И вновь мир подсознания, только в этот раз он принадлежит народу орков. Здесь совершенно иначе, чем в сером мире эльфов. Здесь есть цвета и краски. Здесь совершенно иначе.
Путь начинается с Пустыни Тишины. Под ногами стелется раскаленный желтый песок, а над головой развернулось прекрасное голубое небо. На небе не видно ни облачка. Солнце, как ни странно, тоже отсутствует, но свет тем не менее откуда-то исходит. Песок и небо тянутся во все стороны до самого горизонта.
Пустыня усеяна барханами и дюнами разной высоты. Взбираться на песчаные холмы очень трудно, но обходить их нет смысла, потому как обойдя бархан попадаешь к подножию дюны. Путник не видит разницы между дюнами и барханами, но в этом песчаном однообразии даже различные названия песчаных холмов отвлекают.
Здесь совсем не холодно. Наоборот, здесь неимоверная жара. Путник уже давно разделся, но это мало помогает от невыносимого пекла. А еще здесь хочется есть и пить.
На многие сотни километров нет ни единого источника воды, поэтому каждая капля прихваченной с собой воды ценится даже не на вес золота, а на вес самой жизни.
В пустыне царит абсолютная тишина. Веет беззвучный ветер. Он беззвучно переносит песок и медленно передвигает барханы - волны песчаного моря. На самых вершинах барханов вьются тучи песка, напоминая своим видом пенных "барашков" на море. Звук шагов путника гасится песком. Что бы не происходило в Пустыне Тишины, это будет происходить без единого звука. Ради эксперимента он попробовал крикнуть, но не смог прорвать абсолютную тишину.
Тишина настолько глубока, что кажется осязаемой. Кажется, стоит взмахнуть рукой и порвешь эту завесу тишины. Тишина угнетает сильнее жары голода и жажды. Эти факторы лишь усугубляют действие тишины.
Пытка тишиной продолжается уже очень долго. Здесь нет смены дня и ночи, здесь нет времени и расстояния. Сторон света здесь тоже нет. Он не знает, как долго он пребывает в Пустыне Тишины. День, два, неделю, или может быть год?
Первые радостные впечатления от красочного цветного мира давно прошли. Отсутствие звука, так же как и отсутствие цвета давит на сознание путника. Сейчас он прекрасно понимает, что пытка тишиной намного хуже любой физической пытки.
Звуки - такая же неотъемлемая часть бытия, как и сама жизнь. Жизнь начинается с крика и заканчивается стоном. В течении всей жизни любое существо издает звуки и воспринимает звуки окружающего мира. Даже глухой чувствует звук, он ощущает его через вибрацию воздуха, он внимает звуки всем телом. Абсолютная тишина страшна. Она даже хуже смерти и боли.
Раньше он считал орков гуманным народом, раз они не применяют физических пыток. Орки единственный народ, владеющий заклинанием абсолютной тишины. Многие сармы считают орков глупцами, ведь пара ударов, ножи и раскаленные щипцы гораздо эффективнее в пытках. Ох, как же они ошибаются! Любой сарм будет готов рассказать всё, что угодно лишь бы услышать хотя бы свой собственный голос.
По пути Эффри собирает маленькие кусочки металла. Их нужно собрать все до единого, иначе из пустыни не выйти. Вот у подножия очередного бархана что-то мелькнуло, и стакх направился в ту сторону. Он не спешит. Какой смысл в беге, если время застыло на месте? Бег заберет лишние силы, а пользы от этого никакой. После бега придется сделать глоток драгоценной воды. Так зачем же тогда спешить?
Путник подходит к месту, где недавно видел металлический блеск. Он становится на колени и разгребает песок руками. Ничего... неужели мираж? Он начинает копать интенсивнее, но противный песок не поддается, снова и снова засыпая неглубокую яму. Но вот рука натыкается на что-то твердое и стакх достает на свет очередной осколок отполированного до зеркального блеска металла. Осколок очень острый и, если бы Эффри заранее не надел плотные перчатки из кожи красного носорога, то вполне мог бы оказаться без пальца.
Стакх кладет добытый осколок в свой рюкзак и усаживается отдохнуть. Следует сделать привал, так почему бы не в этом самом месте? Всё равно нигде нет ни единого клочка тени, в котором можно было бы скрыться от жара отсутствующего солнца.
Он съедает кусок вяленого мяса с сыром и запивает глотком воды. Его магический рюкзак очень вместителен и достаточно легок. В рюкзаке лежит изрядный запас воды и пищи, но неизвестно как долго придется блуждать по этой бескрайней пустыне, поэтому путник экономит свои запасы.
Отдохнув, он поднимается на бархан и, о чудо! Вдали на горизонте виднеется багровая полоса. Похоже, пустыня преодолена, но это лишь первое препятствие. По пути он нашел еще два осколка. Когда видишь в дали свою цель, то идти становится легче и оставшийся путь Эффри преодолевает очень быстро. Конечно, скорость в Пустыне Тишины относительное понятие, но Эффри казалось, что он буквально несется, летит к горизонту с бешеной скоростью.
Постепенно перед ним вырастает громада алых скал. Дюны начинают мельчать, а под ногами всё чаще попадаются камни. Звук собственных шагов после оглушающей тишины показался Эффри подобным раскатам грома. От неожиданности он споткнулся и упал на острые камни. Раздались звуки падения и шорох рассыпавшихся мелких камешков.
- ААААААААААААААААА, - радостно кричит он, пронзая злую тишину.
- Ааа, ааа, ааа, - откликается скальное эхо. Этот звук подобен крику гигантской птицы. От этого "крика" у путника пробегает мороз по коже.
- М-да, похоже, Скалы Ужаса не зря носят своё название, - произносит стакх и продолжает свой путь.
Теперь у него на пути высоченные скалы. Они вздымаются своими острыми пиками в неизмеримую небесную высь. Вершину опоясывает туманная дымка, из-за которой не видно истинной высоты скал.
Стакх извлекает из своего рюкзака комплект скалолазного снаряжения. Он устанавливает специальную пушку, стреляющую крюком-кошкой, и нацеливает ввысь. Выстрел и на землю падает обгоревшая веревка без крюка.
- Хм, весело, ничего не скажешь, - пробормотал стакх, - повелитель страха, который не может преодолеть Скалы Ужаса. Оригинальненько!
Снизу скалы не отличались от самых обычных, поэтому, закинув ненужные скалолазные принадлежности обратно в рюкзак, путник начал взбираться вверх без страховки.
Первые сто метров подъема не представляли ничего сложного и Эффри даже нашел три осколка, поэтому он расслабился и почти забыл где находится. Не смотря на то, что Скалы Ужаса представляли из себя практически отвесную скалистую гряду, они имели множество удобных трещин, расколов и выступающих каменных ступеней, поэтому подниматься без снаряжения пока было относительно безопасно. Но вот над головой путника уже нависают те самые багряные камни, которые так хорошо видно издалека. Эти камни горячие, словно уголь из печи. Стоит прикоснуться и ожег обеспечен.
Эффри переместился на несколько метров вправо и спрыгнул на удобный каменистый карниз. Отсюда открывался потрясающий вид на Пустыню Тишины. После кратковременного отдыха он переоделся в заранее припасенный костюм из кожи черного дракона. Этот костюм прекрасно выдерживал температуру до пяти тысяч градусов.
Казалось бы ничто теперь не может остановить путника, но когда он находился на высоте порядка восьмисот метров произошла очередная неприятность. Он ухватился за очередной уступ и перенес на него свой вес, но уступ неожиданно просто растворился в воздухе, а лишенный опоры стакх с устрашающей скоростью полетел вниз. Лишь на полпути к земле он успел активировать левитацию и зацепился за скалу. Учитывая опыт своего пребывания в сером мире эльфов, Эффри запасся колоссальным количеством манны, но даже при этом заклинание левитации забрало приличный объем энергии.
По прикидкам Эффри, он висел на скальной стене уже около трех дней, когда увидел черный провал в сплошной стене багровых скал. За это время он нашел еще шесть осколков и трижды падал из-за пропадающих опор, но не сдавался и продолжал свой путь. Спустя еще несколько часов и очередное падение цель была достигнута, и путник наконец добрался до черного провала в скалах. Отверстие было идеального круглого сечения и проходила сквозь всю горную гряду. Где-то вдалеке тоннеля виднелась крохотная точечка света.
- Тоже мне Тоннель Безысходности, - пробормотал себе под нос Эффри, - Да тут и идти-то не больше часа.
Он уверенно вошел в тоннель, но стоило сделать сотню шагов, как свет вдали погас и со всех сторон раздался монотонный механический шум. Стакх хотел побежать ближе к выходу, но тоннель начал вращаться вдоль своей оси и в таком положении проблематично было не то что бежать, а даже передвигаться. Единственное, что оставалось - это распластаться по стенкам тоннеля и ждать пока вращение механизмов прекратится.
Действительно спустя некоторое довольно продолжительное время вращение прекратилось, а из стенок тоннеля высунулись спрятанные до этого выступы. Один из таких выступов, высовываясь, больно ударил Эффри в затылок.
- Нет, ну это же просто издевательство какое-то, - вяло произнес стакх, когда его перестало тошнить от перенесенной болтанки.
Когда он твердо становится на ноги и осматривается вокруг с помощью фонаря, который так же прихватил с собой, то обнаруживает, что заперт в цилиндрической камере, стены которой покрыты выступами, напоминающими ступени. Только вот лезть по этим ступеням некуда, так как торцы цилиндра закупорены камнем.
Походив некоторое время из стороны в сторону и пощупав каменные выступы на стенках тоннеля, Эффри пришел к выводу, что дальнейшее продвижение невозможно и решил вернуться в Сармонтазар. Он как и в прошлый раз сосредоточился на желании попасть в свой гостиничный номер, но ничего не произошло. Вторая, треть я и последующие им попытки так же ничего не дали. Сколько бы стакх ни пытался покинуть мир орков, у него ничего не получалось. Попытки воздействовать магией на стенки камеры так же ни к чему не привели. Любые заклинания просто рассеивались без всяких последствий и спецэффектов, а затраченная на них манна уходила в камень как вода в песок.
От безысходности стакх оперся на вогнутую полукруглую стенку и неожиданно для самого себя оказался на полу. Камера просто провернулась под воздействием его веса. В путнике вновь затеплилась надежда. Он подошел к одному из торцов и сделал на стене пометку светящейся краской, после чего вновь облокотился на стенку цилиндра. Еще один оборот и светящийся крестик уходит куда-то за пределы видимой части стены.
В течении последующих нескольких часов Эффри словно сумасшедший с упоением бросался на стены своей камеры, перемещая её по длинному каменному желобу и его продуктивная работа принесла такие долгожданные плоды. Цилиндр остановился, а в одной из торцевых стен появился проход в точно такую же цилиндрическую камеру.
Не мешкая ни минуты, путник перешел в соседний цилиндр и навалился на стену. И вновь вращение, но теперь уже в обратном направлении. Небольшая передышка на сон и принятие пищи, и продолжение борьбы с тоннелем. Разгадав секрет тоннеля, Эффри принялся активно проходить странный лабиринт. Оставалось лишь совместить рассыпавшиеся цилиндрические камеры и таким образом достичь выхода. Чтоб не перепутать в какой из цилиндров необходимо перейти, стакх начиная со второй камеры начал помечать их светящимися цифрами. В некоторых из камер на полу находились осколки.
Спустя неделю бесконечного вращения в цилиндрических камерах путник наконец вышел к свету. Яркий свет ударил по глазам, а когда глаза адаптировались, то перед стакхом открылся вид на величественную и прекрасную зеленую долину. Деревья-великаны красовались шикарной зеленью листвы, через долину протекала серебристая река с множеством мелких сверкающих притоков и ручейков. И над всем этим великолепием нависало глубокое голубое небо.
Единственным недостатком картины являлся тот факт, что путник наблюдал её с высоты в пару километров, а дальнейший путь лежал через Мост Равновесия. Собственно, это и мостом-то назвать было проблематично. Прямо у выхода из Тоннеля Безысходности в скалу было вбить три стальных крюка. От времени крюки покрылись толстым слоем ржавчины и не внушали уверенности в своей прочности. От крюков отходили натянутые канаты и скрывались где-то за горизонтом. Собственно эти канаты и были Мостом Равновесия. Стакху предстояло по ним пересечь Долину Грез и попасть во Дворец Соблазнов.
Первый шаг по канату был самым страшным, но и дальнейшее продвижение не было усыпано лепестками роз. С каждым шагом стакх ощущал как канаты под его весом прогибаются, при этом центральный канат, на котором был сосредоточен весь вес Эффри, значительно быстрее уходил вниз, в то время как два каната-поручня практически не изменяли своего положения.
Стакх понимал, что в дальнейшем расстояние между центральным канатом и канатами-поручнями будет увеличиваться пока дотянуться до них станет очень сложно, поэтому он решил заранее пристегнуться страховкой. И действительно, пройдя несколько километров по натянутым канатам, дотянуться до ушедших ввысь поручней стало невозможно, и лишь наличие страховки позволяло двигаться дальше. Теперь стакх шел по одному единственному канату, а страховочные стропы тянулись ввысь к канатам поручням.
Приблизительно на середине пути в путник заметил, что в канаты поручни вплетены части необходимого для выполнения миссии предмета. То, что дотянуться до верхних канатов довольно сложно, было лишь половиной проблемы. Гораздо хуже было то, что взять предметы было возможно лишь перерезав канаты, а в этом случае стакх лишался опор. Но даже это было не самым ужасным. Хуже всего было то, что канаты были натянуты словно струны. А ведь оборванная струна своей отдачей может хлестануть в любом направлении и вероятность попасть под её смертоносный удар была крайне велика.
Немного поразмыслив, Эффри пришел к выводу, что придется потратить весь оставшийся запас манны. Другого выхода просто не оставалось. Он активировал левитацию и отцепил страховочные стропы, после чего активировал щиты от физического урона и подлетел к своей цели.
Первый канат был разрезан без негативных последствий, а вот со вторым возникла нешуточная проблема. Когда стакх взялся за предмет, вплетенный в канат, и попытался перерезать его, то один из освободившихся концов не отделился от участка, в который был вплетен столь необходимый путнику фрагмент, и Эффри с огромной скоростью понесся вслед за инерционными движениями каната.
Когда взбунтовавшаяся струна была приведена в подчинение, а доставшийся с таким трудом фрагмент обрел своего нового владельца, выяснилось, что основной канат потерялся где-то в необозримом пространстве.
- Ну, что ж, помирать, так с музыкой, - печально произнес путник и полетел в направлении, куда был прикреплен обрубок каната-поручня.
15.
Не смотря на жуткую усталость я долго не мог заснуть. Мысли носились в голове как сумасшедшие светлячки. Вот светлая и полезная мысль загорелась в одной стороне, а вот она перенеслась в совершенно неожиданном направлении и потухла, но там зажглись еще несколько новых мыслей и идей. Мир, в который я попал, оказался совсем не таков, каким я его себе представлял и этот факт требовал всестороннего рассмотрения.
Являюсь ли я богом, ну, или хотя бы Гонзаром, которым меня считают? Определенно - да. После пребывания в карманном мире в безвременье вне пространства, где я познакомился с самим собой, я понял, что я действительно являюсь Одиноном - древним богом знаний. Казалось бы, раз я бог, то мне ничего не стоит победить кого угодно. Всё так, да не так. Да, я осознал себя и даже обрел некоторые из своих прежних способностей, в частности умение воспринимать направленные ко мне мысли, обращаться к внутреннему космосу и творить чудеса... да, это именно чудеса, а не та магия, которую творят здешние маги. Всё это, конечно хорошо, но дальше идут сплошные проблемы.
Попытаюсь разложить их по пунктам.
Во-первых, я не обрел всех своих прежних знаний. Уж не знаю в чем проблема, но те обрывки собственной памяти, которые мне достались не включают в себя информации откуда я собственно взялся, как жил и как вышло, что я оказался в нынешнем положении. А оставшиеся знания включают в себя лишь матрицу моей старой личности, которая наложилась на мою человеческую сущность и теперь не смотря на то, что я не чувствую себя прежним человеком, но и тем древним богом уже не являюсь. Во мне осталось многое от смертных. Хорошо это или плохо я пока не знаю.
Во-вторых, проблемой, точнее, целым набором проблем, является руна, нанесенная мне скрилпом. То, что я не имею божественного ореола - хорошо, а вот то, что я не идентифицируюсь как маг - плохо. Когда вокруг меня будут происходить необъяснимые явления, отсутствие магического фона будет меня выдавать, а потому с этим надо что-то делать. Кроме того, постоянно прибывающая манна является источником нешуточной опасности, а потратить такие резервы незаметно невозможно, тем более, что я не могу контролировать количество манны, вкладываемой в творимые мной чудеса. Я уже натворил немало бед, пытаясь создать себе мягкое воздушное кресло и подогреть тарелку супа. Хорошо, хоть дом не разнес и не спалил. Из всего этого следует, что доступа к чудесам мне пока не дано, а решать вопрос расхода лишней манны необходимо срочно. Придется спешными темпами осваивать законы здешней магии.
В-третьих, Сармонтазар. Этот мир опасен. Опасен даже для богов. То вооружение, которое показал мне Парадокс, было бы опасно даже для меня прежнего, когда я был еще в полном расцвете сил, а что уж говорить обо мне нынешнем? Оружие сармов пугает меня. Сармы вплотную приблизились к рубежу, когда они смогут стать титанами - смертными существами с возможностями богов. В памяти проскочило несколько неясных образов, связанных с титанами. То ли это битва титанов с богами, то ли они сражались между собой, но картинки были довольно таки гнетущими. Как бы то ни было, но мне нужно научиться противостоять этому оружию. Отныне фехтование должно стать моей родной стихией.
В-четвертых, Леонард Ар Сагейро Фунт. Этот молодой выскочка не является особой проблемой, но тем не менее пока я не войду в полную силу он опасен и может принести немало бед и попортить немало крови. Хитрый, подлый, коварный, отличный маг и ненавидит меня. Мелкий человечек, получивший слишком много силы, власти и надежду на обретение еще большей силы и власти. Единственной преградой на пути к этой, практически абсолютной, власти являюсь я. Что еще нужно, чтобы получить наинеприятнейшего врага? Он не зря угрожал мне во дворе и в ближайшее время обязательно исполнит свои угрозы. Пожалуй, следует держаться с ним очень осторожно. Подозреваю, да нет, я даже вполне уверен, что Парадокс отнюдь не случайно решил скрывать меня под именем Феанора сет Архон Кайя. Он знал, он не мог не знать, как на это имя отреагирует Леонард. Вопрос только в том, какие цели преследовал гном?
Гном...Хм, великоват он для гнома. Надо будет как-нибудь расспросить его на этот счет. Впрочем, я отвлекся, а оставшиеся проблемы решения пока не имеют и я просто ума не приложу что с ними делать.
Итак, остается проблема со стакхами и предстоящим поединком. Если сейчас для меня опасен даже простой сарм, вооруженный современным оружием, то любой стакх меня просто разотрет в порошок, и решения этой проблеме я пока не вижу. А значит мне нужно срочно придумывать либо способ наверняка победить стакха, что на данный момент мне кажется невозможным, либо способ удрать куда подальше. Второе, конечно, предпочтительней и, пожалуй стоит обсудить это с Парадоксом. Вообще, этот мой новоявленный наставник, похоже, единственный обитатель Сармонтазара, которому я могу более-менее доверять.
Ну, и наконец последняя в списке, но далеко не последняя по значению проблема - это Валор и его церковь. Суть проблемы, как ни странно, заключается в том, что я бог. А что такое бог?
В понимании простых смертных - это некое сверхсущество, а иногда и вообще скопление разумной энергии или даже природный процесс. И вот это самое сверхсущество оберегает мир от бед и исполняет мелкие желания смертных, взамен на искреннюю веру в него и молитвы, обращенные к нему же.
В понимании же самих богов, в том числе в моём понимании, бог - это царь, властелин, господин и хозяин мира, в котором он живет, а все обитатели этого мира - его вассалы и рабы.
М-да... так вот, до сих пор Валор был единственным богом в Сармонтазаре и творит он тут всё, что ему заблагорассудится. На данный момент я мало что знаю о нем, а он, вероятно, вообще не знает обо мне, но проблему это не решает. Я бог, а значит хочу я того или нет, но вскоре появятся блаженные-пророки, которые начнут на разные лады вещать о моём пришествии. В любом мире, на любой планете, где есть разумная жизнь существуют смертные, необычайно чувствительные к колебаниям божественных энергий. Именно они и станут моими пророками. Они будут готовить Сармонтазар к моему пришествию, а значит и Валор узнает обо мне. Станет ли он терпеть присутствие претендента на свой трон? Врядли. А значит мне придется с ним воевать и силой доказывать своё право на существование. Ладно, этот вопрос не первостепенен, всё равно божественные войны мне сейчас не светят. Тут хоть бы со смертными разобраться.
Итак, подведем итоги. Я - древний бог знаний, восставший... нет, восставшие бывают только мертвяки, значит я воскресший, именно так - воскресший из мертвых... опять нет, я бог, а боги бессмертны, значит я воскрес не из мертвых, а из не жизни. Я не помню своего происхождения и причин своей не жизни, но тем не менее часть моей личности восстановилась и я уже не тот человек, который был выдернут из реальности мира Земли. Да, собственно, от того человека не осталось ни имени, ни фамилии, ни даже тела. Остались смутные обрывки личности меня-человека, тщательно перемешанные с обрывками личности меня-бога (тот ещё ёрш получился!). Не смотря на то, что я бог, я ещё очень уязвим и могу быть ввергнут в пучину не жизни (говоря простым языком - убит) даже простым смертным, поэтому мне придется спешными темпами осваивать законы здешней магии и навыки фехтования. Единственный, кому я могу более-менее доверять - это мой наставник, странный гном со странным именем Парадокс. Менее чем через месяц мне предстоит заведомо проигрышный бой с одним из стакхов, поэтому к тому времени у меня должен быть готов план побега. Но даже, если мне удастся скрыться от стакхов, что почти невероятно, то в скором времени мне всё равно предстоит сразиться с истинным хозяином Сармонтазара - Валором. Дааа, неприятная вырисовывается картина.
Наметив планы на ближайшее будущее я развернулся к стене. Я знал, что во сне вновь будет боль от изменений, происходящих с организмом, но теперь я её не боялся, ведь благодаря этой боли может появиться шанс выжить.
***
Утро началось с боли. Нет, не той боли, которую вызывают процессы ночных преображений организма. Эта боль имела вполне реальный источник. И этим источником боли был Леонард. Он зашел в комнату Одинона и с силой ударил спящего в живот.
- Вставай, щенок, пора умываться и завтракать, - промолвил злобный юнец и удалился из комнаты.
Придя в себя после болезненного пробуждения, Одинон посмотрел на настенные часы, которые внешне совершенно не отличались от земных аналогов. Часы показывали полдень. "Странно, - подумал юный бог, - обычно меня будили в восемь". Он быстро принял душ и спустился в столовую. Здесь уже были Парадокс и начинающий будильник-садист в лице Леонарда.
Завтрак прошел тихо и мирно. Во время неспешного разговора выяснилось, что всё утро гном с учениками занимались подготовкой к экспедиции, в которую отправились Сарг с Ариэтти, поэтому Одинону решили дать выспаться перед периодом усиленных тренировок.
После завтрака Леонарду было выдано индивидуальное задание по расчету заклинания урожайности, а Одинон отправился на своё первое занятие по практической магии.
Урок проходил в одном из тренировочных залов поместья гнома. Учитель и его ученик уселись на пол, где были постелены мягкие маты и приступили к занятиям.
- Итак, - начал свой урок Парадокс, - сегодня мы с тобой рассмотрим азы магической науки. В отличие от твоих чудес магия - это наука, изучающая наиболее общие и фундаментальные закономерности, определяющие структуру и эволюцию материального мира под воздействием манны. Она изучает вещество (материю) и энергию, а также фундаментальные взаимодействия природы, управляющие движением материи. Некоторые закономерности являются общими для всех материальных систем, например, сохранение энергии - такие свойства называют магическими законами.
- Всё это очень напоминает физику, - ухмыльнулся Одинон.
- А ты зря смеешься, - осадил Одинона наставник, - физика и магия имеют очень много общего. Именно поэтому магия в Сармонтазаре является одним из подразделов общей физики и тесно перекликается с такими понятиями как механика, термодинамика, оптика, акустика и электродинамика. Так же магия тесно связана с математикой, причем в полном её объеме, то есть с алгеброй, геометрией, тригонометрией, аналитической геометрией, линейной алгеброй, тензорной алгеброй, математическим анализом, дискретной математикой, математическим программированием, использует дифференциальные и интегральные уравнения, теорию вероятности, математическую статистику. В общем всё, что называется одним простым словом математика.
- Но, позвольте, мастер, - вновь прервал учителя Одинон, - зачем же такие сложности?
- Не перебивай и слушай! Как ребенок, в самом деле, хоть и Гонзар. Так вот, если подходить к магии в полном объеме, то она соприкасается практически со всеми науками. Творение магии называется кастованием. Практическая магия творится посредством структур, а заклинания являются лишь производной от этих структур. Структура - это чертеж, сориентированный по магнитным линиям планеты и положению некоторых небесных тел. Каждая линия структуры имеет своё значение и от её длинны, толщины и угла наклона по отношению к магнитным линиям планеты зависит какую функцию она будет исполнять. Как ты думаешь, какую самую первую структуру учат начинающие маги?
- Ну, наверное, что-нибудь типа зажигания свечи?
- Нет! Подумай еще!
- Структуру, определяющую направление магнитных полей?
- Именно. Эта структура является основой всех структур и именно с её изучения мы начнем твоё обучение.
В течении последующих трех часов гном самозабвенно вталкивал в Одинона знания по теоретической магии, рисовал различные базовые структуры и объяснял формулы расчета. О практике пока не шло и речи. Безусловно, благодаря умению молодого бога воспринимать обращенные к нему мысли обучение шло намного быстрее, чем с обычными учениками, но тем не менее этой скорости было мало.
- Дааа, малыш, - с тоской протянул Парадокс, после длинной лекции, - такими темпами через месяц из тебя не то, что мало-мальски обученного боевого мага не выйдет, но и свечку зажечь не получится. Пятнадцать минут перерыв и продолжим.
После пятнадцатиминутного перерыва обучение продолжилось. Одинон жадно глотал преподаваемую ему информацию. Его новые способности позволяли усваивать уроки в десятки раз быстрее, чем это делает среднестатистический сарм. Парадокс был жутко доволен новым учеником, но старался не подавать виду и бранил его по чем зря даже за малейшие ошибки. Спустя еще два часа явился Леонард и пришлось сделать перерыв на ужин. Расчет заклинания урожайности Леонард выполнил отлично, да и кто бы сомневался, ведь именно благодаря магии он намеревался стать императором людей.
- Так, ребята, я отлучусь на пару часов, - проинформировал своих учеников Парадокс после ужина, - а вы пока попрактикуйтесь в фехтовании. И, Леонард, ты ведь помнишь, что прохождение лабиринта не отменяется, а откладывается, поэтому тебе следует подойти к вопросу обучения Феанора с максимальной отдачей.
Сказав это, маг встал из-за стола, демонстративно вытер рот салфеткой и шагнул в портал.
- Ну вот, малец, ты теперь в моём полном распоряжении. - Злорадно проговорил старший ученик гнома. - Убить, я тебя, конечно, не убью, но уважать себя заставлю. - Он вскочил из-за стола и отвесил Одинону сильнейший подзатыльник. - Это за то, что ты посмел смотреть на мою девушку.
- Но я... - попытался ответить Одинон и тут же получил удар по правой почке, после чего был бесцеремонно поднят со стула за воротник и волоком дотащен до тренировочного зала.
Леонард швырнул свою жертву на пол и бросил в него тренировочную биту. Бита была наподобие бейсбольной, но в отличии от неё имела относительно мягкое покрытие и гарду, как у меча. Такая дубинка была оптимальна для тренировки владения тяжелым двуручным оружием. Она была довольно тяжела и наносила болезненные удары. При желании такой битой легко можно было бы сломать человеку руку или проломить череп.
Бита больно ударила Одинона в живот и он согнулся, потирая ушибленное место. А Леонард взяв со стойки тренировочного оружия еще одну биту и подойдя к поднявшемуся на четвереньки мальчику с силой ударил его под дых ногой.
- Вставай, сопляк! На поле боя тебе никто не даст передышки. Следи за мной и вставай в позицию.
Одинон с трудом поднялся на ноги и попытался встать в стойку, как его учил Сарг. В нем так и кипело желание испепелить недоноска, посмевшего так себя с ним вести, но он прекрасно понимал, что несмотря на всю свою жестокость Леонард всё же будет из кожи вон лезть, чтоб научить Одинона фехтованию и доказать учителю, что он лучший. А именно тренировки фехтованию как ни крути нужны. Стоит Одинону спалить этого выскочку и он тут же привлечет к себе ненужное внимание. Кроме того, он боялся перестараться и спалить весь дом. А такой поворот событий был крайне нежелателен. Поэтому единственное, что оставалось юному богу - это стать в стойку, как учил Сарг, приготовиться к тренировке и надеяться на месть.
- Слушай меня сюда, - чуть ли не прошептал Леонард. Было видно, что ему доставляет удовольствие всячески издеваться над мальчиком. - Хотя ты и сет Архон, но мастера я уважаю и раз он сказал провести тебя живым через лабиринт, то я проведу. Только не надейся, что буду прикрывать тебя своим телом. Я научу тебя фехтованию, чтоб ты мог хоть как-то за себя постоять. Итак, говорить и показывать я буду только один раз, а если не поймешь, то буду вколачивать в тебя эту науку. Повторяй за мной.
Леонард сделал несколько простых движений и заставил Одинона их повторить. Тут же выяснилось, что мальчик стоит как корова, держит меч, как обезьяна и машет им как свинья рылом. Каждый "комплимент" Леонарда сопровождался болезненным ударом тренировочной дубинкой. Когда у Одинона наконец переполнилась чаша терпения он с разворота попытался нанести неожиданный удар Леонарду по голове, но даже не поняв что произошло, оказался на полу, а Леонард пинал его ногами. Когда Одинону было позволено встать тренировка или, точнее сказать, экзекуция продолжилась.
- Ну вот теперь твоя стойка похожа на стойку крестьянина с оглоблей, - несколько недовольно промолвил Леонард спустя час тренировки. - Всё лучше, чем стойка коровы. Что ж, попробуем короткий спарринг с использованием тех приемов, которые я тебе показал.
Одинон встал в стойку напротив своего мучителя и попытался взмахнуть битой, как его учил Леонард. Бита выскочила из руки мальчика и отлетела в сторону, а сам он получил сильный удар по голове, в живот и еще раз по голове.
- Не смотри на свой меч, - прогавкал Леонард, - он тебе ничего хорошего не скажет и не покажет. Смотри на противника. Ты ведь меня ненавидишь, правильно? Так победи меня!
Одинон вновь взял дубинку в руки и встал в позу. Взмах... дубинка вновь отлетает в сторону, а многострадальная голова Одинона получает очередной удар.
Следующие несколько часов стали для юного бога настоящим адом. Он изо всех сил старался правильно выполнить наставления Леонарда, но всякий раз был беспощадно бит. Безусловно, определенный прогресс был, что хоть и нехотя, но признал даже старший ученик Парадокса, но этого результата было мало для серьезной битвы. Главной же проблемой было то, что в Леонарде не было желания обучать Одинона, поэтому обрестать знания приходилось практически наравне с простыми смертными. Помогали лишь исключительная божественная память и сверсила, но из-за регулярных ударов битой по голове Одинон начал беспокоиться как бы ему память не отшибло.
К моменту возвращения гнома тренировка была закончена, и избитый Одинон был направлен в душ. Наставник пожелал своим ученикам спокойной ночи и уединился в своем кабинете.
А ночью на несчастного Одинона вновь навалилась боль преобразования тела.
Следующее утро для Одинона началось в шесть часов утра с пробежки вокруг дома. После обильного завтрака гном отправил Леонарда с Одиноном заниматься на полигон, а сам отправился в кузницу.
На полигоне Одинона ждала очередная полоса неприятностей, которую Леонард назвал гордым именем - полоса препятствий. Мальчику предстояло пройти нешуточныё испытания, с которыми не каждый спецназовец справится.
Полоса препятствий начиналась стометровой беговой дорожкой. В конце беговой дорожки была яма с зыбучим песком, которую следовало перепрыгнуть. Именно в яме Одинон и застрял по колено, но так как прыгнул он довольно близко ко второму краю ямы, то и выбраться смог без особых проблем. Далее шли резиновые кольца, наподобие лежащих шин. Не смотря на кажущуюся простоту препятствия мальчик несколько раз споткнулся и упал. Дорога из колец тянулась на тридцать метров и завершалась горизонтально подвешенной лестницей. Лестница была подвешена не высоко, но зато под ней простирался ров с жидкой грязью, от которой исходил сероводородный смрад. Перекладины лестницы были размещены на разных расстояниях, что не позволяло пройти её удерживая один ритм. Одинон несколько раз срывался с лестницы и под радостный смех Леонарда возвращался к её началу. После лестницы необходимо было проползти под натянутой колючей проволокой, которая тянулась на добрых пятьдесят метров. Пропетлять в путанке (такие приспособления из труб обычно стоят во дворах всех школ) оказалось довольно легко. На круглом брусе мальчик так же ничуть не задержался. А вот следующее препятствие вызвало в нем неподдельный приступ паники. От прошлой жизни на земле ему досталась боязнь высоты, а тут предстояло залезть по качающейся сетке на тридцатиметровую высоту, пройти по натянутому канату (благо хоть слева и справа были натянуты канаты-поручни) и съехать вниз по канатке. Тем не менее Одинон понимал, что нынешние тренировки вполне могут спасти ему жизнь в будущем, поэтому он скрепя зубами полез на верхотуру. Если не смотреть вниз, то преодолеть канатную дорогу оказалось вовсе и не так уж сложно, а съехать вниз оказалось даже весело.
Когда Одинон вышел на очередную прямую беговую дорожку, он решил, что здесь сможет немного расслабиться, но почувствовал нестерпимый жар со спины. Обернувшись он увидел надвигающуюся на него стену огня. Мальчик прибавил скорости бега, но стена не отставала. Он уже практически выжал из своего организма все силы, но стена ни в какую не желала отставать. И когда он был уже на пределе своих сил впереди показался бассейн. Переплыть пятидесятиметровый бассейн с холодной водой Одинону показалось высшей наградой после побега от стены огня. Последним препятствием являлась узкая дорожка над ямой с грязью, а над дорожкой качались здоровенные мешки с песком. После всего пережитого преодоление этого препятствия для молодого бога оказалось пустяковым делом.
- Ну, что ж для начала хорошо, что вообще прошел, а так результат отвратительный, - "похвалил" Леонард успехи Одинона, - поэтому марш на второй круг.
До обеда юному богу пришлось бегать по замкнутому кругу "полосы неприятностей". А после обеда вновь были занятия с Парадоксом, единственным плюсом которых было отсутствие едких замечаний со стороны наставника. Вечером парадокс вновь ушел в кузницу, а Одинон с Леонардом были отправлены на тренировку по фехтованию.
Вся следующая неделя для Одинона прошла в сплошных тренировках. Подъем в шесть утра, пробежка вокруг дома, завтрак, "полоса неприятностей", которую неугомонный Леонард с каждым разом усложнял с усердием, достойным лучшего применения, обед, обучение теории магии с Парадоксом, ужин, тренировка фехтованию, больше похожая на избиение и отбой в десять вечера. Не смотря на изнурительный и всё нарастающий темп тренировок Одинон не сдавался и впитывал буквально любую информацию. Уже к концу недели он хотя и не достаточно быстро, но зато без ошибок и падений мог пройти полосу препятствий, а на уроках по фехтованию уже получалось отбить несколько ударов Леонарда.
Ситуация же с обучением магии обстояла куда как хуже. Нет, темпы были потрясающими для простого сарма, но ведь Одинон вовсе не был простым сармом, да и вообще он сармом не был. За неделю обучения он успел пройти программу, соответствующую четверти первого года обучения, причем всё это были только теоретические знания, а практика начиналась только на третьем курсе. Это означало, что для перехода к практике нужно потратить еще семь-восемь недель, которых у Одинона просто не было. Ради эксперимента Одинон под присмотром Парадокса попытался совершить несколько чудес, но каждый раз результат был плачевным. Руна не позволяла контролировать выброс магической энергии и даже попытка незначительно сдвинуть коробок спичек приводила к разгону этого коробка до сверхзвуковой скорости. Попытки же сотворить чудо с применением огня привели к тому, что Парадокс вынужден был установить окно на месте образовавшегося пролома в стене дома.
***
На восьмой день после отъезда Ариэтти с Саргом Парадокс с нетерпением ждал появления своих учеников, но день прошел как всегда, а экспедиция так и не вернулась. На девятый день нервозность гнома передалась всем обитателям дома. Вечером Парадокс, что бы отвлечь себя от грустных мыслей о пропавших учениках, отменил занятия Одинона по фехтованию и позвал за собой в Кузницу.
Здесь всё было так же как и в день знакомства Одинона с кузницей. Повсюду жужжали и шипели механизмы, горели лампочки, двигались конвейера и резво что-то делали кибернетические захваты. Единственным отличием было наличие постороннего объекта на пульте управления. Более того, этот "посторонний объект" был для Одинона вовсе не посторонним. Это был его "глобус" - шар, который он вместе с остальными вещами извлек из Персонификатора.
- Не удивляйся, это действительно твой шар, - ответил на невысказанный вопрос Парадокс.
- И что он тут делает?
- О, всё просто, - начал пояснять наставник. - Я ведь гном, а мы - гномы - являемся лучшими кузнецами Сармонтазара и очень любим работать с металлом. Еще когда мы были в Палатах Смотрящих я очень заинтересовался этим твоим шаром. Во-первых, меня заинтересовал способ изготовления этого шара. Он выглядит так, как будто появился в готовом виде из ниоткуда. Любая вещь, изготовленная промышленным или кустарным способом имеет различные технологические особенности - срезы, отверстия, выпуклости. Сколько бы не старался изготовитель зашлифовать эти технологические особенности, но техноанализатор их всё равно найдет, а тут ничего. Понимаешь ли, карта Сармонтазара, нарисованная на шаре не является гравировкой, а сам шар не имеет ни единой даже самой микроскопической царапины, то есть он не поддавался шлифовке или какой либо иной обработке, что даже в теории невозможно. А во-вторых, уникален сам материал. Шар монолитен и не имеет пустот, но при этом он очень легок по сравнению с любым металлом. Он не поддается никаким воздействиям, ни физическому давлению, ни термическим воздействиям, ни химической обработке, ни даже магии. А кроме того молекулярный анализатор не может показать никакой внятной картины. Единственное, что можно сказать с уверенностью - шар сделан из неизвестного вещества. Это не новый сплав, это новое вещество.
- Значит всю неделю вы здесь возились с моим шаром? - спросил наконец Одинон.
- Естественно! Это ведь может стать невероятным открытием для всего Сармонтазара! - радостно начал вещать Парадокс. - Представь, сколько пользы принесет такой материал!
- Врядли вы сможете его продублировать, - скептически произнес юный бог. - Не иначе как это было создано кем-то из древних богов, - "возможно даже мной", добавил про себя Одинон.
- Да, тут ты, пожалуй, прав, - вынужден был согласиться гном, - но так хочется разгадать секрет этого шара!
- Поверьте, мастер, мне тоже этого очень хочется. Но вы упоминали, что шар не поддается никакому магическому воздействию. А что именно вы с ним делали?
- Ой, что я только не пробовал, но ни один ритуал не может быть даже начат. Стоит начать проведение любого ритуала и эта штуковина начинает с неимоверной скоростью поглощать манну и при этом на самом шаре это никак не отражается.
- Так что ж вы до сих пор молчали? - обрадовался Одинон. - Это же отличный способ избавляться от излишней манны.
16.
За две недели, что прошло с момента знакомства Джоса и Хлюсерона кладбище необычайно преобразилось. Из тихого и спокойного места оно превратилось в разворошенный муравейник. Всюду между могилами и склепами сновали сармы и выполняли различные поручения Хлюсерона. Впрочем, многие из них были не совсем сармы. Это были морты, поднятые некромантом, после "собеседования" с кладбищенским смотрителем. Остальные же были добровольными помощниками, набранными в ближайшем городке.
Не смотря на то, что стакх обещал "завтра приступить к омоложению" Джоса, эта процедура была отложена. Проблема заключалась в том, что на кладбище имелся всего один источник силы - разрушенная часовня древних богов. Именно ради этой часовни две недели тому некромант прибыл на кладбище. Часовня находилась над очень мощным источником бирюзовой манны, но из-за разрушения ритуального здания источник "заснул" и чтобы его "разбудить" следовало возродить древнюю часовню.
Безусловно, некромант был очень силен и смог бы вернуть старику молодость и без источника под часовней, но в этом случае он лишался немалой части своей силы без возможности быстрого восстановления. При таком положении вещей процесс формирования тайной организации, направленной на уничтожение церкви Валора и Ордена Благочестия, мог сильно затянуться. Поэтому некромант и кладбищенский смотритель решили отложить обряд омоложения.
Первым делом стакх занялся легализацией своего пребывания на территории кладбища. На это он потратил неделю, но ничуть не жалел о потраченном времени. Он съездил на границу Ирсии и Килии и с помощью зомби, поднятых там же на местном кладбище, уничтожил маленький пограничный городок.
На границе между этими странами постоянно происходили вооруженные стычки, а в последнее время эльфы Ирсии с небывалым фанатизмом стали уничтожать приграничные церкви Валора, где служили представители иных народов. Поэтому исчезновению маленького городка никто не придал особого значения.
Зачистка была произведена очень качественно и ни живых свидетелей, ни улик, указывающих на истинную картину происшедшего не осталось. Естественно, в процессе тотальной зачистки города пострадало немало невинных жертв, но цель того стоила.
В этом глухом городке находилась довольно крупная община монахов, во главе с викарием Касиусом, в миру Корстом Ар Монкло Интуарсом. Эта община имела одно невероятное достоинство перед остальными монастырями - все монахи здесь были беглыми преступниками и каторжниками, а сам Корст Ар Монкло Интуарс был одним из легендарнейших воров в законе, объявленным в розыск практически во всех странах Сармонтазара. Естественно, о такой особенности монастыря никто не знал, а сами монахи желали, чтоб так оставалось и дальше, поэтому старались не привлекать к себе внимания, в чем очень преуспели. О том, кем на самом деле является викарий Касиус знали лишь двое "монахов". Именно благодаря их разговору, случайно подслушанному стакхом, Хлюсерон узнал эту тайну и решил ей воспользоваться в своё благо. Церковное начальство знало о наличии монастыря в городке, но этим всё их знание и заканчивалось. Никакой связи с монастырем не поддерживалось и "монахи" жили как хотели.
После уничтожения пограничного города Хлюсерон под видом выжившего, но сильно побитого и напуганного викария добрался до ближайшей килийской деревеньки. Здесь он связался с церковным руководством и рассказал свою версию произошедшего в городе, списав всё на эльфов. Так как в приграничье действительно существовала угроза нападения необузданных эльфов было дано благословение на переезд с выжившими братьями в город Эор и возведение на кладбище этого города нового монастыря. Таким образом стакх убил сразу трех зайцев: смог внедрится в ряды монахов Валора, получил легальное разрешение на возведение храма на территории кладбища Джоса, при необходимости мог представиться одним из легендарнейших и влиятельнейших преступников Сармонтазара.
По возвращении на кладбище Хлюсерон за два дня поднял из могил дюжину мортов. Большего количества "монахов" он решил пока не поднимать, чтоб не вызывать излишние подозрения. Все необходимые церковные принадлежности были прихвачены им со складов храма, поэтому внешний вид псевдомонахов был соблюден на высшем уровне и придраться было не к чему. Правда пришлось немного помучаться с цветом кожи мортов, но ведь не даром Хлюсерон был стакхом-некромантом.
Вот уже пять дней, как началось возрождение древней часовни. Из Эора были присланы несколько верующих добровольцев, желающих помочь в возведении новой церкви, тем более, что монахи неплохо платили за помощь. К сожалению, город Эор был не слишком велик и здесь не было невольничьего рынка для закупки рабов. Тем не менее здесь были закуплены необходимые стройматериалы, инструменты и продукты питания, ведь морты как и все остальные сармы нуждались в пище. Морты были неутомимы и невероятно сильны, они не нуждались в сне и отдыхе и прерывались только для принятия пищи и "молитвы", поэтому работа шла споро. Местные очень удивлялись неутомимости монахов, но те всё списывали на милость Валора, а, загипнотизированные валорианами на беспрекословную веру в Валора, горожане не могли усомниться во всемогуществе своего бога.
За это время были разобраны завалы и возведен новый фундамент. Часовня возрождалась прямо на глазах. У старика Джоса в эти дни тоже многократно прибавилось забот. А с сегодняшнего дня его график жизни кардинально преобразился. Утро началось с "молитвы" Валору. Отказаться или уклониться от этой процедуры было никак нельзя, ведь помолиться с монахами приходило немало мирян, поэтому Хлюсерон с Джосом, а так же все морты были вынуждены ломать комедию с молитвами. За прошедших пять дней они назубок выучили все необходимые молитвы и в положенные часы старательно распевали священные гимны. До сих пор миряне не были допущены к общей молитве под предлогом освящения местности, но долго это продолжаться не могло и сегодня была проведена первая церемония моления.
Заутреня прошла без сучка и задоринки. Все морты прилежно и без ошибок, свойственных живым, исполняли заранее распределенные роли. С первым лучом восходящего солнца над кладбищем разнесся протяжный гулкий звон. Это был небольшой двадцатикилограммовый колокол, который был снят с часовни приграничного монастыря и доставлен сюда с остальными церковными принадлежностями. Естественно все тяжести пришлось тащить сильному и неутомимому Олафу, на тот момент единственному морту. На время строительства новой часовни колокол был подвешен в наскоро сооруженной деревянной башне, поэтому звон был слышен на большом расстоянии. По сигналу колокола монахи единым хором затянули слова молитвы:
Отче, Валор, наш единый отец,
Что есть на небе земле и воде,
Будь милостив ты к сынам ко своим,
Яко и мы ко врагам ко твоим.
Отче, Валор, наш единый отец,
Что есть на небе земле и воде,
Дай нам несчастным свою благодать
Будем тебе мы хвалу воздавать.
Отче, Валор, наш единый отец,
Что есть на небе земле и воде,
Дай нам побольше здоровых детей,
Будут они продолжатели наших идей.
Отче, Валор, наш единый отец,
Что есть на небе земле и воде,
Дай урожая нам полный ларец,
Будем питаться и деток плодить.
Отче, Валор, наш единый отец,
Что есть на небе земле и воде,
Рады мы утру, пришедшему вновь,
Так подари же ты нам добрый день.
Пока "монахи" распевали молитву викарий Касиус прохаживался меж рядов коленопреклоненных верующих и давал каждому поцеловать Истатху, после чего возлагал на лоб верующего правую руку, как того требовала церемония. По окончании заутрени прихожане, оставив свои пожертвования в соответствующую корзинку разбрелись по своим делам, а все "монахи" отправились на завтрак. Вся пища подаваемая к общему столу была просто изумительной, ведь её готовил один из лучших поваров континента.
Около тридцати лет тому Тиморка, так звали повара, убили паладины Ордена Благочестия за то, что он якобы использовал магию в приготовлении своих блюд. Да, Тиморк был шаманом, причем довольно сильным, а потому очень уважаемым среди соплеменников, но использовать магию в процессе готовки он считал ниже своего достоинства. Его ресторан в столице Килии - Латопе, куда Тиморк специально переехал из Ора Та, считался одним из самых лучших в стране, а конкурентам этот факт совсем даже не нравился, поэтому нескольких доносов с лихвой хватило, чтоб осудить орка-шамана в стране людей. Похоронили же орка на эорском кладбище, потому что это было единственное кладбище в Килии, на котором остались нечеловеческие захоронения. Когда Джос кинул клич кладбищенским духам с предложением стать мортом и помогать в уничтожении церкви Валора и Ордена Благочестия выяснилось, что желающих хоть отбавляй, поэтому на первый раз пришлось поднять лишь самых необходимых, среди которых оказался и орк-повар. "Война войной, а обед по расписанию", любил поговаривать повар. В общем, питание в кладбищенском лагере псевдомонахов было поставлено на самом высоком уровне.
После обильного, сытного и невероятно вкусного завтрака "монахи" приступили к работе, а Джос с Хлюсероном отправились в обход по кладбищу. Они общались с духами и планировали кого в ближайшее время следует поднимать из могилы. Безусловным преимуществом являлось то, что духи не могли врать, поэтому достаточно было получить положительный ответ на вопрос "будешь ли ты хранить верность?" и такого духа уже можно было поднимать в качестве морта. Оставался лишь вопрос кто, что умеет и кто нужен в первую очередь. Сильных магов, великих воинов и гениальных генералов пока решили оставить в покое, так как они ничего не смысли в строительстве, экономике и других не менее важных на данный момент вопросах. Сейчас предпочтение отдавалось тем, кто при жизни владел наиболее мирными профессиями. Так кроме повара в первой партии мортов присутствовали казначей, пять каменщиков, два плотника, кузнец, механик, способный собрать или починить практически любое техномагическое изделие, и вор.
Вор был особенно интересной личностью. Он был человеком низкого сословия, попросту говоря принадлежал к касте рабочих, но по какой-то причине, не смотря на то, что он не обладал даже зачаточными способностями к магии, на него не действовал валорианский гипноз и вообще никакая магия. Священники считали его способность слишком опасной и стремились уничтожить паренька. Звали его Викер, по кличке Мыло. Внешне Викер был ничем не примечателен. Среднего роста, худой, но жилистый парнишка с невыразительными чертами лица был столь невзрачен, что на него мало кто обращал внимание, чем вор и пользовался. Свою кличку Мыло получил за умение пробраться в любое охраняемое помещение и вынести оттуда что угодно. Он даже умудрился украсть тиару главы совета валориан - Папы Эгнатиуса I, чем вызвал невероятный гнев всей церковной братии. Попался Викер по-глупому - взял в напарники паладина под прикрытием и после удачной кражи похвастал, что мол это не самая удачная кража в его жизни, рассказав как похитил папскую тиару. В тот же вечер он был схвачен и вскоре казнен.
Официально Мыло числился послушником и выполнял различные мелкие поручения на побегушках у викария. На самом же деле парень занимался сбором информации любого толка.
После утреннего обхода кладбища некромант со смотрителем уединились в домике старика для "теологических бесед", после которых отправились на обеденную "молитву" и на сам обед.
Во время же "теологических бесед" рассматривались вовсе не вопросы религии. Стакх обучал Джоса своей науке - некромантии. Естественно никто не ожидал, что старик станет некромантом, тем более, что он не обладал магическими способностями, но тем не менее ему необходимо было знать многие особенности и тонкости некромантии.
Так Джос узнал, что зомби бывают пяти уровней:
* зомби первого уровня - является просто поднятым трупом, что называется "как есть". Труп поднимается из могилы в том виде, как он там лежал и без каких либо изменений отправляется в бой. Обычно такие зомби имеют отвратительный вид и еще более омерзительный запах. Зомби первого уровня, с истлевшей одеждой и разложившейся плотью, успешно используются только для психологической атаки, так как в бою они медлительны и слабы.
* зомби второго уровня отличаются от первого лишь большей живучестью.
* зомби третьего уровня уже могут быть использованы как примитивные солдаты, так как обладают вполне приличной скоростью и реакцией, а кроме того их плоть, восстановленная магией, позволяет выдерживать гораздо больший урон.
* зомби четвертого уровня очень похожи на третьеуровневых, но обладают невероятно сильными регенеративными способностями. Единственный способ обезвредить такого зомби - четвертовать его и спалить останки, так как даже без головы он будет продолжать двигаться и убивать всё на пути.
* зомби пятого уровня иначе зовутся умертвиями. Помимо невероятной регенерации умертвия обладают зачатками примитивного разума, достаточными, чтоб неплохо обучиться фехтованию. Они не могут отращивать конечности, но приставленные на место руки, ноги и голова тут же прирастают. Умертвия считаются элитными некросолдатами.
Не смотря на различия все зомби обладают двумя общими чертами - неутолимым голодом и абсолютной покорностью создателю.
Морты не являются зомби, так как обладают свободой воли и отсутствием ненормированного аппетита. Тем не менее морт, давший клятву создателю, не может её нарушить.
Так же существуют личи. Лич отличается от морта лишь тем, что он абсолютно бессмертен и может восстановить свою плоть даже после полного сожжения или иного уничтожения оной. Стать личем может только очень сильный маг, добровольно пошедший на этот шаг. Для этого он должен совершить самоубийство в ходе определенного ритуала. Вероятность успеха такого ритуала составляет менее одной сотой процента, но некоторые сумасшедшие маги готовы пойти на риск ради призрачной надежды на вечную жизнь.
Кроме различного рода восставшей из могил нежити некромант владеет искусством некропластики, позволяющим творить из мертвой плоти любые плоды его воображения. Как объяснил Джосу Хлюсерон, благодаря этой способности он способен создать нежить любой формы и размера.
Стакх обладал неисчислимым множеством талантов, поэтому беседы были очень интересными и познавательными для старика. Вообще же за довольно короткий период знакомства Джос и Хлюсерон очень сильно сдружились и порой им казалось, что они знакомы не один год.
Между тем старик продолжал удивлять стакха своими талантами. Когда некромант предложил немного потренироваться во владении мечем кладбищенский смотритель легко согласился, но каково же было удивление стакха, когда старик сбросил свою куртку и оголил торс. У старика оказалось сильное жилистое тело с упругими рельефными мускулами, а на левом предплечье красовались белая, красная и зеленая боевые ленты, каждая с тремя черными поперечными линиями, свидетельствующими о том, что кладбищенский смотритель обладает рангом боец с тремя видами оружия.
- Ого, - уважительно протянул стакх. Сам он давно превзошел ранги хамодо по владению всеми видами мечей и топоров, а остальными видами оружия не увлекался. - Где ты умудрился заработать эти ленты?
- Ха, места надо знать, господин хороший, - шутливо ответил Джос и, взяв предложенную Хлюсероном для тренировки палку, встал в стойку.
Обменявшись несколькими пробными ударами новые друзья, а друг друга они теперь воспринимали только как друзей, приступили к настоящему тренировочному поединку. Безусловно как мечник некромант был намного сильнее старика, но и Джосу было что показать и чем удивить противника. Палки, на которых тренировались некромант и смотритель, были для последнего одним из "родных" оружий, за что он и носил красную боевую ленту, а некромант владел только техникой меча и не знал многих нюансов использования палки. Тренировка получилась очень интересной не только для друзей, но и для мортов, собравшихся поглядеть зрелище.
- И всё-таки, где ты умудрился получить боевые ленты? - спросил стакх после тренировки.
- Ну, - начал свой рассказ Джос, - работа смотрителя кладбища, особенно такого как моё, позволяет незаметно отлучаться на довольно долгое время. Когда не стало Лисы и Талии я больше двух лет просидел на кладбище безвылазно, а потом здесь как-то проходили наемники из Муртака и остановились у меня переночевать. Ребята оказались веселыми и довольно добрыми, что скажу я тебе редко встречается среди наемников, они-то меня и уговорили вступить в братство наемников. Горе моё к тому моменту хоть и утихло, но не прошло и я не знал куда себя деть, поэтому решил, что это занятие вполне способно немного развеять мою печаль, а если где сложу свою голову, то быстрее встречусь с семьей. - Джос вздохнул и продолжил. - С тех пор я периодически отлучался с кладбища. Больших заказов я никогда не брал и рассчитывал так, чтоб вернуться на кладбище не позже чем через месяц. За годы службы наемником я заработал пару мелких ранений, три боевых ленты военный опыт, уважение наемников и кличку Могила, так что мне есть чем тебя удивить.
- Ладно, пошли помолимся и ужинать, - предложил стакх. При упоминании молитвы он ехидно ухмыльнулся. - На ужин Тиморк обещал что-то необычное, как он выразился, - "за удовольствие лицезреть мастеров боя мастер кулинарии доставит им удовольствие".
- Ха, - обрадовался старик, - так это ж замечательно! Надо поскорее отмолиться и на ужин.
- Рад бы с тобой согласиться, друг мой, но к сожалению эти приверженцы гнусного бога насочиняли кучу бестолковых церемоний, которых нам придется придерживаться с целью соблюдения конспирации. - Оба вздохнули, переглянулись и отправились на вечернюю молитву.
Поздним вечером после молитвы и ужина, который действительно выдался на славу, друзья сидели на балконе дома Джоса и любовались безоблачным звездным небом. Под балконом сверчали цикады, а из-за дома раздавался мерный шум стройки. Оба молчали и попивали прекрасное латопское вино.