Бурланков Николай Дмитриевич : другие произведения.

Хладомир, маг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.47*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Обновление Хладомира (издание третье, улучшенное и дополненное :)

Н.Бурланков.

Хладомир, маг

    Карты и рисунки - А.Прохоров при участии Н.Бурланкова и Д.Дик.
    
    
    
  

  Хладомир []

Хладомир, маг

(из записей, сохраненных Сирагундом)

   Пролог.
   Когда длинные тени отрогов Горы протягивали свои руки к лесу, и вечерней сыростью начинали дышать подвалы дремучего бора, на дороге появлялся одинокий старец, замерший в ожидании. Путники, торопившиеся найти человеческое жилище до наступления темноты, с надеждой и радостью спешили ему навстречу.
   Он тоже рад был видеть странников. Он ждал их рассказов о дальних землях, и сам мог поведать многое. Жители деревни, что расположилась за лесом, часто обращались к нему за помощью, но даже не догадывались, что этот древний старец известен по всему свету, и многие правители отдали бы полжизни за возможность поговорить с ним. Ибо звали его Сирагунд, и он был летописцем этого мира.
   По весеннему лесу полз ночной туман. Белые клочья его стелились у корней деревьев, заглушая шаги. Из почти непролазной чащи на редколесье неторопливо вышел путник - одинокий человек в длинной зеленой накидке, с деревянным посохом в руке. Он шел беззаботно, разглядывая верхушки молодых сосенок, росших на опушке, слушал щебетание ночных птиц, и вид у него был такой спокойный и благостный, словно за всю свою жизнь он не причинил зла ни одному живому существу.
   Однако здесь шаг его смутился, и он стал медленно пробираться меж деревьев, прячась в надвигающемся сумраке, прислушиваясь к долетающим до него смутным звукам.
   Вскоре у него не осталось сомнений: впереди, на поляне, которую он слишком хорошо знал, шло сражение. Вскоре деревья расступились, и сквозь дымку, посеребренную луной, человек в зеленом различил мечущиеся по поляне фигуры. Битва кипела в центре поляны: оттуда доносились крики и лязг оружия. Воины, носящиеся вокруг центральной кучи, постоянно стремились туда, но там уже и без того толпились слишком многие, и вскоре человек понял: все они, все эти доблестные воины с мечами пытаются одолеть одного. В тумане трудно было различить их противника, зажатого со всех сторон множеством воинов, но человек в зеленом уже не сомневался, что вмешается в схватку, и знал, на чьей стороне.
   Поляну окутал зеленый сумрак. Словно струи изумрудного дыма вплетались в завесу тумана, врываясь в него из окружающего леса. Оружие начало валиться из рук воинов, они устало и удивленно оглядывались - и падали, сраженные неодолимым сном.
   Внезапно перед человеком в зеленом воздвигся воин, огромный и могучий. Видно было, что и его клонит в сон, но огромная сила этого человека отчаянно сопротивлялась чародейству, и он нашел виновника их поражения - и занес свой меч.
   Человек не дрогнул, только быстро воздел посох - и молния, вырвавшаяся из края палки, пронзила воина насквозь. Без стона тот рухнул на землю.
   - Узнаю ильвийское колдовство, - невысокий бойкий старик в одеянии, полыхавшем огнем даже в бледном ночном отсвете, вышел к магу. - Благодарю тебя за помощь. - старик огляделся. - Вижу, ты решился обагрить кровью свои руки? Знаешь ли ты, на какое посмертие ты обрек себя этим?
   - Знаю, - спокойно ответил маг. - У меня есть сын. Он не допустит этого. Он знает, что надо делать.
   Старик усмехнулся с легким удивлением.
   - Многие тайны еще сокрыты от меня. Не возьмешь ли меня в ученики? Я с радостью посвящу обучению у тебя несколько лет; а быть может, и ты сможешь чему-нибудь от меня научиться.
   Маг покачал головой.
   - Ильвы не могут рассказывать свои тайны непосвященным. Так что ступай своей дорогой, пока воины не проснулись.
   0x08 graphic
Он повернулся спиной к спасенному им старцу и исчез в тумане. А старец недолго постоял, глядя ему вслед, а потом обернулся и стал торопливо собирать оружие у распростертых воинов. Попадая на раненых или спящих, он безжалостно приканчивал их, однако на губах играла довольная улыбка, словно кровавое дело совершенно не трогало его. Временами он останавливался с грудой мечей в руках, глядел вслед своему спасителю - и принимался беззвучно смеяться. Когда все оружие было сложено им между корней сосны у края поляны, а тела оттащены в лес, туман сгустился на миг - а потом вместо старца с поляны ушел благообразный сухощавый ильв, запахивающийся в огненный плащ.
    
    
   Часть 1. Осада Тар-Семура.
   (Веронд)
   Глава 1. О магии.
   Здесь рассказывается о том, кто такие маги и чем они занимаются. Тот, кто знаком с магией достаточно хорошо или не интересуется ею, может пропустить эту главу без ущерба для дальнейшего повествования.
   Рано или поздно все подходит к концу. Начинались и завершались великие Эпохи прошлого; рождались и уходили в Небытие знаменитые люди - и те, чья жизнь оставила след только в душах близких. И в жизни одного человека все начавшееся когда-либо приходит к завершению, один период в его жизни сменяется другим, и мы чувствуем эту смену, как бы ни старались сохранить прошлое.
   Так, на девятый год Седьмой эпохи подошло к концу и мое ученичество. Отныне я вступал во взрослую жизнь и, посвященный во все известные моим учителям тонкости магического ремесла, отправлялся в большой мир, прощаясь с маленькой школой, что расположена у подножия Драконьей горы на Южных островах, на долгие годы ставшей мне домом.
   На девятый день месяца лихоступня по счислению севинов (это последний месяц нашего года - поскольку сам я некогда принадлежал к народу севинов, я буду пользоваться их исчислением и названиями земель) я сел на корабль "Лахор" в земле Семуров, на Южных островах. Кормчий - рыжеволосый коренастый сьорлинг, из потомственных мореходов, именем Дахарт, - взялся подвезти меня на материк, если я сумею им на всем пути обеспечить попутный ветер. Я присмотрелся к погоде (ветер и так обещал быть попутным), усмехнулся про себя и поспешно согласился.
   - Но учти, я иду не в Иск-Хайт, и если ты торопишься попасть на материк, то поищи другой корабль, - предупредил Дахарт. - Правда, не знаю, когда он появится в этих водах.
   - Куда же ты направляешься? - удивился я.
   - Мы поплывем до Оль-Бьона, не заходя ни в один порт, - назвал он одну из отдаленных земель на манер сьорлингов (в языке самих ее жителей она называлась Иль-Бьон). - Это около двух месяцев пути; тогда как до Иск-Хайта ты мог бы добраться за две недели. Если бы, конечно, туда ходили корабли.
   - А с чем связана такая предосторожность, что ты намерен держаться вдали от берегов? - спросил я.
   - Неспокойно там нынче на побережье, - уклончиво ответил Дахарт, отводя глаза. Мне показалось, ему есть что скрывать в своих делах с жителями прибрежных земель, но расспрашивать я не стал: выбора у меня действительно не было, ибо за десять лет, проведенных мною на Островах, мир сильно изменился, и корабли сюда теперь заходили редко. В конце концов, мне было все равно, откуда начинать свой путь по Большой земле.
   Очень часто, узнав, что перед ними - маг, меня начинали расспрашивать о тайнах нашего искусства. Магов и в наши дни в мире немного, а в те годы, когда я проходил свое ученичество, имена всех, достигших каких-либо успехов на магическом поприще, можно было перечесть по пальцам. Неудивительно, что наши занятия вызывали повышенное любопытство. Как мог, я отвечал на подобные расспросы; предвижу их и сейчас, и постараюсь ответить. Должен сказать, что никаких тайн я не раскрою: основы нашего умения очень просты, а чтобы осуществить конкретное, даже самое простое действие, нужны годы обучения, и за один вечер я, разумеется, ничему вас научить не смогу. Что касается моей ответственности перед остальными магами - я ведь несколько срываю завесу таинственности с их деятельности - так вот, например, у Токомуров есть поверие, что рано или поздно все жители нашего мира станут магами, следовательно, вас можно считать нашими будущими учениками.
   Нас учили видеть и чувствовать незримые потоки силы, пронизывающие весь мир, учили управлять ими. Все вокруг представало как переплетение этих потоков, и наше искусство заключалось в направлении их в нужное нам русло. Достигалось это, прежде всего, тем, что называлось "раскручиванием круга силы внутри себя". В этот круг включались все мыслимые силы и напряжения, существующие в нашем теле; мы видели их превращения друг в друга и учились объединять в единый непрерывный круг. Затем этот круг внутренний начинал взаимодействовать с подобными потоками во внешнем мире. То, что принято называть боевым искусством, было лишь разделом этого умения, как и искусство сохранять здоровье: все это строилось на умении сохранять потоки внутри себя незамутненными и чистыми.
   И удивительные вещи открывались нам: сколь стоек человек, его душа, его тело, перед самыми тяжкими испытаниями - и в то же время сколь он хрупок. Ничтожное замутнение может разрушить нашу целостность, и ничто нас не спасет; при этом огромные физические и духовные страдания могут быть перенесены безо всякого ущерба. Понимая это, мы старались содержать свой круг в чистоте, ибо гибель человека в большей степени приходит изнутри, нежели снаружи. Маги, впрочем, тоже умирали, как и простые смертные; происходило это или из-за того, что они слишком увлеклись преобразованием сил вокруг себя и забыли о том, что творится внутри них, или просто вдруг понимали, что сделали все, что могли и хотели, и добровольно оставляли этот мир - быть может, чтобы стать творцами собственного.
   Мне не раз приходилось слышать или читать в некоторых книгах что-то вроде: "И тогда я произнес Огненное заклятие, и на врага обрушились потоки чистого пламени" или "Он сотворил заклятие Перемещения и очутился у противника за спиной, в полной недосягаемости". Знали бы авторы этих слов, чего на самом деле стоят подобные заклятия и как трудно добиться точности их выполнения! Во-первых, заклятие не произносится. Хотя, конечно, иногда чародей издает и звуки, и совершает движения, подобные обрядовому танцу, но все это лишь помогает управлять потоками, помогает создать нужный настрой, и ни в коей мере не является сутью чародейства. Во-вторых, мы очень стеснены в возможностях, и далеко не всегда можем выполнить то, что хотели бы. Нужно внимательно смотреть, что и когда можно сделать и к чему это может привести - всякое изменение естественных потоков, даже простейшее вызывание попутного ветра или уклонение от дождя, может серьезно повлиять на ход природных процессов. А многие, особенно серьезные, заклинания требуют большого количества вспомогательных приспособлений. Бывало, конечно, что отдельным магам удавалось отбиться от целых отрядов воинов при встрече с ними в чистом поле, но, вообще говоря, это больше говорит о бестолковости нападавших, чем о силе мага. А по-хорошему, для борьбы на равных с воинами магу нужны особые Собиратели и Преобразователи Сил, искусству построения которых и было посвящено основное время обучения.
   Что любопытно, наиболее чувствительным к этим потокам силы оказалось столь презираемое истинными Воинами золото. То есть, годились и медь, и серебро, и даже любимый Воинами митронд, но лучше всего проводило, собирало и преобразовывало потоки силы именно золото. Кроме того, у митронда оказалось еще одно свойство, делающее его предметом вожделения воинов и неприязни магов - он каким-то хитрым и непонятным образом искажал силовые потоки, так что результат зачастую оказывался противоположным желаемому. Многие мудрецы бились, пытаясь разгадать причину подобных свойств и поставить их себе на службу, но до сих пор ни у кого ничего не получилось.
   В силу особого такового свойства золота маги, поступившие на службу к Правителям, требовали платы за свои услуги золотом; сколько его шло на сотворение заклинаний, а сколько - на личные удовольствия магов, никто, разумеется, не считал.
   В общем, собственные наши силы были ничуть не больше, чем у остальных людей, отличались же мы от них иным взглядом на мир. Весь он представлялся нам переплетением этих сил - не для обычного зрения, разумеется, а для мысленного взора. Но за особые возможности приходилось расплачиваться - завести семью маг не мог: любой неконтролируемый выброс силы, который сопутствует плотской жизни, мог разнести и самого мага, и его спутницу (или спутника - надо сказать, среди магов женщин было немногим меньше, чем мужчин). Так что продолжить себя маг мог только в своих учениках.
   Постижение этого единства мира, развитие способности видеть проявление Единой силы в любом событии: в прорастании зерна, в цветении трав, в беге лошади, в ветре или дожде, в облаках, в волнах, в любви и ненависти - считалось основой магического искусства и на него отводилась вся первая половина обучения. Другая же часть обучения посвящалась тому, чтобы мы, разохотившись, не свели все многообразие этого мира обратно к Единой силе, в которой уже ничего этого - ни дождя, ни травы - нет. Для того нас учили постигать прекрасное и разбираться в истории, в том, как рос и развивался этот мир, учили взаимосвязи событий, творившихся в прошлом и грядущих.
   С истории и началось мое обучение магии. Я родился в Трегорье, и однажды через нашу деревню проходил странствующий маг. Не знаю, что он заметил во мне, но высказал свое удивление: почему мы живем почти возле самого Сирагунда, а я до сих пор с ним не знаком? Мать моя было воспротивилась, но отцу мысль сделать меня магом понравилась. Видимо, он надеялся, что занятия магией сильно облегчат его труд по хозяйству. Однако - увы! - я простился с ними и с тех пор не виделся, и лишь иногда путники приносили вести из Трегорья о моих родных.
   Кто мог знать историю лучше Сирагунда, ее отца? Он с неохотой уступал просьбам мага взять молодых учеников, и за раз у него больше трех человек не обучалось. Но время, проведенное у него, никогда не считалось потраченным зря. А он, казалось, знал об этом мире все.
   Понемногу открывались разные грани его умения, и потом я понял, что он владел первой половиной искусства магов: он умел слушать. Он слушал траву, и ветер, и шелест листьев, и шум дождя; и из мельчайших капель складывалась картина мира, в которой он мог увидеть события, отстоящие от него на сотни верст и десятки лет. Не раз он поражал путников, прибывших из далеких мест, рассказами о событиях, случившихся в их краях; никто лучше него не мог отделить правду в рассказах странников от вымысла. При этом, он начисто отвергал вторую часть умения магов: он никогда не применял полученные знания. Ибо, говорил он, только так, оставаясь в покое, можно сохранить беспристрастность и выявить истину.
   Ученикам Сирагунд признавался, что отнюдь не с начала времен живет здесь, и записывал лишь то, что успел увидеть сам; но по традиции считалась Первой Эпохой та, о которой начал составлять летописи он; все же предшествующие относились как бы к Предначальным, Доисторическим и, соответственно, варварским; хотя, как сам Сирагунд выяснил по преданиям, и тогда складывались государства, строились города - вот только войны велись куда реже. И маги появились позднее. Собственно, само деление на эпохи было изобретено Сирагундом.
   Некоторые учителя склонны были все-таки полагать именно Сирагунда Первым Магом, хоть он и отказывался от подобной роли. Считалось, что он отмечен особой милостью Сохранившего - последнего из великих Творцов, созидавших наш Мир, последнего по времени, но не по значению: он научил Сирагунда искусству вести летописи и выяснять истину из преданий, а заодно наделил немыслимой для простого смертного длительностью жизни. Может быть, еще поэтому мои собратья по магии видели в нем одного из нас.
   За время моего недолгого ученичества у Сирагунда - любой маг должен был пройти через это обучение, но узнать и запомнить все, что знал Сирагунд, было невозможно, и потому я не стал затягивать свое у него пребывание - я успел разузнать кое-что о начале нашего мира и о народах, его населяющих.
   В школе нас обучали странной формуле о Троих, созидавших наш мир: Первый - Воплотивший, Второй - Оспоривший, Третий - Сохранивший. Перед началом нового дела принято было возносить молитвы Воплотившему; в случае, если начиналась война - Оспорившему; в случае же опасности молились Сохранившему. Теперь я начал понимать ее смысл. Именно Первый сотворил материальную основу нашего мира, именно Второй вложил в нее основу развития - спор и противоречие; Третий же записал законы нашего мира и старался поддерживать их нерушимыми, следил за их выполнением.
   Время от времени, словно бы вспомнив о нашем существовании, Творцы вбрасывали в наш мир новую жажду власти, и на необъятных его просторах начинали соперничество за первенство князья разных земель. Несколько лет продолжались войны и обширное строительство, затем кто-то побеждал, кто-то подчинялся, и жизнь успокаивалась. Вновь маги учили своих учеников и познавали мир; вновь рождались дети, строились дома, плавали корабли в поисках новых земель. Но постепенно те, в ком бродят силы слишком великие для тихой жизни и кого ранее поглощала война, теперь, не находя себе применения, начинали разваливать установившийся порядок. На дорогах появлялись разбойники; князья принимались понемногу делить владения своего повелителя; торговля приходила в запустение, а с ней обрывались и связи между разными землями, и вновь мир погружался в варварство - очередная Эпоха кончалась.
   Маги, к слову, старались не брать в ученики тех, в ком слишком много собственных сил: им все будет даваться слишком легко, и они овладеют магическим искусством раньше, чем поймут, к каким последствиям может привести бездумное его применение. С этими бедами, похуже войн, мир подчас сталкивался: по земле тогда начинали бродить неприкаянные останки мертвых, потревоженные в могилах, на города и деревни обрушивались огнедышащие драконы, в море корабли тонули от внезапных смерчей и шквалов... Много усилий приходилось затратить на то, чтобы вернуть разбушевавшиеся стихии в надлежащее русло.
   Покинув Сирагунда, я решил найти достойного учителя (тот, кто направил меня к Сирагунду, больше не объявлялся) - и единственная школа мага оказалась только на Южных островах. Туда я и отправился. Почему гора, возле которой располагалась школа, называлась Драконьей, учитель не рассказывал; но ученики шептались, будто когда-то, давным-давно, один маг вызвал из этой горы дракона, уничтожившего вражеские войска, подплывающие к острову. В записях Сирагунда я ничего такого не нашел - там только рассказывалось о многих последователях того мага, безуспешно пытавшихся вызвать из этой горы дракона, но уходившие ни с чем.
   Почти десять лет длилось мое обучение. Я часто видел примеры разрушительной мощи магической силы - и очень редко приходилось наблюдать ее созидательное действие. Однако каждому из нас обещали при поступлении, что мы когда-нибудь, достигнув Высшего уровня, сможем сравняться с Воплотившим и станем Творцами своего мира.
   С такой вот, не вполне ясной целью я и завершил свое обучение. По большей части маги - видимо, в ожидании своего перевоплощения в Творцов - зарабатывали на жизнь тем, что нанимались в услужение правителям, городам, общинам или просто практиковали целительство или духовную помощь всем желающим. Поскольку на самих Южных островах, где располагалась одна из немногих уцелевших школ магии, работы мне не было, а научиться, как я тогда думал, я научился всему, - я решил отправиться на материк, познакомиться с большим миром.
   Через несколько дней плаванья я понял, что Дахарт несколько преувеличил свое нежелание приближаться к берегам Большой земли. Однажды ночью я проснулся от странного ощущения, что мы стоим на месте. "Лахор" покачивался на якоре, и за бортом слышалась приглушенная перекличка.
   Я поднялся на палубу. В темноте еще более черной полосой виднелся берег, а по светлой глади моря, отражающей звезды, медленно ползла одинокая лодка.
   В лодке сидел один человек, изо всех сил работавший веслами. Судя по всему, корабль наш ждал именно его. Едва лодка подошла к борту корабля, как двое из команды Дахарта принялись помогать путнику подняться на палубу.
   С Дахартом он поздоровался как с давним другом.
   - Я ждал все твое семейство, - обратился к нему Дахарт. - Ты писал, у тебя крупные неприятности.
   - Неприятности действительно крупные, - кивнул незнакомец. - Но, надеюсь, когда я исчезну, моим ничего угрожать не будет.
   Приложив палец к губам, Дахарт повел гостя в шатер, раскинутый на корме корабля; увидев меня среди своих людей, махнул рукой, чтобы и я присоединился к их разговору.
   Вначале Дахарт обратился ко мне.
   - Если пожелаешь, - начал он с сожалением, - я могу высадить тебя здесь. Это побережье Ольфилда, принадлежит государству Йострем. Но, правду сказать, я бы не хотел здесь задерживаться.
   - Он может отогнать мою лодку, - заметил прибывший. - Тогда меня позже хватятся. Скажи только, куда направляешься ты сам?
   - Я иду в Иль-Бьон, - отвечал Дахарт, - но ради тебя я готов изменить свой путь.
   - Чтобы угодить мне, тебе придется повернуть в обратную сторону, - покачал головой прибывший. - Я отправляюсь в Бросс Клаган.
   На лице Дахарта мелькнул ужас.
   - Ты это серьезно?
   - Да, Дахарт. Я нашел способ справиться с врагом и готов идти в атаку.
   - Один?
   - Можешь пойти со мной.
   Я наблюдал, как на лице Дахарта боролись дружба и страх.
   - Н-нет, Арот, - наконец, произнес он. - Я, конечно, часто рисковал, но, по крайней мере, знал, чем и ради чего. А то, что ты задумал...
   В это время в шатер вбежал один из моряков:
   - На горизонте судно!
   - Это за мной! - воскликнул гость, вскакивая.
   - Спокойно, - Дахарт силой усадил его обратно на лавку. - Поднять якорь! Полный вперед! Хладомир! На тебя вся надежда!
   Как обычно бывает, проверять все, чему нас учили, пришлось в тот момент, когда неудача могла стоить слишком дорого. Но я заметил, что опасность порой даже подстегивала меня, и то, над чем в иное время я думал бы несколько дней, получалось само собой. Я вышел на палубу и стал присматриваться к приближающемуся судну. И почти без моей воли я ощутил появление Круга Силы.
   В раскрученный мною Круг вовлекались новые и новые струи воздуха, и вскоре на поверхности моря заплясал небольшой смерч. Покачиваясь, он направился к преследующему нас судну. Моряки на "Лахоре", затаив дыхание, следили за его движением. А вихрь, поблескивая клочьями пены, сбитой из втянутых с моря брызг, устремился прямо на военный корабль.
   На миг корабль-преследователь оказался в полосе полного штиля. Тот легкий ветер, что дул нам (и им) в корму, утих; а потом вихрь отошел к нам - и вдруг распался, рухнув в море, а в наши паруса ударил поток свежего ветра.
   Нас уносило от берега в открытое море. Моряки разразились восторженными криками. Дахарт с чувством пожал мне руку; а гость, чья судьба в наибольшей степени зависела от успеха моего колдовства и кто с волнением наблюдал за приближающимся кораблем, в облегчении вздохнул. Потом подошел ко мне, чтобы поблагодарить лично.
   - Если мне доведется живым добраться до Бросс Клагана, - произнес он, - ты смело можешь искать там пристанище: по крайней мере один друг у тебя в нем будет. Запомни мое имя: Арот Миран.
   Лишь потом - поговорив с Дахартом - я понял, что большинство зрителей моих действий полагали, будто передо мною было два пути: сдать беглеца властям, подпустив корабль преследователей, или встать на сторону беглеца, против всего Йострема - а потому сделанный мною выбор приветствовали столь бурно. Но, по правде говоря, выбора такого у меня не было: я обещался обеспечивать Дахарту попутный ветер - и был обязан это сделать.
   На следующий день нам встретился корабль из Бросс Клагана, с Северных островов, возвращающийся домой, и ночной гость перешел на него. От кого он бежали, и почему за ним гнался целый военный корабль, Дахарт так мне и не рассказал, и я не стал проявлять свое любопытство, решив, что все узнается в свой черед.
  
   Глава 2. Пески Иль-Бьона
  
   Хмурое небо расстилалось над головой, и в отблесках его волны казались свинцовыми, и желтые холмы песка на берегу выглядели серыми. Корабль покачивался на невысокой волне в округлой бухте, вдающейся в песчаный берег. Матросы на корабле перекликались, готовясь спускать лодку - Дахарт собирался пополнить запасы воды из небольшого родника, бившего за дюнами, в темнеющем в отдалении лесу.
   В ожидании возвращения своих людей Дахарт прохаживался по палубе, бросая на меня задумчивые взгяды.
   - Ты хотел на материк, - напомнил наконец мне кормчий. - Можешь сойти здесь.
   - Что ты знаешь об этой земле? - спросил я его.
   Дахарт пожал плечами:
   - То же, что и все. Меня больше занимает море, чем суша. Но кое-что я тебе расскажу.
   Несчастная страна расстилалась перед нами. Сколько я помнил из историй Сирагунда, всегда здесь, в этом благодатном климате, на этой щедрой почве раздавались боевые кличи и лилась кровь. Иль-Бьон, Светлый берег называлась она, и издавна манила к себе самых разных завоевателей, от Токомуров в Древнейшие эпохи до Сьорлингов и Гулов в позднейшие времена.
   - Иль-бьон был назван так еще в Предначальную эпоху, когда распалась древняя империя Токомуров, и на этой земле воины Крутояра сражались с ее осколками. Тогда крутоярским радимам пришлось отступить, и земля получила свое имя из семурского языка.
   Во Второй эпохе именно над этими землями разворачивались ужасающие Битвы Драконов, и много лет после того земля была черной от пепла.
   - Нас обучали заклинанию "приручение дракона", - вставил я, - но там столько всего запутанного и, по утверждению учителей, оно так редко срабатывает, что я сомневаюсь, были ли и вправду драконы в этом мире.
   Дахарт недовольно на меня покосился:
   - Сам я драконов тоже не видел, но слышал о них от верных людей. Так вот, и во всех последующих Эпохах именно на этой земле проходили самые свирепые битвы. Однажды в Четвертой эпохе правитель Мирослав положил здесь так много людей, что, говорят, сам Воплотивший сжалился над его причитаниями и изменил некоторые законы нашего мира. Именно тогда пришли в наш мир Истинные Воины, что были способны останавливать целые армии и сражаться с драконами.
   - Ты имеешь в виду рыцарей? - уточнил я.
   - Да... - несколько смутился Дахарт. - И некоторых других. Одним словом, не было в нашей истории земли более благодатной - и более несчастной. Говорят, совсем недавно, хотя еще до моего рождения, Кардракмар, отец нынешнего правителя Камангара, принял эту землю под свое крыло и начали было ее осваивать - но тут появился Дракон Северного острова...
   - Опять дракон?
   - Да. Он, правда, говорят, был не таким свирепым, как бывали в старину, но бед тоже наделал много, а до того разорил Иль-Фрам. Но у Кардракмара были опытные маги, они тоже сумели вызвать на помощь себе дракона, и была ужасная битва над Заливом, и оба дракона погибли...
   - " И Солнце всходило на Западе, а заходило на Востоке..." - вспомнились мне слова древнего предания. - Да, эту историю я слышал. Где же ты посоветуешь мне начать мой путь по Иль-Бьону?
   - Ты можешь высадиться здесь, - ответил Дахарт, - тогда тебе около двух недель придется тащиться по очень малонаселенной местности. Либо ты можешь продолжить путь с нами. Насколько я знаю, единственный приличный город на Иль-Бьоне находится в Заливе, до него на корабле около месяца плавания; туда я и намерен отправиться.
   - Я давно не ступал по твердой земле, - ответил я. - Думаю, мы еще встретимся в городе, о котором ты говорил.
   Дахарт сказал правду. Богатейшая земля лежала заброшенной, поросла кустарником почти в человеческий рост. Селения мне не попадались, и я начал уже сожалеть, что покинул Дахарта, ибо услуги свои предложить было некому, разве что зверям. Я пробирался звериными тропами, и часто с удивлением узнавал в заросшем холме очертания развалин города или замка.
   Путь мага не похож на путь других людей. Если смотреть со стороны, то маг точно так же передвигает ноги и просто перемещается с места на место, но для нас, нашим внутренним зрением это выглядит скорее как плавное течение, когда ты вбираешь в себя то, что впереди, и каждый твой шаг порождает изменение течения всего мира.
   Продвинутые маги умели вообще обходиться без еды, подпитываясь той силой, что была разлита вокруг; маги средней руки умели придать черствому хлебу и воде вкус самых изысканных блюд, новичкам вроде меня приходилось добывать пропитание самим. Однако насколько я знал, работать для мага - это скорее заповедь и обязанность, чем необходимость. По обычаю, нам вменялось работать даже безо всякой платы, если не было возможности устроиться работать за деньги. Но в этих краях в помощи мага никто не нуждался. И только какая-то смутная, едва улавливаемая мною сила отклоняла меня к Востоку.
   На седьмой день пути я подошел к горам. С восточной стороны они были довольно пологи, отсюда же передо мной вставали почти отвесные кряжи, по которым разве что хротары отважились бы взбираться.
   Предгорья были совершенно пустынны. Мне пришло в голову забраться на ночлег в пещеру, и в ее поисках я углубился в горы, выискивая редкие тропы.
   Начинало смеркаться, когда я добрался до широкого ущелья, опоясанного вокруг рядом невысоких скал, образующих нечто вроде дороги или террасы, проложенной у подножия высоких гор. С другой стороны ущелья навстречу мне двигалась небольшая группа людей. Шли они словно ощупью, боясь сделать неверный шаг, и, выйдя на террасу, остановились, сгрудившись на краю ущелья. Меня они еще не видели.
   Они не успели разглядеть выхода из ущелья, когда я услышал Вздох Горы. Обвалы часты в горах, особенно по весне - а стоял самый разгар весны. Одна из вершин вздрогнула - и зашелестел то ли ветер, то ли дыхание исполинского существа. Этот вздох почувствовали и люди на дальнем краю ущелья - и замерли, подняв головы.
   Раньше, чем донесся до меня крик, я увидел, как разворачивается горная лавина, сметающая жалкую горстку людей в бездонную пропасть. И на краткий миг я вдруг стал этой лавиной. Катящиеся камни были моими руками; они цеплялись за скалы, еще стоявшие нетронутыми - но только выворачивали новые и новые глыбы и устремляли их на сжавшихся людей.
   Однако понемногу камни стали уступать молчаливой скале, стоявшей здесь от сотворения мира. Поток сворачивал в сторону, в едва приметное ущелье, неумолимо отворачиваемый тонкими ростками травы и слабыми деревцами, выросшими по склону.
   Наконец, круг разомкнулся. Страшный грохот обвала сотряс вершины гор, и они задрожали. Я почувствовал пот, выступивший у меня на висках, и со вздохом облегчения услышал хор радостных голосов, не верящих в свое спасение.
   - Хвала Сохранившему! - громко говорил один. - Ты избран Творцами, великий Веронд, тебе предстоит славная жизнь!
   Веронд - глава этих людей, невысокий полноватый человек в темной накидке - был, похоже, более скептически настроен в смысле своей значимости в глазах богов и искал земное объяснение своему спасению. И, оглядываясь, он заметил одинокую фигуру мага на противоположном конце ущелья.
   - Друг мой, есть ли там спуск с гор? - крикнул он мне.
   - Полагаю, да, раз есть подъем, - ответил я.
   - Перебирайтесь к нему, - указал Веронд, сам двинувшись в путь последним. - Мы будем премного тебе благодарны, если ты выведешь нас отсюда. Проводник, который нас вел, имел глупость затеять ссору с одним из моих охранников, и они свалились в пропасть раньше, чем я успел вмешаться. Потому мы уже второй день бредем наугад, стараясь держаться западного направления.
   - Ступайте за мной, - кивнул я, поворачиваясь в обратный путь.
   Судя по его росту и круглым щекам, Веронд относился к хротарам, и, восприяв свойственное хротарам добродушие, ничуть не смущался своих более рослых спутников. Правда, позднее я подумал, что, поскольку Веронд - персона довольно значимая, то высокое окружение лучше защищает от стрел и кинжалов наемных убийц.
   Семеня мелкими шажками, Веронд нагнал меня и тихо заговорил:
   - Скажи, маг, ведь это ты отвернул лавину?
   - Ты слишком высокого мнения о моих способностях, - отвечал я. Честно сказать, я и сам не знал: случайно так получилось, или же я все-таки сумел как-то вмешаться в естественный ход вещей?
   Веронд с пониманием покивал головой.
   - Да, конечно, у вас есть свои тайны. Клянусь Свитками Сохранившего, если бы Йострем мог себе это позволить, я бы предложил тебе должность нашего придворного мага!
   - Я не стремлюсь работать при дворе, - ответил я. - Да и это слишком высокая честь для человека, едва закончившего обучение.
   - Если это не будет нескромностью, позволь спросить - а к чему ты стремишься?
   - Боюсь, это долго объяснять, - поднял я на него глаза. Правда, взгляд мой он истолковал совершенно неверно - по-своему, - и прекратил расспросы.
   - В таком случае, - предложил он, - можешь пока, если это тебе твои убеждения позволяют, быть моим спутником. Иными словами, я прошу тебя сопровождать меня в моем пути по этой земле.
   - А куда ты направляешься? - позволил я себе полюбопытствовать.
   Веронд заговорщицки наклонился ко мне:
   - Как ты думаешь, кто с тобой сейчас разговаривает?
   И, не дожидаясь моего ответа, назвался сам:
   - Я - Веронд, Второй Хранитель Престола Йострема. Я прибыл сюда, чтобы и здесь установилась, наконец, законная власть и порядок. Ты можешь мне в этом помочь, и, если ты не хочешь работать при дворе - становись на службу мне. Это тоже немалый почет.
   - Я понимаю, - поклонился я. - Поверь мне, если бы я искал службы, я бы не преминул воспользоваться твоим предложением. Но, как я уже сказал, служба не есть мое призвание.
   Веронд хмыкнул - видно было, что он не привык к отказам; но так же было видно, что он - умный человек и умеет отличать вымышленные обиды от настоящих.
   Спустившись с гор, мы через несколько дней достигли небольшого портового города, считающегося столицей этой земли. Он расположился у длинной песчаной косы, закрывавшей вход в бухту. На востоке город ограждали от ветра отроги Гиблого кряжа, с которого мы спустились. Население города в основном составляли хротары, причем не местные, а прибывшие издалека. Особенно много народу было в гавани возле кораблей.
   - Обустраиваемся, - разъяснил мне Веронд. - Это наши хротары, из Брастузема. Но со временем, я надеюсь, этот город станет центром всего Призаливья, и здесь можно будет увидеть и хротаров из Велигорья, и севинов из Яродрема, и ильвов из Иль-Фрама.
   Я с любопытством слушал повествование Веронда о своих планах, размышляя попутно, что люди не зря стремятся стать магами и правителями. Стремления эти сродни между собой: и там, и там ты становишься творцом, и многое в мире происходит по слову твоему.
   - ... Ты, я думаю, много смыслишь в магии, но вряд ли хорошо знаком с обычной жизнью людей, - продолжал Веронд. Я хотел было возразить, что нас обучали истории, но подумал, что знать жизнь людей по книгам и видеть ее воочию - разные вещи, а потому промолчал и стал слушать.
   - Вон там стоят корабли из Бросс Клагана. По договору с Дивианой, их суда проходят по ее рекам от самого Великолесья, торгуя на всем своем пути. Бросс Клаган - торговое государство, и живет исключительно за счет торговли с другими странами. Их корабли легко узнать по широкой корме и высоким бортам. А рядом - мелкие суденышки самой Дивианы. Совсем недавно Дивиана обрела выход к морю, и до сих пор не обзавелась приличным флотом. Главным же образом ты видишь наши корабли - длинноносые, со многими парусами. На землях Йострема искусство мореплавания зародилось в те далекие времена, когда мир еще не слышал о самых знатных нынешних мореходах - сьорлингах... Говорят, - внезапно произнес он, - маги очень неравнодушны к золоту; как ты отнесешься к поездке на Золотой остров?
   Я усмехнулся. Золотой остров, расположенный в самом центре Залива, был предметом вечных споров всех хозяев прибрежных земель. Там находились открытые еще в Предначальную эпоху золотые копи, и с моей помощью Веронд надеялся быстро их отыскать. Для того пришли сюда и эти хротары: не было в нашем мире рудокопов лучше них.
   - Я поеду с тобой, - согласился я. - Мне самому хочется испытать все свои способности.
   В городскую гавань на веслах входил корабль явно камангарской постройки: узкий и длинный, он оставался при этом очень устойчивым за счет точного распределения груза; нос его украшало резное изображение дракона. Хротары, суетившиеся возле кораблей, бросили работу и принялись говорливо обсуждать новоприбывшего.
   Не входя вглубь бухты, корабль бросил якорь, и на мачте взвился флаг Камангара: черный ворон на алом полотнище.
   - А этого что сюда привело? - вырвалось у Веронда. Я недоуменно на него посмотрел.
   - До сих пор его корабли не показывались в Заливе, - разъяснил он.
   От корабля отвалила лодка - и часто замахала тонкими нитями весел, виляя меж судов, находившихся в заливе. Подпрыгивая на мелкой волне, она подошла к причалу, на котором стоял Веронд со свитой.
   - Кто главный в этом городе, и как его найти? - поднялся на носу лодки сьорлинг в длинной темной накидке, скрывавшей его наряд.
   - Думаю, главнее меня ты тут никого не найдешь, - ответил ему Веронд, выступая вперед.
   - А кто ты таков?
   - Имя мое доверено лишь Избранным; для всех же я - Веронд, Второй Хранитель Престола Йострема.
   Посланник поклонился.
   - Я рад своей удаче, ибо не ждал встретить в столь далеком городе столь важного человека. В таком случае, я должен говорить с тобой.
   Посланник выпрыгнул из лодки, отпустил гребцов и повернулся к нам. Наконец, я смог его разглядеть вблизи.
   Лицо его было жестким, и я словно почувствовал вызов, исходящий от гостя, точно любому встречному он предлагал померяться с ним силой и убедиться, кто тут настоящий воин. Собрав волю, я усмехнулся, прогоняя наваждение; нам часто говорили, что, посмеявшись над угрозой, лишаешь ее мистической силы, и я вновь убедился в правоте этого утверждения.
   - Пройдем в дом, где я остановился, - пригласил его Веронд. Посланник осмотрелся и увидел меня.
   - Это - твой придворный маг? - спросил он.
   - Нет, уважаемый сьорлинг, чьего имени я пока не имею счастья знать, - ответил Веронд. - Этот маг бродит сам по себе; таких, я помню, у вас называют Свободными магами.
   - Я прошу, чтобы Свободный маг присутствовал при наших переговорах, - произнес посланник. - Он очень меня обяжет. Что же до моего имени, называй меня дан Тарлав.
   Веронду приготовили покои в двухэтажном доме на берегу бухты, недалеко от основания косы. Окна его выходили на море. Здесь Веронд и принял посланника Камангара, отказавшегося от всякого угощения - несмотря на все уговоры гостеприимного хозяина - до тех пор, пока тот не выслушает его.
   - Итак, что ты можешь сказать? - Веронд мановением руки отпустил слуг и сел в кресло, указав гостю на другое, стоявшее напротив. Я остался стоять. Веронд мельком глянул на протянутые ему послом верительные грамоты - и стал ждать, что он скажет.
   - Некогда эта земля принадлежала моему повелителю, - произнес посланник. - Его беспокоит ваша деятельность, и особенно - строительство кораблей в здешнем краю. Что ты можешь ему ответить?
   - Отвечу, что, когда мы пришли на эту землю, дикость и запустение царили здесь. Теперь же, как видишь, тут возрождаются города и начинается морская торговля.
   - И ты можешь обещать, что ваши помыслы не устремляются через Залив?
   Веронд улыбнулся той особенной улыбкой, которые я часто подмечал у него: когда он понимал нечто, недоступное собеседнику.
   - Кто может поставить преграду человеческим помыслам? Я не ведаю мыслей всех людей.
   - Я спрашиваю лишь о тебе и твоих соправителях - что планирует Йострем в отношении земель Призаливья?
   - Это очень далекие земли, - лениво ответил Веронд. - И для нас, и для почтенного Оттара Кардракмара, властителя Камангара.
   - Меня удивляет твой ответ! - заметил Тарлав. - Земли Призаливья - исконная вотчина Оттара Кардракмара!
   - Однако, он не владеет своей вотчиной, - отозвался Веронд. - Нет-нет, не подумай, я ни на что не намекаю, я только говорю то, что есть. Или ты будешь спорить с тем, что мятежные канхарты воюют между собой в Призаливье, и твой повелитель не может вмешаться?
   Посланник презрительно усмехнулся.
   - Если несколько возомнивших о себе слишком многое князьков развлекаются военными игрищами, зачем мой повелитель будет им мешать?
   - Затем, что они, кажется, и налогов ему не платят, а также отказались давать ему войска для войны с Ольгартом?
   Гость бросил на хозяина быстрый взгляд:
   - Ты очень хорошо осведомлен о столь далеких для тебя землях.
   - Правитель любой земли должен многое знать о том, что творится в мире, иначе он не сможет должным образом управлять своей землей.
   - Могу ли я спросить, какой именно землей управляет мой сегодняшний хозяин?
   Веронд помедлил с ответом.
   - Мы, Хранители престола Йострема, являемся только местоблюстителями до совершеннолетия наследника правителя нашей державы. Так что не нам говорить о владении землями; мы всего лишь заботимся о передаче наследства в целости и сохранности. Втроем мы блюдем интересы всех наших земель.
   - Значит, я напрасно затеял разговор с тобой? Ты не можешь ничего решать сам?
   - Отчего же? - Веронд был уязвлен. - Я берусь разрешить все интересующие тебя вопросы.
   Тарлав поднялся и гордо выпрямился.
   - Оттар Кардракмар, властитель Камангара, спрашивает правителей Йострема: желают ли они встретиться с ним и решить все спорные вопросы о Заливе, или и далее будут действовать, не считаясь ни с кем?
   Веронд изобразил недоумение, хотя бровь его гневно задергалась.
   - Когда правители Йострема действовали, не считаясь с чьими-либо интересами? Всегда любое наше деяние направлено было только и исключительно на всеобщее благо и процветание. Если почтенный правитель Камангара полагает, что его интересы в чем-то ущемлены, мы готовы встретиться и обсудить все спорные вопросы.
   - Обещает ли твое слово присутствие всех правителей Йострема, или ты говоришь только за себя? - уточнил посланник.
   Веронд вновь дернул бровью и ответил:
   - Я говорю от имени всех правителей Йострема, и обещаю их присутствие на встрече. Где она состоится?
   - Мы предлагаем встретиться в Заливе, возле Золотого острова, на кораблях.
   - Прекрасно, - склонил голову Веронд. - Мы будем там ровно через десять дней - этого достаточно, чтобы твой повелитель успел прибыть туда.
   Дан Тарлав удалился, и Веронд поспешно повернулся ко мне:
   - Ну, что ты скажешь?
   Я откашлялся.
   - Почтенный Веронд, должен напомнить, что даже маги не умеют читать мысли. Мы можем только судить о намерениях людей. Так вот, могу сказать, что посланник не врал, и по крайней мере он не замышляет никакой ловушки. Если ловушка и есть, он в нее не посвящен.
   Веронд задумался.
   - Всем троим нам ехать нельзя. Оттар известен своим вероломством. Думаю, следует поступить так: первыми поедем мы с тобой, встретимся с Оттаром, убедимся, что ловушки нет, и вернемся вместе с ним - как раз сюда подъедут остальные.
   - А он поедет с нами? - недоверчиво спросил я.
   Веронд усмехнулся:
   - Не мы, а он запросил переговоров. Этот восставший у него в тылу Ольгарт очень сильно ему мешает.
   По его смешку я понял, что Ольгарт восстал не только по своему желанию.
   - Однако, наш поход на Золотой остров откладывается, - покачал Веронд головой с досадой.
   Аронд и Даронд прибыли гораздо раньше, чем ожидал их Второй Хранитель. Если Веронд, судя по его невысокому росту и круглому лицу, происходил из народа хротаров, то длинный тощий Аронд, завернутый в светлый балахон, явно принадлежал либо к ильвам, либо к семурам, или к их смеси; молчаливый же плотный Даронд являл собой такое смешение черт всех народов, что я вряд ли бы ошибся, положив его эвогром. И в том, и в другом я улавливал смутные отголоски той способности изменять окружающие нас потоки сил, которые называют магией, однако, судя по всему, ни тот, ни другой не занимались развитием этих способностей, предпочитая отдаваться делам государственным. Кстати, в Веронде я не уловил ни малейшего признака магии.
   При виде пышной свиты своих соправителей Веронд не удержался от кислой гримассы; однако вышел к ним навстречу с приветливой улыбкой.
   - Здравствуйте в веках, Хранители Аронд и Даронд, - Веронд склонил голову поочередно перед каждым, и те ответили ему таким же наклоном головы. По внешним проявлениям нельзя было понять, кто из них - Старший хранитель, кто - Младший; судя по всему, они изо всех сил стремились поддерживать равенство в отношениях между собой. - Как прошел путь?
   - Благодарю тебя, - отвечал Аронд. - Милостью Сохранившего, мы добрались без происшествий.
   Они удалились в дом, и я не слышал дальнейших их переговоров, но догадывался, что они вертелись вокруг предложения Оттара и планов относительно Золотого острова. Не нравился мне и тот оценивающе-неприязненный взгляд, которым окатил меня Первый хранитель, Аронд, увидев меня подле Веронда. Кажется, далеко не безоблачными были отношения среди трех Хранителей.
   Жил я в доме Веронда, и, пока хозяин не вышел к ужину, отправился бродить по городу. Он воздвигнут был в весьма живописном месте, огражденный отрогами Гиблого кряжа - Рондирера - от Восточных ветров, а с запада почти примыкающий к пространному лесу. Большинство населения Иль-бьона сейчас скрывалось в лесу, ведя жизнь охотников и собирателей; как признавался мне Веронд, он намеревался вернуть жителей к труду горожан и землепашцев.
   Мысль Веронда поехать первым была решительно отметена его соправителями под предлогом "заботы о здоровье Второго хранителя". Нетрудно было догадаться, что скрывается за этой заботой, и я, кажется, угадал причину столь быстрого появления соправителей: они узнали, куда направился Веронд, и решили проследить, чтобы доходы от рудников Золотого острова не направлялись в личную казну Веронда. Теперь же они опасались, как бы Веронд не выторговал у Оттара право разрабатывать этот остров лично для себя.
   Сошлись на том, что все три правителя выступят в условленный день на всех кораблях, имеющихся в наличии в городе; вперед намеревались послать один-два корабля для разведки.
   - Вот что, - с сожалением обратился ко мне Веронд после их совещания; мы сидели в его доме за столом, богато накрытом, и Второй хранитель только что печалился мне, что здесь, в Иль- Бьоне у него так мало знакомых: он любил принимать гостей. - Если ты не возражаешь, мы бы хотели тебя видеть Свободным магом, скрепляющим наши договоренности с Оттаром.
   - Не возражаю, - ответил я, несколько удивленный его печельныим тоном.
   - Тогда тебе лучше поехать к Золотому острову раньше нас, дабы Оттар не подозревал, будто мы тебя подкупаем.
   - Но поеду я все равно на ваших кораблях!
   - Я тоже так объяснял Аронду; но он полагает, что Оттар не будет докапываться, откуда взялся маг на Золотом острове. А правду сказать, я подозреваю, что Аронд хочет избавиться от тебя. Так что будь осторожен - если только ты еще не передумал.
   - Полагаю, что если Аронд хочет от меня избавиться - не знаю, за что, - то мне лучше держаться подальше от него. Так что чем скорее я поеду, тем лучше.
   Веронд вздохнул.
   - Конечно, я понимаю, почему Аронд тебя опасается. С тобою я многого могу добиться; а он предпочитает, чтобы Йострем был нищим - лишь бы не стал богатым благодаря мне. А ведь все прекрасного, что есть сейчас в Йостреме, сделано мною! Я починил дороги и возродил службу доставки писем, я занялся обустройством городов и развлечением для людей. Разве не я занимался приобщением молодых людей к прекрасному? Под чьим руководством почти в каждом городе созданы для цвета нашей молодежи уроки танцев, музыки, живописи? Разве Аронду, посвятившему себя служению Творцам, или Даронду - грубому вояке - есть дело до прекрасного?
   - Я понимаю тебя, - кивнул я, делая в уме поправку на то, что слышу версию одного Веронда и что, возможно, в устах Даронда или Аронда все это звучало несколько иначе.
   - Причем, заметь, большая часть начинаний была выполнена мною не за счет казны, а за свой собственный счет! - продолжал возмущаться Веронд. - А теперь они боятся, что я могу преобрести что-то для себя! Я не имею на это права? Полагаю, что имею. Потому они и боятся тебя. Если ты разберешься во всем по справедливости, то разумеется выступишь на моей стороне; а такого усиления одного из Хранителей остальные не потерпят, ибо наша держава держится на равенстве.
   Отчасти Веронд был прав: Аронд, скорее всего, невзлюбил меня за то, что я явно поддерживал Веронда. Потому я только радовался, что отправляюсь вперед, дабы не вносить сумятицы в и без того сложные взаимоотношения Хранителей престола Йострема.
  
   Глава 3. Золотой остров.
  
   На одном из дозорных кораблей я отправился вперед. Суда Йострема резко отличались от камангарских и по виду, и по мореходным качествам. Гребцов на них не было - слишком высокими были борта, - и они всецело зависели от ветра. К счастью, ветер дул попутный, и нашему кормчему Хайтрому не пришлось уговаривать меня ловить для них ветер.
   На пятый день пути впереди поднялись темные утесы Золотого острова. Весь остров представлял из себя большое плоскогорье, путь к которому от воды лежал через изрезанные долинами отроги гор. Казалось, от начала времен воздвиглись эти огромные пики, такой древностью и незыблимостью веяло от них; но я помнил, что оставшиеся горы - самые молодые на нашей земле; древние же их собратья давно раскрошились в песок пустынь или похоронены под толщей моря.
   На пологом мысу, выдающемся далеко в море - возле него была самая удобная бухта для стоянки и именно туда Хайтром направил наш корабль - виднелись развалины крепостных стен. Остров был почти необитаем, только - по словам Хайтрома - на западной его оконечности жило несколько семей рыбаков. А некогда здесь кипела бурная жизнь, множество кораблей приходило в эту гавань за дорогим грузом, и крепость тогда несла бдительный дозор за окрестным морем.
   Отвечая на мои вопросы, Хайтром напряженно смотрел вдаль, на полоску моря, различимую за развалинами.
   - Они тоже идут сюда, - вдруг произнес он. - К берегу! - и сам навалился на кормовое весло.
   Отвлекшись от раздумий о прошлом этого острова, я взглянул вдаль. Там на веслах подходил к берегу камангарский корабль.
  
   - Это ему присоветовал кто-то из вас, - Воплотивший оглядел своих спутников недобрым взглядом. - Не в обычаях Оттара самому идти на переговоры, да еще впереди всех, как простому воину!
   - Разве он не вождь вольной дружины? - возразил Сохранивший, и стало ясно, что именно он беседовал с Оттаром. - Разве не должен он идти впереди всех, являя пример для своих воинов?
   - Он еще и глава обширной державы, и не имеет права рисковать своей жизнью понапрасну!
   - Ой, да брось! - вмешался Оспоривший. - Тот, кто не бежит от опасности и не прячется за спинами других, рискует ничуть не больше, чем окружающий себя толпами телохранителей. Страх сам притягивает опасность, смелость - отгоняет ее.
   - Возможно, - неторопливо проронил Воплотивший. - Но это еще и недостойно правителя - бегать по морям, как желторотый юнец!
   - Мне кажется, это ложное представление о достойном и недостойном, - отвечал Сохранивший. - Нет дела, которое могло бы унизить вождя - если он делает его умело. Если вождь первым идет за плугом - это только привлекает к нему людей. Если же он проявляет надменность - это всего лишь признак страха и недоверия к своим подданным.
   - Я не подозреваю тебя в коварных замыслах, - произнес Воплотивший, отвечая Сохранившему. - Но Оспоривший, боюсь, имел свою корысть, дабы увести Оттара из столицы!
   - У него там остался сын, - напомнил Оспоривший. - Он достойный наследник отца, и справится со всеми делами, которые только могут потребовать присутствия Оттара!
   - Не в моей власти вернуть Оттара обратно, - признал Воплотивший. - Что же, пусть все идет, как идет!
  
   Наш корабль торопливо юркнул в узкий залив меж двух отрогов горы и бросил якорь. Хайтром послал людей на гору следить за камангарцами. Я сошел вместе с ними: горы с детства привлекали меня своим величием.
   Заросли кустарника скрывали вход в пещеру. Недолго поразмылсив, я начал спускаться. Ход поначалу был узким, потом пошли штольни, и я понял, что наткнулся на заброшенный рудник.
   - Маг ищет золото? - позади меня вспыхнул факел, осветивший темную тень человека.
   Я порывисто обернулся.
   Пришелец был один. Кольца его кольчуги - скорее всего, митрондовой - поблескивали красным в свете факела. Он был высок и русоволос, и ничто, кроме спокойного - и даже величественного - его голоса не выдавало в нем великого правителя.
   Таким я впервые увидел Оттара Кардракмара, властителя Камангарского.
   - Видимо, и ты пришел с этой целью? - поклонился я.
   - Золото слабее железа, - усмехнулся он. - Оно - всего лишь мягкая красивая игрушка. Настоящие вещи не делают из золота.
   - Ценность любой вещи призрачна, - отвечал я. - Она стоит ровно столько, сколько мы согласны за нее заплатить. Бывает, что и игрушка незаменима - и тогда она ценнее всего.
   - Но большинство цен - дутые, - Оттар опустился на камень рядом с проходом, из которого он появился. - Те, кто хочет продать плоды своего труда, внушают другим, что их творение - очень ценно, и простаки попадаются на эту ложь. А надо уметь видеть истинную цену вещам. И людям, - прибавил он.
   - Сколько же стоишь ты? - спросил я. Оттар хмыкнул.
   - Об этом надо спросить предателя: за сколько он был готов продать своего господина? К сожалению, они не успевают ответить. Да меня и не очень интересует их ответ. Сам я себе цену знаю, но, боюсь, она не выражается золотом. А вот знаешь ли ты свою цену?
   - Раз ты решил заговорить со мной, дерзну предположить, что в твоих глазах я что-то значу, - ответил я, склонив голову.
   - Мне нужен маг, - коротко отвечал он. Я покачал головой.
   - Я - Свободный маг. Правители полагают, что осчастливливают магов, давая им работу, как будто у нас основная цель - это выполнять их прихоти. И еще я не выношу те ограничения, что накладывают на магов, служащих правителям. Я слышал о договорах, навязанных магам. Надо выполнять порученную работу, какой бы грязной она ни была и к чему бы ты сам ни стремился. Нельзя изменить путь, не поставив в известность хозяина; нельзя уходить слишком далеко от правителя, чтобы гонцы хозяина всегда могли тебя найти; и прочие подобные ограничения. А что взамен? Несколько мешков того самого золота, о котором ты столь презрительно отзывался?
   - А чего бы хотел ты сам? - вдруг спросил Оттар. - К чему бы стремился, предоставь я тебе полную свободу?
   Я задумался. Вопрос застал меня врасплох.
   - Я хочу научиться творить.
   - Мечтаешь о славе Воплотившего?
   - Слава тут ни при чем. Тщеславие - всего лишь одна из наших страстей; смешно ставить ее в основу своей жизни.
   Оттар поднял небольшой камень- голыш с пола пещеры.
   - Посмотри на него. В чем смысл его существования? А он, не задумываясь о смысле, лежит здесь уже тысячи лет, и собирается пролежать столько же, просто подчиняясь управляющим им законам. Я отпущу его - он упадет, и останется лежать.
   Камень глухо стукнул о скалу.
   - Но я не хочу быть камнем, - ответил я . - Наша жизнь не столь длинна, как жизнь этих гор, и я хочу сам создавать законы жизни - своей и других.
   Оттар помолчал, пристально глядя на меня. Потом я узнал, что взгляд его - одно из страшнейших оружий, мало кто мог выдержать этот взгляд. Тогда я не знал этого.
   - Думаю, ты не случайно прибыл сюда, - произнес, наконец, Оттар. - Тебя послали из Йострема. Должен предупредить: если с друзьями я щедр и не позволю ни малейшей несправедливости, то с врагами считаю нужным поступать как угодно. Так что, если ты решишь стать моим врагом, не советую более встречаться со мной. И словам моим, сказанным врагам, тоже верить не советую.
   - А как ты решаешь, враг тебе человек - или друг? Или достаточно хоть в чем-то пойти против твоей воли, чтобы ты записал человека во враги?
   Оттар вновь усмехнулся.
   - Я подумаю над твоим вопросом. Когда мы встретимся в следующий раз, я скажу тебе, кто ты для меня: враг или друг.
   Факел его догорал, и он, встав, неспешно удалился во тьму. Постояв, пока не затихли его шаги, я пошел к выходу.
   В бухте творилась паника. К острову приближался камангарский флот, занимая все его гавани.
   - Поторапливайтесь! - кричал Хайтром на разворачивающих паруса матросов. - Если мы не выйдем немедленно, то достанемся камангарцам в качестве рабов!
   - Придется взять круто к ветру, - покачал головой старый кормчий, помощник Хайтрома. - На веслах они нас догонят.
   Впрочем, едва мы вышли из бухты, как корабли Камангара остановились. Смеркалось, и в наступающих сумерках мы отправились искать своих, с вестью, что флот Камангара прячется в бухтах Золотого острова.
   Поздней ночью мы наткнулись на флот Йострема. Веронд пригласил меня на их головной корабль, где плыли все трое Хранителей. Что-то удержало меня от рассказа о своей встрече с Оттаром, и, сославшись на усталость, я отправился спать.
   На рассвете я вновь увидел горы Золотого острова. Памятуя о камангарцах, правители решили не подходить близко к берегу. Когда Аронд хотел уже отдать приказ вставать на рейд, против чего активно возражали Веронд вместе с капитаном головного корабля (хотя в Заливе крупных бурь не бывало, все равно оставаться на якоре неподалеку от скал, но не под их защитой было опасно), от острова отделилась темная линия камангарских судов и двинулась навстречу кораблям Йострема. Говорить об отступлении или о привале было поздно; правители отдали приказ идти на сближение.
   Корабли обеих держав медленно сближались, кружа друг вокруг друга, выискивая подвохи и засады. Вдруг, повинуясь неслышимой команде, камангарские суда замерли, и из их строя вырвался вперед один, ничем издалека не примечательный, кроме огромного алого полотнища знамени, развевающегося на мачте.
   - Оттар на нем, - сообщил я Веронду, всмотревшись.
   Черный корабль, без малейших признаков позолоты или других украшений, корабль, по которому было видно: он пережил не одну эпоху - быстро сближался с йостремским кораблем. Он двигался лишь за счет весел правого борта, дальнего от нас - весла левого борта были подняты для стыковки с нашим кораблем, - но при этом ни на волос не отклонялся от курса. На носу корабля в темной кольчуге из митронда стоял высокий русоволосый человек с густой бородой, спадающей поверх нагрудника. Он стоял, скрестив руки на груди, и пристально смотрел на нас, ни на миг не отрывая глаз.
   Едва корабли поравнялись, Оттар смело перепрыгнул через борт своего судна и почти неслышно приземлился на палубу нашего корабля, только кольца кольчуги слабо звякнули. Охранники Хранителей Йострема вздрогнули, подавшись вперед, но по знаку Аронда остановились. Оттар оставался боевым вождем своей дружины, всегда идущим впереди всех.
   - Приветствую Правителей Йострема, - Оттар вновь скрестил руки на груди и говорил голосом, ничуть не сбившимся от лихого прыжка. - Никто из вас не уклонился от встречи; значит, все мы понимаем ее важность для наших народов.
   На меня он словно бы не обратил внимания.
   - Быть может, мы пройдем в каюту? - предложил Веронд.
   - Я предпочитаю беседовать на морском ветру, - ответил Оттар.
   Следом за Оттаром еще двое людей перебрались на корабль йостремцев, пока суда чалились друг к другу. По знаку Аронда слуги вынесли кресла, небольшой столик и напитки, и правители двух государств расположились на палубе, в тени паруса.
   Дабы не было у гостя сомнений в дружелюбии их намерений, Веронд первым налил себе из кувшина и поднял кубок за здоровье Оттара. Тот сдержанно поклонился. Один из его людей подал ему собственный кубок, из темного серебра; Оттар наполнил его и также провозгласил здравицу за хозяев. После приветствия владетель Камангара решил, наконец, приступить к делу.
   - Мой посланник передал мне содержание вашей беседы, - начал Оттар. - Как я понял, вы так же не желаете войны, как и я.
   - Мир для всех народов всегда был главной нашей целью, - отвечал Веронд.
   - И мы с радостью готовы слушать любые предложения, ведущие к миру, - поспешил вставить Аронд, не желающий уступать инициативы вести переговоры кому бы то ни было.
   - Мои предложения очень просты, - произнес Оттар, неторопливо глотая вино из кубка. - Ни вы, ни я не выводим свой флот в Залив; в знак нерушимости этого договора мы обмениваемся заложниками и просим Свободного мага, - он кивнул в мою сторону, - заручиться поддержкой Высших сил в наших намерениях.
   - Мне кажется это очень неразумным! - воскликнул Веронд - и, сообразив, что сказал нечто не вполне вежливое, осекся. - В том смысле, что для блага обоих наших народов было бы куда разумнее не ограничивать доступ каждого в земли Залива, а, напротив, заключить торговый договор, по которому товары вашей земли свободно продаются у нас, а наши - у вас, и вместе мы делим доходы от Золотого острова. Благо от такого было бы всем. Общие интересы связывают куда прочнее любых договоров.
   - Мы не торговцы, - отозвался Оттар высокомерно; впрочем, он имел сейчас право позволить себе грубость после неосторожных слов Веронда. - Торговые договоры нас не интересуют.
   - А не в том ли причина твоего нежелания заключить торговый договор, - предположил Аронд с легкой насмешкой, - что вам просто нечего сейчас предложить нам, и ты боишься, что мы от такого договора получим большую выгоду?
   - Что, если и так? - поднял Оттар на него свой немигающий взгляд. Аронд попытался усмехнуться, но улыбка застыла у него на губах, превратившись в гримассу; дернувшись в сторону, Аронд опустил глаза.
   - Достопочтенный Оттар, - произнес Веронд степенно. - Земли на Юге твоего государства приходят в запустение. Ремесло и торговля умирают в них. Там нужна твердая власть, дабы прекратить междоусобицы князей. Однако войска твои воюют далеко на севере, и некому положить конец своеволию мелких властителей.
   - Большое войско, и в том числе моя личная гвардия движется через хребты Велигорья, дабы навести порядок в стране, - отвечал Оттар. - К несчастью, Велигорье разрезает мои земли на две части, меж которыми очень трудно наладить сообщение, а весь мой флот послан на усмирение восстания на Ольгарте, и я не могу воспользоваться его услугами для переброски войск на юг.
   Аронд и Даронд перекинулись взглядом, в котором явно читалось: "Ну, и хвала Воплотившему!"
   - Мы собирались помочь тебе в этом нелегком деле установления порядка на землях Юга, - произнес Аронд.
   - Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи! - на миг повысил голос Оттар.
   - Напрасно, - осадил его Веронд. - Тот, кто не готов принять помощь друга, вряд ли сам придет на помощь другому. Чего будет стоить наш договор, если ты не желаешь считаться с нашим мнением?
   Они могли говорить с позиции силы. Увы, Оттар действительно разрывался в ту пору меж Севером и Югом, пытаясь удержать свое расползающееся государство, не в меру разросшееся при его предшественниках. Ольгарт бунтовал в открытую, требуя независимости; Юг формально вроде бы подчинялся Кардракмару, но власти там не было никакой. Однако я заметил и в словах правителей Йострема некоторую неуверенность; тогда я еще не знал, с чем она связана.
   - Если же вы не будете считаться с моим, - тихо, но с угрозой произнес Оттар, - я буду полагать себя ничем не связанным, и справлюсь сам; не взыщите, если среди сраженных мною врагов окажутся ваши воины!
   - Мне кажется, ты ищешь ссоры, - произнес Аронд. - Ты сам вызвал нас на этот разговор; мы готовы пойти тебе навстречу, а ты вместо этого понапрасну выходишь из себя. Давайте же договоримся, как умные люди!
   Незаметным для других усилием Оттар взял себя в руки. Он пошел на эти переговоры, ибо положение его было весьма угрожающим: вмешайся Йострем в междоусобицу в Призаливье - и Юг был бы для Оттара потерян, - а потому срывать переговоры самому было бы шагом неразумным.
   - Давайте. Вы слышали мое предложение: ваш военный флот не должен появляться в Заливе, и я обязуюсь не приводить сюда своих кораблей.
   - Мы обдумаем твое предложение, и завтра ты услышишь наше, - пообещал Аронд. Первый день переговоров закончился.
   А вечером правители Йострема собрались у Аронда за столом. Я был также приглашен по настоянию Веронда (у меня давно зародилось подозрение, что он основательно не доверяет своим соправителям, на что, впрочем, они отвечали ему тем же).
   - Нам самим угрожает война с Дивианой, - говорил Веронд. - Как вы думаете, что означает это сосредоточение войск в приграничных с нами землях, Иль-Фраме и Трегорье?
   - Отношениями с Дивианой всегда занимался ты; вот ты нам и объясни, что оно означает, - предложил Аронд.
   - Именно это оно и означает - нам грозит война, и мы рискуем сами потерять Южные земли! - ответил Веронд. - Если мы будем гнаться за Призаливьем, нам придется столкнуться и с Камангаром, и с Дивианой, а это, смею вас заверить, очень страшный союз!
   - Может ли быть нам опасен Камангар, если все его силы скованы одним-единственным восставшим против его власти островом? - возразил молчаливый Даронд.
   - Может, - повернулся к нему Веронд. - Ибо если мы в открытую пойдем против него, он заключит союз с Кано Вером, тот поможет ему справиться с Ольгартом, а уж потом они вместе обрушатся на нас, до того занимаясь лишь обороной границ. А когда Ольгарт, эта богатейшая земля, вернется под власть Оттара, у них в руках будут почти неисчерпаемые силы.
   - Хорошо, - внимательно выслушав горячую речь Веронда, заговорил Аронд. - Давайте предложим ему такое решение: пусть себе бродит по своим землям, лишь бы не выходил к Заливу. Тогда Золотой остров будет у нас, и мы сможем угрожать Иль-Фраму и Призаливью с моря.
   - Вы полагаете, он согласится? - хмыкнул Веронд.
   - А у него есть выбор? - отозвался Аронд. - Либо он принимает наши условия, либо получает войну и с нами, и с Ольгартом; думаю, никто из вас не откажется поддержать искреннее стремление к свободе у жителей Ольгартийских островов?
   - Это так, - наклонил голову Даронд. - Но мы получим войну и с Оттаром, и с Кано Вером.
   - Ты забываешь о Бросс Клагане, - повернулся к нему Аронд. - Весь вопрос в том, кого поддержит он. А мне кажется, что ему есть все основания поддержать нас, ударив на Кано Вера, пока силы последнего стянуты на борьбу против нас.
   - Хорошо бы, чтобы дан Атран разделял твое мнение, - хмыкнул Веронд с сомнением. - Я лично думаю, что он, как глава совета Бросс Клагана, будет уговаривать совет воздержаться от помощи кому бы то ни было, ибо его интересы наша война не затрагивает никак.
   - Мне кажется, - Аронд на миг бросил недовольный взгляд в мою сторону, - я догадываюсь, почему ты так боишься Кано Вера и так желаешь заключить союз с Оттаром.
   - И почему же? - состроил Веронд выражение невинности.
   - Ты, Винра Агир, со своими хротарами собираешься забрать Золотой Остров себе!
   - А если и так? - Веронд пожал плечами. - Ты предпочитаешь, чтобы он достался Оттару?
   - Он не достанется Оттару, если мы начнем покорение земель Призаливья. Но он не достанется и тебе, если сюда будут стянуты силы со всего государства!
   - Ты в чем-то пытаешься меня обвинить, Эрттар Диваг? - Веронд гневно приподнялся из кресла. Даронд поспешил встрять в разговор:
   - Образумьтесь, господа! Вы забываетесь при постороннем, которому уже выболтали свои имена!
   - Значит, он уже не посторонний, - вдруг остыв, Веронд опустился обратно в кресло.
   - Объясни, в таком случае, - Аронд, по-прежнему на повышенных тонах, указал на меня Веронду, - что он здесь делает.
   - Я давно предлагал Йострему принять на службу мага. Мне кажется, я нашел очень подходящего человека, и затруднение лишь в том, что сам этот человек не очень стремится стать придворным магом. Я надеялся, его участие в наших делах поможет его переубедить.
   - Чтобы придворным магом стал один из твоих людей? - вскричал Аронд в ужасе. - У малолетнего нашего правителя и так в окружении слишком много людей, преданных лично тебе куда больше, чем Йострему.
   - А кто мешал тебе искать достойных людей? - порывисто ответил Веронд. - Кто виноват, что я один забочусь о том, кто будет служить нашему правителю, хотя возможностей для подбора людей у тебя не меньше, чем у меня?
   - Напоминаю, господа, - вновь подал голос Даронд, - что мы здесь обсуждаем, как нам быть с Оттаром, а не вопрос о найме мага.
   - Кроме того, мы согласились на присутствие этого мага, поскольку он необходим при заключении договора как Свободный маг, - добавил Аронд. - И так я уже сомневаюсь, поверит ли Оттар в его беспристрастность.
   - О моих намерениях вы могли бы спросить у меня, - напомнил я осторожно. Аронд уставился на меня так, словно вовсе не ожидал, что я умею разговаривать.
   - А я по-прежнему не собираюсь поступать на службу ни к какому правителю этого мира, и постараюсь соблюсти должную беспристрастность в вашем договоре с Оттаром.
   - Беспристрастность - это как раз то, в чем мы нуждаемся меньше всего, - хмыкнул Веронд. - Но я не буду тебя ни в чем убеждать. Надеюсь только на твою природную доброту. У нас сейчас довольно будет проблем с Дивианой, чтобы еще связывать себя угрозой от Камангара.
   - Я предлагаю такой договор с Оттаром, - вернулся Аронд к основному предмету разговора. - Пусть ни одно поселение, ни замок, ни крепость Камангара не будут возведены ближе чем в неделе пути от берега Залива; если же таковая имеется - он обязуется ее снести, в чем может требовать от нас помощи деньгами.
   - А от нас какие будут обязательства? - Веронд хрипло перевел дух.
   - А мы обязуемся в ответ не возводить никаких новых укреплений на Иль-Бьоне и не вводить в Залив наш военный флот.
   - Неразумно. Неразумно! - повторил Веронд самое тяжкое в его устах обвинение. - В Залив выходит берег Иль-Фрама, принадлежащий Кано Веру; кто знает, что наш враг предпримет с этой стороны? Возведение береговых укреплений может потребовать наша безопасность, а тогда Оттар сочтет себя свободным от всех обязательств; мало того - может счесть себя оскорбленным, а нас - виновными в нарушении договора. И мы опять получим войну и с Дивианой, и с Камангаром.
   - Вот когда Кано Вер предпримет что-либо в Заливе, тогда и будем думать, - ответил Аронд, не желающий, кажется, просто из принципа соглашаться с Верондом, хотя доводы последнего мне показались достаточно вескими. - Что думает Даронд?
   - Я думаю, Оттару будет сложно воевать с нами, если его берега окажутся оголены с нашей стороны. Главное, чтобы он выполнил свои обязательства.
   - Главное, чтобы он с ними согласился, - пробурчал Веронд себе под нос, понимая уже, что переубедить ему никого не удастся.
   Несмотря на опасения Веронда, Оттар выслушал предложения Аронда внимательно и без возражений.
   - У вас готов договор? - спросил он только.
   - Вот он, - протянул ему Аронд свиток, и Оттар, бегло его просмотрев, потянулся за пером, услужливо пододвинутым ему слугою.
   - Ты согласен со всем? - настороженно уточнил Аронд, не веря в такую сговорчивость правителя, столь известного своим своеволием.
   - Вполне, - ответил Оттар, выводя свое имя руническими письменами внизу свитка. Потом он распрямился, и я на миг заметил его торжествующий взгляд.
   - Ты подтверждаешь истинность нашего договора? - обратился Аронд ко мне.
   - Подтверждаю и свидетельствую, - провозгласил я, ставя свой тайный знак в углу свитка. Считалось, что маги связаны с силами, неподвластными даже Воплотившему, Оспорившему или Сохранившему, и их свидетельство было, таким образом, выше ручательства именами Творцов.
   Оттар вернулся на свой корабль, и оба флота быстро стали расходиться, возвращаясь каждый к своим берегам.
   - Ты доволен исходом переговоров? - спросил я у Веронда, когда корабли Йострема уже направлялись в обратный путь. Солнце клонилось к западу, и тени от мачт кораблей стремительно убегали впереди нас к горизонту.
   Второй Хранитель тяжело перевел дух.
   - Я все еще недостаточно умен, чтобы разговаривать с глупыми людьми, - он покосился в сторону каюты Аронда. - . Похоже, Оттар благополучно обвел вокруг пальца всех нас троих.
   - Да, я заметил его взгляд, - согласился я. - В нем совсем не было удрученности человека, вынужденного заключить этот союз.
   - Меня раздражает непонимание Аронда, - продолжал Веронд. - Из-за своего соперничества со мной он готов поставить под угрозу безопасность всей страны! Понимаешь, он думает, что раз флота и укреплений у нас в Иль-Бьоне не будет, то я не смогу разрабатывать рудники Золотого острова. А то, что до этой поры Оттар спокойно восстановит свою власть во всем Призаливье, а потом попросит Кано Вера - даже не напасть, а просто припугнуть нас со стороны Иль-Фрама (и Аронд сам прибежит налаживать здесь оборону), а пока мы будем возиться с Кано Вером, займет Золотой остров, - этого он видеть не желает.
   - Из-за чего Кано Вер собирается напасть на вас? - полюбопытствовал я.
   - Как тебе объяснить? Думаю, что из зависти. Йострем в последние годы добился такого процветания, какого никогда не достигали северные державы. Не буду ставить это себе в заслугу, - Веронд скромно потупился, - но при Велимире, последнем правителе из севинской династии Всеславичей, нас постигали только беды и нашествия. Когда же первый взошедший на престол семур, отец нашего нынешнего правителя, Арддан Йострем, образовал Совет Трех - из самых уважаемых людей наших земель, Северных, Восточных и Западных, - держава наша начала процветать. Ибо мы, вернее, еще наши предшественники, лучше могли понять надежды и чаяния разных народов, населяющих земли Йострема, и имели право советовать правителю, как лучше действовать, дабы все народы поддерживали своего главу. Потом, умирая, Арддан передал страну в наше ведение, поручив нам быть хранителями престола при малолетнем своем сыне, но без единого руководства меж нами начались споры и ссоры. Думаю, этим Кано Вер и решил воспользоваться.
   - А вы, в свою очередь, решили воспользоваться восстанием на Ольгарте, чтобы связать руки Оттару?
   - В жизни редко бывает во всем виноват один, а другой во всем прав, - отвел глаза Веронд. - Вот, ты видишь убийство - это зло?
   - Безусловно, - кивнул я.
   - А если убитый до того сам убил отца убийцы - как ты отнесешься в этом случае к деянию последнего?
   - Могу понять, но не оправдать, - отвечал я.
   - А отец, в свою очередь, некогда согнал всю семью своего убийцы с земли и лишил дома и пропитания - разве не понятной становится вся цепочка, из которой нет выхода?
   - Почему же нет? - возразил я. - Если твой народ слабее врага, напавшего на вас, вы можете подчиниться, можете с честью погибнуть у дверей своих домов, можете уйти на незанятые земли - но если вы, в свою очередь, попытаетесь отнять землю у своих соседей, или - еще хуже: когда они пустят вас из жалости, подло их лишите их собственной земли, - я не найду тебе и твоему народу оправдания. У человека есть выбор, и он его делает сам.
   - Тебе легко говорить, ибо вы, маги, не испытываете многих потребностей, свойственных простым смертным, - вздохнул Веронд. - А у нас жизнь такая, что далеко не всегда мы вольны выбирать.
   - У всех людей так: какие они, такая и жизнь у них, - ответил я. - Только одни являются следствием собственной жизни, а другие - причиной. И последним можно винить только себя.
   - Разве дело в том, кто прав, а кто - виноват? - нетерпеливо Веронд махнул рукой.
   - Только тогда установим причину, отчего случилось не так, как хотелось бы, - отвечал я. - Чтобы было ясно, что надо исправлять, или с кем просто не иметь дел в будущем.
   - Ну, и кого, по-твоему, надо поддержать на Ольгарте: восставших или Оттара?
   - Когда правитель заботится о процветании своего государства, а его подданные, от каприза ли или просто от дурного нрава, начинают вдруг бунтовать - я не могу их оправдать.
   - Ну, а если было наоборот? Если совсем не заботился Оттар о благе своих подданных, занятый только враждой с Хартагами? Отдавая в угоду своим страстям жизни сотен людей? Кого ты поддержишь в этом случае?
   Я посмотрел мимо Веронда. Не хотелось верить, что он прав: Оттар мне показался человеком достойным. Тогда я не знал, как сложно переплетаются личные качества и качества правителя: не все то, что хорошо для обычного человека, годится и для правителя, и наоборот.
   - Неужели в основе этой вражды лежит только личная ненависть Оттара к Хартагам?
   - Ты плохо знаешь историю, - покачал головой Веронд. - Знаешь ли, как было дело? В конце прошлой эпохи Саарем, возглавляемый даном Руматом Хартагом, захватил почти весь Север, разорив Хардрим - соседнее с Камангаром государство. Но, как часто бывает, если государство становится слишком большим - в нем сразу появляются многочисленные желающие отделиться. И вскоре в покоренных землях Хардрима против дана Румата началось восстание, возглавляемое семуром Кано Вером. Он сумел почти восстановить древний Хардрим, присоединив и часть земель Саарема - правда, не без содействия Камангара, которому пришлось отдать как плату за помощь Западное побережье. В результате неурядиц восстание продолжилось в самом Саареме, где дан Румат был изгнан собственным племянником, даном Атраном. И вот, Румат с сыном Вогуромом прибыл к Оттару с просьбой о приюте и помощи. Оттар же изгнал их и заявил, что если они появятся в пределах его государства, то будут схвачены и повешены как бродяги. Далее он много еще говорил о давней вражде истинных сьорлингов и "презренных свирлов", смешавших свою кровь с токомурами, но дан Вогуром его уже не слушал. Отправив отца на материк, под нашу защиту, сам он поплыл на Ольгарт, самую дальнюю - и самую богатую землю Камангара, давно тяготившуюся политикой Оттара, ибо Оттар Кардракмар видел в богатстве Ольгарта лишь средство для своих бесконечных войн. Как раз перед появлением Вогурома Ольгарт, наконец, взбунтовался против Оттара, и появившийся дан Хартаг возглавил этот бунт. А вот теперь Ольгарт противостоит всем военным силам Камангара.
   Я внимательно выслушал Веронда.
   - Значит, ты хотел бы, чтобы я отправился помогать Ольгарту, дабы Оттар не помог Кано Веру?
   - Чего бы я хотел... - Веронд мечтательно улыбнулся. - Сейчас я просто прошу тебя нам помочь. Кто прав, мы или Кано Вер - решай сам. Мы, конечно, не ангелы - но первым напал он! Ну, а Ольгарт... Встать на его сторону требует простая справедливость, ибо не из злобы восстали его жители, и не от доброты ведет на них войска Оттар Кардракмар.
   - Я подумаю, - ответил я. - В конце концов, вы еще не воюете с Кано Вером, это всего лишь твои предположения.
   Веронд отвернулся.
   - Думаю, и для тебя Ольгарт сейчас - самое безопасное место, - добавил он странно для меня, и более до прибытия на Иль-Бьон мы с ним не говорили.
   В гавани царила суета. Едва мы причалили, как с берега стали громко выкрикивать имена Харнителей, требуя их вмешательства. Аронд, Веронд и Даронд поспешили сойти на берег в окружении охраны.
   Запыхавшийся гонец почти рухнул на одно колено перед Арондом, протягивая ему свернутую грамоту. Правитель спешно развернул ее, быстро прочитал - и криво усмехнулся, передавая послание Веронду.
   - Ты был прав. Это война.
   Видимо, чтобы добавить доказательств своей правоты, Веронд протянул грамоту мне:
   - Читай.
   Вот что там было:
   "Хранителям Престола Йострема
   Аронду,
   Веронду
   и Даронду
   Сегодня, на восьмой день месяца Ран, гвардия Кано Вера заняла утес Нандир, разделяющий истоки рек Вайлиа и Энлиа, в Серебряном кряже, и начала строить там укрепления. В Ольфилде паника. Из Иль-Фрама сообщают о подходе новых сил Кано Вера.
   Наместник Ольфилда
   Агвен".
   - Теперь ты свободен от всех обязательств, - произнес Веронд, убедившись, что я осознал смысл послания. - Решай сам, где тебе быть.
   - Тогда позволь попрощаться с тобой, - поклонился я, оценивший мудрость Веронда: он оставил мне свободу выбора, не сомневаясь, что именно выберу я.
   - Может быть, тебе что-нибудь нужно? - спросил правитель.
   - Нет, благодарю. Укажи мне только корабль, идущий на Восставший Ольгарт.
   Веронд усмехнулся:
   - Вообще-то, от нас корабли на Ольгарт не ходят. Но один известный мне кормчий, по имени Дахарт, берется иногда отвозить кое-какие товары, в которых особенно нуждается восставший остров. Да, и раз уж ты все равно собрался на Ольгарт - не отвезешь ли дану Хартагу письмо от меня? Полагаю, в руках мага оно будет надежно сохранено.
   Так я снова оказался на корабле Дахарта; от него я узнал и некоторые подробности восстания на Ольгарте.
  
   - Напрасно ты внушил этому отпрыску Хартагов мысль поднять восстание против Камангара, - Воплотивший гневно взглянул на Оспорившего. Тот махнул рукой, словно отметая упрек как незначительный:
   - Да ладно, все равно он долго не протянет, разве что ему вдруг поможет маг! Денег на собственного мага у него нет, значит - придется ждать Свободного мага; а такой неизвестно, когда придет.
   - Скоро, - вдруг произнес Сохранивший. Очень часто он творил такое, на что сотоварищи его могли только дивиться; и в этот раз им предстал полет мысли необычной. В некоторой растерянности взглянули они на Сохранившего, а тот в ответ лишь загадочно улыбнулся.
  
   Глава 4. Вторжение на Ольгарт.
  
   Теперь у меня было время поразмыслить о событиях, в которые оказался я втянут почти против воли, внезапно и решительно. До сих пор, слыша от Веронда и Оттара предложения поступить им на службу, я скромно отказывался, и даже не задумывался: а так ли уж ценна моя личность, чтобы мне поступали предложения от таких незаурядных людей нашего времени? К чести своей должен сказать, что я не возгордился и не начал считать себя пупом земли, без которого никто не может обойтись: просто, по-видимому, они испытывали острую потребность в той помощи, которую, по общему мнению, способны оказать маги, и я волею случая был первым магом, встретившимся им на пути.
   Порою я начинал размышлять, что содержит послание Веронда, однако не решился нарушить личную печать Второго хранителя из праздного любопытства, полагая, что со временем и сам все узнаю.
   "Лахор" вышел из спокойных вод Залива и в океанском просторе двигался вдоль богатых берегов Южного предела. Согласно преданию севинов, некогда это была самая южная земля, которой смогли достигнуть мои предки, и потому они так ее назвали. Почти всюду над обрывом берега цвели поля, зеленели леса, пели птицы, и вообще в мире было так хорошо, как бывает ранней весной в южных краях, где солнце почти никогда не омрачается тучами, исключая недолгий период зимних ветров.
   Мы обогнули Мыс Рун - самую западную точку материка - и направились на север. Теперь Дахарт старался держаться подальше от берегов, ибо здесь уже упрочилась власть Камангара, и корабли этой державы порой появлялись на горизонте. Далее к Западу, по сказанию, лежали только Новые земли, но до них было не менее нескольких месяцев плавания в открытом море, и мало кто из мореходов отваживался отправляться туда.
   Я пытался угадать, из какой земли происходит сам Дахарт, но он, казалось, одинаково поддерживает связь с любой точкой нашего мира. Я слышал от него рассказы о том, как он плавал возле Северных островов, на Ольгарт, в Призаливье, заплывал даже в Дрекла и Новарское море, как он пережидал штормы в Южных морях у Валахора и Иск-Хайта - и нигде не задерживался надолго. Дела у него были по всему свету, и среди любого народа у него нашлись бы знакомые.
   - А что тот человек, бежавший из Иск-Хайта? - спросил я как-то. Дахарт посмотрел на меня недоумевающе.
   - Арот Миран, кажется, - напомнил я. - Ты еще помог ему попасть в Бросс Клаган.
   - Я не слышал о нем ничего с тех пор, - ответил Дахарт настолько неохотно, что я перестал говорить об этом. Умение читать мысли не входило в программу обучения магов, и мне оставалось только гадать, что смутило Дахарта в моих расспросах.
   Зато на расспросы об Ольгарте наш кормчий отвечал с большой охотой.
   - Правду сказать, с тех пор как началось восстание, я не был на нем ни разу, все как-то бродил в другой стороне. А вот до того как попал на остров дан Вогуром - меня, не знаю, к счастью уж или к несчастью, миновала встреча с ним, - я туда ходил довольно часто.
   Дахарт заговорщицки оглянулся.
   - Как я понимаю, мы теперь в одной упряжке, значит, таиться мне нечего. Так вот, Веронд не раз просил меня кое-что отвезти на остров, а заодно поговорить с людьми - что у них за настроения, о чем думают, чего хотят. А надо сказать, что живут там люди отнюдь не робкого десятка. Там ведь и сьорлинги, и хротары, а это народ, который за себя постоять умеет. И недовольными они были давно. В общем, на самом деле, как я думаю, появление дана Вогурома явилось только последней каплей в умах недовольных, после чего ждать стало бессмысленно.
   - На что же они рассчитывают? - спросил я. Дахарт прищурился.
   - Понимаешь, есть у них такое предание, у хротаров, как отбивался их остров в незапамятные времена от предка нынешнего Оттара. Не знаю, что в том предании ложь, а что правда, но только повествует оно о таких далеких временах, что у меня аж дух захватывает, когда я подумаю, сколько времени протекло с той поры. Даже Сирагунда еще не было в ту пору. И вот, наверное, самое древнее известное мне государство как раз возникло на Ольгарте. Создали его хротары, привыкшие к жизни в горах. Предки их приплыли с материка, из Велигорья, которое еще и не называлось Велигорьем. А потом на побережье материка появились сьорлинги, - Дахарт горделиво выпрямился. - Хротары уверены, что мы приплыли с юга, но сами мы считаем, что нас создал непосредственно Воплотивший, ибо из всех народов наш он любит больше всех.
   Я усмехнулся про себя: разве есть такой народ, который не считает себя самым особенным?
   - Сьорлинги расселились по побережью, но иные, наиболее смелые, направили свои корабли на Запад, - видимо, Дахарт излагал мне свою версию хротарского предания. - В поисках новых земель они наткнулись на Ольгарт, оказавшийся богатейшей и процветающей землей. Завидя богатую добычу, сьорлинги смело устремились в бой - но были разбиты и бежали! Уцелевшие вернулись к своим собратьям, поведали о богатом и сильном острове, и тогда сьорлинги стали собирать новый поход, однако и он окончился неудачей. Так несколько лет отражали хротары все нападения сынов Сьорла, но потом - хротары говорят, что сьорлинги подкупили их правителя, у нас же рассказывают, что дочь правителя полюбила вождя сьорлингов, - одним словом, сьорлингам открыли ворота города, и они взяли богатую добычу. Но затем они решили не уходить с острова, а поселились на его побережье, хротарам же пришлось отступить в середину острова, в высокие горы. Вообще, из всех народов, с которыми мне пришлось общаться, хротары - самые дружелюбные, однако тут была очень долгая вражда, и сьорлинги до сих пор не рискуют селиться в глубине острова. А потом коренные жители и переселенцы помирились, стали торговать. Хротары нашли в горах митронд, за который сьорлинги готовы были платить огромные деньги, и этим митрондом Ольгарт и прославился на весь мир. Купцы из Ольгарта могли диктовать свои условия канхартам и данам с материка, и те считались с их мнением. Но порой правители пытались поставить себе на службу этот золотой поток, и тогда начинались войны. И вот, наконец, ольгартийцам надоело служить чьей-то алчности, и они решили получать сами все, чем раньше им приходилось делиться. И, вспомнив старинное предание, они восстановили руины древней крепости: она стоит в таком удобном месте, что к острову невозможно подойти, минуя ее. Как я слышал, они уже отбили несколько атак, и даже сами попытались вторгнуться в Приморье, однако их флот был разгромлен Оттаром. А вот теперь их заперли на острове, и я, правду сказать, даже не знаю, как мы попадем в Тар-Семур.
   Тар-Семуром называлась столица Ольгарта.
   По правому борту на горизонте вставали заросшие лесом пики Велигорья. Мысленно я протянул линию от берега до скрывающегося в далекой дымке Ольгарта: именно этим путем в незапамятной древности плыли хротары в поисках новых земель.
   - Ты много плаваешь, - продолжил я расспросы. - Ты поведал мне об Иль-Бьоне и об Ольгарте; а что творится на Востоке?
   Дахарт снова поскучнел.
   - Что там может твориться? С тех пор как изгнали дана Румата, ничего там интересного не творится. Купцы из Нан-Линна забрали силу такую, что простому торговцу туда лучше и не соваться со своим товаром.
   - Почему же Арота Мирана потянуло туда?
   Дахарт глянул на меня с неожиданным холодком:
   - Может быть, тебе и придется когда-нибудь это узнать.
   От Велигорья Дахарт направил корабль прямо на запад, дальше от побережья, и через несколько дней, опять сделал крутой разворот. Я успел разглядеть вдалеке небольшой горный кряж, и берег пропал из виду.
   - Это Наваррия, - пояснил Дахарт. - Сердце земли Камангара.
   Ночью корабль остановился, и я расслышал, как опускали якорь. После встречи с Аротом Мираном я начал подозревать, что Дахарт часто занимается перевозом не только грузов, не дозволенных к продаже, но и людей, которых правители не жаждут видеть в своей земле. Выйдя на воздух, я понял, что не ошибся: с лодки на борт поднялся высокий человек с двумя мечами, привешенными к поясу, одетый в кожаные доспехи, сверху прикрытые длинной накидкой. Лицо его скрывал капюшон накидки, но я понял, что знаю этого человека, и видел его еще совсем недавно, и совсем в ином качестве.
   - Мне надо на Ольгарт, - произнес прибывший надменно.
   Дахарт не отличался чувствительностью, свойственной магам. Оценив только, что прибывший один, и зная за собой силу, кормчий ответил не менее вызывающе:
   - Я не извозчик, чтобы катать на своем корабле всех желающих.
   - Тебе заплатят, - криво кивнул воин.
   - Когда это воины платили? - усмехнулся Дахарт. - Сколько ни водился я с вашим братом, ни разу гроша ломанного не видел!
   - Зато ты всегда без препятствий ходил по землям Бросс Клагана, - напомнил гость. - Это разве малая плата?
   Теперь я уже не сомневался, кто это - я узнал голос. Передо мной был дан Тарлав, недавний посланник Камангара в Йострем. Не спроста ему потребовалось на восставший Ольгарт!
   - На дух мне больше ваш Бросс Клаган не нужен! - отрезал кормчий. - Или ты платишь сейчас - или добирайся на Ольгарт в своей лодчонке.
   - Я заплачу, но лодчонку тебе тоже придется взять с собой, - кивнул воин. Или он был так хорошо приучен владеть собой, или ни во что не ставил ропот кормчего, но я не заметил в нем проявления ни одного чувства, кроме все того же господствующего над всем вызова.
   Дахарт получил небольшой кошель, воин прошел в трюм и больше не появлялся. Почертыхавшись, Дахарт пристроил лодку гостя на корме корабля.
   С утра навалился на море непроглядный туман, и Дахарт, спустив паруса, велел команде налечь на весла. Тягуче разносились в тумане скрипы уключин, и любая неясная тень казалась вражеским кораблем. "Лахор" продвигался вперед медленно, ощупью, просматривая каждый шаг пространства перед собой.
   - Не учили вас чему-нибудь вроде "зрения вдаль" или "проницания тьмы"? - спросил Дахарт, с тоскою разглядывая белую пелену, висящую вокруг. Казалось, она задевает мачту, цепляется за весла и вот-вот совсем остановит корабль.
   - Мы умеем чувствовать присутствие других живых существ, даже за пределами видимости, - ответил я. - Но вряд ли подобное умение тебе поможет, ибо точно сказать, где находится это живое существо и что оно замышляет, я все равно не смогу.
   - А говорят, в Западном море обитает Глубинный Змей, - со страхом произнес один из гребцов.
   - Все это сказки, - решительно отозвался Дахарт. - Гребите смело. В таком тумане и камангарцы не осмелятся гнаться за нами.
   То ли день, то ли вечер стоял в небесах - сказать было невозможно: одинаковый сумрак висел над морем. И вдруг я почуял, почти телесно ощутил преграду, встающую впереди. И тут же заметил, как забрезжил прямо по ходу корабля просвет.
   - Туман кончается, - объявил я. - Но будьте осторожны.
   Гребцы замедлили и без того неторопливый ритм гребли, и "Лахор" осторожно выскользнул из тумана, тут же замерев на слабых волнах. Кто-то присвистнул. Позади нас висело белое плотное облако, медленно ползущее в сторону моря. А впереди, у горизонта, мелькали черные тени судов и порой пронзала темнеющий воздух яркая вспышка костра.
   Море между Наваррией и Ольгартом было полно камангарских кораблей.
   Некоторое время Дахарт размышлял, поглядывая то на подступающий сзади туман - стена его словно подталкивала нас в руки врага, - то на флот Камангара, что виднелся вдалеке. Наконец, отдал негромкий приказ, и весла снова зашевелились.
   Медленно "Лахор" двинулся вдоль неровного края мглистой тучи, простершейся над морем.
   - Придется забраться на север, - размышлял Дахарт вслух. - Это крюк в несколько дней; но, если туман продержится, мы сумеем обвести весь камангарский флот вокруг пальца.
   - Тебе приходилось и раньше ходить в тумане?- спросил я.
   - Бывало, по весне, - отозвался Дахарт, всматриваясь вперед, дабы не прозевать в тумане внезапную скалу. - Далее, к северу, в бухтах и заливах море зимой вообще, бывает, замерзает, и тогда к берегу не подойдешь; тут такого не встретишь, зато, как морозы отступят, туман порой наваливается.
   - А прямого пути на Ольгарт нет?
   - Прямой путь камангарцы стерегут, - хмыкнул кормчий, указав рукой вперед.
   - Не все же море они перегородили! - возразил я. - Предлагаю ночью попытаться проскользнуть напрямик.
   - Не терпится угодить на корм рыбам? - недовольно ответил Дахарт. - Кораблем-то моим рисковать будем!
   - Ты полагаешь, с севера путь будет более свободным? Я так мыслю, что если камангарцы взяли Ольгарт в кольцо, то это кольцо со всех сторон одинаковое. И тащиться на север лишние несколько дней, чтобы в этом убедиться, мне жаль. Да может и не понадобиться наша помощь никому через несколько дней.
   Дахарт хмуро оглядел корабельные огни, отсвечивающие далеко в море.
   - Обложили Ольгарт крепко, тут ты прав. Будем тянуть - можем и не успеть... А, была- не была! Смотри, маг, тебе доверяю!
   - Тебе более следовало бы доверять собственному опыту и умению, - отозвался я. - Но я сделаю все, что смогу.
   Еще некоторое время мы продолжали двигаться на север, держась края тумана. Когда же, как нам показалось, основная масса судов осталась позади, Дахарт принялся поворачивать к западу.
   Мне предстояло снова ловить ветер. На сей раз это было куда труднее, ибо во всей природе установилось удивительное спокойствие и безветрие. Словно ватная пелена тумана поглотила остатки движения. Только на западе, как раз там, куда мы плыли, ходили редкие порывы ветра.
   - Придется пока идти на веслах, - произнес я. - Ветра нет совершенно, не то что попутного - никакого.
   Дахарт ничего не сказал, но посмотрел на меня достаточно красноречиво.
   Смеркалось. Свет, источаемый невидимым в облаках солнцем, быстро гаснул, словно факел окунули в морскую воду, и лишь на миг над горизонтом протянулась розовая полоска заката. Оттуда, с запада, потянула ровная струя свежего ветра, отгоняющая туман прочь. И я зачерпнул эту струю - и швырнул в наши паруса.
   Корабль вдруг рвануло вперед, потащило, так, что гребцы едва не выронили весла.
   - Осторожнее! - прикрикнул Дахарт на меня. Я не слушал его, весь уйдя в неосязаемые потоки, пронзающие наш мир. И едва не пропустил, как прямо на нас из темноты воздвигся камангарский корабль.
   Его темная тень, приземистая и неуловимая, шла нам наперерез.
   - О, Боги! - выкрикнул Дахарт, наваливаясь на кормовое весло. Но потуги его были напрасны: наш корабль тащило со страшной силой, и тащило прямо навстречу камангарцам.
   - Великий Сохранивший! - взмолился Дахарт. - Никогда я о тебе не забывал, пощади же меня, пощади мой корабль!
   Странно и дико было наблюдать, как два корабля с наполненными парусами, оба повинуясь сильным порывам ветра, идут почти навстречу друг другу. Я завороженно смотрел на ощетиненные веслами борта военного корабля, не думая ни о чем, продолжая ловить потоки ветра, увлекающего нас навстречу гибели. Можно было уже различить людей, суетящихся на палубе вражеского корабля, и выкрики, грозные и повелительные, обращенные к нам.
   - И чего ради мы сюда поперлись? - продолжал причитать Дахарт, разом утратив остатки воинственности.
   Однако судно Камангара, вдруг потеряв нас из виду, прошло мимо.
   Головы гребцов, как по команде, повернулись за ним следом. Никто не мог понять, что произошло. Я, кажется, догадывался, но боялся признать.
   - Чего встали? - вдруг прикрикнул на гребцов Дахарт. - Навались, навались! Быстрее отсюда!
   Вновь заработали весла, подбавляя нам прыти, и, скача по волнам, "Лахор" побежал в открытое море.
   Дахарт вновь повернулся ко мне.
   - Что произошло? Почему они отвернули? Что ты сделал?
   - Точно я не знаю сам, - ответил я. - Это как сгусток тумана, что шел за нами по пятам. Мы стали туманом - и растаяли. Для них.
   - Хочешь сказать, они гнались не за нами - а за туманом?
   - Во всяком случае, нас они потеряли.
   По ночам камангарцы не рисковали подплывать близко к Ольгарту. Было несколько случаев, как рассказали нам позже, что защитники острова на лодках подплывали к неосторожным мореходам и убивали их, сонных. Так камангарцы потеряли уже два корабля, но с тех пор стали осторожнее. Зато нам не угрожала опасность встретить вражеские суда на подходе к городу.
   Ночью не спали, торопясь подойти как можно ближе к острову. Вообще говоря, Ольгарт представляет из себя целую систему островов, из которых самые крупные Ат-Ольгарт (Большой Ольгарт) и Мин-Ольгарт (Малый Ольгарт). Еще один достаточно большой остров прикрывает дальние подходы к единственной бухте на побережье, где корабли могут укрыться в непогоду; на этом острове и стояла древняя крепость хротаров. Бухта охраняется башнями города, расположившегося в небольшой долине; здесь Ат-Ольгарт, северный остров, и Мин-Ольграт, расположенный южнее, подходят так близко друг к другу, что обитатели островов не боятся плавать через пролив на лодках. Длинная коса Ат-Ольгарта прикрывает бухту от волн Западного моря, и хребет, плавно уходящий под воду (должно быть, когда-то он тянулся над водой), защищает ее от ветра с Востока. Если смотреть с высоты, гавань похожа на пасть удивительного чудовища, на челюстях которого и расположился город. Таким образом, со всех сторон бухту ограждает земля (как уже говорилось, с юга здесь подступает Мин-Ольгарт), и чтобы проникнуть в нее, нужно пройти довольно извилистым проходом. На подходе к нему нас встретили сторожевые суда ольгартийцев.
   Корабль Дахарта, хоть и напоминал отдаленно камангарские суда, при этом сильно от них отличался. Несмотря на мои подозрения, что Дахарт не чужд делам не вполне благовидным - вроде морского разбоя, - корабль его был скорее купеческим, чем военным, а потому более вместительным и осанистым, "пузатым" (что любопытно, до сих пор солидный человек обязательно представляется с "брюшком"). Так что, осмотрев нас снаружи и изнутри и кратко переговорив с хозяином корабля, морская стража Ольгарта пропустила нас в бухту.
   И только после того, как нас отпустили, Дахарт заметил, что лодка воина, лежавшая на корме, пропала, вместе со своим хозяином.
   - Забери Оспоривший этого Тарлава! - выругался Дахарт напоследок. - Давно зарекался с ними связываться.
   - С ними - это с кем? - спросил я. - С камангарцами?
   - Да нет, есть тут кое-кто похуже, - уклончиво отвечал Дахарт.
   Вдоль длинного берега бухты тянулись ряды причалов, у которых пришвартованы были корабли самого разного вида и размера. Но мне показалось, что вид у кораблей был - как бы это сказать? - довольно грустный, точно давно невостребованный. В последнее время ольгартийцы, некогда - самые знаменитые мореходы, выходили в море лишь на небольших лодках для рыбной ловли.
   За Восточным кряжем поднималась заря. Над стеной перекликались дозорные. Дахарт уверенно вел корабль между причалами и судами, и, наконец, остановился у длинного мола, выдающегося из глубины бухты. С отмели поднялось несколько заспанных грузчиков, спешащих предложить свои услуги, но Дахарт молча покачал головой: у него весь товар таскала команда.
   В город убежал посланник, и довольно скоро - Солнце еще не успело вылезти из-за кряжя - к нам спустился детина огромного роста, белобрысый, с круглым добродушным лицом. Наряд его выдавал состоятельного человека.
   - Приветствую тебя, Ольвин! - крикнул Дахарт, едва заметив его на насыпи, и сам поспешил сойти по настилу ему навстречу.
   - Чем порадуешь? - улыбнулся Ольвин; при улыбке лицо его стало совсем детским.
   - Все, что просили. Запас стрел - на десять Камангаров. Подкольчужники, щиты - этого на восемь сотен человек. Ткани везу, пряности, - ну, это сам все увидишь.
   Пока Дахарт говорил, люди его сгружали товар с корабля. Вдруг Ольвин распрямился и прислушался.
   - Это на руднике! Дахарт! Запирай трюм и вооружайся!
   Издалека, так, что я мог лишь дивиться, как сумел Одьвин различить этот звук, послышался частый звон медного колокола. По команде мирные мореходы превратились в грозных воинов. Команда Дахарта вмиг облачилась в кольчуги и шлемы; Ольвин потащил Дахарта на стену, и я, пользуясь тем, что меня никто не гонит, решил последовать за ними.
   - Мы не так давно начали разрабатывать заброшенный рудник, - объяснял Ольвин. - Самые ценные копи расположены там, в горах, - махнул он рукой на поднимающиеся вдалеке пики. - По острову бродят небольшие шайки камангарцев, и далеко от города отходить опасно, почти все население сейчас собралось здесь. Но недавно мы из города протянули ход прямо до соседнего рудника.
   - Это с него - то серебро, которым ты собрался расплатиться? - уточнил Дахарт. Ольвин снова улыбнулся: даже накатившаяся тревога не могла поколебать его спокойствия.
   - Ты прав. А вот сейчас, боюсь, мы можем его лишиться. Вчера флот Камангара подошел к северной части Ольгарта, где у нас нет никаких укреплений. До сих пор мы считали, что там нельзя высадиться; большие их корабли и не смогли подойти к берегу, но на малых лодках несколько сот северных варваров достигли прибрежных скал и укрепились там. Мы ждали утра, чтобы выбить их оттуда, но они, кажется, напали раньше.
   Со стены происходящее перед городом видно было как на ладони. Меж холмов, рассеченных дорогой, что уводила по зеленеющей равнине к дальним горам, виднелась шахта рудника: подъемник наподобии колодезного, только гораздо больших размеров. Вокруг него прыгали люди в кожаных доспехах, и с каждой минутой их становилось все больше: они подходили со стороны гор. Вскоре подъемник запылал.
   - Это не самое страшное, что они могли сделать, - произнес Ольвин. - Дахарт! Если придется, присоединяйся к страже в гавани; а мы сейчас покажем этим варварам, как воюют в горах!
   К воротам уже стекались вооруженные люди. Возглавлял их высокий человек в блестящих доспехах; под ним играл белый конь. Ольвин стоял во главе небольшого отряда копейщиков; под их прикрытием строились лучники и мечники. Наконец, ворота открылись, и навстречу радостно устремившимся издалека к городу варварам вышли стройные ряды его защитников.
   На них хотелось полюбоваться: столь четким был их шаг и ровными ряды. С каждым мгновением они удалялись в сторону гор, и, казалось, враги не смогут противостоять им. Но увидев нежданную угрозу, варвары показали, что совершенно зря Ольвин поспешил их назвать варварами. Действия их оказались весьма слаженными и разумными.
   Отступив к руднику, атакующие выстроились на пологих склонах холмов. Лучников у них оказалось гораздо больше, чем у защитников, и луки их, благодаря возвышенностям, били дальше. Вскоре отряд копейщиков Ольвина смешался совершенно; а со стороны гор к варварам все подходили подкрепления.
   Ольгартийцы остановились возле догорающего подъемника. Командир отдал приказания, не слышимые издалека, - и, набирая ход, отряд устремился в атаку вверх по холмам. Лучники варваров успели выстрелить в последний раз - и отступили, а навстречу ольгартийцам выскочили мечники, опытные бойцы, не знавшие равных в поединке один на один.
   Строй копейщиков, прореженный стрелками, теперь совершенно распался из-за частых неровностей земли, и, вяло отбиваясь, покатился вниз. Только Ольвин, чья высокая фигура виднелась в первых рядах, долго отбивался огромной секирой, но, потеряв всех спутников, остававшихся при нем, тоже отступил к своим. А варвары, не давая защитникам опомниться, перешли в атаку, и погнали их назад к воротам. Предводитель ольгартийцев пытался остановить бегущих, но вражеская стрела свалила его с коня.
   - Ого! - раздалось сзади меня восклицание Дахарта. Увлеченный боем, я забыл о том, что творится вокруг. А оглянувшись на возглас Дахарта, я лишь с трудом удержался от крика: вдалеке, в море, появились камангарские корабли. Пройдя проходом меж островов, где их никто не остановил, они вставали на рейде вдали от крепостных стен, там, где не могли им причинить вреда метательные орудия осажденных
   Уцелевшие защитники рудника бежали в город, и ворота закрылись за ними.
   - Ну, что я вам говорил? - обратился Оспоривший к двум своим сотоварищам. - Разве не говорил я, что без помощи мага Ольгарт не продержится против воинства Камангара и нескольких месяцев?
   - Однако он держится, - спокойно возразил Воплотивший, и по его лицу нельзя было прочитать, рад он этому обстоятельству или огорчен им. - А маг уже здесь.
   Сохранивший же ничего не сказал - он был слишком увлечен происходящим на Востоке, чтобы следить за одиноким магом, высадившимся на Западных островах.
   0x01 graphic
   Глава 5. Маг в городе
  
   Солнце перевалило зенит и медленно склонялось к западу. Несмотря на разгром на руднике, ольгартийцы совершенно не пали духом. Немногие семьи оплакивали погибших; большинство же настроено было решительно.
   - Это потому, - говорил Ольвин, которого в бою миновали вражеские стрелы; он снимал доспехи в своем доме, а мы терпеливо ждали, когда он пригласит нас к обеду, - что дана Вогурома не было в городе. Хардан - мир его праху! - конечно, был старый вояка, но начальник из него никакой.
   - А где сам дан Вогуром? - удивился Дахарт.
   - Он сейчас на Мин-Ольгарте. Мы решили оттуда вытурить банду камангарцев, а они тем временем высадились на севере. Не знаю теперь, как дан Вогуром вернется.
   По уверению Дахарта, Ольвин был вхож к самому дану Хартагу, и с ним следовало поддерживать товарищеские отношения. Потому ближе к вечеру, уладив дела, они отправились в кабачок, где, несмотря на осаду, собралось довольно много посетителей. Меня пригласили с ними; я не стал отказываться, хотя и не испытывал любви к выпивке.
   Разговоры в заведении крутились вокруг утреннего сражения. Я заметил тут нескольких воинов - видимо, его участников, - вокруг которых собрались многочисленные слушатели. Большинство лиц было печальными: гибель Хардана, главы городского ополчения, сильно подействовала на всех, - но вскоре вино и пиво отогнали тоску.
   На Ольвина - завсегдатая кабака - внимания почти не обратили, только обменялись с ним обычными приветствиями, - а вот маги, как видно, не часто сюда заглядывали, ибо я стал то и дело получать приглашения от соседей выпить с ними.
   - Я тебе говорю - там не просто варвары, а с ними дикие воины, знаешь, из этих... - говорил один из участников битвы. - Такие недавно стали с камангарцами приплывать, а живут они, говорят, далеко на востоке...
   - Да уж, сами перепугались, а теперь мерещатся дикие воины! - усмехнулся второй.
   - Поглядел бы я на тебя, вояка, как бы ты против них вышел!
   - Вот, коли бы с нами там маг был, - мечтательно произнес пожилой воин. - Мы бы с ними по-другому поговорили.
   - Коли меч в руках держать не умеешь, так никакой маг не поможет, - возразил другой.
   - А я слыхал, что маг в одиночку может расправиться с целым войском! - подхватил третий.
   - Вранье, - решительно осадил первый воин.
   - Чего гадать! Вот у нас маг, его и спросим.
   Компания подсела за наш столик. Ольвин не возражал - видимо, спорщики были ему хорошо известны.
   - Ты скажи - ты настоящий маг, или только прикидываешься? - начал старший из них, коренастый воин.
   - Достаточно настоящий, - усмехнулся я.
   - То есть, ты можешь что-нибудь этакое? - он неопределенно изобразил в воздухе рукой. Я кивнул:
   - И этакое, и такое.
   После моих слов должно было последовать требование "показать". Но в разговор неожиданно вмешался Ольвин:
   - Эх, жаль, я утром не сообразил! - с досадой хлопнул он себя по лбу. - Тогда бы, верно, бой по-иному сложился!
   - Не знаю, - ответил я. - Он вот, - указал я на воина, - верно говорил: коли меч держать не умеешь, никакой маг не спасет. Мы только можем слегка помочь; да и то, на серьезное дело требуется много времени и сил. Надо продумывать каждый шаг, учитывая влияние огромного количества причин.
   Слушатели заскучали.
   - Ну, а без подготовки ты ведь тоже что-то можешь? - спросил Ольвин.
   - Голыми руками, так сказать? Да; но это, большей частью - для самозащиты и каких-то простых, бытовых вещей.
   - А посох зачем? - продолжал любопытствовать Ольвин.
   Я никогда не считал нужным скрывать суть своего ремесла. Людям почему-то кажется, что вот есть особая тайна у любого мастера своего дела: заветные слова, какое-нибудь снадобье, особый прием, - который стоит узнать - и сразу станешь таким же мастером. А между тем, любой прием, самые обычные слова и простая вода могут быть этим секретом, если уметь смотреть, думать и видеть, когда и чем надо пользоваться. Так вот и многие думают, что посох у мага - это и есть суть его колдовства, средоточие силы; и сами маги старательно поддерживают это мнение, вручая ученикам, завершающим обучение, особо искусно изготовленные посохи. Я несколько раз пытался его опровергнуть, уверяя, что ничего особенного в моем посохе нет, но слушатели только понимающе подмигивали: мол, знаем мы, не хочешь говорить правды - не говори. Ну, и я сам в конце концов втянулся в эту игру.
   - Как же магу без посоха? - деланно удивился я. - Чем мы тогда от простых людей отличаться будем?
   - Значит, отними у тебя посох - и ты уже ничего не сможешь?
   - Смогу, отчего же? - лениво ответил я. - Только если посохом я мог бы тебе заехать в лоб с двух саженей, то без него придется подойти почти вплотную, чтобы рукой до твоего лба достать.
   Слушатели захохотали. Между тем, я сказал почти истинную правду. Я упоминал уже про Круг Силы, раскручиваемый магом внутри себя, как сливаются в этот Круг все токи, пронизывающие наше тело. С его помощью маг управляет своим телом. Но чтобы совершить что-то в окружающем его мире, надо замкнуть Внешний круг, чтобы тот начал крутиться, выходя за пределы тела. Вот для этого посох и служит: Круг проходит по рукам, по посоху, по земле и через ноги возвращается в тело. Если посох поднять - разомкнутый круг способен посылать свою силу в кого угодно. Ясно, что без посоха сделать это будет труднее, придется замыкать круг непосредственно через тело противника.
   Ольвин сперва нахурился, слыша общий смех, а затем тоже снисходительно улыбнулся:
   - Так и подошел бы. Ты же все равно останешься магом, хоть и без посоха.
   - Ну, маг - магом, а жить хочется, - ответил я, чем вызвал еще более бурный хохот окружающих. Если поставить нас рядом, то из Ольвина могло получиться два-три таких человека, как я.
   - Значит, говоришь, что ничего вы против настоящих воинов не можете? - вдруг спросил кто-то заплетающимся языком. Я обернулся, разыскивая взглядом спрашивавшего. Им оказался невысокий коренастый хротар, уже слегка подвыпивший.
   - Ну, почти ничего, - ответил я.
   - Почти - или ничего? - хмыкнул тот настойчивее.
   - Может, и ничего, - спокойно отозвался я, привыкший к подобным подначкам, особенно от пьяных.
   - А вот слыхал я, - продолжил хротар, - что живет где-то на Севере, в землях Бросс Клагана, такой маг, что...
   И внезапно на него зашумел его сосед, с которым он, видно бражничал до сих пор:
   - Вот, нашел о чем болтать! Чего домогаешься до гостя? Язык свой распустил!
   Хротар пристыженно замолчал. А меня его недоговоренность зацепила, как оказалось позже, очень глубоко.
   - Что там говорил этот хротар, про какого-то мага на Севере? - попытался я расспросить Дахарта позже, когда шли из кабака.
   Дахарт недоумевающе поднял на меня взгляд.
   - Вроде бы, я знаю всех сколь-нибудь известных магов, - продолжал я, - и ни один из них не удостаивал своим посещением земли Бросс Клагана.
   - Все меняется, - ответил Дахарт с неохотою.
   - Ты не знаешь, случаем, того хротара, который завел о нем речь?
   Дахарт усмехнулся:
   - На острове живет несколько десятков тысяч хротаров; ты думаешь, я могу знать их всех?
   Я пожалел, что не остался и сам не расспросил этого хротара; однако, был он уже основательно подвыпившим, и вряд ли беседа с ним могла продолжиться долго. Правда, не исключено, что в трезвом состоянии он вообще откажется разговаривать. Потому оставалось подстеречь его в кабаке на следующий день.
   - Думается мне, мы совершенно напрасно предоставили такие возможности воинам, - заметил Оспоривший. - Смотрите, что творится на Востоке!
   - Опять волнуешься за свой любимый Бросс Клаган? - усмехнулся Воплотивший. - Да кто, как не он сам, выкормил это гнездо?
   - Бросс Клаган на этот раз ни при чем, меня волнует сам принцип. Мир наш в чем-то не совершенен, я хочу его изменить.
   - А вот менять ничего не надо! - встрял Сохранивший. - Мы же договорились - не вмешиваться, как бы нам ни хотелось, по собственному желанию. Только по взаимной договоренности.
   - Тогда кто-то может получить слишком большую силу, - задумчиво произнес Воплотивший. - Ты наблюдаешь за этим магом?
   - На Востоке? Да, очень пристально. Оспорившему я бы ответил, что большая сила Воинам дана как противовес силе магов. Но этот... Он действительно позволяет себе многое. И что интересно - ему удается. Если он все-таки разберется с митрондом, то совладает и с тем гнездом, о котором ты говорил.
   - Вряд ли, - поспешил заметить Оспоривший. - Зачем ему губить то, у истоков чего он сам стоял?
   - Меня больше волнует интерес Хладомира к нему, - произнес Сохранивший. - У Хладомира тоже страсть к поиску нового; боюсь, они могут сойтись.
   - Они довольно далеко друг от друга, - успокоил его Оспоривший.
   - Любое расстояние можно пройти, - покачал головой Сохранивший.
   С утра Ольвин пропал в совете, Дахарт вернулся на корабль, и я оказался предоставлен самому себе, а потому решил осмотреть город.
   Выстроен он был давно, это чувствовалось по вросшим в землю стенам, - но добротно, на века. Внутри огражденного стеною пространства помещались дома горожан с небольшими садами и огородами вокруг каждого. Дома были самого разного вида, но по большей части двухэтажные, на четыре семьи, с двумя входами с разных сторон.
   Горожане побогаче - татаги - жили в хоромах ближе к городскому замку. Если посмореть сверху, город вытянулся вдоль берега бухты и полукругом отгораживал ее от гор. Два рукава стен протянулись в сторону моря: вдоль косы, ограждавшей бухту с запада, и вдоль хребта, закрывавшего ее с востока. И вот у основания восточной стены, там, где башни вросли в скалы, находился малый замок, отгороженный еще одной линией стен, выше остальных. Перед воротами этого замка находилась Главная площадь и здание Городского совета.
   Основная угроза городу всегда исходила из моря, и горожане позаботились о возможности отступления вглубь острова. Из здания Городского совета к горам тянулся подземный ход, сейчас, правда, заваленный обвалом на руднике.
   Я бродил по зеленому городу, где ничто не напоминало об осаде, с тайной надеждой найти вчерашнего хротара, но безрезультатно. Оставалось надеяться на встречу в кабаке. Однако к вечеру мне пришлось забыть о своем намерении разыскать его: явился Ольвин и попросил меня отправиться с ним.
   - Вас ведь учили не только колдовать, но и думать? - уточнил он.
   - Думать нас учили в первую очередь, - улыбнулся я.
   - Ну, вот, надо нам придумать, как вернуть дана Хартага обратно в город. Он ведь ушел на Мин-Ольгарт еще когда пролив был свободен, ушел вместе с дружиной, и вот теперь надо его как-то переправить обратно.
   - А что ему мешает? - удивился я, успевший за день забыть о войне.
   - Всего только камангарский флот, - съехидничал Ольвин. - Он занял пролив и разделил Мин-Ольгарт и Ат-Ольгарт.
   - Значит, надо выгнать флот из пролива, - сказал я.
   - Это мы и сами понимаем, - согласился Ольвин. - Хотелось бы еще понять, как это сделать. Пойдем, наши собрались на Восточной башне, оттуда мы должны связаться с даном Вогуромом.
   Мы миновали замок, поднялись на стену и по крутым ступеням устремились по восточной стене вниз, в сторону моря. Слева и справа, под обрывами, умело вытесанных хротарами, плескалась вода; справа вдоль кромки воды шла небольшая дорога, прорезанная в скале. Сами башни и стены казались выточеными из первозданного камня: почти сливались они с неровностями хребта. На башнях стояли метательные орудия, возле которых скучали часовые: камангарские корабли находились слишком далеко.
   Из сгустившейся темноты нам навстречу на крайней башне (не знаю, почему ее называли Восточной: она была самая южная в крепостной стене) двинулась небольшая кучка людей. В ней четко разделялись два типа: высокие - сьорлинги , и низкие - хротары. И те, и другие настроены были решительно, и я мог догадаться, почему. Хротары были слишком миролюбивы, и за право оставаться такими готовились драться до конца; военная же политика Оттара вряд ли позволила бы им остаться в стороне от войн на материке. А сьорлинги знали, что, пади их город - и на их место придут другие, более послушные, и не придется им более заседать в Городском совете.
   Вперед вышел пожилой хротар с небольшой седеющей бородкой, в добротном темном кафтане и с золотой цепью на груди.
   - Приветствую, - кивнул он мне как-то очень по-домашнему; от него сразу повеяло знакомым. - Ты, стало быть, маг?
   - Так мне сказал мой учитель, - мне уже становилось трудным придумывать новые ответы на один и тот же вопрос. Хротар пропустил мой сарказм мимо ушей.
   - Сейчас стемнеет, и мы попытаемся связаться с даном Вогуромом. Если нам не удастся его перевезти, городу придется очень трудно.
   - Я понимаю, - кивнул я.
   - Дахарт говорил, ты очень умело увел ветер от преследовавших вас кораблей и направил его в ваши паруса. Было бы неплохо, если бы и тут ты сотворил нечто подобное.
   - Как я вижу, камангарские суда сейчас и не нуждаются в ветре, - возразил я. - Проблема в другом: Вогуром - на той стороне пролива, город - на этой, и камангарцы - между вами. И я, правду сказать, не знаю, как их выгнать из пролива.
   - Дахарт говорил еще, что ты создал нечто наподобие смерча. Хорошо бы создать смерч побольше, чтобы просто разметал камангарские корабли; а мы бы тем временем перевезли дружину дана Хартага.
   - Смерч ведь разметает как их, так и ваши суда, - покачал я головой. - Надо вывести их из строя очень основательно, чтобы они не смогли гнаться за вами... Позвольте мне подумать до завтра?
   - Хорошо. Надеюсь, за этот день ничего страшного не произойдет, - вздохнул хротар. Я понял, кого он мне напоминал: Веронда.
   В темноте скал за проливом вспыхнул огонь. Один из стоявших на башне торопливо зажег факел в ответ. На кораблях тоже заметили огонь; снизу раздался дружный крик, и стрелы полетели в сторону скал Мин-Ольгарта, где скрывался дан Вогуром. Огонь на той стороне исчез, но вскоре появился снова, выше.
   Заметив, что стрелы не долетают до огней, один из камангарских кораблей попытался подойти поближе к берегу. Из темноты донеслись вопли, переходящие в хрипы: стрелять умели не только камангарцы, - и корабль спешно отплыл.
   Державший факел несколько раз закрыл огонь и открыл его снова, и вдалеке повторили его движение.
   - Дан Вогуром будет ждать до завтра.
   - Мне понадобится помощь города, - удержал я собиравшегося уйти главу совета.
   - Мы готовы помочь тебе всем, чем скажешь, - согласился тот.
   - Тогда, с вашего позволения, я еще посижу здесь.
   На башне остался только часовой подле метательного ковша, и Дахарт - оказывается, он тоже был тут, но оставался в тени. Я кивнул ему и, подойдя к зубцам башни, оперся на них и принялся смотреть в темноту.
   Перестрелка затихла. На кораблях затянули песни, готовясь ко сну. Я почти не сомневался, что довольно несложными приемами (достаточно направить сильный поток воздуха вверх с того места, где я стою, чтобы с разных сторон куда более страшные потоки устремились сюда, и, столкнувшись, образовали бы здесь чудовищный смерч) мне удастся вызвать шторм. И тогда многие из тех, кто сейчас поет там, на корабле, гордится своей силой и отвагой, или просто ждет богатой добычи, чтобы с честью вернуться в родное село, упокоятся вечным сном на дне моря. Но если не отбросить их, не остановить в их ненасытной мощи - тогда прекрасный город падет в руины, и сотни людей погибнут от их мечей. И даже если город продержится - жизнь мореходов обернется смертью дружины Дахарта. Такая вот странная задача: спасти одного можно, лишь погубив другого. Вопрос оставался лишь: кого я должен был погубить, действием ли своим или бездействием.
   И еще - я испугался Оттара. Я понял, что в этот миг иду против его воли, а значит - становлюсь раз и навсегда его врагом.
   Но я уже сделал этот выбор, еще когда согласился на уговоры Веронда. Теперь поздно было колебаться; теперь сомнения лишь причинили бы большие страдания мне - и тем, кто ждал моей помощи.
   - Ну, что? Оказывается, работа мага не такая заманчивая, как казалась издалека? - спросил Дахарт с некоторым сочувствием. Я поглядел на него с тоскою.
   - Оказывается, не все так однозначно, как выглядело издалека, - поправил я его. - Не все то, что казалось хорошим, таковым является; не все то, чего душа не принимала, оказывается злым. Но я взялся за это дело, и теперь отступать не имею права.
   - Только прошу тебя, мой корабль не задень, - попросил Дахарт почти с суеверным ужасом.
   - Ступай, крепи концы, - отвечал я ему.
   На следующий день я стал готовить огромную чашу, по замыслу, долженствующую уловить силу света Солнца и направить ее в воздух. Хротары, отличающиеся завидными способностями в изготовлении любых вещей, с охотою взялись мне помогать.
  
   - Протестую! - громко говорил Сохранивший, что было на него очень не похоже. - Решительно протестую. Я понимаю, сейчас очень тонкий момент, дунь любой из вас в ту или в другую сторону - и все сложится так, как хочется одному из вас. Думаете, мне легко было удержаться от вмешательства, когда я видел эти колебания мага? Но я не вмешивался, так и вы не вмешивайтесь.
   - Ага, не вмешивался! А кто устроил так, что Хладомир попал на Ольгарт? - ехидно спросил Оспоривший.
   - Ты забыл, что люди еще и сами умеют думать, - ответствовал ему Сохранивший в том же тоне. - Я тут ни при чем.
   - Ну, да, конечно, он ни при чем! - возмутился Оспоривший. - И Кано Вер совершенно случайно напал на Йострем, и Дахарт совершенно случайно собрался плыть на Ольгарт!
   Сохранивший вдруг улыбнулся.
   - Помни, что маги связаны с силами, неподвластными нам. Мы сами не всегда знаем, чем кончится их колдовство. От чего зависит, сколько очков выпадет на игральной кости? И Хладомир действует полностью по своей воле.
   - Да это же произвол! - покачал головой Воплотивший.
   - Между прочим, все это ты сам придумал, - отозвался Оспоривший. Воплотивший внимательно на него посмотрел.
   - А неплохая мысль - насчет костей, - согласился он. - Давай бросим кости. Пусть они решают, кому из нас повезет.
   Они выбросили равное число: по три каждый.
   Я поднялся на башню, откуда, как на ладони, открывалось безбрежное море. Далеко на горизонте виднелся одинокий парус.
   В городе было объявлено грозовое предупреждение; да и не слыша тревожных ударов колокола, можно было наблюдать, как быстро темнеет небо и на глазах сгущаются тучи у южного входа в бухту. На камангарских кораблях тоже заметили эту перемену погоды: моряки спешно снимали мачты, крепили якоря. Только на мачте головного корабля гордо реяло алое полотнище флага.
   Вот оно затрепыхалось в первом порыве ветра - и замерло. А я меж тем как бы очутился прямо над тем кораблем - и притянул к себе несущиеся тучи. Свиваясь тугим смерчем, к морю стала опускаться огромная воронка.
   По воде заходили тяжелые валы, пригнанные из просторов Западного моря. И наконец ударил шквал.
   С треском вылетел якорный канат. Мачта на головном корабле сломалась в пальцах бури, как соломинка, и вихрь закружил беспомощное суденышко. Кормчий пытался удержать корабль, но кормовое весло вырвало из его рук, и тяжелым бревном ударило в борт соседнего корабля. С хрустом, слышимым издалека, корабли сцепились бортами - и оба тонули.
   Только безмолвно разинутые в неслышном крике рты виделись мне. А я затягивал и затягивал воздушные потоки: вниз, вниз, - пригибая гордые шеи высоких странников. Били молнии - в башни, в скалы, в корабли; заметался язычок пожара, тут же накрытый дождем. Грома не было слышно, только висел в ушах тяжкий давящий рокот, неразличимый разумом.
   В последний раз ударила молния - и вдруг все смолкло. Закончились отведенные мне силы, ветер, истощив свой гнев, рухнул в море брызгами дождя. И тогда, отпустив вожжи ветра, я стал осматривать, что же сотворил.
   Часть камангарского флота оказалась выброшена из пролива в открытое море. Другая часть налетела на скалы Мин-Ольгарта, и теперь их команды готовились отбиваться от дружины дана Хартага. Но тем, кого ветер занес вглубь бухты, особенно не повезло: едва утих ветер, как расчеты метательных машин появились на башнях и принялись посылать свои снаряды во вражеские корабли. То, что не сумели совершить силы природы, довершала человеческая изобретательность.
   Два судна оказались разнесены в щепки; люди барахтались, цепляясь за обломки. От крепостной стены к ним уже спешили корабли Ольгарта, торопясь взять обессиленные корабли на абордаж, спасти тонущих, но главное - несколько грузовых судов шли перевозить дружину дана Хартага обратно в город.
  
   Глава 6. Потревоженный прах
  
   Возвращающуюся дружину встречали как героев. Люди выходили на улицу, по которой воины шли от пристани к замку, бросали им под ноги цветы, приветственно размахивали факелами.
   Впереди отряда шагал сухопарый человек среднего роста, резко отличающийся и от хротаров, и от сьорлингов - основного населения островов. Круглый шлем свой он нес в левой руке, правую то и дело поднимая в приветствии. За спиной его стелился белый плащ, издалека заметный даже в сгустившихся сумерках.
   Дружина проследовала к замку, возвышающемуся над основанием Восточного хребта. Вослед им в замковые ворота поспешили войти члены Городского совета. Заметив меня подле ворот, Ольвин махнул мне рукой:
   - Идем! Дан Вогуром будет рад познакомиться со своим спасителем.
   Я медленно ступил на двор замка.
   Примерно до половины высоты стены были вырезаны прямо из скалы. Выше шла каменная кладка, очень искусно соедниенная со скалой в единое целое. Справа, над берегом бухты, высилась главная башня: квадратная, вознесенная вершиной своей до уровня гор дальнего хребта.
   Сделаю еще одно замечание. Иногда говорят, будто после чародейства маг бывает совершенно обессиленным. Это, однако, справедливо только в отношении весьма некачественного колдовства. Никогда маг не пользуется собственными силами (все равно их не хватит ни на какое деяние). Настоящее искусство заключается в том, чтобы найти подходящий источник силы где-то вне себя, в окружающей тебя природе, и использовать эту силу по своему разумению. Хорошо проведенное заклинание, напротив, наполняет тебя силой, словно остатки использованного тобою источника задерживаются в твоем теле. И вот, несмотря на день суматошной работы, я чувствовал себя даже посвежевшим.
   Магов, впрочем, предупреждали от чрезмерного опьянения этими силами: увлекшись, можно не заметить, как утратишь за ними контроль, а тогда та же сила разнесет тебя изнутри.
   Дан Хартаг выглядел куда более измученным, чем я. С неохотою он оглядел собравшийся Совет. Был дан Вогуром черноволос и кудряв (явно прослеживалась кровь токомуров), с легкими усами и бородкой. Возрастом он был, наверное, ровесник Оттару.
   - Итак, благодаря вашей помощи мне удалось вернуться, - произнес он устало. - Со мной прибыло пополнение: мин-ольгартийцы собрали ополчение и отправили его к нам. Мы совершенно истребили тех камангарцев, что высадились на их острове, а вскоре займемся и теми, что бродят по нашему.
   - Дан Вогуром, - выступил вперед глава Совета. - Мы рады твоему возвращению, но будущее нас тревожит. Запасов в городе осталось не более чем на месяц, и, даже если мы разобьем врагов, высадившихся на суше, собственными силами Ольгарт не продержится.
   - Что же вы предлагаете? - спросил дан Хартаг недовольно.
   - Как мы знаем, ты прибыл на нашу землю из Бросс Клагана. Неужели у тебя не осталось там друзей и знакомых, которые могли бы организовать помощь осажденному острову?
   Вогуром хмыкнул, задумавшись.
   - Бросс Клаган слишком далеко. Надо искать помощи ближе.
   Взор правителя медленно скользил от одного к другому, ни на кого не обращая внимания.
   Я обнаружил, что Ольвин несколько робеет перед Хартагом. Этот огромный парень, недавно еще доблестно бившийся у рудника, смущенно переминался с ноги на ногу, не смея поднять глаз на правителя. Впрочем, Ольвин слишком выделялся из толпы, чтобы взгляд Вогурома мог не остановиться на нем; а, заметив Ольвина, дан Хартаг увидел и меня.
   - Очень рад, - произнес он, подходя к нам. - Значит, это благодаря тебе камангарцам была преподана достойная наука? Я бы хотел побеседовать завтра с тобой; подходи после завтрака в замок, тебя пропустят.
   Я поклонился.
   - Почтенный дан, у меня для тебя письмо, возможно, оно покажется тебе важным, - я вытащил из-за пазухи послание Веронда и протянул Вогурому. Тот принял его несколько настороженно и еще раз обвел подозрительным взглядом членов Совета.
   - Если никто не желает ничего сказать, то все свободны.
   - Надеемся поутру увидеть тебя в нашем Доме, - поклонился глава Совета.
   - До завтра, господа, - кивнул дан Вогуром, настойчиво намекая, что он не очень расположен сейчас принимать гостей.
   Дома - я по-прежнему жил у Ольвина - нас ждала не очень радостная новость: Дахарт поспешил отплыть, пользуясь суматохой, вызванной штормом; в ней он надеялся уйти от камангарских кораблей.
   - Что ж, удачи ему, - развел руками Ольвин.
   Утром выяснилось, что Дахарт был совершенно прав, уходя наконуне. С любой стены теперь виднелись корабли Камангара - не входя в пролив, они курсировали у берегов, следя, чтобы от города не проскочило ни одно судно. Казалось, их вдвое увеличилось после вчерашнего, несмотря на понесенные потери; впрочем, может быть, так только выглядело из-за их большей рассредоточенности по морю.
   В замке меня действительно встречали: услышав, кто я, стражник в воротах сам повел меня к правителю, в ту залу, где я уже был вчера.
   Дан Вогуром ждал меня и, как мне показалось, с излишней поспешностью шагнул мне навстречу. Довольно любопытно выглядят люди, если смотреть на них взглядом мага, когда видишь бродящие в них намерения и устремления. Сейчас мне открылось, как в дане Вогуроме вспыхнула надежда, а еще - желание отомстить и - страх перед отмщением.
   - Мне рассказали уже, как ты много сделал для острова, - кивнул мне правитель.
   Я поклонился. Дан Вогуром подошел к раскрытому окну, поманил меня.
   - Видишь там, на горизонте, эти корабли? Они перекрывают вход в бухту, и никто не может ни войти в город - ни выйти из него. Ольгарт всегда жил за счет торговли и даров моря, и, если блокаду не удастся прорвать, город не сможет долго держаться. Мне надо от них избавиться. Для этого я не пожалею никаких запасов своих кладовых.
   - Дело тут не в запасах, - отвечал я. - Шторм вчера мне удалось вызвать, ибо враги были рядом со мной, и я, можно сказать, притянул ветер к себе. Эти же - слишком далеки, и вряд ли мои потуги их хоть как-то заденут.
   Интерес в Вогуроме разом свернулся и угас.
   - Совсем ничего не можешь сделать?
   - Сразу я не отвечу, - мне было неловко отказываться, не попытавшись, но и вселять ложную надежду не хотелось. - Может быть, и ты подскажешь, что, кроме шторма, тебя бы устроило?
   Вогуром задумчиво потер переносицу.
   - Для этого надо знать, чем ты владеешь! Я вот слышал, что вы умеете вызывать воинов - кто их называет Призрачными, кто Мертвыми, кто - Бессмертными, - словом, таких, кто умеет ходить и по горам, и по воде, ничего не страшась. Это правда?
   Меня тайно передернуло. Я знал истинную цену подобному колдовству.
   - Да, некоторые маги вызывали их. Но здесь они тебе не помогут: в море эти создания бессильны. Дело в том, что они могут ходить не по воде, а под водой. Так что их надо как-то сначала доставить на корабли камангарцев, а те потопят наши лодки еще на подходе.
   - Но ты можешь их вызвать? - продолжал настаивать Вогуром. Я долго отводил глаза, смотрел то в потолок, то по стенам - и, наконец, выдавил:
   - Могу, если будет очень надо. Но я бы предпочел обойтись без этого.
   - Прекрасно! Что тебе для этого необходимо?
   - Пока ничего, - отозвался я. - Но, повторяю, я бы не хотел прибегать к этому. Неизвестно, кому потом будет хуже.
   - Ладно, пока и нет нужды прибегать к этому колдовству. Сегодня мне предстоит разобраться с камангарцами, высадившимися на Ат-Ольгарте, а вот по возвращении мы поговорим. Ты, кстати, где остановился?
   - У Ольвина Румнала.
   - Он ведь член совета?
   - Да, и, насколько я знаю, глава отряда копейщиков.
   - Передай ему, чтобы зашел ко мне.
   Узнав, что правитель вызывает его, Ольвин весь засветился от счастья. Видно было, что Ольвин души не чает в дане Вогуроме, считая его настоящим воеводой и героем. Сравнивая их мысленно, я мог только огорчиться на несправедливость истории. Ведь даже Творцов почему-то больше волнуют поступки вождей и правителей, а не простых смертных; хотя душою эти последние могут куда превосходить своих повелителей. Так же и Ольвин - пусть немного наивный из-за своей молодости, но неглупый, честный и отважный, - в моих глазах был куда выше дана Вогурома, порядком запутавшегося в собственных интригах и сейчас не вполне понимающего, чего именно он у меня попросил.
   На следующий день дружина дана Хартага, усиленная отрядами из городского ополчения и подкреплениями с Мин-Ольгарта (Ольвин получил в свой отряд молодое пополнение, разбавившее ветеранов), выступила на борьбу с камангарцами, засевшими в горах. Ольгартийские острова довольно густо населены, сравнительно с другими землями. По большей части население обитает на побережье, занимаясь рыбной ловлей, или пасет овец в горах. Довольно многие работают на обеспечение город продуктами. Только в краткие периоды расцвета население переходило к городской жизни, к занятию торговлей или работе на рудниках (благодаря высоко развитому искусству рудокопства, у хротаров этот труд отнюдь не считается тяжелым, являясь скорее почетным, хотя и требующим большого количества обслуги и денежных вложений, а потому доступным не всем) и службе в городской страже. Но такие времена продолжались недолго, и через пару десятков лет опять люди на островах начинали жить своим трудом, кормясь от земли и от моря.
   Однако в любое время, даже когда торговля с материком кормила половину населения, вторая половина продолжала кормиться сама. Сейчас же, при полном запустении торговли, город жил только за счет тех товаров, что привозили из глубины острова его обитатели, и высадка отрядов Камангара было настоящим бедствием. Сразу, правда, благодаря обильным запасам, это не почувствовалось, но уже через четыре дня после битвы на руднике горожане стали задумчивыми, и кабаки опустели. Найти своего хротара - того, что рассказывал о северном маге , - я так и не сумел.
   Город словно сразу обезлюдел. Редкие горожане попадались на улицах, большинство предпочитало сидеть по домам и размышлять о будущем. У многих, наверное, появлялся вопрос: а зачем им нужна эта война? - и не у одного члена совета, должно быть, возникала мысль о сдаче города.
   По счастью, поход Вогурома продолжался недолго. Через несколько дней его вновь встречали как победителя, и радовались его возвращению вдвойне: он привел в город телеги с продовольствием, частью собранные у ольгартийцев, частью отнятые у камангарцев. В бухте, где высадились камангарцы в прошлый раз, Вогуром оставил небольшой отряд, поручив ему возвести береговые укрепления для предупреждения новых высадок.
   Но несмотря на одержанную победу, Вогуром вернулся весьма с грустным видом, и сразу послал за мной. Вечером того дня, когда они вернулись, у меня состоялся нелицеприятный разговор с правителем.
   - Ты пойми, - почти кричал он, - я ничего не могу противопоставить его кораблям! Да, на суше мы отбиваемся от его отрядов, но какой в этом прок, если они привозят новые и новые? Люди мои скоро будут голодать, мы окружены, и помощи ждать неоткуда! Твое искусство - это моя последняя надежда! Да что моя - надежда всех жителей Тар-Семура!
   Что толку было ему объяснять, что требуемая им помощь - одно из самых нелюбимых магами заклинаний, поскольку слишком сильно нарушает природный ход вещей, поскольку маг оказывается совершенно связанным своими созданиями, и поскольку на собственных, внутренних потоках мага данное заклинание отражается не лучшим образом. Я уже понял, что не смогу отказаться. Достаточно за минувшие дни я насмотрелся на тяготы осады и на страдания осажденных.
   Возле каждого города есть место скорби и покоя, где прячутся слезы многих поколений. Это - городское кладбище. Тут шумят деревья, растут цветы, и редкие тени родных виднеются порой возле могил.
   Но есть и другое место успокоения; впрочем, неверно его называть "успокоением". Повешенные разбойники, бродяги, умершие за стенами, изгои, самоубийцы и прочие, ушедшие из жизни в муках и не нашедшие погребения на кладбище, устилают своими костями окрестности города. Однажды я заглянул в такие останки - и едва не лишился чувств от той глубины отчаяния, что обрушилась на меня.
   В них живет, не находя покоя, стянутая в тугой узел сила, сила, связанная их мучениями. Сами хозяева тел далеко, но тела их не могут слиться с природой, не могут стать частью ветра, земли и волн. Тут, в этих телах, хранится тайник невыплеснутых страданий; и маги могут открыть его. Дополнив силами ветра и волн, огня и земли, они могут создать вокруг этих останков некое подобие призрачных тел и подчинять эти создания своей воле. В древние времена колдуны ильвов из Агларонда любили прибегать к подобным приемам в войнах со сьорлингами. Летописи Сирагунда говорят, что именно из-за подобного колдовства Гиблый кряж - в котором чуть не завершился путь Веронда - был назван Гиблым: некогда там бродили толпы подобной нечисти, порождений этого колдовства. Маги, прибегающие к нему, оправдывают себя тем, что дают успокоение метущимся душам: после того как повелитель оборвет стягивающие его творение незримые нити, эти силы сливаются, наконец, с природой. Но до тех пор, пока они бродят по земле, подчиняясь приказам своего повелителя, ужас в них и вокруг них лишь усиливается; и менее всего я хотел бы уподобиться тем, кого в просторечье величали некромантами.
   Ильвские колдуны любили придавать своим творениям устрашающие обличья - как правило, это были скелеты с пустыми впадинами глазниц (особого воображения не требовалось, чтобы это изобразить: останки лежали рядом). Я решил остановиться на облике смутном, просто тенях, в сердце которых будут биться неуспокоенные души.
   Все, кто погиб в недавних боях, кого поглотила морская пучина и укрыли молчаливые скалы, отдадут свои силы этим воинам. Я усмехнулся с некоторой мстительностью: когда работа будет закончена, первый, кому я покажу свои творения, будет дан Вогуром; посмотрим, что он скажет тогда.
   Обойдя ближайшие окрестности города, я набрал достаточно источников для своего колдовства. Теперь мне надлежало войти в силы ветра и волн, слиться с ними - и направить их на создание моих воинов.
   Быть может, я не видел их обычными глазами - но я чувствовал то же, что и они, я ощущал их, как ощущают свои руки, как продолжение тела. В ту пору мне пришлось пережить все, чем томились они, и я чувствовал, что прожил за одну ночь не один год; а, может быть, и не одну жизнь. Но вот, по одному они поднимались из песка, готовые следовать мановению моей руки. Я собирал их за отрогом западного хребта, в стороне от города и от дороги; и, когда набралось их уже несколько сотен, послал сказать дану Хартагу, что его приказание выполнено.
   - О, Боги! - услышал я восклицание дана Хартага. Сам я шел, точно слепой, ведомый рукою дана, не смея оторвать внутреннего взора от своих творений; мне был подвластен каждый их шаг, но далеко не каждый мой.
   - Что теперь прикажешь им сделать? - с трудом вымолвил я.
   Дан Хартаг ответил не сразу.
   - Сейчас я прикажу пригнать сюда лодки и корабли из гавани. Смогут твои воины с ними управиться, чтобы выйти в море?
   - Надеюсь, - отвечал я.
   Посадить воинов на корабли было делом непростым: многие норовили шагнуть через борта, благо, им самим было без разницы, идти по суше или по воде. Тут сказывалось отсутствие моей собственной привычки управляться с подобными созданиями; стоило дернуть не за ту невидимую связывающую нас нить - и создание начинало своеволить. Однако, все они, наконец, были посажены на что-нибудь плавучее, и дан Хартаг продолжил изложение своего плана.
   - Они должны доплыть до ближайших к нам судов Камангара и захватить их. А потом, уже на этих кораблях, плыть на остальной флот Камангара. Мне не важно, уцелеет ли хоть кто-то из твоих воинов; но если камангарцы получат такую трепку и на дальних подступах к острову, они надолго остерегутся плавать в наших водах.
   - Сделаю, что смогу, - тихо ответил я, не имея сил вступать в спор. Это Вогурому легко было рассуждать, как мои воины доплывут до камангарских кораблей, а мне предстояло их провести под вражескими снарядами, и я еще очень плохо представлял, как это сделать.
   Лодки со странным грузом (или пассажирами?) медленно сдвинулись в сторону выхода из пролива. Тотчас же - я скорее почувствовал это, чем увидел, а вернее, увидел ИХ глазами - наперерез им устремились дозорные корабли камангарцев, дежурившие возле острова. Внезапно страх и недоумение донеслись до меня: там не ждали таких врагов. Меж тем, на сближение пошел крупный корабль с какой-то метательной машиной на борту. Первые тяжелые снаряды ударили в воду возле лодок; те покачнулись, но продолжали плыть, весла ритмично вздымались - и опускались, и не было слышно ни песен, ни размеренного счета кормчего.
   Вдруг я ощутил, словно мне отрезало руку. Я утратил какую-то часть себя, боль проткнула сознание, и я на миг отвлекся, увидев происходящее как обычный человек.
   Видимо, дан Вогуром привел меня в главную башню замка. Я стоял на огражденной зубцами площадке на огромной высоте - и смотрел, как уплывают воины навстречу второй своей гибели, а вокруг них сгруживаются корабли Камангара, те самые, знаменитой постройки, которой, по преданию, их учил сам Воплотивший.
   Шквал стрел, бревен и камней, посылаемых камангарскими мореходами, обрушился на равнодушно плывущие лодки. Перевернутые лодки тонули, и с ними шли на дно мои творения - переломанные и исковерканные. Я чувствовал, будто мне один за одним отсекают пальцы на руке - медленно, по суставу. Но вот... Другая рука прорвалась к кораблям, и воины потекли на палубы. Лишь самые отважные решились им отвечать. Несколько стрел и клинков ударило в них; камангарские воины прыгали за борт, полные безотчетного ужаса. А победители, завладев кораблями, деловито ставили на них паруса и устремлялись в море, к тем судам, что стояли на дальних подступах.
   Но там уже были готовы к встрече. Кто-то, руководивший боем с той стороны, отдал беспощадный приказ: топить собственные суда, если они плывут от города. Я сделал последнее, что мог: мои воины подожгли корабль, на котором плыли, и сцепились с головным кораблем камангарской эскадры, те же, кто не доплыл, исчезали в морских волнах, обретая, наконец, успокоение.
   Оборвалась последняя связь, и я, вздрогнув, точно проснувшись, поднял голову и осмотрелся.
   Из моих воинов не уцелел никто, но и потери, понесенные камангарским флотом, были ужасны. Из первого эшелона, прикрывавшего ближние подступы к берегу, к своим вырвалось только два корабля. На дальнем заслоне еще два корабля были сожжены, на трех недоставало всей команды. Остальные корабли занимались тем, что вылавливали плывущих моряков, бросавшихся в море в поисках последнего спасения.
   Я упал на пол башни, привалившись спиной к ограждению, и устало рассмеялся. Дан Вогуром непонимающе на меня посмотрел.
   - Я творил их несколько дней, но это - ничто по сравнению с тем, сколько времени камангарцы создавали свои корабли. А сколько лет росли воины, совершенствуясь в боевом искусстве и в умении управляться с кораблем! И вот - все это, оказывается, только для того, чтобы взаимно уничтожиться здесь, у берега бесплодного острова? Им приходилось стрелять в собственные корабли... Интересно, дан Хартаг, а ты, случаем, не знаешь, что чувствует человек, когда ему отрезают руку?
   Вогуром, дернувшийся было потрепать меня ободряюще по плечу, при последних словах поспешно отдернул свою руку, точно испугавшись, что сейчас я дам ему это испытать.
   - Отдыхай, - сказал он, сложив руки на груди. - Ты устал за последние дни. Завтра ты подумаешь - и скажешь, как я смогу с тобой расплатиться.
   Все-таки, я кое-что понял. Ведь на это недолгое время я сам оказался творцом, хоть и с маленькой буквы. Я не смог дать своим созданиям независимого бытия, я сам должен был жить за них - но и они жили за меня. Я мог видеть и чувствовать через них. А, значит, где-то я прикоснулся к тайне, которую собирался раскрыть.
   Но слишком темны те силы, что используются в подобном колдовстве. А настоящему Творцу нет необходимости прибегать к чужим силам, темным или светлым: он сам порождает их.
  
   - Докатился! - презрительно произнес Оспоривший. - Стал некромантом! Все они, желающие научиться творить, идут по самому простому пути: начинают плодить этих зомби.
   - Он выполнил то, о чем его просили, - возразил Сохранивший.
   - Но ведь надо думать, на что соглашаешься! По-моему, он не сильно сопротивлялся.
   - Так или иначе, а он вмешался туда, куда ему вмешиваться не следовало, - покачал головой Воплотивший. - Боюсь, он кончит, как и все прочие маги, каким-нибудь придворным колдуном у одного из правителей, предпочтя существующие блага этого мира призрачным чудесам мира собственного.
   - Вы слышали, что он нам советовал? - спросил Сохранивший. - Не увлекаться одними правителями и больше обращать внимания на простых смертных.
   - С каких это пор ты стал слушать их советы? - удивился Оспоривший.
   - С тех самых пор, как нашел простого смертного умнее себя, - отозвался Сохранивший.
  
   Глава 7. Письма.
  
   "Письмо Оттару Кардракмару, властителю Камангарскому.
   Благородный Оттар Отанлинг!
   Твое долгое отсутствие очень удручает меня и всех твоих подданных. В столицу прибыли послы от Кано Вера, правителя Дивианы. По их словам, они хотят заключить союз с нами против Йострема; я ответил, что в данной ситуации мы рады их предложению, но не сможем сразу развернуть боевые действия в силу наличия в нашем тылу угрозы в виде Ольхарта. Тогда они заявили, что дождутся твоего возвращения, а также предложили свою помощь в вопросе Ольхарта. Все мы ждем твоего возвращения с нетерпением, хотя и остаемся в добром здравии.
   В войне же против Ольхарта перемен по-прежнему нет; только объявился там некий маг, и, по словам наших людей, вызвал небольшой шторм, потрепавший несколько наших кораблей. Однако, как доносят наши люди на Ольхарте, большой беды от него ждать не приходится, ибо он еще молод и неопытен, да и на крупное колдовство нужны большие средства, которых у Ольхарта нет.
   От человека, которого ты рекомендовал мне как самого надежного твоего посланника, вестей нет, хотя он должен давно уже быть на Ольхарте.
   На сем заканчиваю и посылаю тебе свое приветствие и наилучшие пожелания.
   Приветствие тебе посылает также моя матушка, твоя супруга Инда.
   Роннар Кардракмар, наследник Камангара."
   Видимо, камангарцы были действительно напуганы минувшим боем: в течение долгого времени никаких высадок на сушу они не предпринимали, и море на ближайших подступах оставалось свободным, только у самого горизонта иногда можно было различить силуэт камангарского корабля. Ольгартийцы, однако, не торопились выходить в море.
   - Чтобы торговаться, надо, чтобы нам было, что предложить, - говорил мне дан Хартаг. - Я дам тебе людей, сколько потребуется; главное - найди митронд. В горах должны оставаться еще не привезенные добытые слитки; если их не разграбили камангарцы, ты сможешь их найти. Вам потребуются рудокопы - для этого лучше взять хротаров, - и отряд прикрытия: для этой цели можешь взять Ольвина и его копейщиков.
   Я поклонился, готовый идти.
   - Я бы не обратился к тебе, - продолжал дан Хартаг, удержав меня жестом, - я помню, как ты много сделал и знаю, что тебе не помешал бы отдых, но Гругхан, глава Совета, сказал, что разыскать митронд сможет только маг.
   - Почему?
   - Уходившие с рудника передавали ему: они спрятали добычу, которую не успели вывезти, столь тщательно, что ни один простой смертный ее не найдет. Вы же, как говорите, каким-то особым образом чувствуете митронд.
   - Скорее, он - нас, - ответил я. - Что же, я понял, и завтра поутру мы выступим.
   Положившись в вопросе подбора людей на Ольвина, я не ошибся. К утру он сумел подобрать около двух десятков хротаров, жаждущих вернуться к привычному занятию, без которого они были вынуждены изнывать от скуки в стенах города. Меж охотников отправиться с нами я заметил и того хротара, которого искал раньше. Оказалось, его зовут Татра Ирим (вернее, так звучала сьорлингская версия его имени; как я успел заметить, собственные хротарские имена были почти непроизносимы), он из потомственных рудокопов и знает какие-то хитрости своего ремесла, неизвестные другим (впрочем, этим мог похвастаться любой хротар).
   Из своего отряда копейщиков Ольвин отобрал тоже два десятка ветеранов - слишком большой отряд был бы слишком неповоротливым, - а, главное, мы запаслись телегами и лошадьми, и, провожаемые немногочисленными родичами и знакомыми уходящих, выступили в сторону гор.
   Поначалу дорога идет по плодородной равнине, распаханной поколениями жителей Тар-Семура. Кое-где попадались уцелевшие одинокие дома и целые деревни, где еще жили люди. При нашем появлении они предпочитали скрываться, не зная, кто идет, друзья или враги. Сейчас трудно сказать, как возникали эти поля средь бескрайних гор. По одним преданиям, их насыпали предки нынешних хротаров, поколение за поколением таская почву. Согласно другим, земля, размытая в горах дождями, сносилась потоками сюда, где и оседала, заполняя неглубокую чашу, образованную отрогами прибрежных хребтов, и только потом здесь возник город и стали жить люди.
   Дан Хартаг и его дружина основательно постарались, вытесняя камангарцев с острова, и до самых гор мы продолжали путь, никем не тревожимые. Но, оказавшись в ущельях первых отрогов, я впал в некоторое уныние, ибо совершенно не представлял, куда идти дальше. Все шахты рудников были разрушены, и почти никаких следов, указывающих на то, что тут велась когда-то бурная деятельность, не сохранилось.
   Выручил Татра Ирим.
   - Я знаю, где был первый рудник, - заявил он. - Наша семья работала на нем еще с Четвертой эпохи, и у нас всегда рассказывали, как туда добраться.
   - Что же, веди, - согласился я, и, как ни странно, уже к вечеру того дня, когда мы вступили в горы, Татра нашел заросшие кустарником развалины шахты.
   Перед входом мы разбили лагерь. Несколько хротаров, загоревшись любопытством, сразу же попытались проникнуть внутрь, но не сумели пройти и нескольких шагов, наткнувшись на завал.
   -Утром посмотрим, можно ли с ним что-то сделать или придется искать другой рудник, - постановил я.
   Пока готовили ужин, я решил расспросить-таки Татру о маге из Бросс Клагана.
   - У тебя знакомые в Бросс Клагане есть?
   - Может, и есть, - пожал плечами хротар. - Я же всех, с кем дела имею, не спрашиваю, куда они плывут и откуда! А что до мага, который тебя волнует, так о нем проще узнать в Йостреме. Говорят - уж не знаю, откуда и кто про это проведал, - будто этот маг овладел способностью быстро переноситься с места на место и теперь чаще бывает в Йостреме, чем у себя дома.
   Это было новостью неожиданной. Теперь я подумал, что у Веронда были свои причины звать меня в придворные маги: кто знает, не обошел ли его Аронд и не пригласил ли первым - этого, из Бросс Клагана?
   - Как, хоть, его зовут?
   - Мага этого? Кажется, Орбаг или Орбак, я не уточнял. А что, зацепило?
   - Да, - ответил я таким тоном, которым обычно кончают беседы. Тем более что нас позвали к ужину.
   Завал в проходе оказался нешироким, и хротары посменно взялись его пробивать. Уже к полудню последние камни обрушились, раскатавшись по полу, и перед нами открылся тоннель, наклонно уходящий вниз.
   "Письмо Роннару Оттарлингу Кардракмару, наместнику Северных земель.
   Рад, что ты в добром здравии и находишь время, чтобы сообщить мне о своих делах. Однако должен заметить, что ты напрасно недооцениваешь опасности появления мага на Ольхарте. Молодые маги очень быстро учатся; что же до средств, их могут поставить наши тайные недоброжелатели, с некоторыми из них я успел познакомиться в своем путешествии. А потому разрешаю тебе использовать тех Воинов, которые остались в нашем распоряжении. О нашем посланнике не беспокойся - он знает, что делает.
   С Кано Вером ты рассудил совершенно правильно; можешь также указать ему на Золотой остров, захваченный Йостремом, и напомнить, что это - наши владения, однако мы готовы отдать его Семиградью. Помни еще, что любой посол, предлагающий свою помощь, всегда рассчитывает что-то получить взамен. Боюсь, как бы их помощь на Ольхарте не обернулась захватом Ольхарта. Так что будь осторожен, ни в коем случае не отвергай помощь прямо - но ни за что и не соглашайся.
   Почти все мятежные вожди Юга принесли мне присягу верности, и вскоре я смогу вернуться в столицу, да будет над вами распростерта десница Воплотившего.
   Оттар Кардракмар, властитель Камангара."
   - Нет здесь никакого митронда, - уверенно заявил идущий впереди хротар с факелом.
   - Но ведь был! - возразил Татра. - Здесь находился самый крупный рудник в прошлую эпоху. Именно из металла, добытого на этом руднике, были выкованы легендарные доспехи Отана Камангарского.
   Я шел, пытаясь уловить, как именно меняется окружающий меня поток сил, если в поле его действия попадает митронд. Неровный свет факелов только мешал, отвлекая; так мы дошли до конца тоннеля - и уперлись в тупик.
   - Ну, что я говорил? - торжествующе спросил первый.
   - Вернемся, - предложил я. - Может быть, мы что-то пропустили.
   Немного отстав, я дождался, чтобы свет исчез за поворотом тоннеля. И тут же, в обрушившейся темноте, проход словно ожил, заговорив сотней неслышимых языков. Точно это мой собственный внутренний мир отражался от бесчисленных извивов камней и рудных жил, возвращаясь странной картиной, незримой обычным глазом.
   - Подождите! - остановил я спорщиков. За стеной я ощутил как бы еще одну стену; где-то там, в толще скалы, поток перевернулся - и предстал передо мной в кривом зеркале. - Ломайте здесь.
   "Письмо Вогурому дану Хартагу.
   Почтенный Вогуром дан Хартаг!
   Я понимаю твое упорство в обороне Ольгарта, но оно ведет тебя к погибели. Нельзя целиком полагаться на добрую волю мага, который тебе не подчинен и может проявить своеволие; помощь от нас исключена - Йострем зажат слишком сильными противниками. Ты, конечно, сможешь удерживать Тар-Семур еще много лет, но все можно сделать по-другому. Ты писал о непримиримой ненависти Оттара к Хартагам; на ней можно сыграть. Откажись от Ольгарта в пользу Хладомира (это надо сделать любой ценой и так, чтобы маг заключил с Оттаром мир), а сам уходи вглубь материка. Ты можешь устроиться на службу в Дивиану, и, если это удастся, Кардракмары потеряют Ольгарт, так как его поддержит Кано Вер. Это, скорее всего, вызовет войну между Оттаром и Кано Вером. Если же маг или Оттар не согласятся, то делай, как ты мне написал в своем письме.
   Да не оставят тебя Оспоривший и Сохранивший.
   Второй хранитель престола Йострема
   Веронд"
  
   - И это все? - разочарованно вырвалось у меня. Мы рассматривали несколько темно-серых брусков, запыленных, невзрачных, найденных нами в небольшом тайнике в боковой стене.
   - Этого хватит на несколько состояний, - усмехнулся хротар, шедший первым. - Не телегами же вывозили отсюда митронд! А на эти несколько брусков можно купить по кораблю, груженому товарами, за каждый.
   Хротар поднял было один брусок - и тут же выронил от неожиданности: тот оказался куда тяжелее, чем казался с виду.
   - А мои родители умели из него делать тончайшую нить, из которой потом плели кольчуги, - мечтательно заметил Татра.
   Мы вытащили добычу наружу и сложили на одной из телег. Я наскоро написал послание дану Хартагу с вестью о нашей находке и спрашивал, что делать дальше: продолжать ли поиски или везти добычу в город. Ольвин отправил с письмом одного из своих ратников, а я принялся обходить телегу с митрондом со всех сторон, пытаясь понять, что же в нем такого необычного.
   Вдруг меня точно ударили, и очнулся я лежащим на земле. Ольвин участливо помог мне подняться.
   - На ровном месте падаешь, - усмехнулся он. - Что случилось-то?
   - Это я и пытаюсь понять, - ответил я и начал обходить телегу в другую сторону, попутно пытаясь мыслями залезть внутрь бруска.
   И снова я был отброшен, и решил прекратить свои попытки. Однако кое-что мне стало ясно. Удивительность митронда заключалась именно в том, что он как бы выталкивал те потоки, которыми мог управлять маг, и, в итоге, маг сталкивался с самим собой, странно искаженным гранями металла.
   Я сидел у костра, приходя в себя после столкновения с митрондом, когда вдруг Ольвин отдал безмолвный приказ своим людям, и те взялись за оружие. Миг висела напряженная темнота, а потом из нее спокойно вышел человек с двумя мечами, привешенными к поясу, одетый в кожаные доспехи. Я узнал сбежавшего с корабля Дахарта посланника Оттара, Тарлава
   Ольвин сделал знак опустить оружие, но держать его наготове.
   - Я предлагаю вам продать свою добычу, - произнес Тарлав без предисловий, словно и не узнав меня.
   Хротары переглянулись. Ольвин нахмурился:
   - Это - не наша добыча. Она принадлежит городу.
   - Она все равно ему не достанется, - жестко сказал Тарлав. - Хартаг обманет вас, как обманул нас. Он возьмет ее - и уйдет, бросив вас. Я же предлагаю вам плату прямо сейчас.
   По лицам хротаров я заметил, что они склонны разделять подозрения, высказанные незванным гостем.
   - Будь добр, скажи нам, кто ты таков и откуда на самом деле, - попросил я. Пришелец усмехнулся:
   - Это вам знать необязательно. Особенно тебе, маг.
   - Значит, ты бросил свое обвинение - и боишься признаться, кто ты?
   Воин пожал плечами:
   - Мне совершенно все равно, что вы думаете, верите мне или нет. Если вы не отдадите мне свою добычу - я заберу ее сам!
   В свете костра блеснули оба его клинка. Чувствовалось, он был уверен, что справится со всеми нами. Но Ольвин умел подбирать людей: раньше, чем непрошенный гость успел взмахнуть оружием, в него полетело несколько копий. Тарлав замахал клинками, отбиваясь - и древки копий упали перерубленными.
   Одно копье все же достигло цели - раненый в плечо, воин отступил и скрылся в темноте.
   Ночью дозоры удвоили, но и свободные от дозора спали плохо. Погоню не снарядили: гость мог быть не один, и никто не знал, откуда он взялся. Однако в темноте на наш лагерь не пытались устроить налет, и мы с радостью приветствовали рассвет.
   На следующий день мы с Ольвином долго обсуждали, стоит ли нам продолжать поиски или вернуться.
   - Я не поручусь за вашу безопасность, - говорил Ольвин. - Кто знает, сколько еще незванных гостей нам предстоит встретить из-за митронда?
   - Но мы не можем уйти, не дождавшись ответа от дана Хартага, - возразил я. - Будем более осторожны, переберемся ближе к руднику.
   В последующие дни мы несколько раз пытались продолжить поиски на руднике, но они оказались безуспешными. Дальний конец тоннеля оказался завален так прочно, что попытки пробиться вглубь ни к чему не привели. А потом вернулся наш гонец, и привез письмо от дана Хартага.
   "Возвращайтесь, - говорилось в письме, - и привезите найденное в целости и сохранности. Мне важен сейчас не митронд, а твое присутствие в городе. Я долго думал, как положить конец войне Ольгарта с Камангаром, не притесняя свободы острова, и, кажется, нашел выход. Дело в том, что Оттар слишком ненавидит Хартагов, чтобы вести переговоры с одним из них. Маг же, как мне кажется, достаточно представительное лицо, чтобы Оттар согласился говорить с ним. И я бы хотел, чтобы маг Хладомир возглавил наше посольство в Камангар для переговоров о мире. Он получит от меня любые полномочия, а по возвращении может требовать любое вознаграждение.
   Вогуром дан Хартаг"
   - Ну, что он пишет? - обступили меня спутники.
   - Говорит, чтобы мы возвращались, - ответил я. - Он собирается начать переговоры с Камангаром. И еще хочет, чтобы их возглавил я.
   - По-моему, так лучшего человека не найти, - заявил Ольвин.
   - Я в этом не уверен, - покачал головой я.
   Во-первых, я не знал, как вновь встречусь с Оттаром, а во-вторых, вести переговоры, хитрить, пытаясь угадать тайный интерес соперника и соблюсти свою выгоду - я насмотрелся на это в Заливе и не хотел сам в этом участвовать.
   Скорее всего, подобный замысел был у Вогурома еще до нашего выступления, и митронд был нужен ему как товар на переговорах. Причем, не важно, сколько мы его привезем: всегда можно заявить, что "это - только задаток".
   Последняя строка письма - про обещанное вознаграждение - меня как-то не привлекла поначалу, наверное, прежде всего потому, что я сам слабо представлял, чего могу попросить у дана Хартага.
   Сразу по возвращении я поспешил к Вогурому - и застал его, кажется, несколько недовольным.
   - Вы вернулись, - кивнул он мне. - Очень рад.
   Прозвучало это неубедительно.
   - Я так понимаю - ты прочитал мое письмо. Думал ли ты, как вести эти переговоры?
   - Думал, но я не очень понимаю, в качестве кого я буду их вести? Ты мог бы отправить на переговоры Гругхана, главу Совета Тар-Семура, или поехать сам; но я - чужой здесь, и никого не представляю.
   - Ошибаешься, - возразил Вогуром. - Всего в письме я написать не мог, а целиком мой план выглядит несколько иначе.
   Он прошелся по залу, поглядывая на меня.
   - Оттар достаточно сильно ненавидит наш род, чтобы не пойти на переговоры с кем угодно, если этот кто угодно будет представлять меня. То есть, я предлагаю тебе нечто большее, чем просто быть послом. Ты будешь послом от своего собственного имени. Я ухожу, а ты остаешься вместо меня. Хозяином всего острова.
   На сей раз предложение было поистине неожиданным.
   - Я должен подумать, - ответил я, в душе понимая, что предложенное Вогуромом - не для меня. - Согласятся ли с этим люди?
   - Деваться им, боюсь, некуда, - хмыкнул дан Вогуром. - Ни с кем из них Оттар не снизойдет до разговора, разве что только на условиях беспрекословной сдачи города. Со мной у него вражда не на жизнь, а на смерть, и потому я для него - как красная тряпка для быка. А ты - лицо достаточно уважаемое, чтобы с тобой разговаривали, и не настолько успел встать поперек дороги Оттару, чтобы он отказался говорить с тобой.
   - И все-таки, я подумаю, - откланялся я.
  
   - Предложение слишком щедрое, чтобы он мог отказаться, - произнес Воплотивший.
   - Предложение слишком щедрое, - усмехнулся Сохранивший, - чтобы он мог его принять.
   - Он согласится, - внезапно сказал Оспоривший. - Хартаги умеют делать предложения, от которых невозможно отказаться.
  
   Когда я рассказал о предложении дана Хартага Ольвину, он равнодушно пожал плечами.
   - Не знаю, кто его запугал. Мы неплохо держимся, и пусть несем потери, но готовы держаться еще долго. Сейчас камангарцы близко не подплывают, некоторые из наших ухитрились проскользнуть перед их носом и, может быть, свяжутся с Йостремом или с Дивианой; а тогда еще неизвестно, кто пожалеет о ведущейся войне!
   - То есть, ты против переговоров?
   - Я считаю - пусть камангарцы сами к нам послов присылают, просить мира. Пока еще, слава Творцам, мы их бьем, а не наоборот; вот когда они будут стоять под стенами города, обложив его со всех сторон - тогда и поговорим.
   - Тогда поздно будет говорить, - покачал я головой. - Дан Вогуром пытается предусмотреть заранее, пока еще есть выбор.
   - Ежели ты будешь у нас правителем - я возражать не стану, - ответил Ольвин. - Ты не хротар и не сьорлинг, значит, наши меж собой не поссорятся. Но дан Вогуром - это же сам дан Вогуром!.. - протянул Ольвин с почтением. - Ты знаешь, что в числе его предков тот самый дан Хартаг, которого до сих пор считают родоначальником военной науки?
   - Заслуги предка не оправдывают ошибок потомка, - ответил я, впрочем, почувствовав, что сказал это напрасно: Ольвин не собирался менять своего мнения, а вот вступиться за своего кумира был готов. Потому я предпочел завершить разговор, поняв, что решать мне придется самому.
   На рассвете я поспешил в замок, твердо решив отказаться - прежде всего потому, что считал себя не вправе судить, кому править Тар-Семуром, не спросив мнения горожан. Да и дан Вогуром был не вправе: ему горожане доверили возглавить их борьбу, приютили у себя, и он просто не мог сейчас отказываться от борьбы, пытаясь представить все наоборот, будто он подбил к ней ольгартийцев.
   Стража у ворот взяла на караул и раскрыла передо мной створки главных ворот, хотя до сих пор пускала только через калитку. Почуяв недоброе, я бросился в башню. Удивительное безлюдие и пустота вокруг. Только в личных покоях дана Вогурома я нашел слугу, сказавшего, что "дан ушел ночью со своими людьми и велел слушаться мага Хладомира как его самого".
   Стало быть, все-таки бежал. Не дождавшись моего ответа. Осмотревшись, я увидел под столом брошенный, должно быть, в спешке свиток. Подняв его, я прочитал:
   "Вогурому дану Хартагу - Оттар Отанлинг Кардракмар Камангарский.
   Согласен пропустить тебя через свои земли в Дивиану, при условии, что Ольгарт отходит в мое владение. Никто на протяжении одного года в моем государстве не причинит тебе вреда; ты же, со своей стороны, обязуешься идти, не теряя ни минуты и не отклоняясь ни на шаг в сторону, по прямой дороге в Сиярень через Приморье. На этой дороге тебе ничто не угрожает. В подтверждение, что ты принимаешь мои условия, сегодня в полночь на главной башне должен быть зажжен огонь. Тогда сегодня же ночью ты сможешь пройти мимо наших постов".
   Я покачнулся и, наверное, упал бы, если б не оперся о посох. Перед закрытыми глазами моими пронесся весь замысел Вогурома, от начала до конца. Значит, дан Вогуром просто использовал восстание на Ольгарте, только чтобы подороже договориться с Оттаром? А как же заверения в вечной ненависти?
   И тут я вспомнил глаза Оттара, когда он говорил: "Если ты решишь стать моим врагом, не советую более встречаться со мной". Тогда Оттар не лгал. И я очень сомневался, что Вогуром сделал правильный выбор, положившись на слово Оттара. Ибо он еще добавил: "И словам моим, сказанным врагам, тоже верить не советую".
   В залу собирались члены совета и просто уважаемые граждане. Не знаю, как, но слух о бегстве Вогурома уже распространился по городу; некоторые видели, как он отплывал на корабле. На меня смотрели выжидающе.
   - Ты теперь, вроде как, за главного - давай решать, что делать, - произнес Ольвин.
   - Давайте решать все вместе, - в ответ предложил я. - Ибо менее вашего я представляю, что нам теперь делать.
   - Неужели сдаваться? - вырвалось у кого-то. На него зашумели.
   - Не для того мы столько воевали, чтобы теперь позорно сдаться, - высказал общую мысль Ольвин.
   - Не дан Хартаг боролся с Оттаром, а вы, - напомнил я. - Вогуром лишь использовал ваши силы; эти силы у вас остались. Как я был на службе у дана Хартага, так я остаюсь на службе у вас.
   - И все-таки, - произнес Гругхан, - на переговоры надо идти. Вечно воевать мы не можем; пора договариваться.
   - Судя по этому письму, - протянул я грамоту, - Оттар находится где-то рядом. Лучше бы нам его застать, пока он здесь, а потому надо отправляться немедленно.
   Со мною согласились отправиться сам Гругхан и Ольвин, как представители хротаров и сьорлингов, живущих на острове. Для нас снарядили корабль, и еще не успело солнце достичь полудня, когда мы выплыли, молясь Сохранившему, дабы сторожевые суда Камангара не пустили нас ко дну.
   С приспущенными флагами мы плыли прямо к вражеским кораблям. Два судна отделились от их строя и, обойдя нас справа и слева, точно взяв под руки, повели в море.
   - Мы - посланники Тар-Семура, - кричал Гругхан. - Мы пришли на встречу с Оттаром Камангарским.
   И внезапно перед нами возник знакомый мне корабль под алым полотнищем. Когда успел Оттар вернуться из своего дальнего похода по южным землям, я мог только гадать. Тем не менее, скоро мы очутились на палубе его корабля.
   - Приветствуем тебя, Оттар Отанлинг, - поклонился Гругхан. Оттар небрежно глянул в его сторону - и тут же повернулся ко мне.
   - Ты тоже пришел от их имени?
   - Да. Вогуром дан Хартаг попросил меня быть своим наместником, а сам удалился в неизвестном направлении.
   - К несчастью для него, мне это направление известно, - усмехнулся Оттар и взглянул на север, где у окоема закручивались темные тучи шторма. - О чем же он поручил говорить вам?
   - Он ничего нам не поручал, - ответил я. - То, что я буду говорить - это мнение мое и жителей острова.
   - Любопытно. Вы еще осмеливаетесь иметь свое мнение?
   Оттар вперил в меня пронзительный взор, пред которым многие властители опускали глаза. Но мне нечего было скрывать - и я заметил, как взгляд его вдруг смягчился, и в нем заиграла улыбка.
   - Я обещал тебе ответить на твой вопрос. Так вот: ты все еще не враг мне, хоть и пошел против моей воли. Теперь - говори же, я жду.

0x01 graphic
Карта Тар-Семура.

  
   Часть 2. Дракон Валахора.
   (Даронд)
  
   Глава 1. Приморье.
  
   Обломок мачты болтался, точно поплавок, подбрасываемый волной. Три человека, вцепившись в дерево сведенными от холода руками, безжизненно волочились за ним. Еще гуляли по водной шири следы недавнего шторма; но медленно море успокаивалось, переваривая принесенные ему жертвы.
  
   - Мы так не договаривались! - возмущенно произнес Оспоривший. - Оттар же заключил с Вогуромом соглашение!
   - Но Роннар никаких соглашений не заключал, - отозвался Воплотивший несколько лицемерно. - Отец не обязан оповещать сына обо всех своих делах; кто виноват, что Роннар слишком увлекся своей борьбой с Ольгартом и потопил несколько его торговых судов? Впредь же твоим Хартагам неповадно будет удирать, бросив свои земли, под личиной мирных торговцев.
   - Кстати, о торговцах, - вспомнил Сохранивший. - Помнится, где-то в этом районе должен находиться Дахарт: он как раз возвращается на Ольгарт из Приморья, еще не зная о случившихся там переменах...
  
   К вечеру спасенные из моря открыли глаза, и самый сильный из них - Дахарт явно встречался с ним раньше, но не мог вспомнить, где, - даже вышел на палубу и заговорил с кормчим.
   - Куда ты направляешься, спаситель наш? - произнес он на родном для Дахарта языке сьорлингов.
   - Тебя интересует, где я могу высадить тебя и твоих спутников? - уточнил Дахарт. - Ближайшая земля - Ольхарт; туда мы и движемся.
   - Не боишься кораблей Камангара? Оттар не жалует таких Вольных торговцев, как ты.
   Дахарт насторожился. Откуда спасенный мог знать, чем Дахарт занимается? Все-таки, они где-то уже пересекались в этой жизни.
   - Я бежал на корабле из осажденного Тар-Семура - и мой корабль был потоплен флотилией Камангара, - продолжал спасенный. - Ольгарт вернулся под власть Кардракмаров.
   Дахарт сумел, наконец, отвлечься от спутанных волос говорившего и от его заросшего вида, и понял: пред ним стоял сам Вогуром дан Хартаг, правитель Ольгарта.
   У Дахарта загорелись глаза, и он поспешил отвернуться от своего невольного гостя, дабы тот не заподозрил чего лишнего. Выгоду из нынешнего своего положения Дахарт мог извлечь по-всякому, и главное было - не ошибиться, где же она будет больше. По такому поводу Дахарт, стоя у кормового весла, решил поразмыслить.
   Первое, что напрашивалось по опыту торговца - это выдать Вогурома Оттару: наверняка тот даст за своего врага немалый выкуп. Но, подумав, Дахарт понял, что такое решение было бы черезчур поспешным. Во-первых, в Камангаре полагали, видимо, Вогурома утонувшим, и не стоило напоминать им о только что разбитом враге: это, по меньшей мере, неприятно, если ты отпраздновал победу - а тебе говорят, что она еще не окончательная. Во-вторых, далеко не бесспорно, что Оттар согласится хоть что-то заплатить: Дахарт знал его нрав и справедливо полагал, что тот предпочтет справиться с Дахартом силой, если он не отдаст Вогурома добром. Ну, и в-третьих, такое вложение капитала в лице дана Хартага было совершенно бесприбыльным и дальнейших выгод не обещало: скорее всего, Оттар попросту бы казнил Вогурома, как и собирался год назад, да и, не дай Бог, вместе с Дахартом (за компанию). Зато обладание подобным секретом, как дан Вогуром на борту, открывало куда больше возможностей, хотя и связанных с риском. И потом - именно отец Вогурома, дан Румат, был основателем Воинской долины на Дрекла...
   Дахарт посмотрел на дана Вогурома. Тот облокотился на поручень, смотрел в море и лишь искоса следил за своим хозяином.
   - Куда бы ты хотел, чтобы я доставил тебя? - спросил Дахарт, почтительно поклонившись.
   - Я пробираюсь в Дивиану, - ответил Вогуром. - Ближайший путь туда лежит через Приморье. Если тебе не составит труда, измени свой курс и вернись к материку.
   - Ну, что же, - Дахарт задумался. Приморье было довольно мало заселено, и появляться там он мог без опаски. Но просто так расставаться с дорогой находкой Дахарт не собирался. - Мы отправимся в Приморье. Но ты обдумай пока, может быть, тебя устроит и другой путь, более длинный, но и более спокойный: вдоль побережья, через Залив, до Иль- Фрама?
   - Ты полагаешь его безопасным? - удивился Вогуром. - Да там же полно камангарских кораблей.
   - Я не раз ходил им, и всякий раз ускользал от своих врагов, - поклонился Дахарт, разом став неимоверно почтительным.
   - Ладно. Я подумаю. Давай направимся пока на южную оконечность Приморья.
   (Из судового журнала Дахарта)
   * * *
  
   Согласившись служить Оттару, я поставил себя в очень странные условия. Впрочем, только этим я смог убедить его согласиться на требования горожан. В итоге переговоров Ольгарт получил подобие самостоятельности: на десять лет он освобождался от налогов, формальным его главой признавался Роннар Кардракмар, сын Оттара, а на самом деле всем распоряжался городской совет, и гарнизоны в городе и на рудниках набирались из жителей островов, а не присылались Оттаром. Горожане выторговали себе право не поставлять своих воинов в войска Камангара, но вынуждены были уступить право самолично разрабатывать рудники: береговые камангарцы входили на паях в состав владельцев рудников Ольгарта.
   За все это я склонил голову перед Оттаром и признал себя его вассалом. А Оттар, ничего конкретного мне не поручив, отослал меня в Приморье, велев ждать указаний. И вот, уже три недели я томился от безделья, пытаясь представить, что может потребовать от меня Оттар. Осень, тоскливая в северных краях, закончилась, сменившись снежной зимой; а я продолжал ждать неизвестно чего.
   Город был довольно молодым, хоть место, в котором он возник, словно само напрашивалось, чтобы в нем основали поселение. Укрытое от ветров горами, он стоял по обоим берегам неширокой реки, через которую в центре города был перекинут арочный мост. Но из культурных достопримечательностей, кроме моста и вида на горы, в городе была только корчма, где порою собирались самые разные люди. А сейчас, в зимние холода, и вовсе стало нечего делать, кроме как сидеть в корчме, пить пиво и вести беседы под треск очага.
   В корчме я уже вторую неделю вел по вечерам борьбу в увлекательную игру, известную у нас под названием "зернь", а тут называвшуюся "Кулзес" - "крепость". У нас в деревне, соответственно, "катали камни в гору", сьорлинги же "строили башню и стены". Увидев здешнюю игру, я не сразу узнал в ней давно знакомую, а, узнав, загорелся желанием сыграть.
   Суть игры сводилась к тому, чтобы выстроить свою "гору" ("башню") до определенной высоты или "срыть гору" противника. Для этих целей служила "зернь" - что-то вроде разменной монеты в игре, которую можно было менять на "камни" для "башни" или "стены" или на "удары" по вражеским "стенам" и "башням". "Зернь" приходила в игре в каждый ход; сколько ее приходит - зависело от того, как игрок распорядился своим "доходом" в предыдущий ход. Кроме того, количество зерни, которое можно было использовать в ходу, и на что ее можно тратить, определялось специальными дощечками - "тарами", как их тут называли; эти тары игроки вынимали поочереди из "кучи", и перед использованием тару надо было выкупить. Бывали тары мирные - когда дешевле было достраивать свою башню - и военные, когда проще было разрушать вражескую. Не сыгравшая зернь отправлялась на весы; если вражеская половинка несколько ходов подряд перевешивала, тебе засчитывали проигрыш. Игроки изначально договаривались о ставке - какой "высоты" должна быть у победителя "гора" ("башня"), - и начиналась игра. Мы в качестве "зерни" использовали семечки подсолнуха, а люди солидные (мой нынешний противник, степенный пожилой хротар, был из их числа) держали специальные гладко обточенные мелкие камушки.
   Были еще некоторые "бесплатные" дощечки, которые просто давали деревья и камни или били по противнику в ваш ход; в их использовании были местные тонкости, с которыми я не сразу разобрался, из-за чего был несколько раз поначалу разбит. Хротар - домовладелец в городе, - обрадованный партнером, сперва возгордился, что побил мага, но затем за гордость свою был наказан несколькими проигрышами, и игра пошла на равных.
   Нынешним вечером, когда я вошел в корчму, мой постоянный противник был уже там. Увидев меня, он с азартом закоренелого игрока принялся раскладывать дощечки.
   - Приветствую тебя, почтенный Эрнар, - я называл своего напарника сьорлингским именем, ибо, как я уже не раз упоминал, собственные хротарские имена слишком труднопроизносимы. И в том, и в другом языке его имя означало "камень".
   - Сегодня, почтенный маг, я намерен отыграться, - заметил Эрнар. - В прошлый раз начинал я, так что теперь ты ходишь первым.
   Мы начали игру, не обращая внимания на других посетителей. Собеседник мой любил в процессе игры рассуждать обо всем на свете; вот и сейчас он завел речь о политике.
   - Странное дело. На юге, где зимы почти нет, на время зимних дождей любые военнные действия затихают. А тут, на севере, хотя зимы у нас не в пример суровее, самый разгар военных событий. И, чувствую я - прости, уважаемый маг, но твой визит сюда навел меня на эту мысль - далеко не случайно Оттар отправил своего мага пережидать зиму в отдаленной провинции своего государства. Просто это место окажется самым близким к месту грядущих событий.
   - Какие же события ты полагаешь грядущими? - спросил я, снимая очередной "урожай" с доски и краем глаза поглядывая на воина.
   Эрнар заговорщицки оглянулся.
   - Будет война.
   - И с кем? - равнодушно спросил я.
   - А кто, по-твоему, ближайший наш сосед, против кого Оттар может использовать мага?
   - Я понимаю, - возразил я, - давно уже ведут речь о замышляемой войне Камангара с Кано Вером; но почему вы считаете, что обязательно должна быть война? Они же в союзе! Сейчас Оттар справился с внутренним врагом и вполне может заняться мирным развитием своей страны, и я - он прекрасно это знает - очень хорошо могу ему в этом помочь.
   - Кто? Оттар? Мирным развитием? Да у него в куче все "тары" - военные! Он вообще не знает, что такое мир. Если Оттар занялся мирным развитием - значит, дела у него совсем плохи.
   - Не могу сказать, что дела у него блестящи, - заметил я. - Я, помнится, рассказывал, как попал к нему на службу? Когда у правителя все в порядке, он нанимает мага, а не шантажом вынуждает его поступить на службу.
   - Значит, он думает поправить свои дела с твоей помощью, - кивнул Эрнар.
   - Об этом я и говорю, - я склонился над "тарой", держа в горсти снятую "зернь". - Три на доход.
   - Логично, можешь себе позволить. А вот Оттар, - Эрнар снова понизил голос, - не может. А всем известно, что маги могут "оседлать дракона".
   - В каком смысле? - я замер над своей "башней".
   - В прямом. Думаю, Оттар отправит тебя в ближайшую гору, где, по преданию, обитает дракон. Шесть "мира", - Эрнар вытащил очередную дощечку.
   - Может быть, только я их ни одного не видел... А я ведь тебя опять побью, - заметил я с сочувствием. - Следи за весами.
   - Посмотрим, - отмахнулся Эрнар. - Так что вот, помяни мое слово, придется тебе отсюда идти через горы в Сиярень.
   - Я не прочь отправиться в Сиярень, - ответил я. - Все-таки, там живут мои соплеменники.
   - И ты готов будешь с ними воевать?
   - Это увидим позже. Четыре на башню, одну себе в лес. В смысле, на стену.
   - Ладно, - Эрнар покорно сбросил камень со своей башни и вытащил следующую "тару". - Девять "мира".
   Он со вздохом уставился на весы. "Тара" была слишком ценной, чтобы пропустить ход, но выкупить ее он мог, только сняв "зернь" с весов, а те и так уже угрожающе клонились в мою сторону.
   - Вот видишь, - заметил я. - Все время выпадает "мир", а ты говоришь о войне.
   - А ты, между прочим, даже мир используешь в военных целях, - ответил Эрнар. - У тебя пять в урожае, ты четыре снимаешь - и два раза меня бьешь, и все. Ладно, давай заново, - признал он свое поражение.
   - Неужели Оттар не сказал, зачем он велел тебе тут сидеть? - продолжал любопытствовать мой собеседник, мешая дощечки. В прошлый раз я как раз рассказал, как я сюда попал, и Эрнар, как видно, из чистого любопытства, пытался угадать замыслы Оттара.
   Я пожал плечами.
   - Может быть, проверяет, как я переношу северную зиму. Начинай.
   - Так вот тебе мой совет: если тебя пошлют в Сиярень искать дракона - не ходи. Его там нет.
   - О чем я и говорил, - я спокойно выкладывал второй ряд "зерни".
   - Теперь нет. А когда-то был. Но там побывал один мой знакомый...
   На сей раз счастье улыбнулось Эрнару. Сразу добившись преимущества надо мной в "урожае", он сумел выкупить несколько ценных "тар" и, оторвавшись в башне, принялся меня бить, когда пошли тары военные. Но полной победы ему достичь не удалось, ибо посреди нашей игры дверь в корчму открылась, и вошли трое путников, с ног до головы облепленные снегом.
   Хозяин корчмы бросился помогать гостям пройти к огню. Отклонив его помощь, они уселись тесной группкой на скамейке возле очага и принялись оттаиваться. И когда с волос и бороды их предводителя сошли сосульки, я с удивлением признал в нем бежавшего из осажденного Ольгарта Вогурома дана Хартага.
   - Извини, Эрнар. Считай, что ты победил. Я прерву, с твоего позволения, нашу партию.
   - То есть, ты собираешься сдаться? Но ведь твое поражение далеко не очевидно. Ты можешь еще усилиться в "урожае", если повезет - снизить мой, и дождаться опять нарушения весов.
   - Это - если повезет. А на судьбу рассчитывать опасно. Так что твоя взяла. Если ты проиграешь на этот раз, это будет несправедливо.
   Эрнар, уже разошедшийся в игре и готовый к победе, с неохотою согласился прервать партию, и тут же сообразил, что мой интерес к пришедшим - не случаен.
   - А кто это?
   Я посмотрел на него. Произнесенное громко имя дана Хартага может привлечь внимание и слишком посторонних ушей, а потому я ответил уклончиво:
   - Так... Встречались мы с ним раньше.
   Я направился к скамье, где сидели дан Хартаг и его спутники. Один из его спутников приподнялся, готовый к броску или внезапному удару, но я, не обратив на него внимания, встал перед Хартагом. Он с неохотою поднял на меня глаза - и тут же опустил. Потом, подумав, снова поднял, и встретился с моими.
   - Ты считаешь, я бежал, подло вас бросив? Но ведь я же рассказал тебе о своих планах! Или, по-твоему, я должен перед тобой отчитываться в своих действиях?
   - Хозяин! - окликнул я. - Позволь нам побеседовать в малой комнате.
   - Конечно-конечно, - хозяин - полный хротар средних лет - пригласил нас в небольшую комнатку за перегородкой от общего зала. Туда слуга принес горячие закуски и кувшин пива.
   - Ты ни в чем передо мной отчитываться не должен, - начал я. - А вот перед теми, кто остался на острове, как ты оправдаешься?
   - Но ведь все кончилось благополучно, как я слышал! Так что здесь я в тебе не ошибся. Ты сумел договориться с Оттаром. Кто бы еще сумел, кроме тебя - не знаю.
   - И теперь я сижу здесь, не зная, каких приказов мне ждать от моего хозяина, - кивнул я. - Ты считаешь - я этого и хотел?
   - Не всегда нам приходится делать то, что мы хотим, - отвечал Хартаг.
   - То есть, ты не хотел бежать, но тебе пришлось? Или тебя заставили?
   - А ты считаешь, я должен был, как герой, до последнего сражаться за свободу Ольгарта? Но подумай, что произошло бы с горожанами, когда Оттар взял бы город? Их просто заставили бы снова платить налоги. А что бы Оттар сделал со мной? По меньшей мере, повесил бы.
   - То есть, ты не веришь, что Ольгарт мог продержаться?
   Вогуром покачал головой.
   - Да ты знаешь ли, как было дело? Я уже много дней пытаюсь поднять на подмогу Ольгарту Кано Вера, а он, как последний осел, уперся в своем намерении одолеть Йострем. А ведь Камангар просто напрашивается, чтобы Дивиана его побила! На этой границе Оттар не держит почти никаких сил, все стянуты к югу и к Ольгарту. Вот еще увидишь, я сумею убедить Кано Вера, я только для того и ушел с Ольгарта; и если бы проклятый Роннар мне не помешал, уже сейчас рати Кано Вера высаживались бы на землях Камангара.
   - Насколько я знаю, обычно хитроумными рассуждениями прикрывают обыкновенную трусость.
   - Ну и что? А тебе никогда не было страшно?
   - Ты понимаешь... Смешна - и осуждаема - не глупость, а потуги глупца казаться умным. И не трусость осуждается людьми, а нежелание в ней признаться. Что мешало тебе собрать совет, и сказать им: "мне грозит гибель, поэтому - отпустите меня, я слагаю с себя полномочия правителя". Зачем было бежать ночью, тайно, даже после того как я сказал, что не смогу возглавлять правление острова?
   - Разве ты не знаешь, как ведут себя люди на совете? Там каждый глупец как раз и строит из себя умного, а трус - храбреца, прикрывая свою трусость высокомудрыми рассуждениями об осторожности! Заикнись я о своем намерении - и каждый бы счел своим долгом начать меня уговаривать остаться, убеждая, что никто лучше меня не сможет защитить город, тогда как на самом деле каждый просто боится ответственности, которую могут взвалить на него лично!
   - А вот ответственности стоит бояться, - заметил я. - И не брать ее слишком много, если не справишься. Зачем ты сейчас говоришь об этом, если год назад ты говорил членам совета совсем другое? Зачем тогда ты убеждал их в необходимости борьбы? Зачем просил дать тебе убежище, зачем говорил о своей непримиримой вражде с Оттаром - если потом сам вступил с ним в тайные переписки?
   Вогуром вдруг помрачнел.
   - Значит, ты нашел то письмо. Я-то думал, что сжег его, но, видно, сильно торопился. Ну, что же, ты можешь мне не верить, я уже сказал тебе: у нас были разные ставки. Ты вообще ничем не рисковал в нашей войне, горожане рисковали только свободой, а я - головой. Согласись, без головы трудно быть свободным?
   - Да, - подтвердил я, только имея в виду нечто иное. - Без головы очень трудно быть свободным. Ну, я не имею права тебя судить, однако не мог не высказать, что я думаю по поводу твоих действий.
   Я вернулся в зал, к своему партнеру. Эрнар вновь принялся мешать "тары".
   - Ну, что, поговорили?
   Я молча кивнул. Говорить не хотелось. Эрнар, не обращая внимания на мою задумчивость, продолжил прерванные рассуждения, когда снова в нашу игру вторгся приход посетителей.
   На сей раз это были камангарцы, и, судя по дорогим плащам, к которым не приставал снег, - из знатных.
   Дан Вогуром выглянул из малой комнаты - и застыл. И Эрнар, увидев гостей, тоже вдруг прикусил язык. Я перехватил взгляд Вогурома: в нем была только молчаливая просьба.
   Гости прошли к стойке и спросили горячего вина. Один из них - высокий воин с двумя мечами, привешенными к поясу, в кожаных доспехах под плащом, - оглядел зал - и решительно направился к нам. Я на миг встретился с ним глазами - и на меня плеснули потоки воспоминаний. Сперва закат, причал в Иль-Бьоне - и высокая фигура на носу лодки. Затем бурное море, плеск весел и незнакомый гость, поднимающийся на борт. И наконец - ночь, отблески костра и одинокий воин, отбивающийся от летящих в него копий.
   Эрнар, вдруг припомнив все свои смелые речи, побледнел, явно решив, что явились за ним. Я поднялся навстречу гостю, наконец узнав его: это был Тарлав, тот самый посланник Камангара, что вел переговоры с Верондом на Иль-Бьоне, а потом пытался скупить нашу добычу на Ольгарте.
   - Я за тобой, - приветствовал он меня. - Меня послал Оттар, велев напомнить, что ты обязался выполнять его повеления.
   - Я не спорю, - кивнул я. - Только поначалу мне было велено дожидаться его здесь.
   - У него изменились планы. Мой повелитель ожидает тебя в своей столице, куда приказал прибыть как можно быстрее. Если тебя здесь ничто не держит, то следуй за мной немедля.
   - Неужели столь знатный человек, как ты, теперь выступает в роли всего лишь гонца от правителя к какому-то магу? - не поверил я. Тарлав улыбнулся.
   - Ты, конечно, догадался верно, но о прочих моих поручениях тебе необязательно знать. Скажем так: по пути мне было приказано захватить тебя, дабы ты не скучал в дороге и не очень задерживался.
   Мы быстро ехали на низкорослых мохноногих лошадках по зимним горным дорогам, которые хротары умудрялись поддерживать в порядке. Наконец я смог поближе пообщаться с Тарлавом, и он показался мне разговорчивым и добродушным человеком. В дороге мой спутник поведал мне, что заставило Оттара внезапно бросить все и устремиться в свою столицу, откуда тянулись нити управления государством.
   Эрнар угадал верно: назревала война с Кано Вером. Как уже проговорился Вогуром (я даже не простился с ним, дабы ненароком не выдать его, зато с Эрнаром попрощался от души), Кано Вер начал войну с Йостремом и основательно в ней увяз.
   Поначалу казалось, что у Кано Вера нет никаких шансов на победу: Даронд с отрядами хротаров обложил его крепость на Нандире, а Веронд отправил свою гвардию в тыл Кано Вера, морем, через Залив, в земли Иль-Фрама и Люди, оставшиеся почти без прикрытия. Однако Кано Вер не зря стяжал славу отважного полководца.
   Бросив свою крепость в Серебряных горах, правитель Дивианы неожиданно объявился в Гиблом Кряже, броском преодолев степные пространства Валахора, и осадил столицу в Иль-Бьоне. Веронд тщетно пытался просить помощи у Оттара; тот вполне законно отвечал, что "не имеет выхода к морю и потому не может ничем помочь Йострему". Веронд успел все-таки собрать ополчение Иль-Бьона, числом превосходящее войско Кано Вера, но у ополчения не было ни желания, ни умения воевать, а потому не удивительно, что дружины Кано Вера разгромили своего противника. Веронд бежал на Золотой Остров. Десант же хротаров, посланный Верондом в Людь, попал в засаду, орагнизованную местными ильвами, и был перебит лучниками Иль-Фрама.
   На Южном направлении дела Кано Вера складывались не так успешно. Даронд занял его крепость и вторгся в Иль-Фрам. Однако, разрушив рудник на Лысой горе, хротары Йострема вынуждены были прекратить свое продвижение, столкнувшись с объединенными силами ильвов из Иль-Фрама и севинов из Трегорья, издавна поддерживавших тесные связи. Вскоре Дивиана выправила положение и здесь, и крепость в Нандире вновь перешла под контроль Кано Вера, так что войска Йострема оказались зажатыми в Валахоре.
   Но с появлением Кано Вера в Иль-Бьоне (бедный Иль-Бьон!) утратил силу договор Оттара с правителями Йострема, и Оттар стал усиленно готовиться к освоению Золотого острова - когда выяснилось, что у Кано Вера на этот счет другие планы.
  
   Глава 2. Цель и способы ее достижения.
  
   "Третий хранитель Престола Йострема Даронд - Первому Хранителю Аронду.
   Мои люди сообщают, что Веронд, проиграв битву у Рондирера, начал тайные переговоры с Кано Вером. Он готов уступить ему Валахор, если тот позволит Веронду удержать за собой Иль-Бьон как независимое владение."
  
   "Аронд - Даронду.
   Помешать этому любой ценой!"
  
   Только и разговоров было в столице, что о готовящейся войне между Камангаром и Дивианой. Потому лишь краем уха я услышал, как передавали о "внезапной смерти Хранителя Веронда".
   - Что? Что произошло? - я попытался схватить за руку пожилого сьорлинга, рассказывавшего об этом.
   - Да, разное говорят, - сьорлинг с достоинством освободил свой рукав от моей ладони. - Кто говорит - объелся за обедом, а кто говорит: от стыда покончил с собой. Вроде как отравился.
   До дворца Оттара я шел как в воду опущенный. Веронда, полного сил и жизнерадостности, мертвым представить не получалось. И я все чаще начинал себя корить, что отказался быть его личным магом: будь я при нем, кто знает, быть может, все сложилось бы по-иному. Хотя, возможно, это говорило во мне излишнее самомнение. В последнее время, когда большинство задуманного мне удавалось, я начал подозревать, что являюсь особенным, исключительным; а это всегда плохо влияет на характер человека. Разумом я мог сколько угодно твердить себе, что я - такой же, как все, но поверил бы я только, случись со мной что-нибудь очень нехорошее. И тогда слава Творцам, что меня не было рядом с Верондом, ибо не сумей я ему помочь - корить бы себя пришлось гораздо сильнее. И все-таки меня не оставляла уверенность, что при мне этого бы не случилось.
   Дворец Оттара трудно было назвать дворцом. Он жил в доме, построенном по обычаям предков. Когда Отан, отец его, перенес столицу с юга ближе к исконным местам обитания сьорлингов, он не стал отягощать себя роскошью, оставшейся в теплых землях, и воздвиг добротный бревенчатый дом с огромным главным залом и несколькими боковыми помещениями для слуг и дружины. Позднее вокруг этого дома наросли всевозможные служебные здания, поселились пришедшие с правителем воины и слуги, и начал созидаться город.
   - Это хорошо, что ты пришел, - встретил меня Оттар в своей главной зале. - Думаю, пора тебе заняться делом.
   - Я думал, ты поручишь мне дело в Приморье, - отозвался я.
   Оттар изучающе на меня посмотрел.
   - Ты мне будешь куда более полезен в Йостреме.
   - Что я должен буду делать?
   Вместо ответа Оттар стал спрашивать меня сам.
   - Что вам рассказывали про драконов?
   Я улыбнулся, вспомнив про себя Эрнара:
   - Неужели такой образованный человек, как правитель Камангара, верит в сказки про драконов?
   - Еще я верю, что маги способны его приручить и поставить себе на службу. Скажешь, вас этому не учили?
   - Ну, посуди сам, - я подошел к стене и углем нарисовал на ней изображение, отдаленно напоминающее дракона, как его описывали легенды. - Если верить преданиям, дракон один мог разогнать целое войско, по крайней мере, отряд в несколько сотен человек. Значит, размеры у него должны быть куда побольше, чем у коровы. А ты представляешь, какие должны быть крылья, чтобы поднять эту тушу в воздух? И как часто он должен ими махать?
   - Я не силен в подобных вычислениях, - ответил Оттар. - Мне просто нужен дракон. Ближайшая гора, где, по преданию, водились драконы, лежит в Йостреме, в Валахоре - это Серая гора. Ты должен будешь отправиться туда и приручить дракона Серой горы.
   - По преданию, - ехидно напомнил я, - ближайшая отсюда гора, где водились драконы - та, у подножия которой расположилась твоя столица.
   Оттар помолчал, точно надеясь, что я сам догадаюсь, почему он не посылает меня сюда, к себе под бок.
   - Нет, - возразил он на мой незаданный вопрос. - Не потому, что боюсь за столицу. Просто я спускался в пещеры этой горы. И не нашел там дракона.
   - Ты полагаешь, мне повезет больше?
   - Никто не мешает нам попытаться, - отвечал Оттар. - А больше мне рассчитывать не на что.
   Я полагал, что подобное признание требует пояснений, и Оттар, как ни странно, согласился их дать.
   - Как ты думаешь, кого из нынешних правителей я более всего опасаюсь?
   - Кано Вера, я полагаю, правителя Семиградья.
   Оттар покачал головой.
   - Кано Вер талантливый полководец, но он помешан на вопросах чести, а потому весь как на ладони. С ним ничего не стоит договориться, и даже как враг он не слишком опасен, ибо не пойдет на недозволенные или нечестные средства. Нет, более всего я опасаюсь самого дальнего своего соседа, дана Атрана, правителя Бросс Клагана. Боюсь, пока мы выясняем отношения с Вогуромом, с Йостремом, с Кано Вером, он придет и заберет все.
   - И как же я могу помочь тебе против него в Йостреме?
   - Есть две вещи. Первая: сейчас Бросс Клаган активно помогает Йострему в борьбе с Кано Вером. И все-таки, несмотря на наши напряженные отношения, я предпочел бы иметь соседом этого доблестного семура, чем торговцев Клагана или хитрых дипломатов Йострема. Так что, по мере возможности, постарайся противодействовать планам Бросс Клагана.
   Я склонил голову в знак того, что понял свою миссию.
   - И вторая - дракон. Да, я знаю, отряд хорошо вооруженных и обученных воинов сильнее даже дракона, - но теперь мне негде взять этих воинов. Раньше я получал их через земли Кано Вера, теперь же этот путь закрыт... Этого достаточно тебе знать. Ступай.
   Я уходил, оставляя Оттара в неведении, что Вогуром, его недавний противник, которого он полагал утонувшим - жив и готовится к борьбе под знаменами Кано Вера. Правда, быть может, это у меня были устаревшие сведения, а Оттар прекрасно знал о судьбе Вогурома, и несчастный дан давно уже попал в засаду, устроенную камангарцами. Ведь не спроста появился в Приморье Тарлав. Мы ушли; а кто знает, что стало с даном Хартагом после нашего ухода? Быть может, добраться до Кано Вера ему так и не довелось.
   В конце зимы я выступил пешим путем на юг. Довольно быстро миновал я обжитые сьорлингами земли Наваррии и вступил в Велигорье -- горную страну, тянущуюся на много дней пути во все стороны.
   Велигорье - это изначальная вотчина хротаров. Три земли были заняты с самой древности: ильвами - Иль-Фрам, токомурами - Великие равнины (куда лежал сейчас мой путь), и хротарами - Велигорье.
   Помнится, в школе магов мы однажды заспорили, что заставило хротаров жить в горах. Одни считали, что те изначально там родились и всегда жили, другие же - что их туда загнала нужда и преследования ильвов. У меня тогда было особое мнение, которого я придерживаюсь и по сей день, особенно - поближе познакомившись с хротарами. Нам, жителям равнин, кажется, что по доброй воле в горах жить никто не захочет, но я уверен, что если хротары не изначально жили в горах, то загнать их туда могло только их неуемное любопытство.
   Несмотря на то, что Велигорье составляют огромные горные хребты, вокруг меня простирались зеленые луга и поля, лишь изредка прорезанные глубокими - такими, что дух захватывало, если заглянуть в них - ущельями, где на дне журчали речки. Немыслимое количество всевозможных приспособлений помогало хротарам удерживать снеговую воду на полях, поднимать полив на невероятную высоту и спасать слабый слой почвы на голых камнях от сильнейших ветров, что обрушивались на горы. Трудно поверить, что создавать все это хротары научились от нужды.
   Из полей порой доносились спокойные и мелодичные, но несколько заунывные песни хротаров.
   Крепостей в Велигорье не было - оно само представляло одну огромную естественную крепость. И потому я был очень удивлен, когда увидел чуть в стороне от дороги вросшее в землю (или, скорее, выросшее из земли) здание, обнесенное массивными стенами. От кого могли ограждаться жители, забравшиеся так высоко в горы, я не мог придумать, а потому решил полюбопытствовать у самих жителей.
   Возле дороги росли раскидистые деревья; до этих высот как раз добралась весна, и деревья стояли, скрытые зеленой дымкой. И вот, на одном из деревьев я заметил человека, забравшегося в самую гущу ветвей. Сперва мне показалось, что он подстригает ветки - у садовников существует поверье, что после этого ветки начинают гуще расти, - но, подойдя ближе, я со все возрастающим удивлением обнаружил, что он просто срывает с веток набухшие почки и молодые листья.
   - Прости, не будет ли нескромностью спросить тебя: ты что делаешь?
   - Обрываю листья, собирающиеся распускаться, - ответил тот, не задумываясь.
   - Зачем? - вопрос мой не отличался оригинальностью, но сдержаться я не мог, ибо при всем желании не придумал смысла подобного занятия.
   - А почему бы и нет? - ответствовал тот бесстрастно. - Какая разница, как именно ты будешь проводить свое время? Кстати, советую присоединиться - вон, рядом есть еще одно дерево.
   - Не всем под силу заниматься подобной бестолковой деятельностью, - покачал я головой почти с восхищением.
   Он с видимой обидою слез с дерева.
   - Между прочим, истинный смысл любой деятельности - в ней самой, а не в каком-то там неведомом результате, который еще неизвестно, будет или нет. Неужели вас не учили такой простой истине?
   - Нет, - ответил я, сдерживая улыбку. - Но любой деятельностью легче заниматься, если видишь, что куда-то продвигаешься, а не бегаешь кругами на одном месте.
   - Мир все равно круглый, спроси у любого хорошего морехода из сьорлингов - так что, куда бы ни шел, вернешься в то место, откуда вышел. Чем дальше ушел - тем быстрее вернешься!
   - Ага; а чем выше залезешь - тем быстрее будешь падать, - поддакнул я. Он посмотрел на меня с некоторым недоумением, явно не понимая: подтруниваю я над ним или говорю серьезно.
   - Совершенно верно. Так что тебя не должно волновать, движешься ты куда-нибудь или нет: идет все своим чередом - и пусть идет. Хоть сто раз пробегись по одному и тому же месту.
   - Но хотелось бы все-таки знать, куда бежишь.
   - Это от нашего дурного желания заглядывать вперед. Какая тебе разница, что будет? Живешь - и живи, и наслаждайся тем, что есть, а не тем, что будет.
   - Но ведь так можно прийти туда, где дальше уже ничего не будет!
   - Все в этом мире преходяще, - отозвался он. - Все когда-нибудь заканчивается.
   - Я бы предпочел играть в "зернь", чем обрывать облетающие листья!
   - Это говорит только о беспокойности твоего ума, видящего разницу между этими двумя занятиями. А на самом деле, все это - одно и то же. И если ты занимаешься занятием, на первый взгляд бестолковым, но с радостью и любовью - смысла у такого занятия куда больше, чем у самой нужной деятельности, выполняемой по обязанности и без души.
   Кажется, я столкнулся с представителем довольно часто встречающегося у хротаров направления, название которого на наш язык можно перевести как "путь воды" - "ли-ронд". Его последователи как раз и учили заниматься всем, что только ни приходит на ум, с любовью и тщательностью, не задумываясь о том, что будет в результате твоей деятельности. Иногда недовольные подобными проповедями селяне из окрестных деревень - которым как раз всегда приходилось думать, как прожить следующий год и что выйдет из их поступков - пытались побить незадачливых проповедников; и, хотя по основе учения, сами побои они должны воспринимать радостно, однако последователи учения на всякий случай селились за крепкими стенами.
   - Что же, желаю тебе успеха в твоей деятельности.
   - Спасибо; но успех мне совершенно не важен, - поклонился хротар.
   Я отправился дальше - и успел заметить, как он снова залез на дерево. Кто его знает, может быть, это я чего-то не понимаю. Ведь, если вспомнить, в детстве мы играли в игры отнюдь не из желания выиграть (хотя проигрывать, кончено, было неприятно) - нам просто нравилось то, что мы делаем. И к чему быть озабоченным какой-то целью, если из-за этого упускаешь многое из прекрасного, случающегося сегодня? Магам, кстати, очень не рекомендовали расстраиваться, огорчаться, переживать, считая, что это сильно нарушает природные потоки сил; однако озабоченность и искренние переживания - это две совершенно разные вещи, и без второго, как мне кажется, жизнь наша сильно обеднеет. И хотя с возрастом нам все сложнее заниматься бесцельной деятельностью, эти люди, залезающие на деревья просто потому, что им так захотелось, не так уж не правы. Я вспомнил о неуемном любопытстве хротаров и улыбнулся: данное учение им как нельзя больше подходило.
   На двадцатый день пути я спустился с Велигорья к Заливу. Отсюда путь мой пролегал через море. Побережье было пустынно. Оттар честно держал слово, данное Йострему: его кораблей в Заливе не было, и мне пришлось довольствоваться небольшим рыбацким суденышком, плывущим к Золотому острову, где проходящие мимо корабли брали воду.
   Не скажу, что я сильно огорчился необходимостью задержаться на Золотом острове. Тень Веронда не давала мне покоя, и там я надеялся выяснить, что же произошло на самом деле.
   На острове продолжалось все то же запустение, которое царило тут год назад. Немногочисленные слуги, последовавшие за Верондом в изгнание - среди них я не встретил никого из тех, кто ближе всех терся возле Второго хранителя год назад, - до сих пор жили здесь, в крепости, где несколько помещений были восстановлены на скорую руку. Конечно, минуло уже три месяца, и вряд ли можно было обнаружить то, что не удалось найти по горячим следам. Разумеется, тот, кто совершил убийство - а что это убийство, я почти не сомневался, несмотря на уверения слухов в случайной смерти Веронда - давно уже покинул остров, но вот выяснить, кто послал убийцу, может быть, еще можно.
   - И что - из Йострема никто не приезжал, чтобы установить причину смерти правителя? - спрашивал я старого слугу, еще более постаревшего со дня смерти хозяина.
   Тот печально развел руками.
   - Кому сейчас до этого? Там идет война, и у правителей хватает заботы и без нас.
   - Хорошо. А до смерти твоего хозяина кто-нибудь приезжал?
   Слуга задумался.
   - Много разных людей приезжало, но все - оттуда, - он махнул рукой на север, в сторону побережья Камангара.
   Видимо, Веронд в последние дни вел активные переговоры с Оттаром. Убийца мог затесаться среди рыбаков, или среди посланнков Камангара...
   - Ты точно помнишь, что в тот вечер он ужинал один?
   - Да, один. Сидел, я ушел за вторым блюдом, и вдруг он вскрикнул так страшно, что я еще в коридоре выронил блюдо. А когда прибежали мы, он уж не дышал.
   - Он лежал на полу?
   - Нет, на столе. Уронил голову на руки и не шевелился. Можно было даже подумать - он спит, только вот не дышал.
   - И никаких ранений, ничего на теле не нашли?
   - Да вот как уснул, я же говорю! Лежит тихо, спокойно, и лицо еще румяное.
   Я вернулся в комнату, где умер Веронд. Она располагалась на втором этаже небольшого здания в центре крепости; в окна ее можно было легко заглянуть со стены или с крыши соседнего здания, но слуги утверждали, что никого там не видели. Впрочем, не видели - не значит "не было".
   Раз никто из Йострема не приезжал, значит, все грамоты и письма Веронда должны быть здесь. Помня о хорошем ко мне отношении Второго хранителя, слуга позволил мне осмотреть бумаги хозяина, но осмотр ничего не дал. Правда, одно письмо - даже не письмо, а набросок - показался мне любопытным: в нем Веронд говорил о возможности отделения Иль-Бьона, ближайшей к нам земли, и соседнего с ним Валахора, от Йострема. Кому он собирался отправить это письмо, отправил ли и вообще зачем о таких вещах было кому-то писать, я так и не понял.
   Засидевшись в задумчивости, я не заметил, как подступили сумерки. Не страдая предрассудками насчет ночлега в комнате, где случилась смерть человека, я улегся на полу. Сон мага всегда довольно своеобразен, ибо это не полная отрешенность, а скорее некая отвлеченность от внешнего мира и сосредоточенность на мире внутреннем. Но сегодня меня посетило странное видение. Я вдруг увидел Веронда, сидящего за столом, и в комнате хоть и были сумерки, но еще достаточно светло. Веронд сидел и не замечал меня, задумчиво черпая ложкой похлебку из миски.
   Дверь неслышно отворилась. Веронд попытался вскочить, но вошедший человек скользнул к нему и вдруг пальцами ударил его в шею. Вскрикнув, Веронд захрипел и повалился лицом в стол; а человек повернулся ко мне.
   Я услышал грохот в коридоре: должно быть, это слуга уронил поднос. Сейчас гость должен был исчезнуть, пока слуга будет в замешательстве; но вместо этого убийца направился ко мне. И тут я понял, что не сплю, и гость на самом деле стоит передо мной, готовый к прыжку.
   Единственное, что я успел сделать - это перекатиться ему навстречу. Он приземлился там, где я только что лежал, и вновь развернулся ко мне.
   - Так вот чему учат у "поклонников воды", - усмехнулся я, поднимаясь. Передо мной был тот самый хротар, что поучал меня, как вредно стремиться к какой-то цели, важно получать удовольствие от собственной деятельности. Он не отвечал, и лишь по вспыхнувшим в воздухе тонким линиям я понял, что в меня были брошены смертельные снаряды. Когда я успел раскрутить свой Круг и сбить летящую смерть, я не заметил; а убийца обнажил кинжал и устремился ко мне.
   С грохотом опрокинув на него стол, я обратился в бегство. Стол на пути убийцы задержал его не больше, чем легкий бугорок, но когда он ударил кинжалом, клинок пронзил полу моего долгого одеяния, не задев тела - и запутался в складках.
   Обмотав кинжал одеждой, я обезоружил противника; но, не страдая излишней самонадеянностью, опять отступил, зная, что у того наверняка в запасе еще немало подобных штук. И оказался прав: едва я качнулся в сторону, как возле моей шеи прошел тонкий полудиск, зажатый нападающим в левой руке.
   Отмахиваясь отнятым кинжалом, я отходил к двери, надеясь выбраться в коридор; противник мой замер на миг - и, почуяв неладное, я успел упасть на одно колено: надо мной пролетела тонкая цепь, ударилась в косяк двери - и тут же рванулась обратно.
   Хотелось надеяться, что самые смертносные свои снаряды он уже использовал, и теперь мне угрожали только его руки. Если он убил Веронда одним прикосновением, мне вряд ли повезет больше; но против рук я мог обороняться. Отступать противник мой не собирался; он вновь прыгнул ко мне и - я сам не понял, как - насадился на собственный кинжал, выставленный мною от страха.
   Я выскочил в коридор.
   - Сюда! - окликнул я слуг, суетящихся во дворе. Потом, сообразив, что, раненый, он вряд ли мне причинит большой вред, я вернулся к нападавшему.
   Дела у того были совсем плохи. Кинжал располосовал ему всю грудь, и кровь широким потоком заливала пол. Я попытался остановить кровь, но заметил, что лучше раненому не становится, и понял, что клинок отравлен.
   - Что же ты так? - участливо спросил я, но тому были уже не нужны мои соболезнования. Он стремительно уходил из жизни, и мне оставалось только догадываться, случайной была наша первая встреча, или он уже тогда послан был следить за мной.
   Наконец, раненый замер, запрокинув голову, и стеклянные глаза его уставились в потолок.
   Вокруг меня собирались слуги Веронда.
   - Это он убил вашего хозяина, - заявил я уверенно. - А теперь пришел за мной, ибо я узнал его.
   Так, или не так все было - теперь оставалось тайною. Вряд ли только потому, что я заинтересовался смертью Веронда, послали ко мне наемного убийцу. А вот теперь я многое понял в "ли-ронде". Им ведь была не важна цель занятия, и даже если целью работы была смерть человека, они с удовольствием брались за нее, ибо в ней можно было испытать свои собственные возможности. Так что не только от соседних крестьян защищали поклонников ли-ронда крепкие стены; и теперь становилось понятным, откуда у них средства к существованию, если они не желают думать о своем будущем и пахать землю или выращивать скот. Интересно, сколько ему заплатили за смерть Веронда? И, главное, кто?
   Не менее, а даже более этого, меня интересовал вопрос, кто заплатил за мою смерть? Что ему известно о моем пути и кого он еще пошлет за мной? Я пожалел, что в свое время мало уделял внимания тем навыкам, которые известны как "боевая магия"; видимо, теперь придется ее вспоминать.
   Раз против меня и Веронда использован был один и тот же убийца, скорее всего, за ним стоит и один человек. Если, конечно, это был не единственный мастер своего дела на все Призаливье (а у меня были основания подозревать, что не единственный). А тогда... Я вспомнил предупреждающие слова Веронда: "для тебя Ольгарт - самое безопасное место". Тогда дело до наемного убийцы не дошло. Теперь я основательно перешел кому-то дорогу. И начал догадываться, кому.
   Что же, тем страннее будет направиться прямо в Валахор, поближе к противнику. Больше на острове меня ничто не удерживало, и утром я отплыл в сторону узкой полоски прибрежной земли, где Валахор выходит к Заливу.
  
  
   Глава 3. У подножия Серой горы.
  
   Хотя я и понимал, что вступаю в места, пострадавшие от недавней войны, но по рассказам Веронда представлял себе Валахор неким средоточием культуры, обустроенности и заботы о каждом подданном. Действительность меня основательно разочаровала. Дороги лежали необустроенными, а жители, вместо того чтобы наводить у себя порядок, занимались междоусобными дрязгами. В мелких городах и селениях, а, по слухам, и в самой столице - всюду в Валахоре ловили "сообщников" Веронда, якобы собирающихся предать землю в руки Кано Вера. Как видно, письмо, черновик которого я видел, попало в руки не тому, кому следует. В сообщники могли записать любого, когда-либо общавшегося с Верондом, а теперь имевшего несчастье кому-то не угодить. Меня пока не трогали, а я все ждал, когда встречу кого-нибудь, кто меня узнает - и побежит доносить.
   Ночевать я предпочитал в поле, подальше от жилья, и торопился дойти до Серой горы. Может быть, я не очень верил в драконов, но теперь уже искренне хотел, чтобы они были: кто осмелится подойти к человеку с ручным драконом?
   Серая гора, высящаяся на горизонте, с каждым днем приближалась. Всюду попадались руины домов, обгорелые остатки деревень - явные следы недавней войны; и вдруг посреди поля я встретил толпу людей, деловито занимающихся его размежеванием. Посреди толпы различался важный человек, отдававший указание нескольким своим слугам; а большинство народу стояло чуть в стороне и покорно смотрело за его действиями.
   Услышав от собравшихся селян знакомую севинскую речь, я подошел ближе.
   - Тут нет и пяти сылов, - говорил важный, рассматривая узлы на веревке, поднесенной одним из его спутников. - А вы требуете цену как за десять.
   - А, может, у тебя веревка неправильная? - предположил один из севинов. Важный повернулся к нему:
   - Ты что, хочешь сказать - я нечестно играю?
   Несмотря на свою важность, был он еще молодой, и больше предпочитал решать дело криком, чем умом.
   - Нет, ну мы же с вами мерили? - повернулся севин к своим. - И было десять.
   Селяне зашумели в поддержку.
   - Опять будем мерять? - недовольно произнес важный. - Вы не верите мне, я - вам; нет, так дела не делаются.
   - Тогда давай еще кого-нибудь попросим, - предложил старший из собравшихся севинов.
   Они повернулись ко мне.
   - Ну, нет, - увидев мою круглую физиономию, замахал руками важный. - Это тоже из ваших, хоть и маг, он конечно, намеряет в вашу пользу.
   В это время из кустов появилось двое хротаров, неспешной походкой направляющиеся в сторону деревни.
   - О! - обрадовался старший севин. - Вот у них-то точно будет честно.
   Важный как-то скис, но возражать не стал.
   - Мил человек, - поклонился старший первому хротару. - Рассуди нас. Приехал из Бросс Клагана этот татаг и хочет купить у нас участок земли, чтобы на ней скот разводить. И вот никак мы не можем решить, сколько земли в этом участке: по-нашему выходит, в длину десять сылов, а у него - пять.
   - В два раза никакой веревкой ошибиться нельзя, - покачал головой хротар.
   - А если они разной веревкой меряют? - предположил второй. - У одних чуть короче, у других чуть длиннее, потом каждый округляет в свою пользу, вот и получают такую разницу.
   - Пошли, сами перемеряем, - предложил первый.
   - Где края участка? - спросил второй. Двое севинов отправились показывать, остальные сгрудились и ждали итогов.
   Вернулись хротары несколько озадаченными.
   - В общем, у нас получилось двенадцать черов, а в сылы вы сами переводите.
   - Я прекрасно знаю ваши меры длины, - обрадовался татаг. - Двенадцать черов будет как раз пять сылов.
   - Извини, - вмешался я. - Насколько я знаю, один хротарский чер - это сто их шагов, а один сыл - это перелет стрелы. Ты хочешь сказать, наши стрелы летают на двести с лишним их шагов?
   - Ну, это смотря у кого, - возразил татаг. - Стрелки бывают разные, думаю, есть и такие, что пошлют стрелу на двести шагов.
   - Так ведь сыл - это полет стрелы у среднего лучника, а у такого от силы шагов сто наших и, как раз, шагов сто двадцать хротарских, - заключил я.
   - Умные все больно, - возмутился татаг. - Я сколько лет торгую с самыми разными народами, знаю, у кого что сколько весит и стоит, а какая-то деревенщина меня будет учить.
   Между тем появились еще несколько хротаров и, увидев двоих, пришедших первыми, тоже направились к нам.
   - Вас куда послали? - напустился один из вновь подошедших на первых двоих. - А вы где торчите?
   - Да вот, - хротар растерянно указал на меня и татага. - Вот маг говорит, что в сыле сто двадцать наших шагов, а татаг - что двести.
   - Так взять да замерить, - решительно заявил пришедший.
   - Чур, стрелять будут мои люди, - потребовал татаг.
   - Но из нашего лука, - настаивали севины.
   - Ладно, несите.
   Выбрав самого здорового своего охранника, татаг вручил ему принесенный севинами лук и указал на конец поля. Все замерли. Под общий вздох стрела ушла в воздух и упала где-то у кустов.
   - Пошли искать, - позвал стрелявший.
   - Погодите. Искать будем мы, - объявил старший из хротаров.
   Вскоре стрела отыскалась, и хротары принялись мерять шаги.
   - У меня сто сорок, - объявил один.
   - У меня сто шестьдесят два! - гордо сказал второй.
   - У меня вообще сто семьдесят, - признался старший хротар. Он был самый низкорослый.
   - Вот, это почти двести, - поспешил сказать татаг.
   - Извини, но ты выбрал самого здорового стрелка! - возмутился старейшина севинов.
   - А вы подсунули самый гнусный лук! - не остался в долгу татаг.
   - Если взять в среднем, то сто пятьдесят, - закончил подсчеты старший хротар.
   - Это ближе к ста двадцати, - почесал в затылке первый хротар.
   - А по-моему, к двумстам, - отозвался его спутник.
   Пока длились споры и вычисления, к нам стали подходить новые и новые хротары и присоединяться к спорам. В конце концов, они едва не подрались между собой, выясняя, куда ближе сто пятьдесят, к двумстам или к ста двадцати, и самим севинам и людям татага пришлось их разнимать.
   - Так до вечера будем спорить, - начинал горячиться и татаг. - Плачу как за пять сылов, и все, это мое последнее слово.
   Шуму становилось все больше, и вдруг народ смолк, а через ряды хротаров прошел высокий сероглазый человек в темном плаще.
   - Ты кто такой? - с удивлением воззрился на него татаг.
   - Запоминай, - неторопливо произнес пришедший. - Меня зовут Кулг На Гасш.
   - Ну, и что?
   - А теперь уходи.
   Хротары с появлением этого человека вдруг посуровели и оказались очень грозной силой, мигом преобразившись в воинов, хотя вооружения в их руках не прибавилось. Десяток из охраны татага посмотрел на них - и осторожно стал оттеснять хозяина подальше от них. Тот, однако, отступать не собирался.
   - Зря ты ввязался в это дело, - с угрозою произнес он.
   - Ступай отсюда, - Кулг На Гасш двинулся в сторону татага с такой решительностью, что тот отскочил и, оглядываясь, спрятался за спины охранников. Стража его отступала, обратившись лицом к возможным противникам; потом, видя, что их никто не преследует, гости развернулись и очень быстро припустили к ожидавшим их вдалеке повозкам.
   - Не отдавайте свою землю, - повернулся человек с непроизносимым именем к селянам.
   - Так ведь на что она нам сейчас, если пахать все равно не дадут? - законно вопросил один из них.
   - Когда-нибудь война пройдет, - отвечал Кулг На Гасш. - А земли не останется. Пожалеете, да будет поздно.
   Он повернулся и пошел прочь, в сторону высящейся на юге громадины Серой горы. Хротары потянулись за ним; один только поспешно вернулся к селянам:
   - Да, у вас пива достать нельзя? А то наше кончается.
   - Нету у нас пива, - покачал головой старший севин. - Отряд рыщуров останавливался, так все запасы подчистую сожрали. Сами не знаем, на что жить будем; вот уж обрадовались, когда этот татаг объявился, за землю деньги давал, так и тот обмануть норовил! А ваш хозяин вмешался, так теперь вообще никаких денег не получим.
   - Да мы ж не просто так пиво просим, мы купить собираемся! - хротар выразительно потряс кошельком. Севин задумался.
   - Славка, поди, погляди, не сыщется ли у нас чего в погребе.
   Оставив своих соплеменников, я поспешил за удаляющимся Кулг На Гасшем, тем более что шел он туда же, куда лежал и мой путь. На вид он был явным ильвом, судя по белизне кожи и волос и серым глазам. Однако в окружении хротаров выглядел он очень необычным, и имя его ильвийским быть не могло, напоминая по звучанию скорее хротарские имена.
   Оказалось, за легким перелеском и густым кустарником, где начинались первые отроги горы, у хротаров был разбит лагерь: там ушедших поджидало еще примерно столько же их товарищей, сидящих у разведенных костров.
   - Вечер добрый, - поклонился я хозяевам.
   - Проходи, садись к костру, - пригласили меня хротары. Кулг На Гасш оглянулся, точно заметил меня только сейчас, и подозвал кивком головы.
   Я опустился на землю подле его костра. Хозяин неторопливо отрезал от жаркого, висевшего на вертеле над огнем, кусок мяса, протянул мне.
   - Куда направляешься?
   - Я хочу пройти к этой горе. В ней, говорят, дракон жил.
   - Говорят, жил. Теперь не живет.
   - Ты там побывал? - спросил я с досадою.
   - Да.
   Отвечал он очень кратко. И у меня даже не зародилось сомнения, что он там мог не встретить дракона.
   - Ты что, специально на них охотишься?
   - Да. С наваррским я уже встречался, - склонил он голову печально, точно чувствовал себя виноватым.
   Хотелось расспросить его: "ну, и какие они?" - но язык отказывался поворачиваться. Единственное, что я сумел выдавить, это:
   - За что ты их?
   - Это длинная история. Для тебя она будет скучной, - ответил он так, что дальше расспрашивать стало неприличным.
   Может быть, мне следовало самому спуститься в пещеры Серой горы и убедиться, что ильв говорит правду, но мне как-то даже смешно было сомневаться в его словах: в них совершенно не было рисовки, а была какая-то огромная усталость, какая и вправду накатывает после тяжелого боя.
   В таком случае, теперь мне предстояло решить, что делать дальше. Возвращаться в Камангар мне не хотелось, и покидать Валахор, не выяснив, кто же стоит за ночным убийцей, казалось непростительной неосмотрительностью (хотя оставаться, быть может, было неосмотрительностью куда большей), поэтому я решил остановиться-таки в городе, где посланник Оттара сможет меня отыскать, оттуда написать Оттару о результатах своего предприятия - и ждать его ответа.
   - Куда вы направитесь завтра? - спросил я Кулг На Гасша.
   - На север, - ответил он с такой значительностью, что я невольно вспомнил своего недоброй памяти знакомого из общины последователей ли-ронда: только там могли придавать такое значение именно направлению, а не конечной цели.
   - А в город не зайдете?
   - Нас больно много, - впервые усмехнулся Кулг На Гасш. - Растеряемся в городе, я потом своих не соберу.
   Так что с утра я распрощался со своими гостеприимцами и двинулся к раскинувшемуся неподалеку городу - столице этого края. Любопытно было бы взглянуть на нее с вершины Серой горы, у дальних отрогов которой она и расположилась: только Серая гора была выше ее башен, и выше настолько, что сам город должен был бы показаться игрушечным.
   Назвали его Каманхор. Для севинов это значило просто "дол", но могло еще иметь смысл: "укрепленное поле, поле, спрятанное за стенами". Действительно, прямо посреди поля, на берегу широкой реки высилась обширная крепость с многочисленными башнями и воротами. Все дома были спрятаны под защиту стены; в наших краях, на севере, обычно вокруг укрепленного города располагался еще обширный посад, здесь же за пределами стен не было ни единого строения.
   На мосту перед воротами меня остановили два стражника и потребовали пошлину.
   - Да вы что? - удивился я. - Я же не купец, не всадник, я у вас ни торговать, ни работать не собираюсь; за что с меня пошлина?
   - Собираем деньги со всех входящих на починку стены, - отвествовал правый стражник равнодушным тоном.
   - Она же у вас вроде как целая? - снова удивился я.
   - Ты будешь препираться или платить? - не выдержал левый. - Нет денег - тогда проваливай и не загораживай вход.
   Я был поражен. За минувший год я успел привыкнуть к мысли, что десять предыдущих лет обучения не были потрачены зря: где бы я ни появился, длинное облачение и посох мага вызывали уважение у окружающих. И с подобным грубым обращением мне пришлось столкнуться впервые: то ли стражники были слишком необразованные, то ли в этих краях магов не чтили.
   По счастью, отправляя в дорогу, Оттар снабдил меня достаточным количеством средств на дорожные расходы, а потому, бросив бороться за свои попранные права, я заплатил и вошел. В общем, город поддерживался в довольно приличном состоянии, так что нельзя было сказать, что деньги, взымаемые с приходящих, уходили в никуда: большая их часть все-таки попадала в городскую казну. Горожане шествовали по мощеным улочкам неспеша, точно сознавая собственную ценность. Среди городского населения преобладали токомуры; севинам достались поля и деревни вокруг.
   Я довольно бесцельно отправился в центр города. В одной из небольших улочек на моем пути оказалась распахнутая настежь дверь и небольшая кучка народу, сосредоточенно наблюдающая за чем-то, происходящим внутри. Потом из дома вышел человек с опущенной головой и связанными за спиной руками; его сопровождали четверо стражников.
   - Что происходит? - удивился я. Высокая темноволосая девушка резко повернулась ко мне.
   - Нас выселяют, - произнесла она с горечью - и с вызовом, непонятно к кому обращенным.
   - Да никто вас не выселяет, - замахала на нее рукой соседка. - Просто хозяина вашего забирают, потому как врагом оказался.
   - А нас выселяют, - упрямо повторила девушка и закусила губу.
   Следом за стражниками из дома вышел молодой парнишка лет десяти, растерянно озираясь. Увидев девушку, поспешил к ней; она обняла его за плечи.
   - Пойду, выясню, - не выдержал я.
   Связанного повели к повозке, ожидающей за углом. Там я нашел и старшего всей компании: еще не старого, но седого и морщинистого тощего человека в темном наряде.
   - Скажи, а что делать тем, кто жил в этом доме? Могут они и дальше тут жить?
   - Если докажут, что живут на законных основаниях - пусть живут, - тот пожал плечами.
   - Ага. А как они это могут доказать?
   - Это их дело, как они докажут.
   - И кому они это должны доказывать?
   - Не мне, во всяком случае. Эй, трогай!
   Повозка взялась с места и загрохотала по улице. Постояв, глядя ей вслед, я вернулся к дому. Народ уже расходился, но не все: несколько человек осталось, обсуждая арест.
   - Надо же, вот живет порядочный вроде человек - и вдруг на тебе!
   - Да какой он порядочный? Всегда я говорила: нет там порядочных людей.
   Я подошел к девушке с братом:
   - Живите. Никто вас не выгонит.
   Девушка оглядела меня, презрительно выпятив губу:
   - А ты кто такой, чтобы решать, где нам жить?
   Я усмехнулся:
   - Нет, ежели не хотите...
   Она хмыкнула и провела брата внутрь, подальше от любопытных глаз.
   Наверное, этот дом был не лучшее место для прибежища человека, которого вполне могли заподозрить и как камангарского, и как дивианского лазутчика, но я решил остаться, не считая себя ни тем, ни другим. Молодой хозяйке было все равно. Весь вечер она просидела молча, и я, боясь потревожить ее одиночество, так же молча сидел в другом углу комнаты, исподтишка разглядывая девушку.
   В ее внешности удивительным образом сочетались черты всех известных мне народов. Высокий рост и стройная фигура были явно от ильвов, черные прямые волосы и круглое лицо - от хротаров; при этом преобладала севинская мягкость черт, и от сьорлингов ей достались голубые глаза. Позднее я нашел и характерную черту токомуров. Если взглянуть на их профиль, можно увидеть, как высокая линия лба у них плавно, без ямки и горбинки, переходит в линию носа; такой же особенностью обладала и нынешняя моя хозяйка. Однако, ее нельзя было отнести к эвограм: племя определяется не только намешанной кровью, но и образом мыслей, и языком, и характером, а по ним она явно принадлежала к севинам.
   Дом был весьма просторен, построен в два яруса, соединенных резными лестницами, вьющимися по стенам. Внизу располагались гостинная и кухня, наверху - несколько спален.
   Наконец, когда время подошло к полуночи, хозяйка поднялась.
   - Оставайся, только готовить себе будешь сам, - объявила она. Я не без улыбки согласился: не думал, что подобный вопрос является принципиальным.
   С утра хозяйка оттаяла и оказалась совсем еще юной девушкой, беспомощной и растерянной. Я, наконец, узнал, что зовут ее Далия, и что у них, собственно, стряслось.
   - Отец уехал больше года назад, и с тех пор не появлялся. А мать уже лет десять как пропала. Когда уезжал, отец нас оставил на попечение у своего брата, знатного человека; мы ни в чем и не нуждались, жили прилично. А вчера приходят эти, и заявляют, что дядя - оказывается, замышлял вместе с правителем Верондом отдать наш город врагам. И что, соответственно, его забирают, и все имение его тоже забирают.
   - А отца твоего как звали? - спросил я, пораженный возникшим у меня подозрением.
   - Ты его не знаешь. Он был таможенником в Иск-Хайте, а сюда мы переехали вместе с дядей Ойналом прямо перед войной.
   - Сдается мне, я в Иск-Хайте отца твоего и встречал. Его ведь зовут Арот Миран?
   Далия посмотрела на меня с удивлением - и как бы отказываясь от первой своей оценки, сделанной сгоряча.
   - Ты что, и вправду маг?
   - А ты думала, я для красоты посох таскаю?
   - Не знаю. Выходит, ты знаком с отцом?
   - Видел один раз. Он добирался до Бросс Клагана.
   Далия встала, прошлась по комнате.
   - Странно. Мы же теперь с Бросс Клаганом лучшие друзья; почему тогда от него нет вестей?
   Я пожал плечами.
   - Говоришь, лучшие друзья с Бросс Клаганом? То-то я смотрю, их татаг землю у вас скупает.
   - А они теперь все тут по дешевке скупают. Народ разбежался, кого не перебили или в армию не загнали, канхарты разорились, торговли нет никакой - вот из Бросс Клагана и приезжают поживиться тем, что осталось бесхозным.
   Как я потом успел заметить, ехидства в ней было на десятерых, и не раз сочувствовал ее брату, на которого оно в основном изливалось.
   Далия остановилась возле шкафа с посудой.
   - Значит, и мы должны туда поехать.
   - Куда? Мы же не знаем, где он живет. Бросс Клаган большой.
   Она с тоской посмотрела куда-то сквозь меня, так что я не выдержал и добавил:
   - Но я узнаю. Правда, когда - точно не скажу. Пока придется пожить здесь.
   Главное было даже не то, что я не знал, где искать Мирана, а то, что на поиски нужны были средства, и довольно основательные. Те, что остались у меня от Оттара, я боялся, придется потратить на выкупание права жить в этом доме (вряд ли хозяева города мне уступят просто так, ради справедливости); в случае удачного возвращения Оттар обещал мне тоже немалую награду, но для этого надо было вернуться с удачей. Тогда, при нашем разговоре я презрительно отнесся к его обещаниям, полагая, что мне золото ни к чему; кто же мог знать, как я буду теперь жалеть о том, что захватил малый задаток!
   Хотя многие и пытались, но получить магией золото не удавалось еще никому, это обычно на магию уходило много золота. В общем, думаю я, такой порядок и к лучшему, а то оно обесценится. Но сейчас малость его наличия меня начинала сильно смущать. А потому, вспомнив о своих прямых обязанностях, я сел писать письмо Оттару.
   В Йостреме, державшемся во многом благодаря торговле, связь между городами и селениями при помощи системы посыльных была развита до небывалого уровня: тутошние купцы отваживались отправлять ею даже договора и деньги. С ними же посылались и письма. Разумеется, письмо мое не было адресовано Оттару Кардракмару, властителю Камангара: его получателем был никому не известный рыбак из небольшого селения на побережье Залива. А вот этот рыбак уже знал, куда доставлять подобные письма, и как это делать.
   Изложив, как я добрался до Серой горы и кого нашел у подножия, я предлагал теперь направиться мне на Дрекла - Драконье Озеро, где, по слухам, в середине озера тоже обитал дракон. Это было ближайшая Драконья гора, и находилась она во владениях Бросс Клагана, то есть, я мог отправиться туда и на поиски Арота Мирана, и таким образом совместить личные интересы с интересами государя.
   Уже отправив письмо, я сообразил, что и Кулг На Гасш двинулся в направлении на Дрекла. Имя его в хротарском, как мне разъяснили знакомые из хротаров, как раз и означает Истребитель Драконов, и получил он его, когда много лет назад уничтожил Наваррского дракона (по виду ильвов очень трудно определить их истинный возраст, и Кулг На Гасш оказался гораздо старше, чем я о нем думал). За что он питал такую неприязнь к этим животным (которых, я полагал, вовсе не существует, а получалось, что это их теперь не существует, когда их истреблением занялся Кулг На Гасш), оставалось загадкой, но ежели он доберется до Дракона Северного Острова раньше, чем я, то Оттар останется без дракона (не могу сказать, что я очень переживал по этому поводу, но не выполнить данное мне поручение было бы неприятно).
   Наутро следующего дня я отправился выяснять, что же случилось с Ойналом - владельцем дома, где мы жили - в чем его обвиняют и можно ли ему помочь.
  
  
   Глава 4. Как в Каманхоре справляли праздник.
  
   Ойнал - хозяин дома - содержался под стражей в городской тюрьме, и вытащить его было непросто. Узнав, что я не умею обращать стены в прах и разгонять толпы стражников, Далия опять пришла к весьма невысокому заключению о моих магических способностях. Недовольство ее было так отчетливо написано на лице, что я почувствовал неловкость и попытался объяснить, что, в принципе, можно попытаться проделать нечто такое, что она требует, но обернуться все может неизвестно чем, и, главное, нам придется очень быстро удирать из города.
   - И бросить дом? - уточнила она.
   - Смотря что тебе важнее: дом или собственная жизнь.
   - Кому она нужна, жизнь, как у бездомной собаки! - произнесла она с горечью. Я усмехнулся.
   - Это смотря как к ней относиться. Я бы, например, не променял свою бродячую жизнь на самые роскошные хоромы.
   - О, нет, меня бродяжничество не привлекает! Есть неизвестно когда, спать неизвестно где, ни умыться, ни причесаться... Да и сам ты - что же тогда пришел искать дом, если так любишь спать под открытым небом?
   - Комаров больно много в лесу, - ответил я. - А ты, если бы выбирала между жизнью дяди и собственным домом, выбрала бы дом?
   - Конечно, и дядя бы меня сам одобрил, - сказала она, не задумываясь, снова кольнув меня несколько странной системой ценностей.
   - Значит, - подвел я итог, - раз тебе дом так важен, я думаю, мы не станем ссориться с жителями города, разнося его в пыль, а попробуем решить дело миром.
   На самом деле, я так полагаю, в детстве Далия слишком часто слышала о том, как надо отвечать на подобные вопросы, и ей сильно опротивело лицемерие взрослых: ведь ни один из весьма знатных друзей Ойнала не вступился за опального, вдруг разом позабыв о недавней дружбе, а вступился незнакомый ей маг. По крайней мере, я считал, что если бы действительно пришлось выбирать, Далия бы долго ворчала и ехидничала надо всем на свете, но сделала бы правильный выбор - правильный, я имею в виду, по моим меркам.
   Должен сказать, что о разрушении домов я все-таки имел некоторое представление. Со мною вместе учился колдун из племени эвогров, который к концу обучения так натренировал свой голос, что, почти невоспринимаемый ухом, его низкий рык способен был разрушить самую прочную крепостную стену. На крепостях, правда, он не пробовал, а вот на спор, развлекаясь, дробил камни и небольшие скалы. И всегда выигрывал. Меняя в течении некоторого времени свой голос, он, наконец, издавал долгий, бьющий по ушам возглас - и скала обращалась в щебень. Я всегда тщательно наблюдал за его действиями; так что, имея некоторые навыки в магии, полагал, что и сам при должной подготовке сумею повторить его деяния.
   Но пользоваться неопробованным оружием опасно; кроме того, кто знает, может быть, это именно у эвогров голосовые связки устроены таким образом, а севинам подобное колдовство заказано. А главный принцип магии - это видеть суть вещей, уметь постигать ее и таким образом управлять течением событий, а совсем не силой нарушать естественный их ход.
   В тюрьму меня не пустили, просто отказавшись открывать дверь, и уговаривать мне было некого. Поразмышляв, я пришел к выводу, что пытаться увести узника из-под стражи - это не лучший выход, и, значит, хорошо, что меня не впустили; решать же проблему надо на уровне начальства, то есть, в здании городского совета.
   Навстречу мне из дверей совета выходил плотный коренастый человек среднего роста, с рыжеватой бородой и курчавящимися волосами. Шел он один, но несмотря на отсутствие пышной свиты, я узнал его.
   - Даронд! - окликнул я Третьего хранителя. Тот поднял голову - и с удивлением признал меня.
   - Если ты думаешь наняться на работу магом ко двору Йострема, то напрасно: нам сейчас не до этого.
   - Это я понимаю, раз встречаю Третьего Хранителя Престола одного, без охраны, в окраинной земле государства. Видимо, у тебя много дел.
   - Очень много, - Даронд поклонился и собрался пройти мимо, но его успел заметить молодой татаг - тот самый, что разбирался в разнице между севинским сылом и хротарским чером.
   - Приветствую Третьего Хранителя, - поклонился он, как мне показалось, без особого почтения. - Думал не тревожить тебя, но в ратуше без твоего слова ничего сейчас решать не хотят, поэтому приходится обращаться к тебе.
   - Говори, что у тебя, - на лице Даронда нельзя было прочитать ничего, но я ясно уловил неудовольствие в его голосе от встречи с этим татагом.
   Тот покосился на меня, намекая, что не хотел бы рассказывать при посторонних, но Даронд нетерпеливо нахмурился:
   - Говори быстрее, у меня нет времени. А ты, маг, можешь идти, если больше ничего не желаешь сказать.
   Поклонившись, я прошел в ратушу, но успел расслышать слова (когда хотят, маги умеют слышать очень хорошо; а, надо признаться, я прислушивался, и не ошибся в своих предположениях):
   - Очень серьезная опасность. Это отряд хротаров - может быть, сторонников Веронда - во главе с ильвом, наверняка из Иль-Фрама.
   Я свернул в ворота ратуши и потерял говоривших из виду.
   Глава городского совета отнесся ко мне с почтением большим, чем его стражники у ворот, но выслушать тоже отказался:
   - Увы, у нас военное положение, и все решения принимает только Третий Хранитель Даронд, Верховный командующий силами Йострема.
   - Даже по вопросу уборки на улицах или устроения праздника? - удивился я.
   - Ты-то не с этим вопросом пришел! А все вопросы, кого задерживать, кого отпускать, кого казнить, кого миловать - это только к нему.
   Мысленно я пожалел Даронда. Обязанности на него свалились совершенно немыслимые, и он не соглашался поделиться ими даже с местным главой совета. Пожалуй, мне повезло, что я встретил Даронда раньше, чем его люди пришли за мной. Впрочем, понятие везения для мага не совсем справедливо: где-то в глубинных уголках нашего сознания мы отслеживаем и чувствуем грядущие события, даже когда не отдаем себе в этом отчет, а маги умеют этим пользоваться. Сейчас я понял, что шел в совет уже с намерением встретить Даронда. И теперь мне надлежало снова увидеть его.
   По крайней мере, в ратуше я узнал, где Даронда можно обычно найти, и отправился на поиски, в надежде, что тот не поддался уговорам татага и не отправился ловить Кулг На Гасша. Можно было, конечно, поругать себя, что не сообразил сразу: ведь в присутствии Даронда ни один местный начальник не возьмет на себя смелость решать вопрос о политическим преступнике, а, стало быть, все равно придется обращаться к Третьему хранителю. Но я не склонен был к самобичеванию, предпочитая делать выводы на будущее. Впрочем, эти выводы не всегда помогали.
   Шутка оказалась правдой: Даронд занимался и устроением праздника. Я нашел его на главной площади, недалеко от ратуши, где он вместе с несколькими начальниками рангом поменьше обсуждал, какие торжества будут посвящены празднику Летнего Солнцестояния. Среди них терся и мой знакомый татаг, и еще несколько, по-видимому, из Бросс Клагана.
   - Нет, народ нельзя лишать праздника, - говорил старший из татагов. - Мы возьмем устроение зрелищ на себя, но нам нужно несколько заключенных для полного набора.
   - Зачем? - спросил Даронд, впрочем, без особого интереса: он заметил меня и ждал, что я буду делать.
   - Желательно, те, которых приговорили к смерти. Например, захваченный на днях Ойнал Миран - все равно он приговорен за измену, значит, ты ничего не потеряешь, если отдашь его нам.
   - Он может уйти от правосудия, - произнес Даронд весьма равнодушно. Татаг загадочно улыбнулся:
   - О, это вряд ли!
   - Вот как, почтенный Даронд? - нашел я нужным вмешаться. - Ойнал Миран уже приговорен? А когда был суд?
   - Какой суд может быть над изменником? - отмахнулся Даронд.
   - Если ты так спокойно отдаешь его в руки им - быть может, ты отдашь его лучше в мои руки? - попросил я.
   - Не могу, поскольку решение его судьбы я только что передал этим господам, - Хранитель указал на татагов. Те поклонились.
   - И ничто не сможет тебя переубедить? - продолжил я.
   - Теперь надо переубеждать не меня, а их, - ответил Даронд. Я оглядел татагов. Вид у них был такой, что я понял: переубедить их сможет только очень большое количество золота. Которым я не обладал и, возможно, не стал бы обладать никогда.
   - А зачем вам Ойнал? - спросил я. Старший татаг приложил палец к губам:
   - Все узнается в свое время, почтенный маг. К чему забегать вперед?
   Вернулся я весьма смущенным, и еще более меня смутил возглас, с которым меня встретила Далия:
   - Все, надо ехать в Бросс Клаган!
   - Зачем? - данная поспешность показалась мне странной.
   - Только там умеют устраивать настоящие танцы!
   - Танцы? - я был слегка ошарашен. - Ты занимаешься танцами?
   Можно было бы добавить: "В то время как твоего дядюшку уже приговорили к смерти", но Далия еще не знала об этом, и можно было ее извинить. Но все равно, когда только-только кончилась война, мысль о занятиях танцами казалась мне кощунственной. Впрочем, люди стараются как можно быстрее забыть плохое; а потому - неудивительно, что они стремятся к радостям и праздникам.
   - Ты знаешь, какой должна быть девушка из высшего света? - в ответ начала мне жаловаться Далия. - Она должна есть, как пташка: по крошке, но только самые изысканные и дорогие блюда; она должна падать в обморок при виде крови, слыша неприличные слова или просто от любого волнения. Она должна говорить только по-ильвийски, и знать бесчисленное количество танцев. Нет, ильвийский мне нравится, это, наверное, самый красивый язык, который я знаю, но у них, у ильвов, женщина может сражаться наравне с мужчиной, управлять государством и вообще ничем не хуже мужчины; а у нас из женщины делают только домохозяйку!
   - Но ведь должен хоть кто-то заниматься делом, пока мужчины без толку убивают друг друга, - пожал я плечами, вспомнив слова Веронда, что он в каждом городе устроил для молодежи "уроки танцев, музыки и живописи", стремясь приобщить ее "к прекрасному".
   - А ценят и уважают все равно только воинов или богачей.
   - Это потому, что вы пытаетесь играть в наши игры по нашим же правилам, - ответил я. - Придумайте свою - и там вы далеко обставите нас.
   Она недоверчиво на меня посмотрела.
   - И как ты отнесешься к девушке, которая ездит верхом и стреляет из лука?
   - Скажу, что это ее право.
   - А мне нравится ездить верхом, - призналась она. - Из лука я стрелять не пробовала, но, думаю, мне тоже понравится.
   - Смотря в кого, - возразил я. - Лучше уж танцевать.
   - Ой, а танцевать у нас - это же вообще ужас! Танцы - ах! - это моя слабость; но что это такое: танцевать под одну дуделку Бодрина, когда у татагов этих - с десяток разных инструментов; а какая музыка, а какая глубина, а какие движения... - она мечтательно закружила по комнате.
   - Там, наверное, занятия и стоят дороже, - предположил я.
   - А еще настоящая девушка из высшего света никогда не должна думать о деньгах, - добавила она.
   - М-да, тяжело быть девушкой из высшего света, - посочувствовал я. - Кстати, твоего дядюшку собираются казнить.
   - Да? А за что? - спросила она равнодушно. - Как - казнить? - вдруг переполошилась она.
   - Это я попытаюсь выяснить: как именно.
   Судя по тому, как татаги выторговывали Ойнала у Даронда, убивать его немедленно они не собирались, если только кто-то не пытал к нему личной ненависти. Впрочем... Впрочем, этого тоже нельзя было исключать, но из того, что я слышал, следовал вывод, что татаги как-то намерены использовать приговоренного на празднестве.
   - У тебя есть здесь друзья? - спросил я Далию.
   - Есть, - ответила она с удивлением. - Хотя бы, с кем мы на танцы ходим.
   - Это нормальные люди, им довериться можно?
   - Надеюсь.
   - Думаю, вы с ними пойдете на праздник?
   - Наверное, - продолжала она удивляться.
   - Тогда будьте готовы. Я еще кое-что выясню. И помни: танцы - это не то, ради чего стоит ехать в Бросс Клаган.
   В городе вовсю готовились к празднику.
   Была огорожена длинная площадка возле стен города, и там возводили места для зрителей побогаче и отводили лужайку, где бы стоял простой народ. Вокруг площадки натянули сетку; чуть в стороне от нее, возле мест для почетных гостей, стояла группа татагов.
   Я услышал их раньше, чем они заметили меня.
   - Здесь совершенно дикие люди! - возмущался знакомый мне молодой татаг. - Если бы мы в Клагане предложили такую плату, любой стражник из городовой охраны согласился бы выйти на арену не то что с ножом - с голыми руками! Во всяком случае, семья его была бы обеспечена до конца дней. А тут приходится всех уламывать - и никто не соглашается! Боюсь, ваше решение использовать преступника обернется против нас: это совершенно не зрелищно. Тигр его просто загрызет, и борьбы не получится.
   - Банн, помолчи, - прервал его старший татаг, увидев меня.
   - Простите, я услышал ваш разговор, - поклонился я. - Нельзя ли узнать, на что именно вам требовался человек, за что вы собирались заплатить так, что всей его родне хватит до конца дней?
   - Мы уже нашли такого человека, и совершенно бесплатно, - поспешно ответил старший татаг.
   - Я говорил же, Амир, что не считаю ваш выбор правильным, - заметил Банн.
   - Еще раз предлагаю тебе помолчать! - повысил голос старший. - Не думаешь ли ты, что маг окажется лучшим бойцом? Он уничтожит нашего Налрема какой-нибудь вспышкой еще с другого конца арены! Конечно, полагаю, это будет красиво, но ненадолго. Извини, почтенный маг, но ты нам не подходишь.
   - А если я пообещаю вам не использовать своих магических возможностей?
   Амир покачал головой.
   - Никто не знает, как поведет себя человек в опасности. Ты можешь и не сдержать свое слово; а нам придется оправдываться перед зрителями.
   Он поклонился мне, давая понять, что разговор окончен, и мне оставалось только удалиться. Попытка моя добыть таким образом средства и заодно освободить Ойнала не удалась, но кое-что - а именно, зачем им был нужен Ойнал - я узнал.
   Весь день наконуне праздника по городу бегали глашатаи:
   - Вас ждут на празднике! Для вас выступают лучшие акробаты и жонглеры, прекрасные танцовщицы, наездники и борцы, а в конце вас ждет незабываемое зрелище: поединок зверя и человека!
   - Вот ведь, - покачала головой соседка Далии, та, что доказывала "вражескую сущность" Ойнала, - чего удумали: живого человека со зверем стравливать! Еще до чего мы докатимся...
   Далия представила мне компанию своих друзей. При словах глашатая о танцовщицах я невольно вспомнил увлечение Далии, но, увидев ее друзей, понял, что это - люди из другого круга, не те, кого можно выпустить на арену. Здесь было человек десять, парни и девушки, средь которых выделялся высокий молодой севин с удивительно одухотворенным лицом: оно как-то не вязалось с его крупным сложением. Я заметил его взгляд, устремленный на темноволосую девушку - тоже севинку - которая, со своей стороны, делала вид, что совершенно его не замечает.
   - Это Бодрин, наш музыкант, - представила его Далия. - Это Влада. Это Эртрот... - она поочереди назвала всех.
   - Ваша задача только одна: когда Ойнал выйдет, окружить его и довести до дома, чтобы его кто-нибудь опять не увел.
   - Откуда выйдет? - тут же спросил Эртрот.
   - С представления.
   Мы явились пораньше, чтобы занять места ближе к арене, но, оказалось, любителей зрелищ в Каманхоре немало: все сидячие места оказались заняты. Тогда, несмотря на протесты девушек, мы расположились прямо возле сетки.
   Народ все прибывал; многие залезли на городские стены, несмотря на наличие стражи. Все пространство вокруг арены к началу представления было забито народом; кому-то становилось плохо, их выводили соседи. Нас с Далией оттеснили от ее друзей и от сетки, но я, уйдя в себя, не обращал внимания, заботясь только, чтобы было видно происходящее на арене.
   Перед началом вышли глашатаи и принялись расхваливать устроителей праздника:
   - Восславим почтенных татагов Бросс Клагана, подаривших нам этот праздник. Вас ждет незабываемое зрелище; но такое зрелище - обычное дело для живущих под властью Бросс Клагана. Слава Бросс Клагану, где чтут и уважают всех людей, где каждый найдет себе занятие по душе, где никто не остается обиженным! Он помог нам восстановить наши города и дороги, вернул нам наше благополучие - не забудем же об этом!
   Зрители, в ожидании дальнейшего, проглотили эти слова. Я задумался было о том, сколько надо заплатить человеку, чтобы он начал убеждать других в том, во что сам не верит, и едва не отвлекся.
   Представление началось скачками, видимо, для разжигания азарта. Все, что обещали глашатаи, было тут, но я почти не следил за представлением, разыскивая взглядом Ойнала. Наконец, объявили и его выход.
   - С одной стороны - злодей, человек, скрывающий душу зверя. Против него - зверь, не скрывающий своей сущности. Поддержите сражающихся, от вашей поддержки зависит, кто будет сегодня победителем!
   Зрители дружно заревели, так что меня вдруг охватило сомнение, где же сидели худшие звери. Когда крики утихли, глашатай продолжил:
   - Если вам понравится один из бойцов, вы вправе потребовать награды для него. По вашему слову победитель может получить свободу.
   К ближнему выходу на площадку подкатила деревянная клетка, и из нее вышел, гордо помахивая хвостом, тигр, какие водятся, я слышал, на южных островах. Привезти его сюда стоило немало, и я невольно подумал, скольких противников ему уже скормили.
   Выпущенный на огороженную площадку Ойнал выглядел далеко не по-боевому. Заросший щетиной, в порванной рубахе, он щурился от света и судорожно сжимал в руке небольшой кухонный нож. Зрители принялись улюлюлкать, подзадоривая бойцов, и чувствовалось, что их симпатии - не на стороне Ойнала.
   Огромный рыжий зверь стал медленно красться к добыче - а Ойнала можно было считать просто добычей. Закрыв глаза, я принялся раскручивать круг; мне предстояло сделать то, чего я никогда раньше не делал, и в этот раз ошибка стоила бы слишком долго. Когда тигр был на расстоянии нескольких прыжков от жертвы, я поднял свой круг, отделил от себя - и соединил им противников между собой.
   Можно было различить, как Ойнал вдруг утратил свой рассеянный вид, приободрился, расправил плечи, и я мог догадаться, как закрадываются ему в голову мысли: а так ли уж все безнадежно и не справится ли он с хищником одним своим ножом? Крепче сжав оружие, Ойнал шагнул навстречу врагу.
   Зрители умолкли, почувствовав, как изменилась расстановка сил. Тигр, уже готовящийся к прыжку, вдруг остановился, точно различил, что добыча ему не по зубам. Что-то смутило его, быть может, чересчур уверенный вид жертвы. Замерев на месте, тигр низко зарычал - но рык этот, долженствующий устрашить врага, лишь придал тому силы. Замкнутый меж ними круг теперь передавал силу и уверенность тигра - Ойналу, страх же и неуверенность последнего - тигру. И когда Ойнал шагнул к тигру и взмахнул ножом - хищник прижался к земле, повернулся - и бросился наутек.
   Это надо было видеть, как клыкастый зверь, раза в два больше своего противника, поджав хвост, точно испуганный кот, огромными скачками удирает от Ойнала, а тот, победно размахивая ножом, носится за ним по малому кругу внутри площадки и все норовит достать врага с размаху. Ножом Ойнал владел, конечно, не мастерски, тут я ему ничем помочь не мог, а потому, дотянувшись до тигра, только располосовал ему шкуру. Бедный тигр, озверев (я слабо представляю, как это, но другого названия не знаю), попытался было сопротивляться, но последние его проблески ярости только усилили ярость Ойнала, и, наконец, сжалившиеся служители оттащили израненого тигра от разошедшегося противника.
   Зрители ревели от восторга.
   - Сво-бо-ду, сво-бо-ду! - скандировали где-то ближе к ограждению друзья Далии. То, что Ойнала теперь отпустят, можно было не сомневаться; надо было перехватить его, пока служители татагов не передумали.
   Мы с Далией пробирались к выходу, когда навстречу мне из толпы появились четверо воинов, одетых, судя по темному цвету их доспехов, в митрондовые кольчуги и с копьями в руках. Впереди них шел служитель, одетый в наряд побогаче.
   - Маг Хладомир? Наш повелитель, Хранитель Даронд, просит тебя пройти к нему.
   - Я скоро, - отпустил я Далию; проследив, что она встретилась с друзьями и они вместе пробираются к выходу, в который увели Ойнала, я кивнул стражникам:
   - С удовольствием встречусь с почтенным хранителем Дарондом.
  
   Глава 5. Как Бодрин играл на дудке.
  
   Оказывается, Третий хранитель престола Йострема, Даронд вовсе не ходил на праздник, предоставив всем распоряжаться татагам. Он ждал меня в своем доме, и, когда я вошел, не пошевелился, чтобы выйти навстречу.
   - Узнаешь? - он бросил на небольшой столик перед собой письмо. Это было мое письмо, отправленное Оттару через рыбака. - Получатель его был шпионом Камангара.
   Меня очень смутило слово "был" в речи Даронда.
   - Итак, я предлагаю тебе работать на нас. Не в качестве мага, а в качестве моего человека, - прямо высказал свое предложение Даронд.
   - Зачем мне это? - удивился я.
   - А у тебя есть выбор? - Даронд, кажется, удивился еще больше, чем я.
   - Безусловно, - поклонился я. - Ты, конечно, можешь меня убить или замучить, но заставить работать помимо моей воли ты не сможешь, даже если я это пообещаю, чтобы отвязаться.
   Похоже, Даронд не думал о подобной точке зрения. Во всяком случае, вряд ли кто-то отказывался на него работать до сих пор.
   - Тогда придется тебя казнить, как шпиона. Ты ведь шпион Камангара, - он не спросил, а уточнил, вернее, приговорил.
   - Придется казнить, - развел я руками. - Если сумеешь.
   Я давно начал замечать у Даронда некоторые проблески магических способностей. Он умел очень быстро постигать суть вещей, но, видимо, с детства отучал себя видеть всю картину целиком, приучив выхватывать из нее только то, что было ему по каким-то соображениям нужно.
   - Ты много о себе думаешь, - тихо, без угрозы, но с сожалением произнес мой хозяин. - Полагаешь, я не найду способа справиться с тобой?
   - Полагаю, найдешь, - согласился я. - Но ведь тебе что-то нужно от меня; ты мог бы не запугивать, а прямо сказать, что тебе нужно.
   - И если ты откажешься, я оставляю за собой право тебя убить, - сообщил Даронд. Я склонил голову, полностью соглашаясь с мнением Правителя.
   - По крайней мере, ты получишь не куклу в своих руках, а помощника, - добавил я вслух.
   - Это ценно, - согласился Даронд. - Тогда слушай все от самого начала.
   Будь ты послан не Камангаром, а Дивианой или Бросс Клаганом, этого разговора бы не было, и ты не дошел бы до моих дверей. Мои люди следили за тобой от самого Велигорья, поэтому я знаю, откуда ты и с чем пришел. Камангар - наиболее далекий наш сосед, и с ним нам пока нечего делить, а потому интересов твоего бывшего хозяина, - он подчеркнул слово "бывшего", - твоя новая служба не затронет.
   - Веронда убили тоже твои люди? - спросил я.
   - Это тебе обязательно знать, чтобы служить мне?
   - Да.
   Даронд задумался, глядя мне в глаза.
   - Нет, - наконец произнес он, и я почувствовал, что он говорит правду. - Мои люди здесь ни при чем. Мною было получено указание доставить Веронда на Золотой Остров, что я и сделал; что с ним случилось потом - может быть, ты знаешь лучше меня.
   Я кивнул, и Даронд, не дожидаясь моего ответа, продолжил.
   - Когда началась наша война с Дивианой, Бросс Клаган с готовностью помогал нам деньгами, давал в долг, поддерживал войсками. Когда же война кончилась, он вдруг потребовал вернуть долг. Денег в казне не было, и татаги Бросс Клагана в счет долга стали забирать у нас земли, товар, порою - доли в добыче рудников и так далее. Их становится все больше, даже здесь, в самой отдаленной от Бросс Клагана земле; я с трудом представляю, что творится в других землях, но, судя по сводкам оттуда, все еще хуже. Такое вторжение постоянно вызывало протест наших людей, приводило к беспорядкам и бунтам, но я, как представитель власти, вынужден был следить за законом и наказывать своих - в угоду чужим. Я пытался смотреть на проступки против татагов сквозь пальцы, тогда они решили защищаться сами. И в нашей земле объявился их маг.
   Я вспомнил то, что слышал еще на Ольгарте.
   - Его зовут не Орбаг?
   Даронд взглянул на меня с уважением.
   - Чувствую, что не ошибся в тебе. Словом, против мага мне нужна помощь от человека, также не лишенного магических сил.
   - Против Орбага, а также против татагов - какая угодно.
   - Вплоть до нарушения закона?
   - Надеюсь, что к своим людям твой закон окажется менее суров, чем к шпионам Камангара? - усмехнулся я. Даронд не улыбнулся. Он вообще, по-моему, никогда не улыбался.
   - И еще: скажи, может ли теперь Ойнал жить в своем доме, ничего не опасаясь? - уточнил я.
   - Да, - коротко подтвердил Даронд.
   - Значит, он не был врагом Йострема?
   - Нет, - ответил Даронд не менее кратко.
   Когда я вернулся в дом к Ойналу, здесь был уже и хозяин, вымытый, побритый и переодетый, и вся компания Далии. В задумчивости они сидели в главной зале; весело выглядел один хозяин, все еще не отошедший от своего поединка. Правда, нет, не вся компания: темноволосой Влады не было, хотя Бодрин был тут.
   - Ну, веселитесь без меня, молодежь, - поднялся Ойнал, когда я вошел. - Еще раз благодарю тебя, маг, если это правда, что Далия мне рассказала.
   - Смотря что она рассказала, - улыбнулся я.
   - Благодарю за все, что ты сделал для моего освобождения, - поправился Ойнал.
   - Останься, дядя Ойнал, - попросила Далия. - Нам без тебя не решить.
   - Вас пригласили, не меня, - отозвался Ойнал равнодушно. - Ежели вы опасаетесь за будущее - так переезжайте ко мне, - добавил с усилием: видно было, что это предложение далось ему нелегко.
   - Вот мы и пытаемся решить, что нам делать, - сказала Далия, обращаясь не то к дяде, не то ко мне. - А ты, Бодрин, брось дуться! Она сама может выбирать, - Далия пихнула молодого севина в бок. Тот покривился, но веселее не стал.
   В общем, за время моего отсутствия что-то произошло.
   - К нам, как ты ушел, пришел татаг Банн Вихор - знаешь такого, из молодых? - начала объяснять Далия.
   - Молодых, да ранних, - вставил Ойнал.
   - И вот он предложил... - Далия покосилась на еще больше помрачневшего Бодрина и резко высказала:
   - Ну, тогда сам рассказывай!
   - Он хочет, чтобы мы участвовали в танцах на его свадьбе, - наконец, выдавил Бодрин. - Со Владой.
   Мне вдруг стала понятна та напряженность, что висела до моего прихода.
   - Там будет много гостей, - продолжал Бодрин. - Татагу надо, чтобы их кто-то развлекал.
   - А Бодрин заявил, - подал голос Эртрот, - что у татага полно своих музыкантов, и он к татагу не пойдет.
   - А вы?
   - А нам без Бодрина идти зазорно, - пояснил Эртрот. - Он наш голова.
   - Вот, а мы опять без танцев останемся! - вздохнула Далия.
   - Почему? - удивился я.
   - Да потому, что как Бодрин заупрямился, - продолжал Эртрот, - татаг вдруг вспомнил, что у него на руках приказ магистрата выгнать Бодрина из дома...
   - Но он может забыть о приказе, если Бодрин уважит его просьбу, - закончил я за парня.
   - Верно, - Эртрот посмотрел на меня с уважением.
   - Врет, наверное, - заметила Далия. Бодрин покачал головой.
   - Никакой магистрат меня из моего дома выгнать не может. Пусть у него хоть три приказа.
   Народ в комнате разом зашумел: одни доказывали Бодрину, что нельзя думать только о себе, а он готов обездолить всех, другие кричали на первых, что нельзя не считаться с человеческим горем, а они тут с какими-то танцами лезут, третьи требовали тишины, желая высказаться, отчего шум только усиливался.
   - У меня отец в ратуше служит, - наконец перекричал всех Эртрот, - ничего нам Вихор не сделает.
   - Это раньше бы не сделал, - вздохнул Ойнал. - А теперь сила не у наших, а у татагов. Мой вам совет: кто хочет - пусть идет, а неволить никого не стоит.
   Видно, во многих чувство солидарности боролось с желанием попасть на бал, и подобный выбор, предоставленный им хозяином дома, погрузил всех в нелегкие раздумья.
   - А чем магистрату ваш дом приглянулся? - спросил я.
   - Да болтают, будто я давно налоги за дом не платил, - ответил Бодрин. - А ерунда это, до того война была, никто налогов и не требовал, а теперь пришли бы - все бы отдал. Это он из мести просто сказал.
   - Я им предлагаю не связываться с татагами и перебраться ко мне, - добавил Ойнал.
   - Не уйду я из-за того, что кому-то так захотелось, - упрямо ответил Бодрин.
   - И правда, дядюшка, где мы у тебя будем танцевать? - поддержала его Далия. - В этом зале? Тут от духоты задохнешься. Окна маленькие, пол скрипит - нет уж, надо за дом Бодрина держаться.
   - Тогда делайте, как велит татаг.
   - Он нам не начальник, чтобы указывать! - возмутился Эртрот.
   - Так ведь он поначалу просил, - напомнил Ойнал.
   - А что сама Влада? - спросил я. - Она - хочет, чтобы вы пришли?
   - Она-то татага и просила нас позвать, - отозвалась Далия. - А особенно - Бодрина.
   - Ваша Влада - тот еще орешек, - хмыкнул я, не сдержавшись. - Не невольте Бодрина - он сам решит, идти ему или нет, - а сами идите. Не к татагу, не потому, что он грозится вас разогнать, а потому, что Влада вас звала. А вы, как - никак, друзья с ней. Были, во всяком случае.
   Народ стал расходиться; Далия ушла в свою спальню, а Бодрин задержался.
   - Вот ты, Ойнал, ты почтенный человек, уже повидавший жизнь. Объясни мне, как я должен относиться? Он, можно сказать, при всех забрал у меня Владу! А еще сообщает мне - не спрашивает, а именно сообщает, - чтобы я убирался из собственного дома.
   - Чувствует за собой силу, - заметил я, хотя вопрос ко мне не обращался.
   - И что, если есть сила, значит, все можно?
   Ойнал покачал головой.
   - Это в тебе говорит зависть.
   - Зависть? - подскочил Бодрин. - И ты полагаешь, ему можно завидовать? Если девушка от меня уходит к другому - я испытываю, по-твоему, зависть к этому другому?
   - Ну, ревность, - поправился Ойнал.
   - Нет, извини. Ревновать я могу ее; а вот к нему - особенно когда я знаю, что он за человек - я могу испытывать только ненависть. Что взять с нее, прельстившейся золотым блеском? А вот он... - Бодрин мучительно пропустил слово, которым хотел назвать его, - и он еще берется учить меня, как надо жить! Ты полагаешь, богатству нельзя не завидовать? Да пусть он хоть трижды богат, но при этом - гнусный человек; мне бы и дела до него не было. Но когда он приходит и говорит: "Вот, таким должен быть настоящий человек", и то же самое повторяют за ним мои близкие - что я должен испытывать, если я знаю, что это не так? Да неужели счастье жизни - в богатстве, или в том, чтобы на тебя - и вместо тебя - работали сотни других людей?
   - Но она ушла к нему. Ушла потому, что не хочет всю жизнь драить грязную посуду, штопать рваные штаны и пасти коз.
   - И, значит, кто-то должен делать это вместо нее?
   - А ты требуешь от нее безоглядной любви к ближним своим? - усмехнулся Ойнал. - Чтобы она отказалась от своего счастья, потому что не может всех сделать счастливыми?
   Я подошел к Бодрину, взял его за плечо.
   - Не знаю, будет ли она счастлива, но ты сейчас явно несчастлив. Я тоже всегда полагал счастьем не то, чем ты владеешь, а то, что ты можешь. А потому живи и постарайся быть счастливым, что бы вокруг ни говорили.
   - Да, в конце концов, быть может, она позавидует тебе, - произнес Ойнал.
   Бодрин слез со ступенек лестницы, где сидел до сих пор, и направился к двери.
   - Я буду достаточно счастлив, если поставлю этого татага на место.
  
   - Нельзя же следовать советам так буквально! - произнес Воплотивший. - Ты уже столько времени наблюдаешь за жизнью простых людей, что без твоей помощи великие мира отчаялись найти спасение!
   - Понятия великого и малого существует только у нас в голове и в людских предрассудках, - возразил Сохранивший. - Кто именно тебя интересует? Оттар с Кано Вером успешно бьют друг друга: один - на юге, второй - на севере. Вогуром дан Хартаг отправлен Кано Вером - по просьбе самого Вогурома - на границы с Бросс Клаганом; не вполне понимаю этот маневр, но, видимо, угроза от Бросс Клагана представляется ему большей, чем от Камангара. Единственный, кого мне искренне жаль, но кого я не могу отговаривать от его безумной затеи - это юный наследник Йострема. Увидев, что Бросс Клаган практически без оружия поработил его страну, он вознамерился отомстить и, покинув Южные острова, которые он приводил под власть Йострема последние два года, направляется к землям Бросс Клагана, надеясь разрушить основу жизни этой страны: торговые пути.
   - Почему ты считаешь его затею безнадежной? - спросил Оспоривший.
   - Силы слишком неравны. А из-за его действия Йострем может лишиться и остатков своей самостоятельности.
   - Кто бы мог подумать, что еще несколько лет назад Бросс Клаган был слабой торговой республикой, зажатой меж сильными кровожадными соседями! - воскликнул Оспоривший.
   Воплотивший повернулся к нему.
   - По-моему, Бросс Клаган никогда не был слабым. И когда он не мог решить дело силой, решал хитростью. Или ты полагаешь, что война между Кано Вером и Йостремом началась без его влияния?
   - Тебе про то лучше знать, - поспешно произнес Оспоривший.
  
   Дом Банна Вихора светился праздничными огнями, льющимися из открытых окон. Не только в доме, но и во дворе, и на плоской крыше накрыты были столы, и десятки приглашенных - из татагов Бросс Клагана и виднейших людей Йострема, - собирались вокруг них. Я пришел вместе со всеми плясунами - и опаски ради, и в надежде лицом к лицу встретиться с Орбагом; не уверен, что Вихор сильно желал меня видеть, но отказать магу он вряд ли бы рискнул. Бодрин не пришел.
   Нас встретили сами хозяева дома.
   - Проходите, - радостно приветствовала нас Влада. - Скоро начнутся танцы.
   - Не раньше, чем все гости утомятся сидеть за столом, - поправил ее Вихор. - Так что пока присаживайтесь, вам накрыт отдельный стол.
   Видимо, Банн не рискнул сажать нас вместе с именитыми гостями.
   Стол был накрыт так, как я не видел ни в доме Веронда, ни во дворце Оттара. Дары всех земель и морей собраны были на нем, и нелегко было догадаться, какое растение, рбыа или животное послужило основой того или иного блюда. Девушки занялись угадыванием составов блюд, а я наблюдал за гостями.
   - Итак, - громко говорил Данвиль, глава города, сидевший на почетном месте рядом с женихом, - я пью за союз меж нашими державами, упроченный теперь добровольным союзом этих молодых людей, наших хозяев.
   Я отметил про себя странный двойной смысл слова "хозяева", прозвучавший в речи Данвиля. Не только хозяевами дома были татаги - они становились и хозяевами города. И этот союз мог быть далеко не столь желаем прочими жителями, как думалось это их главе.
   Наконец, объявили танцы. Полилась музыка - порою плавная, порою будоражащая, - и танцоры, все время следившие за столом, чтобы черезчур не наесться, побежали на освобожденное для них место в центре зала. По замыслу хозяев, они должны были расшевелить гостей, дабы те без стеснения присоединились к танцующим; однако очень скоро все, осознав, что им не равняться с танцорами, предпочли смотреть со стороны.
   А посмотреть стоило. Разбившись на пары, танцоры то вихрем кружились по залу, то почти на одном месте начинали выделывать совершенно немыслимые колена; парни подхватывали девушек, поднимая на руках - и снова кружились с ними; и, наконец, Влада не выдержала, потащила мужа в круг танцующих.
   Далия одета была весьма легко - это объяснялось жаркой погодой и необходимостью много прыгать, - так что местами сквозь наряд просвечивала кожа. И во время одного такого кружения по залу, когда она со своим партнером проносилась мимо меня, я заметил на ее спине странный темный узор, выколотый, судя по всему, прямо на коже. Может быть, конечно, это было украшение, но почему под платьем? У девушек ее круга не принято портить кожу наколками; меня это заставило надолго задуматься, так что я чуть не прозевал, как в залу зашел Бодрин.
   Музыка как раз умолкла, давая передышку танцорам. И тогда Бодрин достал из-за пазухи свою дудочку и приложил к губам. Он не поздоровался ни с кем, ни на кого не посмотрел - просто почти из дверей начал играть - и даже музыканты не осмелились состязаться с ним, молча слушая необычный напев.
   Это звучала обычная севинская дудочка, но звучала она такими переливами, словно сразу много искусных музыкантов из разных народов играли на своих инструментах. Тут была и тоска свирели, и заунывность хротарских коанов, и бодрость сьорлинговских хурмов... О чем она пела? Я мог догадаться, прочие гости - вряд ли; но и для них она говорила о чем-то, понятном только им. И вдруг музыка смолкла.
   Через миг тишины гости разразились криками восторга. Я заметил, как Влада что-то сказала мужу - и тот пошел к Бодрину.
   Миг они постояли друг против друга. С улыбкою Вихор поднес Бодрину чашу вина, предлагая выпить за здоровье молодых. Бодрин посмотрел на него - и вдруг резко ударил по чаше рукой, так что Вихор оказался с ног до головы залит вином.
   Вздох пролетел по залу. Быстро сообразивший распорядитель спешно отдал приказ музыкантам играть, опять понеслась музыка - хотя все были согласны, что в сравнение со звучавшей только что она не идет, - Вихор стоял, отряхиваясь, Влада спешила к нему, а Бодрин, повернувшись, поспешно вышел.
   Как-то после этого случая танцорам стали меньше уделять внимания, и они, почувствовав это, засобирались домой. Орбаг не появился, значит, мне тоже тут делать было нечего, и мы незаметно покинули празднество.
   Я молча сидел, припоминая минувший праздник, и думал, как спросить Далию об узоре на ее спине, когда рослый Бодрин ввалился в Ойналов дом и начал без предисловий вываливать на меня свои чувства:
   - Ты представляешь, является он ко мне и просит: моя, говорит, жена хочет, чтобы я продал ему ту дудочку, на которой играл вчера. Ну, я его послал...
   - А зря, - произнес я. - Это был бы твой последний подарок, и, кто знает, что она вспоминала бы чаще: собственного мужа или создателя подарка...
   Бодрин, вдруг успокоившись, странно на меня посмотрел.
   - Ладно, она получит от меня то, что просит, - и, так же резко развернувшись, он ушел.
   Озабоченный его состоянием, я отправился за ним. Уже темнело, но дом Бодрина я нашел без труда, по тем удивительным звукам, что доносились из него.
   Я различил голоса. Раздавались они из верхних окон, и я не сразу разобрал, кому они принадлежат; потом я узнал громкий голос татага Банна Вихора и спокойный - Бодрина.
   - Чего я не люблю в людях, это тупости! - начал горячиться татаг. - Ты сам-то представляешь, сколько я тебе предлагаю? Да ты за всю жизнь таких денег не заработаешь! Я не могу понять, почему ты отказываешься.
   - Очень жаль, что не можешь, - тихо ответил Бодрин.
   Внезапно недолгое молчание сменилось какими-то стуками и сьорлингскими ругательствами. Дверь открылась, и Бодрин, ведя гостя с заломленой назад рукой, вышвырнул его на мостовую, после чего захлопнул дверь.
   Поднявшись, Вихор дернулся было назад, но вдруг, передумав, поспешил к себе домой.
   Не могу сказать, что меня не порадовала развязка. Зазнаистый татаг, уверенный, что может купить все, что угодно, готовый ради выгоды забыть о любых чувствах - своих или окружающих - вызывал у меня самого желание сделать с ним нечто вроде того, что с ним проделал Бодрин, и я довольно с легким сердцем вернулся домой.
   - Повезло, однако, Владе, - со вздохом призналась мне Далия. - Татаг-то этот ее увозит в Бросс Клаган.
   Я хотел было разразиться очередной речью насчет того, что Бросс Клаган не стоит того, чтобы за право на него посмотреть гробить собственную жизнь, как вдруг осекся.
   - Когда они уезжают?
   - Не знаю, - Далия пожала плечами. - Скоро.
   Бежать к Даронду было, наверное, поздновато; хотя, будь у меня ценное сообщение, он бы принял меня в любое время. Но пришедший мне в голову замысел мог и не осуществиться, а потому, решив, что уезжает татаг не завтра, я лег спать, полагая, что время ждет.
   Неприятное чувство глухоты - не обычной, не на уши, а какой-то внутренней, душевной - свалилось на меня ночью. Точно я знал что-то - но сознанием своим уговаривал не знать этого. Встав поутру, я поспешил снова к дому Бодрина. И, подойдя, понял, что опоздал.
   Здесь уже стоял Даронд с несколькими стражниками, толпились любопытные. Когда я подошел, Третий хранитель поднял на меня взгляд.
   - Ты мог бы мне помочь, - произнес Даронд. - Ты знал убитого.
   Я осторожно вошел внутрь.
   Произошедшее выглядело ужасно. Два тела - престарелые родители Бодрина - лежали в спальне, там, где их застигла смерть, Бодрин же лежал в коридоре, лицом вниз, в луже собственной крови. Повсюду следы борьбы: сломанные стулья, кровавые брызги на стенах. Я обнаружил, что Бодрин в одиночку отбивался по крайней мере от четверых, пока в конце концов один из нападавших не ударил его ножом.
   - Я могу даже рассказать тебе, кто это сделал.
   На сей раз у меня не было таких отчетливых видений, как в комнате Веронда - может быть, потому, что убийцы не было рядом; тогда, как я понимаю, именно из головы убийцы я вытащил картинку преступления, - но кое-что определить можно было и по следам. И, обследовав пол и стены комнат, я пришел к выводу, что один из убийц сам потерял столько крови, что вряд ли остался в живых. На улице, однако, следов крови не было.
   - Полюбопытствуй, не хоронили ли сегодня ночью еще одно тело, - предложил я. - Что же до остальных... Предлагаю пройти в дом Банна Вихора.
   Мне показалось, что Даронд вздрогнул.
   - Преступление слишком жестоко, чтобы люди допустили оставить его безнаказанным, - продолжил я, видя, как он колеблется.
   - После того, как наши люди спокойно приняли кровавое представление на празднике, они и самое жестокое убийство примут как должное. Но я колебался не потому, почему ты подумал. Идем.
   Открывший нам слуга сообщил, что хозяина нет, но дома хозяйка. Влада сидела в кресле, сжимая в руках дудочку, и на дудочке было вырезано ее имя.
   - Когда вернется Банн Вихор? - спросил Даронд. Влада подняла на него заплаканные глаза:
   - Оставьте нас в покое. Дайте спокойно уехать.
   - Милочка моя, - неожиданно снисходительно заговорил Даронд. - Твой муж - преступник, и должен за это отвечать.
   - Он - подданный Бросс Клагана, и может отвечать только перед судом татагов, - произнесла она замученно. - Уйдите.
   Даронд взглянул на меня:
   - Она права. Надо требовать управы на него у других татагов.
   - Для этого он должен чем-то провиниться перед ними; боюсь, убийство подданного Йострема они не посчитают важной причиной, - предположил я.
   - Как бы там ни было, пока еще они нас не захватили, - Даронд впервые на моих глазах начал горячиться. - И не им указывать мне, кто и за что будет отвечать.
   Даронд отправился к Амиру, старшему из татагов, а меня не переставал мучать вопрос: кто был тем четвертым, с кем успел справиться Бодрин перед смертью, и почему Банна не было дома? Допустить, будто сам Банн участвовал в нападении, было бы странно; однако он, судя по всему, скрывался, догадываясь, что выйти на него будет несложно. И, пойдя по следу беглеца, ясно ощущаемому по разлитой вокруг него тревоги, я оказался возле дома Амира чуть ли не раньше Даронда.
   Хозяин встретил нас с возмущением, однако не мог не принять Третьего хранителя престола.
   - У тебя прячется Банн Вихор, - без предисловий начал Даронд, коего я уже предупредил о своем открытии. - Он повинен в убийстве; я прошу его выдачи.
   - На каком основании ты утверждаешь о его виновности? - Амир гордо запахнулся в длинную накидку. - Сир Даронд, помни, что мы - иноземные гости, мы находимся на особом положении.
   - Я помню, - нетерпеливо кивнул Даронд. - И потому прошу его выдать, а не беру сам.
   - И это ваша благодарность? - презрительно взглянул на нас татаг. - Мы помогали вам во время войны; мы давали работу тем вашим людям, кого война разорила, мы восстанавливали разрушенное, мы снова разрабатывали ваши поля и рудники - и ты нам отвечаешь подобной неблагодарностью, обвиняя нашего человека в кровавом преступлении!
   - Почтенный татаг, - вмешался я, - не думаешь ли ты, что люди останутся и далее вам благодарны, если вы сможете безнаказанно врываться в их дома и резать спящих стариков?
   - А кто доказал, будто это сделал один из нас? Если какой-то бродяга приходит и обвиняет нас - неужели свидетельство благородного человека не перевесит его слов? То, что ты говоришь, невозможно, ибо эту ночь Банн Вихор провел у меня в гостях, мы отмечали его день рождения.
   - Передай ему мои поздравления, - кивнул Даронд. - И еще передай, чтобы он собирался и выходил. Я его жду.
   Мы ждали довольно долго, и наконец вместо Банна Вихора появился глава городского совета. Вид у него был смущенный и заспанный, но при виде Даронда он тут же принял важный вид.
   - Произошла печальная ошибка, - произнес он. - Бодрин и его семья задолжали в городскую казну, и я распорядился, чтобы их выселили из дома. Однако посланным моим людям он оказал сопротивление, и даже ранил одного из них, в результате чего они были вынуждены защищаться...
   - От престарелых родителей Бодрина? - перебил я. Глава совета сделал грустное выражение глаз.
   - Я не знал, что родители тоже погибли. Видимо, имеет место превышение служебных полномочий. Я прикажу учинить расследование...
   - Именно этим мы и занимаемся, - оборвал его Даронд. - Значит, ты утверждаешь, что люди ворвались к Бодрину по твоему указанию?
   - Они не врывались, а вошли именем закона, - поправил глава.
   - Все, что он говорит, - кивнул я Даронду в его сторону, - ложь от начала до конца.
   - А ты, парень, лучше помолчи, или я обвиню тебя в оскорблении должностного лица и прикажу изгнать из города!
   - Пойдем, - поднялся Даронд. - Почтенный Данвиль, пришли ко мне тех своих людей, кто участвовал в ночном налете. Я сам с ними поговорю.
  
  
   Глава 6. Как Далия Миран получила подарок.
  
   Далия перенесла сообщение о смерти Бодрина довольно спокойно, я бы даже сказал - равнодушно, если бы не заметил тут же подавленный всплеск чувств. С самого начала нашего знакомства я ощущал в ней какой-то тщательно скрываемый барьер, запрет в душе, она всегда играла немного не себя. Все это наигранное увлечение мишурой иногда прорывалось, и я слышал удивительно здравые суждения; но как будто раскаленная игла сидела в ее душе, заставляя делать из себя не то, что она есть на самом деле. Однажды я попытался пробраться за этот барьер, но тут же на меня накатил совершенно немыслимый страх, и я понял, что если перейду через порог, обратно могу не вылезти. Видимо, еще рано было мне соваться в такие места, и слишком многому предстояло научиться.
   Однако кое-что приоткрылось мне за этим барьером, и Далия, как мне казалось, с той поры общалась со мной чуть свободнее, чем с другими. Сейчас, отговорившись больной головой, она ушла к себе, и я понял, что ей действительно нужно побыть в одиночестве.
   У Ойнала сидел один из его знакомых, пожилой степенный мужчина с седеющей головой и бородой.. После его освобождения гости нечасто бывали у Ойнала, за исключением приятелей Далии, может быть, полагая его не совсем настоящим Ойналом. Большинство знакомых видели его на арене, домыслили, что он теперь не от мира сего, а потому Ойнал стал как бы уже умершим, и общаться с ним мало кто отваживался.
   - ...Больно быстро меняется все нынче, для нашего-то возраста! - говорил гость, сидящий за столом напротив Ойнала. - Не привыкну я к этим переменам. Только закончилась война - а нам уже праздники устраивают. И хозяева везде поменялись, куда ни сунешься - раньше были наши, теперь татаги сидят . И молодежь, смотрю, не нас слушает, а все больше пришлых, точно за морем могут что-то знать о нашей тутошней жизни.
   - У молодых всегда так, - рассудительно заметил Ойнал. - Они слушают того, кто громче кричит.
   - Да ведь что главное-то: нету сейчас у молодых никакого уважения к старшим! Вы, мол, войну проиграли, а вот друзья наши из Бросс Клагана нас вытянули из дыры, в которой мы оказались.
   - Полно, Налим, когда это у молодежи было уважение к старшим? - возразил Ойнал.
   - А вот когда мы сами себя уважали, тогда и молодежь хоть ерепенилась, а слушалась. А сейчас... Ты ему слово, он тебе два; а ведь и сам понимаешь, что - правду они говорят. Ничего толкового теперь в жизни нет, все встало с ног на голову. Это же смех: я, башмачник, вынужден покупать башмаки!
   - Почему? - удивился я.
   - Да потому, что самому сшить башмаки - разориться! Татаги из Бросс Клагана скупили пастбища и поля, и теперь лен и кожа за бесценок вывозятся в Нан-Линн, а здесь ничего не достанешь, разве что за большие деньги. А потом тамошние ремесленники шьют из нашей кожи и нашего льна башмаки и одежду и продают их обратно нам! Ну, не смешно ли? А мне приходится подрабатывать на одного из ихних татагов, чтобы не умереть с голоду. Кому больше платят? Охраннику у татага или мастеру своего дела? А охранником любой детина без единой мысли в голове быть может; и чего ради он будет надрываться, отцовское ремесло учить, ежели безо всяких усилий втрое больше отца заработает?
   - А правда - чего ради? - спросил Ойнал.
   - А ради семьи своей будущей! Или ты полагаешь, что охранником работать, косяки подпирать - этим свою старость обеспечить можно? Ранят его в какой драке, или просто болезнь подхватит - и все, и потерял охранник работу, а коли никакому ремеслу не обучен, ничего делать не умеет - так и загнется; и ладно, если один, а если семья будет?
   - Прости, мне твоих забот не понять, - Ойнал прижал руку к груди, - я сам как-то закрутился в молодости при дворе, так без семьи и прожил, вот только на склоне лет о детях брата двоюродного приходится заботиться. И вот смотрю я на них, и не вижу, чтобы были они как-то испорчены, или меня не уважали, или учиться бы не желали.
   - Ну, Алин еще мальчишка, а Далия - очень умная девушка; однако и она, смотрю, все чаще у татагов товар покупает, чем у своих! - покачал головой гость.
   - Что ж поделать, если там и дешевле и лучше? - сказал Ойнал. - Ну, не повезло нам, не можем мы за ними в честном соперничестве угнаться.
   - Это, извини меня, не честное соперничество: сперва отобрать все средства к существованию, а потом предложить состязаться, кто лучше работает, - обиженно возразил Налим. - Если я один, а за него тьма народу.
   - Выходит, они первые догадались, что по одиночке выжить труднее, нежели всем сообща, - предположил Ойнал.
   - Да не живут они все сообща! Просто сложилось так, что не коснулась их война, деньги лишние водятся, и выходит так, что рабом у них быть выгоднее, чем свободным у себя.
   - А на что нужна свобода без денег? - пожал плечами Ойнал, и я вдруг уловил в них отзвук мыслей Далии, которые она порой высказывала.
   Я усмехнулся:
   - Деньги всего лишь заменяют свободу, а когда она у тебя есть, деньги уже не нужны. Только до свободы тоже надо дорасти.
   - Ну, может быть, я не дорос, - развел руками Ойнал. - А все эти возмущения твои, Налим, связаны просто с тем, что не повезло лично тебе.
   - И ты можешь сказать, кому повезло? - с обидою произнес Налим. - Тебе, что ли? Или вон Владе, подруге Далии? Да, ей повезло. Берут ее в домохозяйки в Бросс Клаган. Они дразнят нас какими-то несбыточными сказками, рассказывают про истинный рай, про то, как хорошо жить в их стране, лишь бы мы работали на них, да еще почти даром; рассказывают, какие замечательные у них товары, хотя они ничем не лучше наших, обещают решение всех наших проблем, вечную молодость, красоту, здоровье - только бы мы покупали то, что они хотят нам продать. Я достаточно пожил, чтобы отличать призрачное от истинного, но дети наши слишком легко ловятся на эти сказки.
   - Если это сказки, они сами рано или поздно разберутся, и не надо им навязывать свое мнение, - заметил Ойнал.
   - Лучше, чтобы им навязывали чье-то чужое, - язвительно согласился башмачник.
   В дверь влетел Алин - младший брат Далии - и с порога закричал:
   - Даронд берет приступом дом татагов!
   Башмачник тут же собрался пойти посмотреть. Ойнал остался.
   - Никого из них видеть не хочу. Даронд без вины приговорил меня к смертной казни, а татаги вывели на арену против тигра на потеху зевакам. Так что ни за тех, ни за других не переживаю. Поубивают друг друга - и ладно.
   Где-то в душе я был полностью с ним согласен, а потому тоже остался. Однако то, что Даронд решился на открытую войну с теми, кто еще недавно был его союзником, говорило о многом. Налим был прав: мир очень быстро менялся.
   В дверь постучали. Я поднялся было, но из своей комнаты вышла Далия, лицо у нее было грустным, но не заплаканным.
   - Я открою, - остановила она меня.
   Выйдя за дверь, она вскоре вернулась и протянула мне руку, дабы я мог полюбоваться на тонкое золотое кольцо, надетое на ее указательный палец.
   - Посмотри, какое кольцо! Это Влада подарила перед отъездом.
   - Красивое, - ответил я равнодушно. Узоры, протянувшиеся по грани кольца, действительно были хороши, но я не смотрел на них. Меня кольнула неприятная мысль, что Влада, добившаяся богатства ценой жизни одного из своих друзей (бывших?), теперь словно откупается, не желая, чтобы о ней осталась дурная память.
   - Сама подарила? - не совсем поверил я, помня, в каком состоянии я оставил Владу.
   - Нет, от нее пришел человек и передал. А какая разница?
   - Они уехали уже?
   - Наверное.
   Видя, что я не разделяю ее восторги по поводу подарка, Далия вновь ушла к себе, а в оставленную ею незапертой дверь вошел уже виденный мною человек от Даронда. На сей раз он был один, без четырех стражников.
   - Даронд просит Хладомира прийти к нему.
   Третий хранитель ждал меня на площади возле дома Амира, старшего из татагов. Тут разворачивалось настоящее сражение, штурм по всем правилам. В отростках улиц, отходящих с площади, толпились любопытные, не рискующие выходить из-под прикрытия стен. Несколько тел лежало на открытом пространстве между домами, четыре из них были оттащены к противоположной стороне. В одном из этих четырех я с удивлением узнал Данвиля, главу совета города.
   - Что с ними случилось? - я кивнул на тело Данвиля.
   - Татаги взяли их в заложники и сказали, что, если я начну штурм, они их убьют. Я приказал начать штурм.
   Даронд повернул ко мне лицо, и во взоре его было что-то безумное.
   - Только что я получил донесение. Наш повелитель Артронд погиб в схватке с отрядом Бросс Клагана. Войско Бросс Клагана вторглось на нашу землю и захватило Фаревогр. Это означает войну, и я полагаю татагов врагами и намерен взять их в плен или уничтожить.
   - Что же тебя останавливает теперь? - не понял я.
   Даронд помолчал несколько мгновений.
   - Можешь ты проделать тот фокус, какой выкинул на празднике? Мне надо, чтобы защитников покинула их сила, перейдя к моим людям. Без этого - мы уже почти час пытаемся ворваться, но те отбивают все атаки. Мы пытались поджечь дом, но пожар так быстро погас, что я подозреваю опять вмешательство мага.
   Я не заблуждался насчет Даронда. Бесспорно, он не принадлежал к числу тех людей, кого бы я мог назвать своими друзьями. Но сейчас мы были союзниками: пришлые вырывали власть из его рук, и он не желал это терпеть.
   - Я никогда не проделывал подобной передачи силы с несколькими людьми разом, - признался я. - Но попробовать можно.
   - Попробуй, будь добр, - произнес он с неожиданной вежливостью, и я осознал вдруг, как сильно он нуждается сейчас в помощи.
   Штурмовой отряд был выведен на боевую позицию. Вновь огненный ураган закружился перед моими глазами, соединяя невидимыми нитями тех, кто прятался в доме, и тех, кто стоял передо мной. Защитники отпрянули от окон; с боевыми кличами люди Даронда кинулись на приступ, когда вдруг, прямо сквозь оседающий дым, через ряды атакующих к Даронду прошел сутулый, щуплый на вид старик в длинном балахоне наподобие моего, только огненного цвета; и люди останавливались и падали перед ним, хоть в руках его не было никакого оружия, кроме искусно вырезанного посоха. Не знаю как, но я понял, что передо мною именно тот маг, принявший столь вызывающее имя Орбаг - "владыка будущего". Сколько я ни вспоминал потом - я не мог восстановить в памяти его лица, только огненное сияние.
   - Прекрати эту глупую бойню, - осуждающе покачал головой Орбаг. Голос у него был скрипучим и неровным. - Она не нужна никому.
   - Один из них совершил убийство и ответит за это. Другие взяли заложников и убили их, и также будут отвечать перед судом Йострема, - заученно ответил Даронд.
   - Заложников они взяли только из чувства самосохранения, надеясь, что здравый смысл в тебе возобладает, но, увы, ошиблись, так что вина в смерти этих людей полностью на тебе.
   - Чья на ком вина, мы поговорим после победы. Сейчас я намерен разговаривать с врагами только языком оружия, - бросил Даронд высокомерно. Орбаг опечаленно покачал головой.
   - Ты еще не знаешь самых последних новостей. Войско Бросс Клагана стоит в дневном переходе от вашей столицы, и правитель Аронд подписал с советом татагов мир, в котором согласился на все условия последнего. Так что будь добр, убери своих людей с этой площади и постарайся впредь не ссориться со своими гостями.
   - Пока я не получу уведомления от самого Аронда, я буду считать твои слова измышлениями и поступлю так, как считаю нужным, - произнес Даронд упрямо.
   - Неужели ты еще не получил его? - притворно удивился маг. - Видимо, что-то задержало гонца. Но у меня свои способы доставки почты. Вот, прочти, и убедись, что это - собственная рука Аронда.
   Прямо из рукава Орбаг извлек письмо, запечатанное печатью Первого хранителя престола Йострема. Даронд недоверчиво принял письмо, но даже не стал читать, сразу передав мне.
   - Неужели я поверю в подлинность письма, полученного из рук мага?
   - Ты слишком хорошо о нас думаешь, - огорчился Орбаг. - Мы не можем творить из ничего. Мы всего лишь используем то, что под рукой.
   Даронд посмотрел на меня. Я с сожалением кивнул головой, подтверждая слова мага.
   - Судя по всему, письмо действительно написано Арондом. Другое дело, в твердом ли сознании он его написал.
   Даронд выхватил у меня письмо, быстро прочитал - и сразу словно обессилел.
   - Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь. Отбой! - приказал он.
   Площадь опустела. Убедившись, что штурма не будет, зрители разошлись. Даронд отходил последним, точно прикрывал отступление своих людей. Я шел рядом с ним, поминутно оглядываясь - и всякий раз наталкивался на удовлетворенный взгляд Орбага, провожающий нас.
   - Ты пришел, наконец-то, - встретил меня встревоженный Ойнал. - С Далией плохо.
   - Что случилось?
   - Как ты ушел, она все металась по дому, то порывалась куда-то бежать, то вдруг начинала плакать. Я насилу ее заставил лечь в постель. Мне кажется - у нее жар.
   Полагая, что все это может быть просто реакцией на смерть Бодрина, усиленной напоминанием в виде кольца, я не очень насторожился, но все-таки согласился на уговоры Ойнала и прошел в спальню Далии.
   Комнатка ее была небольшой, но уютной. Возле окна стоял стол с цветами, справа от него устроился тонкой работы книжный шкаф. По левую сторону у стены стояла кровать; по белому покрывалу разметались черные кудри Далии. Девушка лежала лицом вниз, почти целиком спрятавшись под одеяло, и жалобно постанывала. Так плаксиво стонут дети, когда уже не могут плакать громко; это было словно последний плач, затихающий и бессильный. Я подошел, взял ее за руку; она слабо попыталась отнять ее.
   - Позволь посмотреть, - попросил я. - Что у тебя болит?
   Вопрос мой был излишним: по всем признакам было ясно, что болит у нее спина, причем так болит, что при попытке моей прикоснуться к ее спине Далия с неожиданной силой отдернула руку и отпрянула от меня к стене.
   - Извини, - произнес я успокаивающе. Не открывая глаз, Далия снова пододвинулась к нашему краю кровати.
   - Я должен посмотреть, - снова извиняющимся голосом сказал я. Далия молча откинула одеяло и послушно подняла край рубашки.
   На пояснице, между юбкой и рубашкой, там, куда указывала ее рука, на светлой коже проступили темные линии. В свете, падающем из окна, я различил узор, покрывающий этот рисунок: передо мной была татуировка, искусно выполненная по коже девушки. Наколка была старая, но до сих пор сохранила отчетливость: словно два крыла раскинулись влево и вправо от позвоночника, а в каждом крыле я различил по две головы дракона. Сейчас темный узор был воспален, кожа вокруг покраснела. При новой моей попытке прикоснуться к нему Далия вскрикнула и вдруг зарычала почти по-звериному. Я поспешно отвел руку.
   На миг закрыв глаза, я увидел обратную картину: светлый узор вьется на темном фоне - и понял, что где-то уже видел его.
   - Позволь, - я взял ее руку, на указательном пальце которой красовалось кольцо, полученное ею утром от Влады. Да, по ободку этого кольца вился тот же самый узор, только как бы поставленный на бок. А от татуировки на спине темными крапинками уходила нить вверх, а потом, пропадая на коже, впивалась вглубь, ища путь к сердцу.
   - Можно мне подержать твое кольцо?
   Далия слабо кивнула. Она успокоилась, больше не стонала, и дыхание стало более ровным. Только слабое неудовольствие промелькнуло на лице, когда я снял с ее пальца кольцо; но потом я смог прикоснуться к изображению на спине, и это уже не вызвало такой бурной реакции.
   Передо мною было потрясающее творение, о котором я только слышал в школе. Это так называемый "запертый малый круг". Хороший маг имел возможность отделить часть своего Круга Силы и замкнуть его в золотом кольце, в обруче, где этот малый круг продолжал бы вращаться. А дальше - если бы кольцо оставалось на пальце владельца, то, подпитываемое его силами, круг продолжал бы свое существование, просто радуя создателя, но, попав к кому-нибудь другому, очень быстро стало бы простой золотой побрякушкой. За одним исключением: если бы новый хозяин кольца не имел частицу силы его создателя. В этом случае, разбуженное "запертым кругом", эта сила установила бы прямую связь между создателем кольца и ее носителем, и... кто его знает, что случилось бы потом?
   До сих пор я так и не собрался узнать, когда и как получила Далия эту татуировку, но теперь твердо надеялся это выяснить. Совпадение узоров не могло быть случайным; тот, кто посылал подарок, хорошо знал, кому он предназначен. Влада ли его посылала сама? Или ее попросили? Миг поколебавшись, я надел кольцо сам.
   На мизинец кольцо влезло - и я ощутил страх, тот самый, какой испытывал, когда пытался потревожить останки погибшего, какой навалился на меня, когда я попытался заглянуть в душу Далии, тот страх, который, казалось, приходит из самого Небытия, смотрит пустыми глазницами, и всегда - со спины. Хотелось оглянуться, но я знал, что позади никого нет, только - моя собственная тень.
   Положив правую руку на изображение у Далии на спине, левую - с кольцом - я отставил от себя и пошел сознанием по черной нити вглубь, к сердцу девушки. И в какой-то миг уперся в стену.
   Я бросился на стену со всей силой - и был отброшен назад. "Ах, вот ты как!.." - выругавшись про себя, я снова кинулся в атаку - и снова был отброшен. Тогда я медленно подошел к ней, протянул руку - и стена рухнула. По моему лицу пронеслись осколки невидимой преграды.
   Далия вскрикнула. Кольцо на моем пальце сияло огнем; я понял, что если сейчас же не сниму его - лишусь пальца, но не успел: затрясшись мелкой дрожью, кольцо вдруг брызнуло в разные стороны каплями желтого металла.
   Опухоль со спины медленно спадала, слегка искаженные линии узора вновь приобретали законченность и глубину. Я поймал себя на мысли, что даже любуюсь этим произведением искусства на девичьей спине. Далия, кажется, заметила мой взгляд и поспешно забралась под одеяло.
   - Спасибо, - протянула она мне из-под одеяла руку.
   Я осторожно пожал ее и медленно удалился, проследив, чтобы больная уснула. Чувствовал я себя так, словно сам выздоравливал после тяжелой болезни.
   Потом мы долго сидели вместе с Ойналом в зале, за столом. Алин давно спал, Далия тоже спокойно уснула, перестав метаться. Ойнал пил вино, пытался споить и меня, забыв, что мага споить невозможно, и вспоминал, что знал сам о детстве Далии.
   - Арот ведь предупреждал меня о чем-то подобном, - качал Ойнал головой. - Лет десять назад, когда Алину было чуть больше года, а самой Далии еще не было и десяти, у Арота пропала жена, мать этих ребят. И как раз после ее исчезновения Арот обнаружил на спине у Далии это изображение, точно знак или клеймо. Он долго пытался выяснить, откуда оно, но девочка ровным счетом ничего не помнила. Арот потом все искал свою жену, даже, слышал, связался с Вольными торговцами, которые, говорят, приносили ему вести со всего мира, за что он смотрел на их дела сквозь пальцы, благо, при его положении это было нетрудно. А вот года два назад он вдруг стал уверен, что нашел следы своей жены, и следы эти ведут в Бросс Клаган. Привел ко мне своих деток, попросил присмотреть, чтобы, значит, не выросли неучами, и исчез сам.
   - А ты откуда о татуировке узнал?
   Ойнал усмехнулся:
   - Я о ней знал почти с самого начала, как она появилась. Мы все-таки с Аротом были не только двоюродными братьями, но и друзьями, что редко бывает между родичами. Кстати, я имя Далии и предложил, а то они хотели сначала ее Алией назвать, но уж больно в их роду много "небесного" --> [Author:п".п.] : отца его Алин звали, его самого - Арот, жену - Ала; вот я и предложил переделать имя дочки в Далию. Но сына потом все равно Алин назвали.
   В окна пробивался тусклый летний рассвет. Далия вышла из своей комнаты, закутанная в шаль.
   - Вы все сидите? - спросила она, позевывая.
   - Да, - Ойнал тяжело поднялся. - Это ты верно заметила, хватит всякую ерунду обсуждать, пора спать.
   0x08 graphic
   Глава 7. Как Далия Миран покинула Валахор.
  
   Одинокий старец бродил по берегу моря, оплакивая доблестное прошлое, уходившее с ним... Кровавое солнце падало в просторы моря, перечеркивая еще один прожитый день, день, пронизанный несбывшейся надеждой - и скорбью по безвозвратно утраченному. Когда-то, в прошлой жизни, он был велик и могуч; когда-то, совсем не так давно, у него был сын, были друзья. Но дни уходили за днями, а он оставался один - и продолжал жить.
  
   - Не повезло Бросс Клагану с новыми правителями, - покачал головой Воплотивший.
   - Ты считаешь, при Румате было лучше? - спросил Оспоривший.
   - Румат был великим человеком, что бы о нем ни рассказывали, - ответил Воплотивший. - И при нем страной управляли великие люди, даже ошибки совершавшие достойные своему величию. А после свержения Румата вылезла всякая мелочь, объявившая свои узколобые интересы - высшей ценностью этого мира. И эти торгаши, помяни мое слово, доведут Бросс Клаган до очень нехорошего конца.
   - Каждому свое, - поддержал его Сохранивший. - Торговец может многое понимать в ценах на ткани, хлеб и золото на Ольгарте или Северных островах, но, чтобы управлять страной, нужно понимать нечто большее.
   - Они же мечтают о больших возможностях, представляя лишь, как переплюнут с их помощью своих конкурентов, - продолжал Воплотивший. - Это - мечта мышки сожрать свою кошку. О том же возомнил и ваш Орбаг, ища пути, ему недозволенные; за подобное часто следует суровое наказание.
   - А чем таким провинился Орбаг? - возмутился Оспоривший. - Разве сам ты, творя этот мир, не желал большего, чем тебе дозволено?
   - Вопрос в том, ради чего ты хочешь большего, - ответил вместо Воплотившего Сохранивший. - Об этом мы и говорили: если правитель начинает использовать власть, просто чтобы поддержать цены на продаваемый лично им товар, это ведет страну к гибели. Что интересно - и самого правителя тоже.
   Воплотивший повернулся к нему.
   - Стоит ли спасать того, кто сам себя ведет к погибели?
   Сохранивший нагнул голову:
   - Жаль будет такую великую державу. Кроме того, на своем пути к погибели этот заблуждающийся успевает погубить еще многих, вовсе гибнуть не собиравшихся и виновных лишь в том, что случайно попались ему на пути!
   - Это уже твоя забота: следить, дабы их судьба не стала роковой, - напомнил Воплотивший.
   - Почему вы считаете Бросс Клаган обреченным? - удивился Оспоривший. - По ежегодному доходу он превосходит Камангар и Йострем вместе взятые, по уровню жизни он далеко оставил позади все другие державы, по военной мощи с ним тоже никто не может сравниться, разве что Кано Вер объединится с Оттаром - что ему может угрожать?
   - Собственная жадность, - отвечал Воплотивший. - Нужно уметь видеть дальше своего носа, чтобы понять, что, если будешь все время брать как можно больше, то исчерпаешь колодец до дна - и умрешь от жажды.
  
   Разговорным языком в городе раньше был токомурский, а в деревне - севинский; сейчас же все чаще звучала речь сьорлингов, вернее, свирловская ее разновидность. Немного прошло времени с убийства Бодрина и "молниеносной войны" Бросс Клагана и Йострема, однако теперь уже татаги не церемонились, полагая себя победителями в покоренном городе.
   Когда Далия возвращалась позже обычного, Ойнал то и дело начинал на нее ворчать.
   - Да что такого? - не понимала она. - Все же так жили, и живут!
   - Живут, потому что не понимают, - отвечал Ойнал. - Прав был Налим, изменились времена. Это вы все по старой памяти друг к дружке по ночам бегаете, разговоры ведете; раньше это ведь совсем почти безопасно было, а сейчас на улицу в потьмах выйти - себя не любить надо.
   - Ну и лучше, конечно, умереть от скуки, - вызывающе произнесла Далия.
   - От скуки еще никто не умирал, - назидательно отозвался Ойнал. - А что с Бодрином сделали, помнишь?
   Далия закусила губу. Я тоже подивился нечуткости Ойнала: разве можно так часто напоминать о гибели друга? Но подобные приемы срабатывали: Далия начинала приходить домой раньше.
   - Вот что, - сказал однажды Ойнал. - Подумал я, что никто не знает, что с ним случится. Проверил я переменчивость судьбы, знаю, что в любой миг может нас она подстерегать; словом, я хочу составить завещание на тебя, Далия, и на твоего брата.
   Далия опять поморщилась. Говорить о делах она очень не любила - по крайней мере, когда сама того не хотела.
   - Два раза молния в один дуб не бьет, - ответила она. - Раз уж ты один раз жив остался, значит, теперь до ста лет проживешь.
   - Дуб я или нет, это тебе виднее, - рассмеялся Ойнал. - А вот пока маг рядом есть, чтобы волю мою заверить, я все и составлю. Небось, если Хладомир будет поручителем, ни одна живая душа оспорить мою волю не осмелится.
   Просмотрев текст завещания, я был несколько удивлен: Ойнал действительно оказался богатым человеком. В тот момент мне показалось, что не просто так пал на него выбор Даронда, а позднее - татагов, решивших от Ойнала избавиться. Учитывая, что у него были дела со многими известными людьми в разных концах страны, его влияние могло быть немалым. Впрочем, сам Ойнал был довольно мирным человеком и, по-моему, не стал бы ввязываться в мятежи и заговоры просто из любви к тишине и покою. И, надо отметить, решение татагов выпустить Ойнала на арену против тигра немало способствовало успокоению Ойнала ( в молодости, как он сам признавался, жизнь у него была довольно бурной). Многие соратники Ойнала, его друзья и пайщики в итоге поспешили порвать с ним отношения, так что состояние его несколько уменьшилось.
   - И даже вот что, - Ойнал вдруг резко порвал написанную бумагу. - Откажусь-ка я сразу от всего в вашу пользу. Надеюсь, на улицу вы меня не выкинете?
   - Если будешь себя хорошо вести, - съехидничала Далия и убежала, даже не взглянув на то, что ей доставалось.
   Вскоре после этого Далия вдруг заявила, что ей надо уехать.
   - Одной? - ужаснулся Ойнал. - Не поедешь. Мне еще отец твой запретил тебя одну отпускать куда бы то ни было.
   - Да не одну, а со всеми нашими, - отозвалась Далия.
   - Все равно. Возьмите хоть мага в сопровождение.
   - У него могут быть другие планы, - Далия выразительно на меня посмотрела.
   - Пока у меня других планов нет, и я бы с удовольствием... - начал я.
   - У нас едут только свои, - решительно отрезала Далия, и мы не стали настаивать.
   - Скажи хоть, куда вы едете, - попросил Ойнал.
   - На побережье, - отвечала Далия. - На море. Как же я соскучилась по морю!
   - А вот я почти всю жизнь на море прожил - и не горю желанием вернуться, - заметил Ойнал.
   - Но побережье длинное, - сказал я. - Ты не могла бы сказать поточнее - куда и зачем вас несет на побережье?
   - Ладно. Только, будь добр, не распугивай там всех своими штучками!
   - Не буду, - заверил я, и тогда Далия начала объяснять.
   - У Эртрота отец получил перевод в Лихор, и Первый Хранитель Аронд, по словам Эртрота, повелел его отцу устроить там тоже занятия танцами, пением, ну, и всем прочим, что необходимо в высшем свете. А тут у нас после смерти Бодрина все захирело, вот нас и пригласили...
   - Ох, уж эти девицы! - фыркнул Ойнал. - Одни танцы на уме.
   - Если верить рассказам Далии, то не одни, а очень много, - возразил я. - Значит, искать вас в Лихоре?
   В дорогу Далия собиралась очень долго, насобирав огромный ворох вещей. Оценив свои потребности и возможности, она, наконец, сдалась и попросила меня проводить ее до дома Эртрота, откуда их должны были везти на повозках.
   Там собрался довольно приличный караван в несколько повозок, и я, взвалив поклажу Далии на один из возов, простился с нею хотя и с грустью, но без тревоги. А на обратном пути меня вызвал к себе Даронд. Как обычно, он не опустился до личного посещения, а послал за мной слугу, который перехватил меня у входа в дом Ойнала. Это меня и спасло.
   Даронд ждал меня в той же комнате, где принимал в первый раз, когда бросал обвинения в шпионаже. Стоял он, как всегда, с совершенно бесстрастным лицом, и понять, собирается ли он сейчас казнить или награждать, было невозможно.
   - Я получил новое послание от Аронда, - произнес он. - Хотел бы посоветоваться с тобой относительно того, как к нему относиться.
   Я взял свиток из рук Хранителя.
   "Дабы наши друзья из Бросс Клагана чувствовали себя как дома и могли справлять ритуалы по своему обыкновению, следует выделить им место для строительства храма в честь своего божества".
   - Не думал, что у них есть какое-то свое божество, - удивился я. - Всегда считал, что три наших Творца едины для всех.
   - Я уже говорил с Амиром, и он без тени смущения признался мне, что их божество зовут Орбаг.
   - Вот как! - не удержался я. - Мы полагали, что маги лишь после смерти удостаиваются чести стать Творцами; а Орбаг, похоже, решил добиться этого при жизни.
   - Меня мало занимает Орбаг, - пояснил Даронд. - Но храма в его честь я терпеть не намерен; тем более я не понимаю, с какой стати Аронд, Хранитель мудрости, просит за него.
   - Не хочет ссориться с татагами. А они, видимо, преклоняются перед Орбагом.
   - По-твоему, Аронд тоже попал под его влияние?
   - Да нет, никто под его влияние не попадал. Просто Орбаг воспользовался недалекостью своих союзников, чтобы добиться того, что нужно ему.
   - Как ты тогда объяснишь поведение Аронда? - нахмурился Даронд. - Его нельзя назвать человеком недалеким.
   - Я бы мог предположить, что Аронд, как человек не военный, не разобрался в обстановке и, может быть, просто струсил; но, боюсь, тут дело в другом.
   - В чем? - резко спросил Даронд.
   - Все слишком хорошо складывается к тому, что Аронд решил поиграть в игру: "Я самый главный". Сначала он избавился от Веронда, обвинив его в предательстве. Потом он пошел на сделку с татагами и с их помощью одолел тебя. А потом и законный правитель погиб, и теперь Аронд один - единственный наследник Йострема.
   - Понимаешь ли ты, что говоришь? - резко спросил Даронд.
   - Вполне понимаю.
   - Ты понимаешь, что твои слова - это прямая измена?
   - Я - не подданный Йострема, - напомнил я. - А прямая измена - это то, что делает Аронд, а не то, что об этом говорят.
   На лице у Даронда было написано неподдельное страдание. Кажется, он до последнего момента искренне доверял Аронду, а слова мои вдруг заставили его пересмотреть свое отношение до самых корней. Однако я снова убедился, что Даронд вполне по заслугам является Хранителем престола, и решительности ему не занимать; жестокость же для него - не удовольствие сама по себе, а следствие некоторой ограниченности, в силу которой он не желал искать мягких способов достижения цели, предпочитая переть напролом, не считаясь с жертвами. Итак, Даронд нашел в себе силы признать мою правоту (разумеется, мне он об этом не сказал, но следующие слова его это подтвердили) и произнес:
   - Итак, теперь единственным правителем, поддерживающим истинные интересы Йострема и его людей, остаюсь я. И считаю себя вправе поступать с теми, кто перешел на сторону татагов, как с врагами. А также использовать против них любые средства. У меня будет к тебе просьба: съезди и привези сюда дана Румата Хартага.
   - Он еще жив? - поразился я.
   - Он нашел убежище в общине Севинов, - ответил Даронд. Я с удивлением переспросил:
   - Неужто мои сородичи согласились принять беглеца?
   Тот усмехнулся:
   - Вряд ли это твои сородичи. Севинами они назвались для звучности: если в вашем языке это имя означает "земледелец", то у сьорлингов - "истинный взгляд", то есть, их у нас называют еще "прозревшими". Они начисто отрицают всякую связь с торговцами из Бросс Клагана и живут только за счет труда собственных рук. А дан Атран еще не решился портить с ними отношения из-за своего дядюшки. Это на южном побережье Валахора; поберегись в дороге Орбага - ему, насколько я знаю, своих отношений ни с кем поддерживать не нужно.
   - По-моему, ты слишком рано собираешься пустить в ход это оружие, дана Румата, - предположил я.
   - Кто тебе сказал, что я собираюсь пускать его в ход? - возразил Даронд. - Следи, чтобы о твоем назначении никто не узнал, иначе ты можешь не застать Румата в живых. Я постараюсь встретить вас на подходах к городу, но если разминемся - не вези его ни к Ойналу, ни ко мне, ни, разумеется, в ратушу. Оставь его где-нибудь в деревне и оттуда пошли ко мне вестника.
   Удар рванул, когда я подходил к дому Ойнала. Дома покачнулись и затряслись; у многих вылетели окна. Я кинулся бежать - и увидел груду битого камня, оставшегося на месте дома Ойнала. Хозяин дома был погребен под ней. Рухнула аккуратно та часть, где жил Ойнал, просто сложившись внутрь; соседскую половину даже не затронуло.
   Рядом с тем, что было когда-то входной дверью, стоял Алин.
   - Это не я, - испуганно посмотрел он на меня.
   - Верю, - серьезно сказал я и принялся растаскивать камни.
   Сперва попрятавшиеся в испуге, горожане стали собираться вокруг и вскоре многие взялись мне помогать. Ойнала мы нашли ближе к вечеру. Тело его успело остыть; в нем не осталось ни единой целой кости. Под обломками не уцелело ничего, ни единой вещи, которую можно было бы передать Далии в память об Ойнале. Бесследно пропало и завещание. Всего на месяц продлилась для Ойнала жизнь, всего на месяц сумел я отодвинуть его судьбу.
   Такое было впечатление, что удар предназначался именно Ойналу, словно это - кара за то, что он в первый раз ускользнул из лап смерти. Для меня и Даронда это было предупреждение. Или - снова посетило меня мучительное сомнение - если бы я был дома, этого бы не случилось?
   - Пойдем искать твою сестру, - объявил я Алину.
   Ночевать в городе нам все равно было негде (никто своей помощи в этом не предложил), и мы выбрались из городских стен и отправились мимо Серой горы на юг, в сторону моря. Погода стояла самая летняя, и, если не считать множества комаров, то лучшего времени для ночлега в поле было трудно придумать. Алин оказался на редкость выносливым парнишкой: он шагал день за днем, ничуть от меня не отставая.
   На исходе недели нашего путешествия - можно было подумать, что Алин всю жизнь мечтал отправиться в подобный пеший поход, с таким удовольствием он принимал все его тяготы - мы ощутили приближение моря. Оно внезапно дохнуло нам в лицо соленым ветром и далекими криками чаек.
   Мы остановились на ночлег, и Алин, вымотавшийся за день, тут же уснул, забравшись в свежий стог сена. Я некоторое время сидел, разглядывая огромные звезды на черном южном небе, - а потом различил словно бы зарево пожара, затмевающее самые низкие из звезд. Я поднялся. Запаха дыма не было, а вместо него я уловил странную музыку, напоминающую частые удары десятков барабанов. Она доносилась со стороны невысоких холмов, видневшихся на востоке.
   Глянув на Алина - тот спокойно спал, свернувшись калачиком, - я поспешил на свет. Музыка неслась из-за леса, раскинувшегося у подножия холмов; и когда я пробрался через лес, то увидел примерно то, что и ожидал увидеть.
   По всему краю большой поляны горели костры. От них исходил тонкий аромат благовоний, почти неощутимый, действующий словно бы прямо на душу. На поляне сидели и ритмично покачивались в такт музыке десятки юношей и девушек - исключительно молодежь, почему-то. В середине поляны меж сидящими двигались, извиваясь в танце, "ведущие действо"; среди них я узнал Далию. Это были совсем не те танцы, что я видел в доме Вихора; как видно, многие таланты Далии еще были от меня сокрыты. Здесь было нечто завораживающее - но не успокаивающее, тревожащее - но не торопящееся. И время от времени, подчиняясь неслышному приказу, сидящие вскакивали, музыка убыстрялась - тогда все находящиеся на поляне начинали трястись в некоем подобии танца, подражая ведущим.
   Если прочие находились как бы в трансе, то у Далии на лице было написано какое-то недовольство, то самое кислое выражение, с которым я успел хорошо познакомиться; казалось, она совсем не рада тому, куда попала. В свете костра на обнаженной коже спины теперь хорошо виднелась татуировка; мне показалось, будто она живет собственной жизнью, колеблясь не в такт движениям Далии - а под собственную неслышимую музыку. Вдруг сквозь музыку - если это можно назвать музыкой - стали пробиваться слова, произносимые низким голосом, вернее, одно слово: "Ор-баг!"
   Такие приемы я хорошо знал. Это одна из низших ступеней магии, доступная почти каждому - как ввести в транс толпу. На миг подчинившись ритму танца, я дождался, пока сидящие вновь не вольются в хоровод, загородив Далию и других "ведущих", и начал пробиваться к ней, стараясь двигаться в такт музыки.
   - Это снова ты? - недовольно узнала она меня.
   - Твой дядя погиб. Дом разрушен.
   - А Алин? - спросила она. За этот вопрос я полностью простил ей все ее корыстные устремления, которыми она добивала меня раньше.
   - Ждет нас неподалеку.
   - Но я же не могу так просто уйти!
   - А что тебя держит?
   - Ну... Ой, потом.
   Я упал на колени рядом с другими, и ее словно рвануло в пляс. Они вышли в середину круга и изобразили очередной танец. Надо отметить, справедливости ради, что и в этих танцах они не имели себе равных. Прочие смотрели на них с завистью.
   - Пойдем, - кивнула она, вернувшись.
   Внимания на нас никто не обращал, каждый был занят... Собой? Или чем-то вне себя? Я уже не мог этого решить. Выбравшись из круга, мы бегом пробежали через лес и вскоре были возле Алина, мирно спавшего в стогу.
   Позже, размышляя о том, что я видел в лесу, я пришел к выводу, что это - обычное явление, свойственное почти для любого народа. Я назвал бы его "антимиром" - уходом из этого мира в подобное забытье танца или иного вида опьянения. И, быть может, каждый молодой человек должен пройти через подобный выбор, дабы потом идти с открытыми глазами. Опасность только в том, что выбрать он может совсем не то; да и те, кто предоставляют ему право выбирать (я имею в виду тех, кто создает подобные "миры забытья"), думают при этом отнюдь не о его благе, а преследуют свои, редко благородные, цели.
   - И что мы теперь будем делать? - спросила Далия, выслушав мой рассказ о гибели Ойнала и его дома с некоторым недоверием.
   - У меня есть поручение от Даронда, - ответил я. - Выполним его - надо думать, можем рассчитывать на его благодарность.
  
   - Ну, это уже черезчур, - грозно заявил Воплотивший. - Обряды в честь нового божества? Кажется, ваш Орбаг хватил лишку.
   - Он такой же наш, как и твой, - возразил Оспоривший. - Ты и не замечал, как он вырос у тебя под боком; а ведь все его дела проходили у тебя на глазах!
   - И теперь я считаю, что с этим пора кончать, - ответил Воплотивший.
   - Не советую, - покачал головой Сохранивший. - Могу только догадываться, что произойдет, если ты решишь убить Орбага.
   - Слушайте, это - мой мир! - произнес Воплотивший. - Я имею право менять в нем все, что захочу!
   - Но даже ты не знаешь, к каким последствиям может привести твое вмешательство, - сказал Сохранивший. - Не ты один создавал этот мир, его законы выверялись веками. И потом, какая тебе разница, на что молятся люди? Людям, как ты знаешь, свойственно ошибаться.
  
   - Опять куда-то идти? - возмутилась Далия. - Я так больше не могу.
   - Уже недалеко, - попытался я ее уговорить, но она решительно остановилась и не желала более сделать ни шагу.
   - Мы бросили все мои вещи. Я осталась без дома, без родных, без... - от жалости к себе она готова была расплакаться. Я попытался ее утешить, но она резко отстранилась и с выпяченной губой отвернулась.
   - Ну, ладно. Оставайтесь здесь, - согласился я. - Я скоро вернусь.
   Община севинов располагалась на самом берегу моря, возле большого залива, вклинивающегося в берег возле гор. Не знаю, как там считал Даронд, откуда происходит их название, но от вида их деревни на меня потянуло чем-то таким родным, что на глаза навернулись слезы.
   А дан Румат бродил по берегу, погруженный в свои думы, и не замечал ничего, что творится вокруг. Узнать этого почтенного старца не составляло труда; я спрыгнул с невысокого обрыва и по скрипящему галечнику подошел к нему.
   - Приветствую дана Румата Хартага, - поклонился я.
   - Здравствуй, - отвечал он, глядя как бы сквозь меня.
   - Даронд, Третий хранитель престола Йострема, просит тебя оказать ему честь и приехать к нему.
   На миг глаза Румата вспыхнули, но тут же погасли вновь, и он покачал головой:
   - Нет, друг мой. Прошлого не воротишь, о нем можно только горевать, но не стоит пытаться его вернуть. Больше я не участвую в играх этого мира.
   Ощутив, что более разговаривать не о чем, я собрался уйти и сделал уже несколько шагов, но вдруг, остановившись, произнес:
   - Сын твой, дан Вогуром, шлет тебе свой привет.
   - Ты слышал о нем? - Румат шагнул ко мне, внезапно оживившись.
   - Я видел его, хотя и довольно давно. Сейчас, по слухам, он пребывает на службе у Дивианы.
   - Благодарю тебя, - старый правитель вновь овладел собой. - Я давно уже не получал от него вестей. Надеюсь, у него все хорошо.
   - Так ты не поедешь со мной?
   - Зачем? Думаешь, я не знаю, для чего я нужен Даронду? Но Даронд слишком неопытен в интригах, чтобы выиграть у Аронда. Значит, ни к чему, кроме новой крови, эта игра не приведет.
   Я вновь поклонился, понимая, что не стану уговаривать его.
   - Посмотри, - он взял меня за руку. - Что там чернеется у горизонта?
   Взглянув, я едва удержался от крика. К нам стремительно приближались три камагарских корабля. Что их занесло сюда, можно было лишь догадываться; но двигались они столь быстро, что ответ на этот вопрос мы должны были получить очень скоро.
   - Это корабли Камангара, - произнес я.
   На миг взгляд Румата полыхнул ненавистью.
   - Он нашел меня и здесь. Что же! Он оставил мне право умереть в бою.
   Только сейчас я заметил, что у пояса Румата висит меч, почти скрытый складками одежды; и Румат очень решительно схватился за него.
   - Уходи, - произнес он мне. - Тебе незачем гибнуть в чужих распрях.
   Я поклонился:
   - Полагаю, что сумею эту распрю остановить.
   Корабли замерли в нескольких саженях от берега, и с них в воду попрыгали воины. Впереди шел Тарлав.
   - Не приближайся! - крикнул ему Румат, потрясая мечом. Тарлав почтительно остановился у кромки воды.
   - Мы не собираемся чинить тебе зла. Наш повелитель, Оттар, просит тебя принять его гостеприимство и забыть ваши старые распри!
   - Он отказал нам, когда мы были одинокие и нуждающиеся, - сердито отвечал Румат. - Сейчас мы не нуждаемся в его помощи!
   - Добрый день, Тарлав, - я вышел между ними. Камангарец удивленно поднял брови.
   - И ты здесь, маг? Ну, ты-то не откажешься вернуться к повелителю?
   - Дело в том, что я не один, - признался я. - А вот захотят ли мои спутники следовать за тобой - надо спросить у них.
   - Так спроси!
   - Спрошу. А пока позволь узнать - что на самом деле заставляет тебя звать дана Румата в гости к его злейшему врагу?
   - Как можно считать этого почтенного старика злейшим врагом? - возразил Тарлав. - Наш повелитель достаточно мудр, чтобы не помнить мелких обид. Если дан Румат не считает для себя возможным воспользоваться его гостеприимством, мне дано поручение отвезти дана Румата в любое место, которое тот пожелает, дабы уберечь от опасности, подстерегающей его здесь.
   Тарлав вновь двинулся к Румату. Тот отступил еще на несколько шагов - и вдруг упал навзничь. Из спины у него торчала стрела.
   - К бою! - мигом скомандовал Тарлав. - В укрытие, за камни! Лучники, вперед!
   Я подбежал к старику. Тот был мертв. Он погиб, как и хотел - с мечом в руке.
   Скалы вокруг были пустынны. Тарлав отправил нескольких человек на разведку, но те никого не нашли.
   Передо мной был сложный выбор. Вернуться к Даронду с поражением было нелегко; однако надлежало поставить его в известность о случившемся. Впрочем, это можно было сделать и с помощью севинов. Более того, раз на Румата охотились, то и возвращаться в город мне было бы опасно...
   Пронзенный внезапным страхом, я бросился туда, где оставил Далию с братом. К счастью, тут все было спокойно: они так и сидели на том месте, где я их оставил.
   - Пойдемте, - позвал я их. - Нас там ждут.
   На сей раз Далия не ворчала.
   Камангарцы стояли вокруг тела дана Румата.
   - Насчет тебя я не получал никаких указаний, - сообщил мне Тарлав. - Но вот насчет дана Румата указания очень точные.
   Тарлав взял меня за руку и отвел в сторону от воинов.
   - Я не сказал всего при воинах, но тебя обманывать не буду. Оттар не звал Румата, я здесь по своей воле. Да будут свидетелями Творцы, я хотел его уберечь; но раз дана Румата больше нет в живых, я должен отвезти его на родину, дабы прах был предан родной земле. У меня с собой послание для дана Атрана от моего повелителя. Итак, - Тарлав посмотрел на меня. - Ты едешь с нами?
   - Если вы идете в Бросс Клаган - да.
   - Прекрасно. Оповести своих спутников, дабы забирались на борт.
  
   Часть 3. Принцесса Бросс Клагана.
   (Аронд)
  
   Глава 1. Процветающий город.
  
   На камангарский корабль, бросивший якорь в порту Нан-Линна, обращали недолгие любопытные взоры - и тут же устремлялись по своим делам. Много кораблей прибывало в обширную гавань на Северные острова, из самых разных стран, и даже таким редким гостям, как камангарцам, тут не уделяли особого внимания.
   От моря до города, высившегося в отдалении, вела широкая утоптанная дорога, по которой часто проезжали повозки. Как я заметил, люди тут вообще мало передвигались пешком. Повозки были самого разнообразного вида: от крестьянских телег до изящных колесниц высших родов. Причем здесь считалось высшим достоинством самому править конями, а не доверять это возничему. Таким образом, благодаря дорогам, практически весь остров представлял из себя единый город.
   К высившемуся на холме каменному городу, где над белой крепостной стеной подымались роскошные кровли особняков, принадлежащих татагам - знатнейшим людям города - вели извилистые улочки, огражденные лишь легким плетнем, где стояли небольшие деревянные дома. Небольшой участко богатых домов был еще возле самого порта, но в основном тут располагались склады и торговые ряды.
   - Мы доставим тело покойного его племяннику, - сообщил Тарлав, - и отбываем домой. Отправишься ли ты с нами?
   Я покачал головой.
   - Здесь у меня есть свой невыполненный долг.
   - А что передать правителю?
   - Передай, что скоро я поставлю на его службу Дракона Северного Острова.
   Тарлав усмехнулся, но ничего не сказал. Я по-своему истолковал эту усмешку. Всю дорогу сюда мы с Далией обсуждали, как нам быть, и я с грустью признавался себе, что назад мне дороги нет: от Даронда я сбежал, не выполнив поручения, повелениями Оттара тоже пренебрег.
   Далия, Алин и я выбрались на берег. Поклажи у нас не было никакой, на дворе стояли последние теплые деньки, и мы, не обремененные заботой, отправились пешком искать себе пристанище, а если повезет - и дом Арота Мирана.
   Мы оказались в Бросс Клагане совсем не так, как я рассчитывал. Средств к существованию у нас было еще меньше, чем поначалу, когда я только строил планы поисков Мирана; я был на ножах с половиной татагов и любой встречный запросто мог обвинить меня в том, что я - шпион Йострема (или Камангара - это смотря кто попадется). Однако впечатление у меня складывалось такое, что в этих краях никому ни до кого не было дела. Все шли куда-то, торопились, почти не глядя по сторонам. Можно было встретить знакомого - и не докричаться до него. Конечно, избыточная забота о ближних имеет свои побочные стороны - вроде чрезмерного желания указывать, кому как следует жить, - но при этом не рискуешь остаться один, вот так, брошенный у дороги...
   Однако нам повезло, хотя и не совсем как мы рассчитывали. Алин нашел заброшенный дом, пригодный, однако, для житья, и, поговорив с соседями, мы решили тут остановиться. Выяснилось, что он не заброшен, просто сейчас в нем нет жильцов, а вообще хозяин сдает его внаем всем желающим, и с ним можно договориться как раз через этих соседей. Рассудив, что вопросы оплаты можно обсудить и потом, мы после некоторых колебаний въехали в жилище.
   Жильцов тут, похоже, не было довольно давно, и хозяева вряд ли появлялись последние несколько месяцев. Внутри царило запустение. Привести заброшенный дом в порядок требовало немалых усилий, и Далия в очередной раз высказала все, что она думает обо мне и других таких, как я, пускающихся в путешествие только с тем, что у них в карманах.
   В соседнем доме дочь хозяев оказалась одного с Далией возраста, и они быстро нашли общий язык, так что вскоре мы обзавелись всем необходимым для жизни, а заодно Далия узнала, где рынок и что у кого можно достать.
   А сосед долго стоял в воротах, глядя на нашу суету, и, наконец, не выдержав, заговорил со мной:
   - Никак не пойму, кем ты им приходишься. Отцом быть не можешь - больно юн; женихом тоже - вам ведь это, вроде как, запрещено, - да и вообще на близкого родственника не похож; тогда кто ты им?
   - Если это так важно, то я - их брат. А если, говоришь, не похож, то - двоюродный, - ответил я. Сосед понимающе кивнул. Но помочь с уборкой не предложил.
   Когда я выбрался в город, то был немало удивлен: Тарлав поработал тут на славу. Город гудел, как потревоженный улей. Вдруг на всех перекрестках заговорили о том, какой дан Румат был хороший правитель, как процветала при нем держава; о том, как его любил нынешений глава совета, дан Атран, и о том, как подлые йостремцы убили великого правителя. О том, почему этот великий правитель оказался в Йостреме, как-то не вспоминали.
   А потом случилось совсем непредвиденное.
   Для прощания тело Румата было выставлено в местном Храме Трех. Многие заходили в него - как я полагаю теперь, зная нравы клаганцев, не от большой любви к бывшему правителю, а от пристрастия к зрелищам, - и в храме постоянно толпился народ. Я подошел к Храму. Это было великое здание за стенами города, рядом с гаванью, из белесого камня. По всей окружности его высились граненые колонны. Ко входу вело несколько ступеней. Но что-то показалось наигранным: как мне представлялось, власть Творцов была более незаметной, а тут - храм точно кичился своей посвященностью Богам.
   И вот, от кораблей, раздвигая толпу, в храм строем вошло несколько десятков воинов. Охочий до зрелищ люд повалил валом; потом вдруг разом все отпрянули - и воины вышли обратно, но шаг их был медленным, и они несли на руках тело Румата.
   Мои попытки расспросить, кто это и почему они уносят покойного, ни к чему не привели. Вернее, каждый, к кому я обращался, отвечал мне:
   - Это Воины из Общины, - но более ничего толком сказать не мог. Никакого нарушения порядка не было, и люди очень быстро разошлись, убедившись, что зрелищ больше не будет.
   Я брел по городу, рассматривая вывески. Одна бросилась мне в глаза: "Ткани Кормина". Не знаю, почему я тогда ее запомнил - может быть, был виноват рисунок: одинокий корабль в морском просторе.
   Об Ароте Миране никто не слышал - во всяком случае, те немногие, кого я успел расспросить. Все отсылали меня в крепость, узнавать у глав города, которые должны были - по замыслу - знать все обо всех и думать о каждом своем подданном.
   - Только не говори, что и правители Бросс Клагана метят в боги, - погрозил Воплотивший. Сохранивший пожал плечами:
   - Многшие желали бы обладать возможностями божества, но мало кто жаждет иметь его заботы.
   Но что интересно, пробиться к этим самым главам города оказалось невозможно. Видимо, они предпочитали думать о своих подданных вдалеке от них самих. В середине крепости стоял Дворец Совета, где, как мне сказали, заседают Шесть Правителей во главе с даном Атраном Хартагом и даном Теяном Мурканом. Но у входа в совет стояла многочисленная стража, отгоняющая посетителей, слишком назойливо стремящихся попасть внутрь.
   В общем-то, это было справедливо: зачем тебе встречаться с правителями, если у тебя и так все хорошо? А в Бросс Клагане, если верить выкрикам глашатаев и попадающимся вывескам, у всех все было хорошо. И, глядя на ухоженные улочки и дома, в это даже верилось.
   Я долгое время проторчал перед входом во Дворец, полагая, что ведь должны же главы города входить или выходить из него, и я, соответственно, смогу встретить кого-нибудь из них на улице. Но что было самым странным, никто не входил и не выходил из Дворца, кроме происходящего раз в полчаса смены стражи.
   Я полюбопытствовал у прохожего, не знает ли он, как попасть во Дворец Совета.
   - А зачем? - сразил он меня встречным вопросом. Задумавшись, я решил-таки спросить у него, не знает ли он Арота Мирана.
   - Это надо у правителей спрашивать, - ответил он.
   - И как к ним попасть? - повторил я.
   - А зачем тебе к ним попадать? - снова удивился он. Я понял, что терпения мага может не хватить на общение с прохожим и, извинившись, отступил. Судя по всему, мы застряли в Бросс Клагане надолго.
   Единственное, в чем была проблема: Далия, да и Алин, не привыкли себе в чем-либо отказывать, а тут, в Бросс Клагане, всевозможные соблазны появлялись на каждом шагу. Немыслимые произведения кулинарного искусства, выставленные в небольших лавочках; нарядные платья, побрякушки, зеркала и украшения, какие-то предметы обихода, о назначении которых я и догадаться не мог, но которые вдруг становились жизненно необходимыми Далии; балаганные представления и выступления на аренах (тут были и бои людей и животных, и поединки кулачных бойцов, и драки на палках - что меня удивляло, в других странах бои и боевые учения считались высшим занятием воинов и таились от глаз остальных, здесь же любой воин считал честью выступить в каком-нибудь показательном выступлении), и прочее, и прочее - словом, наши расходы росли непропорционально доходам. Далия, причем, никогда не требовала прямо, но, увидев что-нибудь, запавшее ей в душу, принималась так несчастно вздыхать и сокрушаться, что проще было уступить, чем слушать ее сетования.
   Мое ремесло мага служило достаточным основанием и для того, чтобы лихие люди обходили дом стороной, и чтобы злословие не касалось хозяйки (как я уже говорил, плотская любовь была магам недоступна, если только они дорожили жизнью - своей и того, кого любят).
   Но на помощь нам пришла любовь клаганцев ко всему необычному. Наш ближайший сосед - тот самый, что никак не мог решить, кем я прихожусь Далии, - видимо, из гордости, что живет рядом с магом, рассказал обо мне всем, кому только мог; а поскольку несколько раз так случилось, что я от Далии узнал о проблемах соседей и помог им их решить, то сосед еще и хвастал, что маг этот во всем ему помогает. В итоге люди из тех, кто победнее, приходили ко мне со своими недугами и проблемами, и я, как мог, старался помочь, благодаря чему в доме теперь водились продукты, и угроза в виде избыточных расходов была несколько снята.
   А по вечерам, когда брата Далии удавалось уложить спать, мы сидели за столом при легком светоче, и девушка рассказывала мне о том, как мечтает она жить сказочной жизнью, богато и счастливо. Иногда я замечал, что счастье не всегда совместимо с богатством, но это мне легко было говорить: что в мирском богатстве тому, кто в любой миг может сам сотворить для себя все, что ему нужно (так, по крайней мере, о нас думают - на деле нам просто нет необходимости в тех вещах, без которых обычные люди почитают жизнь невозможной), - и я мог понять ее, девушку, выросшую в достатке, в заботе - и вдруг утратившую все, когда всего теперь приходится добиваться тяжким трудом. Помню, уже тогда у меня появилась мысль учить ее магическому искусству, но на это нужно было желание прежде всего самого ученика, она же более предпочитала смотреть, как эти фокусы выделываю я, чем пытаться повторить их.
   Впрочем, иногда на нее находило желание заняться чем-то таким особенным, что сразу позволило бы ей разбогатеть. Так, проходя мимо роскошного особняка, она спрашивала иной раз:
   - А сложно научиться строить такие дома?
   - Честно сказать, я никогда этим не занимался, - признался я. - Общие основы, как их строят, представляю, но там есть много хитростей, как и в любом ремесле, которые узнаешь, только когда этим постоянно занимаешься.
   Или:
   - А ведь тут, наверное, дают выступления бродячие артисты? Ты бы, наверное, нашел, чем удивить народ! А я могла бы выступать с танцами...
   - Вот уж у кого жизнь лишена всяких удобств, так это у артистов! - рассмеялся я. - Всю жизнь маешься в дороге, без пристанища. Да и что-то мне не доводилось видеть такого...
   Позже я со многим познакомился. В частности, оказалось, что "битва человека и зверя", как ее прозвали в Йостреме, тут - обычное зрелище, и даже построено специальное здание, куда вход - только за деньги, где проходят подобные бои. И артисты тут не бродячие, а, как правило, живут под покровительством какого-нибудь татага, выпускающего их по праздникам развлекать народ. Словом, все развлечения тоже служили обогащению немногих хозяев города. Но надо отдать должное - город процветал. Каманхор мне когда-то казался верхом ухоженности, однако там взимали плату со всех входящих и отгородились от мира стенами; здесь же весь остров был одним цветущим парком, и тот, кому удавалось здесь поселиться и найти работу, мог уже не бояться нужды. Одно только: я помнил, что ради этого благополучия безжалостно грабился Йострем и другие земли, попавшие под влияние Бросс Клагана.
   Наконец, мне удалось выяснить, почему все были уверены, что Правители знают все - и при этом никто не знал, как к Правителям попасть. Все решалось очень просто: обычно правители сами отправляли своих слуг опрашивать горожан, в чем их проблемы, и по мере возможности старались их решить. однажды и до нас добрался такой слуга.
   - Правители хотели бы знать, какие проблемы смущают покой своих подданных, - начал он положенной фразой.
   - Мы хотим узнать, где живет Арот Миран, - ответил я. Слуга старательно записал мой вопрос и пообещал, что скоро мы получим ответ. Далия, стоявшая за моим плечом, полюбопытствовала у гостя:
   - И много вам платят за такую работу?
   Слуга смутился неожиданным вопросом.
   - Работать у нас очень хорошо, - ответил он. - И жизнь очень обеспеченная. А главное - мы все время среди простого народа и живем его заботами, знаем, в чем люди нуждаются.
   - А женщины у вас работают?
   - У нас никогда не делали различия между работниками мужского и женского пола, - отвечал слуга. - Главное, чтобы человек справлялся с обязанностями.
   Далия победно сверкнула глазами в мою сторону и продолжала:
   - Узнай тогда, не нужен ли вам еще один работник.
   - Хорошо, - слуга записал и эту просьбу и, поклонившись, ушел.
   - И зачем тебе это надо? - спросил я. - Говорить он может что угодно, но я не верю, что могут не делать различия между мужчинами и женщинами.
   - Ильвы же не делают, а большинство населения Бросс Клагана - ильвы, - возразила она.
   - Ильвы живут на материке, а тут их не больно много, - заметил я. - И потом, одно дело - ильвы, древний народ со сложной культурой, а другое - недавно возникшая торговая республика. Тебе очень хочется быть у них на побегушках?
   - А ты можешь предложить что-нибудь лучшее? Так я, по крайней мере, смогу попасть во дворец. А вот ты, хоть и маг, никакого способа попасть туда пока не придумал! Хоть бы сквозь стену просочился, что ли.
   Она, конечно, была права, но бесконечные ее подколы меня наконец достали. Я, правда, не взорвался, но решил поговорить начистоту.
   - Что ж ты так изводишь свое ближайшее окружение? Неужели тебе нравится на всех выставлять шипы? Неужто нельзя просто поговорить?
   - Зачем? - она посмотрела на меня взглядом, в котором читалось презрение - смешанное с желанием расплакаться.
   Я подошел к ней.
   - Ты боишься людей... И поверь - я знаю, отчего. Я знаю, каково тебе было тогда, в детстве.
   - Что ты можешь знать? У тебя на глазах не... - она умолкла, закусив губу, и порывисто отвернулась. Потом вновь посмотрела на меня, с уже спокойным выражением на лице:
   - Просто так удобнее. По крайней мере, никто не лезет в душу, если знает, что нарвется на шипы.
   - А ведь иногда поговоришь - и сама успокоишься, - заметил я.
   - Ты думаешь, я всегда была такой? - усмехнулась она. - Думаешь, я не пыталась хоть с кем-то поговорить? Но все, кому я доверяла, потом... Потом просто предавали меня.
   Я помолчал, осмысляя услышанное.
   - Смотря чего ты ждала от них, - произнес я наконец. - Неужели они сразу бежали рассказывать всем то, что услышали от тебя?
   - Нет, но... Я видела, как менялось их отношение.
   - А твое? Человек слаб, это верно. Но если не было в нем желания предать, воспользоваться твоим доверием - пусть он что-то и выболтал ненароком, можно ли его винить? Невозможно требовать от человека, чтобы он был ангелом!
   - Вот поэтому я и решила, что никому доверять не буду. Так, по крайней мере, меня больше не предадут.
   - Странно мне это, - произнес я деланно безразличным тоном. - Ты готова, значит, только так: либо ты полностью взваливаешь на другого груз своей души - либо не доверяешь ничего? А подумай: сама ты готова принять тяжесть того, что несет близкий твой? Хотя бы погибший твой дядя? Или то, что думал и к чему готов был твой отец? Ты расспрашивала его, куда он собрался, зачем, почему, что его гнетет?
   - Ну, понятно, сама я во всем виновата! - вздохнула Далия. Я понял, что она опять собирается замкнуться в себе, захлопнуть на миг приоткрывшуюся щелку -причем сам я, взявшись в чем-то ее обвинять, спугнул этот миг откровенности, - и поспешно продолжил:
   - Опять - во всем? Пойми, каждый может отвечать только за свои действия, а брать на себя беды всех - или, наоборот, приписывать себе счастье всех - это из области ведения Творцов. Мы простые люди... Ты можешь не верить мне, но я правда хотел бы тебе помочь.
   - Ты тоже можешь мне не верить, но я это вижу! - вдруг рассмеялась она.
   - Отчасти он прав, - кивнул Воплотивший. - Однако даже мы не можем быть в ответе за все: слишком многое нам неподвластно.
   - По крайней мере, именно наша вина, что этот мир возник таким, какой он есть, - ответил Оспоривший.
   - Наша вина - или наше счастье, - добавил Сохранивший.
   После этого разговора я вдруг понял, что шипы Далии слишком легко ломаются, и, правду сказать, стал тревожиться за нее гораздо сильнее. В итоге я сумел попасть во Дворец Совета раньше, хотя и несколько в ином качестве, чем собирался.
  
   Глава 2. Татаг.
  
   Далия была на рынке.
   Вернулась она подозрительно быстро, и вид у нее был торжествуюий, точно она выполнила то, о чем давно мечтала. Я подумал было об удачной покупке, но она показала мне шкатулку такой редкой красоты и, насколько я мог судить, цены, что купить ее девушка не могла.
   - Откуда она у тебя? - спросил я с любопытством.
   Далия сделала загадочный вид; но, подразнив мое любопытство, в конце концов сжалилась и рассказала.
   - Мы на рынок с соседкой пошли; возвращаемся - и вдруг рядом с нами останавливается четверка коней в колеснице, и хозяин заговаривает с подругой. Он подвезти нас предложил; ну, мы согласились, неохота же в такую даль пешком идти. И вот он по дороге начинает мне рассказывать. О том, какое у него богатое дело, как много он платит слугам. Предлагает работать на него.
   - В качестве кого? - насторожился я.
   - "Я собираюсь уехать, - говорит он, - и мне надо, чтобы кто-то присмотрел за моим домом, хозяйством, а главное - за моими делами в мое отсутствие. Кроме того, у меня в доме остаются важные бумаги, которые я не могу оставить без присмотра. Мне нужна хорошая хозяйка, которая следила бы за всем этим; я заметил, как ты делала покупки на рынке, и понял, что на время моего отсутствия мне лучшей домоуправительницы не найти". Спросил, грамотная ли я, я сказала - да. Спросил, как мы живем, замужем ли я. Вот, шкатулку с бумагами оставил, - указала она мне. - Доверяет.
   - Думаешь согласиться? - спросил я с внезапно пробудившейся тоской.
   - Не каждый же день со мной такие важные господа заговаривают! Так просто отказаться и невежливо будет. Он сказал, что пришлет посыльного с письмом, где будет сказано, как его найти, когда он появится и что мне надо будет делать.
   - А он знает, где тебя искать?
   - Конечно; он же сам нас подвозил!
   - И что у него за дело?
   - Он... Тканями, кажется, торгует, у него несколько мастерских - ткацких и портняжных. Но в мастерские он нас не возил, остановился возле своего дома, показывал, как богато живет.
   Кроме непонятного мне ревнивого чувства бродило в глубине души и еще какое-то сомнение, отнюдь не про себя - про нее и про этого внезапно возникшего татага. Если бы все это происходило где-нибудь в Трегорье, у меня и сомнений бы не было, но тут мы были в чужой стране, порядки которой я еще не постиг и однозначного вывода сделать не мог. Не зря же уверял нас слуга правителей, что здесь не делают различия, работает ли мужчина или женщина - главное, чтобы справлялся с обязанностями. Будь Далия моей сестрой, дочерью или женой, я закричал бы во весь голос: "Не соглашайся!" Но в нынешнем моем положении... Откровенно отговаривать ее я не имел права: все-таки, что мог ей дать я, бродячий маг, не смеющий остановиться в своих скитаниях; что мог предложить взамен? А там, быть может, она найдет лучшую долю, выйдет в свет, посмотрит мир - разве не о том она мечтала, не о том расспрашивала меня? Да и кто я был для нее - случайный знакомый, далекий друг; ясно, что отговоры мои для нее мало что значили. Однако было в тех немногих словах татага, что она передала, нечто, заставившее меня насторожиться.
   - Значит, спросил, грамотная ли ты - а потом полюбопытствовал, замужем ли? А какое ему дело, кто будет переписывать ему бумаги: девица или замужняя женщина?
   - Ну, не знаю, может, боится, что муж приревнует...
   - А как он сам выглядит?
   - Да так... Не старый еще, но тебя постарше будет. Не худой, не толстый, не высокий, не низкий - обычный, в общем.
   Говорила она о нем без особого восторга, что меня немного успокоило.
   - Странно что: если ему нужен управляющий, то почему он ищет его среди девиц? То есть, бесспорно, приятно, если возле тебя находится красивая девушка, но уж толков тут точно не оберешься. Второе: разумно, конечно, искать управляющего на рынке - но скорее среди продающих, чем среди покупающих. И третье: любая ли девушка, умеющая торговаться, является грамотной? Словом, он как-то не того искал и не там...
   - И что ты об этом думаешь?
   То, что она хотя бы спросила мое мнение, меня обнадежило; я с важным видом принялся рассуждать вслух.
   - Все, что он говорит, может оказаться и правдой, хотя, как я сказал, так управляющего себе не выбирают. Второе предположение, очень сильно напрашивающееся: он хочет что-то скрыть, а тебя оставит как подставное лицо, вместо себя: сам он уедет, а все неприятности, которые ему грозят, придется расхлебывать тебе. Ты все равно ничего не знаешь, значит, и навредить ему не сможешь, даже не будешь знать, где он. А к девице все-таки скорее проявят милосердие. Ну, и третье, конечно, самое простое предположение: заигрывает он, а уж тут умных слов можно сколько угодно наплести. Тут, правда, непонятна шкатулка с бумагами и вопрос о твоей грамотности; но, может быть, ему приятнее иметь дело с умными девицами.
   - Знаешь, что он мне сказал, почему он выбрал меня? "Ты, говорит, честная, не такая, как другие".
   Я хмыкнул.
   - Однако, шкатулку передал, а ключа не оставил. Любопытно, - я склонился над ларцом.
   - Ты можешь его открыть? - спросила она с надеждой. Я покачал головой.
   - Ладно, раз он считает тебя такой честной, не будем его разочаровывать, - произнес я после осмотра. -- Можно было бы ее вскрыть, но это будет заметно. Так что подождем, чтобы хозяин сам нам сказал, что в ней.
   Ждать пришлось недолго.
   Начинало смеркаться - осенью в этих краях Солнце заходит рано; мы после обеда остались в гостиной. Внезапный стук в ворота заставил нас насторожиться.
   Я хотел выйти открыть, но Далия меня опередила; пришлось остаться в некотором отдалении. Я успел лишь заметить, как нарочный посыльный передал Далие небольшое запечатанное письмо, с которым она вернулась ко мне.
   - Что бы он стал делать, не будь ты грамотная? - произнес я с улыбкой.
   Она протянула сложенный листок. Я засветил легкий светоч, и мы склонились над запиской. В тот миг наши волосы переплелись, и в голову ко мне заползло сомнение: а так ли уж непреодолим запрет для мага на создание семьи? Однако содержание записки вновь смутило все мои внутренние течения и повергло в глубокое размышление.
   "Для тебя готов наряд со знаками моего дома, - говорилось в записке. - Сам я вынужден задержаться по делам, но вечером непременно встретимся. Приходи обязательно.
   Линн Кормин".
   - И не написал - куда, - усмехнулся я. - Как-то это не похоже на солидного человека. Он, допустим, знает, где ты живешь, но ты-то не знаешь, где живет он!
   - Прыткий он, однако, - покачала головой Далия. - Может, я еще и не буду у него работать - а он уж записал меня в число своих людей.
   - Он, действительно, торопится, - начал я опять рассуждать вслух. - Отдал тебе шкатулку, сам готовится уезжать... Похоже все-таки, у него большие проблемы, и он просто убегает, а тебе отдал шкатулку, во-первых, поскольку ты все равно не знаешь, кому еще она может понадобиться, а во-вторых, поскольку ты совершенно не из его круга - значит, искать ее у тебя никто не будет. Там и впрямь могут быть ценные бумаги... Но я бы не стал работать в доме человека, у которого того и гляди будет обыск или налет.
   - Но он ведь будет ждать! Интересно, где? - она осмотрела листок еще раз, точно пыталась найти план или указание на место.
   - Подождем. Рано или поздно он сам сообразит, что что-то не так.
   Наконец, под вечер забежавший мальчишка передал еще одну записку, поставившую все на свои места. Ибо в записку был завернут ключ от ларца.
   Ключ я пока отложил - сладкое на третье, - и мы жадно вчитались в содержание записки.
   "Приходи ко мне с черного хода сегодня в полночь. В ларце - ключ от моей спальни. Жду с нетерпением и любовью.
   Линн Кормин."
   - Ф-фу, - не удержался я от переполнявшего меня возмущения. - Как я ни старался представить его в лучшем свете - он все-таки оказался наихудшим из всего, что я о нем думал. Да еще и не шибко умный, - в моих устах это было одно из самых страшных оскорблений.
   - А по-моему, очень красиво, - возразила Далия. - Необычно, во всяком случае. Сперва дать шкатулку, потом прислать ключ - а внутри окажется любовное послание. Словно бы он только о тебе и думал.
   - А вот давай посмотрим, только ли о тебе он думал, - я открыл ларец и принялся изучать ключ, лежащий в шкатулке. - Ни послания тебе, ни хотя бы имени твоего тут нет. Так что, боюсь, не тебе первой он передает этот ларчик. А то, что подобное приглашение - действительно красивый жест, это он давно смекнул.
   Не составляло большого труда для мага увидеть сложное сочетание ароматов, переплетенных на ключе из ларца. Многие руки касались его, не одну девушку брался татаг "осчастливливать" подобным способом. Я раздумывал, как показать все это Далие - но она, похоже, и сама разобралась в запахе духов, исходящих из ларца, и в том сплетении вожделений, что владели его хозяином.
   - Как он уверен в своей неотразимости! - хмыкнула она брезгливо. - Боюсь, ты прав. Но что же делать? - она с сожалением посмотрела на красивый ларчик и вздохнула. - Шкатулку придется отдавать. А для этого надо его найти.
   - Позволь, я сам это сделаю. Обещаю: как только достигну высшего уровня мага, сотворю для тебя такой же, даже лучше. А пока ... если ты мне доверяешь, то я сам передам его хозяину.
   - Где же ты его найдешь?
   - Пойду, куда указано в этой записке, - недобро усмехнулся я. Вряд ли неразумный татаг представлял себе, что такое маг в гневе.
   - Подожди, - удержала она меня за руку, и я не мог не подчиниться. - Давай подождем до утра. Пусть он сам что-нибудь предпримет. Я могу надеяться на твою помощь?
   - Конечно! - ответил я, пожалуй, с чрезмерной горячностью, чтобы поверить в мою беспристрастность. - В любое время дня и ночи.
   - Но какое будет для него разочарование! - со смехом заметила она. Я покачал головой:
   - Не думаю. Наверное, он уже нашел себе какую-нибудь девицу, пусть и не умеющую читать и писать.
   Утром перед нашим домом остановилась четверка коней, запряженных в прогулочную колесницу. Ею правил невысокий белокурый человек, довольно плотного сложения, в сером наряде.
   - Далия! - окликнул он каким-то заигрывающим голосом и проехал на двор.
   Но вместо улыбающейся Далии его ожидал во дворе я, опирающийся на свой посох. И совсем не улыбался.
   Кормин остановил повозку, и некоторое время, держа вожжи в руках, смотрел на меня непонимающе. Потом слез на землю, обошел меня со всех сторон, точно полагал, что я рассыплюсь, как мираж или призрак. Наконец, рискнул заглянуть мне в лицо и спросил растерянно:
   - А где Далия?
   - Все, что ты пожелаешь ей сказать, можешь смело говорить мне, - произнес я степенно. - Я ей передам.
   - А... Но ведь это она просила меня приехать?
   - Да. Она должна вернуть вот это, - я протянул шкатулку. - Она возвращает.
   - Да вы совсем ничего не поняли! - татаг начал горячиться. - Я же ведь ей работу предлагал! Стоящее дело. Не простыни стирать, а делом заниматься. Она же грамотная девица, она будет вести мое хозяйство, у нее в подчинении будет куча слуг; да мне и дела до нее вообще нет! Мы должны были вчера встретиться, я ввел бы ее в курс дела...
   - И для этого обязательно встречаться в полночь, с черного хода? - я в упор посмотрел на татага.
   Он сбавил тон; видно было, что такого оборота он не ожидал. Пытаясь выяснить, видел ли я записку или только знаю о ней со слов Далии, он начал осторожно рассказывать (видимо, придумывая на ходу):
   - Возможно, в вашем кругу плохо знают обычаи нашего круга. У нас ведь принято и в полночь собираться, и заполночь. Нам приходится заключать сделки с разными людьми; многие приплывают на кораблях, а корабли уходят и ночью, и утром - как только будет попутный ветер! Вот и у меня собралось очень приличное общество, с которым я веду дела; я хотел сразу ее познакомить со всеми, с кем ей впоследствии придется встречаться. Я же ведь не замухрышка какой-нибудь, у меня самого пять кораблей и несколько рядов в городе!
   - О, я знаю, - поклонился я, решив пока не говорить про ключ и спальню. Он хотел свести все к деловому предложению -- что же, я был готов поиграть и в такую игру. - Род Корминов - один из древнейших купеческих родов Клагана, и, безусловно, служить у него почетно, - произнес я, вспомнив вывеску. - В таком случае, давайте обсудим договор, который вы собираетесь заключить с Далией.
   - Договор? - он чуть не присвистнул, и некоторое время молчал. - Да напишу я вам любой договор, какой хотите! С самой-то Далией можно увидеться?
   - Когда она вернется, я передам ей твою просьбу, - кивнул я, и татаг, рассудив, что разговор окончен, впрыгнул в повозку.
   - А шкатулка? - напомнил я.
   - Пусть Далия сама мне ее передаст, - бросил он, разворачивая коней.
   Отъезд его напоминал бегство. Я постоял некоторое время, оценивая нашу беседу. Пожалуй, надо было мне вести себя понаглее; но я не хотел уподабливаться татагам. После разговора у меня почти пропали сомнения в истинных намерениях татага.
   Вышла Далия.
   - Ну, что же, - повернулся я к ней. - Либо я только что отрезал тебе путь к богатой жизни - либо спас от очень крупных неприятностей.
   - Вряд ли первое, - улыбнулась она. - Видно, таким путем богатство мне не светит.
   После завтрака я тоже стал собираться в город.
   - Думаю, он теперь отстанет, - произнес я. - Все-таки, он оценил, что имеет дело не с одинокой сиротой, а с магом вряд ли захочет связываться. Но у меня к тебе на всякий случай просьба: до моего прихода ни на какие окрики из дома не выходи, в дом никого не пускай.
   Я не думал, что мой поход в город так надолго затянется. Когда я вернулся, брат Далии сообщил мне, что ее окликнули из повозки, о чем-то с ней поговорили, после чего она села к ним - и они уехали.
   - Сама села? - уточнил я недоверчиво.
   - Сама, - подтвердил тот.
   - А давно?
   - Пожалуй...
   - Ей никто ничего не передавал?
   Парнишка задумался.
   - Вроде, она говорила с кем-то у ворот, днем еще.
   Я прошел в комнату. На столе, придавленная камнем, лежала записка; я торопливо схватил ее.
   "Далия! Это тебе пишет Влада, если ты меня еще помнишь. Мой муж и Линн Кормин - близкие приятели, и Линн как-то разговорился о тебе; так я узнала, что и ты здесь. Надо бы нам встретиться и поговорить; посылаю за тобой повозку своего мужа.
   Влада."
   Каким-то образом и Банн Вихор оказался причастен к этому делу. Хорошего от этого типа ждать не приходилось. Видимо, после скандалов в Йостреме ему пришлось вернуться домой, значит, мне теперь предстояло увидеться с ним.
   Хотя, может, подруги просто заболтались, засиделись... Смешно было бы вмешиваться в их разговор; но пойти встретить Далию, поскольку уже темнело, было вполне обоснованным действием.
   Влада открыла мне сама.
   - А ее нет, - ответила она, и я так и не понял, узнала она меня или нет. - Ее приятель мужа, Линн Кормин, отвезти домой взялся.
   Я почувствовал, как внутри меня самопроизвольно начал раскручиваться Круг Силы. Сейчас я точно знал, что делать. Очертания домов и деревьев расплылись, точно превратившись в один обнимающий меня коридор; и по этому коридору я отправился, безошибочно находя дорогу, к дому татага Линна Кормина. Я начал взбираться по холму, по проложенным здесь винтом каменистым улицам.
   У ворот дома меня ждал охранник. Прежде чем он успел меня остановить, я ступил на двор - и только потом повернулся к нему. Охранник - молодой парень - бросился на меня с поднятым кнутом, и тогда я нанес упреждающий удар.
   Не знаю, как это выглядело со стороны, а для меня это было, как будто молния вылетела из конца моего посоха, ударила несчастного в лоб, прошла до ног и вернулась в меня. Сила, бурлившая во мне, начала выходить наружу. Замкнулся Внешний Круг.
   Парень рухнул на камни двора и забился в судорогах. Я помню это ощущение, когда по тебе, не готовому, впервые пробегает Поток, вымывая все силы начисто. До утра охранник будет теперь валяться, не имея возможности шевельнуться.
   В дверях на меня с разных сторон бросились еще двое. На мгновение я ускорил шаг - и, обманутые моей тенью, они столкнулись лбами.
   Я уже начал надеяться, что доберусь до спальни татага без помех, когда навстречу мне вышел, наконец, серьезный противник. В нем сразу угадывался профессиональный воин; он был в кольчуге и с обнаженным мечом.
   Мы встретились с ним посреди длинного коридора, опоясывающего дом. Не сбавляя шага, я поднял посох - и только в последний миг заподозрил неладное.
   Молния без вреда скользнула по митрондовой кольчуге - и ушла в пол. Но если магия на митронд не действовала, мне никто не мог помешать сразиться с врагом как обычный человек, и я, уже несясь бегом, просто сбил его с ног.
   - Не помешал? - я остановился на пороге спальни.
   Линн повернулся ко мне. Он сидел напротив Далии за столом, накрытом на двоих, и, видимо, только что произнес проникновенную речь.
   - Тебя долго не было, - напомнил я Далии. - Я начал волноваться.
   - Иду, - Далия поднялась со вздохом облегчения .
   - Куда это ты? А обещанная ночь? - Линн схватил ее за руку.
   - Он что, пристает? - кивнул я в его сторону.
   - Я?! Пристаю?! - Кормин был возмущен подобным предположением. - Да любая девка, и куда из более богатых, будет просто рада отдаться мне.
   - Вот и поищи более богатых, - посоветовал я.
   Схватив бутылку со стола, Линн устремился ко мне, занеся ее над головой для удара - но споткнулся о собственную ногу и растянулся плашмя.
   - Вы, я вижу, засиделись, но пора и честь знать, - я взял Далию за руку и повел к выходу.
   - Подожди, - остановила она меня и, вернувшись к бессильно мотающему головой татагу, от души залепила ему пощечину:
   - Ну, будешь еще ко мне приставать? - торжествующе вопросила она и уже сама потащила меня прочь из дома. Я решил не устраивать выяснения отношений. Насколько я знал Далию, в ее характере было такое уступательство силе: она могла долго хорохориться и шуметь, но реально возразить наглецу не могла, предпочитая смиряться. Эта ее особенность и заставляла меня постоянно волноваться.
   Проходя мимо лежащих охранников, она с вопросом посмотрела на меня.
   - До утра проваляются, - пообещал я. - Так что пока у нас проблем не будет.
   Зато утром начались проблемы у меня.
   Отряд личной гвардии в митрондовых доспехах подошел к дому и потребовал, чтобы я сдался. Как я уже говорил, против отряда профессиональных воинов, возглавляемых мало-мальски способным начальником, никакой маг не выстоит, и я даже не пытался. Окружив со всех сторон, стража повела меня во Дворец Совета. Я и сам стремился туда попасть, так что отчасти был даже рад подобному повороту событий.
  
  
   Глава 3. Суд.
  
   Всю дорогу до Дворца Совета я удивлялся реакции людей, попадающихся нам навстречу; вернее сказать, полному ее отсутствию. Ну, то есть, как обычно, лениво оборачивались вслед, но никакого любопытствса, кого и за что взяли, я не увидел. Как будто каждый день проходили по улицам ряды стражников, закованных в броню, и вели арестованного мага. Впрочем, как я понял, своим правителям тут привыкли доверять: раз ведут - значит, надо. Наконец, запертые двери Дворца Совета открылись для меня. В сопровождении стражи я прошествовал по широкой мраморной лестнице и ступил в круглый Центральный зал.
   Я был чужеземцем, да еще и магом, а потому судить меня собрался сам высший Совет Клагана. Их было шестеро - тех, кто, по мнению жителей Клагана, определял судьбу каждого из них. Кресла правителей стояли на значительном удалении друг от друга, вдоль всей стены, так, что находящийся в центре зала был окружен ими со всех сторон, и ни одному из правителей как бы не отдавалось предпочтение. Я оглядел всех собравшихся. Прямо напротив входа, чуть вправо, сидел дан Атран Хартаг, уже седеющий человек, хоть и с молодым лицом, в темном наряде. Строго на другом конце зала сидел худощавый старик с седыми усами, тоже в черном; на груди у него мерцала митрондовая цепь. Это, как я понял, был дан Теян Муркан (в Совет входили два дана и четверо татагов). Татаги были в серых накидках, с золотыми цепями. У боковой стены находилось возвышение, где сидел писарь; напротив него стояло кресло, сейчас занятое Линном Кормином. Рядом с ним был и Банн Вихор. Когда я поднял на него взгляд, Вихор почему-то смутился и стал прятать глаза.
   Меня позабавила эта мысль. Те люди, что казались мне достойными и заслуживающими уважения, в конце концов сходились друг с другом, заключали союзы и даже завязывали дружбу. Так было с Оттаром и Ольвином, с Верондом и Дахартом, с Дарондом и Руматом... Те же, кто изначально были мне неприятны или как-то вызывали подозрение, тоже в конце концов оказывались вместе, по другую сторону поля: Кормин и Вихор, Аронд и Орбаг... Любопытно, куда попадет дан Атран?
   Как раз меня поставили против председателя Совета Бросс Клагана, и дан Атран поднялся с кресла.
   - Итак, почтенный татаг Линн Кормин, из древнего рода Корминов, при свидетельстве татага Банна Вихора, из рода Вихоров, обвиняет мага Хладомира в насилии, учиненном вышеназванным магом в его доме. Признаешь ли ты, маг Хладомир, справедливость этого обвинения?
   Я усмехнулся.
   - Вот как? Оказывается, это я виноват в насилии? Мне казалось, что насилием занимался кто-то другой.
   - Что ты имеешь в виду? - дан Атран удивился настолько, что позволил себе отступить от положенных слов.
   - Не что, а кого. А именно, татага Линна Кормина.
   - Но ты признаешь, что ворвался в его дом?
   - Не отрицаю, - кивнул я.
   - С какой целью?
   Я нашел взглядом Линна Кормина.
   - Пусть мой обвинитель сам скажет, что я делал у него в доме. Или я что-нибудь украл, сломал, повредил? Я готов исправить содеянное.
   - Ты поднял руку на татага - разве это малое преступление?
   - А если этот татаг сам поднял руку на беззащитного - вы готовы снять с него всю вину?
   - На кого он поднял руку?
   Линн, которому Вихор все это время что-то шептал на ухо, вскочил с места:
   - Да эта Далия сама за мной увязалась! Стрельнуло ей в голову, что я на ней жениться должен, я уж и не знал, как от нее отвертеться. А ты, погромщик, вломился в дом, побил моих слуг и меня еще, с помощью магии своей, всех сил лишил!
   - Каких именно сил я тебя лишил? - уточнил я. Кормин покраснел.
   - Любопытно, с чего это Далии стрельнуло в голову, что ты на ней должен жениться? Или это она тебе записки с ключами от спальни передавала?
   - Протестую! - поднялся татаг справа от Атрана. - Это - личная жизнь уважаемого татага, и мы в нее вмешиваться не имеем права!
   - С вашего позволения, это еще и моя личная жизнь, в которую ваш уважаемый татаг посмел вмешаться! --вспылил я.
   - Стало быть, ты должен был обратиться с жалобой в наш суд, мы бы рассмотрели ее и вынесли решение, - кивнул дан Атран. - Ты же присвоил себе право судить, право, тебе не принадлежащее.
   - Надо бы еще Далию спросить, хотела она от меня уходить или нет, когда этот разбойник ее уводил! - продолжал кипятиться Кормин, подстрекаемый Вихором.
   С места поднялся одетый в темное дан Теян, главный соперник Атрана:
   - И в то время, когда по всей границе у нас собираются враги, мы тратим время на разбор дела какого-то мага, поссорившегося из-за девки с татагом? Дан Атран, я не понимаю тебя. Гони в шею их обоих, и пусть они разбираются меж собою.
   - Извини, дан Теян, была подана жалоба, и мы не имеем права отмахнуться от бед даже малейшего из наших подданных. Татаг Кормин взывает к нашей справедливости и требует управы на чужеземного мага; мы не должны остаться глухими к его мольбам.
   Дан Теян понял, что погорячился, а я понял, почему именно дан Атран, а не Теян уже десятый год занимает место председателя Главы совета. Младший Хартаг прекрасно умел лавировать меж всеми заинтересованными сторонами.
   - Однако почтенный дан Теян Муркан прав, мы не имеем права тратить много времени на рассмотрение этого дела, ибо нас ждут также и другие дела. Каковы будут мнения почтенных членов совета: что заслуживает маг Хладомир в наказание за свое своеволие?
   - Выгнать его из города без права возвращения! - заявил один.
   - Бросить в тюрьму, дабы больше не смущал нашего покоя! Я давно его заметил - он все бродил по городу, мутил народ странными вопросами.
   - Не согласен с почтенным Вороханом: тюрьма для мага не преграда. Если бы прегрешение было больше, я бы посоветовал его казнить, но по справедливости казнить мы его не имеем права.
   - Очень точное замечание, почтенный Харун. Я тоже склоняюсь к изгнанию.
   - Вы хотите усилить наших врагов на еще одного мага? - возмутился дан Теян, взяв слово без очереди.
   - Прекрасно, дан Теян, - согласился Атран. - Я чувствую, что наши мысли совпадают. Дело в том, что недавно я изучал записи подобных дел, имевших место в прошлом, и приготовил краткую выписку для вас.
   По знаку дана Атрана писарь раздал членам совета небольшие куски пергамента. Татаги углубились в их изучение, только дан Теян презрительно глянул на протянутый ему лист и отвернулся.
   - Это справедливо, - наконец, изрек седоусый Ворохан.
   - Вполне обосновано, - кивнул Харун.
   - Да, да. Это разумно, - присоединились двое других.
   - Таким образом, я могу объявить приговор? - дан Атран обвел глазами совет. Татаги закивали, дан Теян пожал плечами.
   - Итак, маг Хладомир, своевольно вторгшийся в дом татага Линна Кормина и нанесший побои хозяину и его слугам, приговаривается к уплате виры в двадцать лигов серебра. Половину этого получит истец, вторая половина пойдет в казну государства. Маг Хладомир, ты слышал наше слово?
   - Двадцать лигов? А почему не двести? - хмыкнул я.
   - Потому что так записано в наших законах.
   - Ну, вы могли бы присудить и двести - я все равно не в состоянии заплатить.
   - Пусть отработает виру службой Броссу Клагану, - объявил дан Атран, опускаясь в кресло.
   Я попытался встретиться взглядом с даном Хартагом, но он смотрел поверх меня куда-то вдаль - или, скорее, на дана Теяна. Не могу не оценить по достоинству сей шаг председателя Совета: он задаром получил мага себе на службу. И, учитывая, что Далия, по сути, у них в заложницах, я сделаю все, что они прикажут. Может быть, еще и поэтому магам не рекомендуют связывать себя семьей?
   - Не смею более утомлять членов совета рассмотрением данного вопроса. Полагаю, истец удовлетворен? Доверяет ли совет мне обязанность дать задание виновному?
   - Кто, как не победитель в битве при Налдире, лучше других найдет применение магу? - заискивающе произнес Харун. Прочие татаги выразили свое согласие, и только дан Теян что-то проворчал себе под нос.
   - Отведите мага в комнату переговоров, - приказал дан Атран страже. - После окончания совета я займусь им.
   Меня отвели в небольшую комнату с единственным окном, почти без мебели, кроме единственного стула и стола справа от окна. В самом углу, рядом с окном стоял высокий шкаф, сливающийся со стеной. Здесь я ждал довольно долго, глядя в окно на далекое море. Наконец, в комнату быстрым шагом вошел дан Атран; пройдя мимо меня, он сел за стол и принялся вытаскивать из шкафа запыленные бумаги.
   - Тебе предстоит встретиться с магом Орбагом и уговорить его встать на службу нам, - наконец заявил он, не глядя на меня.
   - Я полагал, он уже состоит на вашей службе, - заметил я.
   - Мы - свободная страна, и каждый тут поступает сообразно своим интересам, - напомнил мне Атран. - Так что если несколько татагов решили вступить в союз с Орбагом, они сделали это по своей воле, а не по нашему указанию. Орбаг слишком своеволен, и его решения слишком часто идут вразрез с нашими интересами.
   - В таком случае он вряд ли согласится служить вам.
   - Примени ВСЕ средства убеждения, - нетерпеливо произнес Атран.
   - Маг не может причинить вреда другому магу.
   - Вот поэтому мы и посылаем тебя, - мягко объяснил Атран. - Все обычные смертные, кого мы отправляли до сих пор, либо не вернулись... либо вернулись не целиком.
   - А вы полагаете... маг Орбаг еще не нашел средства так же поступать и с магами? - с некоторым беспокойством уточнил я.
   Дан Атран пожел плечами:
   - К сожалению, у нас только один способ это выяснить: тебе отправиться к нему.
   - Этот закон он не смог обойти, - кивнул Сохранивший в ответ на вопросительный взгляд Воплотившего.
   От слов Хартага у меня наступило словно прозрение. Я понял наконец, почему, хотя во врагах моих значился сам Орбаг, коего иные из клаганцев полагали чуть ли не богом, я оставался жив до сих пор. Орбаг мог наносить удары по моему окружению - но ничем не мог навредить мне лично, довольствуясь помощью против меня людям. Стало быть, мне действительно нечего было опасаться. Однако уезжать, бросив Далию, я не собирался.
   - Зачем тебе Орбаг, если у тебя есть я? Обещаю - я буду более покладистым, нежели он.
   - Верю. Но в данном случае мне нужен именно он.
   - Зачем?
   Дан Атран с сожалением посмотрел на меня.
   - Тебя не учили уважительному отношению к старшим?
   - О, я безмерно уважаю старших и пользуюсь любым случаем чему-нибудь у них поучиться. И сейчас я хочу знать - чем же таким превосходит меня маг Орбаг, дабы знать, с чем я могу столкнуться в своей деятельности.
   Хартаг встал, прошелся по комнате.
   - Справедливо. Что ж, проведем небольшое отступление в историю. Ты наверняка уже слышал про Общину Воинов - живя у нас, о ней нельзя было не слышать.
   - Это те самые, что забрали тело дана Румата, твоего дяди, из Храма Трех?
   Дан Атран через силу кивнул - видно было, что об этом ему вспоминать не хотелось.
   - Эту Общину создал дан Румат, и они чтут его, как своего основателя. Румат заботился о ней, выделил ей деревни во владения. Там с детства обучают воинскому искусству. Ничем другим не занимаются члены этой общины, кроме как изучением всевозможных видов боя. Они дерутся пешими и конными, копьями, мечами, стреляют из луков, даже голыми руками могут драться против вооруженных противников.
   - Кажется, я встречал таких в армии Камангара.
   - Да, после бегства Румата они поступали наемниками во все страны мира. К тем, кто больше платил.
   - Почему же они не поддержали Румата тогда?
   - Отчего же? Поддержали. Тогда они только-только появились, были слабы и малочисленны, но уже тогда лишь совместными усилиями Кано Вера и моими мы смогли остановить их завоевания, а еще потому, что они совершенно не умеют управлять завоеванным. Ты понимаешь - это ведь просто орудия убийства! Это не правители, они знают только войну - и они повинуются своему вождю безотказно. К счастью, мои люди не допустили соединения Румата и Общины. Румат хотел сделать из них идеальных Стражей границы, это как раз после отделения Дивианы. Но потом, когда они не стали разыскивать его, Румат сам отрекся от них. Сколько сил я приложил, чтобы переманить их на свою сторону! Сколько средств перетекло в их жадные руки! Сколько рабов и рабынь было передано им, сколько оружия... И вот, чем дальше, тем больше я чувствую, что не могу держать их под контролем.
   - При чем же тут Орбаг?
   - А вот теперь и поговорим о том, чем ты от него отличаешься. Я неоднократно думал просто истребить эту Общину, чтобы избавиться от опасности раз и навсегда. Но всякий раз находились люди - из других стран, или из моего окружения - заинтересованные в сохранении Общины. Их предупреждали об угрозе, и я вынужден был задабривать их новыми подарками, дабы они не устроили общего похода против Бросс Клагана. А маг Орбаг, поселившийся недалеко от них, научился с ними договариваться. Мало того, он может влиять на них, и они выполняют его поручения. Ты говоришь, кто-то из наших называет его Богом? Да я и сам готов молиться на него, лишь бы он удерживал эту шайку в повиновении! И если ты найдешь способ договориться с Орбагом, чтобы навсегда отвести от нас эту угрозу, - я поставлю тебе памятник!
   - Я не уйду из города, пока ты не пообещаешь мне, что с Далией Миран ничего не случится! - заявил я. Дан Атран возмущенно вскочил:
   - Ты еще осмеливаешься диктовать мне условия!
   - Можешь меня заточить в темницу или сбросить со скалы, но принудить работать на себя ты не сможешь, - отвечал я, как некогда отвечал Оттару и Даронду.
   Дан Атран некоторое время размышлял, скрестив руки на груди.
   - Не беспокойся, - произнес, наконец, он. - В покое Далии я заинтересован не меньше, чем ты - или даже она сама.
   - С чего вдруг такая забота? - удивился я.
   Дан Атран с тем хитрым прищуром, какой я замечал во всех известных мне представителях дома Хартагов, вынул из-под стола книгу в толстом переплете. На обложке значилось:
   "Дану Атрану Хартагу, главе совета Бросс Клагана, от Арота Мирана".
   - Ее отец погиб на службе Броссу Клагану, - пояснил Хартаг. - Тебе придется совершить то, что не удалось ему.
   - Миран погиб? - спросил я, чувствуя, как наваливается в душу страх и ужас за Далию.
   - Видимо. Уже более года мы от него не слышали ничего.
   Дан Атран протянул мне книгу.
   - Ознакомься. Здесь есть о маге Орбаге все, что он успел собрать до своего отъезда. Однако торопись. Есть еще одна сила, настойчиво добивающаяся власти над Общиной и ищущая пути к Орбагу.
   - Аронд? - догадался я.
   Хартаг кивнул.
   - Как мне доносят, после проигранной войны с нами он исчез, видимо, не желая делить с Дарондом горечь поражения. Аронд всегда был человеком очень властолюбивым; нам удавалось находить общий язык - но только до тех пор, пока наши интересы не пересекались. А теперь он, насколько я его знаю, не желая делиться властью с татагами, должен устремиться туда, где он больший хозяин - чем мы: в Общину. Так что берегись Аронда.
   - Мы уже пересекались с ним, - кивнул я и ушел, унося под мышкою рукопись Арота Мирана.
   Эту книгу поистине стоило прочитать. Наверное, многие маги отдали бы полжизни, чтобы заполучить ее в собственность. Тут были собраны все деяния одного мага, и этот маг всплывал от эпохи к эпохе в самых разных деяниях, но всегда - в очень странных и необычных. Из книги я узнал, что Орбаг выбрал местом своего обитания остров посреди озера Дрекла. Однако о том, что же побудило Мирана начать собирать эти сведения, я так ничего и не нашел.
   А еще мне попалось странное предание, явно написанное другой рукой. Оно было вложено в книгу отдельным листом.
   "Так решил Осирн, и стало по слову его. Тот, кто творил - продолжит творить; тот, кто разрушал - будет разрушать себя. И в новой жизни не найдет он покоя, ибо изменится облик его, и станет он всем ненавистен. Облик этот - от Изгоев Земли, душа же - от разрушителя. Тогда придет другой, ему подобный, и поднимет его, и обрушится кара на виновных и невиновных, но найдется тот, кто освободит душу, и вернется она, искупленная"
   В общем, понятного было мало, кроме того, что Осирн - это просто Сохранивший у сьорлингов. Стало быть, речь шла о каком-то законе, введенном Сохранившим по поводу магов.
   - Какой закон ты ввел, меня не предупредив? - спросил Воплотивший недовольно.
   - Я как раз хотел тебе сообщить о нем, - поклонился Сохранивший. - Помнишь, магов учат, что после смерти они будут помогать нам в сотворении мира?
   - Да, кто-то пустил эту байку.
   - Я решил - нехорошо, если она так и останется байкой. До сих пор маги, погибнув или умерев, через некоторое время возвращались - кто в тело мага, а кто и простого смертного, - ничего не помня о своем прошлом. Но что будет, если кто-то из них вспомнит, пройдя тропами памяти, и обнаружит обман?
   - Ничего хорошего, - согласился Воплотивший. - Зачем же было придумывать такой обман?
   - Это не обман. Я намерен попробовать использовать помощь магов, не запятнавших себя темными делами, в сотворении мира.
   - Если найдешь таких, - усмехнулся Воплотивший. - Покажи мне, кто из них не вызывал духов, призрачных воинов, штормы, огненные дожди и тому подобного? Что же будет с ними?
   - О, для них я уготовил тоже непростое будущее... - хитро усмехнулся Сохранивший.
   Уходя, я, как мог, постарался оградить покидаемый дом. Есть довольно обширная область магии, изучающая свойства окружающего нас мира. Маг, владеющий ею, может уловить самый слабый след, оставленный случайным прохожим, найти по движению воздуха ушедшего человека и вопросить о происходящем на расстоянии. Собрав все свои умения, я создал на двери дома знак вроде того, что носила на спине Далия, и теперь, случись здесь что-нибудь, я немедленно узнал бы об этом (хотя вмешаться, увы, не мог).
   Далия пообещала мне вести себя благоразумно и со вздохом взяла на себя всю полноту правления в доме. О том, что Миран, возможно, погиб, я решил пока ничего не говорить ей. Простившись, я вышел и отправился в гавань, где мне предстояло сесть на корабль, идущий на материк.
   Говорят, судьба благоволит тем, кто встал на путь занятия магией. Им везет гораздо чаще, чем прочим людям; правда, везение это иногда странно, и далеко не сразу можно разобраться, к добру ли оно. Так что я почти не удивился, увидев в гавани "Лахор", корабль моего старого знакомого Дахарта.
   - Ба, старина! - вскричал кормчий, заметив меня на берегу, когда я подошел поближе. - Как приятно встретить тебя, особенно когда расстались мы на другом конце света!
   - Да, и при каких обстоятельствах! - напомнил я. - Я даже не знал, удалось ли тебе выскользнуть из кольца камангарцев.
   - Как видишь, - самодовольно хмыкнул Дахарт.
   - И что ты тут делаешь?
   Дахарт внезапно смутился.
   - Собираюсь плыть на Большую землю. Тебя, случаем, туда доставить не надо? Плата все та же - попутный ветер.
   Я рассмеялся.
   - Ты не поверишь, но именно туда мне сейчас и надо.
  
   Глава 4. Заклятие Смешанной крови.
  
   Как и в прежнюю нашу поездку, Дахарт немало сумел мне порассказать об этих краях. От него я узнал, что битва при Налдире - это та самая, в которой был разбит дан Вогуром Хартаг с остатками верных дану Румату людей. А Налдиром называют одинокую гору к северу от столицы Бросс Клагана, в которой, по преданию, также обитал дракон.
   - Помнится мне, ты очень недоверчиво отнесся к моему рассказу о драконах в прошлый раз, - припомнил Дахарт.
   - Да, и с тех пор я так ни одного не увидел. Хотя уже дважды пытался. Но вот незадача: один ильв взялся истребить всех драконов в нашем мире и всякий раз, когда я иду к дракону, опережает меня. Так что ни одному дракону мне не удалось спасти жизнь.
   - Как звали твоего ильва? - нахмурился Дахарт.
   - Имя его для нашего языка почти непроизносимо, но соратники-хротары называли его Кулг На Гасш. Что, вроде бы, просто и значит "истребитель драконов".
   Дахарт помрачнел.
   - И куда он направился с тех пор, когда ты его видел последний раз?
   - К Драконьему озеру, разбираться с последним драконом.
   Дахарт помрачнел еще больше.
   - Только не говори мне, что Кулг На Гасш - это такая же тайна, как и Арот Миран, - предупредил я.
   - Это - куда большая тайна, - понизил голос Дахарт, и как-то странно начал оглядываться.
   Я уже привык, что он любит делать тайны по любому удобному поводу, и не стал допытываться сразу. Подумав, Дахарт стал рассказывать сам.
   - Кулг На Гасш - не просто Ильв. Он - Проклятый Ильв.
   - В каком смысле?
   - В том, что встреча с ним - всегда к несчастью. Вокруг него собрались изгои из хротаров - почему-то он всегда водил дружбу с этим народом, - а прочие люди боятся даже приблизиться к их лагерю. И там, куда он направляется, обязательно случается несчастье.
   - С драконом, - хмыкнул я.
   - Увы, не только. Ты все не веришь, но пойми - они существуют!
   - Кто?
   - Драконы!
   Я промолчал, ибо увидел в глазах кормчего истинный ужас, и вдруг поверил: он видел их!
   Миновав скалистые отроги Ольдандира, корабль приближался к побережью Великолесья. Прямо к морскому берегу сбегали здесь непроходимые чащи лесов. Только опытный глаз кормчего смог отыскать в темной завесе устье Землии - Великой лесной реки, главной реки Великолесья, соединяющей Срединное, или Драконье озеро с Восточным морем. Паруса и мачту убрали - толку от них под лесным покровом было немного - и команда налегла на весла. Дахарт спешил, пользуясь приливом, пройти как можно выше вверх по течению.
   Медленно проплывали мимо вечнозеленые ели, устремленные вершинами к темному осеннему небу; порою торчали над водой корни, или поваленные деревья, как мосты, протягивались с берега на берег. На редких пригорках высились деревни ильвов.
   "Лахор" приближался к землям севинов. Даже под сенью лесов попадались селения, жители которого говорили на родном для меня языке. Это, вообще говоря, было удивительным. Ильвы отличались большой замкнутостью, не допуская в свои земли никаких чужаков; с севинами же они почему-то охотно заводили дружбу. Некоторые полагали даже, что севины и ильвы происходят от одного корня, хотя, конечно, сходство их было довольно поверхностным. Так, и севинов, и ильвов можно было назвать блондинами, но севины - скорее русоволосые, у ильвов же волосы серебристо-серые, почти белые; тонкие строгие лица ильвов никак не напоминали круглые лица севинов, и даже хотя и те, и другие отличались высоким ростом, ильвы были худощавы, севины же довольно коренасты. Разве что серый цвет глаз сближал два этих народа.
   Первоначально Севины были одного корня со Станами и Скоротами, входившими в союз Радимов. Но Станы совершенно смешались с Хротарами, образовав народ Гулы, переняв у Хротаров и язык, и обычаи, Скороты же почти полностью были истреблены в кровавых усобицах. Уцелевшие семьи влились в род Севинов, и носителями языка и обычаев Радимов сейчас остались одни Севины.
   Медленно двигался морской корабль по изгибам лесной реки.
   - К берегу, ребята! - Дахарт навалился на кормовое весло. "Лахор" скользнул под навес деревьев, и с поваленного бревна на борт прыгнул человек. Миг спустя я узнал дана Вогурома Хартага.
   - Ты вовремя, Дахарт, - похвалил дан кормчего. - Я начал уж волноваться.
   В этот миг он заметил меня.
   - О Великий Оспоривший! Какими судьбами? Откуда ты здесь?
   - Хотел бы и я знать то же, - отвечал я.
   Дахарт, вдруг засуетившись, пригласил нас в свой кормовой шатер.
   - Я ищу справедливости, - ответил мне Вогуром. - Я собираюсь вернуться на трон предков.
   - Если тебя там захотят видеть, - возразил я.
   - Мои претензии есть, чем подкрепить, - кивнул Вогуром уверенно, и я вспомнил, что он - сын Румата, основателя Общины Воинов.
   - Сдается мне, ты идешь из тех мест, где обитает Первый Хранитель Аронд, - припомнил я. - Ты, случаем, не сговорился с Арондом поделить владения дана Атрана?
   Вогуром посмотрел на меня с тайным страхом:
   - Надеюсь, ты здесь не по поручению моего брата?
   - Именно по его.
   - У тебя способности поступать на службу к моим врагам! - вскричал Вогуром.
   - Только после того как ты сам бросил вверенных тебе людей, - ответил я. - Не забывай - поначалу я служил тебе.
   Вогуром тяжело дышал, глядя на меня с подозрением. Потом вдруг взял себя в руки и приветливо улыбнулся:
   - Сколько ты еще будешь поминать старые обиды?
   - Я давно их забыл. Просто с тех пор я считаю себя свободным от всех обязательств по отношению к тебе.
   - Ты можешь считать себя свободным и от обязательств по отношению к моему брату, - заверил меня Вогуром. - Думаешь, он лучше меня в вопросах чести? Увидишь, как он побежит спасать свою шкуру, когда я появлюсь под стенами Бросс Клагана.
   - Возможно. Но пока мне не в чем его упрекнуть.
   - Ты говоришь так, будто сам себя всегда ведешь безупречно!
   - Отнюдь. Я оставляю за другими право судить меня - но и я могу судить других, ибо сам сужу не со своих позиций, но с тех, что даны мне при обучении Сирагундом и, через него - Сохранившим!
   -Ясно. Помощи от тебя ждать не приходится. По крайней мере, расстанемся друзьями.
   - Высади меня на Драконьей горе, - попросил я Дахарта. Более мы не разговаривали.
   В тот же день, к вечеру, мы выплыли через широкий исток реки в Дрекла - Драконье озеро, где далеко впереди виднелась острая вершина горы. В течении нескольких дней мы шли на нее. Дахарт со страхом иногда поглядывал на гору, но ничего не говорил, и только когда "Лахор" бросил якорь возле острова, подошел ко мне.
   - Желаю удачи, - произнес он, пряча глаза. - Мы с Вогуромом договорились, так что не взыщи...
   - У каждого свои дела, и меня ваши не интересуют, - сказал я с большим равнодушием, чем то, в которое можно поверить. На лодке меня доставили к подножию горы, и "Лахор" поспешно отплыл, направляясь к южному берегу озера.
   Коричневатые старые отроги сбегали к самой воде. Разглядев узкую тропку, я стал взбираться наверх, рассудив, что с вершины скорее увижу жилище мага или вход в гору. Тропа вилась и вилась вокруг горы, навиваясь лентой, ныряя меж утесами, - и вдруг завершилась у ворот, вырубленных прямо в скале.
   Толкнув створку, я вошел. За воротам был крытый дворик, а прямо против входа - лестница, уводящая вверх. Я продолжил подъем - и вскоре дошел до двери, ведущей в небольшую комнату.
   Комната была пуста. Я осмотрел полки, огонь в очаге, кресло у стола - казалось, хозяин только что вышел и вот-вот вернется. Решив не испытывать судьбу, я подошел к двери.
   - Заходи, - кресло вдруг развернулось ко мне, и на меня полыхнуло огненное одеяние. - Раз уж ты все равно добрался.
   Я порывисто обернулся. Из кресла, облаченный в долгую накидку огненного цвета, на меня смотрел Эрттар Диваг, более известный мне под именем Аронд, Первый хранитель Йострема.
  
   - Помнится мне, - заметил Воплотивший, - что мы обсуждали вопрос о мгновенном перенесении магов с места на место, и пришли к выводу, что действие это очень прихотливое, и никто толком не знает, куда его выбросит, так что в школах магов перестали учить этому заклинанию.
   - Орбаг не зря носился с изучением митронда, - напомнил Сохранивший. - Помнишь, было сказано, что митронд искажает магические потоки? Так вот, Орбаг научился искажать их в нужную для себя сторону, так что теперь ему доступно перемещение.
  
   - Почему ты пришел один? - Аронд вдруг поднялся и набросился на меня с гневными упреками. - Как ты мог оставить Далию Миран под рукой этого мерзавца Кормина?
   Слова били меня, точно камнепад, несущийся с горы. Не сразу понявший, что произошло и кто передо мной, я ушел в глухую оборону и лишь ощущал, как скользят вокруг потоки упругого гнева. Он, однако, сумел заставить меня испугаться. Прикоснувшись к воздвигнутым мною потаенным стражам, я убедился, что у Далии все спокойно - и лишь тогда решился ответить.
   - Ты считаешь, я должен был привести ее сюда, где ты поставляешь рабынь развращенным воинам из Общины?
   - Не суди о том, чего не понимаешь! - голос Аронда оставался повышенным, но уже не крикливым и не нес в себе той сметающей лавины. - Не ради минутной прихоти я занимался этим, а ради вас всех, неблагодарных учеников!
   - Почему же мы неблагодарные? - удивился я.
   - Потому что половина всех заклинаний, которым вас учили, открыта мною - а знает ли хоть кто-то из вас мое имя?
   Я вынужден был признать его правоту. Даже я услышал о нем почти случайно. Впрочем, как я говорил, случайного для магов почти ничего не бывает.
   - Что же двигало тобой? - спросил я, охваченный чуть ли не почтением.
   Аронд принял важный вид. Судя по всему, за его долгую жизнь слушателей у него было немного.
   - Ты понимаешь, куда бы мы ни пошли - всюду наталкиваемся на ограничения, положенные нам. Не только мы, маги, но и простой смертный точно так же подвластен этим законам; причем мы еще находимся в лучших условиях - нам дозволено больше, нежели им. Что бы мы ни совершили - все равно останемся в рамках отведенных нам сил, причем не мы решаем, сколько сил нам положено. Мы должны их где-то взять, чтобы куда-то направить. Просто изменение направления, но ни в коем случае не творение, не создание нового.
   - А я слышал...
   - Про магов высшего уровня? Да любой гончар со своим искусством их переплюнет! Большинство, конечно, не используют и малой доли позволенного им - по бедности воображения - но там, куда пытаются идти, очень быстро натыкаются на предел. И всю свою жизнь я потратил на то, чтобы раздвинуть эти пределы.
   - Ты пытался покуситься на волю Творцов? - спросил я осторожно, чувствуя пробивающий меня страх.
   - Довольно успешно, должен сказать. Никаких испепеляющих молний с их стороны. Да и какое им дело до моих изысканий? Их куда больше интересуют разборки меж собой, а мы для них - не более чем развлечение. А мы, полагая себя любимыми детищами творцов, приняли их правила игры, не пытаясь их пересмотреть, и теперь ощущаем на себе всю их прелесть. Вот в чем их вина! Они оставили этот мир, забыв, что, предоставленный сам себе, он выродится, без всплесков извне! Посмотри: очень быстро жители Бросс Клагана нашли самое выгодное устроение государства и живут при нем. Какой смысл говорить о бездуховности: духовность была Творцами не предусмотрена! Деньги надо давать под проценты; упавшего надо добивать, пока не поднялся. Очень быстро мир расслаивается на богатых, которые богатеют, и бедных, которые беднеют и пытаются выжить, работая на богатых. Где оказался ты - во многом дело случая; но потом перекроить судьбу крайне сложно.
   - Тем более что те, кто оказался в богатой части, и не собираются этого делать.
   - Напрасно ты так думаешь. Сколько раз я видел страдания на лицах тех, кто уже не знает, на что еще потратить деньги - при этом, желательно, так, чтобы остаться в живых. Разбогатевшие тоже хотят изменить свою судьбу; разумеется, они не хотят становиться бедными, но ищут, кем еще они могут стать. Одни - влезают в политику и рвутся к власти. Думаешь, почему так гоняются за магами? Не столько от большой нужды, сколько от того, что, имея мага, перестаешь быть просто богатым человеком, становишься кем-то еще. Но в итоге все сводится все к той же игре: есть деньги, их надо либо заработать, либо потратить с толком. И маги, нанимающиеся к правителям, включаются в ту же самую игру, поскольку другой нашими Творцами не предусмотренно.
   - В какую же игру играешь ты?
   - Я не играю в игры. Я намерен воздержаться от игры. Довольно уже и того, что весь Бросс Клаган превратился в какое-то странное животное, питающееся трудом окрестных стран и собственных подданных и перерабатывающее его в деньги. Они же ни о чем другом уже и думать не могут! У них все измеряется деньгами...
   - Как же тебя - мага, по всей видимости, - занесло на роль Правителя?
   - Мага, по всей видимости? - зло переспросил Аронд. - Да тот, кто был на месте Аронда до меня, просто умолял меня занять его место, прослышав о моих способностях. Только я мог тогда спасти Йострем. Потратив немыслимо долгие годы, я могу теперь обойти правила любой игры, кем бы она ни была навязана, хоть самим Воплотившим. Уже очень давно я ухожу от смерти. Хотя - признаюсь тебе в этом: я один по-настоящему боюсь ее, ибо знаю, что именно ждет меня после. И я могу рассказать, что ждет тебя.
   - Расскажи, - согласился я, без особого страха - но и без восторга.
   Поднявшись, он открыл дверь в дальнем углу комнаты и повел меня по узкой винтовой лестнице, вьющейся в теле горы, вниз, глубоко вниз. Внезапно путь завершился.
   В темном подземелье виднелись сполохи алого пламени, бьющегося где-то в сердце горы. На самом дне подземелья высилась темная фигура, необъятная взглядом; медленно скользя глазами по чудовищным клыкам, по сложенным крыльям, я с ужасом понял, что вижу дракона.
   - Но ведь это только чучело! - выдавил я с надеждой.
   - Не только, - покачал головой Аронд. - Это не труп и не чучело, наоборот: это завершенное творение, в которое осталось вдохнуть жизнь. И она вольется в него, стоит тебе или мне покинуть этот свет. Ты думаешь, тебе уготована участь стать творцом и занять место рядом с Воплотившим? Ошибаешься. После смерти ты воплотишься в это чудище и своими жизненными силами, накопленными за годы занятия магией, оживишь его.
   - Можешь ли ты доказать свои слова? - хрипло произнес я.
   - Зачем мне их доказывать? Если тебя хоть немного учили магии, ты сам увидишь потоки, тянущиеся от него.
   Он был прав. Здесь, у истоков древней силы, я видел почти воочию будущее лежащего предо мною дракона.
   - Но я не собираюсь покоряться уготованной мне участи. И готов научить тебя. На это я и потратил столько сил, времени и даже жизни других!
   - Ты вырвался из своего порочного круга, ввергнув всех остальных в еще более тяжкую участь!
   - Что же, ты хочешь, чтобы всем было одинаково плохо - или чтобы хоть кому-то было хорошо?
   Я нашел силы усмехнуться.
   - Я предпочитаю, чтобы всем было немного хуже, чем чтобы одному было очень плохо - или, наборот, одному было очень хорошо, а остальных не осталось бы вовсе.
   Аронд странно на меня посмотрел.
   - Ты очень многого не знаешь.
   - Скажи, как тебя правильно называть: Аронд, или Орбаг, или, может быть, Эрттар Диваг? - спросил я с вызовом. Маг помедлил.
   - Несчетные века я ношу имя Орбаг. Последние полвека меня называли Эрттаром Дивагом, и двадцать лет минуло, как я принял титул Сира Аронда. Но имя - лишь видимость...
   - Однако оно помогает понять, кто есть кто. Но ты так и не ответил мне - почему я должен был привести к тебе Далию Миран?
   Орбаг - буду называть его самым древним именем - отошел от края, откуда-то из стены извлек кресло и, удобно устроившись, посмотрел на меня.
   - Что ты слышал о Заклятии Смешанной Крови?
   Слова "Заклятие Смешанной Крови" были для меня всего лишь строчкой из древних книг. Заклятие Смешанной крови не было каким-то подвластным магам заклинанием. Просто когда в ком-либо смешивалась кровь разных народов, такой человек оказывался куда более деятельным, чем любой чистокровный сын своего народа. Он давал начало новым государствам, новым народам; потом, со временем, этот новый народ тоже становился "чистым" и успокаивался, но до той поры он мог перевернуть историю.
   - Я долго подбирал ключ к Общине Воинов. Все эти торгаши из Бросс Клагана и из Йострема - о, они полжизни отдали бы, чтобы подчинить ее себе; они много лет вскармливали ее себе на погибель - а она росла, пока не стала угрожать их собственному благополучию. И теперь они не знают, что с ней делать, и готовы молиться на меня, ибо я один понял, как ей управлять. А я - я стал создавать из нее новый народ. Да, когда у них появятся семьи и дети - они перестанут быть только воинами; но до того они могут сотворить очень многое. И потом можно будет создать новую общину, и так я овладею Заклятием Смешанной крови. Я научусь творить народы!
   - И при чем же тут Далия Миран?
   Рядом возник еще один стул, Орбаг указал на него мне.
   - Ты не видел их... Одного взгляда на них достаточно, чтобы понять: горе тому, кто встанет у них на пути! Это - совершенная мощь, сметающая любую преграду. Я - один из их учителей; я многому смог научить их. Ведь и боевые искусства я изучал за свою долгую жизнь. Но я - не их вождь. Их вождем был дан Румат, а теперь им станет тот, кого они сами изберут... И тот, на кого укажу я. Сейчас их сила копится и бурлит, не находя выхода, но когда вождь появится, они пойдут - и сметут все! Когда в первый раз они попытались выступить в поддержку Румата, они были еще слабы; с тех пор многое переменилось. Так вот - Далия должна стать этим вождем.
   Я посмотрел на него так, как смотрят на помешанных. Он рассмеялся.
   - Для тебя - давным давно, а для меня - словно вчера, была война меж государством дана Румата, Сааремом, и южным государством Калмой. Личная гвардия дана Румата - впоследствии из нее возникли первые Воины Общины - атаковала войска Калмы в Брастуземе. Перед битвой дан Румат отправил жену, с которой до той поры не расставался, и маленького своего сына домой, в Нан-Линн. Путь их пролегал через Великие пустыни, Фаревогр. И там, в этих пустынях, отряд эвогров напал на караван, и сын дана Румата попал к ним в плен. Впоследствии Агфар Налмин, глава этого отряда, поступил на службу новым правителям Йострема, наследникам Калмы. Захваченного пленника он привез с собой, и здесь его выкупил и принял в свою семью знатный вельможа Алин Миран.
   - Отец Арота Мирана? - уточнил я.
   - Нет. Этого мальчика и звали Аротом.
   Я посмотрел на Орбага непонимающе.
   - Ты хочешь сказать, что Арот Миран, отец Далии - сын Румата?
   - Именно так. А Далия сама - наследная принцесса Бросс Клагана и потомок Главы Общины.
   Следует отметить, что данное сообщение я воспринял спокойно, хотя и с недоверием.
   - Откуда ты это знаешь?
   - Имя Агфар Налмин тебе ни о чем не говорит? - Орбаг, кажется, был удивлен. - Хорошо, уточню. У него был свой сын, которого звали Фаррем Налмин, более известный тебе под именем Даронда.
   - И Даронд... знал, кто такой Арот Миран?
   - Догадывался.
   - Но почему Далия, а не Вогуром?
   - Вождем нового народа может быть только сын - или дочь - многих народов. Вогуром слишком чистокровный свирл, чтобы рассчитывать на это. Даже Румат не мог полностью контролировать созданную им общину - и она предала его. Она занялась собственным процветанием, обучением новых членов, совершенно не ведая о цели, ради которой ее создавали, она требовала еды и развлечений - в свободное от занятий время!..
   - И ты брался ей их доставлять, - хмуро бросил я, вспомнив жену Арота Мирана. Орбаг вспыхнул:
   - Ты, желторотый юнец, берешься судить меня, мага, за плечами которого несколько Эпох?
   - Длинная борода еще не признак ума, - отвечал я дерзко.
   Орбаг что-то забормотал себе под нос, но вдруг замолк и хрипло рассмеялся.
   - О, великий Осирн! За что такое наказание? Почему я не могу покарать даже этого нахального болтуна лишь потому, что он обладает некоторыми способностями в области магии?
   - Наверное, потому же, почему и я не могу с тобой ничего сделать, несмотря на все те злодеяния, что ты совершил, - ответил я, присвоив себе голос Сохранившего.
   - Я совершал злодеяния? Выходит, мои слова, мое долгое повествование было напрасным, и ты так ничего и не понял?
   - Я понял очень многое. Я понял, что Румат вырастил чудовище, от которого сам и пострадал - уверен, что в тот день иные из членов общины пошли за Вогуромом, а иные - за Атраном. Что потом, потрясая силой, эти воины сосали соки из окрестных земель - а Бросс Клаган, держа их как заслон от Йострема и Дивианы, активно им в этом помогал. Что ты сумел, показав им свое искусство, стать их учителем, а теперь хочешь стать и вождем, за которым они пойдут, вручив им в качестве знамени Далию. Я пока только не могу понять, что такого особенного в Далии? С какой стати вдруг поддержат никому не ведомую внучку дана Румата?
   Орбаг кивнул.
   - На самом деле, я почти нашел способ обойти запрет магам на семью. Если удастся, я готов предложить место вождя тебе - и Далию в качестве твоей жены; при условии, конечно, что мы будем действовать вместе. Все-таки, женщина-вождь - это слишком необычно.
   Где-то в глубине души я признался себе, что такое предложение мне очень даже приятно - но получить его от Орбага было отвратительно.
   - Для нее быть вождем вполне подойдет, - произнес я вслух. - Она давно мечтает выехать на коне впереди войска.
   Орбаг довольно хмыкнул.
   - В крови Далии сам Оспоривший сломал бы ногу! Там было намешано всякого; однако линия Хартагов видна была явно. Таким образом, она, с одной стороны, - потомок Румата, с другой - представитель нового народа, который будет создан из Общины! Потому я отпустил ее, полагая, что пользы от нее будет больше, когда она вырастет, оставив на ней свой Знак. Когда ты остановился в ее доме, я заподозрил неладное и попытался увести ее, воспользовавшись оставшейся у меня властью над ней - но ты вмешался и вырвал ее у меня из рук! От меня тогда тебе был только один знак - помнишь, там, на Ольхарте, к вам пришел человек за митрондом? Он из моих учеников в Общине, преданных лично мне. Зря вы его не послушали, он ведь сказал правду. А Воины - они не пойдут за тем, кто предает.
   Орбаг был прав. Вогуром не годился на роль вождя Общины.
   - Я пытался сам использовать общину против Кано Вера и Бросс Клагана, - продолжал маг. -Впрочем, быстро понял, что пока она не выступила как единое целое, толку от нее немного - только в виде охранников да личной гвардии. Даже неповоротливые копейщики Ольхарта справились с одиноким Воином.
   - Тарлав - тоже из них? - не поверил я.
   - Да, они нанимались после разгрома Румата ко всем соседям на службу, и служили верно. Среди них были и подлинные вожди, и полководцы, и даже дипломаты, что редко сочетается с искусством воина. Так что их охотно брали на службу, и община лишилась почти всех своих вождей, и долго жила в тишине. Потому о ней все помнили, но внимания не обращали. Пока не был найден ключ.
   - Но ведь не я же его нашел!
   - Но ты мог понять, как он действует! Понять - и обойти меня... Арот Миран, отец Далии, был с Верондом в очень хороших отношениях , и я до сих пор не знаю, что Веронд успел от него узнать. Ты слишком часто пересекался с людьми, знающими об этом: ты встретил Мирана, Веронда, Тарлава... Помня о твоих дружеских отношениях с Верондом, я поручил своему человеку проследить за тобой, узнать, зачем ты идешь сюда, и, если выяснится, что ты серьезно занимаешься смертью Веронда и бегством Мирана - остановить тебя любыми путями. Когда ты приехал на Золотой остров, сомнений у твоего преследователя не осталось, и он попытался выполнить вторую часть своего задания. Но после его смерти я на миг потерял твой след, и потому ты благополучно добрался до Каманхора, где засветился снова.
   - Значит, это ты велел убить Веронда?
   Орбаг кивнул:
   - Увы! Тут выбирать не приходилось. Вопрос стоял далеко не в том, кому будет принадлежать Валахор или Иль-Бьон, а в том, кому будет повиноваться Община. Кроме того, я нес на себе бремя ответственности за весь Йострем. Я знаю, у Веронда были планы использовать тебя во взаимодействии с Общиной. Он спасал тебя от меня, отсылая на Ольгарт; в итоге пришлось убрать его. А потом я узнаю, что Даронд послал тебя за Руматом. Зачем? Только чтобы устроить встречу с Далией, или же использовать самого старца как ключ? Или чтобы наконец Далия и ты узнали все? Пришлось убрать Румата.
   - Почему не Далию? - зло спросил я.
   - Даронд видел в ней всего лишь претендентку на престол Бросс Клагана, для меня же она была ключом к Заклятию Смешанной крови, и я не желал ее упускать.
   - Может, и Кормина ты подослал?
   - О, нет! Хотя мне, как и любому магу, иногда везет больше дозволенного. Например, ты, более других способный сопротивляться мне - не понимаю, зачем, но, видимо, Сохранивший наделил тебя таким правом, - в конце концов попал ко мне в гости. Сделать я с тобой, конечно, ничего не могу; но оставайся тут, любуйся своим будущим и почаще вспоминай обо мне.
   С этими словами он ушел, вдруг исчезнув с места, где только что сидел.
   0x01 graphic
   Глава 5. Побег
   - Как ты думаешь, Сирагунд, - Сохранивший неслышно вошел в жилище летописца, - найдется ли в твоих записях место для мага, задумавшего изменить наши законы?
   Сирагунд улыбнулся неторопливой старческой улыбкой.
   - То, что я пишу в летописях для правителей, не всегда раскрывает всю истину. Кое-что я оставляю для себя. Вряд ли сильным мира сего понравится чувствовать себя слабыми исполнителями воли одного мага.
   - Это мудро, - склонил Сохранивший голову. - Позволь еще спросить то, что я давно собирался: присоединишься ли ты к тем магам, что возьмутся творить новый мир?
   Сирагунд покачал головой.
   - Я не творец, я всего лишь летописец. Я записываю то, что есть, но не придумываю того, что будет.
   - Мне всегда казалось одно близким к другому, - пробормотал Сохранивший себе под нос, а вслух улыбнулся:
   - Спасибо за откровенность.
  
   Никогда я еще не был в столь мрачном месте. Идти было некуда, и как бы я ни старался, отовсюду был виден чудовищный силуэт, замерший на дне расселины. Два раза в день передо мной возникала еда, но есть в темно-багровом полумраке не хотелось.
   Я простукал все стены, находившиеся в пределах досягаемости - и хотя я точно знал, где была та дверь, через которую мы вошли, я не смог найти ни малейших ее признаков, и стена отдавала таким же тупым звуком, как и скалистое основание у меня под ногами. Я все-таки попытался применить то заклинание обрушения стен, что некогда выделывал мой знакомый эвогр, но то ли я был слишком плохим учеником, то ли никакое колдовство не могло выжить здесь, во мраке. Вечные багровые отблески, кроме жары, не несли ничего; я даже не мог сосредоточиться, чтобы раскрутить Круг, и медленно впадал в отчаяние.
   Не знаю, сколько прошло времени, как не могу понять, почему Орбаг продолжал меня подкармливать. Может быть, памятуя о том, что со мной будет в случае смерти, не хотел получить под боком живого дракона. И когда я услышал снова звук открываемой двери, поначалу я принял это за игру воображения. Впечатление усилилось, когда из провала в стене вошла Далия.
   - Ты?!! - я не мог более вымолвить ни слова от удивления и радости, охватившей меня с головы до ног при виде ее.
   Далия поспешно приложила палец к губам.
   - Я не одна, - она посторонилась, и за ней вошел Кулг На Гасш.
   После рассказов Орбага я уже готов был ничему не удивляться. Если бы оказалось, что за ними стоит вся Община Воинов, я бы только предложил Далии немедленно вести войска на Бросс Клаган, дабы вернуть ей законный престол.
   Но больше никого не было.
   - Ну, как ты тут? - полюбопытствовала она.
   - Без вас было скучно, - признался я. - Как ты меня нашла?
   - Ты забыл свою книгу, - произнесла Далия. - А она была написана моим отцом. И как ты только посмел утаить от меня такую ценность? - напустилась она на меня.
   - Не хотел обнадеживать, - извиняющимся тоном ответил я. - Но чем же тебе помогла книга?
   - Я поняла, чем отец занимался, и решила пойти его разыскивать. А тут встретила вот его.
   - Я думал, ты сюда доберешься раньше, - признался я Кулг На Гасшу.
   - Раньше не получилось, - ответил он без улыбки.
   - Где твои хротары?
   Ильв помрачнел.
   - Его нашел Дахарт - это какой-то приятель отца, - отвечала за него Далия, - и сказал, что ты отправился сюда. А он тебя помнил и решил отправиться вытаскивать. Ну, или то, что от тебя осталось.
   - А где Алин?
   - Алин - умный мальчик и вполне проживет до нашего возвращения. А соседи за ним присмотрят.
   - Что же все-таки случилось? И где Орбаг?
   - Мага пока нет, так что вошли мы спокойно. Он, - не рискуя выговорить имя Кулг На Гасша, Далия называла его просто "он", - сразу нашел тайный ход и привел меня сюда. А это что - настоящий дракон? - Далия указала на очертания внизу, к которым я успел привыкнуть как к картине или мебели.
   - Да, - ответил вместо меня Кулг На Гасш. - Уйдем отсюда.
   Он потянул нас вверх по лестнице. Я с облегчением вступил в комнату, где встретил Орбага, и сейчас желал бы оказаться как можно дальше от этой горы. Но хозяин вернулся раньше.
   Кулг На Гасш начал действовать прежде, чем я сообразил, что случилось. Но Орбаг не зря гордился своим умением: молниеносный выпад Кулг На Гасша прошел у того над головой.
   Далия взвизгнула, когда посох Орбага изверг зеленоватую молнию - но молния ударила в его собственный стол, разнеся в щепы.
   Почему-то у меня ни мгновения не было сомнения, кого поддержать в этой схватке, хотя мало того, что Кулг На Гасш первым напал, мы еще находились у Орбага в гостях! Самому Орбагу я ничего сделать не мог, зато мог сделать его посоху: мой удар испепелил затейливую резьбу на нем и сам посох превратил в обугленную палочку.
   Орбаг и без посоха много чего стоил. Я едва увернулся от его ответного удара - не магического, а самого обычного, кулаком в живот - а Кулг На Гасш отпрыгнул от удара ноги.
   Самого мага почти не было видно. Он носился с немыслимой скоростью, точно находясь разом со всех сторон, и только метались огненные полы его одеяния. Скорее угадывая, чем видя нацеленные удары, мы отбегали, уворачивались - и пытались ударить в ответ. Кулг На Гасш был великим воином, Орбаг понял это и почти все внимание уделял ему, изредко от меня отмахиваясь. Но за последние месяцы мне пришлось немало заниматься боевой магией, и потому я в конце концов зацепил его своим посохом, а Кулг На Гасш ударил мечом.
   Внезапно все замерло. Тело Орбага, сухое и маленькое, лежало на полу его комнаты. Из потайной двери, ведущей на лестницу к дракону, осторожно вышла Далия.
   - У-у... - Далия с упреком оглядела нас. - Два здоровых бугая запинали ветхого старца...
   И тут гору тряхнуло до самого основания.
   - Он был все-таки прав! - вскричал я.
   - Кто?
   - Орбаг! Дракон оживает!
   Мы бросились прочь из дома мага. Гору трясло, точно она готова была развалиться, и из глубины доносился рев разбуженного зверя.
   - Вот он, - прошептал я, выглянув из ворот.
   - Ой, дракоша! - Кулг На Гасш с детским восторгом потянулся к мечу.
   - А говорят, - Далия прикрыла голову руками, втягивая ее в плечи, - что драконы летают. Как ты до него мечом дотянешься? Тут лук нужен!
   - Нет, - серьезно ответил Кулг На Гасш. - На дракона с луком не ходят.
   Из-под горы, словно вырастая из земли, воздвигся огромный темный дракон. Сейчас я плохо помнил свои рассуждения о размахе его крыльев, но отметил, что они невероятных размеров, именно такие, какими должны были быть.
   Зубастая голова уставилась на ворота - и я с ужасом понял, что дракон нас видит.
   - Убери, - попросил я ильва, указывая на меч. - Такому твое оружие - как иголка.
   - Четверо его собратьев иного мнения, - усмехнулся Кулг На Гасш.
   - Прочь от ворот! - успел крикнуть я, когда на ворота обрушился первый удар.
   Дракон шел на таран собственного жилища из прошлой жизни - ибо этой жизни у него не осталось.
   - Зря ты на него напал, - успел я пробормотать, когда мы пытались забраться глубже в переходы. Гору трясло, кое-где появились трещины.
   - Он не должен был жить, - отвечал Кулг На Гасш. Он вдруг остановился. - Я возвращаюсь. Я бился с ними не раз. Сумею побить и теперь.
   - Тогда у тебя были твои хротары!
   - Нет. И тогда я выходил один. Хротары охраняли от людей; они и сейчас погибли, защищая меня от взбесившихся Воинов из Общины. Я один ушел; и я сделаю то, что должен!
   - Погоди! Не дай мне умереть от любопытства: скажи, почему должен?
   - Я - сын дракона и потомок его жертвы.
   - Что значит - сын дракона? - не понял я.
   - Мой отец был магом. Он мне и рассказал, кем они становятся после смерти. А далекий мой предок погиб в битве с драконом.
   - И ты... Убил собственного отца? - ужаснулся я.
   - Он сам просил об этом. И просил избавить прочих магов от их новой участи. Прощайте.
   - Постой! Это же совсем иной случай! Этот дракон помнит все, кем он был в прошлом!
   - Посмотрим.
   Но прежде чем гора разрушилась окончательно, удары вдруг стихли. Мы подползли обратно к воротам. Сомнений быть не могло: дракон стремительно уносился на Восток.
   - Не повезло тому, кто попадется на его пути, - покачал я головой. Кулг На Гасш стиснул меч.
   - Мы его должны отыскать.
   - Почему он ушел? - подала голос Далия, убедившись, что немедленно нас есть не будут.
   - Проголодался, - ответил я. - Понял, что до нас не добраться, и пошел искать более легкую добычу. Трудно быть таким большим!
   - Нет, - возразил Кулг На Гасш. - Его что-то вспугнуло.
   И тут с запада я различил множество черных точек судов, приближающихся к острову.
   - Сюда идет флот.
   - Интересно, неужели дракон испугался флота? - задумчиво произнесла Далия.
   - Такого - да.
   Тут были боевые корабли самой совершенной оснастки, и, видимо, уставленные самыми совершенными метательными машинами.
   - Если я что-нибудь понимаю, это плывет Община Воинов, - сказал я. Кулг На Гасш гневно сдвинул брови.
   - Скорее я буду сражаться против них - на стороне дракона.
   - Далия, - вдруг вспомнил я, - а знаешь ли ты, что маг Орбаг, только что покинувший нас в облике Дракона, предназначал именно тебе роль вождя этой общины?
   - Что? Я? Вождь? Даже не смешно.
   - Вот именно. Не смешно, поскольку правда. Подозреваю, что Орбаг знал о твоем походе сюда, и позвал Общину - встречать своего Вождя.
   Далия внимательно на меня посмотрела. Не увидев на моем лице и тени улыбки, она вдруг засуетилась:
   - Тогда надо встать, чтобы нас заметили. Пойдемте! Наверное, лучше всего будет встать на вершине горы.
   Три маленькие черные фигурки - так, наверное, выглядели мы, когда застыли в ожидании на плоской вершине. Почти одновременно с тем, как мы забрались наверх, корабли поравнялись с островом.
   Однако, судя по всему, шли они не сюда. Ни один не завернул в нашу сторону, как Далия ни старалась привлечь их внимание. Я подумал, что, наверное, как-то Заклятие должно приводиться в действие, - чтобы они узнали в ней своего Вождя - и понял, что не знаю, как это сделать. Далия еще некоторое время помахала руками и покричала, и только когда боевые корабли прошли, от судов сопровождения отделился знакомый мне корабль и направился к нам.
   Вскоре мы поднимались на борт "Лахора". Здесь рядом с Дахартом стоял и дан Вогуром Хартаг, потрянный и несчастный.
   - Они не признали меня своим Вождем! - состояние у него было такое, что он был готов делиться своим потрясением с любым встречным. - Меня, сына Румата! Представляете, они потребовали, чтобы я показал им свое умение драться и выставили против меня своих мечников!
   - Они что, и меня бы заставили драться? - тихо спросила меня Далия.
   - Если верить Орбагу - нет, - ответил я ей. - Но почему же тогда они выступили, раз Вождя у них нет? За кем они пошли?
   Хартаг печально усмехнулся:
   - Это же воины, умеющие только убивать! Знаете, сколько рабов обеспечивает их всем необходимым для жизни в Общине? Воины живут тем, что им платят - или они берут сами то, что им надо. Им давно уже никто не платил. Я пришел к ним и предложил повести их на Бросс Клаган... Я расписал им его богатства... Они посмеялись надо мной, но решили, что пойдут - и возьмут все, что им надо. "Молодежи надо поучаствовать в настоящих боях", - решили их учителя. Они что-то там кричали про месть за дана Румата, но это, как я полагаю, для придания своему походу внушительности. И они собрались и выступили, а мне предложили, если я хочу, сопровождать их - и, быть может, я "заслужу право быть членом общины".
   - Раньше нас у них появился Аронд, - мрачно объяснил Дахарт. - Он-то и присоветовал Общине идти на Бросс Клаган. Не знаю, почему они его послушали; может быть, тоже заставили драться, - но когда об этом походе заговорил дан Вогуром, Воины уже готовились к походу.
   Да, кроме Орбага, которого Дахарт знал под именем Аронда, никто не имел власти указывать Воинам, куда идти - разве что Далия, но она пока не могла понять, как пользоваться своим даром. Однако его они послушали - после того как Тарлав, его человек, привез им тело убитого по его же приказу Румата.
   Так или иначе, у Орбага были свои счеты к Бросс Клагану, я понял это из его слов. И в глубине души я взвешивал, чья сторона мне милее: Общины или Бросс Клагана. А потом я вдруг вспомнил все, что знал об этой Общине.
   Корабль Дахарта плелся в хвосте корабельного строя. Передовые корабли уже пропали из виду. Итак, Община выступила. Она выступила без Вождя; Орбаг, умевший с ней договариваться, утратил эту способность, Воины шли делать то, чему они учили, не было никого, кто мог бы их остановить и направить - а это значит, что Бросс Клаган был обречен. Удовлетворятся ли они одним Бросс Клаганом или потом двинутся на Запад или на Юг?
   - Надо предупредить дана Атрана, - сказал я. - Бросс Клаган сейчас - самое сильное государство; если не справится он - не справится никто.
   - Дан Атран сам вырастил свою погибель, - мрачно ответил мне Вогуром. - Под его властью народ столько лет жил спокойно, не привыкший ни о чем тревожиться, уверенный, что на все есть армия и правители, позаботящиеся о нем, что сейчас ни один его подданный не выступит по его призыву. Здесь разучились держать меч! - заключил Вогуром с особой горечью.
   - И ты будешь смотреть, как разоряют твою страну? - спросил я. Вогуром колебался.
   - Дахарт, сможешь ли ты провести "Лахор" в обход флота Общины? - спросил я кормчего.
   - Ночью можно попробовать, - кивнул Дахарт. - С твоей, разумеется, помощью.
   Через два дня мы вплывали под своды леса, начиная путь по Великой лесной реке обратно к морю. Ночью позади нас вставали зарева пожарищ. Воины, приученные восхищаться красотой убийства, восторгающиеся многоразличными его способами и многоликостью смерти, принялись за дело.
  
   Глава 6. Община Воинов.
  
   Дан Атран был оповещен о выступлении Общины раньше нашего прихода. Видимо, ему принесли весть те немногие беглецы, кому удалось ускользнуть от железной поступи Воинов. Община вела войну по всем правилам: попадающиеся на пути немногочисленные крепости они обкладывали со всех сторон, чтобы никто не мог ускользнуть, и брали их штурмом, видимо, пытаясь найти себе достойного соперника. Беззащитные деревни и села они разоряли, забирая все, что им было нужно, принуждая пленников строить им лагеря, прорубать дороги и чинить корабли. Войско шло в основном лесом, по обе стороны Реки; флот двигался, вытянувшись в длинную нитку, между обоими крыльями.
   По приказу дана Атрана устье Землии было перегорожено цепями и затопленными барками, засыпанными камнями. Здесь же он начал собирать войска. Мы с трудом доказали свою непричастность к пожарам, стелющимся у нас за спиной, и через заставу нас пропустили.
   "Лахор" покачивался в открытом море недалеко от берега.
   - Зачем мы плывем в Бросс Клаган? - спрашивал Кулг На Гасш. - Надо поднимать Дивиану, Йострем и Камангар; совместными силами мы, быть может, одолеем Общину.
   - Когда все соберутся - а я сомневаюсь, что они соберутся, ибо каждый будет надеяться, что Община разберется за него с его врагами, - от Бросс Клагана уже ничего не останется, - ответил я. - Надо удержаться здесь.
   - Тогда я ухожу на войну, - Кулг на Гасш перемахнул через борт "Лахора" и вброд отправился к берегу.
   - Даже не попрощался, - обиженно надула губы Далия.
   Кулг На Гасш выбрался на берег, встряхнулся - и исчез в лесу.
   - Хотел бы я знать, где сейчас наш дракон, - вздохнула Далия.
   - А вот я не хотел бы, - признался кормчий, с опаской оглядев небо.
   В устье реки вырубили весь лес, сложив одно большое укрепление. Стены его вплотную примыкали к обрыву на берегу, оставляя тыльную часть открытой - для отступления. Здесь же собирался и весь флот Бросс Клагана. Я наблюдал за суетой на берегу - и видел, что, хотя действия строителей и военных очень слаженные и быстрые, но они еще не понимают, с чем столкнулись. Для многих это было всего лишь очередным развлечением. Что же, может, оно и к лучшему. Если суждено погибнуть, лучше сделать это с радостным сердцем.
   К берегу подходили новые и новые корабли. Два из них были встречены особо бурными криками: на них приплыли дан Теян и дан Атран.
   При виде Атрана у Вогурома нехорошо заблестели глаза.
   - Не время сейчас думать о старых обидах! - попытался я образумить его. Хартаг отвернулся и ушел в шатер на корме.
   - Мы плывем в Бросс Клаган или нет? - требовательно дернула Далия меня за рукав.
   - Да, плывите, - кивнул я. - Тебе надо проведать Алина. А я ненадолго задержусь тут.
   - Ага, и я пропущу все самое интересное! - возмутилась Далия. Я вздохнул: ей действительно куда больше подходила жизнь в Бросс Клагане.
   - Сейчас не до зрелищ! Поверь мне, ничего интересного ты тут не увидишь.
   Дахарт, разрывающийся между страхом и долгом, наконец произнес:
   - Я отвезу Далию и вернусь за тобой. Надеюсь, Община к тому времени еще не подойдет: одинокий корабль движется быстрее целого флота.
   Мы простились, и я остался на берегу, глядя, как исчезает вдалеке корабль.
   Поле для битвы расчистили очень обширное. Наверное, несколько десятков тысяч воинов могли бы сойтись на нем в схватке. Далеко на юг, к самому подножию гор, простиралось оно, и на запад докуда хватало глаз. Дан Атран решил сделать главным местом обороны участок между Землией и ее небольшим притоком, сбегающим с гор. Наместники Ольдандира и Нанн-Валазема, первыми пришедшие на призыв дана Атрана и приведшие ополчения подвластных земель, были серьезно озабочены тем, что войско Общины может направиться на их земли, каждый пытался сместить центр обороны в свою сторону, и такое его положение было выбрано как компромисс между их требованиями, а, кроме того, диктовалось стратегическими соображениями: флот Общины мог пойти только по этой реке, значит, войска вряд ли далеко от него отойдут.
   Кулг На Гасша я уже не нашел: собрав отряд добровольцев из ильвов, он отправился навстречу войскам Общины - тревожить их из леса. Дан Теян возглавил те отряды, которым доверялась оборона крепости, сам же дан Атран занялся подготовкой к полевому сражению.
   В случае неудачи дан Атран предполагал отступить в горы по узкой полоске берега и там вновь начать создавать оборону. Для этой цели в горы были посланы небольшие отряды ильвов и хротаров из местного населения. Основные же силы дан Атран сосредоточил в устье реки.
   Ждать Общину пришлось недолго. На третий день из леса вернулись добровольцы Кулг На Гасша. Сам Кулг На Гасш, с рукою на перевязи, возвращался последним. Они схватились с небольшим отрядом добытчиков из Общины; отряд был разбит, но ему на помощь пришли Воины, и ильвы отступили.
   По лагерю объявили боевую готовность. Я занял позицию на крепости - дан Теян не возражал, - и принялся раскручивать Круг. Но появление врага прервало мое занятие.
   Они выходили, ряд за рядом, и быстро устремлялись к крепости. Это был только передовой отряд, основные силы еще не подошли; но их уверенный шаг, четкая поступь и спокойные движения создавали ощущение, что победить их невозможно.
   Робко засвистели стрелы. Нападающие ускорили шаг, перешли на бег - и врезались в нестройную толпу ополчения, не успевшую толком построиться. В воздух вознеслись крики и стоны, лязг металла, и ополчение подалось назад, к стенам крепости.
   Однако справа и слева на увлекшихся воинов ударили отряды канхартов и городских дружин. Строй нападающих смешался; подавленный численным превосходством, передовой полк, теряя людей, начал отступать. Он вырвался из схватки и отошел к кромке леса; а за ним стали выходить основные силы.
   Стоявший рядом со мной лучник присвистнул. Темные воины, облаченные в вороненые кольчуги или кожаные доспехи, ощетинившись копьями и укрывшись щитами, появились на опушке, точно выросли из-под земли. Ни один луч солнца не блеснул на их доспехах: сплошная темная стена стояла перед защитниками. Община вышла - и заняла все пространство от леса до берега; а по реке меж тем подходил ее флот. Разделенные на небольшие отряды, четким шагом, не обгоняя и не отставая один другого, Община двинулась в бой, не давая защитникам ни мгновения на подготовку.
   Корабли остановились - и с них в крепость и в строй ополчения полетели стрелы и камни. Из крепости отвечали; но дан Атран не озаботился метательными орудиями, а луки не могли причинить особого вреда боевым кораблям. Вдруг обстрел прекратился: пешее войско вышло на боевую позицию и тронулось в наступление. Сперва медленно, затем все быстрее покатилась лавина. Защитники стреляли, и нельзя было различить, приносит ли это хоть какой-то урон: если кто-то и падал, его тут же заменял другой.
   Строй воинов ударил - и тут же распался. Точно развернулись стянутые тугие вихри: бросив копья или оставив их в телах поверженных врагов, воины схватились за мечи и двинулись сквозь ряды ополчения, расшвыривая сопротивляющихся.
   Островками в море битвы стояли канхартские дружины - но их было слишком мало, и ненадолго сдерживали они стремительный натиск бронированного кулака. Черные доспехи покрывались красным, и молодая весенняя трава утрачивала свою первозданную зелень.
   Воины Общины стояли плотно, так что не могли защитники бросить против них сразу все свои силы, нападали по одному - и гибли; сами же воины, казалось, не знали усталости. Ополчение откатилось к крепости - и стало вливаться под защиту ее стен. Последними зашли городские дружины, и ворота захлопнулись перед самым носом у первого ряда врагов. Полевое сражение было проиграно.
   Но и крепость не могла долго продержаться. Подойдя ближе, корабли обрушили на нее град огненных снарядов. Разбиваясь о стены, о головы защитников, снаряды вспыхивали синим пламенем - и бревна стали заниматься огнем, а по крепости носились охваченные пламенем люди.
   Дан Теян отрядил людей тушить пламя, а всех остальных выставил на стены с луками в руках.
   - Чего же ты ждешь? - грозно спросил он у меня. Я не знал, что ответить. Попытаться достать врагов с такого растояния было все равно что пытаться задуть свечу за два сыла; использовать же один из приемов, что удавались мне раньше, вроде передачи силы от врагов своим, тут было почти невозможно: я мог сосредоточиться на одном, на двух, на трех - но не на таком множестве. Я стал уже сожалеть, что остался; но мне еще предоставлялась возможность погибнуть в битве, когда враги полезут на стены.
   Они, однако, на стены лезть не стали. Из леса появилась осадная машина, в которой я узнал таран. Защищенный досками и щитами со всех сторон, он медленно приближался к крепости.
   - Подлый трус! - вскричал дан Теян, оглянувшись на море.
   Я посмотрел в ту же сторону. В синей дали быстро исчезал одинокий корабль, уносивший дана Атрана. Правитель понял, что выиграть не сможет - и бежал (или мудро отступал, дабы наладить следующую линию обороны). Орбаг оказался прав.
   Вспомнив Орбага, я перевел взгляд на небо - и ощутил его присутствие. Дракон тоже был здесь. И тогда я понял, зачем остался.
   Обратив в пепел оставшиеся беззащитными селения на побережье - с одной стороны Валазем разоряла Община, с другой - дракон, - он решил не лететь через море к Северным островам, а подождать, пока кончится сражение, и разделаться с победителями. Здесь его ждала большая пожива; в ожидании конца сражения он парил над горами на пределе видимости.
   Помянув Дахарта, я стал готовиться к заклинанию.
   Никто никогда не может сказать, чем кончится заклятие "Приручение дракона". Может быть, разъяренный дракон уничтожит дерзкого мага. Или, не вынеся тяжести наложенных пут, погибнет сам, окончательно освободив заключенную в нем грешную душу мага. Или просто не заметит тщетных потуг околдовать его. И даже если удастся приручить дракона, маг, сделавший это, становится совершенно беспомощным, ибо все силы его уходят на управление прирученным созданием.
   Но выбора сейчас у нас не было. Я оценил, что смогу до него дотянуться, и стал раскручивать круг.
   Щедро изливающиеся вокруг весенней землей потоки сил соткались в две невидимые вожжи. Арканом полетели они навстречу парящему дракону. Орбаг был сильным магом, он успел понять, что это означает, и даже попытался дернуться в сторону, но уклониться не успел - и вожжи натянулись в моих руках, давая понять, что зверь пойман.
   Теперь главное было не убить и не вспугнуть добычу. Натягивая и ослабляя вожжи, я направлял мечущегося зверя то к самой воде, то в горы, заставляя его использовать собственную силу против себя. А потом - он словно уснул. Я ощутил, как вдруг ослаб его нажим, и он покорился моей воле.
   В этот миг таран подошел к городу, и ворота потряс первый удар.
   Я пошатнулся, едва не упустив контроль за драконом. Он тоже словно что-то почувствовал, дернулся было - но вновь покорился воле мага. Тогда я стал подтягивать вожжи, направляя прирученного дракона на врага.
   Вопль ужаса пронесся и над станом защитников, и над рядами воинов Общины, когда огромное крылатое чудовище, разрезая воздух, устремилось с высоты к полю сражения. Прежде всего дракон обрушился на беззащитные корабли Общины и поджигал их по одному. Корабли горели факелами на темной воде; команды их прыгали в поисках спасения в воду.
   Выведя из строя, таким образом, их метательные машины, дракон обрушился на таран, разносящий ворота. Жаркая струя пламени опалила лица тех, кто стоял на стенах; таран запылал костром.
   Но воины Общины не зря считались лучшими воинами в мире. Вмиг рассыпавшись по полю, они укрылись щитами, достали луки и принялись забрасывать снижающегося дракона стрелами и копьями. То один, то другой с воплем падал, охваченный пламенем; но новые и новые стрелы вонзались дракону в грудь, в шею, в крылья, и я чувствовал эти удары, и чувствовал, как он слабеет.
   Наконец, обессиленный и отяжелевший от груды вонзившегося в него железа, дракон рухнул на поле. Удары его хвоста и зубов продолжали пробивать бреши в рядах сгрудившихся вокруг него воинов, но те, уворачиваясь, наносили ему удары мечами.
   В тот миг я понял, что надо сделать. Бросив вожжи, я вернул дракону свободу. И он точно проснулся. Улететь он уже не мог; но, израненый, продолжил сопротивляться с удвоенной силой. Он поднялся на лапы и тяжело пополз к крепости, давя и отбрасывая тех, кто попадался на пути.
   Но до крепости было слишком далеко. Окруженный со всех сторон, громадный зверь остановился - и точно решил достойно умереть. В отчаянном порыве он сам устремился на Воинов, тех, кого так долго растил у себя под боком, и кто волею судьбы стал его погибелью. А те не ведали страха; теряя соратников, они лишь еще больше распалялись азартом, и лезли и лезли под драконьи клыки и когти.
   - На вылазку! - закричал у меня под ухом дан Теян. До сего момента он, как завороженный, следил за битвой Общины с драконом; а сейчас вдруг понял, что может вернуть упущенную победу.
   Ворота открылись, и защитники крепости бросились на рассеянных по полю воинов. Дракон посмотрел в сторону крепости - и встретился глазами со мной, и я увидел в тех глазах человеческую боль и тоску, немыслимую тоску прожитых столетий. Я отвернулся.
   Теперь воины Бросс Клагана могли использовать все свое преимущество. Не говоря о том, что их противники выдохлись в битве с драконом, были рассеяны и разобщены, защитники еще вдруг ощутили огромную уверенность в себе, раз сами драконы встали за них. И, размахивая мечами и копьями, они бросились на врага.
   Бой продолжался до вечера, а к вечеру сгустившаяся темнота развела противников, когда стало почти невозможно отличить своего от врага. Погибший дракон огромной тушей возвышался посреди поля, и вокруг него грудами громоздились убитые. Община отошла под прикрытие леса, бросс клаганцы остались в поле возле крепости.
   Утром дан Теян отправился к лагерю врагов на переговоры. Меня он позвал с собой; может быть, зауважал после дракона, а, может быть, как и Веронд, надеялся на мое умение видеть обман.
   Навстречу нам выступила группа воинов в митрондовых кольчугах. Кроме кольчуг, никаких иных знаков отличия у них не было. Судя по всему, перед нами предстали главные Учителя. В их числе я разглядел старого своего знакомого, Тарлава. Видимо, он был здесь не простым воином. Иному Орбаг не доверил бы своих тайн. Кем же он был для Оттара?
   - Я предлагаю вам мир и покровительство Бросс Клагана, - произнес дан Теян, едва отзвучали призывные трубы.
   Учителя расхохотались.
   - Ты сам должен просить нашего покровительства, - заметил Тарлав. - Убирайся, и благодари Сохранившего, что тебе позволили уйти живым.
   Похоже, на сей раз я видел истинного Тарлава - одного из Вождей, скитавшегося - и вернувшегося домой.
   - Меня вы можете и убить, - бесстрашно пожал плечами дан Теян. - Но я - всего лишь один из Правителей; война продолжится, ибо ресурсы Бросс Клагана неисчерпаемы. Вам же взять новых воинов негде; пройдут долгие годы, пока подрастет достойная замена павшим.
   - Это наши проблемы. Повторяю тебе: убирайся и радуйся, что ушел живым!
   - Будь по вашему, - тряхнул головой дан Теян. - Знайте же: пока вы разоряли наши земли, я договорился с Кано Вером, и его войска уже жгут ваши дома!
   Ни тени страха не отразилось на лицах Воинов.
   - Дом воина - там, где его меч, - отвечал Тарлав. - Мы пришли, чтобы отомстить за дана Румата, изгнанного вами, и чтобы взять то, что нам причитается. Мы уйдем, когда исполним это.
   Дан Теян недолго размышлял.
   - Тот, кто виноват в изгнании Румата, сейчас далеко за морем. Вам не достать его: ваш флот погиб. Я предлагаю вам воспользоваться моими кораблями. Я отвезу вас к нему.
   - Или заманишь в засаду? - нахмурился другой Воин .
   - Нет, - вдруг вмешался Тарлав, пристально вглядевшись в морщинистое лицо дана Теяна. - Он сам мечтает занять место дана Атрана, изгнавшего нашего Повелителя, и потому хочет использовать нас.
   - Что же, дан Теян, - кивнул предводитель. - Мы выберем самых достойных воинов, и они отправятся за тобой. Но помни, наша помощь дорого стоит.
   - Я полагал, что мы помогаем друг другу, - нахмурился дан Теян.
   - Только в одном деле - в деле мести. Но есть и другое: Бросс Клаган задолжал нам за охрану границ от Кано Вера. И ушедшие с тобой должны привезти награду. Остальные же будут ждать здесь и строить корабли. Если через два месяца вы не вернетесь - мы пойдем и возьмем все сами.
   Недавние победители со страхом смотрели, как подходят небольшие отряды Общины к берегу и как грузятся они на их корабли. В одном из отрядов я увидел, как мне показалось, знакомое лицо.
   - Арот Миран! - воскликнул я. Миран вышел из строя, с удивлением обернулся.
   - Арот Миран! Встать в строй! - велел десятный, и Миран, точно в забытьи, пошел вслед за всеми.
   - Ты его знаешь? - спросил дан Теян. У меня не укладывалось в голове, как относиться к этому седоусому воину. Только что он доблестно защищал вверенный ему рубеж - и вот уже готовит военный переворот. Я только кивнул, не сумев произнести ни слова.
   Дан Теян отдавал распоряжения. Несколько сотен человек из войска Бросс Клагана отправлялось вместе с ним в сопровождение Воинов Общины (те выставляли примерно такое же количество человек под началом моего старого знакомого Тарлава), большая часть Общины оставалась на берегу дожидаться возвращения ушедших - и в крепости дан Теян оставил равное им по численности войско. Остальные были отпущены по домам - восстанавливать разрушенное. Те немногие воины, что были жителями Нанн-Линна, оставались в крепости, и дан Теян ни слова не сказал им о том, куда и зачем он отправляется.
   Я плыл с мрачным чувством. Община шла "вернуть обещанное", а что такое несколько сот воинов в мирном городе - можно было себе представить. Конечно, я не любил Бросс Клаган, и, наверное, если посмотреть с высоты Воплотившего, они сами себя довели до такой участи - но этот цветущий город было искренне жаль, как жаль было и его пусть глупых и недалеких, жадных до развлечений и хорошей жизни, но в чем-то по-детски наивных жителей. И сейчас у меня уже не было дракона, чтобы остановить движение нашей армады.
   Кулг На Гасш тоже был мрачным (мы плыли на одном корабле).
   - Ты не рад одержанной победе? - спросил я его. - Или переживаешь, что дракона убил не ты?
   - Я не рад нынешним союзникам дана Теяна, - отвечал он. - Они должны мне слишком многое. Тарлав - один из их вождей - едва не сделал Камангар данником Общины. Оттар, чтобы купить их силу, готов был на все - а ведь я родом из Камангара, - с тоской произнес Кулг На Гасш.
   - Скажи, - я перевел разговор на другое, тоже немало меня волнующее, - ты назвал себя сыном мага. А как же запрет магам на семью?
   - Это осталось тайной моего отца - как сумел он сохранить жизнь и жене, и сыну. Он был одним из величайших ильвийских магов; среди нашего народа по сей день попадаются такие умельцы, у которых Орбаг недостоин быть даже учеником. Только они не стремятся к власти и к известности и не пытаются влиять на судьбы мира, чтя существующий порядок. И отец мой был одним из них. Извини - я об этом ничего не знаю. Сам я оказался начисто лишенным магических способностей и только и смог, что отомстить.
   Он умолк, и я понял, что и об этом не стоило заговаривать.
   Впереди вставали парки и сады столицы Бросс Клагана.
  
   Глава 7. Маги на престоле.
  
   Город оказался готов к обороне. Те несколько дней, что выиграл у дана Теяна бежавший раньше дан Атран, не были потрачены даром. Население со всего острова укрылось в крепостных стенах; я с тревогой думал, как и где буду искать Далию.
   Дан Теян тоже был мрачным. Как видно, он не был готов отдать приказ о штурме родного города, несмотря на все ссоры с даном Атраном, и тянул время. Войска высадились в гавани и разошлись по предместьям города, занимаясь обычным грабежом. Причем подданные Бросс Клагана ничуть не уступали Воинам Общины в стремлении ограбить собственную столицу.
   Наконец, дан Теян решился. Протрубил рог, и вокруг старого дана стали собираться воины. Предводители всех отрядов выступили вместе с ним к стенам крепости. Я не пошел в общей толпе, но с Кулг На Гасшем мы пробирались боковыми улочками, желая знать, чем все кончится.
   Возведенная на холме крепость из белого камня предстала нам мирной и спокойной. Опять затрубили рога, призывая к переговорам. Трижды трубили они, и наконец на башне над воротами появился дан Атран Хартаг.
   Дан Теян хотел обратиться к нему, но Тарлав его опередил. Отодвинув старого дана решительным движением руки, он выступил вперед и с насмешкой обратился к дану Атрану:
   - Мы пришли за тобой. Ты должен ответить за свержение законного повелителя, дана Румата, и его смерть. Если ты не выйдешь, вся твоя страна обратится в пепел.
   - Я не виноват в его смерти! - вскричал дан Атран поспешно. - Это сделали люди Аронда из Йострема, на них вам и следует обратить свой гнев!
   - Ими мы займемся в свой черед, - отвечал Тарлав. - Но ты виновен в том, что дан Румат пришел в Йострем. И ты за это ответишь.
   Дан Атран сделал незаметный знак - и из-за его спины в говоривших полетели огромные камни. Воины не успели даже пошевелиться, как стоявшие впереди предводители были буквально сметены и придавлены глыбами, и даже стонов не слышалось из-под них. Все - и дан Теян, и Тарлав, и прочие предводители - оказались погребены под ними. Так завершилась попытка дана Теяна свергнуть своего соперника.
   Но если войско старого дана совершенно растерялось после гибели своего предводителя (они и раньше не вполне понимали, зачем пришли сюда), то с Воинами Общины справиться было сложнее. Каждый из них умел вести бой в одиночестве, и вопрос о смысле боя их волновал мало: они готовы были драться ради самого удовольствия битвы.
   Несколько уцелевших предводителей, не ходивших с даном Теяном на переговоры, деловито собрали своих воинов и повели планомерную осаду. Крепость была обложена со всех сторон и рано или поздно должна была пасть. Воины со стен смотрели на строящиеся осадные машины, на разграбляемые дома - и лишь бессильно грозили кулаками пришедшим врагам.
   Осаждающим не повезло только в одном: Кулг На Гасш сумел собрать разбредшихся было воинов дана Теяна и организовал отпор. И те пошли за ним, ибо теперь все стало на свои места. Ильвы и хротары, шедшие с даном Теяном неизвестно ради чего, вдруг снова оказались против своих врагов, разоривших их дома.
   На узких переулках преимущество было у тех, кто лучше в них ориентировался; сообразив это, дан Атран, наблюдавший за разворачивающимся сражением с высоты крепостных стен, немедленно велел своим людям придти на помощь Кулг На Гасшу. Теперь на стороне осажденных было и численное преимущество, и знание местности. Мы носились по всему городу, подстерегая рыщущих в поисках добычи или материала для осадных орудий Воинов - и внезапно обрушивались на них всем скопом, выпуская тучи стрел.
   Воины сопротивлялись отчаянно. Крупные их отряды пытались перехватить нас - но всегда находился незащищенный дворик, через который можно было проскользнуть на соседнюю улицу. Иногда приходилось обрушить за собой дом, дабы закрыть проход, и тогда в воздух поднимались столбы пыли.
   Прекрасный город горел. Падали деревья под ударами топоров, рушлись дома. На крепость несло струи черного дыма, и белые стены покрывались копотью.
   Наконец, на площади недалеко от ворот собрались все уцелевшие Воины, их было чуть более двух сотен. В десять раз большая толпа окружила их со всех сторон, и на крепостных стенах стояли готовые к бою войска. Запас стрел у Воинов Общины давно иссяк, и они могли лишь наблюдать, как Кулг На Гасш отдал приказ ильвийским лучникам натянуть луки. Одного залпа было бы достаточно, чтобы полностью уничтожить всех, вторгшихся на исконную землю Бросс Клагана. И тут дан Атран вновь дрогнул.
   Покинув крепость, с которой он наблюдал за сражением, он вышел к Воинам.
   - Вы - доблестные воины, и мне было бы жаль, если бы вы так бессмысленно погибли, - произнес он. - Сдавайтесь, и, клянусь честью, я пощажу вас и оставлю вам ваше оружие.
   - Гибель в бою - лучшая гибель, - отвечали те. - А честью своей не клянись, ибо ее у тебя нет.
   Дан Атран проглотил это оскорбление.
   - Вы станете моей личной гвардией, если только дадите клятву не поднимать на меня оружия.
   - Мы дали клятву своим сотоварищам привезти тебя живым или мертвым.
   - Маг! - дан Атран разглядел рядом с Кулг На Гасшем меня. - Освободи их от клятвы.
   Я не знал, было ли у меня такое право. Но я ужасно устал от побоища, и готов был на что угодно, чтобы его прекратить. Наверное, мне было не понять наслаждения битвой, что горело в глазах этих воинов. Потому я спросил на всякий случай:
   - Чем вы клялись?
   - Мы клялись именами Сохранившего и Оспорившего, - отвечал один из воинов.
   - Освобождаю вас от нее, ибо маг связан с силами, высшими, чем эти имена.
  
   - По-моему, он много на себя берет, - заметил Оспоривший.
   - А по-моему, он делает то, что должен, - возразил Сохранивший. - Это они много на себя взяли, призвав нас в свидетели. Я им такого права не давал.
   - А я не давал права магу отрешать человека от моей клятвы!
   - Покарай его, - пожал плечами Сохранивший. - Только помнишь условие: лично вмешиваться ты не должен.
  
   Теперь нам предстояло удивительное зрелище: воины принялись спорить между собой.
   - Маг не может освободить нас от долга, который мы имеем не перед ним, - говорили одни.
   - Но, погибнув, мы тоже не сможем его выполнить, - возражали другие.
   - Оставшиеся вернутся и сделают то, что не удалось нам. И отомстят за нас!
   - Если будет кому предупредить их. Если же мы все погибнем, они придут - и так же угодят в засаду. Главное умение воина: выбирать время!
   Я узнал в воине, столь яростно доказывающем необходимость сдаться, Арота Мирана.
   - Ваш долг - перед моим отцом, - вдруг раздался голос с другой стороны. - И я призываю вас выполнить его. Убейте дана Атрана!
   - Вогуром! - прошептал пораженный Атран.
   Вновь ощетинились копья, Кулг На Гасш уже скомандовал поднять луки.
   - Погодите! - снова возвысил голос Вогуром. - Вы хотите драться из-за этого негодяя, силой захватившего трон моих предков? Клянусь вам: вы не потеряете ничего из достигнутого вами за минувшие годы, я сохраню ваши права, ваши законы, ваши имения - только откажитесь от своего недостойного правителя!
   Это было обращение к воинам дана Атрана.
   - Вы нарушите свою присягу? - обернулся потрясенный дан Атран.
   - А маг и нас легко от нее освободит! - выкрикнул один из гвардейцев. - Верно, маг?
   На меня посмотрели все. Люди вокруг меня разошлись, и я остался в пустом пространстве.
   Действительно, если я так легко объявил недействительной клятву Воинов, дабы предотвратить кровопролитие, почему не сделать это во второй раз? Я пренебрег памятью Воинов о дане Румате - что мешает мне так же пренебречь жизнью одного дана Атрана ради установления мира; мало того - ради восстановления справедливости! Ведь присяга, принесенная воинами ему, должна была предназначаться дану Вогурому.
   Я посмотрел в глаза дану Атрану - и медленно покачал головой. Вымолвить я не смог ни слова. Воины угрожающе зашумели, говоря о несправедливости и пристрастности мага - но дан Атран истолковал мое молчание по-своему. Или же решил не рисковать, не дожидаясь моего приговора, а быстро и неумело, боком, стал пробираться к улице, где было меньше войск и где его еще могли пропустить как законного правителя.
   - Стой!!! - закричал Вогуром, вытаскивая меч. И Атран остановился, не дойдя нескольких шагов до спасительной улицы.
   - Стой, - повторил Вогуром. - Теперь-то ты мне за все ответишь.
   Миг поразмыслив, дан Атран вернулся.
   - Верно. Маг не хочет сказать своего слова - пусть его скажут мечи. Ты в чем-то меня обвинял? Десять лет назад у тебя не хватило смелости бросить мне вызов. Посмотрим, что ты скажешь сейчас.
   Они встали друг против друга. Воины Общины одобрительно зашумели, точно готовы были победителю в поединке предоставить место среди своих собратьев.
   Лихо замелькали мечи, зазвенела сталь. Противники были равны по силе; и я со стыдом и ужасом услышал, как позади меня жители Бросс Клагана делают ставки, кто из дерущихся станет их правителем.
   Вскоре пролилась первая кровь: дан Атран неумело отпрыгнул, и клинок Вогурома рассек ему бедро. В тот же миг сам Атран зацепил спину Вогурома ниже лопатки. На миг они остановились - и тут же вновь бросились в битву с решимостью отчаявшихся.
   Что случилось, не уловил никто, но меч Атрана вдруг вылетел у него из рук и зазвенел на земле. Правитель бросился к нему; Вогуром бежал следом. Упав, Атран схватил меч - и вскинул его над собой, и Вогуром напоролся на него грудью, сверху вниз, и бессильно сползал по клинку, насаживаясь все глубже и глубже. Грудь его тяжело вздымалась; меч его по-прежнему был занесен над головой для последнего удара, и с последним вздохом Вогуром опустил свой меч на голову дана Атрана, еще не успевшего обрадоваться победе.
   Оба правителя лежали рядом, в луже крови, и у собравшихся вокруг воинов лица наполнялись недоумением.
   Меж тем от Воинов выступил один из десятных.
   - Мы пришли не только за жизнью дана Атрана. Мы пришли за жалованием, что задолжал он нам за последние два года.
   - Вам же платили Йострем и Дивиана! - напомнил появившийся на площади Ворохан, член совета татагов.
   - Это не снимает ответственности с вас, - усмехнулся десятный.
   Посовещавшись, татаги решили заплатить. Они еще довольно долго торговались, высчитывая, сколько придется потратить на восстановление города, а пока, в ожидании платы, воины разбили лагерь на берегу моря.
   Обоих последних представителей рода Хартагов похоронили с почестями в родовой усыпальнице, обобим были возданы одинаковые почести, как членам Совета татагов.
   Далия, Алин и я вернулись в наш дом, к счастью, уцелевший во время пожаров. Кулг На Гасша мы пригласили с собой.
   - Я видел твоего отца, - сообщил я Далии. - Он - там, среди воинов Общины!
   - Что его туда занесло? - скривилась Далия.
   - Думаю, то же, что и дана Вогурома. Он помнил, кто он есть, и попытался возглавить Общину. Только Вогурома те не приняли в свой круг, а его - приняли; видимо, он лучше дрался.
   - Кто? Отец? Да он всю жизнь мухи не обидел!
   - Видимо, ты плохо его знала, - возразил я.
   Далия задумалась.
   - Надо его оттуда вытащить. Ты знаешь, как?
   На улице раздался стук копыт и колес.
   - К нам гости, - сообщил Кулг На Гасш, выглянув в окно.
   Три колесницы остановились перед домом, и из них вышли по два человека в митрондовых кольчугах.
   - Шестеро, не считая возниц, - считал Кулг На Гасш. Он равнодушно вытащил меч и принялся разминаться в ожидании схватки.
   - Кто это?
   - Это как раз они, - сообщил я. - Думаю, пришли разбираться за то, что я посмел освободить их от клятвы.
   - Ты же спас им жизнь! - удивилась Далия.
   - У них свои понятия о чести.
   Кое-что меня смущало. Откуда у них колесницы и митрондовые кольчуги? Вряд ли меня удостоили посещением сразу шесть сотенных; а даже у десятных были обычные стальные кольчуги.
   - Они пришли за мной, так что не вмешивайтесь! - потребовал я, направляясь к выходу.
   Кулг На Гасш спокойно встал между мною и дверью.
   - У меня к ним свои счеты, - заметил он. - Так что сначала я.
   - Далия, Алин! - скомандовал я. - Наверх, на чердак!
   Наш нетронутый до сей поры дом готовился стать последней жертвой войны.
   Окна вылетели разом во всех комнатах, и внутрь полетели стрелы.
   Вспыхнув пламенем, две из них упали бессильной горсткой пепла; Кулг На Гасш быстро подскочил к окну и навскидку выстрелил в ответ. Стрела отскочила от кольчуги.
   - Выходи, маг, или мы спалим твой дом! - раздалось снаружи.
   Меня опередил Кулг На Гасш. Вылетев с мечом в руке, он вонзил его в шею ближайшего воина, незащищенную кольчугой. Прикрывшись телом убитого, ильв повернулся к остальным.
   Магия тут помочь не могла; и, подхватив меч убитого, я кинулся в бой как обычный ратник.
   - Четверо! - Кулг На Гасш подрубил ногу у второго противника; против него остались трое, и один - против меня, но я понимал, что долго не продержусь.
   Кулг На Гасш был прижат к стене и отбивался, пытаясь просто не подпустить к себе противников. Сообразив, что, чтобы сдержать его, довольно будет и двоих, третий воин покинул его и устремился мне наперерез. Я не успел испугаться, только отметил приближающуюся свою смерть, как вдруг звонкий голос раздался с крыши дома.
   - Остановитесь!
   И точно завороженные, воины опустили мечи.
   - Слушайте меня! Я - ваш вождь, и вы будете выполнять то, что я прикажу.
   Я смотрел с ужасом и сомнением, как улыбка блаженства расползается по лицам моих противников, точно они готовы были вечно внимать этому голосу.
   - Идите, и передайте всем - у вас теперь новый вождь! Я поведу вас к славе, достойной таких великих воинов; плывите домой, возвращайтесь, не пройдет и двух месяцев, как я присоединюсь к вам!
   Воины осмотрелись.
   - Мы должны убить этого мага, - сообщил один из них, точно извиняясь.
   - Кто вам это сказал?
   - Мы взяли деньги, мы не можем отступить.
   - Вы взяли деньги у татага Кормина и у татага Вихора? Так ступайте, и верните им их деньги! Сегодня я приду к вам и скажу, что вы должны делать.
   Кулг На Гасш медленно сполз по стене. Я утащил его в дом; вскоре и Далия спустилась к нам с крыши. Воины подобрали убитого и раненого, погрузились в колесницы, и удаляющийся стук копыт возвестил нам, что нежданные противники убрались.
   - Я всегда говорил, что в тебе пропадает великий маг, - сказал я Далии, осмотрев Кулг На Гасша: тот был ранен в нескольких местах, но раны были неопасные.
   - А как ты полагаешь, если я сейчас потребую, чтобы меня выбрали Главою Совета, татаги согласятся?
   - Думаю, да.
   - Вот тогда Линн Кормин попляшет! - рассмеялась она.
   Вот как, оказывается, действует Заклятие Смешанной Крови... Я никак не мог придти в себя от изумления. Перевязав Кулг На Гасша и оставив его спать, мы отправились к лагерю Общины.
   - Дочка! - кинулся к ней стоявший на часах Арот Миран.
   Они обнялись после долгой разлуки.
   - Что же ты так надолго ушел? - упрекнула Далия.
   Миран виновато улыбнулся.
   - Что происходит? - из лагеря вышел десятный.
   - Пред тобою - твой новый вождь! - объявила Далия уверенно. Десятный странно на нее посмотрел.
   - Да, - подтвердил он неожиданно спокойно. - Я повинуюсь.
   - Идемте во дворец Совета, - заторопил Арот Миран. - Пока у меня еще остались силы, я хочу вернуть то, что принадлежит тебе по праву.
   В сопровождении десятка Воинов мы прошли в крепость. Минуя дом Линна Кормина, я успел с удовлетворением различить его изумленные глаза.
   И вновь я стоял в зале Совета, но уже не как подсудимый.
   - Это - моя дочь, - объявил Арот Миран. - Сам же я - сын дана Румата. Дочери моей надлежит возглавлять ваш Совет.
   Татаги переглянулись.
   - Женщину - в совет?
   - Я полагаю, вы поможете ей принимать мудрые решения, - продолжал Арот Миран.
   - Чем ты можешь доказать свои притязания? - спросил Харун.
   - Я призываю в свидетели Аронда, первого Хранителя престола Йострема...
   - Аронд, как нам донесли, внезапно скончался, - покачал головой Харун.
   - Даронда, его Третьего Хранителя, - продолжал Миран, - мага Хладомира - свидетеля правдивости моих слов...
   - В его правдивости мы имели возможность усомниться, - заметил Ворохан.
   - ... А еще всю Общину Воинов, признавшую меня своим вождем! - звонко произнесла Далия. Татаги недовольно покосились на Воинов, вытянувшихся за нашими спинами. Тут возразить было нечего.
   - Почму ты просишь за нее, а не за себя? - удивился Ворохан.
   - Мое время на исходе, - тяжело выговорил Арот Миран. - Я бы не хотел уходить из этого мира, зная, что дочь моя не нашла своего будущего.
   Татаги переглянулись. Мысли их читались как на ладони: в конце концов, как это ни унизительно - подчиняться женщине, а обвести ее вокруг пальца будет куда проще, чем покойного дана Атрана. Я усмехнулся: они не знали еще, с кем имеют дело.
   На следующий день прошла торжественная церемония введения Далии в должность Главы Совета. Десяток Воинов Обшины остался при ней, остальные отплыли оповестить своих, чем завершилось дело. Только Арот Миран, совсем слегший, смущал радость Далии: сбылась наконец ее мечта.
   - Увы, мне ты не поможешь, - говорил Миран мне, когда я пытался его лечить. - Общину эту надо разогнать как можно быстрее. Она губит как людей вокруг, так и своих членов. Тот, кто с детства воспитывается в ней, не может думать ни о чем, кроме как о войне; тот же, кого принимают в зрелом возрасте, проходит такую обработку, что забывает себя и долго не выдерживает. Меня нельзя вылечить - можно только создать заново. Меня как бы не осталось. Я потратил десять лет, чтобы отомстить за мать Далии - а в результате погиб сам.
   Он действительно погиб, истаял, не проживя и недели после возведения Далии в должность Главы Совета. Когда его хоронили, я первый раз увидел на глазах Далии слезы.
   А потом надо было приводить в порядок разоренное, восстанавливать разрушенное, превращать Общину в обычное военное поселение, и Далия забыла о горечи утраты. Я помогал ей, как мог, хотя в Совете на меня смотрели неодобрительно.
   - Что мне делать? - плакалась она. - Что за страна мне досталась? Все разорено, никто не хочет работать, все ждут, когда им кто-то придет и поможет...
   - Подожди, - прервал я ее. - Помнишь - в тебе тоже живет искра мага. Ее можно раздуть до настоящего огня. И тогда все пойдет легче.
   Но странное оказалось дело... Под нашими руками появлялись зеленые сады, города, мы вдруг ощутили, что можем создавать не просто безделушки - но новые создания, наделенные разумом и волей... Краем сознания я понял, кто такой Кулг На Гасш. Магам недоступны радости плотской любви - ибо в ней они не нуждаются. Им доступна куда большая радость - радость созидания. Они творят по своим законам - если смогут достигнуть этого уровня. А хитрость в том, что его нельзя достичь в одиночку. Мы нашли то невообразимое состояние, когда два Круга Силы сливаются в один. Тогда и рождаются силы, способные творить новые миры, огромные и прекрасные, с обитателями, похожими - и не похожими на вас... Я понял, что это - быть Творцами. Боюсь, если вы и ваша вторая половина - не маги, вы вряд ли знаете, что такое настоящее счастье. Впрочем, как я говорил в начале, когда-нибудь магами станут все.
  
   - Нет, не женское это дело - творить, - со знанием дела покачал головой Оспоривший.
   - Наверное, вы и сами еще не осознали, что сотворили, - произнес Сохранивший с неожиданным волнением. - Поймите: в этом мире, созданном нами, живущем по нашим законам, родился новый Творец! Он вырвался из замкнутости этого мира, он стал хозяином собственного!
   - Они, - поправил Воплотивший. - Он творит не один.
   Перед их взором пронеслась нескончаемая череда миров, вложенных друг в друга - и объемлющих сами себя; и в каждом жили Творцы, созидавшие новые миры по образу и подобию своего - но неуловимо от него отличавшиеся; и они подчас спорили со своими творениями - а порой возвышали голос на собственных Созидателей... Мир явно пошел наперекосяк. И потому оба Творца посмотрели на Сохранившего c видом, не предвещавшим тому ничего хорошего. Сохранивший ответил невинным взглядом и пожал плечами.
   - Так получилось, - смущенно ответил он.
  
   Приложения
   Карта []
   Карта действий.
   Примечания.
   Доры ("варвары") - общее название для токомуров, сьорлингов и радимов.
   Залив (Улла) - можно также перевести как Внутреннее море или бухта: большое море, расположенное на юго-западе материка; в самой его середине находится Золотой остров.
   Ильвы ("Светлые") - древнейшие обитатели материка; отличались крайней замкнутостью. Были высокого роста, белокурые и белокожие; если бы не сероглазость, их можно было бы назвать альбиносами. Неизвестно, что причина и что следствие: то ли их бледность была причиной, что они искали убежища от лучей солнца в сени лесов, то ли, наоборот, лесная жизнь привела к тому, что их кожа стала бледной. Во всяком случае, и то, и другое было причиной их уединенности.
   Канхарт - "повелитель земли" - наименование мелкого князя во владениях сьорлингов (см.)
   Коан - духовой инструмент хротаров, наподобие волынки.
   Лиг (лигвен) - "пригоршня воды" - сьорлингская мера веса для серебра.
   Митронд - по-видимому, некий сплав титана с висмутом, обладающий резко выраженным парамагнитным действием.
   Призаливье - употребляется в двух значениях: во-первых, в более широком смысле - берега всех земель, выходящих к Заливу(см.), а во-вторых, широкая полоса плодороднейшей земли на северо-западном побережье Залива.
   Радимы - обширный союз племен, включавший в себя три народа: севины, станы и скороты - говорившие на близких языках. В большинстве своем были русоволосы и серо- или голубоглазы, среднего роста, но довольно широки в кости.
   Свирлы - народ, возникший из слияния части сьорлингов (см.) с токомурами (см.). По преданию, с разбившегося в Заливе корабля сьорлингов спаслась команда, и, принятая в живущее на побережье племя токомуров, образовала новое племя, названное Са-ав-ир-ла, т.е., "люди, спасенные из пучины моря"; севины переделали это в "свирлов". Восприняли в большинстве своем обычаи сьорлингов, хотя внешне более напоминают токомуров (кроме цвета кожи).
   Севины - (название происходит от слова "сев", что говорит об их занятии земледелием) - третье из племен союза Радимов (см.), единственное уцелевшее после Четвертой эпохи. Впоследствии стало самым многочисленным народом, отчего большинство земель носит севинские названия.
   Семуры - "истинный народ": та часть токомуров (см.), что избежали смешения с пришельцами и коренными обитателями и сохранили свои традиции и язык.
   Сир ("Хранитель") - официальный титул Правителей Йострема.
   Сьорлинги - "дети Сьорла" (Сьорлом - се-орлом- у них иногда называли Воплотившего: "летающий (парящий) в истине"), рыжеволосые и голубоглазые мореплаватели, обитатели многочисленных островов и прибрежных земель. Отличались воинственностью и нелюбовью к "тонким материям". Пришли следом за токомурами (см. )
   Сыл - севинская мера длины, равная одному перелету стрелы (примерно 100 м).
   Татаг - "владелец дома". В древности у сьорлингов так назывался глава рода; в Бросс Калгане этот титул носили богатейшие купцы, владевшие домом внутри круга стен Клагана.
   Токомуры - древнейший народ Третьей расы (две другие расы - Ильвы и Хротары), пришедшей на материк. Для них характерны темные кудрявые волосы, высокий лоб, без ложбинки переходящий в прямой нос, темные глаза и довольно смуглая кожа. Рано встретились с ильвами и хротарами и переняли от них многие достижения их культуры.
   Хротары - после ильвов, древнейшее население материка. Для них характерен малый рост, черные прямые волосы и смуглое лицо, обветренное от жизни в горах; при невысоком росте они очень коренасты. Наиболее общительные из всех народов; легче всего сходятся с чужаками и образуют совместные семьи. Любители выпить и повеселиться; при этом - большие мастера своего дела. Большинство купцов и ремесленников - выходцы из этого народа. У хротаров существует легенда (происхождение ее выяснить не удалось), будто существовал некий пра-народ, из которого вышли когда-то и хротары, и семуры, и сьорлинги (Радимов сближали с Ильвами, хотя, безусловно, они ближе к токомурам и сьорлингам, и по обычаям, и по сложению); но хротары вобрали в себя всех трудолюбивых, мирных и общительных, а сьорлинги - всех воинственных и вспыльчивых; токомуры же возникли из "любящих книжное знание".
   Хурм - народный духовой инструмент сьорлингов, сделанный из турьего рога.
   Чер - хротарская мера длины, равная ста средним хротарским шагам.
   Эвогры - "изгои", "Живущие на краю" - народность, образовавшаяся из смеси представителей всех рас и народов, изгнанных или бежавших в пустынные земли. Отличаются агрессивностью по отношению ко всем "цивилизованным народам". Больше о них добавить нечего, ибо живых свидетелей не сохранилось.
  
   Из истории.
  
   О предначальной эпохе известно только, что в ней существовала могущественная империя токомуров, Банн, развалившаяся незадолго до прихода Сирагунда. Известно, что токомуры первыми появились тут, и первыми познакомились с ильвами и хротарами (жившими в этих местах, кажется, изначально)
   В конце эпохи начинается пришествие сьорлингов, основавших свое первое государство - Камангар.
   Начальную эпоху, или эпоху Пришествия (часто объединяемую с Первой), связывают с приходом союза Радимов (три племени: севины, станы и скороты). Два государства Радимов, Сиярень и Крутояр, вели войну с остатками империи Баннов, государствами Иск-Пеш и Тониониа. В результате войны Станы и Скороты, населявшие Крутояр, были частично истреблены, частично вынуждены отступить в горы, где смешались с Хротарами, образовав народ Гулов (самый страшный удар Крутояру нанесли пираты с Ольгарта, нанятые Иск-Пешем: они прошли с опустошением всю страну, после чего Крутояр уже не смог подняться. Пираты особенно умножились в пору неурядиц, связанных с пришествием сьорлингов и севинов; по большей части, надо полагать, они были представителями народа эвогров - "беглецы, изгои" - смесь всех прочих народов ). Севины же в Сиярене (получившем тогда название по имени государства) удержались, в частности, при поддержке Хротаров и Гулов Наваррии, и впоследствии заселили почти все земли, став самым многочисленным народом - почти все правители имеют второе имя на языке севинов.
   В результате войн токомуры полностью утратили свое господство, и главенство оспаривали между собой вспомнившие о былой славе ильвы, образовавшие из разрозненных лесных племен государство Нантатрем, Гулы, временно подчинившие севинов - из Сияреня выросло государство Соан, или Саан, "спасенный город", - и сьорлинги Камангара.
   Первая эпоха завершается междоусобицей в Нантатреме, в результате чего от него отделился Агларонд; в самом же Нантатреме, слишком расширившем свои владения, власть от ильвов перешла к хротарам и севинам, основавшим в начале второй эпохи на месте Нантатрема государство Исс.
   Вторая эпоха знаменует начало нового периода в истории. Судя по всему, некогда ильвы обладали очень обширными знаниями, но за годы забвения утратили многое. Теперь же, с приходом севинов, их знания обрели как бы новую жизнь. Можно утверждать, что в период своего могущества Исс был одной из самых высокоразвитых держав; по крайней мере, об этом свидетельствуют дошедшие до нас "Хроники Исса" и "Записки о Северной войне".
   К сожалению, как обычно, за годами расцвета наступает период упадка. Исс проиграл Северную войну Камангару (начатую тем под лозунгом якобы объединения всех ильвов Великолесья), Агларонд же был совершенно измотан войной с Саулой - другим государством сьорлингов, вернее, свирлов, тех сьорлингов, что смешались с токомурами - и надолго утратил господствующее положение. В результате многие достижения культуры этих двух стран были утрачены. Сьорлингов токомуры не зря называли "северными варварами" - "нандорами": прекрасные мореходы и воины, они гордились своим пренебрежением к письму; даже названия чисел больше пяти взяты ими из языка токомуров.
   В третью эпоху из рассеянных племен токомуров, во многом смешавшихся с другими народами, выделяется племя "семуры" - "истинный народ", - начинающий восстанавливать одно из своих древних государств, Тонионию. Их главные противники, сьорлинги, уступая им в научных достижениях, безусловно превосходили их в воинской организации; однако именно это их погубило. Будучи слишком воинственными, они очень плохо сходились с другими племенами и почти никогда не заключали союзов. Внутри Камангара тоже произошел раскол: род Кардракмаров поссорился с родом Хартагов, эта ссора переросла в кровную вражду, в результате которой Хартагам пришлось бежать из Камангара. Они нашли приют в Сауле; вскоре, найдя сторонников, Хартаги произвели в Сауле переворот (так возникло государство Саарем - это те земли Саулы, что поддержали восставших), объявили себя "данами" - "свободными" - и начали с Камангаром войну.
   Перед угрозой "северных варваров" (и южных "цивилизованных" поработителей, Тонионии и Агларонда) - разрозненные земли Юга объединились в торговую республику Исиб, долго и усешно противостоявшую всем своим противникам.
   Так или иначе, но долгая война не принесла успеха ни одной стороне и закончилась нашествием эртаков - одного из племен эвогров с Ольгарта - и многочисленных родов сьорлингов, неподвластным двум основным своим властителям. "Под шумок" подняла голову и партия ильвов. Бежав на Ольгарт, оставленный местным населением в поисках лучших мест, ильвы, хротары и севины из бывших владений Исса и Нантатрема основали на Ольгарте государство Энрот, подальше от войн большого материка; однако не собирались утрачивать контроль за его землями. Те земли из республики Исиб, что не погибли под ударами переселенцев и Агларонда, объединились вокруг вождя из Хротаров, Когаша, и создали новую державу (на сей раз далеко не республику) - Вайлию. Это государство успешно отразило все набеги эртаков и сьорлингов и перешло в наступление само. Столь же успешно пережил нашествие и Саарем, а вот Камангару не повезло - почти всему его населению пришлось покинуть свои места обитания и двинуться вглубь материка.
   Несчастье не остановило вражды Хартагов и Кардракмаров. Война Саарема и Камангара, чьи границы сильно изменились с Третьей эпохи, продолжилась и в четвертую. Этой войной воспользовались Агларонд и Энрот (правители и там и там были из рода ильвов, и оба государства помышляли о возрождении ильвийского владычества), чтобы расправиться со слишком независимой Вайлией. Когаш стал терять город за городом.
   Обратив внимание, что война между Сааремом и Камангаром не выгодна никому, кроме Иль-Росса, правителя Агларонда, дан Румат Хартаг предложил Оттару Кардракмару мир. Мир был принят, и союзные рати осадили Агларонд. В союз вступил и Когаш. Однако, отбив первую атаку сьорлингов, Агларонд путем дипломатии сумел опять поссорить Саарем и Камангар, и старая вражда вспыхнула снова. Эта война длилась долго и завершилась ужасающей Озерной битвой, с участием многотысячных армий с обеих сторон. Битва принесла удачу Саарему, и Камангар согласился на мир.
   Однако, до ее окончания Саарем примкнул к союзу Энрота и Агларонда. Вайлия и Камангар оказались в катастрофическом положении - их земли были зажаты между Агларондом и Сааремом, с одной стороны, и разросшимся по Западному побережью Энротом, с другой; спасти их могло только чудо. Вайлия уцелела только в земле ильвов, Иль-фраме, а Камангар отступал перед ратями Саарема. Как уже говорилось, севины были самым многочисленным племенем, составлявшим большинство населения и Энрота, и Вайлии; видимо, именно они организовали то "чудо", которое спасло Вайлию от полного уничтожения. В Энроте произошел переворот, в результате которого правитель из ильвов, Аватар, был свергнут и убит, а к власти пришел севин Мирослав. Он заключил союз с Вайлией и начал войну с Агларондом; Оттар между тем воспользовался положением и несколько расширил свои владения за счет земель Энрота; вскоре, однако, угроза со стороны Саарема и дипломатия Мирослава заставили его прекратить экспансию.
   Таким образом, образовались примерно равные по силе коалиции: Агларонд и Саарем, с одной стороны, и Камангар, Вайлия и Энрот - с другой. Война некоторое время тлела, но в конце концов затухла, ибо все противоборствующие стороны были вовлечены в решение внутренних проблем.
   Пятая эпоха лишь условно называется пятой, ибо отделена от Четвертой не временем, а пространством. В период борьбы Саарема и Камангара один из представителей рода Хартагов, собрав людей, уплыл на Запад в поисках новых земель, и, найдя таковые, принялся их завоевывать. Местное население пыталось ему противостоять, но в целом неудачно, и эпоха закончилась образованием еще одного государства Сьорлингов в достаточно отдаленных землях. В дальнейшем история этих земель почти не влияла на происходящее на материке.
   Шестая эпоха непосредственно предшествует повествованию, и мы остановимся на ней подробнее. Воспользовавшись развалом Энрота, Камангар подчинил себе почти все его земли; в Агларонде племена Севинов привели к власти Велимира, потомка Мирослава из Энрота. Велимир завершил покорение земель Вайлии, присоединив Иль-Фрам к Агларонду. Ильвы из Иль-Фрама нарекли правление Велимира эпохой Калмы, что в их языке означало нечто среднее между тьмой и пропастью. У сьорлингов, однако, это название было созвучно слову "Калг" - "ветер", и оно закрепилось как имя государства.
   В пограничной зоне между Камангаром и Сааремом остались земли, не подчиненные ни одному правителю. Эрнард ("Камень"), представитель сьорлингского рода Хардримов, один из прилиженных Кардракмаров, воспользовался этим, чтобы основать собственное княжение. Он начал с подчинения Люди, и постепенно собрал под своим началом все спорные меж Камангаром и Сааремом земли. Это, впрочем, впоследствии его и погубило.
   Почти сразу, устрашенный появлением молодого соперника, с Эрнардом начинает войну Отан Камангарский, отец Оттара; однако, дело кончается переговорами и принесением Эрнардом вассальной присяги Кардракмару. От дальнейшей войны Эрнарда спасло продолжение столкновений между Камангаром и Сааремом в Призаливье. Однако вассальная присяга обязывала его, он ввязался в войну на стороне Камангара, и Саарем разгромил его силы. Впрочем, тут Хардриму тоже повезло: Саарем, отделенный от Камангара владениями Эрнарда, напал не на него, а на Калму. Зато не повезло лично Эрнарду: скованный тяжелой болезнью, он был вынужден уступить практически все управление государством семуру Ато Саве, не желавшему примириться с вассальной зависимостью от Камангара. Долгое время Хардриму удавалось жить в мире со всеми своими соседями, но тем лакомее становился этот кусок для обеих держав сьорлингов, и они, в конце концов, его поделили. Вернее сказать, практически целиком Хардрим достался Саарему, когда разбитая Калма уже не могла протестовать.
   Ато Саве, бежавший после своего разгрома, не сдался и продолжил борьбу. Вокруг него объединилось семь городов из бывшей державы Хардрима, теперь захваченных Сааремом; потому впоследствии это новое государство получило название Семиградье, или, у сьорлингов, Дивиана. Против восставших дан Румат собрал силы всей своей державы. Ато Саве попытался поднять на борьбу против Саарема и другие земли, но большинство их предпочло быть "живым псом, чем мертвым львом", понимая, что сил для борьбы с огромной державой у них нет. Ато Саве послал послов также и в Калму, и в Камангар. В Калме были очень трудные дни: правитель Велимир умер в период борьбы с даном Руматом, не оставив наследника, и к власти пришел Ардан (Ард-дан) Йострем, человек осторожный, не решающийся сразу пускаться в авантюрные предприятия вроде предлагаемых Ато Саве. В поисках ответа на предложение восставших он тогда именно и собрал совет Хранителей, и совет единодушно решил воздержаться от помощи восстанию.
   Камангар же, напротив, активно поддержал восставших, но потребовал себе как плату за помощь все те земли бывшего Хардрима, что не примкнули к восстанию - Западное побережье - и верховное командование в войсках. Ато Саве согласился и на сей раз признал себя вассалом Камангара. Между тем, прибытия помощи от Камангара надо было еще дождаться, и Ато Саве лихорадочно пытался собрать войско из тех городов, что непосредственно приняли участие в восстании.
   Наиболее боеспособными оказались жители Трегорья, сразу выставившие довольно значительный отряд. Почему вообще Трегорье выступило против Саарема, несколько десятков лет удерживающего господство в этой области, остается загадкой. Может быть, причины кроются во вражде основного населения Трегорья - севинов - с начальством, назначаемым из столицы, преимущественно из свирлов и сьорлингов. Неудивительно по этим соображениям, что также активно выступили Людь и Сиярень, бывшие оплоты Хардрима, недавно покоренные Сааремом.
   Трегорье стояло первым на пути войск дана Румата (он лично возглавил поход), и прежде чем ополчение восставших успело подойти, Трегорье вынуждено было отбиваться своими силами. Первая битва произошла меж двух из тех гор, давших свое название области. Передовой отряд дана Хартага был разгромлен, но подход основных сил заставил восставших отступить. Арьергард Трегорья, прикрывавший отступление своих, был полностью уничтожен.
   Возглавлял силы Трегорья семур Кано Вер. Он первым предложил восставшим тактику избегать крупных сражений, стараясь нападать на подкрепления и фуражные отряды, заставляя слишком большое войско Хартагов страдать от недостатка продовольствия. Гоняясь за неуловимым Кано Вером, дан Румат потерял много времени, и ополчение из остальных восставших городов успело подойти и занять переправы у Нанлии, разделяющей Трегорье и Заречные горы. Кано Вер же, используя легкие конные отряды и равнинные просторы Трегорья, легко уходил от погони. Семьи восставших прятались в лесах Иль-Фрама.
   Воцарилась непонятная ситуация. Хотя дан Хартаг разорил все города Трегорья, в отместку за действия Кано Вера, и формально удержал контроль за этой богатейшей областью, однако навести тут элементарный порядок он не мог. Не мог он и уйти с этой земли - она тут же перешла бы под контроль Кано Вера. Переправляться же в Заречные горы при учете сильной позиции, занятой ополчением восставших, было крайне рисковано. В итоге дан Хартаг сделал худшее из всего, что мог: он остался на месте со всем войском.
   После нескольких месяцев стояния, прерываемого лишь бесплотными попытками поймать Кано Вера, совершавшего налеты на крепости и караваны Саарема, войско почти полностью утратило боевой дух. Число его сократилось вдвое, но не за счет потерь, а за счет массового дезертирства. Дабы спасти положение, дан Румат попытался из своей гвардии создать "Общину Воинов" - нечто вроде военного поселения, в котором жители занимались исключительно искусством боя, а окрестное население кормило его; однако положения это не спасло: членов общины было слишком мало, и они не могли удержать в повиновении всю землю. Дан Румат понял, что необходимо признать поражение. Его избавили от такой необходимости: в его отсутствие племянник его, дан Атран Хартаг, объявил политику дана Румата порочной, собрал "совет татагов Спасенной земли" (Саартатагин) и низложил своего дядю. Войска у того, дабы опротестовать это решение племянника, не осталось; сопротивляться пытался только сын дана Румата, дан Вогуром, но, разбитый, он был вынужден бежать.
   Среди восставших тоже, правда, начались раздоры, ибо трегорцы полагали, что вся честь победы над превосходящим противником принадлежит им, и досталось им тоже больше всех, а потому они требовали с прочих участников компенсации, моральной и денежной. Ато Саве, как глава коалиции, в ответ потребовал подчинения. Кано Вер был еще достаточно молодым человеком, возглавлявшим небольшой конный отряд добровольцев; он нашел оригинальное решение, вызвав Ато Саве на поединок. Оба происходили из древних токомурских родов, и такой вызов не мог остаться без ответа. Поединок произошел, и Кано Вер одолел; правда, Ато Саве была сохранена жизнь, но он вскоре скончался - возможно, от пережитого потрясения.
   После восстановления разрушенного хозяйства Трегорья и некоторого периода смутного времени в Калме, теперь назвавшейся Йостремом (от него отделился Иль-Фрам), и Саареме, получившем под давлением "совета татагов" новое имя Бросс Клаган ("город шести процветающих"), установился мир, прерванный восстанием на Ольгарте.
  
   Правила игры в "Кулзес" ("Крепость")
  
   Игроки изначально договаривались о ставке - какой "высоты" должна быть у победителя "гора" ("башня"), - и начиналась игра. Рядом с каждым игроком выкладывался два ряда "зерни": первый ряд - те, что будут использоваться в этот ход, и второй - те, что придут в следующий. В конце хода второй ряд становился первым, а тот выкладывался заново.
   Для игры нужны были коромысловы весы и множество зерни; а, главное, специальный набор дощечек. На дощечке точками обозначалось числом "зерни": на каждую точку нужно было положить по одному зерну, чтобы дощечка "сыграла". Если у игрока не было нужного числа зерни, то выкупить дощечку пытался второй игрок; если и у него не получалось, то дощечка отправлялась обратно в "кучу", ход объявлялся законченным, и взамен ее доставалась из "кучи" другая.
   После того как дощечка ("тара", по местному названию) была выкуплена, одно зерно сбрасывалось в "кучу", а остальные, оставшиеся на поле (на дощечке), могли быть использованы. Больше зерни выкладывать в игру было нельзя, но можно было добавлять другие ресурсы: "деревья для леса" (у сьорлингов и хротаров это были "бревна для стены") и "камни в гору" ("камни для башни"). Одно дерево стоило одну зернь, один камень - две. Тары были двух типов: "мирные" и "военные". Если в игре была "военная", то за одно зерно можно было "срубить дерево" (севинские термины) в "лесу" противника вокруг его горы, а за два - сбросить камень с его горы. За три же можно было уменьшить число зерни, приходящей ему на все последующие ходы ("урожай). Цена покупок для себя при этом возрастала вдвое. При "мирной" дощечке можно было за одну зернь "посадить дерево" в своем лесу, или "вкатить камень в гору" - за две, или увеличить себе "урожай" на все последующие ходы за три зерна; атака же расценивалась вдвое дороже. Кроме того, на таре можно было обменять один камень на два дерева или наоборот (а также при атаке отдав один свой камень, вынести два дерева противника). Если же вокруг горы не было леса, то сбрасывание одного камня с нее стоило тоже (в "военное" время) одну зернь.
   Не сыгравшая зернь, пришедшая в этот ход, отправлялась на свою чашку весов. За ними тоже надо было следить: весы были довольно грубыми и допускали разницу в несколько зерен, но если равновесие нарушалось, то тот, чья чашка была легче, должен был в свой ход восстановить равновесие, бросив на нее недостающие зерна ( в том числе обменяв часть камней или деревьев), иначе объявлялся проигравшим.
   Выигрывал тот, кто первым достраивал свою гору или "срывал" гору противника.
  
   Иерархия титулов у сьорлингов и семуров:
   1. Аги (верховный правитель; иногда - отаг или отканн)
   2. Дан (независимый хозяин земельных владений)
   3. Канхарт (повелитель земли)
   4. Татаг (глава рода, глава дома, хозяин дома - богатый купец, родович)
   5. Рем (воин - член дружины; просто свободный общинник)
   6. Мир (неполноправный член общины, подросток или освобожденный пленник; видимо, произошло от семурского "мур", когда сьорлинги принимали в свои общины пленных токомуров. Возможно, созвучно чисто сьорлингскому "ми" - два и "ир" - тьма).
  
   Соответствия сьорлингских и севинских названий земель
  
   Ольхарт (Альгарт, Ольгарт) - "Светлоземье"
   Этон - Приморье
   Фар-каманхор - Пустынная долина
   Татиль - Сиярень
   Далиадир - Заречные горы
   Людь - в сьорлингском аналога не имеет; сьорлинги называли его "Лодь" или "Лудь".
   Наввария (Наввахриа) - "Страна обновленной тени"; из-за созвучия с севинским "новая" название не переводилось.
   Валадирер - Велигорье
   Хардрим - Яродрем (видимо, основано на созвучии, а не на смысле; изначально севинское название)
   Эйлла (Эулла) - Призаливье
   Энрот - Южный Предел
   Голдир - Золотогорье
   Искхайт - Верховратье (тоже редко использовалось)
   Ольфилд - Светлое поле
   Нан-Линн - Северные острова; Нанн-Линн чаще использовалось как название столицы Бросс Клагана.
   Иль-бьон - Светлый берег
   Валахор - Великие Равнины
   Эн-Линн - Южные острова,
   Дракаманхор - Драконья Долина (оно же Брастузем - Гнилолесье)
   Рандир - Трегорье
   Ротольн Валазем - Западное Великолесье
   Нанн Валазем - Северное Великолесье
   Энн Валазем - Южное Великолесье
   Иль-Фрам - название из ильвийского; ни на сьорлингский, ни на севинский не переводилось, иногда звучало как Ильв-ран.
   Ольдандир - Восточное Горье
   Холлин - Золотой остров
   Фаревогр - Эвогрские Пустыни
  
   Из языка Сьорлингов.
  
   Прилагательные из существительных иногда образуются прибавлением на конце "н", но чаще понимаются из расположения слов: в сочетании из двух слов первым идет прилагательное, вторым - существительное, им описываемое ( Оль-филд - "Свет-поле", переводится как "светлое поле", А-тар - "небо-гром" - "небесный гром", се-мур - "истина-народ" - "истинный народ", и т.д.). Множественное число из единственного получается удлиннением или усилением последнего звука (лин - линн, тат-татт; если последний звук "р", то слышится нечто вроде "рер"). Глаголы, по большей части, оканчиваются на "х" или "эх". У сьорлингов звук "х" - очень легкий, скорее придыхание. Так же почти не произносятся концевые д(т): рон(д), (х)ар(д), ун(д), фил(д), становясь слышимыми только перед гласными или "р"; отсюда одинаковые слова получили в произношении севинов разную транскрипцию: в словах Камангар, Артронд, Ольгарт, Саарем присутствует частица "харт" - земля, но читается она по-разному (Каман'ар, `Артрон, Оль'ар, Са'ар(т)рем).
   А - небо
   Ав, Ава - человек (у Семуров - Аве)
   Аг, Аги, Ага - правитель
   Ан - город
   Ард, или арт (харт)- земля (отсюда Харт-аг - Правитель Земли, Каман-харт - Сокрытая земля, Ольхарт - Светлая земля)
   Бан - девять
   Бей - песок
   Браст - гнить, разлагаться
   Бросс (Брох) - расцветать
   Бьон - берег
   Вал, Вайл - Великий, Величественный
   Вах - новый; обновлять, рождать
   Вер - мир (окружающий)
   Виль - звезда (токомурское)
   Вин - глаз
   Вог - крайний, особый (отсюда Эвогры - "изгои, живущие на краю"; Вогуром - "наделенный особой силой")
   Ворох - плыть
   Гвен - кисть руки; также число 5
   Гол (хол) - золото
   Да - приставка "за, после, дальше" (Да-харт, Оль-да, Да-ронд)
   Дан - Свободный, независимый (титул правителя; судя по всему, происходит от предыдущего слова и имеет оттенок "вырвавшийся, вышедший за границы")
   Див - семь (Дивиана - "Семиградье", Дивы - "седьмой народ": после Ильвов, Хротаров, Токомуров, Сьорлингов, Радимов и Гулов)
   Дир - гора
   Дор - дикарь, варвар
   Драк, Дрек - дракон
   Зем - лес
   Зес - стена, укрепление (как правило, деревянное; видимо, слово происходит от слова "зем" - "лес")
   Им - отрезок, кусок (то, что отделено от целого; в отличие от Фрам - часть целого. Тоже, судя по всему, один из древнейших корней: сохранился почти без изменения в севинском "иметь", "имение")
   Ион - множество, много
   Ир - тьма, темный
   Иск - дверь, ворота
   Йост (встречается только в семурском) - непобедимый, победоносный.
   Калг - ветер
   Каман - Тайный, Сокрытый (Камангар - "Сокрытая земля")
   Кано - приказ, повеление.
   Кар, Кор - ладья, корабль
   Клаг - шесть, шестой (отсюда "Клаган" - "шестой город", или "город шести", что вернее в сочетании с Бросс)
   Кул - приют, убежище (отсюда Кулзес - крепость - названия городов в Хардриме)
   Ла - озеро
   Ли - вода
   Лиа - река
   Лин - остров
   Линг - сын
   Лод - давать, дающий
   Мар - крыса
   Ми - два
   Мигвен - десять
   Мин - малый, второй, младший (Кор-Мин - "Второй на корабле", помощник капитана; Мин-Ольгат - Малый Ольгарт)
   Мир - отпущенный пленник, простой член общины, гость (часто незванный) (отсюда Амир - "небесный обитатель", имеется в виду "человек, попавший на небеса в качестве гостя").
   Мур (в Семурском и отчасти в свирлингском) - род, народ
   Нав - тень (отбрасываемая предметом; препятствие на пути света - из Ильвийского).
   Нал - кровь
   Нан - север
   Ой - огонь
   Оль, а также Аль ( в прочтении Семуров и Ильвов - Иль, Эль) - Свет, светлый (отсюда Ильвы, Иль-фрам, Иль-Росс, Иль-бьон, Холефилд (Ольфилд), Ольхарт (Альгарт), Ольмин, Ольвин). Видимо, один из древнейших корней, общий для всех языков (так, у радимов он сохранился, трансформировавшись и по смыслу, и по звучанию, в слове "воля")
   Ом - солнце (некоторые производят слово "маг" от слов "Ом - аг", "Хозяин Солнца")
   Орл - полет (орлах - лететь)
   Орб (Орп) - вперед
   Ос ( в семурском Осе) - жизнь
   От, или Ат - Первый, Старший, Большой (От-тар - Большой гром, Рум - ат - Первый на весле); у Ильвов и Семуров - Ато.
   Ра - даль (Вин - ра - "смотрящий вдаль")
   Ран - три
   Рем - воин (Са-арт-рем - воины спасенной земли; Иост-рем - Непобедимый воин; возможно, что и Яродрем происходит отсюда же, а не от Дремы, и представляет искаженное севинами "Хардрим" - воин Земли); в более широком контексте означал свободного члена племени, т.е., служил синонимом народа. Видимо, именно поэтому окончание "рем" встречается так часто.
   Ром - сила (Иск-ром - "Врата Силы", Вогу-ром - наделенный особой силой)
   Ронд - довольно интересное понятие, пришедшее из Ильвского, означает "путь, цель" и, одновременно и в определенном контексте - "смерть" (отсюда титулы правителей Йострема: Аронд - небесный, "предначальный" путь, Веронд - Вер-ронд - земной, или мирской, "срединный" путь, и Даронд - "путь после смерти" или подземный путь)
   Росс (из ильвийского) - всадник (у Семуров - Рэсс; отсюда профессиональные воины - Рэссеры, "следующие за всадником"; в прочтении Севинов - Рыцари или Рыщуры: типичная попытка образовать незнакомое слово от известного - "царь" или "рыскать")
   Рот - предел, окончание (видимо, происходит от Ронд). Отсюда Энрот, Ротоль (запад, "предел света")
   Руб - битва (восходит к общему с севинским "рубить")
   Рум - весло
   Са (из языка Семуров) - Спасение (Са-ула, Са-арт-рем- воины спасенной земли, Са-ве - Спаситель)
   Се - истина (се-мур - "истинный народ", се-орл(сьорл) - "парящий в истине")
   Сир - охрана, сохранность, также хранитель (Сирах - хранить)
   Соль - блеск, сияние
   Та - союз "и"
   Тар - гром, гроза (Ава-тар - "гроза людей", Атар - "гром небесный", Култар - "прирученный гром" - образное название кузницы)
   Тат - дом, здание (Нан-тат-рем - "воины северного дома", тат-аг - "хозяин дома" - первоначально титул старейшины у сьорлингов)
   Тей - глина, грязь
   Токо - союз, объединение (отсюда Токомуры - "союз племен, союз народов")
   Тон, Тонн - море (отсюда "Тониония" - страна множества морей). Это слово для моря чаще употребляют свирлы, откуда можно сделать вывод, что слово - семурского происхождения. У сьорлингов более в ходу слово "ла" - "озеро"; так же называют и море; отсюда Аг-ларонд - "повелитель морского пути".
   Улла (Ула) - залив
   Ун (Унд) - время
   Уним - эпоха
   Фар - пустыня
   Филд - поле (Холефилд, или Ольфилд - Светлое поле)
   Фран (Фрам) - треть, часть вообще
   Хайт - высокий (Искхайт, или Исгайт - "Ворота в вышину")
   Хор - равнина (Лахор - "гладь моря" или "водная гладь")
   Э - приставка "у, на, с, при"
   Эн - юг
   Эрон (от ильвийского "Иль-ронд" - "Светлая смерть") - твердый, железный (отсюда Эрнард; можно перевести это как "твердая земля", но на самом деле это - устойчивое сочетание, означает "камень")
   Эрт - отсутствие, пустота
    
   Оглавление
   Часть 1. Осада Тар-Семура.
   1. О магии
   2. Пески Иль-Бьона
   3. Золотой остров.
   4. Вторжение на Ольгарт
   5. Маг в городе
   6. Потревоженный прах
   7. Стены и корабли.
   Часть 2. Дракон Валахора.
   1. Приморье
   2. Цели и способы их достижения
   3. У подножия Серой горы
   4. Как в Каманхоре справляли праздник.
   5. Как Бодрин играл на дудке
   6. Как Далия Миран получила подарок.
   7. Как Далия Миран покинула Валахор.
   Часть 3. Принцесса Бросс Калгана.
   1. Процветающий город.
   2. Татаг
   3. Суд
   4. Заклятие смешанной крови
   5. Побег
   6. Община Воинов.
   7. Маги на престоле.
   Приложения.
   1. Примечания
   2. Из истории
   3. Иерархия титулов у сьорлингов и семуров
   4. Соответствия сьорлингских и севинских названий земель
   5. Из языка сьорлингов
  
  
  
  
  
   А - "небо" (см. словарь в конце книги)
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 4.47*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"