанкаре. Но пока не доказал ни одной. И никогда этого не сделает. Потому что, в отличие от интеллигента первого типа Перельмана, титана мысли, настоящего творца духовных (в данном случае - научных) ценностей, пусть даже сто раз человека со странностями в поведении, наш лежебока и ворчун - всего-навсего интеллигентик.
  Интеллигентишкам - как правило, поборникам свободы без ограничений, то есть вседозволенности - органически противен существующий Закон. Его, считают интеллигентики, следует урезать ровно вполовину - оставить права, уничтожив обязанности. Они ходят в храмы, но это лишь дань моде. В их душонках нет места истинной вере, ибо они, грамотеи, точно знают, что существование Бога доселе не подтверждено наукой. И коль скоро Господь, по их мнению, выдумка, то же самое относится к Его всевидящему оку и неминучей каре за грехи. А раз так, им абсолютно чужды нравственные самоограничения. Допустимо всё, но втихаря. Если интеллигентик встанет на преступный путь, Мир получит злодея куда опаснее махрового рецидивиста - вспомните интеллигентов Леньку Пантелеева, Чикатило и битцевского маньяка-шахматиста, знаменитых каждый в своё время и в своём формате. Почему так? Да потому, что, во-первых, интеллигентишка в среднем наделён более изощрённым умом, чем выходец из низов социума, во-вторых, для него пустой звук и бандитские 'понятия', и воровской 'закон', и неписанный кодекс уличной босяцкой чести. Вы наверняка в курсе, Читатель, что в местах лишения свободы урки, мягко скажем, недолюбливают насильников. А кто чаще всего становится насильником? Кто даром не нужен - да и за деньги не нужен - уважающей себя женщине? У кого целый букет комплексов и фобий на фоне неудовлетворенной сексуальной фантасмагории? Кто, опять же, не боится Бога? Кто плевал на всякую мораль? Да интеллигентишка! Беда в том, что если завтра на Земле впрямь случится большая Беда, он, как и все, захочет жрать. Но добывать хлеб в поте лица своего не способен. И в кого превратится такой человек? Можете себе представить, дорогой Читатель!..
  - Не могу больше, па! - простонала на ухо задумавшемуся гетману Алёнка.
  И лишь тогда он ощутил, как судорожно бьётся её тело, сколь нестерпимым жаром пышет лоб.
  - О, Боже! Тебе плохо, девочка моя?
  Наверное, даже недалёкий гетман Многогрешный в данной ситуации не сформулировал бы вопрос глупее. Тебе плохо, Чебурашка? Что ты, Гена, мне не плохо, мне вообще кранты!..
  - Мне... мне... мне страшно, па!!! - вдруг истерически воскликнула Алёнка.
  Гетман резко осадил коня, освободил тропинку каравану, крепко обнял девушку.
  - Успокойся, моя хорошая, всё позади!
  Алина тут же оказалась рядом.
  - Всё позади, малыш!
  Алёнка на неё не отреагировала. Казалось, вообще не замечает 'ма'.
  - Эти люди, па...
  - Это не люди, девочка, - поморщился гетман, - давно уже не люди. Они - звери.
  Ох, лучше бы тупо промолчал! Девушку снова затрясло.
  - Звери! Звери! Все звери!!! Они идут за нами! Они нас всех...!!!
  - Болтаешь, старый дурень! - бросила ему супруга.
  - Рот закрой! - не остался он в долгу и включил радиостанцию на передачу. - Костя, делай лагерь!
  - Щас, Саныч, я только... - начал было невидимый авангардист Елизаров.
  - Лагерь, я сказал!!! - рявкнул гетман, однако тут же перешёл на куда более спокойный тон. - Прости, брат, за резкость. Так надо...
  Ну, надо - так надо. Константин не подвёл, и четверть часа спустя гетман внёс полубесчувственную Алёнку в развёрнутый первой очередью семейный шатёр, уложил поверх надувного спального матраса. Двигаться дальше, несмотря на ранний час - всего-навсего 15.30 - нечего было даже думать: лицо девушки пылало адовым огнём, лоб покрылся испариной, сухие губы чуть приметно шевелились.
  - Звери... кругом звери... когти... клыки... нас съедят... не хочу!!!
  Алина сдавленно рыдала, безуспешно пытаясь отогреть поцелуями её ледяные пальцы. Гетман обоснованно предположил, что сейчас она машинально выплёскивает наружу всё накопившееся за эти дни напряжение, потому истерика будет долгой и запредельно эмоциональной. Но супруга вдруг резко поднялась, решительно отёрла слезы, откинула полог шатра и кликнула Дока:
  - Игорь Николаевич, не сочти, пожалуйста, за труд побыть с Алёнкой.
  Потом позвала мужа.
  - Аль, давай-ка отойдём, нужно поговорить.
  Они скорым шагом покинули бивак и, углубившись в чащу, присели друг против друга на мшистую лесину. Алина цепко стиснула его предплечье.
  - Аль, она всё вспомнила. Всё, что творили над ней в прошлом.
  - Может, не совсем то, но похожее, - согласился гетман.
  - Аль, мы можем потерять её уже сегодня! Она сойдёт с ума.
  - Если уже не сошла...
  - Думаю, пока нет. Но это временная отсрочка, - Алина помолчала, на лице её, припорошенном пылью, изрезанном пересохшими руслами слёз, отразилось тяжкое раздумье. - Я сейчас скажу тебе одну серьёзную вещь, Аль. Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь сама..? Бред! Тем не менее, слушай, не перебивай и повинуйся, потому что, при всех своих сомнительных достоинствах, в некоторых вещах ты разбираешься хуже меня.
  Она, конечно же, была права. Но лишь отчасти. Потому что Александр уже догадался, что сейчас услышит. И Александр I Великий испугался. Испугался Алины. Испугался Алёнки. Самого себя... Испугался за всех троих. За их не совсем обычную семью. За этот райский островок посреди бушующего океана дикой, злобной, беспощадной Новатерры. Двенадцать лет он был несокрушимым волноломом, а кем станет теперь, после того, что очень скоро вынужден будет услышать и исполнить? Совсем некстати пришла мысль о закономерности - вот он, настоящий удар по мозгам!..
  - Понимаешь, Аль, она ведь любит тебя куда больше, чем отца. Вернее, не совсем так... Совсем не так, как дети любят отцов. И ты, я знаю, отвечаешь ей взаимностью. Пусть даже платонической. Пока... Она сейчас в пограничном психическом состоянии, и вытащить её оттуда способен только ты, Аль. Полюби её! Полюби как женщину. Прямо здесь и сейчас, пусть это и не самое подходящее место. Покажи, что любовь - не мерзкая похоть и липкая грязь, а совсем наоборот, несказанное наслаждение. Иди!
  Александр глядел на неё в упор. Пусть даже речь шла о высоком, чистом, светлом чувстве любви, если что и вызывало у него прилив положительных эмоций, так это то, что Великий Гетман снова оказался прав!
  - Иди... - машинально повторил он. - Может, это и вариант, но, даже если ты права, Алька, скажи: как ты..? Как мы с тобой потом..?
  - Нормально, - отрезала, махнув рукой, Алина. - Не думай об этом, иди! Я ведь люблю её ничуть не меньше, чем ты. Да и, в конце концов, мы в ответе за тех, кого приручили. Это такое лекарство, Аль, просто лекарство... Иди!
  И он, скрепя сердце, пошёл...
  Девушка металась по походному одру, содрогаясь и постанывая. На искажённом душевной мукой до неузнаваемости страдальческом лице её зримо отражался весь диапазон температур по шкале Андерса Цельсия, от абсолютного нуля до адского пекла солнечной короны.
  Док поглядел на друга как-то очень уж беспомощно, сочувственно и жалко, секунду потоптался перед пологом шатра, пробормотал себе под нос какую-то галиматью - гетману показалось, на латыни - и быстро выбрался, буквально вынырнул наружу.
  Алёнка замерла, глядя на него так, будто впервые видит.
  - Па... Зачем, па..?!
  - Зачем я уходил? Просто мы с Алиной...
  - Зачем, па?! - не дослушав, взвизгнула она. - Зачем звери идут в наш мир?! Они же не наши! Они чёртовы звери!
  Александр опустился на колени, и страдалица крепко сжала его кисть.
  - Успокойся, девочка моя, всё уже позади. Никто к нам не придёт, никто пальцем тебя не тронет, даже не поглядит в твою сторону. Те звери, ты права, из преисподней. Дьявол, видно, отпускал их погулять, а мы случайно забрались в чужую песочницу. Ч-ч-чёрт нас дёрнул!
  - Я домой хочу, па! - совсем уж по-детски вдруг захныкала Алёнка.
  Домой! Ей-богу, если бы сейчас об этом заикнулась Алина, гетман тут же скомандовал бы оседлать Аквилона с Басмачом и, не боясь снова вступить в дьявольскую 'песочницу', на галопе доставил бы её в Тмутаракань и сдал на хранение Мстиславу. На сохранение. С кованым поясом верности на одном интересном месте... Впрочем, плотской любви известны столько интересных мест, что 100%-ной гарантией супружеской верности может служить только скафандр для работы в открытом космосе... Тебя же, девочка, ни домой, ни куда-либо ещё не отправишь никак! И не объяснишь, почему именно...
  - Домой... Домой нам теперь втрое дальше, чем до цели путешествия, потому, милый мой ребёнок, придётся потерпеть.
  - Я понимаю, па, - совершенно твёрдым, чётким, без следа истерики, голосом отозвалась Алёнка. - Правда, не всё...
  - Очень хорошо, что понимаешь, - поспешил прервать её Александр. - Дорога наша длинна и непредсказуема, никогда не знаешь, что ждёт тебя за следующим поворотом. Нужно быть готовым ко всему, уметь преодолевать трудности, а главное, быстро забывать о неприятностях и прочих происшествиях. Происшествие - то же прошествие, оно прошло, вернее, мы его прошли, миновали, оставили в прошлом. А к прошлому, сама знаешь, возврата нет. Звери - там, в минувшем. Мы с тобой - здесь. И больше никого. Только я и ты, мой любимый малыш!
  Александр прилёг рядом, Алёнка крепко обняла его и прошептала на ухо:
  - Любимый малыш... Я люблю тебя, па! Скажи, звери вправду больше не вернутся?
  - Нет, девочка моя, они провинились, потому дьявол больше не отпустит их.
  - Откуда ты знаешь? - недоверчиво спросила она.
  И Александр кожей щеки почувствовал её первую улыбку - робкую, вымученную, через немогу. И слава Богу, если даже так!
  - Знаю, моя прелесть, знаю. Великий Гетман - не какая-нибудь необученная серость!
  - Как дядя Док, да, па? - теперь уж точно улыбнулась лукавая девчонка.
  - Дядя Док?! Дядя Док, между прочим, кандидат медицинских наук.
  - Я пошутила, па, ты не подумай!
  - Знаешь, чем такие шуточки заканчиваются? Малюсеньким укольчиком в попу. Магнезией внутримышечно. Тогда уж точно будет не до шуток... А Великому Гетману воистину многое открыто! Например, то, что пресловутый дядя Док не далее чем вчера вечером снюхался с тмутараканским виночерпием и сейчас отливает из канистры в походный чайник n-ное количество литров великокняжеского самогона. Знаю, что Алина с Мананой готовят вкусный обед, а потом лично для тебя заварят крепкий кофе с лимоном и коньяком...
  - С чем-чем, па?
  - С коньяком. Это приятный алкогольный напиток из заветной фляжки 'ма', который приготовили тогда, когда тебя ещё на свете не было... А потом мы вместе, - умышленно подчеркнул гетман, подразумевая Алину, - ляжем пораньше спать и хорошо отдохнём к завтрашнему дню. Я буду рядом.
  Затворились, хлопнув ресницами, веки Алёнки.
  - Ты будешь рядом... Так хорошо, когда ты рядом. Только не уходи!
  - Не уйду, любовь моя, никуда я от тебя не уйду, - заверил он. - Мы будем вместе всю жизнь, до самой смерти.
  - Чьей смерти, па? - задрожал её голос.
  И гетман пнул себя коленом под дурной язык.
  - До смерти империалистов всех мастей, - нашёлся он.
  Однако вышло, кажется, ещё глупее, чем в начале фразы.
  - Глупо, конечно... - услышал он невнятный шепот девушки.
  - Конечно, - согласился, - глупо. И жестоко. Глупо и жестоко перекладывать наши проблемы на хрупкие плечи империалистов всех мастей.
  - Нет, па, при чём здесь империалисты?! - непонятно почему вдруг густо покраснела Алёнка. - Я хотела спросить, хотя это глупо, конечно... Скажи, па, когда... ну... мужчина и женщина... это всегда так больно, мерзко, грязно? У вас ведь с ма не так, правда?
  Александр хотел было снова приплести империалистов с хрупкими плечами и тугой мошной, но вовремя сдержался. Секс - не шутки! Секс - тяжелая работа на износ...
  - Правда, девочка, - ответил он без тени иронии. - Мы любим друг друга и стремимся доставить любимому человеку радость и блаженство, а не боль и разочарование. Так обстоит дело у нас. Так же, я уверен, в своё время будет и у тебя!
  И подумал: может, даже прямо сейчас...
  Хотя совершенно этого не желал.
  Вернее, подспудно желал - да ещё как желал! - уже два месяца, только не прямо здесь и однозначно не сейчас. Сейчас он чувствовал себя шприцем с магнезией, занесённым над мягкой плотью пациентки реанимационного отделения. А вокруг кого только нет - и хирург, и операционная сестра, и анестезиолог, и стажёры, и техничка, и электрики, и родственники потерпевшей, и охрана, не считая тех, кто приобрёл билеты на просмотр...
  - Мне тоже так хотелось бы, - прошептала пунцовая Алёнка.
  - Вот видишь! Значит, так тому и быть!
  - Спасибо тебе, па! Спасибо вам с ма. Спасибо за всё! Только, не оставляйте меня, пожалуйста... Не оставляй меня! - воскликнула она в порыве чувств, перевела дух, а потом заговорщицки улыбнулась. - Бог ведь запрещает нам только... ну, ты понял, да? Он ведь не запрещает нам просто любить друг друга, ну, как мужчина и женщина, только просто сердцем?
  - Я понял, моя хорошая, - облегчённо выдохнул Александр.
  Он и впрямь понял. Два момента. Самых на сегодня важных.
  Первый: девушка окончательно пришла в себя.
  Второй - проистекающий из первого: убойного 'лекарства' не потребуется. Во всяком случае, пока. А после... Ой, если честно, сколько им осталось того 'после'?!
  - Я тебя понял, - повторил Александр. - Бог не запрещает нам любить друг друга. Наоборот, он даже рад нашему чувству, потому что...
  Тут он чуть было ни брякнул о зарождении всемогущей Интуиции в таинственном вареве высших эмоций человеческой души, но вовремя осёкся.
  - ...потому что сам Бог и есть Высокая Любовь. Лично тебе Он вообще позволит всё, что ни пожелаешь.
  - Тебе передала твоя собачка? - чуть слышно прошептала девушка.
  - Что там собачка?! - отмахнулся гетман, не убоявшись святотатства - всё равно не Слышат за Кубанью... - Вот ещё, собачка! Сам сказал!
  - Ты молился, да, па? - в голосе её звучало неподдельное благоговение.
  - Зачем молился? Сидели мы не так давно, пили травяной отвар, Он и говорит...
  - Сидели?! - округлила глаза девушка. - Ты шутишь, па?
  - Я шучу? - вздохнул Александр. - Да, иногда шучу. Сейчас же... Знаешь, милая, считай, как тебе больше по душе, потому что отношение к Богу суть глубоко личное дело каждого из нас. И тем более - отношения с Богом...
  - Ясно... Па, а ты не мог бы попросить Его..? - начала Алёнка, но он не дал закончить фразы.
  - Не мог бы, девочка.
  - Не хочешь? - голос её дрогнул.
  - Не в этом дело. Попросить не могу. Мы на чужой земле, где наш Бог бессилен. Она под властью совсем других богов, с которыми я не знаком.
  - Разве Бог не един?! Разве не всемогущ?!
  Ну, да, чего и следовало ожидать! В неоднозначной ситуации мозг Великого Вождя дал сбой, и Лучший Друг всех - до единого! - богов понёс сущую ересь. Что характерно, даже не подумал как-то вывернуться.
  - Нет, малыш, вовсе не един. И ты, как никто другой, должна бы это чувствовать... Он далеко не всемогущ, хотя и могуч, в нашем сермяжном понимании, безмерно. Но когда мы возвратимся, - про себя Александр подумал: 'Если вообще возвратимся', - я сразу попрошу Его... о чём, малыш?
  - О чём... - снова смутилась Алёнка. - Попроси Его... Скажи, что я просила... Не будешь сердиться?
  - Разве я на тебя когда-нибудь сердился?!
  - Да, па. Когда мы спасали Манану.
  - Манану... Ах, да!
  Гетман не без напряжения всипающих мозгов припомнил, как всего лишь пару дней назад отчитывал их с 'ма' за своеволие.
  - Так вы с Алиной заслужили! Ну-ну, и о чём же попросить?
  - Попроси, па, чтобы Он в несказанной милости Своей позволил нам хотя бы раз... ну, чтобы друг другу радость и блаженство. Если, конечно, этого захочешь ты.
  С улыбкой глядя на судорожные эмоциональные метания васильковых глаз девчонки, Александр против воли вспомнил свой первый сексуальный опыт. Примерная такая же гамма чувств отражалась на лице одноклассницы - да, вероятно, и его тоже - давним сентябрьским вечером в Ростове-на-Дону: и наивная хитринка, и едва обуздываемая страсть, и простодушие ребёнка, и дикое стеснение, и боязнь, с одной стороны, не опростоволоситься по неопытности, а с другой, показаться развратной.
  - Я очень хочу, - шёпотом заверил гетман. - И обязательно попрошу Его. Между прочим, целоваться Он не запрещает...
  ...Четверть часа спустя Алёнка, уняв разгорячённое дыхание, попросила позвать Алину.
  - Конечно, моя девочка. А сам я пока посмотрю, как себя чувствует твой Орлик...
  Вряд ли Орлик требовал дополнительного присмотра, и гетман, помотав распухшей головой в ответ на предложение Шаталина ввести транквилизатор Алёнке и по сто пятьдесят в их крепкие воздушно-десантные организмы, углубился в густо поросшее кустарником редколесье, облапил толстый ствол высоченного старого тополя и на целый час застыл, будто подпорка к телеграфному столбу, прижавшись лбом к шершавой коре. Бревно бревном, ничего больше. Сердце, показалось гетману, прервало свой безупречный сорокадвухлетний перестук... Хотя, по совести сказать, ему и этого не показалось. Ему вообще ничего не казалось, потому что в голове разом перегорели все предохранители. Обесточенный мозг выдал на-гора только одну безответственную мысль: зря его носитель отказался выпить с Доком...
  Гетман уже собрался было сбросить одеревенение и отправиться на 'процедуры' к генеральному врачу - не зря ведь латиняне утверждали: 'Презенте медице нихиль ноцет (ничто от врача не принесёт вреда)', - как возвратилась улыбающаяся Алина.
  - Боже, ребёнок! Наивный ребёнок! Призналась, что очень любит тебя, что вы целовались. Просила не сердиться.
  - А ты?
  - А что я? Я и не стала... Любите уж, хрен с вами!
  Гетман обнял жену.
  - Да? Хм! Ладно, я тебя за язык не тянул... Как она?
  - Нормально. Спит. Большое, глупое, милое, хитрющее дитя! - Алина как-то странно усмехнулась и на несколько секунд умолкла. - Знаешь, Аль... Хотя что ты можешь знать, милитаристская дубина?! Просто спасибо тебе! Мне было тяжело...
  - Думаешь, мне легче? Всё, проехали!
  Солнце ещё даже не думало о том, чтобы нырнуть за горизонт.
  Лёгкий западный ветерок игриво нахлёстывал прутиками бузины по стволу равнодушного тополя.
  Бормотание и возня в лагере перемежались беззлобным матерком, аккордами Карапета и бесхитростными тостами 'За нас!' от генерального врача, решившего не дожидаться обеда.
  Гетман не возражал.
  Гетман попросту ничего не ощущал.
  Мир перестал существовать для гетмана.
  Один Бог весть, сколько они с Алиной простояли, обнявшись, будто несмышлёный лейтенант, которому наутро вести взвод в атаку вслед за валом артиллерийского огня, и юная сестричка, убежавшая из медсанбата, чтобы попрощаться перед наступлением. На всякий случай - навсегда... Вперёд - на Запад!
  Точнее, на юго-восток. Через чужие земли. Через владения чужих богов, людей, зверей. Навстречу новым испытаниям. Которых им не миновать. Пусть даже Будущего нет...
  
  
  На кабинах машин нарисованы звездочки краской.
  Каждый час, каждый миг этой трассы обычной весом,
  Измеряем ее нашей кровью солдатскою красной
  Да количеством мин, разорвавшихся под колесом...
  
  (А.Я.Розенбаум)
  
  
  
  
  26 августа. Под моим чутким руководством...
  
  
  Дети колхозников точно знали, что лет через десять-пятнадцать напрочь сопьются в своей деревне Кукуево, однако же на всякий случай все как один мечтали стать космонавтами...
  
  
  Поутру гетман чувствовал себя бесконечно счастливым. Во-первых, Алёнка, хоть и жалась к нему, то и дело затравленно поглядывая на опушку леса, но всё же улыбалась. А во-вторых, и это главное, он наконец-то выспался на славу! Как бурый медведь, присовокупивший к плановой зимней спячке ещё месяц-другой беспечной неги.
  За завтраком, изрядно откушав сандвичей в добрых три пальца толщиной - медведи в берлогах ужасно тощают! - он злорадно наблюдал за шатанием медицинско-аптекарского персонала экспедиции. За шатанием не в переносном смысле слова (типа, 'они праздно шатались из угла в угол'), но самым что ни на есть натуральным. По-морскому - качкой. На волнах великокняжеского самогона...
  Более всех 'штормило' генерального врача. Сочувствующе глядя на его опухшую багровую физиономию, Алёнка прошептала:
  - Дядя Док, видно, заболел. Смотри, па, ему совсем плохо.
  - Да я вот и смотрю... - покачал головой гетман. - Нет, девочка, дяде Доку, наоборот, сильно хорошо. Во всяком случае, было хорошо. Вчера. Вечер, что называется, пропал не зря! А плохо ему станет позже, когда я задам высокий темп похода.
  - Завтракаете? - насилу выговорил Док, окинув мутным взглядом скатерть-самобранку. Видимо, лично он сейчас бы предпочёл бутылку-самоводку...
  - Танцуем, - усмехнулся гетман. - Присоединяйся, мученик!
  - Ой, не говори, Саныч, тяжко! - прокряхтел старый друг. - Как после боя со всегда превосходящими силами вероятного противника.
   Длинная фраза явно далась нелегко. Док попытался, как было велено, присоедиться - в смысле, присесть, - но тут на почве алкогольной интоксикации организма произошло резкое обострение обычного в подобных случаях вестибулярного расстройства, и он кулем завалился на матрас.
   - Пал молодой боец, сражённый пулею фашиста! - с чувством продекламировал гетман под общий хохот. - Но слава о твоих подвигах на полях сражений с излишками алкогольной продукции, брат, останется в веках, клянусь соседским поросенком! Как ласты безвременно склеишь, высушим твои бренные останки, в бочке по пояс забетонируем, выкрасим под благородную бронзу...
   - По праздникам можно на Аллее Героев выставлять, а в будни - пугалом на огородах, - подначил Богачёв. - Всё ведь польза, да, Старый?
   - А то нет! Послужишь ещё человечеству.
   - Да я вас всех переживу, - заверил Док нетвёрдым голосом.
   - Какой в этом смысл?! - хмыкнул Серёга.
   - Вот и я не знаю, - покачал головой гетман. - Есть у меня на этот счёт определённые сомнения... Только ты так уж не расстраивайся, братец! Дабы хоть немного подсластить клизму, клятвенно обещаю вот ещё что. Как вёрнемся, в честь твоих геройских подвигов специальным указом повелю отныне хот-доги именовать хот-доками.
   - Докторскую колбасу можно в 'доковскую' перекрестить, хотя разница и не большая, - буркнула Нина Юрьевна.
   Судя по всему, вчера именно она составила компанию генеральному врачу. Следовало бы, конечно, и её 'отрегулировать', но пикироваться с Сибирской Язвой гетман посчитал нецелесообразным - сработал инстинкт самосохранения.
   - Полностью согласен, уважаемая Нина Юрьевна. Между прочим, на рубеже 20-х и 30-х годов прошлого столетия, когда изобрели колбасу 'Докторская', её хотели назвать 'Сталинской', но вовремя одумались, проанализировав ингредиенты: ухо, горло, нос, сиська, писька, хвост, красители под мясо, туалетная бумага, прочее несъедобное дерьмо... Улавливаешь, Николаич, живую связь времен и личностей?
   - Дока и туалетной бумаги, - усмехнулся Костик.
   - А теперь самое главное, - тут же продолжил гетман, дабы не дать дозорному развить мысль до связи с дерьмом. - Особым эдиктом гетмана Новороссии мы...
   - ...поднимем генеральному врачу оклад жалованья, - прохрипел Шаталин.
   - Эвон ты, братец, куда хватил! Денег мало?
   - Денег всегда мало.
   - В чём проблема? Воруй, бери взятки, спекулируй! Главное, не попадайся, а то, сам знаешь, гильотина давно крови не пила... Мы же, в свою очередь, поправим школьные учебники с энциклопедиями и перекрестим уже не колбасу, а нечто более серьезное - космонавта Шаталова, генерал-лейтенанта авиации, Дважды Героя Советского Союза, в Шаталина. То есть расплюемся с коммунистическим ханжеством и восстановим историческую справедливость. Биографию твою героическую приляпаем. Дескать, родился, крестился, учился, трудился... ведущим наркологом Курского района оной же области Российской Федерации.
   - Серьёзно?! Игорь Николаевич?! Наркологом?! - воскликнул изумлённый Павел Никоненко.
   Шаталин приосанился. Насколько смог...
   - Самым что ни на есть ведущим, - заверил гетман, прекрасно знавший Дока в прошлой ещё жизни. - И вот, на определённом этапе освоения космоса, когда включение нарколога в состав каждого экипажа стало насущной необходимостью... Надо сказать, что космонавты всегда бухали по-чёрному, ведь там, наверху, это исключительно удобно - ни тебе сварливой жены, ни милиции, ни месткома, ни ресторанной наценки, по сути дела duty free без ограничения литража на рыло, в смысле, на душу жаждущего населения. Даже тяжесть поутру не ощущается - невесомость! Допивались до того, что, возвращаясь на Землю, без поддержки идти не могли. Вы, дорогие мальчики и девочки, наверняка видели в телерепортажах, как их, измождённых, с глупыми улыбками на отёчных, синюшных лицах, товарищи извлекают из спускаемых модулей, укладывают на носилки и волокут в реабилитационный центр, который в быту всегда назывался лечебно-трудовым профилакторием, или просто ЛТП... Так вот, выбор сразу же пал на Дока - первоклассный специалист, великолепно разбирается в спиртном, здоров, отважен, находчив. Во всяком случае, приличную водку находил даже в Аргунском ущелье, гнезде ортодоксальных исламистов, известных трезвостью как нормой жизни. Что уж там говорить об орбитальной станции?! Правда, были и сомнения. Один из членов комиссии по отбору в отряд космонавтов, записной критикан и склочник, пытался было возразить по поводу кандидатуры Дока - дескать, он излишне грузен. Слава Богу, у руля советской космонавтики стояли тогда и трезвые умы. Оппоненту резонно возразили, дескать, да, конечно, чтобы оторвать такую махину от Земли, потребуются дополнительный запас топлива и форсаж реактивных двигателей. Но ведь, с другой стороны, когда задание партии и правительства будет успешно выполнено, спускаемый аппарат с таким 'грузилом' уж точно шлёпнется на родную планету, а не унесётся в холодные глубины дальнего Космоса. Больше того, в случае нелётной погоды, залётной аварии или улётного безденежья посланцам Отечества на орбите уже не будет грозить голодная смерть - дожидаясь грузового корабля с гуманитарной помощью, они смогут отъедать от Дока по кусочку без видимого ущерба для его тучного организма... Спасибо, дорогая, очень своевременно!
   Гетман на миг прервал подзатянувшееся повествование, принял из рук Алины чашку кофе и шумно отхлебнул глоток дымящегося ароматного напитка.
   - Ах, хорошо!.. Так вот, к сожалению, именно по причине некоторой перегрузки нашему Доку после нескольких успешных полётов пришлось уйти из космонавтики. Наверняка вы, мальчики и девочки, помните ту едва не закончившуюся трагедией ситуацию, когда непотопляемый, казалось бы, модуль упал в океан и, перегруженный Доком, начал стремительно тонуть... Но Док настолько прикипел к небу, что уже не мыслил себя без взлётов и падений, почему, отыскав соответствующее объявление в газете 'Из рук в руки', устроился по контракту в воздушно-десантные войска. Там-то он и стал настоящим героем, потому что, будучи значительно тяжелее однополчан, раз от раза приземлялся с парашютом первым и первым же вступал в неравный бой со всегда превосходящими силами вероятного противника. Слава ВДВ!
   - Слава Доку! - зааплодировала Алина.
   - Во, точно! Имея в виду увековеченье Дока, приказом по новоросской епархии всем православным христианам будет велено отныне восклицать не 'Слава Богу!', а 'Слава Доку!'. Милостивому и милосердному...
   - Спасибо, конечно, Саныч, - широко улыбнулся Шаталин, малость пришедший к тому времени в себя, - но я пока что помирать не собираюсь...
   - А придётся! Потому что, несмотря на старую нашу дружбу, если ты ещё раз в боевом походе без повода, без разрешения и без меры проявишь находчивость спиртных напитков, я тебя, век свободы не видать, забью как козла!
   - Вонючего, да, па? - хихикая, шепнула на ухо гетману Алёнка.
   - Нет, доминошного. Он не воняет, разве только 'рыбой'... Всё, мальчики и девочки, пора трогаться. Спасибо, было очень вкусно!
   - И познавательно, - на удивление мило и трезво улыбнулась Нина Юрьевна...
   Гетман, как и обещал Алёнке, задал высокий темп марша: шаг, полевая рысь, снова этап шагом или тротом - той же рысью, только укороченной. Правда, сделал это не столько из вредности - дабы вволю поглумиться над Доком и присными, - сколько из практических соображений. Бескрайняя пустошь, исчерканная шрамами оврагов, так, казалось, и колышущаяся покатыми волнами суходолов, устланная, сколько хватает глаз, однотонным паласом выжженных лучами солнца ковылей, мятлика, одичавшей пшеницы и колючего вереска, позволяла колонне двигаться на предельной скорости, строго выдерживая курс, а значит, наверстать упущенное время. Да и погода вполне соответствовала выполнению этой задачи. Небо, слава Богу, окуталось саваном облаков, достаточно высоких и густых, чтобы пригасить зной, и в то же время не таящих грозового ливня с крайне опасными в степи разрядами Божьего электричества.
   Кони бежали легко, можно сказать, в охотку. Дэн, не способный долго выдерживать их темпа, к тому же любитель нарушать походный ордер, был посажен, к своему явному неудовольствию, в специальное седло, и теперь ни коим образом не сдерживал кавалькаду. Безлюдье радовало глаз и грело душу. Приключение - если, конечно, его правомочно так назвать - случилось лишь одно: за колонной увязалась стая одичавших кавказских овчарок, и гетман вынужден был для острастки дать длинную автоматную очередь поверх их бестолковых голов, а Паша Никоненко взорвал перед мордой вожака светозвуковую гранату.
   Короче говоря, невидимые звезды расположились столь удачно, что к пополудни путники одолели расстояние, намеченное гетманом на целый день. Конечно, можно было продолжать поход, но и сам он, и соратники едва держались в седлах. К тому же избалованный гетманский желудок давно требовал чего-то большего, нежели свежий воздух, терпкий аромат степи и амбре лошадиного пота, а в багаже оставались килограммов десять маринованной свинины от щедрот тмутараканского владыки. Потому, когда на горизонте показалась опушка лесного массива, гетман вызвал авангард.
   - Константин Владимирович, что там за шашлычная от тебя на два часа?
   - От меня уже на четыре, - уточнил генеральный дозорный. - А кушать хочется на все двадцать четыре... Небольшая роща, ничего из ряда вон. Между прочим, старая, даже на карте обозначена. Увы, не наблюдаю ничего похожего на источник. Сворачивать?
   - Да уж будь так любезен! - вклинившись в разговор, зловеще прошипела Нина Юрьевна.
   Правда, гетману её нетерпение показалось слишком уж наигранным, потому что всю дорогу в перерывах между ядовитыми своими папиросами она что-то доставала из седельного мешка и хрустко жевала. Но ведь Костик этого видеть не мог!
   - Сей момент, Нина Юрьевна, уже бегу!
   - Хоть один здесь человек с понятием! - фыркнула Сибирская Язва.
   Хозяйственный Док, как оказалось, предусмотрительно запас корзину остывших углей из вчерашнего кострища, и только лошади были расседланы да наскоро обихожены, как приличных размеров поляна преисполнилась завлекательным шашлычным духом. Очарованные этим делом странники дружно захлопотали вокруг места, отведённого под застолье. Рязанец, ухватив в одну руку винтовку, а в другую - первый шампур с горячим мясом, отправился в обход периметра не столь уж куцей, как оказалось при ближайшем рассмотрении, дубравы.
  Гетман же побрёл в поисках родника.
  Тщетных, надо сказать, поисках.
  Потому, что нашёл только затянутую цвелью лужу, которую с большой натяжкой можно было бы считать болотцем.
  - Болотце! - хихикнула Алёнка, когда он возвратился в лагерь и без особого энтузиазма сообщил друзьям о результатах экспедиции. - Там, наверное, живёт царевна-лягушка.
  - Вряд ли, - гетман выдавил сомнение из наскоро набитого горячим мясом рта. - В болотах обитает чмо болотное.
  - А кто это, па?
  - Это... Это такой малочисленный самобытный народец, чурающийся демократии, мобильных телефонов, пива в банках и футбольного клуба 'Спартак'. У них холодные уши, мозги набекрень, повальный целлюлит, носы картошкой, кривые ноги, волосатые сиськи у женщин, кое-что на полшестого у мужчин. Мальчики их 'косят' от призыва в армию и курят 'косяки', девочки смотрят 'Дом'-2 и ругаются матом. У всех низкий коэффициент интеллекта, зато стабильно высокая температура.
  - Очень интересно! - ернически заметила Алина. - Откуда сведения почерпнул? Из передачи 'Вокруг света'? Или - 'Сказки дедушки Мокея'?
  - Зачем же так, мать? Я ведь много путешествовал.
  - Представляю себе эти путешествия!
  - Вряд ли... - нахмурился гетман, вспоминая свои 'вояжи' по горячим точкам сбрендившего мира, но через силу улыбнулся и продолжил. - К слову сказать, отпуска свои чмочники - если угодно, чмошники, так тоже верно - проводят в Белоруссии.
  - Почему это? - удивилась супруга.
  - Как это 'почему', мать?! Чмо-то какое? Болотное! А где самые жирные болота на всём постсоветском пространстве? В Республике Беларусь!
  - А на северо-западе вашей России?
  - Тоже ничего себе, но, во-первых, сервис похуже, а во-вторых, ксенофобия. Не любят тамошние отморозки заезжих чмочников.
  - М-да, проблема... Кстати, где живёт твоё чмо?
  - Сказал же - в болотах! Чем слушаешь?!
  - Нет, я имею в виду ареал расселения.
  - Ареал, говоришь... - гетман едва сдержал смешок при виде того, как от непонимания беспомощно захлопала ресницами Алёнка. - Точно не знаю, что это такое, но он чрезвычайно широк: от ревущих экваториальных широт Антарктиды до знойных тропиков русского Заполярья. А столица их земель - город Кишинёв, район Ботаника.
  - Да иди ты..!
  - Я-то пойду, а вот чмо - нет! Родину, мать и отца не выбирают. Дома всё споро, а вчуже житьё хуже. На чужой стороне и весна не красна. Чужбина не по шерсти гладит...
  Дымок костра, впопыхах утолённый голод, беспредметный разговор и мягкое бедро супруги под головой навевали дремоту, голос гетмана становился всё тише и глуше.
  - ...Дома и солома едома. Где у дурака семья, там ему своя земля. Где пиво, там и родина...
  - Бредишь, старче? - рассмеялась Алина, растрепав ему свалявшиеся кудри.
  - А что, заметно?
  - Когда молчишь, не так чтоб очень...
  - Слово - серебро, молчание - золото. Слово царя твёрже сухаря, - как утверждал покойный Леонид Филатов в бессмертной сказке 'Про Федота-стрельца, удалого молодца'. Слово, как учит нас марксистско-ленинская наука, есть важнейшая структурно-семантическая единица языка, служащая для наименования предметов, процессов, свойств и прочей такой хрени...
  Слово за слово, веко за веко, ресничка за ресничку, и удалой молодец Алексашка Твердохлеб, знаток родного языка, фольклора, географии - особенно болот - и малых народностей, уснул.
  И приснился молодцу - к чему бы это вдруг? - арбуз. Большущий арбуз прямо с бахчи. Из полосатой корки оного на пробу вырезана пирамидка. А оттуда, из правильной треугольной раны в теле ягоды, нескончаемым потоком льётся алая артериальная кровь...
  Может, к деньгам? Или к перемене погоды...
  Бред!
  Гетман проснулся в холодном поту.
  - Всё в порядке? - встревожено спросил супругу.
  - У кого как, - неопределённо ответила та, промокая на его лбу обильную испарину. - Лично я бы для полного удовольствия прибавила к мясу какой-нибудь десерт, скажем, фруктовый.
  Тут же поднялся сидевший напротив Константин, зелёные глаза его сияли полной боевой готовностью.
  - Для вас, дорогая Линочка, хоть луну с небес!
  - Я всегда говорила, дорогой Костенька, что ты настоящий рыцарь! Я, кажется, где-то на опушке видела кизил. Сходить бы с тобой, но...
  - А я на ком буду лежать?! - не дал закончить фразу гетман. - Мало того, что снится всякая чушь, так ещё и подушки лишают... Ты, это, брат Костик, главное, арбузов не набери, от них всё зло этого мира. Посмотри лучше авокадо или фейхоа.
  Елизаров только усмехнулся и, качая головой, побрёл в сторону лесной просеки...
  ...А несколько минут спустя дремотную благость дубравы разорвала в клочья длинная автоматная очередь.
  - К бою! В круг! Спецы, вперёд! - проревел гетман, перекатываясь к пирамиде с АКМС. - Сон в руку, твою мать!
  Через считанные мгновения Богачёв и оба кавказских джигита, пригибаясь и петляя на бегу, неслись на выстрелы.
  Минута-другая, и кони сведены Греком в табун в готовности уйти из-под обстрела, женщины укрыты за сбруей и поклажей, а остальные, приспособив сёдла в качестве укрытий, заняли на поляне круговую оборону.
  Зато уж следующие минуты показались гетману годами!
  И вот, по прошествии, наверное, 'двадцатилетия', с просеки, всё нарастая, донёсся сочный мат в персональный адрес Славки Кожелупенко. Причём даже Рустам, парень обычно сдержанный, высказался о матушке Рязанца так, что восхитилась сама Нина Юрьевна, известная в общине новороссов матерщинница.
  Ещё несколько 'лет' ушло на выяснение причин и содержания переполоха. Оказалось, молодой разведчик нёс себе службу да нёс, обозревал окрестности, изучал следы колёс и копыт на грунтовой дороге, проложенной местными жителями вдоль опушки. Как вдруг из-за бугра прямо-таки на него выкатились три телеги, доверху гружёные арбузами. И шестёркой поименованных местных жителей мужеска пола. Приближаясь к парню, означенные быстро перетолковали меж собой, остановили рядом с ним повозки, спешились, вежливо поздоровались, что-то там заметили насчёт тягот и лишений воинской службы и принялись дружно... справлять малую нужду. При этом встали очень близко к Рязанцу, фактически окружили его, рассеивая внимание возгласами с разных направлений. А тот, истекая слюной, пялился на горы арбузов... Опытный Константин, случайно оказавшись рядом, без колебания открыл огонь поверх голов, и реакция пришельцев, без разговоров бросившихся наутёк, не оставляла сомнений - затевалось неладное...
  Рязанец же свою безалаберность объяснил желанием доставить к общему столу пару арбузов. Насупленный, красный, как мякоть этой бахчевой культуры, он неуклюже перетаптывался сейчас перед коллективом.
  - Ещё один любитель тропических фруктов! - бросив осуждающий взгляд на супругу, гетман яростно сплюнул в траву.
  - Господин полковник, я думал... - взялся было оправдываться молодой разведчик.
  - Он думал... Поглядите, люди добрые, на этого вольнодумца! Мыслитель хренов! Диоген! Сократ! Платон! Спиноза, блин, рязанская... Пусть, блин, в Госдуме думают! Они на то и думцы. Были... А тебе не хер думать - всё давным-давно придумано. Ты на боевой операции в составе войскового подразделения, у тебя командиров - как на барбоске блох. Будешь выполнять задачу в отрыве от всех нас, один-одинёшенек, не имея средств связи, вот тогда думать, анализировать и принимать самостоятельные решения ты просто обязан, а здесь, как выражался знаменитый капитан Жеглов, твой номер шестнадцатый. Гляди во все, сколько их есть, глаза, слушай во все уши, вынюхивай обстановку, пробуй её на вкус, щупай всеми конечностями, тут же кратко и чётко докладывай о малейших изменениях, а потом уже действуй, как будет приказано. Всё!
  - Виноватый, господин полковник, простите.
  - Бог простит, он милостив и милосерден! Ты, мыслитель хренов, подумай о том, что, если бы не подоспел войсковой старшина Елизаров, тебе жить, вероятнее всего, оставалось несколько секунд. Не насторожило тебя, отчего это они ехали себе да ехали, а потом, при виде тебя, славного воина Славы, им вдруг хором отлить приспичило? В двух шагах от тебя!
  - Эксгибиционисты, может, - насмешливо предположил Константин.
  - Может, они и есть. Или больные острым коллективным недержанием... Но ты, скула рязанская, - часовой на посту. Любую неправильность в поведении ближних ты должен оценивать с точки зрения угрозы безопасности охраняемого объекта, в данном случае - нашего походного лагеря. Или своего ружья. Или своей персональной... ты понял, да? Эти 'подводники' тебя конкретно обступили, а ты, блин, на арбузы рот раззявил! Как возвратимся, - гетман сделал паузу и про себя (да, собственно, про всех) подумал: 'Если возвратимся', - будешь сдавать зачёт по знанию общевоинских Уставов Вооруженных Сил России. Лично мне будешь сдавать! Там, в Уставе гарнизонной и караульной службы, в параграфе 'Обязанности часового', если помнишь такой, чёрным по белому... нет, кровью по белому написано, что именно запрещается этому самому часовому. Так вот, лично ты положения Устава нарушил все, исключая, может быть, отправление естественных надобностей в процессе несения службы. За сим не замечен.
  - Там и без Славика было кому их отправлять, - воскликнула Алина, явно пытаясь разрядить накалившуюся обстановку.
  - А ты не вмешивайся! - оборвал её супруг. - Не хватало мне ещё тут Комитета солдатских матерей. Если бы ты знала - и ты, господин Кожелупенко, мать твою! - сколько бравых вояк махом перешли из категории 'личный состав' в 'безвозвратные потери' из-за плотского желания на халяву пожрать да потрахаться. Чего нам стоило пару десятков лет назад на этом вот самом Кавказе вдолбить в головы отдельным изголодавшимся индивидуумам, что тушёнка и сгущёное молоко на деревьях не растут!
  - Это как? - не поняла супруга.
  - Да вот так, не растут, и всё тут! Мичурин не сподобил. А что, тебя это удивляет? Блин, надо и за тобой ещё присматривать... И если в пути следования колонны бронетехники с дерева свисает банка на веревочке, то это не тропический плод и не манна небесная, а с вероятностью девяносто семь процентов приводной механизм взрывателя осколочной противопехотной мины направленного действия, призванной смести с брони десант стрелков.
  - Кем призванной?
  - Аллахом. Через своего военного комиссара Шамиля Басаева.
  - Познавательно, - покивала Алина. - Всё по полочкам, все точки над i, всем сестрам по серьгам... Кстати, а где ещё три процента?
  - Да тут они, никуда не делись. Как у Шукшина, в 'Калине красной', у шкапчике все прибраны.
  Трудно сказать, насколько в действительности Алину интересовали эти злосчастные три процента, но громы и молнии от Рязанца она отвела на все сто. Муж завёлся. Вернее, заведённый, переключился на другое направление. Поговорить он с годами стал большим любителем. По сути, профессионалом.
  - Девяносто восьмой процент - это противотанковый или противотранспортный фугас в полотне дороги. Девяносто девятый - одноразовый реактивный гранатомет, например, РПГ-18 'Муха', замаскированный в 'зелёнке', то бишь в придорожных зарослях. Вот так-то, мать!
  - А сотый?
  - А сотый, порождающий кучу холодных 'двухсотых'... Сотый - это невзрывные сюрпризы наподобие языческой стрелы на Осколе или вчерашнего дикарского бревна из поднебесья. Наподобие резервуара с кислотой оттуда же. Струи газа. Огнемёта. Ямы-ловушки, на дне которой припрятана бочка с бензином и элементарное зажигательное приспособление. Короче, сотый - да и предыдущие девяносто девять - это грабли. На которые можно наступить, не в пример известной русской традиции, только один раз.
  - Раз - и в глаз! - проговорила за спиною гетмана Алёнка.
  - И в глаз. И в лоб. И по ушам. И в брюхо. И...
  - И в брюхо, это точно, - подтвердила Нина Юрьевна. - Мы сегодня без десерта, да и вода протухла, так что арбуз совсем не помешал бы.
  И тут на те же 'грабли' снова наступил Рязанец.
  - Так я чё и подумал, ну, про арбузы, значить... А чё, если мужики нормальные...
  - Ну, блин, он опять подумал! - вновь завёлся гетман. - Мыслитель, блин! Пролетарий умственного труда! Ты не подумал, что нормальные мужики обычно не ходят ссать все хором, даже когда пиво пьют с утра до вечера. У каждого в организме плещется разный объём жидкости, у каждого своя индивидуальная настройка клапанов мочеиспускательного канала. И если уж они так поступили, то либо по прямой команде, либо по привычке к строго коллективным действиям. Для кого это характерно в первую очередь? Да, блин, для войскового подразделения! Или накрепко сорганизованной банды боевиков, что более вероятно в нашем случае. А то, что стали прямо вокруг тебя, и подавно не говорит об их 'нормальности'.
  - Говорит о ненормальности, - приглушённо уточнила Алина.
  - Говорит о попытке отвлечь и рассеять внимание объекта посягательства, окружить его и нанести удар с разных направлений. И часовой на посту должен - обязан! - понимать это именно так. В конце концов, он не столб, не забор и не унитаз.
  - Но ведь они везли арбузы...
  - Да хоть рейтузы! Нашлась мне, блин, адвокат дьявола! Укокошили бы сейчас твоего подзащитного за сраный арбуз, который, блин, выеденного гроша не стоит...
  - Ломаного яйца, - поправила супруга.
  - Ну, можно и так... Как будто, блин, бахчеводы или перекупщики сельхозпродукта не могут быть бандитами. Арбузы в данном случае - приманка для дураков.
  - Арбузы в данном случае - вода! - рассмеялась она. - Вода, от избытка которой обычно хочется... хм, избавиться. И тут уж не до выбора места и времени, не так ли, ваше высокородие?
  - Тьфу, мать твою! - досадливо сплюнул гетман.
  - Ты кого маму ругаешь, э?! - в стиле оскорбленного горца воскликнула Алина. - У нас, кавказских человек, за такие слова - только резать!
  Напряжение, и без того уже не здорово, хм, напряжённое, спало окончательно. Собравшиеся дружно рассмеялись, забалагурили, посыпались скабрезные шуточки. Гетман снова сплюнул, резко развернулся и зашагал к костру. Однако, задержавшись на секунду, ещё раз погрозил Рязанцу кулаком. Правда, добился этим только новых взрывов хохота...
  Олицетворение прилюдно оскорблённого достоинства, он не ограничился залитым кострищем, отыскал болотце и присел на бережку, как васнецовская Алёнушка. Вдруг до жути захотелось бултыхнуться туда, так, чтоб лужа громко чавкнула и разлетелась тучей брызг. Однако он сдержал порыв, потому что на поверхности бестолково качались аляповатые кувшинки, в толще окрашенной цвелью воды мерзостно извивались водоросли и плавала мутная взвесь. И гнусаво хихикало чмо...
  Как всегда некстати одолела жажда, но даже две таблетки пантоцида не сделали болотную жижу, залитую во флягу, хоть сколько-нибудь удобоусвояемой, не говоря уже о том, что привлекательной на вкус.
  Гетман неделикатно сплюнул в грязно-бирюзовую гладь, ещё менее деликатно - зато куда более грязно - выругался и, хмурый, как предгрозовое небо, неторопливо побрёл в лагерь.
  А навстречу - Алина!
  - Облегчились, дорогое моё вашество?
  - Смотря по тому, что имеется в виду... Мать, ты помнишь, о чём мы с тобой договаривались перед отъездом?
  - Ну, мало ли, - она дурашливо пожала плечиками и принялась загибать пальцы. - Не забыть активированный уголь и зубную пасту. Соли взять побольше. Туалетную бумагу - помягче... Что там ещё?
  - Шутить изволите, сударыня?!
  - Да ладно, успокойся, всё я помню. Мне было предписано забыть о статусе Первой Леди, стирать исподнее на весь отряд, кашеварить, быть прислугой за всё, а главное, сказано бежать - значит, бежать как темнокожая афроамерика Индиана Джонс, сказано лежать - лежать...
  - Вот-вот, раз - лежать, два - молча. Молча! Ты мне здесь, пожалуйста, демократию с гласностью не разводи. И, уж тем более, не лезь в процесс раздачи пиз... ну, воспитания личного состава. Из-за этого мудака Рязанца нас запросто могли перестрелять всех до единого. В станице за такую службу он у меня месяц бы на гауптвахте парился, вернее, ломом орудовал в карьере бутового камня. Да ещё плетью бы по заднице неслабо отхватил. А тут я вынужден ограничиваться пустопорожней болтовнёй. И ты ещё лезешь, мать...
  - ...мою за ногу, да? Ладно, пусть даже так, - Алина стала исключительно серьёзной, положила руку Александру на плечо, но из горящих глаз её, казалось, так и рвутся озорные бесенята. - Всё под контролем, вашество. Прорвёмся! Главное, не ссы. Вокруг Рязанца...
  - Да ты...!!!
  - Да ладно, успокойся! - продолжала она примирительно. - Ну, случайно. Ну, вырвалось. Больше не буду.
  - Постараюсь, - поправляя её, обиженно фыркнул супруг.
  - Постараюсь больше так не быть.
  - Да уж будь так любезна... Блин, как в старом анекдоте. Мамочка, есть две новости, немножечко плохая и очень-очень хорошая. Немножечко плохая - я разбил твою любимую вазу. И очень-очень хорошая - больше такого не повторится.
  - Ой, как смешно! Ай, уморил! В жизни так не смеялась! Держите меня десять человек, щас по траве начну кататься! - повосклицала Алина с издевательским прононсом.
  Между тем путешественники уже вовсю готовились к отъезду, и Богачёв призывно махал парочке, показывая на часы.
  - Да, пора трогать, - согласился гетман.
  - Чего бы вам хотелось потрогать? - супруга обняла его за талию. - Зайдём в лесочек?
  - Зайдём, пожалуй. Уж там-то я сниму ремень и...
  - Хватит уже, Аль, мне всё понятно, прекращай ворчать. Давай-ка, лучше я тебя поцелую.
  - Очень нужно! - сгоряча брякнул он.
  И поздно понял, что перегнул палку.
  - Ах, да, извини, забыла, тебе и без меня уже есть теперь с кем целоваться... Ну и ладно. Счастливого пути! С песней по жизни...
  Алина пожала плечами, поморщилась и, покачивая бедрами, неторопливо побрела к давно оседланному Басмачу, при этом напевая мерзостную песенку:
  
  Ты иди по жизни смело,
  И кому какое дело,
  Кто тебе в постели нужен?
  Это sexual revolution!
  
   - Я ещё и виноват остался! - с укоризной бросил вслед гетман.
   - Нет, я! - не оборачиваясь парировала она, а после тихо, но так, чтобы он услышал, добавила. - В следующий раз говном не будешь.
   И гетман понял, что раз будет следующий раз, конфликта между ними не произошло. И слава Богу! Инцидент исчерпан. Можно отправляться в путь-дорогу...
   Он отдал команду выстроить походный ордер, проверил крепёж оружия и снаряжения, внимательно осмотрел коня и теперь с интересом наблюдал, как Алина, эффектно дополняя природный секс-эппил продуманной мимикой и грациозными движениями тела, фланирует перед ахалтекинцем. Ох, как же трудно светской даме без поддержки сесть в седло! Милый корнет, не будете ли столь любезны..?
   Ну, так оно и есть! Полуминуты не прошло, как Константин, счастливый и смущённый, аж пурпурный, подсаживал её на Басмача, она же улыбалась, до дёсен обнажая белоснежные клыки, словно пантера над барашком. Над бараном... Александр еле сдержал смех, припомнив в связи с бараном шутливую песенку о космонавте Хабибуллине, который от массы ярких впечатлений на орбите напрочь позабыл свой позывной:
  
  Земля, Земля, я Хабибуллин! Кто я?
  Земля, Земля, не слышу зов Кремля!
  Земля, Земля, я рапортую стоя.
  Я - Хабибуллин, я забыл, кто я!
  
  Я помню лишь, как в космосе высоком
  Вокруг тебя кружился мой 'Буран'...
  Ты 'Сокол', ё...ка-лэ-мэ-нэ, ты 'Сокол'!
  Запомни: 'Сокол'! 'Сокол' ты, баран!
  
   Прекрасно зная о давнишней платонической любви - причём любви крепчайшей - Костика к Алине, гетман от души сочувствовал сейчас одному из лучших своих друзей. Чертовка ведь бессовестно использовала его светлое чувство, лишь бы покрепче досадить ему, супругу. И ведь прекрасно знала, что это без толку - к Елизарову означенный супруг, вероятнее всего, не смог бы её приревновать, даже застань их обнаженными в постели. Подумал бы: ну, что же, ночи жаркие, пускай уж... А впрочем, нет, это, пожалуй, слишком! Всё-таки для себя Алька всегда считала Константина другом, и не более. Хоп, нет! Не просто другом, но именно Другом с большой буквы, рыцарем без страха и упрёка. И знала, что он, муж, об этом знает. И он знал, что она знает, что он знает. И Костик знал, что они оба знают. И даже знал, что именно они знают. Однако ничего не мог с собой поделать вот уже без малого двенадцать лет, с момента первой встречи на дымящихся просторах Родины. И, вероятнее всего, сам не хотел что-то менять. И... флаг вам в руки!
   А чуть-чуть поодаль, с седла спокойного красавца Орлика, за их игрой тревожно и печально наблюдала девушка Алёнушка... Ну, что же, детка, сэ ля ви! Ты только не бери дурного в голову, и без того забот у нас - как синевы в твоих глазах...
  
  Расплескалась синева, расплескалась,
  По петлицам разлилась, по погонам...
  Я хочу, чтоб наша жизнь продолжалась
  По суровым, по десантным законам!..
  
   Как бы то ни было, но время шло, облака, подстёгнутые ветерком с предгорий, шустренько разлетелись, солнце споро покатилось к горизонту, и даже по самому мягкому из десантных законов следовало отправляться в путь.
   - Эй, там, в обозе, всё, хорош любезничать! Ордер прежний, шаг походный... Ма-а-арш!!!
   Марш этот гетман решил не затягивать и спланировал разбить лагерь у первого же приличного источника воды. Желание выкупаться с каждым шагом Аквилона превращалось в навязчивую идею, по телу, казалось, маршируют легионы блох, душа всё глубже сползала в пограничное психическое состояние. Гетман чувствовал, что взбешён. Его, Великого Вождя, Отца народов, злобно осмеяли при этих самых народах. В то самое время, когда он изо всех сил желал им, означенным народам, мира, процветания и всяческих успехов на пути к Прогрессу... Ух, только попадись ему сейчас народ-другой под горячую руку!
  Однако же прекрасно понимал недюжинным своим умищем, что руководитель столь высокого уровня - с Петра Великого работы Церетели! - не имеет права поддаваться разгулявшимся эмоциям.
   Потому гетман поумерил возмущение, причём до такой степени индифферентной отрешённости от бытия, что даже задремал. И чуть было не выпал из седла. А это гетману категорически запрещено по той простой причине, что, во-первых, он, Великий и Ужасный, без того сегодня получил пинка под дых своего самолюбия, а во-вторых, и это главное, Аквилон - довольно габаритная лошадка даже по меркам рослой орловской породы...
   Поэтому гетман проснулся и восстановил равновесие.
   Если быть точным, сначала рефлекторно восстановил равновесие, потом полуосознанно проснулся, после чего уже в полном сознании грязно выругался матом. Потому что по телу - ать-два! - маршировали гадостные блохи...
   - Костик! - вызвал он по радио авангард.
   - На приёме! - тут же отозвался генеральный дозорный.
   - Что говорит твой GPS-навигатор, нет ли где поблизости водоёма?
   - Попить желаешь?
   - Совершить водокрещение.
   - Что ж, это похвально! Сколько можно ходить в язычниках?!.. Судя по старой карте, километра через два нам так или иначе придётся форсировать ручей, так что тебе и карты в руки.
   - Ох, слава Богу, не миновать нам царствия небесного! - воодушевился гетман. - Как называется ручей?
   - Тебе не один ли хрен? Допустим, Лета, что тогда?
   - Тогда... тогда я всё же искупаюсь, но только зажав рот, и умру от жажды.
   - Это почему же?!
   - Потому, что ты плохо изучил древнегреческую мифологию.
   - Да уж, на троечку еле вытянул... Так что с этой Летой?
   - Она суть река забвения, протекающая через подземное царство. Души мёртвых, похлебав оттуда водички, забывали свою прежнюю жизнь. А меня она вполне устраивает.
   - Даже так?! - бог весть чему конкретно удивился Елизаров. - Ладно, тогда отставить, речка всё-таки наша, не какая-нибудь там греческая...
   - Из нашей речки если напьёшься, так либо отравишься промышленными стоками, либо козлёночком станешь, - справедливо заметил гетман.
   - И то сказать, с охраной природы у нас не особенно... Знаешь, Саныч, чтобы хоть память о тебе осталась, назовём ручеек - кстати, на карте он никак не поименован - в твою честь...
   - ...Старым Козлом! - вклинился в их философскую беседу Богачёв.
   Старый Козёл оказался речкой узенькой, на удивление чистой, но вялотекущей и холодной, как любовь покойницы-монахини. Однако гетману на это было наплевать! Он плескался долго, всесторонне, с нескрываемым наслаждением. А потом за ужином в разбитом здесь же лагере выпил щедрую стопку водки и со зверским аппетитом, вымазавшись и неприлично чавкая, поглощал всё подряд: остатки шашлыка, сухари, брынзу, помидоры, зелень, сало, мармелад, печенье. Слопал даже пару шоколадок из НЗ Алёнки.
   Сама же девушка, сидя у него под боком, задумчиво вертела в пальчиках печёную картофелину.
   - О чём задумалась, подруга? - еле выговорил гетман сквозь набитый салом в шоколаде рот.
   - Да так... Картошечка вот... Жила она себе в земле, света белого не видя, так и померла бы когда-нибудь, ну, сгнила... Мы её выкопали, вымыли, и только она солнышку обрадовалась, как её тут же пожарили и скушали...
   - Запекли в углях, - глухо поправил он.
   Ему категорически не понравилось настроение Алёнки, уж слишком от её слов веяло предчувствием своей судьбы...
   - Целая жизненная философия! Можно сказать, ассоциативный ряд: тьма - прозябание - смерть; свет - мгновение - безвременная гибель.
   - А что значит 'ассоциативный ряд', па?
   - Ну-ка, блесни! - подначила гетмана Алина.
   На биваке о размолвке они даже не вспомнили.
   - Ну-ка, блесну сейчас! Как сверхновая звезда... Вообще ассоциация, малыш, насколько я знаю, переводится с латыни как соединение. Читал я как-то где-то...
   - Все мы учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь, - негромко процитировала классика супруга, вроде бы обращаясь в никуда.
   Зато гетман пригрозил кулаком конкретно ей.
   - Читал я как-то где-то - или даже учил в своё время, не помню - о таком направлении науки, как ассоциативная психология. Попробую припомнить основной её закон, который сформулировал, если не ошибаюсь, Барух Спиноза...
   - Бенедикт д'Эспиноса, - поправила Алина.
   - Угу, - пробурчал наставник, - не синагога, а храм, не маца, но пресная лепёшка... Как вы, блин, любите маскироваться! Пока не встаёт вопрос о визе в Израиль и возмещении ущерба жертвам Холокоста... Закон же, девочка, звучит примерно так: 'Если человеческое тело подвергалось однажды воздействию одновременно со стороны двух или нескольких тел, то душа, воображая впоследствии одно из них, тотчас будет вспоминать и о других'. Помнишь, мы с тобой, не доезжая Азова, ускакали в заросли подсолнечника?
   - Ещё бы! - покраснела Алёнка, пряча глаза от 'ма'. - Подсолнышки...
   - Вот-вот, они самые... Ты знала, что такое Солнце, увидела похожий на него цветок с семенами, и теперь, когда перед тобой будут жареные семечки, сразу вспомнишь и подсолнух, и небесное светило, и наши с тобой... ну, нашу с тобой бешеную скачку, - он чуть было ни ляпнул сгоряча о поцелуях, едва не переросших в нечто большее. - Это и называется ассоциативным рядом: чувственное и одновременно логическое выстраивание череды взаимосвязанных образов между ни в чём, на первый взгляд, не сходными предметами и явлениями. Лично для тебя, на твоём опыте, они слились - то бишь ассоциированы - воедино. Вот тебе ещё пример такого ряда. Скажем... - он несколько секунд поразмыслил, заполнив паузу глубокой затяжкой табачным дымом. - Скажем, шуба. Что с нею может ассоциироваться? Шуба, дублёнка, баран, шашлык...
   - ...водка, - логически завершила ряд Алина.
   - Молодец, соображаешь! А вот ещё: шуба, вешалка, театр...
   - ...антракт, буфет, водка.
   - Лихо, мать!
   - А я ещё не так могу! - заявила она, гордая собой донельзя. - Шуба, обновка, магарыч, водка. Шуба, зима, мороз, согреться, водкой. Шуба, ломбард, сто рублей, водка. Шубу - украли - барыге продали - что при этом купили, кто угадает?
   - Водку, - подмигивая им обоим, прошептала Алёнка.
   Алина покивала в знак согласия, и Александр подвёл итог.
   - Короче говоря, ассоциация такова: где шуба, там, как ни крути, и водка. В какие шубы ни рядись народ расейский, всё одно водкой дело кончится... - и вдруг взревел, заметив подтверждение своим словам. - Док, твою мать, ну-ка убрал фляжку! Разрешил по одной для согрева, так он..! Кстати, хотел бы я знать, где ты всё время пополняешь запас содержимого.
   - Так в княжестве гостили, - развёл руками воздух эскулап. - Ну, я сухим пайком и взял...
   - Ох, практичный ты наш! Тебя бы во времена Петра Великого спровадить, вот там бы ты, думаю, развернулся.
   - Дока бы развернули, - покивал Серёга. - Да батогами как прошлись бы...
   Шаталин лишь покачал головой.
   - Нет в тебе, Валентиныч, христианской любви и сострадания к ближнему! Ладно, придёшь в очередной раз сифилис залечивать, сочтёмся...
   - Что?! - подскочил Богачёв.
   - Шучу, брат, шучу, - заслонился ладонями генеральный врач, и гетман только по губам его прочёл. - Залечу в лучшем виде. Как обычно... Слышь, Саныч, а чего это ты про Петруху вспомнил?
   - Да в связи как раз с сухим пайком, он же индивидуальный суточный рацион питания, - пояснил гетман. - Где-то слышал, что сухой паёк для солдат впервые был введён именно при первом императоре всероссийском, в 1722-м году. Достойно замечания то, что включал он всего пять компонентов: сухари, крупу, мясо - кстати, не в расчете на дистрофика, 420 граммов, то бишь без малого полкило на одно жало в день, - пиво и водку.
   Все оживленно зашептались, а Док воскликнул:
   - Да, и вправду достойно замечания! Саныч, мы с собой машину времени не догадались захватить?
   - Увы, братец, забыли по халатности. Зато взяли машины для закатывания губ, выкручивания рук и спускания портков. Или порток, я уж не знаю, как правильно. Да и не суть оно важно. Важно то, что добрая плёточка у меня всегда с собой.
   - Неужели рука поднимется?! На старого боевого товарища!
   - У меня?! На старого боевого товарища?! Никогда! На то есть особая машина - для отбивания жоп... Ты мне, старый боевой товарищ, зубы здесь не заговаривай! Что, блин, ни медработник, то, блин... хм, яркий пример для подражания.
   Сидевший бок о бок с начальником врач-изувер состроил физиономию, больше присущую невинному агнцу, и лишь махнул рукой, дескать, оставьте нас в покое. На что гетман отреагировал незамедлительно.
   - А вы, уважаемый Александр Петрович, мослами-то не размахивайте, не надо! Есть у меня и на ваш счёт кое-какие сомнения...
   - Да ладно вам, товарищ полковник! - Доктор Смерть заметно смутился, отчего сухая, морщинистая физиономия его стала насыщенно сизой. - Мы же не злоупотребляем. Так, по слегка, дабы не отвыкнуть, да и то вне прямого соприкосновения с противником, в условиях, так сказать, постоянной боевой готовности.
   - Да ну?! - взвился гетман. - Вы, товарищ майор медицинской службы, баки мне, будь ласка, не забивайте! Это где и когда войсковое подразделение на марше через чуждые пределы пребывало в боевой готовности 'постоянная'?! В повышенной, и это - как минимум. При наших же раскладах - в боевой готовности 'военная опасность'... Ко всем, товарищи мои дорогие, обращаюсь: что-то вы, добры молодцы да красны девицы, расслабились! Существует железный закон боевого похода - ни грамма в рот, ни миллиметра в... ну, понятно. Когда в гостях у приличных людей расслабляемся, так оно ладно бы, но в полевом лагере, да ещё в предгорьях Кавказа... Вы не камикадзе?
   - Банзай Самураевич, - усмехнулся Константин.
   - Кто это - Банзай Самураевич? - не понял гетман.
   - Банзай Самураевич Камикадзе, герой японских народных сказок, он же...
   - Он же Ларичева Аня, - ну-ка проверь, Шарапов! - он же Майя Федоренко, он же Хана Каценеленбоген, он же Людмила Огуренкова, он же Изольда Меньшова, он же Валентина Панияд, тридцать лет, сводник, вор, четырежды судим, на левой руке голубь, сердце и три буквы 'АНЯ', - на память процитировала Алина в наступившей паузе, которую сама же спровоцировала, положив ладошку Константину на колено.
   Гетман благодарен был обоим, ибо понимал, что затеял нравоучение даже если по делу, то не совсем вовремя, да ещё в присутствии младших чинов казачьей иерархии, к тому же сильно затянул разнос. Однако же не преминул глумливо улыбнуться, представляя, что творится сейчас у генерального дозорного в штанах...
   Но разговор у костра уже завертелся вокруг спиртного, активно поддерживаемый и направляемый генеральным врачом - известным любителем 'этого дела'. Да что любителем, когда профессиональным наркологом полтора десятка лет назад! У гетмана же после нервного дня само упоминание о выпивке вызывало рвотные спазмы. А Док не унимался. Как раз сейчас рассказывал один из своих традиционных анекдотов из жизни - успевший надоесть полковнику ещё в бытность майором, задолго до Чумы - о том, как он, студент мединститута Игорёк Шаталин, он же Пух, совершил чертовски богоугодное дело. В частности, оказавшись в стройотряде единственным природным крестьянином, пусть даже из семьи потомственных учителей, был назначен старшим над прикомандированной кобылой Клеопатрой. И вот, воспользовавшись служебным положением, подогнал он приходскому попу телегу навоза, а после до зелёных ангелов в глазах нахлестался с ним церковного вина в компании двух 'грешных фурий'...
   Павел Никоненко, прогулявшись 'до ветру', обнаружил неподалеку странного вида холмики, отчего-то показавшиеся ему надмогильными курганами времён Великого Переселения народов. Алина, которой, видимо, просто надоело в пятисотый раз слушать древние байки, тут же засобиралась в 'археологическую экспедицию'. Сопровождать её вызвался, конечно же, Константин. Гетман поморщился, когда роль Паши в качестве проводника по требованию обоих 'экспедиционеров' была сведена к указанию пальцем общей дирекции выдвижения к курганам.
   - Глядите, чтоб без глупостей! - проворчал он.
   - Уж как получится, - неопределённо бросила через плечо Алина, принимая Костика под руку.
   Алёнка, пристроив голову на плече Александра, молча и как-то отрешённо жевала пожелтевший стебелёк травы.
   - Вкусно?
   - Да как-то так... не так, чтобы... вот так вот...
   - Шоколадку хочешь?
   - Угу, - буркнула она безо всякого энтузиазма, с явственным оттенком безразличия.
   - Эй, вы чего это, барышня?! - забеспокоился Александр.
   Алёнка лишь подёрнула плечами. Не поднимая головы, она задумчиво глядела вслед Рязанцу, как раз отужинавшему и удалявшемуся на боевой пост - мерить шагами кромку молодого леса вдоль берегов ручья, охраняя их походный лагерь в состоянии боевой готовности 'военная опасность'.
   А генеральный врач упоённо и, главное, со знанием дела рассказывал, как лучше всего в полевых условиях, то есть при минимуме оборудования, привести в удобоваримое состояние самый дрянной из самогонов.
   - Не любишь ты его, да, па? - чуть слышно прошептала девушка.
   - А за что его любить? Ты его когда-нибудь хотя бы просто нюхала?
   - Да неудобно как-то... - неизвестно почему смутилась она.
   - Чего там неудобного?! Над горлышком ладошкой помахала да понюхала, делов-то!
   - Над горлышком?! - аж зажмурилась Алёнка. - Хи-хи! Это... это когда он кушать будет, да? Или когда зевает?
   - Хм! Кто, прости, солнышко моё, зевает? Самогон?! Малыш, встряхнись!
   - Какой самогон, па?! Я о Славике говорю! Не любишь ты его, да?
   - О Славике... Погоди, каком ещё Сла..? О Рязанце, что ли?!
   - Ну, да.
   - Во, блин! А я-то, блин, подумал... А она - о Славике! Подожди-подожди, что-то ты меня совсем запутала... С какой стати я должен Рязанца любить или, как ты считаешь, не любить?!
   - Ну, ты ведь так ругал его...
  - Ругал, говоришь? - гетман встал. - Ты потому весь день как в воду опущенная?
   - Ну, не только... И вчера ещё, когда звери эти...
   - Э, нет, подруга дней моих суровых, так дело не пойдёт! Мы, весь наш маленький отряд, и ты в том числе, - не кисейные барышни позапрошлого века, страдающие над затёртым томиком стихов. Мы, нравится тебе это или нет, в боевом походе. Что было, то прошло, и пусть оно тебя уже, что называется, не парит. Если, конечно, это самое Вчерашнее не угрожает нашему Сегодня. В каждом дне предостаточно новых событий, а значит, новых впечатлений, забот и тревог. Вот если будем... хм, когда мы будем возвращаться и если пойдём этой же дорогой, тогда вспомним тех зверей и поглядим, не отпустил ли дьявол их снова порезвиться на лужайке. А сейчас - забудь!
   - Если бы я могла забыть...
   - А придётся! - отрезал гетман.
   Только сейчас он заметил, что разговор у костра, пусть даже столь занимательный - об алкоголе! - прекратился, и всё внимание расслабившихся было путников сосредоточилось на них с Алёнкой.
   - Ну-ка, пойдём, красна девица, прогуляемся! Под моим чутким руководством...
   При этом он не просто подал руку девушке, но в полном смысле слова поднял её с травы и торопливо увлёк в сторону, противоположную как направлению убытия дозорного Рязанца, так и могильным курганам, облюбованным парочкой 'археологов'.
   Пусть сумерки ещё только наметились, со стороны гор повеяло свежестью, и Александр с Алёнкой, сами того не заметив, оказались в настоящем раю - под сенью августовского вечера на юге былой России. Ей-богу, нет прекраснее сезона, времени и места на Земле! Однако гетман, обнимая девушку за талию, всё же продолжил нелицеприятный разговор.
   - Довольно тебе хмуриться, малыш, посмотри, какая благодать вокруг нас! Святые места! Древние, давно забытые народы хоронили здесь вождей под могильными курганами. Как принесут сейчас Костик с Алиной шлем великого понтийского царя да как..!
   - С Алиной... - задумчиво повторила за ним Алёнка. - Зачем вы с Алиной поссорились?
   - Мы с Алиной? Поссорились?! Вот на этот счёт точно не парься, я тебе сто раз уже говорил. То-то думаю, блин, отчего ты... Рязанца ещё приплела! Мы, дружище, за двенадцать лет совместной жизни ни разу не поссорились. И, смею надеяться, не настолько друг дружке надоели, чтобы сделать это сейчас. Правда, отношения наши всегда были своеобразными. Да, мы всё время подтруниваем друг над другом, иногда может показаться, что перегибаем палку, но при этом... Ах, оставь, малыш, уверяю тебя, всё в полном порядке! Что же касается Рязанца... Вопрос не в том, девочка, люблю я его или нет. Он, кстати, достойный уважения молодой человек, старательный работяга, а как бойцу-разведчику ему вообще цены нет. Правда, немного разгильдяй. К тому же - как бы так помягче выразиться? - ну, несколько простодушен, и по простоте своей душевной иногда совершает глупости. Как, например, сегодня.
   - Он хотел, наверное, как лучше, - несмело предположила Алёнка.
   - Да не нужно, блин, как лучше! - взорвался гетман. - Когда он на посту, мы вверяем ему свои жизни, а не ждём от него манны с небес. Тем более - арбузов...
   - Всё верно, па, но ты уже не в первый раз его ругаешь.
   - Да, не впервой, это уж точно. Но ты вспомни, если бы я на реке не заставил его натянуть бронежилет, стрела - а это была страшная стрела-убийца, срезень! - вошла бы ему промеж рёбер. Ещё ругал на том же судне, когда он, вместо того чтобы чётко и быстро доложить об угрозе, начал трепаться Бог весть о чём. А сегодня, если бы Костя не подоспел вовремя, Рязанца, думаю, убили бы. А после - за компанию и нас... Его бы наказать плетьми, но я, как видишь, ограничился банальной руганью. Надеюсь, до него дошло.
   - Всё равно нехорошо как-то...
   - Да чего уж хорошего! Но кто-то ведь должен этим заниматься. Я по природе своей не злой и не жестокий человек. Просто кое-что умею делать чуть лучше других, уж не прими, пожалуйста, мои слова за пустую похвальбу. Я, простой русский солдат, пусть даже майор, вынужденно, по обстоятельствам двенадцатилетней давности, стал политиком, больше того - правителем. Научился стратегически мыслить, научился блюсти государственные интересы, обучать и воспитывать людей, руководить ими, проверять исполнение поставленных задач, наконец, отвечать за всё перед народом. За это люди оказали мне высочайшее доверие - наделили властью, позволили командовать собой. Даже ругать и наказывать, если есть за что. Теперь это моя работа, и она далеко не так проста, как может показаться со стороны. И я не зря получаю несколько более высокое, чем остальные, жалованье, не за красивые глаза пользуюсь гетманскими привилегиями...
   Вот и сейчас, - подумал Александр, - я бессовестно воспользовался гетманскими привилегиями, забросил государственные и военные дела, плюнул на новоросскую общину и отправился в поход. Спасать тебя, малыш! Любимый мой малыш... А кто ещё, если не я?! Бывают в жизни ситуации, когда 'коза ностра' отходит на второй план перед 'коза миа', когда общественное 'наше дело' уступает место 'моему', личному, житейскому. Вот так-то вот, коза моя!..
   Гетман шумно вздохнул и продолжил:
   - Что до Рязанца, то я его исключительно ценю, потому без раздумий взял с собой в поход, но когда он начинает дурака валять, вынужден ставить его в рамки, даже ругать, а если не исправится - накажу в самый ближайший момент. Его работа - в мирное время честно трудиться, а в военное выполнять обязанности разведчика и приказы командиров...
   Александр говорил, но самому ему казалось, что Рязанец девушку давно перестал волновать. Если вообще волновал с самого начала... Нет, она слушала, даже весьма внимательно, однако занимали её совершенно иные сферы бытия.
   - Работа... - задумчиво повторила она. - Помнишь, па, ты спрашивал, кем бы я хотела стать, когда освоюсь и выучусь?
   - Отчего же не помнить, солнышко моё?! Конечно, помню! Правда, выбор у тебя невелик. В солдаты не возьмём за отсутствием...
   Он чуть было ни брякнул 'за отсутствием вакансий'. Вовремя сдержался, вспомнив, как она рыдала над могилой Маркова.
   - ...за отсутствием у тебя природной склонности к войне. А в попы тебе вообще путь заказан. По-женски.
   - Ой, да ладно, па! Ты всегда шутишь, а я... Я ведь серьёзно.
   В голосе девушки Александру послышался всхлип, он резко остановился, крепко обнял её и пощекотал губами мочку уха.
   - Прости, моя хорошая, я просто хотел, чтобы ты чуть-чуть расслабилась, но, кажется, перегнул палку. Слушаю тебя очень внимательно.
   А сам против воли подумал: 'Прости, моя хорошая, но вероятнее всего, никем в этой жизни тебе стать уже не суждено. С другой стороны, раз уж Бог на свете есть, чем Его антипод ни шутит?! Даст Первый, станешь ещё'...
   - Ну, так кем же?
   - Я подумала, па, и решила... ну, если такое возможно... и если, конечно, нужно... я бы хотела стать врачом, вот! А пока буду учиться, могла бы поработать медсестрой. Правда, - Алёнка, покраснев, снова замялась. - Правда...
   - Твоя правда, девочка, - успокоил её Александр. - Медицинский работник любого ранга - очень важная, нужная, почётная и благородная профессия. Тем более что и родная мама твоя... хм, да. Лично я - 'за' обеими руками. Уверен, и Алина нас поддержит. А что тебя смутило?
   - Да просто Серё... ну, короче, один человек сказал, что для дочери гетмана можно найти работу попрестижнее, чем простая медсестра.
   - Попрестижнее, говоришь... Дурак он, твой один человек Серёжа, вот что я тебе скажу. И ему тоже...
   - Ой, па, не надо говорить! А то я буду... как бы... ну, стукачкой.
   - Ну и словцо подобрала! Да ладно уж, живи. Честным фраером... А что касается непрестижной работы... Видишь ли, это понятие по сути своей очень субъективно, то есть не существует само по себе как данность - как этот старый бук, - он кивнул на ближайшее дерево, - как мы с тобой, как фляжка генерального врача, как винтовка Рязанца. Оно - ничто вне человеческих воззрений, вне чувственного восприятия, вне, если хочешь, моды. А раз оно целиком и полностью зависит от взглядов людей, которые сами по себе крайне лабильны... ох, прости, изменчивы, непостоянны, то изменчиво и само это понятие. Например, в Советском Союзе 1960-х годов все до единого дети хотели стать космонавтами, чуть раньше, в 1950-х, - учёными, в 1930-х - лётчиками, а в самом начале прошлого века - инженерами-путейцами. К слову, в начале 1990-х дети несостоявшихся космонавтов дружно захотели стать бандитами, а лет через десять - банкирами... Всё относительно и зависит от веяний времени. Между прочим, рост престижности той или иной профессии служит удобрением для множества сорняков на её красивой грядке. Здоровая же поросль специалистов при этом неуклонно выхолащивается.
   - Это как, па?
   - Это просто. Например, в конце прошлого века исключительно престижной у нас стала считаться профессия юриста-правоведа. В юридических ВУЗах и на соответствующих факультетах университетов конкурсы при наборе абитуриентов, и без того немаленькие, выросли до заоблачных высот. Как грибы, расплодились юридические кафедры в самых разных институтах, даже сельскохозяйственного профиля, да и самих институтов развелось превеликое множество. А кто будет учить студентов? Где набрать для этого опытных, знающих педагогов? Негде! Вот и преподавали там, грубо говоря, вчерашние сотрудники милиции да учителя труда и физкультуры. Плюс, что греха таить, зачастую дипломы юристов просто продавались тире покупались... Но вот представь, что наш добрый Док Николаевич свой диплом не заработал шестью годами напряжённой учебы, а купил. Как он будет лечить людей? Да просто через ж... ну, некачественно. Потому, если в развалившемся Советском Союзе было, скажем, тысяч сто хороших юристов-правоведов и примерно столько же средних, то в России начала двадцать первого века стало сто тысяч хороших юристов-пенсионеров, столько же средних предпенсионного возраста и ещё пятьсот тысяч молодых, перспективных, но весьма хреновых в профессиональном отношении. То есть хреновые спецы в общей массе юристов составили уже не единичный процент, но значительное большинство. Поняла, что такое выхолащивание?
   - Да, па, спасибо!
   - Не за что... Слушай, тебе вообще интересно?
   - Конечно, па, конечно, интересно!
   Судя по раскрытому рту девушки, так оно и было. Но даже если бы она сказала: 'Нет!' или просто дала понять, что - нет, остановить гетмана было уже трудно, он, что называется, завёлся.
  - Понятие 'непрестижная работа' возникло в Советском Союзе, когда люди получали зарплату вне прямой зависимости от вложенного труда и меры ответственности за порученное дело, а так, мягко выражаясь, от балды, по среднему уровню, лишь бы не выделялись из общей массы трудящихся. Памятуя революционную традицию, рабочих принято стало называть пролетариатом. Между тем слово это возникло в Древнем Риме, где пролетариями именовались неимущие, деклассированные слои общества, люмпены, бездельники, существовавшие за счёт чужих подачек. Собственно, так наше государство и относилось к своим гражданам - как всевластный богатей к бессловесному серому быдлу... С начала третьего тысячелетия, когда в России в основном сошла первая пена 'дикого' капитализма, ситуация начала более или менее выправляться. По крайней мере, в серьёзном частном бизнесе люди стали получать относительно достойные деньги. А как иначе?! Если добросовестному мастеру платить копейки, он просто уволится. Хозяин, конечно, сможет найти ему замену, но даже если повезёт - случайно подвернётся порядочный человек, у него не будет должного опыта. А это означает снижение качества работы, что в условиях жесткой конкуренции - проигрыш и крах. Не думай, что так было везде и всегда, но в идеале для работодателей стало выгодно содержать опытных умелых работников на проценте с оборота, высоких окладах и тарифных ставках. Вот тогда и исчезло понятие 'непрестижный труд'. Если квалифицированный сантехник зарабатывает, к примеру, тысячу долларов в месяц, а библиотекарь - от силы двести, то последнему, гордому интеллигенту, в голову не придёт назвать работу первого грязной, а его самого - человеком второго сорта, унтерменшем...
  В глазах Алёнки, до того светившихся полным пониманием и абсолютной сопричастностью с чаяниями и нуждами русского пролетариата, сейчас гетман прочитал немой вопрос.
  - 'Унтерменш' по-немецки - подчеловек, недочеловек... Вот тебе ещё пример. В нашей стране на определённом этапе стало очень много частных охранников, и едва ли не половина из них по сути своей были обычными сторожами. Раньше, во времена СССР, под сторожем автоматически подразумевался либо замшелый пенсионер, либо инвалид, либо хронический бездельник. Да так оно и было в большинстве случаев. Почему прежде набирали таких сторожей? Да потому, что у социалистического предприятия не было хозяина-собственника. Директору в те времена, по большому счёту, было до лампочки, обокрадут его хозяйство - склад, магазин, ателье, завод, контору - либо нет. Его личный доход меньше от этого не становился. А для того, чтобы отчитаться перед начальством и милицией по факту кражи или ограбления - дескать, да, охрана была, но не смогла противостоять подлым расхитителям социалистической собственности, - хватало немощной старухи на восьмидесяти рублях в месяц. Зато для частника сохранность имущества - основа всего и вся. Ведь это его личное имущество! Вот тогда-то и возникла всеобщая потребность в настоящих охранниках - молодых, здоровых, крепких, тренированных, честных, решительных, владеющих оружием и имеющих право на его применение. Их задачей стало не столько, как в случае с бабушкой-сторожихой, посвистеть для порядка в свисток и дать в милиции показания по поводу состоявшейся кражи, сколько этой самой кражи не допустить. Работа охранника более или менее неплохо оплачивалась, к тому же между сменами оставляла достаточно свободного времени для личных дел или второй работы, а значит, стала престижной. Каюсь, и я прошёл через неё...
   - Ты?! - удивленно воскликнула Алёнка.
   - Я, малыш, я. А что тут удивительного?
   - Но ты же служил в армии!
   - Да, служил. Однако за беспорочную службу мою государство платило столько, что ежемесячного жалованья и всех прочих выплат хватало мне на то, чтобы, во-первых, оплачивать жильё и, во-вторых, относительно досыта кормить семью в течение недели-двух, а после - как во время Великого Поста. Всё! Никакой тебе новой машины, обстановки в дом, стильной одежды, подарков, развлечений, путешествий.
  - Знаешь, как Серёжа говорит? Нету денег - иди и воруй!
  - Твой Сережа наговорит!.. Мародерствовать и воровать я не умею и принципиально никогда этим не занимался, взяток не брал - вернее, мне их попросту не предлагали, - денег или подарков у родителей своих солдат не вымогал. Каюсь, иногда не платил в кабачке, хозяином которого был дедушка моего бойца. Вот и в последний вечер перед Чумой мы... - гетман прервал нравоучение и несколько секунд молчал. - Все мои сослуживцы так или иначе подрабатывали, в основном как раз ночными охранниками, то есть сторожами. Ну, и я тоже.
   - И что ты охранял?
   - Хм, - Александр многозначительно ухмыльнулся. - Охранял я, малыш, салон красоты.
   - Хи-хи! С красивыми девушками, да?
   - Не знаю, наверное, бывали там и красивые... Только бывали они в салоне днём и вечером, а я приходил на ночь.
   - А почему уволился оттуда?
   - Не я уволился, меня уволили. Видишь ли, идеальный охранник должен обладать пятью главными качествами: быть тупым, нелюбопытным, отважным, дисциплинированным и беспощадным с расхитителями хозяйского имущества.
   - Я поняла, почему тебя уволили! - воскликнула Алёнка. - Ты же не тупой.
   - Не угадала, девочка, - вздохнул Александр. - С тупостью-то у меня как раз всё было в порядке. Подкачала трудовая дисциплина. Я ведь командовал парашютно-десантным батальоном, и на моё гвардейское подразделение, а значит, в первую очередь, на меня самого, с завидной регулярностью сваливались разные проблемы и задачи от командования - то полы в казарме выскоблить, то врага наголову разбить, то вытащить солдата из милиции, то боевые машины срочно перекрасить в оранжевый цвет...
   - А зачем именно в оранжевый? - не уловила горькой иронии Алёнка. - Для красоты?
   - Эх, ты, молодо-зелено! При чём тут красота?! В армии всё целесообразно и подчинено успешному выполнению боевой задачи. А главная задача воздушно-десантных войск - захват плацдармов в тылу противника. Представь, что воевать пришлось бы, например, в апельсиновых садах Испании. Или прямо на Солнце. Оранжевый цвет - идеальная маскировка!
   - На Солнце?!..
   - Ай, брось, не 'тормози', шучу я! Как умею... Если серьёзно, то нередко приходилось пропадать на службе сутками напролёт. Один раз я не вышел в ночную смену, второй, а на третий прогул шеф, директор охранного предприятия, кстати, мой бывший сослуживец, сказал - хороший ты, мол, парень, Саня, но...
   - И как же ты жил потом?
   - Хреново жил. Как все. По крайней мере, многие... Кушал макароны по-русски.
   - Это как? По-флотски - знаю, а по-русски...
   - Это макароны с хлебом... Отдыхал в пригородном лесу. Путешествовал по Кавказу, Балканам и Средней Азии. С автоматом вместо фотоаппарата... Бензин для старенькой своей 'девятки' сливал из служебных грузовиков. Это - к слову о 'не воровал'... По редким выходным разорялся на мороженое и конфеты детям. 8 Марта и ко дню рождения дарил жене цветы и какую-нибудь безделушку. Например, электробритву. А она мне - фен...
   Гетману показалось, что он тонко пошутил, но Алёнка ни то что не улыбнулась, наоборот, стала исключительно серьёзной.
   - Извини, па, что перебиваю. Хочу задать тебе нескромный вопрос. Можно?
   - Попробуй, раз хочешь. Постараюсь как-нибудь перетерпеть твою нескромность.
   По выражению лица Алёнки он без труда прочёл вопрос - о первой его семье, трагически погибшей двенадцать лет назад, Тем Самым Утром... Так уж сложилось, что они за два минувших месяца ни разу откровенно и подробно не поговорили на эту тему. Девушка явно стеснялась её затрагивать - она вообще отличалась гипертрофированным чувством такта, - в сердце же гетмана воспоминания о Катастрофе и потерях того памятного Дня до сих пор вызывали ноющую боль. Нет, не зря учил античный философ: отдели Прошлое от Настоящего, иначе в пропасти меж ними потеряешь самого себя!..
   - Ну-ну, я слушаю, дружище! - подзадорил он замявшуюся девушку. - Что за вопрос?
   - Па, скажи... ну... она была красива?
   - Она - это моя первая жена?
   - Да, - прошептала Алёнка, опустив веки и сомкнув пушистые ресницы.
   - Как тебе сказать... по-своему, конечно, да.
   - Ма красивее?
  Девушка немного осмелела. Разговор пошёл! Ведь самый трудный шаг - именно первый.
   - Да, малыш, Алина красивее. Но, опять же, по-своему. Вернее, по-моему... Красота - это всегда очень относительное понятие. Всеобщего её идеала быть не может априори. Вывод о красоте конкретного человека - это ведь не подсчёт на бумажке всех его плюсов и минусов, как то, скажем, прямая спинка носа, овальный подбородок, брови вразлёт, уши в раскоряку, ноги от этих самых ушей. Признание человека красивым - результат глубоко личного подсознательного суммирования наших впечатлений, с этим человеком связанных. Ты видишь первого встречного, слышишь его голос, вдыхаешь запах, ощущаешь его прикосновение при рукопожатии. Память подсказывает тебе сходные образы из прошлого и связанные с ними эмоциональные картины - может быть, даже не твои, а твоих прапрабабушек и прапрадедушек, передавшиеся тебе в наследство с генами.
   - Как это, па?
   - Очень просто, малыш. Например, грудь молодой женщины всегда прекрасна, она влечёт любого человека, вне зависимости от пола и возраста. Почему? Потому, что это безусловный рефлекс, заложенный в нас многими тысячами поколений предков, ибо молоко матери, проистекающее из груди, - наш первый продукт питания, основа будущей жизни. Или, допустим, природное отвращение человека к змеям...
  - Бр-р! - поёжилась Алёнка.
  - Вот-вот, и я же о чём!.. Есть рефлексы и более позднего происхождения. Говорят, в русского человека со времён монголо-татарского ига и алчного Крымского ханства заложено настороженное отношение к людям с жёлтой кожей и раскосыми глазами. Хотя лично в себе я, например, подобного не замечал... Одни и те же типы лиц, фигуры, модели одежды, даже её цвета у разных людей вызывают разные ассоциации, то есть чувственные взаимосвязи, сравнения с какими-то иными образами, представлениями или идеями. Как раз об этом мы с тобой сегодня уже говорили. Вот, скажем, тебе нравится красный цвет?
  - Вообще-то, да, - секунду поразмыслив, ответила девушка.
  - Между тем твой ненаглядный 'братан' Серёжа на дух его не переносит.
  - Правда?!
  - Век мне свободы не видать!
  - Хи-хи! А почему, па?
  - Потому, что в том окружении, в котором он вращался до Чумы, - среди так называемого криминального элемента, - красный цвет всегда считался 'западло', то бишь неприемлемым. Больше того, вывод о красоте представителя противоположного пола всегда зиждется на сексуальном влечении, а это самая глубинная область Подсознательного, это формировавшийся на протяжении миллионов лет безусловный рефлекс подыскания подходящего партнера для продолжения рода, и можно только предполагать, какие критерии оценки при этом доминируют...
  Гетман не заметил, как увяз, словно в болоте, в отвлечённых рассуждениях и, к счастью, пусть не слишком вовремя, но всё же спохватился. Ведь термины 'критерий' и 'ассоциация', которые к тому же 'доминируют', отнюдь не предназначены для слуха юной возлюбленной. Не приведи Господь, ещё немного, и в ход пошли бы 'корреляция', 'метемпсихоза', 'либидо' и 'парадигма'. Гетман-то Разумовский, а не какая-нибудь бестолковая недоучка Мазепа!
  Мало того, на губах Алёнки всё яснее проступала ироничная улыбка. Соплюха явно понимала - он уходит от ответа на прямой вопрос.
  - Хм, да, вот так! Что же касается моей первой жены, то... Она была, ну, скажем, довольно миловидной шатенкой моего примерно роста, чуть пониже, средней комплекции, достаточно эффектной...
  - Прости, па, - перебила девушка, - но ты говоришь о ней, как... ну, как будто о совершенно чужом человеке.
  - Чужом? Да так оно и есть, - вздохнул гетман. - Вернее, так оно и было... Мы, видишь ли, хм, скоропостижно расписались с нею, когда я был ещё курсантом. И очень скоро выяснилось, что встречаться вечерами, да и то не каждый день, это одно, а жить семьёй - совсем другое. Не было у нас, как оказалось, ни любви, ни человеческого влечения друг к другу, ни взаимных интересов, кроме детей и чисто житейских проблем - купить хлеба, припасти картошки, оплатить свет, отремонтировать утюг... Просто, понимаешь ли, на определённом этапе жизненного пути мне стало удобно проводить ночи у неё, а не в курсантском общежитии, по сути - той же казарме. Ей же потребовалось срочно выйти замуж, чтобы не выглядеть в кругу подружек белой вороной. В основе брака, девочка моя, часто лежит не любовь, а жлобский расчёт.
  - С Алиной было иначе?
  - Абсолютно! Я это понял сразу, как только её увидел. И тебя - тоже.
  - Но я ведь не твоя жена...
  - Не надо слов! - оборвал её гетман. - Время всё расставит на свои места, - а про себя добавил: 'Если оно вообще у нас есть, это самое Время'...
  - Да, па, прости... А как её звали?
  - Мою первую супругу? Я ведь говорил когда-то.
  - Я забыла, - опустила глаза Алёнка.
  - А вот и врёшь! - усмехнулся гетман. - Причём врёшь, совершенно не умея этого делать... Родители дали ей имя Маргарита, а я звал, по настроению, то Риткой, то Ритулей, то Марго, иногда - Пумой.
  - Пума - это ведь большая дикая кошка, да, па?
  - Пума - это ещё и фирма по производству спортивной амуниции. Название её по-английски писалось так...
  Он наклонился, подобрал сухую ветку и начертал на земле Puma. Но Алёнке явно уже было не до этого.
  - А деток? - несмело прошептала она.
  - Деток... Сына звали Георгием, или просто Гошкой, а доченьку, младшую его сестру... Попробуй угадать с одной попытки!
  - Я... я... я не знаю, - растерялась юная красавица.
  - Да Алёнкой ее звали, чего уж там гадать...
  Гетман надолго замолчал. Девушка глядела на него, тепло и мягко улыбаясь, но в то же время на глазах её поблескивали слёзы.
  - Фатум эст... - наконец глухо процедил он сквозь зубы.
  - Что, па?
  - Это судьба...
  - Она умерла?
  - Она погибла. Её убил своими руками старший брат, тот самый Гошка.
  - Боже!..
  - При чём тут Боже?! Хотя, конечно, в чём-то... В том не было вины Георгия, он, как и половина человечества, заразился чумной инфекцией и сошёл с ума. Я видел эту дикую расправу, но не успел помешать... И Марго погибла. Её застрелил свихнувшийся сосед. И снова я не успел помешать, - гетман бросал короткие, отрывистые фразы, будто рубленые топором на плахе. - Дом горел. На лестницах дрались люди и чумные. Сын исчез. Марго несла труп дочери. Я выходил из подъезда первым. За мной - Марго. Сзади прикрывал Док. Мы жили в одном доме. На разных этажах. У него тоже все погибли... Дверь заклинило. Я выбил её. И выскочил прямо на ствол охотничьего ружья. Почему-то запомнил ружьё. Вертикалка. Сверху гладкий ствол. Нижний - под винтовочный патрон. У меня был пистолет. И острая лопатка... Я воевал. Я вырос на улице. Я занимался рукопашным боем. Я был опытным бойцом! Это не всегда хорошо. У меня сработал инстинкт самосохранения. Сначала спасти свою жизнь. Потом - всё остальное... Я припал на колено. Как сейчас помню, на левое. И только потом выбросил вперёд лопатку. Под приклад ружья. Прямо в горло чумному. Через какой-то миг... Но его хватило. Этого мига. Для одного выстрела. Прямо в лоб. Она не мучилась... А потом мы бежали. В дом ударил ракетами военный самолет-штурмовик. Они все остались там. В братской могиле. И Марго. И Гошка. И Алёнка...
  - И я...
  - И ты. Это судьба... - механически, не думая, закончил удручённый гетман. И тут же спохватился. - Ты! При чём здесь ты? Судьба, малыш, в том, что тебя тоже зовут Алёнкой, вот и всё. Всё! Всё у нас будет хорошо, девочка, если только на мир наш не обрушится новая Чума. Но даже если это случится, поверь, мы найдём против нее лекарство. Обязательно найдём! Очень скоро найдём...
  Алёнка задумчиво глядела на него, а он не мог понять, то ли улыбка подрагивает на её губах, то ли из глубин обречённого естества рвётся наружу вопль отчаяния. Она чувствует. Она всё чувствует. Она что-то конкретно чувствует, тут уж - к гадалке не ходи! Насчёт самой себя... Вот ведь где собака зарыта! Вернее, геморрой...
  Александр крепко обнял девушку и с минуту молчал.
  Как вдруг она буквально взвыла:
  - Па-а-а-а!!!
  - Что, моя прелесть?! - он отстранился. - Я сделал тебе больно?
  - Па, змея!!!
  Ну, так что, казалось бы, змея - да и змея?! Тоже ведь тварь Божья, вполне имеющая право на существование.
  Кто-то относится к гадам ползучим именно так, то есть наплевательски.
  Кто-то их побаивается.
  Кто-то, обуянный страхом, бежит сломя голову либо, наоборот, впадает в кататонический ступор.
  Но то простолюдины. Великие люди - совсем иное дело!
  Великий Гетман, если говорить начистоту, чуть было не обосра... ну, в смысле, потерял сознание от ужаса.
  Гетман не просто похолодел - температура его тела упала ниже абсолютного нуля.
  Гетмана затрясло, и он приложил воистину нечеловеческие усилия, чтобы унять дрожь. Получилось? Вряд ли...
  Гетман всегда считал свой интеллект довольно работоспособным и устойчивым к воздействию извне, но сейчас его мозг выдал в это самое извне/вовне только две мысли. Первая: сам, дурак, накаркал змею! И вторая: нам пи$дец!!!...
  Гетман панически боялся змей. Дело в том, что в бытность старшим лейтенантом, то есть в прошлой ещё жизни, здесь же, на просторах Предкавказья, его атаковала степная гадюка - хоть и не смертельно ядовитая змея, но всё-таки... И боги тогда сжалились над ротным командиром Сашкой Твердохлебом - мерзкая тварь ударила в щиток трофейных поножей из молибденовой брони, крытой кевларом...
  - Замри! - прошептал он Алёнке.
  И, зафиксировав направление безумного взгляда девушки, медленно, плавно, на пятках развернулся кругом...
  Боже!!!...
  В нескольких шагах от них, извиваясь и шурша жухлой травой, неторопливо двигалась полутораметровая толстенная кишка серого цвета с тёмными пятнами по всей длине. Нет, это не гадюка! Вернее, не просто гадюка. Это - куда хуже. Это гюрза!!! Это жуткая тварь, укус которой однозначно влечёт смерть, и одному лишь Богу ведомо, есть ли у Нинки антидот...
  Будь разум гетмана таким, каким он в гордыне считался, то, вероятно, подсказал бы своему носителю, что даже гюрза не бросается на человека просто так, из вредности, что её нужно перед этим крепко растревожить, что перед броском она сворачивается в своеобразную тарелку, напрягая мышцы для атаки, раздувается, угрожающе шипит... Но выдал он только постыдный мысленный вопль: 'Уходи! Уползай! Мы не претендуем на твою нору! Мы не станем кушать твоих крыс! Мы не тронем твоих малышей-змеёнышей! Мы для тебя не враги и не добыча - мы чересчур мирные, большие и невкусные! Мы вступим в партию 'зелёных'! Мы поубиваем всех на свете герпетологов! Мы разрушим серпентарии всех стран! Только, будь уж так любезна, отползи куда-нибудь подальше!'...
  И случилось, по мнению гетмана, чудо - гюрза удалилась в чащобу. Гадюка проклятая!!! Впрочем, большое спасибо...
  Гетман, релаксируя, сделал глубокий выдох, с потугами натянул на лицо беззаботную улыбку и повернулся к девушке.
  - Какой красавец, да?!
  - Кто красавец, па? - выдавила она, стуча зубами.
  - Да этот самый уж.
  - Уж? - Алёнка недоумённо хлопнула ресничками. - Это был уж?!
  - Он самый, девочка. Великолепный экземпляр!
  Настал черёд расслабиться и ей.
  - А я думала, они маленькие и зелёные...
  - Наивное создание! Ты хоть знаешь, какой из зверей на свете самый свирепый?
  - Волк, наверное...
  - Да какой там волк?! Уж!!!
  - Да ладно!
   - Вот тебе, недоросль, и 'да ладно'! - отмахнулся гетман, увлекая девушку в сторону лагеря. - Уж, чтоб ты знала, страшный хищник, самый беспощадный убийца на Земле. Волк перед ним - просто шавка. Львы и носороги разбегаются по своим гнёздам да берлогам, когда уж ползёт, всё живое пожирая на своём пути. Такому только в лапы попадись...
   - Но у него же нет лап!
   - Да?! Хм, вот неприятность... Впрочем, в этом наше счастье, девочка, иначе весь род человеческий давно вымер бы. Ужас охватывает нас при виде ужимок голодного ужа. Каждому рано или поздно суждено попасть ужу на ужин! Выпьем, няня, где же кружка?! - обречённо восклицал Пушкин, ожидая неминучего конца. Так уж его в детстве уж перепужал! Между прочим, до перемены фамилии великий русский поэт писался Пужкиным...
   - Хи-хи!
   - Да какие уж там 'хи-хи', когда..! Вон, гляди, наши мужики по лагерю бродят, спокойно ко сну готовятся, но только крикни сейчас: 'Мужики!!!', как возникнет страшный переполох. Ясное дело - тревога: ужи на подходе. Как через лес проползут, так один лужок и останется, а от ручья - лужа...
   - Всё ты врёшь, па! - воскликнула Алёнка.
   У семейного шатра, глядя на их парочку и как-то странно улыбаясь, стояла Алина, и девушка унеслась к ней с криком:
   - Ма, мы видели змею! А па всё наврал! Это был уж, а па сказал, что он - самый страшный зверь на свете!
   - Да, фантазия у 'па' богатая... - начала было Алина, но Алёнка уже бросилась сообщать новость Манане, оставив 'ма' с подошедшим супругом-лгуном. - Что ж ты, па, врёшь-то ребёнку?
   - Ох, вру, ещё как вру! - сделав большие глаза, покачал головой Александр. - Хрен бы с ним, с ужом, каким бы он ни был кровожадным, но видели-то мы самую опасную из гадюк - гюрзу...
   Супруга, присвистнув, рефлекторно огляделась и тайком перекрестилась.
   - Гюрзу!.. Да, судя по тому, что ты бледный, как простокваша, так оно и было... А Алёнке, значит, сказал, что... Молодец! Дай, я и тебя поцелую!
   - Угу, - кивнул Александр, - большего, чем поцелуй, мне сегодня точно не нужно - не справлюсь... Погоди-погоди, что значит 'и тебя'?!..
   Но досконально выяснять - с битьём посуды и физиономии - не стал.
   Потому что не страдал бредом ревности. Лёгкий же её укол лишь придавал изношенному организму сил.
   И гетман справился.
   В том числе с тем, чего ему сегодня, дескать, точно не потребовалось бы...
   Потому что был Великим Гетманом!
   А быть великим трудно.
   Даже самым мелкотравчатым из великих.
   Что уж говорить о такой громадине!..
   Великий Гетман чертовски устал. От государственных забот. И вообще...
   Потому, когда через пару часов в палатку, крадучись, проникли девушки, и Алёнка растревожила его, полусонного, невинным вопросиком 'Что такое 'априори', па?', он лишь отмахнулся.
   - Ох, малыш, мне бы твои проблемы! Давай завтра, а?
   - Давай, - согласилась девчонка. - Потому что Завтра обязательно наступит! В этот раз. А как будет дальше, я почему-то не чувствую...
   - Всё нормально, - заверил гетман сквозь обрушившийся, как гюрза на ящерицу, сон.
   Имея в виду судьбу всего прогрессивного человечества, он бесстрашно вошёл в пещеру, где над пресловутым человечеством глумился ныне царствующий Уж. И, так как оружия у него не было - шёл-то на битву! - разорвал он супостата голыми руками. И вышел к означенному человечеству. И спросило оное: 'Ну, как?'.. И сказал он вышеупомянутому человечеству, мол, дескать, всё нормально...
   - Что нормально, па?
   - Всё...
   И стало так!!!
   А как же, блин, иначе?!..
  
  Спите себе, братцы, всё придёт опять:
  Новые родятся командиры,
  Новые солдаты будут получать
  Вечные казенные квартиры.
  Спите себе, братцы, всё начнётся вновь,
  Всё должно в природе повториться:
  И слова, и пули, и любовь, и кровь...
  Времени не будет помириться!
  
  (Б.Ш.Окуджава)
  
  
  
  
  27-28 августа. Если труп оказался вдруг...
  
  
  Я провёл по-настоящему чудесный вечер! Правда, не в этот раз...
  
  
   Прошедшей ночью, после двух напряжённых дней за Кубанью, гетман спал, не терзаемый кошмарами, не соблазняемый приятными сновидениями, не потревоженный реальностью. Просто спал, и не более. Тупо спал. Спал как труп.
   Труп...
   Труп?
   Труп!
   Злосчастный этот труп, словно прилипчивый рекламный слоган, увязался за гетманом от самого момента пробуждения. Натягивая лёгкие вентилируемые сапожки для верховой езды, он ни с того ни с сего вдруг припомнил отрывок цитаты Лёлика (Папанова) из бессмертной комедии 'Бриллиантовая рука': '...в гробу, в белых тапках'. Вялотекущий ручей, вчера поименованный в честь заезжего гетмана Старым Козлом, уже не казался ему Летой, мифической рекой забвения. Казался Стиксом, водами которого сакральный лодочник Харон без устали переправлял души умерших язычников в потусторонний мир...
  - Док, не делай умное лицо, выпадаешь из образа, - подначил генерального врача брившийся тут же, на бережку, Серёга Богачёв. - О чём размечтался?
  - Да вот, думаю, может, тельник свежий натянуть... - пояснил Шаталин, с большим сомнением разглядывая бело-голубую майку. Вернее, грязно-бело-голубую. Причём ставшую таковой ещё до отправления в поход. Притом наверняка - задолго...
  - Ай, не парься, братан! В морге тебя переоденут.
  Вышло чертовски жизнеутверждающе.
  Когда за завтраком Алина предложила гетману томатный фреш, его аж замутило: пить кровь убиенных помидоров - нет, увольте!..
  Не особенно дальний маршрут, намеченный гетманом на сегодняшний день, оказался беден на события, но без трупа дело всё-таки не обошлось. Кратковременный роздых на хуторе крестьянина-единоличника позволил новороссам не только обиходить лошадей, попить, наскоро ополоснуться да всухомятку перекусить самим, но и совершить выгодную бартерную операцию - приобрести подрощенного поросёнка в обмен на полсотни патронов и пригоршню обезболивающих таблеток. В тайне от Алёнки сей живой товар поначалу превратился в умерщвлённый, а к моменту отправления стал полуфабрикатом под вечернее жаркое. Можно сказать, был приглашён к ужину...
  В связи с перевоплощением, поросёнком и моментом отъезда не лишне было бы упомянуть о Доке. Означенный сподобился оказать хуторскому патриарху скорую медицинскую помощь по поводу застарелого остеохондроза, в знак благодарности принял от оного чарочку, усугубил её, не озаботившись тротиловым эквивалентом вилланского самогона, и под убытие превратился из бравого генерального врача в самую настоящую свинью...
  Применительно к Доку готов был сделаться чудотворцем, в свою очередь, и гетман - превратить его из помойного хряка в козла.
  - Козла отпущения? - усмехнулся Богачёв.
  - Козла для отпущения, - поправил друга гетман, разглядывая тучное недоразумение на заплетающихся ногах. - Сказано в книге Левит ветхозаветного пятикнижия Моисеева, что евреи по дням очищения совершали особенный обряд: поставляли двух козлов к алтарю пред очи Господни. Одного по жребию приносили в жертву, а за счёт второго очищались от греха - возлагали на него все беззакония народа и отпускали в пустыню...
  - А если не уходил?
  - Прогоняли к чёртовой матери, дело-то ломаного шекеля не стоило, - он пожал плечами с видом многоопытного иудейского первосвященника. - Резать Дока нельзя, жертву таких габаритов хоронить запаримся.
  - Так Бог его сам заберёт!
  - Не думаю, что утащит... Прогнать не получится: Док не в состоянии идти даже праведником, а уж под грузом наших грехов - и подавно. Так что быть ему козлом не жертвенным, не для отпущения, а драным!
  - В каком это смысле?!
  - В смысле - отодранным плетью по чреслам.
  - Дельная мысль! Только хлопотно это: лавку придётся искать, стаскивать портки... - Серёга размял кисти. - Может, просто отмордуем, а, Старый?
  Тело генерального врача каким-то чудом сохраняло вертикальное положение в пространстве, однако мозг, судя по стеклянному взору пьянчуги и глупой улыбке на устах с прилипшими полосками капусты, явно пребывал в нокауте.
  - Погляди на этого красавчика - кого там, блин, мордовать?! Истинная ценность наказания состоит не в жестокости возмездия за грех, а в осознании наказуемым воспитательной цели данного мероприятия, - наставительно проговорил гетман. - Игорь же Николаевич сейчас где-то в параллельной Вселенной, вне законов, традиций, привычной логики мышления и нравственных установок человеческого общежития. Отложим экзекуцию до вечера. Пошли!
  И друзья пошли собираться в дорогу.
  И был им в спины Голос:
  - Добрые вы, бояре!
  - Какой народ, такие и бояре, - машинально бросил в никуда, точно сплюнул, гетман.
  Однако миг спустя разобрался, от кого именно исходит Голос.
  - Ах, значит, ты в сознании, козёл ёб..!
  Он совершил резкий поворот кругом и разразился столь проникновенной обличительной тирадой, что все, кто слышал оную (в пределах километрового радиуса точно), должны были бы, в идеале, если не сделаться воинствующими фанатиками трезвости как нормы жизни, то испытать непреходящее отвращение к алкоголю - уж всяко. Ненормативная лексика пёрла из гетмана, как лава Везувия - на античные Геркуланум и Помпеи. Пожалуй, единственным приличным в массе извергнутых им терминов оказался 'козёл'. Причём, вне всякого сомнения, ни один жвачный представитель славного семейства полорогих не бывал прежде воспет в столь замысловатых метафорах и красочных эпитетах, как похотливый козёл в получеловеческом образе Дока...
  Не зря, однако, люди говорят, что Господь Бог в несказанной милости своей жалеет дураков и пьяниц. Во всяком случае, всецело погрузившийся в нирвану Док благополучно прохрапел в седле до самой остановки на ночлег. Гетман же, трезвый, как монах-аскет, вполне, по собственному мнению, адекватный обстановке и разумный, покатился кубарем в степное разнотравье, когда Аквилон ни с того ни с сего взвился на дыбы. Суслик, видите ли, вытянулся в стойку на его пути! А всаднику, что, заняться больше нечем, кроме как искать потерянное лицо, извлекать колючки из заднего места и собирать позвоночный столб по всему Предкавказью?!
  - Кто там выражается, как пьяный гопник? - затрещал в гетманском ухе голос Богачёва, следовавшего, как обычно, арьергардом на приличном удалении.
  - Сам ты, блин, гопник! Распустилась челядь, блин!
  - Ах, так это ихнее царское величество! Никак с престола нае&нулось?
  - Никак...
  - О, наши искренние соболезнования!
  Нельзя сказать, что низвержение новоросского правителя с высот политического Олимпа и мнительного коня - вызвавшее, кстати, серию глумливых насмешек челяди и помимо Богачёва - повергло его в депрессию и сплин, вовсе нет. Ушибленный крестец, однако же, чувствительно побаливая, срочно требовал рюмочку-другую русского средства анестезии перорально, да под щедрую порцию мяса убиенного порося на закуску. Мало того, возбуждённый Аквилон всю дорогу продолжал шарахаться и взбрыкивать, потому крестец вдобавок настоятельно просил покоя на привале. Гетман не возражал - бесконечная верховая езда самому надоела до чёртиков. А тут ещё Алёнка...
  Лишь только солнце, к счастью, еле видимое из-за облачного марева, несмело обозначило падение за окоём, девушка повела Орлика круп в круп с Аквилоном. Пока гетман в эфире инструктировал караванбаши Кучинского по вопросу - нет, проблеме! - гарантированной доставки генерального врача к месту назначения, она, лукаво улыбаясь, вертела в руках радиостанцию. Наконец, дождавшись высочайшего внимания к своей персоне, ткнула пальчиком в тангенту передачи.
  - Сюда нажимать, па?
  - Чтобы бабахнуло, как атомная бомба в стане империалистов всех мастей? Сюда, малыш.
  - Всё шутишь, да? - красавица надула губки.
  - Боюсь, девочка, шутить у меня уже не осталось сил, - гетман поморщился, массируя отбитые ягодицы. - Нажимай, и бабахнем. По одной. И плотно чем-нибудь закусим это дело.
  - Наверное, закусим Орликом, - с грустью в голосе проговорила она.
  - Вот как?! С чего бы это?
  - Он по секрету сказал, что сейчас упадёт.
  - То бишь скопытится... Это тонкий намёк на отдых и здоровый сон?
  - Да... - девушка смущённо хлопнула ресницами.
  - Ловко! Что ж, полностью поддерживаю, - согласно кивнул гетман и бросил в радиоэфир. - Авангард - Первому!
  - На связи, - тут же отозвался Елизаров. - Саныч?
  - У нас кони дохнут. Ищи ночлежку. Костя?
  - Пускай немного потерпят, впереди лесной массив.
  - Да?! А я не вижу.
  - Ну, ты же не дозорный, - резонно заметил Константин.
  - Позорный, - срифмовала Алина, когда разговор был окончен. - Лошадок, глядите-ка, приговорил.
  А гетман вдруг ощутил безотчётный страх.
  Страх приближающейся Смерти...
  ...Лесной массив издали показался ему толстым слоем шоколадной глазури, растекшейся по седловинам между плосковерхими холмами, словно по зефиру. Прямо декорация для пасторали! Роща, облачка, лужок, барашки, пастушок, пастушка, флейта, рок-н-ролл, пиво, водка, секс, наркотики, оголтелая антисоветская агитация и пропаганда западного образа жизни... Однако при ближайшем рассмотрении дубрава разочаровала - в плане источника воды. Для кухонных надобностей и утоления жажды как людей, так и лошадиной субстанции, её вполне хватало в навьюченных бурдюках, а вот поплескаться вволю странникам сегодня не грозило точно.
  Зато Алёнка и Манана, под бдительным присмотром Никоненко в завидном после утомительного марша темпе обежав окрестности, набрали полное ведро перезревшего кизила, мирабели и груши-дичка. Алина тут же указала лётчику разыскать в поклаже примус под грядущий компот. Пожалуй, намекни она на харакири, сделал бы без колебаний. Переписал 'Войну и мир' с великоросского на малоэскимосский. Избил до полусмерти Эвандера Холифилда в молодые годы. Переплюнул Перельмана в математике и Волгу через левое плечо. До Абсолюта дотянулся, если бы, конечно, знал о нём. Тёща велела! Таковых обыкновенно уважают. До того...
  Избранница же авиатора, помогая Алине перебирать урожай фруктов, с неизбывной печалью в огромных своих васильковых очах глядела, как Рустам Шадиев сгоняет табун перед выводом в степь, вслед полюбившемуся Орлику. Запала, видно, в сердце незавидная участь 'рязанского' коня - убиенного Шайтаном дурика Рудика. И докубанского ещё барашка. И вообще...
  А генеральный дозорный отыскал невдалеке весьма просторную, на удивление сухую и по-своему уютную пещеру. Однако гетман, сразу вроде бы польстившись на природный кемпинг, разглядел внутри обглоданные кости, после чего категорично сплюнул в стародавнее кострище. Кто здесь квартировал до них? Аланы? Скифы? Половцы? Туристы? Ваххабиты? Пантюркисты? Местные абреки? И ладно, если так! А вдруг, как позавчера, за Кубанью, - новые питекантропы? Юристкантропы...
  - Может, сойдёт под отхожее место? - предположил Константин.
  - Ограничимся кустиками близ поляны, чай, не баре, - поморщился гетман.
  Лично он не отправился бы сюда ни по малой, ни, тем более, по великой нужде. Данный конкретный грот всё более ассоциировался у него с гробницей...
  - Ничего не чувствуешь, дружище?
  Гетман имел в виду могильный холод, однако должностью Елизарова не было предусмотрено столь глубоко отвлечённое мировосприятие.
  - Ещё как чувствую! - генеральный дозорный повёл носом в сторону лагеря. - Вкусное жаркое на подходе!
  - Вот оно как, да? - гетман казался слегка разочарованным. - Что ж, очень кстати...
  Кстати сказать, Константин нисколько не ошибся в благоприятной оценке объективной реальности, данной ему в обонятельных ощущениях. Вкусовые качества и предостаточное количество жаркого оказались выше всяческих похвал, и очень скоро наши путники обожрались, как ненасытные кокер-спаниели.
  - Если и дальше так будут кормить, никакой враг не страшен, - с трудом выговорил Серёга, сыто откинувшись на ствол многосотлетнего дуба.
  - Это уж точно, - подтвердил Кучинский, впалый живот которого раздулся под футболкой, как сверхдоброкачественная опухоль. - Пожрать на войне - первое дело!
  - И поспать, да, Петрович? - подначил ветерана Елизаров.
  - И безотказную женщину, - добавил Карапет Данилян, однако, поймав на себе многозначительный взгляд Нины Юрьевны, поспешил уточнить. - Чтобы стирала портянки, перевязывала раны и варила щи.
  - И неприятеля, правда, дядя Саша? - проворковала Алёнка.
  Пожилого изувера юная простушка обожала, вероятно, считая его, традиционного собутыльника станичного батюшки Никодима, если не пророком - после Ноя, Авраама-Ибрагима, Моисея-Мусы, Иисуса-Исы, Мухаммеда и туркменбаши Ниязова, - то, как минимум, апостолом-исповедником. Заплечных дел специалист, как давно заметил гетман, отвечал ей глубокой взаимностью, потому воссиял морщинистым ликом - куда той радуге!
  - Ох, доченька, скажу тебе по секрету, неприятель на войне совершенно излишен.
  - С кем тогда воевать? - пожала плечами Алина.
  - Воевать, Анатольевна, важно не 'с кем', а 'за что', в смысле, во имя чего, - со знанием предмета пояснил Кучинский. - Мы воюем с 'духами' за конституционный строй и территориальную целостность России на широком фронте между Ханты-Мансийском и Череповцом, они с нами - во имя торжества фундаментального ислама под Гератом и Али-Байрамлы. Сражения идут по переписке через e-mail адреса, побеждают все, кому не лень, потери минимальны, да и те - большей частью от старости и ожирения бойцов.
  - Игорь Николаевич, ты на чьей стороне сражался? - насмешливо спросил Богачёв тучного Шаталина.
  - На стороне добра, - пробурчал в ответ условно протрезвевший Док.
  - И много добра хапнул? - подначил его, в свою очередь, и гетман.
  Тот лишь обиженно поморщился. Надо сказать, гетман и Богачёв перед ужином всё-таки провели с ним воспитательное мероприятие - отвели в кусты, растолковали, что почём и сколько стоит, а для убедительности врезали с четырёх рук по печени и прочим недисциплинированным субпродуктам. Ничего личного, всё лишь во благо дисциплины и порядка!
  - На стороне добра... - прошептала под боком у гетмана Алёнка. - Дядя Саша, можно задать вам маленький вопросик?
  - Да хоть сотню, доченька! - слащаво ответил ей Кучинский.
  - Скажите, если человек, защищая Добро, кого-то убил, это грех?
  - Грех, если защитник Добра напивается до полусмерти при каждом удобном случае, а после корчит из себя оскорблённую невинность, - заметил гетман, ни на кого не глядя, как бы между прочим.
  Но думал при этом вовсе не о Доке. Думал о смерти. Смерти, мысли о которой отравили сегодняшний день, а теперь уже - и вечер...
  Кучинский же, знавший о Смерти больше, чем все новороссы, вместе взятые, после краткого раздумья отвечал Алёнке:
   - Видишь ли, милая, убить сатанинское отродье, олицетворяющее собою Зло, - вовсе не грех, а, скорее, заслуга перед светлым ликом Господа, ибо меньше сил антихристовых остаётся на белом свете, а значит, тем ближе гармония всеобщего мира и любви.
   Трепетной горлицей забилась под боком у гетмана Алина, да и сам он явственно вздрогнул при упоминании гармонии. Как же не нравился ему этот спокойный и приятный вечер, ох, не нравился! А чем и почему, гетман не знал. Во всяком случае, пока. Но чувствовал недоброе...
   Меж тем Алёнка одарила изувера лучистым благодарным взглядом.
   - Спасибо, дядя Саша! Вы очень умный и добрый.
   Глаза её сияли детской непосредственностью, и 'добрый' Доктор Смерть прямо-таки расцвёл от умиления. Над лагерем на несколько секунд повисла тишина, показавшаяся гетману гробовой. Именно гробовой, никакой больше! Алина потянулась к его уху и чуть слышно прошептала:
   - Неужели Петрович знает?! Ну, про Гармонию.
   - Вряд ли, - гетман в сомнении дёрнул губой. - Тут нужен допуск к секретам Вселенной по форме один. Как у нас с тобой.
   - И у Дэна... Не по себе мне как-то, Аль!
   - Угу, - только и буркнул он в ответ.
   С каждым следующим мигом на него всё чувствительнее давило предощущение кошмара. Злодейского. Ужасного. Неумолимого. Неодолимого. И свидетельствующий сие говорит: ей, гряду скоро, и возмездие моё со мной, и каждому аз воздам! Се гряду скоро... Аз есмь Альфа и Омега, начало и конец, первый и последний. Аминь!
   - Аминь... - внезапно проговорила Алёнка в унисон размышлениям гетмана, а после леденящим душу тоном повторила за Кучинским. - Гармония всеобщего мира и любви... Не пойму, дядя Саша, раз Бог учит только хорошему и требует выполнения своих заветов под страхом отлучения от вечной благодати, почему люди не слушают его, почему унижают и убивают друг друга, почему воюют беспрестанно, почему так часто превращаются в диких зверей?
   - Ох-ох-ох, доченька! Почему?.. Дело в том, родная, что люди не превращаются в зверей. Они и есть звери - всеядные позвоночные животные класса млекопитающих отряда высших приматов...
   - А как же создание человека Богом по образу Его и подобию, а, мудрейший? - перебила Нина Юрьевна под дружное шиканье слушателей.
  - Воздадим, Нина Юрьевна, Богу богово, а кесарю кесарево, - вздохнул Кучинский.
  - А слесарю слесарево, - глупо и отнюдь не к месту брякнул гетман.
  - Научные выводы по результатам археологических и биогенетических изысканий позволяют проследить историю предков человека на протяжении двух с лишним миллионов лет, - продолжал меж тем Петрович. - Всю эту тьму веков, доченька, деятельность человека была направлена, по большому счёту, лишь на удовлетворение первостепенных жизненных потребностей: самосохранения, продолжения рода, питания, отдыха, пребывания в тепле...
  - ...познания окружающего мира, - осторожно, что называется, забросила удочку Алина, явно имея в виду Мирового Духа, и до боли сжала при этом локоть мужа.
  - Увы, Анатольевна, здесь вы не совсем правы. Познание мира было и остаётся лишь путём к удовлетворению всё тех же жизненных потребностей на базе единственно человеку дарованного Богом средства - разума.
  - Не знает старый ни хрена! - шёпотом успокоил её гетман.
  - Или не хочет говорить. Не мечите, думает, бисера перед свиньями...
  - Да брось ты, Алька! Дед - вполне обычный человек, можно сказать, свой.
  - Знаешь, Аль, - тяжко вздохнула супруга, - боюсь, после ночи со Старцем как раз мы с тобой - не свои среди людей. Есть такая избитая фраза: мы чужие на этом празднике жизни.
  - Пиршестве хищной, запредельно любопытной жизни... Давай, кстати, послушаем. Петрович разговорился, и вечер обещает быть интересным.
  - Содержательным.
  - Во всех отношениях, - гетман явственно скрипнул зубами. - Знать бы, что это за содержимое и во что оно выльется...
  Предчувствие опасности не отпускало, лишь нарастало каждое последующее мгновение, как снежный ком, стремительно катящийся с горы. Холодный бездушный ком, чьих жизненных потребностей раздавленный в лепёшку человек не удовлетворит ни коим образом. Ком тупо катится. Кому на всё и вся плевать. Кому по барабану. Кому же сдуру захотелось дальше жить - просто не становитесь на его пути! Если заранее успеете свернуть. Если заранее узнаете, куда свернуть. Если вам в принципе есть куда от всего этого деваться... Нам - некуда! И мы пройдём через житейские лавины. А пока послушаем. Заранее дослав патрон в патронник пистолета...
  Тем временем Кучинский продолжал, всё так же обращаясь к Алёнке:
  - Потребности эти, доченька, можно удовлетворить только силой. Базовый принцип эволюции земной жизни: выживает тот, кто соперничает и побеждает, кто, стало быть, сильнее, кто способен перебороть соплеменника, зверя и природу.
  - Сила... - поморщилась девушка. - А как же разум, дядя Саша? Вы ведь про него говорили маме.
  - Дядя Саша наговорит! - язвительно заметила Нина Юрьевна. - Приплетёт сейчас борьбу за выживание, когда и без этого тошно!
  Вот тут гетман был с нею полностью согласен.
  - Да, верно, говорил, - не стушевался между тем Кучинский. - Человек для того и совершенствовал разум, чтобы многократно увеличить свои мизерные, в сравнении с природой, силы. Для чего мы создали могучие машины? Чтобы покорить планету! Для чего придумали транспорт и связь? Чтобы покорить время и пространство. Для чего разработали оружие невероятного могущества? Чтобы покорить живое Сущее!..
  Супругов Твердохлеб, недавно посвящённых в некоторые тайны бытия и сущего, синхронно затрясло от последних слов Доктора Смерть.
  - ...За долгие века человек привык бороться, покорять и властвовать. И только лишь две с небольшим тысячи лет назад сказал Господь, Бог наш, Моисею на горе Синайской: не убий! А Сын Его, Бог-Слово, добавил в Нагорной проповеди: блаженны миротворцы, ибо наречены они будут сынами Божиими...
  - Это про меня, - шепнул гетман, многозначительно закатив глаза.
  - Скромный ты наш! - подтолкнула его в бок супруга.
  - Справедливый, - поправил он. - Шесть месяцев был приписан к силам по поддержанию мира, когда в очередной раз вспыхнули Балканы.
  - Значит, место в раю тебе забронировано.
  - Места в раю забронированы рабам Божиим, а нам, сынам, - в Его детском садике.
  - Да? Хм! Ну, и как оно Там..?
  - Говорят - ничего. Шоколадные горшки, сахар в песочницах, из кранов течёт лимонад 'Колокольчик'. Ангелоподобные няни обмазывают сиськи абрикосовым повидлом, чтобы деткам послаще жилось. Благодать!
  Гетман плоско шутил, а в глубине своего Я терзался мыслью: с раннего утра, поди же ты, трупы, загробная жизнь... Ох, не к добру! Ох, что-то будет!
  - Каждый из нас волен относиться к христианской религии как угодно, вплоть до полного неверия, - теософствовал меж тем Кучинский. - Лишь в одном глупо отрицать её несомненную заслугу: она указала людям нравственные ориентиры и предупредила - над каждым Свыше есть контроль, от которого не укроешься, как ни таись, и возмездие за грехи неотвратимо!
  - Почему же люди продолжают воевать и убивать?! - с возмущением воскликнула Алёнка.
  - Почему... По многим причинам, доченька. Ну, хотя бы потому, что так им привычнее. Если приравнять продолжительность антропогенеза - а это более двух миллионов лет! - к жизни среднего человека и вычленить из неё период, когда людям стали доступны заповеди Господни, то получится какой-нибудь месяц, даже меньше. Представь, что ты много лет с удовольствием кушала шоколад, а перед отъездом из дому папа сказал тебе: нельзя!..
  Слушатели, дружно хмыкнув, поглядели на гетмана, а тот, многозначительно массируя кулак, - на докладчика.
  - ...Неужели ты безропотно откажешься от лакомства?! - ничтоже сумняшеся продолжал Доктор Смерть. - Впрочем, именно ты, вполне возможно, и откажешься, пусть даже не без внутренней борьбы. Ты праведница, доченька!
  - Я грешница, - вздохнула Алёнка.
  - Всем бы такими быть! Видишь ли, среднему представителю расы Homo Sapiens очень трудно за столь короткий срок преодолеть в себе инстинкт агрессивности, коростой отложившийся в подсознании каждого из нас тысячелетиями эволюции. Агрессия - вовсе не самоцель. Она - наиболее действенный из методов удовлетворения наших жизненных потребностей. А потребности наши всё те же: как можно больше накопить энергии и как можно меньше, зато с наслаждением, её потратить. Грубо говоря, чем больше у нас есть, тем больше хочется. Есть, к примеру, у твоего па... Хм! - разумно осекшись на Полковнике всея Руси, дедушка осмотрелся, кого бы 'подставить', - ...ну, вон, у товарища капитана Никоненко сто рублей, а хочется тысячу. Где взять? Занять? Когда берёшь взаймы, приходится возвращать, иначе гарантированы неприятности. Поискать клад? Что ж, поискать, да, можно, только вот найти - это из области фантастики. Остаётся заработать или отнять. Отнять - и быстрее, и менее хлопотно. Отсюда войны, преступления и жестокость, доченька!
  - А Пал Иваныч, выходит, мало того, что скопидом, так ещё разбойник и ястреб войны, - поморщился гетман.
  - Сам же два месяца назад ходатайствовал, чтобы его приняли в общину, - усмехнулась супруга.
  - Я ходатайствовал?.. Хм! Да, я ходатайствовал. И это лишний раз подтверждает, что даже великим менеджерам по персоналу свойственно иногда совершать кадровые ляпы. А подсказать, осадить, предостеречь было некому - дедушка, если помнишь, отъезжал на блядки в Нижнереченск... Ну да ничего, пускай наш криминальный ястреб только обучит курсантов лётному делу, а там уж мы ему устроим Нюрнбергский уголовный процесс разом с раскулачиванием. Уж растрясём-то Пашеньке мошну! Мошонку...
  - Па! - укоризненно бросила ему Алёнка, явно имея в виду посторонние разговоры на 'лекции'.
  - Во, блин! Пофыркай мне ещё, коза мелкая! Как пойдём спать, я тебе устрою удовлетворение потребности к познанию.
  Гетман насупился. С памятных июньских дней ему не особенно нравилось отношение - на грани обожания - девушки к старому изуверу. А сейчас его душа полыхнула самой настоящей ревностью. Ну, как же, он, Великий Вождь, Лучший Друг советских девушек-инженю, оттеснён на второй план!
  Алёнка же по-прежнему пыталась добиться правды жизни у Доктора Смерть.
  - Но ведь человек разумен, дядя Саша, он ведь..!
  - Он к тому же хитёр и коварен, деточка. Он всячески стремится обойти и людские законы, и Божий запрет на агрессию. Именем Господа он выдумывает кучу сакральных оправданий войнам: и приобщение язычников к истинной вере, и спасение поруганных святынь, и месть по принципу 'око за око, зуб за зуб', и восстановление исторической, а значит, благословенной Свыше справедливости, и завладение властью, которая якобы дана ему от Бога. Вульгарная же суть любой войны однозначна, как чугунный лом: удовлетворить свои возрастающие потребности за счёт конкурента-противника.
  - Есть, Александр Петрович, и другой пример такого, хм, самоудовлетворения, - глухо проговорил гетман. - Саудовская Аравия, оазис Безд-эль-Ник. Лежит араб под пальмой, рот раскрыл, ждёт, пока финик, будто манна, с неба свалится. Подходит к нему еврей. Дурак ты, - говорит, - правоверный! Чем валяться битый час, влез бы на дерево да набрал полную корзину. А зачем? - спрашивает тот. Ну, как же, и наешься, и продашь... А зачем продавать?.. Ну, займёшься торговлей, денег накопишь, заведёшь себе дворец, машину, яхту, слуг... А зачем мне всё это?.. Как зачем?! Будешь целыми днями лежать и бездельничать!.. Хвала Аллаху, - отвечает араб, - я и так целыми днями лежу и бездельничаю!
  - Так это Саудовская Аравия, там тепло, - в стиле комедийного Доцента насмешливо высказался Кучинский. - Хотите, к слову, расскажу вам красивую легенду?
  - О любви? - заинтересованно спросила Алина, оторвав голову от гетманского плеча.
  - До гробовой доски! - заверил рассказчик.
  - Да уж кто бы сомневался, что - до гробовой... - чертовски оптимистично резюмировал гетман. - Валяй, Петрович!
  К пятидесятивосьмилетнему врачу-убийце он относился сложно и отнюдь не однозначно.
  Как гетман - благодарен был за множество заслуг перед общиной. Кучинский часто в пять минут раскручивал сложнейшие дела путём умелого допроса пленных. Разумеется, с пристрастием...
  Как солдат - презирал за жесточайшее это 'пристрастие'.
  Как человек разумный - уважал за бездонный кладезь знаний и умения.
  Как человек влюблённый - ревновал по поводу упоминавшегося выше отношения к нему Алёнки. Читайте: ревновал без повода.
  Как человек, порой сверх меры впечатлительный, - на уровне подсознания сторонился добрейшего изувера.
  Как простой смертный - в глубине души до ужаса боялся записного палача. Однако никому в этом не признавался. Как человек, не обделённый самолюбием...
  Ну-ну, что там насчёт легенды?!
  - Рассказал мне эту правдивую историю из нелёгкой арабской жизни один знакомый аксакал... - начал повествование Кучинский.
  - Как аксакалы могут рассказывать?! - изумлённо прошептала на ухо гетману Алёнка.
  - Если не немые, то - языком, - пожал плечами тот.
  - Откуда язык, па?! - девчонка поглядела на него, как на блаженного. - Бабушка когда-то говорила, что у них даже листиков нет, одни колючки.
  - У кого, прошу прощения, колючки?!
  - Ну, па, у аксакалов! Это же деревца такие, их ещё верблюды кушают.
  С правого гетманского бока-фланга захихикала в ладошку Алина. Сам же он, что называется, и бровью не повёл. Природа наделила Алёнку феноменальной памятью и острейшим умом, однако информация, накопившаяся в её златокудрой голове за годы дикарского жития-бытия в северном стойбище, была, как минимум, отрывочна, а зачастую - попросту нелепа. Девушка ни в малейшей степени не служила зримым подтверждением гипотезы о том, что среднестатистическая блондинка - набитая дура. Гетман скорее уж отнёс бы любимую к детям индиго - людям новой формации, с потрясающим воображение интеллектом и аурой тёмно-синего цвета, в отличие от золотистой у прежних Homo Sapiens.
  - Деревца, малыш, - пояснил он без тени иронии, - называются саксаулами. Их действительно кушают верблюды, хотя я бы на их месте лучше помер с голоду... Аксакал же по-тюркски означает 'белая борода'. Так в Средней Азии почтительно звали мудрых пожилых людей.
  - А меня бы там звали просто дурочкой... - всхлипнула Алёнка.
  Мнение о собственной ущербности вот уже два месяца не покидало девушку ни на миг.
  - Моя маленькая умница! - гетман крепко прижал её к левому, у сердца, боку-флангу. - Ты ничуть не ошиблась. И саксаул, и аксакал - старое бревно, высушенное жарким азиатским солнцем. Слушай сказку!
  - Дядя Саша сказал, это правдивая история из нелёгкой арабской жизни, - поправила его Алёнка.
  - В арабской жизни, девочка, со времён 'Тысячи и одной ночи' всегда есть место сказке. Я бы даже сказал, брехне.
  Между тем Кучинский скрестил ноги на манер 'белой бороды' и неторопливо повёл сказ:
  - Ох, как же давно это было! Ещё до Великой Октябрьской социалистической революции. Даже задолго до оной. Во времена оные. То бишь сильно давно. Очень конкретно давно!..
  И очень скоро увлёкся. И прикрыл глаза. И потому не заметил походной рюмки - стального колпачка от артиллерийского выстрела, - услужливо поднесённой Карапетом Даниляном. Благо, рядом оказалась Нина Юрьевна. И не позволила княжьему самогону прокиснуть!
  - ...Мира тогда в Мире не было, и, бесстыдно пользуясь этим постыдным фактом, буйно расцветали в общемировом масштабе такие позорные социальные явления, как прогулы, прогоны, пробеги, пролёты, проколы, прошлёпы, профукивания, проё... - нет, этого не нужно! - прострелы, промахи, промашки, промокашки, проституция, прострация, просмотры продукции противных продюсеров и прочая, прочая, прочая. Повсеместно нарушался закон единства и борьбы противоположностей, а переход количественных изменений в качественные вообще достиг критической отметки отрицания всякого мыслимого отрицания.
  Только не надо голословно утверждать, что, дескать, раньше зато было всё! Всё это враки, господа-товарищи! Да, согласен, наши прежние слоны, драматические театры, злокачественные опухоли, несчастья и микрокалькуляторы заслуженно считались самыми большими в мире, но не будем забывать и о проблемах! Считайте сами: ни вам видео, ни джинсов, ни Булгакова, ни сервелата, ни приличного футбола, ни высокооктанового, экологически чистого при сгорании бензина. Ни даже грязного, вонючего 'семьдесят шестого', разбодяженного ослиной мочой. Вообще никакого! И отнюдь не потому, что кто-то честно воровал, а кто-то в это время исподтишка строил коммунизм. Коммунизм к тому времени был давно построен (по Энгельсу и Моргану - в стадах первобытных общинников), а время бензина ещё не пришло. Ибо не добывалась нефть. Даже в Саудовской Аравии. Равно как и во всех подобных ей Аравиях. Нигде, и всё, пиз... ну, в смысле, нет, и баста!..
  На дедушку порой накатывала устно-сочинительская блажь, и слушали его юмористические опусы, хотя и сдобренные тем, что ниже пояса, обычно с удовольствием. Одно смущало чуть расслабившегося гетмана: притчи Доктора Смерть заканчивались, как правило, такими хэппи-эндами, что подробности кровавых похождений Чикатило казались невинной игрой в жмурки. Уж столько там оказывалось 'жмуриков' - центральному моргу столицы не снилось! Трупы, трупы, трупы... Да что за дьявольщина?! С самого утра преследуют! Как будто наползает Нечто - чужое, нелепое, жуткое, мёртвое...
  - Мать, - шепнул гетман супруге, - налей мне, будь ласка, граммов сорок-пятьдесят огненной воды, а то, блин, на душе - хуже, чем в Саудовской Аравии... Хотя нет, лучше кофе завари покрепче, - уточнил он, справедливо порешив остаться абсолютно трезвым перед лицом неведомой угрозы.
  - Как скажешь... Может, коньячку туда плеснуть?
  - Буквально каплю. Только чтоб никто не видел.
  - Ну, разумеется. Если 'попалят', скажу - приворотное зелье.
  - Уж лучше отворотное! - буркнул гетман.
  - Ах, вот ты как заговорил! Что ж, давай, отворачивайся, а я уж как-нибудь не пропа...
  - Ой, мать, оставь! Я совсем не то имел в виду. Чувствую, надвигается Что-то, грядёт, наваливается, душит. Отвадить бы его на хрен, отворотить подальше! Нет у тебя такого зелья?
  - Увы, нет, - вздохнула Алина. - А вот предощущение проблем имеется и у меня. Жутковато, аж знобит!
  Её услышала Алёнка.
  - Меня - тоже, ма, - прошептала она, стуча зубами. - Чувствую, что-то приближается. Что-то старое, страшное, злобное... - однако, непонимающе хлопнув ресницами, уточнила, - ...но какое-то оно совсем не страшное, наоборот, доброе, несчастное... Не пойму!
  - Не поймёшь, - пробормотал гетман, припомнив Старца с его откровением. - И мы не поймём. Никто из нас не поймёт! Для этого нужен нечеловеческий Разум, а мы, бестолковые люди, способны только чувствовать. Гранату в одном заднем месте... Такова, девочка моя, суровая правда нелёгкой арабской жизни!
  А Кучинский окончательно вошёл во вкус 'правдивого' рассказа.
  - ...Аравийские нефтяные шейхи того времени были просто - я бы даже сказал, тупо - аравийскими шейхами. Черное золото, нахально улыбаясь им в тридцать два золотых зуба, утекало сквозь песок, и они, босые, обтерханные, нищие, как российские учителя, изголодавшиеся, тощие - на финиках да верблюжатине особенно не разжиреешь! - если с чего тогда и получали прибыль, так это с женщин из своих гаремов. Да и то большей частью не звонкой монетой, а триппером. Разве это жизнь?!
  Ничуть не бодрее, чем множество шейхов-сородичей, тянул лямку непрезентабельной арабской жизни пустославный старец Дункель-бек. Всего имущества: песок обрыдлый, финики, верблюды вредные, колючка ихняя, гарем - в котором уж чего-чего, а триппера хватало! - да ещё колодец с пересохшим журавлём. И всё! А вы мне говорите: 'Было всё!'..
  Ну, да ладно, араб ведь, как ни крути, тоже человек, а человек - до того скотина! В смысле, до того неприхотливая скотина, что привыкает ко всему, чем ни корми... Вот так и Дункель-бек - на финиках, на верблюжатинке, на триппере, на солнышке да на песке, пропахшем бесполезной нефтью, - дотянул лямку свою до семидесяти и надумал помирать. Никто его особенно не торопил, но раз надумал, что же - Бог на помощь!.. И было ему перед смертью странное видение: будто бы на детях его закончится династия нищих '...беков', и станут потомки '...бергами' - могущественными олигархами, только надо, дескать, помудрить над черной грязью, улыбающейся в тридцать два золотых зуба... Бред, конечно же!
  Именно так - мол, бред сумасшедшего шейха - подумал старший сын его, не блиставший умом лежебока Обер-бек. Но ведь, как ни крути, сидеть на шее у гарема - это не по-мужски, не по-арабски! И стал тогда Обер почитывать 'Работу для Вас'. Только было склонился принять приглашение на склад боеприпасов, где в очередной раз проводился набор полного штата персонала, как вдруг обнаружил ещё более привлекательное объявление: 'Срочное требуются шахиды! Регистрация не обязательна. Национальность, пол, возраст, образование и трудовой стаж не имеют значения. Увлекательная работа! Возможность путешествовать по миру за счёт компании! Письменный отчёт о выполнении задания - и миллион у Вас в кармане! Наш девиз: кончил дело - гуляй смело! Специальное условие при приеме на работу: умение носить широкий пояс'. И Обер-бек не мешкая отправился по адресу: Восток, Аль-Каида, стучать три раза, завязать глаза, сказать 'Аллах акбар!', спросить Усаму... А вы бы не отправились? Ох, что-то верится с трудом!.. Он и сейчас, наверное, занят своим увлекательным делом, потому что давно не писал. А может, потому не писал, что не умеет. Да, собственно, к чему уметь писать, когда в широкий пояс шахида замотаны миллионы золотых?!..
  Младший же сын шейха, хитрый, мудрый не по годам, образованный и странно крючконосый Унтер-бек, задремал как-то в тени верблюжьей колючки, и было ему, как покойному батюшке-шейху, видение:
   высоченные башни у моря...
   длиннейшие железные корабли...
   трубы на песке родной Аравии...
   трубы на чужом, странном, холодном даже с виду белом-белом песке...
   трубы в воде...
   горы золота...
   толстые пачки зеленых бумажек...
   небритый человек в очках и полосатой рубахе грустно смотрит в небо через железную решетку...
   небритый человек в белой арабской одежде, с зеленой ленточкой на лбу, направляет тонкую железную трубу на небритого человека в черной шляпе, с ниспадающими на плечи пейсами...
   небритый человек в черной шляпе, с ниспадающими на плечи пейсами, направляет тонкую железную трубу на небритого человека в белой арабской одежде, с зеленой ленточкой на лбу...
   небритый человек во чреве железной птицы летит из страны, сплошь занесенной тем самым белым песком, в страну туманную и, широко улыбаясь, смотрит там, как одиннадцать человек, в синих рубахах с надписями Chelsea на груди, пинают ногами кожаный пузырь...
   и повсюду черная-черная грязь, о которой говорил отец, та самая нефть, которую сколько ни оттирай с кожи песком родной Аравии, всё равно остаётся ощущение, будто на тебя плюнул больной триппером верблюд...
  И всё-таки какая жизнь! В особенности у того, последнего, небритого... Неужто батя-шейх был прав?!
  Долго ли, коротко ли думал Унтер-бек, не суть оно для нас и важно. Важно, что поднялся молодой араб, песком умылся, зубы вычистил, перепоясался широким кушаком, отвесил по поклону мамочке и тёткам-сироткам из батюшкиного гарема, запасливо рассовал по карманам финики и вяленую верблюжатину, перекрестился (ну, или что-то там подобное изобразил, я сам лично не видел, чисто пацаны знакомые рассказывали) и пошёл. Куда? На север! Туда, где попрохладнее, где странный белый песок, где хоть какая-то культура пополам с цивилизацией, где есть работа и где, наконец, перспектива. А в голове всё пузырилась, фыркала и перекатывалась жирными волнами чёрно-золотая грязь...
   Долго ли, коротко ли Унтер шёл на север, то лишь бог его арабский весть, нам же по-прежнему не суть оно и важно. Тем паче, что везде одно и то же: коррупция, дурь, 'дурь', таможни, фэйс-контроль, бакшиш-контроль, пустые чаши стадионов, демократия и хамство на заправках, дескать, бензина нет вообще, вали отсюда, чернож... жуть, короче говоря! Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается при полном отсутствии предложения по горюче-смазочным материалам. Вон, уже и солнце задолбалось каждый божий день без видимых на то причин нырять за окоём. Потопы, войны и землетрясения прошли без видимого издали ущерба для народного хозяйства. Взорвался шаттл 'Дискавери' без видимых последствий для озонового слоя матушки Земли - пусть даже динозавры в результате вымерли, Унтера это, по большому счёту, не тревожило. Унтер всё шёл и шёл. И даже пару раз без видимого повода напился жгучей, прямо-таки огненной воды - под местным названием 'водка' - с людьми неведомой национальности. Насколько утром помнил, они называли себя миротворцами и часто повторяли одно слово - то ли 'жуй', то ли 'дуй', то ли 'куй', - и каждый раз при этом в голове араба начинал порхать холодный белый песок... Ах, да, вспомнил: 'Давай, нерусский, пей, на куй!' Вот странно, что бы это значило?..
  Чего бы там оно ни значило в действительности, Унтер-бек всё-таки шёл на север. И пришёл. По совести сказать, покуда не на Крайний Север, но уж куда посевернее, чем родимая Аравия! И называлась та земля, куда пришёл арабский путешественник, Владением. Владением великого князя Федаина I Суицид-оглы из династии великих горских князей Камикадзе, суверенного властелина невеликой, но очень-очень гордой горы под не менее гордым названием Гора, что горделиво изливается ручьями в речку Речку, которая даёт начало морю Морю, а то, в свою очередь, всему Мировому океану. Мир же, как известно, суть Вселенная, а вода - суть базис жизни в ней, и это значит, что Владение князей из рода Камикадзе суть та самая купель, она же колыбель, она же и Первооснова, и Первопричина... Так давайте же выпьём до дна за здравие правящего великого князя Камикадзе, батоно Федаина I, царя царей, государя над императорами, достойного наместника Бога-Творца и продолжателя Его дела здесь, на Земле! Многая лета! Каумарджос!!!...
  Вокруг заезжего араба, подливая ему терпкого вина в захватанный жирными пальцами бараний рог, колобродило всё семейство Камикадзе: великая княгиня Бастурма, старшие княжны Хошлома, Шаурма и Чихиртма, младшенькие близняшки Зелень и Мелень, а также продолжатели славного рода, княжичи Шашлык да Машлык. Сам он уже который час глядел на этот мир безучастными остекленевшими глазами, механически отвечал на вопросы, механически задавал свои, при этом даже не пытаясь вникнуть в суть беседы, которую завёл ближе к десерту князь Федаин I Великий.
  - Что говоришь, басурманин? Нефть?!.. Пока нет, но скоро будет, ищем, аж запарились... За нефть!
  - Белый песок? Это который снег, да?.. Ой, полно! Сам Путин каждый год хочет к нам приехать, на лыжах покататься, только его министры не пускают. А он так хочет, так хочет!.. За Путина!
  - Папа - аравийский шейх?! Вот это да!!! За папу и в его лице всех аравийских шейхов!.. Слушай, зачем это 'Ваше благородие'?! Давай-ка мы с тобой по-свойски: я, Федаин, для тебя, друг Унчик, - просто дядя Федя!
  - За золотом едешь?! Ва-а!.. За чёрным золотом? Про такое не слышал, но всё равно - ва-а! За процветание!
  - К тебе являлись Ходорковский с Абрамовичем?! Самолично?! Ва-а!!! За олигархов!.. Слушай, этот - как тебя там? - Уня, погляди, полный дом девок, одна другой краше (авт. - явное преувеличение!)! А не хотел бы ты..?
  Да какой же унтер не хотел бы?! Ещё как хотел бы! После длительного воздержания да неумеренных возлияний... Правда, Унтер не дослушал, дескать, ты - купец, у нас товар...
  - Ну, вот и решено! - хлопнул в ладоши князь. - Выбирай на вкус!
   Что араб и сделал, как только закончилась пирушка. На вкус! Больше для затравки он попробовал сухую, далеко не первой свежести княгиню Бастурму. Отведал сочной, в теле, Хошломы. За Шаурму принялся обстоятельно, без спешки, но в процессе того разошёлся и вконец домучил Чихиртму, вечно простуженную крепостными сквозняками. И лишь когда он под шумок (в крепости как раз поднялся первый шум) полез было на Зелень-Мелень, вспомнил мудрую арабскую фольклорицу: ямщик, не гони верблюдей! В смысле, не торопись и вообще не увлекайся...
   Гнать же ему пришлось о-го-го как! И под шумок бегущих с кинжалами горцев раздумывать на скаку - на украденном тут же, во дворе крепости, скаку - о вечных непреложных истинах.
   О том, что гуманизм - обывательские разговорчики, брехня правозащитников.
   О том, что законы гостеприимства - такое же фуфло.
   О том, что горцы - дикий народ.
   О том, что, путешествуя по миру, следует быть настороже, потому что в малокультурной провинции за сущую безделицу вроде группового изнасилования (группы потерпевших) могут, что называется, поставить на ножи.
   О том, что если сопоставить его прежний сексуальный опыт (коза, ослица, утка, перезревший финик и кулак) с сегодняшним, то можно смело сделать далеко идущий вывод: один северный корнеплод ни в малейшей степени не превосходит сахаристостью другую тамошнюю крестоцветную культуру (по-арабски 'хрен редьки не слаще').
   О том, что нечего арабу в чужих землях жрать свинину и хлебать перебродивший сок плодов земных.
   О том, что лучше плохо ехать, чем один в поле не воин.
   О том, что баба с возу - вся надежда на кобылу...
   И кобыла Унтера не подвела. Домчала таки, кляча! Молодца! За это тебя даже пристрелить из милосердия не жалко...
   А куда домчала?
   Да на север! Где снега и нефть! Где тоже, сказывали странники из грек в варяги и наоборот, свой 'не фонтан' имеется - то революция у них, то культ, то личности, а то ещё какого дьявола, - но с гуманизмом и правами человека всё же поспособней будет. К тому же где-то здесь, среди снегов, таится сам Великий Абрамович! Чай, поможет, чай, не бросит, чай...
   Чаю арабу предложили. Но не дали. Хотя в целом северное гиперборейство встретило его неплохо. Спросило, правда, регистрацию и обыскало на предмет пояса шахида. Последнее слово навеяло ностальгию, и Унтер вдохновенно сообщил гиперборейцу в галстучно-пиджачной паре, что шахид - его брат Обер-бек, давно работающий у Бен-Ладена. Приврал, конечно, для солидности, дескать, заказов много, платят хорошо, карьерный рост имеется - был обером, недавно оберста присвоили (так, мол, и обращаются: герр оберст Бек!) - и всё такое... И, видимо, в точку попал! Гипербореец напоил жаждущего араба чаем, угостил конфеткой, записал для истории его слова и отобрал подписку о сотрудничестве с Органами... Это у них, оказывается, издательство такое, печатает увлекательные книжки о подвигах передовых шабашников, шаманов, шарлатанов, шахидов, шатунов и прочих кривошипов. Народ должен знать своих героев! Да и гонорар никак арабу не помеха... Ах, да, ему ещё ведь и литературный псевдоним присвоили - 'Братан'! А что, вполне! Простенько, свежо, со вкусом, да и в тему... Пиджачный господин, прощаясь, крепко пожал Унтеру руку, попросил не забывать, писать, но под конец допустил ляп - обидно обозвал 'товарищем'...
   А потом за Унтера взялись здоровые, мосластые гиперборейцы в серенькой пятнистой униформе. Эти, хоть побили малость, но зато уважили - назвали 'террористом'! Унтер подбоченился и церемонно поблагодарил служилых. Заодно, вновь, и здесь тоже, услыхав любимое словечко миротворцев, попросил растолковать, что значит 'куев'. И если 'террорист' - хорошо, то 'террорист куев', как сказали пятнистые, это - что, ещё лучше?.. И ещё спросил, бывает ли в их стране снег.
   - Снега у нас - как грязи! - расхохотались пятнистые. - Если до зимы доживёшь, террорист куев, так хоть валяйся в нём, хоть соли на лето, хоть домой отвези в чемодане.
   Снегу Унтер-бек обрадовался, как правоверный - сверхурочному намазу, но при этом и насторожился. Что значит 'зима', конечно же, не знал, однако... Вдруг она уже сегодня на закате! Но, сохраняя остатки мужского достоинства, спросил вроде бы и небрежно, так, для поддержания разговора:
   - Почему это я до зимы не доживу?
   - Ну, мало ли? - усмехнулся один из пятнистых. - Скинхеды замочат. Или мы забьём.
   - Скинхеды... - впервые слыша это слово, повторил араб, а для себя отметил: 'Надо сторониться мест, где слишком мокро'. - Ну, скинхеды - ладно. А вы куда можете забить?
   - Не 'куда', террорист куев, а за что! За дело. Если в три дня не оформишь регистрацию. Если нас 'застучишь'. Если 'дурь' будешь распространять.
   Унтер клятвенно пообещал оформить таинственную регистрацию не в три, а в два дня, может, даже раньше, причём так красиво её оформить - хоть в Эрмитаже выставляй, хоть на Выставке достижений народного хозяйства СССР!
  Уходя, он прикрыл дверь со всей возможной осторожностью, дабы, не приведи Господь, не застучать пятнистых излишне громким хлопком, когда же в сенях обронил на пол котомку с одеревенелым шашлыком, бросился вон из пограничной избы со скоростью хорошего локомотива, пускай и слабо представлял себе даже плохой локомотив...
  Что же до дури... С этим проще! Откуда у араба дурь?! Наоборот, ума - палата!..
  Вполне разумный Унтер, следуя рабочей электричкой в стольный царёв град, дабы сориентироваться в ситуации, купил у транспортной торговки свежий - во всяком случае, мягкий, совсем не такой, как свитки Мёртвого моря - здешний официоз. Газета 'Княжьи бредни', за полушку экземпляр. 'Дорогие странники великой страны! Очистим наш общий странный пруд! Выгребем частыми княжьими бреднями всё наносное, позорное, чуждое!' Ну-ну, что же сообщает пресса?.. Интересно! Познавательно! По-граждански смело! Главное - достаточно информативно:
  
  Владимир Красно Солнышко - наш президент! Голосуй, собака, а то проиграешь!
  
  Смерть половецким оккупантам!
  
  Бей жидов, спасай Хазарию!
  
  Заплати налоги и живи!
  
  Спартак - экстремист!
  
  Зенит - чемпион!
  
   Во власти Власти: Эй, вы, там - Наверху! Вчера, 32 мартобря вялотекущего года, на семьдесят втором году жизни, после тяжелой, продолжительном болезни, не приходя в сознание, великий государь Леонид IV Хворый принял воеводу Грустинова за дьяка Посольского приказа Хромыко, после чего работал с документами - внимательно изучил свой паспорт, военный билет, свидетельство о рождении, водительское удостоверение.
  
  Светские новости: За свет ответишь, рыжий Чуб! Открытое письмо в редакцию группы пенсионеров Колобродского посада, возмущенных переводом освещения улиц с факельного на фекальное.
  
   За руб.ежом: Дождались! Монгольское агентство 'Суньхуа' с прискорбием сообщает, что за последние 24 часа в одном захудалом роду появился на свет негодяй, тиран, мерзавец, сволочь, сукин сын Темучин, будущий Чингисхан, Потрясатель Вселенной. Подонок и его несчастная мамаша чувствуют себя не в своей тарелке. В стране объявлены траур, план 'Перехват' и штормовое предупреждение.
  
   Криминальная хронь: Так держать! Дьяк Разбойного приказа Держимордов, пользуясь круговой порукой подчинённых, на славу удержался перед микрофоном и доложил народу о стопроцентной раскрываемости бутылок с хмельным мёдом.
  
   Есть мнение или не есть? Америка: миф или брехня? Тезисы диспута между ученым любомудром Ретроградовым и заезжим проходимцем Х.Колумбом.
  
   Спорт: Молодцы! И молодицы... Между субботой и воскресеньем в рамках Стенли Кубрика состоялась игра в лапту между Центральным стрелецким клубом и командой 'Бабья доля' из Иваново. С первых же минут матча опытные стрелецкие лапотники заперли оппоненток в их штрафной площадке, прижали к воротам и лапали безропотно сдавшихся баб вплоть до финального свистка. Главный тренер стрельцов Э.Стрельцов на послематчевой пресс-конференции откровенно признался, что давно не испытывал столь глубокого и полного удовлетворения.
  
   Культура: Да какая, на хер, культура?! Хамство, матерщина и ничего больше, бля!
  
   Прогноз погоды: В ближайшие дни погоды не будет точно!
  
  
  Любителям рекламы:
  
   Масленица - продажная девка язычества! Лекция. Начало. И конец.
   При пожаре звонить в колокол!
   При грусть-тоске звонить: Марья-Искусница - 1 раз; Мавра-Язычница - 2 раза; Манька-Киль-Манда - 3 раза; Марик-От-Манды-Киль (для гурманов) - 4 раза; доктор Вассерман (интим не предлагать!) - до посинения.
   Интим. Досуг не предлагать!
   Сниму всё! Василиса Прекрасная.
   Сниму всё! Соловей-разбойник.
   Выведу клопов. Приведу клопов. Я.Клопов.
   Выведу на чистую воду. Тренер по гребле на байдарках и каноэ Топоровский.
   Выведу! И.Сусанин, опытный полупроводник.
   Бензина нет. Вообще! На календарь гляди, придурок!
   Бога нет!
   Нет, есть!
   Пива нет!
   А в Баварии есть...
   Ну и пашол отсюдова, казёл ванючий!
   Ну-ка, товарищи, пройдёмте в отделение!..
   Стадион закрыт! До XIX века. Приобретенные ранее абонементы действительны для помойки в бане.
   Служба спасения на водах поставит свечу во спасение Вашей утопшей души.
   Лапти! Лапти! Лапти! Лапти! Лапти! Лапти!..
   В какую цену ваши лапти, мущина?
   Да в какую, на хрен, цену?! Спёрли, суки, мои лапти, пока ноги парил...
   Горящие шоп-туры в Царьград. Не сомневайтесь, шопнете прилично! Со своим оружием.
   Культурно-досуговый центр 'Притон Восходящего Солнца'!
   Вечера встреч 'Кому за сто' (борцы сумо)
   Минутка острых ощущений (харакири)
   Кружок 'Умелые руки' (Кама-Стурба-Сутра; с вечера - значительные скидки)
   Уголок натуралиста (опытная гейша)
   Сауна (опытная мойша)
   Элитная шашлычная 'Приют нищего духом' ожидает тебя, 'дух'!..
  
  'Вот туда-то мне как раз и нужно!' - обрадовался полный новых впечатлений Унтер-бек и, едва пройдя проверку на лояльность в линейном отделении пятнистых, во весь арабский голос закричал:
  - Такси! Такси!!!
  - Ну, ты и дурак, гастарбайтер! - осадил его станционный извозчик. - Молдаван или таджик?
  - Да вообще-то араб я...
  - Да?! Повезло! Говорят, у вас с бензином всё в порядке.
  - Всё в порядке. Только нет его. Пока. Но я обязательно добуду!
  - Много было таких добывальцев, - вздохнул кучер, пыхкая 'Беломором', набитым чистой коноплей (табак-то из Америки ещё не привезли!). - Все, почитай, сгинули, одни могильные курганы по степям остались. Пропали, что и говорить, не за понюшку кокаина... Рынок нефтепродуктов, знаешь ли, не парк культуры имени Отдыха, не разгуляешься! А такси... Что такси?! Потому и такси нету, что бензина нету...
  Но Унтер-бек извозчика не слышал.
  Потому что не слушал.
  Потому что читал.
  Потому что чтиво того стоило!
  Надо всей станционной площадью, от маковки собора до пожарной каланчи, трепетала на ветру брезентовая перетяжка (с помощью таких в Аравии обычно рекламируют шоу Бориса Моисеева, варёную ослятину, американский образ жизни, рыбий жир и прочую аналогичную херню) с грозным текстом: 'Запомни, блин, урюк, хоть молотом на лбу себе накуй! Ты приехал в правовое царство-государство, за нарушение прав человека и кислотно-щелочного баланса - расстрел на месте без суда и следствия! Welcome!!!'
  Вот всё и встало на свои места!
  Вот Унтер-бек и разобрался, что значит 'на куй'...
  А теперь - в путь! В элитную шашлычную, где 'духа', здорово поиздержавшегося при проверке регистрации с лояльностью, добрые хозяева и приют, и накормят недорого...
   Кабак порадовал араба вымученным вздохом целовальника: 'Ещё одного куй принёс!', уютной грязью пола, стен и обстановки в целом, приятным с голодухи смрадом кухни. И, разумеется, рекламой:
  
  Не тормози - пареной репой закуси!
  
  Ешь капусту, лук и хрен,
  Будешь - как Софи Лорен!
  
  Не морщи плешь - лазанью съешь!
  
  И Кондратий не проймёт
  Тех, кто пьёт стоялый мёд!
  
  Нет покоя от клещей, свищей, прыщей?
  Не печалься - закажи ядрёных щей!
  
  Ни татарин, ни монгол не страшен,
  Если любишь гречневую кашу!
  
  У нас не курят! Лет семьсот ещё...
  
  Не сморкайтесь в скатерти - для этого придуманы портянки!
  
  Не давайте половому 'на чай'! Давайте 'на кисель' и 'сбитень'!
  
  Уважаемые дамы и господа, не плюйте и не ссыте в самовар!
  
  Великодушно извините за неудобства, но у нас под стол не гадят!
  
  Регистрация (постояльцев, рождений, браков, смертей, автомобилей)
  
  - Боже мой Аллаше, и тут регистрацию им подавай! - всплеснул руками Унтер перед стойкой reception.
  - Не суетись, миленький, а то выведут, противные, - посоветовал ему стройный улыбчивый молодой человек с подведенными углём раскосыми глазами. - Подсаживайся к нашему столику, расслабься, чувствуй себя как дома, в спальне, будь нам сестр... хм, братом!
  И Унтер-бек расслабился. Как было велено. И потому ещё, что никогда прежде ни тётки из гарема батьки-шейха, ни знакомые ослицы из родимого ослятника не гладили его столь трепетно и нежно, да по столь нежным и чертовски трепетным местам...
  - Здорово, чёрт нерусский! - вежливо поприветствовала его компания за столом.
  - Здравствуйте и вы, черти... - Унтер присмотрелся, - ...нерусские!
  - Водки выпьешь?
  Насколько помнил Унтер, Бог о водке умолчал в своих запретах.
  - Хорошо бы с дороги...
  - А свинину?
  Ай, где наша арабская ни пропадала!
  - Ну, кусочек. Лучше, если кошерный...
  - А в очко? - заговорщицки подмигнув, перетасовал карты раскосый парень.
  - Да, - ответил араб. Ему страсть как не хотелось обижать отказом приятного человека. - Только не знаю, как это.
  - Это по-настоящему прекрасно! - заверил тот.
  - Вы что там, на Востоке, все такие? - каким-то странным тоном спросил рыжий верзила с сине-зеленой надписью на кулачище 'Слава КПСС!'.
  Унтер хотел было проявить скромность, мол, дескать, нет, не все, конечно же, но очень многие, однако рыжий бес ударил кулачищем по столу.
  - Ладно, дело ваше... Присядь, раз уж чёрт тебя принёс, давай знакомиться!
  Симпатичный раскосый чёртушка назвался красивым именем Кутак-баши. Был храбрый Кутак лихим степным джигитом, великим воином, багатуром, любимцем грозного Басурман-хана. На пятьдесят народов обнажил он востру саблю. Пятьдесят раз бился с врагом в далёких землях. Пятьдесят раз бежал из вражеского плена. Уж как ни мучили его противные противники, как ни терзали плоть, как ни гнули через шконку - всё равно ордынский натиск не остановить!.. Однако опыт полководца приходил с годами. Решил зрелый Кутак - зачем бежать из плена, когда можно и заранее?! И хану Басурману всяко поспособней будет, когда великий воин под рукой... И как в воду глядел! Попал-таки под руку. Под горячую... Велел степной диктатор изловить Кутака-баши прямо за кутак, оттянуть посильнее да укоротить на эту самую баши. Баш, если кто не знает, мальчики и девочки, переводится с ихнего как голова, ну, а кутак... он даже в Африке кутак и есть!
  Чёрт справа от араба оказался северным, с берегов студёного Мухо-моря, да не простым, из благородного сословия, - сыном тамошнего эмира, конунга по-чухонски. Давайте познакомимся и мы: Хренли, известный также как Кожаный Меч.
  Этому тоже горя довелось хлебнуть, как говорят у них, от пуза. Потому что семейство конунгово жило не так чтобы очень. Так себе жило. Много хуже, чем соседи из нормальных норманнов. Настолько жило хуё... хм, хуже, что аж жалко их, ей-богу! А всё потому, что папаша ихний, тот самый конунг, Хренли Кожаный Макинтош, попал в дурную компанию - да ещё как попал! - к своим же славным воинам, берсеркерам Дурвальду, по кличке Малиновый Лепень, и Репдуну, он же Клетчатый Лапсердак. Берсеркером папа Хренли, разумеется, не стал - хрен ли ему на старости-то лет?! - зато уж к браге мухоморной приспособился не хуже этих горе-витязей. И как нахлещется её, проклятой, так всё земли раздаёт да полномочия. То одному Крым отдаст вместе с Курилами, то другому - Сахалин с Приднестровьем. То старый Репдун у него - оплот мира и социализма, надежда всего прогрессивного человечества, то Дурвальда Фиделью Кастрой обзовёт, то самого себя - царём Борисом, другом Рю, другом Гельмутом и другом Биллом за компанию. Другом Белым, - шутили соседи-варяги. Потому что 'делириум тремор' на их языке - белая горячка...
  Так вот и жили. Уж как ни печаловалась горемычная супружница его Врунгильда, уж как ни ревели Хренли-детки в три сопли, всё конунгу нашему - хрен ли, мол, да хрен ли?!.. И продолжались мытарства их до того, как окрестный конунг Хервам Почтеннейший из чувства сострадания похитил в чуждых южных землях известную на весь подлунный мир врачиху Авиценну (ту, которая ибн Сина). И какой бы извращенкой она ни была, дело своё знала туго. И сказала она Хренли после медосмотра: ни грамма больше в рот, конунг, а то наступит тебе полный ибн, и в дому твоём шаман ударит в бубен Мендельсона, а самого тебя обрядят уже не в кожаный, но в деревянный макинтош!..
  И - чудо! - внял конунг словам великого нарколога. И закодировался. Да ещё подшился сверху, чтобы уж с гарантией. И силу прежнюю почувствовал! И собрал победоносную дружину. И расправил паруса на боевом драккаре. И сказал домашним, мол, иду в землю обетованную, вернусь героем, привезу добычу знатную!.. И возликовали тогда молодые Хренли: тачку купим! видео! мобилы! ноутбук с DVD-RW!.. И только многоопытная мама их Врунгильда горько - с облегчением - вздохнула и пошла готовить поминальный борщ. И Хервам заходил, обещал помочь с оградкой...
  Хренли же всё гнал и гнал корабль студёным Мухо-морем. Только не в Палестину, потому что у варягов земля Высокого Обета - нынешняя Новая Земля. Как говорится, каждому - своё... И говорил он бородатым воинам своим:
  - Быть великой сече, братья! Но дело наше правое! Освободим землю Завета! А то, понимаешь, засели там всякие народцы-инородцы: и маримане водоплавающие, и пехотичи - пыльные сапоги, и пограничи, и ракетичи, и зенитичи, и прочая мазута. Да берсеркеров полно - прапоров проспиртованных. А городки сторожат полканы злющие, как забудешь честь отдать - вмиг 'губу' разорвут. Так не посрамим чести варяжской!
  Так что, выходит, старый Хренли был не только лыком шит. В смысле - подшит... Загнал он корабль в бухту тихую, дружину укрыл, замаскировав под моржей да тюленей, а сам отправился на лыжах (на случай, если прихватят пограничи, решил назваться Уле Эйнаром Бьёрндаленом, дескать, на тренировке сбился с лыжни, заплутал) к белым медведям - они тут натерпелись всякого от инородцев, подскажут чего дельного, а то, глядишь, единым фронтом выступят... Может, и выгорела бы стратегия, да только не дошёл конунг в медвежий город на студеном Муховзморье. Потому что увидал в небе второе солнце. Мишки после говорили, дозу хватанул... Ну, дело ясное, - кивнули им Репдун с Дурвальдом, - раскодировался дедушка! Бывает, мол... На что медведи только покачали головами. Берсеркеры по традиции считали себя их детьми, а значит, верна известная молдавская пословица: на детях природа отдыхает! Молдаванам бы добавить: 'детях гениев...', однако в их среде таких пока что не встречалось. Во всяком случае, белым медведям...
  А как получили домочадцы телеграмму да как вскрыли завещание, так Кожаный Меч и оху... хм, охнул от приятной неожиданности. Старшему сыну, Кожаному Свистку, отвалил родитель дом и земли свои тощие - от него, как известно пошли финны. Среднему, Кожаному Ножу, заповедал рыбные угодья, и стал тот родоначальником эстонцев. Ему же, младшему и горячо любимому, завещал несравненным воином стать, дружину свою отмороженную холить и лелеять, другом и братом каждому заделаться. Обернулся Хренли на входную дверь, а там уже берсеркеры батькины покашливают, 'косяками' треща, - давай, мол, братец, начинай лелеять!..
  Ну, и дал! Бог. Ноги...
  Лишь в кабаке заморском дух и перевёл...
  Третий приятель-сопитуха оказался чёртом западным, да тоже не простых кровей. Шевалье Крал де Натурат из-под Шампани имел честь предложить руку и рыцарское сердце юной деве Мастурбине, дочери знатного барона Марте ля Шартреза и добродетельной жены его, урожденной Эрекции фон Херес. Надо сказать, сосватал девушку удачно. Жаль, неудачно навестил однажды вечером. Заставши там дружка, виконта Глюка Пос ле Коньяка. Именно там! Куда сам собирался заехать раз пять-шесть до первых петухов... Эх, закипела тут баталия! Де Натурат - прямо в глаза всей пятернёй! Виконт - громадным своим кулачищем в нос! Бац! Бац! Бац! Бац!.. Короче говоря, забили насмерть. Деву Мастурбину... Решил тогда разумный шевалье - жениться не имеет никакого смысла. Порченая девка! Ну, через несколько часов испортится... Пора! Так и ушёл, даже с семьёй не попрощавшись, только прихватив на память о несостоявшейся невесте гобелен, рояль и канделябр... Зато виконт остался кавалером до конца! Почему бы не попользоваться, пока дева не остыла?.. А что касается конца, так за него виконта поутру приколотили к дубу. Глупая смерть!
  Чёрт с надписью 'Слава КПСС' на кулачище оказался вовсе не Славиком. И фамилия у него была совсем не КПСС. Араб ещё подумал: 'Может, грек?'.. Ан нет! Местный уроженец, Перебор с Утра (Утро - это сельцо такое недалече от первопрестольной). Бедняга тоже пострадал, людьми не понятый, ни за понюшку кокаина. Тридцать три года пролежал он на печи, всё силу сильную копил, родную землю от нашествий боронить готовился. И что, участия сыскал? Заботы толику? Граммульку уважения? Да, щас!!!
  Встань, увалень, снеси скотине корму!..
  Снеси мешки в амбар!..
  Снеси исподнее к реке!..
  Снеси дрова!..
  Снеси горшки!..
  Снеси кадушку!..
  Что же, ладно, сами напросились! Богатырь поднялся. Потянулся. Да и снёс, не мелочась. Кому - избу. Кому - овин. Кому - башку...
  Между четвёртым штофом и вторыми петухами порешили новые знакомые, что жизнь у них - дерьмо собачье, пути на историческую родину заказаны, перспективы никакой, прописки на чужбине нет и не предвидится, с работой не в дугу, а значит, остаются им разбой, татьба да прочее лихое ремесло. Так слово за слово сорганизовалось криминальное сообщество, застолье плавно перешло в сходняк. Проблем, в общем-то, не возникло, разве что с выборами атамана встал вопрос ребром.
  Де Натурат напыжился и заявил, что он, лицо благородного происхождения, согласен главенствовать над окружающим быдлом, но только если его будут величать бароном. Но, во-первых, от 'барона' чересчур уж веяло цыганщиной, а во-вторых - и это главное! - никто лично его не собирался избирать на высокую должность. Поэтому де Натурату тихо и беззлобно - ничего личного! - набили морду. Правда, Перебор слегка погорячился и наподдал ему тяжёлым сапожищем, приговаривая: 'Вот тебя, лягушатник, за наполеоновскую оккупацию!' Но это был уже явный перебор...
  Хренли они отвергли сразу и единогласно. А хрен ли он, чудь белоглазая, припомнив пьянственного батьку, во всеуслышание заявляет: 'Прочь бутылки со стола! Никогда не стану пить с подчинёнными!'? Кому такой атаман нужен?! Его, убогого, даже бить не стали, ограничились тем, что отняли стакан...
  А после, хлопая ресничками, выступил с проникновенной речью багатур Кутак-баши. И сказал, что у него самый большой опыт пребывания в местах не столь отдаленных. И ещё сказал, что многонациональной преступной группировкой просто обязан руководить представитель самой многочисленной, древней и мудрой расы. Он же, будучи монголом, этнически близок китайцам, которых, дескать, скоро будет полтора миллиарда, самый мудрый человек всех времен и народов - Конфуций, а что касаемо древности, то когда Бог сказал: 'Да будет свет!', над миром загорелась лампочка made in China. Однако ему не поверили. Потому что Конфуций, как подсказал Глюк, никакой не мудрец, а старый мерин из конюшни его батюшки, мудрее же всех на свете, всем известно, участковый. Стоит ли проверять остальное? Как говорится, единожды солгав... А в места лишения свободы вообще никто из них не собирался, вот ещё!
  Больше того, неглупый арабский парень Унтер наконец-то понял, к игре в какое именно очко склонял его противный монгол. И пробил его ложку кинжалом. И сказал, что место его - в 'петушином закутке'!.. А сам согласился стать атаманом. И, припомнив откровение отца о том, что прервётся династия 'беков', предложил варианты 'аташтейна', 'атаберга' или 'атабаума'. На худой конец - полевого командира...
  Но тут вновь не на шутку разъярился Перебор.
  - Афган!!! Ливан!!! Чечня!!! Кровь христианских младенцев!!! Зачистка!!! Сектор Газа!!! Духи!!! Распяли Христа!!! Ваххабиты!!! Масоны!!! Террористы!!! Продали Россию!!!
  Типичный русский патриот. В квадрате...
  Короче, вышел полный перебор.
  А как, опорожнившись у забора, возвратился к общему столу, так подельникам и объявил:
  - Историческое время самозванцев на Руси не пришло, поэтому, господа хорошие, не нужно зря гоношиться, атамана выберем демократическим путём. Причём меня. Притом единогласно! Потому что время кровавого террора исторически куда ближе...
  Демократическим путём единогласно - одним голосом 'за' при четырех воздержавшихся - главарём выбрали Перебора. На том и порешили.
  Потом порешили порешить кабатчика, если он откажется давать в общак. Но кабатчик проявил предусмотрительность - отдал в их общак бутыль вина.
  Домой порешили не идти. За неимением жилья в столице. Порешили, что лучше быть сытыми, чем бездомными.
  Да и куда идти, когда грянул такой гром?!
  Да и куда идти, когда их так разобрало?! По органам...
  Да и куда, опять же, идти, когда так развезло?! По стенам...
  Известный сплетник и фальсификатор А.Н.Замполитковский, криминальный хроникёр бульварной газетёнки 'Утренняя чушь', был по обыкновению категоричен: теракт! В притоне. На углу улицы Мстислава и проспекта Ростроповича. Куда же смотрят органы?!
  Что за вопрос?! Глаза Кутака - на восток. Печень Хренли - в сторону северо-запада...
  
  - Ну, наконец-то! - воскликнул Серёга. - Вот наш добрый сказочник жмуров и напластал!
  - Дедушкины сказочки только детишкам на ночь сказывать, - буркнул под нос гетман. - Депрессивный психоз гарантирован.
  - Маниакально-депрессивный, - уточнил друг.
  - Увы, господин Шаталин утверждает, что при маниакально-депрессивном психозе состояние тоски, подавленности и безысходного отчаяния, что суть депрессия, обязательно сменяется маниакальной фазой - эмоциональным возбуждением, жаждой деятельности, беспричинной весёлостью. А я что-то ничего хоть мало-мальски весёлого в этой правдивой легенде не обнаружил. Во всяком случае, пока...
  Фразы дались гетману тяжким трудом. Речевой аппарат, как и остальное естество, всё крепче зажимал удавкой Страх. Что-то неумолимо приближалось. Что-то уже приблизилось! Что-то затаилось. Что-то пристально глядело на него из чащи. Что-то взвело курок... А милицию, блин, не вызовешь, в МЧС не позвонишь!
  
  - ...А компетентные органы, они же силовые структуры правового царства-государства, не столько смотрели, сколько слушали, - продолжал Доктор Смерть. - Слушали информацию по существу ЧП.
   Произошло нечто из ряда вон.
   Произошло это самое нечто аккурат между закатом солнышка и первым криком самого дурного петуха.
   Лучше бы вышеуказанное нечто вообще не происходило. Или, на худой конец, произошло в Финляндии. Примечание: потому что в этой Финляндии, как назло, вообще ни хрена не происходит!
   Произошло нечто, похожее на взрыв заряда, по мощности эквивалентного сорока пудам обычного дегтярно-мёдосодержащего ВВ.
   Пятеро неустановленных мужчин криминального обличия погибли при употреблении спиртного. Примечание: жалко, что не в результате этого самого употребления!
   Пятеро местных обывателей получили увечья различной степени тяжести, в их числе: Содержатель притона, Сожительница означенного, Сын указанной означенного, Брат указанной означенного, он же дядька поименованного сына указанной означенного, а также Ранее судимый, он же Нигде не работающий, он же Случайный проходимец мимо. Примечание: Сам виноват - нечего шляться! Вор должен сидеть в тюрьме!
   Реплика главного Органа: 'Товарищи, давайте разбираться по существу!'
   Оперативная информация по существу: осведомитель 'Блаженный' сообщает... По великому секрету собравшимся доведено, что сексот 'Блаженный' - бабка Стаканида, глухонемая идиотка. Примечание: заслуживает 100%-ного доверия... Да, так вот, по данным осведомителя 'Блаженный', к теракту (тщательно зачеркнуто, приписано: 'На кой хер нам 'глухарь' с такой формулировкой?!) к происшествию причастен лесной разбойник Яйцеглист. Мотив: на почве ревности к деньгам в чужом кармане. Основания для подозрений: других бандитов бабушка не знает. Резолюция главного Органа: 'Убедительно! Вынести информатору благодарность в устной форме, из рептильного фонда наградить DVD-плеером с караоке. Подпись - неразборчиво'.
   Справка информационно-аналитического центра: Яйцеглист, он же Соловей-разбойник, он же Шамиль Басаев, он же антихрист, злостный неплательщик за свет в конце тоннеля и вообще олицетворение мирового Зла (реплика: 'Вот видите!'), к превеликому сожалению, условно-досрочно скончался на Масленицу от проникающих естественных причин по ходу зачистки (зачеркнуто) проверки паспортного режима в лесу Прифронтовом.
   Реплика с заднего места: 'А жаль! Так хорошо всё складывалось'...
   Реплика с переднего места: 'Так ведь Масленица ещё впереди! Не пройдёт и весна-лето-осень-зима'...
   Реплика главного Органа: 'Впереди у вас, товарищ Своротирыло, выговор за низкую раскрываемость всего, кроме бутылок с брагой!'
   Резолюция главного Органа: 'Товарищ дьяк Разбойного Приказа! Принять меры к эксгумации и задержанию останков фигуранта Яйцеглист. Версию о теракте отмести как домысел известного злопыхателя. Не исключать вероятности массового самоубийства потерпевших. Ввести в действие планы 'Перехват', 'Захват', 'Ухват', 'Ух, хват!', 'Кольцо', 'Браслет', 'Колье', 'Монисто', 'Серьги', 'Брошь' и 'Вихрь-Антибрехло'. Взорвать, к чёртовой матери, мосты (справка: авторитетный тать обычно садится с кистенём под мост). Вырубить и сжечь леса (справка: чтобы ему, собаке, негде было прятаться от справедливого возмездия!). Перекрыть границы Отечества гадами ползучими (справка: не уйдёт, гадюка!). В реки и озёра запустить пираний, морскую акваторию избороздить акулами. Контроль воздушного пространства возложить на соколов и комаров (справка: тов. Я.Д.Комаров - главный сокольничий Царства-государства, главком царских ВВС-ПВО). Перевести на усиленный режим несения службы околоточных, держиморд, архаровцев (справка: Н.П.Архаров - московский обер-полицмейстер во времена правления Александра I Павловича Романова), крючкотворов, рукокрюков, рукокрутов, руковёртов, рукосуев, рукоблудов, оборотней в погонах и без оных. Всех ранее судимых... Целовальников и бляжьих женок... Мобилизовать... Проверить... Укрепить... Настроить... Добиться... Докладывать... Стремиться... Наиболее достойных... Повесить! К немедленному исполнению. Дата. Подпись (неразборчиво)...
  
  ...А гетман, доведённый к тому времени до ручки беспричинным страхом, столь же неразборчиво бормотал 'Отче наш', перемежая слова молитвы сочным матюгом и кощунственным упоминанием Чура - языческого бога домашнего очага, по совместительству стража границ хозяйского владения.
   - Чур меня, чур!
   Должно быть, Чур в гетманском восприятии трансформировался из межевого столба (чурбана) древних славян в нечто более технологичное, потому что, взывая к означенному кумиру, он каждый раз теребил пистолет в кобуре.
   - Боишься, па? - стуча зубами, спросила Алёнка.
   - Ещё как! - машинально брякнул он, однако неуклюже попытался сохранить лицо. - Чего?! Кто это здесь чего боится? Сейчас компетентные органы отыщут террористов, и всё в царстве-государстве снова встанет с ног на голову.
   - Я тоже боюсь, - правильно поняла его девушка. - Скоро начнётся...
   - Да? Как славно! А что начнётся?
   - Если бы я знала!
   - Понятно... - гетман вздохнул. - Ты, девочка, посиди, а я пройдусь.
   Она сделала безуспешную попытку улыбнуться.
   - Перекурить-оправиться?
   - Там видно будет... А ты, случись что, хватай Алину и ужами ползите в кусты. Точнее, ужимками - так, кажется, называют ужей женского рода.
   - Далеко собрался? - с другого бока локтем ткнула гетмана супруга.
   - До ветру.
   - Я - с тобой!
   - Ну да, конечно, сам не справлюсь... Сиди! - отрезал он тоном, не предполагавшим возражений. - Слушай правдивую легенду, расскажешь потом, чем всё закончилось.
   - Русская сказка: 'Жили-были...', - прошептала Алина. - Кучинская сказка: 'Жили-померли'...
   Но гетман не слушал.
   Гетман следил за движениями носа вдруг насторожившегося Дэна.
   Напротив него, через кострище, недоуменно озирались Богачёв и Елизаров.
   - Костя, что наши посты? - спросил гетман генерального дозорного, выбираясь с нагретого места между Алиной и Алёнкой.
   - Рустам бодрствует с лошадьми, Грек на стрёме у дороги. Пару минут назад докладывали, всё у них в порядке. Мне проверить посты?
   - Сиди! Я сам. Заодно перекурю-оправлюсь...
   Кучинский же, не обращая на друзей внимания, заканчивал правдивую легенду из арабской жизни в стране белого песка.
   - ...Тем временем в лесу Прифронтовом горский княжич Шашлык-Машлык из славного рода Камикадзе, брезгливо нюхая пропахшие тринитродёгтем пальцы, вязал удавку из конопли - хорошей, киргизской, целых два коробка по случаю купил задёшево. Он смело мог проститься с этим грешным миром. Он отомстил за честь мамаши и сестёр...
   - Сейчас ещё трупов добавится, - прервал рассказчика Док.
   И захлопал в ладоши.
   И тут же из кустов опушки, шагов с двадцати, донёсся треск сучка.
   И гетман не раздумывал.
   Гетман действовал как робот специального назначения.
   Гетман одним замысловатым движением ухитрился столкнуть Алину и Алёнку в заросли, выхватить пистолет и занять положение для стрельбы лёжа, причём лёжа по-спецназовски - на спине, разведёнными ногами вперёд, оторвав тело от земли на мышцах пресса, поддерживая левой рукой правую со стволом.
   - Полундра!!! - рявкнул он Серёге, перекрывавшему своим телом направление огня на звук.
   Друг мигом распластался в траве. И то ведь сказать, кто ещё, кроме морского пехотинца, мог на автомате выполнить остерегающую флотскую команду 'fall under!' - 'падай ниц!', - на тот несчастный случай, когда над палубой, как нож мясорубки, свистит оборванный рангоут?!
  В ту же секунду над Богачёвым хищной стаей пронеслись тяжёлые экспансивные пули 'Гюрзы', а до гетмана сквозь слитный грохот выстрелов долетело щедро сдобренное матом недовольство братана.
  - Я тебе это припомню, ворошиловский стрелок, мать-перемать! Чуть мужского достоинства не лишил, мать-перемать!
  Но как долетело, так и пролетело мимо, не задержавшись в голове.
  Всё у гетмана внезапно опустело: и магазин пистолета, и черепная коробка.
  Он перестал воспринимать объективную реальность.
  Кроме одной лишь её составляющей - истеричного крика ребёнка...
  Что ты наделал, шизофреник?!! - рвал собственную душу гетман. Видимо, нечто подобное происходило с бойцами спецподразделений в горемычном Беслане, когда мимо них проносили окровавленных детей.
  - Прекратить огонь! - севшим голосом отдал он команду, в которой не было необходимости, ибо никто, кроме него, не стрелял. - Свет на цель!
  Константин, укрываясь на всякий случай за толстым деревом, направил луч мощного фонаря на сектор опушки, попавший под гетманскую 'раздачу'.
  - Внимание, вы, за кустами! Слушать и выполнять! Выходить на поляну, оружие бросать перед собой, руки на головы! При попытке бежать или сопротивляться открываем огонь на поражение! Пошли по одному!
  И ночные гости пошли.
  И Сатана незримо возглавлял их ужасающее дефиле.
  И гетман подумал, что чертовски погорячился, вызывая пришельцев на подиум.
  Где-то рядом потрясённо охнула Алёнка.
  - Боже, что с ними?! - воскликнула Алина.
  - Вот так здравствуйте, пожалуйста! - пробормотал сказочник Кучинский. - Давно не виделись! Со времён Третьей Кавказской...
  Да, это впрямь было нечто!
  И Нечто проговорило красивым баритоном:
  - Не стреляйте, люди добрые! Мы без оружия, мирные, убогие, больные.
  - Да уж видим, что здоровья у вас взаймы просить без толку... - прошептал гетман, после чего громогласно объявил. - Пожалуйста, не приближайтесь, гости дорогие, оставайтесь, где стоите, - и, наскоро обмахнувшись крестным знамением, воскликнул. - Господи Иисусе! Чур меня!
  Наверняка сам Иисус Спаситель, снизойди в этот момент на поляну, не укорил бы гетмана за поминание языческого кумира. Повод чураться налицо! В дюжине шагов от окончательно дотлевшего кострища сгрудились... кто?! Люди? Нелюди? Пришельцы? Роботы-андроиды? Оборотни в процессе перевоплощения? Так сразу и не скажешь! Полтора десятка особей в жутких лохмотьях если что собой и олицетворяли, так это тупиковую ветвь эволюции живого Сущего. Иссиня-зелёной кожей в полумраке они напоминали беженцев из Экваториальной Африки, сиречь негров. Правда, странных негров - без ушей, волос, молочных желез и прочих объёмных элементов организма каждой особи. Неестественно изогнутые пальцы казались - на выбор - то ли ветвями шелковицы ранней весной, то ли дождевыми червями в преддверии утренней рыбалки. Губы, свернувшиеся трубочками к подбородкам и краям впадин там, где некогда располагались носы, безобразно обнажали остатки зубов. Высохшие веки демонстрировали миру неестественно огромные глазные яблоки. У одной из взрослых особей, пол которой гетман определить затруднился, на месте глаз зияли пустые провалы. Взглянув же на двоих детей, он понял: впечатлений хватит на всю оставшуюся жизнь! А то и на прочие жизни, сколько их ещё начислит Абсолют... Не дети - уродцы на нитевидных ножках, с шишковидными головами, на которых 'красовались' только рты, и никаких тебе иных деталей рельефа.
  Чтобы подавить рвотный позыв, гетману понадобилось несколько глубоких вдохов. И пара ещё более глубоких - граммов по сто каждый - глотков огненной воды из фляги, когда он приблизился к чудовищам на расстояние босяцкого плевка.
  - Не бойтесь нас, милостивый государь! Хотя это, наверное, непросто... Мы не заразны. По крайней мере, сами так считаем, - знакомым уже надрывным баритоном проговорил высокий мутант, сразу выступивший вперёд. Надо полагать, вожак, - подумал гетман.
  - Неужто проверяли? - буркнул он.
  - С нами несколько лет прожила обычная девочка, и никаких изменений в её теле и физиологии мы не заметили.
  - Не заметили... - механически повторил за ним гетман. - Где же она сейчас?
  - Увы, её не стало. Местные крестьяне нас, мягко говоря, недолюбливают. Очень мягко говоря! Группу наших товарищей затравили волкодавами. Юленька была там...
  Признаться, нелюбовь крестьян гетмана сейчас не удивила. Даже не 'нелюбовь'. Страх. Брезгливость. Отвращение. С тем, кто вызывает эти чувства, люди зачастую поступают безжалостнее, чем с лютым врагом.
  Удивило то, с какой теплотой этот уродец произнёс имя девочки. Такое экспромтом не сыграть даже профессиональному лицедею! Это - от сердца, от души.
  Удивило гетмана и то, что сам он с каждой последующей секундой проникался если не симпатией к долговязому чудовищу, то доброжелательным сочувствием - уж всяко.
  Удивила Алёнка. Она тихо подошла со спины и пристроила подбородок на гетманском плече.
  - Бедненькие! Они хорошие, па. Только очень плохо им. Хуже всех нас.
  Хуже многих, - подумалось гетману. - Ты, к счастью, не всё знаешь о собственной участи... И только сейчас вспомнил её недавние предощущения. 'Чувствую, что-то приближается, - сказала она полтора часа назад. - Что-то старое, страшное, злобное! Но какое-то оно совсем не страшное, наоборот, доброе, несчастное... Не пойму!'.
  Алёнка удивила не предвосхищением событий - к подобным чудесам гетман с женой успели привыкнуть. Если к этому в принципе можно привыкнуть!.. Удивила полным отсутствием страха перед чудищами.
  А вот Доктор Смерть не удивил. Не удивил, во-первых, потому, что гетман давно перестал удивляться его познаниям и способностям. Бесперспективное это дело - удивляться старому сатиру!
  Не удивил, во-вторых, информацией. Как раз чего-то в этом роде гетман ожидал.
  - Они и вправду не заразны, товарищ полковник, - заверил Кучинский, ради пущей конфиденциальности отведя его в сторону. - Видали мы таких красавцев! Лет пятнадцать назад как раз где-то в этих местах пантюркисты применили биологическое оружие против отдельного батальона ОсНаз оперативной группы 'Терек'.
  - Что-то я такое слышал, - гетман поморщился. - Наш особист рассказывал, что начальник Генштаба после той диверсии предложил Верховному Главнокомандующему произвести ядерную бомбардировку научно-исследовательского центра под Диярбакыром.
  - Совершенно верно, товарищ полковник. Пантюркистов тогда спасло то, что в Диярбакыре проживало много курдов, эвентуальных союзников России. Комплекс расколошматили в щадящем режиме - объёмно-детонирующими бомбами мощностью сорок тонн тротила каждая. Довелось мне видеть фото центра до и после удара. Честно скажу, был впечатлён лунным пейзажем на втором снимке! Кратеры со стадион, всё такое... Тамошние умельцы вывели мутагенный штамм 'Абу Али ибн Сина' из крохотного вируса полиомиелита.
  - Крохотного! - сыронизировал гетман. - Как будто другие гиганты.
  - Этот самый маленький, - пояснил Доктор Смерть, - так называемый пикорнавирус, от латинского 'пико' - мелкий. Возбудитель передаётся через слизистые оболочки, в обычных условиях достаточно живуч, латентный период заболевания, когда человек является скрытым переносчиком инфекции, длится около месяца. Всем нам чертовски повезло, что батальон стоял на отшибе, и зараза сама собой оказалась локализована. Зато по прошествии этого срока в организмах поражённых практически мгновенно происходят вот такие изменения, - эскулап кивнул на затихших пришельцев из ада. - Сине-зелёная кожа, блокировка афферентных, то бишь чувствительных, нервов, избирательное отмирание тканей, окостенение позвоночного столба, поражение печени, лейкоз, выпадение волос и зубов, многое другое. Летальность минимальна, насколько я помню, что-то около двух процентов от числа заболевших, зато последствия необратимы. У штамма, кажется, было рабочее название - 'На долгую память'. Представьте, каково этим ребятам жить такими вот уродами! При том, что мозги у них работают как швейцарские часы... Для нас они, кстати, абсолютно безопасны, с ними даже можно пить из одного стакана.
  - Ты уверен, Петрович? Может, кризис у них наступил лишь сегодня?
  - Да бросьте вы! - отмахнулся Кучинский. - Про девочку, которая прожила с ними несколько лет, длинный мог и наврать, это - да. Но есть объективное подтверждение его честности: двое детей. Мутация у них явно наследственная. Наверняка были зачаты как раз в скрытый период болезни, и произошло это минимум лет семь-восемь назад. Я так думаю, наши бедолаги нарвались на биологический фугас пантюркистов - откопали склад продуктов, закусили и...
  - Понятно, - гетман согласно кивнул. - Помочь чем-нибудь сможем?
  - Помочь... - некоторое время специалист поразмыслил. - Разве что солью. Если же вы о перспективе излечения, то помочь им уже не сможет и Господь. Физическая боль их не гнетёт, чувствительные нервы, повторюсь, давно не работают. Страдания ребят в основном нравственного плана. Они ведь изгои общества! Удивительно, как аборигены до сих пор не истребили всё племя. К слову, хотите узнать моё мнение о цели их визита?
  - Ты ещё сомневаешься?!
  - Не так, чтобы - очень... Они попросят помощи в отправке на небеса.
  - Чего?! - воскликнул поражённый гетман.
  - Вот увидите.
  - Хм, здорово! Как будто мы расстрельная зондеркоманда... Лучше скажи: они точно не заразны?
  - Если хотите, я с ними сейчас перецелуюсь, - заверил Кучинский.
  - Вот это от души! Убедительный аргумент, без лишних вопросов... Нет, есть ещё один. Откуда столь подробная информация о заразе?
  - Довелось мне побеседовать и с вычисленным контрразведкой диверсантом, и с его вербовщиком из ваххабитов, и с турецким эмиссаром.
  - Представляю себе эти беседы!
  - Вряд ли, - покачал головой Доктор Смерть.
  - Да, наверное, ты прав... Извини, Петрович, если допустил бестактность.
  - Ничего, я привык. Кто-то ведь должен порой вместо белых перчаток натягивать окровавленные хирургические!
  - Это верно, - согласился гетман. - Спасибо тебе от лица службы!
  И уже не расслышал ответа: 'Было бы за что... Впрочем, благодарность принимается. Служу Отечеству!'.
  Он направлялся к незваным гостям, думая о том, что трупы с раннего утра преследовали его не случайно. А также о том, что готов доверить ветерану заплечного труда посредничество в общении с безвинными жертвами давней войны, ибо, несмотря на уверения в их безопасности для окружающих, гетмана подташнивало при мысли о том, какую именно любезность сейчас окажет бедолагам. Оказать же оную обязан, потому что в долгу перед ними за отнюдь не любезный приём - беглым огнём из пистолета Сердюкова специального. Благо ещё, никого не зацепил! Впрочем, благо ли - время покажет. Если дедушка прав насчёт цели визита...
  И вот оно свершилось! Пожелав Кучинскому вечно жариться в аду, если ошибся, и сжав чувства зубами, гетман протянул руку вождю мутантов, а когда тот в несказанном изумлении заколебался, сам ухватил остатки его кисти и от души потряс.
  - О, Господи! - взмолился вождь, потрясённый и в прямом, и в переносном смысле. - Неужели мне посчастливилось ещё раз при жизни коснуться здорового человека?! Мой господин..!
  - Господина, кстати, зовут Александром, - перебил его стенания гетман. - По отчеству Александрович. Девичья фамилия Твердохлеб. Воинское звание и классный чин - полковник казачьих войск. Занимаемая должность - гетман.
  - Так не бывает, - будучи в состоянии аффекта, явно без умысла, чисто на рефлексах заметил вождь. - Гетман есть гетман, а полковник есть полковник.
  - Склоняешь меня к раздвоению личности?! - рассмеялся Александр.
  Остатки брезгливости будто ветром вымело из его души. Больше того, долговязый уродец начинал ему нравиться.
  - Извините, Александр Александрович, я ни коим образом не хотел вас обидеть...
  - Ай, брось, дружище! И давай-ка перейдём на 'ты'.
  - Давайте... хм, давай, - улыбнулся тот. - Как я тебе благодарен, Саша, если бы ты только знал! Разреши мне, в свою очередь, представиться: Марек Войцеховский...
  - Вот так, да?! Ну, теперь понятна твоя осведомлённость в гетманском вопросе... Пан поляк?
  - Так, - согласно кивнул вождь. - Наполовину. Мама из литовцев.
  - А по-русски говоришь, как будто вырос где-нибудь в Урюпинске.
  - В Калининграде, если быть абсолютно точным. Окончил химико-биологический факультет тамошнего университета...
  - Вот тебе биология боком и вылезла! - пробормотал гетман.
  - ...девять лет на целлюлозно-бумажном комбинате отпахал как проклятый, без выходных и проходных. А Тем Самым Летом решил отдохнуть на Кавказе. Отдохнул!.. Саша, ты не побоялся нашего с тобой рукопожатия. Поверь, такого со мной не случалось уже восемь лет!
  - Кто бы сомневался?!
  - Вот-вот! По всему выходит, ты знаешь, что с нами стряслось. Умоляю, расскажи! Сами мы теряемся в догадках.
  - Рассказать-то не сложно, да только понравится ли вам сия информация... Ладно, хоп! Господин Кучинский, соблаговолите подойти к нам с господином Войцеховским! Хотя, нет, погодите... Что ж мы тут стоим как неродные?! - гетман засуетился. - Друзья, прошу всех к нашему очагу! Дорогая, - обернулся к супруге, - организуй обильный, максимально вкусный ужин. Только соли еду покруче, ребятам это дело нужно.
  Алина, изумлённая близким тактильным общением супруга с жутким Квазимодо, лишь кивнула. Алёнка же, которую гетман по ходу переговоров совершенно выпустил из виду, безо всякой опаски с рук угощала детей-уродцев шоколадом. Чувствовала, что бояться нечего! Чувствовала - эти страдальцы безвинны, глубоко несчастны, отвратительны прежде всего самим себе. Старое Зло ядовитой гадюкой бросилось на них из норы Прошлого. Чужое Зло. Страшное Зло. Вечное зло по имени Война!..
  Вперемежку с тёмно-лиловыми бедолагами новороссы просидели долго, много за полночь. Курили, ели, по чуть-чуть выпивали, разговаривали. Войцеховский многое поведал о здешних 'достопримечательностях'. Насколько знал, конечно же, не более того. И то ведь сказать, никто из местного истеблишмента к общению с ним не стремился и кладезей полезной информации не раскрывал. Зато стреляли при малейшем приближении к посёлкам!
  Алина и Алёнка, обливаясь слезами, баюкали маленьких уродцев. Девушка скормила им весь свой запас - а это полные карманы - шоколада. Детишки-рты счастливо улыбались. Наверное, в последний раз, - закусив губу, подумал гетман. И было слышно, как над кронами деревьев стаей кружат ангелы...
  Наконец он поднялся, сокрушённо глядя на часы.
  - Люди добрые, уж простите, но я не представляю, какую помощь мы можем вам оказать. В любом случае оставим всю соль, какая у нас есть, пару карабинов с боезапасом, дадим лекарств, денег, немного одежды и обуви. Что ещё? Ах, да! Везде, где ни остановимся, будем рассказывать о том, что вы не заразны, опасности не представляете и с вами можно иметь дело. Чёрт, подлечить бы вас всё-таки! Хотя бы попробовать.
  - Да уж пробовали, - вздохнул Войцеховский. - Есть в наших палестинах одно медицинское учреждение... своеобразное, правда. Обратились мы к тамошним эскулапам. Еле ноги унесли! Саша, - он с трудом поднялся, - давай отойдём на два слова, очень тебя прошу!
  И тут Алёнка в голос разрыдалась. Она всё чувствует! Почувствовал и гетман, что это будут за два слова. Доктор Смерть, кажется, не ошибся...
  Вдвоём они пробрались в заросли, расположились по-этапному на корточках, гетман раскурил как бы не сотую за вечер сигарету.
  - Ну?
  - Саша...
  Лиловый мутант потупил взор.
  - Саша...
  Из-за отсутствия передних зубов имя гетмана в его устах звучало как 'Шаша'.
  - Давай уж, братец, коль решился, не тяни, - подзадорил его визави.
  - Да, Саша, ты прав... Спасибо тебе за доброе отношение, какого мы не ощущали уже много лет. Спасибо за предложение щедрой помощи. Вот только... Только, видишь ли, мы не нуждаемся ни в лекарствах, ни в деньгах, ни в оружии, ни в чём-либо ещё. Понимаешь, нас было пятьдесят шесть человек, осталось четырнадцать. Люди не умирали, все они были убиты. Я не понимаю, почему Господь в несказанной своей милости не дарует нам смерти. Хотя ваш доктор объяснил, почему именно... Саша, тебе трудно будет понять, но всё-таки попробуй. Это не жизнь! Мы давно не люди! Я боюсь смотреть на своё тело, боюсь одного вида братьев и сестёр по несчастью, даже собственных детей-близнецов, которых зачали с женой незадолго до того, как с нашими телами случилось... ну, то, что ты видишь перед собой.
  Гетман нервно сглотнул. Ни Доктор Кучинский, ни свои предчувствия его не обманывали.
  - Я даже не могу заплакать, Саша, - видимо, слёзные железы атрофировались, и нам приходится часто-часто промывать глаза водой. Да ладно, не об этом речь! Заметив вас, вооружённых всадников, мы недолго посовещались и пошли по вашим следам, чтобы попросить... ну, как бы сказать? Саша, помогите нам уйти! Убейте нас!
  - Недолго же вы совещались, - процедил сквозь зубы гетман.
  - Не нужно иронии, Саша!
  - А что мне ещё остаётся? - он поднялся, оправил камуфляж, сжал кулаки. - Ты, пся крев, понял, что сейчас сказал?
  - Ну, ирония...
  - При чём тут, на хрен, ирония?! - гетман возмущённо вспылил, хотя давно был внутренне готов к такому повороту событий и даже заготовил несколько высокопарных фраз. - Ты ничтоже сумняшеся предложил мне стать убийцей!
  - Но ты ведь военный...
  - Да, военный! Да, мне доводилось убивать. Убивать врага в честном бою. Убивать негодяя на изменившейся в одночасье планете Земля. А ты, курва мать, предлагаешь мне осознанное хладнокровное убийство четырнадцати безвинных страдальцев!
  - Вот именно, друг мой, что страдальцев, - глядя куда-то вниз, на еле различимые во тьме кроссовки гетмана, проговорил Войцеховский. - Ты наверняка слышал об эвтаназии...
  - Слышал! Даже наблюдал воочию подобный акт сомнительного милосердия. Потому сомнительного, что причинение смерти во благо прекращения мучений больного во все времена было сложнейшей нравственной проблемой. А я, знаешь ли, не новый Джек Геворкян, Доктор Смерть из Мичигана, и не готов сейчас кровью переписывать законы человечьей этики! Вот ты, Марек, сказал, что я - военный. Это так. Но я к тому же офицер ВДВ. У десантников, даже действовавших далеко за линией фронта, на вражьей территории, существовал железный порядок: своих раненых не добивать! Не добивать, даже если они об этом просят. Не добивать, даже если сковывают мобильность группы, из-за чего вся она запросто может быть уничтожена. Нет, и всё!
  Наверное, и сам гетман не смог бы сейчас определить, чем стали его последние слова: то ли эмоциональным завершением конкретной фразы, то ли категорическим отказом Войцеховскому.
  - Нет, и всё... - глухо повторил за ним мутант. - Что же нам делать, добрый человек?! Жить, повторюсь, невмоготу. Свести счёты с этим светом? А как?! Оружия у нас нет, а вот так, по-дикарски, дубиной или камнем... нет, не можем! Слишком многое нас связывает друг с другом, не поднимается рука. К тому же кто-то ведь останется последним. Кто поможет уйти ему? А шагнуть со скалы я, например, не смогу, пытался раз уже... И потом, Саша, самоубийца губит душу, а я - христианин!
  - Надо же, христианин, - поморщился гетман. - А я, по-твоему, огнепоклонник, да? На, погляди!
  Ловким движением он извлёк из-под тельняшки образ страстей Христовых как символ веры и давнишнего своего крещенского воцерковления - грубо сработанный деревянный крест с ядовитой начинкой. И тут в его голове промелькнула мысль...
  Несколько секунд спустя радиостанция передала в эфир призыв:
  - Петрович - гетману!
  - На связи, - откликнулся невидимый Кучинский.
  - Помнишь мой крест?
  - Ещё бы!
  - У тебя такой в запасе есть?
  - Вот оно что... - изувер выдержал паузу раздумья. - Понял вас. Решим!
  - Тебе и карты в руки. Решай! За язык никто не тянул... Отбой! - гетман обернулся к Войцеховскому. - Откуда ты только взялся на мою голову, чёртов страдалец?!
  - С того света, - прошептал мутант.
  - Был бы ты на самом деле с того света, я давно бы сладко спал... Ладно, или, как у вас говорят, бардзо добже! Твои люди готовы принять мгновенную смерть без мучений?
  - Все, до единого! За тем и шли к вам.
  - Ох, шли бы вы, холера ясна, мимо! Сделаем так...
  И они сделали!
  Они 'проводили' бедолаг.
  Правда, для начала перед женщинами, исключая видавшую виды Нину Юрьевну, пришлось разыграть настоящие проводы - со слезами, тоской в глазах, подарками в дорогу и пожеланием счастливого пути...
  - Счастливого пути! - буркнул гетман, обнимая Войцеховского, который 'отбывал' последним из мутантов.
  - И вам тоже! - воодушевлённо ответил тот, прежде чем осушить чашу с ядом. - Не знаю, куда попаду, то ли на небеса, то ли совсем наоборот, но там, где бы ни оказался, у каждого из вас, господа, с сегодняшнего дня будет ходатай и заступник.
  - Много бы ты понимал в этих рамсах! - горько усмехнулся гетман. - Скоро узнаешь, где окажешься... Верю, что ты возвратишься в этот мир достойным человеком. Человеком, а не каким-нибудь членистоногим из Крабовидной Туманности!
  Войцеховский отпрянул.
  - Ты о чём, Саша?
  - О жизни. Уж такова она, жизнь во Вселенной, что не забалуешь! Убедишься сам... Прощай! Мы позаботимся о ваших бренных телах.
  И стало так.
  Они позаботились.
  Они захоронили жуткие сине-зелёные останки в братской могиле - кстати, в той самой пещере, которую, благо, не использовали в качестве туалета. Как знали! Чувствовали...
  Они соорудили крест.
  Они даже произвели ритуальный залп из автоматов. Правда, не стреляли, ограничились слитным щёлканьем спусковых механизмов оружия, дабы не переполошить уснувших дам. Во всяком случае, гетман очень надеялся, что те спят...
  Вымывшись из бурдюка и отерев лопатки о траву, они помянули уродцев спиртом из 'бронеаптечки' Дока. Прежде чем сделать глоток, гетман произнёс на удивление короткий, по своим меркам, спич:
  - Мир праху достойных людей, безвинных жертв давней войны. Даст Бог, последних!
  - Крайних, - машинально, явно не вдумавшись в смысл гетманской фразы, поправил Кучинский.
  - Нет уж, Петрович, именно последних! А лично тебя в последний раз предупреждаю - не каркай на ночь глядя! Ишь, завёл шарманку про невинно убиенных, чёрт тебя за язык потянул! Посидели бы, побеседовали о чём-нибудь нейтральном... да вон, хотя бы о чертях.
  - Сделаем, товарищ полковник!
  - Да уж будь так любезен. Только не здесь и не сейчас. Спать, господа офицеры!
  Эх, знать бы гетману, какую страшную беду накликал этим чёртовым соглашением!..
  Здесь же и сейчас он кое-как пробрался в семейный шатёр, изнурённый земляными работами, как Алексей Стаханов - пятнадцатью нормами угля за смену. Череп трещал, невесёлых мыслей полон под завязку. Тело, забывшее тяжкий физический труд первых лет эпохи Новатерры, отказывалось повиноваться командам центральной нервной системы, даже подкреплённым матюгами. На крови с ободранных ладоней гетман дал себе страшную клятву: коль скоро ему достанет сил на возвращение домой, отловить умника, распорядившегося покрыть лаком черенки малых пехотных лопаток, одолжиться у псарей арапником и самолично выстебать вредителя до полусмерти. Черенок лопаты красить нельзя! Его следует лишь полировать до степени гладкости попки младенца.
  - Черенок лопаты, говоришь? - зловещий шёпот супруги заставил его вздрогнуть.
  Дожили - мысли вслух! При эмоциональном напряжении с гетманом подобное случалось всё чаще и чаще. А она, выходит, не спала...
  - Как видишь, не спала.
  - Вижу! - зло огрызнулся он, сбросил кроссовки и завалился на матрас.
  Алина же выстроила недлинную цепочку причинно-следственной связи.
  - Раз дело дошло до лопат, значит, эти бедняжки убыли, да? В один конец.
  Гетман беспокойно оглянулся на Алёнку и Манану, едва различимых в приглушённом до предела свете лампы.
  - Это нужно выяснять прямо сейчас? Истерики нам не хватало! Ушли они, понятно? Ушли восвояси.
  Да, ушли. Освободились. Разорвали путы дьявола и сбежали в рай из жути преисподней, куда оказались брошены при жизни восемь лет назад. И гетман со своим штатным Доктором Смерть им помогли. Согласно букве права и духу биоэтики - науки о нравственных основах медицины, - это называлось активной эвтаназией (греч. эв - хорошо, танатос - смерть), которая была законодательно разрешена в Голландии, Бельгии и с оговорками штате Орегон, США. Хотя, если быть абсолютно точным, три часа назад в километре от лагеря произошло массовое самоубийство (третья форма эвтаназии, в отличие от упоминавшейся уже активной и пассивной, когда врачом умышленно прекращается поддерживающая больного терапия), потому что лишь малолетним мутантам Кучинский вводил яд собственноручно, остальные сами испили чашу сократовской цикуты... Впрочем, что случилось, то случилось, как его ни назови! А действия гетмана со товарищи в эпоху Новатерры подсудны лишь Всевышнему...
  Самого же гетмана сегодня если кто и поразил в самое сердце, так это Марек Войцеховский. Давным-давно, в полузабытой прошлой жизни, он после контузии с месяц провалялся в госпитале, к тому же с регулярностью, достойной лучшего применения, общался с Доком, в том числе на его 'территории', потому не понаслышке знал о нравах тяжело больных людей. Красочный мир без боли и страданий им, как они сами считают, враждебен. Здоровое человечество, вплоть до последнего индуса и зулуса, их якобы презирает. Любая муха раздувается до размеров слона, причём не индийского - африканского, тот покрупнее. Собственные хвори - самые тяжёлые на свете. Чуть меньшее им внимание воспринимается как забвение неблагодарных людей, чуть большее - как издевательство, а то и прямое оскорбление. Они капризны, мнительны и крайне раздражительны. Они злопамятны, мстительны, чертовски при этом изобретательны и беспощадны. Они двуличны, лживы и хитры донельзя. Они ненавидят друг друга, они сражаются с подобными себе и миром в целом. И как-то обуздать больных, в особенности тех, кто обречён, не стоит и пытаться - бесполезный труд!
  В психоанализе Фрейда и его последователей сформулирован принцип вытеснения - травматические события, аффективные переживания, неисполнившиеся желания не исчезают из психики, но подвергаются активному удалению из сознания в сферу бессознательного. Негатив этот, под названием Оно, увы, не распадаясь со временем, клокочет и бурлит в прочной бутылке Я каждого из нас, накрепко забитой пробкою Сверх-Я. Закалённое стекло Я - это наше сознание, наша рассудочность, наши внутреннее табу. Сверх-Я - совесть индивида, формируемая большей частью нравственным воспитанием. Проще говоря, Я сдерживает в человеке зверя по принципу 'оскорбишь ближнего - заработаешь в ответ по роже, и тебе будет больно'; Сверх-Я - 'оскорбишь ближнего - прослывёшь негодяем и лишишься уважения в обществе'. Я, таким образом, суть индивидуальный встроенный тормоз, Сверх-Я - тормоз надстроенный, привнесённый, социальный.
  Внутри больного человека негатив бродит под инфекционной либо травматической закваской. Ослабленная хворью бутыль Я трещит от натуги и в результате лопается. Пробка Сверх-Я бессильна сдержать расплёскивание по белу свету едкого, зловонного Оно. Или разбрызгивание. Ну, в лучшем случае - слезу и течь...
  Каким же мощным психическим потенциалом, какой харизмой, до какой степени высокой нравственностью был наделён Войцеховский, великомученик, принявший яд с улыбкой на иссохшихся губах, если сумел восемь долгих лет в обличии чудовища и жутких муках безысходности не только оставаться человеком, но и сдержать в рамках традиционной этики группу безнадёжно больных людей! Эх, Марек-Марек, что за дьявол заложил на твоём пути биологический фугас?! Почему ты не выбрал другую тропу?! Как же тебя будет не хватать на Новатерре, где каждый человек с большой буквы на счету, зато мразь плодится, словно кролики! Жить бы тебе да жить!..
  - Как мы будем с этим жить, Аль? - чуть слышно спросила Алина.
  - Как мы будем с этим жить... - глухо повторил гетман. - Хороший вопрос, типично русский! На который испокон веков нет однозначного ответа. Нет даже строгого толкования термина 'жить'. Один живёт от аванса до получки, другой - со своей секретаршей, третий - в избушке на курьих ножках, четвёртый - под знаменем марксизма-ленинизма, пятый - сообразно босяцким понятиям, шестой - по фэншуй.
  - Мне легче, я - не русская.
  - Тебе, да, легче. Тора, шаббат, синагога, обрезание, шестизубый магендавид, кошерная свинина, кровь христианских младенцев, продажа Руси оптом и в розницу, - вот и все насущные проблемы. Чё бы так не жить?!
  Алина прекрасно знала - двенадцать лет совместной жизни не прошли для неё даром, - что чем похабнее у супруга на душе, тем более язвительно велеречивым он становится. Отучать бесполезно, пытаться прервать словоизвержение бессмысленно, уйти, как правило, некуда. Оставалось терпеть. Вот если бы она ещё умела это делать!
  - Я, между прочим, родом из Одессы, потому не думай, что так уж сильно оскорбил меня обвинением в еврействе.
  - Вот так даже, да?! - ухмыльнулся супруг. - Оскорбил! Хорошо вы, блин, устроились! Мы-то, русские, свои проблемы сами создаём и надрывно преодолеваем, это верно. Вы же их попросту выдумываете, а после, заливаясь слезами под Стеной Плача, голосите лужёными глотками: проклятые гои, возместите нам ущерб за все времена гонений!
  - У меня, между прочим, ни капельки еврейской крови, только украинская, польская и сербская.
  - Ещё краше! Польскую сегодня вообще могла бы не упоминать... С кем живу столько лет?!
  - Да ты и раньше был любителем экзотики. Насколько помню, первая жена твоя - из греков.
  - Слава Богу, не из финнов!
  - А что ты имеешь против финнов?
  - Да, в общем-то, ничего. Просто спать с финкой - дело хулигана и бандита, но уж никак не офицера ВДВ России.
  Гетман вздохнул до того тяжело и обречённо, как будто на дежурстве в отделении милиции только что раздал по пятнадцать суток административного ареста доброму десятку хулиганов и бандитов. Внутри черепной коробки было холодно и пусто, как на севере Финляндии в конце зимы. Однако замёрзший мозг при этом зацепился за упоминание России-матушки, и гетман, к собственному удивлению, вдруг шёпотом пропел:
  
  Потолок ледяной,
  Стены ледяные тоже.
  Круче Родины родной
  Только - молотком по роже!
  
  - Что это было?! - удивлённо воскликнула Алина.
  - Не что, а кто, - дидактическим тоном поправил гетман. - Сергей Трофимов, мой любимый автор-исполнитель, бард-авангард.
  - Я его знаю, - заворочавшись на соседнем матрасе, хриплым со сна голосом проговорила Алёнка, - у него много весёлых песенок.
  Внезапно запела и она, причём довольно громко:
  
  ...А на днях у поэта в гостях
  Был прозаик Кожан Несознанский,
  Кушал водку и горько рыдал
  О святой православной Руси.
  А потом матерился, крестясь,
  Стукнул тёщу селёдкой исландской
  И под жуткий семейный скандал
  Был отправлен домой на такси...
  
   Гетман немедля подхватил:
  
  ...Ах, какая же, право, тоска -
  В человеке искать бесконечность
  И терзать благозвучный минор,
  Задыхаясь в казённой петле!
  Но вонзается в небо строка,
  Заставляя угрюмую Вечность
  Обратить на мгновенье свой взор
  К вопиющей от боли земле!
  
   - И что ты, интересно, в этой песенке нашла весёлого?! - невесело усмехнулся он, завершив на мажорной ноте их с девушкой предутреннее а капелла. - Писатель пришёл в гости, напился, покрыл хозяев матом, отхлестал вонючей рыбиной безвинную женщину, учинил скандал. Поэт болтается в петле, вечность угрюма, земля вопиет от боли, в небеса чего-то там вонзается... Смешно до колик! Точно как в сказке твоего разлюбезного дяди Саши.
   Но Алёнку песенное творчество Трофима явно уже не волновало.
   - Гости... - приглушённо повторила она вслед за гетманом. - Вы проводили наших добрых гостей, па?
   - Проводили.
  Он ничуть не покривил душой, мысленно воздавая благодарность предкам за неизбывное богатство и образность русского языка, за многозначность общепринятых выражений - так называемую полисемию.
   - Вот и хорошо, что проводили! - девушка всхлипнула. - Мы чем-нибудь помогли бедняжкам? Им станет хоть немного легче?
   - Уже стало... Всё, малыш, закрывай глазки и спи!
   - Как жмурик, да, па?
   - Тьфу, типун тебе на язык! - гетмана явственно передёрнуло.
   Алина только хмыкнула. Жмуром на её родине, да и по всему бывшему Союзу ССР, называли покойника. Трупом день начался, им же и заканчивается, - подумал гетман.
   - А что, это разве плохое слово?! - поразилась юная простушка. - Серёжа сказал, это человек, который закрыл глазки, ну, зажмурился.
   - Много бы он понимал, твой братан Серёжа... Спи!
   И стало так!
   Однако же - не для всех и далеко не сразу.
   Гетман с полчаса ещё ворочался на надувном матрасе. Тело, истомлённое тяжким трудом землекопа, ныло противно, как дитя, которому велено спать, а хочется пирожных и мультфильмов. Тошнотворный негатив, булькая в глубинах подсознания, насквозь пропитал гетманскую психику зловонными миазмами стыда, отвращения к самому себе, чувства вины и страха. Голова - точнее, башка - трещала, словно мозг внутри разбух от ядовитых испарений до размеров бегемота. Оттого, видимо, думы из него струились далеко не радужные, а, напротив, сходные по содержанию с дерьмом, проистекающим из засорившегося унитаза.
  Думы о Войне.
  Думы о том, сколь живучи метастазы злокачественной опухоли Войны в организме человеческого общества - тянутся сквозь времена и пространства, таятся под сенью эпох, выжили даже тогда, когда сама цивилизация погибла!
  Думы о том, что некий Александр Твердохлеб, гвардии майор ВДВ России в прошлой жизни, ныне гетман, затерявшийся меж временами, - олицетворённый след войны, посланец войны, инструмент войны, орудие войны, кровоточащая рана войны, воздушно-десантный гибрид беркута и волка, то есть оборотень войны. А сегодняшней ночью - щемящая совесть той давней войны. Войны, которую он так хотел бы вычеркнуть из памяти, отправить в подсознание, забыть, как дурной сон. А вот, поди же ты, не получается!
  
  
  Но что с того, что я там был,
  В том грозном 'быть или не быть'?!
  Я это всё почти забыл.
  Я это всё хочу забыть.
  Я не участвую в войне -
  Она участвует во мне!
  И отблеск Вечного огня
  Дрожит на скулах у меня...
  
  Ю.Левитанский
  
  
  
  
  28-29 августа. Под шорох лап, под мерное журчание ключей...
  
  
  Так тщательно берёг здоровье, что умер, ни разу им не воспользовавшись...
  
  
   Давным-давно пропели утреннюю зорьку не только петухи, жаворонки и пионерские горны, но даже неясыти из вечно сонного отряда сов. Солнышко наскоро утолило жажду росами с листочков и травинок перезревшей к концу августа красотки Флоры и, сверкая пятками лучей, сломя голову помчало к зениту. Новый день вступил в свои права. И всё бы ничего...
   И всё бы ничего, да посреди разнежившегося после кошмарной ночи лагеря бесновалось и орало дурноматом существо, похожее, в представлении гетмана, на Чудо-Юдо. Похожее на 'юдэ' пейсами, картавостью и шестизубой золотой звездой-магендавидом на груди, увенчанной по центру надписью 'Герой Советского Союза и Еврейской автономной области'. На чудо - сморщенной лисьей физиономией дедушки Кучинского, могучим крупом Аквилона, хвостом ньюфаундленда, кошачьими лапами в хирургических перчатках и кожистыми крыльями птеродактиля, растущими почему-то из ягодиц. Впрочем, Великий Гетман и Отец народов Новороссии, заслуженно считавшийся Лучшим Другом динозавров, видел птеродактилей в естественных условиях достаточно давно, чуть ли не в юрском периоде, к тому же на приличном удалении, потому сегодня остерёгся бы с пеной у рта утверждать, что это, дескать, аномалия. Почему, спрашивается, у людей руки сплошь и рядом растут из задниц, а крылья допотопного змея должны исходить из другого места?!.. А в остальном - типичный Змей. По отчеству Горыныч. Ну, или Степаныч - от папы, контролировавшего ставропольские степи. Долиныч. Равниныч. Овражич. Ибн-Саванн. Пустын-оглы...
   Вокруг невероятного ублюдка, злодейски вереща и выражаясь, как кабацкий целовальник, носилась стая диких марабу. Тех, что от Сары Барабу из бухты Тимбукту. Во всяком случае, именно так они представились. Пришлось поверить на слово. Которое Великий Гетман, Лучший Друг всего живого сущего, конечно, слышал, но что/кто есть пресловутые марабу в действительности, представлял себе довольно слабо. Ангелы? Бесы - те же, по сути своей, ангелы, но падшие? Звери? Рыбы? Птицы? Остро отточенное оружие идеологической диверсии? Негры из Республики Мали в Чёрной Африке? По крайней мере, из песни популярной прежде группы 'Дюна', где по тексту упоминался старый марабу, можно было сделать вывод, что они подвержены старению, а значит, имеют отношение к живой природе. А впрочем, стареют и металлы...
   Дабы прервать заполошный визг, Великий Гетман осадил марабу твёрдым металлическим голосом:
   - Эй, вы, мать вашу Сару за ногу, дайте, наконец, поспать!
   И был ему ответ.
   И открылась ему Истина!
   О том, что, во-первых, марабу - вовсе не ангелы, не черти, не 'инфант терибль' (несносное дитятко) лукавой буржуазной пропаганды, не чугун и даже не негры преклонных годов. Это - кто бы мог подумать?! - хищные птицы семейства аистов отряда голенастых, смутно похожие на парочку, свившую гнездо на черепичном навесе крепостной башни очень далеко отсюда, дома, в Новороссии, только, в отличие от наших, 'русских', противные на вид и вредные характером.
   О том, что, во-вторых, кабацким целовальникам, сапожникам и ломовым извозчикам по 'выражаемости' о-го-го как далеко до пресловутых марабу.
   О том, что - это в-третьих - сам он спит. Во всяком случае, спал и был разбужен вполне реальным птичьим гомоном: хлопаньем крыльями, карканьем, кряканьем, пересвистом. А взбудораженные птицы в девственном, казалось бы, лесу - не здорово-то и хороший признак. Признак того, что кто-то на подходе к лагерю. Далеко не сказочный. Отнюдь не навеянный Морфеем, древнегреческим кумиром сновидений, сыном бога сна Гипноса. Кто-то вполне реальный, живой, недобрый и опасный...
   - ...Бедненький! Маленький! Хорошенький! - донеслись снаружи причитания Алёнки. - Что, потерялся? Кис-кис-кис! Ма, у нас случайно молочка нету?
   - Эй-эй, отставить! - встряхнулся полусонный гетман. - Какого молочка?! Какой здесь, к дьяволу, кис-кис?! Кто потерялся?!
   Со скрежетом зубовным пересиливая боль натруженных мышц во всём теле, он вскочил, натянул брюки, путаясь в их 'рукавах', одёрнул тельняшку, прыгнул в кроссовки, подхватил пистолет и бросился вон из шатра. Над лагерем витали умопомрачительные ароматы яств, брошенных, увы, на произвол огня беспечным кулинаром. Сами же кулинары - Алина, Алёнка и Манана - под бдительным присмотром Павла Никоненко и Рязанца копошились у опушки леса.
   - Молодцы! - ворчливо попенял им гетман. - Спасибо, раскрыли правителю глаза: оказывается, плов чёрного цвета.
   - Рисовая каша, а не плов, - небрежно отмахнулась от него супруга.
   Алёнка же, наоборот, стремглав бросилась к отчиму, прижимая к груди пушистого зверька размером с доброго кота, тёмно-бурого, с размытыми чёрными пятнами по шкурке.
   - Смотри, па, мы нашли котёночка!
   Найдёныш извивался, норовя то ли вырваться, то ли ухватить девушку за палец. Котёночек... Странный, однако, котёночек!
   Издали присмотревшись к нему повнимательнее, гетман обомлел.
   - Ох, мать вашу! Стоять! - рявкнул он приёмной дочери. - Не двигаться! Бросить котёнка! Внимание всем! Медленно-медленно, без резких движений, - ко мне! Юные натуралисты, блин!
   Спустя минуту ошарашенные 'натуралисты' сгрудились за спиной гетмана, а он, поводя из стороны в сторону смертоносной 'Гюрзой', вглядывался в кусты лесной опушки.
   А незваный гость катался по шершавой траве, почёсывая спинку и довольно при этом урча.
   - Дэн, ко мне! - крикнул гетман. Вернее, напряжённый донельзя, выдавил из себя неопределённый хриплый звук.
   Заспанный ньюфаундленд выбрался из палатки войсковой старшины, отряхнулся и потрусил к хозяину, походя рыкнув на котёнка. Тоже мне, стражник, сучка твоя мама!
   - Дэн, охранять! - распорядился гетман. - Рязанец, идёшь со мной! Никоненко, баб... ну, в смысле, дам наших дорогих - в палатку! Всех остальных разбудить и - туда же! Ведёшь наблюдение, стреляешь во всё, что выйдет из лесу. Кроме нас со Славкой, конечно... Выполнять! - потом, секунду поразмыслив, задержал авиатора. - Погоди! Где табун?
   - Бойцы в поле выгнали, - ответил ошарашенный его напором лётчик.
   - В поле, говоришь... Вызови Рустама по радио и предупреди: оружие к бою, следить за лесом, без команды с места не двигаться. Всё, шагом марш!
   Избавившись от праздных зрителей, гетман поднял котёнка, рассмотрел, убедился, что, как всегда, прав, и скорым шагом направился прочь из лагеря.
  - Славян, гляди во все глаза и стреляй не думая во всё, что шевельнётся, иначе будут неприятности, - предупредил Рязанца.
   - В кого стрелять-то, господин полковник?
   - В фашистов! - огрызнулся гетман, но смилостивился и пояснил. - В мамашу вашего котёночка...
   Возвратились они минут через двадцать, оставив зверька на произвол судьбы в полуверсте от бивака. Вопреки его распоряжению, вся экспедиция о чём-то шушукалась у кострища.
   - Общество защиты животных! Я где сказал сидеть, мать вашу?! - угрожающе прошипел гетман.
   - Па, зачем котёночка унёс?! - роняя слёзы, с упрёком бросила Алёнка.
   Алина, осуждающе глядя ему в глаза, тихо пробормотала:
   - Не любит наш царь-батюшка котят...
   - Котят, говоришь... Котят не люблю, ты права, но терплю. А вот тебе в твои... - чуть было ни выпалил 'тридцать семь', вовремя сдержался - ...в твои годы уже пора бы понимать разницу между домашним котёнком и диким зверем!
   - Да какой же это дикий зверь?!
   - Самый обычный. Хотя, признаться, я всегда считал, что их давно истребили. И не понимаю, почему настолько чёрный - таким место в Индии... Идите-ка, любители живой природы, к роднику и вымойтесь с душистым мылом, чтобы от вас не воняло этим барсиком.
   - Ба-а-а-арсик! - простонала Алёнка. - Маленький, холёсенький!
   - Ба-а-а-арсик! - передразнил гетман. - В том-то и дело, что барсик! Маленький, хорошенький детёныш барса. Барса, мать вашу! Пантеры, мать вашу! Леопарда, мать вашу! Детёныш, мать вашу! Неужели сами, мать вашу, не разобрались, кого гладили?!
   Над компанией повисла такая тишина, что, истинно в классическом варианте, казалось, было слышно, как над поляной ангел пролетел.
   Во всяком случае, негромкое шуршание кустов опушки в полусотне метров от кострища расслышали буквально все.
   - Не двигаться! - сквозь сжатые губы скомандовал гетман. - Как и следовало ожидать, явилась мама вашего котёночка, чёрная пантера... Откуда она здесь взялась?! Наверное, сбежала из зоопарка какого-нибудь Рамзана Кадырова. И, раз уж появился этот злополучный барсик, с кем-то совокупилась. Значит, не вымерли здешние барсы. Живучее племя!
   Вслух приглушённо размышляя таким образом, гетман вовсе не стоял на месте. Он медленно, без резких движений сделал несколько коротких шагов в сторону страшного зверя, заслоняя собою друзей и родных, и замер с пистолетом в израильской стрелковой стойке Изосельса - анфас к противнику, колени чуть подогнуты, оружие вытянуто перед собой, левая рука снизу поддерживает рукоять.
   Громадная пантера - уж не очередной мутант ли? - чёрная, как смоль, неотвратимо приближалась на коротких мускулистых лапах, пронзая его стрелами ненавидящих изжелта-зелёных глаз. Хвост был подогнут к задним конечностям, по спине, будто детали кривошипно-шатунного механизма двигателя внутреннего сгорания, жутковатыми волнами перекатывались суставы передних конечностей и напряженные мышцы. Из пасти зверя доносился холодящий душу приглушённый рык.
   Гетман не соврал Алине минуту назад - он и вправду не испытывал позитивных чувств к семейству кошачьих, лишь вынужденно терпел их как соседей по планете Земля, не более того. Признавал за ними лишь четыре ярких качества: лень, своеволие, самодовольство и агрессию. Собака, как известно, считает, что человек заботится о ней потому, что он - бог. Кошка полагает, что это происходит потому, что она - богиня... А уж то, как опасны бывают разозлённые кошки, гетман знал доподлинно. Кошки-мамаши - и подавно.
   Гетман прекрасно знал, что отследит момент приготовления зверя к прыжку.
   Гетман прекрасно знал, что экспансивная полуоболочечная пуля специального патрона СП-10 пистолетного комплекса СПС 'Гюрза' размолотит прямоугольную морду пантеры в мелкие дребезги.
   Гетман прекрасно знал, что не промахнётся.
   Гетман застыл, максимально упорядочив дыхание, - это очень важно для точного выстрела.
   Друзья вообще перестали дышать.
   Молчали птицы в чаще.
   Секунды, растянувшись в годы, вяло отсчитывали по-латыни свой неторопливый ход: примо... секундо... терцио... квадро... квинто... Зато уж годы, все сорок два, что прожил к этому моменту гетман, выстроившись в крепкую античную когорту, повернули вспять. Все вдруг. Чеканя шаг. Раз-два! Айн-цво! Линкс-рехтс! Подкованными сапогами - да по пыльной мостовой истории конкретной личности. Ать-два! Левой! Левой!..
   Указательный палец побелел от напряжения, и это грозило кошке большими неприятностями потому уже, что недавно обретённый пистолет до сих пор не стал гетманским альтер эго, то бишь вторым Я. Он не чувствовал, как в давно привычном оружии, длины свободного хода спускового крючка, отчего выстрелить мог в любой последующий миг.
   Однако гетман, при всём своем неоднозначном отношении к кошачьим, вовсе не хотел убивать пришелицу, ох, как же не хотел! Потому, что был уверен: чёрная пантера здесь - единственная в своём роде, и животный мир Северного Кавказа через секунду после выстрела станет беднее на порядок. Больше того, детёныш без неё погибнет в ближайшие же дни. Вполне возможно, что его задерёт собственный папаша. Или умрёт от голода. Или... ой, да мало ли?!
   - Уходи! - гипнотизировал он самку барса. - Уходи, твой детёныш цел и невредим, мы не сделали ему ничего дурного! Мы - не враги ни ему, ни тебе. Не вынуждай нас защищаться! Наше оружие куда быстрее твоих когтей и зубов. Ищи детёныша, пока его не обидел кто-нибудь помимо нас, обоняние тебе это, слава Богу, позволяет. Уходи!
   Гетман, вроде бы бездумно бормоча, при всём при том в деталях представлял себе характерный изгиб животного перед прыжком.
   Утопив клавиши предохранителей на спусковом крючке и рукояти пистолета, гетман ожидал развязки...
   - Уходи, кошечка!!! - взмолилась за его спиной Алёнка.
   И вот тогда случилось чудо: кошмарная зверюга присела (счастье её, что гетман, проявив завидное хладнокровие, не выжал при этом спуск 'Гюрзы'), мощно оттолкнулась лапами, пролетела, подруливая себе метровым хвостом, семь-восемь человеческих шагов и длинными прыжками унеслась в чащобу - точно туда, куда гетман с Рязанцем отнесли её детёныша.
   Гетман бессильно опустился на колени, глубоким выдохом освобождая естество от накопившегося ужаса. И далеко не сразу ощутил мертвую хватку 'нежных' пальчиков на собственном плече.
   - Малыш, ты? - не оборачиваясь, спросил он.
   - Я-я-я, п-п-па... - коралловые зубки девушки стучали, будто молот - в наковальню.
   - Не пора ли тебе спрятать коготки?
   - Ч-ч-чего с-спрятать, па?
   - Чаво-чаво! - ворчливо передразнил он, развернулся и обнял Алёнку. - Испугалась?
   - Н-немножко.
   - Заметно!
   - А такой красивый котик был...
   - Да какой там, чёрт побери, котик?! - начал заводиться гетман. - Вон, у Дока Николаевича дома живёт взрослый кот Да Винчи, так он раза в два мельче вашего полуслепого найдёныша.
   - Мама-кошка нас за него покусала бы?
   - Поцарапала бы, - уточнил Шаталин.
   - Нет, не поцарапала и не покусала, - поправил, горько усмехнувшись, гетман. - Если бы я понежился ещё полчаса, она бы вас, всех пятерых любителей кошачьих, разорвала бы в клочья! В дикой природе не бывает котиков, щеночков, поросяток, львят, слонят или тигрят, только детёныши! Они крайне уязвимы, и потому мамаши готовы защищать их ценой собственной жизни... Милые мои дамы, я вам уже сотню раз говорил, повторю в сто первый: шутки кончились дома, в станице, за крепкими стенами и заборами из режущей проволоки, под защитой погранстражи, мобильного патруля, караула и дежурной смены артиллеристов. Здесь Внешний Мир, жестокий и опасный. Более того, мы на Северном Кавказе, а этот регион во все времена требовал особой концентрации и осторожности. Мы вынуждены играть по его правилам - серьёзно, вдумчиво, опасливо и резко. Что называется, без дураков.
   - Без нас, - вздохнула Алёнка.
   - Нет, девочка, не о вас речь. Хотя, если задуматься... Вообще-то 'дураком' в бильярде называется шар, случайно залетевший в лузу, тот, которого игрок никак не рассчитывал туда загнать. Серьёзные люди такие шары не считают - играют без дураков, то есть не полагаются на случай, на дешёвку, на халяву. Вот и мы не должны уповать на случайное везение. Случаи, как показывает опыт, бывают счастливыми гораздо реже, чем несчастными. Скажу больше, везёт обычно тем, кто сам это везение заблаговременно готовит или, по крайней мере, ведёт себя с той долей осторожности, которая сводит к минимуму вероятность невезения...
   Алёнка и Манана слушали нотацию внимательно и напряженно, зато Алина откровенно морщилась, а остальные, пусть и не так явно, как она, всё же иронично ухмылялись. Да гетман и сам чувствовал, что из умудрённого вышеупомянутым опытом зрелого мужчины постепенно, день ото дня, превращается в старого ворчуна. Нет, брат, шалишь, есть ещё порох в пороховницах! Шары в шароварах... Дежурной лузой гетман выбрал Никоненко.
   - Пал Иваныч, я что, скоморох тут перед вами?! Хихикает он!
   Смущённый авиатор аж пригнулся.
   - Жизнь веселая пошла? Как дети малые! Ищете приключений на свои... хм, пятые элементы. Котика они гладили, юные натуралисты, мать вашу! Следующей маме-кошечке сам будешь в ясные очи глядеть. Ощущение, скажу тебе, просто пиз... ну, незабываемое. Ты же, блин, охотник, Паша! О чём думал, куда смотрел?!
   Вопрос был риторическим. Куда смотрел и о чём - вернее, ком - думал влюбленный авиатор, гетман точно знал. На Алёнку. Об Алёнке. Да вот только хрен ему достанется, а не Алёнка!..
   - На всё того же котика смотрел, - виновато потупив взор, признался Никоненко. - У нас на севере таких не было. Только рысь пару раз видел.
   - Зато на крокодила насмотрелся, - подначил гетман.
   - Вот вам святой истинный крест, Алексан Саныч, крокодила видел!
   - Да верю я, верю, - успокоил он. И очень тихо добавил. - Потому что сам тоже, мягко говоря, с причудами.
   И обоим не дано было узнать, в чей конкретно персональный адрес фрау Андреец недвусмысленно повертела пальцем у виска...
   - Ладно, всё, на крокодилах и закончим слёт юннатов, - вывел резюме гетман. - Время не ждёт, а мы движемся со скоростью хромого мерина. Зато каждый бивуак у нас превращается...
   - Бивак, - поправила Алина, быстро отошедшая от потрясения.
   - Не возражать! Не умничать! Не потерплю! Ваш русско-немецкий 'бивак' у нас, французов, принято именовать бивуаком.
   - Знаешь, кого в Одессе прежде называли 'французами'? - обольстительно улыбнулась лукавая южанка.
   - Знаю, - кивнул гетман. - И если не хочешь, чтобы тебя постигла участь горемычного народа этого, сиречь евреев, не превращай очередной наполеоновский бивуак в балаган. Лучше подумай, чего бы такого удобоваримого нам откушать за завтраком, потому что гробить своих гренадер чёрной рисовой кашей я, Александр Бонапартович Наполеон, временно исполняющий обязанности императора всех французов, не позволю.
   Завтракали путники чаем, станичной тушёнкой и остатками тмутараканских крекеров, целый мешок которых, как выяснилось, практично спёрла в княжестве хозяйственная Нина Юрьевна. На протяжении последних переходов гетман наблюдал, как она постоянно что-то жуёт. Видел и пресловутый мешок, притороченный к её лошадке позади седла, но думал, что это сбор лекарственных трав. И теперь глядел на фармакологиню с превеликим изумлением, потому что жалкое крошево на дне этого самого мешка, представленное ею к общему застолью, зримо свидетельствовало о том, что Ниночка умудрилась за трое суток сожрать больший объём пищи, чем сама. Причём сделала это походя, в перерывах между плановой едой... А впрочем, на здоровье! Французские гетманы испокон веков отличались щедростью, хлебосольством и заботой о гениальных аптекарях в части удовлетворения их естественных потребностей. И даже противоестественных...
   А русский гетман Александр Твердохлеб, покачиваясь в мягком кожаном седле и при этом зорко оглядывая 'зелёнку' вдоль проплешин и звериных троп, вёрст пятнадцать продержал АКМС под локтем в полной боевой готовности. Приметив его настороженность, жена насмешливо спросила:
   - Чёрную кошечку высматриваешь?
   - Её, родимую. Перебежит, сволочь, дорогу с пустым ведром в лапах, да ещё зеркало вдобавок разобьёт...
   - Не боись, вашество, не перебежит и не разобьёт! - жизнеутверждающе заявила Алина. - Мне Костик рассказывал, что два снаряда в одну воронку никогда не попадают, таков закон рассеивания при стрельбе.
   - Два снаряда в одну воронку... - невесело усмехнулся гетман. - Это из той же серии, что бомба всегда попадает в эпицентр взрыва... Много бы он понимал, твой Костик!
   Попадают в одно место, - думал, - ох, как попадают! Док, вон, видел. И даже доставал останки эдакого знатока законов из воронки, расширенной повторным взрывом... Законы пишутся пером в тиши столичных кабинетов, а исключения из них - на поле боя. Кровью... Жизнь обожает действовать законам вопреки, переступая через нормы, правила, устои и традиции, даже твёрдые босяцкие понятия. Жизнь - это просто жизнь. Живёт она чисто по жизни, причём вполне конкретно...
  Впрочем, Алине на задумчивое противозаконотворчество супруга давно было плевать, как, собственно, и на рассеивание снарядов при практической стрельбе из пушек-гаубиц. Она болтала по радиостанции с отставшим в арьергарде Богачёвым, который, как оказалось, добросовестно проспал и барсика, и маму его - мать его! - и даже скудный завтрак. Его отсутствие - вернее, присутствие его храпящего тела - обнаружилось лишь тогда, когда экспедиционеры дружно сворачивали лагерь.
  - ...А она, слушай, Серёженька, как выйдет из лесу! Тут мы все и обоср... Ну, ты понял, да?
  - А как наш геройский гетман?
   Геройский гетман, разумеется, выжал тангенту передачи и вмешался в разговор.
   - А ваш геройский гетман, как только обустроимся на ночлег, как вручит вам обоим динамо-машину да как заставит подзаряжать аккумуляторы радиостанций.
   - Замётано! - в голос воскликнула Алина, и все, кто не был на дежурном приёме, поглядели на неё, мягко говоря, непонимающе. - Только геройский гетман в это время приготовит ужин.
   - Замётано! - не остался в долгу супруг. - Только Первая Леди потом его съест.
   - О, нет, только не это!!! Я жить хочу!
   'А кто же, интересно знать, не хочет жить?!' - подумал он.
   А ещё подумал о том, что стареет.
   О том, что чертовски устал.
   О том, что не чувствует ни рук, ни ног после ночного захоронения горемычных мутантов.
   О том, что провёл в палатке три ночи подряд.
   О том, что в молодости месяцами ночевал фактически под открытым небом без малейшего ущерба для психики и организма в целом, а вот сегодня ему до смерти хотелось мягко обволакивающего, тёплого, в меру затхлого домашнего уюта.
  До смерти хотелось жить, если даже спросонья наблюдая звезды, то чтобы это были звездочки-светильники на французском натяжном потолке в их с Алиной супружеской спальне. От самой Кубань-реки гетман прекратил подсчёт происшествий в рамках надуманной закономерности. И не было у него никаких позитивных предчувствий, скорее уж, наоборот, присутствовало постоянное предощущение нешуточной угрозы. Но сейчас волевым решением снова запустил процесс 'три/один/один', причём с положительного момента - заверил самое себя, что ближайшую ночь проведёт в гранд-отеле! Пусть даже в каком-нибудь караван-сарае. А то и без 'каравана'... Кстати говоря, здесь, посреди разлива кавказских минеральных вод, должны же сохраниться дома отдыха и санатории! Хотя бы руины таковых...
  Прибыв, однако, ближе к вечеру в окрестности Кисловодска, которые по карте сам определил как промежуточный финал похода, с удивлением не обнаружил ни чертогов, ни хором, ни завалящецкой избушки, ни сарая, ни овина. Всё те же заросли. Всё та же постчумная дичь. Всё та же глушь...
  - Живу в глуши, как Людвиг ван Бетховен... - с грустью в глазах усмехнулся гетман, безо всякого энтузиазма пиная ржавые голыши на берегу равнодушно журчащего ручья.
  - Кавказские минеральные воды... - в тон ему проговорил дозорный Константин. - Гляди, Саныч, лишку не пей, козлёночком станешь!
  - Козлом, - уточнил он. - Надеюсь, хоть горным.
  - Надежды юношей питают... А так как мы с тобой уже не юноши, метнусь-ка я с Рязанцем по округе.
  - Сомнительных развлечений поискать? Типа, напоследок, в преддверии старческой немощи.
  - Может, и с развлечениями повезёт, кто знает? Сдаётся мне, товарищ гетман, что четвёртая ночь подряд на голой земле не пойдёт нам, старикашкам, впрок. Глядишь, в этом краю непуганных миллионеров и халупа какая сыщется...
  - С чего бы местным жителям миллионерствовать? - пожал плечами гетман.
  - Как это 'с чего?'?! Тут 'Ессентуки-4' прямо из земли бьёт.
  Гетман, не побоявшись стать козлёночком, попробовал.
  - Нет, брат, скорее уж 'Ессентуки-17'. Уж больно, гадина, солёная! Да и кому она сейчас нужна?! Но если есть желание, смотайся, осмотрись в округе, а мы с лагерем повременим на всякий случай. Только без задержек, не то я и впрямь от старости подохну, а Нина Юрьевна - от голода. Представляешь ее предсмертные конвульсии?
  - Ох, представляю! - хохотнул генеральный дозорный. - Ладно, я поехал.
  - Счастливчик! - бросил гетман ему вслед...
  ...Разведчики вернулись через час - время 'конвульсий' ещё не приспело, однако первый лёгкий матерок уже кружился и порхал над временным пристанищем бродяжных новороссов, как столь же первый снег в зените осени. Не раздражающий, не жгучий и пока не надоевший. Впрочем, на любителя.
  - Не сожрала вас ещё? - вполголоса спросил Константин, сияющий, как новый юбилейный рубль.
  - Тебя дожидалась, - усмехнулся гетман, намекая на мышечную массу - то бишь запасы мяса - исполина Елизарова.
  - Здорово, выходит, проголодалась... - друг сбавил тембр до хрипящего шёпота. - Саныч, помнишь прикольную рекламку в тему? Аптеке номер тринадцать срочно требуется квалифицированный фармацевт...
  - ...а не это чмо! - закончил гетман старый добрый анекдот.
  - По какому поводу веселье? - раздался за его спиной скрипучий голос Нины Юрьевны.
  Он не на шутку испугался. Своих же слов. Точнее, за свою же жизнь... А из интеллигентной фармакологини полилось:
  - Вместо того чтобы... мать-перемать! Никакой заботы... мать-перемать! Дохнем с голоду, мать-перемать! Корчат из себя Наполеонов, мать-перемать! Нарком Цюрупа сам не жрал, зато уж для народа... мать-перемать! Всякого говна...
  - Ма-а-алчать! - рявкнул, не выдержав более, гетман. Потом с улыбкой, проступившей сквозь усы, добавил. - Мать-перемать... Покормим мы тебя, родная, в самую первую очередь, пусть даже я, как твой нарком Цюрупа, в обморок бухнусь от голода. Впрочем, судя по цветущей физиономии Константина Владимировича, он каждому персональный столик уже зака...
  - Ма-а-алчать! - прохрипела пересохшим горлом Нина Юрьевна. - Обморок, блин, вечный, только и знает, что попусту болтать!.. Что там, Костик?
  Дозорный рискнул отшутиться:
  - Там, Ниночка, минеральной воды, не поверишь, море разливанное!
  Фармакологиня сглотнула.
  - И..?!
  - Что 'и'?.. Ах, 'и'! И живописная местность с прекрасными климатическими условиями.
  Гетман счёл благоразумным подавить смешок. Гетман не стал глумиться над хищническими инстинктами старой подруги, сколь бы чуждыми и лишёнными здравого смысла они ни казались россиянину, привыкшему если чего и желать, так это скорейшего построения коммунизма или, на худой конец, удвоения ВВП. Потому, что гетман отличался толерантностью и политкорректностью. Правда, лишь приблизительно представлял, что это за звери... Зато в тонкостях представлял себе, что такое ураган эмоций. И был крайне удивлён тому, что Нинка ограничилась лишь лёгким ветерком-матерком.
  - Тьфу, мудрила-мученик! Заставь дурака Богу молиться!
  Голодная мадам смачно плюнула между копыт громадного, под стать наезднику, коня Сержанта и удалилась к более разумным людям. К Доку. У генерального врача в комплект нагрудной 'бронеаптечки', то бишь фляги с водкой, всегда входила немудрящая закуска. Так завещал великий Гиппократ! И так учили продолжатели его святого дела в Курском медицинском институте...
  - Заставь дурака Богу молиться, он тебе лоб расшибёт, - глядя ей вслед, задумчиво проговорил гетман.
  - Так ли? В смысле - 'тебе' ли?
  - Так, Константин Владимирович, так, не сомневайся. К этому справедливому выводу пришли католические миссионеры в целом ряде недоразвитых языческих земель... Алзо, чем же закончилась ваша миссия?
  - Что ты сейчас сказал?
  - Не понимаешь? Миссия - это, брат...
  - Нет, 'алзо' - что это?
  - Итак, - пожал плечами гетман.
  - Что - итак?
  - То и есть. На немецкой мове. А мова - это на украинской мове... Тьфу, достал, господин генеральный дозорный! Давай-ка к делу!
  - Давай, - согласился Константин и, совсем как 'Медный всадник' - шпагой, указал стеком на близлежащий холм. - Дело в следующем. Во-о-он за той горушкой имеют место быть живописная долина с редколесьем и большой курортный центр, дом отдыха, что ли. Вокруг земля аж бурая от минеральных источников. Встретили нас на въезде два сторожа с карабинами. Поначалу рогами упёрлись, валите, говорят, отсюда, а то на куски порвём. Потом связались со своими, притопал какой-то шишкарь, дедок в шапочке, халате и наморднике, перчатки у него странные какие-то, то ли синие, то ли зеленые...
  - Хирургические, - улыбнулся гетман, припомнив чудо-юдо из утреннего кошмара.
  - Наверное, - пожал плечами разведчик. - Здравница как-никак, видно, что было, то и носят... Тоже поначалу развыступался, типа, не знаете, с кем связались, мы сейчас только свистнем, здесь армия соберётся. Ну, объяснил я, что мы проезжие, издалека, транзитом. Заночевать бы нам. О, говорит, другое дело, милости просим! О плате и не заикнулся. Извинился даже за приём, шальных, говорит, здесь много, бандитов боимся.
  - Не удивительно, - заметил гетман.
  А про себя подумал: чем, интересно, великан в армейском камуфляже, с АКМС в положении 'за спину' и кинжалом на боку, так уж отличен от разбойника? Разве что от природы добродушным выражением лица... Впрочем, бояться, защищаться, по-своему оценивать людей и обстановку в целом не возбранимо никому.
  Оценил ситуацию и гетман. В части грядущего комфортного ночлега. С удовлетворением и долей заслуженного самодовольства. Великий Гетман вновь на высоте! Да будет и далее воля его! Дай ему, Бог! Иншалла... Что-то смутно не понравилось в докладе генерального дозорного, а что именно, пока не мог сообразить. Вернее, даже не пытался.
  - Трогаем, Саныч?
  - Что бы тебе хотелось потрогать?
  - Если честно, то ручку слива унитаза, рулон туалетной бумаги из старых запасов, красный вентиль водопроводного крана под душем, кусок горячего мяса, а после - мягкую подушку.
  - Скромные пожелания для потомственного бродяги, - вздохнул гетман. И громко крикнул. - Эй, бродяги! Нам забронированы места в санатории. Седлайте, трогаем!
   И стало так.
   Что-то нехорошо свербело в душе гетмана, но - больше подсознательно, на уровне дремучего инстинкта. Возможно, как любой здоровый человек, он рефлекторно сторонился медицинских учреждений и людей в халатах, особенно 'то ли синих, то ли зелёных'. Примерно так впечатлительный законопослушный гражданин чурается сотрудников милиции... Док - не в счёт. Док - куда больше друг, чем генеральный врач. К тому же, если честно, за две кровавых беспокойных жизни гетман видел Дока в докторском халате раз, может... ну, короче, далеко не часто. Любой одежде гвардии капитан медицинской службы, а после войсковой старшина, предпочитал зеленовато-бурый камуфляж и полосатый тельник... Случай же с группой Войцеховскиса и вовсе подорвал доверие гетмана к рыцарям скальпеля, халата, клистира и спирта. Вот кстати, Войцеховскис что-то начал говорить о странном медучреждении. Своеобразном... Не об этом ли?
   Споро миновав каменистый верещатник на южном скате пологого холма, походная колонна новороссов зацокала подковами по неплохого качества, на удивление ухоженному асфальтобетонному шоссе, упиравшемуся в громаду того самого учреждения, которое издали если напоминало дом отдыха, то - для буйно помешанных курортников. Во всяком случае, четырехметровая глухая стена из красного кирпича много органичнее вписалась бы архитектурный ансамбль следственного изолятора 'Кресты' в Санкт-Петербурге, чем в ландшафтный дизайн здравницы Кавказских Минеральных Вод. Скошенный наружу верх стены наверняка вверг бы в уныние самого изощрённого из скалолазов, а добротная колючая проволока, частыми нитями протянутая по консолям через чашки изоляторов, зримо свидетельствовала - электричество в доме отдыха есть. Правда, используется, судя по всему, не только и даже не столько для ночного освещения...
   Зато двустворчатые ворота, усиленные листовым стальным прокатом, призывно распахнув свою въездную пасть, горели самым искренним 'Добро пожаловать!'. А пообочь - ни малейших признаков таблички. Даже 'Стой, стреляют!'. Стреляют грозные кавказские врачи, как видно, без предупреждения... Впрочем, не удивительно. И до Чумы кто только ни бродил по благостному с виду Югу с отнюдь не благостными мыслями в мозгах!
   Впрочем, ни мысли, ни оружие, ни личности гостей улыбчивых охранников объекта нисколько не заинтересовали. Только кони. Ах, какие кони!.. Румяная рыжеволосая красотка с формами поп-дивы Маши Распутиной, затянутыми в символическую джинсовую юбку и блузу-топ, более всего напоминавшую нескромный бюстгальтер, присела в книксене - гетман не без удовольствия взглянул за декольте, - сверкнула белозубым голливудским 'очень рады!', призывно помахала ручкой и повела колонну вдоль аллеи.
   Серёга Богачёв хлопнул по холке своего гнедого Мазурика.
   - Это мы удачно заехали... Может, сударыню подвезти? Грех стаптывать такие ножки!
   - Пусть лучше идёт, - осадил друга гетман.
   Высота положения - верхом на громаде Аквилона - даровала ему великолепный обзор достопримечательностей провожатой.
  - Рот закрой, - буркнула сзади Алина, - любвеобильный ты наш!
  - А? Что?!
  - Чайником не прикидывайся! Гляди, потечёт сейчас.
  - Ты на что намекаешь?
  - На слюну! И на штаны... Ох, ничего себе! Чудесную избушку Костик подыскал!
  За поворотом тенистой аллейки, укрытой от всего и вся кустарником и вековыми тополями, гости попали в залитый багряным предзакатным солнцем рай. Величественный соцампир времён расцвета построения социализма. Во всяком случае, именно так гетман определил архитектурный стиль гигантского, хотя всего лишь трёхэтажного административного корпуса богадельни с массивной колоннадой, гербом Советского Союза, едва ли не адмиралтейским шпилем, вычурным лепным орнаментом по антаблементу, барельефами рабочих и колхозниц в позах 'Готов к труду и заработной плате!'. Центральный портал с колоннами, мощёным подъездным пандусом и каскадом мраморных ступеней придавал и без того монументальному сооружению вид культового зиккурата древних жителей Месопотамии. Лестница в небеса. Вперед к победе коммунизма!
  Не иначе как именно туда, в Светлое Будущее, Бог весть почему дружно шикнув на девицу-чичероне, взялись сопроводить гостей двое мужчин, эдаких поджарых бодрячков пенсионного возраста и академического облика - в одинаковых кремовых рубашках навыпуск, с одинаковыми авторучками в нагрудных кармашках, в одинаковых сереньких брючках, одинаковых сандалиях на босы ноги, при одинаковых очках в оправах из невинно убиенной черепахи, одинаково блестящих лысинах и одинаково лучезарных улыбках из разряда 'очень сильно здравствуйте!'. Властители курортного хозяйства различались только лишь бородками. У директора дома отдыха трудящихся всех стран, Анатолия Марковича Глейзерова, она была явно козлиного происхождения, а у коллеги его, Осипа Ефимовича Волокушина, завхоза, - более пышной, импозантной, под Александра II Освободителя и Николая II Кровавого.
  - Погляди, Саныч, - шепнул Елизаров, - как будто на танцы собрались. Вечер встречи 'Кому за шестьдесят'. Осип этот даже намордник свой снял. А как рычал на нас со Славкой, типа, сейчас допрыгаетесь!
  Подчеркнутая радость бальнеологических господ-товарищей показалась гетману какой-то очень уж наигранной. Он огляделся. Перспектива терялась за рядами тополей, акаций и каштанов, кустами сирени и шиповника, однако сквозь листву то тут, то там проглядывали корпуса серых 'хрущёвок' без признака балконов, с крошечными окнами, кое-где забранными крепкой металлической решёткой. И впрямь как будто сумасшедшие здесь отдыхали! А в целом - тихо, благостно, безлюдно. И чисто, пользуясь сравнением булгаковского Шарикова, как в трамвае... Гетман политкорректно удержался, чтоб не сплюнуть на мощёную гранитным камнем площадь перед зданием, и устыдился яблок конского навоза. Кто, интересно, здесь так тщательно метёт? Кто и чем красит сверкающее здание? Белит бордюрный камень и деревья? Где они, рядовые труженики странного курорта?! Им ведь по-человечески должно быть интересно! Что тут вообще за великолепие, укрытое неодолимой стеной из новенького кирпича, который ныне очень-очень дорогого стоит, да ещё под током? Ох, как всё это интересно, аж челюсти сводит от жажды познания местечковой истины!..
  Сомнений к стилю соцвампир добавила Алёнка. Девушка приняла гетмана под руку и чуть слышно прошептала:
  - Па, меня знобит.
  - Я так понимаю, не от холода, малыш?
  - Нет! В смысле, да. Ну, в смысле, не от холода.
  От неё и впрямь повеяло вселенским холодом. Холодом смерти. Холодом поля отгремевшего сражения...
  Гетмана самого неслабо передёрнуло.
  - Меня, как видишь, тоже, - 'успокоил' он Алёнку. - Ничего, девочка, разберёмся, что здесь почём и сколько стоит...
  Затем обернулся к рядовым казакам.
  - Рязанец, идёшь с нами. Грек, Бесо, Рустам, остаётесь с лошадьми и грузом. Будьте внимательны! Не нравится мне здесь...
  Между тем директор Глейзеров, картинно разводя руки, в чём-то горячо уверял прибывших.
  - ...обязательно понравится! Милости просим, гости дорогие! Коллеги позаботятся в лошадях, а вы проходите, пожалуйста, в мои скромные апартаменты, чайку горячего попьём с дороги, отужинаем чем Бог послал, а после - прямиком в наши бассейны! Благословенные! Животворящие! Целительные! Дарующие вечную молодость!
  Дай Бог, чтобы не с адовой смолой, - подумал гетман. А Глейзеров обернулся к Алине - та, как всегда, оказалась на переднем плане действа.
  - Милостивая государыня, сколько лет вы бы дали вашему покорному слуге?
  - Пятьдесят, - не раздумывая ответила она, - пятьдесят два от силы.
  В её глазах читалось 'плюс десяток', но комплимент - прежде всего. Ничто не ценится ближним так дорого и не стоит нам столь дешево, как лесть...
  - О-о-о, сударыня, вы мне льстите! Обычно дают шестьдесят...
  В самую точку, - показалось гетману.
  - ...но, увы, дорогие товарищи, признаюсь вам как на духу...
  - Как на заседании партийного бюро, - шепнул Кучинский. Что ж, так и вправду было ближе к истине.
  - ...мне семьдесят восемь.
  Глаза гетмана едва ни выскочили из орбит. Петрович с Доком, знатоки человеческих тел и душ, закашлялись от искреннего изумления.
  - Моему другу и коллеге Осипу Ефимовичу, как ни больно в этом признаваться, семьдесят шесть. Вы ему дадите столько?
  Шестьдесят шесть, - подумал гетман. - И ни копейки сверх того!
  - Уверяю вас, мы и чувствуем себя отлично. Осип Ефимович, поговаривают злые языки, живо приударяет за юным созданием, - Глейзеров указал глазами вверх по лестнице, - Машенькой, сотрудницей, если угодно, службы reception, вашей первой провожатой.
  Провожатая, виляя бедрами, в гордом одиночестве вышагивала по ступеням впереди процессии гостей, мужская половина коих провожала нижний обрез её юбки горящими взглядами, отнюдь не сулившими спокойной ночи ни фигуристой Машеньке, ни её престарелому воздыхателю.
  - Ну, зачем же вы, Анатолий Маркович? Такие подробности! - смутился ловелас Волокушин.
  - А чего вы стесняетесь? - успокоила хозяйственника Алина. - Это ведь прекрасно, если мужчина к столь прекло... э-э... зрелому возрасту сохранил и жизненные силы, и вечные стремления!
  Завхоз, благодарно улыбнувшись в ответ, поклонился, и нарочитая его манерность живо напомнила гетману афоризм сэра Уинстона Черчилля: 'Если уж вы решили убить человека, то вам ничего не стоит быть с ним, по крайней мере, вежливым'...
  А разболтавшийся директор меж тем продолжал:
  - Очень верно подмечено, милостивая государыня, очень верно! Если не возражаете, открою вам наш маленький секрет. Первое: никакого табака!
  Гетману же курить хотелось до безумия. Ладно, что уж теперь, когда сам напросился на постой?! Желанный парадиз при близком рассмотрении более смахивал на инферно. Нет, всё-таки, наоборот, - на рай! В аду, скорее всего, курят. Ну, хотя бы - в тамбурах...
  - Второе: ни капли алкоголя! Третье: мясо - исключительно постное и только в вареном виде.
  Гетман подумал: всё, накрылся ужин! И на хрена такая жизнь?! Пусть даже запредельно долгая... Нина Юрьевна аж зажмурилась от несогласия с директором и отвращения.
  - Четвертое, - не унимался Глейзеров, - побольше овощей и фруктов. Пятое: чистый свежий воздух. Шестое: пешие прогулки. Седьмое: как минимум литр минеральной воды ежедневно. Восьмое: купание в целебном источнике. И будьте себе здоровы, проживите двести лет!
  Гетман поморщился, вспомнив разгромленных два месяца назад рыцарей ордена Бессмертия. Он давно понял: тот, кто ищет долгой и счастливой жизни для себя, ни в грош не ставит жизнь и счастье окружающих.
  - Прошу простить, дорогие гости, заговорил я вас! - всплеснул руками директор. - Проходите, пожалуйста, в кабинет, а я только отдам распоряжения и тотчас к вам присоединюсь. Осип Ефимович, прошу на два слова!
  Ох, как бы мне хотелось краем уха услыхать твои распоряжения, - подумал гетман. Что-то не нравилось ему в этой богадельне, ох, как же не нравилось!..
  А вот кабинет директора ему понравился. Точнее, впечатлил: паркет, дорожки, мрачноватые солидные обои, панели под морёный дуб, напольные часы-комод, огромный глобус, письменный стол хозяина - не 'чиппендейл', но всё же, как коньяк, высшего качества и весьма старый, стол для совещаний человек на пятьдесят, люстра, пригодная и камерному залу филармонии, кошмарный с виду сейф 'Все на борьбу с бюрократизмом!', развёрнутые стяги - российский триколор и алое полотнище с золототканой бахромой и надписью 'Передовому коллективу отрасли'. А также галерея с рамочными ликами святых: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Брежнев, Андропов, Путин, Сеченов, Вернадский, генерал Ермолов, несколько не знакомых Александру личностей, возможно, знатных бальнеологов, а в уголке - совсем некстати - имам Шамиль и шейх Мансур в компании бритоголового амбала явственно бандитского обличия. Возможно, младший Глейзеров, - подумал гетман. Или спонсор. Из тех, кого раньше называли меценатами. Впрочем, меценаты в таких вот богадельнях отдыхали, а спонсоры - оттягивались. По полной, следуя их собственному выражению, программе...
  Программа же гетмана со товарищи сегодня начиналась жидким чаем. Его, пока директор отдавал распоряжения, успела приготовить Машенька. Вряд ли Мария-Богородица, если судить по взгляду чуть насмешливых, колючих серых глаз и позе мамы барса, изготовившейся прыгнуть на любого из гостей мужеска пола. Скорее уж Мария Магдалина. А то и Манька Киль Манда из сказочки Кучинского... Гетман подумал, что скорее уж директор сам приударяет за этим, как он выразился, созданием. Или она - за ним. И если это так, то господину Глейзерову не помогут ни водичка, ни прогулки, ни купание. В объятьях женщин-вамп и молодые-то подолгу не живут! Что, собственно, как выражались спортивные комментаторы, есть личное дело каждого участника соревнований. Забега с однозначным финишем в конце пути. Забега у кого-то стайерского, у кого-то спринтерского...
  Гораздо больше, чем судьба директора и нравы дома отдыха, гетмана волновал сейчас колючий серый взгляд девы Марии, с каждым мгновением всё более оценивающий, явственно хищный...
  А возвратившийся к гостям директор тем временем разлил чуть желтоватый чай (хороший, краснодарский! - вспомнил гетман древнюю рекламу) в объёмистые грушевидные армуды и снова принялся, как на пороге, разливаться сам. Сладкоголосым курским соловьем. За жизнь...
  Как оказалось, крепкий ветеран трудился в доме отдыха чуть ли не с Рождества Христова. С благословенных брежневских времен... Ах, что за времена, дорогие товарищи гости! И фонды, и заработки, и отборный персонал, и тысячи отдыхающих, и чуткое отношение партийно-хозяйственного актива, прелесть! Потом стало похуже, а к середине 1990-х чуть и вовсе не закрылись. Потом, при Путине с Медведевым, когда жизнь понемногу начала налаживаться, потока страждущих уже не было, новые русские осваивали зарубежные курорты, старые же по-прежнему копались дома в огородах. А после вовсе грянула война... Слыхали? Ах, по телевизору! Оттуда, знаете ли, многого не почерпнёшь... В лучшие сезоны из десяти корпусов заполнены были один-два, специалисты по диете и лечебной физкультуре разбежались, новой обслуги не найти, прежняя, кто держался, подворовывала, ужас! А потом - Чума... Директор уже к тому времени, товарищ Глейзеров родных пенатов не покинул, собрал вокруг себя остатки персонала, да ещё отдыхающих человек сорок набралось. Так и живём, товарищи. Подремонтировали всё, что можно было. Свет - от дизеля. Солярку покупаем в Кабарде - дерут нерусские, конечно же, а что поделаешь?! Водичку продаём, разбили садик-огородик, развели коров, бедуем кое-как. Кому сейчас легко?!..
  - Лечили бы людей, - пожал плечами гетман. - Больных, наверное, в округе предостаточно.
  - Больных хватает, - согласился Глейзеров. - Да только кому лечить?! Один я из медработников и остался, да и то бальнеолог, специалист по водолечению...
  Генеральный дозорный аж привстал, хотел, видно, спросить про хирургическую амуницию завхоза, но гетман вовремя пнул его но ноге. Он и сам подумал о несоответствии: завхоз в хирургических перчатках солярку, что ли, переливал из пустого в порожнее?!
  Гостями Глейзеров поинтересовался, однако как-то вскользь: куда? откуда? вас встречают? знаете кого в округе? Оружие его нисколько не смутило. Подумаешь! А вот минеральная водичка...
  - Все беды нашего Отечества, - вещал он, - что при царизме, что при коммунистах, что во времена реформ - от пренебрежения своим здоровьем со стороны подавляющего большинства людей. Средний россиянин, доложу я вам, товарищи, курит...
  Наверное, довольно средних россиян, зато передовых курильщиков, гетмана с Ниной Юрьевной повторно - и неслабо! - передернуло от столь кощунственного откровения.
  - ...курит, а значит, гробит лёгкие и систематически одурманивает слабым наркотиком мозг. А ведь это центр высшей нервной деятельности. Идём дальше, товарищи!
  Куда уж дальше?! Ан нет, есть куда! Как оказалось. Кто бы мог подумать?!
  - Средний россиянин, извольте видеть, выпивает, то есть поганит кровь и мозговую ткань, разрушает желудочно-кишечный тракт и печень, которая суть естественный фильтр организма, подвергает вероятное потомство мутагенной угрозе. Наконец, затуманив разум и лишив тем самым опорно-двигательный аппарат чёткой координации движений, он может банально попасть под автомобиль, утонуть или замерзнуть в сугробе. Средний россиянин употребляет в пищу жареную свинину. Что может быть опаснее, товарищи?!
  - Варёная говядина, - шепнул Серёга Богачёв.
  И гетман был согласен с другом больше чем на сто процентов.
  - В организме накапливаются жиры, растёт масса тела, приходят в негодность ткани, особенно стенки сосудов, люди быстро устают и преждевременно стареют. Эффект усиливается вредными смолами и прочими продуктами сгорания, выделяемыми в процессе жарки. Средний россиянин мало двигается. Простите, товарищи, но столь модные до Чумы занятия на тренажерах давали избирательную нагрузку, одни группы мышц получали её сверх всякой меры, другие не работали вообще. Что это означает?..
  Гетман прекрасно знал, что это означает! Что означает длинный беспредметный разговор, когда, казалось бы, логичнее всего перекусить. Мог хотя бы предложить гостям умыться после длительного перехода через степи по верхам! А означает это лишь одно - хозяин почему-то тянет время. И ладно, если просто занят подготовкой встречи, как говорится, хочет преподать товар лицом... Что-то не так в этой обители здоровой, долгой и счастливой жизни, ох, не так!
  - ...А означает это, дорогие товарищи, непропорциональное развитие и функционирование костно-мышечной системы, несбалансированную работу внутренних органов, в том числе желёз, болезни, утомляемость, снижение иммунитета.
  - Сожрал свиную отбивную - заработал СПИД! - лукаво усмехнулся Док. - Новое слово в медицине!
  - А таким комплексам упражнений, - ничтоже сумняшеся продолжал Глейзеров, - как пешая прогулка и плавание, при которых сбалансированно работают все кости, все мышцы, все суставы, все нервные узлы, люди пренебрегают совершенно. И обратите внимание, товарищи: от каждой из составляющих нездорового образа жизни страдает нервная система, а это стрессы, раздражительность, конфликты, нетерпимость к ближнему, утрата творческих способностей, даже слабоумие. Даже паралич - организм просто отказывается служить безалаберному владельцу!
  Особенно без дозы слабого наркотика, - подумал гетман. И без куска чего-нибудь мясного. Даже в вареном виде и под минеральную водичку... Эх, Анатолий Маркович, знать бы тебе, чем именно сейчас рискуешь! Рискуешь двинуть коней к небесам. В столь юном возрасте - всего каких-то семьдесят восемь... Ибо Нинка голодна!
  Между тем глейзеров продолжал вещать:
  - Как же мы, с позволения сказать, отдыхаем? Обычно - лежа на диване. Простите, товарищи, но это эрзац-отдых, настоящая рекреация должна быть деятельной, активной. Но что делают даже те, кому претит диван? Молодежь тянется на дискотеку. Да, согласен, расслабляющее движение она там получает, однако плюс к нему - наркотики, смесь алкоголя со множеством сомнительных искусственных добавок под названием коктейль, звуковые и световые раздражители, психоз возбужденной толпы. Более жуткий удар по центральной нервной системе трудно даже вообразить! Люди зрелые собираются в спокойные компании, на кухонные или кабацкие посиделки, где их, опять же, поджидают гиподинамия, жареные блюда и враг человечества номер один...
  - Бен-Ладен, - хмыкнув, проговорила Алина.
  И гетман понял, что директор достал даже её, тактичную до умопомрачения, особенно с малознакомыми и вообще посторонними людьми.
  - Увы, милостивая государыня, это алкоголь. Треклятая водка! - с отвращением в голосе поправил её Глейзеров.
  Чем заронил в голову гетмана очередной штришок к мозаике общих подозрений. Не в связи с водкой, пёс бы с ней! По поводу той самой 'милостивой государыни' - директор начал свой непрекращающийся трёп, так и не дав гостям возможности хотя бы назвать себя по именам. Что означает это безразличие? Гордыню в степени n? Ох, слава Абсолюту, если дело только в этом! Имён не спрашивают у баранов, которых откормили к пиру в завершение поста, сопровождающего месяц рамадан... Где ты, щенок-хранитель?! Как нужна твоя подсказка!
  А Глейзеров не унимался.
  - Чем же занимается наш соотечественник в отпуске или на пенсии? Дачей! Дачей, где он днем вкалывает не разгибаясь под палящим солнцем, а вечером опять же дует водку. И после водки лезет в баню, под резонансный удар агрессивных сред...
  Алина выразительно взглянула на супруга и заговорщицки улыбнулась, видимо, припомнила парную в трактире, после которой чуть не стала живым товаром. А он лишь закатил глаза в ответ - бани не будет! В череде прочих сомнительных благ и услуг.
  - ...А кто не испытывает потребности в загородном, мягко выражаясь, отдыхе, едет на курорт. Что же это за курорт, товарищи? Это морское побережье! Это круговорот сомнительных развлечений. Это солёная вода, щедро сдобренная биологическими и техногенными отходами. Это обжигающие солнечные лучи самого широкого спектра - прямой путь к онкологическим заболеваниям, необратимым изменениям в мозговых тканях и даже генным мутациям. И лишь малая часть наиболее разумных граждан отправляется сюда, где к их услугам спокойная доброжелательная атмосфера, консультации опытных специалистов, чистейший воздух, здоровая сбалансированная пища, продуманные комплексы оздоровительных упражнений, а главное - бесценная вода, носитель информации обо всём и вся, основа жизни на Земле! Не побоюсь, товарищи, заявить вам прямо и категорично: если бы каждый россиянин раз в году хотя бы две-три недели проводил в этих благословенных самим Господом местах, судьба нашего народа, нашей страны, а значит, и мира в целом, очень возможно, сложилась бы совершенно иначе, гораздо лучше, чем это в действительности было до Чумы!..
  Вот всё и встало на свои места! - с иронией подумал гетман. Теперь понятно, с какой целью пантюркисты так упорно лезли на Кавказ. За минеральными водами! Однако Анатолий Маркович еще поскромничал. Что там судьба цивилизации? Понты! Судьба Вселенной! Дух-Абсолют ищет Гармонию? Дебил он абсолютно душный! Вот она! В готовом виде. Попил водички, прогулялся, искупался, мяска отварил, - и вся Гармония! Весь ху... ну, в смысле, Хаос, до копейки.
  Гетман не заметил, как отвлёкся от терзавших его душу подозрений. То ли завораживающий голос директора, то ли пронзительный взгляд бесцветных глаз фигуристой вампирши, то ли усталость, накопившаяся в нём за дни похода, то ли нахлынувшее раздражение пустопорожней болтовней, но что-то ввело его в состояние глубокой отрешённости, изменённого сознания, если угодно, транса, когда палитра мироощущения как будто затуманивается, а мысль, прямая, словно шест Сергея Бубки, сосредоточена лишь на одном объекте. Каком именно? Да всё равно! Случайно выбранном из множества себе подобных. Или целенаправленно подсунутом, к примеру, с тем, чтобы отвлечь внимание от нарастающей угрозы...
  Переваривая в голове микс возникших подозрений, гетман сосредоточился на хрустальном графине мало не ведёрной емкости, нацедил в стакан здешнего сокровища, сделал приличный глоток и вдруг оглушительно икнул, да так, что чуть было не изверг диафрагму брюшной полости прямо на стол для совещаний. Конфузливо оглядел собравшихся. Директор странного дома отдыха тактично не заметил его неловкости, друзья и супруга хихикали, Алёнка что-то сочувственно шептала и крестилась.
   - Говорил же тебе, Саныч, не пей, козлёночком станешь! - улыбнулся Константин.
   А Кучинский понёс какую-то ахинею насчёт рефлекторного судорожного сокращения сухожильно-мышечной грудобрюшной преграды в результате раздражения желудка агрессивными газами, жидкостями и твёрдой пищевой субстанцией.
   Бальнеолог Глейзеров обернулся к учёному изуверу с улыбкой на устах, но взгляд его показался гетману колючим, недобрым и настороженным.
   - Товарищ имеет честь принадлежать к благородному медицинскому сословию?
   - Товарищ до Чумы имел честь... - начал было Док.
  Но гетман перебил.
   Вернее, чуть не перебил... коленную чашечку Шаталина резким 'подстольным' пинком.
   - Товарищ до Чумы, - продолжил он за Дока, кивнув на Кучинского, - имел честь работать шофёром 'Скорой помощи', вот и нахватался у представителей благородного сословия... Впрочем, смазывать ссадины йодом и лечить синяки медным пятаком наш товарищ способен вполне квалифицированно, за что имеет честь состоять при экспедиции внештатным санинструктором... Кстати, Анатолий Маркович, не поможете ли от щедрот своих каким-никаким руководством по оказанию первой помощи? Мы бы купили за любые деньги, а то у нашего товарища в саквояже на случай травм да хворей только Библия и Правила дорожного движения.
   - Конечно-конечно, дорогие товарищи! - подхватился Глейзеров. - Литературой вас снабдим, не сомневайтесь! Правда, она у нас довольно специфична, по организации санаторно-курортного лечения и бальнеологии, то есть по проблематике происхождения, физико-химических свойств и лечебно-профилактического применения минеральных вод, в целительности которых вы, товарищи, сегодня убедитесь сами!
   - Не сомневаюсь... - буркнул под нос гетман.
   Он в очередной раз икнул, поднялся из-за стола и, не слушая более директора, прошёлся по просторному апартаменту, не преминув из-за спины хозяина продемонстрировать заезжему медперсоналу свой литой кулак и змейку на губах. И тут же убедился, насколько специфична литература на книжных полках претенциозного мебельного гарнитура. Великий Гетман всех времён и народов, Лучший Друг новоросских лекарей, ведущий специалист по терапии медным пятаком и клизмой, он глядел на старые печатные издания и не мог понять, как сочетается, кроме поэтической рифмы, бальнеология с трансплантологией, до какой степени важна в доме отдыха проблематика регенерации камбиальных (стволовых) клеток эпителия и каково прикладное значение анестезирующих средств в самом продвинутом санаторно-курортном хозяйстве... Ох, странное это хозяйство, до чего же странное! А главное, какое-то недоброе, совсем не доброе...
   Но ещё больше недобрых предощущений гетману добавил взгляд на хозяйство с высоты третьего этажа, из-за плотных штор апартамента. Он содрогнулся, рассмотрев сквозь широкий просвет между тополями настоящую техническую территорию войсковой части - ряд боксов под шиферным навесом, в которых затаились как минимум две боевые машины разведывательного дозора (БРДМ) под свежей деформирующей раскраской, с далеко не муляжами пулеметов в поворотных башнях. На открытой площадке чёрным лаком отсвечивали Mercedes Gelendewagen и ещё какой-то джип, мало ассоциировавшиеся с горемычным прозябанием бальнеологов. С краю бетонированной поляны, близ плотной живой изгороди, высился рукотворный холм, а рядом группа крепких мужчин споро возводила ему пару - натягивала маскировочную сеть на КамАЗ, типичный автозак. В сочетании с БРДМ столь специфический автомобиль живо напомнил гетману эпизод отгремевшей войны на Кавказе, когда его парашютно-десантная рота волею кого-то из мудрых полководцев была выделена для боевого прикрытия очередного этапа пленённых пантюркистов...
   Мысли о невесёлой судьбе военнопленных навевало и здание на противостоящей 'холмам' стороне площадки, причём в связи даже не с фильтрационным лагерем Южного фронта и не с изолятором военной контрразведки, но с комбинатом смерти близ железнодорожной станции Треблинка в Варшавском воеводстве оккупированной Польши, где за годы второй мировой войны нацистами было уничтожено более восьмисот тысяч узников. Не будь здесь автозака и БРДМ, не будь приземистый кирпичный домик с толстой высокой трубой обнесён частым двухрядным забором из колючей проволоки, не будь внутри периметра вышки с поворотным прожектором, не будь на этой самой вышке часового с карабином, строение смело можно было принять за котельную. А так... То ли уголь и дрова в Предкавказье на вес золота и требуют столь серьёзной охраны, то ли сомнительные бальнеологи в хирургических одеждах, начитавшись очень-очень специфичных книжек, сжигают там вовсе не отходы производства минеральной воды!
   С каждой минутой гетмана всё более охватывала нешуточная тревога. Прохаживаясь вдоль мебельного гарнитура-стенки, он обратил внимание на стенд с наградами - кубками, почётными грамотами, вымпелами, флажками, памятными медалями. Особо бросилась в глаза затейливая грамота с сургучной печатью на шнурке, выполненная чёрным готическим письмом по серебряному фону. Коммунистическим ещё Минздравом награждён был лучший трудовой коллектив отрасли - персонал комплексного регионального центра Института нейрохирургии им. Н.Н.Бурденко Академии медицинских наук СССР. И что она делает в заштатном санатории?! Или..?
   Гетман детально рассмотрел остальные регалии. Во всех до единой упоминался именно этот адресат.
   Ах, вот оно что! Санаторий, говорите, дорогой товарищ управляющий лучшим трудовым коллективом отрасли? Водичка, коровки, огородик, свежий воздух, отдыхающие, да? Гостей встречаем, угрожая всеми прелестями дантовского ада, пока ни выясняется, что они в здешних краях - никто, которых звать никак, а главное, никем не ожидаемы... Автозаки маскируем, встречая гостей, сами выряжаемся в нарочито партикулярное платье... А паркет-то у нас из массива драгоценного самшита! На 'Мерседесах' класса G раскатываем! Хватает средств и на кирпичную стену, и на электризуемые заграждения, и на боевые машины, и на оружие, и на связь - вон, радиотелефон на столе, надо полагать, не для проформы валяется. И охраняемая котельная уж больно смахивает на тюрьму и морг одновременно!
   Частицы смальты наконец сложились в цельное мозаичное полотно.
  Угроза!
  Они прибыли на чужой пир!
  В качестве экзотического блюда...
  В голове гетмана чередой высветилась галерея образов: старые маразматики, жаждущие омоложения; миллиардные капиталы; убийцы в белых халатах; асоциальные элементы в качестве исходного материала; подпольная операционная по разделке человеческих заготовок на узлы и агрегаты; крематорий для сжигания отходов производства... И целая партия бесплатных агнцев на заклание! Ни у одного из которых даже не спросили имени... Да и то верно - зачем?!
   - Вот, значит, как оно... - пробормотал гетман.
   И, вероятно, попал в тему разговора, оставшегося вне поля его внимания, потому что директор с готовностью подтвердил:
   - Именно так дело и обстоит, уверяю вас!
   Пронзительно взвизгнул сигнал вызова, Глейзеров воскликнул: 'Ну, наконец-то Осип Ефимович соблаговолил!', извинился перед гостями и что-то укоризненно затараторил в трубку. Гетман недобро усмехнулся, оглядел друзей и проворчал под нос:
   - Кажется, нас приглашают на бойню. Увы, не на экскурсию...
   - Ну, вот всё и улажено! - отключившись, потёр ладони Глейзеров. - Извините, товарищи, что пришлось заставить вас ждать, поймите правильно, хозяйство у нас хлипкое...
  - Да и мы без приглашения, - улыбнулась Алина.
  - Что вы, что вы, милостивая государыня, таким гостям мы всегда рады!
  Каким? - в очередной раз подумал гетман. Здоровым с виду, явно неосведомѓлённым, а главное, таким, кого никто нигде не ждёт и, разумеется, разыскивать не станет, то есть факти-чески бесплатному сырью? Хоть бы спросил: откуда? кто? зачем? чем ещё дышит этот мир после Чумы?! А то - издалека? проездом? не встречают? Ну и, дескать, славно! Только что руки не потёр... Стареешь, брат, - сказал бы Док. Даже с учётом регулярного заплыва в целительных кавказских минеральных водах... Долгая безнаказанность всегда и всюду вела к потере бдительности. А та уже - ко многому другому. К чему конкретно, скоро убедишься сам!..
  - Прошу, товарищи! - директор встал и предложил Алине руку. - Сейѓчас я покажу ваши скромные временные жилища, мы отужинаем милостью моего бесценного коллеги-хозяйственника, а после настоятельно рекоѓмендую испытать на себе животворящую силу благословенных струй нашеѓго природного сокровища. Прошу за нами!
  Нет проблем! Тактично пропустив вперед Марию-Магдалину и, в свою очередь, предложив руку Алёнке, гетман придержал Серёгу Богачёва и Кучинского.
  - Серый, от этой биксы - ни на шаг!
  - Ты чё, братан?! Она меня сожрёт!
  - Вот-вот, я потому и говорю... Если надумает чудить, бросай в нокаѓут.
  - Гоп-стоп удумал, Старый?
  - Там видно будет... Догоняй её! Александр Петрович, где волшебный чемоданчик? Только не говори - в багаже!
  - Обижаете, товарищ полковник! - Кучинский поднял саквояж на уровень груди. - Я как чувствовал! Что-то мне сразу не понравилось, фальшь какая-то...
  - Ну, по фальши ты у нас специалист.
  - Это уж точно... Сделаем в лучшем виде, товарищ полковник!
  - Ты, дедушка, ещё каблуками щёлкни, шофер 'Скорой помощи'! Беги, клиента я тебе обеспечу.
  - Па, а почему этот старичок так себя ведёт? - спросила Алёнка, когда окрылённый изувер умчался вниз по лестнице.
  - Петрович?
  - Нет, па, что ты! Дядя Саша хороший, только ты его почему-то не любишь совсем.
  - Я люблю, девочка, тебя, - улыбнулся гетман и косѓнулся губами её щеки. - И Алину. Что же до остальных... Ладно, всё, мы с тобой только позавчера об этом говорили, да и не о чувствах речь! Ты имела в виду Анатолия Марковича?
  Алёнка согласно кивнула в ответ.
  - И как же он себя ведёт?
  - Неправильно! Он смотрит так, как будто хочет нас убить. А ма почему-то взяла его под руку. Разве так можно?!
  - Можно, прелесть моя, - вздохнул гетман. - А иногда, как, например, сегодня, даже нужно. Таковы общепринятые нормы приличия, если угодно, протокольный этикет. Помнишь, к нам в гости приезжал Первый Анахорет отец Максимилиан и целовал тебе руку?
  - Не только руку, - Алёнка густо покраснела и опустила длинные ресницы.
  - Вот-вот! Но ведь это совсем не означает, что ты изменила своеѓму... ну, мне, или святой отец попытался нанести нам с тобой оскорѓбление. Так принято, девочка, и ни Алина, ни Анатолий Маркович ниѓчуть не преступили норм приличия, поверь мне.
  Девушка вдруг остановилась и поглядела прямо отчиму в глаза.
  - И ты поверь мне, па, Анатолий Маркович - не очень хороший человек. Наоборот, очень плохой. Не верь ему! Я чувствую...
  - Я тоже, - гетман привлёк девушку к себе и чуть слышно прошептал на ухо. - Мы очень скоро разберёмся и с Анатолием Марковичем, и с этим вертепом, а ты, моя хорошая, ничего не бойся и ничему не удивляйся. Мы - на войне.
  - Война, - вздохнула юная красавица. - А когда же будет мир, па?
  - Думаю, никогда. Уж так устроен этот Мир, что в мире жить он не способен.
  - В нём нет Гармонии, да, па? - во взгляде Алёнки снова разверѓнулась ширь Вселенной.
  Гетман, как и много раз до этого, похолодел, но всё-таки нашёл в себе силы ответить.
  - Есть, любовь моя. Гармония - это мы, наши с тобой отношения. Вопрос сейчас лишь в том, надол... хм, - осёкся он, по счастью, не договорив. - Надо идти, девочка, нас уже, наверное, заждаѓлись там, внизу.
  Глейзеров, с мастерством завзятого ботаника расписав гостям изыски местной флоры - перед вами, товарищи, дерево граб! неужто не слышали?! ой, многое потеряли! - привёл их к мрачной, серой 'хрущёвке' с решётками на окнах всех четырёх этажей.
  - Вы уж простите, дорогие товарищи, но лечебно-оздоровительные корпуса выгорели в день Катастрофы, а наших скромных сил и средств хватило лишь на восстановление гостиницы для вахтового персонала, так что особого комфорта не гарантирую.
  - Вы что, из агрессивных шизоидов персонал набирали? - усмехнулся Док.
  Глейзеров посмотрел на него очень внимательно и столь же очень недобро.
  - Алёнушка, детка, - прошептал гетман, - ущипни Игоря Николаевича за его крепкую военно-медицинскую задницу, а то я не дотянусь, - и тут же поспешил вмешаться в разговор. - Мы, Анатолий Маркович, люди просѓтые, большей частью из рабоче-крестьянской среды, и в прошлой-то жизни в 'люксах' не живали, а в этой, после Чумы, такого хлебнуть довелось, что... Какие уж тут претензии?! С радостью проведём хоть одѓну ночь по-человечески, не на голой земле.
  Он промолчал о том, что сквозь листву акаций, буков, клёнов и шелковиц заметил несколько таких же страшноватых корпусов, причём без видимых следов огня и разрушения, и ни единого, хоть мало-мальски смахивающего на обычно претенциозные здания курортных комплексов. Оружия так и не отобрали, - думал он, - значит, будут травить. Не столь уж важно, чем травить, вопрос - когда и где. Наверное, во время диетического ужина. Или во сне. Или в едином изуверском комплексе мероприятий. Скоро узнаем! Очень скоро...
  Сегодня гетман решил игѓрать белыми фигурами. Ждать нападения противника и после благородѓно отражать его не собирался, хватило приключения с Алиной. В конѓце концов, поход сюда задуман не с целью пропаганды человеколюбия и гуманизма 'самых новых' казаков, а... ладно, не при Алёнке! Если ошибся - извинится. Дедушкина 'сыворотка правды', транквилизатор 'Друг-15м', совершенно безвредна для организма того, с кем 'подруѓжится', даже в чём-то полезна - клиент чудно выспится. А за испуг можно и щедро заплатить...
  ...Нет уж, платить не придётся! В этом гетман убедился при беглом взгляде на первый же из гостевых апартаментов - одноместных 'номеров' на третьем этаже: убогая кровать старого казарменного типа...
  - Шконка! - буркнул сиделец Богачёв, отвернув голову от Магдалины, которая прижималась к нему так, как будто прямо здесь решила сердце выдавить из атлетического торса бывшего боксера-полутяжа.
  А гетман продолжал осмотр апартамента: ...обшарпанный рукомойник над древней эмалированной раковиной; привинченный шурупами на доски пола стол; ни стульчика, ни табуретѓки; унитаз без крышки, сидения и каких-либо признаков перегородки, прямо здесь, в комнате...
  - Дальняк!
  - В смысле параша? - уточнил гетман.
  - В смысле парашу дежурные шныри выносят, а если валишь через слив, то это дальняк.
  - Кто бы мог подумать?!
  - Учись, Старый, пока я жив, глядишь, когда-нибудь и пригодится. На днях.
  - А то и раньше, - криво усмехнулся гетман.
  ...решётка из толстенной арматуры - не брежневских времён, а явный новодел, - сплошь усиленная наварными полосами металла.
  - Реснички, - пояснил Серёга. - Да это херня, ты на дверь погляѓди!
  Со всем возможным 'здравствуйте!' распахнутая дверь и впрямь разила наповал. Глазком. Отверстием-кормушкой. Мощным засовом с внешней стороны. Стальным листом под слоем свежей белой краски.
  - Это тюремная 'хата', Старый, отвечаю!
  - Саня, - потянул его за рукав Карапет Данилян, - сработала тревога, бойцы в опасности.
  - Мы тоже, - зловеще прошипел гетман. - Не шуми! Пока...
  Всё, началось, подумал он. Шутки и разговоры в сторону! Война - это не покер, война - это... война. Прошу на цугундер, дорогой товарищ Глейзеров!
  - Малыш, - склонился он к уху девушки, - освободи мою руку, ничего не бойся, возьми Манану и вместе с нею отойдите к Паше Никоѓненко. Не визжать!
  Директор наконец-то отпустил Алину и развёл руки перед дверью в номер-камеру.
  - Уж чем богаты, дорогие товарищи, не обессудьте. Любые комнаты в этом крыле этажа к вашим услугам, можете оставить лишние вещи, и милости прошу в столовую на скромный ужин... О-ох!!!
  - Вот вам и 'ох!', дорогой товарищ! - сочувственно проговорил гетман. - Экий я, право же, неловкий!
  Он прибеднялся: на ограниченном пространстве резкий лоу-кик в бедро вышел на удивление 'чистым' и буквально подломил Глейзерова, а на пол камеры его опрокинул длинный правый сбоку - классический боксёрский свинг. 'Могём ведь ещё!' - заслуженно возгордился собой гетман в глубине души.
  - Аль! - вскрикнула супруга. - Что ты делаешь?!
  - Молчи! - бросил ей. - А ты, дорогой товарищ, у меня сдохнешь сегодня, не отужинав!
  - Только вякни, бикса майданная, удавлю на хер! - питоном шипел за его спиѓной Богачёв, и гетман понял, что вампирша Манька обезврежена.
  А Глейзеров, держась за ногу и шею в области левого уха, куда прилетел гетманский кулак, тем временем пытался встать.
  - Това-хр-рищи, что-хр вы-хр себе-хр по-хр-зволяете-хр?!
  - Момент, товарищ, скоро всё узнаешь! Док, Петрович, пристуѓпайте! Рязанец, держишь лестницу, вали любого, кто появится, без разговоров. Да оставь ты свою снайперку, возьми мой автомат! Коля, дерѓжишь весь коридор. Паша, ты с дамами и пленной - в одну из камер. Не высовываться! Эта тварь особо не нужна, дёрнется - в расход её! - уточнил гетман больше для острастки пленницы. - Серый, Костик, осмотрите помещения, в вентиляционных решётках ищите выводы шлангов, если есть - затыкайте чем-нибудь газоизолирующим. А мы тут побеседуѓем кое с кем... Вопросы?
  - Аль...
  - Алька, твои вопросы потом! Приступать!
  Нагой, как Адам до изгнания из рая, директор оказался к тому времени уже прикрученным к металлической сетке кровати. Конечно, можно было обойтись без обнажеѓния 'товарищеской' плоти, тем более что гомосексуальными наклонностяѓми ни гетман, ни его друзья не отличались, однако именно таким, унижающим достоинство и угнетающим психику приёмом обычно достигается куда больший эффект при экстренном допросе. Правда, подобная практика не стыковалась с положениями международных нормативных актов Гаагской 1907 года мирной конференции. Которых, впрочем, гетман не подписыѓвал. Как раз за 'Клинским' бегал... С той же целью давления на психику Кучинский демонстративно - так, чтобы директор видел - поочередно и нарочито неспешно извлеѓкал из саквояжа пилу, шприцы, ампулы с разноцветными жидкостями, клещи, толстенные катетеры и прочую атрибутику записного ката-палаѓча. Ката медицинских наук... Он разделся до пояса и обмотал брюки простынкой.
  - За что не люблю свою работу, дорогой коллега, - вздохнул, глядя на 'клиента', - так это за антисанитарию. Столько крови, просто ужас! Впрочем, у вас, говорят, хирургические халаты имеются. Надо будет позаимствовать, вам они всё равно уже без надобности.
  Первый шок у Глейзерова, показалось, миновал, он начал извиваться, по рукам и ногам обмотанный скотчем. Вопить не мог - рот его дедушка Лепила, хм, залепил в первую очередь - и потому лишь наблюдал, сосредоточив, несмотря на судорожные телодвижения, квадратные глаза на чистых до поры руках материализовавшегося кошмара. И впрямь незѓваный гость хуже татарина. Прошу простить, хуже ордынца. Татарина же - лучше...
  - Брат-джан, - окрикнул гетмана из коридора Карапет, - наших заперли в каком-то умывальнике. Провожатый повёл мыться, забрал стволы и выскоѓчил за дверь. Русик на связи. Что ему сказать?
  - Чтоб ждали нас и не дергались. Петрович, не тяни кота за... за резину!
  - Уже, товарищ полковник... госбезопасности, - прибавил, видно, для весомости, Кучинский. - Ах ты, Господи, экий я, право же, неловкий!
  Из рук его как бы случайно выпала очередная ампула. Мутная жиѓжа, пузырясь, противно зашипела на полу.
  - Надо же, как неаккуратно! А что делать, товарищ полковник?! Семнадцатый пациент за месяц, куда это годится?!
  - Ладно, товарищ майор, с этим разберётесь, и предоставлю вам недельный отпуск.
  - Служу Отечеству! Тогда я его старым испытанным способом, как с пантюркистами во Вторую дагестанскую кампанию...
  Ударившись в 'приятные' - наверняка правдивые! - воспоминания, Кучинский сноровисто сунул между членом и мошонкой пациента детонатор и закрепил один из проводков его на катоде батарейки. Оголённый конец второго проводка болтался в опаснейшей близости от анода.
  - Вот так-то, дорогой товарищ! Один лишний звук, и я замкну цепь. С электричеством ты наверняка знаком. А если не знаком с подрывными работами, с удовольствием поясню: внутри алюминиевой трубочки, в простонародье именуемой электродетонатором, весьма чувствительное взрывчатое вещество азид свинца. Или гремучая ртуть, не помню точно. Впрочем, твоим тестикулам это без разницы, потому что взрываются и один, и другая от малейшего стороннего воздействия, так что последствия представить сможешь. Если понял, кивни.
  Директор энергично закивал. Кучинский тут же сделал ему послабѓление, рывком сорвав с лица прилипший скотч.
  - С облегчением, товарищ! А теперь соберись, внимательно слушай вопросы товарища полковника и правдиво отвечай на них. Если станешь юлить, то товарищ подполковник, очень опытный психолог, - Кучинский покивал на Дока, больше похожего на грузчика винного склада, чем на опытного психолога, - сразу это определит, и тогда я, благословясь, разрежу тебя на куски. Готов? Прошу, товарищ полковник!
  - Не надо, - Глейзеров заметно успокоился, взгляд его стал колюѓчим, будто ядовитый зуб степной гадюки. - Все деньги в...
  - Полегче, дорогой товарищ, осади назад! - рявкнул гетман. - Деньги можешь засунуть в жоѓпу своему завхозу. Первое: освободить моих людей. Второе: собрать своих на производственное совещание. Всех до единого. Кроме часовых. Сколько их? Отвечать!
  - Трое. Двое на проходной, один в отстойнике.
  - Это тюрьма?
  - Типа...
  - Где труба?
  - Да.
  - А что, периметр территории не охраняется?
  - Видеокамерами. Мониторы - в дежурке у ворот.
  - Одного из привратников отправить на совещание!
  - Будет исполнено, - покорился судьбе директор. - В кармане моих брюк радиотелефон, подайте, пожалуйста. Надеюсь, вы сохраните мне жизнь в обмен на лояльное поведение и полную откровенность.
  - Пальцем тебя не трону, мамой клянусь! - воскликнул гетман далеко не 'по-госбезопасному' и щёлкнул ногтем по эмали зуба. Алёнка научила клясться. Пытался Богачёв, да где ему!
  - Спасибо, я вам верю. Выжмите, пожалуйста, двойку... Алло, Осип Ефимович? Произошла чудовищная ошибка, поэтому будьте любезны...
  Распоряжения, следует признать, прозвучали чётко, внятно, лаконично, жёстко, без малейшего намёка на двусмысленное толкование и, уж тем паче, халатность при исполнении. Гетман не совсем к месту и времени подумал о том, что твёрдая автократическая власть априори таит в своих недрах взрывоопасный самоликвидатор. Стоит Первому Лицу по какой-либо причине выпустить из рук бразды правления или проявить несостоятельность - например, сойти с ума или, как сейчас, попасть в лапы врага, - крепчайшая, казалось бы, система тут же рухнет, как башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Чем более бескомпромиссна воля самодержца, тем менее свободна его свита в мыслях и поступках. Рано или поздно у подданных тирана отпадает сначала желание, а после и способность думать и действовать самостоятельно. Зачем напрягаться, если всё за них давным-давно, да ещё с непреходящей мудростью, придумал и решил Великий Вождь?! Деградировать, как известно, много более естественно, чем развиваться по восходящей линии, - потому, что проще...
  Гетман искренне надеялся, что Новороссия - не колосс на глиняных ногах, а сам он не настолько деспотичен, чтобы община треснула по швам от первой же его масштабной глупости. Спасибо другу Богачёву хотя бы за то, что он есть! Что он именно таков, каков есть. Окажись сейчас Сергей на месте завхоза Волокушина, он, во всяком случае, ни за что не снял бы часовых с постов, наоборот, заподозрив неладное, усилил бы охрану, а то и организовал спецоперацию по освобождению вождя. Ну, а тут, к счастью, - увы...
  - ...А я пока на месте разрешу с представителями нашего старого партнёра по бизнесу эксклюзивные первостепенные вопросы, - резюмировал директор. - Итак, господа, что вас конкретно..?
  - Всё, дорогой товарищ, абсолютно всё, и с самого начала, хм, бизнеса.
  Начало оказалось, в общем-то, банальным. На рубеже восьмидесятых-девяностых новоиспечённый директор НИИ решил, как все в те вреѓмена, не просто перестроить малозажиточное бытие своё, но сделать это моментально и с высокой эффективностью. Не обязательно законным способом. Закон всегда ведь в стороне, внизу, где на задворѓках социалистического общества, между парашами и нарами томится угоѓловный элемент. А он - элита со знакомствами вплоть до ЦК КПСС! Тяѓнуть с обогащением не стал, толкнул разок-другой каким-то голошмыгам препараты группы 'А' и не заметил сам, как перешёл дорогу серьёзным воротилам наркобизнеса. Вполне возможно, впрочем, что его целенаправленно отслеживали, даже спровоцировали. Почему? Потому, что как посѓтавщика сильнодействующих лекарств никто его использовать не стал, сказали даже - прекратить немедленно! А лидер криминального сообщесѓтва поставил перед выбором. Либо направляет компрматериал в 'соответѓствующие' органы - собственно, компромат сей органами давно собран, дело за коррупционной командой 'взять его!'. Анатолия Марковича 'берут', сажают, 'опускают' до уровня Анатолии Марковны и прочая, прочая, прочая. Либо...
  Конечно, стало 'либо' номер два. Месяц спустя в НИИ заработала глубоко законспирированная операционная, где всякие отбросы общества, как то БОМЖи, военнопленные, заложники, провинившиеся бандиты, несостоятельные должники, проститутки, наркоманы, гастролеры, вычисленные и попавшиеся стукачи, человеческие зародыши, разбирались уже не уголовными судами либо административным порядком, а более конкретно. Радикально. То есть и ради кала тоже - по безотходной технологии. Но более - ради сердец, костного мозга, печени, почек, роговицы глаз, эпителиальной ткани, крови и желёз. На то преступѓность и организованная, чтобы органами заниматься, шутил тогда автоѓритет. Потом сгорел. Не образно. Вживую. Утром Страшного Суда...
  Одѓнако дело его не пропало втуне, эстафетную палочку общего руководѓства исключительно доходным даже после Чумы бизнесом перехватил сам Глейзеров. Жаль, с 'материалом' нынче сложности, ибо безлюдье, а тут, гляди-ка, счастье вдруг... Обернулось для выродка-садиста несчастьем - куда Бледной Чуме!
  - Господа, вы не подумайте, ничего дурного против вас я не замыѓшлял!
  - Ну, ещё бы! Но речь даже не о нас. У меня к тебе, дорогой товарищ, вот какой вопрос...
  ...Друзья давно сняли часовых, освободили ожидавший переработки 'материал', рассовали упырей но камерам, обшарили НИИ, а гетман всё беседовал с приверженцем здорового образа жизни. Беседовал за жизнь. С покойником... Трогать директора пальцем он действительно не собирался, на то есть 'материалисты', им найдется о чём потолковать. Впрочем, директору светило ненадолго пережить своих коллег по бизнесу, его гетман собрался передать степному Робину Гуду, авось Семён Михайлович найдёт следы дочурки... Не приведи, конечно, Абсолют!
  Никаких сомнений в правдивости пациента не возникло, потому что Кучинский мудро не стал довольствоваться чистосердечным признанием, а познакомил его с 'Другом'. И был 'приятно' удивлён, узнав дирекѓторское прозвище в миру - Лепила! Шаталин же - кличку завхоза. Док!
  Когда они втроём, усталые, голодные и злые, спустились наконец-то на крыльцо тюрьмы, их с нетерпением ожидал весь состав казачьей экспеѓдиции, а также два десятка кое-как одетых заготовок. Блестевшие глаѓза людей, чудом оставшихся в живых, выражали целую гамму чувств: боль, муку, страх, отчаяние, обречённость, надежду, радость, жажду мести. Наверное, убийцы не скрывали уготованной им участи. Присутствовали в жиденьком строю и старожилы - несколько измождённых женщин, которых злодеи годами использовали в качестве маток для получения зародышей как набора стволовых клеток.
  - Что делать будем, Старый? - спросил у друга Богачёв.
  - Пожрать не мешало бы, одиннадцать скоро.
  - А с этими садюгами?
  - Разберутся, - гетман кивнул на притихших 'материалистов'.
  - Рвём когти?
  - Они сами нашим дорогим товарищам и когти, и яйца оборвут.
  - Что, Старый, перемкнуло тебя голодухи?! Я говорю, валим отсюда. Лично я в этой больничке на ночь не останусь, тут, мать её, кровью всё пропахло.
  - Как скажешь... Все согласны? - гетман оглядел друзей, те дружно покивали. - Тогда, Серый, уводи караван к нашему холму, только Рязанца пока оставь здесь на воротах, бережёного Бог бережёт...
  - А небережёного конвой стережёт! - тут же воскликнула Алёнка.
  - Спасибо, малыш, буду знать. Короче, готовьте ужин, а мы с уваѓжаемыми медработниками и Костиком Владимировичем слегка задержимся, пошукаем тут чего полезного. Нас не ждите, отдыхайте. Дэн, ко мне!
  Перед отъездом Алёнка подошла к отчиму и, виновато улыбнувшись, прошептала:
  - Па, извини, конечно, но я не смогла выполнить твой боевой приказ.
  - Это какой? - насторожился гетман.
  - Ну, ущипнуть дядю Дока за крепкую военно-медицинскую задницу.
  - Чего-чего?! - не сразу понял он. - Ах, во-о-он ты о чём!.. А пробовала?
  - Целых три раза, но она оказалась вправду крепкой, прости, па.
  - Прощаю. Только с тебя сегодня вкусный ужин, - серьёзным голосом проговорил гетман.
  А когда кавалькада потянулась вдоль петляющей ужом алѓлеи, представил действо в лицах и захохотал, аж изогнулся пополам. Шаталин оказался тут как здесь.
  - Ты в норме, брат?
  - Ох! Гы! Ух! Фу-у!.. Что сказал?
  - Спрашиваю, ты в норме или нет, а то, давай, спирта под язык наѓкапаю.
  - Норма, как ты сам учил, это комплекс сбалансированных патологий.
  - Ну и память у тебя! Это ещё в прошлой жизни было.
  - Пока не жалуюсь.
  - А чего ржёшь, как мой конь Боярин?
  - Алёнка развлекает на ночь глядя.
  - Да с нею и вечером что-то странное творилось, - Док озабоченно почесал затылок. - Меня, понимаешь, взялась за жопу щупать. С чего бы?
  - Ну, брат, ты видный мужчина и всё такое прочее...
  - Иди ты! Я серьёзно.
  - Я тоже. Радуйся, видный ты наш, что пришлось просить Алёнку. Моя клешня до твоей задниѓцы тогда не дотянулась, чтоб за базаром следил.
  - Да-а! И что я тогда сказал?
  - Если бы я сейчас помнил...
  - Выходит, насчёт памяти твоей я погорячился.
  - Горячись сколько душе угодно, только думай, прежде чем языком чесать. Что же ты всё-таки сказал?.. Ладно, проехали, - гетман обернулся к 'материалистам'. - Всё, дорогие соотечественники, власть ваших мучиѓтелей закончилась, они сидят по камерам, можете делать с ними всё, что захотите. Но моё личное мнение таково: эти выродки неисправимы, а в мире царит полная анархия, каждый творит то, что считает нужным, потому если хоть один из упырей останется в жиѓвых, ваша несостоявшаяся трагедия вполне может повториться уже по полной программе если не с вами, то с кем-нибудь другим.
  - Э, кто живых будет?! - взорвался высоченный горец. - Они столько человек на куски порезали! Они живых будет, да?! Я сам тогда живых не будет!
  - Успокойся, дорогой, я тебя понял, действуй. Сейчас наши люди отѓберут кое-что по медицинской части, и вся территория этого, с позвоѓления сказать, дома отдыха переходит в полное ваше распоряжение. Склады и столовая забиты продуктами, что не протухло, то съедобно, во всяком случае, не отравлено, - заверил гетман, опираясь на признания Глейзерова. - В арсенале полно оружия. С водой и светом после разберётесь сами. Да, в кассе имеется около миллиона евро, половина из них ваша, а половину мы заберём, дабы окупить расѓходы на боевую операцию. Можете жить здесь, можете расходиться по домам, вольному воля, но если надумаете остаться, позаботьтесь об охране и обороне, у этих врачей-убийц полно компаньонов в округе. Теперь личная просьба: в камере номер тридцать один заперт старик, и прошу вас, даже требую сохранить ему жизнь, пока сюда ни прибудет некто Робин Гуд.
  Толпа заколыхалась, загалдела, кто-то зацокал языком. Слыхали!
  - Если решите уходить, то набросайте ему еды и не перекрывайте воду.
  - Вода там только в унитазе, - вмешался Док.
  - Это, Николаич, уже не наши проблемы. Водичку он любит, захочет, так и гальюн его не остановит. Было бы кого жалеть!
  - Слышь, Саныч, иди-ка сюда, - Док отвел гетмана чуть в сторону от 'материалистов'. - Дело в следующем: может, эту шмару, что с Серёгой была, тоже пожалеем, а? Сочная тварь! С собой возьмём, я присмотрю, чтоб не брыкалась. Ну, и...
  - Что, братец, Алёнка раззадорила? - глумливо усмехнулся гетман.
  - Да ты понимаешь... - замялся друг.
  - Да понимаю, Дока, понимаю! Только, ты уж прости, до каравана её на пушечный выстрел не подпущу. Змею за пазуху - удумал тоже! Здесь, вон, прямо перед тобой десяток одиноких дам разного возраста, выбирай любую, только без насилия.
  - Отвечаешь?
  - Как выражается наш общий друг Серёга: пацан сказал - пацан ответил... Всё, дай закончить! - он снова подошёл к спасённым. - Друѓзья, кто у вас останется старшим?
  - Сосо! Сосо! - раздались сразу несколько голосов, и кровожадный абрек гордо тряхнул абсолютно седой - наверное, от горя - шевелюрой.
  - Не сомневайся, командир, Сосланбек Майсагов всё хорошо сделает, мамой клянусь! Не знаю пока, куда пойду, может, здесь осѓтанусь, а ты заезжай в гости в Моздок, там брат живой, я подтянусь, долго сидеть будем, пить-кушать, гулять-отдыхать! Спасибо, брат, сколько жить буду, помнить буду!
  - Даст Бог, встретимся, - гетман крепко пожал мозолистую руку великана. - Удачи тебе и всем вам! Да, ещё одно: есть кто-нибудь с Кубани?
  Едва не половина закивала головами, а мужичок лет тридцати пяти выкрикнул 'Я!'. Уж больно по-военному. Тем лучше. Гетман решил отправить к доброму разбойнику гонца на случай, если сам сгинет в Закавказье. Есѓли вообще дойдёт... Кубанец с радостью воспринял свою миссию, тем более что собирался возвращаться вне зависимости от решения совета племени, жил в городе Кропоткине и даже лично знал упоминавшегося Сяву, связного Робина Гаврюшкина. В том, что послание будет доставлено, гетман не сомѓневался ни на медный грош: заручиться доверием такого человека, как степной налётчик, к тому же оказать ему важную услугу многое значит по нынешним временам, если вообще не всё. А буде проявишь халатѓность, тот же Робин станет для тебя уже не Good, хотя в действительѓности Нооd, но очень-очень даже Ваd...
  Нинка в аптеке завалила стол лекарственными препаратами и на вопрос гетмана, сколько ещё провозится, не поднимая головы послаѓла его на...
  Он без возражений пошёл.
  На склад медоборудования, распотрошённый Доком и Кучинским. Последний, отчего-то морщась и икая - не от спирта ли? - категорично заявил: хоть Джорджем Бушем называйте, хоть Мао Цзедуном, хоть Адольфом Гитлером, но только не Лепилой! Хватит, дескать, натерпелись... Срок медработникам и фармакологине был дан до девяти утра, масса трофеев - по полцентнера, на грудь - не более чем полкило. Ты понял, Игорь Николаевич, мать... мать... мать?!
  - Саныч, ты бы при дамах полегче выражался!
  - Нинуля в аптеке. К тому же она сама...
  - На 'ней самой' свет клином не сошёлся, - резонно заметил Док и заговорщицки перемигнулся с Кучинским.
  - Бр-р, не понял! - гетман, уже потянувшийся было к двери, застыл и огляделся. - Кто здесь? Кому сказано было - в лагерь?!
  - Не шуми, Саныч, - осадил его Шаталин, - наша дама еще не внесена в список вечерней поверки. Лариска, выходи, он не кусается!
  - Oops! - только и смог воскликнуть гетман, когда из-за шкафов и стеллажей, несмело улыбаясь, вышла приятной внешности, высокая, чуть полноватая шатенка лет тридцати. Он мельком видел эту женщину в группе спасённых и даже на секунду поразился пылающему взгляду карих глаз. Разглядывать тогда не стал - не до того было. Сейчас же... Что же, очень мило!
  - Познакомься, Саныч, Лариса Евстафьева, родом из Краснодара, как раз перед Чумой окончила училище, операционная сестра...
  В таком случае, тридцать один - тридцать два, прикинул ее возѓраст гетман. Доку сорок один... Впрочем, на предмет 'поматросить и бросить' разница в возрасте не имеет ни малейшего значения. Что же до матримониальных перспектив, то Шаталин - убеждённый холостяк. По крайней мере, в этой жизни... Ну-ну, поглядим!
  - ...Идти ей уже некуда, семью работорговцы вырезали, а нас, думаю, не стеснит. К тому же медсестра не помешает, верно?
  - Не помешает, - гетман усмехнулся, многозначительно взглянул на друга и произнёс двусмысленную фразу. - Было бы желание.
  - У меня есть, - заверил Док.
  - Не сомневаюсь. А у Ларисы... э-э..?
  - Андреевны, - приятным, несколько надрывным голосом представилась она. - Я не могу здесь оставаться, Сан Саныч, просто не вынесу! Я - с радостью..! Я..! А куда же мне?!
  - Эй, эй, только не голосить и не реветь! После побеседуем, Лариса Андреевна, сейчас же помогай Игорю Николаевичу. Александр Петрович, а ты поможешь мне. Пойдём-ка, - и шепнул больше для Дока, - на часок-другой.
  - Мы далеко? - спросил Кучинский в коридоре.
  - Я - в кабинет директора этой богадельни, а ты... хочешь, со мной, а нет, так возѓдухом подыши или прими минеральную ванну.
  - В каком смысле?!
  - В самом прямом, Петрович, в самом прямом. Дай людям познакомиться поближе!
  Из сейфа Глейзерова гетман выудил четырнадцать дисков с установочными данными 'материалистов', результатами их переработки, каналами и объёмом сбыта, даже, по словам Глейзерова, с видеозаписью показательных операций. Недурно потрудились, прямо передовики! Ах, да, лучший коллектив отрасли... Увы, преодолеть кодированные замки носителей компьютерный гений полѓковника сподоблен не был. Снова идти к директору не было смысла, разве что ради целительной пеѓшей прогулки, - тот пребывал в нирване после мощного транквилизатора. Ничего, Каѓрапет потом любой замок сломает! А для степного 'робингуда' хватит и винчестера, там, уверял товарищ Глейзеров, сосредоточены back-up дубли всех файлов со съёмных носителей. Диски гетман бережно упаковал в дорожную сумку. Вместе с шестьюстами пятьюдесятью тысячами евро - ровно половиной кровавого нала. Возможно, благородней было бы оставить 'материалистам' всё, друзьям же объявить - ни цента грязных денег! Подарить миру мир, его же - и народам, фабрики - рабочим, землю - крестьянам, хлеб - гоѓлодным, деньги... деньги - армянам. Вот Карапет пускай их и везёт! А гетман...
  А гетман, во-первых, не был благородным рыцарем. Во всяѓком случае, отнюдь не благородным - без капли голубых кровей, потомком простых казаков в двунадесятом поколении. Во-вторых, добрый и справедливый по натуре, он всё же был нормальным человеком, а не идиотом, и прекрасно знал, каким потом, а порой и кровью, достаѓются его крохотной общине те самые евро. Что бы там ни говорил Серёга Богачёв, поход организован в первую очередь ради спасения его, Александра, семьи, близкого, любимого им человека. Государѓственная казна, на которую лично он не имеет ни малейшего права собственности, понесла определённый убыток, пусть даже именно его стараниями уже заключены выгоднейшие соглашения с донским казачеством, которые, будь реализованы, принесут колоссальный доход. Однако брал-то он живые деньги, а возвращать придётся лишь прожекты! Умом преѓкрасно понимая, что ни копейки Новороссии не должен, скорее уж наоѓборот, душой противился и каждый вечер хищно пожирал своё усталое, измученное Я. Какой он, Абсолют его возьми, правитель-деспот?! Не деспот. Десант! Всё тот же, что и прежде, рядовой комбат, и далеко не самый лучший в длинной череде себе подобных. Зауряд-майор...
  Ну, ладно, северный корнеплод (сиречь хрен) бы с ними, с евро, но ведь наличествовали у 'бальнеолога' и доллары, и фунты, и рубли, и даже - слава Мировому Духу! - гривны. Вкупе тысяч на пятьсот условных единиц. И множество изделий 'жёлтого металла', в том числе с камушками, выглядевшими довольно драгоценно. И с киѓлограмм запаянного в пластик бледно-розового порошка... Что у вас в пакете, пассажир? Кокаин. А почему желтый?! Теперь банановый!..
  Дозорный тоже приволок не меньше полукилограмма героина, пачѓку разнокалиберных банкнот, полные карманы ювелирных изделий, - гетѓман подумал, что завхоз, как выражается Серёга Богачёв, крысятничал, - а также толстостенную свинцовую колбу, внутри которой друзья обнаружили крупинку с половину семечки подсолнуха. И выбросили от греха подальше. В принципе, Нинка с комплексом аппаратуры войсковой разведки 'Скаут' определила бы её состав в один момент. Допустим, осмий, дальше что? Машина времени, насколько знал гетман, ещё не создана, по крайней мере, на Земле. После же Катаклизма, на истерзанной Бледной Чумой планете, что осмий, что иридий, что уран, что радий - просто химические элементы. Кому они сейчас нужны?! В отѓличие от целой стопки непользованных ноутбуков. В отличие от пары цифровых видеокамер. Фоторужья. SD, CD и DVD. Литиево-полимерных батарей. Радиостанций и мобильных телефонов. Обычных стержней к шариковым ручкам. Коробки 'Марса', в удобоваримости которого сейчас, после как минимум двенадцати лет хранения, гетман очень сомневался. А вот коньяку 'Реми Мартин' добавочная выдержка вряд ли пошла в ущерб. Как и какому-то французскому вину. Как и пятидесяти блокам сигарет Camel из приснопамятных Соединенных Штатов. А также четырём вместительным флаконам духов 'Палома Пикассо', два из которых гетман сразу же притырил для любимых женщин, а после, трезво поразмыслив, - и оставшиеся два...
  Вьючные лошади дозорного и гетмана едва виднелись из-под гор трофеев. Даже Аквилон, высочайше освобожденный от любого вида хозяйственных работ, волок на крупе перевязанную стопку книг, а водолаз - штук двадцать кроѓхотных радиостанций. Лишь раритетную 'Историю дома Романовых' 1913 года издания казачий гетман, на удивление умеющий читать, не передоверил никому.
  - Саня, - спросил его Костик на подъезде к лагерю, - с наркотой что делать будем?
  - А что с ней делают? Можно тесто замесить, пирожки испечь...
  - Иди ты! Я серьёзно спрашиваю. Наркодилером решил заделаться?
  - Чёрт, я как-то не подумал об этом!
  - Чердак слабо меблирован?
  - Однозначно. Ты понимаешь, решил весь запас Нинке сдать. Вот дуѓрак, а!
  - Да-да-да, помню, как ты материл нашего сапёра, когда он взорѓвал целый мешок киргизской эфедры.
  - Ты ещё не слышал, как его тогда материла Ниночка! Лет на пятьдесят вперёд избавили бы всю общину от астмы, аллергических заболеваний и гипертонии. Наркотики, брат, это не наша с тобой проблема.
  Проблем, по сути дела, оказалось три. Первая: зверский голод. Утром семейство барсиков напрочь отбило аппетит, а ужинать даже консервами в притоне вурдалаков не возникло ни малейшего желания. Втоѓрая: всё возрастающая масса груза при явной убыли, как выражался елизаветинский полководец Апраксин, лошадиной субстанции - за Кубанью пали уже две вьючные коняги, а третью, сломавшую бабку ноги на сусѓличьей норе, пришлось из милосердия втайне от Алёнки пристрелить. Хорошо бы оборудовать неподалеку схрон да схоронить до времени изѓлишнее имущество. Вместе с Алиной... Тьфу, впрямь дурак! Третья: морально-нравственный аспект понятия 'трофей'. Что ж, для кого-то, вероятно, и проблема, только не для новороссов. Трофей, иначе говоѓря, приз, суть непременный атрибут войны, а война идёт уже двенадѓцать лет, с Того Самого Утра, когда чумные вирусы по воле Мирового Духа обрушились на беззащитную планету и сделали из миллиардов Homo агрессивных психопатов. И заѓпылали города. И загремели выстрелы и взрывы. И сын комбата, первоѓклассник Гошка, едва проснувшись, удавил четырёхлетнюю сестру. Войѓна...
  А где война, там и трофеи. Чем новороссы точно не страдали даже без лекарств талантливого фармацевта Нины Юрьевны, так это ханжесѓтвом, привыкли вещи называть своими именами: войну - войной, люѓбовь - любовью, дружбу - дружбой. И голубым считали цвет небесного простора и десантного берета, но отнюдь не педераста, а к термину 'ориентация' уже не добавляли обязательного 'сексуальная'. Хотя, честно признаться, штампы - вещь привязчивая, липкая и агрессивная, как чудо-'Comet', что повсюду проникает внутрь. Эмали. Оцинковки. Кожи рук. Органов зрения и слуха. Коры головного мозга... Один из шапочно знакомых Александру в прошлой жизни интеллектуалов (не пропускал ни одного ток-шоу на ТВ) всерьёз считал, что педерасты гомосексуальны, а лесбиѓянки... гетеросексуальны, потому как их влечёт к таким же нетрадиѓционным тётенькам - гетерам. Если бы дамы/господа ведущие, что проливали слезы на 'Девичьих слезах' и полоскали чужое грязное белье в 'Большой стирке', перевели набившие оскомину клише на язык Платона, то интеллектуал, возможно, и узнал бы, что 'хетерос' суть другой, противоположный, а 'хомос' - равный, одинаковый. Не путать с 'хомо' - человек, но уже на языке Юлия Цезаря, латыни. Не тормози, голодный Homo, сникерсни!..
  Обременённые трофеями, гетман с дозорным и не тормозили, наоѓборот, довольно быстро добрались к друзьям и близким. Рядовых казаков поблизости не оказалось, остальные терпеливо ждали у костра.
  - За смертью вас посылать, а не за бутылкой! - буркнул Богачёв.
  - Ах, так?! Вообще не пойдём!
  Гетман прыгнул наземь и достал из перемётного хурджина вьючной лошади ящик коньяка.
  - Так уж и быть, возьми. Одну!
  - Жмот!
  - От жадности еще никто не умирал.
  - Зато от ее последствий - сколько угодно, поверь бывшему бригаѓдиру вымогателей.
  - Верю, братан... Здравствуй, моя хорошая!
  Это Алёнка, стряхнув наконец полусонное оцепенение, бросиѓлась обнимать - что бы там ни возомнил о себе Дэнни - любимого 'па'. Впрочем, обняли и ньюфаундленда. Карапет, стягивая с него радиоѓстанции. А как увидел ноутбуки, только что не лобызал вьючную лоѓшадь...
  Гетман огляделся.
  - Воины где наши?
  - Бесо и Русик коняг в луга погнали, Грек - на фишке.
  - Ужинали?
  - Мы - да!
  - Лично в тебе, Сергей Валентинович, я нисколько не сомневался.
  - Па, я опять плохо выполнила боевой приказ, - виновато улыбнуѓлась Алёнка.
  - Правда?! Придётся наказать...
  - По попе дашь? - с надеждой прошептала девушка.
  - И не мечтай! А что же я приказывал? Что-то с памятью моей стало...
  - Ты приказывал мне приготовить вкусный ужин.
  - Невкусный получился?
  - Не знаю, я пока не пробовала, тебя ждала. Но Серёжа съел три, как он сказал, пайки и...
  - Неужели остановился?
  - Сказал, что пока червячка заморил, и теперь можно подождать до вашего приезда. Только готовила не я, а ма с Мананой.
  - Правда?! Ах, они..! Где моя добрая плеточка?
  Расправы этой ночью не последовало, потому что вульгарная буженина из пополненных в Тмутаракани запасов, тушёная с баклажанами, картофелем и сыром, была просто изумительна. О чём гетман не преминул сообщить жене как старшей над кулинарией.
  - Блюдом вашим, Алина Анатольевна, царь-батюшка вполне удовлетворён. И попросил бы добавочки...
  - За отдельную плату, - пожала плечами супруга.
  - Легко!
  Он встал, поковырялся в трофеях, церемонно вручил женщинам - хотя и не без внутренней борьбы касательно Мананы - по флакону духов и выставил на импровизированный стол бутылки с французским вином.
  - Ух ты! Великий гетман превзошёл самого себя!
  Алина долго рассматривала диковинные бутылки - супруг, изголодавшийся за день как зверь, успел за это время 'оприходовать' добавку. И даже усугубил это дело - сиречь повторил... Она же со знанием дела комментировала надписи на этикетках. Вино и впрямь оказалось элитным.
   - Я, конечно, многое повидала в прошлой таможенной жизни, но такого, признаюсь, вживую не встречала, в смысле - не дегустировала. Это 'Бордо' непревзойденного, по нашим сермяжным понятиям, качества, причём явно не подделка. Во Франции существовало самое жёсткое в мире законодательство по части виноделия. Вся продукция делилась на четыре уровня: столовые вина, местные, марочные высшего качества и, наконец, вот такие - вина контролируемых наименований по происхождению. Это наивысший класс! Вино должно быть произведено по эксклюзивной технологии из конкретного сорта винограда - причём как можно меньшей урожайности, тогда оно лучше на вкус и богаче в букете - в строго определённой местности, на особых почвах, там же разлито и сохранено до реализации. Даже виноделы должны быть потомственными и иметь колоссально высокий профессиональный уровень. Видите, написано: 'Appellation Bordeaux controlee'. Это и есть такой сертификат. А вот крупная надпись 'Château de Bubas' - 'Замок Бюба', место изготовления и название вина. Впрочем, его можно называть просто 'бордо', так тоже правильно. А эту голографическую печать видите? 'Гран крю'! Элита высшего уровня! Выше только 'Премьер крю'... Так, алкометрия 12% - довольно крепкое... 1988 год, вот это да! Не знаю, что за урожай случился тогда близ замка Бюба, но, думаю, не здорово богатый, раз уж вино 'Гран крю'. Увы, - вздохнула Алина, - оно перестояло... И вообще перестояло, и конкретно в баре этого изувера. Так что спасибо тебе за подарок и заботу, дорогой супруг, но лично я пробовать его не рискну - хотя, не скрою, очень хочется - и вам не советую.
   Она вдруг резко поднялась с колен.
   - Эх, бейте меня, ругайте, штрафуйте, хоть прилюдно изнасилуйте, - плевать!
   Серия быстрых взмахов, и трофейные бутыли, как противотанковые гранаты, одна за другой полетели в огромный гранитный валун. Последовали три глухих хлопка, и незнакомое благоухание волной распространилось по поляне.
   - Вандализм как стиль жизни некоторых первых леди, - проворчал гетман, всем своим видом демонстрируя оскорблённое достоинство. - Дареному коню зубы не просто рассмотрела и пересчитала, но и выдавила.
   Он подобрал со скатерти пустой стакан и до краёв наполнил его водкой.
   - Обиделся? - Алина снова опустилась на колени рядом с ним. - Решил напиться с горя?
   - Нет, хм, дорогая супруга, это - тебе.
   - Я водку не...
   - А куда ты денешься?! Ещё харчами перебирает! Чистейший, высочайшего качества, абсолютно свежий продукт труда новоросских водкоделов, что характерно, не каких-нибудь там упырей, а людей, преисполненных гуманизмом и человеколюбием. Пей, злодейка, а то через клизму залью! И совсем не в рот...
   - А совсем наоборот, - вздохнула Алина. - Ладно, давай, так и быть, поддержу отечественного производителя.
   Тут Карапет, до того безучастно ковырявший вновь обретённую аппаратуру, подтянул гитару, ударил по струнам и в голос запел:
  
  Наполнит праздничный Париж вино французское,
  А ей пригрезится Москва белым бела.
  Она пьёт водку, так как подданная русская,
  Она такая же москвичка, как была...
  
  Вышло необычайно в тему, все зааплодировали. Алине ничего не оставалось, как только воскликнуть:
  - Была - не была! Ну, за искусство!
  Она вполне профессионально опорожнила стопку и закусила ломтиком лимона. Гетман лишь криво усмехнулся.
  - Не пренебрегай мясной закуской! - прямо из котла подцепил он вилкой ломтик буженины. - Хотя один Бог знает, что за свинья послужила ей первоосновой. Памятуя об овечке Долли, рискну предположить, что наш ужин запросто мог быть выведен в лаборатории клонирования какого-нибудь из коллег товарища Глейзерова. Как говорили некогда французы из Бордо - 'бон аппетит'!
  - Обиделся всё-таки, - утвердительно проговорила Алина.
  Тембр голоса супруги, вероятно, призван был свидетельствовать об осознании ею вины, озабоченности и раскаянии, но Александр видел, как заплясали озорные чёртики в её глазах.
  - Однако женщина, - продолжала она, - тем более пьяная в стельку, имеет право, наконец, откровенно высказаться. Не затыкайте рота! Что же я ещё хотела..? Ах, да! Почему, интересно, ваше величество решило, что 'Палома Пикассо' - мои любимые духи? Существует масса куда более изысканных и стойких ароматов. Например...
  Наверное, 'Палома Пикассо' и впрямь не были самыми любимыми духами. Для Алины. А для него были! Духи ведь вообще не предназначены для женщин. Они лишь пользуются ими. Для мужчин.
  - Например, 'Красная Москва', да, любовь моя? Вот промашка-то, а! Ладно, не убивайся, добудем тебе 'Красную Москву'! А эти давай сюда, прибавим ароматов нашему застолью.
  - Пить будешь?!
  - Водку. От обиды. Много. А флакон разобью. И чей-нибудь визаж. По-французски - морду...
  - Уи, мсье, - вздохнула Алина. - Что означает на ханты-мансийском 'Да, мой господин'. И то, и другое, и третье в вашем распоряжении.
  - Мерси, мадам, ави плезир! Что значит - с удовольствием. Особенно последнее...
  Он поглядел на залитый вином валун и потянулся к пузырьку с духами. Но прежде вытер руки. О пучок травы.
  - Вот вам и всё 'мсье', как говорится, до копейки, - Алина покачала головой и отодвинулась поближе к генеральному дозорному. - Есть же салфетки! Хамло - оно и на царстве хамло. Завтра в портянку сморкаться будем, да?!
  Но тут свою немаленькую порцию прикончил Константин, тщательно утёрся полотняной салфеткой и душевно поблагодарил Алину, не забыв, конечно же, поцеловать ей ручку.
  - Я всё удивляюсь, Линочка, где ты выучилась так вкусно готовить.
  - А чему тут удивляться, Костик? - томно произнесла она.
  - Заворковали, голубки, - проворчал гетман, наблюдая, как супруга всё плотнее подсаживается под бок Константину. Чертовка!
  - Просто всё нужно делать от души и с любовью, даже стряпать. Я люблю жизнь, Костик. Люблю вкусно поесть, не изводя себя и ближнего дурацкими диетами, люблю комфорт, люблю уют, люблю хорошо выглядеть...
  - У тебя это прекрасно получается!
  - Спасибо, Костик! Люблю, когда интересно мне и другим со мной, люблю... люблю разных обормотов... - она толкнула мужа в плечо.
  - ...которые не пользуются салфетками, - отозвался тот, - а также харкают в гостиной на пол, храпят, зевают, крестя рот, ковыряют веточѓкой в ухе, поганят язык матерщиной, глушат самогон стаканами, а потом прямо за столом рыга... - он посмотрел на давно уже притихшую Алёнку и уточнил, - тошнят. Или их тошнит, как правильно?
  - Именно тошнят, - кивнула супруга, - некоторые гетманы, когда несут всякую чушь.
  - Правда?! Кто бы мог подумать?! А вот скажите мне, благовоспиѓтанная жизнелюбивая сеньора, сколько 'разных обормотов' у вас имеется на сегодняшний день?
  - Сколько? - Алина подняла глаза к ночному небу и зашептала. - Раз, два, три, четыре... нет, с этим уже покончено... А-а-а, мамочка!.. Фу-у, хамло казачье! Отелло! Сосчитать не даст...
  
  ...Болтали и дурачились они недолго, ибо назавтра, пусть не с раннего утра, предстоял новый трудный переход, а время... Время. Время! Время!!! Дни как с цепи сорвались, а Алёнка...
  Алёнка юркой змейкой вползла между дремавшими уже приёмными родителями.
  - Вы ведь не взаправду..? - начала было она.
  - Малыш, - перебил Александр, - только не спрашивай, взаправду мы ссорились или нет! Лишь вчера с тобой об этом говорили.
  - Мы никогда не ссоримся, малыш, по крайней мере, до сих пор такого не случалось, - ласково потрепала её по плечу Алина.
  - Точно?
  - Как Бог свят, - заверил Александр. - Вот ещё! И без наших ссор предостаточно страстей: вурдалак этот в белом халате, барсик ваш утренний, мама его... мать её за ногу!
  - Мама... - поёжилась девушка. - Это, наверное, был самый страшный зверь на свете, да, па? Я даже сейчас дрожу!
  - Самый страшный зверь на свете - уж. Неужто забыла?! А сейчас ужимками отползай к Манане и спи!
   Сам он уснуть не смог. Задумался. Над думой. То бишь мыслью. Глубокой мыслью об упоминавшемся уже морально-нравственном аспекте понятия 'трофей'. И вот к какому выводу пришёл: нравственность и мораль суть одно и то же, а значит, выражение 'морально-нравственный' - постыдная тавтология, если и достойная гетмана, то разве какого-нибудь Скоропадского...
   А ещё он думал о надуманной закономерности 'плюс один, минус три, плюс-минус один'. С одной стороны, Старец утверждал, что во Вселенной закономерностей не бывает, миром правит Случай. А с другой, ведь, сволочь такая, работала! И пусть даже гетман назначил на истекший вечер парадиз, а она обернулась инфернальной задницей, это свидетельствовало лишь об одном - он попросту просчитался, не учёл одну из составляющих. Великие ведь тоже иногда ошибаются! Правда, очень быстро перестают быть великими - или вообще не дотягивают до указанного статуса, - если начинают признаваться в собственных ошибках каждому встречному-поперечному. Истинное величие заключается отнюдь не в том, чтобы зазря болтать, посыпая голову пеплом. Кто-то из истинно великих, кажется, Шарль Морис Талейран-Перигор, в своё время мудро утверждал: 'Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли'...
   И думал гетман - молча! - вот ещё о чём: о том, что в стремлении к домашнему теплу, комфорту и уюту чуть было своими же руками не сунул родных и близких в мясорубку кровавого упыря Глейзерова.
  - Аль, - прошептала ему на ухо жена, - как ты сегодня раскусил этого мерзавца директора?
  - Вчера.
  - Что вчера?
  - Всё это было вчера. Забудь, родная, и без того забот хватает.
  - Забудешь тут! Видел бы ты, как они содержали бедных людей!
  - Ещё узнаю.
  - В смысле?
  - Из первых уст, Алька. У нас пополнение - Док взял живой трофей.
  - Да ну! И кто такая?!
  - Почему ты решила, что 'такая'? Когда гвардии капитан Шаталин ещё был начальником медицинской службы нашего парашютно-десантного полка, помню, весь Веѓденский район Чечни облазал в поисках негра-наёмника, посажу, говоѓрил, на цепь и обучу игре на балалайке, пусть народ развлекает.
  - Нет, серьёзно, Аль, кто такая?
  - Медсестра.
  - Из этих упырей?!
  - Да Бог с тобой! Пленница.
  - Симпатичная?
  - Неужели ты думаешь, что я заглядываюсь на посторонних женщин?!
  - Только на своих, - прошептала Алина, приподнялась на локте и поглядела на уснувших девчонок. - Значит, Игорь Николаевич сейчас весело проводит время... А у вас как настроение, Сан Саныч?
  - Соответствующее, - ответ гетмана оказался удивительно конкретным. - А у тебя?
  - Тоже не слава Богу.
  - Такая самая фигня, - сквозь сон пробормотала рядышком Алёнка.
  С кем поведёшься... с тем и наберёшься. Спасибо товарищу Богачёву за наше счастливое детство!
  - А Бога нет, Аль, ты, наверное, уже слыхал.
  - Есть, Алька, и не один. Только это чужие боги. Одолжить бы на время парочку! Извини, что втянул вас в эту... Как бы её назвать? Скажем, боевую операцию. Я ведь только...
  Супруга не услышала. Уже спала. А он ведь только... Не отдыха желал, не минеральных вод и не уюта в тёплой спальне, хотел лишь опровергнуть Старца, хотел лишь доказать, что во Вселенной есть заѓкономерности, хотел... И получил. Закономерный сон. В раю. Вполѓне закономерно существующем раю своей семьи...
  
  
  Прискакали - гляжу - пред очами не райское что-то:
  Неродящий пустырь и сплошное Ничто - беспредел.
  Посреди ничего возвышались литые ворота,
  И огромный этап - тысяч пять - на коленях сидел...
  (В.С.Высоцкий)
  
  
  
  
  29-30 августа. Чужие земли, боги и пороги...
  
  
  Последние слова сапёра: 'Ну, всё, напарник, наконец-то разобрались! Закавыка в зелёном проводе, отвечаю головой. Режь зелёный!'...
  
  
  Хвала Заступнику, данным конкретным утром хамоватые марабу не окаянствовали, как намедни. Никто не разливался соловьём о несомненной пользе минеральных вод в борьбе с агрессией свиного мяса, моря, табака и алкоголя. Не блажило, размахивая кожистыми крыльями, похожее на доктора Кучинского змееподобное чудо-юдо. В общем, было тихо. И тем самым хорошо весьма!
  Гетман открыл глаза, с хрустом в немолодых уже суставах потянулся, ощупал прилегающую территорию и с разочарованием не обнаружил никого подле себя. Увы, таков удел правителя - быть одиноким среди массы жалких подданных! Тех, кто вчера, несмотря на пассаж Алины, попробовал трофейного - а всё же потрясающего! - коньяка... Ну, что же, ладно, одинок - так одинок, можно еще вздремнуть! Подумаешь, десять часов... Кстати, десять - чего? Утра? Вечера?.. Дня!
   И тут же где-то рядышком, за пологом шатра, раздался голос моѓлодой грузинки.
  - ...А если еще раз полезет, ты, Алёна, скажи ему: батоно Саныч приказал не будить!
  Ага, значит, на сон правителя уже имело место быть случившись покушение! Да, собственно, и впрямь пора вставать. Какая ж это сволочь..?! Только бы не Богачёв! Серёга не отвяжется.
  - А я скажу: пошел ты на фиг, дядя Док!
  Девчонки захихикали.
  - Ты не думай, Манана, он совсем не страшный, просто такой большой, но очень добрый. И дядя Костик тоже.
  - Вай ме, вообще огромный! Папа тоже такой был. Или я тогда совсем маленькая была... - на миг повисла пауза. - Я больше всего Сергея Валентиновича боюсь.
  - Ха, это зря, он самый лучший!
  - Как разбойник вообще! Сильно похожий.
  - Нет, Нана, он очень хороший человек. Просто в прошлой жизни, еще до Божьей Кары, совсем немножко был бандитом...
  Гетман поперхнулся хохотом, зажал ладонью рот и, влезая в брюки, чуть не опроѓкинулся из позы страуса в безвыходное положение распластанной на гребне панциря галапагосской черепахи.
  - ...ездил на тачке, разводил лохов, наказывал недобросовестных... этих, как их... бизнесменов, понты колол и всё такое. А я тольѓко Рустама боюсь, он барашку резал, Малыша застрелил, чёрный весь, небритый, страшный.
  - А Рустам на тебя так смотрит! - мечтательно проговорила юная картвелианка. Гетмана передёрнуло. Уже Кавѓказ, подумал он, с Шайтаном надо что-то делать. - И Павел Иванович тоже.
  - Павел Иванович... Паша...
  - Он лётчик, да?
  Лётчик-налётчик, - усмехнулся гетман, вспомнив старую комедию, и потянулся к пологу палатки.
  - Да! Знаешь, мы ведь не сразу сели на коней, сначала летели на вертолете, потом плыли по речке на корабле, воевали с разбойниками, древними греками и ещё какими-то... этими... хренами, короче. Папка как взял ихнего князя за шиворот, как дал ему в пятак да как сказал...
  - Да как сказал: доброе утро, девчонки! - гетман, усмехаясь, выбрался наружу.
  - Доброе утро, батоно Саныч! - улыбнулась черноокая грузинка.
  - Гамарджобад, каубатоно Манана! - поздоровался он на её родном языке.
  - Комар в жо... хи-хи! - развеселило Алёнку двусмысленное созвучие. - Бр-р! Что ты сказал, па?!
  - Ничего особенного, просто поздоровался с твоей новой подругой. Здравствуй и ты, малыш!
  - Привет, па! - Алёнка крепко обняла его. - Ой, ты колешься!
  - Я сейчас ещё и ругаться буду.
  - За что?! В смысле, из-за чего?
  - В смысле, из-за твоих босяцких выражений. Что это такое: 'лохов разводил', 'понты колол'?! Князю - да в пятак, где такое видано?!
  - По попе настучишь? - потупив взор, вздохнула девушка.
  - Серёге Богачёву, твоему учителю словесности.
  - А мне? - прошептала она.
  Как показалось гетману, с надеждой...
  - Малыш, мне перестают нравиться твои мазохистские наклонности! Ладно, уговорила, и тебе тоже, но только после, наедине и очень нежѓно.
  - Договорились! За базар отвечаешь?
  - Брысь!
  Гетман оглядел поляну - больше никого, лишь чайник доходил на таганке да Славка Кожелупенко чесал пузо урчавшему от удовольствия ньюфаундленду.
  - А где Алина? Где все наши?
  - Ширяются! - радостно сообщила Алёнка...
  В палатке, отведённой войсковой старшине Новороссии, царила гробовая тишина. Друзья-соратники внимательно следили за Шаталиным, а тот, со знанием дела выложив на полиэтилене кокаиновую дорожку, свернул купюру тонкой трубочкой и демонстрировал неосведомлённым обывателям, как именно приводили себя в тонус рок-музыканты, звезды эстрады и кино, акулы криминала, шоу-бизнесмены и золотая молодежь.
  - Утренний туалет? - съязвил гетман, отогнув полог. - Подмараѓфетились?
  - Тьфу, вещество, напугал! - воскликнула Алина.
  - Кайф обломил? На вечер хоть оставьте, не молотите всё за завѓтраком. Кто-то соображает по чайку, а эти, блин, по косяку!
  - По х@ясику им! - фыркнула злая, видно, от недосыпа, Нинка. - Весь кокаин в аптеку!
  - Не, чё за жизнь в деревне без 'баяна'?! - вздохнул Серёга Богачёв. - Хорошо эти Андрейцы устроились, да, Старый? Нинка по 'колёсам' спец, Витёк, автомеханик, по 'машинкам'... Ты, Юрьевна, пацана, как вырастет, в сельское хозяйство определи, пускай 'травкой' промышляет.
  - Каждому своё, - развёл руками затхлый воздух Костик Елизаров. - Мир народам, фабрики рабочим, конопля крестьянам.
  - Кокаин - для Нин! - осклабился Док.
  Окончив некогда с отличием Курский медицинский институт, он года три работал в наркологическом диспансере, так что любителей 'этого дела' навидался. Вкупе с профессионалами. Собственно, в армию кандидат медицинских наук Шаталин сподобился завербоваться отнюдь не по велению души и не во имя территориальной целостности государства. И даже не за 'бабками' пошёл - сколько тех 'бабок' было? Смех сквозь слезы! Пошёл за собственным - не тёщиным! - жильём. И за... И затянуло-завертело-закрутило: одна война, вторая, третья, Кавказ, Балканы, Бадахшан, опять Кавказ...
  Кавказ манил полковника казачьих войск и ждать, пока он отрегулирует оборот наркотиков в своём отряде, не собирался. Точнее, не ждала болезнь Алёнки...
  Наблюдая за сборами друзей, гетман в котоѓрый раз уже подумал, что хорошо бы где-нибудь оставить до поры до времени Алину, но... Самое большое 'но' - как раз она, авантюристка! Второе 'но', отнюдь не меньшее, - Кавказ. Кавказ именно в горской - особенно мусульманской - его части, где безопасных мест для яркой женщины-славянки, тем более сейчас, после Чумы, априори не существует. Какого чёрта ты сюда полезла, тётенька хорунжий?! Здесь не российская глубинка, здесь не работает авторитет означенного полковника казачьих войск, здесь не таятся мины по периметру границы крохотного государства, здесь не укрыты креѓпостными стенами удобные, даже комфортные дома и не рассредоточены по железобетонным капонирам пушки 'Гром'. И вправду говорят: любимая жена - что чемодан без ручки: тяжко нести, а бросить жаль...
  К феномену кавказских горцев гетман относился сложно и неѓоднозначно. Не к каждому из них в отдельности, скорее к их традиѓциям и общему укладу жизни. Кавказ, хоть Северный, хоть за Хребтом, он знал немного лучше, чем большинство равнинных - православных - обыѓвателей, для коих в прошлой жизни этот регион ассоциировался понаѓчалу с Этушем, Варлей, Демьяненко, гостеприимством, шашлыками и лезгинкой, а после - с 'духами', терактами, заложниками и чернявыми джигитами, которые белым днём торгуют по российским городам и весям, ночами рэкетируют кого попало и втихомолку от Аллаха пьют, а в перерывах пристают ко всем женщинам без разбора.
  Меж тем действительность была куда сложнее. Но, в то же время, много проще. Как обычно. Таков уж этот противоречивый Мир! Торговцы, вымогатели и террористы, лишившись каждодневного влияния родных, по сути, становились пеной, накипью, налётом. А соль кавказского бульона, практически не растворяясь, оседала здесь, среди долин, лугов, ущелий, скал и гор, за камнем крохотных селений, притаившихся у самого подножия небес. Соль этой земли - люди, коренные горцы, котоѓрые всегда, но более всего - на протяжении последних двух столетий, сколь ни старались, сами не могли понять, как жить в стремительно меняющемся, развивающемся мире, как, не утратив связь с корнями, встать вровень новым временам. Найти же золотую середину удавалось редко, ибо слишком прочны были нити многовековых традиций. Да что там нити - тросы с крепкими удавками! Их суть проста, как медный грошик номиналом в семь копеек: жизнь горцев тяжела, и человек без рода в ней - ничто, пустое место, чёрно-белая ворона. А род - это всегда культ патриарха. А патриарх - это всегда консерватизм, у муѓсульман к тому же перемноженный на жёсткую бескомпромиссную религию, это взгляд в прошлое, ориентация на предков. А предки горцев... А предки горцев благонравием и мягкостью не отличались никогда, ибо жизнь их была ещё сложнее нынешних реалий.
  Кавказа истинного, изначального, укоренившегося, Кавказа не 'ох-ах!', не 'типа' и не 'как бы', а 'на самом деле', гетман, даѓже не скрывая своих чувств, побаивался. Ну, будем говорить, разумно опасался. По одной простой причине: люди здесь - другие. Не прекрасѓные и не отвратительные, не высшие и не низшие, не плохие и не хоѓрошие, они совсем другие по глубинной своей сути. И кошка, и собака - четвероногие домашние животные класса млекопитающих, хищники с примерно одинаковыми основными безусловными рефлексами, населяют один и тот же человеческий (как и мы - Божий) мир, но более между собою их ничто не связывает. При несомненных персональных достоинѓствах каждой из тварей, они совершенно различны между собой, даже по характеру отношения к своему маленькому богу - человеку. Мир, объективно одинаковый для каждого живого существа, всякий видит отлично от собрата.
  Так, например, Илья, намного менее Ильяса скованный условностяѓми дедовских традиций, быта и религии, воспринимает миллион оттенков радужного семицветья, от жуткого багрянца войн до нежно-фиолетового облачка над молодым кустом сирени в мае. Ильяс - всего лишь два впоѓлне конкретных цвета. Белый и - нет, или! - чёрный. Ильяс для Ильи суть всего лишь Ильяс, во всей гамме присущих лично ему положительных и отрицательных качеств. Надобно подчеркнуть, для среднего Ильи, не для тупого ксенофоба. Илья для столь же среднего, обычного Ильяса - полномочный представитель чуждого мира, ответственный за все его грехи. Илья, увидев пьяного Ильяса, пожмёт плечами и подумает: Ильяс сегодня выпил (с ним бывает; зачастил; пьёт беспробудно; алкогоѓлик, - в зависимости от конкретного лица). Ильяс, приметив пьяного Илью, яростно сплюнет: все русские - хроническая пьянь! Ильяс поѓфлиртовал: русские бабы - проститутки! А если его, в ответ на призывный комплимент 'Эй, дорогая, суда иды!', послали и обидно обозвали, посчитает, что встретил дорогую заносчивую путану. Или больную. На худой конец. Точнее, на худую... ну, понятно.
  У Ильи, как у Абрама и у Додика, своя программа и методика. Ильяс же оценивает мир и поступает сам так и только так, как положено, как заповеѓдано. Он нисколько не задумывается над смыслом слов отца (старшего брата, дяди, деда, старейшины, имама, шейха, полевого командира). Просто идёт и выполняет то, что поручено, и лихо выполняет, иначе моѓжет потерять лицо (имидж, реноме, вайнахский намус). А это надолго. Это навсегда. Это - как взять жену не-девочкой или пришить себе на задницу ослиный хвост...
  О чём же говорит ему отец? О том, что слыѓшал сам от деда, тот - от прадеда. Маленький, но очень гордый народ раздавлен огромной Россией, населённой убогими людьми. Однако их, алчных кретинов, слишком много, нас же, белых и пушистых - вернее, чёрных и ершистых, - по пальцам перечесть. Поэтому мы должны дерѓжаться вместе, жить по-своему, для видимости приспосабливаться к русскому медведю, в чем-то даже потакать ему, а доведётся - вонзить клыки в кадык. А то, что он нас кормит, поит, терпит, дозволяет даѓже то, что напрочь заказал себе самому... так ведь дурак Иван Топѓтыгин, пусть его!
  Настал при Горбачёве-Ельцине момент относительного благоприятствования, разжал медведь лапу, стискивавшую волчью пасть, и горцы моментально возвратились к дедовским традициям, тем, что прежде только теплили в своих воспоминаниях. Традициям, в которых трудовому энтузиазму места не находилось, зато грабительских и боевых свершений хватало выше головы. И кто, если задуматься, тому виной, кроме двух вышеупомянутых персон? Никто! Таков горский менталитет, логично проистекающий из многовекового уклада жизни, в свою очередь и в своё время определённого географическими особенностями Большого Кавказа. Как ни тужься, а в старину да в горной местности, вдали от моря, судоходных рек, дорог и центров культуры составить на чем-либо боѓгатство - примерно то же самое, что попытаться срыть Казбек лопатой. Имеется в виду, составить честно и гуманно. Земли, пригодной к растениеводству, щепоть, баранов разводили всюду, камней и драгоценных металѓлов нет, нефть до поры до времени экономическим партнёрам не нужна. Булыжниками торговать? Овечьим сыром? Травами? Солнечным светом? Горными пейзажами? Касаемо же лыжных трасс на склонах... Визбор тоѓгда еще работал телевизионным Борманом, а Путин - профессиональным Штирлицем...
  Вот бедные (в смысле - малоимущие) кавказцы и грешили набегами, утаскивая в горные аулы всё подряд - ведь нет же ни черта, каждое лыко в строку! Торговали, конечно. Рабами. Девками. Собой, своими собственными телами. Правда, не той их частью, что со стороны кормы пониже пояса, а с детства приученными к сабельному бою руками, как черкесские мамлюки - преторианская гвардия султанов Египта. Ковали металл. На оружие. Выращивали лошадей. В качестве транспортно-боевой техники. Архитектуру поднимали. Крепостную. Нашли удобную религию, ислам: твори над иноверцем всё, что душе угодно. Вот так и жили, определяя индивидуальное и коллективное сознание не здорово благополучным горским бытием.
  Давным-давно, еще даже не Санычем, а просто Санькой, вдоволь попутешествовав с отцом, сегодняшний гетман понял: на территории кавказца ты можешь встретить что угодно - доброе отношение, гостеприимство, честь, любовь, вражду, сведённые злобой челюсти, кинжал, заряд тротила, пулю, - только не равнодушие. И что конкретно проявит сеѓбя в данном случае, зависит от множества факторов, влиять на которые лично ты бессилен, чаще всего даже не подозреваешь о них. Например, с какой ноги сегодня встал имам. Какую суру Корана прочитал на сон гряѓдущий глава администрации района. До чего додумались старейшины на годекане. О чём трепались в утреннем эфире телеведущая и её 'собѓственный фронтовой корреспондент'. Что наболтала 'духовская' прокламация. Жив ли за сотню вёрст мальчишка, случайно угодивший под колеса автомобиля маршевой колонны федеральных войск... Сплочённые коллективы горцев молниеносно и крайне остро реагируют на малейшие изменения обстановки. Горские женщины, в большинстве своем домохозяйки, обычно света белого не видят за работой, потому злы на весь этот самый свет, завистливы и живо интересуются новостями, влияние же их на мужчин недооценивать отнюдь не стоит. А мужчины... Мужчине никак нельзя терять уважения к своей персоне как дома, так и за его пределами! А значит, там, где средний русский мужик, прослышав о беде соседа, лишь покачает головой, и хорошо ещё, если из сострадания, кавказец, узнав об оскорблении себе подобного - даже не родственника и не близѓкого знакомого, - вполне способен взяться за кинжал, а то и за граѓнатомёт.
  При этом сам Ильяс вполне - почему бы нет? - может оказаться человеком цивилизованным, душевным, совестливым, добрым. Одѓнако же - потом. Внутри своего Я. Снаружи он - член общества, сын своего отца, внук деда, неотъемлемая часть народа, и делать будет то и только то, что повелит ему народ, читай: имам, отец, стаѓрейшина, до некоторой степени - мать и жена. Они знают, как правильѓно, а значит, нужно. Как именно? Как было раньше! Круг замкнулся. Свободный горец, который способен противопоставить свою волю роду и наѓплевать на коллектив аула, - бред.
  Однако это ни в малейшей степени не означает, что тебя, даже незваного и непрошеного, в первом же селении, даже среди замшелых вахѓхабитов, зарежут сразу по прибытии. Они ведь, ваххабиты, тоѓже всё-таки немного люди... А лично ты пока еще ни в чём не виноват, по крайней мере, если не стучишься в горский дом прикладом автомата. Но безѓзащитным лучше не казаться, дабы не создавать хозяину соблазна ограѓбить тебя, изнасиловать или запрячь в ярмо раба. Пусть знает: автомат у тебя есть, а 'крыша' (та, что 'едет') далеко не намертво приварена к 'стропилам'. Волк уважает волка, а не глупого податливоѓго мерина!
  Заезжий 'волк' прекрасно понимал, что встретиться со стаей чужѓдого ему укладом жизни и мышлением народа придётся в любом случае. Прекрасно понимал, что факторов, влияющих на будущее отношение к нему, не сможет ни преодолеть, ни даже просто знать о них заранее. Прекрасно понимал, что обходной дороги нет, а путь назад хотя и суѓществует, но заказан до прибытия в конечный пункт маршрута. Прекрасно понимал - его затягивает в 'чёрную дыру'...
  Не брезгуя порой научно-популярным чтивом, гетман понаслышѓке (нет, тогда уж - понавидке, понаглядке) знал суть лукавой космогонической теории гравитационного коллапса - катастрофически быстрого сжатия массивных тел. Обыкновенно - звёзд. Конечно, меньших, нежели Филипп Киркоров, однако минимум в два раза больше Солнца. Исчерпав внутренние запасы термоядерного горючего, они начинают резко сжиматься к центру самое себя. Если сжатие останавливается противодействием нарастающего изнутри давления, возникает небольшая по размеру, но сверхплотная нейтронная звезда, и поверхность её, иначе говоря, корона, может вспыхнуть сверхновой звездой, озарив и попутно спалив собой половину Галактики. Если же внутренние тормоза не срабатывают, на её месте образуется 'чёрная дыра' - область запредельного сжатия и абсолютного поглощения всего и вся. Напоминает что-нибудь вполне земное?
  За десяток лет до конца прошлого столетия Советская империя, бездарно промотав (промудрохозяйствовав, проподарив, проразбазарив, проболтав, пропив, просрав и прое... ещё бы, ведь всего полно!) не только ядерное, но и всякое горючее, свалилась в гравитационный коллапс. Стала Россией. Похожей на нейтронную звезду. Даже, в сравнении с другими, крупную. Где каждый гражданин-звездюк довольно (или недовольно) крепко что-то сжал: кто серп, кто молот, кто кулак, кто зубы, кто тугой 'лопатник', кто веру в торжество идеи '...изма', кто стакан. В Российской Федерации всегда хватало разномастных сил, что 'из', что 'в', что 'по', что 'на', что 'к'. Не стала и Сверхновой, пусть не озарив собой, но и при этом не спалив полмира, ставшего однополярным. Не стала, думается, потому, что не было над ней короны уже семь десятков лет.
  Чечня же, крохотная толика России, свернулась в 'чёрную дыру'. Туда - реѓзервы, деньги, продовольствие, материалы, жизни. Оттуда - х@й! Нет, вру, всё-таки кое-что просачивалось.
  Воинствующий фундаментализм.
  Груз-200.
  Раненые.
  Смертники-шахиды.
  Освобожденные заложники с истерзанными телами и душами.
  Молившие о смерти 'некоренные' стаѓрики.
  Продукты. Точнее, продукты взрыва. Взрыва циклотриметилен-тринитроамина. Можно просто мины. С большим зарядом циклотри... читайте выше. Это по-чеченски. По-русски - гексогена, бризантного взрывчатого вещества повышенной мощности, в чистом виде детонирующего в результате прострела пулей либо сходного термодинамического воздействия...
  А в остальном - типичная чёрная дыра. Система 'ниппель': туда дуй, оттуда - ху... хм, хотя бы грамм чего-нибудь полезного! Вот интересно, за двенадцать лет с момента Мирового Катаклизма насколько и в какую сторону переменилась её дьявольская сущность?
  
  Будь милостива к нам, кавказская дыра!
  Не пожалей Алёнке ты здоровья и добра
  И нас до времени не упокой в своих горах.
  Спаси и сохрани, дыра!
  Ведь нам пора, пора, пора...
  
  Впрочем, майора ВДВ дырой не запугаешь, даже чёрной. Комбату не впервой затыкать чёрные дыры. Например, своим подразделением - в местах разрывов линии фронта. Латунно-свинцовыми заплатками - в чужих свихнувшихся мозгах. Тампоном и бинтом (намного реже - орденом) - на изрешеченных телах товарищей. Мозолистой ладонью - чёрную дыру своей же глотки, когда в ответ на боевой приказ ублюдка, заработавшего 'генерала' на Арбате в первой половине 1990-х, так хочется обматерить весь его род до тридесятого колена, однако следует ответить 'есть!' и выполнять... мать-перемать!
  Семьями прошлого поколения тех ещё, советских, десантников принято было затыкать чёрные дыры на красной поверхности 1/6 части суши - киргизский Ош, читинскую Могочу, поселок Магдагачи в Приамурье, азербайджанскую Гянджу (тогда Кировабад), Болград у самого устья Дуная. Самими же советскими десантниками, пропитанными духом интернационализма, тогдашние руководители настойчиво пытались заклепать дыру Афганистана - ДРА. ДыРА, мать её так!
  - Дыра, дыра... - пробормотал гетман, покачиваясь в такт размеренному шагу Аквилона.
  - Бредишь, Старый? - по радио прервал его раздумья Богачёв, всё так же двигавшийся в арьергарде кавалькады.
  - А ты как это меня..?! Тьфу! - видно, поигрывая металлопластиковой коробочкой 'Нокии', доработанной Карапетом на все случаи жизни, гетман и сам не заметил, как переключил радиостанцию на постоянную передачу в эфир. - Нанюхался с вами 'марафета'... И много я наоткровенничал?
  - В меру. НАСА передаёт, что два американских разведывательных спутника сбрендили, когда узнали о горячей симпатии русского гетмана к...
  - К демократии западного образца?
  - К своей лошадке! А за военную и государственную тайну не беспокойся, все пакеты с грифом 'Секретно' я, как и положено, перед прочтением съел.
  - Сургучом не подавился?
  - Бог миловал.
  - Чужой бог миловал. Извне...
  Гетман снова задумался. И выдал настоящий перл!
  - Слышь, Серёга, надо будет на досуге посоветоваться насчёт дыр в планетарной обороне. Это касается богов и спутников...
  - Кого-чего касается?! - воскликнул ошеломлённый друг.
  - Ну, понимаешь, спутники и сейчас, видимо, кружат над Землей, а значит, демаскируют нас перед инопла... ой!
  - Вот именно, что 'ой'! Ты, видать, в натуре нанюхался, Старый! Спутники над Землей! Инопланетяне! Совсем оху..?! Ох, простите, девушки, если кто слушал!
  Как оказалось, вправду слушали - к разговору тут же подключилась Алина. С докладом о влиянии кавказских минеральных вод на рост температуры и падение коэффициента умственных способностей у некоторых гетманов... Некоторый гетман приумолк и что есть силы отхлестал себя ушами по щекам, а после скомкал их и, будто кляп, засунул в дырку рта. Заткнуть бы чем-ни-будь ещё дыру в мозгах... Кретин! Главнокомандующий силами противокосмической обороны Земли! Знаете, Серёженька, Вселенная кишит любопытѓным и крайне агрессивным разумом, а спутники, так и оставшиеся на орбите после Катаклизма, подло демаскируют нашу дикую на первый взгляд планету. Будьте любезны, братец, расчехлить колчаны с термояѓдерными стрелами да соблаговолите посбивать их до обеда к Абсолюта матери! А после отдыхайте, вас на боевом посту подменит Александр Македонский. В миру Александр Твердохлеб. Из палаты номер шесть... Всё, соберись, полковник, и ни слова больше о дыре!
  Гетману и его друзьям-соратникам предстоял тяжелейший, заверѓшающий этап беспрецедентного похода - бросок через Большой Кавказ. Поразмыслив со старшиной, он наметил примерный маршрут: между отрезками шоссе Пятигорск-Нальчик и Минводы-Прохладный, через Кабарду, на осетинский Алагир. Путь был очень нелёгок - сквозь поросшие ныне молодыми лесами холмы, форсируя множество бурных притоков Кумы и Терека. Не зная толком обстановки, гетман справедливо опасался выѓходить на главный транскавказский тракт. Где, думал он, ещё засесть разбойнику, если не в придорожных зарослях? Не на развилке? Не под мостом да с кистенём? Кистень, допустим, ладно, Дух бы с ним, прорвёмся, гораздо хуже станковый гранатомет.
  А на дорогу выѓходить придётся рано или поздно, ибо - горы, тут хоть круть-верть, хоть верть, потом круть, ни свои, ни чужие боги помощь не окажут. Эх, полковник, придержал бы ты эмоции на берегах Донца-реки, не приставал бы к Старцу с вечными вопросами, а попросил какой-никакой божий транспорт с крыльями - ведь прилетели же они сюда на чём-то со своих планет!
  О переходе через умозрительную линию водораздела гетман вообѓще старался до поры не думать, время, мол, покажет и пролетарское саѓмосознание подскажет. Как ни крути, для малоопытных в горах людей и изнурённых марш-бросками лошадей реальных вариантов перебраться на другую сторону Хребта имелось только три. Самым наезженным когда-то, или скажем так, давно наезженным, была Военно-Грузинская дорога через Крестовый перевал, у самого подножия могучего Казбека. С грузинской уже стороны перевала можно было свернуть на Ленингори (Ахалгори по-грузински) и пробиваться к Джаве тропами. Именно тропами, ибо дорогами Юго-Осетия не баловала путников и до Катаклизма. Увы, как сообщил директор человекобойни, Дарьяльское ущелье на 'грузинке' закрыл дигорец-осеѓтин Батыр, влиятельный абрек с явными признаками полного 'отморожения'.
  Немного западнее, через Мамисонский перевал, была проложена Военно-Осетинская дорога. Похуже качеством покрытия и метров на пятьсот повыше. Зато без Батыра 'Горного Орла'. Зато с главами администраций в каждом придорожном селении. Зато городок Они, где, вероятно, сохранились родственники Мананы и откуда до конечной цели похода рукой подать, - буквально сразу за Хребтом. Зато ни Глейзеров, ни лидер ноѓвых минераловодов Сосланбек Майсагов не имели ни малейшего понятия, что творилось именно там, на грузинской стороне 'варианта'. Но вряд ли что-нибудь хорошее, - подумал, робко попытавшись интуичить, гетман.
  Существовал и третий путь - сквозь Рокскую дыру в большой горе. Именно к этому маршруту гетман склонялся более всего хотя бы потоѓму, что не здорово прямая кишка тоннеля связывала два близкородстѓвенных христианских анклава, Аланию и Южную Осетию, безо всяких 'проѓкладок', что грузинских, что исламских. К тому же прямо на пути к обители неведомых богов, в поселке Джава, как раз и жил до Катаклизма проводник Беслан.
  Имелись, разумеется, и козьи тропы, однако в этом случае от Кочиева толку было мало, от остальных же путников - людей, коней, собаки, вирусов, глистов и блох - и того меньше. Ладно, буѓдем посмотреть!..
  Пока же гетман видел только заросли, что разливались тёмными потоками среди приземистых пока холмов, проплешины, укрытые паласами густой травы да легкомысленную кисточку льняного волоса между ушей красавца Аквилона. Разведку он отправил далеко вперёд, а сам с Доком Шаталиным встал во главе бодро рысящей кавалькады. Заделался, как говорят тюрки, караванджи-баши.
  - Алексан Саныч, - окликнул его Док, - отчего приумолк? О спутниках размышляешь, гы-гы?
  - О них, родных... - вздохнул гетман и тут же 'перевёл стрелку'. - Как наша, вернее, твоя, новая спутница?
  - Не нужно иронизировать, брат. Ты веришь в любовь с первого взгляда?
  - Почему бы нет? С одной такой живу всю вторую жизнь. И - веришь ли? - вполне счастлив.
  - А..? - хитро улыбнулся Док, кивнув через плечо на Алёнку.
  - А сейчас - вдвойне счастлив. Пока... - гетман нахмурился. - Не знаю, правда, надолго ли.
  - Прости, Саныч, я не хотел! Ну-ну, и как тебе моя Лариска?
  - Главное, чтобы тебя устраивала. Впрочем, - тут же поправился он, не желая показаться бездушным по отношению к старому другу, - лично мне на первый взгляд понравилась, а ближе пообщаться времени не было. Да и боюсь - зарежешь.
  - Уж чего-чего, а это мы умеем, - вздохнул Шаталин. - Кроме шуток, Саныч, пусть останется, а? Она в натуре хорошая медсестра, я проверил.
  - Жаль! Нам-то сейчас космонавты больше нужны...
  - Готов к труду и обороне околоземного пространства! Так что насчёт Лариски?
  - Да что насчёт Лариски? Благословляю ваш временный половой союз. Или..?
  - Наверное, как раз 'или', Саныч. Прошлая жизнь давно закончиѓлась, пора уже и в этой определяться.
  - Да ты что! - всплеснул руками гетман. - Рушится один из посѓледних столпов убежденного холостизма! Или как - холокоста?
  - Как будет угодно самодержцу, - у Дока явно здоровенный камень пал с дуѓши. - Только не употребляй слова 'последний'.
  - Виноват, один из крайних столпов, суеверный ты наш... Впроѓчем, я такой же. Прежняя служба оставила неизгладимый отпечаток.
  - Слава ВДВ!
  - На веки вечные. Сегодня же на привале отпразднуем...
  - День Десантника? - сглотнув, поинтересовался Док.
  - Помолвку.
  - Не торопи судьбу, Саныч, - друг нахмурился, - до привала ещё нужно дожить. Не нравятся мне здесь...
  - Не каркай! - поморщился гетман и снова умолк.
  Ему и самому давно уже не нравились ни здорово нахоженная - явно не одним только зверьём - тропа, ни слишком близкое расположение кустов 'зелёнки', ни свежие пеньки, зримо свидетельствующие о неѓдавней вырубке участков зарослей, вплотную прилегавших к сомнительной стёжке-дорожке. А для чего, если не для расчистки директрисы огня из стрелкового оружия?! На топливо или для сбыта леса за границу?.. Гетман слишком дорожил всем тем, что окружало его в этой жизни, и погибать по-глуѓпому в ближайшее столетие не собирался, а значит, волен был расценивать любую непонятность как угрозу и даже в облачке, катящемся по небу, во-первых, видеть происки арабских федаинов, и только во-вторых - перемещение воздушных масс.
  Внезапно голос Елизарова, который выступил в походный авангард с Рустамом и Бесо, прервал подзатянувшийся эфирный трёп Алины с Богачёвым.
  - Саныч, засада! Похоже на 'духовский' пост бакшиш-контроля.
  Гетман тут же поднял руку, останавливая кавалькаду, и укоѓризненно взглянул на Дока.
  - Накаркал, блин! - и переключил гарнитуру BlueTooth телефона-радиостанции на передачу. - Внимание! Всем прекратить болѓтовню, соблюдать радиомолчание, говорю я и Костик. Оружие к бою! Никому не двигаться, по сторонам смотреть, докладывать о подозриѓтельном немедленно, огонь - по команде. Грек, Петрович, проверить крепление сбруи и грузов на вьючных лошадях. Серёга, подводи тылоѓвое охранение. Костя, что у тебя?
  - Русик базарит по-своему, - отрывисто докладывал дозорный. - Трое в камуфляже. Чёрные. Автоматы. Два - с подствольниками. У одного духа на тыкве зелёная полоса с вязью. Помнишь такие?
  Гетман яростно сплюнул.
  - Нет, забыть успел... Дальше!
  - Смеются, лапы жмут. Похоже, у Руса получается. Справа на горѓке, метров тридцать от дороги, в зарослях вижу пулемёт за стенкой, как бы не ДШК. Пока всё.
  - Счастье-то какое! Мы стоим, попытайтесь договориться. Не получится - сам знаешь... Будем считать, что наше дело - правое. Докладывай по ходу.
  - Принял.
  Дозорный замолчал, а к гетману и Доку приблизился на взмыленѓном Мазурике Серёга Богачёв.
  - Слыхал? - обернулся к нему гетман.
  - А то! Как в 'Ла Скале'! Покрошим?
  - Хрен на пятаки! Если что, мы с Греком прикрываем здесь, а вы с Доком - ты остаёшься за меня! - уводите маховой рысью колонну в давешнюю водолечебницу. Ждёте до...
  - Ты, это, слышишь, Старый, не... - перебил Серёга.
  - Не возражать! Нашёл, блин, время! Распустились! Делать, как сказал! - учинив другу маленький разнос, он моментально усѓпокоился. - Короче, если вдруг... Ну да ни хрена не буѓдет, сейчас добазарятся, и дальше двинем!
  - Двинем, двинем, - Серёга помассировал литой кулак и выразиѓтельно взглянул на гетмана. - Чуть позднее. В нос.
  - Спасибо, добрый человек, я никогда этого не забуду.
  - Можешь даже на манжетке записать.
  Но гетман уже не слушал возмущённого друга.
  - Саныч? - раздался голос Константина в его левом ухе.
  - На приёме!
  - Рус дотолковался с 'духами'. Закройте рожи и - быстро по троѓпе, Беслан вас встретит. Не останавливайтесь!
  - Принял. Иду с Серёгой в замыкании, Док - впереди. Внимание! Банданы, пыльники, очки надеть! Девчонки - автоматы за спину! Но сторонам не зыркать, молчать, не останавливаться. За Доком рысью марш! Не растягиваться!
  Приземистая седловина двух весьма крутых холмов, чем-то похоѓжая на ямочку промеж силиконовых грудей Памелы Андерсен, обильно поросла кустарником и молодыми буковыми деревцами, однако территория метров на пятьдесят по обе стороны тропы, как и на протяжении последней пары вёрст, была искусственно очищена от флоры. При этом фауна в наличии имелась. В количестве троих наголо стриженых, доѓвольно крепких с виду бородатых фаунов в заношенном, но всё еще добротѓном старом камуфляже. Лоб старшего из них - лет сорока пяти, - покрытый, словно банка ледяного пива, капельками трудового пота, был перехвачен грязно-изумрудной тканевой полоской с (прости, Читатель, за избиѓтый штамп!) затейливой арабской вязью букв. О том, что это буѓквы, а не цифры, гетман знал, вернее, обоснованно подозревал, од-нако если бы его спросили, что они обозначают... Да что угодно: рыцарский девиз, молитву, тост, рекламу, анекдот. Помните, Читатель, 'Айвенѓго' Вальтера Скотта? Вот вам исламско-иудейский вариант: 'Рыцарь, лишенный наследства при неаккуратном обрезании'...
  В руках приветлиѓвые с виду фауны сжимали разномастное оружие - гнусно прославленную 'Ксюшу' (короткоствольный автомат АКСУ), таинственный 'Никонов', труѓдягу АКМ. Последние - с подствольными гранатометами. А кроме того - как положено: кинжалы, пистолеты, гранаты. И пулемёт. Главное, крупнокалиѓберный такой. Дозорный не ошибся - ДШК. Привет из глубины веков! Причём наверняка исправный, хотя и бестолково размещён - пускай за крепким парапетом бутового камня, однако на вполне доступном для ручной гранаты расстоянии. При сумасшедшей дальности его пряѓмого выстрела... Ну, да и ладно, нам ли горевать?!
  Картина разворачивалась, как в стремительном немом кино. Поѓходная колонна парами неслась мимо поста бакшиш-контроля. Фауны улыбались и махали ручками каждому из каменнолицых седоков. Вдруг самый молодой из фаунов подпрыгнул, выкрикнул 'Э!' и ткнул корявым пальцем в сторону головы казачьей кавалькады. Гетман придержал коня на взгорке и обомлел. Он, разумеется, не знал, что именно наплёл Шадиев кабардинским фаунам об их отряде, хотя предполагал - что-нибудь из разряда братских бандформирований, - и если это вправду так, то пышные формы Ларисы, новой доковской подружки, ни в малой степени не формулировали формулу обычных для бандита форм: вмесѓто 120-60-90 выходило как минимум 90-60-120. К тому же над плечами Алёнки вовсю плескала выбившаяся из-под банданы золотая прядь. Японский ваш городовой, самое незаконное из бандформирований! Если судить по изменившимся физиономиям на мордах лиц остолбеневших фаунов... Их нужно было срочно чем-нибудь отвлечь! А чем?!
  - Аллах акбар!!! - что было духу в лёгких рявкнул гетман.
  - Ву-у-у-а-алла-у акбыр! - нестройно ответили те.
  - То бишь 'воистину акбар'... - с усмешкой перевёл святотатствующий полиглот, минуя пост.
  Он обернулся. Фауны глядели вслед. Недоуменно. Пристально. Недобро. Многообещающе...
  И без того шальные кони Времени, настёгиваемые стеком гетмана, летели в бешеный карьер.
  - Не останавливаться! Не менять аллюра! Нагайками! На шенкелях! - ревел он, брызгая по сторонам слюной радиоволн.
  Друзья что было сил хлестали лошадей. Лишь Алёнка, наклонясь в седле, будто шептала что-то на ухо своему Орлику, а тот, в обычной ситуации спокойный, даже несколько ленивый коник, мчался как дикий перепуганный мустанг. Нет, точно, шепчет, даже ладошку трубочкой сложила! И на каком, хотелось бы спросить вас, леди, языке?..
  В самый, казалось бы, неподходящий момент Александру припомнились прошлая жизнь, глубокое детство, добрейшее на свете существо - его старенькая бабушка, одиноко доживавшая нелёгкий век в ѓкрохотном домишке у Дона, на самой окраине ростовской Богатяновки, давно дрожавшей под натиском многоэтажек, огромных, светлых, ярких, но холодных и безликих. По крохотному же дворику у дома бабушки всегда бродили кошки и собаки, не ссорясь, даже параѓми, можно сказать, под ручку, вернее, под лапку. На чердаке гнездились разом голуби и ласточки. Комары и пчёлы, если залетали в комѓнату, то никогда не жалили. И даже всем известные грязнули мухи, казалось, перед тем как приземлиться на арбуз - не приарбузиться ли? - чистят 'пёрышки' над древним алюминиевым рукомойниѓком. Для каждой бессловесной твари у бабушки хватало добѓрых чувств и скромных вкусностей, даже у щёлочки в полу всегда стояло блюдце с маленьким кусочком сыра - для мышки и её мышат. Как бабушка разговаривает со всеми ними? на каком языке? как они могут понимать её? - спросил однажды вечером у матери Санёк. И мама, призадумавшись, ответила: 'Знает она что-то такое... что-то Главное'...
  Ты тоже знаешь что-то главное, малыш, не зря Вселенная надеется на твою помощь в битве с Хаосом. Ох, только бы тебе как можно дольше не узнать и не прочувствовать Наиглавнейшего, касающегося лично тебя! Малыш...
  - Не сбавлять карьера! Гонь! Гонь! Гонь!
  Гетман ещё наддал красавцу Аквилону жёстким стеком, нагнал вьючных коней и на скаку извлёк из перемётной сумы запаянный полиэтиленовый пакет, после чего резко осадил коня.
  - Решил 'духам' гостинчик оставить? - поравнявшись с ним, приѓдержал Мазурика Серёга Богачёв. - Типа, к празднику Курбан-байрам?
  - Типа, да. Пошлину-то мы не уплатили.
  - Я тебя прикрою! Или опять рычать начнёшь?
  - Надо подумать... Знаешь, братуха, наверное, начну.
  - Ох, возвратимся мы...
  - Даст Бог!
  - А куда денемся?! Конечно, возвратимся! Даст Бог. Которого, как ты говорил, нет... Ох, выведу я тебя тогда на ринг, ох, отметелю, как твоего Дэна, в смысле, как собаку!
  - Напомни, чтобы я сразу, как вернёмся, отпуск взял...
  - По здоровью? Базара нет!
  - Ну и славно! Раз базара больше нет, ведите с Костиком колонну до ближайшего ручья, поднимайтесь немного вверх по течению, выберите оборонительную позицию и ждите меня.
  - На фига ручьём идти? Думаешь собак ихних с нижнего следа сбить? На другом бережку один хрен сразу видно будет, что мы не переправиѓлись!
  - Да, но пускай они потом поищут, где вы... где мы на сушу всё-таки выйдем! В любом случае такой маневр их немного задержит. И мой 'гостинчик' - тоже. Да плюс еще мой авто... Хм, ладно, всё, решили! Кстати, о собаках - у Дока есть на них потрава, сыпаните где-нибудь поблизости, тольѓко Дэна не приведите в изумление.
  - На нём и опробуем, типа, вдруг прокисла... Кстати, вот хорошее местечко для мины-сюрприза!
  Прямо перед друзьями начинался не слишком крутой затяжной поѓдъём, деревья и кусты без постороннего вмешательства отступали от тропы метров на десять в обе стороны, и под открытым солнышком траѓва, изрядно, правда, опалённая, буйно тянулась ввысь.
  - Остаюсь только из уважения к тебе, - насмешливо ответил на предложение ѓгетман. - Бывшему сержанту спецназа морской пехоты никогда не постичь выѓсокого инженерно-сапёрного искусства!
  - Ну и пошёл ты... - отмахнулся Богачёв. - В смысле, ни пуха!
  - Тогда уж сам пошёл!
  И стало так...
  Гетман остановил коня под одиноким высохшим вязом. Он снова, как в лесу не доходя Кубани, решил на полчаса связать себя конѓтрактом с инженерными войсками, правда, на этот раз заняться разѓминированием наоборот, поэтому отправил Аквилона попастись вдали на травке. 'Не делай глупостей, противопехотные мины гораздо чаще поражают ни в чём не повинных людей, нежели тех, против кого заложены', - мог бы сказать ему конь. Однако он был мудрым домашним животным и не считал себя вправе вмешиваться в дела хозяина. А тот ничтоже сумняшеся разбросал поперёк тропы на некотором удалении друг от дружки несколько корявых веток, якобы сбитых с вяза седоками на скаку. Самой длинной из них замаскировал тонкую проволочную растяжку, одним концом закреплённую на вбитом в землю колышке, а другим соединённую с натяжным взрывателем шпринг-мины кругового поражения 03М-72 - конечно, старенькой, однако очень действенной выпрыгивающей 'лягушки'.
  Разумеется, при наличии времени можно было выдумать и соорудить куда более изощрённую комбинированную ловушку, но его-то как раз и не было. Гетман отчётливо понимал, что присутствие в кавалькаде представительниц прекрасной половины человечества почему-то явно пошло вразрез с легендой 'добазарившегося' с бандитами Шадиева, потому ждал погони каждый следующий миг. Второпях заканчиѓвая работу над адской машинкой, растрепал ногами чуть примятую траву и, прежде чем свистнуть Аквилона, всё же решился на одно невинное ухищрение: метрах в десяти от растяжки в сторону поста бдительных фаунов открыто бросил прямо на утоптанную землю свернутый в скатку плащ, обрывок проволоки, плоскогубцы и гранату Ф-1 - пускай преследователи на несколько минут задержатся у непонятного объекта, пусть соберутся в кучу, если растянулись по пути, чтобы потом под поражающее действие боеприпаса попали все или хотя бы большинство.
  А после, завершив минирование тропы и понукая Аквилона, гетман думал. Думал мысль. Мысль о том, что фауны могли ведь и не быть бандитаѓми. А кем? Скажем, отрядом самообороны близлежащего селения, заставой, охраняющей покой мирных трудолюбивых кабардинцев. Из того, что все местные разбойники - как правило, лица кавказской национальности, отнюдь не следует, что все местные лица кавказской национальности - разбойники. Мы, вон, тоже с виду - до остервенения мирный люд, если судить по изобилию стволов и камуфляжу... Но, ладно, предположим, фауны - и впрямь бандиты. Они ведь, своевольные, леѓнивые и недисциплинированные, запросто могут плюнуть на вооруженный и довольно многочисленный отряд. Слюной. Зелёной. Вязкой от гашиша... А половому командиру своему доложат утром - вообще никого не было, клянемся мамой и соседским поросенком! Зато примерно в то же время какой-нибудь чабан, Герой Труда и заработной платы, отец пятнадцати детей и восемнадцати баранов, напевая по дороге к пастбищу балладу о неземной красоте гурий в садах Аллаха... попадёт прямо в жаркие объяѓтия этих самых девушек с глазами газели. Если подобное случится, то - прости заранее, дружище! А лучше с вечера напейся или забастуй, в конце концов, возьми декретный отпуск. Твори свою Судьбу! А нам, пойми, не до того...
  Раздумывая таким образом, гетман твёрдо решил в ближайшем же селении оставить схему-формуляр взрывоопасного сюрприза. Ну, а если мирных кабардинцев не разыщет, то... ничего не поделаешь, пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов! Чу! Чу! Чу! Пошёл! Отсюда на фиг...
  Идти до 'на фига' полковнику пришлось не до фига - каких-то пару вёрстѓ, ну, может быть, немного больше. Друзья, не спешиваясь, ожидали его на берегу перерезавшего тропу довольно полноводного и бурного руѓчья, Алина и Алёнка - привстав на стременах. Девушка скорее инстинктивно чувствовала нависавшую над ним угрозу, нежели точно знала, с какой целью он задержался и чем это чревато. Равнодушно относиться к взрывчатым веществам и снаряженным ими инженерным боеприпасам способен только круглый идиот с квадратной головой. Увидев гетмана, она радостно воскликнула: 'Па!'. Алина же вздохнула с облегчением и улыбнулась.
  - Чё, братан, канатами сходил? - подмигивая, бросил ему Богачёв.
  - Ох, не говори, Серёга, еле-еле справился. Оправился... Рустам Азаматович, - не желая развивать во всех отношениях дурно пахнущую тему, гетман подозвал Шадиева, - что за люди?
  - Не знаю точно, господин полковник. Там, это, один, который молодой вообще, мой земляк что есть, сказал - воины Салех ад-Дина из джамаата Великого Пророка. Кто такие - первый раз слышу, клянусь, раньше не было. Который старший, кажется, араб. Ваххабисты они, я так думаю.
  - Ваххабиты, - поправил гетман. - Я думал, они вымерли давно... А про нас что ты сказал?
  - Что я, простите, господин полковник, - смутился горец, - поѓлевой командир Гази-Рустам Шадиев, веду отряд наёмных русаков, чтобы напасть на аланские селения, - при этом он опасливо взглянул на осетина Кочиева, тот показал ему кулак. - Сказал, старые солдаты, остатки бывшего спецназа ГРУ, опытные вояки, их, типа, сам Джебраил нанял, а я - его правая рука.
  Да, женщины в колонне явно выбивались из легенды о боевиках-спецназовцах, а гетманский 'Аллах акбар!' наверняка воспринят был как издевательство. На Салех ад-Дина он в запале попросту не обратил внимания. Джамаат себе и джамаат, видали мы таких!
  - Сойдёт... Русик, а кто такой в твоем понимании 'сам Джебраил'?
  - А-а, - улыбнулся горец, - это ещё в Назрани дядя у меня был, родной брат матери, Джебраил Костоев, очень большой человек, майор милиции. Все говорили тогда: сам Джебраил пришёл! сам Джебраил скаѓзал! сам Джебраил меня позвал! Просто вспомнилось, вот я и...
  - Молодец! - от души похвалил разведчика гетман.
  - А вообще-то Джебраил - это архангел, сила Аллаха, у христианов что есть Гавриил, тот же самый. Я раз сказал так отцу Никодиму, а он говорит, что я басурманин и дурак.
  - Вот так вот, да? - многозначительно кивнул гетман. - Ты, дружище, как в станицу возвратимся, напомни мне этот разговор. Никоѓтину, батюшке нашему правоверному, давно пора кое-что растолковать.
  - Плеткой по жопе, - ухмыльнулся Док, тиская повод (и не только) новой пассии.
  Все рассмеялись. Кроме Алёнки - девушка насупилась. После заѓклания 'барашки' и милосердного по существу убийства Рудика она исѓпытывала к Рустаму всё возрастающую антипатию. Так он еще и батюшку подставил. Смертный грех! А гетман... Гетман пусть даже разумом и понимал, что должен по идее ненавидеть и бояться Шадиева, душой не принимал подобного расклада. Во-первых, от всей истории, поведанной Петропуло в лесу перед Тмутараканью, попахивало целыми канатами осѓклизлого дерьма, а во-вторых, солдат от кончиков волос до самых пяѓток, гетман не был приучен ненавидеть и открытого врага, а уж тем более - носителя гипотетической угрозы. Не мог. И не хотел. Вероѓятно, так относится контрразведчик одной страны к разведчику друѓгой: с уважением, пониманием, настороженностью, неким азартом борьѓбы, но без искусственно насаждаемой свыше лютой классовой ненависѓти. Расстрелять? Да, способен. Но горло порвать - никогда! Спец привык уважать спеца. Хулиган Бакланов много ближе участковому, чем записной интеллигент Чистоплюйский-Заде, по крайней мере, с первым милиционеру есть о чём поговорить. Просѓто они с хулиганом топчут разные берега одной и той же сточной канавы, а интеллигент, зажав нос, обходит её пятой стороѓной. МВДшные 'эскадроны смерти' и 'белые орлы' приснопамятного КГБ, что якобы взялись ради Высокого Правопорядка бесплатно отѓстрелять российский криминалитет, - бред сивой журналистики!
  - Ладно, проехали, - гетман вздохнул, с большим сомнением огляѓдывая множество камней по дну ручья. - В походную колонну! Кстати, дорогой товарищ Богачёв, почему вы здесь, а не километра на два выше по течению?
  - Старый, ты помнишь анекдот про тбилисскую ватерпольную команѓду 'Динамо'? Тренер после матча: Гоги, я ведь тебе кричал: 'Отдай Гиви мяч!'.. Но я же тогда гол забил, Шота Соломонович!.. Ты гол забил, а Гиви утонул!.. Мы просто решили не дать тебе утонуть в гордом одиночестве.
  - Правда?! Я тронут. Давай попробуем утонуть вместе...
  Рискуя растерять подковы и напрочь сбить бабки непарнокопытным друзьѓям, 'тонули' они с полчаса, пока ни оказались перед пологим камеѓнистым пляжем-урумником на левом - южном - берегу ручья. Гетман, определив Рязанца наблюдателем, велел сделать короткий получасовой привал, обтереть лошадей, размять затекшие в седлах ноги, перекусить-переѓкурить-оправиться, а сам с дозорным направился вглубь лощины, чтоѓбы заранее определить дальнейший путь. Алина с Алёнкой, на бегу срывая бусинки перезревшего кизила, устремились за ними.
  - Па, а зачем ты задержался по дороге? - пристала девушка.
  - Малыш, - с деланным укором произнесла Алина, принимая Констанѓтина под руку; дозорный млел, - такие вопросы задаёшь, что папе неудобно даже отвечать!
  - А-а, я всё поняла! - сконфуженно покраснела девушка.
  Как вдруг застыла на месте и, ошарашенно оглядываясь, пробормотала:
  - Поняла... поняѓла, что... па, там что-то происходит!
  Палец её, взметнувшись, указал на перекат лощины.
  Несколько метров, остававшихся до гребня, гетман одолел в течение секунды. И оказался словно бы в почётной ложе перед ареной гладиаторских боев. На расстоянии броска гранаты от него, у самой опушки довольно обширной проплешины, билась в агонии раненная лошадь, прижав тяжёлым крупом ногу всадника. А прямо на них пушечѓным ядром летел громадный секач: свирепо вздыбленная шерсть, хищно скошенное рыло, невероятные - сошли бы мамонту - клыки. Обречённого на смерть кентавра и мохнатый снаряд разделяли какие-нибудь двадцать, от силы двадцать пять шагов.
  И время как будто бы остановило бег...
  Толчок...
  Падение...
  Пока летел в жухлую траву, гетман успел подумать о том, что кабан - явный мутант-переросток. Что его собратья по джамаату парнокопытных млекопитающих семейства свиней ведут ночной образ жизни, людей обычно сторонятся, и как же надо было завести данного конкретного вепря, чтобы он вот так...
  Фиксация локтей для устойчивого прицела...
  Шпонка первого предохранителя на рукояти утоплена ладонью, рычажок второго - на спусковом крючке - указательным пальцем...
  Прорезь...
  Мушка...
  Упреждение...
  Выдох...
  Свободный ход пистолетного спуска...
  Огонь!!!
  Морда кабана расплескалась клочьѓями, тушу повело вправо, коротѓкие ноги подкосились, зверь упал, но движению серо-бурой массы по инерции, казалось, не будет конца. Замер он буквально в шаге от мужчины-всадника...
  А тот наконец сумел выбраться из-под павшей лоѓшади. Сел. Помотал чернявой головой. С ужасом оглядел место чудом предотвращенной расправы. Спасителей. Смущенно улыбнулся при виде дам. Вскочил. Но тут же снова повалился на траву, скривившись от боли в колене. Станичники немедля бросились к нему, гетман - так и не убрав оружие в кобуру.
  - Тихо, друг, не двигайся, - успокоил он раненого и прорычал в щёкофон гарнитуры BlueTooth. - Врачи, ко мне!
  Минуты через три Шаталин и Кучинский, определив у пострадавшего банальный вывих, провели скорую незамысловатую операцию - один удерживал джигита, другой довольно сильно дернул голень. Бедняге явно полегчало, от анальгетика он напрочь отказался, а вот доковского спирта отхлебнул. И гетман тоже. И медицинские работники - врачу грешно не выпить за здоровье!
  Внезапно с дальнего конца поляны к месту бойни разлетелась группа верховых при карабинах. Гетман рефлекторно начал поднимать едва остывшую 'Гюрзу'.
  - Не надо, брат, - остановил его несостоявшийся потерпевший, - это свои.
  Он что-то крикнул конным воинам - таким же 'духам' с виду, как и троица на блокпосту, - и те мгновенно осадили лошадей. Поднялся, чуть заметно морщась. Осмотрел пришельцев. Поцокал языком при виѓде Алёнки и Алины. Ещё раз поглядел на тушу исполина-вепря и вперил острый взгляд в лицо гетмана.
  - Ты завалил, да?
  - Я, - ответил тот.
  Ответил спокойно. Буднично. Без похвальбы. Просто констатируя факт. Не настолько пришёл в себя, чтобы ломать комедию - хоть корчить из себя героя, хоть скромняжку.
  Незнакомец, одним широким шагом измерив расстояние от павшего коня до рыла секача, вновь обернулся к гетману.
  - Еще один момент, и мне пиз... - взглянув на женщин, он осёкся, - и всё вообще, да?
  - Похоже, так и было бы, - пробормотал спаситель.
  Мужчина подошёл к нему вплотную, подал руку. Типичный кавкаѓзец - лет сорока, высокий, смуглый, худощавый, жилистый. В густых усах и на висках проглядывают нити серебра. Взгляд темно-карих глаз пронзительный, горящий, восхищённый. Черты лица изящны, тонѓки, дерзки. Красив, чертяка! Пожатие руки мужское, как тисками, от души.
  - Молодец! Настоящий джигит! Дай, брат, я тебя обниму!
  - Да чего уж там... - смутился гетман, тайком разминая сусѓтавы после медвежьих объятий.
  - Э! Спас жизнь Джебраилу Баталпашеву, первому узденю великого князя Кабардинского, и говорит - чего! Я всех вас взял в плен! В заложники! На много дней! Вахид, - обернулся к старшему над притихшими в сторонке 'духами', - скачи в селение, скажи Али: уздень брата с кунаками везёт, пусть пир готовит. Всё, что дома есть, - на стол!
  По-русски горец говорил хоть и с кавказским колоритом, но всё-таки ничуть не хуже самого гетмана. А каково! Джебраил! Неужто Рустам, с перепугу вспомнив дядю-мусора, попал в самую точку - в хозяина здешних краёв?! Неплохо бы... Что ж, в плен - так в плен!
  Пока скакали древним просёлочным трактом, перезнакомились и с 'кунаками брата'. Уздень высказал дамам пару скромных, но довольно изощрённых комплиментов, а после обернулся к гетману и прошептал:
  - Жена - красавица, дочь - вообще красавица, сам - джигит, мужѓчина! Очень уважаю, брат! Слушай, они видели, как я там валялся, да? Неудобно вообще получилось...
  - Брось, Джебраил, - гетман попытался успокоить не на шутку смутившегося хозяина, - я сам недавно так лежал при женщинах, при подчинённых, при всём селении. Всякое бывает. Это жизнь.
  - Это жизнь, - повторил за ним уздень. - Слушай, брат, а ты кто вообще по жизни?
  - По жизни... - гетман на мгновение задумался. - По первой был военным.
  - Спецназ, да?
  - Почему? Обычным майором ВДВ, командиром парашютно-десантного батальона.
  - Ха, говорит - не спецназ! А сейчас кто?
  - Ну, как бы...
  - Не пёс смердящий - атаман казачий! - совсем не по-кавказски вклинилась в их разговор Алина. Спасибо, хоть смягчила выражение.
  - Атаман, да? Чувствуется, брат, молодец, очень уважаю! Я тоже хотел стать военным, только лётчиком. Отец не пустил, он у меня юрист... был. Хотел, чтобы и я - тоже. Закончил юрфак МГУ, потом работал здесь в прокуратуре.
  Ну, Русик, ну, проинтуичил: Джебраил, почти мент!
  - Потом Чума проклятая... Страшно что было вообще, почти все родственники поумирали.
  - У меня тоже, - горестно вздохнул гетман.
  - Алина? - прошептал уздень.
  - Вторая. Уже после Чумы. Любимая.
  - Я заметил. Красивая вообще! А Алёнка!.. Не родная?
  - Нет, брат, увы, не родная. С детьми у нас не получаемся.
  - Больна? - он чуть заметно покивал в сторону Алины.
  - То ли она, то ли я, не знаем. До Чумы у неё был сын, у меня - мальчик и девочка, а после как отрезало. Способности остались, а результатов - ноль. Скитались мы долго, может, отравились чем, поѓнятия не имею.
  - Да, жаль, жаль, - сокрушённо покачал головой побратим, - от такой прекрасной женщины какие дети были бы - ва-а!
  - Джебраил, - снова вмешалась 'прекрасная женщина', ибо не выносиѓла для себя ролей второго плана, - извините, не знаю, как вас по отѓчеству...
  - Э-э, зачем по отчеству, Алина дорогая?! Жена брата друѓгого брата просто по имени звать должна и на 'ты'. Да я и молодой вообще, сорок два всего.
  - Правда?! А день рождения когда?
  - Ай, совсем недавно был, - махнул рукой уздень. - Жалко, что вы немножко поздно приехали. Двадцать первого августа.
  - Вот это да! - воскликнула Алина. - Класс! А у Сашки... хм, Александра - двадцать второго.
  - Ва-а!!! - вздыбив коня, заорал Джебраил. - Я старший брат!
  Старший брат... Притихший Александр горько улыбался. Уже давѓно. Со времени глубокого безоблачного детства. Как не хватало тебя, старший брат, в жестоких уличных сражениях. Бессонными ночами. За столом. И вообще...
  - Джебраил, - снова спросила Алина, когда тот понемногу, причём далеко не сразу, успокоился, - а что значит 'уздень'?
  - О-о, красавица, это древнее слово. Очень давно так называли лично свободных крестьян-общинников, потом - феодалов, княжеских дворян. Кабарда вошла в состав России первой на Кавказе, еще в 1557 году. Ты, наверное, слышала, у Ивана Грозного вторая жена быѓла кабардинкой, княжеской дочерью, - Черкасская Мария-Кученей Темрюковна. Темрюк Айдаров, её отец, - потомок самого Идара-мурзы. И нынешний великий князь, говорят, тоже...
  Насчёт 'великого', конечно, преувеличение, - подумал гетман. Пусть даже самозваного. Горские князья никогда не носили такого титула. Собственно, в Средней Полосе и гетманов-то не водилось, зато теперь имеется один. Как минимум один!
  Вот интересно - гетман... Казачество как наиболее приемлемую модель общественного и государственного устройства на период восѓстановления цивилизации из праха предложил... кажется, ты, Алексан Саныч. А кто обозвал тебя гетманом? Как бы не сам! От атамана, дескать, слишком веет воровским, разбойным духом, а ты с первых же дней после Чумы потребовал порядка и законопослушания. Гетман всея Руси! Новой Руси, на территории которой свободно разместилось бы с десяток тысяч Франций. Если аккуратно вырезать границы этой западной державы по периметру из карты дочумного мира да размножить на ксероксе...
  Ох, сколько же лет прошло с тех пор! Серёга заявил тогда, что длинный чуб ноѓсить не будет, хоть, типа, стреляйте. Дозорный Костик попросил чин есаула, Алина - лошадь, Витька Андреец - нагайку. Все получили: Костя - войѓскового старшину, что соответствовало в Табели о рангах Российской империи не майору-есаулу, а подполковнику; Алина - старенькую добродушную конягу, маму её нынешнего Басмача; Витёк - нагайкой за употѓребление спиртных напитков на посту. Серега 'ёжик' так и не сменил на чуб. А Сашка Твердохлеб стал легитимным гетманом - ни одного голоса 'против' при столь же никаком числе воздержавшихся. Алина, пока не выдумала 'вашества', шутливо называла его 'герром гауптманом'. А позже выяснилось, что и гауптман, и малоросѓсийский гетман, и польско-литовский хетман, что польный (походный), что великий коронный, - всё тот же немецкий 'главный человек' гауптман, то бишь начальник...
  Пока большой начальник молча вспоминал былое, уздень, как выясниѓлось, беспрерывно говорил.
  - ...Много наших было при московском, а после питерском дворе: брат царицы, Салтанкул Темрюкович, опричник Ивана Грозного; боярин Василий Карданукович, казнённый в Смутное Время; князь Дмитрий-Каншов Мамстрюкович, столичный воевода; ещё воевода, князь Урусхан Куденетович; Хорошай Камбулатович, муж сестры Филарета Романова, того самого Филарета, от сына которого, Михаила, боярский род Романовых стал царской, а после Петра Великого - императорской династией...
  Кавказский говорок узденя будто испарился. Что, побратим, выѓшел из образа? Бывает... Гетман краем уха слушал историю элиты каѓбардинского народа и чувствовал себя на удивление легко. Казалось, что пообочь скачет если и не брат, то давний-давний друг. Жаль тольѓко, прорву лет не виделись...
  - А хотите, ребята, я вам наизусть расскажу, что писал о каѓбардинцах самому Петру Великому его приближённый, астраханский губернатор Артемий Петрович Волынский?
  По совести сказать, гетмана сейчас не здорово и волновали откровения петровского сатрапа. Гораздо больше его беспокоил разгоѓрающийся взгляд Алины. Уже сейчас лично ему, Полковнику всея Руси, названый брат уделял всё меньшее и меньшее внимание. А дальше что? Траѓгическая гибель гетмана, охотившегося на горного козла? Вдова логичѓно переходит под опеку побратима, а Алёнка... Вот странно, на Алёнку Джебраил как будто вообще старается не поднимать глаза. Казаѓлось бы, блондинка, всякое такое прочее... Что ж, поглядим!
  - Значит, так, - чуть помялся уздень, морща лоб, - '... житьё у них самое зверское, и не токмо посторонние, но и родные друг друга за безделицу режут, и я чаю, такого удивительного дела мало бывает или и иногда, понеже по исследованию дела не сыскался виноватый ни один и правого никого нет, а за что первая началась ссора, так уж из памяти вышло, и тако за что дерутся и режутся, истинно ни один не знает, только уже вошло у них то в обычай, что и переменить невозможно. Ещё же приводит их к тому нищета, понеже так нищи, что некоторые князья ко мне за тем не едут, что не имеют платья, а в овчинных шубах ехать стыдно, а купить негде и не на что, понеже у них монеты никакой нет, лучшее было богатство скот, но и то всё крымцы обобрали, а ныне князей кормят уздени, и всего их мерзкого житья и описать невозможно, только одно могу похвалить, что все таѓкие воины, каких в здешних странах не обретается, ибо что татар или кумыков тысяча, тут черкесов довольно двух сот'. Вот так и писал про нас императору, - самодовольно заключил уздень. - Мы ведь, Алина дорогая, с черкесами и адыгейцами один народ, все адыге. С балкарцами хоть и жили в одной республике, да только чужие они совѓсем. Пускай мусульмане, а с Османской империей воевали постоянно, и в последнюю войну, за турецкий миропорядок, люди пантюркистов не поддержали, мы - россияне! Черкесы издавна служили в гвардии многих восточных стран, лучшие воины были, мамлюки, может, слышала?
  Алиѓна согласно кивнула.
  - Мамлюкские султаны в 1250-м году свергли египетскую династию Айюбидов и правили огромной тогда страной почти триста лет. Потом их разгромили турки, но через два века эмиры мамлюков восстали и снова царствовали ровно сто лет. Такая вот наша нехитрая история.
  - Джебраил, - Алина глядела на него квадратными от изумления глаѓзами, - оттуда ты всё это знаешь?! Главное - помнишь!
  Действительно, откуда? Гетман, отнюдь не последний по уровѓню знаний человек при пока еще не подводившей памяти, с большим сомѓнением раздумывал, сумел бы так, навскидку, безо всякой подготовки, сорить десятками имен и дат, дословно привести хоть самый краткий текст времен очаковских и покоренья Крыма, причём давно забытым языком. Ох, вряд ли! И столь же вряд ли - кто-то из его знакомых. Так кто же ты, уздень, не 'как бы' и не 'типа', а 'на самом деле'?!
  - На самом деле я, Алина дорогая, не всегда же был тёмным уздеѓнем, - напыжился джигит, - и даже не всегда юристом. Сначала здесь, в Нальчике, историко-филологический факультет нашего университета закончил, потом уже в Москву поехал. Отец туда целый чемодан денег отвёз, хоть я красный диплом имел...
  - Понеже у них никакой монеты нет, - вставил гетман.
  - Точно, брат! - расхохотался уздень. - Понеже так нищи... Какие воры были вообще! А отец умер. Чумой сразу заболел, в То Самое Утѓро, когда Аллах отвернулся от созданного им же Мира... Да, Саша, вот мы почти что и дома. Спрашивать ничего не нужно, мой дом - твой дом. Только жён не бери, ладно? Хоть одну мне оставь.
  - Жён?! Одну?! - округлила глаза Алёнка.
  Гетману показалось, что девушка впервые разомкнула губы с момента чудесного спасения узденя. Даже представлял её побратиму гетман сам, она лишь чуть склонила голову.
  - Жён, доченька прекрасная, жён. Трое их, у нас можно, четыре максиѓмум. Старшая - наша, адыге, мать наследника, средняя - азербайджанка, из-за Хребта, а младшая - русская... как ты примерно... младѓшенькая...
  Уздень вдруг улыбнулся до того тепло и нежно, что ни у Александра, ни у Алины не возникло даже тени сомнения в том, какая из них любимая.
  - Всё поняли, да? - лукаво поглядел на них хозяин. - Только ниѓкому не рассказывайте, а то меня зарежут.
  - Другие уздени? - быстро перекрестив его, спросила Алёнка.
  - Другие жёны, доченька... Шучу, мы очень дружно живем.
  Мы тоже, - подумал гетман. На удивление дружно. Да и чему тут, по большому счёту, удивляться, если перевернулся мир?!
  - Скоро сами всё увидите. Во-о-он там, наверху, мой дом. Моя креѓпость!
  Крепость производила впечатление - неприступная твердыня на скалистой высотке, в форме многогранника, с высоченными каскадными башнями и крохотными зарешеченными щелями бойниц. Типично горская - холодный камень, крепкий камень, вечно неизменный камень...
  У самого подножия скалы лепились несколько десятков хаток-саклей под крышами из крупной оранжевой черепицы - весёлый цвет, весёлый, в чем-то даже легкомысленный пейзаж. Конечно, если не задаваться мыслью о предназначении ломаных отрезков единого мощнейшего забора-дувала - первой линии обороны...
  Совсем рядом с дорогой скалу пробил клокочущий родник, вода бурным потоком струилась в низину мимо крошечных огородиков, яблоневых садов, величественных тополиѓных стен и ровных линий виноградника. Вода - это жизнь, и в цитадели при её наличии держаться можно сколь угодно долго, конечно, если враг без артиллерии и авиации. По пути странники обогнали большое стадо раскормленных пегих коров, то тут, то там разгуливали гуси, возмущённо гогоча на кавалькаду, а в глубине лощины виднелись белесые пятна овечьих отар - что ж, мяса защитникам хватит на годы осады...
  Любуясь южным колоритом каскада аккуратненьких полей-террас, гетман поймал себя на мысли, что мир оценивает с точки зрения войѓны.
  - В этом селении родился мой отец, - пояснил Джебраил, видимо, польщённый неподдельным интересом Александра. - Крепости много соѓтен лет, почти вся разрушилась, пришлось в лихие времена восстанавливать, оборудовать по-новому.
  'По-новому' у горца пропал и акцент. Похоже, он, как и бандитское арго Богачёву, требовался лишь для воздействия на впечатлительных красавиц. Да, здесь за ними нужен глаз да глаз, в особенности за 'Алиной дорогой'! Ещё сегодня утром гетман размышлял, как бы остаѓвить её где-нибудь до возвращения из-за Хребта, теперь же мазохистское намерение словно испарилось.
  - Молодцы, крепкая твердыня, - как и на берегах Кубани, ничуть не покривив душою, гетман похвалил фортификационное сооружение.
  - Спасибо! Ты - военный, должен разбираться. Может, подскажешь чего?
  - С удовольствием бы, но пока не вижу, что именно. Крепость наѓдёжная, добротная, разумно возведена.
  - Так-то оно так, - покачал головой уздень, - только возведена не по науке, а, как у вас говорят, по наитию. Да ещё на дедовском фундаменте.
  - А наука, брат, откуда корнями исходит? Из дедовского опыта! Предки не глупее нас с тобой были, а в том, как защитить собственѓные жизни, - намного грамотнее, опытнее.
  - Точно сказал! Они видики-мидики не смотрели, только о выживаѓнии думали, уж поверь историку. Как мы сейчас... Что ж, Алина дорогая, посмотри поближе на мерзкое житье нищего узденя!
  Назвать мерзким жильё узденя, а само его житьё - нищим, вряд ли решился бы самый предубежденный критикан. Обширный внутренний двор цитадели представлял собой две концентрированные окружности строений всё того же бутового камня. Внешний круг одно- и двухэтажѓных зданий лепился у самой крепостной стены, крыши их служили галереей для размещения стрелков - защитников второй, основной линии обороны.
  - Здесь у нас амбары, мастерские, загоны, жилища для прислуги и работников, - пояснял уздень.
  Через широкий проход-улицу высился монолитный бастион массивѓных каменных домов в два этажа с крепкими коваными дверями, узеньѓкими щелеобразными окнами, парапетами стенок по крышам. Третья лиѓния обороны. Детинец. Древнеславянский кром, чуть позже названный кремлём. Оплот последней надежды. Last line of defense...
  - Тут мои друзья живут, кунаки, гарнизон. Раньше бы родственниѓков поселил, род, клан, а сейчас - где они? В садах Аллаха... Кто доказал, что друг, умный человек и храбрый воин, того и приближаю. Что без друзей эти стены?! Холодный камень и ничего больше!
  - Правда твоя, - согласился гетман. - Только и стены производят впечатление.
  - Серьёзно говоришь или так, для приличия? - прищурился уздень.
  - Класс! - одним лишь словом сняла малейшие сомнения Алина.
  Впечатлил гетмана и внутренний дворик - обитель самого хозяина: мощёная булыжником площадка метров ста в диаметре; приземистый солидный замок; кладовые и кухни; беѓседки с увитыми виноградом декоративными решетками из дубовых реек, тележных колес и ящиков с цветами; колодец, клумбы, коновязь, пирамидальные тополя, высадить которые на лысине безжизненной скалы уж точно дорогого стоило. И длинный стол персон на двести, вокруг которого вертелись несколько усатых молодцов, мрачно одетые женщины и возбужденные подростки. Над великолепием горского кремля витали сногсшибательнее ароматы мяса, трав и острых специй. ѓВысокий гость проглотил слюну, спиной почувствовав, как судорожно натянула повод Нина Юрьевна.
  - Сытый конному не пеший, - глубокомысленно произнесла Алина.
  - Совершенно тракши, - ответил гетман наполовину по-грузински.
  - Совершенно... что?
  - Не что, родная, а куда. 'Ши' означает 'в', а 'траки'...
  - А я знаю! Это составные части гусеницы танка. Попробуй возраѓзить!
  - Легко! Это составная часть человеческого тела, которой кушают наоборот.
  - Познавательно... Это по-каковски?
  - По-кабардино-черкесски.
  - Брешешь!
  - Самую малость. Она самая и есть, только по-грузински. Дай, думаю, вспомню язык, в Грузию ведь идём, вдруг да пригодится.
  - Вам, может быть, и пригодится...
  - Не понял!
  - Ну, помнится, меня кто-то уговаривал остаться...
  - Ах, ты, значит, решила..?! - гетман привстал на стременах.
  - Думаю пока.
  Супруга блудливо улыбнулась и пустила Басмача по кругу. Довольно большого радиуса. На всякий несчастный случай...
  Завидев хозяина с, хм, братом и кунаками его, домашние подняли невообразимый гвалт, окружили всадников, размахивая всеми коѓнечностями сразу и что-то восклицая на абсолютно не знакомом языке. Одеты были пёстро и разнообразно: черкески, камуфляж, спортивные костюмы, платья тёмных тонов, застиранные полотняные рубашки, джинѓсы. Более чем почтенного возраста усатый аксакал разгуливал в цветастых 'бермудах' и розовой футболѓке с безапелляционной надписью 'Я - девственница!' на английском языке. Под нею очень мелким шрифтом было набрано уточнение: 'Это очень старая майка'...
  Толпу детишек более всего привлёк ньюфаундленд, мужчин - явно прекрасная половина 'братских кунаков', хотя каждый из них всем своим видом показывал - ах, что за кони у гостей! Из женщин вперёд выбрались две, несколько выделявшиеся среди остальных большей раскованностью и манер, и облачения. Явно хозяйки, старшая и средняя жена, Инесса и Гюльнар. За их могучими спинами жалась юная светловолосая красавица. Скромно жалась, даже робко, если не обращать внимания на её пламенные взгляды в сторону уздеѓня. Младшая, тут к гадалке не ходи! Гетмана вдруг посетила некая шальная мысль, однако... Однако как пришла, так и ушла, потому что хозяин зычным голосом разогнал комитет по встрече и предложил гостям спешиваться.
  - Брат, гости дорогие! Сейчас вам покажут комнаты, распаковывайѓтесь, умойтесь с дороги, примите душ, - глаза Алины снова округлиѓлись, и уздень самодовольно улыбнулся. - Можете слегка перекусить и отдохнуть, а потом - пир. О лошадях и грузе не беспокойтесь, с этой минуты за всё отвечаю я.
  На гостевой стороне замка гетманской семье досталась целая квартира - громадная гостиная, две спальни и рабочий кабинет. В первой из них побратимы и заперлись, отправив Алину, Манану и Алёнку плескаться в огромной ванне. Скажем, не заперлись, просто приѓкрыли дверь наружу и развалились в креслах, закусывая ледяную водку телятиной, овечьим сыром и пучками трав. Здесь же валялся Дэн, взгрустнувший после целой Джомолунгмы мяса - быстро кончилось. Гетман сразу же подметил, что Джебраила прямо-таки распирает любопытством. Нетрудно было доѓгадаться, что интерес касался цели их вояжа в земли Кабарды. Ну, что же делать, рассказал, конечно...
  - Ва-а, брат, как не везёт, а! Ва-а, как жалко, слушай! Ва-а, такая девушка, и..! Слушай, я с самого начала на неё даже посмотѓреть боялся, как чувствовал, да!
  Мы все чувствуем, - подумал Александр, - правда, слабенько. Куда нам, сирым, до Неё, избранницы богов!
  - Ва-а! Совсем мало дней осталось, говоришь? А я еще хотел заѓдержать вас на недельку.
  - А я бы и не отказывался, Джебраил, но, сам посуди, не могу.
  Впрочем, гетман лукавил. Вспоминая горящие глаза Алины, он думал, что скорее рискнул бы оставить её одну под опекой любвеобильного тмутараканского князя, нежели здесь выпустить из виду даже на минуту. Глаз да глаз! Так что, прости уж, побратим, задерживаться мы не станем в любом случае...
  - Понимаю, Саня, понимаю... Людям так и скажу - не брезгуют гости нашим скромным радушием, раз едут, значит, надо им, а зачем - не наше собачье дело!
  - Спасибо, дорогой! - от души поблагодарил гетман. С невероятным облегчением, потому как знал: раз уж ты принят в горском доме, рассчитывай на то, что выйти будет много тяжелее, чем войти, 'Приходите вчера' и 'будете проходить мимо - проходите мимо' здесь не раѓботают. - Только я тебя умоляю, брат, объяви это после того, как мы завтра уедем, не раньше. Не дай Бог, разговоры пойдут, а малая ни о чем не догадывается.
  - Думаешь? - недоверчиво прищурился уздень.
  - Надеюсь...
  - Ну-ну! У нее глаза - как рентген, клянусь, честное слово! Она нас всех насквозь видит!
  - Нас - да, -- кивнул гетман, - здесь ты не ошибся. Надеюсь только, что себя пока не видит.
  - Надейся. Что еще остаётся? Разве что верить в лучшее и Бога.
  - Это одно и то же.
  - Наверное, ты прав... Как жалко, ва-а! Так, - уздень встрепеѓнулся, - пить, кушать, деньги, оружие, боеприпасы, - всё сейчас дам!
  - Не стоит, брат, у нас всего хватает.
  - Не возражай, здесь я хозяин! Сейчас пошлю гонцов к соседям, пусть отправляют отряды, вас за Хребет целый полк поведёт.
  - Вот этого точно не нужно делать, брат. Я слышал, у вас с аланами напряженность, а нас там всё равно встречать должны, - соврал гетман.
  Уздень не возражал, видимо, брякнул сгоряча и рад был взять свои слова обратно.
  - Как знаешь, но до Алании Вахид тебя проводит однозначно.
  - Да стоит ли? - с напускным сомнением пожал плечами гость, хотя внутренне ликовал.
  - Э, вот сейчас точно стоит! У нас тут тоже, знаешь ли, неспоѓкойно. Айдаров с балкарцами воюет...
  - А кто это? - бестактно перебил гетман.
  - Балкарцы? О, это такие..!
  - Нет, брат, Айдаров, я его имел в виду.
  - Князь наш, - поморщился уздень. - Человек хороший, добрый, только баб сильно слушает, совсем Пророка позабыл.
  - Кстати, что за джамаат Пророка такой?
  - Это не наши, это арабы и вайнахи, турки есть немножко, ваххабисты они. А что? - насторожился он.
  Гетман рассказал о встрече с фаунами на блокпосту и минировании тропы.
  - Не переживай, брат, - отмахнулся уздень. - Сейчас Вахиду скажу, мины снимут. А ваххабисты эти... ну, как их?.. отмороженные. У князя первая жена чеченка, вот и пустил их сюда, говорю же, баб слушает. Но меня они боятся.
  - А как же князь? - с ехидцей спросил гетман, хотя и знал по опыту общения Рустама с фаунами - определённая опаска есть.
  - Да что князь, э?! На своей земле я сам хозяин! Пусть радуются, чатлахи, что вообще живые ходят! Хотели моих мужчин к себе смаѓнить. Я сказал - всех вырежу! Кто они здесь вообще?! Пускай идут в свои земли! Меня многие уздени поддерживают. Через месяц княжеский съезд, и я сразу этот вопрос поставлю. Пусть Айдаров решает с ними, а нет, так мы сами решим. Навсегда! - Джебраил перевёл дух. - Банд разных много стало, с аланами, ты прав, напряженность, уздени межѓду собой режутся, не все, конечно, но есть.
  - Слыхал я, Робин Гуд кубанский в поход сорвался, - вставил гетѓман.
  И сразу вспомнил, какая мысль пришла к нему примерно час наѓзад...
  - Ну и пусть рвётся дальше! - безразлично отмахнулся Джебраил. - Мы его не трогаем, он нас не трогает, у каждого свои дела. Впрочем, спасибо за предупреждение, я придержу торговцев.
  - Торговцев... - напрягся Александр.
  Вот где бестактно вышло - дальше некуда.
  - Скотом, брат, скотом! - расхохотался уздень. - Думаешь, все кавказцы только рабами торгуют да наркотой?! Я же тебе Волынского читал - бедно мы жили, зато чести не теряли. А рабы есть, скрывать не буду, - пожал плечами он. - Я сам не люблю этого, если кого покупаю - сразу даю волю. Некоторые у меня и остаются, хотя бы взять жену мою младшую, Марюху-Гаврюху...
  - Кого?!! - подскочил гетман. Его прошиб холодный пот.
  - Ну, Маринку, супругу мою, она тоже из рабынь. Айдаров купил её у абхазского султана, а я как увидел во дворце, так сразу и реѓшил - моя! Потом оказалось, и она - тоже.
  - Нет, погоди, брат! Как ты её назвал?
  - Маринку? Гаврюхой. Я её так называю в шутку. Она по фамилии, ну, по-русски, девичьей, знаешь, как будет? Гаврюшкина! Смешная фаѓмилия, да?
  Гетман побелел.
  - Очень смешная...
  - Э, ты чего?! - насторожился наконец-то и уздень.
  - Ничего особенного. Сейчас мы с тобой вместе посмеёмся. До слёз. До колик. До истерики... Я уже слышал эту забавную фамилию. Совсем недавно.
  - Ну?!! - зарычал уздень и ухватил кинжал за рукоять.
  - Успокойся! Давай сначала по рюмке пропустим... ух, хороша! Короче, дело в следующем: была у одного человека дочь, звали ее Маѓриной. Никому этот человек зла не делал, до Чумы коммерцией занимался, потом землю пахал, скот пас, но вот пришли к нему бандиты, самого тяжело ранили, беременную жену на кол посадили...
  - Ва-а!
  - Вот то-то и оно, что 'ва-а'!.. Дом сожгли, а кроху Маринку увели с собой.
  - Да, что-то такое она рассказывала, только говорила - отца тоже убили... Хочешь сказать, что мой тесть жив?
  - Неделю назад был живее нас с тобой. По документам он всегда значился Семёном Михайловичем Гаврюшкиным. Сказать, как его в простонародье называют?
  - Живой, значит, всё-таки. Что ж, может, оно и к лучшему, - улыбнулся хозяин.
  - Не знаю, не знаю... - с большим сомнением покачал головой Александр. - Так назвать тебе его прозвище?
  - Прозвище... Семен Михайлович, говоришь? Будённый, значит!
  - Увы, брат, нет. Хотя я сперва тоже так подумал... А называют его просто, пусть и не совсем по-русски, - Робин Гуд.
  - Робин Гуд, Мобин Муд... - дурашливо повторил уздень. - Английѓских сказок начитались... Что?! Кто???!!!
  - Робин Гуд, - чуть громче повторил гетман.
  - Того я маму тоже..! - в свою очередь перешёл на шёпот и хозяин. - Белый Волк... Да ну, брат, ты пи$дишь! Не может быть!
  - Может, Джебраил, может. Это, как говорится, даже не факт, это намного больше, чем факт, - так оно и есть на самом деле. Твою Маринку как звать по отчеству?
  - Маринку? Семёновна она, кажется. А он... Ой-ё, точно, слушай! А ты ничего не путаешь?
  - К сожалению, нет. Или - к счастью, так сразу и не скажешь.
  - Слуша-а-а-ай! - уздень налил полную рюмку, выпил залпом и отѓкинулся на спинку кресла. - Брат, ты меня за один день от смерти спас и убил. Ва-а!.. Уздень Баталпашев - зять Белого Волка! Правильѓно говоришь, сильно смешно стало... Ва-а! Что же теперь будет, а?! Да он сюда целую армию отморозков пригонит! Что делать? Или бежать в Америку, или горы поднимать, другого выхода не вижу.
  А гетман видел третий вариант. В глазах хозяина. Зарезать брата с кунаками, дабы предотвратить утечку информации, и жить как жил - спокойно, планово, бескризисно.
  - Погоди, Джебраил, не такой уж он отморозок, как ты дума... как о нём говорят. Самый обычный человек, хороший, добрый, справедлиѓвый. Просто озлоблен крайне, потерял семью, ищет любимую дочь, хоѓчет отомстить за кровь и унижение.
  - Это я понимаю!
  - Надо полагать, - совсем уж глупо брякнул гетман. - Но ты ведь не виноват в том, что случилось с его семьей, Маринку в рабѓство не уводил, наоборот, спас, взял в законные жены, любишь ее...
  - И она меня! - вскричал уздень.
  - Я заметил.
  - Глазастый, шайтан! - очередная порция спиртного не задержалась в баталпашевской ладони. - Уф-ф! Это ещё не всё, дорогой. У нас скоро ребёнок будет, от неё - первый... И тут придёт её папаша... Белый Волк! Ты ничего не путаешь? Седой весь такой, чуть нас с тобой постарше...
  - Седой как лунь, а усы немного темнее.
  - Он... Ва-а! Вся Кабарда вздрогнет! Что же делать, а?!
  - Что делать? Для начала не пороть горячку. А дальше...
  А дальше из-за двери послышалось 'малы́ ещё!', потом как будто мышка поскреблась, и показалась голова Алины.
  - Не помешаю, братцы?
  Узѓдень сидел, сжав голову дрожащими руками.
  - Заходи, дорогая, какой-такой помешаешь-момешаешь?!
  - Что случилось? - испуганно спросила Алина, пристроившись на подѓлокотнике мужнина кресла.
  Оба сбивчиво рассказали о возникшей проблеме. Глаза Алины прыѓгнули на лоб, а когда возвратились к месту первобытной дислокации, на лице вспыхнула коварная улыбка. Любила жизнь, полную мексиканских страстей... Да ну, каких, к шайтану, мексиканских?! Кавказских! Девятый год не прекращается резня...
  - Джебраил, успокойся, пожалуйста, и послушай старую интриганку! - она положила руку на плечо горца. - Не вздумай ехать к тестю и его сразу сюда не зови, Робина Гуда нужно подготовить. Мы напишем ему письмо - пусть твой человек отвезёт, - где всё обскажем: так, мол, и так, дочь жива, здорова, счастлива, свободна, замужем за достойным человеком...
  - Ждёт ребёнка, - вставил Александр.
  - Правда?! Поздравляю, Джебраил! Тогда - тем более... О себе, наѓпишем, не давала знать, потому что считала всю семью погибшей. И сейчас пока считает точно так же. Приезжай, Сэмэн Михалыч, будешь ей сюрпризом и сам всё увидишь. Конечно, без стрельбы. А ты, узѓдень, организуй ему торжественную встречу. Вот если бы ещё... нет, не получится!
  - Что не получится? - приободрился Джебраил.
  - Ну... это... если бы старших жён на время куда-нибудь сплавить... в смысле - отправить. Но так не выйдет, правда?
  - Э, почему не выйдет?! Инесса умная, к родителям уедет, у неё живые остались.
  - А они-то поймут?
  - Куда денутся?! Они бедные были, я их, так сказать, приподнял. А Гульку в Нальчик отправлю, во дворец, у князя третья жена азерѓбайджанка, они подруги, обе давно просятся. Думаешь, выйдет?
  - Поверь моему опыту! - воскликнула Алина.
  Кивнул и гетман - в семейной психологии супруга разбиралась много лучше, чем он и вся старшина Новороссии.
  - Ай, Алина, ай, молодец! - уздень разлил ещё по рюмке. - За тебя, красавица! Слушайте, ребята, оставайтесь здесь!
  'Красавица' с намёком ущипнула мужа, тот не остался в долгу.
  - Саня, тебя сдеѓлаем министром обороны Кабарды, Алина будет у меня наибом...
  - Кем?!
  - Ох, простите, - смутился уздень, - это слово такое, по-арабски - советник, а по-русски... не очень хорошо получается. Сейчас у меня наиб Али, но я его застрелю, потому что если как ты, Алина дорогая, то он дурак!
  - Ха! Я глупость скажу, ты и меня застрелишь! К тому же я, хм, наѓиб твоего побратима, - заявила она и тихо уточнила, - в том числе по-русски...
  Поболтав ещё минут двадцать на нейтральные темы - о давних похождениях студента Баталпашева по 'достопримечательностям' златоглавой, - супруги, верный наиб Богачёв и Алёнка с Мананой в сопровождении узденя отправились на экскурсию. Почти как в старой революционной песне - по овинам и по взгорьям... К овинам Александр с детства относился равнодушно. Как говорится, не по тем делам. Стыдно сказать, но чуть ли не до нынешней - полукрестьянской - жизни считал овин прибежищем овец. Овчарню, соответственно, - овчарок. С конюшней затруднений никогда не возѓникало. Не возникло и сегодня. Хотя и не впечатлила она гетмана. Равно как и все конюшни, какие только есть на белом свете... Правда, заметив, нас-колько ласков горец с благородными животными, он подозвал Серёгу и шепнул:
  - Как закончим, приготовь Султана.
  - Жалко, Старый!
  - Для брата?! Вычтешь из моего жалования.
  - Отвечаешь за базар? Знаешь, сколько до Чумы стоил ахалтекинец тёплых кровей? До ста лет без пенсии Березовским работать буѓдешь.
  - Не-е, Валентиныч, я до сорока дотянуть собираюсь, не больше.
  - Тебе сорок два, баран! В смысле - братан...
  - Мне двенадцать. Как и всем нам в этом новом старом мире...
  Зато уж в кузне Александр задержался, как наш дорогой соотечественник эпохи горбачевских перемен - в винно-водочном отделе западного супермаркета. Да какая там кузница?! Лаборатория! В прокаленной, дочерна задымленной избе - единственной в безликой череде холодных каменных строений кабардинского посада - дряхлый, беспомощный на вид старик руководил могучим славянином средних лет и юным худощавым пацаном из местных, а те мастеровито управлялись с шашечным клинком, изредка посыпая горячий металл порошками и окуная в бадью с кроваво-красной вязкой жижей. Повсюду были разбросаѓны кучки угля и шлака, вязанки дров, стальные чушки, проволока, арматура, полосы проката, на столах в беспорядке валялись бумаги, мелкий инструмент, весы, посуда, гирьки. Сквозь кавардак и мешанину кузницы проглядывал Высокий Хаос Творчества, присущий истинному Мастеру, божественному Демиургу. Старцу... Мастеровые вежливо давали пояснения, на время прекратив работу, показывали изготовленные ими серпы, кинжалы, шашки, конские подковы, канделябры, многое другое, старик же только буркнул что-то нечленораздельное и уставился на Алёнку.
  - Дедушка Иса, - кивнул на него уздень, - лучший мастер нашей земли, а может, и всего Кавказа. Только старый он, Стаса обучил, теперь бы моего племянника ещё успел... Гордый он, если будет руѓгаться, не обращай внимания.
  Гетман и не обращал. Вернее, обращал, но не на мастера, а на готовые изделия. Он потянул с крюка на стенке первый попавшийся клинок. На первый взгляд - классически изогнутая полоса металла с шероховатым черенком на противоположном острию конце. Довольно тёмный для обычной стали. Окалина? Нагар? Чернение? Пацан услужливо поднёс мерцающую масляную лампу. Гетман пригляделся. И оху... в смысле - охнул! По сплошному золотисто-бурому фону клинка полз витой светлый узор - мотки, гроздья, пряди тончайших волокон. Булат! Почти такой же, как на рекламных проспектах Оружейной палаты Кремля! Нет, кажется, московский был почти таким же... Вот это номер! Посреди кабардинского захолустья, в смраде убогой деревенской кузницы без малого, наверное, столетний дед, мужик без капли одухотворённости в пустых глазах и щупленький подросток-горец походя куют булатные клинки! И если это не искусная подделка, то за такую вот невзрачную полоску тёмного металла лет, эдак, тысячу назад какой-нибудь тмутараканский князь без колебания отдал бы равный ей по весу кошель золотых монет. А в этой будет добрый килограмм!
  Гетман щёлкнул ногтем по упругой стали. В обычно противоестественной для кузни тишине клинок издал высокий, чистый, протяжѓный звон... Он. Он! Он!!! Он...
  - Разбираешься, сынок? - только сейчас Александр заметил, что старый мастер пристально глядит на него из-под опущенных век. - Гни, не бойся!
  Кавказского акцента в языке его не чувствовалось совершенно.
  Гетман кивнул, развернул шашку ребром вверх, оценивающе взглянул на ее продольную ось - идеально ровная полоса. Подняв клинок над головой обеими руками, легко согнул его и, приложив к ушам концы, выпустил острие. Шашка осталась абсолютно ровной. Булат! Не дамасская сталь, сваренная кузнечным способом из прутьев, а именно цельѓнолитой булат, персидский 'пулад', тюркский 'каралук', полулегенѓдарный харалужный меч витязей Древней Руси, секретом изготовѓления которого владели непревзойденные мастера домусульманского Востока и чуть более поздние славянские умельцы. Секретом неравномерѓного распределения в стали углерода путём многократной её перековки и медленного охлаждения в графите. Секретом, над которым безуспешѓно бились их потомки, миланские, испанские, чешские, наши, олонецѓкие с тульскими, оружейники. Шарлатаны пытались разгадать суть магических заклинаний, сопровождавших процесс творения, не понимая или не желая понимать их истинное предназначение - отмер мастером времени каждой последующей операции. Левши ковали кич-поделки, энтузиасты рылись в пожелтевших манускриптах, металловеды защищаѓли - защищали ведь! - бездарные по сути диссертации, а здесь, в глуши, за каменными стенами, седые старцы из поколения в поколение передавали тайны мастерства искусных предков. Старцы... Старцы?!
  Гетман обмотал черенок тонким кожаным ремнем, потрогал лезвие, кивнул, подбросил тряпку и легко взмахнул оружием. Клинок пронизал ветошь, будто масло, две половинки спикировали к его ногам. Бережно повесив булат на стену, гость преклонил колено перед мастером и коснулся губами высохшей дубленой кисти. Тот чуть заметно улыбнулѓся.
  - Молодец, сынок, правильно сделал.
  - Скажи, отец...
  - Называй меня Старцем!
  И мир перевернулся. Майору ВДВ, комбату, гетману-правителю, полковнику казачьих войск насилу удалось подняться на ноги, бесѓстрашного солдата била дрожь. За спиной чуть слышно стонала Алина. Приехали!
  - С приездом! - снова улыбнулся мастер.
  - Здравствуй, Старец! - прошептал Александр.
  - Здравствуй, сынок, здравствуй! Ничего не хочешь передать?
  - Передать... Передать? Разве только привет. Привет от...
  - Спасибо, я знаю. Многое вообще знаю! И про булат, что тебе приглянулся, и про тебя, и про жену твою, и про... - Старец скосил глаза на Алёнку. Морок! Наваждение! - Когда ехать собираешься?
  - Завтра, Старец.
  - Понимаю, понимаю... До завтра успеем... Если, конечно, Завтра вообще наступит... - он многозначительно посмотрел на гетмана и обернулся к подмастерьям. - Стас, принеси те, мои!
  Мужик тут же доставил из подсобки пять изящных кинжалов в посеребрённых ножнах, два длинных, в локоть, три немного короче. Старец, кряхтя, поднялся с табуретки и вручил по одному каждому из гостей. Гетман, приняв кинжал, вновь преклонил колено, наполовину вытащил его из ножен и поцеловал тёмный ледяной харалуг.
  - Сынок, - прошелестели высохшие губы Старца. - Доченька... Беѓдная девочка!
  Только выйдя под свет предзакатного солнца и ощутив подошвами булыжник мостовой, гетман сумел окончательно перевести дух. Ладошка Алины раненной птицей билась в его руке.
  - Неужели опять, Аль?!
  - Снова, моя хорошая.
  - Боже, да сколько же их?!
  - Имя им легион! Так что, - злорадно улыбнулся гетман, - остаёшьѓся с побратимом?
  - О, нет, увольте!
  - А что так? Собственно, данные конкретные Старцы ничего плохого нам с тобой не сделали. Будем надеяться, и далее не сделают, мы им не конкуренты в поисках Высокой Истины. Хотя...
  - Мы, Аль, для них - дети неразумные. Чёрт, такое ощущение, будто всё время под рентгеном находишься... Я боюсь, Аль!
  - Вот это зря, милая, бояться уже нечего - Рентген давно умер. А при жизни, ты права, ловелас был тот ещё, любил, чтоб под ним все время кто-нибудь находился.
  - Ой, да иди ты..!
  - Вместе пойдём, Алька. И как можно скорее. Признаться, я тоже боюсь.
  А Баталпашев в это время разливался соловьём перед Серёгой, Алёнкой и Мананой, нахваливая мастерство своих ремесленников - сыѓроваров, маслобойщиков, оружейников, суконщиков, вышивальщиц, чеѓканщиков, каменщиков, столяров. Не забыл упомянуть нефтяную скважину с мини-заводом, дизель-электростанцию, лопастные насосы для поѓдъёма воды на-гора...
  Но просвещённого трудолюбивого феодала прерѓвал премьер-министр - он же наиб - Али.
  - Наиб Али, - скороговоркой прошептал гетман.
  Алина прыснула в ладошку. Супруги, чуть подуспокоившись, развеселились. А зря!
  Уздень и его советник, перебросившись несколькими фразами на таинственном кабардино-черкесском языке - а то, глядишь, и на каѓком-нибудь другом, - беспокойно оглядели гостей, после чего хозяин, одёрнув шитый серебром чекмень, коротко бросил:
  - Веди сюда!
  - Что случилось, брат? - встревожился гетман.
  - Ничего особенного. Не беспокойтесь, просто шакал вонючий решил, что падалью запахло, я его маму тоже..!
  'Шакал' смотрелся грозно и внушительно: примерно одного с гетѓманом и узденем роста, могучий телом, бородатый, сверху бритый наголо, в добротном чистом камуфляже. Типичный 'дух'!
  - Здравствуй, славный уздень! - по-русски поздоровался с одним хозяином незваный гость и бросил на станичников взгляд, полный злобы и презрения. Наверняка вайнах, подумал Александр. - Пусть Аллах, милостивый и милосердный, дарует покой и процветание твоему дому!
  - Иншалла! Здравствуй, Аслан-хаджи, - поморщился хозяин. - С чем пришёл?
  - Пожелать тебе здоровья и...
  - Брось пургу гнать, говори по делу!
  - Ладно, уздень, - скрипнул зубами 'дух' и перебросил с бока за спину пустую кобуру ТТ. - Мой господин, эмир Салех ад-Дин...
  Вот это да! Только сейчас гетман до конца проникся именем-отчеством предводителя джамаата. Ей-богу, кто во что горазд! Князья, арѓхонты, атаманы, гетманы, уздени, 'робингуды', а здесь, гляди-ка, - материализовавшийся кошмар средневековых европейских рыцарей, сам Саладин, прошу любить и жаловать!
  - ...эмир Салех ад-Дин послал меня сказать тебе, уздень: ты не по праву завладел нашей добычей - вот этими презренными гяурами, - 'дух' покивал на Алёнку и Алину, - которые обманули пост, сбежали, да ещё заминировали дорогу!
  - Эмир потерял многих славных воинов? - саркастически усмехнулѓся хозяин.
  - Милость Аллаха беспредельна, - абрек сложил ладони плоскодонѓной лодочкой, - а у нас хорошие сапёры...
  - Хвала Аллаху, милостивому и милосердному, одной проблемой меньше! Вахид, - он обернулся к подоѓшедшему с джигитами 'министру обороны', - задержи людей, наш добѓрый друг Аслан-хаджи снял мины. Итак, что же предлагает Салех ад-Дин?
  - Салех ад-Дин говорит: отдай нам половину женщин и коней, ингуѓша и минёра, а всё, - бородач особо, с полным презрением в голосе выделил 'всё', - остальное можешь оставить себе.
  - Всё остальное! - хмыкнул уздень. - Спасибо справедливому и доброму эмиру, теперь не пропадём... Кстати, зачем вам минёр, если не было взрыва?
  - Но мог быть! Минёру нужно отрубить руки, и тогда мир и покой воцарятся на твоей земле. Это справедливо, уздень! Ты знаешь наши законы. Аллах акбар!
  - Вуалла акбар! Закон суров, но это закон... дура лекс, сед лекс. А ты не боишься кровной мести, Аслан-хаджи?
  - Мести рода вонючего русака?! - презрительно сплюнул вайнах.
  - Мести рода узденя Баталпашева! - взревел хозяин.
  - Зачем такие вещи говоришь, уздень?! Один Коран читаем!
  - Ах, один Коран читаем, да? А мне кажется, разные. Это ведь в твоём Коране записано, что грязный шакал-падальщик должен бросатьѓся из засады на брата того, кому сам Аллах бесконечной милостью своей дозволил родиться и жить на этой земле, где тысячи лет рождались и умирали его достойные предки, где он поставлен хранить мир, порядок и покой людей!
  - Вот это 'духи' косяк упороли! - шепнул Серёга Богачёв.
  Гетман молча кивнул. А побратим не унимался:
  - Передай Салех ад-Дину, уздень Джебраил Баталпашев говорит: если хоть один волос упадет с головы его брата, - глазами указал на Александра, - его близких и кунаков, с гривы его коня, с холки его собаки, клянусь памятью предков, горы и долины Кабарды содрогнутся от мести узденя, а реки заполнятся кровью врагов! Передай эмиру Салех ад-Дину, уздень Джебраил Баталпашев велит сегодня же убратьѓся к дьяволу с его земли, иначе он поднимет весь народ адыге, от Нальчика до Майкопа!
  - Но князь... - начал было ошеломлённый 'дух'.
  - Джебраил Баталпашев уздень, но не раб князя! Я всё сказал, ты всё услышал. Прощай навсегда, Аслан-хаджи! Аллах акбар!
  Вайнах, не проронив ни слова, развернулся, взял у Вахида свой ТТ и магазин к нему, демонстративно сплюнул и зашагал к воротам замка дерзкого узденя. Гетман облегчённо перевёл дыхание, однако вдруг опять забеспокоился - какой будет реакция на инцидент кунаков побратима? Они ведь тоже не рабы! Но по яростному блеску глаз Али и зубовному скрежету Вахида, едва сдержавшегося после гнусного плевка, понял - пришельцы всех давно достали!
  Увидел гетман кое-что ещё. Не столь приятное для него лично. Такой же блеск в глазах, как у Али. Но - у Алины. Наверное, впервые за двенадцать лет сердце его полыхнуло самой настоящей ревностью. Почуяв, видимо, неладное, супруга тут же виновато опустила длинные пушистые ресницы. Ладно, дорогая, после разберёмся!..
  А Джебраил после ухода огорчённого приемом 'духа', несколько раз упомянув про чей-то рот и некоторые другие части тела, оправил сбившийся спецназовский берет и посмотрел, качая головой, на Александра.
  - Знаешь, брат, что меня больше всего удивило?
  'Как бестолково ты установил мину', - подумал гетман.
  - Как старый Иса тебя принял! Знаешь, он даже на меня только ворчит, а тут встал, улыбается, руку тянет. Вообще не пойму, в первый раз такое. Он гордый, как Бог!
  - Да он и есть... - не сдержавшись, прошептала Алина, однако тут же заработала шлепок.
  - Э! - хлопнул себя по лбу Джебраил. - Болтаем тут, а мясо стынет!
  По случаю прибытия экзотических для этих мест гостей к столу решено было позвать и представительниц прекрасной половины человечесѓтва. Не пригласить туда Нину Юрьевну значило - по крайней мере, для распорядителя банкета - лишиться жизни в полном смысле слова, не пригласить других - по собственной же глупости прогнать из рая солнцеликих гурий. А может, в Кабарде и приняты совместные застолья? Кому дано понять кавказцев, которые живут не в соответствии с исламским шариатом и не согѓласно нормативным актам светского законодательства, но по адатам гор - понятиям, что сами для себя же и придумали.
  Длиннейший стол ломился от переизбытка блюд из парной телятины, баранины, дикой и домашней птицы, от сыра, овощей и трав, от хлеба, массы сладостей и фруктов. Присутствовала хлебная водка в пузатых графинчиках, против Алины возвышался изящный бронзовый кувшин с рубиновым вином, попробовав которое, она произнесла одно лишь слово: 'Класс!'. Уздень единолично занял место во главе стола, по правую от него руку сели старшая жена и побратим с супругой, по левую - Серёга, Костик и наиб Али. Девчонки под присмотром Паши Никоненко попали в развесёлую компанию Гюльнар, Марины и двоюродѓной сестры узденя. Вокруг Шаталина собрался, по обычаю, аптечно-медицинский персонал, а также возрастные горцы и горянки, донимаемые хворями.
  - Джебраил, извини, конечно, за нескромное замечание, - прошептала Алина, кивнув на графинчики с водкой, - но вам... ну, мусульмаѓнам, разве можно это дело?
  Прошептала. Во всеуслышанье. Как будто бы не видела их с муѓжем предварительного причащения! Но жажда, как известно, ничто, а имидж - всё, и долг порядочной супруги блюсти реноме спутника жизѓни вкупе с его родственниками, например, братьями. Не забывая, кстати, о своём...
  - Алина дорогая, - отмахнулся уздень, - Аллах милостив и милосерѓден, какое ему дело до того, что ничтожный смертный мало-мало нарушит его завет?! Пророк от имени Аллаха запретил нам пить переброѓдивший сок плодов земных, то есть вино. Какие проблемы?! Я его и не пью. Пью водку, о ней Пророк умолчал. Вульгарно де-юре для правовоѓго государства это звучит так: разрешено всё, что не запрещено.
  Только сейчас гетман вспомнил, что побратим его - ко всем своим достоинствам - юрист. Сам Джебраил! Какое счастье всё-таки, что эта встреча состоялась, причём именно так, с раненной лошадью и разъярённым кабаном, а то ведь 'саладины' обязательно перехватили бы заезжих русаков. Может, и вправду сдать тебя, Алина Анатольевѓна, узденю на хранение? Во избежание. С обоих взять подписку о... о, нет! Не сотвори соблазна ни себе - к обзаведению рогами, - ни побратиму, ни жене!
  - Я, Алина дорогая, - продолжал уздень, - по молодости сильно интересовался вопросами религии. Ты истинно верующая? А ты, брат?
  Алина покачала головой после секундного раздумья, гетман - сразу же. А про себя подумал: 'Я - не верующий. Я - знающий. Знаю, кстати говоря, о том, братишка, о чём ты после литра водки даже не осмелишься предположить. Бог - прямо у тебя под носом, обучает твоего племянника, а ты считаешься его работодателем, и это еще очень мягко сказано'...
  - Не фанатики, значит... Ну и хорошо! Тогда я вам вот что скажу: и наша вера, и ваша, и иудейская - одного корня.
  - Так уж и одного! - перебил Константин.
  - Э, точно тебе говорю, дорогой! Мусульмане, как и христиане, считают еврейский Ветхий Завет священной для себя книгой и точно так же отрицают только иудейскую обрядность. Только вы верите в Святую Троицу, а для нас Бог един. Иисус, которого вы считаете сыном Божьим, Богом-Слово, по нашему Иса, для нас - человек, один из почитаемых в исламе пророков-расулов.
  - Местного Старца зовут Иса, - прошептала на ухо мужу Алина.
  - Людям он мог назваться хоть Исой, хоть Шеварднадзе, хоть Раѓбиновичем, - хмыкнул тот.
  - Мне, одесситке, Рабинович как-то ближе.
  - Иудейка ты моя! - усмехнулся он и на несколько секунд задуѓмался. - Нам бы Старца по фамилии Шеварднадзе разыскать... в течеѓние недели максимум. И быстренько назад!
  - Сюда?
  - Лимон съешь! - отмахнулся гетман и переключился на узденя.
  - Мы почитаем людей-пророков, - продолжал 'докладчик', - первочеловека Адама; Ноя, с которым после изгнания первых людей из рая Бог вновь закѓлючил союз; Авраама-Ибрагима, первого 'мумина', то есть поверившеѓго в единого Бога; Моисея-Мусу, которому Бог дал поучение для евѓреев; Иисуса-Ису, который дал Евангелие христианам. Но первый и главный, великий Пророк для нас - Магомет; по-тюркски и по-арабски - Мухаммед/Мохаммад. Конечно, взаимоотношения между людьми, да и сам мир, перевернулись не двенадцать лет назад, а много раньше. Поначалу же Аллах устами Пророка разделил землю на 'дар аль-ислам' - мир ислама, и 'дар аль-харб' - территорию войны. Причём христиане и евреи, будучи носителями 'Книги' - Ветхого Завета, - имели право жить в мире ислама по своим обрядам и обычаям, а территорией войны объявлялись все земли, населенные язычниками-многобожниками, их следовало либо уничтожить, либо сделать мусульманами. Вам интересно?
  - Очень! - в один голос подтвердили сотрапезники.
  Признаться, гетман был в курсе того, о чём рассказывал побратим. Но впервые слышал историю взаимоотношений между мировыми религиями и суть са́мой неоднозначной из них в столь сжатом и доступном варианте, а потому нисколько не лукавил - ему было необычайно интересно.
  - Ладно, рассказываю, - сделал одолжение уздень. - Я люблю поѓговорить, вы уж извините.
  - У тебя прекрасно получается, - скромно улыбнулась Алина. - Джебраил, а почему религия - ислам, и в то же время верующие - муѓсульмане?
  - Ислам, Алина дорогая, одно и то же, что муслим, отсюда и мусульмане. По-русски это означает 'покорность'. Основы ислама довёл нашим предкам Великий Пророк Мухаммед, слово в слово повтоѓряя завет Аллаха. Сам Мухаммед родился в 570-м году на Аравийском полуострове, в городе Мекке. Местная знать преследовала Пророка, поэтому в 622-м он со своими первыми приверженцами - мухаджирами - бежал в Медину. Этот год, год Хиджры, стал точкой отсчёта мусульманского летоисчисления, кстати, по лунному календарю. В Медиѓне за Мухаммедом пошли мухаджиры и те из местных жителей, кто вновь примкнул к его вероучению, - ансары. Он начал проповедовать слово и закон Божий, одновременно объединяя вокруг себя людей. Его общиѓна принимала всех, независимо от национальности, лишь бы они испоѓведовали ислам и соблюдали установленные нормы поведения. Стать мусульманином было проще простого, достаточно отречься от языѓческих богов, христианской Троицы или еврейской обрядности и в присутствии хотя бы двоих свидетелей-мусульман произнести: 'Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммед - его Великий Пророк'.
  - Но так ведь можно было принять ислам только для виду, - покаѓчал головой Серёга.
  - В принципе, да, - согласился уздень. - Но ты, друг, забываешь, что в те времена люди относились к божествам куда более серьёзно, чем мы сейчас. Такого пройдоху и сразу могла постигнуть Кара Божья, и уж тем более в загробной жизни ему была гарантирована куча неприятностей. К тому же стать мусульманином было попросту выгодно. Сломав родоплеменные отношения курейш - народности, которая жила вокѓруг Медины, - Мухаммед совершил по-своему прогрессивный акт, начал создавать государство, причём совершенно нового типа, а его последователи, в прошлом рядовые члены языческих кланов, стали перед лицом Аллаха элитой человечества. Мухаммед завещал людям быть покорѓными единому Богу и следовать за имамами - светскими и духовными руководителями, что несли людям слово Божье. По сути же, все мусульмане считались равными между собой, выше их - только Бог, миѓлостивый к ним и милосердный, зато грозный ко всем остальным. Факѓтически Мухаммед поднял своих последователей на первую в истории мировую революцию. Разве это не привлекательно для бесправных и униженных бедняков?!
  - Пролетарии всех стран, соединяйтесь! - буркнул гетман.
  - Точно, брат! Мухаммед говорил, что святая обязанность каждого мусульманина - распространять истинный миропорядок, воевать с неѓверными. А кто тогда были неверными?! Да все вокруг, кроме его маѓленькой общины! Начались священные войны, джихады, или по-нашему газаваты, от 'гази' - война. В те времена случилось так, что основной товарооборот на Востоке шёл по суше, и мусульмане, захватывая караваны неверных, очень быстро богатели, набирали силу, к ним стеѓкались и соплеменники, и инородцы. Очень быстро на пространствах от Атлантического океана и Чёрной Африки до Индии, Китая и Кавказа выросла огромная империя ислама, Арабский халифат. В 632-м году Аллах призвал к себе Пророка, бразды его правлеѓния перешли к халифу Абу-Бакру, потом - к Омару, видным мухаджирам. Третьим халифом стал Осман, зять Мухаммеда, и лишь четвёртым - Али, не только зять, но и двоюродный брат Великого Пророка, его кровный родственник.
  Наиб узденя приосанился, ибо все тут же посмотрели на него.
  - Очень остро встал вопрос, должны ли главы Арабского хаѓлифата быть выборными или наследными, фактически - являются ли поѓтомки Мухаммеда священными особами. За это выступали тогда и ратуѓют сейчас шииты, для них первый халиф - не Абу-Бакр, а именно Али ибн Аби Талиб. Сунниты думают иначе, по их мнению, имамом, в том числе верховным, может и должен быть не обязательно Алид, но самый достойный.
  - Демократическое направление в исламе, - улыбнулся гетман.
  - А ты правильно мыслишь, брат!
  - Дурака гетманом не изберут, - вмешался Константин.
  Александр и не думал, что дозорный слушает узденя, всё это время с саркастической усмешкой наблюдая, какие пылкие взгляды тот бросает на Алиѓну - объект своего тайного, как самому казалось, обожания - и как его колотит при словах 'Алина дорогая'. А 'дорогая' аж лучилась сладострастием. Авантюристка!
  - Гетманом, да? - искоса поглядел н побратима уздень. - А говорил, атаѓманом... Ну-ну!
  - Это она! - 'перевёл стрелку' на Алину псевдо-атаман.
  - Скоро окажется, что ты еще и Президент всея Руси!
  - Всея Новороссии, - уточнила супруга. - Правда, она очень маѓленькая, с населением всего в 2100 человек... Прости, Джебраил, мы перебили тебя.
  - Ничего, миссис Первая Леди... Вот дьявол, а я вас по конюшням вожу! Ничего не поделаешь - мусульманин! - развёл руками небо Джебраил. - Ислам - очень жесткая религия, вера сильных и решительных людей. Иудеи всегда считали себя избранниками Божьими, христиане - рабами Его, а мы - воинами, проводниками воли Бога в этом мире. Мухаммед довёл нам не просто слово Божье, а наказ - как выжить и победить, своего рода воинский устав. Не пить вина, потому что оно дурманит разум и расслабляет тело. Не есть плохого мяса, той же свинины - мало того, что она от грязного животного, так ещё и мгновенно порѓтится, что особенно опасно в условиях жаркого Юга, и требует осоѓбой термической обработки. От неё слабеет организм, внутри откладывается жир, люди потеют, становятся ленивы, теряют запасы внутренѓней влаги.
  А вот гетман с удовольствием съел бы сейчас свиную отбивную. Разговор на эту тему напомнил ему вампира Глейзерова и благостную с виду человекобойню. К счастью, уздень недолго развивал сомнительную тему. Однако перешёл, как позже оказалось, на более чем скользкую стезю.
  - Женщина в мусульманской семье - никто. А как же иначе?! Ведь вся ответственность лежала на мужчине, разве могла им руководить женщина? Она должна была только помогать ему, даровать любовь, отдых и наслаждение, растить детей, готовить пищу, следить за чистотой. Жизнь была тяжёлой, люди гибли в войнах, умирали от зноя, жаѓжды и болезней, а значит, требовалось больше детей. Пророк сказал: берите больше жён. Но только если сможете их содержать. Поэтому мусульманин платит за жену калым, по-арабски - садак. Во-первых, он должен доказать свою экономическую состоятельность, возможность содержать жену и детей. Зачем плодить нищих? Они слабы, то есть не могут быть хорошими воинами, а только алчными коварными граѓбителями. Во-вторых, он должен был компенсировать отцу невесты затраты на её воспитание до замужества. Возраст вступления женщиѓны в брак был предельно низким, и дело тут не только и не столько в желании родителей поскорее избавиться от нее, сплавить, как у вас говорят. К тому времени, когда она сможет родить, должна уже обвыкнуться в доме супруга, жить с ним одной жизнью, а потом поѓдарить ему как можно больше детей, а Богу - воинов, всё равно маѓло кто из них выживет, так пусть останется хоть кто-нибудь. Какой толк брать старую бабу?!..
  Алина густо покраснела, и побратим, видимо, поняв, какую чушь сморозил, поспешил поправиться. Но как же неуклюже!
  - ...То ли дело, как Алина дорогая!
  - Алина дорогая! - фыркнула она. - Сто лет в обед!
  - Э, тридцати нет, а она уже...
  - Оставь, Джебраил! Тридцать мне было давным-давно. Если вообще когда-нибудь было...
  - Ва-а! За тебя, красавица! - уздень наполнил рюмки и поспешил немедленно уйти от неприятной темы возраста. - Так вот, друзья, скажу вам как юрист: Бог устами Мухаммеда подарил людям не просто порядок правильного поклонения самому себе, а готовый кодекс праѓва и морали. Главное в нём - шариат, иначе говоря, путь. Это соѓвокупность светских и религиозных законов, основанная на Коране - священной книге из 114-ти глав-сур, содержащей записанные Пророѓком Божьи слова о догматах ислама, правилах культа, бытовых, юриѓдических и моральных нормах. Затем идет суннат, или сунна, - сборник воспоминаний-хадисов о мудрых изречениях самого Пророка, что донесли нам его первые последователи - мухаджары и ансары. Исѓточниками исламского права считаются также фетва и канун. Первое - это толкования Корана и всего шариата; второе - законодательные акты правителей, направленные на сохранение и точное исполнение норм шариата. И, наконец, обычаи, обычное шариатское право, урфваадат по-арабски. Мы, горцы, зовём их просто адатами. Это те нормы культа, права, быта и морали, которые Мухаммед волею Аллаха не отѓразил в Коране. Нам, кавказцам, наши адаты много ближе, чем откроѓвение Бога, которое Он полторы тысячи лет назад дал через Пророка диким аравийским бедуинам. Всё в этом мире понемногу изменяется, у нас сейчас несколько иная жизнь, а значит, и законы должны быть несколько другими. Поэтому мы не любим твердолобых ваххабитов, как и православные - старообрядцев. Я, уздень Джебраил Баталпашев, - гордый человек. Я могу стать воином-добровольцем, но никогда не буду чьим-то рабом, пусть даже самого Аллаха!
  Я тоже, - подумал гетман. И это верно, ох, как верно! В свеѓте не так давно открывшейся Высокой Истины... Не сделаться ли самому Пророком, пока на памяти слова донецкого отшельника? И что сказать александжирам? В ружье?! В ракеты? В бластеры? В армады звездолётов? Скорей уж - в каменные топоры! Э-эх, живи, малыш, ибо лишь ты способна прекратить войну и нетерпимость во Вселенной! А хоть бы даже не была способна... Просто живи, моя Любовь!
  - Я, уздень Джебраил Баталпашев, согласен уважать Бога как высшее существо, согласен считать его единственным и вечным правителем подлунного мира, однако не хочу, чтобы Он по пустякам вмешивался в мои дела. Вот я выпил рюмку водки - Бог молчит. Нормально. Значит, дозволяет.
  - А как ты узнаешь, что Он возмущён? - съязвил Александр.
  - Легко! - захохотал уздень. - Тогда мне станет сильно плохо... ну, вывернет... Наливай, брат, накладывай, пробуй, вот горячий казан-кебаб!
  - Джебраил, а могу я произнести тост?
  - Ва-а, чего спрашиваешь, брат?! Конечно!
  Гетман встал, расправил камуфляж и подмигнул Серёге. Друг понимающе кивнул и молча покинул компанию притихших сотрапезников.
  - Дорогие друзья, - торжественно заговорил он, - позвольте на минуту занять ваше внимание! Много дней назад мы покинули родные дома, шли через разные земли, многое повидали. Проклятая Чума везде оставила свои кровавые слеѓды. Совсем мало людей осталось в этом мире, да и живут они по-разному - кто-то нищенствует, кто-то вернулся к тысячелетним традициям, кто-то пытается сберечь достояние сгинувшей цивилизации, неѓкоторые вообще превратились в первобытных дикарей, настоящих обезьян. Но лишь там люди сохранили достоинство и относительное благоѓполучие, где их возглавляет сильный, умный, энергичный и волевой человек. Я очень рад за каждого из вас и за себя лично, что встретил здесь такого человека...
  Горцы молчали, слушали напряженно и внимательно, не перебивая оратора ни словом, ни жестом. У нас, - подумал гетман, - обязательно нашлась бы какая-нибудь Нинка Андреец, которой надоело слушать 'всяких дураков', зато охота выпить-закусить.
  - ...узденя могущественного князя Кабардинского, Джебраила Баталпашева, сижу с ним за одним столом, преломил с ним хлеб. Вдвойне рад и горд тем, что этот человек назвал меня братом. Обстоятельства такоѓвы, друзья, что уже завтра я уеду из вашего гостеприимного дома. Я уеду, унося в груди раненное сердце, потому что половина его осѓтанется навеки здесь. Но я увезу с собой половину сердца моего назѓваного брага. И в тех пределах, где имя новоросского гетмана хоть что-то значит, пусть знают все: кто причинит боль моему браѓту, его близким и кунакам, будет кровным врагом полковника казачьѓих войск Александра Твердохлеба!
  Кровная месть - дело близкое и понятное. Джигиты закричали, взметнулся первый ствол, но Александр поднял руку.
  - Ещё минуту, друзья! Сегодня один человек - не ваш и не наш - даже не сказал, а просто в душе не поверил, что христианин может быть братом мусульманину. Посмотрите на этого коня!
  Гетман подал Серёге Богачёву знак, и друг, таившийся до времени в тени въездных ворот, вывел на мостовую крепостного двора великолепного Султана. Кавказцы, всегда прекрасно разбиравшиеся в лошадях, от восхищения заѓвыли и зацокали. А гетман с удовлетворением отметил, что подарок - под седлом. Серёга дело знает туго!
  - Ахалтекинец Султан - представитель прославленной во всем подлунном мире древней туркменской породы. Таких коней считали за счастье получить Чингизиды и хорезмшахи, турецкие правители и русские цари. Сапармурад-туркменбаши Ниязов преподнёс одного из них в дар Борису Ельцину. Несколько лет назад, день в день с моим люѓбимым орловским рысаком Аквилоном, Султан родился на нашем конезаводе. Мать его, прекрасная Шахиня, пала при родах, и потому обоих жеребят вскормила Дара, мама Аквилона. Так и росли они бок о бок, как симѓволы братства Запада и Востока, Севера и Юга. Почему же так не моѓгут жить люди?! Могут, я уверен! Особенно сейчас, когда проклятая Чума унесла в могилу миллиарды жизней наших отцов и матерей, наших безвинных детей, наших братьев и сестер! Султан лишь прошёл выезѓдку, с ним персонально работал наш лучший конюх, но благородное жиѓвотное еще не принадлежало ни одному человеку. Я дал себе слово, что этот конь достанется самому достойному джигиту, и вот сегодня с лёгким сердцем хочу вручить его достойнейшему из достойных - каѓбардинскому узденю Джебраилу Башлпашеву, да возвеличится его имя по всей благословенной земле адыге, да пребудет над ним высокая защита Аллаха, милостивого и милосердного!
  Кунаки узденя сорвались с мест, неистово закричали, в сумеречное небо понеслись вереницы трассирующих пуль. Джебраил троекратно расцеловал Александра, по щекам его струились слёзы.
  - Спасибо, брат, спасибо, дорогой! Первый раз, чтоб так кто-то сказал! А подарок...! Я побежал?
  - Беги, - довольно усмехнулся гетман.
  - Не укусит?
  - Ну, если дашь ему...
  - Кусочек сахара? Морковку?
  - По яйцам! Беги, он смирный.
  Уздень с громогласным 'йа-а!' бросился к ахалтекинцу, прыгнул, не коснувшись стремени, в высокое седло, ударил шенкелями, поднял Султана на дыбы, провёл походным шагом, пустил короткой рысью, бросил в кентер и карьер. Наездником, конечно, был от Бога. А конь каков!
  Обнимались, благодарили друг друга и обменивались подарками ещё очень долго. Как вдруг все разом притихли, и только шёпот изумлеѓния прошелестел над столом.
  - Того я маму и рот тоже... - пробормотал кавказское ругательѓство уздень. - Старый Иса вышел из своей конуры! Как у вас говоѓрят, что-то в лесу сдохло... Не пойму я всё-таки, брат, кто ты таѓкой?!
  - Обычный гетман, - усмехнулся Александр. - Как бы прикольно это ни звучало для третьего тысячелетия по Рождеству Христову.
  - И 14...-го года Хиджры, - уточнил без тени иронии Джебраил.
  Мастер с достоинством, ни на кого не глядя, медленно прошесѓтвовал в голову стола и замер за спиной узденя. Джебраил встал, отошёл в сторону на несколько шагов. Поднялись все присутствующие. Над шумным прежде пиршеством повисла гробовая тишина. Подмастерье Стас, вытянувшись во весь свой богатырский рост чуть позади наставника, сжимал в руках нечто под тёмным бархатом, а Старец подозвал вновь не на шутку оробевшего Александра.
  - Подойди, сынок!
  Гетман приблизился и преклонил колено.
  - Восстань, сынок! - громовым голосом одёрнул его Старец и тут же перешёл на еле различимый шёпот. - Не для тебя это. Ты ЗНАЕШЬ, а раз так, мы с тобой равны перед Мировым Духом. Ты силён, воѓлен, свободен, ты не смирился с чужой жестокой волей, ты борешься. Каков будет результат, не скажу - не знаю. На всё Воля твоя, на всё Сила твоя!
  - Спасибо, Старец!
  - За что благодаришь, сынок?!
  - За надежду.
  - Я очень плохо знаю, что это такое. Вернее, знаю, но не ощуѓщаю. Жаль!
  - Раз ты так говоришь об этом, значит, что-то всё-таки чувствуѓешь!
  - Что-то, конечно, да... Давно здесь живу, научился, напитался. Дерзай, сынок, борись, и может быть, тебе воздастся. Береги девочѓку! Бедняжка! Кто виноват, что так случилось?! На то есть Высшая Воля, Высокое Предназначение. Борись, сынок!.. Ты смотри, и вправѓду расчувствовался!
  - Значит, не всё потеряно, - улыбнулся Александр.
  - Не всё найдено, сынок, вот что плохо. Не найдено Самого Главѓного - пути к Гармонии Вселенной! Спасай Её, Она, возможно, и найѓдёт... Кстати, найдёшь в чужих краях наших - понимаешь, о ком я?..
  - Понимаю, Старец.
  - Эх, много ли ты понимаешь!.. Да, так вот, если найдёшь, передавай им привет.
  - Обязательно, Старец, - Александр низко поклонился.
  - Это ещё не всё, сынок. Не знаю, доведётся ли нам встретитьѓся снова, так что прими от меня подарок на память.
  Он обернулся к Стасу и сорвал накидку с крытого чёрным лаком плоского фанерного ящика безо всякой инкрустации. Поднял крышку. На бархатном ложе покоился тёмный клинок кавказской шашки. В неверном свете фонарей, будто живой, полз по металлу замысѓловатый кольчатый узор, поигрывали блики на полированном самшите рукояти. И больше ничего - ни золота, ни серебра, ни камня, ни клейма. Величественно, строго и рационально, без изысков. Ну да, Они ведь лишены эмоций, Им не восприять и, соответственно, не передать палитры раздирающих любого человека чувств! Знают лишь 'да' и 'нет', верно - неверно, правильно - неправильно, упал - отжался, наши - немцы... Грусть-тоска!
  Приняв клинок обеими руками, гетман всё же снова преклонил колено и поцеловал булат.
  И содрогнулся.
  И почувствовал.
  Холодное прикосновение Вселенной...
  - Спасибо, Старец, это самый дорогой для меня дар. Теперь и у меня есть частица истинного Божьего творения!
  - Э-эх, - горько усмехнулся мастер, - много ли ты понимаешь?! Дитя несмышлёное! Сынок... Удачи тебе на трудном пути! Удачи всем вам, детки, жизни и здоровья!..
  От места за столом он отказался наотрез, даже с оттенком явного презрения - тот, кто лишен эмоций! - и столь же величаво, как вошёл, направился назад, к воротам.
  - Ва-а! - только и смог пробормотать уздень. - Наводнение сейѓчас начнётся, небо рухнет. Вот это день сегодня! Кабан чуть меня не покушал...
  - А зачем ты к нему лез?! - недоуменно посмотрел на побратима Александр. - Вы же свинину не едите.
  - Да вот из-за Исы и лез! Он сказал, что сегодня обязательно нужен кабаний жир, даже указал, где найти зверя. Как знал, слушай!
  Он вправду знал, - подумал Александр. Он целенаправленно суѓзил границы твоей свободы, подавил твою волю Своей, могучим разуѓмом сумел предвосхитить наиболее вероятное развитие ситуации, возможѓно даже, подсказал Алёнке: ты, уздень, в опасности! Добился своего. Только - зачем? Зачем ещё, как не для встречи с Гетманом всея Руси?! Для встречи Высокого Гостя - на караул! Шашки подвысь! Знамена - в зенит! Кричали женщины 'ура!' и в воздух чепчики бросали... Товарищ Верховный Главнокомандующий силами противокосмической обороны Земли, чужие боги по случаю Вашего прибытия построены! Сыѓнок...
  Раздувшись под напором гордыни до размеров аэростата противовоздушной обороны столицы в страшном сорок первом, он уловил лишь странноватое окончание темы свинины.
  - ...Поэтому мы свинину не кушаем! Кушаем кабанину... Да это ладно! Знаешь, брат, старый Иса уже сто лет из кузницы не выходил, не улыбался, а чтобы подарок кому-то сделал - вообще не было, маѓмой клянусь! Хочешь - верь, хочешь - нет, когда я родился, он уже был такой, как сейчас.
  Знаю, - мысленно согласился Александр. Даже когда родился твой прапрадед, Старец уже был точно таким же. Подумаешь, на пару сотен лет моложе выглядел!.. Вот интересно, какова средняя продолжительность их жизни? Донецкий Старец говорил, что много большая, чем у людей, но всё-таки они не вечны, и для каждого рано или поздно наступает пора...
  Пора...
  Нам тоже, кажется, давно уже пора! На боковую...
  Разошлись далеко за полночь, да и то лишь после того, как самым узким кругом, под духовитый чай с вареньем из кизила, начеркали послание кубанскому разбойнику. Потом Алина удалилась в гостевые комнаты, а побратимы задержались в небольшой беседке, сыграли в нарды. Гетман проиграл. Причём не просто проиграл, а 'марсом'. После 'ду-шеш' четыре раза кряду, а вслед за ними - нескольких 'ду-як'... Чужие боги отвернулись от Полковника всея Руси!
  Краем глаѓза он видел, как Алина, таясь за толстой шторой, сквозь щёлку наблюдает за их искрометной дуэлью, но когда несколько минут спустя подѓнялся в спальню, она уже крепко спала. Типа спала... Ах, так! И хрен с тобой! Демонстративно встав на цыпочки, Александр сбросил парадный китель, налил в фужер кристально чистой ледяной воды и вышел в ярко освещенную гостиную. Из спальни девушек послышался смеѓшок, а вслед за ним - покашливание. Мужское... Тьфу, чёрт! И здесь не слава Богу!.. Он, как заправский хам, яростно сплюнул прямо в кадку с фикусом и, выйдя на балкон, упал в разложенный шезлонг. Был зол на весь подлунный мир, как тысяча исламских ортодоксов. Двенадцать с лишком лет он наплевательски смотрел на знаѓки внимания, что оказывали супруге другие мужчины, прекрасно понимая - она общительна, красива, сексапильна. Но так, чтобы сама..! И Алёнка! Да ну вас всех..!
  Внизу наиб Али на ноутбуке перебеливал каракули черновика письма степному 'робингуду'. Письма... 'Я, султан Магомет, сын Магомета, брат Солнца и Луны, внук и наместник Бога, владетель царств Македонского, Вавилонского, Иерусалимского, Великого и Малого Египта, царь над царями, властитель над властелинами, необыкновенный рыцарь, никем не победимый воин, неотступный хранитель гроба Господня, попечитель самого Бога, надежда и утешение мусульман, смущение и великий защитник христиан, повелеваю вам, запорожским казакам, сдаться мне добровольно безо всякого сопротивления и меня вашими нападками не заставлять беспокоиться. Султан турецѓкий Магомет IV'. Да это ерунда, куда краше ответ! 'Запорожские казаки турецкому султану! Ты, султан, чёрт турецкий, и проклятого чёрта брат и товаѓрищ, самого Люцифера секретарь! Какой ты, к чёрту, рыцарь, если голой жопой ёжика не убьешь?! Чёрт высирает, а твоё войско пожирает. Не будешь ты, сукин ты сын, сынов христианских под собой иметь, войска твоего мы не боимся, землёй и водой будем биться с тобой, распроёб твою мать! Вавилонский ты кухарь, македонский колёсник, иерусалимский бравирник, Великого и Малого Египта свинарь, армянѓская злодеюка, александрийский козолуп, татарский сагайдак, каменецкий кат, у всего света на глазу бельмо, самого аспида внук и нашего х@я крюк. Свинячья ты морда, кобылячья срака, ризницкая собака, некрещёный лоб, и мать твою ёб! Вот так тебе запорожцы высказали, наплевав. Не будешь ты свиней христианских пасти. На том кончаем, ибо числа не знаем и календаря не имеем, месяц на неѓбе, а день у нас такой же, как у вас, за что поцелуй в сраку нас! Подписали: кошевой атаман Иван Сирко со всем вельможѓным кошем Запорожским'.
  Вот так-то! Ещё несколько минут назад истерзанный депрессией полковник сейчас лучился самодовольством. Утёр нос кабардинскому узденю! А говорил: 'Хотя бы самый краткий текст времен очаковских и покоренья Крыма!'.. Нате вам! Ешьте с маслом! Великий гетман не ударил лиѓцом в грязь! Перед самим собой...
  - Аль! - раздался голос за его спиной.
  Ага, пришла, коварная изменщица! Он, опираясь локтями на парапет балкона, демонстративно медленно и нехотя повернул голову. Алина вроде бы зябко куталась в курточку кимоно, однако грудь была расчетливо обнажена, но не вульгарно, только многообещающе, призывно. Змей-искуситель. Нет, змея!
  - Ну? - буркнул Александр.
  - Что 'ну'?
  - А что 'Аль'?
  - Ты обиделся?!
  - Я?! С чего ты взяла? Просто решил не мешать тебе спать. Обычно крепкий сон сковывает человека, даже уставшего, через некоторое время, но чтобы через минуту после... после, хм, укладки...
  - Улёжки! - рассмеялась Алина.
  Но его лицо осталось непроницаеѓмым.
  - Возможно, так... Вот я и стою, дышу свежим воздухом. Заодно вспомнил старый анекдот.
  - Расскажешь?
  - Почему бы нет? Захватили немцы троих белорусских партизан. Двоих замучились пытать - ничего не добились. А третий сразу выдал всю нашу военную тайну. Налили ему шнапса, каши навалили, салом это дело сдобрили. Сидит он, рубает, а мимо тех двоих ведут расстреливать. Вдруг один поворачивается да ка-а-ак плюнет прямо ему в котелок. А он развёл руки и говорит удивленно: 'Ты что, Степан, обиделся?!'..
  - Понятно, - усмехнувшись, покивала супруга. - Анекдот с подтекѓстом... Отчего ты разозлился? Я неправильно себя вела?
  Гетман хотел было начать серьёзный разговор, озвучить свои претензии, высказать пару едких колкостей, однако вовремя сдержалѓся. Подумал - как должна бы реагировать супруга на их с Алёнкой нескрываемые отношения? Ладно, живи! Всё равно через несколько часов уедем...
  - Неправильно? А кто знает, что такое 'правильно', Алька? - он привлёк жену и целомудренно обнял. - Как ещё в прошлой жизни говорил мой боевой товарищ Док, норма - это всего лишь комплекс сбалансированных патологий.
  Из гостиной донеслись шаги, слова прощания и саркастические смешки.
  - Не сходи с ума, ладно, Аль? - жена склонила голову ему на грудь. - Просто здесь всё так... как-то странно, не по-нашему. Джебраил когда кричал на этого - Аслана, да? - у меня аж сердце заѓшлось!
  - Я заметил, - саркастически буркнул Александр.
  - Да брось ты дурака валять! А вообще... а вообще-то красивый мужчина. И умный. Но ты всё равно лучше!
  - Да-да, единственный, ты просто лучше всех! Нема базара!
  - Па, ты неправильно говоришь, - раздался голосок из-за балконных штор. Через секунду перед ними появилась Алёнка. - Нужно говоѓрить 'нэма базару!' Чё вы тут среди ночи перетираете?
  - Ремень перетираем, - криво усмехнулся Александр. - Хотим надаѓвать кое-кому по попе за издевательство над русским языком... Чем занималась, солнышко моё?
  - Ой, мы с Мананой и Бесо играли в карты! Знаете, на что?
  У гетмана с души упал огромный камень. Хоть ты не изменила, девочка, ни наяву, ни подсознательно!
  - На раздевание, - предполжил он.
  - А вот и нет! Кто проиграл, тот должен помяукать!
  - Ох, и намяукалась же ты...
  - Ни разу, па! И Манана ни разу, только Бесик.
  Кочиева гетман знал как одного из лучших преферансистов станиѓцы, а уж в 'дурачка' осетин резался, как самурай - ножом для харакири. Однако знал он кое-что ещё - горец с самого начала был неравнодушен к Манане.
  - А вы что, поссорились?
  - Мы?! - Александр крепче обнял жену. - С чего ты взяла?
  - От вас как будто холодом веет!
  Супруги обменялись многозначащими взглядами. Она всё чувствует!
  - Глупости, малыш, - отмахнулся Александр. - Просто немного усѓтали. День был очень насыщенным - столько событий, столько новых людей.
  - Столько людей... - задумчиво повторила Алёнка. - Па, дедушка кузнец так на меня смотрел! И дядя Джебраил тоже...
   - Малыш, я тебе говорил уже не раз, что ты очень красива, и мужчины всегда будут смотреть на тебя широко раскрытыми глазами.
   Алёнушка хотела что-то возразить, но Александр в разговорах с детства не умел быть кратким, а в зрелости к тому же пристрастился поучать людей. Ну да, Великий Вождь, Отец Народов!.. Да ещё он был зол как чёрт, пусть даже немного отошёл к этому времени. Потому остановил её одним взмахом руки.
   - Ты успела дома посмотреть фильм 'Мимино'?
   - Да, там был очень смешной Рубик-джан, - хихикнула Алёнка.
   - Вот-вот... Этот самый Рубик-джан как-то выдал своему другу Валико такую фразу: 'Я тебе сейчас один умный вещь скажу, только ты на меня не обижайся!'. Помнишь?
   Девушка кивнула.
   - Очень хорошо. Я тебе тоже сейчас 'умный вещь' скажу, а ты постарайся на меня не обидеться. Инокиня Прасковея, твоя воспитательница и названная бабушка, наверняка объясняла тебе, что такое грех гордыни.
   Алёнка снова утвердительно кивнула.
   - Так вот, у тебя гордыня тоже присутствует, причём в немалой степени.
   - Я грешна, па, - глухо прошептала она, - как, наверное, и все люди. Кто без греха, пусть первым бросит камень, говорил Спаситель.
   'При чём здесь остальные люди?! - думал Александр, смахивая с её щеки слезу. - Лично ты имеешь на гордыню полное право, ведь ты - не рядовой человек, может быть даже, вовсе не человек. Ты - уникальная в своём роде провидица, избранница богов, надежда Мирового Духа'...
   - Ты, девочка моя, в сотый раз уже говоришь о том, как на тебя смотрят мужчины, и явно ждёшь ответа - как же иначе, ты ведь прелестна!..
  - Нет, па, - перебила Алёнка, - я вовсе не это имела в виду. Они глядели на меня, как на мёртвую. Знаете, я видела Бога...
  Супруги дружно вздрогнули.
  - ...давно, на старом образке у матери Прасковеи. Дедушка кузнец очень похож на Бога.
  В самую точку, родная! Только не 'похож'. Он и есть бог. Один из богов. К тому же чужой... Впрочем, теперь уже и не чужой! Расскаѓзать? Бред! Кому?! Истово верующей, православной христианке! Жиѓви в неведении, милая, очень возможно, скоро всё узнаешь и без нашей помощи...
  - Бог стар и мудр, моя хорошая, - Александр через силу улыбнулѓся. - Дедушка кузнец - тоже. Все старики, как и младенцы, чем-то похожи друг на друга. Здешний старец...
  Алина вдруг закашлялась и больно ущипнула болтуна.
  - ...хм, здешний мастер, пожилой и наверняка мудрый человек, я дуѓмаю, просто почувствовал... вернее, понял, насколько нам всем тяжело в этом походе, а тебе - тяжелее всех. Не думай о плохом, тем более о смерти. Смерти вообще нет.
  - Как это нет, па? - округлила глаза Алёнка.
  - А разве есть? Души праведников возносятся в рай, где вечно блаженѓствуют в садах Господа, Бога нашего. Души грешников пекутся на адоѓвых сковородах. На Страшном Суде Господь разберёт наши грехи и воздаст каждому по делам его. Тебе, девочка моя, суждено жить в тыѓсячелетнем царстве Бога на земле, ибо ты безгрешна... вернее, очень мало грешна. Где же тут смерть?!
  - Да, наверное, ты прав, - чуть подумав, кивнула Алёнка. - Но всё же очень хочется поѓжить сейчас. Сейчас, когда есть вы, есть смысл, есть счастье...
  - Да кто ж тебе мешает?! - стиснув зубами сердце, процедил Александр. - Живи и радуйѓся жизни!
  Алёнушка лукаво улыбнулась.
  - А можно я с вами..?
  - А нет! - тут же отрезала Алина. - Беги к себе, нужно хоѓрошо отдохнуть, завтра трудный день.
  - Ясно, - вздохнула девушка. - Будете делать мне маленького братика...
  'Па' лишь неопределённо пожал плечами, 'ма' ещё менее определённо ухмыльнулась. То бишь явных возражений не последовало, братика - так братика... Алёнушка вздохнула ещё горше, медленно побрела в дом, напоследок одарив их столь печальным взглядом, что Александр не удержался и окликнул:
  - Эй, товарищ!
  - Да, па?! - мгновенно обернулась она.
  - Кто же так уходит?! А поцеловать?
  Девушка лукаво улыбнулась, подбежала, обняла обоих и чмокнула в щёки.
  - Спокойной ночи, дорогие мои старики!
  - Так уж и старики! - покачала головой Алина.
  - Ма, это же песня такая: 'Дорогие мои старики, дайте, я вас сейчас расцелую'... Ну, или как-то так, точно не помню.
  - Как-то так, - согласно кивнул гетман. - Короче, и тебе спокойной ночи!
  - Спасибо, па! Я пошла?
  - Да неужели? - усмехнулся он. - Спросить ни о чём не хочешь?
  - В смысле? - не поняла девушка.
  - Ну, мало ли... О чём-то очень важном. И мы не обидимся, уверяю тебя, даже если это - нечто постыдное.
  Она на миг задумалась, умильно шевеля губами.
  - И вправду, что-то ведь такое я хотела... Ах, да! Помнишь, па, сегодня, когда мы скакали мимо бородатых дядек, ты скомандовал: 'На шенкелях!'? Это как?
  - Это, хм... - Александр подавил смешок. - Это очень серьёзный вопрос, малыш. Я бы, учитывая свой боевой опыт и преклонный возраст, конечно, мог бы тебе кое-что поведать о шенкелях, но, уж прости, не имею права. Это военная тайна!
  - Па, но я ведь уже знаю одну военную тайну!
  - Да?! Интересно, и какую же?
  - Ну, помнишь, ты рассказывал, как империалисты всех мастей бросают атомные бомбы в наших храбрых солдат?
  Алина, не сдержавшись, рассмеялась, а гетман сделал строгое лицо.
  - Твоя правда, товарищ! Я и забыл, что у тебя допуск к секретам по форме один. Империалисты всех мастей утверждают, что тебе можно доверять... Внемли и записывай! Шенкель на языке народа адыге - это внутренняя боковая сторона голени человека, - с демонстрационной целью он хлопнул себя по икроножной мышце. - Идти на шенкелях - значит, понукать коня ударами голеней по крупу.
  - Но ведь лошадке же больно! - выдавила жалобный стон Алёнка.
  - Не настолько, чтобы она тут же бухнулась в обморок... И потом, солнышко моё жалостливое, иногда пусть лучше лошадке будет в меру больно, нежели её вместе с седоком догонят империалисты всех мастей и забросают атомными бомбами, да ещё по роже надают, чтоб мало не показалось.
  Девушка улыбнулась столь хитро и заговорщицки, что знаток военных тайн и языка адыге понял - сейчас последует шквал вопросов, лишь бы только их общению не наступил конец.
  - Ой, па, а какую шашку подарил тебе дедушка кузнец! И нам всем - очень красивые ножики. Скажи...
  - Не скажу! - тон его не допускал возражений. - Завтра - пожалуйста, а сегодня пора спать!
  - Но ведь завтра уже наступило, па...
  - За что лично тебе огромное спасибо от лица всего живого Сущего!
  Алина чувствительно пнула мужа в бок.
  - Хм, да! И тем не менее, нужно поспать. За мной, свободные женщины Востока!
  И они пошли.
  По отведенным спальням...
  - Спать собрался? - массируя веки перед зеркалом, спросила Алина, когда Александр свернулся калачиком на супружеской постели.
  - А чем ещё заниматься? - нарочито хриплым голосом ответил он, обращаясь к стене. - Наше-то дело стариковское: лёг на закате дня и дрыхни себе с похрапыванием до затекания конечностей. С третьими петухами, стало быть, подымешься, кряхтя, опростаешься у плетня, высмолишь 'козью ножку', покуда бабка чайку спроворит, и снова кайфуй себе, сидючи на завалинке. В одной руке - дарственная алюминиевая кружка 'Ветерану невидимого фронта в честь праздника Победы над атипичной пневмонией', в другой - официоз 'Слава труду и заработной плате!', в третьей...
   - Бредишь, ветеран троерукий? - ухмыльнулась Алина. - И кто это, собственно говоря, твоя проворная бабка? Я?
   - Ну, станешь когда-никогда...
   - Вот именно, что - никогда. Никогда мне бабкой не быть, не судьба!
   - Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым... - гнусаво пропел гетман. - В твоём случае - молодой, да?
   - Да нет, - задумчиво произнесла супруга. - Молодой не останусь. И сейчас уже - не так чтоб очень... Но и бабкой не буду. Разве что старухой. Да и то вряд ли, учитывая наши каждодневные авантюрные приключения. А бабкой... Женщина становится бабкой с появлением внуков. Которым неоткуда взяться в нашем с тобой случае. По той простой причине, что нет детей.
   - Алёнушка, вон, может... - несмело начал Александр.
   - Алёнушка, вон, может, и может, но вряд ли сможет...
   - Железная логика! А фраза какова! - резко прервал он Алину и попытался перевести разговор на другую тему. - И потом, дорогая моя старушка, открою тебе один маленький секрет: авантюрное приключение - тавтология, то бишь искусственное, вернее, безыскусное, соединение в речи или письме одинаковых либо близких по смыслу слов. Потому что 'авантюра' - суть то же 'приключение' на поганой французской мове... Окошко, будь добра, прикрой, а то налетит сейчас мошкары!
  Один наѓзойливый комар в их спальню всё-таки проник. Похлопав без толку руками и с минуту поворочавшись, Александр, обессиленный такой физической активностью, снова отвернулся к стенке.
  - Вашество-о-о, - склонившись к его уху, прошептала Алина, - не забывай, нам заказан маленький братик!
  - Ничего не выйдет, - буркнул он, - ведь ты сейчас так красочно описала, насколько бесполезны в этом плане наши жалкие потуги... И потом, нужно хорошенько отдохнуть, завтра, вернее, давно уже сегодня, трудный день.
  - И пошёл ты..!
  - Вместе пойдём. Если, конечно, ты к утру снова не надумаешь остаться, хм, в гареме. У брата там как раз вакансия...
  А над супружеской постелью вовсю звенел распоясавшийся комар: з-запомни, ос-столоп, это у вас-с пос-следний шанс-с... в пос-следний раз-з-з... в с-с-самый пос-с-следний раз-з-з-з-з-з...
  
  
  Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
  Это Петр Святой - он апостол, а я - остолоп.
  Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых яблок.
  Но сады сторожат - и убит я без промаха в лоб.
  
  (В.С.Высоцкий)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"