Булочко Надежда : другие произведения.

Демоны внутри. Жатва. Глава 4. Пропасть

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  Не уходи безропотно во тьму,
  Будь яростней пред ночью всех ночей,
  Не дай погаснуть свету своему!
  Хоть мудрый знает - не осилишь тьму,
  Во мгле словами не зажжёшь лучей -
  Не уходи безропотно во тьму,
  Хоть добрый видит: не сберечь ему
  Живую зелень юности своей,
  Не дай погаснуть свету своему.
  А ты, хватавший солнце налету,
  Воспевший свет, узнай к закату дней,
  Что не уйдёшь безропотно во тьму!
  Суровый видит: смерть идёт к нему
  Метеоритным отсветом огней,
  Не дай погаснуть свету своему!
  Отец, с высот проклятий и скорбей
  Благослови всей яростью твоей -
  Не уходи безропотно во тьму!
  Не дай погаснуть свету своему!
  Дилан Томас
  
  Малка лежал на боку, а его глаза были широко распахнуты. Первую секунду в них читалось непонимание происходящего, а потом боль затмила всё: он, пытаясь сделать вздох, захрипел. На его груди стремительно разрасталось алое пятно крови, хотя все призванные мной ножи торчали из стены ровно там, где и должны были быть после заклятия, и если бы я не упала следом за инкубом на пол, то вместо стены утыкана ими была бы уже я.
  
  Демон с невероятным усилием перевернулся на спину и повернул голову в сторону двери: Асмодей медленно шёл в нашу сторону. Его лицо не выражало ровным счётом ничего, и от этого было гораздо страшнее, чем если бы он был в ярости, как ожидалось от нефилима в сложившейся ситуации, свидетелем которой он стал.
  
  - Па... па... - пробормотал инкуб, потянув скорее, как мне показалось, уже вслепую руку в сторону хозяина. - Мне больно, папа...
  
  Нефилим, который уже стоял рядом, отодвинулся, не давая к себе прикоснуться. Он молчал, ничего не отвечая на его немую мольбу о помощи. Вымаливал ли тогда инкуб прощения или же пытался оправдаться - я не знаю, потому что не видела его взгляда, обращённого к своему творцу.
  
  - Папа... - повторил инкуб, и мне мерещилось, что он плачет. В этом голосе точно проскальзывал плач испуганного ребёнка, попавшего в смертельную опасность: жалобный, отчаявшийся и обессиливший.
  
  Малка вновь застонал и неожиданно разлетелся чёрным туманом и светлыми искрами, оставив лишь пятно крови на полу. Асмодей перехватил ладонью самую крупную из них и, зажав в кулаке, ударил заклятием ещё раз, заставляя её осыпаться золотой пылью.
  
  Я сидела на полу и не могла поверить в происходящее: не знаю почему, но я точно поняла, что Асмодей убил инкуба окончательно, уничтожив саму демоническую сущность. Если сначала и была возможность воссоздать тело или переписать закон существования для остатков энергии, то теперь Малка исчез навсегда. Асмодей поднял взгляд на меня, всё такой же безэмоциональный, и я поёжилась.
  
  - Ты убил его, - мой голос едва ли был громче шёпота, но этого было достаточно, чтобы оглушить мой разум.
  
  Нефилим шагнул ко мне, из-за чего я инстинктивно подалась назад:
  
  - Я ничего не собираюсь с тобой делать, успокойся. У тебя рана на руке и надо отвязать печать призыва, пока ты не натворила ещё больше бед.
  
  Он присел рядом на корточки и с силой схватил мою ладонь.
  
  - Умно, ничего не скажешь. Обставила вечного демона, - покачал головой он, глядя на руну у меня на руке, после чего посмотрел на ножи над головой. - Никогда не сомневался в твоей смекалке. Зря переживали за тебя: ты вполне можешь за себя постоять. Осталось только натренироваться, чтобы при этом ты саму себя не угробила.
  
  - Я не хотела его убивать, - зачем-то попыталась оправдаться я. - Правда не хотела. Он...
  
  - Ты спрашивала как-то, есть ли у меня дети. Малка был мне как сын, - оборвал меня Асмодей, поглаживая внутреннюю сторону ладони. Рана затягивалась медленно, но невидимые нити не хотели отставать от неё, словно въедливая грязь. Нефилим осторожно обрывал их одну за другой, то и дело проводя кончиками пальцев по воздуху, проверяя, рассосалась ли каждая из них окончательно. От его слов у меня из лёгких улетучился весь воздух, а по спине пробежал неприятный озноб. - Он был уникальным: единственный демон, которого я растил, если можно так сказать, очень близко, как ребёнка, с младенчества. Он был совершенно беспомощным щенком, самым слабым из всех, но это была моя ошибка: я на слишком многое закрывал глаза, а он слишком многое себе позволял.
  
  - Малка манипулировал тобой, - пробормотала я, не зная, стоило ли вообще это произносить.
  
  - Я знаю. Но одно дело мелкие прихоти, а совсем другое... Зная тебя, я ни за что не поверю, что ты решила прикончить его лишь за то, что он тебе хамил.
  
  Я испуганно выдернула руку из пальцев нефилима и снова отодвинулась:
  
  - Но ты убил его... Не разобравшись?! Просто потому что увидел, что я хотела это сделать? - я не могла поверить своим ушам второй раз за вечер. - Ты сумасшедший!
  
  - Я доверяю тебе, Нозоми. Если ты пошла на столь решительные меры, значит, причина была более чем веская, - Асмодей поднялся на ноги и протянул мне руку, чтобы помочь подняться следом. Не знаю, почему, но я не стала с ним спорить ещё и на эту тему, поэтому помощь приняла, но всё равно сделала шаг в сторону, чтобы он не был так близко. - Ты не из тех, кто решает убить просто так.
  
  - Теперь ты спихнул это решение на меня, ещё лучше! - я зло посмотрела на мужчину. - Теперь всех будешь убивать, на кого я косо посмотрю, или кто косо посмотрит на меня?
  
  - У меня не было времени разбираться в происходящем, Нозоми, - нефилим неожиданно тоже отступил назад, понимая, что он мне неприятен. - Когда инкуб принимает физическую форму демона, за исключением своих постельных ролевых игр, это ни к чему хорошему не ведёт. Я создавал их, я знаю, о чём говорю. Или ты хотела бы сейчас истекать кровью в углу? Я сделал всё за тебя, на тебе нет вины за случившееся, как ты не понимаешь? Я не Марбас, я не хочу утопить тебя в крови. Ты девушка, а не убийца, что бы ты там себе ни надумала.
  
  Я обхватила себя руками, принимая от этого закрытую позу и отгораживаясь от мира. Мне было страшно, мне было больно, мне было слишком плохо, чтобы спорить. А Асмодей и не пытался мне что-то доказать, и выглядел так, словно сказал мне всё, что хотел, а я должна была это принять, как есть. Возможно не сразу, но принять, потому что иначе это быть просто не могло. И я злилась. И на него, и на себя, и на его ручного демона, который оказался совсем не ручным.
  
  - Я не знаю, как мне объяснить это всё, - пробормотала я, потому что тишина между нами казалась живой и агрессивной.
  
  - Ты можешь сказать мне всё как есть, - предложил нефилим, присаживаясь на кровать, несмотря на столь спокойный жест, выглядел он всё так же пугающе. - Даже если эта правда стоила того, чтобы скрыть её. Я обещаю тебе, что ничего не сделаю с тобой за то, что услышу, и что бы ни подумал в итоге. Мне нужно всё знать, чтобы хотя бы понять, как вести себя дальше, и насколько это опасно для сложившейся ситуации в целом.
  
  - Малка... Он... - слова комом застряли у меня в горле, а живот скрутило от тупой боли животного ужаса перед тем, что могло произойти и что уже произошло. Разум запоздало понял, что инкуба больше нет в живых, и вместо нормального объяснения я издала подобие мышиного писка, снова вжимаясь в стену около ножей.
  
  - Малка тебе угрожал? - подсказал мне Асмодей. Я нервно кивнула. - Он использовал на тебе свои способности?
  
  Я снова и снова кивала в ответ. Так было проще: мужчина просто задавал мне вопросы, а я просто кивала, стараясь не думать ни о чём. Игра "Да-Нет", практически как настоящая жизнь, главный приз которой остаться в живых. Малка уже проиграл.
  
  - Почему ты не сказала мне? - Асмодей понял, что я собираюсь отмалчиваться, и спросил так, что простым кивком не ответить. Я пожала плечами. - Нозоми, меня огорчает, что ты не доверяешь мне и считаешь, что демон для меня важнее, чем ты!
  
  - Ты сам мне сказал, что Малка был тебе сыном, - огрызнулась я.
  
  - Прости, конечно, но вот это я не могу принять как оправдание за то, что ты не сказала мне о происходящем между вами. Ты узнала об этом только что.
  
  Я прикусила язык. Он был прав: я не доверяю ему, но что хуже - использую его потерю в качестве собственной защиты. Малка предал своего творца, и вряд ли Асмодей так просто это принял. Зная его, могу поспорить, что где-то в глубине разума нефилима бушует настоящий ураган из чувств и мыслей. Даже если принять его сверхъестественную природу, Асмодей был человечным и знал на собственном горьком опыте все эмоции, какие только можно было испытать, а предательство и смерть близкого были для него, пожалуй, худшим опытом из возможных.
  
  - Малка хотел... Он хотел сказать тебе, что я якобы люблю Марбаса, а не тебя, - выпалила я, собравшись кое-как с силами.
  
  - Я бы и так ему не поверил, - Асмодей едва заметно улыбнулся, но от этой улыбки я почувствовала на языке горечь. - Во-первых, ты и так меня не любишь. Надо быть слепым, чтобы этого не видеть.
  
  - Но... - начала было я зачем-то, но нефилим поднял руку, призывая меня замолчать и не перебивать его.
  
  - Ты не влюблена в меня, Нозоми. Я не последний дурак, хоть во мне и теплится надежда, и я прекрасно помню наши с тобой отношения год назад. Я знаю, как ты смотришь на того, кто тебе дорог, и поверь, твой взгляд сейчас разительно отличается от того, к которому я привык за то время. Ты боишься меня, и это уж точно не любовь. Самое страшное, что я не знаю, как объяснить, что я не причиню тебе зла, так, чтобы ты мне уже наконец поверила. Можешь обозвать меня недобитым романтиком или ещё как вздумается, но даже если моя мечта быть с тобой больше, чем друзьями, навсегда останется мечтой, я не хочу, чтобы ты меня боялась. Потому что там, где в общении присутствует страх, места любви и доверию нет, - он вздохнул и замолчал. Потом перевёл взгляд от меня на окно, и на его лице проскользнула тень спокойствия. Я обернулась за его взглядом и поняла, что его в какой-то степени успокаивало: - Снег пошёл.
  
  Нефилим поднялся со своего места и подошёл вроде бы и ближе, но всё равно сторонясь, давая мне место для личного пространства и неуверенности.
  
  - Не знаю, почему, но снегопад действует на меня как-то умиротворяюще. Эти большие снежинки... По-моему, одно из прекраснейших творений Создателя, да? - я ничего не ответила, продолжая больше смотреть на мужчину, чем на то, чем он так восхищался. - Ещё бы это была... Ну не знаю... Сахарная вата? Хотя нет, она слишком липкая, когда тает.
  
  - Ммм... Перья? - предложила я, замявшись, и тут же добавила: - И чтобы ни у кого в мире не было ни них аллергии.
  
  - Я не поклонник белых перьев, знаешь ли... А опадающие с неба в таком количестве, они скорее придают местности траурный вид, - Асмодей замолчал и я, наконец, позволила себе развернуться к окну, наблюдая за тем, как медленно и бесшумно снег спускается на землю, на асфальт, закрывая собой улицу. Жизнь словно остановилась. Ни одного человека не прошло за то время, пока мы смотрели на всё это великолепие. - Теперь я не знаю, что и думать, - тихо произнёс нефилим. Я поёжилась, решив, что он снова будет меня отчитывать, но вместо этого он продолжил тему снегопада. - Не могу отделаться от мысли, что это перья. Воистину, слово - это страшное орудие в неумелых руках. Когда-то, когда я был уверен, что осень это просто сон перед новым витком жизни, один человек сказал мне, что зима - это её конец. Тогда я с ним не согласился, а теперь, кажется, понимаю, о чём он хотел мне сказать.
  
  Мысли об этом заставили меня нервно всхлипнуть.
  
  - Ты должна понимать, что мне неприятно знать о том, что ты испытываешь хотя бы небольшую симпатию по отношению к этому психу, - продолжил советник короля. - И дело не в том, что я ревную, Нозоми. Я переживаю за тебя, потому что знаю, на что он способен. Впрочем, ты и сама должна была это понять за время вашего знакомства.
  
  - Знаю.
  
  - Тогда почему ты так тянешься к нему? Чем он так тебе нравится?
  
  Закусив губу, я зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы. Комната, в которой мы сейчас находились, едва ли подходила для беседы на тему симпатий, пусть даже с такой чрезмерно напускной беззаботностью, с которой Асмодей пытался её вести. Я ощущала запах крови, он никуда не делся. В этом помещении со стерильным воздухом всякий потусторонний и принесённый извне запах казался головокружительным и тяжёлым. Я с каждой секундой всё сильнее задыхалась от этой вони, потому что она проникала в моё тело. Казалось, что ещё немного и никакая химия не выведет этого запаха с моей кожи, он будет вечно преследовать меня.
  
  - Ты хотела бы остаться с Марбасом? - тихим голосом спросил нефилим, глядя уже на меня. - Ответь мне уже что-нибудь, Нозоми. Я не понимаю, что ты нашла в этом... Ты же должна понимать, кто он такой на самом деле. Пусть даже иногда он кажется тебе милым и... кхм... забавным, он не может вечно быть хорошим мальчиком, просто потому что он чудовище.
  
  Я всё это прекрасно понимала. Чудовище господа, вот кто такой Марбас. Бешеный пёс на коротком поводке того, в чью руку он вложил право распоряжаться своей жизнью как наёмник и воин. Но Асмодей ведь тоже не представлял собой стопроцентной гарантии спокойствия и благоразумия. Роберт - да, но не он.
  
  - Ты сам сказал, что страх - это не любовь, - я изо всех сил делала вид, что падающий в свете фонаря снег куда интереснее, чем разговор на эту тему. - Мы все прекрасно понимаем, что если я останусь с ним, то однажды он меня сожрёт, как обычно поступает со всеми своими возлюбленными.
  
  Это была чистая правда: меня действительно пугало это создание. Как бы долго и далеко я не вглядывалась в его бездну, стараясь различить дно, она всё так же оставалась бездной. А вообще, любовь - это странная вещь: она даёт жизнь и отнимает её, стоит, как бы комично это ни звучало, потерять от неё голову. Я не настолько выжила из ума, чтобы согласиться на то, чтобы меня лишили жизни за одно только чувство, испытанное ни к месту. Теоретически. Если бы это чувство вообще было бы.
  
  - Сказал. И поэтому не понимаю, почему после того, что было раньше, ты сделала столь странный выбор. Я привык видеть в тебе пай-девочку, которая не связывается с плохими мальчиками ни при каких условиях.
  
  - Не знаю, что ты себе надумал, но я не собиралась заменять тебя тем, с кем я не могу быть ни при каких обстоятельствах. Хотя бы просто по этой причине. Я не знаю, как объяснить, что я чувствую по отношению к нему. Понимаю, что он псих, понимаю, что возможно это всё просто некоторая жалость. Но он убил моего отца, такое не прощают. Может быть, я просто запуталась? Так, наверное, и есть на самом деле... Ты замечательный, ты добр по отношению ко мне и едва ли не ангел-хранитель, но...
  
  Невероятный пофигизм наёмника заставлял, пожалуй, им восхищаться, потому что подобное состояние было для меня непостижимым. Я меркантильно мечтала о том, что при более тесном общении на меня снизойдёт нечто подобное, но это был не более чем самообман. Глядя на себя со стороны я понимала, что похожу на ребёнка, который пытается заручиться дружбой у самых крутых ребят района. И почему-то казалось, что Тени воспринимают меня ровно так же.
  
  - Но я лишь ангел-хранитель, - я ощутила в словах его горькую усмешку. - Один из многих твоих новоиспечённых ангелов-хранителей, знаю. Твоя вечность останется с тобой, а я буду рядом до тех пор, пока буду нужен тебе, Нозоми.
  
  - Ты не замена, - повторила я, оборачиваясь к нефилиму. - И никогда ею не был. Ты просто другой. Вы совершенно разные. Вас нельзя сравнивать и нельзя выбирать из вас двоих, кто лучше или хуже, как ты не понимаешь. И не делай этого, не считай себя хуже этого ненормального, ладно?
  
  Асмодей неожиданно улыбнулся на мои проступившие на глазах слёзы, сделал шаг ко мне и наклонился, нежно целуя, собирая влагу, словно боясь, что я промокну от очередных собственных рыданий:
  
  - Я думаю, вам двоим стоит много чего обсудить, когда закончится война, - прошептал он, прижимая меня к себе. - Просто знай, что если нужно будет ждать тысячи лет, я дождусь тебя, Нозоми. Но не дам тебя в обиду этому недоумку: если решит тебя обижать, то поплатится за это, - предупредил меня нефилим.
  
  - Ты так ничего и не понял, дурак, - вздохнула я, вжимаясь носом ему в плечо.
  
  Это было прощание. Точка в каких-либо близких отношениях, которые были между нами когда-то, но о которых я не помнила ничего. Может, для меня это и к лучшему, что мои воспоминания разделились на "до" и "после", может и Асмодею стоило бы сотворить подобное с самим собой, ведь ему придётся тащить это бремя в одиночку. Но он принял своё бессилие.
  
  Наверно, однажды он сможет оборвать все нити, что связывали нас, и стать по-настоящему свободным. Несмотря на то, что мне всего восемнадцать лет, я прекрасно понимаю, что все слова о вечной верности и любви не стоят ровно ничего перед этой самой вечностью.
  
  
* * *
  Асмодей не позволил мне остаться в этой квартире на третьем этаже, попросив забрать с собой все вещи, которые мне нужны, под предлогом, что сюда я не вернусь после случившегося. Из-за печатей он едва не потерял меня навсегда, а ещё неизвестно, кто мог прийти по следу Малка или Братства. Больше так рисковать Асмодей не хотел, особенно при том, что за нами, судя по всему, следят ангелы смерти. Нефилим признался, что почти полностью уверен в том, что они нашли нас при помощи инкуба.
  
  Он отвёл меня в гостевую спальню и, пообещав, что со мной всё будет хорошо и мне нечего бояться, уложил спать там, окутав всяческими заклятиями. Этой ночью мне, к счастью, не снилось ничего, даже обрывочные образы обошли мой несчастный разум стороной. Запаха крови второй раз за сегодня, теперь ещё и ночью, я бы точно не вынесла.
  
  Впрочем, пробуждение едва ли можно было назвать счастливым: непонятный повторяющийся через равный промежуток жужжащий звук вернул меня в реальность, и я поняла, что не лежу в кровати. Сначала меня ослепило светом, отчего я сощурилась и недовольно пробормотала десяток проклятий. Руки запутались в пледе, в который меня заботливо завернули, усаживая в машину.
  
  Снег закончился ещё ночью, а ему на смену вернулся ледяной дождь, который без устали тарабанил по крыше и стеклу. Асмодей сидел на водительском месте, закрыв глаза, видимо, отдыхал, потому что надо было быть слепым, чтобы не видеть, что этой ночью он не спал, но стоило мне зашевелиться, как он тут же проснулся следом.
  
  - Какого чёрта происходит? - я огляделась по сторонам, пытаясь сориентироваться. - Где мы? Сколько я спала?
  
  - Всю ночь и немного утром. Сейчас без пятнадцати минут полдень, - он протянул мне стакан с горячим кофе. - Будешь?
  
  Я проигнорировала напиток:
  
  - Почему ты не разбудил меня? - во мне зашевелилось притупленное чувство раздражения: во-первых, мало приятного, когда тебя без твоего же ведома переносят из одного места в другое, а во-вторых... - Я не попрощалась с Гретой!
  
  - Поэтому и не разбудил. Грета согласилась с моим предложением, посчитав, что долгие и грустные проводы нынче непозволительная роскошь, - пожал плечами нефилим, ложась грудью на руль и глядя сквозь ветровое стекло на унылый пейзаж.
  
  Машина была припаркована на какой-то заправочной станции, и с площадки открывался вид на поля и лесополосу. Фантазия рисовала милый зелёный луг, поросший цветами и кишащий бабочками, но лишь в тёплое время года, сейчас же это было бурое малоприятное зрелище, от одного взгляда на которое казалось, что ты уже промок и продрог до костей.
  
  - Не решай всё за меня!
  
  - Если вдруг ты забыла, то напомню, что я отвечаю за твою безопасность, Нозоми.
  
  - И как бы угрожало моей жизни то, что ты не разбудил меня перед отъездом?
  
  - Плохое настроение имеет свойство накапливаться подобно снежному кому, перерастая в апатию и депрессию.
  
  - Если хочешь знать, то как раз вот такое вот решение скорее вгоняет меня в депрессию, чем два добрых слова сказанных напоследок женщине, что нас приютила!
  
  - Я стараюсь быть объективным, - Асмодей посмотрел на меня с раздражением, словно на капризного ребёнка. - Не привязывайся к людям, Нозоми. Не привязывайся к тем, кого видишь первый и последний раз в своей жизни. Когда-нибудь ты поймёшь, что такое бессмертие, и поймёшь, как тяжело нести это бремя, когда тебя тянет к тем, кто не обладает вечной жизнью.
  
  - На фоне наших недавних отношений я могла б посоветовать тебе то же самое, - я сложила руки на груди и демонстративно отвернулась.
  
  Послышался усталый вздох со стороны водительского сидения:
  
  - Мы просто отдаляемся друг от друга. Всего один шаг, а кажется что между нами уже необъятная пропасть, - пробормотал Асмодей, и я не была уверена, хотел ли он, чтобы я это услышала. Он часто бормотал себе под нос, словно боялся, что мысли улетучатся из головы, будучи не произнесёнными вслух, а обрамлённые в звуки и слова, они словно бы становились чуть более материальными.
  
  От сигнала телефона я вздрогнула, потому что как-то быстро успела отвыкнуть от благ цивилизации. Но СМСка пришла Асмодею, а не мне. Не сразу, но он всё же достал смартфон и прочитал сообщение.
  
  - Божественное вмешательство? - снова пробормотал Асмодей, после чего добавил громче, видимо, обращаясь ко мне и игнорируя тот факт, что мы вроде как поссорились парой минут раньше. - Я начинаю сомневаться в том, что мы такие уж незаметные для Эдема.
  
  - В смысле? - я поспешила одёрнуть себя от демонстративной обиды, потому что это был момент, когда упираться, как бараны, было невыгодно нам обоим.
  
  - Моя старая знакомая решила покинуть этот мир в ближайшее время. И она отлично попадает в наш маршрут, что выглядит буквально подарком небес в сложившихся обстоятельствах.
  
  - Ты думаешь, что это подстроил... Бог? - я поняла, что любое упоминание Создателя вызывает у меня какой-то трепет, правда, не скажу, что этот трепет приятный. Страх, ужас или же ожидание ничего хорошего. - Не думала, что он пользуется мобильником.
  
  - Это один из моих информаторов, которого я лично попросил приглядеть за ней, потому что мы... Наверно, друзья, хотя я сомневаюсь, что такие отношения нормально называть подобным словом.
  
  - Бывшая возлюбленная?
  
  - Нет. Не уверен, конечно, что в юные годы она что-то такое не испытывала по отношению ко мне, но, кажется, у меня достаточно быстро получилось переубедить её, что я не лучший объект для подобных мечтаний. Знаешь, я после Лилит совсем перестал интересоваться серьёзными отношениями. С кем-то крутить мелкие интрижки по обоюдному согласию это одно, но создавать иллюзию семьи - нет, увольте.
  
  Я наконец взяла из подставки один из стаканов с кофе, правда, он уже успел остыть. Хоть в машине и работала печка, он всё равно был не самым приятным напитком, уж явно не то, что хочется сразу после пробуждения в качестве заряда энергии на весь день.
  
  - Тогда почему тебя так тянет ко мне? - хмыкнула я в пластиковую крышечку. - Извини конечно, но твоя настойчивость не была похожа на мелкую интрижку.
  
  - Наверно, потому что ты такая же, как и я. В какой-то степени. И бессмертная, хоть тебе это и не нравится. Надумал себе, что ты практически дар небес за всё, что я перетерпел. Хотя грехам моим потерян счёт. Вчера ты смотрела на меня таким взглядом, что я кое-что вспомнил и... В общем, я не хочу навязываться.
  
  - Вспомнил?
  
  - Я могу быть очень жестоким ублюдком, Нозоми. И когда я иду на поводу своих эмоций и желаний, мне самому от себя мерзко. Когда-то давно я влюбился, как мальчишка. Хотя, я тогда и был мальчишкой. После того, как очутился у Велиала, и как-то он разрешил мне прогуляться в Гайе через пару лет после Потопа. В общем, это была милейшая девушка, которую, впрочем, я не впечатлил.
  
  - Ухаживал? Надо было дарить цветы, - улыбнулась я, как последняя бессердечная сволочь, проигнорировав всю горечь, с которой рассказывал об этом Асмодей. - Или финтифлюшки. Девушки любят всякие блестящие штуки.
  
  Нефилим как-то странно на меня посмотрел, видимо, не зная, как будет правильно с его стороны реагировать на такую шутку, после чего медленно произнёс:
  
  - Ты делаешь всё, чтобы я отпустил тебя на все четыре стороны, Нозоми. Если тебе будет спокойнее, обещаю, что я поступлю так ровно в тот момент, когда обстоятельства извне позволят мне это сделать, но не раньше.
  
  Я кивнула, соглашаясь с его предложением. Нам обоим будет только проще от этого решения. Иначе быть не могло, после того, как Малка погиб, можно сказать, по моей вине. И из-за того, что я не доверилась ему, когда всё, что от меня требовалось - это честность. Раньше, может быть, это всё можно было бы свести на сложности общения, но не после гибели инкуба. Когда отношения окрашивает чья-то кровь - это становится точкой, которой они оканчиваются.
  
  - И всё же я расскажу тебе о ней, потому что, в первую очередь, это нужно мне самому. Её звали Сарра, и она была прекрасной девушкой, - Асмодей прикрыл глаза, глядя куда-то вдаль, погружаясь в свои воспоминания. - Велиал не соврал мне, когда обещал всё золото мира и власть в придачу, проблема лишь в том, что я, в отличие от него, всегда ценил искренние чувства, и никакие подарки не смогли растопить сердца Сарры. Раз за разом я ползал перед ней на коленях, а она вышвыривала за порог всё, что я приносил ей: цветы, драгоценные камни под цвет её глаз... Ох, а сейчас я даже не помню, какими были её глаза, как забавно.
  
  Сарра отказала ему, объявив, что любит другого. Но небеса забрали его, впрочем, женщину это мало смутило, потому что достаточно скоро она нашла себе другого. Но в этот раз в дело вмешался уже Велиал, насмехаясь над страданиями глупого мальчишки, которого когда-то спас от рук собственного отца. А потом снова и снова Велиал ради развлечения избавлялся от мужей Сарры, воспринимая происходящее едва ли не как игру, конечной целью которой было разубедить Асмодея, что он противен людям. На восьмом муже Сарры нефилим сдался, принимая поражение, отчаявшись заполучить её сердце, но отомстил на прощание невероятно жестоко. Настолько жестоко, что Сарра, страдающая от агрессии со стороны мужа, разгорячённой и усиленной магией падших, пришла просить защиты у нефилима, склонившись перед ним так же, как когда-то он склонялся перед ней, а получила в ответ лишь грубый отказ. Асмодей стал ненавидеть и презирать само чувство любви. Произошедшее невероятно озлобило его. Так он отбросил на долгое время свою смертную часть, упиваясь данной ему властью и новыми возможностями и насмехаясь над понятиями семейной верности.
  
  Молча я слушала эту исповедь, потому что, как мне казалось, она была последней из тех, что нефилим мне поведает.
  
  - Я уже говорил, что Велиал умеет играть на эмоциях, он прекрасный оратор и манипулятор: может зажигать в сердцах огонь или испепелять души дотла ненавистью, - закончил Асмодей, но это не было попыткой оправдаться и обвинить во всём правителя Тёмного трона. Просто констатация факта, ведь это Асмодей поддался слабостям, а значит, и отвечать за всё содеянное только ему. - Ты смотрела на меня такими же глазами, как и Сарра, когда я оттолкнул её от себя, оставив на растерзание её мужу-тирану. Нозоми, вчера я на мгновение почувствовал себя, как тогда. И меня это напугало. Пусть я чудовище, но я не хочу снова повести себя подобным образом.
  
  Я кивнула. Он в ответ тоже.
  
  Потом завёл двигатель машины и сдал назад, выезжая на трассу. Оказалось, что мы были в каком-то получасе езды от Лондона. Времени и настроения на достопримечательности у нас не было, поэтому Асмодей, припарковавшийся в какой-то малопривлекательной подворотне, вытащил из багажника мой чемодан и, взяв меня за руку, повёл дальше по улицам. Было сыро и зябко, я старательно прятала нос в воротнике плаща наёмника. Как ни странно, нефилим взял его с собой, а не показательно забыл, как я уж было ожидала.
  
  Несмотря на то, что я выспалась, внимания всё равно не хватало для того, чтобы осмотреться как следует: двухэтажные красные автобусы, ставшие практически символом Лондона, грубого вида такси, словно наспех рубленные из чёрного лакового дерева, рекламные щиты, стеклянные и кирпичные здания. Мы шли быстро, затесавшись в толпу беспрерывно галдящих иностранцев, обогнули обширную группу китайцев, которые умудрялись шуметь не меньше итальянцев по соседству. От разнообразия языков, звучащих со всех сторон, голова шла кругом. Неожиданно для себя я почувствовала в воздухе до боли знакомый запах.
  
  - Это вокзал? - уточнила я на всякий случай, впервые за долгое время снова заговорив с нефилимом.
  
  Если честно, я не ожидала, что он мне ответит.
  
  - Я же сказал, что мы уезжаем из Англии.
  
  - Поездом?
  
  - Да.
  
  - Ммм, - я задумалась. Путешествие под Ла-Маншем определённо меня подкупало, но и пугало в равной степени: очутиться в замкнутом пространстве, на глубине в сотни, или сколько там, футов под землёй, с учётом сложившихся обстоятельств - приятного мало. Но с другой стороны, аналогично можно было бы рассуждать и о самолётах с паромами. - Ты уверен, что это безопасно?
  
  - Тебе соврать или честно? - поинтересовался нефилим, кинув на меня мимолётный взгляд через плечо.
  
  Вокзал, конечно, впечатлял своим размахом: стеклянная крыша давала столько света даже в пасмурный день, что было тяжело сразу определить, какое время года царит за стенами. Туристов тут было на порядок меньше, да и что-то мне подсказывало, что в целом и снаружи их слишком мало. Даже когда мы ездили на обычные школьные экскурсии по штату, людей встречалось куда больше.
  
  Нефилим сверился с часами на телефоне и объявил, что время ещё есть, даже на таможенный досмотр его более чем хватает, и что если у меня есть желание, то мы можем быстренько сходить на соседний вокзал. На мой непонимающий взгляд, мне было объяснено, что буквально через дорогу находится Кинг-кросс.
  
  - Это местная достопримечательность, считай, мирового масштаба, - без особого энтузиазма закончил Асмодей. - Так что?
  
  Я отказалась.
  
  - Точно? Второго шанса может и не быть.
  
  - Пусть горит синим пламенем, вместе с сувенирным магазином, - вздохнула я и, найдя взглядом выход к поездам, двинулась в ту сторону.
  
  Не было совершенно никакого настроения пялиться на вокзал, где забитый жизнью и злыми родственниками мальчик отправлялся в главное путешествие в свой жизни. Я вот тоже избранная и что? Этот дар, как проклятье, и что самое отвратительное - проклятие не только для меня, а для всех. Пусть идущие мимо люди этого не знают, но зато об этом прекрасно знаю я и ещё некоторое количество живых существ по обе стороны баррикад.
  
  Асмодей шёл следом, катя мой чемодан, переубеждать меня он не стал и вообще избрал молчание. Что ж, это радовало. Лишь перед самым терминалом он положил мне руку на плечо, призывая обратить на него внимание и, вручая мой новый паспорт, объяснил, чтобы я как можно короче отвечала на вопросы и не паниковала. А если возникнут проблемы, то он рядом, и люди нам ничего не сделают, пусть хоть армию пришлют.
  
  К счастью, сжигать мозги никому не пришлось. Вид у нас обоих был такой мрачный, что таможенники что Англии, что Франции не особо интересовались целью нашей поездки. Для них мы выглядели поссорившимися супругами, что было не так уж и далеко от истины. Досмотр никаких запрещённых к провозу вещей не выявил, и нас без проблем пропустили на платформу к поезду, а до самого отбытия мы осели в кафетерии, пытаясь согреться и набить животы, потому что было совершенно не ясно, когда мы сможем оставаться столько же долго на одном месте в следующий раз.
  
  
* * *
  Поезд мчался с такой скоростью, что нормально разглядеть получалось только то, что находилось на некотором расстоянии от железнодорожных путей, вблизи же всё превращалось в неясное серо-коричневое пятно. Пейзаж не радовал, поэтому я углубилась в чтение купленной несколько дней назад книги. За время чтения я несколько раз подумала, что лучше бы оформила подписку на какую-нибудь онлайн библиотеку, потому что маркетологи оказались хитрее меня и подсунули в итоге с помощью заманчивой аннотации совсем не то, что хотелось. Но связь ловила так паршиво, то и дело пропадая вовсе, что мне не оставалось ничего, кроме как читать историю про романтическую и наивную деву, которую не понимает никто из окружающих, а она только и знает, как попадать в передряги. Не знаю, что раздражало меня больше: авторский стиль или же то, что время от времени я узнавала в тексте себя. Оставалось надеяться, что я не вела себя столь же раздражающе для моего окружения и какого-нибудь невидимого наблюдателя, а ещё не так много ныла. Впрочем, мне пришлось бы изрядно постараться, чтобы, даже учитывая все мои периодические слёзы в течение последних месяцев, выплакать хотя бы половину от того, что выдавила из себя героиня книги.
  
  Кроме книги были ещё газеты, но судя по тому, как Асмодей то и дело вздыхал, лениво перелистывая статью за статьёй, для сохранения морального здоровья лично мне было лучше туда не соваться. Ещё я могла спать, слушать музыку или играть на мобильном телефоне. Как только поезд нырнул под землю, я почему-то занервничала и словно ощутила на груди вес всей толщи земли и воды над головой. Асмодей ободряюще погладил меня по ладони, и я почувствовала, как под его пальцами заструилось заклятие, приносящее спокойствие. Надо отдать ему должное: он не стал меня напрочь оглушать, а просто позволил спокойно дышать. Вот уж не думала, что у меня может развиться клаустрофобия: раньше я вполне спокойно переносила замкнутые пространства и темноту. И только задним числом я поняла, что это были не мои страхи, а доставшиеся от Велиала.
  
  Франция встретила нас не лучшей погодой, но хотя бы без тумана и слякоти под ногами. Поездка заняла едва ли больше трёх часов, но даже за это время я успела устать. Асмодей позволил мне немного размяться, и пока я, стоя в одном из многочисленных углов вокзала, делала наспех зарядку в виде прыжков на носочках, приседаний и наклонов, он заказывал такси.
  
  Я не спрашивала его, куда мы едем теперь, а просто следовала за ним. Молчание между нами не ощущалось каким-то ненормальным и оглушающим, как мне казалось раньше. Оно и к лучшему: не знаю, как бы я реагировала, если бы Асмодей после всего сказанного вчера попытался снова помириться, хотя я понимала, что это, наверное, я должна просить у него прощения в этот раз. Но я не могла себя заставить.
  
  В отличие от Лондона, машины такси тут были совершенно разные и по моделям, и по цветам, не только традиционно жёлтые, но и белые, и серые, и даже в розовый цветочек. Последний вариант нам как раз и попался. За рулём была женщина. Прощебетав что-то на французском в качестве приветствия, она очень обрадовалась, когда Асмодей совершенно без акцента ответил ей и повторил конечный адрес маршрута.
  
  - Ни слова не понимаю, - ответила я ей, когда она попыталась поговорить со мной.
  
  Извините, ваш друг так хорошо говорит по-французски, что я решила, что вы тоже... - её английский оставлял желать лучшего. Я, чтобы избавиться от попытки сломать мне остатки самообладания, демонстративно уткнулась в телефон, натянув наушники. Зато Асмодею разговор с незнакомым человеком о всяких глупостях явно был в радость: то и дело с переднего сидения доносилось хихиканье или открытый смех. Я с трудом удерживалась от желания покинуть машину на ближайшем перекрёстке. Хотелось тишины, забиться в дальний угол и никого не видеть и не слышать несколько дней, а ещё лучше месяцев.
  
  На Париж посмотреть мне особо не дали: те районы, которые мы проехали, были достаточно плотно застроены, и из окна было видно лишь пару этажей. Из-за приближающихся праздников, всё вокруг постепенно украшали, но это едва ли добавляло очарования. Видимо, из-за настроения я не находила той самой атмосферы и красоты, которую воспевали в романах, фильмах и прочих вещах. Из машины улицы самого романтичного города мира выглядели серыми, невзрачными и грязными, даже яркие одежды некоторых прохожих не спасали. Вспомнился термин "Парижский синдром", когда японцы, всю жизнь мечтающие попасть сюда, наконец приезжают и испытывают просто дичайшие разочарование от увиденного. Не сказать, что я мечтала посетить Париж, но вид бродяг и попрошаек на улицах не приносил радости.
  
  Выехав в пригород, я вздохнула с облегчением: тут было как-то спокойнее, возможно и потому, что народу резко поубавилось, да и у окружающих нас домов появился шарм. А ещё местность напоминала мне улицы Пандемониума, какими я успела запомнить их, прогуливаясь по балкону спальни и за время кратковременной прогулки с Люцифером. Машина мягко подпрыгивала на старой брусчатке, которой были устланы улицы, а после пары поворотов она затормозила.
  
  Fin! - объявила таксист. Я кивнула, отстегнув ремень безопасности, открыла дверь и поспешила покинуть машину. Асмодей выбрался следом, забрал у водителя мой чемодан и, поблагодарив за всё, распрощался.
  
  - Прекрасный французский, - съязвила я, когда машина скрылась за поворотом.
  
  - Я полиглот, - по интонации было непонятно, сказал Асмодей это с гордостью или просто констатировал факт. - Кстати, хорошо, что напомнила.
  
  Он достал из нагрудного кармана ручку:
  
  - Можно попросить тебя открыть шею?
  
  - Ты решил меня убить этим? - я опасливо покосилась на острое позолоченное перо, оказавшееся под колпачком.
  
  - Хотел бы убить, сделал бы это давно и без предупреждений, - огрызнулся Асмодей, силой разворачивая меня к себе и заставляя наклониться под удобным углом, после чего откинул мои волосы, и я вздрогнула от холодного прикосновения ручки к коже. - Не дёргайся. И не три пальцами. Потечёт - не будет работать.
  
  - Что это? - мне очень хотелось добавить какое-нибудь грубое слово, но я сдержалась.
  
  - Назовём это словарём. Моё собственное заклятие, оно поможет тебе понимать и говорить на языке, который в него вложен.
  
  - И ты молчал? Я могла не зубрить испанский! Знаешь, я очень разозлюсь, если узнаю, что у тебя есть такой вот справочник и для других предметов!
  
  - Нозоми, - Асмодей вздохнул, но отчитывать не стал.
  
  Когда он выпустил меня, то снова напомнил, чтобы я не трогала шею, после чего огляделся по сторонам и подошёл к одному из домов. Они были однотипными: с серыми каменными стенами и точно являлись местным достоянием и памятниками истории.
  
  Постучав в дверь, Асмодей посмотрел на меня и подмигнул, призывая не волноваться.
  
  Дверь нам открыла женщина средних лет, одетая в бордовую водолазку и чёрную юбку до колена. Её волосы были коротко стрижены, а на шее висели бусы из разноцветного стекла, позволяющие не выглядеть совсем уж мрачно.
  
  - Добрый день, - поздоровалась она с нами, и я едва удержалась от вскрика, потому что, пытаясь читать по губам, я насчитала совсем другое количество слогов, а значит, она действительно говорила с нами на французском, а из-за магии я слышала её речь на английском.
  
  - Добрый день. Я ищу миссис Йоффе.
  
  - Миссис Йоффе плохо себя чувствует и никого не принимает, извините, - женщина поджала губы.
  
  - Меня примет, - настаивал Асмодей. - Скажите ей, что с ней хочет поговорить Роберт.
  
  - Извините, но нет. Может быть, позже, но точно не на этой неделе. До свидания.
  
  Дверь закрылась, не давая Асмодею даже возможности сказать ещё хоть что-то.
  
  - Будем ломать? - поинтересовалась я у него за спиной.
  
  - Создатель, какая же ты язва! - нефилим посмотрел на меня и сделал несколько шагов к проезжей части, спускаясь по ступенькам вниз. По обе стороны улица была пустынной, поэтому мы не выглядели при этом какими-то подозрительными личностями.
  
  Вытянув руку над дорогой, он поднял заклятием несколько мелких камешков, после чего снова посмотрел на меня:
  
  - Не люблю сиделок: такое чувство, что на эту работу набирают бессердечных женщин, - признался он, взвешивая камешки в ладони, после чего они, в очередной раз подпрыгнув, зависли в воздухе. Асмодей щелчками пальцев, словно стряхивая крошки, отправил каждый из них в полёт, отчего стёкла на втором этаже поочерёдно звякнули. Делал он это осторожно, не ставя перед собой цели уничтожить чужое имущество. А потом совершенно неожиданно Асмодей сложил руки рупором и издал звук, похожий на крик какой-то дикой птицы. - Кречет, - объяснил он. - Она их любит, раньше могла часами смотреть на них в зоопарке и даже упрашивала подарить одного, к счастью, родители были против.
  
  Через минуту дверь распахнулась. Сиделка больше не выглядела непоколебимой, и теперь смотрела на нас с крыльца, сверяясь с какой-то фотографией. Асмодей неторопливо вернулся к дому, позволяя разглядеть себя как следует.
  
  - Это невозможно, - бормотала женщина, после чего впёрлась в него взглядом. - Это же не вы! Это не можете быть вы!
  
  Она развернула фоторамку к нам, демонстрируя чёрно-белую карточку, на которой были запечатлены несколько человек, одним из которых был Асмодей. Правда, одежда, которая была на нём, вышла из моды давным-давно, что давало примерное представление о возрасте фото, сделанном явно не меньше пятидесяти лет назад.
  
  - Я же говорю, что Зисель меня примет, - улыбнулся он победоносно.
  
  - Долго мне ещё ждать? Я тут не молодею, - в дверях появилась инвалидная коляска с сидящей в ней пожилой женщиной, которая выглядела куда как старше Греты. - Асмодей, душа моя, я так рада тебя видеть.
  
  - Зисель, я же просил меня так не называть, - протянул нефилим, поспешив к старушке.
  
  - Это лишь горькая ирония, мой друг. Я бы назвала тебя старым другом, но, как видно, ты сохранился лучше меня, - они обнялись, насколько это позволяло кресло. Разрешения войти у сиделки уже не спрашивали. Она шла за нами следом, всё ещё таращась на фотографию, которую держала в руках. Асмодей по-хозяйски развернул кресло и увёз Зисель с холодной улицы в тепло дома. Я слышала, как они перешучиваются, словно два давних приятеля, сама же наслаждалась тем, что остальным нет до меня никакого дела, поэтому плюхнулась на диване в гостиной на первом этаже.
  
  Дом был похож на сотни других домов, в которых живут пожилые люди: массивная мебель, спокойные обои, ковры на полах и множество картин и фотографий всюду. В отличие от Греты, хозяйка этого дома не собирала ни керамических птичек, ни фарфоровых кошечек. На старинном камине красовались лишь не менее раритетные часы, которые тикали, словно метроном.
  
  Зисель попросила женщину принести ей плед, а потом подать чай и пирожные гостям, извинившись за такой распорядок дел.
  
  - Последнее время постоянно мёрзну, - призналась она, радуясь шерстяному пледу и укрывая им свои ноги. Под одеждами была иссохшая женщина. - И повесь ты уже эту чёртову фотографию на место, хватит так смотреть на гостей, это неприлично! - напустилась она на свою помощницу. Та, выйдя из оцепенения, извинилась и убежала на кухню. - Что за люди, ведут себя так, словно бессмертных не видели, - собственная шутка привела Зисель в восторг, и она, довольная собой, засмеялась.
  
  Разговор протекал всё в том же будничном тоне ровно до того момента, пока нам не подали чай и кофе, после чего Зисель попросила Еву - именно так звали сиделку - пойти погулять.
  
  - Но миссис Йоффе, - попыталась было воспротивиться та.
  
  - Почему бы тебе не съездить в магазин? Ты сама говорила, что заканчивается стиральный порошок.
  
  - Это было на прошлой неделе, - нахмурилась женщина. - И я вчера его купила.
  
  - Тогда придумай ещё что-нибудь, что может начать заканчиваться в ближайшие недели. Ты с таким рвением хочешь остаться тут, словно со мной может что-то случиться за пару часов, пока тебя не будет, - Зисель оказалась даже больше похожа на Лауру, чем Грета. Боевые старушки, знакомые с падшими, начинали меня порядком веселить. Интересно, была ли у Загана такая боевая подруга в Гайе? У Риа? Фурфур наверняка обзавёлся бы десятком и сбегал бы к следующей после каждого скандала. - Ты можешь мне позвонить и узнать, как у нас дела, - Зисель подняла голос, демонстрируя всем своим видом, что инвалидная коляска не остановит её в случае необходимости: она просто начнёт вытеснять гувернантку в сторону выхода, надвигаясь на неё и отдавливая колесом ноги.
  
  Ева сдалась, раздражённо посмотрев на нас на прощание, и, взяв с крючка в прихожей пальто и шарф, была такова. Зисель подъехала к окну и, отодвинув штору, убедилась, что сиделка не осталась на крыльце подслушивать разговор.
  
  - Она бывает невыносимой, - пожаловалась она. - Лучше бы такую заботу обо мне проявляла дочь, а не заставляла за деньги заниматься этим посторонних людей.
  
  - Кстати о дочери, - вспомнил Асмодей. - Как Софи?
  
  - Прекрасно, что ей сделается. Нянчится с детьми, уже своими. Люди редко избирают одиночество, Асмодей, даже если они не хотят, социум таков, что им не скрыться от него. Я выперла их в Италию в отпуск, надоели, если честно. Не дают спать.
  
  Я едва сдержала смешок, потому что старушка поразительно сочетала в себе воспитание и заносчивость.
  
  - Ты нас не познакомил, - Зисель вернулась к креслу, видимо, любимое ею место, которое теперь стало практически недоступным, но с привычками трудно бороться, особенно с годами.
  
  - Это Нозоми, она... Хм... Моя подопечная, - я едва справилась с удивлением, потому что привыкла уже слышать о том, что я его девушка или жена. А при этой женщине он меня так почему-то не назвал. Неужели ревность?
  
  - Любишь ты... молоденьких, - старушка снова посмотрела на меня. - Но такую, как ты, вижу впервые. Она тоже нефилим?
  
  - С ней всё сложнее, - признался библиотекарь. - Помнишь, я рассказывал тебе о королях?
  
  Женщина кивнула.
  
  - Она оказалась последним хранителем темницы Велиала.
  
  - Бедная девочка. Такая молодая, а уже связалась с тобой!
  
  - А вы давно его знаете? - встряла в разговор я, кивая на нефилима и, между делом отпивая горячий сладкий чай.
  
  Зисель неожиданно нахмурилась:
  
  - С шести лет. Асмодей, скажи честно, ты же не просто так проезжал мимо и решил заглянуть ко мне на полдник? - Нефилим промолчал. - Тогда я не понимаю, почему тебя обижает, когда я называю тебя так, как назвала на пороге.
  
  - Потому что я жалею, что согласился тогда. Но высшие правила сильнее нас всех.
  
  - Вот как чувствовала! - всплеснула руками Зисель и засмеялась, но смех звучал как-то фальшиво. - Хорошо, что Ева не слышит всего этого, а то бы прошлась по тебе как следует метлой за подобные намерения. Ей не объяснить этого, но, кажется, у бедняжки сегодня случился запоздалый кризис среднего возраста: она половину зарплаты тратит на косметику, чтобы сохранить молодость подольше, а тут ты.
  
  Нефилим, подойдя к пожилой женщине, сел рядом с ней на корточки и смотрел снизу вверх. Я плохо видела его лицо в этот момент, но голос его был напряжённым, хоть он и пытался так же, как и Зисель, сохранять спокойствие.
  
  - Дорогая, твои врачи написали мне, что тебе совсем уже плохо, и я приехал. Возможно, я спешу, и у тебя есть ещё некоторое время, но я могу сделать всё чуть раньше, чтобы быть уверенным, что с тобой в конце концов ничего не случится.
  
  Женщина, поджав губы, понимающе кивнула, сжимая ладони нефилима.
  
  - Извините, что вмешиваюсь, но может мне тоже стоит уйти? Могу посидеть на кухне, - предложила я, поняв, что могу смущать эту странную парочку.
  
  - Нет, всё нормально, ты должна остаться и выслушать, Нозоми, потому что... Потому что это то, что в некоторой степени ждёт тебя, - Асмодей даже не посчитал нужным обернуться, продолжал смотреть на Зисель, как будто она могла исчезнуть в любую секунду. - Ты спрашивала, какие у меня отношения с этой женщиной, я думаю, что могу рассказать тебе всё, прежде чем это закончится.
  
  Я моргнула, едва понимая, о чём речь.
  
  Но Асмодей не дал мне задать ни одного вопроса, а просто начал свой рассказ:
  
  - Я нашёл Зисель в одной из подворотен центра Кракова, когда немцы проводили чистку города, ища семьи евреев. Ей удалось каким-то чудом сбежать от семьи, которую под конвоем вели на вокзал. Её младшего брата застрелили в спину, когда он последовал за ней, а её саму ранили в ногу.
  
  Зисель забилась в самый тёмный угол, который только нашла, но собаки патруля учуяли её и собирались разорвать на части. В этот самый момент рядом оказался нефилим, который, несмотря на запрет серьёзно и при этом безвозмездно вмешиваться в судьбы людей, не смог оставить ребёнка в опасности: то ли из-за её испуганного плача, то ли из-за того, что она напомнила ему кого-то из далёкого прошлого. Но Зисель, заботливо завёрнутая в плащ, оказалась на руках незнакомого ей мужчины. Она была готова поверить в то, что уже умерла, и за ней пришёл ангел, когда тот распахнул крылья, чтобы унести её прочь. Выходив её и объяснив ребёнку, что он и так нарушил законы, поэтому не может оставить её у себя, Асмодей предложил ей поселиться у семьи учёных, с которыми он на данный момент работал. Но и в этот раз оказалось, что нефилим сотрудничает и дружит со смертными, а не заключает договора, как положено поступать, оказывая подобные услуги. Семья Вагнер приняла девочку с распростёртыми объятиями, так как сами они не разделяли подобных политических взглядов, сделали ей фальшивые документы и оставили у себя, а Асмодей, помимо того, что помогал отцу семейства с научными трудами, стал ещё и этаким ангелом-хранителем, отводящим беды от их дома.
  
  По окончании войны выяснилось, что никто из родственников Зисель не выжил, и было принято молчаливое решение о том, что она останется у Вагнеров уже навсегда. Ей дали лучшее образование, какое только можно было позволить на тот момент, и Зисель, пойдя по стопам приёмного отца, тоже ударилась в науку. Но если она просто получала удовольствие от расчётов и экспериментов, то глава семейства хотел оставить после себя нечто серьёзнее пары бумажек с едва разборчивыми каракулями, только вот Асмодей едва ли собирался помогать ему со столь серьёзными вещами, а сам же Вагнер считал, что он должен всего добиться сам, ведь иначе это будет нечестным. И с каждым днём он становился всё несчастней и несчастней: он осунулся, в глазах пропал блеск, волосы и кожа потускнели. Мужчина угасал, находясь в депрессии, выхода из которой не видел никто. От посторонней помощи он упорно отказывался, и все понимали, что рано или поздно его придётся отправить в лечебницу.
  
  Тогда Зисель попросила о помощи Асмодея, но тот честно сказал ей, что он сделал всё, что в его силах, а дальше безвозмездно помогать он уже не может, потому что иначе на порог дома явится такая беда, от которой он точно не сможет уберечь девушку, и эта сила куда страшнее военной машины фашистов. Но Зисель настаивала на своём, говорила, что хочет таким образом отблагодарить семью Вагнеров за их доброту, что это по сути единственное, что она может сделать. Такой же именитой и уважаемой, как приёмный отец, ей никогда не стать, но Асмодей и только он может всё исправить. Однажды летом, когда девушке исполнилось шестнадцать, нефилим во время прогулки неожиданно согласился с её доводами, понимая, что в случае отказа, скорее всего, потеряет сразу всю семью, но выдвинул встречное условие.
  
  - Перед тем как она однажды закроет глаза навсегда, приду я, - Асмодей поднялся на ноги и обернулся ко мне. - Приду и возьму то, что мне положено по контракту.
  
  
* * *
  - А что будет, если миссис Йоффе умрёт раньше, чем ты успеешь поглотить её душу? - поинтересовалась я, когда вернувшаяся с принудительной прогулки Ева отвела нас по просьбе хозяйки дома в гостевую спальню, где мы будем коротать время до самой ночи.
  
  - Я предупредил её: либо её душу пожру я, либо она попадает в Ад, только вот далеко не в спокойный Лимб. Впрочем, в Аду сейчас везде Ад, куда не глянь. Границы наверняка размыты, и грешников мотает из одного Круга в другой, - Асмодей сидел на подоконнике и смотрел во внутренний сад, который оказался на порядок больше того, чтобы у Греты: весной тут наверняка всё было в цветах и цветущих деревьях. Аккуратная дорожка уводила куда-то в пролесок, к которому примыкал участок. Зелёно-жёлтая трава торчала неряшливыми клочками то тут, то там, но владелец видимо посчитал, что не стоит мешать природе готовиться ко сну.
  
  Я расположилась на кровати и вперлась пустым взглядом в пустую стену. Обои в виде огромных цветов едва привлекали моё внимание, потому что разум был полностью поглощён попытками осмыслить сказанное ранее на первом этаже.
  
  - А что если... Душу же можно уничтожить?
  
  - Откуда ты это-то знаешь? - со стороны Асмодея послышался шорох, но он остался на своём месте.
  
  - Велиал... Рассказал... - замялась я, пытаясь придумать, что ему ответить. Знал ли Асмодей о том, что души его матери нет ни в Геенне, ни в Эдеме - Орфаниэль уничтожил её, не давая в лапы демонам и падшим? Если и знал, что лучше было бы эту тему не поднимать сейчас, а если нет, то молчание Велиала и остальных более чем понятно - спокойный нефилим лучше неуправляемого, чей разум порабощён болью и злостью. - Я у него спрашивала, как вообще это происходит. Так, для общего развития...
  
  К моему немалому облегчению, ложь оказалась правдоподобной.
  
  - Можно, в общем, но есть одно большое "но": понадобится затратить на это столько энергии, что мы будем буквально как прожектор во тьме. Слетятся все враги разом. Это... недопустимо.
  
  - Ясно.
  
  - Пойми, что я не мог не приехать сюда, но я надеялся, что это произойдёт позже, - пробормотал нефилим. Я кивнула, потому что не было того, за что можно было осуждать его в данном случае. Если они мне не соврали, а это просто не имело смыла, то Зисель действительно была для Асмодея редким другом, вроде Греты для Марбаса, ради которого бессмертный нарушил правила. Уж не знаю, что ему грозило в случае, если это всё раскрылось бы раньше заключения контракта, но и сейчас его тревогу можно понять более чем. И мне было их жаль. И Зисель, хотя она явно не особо печалилась о предстоящей кончине, прожив полноценную жизнь, и Асмодея, который стал из-за собственной мягкосердечности её палачом.
  
  Неожиданно мне вспомнились события сентября, когда по телевизору показывали репортаж с учеными, нашедшими вакцину, и тогда Асмодей сказал одну фразу, которая полностью переворачивала его отношение к этому, теперь я понимала её более чем: "она слишком молода, чтобы так ломать ей жизнь". Асмодей жил теперь с вечной оглядкой на ошибку, совершенную с Зисель, когда он послушался уговоров неразумной девушки. И каково ей было потом, когда её желание воплотилось? Когда она поняла, что это были не шутки и не детские заклятия, вроде призыва несуществующих тварей из сказок. Падший ангел не волшебный лепрекон или гном, который прячет сокровища, и его не приманить конфетами и зубной пастой.
  
  - Я ведь был против, - повторил Асмодей, но было непонятно, обращается он ко мне или опять бормочет под нос. - Да уж, прав был Заган: возиться со смертными сплошная головная боль, особенно с женщинами.
  
  Жизнь смертной пронеслась слишком быстро, чтобы тот, кто при желании никогда не умрёт, заметил то, что натворил. Вот она была испуганным ребёнком, прячущимся от солдат, а вот уже расцвела, словно дерево по весне. Асмодей не относился к ней так тепло, как к тому же Малка, но они провели вместе многие месяцы, Зисель росла на его глазах, и в какой-то степени он испытывал к ней симпатию.
  
  - Я буду рядом, - сказала я, всё ещё глядя в стену.
  
  - Что?
  
  - Я буду рядом, - мне пришлось повторить, хотя совсем этого не хотелось. Каждое слово давалось с трудом. Я боялась новостей о чужих смертях, а присутствовать на чьей-то, вообще казалось для меня целым испытанием. Видимо боялась, что в их агонии я увижу своего отца. - Буду, когда это произойдёт. Потому что ты... Ты можешь не сделать то, что нужно... И вместо вечного сна миссис Йоффе окажется в худшем месте из возможных.
  
  - Я не уверен, что это хорошая идея, Нозоми.
  
  - Вы сами мне постоянно твердите, что однажды я заключу свой контракт. Можно подумать, я не пройду через это позже.
  
  - Вот именно, что это произойдёт позже, глупая девчонка. Потому что сейчас мы оба в любой момент поедем крышей, - Асмодей оказался рядом со мной, и его лицо снова выражало крайнюю степень раздражения. - Я едва сдерживаюсь от того, чтобы... Ты понимаешь? Не понимаешь! Нозоми, это не игры!
  
  - Это ты не понимаешь! - я вскочила и ударила нефилима в грудь ладонью, отталкивая в сторону. - Ты кретин, который считает, что если ему тысяча лет, то он лучше остальных знает, как всем жить и что делать!
  
  - Восемь.
  
  - Господи, какие мы щепетильные в вопросах возраста. Не дай бог, кто-то решит принизить твои достижения в вопросах долголетия!
  
  Асмодей зарычал, но, к счастью, даже не попытался меня припугнуть, хотя замахнись он, я бы неплохо так испугалась даже такого движения. Вместо этого он просто развернулся на пятках и вышел из спальни, громко хлопнув дверью. И это было его право.
  
  Ева заглянула ко мне чуть позже, правда, если парой часов раньше она выглядела суровой, то сейчас была перепугана.
  
  - Я принесла тебе чай и гренки с корицей и фруктами, - пролепетала она, ставя поднос на прикроватную тумбу. - Меня попросили передать, что если тебе что-то понадобится, то твой друг сейчас с Зисель.
  
  Я лишь кивнула, продолжая буравить взглядом пустую стену. Вместо того, чтобы уйти, сиделка встала у двери и теперь таращилась оттуда на меня.
  
  - Ну что такое? - не выдержала я через минуту, очень жалея, что у меня нет крыльев, чтобы хорошенько напугать ими женщину.
  
  - Что теперь будет? - прошептала она.
  
  - Наверное, ничего хорошего. Но вы не бойтесь, Ева. Он просто приехал попрощаться со своей подругой. Не мешайте им, пожалуйста, - я перевела взгляд на неё, и мои глаза покраснели.
  
  На самом деле я лгала и себе, и Асмодею: присутствовать на своеобразной казни его подруги я не хотела. Зисель продолжала изображать из себя довольную жизнью, насколько это могла позволить себе старая, больная женщина, прикованная к инвалидному креслу. Нефилим провёл с ней остаток дня. Когда я заглянула к ним, чтобы убедиться, что всё нормально, они перебирали фотографии и что-то вспоминали, улыбаясь, хотя от их улыбок хотелось плакать. Мне пришлось делать над собой усилие, чтобы всякий раз проглатывать подступающий к горлу ком.
  
  Это не моя драма, не мой друг и не моя смерть.
  
  Почему я должна сочувствовать незнакомым людям? Я вижу Зисель первый и последний раз в жизни. Она прекрасно понимала, что делает, тогда, много лет назад, ей дали время на раздумья, не торопили и даже пытались отговорить. В какой-то степени я ей завидовала, потому что если бы у меня была такая возможность, я бы отказалась от идеи воскресить отца, но мне попросту не позволили опомниться. И попытались сразу прикончить. Асмодей действительно человечнее большинства.
  
  Или же... трус?
  
  Время ползло со скоростью улитки, но в какой-то момент я всё же задремала.
  
  
* * *
  - Неплохо, - я не сразу смогла сфокусировать взгляд на Марбасе, который явно с комфортом завис над уже ставшей привычной для меня лужей крови. - Я приятно удивлён: ты всё же включила свою пустую головку и послушалась моего совета.
  
  В отличие от него, я продолжала стоять по щиколотку в грязи. Появление всё в том же странном сне меня не порадовало. Сложно сказать, по какой причине: либо общее настроение сказывалось, либо после всего, что мне наговорил Асмодей, хотелось побыть одной.
  
  Марбас тоже выглядел уставшим, под стать моему сознанию.
  
  - Что это за место? - поинтересовалась я у него, спустя некоторое время молчания. Обычно болтливый наёмник молчал и даже почти не смотрел на меня, ожидая начала разговора.
  
  - А на что это похоже?
  
  - На дебильный навязанный мне сон, - пожала плечами я, сохраняя равнодушие.
  
  - Почти угадала. Но да, это сон.
  
  Мы опять замолчали. Мне было спокойно от того, что в этой кровавой луже я была не одна. А кусок моего сознания, принявший вид Марбаса, как и положено внутреннему демону, явно испытывал то же самое. Впрочем, он же и есть я, если так подумать, так что было бы странно, если бы сейчас он изображал жизнелюбие.
  
  - Если тебе не нравится, можешь подправить, - прямо в воздухе Марбас потянулся прямо как кот: вытянув руки и ноги, зевнул и перевернулся на бок.
  
  - В смысле?
  
  - Никогда не слышала про управляемые сны что ли?
  
  Я снова пожала плечами.
  
  - Ну смотри, - падший ангел даже не сделал для виду какой-нибудь жест, указывающий на то, что что-то должно сейчас произойти, вроде пассов руками фокусника-иллюзиониста. Падшие вообще редко давали подсказки окружающим, что будут в ближайшее время использовать магию, отдавая предпочтение внезапным попыткам размазать противника по стенам.
  
  Я едва не подпрыгнула от неожиданности, когда из-под слоя крови прямо у моих ног плеснул хвостом головастик. Жижа неожиданно стала прозрачной, открывая взгляду песочно-илистое дно. Теперь я чувствовала под ногами мягкую тёплую кашу. То здесь, то там шныряли головастики. Вокруг всё менялось: прямо из воздуха проступили обветшалые кирпичные стены с облезлой краской, отчего теперь казалось, что мы находимся в каком-то разрушенном цехе. Сквозь окно, чьи разбитые стёкла напоминали слабый оскал какой-то твари, пробивался солнечный свет. За стенами был летний день, шелестели зелёными листьями кусты и деревья, шкрябали ветками по остаткам стёкол, словно тоже пытались проникнуть внутрь.
  
  - Или леди предпочитает кафель? - Марбас продолжал изображать Чеширского кота.
  
  Он наконец опустился вниз, и под его ногами появилась насыпь из строительного мусора: кирпич, песок, щебёнка и тот самый кафель, о котором он спрашивал у меня. Тут было тихо, если не считать приглушенного гула ветра, скрипов, которые бывают в ветхих заброшенных зданиях, и щебета птиц, избравших это место для гнездовья и охоты за мелкими насекомыми.
  
  - Леди предпочитает спать спокойно и без снов, - фыркнула я по привычке, хотя представление пришлось мне по вкусу. - То есть я могу тут всё поменять?
  
  - Ну да, - согласился со мной падший, не чуя подвоха.
  
  Я плотоядно улыбнулась:
  
  - Отлично, - я подняла руку, указывая пальцем на наёмника. - Тогда приступим.
  
  - Казадор, только не вздумай... - ему моя реакция явно не понравилась. Мне пришлось закрыть глаза, чтобы сосредоточиться. Ещё очень хотелось зажать уши, чтобы не слышать его возмущений, но что-то мне подсказывало, что от собственного разума не скрыться, как не пытайся. - Твою ж мать, дура полоумная!
  
  Марбас теперь стоял передо мной, наряженный в девчачий красный сарафан с мелким цветочным узором, а торчащие во все стороны волосы были собраны в два не самого опрятного вида хвостика.
  
  - Ты что, извращенка что ли? - наёмник пытался отцепить резинки, но их словно приклеило. - Что за любовь переодевать мужиков в платьица?
  
  - Ты бесполый от рождения, что тебе сделается? Тем более мне было интересно, как бы ты выглядел в теле девушки.
  
  - Уж сексуальнее тебя, - прорычал Марбас, сложив руки на груди и недобро глядя на меня. Я не выдержала и засмеялась в голос от его выражения лица. - Ты точно ебанулась в Гайе, солнышко. Общество Асмодея и его питомцев на тебя плохо влияет.
  
  - Он такого же мнения о тебе, - прыснула я, пытаясь хоть как-то выровнять дыхание.
  
  - Я не учу девочек переодевать мальчиков в бабскую одежду. И вообще... Прекрати уже так делать, блядь! Папашей заклинаю!
  
  Теперь Марбас был в симпатичном раздельном полосатом купальнике, который я планировала купить прошлым летом, но моего размера не оказалось. Через мгновение наёмник облачился в чёрные одеяния ассасина, но почти сразу я "нарядила" его в вечернее платье, расшитое пайетками. Зарычав, наёмник вернул себе свой подранный плащ. Следующими оказалась форма моей школы, пижама с серым котом и ещё какая-то ерунда, и каждый раз Марбас возвращал себе нормальный облик.
  
  - Ха-х! Это неплохо снимает стресс, - призналась я, утирая текущие по щекам слёзы от смеха. Иссякнувшая фантазия остановилась на костюме Бэтмена, который смотрелся на тощем теле Марабса просто вызывающе нелепо.
  
  - Надеюсь, ты подхватишь сальмонеллу после своего обеда, - прокомментировал он мои выходки, и растворился в воздухе, оставляя меня в одиночестве посреди лужи крови, забрав с собой кусочек невесть откуда взявшегося в моей голове лета, как мне казалось, воспоминаний, которые никогда не принадлежали мне.
  
  
* * *
  Ночь принесла с собой дождь, который остервенело колотил каплями по подоконнику, окну и глухим эхом разносился по второму этажу дома: чердак был совсем небольшим, и он почти не спасал от этого зловещего шума.
  
  Асмодей стоял около кровати Зисель и смотрел куда угодно, только не на неё. Женщину на ночь подключали к кислородному баллону, переживая, что она может начать задыхаться, но пока Ева закрепляла на ней носовой катетер, Зисель ворчала, что в её случае это как мёртвому припарки, и что от старости эта ерунда не спасает. Помимо всего на тело Зисель цепляли датчик сердцебиения, чтобы в случае чего Ева знала, что со старушкой что-то не так: "умные" часы на руке должны были разразиться настоящей трелью. Как только все приготовления ко сну были выполнены, нефилим поблагодарил сиделку за работу, а потом неожиданно, уличив момент, положил руку ей на плечо:
  
  - Вы выглядите замотанной, Ева. Идите поспите, я прослежу за всем, - я почувствовала действие заклятия принуждения, хотя действовал советник короля очень мягко.
  
  Сиделка ожидаемо не смогла сопротивляться внезапно накативший усталости и согласилась, едва успев доковылять до кресла в углу, после чего, сев в него, тут же отключилась.
  
  - Теперь уже я тебе завидую, - отозвалась на увиденное Зисель, лежавшая в кровати. - Между прочим, мне приходилось часто пить снотворное, чтобы уснуть.
  
  Асмодей даже не улыбнулся. Вид у него был совершенно несчастный, я бы даже сказала, что виноватый.
  
  - Хватит уже смотреть на меня так, словно ты творишь нечто ужасное, - приободрила его давняя подруга. - Делай, что должен, не тяни уже кота за хвост, а то я начинаю уставать от этих ваших прощаний.
  
  - Зисель, я... Я не могу, - его голос дрогнул, он дёрнулся, явно желая посмотреть на меня, стоящую в ногах старушки, но пересилил себя. - Это неправильно.
  
  - Ты подарил мне столько лет жизни. Думаешь, я бы тогда выбралась из той подворотни? Чёрта-с два, дорогой!
  
  - Роберт, - позвала его я, протягивая руку, чтобы дотронуться до него. Нефилим посмотрел на меня растерянным взглядом, видимо решив, что я над ним насмехаюсь. - Ты спасёшь её ещё раз. Не сомневайся.
  
  Помедлив, он кивнул, но сделал шаг к изголовью, снова замер.
  
  - Если бы я только мог...
  
  - Асмодей, не занимайся ерундой! - раздражённо проворчала женщина. - Уже даже девочка понимает, что тут ничего другого поделать нельзя. Или дай мне так помереть, или делай что должен.
  
  Библиотекарь положил руку ей на голову, но снова замешкался, не решаясь двигаться дальше. Я не придумала ничего лучше, чем ободряюще взять его за вторую руку, хотя не была уверена, что это уместно в данной ситуации.
  
  - Не печалься ни о чём, ладно? Ты сделал всё хорошо, - Зисель неожиданно улыбнулась, и мне на мгновение показалось, что на нас смотрит девочка с фотографии, какой она была много лет назад. - Кстати, с наступающим Рождеством. Немного заранее, но зато мне не придётся в этом году слать тебе открытки. Никогда не любила подписывать их, что мне тебе вообще желать.
  
  - Я их читал, - признался Асмодей.
  
  - Что? Там же было одно и то же каждый год, - засмеялась женщина.
  
  - Да, я заметил. Но каждый год ты рисовала разные цветочки в подписи. Это мило, - нефилим тоже улыбнулся. - Что ж, я сделаю всё быстро. Засыпай, моя дорогая Зисель, пусть тебе снится что-то очень хорошее.
  
  Женщина кивнула и послушно закрыла глаза. Асмодей высвободил вторую руку и склонился над подругой. Мне едва ли хотелось смотреть на то, что сейчас произойдёт, но всё получилось так быстро, что я не успела отвернуться: от лица старушки неожиданно отделился сгусток света, который нефилим аккуратно подхватил руками. Душа её была точно такая же, как и те, что я видела в Лимбе. Накрыв её ладонью, Асмодей осторожно поднёс её к губам и вдохнул. Мгновение, и свет пропал, даже сияние на пальцах растворилось бесследно. Из оцепенения нас вывел писк медицинской аппаратуры, оповещающей о том, что сердце в пустой оболочке остановилось.
  
  Ева встрепенулась в кресле, сбрасывая с себя чары сна, и рванулась к кровати, на которой лежало теперь уже безжизненное тело. Асмодей едва ощутимо провёл ладонью ей по спине, стирая воспоминания о том, что мы были тут, и, взяв меня за руку, повёл прочь из комнаты и из этого дома.
  
  
* * *
  Дворники на лобовом стекле снова стучали, смахивая потоки воды. Асмодей молча сидел рядом со мной на заднем сидении, но я понимала, что пытаться вести задушевные беседы не имеет смысла, поэтому занималась тем, что разглядывала улицу в окно. В жёлтом свете фонарей бедные окраины Парижа выглядели ещё более зловеще, чем днём.
  
  Таксист, которому попались угрюмые пассажиры, поинтересовался лишь тем, нужна ли нам помощь, после чего всю дорогу слушал тихо играющее радио и, к счастью, с новостями и расспросами не лез. Остановились мы у какой-то гостиницы и, расплатившись, уже собирались было войти внутрь, как Асмодей резко остановил меня, дёрнув за руку назад.
  
  Я от неожиданности чертыхнулась, но вспыхнувший и рассыпавшийся рядом с нами серебром всполох, заставил повременить с проклятиями в адрес неосторожному библиотекарю. Я выхватила из воздуха меч, а вот Асмодей оказался безоружным, поэтому ему ничего не оставалось, кроме как закатать рукав. Вода, попадавшая на активированные на коже руны, испарялась с шипением.
  
  - Не вздумай, - я едва скользнула взглядом по опасному заклятию. - Ты и так израсходовал кучу энергии! Если ты умрёшь, ничего хорошего не будет!
  
  Лицо у нефилима действительно выражало безразличие по отношению к собственной безопасности, и меня это пугало не меньше, чем появление ангелов где-то поблизости. Заклятие, которое в нас выпустили, явно было предупреждением, а значит, как только время ультиматума истечёт, они покажутся сами.
  
  - Не кори себя, идиот! - свободной рукой я схватила его за запястье, призывая отозвать магию, но поплатилась за легкомыслие и едва не заработала внушительный ожог, со стоном одёрнув: слишком горячо.
  
  Ангел действительно появился прямо перед нами, приземлившись рядом, без приветствий и предупреждения атаковал нефилима мечом, намереваясь отбить меня. Тот едва успел увернуться, между тем задвигая меня к себе за спину, чтобы в случае чего прикрыть.
  
  - Уходим! - Асмодей вместо того, чтобы убить ангела, выбрал отступление, что было в сложившейся ситуации лучше: на открытой всем ветрам улице мы были слишком заметной мишенью.
  
  Я махнула рукой, заставляя чемодан взбеситься: оторваться от земли и ударить ангела в живот, после чего отпрыгнуть назад и повторить удар, но уже с другой стороны. Это помогло нам выиграть некоторое время, прежде чем пластиковая капсула на колёсах превратилась в груду углей. Прохожие, ставшие свидетелями стычки нефилима и ангела, разбегались быстрее, чем возникала необходимость отталкивать их в сторону, чтобы расчистить себе путь. Первое время мы двигались сквозь перепуганную кричащую толпу, походившую на штормящее море, поэтому, чтобы хотя бы не упустить нас из виду, ангелам пришлось немало постараться.
  
  - Двое сверху! - я вслепую послала в атаку несколько печатей, даже не рассчитывая на то, что они достигнут цели, скорее надеялась, что это заставит крылатых посланников Эдема сбавить скорость.
  
  - Не занимайся ерундой, их не меньше семи!
  
  Мы свернули в малоприятную подворотню, из которой несло мочой и тухлятиной от мусора. Асмодей окутал нас заклятием невидимости и остановился, пытаясь отдышаться и определиться с направлением и последующими действиями.
  
  - Ты можешь взять мой меч, - предложила ему я, протягивая дрожащими от холода и стресса руками. - Хоть какая-то замена твоим рунам. У тебя же вообще ничего не осталось от оружейника?
  
  - Не могу, - отрицательно мотнул головой нефилим. - Это оружие падших. У меня ладонь до кости облезет, пока я буду его держать.
  
  - Что нам теперь делать?
  
  Я озиралась по сторонам, глядя не только в начало и конец подворотни, но и наверх. Пожарные лестницы и провода нависали над нашими головами. Ливень, усиленный грохотом в старых водосточных трубах, мешал понять, что происходит даже в нескольких шагах от того места, где мы стоим.
  
  Ангел снова появился рядом, снова неожиданно, а за ним следом ещё один. Асмодею снова пришлось увернуться от меча и, вытянув руку, призвать огненный арбалет, отчего руны ярко вспыхнули, обуглив рукав его одежды. Одним выстрелом он отправил ангела, что был ближе к нам в полёт до стены, другой же снова растворился в воздухе, стоило ему понять, что его приятель атаку нефилима не пережил.
  
  - Да твою ж... - прошипел нефилим, снова хватая меня за руку, и мы побежали дальше. - Они нас загоняют.
  
  Когда мы выбежали на соседнюю улицу, стало понятно, что Эдем явно начал терять терпение: люди просто лежали вповалку на земле, несмотря на погоду. У нас не было ни времени, ни желания разбираться в том, спят они или умерли, мы просто бежали дальше, перепрыгивая через тела. Один раз я запнулась и едва не рухнула, но Асмодей рывком выровнял меня и, не давая отдышаться, заставил продолжать марафон.
  
  - Давай, малыш, нам надо бежать, - Асмодей подхватил меня на руки, когда я запнулась второй раз. В правом боку уже нестерпимо кололо, и я едва могла заставить себя двигаться дальше самостоятельно. Очутившись в очередной подворотне, он поставил меня обратно на землю, и я согнулась пополам, уперев руки в колени и пытаясь выровнять дыхание. Получалось скверно. Я была насквозь мокрой, и теперь меня било такой дрожью, что зуб на зуб не попадал.
  
  Асмодей сделал несколько шагов вперёд, намереваясь убедиться, что впереди не тупик, потому что подворотня уходила куда-то за угол, но неожиданно замер.
  
  - Нозоми, не приближайся! - мужчина не успел договорить даже этого, потому что я уже сделала шаг к нему, боясь оказываться на большом расстоянии от него, и по телу разлилась уже знакомая свинцовая тяжесть. Печать сдерживания? Я в немом ужасе смотрела на библиотекаря, не в состоянии сказать и слова. Но почему он не может пошевелиться? Он же не падший, а печати обычно созданы именно для них.
  
  Ангелы в ту же секунду, словно почуяв, что мы не сбежим, приземлились рядом с нами. Паника внутри меня затмевала разум.
  
  Какой глупый и бесславный конец.
  
  Ближайший из воинов Эдема занёс меч, намереваясь разрубить Асмодея пополам, раз уж представилась такая возможность. Готова была поклясться, что на лице у него играла надменная ухмылка, несмотря на то, что единственными источниками света в этой подворотне была тусклая лампа в самом начале улочки, луна и ангельские клинки, которые словно концентрировали и отражали свет.
  
  - Нет! Не убивайте его! Я пойду с вами, куда вы только скажите! - заорала я, но ангелы не обратили на это никакого внимания. Да и это было вполне себе ожидаемо - чёрствые они создания.
  
  Помощь пришла совершенно неожиданно, и я даже не сразу поняла, что произошло, однако, когда до меня дошло, то всё внутри оборвалось.
  
  Вокруг шеи ангела, который собирался прикончить библиотекаря, обвилась верёвка, которая была буквально соткана из пламени. Ангел и пикнуть не успел, когда его со всей силой рвануло назад, во тьму переулка. Во второго ангела за доли секунды вонзилось с десяток стрел, отчего он покачнулся и потерял равновесие, но его тело так и не ударилось о землю - рассыпалось серебряными искрами ещё в воздухе. Третий успел обернуться и даже попытался отгородиться от удара копьём, но не успел - два меча, словно раскалённый нож масло, разрубили его крест-накрест, отчего лицо существа, которое уничтожило божьего поданного, на мгновение осветилось вспышкой света.
  
  Пять пар алых светящихся глаз во тьме подворотни. Это были падшие. Только что они тут забыли? Сейчас же война в Геенне. Вряд ли Велиал послал бы отряд для моей защиты, не поставив в известность Асмодея.
  
  - Уж сколько лет прошло, а ты так и не научился распознавать мои смешанные ловушки на ангелов, Зухар, - из темноты донесся знакомый голос. Где-то я его уже слышала, но где?
  
  - И тебе добрый вечер, - огрызнулся почему-то Асмодей. - Как-то редко видимся с тобой, не привык ещё к твоей извращённой магической логике. Буду благодарен, если вместо колкостей из твоего рта вылетит заклятие, которое снимет печать.
  
  - Ты можешь это и сам сделать, разве нет? Или ты опять щадишь людишек и их гнилые души?
  
  Нефилим не ответил. А из темноты донеся вздох разочарования:
  
  - Сдаётся мне, что я прав. Кто это тут у нас с тобой? Оливьер, где этот грёбанный фонарь?
  
  - Телефоном воспользуйтесь, - послышалось в ответ.
  
  - Логично, лайфхакер долбанный.
  
  Мне в лицо брызнул яркий свет, отчего пришлось зажмуриться. Было странно, что падшие пользуются фонариками, но насколько я поняла, в темноте они видят, но не особо чётко, и это скорее походит на инфракрасное, приближая их к змеям. С этой точки зрения то, что сейчас меня разглядывали, используя при этом искусственный источник света - ничего удивительного. В темноте они видели лишь мои очертания и ауру, теперь же хотели увидеть лицо.
  
  - Так-так, ценная рыбка в моих сетях, - мои глаза не сразу привыкли к свету, а тот, кого я увидела, заставил меня вздрогнуть. Я ещё помню его в воспоминаниях Велиала, а сейчас он стоит на расстоянии вытянутой руки. - Маркиза, вы решили проведать знаменосца Геенны лично?
  
  - Азазель... - прошептала я одними лишь губами, но это не укрылось от падшего.
  
  - О, так вы обо мне знаете, - хмыкнул он. - Не согласитесь ли уделить мне немного личного времени? Раз уж зашли в гости, некрасиво отказаться от бокала вина, не находите?
  
  - Мы вообще-то спешим. Если ты не заметил, то на нас охотятся ангелы, - буквально зарычал библиотекарь. Неожиданная агрессия с его стороны сбила меня с толку.
  
  Азезель хмыкнул, и тут же у шеи Асмодея очутился короткий нож.
  
  - Я разговариваю с маркизой, Зухар. Не с тобой. Если мне понадобится твой пустобрёх, я разрешу тебе открыть рот.
  
  Я решила переключить внимание на себя, пока нефилим не лишился языка, впервые за всё время нашего знакомства он был совершенно не дипломатичен:
  
  - Что вам от нас нужно? - постаралась говорить я как можно более спокойным голосом.
  
  - Что мне нужно, маркиза, у вас уже нет. Остальное мне от человека не нужно. Вы так... Игрушки, - намеренно надменным тоном проговорил он, следя за моей реакцией, однако я, уже натренированная Велиалом и Марбасом, и бровью не повела.
  
  - В таком случае, я попрошу нас отпустить. Мы действительно не можем оставаться подолгу на одном месте. Вы же не хотите неприятностей? Нет-нет, я и Асмодей, - я намеренно назвала библиотекаря демоническим именем, чтобы Азазель не получил все козыри на руки. Манипулировать мной, угрожая моему другу, так же просто, как и им, если есть угроза моей жизни. - Мы вам ничего не сделаем. Угроза из Эдема. И мы только что, благодаря вам, выиграли пару часов. Тут я скажу вам спасибо... И всё же...
  
  - Интересная девица, - прервал меня Азазель, потом свистнул, подзывая своих друзей из темноты переулка. - Нечего на холоде торчать, пойдёмте.
  
  - Но ведь... - начала было я, но мне и Асмодею заломили руки за спиной, и на запястьях защёлкнули наручники, а рты заклеили серебряной клейкой лентой. Прямо в лучших традициях фильмов про похищение людей.
  
  Прекрасное окончание вечера, да.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"