Однажды я наткнулась в сети на историю, опубликованную в 2007 году. История на самом деле произошла в штате Флорида, графство Бревард. "Шериф графства Бревард говорит, что жертва не очень сильно пострадала физически, но ее психике нанесен тяжелейший урон".
Один мой знакомый ветер принес мне запах твоих волос такой родной, и многоцветный, неужели где-то рядом твои синие глаза? Это ничего не значит, это просто так... \Вольный перевод песни Нино Катамадзе Once on the street...\
Жанна лежала на диване и изучала белый квадрат потолка. Это было лучше, чем смотреть на фотографии. Когда-то вся стена в прихожей была завешена цветными и черно-белыми прямоугольниками в рамках. Санька на них такой родной, смешной до коликов. А она ведь прожила с ним четыре года...
Утро прокралось в постель солнечным зайчиком, заскользило по подушке, прячась в каштановых волосах Жанны.
Санька накрыл зайчик ладонью, прижался губами к её шее и прошептал:
- Жаник, ты спишь?
Он провёл кончиком языка вдоль шеи и замер, тихо дыша у самого уха.
- У-у-у... Санечка, рано ещё. Может, поспим? - Жанна сонно потянулась, выгнула спину и подставила губы для поцелуя.
- Лисичка, я кофе сварю. Хочешь?
- Хочу, - Жанна улыбалась, по-прежнему не раскрывая глаз.
- Только я чуть позже. Угу? - Санька мягко целовал в подрагивающие ресницы, неспешно опускаясь ниже, с улыбкой ныряя под одеяло.
- Санечка, а я на работу опаздываю...
Жанна выдохнула, сжала в пальцах край одеяла и тихо застонала. Санька высунулся из-под одеяла, раскрасневшийся и недовольный.
- Жаник, ты меня опять работой упрекаешь?
- Санечка, не отвлекайся. Я больше не буду, обещаю, - рассмеялась Жанна, накрыв его голову одеялом.
Сколько лет нужно знать человека, чтобы понять, что он скотина? От воспоминаний начался приступ. Жанна пшикнула в горло дрянью для астматиков. Виолетта Евгеньевна вчера пообещала, что это скоро пройдёт.
- У вас психосоматическое заболевание, - сказала она, записывая что-то в блокнот.
- Это что значит? - Жанна попыталась держать указательным пальцем дёргающееся веко, но тик не прекращался.
- Это значит, что всё пройдёт, когда пройдёт стресс.
- А когда он пройдёт?! - заорала Жанна.
Виолетта - опытный врач, и не таких видела. Жанна вжалась в кресло.
Мягкое освещение, глубокие кресла, слабый, почти неотчетливый запах кофе, коньяка и книг. Наполовину прикрытые жалюзи, видимо только на время сеанса. В кабинете столько орхидей, что без света им никак нельзя. Виолетта вписывалась в интерьер, как засушенный кузнечик в гербарий. Она очень стара, при этом хорошо ухожена: волосы стильно уложены, одета в бежевые тона, на ногах лодочки на шпильках, острый подбородок держит высоко.
- Скажите, Виолетта Евгеньевна, мне обязательно всё пересказывать? Иначе не лечится?
- Иначе вся эта история врастёт в вас, как дерево, пустит корни, и вы станете неразделимы, словно сиамские близнецы. Историю мы изменить не можем, только отношение к ней.
- А нельзя просто... ну, как там у вас... гипноз, а?
- У нас, милочка, не в цирке, - отрезала Виолетта Евгеньевна. - Это в каком-нибудь шапито вам предложат глубокий гипноз и нанесут непоправимый вред памяти.
Если вас не устраивают условия, то мы с вами распрощаемся. Я не могу принудить пациента к лечению. Мне не нужно ваше тело, мне нужна ваша душа.
"Дьявол в юбке", - подумала Жанна и вслух тихо добавила:
- Что я должна делать?
- Если хотите, вы можете курить, - Виолетта клацнула кнопкой старого портативного магнитофона и поставила перед Жанной металлическую пепельницу. - Рассказывайте. Всё, что считаете нужным и ненужным. Всё, с чем вам не жаль расстаться.
Жанне было не жаль...
- Жаник, если на выходных будет хорошая погода, давай поедем за город? Возьмём бутылочку вина, закуски. Просто так, вдвоём. Ну, зачем нам кто-то нужен? - любимый голос раздавался из телефонной трубки как спасение от рутины, съедающей к концу недели.
- Санечка, хорошо, что ты позвонил. Мне так твоего голоса не хватало. Замучили совсем на этой работе.
- Лисичку мою замучили? Безобразие! Никто не смеет мучить мою лисичку, - сюсюкал в трубке Санька. - Жаник, поедем?
Он всегда звал меня Жаник, если очень-очень хотел получить моё согласие. Ничего против пикника на природе, да ещё и с мужем, я не имела.
- Мы обязательно поедем за город. Даже если будет дождь.
Я нажала отбой. На душе стало то ли тревожно, то ли трепетно. Радостное, смутное... мутное чувство растеклось по душе. Или что там у нас в области сердца?
В субботу, с самого утра моросил мелкий дождь, обещавший затянуться на целый день. Санечка упаковал наши торбы, вынес всё в коридор, обул кроссовки, натянул дождевик и вышел прогревать машину.
- Лисичка, я на улице тебя подожду, - крикнул он, и дверь за мужем захлопнулась.
Я оделась, обулась и вернулась в кухню. Вылила из джезвы в чашку остывший кофе, вытряхнула из пачки последнюю сигарету и взяла зажигалку. То ли кремень стёрся, то ли это был знак, но прикурить не удавалось. Я выглянула в окно. Подумала ещё, что стекло грязное с весны, мыть пора. Санька стоял возле нашего "жужика" и курил. Я решила попытать счастья у Саньки в столе, там всегда валялось всякое разное, могла найтись и зажигалка или спички.
В ящике стола, поверх хлама, лежали, скреплённые степлером, несколько листов бумаги. Я, не глядя, вытащила их, нашла коробок спичек, прикурила и решила посмотреть, что такого интересного в этих листах, на первой странице большими буквами написано "СЦЕНАРИЙ". Закралась мысль, почему Санька не бросил их, как обычно, на виду, а сунул в ящик? Почему он не сказал, что снова стал интересоваться кино? В этот момент зазвонил мобильный.
- Жаник, ну ты где? Я уже всё загрузил и "жужика" разогрел. Мы с ним тебя заждались.
- Прости, уже бегу. Я покурить хотела.
- Жаник, покуришь в машине. Сегодня тебе можно всё!
- Уговорил, - ответила я и улыбнулась.
С Санечкой нас познакомили друзья. Он был отличный оператор, искал себя в этом мире. Кроме того, Санечка очень добрый. Однажды он притащил домой кота. Кот был ободран, как после битвы при Ватерлоо. Санька его выходил, но однажды кот сбежал.
Я положила листы обратно в ящик, быстро допила кофе, затушила недокуренную сигарету и вышла из квартиры.
- Поехали! - крикнула я, сев в машину.
Ещё вчера Санечка предложил отправиться на остров. На реке много островов, но мы выбрали самый маленький и уединённый. Санька заранее договорился с каким-то рыбаком, что он доставит нас туда и обратно на лодке.
Серые тучи расползались голубыми прорехами неба. Солнца еще не видно, но его лучи яркими полосами просвечивали сквозь дождевые облака. Остров словно замер в ожидании нас. Я радовалась, как девочка. Таких вылазок со студенческих лет не случалось. Я ждала от сегодняшнего дня чего-то невероятного, во всяком случае, эмоции уже сейчас били через край.
Старая деревянная лодка хлюпала днищем, мы хихикали и жались друг к дружке, как подростки. Наш лодочник молча налегал на вёсла и шумно дышал.
- Он пыхтит так, будто под ним баба, - шепнул мне на ухо Санька.
- Ты тоже так пыхтишь, - прошептала я в ответ и захихикала.
Санька сгрёб меня в охапку и прижал к себе.
- Замёрзла? - спросил он.
- Нет ещё.
- Скажи, что замёрзла? - настаивал Санька.
- Ага, - шепнула я и уткнулась носом в его свитер. Свитер кололся, от него пахло старым Санькиным одеколоном, подаренным мной на прошлый Новый год.
Лодка причалила к берегу. Лодочник взял задаток и уплыл вниз по реке. Утренний туман очень скоро представил нашим глазам молочную пелену и тонущие в воде ветви ивы.
Санька перетащил наши вещи под раскидистое дерево и начал настраивать цифровую миникамеру. Ту самую, что мне подарили на работе, когда мы с Санечкой расписались, перед поездкой в Египет.
- Может быть, мы потом поснимаем, а? - спросила я. - Сейчас надо навес установить, вдруг дождь польёт и всю нашу романтику погубит.
Я подошла к Саньке. Что-то в его лице меня встревожило, и я протянула руку к его волосам.
- Санечка...
Он сжал губы, весь как-то напрягся и бросился ко мне. Мы упали, кубарем покатившись по сырой траве. Нежный и внимательный Санечка рвал на мне одежду, пытаясь одновременно распластать на земле.
- Ты с ума сошёл?! Отпусти меня! - я пыталась вырваться и крутилась как уж.
Он закрыл мне рот рукой, когда я заорала слишком громко, а потом просто врезал наотмашь. Не больно, а скорее обидно. Как щенку, который написал на коврик.
- Молчи, я сделаю из тебя звезду...- зашипел мне в лицо Санька и впился губами в сосок.
Он громко причмокивал, жестко мял вторую грудь. Потом ухватил меня за кисти рук одной рукой, а второй пытался стянуть с меня джинсы.
Санька входил грубо, больно хватая за бедра, пытаясь максимально широко их развести. Мокрая трава липла и скользила по спине, а потом под ладонями и коленями. Миссионерскую позу он никогда особо не любил, и скоро я оказалась на четвереньках. Лист лопуха, вдавленный мною же в сырую землю, часто мелькал перед глазами мятой зеленью. Я перестала соображать. Слёзы сначала лились, а потом вдруг перестали. Казалось, что не я это, и не со мной. Санька ещё несколько раз дёрнулся, часто задышал и устало навалился сверху. В голове у меня мелькнула одна мысль: "Вот и всё, наконец-то..."
Он поднялся, а я осталась лежать на траве, смятый лист лопуха прилип к спине. Я подняла голову, вытерла мокрую щеку. Встать сначала не получилось - руки и ноги разъезжались, и я снова валилась на траву. Когда смогла подняться, в ушах всё ещё стоял шум и во рту был привкус крови, а на меня шёл мой Санька. Без штанов, но в том самом свитере и почему-то в носках. Удивительно, но он всё ещё был возбуждён. Он нёс в руках миникамеру. Шёл и снимал меня!
- Поворачивайся! Живо!
Я не понимала зачем всё это, и почему мой Санечка так со мной... Не хотела верить, потому и не защищалась. Я любила его. Или и сейчас всё ещё люблю?..
Всё продолжалось, но теперь уже под пристальным взглядом видеокамеры. Он остервенело входил в меня сзади, что-то говорил в камеру, шутил и смеялся. Иногда тянул меня за волосы, заставляя посмотреть в черный немигающий глаз. Он совал камеру мне в лицо и говорил:
- Скажи, что тебе нравится! Ну же! Говори!
Я бормотала что-то нечленораздельное, соглашаясь во всём. Мои ладони упирались в шершавую кору дерева и уже начинали болеть. Санька всегда был затяжной по второму кругу, и я приготовилась ждать. Я не представляла себе, как смогу защититься здесь, на острове. Одна. Бельё порвано, одежда валялась в грязи и я даже не знала, где её искать. Я потерялась во времени, когда услышала его учащённое дыхание и стон у себя под ухом. В голове крутились мысли о том, что делать дальше. Утро только начиналось, наш лодочник приедет к семи часам вечера, а я больше просто не могла здесь находиться. Ни минуты. Я надеялась, что смогу добежать до воды и уплыть. Сколько плыть до берега было для меня не важно. Зря я так думала. Это было только начало.
Санька подтащил меня к дереву, хотя особо упираться у меня не было сил, и стал привязывать стропой. Кора остро впивалась в мои спину, ягодицы и затылок. Ногами до земли я почти не доставала. Он продолжал меня снимать. Дальше я впала в забытье. Не было никаких сил, а холода я уже не чувствовала. Очнулась от того, что он вливал в меня коньяк из маленького пластикового стаканчика. Для финала был запланирован оральный секс. Потом он молча меня отвязал.
Итог романтического пикника: я нашла бельё, джинсы, футболку, свитер и мокасины. Что-то было порвано, что-то просто грязное. Хуже всего было мне самой - на порванной душе было так грязно, что казалось не отмыться никогда.
Я кое-как привела себя в порядок, взяла бутылку вина, пачку сигарет и села ждать нашего лодочника. Санька видимо обо мне забыл, он, как ни в чём не бывало, сооружал навес.
Голова, как чугунный котелок: ни одной нормальной мысли, хотелось даже повеситься на том дереве, к которому меня привязывали. Я ничего не ела, только пила вино. Потом меня рвало у берега. Сколько прошло времени, я не помню.
В один момент небо потемнело, ветер стих, и я услышала, как дышу. Через мгновенье началась гроза. Сквозь ливень, я услышала голос Саньки: его приказы, стоны, и ещё чей-то голос. Никогда бы не подумала, что мой голос звучит именно так: немного визгливо, жалко. И сквозь неразборчивый лепет вырываются какие-то животные стоны. Тоже мои. По-видимому, Санька смотрел "кино", он смеялся и попутно что-то комментировал:
- Жаник, а ты тут молодец. Главное, что фильм-то классный получился, несмотря на дождь. Настоящий креатив!
По счастью, лодочник решил заплыть на остров, чтоб помочь нам в случае чего. Сама не ожидала от себя такой прыти - в лодке я сидела через несколько секунд. Лодочник понимающе пожал плечами и сел на вёсла, пообещав вернуться за Санькой. Мужа моего совершенно не заботило всё то, что произошло. Думаю, он остался доснимать "натуру", виды природы, так сказать. Он спокойно уточнил у лодочника:
- Ну, а мы, как договаривались, да? Не забудь - с меня расчет!
Вторые ключи от нашего "жужика" всегда были с собой, в тот день тоже. Через полчаса добралась домой и позвонила маме.
- Теперь вы всё услышали. Что дальше? - спросила Жанна. Виолетта всё это время молчала.
- Хотите кофе, - спросила она.
- Хочу.
Жанна думала, зачем она снова рассказала эту историю. В первый раз это случилось, когда она давала показания против своего мужа, потом было масса дополнительных уточнений и суд.
Виолетта принесла две чашки и поставила их на стол. Кофе, с едва уловимой кислинкой в запахе, напоминал арабику.
- Вы пьёте с сахаром? - спросила она.
- Да.
- А для чего он снимал это, с позволения сказать, кино?
- Помните, в начале рассказа я упомянула о найденном сценарии в ящике стола? Виолетта кивнула.
- Этот фильм снимался строго по сценарию, а потом его должны были купить. Фильм, конечно же. Задаток Санька получил за несколько дней до начала "съёмок". Всё было согласовано. Это якобы открывало для него новые перспективы для работы. Но это всё я узнала на заседании суда.
- Вашего мужа осудили?
- Да.
- Вы его ненавидите? - спросила Виолетта и глубоко затянулась коричневой сигаретой.
- Не знаю.
- Нужно определиться с чувствами, - спокойно сказала Виолетта и нажала кнопку у выключателя. Мощная вытяжка тут же убрала сигаретный дым - в кабинете пахло только кофе, коньяком и книгами.
"Определиться с чувствами - это хорошо. Но я бы предпочла определиться с жизнью. Я люблю его, моего Саньку, а тот дождливый день - это один короткий фильм, который я скоро забуду..."