Грубая рука хватала из деревянного короба новенькие промасленные гвозди, ставила их к стенке, а другая ржавым молотком равнодушно и точно забивала их в доски. Все гвозди быстро и навечно погружались в дерево.
Но вот один из них не сдвинулся с места от удара, видимо угодил в сучок.
- Дзинь!- громко крикнул гвоздь и от злости пустил длинную искру.
Потом задрожал, согнулся и плашмя влепился в стенку. Громыхнуло ругательство человека, а руки его уже пошли дальше делать своё ударное дело. А согнутый гвоздь так и остался приплюснутым к стенке, одетый в ребристую кепку.
За узким сарайным окном темнота сменяла свет, весну- лето. В сарае стояла корова и часто, дёргая боком, нащупывала в стенке загнутый гвоздик. Она тёрлась об него, от чего на гвоздике застревали коровьи волосы. Гвоздь думал о том, что не смог выполнить своей работы, в то время как его братья честно скрепляли стены сарая. На улице шли привычные дни с их му-му, кря-кря, ме-ме, ко-ко и кукареку. В один из таких дней, когда коровы в сарае не было и гвоздь спокойно созерцал всё окружающее, не загороженный от мира домашним зверем, вдруг он услышал стук молотка, который бил очень часто. Потом раздались крики, фырчанье машин, беготня, плач. Одним словом всё ожило в узком сарайном окне.
Корова почему-то совсем не вернулась, и ночью с улицы были видны недалёкие всполохи пожара. От них в сарае всё затанцевало. Вилы, грабли и даже верёвки на стене, казалось, пляшут как живые. Да и сам гвоздь уже местами начавший ржаветь, заблестел всей своей ребристой кепкой. Так продолжалось долго, и гвоздь был в тревожно праздничном настроении.
Однажды вечером в сарай вошли два человека, на головах у них были шапки, похожие на горшки в которые хозяйка доила корову. Люди осмотрели сарай и зачем-то выбросили из него вилы, грабли и верёвку. Затем внесли под руки человека с бородой, который когда-то строил это помещение, и бросили его на солому.
Гвоздь обрадовался: может человека принесли сюда специально, что бы он, наконец, выпрямил его и забил, как положено. Но работник неподвижно лежал на соломе и молотка у него не было. Тут гвоздь понял, что забивать его не собираются и совсем было расстроился, но бородач поднял голову и огляделся, что-то ища. Гвоздь изо всех сил пытался попасться ему на глаза, но луна лупила лучами в другой угол. Бородач встал на четвереньки и пополз по сараю, шаря руками по полу, но ни чего, кроме соломы, здесь не было. Он толкнул дверь, она была заперта и за ней слышались звонкие шаги. Тогда он сел в угол и что-то зашептал, то, вздыхая, то страшно ругаясь. Время от времени он сильно бил кулаком об стену, от чего тряслись все доски сарая. Вдруг рука работника угодила как раз по тому невезучему гвоздю, который был только загнут, но не забит. 1 Хозяин кулака отдёрнул руку и застонал. Край кепки гвоздя сильно впечатался в его кожу. На минуту он задумался, а затем стал нащупывать проклятый гвоздь. Наконец пальцы уцепились за него потянули и выпрямили. Несколько качаний и гвоздь уже был в большой тёплой ладони. Человек подлез ближе к свету луны, чтобы получше рассмотреть найденный кусочек металла. Он был длинный и острый. Это понравилось человеку, он опять крепко сжал гвоздь в кулаке и упал на солому.
Теперь перед гвоздём открывалась новая, ещё неизвестная жизнь. Теперь он не сидел в доске как в тюрьме. Он был прям и свободен. Скоро сквозь пальцы человека он разглядел, приходящий из оконца, рассвет.
У сарая послышались хлюпающие шаги. Дверь взвизгнула и открылась настежь.
- Русиш швайн, штейт ауф! Вставайт!- раздалось из-за двери.
Человек открыл глаза и поднялся. Гвоздь почувствовал, как его остриё вжали в запястье руки.
- Бум, бум, бум, - услышал гвоздь стук, идущий, откуда то изнутри. Он всё нарастал, от чего и гвоздь стал чувствовать сильную дрожь. Он понял, что его сейчас вобьют, но только не знал куда.
- Отвечать, где есть партизанен,- прозвучало нечто холодное.
- Ни чего не скажу, фашистская харя,- вырвался голос из человека.
И тут же гвоздь понял, что куда-то летит вместе с рукой, но не видел куда. Его шляпа была крепко зажата в кулаке. Гвоздь вонзился во что-то мягкое теплое, и жидкость брызнула на него, утопила. Совсем рядом кто-то пронзительно взвизгнул, и как будто сильно хлопнули кнутом.
Человек отпустил гвоздь и тот увидел, что его хозяин лежит на том человеке, который кричал, а сам он торчит в его шее. Кто-то быстро вырвал его и бросил в угол. Теперь гвоздь валялся в соломе весь мокрый и красный и думал, как бы не заржаветь.
Людей утащили, дверь захлопнули, и опять наступила безнадёжная полутьма. Ночью гвоздь взглянул на пятно луны в углу сарая и увидел, что он не один. Там валялось круглое чужое существо. Днём оно весело зажелтело под лучом солнца.
-Ты кто будешь?- звякнул гвоздь.
Существо вежливо ответило на непонятном языке, и гвоздь больше ни о чём его не спрашивал.
На следующий день на улице сильно рокотало, дымило, стучало, гудело и орало. Потом когда всё утихло, дверь в сарае распахнулась и на пороге такие же бородатые люди, каким был хозяин гвоздя.
- Здесь что ли его?- спросил один из них и другие молча кивнули.
Он пошёл по сараю, что-то рассматривая на полу и поднял ту самую жёлтую штуковину, которая появилась здесь недавно. Посмотрел на неё, вздохнул и сунул в карман. Повернулся было уходить, но вдруг увидел этот самый окровавленный гвоздь. Медленно нагнулся и взял его.
- Вот он гвоздик- то, которым он фашиста ковырнул.
Бородач бережно вынул из кармана грязную тряпицу и завернул в неё и гвоздь, и жёлтую непонятность.
Долгое время они так и лежали вместе, в темноте кармана. Жёлтая штука
2
пыталась снова заговорить с гвоздём, но он упрямо помалкивал. И даже как- то, разозлившись на неё, за то, что она часто бьётся об него при шаге, черкнул по ней длинную полоску.
Однажды их вынули из тряпицы и положили на гладкую поверхность, а сверху накрыли стеклом. Теперь десятки людей скользили по ним глазами и гвоздь понимал, что он теперь стал нужным, хотя его никуда и не забили. Он старался скрыть свою былую кривизну, гордо держа свою шляпку- кепку. Иногда его жёлтая соседка пыталась подкатиться к нему, болтая непонятное, но гвоздь даже не смотрел в её сторону.
Если бы он умел читать, он ещё больше возгордился, прочтя табличку, которая лежала возле его острия. На ней было написано: Личные вещи партизана П. С. Кравчука. Пуля из черепа партизана и гвоздь, которым он ранил немецкого офицера.