Следующим утром Мари, одетая в легкий камуфляжного цвета спортивный костюм, с небрежным пучком на голове, насвистывая песенку, вприпрыжку неслась вдоль больницы отца. Медсестра, после небольшого нажима и угроз в качестве оказания ей девочкой посильной настойчивой помощи в течение всего рабочего дня, с энтузиазмом нашептала, что Тами отправился гулять на свежий воздух сразу после завтрака. Так что темноволосая задорная девчушка, самодовольно ухмыляясь всплывшему в сознании лицу белокурой женщины, с выражением искреннего испуга на нем, после незамысловатых намеков на длительное совместное общество, если ее не пустят к другу, летела навстречу новому дню.
Тамидеос нашелся на примыкающей к больнице детской площадке соседней школы. Вместе с толпой мальчишек он гонял по покрытому газоном полю футбольный мяч.
Мари энергично замахала ему руками, стараясь привлечь его внимание. Друг, заметив ее, лучезарно просиял и показал жестами немного подождать. Переминаясь с ноги на ноги от неуемной бурлящей детской энергии, которую необходимо срочно направить в нужное русло во избежание последствий, девочка смотрела, как черноволосый в испачканной полосатой пижаме приятель резво перехватывал мяч у соперников. Неосознанно девочка перестала дергаться, настроение скатывалось плавно по наклонной, а сердце Мари пропустило глухой удар и неприятно кольнуло где-то в груди.
Как она раньше не понимала, не видела, не замечала, насколько опасны подобные игры для Тами при его слабом здоровье? Папа же запрещал ему бегать. Он не должен...
Мари бросилась через поле, и следующий час всячески перехватывала мяч прежде, чем он успевал доходить до ограждаемого ничего не подозревающего Тами. Мальчик не мог найти объяснение поведению подруги. О чем и спросил, уверенно отведя ее под локоток подальше от играющих ребят.
- Ты чего, Мари? - удивленно оглядывал он запыхавшуюся и раскрасневшуюся девчушку.
- Знаешь, я тут подумала, тебе не стоит так много бегать... - подбирая слова, объясняла она другу, одновременно уперев ладони в колени, пытаясь привести дыхание в норму.
- Помнишь, даже медсестра тебе об этом говорила?
- Ты такая странная эти два дня. Мы же всегда так играли, с чего вдруг должны прекращать? - не желая относиться к указанию серьезно, чуть наклонив голову набок, поинтересовался мальчик.
Внезапно в их диалог вклинилось яркое 'Берегись!' на заднем плане от нескольких детей.
В сторону Мари стремительно летел тяжелый мяч, и она не успевала увернуться, но Тами быстро среагировав, на лету поймал его и рухнул на траву, крепко прижав добычу кольцом рук к животу.
Мари же пребывала в легком оцепенении, растеряно хлопая глазами, и прямая как мачта словно вросла в землю.
Друг, лежа на траве, медленно повернул на нее улыбающееся лицо, и девочка медленно начала отмирать.
- Фух, я так испугался за тебя. Но я поймал.
Мальчишка, приподнимаясь, улыбнулся еще шире, и тут же скривив губы, завалился обратно на траву, рвано хватаясь за сердце, со стоном выпустив мяч.
- Тами!!!
Мари в тот же миг подскочила к нему, руки ее мелко задрожали, пока Тами стиснув зубы, беззвучно корчился от боли. Она прокричала о помощи и несколько мальчишек ошарашенные бросились в сторону больницы.
Буквально через несколько минут все пришло в движение. К ним мчалась, громко выкрикивая команды, бригада скорой помощи.
Для Мари все последующие события слились в одно ужасное пятно. 'Я не хотела этого. Так не должно быть' вертелось в ее голове.
Папу Мари с медиками обступали и давали проход в коридорах больницы, пока они везли каталку. Замешкался мужчина лишь на мгновение перед боксом, чтобы нацепить латексные перчатки. Вдруг его схватили за рукав и неловко потрясли. Маленькие испуганные глаза дочери с надеждой и страхом глядели на него.
- Тами, он умрет?! - закричала со слезами она.
В тот же миг получила звонкую пощечину от отца.
- Не мели чепухи! - рявкнул он.
Девочка ошарашенно прижала ладонь к горевшей щеке и отшатнулась. Но боли она не испытывала, по крайней мере физической.
Асс Верион нахмурился, поняв, что позволил себе ненужные эмоции, и отчаяние, которое кипящими волнами плескалось в нем, заглушил натянутой улыбкой ради дочери.
- Нет, все будет хорошо. Тамидеос обязательно выкарабкается, поняла?
Мари оцепенела от выражения лица отца. А в голове набатом звучала лишь одна мысль 'Он улыбнулся! Он улыбнулся...'
Она остекленелым взглядом наблюдала, словно со стороны, как отец, отвернувшись от нее, скрылся за дверью в реанимационную.
Мари казалось, что те опасные минуты, которые она прождала, тянулись вечность. Глядя на весь открывшийся ей ужас, она поняла, что действительно вот так глупо и внезапно может больше никогда не увидеть Тами. Ее радужный мир рассыпался прямо на ее глазах, как карточный домик. Именно сейчас девочка осмыслила, как легко рушимо то, что кажется незыблемым. Человеческая жизнь. Они с Тами думали, что все плохое - оно где-то далеко и никогда их не коснётся. Слепой оптимизм и непослушание сыграли с ними злую шутку.
В это время в реанимационной Асс Верион был собран и оперативно раздавал указания подчиненным.
- Подключайте оборудование. Что у нас?
Парень, делающий инкапсуляцию, ответил:
- Две капельницы внутривенно с раствором Рингера. Кровяное давление - шестьдесят на сорок и падает. Сердечный ритм - сто сорок. Дыхание - сорок. Интубирован через рот. Фибрилляция желудочков. Сделали дефибрилляцию разрядом в 200 джоулей. Синусовая тахикардия на сто-сорок.
В шестом боксе, где медики остановили каталку, весь персонал больницы собрался вместе. Одна медсестра села за маленький столик, чтобы вести записи. Двое были наготове, чтобы подавать инструменты Вериону. Дежурная команда кардиологов толпилась рядом.
- Кровяное давление - шестьдесят на сорок, и падает.
Доктор обнаружил сердечную недостаточность, и наклонился к мальчику.
- Даже не думай об этом, - выпалил он, - Умрешь тут у меня, и Мари рассвирепеет.
***
Тамидеос действительно выкарабкался, несмотря на то, что его сердце не билось несколько ужасных минут.
На следующий день, когда Тами окончательно пришел в себя и лежа на постели отстранённо смотрел в широкое окно, девочка решилась навестить его.
- Тами, - она тихо позвала друга, приоткрыв дверь и просунув в образовавшийся проем голову, - можно я войду?
- Нет, нельзя! - так и не глянув на нее, воскликнул он, - я сейчас не очень хорошо выгляжу. Пожалуйста, просто уходи.
Мари поняла, что совершила ошибку, показав голосом грусть и жалость, а это самое последнее, в чем этот храбрый мальчик нуждался. И самое худшее, что можно предложить мужчине.
Стиснув решительно зубы, девочка добежала до его постели и попыталась не подать вида как больно ей видеть любимого друга в таком состоянии. Слабый, белее снега, руки на сгибе исколоты капельницами, трубка откинута на подушки, подключено оборудование... Лихорадочно горящий взгляд, которым он изучал лицо Мари, пытался распознать ее эмоции.
Девочка широко ему улыбнулась и погрозила лукаво пальчиком.
- Что за чушь, Тами, ты вообще-то никогда и не был красавцем.
Мальчик сделал наигранно-оскорбленный вид.
Марилесс присела на стул рядом с кроватью так, что верхняя часть туловища легла на постель рядом с Тами.
Повисла тишина. Но из тех, которую не хочется нарушать. Когда и без слов все понятно. Они вслушивались в беззвучие, нарушаемое только их дыханием, слушали и наслаждались. И им было не скучно. Такой вот парадокс.
Мари любовалась каждой черточкой Тами, а тот смущенно разглядывал потолочную плитку.
- Эй, Тами...
- Ммм?
- Давай отправимся завтра ночью на поиски сокровищ?