Аннотация: Еще раз хочу вернуться к теме численности наших войск до "петровского периода"
Хотя мое отношение к цифрам в истории достаточно скептическое (см.
О цифрах в истории), тем не менее эти цифры формируют определенную картину и определенное отношение. Тут я отдельно хочу поговорить о численности конкретно русского войска в период до Петра 1.
От 17 века сохранились довольно подробные росписи полков, и потому разговор о том, что, например, в Русско-Польскую войну мы их "шапками закидали", т.е., "только массой могли давить", честно говоря, не понятен. Когда с одной стороны берется численность только шляхтичей (дворян), а с другой -- полная численность русского войска, причем, как правило, по оценкам противника (поляков) -- вряд ли можно составить правильное представление о численности участников и о масштабах сражения. Между тем, если взять строгую роспись полков с польской стороны -- а она у них достаточно строгая, ибо польское войско во многом наемное -- то соотношение сразу выровняется. Если же теперь еще добавить туда польских ополченцев, которых приводили с собой шляхтичи в рамках "поместного ополчения" - численность может поменяться и в обратную сторону .
Сразу следует выкинуть "десять тысяч казаков" - их, впрочем, может быть и двадцать, и тридцать, ибо точно их никто не считает, считали, как показал Антуан де Граммон, их, в основном, по лошадям -- и он же показывает, что на одного человека приходилось 3-4 лошади как у казаков, так и у татар. Потому указание, что "в набег отправилось 20 тыс. татар" следует понимать, что в набег ушло войско на примерно двух десятках тысяч лошадей (т.е., тыс. 5 воинов, а то и меньше, ибо 20 тыс. лошадей -- это много, и на глаз их точно посчитать трудно)
Так, в "страшном разгроме" под Конотопом с нашей стороны участвовало едва 5 тыс. всадников (правда, это была дворянская конница - "элита войска"), из которых погибло около 1,5 тыс.
Все же войско едва достигало 30 тыс. - это были все, вышедшие в поход в том году.
Эпоха Смуты и более ранние года сохранили документов куда меньше -- пожары, разорение Москвы уничтожили их большую часть. Однако дошедшие до нас сведения позволяют сопоставить численности по крайней мере в части "ополчения". Так, та самая дворянская конница Москвы, которая по сведениям Флетчера достигает 15 тыс., по разрядным книгам содержит ровно в десять раз меньше людей -- 1328 человек приписано к Московской тысячи. С каждой сотни четвертей дворяне были обязаны выставлять одного воина (со ста четвертей -- являться сами, и с каждой дополнительной сотни -- еще по одному), но четвертей в Московской волости роздано не так уж много, и даже с учетом ополчения оказывается численность "московского полка" едва 1,5 тыс., втрое меньше чем сто лет спустя.
Примерно такие же числа получаются и при рассмотрении других городов. Крупных городов, сравнимых с Москвой, в Московском государстве было всего ничего -- это Новгород (старательно при Иване Грозном разоряемый), Владимир (тоже стремительно утрачивающий свои размеры), ну, может быть, еще Рязань, Смоленск и Тверь -- хотя и они тоже с Москвой уже не тягаются, отдав ей лучшие свои силы.
Следующий интересный момент. Стрельцов изначально выбрали 1 тыс. И это был солидный полк!
В разрядных книгах по большей части перечисляются воеводы -- и разве что число голов под их началом. Но там, где есть сведения о численности воинов под началом голов -- получается вполне правдоподобная закономерность, что головы -- это сотники, т.е., под началом воеводы оказывается столько сотен воинов, сколько голов там перечислено. Если это и не точно (сотня -- это еще и ополченческая единица, а не обязательно ровно сто человек), то где-то по порядку будет близко.
Есть точные данные - с точностью до одного имени - о численностях наших войск в Полоцком походе. Тогда Иван Грозный собрал практически ВСЕ силы своего государства (оставив только береговую рать для защиты от татар). Так вот, в этом огромном походе, согласно "Записной книге Полоцкого похода" -
со ВСЕГО государства было собрано 25 тыс. человек. Включая государев полк (724 чел.), ертаул (1877 чел.), огненный наряд (2541 чел.), а также Большой, полки правой и левой руки, сторожевой, передовой. В роспись включены также все казаки и татары, шедшие с царем (чуть ли не поименно), все слуги, снабженцы, посыльные... И вот, считая все эти силы, было 25311 человек (!).
Позднее, на Молодях (о которых тоже сохранилась подробная запись) - наше войско выставляет 20 тыс. с небольшим человек. Опять же, это была чуть ли не генеральная битва наших с крымчаками (и турками).
Ну, и огромные русские рати как-то стремительно исчезают, заменяясь весьма скромными по численности отрядами. В битве при Молодях, о которой известна точная роспись полков, с нашей стороны было немногим более двадцати тысяч. Хотя внимание к этой битве уделялось серьезное на тот момент. Хотя -- скорее всего - это был второстепенный фронт, но на "основном" - ливонском -- фронте действовало войско не многим большее.
) подробно перечисляет, кто был в войске с нашей стороны.
Судя по упомянутым воеводам (далеко не главным в Полоцком походе), войско было вовсе не велико: под Полоцк Федор Татев (второй воевода Большого полка в войске Шуйского) привел 150 человек, и столько же примерно - Иван Очин. В целом по числу воевод можно сказать, что наших было не более нескольких тысяч.
Однако одновременно с этим войском из Полоцка выдвигается еще одна рать, под началом Семена Яковлева и Афанасия Бутурлина. Это войско будет еще меньше, хоть и сравнимо с войском Шуйского. Наконец, значительная часть войск остается гарнизонами по захваченным городам. Двадцать тысяч -- это практически все, что могли выставить наши войска на тот момент на западной границе, и это число очевидно надо поделить минимум надвое.
где он считает свою победу великой. Причем даже он сам "снисходительно" уменьшает "реальную численность московитов" до 17-18 тыс. (наши историки однако настаивают на большей! Даже увеличивая численность, даваемую врагом!)
Ну, и тот факт, что со стороны литовцев там выступают не самые последние воеводы -- Радзивилл и Ходкевич -- говорит, что с их стороны тоже был не "мелкий отряд".
Наши летописи дают цифру в 70 тыс. человек литовцев (наша численность неизвестна), а про потери -- пишут 150-700 человек (к слову, если 700 человек были "страшными потерями" для нас -- это говорит и о нашей численности). О нашей численности с нашей стороны можно судить только приблизительно (по "головам" - несколько тысяч человек, а скорее, - тысячи две-три), о потерях литовцев наши не сообщают. (Любопытно, что, если применить "формулу расчета потерь", то получим такие числа: у литовцев было порядка 10 тыс. человек, при этом мы потеряли 500-1000 человек. Потери литовцев, как и нашу точную численность, на базе этой формулы получить, увы, нельзя -- нет данных другой стороны.) По разным данным (восходящим, впрочем, к литовской стороне), литовцев было 4-6 тыс.
Интересно, что Радзивилл при этом пишет, что Шуйский "дал ему поле", то есть, построился и ждал нападения - хотя опять же наши историки (Карамзин) пишут о ВНЕЗАПНОМ нападении. Очевидно, все говорит о РАВЕНСТВЕ сил. Ни Радзивилл бы не рискнул открыто атаковать настолько превосходящие (20 тыс. против 4 тыс!) силы противника, изготовившегося к бою, ни наши не стали бы ждать всей массой подходящего врага. Так что скорее всего, если 20 тыс. - это, как мы видели, ВСЕ войско, отправленное Иваном Грозным на Полоцк, то теперь, частью вернувшееся с царем, частью расставленное гарнизонами, оно не могло превышать 5 тыс.
И мы получаем классическую битву: 4-6 тыс. литовцев против 5 тыс. наших, убитых у нас 700 человек, у литовцев - 20 убитых и несколько сот раненых (наши убитые скорее всего были добиты или умерли от ран, ибо поле осталось за литовцами, т.е., смертельно раненых изначально было примерно столько же). Итого, получается чистое полевое сражение, в котором мы были, конечно, разбиты - но при этом не проявили "совершенного неумения сражаться", как любят приписывать нашим войскам.
Учитывая наши расстояния, и тот факт, что войско собиралось в течение 15 дней - ясно, что успевали прибыть только наиболее близкие к местам сборов люди. Т.е., даже не все приписанные к той или иной городской тысяче. Но пусть даже мы рассмотрим всех приписанных -- их оказывается как раз порядка "тысячи". Т.е., Тысяча -- это реальное соединение, выставляемое крупным городом. Сотня -- выставляемое уездом.
Такое резкое "уменьшение" численности русских войск хорошо объясняет наблюдаемые -- и отмечаемые "иноземцами" особенности тактики русских войск. Хорошо бьются в крепости -- что логично, небольшие отряды хорошо обороняют укрепленные местечки. Совершают быстрый наскок, но долгого боя не выдерживают -- что тоже неудивительно, ибо резервов почти нет. Если верить рассказам о нашей численности, приводимой в польских источниках -- то следует верить и числам, приводимым в летописях о литовских и польских войсках -- а они тоже оказываются запредельными (70 тыс., 100 тыс.).
Представить, как 50, 60, 70 тыс. русской поместной конницы в ужасе убегают от нескольких тысяч поляков, запираются в крепости, окружают себя обозом -- это, может быть, льстило самолюбию польских шляхтичей, но просто нереально совершить в действительности. К тому же, памятуя об оценке противника (особенно нашей поместной конницы) "по лошадям", цифры наших войск, приводимых другой стороной, можно смело делить на 3-4.
Итого, силы русских войск в 16 веке окажутся достаточно скромными.
В начале -- примерно 20-30 тыс (ВСЕ войско, которое могло быть выставлено в крайнем случае на всех направлениях. Включая гарнизоны в городах).
В середине, после реформ Ивана Грозного, это число несколько выросло -- за счет стрельцов. К слову, стрельцы были не только пищальниками, но и копейщиками. Стрелецкая служба обозначала способ набора -- т.е., это были практически регулярные войска на службе государства, получавшие жалование (и земельные, правда, наделы, и даже занимавшиеся ремеслом), а не вид войска. Наше войско в середине 16 века собиралось тремя способами: "служилые по отечеству" - дворяне и бояре, - "служилые по прибору" - жильцы и стрельцы, - и "служилые по охоте" - казаки, "вольнонаемные". Последние учету подчиняются сложнее всего, но много их опять же быть не могло. Сохранились записи о выдаче казакам хлеба, денег, пороха -- в общем, речь тоже идет максимум на сотни. Что, в целом, и неудивительно: при достаточно редком населении позволить содержать себе большое войско было невозможно.
Битву на Орше много раз уже разбирали (см. Лобин А. Н.,К вопросу о численности вооружённых сил Российского государства в XVI в ), там я хочу обратить внимание на результат битвы: несмотря на "страшный разгром русского войска", литовцы -- главной целью которых было освобождение Смоленска -- даже не рискнули идти дальше. То есть, в Смоленске осталось войско по меньшей мере сравнимое по численности с тем, что разбили литовцы -- и с самими литовцами. Т.е., был разбит не более чем передовой отряд. И численностью вряд ли превосходящий литовские силы. То есть, у восьмидесяти тысяч, указанных в литовских источниках, можно смело отпилить нолик.
Еще одна битва, приводимая как "страшный позор русского войска" - это битва при Клушине. Но опять же, согласно нашим разрядным книгам, битва была не такая уж "страшная" - командир нашего передового полка чуть позже появляется в другом походе, мартовском, как "главный воевода", и в этом мартовском походе были разбиты уже литовцы. И вовсе не с поражением в этой битве связывают наши разрядные книги свержение Василия Шуйского.
По традиционной версии, с нашей стороны там было 24-30 тыс. человек, да 5-10 тыс. шведских наемников Делагарди. Поляков же было 6-8 тыс.
Сразу учтем, что с польской стороны предпочитают считать только "шляхтичей". Но даже если в данном случае учтены все, это -- передовой полк (вся рать поляков стоит под Смоленском и насчитывает 16-20 тыс.)
У наших в передовом полке насчитывается около 1,5 тыс. Разрядные книги главной причиной поражения наших называет измену шведов (тогда как по традиционной версии, они одни сопротивлялись до конца и сдались, только когда все наши бежали). Учитывая, что автором традиционной версии являлся скорее всего сам Делагарди, такое освещение событий неудивительно.
Собрать рать числом в 24-30 тыс. в условиях разорения войной (когда и до того, и после того подобные силы являлись редкостью) -- это вовсе удивительно. А учитывая, что разрядные книги называют еще ряд направлений, где действовали царские воеводы -- в частности, против Крыма, - против Жолкевского послать все силы не могли.
При этом, если использовать "коэффициент 3" для преувеличения нашей численности -- получим силы русских войск под Клушиным в 8 тыс. Этого было достаточно для перехвата Жолкевского, равно как и для помощи Смолянам (если войско сможет проникнуть в город). С наемниками Делагарди (5 тыс.) - это дает 13 тыс., что уже превосходит силы Жолкевского и дает возможность рассчитывать на победу.
Т.е., разумеется, поражение от наших расчетов не превратится в победу -- но становится не таким диким. Конечно, Шуйский допустил ряд серьезных просчетов -- в частности, распылив силы и позволив полякам осадить в острожке передовой полк -- но затем измена (отказ сражаться) наемных шведов привела к резкой смене соотношения (практически, силы сравнялись, а, возможно, стали и меньше) -- по сути, нас классически "разбили по частям", причем каждая часть была уже меньше, чем противник.
О ней много документов, и она хорошо иллюстрирует сказанное. Вообще, наблюдается странная закономерность: там, где силы нашей стороны хорошо задокументированы (и нет причин пользоваться иноземными источниками -- например, там эти битвы не упоминаются) -- наши силы оказываются на редкость маленькими. Так, под Верховичами наших оказывается всего 2, 5 тыс. В войне со шведами Хованский или Шереметев действуют отрядами по 3-4 тыс. А если дело касается войны с поляками -- вдруг наша армия становится в десятки раз больше и воюет силами по 30-40 тыс. человек. Данная закономерность удивительна, но пока ее оставим без внимания.
Итак, битва у Верховичей, когда остатки поляков, уже разбитых шведами, но не желающих им подчиняться, предпринимают попытку остановить наше продвижение вглубь Польши. Характерно, что по "статье", посланной от царя воеводе Урусову, тому полагалось взять всего 2 тыс. из новгородского полка (общая численность которого достигала 10 тыс. человек) -- и с этими силами был расчет взять Брест. Т.е., снова, там, где наша численность хорошо исследована -- действие ведется сравнительно небольшими отрядами.
Урусову полагалось выдвинуться на Брест, который еще не присягнул шведам, и, заняв его, удержать от попадания под власть "свейского короля". В тридцати километрах Урусова окружило польское войско, в котором находился и "свейский посол". Несмотря на окружение и численное превосходство, Урусов ухитрился разгромить неприятеля. Но, по-видимому, сил взять Брест уже не было. Однако результатом похода стал довольно массовый переход поляков от шведов на сторону России.
Война со шведами также показательна в плане численности наших войск. Тут исследователи копались несколько больше, и потому наши "огромные толпы" сильно поредели. Так, князь Хованский разбил графа Горна практически равными силами - 3-5 тыс. наших против 3,5 тыс. шведов. Сам Горн разбил Матвея Шереметева тоже практически равными силами - 2,5 тыс. шведов против 2,2 тыс. наших. То есть, воюя против шведов - которые вроде бы как считаются лучшими вояками Европы по итогам Тридцатилетней войны - мы действуем малыми силами. А как доходит до войны с Польшей - которую били те же шведы - наши силы вновь исчисляются десятками тысяч. Причем, хотя война со Швецией пересекается с войной за Украину, одновременно на обоих фронтах действия не ведутся! Куда же деваются - хотя бы из того же Новгородского полка! - люди, когда им надо вместо южного направления идти на северное?
Наконец, есть - как справедливо отмечали многие - еще и объективные обстоятельства, почему подсчеты сил противника могут колебаться в разы: если, скажем, учитывать всех "нестроевых" (посошных крестьян, которым задача - копать рвы и траншеи, строить укрепления, но никак не участвовать в битве; слуг, коневодов, обозных и т.д.) - разумеется, если не в два, то в полтора раза численность противника может возрасти.
Но обратите внимание, как резко меняется ощущение нашего быта, нашего устроения, если тридцать тысяч заменить на шесть-семь!
Скажем, на Смоленск Василий выдвинул рать числом в 12 тыс. Из них может быть 6-8 тыс. участвовало в битве под Оршей (где было разбито), отступило - но литовцы отбить Смоленск не смогли.
Далее, поход на Ливонию или Полоцк - Иван Грозный двинул всего 7-10 тыс. Битва при Чашниках - 5-6 тыс. наших (и еще тыс. 5-6 идет от Смоленска - где в основном необученное пополнение) против 6-10 тыс. литовских и польских войск. Огромной получается по масштабам (сравнительным) битва при Молодях - но снова, 20-25 тыс. - это ВСЕ войско, ожидающее прихода крымчаков на нескольких направлениях, в самой битве участвуют из них дай Бог если тыс. 10-15.
Битва под Клушиным тоже выглядит совсем по-другому: собрав по разоренному государству тыс. 6-8 и добавив к ним наемных шведов (числом 5 тыс.), Василий Шуйский двинул это войско на выручку Смоленска и на перехват Жолкевского, шедшего к Москве с 6-8 тыс. польского войска. Наши разделились на две части (1,5-2 тыс. выдвинулись вперед, встав в "острожке" - редуте - где были осаждены поляками). Оставив небольшой заслон от нашего осажденного передового полка, Жолкевский быстрым маршем подошел к основным силам, и когда шведы отказались воевать, оставшиеся 4-5 тыс. нашего ополчения не смогли противостоять основным польским силам и были разбиты.
Видимо, так же следует уменьшить и численность наших войск в битве под Полонкой (где был разбит все тот же Новгородский полк), и при Конотопе, и в других, где, казалось, мы "массой давили противника". Это совершенно не отрицает недостатков нашего войска - но у кого их нет?
Но в итоге "реформа Петра" по преобразованию войска выглядит уже не столь впечатляюще. Собственно, во многом "огромные числа" наших войск возникли из работ "апологетов Петра", стремившихся доказать, как у нас до него все было плохо - в частности, из работ С. Соловьева. Между тем, если судить не только по данным наших противников, но и по нашим собственным разрядным записям, по "смете воинских сил" (см. http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVII/1660-1680/Smet_voenn_sil_1661_3/text1.htm ), огромные массы (которыми мы якобы давили противника) куда-то пропадают, зато появляются мобильные (в татарском стиле) отряды, быстро перемещающиеся на большие расстояния, способные к налетам или способные долго оборонять крепость, но с трудом выдерживающие натиск подавляющего численностью противника в чистом поле.
Реформы Петра, как это ни странно, привели к значительному УВЕЛИЧЕНИЮ числа солдат и к значительному росту трат на армию. Об армии, выставленной Петром под Полтавой - до 45 тыс. солдат - полководцы времен Ивана Грозного или Алексея Михайловича могли только мечтать. Впрочем, для выдерживания "правильного боя" в поле подобное увеличение (в том числе, увеличение пехоты) было необходимо. С другой стороны, сохраняется вопрос, была ли необходима подобная тактика - собственно, оборона укрепленных пунктов ( в том числе, строительство "острожков" - редутов) вполне могла быть использована и в новых условиях (и тактика таких оборонительных сооружений сохраняется у нас по крайней мере до 19 века)