Дом Влодаря, в последнее время чаще остававшийся погруженным в печаль, осветился радостью - к Злате приехал старший сын. Почти полгода - с прошлой осени - она не видела его.
За десять лет, минувших со времен памятных событий, что привели к гибели хозяина дома(*), многое случилось. Поединок между сторонниками двух братьев вызвал бурные споры не только среди самих детей Крута, но и среди волхвов, пытавшихся определить, можно ли признать его истинным Судом Богов. Хотя большинство склонялось к мысли, что победу в нем одержала сторона старшего брата, Руяна, однако были и сомнения - кого-то смущало участие Радигоста, не заявленного изначально, кого-то его меч, отличный от мечей прочих участников, хотя и выкованный той же рукою.
Так или иначе, Руян не стал доказывать свою правоту, и, выбирая между престолом и любовью, отказался от престола, предпочтя любовь Анны. За десять лет он ни разу не пожалел о том, оставив дела правления своему второму брату, и сам принес ему клятву верности, признав старшим в роду.
Любви между братьями этот случай не добавил, и Руян с женой уехал как наместник брата на западные рубежи, дабы держаться подальше. Однако многие Верные знали о победе Руяна. Сложился странный образ правления: Руян хотя считался младшим, подчиненным, но многие все равно смотрели в его сторону, и образовалось как бы две столицы - город Руяна на западе, и город Крута на востоке, где и сидел верховный правитель.
А потому Буян, опасаясь заговоров среди своей дружины, отослал часть Верных старшему брату, поделив, таким образом, с ним княжескую охрану. Младший, Куян, возражал против дележки, полагая, что Буян зря усиливает соперника, но правитель в этот раз оказался непреклонен.
Куян сделал все возможное, чтобы замять случай с гибелью Влодаря. Для всех было объявлено, что Влодарь погиб в результате набега разбойников, нанятых ромеями, дабы избавиться от главного соперника их умельцев. Выглядела эта байка правдоподобно, поскольку о соперничестве ромейских мастеров с Влодарем слухи ходили. Все, знавшие правду - кроме Буяна и самого Куяна - погибли, так что раскрыть истину было некому. Анна и Руян жили далеко и тоже опасности не представляли, важно было только не порождать новых слухов. А потому, изображая преданного ученика Влодаря, Куян задабривал Злату, как мог, и лично взял опекунство над ее сыновьями, позволив старшему выбрать занятие по душе, если он не пожелает продолжать дело отца.
Влодарь с самого начала не считал, что надо старшего сына обязательно приучать к родительскому ремеслу, тем более что Дарисвет, хотя и смотрел с любопытством на занятия отца, но особого рвения в кузнечном и литейном деле не проявлял. Да и Злата полагала, что лучше сына отправить служить в отряде Верных. Правда, полагала она так потому, что войны давно никакой не было, и Верные по большей части развлекались с местными девицами, лишь иногда отправляясь в дозоры на дальние заставы.
В общем, опасности для сына в службе в личной охране правителя Злата не видела, а почестей и богатства он там мог получить больше, чем трудясь, как отец, в кузнице с утра до вечера. Сын же, наслушавшись рассказов дяди Радигоста, только и грезил о походах и битвах.
Потому Дарисвет отправился к Руяну, был принят там с почетом, оказанным племяннику из уважения к его дяде и в честь отца, поставлен в личную охрану правителя, и с тех пор появлялся дома очень редко, поскольку, по договору с братьями, Руян возглавлял оборону западных рубежей.
Три брата, несмотря на то, что верховным правителем считался Буян, по-прежнему часто совместно решали общие дела правления, ибо, как когда-то подметил Радигост, каждый из них унаследовал лишь часть отцовских дарований.
Руян был благороден и справедлив, легко находил общий язык с людьми и умел судить так, что обе стороны оставались довольны его решениями.
Буян обожал ввязываться во всевозможные сомнительные предприятия, подчас с угрозой жизни и себе, и другим - Крут тоже порой страдал этим, но умел вовремя остановиться, ибо обладал еще одним качеством, которое, кажется, досталось лишь младшему его сыну - умом и выдержкой. Куян сполна унаследовал эти качества, умело управляясь и с торговыми делами, и со строительством, и с налогами, и понимая, когда следует позвать старшего или среднего брата, а по сути, держал в своих руках все нити правления. Хотя на людях всегда признавал старшинство Буяна, подчеркнуто низко склоняясь перед ним.
Но вместе братья собирались редко, ибо Буян и Руян, памятуя об обстоятельствах, при которых власть досталась второму брату, хранили в душе нелюбовь друг к другу, а Куян не спешил их примирить. Потому и Руян, и его охрана жили большей частью вдали от столицы, ближе к землям фрягов.
Хотя в последнее время Буян - то ли нуждаясь в противовесе младшему брату, почти полностью забравшему управление в свои руки, то ли за долгие годы простивший и забывший обиды - стал чаще о старшем брате вспоминать и ссылаться с ним. Личные встречи не случались, но ратники, гонцы, слуги - переезжали от одного брата к другому достаточно часто.
Жизнь у Руяна для Дарисвета вспоминалась как сказка. По вечерам в большой горнице собирались дружинники князя, и Анна, княгиня, пела им песни и рассказывала старинные предания - о сражениях и походах, о борьбе и любви, так что порой Дарисвету и самому являлись неясные образы грядущей жизни, которой, как ему казалось, должен жить человек.
Проведя под рукой Руяна и присмотром Радигоста несколько месяцев вдали от дома, Дарисвет, наконец, был отправлен князем домой - но не на побывку, а по просьбе Буяна, которому зачем-то потребовался Верный, знающий греческий язык - Дарисвет научился ему еще от отца.
Приезд старшего сына был для Златы настоящим праздником.
Дарисвет на радость матери вырос высоким, широкоплечим; да и дядя его, Радигост, непрестанно занимался его воспитанием и обучением, так что юноша выглядел настоящим, как говорили ясы, богатырем(*). Девицы заглядывались на него; но дядя - теперь уже к неудовольствию Златы - воспитал в нем и мысли о верности, чтобы не отвлекался на каждую приятную девицу, а уж если бы полюбил - то на всю жизнь.
Младшие братья тут же сбежались посмотреть на Дарисвета, прибывшего в тяжелой позвякивающей кольчуге отцовской работы, горделиво придерживая меч на поясе и поправляя дорогую накидку, скрепленную золотой пряжкой.
Хозяйка дома, хотя и вырастила троих сыновей, и возрастом была уже ближе к сорока годам, сохранила стройность и красоту, и держалась горделиво и величаво. Даже смерть матери год назад - на похороны они тогда ездили к Радигосту, в его долину - не сломила ее, а как будто, напротив, придала стойкости.
Старший сын был на голову выше матери, с радостной улыбкой нагнулся к ней, и она довольно сдержанно его поцеловала, после чего повела за стол.
- Ну, и как тебе служится? - спрашивала мать, когда Дарисвет наелся и напился и пришел в благодушное настроение. - Не донимают занятиями и дозорами?
- Ну, что ты, матушка, - улыбнулся Дарисвет. - Многие, напротив, сетуют, что войны никакой нет, только зря косяки в княжеских горницах подпираем.
- А ты в Верных служишь? - спросил Миролик, старший после Дарисвета из братьев.
- Брат твой в личной охране государя, - вместо сына ответила Злата. - Не приставай к нему, он ненадолго приехал.
- Да мне и с братьями поговорить в радость, - возразил Дарисвет.
- А почему ненадолго? - обрадованный поддержкой старшего брата, спросил Миролик.
- Так служба у нас! За то нас князь и кормит, что в любой миг должны быть готовы по его слову выступить, куда он прикажет.
- И где ты служишь?
- Где прикажут, там и служу.
- А в битве ты был?
- В битве не был, - честно признался Дарисвет.
Он поднялся из-за стола и с матерью вышел во двор.
- Тебе поклон от Радигоста, - передал Дарисвет, кланяясь матушке.
- Здоров ли он? - оживилась Злата.
- Здоров, - кивнул Дарисвет.
- Ты давно его видел?
- По дороге сюда. Меня Руян первым делом к нему отправил, а уж оттуда в столицу, - отвечал Дарисвет. - Буян дядю не жалует, и Радигост сидит на Дунаре, строит крепость, вдали от всех.
- Ну, ничего, понадобится - вспомнят о нем, - махнула рукой Злата. - Кто у Буяна лучший воевода? Кого он пошлет с войсками, случись нужда? Ты гордись своим дядей!
- Так и ты не забывай, - улыбнулся Дарисвет.
- Я-то не забуду. С чего бы вдруг?
- Редко где бываешь, не наведаешься к нему.
Дарисвет повернулся к матери:
- Ты как будто похоронила себя здесь, - произнес с упреком. - Только и живешь воспоминаниями.
- Зато мне есть что вспомнить, - улыбнулась мать загадочно.
- Может быть, вам с братьями переехать к дяде в его долину? - предложил он. - Он будет рад. Я не часто могу навещать вас, а как вы тут будете жить? Миролику, пока он заменит отца, еще лет пять учиться, а сам я от всех отцовских искусств очень далек.
- Это было желание отца, чтобы ты пошел по воинскому делу, - признала мать. - Но к брату я не поеду. Тут нам все помогают - и в память об отце и его дружбе с отцом нынешнего государя, и Куян, которого он учил всем премудростям, тоже не забывает. Дети тут учатся ремеслу, играют с соседскими детьми - а там им будет одиноко.
- Зато какой там лес, какие горы! - вспоминал Дарисвет. - А как мы за ягодами ходили - помнишь?
- Да, это помню, - улыбнулась мать своим воспоминаниям. - Мы конечно будем ездить к твоему дяде. Но пока останемся здесь.
Дарисвет помолчал.
- Тогда, может быть, к Руяну наведаетесь?
- А у него нам что делать?
- Да хоть бы песни княгини слушать, - отвечал Дарисвет. - Как красиво она поет!
Злата с улыбкой посмотрела на него, по-прежнему вспоминая что-то свое.
- Ты ведь поживешь у нас?
- Я боюсь, мне скоро опять придется уехать, - покачал сын головой. - Завтра поутру отправлюсь в город, и как скажут, так и придется сразу выступать.
При дворе правителя Дарисвета сразу признали, благо, многие Верные, несшие службу у Буяна, время от времени появлялись и у старшего брата. Однако смотрели на него почему-то косо, и вскоре Дарисвет выяснил, почему: Буян в очередной раз разозлился на старшего брата, поскольку тот отказался присылать полагающуюся верховному правителю часть дани, собранной с подчиненных Руяну князей, заявив, что занят обороной от фрягов по берегу Дунара и средства нужны ему самому.
Однако Дарисвета незаметно взял под руку и провел к себе сам Куян.
Младший брат правителей, оставаясь в их тени, при этом, приобрел за минувшее время большое влияние - и среди воинов, и среди жрецов, и особенно среди торговцев. Он унаследовал от отца невысокий рост - с тринадцати лет почти не вырос, и если для детских лет казался высоким, для человека, перевалившего тридцатилетний рубеж, выглядел уже скорее маленьким. Невысокий, незаметный, он всегда присутствовал на всех переговорах и встречах Буяна и по сути был правителем вместо него. Куяном в глаза его называли редко: поскольку для славянского уха имя Куян звучало не очень благозвучно(*), его предпочитали называть или по первому имени его отца Хогином, или - в переделке ясов - Хозяин(*), о чем Буян знал и иногда злился, но чаще предпочитал не замечать - советы младшего брата он очень ценил.
- Это я тебя вызвал, - объяснил Куян. - Как твои родные поживают?
Дарисвет поклонился, поблагодарив за заботу.
- Я понимаю, дома хочется побыть подольше, но время не ждет. Сегодня же тебе следует отправиться к Дунару. По дороге остановишься в Новосвете - знаешь селение на берегу Тиши? Там тебя встретят еще двое Верных. Старшего из них будешь слушать, он объяснит, что вам надлежит делать. Ступай.
Дарисвет кивнул, немного удивленный таким вниманием правителя, но, решив, что его ожидает обычный дозор, вернулся домой и стал собираться в путь.
Мать повздыхала, вручила сыну котомку со снедью, братья выскочили посмотреть, как Дарисвет садится на коня - и он поскакал туда, где его ждали соратники.
Дорога его сперва вела на запад, к Тиши, а потом вдоль нее на юг, в сторону Дунара, куда река Тишь несла свои воды. Сейчас, с оживлением торговли, по дороге постоянно шли путники, двигались возы, иногда проезжали всадники вроде него. Селения попадались редко - народ в основном теснился к городу - но ближе к Дунару должна была вновь начаться населенная местность.
В деревне на берегу Тиши он должен был встретиться со своими спутниками. Ратники из Верных привыкли останавливаться в самых зажиточных домах, и Дарисвет направил коня к просторному двору на краю деревни, где в окружении житниц и сенников возвышались двух-ярусные хоромы.
Издалека добротный дом напоминал Дарисвету отцовские хоромы, которые он недавно оставил. На дворе двое слуг ворошили привезенное сено, прежде чем убрать его на зиму. Они как-то недобро взглянули на прибывшего, но коня у него забрали и махнули рукой в сторону крыльца.
В горнице у дальнего конца большого стола сидел еще один гость, явно тоже из Верных, судя по лежащему рядом мечу и дорогому поясу поверх рубахи.
- Из наших? - предположил тот вслух, обращаясь к вошедшему.
- Должно быть, если ты из Верных. Дарисвет, сын Влодаря, - представился он.
- Из тех, что сидят в столице, пока мы бережем ваш покой на границах? - с неприязнью спросил сидящий.
- Не понимаю, с чего ты это решил, - удивился Дарисвет. - Я точно так же сторожил ваш покой на западной границе, как вы мой - на восточной. Как твое имя?
- Тарог, - неохотно назвался тот. По возрасту он был вряд ли старше Дарисвета, но держался так, словно годился ему в отцы.
В горнице появилась дочь хозяина - молодая девушка - неся миску и чашку для нового гостя. Поставив их перед Дарисветом, хотела уйти, но Тарог ухватил ее за руку и рывком усадил к себе на колени.
- Что ж ты, красавица, проходишь мимо славных воинов? - произнес Тарог прерывающимся от страсти голосом, явно не оставляющим сомнений в его намерениях.
- Отпусти! - девушка уперлась ему в грудь руками и попыталась вырваться, но он явно был сильнее.
- Наверное, не каждый день до тебя снисходят такие, как я, - бормотал Тарог, настойчиво пытаясь обнять девушку.
- Тебе же сказали - отпусти ее, - произнес Дарисвет негромко. Тот, впрочем, должен был услышать, но предпочел сделать вид, что не слышал, притянув к себе девушку. Та попыталась закричать, но тот закрыл ей рот поцелуем.
- Ты, должно быть, уверен, что любая девица должна быть от тебя без ума? - Дарисвет подошел и без особого зазрения совести выкрутил руку Тарогу, так что тот, выпустив девушку, ткнулся лицом в стол. Он попытался достать противника второй рукой, но Дарисвет сдавил руку сильнее и, держа его в таком положении, принялся читать ему наставления:
- Ты ведь, наверное, в каждой деревне, где бывал на постое, к хозяйским дочерям заходил? А теперь представь - родятся у них дети от тебя. Но кто их отец, они знать не будут. И вот, пройдет лет шестнадцать-двадцать, и твой сын возьмет в жены твою дочь, не зная о том. И что будет?
- Руку сломаешь! - прошипел Тарог.
- А ведь такое законами богов запрещено! - продолжал поучать Дарисвет, доводя противника до белого каления и болью, и нравоучениями.
Тарог вырывался, поскуливая и исходя гневом, но сделать ничего не мог.
В горницу вошел третий ратник - постарше них, явно уже умудренный жизненным опытом. Оценив сложившееся положение, он заговорил с Дарисветом.
- Ты кто таков, что позволяешь себе такое с людьми государя?
- А ты кто таков, что требуешь с меня ответ? - отозвался Дарисвет, которому прижимать Тарога становилось все труднее - почувствовав поддержку, тот начал вырываться сильнее.
- Хоробор, начальник его и, видимо, твой, - сообщил вошедший. - Отпусти! Тебе с ним в один дозор идти.
- Тогда ты объясни ему, что негоже селян, что нас кормят, обижать, - Дарисвет толчком отпустил Тарога, и тот с грохотом рухнул с лавки под стол. Тут же вскочил, красный от гнева, и готов был броситься в драку.
- Не жить тебе, - произнес с тихой угрозой.
- Ну-ка, прекратить! - повысил голос Хоробор.
- И мы пойдем с этим, кому девка дороже своего боевого товарища? - обратился выбравшийся из-под стола ратник к Хоробору. - Да он же сбежит в первой стычке!
- Тебя он приложил очень умело, - со смехом признал Хоробор. -
Так что кто из вас побежит, я бы поглядел.
Дарисвет вскинул голову:
- Не девка мне дороже, а то, ради чего мы живем. Воин защищает селянина, а не обижает. Ежели воин считает, что ему все позволено, то это разбойник, а не воин, - гордо произнес он.
- Это прекрасно, - оценил Хоробор его речь, - но только что у вас произошло?
- Пришла дочь хозяина, он стал к ней приставать, я объяснил, почему так делать не стоит, - спокойно ответил Дарисвет.
- Да он, небось, сам на дочку глаз положил! - готов был снова броситься в драку Тарог.
- Но приставал-то к ней ты? - возразил Хоробор.
- Ты, стало быть, этой сволочи веришь, а мне нет? - запальчиво вскричал Тарог.
Дарисвет стиснул кулаки, но сдержался в присутствии старшего.
- Я ведь его и еще раз приложить могу, коли будет так обо мне говорить, - сказал негромко, но так, что все услышали.
Хоробор оглядел обоих парней.
- Возможно, он тебя нечестно побил? - предположил он, обращаясь к Тарогу. - Коли так, вот он стоит против тебя, ты против него, сейчас все честно. Покажите, на что способны оба. Мне это знать будет полезно, кто из вас на что горазд.
Тарог, получив дозволение, с радостным воплем кинулся на Дарисвета. Тот не стал с ним связываться, а просто отступил в сторону, оставив ногу на его пути - и подтолкнул дальше, к стене, в которую Тарог и влетел со всей дури.
Не желая уступать, тот повернулся и вновь готов был кинуться на обидчика, хотя ярости в нем явно поубавилось. Хоробор поднялся с кресла.
- Прекрати, - примирительно ткнул начальник в плечо своего подопечного. - Думаю, теперь все ясно. Отправляйся спать, завтра поутру выступаем.
Дунар - чье название, скорее всего, возникло от одного и того же слова - Река - в языках двух соседних народов, ясов и варнов: ясы называли его Дуна или Дон, варны же просто Рекой - издревле был главной дорогой для обитающих окрест. Ясы уже несколько столетий назад прошли вдоль него от устья почти до самых истоков, а для варнов он был порубежьем, из-за которого они время от времени устраивали набеги на южных соседей или сражались с ясами на самом Дунаре.
Так появилась Дуна-Река, что потом укоротилось до Дунара, или, в языке с трудом выговаривающих сложный звук Р соседей, Дуная и Дунава (а у ромеев стало Данувием). Дунар огибает владения варнов широкой дугой с юга, до самого моря, куда вливается множеством русел - с гор Триглава, которые прорезает насквозь, и которые на западном, правом берегу, во владениях фрягов называются Белыми горами(*).
Оттуда он постепенно набирает силу, становясь к Сигиндуну, лежащему из ромейских городов ближе всего к владениям варнов, полноводной рекой, брода через который не сыщешь, и только на лодках или плотах можно преодолеть ее течение.
По обоим берегам разбросаны остовы крепостей, построенных ромеями или их предшественниками, ибо с давних времен река была рубежом между державой ромеев и соседними племенами. Время от времени то ромеи, набрав силу, переходили Дунар и забирались дальше на север, оставляя небольшие крепости на пути своего следования - то северные племена, объединившись, изгоняли ромеев обратно, занимая их укрепления.
Дорога на юг вышла не очень радостной. Хоробор ехал посередине, Тарог и Дарисвет по бокам от него и по большей части молчали, даже на привалах. Хоробор расспросил Дарисвета, где он служил, где учился, с кем он в родстве, и, выяснив, что родной дядя у него - знаменитый Радигост, тоже стал держаться настороженно и отстраненно.
- Я так понимаю, тебя для представительности и послали, - рассуждал Хоробор. - Нам надлежит встретить какую-то важную ромейскую особу и проводить ее до столицы. Чтобы на стоянках ее не беспокоили, нам и надлежит обеспечивать ее безопасность.
- Что за особа?
- Не знаю, приедет - узнаем. Мы-то с Тарогом люди незнатные, а ты в родстве с самим Радигостом - значит, тебе с ромеями и беседовать. Ты их языком владеешь?
- Немного, - признался Дарисвет с некоторым страхом перед внезапно свалившейся ответственностью.
Дунар тут становился полноводным, превращаясь из обычной реки, какие во множестве прорезали Белые горы, в главную водную дорогу, соединяющую земли фрягов с ромеями. Путники миновали устье Тиши, и вскоре после нее увидели на противоположном берегу суету погрузки на корабль.
Гребцы лихо навалились на весла, и небольшой корабль устремился поперек реки, почти не уступая течению. Умелый кормчий держал путь прямо к тому месту, где стояли трое всадников.
Пересекли реку гости весьма быстро.
- Встречаете? - неожиданно раздался позади них проникновенный голос младшего брата правителя - Куяна.
Дарисвет вздрогнул и чуть не подскочил на месте. Еще вчера утром он оставил его в столице, и меньше всего ожидал увидеть его здесь.
Куян стоял один, в дорожной накидке, и с лукавством оглядывал троих Верных.
Все знали, что Буян только по названию был правителем, а на деле больше, в соответствии со своим именем, "буянил", тогда как управлял всем его младший брат, и появление Куяна здесь, на южной границе, почти без сопровождения, означало, что дело намечается крайне важное.
- По приказу твоего брата, - поклонился Хоробор.
- Это я ему присоветовал, - произнес Куян. - Но нам надо не встречать гостей из ромеев - а самим отправиться к ним.
Привыкший не спрашивать, Хоробор поклонился и махнул спутникам рукой следовать за ним к кораблю.
Там их ждали. Невысокий полный ромей, в длинном одеянии, перекинутом через плечо - тоге - засуетился перед братом правителя.
Куян был не один. Следом за ним на корабль взошло трое слуг с мешками.
Сигиндун - древнейший из известных городов на берегу Дунара - вел свою родословную то ли от геверов, то ли от вятов, то ли от теряющихся во мгле веков хеттов. Во всяком случае, с именем племени сигиннов, упомянутого Геродотом, возводящих свое родство к этим народам, связывали название города.
За минувшие века он то разрастался, то вновь стеснялся вокруг крепости на холме, основание которой, ушедшее глубоко под землю, было сложено из огромных неотесанных валунов - а верхние венцы из обожженных кирпичей, причем, чем более высокие уровни, тем из более изящных и добротных.
Как большинство ромейских городов, он тоже имел три линии обороны. Самую внешнюю составлял обычный ров и земляной вал с частоколом, явно поставленным недавно - он ограждал все новые постройки. За ним виднелась более древняя стена, каменная, местами разрушенная, но которую явно пытались восстановить. И наконец, на холме, являя собой как бы отдельное укрепление, но вплотную примыкая ко второй стене, высилась мощная древняя крепость, кажущаяся несокрушимой.
У реки на правом берегу тоже кипела жизнь. Сейчас город переживал новое возрождение - почти вся торговля с варнами левого берега шла через него.
Под надзором хозяина корабля стали грузить лошадей. Им еще на берегу на голову надевали мешок с овсом, чтобы кони не пугались вида воды и качающихся досок, после чего бережно вводили по деревянным настилам на корабль и привязывали в растяжку к бортам. Обычно ромеи для перевозки использовали особые корабли, но сейчас нужно было всего лишь доставить четырех коней на другой берег реки, и нужды в тех судах не было.
Сходни убрали, и два десятка весел дружно ударили по воде.
Корабль их, однако, направился не к причалам Сигиндуна, а взял южнее, ниже по течению, к небольшой роще, высящейся в отдалении от города на отлогом склоне, сбегающем к реке.
Нос ткнулся в песчаный берег.
Прибывшие стали разгружать корабль. Вывели лошадей.
- Хоробор, - распорядился Куян, - отправляйся в город. Мы подождем тут.
Десятник кивнул и молча исчез. Выбравшиеся слуги и гребцы принялись разводить костер, готовя обед.
Памятуя о вчерашней стычке, Тарог держался от Дарисвета в отдалении. Дарисвет же был неожиданно обласкан вниманием Куяна, дважды осведомившегося у него, говорит ли тот по-гречески, и как будет на греческом пожелание здоровья, счастья, а также в чем греки считают золото и серебро. Дарисвет, напрягши память, вспомнил уроки отца и ответил так, что правитель, кажется остался доволен.
Вернулся Хоробор не скоро, и следом за ним прибыл небольшой отряд. В гостях легко угадывались ромеи - длинные наряды, остриженные бороды и длинные волосы, уложенные ободком, дорогие пояса и мечи. По лицу от варнов их отличить было труднее, ибо живя бок о бок, народы давно смешались, став похожими - особенно в приграничье, - но обычаи и наряды сохраняли различными.
Судя по оказываемому почету одному из всадников, это был важный ромей. Даже Куян выступил навстречу ему несколько шагов, пока тот слезал с лошади, пользуясь помощью стремянного.
- Здравствуй, Прокопий, - приветствовал его правитель. - Рад тебя видеть снова. Судя по твоему наряду и сбруе твоего коня, дела у тебя идут неплохо?
- Да, жизнь стала возрождаться на берегах реки, и вместе с ней оживилась и торговля, - признал Прокопий.
- А значит, появились и разбойники, любители чужого добра, - усмехнулся Куян. - Потому за тобой следует шестеро вооруженных?
- Если ты думаешь, что я привел свою охрану, опасаясь тебя, то - нет, ты ошибаешься, - поспешно отмел подозрение Прокопий. - Просто не пристало архонту большого города ездить в одиночку. Это не более чем признание высоты моего положения.
- Но я думаю, в любом случае еще несколько охранников тебе бы не помешали?
Дарисвет, единственный из ратников Куяна понимавший, о чем идет речь, насторожился.
Прокопий взглянул в его сторону.
- Ты озабочен тем, что делать с вашими воинами?
Куян тоже взглянул на Дарисвета.
- Да, их стало слишком много и они слишком прожорливы. Если им не дать нового дела, они втянут нас в какую-нибудь войну.
Прокопий удивился.
- Дайте им какой-нибудь иное занятие.
- Они не умеют ничего, кроме как воевать, и признают только военную славу. Раньше они защищали свое племя. Потом, пойдя за нашим отцом, воевали под его стягами. Сейчас они страдают без дела, понимают, что стали не нужны, но возвращаться домой не собираются. А потому, чтобы они не поубивали друг друга и нас заодно, я бы хотел их куда-нибудь пристроить.
- Значит, надо либо найти им нового врага, - отозвался Прокопий. - Либо все же сделать их земледельцами, торговцами, охотниками, странниками и учителями.
- Они воины, а не торговцы.
- Не всегда же они были воинами. Человек волен выбирать себе судьбу.
- И вот теперь они выбрали такую. В народе каждый должен быть воином - но не должен воевать все время. Пусть они служат в чужих землях, набираясь опыта - а потом возвращаются и приносят знания, и обучают полученным знаниям наших людей. Ромейская держава может научить их многому - как обустроить рати, как строить крепости, как вести летописи своего рода, как ковать оружие - все это будет полезно воинам. Но и простым людям неплохо узнать, как пахать и возделывать землю, да и правителю многое можно почерпнуть для обустройства дворца и страны.
- И ты ради этого позвал меня? - удивился Прокопий.
- Да, думаю, было бы неплохо, если бы я отправил нескольких своих воинов в вашу столицу - изучать науки и искусства, коими сильны ромеи. А ты бы сопроводил их письмом, что они не грабители и не бродяги, а идут по моему приказу с твоего согласия.
- Ты можешь даже отправить своих воинов в наше войско, дабы они не томились без дела, а заодно изучали бы наше военное искусство. Если у вас сейчас мир - то у нас война. Нам угрожают и саракины с юга, и персы с востока, и франки с запада. На это, я думаю, наш император с радостью согласится.
Куян внимательно на него посмотрел.
- Давай прогуляемся до реки, - предложил он.
Имевший все основания подозревать Куяна в какой-то своей игре, Прокопий нехотя согласился, но двинулся за невысоким правителем настороженно, держа руку на коротком мече у пояса.
Дарисвет хотел последовать за ними, но Куян рукой остановил его. Юноша замер в нескольких шагах от беседующих, готовый в любой миг прийти на помощь Куяну.
- Как я сказал, у нас стало слишком много воинов, желающих повоевать, - заговорил Куян негромко. - А твой город стал богат и славен, и все благодаря нам.
- Ты хочешь, чтобы я поделился с тобой доходами от торговли? - удивился Прокопий. - Но разве ты и без того не получаешь десятую часть?
- Получаю, и это немало, - согласился Куян. - Но у меня есть еще два старших брата, и они хотят больше. Они хотят все.
Прокопий замер на месте, в упор взглянув на правителя варнов. Тот выдержал его взгляд со своей обычной насмешкой во взоре.
- Ты хочешь забрать мой город? - прошептал Прокопий.
- Не у тебя, - ответил тот.
Прокопий смотрел на гостя с непониманием.
- Итак, смотри, - Куян прочертил палкой на песке перед Прокопием странные знаки. - Ты можешь сообщить своему хозяину, что варны готовят нападение на твой город. Может быть, тебе помогут, а может быть, велят защищаться своими силами - кто знает, где сейчас нужны войска вашего владыки? Если тебе велят защищаться, а ты не сможешь - кто будет виноват? Разумеется, ты, раз не подготовил город к обороне. А своими силами ты точно не отобьешься, ибо брат мой собирает небывалую армию.
Прокопий стиснул рукоять меча. Куян как будто не заметил этого движения.
- Но зато ты можешь выступить потом посредником - мы соглашаемся уйти в обмен на выкуп и не разорять ваши земли вглубь от Дунара. Ты становишься миротворцем и спасителем.
- А как же мой город?
- Город становится нашим, тут разговоров быть не может. И либо ты сидишь в нем как наш представитель - либо лежишь в его земле как бывший глава с вашей стороны.
- И ты так спокойно говоришь об этом?
- А кто услышит? - Куян в удивлении обвел рукой окрестности, где поблизости был только Дарисвет.
- Но я могу сообщить императору!
- И что он сделает? - рассмеялся Куян. - Он пришлет сюда войско, прикажет восстановить старые стены - пройдет год, а ничего не случится. Или ты считаешь нас настолько глупыми, чтобы заранее ставить в известность вас, когда мы нападем? Нет, это случится внезапно. Независимо от того, что я тебе сказал - ты узнаешь об этом, когда наше войско будет стоять под стенами твоего города. И во главе его будет стоять наш лучший полководец, Радигост, чье дарование вы уже имели возможность оценить. Его летучая конница способна мгновенно появиться там, где ее не ждут, и так же мгновенно уйти, не принимая боя. Но при необходимости она вступит в сражение - и ваши бронированные всадники и закованные в железо пехотинцы побегут, не выдержав ее удара. Все это вы уже проходили, так что я могу говорить совершенно свободно. И видишь - я тебе доверяю и не собираюсь использовать в темную. Цени это доверие. Теперь все зависит от твоего решения. Все - я имею в виду, только твою судьбу и твоей дочери.
Издав гневный рык, Прокопий все-таки попытался выхватить меч, но Дарисвет, зорко наблюдавший за ним, в один прыжок подскочил и загородил собой Куяна. Увидев перед собой юного воина и осознав, что до Куяна ему не добраться, Прокопий убрал меч обратно в ножны.
- Ты можешь забрать свою дочь, пожитки и уйти из города, - продолжал Куян как ни в чем не бывало.
- Но как же все остальные? - уже смирившись в душе, прошептал Прокопий.
- Ну, ты и твоя семья составили бы мою часть добычи, но я готов от нее отказаться. Однако войску мы должны платить! Потому город останется им.
- Все, что было выстроено, налажено, обговорено - все пойдет прахом...
- Не переживай, мы же не дикари какие-нибудь, - Куян сделал знак Дарисвету, и тот отошел, дав возможность переговорщикам видеть друг друга. - Зачем нам ломать то, что потом нам же и будет принадлежать? Все останется в сохранности - если, конечно, твои люди не наделают глупостей.
Прокопий мучительно пытался найти выход.
- Хорошо, - наконец, произнес он. - Раз ты позволяешь мне спасти семью - я отправлю дочь в столицу. Сам же приму судьбу своего города.
- Это похвальное решение, - кивнул Куян. - Чтобы ты не думал, будто я что-то умышляю - вот мой ратник, который отправится с нею, будет охранять ее и головой отвечать за ее жизнь и безопасность. Ну, а в столице, если ты дашь ему соответствующее письмо, он будет обучаться вашим наукам.
Прокопий недобро осмотрел Дарисвета с ног до головы и медленно кивнул, соглашаясь.
Дарисвет ехал сейчас по городу, где учился его отец, но в сердце ничего не шевельнулось - Влодарь слишком мало рассказывал о временах своей учебы в этих краях. Куда сильнее юношу волновала его собственная судьба. Вдруг, ни с того ни с сего, он должен был отправиться в столицу ромеев, неизвестно на сколько времени, обучаться там - чему еще он должен был обучаться? - не попрощавшись с матерью и не предупредив ее, не повидав братьев и не сообщив Руяну. Впрочем, он верил, что Куян знает, что делает, и сам оповестит всех, кто может за него беспокоиться. Да и при первой возможности он постарается вырваться домой. Расстояния его не волновали, он готов был ехать день и ночь, благо, силы позволяли, а погода приближалась летняя.
Изнутри Сигиндун был, конечно, намного больше столицы варнов, но теснее и неуютнее. Дома по большей части глинобитные и огорожены высокими стенами, с узкими окнами наверху, во втором ярусе. Но попадались и сложенные из каменных плит, с завитками и колоннами, видимо, из более древних времен.
Они извилистой улицей поднимались наверх, к главной крепости, где обитал архонт Прокопий. Куян не поехал с ними, видимо, решив, что они обо всем договорились. Дарисвет успел заметить, как они грузились обратно на ладью, торопясь вернуться до заката на свой берег.
Прокопий молчал, погруженный в мысли, и внимания на навязанного ему спутника не обращал. Только когда проехали ворота старой крепости, и копыта коней застучали по каменному настилу двора, архонт соизволил, наконец, взглянуть на молодого человека и кивком головы велел ему следовать за собой.