Буркин Павел Витальевич : другие произведения.

Планета мутантов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Выкладываю продолжение "Обречённых". Вместе с лучшим разведчиком Хитрого Пака Мэтхен отправляется искать таинственный объект "Сайгон" - единственную возможность спасти Подкуполье. Но прежде, чем уйти во враждебное Забарьерье, отряду подкуполян предстоит посетить самые гиблые места Резервации - края, где даже не светает, а воздух и вода смертельно ядовиты. Впрочем, даже эти земли для кого-то Родина-мать, во имя которой не жалко отдать жизнь. Это всего лишь черновик, который ещё предстоит дописывать, чистить и править. Поэтому прошу не судить строго. Я выкладываю его для тех, кому хочется поскорее прочитать продолжение.
  Глава 2. Там, где не светает
  
  Ещё недавно Мэтхен считал, что в Подкуполье его нельзя удивить. Оказывает-ся, можно, да ещё как: слухи не врали, тут действительно почти не светало. А воздух оказался смертоносным коктейлем из всяких химикалий и заразы. Как же хорошо, что для всех, и мутантов в том числе, у Пака нашлись противогазы. Не бог весть что, но худо-бедно они защищали. Увы, каждый час стёкла залепляло сыплющейся с неба дрянью, Мэтхен так и не понял, чем. Интересно было бы проверить её дозиметром, да и провести химический анализ.
  С тех пор, как самый восточный отнорок бывшего метрополитена, станция "Новокосино", выпустил их наружу, прошло два дня. Паков броневичок - такой же, как брошенный за ненадобностью после захвата гравиплана "Брэдли" - неторопливо полз на восток. Увы, скорость приходилось держать не выше двадцати километров. Уж очень плохо тут было.
  Кто бы мог подумать - всё что рассказывали о восточных землях, было прав-дой. Даже теперь, когда в Подкуполье каждый день распыляли всё новые миллионы нанороботов, в полдень царила полутьма, небо меняло цвет с непроглядно-чёрного на тёмно-синий. Гусеницы действительно тонули в густом смоге, и порой казалось, что БМП плывёт по облакам. Севший за руль Аист Мастыря старался, как мог, хорошо хоть, сообразительный паренёк схватывал всё на лету. Вообще их было шестеро - Мэтхен, Хухря и Стась, и трое разведчиков Пака: Крысятник, Аист и Моха. Увы, про-стодушного Лошака не смог вернуть к жизни даже Пак. Разведчику подземной общи-ны оставалось только привыкать к новым спутникам, как и им - к нему. И привыкать быстро: кто знает, что ждёт впереди. О восточной части Подкуполья сам Пак знал не-многое.
  - Крысятник, мы где? - спросил Мэтхен. Он уже умел ориентироваться на за-паде, но тут, где двадцать часов царила ночь и четыре - ночь же, но чуток посветлее, привычные навыки не годились. Способность разведчиков Пака двигаться во мраке, никуда не проваливаться и ни на что не натыкаться поражала. Вождь знал, кого с ними послать. Только в середине ночи, когда тьма по плотности не уступала темноте подзе-мелий, броневичок останавливался, и народ засыпал прямо на своих местах. Выби-раться наружу в таких местах не хотелось никому.
  Гиблые места... В ночи по броне то ли барабанит, то ли чавкает такое, что вы-сунуться наружу смерти подобно. Ещё пару дней назад казалось, что Пак пытается ещё больше повязать их, отдавая единственный броневик. Теперь ясно, что без железной крыши над головой они бы далеко не ушли. Уж больно пропитано отравой всё вокруг, хоть воздух, хоть земля и... Э-э, скажем так, содержащие воду токсичные составы. Казалось, тут кто-то специально год за годом отравлял всё, что мог. Соответственно, ничего живого им пока не встретилось. Трупов, что немаловажно, тоже. "Отчего смог не распределяется поровну?" - гадал Мэтхен. Как бы ни изменили его годы в Подкуполье, но от себя не уйдёшь. Не зря же шесть поколений его предков отдали жизнь науке!
  - Помнишь те развалины, мимо которых недавно проехали? - вопросом на во-прос ответил Крысятник.
  Мэтхен помнил. "Дневной" ночью, в самое светлое время суток, видно метров на пять. На самом пределе видимости они и увидели проплывающий по правому борту зыбкий абрис каких-то развалин. Позже они пропали, а может, смог ещё более сгу-стился, или просто настал вечер. Мэтхен не придал им значения: чем-чем, а развали-нами в Подкуполье не удивить.
  - Мы вот здесь, - ткнул он в навигатор.
  При захвате "Брэдли" что-то в хитрой машинке сломалось, теперь она была просто подсвеченной изнутри, легко читаемой в багровых отблесках Хухри картой. Определяли пройденное расстояние просто: просто откладывали отмеченное спидо-метром расстояние от центра. Старое, прямое как стрела шоссе, отчего-то называвше-еся Горьковским, обезлюдело по окончании зачисток. Расстрелянные и сожжённые мутанты гнили в развалинах, солдаты сидели по своим базам. Опаснее людей боевые беспилотники, но и с ними всё не так плохо: даже если их примутся ловить, пока по-меняют коды опознания на всей бронетехнике, пока разошлют ориентировки, пока выделят из невеликих для такой территории сил отряд... Ещё бы: захватчики не пла-нировали бороться с манёвренными и готовыми драться группами на бронетехнике. Несколько дней у них есть, а там видно будет.
  "Я начинаю рассуждать, как Ярцев! - подумал Мэтхен. - Мне бы ещё стрелять, как он, научиться!"
  Получается, за последние три дня они прошли километров девяносто. Не так уж плохо, как кажется, да что там, хорошо: через неделю они будут во Владимире, а через десять дней у Гороховца выйдут к Барьеру. Конечно, если не случится ничего экстраординарного. - Значит, что тут впереди? Надо же, никаких городов, одни дере-веньки. Наверное, их давным-давно забросили...
  - Не, город-то есть, - уныло произнёс Моха. - Я вырос чуть дальше к востоку, в Покрове! Километров пять осталось...
  - Ни фига себе, - пробормотал Крысятник. - Как же ты в Москве-то оказался?
  - А как все. Ножками. Появился у нас проповедничек, едрит, и объявил, что в городе вся правда, а у нас одно дерьмо. И ещё, мол, колбасы там много, и дерьмо... дымакрятия есть, во! Мы и пошли всемером. Тока места тут гиблые, наши и стали дохнуть, кто от чёрных дождей, кто от хымыи, едрит, кто и вовсе от какой-то хрени непонятной... Ну, по дороге другие присоединялись. Из наших трое до Москвы до-шли, да ещё шестеро по пути пристали. А как увидели, значит, президента, тут всем и каюк настал. Я один в коно... каланизацыю прыгнуть успел, а этих накрыло всех.
  - Понятно... О, - взглянул Мэтхен на экран. - Тут река. Как её? Kirzhatsh?
  - Киржач, - "перевёл" Моха. - Забавная речушка.
  - Погоди-ка... Получается, что она и сейчас есть?
  К такому повороту Мэтхен готов не был. Помнится, все реки на западе пере-сохли и не создавали особенных проблем. Даже самые крупные, такие, как Днепр и Москва, или бывший Канал имени Москвы, почти лишились воды. Только по дну ка-тилась какая-то непонятная гадость. Впрочем, и такие "реки" "Брэдли" легко форси-ровал, ведь глубина была по пояс взрослому человеку. Но если тут сохранилась пол-ноценная река, как те, что в Забарьерье...
  - Есть, конечно, - произнёс Моха задумчиво. - И Клязьма есть, а она ещё больше. Слышал, вроде и Ока ещё есть, и Волга. Не завидую тем, кто там живёт. Пло-хо у рек жить, там ведь такая дрянь течёт. Ничего, сейчас переедем - и надо уезжать от рек подальше...
  - В смысле?
  - В прямом. Дальше дорога пересекает большую реку только за Петушками.
  Скрежетнув гусеницами, броневик резко затормозил. Тряхнуло так, что Мэтхен приложился бровью об окуляр. Хорошо, он хоть покрыт резиной, а то бы вообще рассёк до кости. И хорошо, что не ударился глазом. Мотор заглох, обрушились тьма и тишина.
  - Что за...
  - Ничего не понимаю, командир - моста нет!
  - Что?! - поразился Моха. - Дай глянуть! Мы, вообще, где?
  Бронедверь отворилась - и тут же захлопнулась: Моха выскользнул осмотреть-ся. Вернулся несколько секунд спустя, мрачный и задумчивый.
  - Да, река на месте. По дороге ехали, никуда не сворачивали. А моста нет!
  - Как же ты переходил-то её?
  - Тогда мост был! Может, эти взорвали? Или - наши, чтобы одинаковцев при-держать?! Есть, конечно, другая дорога, но там я никогда не ходил, только слышал. Если там моста нет, придётся вплавь и без броневика.
  - Что за дорога? - Мэтхену начинала активно не нравиться ситуация. А уж пер-спектива купания в реках, которых боятся, как огня, живучие мутанты...
  - От Москвы ведёт два пути, - покладисто начал объяснять Моха. - Один быв-шая дорога. Ровная, большая. Прямо на Покров, и дальше - на Петушки, там, Влади-мир... И вторая - чуть южнее. Она два раза пересекает реку, там эти... поезда когда-то ходили...
  - Железная дорога, - сообразил Мэтхен. - Верно, была когда-то такая. - Что ж, поехали. Дорогу знаешь? Садись с Мастырей.
  Ехали долго, не меньше часа - со скоростью пешехода. И всё равно бронема-шина то переваливалась на ухабах, то с плеском била гусеницами в ядовитые лужи, то со скрежетом переваливала какие-то руины и хлюпала по болотам. Если б не широкие гусеницы и относительно небольшой вес, вряд ли удалось бы справиться с такой про-блемой. Наконец, "Брэдли" остановился. Судя по проникающему даже под броню ед-кому химическому смраду, глухому плеску впереди, река снова была рядом. Посылать парней на разведку - не хотелось. Сам бы он, может, и не отказался бы прошвырнуть-ся... Мэтхен вздохнул. И решился.
  - Крысятник, Моха, посмотрите, что там. Стась, тоже иди, слушать будешь. Если что, мы вас поддержим.
  Стоило вылезти из бронированного нутра "Брэдли" - и троицу разведчиков об-ступила тьма. Не тьма даже, а плотный, почти как кисель, смог. Падали на плечи хло-пья сажи, с хлюпаньем шлёпались капли чёрной маслянистой жидкости. Каждые не-сколько метров приходилось останавливаться, протирать залепленные чёрным "сне-гом" стёкла противогазов. Пользуясь тишиной, развесивший супер-уши Стась вслу-шивался в окружающую тишину. Ничего подозрительного он пока не заметил.
  Броневик остановился всего в метре от высокого, крутого берега реки, но откос едва виднелся во мраке. Как успел сообразить, что к чему, Моха, было непонятно. Су-дя по смачному плеску и тошнотворному химическому смраду, пробивавшемуся даже сквозь фильтры противогаза, там и правда была река. Неизвестной ширины и глубины. Местами крутой склон осыпался, обнажив чёрную от отравы, бесплодную и ядовитую для всего живого землю. В таких местах почти к самому склону подступал мутный поток чего-то густого, как машинное масло, тёмно-синего и слабо светящегося во мра-ке. Уже в двух метрах смог легко гасил свечение.
  "Откуда всё берётся-то? - гадал Крысятник, балансируя на неровной, покрытой склизкой жижей, поверхности. - Столько дряни в воздухе висит уже сто лет..." По его мнению, столько отравы невозможно получить, даже если все заводы Подкуполья будут делать только отраву. Он внимательно смотрел под ноги, но собственные ноги почти растворялись в пелене смога. Выручала подобранная ещё в Москве деревяшка от сломавшейся волокуши, которой можно ощупывать дорогу.
  - Слышь, Моха, а как ты сам-то тут ходил? - спросил он.
  - Да нормально, щупаешь перед собой дорогу и идёшь. Такой вот палкой... Сейчас-то вообще просто, я почти на два метра вижу. Тогда темнее было...
  Крысятник замолчал, насупился. Вспомнился рассказ Мэтхена про Ярцево и проблеск солнца среди бесконечного свинцового марева. Нанороботы, что перераба-тывают частицы ядовитых веществ в энергию и материал, уже начали свою работу. И вроде бы стоило радоваться - да только не радуется, ведь за роботами придут, скажем, боевые беспилотники. Если не будет спасительного смога, на поверхности будет не спрятаться и ночью.
  - Крыс, слышу что-то, - совсем тихо, почти одними губами, прошептал Стась. Мэтхен оказался прав: слух у ушастого посельчанина был потрясающий. Сам Крысят-ник слышал только плеск воды и посвист ветра в ржавых, обглоданных временем же-лезяках.
  - Слушай внимательно, что там, - приказал Крысятник. Мэтхен - случай осо-бый, с ним сам Пак советовался, а это поселковое недоразумение надо приучить к бес-прекословному повиновению! - А ты, Моха, замри и молчи.
  Трое замерли, вслушиваясь во мрак - но тишину больше ничто не нарушало. И всё-таки успокаиваться Крысятник не спешил. Почти три недели с тех пор, как в Москву вошли танки Свободного Мира, научили не полагаться на авось. Трудное и опасное это дело - охота на технически изощрённых захватчиков. Дилетантизм и бла-годушие чреваты.
  Выждав пару минут, Крысятник осмелился вытереть пот. Всё это время руки держали автомат наизготовку, теперь ствол миролюбиво смотрел в землю. Но рас-слабляться было рано.
  - Идём дальше, - распорядился он.
  Мост выплыл из мрака внезапно. Мощные металлические фермы покрылись бурой коростой ржавчины, но всё ещё противостояли времени и сырости. Крысятник никогда не задумывался над этим странным феноменом, но отчего-то в Подкуполье железо ржавело медленнее, чем в Забарьерье. Может, среди падавшей с неба отравы были и вещества, препятствующие коррозии? Или дело в постоянстве температур и влажности?
  Крысятник неуверенно попробовал ногой порыжевший от ржавчины рельс, за-тем уходящие во мрак, облепленные слизью шпалы. Ничего не треснуло, не захрусте-ло, мост не начал ходить ходуном. Сохранили прочность даже пропитанные креозотом шпалы. Крысятник не знал, выдержит ли мост броневик, но пешком перейти можно наверняка. "Нет, мы, наверное, всё-таки вернёмся, - решил он. - Но посмотреть, что там, не помешает". Решившись, Крысятник решительно вступил на мост. Отстав всего на пару шагов, по шпалам глухо застучали ботинки разведчиков - бойцы дисциплини-рованно двинулись следом.
  Вес разведгруппы мост держал уверенно. Правда, местами шпалы просели, а кое-где между ними оставалось пустое пространство. Да и перила давным-давно упали вниз. А там, метрах, наверное, в десяти под ними, лениво катила свои воды отравлен-ная река. "Вода" с глуховатым плеском, будто кисель, била в ещё крепкие опоры мо-ста, и по этому звуку можно было определить: внизу всё ещё тянется река. "Широкая, падла" - подумал Крысятник. Такого он ещё не видел, даже Москва-река была суще-ственно уже. Запах, поднимавшийся снизу, начисто отбивал охоту купаться.
  Теперь, когда оба берега терялись во мраке, единственной опорой стали вы-щербленные шпалы, в лицо швырял облака смога сильный северный ветер, Крысятник был вдвое осторожнее. Прежде, чем поставить ногу, он наклонялся и осторожно про-щупывал следующую шпалу. Моха и Стась сделали проще - встали на четвереньки и поползли себе вперёд, будто насосались пойла. Крысятник последовал их примеру: так надёжнее.
  Земля показалась, когда они проползли метров сто - не только реку, но и пре-вратившуюся в вонючую болотину пойму. Только здесь Крысятник смог перевести дух.
  - Мост цел, - произнёс он. - Моха, двигай обратно. Сообщи Мэтхену: проехать можно.
  - Командир, - Моха не привык обсуждать приказы - но и не сказать не мог. - Мы же ещё ничего не знаем! Надо посмотреть, что тут происходит, да поскорее. А вдруг там дальше - засада?
  - Да кто тут засаждать-то будет, парень? - хмыкнул Крысятник. - Тут же всё вычистили давно, а трупы - народ добрый, ха!
  - Да хоть одинаковцы, командир! - помрачнел Моха, теребя гнойно-белёсые волосы. - С них станется!
  Крысятник задумался. Конечно, можно махнуть на подозрения бойца рукой: если тут перебиты все местные, в этакой дыре нечего делать и забарьерцам. А если бы тут кто-то был, Пак бы предупредил. К концу недели, которую Мэтхен провёл в гос-тях, Хитрец уже научился уверенно сканировать всё Подкуполье. Соответственно, он рассказал им, где остались последние очаги сопротивления, а где стоят гарнизоны ок-купантов. Конечно, десятки и сотни мелких групп ещё прятались по лесам и руинам, систематический отлов таких "диких" только начался. Но отчего-то Крысятнику каза-лось, что в этаком мраке не выживет никто. Разве что совсем уж безмозглые, мутиро-вавшие до неузнаваемости чудища, по сравнению с которыми обычные мутанты - симпатяги. Но даже если они тут правда жили - Крысятник не верил, что к началу второго месяца операции кто-то из них уцелел. Крупные и безмозглые не могли вы-жить точно: им труднее спрятаться, да и не догадаются, пока не станет поздно. Что касается одинаковцев - ну, что им делать в этакой дыре, если тут больше некого уби-вать?
  И всё-таки что-то мешало просто отмахнуться. За последние недели Крысятник научился не полагаться на авось, и уж если отправился в разведку, не возвращаться, пока досконально не выяснит обстановку. А место, как ни крути, для засады иде-альное. Если идёшь на восток, мимо моста не пройдёшь. Значит, если устраивать заса-ду, то именно здесь, благо, смог позволяет подобраться вплотную. Но как раз этого и будут ждать те, кто пойдут через мост. Значит - что? На мосту никого оставлять не стоит. Вот чуть дальше, где, судя по навигатору Мэтхена, расположился посёлок Го-родищи и бывшая станция Усад - там да, в самый раз. Пройдя мост, путник решит, что "нет там никого", расслабится, и вот тогда...
  А если там забарьерцы, нет сомнений - так они засаду и устроят. Отсутствие опасности на мосту ещё ничего не значит. Нужно идти во тьму, осматривать развали-ны посёлка.
  - Ладно, Моха, идём. Но смотреть в оба. Стась, на твои уши вся надежда, так что развесь и слушай! Услышишь что подозрительное - немедленно говори! Ну, по-шли, что ли?
  Хоть и убедились в абсолютной надёжности старого моста, а всё равно приятно ступить на твёрдую землю. Трое двинулись треугольником, прикрывая друг друга и держа пальцы на спусковых крючках автоматов.
  Развалины показались почти сразу. Некогда посёлок был крупный, богатый, была тут даже фабрика, что производила марлю на бинты. Возможно, фабрика могла бы стать полезной для Забарьерья, и тут тоже возникло бы поселение мутантов. Но она была закрыта за ненадобностью ещё до появления Зоны. И когда Началось, население побежало отсюда с утроенной силой. Хотя бы в Покров, где были фабрика, раздача и особенно краники. Благо, и пойло для всего Восточного сектора выпускалось недалеко - в Суздале.
  Тишина царила могильная, даже стук ботинок по мёртвой окаменелой земле казался пушечными залпами. Ничего не могли уловить даже уши Стася.
  - Командир, надо встать, - вдруг произнёс он. Уши, огромные, растопыренные, чуть приподнявшиеся, не улавливали даже привычного свиста ветра в руинах. Каза-лось, в этом мёртвом мире умер даже воздух.
  - Стой! - скомандовал Крысятник. - Всем слушать.
  Стоило остановиться ногам - и ощущение абсолютной пустоты нахлынуло с новой силой. Единственным звуком мира стал шум крови в ушах. Всё, что дальше двух метров, безнадёжно тонуло во мраке, даже ботинки едва просматривались в гу-стом смоге.
  Стояли долго, сжимая вспотевшими ладонями цевья автоматов, готовые в лю-бой момент открыть огонь, и в то же время понимая, что в таком мраке автомат ничем не лучше обломка кирпича. Хорошо Мэтхену - на него хоть скафандр налезает...
  Но ничего не менялось. Наверное, так можно стоять бесконечно долго - по крайней мере, пока ноги не откажутся держать. А толку? Если он и есть, врага так не обнаружишь.
  - Ладно, идём - но тихо и осторожно, - шёпотом, и всё равно опасаясь, что кто-то расслышит, произнёс Крысятник. И снова - бесконечная тьма, хруст бесплодной, отравленной земли под ногами: здесь не могли расти даже такие уродливые деревья-мутанты, как в окрестностях Москвы.
  Первое строение они обнаружили шагов через сто, да и на него наткнулись по-чти случайно. Когда-то уютный дачный домик превратился в груду трухи, из которой выступал растрескавшийся кирпичный фундамент. Пол давным-давно провалился, подвал заплыл грязью почти вровень с землёй. И, разумеется, ничего сколько-нибудь интересного там не нашлось. Одновременно ещё одни развалины заметил Стась.
  - Порожняк, - не удержался, буркнул Моха. - Тут грязь одна...
  - А ты рассчитывал найти сокровища? - съехидничал Крысятник. - Дальше идём. Надо найти каменные строения.
  ...Теперь уже и не скажешь, что это было на самом деле. Может, школа, может, больница, или магазин, или какое-нибудь правление колхоза. Двухэтажное каменное строение просело, провалилось само в себя, но несущие стены устояли, частично ещё держались и перекрытия первого этажа. Стены были не так уж и высоки - но верхний край терялся во мраке.
  - Моха, заходи справа, Стась слева. Окна взять на прицел.
  Если бы он сам организовывал засаду, решил Крысятник, лучшего места всё равно не найти. Напряжение сгустилось так, что воздух, казалось, сейчас брызнут ис-кры. Тёмные провалы и манили, и страшили многое повидавших разведчиков. Кры-сятник взмок, хотя тут, на востоке, было даже холоднее, чем в остальном Подкуполье, смог не давал пробиться даже крохам солнечного тепла.
  Держа окна на прицеле, Крысятник осторожно смещался вдоль потрескавшей-ся, скалящейся чернильно-чёрными провалами окон, стены. Остальные разведчики делали то же самое, страхуя друг друга, Моха и Стась влетели внутрь.
  - Что там? - спросил Крысятник, когда ботинки бойцов застучало внутри ка-менной коробки.
  - Ерунда, командир, - услышал Крысятник голос Стася. - Нет там никакого... Ах ты, ..., вали его, Ста...
  Стремительной тенью Крысятник метнулся к окну. Сейчас ублюдки пожалеют, что родились на свет...
  Топот ног, суета, короткая, на пару патронов, очередь, что вышибла искры из стены. Но в следующий миг раздался нервный смешок Мохи.
  - Она же нарисованная, дебил! А эту пальбу теперь за километр услышат. За-светил всех, ушлёпок!
  Смущённый Стась стоял, глядя на белые отметины в стене, оставленные пуля-ми. Моху это ещё больше разъярило: увесистый жёсткий кулак поднялся, чтобы трес-нуть в огромное ухо.
  - Отставить, - недовольно буркнул Крысятник. Проклятая темнотища, к кото-рой никак не привыкнешь, проклятые развалины, где на каждом углу мерещится враг. Но главное правило поведения наверху командир разведчиков уже освоил: если засве-тился, надо срочно уходить. А разобраться с дураками можно и внизу. - Не время раз-бираться, валим отсюда! Возвращаемся. Думаю, и нет тут никого - подземки тут точно нет, значит, если и был кто, всех привалили сразу. К Мэтхену!
  ...И снова - мёртвая, залитая чернильным мраком улочка, сыплющаяся с неба... Уже не просто маслянистая серая пакость, а что-то густое, чернильно-чёрное, похожее на мазут, оседавшее на одежде мерзко пахнущей коростой. Хорошо хоть, гла-за прикрывал пышный тюрбан грязного тряпья, намотанный на голову, а остальное лицо - широкий, хоть и столь же неказистый шарф. Желающих ходить с открытым лицом на шестую неделю нашествия не осталось.
  На мосту Крысятник расщедрился - зажёг фонарь. Толку было немного, но хоть шпалы стали видны. Чёрные от сыплющейся с небес ваксы, липкие, и в то же время скользкие. Идти по таким одно наказание, но их броневичок, надеялся Крысят-ник, пройдёт.
  Чем ближе подходил к месту - тем больше становилось ясно: что-то не так. Понятно, что "Брэдли" стоит с выключенными фарами: мало ли кто засечёт свет в округе? Понятно, что нет охотничков без крайней нужды шляться под ядовитым лив-нем. Но что-то определённо было не так. Не чувствовалось в удушливом химическом смраде уже знакомой нотки разогретого металла, отработанной солярки, машинного масла. Куда могла деться тридцатитонная туша боевой машины?
  - Ты что-нибудь понимаешь, командир? - растерянно спросил Стась.
  - Странное дело, - буркнул Крысятник. - Ладно, подойдём поближе, может, всё и прояснится. Но подойдя совсем вплотную, он только почесал затылок: - Хрень какая-то...
  Сам "Брэдли" спокойно стоял на месте, всё так же невидяще смотрела на мост пушка со спаренным пулемётом. Только задняя аппарель была открыта настежь, по ней лениво стекала чёрная "вода". Внутри было темно и тихо. Совершенно тихо: жи-вые так сидеть не могут. Мёртвые... Нет, дело тут не в этом, понял Крысятник. Он уже собирался залезть внутрь, когда метрах в четырёх, на самом пределе видимости даже с фонарём, глаз заметил какое-то движение, слишком стремительное, чтобы быть мирным. Грязь хлюпнула, выпуская несколько чёрных, жутких своей противоесте-ственностью, трёхногих и четырёхруких безголовых фигур. Ваксоподобная грязь сте-кала с чёрной же шерсти ручьями, огромные глаза буравили троих спутников. И было в этих глазах что-то столь страшное, что...
  - Огонь! - успел заорать Крысятник, когда твари всё так же молча и синхронно бросились в атаку. Стась вскинул автомат, выпуская пару патронов в упор, одно из чёрных чудищ надрывно взревело, опрокидываясь навзничь, брызнула чёрная в свете фонаря кровь. Но даже раненое существо тут же вскочило и, стиснув две из четырёх лап в кулаки, бросилось в атаку. Казалось, рёв сейчас оглушит чуткие уши Стася, за-верещав, посельчанин выронил автомат, зажимая уши руками. Это его и спасло: клешня подобравшегося вплотную существа лишь вполсилы треснула по затылку, безошибочно нащупав нужную точку. Остальным пришлось хуже: били их долго, и не только руко-клешнями.
  - Амир, что дэлать будэм с нэвэрными свинья? - прорычал здоровяк, словив-ший пару пуль в грудь. Из раны обильно струилась кровь, но помирать черношёрстый не собирался. - Тут рэзать будем, собак, да?
  - Урысы - харошие рабы будут, билят! В зиндан их посадим, Мовлади, пусть научатся слушаться! Потом им найдут работу, ага. А ми ещё падумаэм, эбат их вэчэр-ом или сразу зарэзат! Тащи нэвэрни свинья!
  - А с этым что дэлат? - спросил ещё один чёрный, показав на осиротевший "Брэдли".
  - Тут пуст стаит, на хюй она нам, слюшай, да! - буркнул тот, кого назвали амиром, и махнул рукой. - Стволы соберите и идэм.
  
  Ждать пришлось долго. "Говорил же обормоту, посмотреть мост - и сразу об-ратно, - зло подумал Мэтхен. - А он, наверное, в свой Покров забежать решил. Как его только в Москве забарьерцы не поймали?
  Дверь в переборке, отделяющей места экипажа от транспортного отсека, при-открылась. Ребристые подошвы глухо ударили в железное днище. Фонарик выхватил из мрака скамьи вдоль бортов, опускающуюся аппарель. В лицо пахнуло сырым и ед-ким, почти осязаемо густым воздухом Подкуполья. Спустившись по аппарели, трое огляделись. Нет, всё как обычно, тьма, тишина, слабый шелест чёрного дождя.
  - Что делать будем, Эрхард?
  - Смотри, вон следы. Пошли за ними.
  - Может, закроем тогда "Брэдлик?" - спросил хозяйственный Аист. - А то как бы не спёрли!
  - Да кому тут переть, посмотри вокруг, - махнул рукой Мэтхен. - Впрочем, можешь остаться на страже. Если надо будет быстро уехать...
  - Не, я - с обчеством, - буркнул задетый за живое Мастыря. Сидеть в тёмном холодном броневике посреди мёртвой равнины ему хотелось меньше всего. - Идём!
  Освещая следы фонарём, Мэтхен вёл отряд тем же путём, что и разведчиков. Точно так же струила чёрные зловонные воды река. Точно также из чернильного мрака выплыли чёрные и блестящие, будто облитые мазутом, фермы моста. Следы, уже почти замытые дождём, уходили на ту сторону.
  - Идём? - обернулся Мэтхен к спутникам и уверенно шагнул на мост. Второго шага он сделать не успел.
  Куча обломков, на которую сначала никто не обратил внимания, ожила вне-запно. Две цепкие, длиннопалые руки, похожие на человеческие, если б не длина и сила, оплели ноги и играючи повалили наземь. Ещё два неописуемо грязных существа синхронно вскочили из крупных луж неподалёку - и Мастыря с Хухрей так же син-хронно повалились в грязь. В последний момент Мэтхен успел как-то извернуться, отскочил, нацеливая автомат на странное безголовое существо с одним-единственным глазом.
  Но в следующий миг из груды мусора выметнулись ещё две руки. Одна совсем уж длинная, трёхсуставчатая, с каким-то здоровенным костяным крюком на конце и присосками, вторая покороче, но тоже длинная, с массивной, больше, чем у Пака, клешнёй на конце. Та, которая с присосками, вдруг прянула вперёд, раскладываясь, будто была на шарнирах, крюк с лязгом уцепился за магазин. Рывок вышел неожидан-но сильным, автомат, будто обретя собственную волю, дёрнулся, вылетая из рук опе-шившего разведчика.
  Стоило всем оказаться на земле, под прицелами собственных автоматов, и поймавший Мэтхена мутант вылез из мусорной кучи целиком. Всё тело покрывала изначально белая, а теперь чёрная от грязи шерсть. Головы как таковой не было - только какой-то странный выступ над туловищем, лишённый даже намёка на тулови-ще. Прямо посреди этого выступа виднелся огромный выпученный глаз и немаленькая зубастая пасть. Четыре мощные лапы и три ноги создавали иллюзию целого леса ко-нечностей. Остальные, невероятное дело, отличались от главного не больше, чем люди друг от друга. Впрочем, ещё одного "циклопа" Мэтхен уже видел на другом конце Резервации. Совсем маленького, наверное, полугода от роду, безжалостно убитого за-долго до вторжения.
  Эти, несомненно, были взрослыми, чуть крупнее человека, но Двуглавому Бо-рису или Хрякве не годились и в подмётки. Скорее они напоминали капитана Ярцева. Головы у всех были гладко выбриты, но для маскировки тоже залеплены грязью. И всё-таки грязь не могла скрыть, что на затылке у каждого выжжено клеймо - растопы-ривший крылья орёл, сидящий на свастике. Ниже была какая-то выполненная готиче-ским шрифтом надпись, но её различить в потёмках не удалось.
  - Ну, и что будешь делать, недочеловек? - глумливо поинтересовался предво-дитель. В правой руке у него виднелся здоровенный нож, а в левой мутант держал ав-томат. Угрожающе поднялись и остальные две руки. Мэтхен опешил: существо гово-рило по-английски. Пусть язык был чудовищно искажён, с русским акцентом и грам-матическими ошибками - но сомневаться не приходилось. - Против нордической расы драться кишка тонка?
  Мэтхен потряс головой. Говорить по-английски и носить на бритых затылках клеймо в виде свастики? Сюрреализм, да и только! Конечно, в двадцать втором веке все прочно забыли, что означает этот символ. Но Мэтхен - помнил, а тот учебник в развалинах напомнил дополнительно. Ещё вчера Мэтхен был уверен, что фашизм - он где-то там, за Барьером, тихой сапой подмял под себя Свободный Мир и научился маскироваться под свободу и демократию. Оказывается, страшненькое учение пустило корни и здесь, и даже сто двадцать лет Резервации не смогли его похоронить. Хотя вряд ли "непобедимое" учение сохранилось в первозданном виде. Скорее, то, что ис-торики привыкли понимать под нацизмом, в здешнем климате мутировало не хуже, чем всяческая живность.
  Раскидав обломки, поимщик выбрался из развалин целиком. Тело и правда бы-ло покрыто густой грязно-белой шерстью, только голова была выбрита до блеска - не лысая от природы, а именно тщательно выбритая. Судя по многочисленным порезам, а также крохотным шрамикам на месте заживших, брили её чем-то вроде опасной брит-вы.
  - Это кто такие? - поинтересовался самый крупный, тот самый, кто схватил Мэтхена. - Смотри-ка, и стреляющие трубки у них, как у пришельцев, но сами точно не из тех. Хотя вот этот вроде похож, а остальные выродки какие-то, ну сущие недо-человеки. Может, они из чёрных?
  - Причём тут черножопые, командир? - уже вслух спросил второй. Голос был каким-то тоненьким, писклявым и донельзя противным. Смотрите на этих уродов, они же мелкие все, корявые какие-то, и рожи не заросли! Небось, московские какие-нибудь азиаты...
  - И правда... Лады, хрен с ними, холоп! Тащи этих в посёлок, к фюреру. Он разберётся. - Почесал покатый лоб - и добавил: - Может, дерьмо разгребать поставим, или в батарейки. Ну, точно. К правосам пойдут, те из них дурь-то подвышибут!
  
  Тащили их долго. Сначала по бывшей железнодорожной насыпи, потом по за-болоченной равнине. Дважды приходилось пересекать не то маленькие речки, не то просто канавы, не дававшие местности окончательно стать топью. Наконец показался склон холма.
  - Бегом, бегом, твари! - не скупясь на пинки, орал предводитель. - Отец Евма-тий-то вам хари начистит!
  - Ага, начистит, - мерзко хихикнул кто-то из поимщиков. - Ну, правильно го-ворил этот... Ну, фюрер-то первый, значит: христианство - для рабов и недочелове-ков...
  - Не так немного, но суть верна, камрад. Но кто сказал, что люди не могут из-влечь выгоду из веры недочеловеков? Очень полезная штука эта вера. Поэтому фюрер и терпит, что унтерменши его царём называют.
  Мэтхен вертел головой. Наверное, раньше тут была деревушка, или какой-нибудь дачный посёлок. Один за другим из мрака выплывали уже знакомые развалины деревянных, сгнивших в труху строений. Но не только они. Освещённые закреплён-ными на стенах галогенными лампами, показались какие-то сооружения - и Мэтхен протёр глаза. Он повидал достаточно подкупольских домов, во всех стадиях разруше-ния, от той, когда ещё целы даже двери, до куч щебня и трухи, почти скрытых слизью. Видел и новоделы - сооружённые из всякого хлама и мусора хижины. Они почти не защищали от дождя и держались на честном слове, Мэтхен искренне не понимал, за-чем такие нужны вообще. Ещё, конечно, были заводы, краники и раздачи - но эти строения сразу узнавались.
  Тут было нечто другое. Приземистые, толстостенные бетонные коробки, още-рившиеся на мир прорезями бойниц. Тут было нечто вроде сросшихся вместе несколь-ких дотов. Бойницы приоткрыты, и хотя во тьме не видать, там наверняка было что-то серьёзное. Мэтхен был готов побиться об заклад - как минимум по пулемёту в каждой.
  Когда их вели, одна из дверей приоткрылась - и Мэтхен только зажмурил от-выкшие от света глаза. Неужели у них там электричество?! Но откуда?! Во тьму вы-скочил щуплый человечек в чёрном балахоне. На опознание Мэтхен потратил некото-рое время, зато когда опознал...
  - Это ж монах, - пробормотал он изумлённо. - Православный монах...
  Что-то похожее он видел в Греческой автономии, когда был там в отпуске. Ко-гда это было? Три года назад, за полгода до ареста? А кажется, прошли века, и вообще всё было с другим человеком.
  - Не болтать, ублюдки! - уже по-русски рявкнул поймавший Мэтхена. Чув-ствительный тычок клешни между лопаток заставил историка посунуться вперёд. - Куда их? К фюреру?
  - Я т-те дам фюрера тревожить ради этих вырожденцев! К Евлампию тащи!
  А вот - и новая ступень шока. Посреди давным-давно рассыпавшейся в труху деревеньки стояла настоящая церковь. Конечно, после чёрных дождей и от вездесущей слизи она была такой же чёрной, как и всё остальное, но отчего-то казалась бело-каменной. Рядом с церковью, напоминая минарет старинных мечетей, стояла коло-кольня, наверху неподвижно висели огромные колокола, но из-за перил выглядывало дуло пулемёта. Судя по всему, крупнокалиберного. Был ли на колокольне часовой, Мэтхен не разглядел. Наверное, всё-таки был, на месте местных Мэтхен не оставил бы лучшую огневую точку без внимания. Наверняка там был и прожектор, способный, случись штурм, осветить подступы к деревне.
  Мимо отряда прошмыгнул кто-то ледащий, неказистый, крысоподобный. Су-тулая спина с готовностью раболепно согнулась, чуть позже подогнулись ноги. Служка осел в грязь, потом и вовсе рухнул ниц. Мэтхен увидел волосатую шевелюру, кон-трастировавшую с бритыми черепами, заклеймёнными свастиками.
  - Исполать вам, милостивые государи...
  Предводитель бросил на раболепного угрюмый взгляд исподлобья. "Словно раздумывает, поиметь его прямо здесь или побрезговать" - раздражённо подумал Мэт-хен.
  - Где Евматий, полудурок? - опять-таки по-русски поинтересовался человек. Видно было, что по-английски тут разговаривают лишь "истинные арийцы".
  - В церкве он, значицца, - перепугавшись ещё больше, пролепетал крысопо-добный. - Службу служить вечером готовится.
  - Веди к нему. Троих недочеловеков выловили, надо бы к делу пристроить.
  Внутрь церкви вели массивные, сработанные из литого металлопластика воро-та: Мэтхен подозревал, такая может выдержать очередь пушки "Брэдли". Дверь наглухо закрыта, никаких признаков дверной колотушки или звонка не видно. Но служка подошёл к воротам, стукнул несколько раз кулачком в одному ему ведомое место... С тихим гудением дверь отъехала в стенной паз. Прежде, чем Мэтхен успел зажмуриться, в глаза снова ударил яркий, безжалостный свет. Мэтхен приоткрыл сле-зящиеся глаза, снова зажмурился... И кубарем влетел внутрь: "фашист" напутствовали его мощным пинком под зад.
  Мэтхен запнулся о высокий порог - и растянулся на цементном полу. Рядом, взвыв от возмущения, повалились Хухря и Мастыря. Но прежде, чем они успели под-няться, перед носом у Мэтхена встали чьи-то сапоги. Сверху раздалось кряхтение, со-пение - и вязкий, как рвота, бас:
  - Рабы божьи, можете подняться. На колени.
  Вообще-то Мэтхен хотел встать в полный рост и высказать попу всё, что дума-ет о здешних порядках. Но стволы их же автоматов откровенно смотрели в спины, и оставалось только подчиняться. И всё-таки рассмотреть "батюшку" теперь получалось.
  Самое смешное, священник был плоть от плоти Подкуполья. Скрюченный, из-ломанный и с какой-то неправильной формы головой - будто ваял его вдребезги пья-ный, да ещё с трясущимися руками, скульптор. Жирные щёки отвисли, крохотные, мутные свинячьи глазки едва виднелись за складками жира, брюхо оказалось такое, будто у него там был бак литров на семьдесят. Колонноподобные ноги едва держали раздувшуюся тушу. Из-под рясы выглядывали толстые, будто крошечные подушечки, ладони, одна с семью пальцами, другая с тремя. Ноги... Ног оказалось три, по крайней мере, судя по походке, это было так. Две заканчивались нормальными ступнями в берцах военного образца. И ещё одна, будто с отрубленной ступнёй, так и висела меж-ду ними, как...
  Мэтхен почувствовал, что краснеет, как мальчишка. Впрочем, под грязью не было заметно. Жирный оброс пышной бородой, волосы сальными космами ниспадали до плеч. От их обладателя мощно несло псиной.
  - Благодарствую, сверхчеловеки, - величественно кивнул толстяк. Глазёнки бу-равили поочерёдно лица Мэтхена, Хухри и Мастыри. - Нуждается царство божие в руках сих грешников, дабы им грехи свои искупить, и избранных всем, что для жизни потребно, обеспечить. Приведу я их к истинной вере и сам, порождая гнев к поклон-никам сатаны...
  - Если что, мы рядом, - произнёс старшой бритоголовых. Здоровяки чётко раз-вернулись, и дверь закрылась. И будто попа подменили: вместо чинного, благодушно-го, даже немного раболепного, толстяка появился брызжущий слюной безумец-фанатик.
  - Ну, и какие же у нас тут грехи? - поинтересовался поп. - Точнее, даже не так. В чём вы ещё не согрешили, орясины? Не вставать! Лежите, где лежите! Ещё не хва-тало такими дом божий поганить... Да, ну и ублюдки... Бог вас и метит, шельм: вы на себя-то смотрели, выродки?! Вот ты, ну да, которая светиться: это ж надо такой дря-нью уродиться! А ты, обезьяна руконогая? Правильно вас богоизбранный народ ис-требляет, давно пора...
  Мэтхен порывался вставить слово - священник всё-таки, не эти, со свастиками. Но унять расходившегося, как Буба Чокнутый, попа оказалось невозможно.
  - Близится, близится конец света. И заберёт Он избранных себе в рай, грешных же оставит тут на погибель. Только покорностью и смирением можно заслужить Его милость. И тогда вы тоже попадёте в рай вместе со сверхчеловеками, как их слуги. А на что вы ещё годны, позвольте спросить!
  Нет, всё-таки, наверное, он был поумнее Бубы. В Москве всё было просто: придут с небес ангелы и всех покарают без разбора. Буба гипнотизировал только за счёт страха. Примерно так же "работал" и Бешеный в Сафоново, и десятки "пропо-ведников" попроще, заброшенные накануне вторжения в Подкуполье. Этот уже умел показать разом и кнут, и пряник. Удивительно, но даже Мэтхен ощутил, как по хребту пробегает озноб. От его проповедей действительно хотелось преклонить колени и мо-литься - истово, до самозабвения, целовать пухлую руку в безумной надежде, что го-ворящий устами толстого мутанта ОН отведёт от тебя свою карающую длань. Надо только исправно молиться, поститься, работать, чтобы сверхчеловеки, защищающие нас от происков дьявола, не нуждались ни в чём. Кстати, им-то вера необязательна, они итак избраны таинственным Им. Сам отец Евлампий, как понял Мэтхен, был у них в подчинении. Ходить в церковь, молиться и всё остальное, должны только они.
   - Православной ли вы веры, али басурмане неверные? - поинтересовался свя-той отец. От такого вопроса Мэтхен опешил: в Забарьерье давным-давно считали веру личным делом, этакой безразличной всем остальным блажью, верь ты хоть в Христа, хоть в Иегову, хоть вовсе в какого-нибудь Нергала, были в бывшей Месопотамии и такие экзоты. А в Подкуполье ничего подобного религии давно не осталось. Хотя про-поведники - были. Вот как Буба Чокнутый и остальные. Впрочем, они чаще всего и сами не знали, как зовут Того, чьим именем проповедуют. Вот и сейчас: Мэтхен вы-глядел ошарашенным, а Великанша с Аистом даже не поняли вопроса. - Отвечать, грешники, живо!
  - Православной, православной, - не желая встревать в ненужный спор, ответил Мэтхен. Конечно, скорее его можно было бы назвать католиком - если не считать, что последний раз в церкви он был ещё ребёнком. Это ничего, многие вообще не считали нужным задумываться о чём-то кроме карьеры. У историка так не получалось - но времени всё одно не хватало. "Странное дело, - ещё Там время от времени думал Мэт-хен. - Вроде бы продолжительность жизни у людей увеличилась вдвое - а свободного времени стало только меньше". Как-то так получилось, что возможность хоть немного отдохнуть от вечной грызни за гранты Мэтхен получил только здесь, под Куполом. "Ладно, вряд ли он сам знает, что такое православие" - решил Мэтхен.
  - Это хорошо, - колыхнул жирными телесами Евлампий. - Но я не уверен, что вы правильные православные, а не отступники, волки позорные. Тут, в Домашнево, быть просто православным недостаточно. Слушайте и запоминайте, и не дай вам боже когда-нибудь поступить вопреки заветам веры. Уверяю, мало не покажется.
  "Начало обнадёживает, - ехидно подумал Мэтхен. Отчего-то заплывшее лицо мутанта-попа вызывало почти физическое отвращение. То есть нет, в Забарьерье Мэт-хен повидал и не таких, и телесным уродством его уже давно не удивишь. Гораздо ху-же, можно сказать, уродство духовное. Толстяк сам в то, что говорил, не верил. Со-вершенно. Он знает, что живёт за счёт обмана простаков, а не ради веры, и почти гор-дился этим. - Интересно, что за правильная вера такая?"
  - Во-первых. Нам наплевать, как вы Его называете. Хоть никак не называйте. Но. Чтобы установить на Земле правильную веру, Он прислал сюда высших существ: те, кто вас взяли - именно они. Ангелы. Сверхчеловеки. Белые. Долг каждого из нас - повиноваться им не за страх, а за совесть, выполнять все их распоряжения, даже если прикажут в яму с кислотой прыгать, или отраву выпить. Только если они после смерти замолвят перед Ним словечко, вас возьмут в рай в качестве слуг сверхчеловеков.
  - А не слугами - нельзя? - поинтересовался Мэтхен. - Мы, может, тоже сверх-человеки...
  - Не кощунствуй! - толстяк от возмущения даже брызнул слюной. - Только их милостью мы все существуем! Только они защищают нас от слуг дьявольских - Чёр-ных, истинную веру не чтущих. Для этих ничтожных, выродившихся тварей и это - незаслуженная честь! А тех, кто не заслужит права в посмертии быть слугами сверхлюдей, ждёт ад, и там их души станут пищей для чертей!
  - А как же бессмертие души? - тихо охреневая от такого "православия", поин-тересовался Мэтхен. Остальные поняли суть новой веры так: их уговаривают накло-ниться пониже и дать себя поиметь поглубже. Возможно, не очень-то пристойно. Зато - в точку.
  - Ересь это, ересь и большевицкая дурь! - невесть откуда всплыло другое древнее слово. Насколько Мэтхен помнил из того учебника, в позапрошлом веке в России так называли коммунистов. - Только чёрные могли выдумать такую чушь, да нет, не могли и они! Даже произносить эти слова - великий грех и преступление! Бес-смертны души только тех, кто верно служили сверхчеловекам! Но никак не грешни-ков, бунтовщиков и большевиков!
  - А что за большевики-то? - не в шутку заинтригованная, спросила Хухря.
  - Да есть тут такие, выродки рода человеческого! То есть, к счастью, не тут, а в Коврове. Вместо церквей - завод там у них, и не нормальный, одинаковцами постро-енный, а какой-то богомерзкий, который будто бы появился раньше Подкуполья. Но ведь Подкуполье было всегда, правильно? Значит, они сами построили, не иначе, по дьявольскому наущению! Чтобы православный люд смущать, и от божьих посланцев отбиваться. А чтобы не раскусили уродов сразу, дал им дьявол облик, как у божьих посланцев, дабы могли они нести всем крамолу.
  - Какие божьи посланцы?
  - Люди Забарьерья, конечно. Они посланы Им, чтобы очистить землю от не-верных, и особенно от Чёрных собак. Истинных же православных они не тронут...
  "Эту тему я уже слышал, - подумал Мэтхен. А Хухря тревожно замерцала, раз-брасывая алые отблески. Ей вспомнилось родное Сафоново - и Великанша тоскливо вздохнула. Она туда никогда не вернётся. Некуда возвращаться и не к кому. Как, в общем, и командиру, и остальным. - Вас, попов, что - методом клонирования произ-водят?"
  Бешеный, Буба, теперь вот Евлампий... А впечатление такое, будто всех гото-вили в одной разведшколе. Причём одни и те же инструктора... Мэтхен подозревал, что так на самом деле и было: при всём богатстве Свободный Мир и правящие им Бес-смертные неимоверно скупы. Они никогда не потратят две энергоединицы там, где можно обойтись одной.
  - Впрочем, вам, недочеловеки недоделанные, об этом знать не положено. Ваше дело - работать, молиться и поститься. Чем вы сейчас и займётесь. Да, и на будущее, - после небольшой паузы добавил он. - Общаться со сверхчеловеками напрямую для таких, как вы, слишком много чести. Их волю передаю вам я. Всё, что вам говорю я и мои слуги - есть воля сверхчеловеков. А теперь повторите.
  - Зачем?
  - Ну вот, ужина вы теперь не получите. Ещё один случай неповиновения - и получите батоги вместо еды. Третье неповиновение - и вам отрубят ноги, а потом бросят подыхать в поле. Крысосуслики будут жрать вас заживо. У нас так. А теперь - повторить!
  - Первое неповиновение - лишение ужина, второе - телесное наказание, третье - смертная казнь, - чувствуя себя дурак дураком, повторил Мэтхен. Нестройным хором остальные заблеяли в ответ. Но один из пленителей с автоматом в руках остался у ворот. Бывший Мэтхенов "Калашников" недвусмысленно целился в спины "недоче-ловекам", палец лежал на спусковом крючке. Одно неосторожное движение - и оче-редь перечеркнёт всех троих. Интересно, успеет ли броситься на пол святой отец? Они не успеют точно.
  За спиной у Евлампия раздался топот. Трое здоровенных мутантов с железны-ми ломами в руках - явно не для красоты - вышли откуда-то из потайного хода.
  - Отведёте их вниз, - распорядился он, вызвав недоумённый взгляд Мэтхена. - И если помер кто, сразу ставьте на батарейки.
  
  Настроение у Крысятника было паршивое. Было с чего: "зиндан", о котором говорили "чёрные", оказался заполненной ядовитой грязью ямой. Сверху её перекры-вало невиданное в Подкуполье чудо техники - грубо сделанная из ржавых прутьев и переплетённая проволокой решётка, прикреплённая к земле какими-то подковообраз-ными массивными железяками. Закрывалась решётка просто: никаких тебе электрон-ных, или даже просто амбарных замков. Здоровенный, весивший, наверное, побольше самого Крысятника, кусок бетонной плиты уверенно и солидно лежал на решётке, и разведчик не сомневался: изнутри его скинуть, даже если заберёшься по стенам ко-лодца, нереально.
  Сверху в вечном мраке дна не видно, но острая химическая вонь пополам со смрадом фекалий говорили сами за себя. Пыхтя, потея и воняя, трое конвоиров при-подняли глыбу, ржавые зубья арматуры захрустели по прутьям. Ещё один, стоявший рядом - видимо, часовой - приоткрыл решётку, и окрестности оглашал душераздира-ющий скрип-взвизг, казалось, будто рвут на части маленького, нестерпимо мерзкого карлика. Может, карлика было бы и жалко - но по ушам ржавый визг проехался будь здоров.
  - Пэрвий пашол, да! - рыкнул предводитель конвоиров, и Крысятник получил пинка. Он посунулся вперёд, пытаясь удержать равновесие - и ухнул в вонючую мглу. В плотном смоге было непонятно, сколько он пролетел, может быть, он запросто сло-мал бы шею, но тело с плеском рухнуло в густую ледяную жижу. Судя по всему, от неё-то наверху и пахло. Крысятник приподнялся, очумело покрутил головой - и едва успел прянуть в сторону: сверху кубарем ссыпался Стась, а за ним - и Моха. Парень кривился - всё-таки при падении отшиб локоть. Только теперь, оглядываясь и по большей части ощупывая всё вокруг, трое стали исследовать стены. Они оказались отвесными: когда рыли яму, точно использовали лопаты.
  Колодец отрыли солидный - в плотном смоге начисто терялось всё, что выше метра над головой, но и так ясно - метров пять самое меньшее; не убежишь. Туалета не было - точнее, в роли туалета был весь пол. Видимо, тут уже сидели другие, и в большем количестве: внизу запах фекалий почти перебивал химическое зловоние. А вместе получалось такое амбре, что даже у коренных подкуполян кружились головы. Тем более, что противогазы отняли сразу.
  Туда-то, в зловонную жижу под радужной плёнкой, им и кидали какое-то гни-льё раз в сутки. Вынутые из донной грязи, подтухшие крысосуслики разваливались в руках и добавляли в зинданный "букет" запах мертвечины. Съесть такое не шутка и для мутантов. И всё-таки, когда три дня посидишь голодным во тьме и химическом смраде, и такая еда станет желанной. Морщась, матерясь, разведчики ели чёрное от грязи, расползающееся под пальцами мясо.
  - Командир, выберусь - порешу козлов!
  - Ты сначала выберись, дикий парень из леса, - непонятно усмехнулся коман-дир. В то, во что превратились подмосковные леса после ста лет под Куполом, и за-лезть-то невозможно... Но Крысятник не зря пообщался с умным человеком, с Мэтт-хеном. Вот и нахватался. - Скотина черножопая! - буркнул Крысятник, когда мерзко пахнущая, парящая в стылом воздухе струя обрызгала голову. Сверху раздался гор-танный хохот и весёлая матерщина - с тем же акцентом, будто нарочито изуродован-ная. - Эй, там, наверху! Тут вам не сортир!
  - Как эта нэ сартир, када внызу нэвэрное гавно? - захохотал часовой. Насколь-ко мог понять Крысятник, совсем ещё молоденький парень. Молодой, глупый, для ко-торого война - это как мордобой на пустыре, только более массовый и с применением немногочисленного огнестрела... Но он наверху, у него их же автомат и, подозревал Крысятник, право стрелять на поражение при опасности. Сейчас нельзя. Нужно до-ждаться момента, когда... А пока надо ждать. Или... Или попробовать сделать так, чтобы их вытащили? Крысятник ещё никогда не был в плену, но что-то подсказывало, что шанс есть. Тем более, что, помнится, по дороге они говорили о каких-то "бэлих рюсских свынях". Судя по всему, мутанты не очень-то любят своих "белых" оппонен-тов. И если бы удалось оказать "чёрным" услугу, подсказав, как покончить с врагом навсегда, можно, наверное, рассчитывать на награду. Или нет? Или - используют по полной программе, а потом бросят? Но даже такой шанс выбраться из ловушки надо использовать.
  Крысятник вспоминал всё, что знал об этих таинственных "белых", что, по уже укоренившейся привычке разведчика, вычленил из беззаботной болтовни поимщиков. Итак, "белые" - такие же мутанты, похожие на "чёрных" внешне, только с белой шерстью вместо чёрной. Ну, в грязи-то и во тьме, конечно, почти не заметно... И те и те поразительно, для жителей Подкуполья, одинаковые. Практически как одинаковцы. При этом они между собой безжалостно воюют, и начало этой вражды уходит в никому неизвестное прошлое - проще говоря, ни те, ни другие уже и сами не знают, из-за чего разгорелся весь сыр-бор, но режутся не по-детски. И так поколение за поколением.
  Но было у обеих сторон и немало общего. И там, и там всем заправляли озве-ревшие от бесконечной резни вояки и их командиры. И там, и там этими командирами неявно, но эффективно манипулировали служители чего-то непонятного и никак в разборках не участвующего, но могучего и вроде бы заступающегося за своих. У бе-лых, правда, есть вроде бы другой, свой самый главный, а здешнего они признать не хотят. Из-за этого, похоже, всё и началось. И там, и там смотрели на чужих, как на не-верных собак: на всех остальных мутантов Подкуполья - как на потенциальных или просто рабов, а друг на друга - как на подлежащих уничтожению выродков.
  Правда, были и различия. "Чёрные" своего невидимого хозяина именовали вроде бы Аллахом, или как-то так, а "белые" - Христом... Правда, так ли это на самом деле, и кто эти двое такие, Крысятник так и не врубился. Командира "чёрные" звали амиром, а "белые" - фюрером. А хитрющие, с лицами шулеров и мелких пакостников, "служители" сверхъестественных существ там именовались попами, а тут - муллами. Ну, и по мелочи: там пили пойло, а тут считали, что это "харам", зато вовсю курили вырабатываемую вместо пойла синтетическую "дурь". Там считали, что жену можно только одну, а попам и вовсе низзя, а тут сразу на четырёх замахивались. Правда, и те, и те рабами не брезговали, хоть бабами, хоть мужиками. Там попавших в плен "чёр-ных" просто забивали толпой, а тут отрезали головы и относили их тухнуть на грани-цу, то есть на берег дурнопахнущей канавы посреди заболоченной низины между по-сёлками.
  Словом два - народа не народа, племени не племени, расы не расы - не пойми что - вели нормальную цивилизованную жизнь. Ну, то есть, выясняли, кто достойнее жить в Подкуполье, и чья вера распространится по всему Подкуполью. Одни вели кре-стовый поход, вторые эту пакость называли джихадом... Соответственно, и увлеклись этим процессом настолько, что даже не заметили нашествие забарьерцев. Ничего странного. Странно, что и нашествие не заметило их...
  - А белые считают дерьмом вас, дурак!
  - Чэго?! - возопил охранник. "Ну точно, молодой и дурной" - ехидно подумал Крысятник. А ведь сам такой был... До всей этой хрени. - Слюшай, муудак, эбал я тваю мама, да!
  - Ага, а тебя тем временем поимеют белые! - "порадовал" охранника Крысят-ник. - А я знаю, как сделать, чтобы всё было наоборот. Там проход есть, дурак. А в самом Домашнево есть мои люди. Они покажут, как проникнуть в самый центр ихней крепости.
  "Ага, и это наверняка Мэтхен со товарищи... А вдруг их нет? Эх, придётся рискнуть..."
  - Скажи вашему набольшему, если у того что-то в башке есть, он тебя похва-лит, - добавил Крысятник. - И поживее давай, пока я не пэрэдумал, - передразнил он местный акцент.
  Но сразу, конечно, часовой никуда не побежал. Получается, у местных с дис-циплиной строго, значит, застать врасплох их будет непросто. Но Крысятник не отча-ивался: сколько раз он выходил сухим из воды там, где вроде бы спастись невозмож-но? И на этот раз что-нибудь, да получится. А совсем плохо будет - поможет Пак.
  Но долго ждать не пришлось, по крайней мере, Крысятник не успел проголо-даться по-настоящему. Мутный отблеск фонаря, с трудом пробившись сквозь толстую пелену смога, озарил дно ямы, и уже другой голос, не ломающийся тенорок юнца, а серьёзный, солидный бас.
  - Ти знаешь, как этот бэлий гавно зарэзат? - поинтересовался тот, кто постар-ше. У него-то в руке, похоже, и был фонарь. По местным меркам - сокровище, каких поискать, ещё ценнее автомата: старинные "Калашниковы"-то при желании найти можно, кое-что из древнего оружия при желании ещё можно "оживить". А вот фона-рики в здешнеё вечной тьме живут совсем недолго, потому что постоянно приходится светить. Хорошо хоть, и "белым", и "чёрным" чаще всего свет и не нужен...
  - Знаю, знаю, - буркнул Крысятник. - Если вытащите нас отсюда, накормите, а потом отпустите на волю, покажу. - И тихо, чтобы предводитель "чёрных" не рас-слышал, добавил: - Клоун черножопый.
  Наверху послышалась какая-то возня, потом тихая перебранка. И, наконец, вниз упала сальная, будто сама состояла из грязи, толстая верёвка.
  "Только б выпустили из посёлка, - подумал Крысятник. - А там уж придумаем, как быть".
  Наверху было чуть теплее и суше, но главное - чувствовалось слабое, ветром не назовёшь, движение воздуха. Но его хватало, чтобы не было одуряющей, как в яме, вони. Да и тьма тут была чуть менее непроглядной - не тьма даже, а унылые синие сумерки. Наверное, был полдень.
  В мертвенно-синем свете, еле-еле пробивавшемся сквозь многослойный смог, было видно метров на пять - для Подкуполья не так уж мало. Дно вонючей ямы, из которой их извлекли, конечно, тонуло во мгле, но на самом пределе видимости из мрака выступала чёрная стена. Она не была высокой - и в лучшие-то времена то был двухэтажный домик, первый этаж кирпичный, второй деревянный. Деревянная часть за столетия в едкой мгле сгнила в труху, каменная - тоже дышала на ладан, скалясь на мир глазницами окон. Окна были грамотно завалены всяким хламом, оставляя только небольшие... проёмы? Скорее, амбразуры. В здешней мгле подробностей было не раз-личить, но Крысятник на месте местных поместил бы в эту каменную коробку самый серьёзный огнестрел, который есть. Потому что, можно сказать, тут был готовый дот. Их "брэдлик" такой вскрыл бы на раз, но без пушки тут делать нечего. Если у "бэлих свынэй" нет ничего серьёзнее автоматов, превратившийся в форт дом - неприступен. Хотя, наверное, с подствольника через отсутствующую крышу было бы неплохо влу-пить. Но это в Москве у рачительного Пака водились и такие сокровища, и их даже опробовали на одинаковцах. Ничего, хорошая штука, при прямом попадании может пропереть и скафандр. А против бездоспешных - вообще жесть. Жаль, мало их, и на случай штурма подземки все нужны там.
  - Эти, что ли? - вопросил властный, густой бас. На удивление - почти без ак-цента, не то что остальные. "Чёрные", похоже, этим бравировали, нарочно уродуя го-вор, единый на всё Подкуполье.
  - Оны самые, камандыр! - отрапортовал приведший их пред начальственные очи бугай. - На калэни, падлы, это сам Аминджон-ага!
  - Так, кто у вас старший? - строго спросил Аминджон. Стражники отодвину-лись, и Крысятник сразу отметил: тут есть какая-никакая, а власть, способная обеспе-чить повиновение. Плохо. Из пьяно-укуренного шалмана удрать было бы проще. Ну, ничего, главное - выйти в поле. А там он им покажет, что такое лучший разведчик Великого Пака!
  - Я, - ответил Крысятник и представился. Настоящим именем. А чего выдумы-вать - вряд ли тут ошивается кто-то из Москвы. Да и одинаковцам, если они каким-то образом связаны с "чёрными", тоже мало что даст это имя. Крысятник не льстил себе: несколько пропаж на складах и пара пропавших без вести патрулей - слишком мелко, чтобы его начали разыскивать по всему Подкуполью. Вот те, в Смоленске, устроившие чужакам кровавую баню на второй день войны - да, впечатляет. Да и его нынешний командир, Мэтхен, за день до штурма Москвы славно повоевал в Химках. Тот майор рассказывал, двадцать только старших офицеров накрыло. По сравнению с до-стижениями Пакова воинства - просто невероятно... - Я знаю, как прорваться к посёл-ку белых! Только скажите, дома там такие же, как тут? Ну, как вот этот каменный, ко-торый у ямы?
  Аминджон нахмурился, и Крысятник его понимал. Только что говорил, мол, всё знает, только подойди... И вдруг такой обман. А не пустить ли обманщика в рас-ход?
  - А это ты мне должен сказать, парень, - медленно, веско изрёк Аминджон. - Или ты решил, что можешь безнаказанно меня напарить?
  - Нет, я действительно могу вам помочь... Мы можем. Так что у них там име-ется?
  - Много чего. Сам посёлок на холме, так они подрыли склоны, чтобы круче были. А ещё там было несколько больших каменных домов... Они хорошо сохрани-лись, да их ещё укрепили. Весь посёлок по гребню холма валом окружён. Вал из об-ломков... С самого Покрова плит и кирпичей натаскали, да землёй присыпали. Вроде внутри холма чего-то нарыли. Там внутри у них жильё.
  - А вооружены чем? Такие, как у нас были... Есть?
  - Автоматы-то? Конечно. И у нас такие, и у них, но у них ещё кое-что имеется. Такие, вроде как автоматы, но здоровые, когда стреляют, руки отрывают и головы начисто сносят...
  "Ага, значит, и крупначи есть, - сообразил Крысятник. - Это ничего, главное, чтобы граников и зениток не было..." Что может малокалиберная автоматическая пушка, вроде той, что на "Брэдли", а может, и ещё покруче, он уже представлял. До-велось в развалинах, некогда бывших Балашихой, пошмалять по каким-то кошмарным, даже непонятно, от кого происшедшим тварям.
  - Ясно. Ну, это ерунда. В одном хорошем месте есть броневичок... Недавно там появился. Только, боюсь, белые про него тоже знают, надо их опередить. Но если успеем - мы их порвём, как Тузик грелку! У него пушка - не вашим пукалкам чета, любые стены разнесёт!
  - Да откуда он там взялся? - от изумления Аминджон даже забыл о своём ак-центе. Теперь он говорил по-подкупольски вполне чисто, и стало ясно, что исковер-канный язык - лишь дань старине, или просто желание порисоваться. - Мы в Усад регулярно за дровами шастаем, и вода там в реке почище. И никаких броневиков там не было!
  - И всё-таки он там есть. А если у вас только автоматы, как у нас, или и их нет - завтра ребятки придут по вашу душу сюда. На "брэдлике". Выбирайте, господа хо-рошие.
  Крысятник сам себе дивился, как это у него получается говорить так складно - будто кто-то умный подсказывал, что сказать, где сделать паузу, где усмехнуться, что-бы заинтересовать, но не оскорбить. И ведь правда, Аминджон заинтересовался, рас-крыл глаза, рука даже коснулась приклада болтавшегося за могучей спиной пулемёта. Ствол почти тонул в грязной, свалявшейся чёрной шерсти - смотрелось это, даже по подкупольским меркам, диковато. Как диковинные украшения, на самодельном поясе из кого-то с белой шкурой - уж не тех ли самых "белых"? - висели несколько гранат, крест-накрест грудь перетягивали пулемётные ленты. Вождя всюду сопровождали двое громил ещё крупнее, но и тупее. Верёвкой и проволокой им на спину прикрутили нечто ещё более мощное - участвуй Крысятник в обороне завода в Смоленске, он опо-знал бы крупнокалиберные пулемёты. Похоже, громилы служили для них чем-то вроде живых лафетов. Возможно, имелись у "чёрных" стволы и помощнее. "Столько оружия, и хоть бы пулю в забарьерцев выпустили! - зло подумал Крысятник. - И, кстати: а почему их ещё не разбомбили? Неужели..."
  - Чито скажишь, Афзал?
  Ещё один громила, не с пулемётом даже, а с тяжеленным тубусом спарки "Шмеля", повёл мощными плечами. Клыкастая пасть раскрылась, и Крысятник понял: насчёт тупости телохранителей он, пожалуй, маленько загнул.
  - Прэзрэнние уриси когда-то дэлали многа аружи, - задумчиво произнёс Афзал. Ему забывать об акценте было явно не по чину. - И многа всэго этаго могло попасть нэ в тэ руки. И к бэлим вирадкам, и к осталним тварам. Но аны могут абидэтса, эсли ми будэм брат аружи на старанэ.
  - Аны нэ дадут нам нычего нового. Нычего такого, что магло би памоч нам справитса с бэлий гавно. Эсли ми хатим пабедит, нада брат этат бранивик, толко тихо. Чтоби ны одна падла нэ пронухала...
  - Этих нада зарэзат, как свинэй! Аны тэпэр многа знают!
  - А как ты водить собрался, дебил? - ехидно поинтересовался Крысятник. Он уже понял, что его могут убить сейчас, сгоряча. Но если объяснить, что оставить жизнь его людям и в их интересах... - Грохнете нас, а сами потом опрокинете машину в какую-нибудь яму, и толку-то? А вот мы трое это делать умеем. Мы можем отвезти шесть ваших бойцов к посёлку белых, подавить огневые и прорваться внутрь.
  "Хотя если у них тоже есть "Шмели", мало нам не покажется, - подумал Кры-сятник. - Ну, так Мэтхена всё равно надо спасать. Похоже, он у белых".
  - А остальная ваша дружина прорвётся вслед за нами, - закончил Крысятник. - Потом вы нас отпускаете и разбегаемся. Как план?
  - Да кито тэбэ сказал, гавно нэвэрний, что ми тэбя атпустым? Самоэ болшээ, жить оставым! И то, эсли ви докажэтэ сваю польза...
  Крысятник не смутился. Собственно говоря, он иного и не ждал. Ничего, когда они трое снова окажутся в "брэдлике", с уродами можно будет говорить по-другому. Особенное если под каким-то предлогом заставить их выбраться из десантного отде-ления. Надо только как-то исхитриться и быстро закрыть десантную аппарель, когда они выберутся. И тогда... Но пока - тихо. Об этом нельзя даже думать, чтобы не дога-дались по лицу и по глазам. Аминджон и Афзал кажутся малыми неглупыми.
  - Вы серьёзно можете взять нас к себе? - умело разыгрывая удивление, пере-спросил он.
  - Возможно, - пожевав толстыми иссиня-чёрными губами, произнёс Аминджон. И снова он говорил без акцента. - Пока в качестве мюридов, а там посмотрим. Если оправдаете доверие, годика через два вам позволят принять истинную веру, а лет через пять войдёте в ополчение. Неверный, принявший истинную веру, перестаёт быть неверным.
  - Это же здорово! - обрадовался Крысятник, и на сей раз ему не требовалось даже притворяться. - Я готов вам помочь, и если даже погибну, буду знать, что погиб за правое дело... Когда выступаем?
  - Ишь какой прыткий, - хихикнул Аминджон. - Ты нам так и так поможешь. Или сдохнешь. И зря ты думаешь, что у нас некому водить твою колымагу! Увести!
  Повинуясь наставленным на него стволам автоматов охранникам, Крысятник двинулся в развалины, где поместили Аиста и Моху. По сравнению со здоровяками-охранниками они казались детьми. И на сей раз то был не молодой обалдуй с трофей-ным автоматом, а зрелые, серьёзные мужики с ручными пулемётами, лихо перевитые патронными лентами.
  
  Глава . Мат, суета и стрельба
  
  - Неплохо, неплохо, - усмехнулся невысокий, всего лишь по грудь чёрным ги-гантами, зато невероятно пропорционально сложенный человек в скафандре. Старше-му вахмистру СОИБ смертельно надоели вечная грязь и тьма, по сравнению с этой дырой западнее Москвы почти нормально. Но кто-то должен вести оперативную рабо-ту, и потому старший вахмистр Стивенсон мог только взять под козырёк и отправить-ся добывать медаль на грудь и офицерские погоны на плечи. Если, конечно, повезёт. Пока везло. Даже дело делалось: два племени, чуть ли не единственные в Подкуполье носители зачатков цивилизации, сошлись в смертельной свалке. - Жаль только, этот ублюдок надул вас, как последних простачков.
  - Нэ насмэхайся надо мной, вахмистр! - вспылил Аминджон.
  - А то что? - прищурился, увы, незаметно под бронестеклом шлема, вахмистр. Миссия идёт к концу, осталось устроить итоговую бойню, в которой оба народца пе-ребьют друг друга. А то командование решило, что в этот экологический кошмар гнать солдат не стоит. Хватит и одного унтер-офицера, лишь совсем недавно допущенного в Службу, и потому не очень-то ценного. - Сейчас знаешь, что будет? Этот паренёк вас и правда доведёт до "Брэдли". Он действительно заберётся внутрь, вы ведь ни водить, ни из пушки стрелять не сможете. А вот дальше он вас размажет по стеночке. Я бы на их месте так и поступил. И, пожалуйста, засунь свой ублюдочный акцент себе в жопу. Не можешь по-английски, так хоть по-русски понятно говори.
  - Сэр, но делать-то что? - уже без акцента, так, как говорит всё Подкуполье, произнёс Аминджон. - А нам без этой штуки белых никак не погромить...
  - Что делать, что делать, - передразнил вахмистр. Миссия шла к концу, и любая задержка в этой мерзкой дыре вызывала злобу. - Конечно, оставлять их без контроля не стоит. Но - и тут ты прав, - без броневика вы с домашневскими ничего не сделаете. Так что собирай пару десятков самых лучших - и дуйте к мосту.
  - Так они же...
  - А чтобы они не взбрыкнули, пока дело не будет сделано, там нужен один из наших. Там в десантном отделении шесть человек могут ехать, так? Если что, пятеро нормальных парней с прорывом справятся - им ведь только открыть дорогу осталь-ным, подавить одну из огневых точек и занять хотя бы одно строение, чтобы прикрыть бросок остальных. Дальше, хоть и с потерями, но вы сладите.
  - Если эти, - перебил его Аминджон. - Не покрошат всех из пушки.
  - А вот чтобы они этого не сделали, шестым в десантном отделении поеду я. Этих троих мы посадим в броневик безоружными, а я буду с пистолетом. Это удержит ребяток от глупостей. По крайней мере, до конца операции.
  - А когда всё закончится...
  - Именно, - кивнул вахмистр. И мысленно добавил: "Но ты этого уже не уви-дишь".
  
  Ещё недавно Мэтхен удивлялся, откуда у "белых" электричество. Теперь на удивление просто не осталось сил. Ноги отваливались, но при попытке сбавить темп он получил ломом по голове. Не в полную силу, так запросто могли бы и убить, нет. Просто напомнить, кто он тут, и какова цена его жизни.
  Помнится, за церковью приоткрылся такой же металлопластиковый люк, вроде тех, что ведут в колодцы канализации, только побольше. За ним, освещённый редкими лампочками на одном-единственном проводе, плавно уходил вниз лаз. Стены были покрыты цементом. Мэтхен даже присвистнул: это кто же всё это строил? Или по-строили ещё при России? Да нет, все строения за столетие без ухода должны были разрушиться. Значит, новодел... Но кто? И зачем?
  Сапоги и ботинки глухо били в пол, похрустывала цементная крошка. Ничего, кроме обуви, и на стражниках, и на "белых" не было: зачем, если есть природная шу-ба? Ну, белые ещё обвязывались длинными пулемётными лентами, как какие-то древ-ние партизаны. А большинство "недочеловеков", как потом выяснил Мэтхен, были вообще в чём мать родила. Даже с комбинезонами в этом пропащем уголке Зоны было плохо. Как, наверное, и с раздачами, и, судя по отменному здоровью "белых", с кра-никами.
  Наконец, они вошли в широкое подземное помещение с низкими потолками. Уже издали он почувствовал запахи пота, машинного масла, в уши настойчиво полез-ли многоголосое пыхтение и сопение, а главное, неумолчное гудение, будто крутилось что-то массивное, металлическое, но хорошо смазанное.
  Здесь света не было - командир конвоиров зажёг висящий на груди фонарь. Мертвенно-белый свет светодиодов вырвал из тьмы множество странных агрегатов. Мэтхену они напомнили велотренажёры, только на них не было никаких датчиков или спидометров. Зато имелись педали, и сидевшие в сёдлах разномастные жители Подку-полья их остервенело крутили. Собственно, пыхтение и сопение издавали именно они, а жужжание - все эти агрегаты и огромный генератор в углу - этот двухметровой вы-соты шкаф из нержавейки матово блеснул в свете фонаря.
  Фонарь скользил по "велосипедам", выхватывая взмыленных, напряжённо пыхтящих мутантов. Поблескивали, отражая свет фонаря, выпученные глаза. Они тут же жмурились: для тех, кто месяцы, а то и годы провёл во мраке, свет фонаря был по-чти пыткой. Время от времени фонарь высвечивал пустые сидения. Рядом с одним из них сидел старый мутант, он запалёно дышал и не мог остановиться, морщинистая кожа, плотно обтягивавшая рёбра, ходила ходуном.
  - Пить, - прохрипел он.
  Один из конвоиров подошёл к старику. Крепкие руки ухватили его, одна за за-тылок, вторая за подбородок. Старик попытался отползти, но конвоир легко удержал его на месте. Рывок, поворот, хруст позвонков - тело бессильно распласталось на грязном цементном полу.
  - Вынесите это дерьмо! - скомандовал он Мэтхену и Мастыре. - А ты, уродка, садись вон за тот велосипед и крути так быстро, как только сможешь. Иначе и тебе шею свернём. Вы, как вернётесь, тоже садитесь на свободные места. Когда ваша смена кончится, возьмёте жратву.
  Нести старика - неимоверно тощего, будто питался чем попало, и то не каж-дый день, было несложно. Его дотащили до ответвления от основного коридора, отку-да не слишком сильно, но отчётливо веяло зловонием. Фекалии? Какие-то отходы производства? В этом, едва ощутимом в главном коридоре, но быстро усиливавшемся смраде было всё, и ещё много такого, чего Мэтхен не мог даже осознать.
  - Ну и амбре тут, - не удержавшись, пропыхтел он, за что так же вполсилы по-лучил железной клюкой по голове. Не было сомнений: стоит конвоирам захотеть, и они играючи проломят этой штукой голову. - Как в сортире...
  Но это оказался не сортир, а кое-что похлеще. Пару раз свернув, сузившийся тоннель, теперь, скорее, лаз, закончился тупиком. У самого тупика дырку в полу при-крывал такой же металлопластиковый люк, как тот, снаружи. Люк был прикрыт не-плотно, с края оставалась широкая щель, за которой царил непроглядный мрак.
  - Отваливайте крышку! - скомандовал старшой конвоиров. Мэтхен и Аист Ма-стыря молча выполнили команду. Открылся глубокий, уводящий в непроглядный мрак чёрный колодец в метр шириной. В осклизлые бетонные стены намертво вмурованы ржавые, но на вид надёжные ступени. Где-то в глубине, метрах, наверное, в ста, не меньше, слышался плеск. Именно оттуда извергались волны тяжёлого смрада.
  - Кидайте этого и крышку на место! - скомандовал он. - А то все от вони сдох-нем!
  Тело кануло во мрак мгновенно, только голова с костяным стуком ударилась о ступень. Мэтхен прислушался, отчего-то мысленно считая секунды. Глухой плеск раз-дался только на счёт "десять". Да, если б сорвался, падать было бы далековато.
  - А теперь шагом марш назад! Батарейками будете, - ухмыльнулся командир конвоиров. - Будете плохо себя вести, туда же полетите. Ха, вы и так там окажетесь, но торопиться не советую.
  Когда они заняли место на освободившихся "велосипедах", дверь грохнула - и клацнул замок. Воцарилась абсолютная, просто могильная тьма. Даже Хухря, с ног до головы вывозившаяся в грязи, почти не светилась. Хотя, наверное, для привыкших к тьме мутантов и это было светом прожекторов. Наощупь, стараясь не оттоптать нико-му раскиданные по полу конечности и не споткнуться о что-то мягкое - неужто ещё кто-то помер? - Мэтхен дополз до пустого седла и сел на жесткую пластмассу. Также ощупью ноги влезли в "стремена" педалей. "Попробуем, что ли?" Ход у педалей был тугим, приходилось напрягаться изо всех сил. Сил у Мэтхена едва хватило, чтобы прокрутить их первый раз. Но уже второй пошло чуть легче, третий - ещё легче... Пусть не сразу, но настал момент, когда набравшие разгон педали крутились почти сами. Надо было лишь успевать их подталкивать, чтобы не заглохло. А скорее, быстро перебирать ногами, чтобы их не переломало.
  - Не спать, ..., не спать! - ржавый железный прут опустился на голову не с полной силой, не насмерть - но на миг в голове зазвонили колокола. - Быстрее, тварь!
  Ага, надсмотрщик. Разумно. Иначе народ точно заглушил бы свои "батарейки" и устроился бы покемарить под ними. И вместо электричества "сверхчеловеки" полу-чили бы шиш. Делать нечего, Мэтхен с новой силой налёг на педали.
  Сначала кажется, что крутить уже разогнанные колёса легко. Потом нарастает давящая, мерзкая усталость. Ноги ноют всё сильнее, через некоторое время и вовсе начинают болеть. Наконец, если всё-таки сумел, повинуясь матерным воплям и уда-рам надсмотрщиков, продержался, первая усталость отступает, и ноги уверенно тол-кают педали. И по-кошачьи незаметно подкрадывается усталость вторая. Совершенно незаметная, не заставляющая ноги болезненно ныть, но могущая незаметно лишить власти над собственным телом.
  - ...вторая смена - на жрачку! - сквозь дурман усталости пробилась команда.
  "А я в какой?" - устало ворохнулось в голове. Но сил крутить проклятые педа-ли больше не было. Чувствуя, как дрожат и подламываются непослушные ноги, Мэт-хен сполз с седла. Но удара не последовало, и расхрабрившийся Мэтхен вместе с тол-пой мутантов пополз куда-то во тьму. Свет никто зажечь и не подумал.
  Едой были привычные чаны с баландой. Ложек не полагалось: счастливчиками были те, кто мог сложить ладони лодочкой и жадно черпать из чана чуть тёплую мас-су. Остальные кто макал в чаны свои культяпки и потом, чавкая, слизывал с шерсти баланду, кто забирался внутрь головой и лакал по-собачьи, а самый ушлый сунул в чан хобот, и пока его не оттащили, хорошенько надавав по уродливой башке, умудрился всосать литра четыре. Хоботоносец (Мэтхен разок видел его, когда фонарик пробежался по лицам мутантов) пытался закрываться лапами, безостановочно орал что-то матерное - но так нечленораздельно, что ничего не разобрать. Напоследок кто-то треснул ему в брюхо - но только взвыл и запрыгал на одной ноге. Брюхо у хо-ботастого было непробиваемым.
  Безвкусная химическая баланда тяжким грузом улеглась в брюхе - но позволи-ла как-то обмануть голод. Мэтхен с удовольствием вылизал миску - в подкупольском обществе были своя мораль и свой этикет. Например, тут было не принято оставлять что-то, что можно съесть. После целого дня, или ночи, на "батарейках" ноги нату-рально подламывались в коленях, хотелось только одного - спать. Вместо этого, под-гоняя нерадивых железными палками по заду, всех погнали на молитву.
  Крохотная комнатка была забита до отказа. Казалось, тесное помещение не вместит всех, пришедших на молитву. И правда, просто переставить ноги значило от-давить кому-нибудь ходулю. От немытых тел и дыхания множества подкуполян воздух в "церкви" кружил голову. Хотя болели и подгибались ноги, теперь Мэтхен не имел ничего против "батареек".
  - Помолимся, братия, за сверхчеловеков, божьих посланников и защитников наших, - велеречиво начал поп. - Ибо, как сказано в священных книгах...
  Надо признать, Новый Завет он цитировал весьма вольно. Даже не слишком-то знакомый со священными книгами Мэтхен оценил лукавство попа, на ходу переви-равшего священное писание. Со слов толстяка получалось, что, будто бы, эти самые сверхчеловеки - и есть тот самый "народ израильский", с которым Бог заключил до-говор, а Домашнево - это как бы их обетованная земля. Мэтхен делал отчаянные уси-лия, чтобы не выдать себя гомерическим хохотом, хорошо хоть, проповедям надо было внимать, склонившись до земли. Утыкаясь в грязный, покрытый вездесущей слизью пол, Мэтхен отчаянно зажимал себе рот. Особенно смешно становилось, стоило представить разгуливающими по Тель-Авиву или Иерусалиму "белых". Да настоящие евреи в обморок бы упали, увидев таких "сверхчеловеков". Со смеху.
  - Служите святым людям, как служили бы самому Господу, - разорялся толстяк. - И помилует вас Господь, позволит быть в раю их слугами и наложницами. Ибо как сказал...
  Прогромыхавшая где-то на окраине очередь прервала попа. Толстяк даже ойк-нул, разом позабыв про службу, он бросился к двери. Не той массивной, металлопла-стиковой в которую они вошли, а небольшой калитки сбоку. В ней, в свою очередь, было прорезано крохотное смотровое окошко, при нужде, подозревал Мэтхен, способ-ное стать амбразурой.
  Круглая, расплывшаяся физиономия Евлампия прильнула к оконцу. Он пытал-ся разглядеть, что творится, и не пора ли бежать в подземку. Но заполошную стрельбу из пулемётов и автоматов перекрыл басовитый, солидный стук. Мэтхен слышал этот звук не раз, только тогда он находился внутри ставшего почти родным "Брэдлика". Сейчас звук был громче и гораздо страшнее. Потому что стреляла автоматическая пушка по "церкви".
  
  - Ну, вот он, броневик-то ваш, - показал Крысятник на чёрную от грязи, бле-стящую броню "брэдлика".
  Чёрный дождь сыпал с неба не переставая. Пронзая многослойный смог, вроде бы обыкновенная вода превращалась в липкую чёрную слизь, для людей из-за Барьера - нешуточно опасную для здоровья. Но "чёрные" выросли в этих гиблых местах, и они не обращали на падающую с неба отраву внимания. Другое дело - железо, даже старые, неприхотливые "Калашниковы" недолго выживали в этакой клоаке. Потому счастливцы, имеющие хоть какой-то огнестрел, несли оружие и патроны в мешках из толстого полиэтилена.
  Мутанты обступили машину, кто-то поскрёб когтями по броне, кто-то постучал по задней аппарели.
  - Атставыт, идэоты! - скомандовал предводитель "чёрных". Крысятнику такая честь не понравилась - но их и правда сопровождало всё население Глубокова: боль-шая часть толпы терялась во мгле. Над головами плыли ломы, лопаты, топоры и про-сто куски арматуры: с оружием тут, как и везде в Подкуполье, было напряжённо. Впрочем, Аминджон и его ближние соратники, поголовно щеголяли с автоматами. Лишь у парочки совсем ещё молодых парней были в руках охотничьи ружья - в уме-лых руках и в подкупольском мраке ничуть не хуже автомата. - Машин нэ для этого! Ви! - кострялвый палец указал на Крысятника и его товарищей. - Лэзэтэ внутр. Чэло-вэк из забаръэръя покажет, куда нада эхат.
  Одно прикосновение к броне "Брэдли" придало уверенности, теперь Крысят-ник верил, что всё получится. Скрипнув, приоткрылась бронедверь, трое поджарых разведчиков юркнули внутрь. А забарьерец уже открыл аппарель и пристроился у две-ри в отделение экипажа. Маломощный плазмострел, в двадцать втором веке заменив-ший пистолет, недвусмысленно смотрел в голову Крысятнику. "Разумно, - мелькнуло в голове у разведчика. - Ну, ничего, сейчас ты успокоишься, сообразишь, что я само спокойствие и послушание, и даже в мыслях нет как-то вам вредить, и тогда..."
  - Ну! - скомандовал забарьерец. Мэтхен прав, так их называть лучше, чем одинаковцев. - Заводи!
  Мотор несколько раз чихнул и заревел на полную мощь, мутанты боязливо отшатнулись. Провернулись катки, хлюпнули, выдираясь из грязи, траки гусениц. Важно качнув пушкой, "Брэдли" медленно развернулся, и величественно пополз прочь от реки. Скорость старались держать минимальную - ведь надо было, чтобы за машиной успело остальное войско. Соответственно, и трясло гораздо меньше, чем успел привыкнуть Крысятник.
  - Правее, - скомандовал забарьерец. - Осторожнее, тут болотина. Не провали-тесь. Так, а тут прибавить ходу, иначе засосёт!
  Крысятник послушно выполнял приказы. В конце концов, на первом этапе их цели совпадали. Даже штурмовать деревеньку "белых" придётся. Иначе Мэтхена не вытащить. Вот потом, когда вся шестёрка будет в сборе... Нет, воевать хоть с теми, хоть с другими он не собирался. Вот если станут мешаться - узнают, что такое авто-матическая пушка, на собственной шкуре. Слишком много чести - тратить на таких снаряды...
  - Остороднее, спуск крутой!
  Когда склизкий склон холма остался позади, Крысятник облегчённо выдохнул. Древняя заморская техника выдержала испытание - не сверзилась в наполненную зло-вонной жижей канаву. Канава была совсем узкая и явно мелкая - Крысятник видел противоположный берег. Он уже нацелился осторожно съехать в яму, но забарьерец остановил.
  - Стой. Тут глубоко, да ещё топко. А вместо воды такая дрянь, что даже таким вы... ну, в общем, даже вам плохо будет, - тут же поправился чужак.
  "Выродком, сука зовёшь, - с холодной злобой отметил Крысятник. - А для нас выродки - вы".
  - Вон там брод есть, - указал чужак.
  "Брэдли" перевалил узкий перешеек, вмяв в отравленную землю какие-то му-тантские кусты. Может, они бы и выжили, но вслед за машиной, хлюпая грязью и оставляя за собой, чёрной рекой хлынули обитатели Глубокова. Их обдавало выхло-пами солярки - но мутанты этого не замечали, запах сгоревшего топлива почти терял-ся в смоге Подкуполья.
  Перевалив через канаву, народ рассеялся по полю. Видимо, это перестроение отрабатывали, да, может, делали и в бою, неоднократно, потому что "чёрные" рассеи-вались по полю быстро, без лишней суеты и давки. Возможно, получившаяся живая лавина уже сейчас охватывала деревню "белы" широкой дугой. Увы, команд в рыча-щей железной коробке тоже было не слышно...
  - Сейчас пойдут, - произнёс забарьерец, всё так же целясь из плазмострела в голову Крысятнику. - Теперь газ - и на предельной скорости вперёд. Задача - вызвать огонь противника на себя, подавить огневые точки и обеспечить прорыв в село. Сей-час я высунусь, выстрелю - подам нашим сигнал. Как только я влезу обратно - полный вперёд. Надо, чтобы "белые" не успели ничего понять.
  Ствол плазмострела на миг отодвинулся от головы Крысятника, чужак будто чувствовал, что сейчас пленник этим не воспользуется. Скрипнула, отворяясь, толстая металлическая дверь, человек выпрыгнул наружу. Одним слитным движением он опу-стил в кобуру на поясе плазмострел, а из другой кобуры извлёк агрегат, отдалённо напоминавший старинный, ещё пороховой пистолет. Обоймы у "пистолета" не было, вместо неё, как у автомата, имелся крохотный съёмный магазин. Одно движение, су-хой щелчок - и "пистолет" снаряжен. Но чужак не стал стрелять вперёд. Он вскинул руку вверх и высадил всю обойму - пять патронов - в угольную черноту над головой. Выстрелы были негромкими, какими-то несерьёзными, будто стреляли и не из боевого оружия, а... Пневматика? Но взблески выстрелов были отчётливо слышны. Ракетница? Больше похоже на правду, но какой от неё толк, если вспышка всё равно утонет в смоге?
  Ни одно из предположений, что промелькнули в голове Крысятника, не было правдой. В небо ушли не пули или ракеты, а миниатюрные беспилотники - шедевр нанотехнологий двадцать второго века. Величиной они были как раз с пистолетную пулю, что не мешало держаться в воздухе по два часа, сканируя местность в видео-, радио- и инфракрасном диапазоне. Ну, и в некоторых других - тоже. Маленькие, прак-тически незаметные невооружённым глазом аппаратики могли обмениваться инфор-мацией о наблюдаемой местности, а могли и передавать её куда следует. В данном случае...
  Для рассыпавшихся по полю мутантов выстрелы послужили сигналом. Пере-хватив поудобнее своё убогое "оружие", толпа двинулась вперёд. Вот передние пере-шли на бег, за ними валом валили остальные. Толпа не молчала: накручивая себя, "чёрные" ревели что-то яростно-матерное, хрипели, рычали.
  - Вперёд! - крикнул влетевший обратно в БМП забарьерец. - Ну?!
  - Держитесь! - задорно крикнул Крысятник и вдавил педаль газа до предела. Он хотел остаться спокойным, но стихия атаки захватила и его. Хотелось, не разбирая дороги, мчаться вперёд и садить из пушки и пулемёта во тьму, упиваясь не столько даже результатом, сколько самим процессом.
  Как пришпоренный, броневик ринулся вперёд, фонтаны ядовитой грязи разле-тались из-под гусениц, осыпая бегущих следом мутантов. На колдобоинах и провалах "Брэдли" неимоверно трясло, все, кто могли, вцепились в края сидений и скамеек, в выступы стен и скобы. Это не очень-то помогало: забарьерец, контролировавший Крысятника, пару раз треснулся каской о переборки... Счастливый, думали, наверное, остальные, набивая шишки и синяки ещё до боя.
  - Моха, приготовься, - скомандовал Крысятник. Моха понятливо кивнул и мет-нулся наверх. - Увидишь кого с оружием - мочи его из пушки, не жалей. - А ты, Стась, за пулемёт отвечаешь.
  - Есть, командир, - ответствовал Моха. Как он ещё не сверзился с командир-ского сидения, было совершенно непонятно, ведь короткие "ноги" с ластами-ступнями не могли удержать его в гудящей орудийной башне, а по-обезьяньи длинные руки тискали гашетку. Стась встревоженно, совсем по-лошадиному, повёл огромными ушами.
  Вторая яма оказалась тоже заполнена ледяной жижей. Но она была помельче, да и "Брэдли", наконец, набрал скорость. Под днищем раздался громкий плеск, во все стороны брызнули чёрные липкие брызги. А покрытая сплошным слоем грязи заоке-анская машина уже ревела мотором, одолевая неожиданно крутой склон. Крен, ещё крен - "американец" принял горизонтальное положение. Выбросив назад облако соля-рочной гари, "Брэдли" рванул к деревне. И почти сразу по башне мазнул луч прожек-тора. Конечно, уже ослабленный расстоянием, света было не больше, чем ясным днём на западе Подкуполья - но даже на экране камеры внешнего обзора, "вырезающей" опасные для глаз диапазоны, он заставил Крысятника прищуриться.
  И тьма впереди взорвалась неяркими, опять-таки приглушёнными расстоянием сполохами дульного пламени. Даже сквозь рёв мотора Крысятник различил грохот крупнокалиберного пулемёта, в лобовую броню ударил крупный свинцовый град. Как и следовало ожидать, безрезультатно: на такое машина и рассчитывалась. Рокот стан-ковых и ручных пулемётов, автоматный лай пропали в начавшейся какофонии.
  - Мочи его! - крикнул забарьерец - но Мастыря уже и сам сообразил, что к че-му.
  "Только бы у них не оказалось граника" - подумал Крысятник. Рассказ Мэтхе-на о том, как в Смоленске заманили в засаду и расстреляли бронеколонну, впечатлил даже Пака. Да, конечно, тем, на противоположном краю Подкуполья, повезло, что у них под боком оказалась куча старых складов. Да и Ярцев этот сам по себе стоил сот-ни бойцов. Но, повидав вражеские машины в деле, Крысятник понимал, чего это стои-ло местным. Порой он спрашивал себя, смог бы на их месте устроить убийцам крова-вую баню? Сейчас - само собой. А в самом начале, когда его парней ещё не попробо-вала на излом война, когда все они были зелёными салагами, впервые посмотревшими в глаза смерти?
  Но гранатомётами чужаки, похоже, так и не обзавелись. Наверное, они даже не понимали, что это такое. И всё так же наотмашь хлестали по броне, плющились и ри-кошетили, высекая искры, бесчисленные пули, всё так же вставали в поле фонтанчики грязи. Тьма и смог пока прикрывали от прицельного огня тех, кто бежал за "Брэдли", но и слепые, случайные пули наверняка собрали обильный урожай. Видимо, дружин-ники Аминджона саданули из ружей и автоматов в ответ, ниточки трассеров потяну-лись в сторону чужого посёлка. Но даже на экране камеры было видно: палят в божий свет, как в копеечку. Но даже слабые сполохи выстрелов сразу же засекли наблюдате-ли. Световой столб от прожектора качнулся дальше, туда, где как раз показались над гребнем первые "чёрные". Расчёт крупнокалиберного пулемёта чуть подправил прицел - и шарахнул длинной, чуть ли не в половину ленты, очередью поперёк строя. Камера, дававшая круговой обзор, показывала: в свете прожекторов брызгала чёрная кровь из перебитых жил, разлетались ошмётки тел, оторванные конечности, осколки черепов. В кого-то, похоже, попала зажигательная пуля: по полю метались четыре живых факела, лизавшее их шерсть чадное пламя давало неплохую подсветку. И сразу огонь защитников стал куда эффективнее: избиваемая толпа шатнулась назад, скатываясь с холма. Только десятки истерзанных трупов, устлавших бывшее колхозное поле, напоминали о провалившейся атаке.
  Крысятник, Стась и Моха уже не раз такое видели - и то засмотрелись, забыв, что надо стрелять. Только когда ствол плазмострела ткнул в затылок Крысятнику, раз-ведчик осознал, где находится.
  - А ну пли! - выкрикнул вахмистр-забарьерец. - Пристрелю, выродок!
  - Моха! - громче, чем требовалось, скомандовал Крысятник. Нет, всё-таки на пушку надо было садиться ему. Увы, никто лучше него не умеет этот драндулет во-дить.
  Пушка - не пулемёт: даже под слоем брони грохот уверенно перекрыл осталь-ную стрельбу. Садивший с вышки пулемёт замолчал на полутакте, на миг башня скрылась в смазанном облаке разрыва, какие-то горящие ошмётки, наверняка то, что осталось от пулемётчика "белых", свалились где-то за валом осклизлой земли. А Моха уже перенёс огонь на какого-то паренька из местных, который пытался садить по накатывающей живой лавине. Короткая, в три снаряда, очередь по брустверу из меш-ков с песком, кучно распустившиеся цветки разрывов... Ещё одна очередь секанула по какому-то строению, из узкой амбразуры в котором тоже садил пулемёт... Пули с виз-гом вспарывают нечистый воздух, звонко бьют в броню. Первых из добежавших сре-зает, будто коса небывалую для Подкуполья траву, парит густая кровь, опрокидыва-ются навзничь погибшие "чёрные". В толпе обычных "чёрных" с арматурой и камня-ми в руках затесался один из боевиков с ружьём. Парень вскинул своё оружие, целясь в амбразуру - но тут же опрокинулся навзничь, обливаясь кровью. Ружьё подхватил кто-то из глубоковского "простонародья" - и его голова брызнула ошмётками.
  - Кончайте с ними! - перекрикивая грохот боя, скомандовал вахмистр.
  На сей раз Моха не терял времени даром: пушка загрохотала, выплёвывая длинную, почти в двадцать снарядов, очередь. Стена покрылась дырами попаданий, из амбразуры вырвалось облачко пламени, повалил дым. А миг спустя погас прожектор - видно, кто-то из атакующих догадался обстрелять источник света. Пала тьма, которую время от времени нарушали вспышки выстрелов и пунктир трассеров.
  "Брэдли" неуклюже перевалил через насыпь - и оказался на бывшей деревен-ской улочке. Неожиданно крупные, крепкие стены домов шутя держали пули, но сна-ряды пробивали их, как картон. Один за другим замолкали пулемёты и автоматы. Настал момент, когда толпа "чёрных" перехлестнула окружавший деревеньку вал, страхолюдные фигуры замелькали в редких вспышках выстрелов. Им навстречу вы-ныривали такие же существа - только шерсть у них была не чёрной, а грязно-белой. Впрочем, и тех, и других грязь делала почти неотличимыми. А уж когда они сцепились в жутком клубке рукопашной...
  - Туда, - скомандовал человек, показывая на странное строение. Будь в "Брэдли" Мэтхен, он наверняка бы признал в этом строении церковь. Крысятник про-сто удивлённо подумал, зачем такое высокое сооружение отгрохали, и почему вместо нормальной крыши какой-то там купол. Впрочем, сооружение и проступило-то из мрака только когда рядом что-то загорелось. Чадное пламя почти не давало света, и из мрака проступил лишь зыбкий абрис и чёрная от грязи стена. Моха нажал на гашетку, и стену здания прочертили дыры попаданий. В Подкуполье почти не было стен, спо-собных удержать снаряд "Брэдли". -Вы, - повернулся вахмистр к десантному отделе-нию. - Из машины. Валить всех!
  Аппарель грохнулась в грязь, по ней заскрежетали когти мутантов. Один за другим пятеро здоровяков - все из ближней дружины Аминджона с автоматами - вы-прыгнули во тьму. Последний захлопнул аппарель. На малом ходу "Брэдли" двинулся вглубь деревни, поливая из пулемёта все подозрительные места. Бегущие навстречу валились от очередей в упор,
  - Теперь вы. К церкви! - командовал вахмистр. - Давите тех, кто выбегает. Чтоб ни один гад не выбрался!
  - Нет проблем, - усмехнулся Крысятник и поддал газу. "На самом-то деле про-блема есть, - совсем не весело подумал он, когда под гусеницами исчез вопящий "бе-лый" с автоматом. С противным хрустом гусеницы прокатились по телу, вминая рас-плющенные останки в грязь. - Какого чёрта я, подкуполянин, мочу других подкуполян на радость этому уроду? Эх, где же тут искать Мэтхена?" Крысятник включил фары, чтобы лучше видеть, кто пытается выбраться из церкви. Но в мелькании рук, ног, ро-гов, разномастных голов, в инфернальной какофонии воплей и выстрелов что-то раз-личить было невозможно. Вроде бы мелькнуло что-то пурпурное сбоку. "Хухря!" - обрадовался он. Но отблеск тотчас пропал, а может, просто упал блик от разгорающе-гося пожара. Крысятник корил себя, что не подумал, как будет искать друзей в этакой мясорубке.
  И всё-таки он не ошибся. Видимо, грязь на шкуре Хухри подсохла и осыпа-лась, и Великанша засверкала пурпуром. Ей явно было очень страшно, она засела за кучей свежеобразовавшихся трупов - оттого едва заметно пурпурное мерцание шер-сти.
  - Снесите эту шту...
  Крысятник вдавил педаль тормоза резко, как мог. Он и сам едва не откусил се-бе язык и не разбил лицо о приборную доску. Ойкнул сверху Моха и сбоку - Стась, ушастый больно приложился об угол одним из ушей. Вахмистр не упал - всю дорогу он крепко держался за какую-то скобу, да и ожидал, наверное, чего-то подобного. Но секунду Крысятник выиграл, а больше и не требовалось. Рука уже вынесла из-под си-дения длинный ржавый гвоздь и вбила его чуть выше бедра, целя в почку. Когда-то, ещё в Москве, он прикрепил острую ржавую железку под сидением в смутном пред-положении, что пригодится. И ведь пригодилась!
  В первый миг Крысятник даже не понял, отчего забарьерный ублюдок не пада-ет. И что это звенит на полу. А когда понял, чужак уже разорвал дистанцию. Теперь плазменный пистолет смотрел прямо в лицо, и было понятно, что ни Стась, ни Моха уже не успеют прийти на помощь командиру, их просто пристрелят по одному.
  - А теперь вылезайте оттуда, живо! - распорядился он. - По одному. И руки на виду держите, а то нервный я сегодня. Так, первый пошёл! Второй! Третий!
  Осторожно, стараясь не делать резких движений, Крысятник полез наружу. Он ещё успел исподлобья зыркнуть на врага - но тот предусмотрительно держал его на прицеле. Может, ещё и стоило бы попробовать снаружи, но в тесноте боевой маши-ны... Да и гвоздь, как оказалось, сломался о броню. Эх, автомат бы...
  Стоило покинуть "Брэдли", как их обступили ополченцы. Вооружение у них так себе, но против безоружных годилась и ржавая арматура с кусками бетона. "Чёр-ные" пожирали пленников яростными взглядами, но без приказа приступить к распра-ве не решались.
  - Что дэлат с ними, командир?
  - Стоять... Вон в том доме, - указал вахмистр на строение, расстрелянное пуш-кой "Брэдли". - Вы дождётесь конца боя. Не допускать их побега либо освобождения "белыми". После боя будем их судить. Приказ понятен?
  - Так точно, - бодро и совсем по-военному отрапортовал старший из ополчен-цев. Рука с клешнёй взметнулась к виску. На взгляд вахмистра, получилось по-настоящему забавно. Особенно с учётом горящих преданностью глаз.
  - Исполнять. - И, больше не оборачиваясь, забарьерец вышел из развалин. Он был доволен: задание, наконец, выполнено, оба "племени" сцепились в рукопашной в домах и развалинах и представляют собой лишь лёгкую мишень. Всё это непотребство сканируют мини-беспилотники, да хватило бы и одних спутников. А высоко в небе барражирует разведывательно-ударный гравиплан. Не самый новый, ясное дело, но на выродков хватит. Надо только подать команду - и успеть уехать из посёлка на тро-фейном "Брэдли", а потом вместе с группой зачистки добить подранков. И вот уже после этого, а потом отчёта перед начальством, пить виски на базе и сверлить дырочку для первой медали...
  Взревев мотором, "Брэдли" развернулся. Под гусеницы угодили парочка недо-битых "белых" и один "чёрный" с переломанными ногами. Массивная машина, напо-минающая лёгкий танк, вмяла тех и других в грязь и превратила в кровавую кашу. "Брэдли" оказался неимоверно политкорректен: белые так белые, чёрные так чёрные, а были бы серо-буро-малиновые, сделала бы отбивную и из них. Переваливаясь на ухабах, давя своих и чужих, машина мчалась по своим следам. Она отклонилась толь-ко раз - и то, чтобы окончательно опрокинуть горящую вышку с пулемётом. Накре-нившись, неуклюжая конструкция опрокинулась на землю. Вроде кого-то придавила... Плевать. Им всем уже недолго осталось.
  Выехав из посёлка и растаяв во тьме, "Брэдли" остановился. Всё-таки и от смога есть польза, подумал вахмистр: метров на сто от побоища отъедешь, заглушишь мотор - и местные тебя уже не найдут. Конечно, им и самим легче прятаться от об-лав... Было бы, если б не тепловизоры и локаторы, навешенные на любую машину забарьерцев. После бойни в Смоленске и Вязьме, нападений на караулы в Москве ни-кто не хотел пасть жертвой гранатомётного выстрела.
  Когда мотор затих, и только далёкие крики и стрельба говорили о продолжаю-щемся бое, вахмистр включил встроенную в шлем скафандра рацию.
  - Я папа, я папа, приём. Как слышно? Миссия выполнена, объекты собраны в деревне. Ведут ближний бой подручными средствами. Да, беспилотники подсветят. Да, все, кто с оружием, воюют наверху. Если кто внизу и остался, это всякие рабы. Хотя рабов тоже в бой погнали, я видел. Да, можно наносить удар. Отбой.
  С негромким, приятным "донн-н" рация отключилась. Теперь - только сидеть и ждать. Когда вспышки разрывов замелькают мутными сполохами, пробивая даже многослойный смог, а по грязным пустошам наотмашь хлестнёт ударная волна, можно будет снова заводить машину - и, присоединившись к высаженному десанту, идти на зачистку.
  
  Грохот ударов в стены, грохот разрыва, визг осколков, цементная пыль и отко-лотые осколками кусочки бетона на голову... Несколько дыр появилось и в металло-пластиковых воротах, а поп отлетел от смотрового окошка, будто получил пинка от великана. Грузное тело опрокинулось навзничь, забрызгивая кровью пол, голова ис-чезла, будто по волшебству.
  А "церковь" уже наполнялась воем, стонами и причитаниями. Кому-то разо-рвало близким взрывом барабанные перепонки, кого-то посекло осколками, кого-то придавило чем-то тяжёлым, упавшим с тонущего во мгле потолка. Лампочка, хоть как-то разгонявшая мрак, тоже не пережила ударной волны. Единственным источником света оставалась Хухря, с неё почти осыпалась подсохшая грязь.
  - Валим отсюда, командир! - тряс Мэтхена за плечо Аист Мастыря. - Или всех переколбасят!
  Перепуганная Хухря пронзительно визжала, пытаясь отпихнуть свежий труп с пробитой осколком головой. Больше очередей вроде не было, гореть в "церкви" тоже оказалось нечему, кроме проводки, но и она вскоре погасла. Воцарилась чадная, зло-вонная мгла.
  А за дверью шёл бой. "Брэдли" отчаянно ревел мотором, оттуда стреляли то из пушки, то из пулемёта. Время от времени снаряды дырявили стены, и вся "церковь" ходила ходуном. "Прав он, - мелькнуло в голове Мэтхена. - Выбираться надо".
  Видимо, не один Мэтхен подумал о бегстве. Стоило кому-то добраться до про-битых снарядами ворот, как за ним следом ломанулись остальные. Сперва толпа лишь бессильно билась в металлопластик, орали придавленные, скрежетали по воротам клыки и когти. Но уже через пару секунд кто-то, видимо, случайно нажал на потайную кнопку. Механизм сработал, и ворота распахнулись.
  - За ними! - крикнул Мэтхен. Но толпа уже сама несла их к выходу, обезумев от творящегося вокруг беспредела, и не было ни малейшей возможности остановиться. Оставалось вцепиться друг в друга, чтобы не потеряться в толпе - и нестись к выходу. Хухрю Мэтхену пришлось поднять на руки - иначе её неминуемо бы затоптали.
  Вырвавшись на улицу, Мэтхен огляделся. Как и следовало ожидать, от пушки "Брэдли" не было спасения, все пулемёты "белых" замолчали. Но со всех сторон нёсся грохот автоматных очередей, глухие выстрелы ружей, лязг, хряск и мат рукопашной, стоны раненных и крики дерущихся. После мрака внутри "церкви" было почти светло: тут и там что-то горело и взрывалось, отблески пламени хоть немного рассеивали мрак. С другой стороны, погас - и наверняка не без помощи осаждённых - прожектор.
  Интереснее было другое: кто-то успел положить нескольких автоматчиков. "Чёрные" или "белые", во всеобщем хаосе было не понять, но и неважно. Важны были только старенькие автоматы в мёртвых руках.
  - Как по заказу, - произнёс Аист и двинулся к баррикаде из трупов. Мэтхен по-следовал за ним. - Берём.
  Без лишних сантиментов Мэтхен вывернул из руки полураздавленного "бело-го" старинный автомат. Похоже, мутант не успел сделать ни одного выстрела, остался целым даже зажатый в зубах запасной магазин с патронами. Ну, а с таким боеприпасом можно воевать. Вооружился и Аист, даже Хухря подхватила что-то охотничье пе-редними руко-ногами. От радости даже шерсть замерцала ярче.
  - Туда, - скомандовал Мэтхен, указывая на гору трупов. - Нечего тут стоять.
  Мэтхен уже оценил ситуацию: похоже, напавшие на посёлок покрытые чёрной шерстью чужаки прорвались внутрь с ходу, и он уже знал, отчего. "Брэдли", неуязви-мый для стрелкового оружия, зато с пушкой - невероятная для здешнего народца мощь. Похоже, агрессоры нашли броневичок, и теперь его уже не вернёшь.
  А вот и "Брэдлик", отметил Мэтхен и почувствовал, как по спине катится хо-лодный пот. Со включёнными фарами, часто стреляя из пулемёта, а временами выплё-вывая по несколько снарядов в упор, бронемашина пёрла прямо на них. Пули бессиль-но высекали искры о броню, тех, кто попадался на пути, вминали в грязь мощные гу-сеницы. Больше Мэтхена удивило другое: "Брэдли", едва не расстреляв "церковь" в упор, отчего-то развернулся прямо на трупах и пополз обратно.
  - Измэна! - заорал кто-то из тьмы, грохнул автомат. Как и следовало ожидать, пули лишь бессильно высекли искры из брони. Ответом его "Брэдлик" не удостоил.
  Хухря, наконец, нашла место, где можно спрятаться. За кучей трупов, что остались прямо у приоткрытых ворот "церкви", она почти не выдавала себя свечени-ем. Увы, и света без неё было совершенно недостаточно. Щуря исходящие слезами глаза, которые невероятно щипало от смога, Мэтхен пытался рассмотреть, кто стрелял по "Брэдли".
  Так, один, два... Три... Вон четвёртый. Судя по акценту и гортанным воплям - именно из нападающих, "белые", наоборот, считают акцент признаком недочеловека. Похоже, стерегут кого-то, наведя на них стволы автоматов. Кого? Пленных? Вот один из конвоиров с идиотским смехом ухватил пленника за огромное, подозрительно зна-комое ухо.
  - Отвали, козёл! - крикнул коротышка - и последние сомнения исчезли.
  - Наши, - перекрикивая царящий гвалт, объявил Мэтхен. - А у нас есть ору-жие!
  Видимо, о том же самом подумал и Аист. Даже Хухря высунулась из-за мерт-вецов, готовясь поддержать друзей огнём. Толку-то, мелькнуло в голове Мэтхена. Эрхард вскинул автомат - и, в который раз вспомнив добрым словом капитана Ярце-ффа, выпустил коротенькую, в два патрона, очередь. Попал. Крайний, так и не успев понять, откуда стреляют, крутнулся вокруг своей оси и повалился наземь. Аист вооб-ще выстрелил одиночным - похоже, предыдущий стрелок предпочитал беречь патро-ны. Но тоже попал: единственный выпученный глаз исчез, будто по волшебству, тело неуклюже осело в грязь. Третий и четвёртый бросились было за спины своих пленни-ков, но как раз в этот момент нажала на курок Хухря. Её не гонял Ярцефф, да и опыта стрельбы у неё почти не было. Очередь получилась длинная и неаккуратная, пленни-кам наверняка досталось бы не меньше конвоиров - но Крысятник и остальные, на доли секунды опередив стражников, успели пригнуться. Остаткам конвоя повезло куда меньше...
  - Все целы? - спросил Мэтхен, когда живых чужаков поблизости не осталось. Хухря, наконец, откинула надоевшего мертвеца, пурпурные отблески озарили мрак. Мэтхен пожалел, что на неё нечего накинуть. - "Брэдли" был наш?
  Крысятник сконфузился: если б не эта ошибка... И ведь некого винить. Но де-лать нечего...
  - Он самый, - буркнул разведчик. - Мы к ним в плен попали. Я хотел прорвать-ся и вас освободить, потому и показал этим машину. А у них оказался человек из заба-рьерцев, одетый в броню... А я его гвоздём упороть попытался, да про броню их за-был...
  - Эта броня называется боевым скафандром. А, не бери в голову, - махнул ру-кой Мэтхен. - Наоборот, спасибо, что нас спасать полезли. И о "Брэдлике" не грусти, будем живы, новый достанем. Ладно, и что он?
  - Вывели нас из "Брэдлика, и оставили с этими обормотами, - отозвался Кры-сятник. - А сам он укатил куда-то. Мэтхен, не знаешь, зачем?
  - Сам удивляюсь. Пострелял тут, подавил тех и этих - и вон... Этого урода нам всё равно не достать... Будем выбираться сами. Пойдём пешком...
  ...Нет, не было ни свиста, ни рёва - что бы это ни было, а летело оно в не-сколько раз быстрее звука. И даже если б воздух был кристально чистым, никто бы не заметил отвесно падающих монстров. Первым, что они услышали, был грохот взрыва - столь мощного, что земля ощутимо дрогнула, а уши будто залепило воском. Стась ошарашено тряс головой - его огромным, сверхчутким ушам пришлось хуже всего. "Не оглох бы наш слухач" - мелькнуло в голове у Мэтхена.
  Второе огненное облако вспухло на дальней окраине села, за ним последовало третье, четвёртое, пятое... Строения, даже те, что выдержали пушку "Брэдли", руши-лись, как карточные домики. Тряслась земля, по всему посёлку падали горящие об-ломки, какие-то ошмётки, довольно тяжёлые куски кирпича и бетона. По горящему посёлку метались совершенно обезумевшие, обожжённые и посечённые осколками, недавние противники. Падающей с воздуха смерти было наплевать, кто тут "чёрный", а кто "белый".
  - Что за... - начал было Крысятник, но Мэтхен уже бросился к приоткрытой створке ворот.
  - Внутрь! Там подземелья!
  Они ещё успели пробежать по заваленной трупами церкви, когда где-то высо-ко, за пределами энергетического купола, стартовала ещё одна ракета. В ней не было мощной боеголовки, не было вообще никакой взрывчатки - только контейнеры с де-сятками тысяч вольфрамовых стержней. Но взрывчатка им была и не нужна: когда скорость превышает двадцать "звуков", любой предмет становится смертельным ору-жием. На последних километрах контейнеры раскрылись, высыпая свой груз - и го-рящий посёлок с окрестностями оказался буквально нашпигован металлом. Вместо понятного и оттого чуть менее страшного грохота взрывов раздался противный, похо-жий на треск раздираемой плотной ткани, звук. Слушать его было некому - все, кто был на улице, в уцелевших строениях и даже неглубоких подвалах, умерли почти мгновенно. Уцелеть под металлическим ливнем было сродни чуду. Но и это чудо уже не имело значения: сразу после удара над обречённым посёлком зависли один ударный и два грузовых гравиплана. С них лихо, спрыгивая прямо на груды трупов, десан-тировалась одетая в боевые скафандры пехота. А через разрушенный вал уже перева-лилась БМП "Брэдли" с вахмистром Ковальски. Разведчик решил добыть в качестве сувенира пару шкурок.
  
  - Что за хрень? - спросила Хухря, когда доносившиеся с поверхности звуки боя стихли. Мэтхен и сам не отказался бы узнать, отчего резня наверху так резко за-кончилась. Но высовываться наружу совершенно не хотелось. Да и не слишком-то по-лучалось: не выдержав удара неизвестным оружием, церковь провалилась в себя. Воз-дух проходит, но прокопаться сквозь бетонное крошев без бульдозера нереально.
  - Какая разница? - буркнул Крысятник. - Всё равно нас замуровали, не выле-зем. Мастыря, есть тут другой выход?
  - Не видел...
  - Погоди, - вспомнил Мэтхен. - Та яма, куда мы труп относили... Помнишь?
  - И что?
  - Ну, ведь куда-то же она ведёт, - усмехнулся Эрхард. - Пахнет там, конечно, не розами, но какой у нас выбор? Идём к "батарейкам". Там хоть верёвки найдём...
  Самое смешное, "батарейки" продолжали работать. Всё так же пыхтели и со-пели сидящие на "велосипедах" разномастные мутанты, прохаживались, время от времени пуская в ход палки, надсмотрщики, мерно гудели маховики и шелестели тро-сы и приводные ремни. Мэтхен, Хухря и Моха уже свели с этой адской системой зна-комство, а вот остальные в немом удивлении воззрились на живые батарейки. Сюда не доносились даже звуки боя и взрывов с поверхности.
  - Это что за едрён батон такой? - только и вопросил Крысятник.
  Один из надсмотрщиков заинтересовался, отчего этакая орава здоровых лбов ни хрена не делает?
  - Вы кто такие, какая смена, какого чёрта не спите и не жрёте? - полюбопыт-ствовал старшой надсмотрщиков и шагнул вперёд. Но в неровном свете Хухри увидел нацеленные автоматные стволы и остановился, будто налетел на стену.
  - Не ворчи, мужик, - сказал Мэтхен. - Но мы своё открутили. Дай нам все сво-бодные ремни и верёвки - и мы не будем вас убивать. Сами сдохнете, когда попробуе-те выйти наверх.
   - С чего это? - не понял надсмотрщик.
  - У меня для вас две новости - хорошая и плохая. Начну с хорошей: вы только что избежали смерти. В посёлок ворвались чёрные, а потом забарьерцы нанесли удар с воздуха. Не знаю, чем по нам вдарили, но наверху и в домах, похоже, никто не уцелел.
  - А плохая? - ошалело спросил старший из надсмотрщиков. Только теперь крутящие "батарейки" рабы сообразили, что что-то не так. Некоторые зашевелились, пытаясь встать на перетруженные бесконечным "велопробегом" ноги, бригада надсмотрщиков заработала палками, послышались мат, вой и причитания.
  - Наверху погибли все - и "чёрные", и "белые", и рабы. "Церковь" разрушена, значит, и остальное тоже. Выход наверх завалило. Вашу "электростанцию" наверняка тоже зачистят. Или газ пустят. Если вы знаете другой выход, самое время валить.
  Повисла тишина, взорвавшаяся разноголосыми воплями. Невольники вскаки-вали с "велосипедов" и мчались к выходу. Некоторые бросились на надсмотрщиков, те пустили в ход палки. Глухие звуки ударов, хряск ломаемых костей, мат, стоны ме-тались под низкими сводами. Мэтхен и остальные не слушали. Хухря уже нашла мо-ток толстого каната. Он был нешуточно тяжёлым, наверняка длиной метров в два-дцать. Но Великанша не жаловалась - тащила вслед за Мэтхеном и Мастырей. Кры-сятник и его команда замыкали шествие, их автоматы не дали бы сунуться следом ни-кому из местных. Наверняка кто-то вспомнит про яму для мертвецов, и или спрыгнет, положившись на судьбу, или добудет канаты и тросы у турбин "батареек". Но это бу-дет потом. Никто не увяжется следом, соответственно, не попытается напасть врас-плох, когда все вымотаются.
  
  Мэтхен обвязал канат вокруг пояса, другой конец беззвучно ухнул вниз. Плес-нул в воде или что там течёт вместо воды? Не понять...
  - Кто первый лезет? - спросил Крысятник. - Могу я.
  - Лучше я, - срывающимся от волнения голоском пропищала Хухря. - Мне же свет не нужен, да я и легче всех!
  "Ага, ты у нас сама себе лампочка" - пришло в голову Мэтхену.
  - Ладно, лезь. Только осторожнее. Крысятник, смотри внимательнее, и держи автомат наготове - мало ли что? А вы все держите меня. Если там, внизу, что-то жи-вёт, оно не должно сдёрнуть вниз нас с Хухрей.
  "А ведь тот, который в подземном переходе поселился, мог бы и всех затянуть, - вспомнил Химки Мэтхен. - Надеюсь, тут таких не будет".
  Великанша спускалась быстро. Длинные, ловкие руко-ноги с цепкими пальца-ми легко держали тщедушное тельце. Длинный костяной нос то и дело цеплялся за канат, но это неудобство она игнорировала. Непривычно чистая шерсть ярко свети-лась, озаряя пурпурными отблесками отвесно уходящие вниз бетонные стены. Камен-ный колодец не больше метра в диаметре никак не желал кончаться, Хухрин свет сла-бел вдали.
  - Да что там такое? - буркнул Крысятник, вглядываясь во мрак. Ствол автомата смотрел вниз, но, честно говоря, смысла в этом не было никакого: даже решись он стрелять, в каменной трубе пули отрикошетят от стен, и хоть одна, да зацепит Хухрю. Мэтхен уже начал беспокоиться, что не хватит каната, когда грубая пенька в руке трижды дёрнулась. Это был условный сигнал, означавший: Хухря достигла дна и бла-гополучно спустилась на твёрдую поверхность. И вообще, там не просто крохотный каземат.
  - Ладно, полезли, - произнёс Мэтхен. "Только вот как последний спустится?" - пришло ему в голову. Мэтхен отругал себя за то, что не осмотрел окрестности дыры повнимательнее. Нашлась ржавая, намертво вмурованная в стену скоба, несокрушимая даже на вид. Как её не заметили раньше? Наверное, оттого, что невольники и не думали бежать, а надсмотрщикам любопытство было ни к чему.
  Мэтхен быстро, и как мог надёжно привязал канат к скобе. Подёргал - держало надёжно.
  - Я следующий, - произнёс он. Закинув на плечо автомат, он ухватился за ка-нат. Жёсткие волокна впивались в ладони. Наверное, прежний забарьерец Мэтхен бы не сумел - но после полугода под командованием капитана КСО... Мэтхен уверенно перебирал канат, упираясь ногами в стенки цементного колодца. А канат всё тянулся и тянулся, и тьма обступала со всех сторон. Хухря осталась там, внизу, и её свет больше не проникал в каменный колодец.
  Бетонный колодец оборвался неожиданно. Ноги Мэтхена соскользнули со стенки, он больно ударился коленом о край - но не сорвался. А отблески Хухриного света на сапогах лучше слов подсказали, что они почти у цели.
  - Я тут! - пискнула Хухря. Отчего-то она была в полном восторге - может, от-того, что в абсолютной тьме чувствует свою необходимость? Но она и правда ободри-ла Мэтхена. Голос раздался совсем близко. - Прыгай! Тут недалеко!
  Отпускать канат было боязно, но Мэтхен набрал в грудь побольше воздуха и разжал руки. Падать далеко не пришлось: каменный пол больно дал по ногам. Не удержавшись, Мэтхен поскользнулся на влажном камне, неуклюже упал на спину - и только после этого сумел оглядеться.
  И замер. Всё-таки Подкуполье неистощимо на сюрпризы. Стоит решить, что уже всё тут видал и ничем больше не удивишь - и вдруг...
  
  Глава . Ушедшие под землю.
  
  Помещение оказалось низким, но широким, дальние стены терялись во мраке. Наверное, когда-то был канализационный коллектор - Мэтхен не смог бы сказать, так это или нет. Растрескавшиеся каменные плиты плавно понижались к дальнему концу зала. Именно там, с плеском перекатываясь через разнообразный мусор, текла вода. Не привычная наверху зловонная жижа - нет, пусть и грязная, но вода. Здесь было жарко и влажно, как в бане, над потоком висели зловонные испарения. Но - удивительное дело, учитывая, как глубоко под землю они забрались - тут можно было дышать безо всякого противогаза. Пожалуй, воздух в подземелье оказался даже чище, чем наверху. Если б не тухлое зловоние, исходившее от воды...
  Мэтхен оглянулся. За спиной тёк такой же быстрый поток. Они оказались на продолговатом островке длиной метров десять и шириной не больше четырёх.
  - Ну, и что? - спросил Мэтхен. - Куда тут идти?
  Хухря не ответила. Но и сам Эрхард уже увидел ржавый железный колышек, к которому была прикреплена пластиковая верёвка. Она тянулась метров на пять, свет Хухри едва выхватывал противоположный конец. Оказывается, там покачивалась большая, человек на десять, моторная лодка. Имелись на ней и вёсла - их, не мудр-ствуя лукаво, закрепили поверх бортов. Лодка выглядела старой, но предельно надёж-ной. Её наличие лучше всяких слов убеждало, что где-то в подземелье есть другой вы-ход.
  - Надеюсь, в ней есть горючее, - произнёс Мэтхен. - А, если что, пойдём на вёслах.
  Вспомнилось, как в юные годы сплавлялся по бурной горной реке в окрестно-стях Нью-Сайгона. Тут, конечно, будет сложнее, да и маршрут неосвоенный - но есть ли другой выход?
  Сложив ладони рупором, Мэтхен крикнул в чёрный провал колодца:
  - Спускайтесь быстрее! Выход есть!
  - Лезем уже, не кричи, - пробурчал Стась и неуклюже бухнулся на пол. Следом спрыгнул Моха и - самым последним - Крысятник. Подпрыгнув, он поймал кончик каната и подёргал.
  - А это что, так оставим?
  - Плевать, - махнул рукой Мэтхен. - Эти, даже если и слезут, нас не догонят. Лучше посмотри, что у нас теперь вместо "Брэдлика" будет.
  - Это что такое? - удивлённо спросил Крысятник.
  - Лодка, - пожал плечами Мэтхен - и вспомнил, что речных, тем паче морских судов разведчик Пака никогда не видел. Наверное, и не подозревал, что по воде тоже можно плавать. Большинство рек в Подкуполье давно пересохли, либо текли по под-земельям в керамогранитных, устойчивых к агрессивной среде, трубах. В тех реках и озёрах, что остались наверху, текла уже далеко не вода. От купания в нынешней Клязьме, например, могла слезть шкура даже у местных, а ведь были речки и похлеще. - На ней можно плавать по воде.
  - И не утонем?
  - Не, не утонем, - уверенно произнёс Мэтхен, а сам подумал: "Ну, если ни на что в потёмках не напоремся". - Да тут и вплавь можно. Водичка чистенькая. По сравнению с тем, что наверху...
  - Ага, вода что надо, - произнесла Хухря. - Я уже напилась, давайте и вы.
  - Не, я пока не хочу, - поспешил сказать Мэтхен. Хотя что тут удивляться-то? Подкупольский народец запросто пьёт и не такое. По сравнению с пойлом, что в ста-рые, но не добрые времена капало из краников - считай, минералочка. - Давайте гру-зиться, пока те, с батареек, нас не заметили.
  Сказано - сделано. Шестеро дружно ухватились за верёвку, подтянули лодку ближе к берегу. Первой, чтобы остальным было видно, снова полезла любопытная Хухря, за ней, помогая друг другу, забрались остальные. Мэтхен отвязал верёвку, те-чение быстро понесло лодочку прочь. Чтобы видеть хоть что-то, надувшаяся от важ-ности Хухря уселась впереди. Остальные взялись за вёсла - они не столько гребли, сколько отталкивались от стен, держась посередине подземной трубы. Мотор Мэтхен решил не заводить: течение итак оказалось сильным. Наверное, пожелай они вернуть-ся обратно, против течения не вытянул бы даже мотор.
  - Куда мы плывём? - поинтересовался Стась, когда молчание и однообразное путешествие всем надоело.
  - А я что, знаю? - огрызнулся Мэтхен. Впрочем, если вспомнить, что ворота у церкви были повёрнуты на запад, а подземный ход потом свернул направо... Налево... И ещё раз налево... И ещё... Север, северо-восток, восток? Без компаса и не опреде-лишь. Но ответвлений не видно, да и течение позволяет двигаться только в одну сто-рону. - Зачем дёргаться? Выплывем к суше, там и будем искать путь наверх. Ведь лодку сюда как-то затащили! Значит, выход есть. Возможно, он уже за Барьером.
  - С чего ты взял? - поинтересовался Крысятник.
  - А ты когда-нибудь видел лодки у подкуполян? - вопросом на вопрос ответ-ствовал Мэтхен. - А в Забарьерье такие есть. Сам на такой сплавлялся по рекам, когда был студентом.
  Разумеется, любознательные подкуполяне тут же заинтересовались, что такое "студент". Мэтхен пытался объяснить - получалось не очень. Не просто объяснить глухим красоту какой-нибудь "Лунной сонаты". Пожалуй, даже труднее, чем немому от рождения сделаться оратором. О чём речь, они и в его-то школу, где ещё до войны училась поселковая детвора, не ходили. Но Мэтхен не расстраивался: если б не их рас-спросы, путешествие сквозь чёрно-багровую мглу было бы совсем безрадостным.
  - Всё, хватит болтать, - когда во рту пересохло от объяснений, произнёс Мэт-хен. - Давайте спать. Сначала я посторожу, потом ты, Крыс, потом остальные. Ну, разберёмся.
  - Вот это ценю, вот это по-нашему, - будто только того и дожидался Крысят-ник, неимоверным образом скорчившись на скамье. Остальные тоже упрашивать себя не заставили - вскоре судёнышко огласило похрапывание. Только Хухря, шерсть ко-торой продолжала светиться и во сне, то и дело стонала, вскрикивала - наверное, сни-лись кошмары последних месяцев. А Мэтхен, невзирая на усталость, всё также сидел на носу и неподвижно глядел в черноту бурного потока...
  
  Стоило друзьям заснуть, и тоска вернулась с новой силой. Мэтхен думал, что давным-давно похоронил её, да никогда особо и не тяготился тем, что покинул при-вычный мир. Но стоило друзьям неосторожно напомнить, как она вернулась вновь. Вспомнились узкие улочки бывшей шотландской столицы, старинный замок на холме, синеющие во влажной дымке горы, когда-то принадлежавшие таинственным пиктам, а потом - бессмертным героям Вальтера Скотта. Помнится, ребёнком его было не ото-рвать от "Роб Роя" и "Пертской красавицы"...
  А вот - воспоминания юности. Он уже студент в Оксфорде, - в семействе Мэт-хенов никогда не экономили на образовании, оттого когда-то и вошли в научную кор-порацию. Да и генную корректировку в нужном направлении провели - а без неё всё равно не хватит интеллекта. Отсеют по пресловутому IQ - и шиш тебе, а не универси-тет. Так и в Подкуполье можно загреметь: тогда это ещё казалось самой страшной ка-рой, ха! Ну что ж, другим без этого тоже никуда. Хоть учёным, хоть фермерам, хоть, извиняюсь, проституткам нужно усиливать свои природные способности в нужном направлении. Иначе никто не воспользуется твоими услугами, не удастся устроиться на службу к Бессмертным... Впрочем, именно Бессмертные-то и корректируют свой геном наиболее основательно.
  Время за любимой работой летело незаметно. Написание статей и монографий, копание в архивах, электронных и - по специальному допуску - даже бумажных, жар-кие дискуссии с сокурсниками под старинными сводами. А летом, совсем как в далё-ком двадцатом веке - дружеские посиделки на горных лугах и в развалинах древних замков, барбекю, сплавы по горным речкам, каких было полно в старой доброй Шот-ландии. Первый поцелуй, первое "прощай" - как же без этого?
  Страх - нет, не попасть в плен к бывшим соотечественникам и под действием следственной химии рассказать всё, что знает и только догадывается, а потом стать растением. Всего лишь боязнь не сдать сессию или недобрать баллы, достаточные, чтобы поступить в аспирантуру. Все набранные за учебный курс студентом баллы суммировались, и дальше шла жесточайшая борьба. Им так сразу и сказали: до дальше пойдёт только десяток лучших. Остальные, даже те, у кого всего на балл меньше деся-того, могут закатать губу: дальше лаборанта им не подняться.
  А вот он уже выпускник, аспирант даже. Проскочил вторым. Мог бы и первым, но тихоня и зубрила Джимми Дарлинг набрал 10085 баллов. Ровно на четыре балла больше, чем у выпускника Эрхарда Мэтхена. Что, вроде бы, особо и ничего и не меня-ло, но... Всё равно первое место - это повышенные гранты и внимание университет-ских властей сразу после выпуска. В перспективе... Да всё, что угодно, вплоть до все-мирной известности и высших научных званий. И - что ещё важнее - внимания Бес-смертных. Ведь чтобы набрать высокий балл, хоть и необходимо, но мало быть та-лантливым и эрудированным. Столь же важно уметь проявлять лояльность и понимать желания тех, кто выше. А вот с этим качеством у молодого учёного были проблемы.
  Мэтхен вовремя заметил абрис большой глыбы, через которую с плеском пе-рекатывалась вода. Он едва успел оттолкнуться веслом, торчащий из воды камень прошёл совсем близко от борта - Мэтхену даже послышался скрежет обшивки о по-верхность глыбы. Некоторое время он внимательно вглядывался в черноту впереди, потом внимание снова ослабло. Мысли вновь унеслись в прошлое. Да, всё, вроде бы, складывалось неплохо. Он заслужил уважение научных руководителей и кафедраль-ного начальства, написал пару монографий и две дюжины статей. Удивительное дело - ещё три года назад казалось, что он делает нечто важное, изучает и передаёт гряду-щим поколениям память о прошлом. Наивный...
  Пройдёт всего несколько лет, и он поймёт, как заблуждался. Что нет ничего легче, чем уничтожить память о чём-то, неудобном нынешним властям. Что наука ис-тория неразрывно связана с идеологией, а идеология всегда выполняет заказы власть и деньги имущих. Наконец, что кто платит, тот заказывает музыку. И если нынешним хозяевам планеты невыгодны какие-то исторические факты, точнее, память о них... Проклятье, опять какая-то дрянь из воды торчит... Этак можно и ко дну пойти. Но в лодке посреди тёмного тоннеля так хорошо думалось, что мысли снова и снова со-скальзывали на давно и прочно забытую историческую науку.
  Говорят, основа истории - научно установленный исторический факт. А что есть факт? Вот в физике, химии, биологии, географии, факт - это нечто, во-первых, вещественное, что можно пощупать или увидеть. На худой конец, как радиацию - об-наружить и замерить приборами. И ещё: научно установленный факт всегда можно либо повторить в лабораторных условиях, либо он многократно повторяется, скажем, в природе. Без повторяемости, знает любой учёный, исследовать то или иное явление невозможно.
  А что с историческими фактами? Пощупать, увидеть, измерить их невозможно. Чаще всего историк имеет дело не с фактом, а с его следом в истории: документами, архитектурными сооружениями, найденными археологами предметами прошлого. Вместо приборов, объективно и непредвзято замеряющих изучаемое явление - субъ-ективные и ненадёжные свидетельства современников или вовсе потомков - по прин-ципу "мне отец рассказывал, а отцу его отец, а тому какой-то мужик, а он узнал ещё от какого-то мужика, что-то слышавшего о событии в молодости".
  Ну, и с повторяемостью тоже туго. Где вы видели лабораторию, в которой можно заново повторить, скажем, Вторую Мировую, она же Первая Атомная? Конеч-но, войны в истории человечества исчисляются тысячами, и у всех можно найти много общего, будь хоть та же Вторая Мировая, хоть массовая пьяная драка в Резервации. Но в какой-нибудь химической реакции участвуют одинаково устроенные, действующие по одним и тем же законам атомы и молекулы. А в истории - существа, наделённые разумом, свободой воли (по крайней мере, думающие, что наделены), преследующие различные интересы, и не только материальные, но и виртуально-идеологические....
  Был пример - в молодые годы студенты универа решили сыграть в реальном масштабе какую-нибудь более-менее изученную битву прошлого. Выбор пал на Фер-мопилы. Набрали массовку - "тремястами спартанцами" стали студенты Эдинбург-ского вуза, "персами" - сборная солянка из греков, турок и хорватов. Но как выяснить численность сторон, если списков личного состава ни у кого из участников битвы не было? Ну, ладно, ещё туда-сюда со "спартанцами", а сколько "персов" набирать? Де-сять тысяч? Сто? Миллион?
  Во-вторых, вместо кое-как откованных мечей, копий и стрел античности в ход пошло изготовленное на заводе сувенирное оружие, да ещё в специальных чехлах, дабы никто никому в запале не снёс башку. "Убитые" шли пить пиво, причём "греки" нисколько не чурались "персов", а проведший "персов" в тыл предатель оказался геем и нудно строил глазки то Ксерксу, то Леониду. Ну, и по мелочи - образ мыслей, физи-ческое состояние, разговорный язык - греческий там звучал, но уж никак не "древне-"... Правду говорят, в одну и ту же воду дважды не войдёшь.
  Так ведь и с фактами не всё просто. С самого начала выяснилось, что море с тех пор отступило где-то на километр, и на прикрытие нынешних Фермопил нужно не меньше бригады. "Леонид" с "Ксерксом" посовещались и договорились не заходить туда, где во времена настоящей битвы плескалось море. Потом выяснилось, что поле битвы пересекает магистральная автострада, и её загромождать местные власти строго-настрого запретили, так что битва сразу же распалась на две. Оказалось, что там ещё с двадцатого века стоит мемориальный комплекс, типа памятник истории, и махать мечами рядом с ним также запретили: мол, ещё мрамор покоцаете. И пришлось вести "бой" существенно севернее.
  Тут началось самое весёлое. То четверть "спартанцев" не успеют приехать в срок, и начнётся без них. То "Ксеркс" умудрится сломать ногу и со страшным матом поедет в больницу. То "Леонид", напившийся перед главной битвой вискаря, где-то потеряет шлем и меч. А гей-"предатель" перебрал текилы, заблудится и завёл "персов" в горы, откуда их всю ночь вытаскивали с помощью гравипланов. К утру славно повеселившиеся студенты-историки оценили всю уникальность истории.
  А уж когда в 2144 году, так сказать, в честь двухсотлетия, попытались в точно-сти повторить операцию "Оверлорд"... Кстати, используя настоящие немецкие укреп-ления... Вот там было действительно смешно. Особенно когда раритетные "Ланкасте-ры" по ошибке разбомбили канализационный коллектор, и над Па-де-Кале повисла чудовищная вонь. Была идея "реконструкции" битвы при Лейпциге в натуральный размер... Мэтхен подозревал, и там не обошлось без накладок.
  Но допустим самое прекрасное совпадение: историк жил в эпоху, о которой писал, он даже участвовал в событии... И что? Он ведь был не сторонним наблюдате-лем, способным бросить бесстрастный взгляд сверху, а, скорее всего, рядовым испол-нителем. Видел ли общую картину событий солдат, бежавший под ливнем свинца к вражеским окопам в "битве за домик паромщика"? Да максимум, что он видел - это парней из своего отделения и, быть может, какое-то непонятное шевеление в кустах, куда и отстрелял из винтовки всю обойму. А генерал в своём штабе, наоборот, видел не сам бой, а его отражение - на штабной карте. Ну, и что в сухом остатке? А то, что нет фактов, как таковых. Есть интерпретации.
  "А Россия?" - будто споря сам с собой, подумал Мэтхен. - Она-то точно была - от такого количества фактов не отмахнёшься!" Но стоило вспомнить план "Требюше", выжженную землю Сафонова - и всё стало ясно. Если они своего добьются, от Подкуполья не останется и следа. И вместе с Подкупольем будут уничтожены послед-ние свидетельства существования России. Останутся архивы, но электронные доку-менты давно нужным образом подредактированы, а к бумажным никого и не подпу-стят, ссылаясь на "плохое физическое состояние" и "документ уничтожен по акту но-мер такой-то". Ну, или был похищен, потерялся при транспортировке, сгорел в пожа-ре, утонул при прорыве канализации, нужное подчеркнуть. Самое безобидное сохра-нят - но засекретят бессрочно. Конечно, и чистильщики могли что-то увидеть, и даже понять, что именно увидели - но первое, чему учат студентов: "Нет документов - нет истории". Археология хороша лишь в качестве подспорья, а там и вещественных сле-дов не останется. Легенда, всего лишь недоказуемая легенда. Как миф об Атлантиде.
  Отсюда следует... Мэтхен глубоко вздохнул, вывод казался уж слишком сме-лым - но почему нет? Ведь именно Подкуполье сохранило последние следы забытой цивилизации. Следовательно, сейчас, в компании мутантов мотаясь по планетарной помойке с автоматом, он делает для истории больше, чем отвернувшиеся от него кол-леги. Не только за мутантов идёт война, а за память. За историю...
  Часов у Мэтхена не стало задолго до войны, а под многими метрами земли по-нять, сколько времени, невозможно. Но глаза у историка уже слипались, а это значило, что пора передать вахту другому. Он склонился над мерно посапывающим Крысятни-ком: тот сперва боялся сомкнуть глаза на воде, а теперь дрыхнет без задних ног, даже будить жалко. И всё-таки Мэтхен тронул разведчика за плечо. Спал бывший подруч-ный Пака чутко - сразу открыл глаза, вскочил.
  - Где мы?
  - А хрен его знает, - ответил Мэтхен чистую правду. - Ясно, что уже не в по-сёлке.
  - Понятное дело, - хмыкнул Крыстник. - Ладно, ты спи, я посторожу.
  Мэтхен с наслаждением вытянулся на дно лодки, плеск воды о борта оказался лучшим на свете снотворным. Уже проваливаясь в чёрное безмолвие забытья, Мэтхен расслышал ворчание Крысятника: - Никогда не думал, что по воде плавать будем, а сами сухими останемся. Цивылызация, ёпта...
  
  - ...командир, гля, чё тут есть!
  Мэтхен приоткрыл один глаз, потом другой. Хухря сила непривычно ярко, ко-нечно, не как лампочка, но гораздо ярче, чем накануне. Отмылась?
  Вторым открытием было то, что лодку не качает. Друзья вытащили её на берег, пока он спал, да ещё сами выкупались. Мэтхен уже давно не замечал ни запаха немы-тых тел и шерсти, ни острой химической вони от подкупольской грязи, но сейчас при-вычное сочетание куда-то делось. Даже исходившего раньше от воды тухлого смрада не чувствовалось. Мэтхен смутился, осознав, что он по сравнению с ними со всеми теперь просто грязнуля.
  - Тут вода совсем тёплая, - увидев, что Эрхард проснулся, восторженно сказала Хухря. А вку-усная - мы такую у Пака пробовали, помнишь? И ведь совсем прозрач-ная, я в ней даже ноги видела...
  - Ладно, уговорили, - улыбнулся Эрхард, выбираясь из лодки. Хотел раздеться - но передумал: всё равно одежда давно нуждается в стирке. Жаль, защитный костюм так и остался в кладовых "белых"... Ну, да потерявши голову, в смысле, "Брэдли", по волосам не плачут.
  Крысятник не обманул - вода ласково обволокла тело, в ней измученные на "батарейке" ноги даже стали меньше ныть. Она была тёплая, почти как в ванной, но главное - непривычно, просто непристойно для Подкуполья, чистой. Улыбнувшись друзьям, Мэтхен нырнул, поднялся на поверхность, весело отфыркиваясь и брызгая в Хухрю, поплыл. Великанша повизгивала от восторга и сияла ещё ярче - хотя куда уж дальше. А Мэтхен, так и не видя противоположный край подземного озера, стреми-тельно плыл во тьму. Хотя ещё ныли натруженные ноги, это само по себе было насла-ждением.
  Берег показался внезапно. Мэтхен ступил на наклонную бетонную плиту - яв-но рукотворного происхождения. Наверное, стоило остановиться и позвать друзей - но таинственное сооружение манило, как свет мотылька. Нет, идти во тьму самому - безумие. В Подкуполье без яркого света глаза Мэтхена стали куда чувствительнее - но в подземной мгле ничего не смог бы увидеть и самый зоркий. Разве что тот парень из Смоленска, слепой от рождения, зато с чем-то роде РЛС на макушке. Даже в самые тёмные ночи он умудрялся ни на что не натыкаться. Увы, Мэтхену такое было не да-но... Вздохнув, Эрхард быстро поплыл обратно. Хорошо, что у них есть Хухря. И не только потому, что светится.
  Лодка ткнулась в новый берег и закачалась на прибрежной волне. Привязать её оказалось не к чему, пришлось Мохе остаться на берегу и держать привязанный к си-дению канат. Держа автоматы наготове, остальные двинулись вперёд. Стась стара-тельно развесил огромные уши, вслушиваясь в чёрное безмолвие и улавливая неза-метные другим звуки. Дальний плеск воды, ещё более дальний посвист ветра, совсем уж неслышное потрескивание бетонных тюбингов, что медленно, по полсантиметра в год, проседали под собственной тяжестью и весом десятков метров земли. Кстати... Мэтхен не отказался бы узнать, когда строили весь этот лабиринт. А если строили ещё при России, ещё интереснее было бы услышать, как это делали. По мнению знакомого архитектора, ни одно подземелье неспособно выстоять полтора столетия. Завалит, за-топит, и уж точно не останется воздуха - по крайней мере, пригодного для дыхания. Наверняка тут есть какие-то выход на поверхность, а в них воздухозаборники и филь-тры. Страшно подумать - работающие.
  Вывод шокировал - но другого объяснения в голову не приходило. В Подку-полье осталось немало заводов и фабрик, было время, когда оно было этакой мастер-ской Свободного Мира, потеснив по этой части даже Китай. Но одно дело - агрегаты, построенные инженерами Еврофедерации или Американской Конфедерации в своих интересах, и совсем другое - нечто, предназначенное для комфорта самих подкуполян. Ничего сверх минимума, необходимого, чтобы работать и выживать, им не оставили.
  Вывод... Неужели в Подкуполье есть люди, кроме чистильщиков из Свободно-го Мира? Или - что ничуть не менее удивительно - кто-то из местных мутантов смог-ли освоить технику? Моторная лодка ещё могла быть завезена забарьерцами, но рабо-тающие воздухозаборники?
  Сапоги гулко били в безжизненный бетон, эхо от шагов разносилось далеко окрест. Даже скрежет коготков Хухри по бетону был отчётливо слышен. Уже в не-скольких метрах от потока никаких других звуков не было.
  Они шли длинным коридором. В полу была выбита колея, по дну тянулись ржавые рельсы, под потолком на таких же заржавленных кронштейнах ещё висел тол-стый провод в потрескавшейся изоляции. Какие-то непонятные трубы тянулись по стенам. Больше всего это напоминало метро. В Эдинбурге его построить так и не спо-добились, но Мэтхен не раз спускался в лондонскую подземку, и транспорт далёкого прошлого себе представлял. Здесь нечто похожее, только где же "платформа"? И, если уж на то пошло, вагоны. А главное, всё выглядело так, будто построили лет двадцать назад, не больше. Московский метрополитен казался куда более запущенным.
  А тоннель тянулся и тянулся. Наверное, они шли уже не один километр, когда, наконец, показалось ответвление. Точно такой же, только пыльный и куда менее ухо-женный коридор. Ответвление заложено кирпичом, но кладка не доходила до самого верха, да и делалась явно на скорую руку и не мастерами-каменщиками. В лучшем случае - талантливыми самоучками, впервые взявшими в руки мастерок. Основной ход чуть дальше круто сворачивал, и отчего-то Мэтхену не хотелось идти дальше. Наверное, оттого, что слишком уж ухоженным выглядел коридор. И вряд ли хозяева обрадуются незваным гостям, да ещё таким... эээ... необычным.
  Поддерживая друг друга, перелезли барьер. В новом коридоре путей не было - но выемки для шпал и следы болтов свидетельствовали: когда-то и здесь могли пройти дрезины, а то и поезда.
  - Интересно получается. Ну, ладно - бросили пользоваться. А замуровывали-то зачем?
  
  Лампы в простых, казённого вида плафонов заливали помещение ровным све-том, ровно гудел кондиционер. Это оказалось непросто - обеспечивать чистый воздух в самой гиблой части Подкуполья, в краях, не видевших рассвета уже много лет. Кон-диционеры работали на полную мощность круглые сутки, каждую неделю техникам приходилось менять фильтры: старые напрочь забивались токсичной дрянью. Но дело того стоило: только в жилых модулях военного городка вернувшиеся из рейдов чи-стильщики могут снять надоевшие "доспехи" без риска тяжёлых отравлений. На время можно отложить и дозиметры: для военного городка выбрали место с самым низким по бывшей Владимирской области фоном. А ещё тут ждёт такая роскошь, как душ, нормальная еда вместо сухпайков, инфоцентры, психологи и спиртное для снятия стресса, даже походный бордель на тридцать койко-мест. Многим после охоты на разнообразных уродов хочется прекрасного. Ну, и полезного тоже, не без того. Вое-вать, так с комфортом.
  Но старшим офицерам, что сидели сейчас вокруг огромного мерцающего экра-на, было не до отдыха. Экран занимала крупномасштабная трёхмерная карта. По карте перемещались разнообразные значки - обозначения блокпостов, мобильных отрядов, спецгрупп. Мерцающим пунктиром обозначались территории минных полей, яркими кружками - выявленные входы в подземелье, чернели квадратики других строений на поверхности вроде давным-давно брошенных, но ещё стоящих назло всем заводских корпусов. Впрочем, нет, не стоящих, а стоявших: ещё в первые минуты войны их раз-несли "Томагавки", а потом хорошенько проутюжили антикварные MLRS`ы. Похоже, сделали это зря, потому что ракеты явно что-то зацепили: в тех местах и теперь, пол-тора месяца спустя, сходят с ума дозиметры. Да и ответили местные неожиданно сильно. Потери заставляли вспомнить бойню в Смоленске.
  - Сэр, данные разведки не подлежат сомнению. Мы вынуждены настаивать на применение противобункерных бомб.
  - Даже атомных?
  - Если понадобится, генерал...
  - А я вынужден запретить о таком даже думать. Ваша доразведка, полковник, выявила что? Правильно: вся зона "Ковров" - одна грандиозная химическая свалка. По оценочным данным, до двух миллионов тонн высокотоксичных отходов в тридцати резервуарах. Резервуары давным-давно выслужили проектный срок, протечки пока небольшие, но сейсмические волны от взрывов их доломают. А там итак - сто квад-ратных миль местности, на которой без защитных приспособлений человек гибнет за пару минут. По краям этого безобразия - ядерные могильники. Ещё сотня тысяч тонн всякой пакости. Если мы хоть один накроем, или ненароком отработаем по свалке, пол-Подкуполья от радиации засветится! Дезактивация займёт полвека. И это всего в восьмидесяти километрах от Барьера, и в ста тридцати от Лоуэр Нью-Сити.
  - Сэр, как же тогда эти ублюдки выживают?
  - А они, господа, умные. На поверхности не сидят, селятся под землёй. И этот гадюшник для них как щит. Мы выявили лишь несколько отнорков, возле которых более-менее безопасно. Но инфракрасное сканирование почв показывает: у них под свалкой целый подземный город.
  Электронная карта замерцала, обозначающие свои и чужие отряды значки по-тускнели. Зато проступил спутанный клубок ярких линий, обозначающих систему тоннелей. Местами появлялись утолщения - если масштаб, соблюдён, там находятся целые подземные площади. Сверху появилась врезка - горизонтальный разрез под-земного города.
  - Вот тут, как я понимаю, посты вооружённых формирований, которые нас так приложили в первые дни...
  - Ну, и дали бы по ним...
  - Это ещё не всё. Здесь мы засекли скопление живых существ - наверное, это у них вместо жилого модуля. А тут отмечен избыток тепла. Аналитики клянутся, там у них реактор.
  - Вы с ума сошли? Рабочий атомный реактор - у этих?
  - Да. Другого объяснения нет. И если они смогли его поддерживать в рабочем состоянии - смогут и пустить вразнос. Кроме того... Их парламентёр предупреждал, что у них там есть атомная бомба мегатонного класса. Если её пустят в ход...
  - Врут. А даже если так... Толку-то от неё без носителей!
  - А носители и не нужны. Один подземный ядерный взрыв - и всё добро, о ко-тором говорил господин генерал, будет в стратосфере. А ЭМИ наверняка выведет из строя несколько ближайших генераторов и повредит ещё десять-двадцать. Только представьте, что с нами будет, если хоть часть этой дряни прорвётся за Барьер.
  - А вы, Вацлав, предлагаете оставить это осиное гнездо в покое и ждать, что само всё образуется?
  - Нет, я предлагаю вступить с ними в переговоры. Тем более, что они пошли на это первыми, парламентёра даже прислали. Если там ядерный реактор и, похоже, ещё что-то вроде военного завода, там цивилизованные люди, а не мутанты. Или мутанты, но создавшие что-то подобное цивилизации. Наверняка они тоже не хотят умирать. Значит, можно предложить им договориться на тех или иных условиях, и... ну, хоть выселить их куда-нибудь.
  - Потрудитесь повторить сказанное. Значит, вы собираетесь оставить на нашей планете целое племя выродков, пусть и с ядерным реактором? Может, и не они под-держивают его в порядке. Может, они захватили людей и эксплуатируют их как рабов. А даже если они сами люди - допустим, кто-то в Резервации сумел остаться человеком - что с того? Они ведь не прошли генной корректировки, значит, с нашей точки зрения те же мутанты, только другая разновидность. Тогда их тем более следует уни-чтожить: они могут знать что-то, не совпадающее с официальной историей. Возможно, если бы удалось договориться и выманить их на поверхность... А там уже всякое мо-жет случиться... Но они наверняка догадаются о такой возможности.
  - Но... радиация, сэр. Если у них реактор старого типа, могущий пойти враз-нос... Да и бомба...
  - И отлично, господин генерал. Мы же теперь знаем его местонахождение, так? Ударим туда противобункерными ракетами, выжжем эту дрянь - сработает не хуже нейтронной бомбы. А спецназ зачистит жилые модули, дорогу пробьём теми же про-тивобункерными. Если всё сделать быстро и сразу же поразить командный бункер, свою бомбу применить они не успеют. Опять же, можно перебросить сюда нанорой... Если нам его дадут.
  - А если успеют?
  - Придётся рискнуть. Ждать нельзя. Напомнить вам о плане "Требюше"? Пора переходить к новому этапу, а у нас три неподавленных очага сопротивления. В смо-ленской подземке, напомню, до сих пор скрывается несколько сот мутантов. Ещё больше - в бывшем московском метрополитене. И не меньше пары тысяч, а скорее куда больше - тут. Вы понимаете, что мы не можем оставить их в живых? Если там, - палец человека показал куда-то в сторону, но имел он в виду, ясное дело, Свободный Мир. - Узнают про случившееся в Резервации, Бессмертные будут очень недовольны. Что это означает для нас с вами, понятно? Так в чём проблема? Всё равно там надо дезактивировать, так что плохого в том, что фон будет чуть выше?
  - Что конкретно вы предлагаете?
  - Президент уполномочил меня следить за вашей работой, а не делать её за вас. Так что постарайтесь оправдать доверие.
  - Служу Европейской Федерации!
  - Посмотрим, как вы служите. День вам на разработку плана штурма, и на сам штурм не больше недели. Если не справитесь, президенту будет доложено, что вы не справляетесь с поставленной задачей. Конечно, если их подземная крепость устоит, мне мало не покажется - но и вам тоже. Так что на вашем месте я бы подсуетился.
  - Хорошо, уговорили, - буркнул генерал, чувствуя себя нашкодившим школь-ником, которому не удалось спрятать электронный дневник от родителей. Мерзкое, уже почти забытое ощущение.
  - Действуйте, господин генерал. Через неделю вы доложите мне о стопроцент-ной зачистке или уничтожении этих подземелий. Или я сообщу вам об отрешении от должности и отдаче под трибунал - пусть и чуть позже.
  Необходимое было сказано. Советник поднялся и дёрганой, деревянной поход-кой вышел из кабинета, в котором остались только офицеры. Командующий Южной группировкой генерал Юргенс вздохнул - и вернулся к карте.
  - Итак, поскольку продолжение осады будет иметь... тяжёлые последствия, скажем так... Необходимо овладеть их подземной крепостью. У кого какие предло-жения? Начнём с вас, капитан. Смогут ваши бомбёры проделать вот тут, тут и тут до-полнительные входы?
  - Если пустить в ход противобункерные боеприпасы, а потом сразу высадить десант в скафандрах с противоплазменной защитой... Пожалуй, мы сможем и захва-тить, и удержать эти норы. Но потом всё равно придётся брать центральные секции. Боюсь, они смогут удержать узкие тоннели.
  - И возьмём, не волнуйтесь. Главное, действовать неожиданно и очень быстро, пока они ещё не убедились, что мы можем проникнуть внутрь. Если что, пустим робо-тов.
  - Правильно. Без роботов, наверное, не обойдёмся. Набрасывайте план, а я дам команду спецгруппам приготовиться.
  
  Новая ступень шока - Мэтхен уже не знал, на что рассчитывать. В пыльных пластмассовых плафонах вдоль стен горели лампы. Их света едва хватило бы человеку только что из Забарьерья, но после подземной тьмы и неяркого Хухриного света даже Мэтхен вынужден был щуриться. Всё же, когда глаза немного привыкли, он рассмот-рел лампы. Старинные галогенные лампы, которые в те времена называли энергосбе-регающими. По сравнению с современными, которые заряжаются просто-напросто дневным светом - верх расточительности. Но важнее то, что лампы, хоть и висели со-всем редко, были включены. Конечно, в промежутках было не светлее, чем в окраинах Подкуполья относительно ясным днём, но после вечной ночи на поверхности...
  - Этого не может быть, - прошептал Мэтхен. - Потому что не может быть ни-когда.
  Он даже моргнул - но лампы и не думали тухнуть. Всё так же сияли, освещая длинный, плавно изгибающийся коридор. Рельс здесь тоже не было, но коридор вы-глядел даже более ухоженным, чем первый: местные не поскупились даже на краску, покрыв стены приятным светло-зелёным цветом. Мэтхен вздохнул: эта нежная зелень напомнила о зелени Забарьерья - действительно достойной называться зеленью.
  - Что не может, командир?
  - Да всё это! Не удивлюсь, если тут целый подземный город...
  - Чей? Забарьерцев? - полюбопытствовала Хухря.
  - Не, слишком всё основательно. Да и построено не вчера. Может, секретная лаборатория?
  Не хотелось бы, мелькнуло в голове у Мэтхена. В таких местах охрана постав-лена на совесть, а главное, с нарушителями границы не миндальничает. Тут хоть мины могут быть, хоть что-то посерьёзнее. Ну хотя бы огнемётчик. Даже от старого огнемёта в тесном тоннеле спасения - нет. А может, и наряд суровых мужиков из спецназа Внутренних войск. Эти тоже разбираться не будут: ходишь где не положено, да ещё с оружием - к стенке!
  - Идём осторожно, по сторонам поглядываем. Стась, а ты чуть впереди иди и слушай. Вдруг кто-нибудь пошевелится. Сразу мне сообщай.
  - А если просто крысы?
  - Где крысы живут, там и люди обретаются, мужики... и девки.
  Осторожно, стараясь не клацнуть слишком громко, Мэтхен снял автомат с предохранителя, остальные повторили движение секунду спустя. Конечно, воевать с десятком патронов на брата - не лучшая идея, ну уж что есть. После Смоленска и Хи-мок попадать в плен всё едино не с руки. А уж после встречи с Паком... Да если есть теперь кто-то, кто может выдать сразу все секреты Подкуполья, так это они. Значит, нельзя попадаться, кровь из носу нельзя. Но и деваться - некуда. Последний раз он ел ещё до штурма поселения "белых", а когда ел Крысятник? Еду надо достать срочно. И патроны. А лучше - и ещё какие-нибудь стволы, посерьёзнее. Как ни крути, а без местных на поверхность не выбраться.
  ...Они двигались осторожно, постоянно замирая и ежеминутно ожидая появ-ление "местных". Но Мэтхен и не подозревал, что опасность придёт не из дальнего хода. За спиной что-то оглушительно грохнуло, пол мощно дал по ногам, Крысятник не удержался, с матерной руганью разведчик покатился по потрескавшемуся бетону. Мэтхен чихнул: с потолка тоже посыпалась едкая пыль, некоторые лампы погасли. Из пройденного коридора отчётливо потянуло вонью сгоревшей взрывчатки, и - менее отчётливо - привычным наверху смогом. Воздух, только что нереально, кристально чистый, стал быстро наполняться знакомой токсичной взвесью.
  - Потолок пробили, во дают! - догадался Крысятник. - Это зачем это они?
  - Ракетой дали, - буркнул Мэтхен. - Похоже, кто-то с местными воюет. И я да-же знаю, кто. Что делать будем?
  - Сначала посмотрим, что там такое, - произнёс Мэтхен. Поворот изрядно ослабил ударную волну, да и смога ещё не натянуло, но в ушах всё едино звенело. - И если это забарьерцы...
  - Ага, - зло усмехнулся Крысятник. - Что-то я давно забарьерцам кровь не пус-кал.
  Растерявшийся было народ встряхнулся, незаметно подобрался, руки уверенно легли на цевья автоматов. Только что они едва плелись от усталости, а животы тупо ныли от голода, и все мысли были - как бы не упасть до привала. А теперь отряд снова напоминал боевое подразделение. Пусть мало боеприпасов, а "Брэдли" похищен забарьерцем - они и теперь смогут пустить захватчикам кровь.
  Стоило бы рассыпаться цепью - но в узком коридоре такие манёвры не проде-лаешь. Значит, надо вынырнуть из-за угла - и вжарить со всех стволов всё, что остаёт-ся в рожках. А потом - так же бегом - уходить. Если получится, как надо, эти очумеют и упустят момент. Тогда можно даже уйти без потерь - если дальше тоннель разветв-ляется.
  Шли осторожно, замирая и прислушиваясь. Хорошо, чем ближе к пролому, тем плотнее висел смог, он наползал длинными клочьями, будто обычный дым. Привычно запахло гарью и какой-то химией, от которой драло горло и свербело в носу, потянуло стылой сыростью. А внизу уже раздался топот: первые из чужаков уже спустились в подземелье. Мэтхен понятия не имел, сколько их и чем вооружены - но план поправ-лять не стал. Внезапный налёт должен получиться и так, а ничего больше всё равно не получится. Выручала внезапность раньше - выручит и теперь.
  - Готовьсь, - одними губами прошептал Мэтхен. Как это заметили остальные, ведь у самого пролома лампы погасли, а смог уже укутал всё плотным грязно-серым саваном. - За мной!
  И пять смазанных чёрных теней, едва различимых в потёмках, выскочили из-за угла. Пять автоматов слаженно плюнули короткими очередями. Смог на глазах уплот-нялся, но грохот выстрелов показался негромким - после первого взрыва порядком заложило уши.
  Мэтхен сразу взял в прицел коренастого мужика в чёрном боевом скафандре. Тот среагировал почти мгновенно, явно он и ждал нападения: нет, падать не стал, до-вернул корпус, ноги будто сами собой встали пошире, рука с армейским плазмостре-лом поднялась на уровень груди. Вот-вот нажмёт на спуск, и короткий, смертельно горячий луч оборвёт жизнь кого-то из них. Остальные тоже торопились открыть огонь - но опаздывали на пару секунд. Сейчас, когда их пальцы уже лежат на спусковых крючках - это почти вечность.
  Автомат привычно дёрнулся в руках, из груди коренастого аж брызнуло. Сверкнул луч плазмострела - но, ни в кого не попав, с шипением ушёл в пол, оставив дымящийся расплав. Сам коренастый, видимо командир, выронил оружие и медленно, будто раздумывая, стоит ли падать, или, может, в статую обратиться, осел на пол. Ещё один заорал и, зажимая рукой живот, упал на колени. Третий повалился молча, только пошло трещинами стекло маски шлема. Остальные тоже повалились - но как-то не так. Под первый обстрел явно не попали. Убравшись с пути пуль, чужаки принялись отстреливаться. Первые лучи плазмострелов проплавили в бетоне первые пышущие жаром дорожки. Новых выстрелов не последовало: Мэтхен и остальные поспешили убраться за поворот.
  Подходящее местечко нашли метрах в пяти от поворота. Мэтхен прислушался - по тоннелю никто не топотал. "Видать, залегли, ждут технику и подкрепления" - злорадно подумал он.
  - Пацаны, все целы?
  - Зацепили немножко, - пробормотал Моха.
  - Что у тебя? Ох, ни хрена ж себе немножко!
  Огненный луч скользнул по бедру. Пройди луч всего на сантиметр правее - и можно было бы копать могилу. Всё равно приятного мало: кажется, обуглилось всё бедро, из чёрно-багрового месива выглядывает край почерневшей тазобедренной ко-сти. Временами запёкшаяся чёрная корка трескалась, тогда ожог принимался обильно кровить. Как Моха пробежал пятьдесят метров и ещё не потерял сознание от болевого шока - уму непостижимо. Да, вот что значит, мутант из Резервации...
  - Крыс, Моха ранен, - произнёс Мэтхен, соображая, что можно сделать. Замо-тать ожог тряпьём от одежды? А вдруг заражение пойдёт, нагноение? Никакая му-тантская живучесть не поможет. Моха, вон, уже скребёт пальцами бетон, чтобы не орать от боли. Потому что те, за поворотом, могут и решиться на контратаку. А даль-ше тоннель как назло, прям, как стрела. Новый поворот метрах в трёхстах, не меньше. Бегущих, даже если смогут бежать, будут валить, как в тире...
  - Вот б...! - пробормотал Крысятник, бросив один взгляд на бедро друга. - У тебя хоть патроны есть?
  - Ага. Вроде имеются.
  - Вот именно, что "вроде". С тремя патронами на морду не повоюешь особо. Валить надо, пока они не очухались.
  - Вы со Стасем берёте Моху на руки, а мы с Мастырей попробуем их задер-жать. Постарайтесь связаться с местными: чует моё сердце, забарьерцы - их враги. Все патроны - нам.
  - Но...
  - Слушай, хорош пререкаться! Они в любую минуту могут пойти! Давай сюда автоматы, я патроны выну.
  
  - Сэр, у нас проблемы! Противник обнаружил наше появление, хотя говорили, что они там не появляются. У нас потери, сэр! Необходимо срочное подкрепление...
  - Какого чёрта? Где лейтенант Бледдер? Дайте вашего командира, немедленно.
  - На связи унтер-офицер Косидовский! Сразу после удара Вторая ударная группа спустилась в дальний конец Большого тоннеля, квадрат 62. Мы были атакова-ны сразу после спуска группой противника. Бледдер убит, солдат и оператор робота тяжело ранены. Мы заняли оборону. Мы просим разрешения на подъём...
  - Отставить подъём, Косидовски! Только тупые слэйвз вроде тебя могут испу-гаться каких-то охреневших выродков с ру... польским старьём! Приказываю занять оборону и ждать подкреплений.
  - Есть держать оборону и ждать подкреплений!
  
  Пыхтя от напряжения, обливаясь потом, Крысятник и Стась тащили Моху. Па-рень быстро терял силы, он уже даже не стонал, голова бессильно моталась над полом, от обугленного бедра накатывал смрад палёного мяса. Позади царила тишина, лишь разок взорвавшаяся грохотом "Калашниковых" - и снова единственными звуками в подземке стали тяжёлое дыхание и стук сапог по бетону.
  Отбили атаку? Просто пугнули противника? Хотя нет, не с полупустыми рож-ками "просто пугать". Или ни Мэтхена, ни Стася уже нет в живых, а по их следу спе-шит погоня? Но где тогда топот, забарьерная речь или клацанье деталей плазмостре-лов? А потому остаётся одно: верить, что Мэтхен выкрутится. Он уже показал себя стоящим командиром, наверняка придумает, как и врага придержать, и уйти без по-терь. Надо верить. И бежать изо всех сил. Потому что силы уходят, как вода в песок. Особенно у обожжённого плазмострелом Мохи.
  - Стоять! Руки вверх! Стреляю!
  Голос резкий, яростный, как лязг передёрнутого затвора или звон сорванной гранатной чеки. Такой невозможно ослушаться. Пробежав ещё несколько шагов по инерции, Крысятник и Стась остановились, загнанно дыша.
  - Кто такие, какого чёрта тут шляетесь? - неприветливо осведомился тот же самый голос. - Руки вверх!
  Выкрашенная в тот же светло-зелёный цвет, что и остальные стены, практиче-ски неразличимая дверь приоткрылась, войдя в стенной паз. Приоткрылась как раз настолько, чтобы выпустить двух рослых мужчин в старинном армейском камуфляже. В руках у них были автоматы, почти как те, что болтались на ремнях у Мохи и Кры-сятника, только новее и чище даже на вид. Будто только что со складов. Поверх фор-мы надеты "разгрузки", карманы топорщатся от всякой всячины -и запасные магазины с патронами, и гранаты, и много чего ещё, о чём они сейчас не могут даже мечтать.
  Но Крысятника поразило не это. В конце концов, если до сих пор выстояли против забарьерцев, оружия у местных должно быть навалом. Больше поразили лица под старинными зелёными касками. Лица совсем не мутантов - людей. Точно таких же, как "туристы".
  - Случайно мы тут, - с неожиданно появившимися жалобными нотками в голо-се произнёс Крысятник. - Мы не против вас. У нас раненый...
  - Ну-ка покажи. Ну точно, плазмострел. С этими, что ли, поцапались?
  Слово "эти" человек словно выплюнул.
  - Ну да. Они в потолке дыру чем-то пробили и в коридор спустились. Мы их обстреляли, как могли, да у нас и патронов почти не осталось. Там Моху и зацепило. Командир наш там остался держать оборону, а мы с раненым искали местных.
  - Ну, нашли. И что дальше?
  - Вы не могли бы помочь? Ну, командиру нашему? И раненому...
  Несколько секунд, показавшихся Крысятнику часами, командир караула раз-мышлял.
  - Вообще-то нам сейчас только лишних ртов и не хватало, - буркнул он. - Хотя раньше соотечественникам помогали. Но раз такое дело... Дементьев, Ивашов!
  - Я! - в один голос ответили, выходя из открывшихся дверей, ещё двое людей.
  - Доставь раненого в госпиталь. Вы двое - пойдёте со мной, покажете. Патро-ны есть?
  - Не, всё командиру отдали...
  - Дайте им по рожку. За мной! Скажи Михе, чтоб заводил свой пепелац.
  Восемь местных солдат, командир, Крысятник со Стасем быстрым шагом, временами переходя на бег, двинулись обратно. За спиной, покачивая тонким хобот-ком крупнокалиберного пулемёта и заполняя тоннель солярной гарью, медленно и ве-личественно ехал бронетранспортёр.
  ...Мэтхен как раз собрался послать ещё один патрон в атакующих - но автомат лишь глухо щёлкнул, выбросив последнюю гильзу.
  - Аист, у тебя есть ещё? - спросил Эрхард устало.
  - Не-а, командир. Уходить надо...
  - Смысла не вижу. Там дальше коридор прямой, как в тире перестреляют. А тут подпустим поближе, может, кого прикладом в нос треснем...
  Хотя Мэтхен прекрасно знал, что штык и приклад не очень-то годятся против боевых скафандров. Уж если они держат автоматные пули, если не совсем уж в упор...
  Фигуры в чёрных скафандрах (именно такой цвет, как оказалось, лучше всего маскирует в Подкуполье) приближались медленно и осторожно. Они уже попытались продвинуться вглубь тоннеля, но очереди Мэтхена и Мастыри снова пригвоздили вояк к земле. Похоже, пару забарьерцев они даже достали. Остальные остановились - лезть под пули тем, кто уже считал себя победителями, сильно не хотелось.
  - Приготовься. Как покажутся, сразу на них и бросаемся...
  Рёв мотора заглушил его слова. Сперва он был едва слышным, потом стал нарастать, заглушая его голос. Повинуясь наитию, Мэтхен отполз к самой стене и за-мер на полу. Аист замешкался - но вот и он оказался у другой стены. В этот миг из-за поворота выскочили люди в чёрном, готовые расстрелять всех, кто попадётся на глаза.
  Но вместо приветственных криков в "чёрных" ударила длинная, неэкономная очередь. Крупнокалиберный пулемёт грохнул так, что у Мэтхена и Мастыри зазвенело в ушах. А следом, лишь немногим тише, залаяли автоматы. Мэтхен удивлённо смотрел на старинный, но ухоженный бронетранспортёр какой-то неизвестной (неужто русской?) конструкции, за которым, прячась за бронёй и активно стреляя из автома-тов, бежали несколько человек в форме. Опять-таки в незнакомой, совсем не такой, как у Внутренних войск Еврофедерации. Старинные каски, форма эта непонятная... Бросились в глаза опознавательные знаки на БТРе: красная, с золотисто-жёлтой кай-мой, пятиконечная звезда, в которую были вписаны серп и молот. Но больше всего поражали лица идущих за броневиком бойцов: никакие не мутанты, обыкновенные крепкие парни. Вывези их за Барьер, одень по-граждански - и от местных не отли-чишь!
  Свинцовым шквалом чёрных просто смело за поворот. В довершение один из нападающих вскинул автомат и выпулил чем-то большим, как яйцо, из подствольника. Миг - и за стеной ахнул взрыв. Потом ещё один и ещё... Ответных выстрелов не по-следовало. Миг - и солдаты поравнялись с Мэтхеном, потом двинулись и дальше, со-бирая у убитых плазмострелы.
  - Ну что, командир, мы вовремя? - услышал Мэтхен голос Крысятника. Сорат-ник Пака уже примерил выданную приятелем каску.
  - Идём вместе с нами, - добавил Стась. - Они хоть одинаковцы, но хорошие.
  - Идём, - вздохнул Мэтхен, устало поднимаясь с пола.
  
  - Получается, вы прошли через трубы. Верю: они тянутся через всё Подкупо-лье, мы проверяли. Некоторые реки тоже пустили под землёй, чтобы не загрязнялись. В принципе по ним хоть до Москвы можно дойти. Ну, то есть можно было бы, если б трубы были, как эта. В большинстве-то отрава течёт, ещё хуже, чем наверху. Повезло вам, что в "водопровод" попали, там нормальная вода.
  - Это называется нормальная, господин генерал? - забыв, что "вопросы здесь задаём мы", то есть местные, удивился Мэтхен. - Да там вначале воняло, как в канали-зации! Только потом, ближе к вашей базе, стало чище!
  - Поверьте, по сравнению с тем, что течёт в остальных трубах, это сама чисто-та! Ладно, допустим, всё так и было, как вы говорили. Спасибо за откровенность... И за помощь: если б вы их не придержали несколько минут, они бы прорвались дальше. А там уже жилой модуль недалеко, да и реакторы. Будьте у нас гостями. Я так понял, пара дней тут ничего не решают, а к Барьеру мы вас доставим. Пока идите, поешьте... Потом ещё поговорим.
  Когда их вели из затянутого пороховой гарью коридора, грохочущего автомат-ными очередями, к жилым залам, Мэтхен не переставая вертел головой. Их сопровож-дал десяток рослых бойцов в том же старинном камуфляже, с незнакомого образца зелёными полевыми погонами. Командовал отрядом рослый лейтенант, перед тем ру-ководивший контратакой. Вопреки ожиданиям, им не стали завязывать глаза, офицер охотно отвечал на вопросы гостей. Да, похоже, их тут зачислили в гостей и союзни-ков.
   Посмотреть было, на что. На показанной ещё Ярцеффом спутниковой карте восток Подкуполья выглядел сплошной грязно-серой, почти чёрной кляксой, этакой постиндустриальной пустыней. И Мэтхен был уверен: ничего, кроме развалин и ре-зервуаров с отравой, наверху нет. А тут... Толпы спешащих по делам гражданских напоминали обычный забарьерный город, построенные без лишнего украшательства, но надёжно, на века, стены и перекрытия - сверхсекретный военный бункер, а какие-то непонятные, едва слышные шумы, доносившиеся спереди - ни дать, ни взять, упря-танный под землю колоссальный завод. Или заводы? Широкие, почти как настоящие улицы, тоннели пересекались под прямым углом, образуя примерно сорок кварталов. Эти кварталы, именовавшиеся здесь "жилыми модулями", представляли собой бетон-ные трёхэтажные сооружения, упиравшиеся в свод огромного зала. Судя по толстым стенам, они ещё и выполняли несущие функции. Внутри сооружения делились на множество квартир.
  Единственный атрибут большого забарьерного города, который тут не наблю-дался - пассажирские гравилёты или старые электромобили, а то и вовсе раритеты, ездящие на драгоценном в мире без нефти бензине. Такие могут себе позволить только Бессмертные - ну, может, ещё учёные с мировым именем, президенты и генералы. Да и то - не ездить постоянно, а встретить какую-нибудь вип-персону, пуская пыль в гла-за: вот какой я богатый, на бензине езжу, будто и не было Нефтяного кризиса. Но, ко-нечно, не больше пяти километров, и ни на миг не останавливаясь, чтобы не пропало зря ни капли драгоценного горючего.
  Впрочем, все перечисленные и это делают редко. Они же умные люди, таких не обманешь показухой, соответственно, никто не станет и тратить на неё дорогущее горючее. Лучше держать раритетный автомобиль полуторавековой давности в гараже, и пусть слуги пылинки с него сдувают.
  Но ведь ездили же! Правда, судя по отсутствию выхлопов, здешний транспорт больше напоминал электрокары из тех, что катались по улицам Эдинбурга и Лондона. Что ж, это многое объясняло... и тут же ставило новые вопросы. Получается, они не жалуются на энергетический голод? Но на чём тогда работают их генераторы? Ведь подземному городу требуется колоссальное количество энергии!
  - Часть энергии мы извлекаем из потоков в трубах, какая бы там дрянь не тек-ла, но если поставить турбины... А остальное... Про такую вещь, как ядерные реакто-ры, вы слышали? - Сопровождающий - конвоир, гид, охранник? - Мэтхен никак не мог определить - гордо выпрямился: - У нас даже агрофермы есть. Прямо тут, под землёй. С лампами, имитирующими дневной свет. Мы вам их покажем... Если разре-шит генерал. Сейчас он решит, будет ли вас принимать, или нет, доложит Верховному Совету. Вы пока отдохнёте в жилых модулях, раненых отправят в госпиталь.
  - Но он же... Как бы сказать... Не обычный человек, - произнёс Мэтхен, имея в виду раненого Моху.
  - У нас есть многие из жителей поверхности, - вздохнул охранник. - Пойло тут, конечно, под запретом для всех. Но кормят их лучше, чем наверху, паёк такой же, как у обычных людей. Кто хочет и может - учатся грамоте и работе с техникой. Хотя, конечно, таких не много...
  Офицер вздохнул.
  - Да, немного. И всё меньше. Мы приехали: это карантинно-пищевой блок.
  Карантинным блоком оказалось приземистое, массивное здание, как и осталь-ные, крышей упирающееся в свод бункера. У входа скучал молоденький часовой с ав-томатом - по сравнению с теми, кто выбивал чужаков из тоннеля, совсем ещё маль-чишка, не успевший толком окрепнуть. Лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Увидев командира конвоиров, парень подобрался, чётко отдал честь - и пропустил небольшой отряд внутрь. Мэтхен и остальные заозирались: уж больно необычным тут всё оказалось.
  Длинный-длинный прямой коридор озарён сияющими лампами, их свет озарял покрытые бесконечным рядом картин стены. Изображено на них то, что и является предметом мечтаний подземных жителей: усыпанное звёздами или озарённое солнеч-ным светом небо, выполненные с изумительным искусством зелёные леса и извиваю-щиеся у подножий лесных исполинов чистые реки. А вот широкое, спело-жёлтое из-за колосящейся пшеницы поле, по нему неспешно и величаво движется какая-то старин-ная сельскохозяйственная машина - комбайн? Трактор какой-нибудь? Увы, и в про-шлой жизни Мэтхен был далёк от сельского хозяйства, тем более, что изменилось оно с тех пор просто разительно.
  А вот уже город. Светлый, с просторными, широкими улицами, совсем не напоминающими скученные, тесные старые европейские города, но и фантастические небоскрёбы Северо-Американской Конфедерации, ядра Свободного Мира, тоже. Зато удивительным образом эти широкие, прямые, утопающие в зелени, улицы напоминали другой город, даже руины которого дышали величием. Столица Подкуполья (а до того, выходит, России?) - Москва.
  Именно утраченной столице посвящено множество фресок. Какая-то сложен-ная из красного кирпича крепость, на высоких, почти готических башнях которой сия-ли рубиновые звёзды. Похожий на игрушку собор с девятью разноцветными куполами посреди замощённой брусчаткой площади. Ступенчатая, цвета тёмной венозной кро-ви, пирамидка Мавзолея. И трибуны, заполненные, это видно сразу, очень важными - куда важнее нынешних, ставших рабами Бессмертных - спикеров парламентов и пре-зидентов. А по площади маршируют "коробки" солдат в старинной, но ни на что не похожей форме. Они несут алые знамёна, с теми же самыми серпом и молотом, а дру-гие, со свастиками, волочат по земле и бросают к подножию Мавзолея. А с трибуны на парад спокойно и мудро смотрит немолодой мужчина со щёточкой седых усов и вни-мательным прищуром не по-старчески цепких глаз.
  - Парад Победы над фашистской Германией, весна 1945 года, - произнёс ко-мандир конвоя... или всё-таки почётного эскорта? Это Мэтхен так ещё и не понял. - А это Верховный главнокомандующий - товарищ Сталин.
  Мэтхен нахмурился. Фашисты в двадцатом веке были в Италии, и особого влияния на мировую историю не оказали. А в Германии с тридцать третьего года пра-вила Национал-Социалистическая партия Гитлера. Потом вспомнил, что в том учеб-нике в посёлке мутантов "немецкими фашистами" называли именно нацистов, это было понятно из контекста, так как итальянские войска и звали итальянскими.
  А вообще той войне, которую благополучно забыли в современном мире, но которая, как понял из того же учебника Мэтхен, была составной частью Первой Атом-ной, тут посвящены многие картины. Старинные угловатые танки, музейные пистолет-пулемёты и автоматы, даже самолёты ничем современные гравипланы, и уж тем более гравилёты, не напоминали.
  Больше всего Мэтхена потрясла другая картина. Видимо, то была какая-то крепость, безнадёжно устаревшая в эпоху танков и самолётов.
  - Репродукция картины Павла Кривоногова "Защитники Брестской крепости", - пояснил военный.
  - Простите, это не тот Брест-Литовск, который был на Западном Буге? - почув-ствовав себя в знакомой стихии истории, спросил Мэтхен.
  - Он самый, - пояснил местный. - Крепость тогда была на самой границе Со-ветского Союза, она подверглась нападению одной из первых в июне сорок первого. Это было начало той войны. А парад победы в её конце вы видели.
  - Но как такое может быть? - задал Мэтхен глупый вопрос - он и сам давно знал, как. Увы, слово - не воробей, да и интересно, что обо всём этом думают мест-ные. - В современных архивах нет никакого упоминания о России, начиная с 1917 го-да. Говорили, она распалась, была колонизована Свободным Миром, а в центре тогда же и возникла Резервация...
  - Резервация возникла почти через сорок лет после падения Советского Союза, - удивлённо ответил начальник конвоя. - Её границы закрыли в ноябре 2023 года - причём будто нарочно подгадали к 7 ноября. Остальные территории РФ резолюцией ООН в тот же день были переведены под опеку Международного комитета. У нас это знает каждый школьник... Странно: ну, про Советский Союз я могу ещё понять - но чем им не угодила Российская Федерация? Она ведь так стремилась в этот ваш Сво-бодный Мир...
  - Наверное, просто было удобнее: иначе пришлось бы объяснять, что с ней ста-лось, - усмехнулся Мэтхен. - А в Свободном Мире не любят, когда задают неудобные вопросы. А это кто? Ну, на фоне красных знамён и в кепке?
  - Основатель Советского государства, товарищ Ленин, - ответил военный. - Если у вас есть время, мы дадим вам книги. Вы ведь умеете читать?
  - По-русски? Умею, что ж не уметь. Но было бы интереснее узнать, как по-явился ваш подземный город. Конечно, если это не тайна.
  - Смотря от кого. Вы сражались вместе с нами, по сути, спасли один из жилых модулей, а там женщины, дети. Случилось всё так. Когда распался Советский Союз... Хоть о нём-то знаете?
  - Само собой, - буркнул Мэтхен. Ему уже начало надоедать, что его держат за невежду. - Я же не спрашиваю у вас, что такое Вашингтон или Лондон.
  - Извините. Но мы ведь не знаем, что известно об истории у вас. Так вот, когда Союз распался, вместе с ним распалась и Коммунистическая партия. Возникла целая куча мелких партиек, иные из которых и коммунистическими-то назывались по при-вычке. Ну, что это за компартия, которая даже в своей программе не осмеливается за-явить, что её цель - построение коммунизма?
  Вот такая партия, КПРФ, регулярно участвовала в выборах, и так же регулярно их проигрывала. А если её депутаты и попадали в тогдашний парламент, Думу, они мало что могли сделать. Зато правившие страной либералы имели возможность за-явить, что даже коммунисты поддерживают их власть.
  Но в десятые-двадцатые годы прошлого века во всём мире бушевал разруши-тельный кризис. А ещё война с Ираном 2014 года, когда Иран всё-таки успел отстре-ляться ядерными зарядами по Израилю и Саудовской Аравии...
  - Знаю, эту войну назвали Второй Атомной, - кивнул Мэтхен. - А Третьей - индо-американо-пакистанский конфликт 2023 года... Тогда США продавили в ООН конвенцию по запрещению ядерного оружия. Была ещё Четвёртая Атомная... Но я перебил, извини.
  - Тогда уровень жизни населения ухудшился, тем более, что многие нефтяные и газовые месторождения перешли за долги к "иностранным инвесторам". Тогда и пришли в партию несколько молодых людей, которые решили: если нельзя взять по-литическую власть, может быть, создать островки социализма в экономике? Вдобавок они были уверены, что Российская Федерация - это ненадолго, а потому и готовились к сопротивлению колонизаторам. К сожалению, в этом они ошиблись, беда пришла совсем с другой стороны...
  Рассказывал местный долго. Оказывается, они создавали нечто вроде замкну-тых общин, пытались даже создать внутреннюю автономную финансовую систему: внутри таких общин рассчитывались какими-то особыми "акциями", как понял Мэт-хен, это было нечто вроде "промышленных денег", придуманных Яльмаром Шахтом.
  Возникли несколько предприятий, скооперированных таким образом, чтобы вместе получился более-менее замкнутый комплекс, торгующий лишь излишками. В то же время, в отличие от большинства левых, они не митинговали, и даже не увлека-лись оппозиционной риторикой. Видимо, именно поэтому зашатавшаяся власть "птенцов гнезда Путина" (сам "национальный лидер" внезапно умер в 2016-м) пред-почитала закрывать на них глаза - даже на то, что они организовали, под видом воен-но-патриотических клубов, несколько отрядов самообороны с гладкоствольным ору-жием, а тайком, через третьи руки, добывали и боевое. Они рассчитывали, что посте-пенно "альтернативная экономика" будет разрастаться и оказывать влияние на поли-тику. Благо, имелись у них и свои школы, даже институт. Не было только конкретного лидера, то есть договорились назначать лидеров под решение каких-то определённых задач. Надо создать завод - и главным делается технарь, способный и найти нужную технику, и раздобыть её подешевле, и набрать рабочих, и организовать производство. Надо добыть денег - и все слушают спеца по финансам, который на фондовой бирже чувствует себя, как рыба в воде. Или использовали Интернет - он тоже открывал не-плохие возможности для обогащения, причём чем дальше, тем больше. Они рассчиты-вали прийти к власти постепенно и без больших потрясений, чреватых окончательным разрушением России. Но им просто-напросто не хватило времени.
  - Как вы, наверное, знаете, ещё в 2013 году приняли закон об особом статусе Сибири. Для зауральских территорий страны было введено особое законодательство, позволявшее государству в упрощённом порядке изымать любую землю под любые цели. Фактически возникла новая Ост-Индская компания, располагавшая практически всеми атрибутами государства, и подчинявшаяся напрямую Президенту. Одновремен-но и резиденция Президента была перенесена в центр Особой Сибирской Зоны - но-вый бизнес-центр Нью-Владивосток, образцом для которого послужили Сингапур и Гонконг. Коррупция, впрочем, там была вполне русской...
  Вообще-то, утверждал собеседник Мэтхена, перенести столицу из погрязшей в коррупции Москвы стоило. Как стоило и принять особую государственную программу по развитию Сибири. Если бы это делалось в интересах всей страны, такая программа стала бы огромным успехом Федерации. Но всё свелось к банальному переделу фи-нансовых потоков и выделению в этакое удельное княжество президента и его "бояр", при этом тут были почти все полезные ресурсы, но совсем немного населения. Из ев-ропейской части страны людям было запрещено переезжать - зато беспрепятственно завозились гастарбайтеры из Китая и Средней Азии. Ну, а чтобы их не слопал Китай, по Амуру и Уссури была создана сеть американских военных баз: Ульяновск стал лишь "пилотным проектом".
  Остальная Россия ветшала, дичала и нищала. Властям пришлось постоянно поднимать налоги, а пошлины на импорт - отменить: членство в ВТО обязывало. Без-работица приняла угрожающие размеры, а вместе с ней - преступность, наркомания и пьянство. Всё это приняло такие размеры, что пришлось ввести почти полный сухой закон, но граждане нашли утешение в коктейле "Улыбочка". Образовательные рефор-мы привели к тому, что четверть призываемых в армию парней к 2020 году оказались неграмотными.
  А самое страшное случилось в начале двадцатых. Тогда-то и начали, преиму-щественно в Европейской России, массово рождаться мутанты и умственно неполно-ценные. Есть основания считать, что подтолкнул мутанции коктейль "Улыбочка". В 2025 году в ближайших к Москве областям была создана особая Зона под контролем ООН, остальные части Европейской России превратились в подмандатные территории Европейского союза (потом Еврофедерации). Выезд из Зоны был запрещён, мутантов и их родственников свозили туда, как прокажённых в лепрозорий. Эти новые комму-нисты не употребляли "Улыбочку", и вообще почти не пили алкогольных напитков - потому и мутантов среди нас не было. Но большинство решило, что надо помочь со-отечественникам, попавшим в беду. Многие перебрались в Зону, даже если жили за её пределами, создавали больницы, школы, предприятия для подкуполян. А когда в Зону стали свозить всякую токсичную дрянь со всего мира, отгородив её Куполом от остального мира, когда экологическая обстановка стала катастрофической, было ре-шено позаботиться о своей безопасности. Стали строить катакомбы под городом Ков-ров: тут были оружейные заводы, имелось нужное оборудование и специалисты для работы с ним.
  - К счастью, первые годы Забарьерье почти не обращало на нас внимания, по-лагая, что мы вымрем сами, а потом мы научились маскироваться. Почему был выбран Ковров? Не только потому, что центр оружейной промышленности - мы понимали, что, возможно, придётся защищаться - а ещё потому, что именно тут забарьерцы устроили самую большую свалку токсичных отходов и ОЯТ...
  - Что? - не понял Моха.
  - Отработанное ядерное топливо - ОЯТ. Мы построили подземный город под этой свалкой специально: любое подземелье можно выжечь противобункерными бом-бами, но если они ударят по нашему городу, поднимут в воздух всю отраву, что тут хранится. Потом уже мы обзавелись и другими средствами защиты...
  - Какими?
  - А вот это, извините, и правда тайна, - произнёс военный. - Вот с тех пор мы тут и живём. Поначалу нам ещё помогали товарищи, оставшиеся за Барьером, доста-вали нужное для биофабрик, заводов, реакторов оборудование и сырьё. А потом мы и сами многое делать научились. Благо, наверх сбрасывают много такого, что ещё можно переработать. Ну, вот мы и пришли. Пока поживёте здесь, отдохнёте, товарищ ваш подлечится, а потом снова встретитесь с генералом Бредихиным. Он - командующий армией, он наверняка подскажет вам, что делать. Да, кстати, столовка - вон там, по коридору до первой развилке и направо. Перейдёте мостик через искусственную реку - и увидите надпись "Пункт общественного питания". Там встанете на довольствие - начальник пункта уже всё знает - и получите талоны на питание на первую неделю.
  - Спасибо, - искренне произнёс Мэтхен. Стоило схлынуть напряжению боя - и живот снова напомнил о еде. Теперь, на исходе третьего дня, он лишь тупо ныл - но Мэтхен знал: стоит сейчас переусердствовать с едой, и желудок скрутит в жестоком спазме. - А вас не смущает, что со мной... эээ... местные?
  - Мы и сами местные. Россия - наша земля! А тех, кого там зовут мутантами, у нас тут тоже есть. Считается, что они, хоть и мутировали, но по сути - те же граждане Российской Федерации, что и мы. То есть имеют право жить с нами, если захотят. И вместе строить общество нового типа. Много таких работают и на биофабриках, и на заводах. Не все, конечно, тянут... Но мы стараемся учить.
  Про Российскую Федерацию Мэтхен уже не раз слышал. А до того читал, ещё в учебнике, подобранном в посёлке на развалинах Смоленска. Было такое государство после того, как распался СССР, и вплоть до образования Зоны, итого тридцать четыре года. Но ведь у него и герб был другой - двуглавый орёл на трёхцветном фоне. Об этом и спросил.
  - Мы - граждане России и сами русские. Но это государство не принесло рус-скому народу ничего хорошего, а его флаг был задолго до того скомпрометирован: его использовали изменники, перешедшие к врагу. Наши вожди решили: нельзя даже в малом идти на поводу у мародёров и предателей. С самого начала мы вернулись к флагу и гербу Советского Союза: под этим знаменем наши предки побеждали и поко-ряли космос.
  
  Их поселили в двух просторных комнатах, к которым была пристроена третья - с небольшим бассейном в качестве ванной, санузлом в отдельном закуточке и даже мини-сауной, что особенно поразило Мэтхена. А уж аккуратные, заправленные чи-стым до хруста бельём вообще казались подкуполянам чем-то фантастическим. Вскоре после обедо-ужина все уже загрузили в стиральную установку покрытую подку-польской грязью одежду и весело плескались в бассейне. Но даже тут, нежась под струями горячей, чистой воды, Мэтхен продолжал размышлять. В самом деле, если они не живут наверху и не пили в своё время пойло, то и не мутировали. Тогда полу-чается...
  От выводов голова шла кругом. Посреди Зоны, никому неизвестные, живут нормальные люди. И люди эти считают себя частью Российской Федерации, которой, если верить официальной истории, никогда и не было. Тут существует и дееспособная власть, и армия и свои промышленность и сельское хозяйство. Иначе откуда этот хлеб - свежий, даже не зачерствевший? А про жаркое и вовсе интересно бы узнать. Хотя что тут узнавать? Есть, есть тут у них биореакторы, на которых построена вся совре-менная пищевая промышленность. Да, здорово когда-то преуспели их "товарищи" на ниве промышленного шпионажа. Ну, и что здесь такого? Важно, что они на одной стороне, и местные это понимают.
  Вспомнилось, как, вертя головами, они шли к пункту общественного питания. Не просто голые цементные полы и стены - всё выложено керамогранитной, способ-ной пережить века, плиткой. Освещал коридор уютный, мягкий свет ламп, установ-ленных в стенных нишах. Особенно поразила рукотворная речка - звеневший на ис-кусственных перекатах широкий ручей прозрачной, чистой воды, через который был перекинут изящный, но прочный металлопластиковый мостик, выкрашенный под чу-гун. На мостике неярко сиял декоративный фонарь - не столько для освещения, сколь-ко для красоты. А стены, расписанные картинами леса, и льющиеся из динамиков лес-ные звуки создавали почти полное впечатление нахождения за Барьером. Мэтхена, видевшего забарьерные леса своими глазами, потрясло увиденное, а уж Крысятник со товарищи пялились, забыв обо всех и всяческих приличиях. Мэтхен усмехнулся: а что с ними будет, когда увидят настоящие лес и реку?
  А вот и столовая. Огромный сводчатый зал, потолок которого подпирали украшенные изящной резьбой колонны, почти целиком, за вычетом раздачи и узких проходов заставленный столами и стульями, в центре звенит, распространяя прият-ную прохладу, фонтан. Между столами сновали люди, одни становились в недлинные очереди к раздаче, вторые отправлялись к столам с полными еды подносами.
  Не меньшим откровением для жителей поверхности стала и раздача: только назначением она и напоминала аналогичные заведения подкупольских посёлков. Спрашивается, где грязь, вонь немытых тел и химической свалки, где какой-нибудь косматый страхолюдный здоровяк, чёрным от застарелой грязи ковшом, из такого же грязного чана наливающий в подставленные ржавые консервные банки, миски и ка-стрюли подходящих мутантов? Где очередь, кажущаяся бесконечной оттого, что её дальний конец теряется в смоге? Где похабная матерщина, короткие драки с теми, кто пытается пролезть вперёд своей очереди? Всё чинно, культурно, цивилизованно. Впервые в жизни Мэтхен не читал в книжках, а слышал русский язык без мата. Даже как-то непривычно...
  - Эрхард Мэтхен, - представился он коренастому, с раскрасневшимся от жара кухни повару. - Вам должны были о нас сказать...
  - Сказали, - произнёс тот. - Вот ваши талоны на неделю на питание по "фрон-товой", то есть первой категории.
  - И что это значит?
  - Количество разное. Норма первой категории - находящимся в армии, бере-менным женщинам, ударникам производства, родственникам погибших на войне. Вот, выбирайте, а моя помощница наложит соответствующие порции. Следующий!
  - Я! - как-то даже боязливо произнёс Крысятник. Лучший разведчик Великого Пака смущался, как школьница на первом свидании. Хотя, это смотря какая школьни-ца, поправился Мэтхен. Если дочь работников сексуальной индустрии, она и в семь лет уже знает, откуда дети берутся, и как развлекаются старые богатые педофилы... "Вот на что угодно спорю, - неожиданно для самого себя подумал Мэтхен. - Тут этой гнуси нет".
  Народу в столовой было много, они попали как раз на обед очередной смены, на которые делились работники подземного города. Свободных столов не нашлось, но отряд Мэтхена нашёл столик с единственным едоком - благообразным стариком в строгом, консервативном костюме с галстуком. На вид дед казался очень старым, но руки с ножом и вилкой совсем не дрожали, а серые глаза из-под кустистых бровей смотрели цепко и внимательно, замечая, кажется, любую мелочь.
  - Здесь свободно? - на всякий случай спросил Мэтхен.
  - Конечно, присаживайтесь, - произнёс дед.
  Больше всего и Мэтхена, и уж тем более его товарищей поразило, что старик не испытывает никакого стеснения от находящихся рядом подкуполян. Ну, ладно Мэтхен - этот и жил, и воевал плечом к плечу уже не первый год. Но тут вроде бы почти не видно мутантов с поверхности... Однако никаких предубеждений, никакого смущения или брезгливости в спокойном взоре старика никто не заметил.
  Некоторое время ели молча. Здесь подавали не синтетическую баланду, кото-рую синтезировали непонятно из чего, а натуральные продукты, даже мясо - да ещё всё приготовлено с любовью, настоящими мастерами, пусть и без особенных изысков. А уж какие запахи распространялись от раздачи! Мэтхен их почти позабыл за полтора года в Подкуполье, а его товарищи и не знали никогда. Стоило учуять эти дивные ароматы - и оба почувствовали, как в желудках началась революция. И всё-таки зло-употреблять Мэтхен не стал - взял совсем немного густой гороховой похлёбки с кисе-лём. Попытка съесть что-нибудь твёрдое после голодного странствия по подземельям могла кончиться очень плохо. Глупейшая смерть, когда на тебя охотится весь мир!
  - Простите, я вас раньше нигде не видел, - когда все немного насытились, про-изнёс старик. - Вы пришли с поверхности?
  - Ну, почти, - смущённый проницательностью старика, произнёс Мэтхен. - Мы спустились под землю возле Покрова, оттуда плыли по воде.
  - Интересно... И что же сейчас творится в тех местах?
  - Смерть, - кратко ответил Мэтхен. - Всех, кто остался наверху, убили.
  - А вы?..
  - А нас так просто не возьмёшь, - решился опередить командира Крысятник. Разведчик Пака уверенно уплетал всё, что было на подносе, и непохоже, что желудок его как-то подводил. Ну, что тут сказать - живучий сын Подкуполья... Даже немножко завидно. - Командир у нас хороший, оружие есть. Отчего ж одинаковцев не пощи-пать? Лучше расскажите, что тут у вас?
  - А что у нас? - усмехнулся старик, и стало ясно, что уж он-то имеет к обороне непосредственное отношение. - Когда они пришли и попытались выкурить нас хими-ей, мы ответили. Хорошо так ответили. Конечно, они бы запросто выжгли нас с возду-ха, если б не свалка. А так - боятся. А их солдат и подземные бронемашины нам вполне по силам: они уже несколько раз обожглись, теперь осторожничают. Ничего они нам пока сделать не могут - другое дело, и нам теперь на поверхности не пока-заться. Но пока ещё материалы для синтеза кончатся! Год-другой мы точно продер-жимся. Так что вокруг-то творится?
  Мэтхен кратко и насколько знал, обрисовал безрадостную обстановку. Впро-чем, старик и не удивился - видать, и сам понимал, что противостоять захватчикам можно только в подобных крепостях. Или как гости с поверхности - партизанить, по-стоянно меняя места дислокации. Но вот насчёт неприступности подземного города был уверен. И, как будто, не без оснований. Пока что, как в Смоленской и Московской подземках, здесь держались большие отряды. Здесь, вон, вообще десятки тысяч людей, да и не мутантов с поверхности - беженцев, как выяснилось, в первые дни к ним пришло немало, да многие и раньше приходили. Тут их учили, кормили сущими, по сравнению с баландой, лакомствами, а что работать приходилось с утра до ночи - так это же в порядке вещей. Но хоть не на забарьерцев проклятых, а на себя... На своих, местных.
  Мэтхен задумчиво покачал головой. Вроде и прав старикан, не взять их тут никак, по крайней мере, не подняв в воздух тысячи тонн страшной отравы, которую сюда больше ста лет гнали со всего мира. Но кто сказал, что забарьерцы ничего не придумают? На Свободный Мир работают лучшие учёные-аналитики.
  - А если уж совсем плохо станет, - будто уловив его сомнения, твёрдо сказал старик. - Есть Бомба. Чтобы и себя, и их вместе с нами... Мы больше никому не поз-волим себя подчинить!
  Слово "Бомба" старик произнёс так, что стало ясно: это вовсе не обычный фу-гас, вроде того, на котором подорвался танк полковника Наттера. Что-то такое, что способно уравновесить преимущество противника в технике и навсегда отбить жела-ние штурмовать подземный город. Уж не рой ли нанороботов - оружие, которым хва-лились и ханьцы, и Свободный Мир, но которое никто так и не решился всерьёз при-менить? Впрочем, был бы у местных такой рой, хотя бы малый - и от осаждающих город войск со всей техникой не осталось бы мокрого места. Тогда что? Уж не старая ли "добрая" атомная бомба, возможно, последняя на планете? Против современных вооружённых сил громоздкое неуклюжее устройство почти бессильно, но у осаждаю-щих ведь техника, самое новое, вековой давности. Да и не ждут они наверняка ядерно-го взрыва. Впрочем, городу тогда тоже конец.
  - Надеюсь, впрочем, до этого не дойдёт, - усмехнулся старик. - лучше расска-жите о себе. А вечером я покажу вам самые интересные места.
  И Мэтхен, преодолевая вызванную долгожданной сытостью сонливость, при-нялся за повторный рассказ. Но, как и генералу, он рассказал далеко не всё. А главное, ни намёком не выдал настоящую цель похода - объект "Сайгон".
  - А без "Брэдлика" на поверхности не покажешься, - в конце непритворно вздохнул он. - По бронетехнике они не бьют, опасаются попасть в своих, а пока ко-мандование запросят, пока то да се, мы успеваем уйти. Жаль, очень жаль, что он про-пал. Ничего, мы с ними ещё поквитаемся. Ну, ладно, гос...
  - Товарищ, молодой человек, товарищ - так у нас обращаются. Наличие господ подразумевает наличие рабов, а желающие быть рабами остались в Забарьерье
  Мэтхен не удержал усмешку: жаль, этих слов не слышат в Свободном Мире! И тут же зевнул - всё-таки вымотал их всех путь, да и бой тоже... А мягкая, девственно-белая простыня манила, как бабочку - огонь свечи. И старик тут же понял, понимающе улыбнулся.
  - Ах да, вы же устали... Не смею вас задерживать, товарищи.
  
  Вечер в подземном городе, ещё помнящем, что некогда он назывался Ковров, практически ничем не отличается от дня. Везде работа ведётся в три смены, и что для одних вечер, для других утро или вообще ночь. Время... Время тут учитывают, в от-личие от остального Подкуполья, огромные стенные часы на каждом углу, да и наруч-ные есть у многих. Сами и делают... И всё-таки единственное различие - включение с одиннадцати вечера и до шести утра ламп, имитирующих лунный свет. А так улицы полны народа в любое время суток, также непрерывно работают и столовые.
  Мэтхен проснулся как раз тогда, когда выключили дневные лампы и включили ночные. Теперь в окна лился серебристо-зеленоватый, какой-то прозрачный и при-зрачный отсвет, в котором всё вокруг казалось обсыпанным мельчайшей алмазной пылью. Ветра нет, но свежий, очищенный от вредных примесей воздух поступал в из-бытке - дышать легко и приятно. Наверняка не обошлось без сложных систем очистки воздуха, каких, считалось, в Резервации не могло быть по определению. То же - и с водой, с непитьевой вообще почти замкнутый цикл, очищают и снова пускают в водо-провод. С питьевой посложнее, но научились бурить сверхглубокие скважины, доста-ющие до уровней, куда не дошла токсичная дрянь с поверхности. И всё-таки оставался вопрос, на который Мэтхен так и не смог ответить. Его и задал, как только они встре-тились.
  - Я могу понять, откуда у вас электричество, воздух и вода. Но хлеб и мясо, да и вино - явно не синтетические. Уж вы мне поверьте, я больше года хлебал синтетиче-скую баланду, пока жил в Подкуполье.
  - Так то в колхозах, - улыбнулся старый учёный. - Туда каждый год все на ме-сяц ездят, это называется "на целину".
   - Что, все? - ошарашено спросил Мэтхен.
   Со времён Генетической революции Свободный Мир не мог себе подобного и представить. Как это? Как может человек, чей геном подкорректировали специально для монотонного, однообразного труда, заниматься научной деятельностью? А та, чей удел - развлекать и ублажать Бессмертных, как может встать к станку или копать зем-лю? И уж тем более немыслимо увидеть Бессмертного, тачающего сапоги или работа-ющего на биофабрике... А уж в качестве "дикого"-то...
  Но здесь, оказывается, что-то подобное практиковалось. И не от большой нуж-ды, нет. Спору нет, в первые годы автономного существования общинникам приходи-лось выживать. Теперь-то, когда освоили переработку всего, что сбрасывают в Подку-полье забарьерцы, нужда уступила место изобилию - ну, конечно, в разумных преде-лах, Ковров-подземный отвергал принцип "после нас хоть потоп". Но совместный, и притом разнообразный труд нужен был для другого.
  Старик неспешно брёл по освещённым "лунным" светом улочкам, показывая гаражи с электромобилями - не частными, конечно, в собственности чего-то вроде кооперативов, уютные галереи с высокими, создающими иллюзию простора зеркаль-ными потолками, на которых тут и там в нишах виднелись неярко мерцающие фонари.
  Помогло то, что этой "стране" не требовалось из кожи вон лезть, готовясь к истребительной войне, а потом корчиться в тисках Нефтяного кризиса. Подземные жители могли напрямую заняться "построением коммунизма", как они его понимали, а не жить от войны до войны, надеясь, что успеют подготовиться к очередному наше-ствию, а потом "все для фронта, все для победы". Потому и коммунизм у них полу-чился несколько другой, чем тот, который озлобленно клеймили в двадцатом веке ли-бералы: "классиков", типа Хайека с Фридманом, заставляли учить ещё в школах. Уж в той, которую заканчивал Мэтхен - точно.
  Ничего подобного! Здесь главная цель - не спасение от внешнего врага любой ценой и любыми средствами, а совершенствование самих людей. Чтобы их жизнь была и интересной, и счастливой, и свободной. Потому что труд - как был убеждён старик, в отгороженной фекалиями от внешнего мира подземной стране, может приносить не меньшую радость, чем обладание несметными богатствами и толпами бесправных рабов. Труд не потому, что иначе умрёшь от голода, или вызовешь немилость Бессмертного, а потому, что это нужно себе самому, потому, что без него не чувству-ешь себя человеком. Именно поэтому он должен быть самым разнообразным. Понятное дело, нельзя знать всё, но к этому идеалу и следует стремиться, чтобы быть сво-бодным. Если ты привязан своей профессией к фирме, и без неё останешься без куска хлеба - ты раб, каким бы "востребованным специалистом" не был. А если ты можешь плюнуть и пойти куда-то ещё, где окажешься столь же нужным - нет. Собственно, "новые коммунисты" открыли открыли это, ещё когда была РФ.
  Мэтхена с детства учили смеяться над этими истинами. Учили верить только единственному и неповторимому, ибо единственно верному, учению, которое когда-то называли либерализмом. Что каждый человек - скотина, жаждущая только хапать, по-треблять, совокупляться, и только несчастные парии, у которых не хватило мозгов, точнее, не позволила генная система стать богатыми, рассуждают о всяких там чести, скромности и верности. Что кто богат, тот и морален, тот и достоин править миром и быть Бессмертным. А уж как он или его предки этого достигли - кому это интересно? Собственно, вся история была лишь постепенным путём к концентрации власти и её всё более полном слиянии с богатством. И когда была достигнута последняя стадия - уже биологическое разделение людей - она кончилась... Точнее, кончится, когда будет сокрушена Хань, и Свободный Мир охватит всех людей. Об этом говорил седой как лунь профессор экономической теории, чей геном был откорректирован так, чтобы верить в затверженные ещё в детстве догмы, а потом - рассказывать о них с фанатич-ным блеском в глазах.
   И теперь казалось странным, что можно жить, осмеивая то, о чем мечтает каждый нормальный человек. Что есть страна, где не надо убивать, чтобы выжить, где человек может заняться тем, для чего пришел в мир - творить. Где можно трудиться, а не ишачить, гонясь за призрачным богатством и отплясывая под дудку князей мира сего - не с рогами, копытами и запахом серы, а во фраках и с безукоризненным ан-глийским. Теми, кто не опустятся до мелкого воровства, потому что итак весь мир, ты и сам - для них. Себя-то не обворуют...
  Что можно любить самую красивую (не потому что накрашенную, а потому, что любимую) женщину и не опасаться, что не хватит деньжищ оплатить ее капризы. Где можно верить, не опасаясь, что, прикрываясь твоей верой, ушлые дядечки сотво-рят твоими руками немыслимые злодейства, выставят злодеем тебя, а сами останутся незапятнанными и богатыми... Мэтхен и остальные чувствовали себя как люди, всю жизнь прожившие в темной, обледенелой тюрьме, а потом вдруг очутившийся под солнцем жарким летним днем. Щурясь от солнца, вытирая пот, впервые вышедшие на волю жарким летним днём (и еще боясь, что навадение рухнет, и холод и тьма вернут-ся в силах тяжких) снимая шубу и валенки и делая первые, робкие шаги по зеленой траве.
  А ещё он понял, почему ханьцы и Свободный Мир не смогли жить мирно, даже оказавшись на разных планетах. Изначально Свободный Мир, тогда, впрочем, ещё не являвшийся единым целым, не мог жить, никого не пожирая. Если нет какой-то пе-риферии, куда можно сбрасывать излишки товара, где можно найти дешёвых рабочих, и уж почти задарма пользоваться природными копилами, посыплется всё. И Запад, тогда ещё в лице многих суверенных государств, хватал в виде колоний всё новые и новые страны. Он был подобен велосипеду: не едет - падает.
  Но вот беда - Земля-то не бесконечна, а в космос тогда летали лишь в мечтах. И настал, уже в начале двадцатого века, момент, когда хватать стало нечего - "всё уже украдено до нас". С этого момента, как бы не тужились хозяева Запада сохранить ми-лый им капитализм, его падение было делом лишь времени.
  Нашли, правда, паллиатив. Если Земля уже освоена, и расширяться больше некуда, надо... создать годные для освоения земли. А для этого - разнести по кусочкам некий сегмент мировой экономики. И начались мировые войны - они как раз и создавали такие пустые площадки для освоения. Помощь разгромленным странам - это даже как-то благородно...
  Наверное, разразилась бы и Третья, и Четвёртая, и Пятая мировые войны - но возникла новая проблема. Ядерное оружие. Одно дело безопасно мутузить с воздуха страну, которая не может толком ответить, и совсем другое - знать, что в ответ неиз-бежно прилетят "подарки". К счастью, или к несчастью, по итогам Второй Мировой, она же Первая Атомная, был получен немалый "задел" для освоения: помимо раз-громленной Германии и обескровленной Европы, посыпалась мировая колониальная система. Она и стала этим самым "полем". Времени на его освоение новыми способа-ми как раз хватило, чтобы придумать новый тип войн - "рыночных реформ", когда вроде никто и не стреляет, но последствия оказываются тяжелее ядерных ударов. Но и этот ресурс оказался исчерпан: кого могли, предки нынешних Бессмертных сожрали, остальные зажили своим умом. А главное, оказалось, что и сама Земля - не бездонная копилка, а так, осаждённый город с почти опустевшими закромами. Тут и понадоби-лась Генетическая революция. Если еды мало, а едоков много, рассудили Бессмертные ещё в середине прошлого века, надо привести количество едоков в соответствии с ко-личеством еды.
  Здесь в ходу другая мораль: если тебе что-то нужно - сделай это своими рука-ми. А счастье - не схватить что-то, пока не схватили другие, а увидеть, как дело рук твоих делает жизнь людей лучше.
  Мэтхен удивлённо крутил головой, стараясь осознать, запомнить, увидеть по-больше. Почему-то вся эта красота казалась хрупкой, недолговечной, подобной приго-ворённой к казни красавице. Вот только что она смеялась, пела, танцевала, и от одной её улыбки все невзгоды становились неважной мелочью. А сейчас прогремит залп - и наземь рухнет изуродованный, окровавленный, бессмысленный кусок мяса, обречён-ный стать зловонной массой, кишащей червями.
  Но точно так же поднималась новая, спокойная и осмысленная уверенность: даже если убийцы из Забарьерья добьются своего, это будет не конец. Просто идти по дороге правды будут другие - чем хуже сторонники Петровича и Пака, да хоть хань-цы? Главное, что жить по-другому действительно можно.
  "Если вокруг - заснеженная тайга, - думал Мэтхен, глядя в лишённые и тени уныния лица подземных жителей. - Лицо режет морозный ветер и колкий снег, над головой скребутся, точно руки покойников, обледенелые и голые ветки деревьев. Если не видно конца ненастью, а все вокруг тонет во мгле, и нет конца полярной ночи - надо идти. И тогда однажды пурга обязательно стихнет, тучи унесутся вдаль, а над сверкающим снежным простором, под бездонным голубым куполом неспешно и вели-чественно взойдет солнце. Надо только идти. Потому что тот, кто сидит на месте и клянет все на свете, никакого рассвета не дождется, и труп его по весне съедят волки. Для него навсегда останется ночь и зима".
  Мы не остановимся, поклялся себе Мэтхен, и соратники, он был уверен в этом, тоже. Мы ведь подкуполяне, те, кого когда-то называли русскими, и кого не смог по-корить ни один завоеватель. Тот не подкуполянин, кто, поддавшись отчаянию, сядет в снег и грязь. А выросший под Куполом будет идти, пока не отнимутся ноги, потом ползти, цепляясь за каждый корешок. До последнего вздоха. И драться - тоже. И по-тому однажды наступит лето - то есть не просто лето, а лето, когда по Подкуполью можно будет снова ходить без опаски, как ходили до войны, и даже до Резервации. Как ходят по своей земле воины-победители.
  
  - А я ведь не здешний, - признался Мэтхен, когда прошли мимо уютной клум-бы с алыми кляксами цветов. Мэтхен удивлённо рассматривал растения - всё-таки неимоверно трудно поверить, что над ними - свалка самой страшной на планете отра-вы. - Я когда-то жил в Забарьерье. Но мои предки были русскими, так что, можно ска-зать, я вернулся из эмиграции.
  Но старик не позволил себе и тени неприязни.
  - Все мы некогда жили за Барьером. И Барьера никакого не было. Его воздвиг-ли те, кому были поперёк горла и русские, и коммунисты. Но и наши ручку приложи-ли. Когда решили, что ради импортной одежды, еды и секса стоит взорвать свою стра-ну.
  - Так ведь скучно-то, гос... товарищ профессор, - вспомнил Мэтхен ещё один избитый аргумент профессора-"монетариста". - Человеку всегда хочется жить красиво и богато, и при этом получать удовольствия. А уж без секса вообще следующие по-коления не родятся.
  - Ха, и у нас были люди, придумавшие слоган: "В СССР секса не было", - улыбнулся он, будто вспомнил глупую шутку, когда смеются над самим шутником. - Я ведь, помимо прочего, доктор исторических наук, вот и читаю студентам лекции, как мы до жизни такой докатились. Так вот сам-то подумай: почему в СССР секса не было, но там население росло. А в РФ, как он появился, дети что-то рождаться пере-стали... Ну, то есть рождались, но стабильно меньше, чем умирало. А стоило нам из-бавиться от либералов - и дети снова стали рождаться. Как думаешь - с чего такое волшебство?
  Сделал паузу, будто формулируя мысль - и снова заговорил:
  - Нет, конечно, мы не стали скопищем импотентов. Любим и шутку, и любовь - по крайней мере, никаких препятствий в этом никто не чинит. Любишь - люби. Да и водкой не брезгуют: но многие её пьют на совершеннолетие, один раз в жизни, и при этом снимают на видеокамеру результат, а потом дарят кассету молодому человеку. И - все, как отрезает. Одно дело быть пьяной скотиной, когда глаза разбегаются, и совсем другое - видеть себя, блюющего и орущего матерные частушки, со стороны. Оказывается, помогает. Да и кому интересно пить, когда можно изобрести какое-то интересное устройство, отправиться в научную экспедицию наверх, может, даже за Барьер, только вести там себя осторожно... Оппозиция? А зачем она, когда воля всех - это воля каждого, слитая с другими? Хотя были у нас тут дискуссии, можно ли сокращать рабочий день, чтобы никто не остался без работы.
  - И как - можно?
  - Можно. Но каждый может завести мастерскую прямо у себя дома и сделать что-то интересное, когда захочет.
  - А это - здание Верховного Совета, - показал профессор на приземистое трёх-этажное здание. Судя по всему, здесь были самые высокие своды, и крышей строению служил свод земли. Но это совершенно не портило само здание - изящное, будто ле-тящее над землёй, с красивым портиком с колоннами перед входом. На фасадной стене был искусно выложен мозаикой герб подземного города - он полностью, разве что без надписей на языках союзных республик, повторял герб СССР. У входа застыли по стойке "смирно" часовые - рослые парни в ладной, сидящей на них, как вторая кожа, старинной форме. В руках часовые держали старые, но ухоженные автоматы Ка-лашникова, и примкнутые штыки призрачно мерцали в свете "лунных" ламп.
  Массивная металлопластиковая (вот с деревом в подземном городе плохо, леса под землёй выращивать пока не выходит) дверь приоткрылась, и оттуда быстрым ша-гом вышел щеголеватый офицер. Он сразу же заметил группу Мэтхена, и решительно направился наперерез. Мэтхен напрягся: почему-то казалось, что сейчас их всех если не арестуют как шпионов, то уж точно потребуют удалиться с охраняемой территории. "А к резиденциям Бессмертных меня бы и близко не подпустили!" - сравнил Мэтхен.
  Но офицер, оказавшийся командиром давешнего конвоя, не стал ничего выго-варивать. Он лишь улыбнулся во все тридцать два зуба:
  - О них речь, они и навстречь! Генерал Бредихин приказал разыскать вас, а вы уже и здесь. Идём скорее. Прошу прощения, профессор Малинников, но экскурсию вы продолжите позже.
  Дверь захлопнулась, сапоги офицера гулко били в полы коридора. Здесь - уже безо всяких изысков, казённо-цементные. Мэтхен и его друзья едва поспевали за стре-мительным ковровцем. И весь недолгий путь гадали: зачем они ещё раз понадобились здешнему генералу. Но даже теперь мысли Мэтхена занимал отнюдь не предстоящий разговор. Да, он тут пробыл ещё совсем немного, но возврата к себе прежнему уже нет и быть не может. Теперь они знают не только против чего воюют, но и за что.
  За то, чтобы когда-нибудь такое могло возникнуть не только в загаженном Подкуполье, стоит рвать жилы, убивать и умирать. Стать другим, и всю жизнь нести в сердце мечту сделать так же везде. И пускай там, за Барьером, такое пока невозможно, правители верят в химеры прошлого, а народы грызутся, как оголодавшие шакалы над падалью. Главное, и правда можно жить по-другому.
  - Если нужна наша помощь, мы готовы, - сказал, и не только за себя, Мэтхен офицеру.
  
  Глава . Генеральская дочь
  
  Генерал встретил их в кабинете с огромной, во всю стену, картой - даже дву-мя. На одной были подробные схемы каждого уровня. Вторая, ещё больше, изображала какую-то страну, с изображённым на самом верху уже знакомым гербом. "Союз советских социалистических республик" - прочитал Мэтхен.
  - Наша страна, какой она была... когда-то, - пояснил Бредихин.
  А Мэтхен вглядывался в карту, его взор скользил по извилистой линии грани-цы, обозначенной толстой пурпурной чертой, по внутренним границам, обозначаю-щим союзные республики... Потом, если верить тому учебнику, ставшими независи-мыми государствами. И невольно сравнивал всё это с историческими картами Заба-рьерья.
  Вспомнилась "Всемирная история в картах" - огромное электронное собрание исторических карт, подготовленное Оксфордским университетом совместно с Сор-бонной и Карловым университетом. Три старейших и самых авторитетных универси-тетов Европы создали сайт, состоявший из тысячи ста карт и схем, к каждой из кото-рых в виде пояснения прилагалась небольшая статья. Границы государств и расселение племён, направление военных походов и торговых путей, восстания и революции, схемы сражений и экономические карты, даже распространение и борьба ересей и ре-лигий - в этой картографической энциклопедии можно было найти всё об истории. И почти три четверти карт посвящались новой и новейшей истории, а уж Первой Миро-вой - почти полсотни, больше только Второй. Мэтхен, помнится, сам писал коммента-рии к некоторым картам - например, к карте территориальных изменений после Пер-вой Мировой войны, и особенностям межвоенной экономики, порождённой Версаль-ско-Вашингтонской системой мироустройства.
  Так вот. Если на карте 1914 года Российская Империя изображалась без каких бы то ни было лакун и утаек, то уже на карте 1918 года - только Польша, Финляндия и прибалтийские страны. То, что восточнее, названо: "Россия (распалась в 1917 году)". На позднейших картах писалось вовсе без затей: "Русские территории (статус не определён)". Будто и не было огромной страны, сражавшейся, побеждавшей, строив-шей города и заводы, космические корабли и атомные электростанции. Правда, на карте "Третий Рейх в 1942 году" показаны все те территории, которые, как знал теперь Мэтхен, и были оккупированы немцами. Ну, а Япония предпочла забыть, что более полувека Сахалин, Курилы и Амурская область когда-то ей не принадлежали. Пример оказался заразным, финны тоже пририсовали себе Карелию и Кольский полуостров, до самой Новой Савонлинны, бывшего Архангельска - что получили, на самом деле, только после создания Зоны. И то сказать - кто протестовать-то будет? Мутанты?!
  С 1991 года "белое пятно" сужалось, как из небытия, возникали Украина, Гру-зия, Таджикистан, Латвия и ещё одиннадцать стран. Но на том, что на самом деле бы-ло Российской Федерацией, снова писали: "Статус не определён". Помнится, студен-том Мэтхен спрашивал преподавателя: "А что там было? Неужто с 1917 года граждан-ская война шла?" Маститый профессор Уильям Х. Эппльбай только покачал породи-стой седой головой на такой глупый вопрос. "Сказано же: "Статус неопределён!" - казалось, молчаливо укорял он. - Ну, может, племена там какие-то были, полевые ко-мандиры, бандиты всякие... Да неважно! Главное, в 2025 году мировое сообщество взяло бесхозные земли под опеку. Но самый центр спасти не успели - там вырождение и мутации зашли слишком далеко!"
  Стало быть, вот он какой был - осмеянный и оболганный Советский Союз, са-ма память о существовании которого была ненавистна хозяевам мира. Какими же были люди, которых Свободный Мир боится даже мёртвых? Один из них сейчас стоит перед Мэтхеном и Крысятников - уже совсем не молодой, но ещё крепкий мужчина с коротким ёжиком серо-стальных, именно стальных, а не седых, волос. Волевой, мас-сивный подбородок, но глаза - умные, внимательные, цепкие, неуловимо напомина-ющие незабвенного капитана Ярцеффа. Непривычная, явно старинная форма сидела на нём так ладно, будто была второй кожей. Невзирая на довольно почтенный воз-раст, генерал был ещё вполне крепок - наверняка каждый день выкраивает пару часов на тренажёрный зал, да и тир.
  - Прибыл по вашему приказанию, - сами собой вспомнились наставления капи-тана.
  Бредихин внимательно посмотрел на Мэтхена.
  - Можете не тянуться, товарищи, - негромко, как-то устало произнёс команду-ющий городским гарнизоном. - Вы не мои подчинённые, и приказывать я вам не могу. Могу только просить сделать одно дело. Если сделаете, поверьте, я в долгу не оста-нусь.
  - Что за дело? - деловито спросил Крысятник. И тут же посмотрел на команди-ра. Мол, что тянуть, пусть выкладывает. Но решать, всё едино, тебе.
  Ответил Бредихин не сразу. Устало вздохнул, на миг даже ссутулился, пальцы забегали по клавиатуре допотопного, прямо-таки музейного компьютера. Даже не ин-фоцентра первых моделей. На экране появилась симпатичная девушка лет двадцати - двадцати пяти. Всё та же старинная камуфляжная форма, наверное, конца двадцатого или начала двадцать первого века, лейтенантские - теперь Мэтхен научился разби-раться в здешних знаках различия, восходивших, как выяснилось, ещё к Красной Ар-мии СССР. Местная армия тоже называлась Красной - преемственность, однако.
  - Это моя единственная дочь, Бредихина Елена Вадимовна. Как видите, лейте-нант мотострелковых войск, - произнёс он. - Она возглавляла блокпост в восьмом сек-торе второго уровня - он находится в стороне от основной свалки и ядерных могиль-ников, обстановка там тоже не подарок, но почти сутки можно протянуть даже без "защиты".
  - А в центре свалки? - удивился Мэтхен. Ну, да - самое гиблое место во всём Подкуполье - ещё Пак предупреждал.
  - Туда и в полной защите не сунешься, просто не дойдёшь. Фон - до восемна-дцати рентген в час, а кое-где от радиации всё просто светится. Ну, и токсичные вы-бросы: от этой гадости и не всякий ОЗК спасёт, разъест на раз. И всего этого добра столько, что на пол-Евразии хватит, если всё разом в воздух поднять. Но речь не о свалке. Неделю назад блокпост был атакован с применением боевых роботов. Часть её взвода отошла, но есть основание полагать, что её взяли в плен. Как и некоторых дру-гих солдат. Поэтому я прошу вас: помогите выручить мою дочь...
  - Постойте, но ведь вы командуете армией, - удивился Крысятник. - Даже у Хитрого Пака, наверное, нет столько бойцов, и уж точно техники! Почему же не по-шлёте их?
  - Во-первых, лишь немногие из наших солдат выбирались на поверхность и умеют действовать наверху. И они нужны для других задач: диверсии, захват "язы-ков", всё такое. А во-вторых... Во-вторых, люди не поймут, почему моих детей надо спасать, а их - нет? Как когда-то сказал... один мудрый человек... "Я солдат на мар-шалов не меняю". Официально и ваша группа пойдёт за "языком". А я в долгу не останусь, повторяю.
   Мэтхен задумался. Всё-таки не всё тут идеально - или виновата война, кото-рая заставляет людей обнажить самую свою суть? Пока всё было спокойно, он жил, как все - честно служил, делал карьеру, не без того, и дочь свою, видимо, так воспи-тал. Но случилась беда - и вот он уже ищет обходных путей для своих, вместо того, чтобы думать обо всех. Да, человека не переделаешь... Или века с четвертью просто недостаточно. Хотя сам-то на его месте, наверное, только о детях бы и думал. Или об Эири. Не позавидуешь генералу. И надо помочь.
  - Вы сможете довести нас до Барьера, - прямо спросил Мэтхен. - Так, чтобы не пересекаться с забарьерцами?
  - Вообще-то это тайна, - произнёс генерал. - А, ладно. Есть подземный тон-нель, ведущий на юго-восток. Он заканчивается неподалёку от Мурома... Бывшего Мурома. Когда-то там реку пустили, потом перенацелили в другую трубу, а эта оста-лась... А, вы ведь не знаете. Когда был создан Барьер, и наш воздух перестал к ним проникать, возникла проблема с реками. Ведь вытекающая от нас река - это просто экологическая катастрофа. Фильтры? Ну, и каких размеров фильтры должны быть, чтобы процедить, к примеру, Волгу? Поэтому самые крупные реки - Оку, Волгу, Москву и Клязьму, ну, и десяток других, помельче - пустили под землёй по специаль-ным керамогранитным трубам. А маленькие речки, впадавшие в эти большие, осна-стили автоматическими очистными станциями. Правда, кое-где с поверхности сочится. Вы, наверное, видели места, где запахи - как в канализации?
  - Точно, было, - усмехнулся Крысятник, а Хухрина шерсть встала дыбом и за-сияла ещё ярче. Она попыталась кивнуть, но клюв с костяным стуком впился в сто-лешницу. Обиженно замычав, Хухря поднапряглась и выдернула "рубильник", оста-вив на поверхности стола глубокую выбоину. Генерал неодобрительно нахмурился, но ничего не сказал.
  - В некоторых местах трубы прохудились, лет пятьдесят назад забарьерцы кла-ли новые, поближе к поверхности, но поустойчивее. А первоначальные трубы закупо-рили, вода постепенно ушла... Мы пробили ход к некоторым из них. Так у нас появи-лись выходы на поверхность вдали отсюда, что позволяло безопасно исследовать Под-куполье. Один такой был в районе Покрова, на самой границе области, второй вот в Мурманске. Были и другие, но вам эти направления не нужны, так? Зато зачем-то нужно за Барьер...
  - Зачем, зачем, - произнёс Мэтхен. Говорливый хозяин кабинета нравился ему всё меньше. И всё-таки за добро злом не платят. Надо помочь местным. Хоть чем-то. - Подкуполье зачищают, большую часть местных уже убили. Вы не видели целую пло-щадь с трупами, а я видел! Значит, тут нам не спастись. А во внешнем мире много ле-сов, даже брошенных деревень и городов. На планете осталось миллионов семьдесят народу: про Великую Чистку слышали?
  - Ну... Что-то в ваших социальных сетях проскальзывало - но толком никто ничего не знает.
  - И я не знаю. Ну, да это дело прошлое. А сейчас, как я понял, нужно выручить вашу дочь... и других пленных, так?
  - Именно. Если её там держат не одну, постарайтесь вытащить всех.
  - Хорошо. Но нам понадобится помощь, - добавил Крысятник. - У вас же нет этих... навигаторов?
  - Есть, - улыбнулся Бредихин. - Только не помогут они вам. Там от радиации и всякой едкой дряни любая техника с ума сходит - по крайней мере, без специальной защиты. А вот люди в защитных скафандрах разведчиков пройти могут. Я дам вам семь таких костюмчиков и штук пять для пленных в запас. Больше, увы, у нас просто нет, и эти-то только полгода назад разработали. Если понадобится ещё - постарайтесь на месте и захватить. Ещё - защищённый электромобиль, в нём вы самые гиблые ме-ста проскочите. И даю тебе двоих парней из её взвода - Тимура и Олега. Они отлич-ные разведчики и диверсанты, и наверх уже ходили: без их помощи вы не найдёте, где держат пленных. Ещё вопросы есть?
  - Когда выступать?
  - А чем скорее, тем лучше. Скажем, ночью. Вдруг их увезут куда-нибудь, так?
  - Так. Значит, на подготовку сутки. Отдохните, пройдите инструктаж, наметьте план - и в путь.
  
  Его звали Элвин У. Сметонис, и обычным студентам Университета Торонто он был известен как чудак-профессор в старомодном пиджачке, большой любитель пого-нять студентов на зачёте, въедливо выспрашивая самые разные тонкости. Причём вы-ходили они далеко за пределы прочитанного курса лекций. Профа это нисколько не смущало.
  "Я даю лишь базу, чтобы вы ориентировались в материале. Остальное, если хотите стать учёными, а не безмозглыми попугаями, добывайте сами. Как хотите: ставьте опыты, ищите литературу, шарьте по научным сайтам. Любого дурака можно научить говорить слова. А самим добывать знание дано только вам - прошедшим ген-ную корректировку для улучшения работы мозга учёным. Я буду ставить оценки не за то, что прочитал на лекции, а за то, что вы найдёте сами, опираясь на услышанное". Именно такими словами профессор всегда предварял вводную лекцию по предмету. Слова не расходились с делом, что немало доставало будущих бакалавров и магистров. А уж как он заставлял бегать аспирантов и кандидатов... Зато и "выживали" под его руководством только самые способные и прилежные.
  Но непосвящённые и не догадывались, что скромный профессор прикладной психологии занимался не только со студентами. Помимо "открытых" работ он вёл сразу несколько проектов, о которых знали только немногие посвящённые. Один - для СОИБ Еврофедерации, два - для Центрального управления защиты демократии (ЦУЗД) Северо-Американской Конфедерации - далёкого потомка ЦРУ, ещё один - для Комитета по внутреннему контролю Ново-Китайской индустриальной корпорации, что прибрала к рукам весь юго-восток Азии, и целых четыре - по заказу Объеди-нённого командования Сил Свободного Мира. Проекты были разные, но суть у всех - одна: создать методику, позволяющую создавать идеальных агентов разведки, даже из вчерашних врагов. Грубо говоря - полностью стереть старую личность и "записать" новую. С новыми привычками, политическими пристрастиями, даже сексуальной ори-ентацией. А ещё, конечно, вечная тема - совершенствование технологии допросов без применения "химии" и с таковым.
  Проф старался вовсю. Как истый учёный, он начал эксперименты с себя и до-бился спокойной и деловитой, но непреклонной ненависти к ханьцам. Только люди Свободного Мира, прошедшие генетическую корректировку и раскрывшие полностью свои способности, достойны представлять людей во вселенной. Ханьцы - предыдущая ступень эволюции, как неандертальцы, которых вытеснили с планеты кроманьонцы. А уж эти... в Подкуполье... Профессора Сметониса всегда душила лютая злоба: это даже не питекантропы, это злобное извращение над всеми законами природы, оскверня-ющее собой планету. Они не имеют права быть... Разве что вместо лабораторных крыс!
  С ханьцами не получилось. Слишком мало их попадало в плен, и тех военные не выдавали: надеялись, наверное, обменять на своих. Мутанты... С одной стороны, один МИИАМ набрал их почти пять тысяч, вроде бы с подопытным материалом не было проблем, и всё же проблемы возникали. Мутант, по определению - существо со "сбившимся" генокодом. Никто не гарантирует, что то же воздействие, что безогово-рочно разрушает разум человека, так же подействует на мутанта, и наоборот. Да и му-тант мутанту - рознь, как убеждались все, кто работали с материалом из Резервации.
  Недавно, однако, были захвачены особые экземпляры (даже в мыслях проф от-казывал им в праве называться людьми). Удивительно, но те, кто отрыли катакомбы под всепланетной свалкой, оказались полноценными, хоть и некорректированными, людьми - такими же, как ханьцы. Сметонис даже беспокоился - что, если их признают людьми и распространят на них нормы международного права? Придётся забыть об опытах, и вместо зачистки гнать туда гуманитарную помощь.
  Бог миловал. Вояки сообразили, что это - последний осколок России. Той са-мой, которую давно объявили несуществующей. Да ещё, возможно, там знают о дья-вольской "Улыбочке" - как ещё они могли избежать мутаций? Если это всплывёт - то-то будет раздолье безмозглым правозащитникам, засидевшимся без работы! Столько дерьма выплеснут - никто не отмоется!
  Со всех участников операции взяли подписки о неразглашении, а соибовцы уже пустили слух об особой породе мутантов - неотличимых от людей, но именно по-этому особенно опасных. "Ментальные мутанты" - надо ж такой бред придумать! Со-ответственно, и в плен там брать никого не будут. Но ведь если нельзя, но очень нуж-но, и притом нужно Бессмертным - то можно, не так ли? Под подписку о неразглаше-нии, в счёт гранта Университету Торонто разрешили наловить для опытов не более сотни экземпляров. Правда, на "эталонные экземпляры" уже раскатал губу МИИАМ. Пришлось поделиться, но он не в обиде: участие в проекте "Сайгон" дорогого стоит. Быть может, на него обратят внимание курирующие проект Бессмертные...
  - Как идёт эксперимент? - поинтересовался профессор у ассистента Литтлпей-джа, долговязого нескладного парня лет, наверное, сорока. Парня, ха! Генетическая революция породила уже второе поколение людей, по внешнему виду которых не определишь возраст.
  - Проф, у объектов два и семь всё идёт нормально, завтра-послезавтра объект четыре будет готов к сотрудничеству. Что касается объекта номер восемь, не помогает даже усиленное напряжение. На сотрудничество не идёт, а химию мы не задействова-ли, как вы приказали.
  - Объект восемь - это, как я понимаю, та девчонка?
  - Да. Объект два уже поплыл, он сообщил, что она - дочь их командира, некое-го генерал-майора Бредихина.
  - Генерала, ха... Эти выродки чего только не придумают!
  - Кроме того, по его сведениям, у них там есть какая-то Бомба. Наверное, это можно выяснить у объекта восемь.
  - Ну, увеличь напряжение.
  - Так помрёт же... Может, препарат ввести?
  - Возможно, попозже. А пока давай-ка выжми всё, что можно, из электриче-ства. Для экспериментов нужен здоровый объект, а не накачанный отравой по-лутруп... А вот электричество применяй интенсивнее. И полную изоляцию объекта тоже. Регулярно проводить замеры мозговой деятельности. О любых изменениях до-кладывать немедленно.
  - Будет сделано, док...
  - Отлично. Ступай.
  Ле-Гофф печально вздохнул - ему вовсе не улыбалось идти в отвратительную липкую мглу, а перед тем натягивать "защиту". "И что ему неймётся, как будто от не-скольких часов всё зависит! - подумал он. - А если они копыта откинут от излишнего воздействия - опять я виноват!" Но спорить не стал: себе дороже. Ещё оценит практи-ческую работу неудовлетворительно - и не получится обойти сокурсников, а грантов на всех, само собой, не хватит. А то и отправит назад за неудовлетворительное пове-дение, а ведь пошёл только второй день практики...
  Стоило миновать защитный шлюз, выйдя за внешнюю бронедверь - и его об-ступила липкая мгла. Действительно липкая - за полчаса она залепляла псевдостекло до полной непрозрачности, а поверхность "защиты" покрывалась толстым слоем чёр-ной слизи. Как умудрялись перемещаться военные, он не знал, да и не горел желанием узнать. Им за это деньги платят, и на боевых лишь немногим меньше энергоединиц, чем научникам.
  Осматриваться он не стал. Любой прожектор перестанет светить, как только его облепит слизь - и потому царящая вокруг мгла не нарушается ничем. Да и какой смысл, если самый яркий луч не пробьётся дальше нескольких метров, а через полчаса таким же слоем слизи покроется и стекло прожектора. Потому изначально базу стави-ли так, чтобы все важнейшие модули соединялись коридорами. Впрочем, любой отсек можно легко изолировать, просто закрыв гермодвери.
  По коридорам нельзя добраться только до одного модуля - того, где содержа-лись пленники. Даже вырвись они из оков, даже сумей взломать внешнюю дверь мо-дуля и двери между отсеками - они окажутся в самой агрессивной на Земле, а пожа-луй, и в Солнечной системе, среде. Прожить в которой больше часа, даже здесь, не под силу и мутантам Резервации. Очень удобно.
  Дюйм за дюймом аспирант Литтлпейдж ощупывал осклизлую стену. Ага, вот он! Тонкий трос, протянутый ко входу в тюремный блок, ничем не мог помочь бегле-цам: в абсолютной тьме его можно найти, если знать, что и где искать. Да даже если и найдут - куда по нему придут? Верно, ко входу в основной блок, прямо в руки охра-ны. Ага, вот он! Осторожно перебирая руками, стараясь ни на миг не выпускать из рук в защитных перчатках трос, Литтлпейдж двинулся к тюремному блоку.
  Идти было трудно: липкая грязь с чавканьем засасывала сапоги, выдирать их приходилось с немалым усилием. Иногда ноги наступали на что-то твёрдое, и тогда скользили, будто поверхность утонувших в грязи предметов щедро полили маслом. Пару раз парень потерял равновесие и едва не выпустил трос, но в последний момент всё же удержался на ногах. Он знал: стоит выпустить тонкую металлопластиковую пуповину - и останешься один на один с кромешным мраком. На миг показалось, что он видит очертания заветного модуля - хотя в кромешном мраке не видно вообще ни-чего, да и окуляры давным-давно залепило ядовитой слизью... Он дёрнулся вперёд - и в этот момент ноги провалились в грязь по пояс. Трос в руке дёрнулся вверх - и вы-скользнул из пальцев. Ле-Гофф почувствовал, как ужас ледяными коготками царапает сердце, а в животе будто засела огромная ледяная медуза. Рывок... Ещё рывок... Грязь выпустила ноги с мерзким, плотоядным чавканьем, неохотно и не сразу. Нащупав край ямы, парень осторожно обошёл её - и только потом рискнул выпрямиться в полный рост. Руки слепо зашарили в загаженном воздухе, пытаясь нащупать связывающий его с жизнью трос. Увы, вновь и вновь они хватали лишь пустоту. Отступивший было страх нахлынул с новой силой - Ле-Гофф даже шеф предупреждал, что ничего страшнее этого тут с ним не случится. Совсем некстати вспомнилось, что в граждан-ских защитных костюмах, в отличие от боевых скафандров, нет встроенной рации - и стало вовсе жутко. Хотелось орать от страха - хорошо хоть, вовремя вспомнил, что противогаз у этой модели изолирующий, и запас воздуха совсем не велик. Ничего не видя и размахивая руками, в надежде наткнуться хоть на заветный трос, хоть на ка-кую-нибудь стену, хоть на ограду, он брёл сквозь мглу, то и дело спотыкаясь, а време-нами проваливаясь в заполненные грязью ямы. От страха у него совсем вылетело из головы, что в самом начале на ограждении базы решили сэкономить: противник, мол, итак живым сюда не доберётся. Соответственно, он и сам не заметил, как выбрал про-тивоположное нужному направление.
  Так он и тащился сквозь мрак, пока из темноты не выскользнуло что-то чёрное, а потом на голову обрушился тяжёлый, отключающий сознание удар.
  
  Тьма. Могильная, абсолютная, тотальная, когда невозможно разглядеть пальцы вытянутой руки, и уж точно без ноктовизоров не увидеть, что под ногами. Даже под Покровом в полдень порой бывало некое бледное подобие рассвета. Здесь к земле не пробивались даже крупицы света, и тьма царила, независимо от времени суток. Мэт-хен поймал себя на том, что прикидывает: была бы такая же тьма, если б в своё время состоялась ядерная война, и пришла ядерная же зима? Помнится, на старых сайтах осталось достаточно фантастических романов на эту тему. К счастью, дальше фанта-стики тогда не пошло. К счастью? Ведь, случись такое, и не было бы - ни Подкуполья, ни мутантов, обречённых и беззащитных, ни Бессмертных, для которых давно уже не существует морали.
  Здесь, конечно, не ядерная зима, но тьма - совершенно непроглядна. Гляди, не гляди...
  - Интересно, как ты едешь? - спросил Крысятник у механика-водителя. - Не видно же ни черта! Прибор ночного видения?
  - Толку-то от него, - буркнул мехвод.
  Не лучше дело обстояло и с "ночниками". Воздух - если этот высокотоксич-ный, радиоактивный коктейль можно так назвать - перенасыщен мельчайшей взвесью какой-то дряни, напоминающей чёрный туман. Взвесь оседала на любую поверхность, залепляя инфракрасные датчики холодной слизью. Спасало что-то вроде маломощного радиолокатора, стоявшего на боевой машине пехоты ковровцев. Помнится, Мэтхен поначалу поразился: надо же додуматься - сделать электрическую БМП! Но ведь нефти, газа, даже угля у них тут нет... Худо-бедно локатор позволял за несколько мет-ров "видеть" препятствия. И не приходилось сомневаться: человек без боевого ска-фандра, а лучше ещё и брони, умрёт в этом "тумане" почти мгновенно. Мутант... Му-тант, наверное, протянет несколько минут.
  - Когда выйдете, смотрите, ни на что не напоритесь, - будто прочитал мысли бойцов водитель. - Один вдох без противогаза - и вы не жильцы. Любое повреждение скафандра - либо смерть, либо тяжёлое отравление. А ведь есть ещё радиация...
  - Кстати, а какой тут фон?
  - Девятнадцать с половиной рентген, - порадовал механик-водитель. - Местами до тридцахи, там уж и броня не спасёт. Только если в танке. Без брони вы даже в ко-стюмчиках не пройдёте, да и под бронёй не стоит тут долго кататься. На всё про всё у вас не больше двух часов, потом мне просто придётся уехать.
  - А... надолго это?
  - Километров на десять самое меньшее, - буркнул водитель. - Потом ещё десять - фон поменьше, но всё равно смертельный. Только затем вы сможете выйти. Всё, не отвлекайте, сейчас будет трудный участок!
  Надрывно гудя мотором, машина ползла по липкой, непролазной грязи. Ме-стами казалось, творение ковровских оружейников сейчас увязнет, и уж это станет верной смертью: снаружи не спасёт никакой скафандр. Наверное, здешний фон не вы-держал бы и незабвенный Смрадек Трупожор.
  Время от времени электромобиль переваливался на ухабах, буксовал, меся гу-сеницами смертоносную грязь и порой просто ложась на неё днищем. Но местные знали, что нужно для путешествий по здешнему филиалу ада. Каждый раз, стоило включить предельную мощность, как бронированная машина выбиралась из "трясины" и всё так же, покачивая пушкой, ползла дальше. Увы, больше десяти километров в час разгоняться не стоило: пару раз об днище что-то мерзко проскрежетало, ещё раз машину тряхнуло, будто она напоролась на препятствие.
  Но постепенно дорога становилась лучше. Нет, за бронёй оставалась всё такая же беспросветная мгла, но дорога стала твёрже, механик-водитель рискнул даже при-бавить скорость.
  - Слушай, шеф, - встрял Крысятник. - У вас тут что, все так умеют?
  - Куда деваться-то? Месяц в год каждый должен отслужить.
  Удивительно, но они быстро поладили. Переговариваясь по встроенной рации, парень рассказывал об армии и всём таком военном. Местные - мирные люди, войну рассматривают как досадную необходимость, отвлекающую уйму полезных ресурсов. На армию смотрят, как на трудное, но нужное дело, на способ испытать себя на проч-ность, можно сказать, посвящение в мужчины. Человеку не обязательно всю жизнь воевать, но знать, как это делается, он обязан. Иначе, когда придет беда, окажется не в силах защитить близких и свою страну. Потому и идут служить без поросячьего визга, но с осознанием необходимости, и что никто, кроме них, родину не защитит. Соответ-ственно, и готовили каждого к службе с детства, но без лишней жестокости. Так что к восемнадцати годам каждый знал, что и как он будет делать, "если завтра война". А поскольку служить следовало по месяцу в году - и забыть полученные навыки не успевали. В итоге Ковров обходился без собственно военных профессионалов, хотя, на самом деле, таковыми были все.
  С армии водитель перешёл на другие занятия. Он рассказывал про озаренные искусственным светом поля, где колосилась рожь и пшеница, а в некоторых местах, где установлены обогреватели, даже рис. Про зоопарк на Четвёртом уровне. Про ку-рорт, устроенный на берегу теплого и кристально-чистого подземного озера, на специ-ально насыпанном песчаном пляже. Жаль только, освещало его не солнце, а лампы дневного света... Были и библиотеки, настоящие, собранные в первые же годы по ру-инам, и электронные, и потому местные знали мир едва ли не лучше тех, кто обитал на поверхности. А самое смешное - выучились перерабатывать часть той отравы, которую со всей планеты сбрасывали на поверхность.
  Наконец, БМП остановилась, теперь мотор не ревел, а приглушённо урчал.
  - Всё, пошли, - скомандовал мехвод. - Дальше в скафандрах пройдёте. - И помните: два часа у вас, не больше!
  С усилием Мэтхен приоткрыл тяжёлую, содержащую слой свинца бронедверь. Спрыгнул в хлюпнувшую, сразу заглотившую ноги по колено грязь. Следом один за другим наружу ссыпались остальные. Не теряя времени, механик-водитель захлопнул бронедверь - и боевая машина пехоты, загудев двигателем, с натугой вырвалась из грязевого плена. Миг - и её силуэт растаял во мраке, только натужное гудение движка свидетельствовало, что тут только что стояла вполне серьёзная машина.
  Мэтхен огляделся - скорее по привычке, чем надеясь что-то увидеть без ин-фракрасных датчиков. Всё правильно, тьма и тишина - только хлюпают, падая в отравленную грязь, тяжёлые капли ядовитой "ваксы", да посвистывает в каких-то раз-валинах ветер. Тут никто не жил, и вовсе не Бойня последних недель была тому виной. Просто даже у мутантов есть предел живучести. Даже самые толстокожие и живучие среди них, вроде недоброй памяти Смрадека Трупожора, не протянули бы тут и недели. Да ведь и не сунутся сюда, даже самые глупые из мутантов: отняв у них человеческий облик, мутация подарила способность чуять самые гиблые места. Иные вообще научились чувствовать радиацию - живые дозиметры, да и только! Всё-таки хорошо, что у местных такие хорошие скафандры, а в дополнение к ним есть и препараты, временно ослабляющие действие радиации на организм.
  - Смотреть внимательно, оружие держать наготове, - распорядился Мэтхен. - Мало ли что...
  - Да что тут может быть? - удивился Крысятник. - Ну, кому из забарьерцев здоровья не жалко? Тут же под боком - смертельная зона. Ветер оттуда подул, дождь пошёл - и всё, никакие таблетки да скафандры не спасут! А они ведь жить хотят, тва-ри, и хорошо жить!
  - Возможно. Но всё равно смотри. Нарваться на заблудившихся идиотов бы не хотелось!
  - А может, наоборот? Взять бы у них форму, скафандры, может, и колёса - и прямиком в расположение, как капитан говорил? - внесла предложение Хухря.
  - Ага, только как ты переодеваться будешь? Тут бы и посельчане загнулись, не только одинаковцы.
  Великанша примолкла. У подземных жителей каким-то чудом нашлись подхо-дящие для мутантов скафандры - точнее, их части, из которых можно было собрать целые, независимо от количества рук и ног, и даже формы головы. Мэтхен сперва по-ражался их инженерной мысли, потом сообразил: если ковровцы принимали к себе мутантов с поверхности, кто-то из них мог стать и солдатом. А по этаким помойкам без "защиты" не походишь. Тут даже сапоги годятся не каждые, кожу или резину, например, разъест в несколько минут. Худо-бедно этой дряни противостоит либо ме-талл, либо особые полимеры. И то лишь несколько дней.
  - Всё, тихо! - оборвал Мэтхен болтовню. - Соблюдаем радиомолчание!
  Вовремя. Мгла немного рассеялась - как раз настолько, чтобы можно было чётко увидеть пальцы на вытянутой руке и едва-едва - ноги и землю под ними. Хотя земли как раз и не было, имелась ледяная, вязкая, и наверняка высокотоксичная суб-станция, чёрная, как и всё вокруг. И как раз в этот момент там, наверху, прогудел идущий на бреющем беспилотник. В такой мгле от визуального наблюдения толку чуть, от инфракрасного наблюдения надёжно спасают боевые скафандры. Засечь их сейчас могут по звукам, но шаги людей далеко внизу заглушаются стрекотанием само-го самолётика. А вот засечь радиообмен - может запросто. И если не ударить ракетой, как некогда по группе Крысятника, то уж точно навести барражирующий над Куполом ударный гравиплан.
  - Быстро уходим! - скомандовал Мэтхен, когда тарахтение беспилотника за-тихло вдали. Ярцефф говорил, за это время он улетел на полкилометра, а маломощные встроенные рации невозможно обнаружить больше, чем с пятидесяти метров. - И ти-хо! Наверняка они близко...
  "Только бы на мины не нарваться" - подумал он. Конечно, "скафандры" могут удержать осколки - но только если мина старая, разработанная в те времена, когда "доспехов", способных удержать автоматную пулю, ещё не было. А ещё хорошо бы заметить вражеский блокпост, наверняка прикрывающий базу основных сил, первыми.
  Дальше шли молча. Временами то один, то другой проваливались в заполнен-ные грязью ямы, и тогда упавшего приходилось вытягивать с помощью металлопла-стикового троса. Прочностью он, пожалуй, даже превосходил стальной, на таком, наверное, можно было бы вытянуть потерянный "Брэдли". Сзади двигался один из солдат Бредихиной, Тимур, с очередным чудом техники - мини-локатором, как на броневике, только существенно компактнее. Именно он был единственным, кто время от времени нарушал радиомолчание. Пока что благодаря ему удавалось обходить пре-пятствия, не провалиться в дыру в крыше ядерного могильника (и там, несмотря на все ухищрения, получить смертельную дозу за несколько минут), не напороться на тор-чащую из земли ржавую железяку с рельс толщиной. Даже изъеденная коррозией, она могла бы повредить защитный костюм.
  - В пятидесяти метрах на два часа строения прямоугольной формы, - преду-предил Тимур. - Судя по пройденному расстоянию, это и есть база.
  - Приготовиться, - распорядился Мэтхен. - Оружие к бою, но без приказа не стрелять. Тимур, отслеживай любое перемещение. Ждём, пока выйдет одиночка или небольшая группа, не шевелимся.
  Лежать в ледяной, угольно-чёрной грязи было противно, если долго - то и не-безопасно для здоровья, зато и заметить их практически невозможно. Разве что наткнуться сослепу - и то шансов немногим больше, чем на столкновение двух пуль. А вот мини-локатор потихоньку сканировал базу, выводя полученную схему на ин-фоцентры скафандров, и всего через несколько минут весь отряд представлял себе расположение строений, удалось даже уточнить местонахождение путеводных кана-тов, по которым можно перемещаться по базе, ничего не видя. Поначалу Мэтхен даже сомневался, засекут их или нет - но ковровские спецы по радиоэлектронной борьбе не подвели: мощность облучения оказалась слишком мала, чтобы их засекли. Зато было обнаружено несколько таких же мини-локаторов, только помощнее, обозревавших окрестности базы. Мэтхен облегчённо вздохнул: всё-таки они не попались сразу. А теперь, когда слишком мощные агрегаты забарьерцев оказались засечены, их можно попробовать обмануть... Или попросту вывести из строя.
  - Не двигаться, - всё-таки скомандовал Мэтхен. Конечно, в такой близости от жилых модулей они просто обязаны прослушивать эфир - но могут и пропустить ко-роткую реплику. А вот неподготовленную атаку заметят точно. - Ждём "языка".
  Конечно, всё это просто импровизация - как и вся задумка генерала Бредихи-на. Никто не гарантирует, что глубокой ночью найдётся идиот, который выйдет про-ветриться на свежий радиоактивный воздух, насыщенный почти несовместимыми с жизнью токсинами. Тем более - что он будет один, да ещё выбредет в мёртвое про-странство, не обозреваемое дозорными локаторами. Но иначе пришлось бы тыкаться наугад - генерал знал, где могут быть пленные, но этим сведениям не меньше недели. По меркам этой войны - считай, вечность. Как ни крути, а без "языка" вся операция - вопрос одной лишь удачи.
  Дверь одного из модулей отворилась, когда Мэтхен уже отчаялся наткнуться на "языка". Какая-то нескладная, обманчиво огромная из-за защитного скафандра, неуклюже вышла на улицу. "А скафандр-то гражданского образца, - отметил Мэтхен, помнится, на научниках из МИИАМа были именно такие. - И сам паренёк - явно не Ярцефф!" Вместе с этой мыслью пришло необоримое, железобетонное убеждение, что всё получится. Надо только не оплошать самим.
  Какое-то время парень что-то искал у двери, по данным излучателя встроенный в шлем миниатюрный инфоцентр моделировал картинку и передавал её прямо в зрачки. Мэтхен в который раз возблагодарил ковровских оружейников - и, заодно, тех, кто занимался все эти годы промышленным шпионажем. Конечно, экипировке КСО ковровские скафандры уступали, но КСО тут и близко не было. А на фоне сна-ряжения и приборов середины прошлого века ковровцы почти не проигрывали.
  Тем временем паренёк, облачённый в скафандр гражданского образца, нащупал то, что искал: практически невидимый в любом диапазоне металлопластиковый трос, натянутый между блоками. Умно придумано, отметил Мэтхен, и никакой сложной техники не надо!
  Какое-то время парень медленно двигался к дальнему модулю, похоже, у него не было такого локатора, который позволял двигаться в здешнем мраке автономно. Затем... Похоже, там была затянутая грязью яма, в которую парень и провалился почти по груд. Канат выскользнул из руки и завибрировал. Несколько секунд парень от-чаянно выбирался из ямы, потом слепо шарил во мраке, пытаясь нащупать канат - но при этом всё больше удалялся. Он сменил направление раз, потом ещё раз - похоже, гражданский по-настоящему осознал, что его ждёт, и запаниковал. Последний раз по-лучилось совсем хорошо. Шаря перед собой руками, чужак брёл прямо в сторону за-сады. Не смея поверить удаче, Мэтхен затаил дыхание. Отвернёт, не отвернёт? Нет, так и прётся навстречу собственной судьбе. Ещё чуть-чуть - и свалится в ту самую канавку на самой границе зоны действия обзорных локаторов, где залёг Крысятник. "Брать живым!" - скомандовал ему Мэтхен.
  Дальше всё произошло настолько быстро, что паренёк не успел даже осознать, что произошло, а позвать на помощь, как вскоре оказалось, и не мог. Крысятник вско-чил, будто подброшенный мощной пружиной - и прямо в прыжке засветил гостю с базы прикладом по затылку. Будь на забарьерце военный скафандр с жёстким шлемом, нечего было бы и пытаться. Но гражданский скафандр - иное, в гражданских не стре-ляют, их не бьют штыками, прикладами и ножами. Соответственно, жёсткость при-несли в жертву гибкости, лёгкости и удобству. Короткий костяной стук - и пленник мешком рухнул в грязь. Не теряя времени и стараясь пробираться по канавкам и низи-нам, разведчик Пака отползал во мрак. Следом двинулись и остальные.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"