Аннотация: Незамысловатая мелодия старинного граммофона и ...
Старый граммофон, потрескивая, наигрывал забытую мелодию. Игла медленно двигалась по каучуку с тихим шуршанием. Я смотрела на неё и ждала. После ухода привратника ждала исполнения необъяснимого предчувствия, какое поселилось во мне так незаметно.
За узким окном занимался рассвет, и первые лучи мягко ложились на пыльный каменный пол. Я подошла к столу, стоящему у окна. Графин красного вина, тонкий хрустальный бокал, фрукты в высокой вазе, и все это на красном бархате. Красиво. Люблю, когда красиво, но не люблю, когда долго одна.
Оторвала виноградинку и выглянула в окно: из тени деревьев по тропинке шла пара. Даже не так. Он шел, а девушка прыгала на одной ноге, вцепившись в руку парню, который поддерживал её за талию. "Сейчас войдут!" - с ужасом подумала я - "Может, еще успею добежать до двери и крикнуть им оставаться на улице?".
- Стойте! Не входите! - кричалая я им, размахивая руками. - Отсюда нельзя выйти!
Девушка подняла голову и помахала свободной рукой в ответ.
Тяжелая, окованная дверь с трудом поддалась, и я побежала вниз по винтовой лестнице. Пискнула летучая мышь, и, пролетев рядом с лицом, задела холодным крылом по щеке. Я заорала, но все равно продолжила бежать. Лестница, казалось, становилась уже, влажный воздух облипал, и делалось труднее дышать. Тихий треск граммофона едва доносился сюда, а слова стали совсем неразборчивы.
Добежав, я поняла, что проскочила дверь и нахожусь в подземелье - по сырой стене стекали редкие капли влаги.
- Аглая!..
Я вздрогнула - была уверена, что одна в этом Богом забытом месте. Тихий знакомый голос эхом донесся еще раз.
- Кто здесь?
Вопрос был праздным - я догадывалась, чей это голос, но не могла поверить.
Тень прошла рядом, пахнув затхлым. От ужаса, я бросилась в сторону и, споткнувшись, пролетела к стене. Короткая вспышка и моё сознание улетучилось.
- Сердце, тебе не хочется покоя! Сердце, как хорошо на свете жить! Сердце, как хорошо, что ты такое! Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить...
Слегка скрипучий голос выводил рулады и лился шелестом из трубки граммофона. Тихий смех и ритмичный стук каблучков по каменному полу - я силилась открыть глаза, вместе с тем боясь этого.
Круглая комната не изменилась, но это только на первый взгляд. Горели четыре факела, дрожа желтым огнем и коптя стену. Сквозь керосиновую вонь проступал едва различимый запах, похожий на сандал. В тусклом свете свечей, стекающих по канделябру, все те же фрукты в высокой вазе - гроздь винограда, достающая почти до стола, и яблоки - матово поблескивал графин, разделенный надвое темной массой вина, рядом стоял мой полупустой бокал.
Я аккуратно повернула голову, силясь увидеть тех, кто смеется. Напротив меня двое танцевали танго: девушка была той, что еще днем хромала, держась за парня. Их было не узнать! Страстный партнер одет в белый смокинг с темно-красным поясом, а его очаровательная партнерша - в длинном платье из черного кружева на белом шелке. Он опрокидывает партнершу, легко придерживая рукой за талию, а потом они сливаются в объятии и кружатся в такт мелодии. У неё вздымается грудь, а у него на висках блестят бисеринки пота. Её темные волосы высоко подняты и украшены красным цветком, а нежный затылок, с нарочито выложенными завитками, мелькает в каждом повороте, открытая шея отсвечивает в желтом свете факелов, и желтым же отливают жемчужные бусины, струясь по открытой спине до копчика.
Я смотрела как завороженная на эту страсть.
- Аглая!..
Тихий шепот пронесся раскатом грома. Я испугалась, что танцующие вспомнят обо мне и разрушат эту прекрасную композицию. Привстав на локте, оглянулась вокруг - у окна, спиной ко мне, стоял мужчина, высунувшись в окно. То, что мне показалось громким шепотом, было не чем иным, как его окриком. "Как же тебя зовут?" - думала я. Знакомое имя вертелось на языке, готовое слететь с него, но каждый раз ускользало, когда я открывала рот.
В это мгновенье позади меня раздался выстрел, я обернулась. Девушка в черном платье почти беззвучно упала на пол, только жемчуг издал множественный стук. От удара нить лопнула и бусины раскатились по комнате. Я присмотрелась, на платье темнело пятно вокруг запекшегося отверстия на груди.
Крик вырвался сам. Короткий и пронзительный звук наполнил всё. Потом, затихнув, всё еще заставлял дрожать воздух, как камертон.
Партнер убитой немного растерянно обернулся ко мне.
- Она умерла быстро, не успев упасть на пол, - сказал он, глядя на дымящееся дуло пистолета.
- Вы уверены?- мой охрипший голос показался чужим.
- Да, я прострелил ей легкое и сердце.
Он решительно подошел к столу, положил пистолет и налил в пустой бокал вина. Быстро выпив, задумчиво посмотрел в мою сторону.
- Вы очень похожи, - парень кивнул на убитую.
Я напряглась. Тело девушки выглядело так, словно она прилегла и уснула, если не замечать небольшой лужи крови рядом.
- Я любил её, - парень взял яблоко из вазы. - Теперь она только моя.
- Сердце, тебе не хочется покоя... - подвывал, шурша, граммофон.
- Сердце... - задумчиво повторил парень и улыбнулся. - Теперь оно только моё.
Он подбросил яблок, тут же поймал и сел в кресло. Мне стало немного не по себе - парень грыз яблоко и улыбался, разглядывая меня в упор, а потом резко спросил:
- Как тебя зовут, детка?
Я вдруг подумала: "Мавр! Сейчас доест яблоко, подойдет и задушит со словами : "Молилась ли ты, Аглая, на ночь?"
- Аглая, - просипела я подсевшим от страха голосом.
Парень заржал.
- Сердце, тебе не хочется покоя...
Граммафон продолжал скрипеть. "Чудо техники! Насколько же хватает его завода?", - подумала я, вспомнив, что граммафоны так долго не играют, тем более одну и ту же мелодию.
- А почему вдруг Мавр? - без намека на улыбку спросил парень. - Меня иначе зовут.
- А её как? - кивнула я на убитую и села на диване, подтянув коленки.
- Уже не важно. Потанцуем?
- Что-то не хочется, - промямлила я. - Спасибо.
Меня удивляло, что парень ни разу не обратил внимание на того, кто продолжал звать меня в окно. Я не видела лица, но точно знала, что мы знакомы. Его голос. Такой знакомый...
Открылась дверь и вошел привратник. Маленький, с короткими ножками, он смешно семенил, громко цокая подкованными каблуками туфель, а его большая голова раскачивалась, подобно маятнику. Он ежесекундно одергивал зеленый сюртук, который был ему явно маловат.
- Гости должны покинуть помещение! - горланил привратник противным писклявым голосом, размахивая короткими ручками. - Господа, прошу на выход!
Привратник подошел ко мне и заглянул в лицо серыми, водянистыми глазами.
- Танцевала?
- Н-нет...
- Вот и хорошо. Успеешь еще станцевать, - хмыкнул привратник.
Я огляделась - в комнате кроме меня и карлика никого не было.
- А когда они успели выйти? - опешив, я выискивала глазами труп девушки, но и он куда-то исчез.
В комнате оставался только поющий граммофон на совершенно пустом столе.
Карлик самодовольно улыбнулся, показав крупные желтые зубы.
- Я умею организовать быстрый уход. В известном смысле, - подмигнул привратник.
Он близко наклонился ко мне, всматриваясь. Я смотрела на свое отражение в больших водянистых глазах: короткие волосы взлохмачены, кожа нездорового цвета, плотно сомкнутые бледные губы и трубки... Много трубок, из носа, изо рта.
- Аглая!.. Аглая!..
- Выходите, молодой человек, у нас процедуры! Устроили проходной двор из реанимации...
Смотрю и вижу себя. С трубками изо рта, бледную и непричесанную, веки почернели... Что-то жутко мне становится.
- Насмотрелась? - привратник со скучающим видом стоял рядом со мной, посматривая на круглые часы на длинной цепочке.
"Странные часы - одна стрелка и крутится слишком быстро. Из цифр только шестерка внизу", - думала я.
- Раньше надо было думать, - недовольно сказал привратник. - Когда согласилась замуж за него выходить.
Я замерла, посмотрела в глаза карлика, в которых отражались движущиеся картинки.
Я подписываю, не читая, брачный договор. Зачем мне читать его? Я влюблена и доверяю своему жениху как самой себе. Сейчас в глаза бросается вдруг выделившаяся жирным строка: "В случае смерти одного из супругов, всё имущество переходит второй стороне..." Рядом, на столе, дополнительный документ с перечислением имущества. Моего имущества. "Арсений Кричевский при вступлении в брак владеет граммофоном выпуска 1898 года Компании Граммофона Эмиля Берлинера".
Вот его глаза, светящиеся радостью.
- Милая, подписывай скорее! Нас ждет романтический ужин, - он наклонился к моему уху и шепчет, легко касаясь губами.
В гостиной тускло светят свечи, расставленные на полу в большом количестве. Тихо играет граммофон, сухо потрескивая. Арсений подходит ко мне с бокалом красного вина, обнимает и кружит в танце.
- Сердце, тебе не хочется покоя! Сердце, как хорошо на свете жить! Сердце, как хорошо, что ты такое! Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить...
- Аглая, теперь ты отдашь мне его?
Его губы щекочут мою шею, мы кружимся в танце, и вся комната кружится вместе с нами.
- Что отдать?
Я прикрыла глаза и между ресниц замелькали огни свеч.
- Сердце отдай, - шепчут мягкие губы.
- Милый, оно и так твоё...
Я кружусь под скрипящую музыку старого граммофона, полумрак комнаты оплывает горящими свечами.
Туфля скользнула по гладкому паркету, я качнулась в сторону, теряя равновесие и не ощущая поддержку Арсения. Падая, слышу выстрел и чувствую, как в груди начинает жечь и моё сердце натужно бьется, готовое выскочить навсегда...
Привратник закрыл глаза и картинка исчезла.
- Что ж, хорошего понемножку, - насупился карлик. - Куда теперь?
- Мне? - растерянно смотрю на него.
- Ну не мне же! - крикнул карлик, одёргивая сюртук. - Я там, где и положено. Велено отпустить по желанию.
- Отпустите, - прошептала я, кивая на постель. - Мне нужно туда.
- Иди, - устало произнес привратник и махнул короткой ручкой, продолжая бурчать. - Вечно не могут быстро решить, куда им надо. Носись с ними, как курица с яйцом! А мне что с того?
Голос привратника постепенно затихал, а в моей груди начинало ныть и болеть. Я открыла глаза...