Аннотация: Выложу на пробу, посмотрю, пойдет, нет? Жаль, ненорматив пришлось почистить, но правила есть правила.
Глава 1. Бухие и смешные
9 марта 2025 г., Москва
Он ни за что бы не поехал, если бы... даже не знал наверняка, а мог себе предположить, что так все получится. Что обычная турпоездка превратится в такое... подобрать определение не хватало слов. Даже матерных. Ну, а чего еще заслуживают такие советчики? А может быть, и нет. По крайней мере, потом, вспоминая ту сумасшедшую весну, Алексей Крюченков ловил себя на том, что счастлив, что так все получилось. Потому что останься он тогда в Москве...
Крюченков не мог не удивляться - с одной стороны, вроде бы, все к этому шло и что должно было случиться - то и случилось. А с другой... Мальцом Леша еще застал прадеда - 22 июня сорок первого ему было одиннадцать лет, и прадед клялся: еще 21 июня никто и подумать не мог, что догорает последний мирный вечер. Не было никаких предчувствий, хотя потом, задним числом, поражаясь тому, что не заметило надвигавшегося кошмара вовремя, сознание многих придумало костыли: "Как чувствовал!.." Теперь-то Алексей знает: прав был прадед, на сто процентов прав.
Сегодня шефиня, главный редактор Ирина Ефремовна, ушла пораньше: на удивление вовремя номер сверстан и сдан в типографию, дальше уж пусть там колбасятся. Можно расслабиться, при желании - ломануть домой. Это был первый повод для радости. Второй - помощница главбуха, необъятная и суровая Настасья Пална, пришла в офис, положила перед народом ведомость и скомандовала: "Черкайсь". После чего каждый получил пухленький конвертик, и жизнь враз стала прекрасной, как ночь с Аленой Апиной. А третий повод... Третий был самым значимым, но о нем речь впереди.
- Всем до понедельника, - проворковала главный редактор, облизнула обворожительные, ярко накрашенные губки и была такова. Она спешила, дома ее ждали два пацана и любимый - не за деньги или клевую тачку, просто за то, что он есть - муж. "Мне бы так!" - подумал Алеша. Ему о таком можно и не мечтать, все вышло по черномырдинскому афоризму: "Хотели как лучше..."
Когда начальство прощалось с сотрудниками, обычно в редакции газеты "Путь демократии" начиналась иная жизнь. Вечер пятницы, самое время свалить домой, если дома ждут любимые. Если же нет, вскочить, добежать до отдела допечатной подготовки и, хлопнув по плечу лучшего друга, спросить заветное:
- Ну че, пора?
- Погоди, а вдруг вернется, - отозвался умница Витек, то есть Виктор Понеделин. Единственный в офисе, он успел отслужить срочную, и потому знал, что лучше перебздеть, чем недобдеть - особенно если возвращаешься из увольнительной, опоздав на пол-ночи. А еще он умел глушить водяру стаканами, и оттого вызывал у Лехи безотчетную, но, впрочем, белую зависть. Вообще-то он был верстальщиком, и верстальщиком отменным - за что, в сущности, начальство и сносило все его косяки. - Но мысль верная.
- Конспираторы хреновы, - буркнула тридцатилетняя красавица Олька из рекламного отдела и уткнулась в комп, изображая бурную деятельность. Вообще говоря, в рекламном сидели девки что надо - по большей части не старше двадцати пяти и такие стильные, что дающие объявления кавказцы сразу соглашались на самые дорогие тарифы. Одна беда, при всей их красоте девки были на редкость стервозные, вдобавок одна была дочкой Настасьи Палны, а остальные с дочкой дружили, потому из финансовой реки, текущей от рекламодателей и хозяина, могли зачерпнуть чуть больше остальных. А вот Олька была очень даже ничего, не гнушалась побухать с мужской частью коллектива, за что ее все и ценили.
Олька сообразила, что на сегодня общественно полезное дело закончилось, отодвинулась от монитора и принялась красить губы. Губки у горячей краснодарской дивчины были что надо, а когда по ним скользила кисточка от ярко-красного блеска, покрывая губы жидким пламенем... Леха почувствовал, как между ног напрягается, деревенеет и раскаляется самое дорогое. Вообще смысла в подкрашивании губ не было никакого - все равно все съест с бухлом и закусью, а может, оставит на щеках и губах парней. Но на самом деле смысл был: тот таинственный, исконно женский смысл, порожденный не менее таинственной женской логикой.
- Бля, да не будет уже никого, раз Нин Васильна свалила, значит, все.
Нина Васильевна была самой старшей сотрудницей редакции, а по массогабаритным характеристикам превосходила даже Настасью Палну. Первые статьи в "Пути Демократии", в те времена, впрочем, "Каком-то-там пролетарии" опубликовала еще при позднем Брежневе, далее, как говорится, по всем пунктам. При Брежневе она была пламенной коммунисткой, при Горбачеве - не менее пламенной перестройщицей, а при Ельцине - пылкой либералкой. При Путине записалась в путинцы, при Медведеве в медведевцы, при Бухом-Водкине - в бухводкинцы. Словом, следовала четко по линии партии, почему ей и любили давать интервью власть и деньги имущие, а уж сколько было на стенах грамот...
- Если эта дура жирная опять спалила компьютер, я не знаю, что сделаю, - вздохнул Витек. - Я же смотрю - и диву даюсь, как можно такое отколоть... Я бы не смог.
- Что, опять?
- А, она сама не понимает, что делает, - махнул рукой Витек. - На рабочем столе компьютера вообще черт ногу сломит. Помнишь, тебе поручали кое-что найти?
Леха помнил, сейчас-то было смешно, а тогда из-за этих поисков едва не сорвалась важная встреча. Но он навсегда преисполнился уважения к Нин Васильне: если она хоть как-то ориентируется в этом бардаке, она гений. Только сама об этом не подозревает.
- Если она загубит третий компьютер... - скрипнул зубами Витек. - Прикинь, если б мы с тобой такую хрень откололи, нас бы уже под зад коленом. Но она же у нас самая старшая сотрудница, да еще хозяина трогательно славит.
Хозяином, вообще-то, было местное отделение "ЕдРо", но его председатель вел себя так, будто газета была частная, а он - настоящим боссом. Приходил по вторникам в самое горячее время, когда нужно выводить газету на пленки и сдавать в типографию. И начиналось: "Р-развели тут бар-рдак! А побыстрее нельзя? Вы тут за что деньги получаете?" Особенно доставал он в последний год: вначале приходилось половину полос занимать стенаниями, что госбюджет не потянет выборы в 2024 году, и их надо перенести на год вперед. Потом - что голосовать надо только за "Единую Россию", остальные партии - говно. Только "ЕдРо" способно обеспечить по-настоящему Единую Россию. Да здравствует Президент и Национальный Лидер Бухой-Водкин! Осуществление Национальных Проектов - с перевыполнением!!! Коммуняк, скинов и Секирбашкашвили - на фонари!!! (Добавить фанатичный блеск в глазах и поднятый кверху кулак).
Потом пришел черед Закона о Миграции, прозванного в народе Законом "Отвори ворота швали". Мотивировали его тем, что в стране снижается численность населения, некому ишачить, и ишаков надо завезти из-за бугра. Конечно, считалось, что открывать ворота надо квалифицированной рабочей силе, а в реальности...
В реальности было чуть веселее. И все больше в стране, особенно больших городах, появлялось лиц, изъясняющихся по принципу "моя твоя не понимать" или просто на инглише. Черных, желтых, белых - последние, впрочем, гастарбайтерами быть не желали. Ходили слухи, что смывшиеся от победивших в Европе мусульман европейцы копят оружие и готовятся устроить переворот и создать Европейскую Конфедерацию. На планерке главный редактор довела до журналистов мнение председателя, что: "Эти абсурдные слухи распускаются политическими экстремистами, фашистами и коммунистами, готовыми на любые подлости, лишь бы хоть кто-то проголосовал за них на Мартовских выборах 2025 года. В действительности же выходцы из колыбели современной цивилизации, Европы, особенно граждане Польши, Прибалтийских государств, Великобритании и Германии воспитаны на принципе уважения законности и никогда не прибегнут к экстремистским способам достижения своих целей. Наоборот, они послужат противовесом КПРФ, в которой усиливается влияние экстремистов".
В таком духе следовало срочно сварганить статью, заодно пояснив и о том, что Президент полон решимости разгромить поднявших голову сепаратистов в Чечне, как это сделано двадцать лет назад Путиным, и на лето 2025 года запланирована крупная акция федеральных сил по восстановлению конституционного порядка на территории Чечни. Ну и, конечно, курсу реформ, избранному народом еще в 1991 году, нет альтернатив, и надо только немножечко потерпеть: после 2020... а потом с 2040 года Федерацию ждет небывалый расцвет. Толерантность к иностранным гражданам позволит инвестициям хлынуть в Россию и преобразить ее экономику, а уменьшение населения - это, в сущности, нормальная тенденция, свидетельствующая, что Россия вступила в клуб развитых государств и действенно борется с грозящим планете перенаселением.
- Слушай, Вить, как думаешь, они там, наверху, сами в это верят?
- Да хрен знает, - абсолютно честно ответил Витек. - Ржут, небось, над лохами и вешающими им лапшу на уши журналюгами. Вроде тебя. Олька, хорош мазаться, - обратился Витя к Оле. - Все равно через час ничего не будет.
- А что еще делать бедной девушке, чтобы на нее обратили внимание? - взмахнула роскошными ресницами Олька. "Хлопай ресницами и взлетай..." - это про нее. Женщина тряхнула толстенной рыжей косой до пояса и стрельнула глазками в обоих. Обычно этого хватало, чтобы снять все возражения, за эти зеленые глаза Витек прозвал ее "глазки калибра 12,7", намекая на памятного по армии железного друга марки "Корд". - Эх, нету мужчин в Москве, одни хреноносцы...
- Зато в Краснодарэ скора будут, - стебаясь над горским акцентом, произнес Витек. - Чэрные, храбрые джигиты, живущии па зааконам Шаариата.
- Типун тебе! - возмутилась Олька. - Вообще о...ли чурбаны, с путинских времен такого не было!
- Да фиг с ней, с политикой, - закономерно возмутился Леха. - Вить, доставай! Пятница же!
В их компании Витек был хранителем заначки. Прятал бухло так здорово, что никто больше не мог его найти. Даже когда проводили служебное расследование на предмет пьянства на рабочем месте и обыскивали каждую ухоронку, ничего не нашли, и оргвыводов не последовало. Порой Витек добывал и экзотику - пластиковые бутыли с деревенской самогонкой. Где был аппарат, никто не знал.
Витек запихал авоську с купленной накануне водярой за принтер, ловко замаскировав проводами. Несколько бутылей коньяка ждали своего часа в корзине из-под бумаги, куда кидали отработанные макеты полос. Олька сбегала на кухню, заодно проведя короткую разведку. Убедившись, что никого в редакции не осталось, притащила маринованных огурчиков, перцовочку и помидоры. Помидоры она любила, наверное, оттого, что сама была такой же яркой и спелой. Еще в ее руках была недоеденная докторская колбаса, пакет с хлебом и ножом. Последней она принесла кастрюлю с переваренными, вывернувшимися наизнанку сосисками. Закуси стало достаточно.
Главная все грозилась открыть буфет или хотя бы пригласить повариху, но угрозы оставались угрозами, штаты раздувать (как и поднимать зарплату) никто не собирался, и каждый готовил на кухне, что мог. Там же, за круглым столом, в тесноте, да не в обиде, отмечали дни рождения, после которых, как правило, оставались эвересты мусора под мойкой и грязной посуды в мойке. Посуду никто не желал мыть до тех пор, пока она не завоняет, а потом - тем более. Кончилось все закономерно, однажды всех потряс жуткий визг Нин Васильны - здоровенная крыса сидела в любимом кресле главного редактора и увлеченно грызла подлокотник. Зубы у нее, видите ли, резались...
- Разливай! - перехватывая руководство, скомандовал Витек Лехе. - Даме в первую очередь.
- Да не жидись, больше лей! - возмутилась Олька. Она пришла на работу недавно, но уже вполне освоилась, в смысле, нашла себе по крайней мере двух постоянных собутыльников. Иногда к ним еще присоединялся спортивный комментатор Олег, совершенно неспортивный толстяк лет тридцати пяти. Трезвым он был жутким занудой, рассказывал исключительно о том, что "Спартак" опять просрал матч, в ЦСКА одни дебилы, а вот ФК "Химки" - те молодцы, кого хочешь ножкой от стула без вазелина поимеют, или еще о чем-то таком. Когда пропустит грамм двести, к рассказам о футболе добавлялись истории о пухлых, но страстных хохлушках в Ялте. После четырехсотого грамма Олег Семеныч становился и вовсе прикольным, начинал корчить всем рожи, приставать к Ольке и старшей в отделе допечатной подготовки, верстальщице Наде. Это получалось настолько смешно, что самим можно было почти не пить, экономить горючее. Недавно, увы, мужик слег с "профессиональной" журналистской хворью - циррозом печени.
- А ты не сиди без дела, музу вруби, - добавил Витек. - Только не "Зверей", они задолбали. Лучше "Красную плесень" или сразу "Ленинград". О, нормандяк! - заулыбался Витек, опрокинул стопочку и стал хрипло подпевать:
- "Я люблю пиво, я люблю водку, я люблю баб и жирную селедку. Я не люблю твоих французских булок. Я алкоголик, ебаный придурок! Алкоголик и придурок!!!"
- Выпьем за Ольку! - рявкнул, опрокидывая рюмку в глотку и перекрикивая музыку, Леха. - Чтобы она была... ну, такой... Клевой, словом.
Олька опрокинула водочку сама за себя, выдохнула, сгрызла пол-огурца и, притянув к себе Лешку, впилась ему в губы. Лешке понравилось, только губы заискрились от ее блеска.
- Вытри! - заржал дурниной Витек и передразнил "Тату": - "Положи на друзей, от меня о...ей... Мальчик-гей!!!" - пропищал Витек и заржал.
- Сотрется еще, - сказал Леша и вернул поцелуй. Олька уже успела хлобыстнуть еще и высунула пахнущий спиртом и огурцом язык. Пришлось целоваться по-настоящему, впуская теплый, мокрый язык в рот. Олька закатила глаза и застонала, ее полная, с ярко крашенными ногтями рука взяла конечность Леши и положила себе на грудь. Ощутив под пальцами теплую мягкость зрелых грудей, Леша чуть не кончил. Хотя Олька была на семь лет старше и уже разменяла четвертый десяток, что-то этакое в ней было. Леша не знал, почему, но считал, что тридцать лет для женщины самый золотой возраст. Тридцать плюс-минус три.
- Хорошо, - пропыхтела, извлекая из Лешиного рта язык, Олька. - У-у, бля, кобель сволочной!
- Я?! - обиделся Леша такому повороту застолья.
- Ты-то тут причем? - удивилась Олька, а руки уже наливали в испачканную помадой рюмку. Хлобысть! Олька выдохнула, оценила положение дел у собутыльников. Оказывается, в русском национальном виде спорта - спортивном поглощении алкоголя - она пока лидировала, оставив за спиной даже Витька. Леша отставал, отставал безнадежно, но крепился, мужественно пытаясь догнать товарищей по пьянке. - Петька, муженек мой долбанутый! Сука, урод, свинья противная! Из-за него, козлины душного все так погано!
- Да скажи толком, че такое? - возомнив себя великим психологом, спросил Леха. Какое там, логика уже отключилась. Даже женская...
- Пи...ц, блин, из-за этого гондона все через жопу! Придет, сука, пожрет, посрет, новости посмотрит - и спать. Млин, ну пирогаз... пундедрас! Я уж забыла, когда последний раз сексом занималась! Вот ведь блин, я на него дивлюсь! Хули ж я за него пошла... Йэх, задолбали меня все! Водки хочу, и трех мужиков в постель!
Рука с крашенными ногтями потянулась к бутылке, прежде, чем ее успели оторвать, Олька выжрала из горла половину того, что осталось.
- Ур-род... Ладно, мальчики, приглашаю всех танцевать.
- А ты еще в силах? - искренне изумился Витек. Он сожрал больше всех, но взгляд почти трезвый, а когда завернул в сортир отлить, противозенитный маневр не выполнял.
- Олька всегда в силах! - взвизгнула Олька. - Эх, ножку стула Петьке в зад!
Парни положили руки друг другу на плечи, поцеловали Ольку в обе щеки, оставив на них следы ее же блеска, а другие руки разместив на крутых бедрах крутой кубанской дивчины. Лешка приподнял блузку, ощутив под пальцами бархатистую мягкость кожи. Витек поступил еще радикальнее, его рука скользнула под украшенные стразами джинсы и принялась ласкать ягодицы. А потом, под вечный хит: "Когда переехал, не помню - наверное, был я бухой..." - они закружились в неистовом хороводе. Трясся пол, дребезжали стекла, вибрировали столы, а стоящая на них оргтехника словно рвалась поучаствовать в дискотеке.
- Круто! - проорала, сдувая со вспотевшего лба огненно-рыжую челку, Олька. - Блин, мальчики, вы себе не представляете, что за сука мой муж!
- Тогда уж кобель, - поправил Витек.
- Нет, сука, сука, сука!!! - не согласилась Олька и, утомившись, рухнула задницей на стол. Извлекла из пепельницы не сильно скуренный бычок, чиркнула зажигалкой, затянулась, враз спалив треть оставшейся сигареты, выдохнула дым в лицо Лешке и, приоткрыв окно, плюнула в морозную мглу. - Выродок сволочной, козлина душной!!! - заорала она в окно, заставив старушку с собакой боязливо задрать голову.
Окосевшую, визжащую и кусающуюся Ольку затащили в сортир и там заперли. Леша отчаянно пытался собрать глаза в кучку, но получалось плохо, в голове шумело, на лицо лезла дебильная ухмылка.
- Тебе тоже лучше посидеть, - произнес Витек и решительно затолкал Леху в соседнюю душевую кабинку. Зачем ее сделали в редакции, никто не знал, воды там все равно никогда не было, в душе хранился инвентарь для субботников - совковые лопаты, грабли, метлы и даже топор, с которым после паленой чеченской водяры за двадцать рублей хорошо воображать себя Раскольниковым, идущим разбираться с процентщицей. Покончив с организованным сопротивлением и засунув бухло под стол, Витек бросился открывать. Но тревога оказалась ложная. Это были Надя и Олег, а в авоськах у них позвякивало новое горючее.
- Че, один маешься? - спросил Олег. - Вот, еще ГСМ принесли.
- И вовремя, - произнес почти трезвый Витек. - У нас боеприпасы почти кончились.
- Один прикончил? - прищурился Олег и качнулся вперед. Он тоже уже начал, прямо из горла на улице! - Вот за это я и уважаю нашу... и-ик! Армию.
- Не, Олька помогала, да и Леша старается, втягивается в коллектив. Хороший пацан.
- Кстати, где они? - поинтересовалась Надя.
Словно в ответ на ее вопрос, из туалета раздался ишачий рев. Потом рев сложился в более-менее различимые слова. Олька отчего-то любила смотреть "Дон Сезар де Базан", (который называла "Дон Базар де Сазан") и потом издеваться над киношными песнями. Одна из ее пародий напористо, как понос, прорывалась из-за двери:
Полна дурманом сладким голова,
Вот вечер пятницы, конец недели.
Ушло начальство. Офис закрывай
И водку доставай без канители.
Я горестным сомнением томим,
Сменяется надежда тяжким стоном:
Начнем - а тут вернуться босс решит,
А босс за пьянку на расправу скорый.
О, как водяра, данная судьбой,
Меня спиртным душком очаровала!
И я не в силах властвовать собой,
Во мне былая гордость замолчала.
Мне без нее на свете не житье.
Я жажду похмелюги утоленья.
Когда напьюсь, пред тарою пустой
Я сам смиренно преклоню колени.
- Гони их сюда, хорош горланить взаперти, - дослушав самопальный концерт, распорядился Олежек. - И этого молодого вынимай. Непорядок: уже девять вечера, а мы еще ходить и говорить можем!
Как ни странно, Леша признаков жизни не подавал - не матерился, не ломился в дверь, не требовал выпустить "лучшее перо "Единой России", светило российской журналистики". Когда дверь открыли, он лежал в пыльной душевой кабине, весь серый от пыли, и облизывал кончик метлы, порой пытаясь заглотить.
- Блин горелый, да он же метле минет делает, - сообразила верстальщица Надя и заржала. - Блин, еще постанывает, ща вообще кончит... Этому носатому больше не наливать!
Но мудрый совет был проигнорирован. Принесенное горючее нуждалось в уничтожении, и каждый рот был на вес золота. Поэтому Олька решительно вырвала у Лехи метлу, несколько раз дала по морде, приведя в относительно вменяемое состояние, и повела на кухню. А там на столе уже выстроилась батарея бутылок, горлышки с пробками смотрели в потолок, как готовые к бою зенитные орудия.
- Леш, открывай, - скомандовал Витек.
Леша ошалело обвел всех взглядом, крепко поцеловался с сумасшедшей Олькой, при этом она умудрилась укусить его за кончик языка, да так, что он почти протрезвел.
Леша занялся пробкой бутылки с шампанским, руки не очень-то слушались, но пробку он все-таки нащупал. Дернул...
Бах! Из бутылки вырвались пена и газ, а пробка, перелетев через весь стол, треснула в нос Олега.
- Ай, стреляют! - заорал он. На День Защитника Отечества какие-то умники устроили редкую нынче спартакиаду по Московской области - по сбору-разбору "семьдесят четвертых", строевухе, соревнования по лыжному спорту и даже биатлон. Ехать на мероприятие пришлось Олегу. Корреспонденту понравилось, особенно когда солдаты угощали гречкой из пригнанной полевой кухни, а на закуску, в обмен на блок "Кэмэла" для всей роты, дали пятилитровую пластиковую бутыль с техническим спиртом. Дело было как раз в пятницу, вечером в редакции спирт развели дурнопахнущей водой из-под крана, и его хватило до двух ночи. А уж какой он после первого поллитра репортаж написал! Чего стоило, к примеру, такое: "Почетная граната хуернатора Морковской области Бориса Сименсова дасталас, блин, сборной из Орзуя. Напоследок мы побеседовали с преподавателем физкультприветов в орзуйшколе Љ12 Елденой Фигторовой. Блин, она такая клеевая чувиха!" Когда тот номер вышел в свет, весь район угорал со смеху, а главред - со стыда. - Пацаны, нопасаран, не сдадимся мусорам! "Динамо", Моску - х... в полоску!!! От Москвы и до Урала все "Динаме" в рот давали!
Пока народ спорил, Олька клеилась к Вите, пытаясь целоваться с ними так же, как с Лешей. Леша от такого не выдержал, возмутился - но его решительно оттерли от амурных дел.
- Ой, Вадик, ты такой классный! - на миг оборвав поцелуй и норовя непослушной рукой расстегнуть ширинку его джинсов, произнесла Олька. - С тобой так пиздато! Не то что с этим выродком недоделанным, моим мужем! - несмотря на выпитое, она быстро училась и уже знала, что все проклятия по адресу мужа парни принимают на свой счет и оттого злятся. Поэтому обязательно нужно "добавлять адресата".
- Почему Вадик, я же Витя? - шепнул Витя, расстегивая блузку и целуя едва прикрытые бюстгальтером крупные груди.
- Да насрать, - задышав часто-часто, так как язык Витька как раз проник в ложбинку между грудями, произнесла Олька. - Все равно хорошо. Пошли к Нин Васильне!
- Обалдела?
- Только там есть диван...
Диван Нин Васильны, мягкий и удобный, когда-то вынесли из приемной. Отчего-то все посетители на нем засыпали, чем умиляли начальство. Кое-кто приходил сюда покемарить специально, отоспаться после безумной ночи под водочку, и небритая алкота в грязных штанах и без галстуков в приемной вредила имиджу газеты, следовательно, и "ЕдРу". Поэтому диван унесли. Нин Васильне он не грозил, она на нем не помещалась и сваливалась, а потому спать на рабочем месте не могла. Над диваном были развешаны грамоты - в память побед на конкурсах журналистов. Одну лично вручал губер Московской области. Правда, на ней была допущена опечатка, и наверху аршинными, с завитушками, буквами значилось: "Почетная срамота губернатора Московской области". "Срамоту" она недавно сняла и поставила лицевой стороной к стене - все посетители кабинета Нин Васильны обязательно замечали ляп и начинали начинали угорать со смеху.
- Ладно, пошли!
Поцеловавшись еще раз, не очень юные (ему двадцать семь, ей и вовсе тридцать три) голубки уединились. Вскоре раздались чавк засосов, ахи-охи и, наконец, сосредоточенное пыхтение. Потом что-то разбилось, но тут Олька застонала, кончая, и все началось по новой. От таких звуков у Леши между ног вспыхнул пожар, но делать было нечего: Надя чин-чинарем сидела за столом с Олегом, и они по очереди прикладывались к бутылке с водкой, пили уже прямо из горла и пытались по ходу пародировать солисток хитовой в 2024 году группы "Пистолетный секс". У мусорного ведра невозмутимо сидела огромная крыса, она выудила из погребшей ведро кучи остатки колбасы и сосредоточенно их грызла. Не сбежала, даже когда Алеша присел рядышком на корточках, а потом и просто на пол. После пыльной душевой кабины грязи можно было не опасаться. Крыса невозмутимо доела и уставилась на Лешу красными бусинками глаз. Будто знала, что он ничего ей не сделает.
- Ну что, дылда, - обратился к крысе Алеша. Крыса и впрямь была немаленькая, наверное, на полкило, а уж хвост тянулся сантиметров на тридцать. "Дылда" пискнула в ответ, но продолжала невозмутимо жрать, вытянула из кучи отбросов еще что-то съедобное, а в итоге обвалила кучу на ноги Леше. - Хреново, небось, крысой быть? И есть ведь твари, которые вполне нормально живут... Я не о людях говорю, у них-то как раз все через жопу. Но вот в Индии коровы - священные животные, у них все о` кей. Ходи себе по городам, и машины будут тормозить. Скажи, несправедливо, что коровы - священные, а крысы - нет?
Одобрительный писк, крыса снова засуетилась, выуживая из дурнопахнущей кучи недообглоданную косточку.
- Верно. Вот вы, крысы, разве плохие? - продолжал философский диспут с крысой Леша. - Ну, жрете все, что плохо лежит. Так ведь чинуши наши и партийцы из Елдиной... "Единой России", во! Пожаднее будут. Ну, плодитесь, как... как крысы. А китайцы и чечены, не говоря уж о ниггерах, что, нет? Это мы, как придурки, по три миллиона в год мрем... Ну, чуму разносите. Да самая страшная чума - это когда все через жопу, а все думают, что ништяк. Но эту чуму мы разносим, шакалы пера. При этом крысы не обкрадывают своих, не подставляют товарищей, не гундят про "невидимую руку рынка" и "торжество мировой демократии". Так чем же крысы хуже людей? Ничем, лучше только. Не, моя б воля, я бы объявил крысу священным животным, поклонялся б ей, как индус корове. И вообще, лучше б нами правили крысы, у людей в мозги слишком насрано ...
Так рождаются пророчества. Сам того не заметив (тем более ничего не поняли остальные), он приоткрыл окно в недалекое будущее. Жаль, этого никто не заметил, тем более никто не узнал о пьяном пророчестве, потому что в номер оно по понятным причинам не пошло. Все-таки повезло Моисею, Самуилу, Исайе и прочим библейским личностям: в их времена цари еще не додумались до официозных газет. А то прикиньте, что было бы, не пусти какие-нибудь шакалы пера в номер Второзаконие, Тору и Талмуд!
Леха бормотал и бормотал так, что его не слышал никто, кроме крысы, Олег наконец начал танцевать и по ходу целоваться с Надюхой, из кабинета Нин Васильны все еще неслись ахи и охи. Приоткрылась дверь, рука с накрашенными ногтями надела полный спермы презерватив на дверную ручку, потом дверь снова закрылась, несчастный диван снова заскрипел. С шумом рассыпались какие-то бумаги в кабинете, раздалось влажное почмокивание: Олька делала минет, желая поставить член по новой. А Лехе все было по фигу, он беседовал с крысой о том, о чем в России 2025 года побаивались даже думать.
- Думаешь, я в восторге от Бухого? Думаешь, мне нравится писать, какой он крутой?
Леша украл отложенный Надей бычок, сунул в рот обслюнявленную сигаретку, затянулся, плюнул в кучу мусора. И продолжил беседу. Если опустить икоту, отрыжки, слюнопускание и блевание в кишащую тараканами (тараканы разбегались, как беженцы из Цхинвали) мойку, получилось вот что:
- Хрен тебе. Как Водкин пришел, все стало через зад. А туда же - "национальный лидер", "национальные проекты", "реформам нет альтернатив"! Ты прикинь, даже в школах после третьего класса надо платить, после девятого - столько, что почти никто не потянет. Квартиры - по ипотеке, да только почему-то их двадцать тысяч семей в год получают. То есть тысяч шестьдесят морд. А молодых семей у нас несколько миллионов, и остальные живут в хрущобах, да и там платежи каждый год растут. Ну, так отчего дети-то будут рождаться? А вон Витек, в Чечне служил, воевал реально - где боевые? Хрен в глотку, все схвачено у этих пи...сов. Зато у нас тут толярантность, бля, полная: если кавказец приехал, или китаец, или, совсем уж здорово, белая человека, однако, их не тронь, что бы не творили. Я вот слышал, изнасиловали три приезжих англичанина школьницу извращенным методом... Думаешь, их осудили? Ага, как же, впаяли пятнадцать лет условно, "дабы не разжигать межнациональной розни". Зато русский если водку на улице шарахнет или коноплю покурит - пятнадцать суток в обезьяннике. Если поссыт на забор, когда денег на сортир нет, а "Макдональдс" далеко - тридцать суток и штраф тысячу евров. А уж если посмеет в драке дать сдачи - так вообще "избиение иностранного гражданина на почве межнациональной розни" - те же пятнадцать лет, что за изнасилование, только не условно. А еще, Витек говорил, зачем-то офицеров из армии массой погнали, да не всяких, а конкретно подвинутых на патриотизме. Ох, не к добру это, не к добру... Чует сердце - что-то готовится. Хуй даю, не будет никаких выборов. Водкин-то не дурак, чувствует, что всех достал и еще раз на выборах не победить. А уступать никому не хочет, как бы не решил, что если не ему достанется страна, пусть уж лучше никому...
Крыса моргнула, взмахнула длинным голым хвостом, кончик скользнул по ботинку Леши и исчез за ведром. "Так вот откуда они берутся, - вяло подумал он. - Надо будет заделать дыру..."
- Лех, ты че как неродной? - вопросил Витек, вышедший из Нинвасильной комнаты. Дернул за руку, поднимая на ноги.
- Мне священная крыса говорила, - произнес он замогильным голосом, стошнил, с трудом попав в раковину, на заплесневелые вонючие тарелки. - Все кончается. Наша газета кончается. Елдиная... "Единая Россия". И просто Россия. А за ней придет царство крыс, и то будет конец истории, ибо это и есть Апокалипсис...
- Так, Оль, давай еще коньяка, боюсь, у парня похмелье...
- Я был, я есть. Я во веки веков... кхе, кхе, кхе!
Жгучая жидкость проникла в горло, вышибла из глаз слезы, заставила закашляться. Но видения, в которых посреди какого-то города полыхал уличный бой, горели дома и визжали пули, отпустили.
- Мальчики, может, не надо?
- Надо! Именно сейчас, - произнесла на совесть оттраханная и ужасно довольная Олька. - У тебя ведь отпуск. У нас тоже. Помнишь, договаривались вместе полететь.
- А че, правда договаривались? Куда это?
- Ты кретин или чего? Допился? Сам же предлагал по "Золотому Треугольнику" и на Гоа. А еще божился - друзья там у тебя, друзья...
Мозги через силу завертелись, вспомнилось: действительно, неделю назад договорились взять отпуск и вместе поехать в какое-нибудь интересное место. А вот в какое - вышла дискуссия. Олька предлагала "позажигать" в Египте, благо, в связи с недавними терактами исламистов наплыв посетителей, а вслед за тем и цены на путевки, упали. На вопрос, а не боится ли она попасть к местным Басаевым в качестве заложников, Олька отмахнулась, мол, дважды в одну воронку снаряд не падает. Витек предлагал рвануть к бывшим однополчанам, у них есть дачка и тачка в Хибинах, а там, как он выразился, время можно провести пиздато. Спор грозил перерасти в серьезную разборку с распадом команды собутыльников, но тут, неожиданно для себя, вмешался Лешка. Да так, что сам малость прибалдел.
- О чем пиздим? - спросил он. - Мужики, бабы, на хрен сраться из-за ерунды? Ты че, Оль, в Хибины не хочешь?
- Какие Хибины, снега и тут полно! Тогда лучше вообще тут остаться, вон, на электричку сесть - и через час леса вокруг как в Сибири.
- А ты, Вить, в Египет не жаждешь?
- А че там делать, в отеле сидеть, сок жрать вместо водки нормальной, да с придурками жирными со всей Европы балакать! - возмутился он. - Там же скучища, даже дискотеки какие-то... прилизанные, что ли. Чест слово, понимаю тех хмырей из "Аль-Кайды". А всяких англичан да немцев и у нас полно, как Закон об Иммиграции приняли. Никакого экстрима...
- Понятно. Значит, надо, чтоб и тепло было, и экстрим всякий да экзотика, так?
- Ага, - ответили Витек и Олька в один голос.
- Если с экстримом, мне еще круче, - добавила Олька. - Только чтоб тепло было, солнечно. Достала уже зима. Да и не зимы сейчас стали, говно полное. Где это видано, до февраля дожди и плюс четыре?
- Есть идея.
- Ну, не тяни говно.
- Индия, - сам обалдевая от собственной сообразительности, произнес Леха. - Там в марте уже тепло - даже на севере, и экстрима дофига.
- Ага, Тадж-Махал этот, всякие там форты красные... Не, бабок не хватит. Эти педросы за работу ни хрена не платят, на водку еще хватит, а на тур...
- Так можно же дикарем поехать, - хмыкнул Леха. - Инглиш все в школе учили, ну, и классненько. Я у корефана интересовался, машину снять не проблема. За недельку объедем все, потом и на Гоа махнем. Поезд подороже будет, но терпимо, за день доедем. У меня там одноклассник, тот самый корефан, развалюху приобрел, но почти у самого моря.
- Бля, да ты как операцию планировал! Все у него схвачено, - усмехнулся Витек. - Ну, чисто как наш лейтенант Овсянников был. Уважаю.
- А там море чистое? - заинтересовалась Олька.
- Забибись! - с самыми честными глазами произнес Леха. - Ты про своего... хм-м... мужа там начисто забудешь! А у Таджа, говорят, кто побывал, найдет классного мужика.
- Ой, мальчики, все, еду, - обрадовалась Олька. - Вить, пацан хоть молоденький, а мозги варят. Вы, мальчики, скиньтесь, билеты я куплю. У нас как раз отпуск с субботы, собраться успеем.
Леха с трудом вспомнил разговор. Как ни странно, тут было неплохо - по сравнению с тем, что ожидало дома, вообще здорово. Последнее время он старался не уходить с работы раньше девяти, отговариваясь тем, что много ее, родной. На самом-то деле, стоило вспомнить, как умеет гадить в мозги вторая половинка, как усталость пропадала, и хотелось новых трудовых свершений...
- И точно, пацаны... И девочки, - добавил он, заметив Ольку. - Тады нам пора.
- И верно, пора, - вздохнула Олька. - Завтра рейс на девять утра, а вам еще собраться и протрезветь... Да и мне тоже. Эй, Олежек, Надь, вы тут не развратничайте особо.
- Кто бы говорил, - крикнула Надя, проводив троих взглядом: "Все знаю, но никому не скажу! Собутыльников не сдаю". - Катитесь, счастливо оторваться! Потом расскажете.
- Ага, Надеж Николавна!
- Я не старуха, чтобы по отчеству, - засмеялась женщина и притянула к себе Олега. Когда оторвалась, у него на лбу отпечатался нежно-розовый след помады.
Лязгнула, закрываясь, дверь, на улице была удивительная погода - наверное, последний раз в этом году по-настоящему подморозило. Сияла полная луна, в ее свете заснеженные деревья таинственно мерцали, а сугробы на газонах, казалось, состояли из крошечных кусочков серебра. Бездонное, бархатистое небо раскинулось над головой, на черном бархате мерцали бриллианты звезд, вокруг луны сияла перламутровая дымка, и само небо вокруг "волчьего солнца" слегка зеленело, приобретая причудливый серебристый оттенок.
- Вы уверены, что не хотите в Хибины? - на всякий случай спросил Витек. Нешуточный, градусов двенадцать, а то и пятнадцать, мороз пощипывал щеки и чуть развеивал хмель. - Прикиньте, как будут выглядеть ночью заснеженные горы!
- Да че спорить, билеты-то уже купили, - произнесла Олька. Порылась в сумочке, едва не потеряла алую губнушку, за которой парням пришлось бежать через пол-улицы и выхватывать из-под колес побитой "Хонды". Но все-таки извлекла тоненький файл, из которого выудила два билета.
- Это тебе, это тебе, это тебе. Сбор на этом месте в шесть утра.
- За нами один пацан прикандылит, - выдал Витек. - Клевый корефан.
- Леш, презервативов купи, - инструктирует Олька. - Приспичит путанку черножопую снять, как ей загонять будешь?
- Мужа своего трахаться учи, - буркнул Леха, пошатываясь. Не, все-таки выпил он многовато, а завтра вставать ни свет ни заря...
- Этого козла я в гробу видала! - взвилась непротрезвевшая Олька. - Пусть к Наташке своей, прошмандовке, кандылит!
- Его бы к моей жене... Слушай, а не махнуться ли нам вторыми половинками? Мочи ж нет!
- Потерпи, завтра утром свалишь от нее да другой конец света. Ну, счастливо проспаться.