24-25 августа. Тьма тараканья, или Скромное обаяние аристократии
- Говорят, ты женат на самой умной и красивой в мире женщине.
- Да?! И кто же это говорит?
- Твоя супруга...
До неприличия ранним и только потому пока ещё не запредельно знойным августовским утром, в преддверии без малого на сутки затянувшегося отправления из рощи, насквозь пропитанной миазмами человеческой злобы, крови, горя и пороховых газов, гетман выглядел по своему обыкновению задумчивым и вопреки обыкновению угрюмым. Когда отряд уже был выстроен в походный ордер, а вчерашние невольники и порученцы Робина Гуда приготовились, роняя слезы, махать им на прощание платочками, он неожиданно созвал друзей в тесный круг и, мерно ударяя, словно в бубен, изящным стеком по луке седла, глядя в одно и то же время как на всех, так ни на одного из них в отдельности, проговорил чеканными фразами:
- Господин Елизаров, попрошу вас, начальника штаба экспедиции, дословно занести в походный журнал мои слова! Я, гетман Александр Твердохлеб, властью, дарованной мне народом Новороссии, во имя и на благо человечества с этого дня, двадцать четвертого числа августа месяца двенадцатого года эпохи Новатерры...
Соратники притихли. Все понимали: происходит нечто важное, исторически и по-государственному значимое. Да что там люди, если самые беспокойные из лошадей вдруг прекратили дерзновенно всхрапывать и бить копытами о высохшую землю. В коротких, будто между выстрелами автомата, паузах лишь жёсткие ритмичные удары гетманского стека да жалобные писки вездесущих комаров встревали в оглашение эдикта самодержца.
- ...объявляю похитителей людей и торговцев 'живым товаром', независимо от степени личного участия в этом бесчеловечном бизнесе, вне закона!
- Открыл Америку, - негромко буркнула Алина. - Эти подонки и так вне закона.
- Не перебивать! - отрезал гетман. - Тем более что ты ни ху... ну, не до конца права. Причём, будучи дипломированным юристом, должна бы это понимать лучше других. До сих пор в нашем уголовном законодательстве существует... вернее, уже существовала, соответствующая статья. То есть Закон распространял своё действие на этих - здесь ты правильно заметила - подонков как в плане ответственности за содеянное, так и касаемо защиты нами их юридических прав. Во всяком случае, при побеге, оказании сопротивления или по приговору суда мы могли их застрелить, но не сварить в кипящем масле... Отныне же и навсегда эта статья аннулирована! Закона для них более не существует. Они не люди. Они - нелюди! Так будем же поступать с ними как с хищным диким зверьём! Хотя и это для них мягко. Волк способен задрать барана, но не своего собрата по стае. Эти же твари, которых и хищниками-то не назовёшь, специально охотятся на себе подобных, больше того, дополняют свой людоедский бизнес элементами забавы, глумятся над попавшими в их дьявольские сети.
- Видимо, такова сейчас экономическая ситуация, что рабовладение в принципе оправдано, - вздохнул Константин.
- Оправдано, говоришь? - прошипел гетман и кивнул на притихших экс-невольников. - Ты, вон, им об этом расскажи, они тебя поймут и поддержат.
- Это не я говорю, - покраснел исполин. - Это Маркс со своим Энгельсом.
- Вот кого я, брат, терпеть не могу, так это кабинетных умников! Между прочим, не менее умный человек, сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, в своё время справедливо заметил: 'Если уж вы решили убить человека, то вам ничего не стоит быть с ним хотя бы вежливым'. Это к слову об издевательствах над живым товаром. А твоему Марксу - со своим Энгельсом - я бы от души посоветовал... да ну, Бог с ними, с этими борцами за письменным столом! Мы-то с вами не в чопорной гранд-Европе задницами кресла плющим, мы - здесь, на изменившейся в одночасье планете, Новатерре! Нас, людей, осталось слишком мало, и один лишь Бог знает, - гетман мысленно представил Старца, - да и то, наверное, не в точности, какие ещё, кроме Чумы, напасти могут обрушиться на землян в будущем. Так не позволим же алчным изуверам терзать и без того истерзанное человечество, по своему усмотрению делить его - то бишь нас с вами - на земляных червей и юберменшей!
Алёнка непонимающе мотнула головой, и гетман понял, что вечером его, после многозначительной преамбулы и долгих извинений, ждёт разрешение крайне важной для красавицы проблемы: 'Па, что такое 'юберменш'? Только прости, пожалуйста, если это ругательство или мой вопрос тебе просто почему-то неприятен'...
И он, конечно же, простит.
И, очень может быть, честно ответит, что 'юберменш' - сверхчеловек.
А может быть, и нет.
Может, плоско пошутит.
Если и вовсе доживёт до сумерек...
Мир - это Хаос, в нём ничто не гарантировано.
Мир - бардак!
- Мир, друзья мои, сплошной бардак, и навести в нём хотя бы какое-то подобие порядка возможно лишь самыми жёсткими методами.
- Добро восторжествует лишь тогда, - из клубов сизого 'беломорного' дыма прорвался голос Нинки Андреец, - когда хорошие люди отловят и поубивают всех плохих. А людоедов ещё и съедят.
- Совершенно верно, Нина Юрьевна. По крайней мере, для нашей сегодняшней ситуации, для новой Земли - Новатерры... Посему отныне и во веки веков любой новоросс, где бы ни находился, столкнувшись с похитителями людей и работорговцами, вправе делать с ними всё, что посчитает нужным, хоть осиновый кол пускай загонит в жо... ну, куда положено. И да не дрогнет его рука, и да никто не обвинит его в злодействе, и да не понесёт он кары ни по воле великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, ни по писаным законам, ни по нормам человеческой морали. Да будет так! Я всё сказал...
- И хорошо сказал! - тявкнул в незримом Запределье ушастый гетманский хранитель. - Здоров наш человече языком молоть-то! Меня ещё болтуном обзывает...
- Вот тут он прав, - с явственной иронией проговорил величественный седовласый старец. - А сам он не болтун. Ну, так разве, совсем немного, в меру... Он воин, он боец. Он очень верно для профана ухватил главную суть нашего с ним ночного разговора. Он раз уж принял бой, то будет драться до конца с любым врагом. Очень возможно, до победного конца... Так-то, лохматый! Похоже, доверив ему Провидицу, мы в своё время сделали правильный выбор. Он волевой, свободный, сильный и решительный, даже по-человечески разумный. Правда, не так чтоб очень уж, но - всё-таки... Да будет воля его! Да хватит сил его! Да будет победа за ним! Да... - старец несколько мгновений поразмыслил. - Да, жаль вот только, мы с тобой не далее как с завтрашнего дня уже не сможем помогать ему в пути... Да что ты будешь делать - 'завтрашнего', 'жаль'!
- Да-да, процесс пошёл, - ангел потряс развесистыми ушами. - Расчувствовался, старый хрыч... А какая уверенность в Завтрашнем Дне! Которой, как ты сотни лет уже долдонишь, нет и быть не может в этом вселенском бардаке... Посидели бы вы не одну лишь короткую ночь, а с неделю, так этот оболтус тебя и бухать научил бы, и матом ругаться, и песни десантные горланить. Как там у них? 'Давай за жизнь, давай брат до конца, Давай за тех, кто с нами был тогда!' - пропел-провыл барбос, пустил притворную слезу и ахнул лапой по циновке. - Слава ВДВ! Третий тост - стоя, молча и до дна!
- Не кощунствуй над памятью павших! - осадил его Старец. - К тому же в питии наш Целитель воздержан. И с песнями не здорово в ладу, туг на ухо, как у них говорят. Зато уж выражается..! Да, мало мы поговорили, скоро разошлись. А никуда не денешься, время бежит, дела не ждут. Пора, сынок, иди, дерзай, борись, спасай Её - свою Любовь, нашу Надежду! Счастливого тебе пути! Во всяком случае - удачного...
- Поцелуй бабушку, поливай фикус, кушай побольше овощей и фруктов, не забывай про носовой платок, стирай портянки, - не удержался и снова съязвил ангел-хранитель. - Давай уже, полкан, отчаливай!.. Эй, ты, не бей животную скотинку!..
- ...Тише, животная скотинка, не брыкайся! - гетман попытался успокоить взвившегося Аквилона, которого в запале речи далеко не ласково перетянул по крупу жгучим стеком. - Всё, товарищи, выездная сессия ревтрибунала завершает работу, пора...
- Пора к серпам и молотам, товарищи! - снимая напряжение среди друзей, воскликнула Алина. - Выходить организованно, семачки не плювать, в уборной гадить аккуратно, кепки и польты брать только свои!
- Ох, получишь, дорогой мой товарищ Алина Анатольевна!.. Пора в дорогу, время бежит, дела не ждут. Счастливого нам всем пути! Во всяком случае - удачного... Ордер объявлен, шаг походный. С Богом! Марш!..
Соратники, мрачные лицами и глубоко сосредоточенные, заняли места в строю, кавалькада тронулась в путь. Алина повела Басмача круп в круп с гетманским Аквилоном. Сам гетман, искоса поглядывая на её лукавую физиономию, вдруг представил себе их супружескую пару рабочим и колхозницей на пьедестале, с воздетыми в зенит серпом и молотом. И к слову вспомнил диссидентское четверостишье:
Вот он молот, вот он серп -
Это наш советский герб!
Хочешь - жни, а хочешь - куй,
Всё равно получишь ху... хм, по заслугам.
До того суровый властелин судеб, он вдруг расхохотался, будто обкурившийся марихуаной первокурсник на лекции по истории КПСС.
- Ты чего? - обеспокоено спросила супруга.
- Да так, припомнил кое-что, - насилу подавил он гомерический хохот.
- Из практики рабовладельческих времен?
- Из практики построения социализма.
- И чего ты там выискал смешного?
- Смешного там хватало. Я, правда, сам не строил ни социализма, ни светлого коммунистического Завтра, но твёрдо верю товарищу Сталину, который утверждал: 'Жить стало лучше, жить стало веселее!'... Вперёд, и с песней, товарищи! 'The show must go on!', - как завещал великий вождь группы Queen.
- Он был хороший, па? - вмешалась в разговор Алёнка.
- Он был... - гетман на миг задумался. - Хотя некоторые его обожествляли, в моём сермяжном понимании он был обычным человеком. Дело своё делал, да, более чем хорошо, и память о нём будет жить ещё многие годы. Что же до морального облика...
Гетман ни то чтобы терпеть не мог педерастов и уж тем более не собирался обвинять их во всех смертных грехах, но как-то брезговал подобным обществом. Конечно, каждый волен выбирать себе партнёра для постели, сообразуясь со своими и его, партнёра этого, наклонностями и симпатией. От Новороссии, однако же, им лучше было бы держаться подальше.
- ...Не моё это дело - оценивать его моральный облик.
- Ты имеешь в виду, что он был жестоким, да, па?
- Нет, почему - жестоким? Писали, что, наоборот, мягким, любезным и приветливым.
- Хм! - недоверчиво наморщила носик Алёнка.
Гетманский ответ явно её не удовлетворил, девушка наверняка ожидала чего-то другого, но препираться не стала - задала новый вопрос:
- Он был грузин?
- Кто тебе сказал?! - воскликнул гетман удивлённо. - Насколько я знаю, он был то ли арабом, то ли персом, а Freddy Mercury - его творческий псевдоним.
И только сейчас, обратив внимание на округлившиеся глаза девушки, понял - что-то здесь не так. В чём тут же имел 'счастье' убедиться...
- Товарищ Сталин - араб?!
Увы, двусмысленный их диалог был прерван дорожно-транспортным происшествием: Алина расхохоталась так, что смирный обычно Басмач от неожиданности взвился на дыбы и едва ни сбросил её в подвяленное жарким солнцем, блескучее пока от утренней росы кубанское разнотравье...
Да, вот уже невдалеке Кубань! И, точно как в песенке времён развесёлого построения социализма, 'течёт вода Кубань-реки, куда велят большевики'... А где-то на реке Кубань есть княжество Тмутаракань. И если впрямь работает закономерность 'плюс один - минус три - плюс-минус один', исторически отжившие своё князья-бояре должны бы, по идее, встретить Величайшего Гетмана всех времён и народов с распростёртыми объятиями, душами, кошельками и кладовыми, короче говоря, как Лучшего Друга советских феодалов.
Княжество Тмутаракань... Двенадцать лет назад случилось так, что Бледная Чума накоротко замкнула Эпохи, вследствие чего машина человеческой цивилизации, и раньше не особенно надёжная в эксплуатации, едва прошедшая обкатку по ухабам Времени, взорвалась, разбросав по миру тучи рваных социальных осколков. Вдоволь навидавшись причудливых общностей - жутких первобытных стад, монастырей неведомых религий и конфессий, ремесленных артелей, дружин, рыцарских орденов, кочевых орд, тех же независимых казачьих войск, - гетман не видел ничего такого уж особенного в новом княжестве, пусть даже с претенциозным названием Тмутаракань. Между тем, будучи довольно просвещённым гетманом - чай, не какая-нибудь там безмозглая Мазепа или недоучка Скоропадский! - он отобрал у генерального бунчужного карманный компьютер, запустил SD с энциклопедией и, не расспрашивая по-старинке, что в чужой земле почём и сколько стоит, выяснил... Ой, много чего выяснил о нынешнем землеустройстве!
Выяснил, что Земля - геоид и планета Солнечной системы.
Что в пределах Солнечной системы Бога нет.
Что Бога придумали первобытные помещики и капиталисты, чтобы держать в страхе и повиновении трудящиеся массы питекантропов.
Что Божья сила - это Божья масса на Божье ускорение.
Что сила пролетариата - в единстве и организованности.
Что сила пролетариев-металлургов - в плавках.
Что пролетарий - вовсе не суть 'трудящийся'.
Что в переводе с древней латыни он - деклассированный асоциальный элемент, неимущий люмпен, попрошайка, приживала.
Что один из пролетарских 'буревестников' - глыба и матёрый человечище.
Что труд сделал человека свободным (от отдыха).
Что труд превратил глупую обезьяну в трудную обезьяну.
Что трудные времена - междоусобицы, нашествия степняков, поместные разбои, чехарда во власти и церкви, неурожаи, стихийные бедствия - до того держали наших предков в напряжении, что, не считаясь более чем-то из ряда вон, стали нормой жизни в древнерусских княжествах.
Что княжество Тмутаракань - южный анклав Киевской Руси - возникло в десятом веке по Рождеству Христову в результате разгрома князем Святославом Игоревичем нехорошего Хазарского каганата, одноименная же его столица расположилась на будущем Таманском полуострове заместо вражьей Таматархи, бывшей эллинской Гермонассы. Как на грех, пользуясь удалённостью от метрополии, вела себя Тмутаракань по отношению к великокняжеской центральной власти без особенного пиетета. Среди тамошних князей довольно было разной сволочи - оппозиционеры, вольнодумцы, расхитители чужой феодальной собственности, 'ястребы войны'. Кое-кто, в пику жизненным интересам исторической родины, покумился с горским бандподпольем, кочевыми степняками и алчным византийским чиновничеством. Ну, и пили, конечно, и зарплата не выплачивалась пятилетками, и жилищно-коммунальное хозяйство - не в дугу... И, как, наверное, нетрудно себе представить, века через два злосчастная Тмутаракань вполне логично приказала долго жить. И остались от неё к сегодняшнему дню разве что руины крепости, жилых домов, хозяйственных построек и собора, да ещё прикольный топоним Тмутаракань, в переносном значении - глушь, захолустье, отдалённая провинция, выселки, задняя парта, она же школьная 'камчатка'. Кроме того... А всё! Ничего более о сомнительном княжестве гетман из Большой Советской энциклопедии не почерпнул и поспешил упрятать КПК в карман, потому что 'ласковое' солнце юга былой Руси уже изнасиловало половину пикселей (если кому угодно - пикселов) дисплея, весьма чувствительного к его прямым лучам.
- Как жарко, па! - вымученно проговорила Алёнка, поведя коня бок о бок с гетманским. - Здесь солнышко злое-презлое. Хорошо, что там, куда мы едем, будет темнота!
- Надеюсь, мы приедем засветло, и чем раньше, тем лучше, потому что лично я уже сейчас хочу спать, как медведь поздней осенью.
- Хи-хи! Там, наверное, спать неудобно...
- Что значит 'неудобно'?! Кто это великому гетману будет ставить условия? То ему удобно, то - нет, то вообще за рамками приличия... Мне что, ночь напролёт шашкой махать, раз гетман?!
- Нет, па, я имела в виду, что не так уж удобно будет спать, раз кругом тараканы.
- Тараканы, девочка моя, суть объективная реальность, данная человеку в неприятных ощущениях... Чего?! Какие, на хрен, тараканы?!
- Ну, па, ведь тьма, в которую мы едем, тараканья.
- Ох, малыш! - только и смог прохрипеть гетман, сам изнемогавший от жары...
Как бы то ни было, ещё до пополудни путники, миновав небольшую плоскую возвышенность, изрезанную шрамами оврагов, достигли прикубанской рокады Ставрополь-Краснодар. Кузьма Петрович, расстроившийся из-за промаха на пару километров в сторону востока, долго извинялся, а после, распрощавшись с новороссами, пустил своего рыжего коня славной будённовской породы маховой рысью - торопился к войсковому атаману. Экспедиция же, дабы не травмировать копыта лошадей о твёрдое дорожное покрытие, пошла походным шагом по обочине. Сама же дорога оказалась на удивление хорошо сохранившейся, вполне ухоженной и даже наезженной. Причём наезженной колесами. Причём явно колесами автомобилей. Автомобилей, что, по воле Абсолюта и жутко любопытных вирусов Чумы стали в изменившемся мире не средством передвижения и даже не роскошью, как прежде, но анахронизмом, отрыжкой после пира на помин людской цивилизации. Гармония, блин! Твою, Духа, мать!..
- Па, - голос Алёнки вырвал гетмана из вербального боя с Абсолютом, - разве можно ругать Бога?!
- Бога?! - удивился он. И больше всего удивился своим мыслям вслух. Приехали!.. - Разве я ругал Бога?! Вовсе нет! Я ругал Абсо... ой! Ну, короче... Впрочем, хочешь, я открою тебе самую главную тайну русского православного христианства?
- Как же ты можешь знать главную тайну, если не ходишь в храм Божий? - попыталась подловить его девчонка и лукаво подмигнула.
Гетман ответил ей взглядом, простодушным до идиотизма.
- Почему же не хожу? Иногда хожу. Только этим летом дважды был в монастыре Свидетелей Страшного Суда.
'И если бы ты только знала, какой храм Божий мы с Алиной посетили буквально на днях! - думал он. - Тебе такой и во сне не привидится!.. Хотя, нет, как раз тебе, наверное, привидится, ведь именно оттуда прилетает в твои сны болтливый ангел-лебедь'...
- Па, разве это посещение храма?! - не унималась Алёнка. - Ты ведь просто был в гостях у батюшки Максимилиана. К тому же он... ты уж прости, па, он схизматик, вот!
- Макс - схизматик?! Странно! А я с ним водку пил как с представителем канонической православной церкви. Знай за ним это дело, так ни в жисть бы..!
- Да ладно, па, ты, как всегда, шутишь! И что за тайна православного христианства?
- Ах, да, тайна! Тайна... - замялся он, уже забыв, о чём конкретно хотел потрепаться... Да, конечно, о ругательствах! - Внемли, дитя моё! Ты, вероятно, слышала о том, что дедушки с бабушками любят внуков даже больше, чем собственных детей, балуют их, многое им прощают.
- Вообще-то слышала, - кивнула девушка. - Это уже тайна?
- Это прелюдия к ней.
- А что такое прелюдия, па?
- Прелюдия... Например, выпечка хлеба - прелюдия к бутерброду, вступление к нему. Не будь хлеб предварительно выпечен, так и бутерброд навсегда останется маслом на ноже, а значит, не станет бутербродом по определению... Не сбивай меня с панталыку! Тайна в следующем: русский православный христианин может обругать себя, судьбу и ближнего своего именем Божьим, и Господь простит ему этот грех. Западный же христианин так не поступит никогда, и Бог, случись такое, наверняка не спустил бы подобного хамства. Почему? Да потому, что мы, возможно, в гордыне великой, считаем себя внуками Его, они же - рабами. И получается, что так оно и есть, иначе у каждого богохульника из задницы торчало бы уже по десять молний.
Раскрыв тайну перед лицом, допуск которого к секретам не был согласован с органами ФСБ и РПЦ, равно как и с НК (небесной канцелярией), гетман готов был в назидание получить молнией по заднице или, по меньшей мере, выслушать гневную отповедь истинно верующей девушки, однако она явно думала уже совершенно о другом.
- Рабами... Рабами быть плохо.
- Да уж чего хорошего!
- Хорошего, конечно, ничего... А хорошо, что мы Манану освободили, правда, па? - воодушевилась Алёнка.
- Правда, девочка, истинная правда. Но будет ещё лучше, нежели просто хорошо, если она запомнит нынешний урок на всю оставшуюся жизнь и, как бы ни сложилась её судьба в дальнейшем, не потерпит рабовладения в собственном доме.
'В собственном доме, - думал при этом гетман. - В собственном доме, который у Мананы будет обязательно. А вот у тебя - большой вопрос'...
- Манана не потерпит, па! Манана хорошая, я чувствую.
- Ты чувствуешь... - кивнул задумавшийся гетман. - Ты всё чувствуешь. Кроме того, что угрожает самое себе... Впрочем, и на этот счёт у тебя уже, кажется, есть неслабое предощущение!
- Что ты сказал, па? Извини, я не расслышала.
Слава Богу, что не расслышала! Вот ведь, блин, снова мысли вслух!..
И тут расслышал сам полковник.
В собственной душе.
Знакомый лай...
- Привет, полкан!
- Сам ты привет!
- Отчего не в духе, жизни не радуешься?
- Да в духе я! Все мы, блин, в Духе... Только чему, собственно, радоваться? Жарко!
- Ой, кто бы жаловался! Ты ещё в преисподней не был.
- Можно подумать, ты был!
- И я не был. Тамошние пацаны рассказывали...
- Ясно... Ну-ну, чем сегодня порадуешь? Пикантным анекдотом из преисподней?
- Давай-ка, человечина, я тебе лучше песенку спою, - предложил ангел-пёсик и протяжно взвыл. - Разлука ты, разлука, чужая сторона..!
- По чести говоря, с вокалом у тебя - не особенно...
- Зато в тему.
- В тему, - согласно повторил за ним гетман. - И то ведь сказать, сторонка у нас впереди чужая.
- За базаром следи! - механически огрызнулся он и лишь спустя мгновение-другое вник в слова хранителя. - Что ты сказал?!
- Насчёт базара? Пока ничего не говорил, но раз настаиваешь - пожалуйста: он сразу за холмом, в какой-нибудь версте от твоего гетманского величества. И ты не думай, я за ним внимательно слежу!
- Какой базар, блин, ты, ушастый?!
- Обычный придорожный базар. Цены вообще-то божеские, но тебе, приезжему, могут и загнуть. Захочешь мяса на шашлык, спроси там армянку Ануш, у неё свежий забой, да и холодильная камера ещё пыхтит. И за карманами следи - жулья хватает!
- Да какое жульё, какой шашлык, какой вообще базар?! - еле сдерживался гетман. - Что ты о разлуке лаял?
- Ах, о разлуке! - ухмыльнулся ангел. - Если хочешь знать о разлуке, то, как у вас говорят, не вешай трубочку, сейчас с тобой будут говорить!
И тут же в гетманской душе, как колокольный благовест, зазвучал Голос:
- Здравствуй, сынок! Твой ангел прав, пришла пора прощаться. Возможно, на короткий срок. Возможно, навсегда. Кому то ведомо? Ведь будущего нет ни у кого, незнаемо оно, непостижимо и неощутимо... Перед тобой река Кубань, она же и незримая граница. Не ваша граница - наша. За нею иные пространства. Пространства иных существ, которых ты по традиции называешь богами... Иди, сынок! Они помогут. Может быть. А может быть, и нет. В любом случае, сынок, больше рассчитывай на собственные силы и удачу. Дерзай, и тогда, может быть, тебе воздастся.
- Лично мне ничего не нужно, Госпо... хм, Старец!
- Да, знаю. Это нужно Ей. А значит, и тебе, и мне, и всей Вселенной... Будь бдителен, сынок, и осторожен, береги Её, свою Любовь, нашу Надежду! Надеюсь, что ещё увидимся... Потом, под травяной отвар, расскажешь старику, как это нужно делать правильно, по-человечески, - надеяться...
- Расскажу, если буду жив, - с большим сомнением пробормотал гетман.
- Уж постарайся там не влипнуть! - жизнеутверждающе протявкал ангел. - Будь здоров, человечинка, удачи тебе! И на базаре следи за базаром!
- Да уж как водится... Спасибо! И вам тоже здоровья, всяческих успехов и... и всего один вопрос ещё, если можно, пока не перешли границу: как мне быть с Рустамом?
Но Запределье не ответило, и гетману даже почудилось, будто в душе прозвучал безликий, с металлическим оттенком голос: 'Абонент выключен или находится вне зоны действия сети'...
- Ну, вот и всё, - глухо проговорил он. - Как в старой милитаристской песне: 'Впереди река, за рекой - граница'.
- Границ не видел?! - усмехнулась нагнавшая его Алина. - Я, например, в прошлой жизни...
- Не надо, мэм...
- И не надо называть меня 'мэм'!
- Почему бы это?
- Это старит, - лучезарно улыбнулась цветущая тридцатисемилетняя женщина.
- Раз так, ладно, не буду. Я говорю, не надо, мэ... моя прелесть, всё примерять на свою прежнюю - коррумпированную! - таможенную сущность. Ты, конечно, повидала границ, но не таких. Это граница, - гетман покосился на пылающие южным солнцем небеса, - их владений. За нею вотчины совсем других богов, которым мы с тобой, увы, не дети и не внуки.
- М-м-м-м!.. - простонала Алина, и супругу показалось, что на сорокаградусной жаре её пробил озноб. - Значит..?
- Значит, халява кончилась. Мы здесь пришельцы, чужаки, а значит, лишены поддержки и подсказки Свыше.
- М-м-м-м!.. А как же теперь, Аль?!
- Как обычно. Как привычно. Как было до этого лета, странного во всех отношениях. То бишь - своими собственными силами... - он обречённо поглядел на запад, где у окоёма пока что несмело кучковались сизые облака, и прошептал. - Спасибо тебе, Старец! Спасибо Тебе от всей человеческой души! Я выдержу и сделаю! Сколько и как сумею... Но даже если нам не доведётся в этой жизни встретиться, тебе не будет стыдно за меня, своего воина, пускай даже ты только понаслышке знаешь, что такое 'стыдно'... Бывай здоров, барбос, хранитель мой! Прости, что часто был с тобой неласков. Благодарю тебя! За сим прощай. Увы - река...
Легендарная Кубань-река то и дело проглядывала в низинах слева по ходу движения верховой колонны. Белесовато-золотые пляжи промеж плавнями, пологие прибрежные холмы, балки-суходолы, поросшие молодым байрачным дубом, густые заросли колючего дерезняка, ракиты у воды - ни дать ни взять ставшая столь привычной в новой жизни речка Рава, правда, пошире в берегах и даже издали не кажущаяся вальяжной... Ох, речка Рава, как ты далека! Как прикипели мы к тебе истерзанными душами за эти годы!..
- Ни о чём не напоминает, Аль? - шёпотом спросила Алина, задумчиво глядя вдаль, и слов её, едва вроде бы различимых, не заглушил ни перестук копыт, ни шорох листьев с придорожных тополей, ни стон души от внезапной утраты.
- Напоминает, - вымученно ответил гетман.
- Наши романтические летние ночи, да?
- Наши романтические ночи?! - удивился он и про себя добавил: 'Интересно, чем же?! Не 'прохладой' ли?'
Климат, прямо-таки свихнувшийся на рубеже тысячелетий, после Чумы настолько быстро пришёл в норму, что гетману все последние годы казалось, будто погодные катаклизмы и впрямь были ниспосланы на землю Свыше за людские грехи - за гордыню, за самонадеянность, за бездумное вмешательство в природные процессы и промысел Божий. У них в Новороссии, в самой что ни на есть Средней Полосе, по летним сезонам бывали, конечно, и жаркие ночи, но уж точно не настолько. Это же натуральная преисподняя!
Однако портить настроение жене гетман не стал. Великий гуманист!
- Да, конечно, моя прелесть, наши романтические ночи! - воскликнул он, отирая со лба обильный пот, и проверил, не включена ли, не дай Бог, радиостанция на передачу.
К счастью, Алина не обратила внимания на явственный сарказм. Сомкнув веки и чуть заметно улыбаясь, она погрузилась в сладостные грёзы.
- Вот уже замолкает орган, разносится первая робкая трель соловья, воздух напоён утренней свежестью, умиротворенно шелестят кроны берёз под лёгким дуновением ветерка...
'В натуре, надо срочно убираться в тень, под какие-нибудь кроны, - подумал встревоженный гетман, - а то кому-то явно напекло голову'.
- ...по золотистому песку лениво перекатываются волны, гаснут свечи в фужерах и последние, самые яркие звезды, а через монолитный парапет балкона спешат перепрыгнуть любопытные лучики восходящего светила. Мы крепко прижимаемся друг к другу, пряча глаза под их нескромными взглядами, и так нам с тобой...
- ...не хочется идти на службу, - не сдержался гетман.
- Тьфу, дурак старый! - воскликнула Алина, в сердцах пришпорив Басмача. - Ну и любуйся своей задрипанной Тмутараканью!
- А ты далеко? - бросил он вслед.
- Ещё как далеко! Туда, где горячие джигиты находят чувственных красавиц и навсегда увозят в горные свои аулы... Подальше от старых дураков!
- Тогда не так уж далеко, - пожал плечами гетман и мрачно поглядел на авангард, что удалился от них метров на пятьсот по тракту. На Константина. На Беслана Кочиева. На Рустама, блин, джигита недорезанного!..
- Назад! - прокричал он чувственной беглянке. - Беру свои слова назад!
Взгляд его скользил по мерно колыхавшемуся полотну реки, по горизонту, что терялся в знойном мареве, по робко пробиравшимся со стороны морского побережья облачкам, по далям Юга, брошенным на произвол величественной равнодушной Флоры. Он думал: Пограничье. Предел. И Запредел. Где миром, вероятно, правит Беспредел... Ты же, не решаясь сделать первый шаг вовне через контрольно-следовую полосу, застыл перед столбиком-зеброй.
Белая полоса.
Чёрная полоса.
Какого из этих цветов твоё прошлое?
Какого - будущее?
Что тебя ожидает впереди, за КСП, пару дней назад пропаханной вдоль берега реки?
Реки, что разделяет мир на 'здесь' и 'там', на белое и чёрное...
Полоса белая...
Полоса чёрная...
Полоса белая...
Полоса чёрная...
Пограничная полоса...
Так всегда было, есть и будет!
Пограничная полоса -
Кто познал её, не забудет
Эти ночи тревожных снов,
Эти горы в тумане синем,
Где мечтали мы об одном -
Возвратиться домой, в Россию!
Да только вот удастся ли вернуться? И многим ли? Хотя бы одному-двоим... Увы, кому то ведомо, раз Будущего нет?!
Что ж, будем сами милостью чужих богов творить свою судьбу! По крайней мере, дерзко попытаемся...
Из глубин памяти гетмана вдруг всплыл фантастический боевик из серии о похождениях межзвёздного авантюриста, победителя всевозможных сил Зла, космогвардейца Карла Стэна, прочитанный в глубоком детстве. Даже не весь объёмистый роман, так, выжимка, квинтэссенция - жизненный принцип благородных нелюдей, союзников землян: 'Тебя защищают свои боги, меня - свои. Если я попаду в крутую передрягу, одолжишь мне парочку на время?'...
- О чём, если не секрет, задумался, сэр странствующий рыцарь? - насмешливо спросила давно возвратившаяся беглянка.
- О чём? - усмехнулся в ответ гетман. - Полковник думает только о Вечном, о Непреходящем. Сиюминутные вопросы в компетенции сержантов... Размышляю о самых что ни на есть космических проблемах. О гнусно прославленном тиране из созвездия Волчьи Миры и героических гвардейцах Империи землян. Война как раз у них затеялась.
- О-о-о! - воскликнула она. - Жарко...
Наверняка - процентов где-нибудь на сто, если не больше - имелось в виду состояние головы супруга в результате жёсткого терморадиационного воздействия звезды по имени Солнце. Но гетман не остался бы самим собой, если бы в нужный момент не 'включил дурака'.
- Конечно, жарко, - подтвердил он. - Звездолёты носятся на форсаже, бластеры пышут огнём, космическими шашками такая пластовня идёт, что тырса разлетается по всей Галактике!
- Ух, как оно..! - Алина аж поёжилась в седле. - Кстати, что такое в твоём понимании 'тырса'?
- Ну, мать, ты меня удивляешь! Всё прогрессивное галактическое сообщество знает, что тырса - это опилки, которыми посыпана цирковая арена.
- Серьёзно?
- А то!
- Ладно, принято... И как там наши?
- В цирке?
- В гнусно прославленном созвездии.
- Наши, конечно, побеждают! Правда, несут невосполнимые потери от вражеских реактивных томагавков. Как раз подсчитываю убыль личного состава.
- Не торопись, я Дока кликну, он поможет.
- Док - хороший математик?
- Док - хороший психиатр!
Она переговорила с Шаталиным по радио и торжествующе сообщила супругу:
- Сказал, поможет, типа, базара нет!
- А вот тут вы, миледи, как и ваш незримый помощник, глубоко заблуждаетесь, - гетман припомнил откровение хранителя. - Базар есть!
- О чём базар?
- Не о 'чём', а какой. Придорожный.
Алина поглядела вперёд, даже приподнялась на стременах.
- Никакого базара не вижу.
- Его никто не видит. А он есть! - с уверенностью заявил гетман. - Базар есть объективная реальность, лежащая пока вне наших с тобой ощущений. Его нужно чувствовать! К слову сказать, если захочешь шашлыка, надо разыскать там армянку Ануш, у неё свежайшее мясо вчерашнего забоя, да и старая холодильная камера пашет на удивление исправно. И за карманами следи - жулья хватает.
Алина только хмыкнула и придержала Басмача, явно отыскивая глазами Шаталина. Трудно сказать, что именно они готовили для гетмана - аминазин, галоперидол, а то и что покрепче, - но их забота о психически больном пропала втуне, потому что уже через минуту лётчик Никоненко громогласно сообщил:
- Авангард передаёт, что впереди большой придорожный рынок.
- Кто говорил, дескать, базара нет?! - прокричал гетман, обернувшись к поотставшим 'санитарам'...
Базар был самый немудрящий: вдоль противостоящих обочин протянулась долгая череда лотков под выцветшими, перештопанными полотняными навесами. Раз есть предложение, значит, наверняка и спрос имеется! Не зря же преют здесь под яростным кубанским солнцем раскрасневшиеся мордастые бабы в широченных юбках и усатые мужики при всенепременных головных уборах самого разного фасона, если не сказать - пошиба, от полевой офицерской фуражки времён маршала Родиона Малиновского до бейсболки с множеством звезд и полос, а также с вышитой по козырьку бредовой надписью US Army Navy, которая, по замыслу китайского дизайнера модной одежды, наверняка должна обозначать принадлежность 'носителя' к военно-морским силам США...
Гетману бросился в глаза тот безотрадный факт, что по мере приближения их камуфлированного отряда разом опустели несколько торговых мест. Арендаторы оных живенько растворились в череде себе подобных прохвостов, а один, видимо, особо нервный нарушитель правил торговли, так и вовсе, зажав под мышкой тощий брезентовый 'сидор', опрометью припустил в сторону ближайшего кустарника. Наверняка самый отъявленный жулик! Его криминальный статус на здешнем придорожном рынке товаров и услуг гетман для себя определил так: либо дезертир-уклонист, либо браконьер (Кузя сказал, что в княжеских угодьях с этим делом строго), либо кидала-лохотронщик. Карманник - вряд ли. Что бы ни говорил ангел-хранитель, такого здесь, среди своих, давно лишили бы передних конечностей, чтобы не распугивал клиентов... А впрочем, кто их знает, местных гопников?! Запросто ведь могло присутствовать что-либо экзотическое - спекуляция на рынке ценных бумаг, незаконная раздача мира народам и земли крестьянам, сглаз оптических приборов, порча сельскохозяйственной техники, нарушение законодательства РФ о континентальном шельфе, нарушение кислотно-щелочного баланса... Кто станет выяснять? Заезжий гетман? На фиг оно ему нужно?! Так что пусть себе дядька бежит! И пусть счастливо избежит вступления в КПРФ и в свежую коровью лепёшку...
Товар на рынке предлагался многоплановый, от вяленого чебака до старых, многократно пользованных саморезов, от крупных и мясистых, как борцы сумо, бледно-розовых помидор до канистр с кустарным бензином, явно разбавленным, судя по аромату испарений, киношной ослиной мочой. Приятно удивило гетмана бессчётное количество картин самых различных направлений, стилей, жанров и техники исполнения. Опять же, раз есть предложение, где-то неподалёку здесь имеется и спрос. А значит, чёрт возьми, жива ещё российская духовная культура!..
Он не без кома в горле вспомнил, как лет пятнадцать назад, будучи единственный раз за первую жизнь в Северной Пальмире, целых полдня топтался, очарованный, вдоль и поперёк стихийной выставки-продажи творений питерских художников на 'пятаке' против Казанского собора. Правда, высказав массу комплиментов мастерам и даже поизображав собою - явно безуспешно! - знатока современной живописи, тощий кошелек свой из барсетки так и не извлёк. Что там картины, когда на текилу с горем пополам ещё хватало, а на соль и лайм - уже никак?! Подленький экономический детерминизм человеческого жития-бытия позволяет жирным набобам, всяким там Биллам Гейтсам да Романам Абрамовичам, похваляться друг перед дружкой шедеврами Джотто, Рафаэля Санти, Пьетро делла Франческа, Томаса Гейнсборо, братьев Брюлловых, Анри Мари Раймона де Тулуз-Лотрека. А что мог прикупить на последний пролетарский Врубель малоимущий Кузьма Сергеевич Петров?! Стопку Водкина к своей фамилии. Да Шишкина с маслом на закуску...
- Масло! Свеженькое постное масло! Макуха! Семачки! - визжала дородная тётка в некогда белом переднике и с ловкостью циркового жонглёра вертела на указательном пальце полную литровую банку.
- Шаурма! Хычин! Чебурек! Шашлык из баранина, говядина, курятина, кабанятина! - горланило лицо неясной кавказской национальности, по глаза заросшее сивой щетиной.
- Кабанятина, это в смысле свинина, да, па? - спросила отчима Алёнка.
- В смысле свинину мусульманам кушать категорически запрещено. А вот кабанятину - вроде ничего так, на здоровье.
- Мусульманам... - задумчиво проговорила девушка и, чуть вытянув шею, пристально и отнюдь не добро поглядела в голову колонны - на Рустама Шадиева...
- Вода! Холодная минеральная вода! - бежал за неторопливо шагавшим отрядом рыжий веснушчатый пацанёнок.
- Вино! Чистый виноградный сок! - размахивал пивной кружкой мужик, сидевший на фуре, уставленной мятыми сорокалитровыми термосами. - Вино! Подходи, служилые, нальём по полной, не обидим! И водочка найдётся, если есть желание...
- Попьём, может, а, па? - облизнула губы Алёнка.
- Это смотря чего попьём... - начал было гетман.
- Постного масла! - фыркнула за его спиной супруга.