Аннотация: Это рассказ о пьесе Александра Сергеевича Грибоедова ГОРЕ ОТ УМА. Объяснение, почему Чацкий никогда не сходил с ума. Даже "слегка". Чацкий и София это Адам и Ева. Действие пьесы происходит не на Земле, а на Небе.
БОЖЕСТВЕННАЯ КОМЕДИЯ
ГОРЕ ОТ УМА (Игра в бисер, Игорь Волгин)
Эпиграф Все говорят: - Нет правды на Земле. Но правды нет и выше.
А.С. Пушкин
Хвастать, милая, не стану. Знаю сам, что говорю. С неба звездочку достану, И на память подарю. Обо мне все люди скажут: Сердцем чист. И неспесив. Или я в масштабах ваших Недостаточно красив?
Некоторые (И.А. Гончаров) говорят, что хорошо рассматривать это произведение Грибоедова, как комедию, как постановку на сцене. Говорят и... и не делают этого. По традиции социалистического реализма считается, что художественное произведение, нравы, описанные в нем, героев, надо считать типичными. На самом деле, наоборот: - Художественное произведение это исключение из правил. Как говорил Дюма про свои романы: - Я вешаю свои картины на стену истории. - Нет даже речи, ни о каких типичных срезах истории. И здесь тоже. Можно хоть сто раз повторить, что мы считаем такого-то героя типичным. Все равно он будет исключением из правил. Всегда. Не потому, что такого нетипичного героя выбрали по ошибке, а потому что это всегда текст. Роман, пьеса. И, следовательно, перед нами не: - Весь мир. - А только часть его. Об этом все знают, но, как говорится, без выводов. Конкретно, сейчас перед нами не совсем та история. Пропущена посылка. Грибоедов, видимо, считал, что и так все знают, что было до этого. А до этого Бог предложил Адаму жениться. Но чтобы это не было: - Взял за шкирку и потащил в постель, - предложил Адаму поухаживать за девушкой. Что, собственно, и означает: - Разыграть комедию. Обычно это борьба с родителями и с соперником. Так как родители согласны, остается соперник. Имеется в виду, что родители девушки Бог и Адам. Один написал программу создания Евы, другой предоставил материал. Саму леди принимать во внимание не приходится, ибо: - У нее и так нет души. Ей по барабану. Она пойдет за любого, у кого есть душа. И вот Адам в роли Чацкого прибывает к своей невесте, с которой был знаком еще с детства. То есть с того самого времени, когда Бог вытащил ее из его ребра. Значит, прибывает он весь в остротах, как Рембо в пулеметах. Кого ожидает встретить Адам в качестве соперника? Кто будет играть эту роль подставного? Он думает, что это будет какой-нибудь бог. Ведь в Библии говорится, что Бог - Один. А богов много. Может быть, это будет сам бог искусств Аполон? Или Дионис. Может быть, даже хромой бог Гефест. Некоторые бабы любят мастеровых. И в надежде, что легко разобьет этих ребят, Адам в роли Чацкого входит с романтическими стихами в стиле Курочкина: - Я работаю отлично. - Премирован много раз. - Только нету жизни личной. - Мне, любимая, без вас!
Дама в ужасе. - Почему? - не сразу понимает Чацкий. Он хорошо вооружен, она ему родственница. Из него же сделана. Где ошибка? Недостаточно гранат взял с собой. Нет! Слишком силен противник, вышедший против него. Адама изумляет такая подстава Бога. - Козёл! - понимает он. Имеется в виду Бафомет, или попросту дьявол. Сатана. - Вроде бы, - думает Чацкий: - Зачем в комедии устраивать такую подставу? - За Еву он должен сразиться с сатаной. С одной стороны Еве он тоже родственник, поэтому знанием струн ее души (или что у них есть еще там, как говорил Высоцкий), победить нельзя. Тем более, души у нее вообще нет. Не запрограммировано. Но какие-то знания об ее детстве существуют. И оба их знают. Бафомет, или сатана в роли Молчалина знает и Адама. Знает ли Адам слабости своего противника? Сомнительно. Поэтому все удары Чацкого отправляются в него же самого, бумерангом. Все бес толку. Может получиться, что Софье напрочь не нужны общечеловеческие утверждения Чацкого. Ей нужны Своя Семья и Свой Дом. Увы, она не понимает, что не может быть части без целого. Она должна быть за Свой Дом для каждого будущего жителя Земли. В чем здесь разница? Разница есть. Желание иметь Дом по домостроевским правилам и Дом, который имела в виду Агата Кристи, когда говорила про свой трехэтажный дом у реки с большим садом, с персиками в теплице: - Наша радость и наша гордость. Вроде бы зачем так грубо? Ведь, как написано, на Том Свете ничего из Этого не пригодится. И гораздо лучше делать, как делают люди на пути к коммунизму: - Не иметь собственности лучше, чем иметь. Зачем тогда Джек Лондон скупал Землю, как только ему предлагали ее по сходной цене? Хотя он не имел на тот момент денег, чтобы заплатить за собственность. И вынужден был отрабатывать, жертвуя Творчеством. Он должен был писать все, что попало, чтобы заплатить за взятую в долг Землю. Зачем?! У него и так уже было много Земли. Как будто он получит Там, в Раю столько же собственности, сколько имеет здесь, на Земле. Собственность греет ему душу. Хорошо из ничего в День Конца Света стать человеком с правом собственности. Имеется в виду, что человек на Земле хотя и приобрел собственность, но все равно остался рабом на плантации хозяина. После Конца Света раб приобретает право Владеть. Владеть собственностью. С этой точки зрения собственность приходится признать Священной. Как-то это связано с Небом. Право быть хозяином, быть не рабом, а свободным человеком закрепляется в душе. Иногда можно видеть или слышать, как изображаются русские собственники. Считается очень хорошо, если они нарочно хлопают дверью мерседеса. Они не видят в собственности того тепла, которое может растопить холод того места, куда они попадут после смерти. Так вот София понимает счастье, как Свой Дом. Просто счастливый дом на Земле. Бог предположил, что Свой Дом должен иметь смысл и на Небе. Говорят, что только человек может предполагать, а Бог всегда располагает. Очевидно, что это не так. Ибо почему Бог не может, как физик-теоретик наслаждаться предположениями. Наслаждаться предположениями, пока теория не приобретет завершенный вид. Часто герои фильмов (Голливудских) называют свои бары: - Наша радость и наша гордость. Здесь нет. Как и раньше Черномырдин здесь поставил все точки над и: - Только рынок! Но не базар. Следовательно, священное право собственности на Свой Бар - не распространяется. Только на нефтяной кран. Кто такой Чацкий? Становится ясно, кто он, из ответа на вопрос: - Что сейчас бы делал Чацкий? - Не думая ни секунды, преподаватель МГУ ответила: - Уехал бы отсюда! А в начале 90-х участвовал в Перестройке. Вот какая стена перед Чацким в виде соперника. Невозможно пробить в ней брешь. Невозможно бороться. Только уехать. Здесь Свой Дом со священным правом собственности не приобретешь. Это как было констатировано Чацким, так и осталось. И не видно конца этому атеизму. Чацкий проиграл Софии в боях Семнадцатого года. И это была не Лилит, которая уже запрограммировано не будет слушать мужа, а Ева. Адам имел с ней родственную связь, но его вооружения не хватило против сатаны, который в роли Молчалина мог спокойно заигрывать с Лизой, ибо знал, что в будущем именно кухарка будет управлять государством. А Софья никуда не денется. Она не Агата Кристи и не Джек Лондон, не поверит словам Чацкого, что существует: - Священное право собственности. - Собственности, которая пригодится на Небе. Пушкин сказал, что Чацкий дурак. Почему? Дурак, потому что переоценил свои способности здесь, в России, и желал Софью. Так сказать, не похоже. Ведь он любил Софью потому, что надеялся сложить свое знание необходимости Перестройки с ее приверженностью к своему дому. Хотел сделать нам Священное Право Собственности - Священную Декларацию Независимости. Надо было, как советовал Апостол Павел, бросить ее ко всем чертям. Будь просто свободным человеком. Не женись. В итоге Чацкий и получил Горе от Ума. Из-за своей самонадеянности обрек на те же самые издевательства Софию. Издевательства, которые она устроила ему до свадьбы. - Вот, мол, как будут называть меня, если выйду за тебя замуж. Вот как будут ко мне относиться. Бог дал Чацкому ум, а вместе с ним, в нагрузку, и жену. Как будто дело происходило при советской власти. Теперь мы хватаемся за голову. - Господи, зачем?! - И понимаем, что дураки, как сказал Пушкин, и все наше горе от ума. Ибо его давали только вместе с женой. Как Сократу. - Но был ли у него выбор?
Трамвайный хам. Если София может так воспринимать слова Чацкого, то возникают сомнения: - Ева ли она? Родственница ли она ему? Или России досталась Лилит?
Почему человек, как Чацкий, постоянно мечет бисер перед свиньями? Вроде бы понятно: - Хочет выделиться. Показать свой ум. Вы не понимаете, а я понимаю. Но вряд ли это так. Ведь мысли, слова Чацкого его душевная потребность. Ни одной (почти) женщине не понравится, что ее будущий муж выставляет себя перед ней таким умником. Иди в свою лабораторию, и там разгадывай свою Двойную Спираль. А дома муж должен уметь забивать гвозди и выполнять поручения жены. На другое она никогда не согласится. Первенство Адама в том, что он берет на себя главную роль. Роль помощника своей жены. Он должен делать все, как первый, а по форме быть вторым. Как муж Графини в Пиковой Даме, который был дворецким. А также главой масонской ложи. Чацкий, как Декабристы, знает, что решить проблему нельзя. Можно только говорить о ней. А говорить против пушек - смертельно. София ведет себя по отношению к Чацкому, как Анка Пулеметчица. Выдает очереди, как будто по приказу. Чьему? Говорить, что София это просто Лилит, которая желает только одного: уничтожить своего будущего мужа, считаю бесперспективным. Может, это и так. Но что толку? Здесь ведь нет Евы. Есть только Лилит. В Библии написано, что не надо метать бисер перед свиньями. Однако у человека нет другого выбора. И не это имел в виду Пушкин, когда говорил, что Чацкий дурак. Зачем тогда он сам хотел придти на ту площадь, где Декабристы метали бисер перед Царем. Зачем тогда это делали Булгаков, Венедикт Ерофеев, Сахаров? Ведь им за этот бисер не платили. Как сказали Михаилу Булгакову: - Может быть, издадут его книгу Мастер и Маргарита. Но только через сто пятьдесят лет. Тогда может и денег не будет. В ход пойдут доллары.
Бог решил усовершенствовать мир, и создал для этого Адама. Провести, так сказать, Перестройку. Ведь Мир это Он Сам. Почему так? А как? Все так. Человек не только сам управляет собой. Слово Фамусов похоже на слово Саваоф. Если Фамусов бог, если он за Адама, то почему он поддерживает слух о его безумстве? Фамусов ничего не может сделать! Он не Силиконовая Долина. Он это еще: - Ламповый приемник! Бог просто не имеет чипа, необходимого для Перестройки. Для изменения себя, он и запустил в Космос Адама. Запустил сюда, к нам, на Землю. И Земля из задворок Мира превратилась в Центр Мира! Вы можете не считать, что Фамусов - бог. Но власть от Бога. Устройство общества на Земле то же от Бога. Какая разница? Все будет то же на то же.
- Но кто бы думать мог, чтоб был он так коварен! - говорит София вся в слезах. В чем коварство Молчалина? Ну не в том же, что он не любил Софию, а притворялся, что любит. Ведь у него не было коварных намерений. Как-то: жениться на ней, потом отравить ее, а жениться на Лизе. Что-то такое по Агате Кристи. В чем тогда его коварство? Комедия означает спектакль, розыгрыш. Все подстроено. Что, в общем-то, происходит всегда. Но напомнить об этом не лишне. Сам Фамусов говорит: - Хоть подеритесь, не поверю. - Не поверит, что София и Чацкий за одно, что они до сих пор влюблены. Но ведь об этом нет нигде ни одного слова! Где эта скрытая любовь Евы к Адаму? Но другие почему-то говорят. Сам Фамусов об этом говорит неоднократно. - Тьфу, господи прости! Пять тысяч раз твердит одно и то же! То Софьи Павловны на свете нет пригоже, то Софья Павловна больна. Скажи, тебе понравилась она? Здесь пересказ слов Чацкого, но ясно, что Фамусов подозревает в любви к нему и Софью. Дллее, Лиза сомневается, что любви Софии к Чацкому уже нет. Софья говорит о прошлой любви к Чацкому: - Делить со всяким можно смех. - Но Лиза сомневается, что дело только в веселых разговорах: - И только? Будто бы? Софья отвечает, что, мол, да, но зачем было уезжать надолго, если любит. - Ах! если любит кто кого, зачем ума искать и ездить так далеко? Ева, видимо, не в курсе, что им предстоит поездка далеко. На Землю, И Адам ездил как раз осматривать место, где будет их дом. Только во сне София проговаривается: - Вдруг милый человек, один из тех, кого мы увидим - будто век знакомы. Можно думать, что она имеет в виду Молчалина. Он милый друг. И именно потому, что любовь их тайная. Но тайной является как раз другая любовь. Любовь Ромео и Джульетты. Они любят друг друга. Да нельзя. Почему? Грех! - Который же из двух? - говорит Фамусов. Ему уже ясно, что оба эти парня полетят на Землю. Только кто в качестве кого? То, что Фамусов сам появляется во сне Софии не с облаков, а из подпола, означает, видимо, что он лично раскочегарил этот отправляющийся на Землю корабль. Кочегарка, как известно, находится под палубой. А то ведь, действительно, можно и не долететь. Из Рая-то, чай, далеко до Земли. Можно и ко дну пойти, как Титаник. Бог сам их проводил, но страшно было даже Ему. Поэтому: - Раскрылся пол - и вы оттуда, бледны, как смерть, и дыбом волоса! Да-а, далеко, значит, отсюда находится Рай. Так далеко, что даже Бог в ужасе от такого путешествия. Но проводил, чтобы ничего не случилось. София опасается, что Чацкий не поймет: - Без Молчалина Туда, на Землю, нельзя. - Ибо именно Молчалин назначен уполномоченным. Именно он выписывает комсомольские путевки на эту Целину. Собственно, почему любовь на Земле это грех. Потому что она возможна только, как: - Секс втроем. И вообще: - Секс - это секс втроем. Как минимум. Поэтому это и грех. Без Молчалина никуда. Можно думать, что София хочет разлюбить Чацкого потому что не хочет ехать на Целину. Как в кино. Лучше остаться в Москве. Но потом героиня понимает, что в Москве для нее уже нет места. Пусть лучше Чацкий скалит зубы на Целине, чем в Москве Скалозуб. Фамусов готов отдать Софию Чацкому. Но с условием: - Поди-тка послужи. Что и значит: езжай на Целину и будешь счастлив. Как говорится: - Едем мы друзья в Дальние Края. Станем Новоселами и ты, и я!
Ситуация здесь аналогична ситуации в Барышне Крестьянке Пушкина. Там тоже разыгрывается спектакль. Хотя некоторые читатели могут думать, что вот, мол, приехал молодой барин, в деревню, спасаться от несчастной петербургской или московской любви, и некуда ему деваться: влюбился в дочь соседа, тоже помещика. В Лизу Муромскую. Но Лиза была игривой дамой, и решила представиться ему сначала Акулиной. Просто так, от скуки. Нет, друзья мои, нет! Ключ в посылке. Если бы было так, как вы думаете, то прав бы был Белинский, когда сказал, что ему непонятно, зачем Пушкин написал этот роман. Алексей Берестов и Лиза Муромская встречались в Петербурге или в Москве. Поругались. Она уехала домой, в деревню. Может быть, даже еще круче, в современном стиле. Они поругались из-за того, что она была проституткой. Как минимум любовницей какого-нибудь Князя или Графа. Кажется, что это невозможно, немыслимо. Однако, именно такой случай описан в Станционном Смотрителе: - Вот уже третий год, - заключил он, - как живу я без Дуни и как об ней нет ни слуху, ни духу. Жива ли, нет ли, бог ее ведает. Всяко случается. Не ее первую, не ее последнюю сманил приезжий повеса, а там подержал, да и бросил. Много их в Петербурге, молоденьких дур, сегодня в атласе да бархате, а завтра, поглядишь, метут улицу вместе с голью кабацкою. Пушкин описывает любовные приключения Алексея в Москве, как не имеющие прямого отношения к делу. Сейчас имеется в виду Барышня-крестьянка. Текст Пушкина: - Барышни поглядывали на него, а иные и заглядывались; но Алексей мало ими занимался, а они причиной его нечувствительности полагали любовную связь. Еще: - Легко вообразить, какое впечатление Алексей должен был произвести в кругу наших барышень. Он первый перед ними явился мрачным и разочарованным, первый говорил им об утраченных радостях и об увядшей свой юности; сверх того носил он черное кольцо с изображением мертвой головы. Все это было чрезвычайно ново в той губернии. Барышни сходили по нем с ума. Но всех более занята была им дочь англомана моего, Лиза.
Лиза потому и занята была более других Алексеем, что именно за ней он и приехал. И пароль его любви перстень с черепом. Для кого он его надел? Только для нее. Для Лизы. Что вот, мол: - Я умер от любви, как когда-то бедный Йорик.
Теперь, чтобы помириться, он должен доказать, что прощает все. Более того, считает виновным себя, и готов доказать свою любовь. Алексей разыгрывает спектакль. Перед кем? Перед Лизой, именно перед Лизой. Перед Лизой, но на сцене! Чтобы видели все. Чтобы Лиза видела, что видят все. Он забыл, что она была проституткой. И Алексей согласен теперь задавать только один вопрос, как Лайза Минелли, когда надо прыгать: - На какую высоту? Собственно София и хочет проверить любовь Чацкого. Его способность быть не мальчиком, но мужем. Проверить его способность на секс втроем. Увы, но на Земле это без вариантов. Еще три года назад Чацкий был "Недорослем Фонвизина". Кем он стал теперь? Стал ли мужем, чтобы, так сказать, претендовать на роль Адама. Или нет?
Коварство Молчалина в том, что он распечатал тайну Софии: - Она любит Чацкого. Именно по этой причине дьявол Молчалин отказывается нее, и говорит ей об этом. Говорит вслух, как будто не знает, что София сверху подслушивает. Он ее ругает, а София называет Молчалина коварным. Вот слова: - Я в Софье Павловне не вижу ничего завидного, - говорит Молчалин. И добавляет: - Пойдем делить любовь плачевной нашей крали. Она отвечает: - Но кто бы думать мог, чтоб был он так коварен! Почему мы думаем, что Молчалин знает, что София слышит его? Ведь это не очевидно. Почему надо думать, что всё: - Подстроено. Почему Фамусов говорит Чацкому: - Брат, не финти, не дамся я в обман, хоть подеритесь, не поверю. Не поверю обратному. Потому что это очевидно. Не смотря на не очевидность. Очевидно, если считать, как Шекспир: - Ведь мир театр, а люди в нем актеры. Ибо все видят, как София крадется по лестнице, а Молчалин в это время говорит, что не любит ее. Все видят, где спрятался Чацкий. Он в это время не уехал, не улетел на Марс, а находится здесь же. Так может быть только в одном случае: - Зрители в зале находятся не за непреодолимой Берлинской Стеной, а то же участники пьесы. Действующие лица! Вроде бы: - Спектакль-то он, конечно, спектакль. Но за пределами его существует зрительный зал. Реальность. Нет. Наступило другое время. Теперь и Реальность в деле. Итак, сатана, Молчалин доказал Богу, Фамусову, что София любит и его, Молчалина, и Чацкого. И, следовательно, согрешила. Есть все основания выписать ребятам путевку на Целину. Получается, что Ева все-таки была бы не против остаться в Раю. И разводить такие платонические шуры-муры с дьяволом. Когда София соблазнила Чацкого? Три года назад или сейчас? Лучший способ соблазна это отказ. Адам, да, допустим, ездил в Космос, искал место для их будущего дома. Но это стратегическая установка. Что он там делал во время путешествия точно неизвестно. Сказано только, что: - Какие-то не люди, и не звери. - Это из сна Софии. Кого там, на безлюдной Земле, Адам проверял на половую пригодность? Может, он вообще, в Публичный Дом ходил. Три года путешествовал. Насмотрелся всего. Как с таким справиться? Как удивить? Что, мол, мы здесь хоть и ламповые приемники, но в принципе тоже в курсе, что такое Силиконовая Долина. Получается, что Чацкий то знает, что его проверяют, то сам удивляется, что София его любит. Он то видит, то не видит Весь Мир. То принимает за Весь Мир сцену, то: - И сцену, и зрительный зал. Как Мария Магдалина, она сначала не видит Иисуса Христа после Воскресения. И только потом: - Обернувшись, - замечает Его. Обернувшись в Зрительный Зал. Ибо после Воскресения Иисуса Христа образовался Новый Мир, в котором зрители стали участниками Спектакля.
София объявляет Чацкого безумным для того, чтобы его выгнали из Рая. Пусть один едет сажать кукурузу. А ей хочется еще погулять здесь, в Раю. Это с одной стороны. С другой стороны она этим объявлением Чацкого безумцем, объявляет Богу о своем согласии ехать вместе с любимым в гарнизон. Чацкий сошел с ума в Раю, следовательно, ему делать здесь больше нечего. А, я, София, часть его, ибо сделана из ребра его, следовательно, тоже с приветом. И: - Мы согласны. - Согласны открыть для богов Силиконовую Долину. Да, это значит, он, Чацкий, и София, Адам и Ева не хотели ехать на Землю. А кто захочет? Вот Фамусов, Бог и устроил ребятам этот спектакль, Комедию, чтобы Чацкий и София поняли: - Плодитесь и размножайтесь. Увидите, ребята, это будет хорошо. Ведь освоение Земли - это Прогресс.
Не может быть, что Грибоедов ни сном, ни духом не имел в виду Божественную Комедию. Это слишком очевидно. Я не поверю. Не поверю, что у него не было такой тайной посылки. В чем же все-таки Горе? Видимо, в том, что у Чацкого и у Софии хватило ума понять план Фамусова. План Бога. А так, надо было прикинуться дураками, и остаться в Раю. Чё здесь на самом деле делать.
Обо мне все люди скажут: Сердцем чист. И неспесив. Или я в масштабах ваших Недостаточно красив?
P.S. Говорят, что в тексте пьесы А.С. Грибоедова существуют противоречия. И сейчас будет видно, что существуют они только если считать это произведение типичным срезом нравов общества, не Частью, а Целым. Комедией нравов, а не: - Божественной Комедией. Говорят... впрочем, я лучше приведу цитаты из статьи И.А. Гончарова. Она называется: - Мильон терзаний. Здесь все противоречия хорошо подмечены и записаны. И самое главное противоречие в том, что Чацкий не только по слухам сошел с ума, но на самом деле чокнулся. - Он впадает в преувеличения, почти в нетрезвость речи, и подтверждает во мнении гостей распущенный Софьей слух о его сумасшествии. - Он точно "сам не свой", начиная с монолога "о французике из Бордо" - и таким остается до конца пьесы. Впереди пополняется только "мильон терзаний". - Пушкин, отказывая Чацкому в уме, вероятно, всего более имел в виду последнюю сцену 4-го акта, в сенях, при разъезде. Конечно, ни Онегин, ни Печорин, эти франты, не сделали бы того, что проделал в сенях Чацкий. Те были слишком дрессированы в "науке страсти нежной", а Чацкий отличается и, между прочим, искренностью и простотой, и не умеет, и не хочет рисоваться. Он не франт, не лев. Здесь изменяет ему не только ум, но и здравый смысл, даже простое приличие. Таких пустяков наделал он! - Отделавшись от болтовни Репетилова и спрятавшись в швейцарскую в ожидании кареты, он подглядел свидание Софьи с Молчалиным и разыграл роль Отелло, не имея на то никаких прав. Он упрекает ее, зачем она его "надеждой завлекла", зачем прямо не сказала, что прошлое забыто. Тут что ни слово - то неправда. Никакой надеждой она его не завлекала. Она только и делала, что уходила от него, едва говорила с ним, призналась в равнодушии, назвала какой-то старый детский роман и прятанье по углам "ребячеством" и даже намекнула, что "бог ее свел с Молчалиным". - А он, потому только, что
... так страстно и так низко Был расточитель нежных слов,
в ярости за собственное свое бесполезное унижение, за напущенный на себя добровольно самим собой обман, казнит всех, а ей бросает жестокое и несправедливое слово:
С вами я горжусь моим разрывом,
когда нечего было и разрывать! Наконец, просто доходит до брани, изливая желчь:
На дочь, и на отца И на любовника глупца,
и кипит бешенством на всех, "на мучителей толпу, предателей, нескладных умников, лукавых простаков, старух зловещих" и т.д. И уезжает из Москвы искать "уголка оскорбленному чувству", произнося всему беспощадный суд и приговор! - Если бы у него явилась одна здоровая минута, если бы не жег его "мильон терзаний", он бы, конечно, сам сделал себе вопрос: "Зачем и за что наделал я всю эту кутерьму?" И, конечно, не нашел бы ответа. Вот так написал Гончаров. Нет ответа. Но ответ есть. Как сказал Пушкин: - Не всяко слово в строку пишется. - Имеется в виду, что текст, видимый текст произведения, это еще не вся информация. Но еще более удивительно, что можно не верить и самому тексту! Написано, а читатель не верит. Потому что это кардинально противоречит, создавшимся у него при начале чтения пьесы представлениям. Вот два великолепных примера. Гончаров пишет, что София, разозленная Чацким, выдает Чацкого отцу, "объявив его героем рассказанного перед тем отцу сна". Он считает, что в ее глазах Чацкий плохой. Видимо потому, что у Фамусова во время этой встречи с героем волосы встали дыбом, и побледнел он, как смерть. Но давайте посмотрим этот текст. Главные слова в этом тексте: "милый человек", с которым "будто век знакомы", "и вкрадчив, и умен", и главное "Но робок". Понимаете, в этом проблема, с точки зрения Софии. Вдруг Чацкий не сможет преодолеть ее отказа. Не сможет, как Королевич Елисей, спасти свою любимую из... из гроба! Там холодно и неприступно. Но характеристики София дает Чацкому положительные. А может показаться, что плохие. По ситуации. Что, мол, Чацкий ее застукал с Молчалиным, и в ответ я (София) о нем (о Чацком) тоже не могу ничего хорошего сказать. Тогда как дело обстоит как раз наоборот. София говорит: - Ах, батюшка, сон в руку. Что означает: - Да, батюшка, Чацкий это и есть Адам. И его я люблю. Вроде бы, как же вставшие дыбом волосы Фамусова при этой встрече и его смертельная бледность. Но ведь какой же это исторический момент! Отправить своих детей на Землю. И теперь гипотезы Бога приобрели определенность. Стали настоящей теорией. Его Адам и Ева отправляются на Землю, как грешники. Тут и смертельная бледность, и волосы дыбом Богу к лицу. Второй пример. София говорит горничной, когда Фамусов застал Молчалина рано утром у нее в комнате: - Бывает хуже - с рук сойдет! А Молчалин просидел у нее в комнате целую ночь. Что же она разумела под этим "хуже"? - удивляется Гончаров. Можно подумать бог знает что: далее по-французски. Можно, мол, подумать и что-то плохое. Имеется в виду, что про секс по-русски говорить неприлично, только по-французски. Но ведь этого же ж не может быть! Не может Софья Павловна быть так виновата. Как? спрашивается. Как она сама и говорит? Гончаров не верит самой Софии Павловне! И далее, он не верит и словам ее отца, Фамусова. - Дочь, Софья Павловна! страмница! Бесстыдница! где! с кем! Ни дать ни взять она, как мать ее, покойница жена. Бывало, я с дражайшей половиной чуть врозь - уж где-нибудь с мужчиной! Очевидно, но не может быть. Потому что не удается объяснить эти слова, как правду. Мол, если она такая, чё за ней бегать? Зачем тогда Чацкий поминутно объясняется ей в любви? А за тем и объясняется, что когда-то оскорбил ее такими же словами. Оскорбил, но основания для этого были. Такие же основания, как у Фамусова в отношении своей жены, матери Софии. В ответ на эти - будем говорить - подозрения София и принимает на себя вид "спящей в гробу царевны". Или по-другому вид Медузы Горгоны. - Если ты считаешь, что я такая, то и езжай на Целину без меня. Я с тобой никуда не поеду. - Планы спасения мира под угрозой. Фамусов озабочен. Поэтому говорит приунывшему Чацкому: - Не верь ей, всё пустое. - Что всё? Имеется в виду, что не секс с другими богами пустое, а сопротивление Софии. Но и про секс тоже можно думать. Что, мол, это так, если и было, то не по любви. Больше для тренировки. Надо же ж было узнать, на что она способна. Дело-то затевается большое. Ну, Чацкий и старается. В любви Софии к нему нет сомнения. Это он, Чацкий должен доказать, что его любовь и мертвую разбудит.
Чацкий имел права на Софию! Имел еще тогда, когда она была его ребром. Ибо уже тогда на была запланирована Богом, как: - Его жена! Здесь важно знать, что Чацкий идет в атаку не один, а вместе с Богом. Более того, вместе с Софией. И даже Молчалиным. В Божественной Комедии очевидно, что Софию с Молчалиным свел Бог. По пьесе Горе от Ума, как говорит Гончаров, это невозможно. По пьесе кажется, что у Чацкого нет оснований расточать нежности Софии. Она его не любит, а он расточает нежные слова просто так, для самого себя, ее это не трогает. Как раз наоборот! Она его любит, и ждет его доказательств любви. В том числе на словах. На нежных словах любви. Докажи, что это ты, а не Змей Горыныч в твоем образе явился! И Чацкий доказывает. Хоть сумасшедшим объявите, но это ничего не изменит. Ибо я, Адам, знаю тайну, которой не знает никто. Я знаю Код Жизни: - Ты из моего ребра! - И что есть я, то есть и ты. Как говорится: - Муж и жена и один Молчалин. Гончаров говорит, что не надо было Чацкому городить всю эту кутерьму. Не надо было прятаться в швейцарскую, на надо было браниться. Да, только тогда не было бы и пьесы, Божественной Комедии. И так все ясно: - Бери ее в охапку, и тащи на сеновал. - Всё уже предопределено. - Нет, - как сказал бы знаменитый наш Вильям, э, Шекспир: - Потрудись сначала, да будь Отелло. В конце концов, задуши ее ко всем чертям. - А главное, что в Новом Мире уже не один герой. Не только Бог, но и Адам и Ева. С сатаной. Почему, собственно, обязательно с сатаной? В пьесе многие указания даются в обратном виде. Например, Фамусов говорит Чацкому после того, как отправляет Софию в деревню, в глушь, в Саратов: - А вас, сударь, прошу я толком Туда не жаловать ни прямо, ни проселком. Как говорится, делай все, что хочешь, только в кусты не бросай! Это прямой указательный дорожный знак. Знак, куда ехать Чацкому. Но знак в духе знака для Ильи Муромца, когда выбирается путь с трудностями. Ну, то есть не просто так сразу на сеновал, а сначала разыграйте Комедию. То же самое относится к словам Чацкого про: - Мучителей толпу, предателей, нескладных умников, лукавых простаков, старух зловещих. И т.д., - как говорит И.А. Гончаров. - Понял, понял, - говорит этими словами Чацкий, - что вы такое. Поэтому согласен ехать в глушь, на Землю, чтобы спасти вас, ламповых приемников. Знаю, понимаю, что сами вы спастись не можете. Они поэтому и бросаются на него. - Посмотри, Чацкий, какие мы! Неужели тебе не жаль нас? Неужели ты откажешься ехать на Целину? Неужели у тебя не хватит ума доказать Софии, что ты любишь ее? Давай, милый, иначе мы все помрем ламповыми приемниками. А так хочется жизни вечной! Построй нам, пожалуйста, Силиконовую Долину. То же самое относится к словам Софии: - Сама довольна тем, что ночью всё узнала, Нет укоряющих свидетелей в глазах. Нет, друзья мои, нет! Те, у кого открылись глаза, те, кто согласился ехать на Землю, уже видят, как Шекспир: - Перед ними полный зрительный зал. Почему тогда София так прямо и не скажет? - спросит добрый читатель. Ответ на этот вопрос уже не простой. Видение сцены героем, и видение зрительного зала - это разные видения. Сцена существует, как текст книги, а зрительный зал находится в другом измерении. Это тоже книга. Но не сам текст, а пометка на полях текста. Где не просто что-то увидеть. Как, например, и в Черном Квадрате Малевича. - Где, где они, эти зрители? - спросит Гамлет. И... и не увидит их. Не увидит без Смоктуновского. Как говорится, нужен: - Актер на сцене. О чем и говорит Гончаров. Давайте, говорит, считать, что это постановка пьесы. Что это не трагедия и не драма, а комедия. Но потом забывает. Впрочем, не всегда. Он находит место, где описан живой Чацкий. - Делают упрек Грибоедову в том, что будто Чацкий не облечен так художественно, как другие лица комедии, в плоть и кровь, что в нем мало жизненности. Иные даже считают, что это не живой человек, а абстракт, идея, ходячая мораль комедии, а не такое полное и законченное создание, как, например, фигура Онегина и других выхваченных из жизни типов. И далее Гончаров находит место, где описан подробно Чацкий. Находит Зрительный Зал. - Потом - если приглядеться, - говорит Гончаров, - вернее к людским типам в толпе - то едва ли не чаще других встречаются эти честные, горячие, иногда желчные личности, которые не прячутся покорно в сторону от встречной уродливости, а смело идут навстречу ей и вступают в борьбу, часто не равную, всегда со вредом себе и без видимой пользы делу. Но самое главное место, где виден живой Чацкий - это не толпа, а: - Я, сам Читатель. Еще одно замечание. Зачем Чацкий поставил свое "оскорбленное чувство" выше общественных вопросов, выше общего блага и не остался в Москве продолжать свою роль бойца с ложью и предрассудками, роль - выше и важнее роли отвергнутого жениха. Увы, как мы видим, всё не так просто, как кажется. Ведь тогда бы Адаму пришлось остаться в Раю. А там, увы, уже никого не исправишь. Не переделаешь просто вот так на баррикаде ламповый приемник в Силиконовую Долину. И, следовательно, что? Что надо делать? Правильно, как говорил Пушкин: - Жениться. - Ибо Женитьба это контакт с Богом. Без Него не помогут никакие баррикады. Ведь именно для этого Чацкий женился на Софии. А не просто так, чтобы только заняться с ней сексом. Ибо они летели на Землю. А на Земле: - Жить на Земле без любви невозможно. Это я точно тебе говорю.
P.S. - 2 Не хотелось бы после песни ничего говорить. Но попробую, скажу. Нет возможности не сказать это. Существуют две принципиальные ошибки, которые совершают практически всегда в рассуждениях связанных с Чацким. Первая, это что, мол, не надо бить его, Чацкого, современным оружием. Хватит с покойников и исторической точки. Не надо их бить современным оружием. Но тогда получается, что Чацкий нужен нам сегодня не больше, чем термостат двенадцатого года, завезенный сюда еще Наполеоном. Пусть его учат архивариусы. Может и так, может, от него действительно уже ничего не осталось. Это надо еще посмотреть. Но сама, вроде бы щадящая Чацкого историческая позиция, сама по себе является ложью. Нет, какое-то значения такая обрядовая позиция имеет значение. Но именно в смысле изучения нравов, обрядов, традиций. Но она абсолютизируется! Заявляется, что исторический подход - это самый научный, следовательно, правильный подход. Это неверно. И об этом написано в Библии, что исторический подход неверен, не увлекайтесь им. И сейчас я вам покажу, почему это так. Историческая точность обманчива. Историки начинают свое исследование с исторической картинки, забывая, что на первом месте стоит текст. Слово. Приведу простой пример. Например, историк рассматривает три последовательных эпохи. Эпоху Брежнева, эпоху Горбачева и эпоху Ельцина. Первую принято характеризовать Застоем, вторую тем, что "Процесс пошел", разрушением Берлинской стены, третью надеждой народа на равенство с элитой. Что "Мой Бар" будет иметь такое же Священное Право Собственности, как "Нефтяной Кран" или собственная Авиакомпания. И считается, что каждую эпоху надо рассматривать с ее же возможностей. Не надо ругать Брежнева за то, что он объяснил Застой, как: - Активную жизненную позицию. Не надо ругать Горбачева за то, что не давал жизни Прибалтийским республикам, а Ельцина за то, что, в конце концов, всех предал. Мол, люди ему настолько верили, что думали: - Пусть почти каждый день пьяный, но это лучше, чем те, которые были всегда трезвыми раньше. Дело в данном случае не в конкретных характеристиках эпохи, а в том, что такие характеристики существуют. И их не надо путать! Это будет ошибка ученого, исследователя. Такая же ошибка, когда Чацкого, уже покойника, бьют современным оружием. Те, кто так говорит, не замечают одной очевидной вещи. Перед ними не картины истории, а текст, где это написано. И поэтому позиция историка сильно отличается от "исторической позиции". Перед историком лежат на столе уже все три эти эпохи. Он уже знает все и о времени Брежнева, и о времени Горбачева, и о времени Ельцина. А ведь те, кто жил в эти эпохи этого не знали! Он отстаивает уже не историческую позицию, а: - Как бы историческую. - Ибо делает заведомо ложную посылку: - А знаю, что было дальше, но давайте считать, что я этого не знаю. Как не знали те исторические люди, которые жили тогда. И будем исходить из того, что могли знать те, кто жил тогда. И историк думает, что так и надо, что иначе-то и невозможно. Возможность такая есть. Но допустим, что нет. Нет, так и не надо говорить, что историческая точка зрения это точная точка зрения. Ведь те, кто шел на штурм Зимнего, не знали, что их расстреляют в тридцать седьмом году. А вы-то уже это знаете. Поэтому чтобы встать на позицию тех, кто штурмовал Зимний, вы должны сказать: - Вот сейчас я совру, вы, пожалуйста, не обращайте на это внимания. - А вы рассказываете о своей честности по отношению к герою эпохи, например, о Чацком. Историческая точка зрения не учитывает, что перед ученым не картинки истории, а: - А опаленный этими картинками пергамент. Ученые успокаивают себя тем, что сказать правду-то и нельзя. Можно. Только тогда получится, что смешение исторических эпох ученым сегодня, происходило и тогда в прошлом. А это как раз и свяжет прошлое и настоящее причинной связью. Вот конкретно, говорят, что не надо винить Чацкого за то, что он был не в курсе, что такое истинное обличение пороков. А именно, это борьба за общее благо. Ведь тогда даже такие обличения, как объявление пороком "искание мест и чинов" и стремление к "занятиям науками и искусствами" было объявлено "разбоем и пожаром". Рассказ о первой ошибке историков был нужен для того, чтобы предъявить Чацкому не исторический, а: - Гамбургский Счет! - Как в Библии. Ведь в Библии рассказывается о том, чему людей учили тысячи лет назад. Мы-то здесь при чем? Но вот, оказывается, есть истины, которые не подвластны "исторической точке".
- Ах, боже мой! он карбонари! - говорит Фамусов. И все считают, что это явное преувеличение. Тогда как, дело обстоит как раз наоборот. Это преуменьшение. Да, друзья мои, высказывания Чацкого более фундаментальны, чем забота об общественном благе. Поставленная многими потом на первое место. Он бьют в десятку. И его утверждения также актуальны сегодня, как и тогда. Ведь забота об общественном благе, активная жизненная позиция была лозунгом Эпохи Застоя. И, следовательно, от этой заботы нет никакому толку. Более того, активная жизненная позиция и придумана для того, чтобы никакого толку не было. Некоторые думают, что члены бюро комсомола - или что у них есть еще там - и комсомольцы имели примерно одинаковую, активную жизненную позицию. Это раньше. А сейчас есть другие члены, других партий и объединений. Так просто члены бюро или генерального совета немного более активны, чем рядовые члены. Нет! Они стояли и стоят друг против друга, как два враждебных войска. Между ними стена. Это совершенно разные не то, что люди, - это вообще разные существа! Вот пример. Приходит в группу студентов, где-то курсе на третьем, член бюро, и говорит на этом общем собрании группы: - Надо проголосовать за одного из ваших сокурсников. Студента из вашей группы. Надо дать ему рекомендацию в партию. И все голосуют: - Против. Член бюро объясняет, что это просто формальность. Просто надо дать парню путевку в жизнь. И действительно: - Им-то что? - Пусть тоже будет членом бюро комсомола, например. Опять голосуют. И опять все против. У члена бюро глаза лезут на лоб. Чем плох его протеже? Такой же, как все студент. Но сколько он ни бился, вся группа, как один, молча, без объяснений, голосовала против. На самом деле, почему? Пусть этот парень им не очень нравился, часто нагло лез туда, куда его не просили. Но ведь это было на грани шутки. Можно подумать, что им не хотелось, чтобы там, в почетном "наверху" был этот парень. Ну, просто: - Не достоин и всё. Нет. Хотя студенты третьего курса еще не знали, что значит, как говорил Чацкий: - Заниматься здесь науками и искусствами, - они интуитивно чувствовали, что этот выдвиженец перекроет им дорогу в этих занятиях. Они уже чувствовали, что это две разные дороги: - Заниматься наукой и искать чинов и мест. Но скоро их правота подтвердилась. Это произошло, когда они пришли в лаборатории. Волосы у ребят встали дыбом, и побледнели они, как смерть, как Фамусов. Оказалось, что никакой науки просто нет! В лаборатории были только голые стены и термостат, завезенный сюда еще Наполеоном в двенадцатом голу. Более того, заведующий лабораторией гордился тем, что этот термостат работает. - Вот мне, - сказал он изумленным будущим ученым, - досталось натуральное помойное ведро. И я его полгода ремонтировал, чтобы оно стало похоже на термостат. Почему так? Денег нет? Желанья нет? Есть, как сказал Чацкий, желанья заниматься науками и искусствами хоть отбавляй. Даже неизвестно, откуда такое неистребимое желание берется. Тогда откуда Пустота? Все всё время говорили: - Наука, наука, наука. Вот теперь у нас есть наука! - Никто не ожидал, что здесь всё осталось по прежнему, по старому, чинно и благородно, как во времена жития-бытия Лысенко. Во времена, когда наука была официально запрещена. Лысенко потом критиковали на каждом углу, кому не лень. Все критиковали, а ничего не изменилось. Иногда диву даешься: - Зачем? Почему? - Нам же хуже будет. А вот потому и не изменилось, что существуют две группы студентов. Это члены бюро комсомола и просто комсомольцы. Интересы их не просто противоположны, они взаимоисключающие. Первая группа очень маленькая. Иногда студенты целым курсом смотрят на одного человека, как бараны на новые ворота. Бараны в том смысле, что смотрят молча и недоуменно. Они понимают, что это он туп, как баран. Ну и что? Бывает. Но вот чего они всем курсом не понимают, так это его наглости. Вот примерно такой же наглости, как у того парня, которого не пропустили в партию. Он прет в "отличники"! Сдает каждый экзамен до тех пор, как ему не поставят пятерку. Если он понимает, что с трех разрешенных раз не сдаст, то просит преподавателя не записывать его фамилию в ведомость. Мол, я здесь еще не был. - Зачем он это делает? - думают студенты, - что же он будет делать дальше? Ведь ни в чем: ни бельмеса, ни гу-гу. Шел бы в Плехановский, продавал бы туфли в ГУМе. Зачем ему наука? Однако получается, что "отличник" пришел как раз туда, куда надо. Это, наоборот, весь остальной курс заблудился. А "отличник" сдает и сдает экзамены, получает и получает пятерки. - Так надо, - сказали ему в бюро. - Чтобы быть руководителем Творческого Союза, надо быть отличником. То, что ты во время учебы был ни бельмеса, ни гу-гу - все забудут. Помнить будут только твой Красный Диплом. Диплом-то красный, но в голове этого отличника не произошло никаких изменений со счастливых времен детского сада. \Поэтому его предшественник, такой же отличник, и готовит новому члену бюро все условия на его навой работе. А именно: - Голые стены и термостат двенадцатого года. - И тогда все умники, которые презрительно смотрели на него, как на пришельца с другой планеты, и даже не разговаривали, окажутся сами в неприличном положении. Ведь их знания им просто не удастся применить. Их стремления к наукам и искусствам разобьются о голые стены лаборатории, где им придется работать. И многие думают: - А давайте-ка с этим злом бороться! Ответ: - Так уж боролись! - Еще Чацкий боролся. И дело не в том, что Чацкий боролся, а в том, что он указал на фундаментальную проблему: - На невозможность победы в этой борьбе. - Вот потому-то он, как минимум, карбонарий. Вот потому-то и:
Карету мне, карету!
Многие скажут: - Да бросьте вы, как это нельзя победить, чтобы здесь была наука и искусство? Конечно, можно. Можно много сделать, и делается уже. Друзья мои, если вы не верите мне, включите телевизор. Там академик вам прочитает лекцию. Расскажет, что сын у него руководит лабораторией в Америке, что очень тоскует по России, хотел бы сюда вернуться. - И добавит: - Только ведь здесь нет ничего. Нет ни наук, ни искусств. Получается, все это знают, а делают вид, что всё Окейна. Академик сказал это в одной лекции, один раз. Сказал во вступительной лекции к рассказу о науке. Сказал, что наука существует, но, к сожалению, только не здесь. А отличников-то сколько! Их голоса слышны почти на всех эфирных перекрестках. Как в пьесе Грибоедова. И для них действительно всё происходит и существует так, как это и должно быть. И победить их нельзя, это и есть настоящая Пятая Колонна. Их нельзя убедить тоже заняться науками и искусствами, ибо они если и Хомо, то не Сапиенс. У них другой Жизненный Код, другая ДНК, потому что они пришельцы с Альфы Центавра. У Чацкого в крови стремление заниматься науками и искусствами, а у них в крови поиск должностей и теплых мест. Это две взаимоисключающие группы. Отличник, как член бюро курса, университета становится заведующим лабораторией. Становится даже на конкурсной основе. Ученый ему проиграет. Ибо, как я уже сказал, здесь ничего нет. Ни-че-го, кроме Творческих Союзов. Когда открыли Америку, ученые босиком прямо через океан побежали туда, в Силиконовую Долину. Побежали, как будто увидели Рай. Ведь желание-то и наших ученых, стремление их к наукам и искусствам неистребимо. Но только не здесь. Здесь на пути наук и искусств стоит Пятая Колонная пришельцев с Альфы Центавра. - Да нет, - скажет кто-то, - просто они глупые, и надо просто заменить их на умных. А я вам говорю, нет! Ничего не получится. Если расшифровать их Жизненный Код, то, уверен, получится ящерица. Всё намного серьезней. И об этом сказал Чацкий, так сказать: - По Гамбургскому Счету. - Что же тогда делать? - спросит добрый Читатель. А ничего не надо делать. Всё уже сделано. Бог и послал сюда Адама и Еву, чтобы они устроили нам, в конце концов: - Конец Света. Больше ничего тут не поможет.
- Служить бы рад, прислуживаться тошно, - говорит Чацкий. Некоторые могут подумать, что Чацкий не хочет интригами и унижениями выклянчить себе лабораторию. Нет, нет и нет! Он не просто не хочет в лаборатории "отличника" мести пол, пусть и за хорошие деньги. Больше-то там делать все равно нечего. Только работа в обслуге. В обслуге уму непостижимой идеологии. И, следовательно, Чацкий хочет служить только наукам и искусствам, и не хочет идеологии. Ну, и как вы думаете, возможно это? Не просто невозможно, но просто запрещено. Запрещено прямым текстом: - Пикассо? Нет, нашим людям это не нужно. Вроде, говорят, была революция Семнадцатого Года. Только не понятно, кто с кем воевал. Никто ничего не потерял и не приобрел. Всё, как было, так и осталось. Помню, в журнале Столица в начале девяностых годов печатали картины художников на последней странице. Дмитрия Краснопевцева "Лист кровельного железа" там, и других. Так кто-то написал письмо в журнал, что, мол, зачем печатаете картины, которые ни что не похожи. Печатайте похожие. И так и сделали. Стали помещать в журнале деревья только с зелеными листьями. И никогда больше, такие, как у Ван Гога, с цветными. - Народ-то ведь просит. - Или лучше, как в кино "По прозвищу Зверь": - Ты чё молчишь, как бык? Тебя люди просят! Фантастика! да и только. ----------------------