Аннотация: Это второй роман о девушках боксерах из серии романов Екатерины Зориной.
Потусторонее
Глава Первая
- У меня проблемы, - сказала Галя, - я не могу сделать то, что обещала. - А в чем дело? - спросила Даша. - Меня обокрали. Барменша, сволочь, записала в тетради, что у нее все есть, а оказалось, что все продано. Ничего не осталось, честно. Что теперь делать не знаю. Надо закупать товар, а я за этот еще не заплатила. - Ты не делала ревизий? - спросила Даша. - Нет. - Почему? - Мне некогда. Постоянно запарки. - Какие запарки? - Ну, как какие? Разные. То повара нет, то уборщица пьяная, то официантка не вышла на банкет. Тут хер знает, что творится. - Так надо бороться, - сказал София. - Вот я и борюсь, - ответила Галя. - Но, как я понял, с переменным успехом, - сказал Алексей. - Ну, что вы Алексей! - воскликнула Галя. - Если бы с переменным. Этот бизнес - игра в одни ворота. И всегда в мои. - Все поняли? - спросила Даша. И добавила: - Придется платить самим. - Вот как? - сказал Алексей. - Значит, праздника не получится? А я надеялся, что сегодня мне платить не придется. - Ну, хорошо, Алексей, тебе я дам бесплатно. Прошу прощенья, я сказала: дам? Пропустила две буквы. А именно: - По. - Подам. Все довольны? Ему я подам сегодняшний праздничный ужин бесплатно. - Нам надо было выкупить эту забегаловку тогда, полгода назад, - сказала София, - сейчас бы этого беспредела не было. Они сели за дальний столик. Там уже стояли холодные закуски, вино и большой букет орхидей. Два других букета они поставили на большой телевизор Сони, на другой стороне. Анатолий бывший арендатор этого кафе уступил это место Гале, которая раньше работала здесь барменшей. Откуда, спрашивается, деньги? Некоторые сразу стали предъявлять свои источники дохода. Большей частью это была продажа цветов. Но мать Гали заявила, что торговала самогоном. Ну и правильно. Это более реальный источник дохода. Какие доходы от цветов со своего огорода? Никаких. Так, можно накопить тысячу рублей. А из-за систематических перебоев с водкой, самогон может дать доход. Пять тысяч долларов можно, наверное, накопить на аренду кафе. Но не больше. Для нелегальных заработков нужен товар по серьезней. Напротив, у телевизора с орхидеями расположилась компания. Два парня и две девушки. Один из парней был кабаном сантиметров девяносто в заднице. Такая тумба Юхансен. Справиться с ним, в случае чего, было невозможно. Он работал охранником владельца сети продовольственных универсамов. С ним рядом сидела девушка, похожая на девушку Микки Рурка. Такая же симпатичная и такая же пьяная. В последнее время про нее можно было сказать: - Когда я пьян? а пьян всегда я. - Расставшись с мужем, который застал ее с владельцем супермаркетов, она сразу прошла с десяток мужиков. Почему? Она с ними ссорилась по пьянке, и они, поняв, что ее не исправить, уходили дальше. Теперь она задержалась на квадратном Томе. Так его все звали. А на самом деле? Разве вспомнишь! Ее звали... ее звали Нина. - Нинка, как картинка, с фраером гребет. Дай мне, керя, финку я пойду вперед. Паинтересуюсь, шо это за кент? Ноги пусть рисует, Нинка, это мент. Я знаю! Двое других были женихом и невестой. Он был черным, с черным волосами, я имею в виду, не высокий симпатичный парень. Она - высокая, мощная русская блондинка. Даже не блондинка. Волосы у нее были белыми. Видимо, парень решил увезти ее в Германию, как свиноматку, для производства киндеров. - Жених и невеста, - сказала Галя, когда принесла горячее, кивнув на соседний столик. Заказали здесь свадьбу. Все в двойном размере. Я говорю: не съедите. По барабану. Все вдвойне. - Хорошая пара, - сказала София. - Да, - сказала Галя. И добавила: - Только для обслуживания такой мутер нужно содержать специальный штат. Как он будет с ней справляться - не могу даже себе представить. - Как ее звать? - спросила Даша. - Оксана. Или Олеся. Или это одно и то же. - Я так и думала. Хохлушка. - Нет, из Белоруссии, но говорит, что русская. - Такая не коня - тройку на бегу остановит, - сказал Алексей. - Это у вас там, такие шутки были? - спросила Галя. - Галя, иди отсюда, - сказала Даша. - Не смущай нам Алексея воспоминаниями о туманном прошлом. - Я бы сама вышла замуж за такого Вальтера, - сказала Галя прежде чем уйти. - И знаете почему? Здесь слишком много воруют. Эта барменша поставила меня на грань этого... как его? Банкротства. - Где она сейчас? - спросил Алексей. - Где? Как где? Выгнала. Или ты хочешь, чтобы она еще раз меня кинула? Тебе, Алексей, лучше никогда больше не заниматься бизнесом. - Я и не занимался. - Вот и правильно делал. - Что мне делать? - А чем ты занимался до сих пор? - Сидел в тюрьме. - Сидел в тюрьме, - повторила Галя. - Ах, да, точно, чуть не забыла. - Она засмеялась. - Я хотела сказать, чтобы ты продолжал заниматься тем, чем занимался до сегодняшнего дня. Нет, конечно, делать опять этого не надо. - Что ты мне посоветуешь? - спросил Алексей. - Делай, что делают пол все. - А нельзя по конкретнее? - спросила за Алексея София. - Воруйте, - сказала Галя, и ушла, добавив на ходу: - Больше вам ничего не остается. Вы не бизнес вумэны. - Чушь, - сказал Алексей. - Как можно делать такие рекомендации. Что здесь воровать? Принесли две пасты и ризотто с креветками. - Я хотел, чтобы мне принесли жареную картошку со свиной отбивной и свежим огурцом, - сказал Алексей. - Они сейчас этого не делают, - сказала София. - Почему? - Ну, чтобы все было культурно, по-итальянски, - сказала Даша. - Честно говоря... - начал Алексей. Он хотел сказать, что одни макароны без мяса ему не нравятся, но когда услышал, что будет стейк, то промолчал. - Сейчас, сейчас, - сказала Галя, - его доводят до медиума. А вообще, Алексей, я должна тебе заметить, что ты сильно отстал. - От передовых технологий приготовления пищи, - ответила она. - Жареную картошку, свиные отбивные, этих, как их?.. котлеты по Киевски мы сейчас не делаем. - Почему? - опять спросил Алексей. - Ну, а сколько можно жрать одно и то же? - обиженно сказала Галя, и добавила: - Извините, мне надо идти. А то с другого стола сейчас наедут. И точно, там заждались. Квадратный Том тявкнул: - Где наши стейки с кровью?! - Сейчас, сейчас, - сказала Галя, и скрылась за дверью. - Корова, - пробурчал ей вслед Том. Все молча немного поели, потом София сказала: - Может на него наехать? - Не сейчас, - сказала Даша. - Посмотрим, что будет дальше, - сказал Алексей. Вышла Галя. - Придется еще подождать, - сказала она, - повар пережарил стейки. Знаете, как это бывает... - Да ты че, в натуре, прибурела коза?- сказал Том. - Да повар, долбоеб разговаривал по телефону, а стейки пережарились. Ведь обыскивала засранца, не нашла. А он, оказывается его... - Что, в жопу, что ли, засунул? - грубо спросил Том. - Том, - сказала его подруга, - не хами. Мы сюда на свадьбу приглашены. - Я еще пока жениться не собираюсь, - ответил Том. - Свидетелями, - сказала Нинка. - К кому? - Ну, ты что?! Забыл? Вот к ним, - Нина показала на сидящих с ними за одним столом Вальтера и Оксану. - Во, блин, точно! - Том хлопнул себя по лбу. - А то смотрю, смотрю, вроде где-то видел, а забыл, не могу вспомнить. Вы же бабла мне отвалили пятьсот баксов за охрану. Ладно, - обратился он к Гале, - хрен с тобой. Тащи жареной картошки каждому по две порции, и гору отбивных. А то: стейки! Не хер соваться, если не умеете. Кормите, как обычно - бурдой. Спагетти, ризотто, стейки толкайте буржуям, - он подмигнул Вальтеру. Но Вальтер сохранял непроницаемое выражение лица. Он пообещал будущей жене, что она может попрощаться с друзьями. И теперь думал, что бы это могло значить. - Скорее всего, секс, - думал он. - Но неужели со всеми? Эта мысль его не радовала. Даже удручала. Поэтому рассмешить его не могли никакие наезды охранника. И свидетеля в одном лице. Повар выбежал из кухни, бросил полотенце на стойку бара, запрыгал в раздевалку, вспомнил, что раздевалка закрыта, так как летом там никто не раздевается, побежал опять на кухню. - Не повар - заяц, - сказал Том. - Хотите, поджарим его самого? - спросил он. Но не Вальтера на этот раз, а его невесту Олесю. И она ответила: - Хочу.
Вышла Галя. Подошла с виноватым видом, и сказала: - У меня запарка. Алексей, может, ты побудешь немного времени на кухне? - А при чем здесь он? - спросила Даша. - Он, что, повар? - Да, я слышала, что он работал зав. столовой. - Он? Ты охренела? Когда это он мог работать зав. столовой? Он все время со мной. - Даша посмотрела на Софию. - Он все время с нами. - Да, - высказалась София, - и ведет себя не как повар, а как благородный физик-теоретик. - Когда он был на Зоне, - тихо сказала Галя. - Он был там зав. столовой. - Ты вообще соображаешь, что говоришь? - прошипела Даша. - Этот парень, - она кивнула на Алексея, - Ганнибал. Он сидел один в железной клетке, как брат короля Людовика. - Брат короля сидел в железной маске, - сказала Галя. - Это-то я точно знаю. Алексей сказал: - На меня тоже надевали маску. Не часто. Но дело было. Когда встречался с представителем народа по правам человека. Без маски он отказался со мной разговаривать. Как он сказал: - Объясню просто: я боюсь. - Ну, Алексей, - сказала Галя, - у меня точная информация. - Я поняла, в чем дело, - сказала София, - это было не в этот, а в другой раз. Помнишь, Алексей, ты сидел из-за этого долбоеба. Забыла, как его звали. - Вполне возможно, - ответил Алексей. - Я был там несколько раз. Вероятно, когда-то дослужился до зав. столовой. Я согласен. Они всей толпой двинулись на кухню жарить отбивные и картошку. Они даже не обратили внимания, что гостей, для которых должна была жариться картошка и мясо - нет в зале. Наверное, вышли покурить, подумал каждый. Нет, ребята в этой компании были некурящими. Курили только дамы. Да и только потому, что так делали все. Сначала, я имею в виду. Потом-то, конечно, их уже за уши нельзя было оттащить от сигареты. Все были на кухне. Галя, Алексей, Даша, София вошли на кухне, а гости Вальтер, Олеся, Нинка и Том были уже там. Что они здесь делали? Жарили повара Валеру. Прямо на плите. - Зажарим его без сковородки, - сказал Том. Правда на плите из шести работала только одна плита. Все жарили на хороших, с широким нагревательным элементом, электроплитках, и на подключенной к газовой колонке, газовой плитке. Фри можно было жарить только на газе. Электрика самодельную картошку не брала. На мороженную денег не напасешься. Валера вертелся на большой плите, стараясь часто не попадать на разогретую шестую часть. - Ай! Ай-ай! А-я-яй! - периодически вскрикивал он. - А-я-яй! Аяяя-аяяй! - пел Том. - Ты не очень, не очень, смотри, - периодически говорила Нина, - он может сильно обжечься. - Олеся молча курила, о чем-то думала. Как и ее немец. Может, он думал, что это такая традиция здесь: - Жарить кого-нибудь перед свадьбой. - На счастье, так сказать. - Жарься, жарься, зайчик! - покрикивал Томми. - Кто как хочет? Медиум? Жарься, сука, до медиума! Мы тебя слишком долго ждали. С Мотькой захотел поговорить по телефону? Тебе сколько раз надо повторять, что по телефону на работе разговаривать не надо? И знаешь, почему? Почему, я тебя спрашиваю, зайчик? Отвечай, отвечай. Теперь твоя очередь говорить. - Ая-яй! - опять сказал заяц. - Ая-яй! А Том опять пропел: - Ая-яй! Аяяя-ая-яй! Где твой телефон? - В кармане. - Отдай его мне. - Возьми. - Валера начал шарить в кармане, и, повернувшись, опять попал на горячую плиту. Он заорал, но все-таки вытащил телефон, и передал немцу, который стоял к нему ближе. Галя вошла первой и тут же сказала: - За присутствие гостя на кухне у нас двойная плата. - Почему двойная? - спросила Олеся. - Том везде платил двадцать процентов. Во всей Европе - начала она объяснять свою позицию, - берут только двадцать процентов. - За что?! - резко спросила Галя. - За то, что гости сами участвуют в приготовления блюда. - Повар - это вам не блюда, - сказала София. - А мы считаем, что это блюдо, - нагло ответил Том. И добавил: - Или кто-то хочет заменить его? - Я хочу, - сказала Даша. Она подошла к Тому, и неожиданно ударила по яйцам. Где-то в широких брюках они, видимо, болтались без присмотра. Потому что Том тут же присел, схватился за них, и промычал: - Су-ка. - И это еще не все, - сказала София. - Теперь мы будем жарить яичницу. Они повалили Тома на плиту, но он вырвался. Дамы разлетелись в разные стороны. Зато для Алексея толстожопый охранник оказался открытым. - Удар, еще удар! Еще! - и Том, помотав немного башкой, упал на плиту. - Бифштекс натуральный, - сказала Галя. И дамы начали жарить Тома, напевая песню Круга, Мадам. Я уже не помню слова. - Он даже не пытается слезть с печки, - сказала Нинка. - Окумарился, - сказала Олеся. - Не соображает, куда надо ползти. - Тварь, - почему-то сказала Нинка. - Ребята, отпустите его, - сказал, наконец, Вальтер по-немецки. - Мы приглашаем вас на нашу свадьбу. Только отпустите его. Он может прогореть до степени полной прожарки: Велл Даун. Ибо это омрачит счастливейшее из событий моей жизни. - Ты знаешь по-немецки? - спросили Дашу. - Нет. Мы не собираемся воевать с Германией. Зачем, мне немецкий? Его давно уже никто не учит. Это вымирающий язык. Тем не менее, Вальтера поняли. Тома отпустили. Все, кроме Алексея вышли в зал. Он сказал, что все приготовит один. - Идите, танцуйте, я сейчас все сделаю. Только Галя пусть останется чистить картошку, - добавил он. - Пока я отбиваю карбонад. Когда они остались одни, Галя спросила: - Ты зачем сказал, чтобы я осталась? - И еще тише: - Трахнуться, что ли, прямо здесь хочешь? - Почему? Я один не могу и картошку чистить, и мясо отбивать. - Так картошка уже начищена, - сказала Галя. - Да? Я не заметил. - Да ладно врать. Так и скажи, что хочешь... - Тут вошла София. - Прекрати его лапать, - строго сказала она. - Иди в зал. Там еще пришли клиенты. Галя бросила на стол тряпку, и вышла в зал. Повара давно не было. Он давно уже убежал, куда глаза глядят.
Далее, свадьба. Галя попросила, чтобы ребята поработали пока в кафе. - Больше некому. Иначе я банкрот. - Тогда так, - сказала София: - Делим все бабло пополам. - Может быть, тогда нам его вообще выкупить? - сказала Даша. - Если мы это сделаем, - сказал Алексей, - то уж ничем другим нам заняться не удастся. Тем более, это такая морока. Вы сами видите: здесь абсолютно некому работать. Все придется делать самим. Нет даже уборщицы. - Ты против? - спросила Даша. И добавила: - Я тоже. Пусть Галя одна тут парится. - Мы поможем тебе провести свадьбу, а там посмотрим, - сказала София. На свадьбе сначала все шло хорошо. Ели, пели, танцевали. Потом Том сказал, что сейчас всех разметает. - Прекрати, Том, прекрати на хер это твое разметаю, - сказала Нина. - Я хочу танцевать. Или ты забыл, как тебя жарили здесь две неделю назад? - Разметаю, - опять сказал охранник. - Ну, тупорылый, - махнула рукой Нина. - Я с тобою разведусь. Том пока что промолчал. Ибо думал: послать эту даму, или повозиться еще? Так-то ничего, красивая. Но ведь все время пьяная. Алексей настоял, чтобы вместо жареного куска корейки был стейк по-флорентийски. - Свинина медиум не делается, - сказал он. - Или вы до сих пор были не в курсе? Все согласились. Только Том сказал: - Опять стейки. Ни хера ведь не получится. - Точнее, он хотел и мог это сказать. Но на окончательном утверждении заказа его не было. И действительно, сложности могли возникнуть. Ибо это был Т-образный стейк на кости. На двух перекрещивающихся костях. Алексей умел его делать даже из местного мяса средней полосы. Впрочем, другое здесь не использовали. Еще не произошло предварительное накопление капитала, чтобы есть стейки из аргентинских и австралийских быков. Некоторые удивятся: - Как это может быть, чтобы в тюрьме разрешали есть, и даже самому жарить стейки? Он, что, там был Крестным Отцом? Или Матерью? - Нет, друзья мои, нет! Просто один член правительства, зам. министра, писал диссертацию по психологии поведения экстраординарных индивидуумов. Поэтому Алексею давали все, что он ни попросит. Не хочешь из ресторана Котлету по Киевски? Надоели хохлы со своими мандаринами? Хорошо. Посмотрим, что ты сам можешь. И Алексей всегда заказывал это мясо. С одной стороны кости была вырезка, а с другой балык. То же, что карбонад у свинины. Пережарить его было сложно. Толщина мяса была пять сантиметров. Алексей жарил его за пятнадцать минут. И еще десять минут стейк лежал на сковороде. Отдыхал после жарки. Мясо всегда было медиум. Розовым, но без крови. - Не люблю кровь, - говорил Алексей охранникам, которые приносили ему мясо, и иногда сидели около его клетки. Им было интересно не только, как Алексей жарит этот толстый кусок говядины с костью, но и как ест. А это было не просто. Хотя с другой стороны - ничего особенного. Стоило посмотреть какое-нибудь кино про пиратов, или мушкетеров и все станет понятным. Просто нужно иметь нож. И отрезать этим острым ножом мясо. Всё! - Но нельзя сказать, чтобы так ели мясо первобытные люди, - написал зам. министра в своей диссертации. - Эксперимент, проведенный на детях младшего школьного возраста, и рабочих завода это подтвердил. Однажды жена одного прапора с Зоны, работавшая здесь же буфетчицей решила по-хорошему справить День Рождения дочери. Она только что перешла в третий класс. И попросила начальника выделить для этого дела Алексея. - Уж больно вкусно пахнет из его клетки, - сказала она. - Когда жарит он себе свой обед, у нас у всех просто слюнки текут. Мы всегда специально обедаем в это же время, когда он жарит мясо. Начальник разрешил. Алексей сделал всем по четырехсотграммовому стейку. Радовался, что ребята, да и взрослые, наконец, пожрут настоящего фирменного мяса. Нет, и взрослые и дети пошли в отказ. Они не знали, как его есть. Пришлось сделать для детей, да и для взрослых тоже, котлеты. Остальную сумму компенсировали красной икрой. По фужеру каждому. Стейки начальник приказал раздать личному составу в счет сухого пайка. Дома все обрезали мясо с костей, и сожрали это вкусное мясо, как голодные волки. Почему же они не сделали точно также в ресторане? В данном случае это была столовая. Но столовая, отделанная зеками резным деревом и чеканной бронзой. Неизвестно. Для этого, собственно, и пишутся диссертации. Здесь произошло то же самое. Никто не мог понять, как есть это основное блюдо. - Стадо диких баранов, - хотела сказать София. Но передумала. Как мы только что доказали: дикие люди не умели есть стейки. Выходит - вопреки мнению школьного учебника - на заре человечества питались котлетами из рубленого мяса. Есть руками, без ножа, такой стейк не получится. Это не мягкая свинина. Это мясо потребовало бы зубов саблезубого тигра. - Мясо очень мягкое, - начал объяснять гостям Алексей, - отрезайте его небольшими полосками или кусочками. И - никаких проблем. - Это стейк по-флорентийски? - спросил Том. - Да, - ответила Галя. - На нем нигде этого не написано, - опять полез в бутылку Том. Но неожиданное происшествие прервало эту попытку Тома всех разметать. - Такси! - вдруг крикнул кто-то. - Кто заказывал такси? - Я! - Я? - показал на себя пальцем Вальтер. - Ноу. Найн. Нихт. - Выдал он всю имеющуюся у него по этому поводу информацию. - Ты не правильно понял, дорогой мой Вальтер, - сказала Оксана. - Ибо... ибо я поеду одна. Ну, как я тебе обещала: мне надо попрощаться с друзьями. - Я думал, твои друзья здесь! - воскликнул немецкий муж. - Не все, - коротко бросила русская жена. И стала протискиваться к таксисту. - Все ясно, - прошептала Даша. - Я узнала, ее видели на вокзале, на стоянке такси. - Ты думаешь, она поехала прощаться с таксистами? - Без вариантов. - Я сейчас смягчу ситуацию, - сказала Галя после того, как долила всем красного сухого вина Саперави. - Ешьте мясо с Саперави! - крикнула она гостям. И добавила: - А хотите, есть Медвежья кровь. Кто будет Медвежью кровь? - Я! - сказал Том. - Чувствую, мне надо добавить энергии. - А потом, - опять крикнула Галя, - мы будем искать невесту! Традишен, - обратилась она к Вальтеру. - В такси ее не найдешь, - сказал Вальтер по-немецки. Но все его поняли. Как будто сами раньше были немцами. Разными там штрейкбрехерами. Ведь все понимают, что Анна, Лиза, Катя - это немки. Так же, как Романов - немецкая фамилия. - Никаких такси, никаких такси, - затараторила Галя. - Невеста будет прятаться в банкетном зале. Впрочем, это секрет. Олеся пролезла к стойке бара. - Я поеду на такси, - сказала невеста. - Может не надо? - сказала Галя. - Немец может не понять. - Он расстроится, - сказала подошедшая София. - Я поеду на такси, - упрямо повторила Олеся. - Пусть едет, - сказала Галя. - Разве ее отговоришь, если она настроилась. Да, Олеся? - Конечно. Я об этом мечтаю уже две недели. - Все ясно, - сказала Даша. Она тоже встала из-за стола. - Она пусть катается на такси, а Вальтер пусть ее ищет. Только надо найти кого-нибудь, чтобы на время заменить Олесю. Кого-то Вальтер должен выкупить. - Я сама надену фату, и спрячусь в банкетном зале, - сказала Галя. - Нельзя, - сказал Алексей. - Вдруг этот Вальтер после выкупа захочет трахнуть свою невесту прямо здесь? - Так она поэтому и просится, - сказала Даша, хлопнув подругу Галю по плечу. - Ну, а все равно больше некому, - просто ответила Галя. - Вы же не пойдете. Боитесь изменить своему Алексею. - Почему это мы боимся? - спросила Даша. - За-рэ-жэт! - Галя чиркнула себе по горлу. - Это верно, - ответил кто-то из влюбленных в Алексея дам. - Я согласна. - Кто? - Я, - Нина выдохнула огромное облако дыма прямо в середину толпы, образованной Дашей, Галей, Софией и Алесеем. Олеси уже не было. Укатила с таксистом. - А Томми? - спросила Галя. - Он не рассердится? - Я с ним практически развелась. - Тебя могут изнасиловать. - Не получится. - Почему? - Я согласна. - Согласна? - удивилась София. - Да. Поеду... как это? Дранк нах Вестерн! Делать белокурых бестий. Я же тоже блондинка. - Действительно, - сказала Галя, - все русские блондинки почему-то, а немцы черные, как негры. - Генетика, - почему-то мрачно ответил Алексей. - Давай, - сказали девушки, - прячься в банкетном зале. Там он тебя точно найдет. Нинка пошла через кухню в банкетный зал. - Фата! - крикнула ей вслед Даша. - Что? - обернулась новая невеста. - Фата. Не забудь фату. - Ах, фата! Давайте, я возьму ее. Олеси не было два часа. Вальтер уже четыре раза заплатил по сто западногерманских дойчмарок. Он нашел свою невесту, теперь уже жену, и чуть что - сразу туда, в банкетный зал. - Во, как ему захотелось, - сказала Галя, - никаких денег не жалко. - Так и бегает, так и бегает опять искать свою невесту, - сказала София. - Даже завидно. - Да-а, - вздохнула Даша, и посмотрела на Алексея. - Деньги, значит, есть, - сказала Галя. - Фермер, - сказала София. - Да? - Я слышала, что он говорил про ферму. Думаю, размышлял о своем, оставленном на родине бизнесе. Что могут выращивать в Германии? - Кроме мерседесов я ни чем другом не слышал, - сказал Алексей. - Может быть, он имел в виду фирму, а не ферму? Никто не успел ничего ему ответить. Подошел Том, и сказал, что сейчас всех разметает. - Забыл, как его здесь жарили две недели назад, - сказала София. - Кто забыл? Чего, ты там плетешь, коза? - пошел в атаку Томми. Алексей сразу ударил охранника о стену бара. Немца в это время не было. Он опять искал свою невесту в банкетном зале три на пять. Но Том на этот раз не ушел сразу в мир иной. Он, наконец, показал, что такое: - Разметаю! - Все вокруг, даже Алексей, упали. Том полетел в банкетный зал. Он за последние два часа только и слышал: - Там, в банкетном зале на кухне. Там, в банкетном зале на кухне. И он вошел не в ту дверь. В банкетный надо было идти мимо самой кухни, направо. Там была отдельная дверь. Он шагнул в первую дверь. Терпенья больше не было. Эта дверь ближе. Никого. Том встал на колено и заглянул под огромные мойки из нержавейки. На одной из них стояло еще не остывшее масло. Фритюр для картошки. Алексей, видимо, просто забыл убрать эту большую кастрюлю. Вставая, он задел масло спиной. Кастрюля немного покачалась, но все-таки упала. Масло полилось на спину, в широкие, даже огромные праздничные брюки, потом в ботинки за четыреста баксов. Подарил начальник, когда ездили во Францию. Том сначала очень испугался, что масло слишком горячее, чтобы жар мог выдержать человек. И даже не закричал. Смирился, что все, конец. Пиши предсмертную записку, как это делают некоторые служащие во Франции, если им нагрубит начальник. Начальник и его злые подчиненные, важно добавить. - Да, это важно всегда помнить, - сказал Том, - враг не один, их всегда много.
Глава Вторая
- А! А-а! А-а-а! - Том, наконец, понял, что горячо, и начал орать. Можно было бы сразу прыгнуть в большую мойку, и охладиться. Но тут уж не до размышлений. Он запомнил, что в банкетном зале есть минеральная вода в больших, пятилитровых бутылях. Сам таскал туда то, что не уместилось в холодильники. Теперь он вспомнил, где это находится. Вошел, схватил сразу две бутыли - и назад. Ибо увидел фату невесты, и склонившегося над ней Вальтера. - Это уже какой раз, - мелькнуло у него в голове. Но думать сейчас было некогда. Том опять забежал на кухню сел в огромную мойку, и вылил на себя обе бутылки минералки. Жар немного утих, и Том понял, что можно включить кран холодной воды. Он вышел в зал весь мокрый, но со счастливой улыбкой. - Почти не жжет, - сказал он. И добавил: - Ничего страшного. - Он рассказал, что попал не туда и обжегся маслом. - Не понимаю, зачем ставить горячее масло на край мойки? - сказал он. - Некуда больше ставить было, - сказал Алексей. - На этом газе я жарил стейки. - Действительно, не на холодильник же его ставить! - весело сказал Том. - Болит? - спросила Даша. - Уже нет. Почти нет, - ответил Том. - Надо смазать маслом, - сказала София. - Он уже смазал, - сказал Алексей. И добавил: - Налей-ка нам, Галя, нашего любимого коньячку. - Мартель? - спросила Галя, зная, что Алексей любит только Хеннесси. - Нет, - Камю? - Нет. - Хорошо, тогда я налью Хеннесси, - сказала она. - Хеннесси у нее всегда надо просить три раза, - сказала Даша. - Мы тоже выпьем, - сказала София. - Я уже наливаю на всех, - сказала Галя.
Через два дня случились два события. Во-первых, Вальтер уехал в Германию с Ниной. Олеся растерялась. Она вроде настроилась уже отвалить отсюда в Дойчланд. Простилась со всеми таксистами. - Что я такого сделала? - плакала она. - Мы, кажется, договорились, что только прощусь с прошлым навсегда. Где я найду другого немца? - А где ты нашла этого? - спросила ее Даша. - Я уже не помню. - Надо вспомнить, - сказала София. - Да, и найти там же другого, - сказала Галя. - Я подумаю, - со слезами на глазах сказала Олеся. Второе событие произошло с Алексеем. Его вызвали повесткой в милицию. - Что им опять надо? - спросила Даша. - Мы подождем тебя в парке, - сказала София. - На каруселях, - добавила Даша.
- Здравствуй, здравствуй, член мордастый. - Начальник поздоровался с Алексеем, и предложил сесть на диван. - Я обычно сижу на стуле, - сказал Алексей. - Меня не интересует, что ты делаешь обычно, - сказал подполковник. - Я предлагаю тебе хорошие условия. Мягкий диван. Это тебе, так сказать, не тюрьма. Не нары. - У меня в тюрьме был диван мягче этого. На пружинах. - Меня не интересует, что у тебя обычно бывает. - Начальник улыбнулся. - Не узнаешь? - Нет. А откуда? - Верно. Верно! Черт побери. Ты ведь меня не знаешь. Но это не так важно. Важнее другое. Почему я тебя не знаю? Можешь объяснить? - Что? - Что? Объясни, кто ты такой. Это очень простой вопрос. И да: меня зовут Сергей Иванович. Сергей Иванович Зеленцов. - Сергей Иваныч, - начал Алексей, но тут же остановился. Ибо начальник поднял руку ладонью вперед. - Стоп, стоп, стоп! Никаких уменьшительно-ласкательных имен. Мы не на гулянке. Понял? - Я привык так говорить. Обычно... обычно Сергей Сергеич... - Мне не интересно, что у тебя бывает обычно, парень. Говори просто и ясно: кто такой? - Так бывший начальник милиции не передал вам разве секретную информацию обо мне? - Генерал Яблоков? Нет, парень. И знаешь почему? - Сергей Иванович немного помолчал, вздохнул, и сам ответил на свой вопрос: - Генералы мне, паря, не докладывают. - Я капитан Илларионов Алексей Викторович. - Нет, нет, нет, - замахал руками Сергей Сергеевич, - только не это! Придумай что-нибудь другое. - С какой стати? Не буду я ничего придумывать. Я... - Нет, парень, нет. Алексей Илларионов погиб полтора года назад. - Да? При каких обстоятельствах? - спросил на всякий случай Алексей. - Погиб геройски. При задержании Серийника на корабле Либерец. - Ну, хорошо, допустим. А тогда я кто? - Это я тебя спрашиваю: кто ты, парень? Ходишь, рассказываешь, что сидел в тюрьме в клетке, жарил там себе стейки. - На Зоне. - Тем более на Зоне. На Зоне клетка? Тебя не кажется, что это преувеличение? - Любое преувеличение может при определенных обстоятельствах превратиться в реальность, - сказал Алексей. - Допустим. Но что ты скажешь на это? - И начальник милиции показал Алексею фотографию... фотографию с его могилы. Там были видны даты. - Ты умер, капитан. И, как говорится, никогда уже не станешь майором. - Нет, честно, - сказал Алексей, - это не лезет уже ни в какие ворота. А что вы скажете на это? - И он вынул из внутреннего кармана справку об освобождении. Начальник ее взял и прочитал: - Илларионов Алексей Викторович. И т.д. - Кстати, - Алексей закинул ногу на ногу, - я отсюда не уйду, пока не получу два ордена и денежную компенсацию. - Два? - переспросил Сергей Иванович. И добавил: - А два-то за что? - Один за взятие Серийника, другой за то, что сам отсидел полтора года, как Серийник. - А денег сколько? - Тройную зарплату за три года. - Не много? - Мне хватит. У меня бабло-то есть. - Зарыл, что ли, перед Зоной? - Так точно. - Много? - Это к делу не относится. - Да-а, вижу Яблокову не зря дали генерала после работы с тобой. Надо было дать больше. - Куда же больше? Маршала, что ли? - Не маршала, конечно, но генерал-лейтенанта я бы дал. И вот что, парень, я не знаю, кто ты, но ты будешь работать на меня. Как будто ты на самом деле Алексей Илларионов, капитан, работавший под прикрытием. - Вы восстановите меня в звании? - Не обещаю, но попробую. Надо еще придумать, как ты мог остаться в живых. - Может быть, ликвидировать могилу, где я захоронен? - спросил Алексей. - Пока не надо, - ответил Сергей Иваныч, - может еще пригодится. Иногда, парень, лучше считаться мертвым, чем живым. Ты согласен? - Нет. Впрочем, я не знаю. Я никогда еще не был мертвым. Подполковник встал. - На какое \имя тебе подготовить бумаги? - спросил он. - Рядовой Райан. - Я серьезно спрашиваю. Тебе жить-то с новым именем. - Тогда этого, как его? Миссия невыполнима? - Том Круз? - Да. Думаю, это имя мне подойдет. - Тебе бы больше подошло имя Форрест Гамп. Беги, Форрест, беги! И чтобы я тебя не видел до особого распоряжения. Алексей двинулся к двери. - Подожди. Вот, возьми документы. - Так быстро? - При... при работе под прикрытием быстрота решает все. Верно я говорю, капитан? - Да, сэр. - При чем здесь сэр? Ты, как и был - так и остался простым русским Иваном. То бишь, забыл, как тебя звать-то? Посмотрим там в паспорте. - Алексей. - Так вот, Алексей Тебе возвращено твоё прежние имя и...и есть известная фамилия. Иди, и помни: достойное имя и тем более, достойную фамилию надо заработать. - Мне кажется, я заработал их уже несколько раз, - сказал Алексей. Он уже открыл дверь, когда начальник милиции опять его окликнул: - Что? Забыли деньги выдать за три года? - Нет, пока нет, Алексей. Но... выпить хочешь? - С вами? - А сам-то ты как думаешь? - После такого разговора, пожалуй, выпью. Самогонка? - Почему самогонка? Сейчас, что, сухой закон? Мы пьем только Мартель. Принесли ребята с Нового универмага. Они выпили, и Алексей ушел. Но неожиданно опять открыл дверь, и сказал: - Скажите этим ребятам с Нового универмага, чтобы в следующий раз принесли хотя бы Камю. Ну, если хотят, чтобы вы считали, что они вас уважают.
- Что? - Как? Девушки очень волновались. Они знали уже, что Алексей работал под прикрытием. И теперь ждали его с орденами, медалями и деньгами. Бутылка Хеннесси уже была на столе. Флорентийские стейки только ждали отмашки, чтобы их быстро обжарили на быстром огне. Неожиданно приперлась Олеся. Оказывается, она считала, что теперь ей здесь должны найти нового жениха. - Я пришла, - сказала она, - Разрешите? - спросила она Алексея. И, не дожидаясь приглашения, села. - Подожди, подожди! - закричала Галя. - Не успела. Хотела поставить еще стул. - Зачем? - спросила Олеся. - Всем места хватит. - Ты уверена? - спросила Галя. - Раз, два, три, четыре, - посчитала Олеся. - Заколебали меня эти блондинки, - сказала Галя. - А в чем дело-то, я не пойму? - сказала Олеся. - Да ни в чем, - ответила Галя. - А все-таки? - А если ты все-таки настаиваешь, я скажу. - Галя вышла из-за стойки с рулеткой в руке. И измерила сначала плечи Олеси, потом ширину стула. - Ну, и что получилось у тебя? - спросила Олеся. - Получилось, как в лучших домах Лондона, - ответила Галя. - Шестьдесят на девяносто. - Где шестьдесят и где девяносто? - спросила Олеся. - С тобой все ясно, - сказала Галя. - Заколебали меня эти блондинки! - Че она хотела-то? - обратилась Олеся к Даше. - Хотела еще один стул подставить, - сказала София, видя, что Даша замялась, не зная точно, как объяснить Олесе, что ширина стула не совсем соответствует ширине могучей дамы. - Да ладно! - улыбнулась Олеся, и махнула рукой. Да так, что задела Алексея. Чуть-чуть, по локтю. Так бы ничего особенного, но парень как раз подносил ко рту черную кружку, в которой было кофе с очень толстой пенкой. По какому-то из законов Ньютона пенку после удара по локтю выбросило вверх. Алексей проводил ее взглядом, и успел отодвинуть ногу. Кофе пролетело мимо. Но часть его все-таки осталось на столе. - Я сама уберу, - сказала девушка. Она спокойно взяла тряпку, которую попросила у Гали в баре, и вытерла стол. - Никаких проблем, - сказала она. - Может, еще пол вытрешь? - сказала Галя. - Могу. Где тряпка? На кухне? - И она принесла с кухни швабру с тряпкой. Пересядьте пока за другой стол, - сказала Олеся. - Или постойте у бара. - Деловая, - сказала София. - Ей бы... - хотела что-то добавить Даша, но Олеся сама продолжила: - Ей бы детей рожать на немецкой ферме. Маленьких белокурых бестий. А она тут пол вытирает. - Кстати, - сказала Галя, когда ребята опять уселись за стол, - ты не хочешь здесь поработать? - Кем? Проституткой? - просто спросила Олеся. Галя хотела сразу предложить Олесе работу уборщицы. Но такая простота дамы шокировала даже ее. - Ты меня удивляешь, - сказала Галя. - Нет, конечно. Официанткой пойдешь? - Серьезно? Конечно, пойду. А я-то думала, что уборщицей предложите. Серьезно. - Уборщицей тоже можно, - не удержалась Галя. Ну, а где брать этих уборщиц, мать их?! Не все же работу в этой лавочке делать самой. - По совместительству, - добавила она. - Я согласна. И да: а деньги, когда получать? Я имею в виду, каждый день или раз в месяц. - Первая зарплата через... в общем, получка пятнадцатого, аванс двадцать пятого. - Сегодня аванс взять нельзя? Я, знаете ли, поиздержалась немного. - И она захохотала так, что многие, да можно сказать, что почти все, не удержались, и тоже засмеялись. Сами, не зная, чему. - Стейки жарить? - спросила Галя. - Я думаю, сегодня мы будем жарить мясо на природе, - сказал Алексей. - Все согласны. - Я не могу согласиться, - сказала Галя. - Мне надо работать. - Мы тебе принесем мяса, - сказала Олеся. - Ноу, сенкью, - ответила Галя. - А в чем дело? - Дело в том, что ты принята на работу. Более того, ты сегодня работаешь. - Ну-у! Мне не хочется. - Перехочется. Я должна еще до вечера обучить тебя основным приемам приема заказов. А то ведь забудешь все на хер. Сегодня у тебя будет всего три разных мяса. Запомни, чем они отличаются, и предлагай гостям. Не дай бог, если я услышу, что ты не в курсе, что это за мясо. Поняла? - Конечно. Хотя надо бы, конечно, каждое из них сначала попробовать. Просто так, умственно, я думаю, запомнить, чем отличается одно мясо от другого, будет трудно. Более того, как вы говорите, просто невозможно. Давайте, вот сейчас они уйдут, а мы все эти три мяса попробуем? Кстати, про рыбу вы ничего не сказали? Рыба... - Никаких рыб. Мы не японцы. А осетрина здешним жителям не по карману.
Они все выучили, но, как назло именно Олесе заказали четвертый вариант мяса. Пришел известный адвокат Семенов с двумя молодыми телками и сказал, что: - Дамы хотят... шашлык. Элементарно, Ватсон? Шаш-лык. - И он пошел курить. - Неужели вы любите шашлык? - спросила Олеся оставшихся за столом девушек. - Есс! - ответила одна. - Очень! - сказала вторая. - Может быть, стейк по-флорентийски? - спросила официантка. - Мей бы, - сказала Таня. Первая. - Но позже, - добавила Оля. Вторая. - Мы выкажем неуважение Семену Семеновичу, если переиграем заказ. - Вы можете это понять своим толстожопым умом? - мягко спросила Таня. - Нет, вы не обижайтесь, - сказала Оля. - Но надо же иметь совесть. Зачем вы настаиваете на том, чего мы не хотим? Сказано же вам: шашлык! И валите на хер отсюда. - Чё делать? - Олеся подошла к стойке бара, где Галя стояла у кассы и пробивала чеки на кухню. - Эти телки ругаются, и не хотят менять заказ на другое мясо. - А что с ним делать? - сказала Галя, продолжая пробивать. Уроды. Им не докажешь, что у нас нет шашлыка. Ты им предлагала отбивную, фаршированную яблоками и луком? - Не успела. Они не хотят даже слушать разумные речи. - Боятся Семена. Он сделал заказ - всё, пиздец. - А он, что, злой? - Нет, добрый. Пока не разозлится. Пьяный вообще отморозок. Обязательно полезет на кухню. Я там придумала ставить, когда он придет, горячий чайник, чтобы он обжегся и больше не ломился на кухню. - Она помолчала. - Где эти друзья? Непонятно. Алексей обещал вечером помочь жарить мясо, а сам... а сам не идет. - У него две дамы, - сказала Олеся. - Пока туда - сюда, это, то. Их не дождешься. Придут поздно. На кухне в это время был Валера. Пришлось за ним сбегать через дорогу. Повар, который приходил за день этого стажироваться, сегодня не пришел. А зачем приходить? Галя так ему и сказала? - Придешь? Лучше не приходи. Ясно, что не можешь угадать степень прожарки медиум, которая у нас обычно идет. То у тебя с кровью получается, то Велл Даун. - Что такое Велл Даун? - спросил новый повар. - Полный отстой. Понял? - Понял. Хорошо. Я приду. - И не пришел. Тварь бессмысленная, - резюмировала Галя. - Да молодые они все с приветом, - поддержала Галю Олеся. И добавила: - Но делать что-то надо. - Валера сделает шашлык. - Да? А в чем тогда проблема? - Да никаких проблем, - ответила Галя. - Просто опять уйдет. - Почему? - Семен опять ему на голову этот шашлык наденет. - Не понравится, что ли? Перемаринован? - Если бы. Пережарит. - А зачем пережаривать-то? - не поняла Олеся. - Да, хер его знает. Начнет думать о чем-то. Будет курить, смотреть в окно и думать. А шашлык пережарится. Объясняла, объясняла ему, что от мяса нельзя даже глаз отрывать, пока оно жарится. Нет, он должен обязательно о чем-то подумать. - Ну и ну, - покачала головой Олеся. - Да полный Даун. - Почему он так делает? - удивилась Олеся. - Ты его спроси, почему он трахается всю ночь. А потом днем у него крыша едет. Спать хочет. Вот и стоит, прикидывается, что думает. - А на самом деле спит?! - ужаснулась новая официантка. - Тем более, у нас нет вырезки для шашлыка. Обычный карбонад надо долго мариновать. - Иначе будет жестким, - сказала Олеся. - Я знаю, пробовала не маринованный. А чурки жрут. - Так они жрут баранину или говядину. Ту же самую, из которой мы делаем флорентийские стейки. Их можно даже не солить перед жаркой. - Потом? - Потом суп с котом. Что делать будем? - Может дать ему? - Что? - не поняла Галя. - Ну, как что? Это самое. - Бесполезно. Трахнет, а потом все равно будет требовать шашлыки. И чтобы был сочным! Наглый, как танк. - Если бы была Дашка, она бы уговорила его, - сказала Галя. - Через это дело? - спросила Олеся. - Не обязательно. Ведь стейки очень хорошие. Лучше шашлыка. - Почему он их не берет? - Так с ними надо возиться. Надо, чтобы кто-то обслуживал, подходил, отрезал мясо с кости. Или надо ставить на стол воду с лимоном для рук. Да и то бесполезно. Он не сидит на месте. Бегает, то на улицу, то в фойе, то на кухню, то танцевать. Когда ему заниматься стейками? - Свинья, - сказала Олеся. - Ты смотри по тише, - сказала Галя. - А то услышит, из тебя из самой свинью сделает. - Сожрет? - Сначала трахнет.
Появились дамы со своим Алексеем. - Вы пришли? - сказала Галя. - Какие-нибудь проблемы? - спросила Даша. - Мы решаем любые проблемы, - должна была бы сказать София. Но она промолчала. Галя даже удивилась. - Что-нибудь случилось? - спросила она. - Нет, - ответила Даша. - Если не считать того, что никто не трахнул. - Она сохраняла присутствие духа. Но явно что-то случилось. - Нужна ваша помощь, - сказала Галя. - Пришел Семенов, требует шашлык. - А в чем проблема? - спросил Алексей. - Мы сегодня шашлык не готовим. - Почему? - У нас бренд: три мяса, - сказала Галя. - Отличный бренд, - сказал Алексей. - Но в виде исключения можно поджарить и четвертый. - Мясо не замариновано. - Вырезка есть? - Нет. - Куда же ее дели? Только закупили тридцать килограммов. Всю отбили, что ли? - Так точно, сэр. - Зачем? - Я не знаю. Спроси у Валеры. Впрочем, я сама ему сказала, чтобы отбил побольше. Ведь сегодня у нас идет два мяса из отбивных. Одна просто отбивная, а другая фаршированная зелеными яблоками с луком. - Нет, извините, но надо было быть полным идиотом, чтобы отбить все. Я бы убила этого Валеру, - сказала Даша. - Это можно, - сказала Олеся. - Он на кухне. - Сейчас мы его грохнем, - сказала Даша. - Как смел этот ублюдок появиться здесь. - Да бесполезно, - сказала Галя. - Я его позвала. Вы-то хотя и обещали помогать, сами свалили на природу. Валера, естественно, все сразу свалил на Галя. - Так она мне сказала, чтобы отбил, как можно больше вырезки. Я что, его считал. Теперь пусть сама разбирается с этим адвокатом. Если он зайдет сюда, я с ним связываться не буду. С меня хватит прошлого раза. - Что он сделал? - спросил Алексей. За повара ответила вошедшая на кухню Галя. - Вызвал наряд милиции, - сказала она, - и предложил забрать Валеру, как потенциального подозреваемого в убийстве. - Вы посмотрите, говорит, у него кровь на руках. А Валера, как ненормальный, начал спорить с ментами, что это не человеческая кровь. - А что это было? - спросила София. - Это был томатный соус с добавлением красного вино. Но это бы еще ничего, - продолжала Гаря, - этот Валера - она кивнула на повара - сказал, что менты мудаки. - Это же надо быть такими мудаками, сказал я. - Валера от волнения бросил жарить картошку, и встрял в разговор. - А они, оказывается, еще не вышли из кухни. - Два дня сидел в КПЗ. Пришлось нанять адвоката. Мне сказали, что от таких дел отмазывает только Семенов. - Почему только он? - спросила София. А Даша ответила: - Потому что он не ломает голову, как другие адвокаты. Его знают все судьи и следователи. Со всеми договаривается - и больше никакой работы. Натягивает всех однозначно. К нему очередь на полгода вперед. Сейчас может и больше. Если он согласился защищать - победа в суде обеспечена. И часто и до суда. Решит любые проблемы. Хоть с блатными, хоть с чиновниками. - Просто монстр какой-то, - сказал Алексей. - Удивляюсь, почему я о нем ничего не слышал. Обе дамы - и Даша, и София - выразительно посмотрели на Алексея, но ничего не сказали. - Я удивляюсь, как милиционеры могли без письменного подтверждения забрать повара прямо с работы, - сказал Алексей. - Да у него и сын тоже мент, - сказала Даша. - Позвонил сыну - да и все. Видимо, Валера, ты разозлил его капитально. Колись, в чем дело? Уверена, что не из-за мяса. - Хорошо. Скажу. Не из-за мяса. Просто он хотел трахнуть мою Свету, - Валера прикурил новую сигарету от уже догоревшей до пальцев. - Какую Свету? - Да Светку! - сказала Галя. - Была здесь такая маленькая официантка. - А где она сейчас? Галя убежала в зал. Олеся приоткрыла дверь и звала ее интенсивными движениями руки. - За что ее выгнали? - опять спросила Даша. - Как сказала Галя, - сказал повар: - За систематический чрезмерный обсчет клиентов. Даже зарплату не выплатила. Говорит штраф за беспардонный обсчет. - Здесь нет штрафов, - сказала Даша. - Это я объяснила Гале, что штрафовать бесполезно. Еще больше воровать и обсчитывать будут. - Света ей тоже так сказала. А она говорит, что это не штраф, а просто компенсация за причиненный кафе моральный ущерб. Ведь этой Гале все по барабану, - добавил Валера. - А теперь работать некому. Галя опять появилась на кухне. - Вы садиться за стол будете? - спросила она. - Там народу навалило почти полный зал. Если будете, надо занять место. - Может быть, лучше сядем в банкетном? - сказала София. - Там мало места, - сказала Галя, - все завалено товаром. - Хорошо, мы сядем в зале, да, Алексей? - сказала Даша. - Да, - ответил Алексей, - только мне надо умыться. - Всем надо, - сказала София. - Я тогда поставлю на ваш столик у телевизора табличку: ВИП. - Разумеется. - И да: - добавила Галя, - вы немного не поможете здесь на кухне. Валера не справится. - Конечно, не справлюсь. Полный зал. И все, как назло будут заказывать жареную картошку. А картошку жарить некому, - сказал Валера. - Там пришла одна телка, - сказала Галя. - Думаю, испытать ее еще раз. Пусть сегодня жарит картошку. - Кто это еще? - спросил Валера. - Да так, хер ее знает кто, - ответила Галя. - Пойду ей скажу. Так что за картошку не беспокойтесь. Она пожарит. А ты, - Галя показала кулак Валере, - не приставай к ней на работе. А то я тебе честно говорю: поджарю на плите, как мы поджарили на помолвке охранника Тома. Далее, появление Светы-официантки. Потом приходит Том. И еще - Итальянец.
Глава Третья
И все же им пришлось сесть в банкетном зале. Пока Алексей, Даша и София умывались, одевались, красились, в зале возник спор из-за их стола. - Представляете, пришел этот предприниматель, Пилигин. Хочет занять ваш стол, - сказала Галя. - Че будем делать? - Пусть садится, - сказала Даша. - Да, мы уместимся в банкетном между коробок, - сказала София. - Тем более, нам придется одновременно работать на кухне, - сказал Алексей. - Мы вообще могли быть здесь жить. - Да, был бы народ, - невозмутимо сказала Галя. И добавила: - Тогда так: этот Пилигин заказал три флорентийский стейка. - Их трое? - Три килограммовых стейка на четверых, - сказала Галя. - Это нормально. Он вообще просил три стейка по два с половиной килограмма каждый. Говорит, что ел такие в Италии. - Ну, ты сказала, что у нас нет таких больших коров? - спросила София. - Надеюсь... - Простите, но мы используем для питания наших гостей только быков, - сказала Галя, и вышла в зал. - Чего это она? - спросила София. - Думает, что ты имела в виду себя, - сказала Даша. - Я имею в виду подсознательно. - Нет, я просто так сказала. - Ну, я и сказала, что ты хочешь этого предпринимателя не сознательно, а подсознательно. А она, - Даша кинула на дверь в зал, - сознательно. - Нет, я люблю Моцарта, - сказала София. - Почему Моцарта? - спросила Даша. Потом добавила: - Ах, да, Моцарта. Я тоже. Они взяли Алексея под руки, и повели в банкетный зал. - Подождите, дамы, - сказал Валера, - я один не справлюсь. Алексей, ты, может быть, останешься? - Сейчас мы выпьем холодненького шампанского, и я приду. - Ага. Вошла бывшая официантка Света. Она сразу хотела броситься на шею Валере, но повар предостерегающе поднял руку. - Мы здесь не за этим, - сказал он. - Надо работать. Картошку жарить умеешь? - Конечно, умею. - Давай, жарь. Бери сразу две сковородки с толстым дном. По три порции в каждой. - Может быть, сначала начистить по больше и нарезать? - Без сомнения. - Спасибо. - Пожалуйста. - Я начинаю.
- Тебе выдали паспорт? - спросила София. - Да, - сказал Алексей. Он раскладывал вино и закуски на столике. - Можно посмотреть? - Я первая, - сказала Даша. - Посмотрим вместе. - Они открыли паспорт Алексея и ужаснулись. - Ты немец? - спросила Даша. - Я немец? Почему? - удивился Алексей. - Я даже не догадывалась, что твоя фамилия Моцарт. Алексей подошел и заглянул в раскрытый Софией паспорт. - Моцарт Алексей, - прочитал парень. - Не может быть! - Он взял и повертел паспорт в руках. - Это мой паспорт? Где вы его взяли? - Да, твой, твой, - сказала София, - я взяла его в твоей сумке. - Тем более, здесь твоя фотография, - сказала Даша. Они находились на кладбище. На могиле Алексея. Он сам ее нашел. Они ходили, ходили по кладбищу, но такой могилы не было. - Чего мы ищем? - спросила София. - Кого мы ищем? - сказала Даша. - Когда найду - скажу, - ответил Алексей. И вот нашли. Правда, пришлось дать на бутылку сторожу, который подумал, подумал, и, наконец, показал ребятам эту могилу. - Когда это было? - спросил Алексей. - Так на могиле, чай, написано, - сказал сторож. - Впрочем, сейчас я подумаю. Сейчас, сейчас вспомню. - И вспомнил: - Два года назад. Даже меньше. Ну, где-то так. И да: может, еще на закуску у вас еще есть бабло? - добавил он. - Хорошо, вот тебе пятак серебром, - сказал Алексей, и дал сторожу стольник. Он посмотрел на деньги, и сказал, что пятак-то они за полтинник считают. А тут, выходит, два пятака. - Так серебром! - рассмеялись девушки. - Серебром в два раза больше! - И то правда, - ответил сторож. - Пойду куплю кило краковской и хлеба батон, да буханку черного. - Вы - немец? - осведомилась София. И почему-то даже на Вы. - Я-то? - переспросил Алексей и вдруг задумался. - Да, пожалуй, немец, - сказал он. - Для немца вы слишком хорошо говорите по-русски, - сказала Даша. - Я вообще полиглот и знаю очень большое количество языков, - ответил Моцарт. - А у вас какая специальность? - осведомилась София. - Я - специалист по черной магии. - Ох, Моцарт, Моцарт! - воскликнула Даша. И добавила: - Хватит врать. Это я специалист по языкам и также по черной магии. Они выпили, закусили. - Что бы это могло значить? - спросила София, в очередной раз оглядываясь на мраморный памятник с фотографией Алексея. - Может быть, это не ты, - добавила она. - Фамилия здесь другая, не Моцарт. Иллирионов. - Так это и была его фамилия, - сказала Даша. - Я помню. - Вдруг Даше показалось, что между ней и Алексеем возникла невидимая преграда. - Алексей, нас разделяет ограда, - неожиданно для самой себя сказала она. - Точно, тебе говорю. Вот только что она появилась. И даже сейчас еще вибрирует. Настоящая стена. - Брось выдумывать, Даша, - сказала София. - Я боюсь привидений на кладбище. А что? Я слышала, они иногда появляются. Особенно вечером. Кажется, что все покойники уже собрались. Надели выходные одежды, ждут, когда все уйдут с кладбища. А вы, как назло, тут. Они, естественно, начинают злиться. И честно вам говорю, это чувствуется. Лучше их не злить, и быстрее, быстрее уходить. - Еще не вечер, - сказала Даша. И добавила: - А привидения уже здесь. Точно вам говорю, я чувствую стену. - Я тоже, - сказала София. - Не ври, София, - сказала Даша. - Ты не экстрасенс, ты не можешь ничего чувствовать. Нет, вот что интересно! Между мной и тобой тоже появилась ограда. Кошмар! - Что это может значить? - спросил Алексей. - Это? Думаю, это значит, кто-то из нас действительно умер. Или вы, - Даша обвела эллипсом Софию и Алексея, как будто переносила часть текста в другое место и в другое время, - или я. Мама! я потеряла тебя, Алексей. - Она горько заплакала. - Ты много выпила, подруга, - сказала София, - успокойся. Успокойся, мы все здесь. В одном месте. - Мне кажется, вы умерли. Нет, правда. - И она опять заплакала. - Ты просто много выпила, - сказала София, и тут же подумала, что они выпили только по полстакана красного сухого вина. - И да: как нам теперь вас называть? Алексей подумал. - Лучше, наверное... - Моцарт, - сказала София. - Лучше бы, конечно, Алексей, - сказала Даша. Она помолчала и добавила: - Но, думаю, теперь уже это не возможно. - И она опять заплакала. - Ну, что ты плачешь? - Алексей обнял Дашу. - В чем дело? Что случилось? - Что-то случилось, - сказала Даша, и заплакала еще сильнее. - У нее нервный срыв, - сказала София. - Не пойму только, с какой стати? - Может, мы действительно умерли? - сказал Алексей, и, обернувшись, осмотрел кладбище. Никого, кроме них, не было. Между прочим, Алексей побывал в библиотеке, и сделал выписки из толстой книги. Как-то: - Могут ли покойники видеть на расстоянии? Например, на другом конце города? Или на километр, на двести метров? Просто пронестись взглядом через расстояние между домов и машин, и увидеть кого-то, напр., на стоянке такси, или у подземного перехода? - Далее: - Убитые покойники через несколько минут исчезают. И могут опять появиться только через три дня. Как исчезают те, кто не был убит? М.б., рядом убили кого-то? И они могут уйти вместе с ним по открывшемуся каналу? Как убрать покойника надолго или даже навсегда? Из реальной жизни? Меняется ли судьба человека умершего, а потом опять появившегося "на людях"? Умершие могут попадать сюда, а настоящее, на экскурсию? Они остаются Там, в Прошлом, живыми. Раз в год к ним можно при... прибыть в гости. - Лучше вы к нам! Может быть, человек таким и является? Не рожденным, а опять ожившим.
Вошла Галя и поставила на стол один большой флорентийский стейк. - Ты не забыла, что мы заказали три? - спросила София. - Но не сразу же? - Да. Но главное, чтобы ты не забыла. А то, как прошлый раз раздашь все флорентийские, а мы после говядины есть свинину не будем. - Почему? - Просто не полезет. Можешь себе представить: есть хочется, а ничего вкусного и сочного нет. - Ладно, ладно, - сказала Галя, - я все помню. - Ну, ты точно записала? - спросила на этот раз Даша. - Мы ведь сегодня ничего не ели. Так что не дай боже, ты толкнешь кому-нибудь за чаевые наши стейки. Почти все стейки Алексей жарил сам. Приходил из банкетного и жарил. А Даша уговорила адвоката взять на троих флорентийский стейк. - Я сама обслужу вас, - сказала она. - Покажу вам, как его резать. В принципе очень просто. Нужен только острый нож. Вроде бы никаких проблем. Но проблема все-таки возникла. Адвокат подарил часть своего стейка девушкам с другого стола. - Как так? - не поняла Даша, когда Галя пришла к ним в банкетный зал, и сказала, что сейчас опять будет скандал с адвокатом. - Вот так, - сказала Галя. Мы этот стейк разрекламировали, а адвокат стал рассказывать девушкам с другого стола, что стейк этот флорентийский очень вкусный. И пока его дамы танцевали, он угостил этих других дам, с другого стола, своим стейком. Когда пришли его дамы, стейка уже не было. Все сожрали соседки. Чуть не началась женская драка. - Хорошо бы устроить бой, - сказала София. И добавила: - За двухкилограммовый флорентийский стейк. - Здесь нет таких. Сколько можно повторять. Не больше килограмма. Редко кило двести. - Теперь адвокат хочет еще один стейк, - сказала Галя. И добавила: - Да и этот предприниматель, которого охраняет Том - тоже. - Что? - Говорит, мне на вечер еще один. - Я так и знала, - сказала София. - Ты хочешь отдать им наши два стейка? - спросила Даша. - Да вот хер им. - Иди сама с ними поговори. Даша, сходи, - попросила Галя. - Я ничего не могу с ними поделать. - А что я им могу предложить? Себя, что ли? Или вон, Софию? После этого мяса другое они есть не будут. - Сами напросились, - сказал Алексей. - Кто знал, что сегодня столько нормальных людей припрется? - Галя закурила, и выпустила вверх длинную струю дыма. - Хорошо еще, что Том не выступает, - добавила она. - Помнит, как прошлый раз его здесь жарили - вот и не дергается, - сказал Алексей. - Это еще ничего не значит, - сказала Галя. - Если у него переклинит, забудет все, что было. И хорошее, и плохое. Вспомнит только, что его Нинку увез немец в Германию. И начнется! - Он уже так делал? - спросила София. - Да. Только не здесь. Рассказывали, что сломал два стола и несколько стульев в Випе. Одному официанту сломал нос, а с официантки сорвал всю одежду до пояса. - Снизу, или сверху? - Сверху. Прибежал охранник, Томми кинул в него стулом, он убежал вниз вызывать милицию. В общем, если вспомнит, надо кого-то ему подсунуть, - сказала Галя. И добавила: - Я бы сама согласилась, но у меня вид не тот. Вот София, или ты, Даша, подойдете. - Можешь на нас рассчитывать, - сказала София. А Даша ее поддержала. - Я с вами, - сказал Алексей.
Сначала на кухне появился адвокат. - Я зашел только спросить, - сказал он. - Мой флорентийский стейк в порядке? Никто его не съел? - И тут же добавил: - Закури, Валера. Мальборо. Настоящие, американские. - Мне тоже можно? - спросила малышка Света. - Тебя? Только через банкетный зал, - серьезно сказал Семен Семеныч. - Да вы что, Семен Семеныч, я прошу только сигарету, - сказала Света. - Не надо, Семен Семеныч, это моя личная девушка, - сказал Валера. - На работе не может быть никаких личных девушек, - сказал адвокат. - Ты помнишь Билла Клинтона? Он попал в историю из-за того именно, что имел свою личную девушку на работе. А этот, как его? француз? Тоже доприставался на работе к уборщицам. Ты к уборщице не пристаешь? - А у нас нет уборщицы, - опять встряла Света. - За то, что ты меня перебиваешь, сейчас скажу Гале, чтобы перевела тебя в уборщицы. - Я согласна, - сказала Света. - Валера, ты знаешь, что существует синдром уборщицы? - Нет, - Он так и называется: синдром Асмолова. Почему? Он его открыл, и сам испытал на себе. - А в чем он заключается, Семен Семеныч? - спросила Света. - В чем? Вот представь, что ты уборщица, а я показу на примере, что это значит. - Хорошо. Я и так знаю, что эта е...я Галя переведет меня в уборщицы. Или, по крайней мере, заставит работать по совместительству. - Это хорошо. Значит, ты готова. - И он схватил Свету, и потащил в банкетный зал. - Там занято, - сказал Валера. Услышав, что банкетный зал занят, Семен потащил Свету на мойку. - Семен Семеныч, что вы делаете? Это моя телка. - Нет, конечно, я не возражаю, пожалуйста. Но, пойми, Валера, если у меня синдром Асса, я не могу удержаться. У меня перед глазами только одна фраза: - Больше всего на свете хочу уборщицу. И добавил: - Для некоторых деятелей уборщица и работница их офиса это одно и то же. А уж секретарш-то я... Впрочем, - он остановился, и не стал дальше развивать свою теорию. - Кто там? - Где? - В банкетном? - Так, знакомые Гали. - Я... впрочем, в другой раз. Я пошел, не забудьте про мой стейк. Валера, еще закурить хочешь? - Да, только я не докурил еще эту. - Можно, я предложу сигарету твоей девушке? Она ведь еще не уборщица? - Нет. - А вы знаете, что у меня есть скидка? - Скидка? На что? - спросила маленькая Света. - Я имею право предложить интимную связь девушке, даже если она еще не совсем уборщица. - Это такой закон есть во Франции, что ли? - спросила Света. - Почему во Франции? - Там постоянно идут разборки между членами парламента и уборщицами. - Ты права. - Адвокат уже открыл дверь в зал, и добавил: - Вы не спросили, за что мне всегда делается скидка от женщин. За что мне всегда дают больше, чем я прошу. И не только уборщицы. - Да, за что? - спросила Света. Семен Семеныч ничего не ответил. Но выразительно похлопал себя по лысине. Прежде чем закрыть дверь. Следующим на кухне появился Том. - Я не помешаю, - сказал он. - Дело в следующем. Мой босс хочет посмотреть вашу кухню. - Зачем? - спросил Валера. - Надо спрашивать у нашего босса, - сказала Света. - Ей некогда, - сказал Том, - народ в баре завалил ее заказами. И да: мой босс хочет тоже открыть кафе. Здесь неподалеку. - Где неподалеку? - За углом. - Название уже придумали? - спросил Валера. - Да, обычно все начинают с названия, - сказала Света. - За углом. - Что за углом? - Так и будет называться, - ответил Том. - Неплохо. - Оригинально. Появился Валентин Пилигин вместе с Томом. Не успели они осмотреть устройство мойки, как вошла Галя. - Так, друзья мои, это промышленный шпионаж, - сказала она почти с порога. - С вас двойной счетчик. Счет, я хотела сказать. - Да хоть тройной, - сказал Валентин. - Но мне надо посмотреть еще банкетный зальчик. - Зайчик? - переспросила Галя. - Банкетный зальчик. Послушай, зальчик, а не зайчик. - Нет. - Почему? - Там люди.
Драка все-таки началась. И началась она из-за флорентийского стейка. Хотя Алексей, Даша и София и отказались от двух своих стейков в пользу Валентина и адвоката, нашелся еще один блатной, кто захотел этот великолепный стейк. Но его уже не было. Его звали Итальянец. Стейка не было. Он начал приставать к Гале. Потащил ее в туалет. Хотел, чтобы она прямо там, в кабинке, сделала ему миньет. - Идем, - сказал он, - я приготовил тебе русский стейк. - Я никуда не пойду. - Хочешь получить по ебальнику? - сказал Итальянец, и придвинулся поближе к стойке, чтобы достать Галю. И он даже махнул. Правда, пока что ладонью. Галя сделала шаг назад, и он не достал. Но Галя по запарке допустила профессиональную ошибку. Оставила на стойке полбутылки коньяка. Бутылка стояла хотя и за уступом, но дотянуться можно. Надо было поставить его назад. Там был стол для вина. Но Галя не сделала этого, после того, как налила кому-то пятьдесят этого великолепного Мартеля. Итальянец взял этот коньяк и прямо у стойки начал пить из горла. Не весь сразу, а так, сделает пару глотков, посмотрит на Галю, еще пару. Он допил весь коньяк - а это почти полбутылки - поймал Галю, когда она выходила из двери бара, и потащил в туалет. Тварь. Уже в туалете, в самой кабинке, она вырвалась и убежала. Итальянец вышел из туалета и хотел зайти прямо в бар, но увидел выходящую из кухни Олесю. - Иди сюда, тварь жопастая, - сказал он. - Стой, я тебе сказал. - Он обхватил новую официантку за талию, и, прямо с подносом начал тянуть в проход, в сторону фойе, где был туалет. Тут у Тома тоже переклинило. Он почему-то подумал, что Олеся это его девушка. На самом деле его девушкой была Нинка. Но она уехала с Вальтером в Германию. Видимо, Том уже раньше думал об этом. О том, что надо заменить Нинку на Олесю. Тоже лошадь скаковая. Пахать можно. Он об этом думал, но забыл. А сейчас вспомнил. - Ты куда, падла, мою телку потащил?! - крикнул он Итальянцу. Итальянец бросил официантку, как обертку от съеденного мороженого. Так это оттолкнул небрежно. Но не сильно. Дама даже не покачнулась. Тварь, подумала она, и решила содрать со своих клиентов не по десять процентов от заказа, как разрешала делать Галя, а по пятнадцать. - Может даже по двадцать, - сказала Олеся, и двинулась к своему столу. - Легче на стоянке такси работать, чем здесь, - добавила она, обращаясь к голове медведя, которая висела у стойки бара. А ребята сцепились. Точнее, Итальянец успел провести только один прием. Свой коронный. Он в падении подсек наступающего на него Тома. И удачно. Томми не ожидал. Опорная нога его ушла назад, и квадратный охранник упал. Упал прямо носом под медведя. Тому показалось, что он прыгнул с крутого берега в воду вниз головой. Но дно оказалось ближе, намного ближе, чем он рассчитывал. Вот так! Тому опять не повезло в этом кафе Охотник. Один раз его поджарили, а теперь он сломал шею. Чуть не сломал. Просто свернул. Не мог смотреть вперед, а только вбок. Он попросил Олесю отвести его туда, где он сидел раньше. - Я забыл, честно, - сказал Том. А Итальянец не успокоился. Воспользовавшись тем, что адвокат опять убежал куда-то, он сел за его стол к Оле и Тане. Отрезал кусок стейка, попробовал, сказал: - Вкусно, между прочим, - потрогал девушек за сиськи, резюмировал, что: - Практически одинаковые, - и отлетел к телевизору с прострелянной башкой.
Прибежал адвокат, и повернув несколько раз голову убитого Итальянца, начал орать, что это его хотели убить. - Меня заказали! Перекрыть все входы и выходы! Кто стрелял? Валим отсюда, - обратился он к своим девушкам. Потом успокоился и кому-то позвонил. - Так мы уходим, Семен Семенович? - спросила Таня. - Думаю, уже поздно. Нет смысла спешить, - сказал адвокат. Он опять зачем-то выбежал на улицу. И, наконец, опять появился на кухне. - Энд вот эбаут ю, - сказал он. - Видимо, это должно было означать: - Это опять я. - Окей, - сказала Света. - Что-нибудь нужно? - В банкетном кто-нибудь есть? - А что? - Мне срочно нужен секс. Иначе я не выдержу нервного напряжения. Вы знаете, что убили Итальянца? - Нет, - ответил Валера. - Откуда? Мы не выходим отсюда. - Иначе, сказала Галя, - сказала Света, - переведет всех в уборщицы. - Вот так значит? Штрафа нет. Но есть перевод в уборщицы, - резюмировал он. - Так там, есть кто-нибудь? - адвокат показал дымящейся сигаретой в сторону банкетного зальчика. - В зайчике? - спросила Света. - В каком еще зайчике? - не понял Семен Семеныч. - Я сказала в зайчике? - Ты сказала в зайчике, - повторил адвокат. - Да, мы теперь так называем этот маленький банкетный зальчик. - Зайчик? Кто это придумал? - Пилига, - сказала Света. - Так он уже был там? - Семен опять махнул в сторону банкетного зала ароматной сигаретой Мальборо. - Нет, - сказал Валера, - но очень хотел посмотреть. И да: у вас нет сигареты? - В каком смысле? - адвокат прикинулся непонимающим. - Закурить, что ли? - Да, сэр. - Ну, так и говори. - Адвокат вытащил пачку Мальборо, прочитал, что на ней написано, и отдал всю пачку Валере. - Это вам на двоих, курите. Может быть, из ушей дым пойдет. - Только из ушей, Семен Семеныч? - спросила Света. - Пока да. Ибо... ибо я сейчас приведу своих дам. - Он почесал подбородок и опять спросил: - Значит, там никого нет? - Там Алексей и София, - сказала Света. Была еще Даша. - Ушла домой за коньяком без наценки, - сказал Валера. Он открыл пачку Мальборо, и думал: - Закурить или по экономить пока? Все-таки смолить одну за одной Мальборо жалко. Тем временем адвокат заглянул в банкетный зал. Пошел
не прямо и направо к двери в зал, а повернул сразу налево в банкетный зал. Никого. - Там никого нет, - крикнул он в сторону кухни, и
побежал за своими дамами. - Я даже не видела, когда они вышли, - сказала Света. - Я тоже не обратил внимания, - сказал Валера. - Мне кажется, они не выходили. Впрочем, мы могли не заметить. Прошли спокойно мило двери и все. - Где Итальянец? - спросил Семен. Он сел за стол и обернулся. - Увезли уже? - Мы не видели. - Мы выходили курить, - сказала Оля. - Ну, реанимация приезжала? - спросил адвокат. - Вы должны были видеть ее и на улице. - Мы не были на улице, - сказала Оля. - Мы курили в туалете, - сказала Таня. - Ладно, пока есть время, пойдем в банкетный зал. - В банкетный? Там никого нет? - Пока нет. - А если придут? - Мы запремся на замок. - Да, это надо сделать обязательно. А то я люблю кричать во время секса. - А мне тоже можно? - спросила Оля. - Что, можно? - не понял адвокат. - Кричать. - Пусть кричит кто-нибудь один. - Хорошо, тогда я буду рычать, - ответила Оля. Они прошли в банкетный зал. - Заколебали эти блатные, - сказала Света. - Трахаются в банкетном зале за бесплатно. - Тихо, - сказал Валера. - Он нам дал пачку Мальборо. Настоящие! Даже курить жалко. - Дай, я закурю. - Бери. - А ты? - Ты мне оставишь. Хватит одной на двоих. - Валера протянул Свете сигарету. Она прикурила, и сказала: - Дай мне пачку. - Зачем? - Прочитаю, что там написано. И она прочитала, что это не настоящие американские сигареты, а сделаны по лицензии в Финляндии. - Подделка, - сказала она, выдохнув четыре кольца дыма. - Финские. Но ничего курить можно. - Может быть, еще скажешь, что их штампуют в Мелехове? - Вполне возможно, - ответила Света. - Финны сами ездят к нам Питер за сигаретами. Откуда у них свои Мальборо? - Ты думаешь, кто-то не знал, что у финнов нет своих сигарет, и сдуру написал на пачке, что это маде ин финланд? - Думаю, именно так и было, - сказала Света, и посмотрела на сигарету сбоку. - Давай сюда, - сказал Валера. - Еще одну затяжку. - Отдай мне ее. Ты выкурила больше половины. - Хорошо. Я не буду затягиваться в себя. Иди сюда. Еще ближе. Я выдохну этот лишний дым тебе в рот. - Спасибо. - Пожалуйста. Тут вошла Галя и рявкнула: - Быстро отошли друг от друга. Кажется, я предупреждала. Или вам на лбу написать, что вы находитесь на работе? - И добавила без передышки: - Быстро три жареных картошки и три фаршированных свинины. И если сейчас я увижу, что нет нарезанной картошки, я, блядь, точно самих вас поджарю. Картошка была и Галя успокоилась. Но, тем не менее, сказала: - Выбирайте: ли вы сегодня работаете бесплатно, или я сейчас напишу вам на лбу: - Я на работе? - Напишите лучше на лбу, мэм, - сказал Валера. - Ибо сегодня хороший день. Много народу. Зарплата за сегодня должна быть большая. Галя на самом деле взяла из аптечки толстый фломастер, и спросила: - Каким цветом, выбирайте? - Мне красным, - сказала Света. - Мне синим, - сказал Валера. - Я люблю синий. - А я красный, - сказала Света. - Нет, - поправилась она, - я тоже люблю синий. Напишите мне, пожалуйста, синим: - Я на работе. Галя написала, и они начали работать. Света вынула из воды картошку, обсушила ее, и выложила на толстую сковороду. Валера жарил фаршированные яблоками и луком отбивные. Галя вышла. Они посмотрели на лоб друг другу и рассмеялись. - Надо было ей сказать, чтобы зашла в банкетный, и написала на лбу адвокату: - Здесь не бесплатный бордель. - Как же, ему напишешь. Ты не в курсе, что у нее неделю назад был суд? - Нет, - ответила Света, - откуда я знаю. Она же меня уволила, и я здесь долго не была. - Ее поймал проверяющий мент и музыкант. За музыку, что она крутит на дисках теперь, оказывается, платить надо. Этот музыкант приходил еще раньше, просил деньги для потенциальных авторов. - А она? - спросила Света. - А она послала его подальше. Сказала, чтобы сначала нашел авторов, а потом просил деньги. Не наоборот. Музыкант, бывший политработник, уволенный из армии, пошел в ментовку, и притащил проверяющего. Ничего особенного не нашли, но акт составили. - И все? - спросила Света. - Нет, не все. Предложили отдать музыкальный центр. До решения суда. А то, говорит, этот проверяющий, заберем и вино. Она отдала, а потом рассказала все Семену Семеновичу. Тот говорит, - Валера кивнул на стену, за которой находился банкетный зальчик, - надо было сразу позвонить. - И чего дальше? - спросила Света. - Пришли к мировому судье, а судья дал этому менту по рогам. Потом приходил, просил подписать бумагу, что Галя не имеет к нему претензий. А этот хер, музыкант, совсем пропал. - А судья? - спросила Света. - Судья? - переспросил Валера. - Тоже приходил с двумя телками. Заказывали вот таких же фаршированных поросят. - Валера кивнул на жарящийся с яблоками и луком карбонад. Я думаю, это небольшая расплата за то, что отмазал ее от ментов. Правда, и адвокат потом приходил с двумя телками. И тоже не расплатился. Но Галя говорит, что он не взял с нее ни копейки за суд и все дела. - Это нормально, - сказала Света. - Сейчас адвокаты дерут много. - Конечно, хорошо. После этого на лбу ему не напишешь: - Здесь трахаться нельзя! А Итальянец один раз помог ей против каких-то дешевых блатных, так потом постоянно половину не доплачивал. Или даже вообще не платил. И чуть что - тащит трахаться. - И все бесплатно? - спросила Света. - Конечно! - ответил Валера. - А вот теперь его грохнули, - сказала Света. - Кто бы мог это сделать? - Ты меня спрашиваешь? Я не знаю.
Но приключения этого дня еще не закончились. Пришла Даша с коньяком, но Алексей и София так и не появились. Более того, их не было три дня. Даша заплакала. Потом сказала: - Я так и знала.
Глава Четвертая
Они жили счастливо. Почти каждый день охотились и купались в море. Но четыре часа в день, с девяти до часу, София писала роман. Прежде чем она его начала, Алексей спросил: - Что я буду делать в то время, когда ты будешь писать роман? - Ты будешь его героем, - ответила девушка. Они поймали русалку и хотели ее съесть. - Что обычно делают с русалками? - спросила София. - Думаю... нет, не знаю, - сказал Моцарт. - Скорее всего, их пускают в бассейн, и смотрят с балкона второго этажа, как она плавает там. - И больше ничего? - Что ты имеешь в виду? Нет, думаю, на них просто смотрят. - У нас нет бассейна. Надо заключить с ней договор. - О чем? Чтобы добывала для нас рыбу. Я хочу треску. - Ты любишь треску? А в кафе Охотник ее никто не берет. Говорят: - Треску мы и дома поедим. - Я предлагаю вам две хороших трески на неделю, - сказала Русалка. - Кстати, - добавила она, - зовите меня Кити. - Ну, ты нас не обманешь? - спросила София. - Нет, - ответила Кити - Ведь две двухкилограммовых трески в неделю, это для меня совсем немного. Кстати, что мне будет за это? - Мы тебя отпустим, - сказал Алексей. - Это хорошая плата. - Нет, это само собой, - сказала Кити. - Я хочу еще какой-нибудь подарок. Ну, например, в уикенд мы будем вместе играть в водное поло. Окей? И еще: - Говорят, у вас есть мясо. Мне можно будет попробовать мясо? - Ты хочешь кабана? - спросила София. - Нет. Спасибо. Я хочу флорентийский стейк, - сказала русалка. - Мы не едим флорентийские стейки, - сказала София. - И знаешь почему? - Нет. - Из одного буйвола получается всего два стейка по два с половиной килограмма. - Ну и что? - А куда девать остальное мясо? У нас здесь нет, к сожалению, холодильника Бош. - Почему? - Не завезли, знаешь ли. Я сама иногда удивляюсь, что здесь нет ни кондиционера, ни фирменного холодильника. Хотя понимаю: - Зачем холодильник, если всегда можно взять столько мяса и рыбы, сколько можно съесть, пока она не испортиться. А вместо кондиционера, можно договориться с ветром с моря. - Вы умеете разговаривать с ветром? - спросила русалка. - Пока нет, - ответил Моцарт, - но надеемся научиться. - Я могу быть вашим представителем на море. Я договорюсь с морским ветром, - сказала Кити. - Отлично. А то уже начинается июльская жара. И да: мы сами хотим полностью отказаться от мяса. И знаешь почему? - Нет.
- Они становятся домашними животными, - сказал Алексей. - Начинают, как полноправные члены семьи ходить по дому, по саду, ходить на водопой к морю. - Дело дошло до того, что один косолапый мишка взял с полки книгу, и начал изучать Защиту Лужина. Говорит: - Никак не пойму некоторые места. - А что именно ему непонятно? - спросила русалка. - Не понятно говорит, зачем путать секс и удовольствие, - сказал Алексей. - Понимаете? Шахматы доставляют ему большее удовольствие, чем секс. Вот оно лесное воспитание, - сказала София. - Ясно, что никогда раньше они не читали Набокова, - сказал Алексей. - У него эти вещи равноценны. - И много у вас уже зверей? - спросила Кити. - Много. Иногда в саду не протолкнуться. - Правда, они невидимы, - добавил Алексей. - Невидимы? - удивилась русалка. - Но почему? - Они отдают нам свою видимую часть, мясо, - сказала София. - И после этого они уже не могут идти назад в лес. Остаются у нас в качестве домашних животных. Нам мясо - им пространство в нашем доме. - Именно поэтому мы решили со следующей недели отказаться от мяса, - сказал Алексей. Слишком много народу в доме. - И самое интересное, - сказала София, - почти все хотят учиться дальше. Хотят читать книги, играть в шахматы, настольный теннис, бильярд, в карты в девятку. - Просят открыть спортзал. - Спортзал?! - ахнула Кити. - Зачем? - Просят открыть боксерскую секцию. - Почему именно боксерскую? - не поняла русалка. - Наверное, потому, что в других видах спорта мы разбираемся намного меньше. - Как же вы будете их судить, а тем более тренировать? - спросила Кити, - если они невидимы? - Вот и я говорю. У нас недостаточно развита интуиция, чтобы только ей руководствоваться, - сказала София. - Если у вас есть заинтересованность в боксе, мы могли бы договориться, - сказал Алексей. - Хотите быть тренером по боксу? - спросила София. - Вы бы их тренировали, а мы бы имели больше времени для отдыха и написания романа. - Но тогда вам придется съесть и меня, - сказала русалка. - Ведь для того, чтобы ходить, я тоже должна стать невидимой сущностью. Верно? Так-то я умею только плавать. Тем более, я тоже не увижу никого, пока не умру. - Здесь надо подумать, - сказала София. - Подумайте, я тоже подумаю, - сказала Кита и широким кролем уплыла в море. - Стой! - закричала София. - Ты что-то забыла? - Да, Все хотела уточнить одну вещь. Но не успела. Ладно, потом. - Что именно? Может быть, я знаю. - Нет, не думаю. Впрочем, изволь. Я хотела спросить насчет трески. Она обещала нам по две трески на день, или, я ослышалась, и она сказала: в неделю. - Думаю, она сказала: - В неделю. - Это неправильно, - сказала София. - Ты понимаешь, почему? При интенсивном сексе и питании, из которого исключено мясо, нам понадобится больше рыбы, чем обычно. Я думаю, это будет по две хороших трески в день. - Каждому? - спросил Алексей. - Да. - Извини, это надо записать. - Ты ведешь записи продуктов, которые мы здесь потребляем? - Да, теперь я буду вести такие записи. И знаешь зачем? - Хочешь издать книгу по количеству необходимой каждому путешественнику еды. - Как ты угадала? - Я просто поняла, что ты мне завидуешь. Завидуешь глубоко. Завидуешь потому, что я пишу роман, в котором ты только герой. О! Моцарт, Моцарт! Ты мне завидуешь. Знаешь, что я тебе скажу? Никогда никому не завидуй. Делай, как Ньютон. Просто переноси все, что тебе нравится из сочинений Сальери в свои. Превращай их в Свои гениальные произведения. - Я надеюсь, после этого меня никто не отравит? - Я - нет. Бери все, что хочешь. Они посмотрели вдаль, Русалка была уже у линии горизонта. - Ей бы участвовать в соревнованиях по плаванию, - сказал Алексей Моцарт. - Да, - поддержала его София. - Но, к сожалению, у нас нет олимпийского бассейна, чтобы устраивать достойные соревнования. И добавила: - Может быть, тебе когда-нибудь стать генералом? - Зачем? - Говорят, генералам будет положен по штату олимпийский бассейн. - И добавила мечтательно: - Как у всех.
Алексей на Харлее Девидсоне доехал до милиции. Часто ездить не удавалось, Почему? - Дождь-с! Солнце, а дождь-с, - сказал начальник милиции. Почему? А верно вы, Моцарт, опять сели за руль своего мотоцикла? Я угадал? Действительно, как только Алексей выезжал на мотоцикле, начинался дождь. И Алексей, или Даша, или София всегда повторяли одну и ту же фразу: - Здесь нельзя иметь хороший мотоцикл. Дождь, дождь и дождь. Здесь нет настоящего, человеческого лета. - Ты почему не пришел три дня назад? - спросил Сергей Иванович. - Думаю, я пришел именно в тот день, на какой мы договаривались, - сказал Алексей. - Сегодня какое? Одиннадцатое июля? А мы договаривались... - Мы договаривались на одиннадцатое, - сказал подполковник. - Но ты сказал, что одиннадцать это плохое число. Мы перебрали с вами все числа. Про десятое вы сказали, что это слишком завершенное число. В такой день уже нечего больше сказать. Все уже завершено. Про девятое, что это число человека, а следовательно число не совершенное. Договориться в такой день не удастся. Мы договорились на восьмое. Хотя и это число вы назвали завершенным. Тем не менее, восьмое, а не одиннадцатое. - Впервые слышу, - сказал Моцарт. - Я думал, вы настояли на своей версии. - Ладно, Хорошо. Теперь мы будем записывать дату встречи на бумаге. У тебя есть блокнот? - Обычно я не ношу с собой. Блокноты. И знаете почему? Обычно я их теряю. Или забываю где-нибудь. Знаете, как это бывает?
- Меня не интересует, как у тебя бывает обычно. Рассказывай, кто убил Итальянца в кафе Охотник? - Я вчера сидел в банкетном зале. Как его убили не видел. И никакой другой информации у меня нет. - Меня не интересует, что у тебя обычно бывает вчера, - сказал начальник милиции. - Я говорю об убийстве, которое было три дня назад. - Он показал сначала средний палец, потом прибавил к нему указательный, потом с трудом отогнул безымянный. - Три. Три дня назад. Как в Библии. - Обычно я забываю, что было три дня назад, - сказал Алексей. - Меня не интересует, что у тебя бывает обычно, - сказал Сергей Иванович. - Кто его убил? - повторил Алексей. - Какое, собственно, это имеет значение? Ведь убить хотели не его, а адвоката Семена Семеновича Семенова. Три ЭС. - Это возможно, но не обязательно. Может быть, сам Три ЭС и заказал Итальянца. Вы не думали об этом? - Я со вчерашнего дня еще не выспался, - сказал Алексей Моцарт. - Прошу вас, Моцарт, запомните, если не в состоянии понять, что это было не вчера, а... - А... - Что А? - Не надо заставлять меня угадывать ваши допуски и посадки. Мы не в детском саду. - Хорошо. Вы должны узнать, был ли у Три ЭС мотив, чтобы убить Итальянца. Для этого старайтесь сидеть с ним за одним столом. - Это невозможно. Он будет приставать к моим девушкам. - Вы работаете разведчиком. А на этой работе церемониться с девушками не принято. Ибо... что? - Мы договорились, что вы не будете разыгрывать передо мной воспитательницу детского сада. - Хорошо. Я сам отвечу: - Главное это не шуры-муры, главное это информа-ци-я. Понятно? - Да. Тем не менее, я не хочу, что адвокат трахал моих жен. - Ладно, иди. Выпить не предлагаю. Да и не за что тебе наливать пока еще, если честно.
- Где вы были? - Честно? Да нигде не были. - Ты надо мной смеешься? - Она обернулась, и щелкнула пальцами. - Коньяк один раз, бармен. - А Алексею? - спросила Галя из-за стойки. - Не маленький. Если надо сам закажет. - Спасибо. Мне содовой. - Без виски? - Без виски. - Есть будете? Сегодня отбивная с баклажанами. Будете? - Сверху или фаршированная? - Фаршированная, конечно. Если не верите, пусть Алексей сходит проверит. - А он, что, эксперт? - Да, он здесь работает внештатным шеф поваром. Да, Алексей? - Да. - Я ему плачу бабло. - Почему я ничего не знаю? Почему я вообще ничего не знаю? - спросила Даша. - А ты, Алексей, развил такую бурную деятельность, что даже не знаю, предлагать ли тебе новую отличную работу. - Конечно, предлагай, - ответил Алексей. И добавил: - Мне что-нибудь с говядиной. - С говядиной только флорентийский стейк, - сказала Гала. - Ты же знаешь. Мы не можем отрезать от него лакомые кусочки. Ты и саам в курсе. Ты сам это говорил. - Может быть, тогда нам заказать дневной флорентийский стейк? - спросила Даша. - На троих это будет нормально. - Я не поняла, что значит утренний флорентийский стейк? - спросила Галя. - Утренний дешевле, - сказала Даша. - Да? Я этого не знала. Ну, хорошо, - сказала Галя, - тогда я тоже буду. На троих? - На четверых, - сказала Даша. - И знаете почему? Сейчас придет София. - И повернувшись к Алексею, спросила: - Ты это знал? - Нет, - ответил Алексей. - Откуда? - Я знаю, - сказала Даша. - Сейчас эта сука войдет. Но Софии не было целых десять минут. Они уже начали резать стейк. - На троих режем? - спросила Галя, присаживаясь. Все молчали. В проходе у бара стояла София. - Вот она! - сказала Даша. - Чуть-чуть не заставила себя ждать. - Я думала, что опоздаю, - сказала София. - Где ты была? - спросил Алексей. - А какая тебе разница, где она была? - спросила Даша. - Я так просто спросил. - Зачем спрашивать, если ты и так знаешь, где она была? - сказала Даша. - Ты думаешь, мы вместе спали? - спросила София. - Нет. - Конечно, нет, - сказала Даша. - Вы вместе жили. - Прекрати, Даша, - сказал Алексей. - Хорошо, я помолчу, - сказала Даша. - Только ответь, где вы были три дня? - Три дня?! - удивилась София. - Ты соображаешь, чего метёшь-то! - Я те, блядь, дам, чё метёшь! - закричала Даша, и встала из-за стола. Дамы уже приняли боевые стойки, когда в зал вошел адвокат. - Бизнес лэнч сегодня есть? - спросил он. Потом кивнул всем. - Голубцы, - ответила Галя и встала из-за стола. - А первое? - Они с соусам, Он как первое, - сказала Галя. - Попробуйте, если еще не пробовали. - Если бы пробовал, не забыл бы, - сказал Семен Семеныч. - Три. Одну двойную. Сколько штук в одной порции? - Два. - Значит, два по два, в третью - четыре.
- Вы заказываете, как Билл Гейтс гамбургеры, - сказала Галя. - Что ты хочешь сказать, я не понял? - Семен Семеныч потер лоб. - У вас голова, Семен Семеныч, работает, как ноутбук Сони. - Откуда ты знаешь?
- Все так говорят. - За бокс дополнительные деньги не берете? - он кивнул на Дашу и Софию. - Похоже, дамы всерьез приготовились к бою. - Даша, София! Заканчивайте! Здесь не ринг! - крикнула Галя. - Нет, отчего же, я бы с удовольствием посмотрел, как дерутся женщины. За обедом, думаю, было бы приятно. Может быть, я всегда буду заказывать бокс на обед. Может быть, это полезно для желудка? Может быть, во время нокдауна выделяется больше желудочного сока? - А при нокауте? Семен Семеныч? - Что при нокауте? - спросил адвокат. Он сел за стол. - Ставлю два флорентийских стейка за нокаут, - сказал он. - Кому стейки? - спросила Галя и записала этот заказ в блокнот. - Победителю на вечер, - сказал Семен Семеныч. - Сто баксов, Семен Семеныч. - Вечером отдам. - Так нельзя, - сказала Галя. - Вы видели в пятницу, что было с теми, кому не досталось флорентийских? - Не помню. Что с ними случилось? - Чуть с ума не сошли! - воскликнула Галя. - Хорошо. Отдам сейчас. Но... только после нокаута. Покажите мне нокаут. Вошли его дамы, Таня и Оля. Они набросились на голубцы, а Даша нанесла первый удар Софии. По челюсти. - Ну, старая корова, сейчас ты получишь ответ, - сказала София, и покачала рукой челюсть. - София, не забывай, что ты весишь намного больше Даши, - сказал Алексей из-за стола. - Смотри, не убей ее. Даша ударила кулаком по соседнему столу. - Алексей, - сказала Даша, - лучше закрой рот. - А иначе что? - спросил Алексей. - Что? - возмутилась Даша, - ты еще оправдываешься? И да: готовься, ты будешь следующим. Теперь София ударила. Но не сильно. Однако это был джеб. Даша поняла, что сейчас из носа пойдет кровью. Надо действовать быстро. Она ответила хуком справа в челюсть. Потом слева в почку, в челюсть, и опять хук справа. Софию отбросило под медведя. Почему, спрашивается, клаенсы, часто падают под этого медведя? Именно потому, что это была единственная стена в кафе, где не было стола для клиентов. Иногда только сюда ставили стол для официанта. Видимо, тот, кто бил, интуитивно выбирал место наибольшего благоприятствования. София попыталась встать, но у нее не вышло. Она опять упала не колено. - Я начинаю считать, - сказал Семен Семеныч. - Раз, два, три. - Обедайте, Семен Семеныч, я за вас посчитаю, - сказала Галя. - Три, четыре, пять. - Пять уже было, - сказала Даша. И добавила: - Впрочем, мне все равно. Ей же хуже будет, если она встанет. Буквально перед тем, как прозвучала цифра десять, София оторвала руку от ламината. Она нагнулась, и боковой Даши прошел над ее головой. - Теперь, кто быстрей, - сказал Алексей Гале, которая села за стол, чтобы смотреть бокс и одновременно доедать свой стейк. София успела первой. Она достала почку Даши. - Сейчас проведет ту же самую серию, - сказал Алексей. - В почку, хук в голову, потом джеб правой? - спросила Галя. - Да, - ответил Алексей. И добавил: - Но так как София тяжелее, то это может быть нокаут. И точно: Даша полетела к их столу. Алексей успел встать и поймать ее перед самым ребром стола. Они вместе смяли и стол, и два стула, и большой еще недоеденный флорентийский стейк. Даша пыталась подняться, но ноги не слушались ее. Она опять падала на Алексея. - Это не считается, - сказала она. - Я сейчас встану. Просто Алексей мне мешает. - Но... но язык че-то не хотел ее слушаться. Даша даже ударила ладонью себе по рту. Ужас! Это был нокаут. - Не дали доесть стейк, - сказала Галя. - Впрочем, все не так плохо, Семен Семеныч. - Да? - спросил с интересом адвокат. - А что могло быть хуже? - Даша могла упасть на вас. Тогда бы горячий соус от голубцов мог повредить части тела ваших спутниц. - Я бы попросил компенсацию, - сказал адвокат. - Это было бы справедливо, - сказала Галя. - А теперь я ее попрошу. Ведь этот бокс был сделан по вашему заказу. - Да, - согласился Семен Семеныч, - но они разозлились друг на друга еще до моего прихода. - Хорошо, - сказала Галя, - тогда не триста, а двести баксов. - Получите, - сказал адвокат, и вынул два стольника. - Плюс сто баксов за нокаут. - А это был нокаут? - спросил Семен. - Да, разумеется, - ответил Алексей. Он пытался установить стол на ножки, но он не хотел вставать, и опять падал, как будто тоже был в нокауте. - Теперь буду знать, что это такое. - И Семен добавил Гале еще сто баксов. - Алексей, - сказала Галя, - в банкетном есть новый стол в упаковке. Принесите его сюда, и установите. - А стулья? - спросила София. - Тоже там возьмите. Про Дашу, казалось, все забыли. Она сидела у стены с чучелами птиц и беззвучно плакала. Наконец, Галя подошла к ней и протянула сто баксов. - Тебе и так не хватит, чтобы покрыть неустойку по мебели, - ответила Даша. - Этот стол был уже сломан, - ответила Галя. - Да и стулья тоже. Их надо было менять. В зале как раз появились Алексей и София с новым столом. София хотела сказать, что сто баксов за нокаут положены ей, как победительнице, а не Даше, как побежденной. Но промолчала. Скоро все опять сели. За новый стол. Адвокат уже ушел, но обещал придти вечером. - Алексей, - сказала Даша, с трудом сдерживая себя, чтобы не разрыдаться, - я хочу стать менеджером по боксу. И в связи с этим мне нужен перспективный боксер. Собственно об этом я и хотела поговорить. - Ты кого имеешь в виду? - спросил Алексей, пытаясь поровну нарезать новый стейк на кило двести. Имеется в виду вместе с Т-образной костью. - Меня или ее, - он повернул голову к Софии. - Да ее я видеть не могу, - сказала Даша. - Как ты не понимаешь?! - Да? - сказала София. - Хорошо. Тогда отдай мои сто долларов за победу. - Твои сто долларов? - переспросила Даша. - Разве мы так договаривались? Галя, кому положены эти сто баксов? - Но Галя была на кухне. И она хотя и слышала крик Даши, предпочла не выходить пока с кухни. - Вас зовут, - сказал повар. - Я им, что, судья? - сказала Галя. - Потом же меня сделают крайней. Тогда Даша вынула этот стольник, и сказала, что сейчас приклеит его Софии на лоб. Но вдруг села, опять расплакалась, разорвала стольник на мелкие кусочки, и высыпала Софии в тарелку. Тогда София встала вместе со своей тарелкой и хотела опрокинуть ее на голову Даше. И опрокинула бы, если бы Даша не провела Софии прямо за столом удар Лемана. Раз, и тарелка еще в руках Софии. Два - тарелка падает на пол. Три - падает, как подкошенная сама София. Галя выбежала на шум, всплеснула руками, и опять на кухню за водой. - Было бы лучше, - сказала она, вернувшись с бокалом воды, - если бы вы играли в шахматы. Хотя бы даже, как невеста Лужина: - По бумажке. Даша села, спокойно доела свой стейк, и вышла из кафе. Предварительно, она сказала Алексею, что он должен найти ей боксера. - Предстоит турнир на Новый Год, - сказала она. - Сто пятьдесят тысяч долларов призовые. А я, - Даша показала себе на грудь, - получила лицензию... - На убийство? - с улыбкой спросил Алексей, надеясь хоть как-то разрядить обстановку. - Лицензию менеджера, - сказала Даша. - Я имею право выставить своего боксера. - Как будто мы раньше не имели этого права, - сказал Алексей. - Раньше имели, а теперь нет. Теперь там только мужики. И чтобы выставить своего боксера надо иметь лицензию. Если я в этом году никого не грохну, мне уже трудно будет найти боксера. Ты понял? Этот парень должен выступить уже на день Свободы России. - А разве уже есть такой День? День Свободы России? - удивился Алексей. - А ты не слышал? - Нет, я еще ничего не слышал. Что это за свобода? Свобода от чего? - Свобода от штрафов. С этого дня отменяются все штрафы. - Не может быть. - Правда.
Глава Пятая
- Там кондиционеры есть? - Кондиционеры? Сомневаюсь. - Тогда я не поеду. - Мы можем сами поставить кондиционер. - Сколько там наших комнат, три? - Мы можем взять отдельный домик. Там три комнаты внизу, и две наверху. - Это сколько надо кондиционеров, пять? Там есть столько энергии? Провода не загорятся? Алексей и София решили проверить вместе новые коттеджи Дома Отдыха имени Клары Цеткин и Розы Люксембург. - Мне уже не понравилось, - сказала София. - Почему? - полу обернувшись, спросил Алексей. - Потому что нас не хотели пускать на мотоцикле? - Да. Ты сколько заплатил охраннику? - Сто рублей. - Немного. Но все равно неприятно. Мы здесь не хозяева. Нам бы лучше поехать опять туда, на море, - сказала София. - На море? - переспросил Алексей, когда они уже поднимались по ступенькам домика. Ключ с номером семнадцать им дал охранник. Ведь на руках у Алексея был Проект Путевки именно с этим номером. - Ты имеешь в виду в Палангу? - Палангу? - переспросила София. - А мы там были одни, без Даши? Они уже осматривали второй этаж, где был всего один кондиционер на две комнаты. - Странно, - сказал Алексей, - мы действительно где-то были с тобой без Даши. Но где? Я не помню. - Между прочим, здесь довольно тяжело жить, - сказала София. - Почему? - спросил Алексей. - Здесь полно разных маленьких зверей. - Например? - спросил Алексей. - Это комары, во-первых. Достаю-ю-т! Маленькие вампирищи. Мухи, слепни. Как здесь отдыхать, я не понимаю?
- По новым правилам оформления отдыха, мы имеем право, провести здесь одну ночь. Ты согласна? - Надо проверить, есть ли в комоде постельное белье. Есть! - радостно воскликнула София. - Мы остаемся. - Я выйду на минуту, - сказал Алексей. - Зачем? - спросила София. - Я только поставлю Харлей на сигнализацию. - Прости, но мне почему-то страшно оставаться здесь одной. Я пойду с тобой, хорошо? Они вышли в безветренную, душную ночь. - А этим комарам безразлично, душно или нет, - сказала София. - Все равно кусаются. - Она шлепнула левой рукой по правой. - Будет чесаться. Я даже не замечаю, когда эти черти кусаются. А прихожу домой - болит. Алексей не успел ответить. - Мне кажется, я слышу шум моря, - сказал он. - Да? И комары пропали, - сказала София. - Может быть, пойдем назад в дом? Мне стало страшно. Как... Я хотела сказать: перед грозой. Но ведь в последнее время перед грозой не страшно. Мы только и делаем, что ждем грозу. - Прошу прощенья, - услышали они из-за кустов. София подпрыгнула, а Алексей схватился за сердце. - Может быть, вам это не нужно, - сказал, выходя из-за кустов, невысокий мужик, - но вам презент. - И он одной рукой вынул из-за спины другую. И не случайно. Я имею в виду, не случайно правая не шла сама из-за спины зам. начальника лагеря. Там была бутылка Камю. - Это от кого? - спросила София. - От администрации города? - Нет, - ответил Лука Лукич. - Откуда у администрации города свои деньги. - Это от нового владельца этого санатория.
- Неужели продают уже такие большие объекты государственной собственности?! - ахнула София. - Нет, пока что только сдают в аренду, - сказал Лука, открывая штопором бутылку, - на сорок девять лет. - И добавил: - Подержите стаканчики. - И мягкие полиэтиленовые стаканчики появились в его руке, как по мановению волшебной палочки. - Как насчет закуски, Лука Лукич? - спросила София. - Дорогая София! - неожиданно воскликнул зам. нач. София опять вздрогнула, а Алексей только покачал головой. - Вот теперь разрешите презентовать вам, так сказать, презент. - И он подвесил на пальце ключи. - Ключи от машины?! - изумилась София. - Ноу, ноу! - А что это? - так же, как и София, Алексей не понял назначения связки ключей, подвешенных на коробочке с кнопками сигнализации. - Это ключи от вашей, так сказать, резиденции. Я поясню, - добавил зам. нач., видя, что друзья не догоняют. Вы ведь спросили: - Где закуска? - Я ничего не спрашивала, - сказала София. - Я тоже, - сказал Алексей. - Если не считать исключительного обстоятельства, что я говорил, но забыл. - И я вам отвечу, - продолжал Лука Лукич, не обращая внимания на попытки гостей вставить своё слово в его доклад. - Я ее повесил. Да, друзья мои, у меня просто не было другого выхода. И знаете почему? Она стала слишком мягкой. По отношению к людям, я имею в виду. Настолько мягкой, что я повесил эту размазню на сучок. Итак, я думаю, все догадались, что это была шоколадка. Очень вкусная, горько-сладкая шоколадка. Но из-за жары она стала такой же податливой, как Венедикт Ерофеев после бутылки денатурата и двух коктейлей Субботник Комсомолки и Первая Девушка Комсомольца. Но не в них дело. Не в них, друзья мои. Просто... Жара! Я бы даже добавил по Шварценеггеру: - Красная Жара! - Мы понимаем, - перебил оратора Алексей Моцарт, - но пора уже перейти к самому тосту. - Так выпьем за то, чтобы у нас всегда было чем закусить коньяк Камю, несмотря на жару, из-за которой расплавилась моя шоколадка, и я повесил ее на сучок, как повесил бы самого Виктора... прошу прощенья, Венедикта Ерофеева, если бы он выпил этот денатурат и эти два комсомольских коктейля. Если бы, - я прошу обратить на это особое внимание, - была такая жара, как сегодня, вчера и позавчера. Что было раньше, я просто не помню из-за этой жары. - Ближе к телу, Лука Лукич, - сказала София, - я то у меня уже затекла рука с этим стаканчиком. Его, между прочим, тяжело держать. И знаете почему? Он слишком мягкий. - Я вас понимаю, София, - сказал Лука Лукич, - ибо он такой же мягкий, как натуральная шоколадка Мы на Севере, которую я вынужден был повесить на сучок. Итак, друзья мои, у вас в руках подарок, который вам делает арендатор этого лагеря. Это ключ от вашего коттеджа. Вы думаете, что вам не нужен ключ. Вы думаете, что не запирали дверь дома, из которого недавно вышли? Нет! Ибо двери закрываются автоматически. Как в московском метро. Как дверь хорошего мерседеса. - А разве бывают плохие мерседесы? - смогла вставить София несколько слов в речь зам. нача. - Так я об этом и говорю, - смело резюмировал Лука. Сейчас вы нажимаете кнопку на брелке, дверь открывается автоматически, вы поднимаетесь наверх, там в морозилке, которая стоит в вашей спальне, вы берете шоколадку. Твердую, как семга, пойманная белым медведем на Северном Полюсе, и замороженная на сильном морозе до завтра. Так сказать, впрок. - Насчет семги... - хотел сказать Алексей, но Лука Лукич его остановил предупредительным поднятием руки ладонью вперед. - Никаких семг! - Вы берете твердую горько-сладкую шоколадку Сияние Севера, и быстро спускаетесь сюда. Окей? - Хорошо, - сказал Алексей, - я схожу. - Лучше я, - сказала София. - Я чувствую, что это будет слишком долгая песня, - сказал Лука, - пойдемте все вместе. Там выпьем, закусим, а потом уже дискутируйте хоть до самого утра. Хоть на полу, хоть прямо на кровати. Наконец, они выпили почти всю бутылку. Пока не закончилась вся твердая шоколадка. Лука Лукич уже двинулся к двери, когда София спросила: - Вы говорили, или я пропустила: - Как звали того парня, который преподнес нам этот презент? - Да, я не сказал. Его зовут Вилли Токарев. Именно, он взял в аренду на сорок девять лет этот санаторий. За что? За то, что поставил во всех номерах кондиционеры. А то, знаете ли, до чего дошли эти телевизионщики. На Урале у них тридцать шесть, а на юге, в Сочи - двадцать шесть, В Ялте у них двадцать два, а у нас тридцать восемь. Так должно быть, по-вашему? Теперь этот санаторий называется не санаторий им. Клары Цеткин и Розы Люксембург, а: - Курорт им. Вилли Токарева. Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. Солнце меня греет, но не сильно. Пока оно дойдет до меня! Я ведь такой маленький. Тем более, что в каждой комнате у меня кондиционер. И я никуда не выхожу. Все, что необходимо для моей жизнедеятельности, мне доставляется по специальному охлаждаемому до состояния снега тоннелю. Все такое холодное, холодное. В общем, пишите письма. Жить можно!
София вышла одна на берег моря. Она встала пораньше, а Моцарта решила не будить. - Пусть спит, - решила она, - парень неплохо вчера поработал. Она увидела вдалеке русалку, и помахала рукой. Кити сразу заметила новую подругу, и подплыла к берегу. - На каком языке тебя лучше приветствовать? - спросила София. - На русском, или на английском? - Да мне, в общем-то, по барабану, - ответила Кити. - Если ты не против, я буду слушать тебя... - Можно, я буду иногда говорить с тобой по-английски? - перебила София. - И знаешь почему? Сейчас этот переводчик Петров обучает английскому за шестнадцать уроков. Ну, и я решила... - Решила проверить, правду говорит, или так, врет больше? - усмехнулась русалка. - Нет, нет, я ему верю. Поэтому я решила научиться английскому. Давай начнем сначала, - сказала София, - как будто ты только что подъехала. Ай мин, подплыла. Хай, - говорю я тебе. Теперь ты мне скажи что-нибудь веселое. - Рли-и-з, - сказала Кити, и добавила: - Не правильно? - Почти правильно, - ответила София. - Скажи что-нибудь другое. - Вел. Велкам. - Молодец! Правильно. Только тогда я сначала скажу тебе: - Сенкью, сенкью вери мач. Ну, как будто я спела какую-нибудь хорошую песню. Из дэ эни бади гёл ту лиссон ту май стори олл вэ балд вэ гёл вэ кэн ту стей. А ты мне хлопаешь хвостом и отвечаешь... - Велкам. - Отлично! Теперь можно сказать, что наша встреча прошла в теплой, дружественной... - Обстановке, - сказала русалка. - Нет, нет, здесь нет никакой обстановки к сожалению. Просто в теплой... будем говорить: при теплой погоде. Хотя, если честно, это слово вызывает во мне негативные воспоминания. Почему, как ты думаешь? Может быть, раньше я жила на Солнце, и устала от жары? Такое может быть, по-твоему? - Вполне возможно, - ответила Кити. - Говорят в аду очень жарко. И совсем нет воды. - Ты права. Надо добиваться, чтобы и там тоже были кондиционеры. Обязательно! Так жить нельзя! Впрочем, я заболталась, - сказала София, - а между тем у меня есть к тебе предложение. Ты любишь бокс?
Алексей появился, и София радостно сообщила ему новость: - Я нашла боксера. - Да? А мы разве занимаемся боксом? - ничего не понял Алексей. - То есть, как? А чем мы тогда занимаемся? - Я думал, мы просто отдыхаем, - сказал Моцарт. - И... и у нас нет никаких забот. Кроме одной: ты пишешь роман. - Так вот именно! Милый друг! Как ты не понимаешь, что для романа мне нужно действие. Я не могу его просто так придумать, из головы. Мне нужна натура. Как Ван Гогу. - Я не против твоего оригинального подхода, - сказал Алексей. - С натуры, конечно, писать легче. Но кто здесь согласился быть боксером? - Кити, - ответила София. И добавила: - А я буду ее менеджером. - Кити, - повторил Алексей. Он явно не понимал, кто это. - Кто это? - Русалка, - невозмутимо ответила София. - Русалка? - переспросил Алексей. - Чем она собирается боксировать, хвостом? - Представляешь, она мне ответила также, - рассмеялась София. - Говорит, хвостом, что ли, я буду посылать в нокаут своих противников? Смешно, правда? Моцарт решил промолчать. - Нам главное перетащить ее в наше пространство, - сказала София. - Ты думаешь, оно существует? - спросил Алексей. - Это не фантастический роман. А жизнь. - Да? А мне показалось, что есть еще какая-то жизнь. Интересная, активная жизнь. - Что там активного? - спросил Алексей. - Там постоянно дерутся. Бокс, знаешь ли. Ты помнишь удар Лемана? - Удар Лемана? - Да. Ты меня научил этому удару. Помнишь? - Нет. Ведь если я вспомню какой-то там несуществующий удар Лемана, то, боюсь, могу забыть это уединенное место. - Правда, оно похоже на финальную сцену из фильма Побег из Шоушенка? - Да. Но у нас нет даже старого катера. - Зато у нас есть русалка. Она обещала достать катер. Только его надо отремонтировать, сказала она. - Нам не нужно обольщаться. Русалка может использовать нас в своих интересах. И да: я думаю, что никакого другого пространства не существует. И знаешь почему? - Нет. - Потому что в одном пространстве забываешь о существовании другого. - Это великолепная идея только подтверждает существование как минимум еще одного пространства, - сказала София. И добавила: - И мы можем найти связь между мирами. - Как? По приметам? - спросил Алексей. - Тогда здесь должно быть что-то из другого мира. Но что? Да нет, я и искать не буду, - сказал Алексей. - Давай лучше развлекаться. - Как? - Запечем семгу. - Приготовим капонату, - сказала София.
- Я согласен. - А ты не забыл, что сначала мы должны писать роман? - Я не писатель. - Я - писатель. А ты мой герой. Поэтому без тебя я - никуда! - Сегодня нам доставили треску? - спросил Алексей. - Русалка уже была, - сказала София. - Наверное, она положила треску в холодильник. На лед. И да: у нас два письма. - Ты ничего не говорила, - удивился Моцарт. - Кто мог узнать наш адрес? Ничего не отвечать. Это подозрительно. - Ты не хочешь узнать, что нам предлагают? Скорее всего, это совершенно незнакомые лица. Наверное, не одним нам они рассылают такие письма. Рассылают многим, а потом выбирают лучших. - Непонятно, как они, не видя, могут выбирать лучших, - сказал Алексей. И добавил: - Ну, хорошо, скажи, что там они предлагают. - Первое, это переправить двадцать китайцев на Кубу. По тысяче двести баксов с каждого. - Где только они берут деньги? - вздохнул Алексей. - Меня не это удивляет, - сказала София. - Зачем им на Кубу? - Думаю, хотят шить на нейтральной территории спортивные костюмы для олимпийской сборной Америки. А то находятся некоторые, и возмущаются, что, мол, опять нам подсовывают китайское дерьмо. Хотя знают, что оно ни чем не хуже настоящего американского. Ибо его шьют такие же американские фабрики, что и в Америке. Только в Китае это без налогов. Как помощь развивающимся странам. И, следовательно: намного дешевле. Вывод: зачем платить лишнее? В данном случае патриотизм ничего не стоит, кроме денег налогоплательщиков. Но чтобы избежать шумихи, которую из ничего поднимают противники Белого Дома, решили шить на Кубе. Пока еще раскочегарят пропаганду, что Куба это тот же Китай, пока до этого додумаются! Можно шить, как у себя дома. Ведь Куба близко. Это не Китай. Я думаю, поэтому. - Что поэтому? Ах, поэтому! - радостно воскликнул Алексей, потому что, наконец, все понял. Понял, как работает патриотизм, и как мировая экономика. - Второй вариант будет по сложней, - сказала София. -Предлагается найти пиратскую базу и разоружить или перебить пиратов. База находится на острове в океане. - Что это за остров? - спросил Алексей. - Что это за пираты? Сомалийские? - Не знаю. Может быть. По секретным сведениям, это один из трех незаселенных островов Мальтийского Архипелага. - Второе предложение нам явно не подходит, - сказал Алексей. - Почему? - Ну, для такого дела надо иметь, как минимум, торпедоносец с отрядом матросов. - Да, - согласилась София, - у нас есть только отремонтированный, покрашенный катер, и... и никакого оружия. - Разве что двустволка. На уток. Патроны - пятерка. Правда, можно самим зарядить кусками нарезанных гвоздей. Вместо пороха использовать головки от спичек. - Может быть, тогда согласимся на первое предложение? - спросила София. - На первое? Напомни, пожалуйста, о чем там шла речь. - Про китайцев, работающих на Америку без уплаты налогов. А за это они шьют им дешевые, но качественные спортивные костюмы. В том числе и для олимпийской сборной. - Так нам, куда их везти? В Китай, или в Америку? - Ты что? Все забыл? На Кубу! Помнишь? Куба - любовь моя! Вижу, идет Бурбудас. Тада-татада-татада-тата. Тата-тата-та-та! - Хорошая песня. Надо подумать. Этот вариант может нам подойти. Только... - Только поднимет ли наш катер двадцать китайцев за раз? - В случае чего можно съездить два раза. Но, думаю, поднимет. В маршрутку вон положено сажать только по тринадцать человек. По чертовой дюжине, так сказать. А на Черкизовском рынке при Лужке сажали по двадцать пять. А это уже дюжина плюс чертова дюжина. Почти две чертовых дюжины. Скорее всего, было даже две полных чертовых \дюжины. Кто их там считал. Только по времени засекали. Как начинают выходить на этом пресловутом рынке, ждать надо десять минут. Не меньше. - Давай лучше не будем вспоминать эти печальные страницы нашей истории, - сказал Моцарт. - Если нам придется перевозить китайцев на Кубу, - сказала девушка, - воспоминания о Черкизоне покажутся кинокомедией. Катер еще не был спущен на воду. Они подошли к нему, погладили теплые бока, заглянули вниз. С берега раздался протяжный вой. - Как будто воют голодные волки, - сказала София. - Ужас. Они уже знали, что это Кити. Алексей сказал: - Ты спускайся к берегу, а я захвачу в баре бутылку холодного шампанского.
После положенного по Проекту Путевки завтрака в столовой, они поехали на Харлее в город. - Мы берем путевку или нет? - спросила София с заднего сиденья. - Обязательно, - сказал Алексей. - Если ты хочешь. - Да. Очень хочу. Мы можем помириться с Дашей. - И?.. - Будем жить впятером. Ты, я, Даша и два боксера, которых мы будем готовить к чемпионскому турниру. Я тоже хочу получить лицензию менеджера. И я ее получу. В любом случае. Захочет эта выдра с нами тренироваться или нет. - Ты про Дашу? - Да, про нее. Думаю, она не захочет работать вместе со мной. Алексей промолчал. - Пусть занимает тогда другой коттедж. И одна тренирует своего боксера. А я буду своего. - Лишь бы тебе дали лицензию, - сказал Алексей. - Дадут. - Говорят, там женщин не приветствуют. - Одной дали, и мне дадут. - Лицензию может, и дадут, но надо еще добиться права на бой. А то подставят тебе такого боксера, что с первого боя нокаут, носилки, больница. - Алексей, а ты не хочешь быть моим боксером? - Стар я для этого дерьма уже, - ответил парень. - Тогда, может быть, я буду твоим боксером? - Ты пишешь роман. - Роман? Какой роман? Кроме тебя у меня нет другого романа. - Че-то у меня крыша, что ли, едет? - спросил Алексей. - Почему-то я решил, что ты пишешь роман. - Хорошая идея, - сказала София, - надо подумать. Сначала, правда, надо писать научиться, А то я после школы уж и забыла, как это делается. Ты это, меня с Дашей не перепутал? Она ведь филолог. Не я. Как бы не слыша ее, Алексей ответил: - И знаешь, почему-то ко мне идет информация, которую я совершенно не понимаю. - Что именно? - Песня. Эти глаза напротив, тада-да-да-дада. Эти глаза напротив. - Откуда? Я такой песни никогда в жизни не слышал. - Я тоже. Может быть, ты композитор? - Не думаю. Они проехали сразу до Спортклуба. - Где здесь Председатель? - спросил Алексей. Они поднялись на второй этаж. Далее, кто Председатель лицензионной комиссии. Навстречу им попался Семен Валерьевич. Он шел уткнувшись в какую-то бумажку, и не узнал их. На нем был настоящий фабричный китайский костюм Монтана. Отлично сшитый. Как для всех европейцев. Ну, и американцев, само собой. - О! Привет! - воскликнула София, едва войдя в кабинет. Она просто увидела знакомое лицо на торце стола. На месте Председателя. Но имена закружились перед ней, как листья в ноябре. София растерялась. Она не могла вспомнить, как звать этого солидного мужика. Но это бы еще ничего. Она забыла, где раньше его видела. Что-то очень знакомое. Но из другой жизни. Тем не менее, находится в какой-то опасной близости. Случайный секс? Нет, не было. Кто же это? - Здравствуйте, София Леонидовна, - сказал, вставая, мужчина. - Здравствуйте, Алексей Викторович. - Добрый день, Павел Александрович, - сказал Алексей. - О! - опять воскликнула София, - вы отец Даши. А я все ищу связь на Небе. А она - на Земле. - После этих слов девушка хлопнула Председателя по руке. - Бывает же. Паша, - продолжала она, - можно я буду тебя так называть? Простите, я просто так рада встретить в таком страшном месте знакомое лицо. Вы себе не представляете. Как будто я спустилась в ад. А там - никого. Никого такого знакомого, чтобы можно было вместе выпить, покурить, может быть, даже... ну сейчас не будем об этом. И знаешь почему? - Почему? - только и мог вымолвить Паша. - Нам, - она показала пальцем на Алексея Моцарта, - нужна лицензия. - Я не выдаю - может быть, к сожалению - лицензий... э-э на убийство. - Нет, нет, - заторопилась София, - это нам пока что не нужно. Просто лицензия на право выставить своего боксера в Лиге. Может быть, мужчину, может быть, женщину - я пока не знаю. - Для вас... всегда пожалуйста, - сказал Павел. - Но дело в том, что я только подписываю лицензии. - Кроме вашей подписи мне больше ничего и не нужно, - сказала София. - Я тебя понимаю. Но здесь, как в мэрии. Ты помнишь, каким я был мэром? Я был первостатейным... Впрочем, здесь, я хотел сказать, как в мэрии. - А как в мэрии? - вставил свое слово Моцарт. - Обязательно, кто-то сидит на хвосте. Вот и здесь у меня есть помощник. Можно сказать, заместитель, который принимает экзамены на менеджера по боксу. - Павел Александрович показал вытянутой вперед ладонью в угол. И действительно, там сидел человек. Они его даже не замечали до сих пор. Прошу любить и жаловать: - Эдуард Денисович Закубанский - тренер боксерской Ассоциации. Здесь главный тренер по боксу. И мужской и женской секции. Непосредственно тренирует женскую команду. Как главный тренер. - А Семен? - спросил Алексей. - Семен Валерьевич, кого тогда тренирует. - У него есть своя боксерша. Кажется, - добавил Павел Александрович. - Он тоже тренер. Но второй. - И поэтому он взял себе отдельную лицензию менеджера? - спросил Алексей. - Да, - ответил Павел. - Но все равно считается, что он выступает от Спорткомитета. - И добавил: - А вот Эдуард Закубанский - главный тренер. И... и он же принимает экзамены у будущих менеджеров. Он примет, а я подпишу, - засмеялся Павел. - Я ничего не поняла, - сказала София. - Надо дать взятку, что ли? - она открыла сумочку. - Здесь дело не во взятке, - наконец высказался Эдуард Закубанский. - Взять, а тем более дать взятку - дело не хитрое. Надо сдавать экзамен. - Неужели это обязательно? - удивился даже Алексей. - Мы... - Я все понимаю, - сказал Эдуард, - но это не моя личная прихоть. Надо учить правила, законы, показывать бокс. Это обязательно. - Опять вы начинаете лицензировать бани?! - рявкнула София. - Ну, я вам, блядь, устрою полевые учения по программе Военного Округа. Паша схватился за голову руками. Теперь он отчетливо вспомнил, что София - дочь геройски погибшего командира местной дивизии. Отца нет, брат - герой афганец - тоже убит. Но ее могут поддержать бывшие друзья ее отца и брата, закончившего в звании полковника академию генерального штаба. Коррупция - она и в Африке коррупция. В данном случае, имеется в виду, предполагается, пока что, как гипотеза, что коррупция существует не только между живыми людьми, но возможно и между живыми и мертвыми. Почему и не удается ее так быстро победить. В коррупции погрязли все. Так сказать от самого верху, и аж до самого низу. До царства мертвых. Но это знал, так как понял на собственном опыте, Павел Александрович. Но не Эдик. Ибо он сказал: - Экзамены у меня будут сдавать все. София вдохнула побольше воздуху, и приготовилась ответить. Но Эдуард Денисович неожиданно прервал течение ее мыслей: - А хотите, можете сдать мне экзамены прямо сейчас. Вы должны попасть мне в лицо три раза в течении трех минут. Сможете? - Без перчаток? - спросила София, и уже занесла руку, чтобы дать наглецу пощечину. - Перчатки у нас всегда здесь, - поспешно сказал Паша, и открыл сейф. - Какие выбираете: красные или синие? - Красные, - сказала София. Они надели боксерские перчатки. Алексей сказал: - Может быть, лучше спуститься в зал, на ринг? - Не имеет смысла, - сказал Эдуард, и кивнув на Софию, добавил: - Все равно она не попадет. А я сильно бить не буду. София встала напротив Эдуарда. Он увидел ее прекрасные, зеленые, как у козы, глаза, излучающие проникающую в душу энергию, и понял, что надо было дать ей лицензию менеджера по боксу просто так, без экзаменов. Но поздно. Да и не положено, опять повернул он на своё. Последовало четыре удара, и один промах. Эдик махнул, но София пригнулась. И тогда последовали ее четыре удара. Каким из них был удар Лемана, не понял даже Алексей. Должен был быть последним. Но это по логике. Говорят, художники древности сначала изображали события по очередности их возникновения. Потом так уже не делалось. Все события были - если говорить по-русски - свалены в кучу. Ибо: - Роман этот все уже знали наизусть. - Кажется, что только поэтому. Что все и так знают последовательность. Но у такого, любого, размещения предметов - есть и более серьезные, фундаментальные основания. Так сказала бы филолог Даша. Если бы она была здесь сейчас. И возможно, ее ссылка была бы на этот раз не на Вильяма Шекспира, а на Льва Толстого. Именно из-за попытки проследить всю цепочку ударов Эдик и не смог понять, когда последует нокаутирующий удар. Почему-то его развернуло в противоположную сторону. Главный тренер боксерской ассоциации сломал несколько стульев и весь длинный стол, ведущий к руководящему столу бывшего мэра. А ведь этот детина точно весил больше ста килограммов. Сто-то уж точно. - Чай, кофе, квас? - поспешно спросил Паша. - Сэндвичи есть. С сыром, с красной рыбой. Будете? Ну, пока ждем. Это здоровый парень. Скоро он поднимется и подпишет лицензию. - И добавил с улыбкой: - Зато все по честному. Без коррупции. - Кстати, вы можете зайти к нам с бутылочкой Хеннесси, - сказал бывший мэр. - Мы с Пестелиной будем рады. Но София была еще в пылу боя. Она была еще очень зла на бюрократию вообще, и на спортивных бюрократов в частности. Поэтому она ответила: - У вас все еще та же жена?
Глава Шестая
- Можно, я поеду на озеро? - А работать, кто будет? - Так ведь нет никого. - Ты знаешь, что такое закон подлости? - Это когда ждешь двоих, а приходит один? - Нет. Это когда не ждешь никого, а придут семь человек. Вот ты уедешь, и сразу придет компания. - Он обещал мне четыре тысячи. - Это хорошо. Но надо требовать деньги сразу. Потом не отдаст. - Потребуйте с него для себя еще хотя бы две тысячи. - Не даст. Это перебор. Неверное, он имел в виду, что ты и так отдашь мне половину. - Я не против. Но как-то жаль. Я вроде бы с этими деньгами уже сжилась. Если я тебе отдам половину, то отдам как бы свои личные бабки. Мне бы не хотелось. Да у меня их пока и нет. Он только обещал. Тем более, кажется, он будет не один. - Сколько же их? - спросила Галя. - Двое, - ответила Олеся. Они были вдвоем в зале. Посетителей - никого. Но, по словам Олеси, приезжал один на мерседесе, и предлагал съездить отдохнуть на озеро. - Только до вечера, - сказал он. - Даже раньше. - Ты видела и второго? - спросила Галя. - Нет, но мне показалось, что в машине за тонированным стеклом был кто-то еще. - Ты не боишься с двоими сразу? - А чего бояться, если они нормальные? - Ты этого знаешь? - Я бы сказала, но ты будешь смеяться. - Да? Кто это такой смешной был? - удивилась Галя. - Женщина? - Нет, не женщина. - А то тут, бывает, приезжают ночью на мерседесах. Шикарные дамы. Заказывают коньяк, рекламируемую сейчас Киевскую и берут с собой девочку, если понравится. Откуда только они появились, не понимаю. - Это был Итальянец. - Что? Я не расслышала. Повтори. - Ну, мне показалось, что это был он, - сказала Олеся. - Если бы это был он, то лучше не ездить. Он не заплатит. - Че, крохобор? - Ну, не знаю. Просто такая подлая натура. Только его убили недавно. Ты не в курсе? Разве это было не при тебе? - При мне. В первый день работы. Приехал Итальянец. Даже не поздоровавшись с Галей, он хотел забрать Олесю. - Ну-ка, подойди сюда! - крикнула Галя. - Ты, че, в натуре, совсем приборзел? - Что вам угодно? - спросил Итальянец. - Мне?! Впрочем, ладно. Мне нужны деньги. Ты забираешь мою единственную официантку. Давай сразу деньги. - Потом, - ответил Итальянец. - Потом суп с котом, Давай, давай сюда шесть тысяч. - Я обещал четыре. - Я начальник. Ты забираешь моего подчиненного. Плати. - У меня нет с собой таких денег. - Тогда иди трахай пенек. Итальянец вытащил шесть тысяч, и отдал даме. Он уже завернул за угол бара, но вернулся. - Дай мне бутылку Хеннесси. - Три с половиной тысячи. - Что-то дорого. - Это не... - Хорошо, я отдам. - Нет. Я не принимаю обещания. Только наличными. Итальянец порылся в карманах, собрал три тысячи, и положил на стойку бара. - Этого мало. Зачем тебе Хеннесси? Кого поить. Возьми десятилетний армянский. Выйдет две бутылки. Или Мартель. Есть Камю. Ты стал миллиардером? Хеннесси, между прочим, пьют только миллиардеры. - У меня друг только освободился. Ему нужна хорошая блядь и бутылка Хеннесси. - А закуска? - У нас собой большой кусок запеченной осетрины. - Нет денег - принеси осетрины, - сказала Галя. - Большой кусок. - Ты даже с мертвого готова содрать шкуру, - сказал Итальянец, и пошел к машине. Он принес большой кусок осетрины. - Себе оставил? - спросила Галя. - У меня было два. - Может, он тебе нужен? - Ешь. - Итальянец хотел сказать: - Жри. - Но он был еще не пьяный. Когда они уехали, Галя сказала, вышедшему в зал повару: - Кажется, он не узнал меня. - Кто? - спросил Валера. - Кто, кто, Итальянец. - Его же убили. - Оказывается, нет. - Может, тебе купить электрошокер? - Зачем? Чтобы он потом меня им пытал? Или, чтобы гонять поваров из зала? Вот если сейчас кто-нибудь войдет, что ты будешь делать? - Уйду на кухню, - ответил Валера. - Так он тебя уже успеет увидеть! Неужели ты этого до сих пор не можешь понять? Или тебе штраф выписать? - Штрафы отменены, - сказал повар. - Штрафы отменены, - повторила Галя. - И \добавила: - Тогда я тебя просто задушу. - Она протянула руки к шее повара, и начала душить. Галя хотела, чтобы Валера обнял ее, может быть, сначала тоже стал бы душить. Потом бы сказал: - Ты моя Дездемона, - и потащил в банкетный зал. Или на мойку. Встреча с Итальянцем привела ее в состояние сильного возбуждения. Не как встреча с покойником, разумеется, а как встреча с тем, кого уже нет, или он далече. Но вдруг неожиданно появляется. Как во сне. Нет не во сне. О реальности напоминала осетрина, которая все еще лежала на стойке завернутая в газету. Но Валера уже начал душить ее. Не по-настоящему, разумеется. Нет, сначала он решил немного подушить ее по-настоящему, так сказать, в натуре, и только потом перейти удержание за сонные артерии. Галя задергалась. Валера подумал, что уже теряет сознание. Он так же делал ей несколько раз. Просто чисто для кайфа. Галя сама его просила: - Подуши меня, пожалуйста. Я хочу потерять сознание. На самом деле она все еще понимала. И задергалась только потому, что увидела на прилавке осетрину. Ей показалось, что скоро она уйдет куда-то - вероятно, подсознательно имелся в виду мир иной - а осетрина, вкусная, недавно пойманная большая осетрина, хвост которой не умещался даже в багажнике машины, когда ее везли на разделку, останется здесь одна. Останется навсегда. Очень бы не хотелось! И Галя начала биться в руках повара. А он думал, что это началась стадия отхода в кайф. И решил подержать еще немного. Чтобы уж окончательно барменша потеряла сознание. И только тогда понял, что совершил ошибку, что большие пальцы его все еще находятся на середине ее горла, когда дама начала хрипеть. - Прости, - сказал он, - я думал, что они на сонных артериях уже. - Валера испугался и не стал вводить Галю в транс потустороннего мира. Просто отпустил ее и все. Она сначала отпрянула назад. Потом схватилась рукой за горло, начала кашлять, сделала два шага вперед, и ударилась лбом о косяк двери, которая вела на кухню. Галя очнулась, и только сказала, глядя в зеркало: - Пиздец! - Останется шрам. - Клаенсы! - произнес Валера сакральную фразу, - как назло. Семеро. - Ты как будто увидел на горизонте пиратский корабль, - сказала Галя. И добавила: - Я так и знала. Она надела на лоб красную повязку из сложенного в ленту платка, и вышла с кухни. Осетрина так и лежала на широкой стойке. - А куда она денется? - сказал Валера. - Я уж подумала: она привиделась мне на том свете. И да, - добавила она, - скройся с глаз на кухню. Тебя видят клаенсы. Один высокий парень в очках спросил, как только Галя подошла к столу с блокнотом и ручкой: - Почему вы называете нас клаенсами? - А сидящая рядом с ним девушка тоже в очках добавила: - Действительно, мы что, рогатый скот какой-то? - Мы, между прочим, из Москвы, - сказала третий парень. И он тоже был в очках. - Очкарики, блядь, недоделанные, - сказала Галя. Но про себя, разумеется. Она сказала: - Очень рекомендую стейк по-флорентийски. Они начали совещаться. Галя слышала: - Да ведь херня же какая-нибудь. - Откуда здесь настоящая аргентинская говядина? - Из коров, которые перестали доиться. - Ведь сказано же: у нас нет мясного животноводства. - Все ясно, студенты, - решила Галя. Ребята попросили ее отойти минут на пять. - Мы все обсудим, и позовем вас, - сказала невысокая более, чем симпатична девушка. Но красивой ее нельзя было назвать. И знаете почему? Красивые, они же ведь не красивые. Наконец, заказ был сделан. Галя зашла на кухню, и прочитала повару заказ: - Два харчо, один из креветок по системе "Кремлевская диета", один с семгой и рассольник. - Тоже один? - спросил Валера. - Да. - Охренеть можно. Пять разных супов! - Четыре. - Ну, четыре. У меня ничего готового нет. - Так они заранее предупредили, что ничего уже готового им не надо. Только все свежеприготовленное. И далее: пять салатов. Два черных Цезаря, один с курицей и виноградом, один Царский с ананасами и один с яйцом пашот. Не забудь, что курица в этом салат идет большими сочными дольками. Примерно, как яйцо разрезать на четыре дольки. - На горячее? - Три фаршированных свиных карбонада, две Киевских, две осетрины. На гарнир картофель фри - три, отварной - один, картофельное пюре - два, один жареный и один рис без масла. - Так получается уж восемь, - с обидой сказал повар. Как будто его хотели бить, и один удар был лишним.
- Ну, значит, кому-то надо два гарнира, - невозмутимо сказала Галя. - Впрочем, я сейчас уточню. - Мне нужен помощник, - сказал Валера. - Я один заебусь все это делать за сорок минут. - Делай сначала супы. Салаты они хотят есть то ли по-польски, то ли по-болгарски. - Это как? - Не перед первым, а вместе со вторым. - Черти не русские, - сказал повар. - Во-первых, они все русские, а во-вторых, я тоже так люблю. И знаешь почему? - Почему? - А я тебе не говорила? - А! вспомнил. Если есть салат перед супом, то тебе, прошу прощенья, вам, кажется, что это насилие, а когда вместе с горячим, то вы думаете, что отдаетесь сами. Свобода, так сказать. - Ну, хорошо, что ты это помнишь. Галя уже взялась за ручку двери, когда Валера хлопнул себя по лбу.
- У меня нет осетрины! - сказала он. - Ее же давно выключили из меню из-за дороговизны. - У меня есть осетрина, - сказала Галя, - сейчас принесу, если ее еще не утащили. - Они, что, согласились заплатить за две порции, как за весь кусок? - усмехнулся Валера. - Как ты догадался? - Дешевле осетрину ты бы не отдала. - Да, конечно, сама лучше съем. А ты знаешь, как они узнали про осетрину? Ее нет в меню. По запаху. Одна симпатичная девушка сказала, что очень любит осетрину. Что чувствует ее запах за километр. - Она где-то здесь, - сказала Люда. - Они зовут ее Людвиг. - Такая большая? - спросил Валера. - Нет, наоборот, маленькая. Такая, как твоя Света. Только фигура хорошая. - Может быть, мне с ней познакомиться? - Нет. - Почему? - Они ее не отпустят. - Что, все в нее влюблены? - Да, мне кажется, все они хотят ее трахнуть. Только стесняются. Напоить бы их всех, посмотреть, что будет. - Предложи им Хеннесси, у тебя денег много, - сказал Валера. Ребята постепенно разошлись. Заказали уже три бутылки вина и две бутылки водки. Водка Парламент, а вино грузинское. Две Хванчкары в глиняных бутылках и одну Киндзмараули в стекле. Галя уже третий раз пересчитывала счет. - Только бы у них хватило денег, - сказала она, войдя к Валере на кухню. - Больше не шумят? - спросил повар. - Успокоились. - Да, а сначала требовали на разборки повара. Валера запутался в первых блюдах. Сделал сначала один харчо, два с креветками из кремлевской диеты и два рассольника. Про рыбный с семгой вообще забыл. Это как раз больше всего возмутило Люду. Ибо она его заказывала. - Нет, я понимаю, что можно перепутать количество, если повар дурак с детства. Можно сделать один харчо вместо заказанных двух, но забыть один суп с семгой, считаю верхом не только безалаберного отношения к своей работе, но и свинского отношения к клаенсам. - Теперь все они по несколько раз повторяли это слово. Оно им понравилось, когда Галя объяснила, что это слово означает по-английски: - Желанный гость. - Все тут же вспомнили, что это так и есть по-английски. И долго смеялись, что в русской транскрипции, так сказать, в русском контексте, оно оказалось им не понятным. Они попросили их простить за недопонимание, а также сами простили повара за задержку и переделку первых блюд. Хотя сначала орали, как будто их режут. Кричали: - Выучи таблицу умножения! Сколько будет два плюс два умножить на два? Хотели уже задать ему загадку Петра Первого про гуся, но к этому времени Валера уже исправился и подал все первые блюда горячими и правильно по количеству. Сказали, что может не отвечать на поставленный вопрос. Музыка заиграла громко. - Как вечером, - сказала Галя. - Хотя еще день. Нет, в натуре, студенты, а замашки все те же, дурогонские. - Музыку погромче, да музыку погромче! Музыкальный центр Сони, а и он уже дрожит, как осиновый лист при их наглых требованиях. - Почему? - Громкости не хватает. Я им говорю: послушайте Круга, побалдейте. Нет, им надо... я даже не помню, что они просят. Я говорю, что сейчас будет Дэвид Боуи, а они хотят... я даже не помню, что они хотят. У меня уже голова не работает. Только бы у них хватило денег. - А ты много не добавляй, - сказал Валера. - Ты знаешь, кого будешь учить? - Галя концом ручки ударила повара по носу. - Если ты будешь со мной заигрывать, я тебя сегодня трахну, - сказал Валера. - Трахни лучше эту Люду. А Люду уже таскал туда-сюда по залу сын членкора Игорь, тот высокий очкарик, который делал заказ. Он позвал Галю, и сказал: - Отдельный кабинет есть? Плачу, - он вытащил бумажник, - двести рублей. - Пятьсот, - спокойно поправила пьяного студента Галя. Игорь послушно отдал пятьсот рублей. - Куда идти? Можно, я посмотрю место? - И да, - добавила Галя, - сначала бы расплатиться надо. - Так мы еще не уходим. Мы будем еще заказывать. Кстати, принеси нам две бутылки холодного шампанского. И льда. Лед есть? - Есть. - Сколько? - Четыре с половиной плюс шампанское, - она вынула счет и дописала шампанское. - Две? - Две, - ответил Игорь, и посмотрел в зал, на свой стол. - Нет, давайте три. И льда побольше. И да: - Пять тысяч хватит? - Да. Нормально. - Я потом, если что, добавлю. У меня еще деньги есть. Не беспокойтесь. Ну, так пошли, покажешь, где тут можно ее трахнуть. Люда была очень веселая и пьяная. Она без проблем прошла мимо двери на кухню в банкетный зал. Но там вдруг начала сопротивляться. В том смысле, что потребовала от Игоря сначала сказать, что он ее любит. - Очень, очень, - сказал Игорь. - Ай лав ю. Май диэ клаенс. - Но тут же добавил: - Я пошутил. - Пошутил?! В каком смысле? Не любишь? - Люда испуганно оттолкнула длинноногого парня. Да так сильно, что он споткнулся о коробку с апельсиновым соком, и упал, ударившись головой о стену. Люда вбежала на кухню. - Там Игорь разбился! - громким шепотом сказала она. - Пока не выходите в зал, - сказал Валера, осмотрев академика, как он сказал. Хотя он был только сыном, и то не академика, а только еще членкора. А членкоры чаще всего никогда не становятся настоящими действительными академиками. Валера позвал Галю. - Готов, - сказала Галя. И добавила: - Убит. - Как он мог убиться? - с ужасом спросила Люда. - Действительно, - сказал Валера, - как это возможно? Стена пластиковая. - Но тут он заметил, что у стены лежат инструменты: молоток, топор и ножовка. - Мать твою, топор-то зачем? - Зачем, зачем? - сказала Галя. - Ты че, тупой? Мясо, чем ты рубишь? - И добавила: - Первым пойдешь по этапу, киллер недоделанный. - Но здесь-то он зачем? - опять завел свое Валера. - Помолчи лучше, дай мне подумать, - сказала Галя. - Да я это мясо уже сто лет не рубил, - сказал Валера. - Привозят же все разделанное теперь. - Помолчи, я тебе сказала. - Галя посмотрела на Люду, и добавила: - Вам надо раздеться. - З-зачем? - спросила Люда, хотя сразу же начала раздеваться. - Скажем, что он хотел тебя трахнуть, ты испугалась, и толкнула его. - Он упал, и умер, - добавил Валера. - Ничего страшного. - Нет, - сказала Галя, - надо чтобы все было отчетливо. Хотел - не хотел. Непонятно. - А что же нужно? - спросила Люда. - Надо, чтобы действительно трахнул. - Скажешь, что на самом деле трахнул, - добавил Валера. - Да? - спросила Люда, и тут же добавила: - Не получится. Я еще девушка. - Да, вот так, друзья мои, дама уже окончила третий курс университета, а все еще была девушкой. - Тогда, - Галя потерла подбородок, - надо ломать это дело сейчас. - Как? - Вы уже разделись? - Хорошо. Я сейчас выйду в зал, посмотрю, что там происходит, а вы трахайтесь. - Я не смогу в такой момент, - сказала Люда. - Ничего страшного, - сказала Галя, и положила руку на плечо повара. - Он сможет. - Я смогу, - с серьезным видом ответил Валера. Девушка ему очень понравилась. Тем более она была голая. - Если родится ребенок - скажем, что от академика, - зачем-то сказала Галя и удалилась. - А зачем нам это говорить? - спросила Люда, когда Галя ушла. - Ну, чтобы в случае чего бабла срубить от членкора, - сказал Валера. - Да? - Да, у нее ведь на уме только деньги. Но в данном случае она не для себя старается, - добавил Валера, - а для вас. И да: здесь лежа неудобно. Повернитесь, и я начну. Или вы хотите сначала поцеловаться? - Нет, мне сейчас не до этого, - сказала Люда, и повернулась спиной. Пришла Галя, и застала ребят сидящими за столом с коробкой апельсинового сока. Они пили его по очереди прямо из коробки. - Ну, чё, всё? - спросила Галя. - Нет, - ответил Валера, - у меня не получилось. - Что значит: не получилось? - Галя уставилась на него непонимающим взглядом. - Не стоит, что ли? - грубо спросила она. - Да нет, - замялся Валера, - просто извержение вулкана произошло раньше назначенного времени. Не успел. - Так, - резко сказала Галя, - там пришли еще клиенты, даю тебе пятнадцать минут. - И так же строго посмотрела на Люду. Но дама смело ответила - правда только взглядом: - А что я могу сделать? Если только голой пройтись по этому заваленному коробками зальчику. Она так и сказала вслух, когда Галя ушла: - Пройтись? - Если вам не трудно, - ответил Валера. И добавил: - Можно, я буду говорить тебе ты? Я то дело так и может окончиться ничем. Я ведь не силен в камасутре. Все хочу научиться, да как-то не хватает времени. - Да? Я тоже. - Что? - Тоже не могла до сих пор добраться до камасутры. Но в этом, заваленном коробками банкетном зале, видимо, у меня нет выбора. Пока дело не закончилось нужным им результатом, ребята ни слова не сказала о покойнике. А ведь он все время лежал тут.
Приехал Итальянец с каким-то пожилым - лет на тридцать пять - парнем. - Где Олеся? - сразу спросила барменша. Она же и арендатор этого помещения под кафе. - Олеся? Это кто? - Итальянец посмотрел на Галю мутным взором серо-голубых глаз. - Она поехала с тобой на озеро. - Не помню. Кто только не ездил со мной. И да: сегодня ночью поедешь ты. Галя хотела напомнить этому забывчивому парню, что договоренность была. Для этого она открыла один из холодильников, и взяла осетрину, завернутую в газету. Половина еще оставалось. Часть продала этим студентам, вторую четверть съела сама, а половина осталась. Она жалостливо посмотрела на нее. Сожрет ведь и скажет, что думал это она его угостила. Не признается, что эта осетрина является свидетелем, точнее, свидетельством, вещественным доказательством ее обмена на официанту Олесю. - Че-то вкусно пахнет, - сказал Итальянец. - Что там? - Не твое дело. Тем не менее, был уже вечер. Стемнело. Студенты, как ни в чем не бывало, продолжали петь караоке. Оказывается, этот мертвый Игорь сказал, что: - Можете петь караоке сколько угодно. Я все оплачу. - Галя открыла длинный счет Игоря. - Так может уйти в это караоке весь калым, - сказала она. - Что ты там считаешь? - сказал Итальянец. - Дай мне бутылку Камю. Мы сядем с другом. - Он повернулся в сторону зала, и сказал, сидящему у телевизора Колобку: - Иду. - Как его зовут? - спросила барменша. - Зови его... - Итальянец помедлил. - Зови Бонд, Джеймс Бонд. - Бонд? Не смеши меня. Он похож на дебильного уголовника. Четыре класса в школе для не особо одаренных детей. - Я тебе, сука одноглазая, сейчас уши завяжу на голове бантиком, - рявкнул Итальянец. - У меня два глаза, а не один, - как ни в чем не бывало, ответила Галя. - Один сегодня выколю. - Тварь. - Что? - Я говорю, ни хера ты здесь не получишь. Без денег, - добавила она. - На, подавись, - сказал Итальянец, и положил на стойку пятьсот рублей. - Этого мало. Камю стоит полторы тысячи. - У тебя наценка здесь во сколько раз? В три раза? - Не твое дело. - С сегодняшнего дня будешь платить дань, как все. - А хо-хо не хо-хо?! - Че ты сказала, падла? - Сам тварь. Я уже заплатила тебе за пятилетку вперед. - Да сколько я здесь выпил без денег? Так, маленькой бочки не будет. - А сколько ты здесь трахался бесплатно? - С тобой, что ли? Так это не я, а ты мне должна. - А других сколько? Без меня они бы тебе ничего не дали. И знаешь почему? Ты слишком груб. - Вот, кстати сегодня ты пришлешь нам симпатичную девушку. - И добавил: - Давай бутылку. - Я сказала, этих денег не хватит на Камю. - Давай Мартель. Или нет, лучше виски Блэк Джек. - Мало денег, - опять сказала Галя. - Тогда так: бутылку этой квадратной перцовки с перцем внутри и стейк по-флорентийски. - Да вот хер тебе! - не выдержала Галя, и приложила локоть к низу живота. - Ну, тварь, сегодня я тебя урою, - сказал Итальянец. - Давай сюда перцовку и чтобы через десять минут были два фаршированных луком и яблоками карбонада. Тут как раз прошла к своим однокурсникам Люда. Итальянец посмотрел ей вслед, и даже приложил руку, к начинающей уже пробиваться лысине. - Она сегодня должна быть моей, - сказал он. - Это твои проблемы. - Хотела сказать Галя. Но промолчала. Только подумала. Подумала, когда Итальянец ушел к столу, за которым сидел Колобок, что пора вызывать милицию. - А то покойник может протухнуть. - К счастью никто ее не слышал. Зашли Алексей и София. Увидев Итальянца, они решили здесь не оставаться. - Тут или валить его надо сразу, - сказала София, - или мы лучше пойдем в За Углом. - За Угол, - добавил Алексей. - А ведь его, кажется, убили, - сказала София. - Нет? - Живучий, - сказал задумчиво Алексей. - А кто с ним за столом? - спросила София. - Какой-то страшный мужик. - Колобок. - Это Колобок?! - очень удивился Алексей. - А что, не может быть? - спросила Галя. - Я-то его не знаю, - добавила она. - Но этот траханный Итальянец сказал, что это Колобок. - Я точно не знаю, - сказал Алексей, - но, мне кажется, Колобок пропал без вести. Уже давно. - Его убили, - сказала София. - А вы-то откуда знаете? - спросила Галя. С некоторых пор она разговаривала с этой дамой только на вы. Боялась. Да, испытывала перед Софией панический страх. После того, как София неожиданно уложила здесь, прямо около стойки бара, Дашу. И добавила: - Вы тогда еще были ребенком. - Мы пойдем За Угол, - сказала София. И они ушли. Через несколько минут пришла Даша. - Алексей не был? - спросила она. - Алексей? - переспросила Галя. - Какой Алексей? - Мой Алексей. Чё здесь непонятного? Налей мне сто коньяку. - Я думаю, тебе лучше выпить итальянского вермуту. - Хуермуту. Ты знаешь, я его не пью. - Налей мне. - А ты мне. Они выпили по несколько маленьких глотков. Даша повернулась в зал. - Какие проблемы? - спросила барменша. - Мне срочно нужен боксер. - А мать? У нее нет лишнего боксера? - Да хоть бы и был. Разве она даст. Тем более, сейчас она на полгода уезжает в Америку. - А ее боксеры не будут участвовать в призовом бое? - Наверное, будут. Она оставляет заместителя. - Кого? - Не знаю. Есть какая-то лошадь. То ли Лена, то ли Элен. Мы не интересуемся делами друг друга. Она, видишь ли, хочет, чтобы я не работала самостоятельно. - А как же? - Ну, а как еще? С ней. В ее подчинении. - Так может это и лучше? Она здесь главная над всеми тренерами и боксерами. Председатель зональной боксерской ассоциации. - Нет, я буду биться сама. Но мне нужен боксер. Я говорила с некоторыми суками из ее боксерш. Нет, они все ее боятся. - Не хотят? - Нет. - Кого же ты будешь готовить? - спросила Галя, и через голову Даши посмотрела в сторону дальних столов. Туда, где сидели студенты, и - чуть правее - Итальянец и Колобок.
Глава Седьмая
- Разрешите прикурить? - Ай доунт ноу, Прошу прощенья, но я не курю, - со смехом ответила Люда. Итальянец галантно добавил: - Извините. Он опять сел за свой стол. Но тут же встал и опять подошел. - Я бы хотель з вами иметь танец, - сказал он учтиво. - И повернувшись к бару, крикнул: - Маэстро урежь марш! - Но Галя была уже рядом. Она сказала:
- Отойди от нее. Она не хочет с тобой танцевать. Итальянец повернулся, и неожиданно отвесил Гале такую оплеуху, что она упала за задницу, и поехала в таком сидящем положении спиной к бару. Она скользила по гладкому ламинату, как по льду. - Вот и катись, - сказал ей вслед Итальянец. Студенты вскоре замолчали. Все в зале затихло. - Иди сюда, матрешка! - рявкнул Итальянец. Люда сидела на противоположной стороне стола, и во все глаза смотрела на Итальянца, который обеими ладонями оперся о стол. Он втянул голову в плечи, как рысь, приготовившаяся к прыжку. Люда испугалась, и встала. - Я пойду, - сказала она. - Ну, вот и хорошо! - воскликнул Итальянец. - Музыку. Музыкант, ты где? - он приложил ладонь к глазам. Но не так, что как будто смотрел навстречу солнцу, а как будто небрежно отдавал честь армии. Как Черчилль примерно. А музыкант, то есть Галя, в это время карабкалась на стойку. Видимо, после удара Итальянца, у нее слегка поехала крыша. И вместо того, чтобы зайти сбоку в дверь, она полезла через стойку, сверкая тощими ляжками и маленькими черными трусами. - Я... - сказала Люда, - не пойду с тобой танцевать. - Как?! Вы же обещали? - Итальянец пошел вокруг стола, перекрывая даме путь к выходу. - Я ничего тебе не обещала, - сказала Люда. - Я сказала, что пойду, но не танцевать с тобой. А пойду домой. - А че ты боишься? - сказал он. - Иди. Че ты крутишься вокруг стола? Он продолжал красться вокруг стола, а Люда медленно двигалась в противоположную сторону. - Прекратить! - раздался резкий возглас. Это встал второй очкарик. Его звали Юра. - Место! - и он указал пальцем на стол, за которым Колобок молча закусывал перцовку. Гости с двух передних столов быстро встали, и гурьбой повалили в фойе. Было ясно, что сейчас произойдет что-то ужасное. - Сесть, - повторил Юра. И добавил: - Сядь и успокойся. Итальянец неожиданно вынул нож. - Ну, че, - сказал он, - заткнулся уже? - Нет, - сказал Юра, - я тебя не боюсь. - И добавил: - Сядь. Сядь, пока не поздно. - Уже насиделся. - И Итальянец ударил студента ножом в грудь. - И да, - добавил он, - полежи пока. - Не убирая окровавленного ножа, бандит потащил Люду в банкетный зал. Она больше не сопротивлялась. Только успел Итальянец скрыться за дверью кухни, как появилась милиция. Галя уже давно ее вызвала. Сказала, что в банкетном зале лежит убитый. Кто, чего - она не сообщила. - Где? - спросил майор. - Там, - Галя показала на дверь кухни. Двое прошли в дверь, а майор остался. И Галя показала ему глазами на стол, за которым сидел Колобок. Майор взглянул на Колобка и даже отшатнулся. Он узнал бандита, пропавшего без вести много лет назад. Все считали его убитым. Майор успел открыть кобуру, и вынуть пистолет. Но Колобок выстрелил первым. Хитрый Итальянец успел выбросить нож. Но сегодня это не сработало. Ибо на него, кроме ранения Юры, второго очкарика, повесили и убийство первого очкарика, Игоря, который уже несколько часов загорал в банкетном зале. Колобок был убит двумя капитанами, когда уже подбегал к стоянке такси у торгового центра. Итальянца они лишили сознания ударом по шее. Потом надели наручники на руки и на ноги. Но оказалось, что машина, на которой они приехали, пропала. - Срочный вызов в вашем районе, - ответил диспетчер. - Сейчас будет другая. В ожидании машины капитаны встали у стойки. Галя подала им холодной кока колы, и по сто Парламента. Где был в это время Итальянец? А они волоком притащили его к бару, и поставили на тело по одной ноге. Галя вышла из бара, посмотрела на эту картину, и, вынув из-за спины фотоаппарат, осветила фотовспышкой. - Картина Репина, - сказала она. - Называется: - Под ногами правосудия. - Лучше: - Под ногами двух капитанов, - сказал один из них . - Хорошо, я пошлю эту фотографию на конкурс. - Есть такой конкурс? - спросил один. - Как называется? - спросил второй. - Задержан вовремя? - Два капитана и их серийник, - ответил один из капитанов своему напарнику. Ребята подняли по рюмке. Прежде чем они выпили, Галя осветила их еще раз. - А это как будет называться? - Улыбка правосудия, - ответила Галя. - Но мы не улыбались! - Хорошо. Сделаем дубль. - Она зашла в бар, опрокинула бутылку два раза в их рюмки, и добавила: - Теперь попросите закусить. - Дай нам по бутерброду, - сказал один. - Нет, нет, не так. - Дай, пожалуйста, по бутерброду нам, - сказал второй. - Ну, нет, опять же неправильно! Ну! Я готова! - А! - воскликнули капитаны, и дружно крикнули, подняв над головами рюмки: - Чи-и-зз! Ребята развеселились, и попросили себе еще какую-нибудь премию. И что больше всего поразило Галю - можно сказать - в самое сердце: они оба повернулись и посмотрели на Люду. - Ужас! - Галя даже всплеснула руками. - Вы хотите ее?! - Ну что вы.
- Не в том смысле. Только потанцевать. - Ну, я это и имела в виду, - сказала - но только про себя - Галя. - Мне и в голову не могло придти, что вы, как эти преступники, хотели бы опять тащить эту симпатичную Люду в банкетный зал. - Она надеялась, что хотя бы один из них пригласит ее, как уже можно сказать, старую знакомую, сделавшую их улыбающиеся рожи для фотоконкурса. Но нет, второй пригласил очкастую студентку. - Сегодня день очкариков, - сказала она громко, и включила им такую музыку, под которую нельзя обниматься. Только так, прыгать друг напротив друга. Нет, оказывается, нет! Эта очкастая студентка показала, как можно сближаться с партнером во время рок-н-ролла. Она обняла сначала одного капитана за шею, потом другого. Люде предложила кивком головы сделать то же самое. Мол, давай, не отставай. И они начали танцевать, ударяя в такт музыке бедрами то в одного, то в другого партнера. - Мама! - Галя схватилась обеими руками за голову. - И я еще их чему-то учу. - Она еще покачала головой, вынула из холодильника холодную осетрину, налила двести итальянского вермута, и встала у дальнего прилавка, где стояли открытые и закрытые бутылки с винами. Она прислонилась к нему задом, скрестила ноги, и слегка покачиваясь в такт музыке, что-то пела. В одной руке барменша держала осетрину в другой вермут. Довольно скоро эта идиллия была нарушена. Что произошло? Пропал Итальянец и его друг Колобок. Никто уже не мог толком ничего вспомнить. Где был Колобок, пока Итальянец лежал здесь, у прилавка? Сначала говорят, что он лежал там, у стоянки такси. Но как это могло быть? Он, что, там так один и лежал? Нет. Тогда, где же он был? Ну, ладно. Оказалось, что их все-таки вместе погрузили в одну машину. Но толком никто не мог ответить: - В какую? Ведь один из них был уже мертвый, а другой еще живой. - Их должны были грузить в разные машины! - сказал какой-то прибывший по срочному вызову начальник. - Ничего не понимаю. Выяснить, в какой машине их увезли. В труповозке, или в нашей... - он почему-то оговорился, и добавил: - Тоже труповозке. - Это был сам начальник милиции Сергей Иванович Зеленцов. Прокурорские тоже были здесь. Точнее, один. Он стоял у стойки с блокнотом и пытался посчитать количество убитых. - Ни хера не понимаю, - сказал он, наконец. - Че-то не сходится? - спросила Галя. - Может налить? Парень выпил, опять посчитал количество убитых и раненых, и спросил: - Это бар? - Это кафе-ресторан, - ответила Галя. - А какая разница? - Разница есть: здесь, кроме отличных флорентийских стейков еще и танцуют. - Да? - Да. Вы бы видели, что тут происходило несколько минут назад! - она опять схватилась за голову руками, представив себе добрых, умных студенток, танцующих бедерный танец с капитанами. Но прокурорский парень - в каком он был звании никто не знал - видел совсем другую картину. Поэтому и сказал: - А я думал, здесь бойня. - Какая бойня? - не поняла Галя. - Ну, мясокомбинат, - сказал этот работник юстиции. - Нет? - Конечно, нет! - воскликнула Галя, и добавила: - К тому же, убили не так много народу, как вам кажется. - Хорошо, давайте посчитаем. - Как вас звать? - Игорь Васильевич. Можно просто Игорь. - Вот как раз первого убитого тоже звали Игорь, - сказала Галя и заткнулась. Но Игорь уже записал ее признание. - Подождите. Вы уже записали? - Да. - Надо зачеркнуть. - Не могу. У меня все листы проштампованы. - Пятьдесят Парламента? - Спасибо. - Зачеркните. - Хорошо. Но почему? Вы не помните, когда его убили? - Да, че-то у меня все перепуталось в голове. Сначала я решила, что именно он был убит первым, но теперь не могу сказать этого определенно. Я бы даже так сказала: давайте считать, что их убили всех вместе. Какая разница, кого раньше, кого позже. Серия. Просто произошла серия убийств и все. - И все? - переспросил Игорь. - Мне кажется, Галя, вы что-то от меня скрываете? - Осетриной будете закусывать? - Да. Кстати, откуда у вас осетрина? - Это к делу не относится. - Как знать, как знать. - И он добавил: - Вы помните Глеба Жиглова? - Нет. - А Высоцкого? - Высоцкого помню. - Так вот он говорил, что один пистолет перевесит сто других улик. - И что это значит? - Это значит, что ничего не значащие улики сегодня, завтра могут превратиться в решающие. - Это когда же? - Когда будет найден пистолет. - Так его не нашли, что ли? - Пока нет. Но, ладно, об этом потом. Давайте все-таки посчитаем количество убитых и раненых. Как они не считали, но это количество никак не совпадало с тем количеством убитых и раненых, которые были доставлены в соответствующие органы. Точнее, в органы не был доставлен вообще никто. На органы - тоже. - Куда все подевались? - изумленно спросил начальник милиции. От большинства студентов нельзя было добиться никакого толку. - Они как будто никогда не сдавали экзаменов, - сказал Сергей Иванович. И действительно, Люда, например, повторяла только одну непонятную фразу: - Ай доунт ноу. Ай доунт ноу. - Чему их там, в университетах, только учат? - сказал он, и уехал, надеясь завтра устроить Алексею допрос с пристрастием. Ибо: - Кто-то же должен знать всё!
Даша вовремя ушла из Охотника. А то я не знаю, что вообще было бы. Она так и сказала на следующий день Гале: - Я бы убила этого Итальянца, Задушила бы вот этими руками, - добавила она. - А ты где была? - спросила Галя. - За Углом. - Ну и как там?
- Ризотто, паста, суп пюре. - Из чего? - Из хе... Впрочем, я так и не поняла. - Никто это есть не будет, - сказала Галя. - Лучше сказать: они никогда ничего этого не приготовят нормально. Пасту если не переварят, то уж холодная она будет это точно. Ризотто уже делают со сливками. - Идиоты. - Да. Чтобы научить русских улавливать степень готовности риса или макарон, надо... Я даже не знаю, что для этого надо сделать. - Ты права. Если только расстреливать по десять поваров каждый день. Они картофельное пюре не могут научиться готовить. Сколько раз говорила этому Валере, чтобы от картофельного пюре шел дым вверх, когда его вносят в зал - бесполезно. Картофельное пюре всегда холодное. Один раз я даже ударила его по голове сковородой с толстым дном. Пролежал около плиты до самого вечера. Вот после этого он сделал горячее пюре. И только потому, что больше ничего не заказывали. Он скорее даст отрубить себе руки, чем подогреет тарелки перед подачей. А тут ризотто, паста альденте. - Но флорентийский стейк вы... то есть мы делаем, - сказала Даша. И добавила: - Правда, это мясо, а не гарнир. - Да и то это всего одно наименование, - сказала Галя. - И только медиум. Никаких других вариантов степени прожарки. - Все равно придется просить Алексея жарить этот флорентийский стейк, - сказала Галя. - У Валеры при его приготовлении дрожат руки, и он почти всегда забывает засечь время. Страх - плохой помощник. Он боится, что за пережарку я утоплю его в супе, и вдобавок вычту из зарплаты двойную стоимость. Говорит: - За один секс я работать не буду. - Ты ему платишь сексом? А деньги? - Без денег. - Сама? - Что сама? Ах, это? Очень редко. Я придумала другой способ. В качестве оплаты его труда, я разрешаю его Свете работать вместе с ним поваром. - Он ее трахает, и работает без зарплаты? - удивилась Даша. - Пока да. Не знаю, как долго это может продолжаться. Иногда я ее подменяю. Извини, но как-то надо покрывать убытки. Пережаренное мясо уходит только на бизнес лэнч. По дешевке. - Да, этот Пилигин Валентин Вениаминович нам не страшен. - Не конкурент, - сказала Галя. - Я думаю, он не сможет понять, что местных поваров нельзя научить готовить ризотто и пасту. Вроде просто, а ничего не получится. В результате все равно это будет тепленькая кашка со сливками. Этот Пилига думает, что русские похожи на итальянцев. - Чем? - Тем, что едят так же быстро, как итальянцы? Он забыл английский принцип: - Эту кашу надо готовить двести лет, чтобы из нее получилась альденте. - Да, как выращивать кустарник. Постригать его надо двести лет. Тут появилась девушка, и сказала: - Разрешите прервать ваш задушевный разговор. - Разумеется, - ответила Галя. - Просто мы давно не виделись. - Да, - сказала Даша, - со вчерашнего дня. Это была Люда. Они взяли сто пятьдесят граммов коньяка на двоих с Дашей, и сели за стол. - Мне нужна ваша помощь, - сказала Люда. Она посмотрела на Галю, которая присела на стул за соседним столом. Почему? Принцип: обслуживающий персонал сидеть вместе с гостями не может. - Меня преследует Итальянец, - добавила Люда, и выпила свои двадцать пять граммов. Она специально попросила налить ей двадцать пять, потому что прочитала надпись у стойки бара: - К сведению культурных посетителей: - Одна порция - это двадцать пять грамм. Люда жила в новых коттеджах в поселке Спокойный. Он располагался в черте города. Там, где были поля картофеля когда-то, теперь встали большие, даже шикарные кирпичные дома. Некоторые с балконами. Как на Рижском шоссе у Москвы. Даже не верится. Только в Москве дома огорожены общим забором с охраной, а здесь нет. Здесь, как в Америке. Построено для мирных и свободных людей. И дома приятные. В Москве дома похожи на мавзолеи. Или лучше: на новые сельские клубы. С большими балконами. Как будто для выхода всеми семьями к народу, чтобы заверить его: - Вот видите - хорошо живем. - А ведь раньше никто в это не верил. - Я видела в окно, как он ходил у дома. - Как он мог ходить? - спросила Даша. - Его вчера убили. - Нет, - сказала Галя, - это Колобка убили. Да и то тело не нашли. - Да? А у меня откуда-то информация, что Итальянца убили. - Так это не вчера, - сказала Галя. - Раньше. - А у меня такое чувство, что его убили здесь, - сказала Даша. - Да, вон за тем столом и убили, - сказала Галя. - Под картиной с охотниками. - Кто? - спросила Даша. - Неизвестно, - ответила Галя. - Считается, что случайно. Стреляли в адвоката. - Если его убили, как же тогда он мог вчера быть здесь? - недоуменно спросила Люда. - Хороший вопрос, - сказала Даша. - А ты можешь определить, жив он сейчас или нет? - спросила Галя. - Мне нужен какой-нибудь его предмет. Далее, Люда боится идти домой. Даша предлагает ей пожить у нее. И... заодно потренироваться. Поучиться боксу.
- У меня осталась одна его перчатка, - сказала Галя, - еще с зимы. - Почему ты ему не отдала? - спросила Даша. - Это важно? - Если тебе не очень трудно, лучше скажи. - Да вот хер ему. - Понятно. Давай ее сюда. - Что? Как? Похоже? - спросила Люда. - Подождите, не мешайте, - сказала Даша. - Она закрыла глаза, одну руку положила на перчатку, другую на лоб Гале. Галя стояла, согнувшись у стола. - Мне страшно, - сказала Галя, - убери руку с моего лба. - О-ке-й, - медленно произнесла Даша. И действительно, пространство, как будто уплотнилось, Люда сказала: - Мы здесь как будто бычки в томате. - Я не смогу дойти до бара, - сказала Галя. - И знаете почему? Не могу двигаться. И вот в этом плотном желе из воздуха появился Итальянец. Как живой. Он сел за стол, и сказал, что хочет Хеннесси. - Давай закончим этот эксперимент, - сказала Галя. - Я не в силах сказать: - Нет. - А этот коньяк слишком дорог, чтобы пить его на халяву. Даша подняла веки. Глаза ее постепенно из безумных становились все более восприимчивыми к радостям мира. - Конечно, - наконец сказала она, - Хеннесси мы лучше сами выпьем. - Итальянец исчез. Как будто его здесь никогда и не было. Нет, если точно, так сказать нельзя. Многим показалось, что какой-то дым взвился под потолок, и исчез. Дым исчез, а серный запах остался. - Испортил воздух, падла, - сказала Даша. - Я сейчас включу кондиционер, - сказала Галя. Но включила вентилятор. - Почему не включила кондиционер? - спросила Даша. - Я забыла, его еще не поставили. К тому же у меня денег нет на кондиционер. - А арендодатель? - Предлагает пополам. - Я дам, - сказала Даша. - Давай сейчас. К вечеру поставят. Или уж завтра? - Ставь сегодня. Вечером здесь духота сидеть. Невозможно. - Хорошо. Давай, тысячу баксов. - Даша открыла сумку, и отсчитала десять стольников. - Ты ставь кондиционер, а мы пойдем, - сказала Даша. - И да: - добавила она уже у выхода: - Итальянец жив. - Значит, это все-таки его я видела? - сказала Люда. - Да, - сказала Даша, и добавила: - хотя это странно: покойники раньше, \чем через три дня не возвращаются.
- Ты хочешь заняться боксом, - сказала Даша, когда они сели в машину. - Хорошо, сейчас мы проверим твои способности. - Люда открыла рот, но Даша сказала сама: - Тебе сколько лет? - Да уже двадцать один. - Очень много. Но не критично, если у тебя есть какие-то способности. - Я никогда не занималась боксом, - вставила, наконец, свое слово Люда. - Боюсь, у меня ничего не получится. Я вообще боюсь драк. И даже закрываю глаза, когда на меня замахиваются. - Да? Жаль. Впрочем, не все еще потеряно, - ответила Даша, когда они затормозили у ее дома. На втором этаже, прямо напротив шумящих деревьев здесь был спортзал. Небольшой, но уютный. - Здесь можно стать чемпионкой, - сказала Даша. - Ты вообще в курсе, что боксера меняется аура? Тем более, у чемпиона по боксу. Ты вообще хоть понимаешь, за что бьются боксеры? - За приз? - сказала Люда. - Верно, - ответила Даша. - Но понимаешь, что это за приз? - Сто тысяч долларов? - спросила Люда, и выглянув из окна, вдохнула озон, исходящий от деревьев. - Пахнет грозой? - спросила Даша. - Да, - приятный запах. - Но грозы еще нет. Ты заметила? Ты понимаешь, что это значит? Это значит, что у тебя, возможно, есть чувство предвидения. Ты должна попробовать стать боксером. Достаточно двух принципов, чтобы стать чемпионом по боксу. Первое это предвидение. Оно у тебя есть... - Ну, это если сегодня будет гроза, - прервала новую подругу Люда. - Будет, - сказала Даша, и продолжала: - Надо проверить, есть ли у тебя второй, определяющий чемпионство, принцип. Это принцип мотивации. - Все его имеют, - сказала Люда. - Все хотят иметь приз от ста тысяч и выше. - Принцип мотивации в боксе означает немного другое. Это принцип можно скорее назвать принципом ядерной реакции. Если уж она запущена, остановить ее уже никак нельзя. Понимаешь? Мотивация все та же. Например, кроссовки монтана. Ты заинтересована их получить? - Да. - Отлично. Проходит первый бой, второй, третий. Ты побеждаешь. Цель все ближе. Вот он уже шестой бой. И все - твоя мечта сбылась: - Кроссовки твои. - Но в финале против тебя выступает Голиаф. Просто так победить его нельзя. Точнее, можно, но только в одном случае: - Той мотивации, которая у тебя была в первом бою, достаточно для победы в последнем. Так ли тебе будут интересны кроссовки адидас, когда ты увидишь в финале Голиафа. - Ты сказала: монтана. - Да? Ну это почти одно и то же. Раньше за первое место давали монтану. За второе - адидас. Сейчас наоборот. Поэтому, я думаю, лучше не путаться. Адидас и монтана у нас теперь только за первое место. Точнее, за первое и второе. И знаешь почему? Сейчас, как и раньше приз получают после боя, но договариваются о нем до. - До боя? - спросила Люда. - Да. - Но это нечестно! - воскликнула Люда, и добавила: - Кофе можно? - Разумеется. Тебе как? - По-английски. Молоко не добавлять. Только ополоснуть чашку сливками. - Окей. Я иногда так тоже люблю. И добавила: - Почему не честно? Если по честному, то приз надо бы давать не победителю, а побежденному. Почему? Потому что у побежденного больше костей переломано. - Даша сделала шкофе, и добавила: - Но это только кажется не искушенному взгляду. На самом деле победитель отдает за победу больше, чем побежденный. И знаешь почему? - Нет. Почему? - Запомни: - За победу придется отдать жизнь. - Вот так?! А это не слишком много? Нет, серьезно? - Серьезно. И... без вариантов. Другая валюта там не принимается. Только жизнь. И Даша продолжила после пары глотков кофе по-английски: - Так готова ли ты пойти на Голиафа за кроссовки адидас? - Я не знаю, - сказала Люда, - надо проверить. Только как? - По сути дела, - сказала Даша, - это проверка на присутствие в тебе духа беркерсиерства. - Ты будешь меня бить? - Нет. Мы поступим по-другому. Меня будут бить, а ты будешь меня спасать. Окей? - О... кей, - сказала Люда. И добавила: - Но может быть, сначала потренируемся? - Конечно, - ответила Даша. - У нас есть еще время. Мы выйдем в восемь. Тренировка, душ, сон - и в бой. - А обед? - спросила Люда. - Я еще не тренировалась, а мне уже хочется есть. - Обедать будем в кабаке.
Даша показала Люде удар Лемана. - Ты сможешь его выучить? - спросила она через три часа тренировки. - До вечера? Думаю... - Нет, до вечера, пожалуй, не получится, - сказала Даша. - А сколько времени мне потребуется, чтобы его выучить? - спросила Люда. Она взяла полотенце и промокнула, стекавший на глаза пот. - Хорошо бы... - начала Даша, но Люда прервала ее: - До зимы? - Будет хорошо, если на это хватит жизни, - сказала Даша. Но про себя. А для новой знакомой добавила: - Да, до зимы. Когда начнутся бои за право выступить на чемпионском турнире. Они приняли душ, и легли спать. - До четырех? - спросила Люда. - До полпятого, - ответила Даша. - Почему? - В темноте не захочется спать. - Мы будем биться ночью? - спросила Люда. - Нет, я не против. Но, хорошо бы... Впрочем, я согласна.
Глава Восьмая
- Ты наденешь мою любимую одежду, - сказала Даша. - А ты? - спросила Люда. - Я надену твою. Необходимо также изменить прическу. - Мы будем меняться и прическами? - Нет, у нас будет одна прическа. - Какая? - Блонде. - Как у Мэрилин Монро? - Именно! Они должны увидеть силу, превышающую силу одного человека. - Двойной удар! - сказала Люда. - Да. - Меня только одно беспокоит, - сказала Люда. - У меня большие сиски. - Это правда. Я даже хотела спросить тебя, как тебе удалось вырастить такие большие апельсины. - Это секрет. - Пусть раскрытие этого секрета будет твоим подарком твоей новой подруге. - Да? Ну, хорошо. Только ты больше никому не говори. Я была маленькой, но уже мечтала о больших красивых сиськах. Я говорила: - Хочу большие, красивые сиськи. Как у мамы. И вот, они выросли. - Хороший рецепт. Но боюсь, у меня сейчас нет на него времени. - Что будем делать? - Сделаем тебе пластическую операцию по уменьшению твоих апельсинов, больше похожих на памелу. - Для чего? Так мы будем больше похожи? - Не в этом дело. Так лучше для бокса. - Даша сжала сиськи новой подруги, потом отпустила. Опять сжала и отпустила. - Видишь? - Что? - Они у тебя пружинят, как фирменный диван. - Это хорошо. - Может и хорошо, но в них будут бить, бить и бить. Бить до тех пор, пока не превратят в отвисшие, как у старой бабушки гроздья винограда. - Винограда? - изумилась Люда. - Ты думаешь, тогда они уже никому не будут нравиться? - А кому может нравиться мятый виноград? - Нет, ты серьезно? Даша опять сжала и отпустила фирменные пружины на груди Люды. - Они такие всегда были? - Насколько я помню уже давно. - Нет, я имею в виду, ты пластику не делала? А то, может, вынем твой силикон? Тогда тебе будет легче. - Я хочу, чтобы он остался, - сказала Люда. - И знаешь почему? - Почему? - Потому что этот силикон натуральный. От мамы. Даша только печально покачала головой. И они поехали в Вип. - Стейка у вас, конечно, нет, - сказала Люда, когда ей, наконец, подали меню. - Не бывает, - ответила официантка, и посмотрела по сторонам. - Возьмите фаршированные грибы. - Чем они фаршированны? - спросила Люда. Официантке Маше очень хотелось сказать свою любимую фразу, но администратор уже с утра предупредил ее: - Еще раз скажешь - ебальник набью. - Его звали Сережа. Так сказать:
- Сережа - бабья рожа. Маши почти заплакала. Она сказала: - Сережа, почему ты разговариваешь со мной так грубо? Что я тебе сделала? - Так и я ничего не сделал плохого, - ответил Сережа, а вчера вечером меня избили. Потом утром сегодня. Да, вечером администратора избили посетители, три здоровых парня, бывшие менты. Сейчас занимались авто бизнесом. Половина маршрутов в городе была захвачена ментами. Избили не сильно, но все равно он и сейчас еще хромал. И все за одну фразу, которую и сказал-то не он сам, а вот такая же официантка из другой только смены. Сказала автоматически. Как пароль на явке: - Читайте, там всё написано. Ребята решили, что уже устали слушать эту фразу за сегодняшний день. Пришли отдохнуть, а следовательно, ни о чем плохом не думать, а им опять: - Читайте! Там всё написано! - Как у Маяковского. - Где написано, в паспорте, что ли? - спросил Олег. Между прочим, дослужился до майора в милиции, а теперь стал потомственным маршрутчиком. В том смысле, что, говорит, и детям передам этот маршрут. Так что на конкуренцию не надейтесь. Они позвали администратора в фойе и избили. - Слушай ты, администратор, официанток надо учить разговаривать с посетителями. - А как? - задал себе вопрос Серега уже после боя. И понял: - Вот, как его учат, так и он будет учить официанток. Так-то на работу в этот Вип - кабак всегда требовались только официанты, и никогда официантки. Но потенциальные официанты шли в таксисты. В официанты редко. Потом сегодня утром сам владелец кафе набил ему морду. За что? А эти маршрутчики написали еще жалобу в Книгу Предложений. Что, мол, это не администратор, а киллер какой-то. С какой стати? - не понял Серега, прочитав жалобу. - Я не знаю, как мне учить этих официанток нормальному общению, - сказал Серега начальнику после того, как умылся и был готов к работе. - Ты знаешь, как учат в армии? - спросил директор ресторана. - Там простой принцип: - Делай, как я. - Он так и сказал Машке с утра. За фразу: - Читайте, там всё написано, набью морду. - О, господи, - наконец придумала, что ответить посетительнице Маша, - да не грибы нафаршированы, а наоборот: мясо набито грибами. Как... как лошадиное копыто. Такое, в виде подковы. - Но вы сначала сказали именно про фаршированные грибы, - заметила Люда. Ей показалось, что официантка наезжает на нее. Хотя, может быть, и не умышленно. - Ну, сказала. В принципе есть и грибы. - Чем они фаршированы? - спросила Люда, и посмотрела в сторону входа. Что-то долго не было Даши. Ушла в туалет, и не возвращается. Так не делается. Или она хочет, чтобы я здесь начала драку. Честное слово - не могу. - Читайте, там все написано, - сказала Маша. Сказала, и даже не заметила, что сказала. Так сказать: автоматически. Люда тяжело вздохнула и посмотрела в профиль на толстую папку меню. - Тяжелое меню, - только и успела сказать она. Маша упала на пол. Это Серега, услышал заветную фразу, и вспомнил, как у него болят все члены тела. Парень не выдержал и ударил официантку прямо в зале. Правда, народу было еще мало. Тем более, что стол, за которым находилась Люда, стоял за колонной. Видеть их могли только от входа в зал. Но там никого не было. Бармен видел, но ему было все по барабану. Он считал, как сегодня можно оставить себе тысячу. Теперь Серега нашел в себе силы сдержаться. Он не стал бить официантку прямо в зале. Хотя гнев еще клокотал в нем, как лава, запертая в недрах вулкана. Он осторожно взял Машу на ногу, и потащил на кухню. Других помещений, кроме кухни и бара, здесь пока что не было. Как и в других местах. Да и что бы это могли быть за комнаты? Комната Отдыха? Комната Пыток? Или Воспитательная Комната? Все места в ресторане Вип использовались рационально. Официантки даже курили на корточках под барной стойкой. Там же химичили с вином. Наконец, появилась Даша. Она сказала: - Я думала, ты не выдержишь, когда администратор ударил официантку. У тебя есть воля. - Просто я подумала, что сначала надо поесть. - Это называется: разумная воля. Новая официантка объяснила, чем отличаются фаршированные грибы от фаршированного грибами мяса. Первое блюдо она, правда, тоже помнила смутно. Зато второе здесь заказывали часто на банкеты. И она объяснила: - Это мясо, а в нем шампиньоны. - Теперь понятно, - сказала Даша. И хотела уже сказать, чтобы несли это блюдо. Но почему-то, как и Люда, сказала: - А стейк есть? - Да пошли вы на хуй с такими вопросами! - обиделась официантка. - Я хоть и терпеливая, но всему есть предел! - Она сняла фартук, и бросила его на стол, где сидели наши ошарашенные леди. Подошел администратор Сережа. - Дорогие гости, зачем вы наезжаете на наших официанток? - спросил он. - Уже вторая отказывается вас обслуживать. - Пришлите третью, - сказала Даша. - А то, что будет? - спросил Серый. - А то мы уйдем, - сказала Люда. - Да валите хоть сейчас. Только эта, придется заплатить штраф, - сказал администратор. - За что? - По крайней мере за четыре вещи, - он загнул большой палец, а оставшиеся четыре показал дамам. - Огласите, пожалуйста, весь список, - сказала Даша. - Что? А! Хорошо. Первое - вы сидите за этим столом уже сорок минут. А это, извините, стоит денег. Второе - вас обслуживала официантка Маша. Хорошо ли, плохо ли, но ей по любому платят деньги. Деньги ей платить придется, а вы не только ничего не заказали, вы даже не дали ей на чай. Третье - довели еще одну официантку до слез. Простите, но от волнения я даже забыл, как ее зовут. И четвертое - я сам потерял на вас много времени. И еще больше, между прочим, нервов. - Сколько? - спросила Даша. - Мы готовы заплатить, - добавила Люда. - Ну, если это не очень дорого, - сказала Даша. - Ну, это для кого как, - невозмутимо сказал Сережа. И добавил: - Если будете возмущаться, у меня, там в баре есть топор. - И чего? - спросила Даша. - Вы им воспользуетесь? - Не знаю. Но несколько раз пользовался. Многи-е-е бегали отсюда рысью. Даша обернулась на большой аквариум, где плавали золотые и серебряные рыбки. Сережа тоже посмотрел на рыб. - Сто баксов одна рыба, - сказал он. - Такая маленькая? - удивилась Люда. - Давайте подойдем поближе, посмотрим, - сказала Даша. - Прежде чем выбирать рыб в аквариуме, надо возместить предыдущие расходы. Тем более, эти рыбы не продаются. - Тем не менее, администратор согласился подойти к аквариуму. Даша сразу ударила его в живот. Но Серега был здоровый парень, он загнулся не сразу, а еще прохрипел: - Сука! Ему провели джеб, хук справа, хук слева, и завершили дело ударом Лемана. Потом перебросили в аквариум. - Уместился, - сказала Люда. - Только бы не утонул, - добавила она. - Да если и утонет, хер с ним, - сказала Даша. - Кому нужны такие администраторы. - Действительно, - добавила Люда. - Я бы... - Да ладно тебе, - сказала Даша, - он не стоит наших комментариев. Они уже собрались уйти, когда в зал вбежал снизу охранник. - Картина Репина, - сказала Люда. - Вот ты стой и смотри на эту картину, - сказала Даша. - Вытаскивайте его оттуда, - невозмутимо сказал охранник. - Давайте, давайте, я долго ждать не буду. Самих вас туда закину. - Он был борцом. Но Даша как-то этого сразу не поняла. Привыкла бить боксеров. А тут борец. Он схватил ее за талию, и потащил к аквариуму. - Прекратите! - крикнула Люда, - вдруг она не умеет плавать. - Мне по барабану, пусть тонет, - ответил охранник. И добавил: - И да: ты следующая. - И он бросил Дашу в аквариум. Предыдущий пловец уже начал там шевелить растопыренными ладонями. - Грести пытается, - улыбнулся охранник. - Может его спасти? - спросила Люда. - Внутренность аквариума не относится к моей компетенции, - добродушно ответил парень. - Лучше я займусь тобой. - В каком смысле? - В том же самом, в каком вы занимались с администратором. - Так мы с ним не это... не имели никаких близких отношений, - сказала Люда. - Я тоже не буду. Только сброшу тебя в аквариум. - Там уже нет места. - Ты маленькая. Для тебя достаточно. Люда стояла как раз у того стола, за которым они недавно сидели. Она бросила стул под ноги рванувшегося к ней охранника. И удачно. Борец растянулся прямо у ее ног. Что с ним делать дальше она не знала. Просто села ему на спину, просунула одну руку под шею, и зацепила ее за другую. Такой удушающий прием. Она видела его. Точнее, ей показал этот прием парень, который занимался самбо, и любил ее. Где он теперь? - Она попыталась душить этого бугая, но куда там! - Слишком толста шея, - резюмировала Люда и встала. Она подошла к аквариуму, и помогла Даше выбраться. Администратор все еще плавал там. Он очнулся, но видимо, никак не мог понять, зачем надо вылезать из воды. - Потерял чувство пространства, - сказала, отряхиваясь от воды, как кошка, Даша. - Он, наверное, думает, что сегодня у него выходной, и он купается не в аквариуме, а в Валдае. - Я не знаю, что с ним делать? - сказала Люда, и показала на охранника. - Надо дать ему подняться, - сказала Даша. И добавила: - А потом бить, бить и бить. - Но охранник не шевелился. Но он был жив. Ибо иногда слегка постанывал. Как будто был во сне. - Что это с ним? - сказала Люда. - Я его не била. Эпилепсия? - Не похоже, - ответила Даша. - При эпилепсии бьют головой об пол, а этот только мычит, но не телится. У этого охранника, бывшего борца, иногда отключалось сознание. Оно действовало у него, как биметаллическая пластинка, которая при перегревании отлетает от контакта. В электричестве причиной было слишком большое потребление электричества. Здесь - слишком большое нервное напряжение. Парень всегда старался оставаться спокойным. Но разве это возможно в кабаке? Здесь иногда образуется такая вольтова дуга, что хоть освещай целую улицу лампочками. По этой причине охранник Випа раньше всегда проигрывал зональные соревнования. Сознание не выдерживало такого высокого уровня соревнований. И последний раз - перед тем, как навсегда завязать со спортом - он отключился в самый решающий момент. Он вел, и мог, наконец, стать чемпионом, получить звание Мастера Спорта, но за шесть секунд до конца боя, его биметаллическая пластинка отскочила. Он не смог подняться с ковра. Только шевелил лапами и мычал, как бык, у которого отняли любимую корову. Именно так сравнил его поведение на ковре главный судья соревнований в своем отчете в вышестоящую инстанцию. - Пошли? - спросила Люда. - Меня колотит дрожь. - Да, уходим, - сказала Даша. - Поедем в Угол. Они спустились вниз. Но там уже стояли два высоких охранника. Их вызвали из соседнего магазина. Его держали друзья директора этого Випа. - Пробьемся, - сказала Даша. Но сделав два шага вниз по лестнице, и остановилась. С улицы вошли еще трое. Это были продавцы того же магазина. Он торговал запчастями для машин. - Поиграем, - добавила она. Они опять поднялись по лестнице, и свернули не налево в ресторан, а на право в бильярдный зал. Они играли только друг с другом. Хотя несколько раз разные мужики предлагали Даше сыграть один на один на деньги. - Хорошо, - наконец согласилась Даша. - Ты сыграй, - сказала Люда, а я посижу на диване. Закажу тебе и себе что-нибудь. - Пива, может быть? - сказала Даша. - Закажи пива и соленый миндаль. - А есть мы будем когда-нибудь? - Закажи две эти подковы, которые мы так и не смогли попробовать в зале. Даша успела выиграть две американки, когда принесли горячее. А заодно и холодное, как с юмором заметила официантка. И принес, к счастью, парень. Официант, а не официантка. Далее, в зал за расчетом заходят сразу обе официантки, которые не смогли обслужить Дашу и Люду в зале ресторана. Их просто попросили рассчитать девушек. И самое смешное, официант, который должен был их рассчитывать, попросил сначала Машу: - Рассчитай там моих девушек, - сказал он, - а то у меня еще два стола пришли. - Потом забыл, что уже попросил Машу, и то же самое сказал второй официантке, которая расплакалась, так как у нее не выдержали нервы при слове: - Стейк. - Даша еще тогда сказала, что: - Наверное, она подумала, мы хотим отрезать часть ее задницы. И съесть. В жареном, разумеется, виде. - А! А-а! - А! А-а! Закричала одна, а потом другая официантка. Они с ужасом поняли, что Даша и Люда не ушли, а находятся все еще здесь, в ресторане. Она хотели тут же громко рассказать всем координаты киллеров - а именно так характеризовали Дашу и Люду не только сами официантки, но и администратор Серега, и охранник, бывший борец. - Это какие-то киллеры, - говорили все пострадавшие почти хором директору. Хотели, но не могли. А действительно, как расскажешь? Народу много, почти все мужики, и смотрят на официантов, а особенно на официанток, недоброжелательно так, с подозрением. - Ведь точно не поверят, - сказала Маше напарнице. - Ты посмотри, какие у всех рожи. - И они ушли, не взяв с Даши и Люды денег. Девушки вышли из бильярдной, и тут дали волю чувствам. - Они здесь! - Они здесь! Официантки так орали, что никто долго не мог понять, где киллеры, и кто они. - Откуда в моем ресторане столько чокнутых? - спрашивал сам себя директор. - Где нормальные люди? Неужели на самом деле все уходят в таксисты? - Он сидел за столом с двумя владельцами магазина авто запчастей, который был под ним. Далее, на защиту Даши и Люды встают все игроки бильярдной.
Настоящая драка произошла не в ресторане, а на стоянке машин. Они вышли, Даша закурила и сказала, что: - Не хочется идти к стоянке. - Пойдем на стоянку автобуса, - сказала Люда. - Тоже не хочется. - Может быть, покрутим пальцы? - Нет, бесполезно, - сказала Даша. - И знаешь почему? Драка неизбежна. Как ты думаешь, где нам лучше их встретить, вон там впереди, между деревьями, или у нашего Ленд Ровера? - Лучше между деревьев, - ответила Люда. - Так как на стоянке может быть повреждена машина. - Она помолчала, и добавила: - Но есть опасность не доползти до Ленд Ровера. - Пойдем на стоянку. Ленд Ровер застрахован, а жизнь нет. Они сели, Даша завела тачку. В зеркало заднего вида было уже видно идущих к ним боевиков. Собственно это были все те же ребята. Борец, администратор Серега, директор ресторана, и пять человек из магазина запчастей. - Какие они все здоровые, - сказала Люда, когда вышла из машины. - Прошу тебя, - сказала Даша. - Сядь назад в Ленд Ровер. - И добавила: - Придешь на помощь, когда я тебя позову. Даша пошла навстречу боевикам. Кого выбрать первым? Это важно. Это очень важно. Борец опасен тем, что может вцепиться, как клещ за ноги, и тогда другие просто сожрут заживо. Если, не принимать во внимание, что этот борец опять потеряет сознание. На это нельзя надеяться. Продавцы очень сильные. Плотные, накачанные ребята. Она выбрала Директора. Тем более, что он вылез вперед. Хук слева и сразу джеб в нос. Директор ресторана упал, как будто его неожиданно ударил свалившийся во время грозы бетонный столб. Рядом с ним был администратор. Хук, еще один. И резкий удар в солнечное сплетение. Кабанчик заколот. Теперь уже над ней пролетела рука борца. Она направила свою руку ему в почку, и поднырнула под вторую руку. Охранник упал. Возможно, он упал бы и от одного удара в почку, но его сбили владельцы магазина запчастей. Эти лысые пареньки думали, что поймали Дашу в клещи. В клещи между собой и охранником ресторана. Но дама ушла под руку борца, и ребята столкнулись с ним. Он упал, как я уже говорила. Упали и владельцы магазина. Остались три могучих, как будто сплетенных из тросов и металлических деталей продавца. Сначала они попятились назад, поближе к своему магазину. Но увидев, что никто не приходит Даше на помощь, окружили ее. Представьте себе сцену в двадцати метрах от входа в Вип, где уже толпились официанты и официантки. В тусклом свете двух фонарей пять человек ворочаются на земле, как черви. Они ползают в разные стороны по песку, между асфальтированными дорожками, но не могут встать. И трое здесь же окружают Дашу. Один продавец хотел ее ударить глушителем, но промахнулся, и сбил уже почти поднявшегося борца. Боксерша тут же провела ему хук слева, а потом прижалась к этому парню всем телом. Иначе бы ее задела нога другого продавца, который хотел сбить ее ударом в спину. Даша оттолкнулась от него, и провела апперкот. Так называется удар снизу в челюсть. Лязгнули, как будто были железными, зубы этого парня, и он упал на спину. В полете ему очень хотелось повернуться на живот. Как его всегда учили в родной деревне. - Никогда не падай, парень, на спину. Сломать можно. Переворачивайся на живот. Но сейчас он сделать этого не смог. Сигнал от головы не мог дойти до членов. Он был прерван. Как будто в тачке перерезали провода. И, увы, она не заведется, даже если вы увидите бегущего на вас монстра. - Давай, давай, заводись! - кричал продавец. Разумеется, про себя. Но так и упал, как я уже сказал, на всю спину. Хорошо, что здесь был песок. Почему-то решили пока не асфальтировать всю площадку. Скорее всего, жена директора ресторана хотела посадить в этих зонах цветы. Так сказать, клумбы. Чтобы были цветочные клумбы пусть не между всеми машинами, а хотя бы они разделяли группы машин на стоянке. Остались двое. Но опять кто-то поднялся из, казалось бы, уже закопавшихся в землю червяков. Это был Серега. Вот ему-то чего не лежалось, подумала Даша. И она израсходовала на этого утюга великолепный заряд. А именно уложила администратора уже навсегда ударом Лемана. Официантки у входа даже завизжали от ужаса. И больше других не Маша, а другая официантка. Та, которая обиделась на слово: - Стейк, - во время приема заказа. Как я уже говорил, видимо, официантка решила, что это ее жопа. Так как сама понимала, что ничего другого интересного в ней нет. Иногда в этом романе я употребляю слово "говорил", как слово автора, а иногда "говорила". По разным причинам. Будем считать, что мне не всегда удобно писать: - Говорила. - Почему? В данном случае, например, комментарий в виде слова "жопа", не совсем подходит для девушки. Пусть лучше это делает мужчина. Пусть он выкручивается из таких затруднительных ситуаций. Продавец запчастей обнял Дашу сзади, а его напарник ударил в лицо. Потом они начали бить ее ногами. Люда испугалась. Ей хотелось только одного: бежать. Бежать отсюда, как можно дальше. Она открыла дверь Ленд Ровера, и сделала пять шагов. Но тут кто-то остановил ее. Это был проснувшийся в ее душе Беркерсиер. В ее глазах загорелся огонь. Из ушей пошел дым. По крайней мере, ей самой так показалось. Люда с разбегу ударила сначала одного продавца потом другого. Они в это время под улюлюканье толпы официанток и официантов, столпившихся у входа в этот Вип клуб, тащили Дашу за ноги, как будто это была пораженная в сердце Меч-рыба. Люда не знала приемов джиу-джитсу, не знала удара Лемана, и других знаменитых ударов бокса, и почти не знала приемов самбо. Не знаю, говорил ли я уже, но знакомый парень показывал ей иногда приемы самбо. От ее способностей только зависело, запомнила ли она хоть что-нибудь из контактов с тем самбистом. Неожиданно для зрителей Люда перебросила одного бугая через себя с упором стопы в живот. Он сильно ударился головой об асфальт. Потом был удар между ног. Прямо в лежачем положении. Этого приема самбист ей не показывал. Видимо, просто сработала древняя память. Продавец запчастей для дорогих тачек нарождающейся элиты завыл, завыл, как... Трудно даже подобрать сравнение. Но Люда сказала ему, переходя на болевой прием: - Смешано, но не взболтано. - Что должно было означать, видимо, что после этого раза дети еще будут. После следующего - нет. Второй продавец сначала пошел на нее, расставив в стороны руки. Как будто хотел поймать эту Меч-рыбу во что бы то ни стало. Но за пару метров до контактной встречи передумал, и побежал к толпе. Люда перебросила Дашу через себя. Но не до конца. До конца была бы Мельница. Но Люда остановила движение на полпути, и Даша мягко легла ей на плечи. Почти никто не встал на ее пути к машине. Только официантка, все еще помнившая заказ стейка этими дамами, заорала ей вслед: - Держите, уйдет! - Вроде бы некому было откликнуться на ее призыв. Однако администратор Серега, который как раз лежал на пути к Ленд Роверу, поднял руку. Видимо, он представил себя в этот момент спартанцем, который должен был поджечь солому, после того, как половина бессмертных пройдет этот рубеж навстречу смерти от трехсот спартанцев, удерживающих в ущелье целую армию Ксерка. Люда, как и бессмертный воин Ксеркса, отрубила эту тянущуюся к огню руку. А конкретно: подсунула одну ногу под эту протянутую руку, а другой наступила. Раздался хруст сломанной кости. - Осталась одна проблема, - сказала Люда, когда села за руль. Надо ехать. - А как? - Люда вышла из машины, и в отчаянии крикнула: - Я не знаю, как ехать! - Трудно было надеяться, что кто-то из толпы у входа захочет ей помочь. Но один голос раздался: - Это коробка автомат. - Вероятно, это был один из игроков в бильярд, которые встали на защиту Даши против той толпы боевиков, которые сейчас лежали не земле. И Люда поехала. Ведь коробка автомат и придумана не для тех, кто знает, как надо ехать, а для тех, кто хочет движения. Достаточно просто одного желания: - Вперед. - Но тачка немного подвела. Она действительно поехала, но назад. И чуть не раздавила самого директора этого клуба. Он как раз только что смог подняться, и опять упал на песок, а, следовательно, на место будущей клумбы, которую здесь запланировала его жена. - Ничего страшного! - крикнули опять от освещенного неоновыми лампами входа в кабак. И Люда, наконец, угадала верное направление движения. Ленд Ровер завилял между деревьев. Другого пути Люда не искала. Далее идет такая сцена. Официантка догоняет петляющую между деревьев машину и бросает пустую бутылку. Она разбивается о крышу Ленд Ровера. Даша говорит: - Убью падлу при первой же встрече. Люда: - Как ты ее узнаешь? - На обратном пути она зацепилась за выступающий из земли корень высокого толстого дерева. Она разбила лоб о дерево этого корня. Я узнаю ее по разбитому лбу, постанывая, ответила Даша.
Они поехали к дому Даши. Это было рядом. - На первом повороте поверни налево, - сказала Даша. - Отличный совет, - ответила Люда. - Я знаю, где лево. Здесь было пустынно. Люда не спеша доехала до нужного дома. Но осмотрев Дашу при хорошем освещении, она поняла, что нужно вызывать реаниматолога. - Ты хочешь отправить меня на органы? - с трудом шевеля языком, спросила Даша. - Нет, - ответила Люда, - я сама тебя съем, он только пропишет консерванты, чтобы ты дольше сохранилась. Я, знаешь ли, не медведь, тухлятину не люблю. Мне бы съесть кого-нибудь свежего. Реанимация приехала. Они тоже решили, что надо забрать человека на органы. Но за небольшое бабло согласились отвезти в реанимацию. - Я бы хотела сама лечить ее, - сказала Люда, - здесь. - К сожалению, но не получится, - ответил врач. - Почему? - К сожалению, но не получится, - повторил врач. - Или на органы, или в больницу, в реанимационное отделение. - Она слишком сильно пострадала? - спросила Люда. - Да, я думаю, да. Надо проверить. - Хорошо, проверяйте, но я поеду с вами, - сказала Люда. - Зачем вы нам? - Я вам не нужна? - Нет. - Я должна проследить, куда вы ее повезете. - Вы думаете, мы можем завезти ее не в то место? - Да, я думаю, у вас хватит ума завезти мою подругу в морг или в реанимацию Но в реанимацию не для лечения, а на органы. Я думаю, вам платят хорошие деньги за тех, кого вы доставляете на органы. - Хорошо, садитесь в машину, - сказал врач. - Но тебе придется расплатиться. - Натурой? Нет. - Почему? - Я просто устала. Да и вообще не привыкла расплачиваться своим телом. - Она помолчала и добавила: - Хотя сегодня мне уже пришлось это сделать. Я уже платила сегодня своим телом. И она тоже, - Люда кивнула на Дашу, которую катили к машине реанимации. - Тогда обещайте, что позвоните мне. - Хорошо. Как только меня убьют, я вам позвоню. Давайте номер. Адьёс мучачес.
Глава Девятая
- Что это? - Это? О, это магнитный резонатор Тесла. Его купили русские разведчики, у Тесла, когда он уже без денег жил в гостинице. Он не нашел применения в Америке. Зато здесь это незаменимая вещь. Особенно в Доме Отдыха. Алексей взял в руку резонатор. - Его можно пристегнуть на ремень? - О. да. Это очень удобно. - Красивая, удобная вещь. Только зачем он? - Ты увидишь это вечером. - Вечером? Мэй би, ночью? - Ночью? Ночью да. Но и вечером тоже. Вечером это божественно! Их встретил не Лука Лукич, а сам начальник лагеря. Он предложил им устроиться, а потом, в обед вместе пообедать. В отдельном маленьком зале новой столовой их ждал стол, а за ним Леонард Сергеевич Яковлев и его сестра. Да, именно сестра, а не жена, как подумали сначала Алексей и София. Ее звали Элен. Она владела в городе и области несколькими универмагами и несколькими ресторанами. Они достались ей случайно. Кто-то нахватал собственности, но в решающий момент у него не хватило денег расплатиться с администрацией города. Хотя он был в администрации своим человеком. Членом губернаторского наблюдательного совета. Что это такое никто не знал, но слово губернатор там было, значит, парень может многое брать бесплатно. Многое, но все. А у Элен были деньги. Раньше до начала военных действий в сфере распределения собственности, она была бухгалтером экскаваторного завода. После нашествия китайцев на мировую экономику экскаваторы стали никому не нужны. Она продала свою часть акций. И не ждала от жизни больше ничего хорошего. С том смысле, что уж больше прибыли не будет. Собственно говоря, и не надо. Денег-то хватит надолго. Можно сказать навсегда. Но тут наблюдатель Котов предложил ей купить несколько универмагов и два-три ресторана. - Уже через пять лет цена этих объектов увеличится в десять раз, - сказал Котов. И она все, что он предложил, купила. Теперь ее уже звали не Элен, а: - Вдова. Она так сама себя сначала называла. Потому что до этого Элен говорила потенциальным женихам, что не хочет замуж, так как ее муж это акции завода. Теперь акций нет, и следовательно, она Вдова. Логично. Магазины и рестораны она не могла назвать своим мужем. Она не верила в прибыль. Лишь бы не потерять свои деньги - такова была ее цель. Но прибыль постепенно начала появляться. Теперь ее брат, директор санатория имени Вилли Токарева, больше всего боялся, что его Вдова выйдет замуж. Ведь сейчас именно он управлял ее магазинами и ресторанами. Недавно начал управлять. Поэтому еще не решился бросить официальную работу. Тем более, он надеялся накопить денег, и приобрести этот санаторий. Но денег надо было много, так как отдавать пришлось бы две цены. Одну официальную, а другую в качестве отката Пятой Колонне. Говорили, что она все-таки существует. Далее, Вдова влюбляется в Алексея. - Разрешите прикурить? - Элен попросила у Алексея зажигалку. - Пожалуйста, - сказал Леонард Сергеевич, ее брат. Он успел раньше Алексея. Парень только еще хлопал себя по карманам, а директор санатория уже преподнес огонь к тонкой сигарете Вдовы. - А вы какие курите? - спросила София директора. - Я не курю. - Хорошее решение, - сказал Алексей. И добавил: - Палтуса сегодня нет? - А вы заказывали? - спросила Вдова. - Нет. Я просто надеялся, что он будет. - Вы всегда надеетесь на то, что вам хочется? - спросила Вдова. - Нет, - ответила за Алексея София, - он и так все уже имеет. - Вы часто готовите этому парню рыбу? - спросила Вдова. - Часто ли я готовлю ему что? Именно палтуса, или я могу назвать какую-нибудь другую рыбу? - Можно и другую. Но только не семгу. Надоела. Что-то такое из отряда осетровых. - Палтус не из осетровых. Практически это камбала, - сказал Леонард Сергеевич. - Я люблю камбалу, - сказала Алексей. И добавил: - Особенно палтусовую. Вдова улыбнулась, и она продолжили обед. Вечером договорились кататься на лодках. - Я люблю катамаран, - сказал Алексей. - Я тоже, - хотела сказать София, но Вдова ее опередила. - Ай лав ю, - сказала она. И перевела: - Я тоже люблю кататься на катамаранах. - Дорогие друзья. Друзья мои, - сказал Леонард Сергеевич, - в моем владении нет катамаранов. И знаете почему? Здесь слишком бурное течение. Здесь только лодки. Катамаран утонет. Пойдет на дно, как рыба об лед. - Тогда мы поедем на одной лодке, - сказала Вдова. - Или может быть, я поеду с Алексеем, а ты, мой друг, - она обратилась к брату, - с Софией. Нет, не навсегда, - добавила она. - А так только покататься на лодках. Может быть, съездить на другой берег. - Поедем вместе, - сказала София, - если уж вам так хочется пообщаться с моим Алексеем. - Да? - Да. Должна же я проследить, что вы будете делать вместе, - сказала София
- Ее, мою желанную, не зря зовут... - Я забыла, как зовут нашу русалку, - сказала София. - Кити. - Ах, да. Ты почему ее запомнил, а я нет? - Кого? - Русалку. Кого еще? Здесь больше никого нет. - Она Вдова? - Ты что, Моцарт, перегрелся на солнце?! Твоя Вдова - это я. - Прости, наверное, это был сон. Мы плыли по широкой реке. Она зачерпнула рукой воду, и неожиданно упала через борт. Ты мне сказала: - Надо спасать ее. Утонет. Хотя я думаю, она это сделала нарочно, - сказала ты. Ее брат в это время сидел на корме, и управлял мотором. Он сам попытался кинуться за борт. Но тут же сам сказал, что плавать умеет, но плохо. Я прыгнул за борт, но не мог догнать ее. Быстрое течение уносило Вдову все дальше и дальше. Мы смогли выбраться из воды где-то в районе Суздаля. Она почти сразу сказала, что хочет венчаться. - Такой приятный, приятный звон колоколов. Мне хочется венчаться. Мы поедем в Венецию. Ты любишь плавать? - Вот как сейчас? - спросил я. - Нет, конечно. В гондоле. Как этот... забыла, как звать. Поэт. Еще писал про Ле в лесу. Прости, точнее, наоборот, про лес, в котором никогда не был Ле. - Я не слышал, но, что может написать русский поэт про лес? Ясно: пьянка. - Мы можем венчаться прямо сейчас, - сказала Элен. - Прости, но без денег сейчас нельзя даже развестись. А уж жениться!.. тем более. - Зато, можно выйти замуж, - сказала Вдова. И вынула карточку америкэн эксперсс. С этой картой меня знают все. Может это не интересно мишкам, лисам и косым. Но в аэропортах, универмагах, ресторанах и церквях меня знают все. Окей? Ты согласен, мальчик, быть моим мужем? Прямо под венцом ты получишь такую же карту америкэн экспересс. Ну, ты решил? Ты согласен быть свободным человекам? Потом мы на тройке поехали к церкви. Но че-то я подумал, что это как-то старомодно. Как-то не то. И знаешь, она вернулась. Сказала кучеру, чтобы высадил нас. И поехали опять, но только через три часа. На черном лимузине. Длинный! Двадцать один метр. Больше просто нельзя. И, что характерно: - Черный. Черный, черный. Никакого синего отлива. И это оказалось плохой приметой. Ее брат узнал о венчании и вместе со своими друзьями на трех машинах успел приехать к церкви. В отличие от князя Верейского, успевшего взять за себя Машу, я не смог этого сделать. Ее брат и ты встали перед машиной на колени. Ты сказала: - Прошу тебя, одумайся. У вас с ней нет ничего общего. Ну, съездите вы в Венецию. А дальше что? В боксе она не бельмеса, ни гугу. В общем, взял я отступного пятьдесят тысяч. Думаю, это больше, чем сто двадцать фунтов во времена Диккенса. Но связь все-таки между нами уже успела образоваться. Элен, по имени Вдова сказала мне на прощанье, что обязательно займется боксом. Что я буду ее тренером, Она станет чемпионкой, а я: - Ты будешь мой! Брат ей говорит: - Тебе сколько лет, безмозглая дура?! Куда ты лезешь? Какой бокс? А она сквозь слезы отвечает: - Мне только тридцать лет. После долгих уговоров, наконец, согласилась на тридцать три. Но брат решил дожать ее. Он сказал: - Тебе тридцать семь! Она опять в слезы, и... и так и не признала этой суммы. А в конце даже начала бормотать, что, мол, ей опять только тридцать. Более того. Решила продать все универмаги и рестораны и купить боксерский клуб. Сама им руководить и сама тренироваться. Меня назначила главным тренером с месячным окладом три тысячи долларов. И добавила многозначительно: - Пока. - А ты? - наконец спросила София. - Разумеется, я вынужден был согласиться. Как всякий нормальный человек. - А где в это время была я? Ну, когда ты соглашался? - Че-то не помню. - Придется вспомнить, - сказала София, и ударила ладонью по лицу. Кого? Разумеется Алексея. Ведь рядом, кроме него больше никого не было. Русалка только еще подплывала к берегу. - У меня есть интересная идея, - как ни в чем не бывало, сказала София. Далее, она говорит, о том, как царевна-лебедь у Пушкина становилась человеком.
- Алексей - ты Моцарт? - спросила София. И не дожидаясь ответа, сказала: - Тогда ты должен знать, как царевна-лебедь, выходя на берег, становилась женщиной. - Зачем кружится ветр в овраге... - начал Моцарт, но тут же прервал сам себя: - Нет, не то. Лучше: - Как Шерлок Холмс не видел толку в движении земли вокруг солнца, так и я не вижу смысла в знании механизма выхода Русалки на берег. Может быть, ты, моя дорогая, еще спросишь меня о том, как делать из русалок боксеров? Нет? Я так и думал. - Подожди, подожди, самый милый, ты через чур разогнался. Придержи русалок. Я ведь спрашиваю не просто так. Разве я тебе не говорила, что хочу из Кики сделать профессионального боксера? - Нет. - Хорошо, я повторю еще раз. Я хочу, чтобы Кики стала чемпионкой по боксу. Для этого мне надо знать механизм, которым пользовался Пушкин, чтобы вывести русалку на берег. Пусть там была лебедь, разница не большая. Важно, что, выходя на берег, эта птица становится человеком. Более того, у нее уже есть профессия. Она царица. Ты понял? Мы должны понять способ производства изумруда. Как это и сказано в песне: - Ядра - чистый изумруд. - А мы будем стеречь ее, как слуги. В том смысле, что будем сами ее охранять, и тренировать. - Ты хочешь, чтобы она стала боксершей? - Хорошо, что ты это понял. А то мне самой кажется, что я только об этом и говорю. - Ты говорила не только об этом, дорогая. Ты предлагала перевозить китайцев на Кубу, чтобы они шили спортивные костюмы не только для Америки, но и для нас. Дешевые и очень качественные. Ведь так устаешь от халтуры. Потом ты предлагала ловить бандитов на островах в океане. Для чего мы должны были где-то арендовать торпедоносец. Может быть, лучше продолжим писать твой роман? - Так, а мы где находимся, по-твоему? - спокойно ответила София.
- Да? Хорошо, пойдем в бар, выпьем холодного виски, и я подумаю, как вывести русалку на берег. Думаю, это возможно. - Думаю... - начал Алексей, добавляя лед в виски, но София прервала его. - Ты думаешь, что это просто, - сказала она. - Я думаю, что мы должны основательно подготовиться к встрече с Русалкой. И знаешь почему? Получив психологическую травму при первой встрече от неудачи перехода из русалки в боксера, она может так замкнуться, что наши дальнейшие усилия будут обречены на провал. - Просто... - Опять просто? - всплеснула руками София. - Просто мы должны ее заинтересовать. Почему, например, белка производит изумруды? Очевидно, что она в доле. Нам изумруды - ей... а что, собственно ей? - спросил сам себя Алексей. - Если ядра это изумруд, то орехов нет. Вместо них изумруды. - Скорлупу она тоже не ест, - добавила София. - Остается только одно. Белка должна получать кайф, или попросту, удовольствие от самого процесса производства изумрудов. Вывод: рабство здесь не поможет. Мы не можем организовать для белки Караганду, где она будет сортировать руду. Сюда скорлупки - туда изумруды. Должно быть третье. И это третье не что иное, как талант, призвание побеждать на боксерском ринге. Ты согласна? - Нет, - ответила София. - Просто так, ради удовольствия, драться скучно. Ты же сам помнишь, когда тебя заставляли побеждать чисто за кроссовки монтана или адидас. Обидно. Хочется чего-то больше. - Ты хочешь сказать, что русалки, как люди от природы заинтересованы в получении прибыли? - Даже более того, они заинтересованы во владении собственностью. - Тогда выходит, ничего не надо выдумывать. Просто... надо просто предложить ей двухэтажный коттедж. - После победы на чемпионате, - добавила София. - Чтобы наверняка выманить из моря, чтобы она нашла в себе силы превратиться из русалки в боксера, надо сразу предложить ей двухэтажный коттедж, а после победы - трех. - Она может не знать, что такое собственный коттедж. - Надо показать ей ролик про дома на Рублевке. - Думаю, это преждевременно. Пусть просто - как ты любишь говорить - поживет здесь с нами. - Да? А что она будет делать? - Да, ничего. Будем втроем писать роман, пить виски со льдом, играть в настольный теннис, ну и, разумеется, должен присутствовать разумный секст. То есть секс не более трех раз в день. Не как у Бальзака - девять. Просто я боюсь, что тогда она не захочет никакого бокса. Три - это максимум. Один обязательно. Находим среднее арифметическое и получаем нужную цифру. Это два. Один дома, один на пляже. - На пляже не стоит. Не надо даже напоминать ей про пляж. Пусть трахается в бассейне. Она должна понять безвозвратность перехода в боксеры. И значит, будем считать, что она, как человек, открытый Агатой Кристи, имеет только один природный стимул. Это иметь радость и гордость в виде трехэтажного дома с большим садом на берегу реки. - Собственно и царевна-лебедь вышла из воды ради дворца. - Но не только. Ей нужен был и Гвидон. - Разумеется. А кто такой Гвидон? Гвидон это любовь. Страсть. Страсть к боксу, в нашем случае. - Не могу согласиться. Ей может понадобиться и настоящий Гвидон, - сказала София со вздохом. Это ты. Поэтому. Поэтому я вынуждена сама сказать тебе: не сопротивляйся, если она в тебя влюбится. Более того, ты должен заставить ее в тебя влюбиться. Встреть ее сегодня с букетом цветов. - А если... - Никаких если. - Я имею в виду, а если она влюбится в тебя? - В меня? Это не исключено. Пусть. Я ведь еще не полностью разобралась в себе. Может быть, я тоже лесбиянка. - Что значит, тоже. А кто еще? - спросил Моцарт. - Как кто? Ты же сам сказал, что она лесбиянка. - Ну, хорошо, - согласился Моцарт. - Кажется, мы неплохо подготовились к встрече. Пойдем на берег?
Русалка сказала, что видит в Алексее своего Крестного Отца. И добавила:
- Вы сделали мне предложение, от которого я не могу отказаться. - И вышла на берег. Вид ее несколько разочаровал и Софию, и Алексея. Они уж думали, что произойдет какое-нибудь чудо. А Кити так прямо их и спросила: - Вы ждали, что я выйду на берег, если не со звездой во лбу, то, по крайней мере, с боксерскими перчатками через плечо. Может быть даже, вы думали, что боксерские перчатки у меня будут вместо рук? - Это вопрос? - хотела сказать София, несколько разочарованная тем, что девушка, только что вышедшая из моря была прекрасна, как Норма Джин. Так бы ничего. Но она уже знала, что из такой девушки может получиться в дальнейшем.
- Правой по корпусу, говорю я тебе. Правой, правой! Правой по корпусу. Правой по корпусу, мать твою, говорю я тебе. - Прижми подбородок. - Обходи его. - Двигайся. Представь себе, что это человек. Перерыв. - София три раза хлопнула в ладоши, как будто она была не менеджером по боксу, не тренером по боксу, а режиссером фильма о Джеймсе Бонде. Алексей вытер пот со лба, и пошел к холодильнику. - Ты куда? - спросила София. - Сейчас принесу экспонат для пояснения. - Для пояснения чего? - Для пояснения своей позиции. Алексей принес бутылку холодного пива, сделал глоток, и передал бутылку Русалке. Она сходу проглотила все содержимое этой прекрасной бутылки. София хотела вмешаться, но Моцарт предупредительным жестом остановил ее. - Вот так, - теперь сказал он, - никогда не надо делать. - А что не так? Надо было сначала съесть кальмара или воблу? Или наоборот, сейчас съесть чего-нибудь? Я не против. Но в принципе, чтобы вы знали на будущее: - После первой я не закусываю. - Вот теперь, - сказал Алексей, - я покажу вам, Кити, правду. - И он кивнул на ринг. Он три раза послал девушку в нокдаун. Кити вся обливалась потом. Она никак не могла понять, что от нее хотят. - Алексей, я никак не могу понять, что ты хочешь ей доказать? - крикнула София из-за канатов. - Ты можешь отбить у нее желание быть человеком. Бой закончился. Они пролезли под канаты. Кити сразу пошла к холодильнику. - Постой, постой! - заторопился Алексей, - я только что показал тебе, что бывает с теми, кто пьет на ринге. - Я не пью на ринге, - сказала Русалка. - Только до и после. - До и после полуночи, - сказала София, и потерла себе лоб. - Что ты имеешь в виду? - спросил Алексей. - Я имею в виду, что у нас в деревне очень трудно с воспитательным процессом. Ты бы ее лучше в морозильник запер. По крайней мере, тогда бы она не получила отвращение к боксу. - Так вы что имеете в виду, ребята? - спросила Кити. И обратилась персонально к Моцарту: - Дорогой, ты избил меня только из-за того, что я выпила пива перед боем? Или не хотел, чтобы я пила после боя? - И то и другое, - сказал Алексей. И добавил: - Но ты, я вижу, ничего не поняла. - Не понимаю, как я могу понять то, о чем ты меня не просил? Надо было просто сказать, - добавила Кити. - Или вы думаете, что я иностранка и ни хера не понимаю? - Ну, вот видишь, - сказал Моцарт, - она все поняла. И понадобилось-то всего три нокдауна. - Она поняла все это умом, - сказала София. - Так вот и я говорю: надо провести всего три нокдауна, и тут же появляется логическое мышление. Я даже думаю, что мир был создан во время боксерского поединка. - На сегодня закончили, - сказала София. - Отчего же, - сказала Кити, - я могу продолжать. - Ты должна понять, что можно побеждать без напряжения, - сказала София. - И даже более того, - сказал Алексей, - только без напряжения и можно победить. - Не очень понятно, - сказала Русалка. - Как это можно победить без напряжения? Как, объясните мне? - Надо еще большим напряжением перенести это напряжение в другое место, - сказала София. - А именно? В будущее? - Наоборот. Никогда не отказываться от него в настоящем, - сказал Моцарт. - Тогда давайте еще потренируемся, - сказала Кити. - Хорошо, выходи на ринг. Я сама займусь тобой.
- А Моцарт? - Моцарт? Моцарт пусть поработает твоим менеджером. - Без вас моя жизнь ничего не стоит, - сказала Русалка. И добавила: - Без вас я не буду чемпионом. - Вес на правой ноге, бью левой. Вес на левой ноге, бью правой, - сказал Алексей, подходя к рингу. Вес на левой ноге, бью правой. - Вес на правой ноге - бью левой, - повторила Кити. - Ни о чем не думай. Но бей до тех пор, пока не поймешь: эти приемы были у тебя всю жизнь. - Сейчас ты отойдешь в сторону, а потом хорошим хуком уложишь ее. - Не опускай левую. - Ладно, - сказала, наконец, София, - на сегодня хватит. И да: - С сегодняшнего дня у тебя будет новое имя. - Какое? - Норма Джин. И знаешь почему? - Нет. Хотя подождите, давайте я попробую угадать. Чтобы была видна перспектива? - Не совсем так, Крошка, - сказал Моцарт. - Точнее будет сказать: - Чтобы у тебя была перспектива.
- Два. - Два? Что два, я не поняла? - Два стейка. - Два флорентийских? - удивилась Галя. - А вы не обожретесь? - Этого она, конечно, не сказала, только подумала. И добавила: - На двоих? - На троих, - сказала София. - А кто третий, я? - Галя чуть улыбнулась. - Нет, она, - неожиданно для самого себя сказал Алексей. Он кивнул на девушку в голубой кофточке. Она ела картофельное пюре с треской. Точнее, сейчас она уже его не ела, а прикурила сигарету, затянулась несколько раз, и положила окурок прямо на тарелку с картошкой и рыбой. И было ясно, что она еще не закончила со своей едой. Далее, это Катя Русакова. Она сбежала из детдома, где ее заставляли заниматься проституцией. - Зачем ты ее пригласил? - прошептала София. Но девушка не заставила себя просить дважды. Она уже шла к их столу. И, к счастью, свою рыбу, картофельное пюре и сигарету она оставила в прошлом. На своем столе. - Благодарю за приглашение, - сказала Катя. - Я не люблю сидеть одна. - Почему? - автоматически спросил Алексей. - Начинаю нервничать. - Я не совсем поняла, - сказала София, - почему ты начинаешь нервничать в одиночестве? - Просто я не знаю, кто в таком случае будет за меня платить, - просто ответила Катя. - Почему бы тебе не заплатить самой? - Не хочется, и все, - сказал Алексей. - Ну, что в этом особенного? Я тоже не люблю платить. - Я платить люблю, - сказала Катя, - только у меня нет денег. - Ты уже пробовала платить сама? - спросила София. - Только не в ресторане. - Ты вообще, что любишь? - спросил Алексей. - Бокс. - Нет, я имею в виду из еды... Прости, что ты сказала? - прервал сам себя Алексей. - Я люблю бокс, - повторила девушка. И, словно предупреждая следующий вопрос, добавила: - Только я никогда не пробовала сама боксировать. Так только, сморю, как дерутся другие. В зал вошли Даша и Люда. Кажется, они все-таки кивнули друг другу. Но так, собственно не понятно было, кто кому кивнул. То ли Даша Алексею, то ли София Люде. Девушки прошли в самый конец и сели под картиной Охотники на Привале. Это была новая картина. Три девушки сидели в итальянском ресторане перед пустыми тарелками, а высокий, мощный повар на заднем плане у огня держал на поднятой вверх руке двух с половиной килограммовый флорентийский стейк. Девушки были похожи на Дашу и София. Двое. А вот третья, как ни странно, была похожа на Катю Русакову, которая только что села за стол к Алексею и Софии. - Она похожа на Русалку, - сказала София. - На какую еще Русалку? - не понял Алексей. - На какую Русалку? - повторила София. - Я сказала, что она похожа на Русалку? - Да, вы так сказали, - сказала Катя. - Но лучше, эта, не говорите обо мне в третьем лице. И знаете почему? - Почему? - Потому, что в третьем лице говорят о покойниках. Это, во-первых. А во-вторых, я-то и так здесь. Зачем вы обращаетесь ко мне через Алексея? Как говорится, если вы хотите быть моими менеджерами по боксу, то давайте говорить... - Давайте говорить друг другу комплименты, - перебил ее Алексей. - Давайте говорить друг другу: - Ты! - и она хлопнула Софию по плечу. - Надеюсь, ты на меня не обижаешься за то, что я сделала тебе неуместное в хорошей компании замечание. - Нет, ничего, - мрачно сказала София, - продолжай в том же духе. - И добавила: - И ты станешь чемпионкой. Кстати, не хочешь ли сейчас проверить свои способности? - Конечно, хочу. Мне бы вот только поесть сначала. А то эта е... кстати, ругаться в вашей, точнее, в нашей компании можно? - Лучше не надо, - сказала София. - И знаешь почему? Потому что здесь есть один человек, который ругается. И это я. Думаю, хватит одного. - Тогда я скажу без мата. Как это принято в лучших домах Лондона. Треста с картошкой мне очень осто... надоела. Там треска, здесь треска! Мы что, норвежцы? Не на берегу моря-океана, чай, живем. Не Русалки. - Да, действительно, - сказал Алексей, - ты чем-то похожа на Русалку. И фамилия у тебя подходящая. - Да? - удивилась Катя. А я думала, что это от зайца. Но подождите, дайте я резюмирую. Значит, вы хотите, чтобы я стала Мэрилин Монро? Нет, вы что думали, я не в курсе современной моды на Мэрилин Монро? Но в нашем случае это будет не просто сексуально, как ты любишь говорить, Алексей, а: - Секс с кулаками! Вам понравилась моя расшифровка вашей идеи?
- Нет, точно, из вас Катя получился бы хороший имиджмейкер, - сказал Алексей. И добавил: - Не ясно мне только одно: откуда ты знаешь, что я говорю обычно? Мы раньше встречались? - Алексей, не обостряй и так острую ситуацию, - сказала София. И добавила: - Осталось только сдать вступительный экзамен. Ты готова к бою? - обратилась она к Кате. - Пока нет. Стейк-то мы еще не ели. - Стейк надо заработать. - Нет, нет, на голодный желудок я не буду драться. И знаете почему? Не люблю. - А как же треска? - Да эта треска уже в туалете. Простите, если за нашим столом так говорить не принято. - Сколько мы поставим? - спросил Алексей. - Тысячу долларов, - ответила София. - Правда, у меня с собой нет тысячи. У тебя... - Да, я добавлю, если мы проиграем. Но лучше выиграть, - он потрепал Катю по плечу. - А то стейк придется отрабатывать. - Мне кажется, я больше не буду заниматься проституцией, - сказала Катя. - И знаете почему? Не хочу. Я хочу быть боксером. - А почему ты хочешь заниматься боксом? - спросила София. - Дорогая София, - сказала Катя Русакова, - как когда-то моя мама, я думаю, спрашивала моего папу: - Ты меня любишь? - Люблю. - А за что ты меня любишь? - Нет, конечно, не потому, что это лучше, чем жить в детдоме и заниматься проституцией. Нет, и поэтому тоже, конечно. Но главное, потому что я люблю бокс. - Любите ли вы бокс, как люблю его я? - мечтательно спросила она. И добавила: - Есс!
Глава Десятая
- Удар, удар, еще удар, и ей спасенья нет! - сказала Катя Русакова, и быстро пошла вперед. Она уклонилась от прямого в голову, и тут же нанесла Люде хук слева. - Невероятно! - воскликнула София, - она как будто занималась боксом. Вот это удар! - Действительно, Люда упала прямо на стол, где сидела Даша. Она сломала у стола деревянную ногу. Не зря Даша советовала Гале купить железные ноги. - Надо покупать столы с железными ногами и термоустойчивыми покрытиями. Чтобы сигареты можно было тушить - и ничего. Теперь стол наклонился, и бутылка вина - кажется, это было Киндзмараули - упала на пол. И хоть и не разбилась, но залила весь пол. Люда с трудом поднялась, но сразу провела Кате Русаковой хук и джеб. - Все-таки чему-то ее научили, - сказала София. - Быстро. Обливаясь кровью Катя опять пошла вперед. Она нанесла два таких размашистых удара, как будто была мастером спорта, чемпионом Москвы, а перед ней был новичок, которому надо продержаться всего три минуты для того, чтобы заработать машину. Ну, а мастер спорта не должен был допустить этого. Он должен был заставить новичка упасть. Люда упала опять на тот же стол, и сломала у него вторую ногу. Даша уже пересела за стол в углу, и туда же переставила одну тарелку с рыбным ассорти, которую успела поймать, когда стол наклонился после первого падения Люды. - Что это такое? - подумала она. - Где они нашли это чудо? - Даша уже хотела выбросить полотенце, хотела использовать для этой цели салфетку, но Люда поднялась и попросила еще тридцать секунд. В зал вошел мужчина и заказал сто пятьдесят. Он выпил прямо у стойки, закусил, и, повернувшись к девушкам, ожидавшим его ухода, сказал: - Почему вы разрешаете здесь драться? Ведь они переломают вам всю мебель. - Пусть ломают. Мне не придется покупать новую. Сами теперь купят. С железными ногами. Хорошо будет. А заодно и стулья. - Не, я бы все равно таких дам, с позволения сказать, убивал с одного удара. - И он поиграл кулаками. - Большие, - сказала Галя. - Большие? - мужик поднял вверх кулак. - Вот и я говорю, убил бы на хер, не задумываясь. Как белку. - И он прицелился, как будто хотел из малокалиберной винтовки убить белку, сидящую далеко наверху среди веток. Катя передернула плечами. Ей показалось, что этот парень целится в нее. Люда тоже обиделась, и потрясла головой, как собака. Точнее, как будто стряхивала с себя какое-то наваждение. Как будто кто-то хотел получить лицензию на отстрел тех, кто был там. Там, за рекой в тени деревьев. И надо было остановить его. - Может, попробуем со мной, - сказал мужик, и заказал еще сто. - Налейте, а потом я с ними разберусь. - Потом выпьешь, - сказала Катя, и сразу нанесла хук слева. Мужик вылетел прямо в дверь. А до нее было метров пять. Такая двойная, открывающаяся в обе стороны дверь. Открылась - и опять закрылась. - Че-то очень сильный удар у меня получился, - добавила Катя Русакова. - В дверь вылетают. - У меня тоже, - сказала Люда. Она стояла рядом. Она дунула на свою правую руку, и сказала: - Продолжим? Они нанесли этому мужику двойной удар. Одновременно хук слева и хук справа. - Разумеется, - ответила Катя. - Надо проверить, чей хук был сильнее. - Может быть, проверим по-другому? - сказала Люда. - Как? Сначала я тебя бью хуком слева, а потом ты меня хуком справа? - Не совсем так, - сказала Люда, - мы кинем жребий. - Хорошо, мой... моя, точнее, длинная. - Тогда моя короткая, - ответила Люда. Они потянули спички, которые держала Галя, и первой выпало бить Люде. - Мне повезло, - сказала она. - Думаю, после моего удара ты не встанешь.
- Буду бить с коленей, - ответила Катя. После удара Катя быстро зашагала назад. Ей казалось, что она еще может остановиться. Но нет, она дошагала до сломанного стола и упала на него. Однако почти сразу встала. Катя подошла к Люде, продышалась, и сказала: - Боишься? - Нет, я ждала тебя, и рада, что вижу. - Ну, держи, - сказала Катя, и она уже замахнулась, когда двойные двери распахнулись и появились Итальянец и Колобок. - Опять здесь бардак, - сказал Итальянец, опять здесь дерутся. Вам здесь, что?... - Договорить ему не удалось. Катя нанесла заготовленный в уме удар не Люде, а Колобку. Надо бы Итальянцу. Однако он стоял с другой стороны. Катя решила, что большой ошибки не будет, если ее хук получит напарник Итальянца. Колобок натурально покатился назад к двери. Итальянец не побежал вслед за ним. Он прорвался в зал. Он вынул наган, и прицелился в Катю. - Выбирай, - сказал Итальянец, - или ты будешь работать на меня по основной своей профессии, или я тебя завалю прямо сейчас? Все молчали. Или: - Народ безмолвствовал. Катя сделала шаг, но не в сторону Итальянца, а к стойке бара. В зал вошел Колобок. Он шел по синусойде. Два шага вправо, два шага влево, два шага вправо, два шага влево. - Кто меня ударил? - спросил он. - Я держу ее на мушке, - сказал Итальянец. Он не видел, что девушки били вдвоем. Поэтому смотрел только на Катю. - Убей ее, - сказал Колобок. - Я хотел... впрочем, какая разница. - Итальянец навел наган на Катю. Прямо на лоб. Но вдруг повернулся и выстрелил в Люду. Выстрелил без прицела. И промахнулся. - Я промазал, - сказал он. - Но тем лучше. У меня есть время объяснить, почему первой я убью тебя, - он показал дулом нагана на Люду, - а тебя во вторую очередь. - Он подошел к Кате вплотную и приставил наган ей ко лбу. - Впрочем, какая разница? Зачем ходить далеко. Лучше тебя первой, - Итальянец нажал дулом на лоб Кате, и взвел курок. Далее, первый стреляет Алексей. Алексей стрелял по-македонски, от бедра. Три пули в Итальянца - две в Колобка. Кровь залила лицо Кати. - Алексей, как ты стреляешь? Ты мог убить Катю, - сказала София. Даша осмотрела Люду. - Жива? - Все нормально, - ответила Люда. - Надо уходить. - Как только эти заразы здесь появляются, так происходит убийство, - сказала Галя. И добавила: - Ну, че, вызывать труповозку? - Подожди, - сказала Даша, - выпьем пока сублимированного кофе. Говорят, хорошее, я слышала рекламу. - Мне только в зернах, - сказала София. И без молока. Только ополосни, пожалуйста, сначала чашку сливками. - Мне тоже, - хотела сказать Даша, - но решила не повторять слова Софии. - Сначала мы должны закончить наши дела, - сказала Люда. И добавила: - Впрочем, как вам угодно, ваш удар остается за вами. - Да, я сейчас тебя бить не буду, - сказала Катя. - Как-нибудь потом, когда это для тебя будет важно, я тебя нокаутирую. - Ну, че, будем вытаскивать этих друзей на улицу? - сказала Галя. - Не здесь же их оставлять? - Вообще-то нельзя передвигать погибших, - сказала София. - Это элементарное правило. - Кафе будет надолго закрыто, - сказала Галя. - Может быть, лучше все-таки убрать их отсюда? - Куда? - Давайте... - начал Алексей, но Даша прервала бывшего жениха. - Ничего не надо делать, - сказала она. - Все образуется само собой. Я сделала открытие. Его надо проверить. А для проверки моего феноменального открытия прошу всех пройти в фойе. И да: можете захватить с собой кофе. Далее, тела Колобка и Итальянца исчезают. - Ну, думаю, что можно уже заходить, - сказала Даша. - Их там нет. - Скажите, пожалуйста, отчего вы так думаете? - спросила Катя. - Ведь в зале нет окон. Бежать им некуда. - Дело в следующем, я сделала открытие, вы должны знать. В общем... Они покойники. А покойники, что, само собой разумеется, не умирают. Они просто уходят на три дня, и... и потом возвращаются. - И так со всеми теперь будет? - спросила Галя. - Нет, к счастью, или к сожалению, но пока нет. Но эти два ублюдка, эти два урода, эти два бандита попали в тоннель, связывающий этот мир с тем. Я сама не знала раньше, что так бывает. Но вот, пожалуйста, сейчас теория моя подтвердится. Я уже догадывалась об этом раньше. Еще до предыдущего убийства этих недоделанных. И последний раз подтвердил мое экстрасенсорное прозрение. Сейчас уже будут поставлены все точки над и. - Неужели это случилось только с ними? - спросила София. - Нет, - ответила Даша, - это случилось также с тобой. - Надеюсь, это шутка? - Разумеется. Но есть еще один человек, который недавно умер, и вернулся. Ее возвращение будет дополнительным доказательством моей гипотезы. Даже не гипотезы, а видения. - Кто это? - спросила Галя. - Я че-то больше покойников не помню. - Однако, покойник есть. И это... - Кто?! - холодок пробежал даже по спине сыщика. Алексей потер большим пальцем левой руки правую лопатку. - Олеся. - Олеся? - переспросила София. - Она же уехала в Германию. - Нет, - сказала Галя, - вместо нее уехала Нинка. - Нинка, как картинка, с фраером гребет. Дай мне, Керя, финку, я пойду вперед. Паинтересуюсь, шо это Кент? Ноги пусть рисует, Нинка, это мент. Я знаю. - Это спела Катя. Она умела сказать нужное слово в подходящий момент. - Я не хотела говорить, - продолжала Даша, - но скажу. Скажу для того, чтобы вы мне поверили.
- Поверили в чем? - не поняла Галя. - В том, что во всем остальном я всегда говорю только правду. Так вот, даже страшно говорить. Но не буду тянуть кота за хвост. У нее на животе развели костер. - Какой ужас! - ахнули сразу несколько голосов. - На самом деле, Даша, если ты выдумываешь такие страшные вещи, я даже не знаю, что мне делать в следующий раз при встрече с тобой. Я тебя боюсь. - Я не верю, что покойники оживают, - сказала Катя. - Более того, не верю, что оживают даже только некоторые из них. Это до какой же степени должна поехать крыша, чтобы верить в воскресших покойников. - Ты че, в натуре, хочешь подраться со мной? - сказала Даша. - А вы можете? Простите, я думала, вы на пенсии, - сказала Катя. София дернула ее за рукав. - А че? Если это не наши враги, то, по крайней мере, не наши друзья. Мы должны злить их при каждом удобном случает. - Зачем? - Тогда к решающей встрече нервишки у них будут не лучше, чем у того кролика, который только и ждет, когда его съедят. Я-то, между прочим, не ем кроликов. И знаете почему? Они напоминают мне милых моему сердцу кошек. Впрочем, - добавила она, - я готова встать перед вами на колени, если их там нет. Обещаю при всех. Они медленно вошли в зал. И... и там, то есть здесь, никого не было. Но чувствовалось, что недавно кто-то был. Может быть, просто: - Кто-то был. - Так бывает, когда находишь знакомый дом. В этом доме жили друзья. А теперь их нет. Это не значит, что их никогда не было. Были! Но вот теперь нет. Получается, что какая-то часть их осталась здесь. Здесь, за рекой в тени деревьев. - А! А-а!А-а-а! - Это закричала Катя. Но тут же сказала: - Они на кухне. Я уверена. Я войду? - спросила она Галю. - Да, конечно. На кухне была только полупьяная уборщица. Валера убежал на крыльцо курить. Убежал давно, и до сих пор не вернулся. - Вы знаете, - сказала Катя, когда вернулась в зал, - я могу сравнить эту ситуацию с другой. Для пояснения. - Она не стала дожидаться, что ее попросят рассказать свое сравнение. Она сказала: - Когда я вижу, что их здесь нет, но они здесь были когда-то - они покойники. А когда наоборот, они здесь, но найти их не удается - они живы. - Логика начинающего боксера, - сказала Даша. - Думаю... думаю ты... впрочем, бесплатно я гадать тебе не буду. - Я могу заплатить. - Чем? Собой, что ли? - Именно? Я могу провести с тобой вечер. - Правильно, - сказала София. - Потому что ночь ты уже обещала мне. Ее надо проверить на наличие венерических заболеваний, подумал Алексей.
- Привет. - Здравствуй, здравствуй, член мордастый! - Они встретились, как родные. Начальник милиции обнял Алексея, и похлопал по спине. - Ты это видел? - Хеннесси?! - Коньяк не для нас, мой друг, - ответил Сергей Иванович печально. - Что же вы тогда мне предлагаете? - спросил Алексей. И тут увидел на столике, рядом с коньяком наручники. - Выбирай. - Невероятно! Вы приготовили для меня наручники! Я просто удивляюсь, зачем я на вас работаю? - Ты понимаешь, в чем дело, Алексей, ты не приносишь никакой пользы. Более того, тебя обвиняют в убийстве. Пусть он бандит, но тем не менее, самосуд у нас пока что еще не разрешен. Зачем ты убил Итальянца? Нет, нет, если ты его не убивал, то одних твоих мотаний головы недостаточно. Нужны доказательства. Доки-моки. - Какие еще доки-моки? Я, простите, ничего не понимаю. - Ты должен был найти, кто сделал эту мокруху, - сказал начальник. - Или - это на выбор - сам будешь обвинен в убийстве. - Мы так договаривались? - спросил Алексей. - Я просто не помню. Но, уверен, на такие условия я бы не согласился. Ибо: я не сумасшедший. - Твой боевой настрой меня радует. Тем не менее, на вот, прочти бумагу. - Что это? - Это приказ из Москвы. - И что в нем? - Приказ расстрелять тебя. Нет, не сейчас. Это светлое будущее. Сейчас - отправить в тюрьму. И знаешь почему? Абсолютно непонятно, кто убил Итальянца. Это бы еще ничего, но покушались на Семена. Я имею в виду, Семена Семеновича Семенова, адвоката. А у него знакомый в республиканском министерстве. - Ай доунт ноу. - Очень хорошо. Теперь там - он показал пальцем в небо - будут считать, что ты работаешь на ЦРУ, или даже на Ми-6. Это нехорошо, поверь мне. Как говорится, кто-то же должен работать на Ми-6? Так почему не ты? - Хорошо, я скажу по-русски. Я думал над этим вопросом. Но пока не могу даже себе представить, кто мог стрелять тогда в Итальянца. Или в Адвоката. Как вам удобней. - Понимаешь, в чем дело, мой друг? - В чем? - А дело в следующем. Ты вот молчишь, ничего не говоришь, а ведь это известно. - Что именно? - Известно, что вчера ты застрелил Итальянца и Колобка. - Да? Как это может быть? Вы ничего не сможете доказать. Ибо. Ибо эти ребята убиты до того, если так можно сказать, как я их убил. - Ты ловкий парень, - сказал Сергей Иванович. - Только эти выкрутасы тебе не помогут. И знаешь почему? - Нет. - Нет, - повторил начальник милиции. И добавил: - В этом кафе, где вы обычно проводите свои явки, встречи и так далее, называй, как хочешь, стоит видеокамера. Ты знаешь, почему оно называется Охотник? Так охотятся на таких ослов, как ты. - Кто охотится? Я не понял. - Тебя это не касается. Кому надо - тот и охотится. Считай просто: СС - секретная служба. - Чем она занимается? - Это, открою тебе большой секрет, как своему человеку, служба занимается покойниками. - Мне об этом рассказывать не надо. Я в эту херню не верю. - Запомни на будущее: при мне матом не ругаться. Иначе я тебя так пошлю, что не найдешь на лесосеке в солнечном Магадане. Ты меня понял? - Нет. Вы провоцируете меня бабушкиными сказками про воскресающих покойников. Я в таких случаях молчать не буду. Вы понимаете, что будет, если часть людей мы будем считать покойниками? - А что будет? - Все дела будут списывать на них. Мол, идите вы к чертовой бабушке. Там ищите. - Не скажите, не скажите, Алексей. И знаете почему? У нас есть экстрасенс. Я это сказал? Да, я это сказал. Я проговорился. Тем не менее, это правда. - Вот сука! - воскликнул Алексей. - Значит, она работает на ментов? - Кто? - Вам лучше знать кто. Здесь может быть надо заметить, что Алексей слишком вольно разговаривал с начальником милиции. \Но смотрите, что получается. Иначе правды не добьешься. Иначе не получится тот мозговой штурм, который так необходим для получения правды. Правду ведь тоже надо получать современными методами. Нужно иметь современный завод, фабрику, конвейер. Теперь просто так молоко не получают. Ставят импортный конвейер. А так будет все та же херня, то есть неправда. А нам нужна правда. Так сказать, молочная правда. Не смотря на звания. - Я тебе, парень, дам путевку на уикенд, на три дня, то есть, в санаторий Вилли. Но ты должен подписать согласие пробыть три дня в камере. Мы уже все перепробовали, но кто стрелял в Адвоката, так и не можем ответить. А запрос пришел уже из самой Москвы. Ну, соглашайся. - Разрешите подумать? - Думай. Но не долго. Если хочешь, налей коньяку. Хеннесси, как ты любишь, у меня, к сожалению, пока еще нет, но Мартель имеется. Пей. - А вы? - Я? С тобой выпью. Так сказать, за нашу... э... совместную победу, - сказал начальник милиции, и добавил: - Над покойниками.
Алексей вошел в камеру, и ужаснулся: Итальянец и Колобок были здесь. - Последний раз соглашаюсь на это дерьмо, - сказал он в сердцах. - Просто уму непостижимо, зачем все доводить до такого стресса. Даю себе слово, что работать вот так за спасибо больше не буду. Только за предварительно объявленную премию. - И знаете, как будто кто-то услышал его там, наверху. - Ты че там бормочешь, салага, иди сюда, - это сказал Колобок. - За что взяли? - спросил он, когда Алексей подошел к кровати, где сидел Колобок. Итальянец сидел на кровати напротив. Алексей подумал, что не понял, куда он попал. И не КПЗ, и не камера, как на Зоне. Похоже на больничную палату. - Нет второй кровати, - сказал Алексей. Он похлопал по спинке. - Где? - не понял Колобок. - Ты че, заблудился? - Он шел в универмаг за колбасой и пивом, - сказал Итальянец, - а попал сюда. Но тем лучше. Нам нужен третий. Будешь? - Че будешь-то? - спросил Алексей, еще не до конца уверенный, что его не узнали. - Сказал бы я тебе, что, - Итальянец вставил сигарету в мундштук, прикурил и затянулся. - Но, как мы уже тебе сказали, там нужен третий. - В побег собираетесь по тайге, - решил пошутить Алексей. - Вам нужен кролик? - У тебя развито чувство самосохранения, - сказал Колобок. - Но запомни хотя бы на этот раз: заяц, а не кролик. - А, да, вспомнил, - сказал Алексей, - заяц вкусней. Это дичь. - Честно говоря, парень, умам ты не блистаешь, - сказал Итальянец. - Но на твое счастье, он тебе и не понадобится. - Может быть, я сяду? - сказал Алексей. - Ты уже сидишь, - сказал Колобок. - Но присесть сможешь, если дашь согласие на участие в деле, - сказал Итальянец. Итак, мы тебя слушаем. - Я согласен. - Он согласен. Ты слышал? Итак, парень мы узнали, как можно напасть на курьера Пятой Колонны. - Пятая Колонна? А что это такое? - Не важно. Главное, у него будет кейс с пятью сотнями тысяч долларов. Ты получишь пятьдесят. Нормально? - Да, мне хватит на ближайшее время. Куплю себе... куплю себе что-нибудь хорошее. - Купи себе телку, - сказал Итальянец. - У него, я думаю, и так этого добра хватает. Он парень видный, - сказал Колобок. И добавил: - Мареники хочешь? Нормальная. У нас в холодильнике. - Спасибо, сыт. - Тогда достань мне. Там, под самой морозилкой, на второй полке. Давай, давай, шевели булками. Ты видный парень, тебе бы работать в сфере обслуживания. Директором ресторана никогда не был? Ну, ладно, ладно, не заморачивайся. Ставь сюда шленку. Минералку захватил? Нет. Тащи. - Порежь хлеба, - сказал Итальянец. - Там, в пакете есть нарезанный, - сказал Алексей. - Надо сначала его доесть. - Верно. Молодец. Мы поедим, а ты завари пока кофе. - Мне покрепче. - Мне тоже. - Я тоже захотел есть, - сказал Алексей. - Я тебе оставлю, - сказал Колобок. - У нас нет больше тарелок, - сказал Итальянец. - А так бы, разумеется, мы отложили тебе. - Хорошо, я выпью кофе, - сказал Алексей. - Кофе пьют только дегенераты и аристократы. Ты кто? - Вижу, мне с вами не по пути. - Ладно, ладно, ты не борзей. Садись и пей кофе. - Я привык пить коньяк, - сказал Алексей. - Да? - Да. - Вот и видно, мил человек, что ты стукачок, - сказал Итальянец. - Да ладно, не парься, - сказал Колобок, - все стучат понемногу. - Может быть, нам дать ему кличку Дятел? - спросил Итальянец. - Тук-туктук-тук. - Тук-туктук-тук-тут-тук-тук-тук, - простучал Алексей. - Ну-ка, простучи еще раз, - сказал Колобок. Алексей простучал. - Откуда ты знаешь этот код? - серьезно спросил Итальянец. - С детства. - Нет, серьезно? - Серьезно? Я не помню. Говорю вам, это врожденное восприятие жизни. - Хм, - усмехнулся Итальянец. И, обернувшись к Колобку, добавил: - Свой человек. - Свой или не свой - решит проверка. Ночью... - Только не велосипед, - сказал Алексей. - Ночью я больше всего не люблю кататься на велосипеде. - Не заморачивайся, Леха, - сказал Итальянец, - поедем на Харлеях. И поздно вечером всех троих действительно выпустили. На мотоцикле ехать было не так жарко. В Суздале они не стали подъезжать к ресторану. Остановились у слегка дымящей шашлычницы. - Вкусные? - спросил Алексей. Далее они убивают телохранителя курьера, и забирают дипломат с деньгами. - Вкусные? - повторил Итальянец вопрос Алексея. - Не хочешь - не ешь, - выдал шашлычник резюме нового образа жизни. - Значит, отвечать ты не будешь? - спросил Итальянец. - Нет. - Ну, на нет и суда нет, - сказал Итальянец, и нагнул голову шашлычника к самым углям. - Вкусные? - опять спросил он. - Нэ скажу, - ответил шашлычник. - Ах ты баран! - ласково сказал Итальянец, и опять сунул голову шашлычника внутрь шашлышницы. - Раздувай угли. Парень, видимо, был не в духе, но в этом случае он вынужден был задергать ногами и замычать, действительно, как баран. Наконец, Итальянец отбросил его в сторону, на газон, и сам решил жарить шашлыки. Как он сказал: - Вкусные. Потом они поехали к входу одного из ресторанов. Вышла девушка с желтым чемоданчиком. За ней два парня. Двое из них сели в синий кожаный мерседес, а один вернулся назад. - Их всего двое, - сказал Колобок. - Тем лучше, - сказал Итальянец. - Больше патронов останется. Оказалось, что это был хитрый ход охранников курьера. Один из них ехал в мерседесе, другой сзади на харлее девидсоне. Ребята этого не знали. Второй охранник ехал сзади без света. И хотя Алексей почувствовал опасность, и оборачивался несколько раз - он не увидел затаившегося мотоциклиста. Колобок заехал сбоку мерседеса, и махнул рукой, предлагая остановиться. В руке у Колобка была электрическая милицейская палка, но мерседес не обращал внимания на эти жесты, и продолжал ехать. Более того, открылось автоматическое окно, и позвенели два выстрела из пистолета с глушителем. Но Колобок успел притормозить. Итальянец показал Алексею, чтобы заехал вперед и притормозил мерседес. Но Алексей помотал головой. Мол: - Я могу погибнуть под колесами мерседеса. Итальянец опять манул рукой. Мол: - По барабану. Работа есть работа. Он вынул пистолет. - Хорошо, - решил Алексей, - или так, или так погибнуть. - Он обогнал мерседес и снизил скорость. И сразу и Итальянец, и Колобок начала стрелять по окнам машины. Но стекла оказались бронированными. Девушка за рулем немного растерялась, когда увидела перед собой мотоциклиста. И не потому, что ей никогда не приходилось давить таких ухарцев, а потому, что фигура, мелькнувший перед ней образ мотоциклиста, показался ей знакомым. Как будто-то она когда-то уже сидела с ним на такой же тачке. Нога автоматически передвинулась на широкую педаль тормоза. Колобок кинул под дно мерседеса гранату. После взрыва мерседес перевернулся и упал в кювет. Алексея подбросило в воздух. Он сломал несколько придорожных сосен небольшого диаметра. Горящий мотоцикл упал рядом. Хорошо, что не на голову. Сухие деревья тоже загорелись. Колобок и Итальянец быстро слезли с мотоциклов, и побежали к перевернутой машине. Они вытащили охранника, и сразу выстрелили ему в лоб. Девушка выползла с другой стороны, и побежала в лес. В руке у нее был желтый дипломат. В нем должны были быть деньги. Миллион долларов. Итальянец прицелился, но Колобок ударил его сверху по пистолету. Выстрел прозвучал, но в землю. - В чем дело, амиго? - спросил Итальянец. - Деньги могут быть в машине, - сказал Колобок. - Ты не помнишь, как это было в Нижнем? Денег в дипломате не оказалось. Они были в машине, в другом чемоданчике. - И пока они бегали по такому же примерно лесу за курьером, деньги сгорели в машине. - Ты беги за ней, а я посмотрю в машине, пока она не загорелась. Колобок заполз в мерседес. Машина тут же загорелась. Он быстро попятился назад, не успев взять чемодан. Итальянец догнал курьера, но не пристрелил там же в лесу. Он за волосы приволок ее к дороге. - Открывай, - сказал он. Но девушка спокойно ответила: - Открывай, если тебе надо. Колобок ударил ее по лицу. Итальянец взвел пистолет. Но с шоссе вспыхнул свет. Налетчики вырвали из руки девушки дипломат и побежали к своим мотоциклам. Удивительно, но второй охранник с шоссе не стал стрелять. Можно было подумать, что он боялся попасть в курьера. Но дело было в другом. Денег в дипломате не было. Точнее, были, но только пятьдесят тысяч долларов. Утешительный приз тому, что сможет захватить дипломат. Где же был миллион? Далее, жив ли Алексей? Курьер - это мать Даши.
Глава Одиннадцатая
Алексей выполз на дорогу, когда охранник и курьер выехали на дорогу на харлее девидсоне. Второго охранника они спрятали в кустах, чтобы потом вернуться и похоронить по-человечески. Алексей поднял руку. У него едва хватило сил поднять ее от сырой земли. Это была не роса. Это был бензин на его руке. - Остановись, - сказала девушка. - Что? - охранник прижался лицом к ее щеке. - Я говорю, давай посмотрим, кто он, - сказала девушка. - Она только сейчас поняла, что сама сидит за рулем. И действительно, после встречи с этими ублюдками у любого закружится голова. Забудешь не только, кто водитель этого харлея, но и свое имя. И действительно, на этой работе она только помнила, что ее звать Гера. Гера жена Зевса Громовержца. Охранник слез с мотоцикла, осмотрел Алексея, и сказал, вынув пистолет: - Я его добью. - Не надо. Мне кажется, я его знаю. - И действительно, она его знала. Ибо это была мать Даши Анна-Лиза. Но Алексей не вписывался в контекст этих ночных событий. - Возьмем его с собой. - Это запрещено правилами, - сказал охранник. - Я беру ответственность на себя. - Это ваше право, - сказал охранник. Он опять вынул пистолет, и направил его на Алексея. Он во что бы то ни стало, хотел застрелить этого налетчика. Зачем? Ведь это не его дело. Правильно. Но не в этот раз. В этот раз он решил выйти из этого дела, и забрать миллион долларов себе, как выходное пособие. Анна Лиза выстрелила первой. Охранник скатился в кювет. Она положила парня поперек седла, но его ноги шарчили по земле. Да и голова почти доставала до асфальта. Тогда она посадила налетчика вперед, сама обняла его сзади и поехала. Алексей несколько раз за дорогу поднимал голову. Тогда она говорила: - Спустись пониже, парашютист, а то мне не видно землю.
У Алексея было повреждено лицо. Пришлось везти его в Москву делать пластическую операцию. Все думали, что он погиб или пропал без вести. Врач спросил Анну: - Какое лицо ему делать? - А какое можно? - спросила Анна. - Да хоть Красавчик Джонни! - ответил пластический хирург. - Хорошо, пусть будет покрасивше, - автоматически ответила Анна Лиза. И хирург сделал. Хоть завтра выходи на работу сварщиком. Как Микки Рурк. Алексей остался недоволен. Он сказал, что это какое-то порнографическое лицо. - Переделать? - спросил хирург. - Разумеется, - ответил парень. - Сто штук, - сказал доктор Анне. - Еще сто?! - А вы, как хотели? - спросил эскулап. - За те сто, которые мы уже, так сказать, проели и прогуляли? - Я с вами не гуляла, - сказала Анна. - Если погуляете, десять сброшу. - Нет. - Спасибо, да? Или спасибо, нет? - Я сказала просто: нет. - Но ведь мы с вами уже гуляли однажды, - сказал хирург. - Не помните? В Лабиринте. - Ну, если уже гуляли, тем более второй раз можно этого не делать. - Вы хотите сказать, что я должен просто вспомнить, как это было? Вспомнить все? - Все не надо. Знаете, что, доктор, думаю ничего больше делать не надо. Только скажите ему, что это лицо, которое вы сейчас ему сделали, это фактически лицо лейтенанта Коломбо. Он с детства об этом мечтает. - Ну, хорошо. Бутылка. - Бутылка? - Да, принесете мне бутылку Хеннесси за эту лекцию о престижности лица лейтенанта Коломбо. - Не может быть, что это лицо талантливого сыщика, - сначала сказал Алексей. - Больше похоже на лицо... как бы это помягче сказать?.. на лицо сутенера. - Нет, нет, уверяю вас, это лицо достойно быть в рекламе Харлея Девидсона. Честно. Вы можете больше ничего не делать в жизни. Просто снимайтесь в рекламе Харлеев, и вы будете обеспечены на всю оставшуюся жизнь. - Ну, вот, вы и проговорились, - сказал Алексей. - Это лицо потенциального сутенера. Только вместо баб - мотоциклы. Они сходили в Лабиринт. Потом Алексей опять начал выказывать недовольство своим лицом. Они находились в московской квартире Анны Лизы. Она наконец не выдержала и крикнула ему из своей комнаты: - Хочешь изменить лицо? - Да. - Меняй. Я скажу тебе, как можно заработать сто тысяч долларов на эту операцию. - Как? - Отвезешь дипломат в один город. Здесь недалеко. - И все? - Все. - Да, это не эшелон с фруктами разгрузить. Но неужели операция на лицо стоит так дорого. Че-то мне не верится. - Ты хочешь сэкономить? - спросила Анна Лиза. - Сделай себе Квазимоду. - А это дешевле? - Да, всего двадцать тысяч. Алексей покачал головой. Вообще цены, как будто не лицо делают, а карму. Хочешь стать Ротшильдом? Пожалуйста, операция стоит миллион. Хочешь, Блохиным? Пожалуйста, сто тысяч долларов. Хочешь, этим, как его?.. - Хватит болтать, иди сюда. - Мне кажется, что мы с вами где-то встречались. - Боишься? - Боюсь, как бы потом не оказалось, что мы уже были родственниками. - Честно говоря, я тоже вас видела. - Где? - Тоже не помню. Вертится в голове, но никак не вспомню. А так я могла бы стать Клеопатрой, а ты Красавчиком Джонни. Как тебе такая парочка? - Эли и Мик, - сказал Алексей.
На него напали в поезде. У Алексея не было оружия. Как это ни смешно, Глок сорокового калибра, который дала ему Эли, он забыл на кухне. Положил в красивую железную банку и забыл. Все хотел взять, взять, но после прощания с Эли забыл. Зачем, спрашивается, надо было класть пистолет в банку? Уму непостижимо. Когда с одной стороны вагона вошли три человека, а с другой два, Алексей сунул руку за спину, и разозлился на Эли. Зачем надо держать на кухне пустую банку? Ведь элементарно же: - Сходи в магазин, купи гречки. Купи рис! Это трудно? Банка была бы занята крупой. Пистолет пришлось бы положить под подушку. Под подушкой он бы его не забыл! Куда девается память? Стресс занимает ее места. Они спокойно приближались с двух сторон. Алексей вспомнил песню про восемь. Их было восемь. - Пять меньше восьми? - спросил он первого приблизившегося героя. И сразу послал в нокаут. Где в вагоне аут? Должен бы быть вне вагона. На обочине главное железной дороги. Как в песне: - Ты рукой мне махнула с откоса. - Но не вышло. Парень только разбил двойное окно. Алексей повернулся, и ударом в солнечное сплетение заставил согнуться этого высокого бойца. Можно бы добить его тут же. Ударом ребром ладони по шее. Или коленом в лицо. Можно прыгнуть ногами на шею, как это делает иногда Мэл Гипсон, и свернуть ее. В таких ситуациях, в какой очутился Алексей, люди не думают. Как Стивен Сигал, все на автоматике. И по этой автоматике посторонний человек сразу узнал бы в Алексее боксера. Никаких сворачиваний шеи, никаких ударов коленом в лицо. Он оставил этого интеллигентного бойца стоять пока в виде этой, распространенной здесь, буквы Г. Надо было встретить парня с другой стороны. Это был каратист, и Алесей с первого раза промахнулся. Его кулак, направленный по дуге, пролетел над головой противника. Как комета Галлея. Что это значит? Это значит: - Айлл би бэк! - Я вернусь. И действительно, Алексей поставил блок ладонью перед своим глазом, куда хотел попасть каратист. Видимо, лавры Умы Турман не давали ему покоя. Хотел, падла, вырвать глаз. Комета вернулась в виде хука справа. Каратист исчез где-то в районе левой лавки. Алексей посмотрел назад. Боец с этой стороны все еще стоял раком. Че с ним делать - непонятно? Пришлось заняться следующим налетчиком из другой очереди. Оказалось, что он остался всего один. Вот так: глаза страшатся, а руки делают. Вроде бы только что их было здесь видимо-невидимо, как татар перед Ильей Муромцем, а вот уже и нет никого. Только этот последний гусь был здоров, как медведь. - Придется истратить на него удар Лемана, - подумал Алесей. И тут же потер лоб. - А что это такое - удар Лемана? Лучше пока не заморачиваться. Потом разберемся. - И он провел эту короткую серию. В конце которой и находился этот знаменитый удар Лемана. Огромный негр рухнул на бок, как подстреленный бизон. В общем-то, это был не негр, а так, просто здоровый русский бык. Но не важно. Дело было сделано. И кстати: парень в другой очереди разогнулся. Он был готов принять прямой в голову. Попросту говоря: джеб. И он его получил. Ибо: кто долго ждет, тот всегда дожидается. Остался последний. Он принял стойку. Это был боксер. Они обменялись ударами. И этот последний упал прямо в раскрывшиеся двери электрички. Наконец, появилась милиция. Алексей облегченно вздохнул. Его повели в головной вагон. - Вы арестованы, - сказал сержант. - Почему? - спросил курьер. - Бабушка из соседнего вагона нажала кнопку экстренного вызова. - И что она сказала? - спросил Алексей. - Сказала, что в соседнем вагоне разбушевался хулиган, - ответил сержант. - Его надо нейтрализовать. - И вы нейтрализовали? - Да, - улыбнулся сержант. - Мы работаем на... - На кого? - спросил Алексей, когда они уже пришли в дежурку. - Да я сам все время путаюсь. То вроде говорят, надо работать на народ, то вдруг на людей. Запутаться можно. - Сержанты сели, Алексею предложили постоять. - Деньги есть? - спросил один. - Откуда?
- Из-под муда, - хмуро ответил сержант. - Иначе придется отсидеть пятнадцать суток, - сказал другой. - Да вы что?! - изумился Алексей. - Это против меня в одном вагоне было пятнадцать человек! Их надо сажать. - Пятнадцати там не было, - сказал сержант, - намного меньше. Второй сержант добавил: - Что в дипломате? - Ай доунт ноу. - Ай доунт ноу, - повторил сержант, и задумался. - Когда-то я тоже учил английский. - Хорошо, мы отпустим тебя в знак солидарности, если ты покажешь, что в дипломате. Понимаешь, вдруг там травка? - Или Си-4. Потом нас распнут, если мы пропустим в город опасные для народа предметы. - Сколько надо денег? - спросил Алексей. - Пять тысяч рублей, - сказал сержант. - Я дам расписку, - сказал Алексей. - Мы можем больше никогда не увидеться, - сказал другой сержант. - Так не делается. - И знаешь, что, проверь заначку, - сказал другой. - У меня нет заначки. - Ты сам можешь об этом не знать. - Некоторые бабы, если любят парня, делают ему тайную заначку. Они понимают, что таким образом доставят ему большую радость. Когда он нежданно-негаданно найдет ее, очень удивится и обрадуется. Ведь эта заначка спасет его. - Надо искать. - Но где? - У тебя пистончик есть? - Да, какой пистончик! Их давно не делают. И знаешь почему? На заначку у мужиков уже давно не остается денег. - Я думаю, наоборот, - сказал второй сержант. - Я думаю, когда вся зарплата стала умещаться в заначку, пистончики отменили. Алексей полез в карман рубашки и нашел там как раз пять тысяч. Это была большая сумма. Ведь она дала ему свободу.
Алексей, наконец, вспомнил, как звали Клеопатру. Это был пароль, сигнал мозгу, чтобы он вспомнил всё. И всё это было где-то близко, близко. - Привет! - замахал он руками, увидев еще издалека двух девушек на берегу. Он их узнал. Но не они его. Со смехом девушки прошли мимо. - Что во мне смешного? - подумал парень. Он осмотрел себя. В одной руке он держал плетеные туфли, к другой был прикован дипломат. На голове шляпа. Откуда она взялась? Хотя лучше бы подумать о другом. - Почему они меня не узнали? Вопрос интересный. Но не единственный. Его охватил ужас, и пробил холодный, несмотря на жару, пот. - Где ключ от наручников?! Ведь он прикован к чемодану. И дело даже не в том, что там может быть Си-4. Просто он понял, сколько может быть потрачено ума и физических сил для поиска этого ключа. Он совершенно не помнил, где оставил его. - О!
Алексей не стал догонять девушек. Да и какой смысл? Ведь пришлось бы идти в обратную сторону. А впереди уже был хорошо виден маленький замок с кондиционерами. Он принял ванну. Сначала горячую, потом холодную. Как будто вернулся из космического путешествия. С мокрыми волосами еще он сел за стойку бара. Теперь он был полностью уверен, что уже бывал здесь. Почему? Он не задумываясь, зашел за стойку, и сделал себе виски со льдом. Если бы он здесь никогда не был, он бы просто сел за стойку со стороны зала. И стал ждать выхода бармена. Может быть, она в это время вставляла повару за то, что слишком глубоко задумался, в то время, когда котлеты по киевски уже пережаривались в кипящем масле. Или просто мечтательно курил, пуская кольца дыма в открытое окошко. Вспоминал, как это оно хорошо было ночью. Может быть, он даже мечтал о следующей прекрасной ночи. Может быть, даже с другой уже девушкой. Нет, он даже не ждал бармена. Более того, он даже не думал, что его надо или не надо ждать. Просто автоматически зашел в бар, как бармен, и сделал двойной виски со льдом. Двойной, я напомню, это пятьдесят грамм, чтобы некоторые не подумали: - Сделал себе пинту! - Пинта это намного больше. В двенадцать раз. Как минимум.
- Как хорошо возвращаться домой, - подумал Алексей. - Однако непонятно, почему они меня не узнали? - спросил он вслух. У кого? Не знаю. Но кто-то всегда есть в зрительном зале. Алексей выпил еще два двойных. Теперь ему стало казаться, что это все-таки не дом. - Командировка. Но куда? Где я? Сейчас спрошу, - решил он, услышав, что хлопнула дверь. Девушки вошли, уставились на него, а Алексей сказал: - Явились? Не запылились? - Нет, ты кто? - рявкнула София. - Ты меня не узнаешь? - Нет. - Я... - Я вижу, кто ты, - сказала Кити. - Кто? - спросил Алексей, - скажи. А то я сам иногда забываю. - Ты - Красавчик Джонни. - Точно, - сказала София. - Грабитель банков. Даже не банков, а ювелирных магазинов. - Я - Моцарт. - Ты - Моцарт? - удивились дамы. - Мы думали, ты навсегда уплыл в море. - Я думаю, ты понимаешь, что просто так мы не можем тебе поверить, - сказала София. Далее, они тянут спички на то, как проверять Алексея. Бокс или секс? Чтобы попасть сюда, на берег моря, София и Катя Русакова поехали отдыхать в санаторий Вилли. - Я люблю бокс, - сказал Алексей. - Этого недостаточно, - сказала София. - Хорошо. Тогда... тогда я скажу тебе, что такое удар Лемана. - Ты не можешь этого знать. - Да? Могу показать. Кити и София осмотрели прекрасные столы, сделанные неизвестно из чего. Алексей, между прочим, пока один сидел в баре, пытался вспомнить, этот секретный состав. Но так и не смог. Забыл. А скорее всего, и не знал, подумал он. - Здесь прекрасная мебель, - сказала Кити, - органо-силиконовые столы, мягкая мебель из натуральной кожи. Я бы не хотела ее ломать. - А ты разве уже стала боксершей? - спросил Моцарт. - Хочешь проверить? - Нет, не надо, ты еще недостаточно подготовлена, - сказала София. - Я сама его проверю. И да: тяни спички. Если длинная, пойдем наверх. Я проверю тебя, как мужчину. - Ну, уж, наверное, я не женщина, - с вызовом сказал Алексей. - А я люблю в воде, - сказала Кити. - Впрочем, как хотите, это ваше дело. Но давай так: если драться, то буду я. А ты трахайся. - Окей! Тяни, парень, свое счастье. - И Моцарт вытянул секс. Они ушли наверх. Кити тоже вроде хотела присоединиться, но София сказала, что так можно быстро надоесть друг другу. Жестоко. Жестоко, подумал Кити со слезами на зеленых лучистых глазах. Так нельзя поступать с друзьями. Ведь друзьям надо отдавать все самое лучшее, не правда ли. Если друг оказался вдруг, и не друг и не враг, а так... - Просто частный собственник, - обиженно добавила Кити. - Ей все, а мне ничего. - Она немного поплакала, а когда ребята вернулись, сказала: - Хочу, чтобы Моцарт покатал меня на катере. - Да, конечно, - устало жизнерадостно сказала София. - А я пока напишу очередную главу моего романа. И да: он сдал экзамен. Алексей вывел катер, а Кити запела: - Ты правишь в открыто море. Я волны большие люблю. Дай полную волю мотору. Сама же я сяду к... к тебе на колени! - Извини, - сказал Моцарт. - Но я еще не восстановился после долгого путешествия. - Да? А где ты был? - Где я был, - медленно повторил Алексей. И ответил: - Работал курьером. - Он радостно рассмеялся. Ты знаешь, а я уж думал, не вспомню. - Да как об этом можно забыть? - удивилась Кити. - Ведь у тебя на руке дипломат. - Да, ты права. Но некоторые могут подумать, что это вроде... - Вроде обручального кольца? - Не похоже. - Ну, почему же? Вожди и женихи некоторых индейских племен любят носить на пальце голову убитого ими быка. Ты - кого убил? - Кити внимательно посмотрела Алексею в глаза. Он не выдержал этого внимательного, пронизывающего взгляда. Он отвернулся, но девушка обняла его сзади. Моцарт мягко высвободился из ее рук, и сказал, что сейчас он должен следить за приборами. - Какими приборами? - спросила обиженно Кити. Моцарт обернулся, и тут же упал на палубу. Справа по борту он увидел огромную пасть. - Зубы! по двадцать сантиметров, - сказал он Кити. Она протянула ему руку, чтобы легче было встать с палубы. - Было очень страшно? - Да. Я даже не знал, что здесь водятся такие ужасные звери. - Возможно, это тебе только показалось. Ты так не думаешь? - Нет, это был настоящий водный медведь. Я тебе точно говорю: мы для него только рыба. Лосось. - Лосось во время нереста? - спросила Кити. Она опять обняла Моцарта, и прошептала, что хочет звать его Вульфи. - Ну, что ты дрожишь, как маленький? - Я... София тоже сказала мне, что я Вульфи, - сказал Моцарт. - Этого не может быть. - Но я хорошо помню, что она сказала мне: - Вульфи, ты любишь меня? - Ты это придумал только сейчас. Точенее не ты, а твой разум. Это обратная память. События сегодняшнего дня, кажется, что произошли вчера. Или несколько часов назад. - Я точно помню, что она говорила. - Хорошо, пусть будет по ее. Но я тебе говорю совсем другое: - Ай лав ю, Вульфи. - Есть большая разница. - Не знаю, что и сказать. - Можешь ничего не говорить. Просто обещай мне, что если ты получишь лицензию, то выступать на турнире буду я. - Во-первых, я никогда не получу лицензию менеджера. И знаешь почему? У меня нет ни таких нервов, ни такого блата, чтобы сражаться с конкурентами и спортивными чиновниками. Во-вторых, у меня нет денег, чтобы иметь свою боксерскую фирму. - Ты только обещай мне, что если все сбудется, как я говорю, то выступать буду я. - Ну, хорошо, обещаю. - А чтобы ты не забыл, я подарю тебе жемчужное ожерелье. - И она тут же застегнула ожерелье с большими, с перепелиное яйцо золотыми жемчужинам на шее Моцарта. - Это из золота? Оно снимается? - затараторил парень. - Не так много вопросов за один день, - спокойно сказала девушка. И добавила: - Теперь ты мой. - Ох, не нравятся мне эти собственнические инстинкты, - сказал Моцарт. - Впрочем, золото я люблю. - Это не простое золото. - А какое? Морское, что ли? - Есс. - А разница есть? - Надеюсь. - Не настоящее, что ли? - Более, чем. Четыре девятки. - В этом ожерелье я похож на вождя племени с берега слоновой кости. - Да? - Да. - А ты и есть вождь племени, - сказала Кити. - Какого? - Узнаешь. Главное запомни пароль: ожерелье вульфи. Запомнишь это словосочетание? - Ну, уж как-нибудь.
Алексей один зашел в бар. Он заказал свиную отбивную из карбонада и свое любимое пиво. - Ты где был? - спросила Галя. Она посмотрела на желтый дипломат, который все еще был прикован к руке Алексея. - Что это? - Деньги. - Ты носишь с собой так много денег? Ты не дашь мне взаймы? - Сколько? - Я хочу, наконец, выкупить этот бар. Мне надо семьдесят тысяч долларов. - Ты хотела взять в долю подруг. - Они переругались между собой. - И добавила: - Ты не хочешь приобрести этот ресторан на двоих? - Это не мои деньги. - Вот как? А чьи? Тут вошел пацан. Он осмотрел зал, где кроме Алексея и Гали за стойкой больше никого не было. - Вас вызывают, - сказал парень. - Там на улице машина. - Я сейчас вернусь, - сказал Алексей. - Моя котлета готовится? - С цветной капустой? - Я... - Ты заказал отбивную с пюре, - сказала Галя. - Или с жареной? Я че-то не записала. - Как же они готовят, если ты не знаешь, что я хочу? - Не беспокойтесь, - сказал пацан Гале. - Он не вернется. - Почему? - Там такая машина! - восхищенно сказал он. Алексей спустился вниз, но машины не увидел. - Отсюда ты ее не увидишь, - сказал парень. - Она за остановкой. И да: дама в машине сказала, что вы дадите мне сто рублей. - Думаю, она тебе уже дала сто рублей, - сказал Алексей. - А вам жалко? - Нет. - Тогда в чем дело? - У меня их нет. - А в дипломате что? - Не твоего... Тебе это знать не нужно малыш. И знаешь почему? - Нет. - Дольше проживешь. Пацан убежал, а Алексей подошел к шикарному роллс-ройсу темно-синего цвета. Это была Анна Лиза. Алексей не узнал ее. Дама была в темных очках. - Это вы?! - Не узнали? - Такая же машина была у Агаты Кристи. Когда ее встретил лейтенант Коломбо. - Разве они встречались? - Ну, не та Агата Кристи, а другая, похожая на нее дама на темно-синем Роллс-Ройсе. - Здравствуйте. - Привет. - Ты почему не передал дипломат? - спросила Анна. - Так у меня нет ключа. - Ты, что, дурак? - А что я такого сделал? - Ключ у реципиента! Зачем думать о том, о чем тебе знать не надо?! - Ну, так... - начал Алексей, - я уже хрен знает, сколько времени таскаю этот сундук! А куда его надо сдать, я не знаю. Неужели это непонятно? - Сколько времени ты его таскаешь? - удивилась Анна Лиза, - ты должен был сдать его час назад. - Только час? А где же я был все остальное время? - удивился Алексей. - Какое остальное время? При задержке больше часа курьер не получает гонорар. При задержке больше, чем на полтора часа штраф три сотни. - Три сотни? - Триста тысяч долларов! Ты вообще соображаешь, что ты делаешь? - А что я делаю? - Ты, мать твою... - начала Анна, и добавила: - Я устроила тебя на хорошую работу. Ты можешь, со временем, войти в элиту. Стать богатым. Без рекомендации сюда не берут. Ты вообще в курсе, что у каждого члена элиты есть только одна рекомендация. - Одна? - Да, одна раз в десять лет. Ты вообще понимаешь, куда ты попал? Или нет? - И тут она дала ему пощечину. - За что? Я не знал адреса. Я бы все отдал, но у меня нет ни ключа... - Еще раз скажешь про ключ, я тебя убью. - Я ничего не знал... - Про что? - Вы меня совсем сбили с толку. А да: я не знаю адрес. Ты мне не дала адрес. - Адрес написан на браслете, - уже мягче сказала Анна, видя, что парень растерялся, и перестал соображать. - Где? - спросил Алексей, - я не вижу. - Смотри, - и она показала ему надпись. - Как же я ее не видел? - спросил Алексей. Он даже не понял, что Анна, прежде чем показать ему надпись, подержала браслет в руке. Надпись появлялась только при нагревании металла до температуры тела. - Как это могло случиться? - спросил Алексей. Я осматривал все много раз. Никакой надписи не было. - Ты все забыл? - Нет. Я ничего и не знал. И да: я отказываюсь от этой работы. Она не по мне. - Здесь, мой милый, вход рубль, а выход - два. А это значит, - продолжала Анна, не давая Алексею задать бессмысленный вопрос, - мне придется заплатить два миллиона долларов за ложную рекомендацию. - Можно не платить, - сказал Алексей. Анна не поняла, что он имеет в виду. Она сказала: - Можно. Тогда мне придется тебя ликвидировать. - Неужели все так серьезно? - спросил сыщик, работающий под прикрытием. - Ты даже представить себе не можешь, до какой степени. Ты знаешь, с какого года существует эта организация? - С одна тысяча девятьсот пятого? - Ты знал? Я тебе разве уже говорила? - Нет. Я просто пошутил.
Глава Двенадцатая
Турнир начался. Он должен был пройти здесь, в Спортклубе. Но акционеры неожиданно продали все здание вместе с футбольным полем другой организации. А те решили сделать ремонт. Зачем? Все и так было, как новое. - Нам повезло, - сказала Даша. - Я сняла для нас домик у воды. А ведь я даже не знала, что соревнования будут проходить в санатории Вилли. - Ну, в том смысле, что официально не знала? - спросила Люда. - Да. Хотя, ты помнишь, в первый раз я тебе не поверила. - Дело в том, что Даша загипнотизировала Люду. И уже Люда, а не сама Даша смотрела в будущее. Искала место, где будут соревнования за миллион долларов. Несколько раз сеанс проходил неудачно. Люда с закрытыми глазами сидела и говорила, а Даша записывала на диктофон. Она не могла понять, что происходит. - Что я говорила? - спросила Люда, когда вышла из транса. - Америка. Небоскребы, - ответила Даша. - Отлично. Я никогда не была в Америке, - сказала Люда. И добавила: - Неужели мы будем драться с американками? - Да нет, чепуха. Давай еще раз. - Но и во второй раз Люда рассказывала про небоскребы у воды.
- Что же это такое? - Даша слегка почесала голову. - Манхэттен? Небоскребы, вода. - Они пошли обедать. Заказали котлеты рубленые натуральные с луком и чесноком. При подаче положить свежую горчицу. Гарнир - цветная капуста. - Может быть, брокколи? - спросила Галя. - Нет, капуста должна быть цветная, - сказала Даша. - А почему? - упрямо спросила Галя. - У меня нет. И послать некого. - Сама иди. - Я не понимаю, чем цветная капуста лучше зеленой брокколи? - Чем? Просто сегодня мы хотим цветную. - Я рассказала Даше, как мы ночью воровали на колхозном поле цветную капусту, - сказала Люда. - И что? Теперь вы захотели цветную капусту? - Галя покачала головой и пошла через дорогу в магазин за этой капустой. Перед уходом поставила новый диск. Новый, в том смысле, что до этого играл Гарик Сукачев, а теперь запел Вилли Токарев. Диск Вилли здесь был всегда. Все бармены и официанты знали хотя бы по одной его песне. Знали в том смысле, что могли спеть. Как-то Вилли расписался здесь во всех меню. А персонал спел ему его песни. - Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. То мне грустно, то мне скучно, то теряю свой покой. - Америка, - сказала Даша. - Неужели мы на самом деле поедем в Америку? Да нет! Чуть! Чушь и бред. - Почему? - спросила Люда. - Для этого нужны длительные предварительные переговоры. Их не было. Я бы знала. Гуд бай Америка. И в этот раз они не догадались, где будут проходить соревнования. И даже, когда Даша уже сняла домик у реки для тренировок, не поняли. Опять был сеанс. Люда опять видела лес, бушующие волны и... и опять небоскребы. - Ничего не понимаю, - сказала Даша. - Не-по-ни-ма-ю. Откуда прут эти небоскребы. Они пошли обедать. Взяли котлеты рубленые. Но на этот раз из куриного филе, без лука и без предварительно замоченного в молоке белого хлеба. Чисто из одного мяса. Здесь, с санатории, каждый обед начинался какой-нибудь песней Вилли. Как я уже говорила, он поставил здесь во всех помещениях кондиционеры, и санаторий переименовали в его честь из имени Клары Цеткин и Розы Люксембург в санаторий имени Вилли. Даша даже уронила поднесенную уже ко рту котлету. Началась песня Вилли. И это были: - Небоскребы, небоскребы, а я маленький такой. То мне грустно, то мне скучно, то теряю свой покой. - Ты чего? - спросила Люда. - Опять та же песня? - Нет. Песня хорошая, полезная. Просто мне стало ясно: я ни хера не понимаю в магии. Это сколько же раз ты видела лес, море и небоскребы? - И сама же ответила: - Много раз. А я только сейчас догадалась, что это здесь. - Здесь? Как тебя понимать? - Здесь - это значит: - Здесь!
- Ты не знала, что все будет происходить здесь, но сняла домик интуитивно, согласно той информации, которую видела я. - Логически очень сложно было расшифровать, - сказала Даша. - Откуда здесь небоскребы? - А они, вон, здесь почти на каждом шагу. - Действительно здесь хорошо, - сказала Даша. - Резонатор Тесла, кондиционеры, небоскребы, море. - А море-то где? - Вот тот кусок реки, который виден из окна, очень похож на манхэттенское море. - А какое там море? - Теплое. - Как называется? - Надо подумать. Они вышли на берег. Решили искупаться. Хотя было уже начало августа, и некоторые считали, что купаться нельзя. - Это было раньше, - сказала Люда. - Сейчас такая жара, что все купаются. - Да. Вон специально для боксерских соревнований установили даже решетки. - Как в детском лагере, чтобы не утонули. Действительно, метров сто было ограждено. Но, скорее всего, не для боксеров, а для зрителей. По пьянке их могло унести течение. - Где будет ринг? - спросила Люда. Она разделась и пригласила Дашу в воду. - Здесь сильное течение. Я боюсь. - Ты не умеешь плавать? - засмеялась Люда. Даша разделась и тоже вошла в воду. - Как парное молоко, - сказала она. И добавила: - Я сама не понимаю, где будет ринг. Хотя у этого места очень странная энергетика. Ты понимаешь? - Нет. - Здесь временная яма. Нет, честно. Хотя я понимаю, ты мне не веришь после того, как я долго не могла понять, где находятся небоскребы. - Я тебе верю. - Нет, честно, здесь что-то есть. Более того, именно по этой причине я взяла здесь домик. Ты мне веришь? - Конечно. В связи с этим, у меня еще один вопрос. Кто будет выступать. Ты или я? - Конечно, ты. Я менеджер. У меня лицензия. - У меня мало опыта. - У тебя хорошая ОПФ. - У меня нет опыта боев на ринге. Я боюсь, за деньги меня разорвут на части. - Нам нужно попытаться пройти... - Куда? - Надо спуститься в яму. - Неужели ты веришь, что есть другое время? - Точно тебе говорю, где-то есть. И я думаю, что это здесь. - Разреши тебя спросить: какие ваши доказательства? - Разве ты не замечала? - Замечала, что? - Некоторые покойники возвращаются, - сказала Даша. - Ты имеешь в виду Итальянца и Колобка? - спросила Люда. - А я думала, что они не были убиты. - Не только. Есть и еще некоторые личности. - Кто? - Кто? Да эти, как их? - Кто? Алексей и София? Я угадала? - Да. - Неужели они тоже покойники?! - ужаснулась Люда. - Думаю, что нет. Более того, если бы только покойники имели возможность погружаться в эту яму, мы бы не имели шанса тоже пройти туда. - А зачем нам туда?! - ужаснулась Люда. - Ты сказала, что у тебя мало опыта. Вот там и потренируемся. Там пройдет год, а здесь может быть один месяц. Да нет, даже один день. Или еще меньше. Я пока не знаю, какой здесь коэффициент. Думаю, этой ямы достаточно, чтобы мы успели подготовиться к турниру. - Могу я сказать тебе честно? - спросила Люда.
- Разумеется, - ответила Даша, - мы же подруги. Мы вместе дрались около ВИПа. Ты помнишь? - Помню ли я? Я только это и помню, - засмеялась Люда. Даша обняла ее и поцеловала. - Это что? Лейсбийская любовь? - Не думаю. Это просто так. Чисто ради уважения. - Ты уже точно знаешь, где эта яма? - Нет. Но где-то здесь я чувствую. Сегодня ночью мы походим по лагерю. - А каком смысле? Я буду ходить? - Сначала попробуем. Я имею в виду, попробуем экстрасенсорным способом. Потом пойдем искать по лагерю. Они проплыли до ограждения и назад, еще раз поцеловались и пошли к своему коттеджу. На пути Даша сказала: - Мы должны решить еще одну проблему. И знаешь какую? Я до сих пор не знаю, кто киллер. - Так я думала, это известно, - сказала Люда. - Это Итальянец. Или Колобок.
- Нет. Это кто-то другой, - сказала Даша.
- Ничего не получается, - вздохнула Даша. - Ты видела что-нибудь? - Нет. Я даже не могу заснуть, - ответила Люда. - Хорошо, одеваемся. Пойдем поищем. Они двигались по аллее, когда увидели в конце ее парочку. - Кто это? - спросила Даша. - Я не знаю, - ответила Люда. - Может быть, Алексей и София? - Нет. Они маленького роста. - Это София и Катя Русакова. - Точно! Вот ведь, бляди, разгуливают по ночам. Нам надо незаметно уйти в сторону. - Даша уже подыскала глазами проход между кустами, когда Люда вдруг увидела, что София и Катя исчезли. - Их нет! - крикнула она, не в силах сдержаться. Даша ахнула. Она не успела сказать ни слова. Только уже на пляже, не далеко от трехэтажного дома, она радостно воскликнула: - Мы здесь! Нам удалось спуститься в энергетическую яму. Но и наши конкурентки должны быть здесь. И знаешь почему? Мы прошли сюда только благодаря им. - Они колдуньи? - Нет. Просто их дом стоит на этой энергетической яме. Случайность. - Что? - Я говорю... - Что? - Я говорю: сначала искупаемся или сразу пойдем на ринг тренироваться? - Давай посмотрим, какой здесь ринг. - Вот так, через несколько секунд они забыли о существовании связи между временами. Как будто всегда были здесь. Да так всегда и происходит. Никто не помнит, из какого он мира. София и Кити причалили на катере. Они еще не дошли до дома, когда Кити начала вдыхать носом воздух. Она подняла голову вверх и сказала, что здесь кто-то есть. Далее, кто-то получает задание, чтобы ни Даша с Людой, ни София с Катей не вернулись на боксерский турнир. - У нас гости, - сказала Кити, пропуская вперед Софию. - Действительно. А ты, как узнала?
Они не узнали друг друга. Проводят боксерский поединок. Появляется киллер. Если уж между людьми есть какие-то счеты - они и в Африке возникнут. И точно, Кити ни с того, ни с сего кинула через голову шкуру банана. Зачем? - Я сама не знаю, как у меня это получилось, - сказала она. Даша обернулась. Остаток банана лежал на голове Люды. - Извинись, пожалуйста, за меня, - попросила Кити. Впрочем, не надо, я сама. Она встала. Люда и Даша сидели в дальнем конце зала. Здесь помещение было в два с половиной - три раза больше, чем в Охотнике у Гали. Но их не сравнивали. Кто будет сравнивать площади баров, когда не узнает своих друзей, как будто не только давно, но вообще никогда их не видел. - Какие ваши условия? - спросила Кити. - Это вы называете извинением? - спросила Даша. - Да, я предлагаю вам выбрать условия поединка, - сказала Кити. - И знаете почему? Иначе я бы просто вырубила вас, пока вы еще сидите за столом. - Мы выбираем бой... - начала Люда, но Даша ее перебила: - Я скажу. Как ее персональный менеджер. Будем драться на столах. - Я думаю, после обеда, - сказала из-за своего стола София. - Обычно... - Меня не интересует, что у вас бывает обычно, - сказала Даша. - Выбираем мы. А мы выбираем: драться сейчас. - Может быть, мы зря выбрали битву на столах? - спросила Люда, надевая перчатки. - Тут можно сломать хребет. - Ты права, я погорячилась. Поэтому... поэтому я выступлю сама. - Даша взяла перчатки у Люды, и попросила закрепить их липучками на себя на руках. София, увидев эту мистификацию, тоже надела перчатки. Столы не были составлены в отдельную площадку, а скорее напоминали шахматную доску. Приходилось прыгать со стола на стол, чтобы достать противника и нанести удар. - Я тебя нигде раньше не видела? - спросила София, уходя на двухминутный перерыв. Девушки дрались по олимпийской системе: четыре раунда по четыре минуты. Перерыв две минуты. Раньше было наоборот: бились по две минуты в раунде, а по четыре отдыхали. Замерзнуть можно, пока сидишь на стуле. С другой стороны по сегодняшней системе можно умереть на столе, не продержавших четыре минуты до перерыва. - Если я раньше тебя видела, - ответила Даша, я бы тебя... - Что? Завербовала на свою сторону? - Нет, обходила бы стороной. Не меньше, чем за километр. - Почему? - Ты страшная. - Я страшная?! Ах, ты, сука! Следующий раунд будет для тебя последним. Посмотрим, кто из нас будет страшнее. Как мы видим, хотя девушки вроде бы незнакомы друг с другом, но невидимое прошлое показывает их отношение друг к другу в последнее время. Дух раздора, возникший между ними, прилетел за бывшими подругами и сюда. - Держи! - и София провела двойку: левой в печень и сразу хук в челюсть. Потом хук правой. Даша запрыгала по столам, стараясь не упасть вниз. - А чтобы не упасть, - думала она, - нельзя ни в коем случае терять сознание. Держи, держи его! Хватайся за спасательный круг. Не падай, как при взятии слишком большого количества крови. Однажды она решила сдать полкило крови, но потеряла сознание. Хотя сама этого не понимала. Ей показалось, что она покатилась вниз по тоннелю. Она остановилась в углу, и упала на колено. - Поднимайся. Окей. Конечно. - Она повернулась, а София была уже здесь. - Ну, че, тебя добить? Думаю, да. - И она запустила прямой правой. Как будто толкнула ядро на двадцать метров. - Даша не смогла уйти. А куда? Хорошо, что она успела понять это раньше, чем попалась на левый хук Софии. Она присела. Кулак Софии встретил стену. Если бы это была твердая, кирпичная стена, рука не смогла бы выдержать противодействия. По закону Ньютона: каково было действие - таково будет и противодействие. К счастью, здесь были какие-то бамбуковые стены. Они могли, когда надо прогнуться, и смягчить удар. София только отскочила назад и упала на пол. Даша успела махнуть рукой, но не достала. Бой был продолжен. У Даши мелькнула мысль об ударе Лемана, но она ушла куда-то далеко, далеко. Так далеко, что Даша даже забыла, о чем она подумала. Надо иметь привычку не расстраиваться, когда вы забыли что-то. Например, никак не можете понять, куда делись ключи от машины. Или даже от входной двери. Специального места для них нет. Но есть несколько простых известных мест. Нет ни в одном. Ну и что? Искать больше на надо. Сами придут. Как говорится, пусть еда ходит за нами. Мы не должны быть рабами ее. И это действительно приносит успех. Может и существует удар Лемана. Но, как говорится, не про нашу честь. А это все равно, что его нет вообще. Они обменялись двумя хуками. Потом джебами. Потом апперкотами. После ударов в солнечное сплетение дамы свалились со столов, и свернувшись в клубки, как раненые змеи. Прижав ноги к подбородку, они лежали, стонали, и не могли дышать. Но бой опять был продолжен. Дело дошло до того, что одна из девушек свалилась в бар. Просто на просто перевалилась через стойку бара. Обычно противник удерживает упавшего на стойку бойца. Не дает ему свалиться в бар. Он тащит его по стойке, и сметает все стаканы и бутылки. Но не в боксе. Тут не приветствуются такие поступки. Вообще не положено таскать противника ни за волосы, ни за голову, ни за ноги. И к чести наших дам, они не забыли об этих правилах в этих тяжелых условиях. Неожиданно Люда сказала, как будто вспомнив прошлое: - За тобой один удар. - Обычно я не отвечаю на абстрактные замечания, - сказала Кити. И добавила: - Но изволь, я уточню: я должна тебе нанести один удар в счет долга, или ты мне? - Меня не интересует, что о чем ты думаешь обычно, - ответила Люда, - но изволь, я тебе отвечу: да, я должна тебя бить. - Не помню. Тем не менее, я согласна, пусть будет по-твоему, - ответила Кити. - И знаешь почему? Надо прекратить этот бой. Иначе они убьют друг друга. Дополнительное пояснение: - Кити встала под удар. А Люда его нанесла. В качестве долга. Кити согласилась, чтобы только прекратить бой Даши и Софии. Эти дамы могли прикончить друг друга. И действительно, когда София увидела, что Кити, сломав несколько стульев, пролетела в другой конец бара, предложила Даше перемирие. Она сказала: - За тобой еще один раунд. - Даша не стала подниматься из-под стойки. Просто крикнула: - Я согласна. Вечером они решили посидеть за общим столом. Выпить Хеннесси, холодного шампанского Дон Периньен. Но некоторые не вышли к столу. А именно: Даша и Кити. Они получили еще утром тяжелые травмы. Но София пришла. Скоро появилась и Люда. Перед тем, как перейти к другому времени, надо заметить, что удар должна была не Кити, а наоборот, Люда. Ее надо было бить. Но это было здесь, в ресторане Гали, а там... Где там? Не помню уже. Сколько прошло времени, как мы вернулись в санаторий Вилли. Если бы было кому ответить, он бы спросил естественно: - Откуда? Другие времена существуют. Они связаны между собой. Но один человек не может охватить сразу два образа. Не может в одном времени, помнить о реальном существовании другого. Только так может, как мы: - Теоретизировать.
Как и предполагалось, Алексей стал тренировать Элен. Но как и прежде продолжал думать, что это блажь. Хотя и старался не показывать виду. Только иногда срывался: - Ноги. Ноги! Не должны выходить за линию плеч. Ты когда-нибудь видела грушу? - Разумеется. При поносе едят груши. Ты не знал? - Извини, если что не так, - сказала Элен, - но я привыкла говорить правду. И знаешь почему? Если не говорить правду, когда надо командовать персоналом, никто ничего не поймет. Большинство людей понимает только правду. - Почему, видимо, здесь ее и не говорят, - сказал Алексей. - Почему? - решила уточнить начинающая боксерша. - Чтобы никто ничего не понимал, - зло ответил Алексей. - И добавил, ударив по груше: - Двигайся. Представь себе, что это человек, который всегда говорит неправду. - И я должна его бить, чтобы парень меня понял, да? - улыбнулась Элен. - Окей. Директора некоторых школ подали протест против Клуба боксерш, который построила Вдова. Она его так и назвала: - Вдова. - Клуб для бывших жен несостоявшихся мужей. Все, кто в молодости неудачно вышел замуж, находили здесь не только подходящие по размеру боксерские перчатки, но уважительное, достойное человека отношение. Не как те, кто шел в гимнастки, например, которых олимпийские чемпионки пятьдесят шестого года обычно называли: - Гимнасточки, мышатки, чертенятки. И так далее. Как будто они вылезли не откуда положено, а из жопы. А то говорят, что называть женщин боксеров борсершами как-то неудобно. Уж лучше, наверное, чем, когда называют гимнасточками. А вдруг кто-нибудь из этих гимнасточек - будущий президент! Что тогда. Что нужно будет написать в ее автобиографии? Что теперь она президенточка? Ну, если раньше олимпийские чемпионки пятьдесят шестого года называли ее гимнасточкой, кто она сегодня? Тем более, если она была еще коротколапым мышонком, чертенком и дурачком. Это уже при выступлении на олимпийских играх. Здесь таких комментаторов, если они вдруг появлялись, несмотря на почтенный возраст сразу вызывали на ринг и избивали до потери сознания. Одна бабушка из Москвы едва уползла с переломанной ногой. Как уж могли сломать ногу в боксе, я не знаю. Говорят, она говорила, что не боксер, не может. Но тут были строгие правила для всех входящих. Как в аду. Если уж называла кого-то гимнасточкой, дурачком или коротколапым мышонком, не способным достичь нужной амплитуды на перекладине - сегодня придется отстаивать свои слова в боксерском поединке. А так бывшим чемпионкам мира, олимпийским чемпионкам никогда не имеющим приставки: - Экс, - наливали по две двойных порции Хеннесси и подавали один большой двух с половиной килограммовый флорентийский стейк на пятерых. Конечно, такой стейк можно съесть и втроем. Там же не одно мясо, есть и хребтовая кость. Но ведь это бесплатно. А так заказывай хоть еще один на троих. Можешь обожраться, это не запрещено. Галя позавидовала такой коммерческой хватке Вдовы. Она сказала: - Хорошо еще, что этот Боксерский Рай находится на объездной дороге, а так бы я разорилась. Однозначно. Вдова, говорят, предлагала пять миллионов долларов в виде отката Пятой Колонне за то, чтобы турнир проходил в ее Боксерском Рае. Но не вышло. Скорее всего, это были только слухи. Так ради рекламы турнира. Ведь тогда бы получилось, что она перебивала бизнес своего брата Леонарда, директора санатория им. ВТ. Именно здесь уже начался турнир. Ринг был расположен на плоту. На больших, привязанных к берегу и большой, стоящей на якоре барже, плотах располагались и ряды зрителей. Многие, конечно, сидели на высоком берегу. Это все равно, что сидеть на опере Фауст на балконе. Какой там Фауст? Какой Мефи? Ну, очень маленькие. И то не бесплатно. Даже билеты на берегу стоили по тысяче. Хотя были и такие, кто не имел стула и сидел прямо на газете. - Если хоть один трос оборвется, - сказал Лео своей сестре Элен, и плот уплывет, нам придется эмигрировать в Австрию. У тебя есть уже деньги на псарню? - добавил братец. - На псарню нет, - ответила Вдова. - Пока что накопила только на овчарню. Вот если бы ты был мэром, тогда бы у меня не заржавело. Никто не верил, что Элен сама будет выступать на турнире. Еще меньше верили, что она сделает ставку на саму себя. Все ставили... На кого же они ставили? Так... где у меня все записано? Они ставили... Да они ставили на фирму под названием Лев Толстой. Чуть меньше было ставок на фирму Федор Достоевский. Многие, между прочим, вообще не понимали, кто это такие, и ставили наобум. Лишь бы поиграть, лишь бы выиграть. Ведь так не хочется работать. Когда на бывшем постсоветском пространстве были проведены первые лотерии какими-то канадскими фирмами, многие ужаснулись. Народ тратил заведомо больше денег, чем мог выиграть. Основным выигрышем были кассеты для магнитофонов. Такая кассета ТДК стоила десять рублей, купить ее можно было за пятнадцать рублей. А в лотерею она обходилась в тридцать рублей. Многие это знали, но все равно шли в ГУМ и в ЦУМ за этими лотерейными билетами. Лишь бы получить удовольствие от игры. Пусть и за свои деньги. Оставалось всего полчаса до начала соревнований, а ни представителей Клуба Лев Толстой, ни Клуба Федор Достоевский не было. - Кто же будет выступать против разрекламированной Вдовы из Боксерского Рая? - спрашивали все. И было объявлено, что через пять минут вторая боксерша будет представлена. Прошел слух, что это чемпионка Москвы прошлого года по имени: - Лидия Заречная. - Что у меня связано с этими Лидиями? Так... где-то должно быть записано. А! Вот эта олимпийская чемпионка по гимнастике пятьдесят шестого года и есть Лидия. Ну, если это такая же, даже не знаю, что и будет. - Я так и знал! На ринг вышла негритянка. Она весело попрыгала и показала язык. Несколько раз. Леонард Сергеевич стоял на берегу. Высоко, на самой горе. Слышать его на ринге, разумеется, не могли. Тем не менее, когда он сказал: - Таких воспитывать надо, - Лидия Заречная ответила, что, мол, ей бы в руки такого самца, она бы его воспитала в традициях лучших домов Лондона. Леонард ничего не понял. Тем более, что дама произнесла свою короткую речь на английском языке. - Мистика, - только и сказал он. - А в чем дело, Леонард Сергеевич? - спросил заместитель по хозяйственной части Лука Лукич. - Мне показалось, что эта боксерша слышит меня. - Что удивительного, друг мой, - ответил Лука Лукич, - река, лес, резананас. - Что такое резананас? - спросил директор. - Думаю, это значит, в одну сторону слышно - в другую нет. - Такого не может быть. Здесь нет даже звуковых миражей. Мы не в Африке. Кстати, вы продаете резананасы
Тесла? А что это за ананасы? Говорите, как это написал Вестингауз, друг Тесла. Резонатор Тесла. Повторите. - Не могу, - ответил Лука Лукич. - Ибо не имеет такой резонатор связи с дефицитными продуктами питания. - Ну, вот, сказали же. - Так это механически. - В таком случае разложите слово резонатор на понятные вам слова. - На какие? Я таких слов не знаю. - Например, Резо. Кто такой Резо? - А! Это парень, который все достает меня. Хочет получить эксклюзивное право на приготовление шашлыков в нашей курортной зоне. - Получил? - Нэт. - Тогда почему весь лес в дыму? Кто жарит? - Он жарит. Но это так. - Как так? - Чисто на словах. - Хорошо, разберемся. Но ты запомнил это слово? - Да. - Я тоже. Ты понял? - Разумеется. - Ты сосчитал, сколько килограммов свиной шейки завез на наши соревнования этот Резо? - Восемь точек по сто восемьдесят килограммов на точку. В общем, полтонны. Нет, больше тонны. Думаю, полторы. - Полторы тонны, - повторил Лео. - Гуд. Тогда пошли пару десятков порций с луком и помидорами на ринг. - Кому? Этой людоедке? - спросил Лука Лукич. - Думаю, двадцать ей будет мало. - Хорошо, пусть пошлет тридцать. Но на всех. И бесплатно. - Само собой. - Конечно само собой. Ведь он не только шашлыки здесь жарит, но и... что? - Смотрит великолепный бокс! - радостно воскликнул Лука Лукич. - Правильно. И да: сколько он нам заплатит за сегодняшний день? Можешь не отвечать. Я сам тебе скажу. Половину. - Но... - Половину прибыли. Не от всей суммы. Просто скажи ему, что меньше мы просто не берем. А в случае чего... понимаешь? - Нет. - Скажи: не хочешь платить - не надо. Делай, мол, ставку. Мы ставим нашу долю, а он соответственно свой остаток. Если выиграет - от дележа выручки будет освобожден. Ну, не считая шашлыков с луком, помидорами, болгарским перцем и сельдереем нам, боксерам и их представителям. А так же должен приехать мэр с женой. На них тоже десять положи. - Десять не много? - Нет. Телохранителей тоже надо кормить. Иначе завалят, и тогда уже никакие шашлыки не будут нужны. - Вы умный человек Леонард Сергеевич. - Просто обычная логика. - А если с ним приедут еще люди? - Пусть сами заказывают. Пусть, наконец, поймут, что бизнес требует оплаты наличными. Сколько можно доить корову? Тем более, она уже не дает молока. - Могут не понять. - Я сказал: пусть платят все! И этого хера, я хотел сказать, херувима, пусть проверят. Если в двухсотграммовой порции будет меньше ста семидесяти грамм, вычитать эту порцию в пользу организации. - Какой организации, Леонард Сергеевич? - не понял Лука Лукич.
- Нашей. Нашей организации, Лука Лукич. Ты что, еще не понял, что у нас будет своя организация? И знаешь почему? - Нет. - Я поставил все свои деньги и деньги акционеров санатория на... - На?.. Мама! А если... А если мы проиграем? На кого вы поставили, скажите, ради бога! - Тебе не надо беспокоиться, Лука Лукич, - сказал Лео. - И знаешь почему? - Почему? - У тебя денег было меньше миллиона. Рублями. Это... это немного. - Но это все, что у меня было. - Не бойся, я все продумал, - ответил Леонард.
Глава Тринадцатая
Лидию Заречную привезла Анна Лиза. Видимо, ее страсть к негритянкам была неистребима. Прошлый раз у нее тоже была какая-то Синяя Медведица. Или Пантера? Не помню. Да и не важно. Ибо: - Кого уже нет, того, значит, и не будет. Однако многие еще надеялись на появление боксеров из Клуба Льва Толстого и Федора Достоевского. Они так и не сняли свои ставки. Хотя уже была заявлена еще одна боксерша. Это была дама от Спортклуба. О котором чуть не забыли. Только теперь все заметили Семена Валерьевича. Тренера женской команды по боксу. Он держал свою даму за ладонь. - Как в детском саду, - сказал кто-то. А другой добавил: - Он ее трахает. - В случае ее победы Семен женится. - На ком? - На ней. Это разговаривали в группе, а лучше, в группировке руководителей Завода. Сокращенно: ЗХД. Придумают же! А на самом деле это просто был завод по производству легендарных мотоциклов. Харлеев Девидсонов. Действительно, везде что-нибудь делают для своего города. Даже в Ижевске. Хотя нет, в Ижевске так и продолжают делать наши ВАЗы. Здесь тоже просили: - Дайте и нам хоть какой-нибудь фольксваген или опель! - Даже песню уже сочинили: - Опа, опа - опель, а не жопа! - Хотели уже этим лозунгом встречать первую, сошедшую с конвейера машину. Хотя немцы говорят, что опель не машина. Может, и не говорят, но думают это точно. И дали, наконец. Когда передали по факсу, что дали, но не машину, а мотоцикл, все долго возмущались. - Сколько можно заниматься этим дерьмом?! - Опять над нами издеваются! - Больше никаких откатов. Хватит. Никто не знал производство какого мотоцикла предполагается. Ждали звонка. Но звонка не было. Говорили, что это большой сюрприз. Секрет. Все сидели в жаркой, без кондиционеров, прокуренной большой комнате, с которой еще не отвинтили надпись: - Красный Уголок. - Ничего хорошего ждать не приходится, - сказал директор бывшего завода Аркадий Ильич. - Точно. Пришлют какого-нибудь белорусского козла, - добавила главбух Татьяна Федоровна. Парторг только горько заметил: - Значит, будем ездить на козле. - Ну ты скажешь, Юра! - воскликнула шикарная дама. - С моей фигурой и на козле. Как? - Как, как? Раком! - сказал охранник Вадим. Он стоял в дверях и курил в сторону коридора. Купить в комнате ему не разрешалось. Мол, здесь и так народу не продохнуть. - Ах ты, скотина! Ты что сказал? - даже развел руки в стороны директор. - Да ладно, - махнула рукой Татьяна, - я все равно скоро на нем женюсь. - Простите, это вы женитесь, - сказал парторг, - а не мы. - Действительно, - сказал Аркадий Ильич, - вы же не предполагаете трахаться прямо здесь. Надеюсь. Тем более, этим, как его? - Белорусским мотоциклом, - сказал кто-то. После этой печальной реплики все опять начали задумчиво тереть лбы. То есть думать. - А че тут думать? - сказал директор. - От нас ничего не зависит. Че дадут - то и дадут. - Это раньше было, - сказал Вадик. - А сейчас что? - спросил парторг, - прикажешь идти на штурм Зимнего? - Да, - ответил Вадим. - Так уже ходили! - воскликнул парторг. - А толку?! Никакого. Здесь, вообще, какой этаж? - добавил он. И продолжил: - Если опять дадут какого-нибудь козла, я выброшусь в окно. - Он встал на колени, и проорал благим матом, обращаясь к большим, с человеческий рост, счетам, стоящим у доски: - Дайте, мать вашу, хоть раз что-нибудь хорошее! - Почему он обращается к счетам? - спросил директор, Аркадий Ильич. - Ведь это символ нашего славного прошлого. А от прошлого чего ждать? Ни-че-го, - грустно добавил он. - Почему же ничего, - сказал Вадим, - можно открыть молокозавод. - Какой еще молокозавод? Ты че плетешь? - как обычно ласково спросила своего будущего жениха Татьяна. Будущего, ибо она еще точно не решила, что с ним делать. Записать в будущие женихи, или пока пусть так приходит. - Ну, а чего нельзя ждать от козла? - обиженно спросил телохранитель. - Естественно, молока. - Так, а где брать молоко для своего молокозавода, если у нас будет, как ты говоришь, козел. Он молока не дает. Я ничего не понимаю уже. - Закупать, - ответил Вадик. - Если человек тупой, то дальше телохранителя он никогда не поднимется, - сказал директор. - Это как только такие мысли лезут в голову? Козел не дает молока, значит, его надо закупать. Балбес, - он подошел и хотел дать своему телохранителю подзатыльник, добавив, как обычно: - Учись! Пока я жив. - Но Татьяна, главбух, его остановила. Сказала: - Не надо, теперь я сама буду его бить. - Ну, хорошо, - сказал Аркадий. - Как скажешь. - Жарко, - сказал парторг, и добавил: - А парторг министерства сейчас на Клязьме. - Один в четырех комнатах? - спросил директор, Аркадий Ильич. - В пяти. - Сейчас и парторгов-то уж нет, - сказал Вадим, и вынул новую сигарету. - Я те, блядь, дам нет! - рявкнул парторг Юрий Владимирович. Раньше Вадим был его помощником, но потом, когда стало понятно, что все должности в скором будущем будут хорошо и законно оплачиваться, Юрий решил взять в помощники своего сына. Родные, они все-таки надежней обычных людей. Хотя и не так способны к работе. Да и в любом случае им пришлось бы платить. - Есть, есть, - сказал поспешно Вадим. - Мне-то что? Какая разница как называть: парторг или заместитель директора по связям с общественностью? - Ты у меня договоришься, - хмуро сказал парторг, - будешь стоять за дверью. - Так ведь задохнетесь. - А замминистра сейчас на Клязьме один в шести комнатах, - сказала Татьяна. - В пяти, - сказал директор. - Зато стены отделаны бамбуком, - сказала главбух. - А это, что, хорошо? - спросил Вадик свою будущую невесту. - Конечно, - ответил за нее директор. - Если будущая жена тебе вмажет, бамбук поможет. - Чем он поможет? - Сработает, как пружина. - Его жена, что ли, бьет? - Кого? - Замминистра. - Никто ему не ответил. Махнули рукой. Что спрашивать с убогого. Ибо: а кого не бьют. Вот даже олимпийских чемпионов и то бьют, как сидоровых коз. - Да, - Аркадий Ильич вытер пот со лба, - а министр сейчас на Клязьме. Один в семи комнатах. - В шести, - поправила его главбух Татьяна Федоровна. - Ты думаешь, что говоришь? - строго спросил директор. - Ну, уж я, наверное, знаю, что говорю, - ответила Татьяна. - Да я тебя за связь с министром!.. - начал Вадик и остановился. - Ну что, что ты сделаешь? - усмехнулась Татьяна. - Увеличу количество дней в неделю, разрешенных для секса. От трех до... до шести. Да, до шести. В два раза. При капитализме, говорят, трахаются в два раза больше. - Врут, - сказал парторг Юра. - А как же Бальзак? - решил настоять на своем Вадик. - Так трахаются извини меня. - Сколько? - Я насчитал до девяти, как сейчас принято говорить, раз в день. - И ты этому веришь? - Верю ли я? Да я сам это делал несколько раз. - Хватит врать. Бухгалтера не обманешь, - сказала главбух. - Ну восемь, - сказал Вадим. - Теперь будет девять. Так что ставь у кровати арифмометр. - Прекратите! - рявкнул директор. И добавил: - Здесь не бордель. Мы бы тоже трахались по девять, а то и по десять раз в день, если бы имели дачи на Клязьме в десять комнат, да отделанные буком или бамбуком. - Да с кондиционерами, - сказал парторг. - А что вы на меня смотрите? Я, что, по-вашему, сексом не занимаюсь? Люблю, как говорил Высоцкий, грешным делом. - Что мне будет? - спросил Вадим, - если скажу, как достичь и здесь благосостояния? Народ безмолвствовал. У всех всё уже давно было распределено между многочисленными родственниками и нужными знакомыми. Еще министр и его зам могут попросить какие-то должности для своих попугаев. Это еще не учитывалось. Ибо никто и не надеялся получить что-нибудь хорошее. Такое приятное, приятное. Только, как говорил Джек Николсон: - Одна работа и никакого удовольствия. Одна работа и никакого удовольствия. Одна...
- Я на тебе женюсь, - наконец сказала могучая Татьяна. - Не то. - Хорошо. Ты выйдешь за меня замуж. - Не то. - Тогда, что у нас остается? - Остается: выходи за меня замуж, - сказал Вадим. - Окей. Я согласна, - ответила Татьяна. - Позвоните в министерство и скажите... - Да что толку, если скажем! - зло воскликнул парторг. - Кто нас послушает. - Действительно, - сказал Аркадий, - что мы можем сказать? Хотим выпускать БМВ? - И добавил: - Для блатных. Нас пошлют очень далеко. - Ну, а что ты предлагаешь, конкретно? - спросила главбух. - Мы хотим выпускать... мы будем делать... - Ну, ты че тянешь кота за хвост?! - спросил директор. - По рогам хочешь. - Да говори ты, мать твою! - сказал парторг. - На самом деле, Вадим Григорьевич, скажи, что ты, блядь, телишься, - мягко сказала Татьяна.
- Позвоните, я сам скажу, - Вадим через комнату пошел к вертушке. - Назад! - сказал Аркадий. - Я сам. С какой стати они ему так поверили? Удивительно. Ну, что может предложить какой-то охранник? Магия. Поверил же Царь Египетский, что Моисей может открыть ему истину. Вроде бы: - С какой стати? Какой-то раб, и вдруг знает, как спасти всех? Да не может быть. Оказывается, может. - Говори, я позвоню. Честно, - сказал директор. - Нам все равно деваться некуда. Тут легкий выбор. Или по миру пойдем, или станем приличными людьми. - Да, говори ты! - не выдержал Юрий Владимирович. - Я боюсь, вы будете смеяться. - Хорошо, напиши на бумаге. А я буду звонить и прочитаю, - и еще не прочитав, что там написал парень, директор связался с министерством. - Хай! - Хай. - Ты чего звонишь по ночам, Аркадий Ильич? - спросил министр. Он тоже был весь в поту, несмотря на работающий кондиционер. Шел ожесточенный спор, кому отдать производство Харлеев Девидсонов. Американцы, наконец, раскололись, и в честь отмены поправки Джексона-Веника решили дать нам право на производство этих легендарных мотоциклов. В финал этого спора вышли два города. Калининград и Новосибирск. Возникла угроза, что эти города станут врагами на веки вечные из-за этих мотоциклов. Одни доказывали, что давно в душе байкеры. И без Харлеев Девидсонов им никак не обойтись. Другие говорили, что будут плакать всю жизнь, если это великолепное современное производство отдадут в Калининград. Тем более: - Куда им ездить? Кругом граница! - И так далее. - Ты не вовремя позвонил, друг, - сказал министр, - у меня важное совещание. - Да я только хотел сказать два слова, - Аркадий взял в руку бумагу с запиской Вадима. - Ладно, говори, и спокойно ночи, - ответил министр. - Эта... - Что? - Сейчас, сейчас, - директор завода тыльной стороной ладони протер глаза. - Сейчас, сейчас. - Да рожай ты, в конце концов! - повысил голос министр. - Ну, эта, мне ничего не остается сказать, как...- он еще раз прочитал: хочу выпускать Харлеи Девидсоны.
- Да какай ты, мать твою, Аркадий Ильич. Проси, не бойся. - И со смехом добавил: - Получишь все, что попросишь. - Хочу выпускать Харлеи Девидсоны, - сказал, наконец, директор. - Что ты сказал? - министр быстро вынул сигарету из пачки Мальборо. Сын присылал из Америки. - Хочу... - Ну, это-то я понял. Дальше что? Мне послышалось, что ты хочешь получить американский конвейер. - Ну да. - Зачем? - Чтобы эта... производить Харлеи. - Ты хочешь, чтобы тебе отдали первый после отмены поправки Джексона-Веника конвейер? Ты в своем уме? У нас тут из-за этого конвейера уже началась Куликовская Битва между городами-побратимами, а ты хочешь забрать его себе? - Да, - спокойно уже ответил Аркадий. А чего уж теперь? Больше, как говорится, терять и нечего. - Это шутка? Хорошо, ты получишь свой разнос. А возможно, слетишь и с должности за глупые звонки по ночам. А сейчас мне некогда. Дела. - И Аркадий услышал в трубке похоронный звон. - Что? - Как? - сразу набросил на него парторг и главбух. - Ва-дим, - простонал директор, - подай, сука, мне валидол. Кажется, это конец. - И добавил: - Друзья мои, выбросите этого гада с балкона. - Зря конечно, - сказал парторг, - не надо было. Да нас скорее самих сожрут живьем, чем дадут это производство. - Да-а, - протянула Татьяна, - а хорошо бы было. Какая жизнь-то началась бы счастливая! - Мечта поэта, - сказал парторг, и кажется, без иронии. А какая ирония, если все счастливы? Никакой. Так только, дружеские шаржи. Только Аркадий Ильич молчал. Он сидел в кресле и держался левой рукой за сердце. В правой держал рюмку коньяка. На всякий случай. - Если совсем станет плохо, - сказал он перед этим, - выпью и умру. И да: прошу простить меня всех. Забудьте, если думаете, что посылал вас куда подальше слишком часто. Хер с ними. Тебя, Вадим, я бы назначил начальником охраны. Спасибо тебе за твою великолепную идею. Но это так, мечта. А сейчас, скотина... - Он не договорил, зазвонил телефон. Аркадий Ильич дотянулся до трубки, потом сказал: - Вас не понял. Прошу повторить. - И еще раз: - Вас не понял, прошу повторить. - И положил трубку на место. Никто не решился опять начать расспросы: - Что, как? - Ибо зачем? Сам хочешь попасть в расстрельный список? Нет. Ну, и молчи тогда. - И да, Вадим Григорьевич, принеси сюда, пожалуйста, бутылку Хеннесси из моего сейфа, - сказал Аркадий Ильич, вставая с кресла. - Так что? - спросил парторг, - никого не снимут? - Снимут, но пока не расстреляют, - сказала Татьяна. - Конечно, жаль, - добавила она. Директор медлил. Пока не хотел говорить правду. Ждал бутылку Хеннесси. И только когда коньяк разлили по рюмкам, выпили, он сказал: - Нам дали завод. - Какой? - спросила Татьяна. - По производству противотанковых снарядов? - спросил парторг, открывая маленькую шоколадку. - Наверное, теперь уже будем производить сами танки, - сказала главбух. - А про Харлеи ничего, что ли, не сказали? - спросил Вадим. - Про Харлеи? Отчего же, сказали. Сказали, что американский конвейер по производству этих легендарных мотоциклов отдают нам. Министр так и сказал: - Во избежание многовековой вражды между Новосибирском и Калининградом, получите. Харлеи Девидсоны теперь ваши. Приказ, так сказать, уже подписан самим Президентом и Председателем Правительства. Мной тоже, разумеется. И добавил: готовь ящик Хеннесси. Все очень обрадовались. Разбили все окна в заводоуправлении. Потом выбросили со второго этажа всю мебель. Да кому теперь нужна эта рухлядь. Как и предсказывал Высоцкий: - Ох, где был я вчера?!
Бой между Вдовой и Лидией Заречной начался. Многие, особенно те, кто стоял с шампурами и пивом, думали, что Лидия Заречная это Вдова. И наоборот. И действительно Вдова больше походила на женщину видавшую виды. И жаждавшую новых. А негритянка на покойника. И это как-то сближает в глазах людей с шашлыками и пивом Вдову и покойника. Черт знает что! Видимо, они никогда не представляли себе Богатую Вдову. А где ее увидишь? Я имею в виду раньше? В оперетте? Так это только в Москве. Да и то билетов не достать. Бой уже шел, а ставки еще принимали. Две дамы бегали между кассами и рекламировали то одну, то другую претендентку. Ни про Катю Русакову, по кличке Норма Джин, ни про Люду, под псевдонимом Учительница, пока что не говорили ни слова. Вдруг опоздают. Но еще не сняли с соревнований. Решили: подождем до конца этого боя. В случае чего, выйдет кто-нибудь на разогреве, решили организаторы. Имеется в виду под их именами. Галя хотела продавать здесь флорентийские стейки, но не пробилась финал. Все места захватил Резо. - Падла чуркистанская, - только и сказала Галя. Она хотели привлечь к этому делу Дашу и Софию, но нигде не могла их найти. Теперь она рекламировал своих подруг. Вместе с Олесей. Одна одну, другая другую. Откуда взялась Олеся Галя так и не поняла. - Я думала, тебя убили. - Да? А я не знала, - посмеялась Олеся. Но как-то печально. - Наверное, все жалеет о немце, - решила Галя. Но дело было не в этом. А в том, что Олеся была вернувшимся на землю покойником. Оказывается, покойники сначала жалеют о том, что они уже не люди. Потом не то что привыкают, а просто понимают, что это состояние, или лучше сказать, воплощение, ничем не хуже. Не хуже, чем быть человеком. Даже лучше. Собственно ее интересовала только одна идея: - Сможет ли она делать детей? - Думала, что нет, не сможет уже никогда. Но потом решила сходить к гинекологу, узнать, что к чему теперь. Но не дошла. Уехала в лес с таксистом. А через неделю соленых огурцов захотелось. Посоветовали малосольные. Сейчас шли малосольные. Лето. Не помогло. Пришлось делать аборт. А на аборте уж сказали, что у нее все работает, как часы. - Вот ведь, - сказала она, через три дня зайдя в бар к Гале после больницы, - а этот немец, видимо, не поверил. - Чему? - Что чему? - Чему, говорю, не поверил? - спросила Галя. - А! Я ему говорю, что рожу хоккейную команду, а он: - Хочу футбольную. - Ну, они немцы, сама знаешь, помешаны на футболе. А я, собственно, не поняла, говорю: - Хочу хоккейную! Ну, слово за слово, и он подумал, что много я родить не могу. А ведь на самом деле в хоккейной команде народу-то больше. - Он просто подумал, что ты хочешь рожать русских, а ему нужны немцы. Бытует мнение, что русские любят хоккей, а немцы футбол. Хотя я еще не встречала людей, - Галя поправила очки в узкой черной оправе, - которые любят хоккей. И знаешь почему? - Почему? - Шайба - она же маленькая! Летает по льду - не уследишь. В принципе, я не советую тебе переживать. Немцы тупорылые. Такие же, как их машины. - Я его люблю, - заплакала Олеся. - Ну, тогда не надо было трахаться с таксистами, - ответила Галя. - Так я же просто на прощанье. - Чтобы потом, в Бюргерландии было, что вспомнить? - спросила Галя. - Не в этом дело, - все еще плача, ответила Олеся, - но надо же о чем-то думать, когда трахаешься всю жизнь с одним и тем же человеком! - Логично. Может быть, мы еще отобьем его у Нинки. - Как? - Ну, приедут же они сюда когда-нибудь. - Не, не приедут! - зарыдала Олеся. - Почему ты так уверена? - спросила Галя. - Да хер ли здесь делать?! - и пышная блондинка завыла, как дикая волчица. Может лучше, как белая медведица? И то, и другое подходит. Но скоро Олеся успокоилась. Ведь она была покойником. Они выпили и решили заняться рекламой ставок на предстоящей Битве на Клязьме. Как они ее называли. - Ставьте на Норму Джин, - говорила Олеся. - А кто это? - спрашивали ее.
- Помните? - отвечала пышная блондинка. - И поднимала вверх воздушное платье, как будто снизу дул ветер. Все удваивали ставки. А Галя рекламировала Дашу, изображая скромную учительницу русского языка и литературы, которую фотографируют ученики в лесу, когда она осталась один на один с шофером. Как? Просто показывала фото с голой, стоящей на коленях Дашей. Мол, вот так это было. Ставки тоже увеличивались в два раза. Таким образом, карманы у Гали и Олеси были набиты деньгами. Хотя они делили выручку с кассирами. Так сказать, откат - он и в Африке откат. Так говорила Галя Олесе, которая не понимала, почему надо делиться калымом с кассирами. - Мы и так имеем больше, чем этот недоделанный Резо, - сказала Галя, показывая рукой на многочисленный дымки в лесу. Между прочим, этот Резо приходил накануне к Гале в бар, и предлагал совместный бизнес. Но ставил невыносимые условия. А именно: - Шашлыки в СВТ, - имеется в виду санаторий им. Вилли Токарева, - общие, но и бар они выкупают на двоих. - И это еще не все, - сказала Галя. - А что еще? - спросила Олеся. - А что ему еще надо, чурке? - Секс? - Конечно. - Ну, иногда-то, наверное, можно? - осторожно спросила Олеся. - Не иногда. - А как? - По требованию! - Секс по требованию, - повторила Олеся. И добавила забывшись: - Это мне нравится. А действительно, что плохого? Это, как в маршрутке: - Можно сейчас? - Прямо здесь? - Разумеется. Ведь удобно же и культурно. Тем более, запрещено правилами. А так по правилам можно только на остановке. В данном случае дома в постели. А если пойдешь вместе с женой в лес гулять, так она ни в какую. - Если уж так хочешь, - говорит, - трахай вон пенек. А то он не понимает, что ему тогда делать! - еще добавит. - Придем домой, трахай, сколько хочешь, а здесь нет. - А если бы так же говорили водители маршруток? Что бы тогда было? Никто не стал бы на них ездить. Это однозначно. Все должно быть чинно, благородно, по требованию. Они пересчитали деньги. - У меня девяносто тысяч, - сказала Олеся. - У меня сто, - сказала Галя. - Ну, оставь себе десять. - Зачем, не надо. Разделим и эти десять. Или возьмем пару больших плетеных бутылей Киндзмараули и пойдем вниз? - Куда столько? Они же по пять литров? - Да. Нальем кому-нибудь. - Может быть, оставить денег на шашлыки? - спросила Олеся. - Не надо. Так возьмем, - ответила Галя. - Да? Ты думаешь, он даст? - А куда он денется? А-то ему дала? - Да? - Да. - Прямо в баре? - Ни за что! Мы прошли в банкетный зал. - Зачем же ты это сделала? - Надо же было узнать, на что он способен. - Ну и? - Да ничего особенного. Как все. Я ему сказала, что больше не дам. - То есть, сейчас он нам отдаст шашлыки за прошлый раз? - Разумеется. - Я бы так не смогла. Лучше расплатиться сразу. - Иногда имеет смысл оставить за собой выстрел. Они спустились вниз, и стали смотреть бой Учительницы, которую многие почему-то называли Грейс Келли, и Лидией Заречной. - Смешнее всего, - сказала Галя, усаживаясь с шашлыками на газету, - никто не понял, что мы рекламируем не тех боксеров, которые сейчас бьются. - Ты думаешь, они ставили на этих? - спросила Олеся. - Впрочем, я тоже так думала. Они рассмеялись.
Глава Четырнадцатая
Боксерша Семена была красивая. Ее сросшиеся брови и пухлые губы заставляли многих проходивших мимо зрителей боксерского поединка оглядываться. - Где он только ее откопал? - сказал Вадим Григорьевич. - Редкий экземпляр. - Певица из клуба, - сказала его жена, Татьяна. - Похожа на эту, как ее?.. Ну, актрису из кино про целину. Не пройти, не проехать... - Дальше забыла. - Как в Москве, - сказал Юрий Владимирович, второй по количеству акций акционер ЗДХ. Здесь буквы стояли хоть и не по порядку, но зато звучание этой последовательности было похоже на прежнее. Завод Дэвидсонов Харлеев. В принципе все понятно. - А что в Москве? - спросил Аркадий Ильич. Он так и остался директором. Но теперь уже не завода, а акционерного общества. - Так это, народу и машин стало столько, что ни пройти, ни проехать. - И добавил: - Как раньше в нашей деревне. - И процитировал, как помнил: - Ни пройти, ни проехать, не спрятаться вдалеке от придирчивых глаз. - В общем, много Харлев в деревне у нас, - добавил Вадим. - Это что, ирония? - спросила Татьяна. Проблема для местного населения была в том, что процентная ставка за кредит на новый мотоцикл была очень высокой. Сто процентов в год. Все обвиняли главного бухгалтера. Мол, гребет деньги лопатой, а ей все мало. Ну, разве бывают в мире такие процентные ставки?! - Так это же в рублях, идиоты! - отвечала Татьяна Федоровна. - А что с этим рублем будет завтра, никому не известно. - За такие слова, - ответил ей парторг, - раньше ставили к стенке. - Да заткнись ты, демагог, - говорила ему Татьяна. - Лучше ответь, откуда ты взял денег на двадцать процентов акций ЗДХ? А Юрий Владимирович отвечал спокойно: - Снял со счета на Каймановых Островах. - На самом деле все понимали, что за парторгом кто-то стоит. И скорее всего, это золото партии. За Аркадием Ильичем деньги министерского начальства, за Татьяной - хозяйственники, директора трестов, ДСК и лесхоза. За кем-то должна была стоять Пятая Колонна. Никто не мог понять, почему она не вмешалась в дележ акций завода. Но уже гадали, кто дал денег бывшему главному инженеру завода Виталию Романову. Иностранцы или он и представляет теперь здесь Пятую Колонну. Вроде бы чего проще: посчитали, сколько у него акций, и все поняли. Нет, оказывается, посчитать все акции было невозможно. Татьяна даже постриглась наголо, чтобы понять, как это возможно. Как может быть, что посчитать все количество акций нельзя? Кто-то посоветовал ей сходить к экстрасенсу. Ну, и тот посоветовал ей отрезать ее прекрасные, черные, как у цыганки, длинные, до самой задницы, волосы. - И тогда я пойму, вы считаете, сколько всего акций выпущено? - Однозначно, - ответила Даша. - Ибо она была единственным в этом городе экстрасенсом внушающим уважение. И действительно, Татьяна поняла, что Виталий Романов является ставленником иностранного капитала. - Все-таки американцы сумели влезть к нам в жопу, - сказала Татьяна на общем собрании. - Надо было брать Виталия в долю, - сказал Вадим. - Тебя забыли спросить, - ответил Юрий Владимирович. - Ну, теперь сосите, - сказал Вадим. - Он нас сожрет. - Да прекратите вы пороть чуть! - рявкнул Аркадий Ильич. - Так и так бы пришлось впустить владельцев завода Харлеев в Америке. Таково требование ВТО, в которую мы вступили. Хотя я сам ненавижу этого Романова. Царь, мать его. Раньше, когда здесь выпускали хер знает что, и хер знает для кого, Романов часто врывался в кабинет к Аркадию Ильичу и орал, что не надо директору завода лезть в производство. - Я здесь командую! - вставая, рявкал Аркадий Ильич. А Виталий отвечал: - Здесь да, - он обводил рукой кабинет, - А на производстве я. Я - царь и бог! В цехах. - А их было не меньше ста. Можете себе представить его претензии. Татьяна вычислила даже, что пять процентов акций находятся у бандитов. А конкретно: - У Колобка! - Уж и так и так пробовали. Не отдает. Вроде бы хотели отнять через суд. Подписали непобедимого адвоката Семенова Семена Семеновича. - Ничего нельзя сделать, - доложил тот. - Хотя у него пять процентов акций старого завода, по закону он имеет право и на пять процентов ЗДХ. А то и больше. Может быть, даже на десять. Ну, на десять - это я загнул. Семь - это его процент. - Все ахнули. Это сколько же денег может оказаться в руках какого-то ебаного Колобка?! - Теперь не раньше, - сказал Аркадий Ильич, - блатные теперь нам по барабану. Мы в ВТО. У нас на заводе мировые технологии. Отменили поправку Джексона-Веника! А тут: - Колобок! - Пошел он на хуй. - Действительно, - поддакнул Вадим Григорьевич, - нам его помощь больше не нужна. У нас профессиональная охрана. Все согласились. Но некоторые все же почесали лбы.
Все стало более-менее понятно. Только держателя акций Пятой Колонны так и не удалось определить. - Замаскировались капитально, - сказал Вадим. - Да, - подтвердила его жена, главбух Татьяна Федоровна. - Может, лучше и не копать. - Конечно, - сказал Вадик. - Я только боюсь, как бы при таком тайном распределении акции нас вообще не выжали с ЗДХ. Вот в чем дело, милый мой. - Думаешь, это может случиться? - Если раньше нам приходилось отдавать этой Пятой Колонне большие, и, как я теперь понимаю, даже неизвестные мне суммы, то теперь, при такой тайном распределении акций, вообще надо ждать самого худшего. Сожрать могут полностью. - Зачем? - спросил Вадим. - Они сами не умеют работать. Им только деньги давай. Кто-то должен реально работать на заводе. Чем мы хуже других? Ты - хороший бухгалтер. - Ты так считаешь? - Иначе бы я не вышел за тебя замуж.
- Ах ты мой птенчик! И да: раздевайся. - Прямо здесь? - А в чем дело? Сейчас все так делают. Пока дойдешь до кровати, пока доедешь домой! Зачем терять драгоценное время.
Они не делали больших ставок на Вдову и на Лидию Заречную. Ждали. Точнее, они уже сделали ставки на Норму Джин, а именно на Катю Русакову, и на Грейс Келли, то есть на Люду. Можно было сделать новую заявку вместо так и не подтвердивших свое участие боксерш Даши и Софии. Но они решили пока ничего не менять. Пришла информация, что Грейс Келли будет драться с победительницей этого, идущего сейчас боя. Аркадий Ильич рассердился. - Надо было выпустить программку, - сказал он. - А то Семен, мать его, заявил нашу боксершу под именем Грейс Келли. Кто там ставки принимает? - Действительно, - сказал Вадим, - получаются две Келли. - Видимо, предыдущая заявка уже не действительна. - Бардак, - сказал Юрий Владимирович. - Так нельзя делать. Опять принесли информацию, что боксерша будет выступать под именем Грейс. Просто Грейс. Без Келли. - Они хотят окончательно запутать народ, - сказал Аркадий Ильич. - Зачем? Уму не постижимо! - Да все равно никто ничего не понимает, - сказал бывший парторг. - Одни ставят на белых, другие на красных. В этом нет ничего особенного. Народ привык. Других цветов он не различает. - Это наша боксерша, - сказал Аркадий Ильич, - мы должны на нее поставить. - И добавил: - Предложите Романову пари на пять процентов акций. - Вы с ума сошли! - воскликнула Татьяна. - Это такие деньжищи. - По проценту с каждого, - сказал Аркадий. И добавил: - С меня два. - Меня вы тоже посчитали, - сказал Вадим, - а у меня нет своих акций. - Зато у тебя есть жена. - Хорошо, - сказала Татьяна, - играем. Романов согласился. Видимо, иностранцы уже дали карт бланш на этот случай. - Они ждали нашего предложения, - сказал Юрий. - Это подозрительно. - Думаю, они идут на риск, - сказал Вадим, - им нужны акции. - Да, - сказал Аркадий, - я уже знаю, что они усиленно ищут Колобка. - Да разве он отдаст теперь свои акции! - Отдаст, не отдаст теперь уже не важно. Он уже отказался. А теперь он заказан, - сказал директор.
Тем не менее, пари не состоялось. Татьяна подумала и решила, что это через чур, ставить акции не понятно на кого. - Мы договаривались, не ставить акции вообще, - сказала она. - Лучше я поставлю на нашу боксершу свой коттедж. - Коттедж им не нужен, - сказал парторг. - Сарай недоделанный. - Им нужны замки. И то не здесь, а в Испании. Зачем они так рисковали? Зачем играть на дом, на акции? Ну, во-первых, большие ставки в другой валюте не принимались. А во-вторых, так делали все. Как-то: - Пушкин. Играл на свои книги. Достоевский - то же самое. Лев Толстой - играл на свою Ясную Поляну. Так, со стороны-то, конечно: - Зачем это надо? - Но, видимо, точнее, очевидно, людям это нравится. Рискнуть - так рискнуть! А шулера этим пользуются. Шулера и Случай - Бог законодатель. Путаница с именами, конечно, не является шулерством. Народ действительно различает только два цвета. Не обязательно красный и белый. А может быть, как японцы: - Черный и белый. Или, как хохлы: - Синий и желтый. - Это по Михаилу Булгакову. А так-то, в настоящее время: - Оранжевый и красный. Есть другой способ изменить исход поединка в свою пользу. А именно: - Заставить проиграть того, кто может выиграть. Можно взять заложника, близкого по духу боксеру. Например, его любовницу или еще лучше жену. Или мужа. Или - второй способ - не допустить возможного победителя до боя. Как это пытались когда-то сделать с Мавериком. И здесь был применен этот второй способ. Для этого коттедж в СВТ был разобран. Да просто разобран до досточки. Вдова со своим хитрым умом выдала гипотезу, то есть предположила, что Воланд, Коровьев, Кот и остальная свита Воланда не зря боролись за квартиру Степы Лиходеева. А именно: - Можно иметь СВОЁ пространство в ДРУГОМ пространстве только при условии, что это другое пространство ОБОЗНАЧЕНО. Попросту говоря, должен быть дом или квартира там, в другом месте. Недаром в древности долго выбирали места для поселения. Искали положительную энергетику. Некоторые до сих пор думают, что положительная энергетика означает, отсутствие отрицательной энергетики. Нет, это не так. Ибо можно разрушить любую положительную энергетику. Искалась ДВОЙНАЯ энергетика! В таком случае пришельцы из другого мира просто селятся РЯДОМ с вами. Живут, так сказать, за стенкой, а вашу жилплощадь не трогают. Видимо, в квартире Степы Лиходеева такого деления не было. И... и прошлось его переселить в другое место. Хотя здесь возникает противоречие. Ну, как это не было? Видимая часть дома это уже деление. При условии, что в этом же доме есть и невидимая часть. Не будем сейчас в этом разбираться. Важно, что и предположила Вдова, без видимой части дома не будет существовать и невидимая часть. И это сработало. София со своей боксершей и Даша со своей не смогли вернуться после того, как дом был разобран. Ведь возвращались они в невидимую часть дома.
Впрочем, это только попытки как-то обосновать, объяснить исчезновение некоторых героев. И обратное их возвращение неизвестно откуда. Ведь сами герои с этим никогда не согласятся. Не согласятся потому, что в одном времени они не помнят о другом. Поэтому можно сделать вывод, что ничего такого и не происходит. А что тогда происходит? Татьяна Федоровна, Аркадий Ильич, Юрий Владимирович, Вадим Григорьевич хотя и рассуждали о перемещении, перезаявке ставок с Люды и Кати Русаковой на уже идущий бой, или на бой с участием своей боксерши, которую они между собой для ясности прозвали:: - Агроном из Прохоровки, - это было невозможно. На этом и было основано жульничество. Хотя жульничество это, конечно, не правильное слово. Жулить можно понемногу. А здесь затевалась компания по отъему акций ЗДХ у старослужащих, законных акционеров Завода. Такое же неправильное, как Прохоровка. Потому что в Прохоровке мы сражались с немецкими танками, а это дело было в Пенькове. Там мы сражались за... За что мы там сражались? А! За свободную любовь. Не вышло. Как всегда. Как обычно. Хотя кого интересует, за что вы обычно сражаетесь? Никого. Здесь дрались по новой женской олимпийской системе. Шесть раундов по шесть минут. Чтобы потом не спорили, кого засудили. А то чуть что: - Я бил, а очко дали ей. - Теперь все будет ясно, - сказала Галя, уже в какой раз наполняя стаканы Киндзмараули. - Как это? - спросила Олеся. - Кто не сможет сам выйти с ринга, а только выползет, тот проиграл. Или упал в реку. - И это правильно, - сказала Олеся. - Да, правильно! Кстати, - добавила она, - почему это вино на меня не действует? - Ты привыкла к самогонке. - Уже давно не пью самогонку. - Шучу. Просто они налили сюда Саперави вместо Киндзмараули. Резо компенсирует затраты на откаты. Саперави ведь это вода для верблюдов в пустыне, - сказала Галя. - Правда? - Конечно. Раньше верблюжатники всегда брали в пустыню воду, разбавленную на одну треть вином. Этот коктейль и стали называть Саперави. Вода, чистая вода, только дезинфицированная от микробов. Ты знаешь, что в воде есть микробы? - Нет. - И знаешь, почему ты этого не знаешь? - Почему?
- Потому что ты никогда не пила чистую воду. - Да, я пью только вино. Как верблюжатники. Хотя обычно... - Меня не интересует, что ты делаешь обычно. - Давай сделаем ставку на какую-нибудь... - Хорошо. На кого? Может быть, мы заключим с тобой пари? - Не стоит. Я поставлю на Лизу Заречную, - сказала Олеся. - Точнее, на Лидию. Вот имя! Откуда только откопали. - Почему? - Она двигается с большим трудом. Думаю, скоро свалится в воду. - Зачем тогда на нее ставить? - удивилась Галя. - Думаю... думаю, она притворяется. И знаешь почему? - И не дождавшись ответа, добавила: - Негры не устают. - Ты права, между прочим. И знаешь почему? Вдова ее купила. - Точно! Договорной матч. - И Олеся, как угорелая начала кричать: - До-говор-ной мат-ч! До-говор-ной мат-ч! - И так далее. - Сядь, - Галя потянула новую подругу за платье. - Почему? Я хочу знать правду. - Мы и так ее уже знаем. Зачем ее всем рассказывать? - Да? Пожалуй, это логично. Мы должны воспользоваться своим правом на знание правды. Они поставили все деньги на Вдову. Ставка была принята, и тут же по всем громкоговорителям объявили: - Ставок больше нет. Ставок больше нет. Последний раунд. - Че, последний раунд остался? - спросила Олеся. - А ты не знала? - спросила Галя. - Нет, Если бы я знала, не стала бы ставить все деньги на этой бой. - А ты поставила все? - Так я тебе их отдала? Ты сколько поставила? - Сто тридцать тысяч. - Это все? - Ты что, пьяная? Конечно, нет. В конце раунда Вдова упала. Но не от удара Лизы... Лидии, прошу прощенья, Заречной, а от усталости. Ее с трудом подняли, и объявили победительницей Лидию. - Я ничего не поняла, - сказала Олеся. - Что там было? - Надо было садиться ближе, - сказала Галя. - Я тоже ничего не видела. - Ну, мы проиграли или выиграли? - спросила Олеся. - Конечно, проиграли. - Совершенно ничего не понимаю. Зачем тогда мы играли? Матч был действительно договорной. Многие об этом догадывались. Точнее, не догадывались, а знали. Именно, знали. Потому что сама Вдова распустила слух через своего брата Лео, что она выиграет. Она договорилась с Лидией Заречной. Лео не только разболтал эту информацию директору ЗДХ, когда тот заходил обедать, но и сам поставил все свои деньги и деньги акционеров санатория на Вдову. Потом Лео подумал, что это ловушка. Ибо он узнал, каким-то образом, что менеджером Лидии Заречной, негритянки из Москвы, является бывшая жена мэра, Анна. Она тоже иногда называла себя Анна Лиза. Лео подозревал, что эта Анна связана с Пятой Колонной, но говорить об этом вслух боялся. Только он теперь знал, что договорного матча быть не может. Анна не согласится. Элен все выдумала. - Значит, она сама поставила на эту Лизу-Лидию Заречную. Могла бы сказать. Впрочем, тогда бы эту информацию узнали многие. Элен ввела в заблуждение всех. В том числе и своего брата. Но Лео разобрался и выиграл этот бой. Лука Лукич, чей миллион он тоже ставил, сказал, что: - Теперь всегда будет слушать Леонарда Сергеевича. - Ты и так бы меня слушал, - сказал Лео. - Эх ты, босота. - Что? - Я говорю: эх, ты, завхоз!
- А! Это точно. В связи с этим у нас проблема, - сказал Лука Лукич. - Кто-то разобрал наш самый большой гостевой дом. - Ты с ума сошел?! - не поверил Леонард. - Точно. Я видел собственными глазами. - Кому это понадобилось? Зачем? - У меня есть свое мнение, но я не хочу его высказывать, - сказал Лука Лукич. - Отчего же, я тебя слушаю. - Нет, нет. - Скажи.
- Я стесняюсь. - Говори! - Хорошо. Только вы не смейтесь. Хорошо, я скажу. Среди отдыхающих ходил слух, что в этом доме... - Что? Черти водятся? - улыбнулся Леонард Сергеевич. - Не то чтобы черти. Говорят, там иногда появляются... - Что? Точнее, кто? Привидения? Дом с привидениями? Это был дом с привидениями? Тогда очень жаль, что его разрушили. Мы могли делать на этом доме большие деньги. Леонард приказал собрать дом за одну ночь. - И, - добавил он, - за один день. - Это слишком быстро, - сказал Лука Лукич. - Никто не сможет работать с такой скоростью. - Однако он все-таки нанял студенческий строительный отряд, который собрал весь дом за одну ночь, а днем установил мебель, телевизоры и кондиционеры. Они хотели поставить новую мебель, из карельской березы, но Лука Лукич их отговорил. Правда, с большим трудом. Они нашли эту мебель на его складе, и уже потащили к коттеджу, когда Лука Лукич проснулся и понял, что происходит. Он с ужасом схватился за голову. Эту мебель он получил за одну услугу, которую он оказал одному дипломату, когда тот отдыхал здесь с прекрасной телкой. Теперь этот дипломат был послом. Лука Лукич хранил эту мебель, как память о великом человеке. Так он думал по пятницам. А в остальные дни он мечтал поставить эту мебель в своем новом доме, и привести туда новую жену. Красивую, полную жизни, и немую. Примерно такую же жену, какая была у безного лейтенанта Дэна, друга Форреста Гампа. В общем, филиппинку. Но пока что у него была старая жена. И он ее любил. Поэтому вопрос о новой, о безмолвной филиппинке, мог решаться очень долго. Тем не менее, он хранил эту карельский гарнитур на случай ее появления. Кого? Новой жизни, разумеется. - Но, Лука Лукич, - мы уже почти все установили. Мебель собрана. - Придется разобрать, - Лука Лукич тяжело вздохнул. И добавил: - Это не очень трудно. Хуже было бы разбирать ее ночью. - Почему? - спросил начальник стройотряда. - Ночью темно, - ответил Лука Лукич. И добавил: - Тем более, к ночи меня, скорее всего, сняли бы с работы. - За что? Лука Лукич, - спросил Командиров, начальник студенческого строительного отряда. - Эх, милый мой, когда снимают с работы, уже не важно за что. Несмотря на эти трудности, работа была сделана вовремя, и студенты получили по тысяче долларов. Каждый. Леонард вроде бы заикнулся: - Че-то дорого. - Они сказали, что за меньшую сумму у них не будет работать голова. А без головы, говорят, работа будет сделана некачественно. Придется переделывать. - Так, может быть, за такие деньги стоило переделать? - спросил Лео, все еще держа ручку над бумагой и не подписывая ведомость на зарплату. - В стройотряде за эти деньги надо сорок дней работать. А тут - сутки! - Они говорят, сколько ни переделывай, толку уже никакого не будет. Ибо: надо сразу делать хорошо и качественно. - Ну что ж, кажется, это разумно, - сказал Леонард Сергеевич и подписал ведомость на сорок тысяч долларов. Подписал, хотя и думал, что Лука Лукич накинул десятку. - Но ведь это нормально, - решил Лео. - Это не два процента студентам, а остальное себе. Даша и Люда, София и Катя Русакова смогли вернуться. И как только это произошло, все забыли, что их здесь не было. Только у Луки Лукича осталась расходная ведомость на сорок тысяч долларов. Завхоз почесал голову, но скоро успокоился, ибо, как он установил: - Подпись под документом была настоящая!
Все ахнули, когда увидели, что на рейде появились две белые яхты. На одной голубыми буквами было написано: - Лев Толстой. - На другой розовыми: - Федор Достоевский. - Как?! Как, я спрашиваю, могут океанские яхты стоять в этой реке. Здесь мелко. - При современном развитии яхтного дела в России - всё можно, - сказал Юрий Владимирович. - Капиталисты, - резюмировал Татьяна Федоровна. - Докатились. - Доплыли, ты хотела сказать, дорогая, - сказал Вадим. - Думаю, у них просто автоматически регулируется глубина киля. Как только он задевает за дно, так немного поднимается. Благодаря чему яхта может плавать, как по морю, так и по мелководной реке. Не думаю, что это было так уж трудно сделать. Были бы деньги. А как говорится, они... - У нас есть! - добавила за мужа Татьяна. - Здесь дело не только в деньгах, - сказал Аркадий Ильич. - Важен смысл. - Действительно, - сказал Вадик, - кому это понадобилось здесь причаливать. Может быть, это Буковский? - А может, Березовский? - спросил Юрий. - Кстати, у нас есть оружие? - Если в санатории разрешить оружие, - сказал Аркадий, - всех когда-нибудь перестреляют. Это однозначно. Впрочем, я бы разрешил лук и стрелы. - Игра в индейцев? - спросил Юрий. - Нет, это уж слишком. Меня скоро хватит инфаркт от игры на тотализаторе. - Действительно, - сказала Татьяна, - как-нибудь обойдемся без лука и стрел. - Без лука и чеснока, - засмеялся Вадим. - Помолчи, пожалуйста, это не остроумно. - Она не любит шашлыки с луком, - сказал Вадим. Сказал, но не успел закончить свою мысль, так как получил по морде. Такую звонкую пощечину. Звонкую, но не тенором, а басом. Так что многие даже заткнули уши. - За что? - спросил Вадим. - Сам знаешь, - ответила Татьяна. - Нет, Я забыл. Напомни, пожалуйста. - Нельзя называть человека третьим лишним, если человек присутствует с вами в одной комнате, - сказала Татьяна. - Ах да! Я и забыл, - сказал Вадим. - Можешь ударить меня еще раз. - Она, знаете ли, это иногда любит. - И, естественно, получил еще раз. Даша и Люда были на Федоре Достоевском, и, следовательно, вышли на палубу в розовых купальниках. А София и Кити на Льве Толстом - в голубых. Почти все бросили смотреть бокс, и уставились на яхты и на девушек в голубом и розовом.
Глава Пятнадцатая
- Ах, эти тучи в голубом и розовом, - пропела Олеся. - Я лав ю. Все настолько были шокированы появлением яхт, что забыли, кто такие Лев Толстой и Федор Достоевский. А ведь это были боксерские клубы, на которые все ставили. Все и прибыли сюда, чтобы проиграть или, наоборот, выиграть, делая ставки на Федора или на Льва. Остальные девушки выступали, в общем-то, на разогреве. Даже Вдова с Лидией Заречной. Правда, в дальнейшем они предполагали принять участие и в боях за большие призы, в боях, где будут делаться большие ставки. Самой главной ставкой сегодня была неофициальная ставка на пять процентов акций ЗДХ. Кто ее выиграет, а потом поймает Колобка, и заберет его пять процентов акций, тот будет владеть контрольным пакетом акций ЗДХ. И, следовательно, сможет в дальнейшем диктовать свою волю всем остальным. А это очень важно. Сейчас уже начался бой боксерши Семена Валерьевича с Лизой-Лидией Заречной. И на букмекерском, то есть неофициальном, тотализаторе появилась сумма триста тысяч долларов. Кто ее поставил - не сообщалось, потому что это никогда не сообщалось. Ставку сделал Семен Семеныч - адвокат. Он только что прибыл вместе со своей женой и большим, на два с половиной кило, флорентийским стейком. Его жена, Лиля, никогда не мешала мужу наслаждаться. Более того, считала своей главной задачей, именно доставлять ему удовольствие. - Ведь он был всю жизнь несчастным, - говорила она. И добавляла: - Ведь он был капитаном милиции. Конечно, у нее и мысли не было насчет шведской тройки. В том смысле, что секс с другой девушкой у нее на глазах, конечно, не допускался. Мы же русские. - Пусть делает, что хочет. Лишь бы я не замечала, - говорила она. Семен Семеныч влюбился в Агрономшу. Здесь не надо путать Семена Семеновича - адвоката, и Семена Валерьевича - тренера женской команды по боксу. Можно, конечно, спутать, ну а что делать, если их уже назвали. Теперь менять имена поздно. Букмекер предлагал Семену Семеновичу, адвокату назвать его предмет Агрономом. - Понятнее будет, - сказал букмекер. - Может, тогда и боксерш будем называть боксерами? - иронично заметил адвокат. - Так и называют! - вдохновился букмекер. - Но не я. Ибо не могу потом, во время секса, сказать ей, что она боксер. - Почему? - Могут подумать, что она мальчик. А я этим не интересуюсь. У меня вообще, может даже инфаркт случиться от такого предположения. - Да кто так может подумать?! - не понял букмекер. - Она что ли? Она знает, кто она, мальчик или девочка. - Я могу подумать, - ответил адвокат.
И букмекер заткнулся. Боксерша - так Агрономша. - Мне все равно, - сказал он, - только писать трудно. Между прочим, перед идущим сейчас боем был еще один. К ним подошел один из судей и предложил вернуть свои деньги. К ним, я имела в виду, к Гале и Олесе. - Вы проиграли сто тридцать тысяч? Правильно? - спросил он. - Ну, а что если и так? - спросила Галя, и налила себе еще Саперави. - Вы можете отыграться, - сказал парень. - Тебя, как звать, мужик? - спросила Олеся. - Миша. - Миша? Послушай, как тебя говоришь, звать? Миша? Так вот, Миша, нам ничего не надо. - У нас все есть, - добавила Галя. - Впрочем, ладно, говори, что ты нам хотел предложить? - Вы можете выступить на боксерском ринге. И естественно отыграть свои деньги. Если продержитесь против Вдовы Элен всего один раунд. Всего три минуты, - сказал Миша. - А если нет? - спросила Галя. - Статус Кво. Все останется по-прежнему. Вы будете так же сидеть здесь на берегу и пить свое пиво. - Это Саперави, - сказала Олеся. - Хорошо, будете все так же получать... э... простите, будете все так же пить свое Саперави с шашлыками. - Если я правильно поняла, мы получим назад свои сто тридцать тысяч? - сказала Олеся. - Это в случае выигрыша. - А в случае проигрыша нам вернут только эти две пятилитровые бутыли с вином, - добавила Галя. - Не совсем так, - поспешил заверить подруг Миша. - При проигрыше вы получите еще шашлыки. - Мало, - сказала Олеся. - Вы получите две бутыли Киндзмараули. - Здесь тоже написано Киндзмараули. - А на самом деле там Саперави. - У вас будет настоящая Хванчкара. - Нет, нет, пусть будет Киндзмараули. - Хорошо. - Этого тоже мало, - сказала Галя. - Что еще вы хотите? - Миша, как официант вынул кожаный блокнот и золотой Паркер. - Я запишу. А то у вас слишком много желаний. Я могу не запомнить. - Почти все то же самое, - сказала Галя, - только и в случае победы прибавьте к деньгам вино и шашлыки. Должны же мы отпраздновать свою победу. - Вы и так много выпили, - сказал Миша, - неужели в вас может влезть еще? - Так это все выйдет во время боя, - сказала Олеся, и похлопала себя по животу. - Надеюсь, вы окажете мне эту честь участвовать в бою против Элен? - Да, - ответил Миша, - она хочет отлупить именно вас. - Я так и думала, - сказала Галя. - Со мной ей было бы не интересно. Я худая. А ей нужна груша, - Галя похлопала по ноге стоящую Олесю. - Я ей дам прикурить, - сказала Олеся и двинулась вниз, к рингу, вслед за Мишей. - Я буду за тебя болеть! - крикнула ей вслед Галя. - И да, - добавила она, - возвращайся. - Со щитом или на щите, - ответила Олеся, и продолжила свой путь. Олеся билась изо всех сил, и продержалась эти положенные три минуты. Да она не упала, но ни разу и не попала по лицу Элен. Точнее, Олеся падала много раз. Но судья ни разу не успел досчитать до десяти. Тучная дама поднималась раньше. Поднималась, и... и опять ждала ударов Вдовы. - Ну, ты и груша толстожопая! - только и сказала Элен в конце, и обняла Олесю. Нет, кажется, она еще добавила: - Приходи ко мне, если денег не будет. Я тебя возьму на пятьдесят тысяч рублей в месяц. Спарринг - партнером. Олесю отнесли на старое место. Она лежала на траве и блевала. Какой-то малыш, проходя мимо, спросил: - Че, тетя, не лезет? - Иди, иди отсюда, - сказала ему Галя, пересчитывая отыгранное бабло, - не видишь, это старое выходит. - Зачем ты ругаешь мальчика, - с трудом шевеля языком, сказала Олеся. - А ты знаешь, чего он хотел? - спросила Галя. - Хотел выпросить у нас бутыль Киндзмараули. - Все равно, дай ему стольник. Пусть купит себе шашлык, - сказала Олеся. - Пусть меня помянет. Ибо... ибо я скоро, наверное, умру. - Стольник мало, тетя, дайте двести. - Дай ему двести. Пусть обожрется. - Спасибо, - сказал малыш, - в следующий раз я буду за вас болеть. - И он убежал. - В следующий раз будешь болеть за Галю, - сказала Олеся. - А я больше в такие игры не играю. Ужас! Из меня жир вытапливается. - Че, больно? - спросила Галя. - Очень. Я даже не думала, что женщины могут так лупить друг друга. - Друг друга? - спросила Галя. И добавила: - Я что-то не видела, как ты ее била. - Отсюда плохо видно, - ответила Олеся. И добавила: - Может, я не попала ей по почкам, но, уверена, руки у этой Элен все в синяках. Ей все по рукам, по рукам! - В боксе по рукам не бьют, - сказала Галя. - Почему? - Бесполезно. - Да? А я не знала, - сказала Олеся. И добавила: - Шашлыки уже несут? - Несут, - сказала, оглянувшись, Галя. - Ну, тогда наливай. Попробуем, что это за Хванчкара. - Это Киндзмараули. - Хорошо, попробуем тогда, что это за Киндзмараули. - Поднимайся тогда, чего лежать, - сказала Галя. - Народу видишь сколько? Еще наступят. - Да, - сказала Олеся, поднимаясь, - как на пляже в Ялте. - Больше, чем на мотогонках. И да: что она тебе сказала? - спросила Галя. - Сказала, что если еще раз выйду против нее на ринг, она откусит мне ухо. - Ты ей сказала?! - Она мне! - Не ври, пожалуйста. - Не помню. Кажется, она предложила мне работу. - А ты? - Отказалась. Я ведь уезжаю в Германию, к моему мужу. Кстати, давай выпьем за моего Вальтера, моего любимого мужа, и за моих детей, Моих любимых детей. - У тебя есть дети? - Да, - и Олеся похлопала себя по огромному животу. - Ты что, беременна? - Да. - Серьезно? Как же ты тогда решилась выйти на ринг? - Нет, сейчас буквально, я не беременна. Но я знаю, что они уже там, - она похлопала себя по животу. - Запрограммированы. Такие прекрасные дети. Блондэ. Все блондэ. Человек семь или восемь. Впрочем, - сказала Олеся, - я знаю, он будет настаивать, чтобы я сделала целую футбольную команду. - А если Нина, которая с ним уехала уже наштампует сколько-то киндеров? - спросила Галя. - Ничего страшного. Возьмем их запасными. Между тем Агрономша выиграла уже два первых раунда. Агрономшей ее называли букмекеры, а официально она все-таки была объявлена, как Грейс Келли.
Два катера - розовый и голубой - направились к берегу от соответствующих яхт. Они стояли не рядом, а на концах буквы дабл w. Таким образом, Даша и Люда, София и Катя вышли на берег с разных сторон ринга. Букмекеры подбежали и приняли ставки. Даша поставила на Лидию Заречную, а София соответственно, на Грейс Келли. Правда, ей сказали, что это Агрономша. Правда, ей-то было все равно. Ее Кэт имела на ринге псевдоним Норма Джин. Это у Даши боксерша Люда имела псевдоним Грейс Келли. Пусть она и разбирается. Но всем бы, конечно, хотелось, чтобы Агрономшу из Пеньково называли Грейс Келли. Она была очень на нее похожа. Только брови были не выщипаны. Они были густыми, как у Горбуна Собора Парижской Богоматери, и сросшимися, как у Ричарда Львиное Сердце. Может быть, он был ее отцом? В том смысле, что пра-праотцом? Говорят, есть такие исследования, что можно узнать, кем были родители. Я знаю, что этой услугой воспользовалась Джо, ну, Джоана Роулинг, и оказалось, что ее пра-праотцом был Гарри Поттер. А говорили, что ее книги это плагиат древнескандинавского эпоса. Нет, оказалось семейная сага. Многие очень удивились, ознакомившись с этой информацией. Но не бывший парторг ЗДХ. Он сказал, что не видит в этом открытии ничего удивительного. Ибо, как он добавил: - Вышли мы все из народа. Дамы поставили по сто тысяч долларов. Но когда узнали, что уже бродит ставка в триста тысяч - ответили. И завертелось. Шел уже пятый, предпоследний раунд, и сумма букмекерских ставок достигла десяти миллионов долларов. Примерно столько же было поставлено в официальном тотализаторе. Некоторым может показаться, что это фантастически большие суммы. Да. Но не совсем. С чем бы сравнить? Ну, например, Люба Успенская заплатила за дом в четырех километрах от Москвы десять миллионов долларов. И это еще без мебели. Мебель, сад, речка встанут еще столько же. Даже без речки. Да обычный дом в деревне стоит уже два миллиона. Правда, рублей, а не баксов. Но, говорят, скоро рубль к доллару будут один к одному. Говорят, без Джексона-Веника это уже не проблема. Просто только нам это не очень выгодно. Тем не менее, многие надеялись здесь выиграть корову. В том смысле, что играли не просто так, ради развлечения, а надеялись поправить свое материальное положение. На самом деле купить еще корову, или купить, наконец-то, корову или теплицу. Может быть, даже трактор или новую тачку. Какой-нибудь Ленд Ровер или Ниссан Патрол, или Тойоту. Может быть, Мицубиси. Какой Мицубиси стоял раньше в Южном Порту! Так сказать, один на всю страну. А теперь он почти у каждого. Но не у всех. А хочется всем. Вот и идут они сюда, как на праздник. Выиграть Мицибуси Паджеро. Только на кого ставить? Даше предлагали прямо здесь в санатории открыть свое агентство по предсказаниям. Леонард сам предлагал. Но, разумеется, он должен быть в доле. Тогда она отказалась. Сейчас кто-то узнал о ней. Группа заводской администрации тоже решила обратиться к экстрасенсу. Татьяна сказала: - Вы как хотите, а я пойду к ней. И знаете почему? Розовые яхты просто так не зарабатываются. Уверена, без магии не обошлось. Ну, и все сложились по двадцать пять тысяч баксов, и направили к Даше Вадима Григорьевича. Но он вернулся ни с чем. - Что она ответила? - спросила Татьяна. - Сказала, что по ее предсказанию, она сама будет участвовать в бою на ринге. И, в таком случает, не может сообщать другим правду. - Ибо, - добавила она, - как заинтересованное лицо, я уже не вижу реального будущего. - Она так и сказала? - спросил Юрий Владимирович, бывший парторг: - Я не вижу будущего. Это что-то должно значить. - Так говорил... - Заратустра, - тут же подхватил Вадим. - Так говорил верховный жрец племени майя перед тем, как вырвать сердце у последнего человека, - не обращая внимания на попытку своего бывшего телохранителя залезть в пекло раньше него самого, - сказал Аркадий. И добавил: - Моя ставка сделана уже давно. С утра. И это Клуб... это Клуб... - Пожалуйста, рожайте, Аркадий Ильич, - сказал Вадим Григорьевич. - Пора определиться с будущим, Как говорил Говард Хьюз. - Я буду играть один. Никому ничего не скажу. - Как вам будет угодно, - сказала Татьяна. - Мы тоже сделаем новые тайные ставки. - Я свою ставку менять не буду, - сказал парторг. И добавил: - Вы думаете, в будущем медом намазано. Нет, я лучше останусь при своем прежнем мнении.
Даша и Люда, София и Катя Русакова только благодаря чуду смогли уйти с пляжа Покоя. Который они сами называли: - Маленькое Счастье. Дело в том, что агенты СС, секретной службы поймали Колобка, и три дня и три ночи пытали, как это у них принято. Они заставляли его копать могилу, потом Итальянец, которого не пытали, зарывал своего босса. Потом опять откапывал. Он боялся отказаться от этой работы, хотя его специально никто не пугал. А зачем? Действительно, и так все видно. Тем не менее, Колобок не сказал, где спрятаны его акции ЗДХ. Во время этих пыток к Колобка было только одно чувство. Чувство злости на Итальянца, который, как баран попался на приманку. Они сидели в мерседесе у кафе Охотник, когда к ним со стороны водительского окна, через которое курил Итальянец, подошли два высоких парня в одинаковых джинсовых костюмах. Колобок почти никогда не носил с собой оружия. Да и зачем? Итальянец официально считался его телохранителем. Водитель-телохранитель. Таких бандиты тогда выдавали всем выходящим на волю авторитетам. Сам Итальянец тоже сидел, но авторитетом стать не смог. Ибо поверил в Перестройку, и после Зоны открыл свою сапожную мастерскую. Это было в десять раз лучше, чем работать слесарем сборщиком на заводе. И в пятнадцать лучше, чем лекальщиком. Ну, а для вора это уже фаршмак. Теперь, то есть, когда стало понятно, что работать с прибылью нельзя, он мог быть только водителем у Колобка, своего бывшего друга. Которому даже как-то в голову не пришло идти после Зоны работать предпринимателем. Вроде бы: - А что уж тут такого позорного, работать предпринимателем? Но оказалось, что есть. Человека хоть раз поработавшего предпринимателем уже никогда не могли взять на работу в государственные структуры. Потому обычно владельцем мебельного салона устраивали свою маму, которой все равно. Прожила уж жизнь-то. Имеется в виду, если сами хотели в будущем устроиться на работу в налоговую инспекцию. Как сказал один председатель парламента: - Сколько мы ни принимай законов против социализма - бесполезно! Он от этого меньше не становится. - И приводил пример, что, мол, и воры тоже презирают бизнесменов. - Они навроде пидарасов у нас. Я так думаю, что и раньше так же было. При царе Горохе. Кто хоть полгода поработал сапожником, тот вором может стать только инкогнито. Это разные касты. Теперь я понимаю, почему раньше пионерам запрещалось ходить на рынок, смотреть, как люди там торгуют. Ведь это какой же стыд надо преодолеть, чтобы самому встать за прилавок?! Это какие же бесстыжие глаза надо иметь, чтобы выйти на рынок и продавать своего поросенка? Итальянец проклял Михаила Горбачева, объявившего народу, что он снимает с него это вековое заклятие: - Заниматься спекуляцией, А это не меньше, чем сломать берлинскую стену. Даже больше. Ведь как сказал академик Панченко: - Человек, покинувший свою общину - это Навозный Жук. И где конец, точнее, начало этого противоречия - неизвестно. Итальянец тоже понял, что докопаться до истины ему не удастся, и пошел водителем к Колобку. У него теперь была только одна надежда: - Стать авторитетом под чужим именем. - Как это будет, когда это будет - он не загадывал. Просто это была его мечта-идея. Как путеводная звезда. Как обезьяна для Чарльза Дарвина. Ведь известно, что многие врачи открывали свои пилюли и прививки, пробуя их на себе. Только тогда они решались прививать их детям. Как, например, вакцину от полиомиелита. И так далее. Так вот все, кто считал, что Чарльз Дарвин прав, верили, что сначала он смог превратиться в обезьяну, а потом опять стал человеком. Иначе, не опробовав на себе, как он мог быть уверен, что человек произошел от обезьяны? Некоторые до сих пор задают вопрос: - Почему тогда мы не можем этого сделать? - А так бы превратился в обезьяну и хер с ним с предпринимательством. Но на то он был и Дарвин, что мог это сделать. Ведь никто же мог открыть законы Ньютона, кроме Ньютона? Только у него была эта уникальная способность к открытию первого, второго и третьего законов Ньютона. Так и у Дарвина. Только на своем личном опыте можно убедиться, как оно все было на самом деле. В связи с этим можно сказать, что сам академик Панченко был еще тем Навозным Жуком. Не стал бы он говорить того, чего сам не проверил. Таким образом, и Итальянец в душе понимал, что он не меньший бандит, чем Колобок. Только доказать это после того, как побыл полгода навозным жуком было затруднительно. И он, конечно, шел на все тяжкие, лишь бы доказать, - самому себе, разумеется, иначе могли и грохнуть - что он понимает в этом деле больше Колобка. Вот и сейчас на предложение двух высоких мэнов в голубых джинсовых костюмах, ехать за ними, махнул рукой. Хотя Колобок с заднего сиденья сказал ему: - Не знакомые, не стоит ехать. - Ерунда. Ты знаешь, кто это такие? Галя из этого Охотника, - он показал на стеклянное крыльцо кафе, - подговорила их попугать нас. - И они согласились?! - удивился Колобок. - Так залетные бакланы. Решили по легкому бабла срубить. - А вообще, что они предложили? - спросил Колобок, все еще не решаясь дать отмашку, следовать за джипом голубых мэнов. - Большого осетра, что ли? - Однажды им уже дарили большого осетра. Такого большого, что он всю дорогу мотал хвостом из багажника тогда еще обычной Тройки. - Колобок ничего нового со своим умом придумать не может, - подумал Итальянец. И сказал: - Да какого осетра! Предлагают по дешевке такие же, как у них, джинсовые костюмы. - Чё, есть все размеры? - спросил Колобок. - Да какие размеры?! Я тебе говорю, что это фуфло. Галя, сука, наняла их, чтобы... - Чтобы грохнуть нас? - Да ты чё, в натуре, Колобок, такой напуганный? Просто хотят попугать. - Еще больше, чем сейчас? - спросил непробиваемый Колобок. И добавил: - Честно, мне страшно. Чё-то здесь не то. - И он бы не поехал. Но идея Итальянца, что можно снять с этих козлов их голубые костюмы, зацепила его. Так хотелось иметь такие же костюмы. В крайнем случае, можно и эти. - Ладно, поехали, - сказал он. - И да: проверь обойму. - Все в порядке. - Проверь, тебе говорю. - Что ее проверять? Патрон, что ли заслать в ствол? - Конечно! - А если выстрелит на ухабе? - У нас мерс. Он мягкий. - Итальянец промолчал. Впереди они увидели огни джипа. Итальянец так и не послушал Колобка. Пистолет его не был готов к бою. Они проехали мотодром, и свернули направо около больницы. - На кладбище падлы едут, - сказал Колобок. - Может, отстать? - Не бойся, сейчас разденем их, как лисы кроликов. - Именно так итальянец и сказал: лисы. Он даже хотел когда-то, чтобы его звали: - Лиса, - но это было бы не тактично по отношению к Колобку. И это еще, мягко говоря. И знаете почему? Потому что лисы - это шестерки. Они таскают по ночам, нет, не кур у предпринимателя, а корм для авторитетов в бур. Шоколад там, чай и сигареты. Сразу много нельзя, найдут при шмоне, поэтому лисы совершают свои рейды за колючей проволокой каждый день. Вряд ли лиса когда-нибудь может стать авторитетом. Но до кладбища они не доехали. Черный джип повернул на стрельбище. - Плохая примета, - опять попытался не идти на эту встречу Колобок. Да, чутье у него было. Да, иначе он бы не стал Колобком, владельцем пяти процентов акций завода харлеев. - Что плохого? - спросил Итальянец, и повернул к стрельбищу вслед за огнями джипа. - Да, конечно, стрельбище не кладбище, - сказал Колобок, - но все равно как-то связано со смертью. - Стрельба не смерть, - сказал Итальянец. Кстати, я уже говорил, но повторю еще раз, что Итальянцем этого парня прозвали за его светло-желтые, как у Штирлица, волосы. Один заезжий вор в законе, как-то сказал про него неизвестно в связи с чем: - Не похож на итальянца. - И, его тут же, после отъезда вора, стали звать Итальянцем. - Итальянец, да Итальянец. - С какой стати, уму непостижимо. Хотя я думаю, что все-то так делается. Никакой этимологии. Все наоборот. Как только Итальянец с пистолетом в руке вышел из машины, на него направили пистолет. Он вроде бы дернулся взвести свой ТТ, но рядом с ухом тут же просвистела пуля. Выстрела не было слышно. - С глушителем, - сказал парень в голубом джинсовом костюме, и показал свой Глок сорок первого калибра. - Так что не суйся. - Итальянец покорно отдал свой пистолет. Они сразу сказали Итальянцу, что им нужно. - Акции ЗДХ. - Тащи сюда своего босса, - сказал второй. Но Колобка не было в машине. - Убежал, гад! Колобок оказался очень шустрым. - Такого бы лиса не съела, - сказал один из киллеров. Они бегали за ним пол лесу с фонарями целый час. Наконец, поймали. Итальянец был в это время прикован наручниками к рулю мерседеса. Колобок оказался крепким. Даже сам Итальянец просил его отдать акции. Нет. Нет и все. - Это не Колобок, а алмаз, - сказал киллер. Кстати эти высокие голубые ребята просили называть их: - А и Б. - Просто и хорошо запоминается, - сказал А. - Вам не придется долго ломать голову, вспоминая, кто вас грохнул, - сказал Б. Они решили оставить Колобку его акции. Не пропадать же добру. Но взамен попросили об одной услуге. - Вы, ребята, должны задержать одну парочку, - сказал А. - Точнее, две парочки, - добавил Б. - Парочка и парочка будет парочка, - улыбнулся он. Нет, нет, это я ошиблась, такие люди никогда не улыбаются. - Давайте координаты, - сказал Итальянец. - Мы заделаем любого. - Но нас-то вы не заделали, - сказал А. - Еще не вечер, - хотел сказать Итальянец, но только ответил: - Вы сильные ребята. Я таких еще не встречал. - И это верно, - сказал Б, и передал рисунок пляжа Покой и Маленькие Радости. - Что это? - удивился Итальянец. - Почему не цветная фотография? - Фотография там не берет. - Да? Это удивительно. Как мы туда попадем? - Вы способные ребята, сможете, - сказал А. - Что вы имеете в виду? - спросил Колобок.
- Мы вас убьем, - ответил Б. - Выпейте пока кофе и хорошенько изучите рисунок. Он должен отпечататься у вас на экране. - На каком еще на хер экране? - наконец смог откровенно высказаться Колобок. - Мы че вам орангутанги Дарвина? - Я ничего не понял, - сказал Итальянец. - Они хотят проводить над нами эксперименты, - сказал Колобок. - Нет, ребята, - сказал А. - И знаете почему? - А Б за него ответил:
- Вы уже давно сами эксперимент. Вы покойники. - Мы покойники, - повторил Колобок. - Мне это нравится. - Мы, что же, больше никогда не умрем? - спросил Итальянец, приглядываясь к Глоку сорок первого калибра, который лежал недалеко. - Вы сейчас получите такие же пистолеты, - сказал Б. - Но учтите, оружие может не пройти барьер времени. - Вам какое кофе? - спросил А. - Какой, - остроумно ответил Итальянец. Он не верил в прогресс русского языка. И вообще, это оскорбительно мужчину приравнивать к оно. - Мне капучино с ванилью, - успел ответить Колобок. Как только они получили пистолеты, их сразу убили.
- Ты представляешь, что он сказал? Мы - покойники. - Кто? - спросил Колобок. - Да эти голубые. - Голубые? Я предпочитаю девочек. Вон смотри, там двое купаются. Подплывем? - Ты ничего не помнишь? - спросил Итальянец. Мы же... - Что? - Забыл! Ты представляешь, я все забыл. - Да? А я никогда и не помнил. И знаешь, сейчас не до лирики. У нас заказ на ликвидацию. Мы снимем этих телок и пригласим их в ресторан. Ты как, уже настроился? - Да, - Итальянец почесал свою желтую голову. - Я понял. Там мы проведем ликвидацию. Только чем? У меня нет пистолета. А ведь, кажется, был. - Да, брось ты ломать голову, амиго. Был - не был. Я вообще думаю, что рукопашная схватка возникла не у японцев. Не они хотели научиться убивать одними руками, чтобы победить своих фараонов. Это произошло потому, что люди, древние люди часто переходили из одного времени в другое, как-то с ним связанное, но другое. И поэтому они теряли при переходе оружие. - Ты зря читал книгу Чарльза Дарвина, - сказал Итальянец. Они тогда вместе лежали на нарах в следственном изоляторе, и читали книги. Там не было детективов и мелодрам. Только классика и книги про жизнь замечательных людей. Итальянец читал про длинноносого француза, а Колобок классику осилить не мог. Воспринимал ее, как абракадабру. Он выбрал Дарвина. И теперь от случая к случаю развивал его теорию.
Глава Шестнадцатая
- Я известен, как Итальянец. - А я, как Колобок. Так ребята представились девушкам. Да и то только в ресторане. В том ресторане, где отдыхали девушки после драки Они чувствовали себя такими разбитыми, что быстро поняли: - Оказать серьезного сопротивления мужчинам они не смогут. После бутылки Камю и двух маленьких - по ноль семь - бутылок Хванчкары, на всех, разумеется, Итальянец спросил: - Любите ли вы Украину? - Там Одесса, - решила пошутить Люда. А Даша добавила: - Мужиков, как грязи. - Я хотел спросить, за что вы любите Украину, - сказал Итальянец, - но вы уже ответили. А люблю ее за апельсины. - В других местах много, много диких обезьян, - сказал Колобок, - а здесь, то есть не здесь, а на Украине много, много оранжевых сладких, сладких апельсинов. И я думаю, надо провести там гибридизацию. По Дарвину. И вообще, девушки, зовите меня, знаете, как? Зовите меня сегодня: - Дарвин. - Чарльз, - обратилась Люда к Итальянцу, - вы все сказали про Украину? Тогда можно, я спрошу вас про Грузию? - Я не все сказал про Украину. Меня перебили, и теперь я забыл продолжение. Я спрошу тебя про Грузию. Любите ли вы Грузию, как люблю ее я? - Я люблю Хванчкару, Киндзмараули и Саперави. Особенно, Саперави. И знаете почему? Когда я пью Саперави - я не пьянею. - Я тоже люблю Саперави, - сказала Даша. - И знаете почему? Когда я пью Саперави, я чувствую себя верблюдом. Могу выпить, сколько угодно. И, что самое интересное, не пьянею. - Тебе нравится быть верблюдом? - спросил Итальянец. - Да. - Тогда будь им. - И... и Итальянец встал, и залез на Дашу. Прямо на плечи. - Ты че, парень, ку-ку? - спросила Люда. К сожалению, они не вспомнила, что это и есть Итальянец, которого она так боялась. А Даша сказала: - Жаль портить такой волшебный минорный вечер. Так и хотелось спеть Ла шате ми кантарэ. Теперь придется сразу перейти в партер. И знаете почему? Там мажорней. Она потянула Итальянца за прекрасные, зачесанные назад волосы, и без труда провела бросок через спину. - На золотую олимпийскую медаль, - сказала она, и счастливо засмеялась. И знаете почему? Она никогда раньше этого не делала. - А ведь получилось. И без предварительной договоренности, - добавила она. - А ведь некоторые личности побеждают с помощью Пятой Колонны. Вы согласны со мной. - Неужели вы считаете, что даже на олимпийских играх бывают договорные бои? - хотел спросить Колобок. Ему, в общем-то, это было по барабану, но идея, великолепная идея, вдруг родилась в его буйной голове: - И раньше, еще когда Дарвин писал свою теорию, проводились договорные бои. И не важно, что уже тогда могла существовать Пятая Колонна. Важно, что еще и до Дарвина, давно, давно это уже было. Что? А именно: - Уже между орангутангами, которые - по мнению художника Черчилля - умнее многих людей, проводились договорные бои. Какой естественный отбор?! Агенты Пятой Колонный уже тогда проводили договорные матчи! Невероятно. Это натуральный не естественный, а: - Искусственный отбор. - Все предопределено заранее, - сказал он вслух. - Бог уже договорился, о том, кто должен победить, а обезьяны подумали, что они были сильнее. Наконец, он понял, что лежит под Итальянцем, и уже громче, очень громко рявкнул: - Обезьянки! - Ребята поднялись, но тут же получили по хорошему джебу. В нос. Девушки хлопнули друг друга ладонями. Ну, как обычно: ладонь в ладонь. Однако, действительно, как сказал Колобок, все было предопределено в этом деле. Они провели еще по хуку с правой, по хуку с левой. По апперкоту. Когда вдруг почувствовали неизъяснимый страх. - Теперь я понимаю, как победил Одиссей, - сказала Люда. И добавила: - Мне очень страшно. - Ты права, подруга. Итальянец и Колобок связали дам, но решили пока не убивать. Почему? Даже Одиссей в свое время не мешкал. Валил своих врагов сразу, не раздумывая. А как? - Будем действовать по системе Брюса Уиллиса, - сказал Колобок. - Да? Это как? - спросил Итальянец. - Я что-то забыл. - Берем тазик, бетонируем ноги, вывозим на Кубу. По пути сбрасываем на корм акулам в открытое специально для этого случая море. И знаешь почему?
- Почему? - Меч-рыбы не едят людей. - Это не люди, а суки какие-то, - сказал Итальянец, и пощупал синяк под глазом. - Больно? - спросил Колобок. И добавил: - Мне тоже. Но мы теперь можем наслаждаться местью. Ведь мы убьем их не сейчас. - А когда? - Когда поймаем вторую парочку. Потом забетонируем ноги сразу всем четверым. Парочке и парочке. - И получится одна парочка, как сказал то ли А, то ли Б, - засмеялся Колобок. - Когда же это все-таки будет? - Че ты так торопишься? - спросил Колобок. - Здесь хорошо. Тишина, покой, маленькие радости. Море, я имею в виду, коньяк, вино, пляж. Возможно, даже мы сможем поймать Русалку. - И мечта, - добавил Итальянец, - сыграть с этими суками в Брюса Уиллиса. - Как это сделал Голландец Шульц, - сказал Колобок. - Все-таки я бы сделал это прямо сейчас. - сказал Итальянец. - И знаешь почему? Я не люблю мечтать. Мне теперь даже кажется, что я знал этих гадюк раньше. И давно хотел их пустить в расход. Нет, честно. Прямо дежавю какое-то. - Потерпи по вечера. - Опять до вечера! Сколько можно ждать? - Так вот только один день и все. - Не могу, честно! Можно, я пойду с ними по боксирую? Здесь был боксерский ринг. Я не говорила? Был. - Я уходил тогда в поход в далекие края. И мне махнула у ворот моя любимая. И мне махнула у ворот... - Кто это поет? мать твою. - Итальянец вошел в комнату, где сидели на полу, прикованные к батарее Люда и Даша. - У вас появился шанс, - сказал он. - Какой шанс? - спросила Люда. - Шанс выжить, - сказал Итальянец. - Да врет он, - сказала Даша. - Просто хочет нас использовать. - Я все равно согласна, - сказала Люда. - Я больше не могу так сидеть. Связанная на полу. Знаешь, как поступали немцы? - обратилась она к Даше. - Они выбирали красивых девушек близнецов, и ставили на них смертельные эксперименты. И это было хорошо. Понимаете? Ведь это была жизнь. Одна из близнецов выживала, как контрольный экземпляр. - Мы не близнецы, - сказала Даша. - Я в этой херне участвовать не буду. - Пожалуйста, Даша. Я хочу жить. - Все хотят. Но не все заслуживают. - Я не обещаю вам, что кто-то один из вас останется жить, а кто-то умрет, - сказал Итальянец. - Но пока будет идти боксерский поединок вы сможете есть хребтовое мясо, как Одиссей, ходить в туалет, пить вино. Это тоже жизнь. Хотя, не скрою, очень короткая. Ну, вам выбирать. Обосраться здесь, или на ринге. Там вы хотя бы потом можете сходить в душ и помыться. Как в круге первом. В аду, как вы знаете, нет душа. И знаете почему? Там не моются никогда. Так что вы выбираете? Надежду или ее полное отсутствие? - Мы выбираем ринг, - сказала Люда. И добавила: - Даша тоже. Даша безмолвствовала. - Гуд. Молчание - знак согласия, - сказал Итальянец. Он вывел девушек на ринг, который находился на крыше дома под тентом. Почему, спрашивается, ринг не мог промокнуть и испортиться? Ответ: - Здесь не бывает дождей. - Вот так. Только море и душ. Третьего не дано. Первой вышла на ринг Люда. Она попрыгала немного и сделала несколько быстрых движений руками. До этого они, правда, сделали, как сказал Итальянец, гимнастику. Под соответствующую песню Высоцкого, которую Итальянец нашел в каталоге музыкального автомата. - Как говорится, - сказал он, - если жив пока еще - гимнастика. Руки шире, ноги... А вот ноги придется связать. Я же не могу связывать боксеру руки. Это было бы нечестно. Бокс - так бокс. Руки должны быть распущены. - Да ты что?! Охерел? - крикнула Даша из-за ринга. - Какой это бокс без ног. Для боксера ноги - главное. - Да? Я всегда считал, что для боксера главное - руки. - Ужас, - сказала Даша. Итальянец с первого же удара сбил Люду с ног. - Считай, судья, - сказал Итальянец. - Судья на находится на ринге, а не за, - сказала Даша, и уже хотела пролезть между канатами, когда Итальянец крикнул торопливо: - Придержи лошадей, красотка! Стало очевидно, что он хочет и судье связать... что? - Вы и мне, судье, свяжете ноги? - спросила Даша. - Руки. По твоей же просьбе. - Итальянец начал снимать боксерские перчатки. Тут Люда, все еще лежа на полу, заорала: - Бей его, пока этот гад в перчатках! Даша быстро проскочила между канатами, и сходу провела два размашистых хука. Итальянец успел зубам расстегнуть липучку на одной перчатке. И так, держа ее зубами, упал на ринг. Надо было стоять на ринге, а Итальянец упал на ринг. - Бежим! - крикнула Даша. - Я не могу. - Сейчас я тебе помогу снять перчатки.
- Нет, нет, я должна сначала провести ему удар Лемана. - А ты его помнишь? - Вот я и хочу вспомнить. Они поставили Итальянца в угол, хорошенько избили, и побежали к морю. - У тебя получился удар? - спросила Даша. - Сейчас мы узнаем, - ответила Люда. - Как? - Если он не появится на горизонте, значит, я вспомнила удар Лемана. И действительно, все получилось. Итальянец не появился. Зато на берегу, у катера стоял Колобок с самострелом. Они встали, как вкопанные. - Я говорила, что это очень хитрый ублюдок? - Да. - Теперь это еще раз подтвердилось. Итальянец, тоже, наконец, приковылял на берег. Он хотел все, что можно, уже сейчас. - Не могу ждать, брат, - сказал он Колобку. - Не смогу даже вытерпеть, когда застынет бетон. Хочу, очень хочу сейчас, вот прямо сейчас сбросить их в море. - Может быть, отвезем их на Кубу? - спросил Колобок. - Продадим в публичный дом. - За сколько? - спросил Итальянец. - Да хотя по две штуки за каждую, - сказал Колобок. И добавил,: - Более того, я буду доволен, если мы загрузим катер пятью ящиками гаванских длинных и толстых сигар марки Черчилль. - И пять ящиков рома? - Хотелось бы. - Бери себе мою долю, - сказал Итальянец. - Считай, я тебе должен пять ящиков кубинских длинных и пять ящиков рома. - За что, амиго? - не понял Колобок. - Мы приносим этих сук в жертву здесь и сейчас! Я не дотяну до Кубы. И знаешь почему? Пока я их вижу, я чувствую, как из меня уходит жизнь. Они колдуньи. По крайней мере, одна из них. И они вышли в море. У девушек были связаны руки и ноги. До бетона, правда, дело не дошло. - Я похож на Голландца Шульца, - сказал Итальянец, - но не до такой степени. У меня нет его терпения. Не могу, как он наслаждаться процессом бетонирования ног этих... даже не знаю, как их назвать. - Амазонки, - подсказал Колобок. - Да? Может быть. Но мне очень хочется считать их пленницами. Очень хочется предложить им побыстрее взбежать по ста четырнадцати ступеням, и сбросить их тела вниз уже без голов. И знаешь почему? Я - жрец Майя. Жрец Майя на работе. Я вижу сверху четыре колонны. По километру каждая. Сорок тысяч человек. А времени мало. Всего три дня. И всех надо сбросить с Пирамиды без голов. - И без сердца, - добавил Колобок. - Да, и без сердца. Это главное. Послушав эти разговоры, Люда потеряла сознание. Почему его не теряли пленники ацтеков в Теночтитлане? Другие люди? Но это жертвоприношение было совсем не давно. В шестнадцатом веке. Как будто вчера. Далее, София и Кити.
Они уже связали Дашу и привязали к ней Люду. Как это делали русские в гражданскую и немцы в отечественную. Именно поэтому написано, что надо любить друг друга. Если вы будете проклинать другого - его расстреляют. Но вместе с вами. Как это делали русские друг с другом. Связывали двоих колючей проволокой, а стреляли только в одного. Или немцы. Только русские делали это с баржи, а немцы с моста. В вас стрелять не будут. Ведь вы ни в чем не виноваты. Просто мы связаны вместе с врагом. Но тут Итальянец заметил на горизонте большую рыбу. - Меч рыба, - сказал Колобок. - Мы должны ее поймать. - Зачем? - спросил Итальянец. Он с сожалением посмотрел на приготовленных к жертвоприношению Дашу и Люду. Если ловить рыбу меч жертвоприношение придется отложить. - Хорошо, - наконец сказал он. И оговорился по Фрейду. А именно, он сказал, что это даже лучше. - Принесем их в жертву вместе. - Разве рыбу меч не едят? - спросил Колобок. - Я всегда считал, что это вкусная рыба. - Я не каннибал, - сказал Итальянец. - Людей не ем. - Я говорю про рыбу, - сказал Итальянец, - про рыбу меч. - Да, конечно, - ответил Итальянец, - я просто задумался. Но оказалось, что это София и Кити. Они просто учились плавать. Точнее, Кити учила плавать Софию. Получалось, что Итальянец увидел их внутренним зрением. Ведь он хотел принести в жертву всех четверых. Хотя сам не понимал, что говорил. София и Кити приближались. Ближе. Еще ближе. - Ты смотри! - крикнул Итальянец, - кажется, это русалка! - Настоящая? - задал глупый вопрос Колобок. - Ведь можно было самому посмотреть в море, и увидеть, как Кити рассекает воду широким, как у акулы хвостом воду. - Как будто масло режет, - сказал Колобок. - Острый, - добавил он. - Кто? - не понял Итальянец. - Хвост, что ли? Да мне по барабану. Зажарю и съем. - Да, - сказал Колобок, - зажарим их, съедим и уедем в Америку. Так хочется пожить нормальной жизнью простого калифорнийца. - А че будем делать? - спросил Итальянец. - Возить на Кубу индейцев? - Думаешь, там все еще нужны индейцы? - Да мне по барабану, нужны или нет, - сказал Итальянец. - Просто хочу возить индейцев на Кубу. - Так обычно возят китайцев. И, кажется, не на Кубу, а наоборот. С Кубы. - Да? - Итальянец задумался. Но тут же сказал: - Туда, значит, индейцев, а оттуда, значит, китайцев. - Хороший бизнес, - ответил Колобок. - Не придется гонять порожняк. И Итальянец пропел: - Чё-то я в натуре не пойму никак? Что ты, падла-стервочка горишь порожняк?! Чё-то я в натуре... Дальше песня обрывается, и туловище Итальянца, разрезанное острым, как лезвие бритвы хвостом, медленно разделяется пополам. Так медленно, что даже не видно крови. - Как будто электропила режет на холодильнике мороженую полутушу поросенка. Откуда там кровь? Все давно вымерзло, - подумал Колобок. И тут же сам понял, что он уже не один. Потому что он только бюст. Как, например, бюст Федора Достоевского или Льва Толстого. Бюст есть. А больше ничего. Зачем в раю ноги? Ведь там не обязательно ходить. Зачем ходить, если можно летать? Правда, там остался член. Его жалко. Может, я буду ногами? Может, я лучше буду ногами, а? Вместе с плеевром... прошу прощенья, как же он назывался? Забыл. Такая важная вещь. И забыл. Но, думаю, еще есть время. Я вспомню. Ведь Шварценеггер вспомнил. И знаешь почему? Потому что он вспомнил всё? Верно! У тебя голова работает. Я... Колобок не договорил. Кому? Самому себе, разумеется. Его тело, как тело Итальянца, начало разделяться на верхнюю и нижнюю части. - У тебя очень острый хвост, - сказала с опаской София. - Режет... - Да, - поддержала подругу Кити, - входит в человеческое тело, как в сливочное масло неглубокой заморозки. Кстати, мэй би, заморозим их на самом деле до глубокой заморозки? - Зачем?! - почему-то даже ужаснулась София. - Мы, надеюсь, не собираемся их есть? - Да нет, конечно, - ответила Кити. - У нас полно замороженных кур и рыбы. - Куры, между прочим, появились из-за Депардье. Он так вкусно их жарил, что Кити захотела кроме рыбы кур. - Здесь курам нечего есть, - ответила София. - Да и гулять с ними некому. - Мы будем брать неприхотливых, - ответила Кити. - Глубокой заморозки. - А! Тогда можно. Поджарим их до красной корочки, и будем подавать с острым соусом. Они поднялись на палубу. Никого. Вдруг из-под досок, снизу, раздался сдавленный голос. Голос, зовущий о помощи. - Что это? - спросила София. - Сигнал сос. Кажется, кто здесь есть. Они никак не могли найти люк, через который можно было бы попасть вниз, в трюм. Пришлось отрывать доску. - Кто бы это мог быть? - спросила Кити. - Китайцы, наверное. - Возможно, кто-то договорился отвезти их на Кубу, а тут мы. - Мы отвезем их сами. - Тогда давай сначала выйдем в открытое море. - Не будем сейчас отрывать доски? - Если мы сейчас оторвем доски, нам трудно будет ходить и управлять этой посудиной. Тут рука, женская рука, просунулась в щель, образовавшуюся после того, как София и Кити оторвали одну доску с палубы. Рука захлопала сначала по палубе, потом о другую свою руку. Потом начали хлопать четыре руки. - Кто бы это мог быть? - спросила Кити. - Не знаю. Думаю, это покойники, - ответили София. - Нам просто не надо на них обращать внимания. - Думаешь, тогда они перестанут рваться сюда? София не успела ответить. Руки начали хлопать еще сильнее. - Может быть, это Даша и Люда? - Нет. Не может быть. Они знаешь, как бы орали? Оглохнешь. Кити и София не сразу додумались, что Итальянец и Колобок, увидев приближающихся пловцов, не только спрятали своих пленниц в секретный трюм, но и заткнули их рты полотенцами. Полотенца здесь были для того, чтобы в жаркий полдень оборачивать приготовленные внизу коктейли со льдом. Ведь от прямого прикосновения рук стаканы сильно нагреваются. Лед тает, вкусный коктейль теряет свой вкус. Вообще, можно даже сказать, что отличный ледяной коктейль превращается в лошадиное пойло. В данном случае эти полотенца пригодились для того, чтобы заткнуть рты Даше и Люде. Как сказал Колобок: - Кричать не будут? - Теперь нет, - ответил Итальянец. - Их языки теперь прижаты полотенцами. - Значит, полотенца пригодились? - спросил Колобок. - Есс! - и ребята несколько раз ударили друг друга в ладоши. Теперь они вряд ли смогут это делать. Хотя как знать. Руки-то у них никто не отрубал. Наконец, одной из девушек удалось выплюнуть противное полотенце. Она сначала вытащили зубами полотенце изо рта своей подруги, и только потом они обе заорали благим матом: - Выпустите нас,в конце концов! Или вы до сих пор еще не поняли, что это мы?! - Оглохнуть можно, - сказала София. - Кто мы? я не поняла? - Я... нет, я тоже не поняла, - сказала Кити. - Хотя думаю, что это Даша и Люда. И знаешь почему? - Почему? - Потому что здесь, на этом необитаемом острове, никого больше кроме нас и их не осталось. - Девушки не стали хлопать друг друга в ладоши. Они просто обнялись крепко, по-русски, и рассмеялись. - У тебя есть полная уверенность, что мы должны их освободить? - спросила Кити. - Пока нет, - ответила София. - Я вообще думаю, что нам не надо этого делать. Нам осталась еще неделя отпуска, и мы можем прожить ее спокойно. А так нет никакой гарантии. - Ты права, этих, - она кивнула на палубу, где лежали тела разрубленных пополам Итальянца и Колобка, - мы подвергнем глубокой заморозке. - А этих? - сказала София. - Этих? Люда и Даша ужаснулись. Они не совсем поняли, кого хотят заморозить. Их или Итальянца и Колобка. - Мы согласны всю оставшуюся неделю работать для вас официантками. И поварами! - закричали из трюма Даша и Люда. - Только выпустите нас, пожалуйста, на свободу. - Как ты думаешь, они могут нас обмануть? - спросила София. - Теоретически да, - ответила Кити. - Честно, мы не обманем, - сказала Даша. - Мы будем вашими рабынями, - сказала Люда. И добавила: - Всю неделю. - Какие ваши доказательства? - спросила Кити. - Может быть, заковать их в цепи? - спросила София. Руки престали хлопать, голоса заткнулись. - Мы согласны на китайские колодки, - раздался наконец голос из-под досок. - Давайте проведем небольшую репетицию, - сказала София. - Ну, чтобы я, то есть, мы могли поверить вашим обещаниям. Например, как вы будете спрашивать: - Не хотим ли мы чаю? - Сяю? - И сгибаем ноги в коленях, как в бальном танце. - Как ходим по залу? - опять спросила София. - Как? - тоже спросила Даша. - Как обычно. - Действительно, не бегом же, - поддакнула подруге Люда. - Бегом не надо, - сказала София. - Ходить будете попеременным русским шагом. - В китайских туфлях на толстенной подошве? - спросила Даша. - Думаю, это невозможно. - Вот видишь, - обратилась София к Кити, - они еще сидят в подвале, а уже бунт. Бунт! - вдруг заорала она. И добавила: - Бунт на корабле! Сбросить рабов в море. Хер с ней, с прибылью. - Кончайте этот спектакль, - сказала Даша, - мы здесь задыхаемся. - Когда вы попадете в такую же ситуацию, мы тоже будем пить кока колу и есть шашлыки. Есть и вспоминать, как вы над нами издевались, - сказала Люда и заплакала.
Шел уже четвертый раунд боя между Лидией Заречной и Грейс Келли, когда пришла информация, что иностранцы, совладельцы ЗДХ, уже подъезжают к санаторию. - И знаете, что они хотят посмотреть перед решающим боем? - спросил Леонард. Он подошел к директорской группе. - Что именно? - спросила Татьяна Федоровна, главбух. - Петушиный бой, - сказал Аркадий Ильич, директор завода. - Бой стаффордширских терьеров, - сказал Юрий Владимирович, бывший парторг. - Думаю, как извращенцы, они захотят сначала увидеть бой тренеров этих боксеров, которые выйдут в финал за главный приз, - сказал Вадим Григорьевич, начальник охраны, тренер футбольной сборной и муж главбуха Татьяны. - От них можно и не такого, - добавил он, - ожидать. - Нет, друзья мои, - резюмировал Леонард Сергеич, - они хотят посмотреть спектакль по произведению Шекспира Сон в летнюю ночь. - Охереть можно! - просто ответил директор. И добавил: - И вы, конечно, не предупредили актеров из Современника? - О чем? - не понял Леонард. - Об актерах. Чтобы были всегда готовы, - сказал Юрий. - Конечно, нет. Ибо еще не было прецедента о спектаклях во время боксерских поединков. Как я мог предупредить? Кого? - Я бы сказал, кого, - сказал Аркадий. - Но не хочу грубить в такой день. - Что делать? - ахнул Лео. - Уму непостижимо, - сказала Татьяна. - Завербуйте добровольцев, - сказал Аркадий. - Не получится. - Почему? Вон, видишь, сидят внизу две пьяные крали. Предложи им штуки по две. - Не согласятся. И знаете почему? Мало. - За вечер?! - ахнула Татьяна. И добавила: - Деньги уже, кажется, ничего не стоят. - А ведь это чуть ли не сто баксов. - Вы правы, - ответил Леонард Сергеич, - но ситуация сложилась экстраординарная. - Надо больше денег. - Что в ней такого экстраординарного? - спросил тренер по футболу. - А я не сказал? - Нет. - Значит, забыл. Или еще не успел. - Леонард порылся в кармане и достал записку. - Так... хотят еще один спектакль, - сказал он. И добавил: - Или два вместе. - Это уж слишком, - сказал Аркадий. - Когда? Уже скоро вечер. - Они и хотят, чтобы дело было вечером. И бой, и спектакль. - Спектакли, вы сказали. - Я до этого уже подумал, и решил, что действительно, можно дать сразу два спектакля Сон и Ваньку. - Какого еще Ваньку - Встаньку?! - рявкнул директор. - Сейчас прочитаю все полностью, - Лео опять развернул бумажку. - Сон в летнюю ночь. Это Шекспир. - А кроме Шекспира кто? Ты что заладил: Шекспир, да Шекспир? Как будто кроме Шекспира и артистов у нас нет, - сказал Вадик. - Полно. - Полно, ни полно, - сказал Лео, - но назначен Чехов. Дядя Ваня. - У нас нет своего Молчановского. Ставить сразу, одновременно два такие спектакля некому, - сказала Татьяна. - Ничего, поставим как-нибудь, - сказал Аркадий Ильич. - Не глупее паровоза. - И добавил: - Тем более, ночью. - Действительно, - сказал парторг, - все перепьются, перетрахаются, и тем более, ночью все равно никто ничего не поймет. Получится! - А кто будет? - спросила Татьяна. - Том Круз и Николь Кидман? Я беру их на себя. Они мне нравятся. - О! Томми! О! Ники! - произнесла Татьяна. - Она явно напрашивается сыграть какую-то роль, - сказал Вадим Григорьевич. Опять не подумавши. И естественно, опять получил по рылу. Сами, наверное, догадываетесь за что. Но на всякий случай, я напомню: нельзя говорить своей даме: - Она. - Тем более, в присутствии посторонних. Третье лицо, оно, знаете сами, всегда лишнее. А кто захочет быть лишней при своем-то муже? Нет таких. Поэтому получите. Получите, получите! - За что? - спросил Вадим Григорьевич. - Сам знаешь, за что? Или еще напомнить?! - Ты сама первая хотели уйти с этими Томми и Ники. А я не позволю так с собой обращаться. - Дурак, - кратко ответила Татьяна. - Кто тебе сказал, что ты должен испариться? Ты идешь с нами. Окей? - Ну, тогда ладно, - ответил Вадим. - Хотя, уверен, можно было объяснить все по-человечески. Словами. Без рук, понимаешь? Б-е-з ру-у-к-к,
Глава Семнадцатая
Семен кусал губы и крутил в руках полотенце. Его Грейс Келли проигрывала. А ведь он поставил на нее свой Ниссан Патрол. Так сказать, дослужился наконец-то. С начальством у него размолвка, другой машины не дают. Да и эта берет слишком много бензина. Хотя это не важно по сравнению с сервисным обслуживанием. Десять тысяч простят только за замену масла! Это сколько же надо зарабатывать в месяц? - Тоже десять тысяч, - говорят. - Только не рублями, а этими любимыми всеми баксами. Вот не стыдно с рожей-то? Впрочем, это уже в прошлом. Сейчас все на иномарках. - Может и хер с ней, что проиграю, - подумал он. - Буду ездить на велосипеде. Хотя с другой стороны, вдвоем на велосипеде тяжело крутить педали. Тем более, она уйдет от меня в случае проигрыша. Желающих вон сколько. Действительно, народ все еще продолжал ставить на Грейс Келли. - И ведь только из-за рожи, - сказала Галя. - Почему? - спросила Олеся. - Она проигрывает. Народ не будет ставить на того, кто не может выиграть. - Логично. А мы на кого поставили? - спросила Олеся. - На Грейс Келли. - Мэй би, нам переиграть, пока не поздно? - Надо подумать, - ответила Галя. Они уже хотели перейти поближе к рингу, когда кто-то осторожно тронул Олесю за плечо. Дама не обернулась, а только повела плечом. Как будто какой-то любознательный комар прорвался через защиту резонатора Тесла, который здесь покупал каждый за один бакс. При выходе с территории санатория сдавал назад естественно. Некоторые возмущались. Говорили: - Им обещали навсегда! Охранники долго пытались объяснять, что они ослышались, когда подумали, что Тесла выдаются навсегда. Или: с тех пор, как вы вошли на территорию СВТ, правила изменились. Ничего не помогало: люди требовали... Чего они требовали? Можно подумать, что они требовали оставить им резонаторы, за которые они заплатили по одному баксу. Нет, оказывается, они, как это и всегда бывало в истории человечества, требовали: - Справедливости! - И это случайно обнаружила и доказала тетя Дуся, дворничиха. Как-то она приняла участие в битве у ворот. Охранников было трое, а народу полно. Человек двадцать или тридцать. Тетя Дуся подошла с метлой. Народ думал, что их хотят устрашить, и заорали: - Пошла вон отсюда! Метла! - Но тетя Дуся выдала им взрыв атомной бомбы. Она сказала: - Друзья мои, - начала она. И закончила: - Всё относительно. - Больше она ничего не сказала. Но народ плюнул, и вернулся назад, в город без Резонаторов Тесла. Они поняли, что резонатор только при входе был своим, личным, при выходе эта вещь превращается опять в собственность Лео, а точнее, в собственность санатория. Ведь всё относительно. Следовательно, нет ничего вечного. Можно бы, конечно, попытаться еще поспорить. Но за доллар на это уже не было сил. И получается, что не Эйнштейн угробил всю физику, а такие вот коммивояжеры науки, как тетя Дуся. Олесю опять потрогали. - Щас я кого-то прихлопну, - сказала она, но так и не обернулась. Она высматривала место поближе к рингу. Но все было занято. - В натуре, как в Ялте на пляже. - Разрешите... - Я не курю. Бросила, - опять гордо ответила Олеся, и так и не обернулась. Сзади она выглядела, как Зена, королева воинов, Точнее, как две Зены вместе взятые. Поэтому и без надписи на спине: - Не прикасаться по пустякам, - было ясно, что дело обстоит именно так. В конце концов, Олеся не выдержала, и так махнула рукой, что человек, который должен был стоять сзади, упал бы под колеса, идущего вслед за сенокосилкой трактора. Ибо она уже поняла, что это не комар, а именно назойливый, как комар, человек. Захотел по трахаться. Извини, не вовремя. Но рука ее чуть не переломилась. Ибо это был мальчик. И он стоял на бугре. - Ты что, сука, наделал! - воскликнула Олеся, схватившись за локоть другой рукой. - Он хотел познакомиться по-взрослому, - сказала Галя. - Не бей его, это же Мишка. Помнишь, ты дала ему двести рублей на шашлык. Олеся ударила по бугру. Он был мягкий, покрыт травой, но появился так неожиданно, что Олеся не чувствовала руки. - Как будто мне руку отрубила сенокосилка, - сказала она. - Хорошо еще не попала под трактор. - Тем не менее, мэм, у меня есть для вас записка, - сказал Мишка. - Давай ее сюда, - сказала Галя. - На словах. - Что на словах? - Записка на словах, Галя, - сказал Мишка. - Так говори, что ты телишься, - сказала Олеся. - Вам предлагается сыграть в спектакле. - Я не поняла, повтори, - сказала Олеся. - Каждой по триста долларов, - сказал Мишка, - за вечер. Это не просто так, на потеху им, - парень обвел рукой скопище народа. - Приедут важные гости. - Так и просили передать? - Да. - И обернувшись, пацан показал на группу в дорогих бело-розовых с голубым иностранных костюмах. - А! дирекция, - сказала Галя. - Я им верю. Оказалось, что им предлагали сыграть главные роли в спектакле Чехова Дядя Ваня. - Я буду играть Елену Прекрасную, - сказала Олеся. - Нет, нет, нет, кинем жребий, - расстроилась Галя. - Я хочу быть Еленой. - Ты? - А что? - Насколько я помню, ее все хотят трахнуть, - сказала Олеся. - Ты тощая. Не выдержишь. - Так на самом деле никто этого делать не будет, - сказала Галя. - Так, одно воображение. - Ты не сможешь даже в мыслях. - Ты еще не знаешь, на что я способна. - Хорошо, - резюмировала Олеся, - тогда действительно придется кинуть жребий. Договоримся так: я поменяю свою ставку. Моя будет на Лизу Заречную, а ты так и останешься на Грейс Келли. Кто победит, тот будет играть Соню-неудачницу, а проигравший, соответственно, Елену Прекрасную. - Почему так? - спросила Галя. - Как утешительный приз? - Точно! Кто потеряет деньги, тот хотя бы получит главную роль. - Я не помню эту пьесу, - сказала Галя. - Просто считай, что ты Золушка. А я Мачеха. - А кто Король? - Дядя Ваня, естественно. - Этого не может быть. - Ну, если ты так считаешь, то Король это муж Елены Прекрасной. Этот, как его? Александр Первый, кажется. Ну, это не важно. Думаю, ему все равно ничего не достанется. - А кто тогда Дядя Ваня, я не пойму? - Поспели вишни в саду у Дяди Вани, а вместо вишен звучит веселый смех, - пропела задумчиво Олеся. А! Ясно, это Фигаро. Я сама могла бы сыграть эту роль. Фигаро здесь - Фигаро там. Это я. - Ты женщина, а он-то ведь мужчина, - сказала Галя. - В Японии, между прочим, все роли играют женщины. Хотя мужчины, чтобы не раскрывать эту тайну, утверждают обратное. Что, мол, это они играют все роли. И мужские, и женские. - Бред! - Я тоже так думаю. - Только бы не запутаться, кого мы играем, - сказала Галя. - Да сообразите по ходу дела, - сказал Мишка. - Давайте деньги, согласие, и я пойду. - Согласие возьми, а про деньги мы ничего не знаем, - сказала Галя. - Всего двести рублей. - А те двести, которые мы тебе уже давали, где? - Так сколько прошло времени-то! Уйма. - Миша похлопал себя по животу. - Там. Дамы поменяли ставку, и нашли место поближе к рингу. - Прижми подбородок! - как раз закричал Семен Валерьевич. - Она же убьет тебя! Обходи ее. Не опускай левую. Правой по корпусу. Где тебя учили, мать твою? - Вы расстраиваете претендентку, - сказала Галя. Она подошла к тренеру сзади с сигаретой в зубах. - Вы кто? - спросил Семен Валерьевич, не оборачиваясь. - Мне здесь посторонние не нужны. - У вас нет секунданта. Я могу им быть, - А вы разбираетесь в боксе? - все так же, не оборачиваясь, спросил Семен. - Я психолог, - сказала Галя. Тут тренер обернулся. Ему однажды уже сказали: я психолог. Это было в ресторане Охотник. Галя сказала ему, что Семен Валерьевич пришел искать сюда телку. - Вы в этом уверены? - спросил он. - Да, я психолог, - ответила Галя. - О, я вас узнал! - обрадовался тренер. Тогда в баре вы мне помогли. Надеюсь, и сейчас будет то же самое. - А тогда, между прочим, Гале самой пришлось пойти с тренером в его сауну в Спортклубе. - Конечно, - ответила Галя, - обязательно помогу. Только на ринг вместо нее я не полезу. Вон у меня есть подруга, - Галя кивнула назад, на Олесю, - она да, почти профи. - Сегодня я больше на ринг не пойду, - ответила Олеся. - С меня сегодня и одного раза хватит. Вы что хотите из меня студень сделать? - Да успокойся ты, я сказала только, что ты в принципе согласна. - В принципе, да, - ответила Олеся, снимая зубами кусочек горячей жареной свинины, - хоть на ринге, хоть в сауне. - Она помахала длинным шампуром. Шашлык принес Миша. Он сбегал наверх, на самую гору, передал директору санатория согласие дам выступать вечером в спектакле, а на обратном пути купил у Резо шашлыков. Прямо с шампурами. - Принести назад шампуры не забудешь? - спросил Резо. - Конечно, - ответил Миша.
- Конечно, да, или конечно, нет? - спросил Резо.
- Кончено, что? - не понял малыш. - Ладно, иди. И не забудь, что обещал принести четыре шампура обратно. - Три, Резо! - удивился Мишка. - Ты че, в натуре, заблудился? - Ну, стащишь у кого-нибудь. Ты че, без понятия? - спросил Резо. - Не-е! Сам воруй, с меня хватит, - сказал Мишка. - Ты что, получил наследство? - спросил Резо. - Не хочешь больше помогать мне? - Да. Меня усыновили. - Кто? - Две очень приличные телки. - Приведи мне одну. - Посмотрим, - сказал Мишка. - Но, думаю, ничего не выйдет. И знаешь почему? Сегодня они заняты. - Чем? - спросил Резо. - Заняты в спектакле. - В каком еще, на хэр, спектакле? Тут и так каждый день спектакль! - Иностранцы приезжают. Спектакль будет. Так что придется тебе, Резо, жарить шашлыки до самого утра. Мяса-то хватит? - Мяса много. Так и передай всем, Миша, пусть приходят хоть утром. Таким образом, Олеся и Миша ели шашлыки, а Галя показывала Семену Валерьевичу, как надо подбадривать боксершу. - Отойди в сторону, и хорошим хуком уложи ее! - негромко сказала Галя. - Давай Грейс, а то опять станешь Агрономшей. И боксерша Семена послушала ее. Она сделала шаг в сторону, и успешно провела правый хук. Лидия Заречная упала. Далее, Алексей ищет киллера. Эдуард Закубанский прибывает вместе... вместе с кем? С Павлом и Пестелиной, или с иностранцами, Ниной и Вальтером?
В последнем раунде Лидия Заречная начала задыхаться. Это заметила Галя. - Она задыхается. - Кто? Грейс? - не понял Семен Валерьевич. - Нет, как раз наоборот. Лидия. Семен присмотрелся.
- Очень похоже, - наконец резюмировал он. И добавил: - Странно. - А что? - спросила Галя, - раньше она никогда не задыхалась? - Да, - ответил Семен, - этого просто не может быть. Таких боксеров, которые задыхаются в шестом раунде, менеджеры не берут. - Почему? - Глупый вопрос. Кто захочет рисковать своими деньгами? И да: ты вроде никогда не задаешь глупых вопросов? - Это вопрос? Впрочем, я тебе отвечу, - сказала Галя. - Хочу стать блондинкой. - Зачем? - Им больше везет. - Ты на кого поставила? - На твою Грейс Келли. - Ну, вот видишь, тебе повезло. А заодно и мне, - сказал Семен Валерьевич. - Бой еще не закончен, - ответила Галя. - Что ты хочешь этим сказать? Что Лидия Заречная еще может победить? - Думаю, да. - Да, нет, Я тебе точно говорю, ее отравили. Кто? Да сама Элен это и сделала. Зачем? Не знаю пока. - Лидия Заречная боксерша Элен? Я слышала другое. - У тебя правильная информация, - ответил Семен. - Это боксерша Анны. Она бы травить ее не стала? - Почему? - сказала Галя. - Как раз Анна и могла дать такое указание. - Ты думаешь, она договорилась на проигрыш своей боксерши? - Да. А ее не стала отговаривать от победы, - сказала Галя. - И это была правда. Иногда правду угадать легко. Трудно поверить в нее до конца. И Галя не посоветовала Олесе, которая поставила на Лизу, прошу прощенья, опять чуть не забыл, Лидию Заречную, поменять ставку. Хотя в принципе это сделать было уже нельзя. Шел шестой раунд. Ставки были сделаны, ставок больше не было. - Ей достанется роль Елены Прекрасной, - только мелькнула мысль у Гали. Лидия Заречная не дотянула даже до конца матча. Грейс Келли провела ей два хука, потом апперкот. Негритянка упала, как мешок картошки на плечо грузчика. Тихо и мягко. - Я буду играть Елену Андреевну! - радостно воскликнула Олеся. - Ты че, заблудилась? - сказала Галя подруге. - Ты на кого ставила? - На Заречную. - Ну, так она проиграла. Значит, я буду Еленой. - Не-е-т! Мы договаривались наоборот! - Разве? Что-то я не помню, - сказала Галя. Потом добавила: - Ну, окей, окей, ты Елена. Не буду спорить. - И деньги мы должны поделить, которые ты выиграла, а я проиграла, - сказала Олеся. - С какой стати? - опять решила поспорить Галя. - Деньги мне - роль тебе, мы так договаривались. - Ты хочешь, чтобы я осталась без бабла? - Ладно, я подумаю, - сказала Галя. - Можно ли что-нибудь для тебя сделать. Семен прыгал от радости. Теперь он мог сделать ставку на решающий бой.
Алексей получил заказ на ликвидацию киллера. Это была записка. Но в ней был пароль. Предлагалось ликвидировать Колобка и Итальянца. Он не стал раздумывать. И он нашел этих ганстеров в ресторане Двойка. Так теперь назывался второй по величине ресторан. Раньше он назывался по-другому. Но теперь так. Был вторым, вторым и остался. Можно даже сказать: - Каким ты был - таким ты и остался. Кабак второй. Кабак второй. Только не было у входной двери уборщицы с красной повязкой на рукаве. Кто мог только раньше до этого додуматься? А все просто: больше никто не хотел стоять у двери швейцаром. Ибо ему регулярно били морду. Одни за то, что пропускал, другие за то что, не пропускал. Одни были официантами, другие посетителями этого популярного кабака. Здесь, в отличие от Центрального, драки были каждый день. А уж в уикенд это обязательно. Как сержанты включат: - Ах, Одесса, женчужина у моря, ах, Одесса, ты знала много горя, - так многих, по крайне мере, некоторых тянуло на приключения. И прямо сейчас. И начинали кому-то бить морду. Если были еще не очень пьяными, то просили клиента выйти в фойе. Так однажды даже убили человека в туалете. И тут же для полноты картины один взял на себя это убийство. Зачем? Ведь все знали, что это был другой. Между прочим, друг Итальянца. Но, видимо, парню надоело быть просто лохом, решил, наконец, стать настоящим бандитом. Тюрьма, зона, свобода! Свобода пришлась как раз на то время, когда пришла свобода на право заниматься предпринимательством. И этот парень по имени Фрол, который взял на себя убийство друга Итальянца, получил это право. Как только вышел на свободу. Он попытался крышевать Резо. Он уже считал, что крышует его. Резо был против. Хотя вслух ничего не говорил. Отказаться сложно, ведь они оба были армянами. Пока что Фрол ничего и не требовал с Резо. Пока что Резо просто угощал своего нового друга в Двойке. Уже перед тем, как Алексей вошел в кабак, Фрол встал, взял пустую бутылку из-под шампанского и ударил по голове девушку с соседнего стола. За что? Она, в ответ на шутку Резо: - Красивая девочка, - ответила: - Козел. - Почему? Непонятно. Скорее всего, девушка решила, что они хотят взять ее вдвоем. А, как говорится, где двое, там и трое. Не всем и не всегда это нравится. Возможно, с ней вчера это случилось. Возможно, красивая девушка подумала, что Резо узнал об этом, и решил повторить эксперимент. Или даже просто решил над ней посмеяться. В результате получил краткий и емкий ответ: - Козел! Резо-то не очень обиделся. Не то, что бы он был козлом, а просто считал, что быть козлом не так уж плохо. Иначе ведь все заставят раздать бесплатно. Ведь кто такой козел? Козел - это уменьшительно ласкательное от полутемного слова: - Собственник! Да, друзья мои, козел это еще не собственник, но потенциально может в него превратиться. Хотели вызвать скорую, но администраторша, которая сама обслуживала столик, где сидела эта девушка, сказала: - Тащите ее в цоколь. Если не отойдет - вызовем скорую. А то менты опять испортят нам весь вечер. Ни хера не заработаем. - И эту девушку утащили вниз. Там был склад, и все двери были закрыты, а проходе стояли ящики с пустыми бутылками. Между этими ящиками ее и положили. Перед самым приходом Алексея, Итальянец, который вместе с Колобком сидел за соседним столом, сказал, что пойдет проверит, жива ли еще девушка в подвале. Они все - Итальянец, Колобок, Фрол, - были, конечно, знакомы. Ведь Фрол и сидел за друга Итальянца. Но не за Колобка. За его брата. Просто когда Резо и Фрол пришли - стол, где уже сидели Итальянец и Колобок, был весь занят. Алексея пропустили, хотя мест уже не было. Раньше бы из-за этого возникла разборка. Ибо человек хочет найти место бесплатно. Разумеется, вахтерша взяла бы с него рубль или даже три. Но официантом-то от этого нет никакой радости. Они бы взяли по десятке с человека, Только за посадку. А там еще бы накинули. И это естественно. Ибо, за что же они тут мучались? Но все равно, отдавать деньги просто так было жалко. Поэтому применялось насилие. Нужно было подтолкнуть клиента к раздаче бабла на право и на лево. И основным слоганом здесь было: - Мест нет. - Просто и логично. В душе у людей уже не оставалось горького чувства, что они платят ни за что. За место. За место на празднике жизни. Собственно, ресторан - это и есть праздник, который всего со мной. И будущее показало, что это именно так. Теперь рестораны и кафе на каждом шагу, через каждые сто, а то и пятьдесят метров. Впрочем, в Лондоне еще ближе. А после вступления в ВТО и у нас расстояния еще сократятся. Жить будет еще лучше. Алексей прочитал надпись над головами оркестрантов: - Любите ли вы праздник, как любим его мы? - И ответ: - Есс! Некоторые из этих ребят были срочниками. Для них провести вечер здесь, а не в казарме, было большим праздником. Правда, майор, который ими распоряжался, не давал чаевых. Все, тварь, забирал себе. Им только ужин. Конечно, кое-что им все-таки доставалось. Правда, за это майор выгонял. Выгонял со словами, обращенными к остальным оркестрантам: - Он воровал. - А кто не ворует, думали остальные. Но молчали. Алексей сел за стол, за которым и обедали оркестранты. Но сейчас они все были на сцене. - Здесь не обслуживается, - сказала, пробегая мимо, администраторша с подносом. Алексей промолчал. Он искал глазами Итальянца. - Колобок на месте, - резюмировал сыщик. - Где же другой урод? - подумал он. - В туалете. Нет. В туалете он уже был. Итальянца там не было. В туалете били какого-то парня в белой рубашке и красном галстуке. В красном, но с латиноамериканской обезьяной. Хотя, я не уверен, есть ли в Мексике обезьяны? - Здесь не обслуживается, - опять пробежала мимо администраторша. Но вдруг вернулась и сказала, что может принести горшочек с мясом. - В коньяке с черносливом, - уточнила она. - Какой коньяк? - спросил Алексей. - Хеннесси?
- Что? - спросила администратор. Она не ругалась матом, поэтому молча побежала дальше, опять на кухню. Алексей знал, что в этом ресторане-гостинице есть подвал, где расположен склад. Но пока не мог додуматься, зачем бы надо туда спуститься. Впрочем,.. и он начал спускаться вниз по лестнице. - С одесского кичмана бежало два уркана, - напевал Алексей, не торопясь шагая по ступенькам. Рука автоматически вынула сзади из-за пояса пистолет. Алексей стал наворачивать глушитель. Только тогда он вдруг понял, что делает это бессознательно. А значит, как гончая, знает, что заяц здесь. - Что он здесь делает? А Итальянец стоял и смотрел вниз. Ему очень нравилась эту девушка. И он так же знал, что ей он не нравился. Между прочим, это знал и Фрол. И отчасти именно поэтому он ударил девушку по голове бутылкой. Тварь. Итальянец попросил девушку сделать ему миньет. Он за этим сюда и спустился. С испугу она согласилась. Алексей прицелился. Неожиданно он услышал шаги на лестнице. Это спускался Колобок. Сыщик встал за выступ стены. Колобок медленно двинулся по коридору. В опущенной руке у него был наган. - Значит, он меня видел, - подумал Алексей. Колобок поравнялся с выступом, за которым спрятался Алексей, и чуть присев, быстро повернулся, и выстрелил. Алексей выстрелил два раза в ответ. Колобок упал, Алексея только обсыпало штукатуркой. Итальянец был безоружен. Он сказал, заправляя рубашку: - Жаль, что тогда на шоссе мы тебя не грохнули. - И тут же получил пулю в лоб. - И да, - сказал Алексей после контрольного выстрела, - я не прощаюсь. Он знал, что добивать этих гадов надо в другом пространстве. Они были покойниками. - Просто так их здесь не убьешь, - сказал он девушке, удивленной его словами о скорой встрече. Алексей не был покойником. Но прошлый раз его почему-то затянуло пространство покойника. Тогда в Охотнике Итальянец был убит. И через некоторое время исчез. Тогда же был убит и Колобок у Торгового Центра на стоянке такси. Все подумали, что никого, значит, не убили. Ведь все убитые пропали. Ни два капитана, которые тогда там были, ни Игорь, майор прокуратуры так и не могли тогда сосчитать убитых. Ибо их просто не оказалось ни на месте преступления, ни в больнице, ни в морге. Они исчезли. Что самое удивительное, пропали тогда и Алексей с Софией. Три дня они пробыли на пляже Спокойствия. Вспомнить этого было нельзя. Алексей только сделал предположение, что они были там. По не очень понятному предсказанию Даши. Их затянуло в тоннель, по которому уходили покойники Итальянец и Колобок. Ведь они тогда были рядом. Таким образом, Алексей и София вернулись сюда живыми, а Колобок и Итальянец живыми покойниками. Теперь Алексей надеялся на то же самое. Что тоннель опять затянет его. И уже там, на пляже Покоя и маленьких радостей, он добьет этих гадов. Но ничего не вышло. Тоннель его не взял, поле Потустороннего не затянуло его, как в прошлый раз. Алексей остался здесь, позвонил в скорую, чтобы забрали окровавленную и изнасилованную девушку. Из-за того, что раскрываемость убийств в этом городе была очень невысокой, почти равной нулю, Алексея арестовали и хотели обвинить в этом избиении и изнасиловании девушки. Но она из последних сил твердо ответила, что это не он. Хотя ей очень хотелось хоть кого-нибудь наказать за свои мучения. Она даже потом поддалась на уговоры ментов, чтобы обвинить Алексея. Но это было уже потом, когда ее вызвали в милицию. Она согласилась. Она-то согласилась, но начальник милиции Сергей Иванович Зеленцов твердо отверг этот навет. - Не пойдет, - сказал он. - Этот парень еще не закончил дело. - Так никогда ничего не раскроешь, - сказали два капитана, которые как раз опять вели этого дело. Мудаки. - Раскрытие убийства, и другие преступления надо самим планировать, - сказал начальник. - Умники. Идите, работайте. И да: думайте. Думайте на два шага вперед. Как это делают шахматисты. Защиту Лужина изучали? - Нет. - Учите.
Сейчас Алексей прибыл в санаторий на турнир по боксу вместе с иностранцами и Виталием Закубанским, который их сопровождал в качестве телохранителя. Переводчиком была Анна, мать Даши. Он благоразумно решил, что Колобок и Итальянец не являются настоящими киллерами. В том смысле, что ни чьих заданий они не выполняют. Орудуют, так сказать, сами по себе. Настоящий киллер должен был появиться здесь в санатории. Кого он должен был ликвидировать, Алексею не сообщили. Киллер имеется в виду. - Если опять Колобка или Итальянца - хер с ними, - сказал Сергей Иванович Алексею. Если адвоката - тоже не страшно. Хотя жаль, конечно. Хороший был человек. Мог помочь, когда надо, - сказал он о Семене Семеновиче уже, как о потенциальном покойнике. - Кого тогда? - спросил Алексей. - Иностранцев? - А больше некого! - воскликнул начальник милиции. - Так вы думаете, хотят сорвать вступление в силу поправки Джексона-Веника? - спросил Алексей. - Это не возможно, - сказал Сергей Иванович. - Ты че, в натуре, газет не читаешь? Она давно в силе. - Во-первых, газет я не читаю, - сказал Алексей. - А во-вторых? - Во-вторых, тогда я не знаю, кого мне искать. - Первое внимание, разумеется, тем не менее, иностранцам, второе директору ЗДХ. - Пить будешь? - А вас есть, что ли? - Есть. Не Хеннесси, конечно. Но Камю есть. Они чокнулись. - Ну, член мордастый, смотри, не оплошал на этот раз. Помни, что я тебя отмазал от той сексуальной девки в подвале Двойки. - Да я... - начал Алексей. Но продолжать не стал. Ибо... ибо полной уверенности, что он не причастен к этому делу у него уже не было. Так он знал, конечно, что это не он. Но вдохновения защищать очевидное у него уже не было. Или отрицать? Вот даже этого он уже толком сообразить не мог. Зато он утешал себя тем, что подвергался необоснованным подозрениям, как Доктор Зорге. Работай, работай на них, а ведь ничему не верят. Лучше открыть собственное детективное агентство. Говорят, теперь это можно. - Но не это главное, - сказал Сергей. - Да? А что? Что, собственно, главное? - спросил Алексей и посмотрел в пустую рюмку. - Видишь ли, Алексей, - со вздохом сказал Сергей Иванович, - говорят... - Говорят, в Москве китайцев и узбеков доят, - сказал Алексей. - А ты не перебивай, не перебивай. Налей вот себе еще. - А тебе? - Мне тоже, само собой. Только ты мне не тыкай. Не тыкай пока что. Вот возьмешь киллера из Моря Спокойствия, тогда пожалуйста. Я буду с тобой, как с собой. На ты. Но и то не всегда. Ты в курсе, что я с собой иногда говорю на вы? - Нет. А зачем? - Может быть, это и не скромно, но иногда я тоже, как и мой предшественник чувствую себя генералом. С генералом надо на вы. А ведь могут дать, как ты думаешь? - Из подполковников сразу в генералы? - спросил Алексей. И добавил: - Вряд ли.
- Почему? - А за что? За что, спрашивается, вам давать генерала? За красивые волосы? - Волосы? Нет не за волосы. Хотя у меня волосы, густые, как у Элизабет Тейлор. Нет, серьезно, дать могут. Если ты найдешь киллера Оттуда. Более того, скажу тебе по секрету. Не только могут, обещали даже. - Вот как? Почему мне никто ничего не обещает? - спросил Алексей. - Ты, я знаю, мечтаешь, уволиться из органов, - сказал начальник милиции. - Так вот твоя мечта сбудется. Ты будешь свободен. Свободен, как Бухта Спокойствия. Можешь возить китайцев на Кубу, ловить форель, и быть героем романа своей Софии. Да хоть и другой твой любовницы, Даши. Хоть обеих вместе. Как? - Как в Раю. Что? - добавил Алексей. Он все-таки решил уточнить, что ему предлагают. - Как что? Ты согласен? - Может быть. Меня только удивляет, откуда вы так много знаете про меня? - Так, мил человек, как ты сам сказал, за красивые глаза, или, например, волосы генералов не дают. Они еще выпили и расстались. На прощание Алексей сказал: - Сомневаюсь, что вам дадут генерала. И знаешь почему? У тебя нет Хеннесси. Камю это только для полковников. Алексей не узнал Вальтера и Нину. А это были они. Они были теми иностранцами, которых все так долго ждали.
Глава Восемнадцатая
Начался бой Грейс Келли с Людой, боксершей Даши. - Следовательно, в решающем бою уже однозначно будет выступать Катя Русакова? - решила уточнить Нина, жена Вальтера. Она ходила в Германии к экстрасенсу. - Победит в решающем бою девушка, очень похожая на Русалку, - сказал экстрасенс. Она ему поверила. Тем более, видела Катю по телевизору. Дважды ее снимал корреспондент, как предполагаемую претендентку. Нина даже влюбилась в Катю Русакову. Когда умер дядя Вальтера, они смогли осуществить свою мечту и поехать в Россию, посмотреть бокс с участием Кати Русаковой. Он являлся основным держателем акций ЗДХ. И поступил по честному. Его дети, сын и дочь, всегда говорили, что не хотят его смерти. - И знаешь почему? - говорили они. - Почему? - Потому что нам не нужны акции российского завода Харлеев. - Это сказала дочь. - Мы любим эдвардианскую ферму. - Это сказал сын дяди. - Хотим работать своими руками, и кушать все натуральное. Говядину там, свинину, баранину, клубнику и топленые сливки в три слоя. Как минимум. - Хотим сами печь хлеб, - сказала дочь. - И делать свой сидр из яблок, - сказал сын. И когда ребята вышли от дяди, в данном случае, своего отца, то спели веселую песню: - Мой дядя самых честных правил. Когда еще не занемог, уж уважать себя заставил. Он лучше выдумать не смог! - Ребята пели и танцевали прямо на пешеходной дорожке. А дядя, как специалист по правке даже самых честных ребят, оставил все свои акции Харлеев Вальтеру и его русской жене Нине. Но не просто так, а в обмен на их эдвардианскую ферму. Там было все натуральное, это во-первых. Во-вторых, теперь он знал, что его честным сыну и дочери такое наследство очень понравится. Дядя завещал Вальтеру удвоить его состояние. А именно: - Получи контрольный пакет акций ЗДХ, - сказал он. - А для этого надо выиграть на боксерском турнире пять процентов акций у администрации Завода. - А еще пять? - спросила хорошо знакомая с математикой Нина. - Для вторых пяти процентов вам надо будет нанять кого-нибудь, чтобы поймать рецидивиста Колобка. Он еще раньше, когда не было этого акционерного общества смог выбить разными способами свой куш с Завода. Пять процентов. Надо их вернуть. Если вы все сделаете, как я вам завещал, вы будете по-настоящему богаты. Более того, тогда все будет по честному. Мы все исправим в лучшую сторону. Окей. И дядя вскоре умер. А Вальтер и Нина приехали в Россию на боксерский турнир. И хотя их потенциальные замашки были известны дирекции ЗДХ, Аркадий Ильич, Юрий Владимирович, Татьяна и Вадим решили принять вызов акул американо-германского бизнеса. Ведь имея контрольный пакет, они могли бы уже ни о чем не думать, а только развлекаться. Играть на тотализаторе в боксерских турнирах, например. Контрольный пакет гарантировал бы им полную непотопляемость. Сейчас они были счастливы. Все ставили на Агрономшу, а она выиграла. - Сегодня нам везет, - сказал Юрий Владимирович. - Я согласен поставить пять процентов. На всех, разумеется. - Нам надо только решить, на кого ставить в решающем бою. - На бой, который шел сейчас, в реальном времени, они не ставили. Счастливо отдыхали. А это, между прочим, не очень хорошая примета. Человек расслабляется. Становится не способным реагировать на меняющиеся условия жизни. Так бы все было нормально. Но вот уже одна случайность произошла. Лидия Заречная выбыла из турнира по болезни. А ведь на нее многие ставили. Но не они. Адвокат Семен Семеныч тоже ставил на Грейс Келли. На Агрономшу, то есть. Он выиграл полмиллиона, и заказал шашлыки с помидорами, свежим луком и сельдереем всему судейскому корпусу. Судьям, кстати, разрешалось принимать любые подношения. Но при условии полной анонимности давателя. Любые, имеется в виду: шашлыки, арбузы, дыни, шоколад, торты, конфеты. Не доллары, как многие надеялись при выходе этого положения. Этот указ был принят в связи с тем, что слово: - Нет, - отрицательно воздействует на зрителей, делающих ставки на тотализаторе. Они слышат, как судьи в ответ на преподнесенный им арбуз, дыню, торт, шашлыки, шоколад, - говорят: - Нет, нет, нет, невозможно! - начинают сами задумываться: - А стоит ли вообще делать ставку на того или иного боксера. Слово: - Нет, - так и крутится у них на языке в ответ на предложение букмекера получить адреналин и одновременно заработать приличную сумму. Поэтому даже судьям было запрещено отказываться от подарков. Многие, конечно, знали, что от этих судей ничего хорошего не дождешься, как от козла молока. Поэтому ничего им и не присылали. Но не Семен Семеныч. Он по опыту знал, что могут возникнуть обстоятельства, при которых информация ничего не будет стоить для судей, и иметь для него решающее значение. Так оно и вышло. Уже в третьем раунде Грейс Келли не появилась на ринге. - Заболела, - объявили по репродуктору. А они были навешаны здесь чуть ли не на каждом дереве. - Вот тебе и Агрономша, - сказала Нина своему Вальтеру. - А мы еще хотели на нее поставить для разминки. - Ничего страшного, - ответил Вальтер, - много мы бы все равно не поставили. А Аркадий сказал: - Значит, в следующем бою нам повезет. - Хотя вроде бы: с какой стати? Если в этом они не ставили, почему в следующем должно повезли. Так со стороны совершенно не понятно. Но им, профессионалам, видней. По закону вместо заболевшей боксерши должна была выступать ее менеджер. Но Элен, измученная в двух предыдущих боях, наотрез отказалась. И... и сопровождавшая иностранных капиталистов Анна, вынуждена была выйти на ринг без подготовки. Ведь в принципе это была ее боксерша. - Кто? - спросит вдумчивый зритель. И будет прав. Ибо не Грейс Келли, разумеется, была боксершей Анны, а Лидия Заречная. Которая проиграла Грейс Келли в предыдущем бою. Как говорится, где бы ни был я вчера, но все отлично помню. Ибо у меня все ходы записаны. Как у невесты Лужина. Итак, в виду того, что победитель сошел, не довел бой до конца, предыдущая претендентка имела право опять выступить. Примерно, как в дзюдо: борец, проигравший финалисту, имеет право биться за бронзу. И может стать медалистом, то есть, через утешительную схватку. Так вроде уже канувшая в лету Лидия Заречная опять должна была всплыть на поверхность. Но она до сих пор не могла далеко уходить от туалета. Все время держалась за живот и стонала. Как говорится, отравление оказалось не таким сильным, как думали, но ожидать от нее нового боя прямо сейчас не приходилось. Выступать должна была Анна. - Они тебя убьют, - сказала Нина. И добавила, когда Анна ушла на разминку: - Мы могли бы сейчас поставить на... - На Анну? - удивился Вальтер. - Она проиграет. - Я именно это и хотела сказать. Мы могли бы поставить приличную сумму на ее противницу. - И заработать немного денег? - Да. - Не стоит размениваться по мелочам, - сказал Вальтер. - Так только если, для разминки. - Я это и хотела сказать. - Давай поставим сто тысяч на... Кто там будет выступать против Анны? Оказалось, что выступит не Люда, а Даша. Сначала никто не понял, что это мать и дочь выходят на ринг. Но уже в первом раунде информация просочилась в массы. Некоторые вроде бы начали орать: - Договорной матч, договорной матч! - Но скоро благоразумно решили: - А какая разница? Победить-то ведь все равно кто-то должен. - Количество ставок резко увеличилось. Мать и дочь на ринге. Большинство вообще не знали, что Анна, которую подозревали в связях с Пятой Колонной, мать известного менеджера по боксу Даши. Но многие, конечно, знали, что главный менеджер по боксу здесь - Анна. - В общем, боксерская семья на ринге, - сказал кто-то. И в кассы выстроились очереди. Букмекеры забегали, как мыши на корабле при отплытии в Австралию Джеймса Кука. Вот это будет плавание, думали они. Мы откроем: - Не знаю! - Как и перевели на русский язык слово: - Кенгуру! - Кенгуру, кенгуру, кенгуру. Кенгуру! - Вот это будет бой. Даша в первом же раунде отправила Анну в нокдаун.
- Даже не думай у меня выиграть, - сказала Анна, когда встала и продолжила бой. - Задушу, как котенка. - Нет, котенка жалко. - Как таракана. - Таракана, между прочим, тоже жалко. И между прочим, я забыл сказать, что на горе появилась женщина с плакатом: - Тараканы - тоже люди! - И знаете почему? Мы на них смотрим, а мы люди! Некоторые узнали в этой женщине дворничиху Дусю, которая читала им небольшую лекцию по теории относительности. Тогда с помощью этой теории Дуся смогла объяснить людям, почему надо сдавать назад взятые напрокат Резонаторы Тесла. Они-то подумали, что это навсегда, и не хотели сдавать Резонаторы, защищающие людей от комаров. Дома, тоже бы пригодились. Более того: деньги-то заплачены. Но все относительно, объяснила она. И получалось, что хотя деньги и заплачены, а Резонаторы придется сдать. И так далее. В общем, дружите с тараканами. Это наши третьи братья. Первые и вторые это собаки и кошки. А вот теперь появился третий брат. Самый младший. Домовой. - Домовой! - закричала женщина, потрясая плакатом. - Он любит вас! - И добавила: - Мы должны любить друг друга. Перед концом раунда Анна смогла провести серию ударов, и сломала Даше нос. - Ты сможешь продолжать бой? - спросила Люда. Она обмахнула подругу полотенцем. Потом взялась двумя руками за нос. - Я смогу его вправить. - Сунь мне что-нибудь в зубы, чтобы я не орала на весь санаторий. - Что? У меня, к сожалению, ничего нет с собой, - ответила Люда. И добавила: - Возьми в рот перчатку. - Не влезет. - А ты постарайся. Возьми ее за край. - Даша обхватила ртом край перчатки, как будто это была большая сочная груша. - Держи ее так. Представь, что она очень вкусная. - И вправила нос подруге. Перчатки были хорошие, импортные, и Даша не смогла даже прокусить ту из них, которую, как показалось многим, пыталась засунуть себе в рот. Даша прижала Анну к канатам, и била по ребрам. Анна почувствовала себя плохо. Она стуле секундант сказал ей: - Прикончи ее, и пойдем домой. - Кто это был? А это был Алексей. Как говорится, больше некому. - Хороший парень! - крикнула ему Люда из своего угла. - Всем дать успел? - Это она повторила слова Даши, которая попросила ее позлить немного менеджера своего противника. Анна устала. В четвертом раунде она уже висела на канатах. Как она еще может стоять, подумал Алексей. Неожиданно Анна нанесла своей дочке несколько таких мощных и точных хуков, что Даша упала. - Не вставай! - крикнула Люда. Анна едва стояла на ногах. Она держалась за левый бок. Раздался гонг. Значит, будет шестой раунд. Родственники разошлись по своим углам. Даша поднялась с трудом. - Если ты остановишь бой, я убью тебя, - сказала она Люде. И добавила: - Я ничего не вижу. Режь глаз.
- Не буду. Я боюсь. - Режь, я тебе сказала! - Имеется в виду не сам глаз, разумеется, а нависший над ним кровавый сгусток. Люда разрезала. Мир опять был виден. И кажется, был на том же месте, где раньше. Значит, голова еще работает. Даша начала сразу бить по ребрам. Анна зажалась и даже не поднимала свою правую руку. - Что они делают? - спросил Вальтер. - Они убьют друг друга.
- Действительно, - поддакнула мужу Нина, - куда смотрит судья. Надо было остановить бой. - В чью пользу? - спросил директор санатория Леонард. - В пользу Даши, - сказала Татьяна. - Мы на нее поставили. Мы на Дашу поставили? - спросила она Вадима, своего мужа. Ведь мы болеем за клуб Федор Достоевский. - Нет, - ответил Вадим Григорьевич, - я все деньги поставил на Анну. - Мне сказали, что она победит. - Кто? Ты что, ополоумел?! Или ты забыл, что должен слушать только мой голос? - Это был голос свыше. - Ах, вот так! Адвокат посоветовал? - Он. Действительно, Семену Семеновичу шепнули, что победит Анна. - Это точно? - спросил предприимчивый адвокат. - Абсолютно. Бой будет равный. Победителя определят мнением судей. Из восьмисот тысяч, которые у него были с собой, Семен поставил пятьсот. Ибо абсолютно верил информации, полученной непосредственно из судейского корпуса. А такая полная уверенность означала для него, как для всякого здравомыслящего человека, возможность поставить семьдесят процентов имеющегося в наличии капитала. Тридцать Семен всегда откладывал на стихийные бедствия. Бой закончился. Анна с трудом проковыляла к своему стулу в углу. Она держалась правой рукой за бок. - Кажется, у меня переломаны два ребра, - сказала она Алексею. - До свадьбы заживет, - сказал парень. - Это точно, - ответила Анна. - И знаешь почему? У меня никогда не будет свадьбы. - Не торопи события, - сказал Алексей, - ты выживешь. Счет был равный. По мнению судей победительницей объявили Анну. Клуб Федор Достоевский выбывал из соревнований. А ведь на него было сделано много предварительных ставок. Дело в том, что коэффициент в предварительных ставках был намного выше. Если непосредственно перед боем он увеличивал ставку в два раза, то в предварительных ставках он был четыре. Поставив сто можно было выиграть четыреста. А проиграть все равно только сто. Как и в ставках перед боем. В шестом раунде коэффициент еще больше уменьшался. Не два, а только полтора. Но это и логично. Да, логично, но только не для эксрасенса. Даша так и сказала Люде: - Мы вылетели из соревнований, но я отомщу им на тотализаторе. - И добавила: - Нам надо выиграть все деньги. - Я согласна, - ответила Люда. Боксершами решающего боя были объявлены Кити, от клуба Лев Толстой и Лиза... опять Лиза, прошу прощенья: Лидия Заречная от Спортклуба. Вот так. А как же тогда Семен Валерьевич? От кого он выставлял свою Грейс Келли? Тоже от Спортклуба, был простой ответ тем, кто этим интересовался. Спортклуб имел право выставить двух боксеров. Ну, это и логично. Одна от областного тренера, другая - местного. Хотя Семен Валерьевич официально считался тоже тренером областного комитета.
Далее, объявляется, что в решающем бою будет выступать не Катя Русакова и Лидия Заречная, а Лидия Заречная и Грейс Келли. Все были просто ошарашены. - Беспредел, - сказала Нина. - Мы зачем, мать вашу, сюда приехали?! - сказала она Эдуарду Закубанскому. - Мы будем ставить только на Катю Русакову. - Решили, что в решающем бою должны выступать боксерши Спортклуба, - сказал Эдуард Закубанский. Далее, Алексей думает, что киллер Пестелина, и арестовывает ее.
Наступил поздний вечер. Прожектора осветили ринг, плоты со зрителями, голубую и розовую яхты, полукруглую крытую веранду, где вот-вот должен был начаться спектакль. Вроде бы: как можно показывать спектакль одновременно с боем на ринге? А по-другому его смотреть никто не будет. Более того: если кто и будет, то ничего не поймет. Чисто на спектакле люди закисают, голова их перестает работать, ноги затекают, уши вянут. Кровавая драма на ринге прочищает им не только уши, но и мозг. Они становятся способны на многое. Спектакль даже в том варианте, в каком он был задуман здесь, становился не только интересным, но понятным. Как Шекспир и Чехов вместе взятые. Это даже проще. Например, некоторые не понимали Евангелие. После открытия Эйнштейна стало легче. Многие разобрались, что к чему. И не только один Ньютон. Тем более, он жил до того. Вальтер, например, вспомнил, что исполнительница главной роли, Елена Сергеевна, ему знакома. Это была Олеся. После первого акта он пошел с ней знакомиться. Перерыв затянулся. Оказывается, Вальтер утащил Елену Прекрасную в кусты, за веранду. Только за уши его смогли оттащить от этого прекрасного тела. - Какой стыд, - сказала Татьяна. - Я бы, между прочим, тоже не отказался, - не выдержал, и высказал свою мысль Вадик. За что тут же получил оплеуху. - Думай, что говорить, - только и сказала Татьяна. Она была занята размышлениями. Дело в том, что все деньги, точнее, все акции Аркадия Ильича, Юрия Владимировича и свои были доверены ей. Она должна была сделать за всех ставку. И она ее сделала. На клуб Федор Достоевский. Почему? Ну, вот поставила и все. Тем более, ей понравился розовый цвет купальников и яхты клуба Федор Достоевский. Она зачем-то скрыла, что сделала предварительную ставку. И еще раз скрыла, что не отменила ее. Следовательно, выходило, что все еще думали, на кого бы поставить, а ставка уже была сделана. Точнее, выходило, что в случае победы клуба Федор Достоевский, предварительная ставка на который теперь имела коэффициент семь, она бы получила солидную прибавку. И теперь она считала, сколько бы это могло быть. Надо иметь в виду, что коэффициент семь был до поражения Даши от Анны. Сейчас-то вообще не было никакого коэффициента. Но все равно, это было интересно узнать, сколько она потеряла. Скорее всего, ставка перед боем была бы два с половиной. Если бы она поставила миллион долларов, то выиграла бы семь. А делить пришлось бы только два с половиной. Татьяна схватилась за сердце. Только с одного миллиона она бы имела чистой личной прибыли четыре с половиной! Главбух села на траву. - Что с тобой дорогая? - спросил муж, Вадик. - Я просто высказал свою мысль вслух. Более того, это не моя мысль. Посмотри вокруг. Так думают все! Все бы хотели трахнуть Елену Сергеевну. И, должен заметить, уверен, что об этом мечтал и Чехов. Точно тебе говорю. Ибо: - Чего хочет женщина, того хотят все! - А ты думаешь, она хочет? - спросила Татьяна. И добавила: - Я так, например, уже ничего не хочу. - Почему? - Я умираю. Вадим Григорьевич хотел сказать, что: - Может быть, тебе стоит сыграть эту роль? - Какую? - Роль Елены. В совместном спектакле Чехов-Шекспир. - Может быть, Шекспир-Чехов? Но подумал, и решил, что это небезопасно. Не в том смысле, разумеется, что Татьяна может опять его ударить. А ей может так понравится играть в этом спектакле, что она, несмотря на то, что является талантливым бухгалтером, навсегда может перейти в актрисы. - Хорошо, что мы не сделали предварительную ставку, - со смаком повторил Аркадий Ильич уже всем давно известную истину. - А то бы тю-тю. Мы бы уже никогда не увидели контрольный пакет акций. Как не видим свои уши. - И он выразительно посмотрел на уши Вальтера. - Тем более, что в отношение акций предварительная ставка не имеет никакого смысла, - сказал Вальтер. - Да, - поддакнул Юрий Владимирович, - только бабло. - Что бабло? - Я говорю, бабло тоже нам надо. В нем тоже есть смысл. Никто не обратил внимания, что нет Нины. Забыли и все. А кто, собственно об этом должен помнить? Нина была на сцене. Теперь она была Еленой. И кто только не таскал ее в кусты во время частых перерывов! Почему, собственно, она так всем понравилась? Потому, что была красивая, во-первых, и во-вторых, потому что была немкой. Так все думали. Как, между прочим, и про Катю Два. В том смысле, что: - Немка-то немка, да только русская! - Ведь почему многие думали, что Катя Два русская? Такая же обыкновенная русская баба здоровенная, которая живет в соседней деревне? Только что стала царицей. Потому что Два. - Первая-то Катерина отказалась от престола, не выдержала, - рассказывал один мужик. - Дак взяли Вторую, нашу. Получалось, что русская это хорошо, а немка - сексуально. Следовательно, как и следовало ожидать, театр преображает человека. Да и вообще людей. К павильону выстроились две очереди. Одна на роль доктора, Астрова Михаила, другая на роль ее будто бы мужа, Серебрякова Александра. Этот последний, конечно, ничего не хотел делать со своей женой. Подагра, то да се, но глядя на других, тоже пристрастился. Тут бы пришла пора крикнуть: - В очередь, сукины дети, в очередь, - но на ринге начался бой. Вальтер только успел сказать: - Не пойму, где Шекспир? - а уже по громкоговорителям объявили, что ставки сделаны, ставок больше нет. - Во-первых, - объяснили ему, - ставки еще можно делать. Ставки с коэффициентом три с половиной запрещены. Потому что они были до боя. Во время боя ставить можно. Только с меньшим коэффициентом. Как-то: - Два с половиной. Как, например, сейчас. А по поводу Шекспира, скажу я вам, он здесь. - Где, - все же вставил свое слово Вальтер. И получил вразумительный ответ: - За сценой. - Выходит, - подумал немец, - это тоже спектакль. - И добавил со смехом: - А я думал, это на самом деле. - Смеяться, действительно, было чему. Очередей к театральному куполу было уже не две, а четыре. Аркадий Ильич узнал, что еще две очереди образовались на Соню, естественно, и на самого Дядю Ваню. Сначала-то вроде не хотели. Соня некрасивая, как сказано. Но ведь платок можно надвинуть пониже. Не только на самые глаза, но и до самой шеи. А на Дядю Ваню стеснялись. Гений. Типа Высоцкий, Смоктуновский. Куда нам! Но потом решили, что можно. Чем черт не шутит. Авось получится? Очередь-то на Дядю Ваню маленькая. Галя, которая играла роль Сони, начала понимать, что жизнь удалась. Алексей, правда, уже устал. - Подмените меня, - сказал он Аркадию Ильичу, - не могу больше. - Ладно, - сказал Аркадий Ильич, - пойду. Встану в позицию после перерыва. - И ты туда же, старый кобель! - ахнула Татьяна. - Не бойтесь, - сказал Алексей, - там играют в бутылочку. Идут за кусты, целуются, и возвращаются назад. - Почему? - недоуменно брякнул Юрий Владимирович. - Дак очередь, - пояснил Вадик, - тут бы только успеть. По-русски. - И махнул рукой. - А я уж было подумал, мы как немцы. Перешли на качество. Нет, опять аврал, опять соревнование на кто быстрей. Зайцы. Одно слово, лесные зайцы. - Так ведь народу-то сколько! - возразил Алесей. - Иначе всем не достанется. - И добавил: - Так вы идете, Аркадий Ильич? - Охотно, мой друг, охотно, - ответил директор и трусцой побежал к веранде. Про себя он негромко напевал: - Поспели вишни в саду у Дядя Вани. Поспели вишни в саду у Дядя Вани. А вместо вишен звенит веселый смех! Опять целует Тетю Грушу Дядя Ваня. Бутылочка, как стрела амура, опять показывает на меня. - Тут Дядя Ваня, то есть, Аркадий Ильич резко остановился... - На кого мы поставили? - подумал он. - Убей - не помню! - Он повернул назад. Голову. Махнул рукой, и побежал дальше, к театру. - Бухгалтер разберется. Бухгалтер разберется. Бухгалтер, милый мой бухгалтер! Такой. Такой... Татьяна и сама уже запуталась, не помнила, на кого она поставила. Не лезть же при всех в лифчик. Там лежала квитанция из тотализатора. - Нет, - сказала она себе, - я все помню. - И повторила: - Я все помню. Все были на месте. И Алексей, и Закубанский, и Анна - она сидела на раскладном стуле - и Юрий Владимирович, и Нина. Исчез Вальтер. Про Аркадия Ильича-то все помнили, что убежал играть в бутылочку с... Да все равно с кем. Выпадет удача, так с Еленой Сергевной, а нет, так и с Соней сгодится. Решили, что и немец рванул туда же, куда и русский. Нет, друзья мои, нет. Немец ушел вниз, к самому рингу, а именно: - На плот. - Где сидели наиболее заинтересованные боем зрители. Увы, все осталось по старому. По прежнему. Чинно и благородно. Немец бегает за деньгами, а русский за бабами. На ринге, - о мама! - была Агрономша, Грейс Келли и Люда. Вальтер ахнул: - Куда же делась Лидия Заречная, боксерша Анны? - А ведь он приготовился ставить на нее. Букмекер ходил за ним, не отставая. Только ожидая команды зафиксировать ставку. Еще раз напомню, это было возможно до начала шестого раунда. Хотя через букмекера ставку можно сделать в любое время. Впрочем, Вальтеру вообще не нужен был тотализатор. Достаточно будет, если букмекер зафиксирует его сделку с дирекцией завода ЗДХ. Был еще и третий игрок. Виталий Романов. Он ставил деньги Пятой Колонны, но об этом не знала даже Анна. Да и ставил ли он на самом деле деньги Пятой Колонны? Или деньги это были деньги иностранцев? Точно сказать еще было нельзя. Тем более, надо отличать ставку на деньги и от ставки пяти процентов акций. Странным было поведение Спорткомитета. Если они знали, что Завод в лице дирекции поставил на клуб Федор Достоевский, зачем было отсекать этот клуб на решающей стадии соревнований? - Получается, что Спорткомитет на стороне кого-то другого, - наконец понял Алексей. - Или иностранцев, или Пятой Колонны. Других вариантов, кажется, нет. Впрочем, если уж я чего решил, то выпью-то обязательно. Я к этим шуткам отношусь очень отрицательно. - В данном конкретном случае Алексей имел в виду, что он еще до начала соревнований решил арестовать Пестелину, жену бывшего мэра Павла Александровича. Какие у него были основания для ареста этой прелестной дамы? Можно сказать, что никаких. Если не считать того, что Алексей изумился, узнав, что Пестелина была биатлонисткой. Следовательно, умела хорошо стрелять. Он ума не мог приложить, кто бы вообще среди известных ему людей мог быть киллером. И эта информация явилась для него, как гром среди ясного неба. Она! Больше некому. Цель? Деньги. Мужа сняли с работы. Перебивается с хлеба на квас. А привыкли жить, ни в чем себе не отказывая. В частности, приперлись сюда, на бокс. Смотреть его так, бесплатно, никто кроме самих боксеров и их тренеров не будет. Деньги, только деньги могут зажечь огонь в ледяной крови здешних жителей. Деньги и, разумеется, любовь к женщинам. И естественно, наоборот: женщин к мужчинам. Как раз сейчас Алесей должен был идти объясняться в любви Елене Сергевне. А это была совершенно незнакомая ему женщина. Точнее, должна была быть. Ведь Нина, и Олеся, и даже Галя, которой удалось вне очереди прорваться на эту роль, только что ушли с мужиками играть в бутылочку за кусты. Так-то Галя играла роль Сони, которая никому не нужна. И Галя не так, так эдак, подкупив за сто баксов очередную претендентку на роль Елены Сергевны, прорвалась к счастью. Она ушла... да какое это, собственно, имеет сейчас значение? Мужик был хороший, солидный. Скорее всего, он стоял в очереди не на Дядю Ваню, а на Серебрякова Александра Владимировича, ее мужа. Алексей уже помахал рукой Аркадию Ильичу, чтобы по блату передать ему роль, а следовательно, и новую Елену Сергевну, когда понял, что на ловца и здесь бежит. Ибо... ибо это была Пестелина. Он хотел сказать Аркадию Ильичу, что, мол, в другой раз, но директор уже вцепился в Пестелину. Он сказал ей всего пару слов, что: - Люблю навеки, - и тут же попросил перерыв. Хотел уже тащить за кусты. Целоваться. Очередь, естественно, его подбадривала, вместо того, чтобы возмутиться нарушением регламента. На самом деле, действие с большим трудом продвигалось вперед. Новые Серебряковы Александры, Дяди Вани и доктора совершенно не думали о развитии действия, а быстрее тащили своих Елен и Сонь за кусты. Как будто боялись, что не успеют. Отнимут другие. И действительно, какой-то чудак по ошибке чуть не утащил и Марину. Хотя она здесь считалась старой няней. Так-то в принципе ничего страшного в ней не было. Тем не менее, это содействовало возникновению еще большего ажиотажа. - Давай, давай! - закричали из очереди, - народу много. Дайте ему перерыв! - Это имелось в виду про Пестелину и Аркадия. Но Алексей не мог ждать. Он схватил Пестелину за другую руку, и надел на нее наручники. - А с другой стороны, - крикнул кто-то из толпы, - хватит, погуляла. Пора и на нары! - Раздался практически всеобщий смех. Но он не рассмешил Аркадия Ильича. Он принял боксерскую стойку, и сказал: - Не пропущу! - Аркадий Ильич считал и себя боксером. Он раз в неделю ходит к Семену Валерьевичу в спортзал, и тренировался. И не только с грушей. Обычно это были боксерши. И они ему уступали. А когда человеку уступают, уступают и уступают, он начинает думать, что непобедим. И сейчас Аркадий Ильич, вдохновленный присутствием Пестелины, - которую давно знал и обожал, но из-за ее мужа - мэра боялся предложить что-то большее, чем завистливые взгляды издалека, - пошел на Алексея, как Гектор на Ахиллеса. С первого взгляда можно было подумать, что силы равны, но в реальности - сливай воду. То есть вы будете убиты однозначно. Имеется в виду, если вы - Гектор. Гектор, Гектор! Алексей так и сказал Аркадию Ильичу: - Гектор, Гектор! Успокойся. Сейчас придет другая. - Но директор ЗДХ как будто с цепи сорвался: - Какая другая?! Я люблю только ее. Еще со школы. - Какая любовь, какая школа?! - хотела сказать Пестелина, - я вас боюсь. Но передумала. Вспомнила, что Алексей приковал ее к себе наручниками, и успел уже предъявить обвинение в убийстве. Кого она, правда, не поняла, но это страшное слово: - Убийство! - уже прозвучало.
Глава Девятнадцатая
Пестелина рванулась к Аркадию Ильичу со словами: - Спаси, любимый! - Рукоплескания зрителей были ей наградой. Некоторые от удовольствия даже затопали ногами. Как будто на трибуне был сам Сахаров. Правда, он тогда не понял, что все радуются. Растерялся как-то, решил, что зал сплошь набит работниками московского горкома. Кто их учил топать ногами, где они репетировали эту сцену? Тоже, наверное, увлекались борьбой и боксом. Хотя, с другой стороны, я никогда не слышала, чтобы на спортивной арене топали ногами. Топ-топ-топтоп-топ. Нет, не так, а: - Топ-топтоп-топ-топ-топ-топ-топ. - А это, между прочим, негласный пароль Пятой Колонны. - Надо бы им лучше станцевать после его лекции о международном положении. Ну, как это и принято во всех клубах в праздничный вечер: - Танцы! - И топайте, сколько угодно. Хоть пол проломите. А Агрономша вам споет: - У моря, у синего моря, где волны поют на просторе. И сладким кажется на берегу поцелуй!.. соленых губ! Действительно, лучше бы она пела песни в ДК. Ибо сейчас она получила такой удар от Лидии Заречной, что упала в угол. И ей бы засчитали нокаут. Но гонг спас Грейс Келли. В девичестве, как вы знаете, ее звали еще: - Агрономша. - В честь песни отца мистера Спокойной Ночи. И в кустах, за беседкой не спрячешься от ревнивых, завистливых глаз! Ибо: - Очередь, друзья мои, очередь! Давайте, завязывайте ваши разборки! Тем более, что он влез без очереди! - закричали из очереди. Нет, не будем заниматься тавтологией. Скажем просто: - Из толпы. - Толпа, она и в Африке толпа. Орут, кому что взбредет в голову. Одна женщина, между прочим, сказала: - Оставь ее, подлец! Ибо вы разорвете девушку пополам. Алексей плюнул - чего зарекался никогда не делать - отстегнул Пестелину, и спрыгнул в ряды зрителей. Какая-то дама его узнала, и не хотела отпускать. Она даже спела песню: Нам с тобою всегда по пути: По неровной дороге, по трассе ли, Мне с тобою всегда по пути. Прокати нас, Алеша, на Мерине! Хоть до города нас прокати. - У меня нет машины, - хмуро сказал герой. И широко зашагал вниз, туда, где шел бой не за жизнь, но и не за бабки. А за очень большие бабки. - А что у тебя есть? - услышал он сзади. - Харлей Дэвидсон! - ответил парень. - Как у всех нормальных людей. - Я согласна! - Но Алексей не обратил на это внимания. А следовало бы. Ох, как следовало бы! Ведь это была Даша. Алексей сел рядом с Вальтером на плоту. Ринг уже освещался прожекторами. Зрители - нет. Иногда казалось, что там никого нет. Только огоньки трубок с кубинским табаком и сигареты Мальборо смотрели этот бокс. Да, народ курил. Ибо нервничал. Как бы чего не случилось. Не допустили же до участия в решающем бою за миллион долларов ни голубых, клуб Лев Толстой, ни розовых, клуб Федор Достоевский. На кого поставил Вальтер? - подумал Алексей. - Впрочем, вряд ли Вальтер может быть киллером. Он играет по честному. Скорее киллером может быть Виталий Романов, бывший главный инженер Завода. Но Алексей так и не смог узнать, умеет ли этот Романов стрелять. Собственно, это не так важно, - подумал Алексей, - этот парень мог кого-то нанять. Хотя это и раскованно. Информация должна быть сверх засекречена. Чуть что, и всё пропало. - Все-таки Вальтер подозрительно ведет себя, - решил Алексей. - Молчит и молчит. Надо как-то расколоть его. Не успел Алексей сказать: - Я хотел это... - и потрогать Вальтера за плечо, как свет погас. На ринге что-то блеснуло, раздался крик ужаса, и всё смолкло. Было такое ощущение, что навсегда. Почти как в Чайке Чехова. Только там еще какие-то звуки раздавались. Здесь - полная тишина. Зажгли свет. Стало ясно, что убили Лидию Заречную. Как? Отрезали голову. Она свалилась вниз, и плавала в воде. Некоторые бросились бежать. Но куда? Этих зрителей на плоту соединял с берегом узкий мостик. Несколько человек сразу упало в воду. Другие успокоились, и вернулись. Даже начали говорить, что справедливость восторжествовала. Одина из боксерш Спорткомитета вылетела из соревнований за главный приз. Кто ей отрубил голову, никого кроме Алексея, не интересовало. Ибо: - Да разве найдешь?! Анна, ее менеджер, не могла заменить Лидию Заречную. Она и так уже едва ходила после боя с Дашей. Семен не очень обрадовался. Он знал, что просто так ему не отдадут миллион долларов. - Эти гады сейчас найдут замену, - сказал он своей Агрономше, снимая перчатки. - Готовься. - Перерыв тридцать минут, - объявили по репродуктору. Начали усиленно таскать шашлыки. Резо был готов к любому повороту событий. - Перерыв нам на руку, - сказал он. Мишка принес два шашлыка. Алексею и Вальтеру. - Денег не надо, - сказал он. И добавил: - Уже заплатили. - Кто? - А я помню? Впрочем, лучше я скажу правду. Просили не говорить. - Киллер здесь, - сказал Алексей. - Не понимаю, зачем обязательно кого-то убивать? - спросил Вальтер. По-немецки. Но все его поняли. В том числе и Мишка. - А как еще бороться с конкуренцией? - сказал он. - Не понимаю, зачем с ней бороться? - в свою очередь спросил Вальтер. И добавил: - Пусть будет. - Мишка задумался. Но не надолго. - Так это, - сказал он, - это борьба за победу. Иначе не выиграешь. Или тебя грохнут, или ты. Эволюция. - А зачем бороться? - спросил Вальтер, надеясь этим вопросом поставить Мишку в тупик. - Так это, каждый хочет дожить до конца света. Там-то мы уж укатим куда-нибудь. На Альфу Центавра. Или на Орион. Может быть, вообще в другую галактику. Здесь всем уже надоело. Что ни делай - никакого толку. Один облом. Вот, например, Лидия Заречная, уж на что была здоровая негритянка, а завалили, как поросенка. И да, - добавил он, - я, между прочим, видел, кто это сделал. Вальтер понимал по-русски. Он спросил: - Ты не скажешь нам, кто? - перевел Алесей. - Нет. - Почему? - Просто не скажу и всё. - Ты будешь соучастником, если убьют еще кого-нибудь, - сказал Алексей. - Я не сказал, что не скажу. Я сказал, что просто так, за красивые глазки, не сообщу вам ценную информацию. - Сколько? - спросил Вальтер и вынул бумажник. - Сто баксов. - У меня западногерманские марки. - Тогда двести. - Не много? - У меня нет с собой калькулятора, - сказал Миша. - Я, что, в уме должен считать? - В уме не можешь? - спросил Алексей. - Просто так, бесплатно? Нет. Просто так у меня голова не работает. Вальтер похлопал по карманам. Калькулятора не было. Он отдал Мише двести марок. - Это была рыба. Настоящая акула, - сказал он. - Отдай сюда деньги, - сказал Вальтер. - Такую версию я бы и сам придумал. - Действительно, Миша, это мошенничество, - сказал Алексей. - Ловкость хвоста, и никакого мошенства, - сказал Мишка. - Я вам точно говорю, это был огромный хвост. Как гильотина. Чик - и картина Репина - приплыли. Перед взором Алексея смутно мелькнула картина с хвостом. Но он подумал, что это было во сне. Тем не менее, он сказал: - Где-то я уже это слышал. - Никто не попросил его подумать хорошенько, и вспомнить. Вспомнить всё. На ринг могли выйти только Люда или Кити. В принципе могла выйти и София. Анна и Даша имели травмы после боя друг с другом, Элен тоже не имела сил на такой бой. Вышла Люда. Против Грейс Келли, Агрономши. Скорее всего, по близости к Спорткомитету, решила София. Никто не сообщил, как выбирался боксер. По жребию, или так, хер знает, как. Она пошла наверх, где отдыхал Эдуард Закубанский и его шеф Павел Александрович, бывший мэр, и еще настоящий муж Пестелины. С которой сейчас развлекался Аркадий Ильич. Пока что только на сцене. Он играл роль ее мужа, Серебрякова Александра Владимировича. Она, естественно, Елену. Аркадий Ильич постоянно нарушал сценарий, так как пытался лишний раз полапать свою жену. - Вы не доктор, че вы ее постоянно лапаете! - крикнул кто-то со скамеек. - Хорошо, - ответил Аркадий Ильич, - я буду делать это только за сценой. Как муж, за сценой я имею на это право. Ведь у Чехова нигде не сказано, что муж не может лапать свою жену. Да и вообще это было бы не логично. - Ладно, ладно, - разрешил ему зал, - только, как положено, за кулисами. София подошла к Эдуарду Закубанскому, и без лишних слов нанесла не сильный, но резкий удар в солнечное сплетение. От неожиданности заведующий боксерским сектором Спортклуба сел. Даже оперся одной рукой о землю. - За что? - с трудом выговорил он. - За все хорошее, - как предисловие пробубнила София. - А так же за то, что ты не разрешил выставить моего боксера. Сколько может продолжаться этот односторонний блат? Вы считаете, что я сирота? Отвечайте! - При... при... принято решение, что в турнире примут участие все желающие. Вам что, не сообщили? - с трудом проговорил Закубанский. - Почему вы меня все время бьете. Я вам не груша. Я сам боксер. И между прочим, не плохой. - Да? Ну, извините. - София опять пошла вниз, к плотам, где разыгрывалась очередная драма. А может, и трагедия. Она обернулась, и крикнула Эдуарду: - Как-нибудь займемся боксом вместе? Эдуард только помахал ей рукой. Алексей находился рядом с Вальтером. Он был рад, что хоть один пункт он сможет выяснить точно. А именно: на кого поставит Вальтер. - Вы еще не ставили? - спросил Алексей. - Нет, я сделал свою ставку, - ответил Вальтер. Алесей чуть не упал в воду. - Когда вы успели? - спросил он. Вальтер кивнул на Мишку. - Ах так! Очень умно. Скажите, зачем вам скрывать от меня, на кого вы поставили? Я ведь беспокоюсь только о вашей безопасности. - Спасибо. Только у каждой фирмы есть свои секреты. Вы в курсе, что все воруют друг у друга секреты? - Да? Я думал, это шутка. - Вы далеки от бизнеса. - Вы тоже только недавно еще пасли коров, - хотел сказать Алексей. Но решил не расстраивать Вальтера. Борьба ведь шла за контрольный пакет акций ЗДХ. Во многих местах на горе появилось освещение. Некоторые принесли с собой аккумуляторные фонари. Многие взяли здесь на прокат торшеры. Тоже на батарейках. Точнее, тоже на аккумуляторах. Лука Лукич заранее это предусмотрел, и решил подзаработать. - Надо искать новые источники доходов, - сказал он. Самому себе. - Вдруг проиграем. - Леонарду он не стал даже об этом сообщать. Начальник, занятый большими деньгами, не обратит внимания на фонари.
Лео, тем не менее, обратил. И был слегка возмущен. Он подумал, что это бесплатное, автономное освещение. Лео узнал, на кого сделали ставку главные акционеры Завода, а на кого Пятая Колонна. Это были ставки на... да, это были ставки на разных боксеров! Хотя Леонард слышал, что эти группировки делают сегодня свои ставки за контрольный пакет акций фактически, он не мог понять, почему у них такая разная информация о победителе. И вообще довольно странная информация. Ведь все думали, что все ставят на Грейс Келли, на Агрономшу, если говорить по-русски. На крестницу отца мистера Спокойной Ночи, как я уже говорила. Но не будем уходить в глубь веков. Тем более, это было После Полуночи, а не Спокойной Ночи. Для иностранцев, правда, по барабану, что После Полуночи, что Спокойной Ночи. А мы-то кто? Мы и сами не знаем. И знаете почему? Потому что это никому неизвестно. Люда уже несколько раз висела на канатах. Даша ничего не могла понять. - Ну, ты чё, в натуре, прибурела? - мягко спросила она Люду, когда та села на стул после четвертого раунда. - Так не делается. - Почему? - автоматически спросила Люда. - Так мы проиграем. - По... почему? - хотела спросить Люда. Но сама поняла, что это было бы глупо. - Послушай, я не понимаю в чем дело. Но голова у меня совсем не работает. Как будто ее уже нет. Честно, я уже покойник. - Если ты так будешь говорить - точно проиграешь. Нельзя... - Раздался гонг. Люда шагнула в центр ринга, и тут же погас свет. - Опять! - почему-то радостно крикнул Миша. Но большинство людей расстроилось. Они были уверены, что сейчас грохнут того, на кого все ставили. А именно: их любимую Грейс Келли, Агрономшу. Да, ставили на нее большинство. Но из известных личностей, если не считать самого Семена, ее тренера, ставили только: - Анна, Виталий Романов и Адвокат, который готов был даже проиграть свои миллион двести тысяч долларов, поставленные им на Агрономшу, только бы отбить ее у тренера, который хотел жениться на Агрономше после турнира. Виталий Романов считался представителем американского завода Харлеев Девидсонов. Но он делал отвлекающую ставку. Настоящую ставку за иностранцев делал даже не Вальтер, хотя и был официальным представителем американского завода, а Эдуард Закубанский. Какая конспирация! Ну, это и логично. Кругом промышленные шпионы. Они украли атомную бомбу, дали положительную рекомендацию Броз Тито, чтобы Черчилль помогал ему, а не бывшему королю Югославии. Смогут, следовательно, украсть и контрольный пакет акций Харлеев. Можно привести и другие примеры. Про Яблоко укравшее у Самсунга закругленные углы планшетников. Точнее, наоборот. И так далее, Фуджи у Кодака, а Кодак, соответственно, у Фуджи. Еще бы они украли цвет моего красно-синего Харлея! Да я бы их!.. Кто делал реальную ставку за Пятую Колонну? Ну, если Анна делала отвлекающую. Вальтер. - Как Вальтер? - могут спросить некоторые ошарашенно. - Он же этот, как его?... американец немецкого происхождения, женившийся на русской. Видимо, по примеру Сальвадора Дали. И не только. И знаете, почему женятся на русских, а не на француженках или англичанках, тем более не на немках? Не для того, конечно, чтобы получить в страну, которую они представляют очередную Мату Хари, очередную шпионку, а потому, что русские женщины добрые. В отличие от немок, француженок и англичанок. О филиппинках мы не говорим. Они еще добрей русских. Не зря на одной филиппинке женился сам Форрест Гамп. Точнее, может быть, не сам, а его друг, лейтенант Дэн. Вы слышали, что сказала француженка Ван Гогу, когда он попросил ее жениться: - Нет, нет, никогда. - А ведь он был гением. А она, тем более, его родственницей. Колобок и Итальянец пропали. Их ждали, ждали, но... как испарились. Это было удивительно. Еще более удивительным было то, что ставка Колобка - пять процентов акций завода Харлеев Дэвидсонов - была сделана. На кого? К сожалению, это пока было неизвестно. Неизвестно-то неизвестно, но для многих это был вопрос жизни и смерти. И узнали: - На Клуб Федор Достоевский. - Ужас! - О чем думали эти бараны, - сказал Юрий Владимирович. То же самое сказал и Леонард Сергеевич. Хотя сам он поставил именно на Клуб Федор Достоевский. - На розовых, - как сказал он себе. Чтобы не забыть. И действительно, многие не знали разницы между Львом Толстым и Федором Достоевским. Оба играли в карты. Так это сходство, а не отличие. Оба писали романы. Это тоже их объединяет. В чем же разница? Никто не знал. Все считали розовый клуб выбывшим из соревнований. Галя, правда, поставила на Дашу. Она все хотела переменить ставку, но никак не могла вырваться со сцены. Хотя играла Соню. И только несколько раз ей удалось побыть вместо Елены Прекрасной. Точнее, не вместо, а на месте. Пока на улице шли разборки, чья очередь играть эту отличную даму, Галя прыгала на ее место. А так как многие уже знали, что она была Еленой Прекрасной, охотно таскали Галю, и как Соню за кулисы. А именно: за кусты. Переменить ставку не удавалось. Хотя Даша была избита до полусмерти своей матерью, а Люда ее боксерша, едва стояла на ногах в предпоследнем раунде. До шестого раунда все еще можно было изменить. Пусть коэффициент будет ниже. Но ведь это будет выигрыш, а не проигрыш. Попадание точно в боксера отличалось от угадывания клуба тридцатью процентами. Угадала боксера, который победил - получи весь коэффициент. Например, если победит София, и вы на нее поставили. А если вы поставили на Софию, а победила ее боксерша, боксерша этого же Клуба Лев Толстой, то вы тоже выиграли, но на тридцать процентов меньше. Далее, включают свет - Люда убита. Зачем убили Люду, никто не понял. Алексей знал, что надо обязательно арестовать Пестелину. - Да, обязательно надо, - сказал он. И почему-то сразу понял, что уже не очень верит в правильность этой версии. - Зачем убили Люду? - спросил Вальтер. Хотя ему было, в общем-то, все равно. Да, он поставил на клуб Федор Достоевский. Но только деньги. И всего миллион долларов. Для него лично это немало, а для кампании за контрольный пакет не имело никакого значения. У него был карт бланш на пятьсот тысяч. И пятьсот он поставил своих. Свои было жаль. Тем более в случае выигрыша он получал еще двести пятьдесят тысяч премии от компании. Половину того, что сама компания выигрывала от его ставки в пятьсот тысяч. - Честно? - спросил Алексей. - Не знаю. Хотя очевидно, что теперь клуб Достоевский выбывает. Кому-то это выгодно. - А выгодно Пятой Колонне и иностранцам, - сказал Вальтер. - Уверен, они поставили... - На кого? - спросил Мишка, который тут вертелся. - Уйди, парень, - сказал Алексей, - мы и без тебя можем запутаться в этих ставках. - Главное не заблудиться в логике, - сказал Мишка. Ребята повернули назад головы, и некоторое время молча смотрели на него. - Хорошо, - сказал Вальтер, - в критический момент мы спросим твое мнение. - Буду ждать, - сказал Мишка. - Вы думаете, Пятая Колонна и иностранцы поставили на одного и того же боксера? На Агрономшу? - Думаю, они поставили на клуб Лев Толстой, - сказал Вальтер. - Почему? - Не знаю. Но сейчас это очевидно: там еще две свежие боксерши. Кити и София. Именно эти организации добились, чтобы в решающем бою могли выступать не только боксерши Спорткомитета. - Все правильно, - сказал Алексей. И добавил: - Как ты думаешь, Миша. - Я? - Мишка почесал голову. - Вы правы. Но есть, как говорят некоторые, одно но. А именно: Люда так и так бы проиграла. Зачем ее убивать? Вон ее голова плавает в воде, - добавил он. - Тем же самым методом уложили. Как Лидию Заречную. Гильотина. - Откуда здесь гильотина? - спросил удивленно Вальтер. - С неба, что ли? - Именно, именно! - воскликнул Мишка. - С неба. - Между прочим, он прав, - сказал Алексей. - Не понятно, зачем убили Люду. Она бы и так проиграла. Это было очевидно. - Загадка, - сказал Мишка. - Ты не знаешь разгадку? - спросил для смеха Вальтер. - Я? - спросил для уверенности Миша. И добавил: - Я буду думать, если вам надо. - Да, - сказал Алексей, - подумай хорошенько. Голова у тебя, я вижу, работает. - Да я бы точно додумался, - сказал Миша. - Если бы... - Что если бы? - спросил Вальтер. И добавил: - Если догадаешься, я все для тебя сделаю. - Окей, - сказал Миша. Он стоял сзади. Теперь сел прямо на траву, и стал думать, положив ладонь на лоб, как Мыслитель Микеланджело. Я так думаю, таким способом ни чего не додумаешься. Ведь Мыслитель просто удивляется. Но посмотрим. Следующей объявили Софию. - Два убийства, и не прекратили соревнования, - сказал Алексей. - Да им по барабану боксеры, - сказал Миша. - Главное это бабло. - С ним-то ничего не случилось, - сказал Вальтер. Алексей промолчал. Но потом сказал: - Что-то долго нет Софии. - Грейс Келли Семена Семеныча, адвоката и Агрономша Семена Валерьевича, тренера - в одном лице - уже сидела в углу ринга. Она немного попрыгала, и села. А действительно, почему ждать надо обязательно стоя? Я, например, такого правила не знаю. А Софии все не было, и не было. Наконец, объявили, что и она убита. Прямо перед выходом на ринг, еще до боя. Для убедительности из воды поймали ее голову и показали толпе. На этот раз: - Народ безмолвствовал. Но каждый подумал: - Какой ужас! - Это не турнир, а бойня какая-то. Алексей побежал наверх, чтобы арестовать Пестелину. Если, конечно, она еще на месте. Но в глубине души он сомневался, что это она. Ведь не было произведено ни одного выстрела. - Заодно надо арестовать и Павла Александровича, ее мужа, бывшего мэра. Муж и жена могут быть связаны, это очевидно. Пестелина, как ни в чем не бывало, играла Елену Прекрасную в комедии Чехова Дядя Ваня. И одновременно, точнее, именно по очереди, ее же но в комедии Шекспира Сон в летнюю ночь. Что, собственно, означало занятие, черт знает чем за кустами, во время, когда не надо было стоять на сцене, и изображать намерение показать настоящую кузькину мать после работы, то есть в антракте. Точнее, даже не в антракте, а намного раньше. По системе Канта, которого упрекали за то, что непонятно - по его же правилам - куда девается человек, если выходит из комнаты. Ведь по его, Канта, правилам, этой другой комнаты просто не существует. Вот эта одна, где человек был, только и есть. Ответ: - Во сне. Во Сне в летнюю ночь. А конкретно: - За кулисами. - А еще конкретней: - За кустами. Поэтому: - Как только актера нет на сцене - ищите его за кустами. И следовательно, Кант прав. Комната, то есть сцена, только одна. Там-то уже не сцена, а кулисы. В данном случае, кусты. Алексей нашел ее во Сне в летнюю ночь. И был очень разочарован. Ибо целовалась она здесь с самим мэром. Со своим мужем. Он не выдержал напряжения, и тоже принял участие в этом спектакле. - Я вынужден вас арестовать, - сказал Алексей. - Ну должен так арестовывай, - сказал Павел. - Нам не привыкать, - сказал Пестелина. Он отвел их в свою машину, пристегнул вместе наручниками, а руку Пестелины еще пристегнул к ручке двери. - Так у нас не будет взаимности, - сказал Павел. - У меня рук-то нет. - Пристегни его тоже к двери, - сказал Пестелина. - Хорошо, - ответил Алексей, и сделал, как они просили. Теперь по одной руке у каждого было свободно. У Павла правая, а у Пестелины левая. Прошу прощенья, что-то не то. И верно, Алексей тоже это понял, когда уже отошел на несколько шагов от своего мерседеса, больше напоминающего Роллс Ройс. Он хотя и сказал всем, что ездит на Харлее Дэвидсоне, но не сегодня. Алексей вот так же хлопнул себя по лбу, как тот Мыслитель Микеладжело. Мол, что я делаю, они же не смогут лапать друг друга. И действительно, он ведь не только пристегнул правую руку Пестелины к двери, а левую ее мужа, Павла тоже к двери, но соответственно другой, левой. Он не отстегнул наручники, которые надел на влюбленных еще в лесу, за сценой, в кустах. Алексей вернулся и освободил левую руку Пестелины и правую Павла. - Так вам будет удобней, - сказал он, и ушел. - Теперь у нас будет алиби? - спросила его перед уходом на всякий случай Пестелина. - Разумеется. К дальнейшим преступлениям вы уже точно не будете причастны. - Ты представляешь, он до сих пор не освобождает нас от ответственности, - сказала Пестелина. - Да, ладно, не заморачивайся, - сказал Павел, - займемся лучше любовью. - А как? У нас связаны руки, - сказала Пестелина. - Но не все же, - ответил Павел. - Две свободны. Для одного существа двух рук достаточно. Мы ведь одно существо? - Думаю, да. Но одно существо в тачке. Как будто два берега у одной реки. Может быть, нам оторвать эти двери, и объединиться полностью? - Не получится. Мы не сможем выйти из машины. - Хорошо. Давай подумаем, что можно сделать в создавшемся положении. У тебя эта рука свободна? - Эта. А у тебя? - А у меня эта. - Ну, хорошо. Думаю, у нас все получится.
Глава Двадцатая
Алексей прошел опять к эстраде. Он хотел найти Нину, и привести Вальтеру. Но Нина как раз была занята на сцене в роли Елены Прекрасной. Именно она была здесь настоящей Еленой. И вышла на сцену без очереди по просьбе зрителей. Аплодисментами зрители расчистили ей дорогу. - Возьми меня, - сказала Олеся. Она сидела на скамейке в первом ряду и отгоняла комаров березовой веткой. - Я тебе пригожусь. Тем более, меня заедают комары. - А где твой Резонатор Тесла? - спросил Алексей.
- Потеряла. Мне не за что было его зацепить. - Повесила бы на шею. - Хорошая мысль. Если честно, я просто до этого не додумалась. - Ты блондинка, тебе простительно. Более того, тебе прощается все. - Жаль, погибла Норма Джин, - сказала Олеся, - мы на нее ставили. Она могла бы стать Мэрилин Монро. И моей подругой. Мы же блондинки. - По-моему ты ошибаешься, - сказал Алексей. - Норма Джин еще выступает. И против Агрономши вышла боксерша Клуба Лев Толстой Катя Русакова. Нина бросила спектакль и побежала к плотам, но пробиться туда, поближе к рингу уже было невозможно. Нина бегала по берегу, и старалась привлечь внимание Вальтера. - Я здесь, Вальтер! Я пришла! Я тебя не забыла, как ты подумал. - Но Вальтер не слышал. Его отвлекала Олеся. Как только она слышала крик Нины, так обязательно спрашивал о чем-нибудь Вальтера. Например: - Вы меня не помните? Или: - А кем вы работаете? - Сколько вы зарабатываете? Достаточно ли хорошая у вас жена? - Может быть, лучше найти другую? Если вы не можете решиться, если вы стесняетесь, я могу вам помочь. - Да? Как? - для интереса спросил Вальтер. - Очень просто. Я буду вашим гидом в этом море проституток. - Вы?! - Что, я не годна уже и на роль гида? - Отчего же вы прекрасны. Я бы даже имел бы... если бы... смелость предположить, что мы... точнее, вы могли бы родить для меня футбольную команду. - И он хотел еще что-то добавить, но Олеся закрыла его красные губы долгим поцелуем. Тем не менее, когда-то же он должен был освободиться. И когда освободился, настоял на своем: - Я согласен, но только если будут запасные. - Сколько? - Три. Олесю как будто черт тяпнул за пятку. И она воспротивилась. - Два. - Почему два? Хочу три. - Ну ты что? Хочу, да хочу. Может, я тоже чего-нибудь хочу, да молчу. - Я сделаю все, что ты хочешь, - сказал Вальтер. - Но только, чтобы у меня была футбольная команда и три запасных.
- А на мини футбол ты не согласен? - Нет. - Почему? - Не согласен - и все. Сам не знаю, почему. Скорее всего, из-за его небольшой популярности. Тут опять Нина начала орать с берега: - Вальтер, Вальтер, Вальтер! Любимый! Я здесь! Если ты не обеспечишь мне проход, я поплыву. И знаешь, кстати, я не умею плавать. Точнее, умею, но только, как все, по-собачьи. Тем не менее, я доплыву. Пусть это будет медленно, но я своей цели достигну к окончанию боя. Неужели ты не помнишь, как я хотела посмотреть бой Кати Русаковой? Вспомни. Вспомни всё! Олеся сказала, когда Вальтер уже начал поворачивать голову в сторону берега, где бегала Нина: - Она прекрасна. - Кто? - А ты не догадался? - Пока еще нет. - Хорошо, я тебе помогу. Я читаю твои мысли. - Да. Прочитай, пожалуйста, последнюю. - Так я и прочитала. - Я вас не совсем понял. Прошу повторить.
- Ну, как: она же прекрасна. - Это похоже на правду. Только, кто это? Кто именно? - Кто она, ты хочешь уточнить? Так это я. - Пожалуй. Пожалуй, ты права. Таким образом, Олеся смогла отвлечь внимание Вальтера от бегающей по берегу. Как говорится, не вспоминай, как ее звали. Просто называй бегающей по берегу. Тем не менее, Вальтер оставил в этой сцене сильную ноту напряжения. Как Никола Тесла. В отличие от Эдисона, который всегда был за постоянство и снижение напряжения. Впрочем, как и Фарадей. Фарадей в смысле, как Эдисон, но не как Никола Тесла. - Я настаиваю на трех запасных, - строго сказал он. Ясно, что не зря он работал и на американскую компанию Харлеев и на русскую Пятую Колонну. Прирожденный шпион. Хотя на кого теперь шпионить? Точнее, против кого, если поправку Джексона-Веника, наконец, отменили. Скушно стало как-то даже. Все есть. Впрочем, за радиус углов планшетника еще придется побороться. И если надо будем воровать, воровать и воровать. Как и прежде. Катя Русакова и Грейс Келли, Агрономшу, - объявил ведущий поединка. Видимо, подключили радио и телевидение. Впрочем, фрагментарная съемка велась и до этого. В первом же раунде Катя Русакова отправила Агрономшу в нокаут. Только гонг спас любимицу своего тренера и первого адвоката города. Впрочем, на нее ставила и Анна. Она даже хотела подойти и помочь Семену Валерьевичу советами. Но тот замахал руками. Мол, ты че, в натуре: - Свою боксершу проиграла, теперь мою хочешь оставить без головы? В следующем раунде Агрономша нашла в себе силы, и почти беспрерывно молотила по... по перчаткам Кати Русаковой. Для приличия она немного повисела на канатах. И один раз даже упала на пол. Для Семена, имеется в виду, для Семена первого, Семеня Валерьевича, тренера Агрономши все было ясно. - Только чудо поможет ей стать чемпионкой, - сказал он. Сказал просто так, самому себе. И удивился, когда услышал сзади вопрос: - Вы кого имеете в виду, мастер? - Это был его партнер по оси симметрии. А именно: Семен Семеныч, адвокат. Как когда-то он лез на кухню кафе Охотник, так сумел пролезть и сюда, к самому рингу. Семен Валерьевич, тренер повернулся. - Разумеется, она, - сказал он. - Он и она - это понятно, - сказал адвокат. - Объяснитесь, пожалуйста, по яснее. Тренер сказал, что его боксерша проиграет. И даже заплакал, как ребенок. Как маленький ребенок. Адвокату пришлось поверить. Но в этом бою менять ставки было уже нельзя. Оба поставили на Агрономшу, на свою Грейс Келли, все, что у них было. Все, что у них было с собой. А именно: тренер поставил выигрыш за Ниссан Патрол и плюс сам Ниссан Патрол. Адвокат - миллион двести в долларах. У него еще оставалось триста тысяч баксов, и Семен Семеныч позвал букмекера. - Можно поставить остатки прежней роскоши на Катю Русакова? - спросил Адвокат. - Сейчас? Только один к одному. - Букмекер подумал и добавил: - Нет, пожалуй, даже меньше. А именно: полтора к двум. От трехсот тысяч, которые вы предлагаете, получите, в случае выигрыша двести двадцать пять тысяч долларов. И, разумеется, свои триста тоже вернете назад. - А в случае проигрыша? - пошутил Семен Семенович Семенов, адвокат. - Ну, ладно, ладно, можете не отвечать. Сам знаю - только ее, мою желанную. - И он обнял руками воздух, в котором, как будто бы была его Грейс Келли, Агрономша. На самом же деле, она уже билась на ринге, а Семены только смотрели на нее влюбленными глазами. Катя Русакова провела серию ударов. Хук, еще раз хук справа. Потом хук слева, и еще справа. Джеб, апперкот, и Грейс Келли опять упала. - Ты за кого болеешь, Вальтер? - спросила Олеся. - Так чисто для интереса? - спросил немец. - Хотя бы. А с другой стороны: ты разве денег не ставил? - удивилась Олеся. - Ставил, - ответил Вальтер. Но уже проиграл. Я ставил на клуб Федор Достоевский. - На что же мы будем жить, милый? Прошу прощенья, я знаю, что ты не любишь слово: - Милый, - дорогой. Дорогой? Тебя это слово устраивает? - Да. - Да, - повторила Олеся. И добавила: - Где деньги, Валь? - Ну, ошибся, что я могу теперь сделать, - сказал Вальтер виновато. - Сам не знаю, почему поставил на клуб Федор Достоевский. Надо было на Толстого. - Надо бы, надо бы, - передразнила его Олеся. - Думать надо было головой, а не жопой. - У меня нет такой большой, как у тебя жопы, - сказал Вальтер, - а то бы подумал. - Да, ну тебя, - махнула рукой Олеся. - Я же сказала, что не жопой надо думать, а наоборот: головой. - Он не блондин, чтобы думать головой, - встрял в разговор Мишка. Ему хотели что-то ответить остроумное, но парень продолжал: - Более того, еще не очевидно, что клуб Федор Достоевский проиграл. - И добавил: - Он выиграет. - Чушь! Чушь и бред, - сказал Алексей, который сначала не обращал внимания на эту болтовню. - Как может выиграть тот, кто уже проиграл? - Надо различать вещи очевидные и невидимые, но логичные, - сказал Миша. Сказал так, как возможно, сказал Риман Гауссу. И добавил: - А теперь я обращаюсь к вам, сэр, - Миша положил руку на плечо Вальтера, как будто посвящал себя в рыцари, - вы обещали выполнить любое мое желание, если я догадаюсь, зачем убили Люду - боксершу клуба Федор Достоевский. - Да, - ответил Вальтер, - зачем? - Все ставки после этого убийства будут делать на клуб Лев Толстой, - сказал Миша. И добавил: - Логично? А если это логично, то логично, что победит клуб Федор Достоевский. - Почему? - спросил Алексей для верности. - То есть как зачем? - сказал Миша. И добавил: - За тем, чтобы ошкурить здесь всех окончательно. Только дураки, опоздавшие, или такие, как Вальтер, сделавшие интуитивную ставку, смогут выиграть. Но это немного. Остальные все проиграют. Вальтер немного еще подумал, и сказал: - Проси, чего хочешь. - А Олеся добавила: - В случае победы клуба Федор Достоевский. - Окей, - ответил Миша, - не беспокойтесь, попрошу. В свое время. - Я, между прочим, теперь уже не стыдно сказать, тоже поставила на Федора Достоевского, - сказала Олеся. Как и Галя. Хотели все переменить ставку, да так и не успели. - А где она? - спросил Алексей. А Галя в отсутствии конкуренток с головой ушла в театр. Теперь она без замен играла Елену Прекрасную. Какие тут ставки, какие деньги? Хер с ними! Искусство вот это жизнь. - Шекспир! А лав ю! Чехов, я люблю тебя! - Ее было не узнать. Действительно, такая она, наверное, и была эта Елена Троянская. Так говорил Зара... Нет, нет: - Так говорили многие зрители зеленого театра. - Они махали руками со своих скамеек, и целовались друг с другом, не боясь комаров, благодаря великолепному изобретению Николы Теслы. Его Резонатору, не подпускавшему комаров ближе, чем на три метра к человеку. Агрономша держала руку у левого бока. Она уже не могли бить левой рукой. - Правой по корпусу, правой по корпусу, - повторял одно и то же, как мантру, Семен Валерьевич. - Прикончи ее, и пойдем в кабак! - крикнул безнадежно Семен Семеныч, адвокат. - Я уже все заказал. - И добавил: - Или лучше упади и больше не поднимайся. Мне все равно. Я люблю тебя почти как самого себя. - В любом случае она уйдет со мной, - буркнул второй Семен, тренер. - Я не буду с тобой драться, - ответил ему Семен Семеныч. - Но в принципе спрошу, - добавил он: - Сколько? - Только мои расходы, не глядя на свою Агрономшу, - ответил тренер. - Расходы? - переспросил Адвокат - Да. Вдвойне. - Сколько это будет? - Двести тысяч долларов, - сказал Семен Валерьевич. - Получишь триста. С условием, что будешь продолжать ее тренировать, - сказал Адвокат. - Нет, - ответил Тренер, - рад бы, но у меня уже нет вдохновения ей заниматься. Я имею в виду, как боксершей. - И добавил: - А как женщину вы ее у меня купили. Так что нет, забирайте полностью. Тренеров полно. Вон Анна, ее боксершу Лидию Заречную здесь убили. Или вон Алексей, его боксершу тоже завалили, как будто принесли в жертву на Пирамиде в Теночтитлане. Они согласятся. Кто-нибудь согласится. И вообще можете за меня вести ее в этом бою, - добавил Семен Валерьевич. Он был очень расстроен. Хотя любил Агрономшу, и хотел на ней жениться в любом случае. Проиграет она, или выиграет - не важно. Но, оказалось, что это только казалось ему, что не важно. Просто он был уверен, что его Агрономша, его Грейс Келли обязательно выиграет. Теперь понял. Нет - лучше деньги. Свинья. Хоть Адвокат, к счастью, был влюблен по-настоящему. Только бы ее не убили, как других. Как Лизу, прошу прощенья, Лидию Заречную, негритянку, привезенную из Москвы Анной, как Люду, прекрасную даму, боксершу Даши, как любезную моему сердцу Софию, которая сама была менеджером по боксу. Менеджером Кати Русаковой, которая сейчас добивала Агрономшу в четвертом раунде. - Ее не должны убить, - сказал Миша. И знаете почему? Не вижу смысла. - Правильно, конечно, он сказал. Но не все ему поверили. Да и разве поверишь после стольких убийств? Нет, конечно, нет. Хотя теперь уже какая разница: верю - не верю. Грейс Келли села на стул, и попросила Семена разрезать ей налитые кровью мешки над глазами. - Я ничего не вижу, - сказала она. - Я остановлю бой, - сказал Семен. - Иначе она убьет тебя. - Если остановишь - я убью тебя, - сказала Грейс. После перерыва она сразу провела два чистых хука. Катя Русакова быстрыми шагами отошла в угол. Грейс решила прижать ее в углу. Она махнула, но Катя успела нагнуться. Грейс прижалась еще ближе, и двинула вверх правую руку. Апперкот! Нет. Нет, Катя оттолкнулась от канатов, и ушла от удара. Мимо. Она шагнула в сторону, и... - зал ахнул, - Катя сзади ударила Грейс в почку. Судья ничего не заметил. А зрители быстро успокоились. Они подумали, что: - Наверное, здесь бить сзади по почкам разрешено. - Хотя и непривычно смотреть на такое. Один парень даже крикнул: - Это не бокс, а больше похоже на сражение гладиаторов на древнеримской арене. - И хотел добавить: - Дайте уж им тогда и мечи еще. Может быть, даже меч, щит, трезубец и сеть. Будем смотреть кино Спартак. Но передумал, ибо: куда им мечи? Тем более сеть, щит и трезубец? В перчатки? Они не хватательные. Только: удар, удар, еще удар! И ей спасенья нет. Пустое сердце бьется ровно. Рука не дрогнет! Нет, нет, нет. Хук справа, хук слева, джеб в нос, удар в солнечное сплетение, удар по голове сверху, и...опять судья не заметил - коленкой в челюсть. Хотя ведь можно было сразу провести апперкот. Зачем было бить сверху по голове? Тем более, потом бить коленкой? Хотя после удара по голове сверху Кате Русаковой больше ничего не оставалось. Грейс согнулась в клубок, как ежик. Судья открыл счет. Но Агрономша поднялась. Она подвигала челюстью вправо-влево, подняла перчатки, и приготовилась к бою. Но Катя Русакова опустила руки. Как Мухаммед Али. - Давай, - сказала она, - я жду. Грейс Келли раздумывала. И все же пошла вперед. Она остановилась на расстояние удара. И не выдержала, опять начала первой. Три раза она пыталась достать подбородок Кати Русаковой. Но та три раза уходила в сторону. Агрономша пошла в лобовую атаку. Но она не успела даже двинуть вперед руку. Катя сделала шаг в сторону, и размашистым ударом свалила противницу. Грейс Келли чуть не вылетела с ринга. Ей бы надо сразу падать, а она попыталась еще хотя бы немного постоять на краю. На краю сознания. Хорошо еще, что Семен не успел подставить ей стул. Точно сломала бы шею, как боксерша одного бывшего ковбоя. Сейчас он, правда, поддерживает кампанию против нынешнего президента. Уж не знаю, чем он ему не угодил. Надо будет послушать, и записать, как это обычно делает Квентин Тарантино, прежде чем подбросить другому человеку что-нибудь. Например, Черную Мамбу. Агрономша проскользнула между канатами, и свалились в воду. Почему? Дело в том, что она упала с той стороны ринга, где не было зрителей. А, следовательно, там не было помоста. Только вода. Быстрая вода. Девушку понесло течением. - Если бы она умела плавать! - воскликнул Семен Семеныч. - А то ведь пойдет ко дну, как рыба об лед. - И он начал раздеваться. - Вы куда? - спросил его Семен Валерьевич. - Утонете. Здесь сильное течение. Ведь это река, а не благоприятная для купания баклуша. - Встречу ее, где-нибудь там, - Адвокат махнул рукой в сторону другого берега, - за рекой, в тени деревьев. - Будем надеяться, что она еще жива, - усмехнулся Семен Валерьевич. - Я уверен, что она еще жива, - сказал Семен Семеныч. И он на самом деле бросился в бурлящий поток. Кто-то сказал с перепугу: - Хорошо еще, что она поплыла по течению. А то бы не догнать. А другой ответил:
- Да разве догонишь против течения-то! Удивительно до чего могут додуматься люди в состоянии аффекта. Ведь просто так, в нормальном состоянии духа, нельзя даже представить себе, чтобы покойники могли плавать против течения. Впрочем, Адвокат был уверен, что Грейс Келли жива. - Не может же она умереть, - думал он. - Я ведь только недавно в нее влюбился. А с другой стороны кажется, что я любил ее всю жизнь. - И он поплыл стилем первого индейца на первой олимпиаде в открытой воде. А именно: кролем. А это очень быстро. Скоро он действительно почувствовал себя индейцем из племени Высоких домов и Быстрой воды. И догнал вроде бы уже застывшее тело. Семен Семеныч действительно потащил его на другую сторону. Если бы девушка была жива, она бы, естественно, могла оказать сопротивление. Могла спросить: - С какой стати? - В том смысле, что ведь мы еще не женаты. Но она, кажется, уже не дышала. Он сделал ей искусственное дыхание, девушка выплюнула воду, и сказала: - Кажется, я проиграла этот бой. - Более того, - добавил герой, - вы чуть не утонули. А я вас спас. - И чего теперь? Целоваться будем? - Разумеется. Но разрешите прежде пригласить вас в кабак. Я уже сделал заказ. - С утра? - Почти. - Ты знал, что я утону? - Мне было все равно, утонете вы или нет. Я бы вас пригласил и в качестве покойника. Грейс Келли хотела дать ему пощечину, но передумала. Она вспомнила, как ее била Катя Русакова на ринге. И решила: - Хватит на сегодня ударов. - И добавила: - Я согласна. - Согласна, да, или согласна, нет? - Что, да, и что, нет? - Да - это согласна целоваться, как минимум. Нет - это не заниматься больше боксом. Это же звери, они тебя убьют. Грейс Келли приложила ладонь к глазам. Как будто всматривалась вдаль. Хотя была уже практически ночь. Что там впереди: - Стадо баранов, или войско неприятеля?
Между тем, вернулись спасатели и сказали, что не нашли тело. - Точнее, тела. Скорее всего, их унесло течением. Пусть ловят в другом уже городе. - Все согласились. Ну, не рыскать же ночью по всей реке на самом деле. Решено было объявить победительницей Катю Русакову. А кого еще? Если бы Агрономша была жива, она бы вернулась. Логично. Тем более, и так прождали больше часа, пока ее искали. Главный судья соревнований уже вышел на ринг. Уже было видно под светом софитов, как он открыл рот, чтобы объявить победительницу. Но тут на ринг шагнула Даша. Уже в розовых перчатках. Готова к бою. - Напрасно вы это сделали, мадам, - сказала Катя Русакова. - Я не бью инвалидов. - Я не инвалид, - сказала Даша. - Ладно, - резюмировала Катя. И добавила: - Значит, сейчас будешь. Пока судьи шептались между собой, Катя приготовилась к решающему бою. - Она имеет право на этот бой, - сказал главный судья. И драка началась. В первом же раунде Даша потеряла сознание. Не от боли, а просто Катя достала ее хуком в висок. Ведь тогда никакие шлемы не применялись. Судья начал считать. - Ваш Клуб был мне должен два удара, - сказала Катя Русакова. И добавила: - Считай, что расплатились. Алексея и Вальтера уже не было на плоту. Ребята решили, что проиграли, и покинули плот. Аркадий Ильич бросил играть спектакль, и совсем забыл о Елене Прекрасной, и упал прямо на сцене, схватившись за сердце, когда узнал от бухгалтера новость: - К нам едет ревизор! - Эх, если бы, если бы. Он переспросил, и понял, что: - Эта толстожопая дура поставила все деньги на Клуб Федор Достоевский. Гонг прозвучал раньше, чем судья успел досчитать до десяти. - Тебе не повезло, - сказала Катя, обращаясь к все еще лежащему на ринге телу, - во втором раунде я тебя точно убью. Даша опять сразу пропустила два хука и прямой в голову. Она, к удивлению всех, продержалась второй и третий раунд. Сейчас шел четвертый. Она упала. Теперь она поняла окончательно и бесповоротно, что следующий раунд она не продержится. Кто придумал систему из шести раундов по четыре минуты? Встретить бы его и набить, как следует морду. Ведь очень тяжело же. Даша вспомнила, что знала когда-то Удар Лемана. Кажется: если знала когда-то, то можно повторить. Нет, оказывается, нет. Особенно хорошо, это можно было видеть на олимпиаде. Многие не могут взять той высоты, которую брали буквально перед олимпиадой. Ни с шестом, ни без шеста. Казалось бы, в чем проблема? Прыжок, как и раньше высокий. Но нет, планка падает. Не удается пройти по длине. Я задеваю за планку ногой. Задеваю уже на той, победной стороне. Почему я? Ну, не ты же! А ведь высота намного меньше, чем я брала обычно. - Меня не интересует, что ты делаешь обычно, - сказала Даша, поднимаясь. Катя пошла вперед, и опять попала. Даша уже смутно различала контуры ее тела на фоне сверкающего неба. Глаза ее затекли от многочисленных ударов. Голова выдавала сомнительную информацию о результате умножения семь на семь. То вроде бы сорок девять, то вроде бы меньше, а то больше. Как будто стрельба по танкам. Перелет, недолет - попал. А ведь такой же и удар Лемана, решила Даша. Он где-то там, посередине. И не виден невооруженным глазом. К счастью, у меня есть самое современное вооружение. Это третий глаз. Где? Где-то здесь, между двух, которые уже залила кровь. Откуда кровь? Как она попала на лоб? Оказывается Даша после удара Кати Русаковой повисла на канатах лицом вниз. Теперь она сама пошла вперед, пригнулась, пропустив над головой два хука, и ударила соперницу в солнечное сплетение. Катя чуть нагнулась. Тогда Даша провела прямой правой в голову. И отошла. Но что это? Все - и люди на берегу, и люди, еще остававшиеся на зрительских плотах - встали с поднятыми вверх руками. Что это? Победа? Да, это была победа. При отходе Даша смогла провести удар Лемана. Невидимый для противника удар. Нет, оказывается, его не видит и сам боец. - Я сама его даже не видела! - крикнула Дала, и тоже подняла вверх руки. - Девять, десять, - наконец досчитал судья до самого конца. И: - Ей руку поднял рефери, которой я не пил. - На брудершафт, имеется в виду. - И да, - сказала Даша, - теперь я тебе ничего не должна. - И знаешь, - добавила она, - я не смогла бы выйти на этот последний раунд, если бы мы с Людой не были должны его тебе. - Меня не интересует, о чем ты обычно думаешь, - сказала Катя. Впрочем, нет, это только показалось Даше. Она сама это и сказала. Ведь ее противник был в нокауте. Неожиданно все услышали, как что-то упало в воду. - Это ваша противница, - сказал судья. - Обиделась, что мы не подождали ее, чтобы поздравить тебя с победой. Удивительно, но оказалось, что чуть не все ставили именно на нее. А ведь только что все было наоборот, все думали, что все поставили на Клуб Лев Толстой.
Глава Двадцать Первая
Пожалуйста: - Олеся и Галя, весь Завод, Аркадий Ильич, Татьяна, Юрий Владимирович и даже Вадим Григорьевич. Вальтер, правда, только деньги. Акции ставил Эдуард Закубанский, и ставил он на Клуб Лев Толстой. Который как раз и проиграл сейчас в лице Кати Русаковой. Где-то она сейчас? На ринге, по крайней мере, ее не было. Из воды показался огромный хвост меч рыбы. Народ ахнул от ужаса. Хвост был очень похож на гильотину. Как и говорил Мишка, это была настоящая гильотина. Гильотина, которая порубила немало королей и противостоящих им деятелей республики. Сейчас она снесла голову главному судье соревнований, который объявил Дашу победительницей. Самой Даши уже не было. Кто-то унес ее с плота поближе к кассе, где выдавали призовые. Вальтер пошел к сцене, чтобы окончательно выяснить отношения со своими женщинами. В это время с реки раздался крик ужаса. Оказывается, кто решил поймать Русалку. Теперь все почему-то решили, что хвост был, и самое главное, это был не акулий хвост, и не хвост меч рыбы. Ибо откуда здесь акулы и меч рыбы? - Русалка! - крикнул кто-то. И все ему поверили. Начали ловить Русалку. - Какая Русалка? Зачем мы ее ловим? - спросил муж. - Ну, уж, наверно, человек видел, если говорит, - ответила жена. И добавила: - Да и на самом деле, очень похоже. Как рубанет хвостом - и нет головы. И вот теперь Русалка рубанула по канатам, которые держали плоты со зрителями, а потом и по плоту с рингом. Они обрубила и береговые канаты, и канаты, тянувшиеся к яхтам Лев Толстой - голубая надпись, и Федор Достоевский - розовая. Плоты сорвались, и их понесло течением. Тут бы любой и любая заорали. Ведь дальше река не освещалась. Была полная темнотища. Когда Титаник затонул на небе хотя бы были звезды. Сейчас нет - тишина. Даже кометы - предвестники великих событий - не пролетали по небу. Хотя было ясно: - Что-то необыкновенное все-таки произошло. Последнее, что услышал Леонард, стоящий на берегу вместе Лукой, это крик, что, мол: - Кажется, впереди большая воронка. - Вы на кого ставили? - спросил Лука Лукич. - Свои деньги я, к счастью, поставил на розовых, а ваши на голубых, - ответил Лео. И добавил: - Но ведь у вас было немного. Так что не грустите: дело наживное. - Вы обещали, что все будет по честному, с прибылью, - сказал Лука Лукич. - Ладно, ладно, ты не пожалеешь. Не беспокойся. Если даже ты ничего не выиграл, то и не проиграл. Обещаю. Я же тебе сказал, что все продумал. - Как это? - Объяснить? - Да уж пожалуйста. - Ну, вот сам подумай. Я - выиграл много. Ты - проиграл мало. Теперь я из своего много добавлю тебе немного. Логично? - И у меня тоже будет много? - спросил Лука Лукич. - Ну, а как же? Если я от многого добавлю к тому, что у тебя уже ничего нет, сколько будет? - Если умножить на ноль? - не понял Лука. - При умножении на ноль, получается ноль, друг мой. Надо не умножать, а прибавлять. Если я к твоему нулю прибавлю два миллиона рублей, твое состояние увеличится в несколько раз. - В несколько? В несколько это не меньше, чем в три раза. Не знаю как это возможно, но я согласен.
Они еще немного поговорили и тоже двинулись к кассам, где выдавали выигрыш.
Вальтер вышел на сцену в роли Дяди Вани. Он выстрелил в Аркадия Ильича, который лапал его Нину, и сказал: - Возьми ее на содержание. - Сколько? - спросил Аркадий Ильич. - Все будет по-прежнему. Ты не проиграл свои пять процентов акции. Будешь получать то же, что получал раньше. - А деньги? - спросил Аркадий Ильич. По идее, такие вещи надо спрашивать у своего бухгалтера. Но Татьяна в роли Сони сидела на стуле, и ничего не соображала. После того, как объявили, что выиграл Лев Толстой, она потеряла свой дух бодрости и задора. Вадим стоял за ее стулом, и тоже утешал: - Не беспокойся, все будет по-прежнему. Тем более, теперь у нас есть карманные деньги. - И он бережно прижимал к груди дипломат с пятью миллионами долларов, которые при дележке достались их семье. - Я о тебе позабочусь. - Так меня, что, вывезли на сто первый километр? - спросила Татьяна. - Нет, что ты! - удивился Вадик такому расстройству сознания жены. Все нормально. - А если нормально, зачем обо мне заботиться? - Она не понимает, - пожал плечами начальник охраны, футбольный тренер и... что-то еще, кажется, было, указывая на Татьяну. За что тут же получил пощечину. - Вот теперь, я, кажется, начинаю вспоминать, кто у нас о ком заботится, - сказал она. И добавила: - Если я здесь, то в каком я лице? - В первом, - ответил муж. А Татьяна уже задумалась: - Почему денег только пять миллионов? При предварительном коэффициенте четыре, который установился на клуб розовых, она должна была получить шесть. Так как ставила от себя лично полтора миллиона долларов. Парторг тоже полтора. Аркадий - два. Более того, шесть - это выигрыш, а свои-то полтора где? И непонятно, почему предварительный коэффициент с семи вдруг уменьшился до четырех? - Тебе плохо? - спросил Вадик. - А ты как думаешь? Хорошо, что ли? - Думаю, да. Деньги-то есть! - он похлопал по чемодану. Татьяна только тяжело вздохнула. - Возьми их себе, и купи что-нибудь хорошее. - Все?! - ахнул парень. - Нет не все. Небольшую часть. - А почему небольшую? - Нас обманули, мой друг. Поэтому теперь мы должны экономить. - Опять экономить! - чуть не заплакал Вадим Григорьевич. - Ладно, ладно, я согласна. Купи себе феррари. Откуда, спрашивается, такие деньги? Как откуда? Один владелец универмагов Пилигин Валентин Вениаминович проиграл пятнадцать миллионов долларов. И таких было немало.
Мишка остановил удаляющегося вместе с Олесей Вальтера. - Эй, Вальтер! - крикнул он, - за тобой должок. - Что такое? - спросила Олеся, останавливаясь, - у тебя долги, милый? Прошу прощенья, родной! - Это наши общие долги, мэм, - сказал Миша. - Вы обещали выполнить любое мое желание, если выиграет Даша. Она выиграла. - Без проблем, - сказал Вальтер и вытащил чековую книжку. - Я обещал, говори сколько? - Наверное, он хочет получить наличными, - сказала Олеся, видя, что Миша че-то трется, не решается вроде как сказать свое заветное желание. - Да, - сказал парень, - я хочу, чтобы вы лично усыновили меня. - Ну, хорошо, - сказала Олеся, - пусть будет по-твоему. Ты будешь моим первым сынком. - Так как ты первый - будешь капитаном нашей футбольной команды, - сказал Вальтер. - Ну, а когда состаришься - перейдешь в запасные. Ведь у нас все приемные дети уже записаны запасными игроками. - Хорошо, - ответил Миша, - на пенсии я согласен быть запасным. Только я соглашусь быть вашим сыном при одном условии. - Говори, мой друг, при каком? - спросила Олеся. - Разрешите огласить весь список? Ну, во-первых, в доме не должно быть острых кетчупов. Во-вторых, я не люблю отжиматься по сто раз каждый день. Ибо это слишком много. В-третьих, никакого хождения по снегу. Жить будем в Майами. В-четвертых, мы не будем есть горох, так как я не хочу стоять на коленях на горохе. И последнее: я не хочу, чтобы меня очень сильно били. Более того, не хочу, чтобы меня били посторонними предметами. Как-то: сковородками и стульями. - Что ты, Миша, конечно, мы ничего такого делать не будем, - сказал Вальтер. - Бог с тобой, ты преувеличиваешь опасность проживания с другими людьми, - сказала Олеся. И добавила: - Впрочем, будь по-твоему, я тоже согласна. - Согласие это хорошо, - сказал Миша, - более того, это великолепно, даже изумительно, как изумительна игра одной актрисы в роли Мэрилин Монро. Только эта, мы деловые люди. А в таком случае распишитесь, пожалуйста, вот здесь. - Здесь? - спросил Вальтер, и расписался золотым Паркером. - А я? - Тоже, мама, здесь и вот, пожалуйста, здесь тоже. - У меня нет ручки, - сказала Олеся. - Возьми у нашего папы. - У нашего паты? Хорошо, я это сделаю, дорогой. Где расписаться, покажи еще раз. - Здесь и здесь, - сказал Миша. Потом сложил листок вчетверо и убрал в карман. - Капитан, улыбнитесь, - сказал Вальтер, - ведь договор успешно подписан. - Да, пожалуй, вы правы, сэр. - И Мишка улыбнулся.
Алексей с двумя толстыми пачками денег в кармане пробрался через лес к своему мерседесу. Он тоже выиграл. Между прочим, Пестелина и Павел не играли на тотализаторе. Пожалуй, они были единственной парочкой, которая забыла здесь поставить деньги на бокс. Они, как и раньше сидели на переднем сидении. Алексей попросил их пересесть назад. - Вы, что, снимите с нас наручники? - спросила Пестелина. - Это очень благородно с вашей стороны, - сказал Павел. - А то мы очень устали сидеть в одном и том же положении. - Более того, - сказала Пестелина, - развлекаться одними левыми, или одними правыми руками довольно сложно. Например... - начала она, но Павел ее прервал. - Пусть человек сосредоточится после тяжелого боя. Ему вести машину. - Что же там у вас было? - спросила Пестелина, наконец-то с удовольствием схватившись обеими руками за голову. - Ужас! Такие крики, такие ужасные крики, мы здесь слышали. Хорошо, что спрятали нас здесь. Кстати, зачем вы посадили нас на заднее сиденье? Мы все еще обвиняемся в каких-то убийствах? По-моему, всех уже убили без нас. - Да, - сказал Павел, - у нас здесь недалеко есть своя машина. - Настоящий Мицубиси Паджеро, - сказала Пестелина. И добавила: - Хотя я просила Ленд Крузер. - Разве? - сказал Павел. - А что тогда я просила? По-твоему я просила Ленд Ровер? - Конечно. - Почему ты его не купил? - Так это... - Друзья мои, - перебил очередного докладчика Алексей, - у меня болит голова. Вы хотели идти к своей тачке? Идите. А я поеду. - Так вы не ответили, свободны мы, что ли? - Да. - Ну, хорошо, тогда мы уходим. - Приятно провести время. Если оно у вас еще осталось. И они ушли. - Что значит, если оно у вас еще осталось? - подумал Алексей, и выехал на большую дорогу. Через двести метров ему преградила дорогу девушка. Она вышла на обочину и подняла руку, предлагая остановиться. - Что она делала одна, в лесу, без машины? - подумал Алексей. И проехал мимо. Но еще через сто метров все-таки остановился. Странно, но ему показалось, что девушка догоняет его. Он открыл дверь и посмотрел назад. Нет, она стояла на том же месте. Хотя теперь ее почти не было видно. Алексей не стал сдавать задом. Он в два раза развернулся на узкой дороге, и поехал за ней. Он хотел опять проехать мимо, и развернуться. Но девушка уже стояла на той стороне дороги, по которой он ехал. - Вас подвезти? - Вы меня подвезете? - сказала она одновременно с Алексеем. - Да, - улыбнулся парень. Вот теперь он опять с двух раз развернул мерседес, и опять они уже вместе поехали к городу. - Мы не знакомы? - спросила девушка. Алесей хотел присмотреться по внимательней, но было темно. Правда, теперь он заметил на коленях у девушки желтый дипломат. Почему желтый? Это было видно. И это была Кити. Катя Русакова. Только, кажется, она немного изменилась. Она выиграла на этом турнире, потому что ставила не на себя, а на Дашу. Не на Клуб Федор Достоевский, а именно на Дашу. И ставила не только деньги, но и акции. Что за акции? А вот те акции Колобка, которые все искали, она и поставила на Дашу. Узнала, где Колобок хранит свои пять процентов акций ЗДХ, и грохнула этих ребят. Она получила не только пять процентов иностранцев, но и пять процентов Пятой Колонны. Только сам ЗДХ не проиграл. Как и сказал Аркадию Ильичу Вальтер: - Вы будете получать то же, что получали. Все будет по-прежнему. Кити хотя и не имела еще контрольного пакета акций, но пятнадцать процентов это много. Это очень много. В чемодане у нее лежало также два миллиона долларов. - Может быть, мы проведем остаток этой ночи вместе? - неожиданно для самого себя сказал Алексей. - Да, конечно, я буду только рада, - сказала девушка. И положила свой длинный, широкий, острый, как гильотина хвост на заднее сиденье. Она хотела прямо сейчас добавить, что это она убила тогда, в кафе Охотник Итальянца, севшего на место Адвоката, что она и есть настоящий киллер. Но решила, что тогда надо будет рассказывать, почему она это сделала, и так далее. Сейчас она не хотела никому ничего объяснять. Даже ему. Тем более, разве надо лишний раз объяснять, что этот Итальянец со своим Колобком были настоящими тварями. Кити достала из сумочки жемчужное ожерелье, и надела на себя. Жемчуг был крупный, с перепелиное яйцо. Алексей посмотрел на нее, и воскликнул: - У меня тоже такое есть. Только из золотых жемчужин. - Он поискал в карманах ожерелье, и тоже надел на шею. - Откуда оно у тебя? - спросила Русалка. - Подарок. - От кого? - Честно? Не помню. - И добавил: - Она была чем-то похожа на тебя. Алексею показалось, что он забыл всё на свете, кроме своей спутницы в жемчужном ожерелье. - Твое ожерелье из чего? - спросил он, - из жемчуга? - Внутри в него бриллианты, - сказала Кити. - И знаешь почему? Они ведь лучшие друзья девушек. - Вот теперь я вспомнил, на кого вы похожи. Вы - Норма Джин! - Не совсем так, дорогой, - ответила девушка. - Я уже сама Мэрилин Монро. - И добавила: - А золото - лучший друг мужчин. - Оно? Ведь золото - это оно, - сказал Алексей. - Не очень-то я приятная пара бриллианту. - У английских слов не бывает окончаний, - сказала Кити. - Более того, сейчас во всем мире идет тенденция замены "оно" на "он". - Тогда у нас получается два "он". Бриллиант - он, и золото тоже - он. - Да? Хорошо. Тогда нам надо обменяться ожерельями, - сказала Кити. - Возьми моё - и ты будешь Бриллиант. - А ты возьмешь золото? И будешь, как говорят: - Она - Золото! - Я согласна, - ответила Русался. - И они обменялись ожерельями. - Мы как будто обменялись кольцами, - добавила Кити. Алексей задумался. Он не знал, что ответить. И как один бывший полковник, который целую ночь вместе с друзьями думал, как бы лучше закончить это кино, чтобы некоторым было по горячей, наконец, сказал: - У каждого свои недостатки. Впрочем, нет. Лучше: - Как Одиссей. - Что? - Как Одиссей, я люблю хребтовое мясо. Но девушка решила завершить этот разговор сама: - Ты хочешь сказать, что любишь Флорентийский Стейк? Да, я его тоже люблю. И знаешь, получается, что мы оба: - Любим, - закончила она. И вот теперь он забыл все противоречия.
Даша едва добралась до своей комнаты в санатории. Как и все порядочные люди она тащила желтый дипломат набитый валютой. Вот бы сюда Никиту Сергеевича! Он бы дал всем по пятнашке в солнечном Магадане. С последующей заменой на расстрел. Чтобы не мучались. Но поздно. Уже поздно. Теперь хоть и с трудом, но люди тащили валюту направо и налево по своим норам. Тяжело, порой, мучительно больно даже, как теперь Даше, но баксы-то свои. И их, разумеется, надо тащить. Хотя дорога шла в гору. Здесь все дороги с соревнований вели в гору. К домам. Она поставила дипломат на холодильник. Включила кондиционер, и сделала себе коктейль со льдом, белым ликером и виски. Плеснула густую смесь в два стакана. - Зачем в два? - подумала она. - Наверное, чтобы не ходить за вторым, а сразу, не вставая с дивана, насладиться отдыхом. Она передернула плечами. Ситуация показалась ей напоминающей скорое появление Черной Мамбы. И действительно, кто-то поскребся в пол. Потом начал стучать. Не сильно так, но стало отчетливо ясно, что не заблудившийся кот или собака. Тем более, не мышь. - Это человек, - сказала Даша. - Ужас. И дома нет никакого покоя. Она нагнулась и приложила ухо к полу. - Пусти меня, - услышала она сдавленный голос. - Скорее всего, у него во рту кляп. - Но в полу не было никаких люков. И Даша решила оторвать одну, еще свежую доску. Действительно, там кто-то был. Это была девушка. Красивая девушка. С головой. - А ведь ей только недавно отрубили голову, - сказала Даша вслух. Ибо это была София. - Выпусти меня, пожалуйста, - сказала она. - У тебя есть голова, - сказала Даша. - А я боюсь воскресших покойников. - Прошу тебя, не надо издеваться. Это была не я. Кити убила другую девушку. Меня, за все хорошее, она почему-то решила запереть здесь. - Нет, нет, никогда, - сказала Даша. И знаешь почему? - Потому что я тебя тогда не выпускала из-под палубы? - Точно. - Но ведь это было так давно! И так далеко! Это было на Пляже Спокойствия и Маленьких Радостей. Выпусти меня, и мы опять вместе с тобой совершим: - Побег из Шоушенка. - Мне надо подумать. Пока выпей коктейль, - и она подала вниз второй стакан. Точно, не зря приготовила, подумала она. Мистика! - Ты знаешь, у меня связаны руки. Кляп я выплюнула, а руки развязать не могу. - Прости, но ничем не могу помочь. - Я знаю, что я виновата, - сказала София из-под пола, но ведь как-то же надо жить дальше. Или я так и буду всегда сидеть здесь под полом? - А это неплохая идея. Ты будешь жить там, а я здесь. Соглашайся. А иначе я опять забью доску. - Ты серьезно? - спросила София. - Да, - ответила Даша. И добавила: - Представь, что мы с тобой на Пляже. Мы плывем по морю на катере. И Даша запела: - Я правлю в открытое море, я волны большие люблю. - Но почему я внизу, под палубой, а ты наверху? - спросила София. - Я - капитан. И это моя лодка. А ты китаец, которого я везу на Кубу. - Ты продашь меня в рабство? - Нет. Скорее всего, там сейчас нет рабства. Просто будешь делать ручные сигары на фабрике. И она опять запела: - Ты помнишь, изменщик коварный, как я доверяла тебе. Кстати, логично была бы спрятать София на яхте с розовыми буквам. Тогда бы ситуация повторилась. Только наоборот. Но вот сделано было так. Может быть, для того, что они не нашли друг друга. Хотя с другой стороны, Даша почему-то сразу пошла в гору. Туда, где стоял дом. -----------------------
P.S. Все быстро поднимались в гору, после того, как острым, как лезвие бритвы, хвостом Русалка обрубила канаты, державшие плоты с людьми. Их встречала женщина, которая рекламировала мир и дружбу с братьями нашими меньшими. С тараканами. Ее белый плакат был освещен лампой, на которую летели ночные совки и даже бражники, больше похожие ночью на воробьев. Она совала проходившим мимо бывшим зрителям боксерского поединка заранее заготовленные коробочки с тараканами и приговаривала: - Это тебе на всю твою семью. Двадцать человек. - Рыжих тараканов она называла людьми, человеками. По логике: если мы их видим, а мы люди - значит, и они тоже человеки. - Читай особые фирменные условия содержания. И действительно, там, внизу на коробочке была написана гарантия: - Коэффициент десять. - А это означало, что данная семья тараканов больше, чем в десять раз не увеличивается. - Только до двухсот человек. Не больше, - говорила она. И следующему: - Вам, пожалуйста, на двоих. Здесь двое. У вас будет всего двадцать особей. Точнее, душ. За ними легко ухаживать. Некоторые даже приучают кошку или собаку, чтобы не давали этим ребятам разбегаться по разным углам. Жить должны исключительно на кухне. Да они, в принципе, это и сами знают. Там всегда, как говорил Высоцкий: - Еды навалом, - да и темно и тепло. - И добавляла: - Не выметайте очень уж чисто все углы-то. Это и в Библии написано. Пусть они тоже покушают. А у вас не убудет. Более того, прибудет. Точно вам говорю: прибудет, и прибудет вдесятеро. Вот такой же, на двоих чемоданчик, или лучше называть, коробочку, женщина дала и Даше. И тоже это была примета. Ибо Даша подумала: - Зачем мне на двоих? Я одна. - Нет, оказывается, нет, есть еще люди на этой Земле, способные ее любить. Особенно, если их на некоторое время запереть под палубу. Как негров в трюме. Прошу прощенья у президента Америки, но ведь именно благодаря этому он стал Президентом. Только будучи п ривезенным туда в трюме. И это не единственный пример, который я могу привести в защиту экстремальных условий выживания. Но как-нибудь потом. А Алексей получил коробочку на двоих, и тоже удивился: - Кого же мне Бог пошлет на этот раз? - И вот, дождался. В принципе, ничего страшного, если хвоста не бояться. Мише она дала самую большую коробочку. - На сорок душ, - сказала эта дама, и сладко зажмурившись, добавила: - Фирменные, для иностранцев. Коэффициент рождаемости семнадцать, как номер двери в Ноевом Ковчеге. Далеко пойдут. - И добавила: - Или, как целая футбольная команда с запасными. - И спросила: - Сейчас пять запасных? - Вроде бы три, - ответил парень. - Ничего страшного, - сказала она, - всего получается меньше пятидесяти штук на человека. Точнее, пятьдесят человек на человека. Не бойтесь, ухаживать за ними не трудно. Я же вам говорю, больше, чем в семнадцать раз их не будет. - Почему? - на всякий случай все же спросил сам Вальтер. - Фирма, - был краткий ответ. И добавила: - А вам, милочка, я скажу, чтобы не ходили к гадалке: - Это предсказание вашей счастливой судьбы. - Это с тараканами-то? - улыбнулась Олеся. И добавила: - Зовите меня: фрау. - А вы как думали, прекрасная фрау? Именно, именно! - Ну, тогда берем. И скажу вам честно: - Все брали. На счастье.
Некоторые очевидцы говорят, что один таракан, заметив, что Олеся раздумывает, брать или не брать с собой тараканов, вылез из коробочки, и сказал, обиженно: - Дусь, а Дусь, может, я без заграницы обойдусь? Олеся всплеснула руками: - Такой маленький, а уже обижается. Мишка попросил таракана пройти в коробочку. Со словами: - Вы нам нужны, мистер. - Дело в том, что в связи с долгожданной отменой поправки Джексона-Веника, мы обещались называть друг друга: - Мистер.
И.... нет, не знаю. Слова: мадам, мадмуазель, сударыня - Грибоедов запретил употреблять. Господ свергли в семнадцатом году. И, думаю, теперь уже поздно к этому возвращаться. Мадам, я думаю, в принципе можно применять. Но только, как уменьшительно-ласкательное. Например, в таких случаях, как: - Мадам, разрешите пригласить вас к барной стойке на чашечку кофе и небольшой бокал Хеннесси? Дура? Тоже сомнительно. Тогда вы будете слышать только, как Ван Гог: - Нет, нет, никогда. Хотелось бы, конечно, как везде: - Сэр. - Лэди. Но на это не хватило даже отмены поправки Джексона-Веника. При вступлении в ВТО, правда, обещали внести новую поправку: - Как только Пятая Колонна перестанет воровать практически все деньги с ремонта и строительства дорог, - так вопрос о применении на нашей территории слов: - Лэдис энд Джентльмэнс, - будет поставлен на голосование. Сейчас, тем не менее, наиболее употребительными словами считаю: - Дура и мадам. Например. Галя сидела одна ночью на скамейке зеленого театра, и считала деньги, доставшиеся ей после победы Даши в неравном поединке с Русалкой. Сзади подкралась Нина, которую обменял опять на Олесю Вальтер, и забыл здесь Аркадий Ильич, приставила палец к спине, и сказала: - Сосчитала? А теперь положи их в пакет, и передай назад. - Я заработала их честным трудом, - ответила Галя. Но повернуться боялась. - Каким честным?! Ты заработала их на тотализаторе. И то чисто случайно. - Да? Может быть. А на сцене я сколько пахала? Весь вечер, всю ночь! - За работу на сцене вам заплатили по триста долларов, - сказала Нина. И добавила: - А у тебя здесь не меньше семидесяти тысяч. - Да? А сколько я пахала за сценой? Мама! Ужас. Так и лезут, так и лезут. Особенно, когда я была в роли Елены Сергеевны. Все просто обалдели. Ни больше, ни меньше. - Окружающий народ лучше, чем на сцене. Многие полюбили ее за сценой. - Теперь я смогла бы выкупить бар у арендодателя. Если бы ты меня не ограбила, я была бы счастлива. Почти.
- Да это же ж не культурно. - Что вы имеете в виду? - Ну, трахаться со всеми это же не порядочно. Все зрители, наверно, перебывали с тобой. - Ну, трахаться нельзя не только на сцене, но и за сценой. И знаешь почему? - Почему? - Нет времени. Ибо: очередь. Более того: очень большая очередь. Чехов так и думал, что народ так и будет валить на его спектакли. - А Шекспир? - И Шекспир тоже. - Они хотели, чтобы народ, зрители приняли участие в спектакле? - Чехов точно хотел, чтобы зрители в роли Дяди Вани лапали и лапали Елену Прекрасную. Дарили ей цветы, и пытались раздеть. Ну, как будто во сне. Во Сне в летную ночь. Сбылась его мечта. Трахнули всех, кто этого давно хотел. Кстати: - А зачем тогда и ходить в театр? - Действительно, - сказала Нина, - если бы зрители не могли трахаться с актерами за сценой, все бы ходили только в баню. В театре им было бы очень скучно. И Нина убрала палец, изображавший дуло киллерского пистолета Глок с глушителем, от спины Гали. Она села рядом с ней на скамейку. И Галя, увидев свою соперницу по сцене, сказала: - Ты чё, дура?! - Испугалась? - Конечно. Ты смотри, у меня из-за твоих шуток руки до сих пор дрожат. Более того, я чуть не описалась. В следующий раз я буду играть Елену Прекрасную, а ты киллера. Этого, как его?.. Дездемона. - Отелло, - поправила Галю Нина. - А я уж буду Дездемона. - Давай не будет дожидаться следующего случая, - сказала Галя, - я тебя лучше прямо сейчас задушу. Как Чайку. - Ай! - закричала Нина. Девушки начали бороться, и готовы были уже перейти к следующему номеру программы, а именно: к боксу, - как услышали голос: - Ноги не должны выходить за линию плеч. Не опускай левую. Правой по корпусу. Это был Семен Валерьевич, тренер женской сборной по боксу. Его любимую боксершу, имевшую два псевдонима: Агрономша и Грейс Келли, - увел, точнее, уплыл Семен Семеныч, Адвокат. - Как вы нас напугали! - сказала Нина. - Очень, - сказала Галя. - Мадам, - сказал Семен Валерьевич Нине, - приглашаю вас в сауну Спорткомитета. - И знаете, зачем? - Да уж, наверно, догадываюсь, - ответила дама. - Мы просто проведем там остаток ночи, - сказал тренер. - Надо же ж, - как говорил Василий Аксенов, - когда-то быть чистыми. - А я? - спросила Галя. - А ты кто? - То есть как?! - Галя чуть не упала в обморок от такой амнезии памяти. - Ах, да! ты же мой бывший психолог, - сказал почти обрадовано Семен Валерьевич. - Думаю, я вам тоже должен предложить... э-э... баню. Мы должны, как все нормальные люди, продолжить этот праздник. - Праздник, который всегда со мной, - сказала Галя. И добавила: - Как психолог я вам рекомендую всегда иметь с собой праздник. - Простите, я не совсем понял, - сказал парень. И добавил: - С собой у меня нет. - Разрешите, я поясню, - сказала Нина. Во-первых, джентльмены всегда предпочитают блондинок. Галя ее перебила: - Ты чё, дура? - Она думала, что Нина имеет в виду только себя. И добавила: - Я тоже блондэ. - Мадам, - обратился Семен к Гале, - я это не только прекрасно вижу, но и уже давно заметил. - Как психолог я рекомендую вам предложить нам по чашечке кофе Амбассадор и по небольшому бокалу Хеннесси. - Ну, это у меня всегда с собой, - сказал Семен Валерьевич. И добавил: - Я имею в виду, в сауне. Ведь только там можно продолжить праздник поздней ночью. Вот так. Все опять закончилось баней. Правда, уже в Ниссан Патроле, на пути к городу, Галя внесла некоторое сомнение в вечность этого тезиса о празднике в бане. Она сказала, одна, еще раз, пересчитав деньги на заднем сидении шикарной японской тачки: - Лэдис энд Джентльмэнс! Теперь я точно счастлива. Приглашаю вас в мой новый бар. Денег, кажется, хватит. - Она опять раздвинула пачку. Как будто могла сосчитать бабло в таком виде так же точно, как Гаусс в детстве сумму всех цифр от одного до ста за одну минуту. - И он будет работать до утра. Все бы было хорошо, празднично, но Нина с переднего сиденья спросила: - А сауна там будет? - Ты чё, дура? - Мадам, - решил успокоить подруг боксер, - она же ж просто пошутила. Тем более, она, как и ты: - Блондинка.
- Включите, пожалуйста, приемник, мистер, - сказала Нина. Тренер включил радио. - Сама поищи что-нибудь подходящее к случаю, - сказал он. - Окей. - Нина покрутила серебристую ручку. - Поставь что-нибудь про любовь, - сказала Галя, нагнувшись к плечу Нины. - Да, мадам, конечно, - ответила Нина. И нашла: От людей на деревне не спрятаться, Нет секретов в деревне у нас Не сойтись, разойтись не сосвататься В стороне от придирчивых глаз.
Но не бойся, тебя не обидим мы Не пугайся земляк земляка. Здесь держать можно двери открытыми Что надежней любого замка. Нина заметила, что Семен плачет, и решила найти что-нибудь другое. - Оставь, - не глядя, сказал боксер. - Действительно, че плакать? - сказала Галя. И добавила: - Не переживай, ей хорошо будет с Адвокатом. - Почему? - с трудом различая дорогу сквозь слезы, спросил парень. - Он лысый, у него большой потенциал, - сказала Галя. Семен Валерьевич зарыдал. - Ну, ты, че, дура? - говорить такие \вещи, когда человек за рулем, - сказала, повернувшись назад к Гале Нина. - Ведь он был по уши влюблен в Агрономшу. - Послушайте, Семен, - сказала Галя, - мы так можем не доехать до города. Пусть поведет кто-нибудь другой. - Более того, - сказала Нина, - мы вообще можем здесь, в лесу заблудиться, и никогда так и не выехать на большую дорогу. Я сяду за руль, - добавила она. И поменялась с Семеном местами. - Я бы тоже могла, - сказала Галя. - У тебя есть права? - спросила Нина. - Да, вот недавно получила. Хочу теперь купить какую-нибудь тачку. Хотелось бы, конечно, двухцветную, - мечтательно сказала она, не отвечая ни на чей вопрос. И добавила: - Кстати, а ты где училась водить? В Германии? Там движение не левостороннее? - Сколько времени-то прошло, - ответила Нина. - Думаешь, я помню? - Мы разобьемся, - резюмировала Галя. - Пусть, - сказал Семен, и заплакал еще сильнее.
- Да ладно, может она еще вернется, - сказала Галя. - А мне это надо? - ответил тренер по боксу. - Кончен бал, погасли свечи. - И он зарыдал. - Смотри на дорогу, не обращай на него внимания, - сказала Гала. - Это просто снимается напряжение трудного дня. - Я по-другому привык снимать напряжение, - сказал тренер. - Ну, хочешь, я прямо сейчас... - машина попала на ухабу, и Нина продолжала: - Дам тебе... - тяжелый джип опять качнулся, и она добавила: - Дам тебе, - продолжала она, - слово, что я согласна... - японка вильнула на дороге, - Дам тебе слово, что я согласна... - Стать твоей женой, - закончила за Нину Галя. - Не так быстро, - сказал тренер по боксу. - Да нет, - сказала Нина, выезжая, наконец, на большую дорогу, - я пока что хотела предложить себя в качестве боксерши. Будешь меня тренировать? Придумаем какое-нибудь новое, может быть, японское имя. Например, Цветущая Сакура. И опять запоем: За полями, садами, за пасекой Не уйти от придирчивых глаз Тем, кто держит свой камень за пазухой Ох и трудно в деревне у нас.
Всё так более-менее понятно. Единственное, что осталось не проясненным: - Кто дал Алексею заказ на убийство? Можно подумать, что Алексей получил заказ на ликвидацию Итальянца и Колобка от начальника милиции, Сергея Ивановича Зеленцова. Заказ нелегальный, разумеется. Не лично, и даже не письменно, а через секретный пароль. Но такого заказа не было. Даже нелегального. Тогда кто? Я не знаю. Кто хотел задержать обе парочки, а именно Дашу и Люду, и Софию и Катю Русакову на Пляже Спокойствия и МР? Это тоже осталось неизвестным. Более того, ведь потом Колобок и Итальянец получили заказ на их убийство. От кого? От голубых костюмов? А те, кого представляли? Я вообще-то думала, Пятую Колонну. Но так ли это? Ведь канал в мир Потустороннего открыли, прорыли, можно сказать, Даша и София. А также Люда. А получается, о существовании Потустороннего было известно кому-то раньше. . -------------------------