Тяну на себя затворную раму, не сопровождая, отпускаю. Хоп! Патрон в патроннике. Щас долазишься! Морду зверскую, так, чтоб сразу обделался. Куда ж ты лезешь, идиот?
Ага, так я и поверил! Руки, руки куда! Что у него там за пазухой? Нож? На раздумья времени нет, бью прикладом в голову.
Эх, хорошо попал! Валится.
А это ещё что? Кто-то хватает сзади. Да их двое! Не, так не пойдёт. Бросаю второго через бедро и штыком! Хрипит. А?! Не на того напали!
Тут выстрел. Второй. Очередь. Прыгаю. Успеваю заметить по вспышкам расположение противника. Ага, ещё двое! Ладно, ребята, повоюем. Даю по стрелкам две короткие очереди, меняю позицию..."
Валерка улыбнулся своим мыслям, бросил автомат и пихнул его ногой. Опостылела эта железяка.
- Эх... - сказал он и взялся за телефонную трубку, заткнутую за одеревеневший на морозе ремень.
Медный заиндевевший штырь со скрежетом влез в коробку телефонного аппарата, что-то задребезжало.
- Караульное помещение, - произнёс сонный голос в трубке.
- За время несения службы происшествий не случилось. Часовой восьмого поста второй смены рядовой Карасиков.
- Неси службу.
На коммутаторе "сидел" связист караула Лёха Браун, у него узнаваемый голос. Валерка только расположился поговорить, как на том конце провода щелкнуло, и наступила тишина.
- Урод, хоть бы сказал, где "начкар"...
Рядовой Карасиков пропихнул эбонитовую трубку за отворот постового тулупа. Чтобы немного отогнать сонливость, пришлось несколько раз энергично поднять руки с килограммами рукавов. Кровь живее погналась по венам, пар при выдохе заклубился гуще, прибавилось ледяных лохмотьев на шерсти воротника. Подышал в рукавицу - отогрел нос. Порядок. Для верности Валерка подпрыгнул, едва не оставив на земле безразмерные валенки, и сказал:
- Эх!
За тем, чуть не завалившись в чахлый забайкальский снег, уцепил ремень автомата и побрёл нести службу. Оружие послушно волочилось за хозяином. "Продвигаться по указанному маршруту, оставаясь незамеченным", часовой даже не думал, пёр прямо под фонарями. Надоело за целый-то год...
Погода выдалась на славу, без ветра. Дунет - всё, никакой тулуп не поможет.
В безветрие хорошо, подойдёт солдатик к забору внешнего ограждения, глянет сквозь "колючку", а там! Ночь словно живая, луна яркая, темнота волшебная. Далеко видны изгибы сопок, укрытых с подветренной стороны искрящимся снегом, меж ними чёрные таинственные узоры высохшей травы, и так на волю хочется! Так хочется, что сил нет...
Куда?! Здесь на пятьдесят километров вокруг ни одной деревушки! Безразлично куда, лишь бы от заборов подальше, хоть куда-нибудь! И забьётся чаще сердечко мальчишеское, и полезут в голову всевозможные глупости... и случится "косяк". Не, так не пойдёт, решит воин, воткнёт голову поглубже в плюшевую шапчонку, решительно развернётся и пойдёт дальше любоваться пейзажем и угловатыми чёрными контурами стратегических хранилищ.
Дисциплина и решительность, они бойцу к образу, а от тоски куда денешься? Некуда. А кому легко? Вот и Валерка тосковал. Он парень простой, можно сказать деревенский. Не без греха, конечно. И пиво на гражданке пробовал, и на службе один раз спиртные напитки употреблял, с девчонкой разок успел погулять. За братву, естественно, влезал в неравную драку и хранил во внутреннем кармане блокнотик с забавными стишками о загубленной юности. В общем, был всегда нормальным пацаном, хоть, бывало, и красовались двойки в его школьном дневнике. "Эх, - размышлял он иногда, - будь я нормальным очкариком, так и вспомнить бы нечего было. Глядишь, и служилось легче".
В такой ситуации единственный выход - это о чём-нибудь помечтать. Легчает. Идешь, себя не помнишь, лыбишься. Одна беда - и думы-то уже все надоели. Одно и то же: полезут, застрелю, объявят благодарность и отпустят в отпуск. Тьфу! Нет, нельзя живого человека через сутки в караул ставить, нельзя.
Устал Валерка. Снова, уже с удвоенной злостью, отшвырнул от себя автомат. Взглядом-то его полёт проводил, но сдвинул набок сползший к бляхе подсумок с магазином, сел прямо на грунт, недалеко от караульной вышки.
- Надое-е-ело всё... - зевнул Валерка и лёг.
В тулупе хорошо, если не шевелишься: упал в сугроб и валяйся, смотри на звёзды. Хотя, какие тут сугробы, все бока отлежишь. Как на голой земле. Не то, что в родном Поволжье, там снежища!
А в звёздном небе есть какое-то очарование. Что-то такое будоражащее, манящее и огромное.
"Говорят, что Космосу конца нет, - начал Валерка разговор с самим собой, удобно устроившись на спине. - Это как? Вот летишь ты на звездолёте год, к примеру, два летишь, три, прости господи! И нету конца! Не, ну, правильно, а если до конца до этого добраться, то дальше что? А? Фигня какая-то получается. Да и не долетишь до него. Если во-о-он та звезда потухнет, то мы ещё сорок лет её видеть будем, свет-то тоже с определённой скоростью херачит. Чё, ну да! Рома Мамушкин, "замок" наш, знаешь как загоняет на эту тему? Он два курса института закончил в Новосибе. Заслушаешься..."
Полегчало. Валерка заулыбался.
- Эх, счас бы щец похавать! Мясных таких, наваристых...
В животе недовольно заурчало, рот наполнился слюной. Мечтатель собрался, было, сглотнуть, да чуть не поперхнулся.
В двух метрах над ним, к внешнему ограждению пронеслось что-то здоровое и черное. К земле прижала тугая волна горячего воздуха, прошлась по телу, сорвала валенки и вихрем закрутила снег.
Заскрежетало, завизжало!
От неожиданности Валерка неудачно сплюнул, вскочил и побежал. Снег кругом, не видно ничего; в неизвестном направлении погнала одна страшная мысль: эрэсы полетели...
Это хорошо, что валенки сорвало - портянки размотались, и стало не до паники. Поразмыслив здраво, Валерка сообразил, что пролетел не снаряд. Взрывов-то нет, тихо. Загорись хранилище, креститься было бы поздно. Да и штука здоровенная, как вертолёт!
Валенки отбросило недалеко, их было видно. Необутому - всё, конец.
Прекрасно это понимая, Валерка упал на живот и пополз. Связанные "уши" тянули шапку на глаза - что там пролетело не увидеть. Где оно?! Что оно?! Мама...
Времени на удовольствия не было, страх натянул какой-то нерв вдоль позвоночника - тронь, и пойдёт дрожь по всему телу. Пришлось обуваться в ускоренном темпе, запихивая портянки ногами. Ступни не успели сильно замёрзнуть, их только немного обожгло морозом, и паническим пятиметровым кроссом.
Понемногу приходя в себя, Валерка чуть приподнял голову и прищурился. Пяти метров ограждения не было. Сквозь разрыв в темноту уходил широкий след развороченного грунта. Что там дальше, не разглядеть.
Конечно! Лежит прямо под фонарём!
Валерка обругал себя сквозь зубы и шустро выполз из освещенной зоны. Снова осторожно приподнялся, попытался взять автомат в руки и обомлел. Оружия не было, оно осталось возле вышки...
Сердце стукнуло так, что дыхание перехватило. Это уже не шутки - это статья. Небрежное обращение с оружием, утеря оружия и боеприпасов... Как она там называется?!
Валерка три раза, словно заклятие, повторил шёпотом: "Твою мать!", потом от отчаяния тихонько заскулил и начал вертеться, распластавшись по земле, как приколотый булавкой жук.
Бежать? Не бежать? Чего так тихо? Что там? Удалось разглядеть только контур непонятного, но большого предмета. Встанешь - пальнут. Им снаряды с территории без надобности, а вот автомат и шестьдесят боевых патронов - это что-то. За такое часового грохнуть - милое дело.
Где-то на задворках сознания крутилась грамотная мысль: на машину не похоже, а на вертолёте какой дурак сюда полетит за автоматом, да еще и землю бороздить!
Так может это те самые разведывательно-диверсионные группы НАТО! Только перед заступлением на пост начальник караула старший лейтенант Рубахин инструктировал! "На посту не расслабляться, - говорил он, заложив руки за спину и прохаживаясь туда-сюда вдоль строя смены. - Не спать, не ссать, не останавливаться. Оружие из рук не выпускать! Ситуация в мире напряжённая, в любой момент нужно ожидать нападения разведывательно-диверсионной группы. Карасиков! Ты знаешь, что такое разведывательно-диверсионная группа?! А какого чёрта ты тогда щеришься?"
Приникшему к земле человеку показалось, что от него повалил пар. Бельё пропиталось потом, из-под шапки побежала горячая струйка.
Раз это диверсанты, то чего они изнутри-то полезли-и-и-и...
Эх, была, не была! Валерка отжался на руках, раскачался для верности и прыгнул. Но в валенках больно не попрыгаешь - носы чиркнули по мёрзлому грунту. Упал! Тут раздумывать на самом деле некогда! Оттолкнулся руками, поднялся, побежал, что было сил.
Сил со страху много.
Какой-то десяток метров... Как трудно его преодолеть! Ожидание выстрела из темноты подавляло волю, силой тянуло к земле. Хотелось упасть, зарыться поглубже и раствориться, исчезнуть, сжаться в точку, лишь бы не чувствовать этого парализующего дыхания смерти, не представлять жужжание пули, летящей в тебя из неизвестности.
Добежав, Валерка чуть не зарыдал от радости; как мало всё-таки для счастья нужно! По щеке покатилась отчаянная слезинка. Валерка смахнул её, хлюпнул носом и вцепился в найденный автомат.
Флажок предохранителя не поддался с первого раза, потом резко провалился. Палец сорвался, Валерка зашипел от боли и в два захода сдвинул затворную раму.
В темноте что-то зашевелилось. Часовой слабо соображал от ужаса, но выучено завопил:
- Стой! Назад!
"Что-то" обрело очертания человеческой фигуры, сделало неуверенный шаг.
- Стой! Стрелять буду!
Фигура качнулась и двинулась на территорию поста.
- Да остановись ты ради бога... - то ли сказал, то ли подумал Валерка, направил ствол в небо, зажмурился и надавил на спуск.
Курок звонко клацнул, ударившись в паз затвора. Валерка открыл глаза и уставился на автомат.
Я не вижу ничего смешного в том, что почтенная леди из Пенсильвании недавно нападала на меня за мое неверие в летающие тарелки, приводя в качестве доказательства их существования тот факт, что они постоянно приземляются в ее саду.
Артур Кларк "Предметы в небесах"
***
Распределение случайной величины не давало необходимой плотности для точного расчета. Корабль падал в неизвестность. Траектория его движения была вполне предсказуема, точка встречи с поверхностью планеты не вызывала сомнений. Беспокоило Наблюдателя лишь одно: предугадать дальнейшее развитие событий хотя бы с гарантией пятьдесят процентов было невозможно. И это притом, что обнаружение - непозволительная роскошь.
Попытки провести расчет, пока еще позволял энергоресурс, ни к чему не привели. Все результаты говорили о вмешательстве в ситуацию сил, мотивации которых неподвластны пониманию рядового наблюдателя. Воздействие настолько явное, что расчетные схемы сразу же оповестили о своём бессилии.
Система обеспечения не функционировала. Аварийные алгоритмы заблокировали её, определив запас мощности для экстремального выживания. Автоматически в окружающее пространство выплеснулась яркая белая капля системы связи. Сориентировавшись самостоятельно, она лопнула, выбросив сигнал бедствия.
"Прорыв главного энергосберегающего экрана. Утечка. Ресурсы энергии только на торможение. Предварительные расчеты развития ситуации. Переход в режим ограниченного восприятия. Сближение с объектом наблюдения по баллистической траектории. И координаты, характеристики, параметры".
Наблюдатель поймал себя на мысли, что начинает нервничать. Сказывалось длительное наблюдение за местной цивилизацией. Это эмоции. Необходимо усилие воли, чтобы сосредоточиться и вернуть ясность рассудку. Удалось, но всё же потом придётся обработать реакцию и вычистить из сознания вредоносные коды.
Ох уж этот переход в режим "ограниченного восприятия"! Мера неприятная, но в этом случае необходимая. Многофункциональная энергоинформационная структура корабля, превращаясь в трехмерный геометрический объект, сворачивалась в сферу, пилот обретал тело. Как это странно, чувствовать кожей - думал он. И это после стольких лет наблюдения! Специалист по Земле - значилось в его личном деле. Как же! Хотя бы раз удосужился влезть в шкуру объекта... Хотя, зачем? В инструкциях нет подобных предписаний.
С орбиты корабль смещён, идёт сближение с поверхностью планеты. Скорость убийственная. Энергии на торможение у поверхности хватит, автоматика всё сделает самостоятельно. И всё. Что дальше?
Расчетные образы показали чёткую линию вероятности контакта, но на поверхности она дробилась на множество теряющихся в бесконечности нитей. Что же могло вмешаться в ход программы наблюдения, если она рассчитана мощнейшими центрами в управлении на тысячу лет вперёд? Нет, не нужно забивать сознание излишней информацией.
Снова какой-то дисбаланс. Да что же это? Что за размышления?
Сосредоточиться всё труднее и труднее. Бесполезные вопросы сбивали с толка, не давая насладиться гармонией предрешённости.
Корабль вошел в верхние слои атмосферы. Угол входа слишком велик, порядка двадцати градусов.
Удар! Резкое замедление движения. Наблюдатель впервые в жизни о чём-то пожалел. Какое неудобное тело... Нужно прекращать с этим человечеством! Сам же, сам выбрал эту форму, не доверив трансформацию аналитической системе. Скорость около восьми километров в секунду; показалось, что врезался спиной в стену. Благо, тело - тот же механизм.
Выжил, но израсходовал остатки личного энергозапаса.
Была бы энергия! Хоть немного, для управляемой трансформации корпуса, хоть чуть-чуть. О! Это, как минимум крылья и снижение по планирующей траектории.
Видно, не судьба.
Закрутка аппарата была резкая, жёсткая. Постепенно нарастала перегрузка. Нужно потерпеть - думал Наблюдатель, время от времени теряя зрение и сознание. Что-то большое и неимоверно тяжёлое давило на грудь. Нужно сосредоточиться, но это невозможно в трёхмерном аквариуме! В глубинах сознания таилась паника. Жутко трясло.
Корабль достиг расчетной точки, заработали распределители. В бешеной круговерти горящего газа жгутами раскрутились силовые линии и вплелись в гравитационное поле планеты, мягко гася инерцию.
У пилота закружилась голова. Показалось, что тело, превратилось в жидкость и течёт, впитывается в массу зажавших его компенсационных слоёв.
Корабль по дуге прошёл над поверхностью и уткнулся в грунт Земли. Наблюдателя автоматика выбросила наружу, будто говоря: выживай сам, от меня помощи не будет. Выбросила и сдохла, исчерпав аварийные запасы.
Холодно. Пришелец, мало что соображая, двинулся на свет. Планета тянула к себе, шаги давались тяжело.
В пятне света забегал человек в скафандре, похожем на грязную шкуру. Один. Нужно идти на контакт, иначе - смерть и обнаружение.
Абориген испугался и пронзительно закричал. Угрожает. Наблюдатель собрался с силами и сделал ещё несколько шагов.
- Нэ-э... э-э-э... - пытался сказать он.
Язык не шевелился. Это конец. Мозг отказывался работать, всё отказывалось работать! Нет! Нужно подойти и хотя бы на пальцах объяснить, что произошло...
Человек снова закричал. Неожиданно до Наблюдателя дошёл смысл слов: он собирается стрелять! Непростительно медленно к сознанию возвращалась ясность, оживала память. Раздался еле слышный металлический стук. Наблюдатель выдавил слова, пытаясь придать голосу уверенность вкупе с дружелюбием:
- Не стреляй, брат! - и упал.
Ему показалось, что он разобьётся; тело стало хрупким и непослушным. Слишком низкая температура! Окружающая среда, как ненасытная всасывала в себя остатки жизни.
Человек услышал его и стрелять передумал. Медленно, с осторожностью, держа оружие наготове, он встал и подошёл.
- Помоги, брат по разуму... - еле слышно сказал Наблюдатель, представив, как крошатся затвердевшие губы.
Человек приблизился на полусогнутых ногах, вгляделся, опустил ствол с пристёгнутым штык-ножом:
- Ё! - воскликнул он.
Наблюдатель не понял.
- Мне бы в тепло...
- Ща, ща... Обожди! Ё-моё! Да как же тебя угораздило-то?! Голый совсем... Погоди, я в караулку звякну!
Человек неловко побежал обратно.
- Нет! - прохрипел Наблюдатель. - Не надо... Нельзя... Прошу...
- Чё ты? Чё? - человек остановился. - Сбежал что ли откуда? Ох, ёлы-палы! Вот, блин! И чё теперь? Чё делать-то, я ж часовой, ты пойми... Ты кто такой вообще? Откуда ты взялся?
- Из космоса я...
- Эх, блин! Космонавты хреновы! - человек снял шкуру и завернул в неё окоченевшее тело Наблюдателя. - Держись, щас придумаем чё-нить. Ты нафига своей дурой забор поломал, а? Как мне теперь, а?
- Я восстановлю всё. Мне бы только согреться, чтобы системы корабля запустить. Тысячи градусов хватит.
- Тебе бы сорок хватило! Или уже? Пришельцы по-нашему не базарят.
- Я много языков знаю.
- Ладно, чёрт с тобой, полиглот! - человек повесил оружие на шею, поднатужился и взвалил Наблюдателя на плечо. - Я ж думал, что ты на пост напал, а ты вон чё. Терпи давай. Щас отогреемся, щас. До котельной, даст бог, дойдём, а там чё-нидь придумаем. Рома придумает, он умный. В институте учился, про космос твой знашь как рассказывает? Заслушаешься.
Свесившаяся голова Наблюдателя мерно покачивалась в такт шагам. Мыслей не было, исчезли всякие ощущения. Он перестал воспринимать самого себя и дремал, пока его не занесли в помещение и не прислонили спиной к горячей поверхности.
Послышался голос:
- Ну ты как, живой? Рано ещё помирать, крепись, давай! Эй!
- Жив.
- Ну, слава богу! Ты погоди здесь, не шурши и лежи тихо, а я скоро.
Наблюдателя завалило пахучими тряпками, и он провалился в забытье.
Валерка бегом вернулся на пост. Двигался, как во сне, но восприятие обострилось до предела, и мир сделался невероятно чётким и незабываемо ярким.
"Эх, встряну я!" - думал Валерка. Уже в который раз ловил себя на похожей мысли, но никак не мог исправиться. Сначала сделает, а потом думает. Но, пока ещё ничего страшного не произошло, жить можно. Авось пронесёт.
А если нет? Пост оставил, постороннего на территорию пропустил... Труба! Попробуй, объясни, что он пришелец и не выгляди при этом круглым дураком. Стоп! Какой пришелец? Может, и вправду с зоны убежал?! "Ох, ё-моё, и встряну же я! - думал Валерка и маялся. - Чего в "караулку" не позвонил? Дурак! Дурак! Дурак..."
Он прошёл через прорыв в ограждении, пощупал инопланетный корабль и оставшееся время до конца смены ходил вокруг него кругами, пытаясь успокоиться.
Со стороны седьмого поста послышался измученный рёв двигателя караульной машины. Над дорогой между внешним и внутренним ограждением запрыгали фары. Валерка зажал подмышкой приклад автомата.
Только бы не проверяющий!
Только бы не проверяющий...
Хоть дьяволу готов был молиться Валерка, чтобы увидеть в кабине рядом с водителем разводящего или Рому. Уж он-то разрулит ситуацию грамотно! Ну, обзовёт пару раз нехорошими словами, за то выручит. Может и "в душу пробить". Е-рун-да!
Грязно-зелёный ЗИЛ с выпотрошенным кунгом ремонтной мастерской, останавливаясь, заскрежетал проржавевшими механизмами. Из кабины выпрыгнул... Старший сержант Мамушкин!
Валерка просиял.
- Рома...
Сержант расправил перетянутый ремнём бушлат.
- Восьмой пост! - крикнул он и пошёл к часовому, забросив на плечо автомат.
Скрипнула дверца кунга, на землю спрыгнули двое караульных.
Валерка стоял столбом и глупо улыбался. Рома протяжно зевнул:
- Ну, чё-о-о тут? Всё нормально?
Валерка растерялся.
- Ром, тут такое дело...
Глаза сержанта блеснули, напрягшиеся желваки чётче обозначили контур лица. В гневе он страшен! Может так посмотреть, что сквозь землю провалиться хочется.
- Что?! Хрена ты мямлишь?
- В общем... Уффф... Ограждение, короче... Я... - Валерка глубоко вдохнул, сосредоточился. - Там, за вышкой. Пошли, покажу. Только вдвоём.
Рома прищурился.
- Ты обкурился что ли? Чё за дела? Карасиков, не надо меня расстраивать!
- Ром, я те отвечаю: нормально всё. Пошли, посмотришь, а там уж сам решай, что делать. Только спокойно, спокойно...
Поваленный забор в карауле - это, конечно, да. Не каждый капитан удержит себя в руках. Рома со страшным матом лихо прошёл через прорыв, сделал несколько шагов и чуть не стукнулся лбом в неопознанный лежащий объект. Шар никуда не делся, всё так же покоился в углублении за разорванным ограждением. В его поверхности отражалось чистое звёздное небо.
Валерку замучили нервные переживания. Приотстав, парень решил про себя: будь, что будет, пусть сам разбирается. Он "дед", он старший сержант, он помощник начальника караула, он умный... Пускай. У Валерки не осталось сил, хотелось в тепло, есть и спать.
А Рома замер. В оцепенении он протянул к объекту руку и осторожно коснулся кончиками пальцев.
- Гладкий. Как зеркало...
Рома шептал, а Валерка всё слышал. Так тихо было вокруг. Ни звука, ни ветерка! И ядрёный жгучий мороз. Подсвеченная лунным светом, возле шара чётко вырисовывалась высокая мощная фигура сержанта. К Валерке тянулась длинная тень. Всё будто застыло в ожидании. Казалось, пошевели рукой, и вся эта тишина посыплется, звеня бесчисленными мелкими осколками.
Валерка успокоился, начала одолевать дрёма. Вспомнились сбитые в комок портянки и промокшее бельё отвратительной холодной плёнкой липнущее к спине.
- Ну что, Ром? Что делать-то будем?
Рома встрепенулся и, бубня что-то себе под нос, пошёл вокруг шара кругами. Валерка вздохнул и зашевелил плечами, чтобы спрятать руки поглубже в рукава тулупа.
- Карасиков! Ты почему в караулку-то не позвонил, балда?! - весело спросил Рома на очередном витке.
- Как же я позвоню?! - ответил Валерка и насупился. - Я же говорю: оно меня чуть не сбило! Думал нападение, ну и залёг... Ром, я предупредительный хотел сделать, да осечка вышла. Патрон в стволе остался, но, по ходу, капсюль пробило. Как сдавать-то?
- Ну-у-у балда! - рассмеялся Рома. - хрен с ним, с патроном, есть у меня в запасе. Я тебя спрашиваю, чего потом не позвонил, когда понял, чё за фигня? Или ты так и не понял?
- Да понял я... Говорю же: пришелец сказал, что не надо звонить! Нельзя, чтобы о нём узнали. Типа, косяк у него будет...
- Чиво-о-о?! - протянул Рома и стащил с головы шапку.
- Ну да, пришелец. Белобрысый такой, молодой. Тепла, говорит, мне надо, брат, помоги. Так и сказал.
- И где он...
- В котельную я его оттащил. На свету глянул, а он синюшный!
Рома изменился в лице, даже показалось, что немного растерялся. Казалось недолго, всего мгновение. Валерка улыбнулся, Рома тряхнул головой, нахлобучил шапку и, схватив часового за рукав, пошёл к машине.
Пришельца решили смотреть вдвоём. Рома "разрядил" смену, выставил часового "на калитку" и, нарезав жестами, дабы не разбудить притомившегося Рубахина, бодрствующей смене ворох извечно невыполнимых задач, широкими шагами направился к котельной. Валерка семенил следом.
Небо затянуло серой пеленой, звёзды пропали. Издеваясь, начал посвистывать ветер, грозился перерасти в ветрище.
"Не к добру", - подумал Валерка. Именно в такие ночи особо боязно стоять на посту. Воображение оживляет предания совковых времён о солдатике, который, вроде бы, застрелился прямо на посту. Он бродит с тех пор по периметру в поисках покоя. Жуть! На самом деле жуть. Некоторые заступать отказываются, орут благим матом: бейте, сажайте - не пойду! Ведь там страшно. Духу молодого хватает только прижаться к столбу фонаря и еле-еле дышать. От каждого шороха сердце в горло прыгает. И ты один. Кажется, что на много километров вокруг ни единого живого существа, и сам мрак, окружающий тебя, недружелюбно шепчет в затылок: "Ты кто? Ты кто? Что тебе здесь надо?" Волосы шевелятся! Не удивительно, говорят, часть на старом бурятском кладбище стоит...
Рома рывком распахнул дверь котельной и вошёл внутрь, Валерка юркнул следом.
"Ленинградские рокеры", то есть бойцы-кочегары с прозвищами Кореец и Рыба высунули из своей комнатушки серые лица. Увидели Мамушкина, вскочили, приглашая к столу, на самом деле, снарядному ящику. На нём дымилась открытая банка соевой тушёнки да пластмассовая бутылка с надписью "Колокольчик" на этикетке. Рома понюхал её, присев на грязный топчан.
- Кореец, Рыба, территорию приберите. Чего-то у вас там непорядок. Давайте, пацаны, - сказал он.
Кочегары дружно кивнули и выскочили за дверь. Пропитанные угольной пылью бушлаты набросили на острые плечи уже на ходу.
- Где? - шёпотом спросил Рома.
- Там, за печью, - шёпотом ответил Валерка, подошёл к облезлому боку печи и откопал из кучи тряпья в тёмном закутке маленького человечка подросткового телосложения со светлыми завитушками волос и большими испуганными глазами не пойми какого цвета.
У Романа Мамушкина, старшего сержанта, сибиряка, почти удавшегося студента, спортсмена и умницы, знающего разницу между калькулятором и компьютером, перехватило дыхание.
- Пришелец...
- Не бойся, - сказал Валерка человечку. - Это Рома.
После того, как пришелец рассказал, что корабль, выплюнув пилота, шлёпнулся аккурат тем местом, через которое можно попасть внутрь, Рома решил сгонять к месту аварии на караульной машине и столкнуть шарик с мёртвой точки. Авантюра! А случись что? А "начкар" проснётся? А бензин? А сломается? Проверяющий не дай бог нагрянет - это вообще цензура!
- Может, Рубахину скажем?
- Не очкуй, Валера, не каждый же день инопланетяне помощи просят, - говорил Рома с еле заметным безумием в глазах. - Чёрт знает, как он отреагирует. Разорётся, шум поднимет. Я с ним вообще-то давно заступаю, не было такого никогда. Чёрт его разберёт...
- Да с ним можно нормально поговорить! Хотя... Кто их, офицерьёв знает? Бли-и-ин! Вот вилы!
Пришелец молчал.
- Где наша не пропадала! Давай, Валер, дуй в караул, скажи Нартыму, чтоб разогревал. Пусть машину за ворота выгонит и идёт спать. Будет выпендриваться, объяснишь: я подойду, разберусь.
- А ты чё?
- Не твоё дело! Побазарить надо с братом по разуму.
Валерка выскочил на улицу и в несколько прыжков добрался до забора караулки. Возле калитки немного задержал оставшийся за главного младший сержант. Пришлось долго объяснять, что да как. А морозец-то неслабый, да и азарт заставляет подпрыгивать от нетерпения. Уже за забором разводящий схватил запыхавшегося Валерку за воротник:
- Чё за фигня? Где Рома?
- Там! Сань, пусти, караулку надо заводить!
- Ты чё, сдурел что ли?
- Рома сказал!
Разводящий плюнул и выпустил воротник:
- Сказал, так сказал, я в этом не участвую.
Вечно ворчащего и недовольного водилу Нартымова пришлось долго и упорно уговаривать. Ни в какую! Они такие, сотню причин найдут, лишь бы не лезть в машину. "Рома сказал" подействовало, как заклинание, всё сразу заработало. Иной майор так не сумеет!
Водила уполз в тёплую караулку, а ветер усилился. Валерка уже продрог до костей. Ну, где эти демагоги?! Сапоги превратились в деревянные колодки, бушлат - мёртвому припарка. Скорее бы всё это закончилось. Валерка с нетерпением всматривался в стену котельной.
Наконец, дверь котельной открылась. Валерка подпрыгнул от радости, но присмотрелся получше и прислонился к борту машины.
Рядом с Ромой шёл и размахивал руками проверяющий. Капитан Калупанов - это был он.
"Всё!" - подумал Валерка, опустился на корточки и безразлично свесил руки между ног.
Поначалу проверяющий даже не обратил внимания на машину за воротами. Возможно, визит вообще мог бы пройти безболезненно, если... Начальник караула, какой-то старлей, не вышел навстречу! Рубахин, Рубахин, хороший мужик, но редкостный флегматик. Калупанова это взбесило. Он стукнувшимся головой коршуном залетел в помещение, успев по пути сделать десяток замечаний. Разводящий обречённо скакал за ним. Голову он пытался спрятать между плеч. Так, на всякий случай.
Появился Рубахин в расшнурованных ботинках, и понеслось!
- Товарищ старший лейтенант!!! - ревел Калупанов и страшно пучил без того выпуклые глаза. Он раскраснелся, высокий лоб сморщился. Будто бы и не капитан Российской Армии, а злодей из фентезийной книжки.
Зашёл Рома, белый, как первый снег.
- Где?! Почему?! Кто?! - Калупанов встал на четверенькии полез под батареи. Даже выглаженные камуфлированные брючки запачкать не боялся!
Рубахин хладнокровно молчал, засунув руки в карманы штанов застиранного хэбэ. Калупанов обежал всю "караулку"и вернулся к "начкару".
- Почему машина за воротами?! - прошипел он. - Где у тебя помощник разгуливает?!
- Чего ты орёшь? Я на посты собирался ехать, помощника отправил котельную проверить - сказал Рубахин, первое, что пришло в голову, и глянул в глаза капитану. - Не ори, Серёга. Хочешь поговорить? Давай отойдём, поговорим. При солдатиках моих орать не надо.
Калупанов затрясся:
- Помощник! Помощник! Ведомость сюда! - схватив ручку, проверяющий исписал две страницы в постовой ведомости. - Я тебе устрою едэвэ, я тебе устрою...
Капитан швырнул ручку, взмахнул полой белого офицерского полушубка и выскочил вон.
- Урод, - сказал кто-то.
- Мамушкин, караул в ружьё, - спокойно сказал Рубахин.
- С оружием?
- Без.
- Караул! В ружьё! Строиться! Бегом! Браун, бегом я сказал! Козлов, потом доделаешь! Симагин, чё ты жрёшь?! Отдыхающая подъём! Бегом! Ты глушённый, что ли Крюков?! Санданжамсоев, уснул?!
Загрохотало, загремело! Солдатики, как тараканы побежали в коридор, вылезая из временных убежищ. Построились.
Рубахин осмотрел строй:
- Пятый пост, вторая смена...
- У входа в караульное помещение.
- Восьмой пост, вторая смена. Карасиков. Где?
- Машину охраняет, - Рома уставился в носы своих сапог.
- Ясно. Нартымов?
Мамушкин встрепенулся, в два прыжка добрался до комнаты отдыхающей смены и пинками выкатил оттуда заспанного долговязого водителя.
- Значит так, мальчишки, - сказал Рубахин, когда прошёлся вдоль строя и заглянул каждому в глаза, - "урода" я на первый раз прощаю и вычислять, что за идиот это ляпнул, не стану. Следующего такого раза не будет, начнём жить по уставу. Далее, по поводу замечаний проверяющего. Вины личного состава караула в том я не вижу, так что бодрствующая смена - порядок, отдыхающая - отдых. Мамушкин, Нартымов - ко мне, остальные - разойдись.
Погода разгулялась: ветер прекратил угрожать и теперь ревел, сдирая с земли остатки снега.
Валерка забрался в кабину ЗИЛа, чтобы как-то спастись от стихии. Руки и ноги совсем окоченели, лицо перестало чувствовать холод. Хотя Калупанов и выбежал за ограждение, как ошпаренный, идти пред ясные очи Рубахина было страшно. Проверяющий не пошёл в котельную, и это немного радовало.
Не то, чтобы Валерка был труслив... Сложно всё как-то. Даже не сложно, а глупо. Столько проблем возникает из-за всех этих правил, уставов, ограничений, заборов и инопланетян.
Валерка нашёл в себе силы улыбнуться. Пусть и немудрёная шутка, а в жизни помогает.
Правила, уставы... С другой стороны, без них вообще никак не обойтись! Парадокс. Валерка поёрзал на отогретом малость сидении, пытаясь стать чуточку меньше. Он уже собрался, было, помечтать о тёплой деревенской печи, горячих бабкиных щах, исходящих ароматным паром пирогах и сиськах Памелы Андерсон, как дверь со стороны водителя распахнулась, и ввалился Нартым в "пробензиненном" бушлате. Злой ветер метнулся следом, но был отрезан захлопнутой дверью.
- Чего расселся? Там начкар всех строит, - пробубнил водила.
- З-ой? - промямлил Валерка. Губы онемели.
- Я злой! Нафига так подставлять а?
- Ну и чё? Те-я уби-и что -и? - Валерка подвигал губами. - Надо нам было, кто ж знал, что всё так обернётся?
- Надо... Хрен я на смену поеду, у меня генератор не работает. Поспать не дали. Вылазь, чего расселся?!
- Мамушкин там?
-Там. Рубахин его к себе завёл. Вылазь!
- А Калупанов?
- Чё, Калупанов? Поорал и ушёл. Давай вылезай, говорю!
Нартым вытолкал Валерку наружу.
Ветер не шутил, пытался сбить с ног. Валерка на полусогнутых заковылял в "караулку".