Аннотация: Отклики на "Курортный детектив" и "Криминальную хронику"
Дорогие читатели, на этой странице я собрал самые яркие отклики на "Курортный детектив" и "Криминальную хронику" (коллекция будет пополняться и снабжаться моими ответными комментариями).
Будьте осторожны: кое-где встречаются адские спойлеры. Чтобы избежать этой страшной опасности, вы можете просто прочитать эти книги - если кто, пораженный жестокой судьбой, еще этого не сделал.
По ссылкам ниже - полные, лучшие и канонические версии двух романов. В пиратских библиотеках сырые черновики.
...роман без любви, чипсы без соли и конфеты без сахара. Возможно ли такое? А главное, нужно ли? Вслед за вопросом память сразу подбрасывает и ответ, правда, не из жизни, а из литературы. Читали "Незнайку на Луне"? Так вот, есть там эпизод, где Скуперфильда бродяги угощают чаем без чая. И самое удивительное, для того, кто не лишён определённой доли фантазии, этот стакан кипятка может показаться ароматнее напитка, жизнь которому дали лучшие плантации Цейлона.
Но речь пойдёт не о чае. И даже не о детской литературе, а... о взрослой.
"Курортный детектив" питерского писателя Тараса Бурмистрова был представлен широкой общественности в 2012 году. Причём, надо отдать должное, автор самостоятельно занимался не только созданием книги, но и её продвижением в интернете. Результат - более пяти тысяч продаж на одном только "Амазоне", не считая других аналогичных ресурсов. С учётом того, как неохотно в наши дни потребитель культурного продукта, особенно обитающий в русскоязычном сегменте сети, платит за скачивание не то что книг, а даже фильмов, подобный показатель можно считать настоящим успехом. А если прикинуть, сколько, человек, помимо добросовестно заплативших, скачали "Курортный детектив" на пиратских сайтах, читательская аудитория наберётся очень и очень приличная.
Четыре года книга уверенно держалась в топе категории "Детективы и триллеры", а после недавнего переиздания в 2016 году на платформе Ridero рейтинг её попёр вверх семимильными шагами.
Выжатый и высушенный до состояния дробящего зубы изюма синопсис романа будет примерно таков. Философского склада ума писатель Лунин (очевидно, альтер эго самого автора) приезжает в городок у моря, чтобы в тишине и одиночестве поработать над очередным своим романом. Но его литературные планы внезапно рушатся - Лунин оказывается вовлечён в цепь страшных и загадочных событий. Ему приходится стать сыщиком и расследовать череду мистических убийств, а заодно разбираться в политических интригах небольшого, но амбициозного молодого государства.
Приблизительно такую аннотацию даёт и сам автор для затравки к своей книге. И читатель "клюёт" на неё, так же, как и на название. А потом... Боюсь, что многие скачавшие роман в нём всё-таки разочаровываются. И дело не в качестве текста, поскольку рассказчик, стилист и мыслитель Бурмистров великолепный, дело в другом - в полном несоответствии ожидаемого и фактического содержимого книги.
Вот задумайтесь сами, какие аналогии будит в вашем воображении это многообещающее название - "Курортный детектив"? Какие ожидания от предстоящего чтения рождаются в вашем мозгу? Что до аналогий, то лично у меня, скорее, даже на подсознательном уровне, чем на осязаемом, сразу вспыхивает: "курортный роман". Этот штамп сидит в подкорке у каждого постсоветского человека, и как выглядят книги подобного плана, знает каждый. Каким же в таком случае может оказаться курортный детектив? С большой долей уверенности можно предположить, что любовная история в таком случае будет заменена на криминальную, да и место действия предсказать не сложно: тёплое забугорье, наш юг или уж в качестве самого бюджетного варианта профсоюзная путёвка в среднерусское лето с компотом из сухофруктов и дискотеками по вечерам. Так?..
А снежную русскую зиму вы не хотите ли? А сырой, пробирающий до костей по-питерски въедливый ветер? А сумерки предполярного января? А марафонские диалоги в лучших традициях какой-нибудь мексиканской "Дикой Рожи" вместо погони за гангстерами, фантастического полёта дедуктивной мысли и леденящей душу схватки с современным Мориарти? Нет? А придётся кушать. Потому что автор "узурпировал" два столь ласково отзывающиеся в сознании обывателя слова: "курорт" - нечто тёплое, приятное, связанное с отдыхом, и "детектив" - нечто увлекательное, остросюжетное, одновременно дарящее и развлечение, и гимнастику читательскому мозгу в виде возможности разгадать криминальный ребус наперёд главного героя, нечто, от чего веет ностальгическими ароматами старых добрых чейзовских, сименоновских, конандойлевских приключений. На самом же деле в романе Бурмистрова нет ни того, ни другого.
Начнём с Курорта. С заглавной буквы, потому что так называется в романе приморская железнодорожная станция, с прибытия на которую Лунина и начинает разворачиваться действие. Он приезжает сюда пасмурным декабрьским днём и проводит здесь всю зиму. Холодный дождь, туманы, метели, клубящиеся тучи, обрушивающиеся с неба настоящей лавиной снежные хлопья и ветер, который гнёт верхушки могучих деревьев с такой лёгкостью, словно это колосья на пшеничном поле. Возможно, у человека, который провёл всю жизнь где-нибудь в предгорьях Килиманджаро или в Аравийской пустыне, подобная северная экзотика и ассоциируется со словом "курорт", но у большинства отечественных читателей аналогии всё-таки несколько иные. В общем, всё, что есть курортного в романе - это название места, мало для него подходящее.
Существует ли этот некурортный Курорт на карте? На самом деле, это и не важно. Потому что действие, хотя как будто и привязано к постсоветской топографии, в действительности происходит в вымышленной реальности, которую сложно увязать не только с конкретным местом, но даже и со временем. Формально географически-исторический ход авторской мысли таков. Городок Систербек, нынешний Сестрорецк, входящий в состав Курортного района Санкт-Петербурга, отсоединяется от развалившейся России и после почти бескровной революции объявляет себя Брудербургом - столицей нового карликового государства.
На первый взгляд, можно предположить, что речь идёт о не самом радостном будущем нашей страны. Но на самом деле время событий в романе приходится угадывать с погрешностью в добрых полвека, а то и в целый век. Политическая система, инфраструктура города, автомобили, оружие - всё это как будто соответствует развитию общества на современном витке истории. Герои пользуются электрочайниками, разъезжают на модных авто, на входе в госучреждения - автоматчики, во время парадов - танки на улицах и эскадрильи самолётов в небе. И в то же время... ни интернета, ни мобильных телефонов, ни компьютеров, ни телевизоров, ни радио, ни многих других привычных нам бытовых технических средств не существует. Даже обычный телефон, дребезжащий, как ржавый трамвай, встречается в книге всего несколько раз. Для поддержания связи герои чаще всего передают друг другу записки со своими адресами - мол, заглядывай, когда я тебе понадоблюсь. А когда Лунину в ходе расследования требуется определить, чьему перу принадлежат несколько строк из какого-то очень знакомого ему стихотворения, он отправляется в библиотеку и перелопачивает книги в готических шкафах. То есть в мире, где живут герои Бурмистрова, нет не только интернета (загуглить нужные строки было бы делом двух секунд), но и даже какой-нибудь самой примитивной несетевой базы данных. И это при том, что Лунин имеет доступ к первому (де-факто на описываемый в романе момент) лицу в государстве, а значит, и к любым нужным ему техническим средствам.
Ещё в качестве основной характеристики описанной в романе эпохи можно отметить постоянные высказывания героев о том, что Россия ввергнута в хаос, почти окончательно распалась и погибла. Да, были подобные моменты в нашей истории. Возможно, ещё и предстоят... Но к какому же из них отнести события романа? Крах Российской империи? Абсолютно исключено по причине технического развития общества, описанного в книге. Злополучный 1991 год? Тоже невозможно, поскольку мы точно знаем, что Россия всё-таки после этого не погибла. Да и телевизоры четверть века назад были, и даже компьютеры постепенно становились реалией повседневной жизни. Недалёкое гипотетическое будущее? В сфере политики и передела широкоскулого лица нашей родины, конечно, можно допустить любую фантазию, но я как-то с трудом представляю ближайшее будущее без интернета и мобильников, если они существуют в настоящем. Вот и теряешься, читая такую книгу, в догадках: Что же это, апокалипсисный прогноз будущего российской государственности или альтернативная история середины двадцатого столетия?
Одно можно утверждать точно: хотя роман Бурмистрова и кажется местами почти реалистичным, хотя в нём нет ни марсиан, ни духов из преисподней, ни разгуливающего по улицам Кинг Конга, на самом деле это фантастическая вещь. Несмотря на знакомые каждому географические названия, несмотря на почти привычные для современного читателя быт, социальное устройство мира, в котором живут герои, события разворачиваются не на останках "священной, любимой, могучей, великой", как это формально обозначено, а в параллельной вселенной, в причудливом отражении нашего мира.
Теперь о детективе. Бурмистров ломает почти все каноны этого жанра. Не надо быть фанатом детективной литературы, чтобы заметить множество нелогичных и даже абсурдных действий в поведении Лунина как следователя. Абсурд начинается ещё до того, как ему поручают найти загадочного убийцу. Меланхоличный писатель приехал в небольшой городок поработать в тиши и уединении. И вдруг вместо них находит здесь бурно развивающиеся революционные действия. Более того, получив от высшего руководства молодой республики приглашение на приём, он через некоторое время обнаруживает у себя в номере гостиницы аккуратно завёрнутый в ковёр труп с размозжённым черепом. Какой может быть реакция человека в подобной ситуации? Вариантов, конечно, много. Вот наиболее типичные из них. Первый (самый честный, но не самый лучший): сообщить о случившемся полиции и (с маловероятным успехом) пытаться убедить её в своей непричастности. Второй (наиболее адекватный): втихую собрать поскорее вещички и рвать когти из этого отеля, города, страны. Третий (обычно к нему прибегают женщины): бежать по отелю, по улицам и кричать нечто вроде: "Помогите! Спасите! АААА! Убили!" Что же в итоге делает Лунин? Преспокойно отправляется на приём к властям! А труп? Да пускай и дальше валяется в номере- там ему самое место.
Тот факт, что местный "фюрер" Карамышев именно Лунину поручает заняться расследованием загадочных политических убийств, тоже вызывает поначалу недоумение. Но этот сюжетный ход ещё можно как-то принять. В истории детективного жанра немало примеров, когда расследование вели непрофессионалы. Тем более, что, как потом выясняется, по замыслу Карамышева Лунин на самом деле должен был не найти убийцу, а лишь отвлечь его внимание. Но вот методы, которые Лунин использует в своём "расследовании", попросту абсурдны. Не нужно быть профессиональным сыщиком, чтобы понять, к примеру, что если ты попадаешь на место преступления и перед тобой беспечно развалился очередной труп, то надо хотя бы собрать какие-то улики. Не натоптал ли убийца в прихожей сапогами сорок пятого размера? Не бросил ли где бычок? Не замахнул ли предварительно с ничего не подозревающей жертвой по рюмке коньяку? Что же в итоге делает Лунин? Пришёл, едва взглянул на тело, подобрал подброшенную убийцей записку, вызвал службу утилизации трупов. И всё. И пошёл в библиотеку. Или к кому-нибудь в гости. Или просто спать. Простите, а хотя бы отпечатки пальцев? Их что, тоже снимать не обязательно? Дактилоскопия используется в криминалистике более ста лет! А другие мелочи и методы? Даже Шерлок Холмс, чей образ создавался в конце позапрошлого века, различал 140 видов табачного пепла и проводил весьма эффективные химические исследования с уликами. При чтении же книги Бурмистрова создаётся впечатление, словно с холмсовских времён детективная мысль стремительно мчится в сапогах-скороходах по пути деградации. Но ведь в действительности это не так.
Расследования в книге как такового нет. Нет в ней и сыщика. А следовательно, не может быть и детектива. Да, есть гора трупов. Есть загадка, странные происшествия, интрига. Но поиск преступника ведётся за кулисами, и не Луниным, а совершенно другим человеком. А на сцене читателю в финале предлагается лишь результат этого расследования, но никак не его настоящий процесс. Мудрёно закрученный клубок кровавых преступлений здесь не распутывается ниточка за ниточкой, а словно распадается в одночасье на части и сразу становится понятным. Конечно же, многих любителей классического детектива подобная вариация этого жанра может не устроить.
Скрытым от глаз читателя в романе остаётся не только расследование, но и многое другое. Вот, например, любовная линия. Она кажется поначалу столь же несостоятельной и абсурдной, как и детективные методы Лунина. В начале романа автор даёт отнюдь не дистрофичный намёк на какую-то романтическую, возможно, даже трагическую, роковую связь Лунина с женщиной по имени Моника. Её глаза действуют на него, как магия. Она связана с его прошлым, остающимся загадкой для читателя. И она присутствует в его настоящем - оказывается в числе революционной элиты новообразованной "курортной" республики. Ради неё Лунин даже соглашается прийти на приём во дворец к Карамышеву, чего изначально делать не хотел. И вот он встречает её и... И ничего. Появилась в начале романа, словно призрак, сверкнула глазами, внесла интригу в повествование и исчезла. Любовная история растворяется, не успев начаться, и загадка о связях Моники и Лунина в прошлом повисает в воздухе. Во всём последующем тексте о ней всего два мимоходных упоминания. Зачем же в таком случае нужна была Моника в этом тексте? И как быть с применимой не только к драматургии, но и к литературе в целом чеховской аксиомой о ружье, висящем на стене в первым акте? Моника в данном случае и есть такое ружьё, которое в итоге не выстреливает. Автор слегка подразнил этим ружьём читателя, а потом попросту унёс со сцены.
Итак, в "Курортном детективе" нет курорта и нет детектива в привычном их понимании. А любовная интрига, рассыпается, как песочный замок, не успев даже начаться. Главный герой не занимается на самом деле криминальным расследованием. А чем же он в таком случае занимается?
Вот и подобрались мы вплотную к очень важному вопросу, напрямую связанному с авторским замыслом, который на самом деле, несмотря на все перечисленные выше парадоксы сюжета, весьма глубок и оригинален.
Хоть сколь-нибудь внимательный читатель просто не может допустить мысли о том, что вот этот роман, где за каждым словом, за каждой строчкой чувствуется рука мастера - знатока мировой литературы, превосходного рассказчика и виртуоза стиля, на самом деле всего-навсего неудавшийся детектив. А значит, надо искать "подвох" и разбираться, ради чего на самом деле создавался этот весьма объёмный и во многом эстетически "вкусный" текст.
Ответ не так чтобы лежит на поверхности, но примерно к середине книге становится очевиден. Лунин не занимается расследованием, к которому у него нет способностей, и которого от него на самом деле никто и не ждёт. Он занимается познанием окружающего мира. Мир этот, хотя и находится в железнодорожной (и даже почти шаговой) доступности от его собственного дома, сложен, непонятен и в чём-то враждебен. Он живёт и развивается по неизвестным Лунину законам. Здесь каждый ведёт какую-то свою политическую игру, почти все обманывают друг друга и в первую очередь - его, Лунина, как самое наивное и неопытное существо в этом мире. Сам он - чужак, гость здесь, и тыкается носом из стороны в сторону, как слепой котёнок. А игра в сыщика и пародия на детектив нужны лишь для того, чтобы закрепить Лунина в этой чуждой ему среде и дать пропуск во все её закоулки. И лишь изучив законы, по которым устроен этот мир, Лунин вместе с читателем может проникнуть в тайну кровавых преступлений. Что и происходит в финале. В такой ситуации исследование политической жизни Сестрорецка-Брудербурга, взаимоотношений его обитателей, их характеров, проникновение в мотивы их поступков становится гораздо важнее снятия отпечатков пальцев и поиска застрявших в спинке дивана пуль. За внешним криминальным расследованием кроется на самом деле социальное исследование.
Приехавший в Брудербург Лунин подобен вольтеровскому Простодушному или, скорее, очутившемуся в аду Данте - именно такое сравнение подсказывает тем из своих читателей, кто на бронепоезде, сам автор посредством цитат из "Божественной комедии", которые неуловимый убийца подбрасывает возле каждого нового трупа.
И действительно, Лунин исследует политическое устройство миниатюрного государства подобно тому, как лирический герой Данте исследует устройство загробного мира. Оба на середине жизни вдруг оказываются в неведомой для них параллельной реальности. Оба познают её изнутри, не являясь в то же время её частю - в качестве почётного гостя, а не в качестве одного из обитателей этого малоприятного мира.
Более того, если рассматривать "Курортный детектив" в сопоставлении с дантовским "Адом", то многое, казавшееся изначально не совсем ясным и даже абсурдным, органично встаёт на свои места. Понятным, например, становится призрачный образ Моники, столь же недостижимый для Лунина, как Беатриче для Данте. Объяснимы в таком случае и всегда так кстати "случайные" появления Кириллова - давнего друга Лунина, который вводит его во дворцы политической элиты новой республики, знакомит с обитателями этого странного мира, помогает разобраться в нём. Ясно, что ему автор отвёл роль Вергилия.
При всём обилии параллелей с первой частью "Божественной комедии" нельзя рассматривать "Курортный детектив" как некую пародию на классику. В мире, куда попадает Лунин, всё серьёзно и даже пугающе. Аллегория ада использована скорее для пародии на мир окружающей автора действительности, то есть нашей условной современности. И хотя Бурмистров вряд ли ставил перед собой задачи сатирика, некоторые нелицеприятные моменты в сфере политики и социального устройства мира он всё равно отразил именно в этом ключе, не особенно их и утрируя.
Грязные политтехнологи; кумовство в политической элите, где рука моет руку; стремление "задобрить" народ перед выборами, создать в стране иллюзию мирного труда и благоденствия; манипулирование общественным сознанием; принцип "держи народ в стрессе и властвуй"; агрессивный пиар одной политической партии при реальной поддержке населением другой; произвол силовиков; захват собственности своих соотечественников под шумок на фоне госпереворотов; массовая убеждённость, что выборы - формальность и всё уже предрешено; банкеты во дворце и бесплатные обеды в ресторане для приближённых к седалищу фюрера на фоне запустения и разрухи в стране; помпезные парады и "робкий" голос оппозиции, который зачастую сдерживается лишь силой танков и спецназа. Не хотелось бы сопоставлять ад в вариации Бурмистрова с какой-то конкретной страной, но, согласитесь, всё это очень узнаваемо и не раз возникало в последние десятилетия то в одной точке планеты, то в другой. Да что там планеты... И малой сцены в виде Европы или постсоветского пространства с лихвой хватит, чтобы вместить эти и многие другие не самые жизнерадостные реалии.
Возможно это и совпадение, да иначе и быть не может, потому как, создавался "Курортный детектив" до того, как полыхнуло на Украине, но сходство между недавними и нынешними событиями в этой стране и описанным в "Курортном детективе" миром чересчур велико, чтобы его не заметить. Разруха и запустение в городе, уличные бои, лежащий на боку танк, "промятые до основания, здания, как будто по ним стукнули сверху по крыше огромным кулаком"... Чем не донбасский пейзаж? А заискивание властей перед Западом! А стремление поскорее всё переименовать, вытравить из памяти людей их историю, изничтожить всё, что хоть как-то напоминает о связях с Россией, об общем с ней прошлом! Ни на что не похоже?
Своим адом Бурмистров словно предупреждает читателя о том, до чего может докатиться современное общество, если оно не одумается, если ничего не изменит в своём устройстве. У наших ближайших соседей такой ад стал явью. И это далеко не единственный, да и не самый страшный пример в новейшей истории человечества. И адом может стать весь мир.
В заключение хочется вернуться к отправной точке моих рассуждений о романе Тараса Бурмистрова. Итак, перед нами "Курортный детектив", где нет ни курорта, ни детектива. Потенциальный читатель дезориентирован ещё до того, как он начнёт чтение книги. Но можно ли из-за этого считать название неудачным или неправильным? Вряд ли. Автор не то чтобы кого-то обманывает, а следуя принципу Умберто Эко о том, что "название должно запутывать мысли, а не дисциплинировать их", предлагает читателю самостоятельно интерпретировать свой текст, не только не давая ему намёка на содержание книги, а наоборот заведомо сбивая с толку. Кроме того, такое название оказалось... (не слишком ли экспрессивное слово?) гениальным с точки зрения коммерческой раскрутки книги. "Курортный детектив" занял в интернете нишу массовой литературы, хотя в действительности он вовсе не является лёгким чтивом. Дай автор в названии хоть какой-то намёк на правдивую интерпретацию своего текста, и его роман вряд ли бы когда-нибудь получил подобную популярность.
В качестве итога всему сказанному выше вывод можно сделать такой. "Курортный детектив" - вещь очень своеобразная и неоднозначная. Воспринимать её можно по-разному. Можно восхищаться стилем автора, оригинальностью сопоставления кулуаров современной политической элиты и последствий госпереворотов с адом в интерпретации Данте. Можно возмущаться неадекватностью Лунина и абсурдностью его методов расследования. Одно точно - равнодушным Бурмистров не оставит никого.
Тарас Бурмистров
Необходимые пояснения
Евгений Рахимкулов написал весьма органичное, тонкое и цельное эссе, с "внутренней динамикой" и драматургией - так что вторгаться в него не очень-то и удобно. Но кое-что я бы все-таки хотел заметить. Тем более что этот сюжетный поворот вызвал бурную реакцию и на обсуждении в Уфе.
"Теперь о детективе. Бурмистров ломает почти все каноны этого жанра. Не надо быть фанатом детективной литературы, чтобы заметить множество нелогичных и даже абсурдных действий в поведении Лунина как следователя.
Абсурд начинается ещё до того, как ему поручают найти загадочного убийцу. Меланхоличный писатель приехал в небольшой городок поработать в тиши и уединении. И вдруг вместо них находит здесь бурно развивающиеся революционные действия. Более того, получив от высшего руководства молодой республики приглашение на приём, он через некоторое время обнаруживает у себя в номере гостиницы аккуратно завёрнутый в ковёр труп с размозжённым черепом. Какой может быть реакция человека в подобной ситуации?
Вариантов, конечно, много. Вот наиболее типичные из них. Первый (самый честный, но не самый лучший): сообщить о случившемся полиции и (с маловероятным успехом) пытаться убедить её в своей непричастности. Второй (наиболее адекватный): втихую собрать поскорее вещички и рвать когти из этого отеля, города, страны. Третий (обычно к нему прибегают женщины): бежать по отелю, по улицам и кричать нечто вроде: "Помогите! Спасите! АААА! Убили!"
Что же в итоге делает Лунин? Преспокойно отправляется на приём к властям! А труп? Да пускай и дальше валяется в номере - там ему самое место" (конец цитаты).
Дело было не совсем так. Нарвавшись на труп, Лунин мгновенно изменяет своему недавнему решению отправиться на прием к Карамышеву, по-быстрому (именно что) "собирает вещички" и рвет когти из отеля, города и страны.
Недоступный (как заколдованный) на протяжении двух романов вокзал - в пяти минутах ходу. Но ему не удается пройтись по этой дорожке между соснами.
"Распахнув стеклянную дверь, он вдохнул свежий холодный воздух - и почувствовал себя почти в норме. На улице ярко сияло солнце, в этом году зима была совсем похожа на лето.
Чувствуя неимоверное облегчение, он сбежал по ступенькам на тротуар. Внизу стоял большой черный сияющий автомобиль, украшенный какой-то непонятной символикой. Одно из его стекол медленно опускалось. Лунин взглянул туда и увидел, к полному своему смятению, Кириллова, сидевшего на заднем сиденье с самым расслабленным и непринужденным видом. Этого осложнения он никак не мог предвидеть.
- Мишель, приветствую! - воскликнул Кириллов с той же интонацией, как и в прошлый раз. - Все-таки собрался? Я очень рад. Садись, я подброшу.
У Лунина мелькнула мысль, что сесть в эту машину было, возможно, самым глупым из всех поступков, учитывая возникшие обстоятельства. Но вступать сейчас в объяснения было бы очень некстати. Препирательство могло оказаться долгим, а ему хотелось убраться отсюда как можно скорее. Судя по виду Кириллова, никакого отношения к трупу в номере он не имел.
Чувствуя некоторую слабость в мыслях и особенно в воле и решимости, он махнул приятелю рукой, с легким содроганием вспомнив, чему предшествовал этот жест каких-то двадцать минут назад, и сел к нему на заднее сиденье. Машина немедленно тронулась, водитель был в униформе с той же символикой, что и на капоте".
Это никак не "преспокойно отправляется на прием". Что было делать Лунину?
Вот представьте себя на его месте. О визите договорено давно, Кириллов уверен, что Лунин придет. И поджидает его на машине.
Как раз в нужное время (с небольшим опозданием, но философы - они такие) Лунин появляется на ступеньках отеля. Теоретически можно было сказать Кириллову: "Ты знаешь, я уезжаю" - и направиться к железнодорожной станции "Курорт".
Но это значило вступить в препирательства (как и сказано в тексте) у выхода из отеля, а Лунину хотелось слинять от этого места как можно дальше и быстрее. Уговоры (явиться на банкет) в прошлый раз были долгими, а в этот могли и больше затянуться.
Еще более теоретически можно было не вступать ни в какие разговоры (проблематично для всегда вежливого Лунина), отмахнуться и откланяться. Нетрудно догадаться, что было бы дальше.
Освобожденный номер подлежал осмотру, а в случае немотивированного (и очевидно панического) бегства - немедленному осмотру. Понятно, что это делал бы Кириллов. Поезда не так часто ходят по станции "Курорт", до ближайшего такси полчаса по красивейшему лесу с искривленными соснами.
Куда как проще было сесть в машину - и дать ей увезти от этого места и себя, и слишком пронырливого Кириллова. А через 10 минут, по прибытии во дворец, ситуация вновь перевернулась, и Лунин внезапно из подозреваемого превратился в следователя с особыми полномочиями.
Очень удобно, что работа над проектом пошла еще за полчаса до получения задания. Оставалось только продолжать - почему бы и нет?
Особенность "КД" - что на каждом шагу (особенно на динамичных поворотах) надо принимать серьезные решения, от которых зависит если не жизнь, то ближайшее будущее точно, и весьма весомым образом. Можно было, например, сказать еще в машине Кириллову (тихо так и спокойно): "У меня в номере труп".
Это перекроило бы "всю историю", которая пошла бы совсем по другой дорожке. Мне больше нравится та, по которой я ее провел. Впереди у нас адски соблазнительная сцена, когда не подозревающий о трупе в номере Эрнест рассказывает Лунину о странной серии убийств, накрывшей беззащитный город.
Да, и еще одно. Опять же: Евгений Рахимкулов так проницателен и так великолепно излагает свои мысли, что меня слегка коробит сама мысль вносить поправки. То, что ниже - точно на 99,99%, оставшуюся же лепту я внесу после цитаты:
"Хоть сколь-нибудь внимательный читатель просто не может допустить мысли о том, что вот этот роман, где за каждым словом, за каждой строчкой чувствуется рука мастера - знатока мировой литературы, превосходного рассказчика и виртуоза стиля, на самом деле всего-навсего неудавшийся детектив. А значит, надо искать "подвох" и разбираться, ради чего на самом деле создавался этот весьма объёмный и во многом эстетически "вкусный" текст.
Ответ не так чтобы лежит на поверхности, но примерно к середине книге становится очевиден. Лунин не занимается расследованием, к которому у него нет способностей, и которого от него на самом деле никто и не ждёт. Он занимается познанием окружающего мира.
Мир этот, хотя и находится в железнодорожной (и даже почти шаговой) доступности от его собственного дома, сложен, непонятен и в чём-то враждебен. Он живёт и развивается по неизвестным Лунину законам. Здесь каждый ведёт какую-то свою политическую игру, почти все обманывают друг друга и в первую очередь - его, Лунина, как самое наивное и неопытное существо в этом мире.
Сам он - чужак, гость здесь, и тыкается носом из стороны в сторону, как слепой котёнок. А игра в сыщика и пародия на детектив нужны лишь для того, чтобы закрепить Лунина в этой чуждой ему среде и дать пропуск во все её закоулки. И лишь изучив законы, по которым устроен этот мир, Лунин вместе с читателем может проникнуть в тайну кровавых преступлений. Что и происходит в финале.
В такой ситуации исследование политической жизни Сестрорецка-Брудербурга, взаимоотношений его обитателей, их характеров, проникновение в мотивы их поступков становится гораздо важнее снятия отпечатков пальцев и поиска застрявших в спинке дивана пуль. За внешним криминальным расследованием кроется на самом деле социальное исследование".
Так и есть. Но все же Лунин ведет расследование. Более того - он продвигается к цели (как это ни дико, при его методах) самым оптимальным и кратчайшим путем.
Уж так устроен мир Систербека, что дикие методы тут лучше срабатывают, чем рациональные. Случай с первым расследованием (во втором томе будет и второе) ярко это высвечивает.
Для начала еще цитата из Рахимкулова:
"Расследования в книге как такового нет. Нет в ней и сыщика. А следовательно, не может быть и детектива. Да, есть гора трупов. Есть загадка, странные происшествия, интрига. Но поиск преступника ведётся за кулисами, и не Луниным, а совершенно другим человеком. А на сцене читателю в финале предлагается лишь результат этого расследования, но никак не его настоящий процесс.
Мудрёно закрученный клубок кровавых преступлений здесь не распутывается ниточка за ниточкой, а словно распадается в одночасье на части и сразу становится понятным. Конечно же, многих любителей классического детектива подобная вариация этого жанра может не устроить".
Это не так. Расследование идет именно шаг за шагом, и ведет его именно Лунин. Другое дело (чуточку повторяюсь), что в Систербеке ничего по-человечески не делается.
Лунин интуитивно чувствует, что ключ к разгадке - в странных записках, оставляемых у трупов. Поэтому ему даже в голову не приходит изучать какие-то другие детали преступлений - так быстро можно было бы заблудиться среди деревьев, за которыми не видишь леса.
Он совершает следующие действия: вешает на грудь иконку, срывается с забора и является в ресторан с зажженной свечой в руке (зачеркнуто). А если без шуток, то он:
1) узнаёт о записках сразу у Карамышева, обращая на них особое внимание 2) является снова к трупу - тот исчезает, бывает, но зато коллекция записок пополняется, это уже огромный шаг вперед 3) пытается прояснить происхождение не-дантовского текста, сначала в библиотеке, а потом у Муратова 4) расследует исчезновение Шмелева, то ли смерть, то ли что-то еще, как это обычно бывает в Систербеке 5) параллельно проясняет судьбу исчезнувшего трупа, подбираясь все ближе и ближе, пока в конце обе линии не сходятся.
Всю работу сделал он. Не хватало крошечной малости - личности убийцы, но это не так важно, по сравнению с выяснением "всех обстоятельств дела".
Всю накопленную информацию Лунин выбалтывает Муратову, а тот - Чечетову. Как я уже имел случай заметить, эта конструкция восходит к "Собаке Баскервилей", хотя Лунин все же более продвинут, чем Ватсон.
Другое дело, что он (в отличие от Ватсона) получил по ходу дела большое количество подсказок "от самой реальности". С каждой новой найденной запиской все сильнее шевелилось в памяти смутное воспоминание о листке, на котором были выписаны эти цитаты.
Но что еще важнее (и об этом я еще не говорил) - на самом деле он сразу узнал убитого в номере. То есть как узнал - где-то в глубоком слое психики, практически недоступном ему в начале цепочки событий "КД", оформилось ощущение: где-то я видел человека с похожей комплекцией, и даже был с ним хорошо знаком.
Гомерический смех истории, изложенной в "КД", заключается в том, что будь у Лунина получше с памятью - он мог бы вскрыть весь орешек уже после аудиенции у Карамышева, уединившись в роскошном номере с бокалом красного вина. Вместо этого он предпочел работать "в поле" - заснеженном таком, с колышущимися на ветру черными стеблями чертополоха, умершего прошлой осенью.
Чего только ни сделаешь, чтобы поменьше погружаться в свою память. Но она настигла его, неотвратимая, как скучный серийный убийца.
Константин Крылов
А РАЗГАДКА ОДНА - БЕЗБЛАГОДАТНОСТЬ. О месте действия романов Тараса Бурмистрова.
Что толку гоняться за картинами, если в Систербеке сам куст шиповника на грязном талом снегу, с ягодами, как сгустки крови, на фоне тусклого угасающего неба выглядит так, как нигде больше в мире? Он, правда, затруднился мне объяснить, в чем именно отличие.
Тарас Бурмистров, "Криминальная хроника"
Этот текст бесполезней романов Уайльда.
Да, я имею в виду именно вот этот мой текст, который у вас перед глазами. Да, это не кокетство - именно так я и думаю. Трудно представить себе что-нибудь более бесполезное и трогательно-нелепое, чем рецензия на реальную, но недоступную читателю книгу.
Увы, но вот так вот. Автор - имея на то крайне убедительные основания, имя которым бедность - не хочет пополнять своим трудом доходы пиратских библиотек, а продать русскую книгу в электронном формате невозможно (единственный ресурс, где книжки реально продаются - Амазон - принципиально не включает русский язык).
Мне, можно сказать, дали почитать рукопись. "По дружбе" - и с обычным в таких случаях условием нераспространения. Так что я остаюсь одним из немногих людей, прочитавших целиком второй том бурмистровского "Курортного детектива" - "Криминальную хронику".
Учитывая ещё и тот факт, что моя писанина вряд ли порадует даже этих немногих, включая автора книги - это действительно шедевр бесполезности. Зачем читать его? Ну мало ли. Люди иногда находят применение самым странным вещам.
Я читал "Хронику" глухой холодной ночью, в поезде, в плацкартном вагоне - пожилом, сухо поскрипывающем. В полной темноте - светился только экран планшета - под классический стук колёс и храп спящих пассажиров. Это были почти идеальные условия для восприятия данного текста. Правда, ощутимо не хватало шампанского. Наверное, Bollinger.
Покончив с этими важными, но утомительными подробностями, перейдём сразу к делу - то есть к механизму действия благодати и порождаемым ею мирам, один из которых и описывается в бурмистровских романах.
Для этого мне придётся изложить ряд вещей, которые и так известны (хотя и не обязательно приняты как истинные) всякому образованному человеку. Поэтому несколько следующих абзацев можно списать на моё занудство и спокойно пропустить.
Итак. Самое неприятное в благодати - это то, что она существует объективно. Хуже того, энергия благодати превосходит всё то, что мы называем "реальностью". Не вдаваясь в подробности, её можно представить себе как невидимый свет или силу, исходящую из надмирного источника и входящую в наш мир - или в "наши миры" - через тот путь, который соединяет realia и realiora (проще говоря, "от Отца через Сына" - мы все образованные люди и понимаем, что спор о филиокве есть спор недолёта с перелётом).
Мир - или его части - могут принимать или отвергать эту силу, в чём и состоит так называемая свобода. Если опуститься до физических аналогий, то это можно представить себе как поле, от которого частицы отталкиваются или к которому притягиваются, в зависимости от заряда. Некоторые стремятся к источнику благодати, некоторые ею же отбрасываются на периферию, во тьму внешнюю. Это зависит не от самой благодати, а от заряда частиц. Из чего сразу следует, что фаворский свет и пламя ада - это одно и то же, а также и единственность материального мира.
Первое очевидно. Частицы, заряженные, так сказать, отрицательно, стремятся к источнику поля, к Свету, хотя и не сливаются с ним - примерно по тем же причинам, по которым орбитальные электроны не падают на ядро атома. Их сонмы образуют оболочки так называемых высших миров. В свою очередь, частицы, заряженные положительно, то есть подобные самому источнику поля (в чём можно усмотреть суть гордыни: они как бы богоподобны), от него отталкиваются, и чем сильнее они заряжены, тем дальше их отбрасывает. Однако совсем уж гордо удалиться во тьму внешнюю они всё же не могут, так как причина их бытия находится в том же источнике. Эта постоянная нужда в том, что тебе в буквальном смысле слова противно, и составляет самую суть адских мучений. Которые являются одновременно "физическими" и "духовными" - впрочем, для того состояния, в котором они находятся, разницы нет.
Чем-то вроде перегородки между "светом внутренним" и "тьмой внешней" является так называемый материальный мир.
Материей мы называем частицы, равнодушные к собственной форме. Из материи можно "слепить что угодно". Относительно благодати материя нейтральна, так что её можно определить как "неопределённое", а точнее - как "неопределившееся" и в этом упорствующее. Материальный мир в целом - это neutrum, своего рода Швейцария, настаивающая на своём праве оставаться нейтральной. Как и Швейцария, материальный мир существует и не разграбляется (как бывало - см. второй стих Берешит) потому, что оба мира, которые она разделяет, слишком много в него вложили. Впрочем, это - в сторону.
Несколько слов об обитателях этого мира, то есть о нас. То, что соединение души с телом является чудом, очевидно. Целью этого чуда является встреча душ, которые, в силу разницы ориентаций, в принципе не могли бы встретиться в обычных духовных мирах. В частности, тут возможна встреча блага со злом и выбор между ними: нейтральность носителя души делает возможным для неё избрание принципа бытия. Посмертно изменить уже ничего нельзя - по крайней мере, в этом отношении.
Разумеется, представление о "посмертном суде" являются метафорой. Благодать - это простая сила, а сила не судит. Более того, нет инстанции, которая вела бы счёт дурным и хорошим поступкам - да и что такое "хорошее" и "дурное"? Сила реагирует непосредственно на то, чем душа является. Не на то, что ты сделал, а на то, чем ты стал. Из чего следует многое, о чём самое время помолчать.
Вопрос о том, куда попадают души после смерти, настолько хорошо исследован, насколько это вообще возможно для живущих. Собственно, мест таких много - это все миры, располагающиеся за пределами материального. Нас интересует один из них, в каком-то смысле ближайший к нам.
Вернёмся к образу материи-перегородки. Очевидно, что по обе стороны её что-то есть, и это - некие "две ближайшие реальности". Скорее всего, эти ближайшие реальности будут обладать какими-то свойствами, напоминающими материальный мир. Можно ожидать, что там будут существовать хотя бы формы вещей, а может быть, и их более-менее полноценные аналоги. Один из этих миров будет условно "светлым", другой условно "тёмным". Условно - потому что и Рай, и Лимб всяко приятнее нашей грешной земли.
"Светлый" мир - именуемый некогда Земным Раем - сейчас закрыт для людей. Всё же какие-то воспоминания о нём остались. Это мир доброй природы - что для нас звучит оксюмороном. Ничего человеческого - например, архитектуры - там нет, да и не нужно, благоустройство там естественное. Стоят ли там два дерева - Бог весть, мы не об этом. Нас сейчас интересует иное место. А именно - "тёмный" сосед материального мира. Вслед за католиками и Данте назовём его Лимбом.
Католическое вероучение определяет Лимб как место пребывания праведных душ, не просвещённых словом Христа. Туда отправляются души некрещённых младенцев, добрых язычников, нехристианских философов и мыслителей и прочих неплохих, в общем-то, людей, однако ж не католиков. Спишем это на конфессиональную заинтересованность. Однако принцип понятен: в Лимб попадают те частицы - прежде всего души людей - которые не отталкиваются от (или, если угодно, "не отрицаются") благодати, но и недостаточно тянутся к ней.
Речь при этом не идёт о теплохладности и равнодушии, нет. Скорее это те, на ком божественная механика даёт сбой. Духовные учителя разных традиций объясняют этот сбой "привязанностью к формам" - то есть стремлением не к чистому благу, а к каким-то его конкретным проявлениям, может быть и прекрасным, но ограниченным, а то и с примесью зла. Пристрастие к ограниченным формам объясняют, в свою очередь, сложными случаями всё той же гордыни. Но, возможно, дело обстоит сложнее - и существуют силы помимо благодати. Хотя и это - в сторону.
Как выглядит Лимб?
Описаний этого места в литературе достаточно. Данте я уже упоминал. Если отойти на мифологически значимое расстояние, то Элизиум греков располагается там же. Валинор Толкиена является вариацией той же темы. Но и какой-нибудь скромный андерсоновский "цветник женщины, которая умела колдовать", является частичкой всё того же мира. Так что материала хватает; выделим общее.
Прежде всего: в отличие от адских пространств, расстилающихся непосредственно за его пределами, Лимб - спокойное, цивилизованное место, не лишённое своей приятности. Души в Лимбе не испытывают мучений - ну разве что по собственной воле или из-за собственных действий. "Вечный покой" или "последний приют" - это сюда.
Очень важно, что в Лимбе существует человеческая культура. Например, та же архитектура: Лимб застроен красивыми зданиями, дворцами, замками. Даже у сурового Данте обитатели Лимба живут в замке с семью вратами, среди облагороженной природы - без райских волшебств, зато вип-класса. Примерно то же рисуют другие авторы, взявшиеся за описание "потустороннего мира" соответствующего типа. Это всегда города, городки, отдельные поселения - но не жизнь в норе или на открытом воздухе.
Стоит отметить некоторую архаичность Лимба. Новые веяния заглядывают туда не часто, так что общий стиль этого места - "уютная старина".
Далее: обитатели Лимба не знают материальной нужды и необходимости трудиться. Продукты и вещи всегда имеются в наличии, а услуги оказываются непонятно кем. Возможно, присмотревшись к этим безликим услужающим существам, обитателям Лимба стало бы не столь уютно - но они не хотят, да и не могут к ним присмотреться.
Тем не менее, особым весельем Лимб не отличается. Общее настроение его обитателей - тихая печаль, иногда томная, иногда светлая, но в целом именно печаль, а не радость. Связано это с тем, что в настоящей радости всегда присутствует частичка благодати, а с благодатью в Лимбе небогато, по описанным выше причинам.
С этим связано последнее (но не по важности) обстоятельство: обитатели Лимба не то чтобы совсем лишены памяти и самосознания, но испытывают со всем этим проблемы. Они плохо помнят себя - хотя навыки, умения, прочитанные книги, пережитые страсти и тому подобное у них обычно остаются. Многие из них не отдают себе отчёта в том, что умерли. Некоторые об этом догадываются - но в основном затем, чтобы с ещё большей страстью возжелать, чтобы всё вокруг них было таким, каким было при жизни - ну или мечталось при жизни.
Чтобы составить впечатление о том, как выглядит Лимб для его нового обитателя, стоит освежить в памяти финал известного булгаковского романа, главный герой которого - вместе с любимой - отправляются именно туда, на Заслуженный Отдых:
"...О, трижды романтический мастер, неужто вы не хотите днем гулять со своею подругой под вишнями, которые начинают зацветать, а вечером слушать музыку Шуберта? Неужели ж вам не будет приятно писать при свечах гусиным пером? Неужели вы не хотите, подобно Фаусту, сидеть над ретортой в надежде, что вам удастся вылепить нового гомункула? Туда, туда. Там ждет уже вас дом и старый слуга, свечи уже горят, а скоро они потухнут, потому что вы немедленно встретите рассвет. [...]
Мастер и Маргарита увидели обещанный рассвет. Он начинался тут же, непосредственно после полуночной луны. Мастер шел со своею подругой в блеске первых утренних лучей через каменистый мшистый мостик. Он пересек его. Ручей остался позади верных любовников, и они шли по песчаной дороге.
- Слушай беззвучие, - говорила Маргарита мастеру, и песок шуршал под ее босыми ногами, - слушай и наслаждайся тем, чего тебе не давали в жизни, - тишиной. Смотри, вон впереди твой вечный дом, который тебе дали в награду. Я уже вижу венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. Вот твой дом, вот твой вечный дом. Я знаю, что вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах. Сон укрепит тебя, ты станешь рассуждать мудро. А прогнать меня ты уже не сумеешь. Беречь твой сон буду я".
После этого очень длинного вступления можно, наконец, приступить к краткому обсуждению бурмистровских романов - "Курортного детектива" и "Криминальной хроники". Действие которых происходит - по воле автора или вопреки, не столь важно - именно в Лимбе. Точнее, в одном из его доменов. В городе Систербеке, потустороннем двойнике российского Сестрорецка.
Оговорюсь сразу. Автор нигде и никогда подобного не утверждает. Более того - он вряд ли согласится с моей интерпретацией. Хотя символы и знаки Лимба разбросаны по тексту щедрой рукой.
Начнём с имени города. Старинное шведское название очень соответствует общему стилю Лимба: архаика там в чести, а вот Россия - не очень. Точнее, России в том мире нет. Или есть - но где-то далеко, ненужная и неинтересная. Разумеется, это с точки зрения систербекцев - поскольку у них Россия ассоциируется с покинутой жизнью. Судя по всему - не блестящей. Где-то была и Европа - оттуда тоже умирают сюда, хотя и с меньшей охотой.
Очень тонко - и зловеще - звучит слово "курорт", вынесенное на обложку первой книги. В реальном Сестрорецке действительно есть курортная зона (бывшая Канонерская слобода). Однако здесь "курорт" символизирует ровно то, о чём шептала Мастеру Маргарита: Место Покоя.
Топонимика города соответствует обычной стилистике Лимба. В бурмистровском Систербеке есть улица Безблагодатная и рядом Безотрадная. В центре города находится огромное озеро (оно есть и в реальном Сестрорецке, но это в данном случае неважно), которое "превращает город в остров, зажатый между двумя побережьями, морским и озерным" - то античный "остров Счастливых" и воспетый Рильке:
тот слепой огромный серый пруд,
что над своим далеким дном повис,
как ливневое небо над землею.
Систербек Бурмистрова - довольно населённая область Тьмы. В нём проживает около тридцати, а то и пятидесяти человек. Для Лимба это очень много. Остальные - те самые серые тени, присматриваться к которым нежелательно. Они возникают и исчезают, когда это нужно истинным систербекцам. Главный герой Бурмистрова, Лунин, часто гуляет по абсолютно пустому городу. Он и есть пустой: мнимая часть населения, когда от неё ничего не требуется, не утруждает себя присутствием. Ну так это и правильно.
Настоящие люди в Систербеке живут во дворцах - в соответствии со вкусами, комплексами и страхами каждого из них. Главный герой, к примеру, устраивается в доме, который ему сперва удобно воспринимать как чужой. Однако через какое-то время он обнаруживает, что это дом писателя - вплоть до открывшегося чердака с письменным столом, горой рукописей (разумеется, чужих) и пачкой чистой бумаги с чернильницей - насколько можно понять, с невысохшими чернилами. А незваный гость обнаруживает в винном баре шамбертен 1911 года, что окончательно примиряет героя с его обиталищем.
Остальные живут примерно так же, что выглядит иногда весьма экстравагантно - поскольку пластичная реальность Лимба приспосабливается к подлинным желаниям людей, а не к их представлениям о приличном и полагающемся. Бурмистров тщательно выписывает ряд забавных и страшноватых интерьеров и гротескных сцен, в них разыгрывающихся. Чего стоит, например, "хозяин города", сидящий посреди огромного пустого дворца на высокой стремянке перед книжным шкафом и увлечённо читающий толстый фолиант. Сцена, практически повторяющая честертоновскую из "Возвращения Дон-Кихота", но герой Честертона изначально заявлен как фрик, его так и воспринимают - а герои Бурмистрова не видят в происходящем ничего удивительного. Как и в том, что личные покои "хозяина" представляют собой абсолютно точную копию комнаты в студенческой общаге.
Впрочем, реальность Систербека вообще довольно пластична и может измениться от любого сильного чувства. Дворец может сгореть от гнева человека, из него выходящего - и угли на пепелище не погаснут очень и очень долго... Только полная невозмутимость героев и принятие ими ситуации спасает положение. Читатель может долго, очень долго принимать происходящее за нечто посюстороннее - благо, автор всегда предоставляет ему такую возможность.
При всём при том не стоит думать, что обитатели потустороннего города контролируют ситуацию в нём. Они и себя-то не контролируют - в силу тяжких проблем с памятью и волей. Они существуют, не испытывая особенных нужд и тягот, кроме одной - как объяснить себе, кто они и что они тут делают. Из этого рождаются многие недоразумения.
Например, политика. Да, и в Лимбе бывает "политическая жизнь". Разумеется, она по большей части имитируется всё теми же услужающими духами, в случае нужды угодливо составляющими толпу, а то и "революционные массы". Реальная же борьба, разумеется, ведётся между настоящими жителями и имеет характер гиньоля - поскольку преследует отнюдь не политические цели, а попытку прояснения сумрака собственного сознания через выяснение отношений. В принципе, такой метод иногда работает и в нашем мире. Не буду продолжать - потому что обсуждать сюжетные перипетии в отсутствие текста по меньшей мере некрасиво.
