Над городом поднимался рассвет, розовый утренний свет освещал улицы и площади, заливая победным светом нового дня весь мир. На мостовой у Храма лежал умирающий охл. Над ним склонилась Зол, по лицу девочки ручьем бежали слёзы, но она ничего не замечала, снова и снова водя руками над раной охла, пытаясь помочь ему.
- Не надо, Зол, - проговорил Синь и ухватил руки сестры, - ты ему ничем не поможешь. Он уходит. И это его выбор!
- Да... - с трудом выдохнул умирающий, - не надо.... Поздно... Отца мог остановить только я...
- Меня... зовут... Олурн! - с трудом выдохнул тот и, найдя взглядом Дракона, улыбнулся. - Олурн! Я ... человек...не охл...
Эти слова отняли у него последние силы, и последний охл из клана Странных людей, взявший имя человека, умер.
- 'А утром столкнутся у ворот отец и сын. И свершится небывалое - отец убьёт сына, а мертвый сын повергнет живого отца', - мерным спокойным голосом проговорил Дракон. - Ваше предсказанье начинает сбываться. Уже один из нас погиб. Что дальше? - он недобрым взглядом смотрел на Трисса. - 'Придет время'? Ну, и что? Пришло время?
- Да! - за спиной Эла стоял высокий худой мужчина. Все, кто побывал в Доме-на-горе узнали в нем хозяина, того самого человека, что встречал их в том странном доме.
- Здравствуйте, друзья! Я - Хрон, мастер времени, - он подошел к телу Олурна и опустился на колени. - Прости, мальчик. И спасибо тебе, ты открыл мне дорогу.
Стоя на коленях над мертвым охлом, Хрон оглядел всех - заплаканную Зол, серьёзного Синя, мрачного Дракона, сурово молчащих рыбаков и оборотней, бледную Ло, потрясенных караванщиков и Урру.
- А теперь нам надо освободить Храм. - Трисс обернулся на Дракона, - ты сможешь помочь? Сжечь всё это, - он обвел руками колючий клубок.
- Нет, - мрачно ответил Дракон. - Мне теперь дня два надо сил набираться, чтобы я снова смог, - он покрутил пальцем возле лица, изображая огонь.
- Как же быть? - обратился обескураженный Трисс к Хрону. - Что делать?
Пока они разговаривали, к колючим плетям подошел Визр. Молодой караванщик по привычке что-то насвистывал. Черный кустарник, почувствовав приближение человека, дернулся в его сторону, выбрасывая колючую плеть, стараясь захватить наглого человека. Визр отскочил и закричал:
- Пошла прочь, зараза, - от испуга караванщик сотворил в руке огненный кнут и отмахнулся им от колючей плети. Ветка рассыпалась легким пеплом.
- Смотрите! - Закричал Визр и снова взмахнул кнутом, - Смотрите!
Под ударом огненных плетей ветки вспыхивали на мгновенье и рассыпались. Все караванщики бросились на помощь Визру, и скоро на площади вновь стало жарко. Лодин быстро расставил караванщиков клином, поставив в центр Альса, и огненные кнуты стали прожигать в колючей преграде дорогу. Но мертвый сад не сдавался - навстречу людям летели, раскручиваясь в воздухе тонкие плети, покрытые острыми изогнутыми колючками, из твердой как камень земли выползали бугристые скользкие корни, острые сучки и ветки старались дотянуться до людей, схватить, проколоть, разорвать крючьями шипов. Вот руку Визра обхватил толстый и гибкий побег, и начал рывками затягивать вглубь сада. В плечо Альса угодил острый шип, по лбу юноши из глубокой царапины катились капли крови, застилая взор. Одна из плетей зацепила Лодина за ногу, караванщик дёрнулся в сторону, но его другую ногу крепко обвили десятки корней. Очередной рывок, и Лодин упал на спину, огненный кнут в его руке потух. Рядом с караванщиком мелькнуло лезвие, и перерубленная плеть упала. Лодин вскочил, рядом с ним широкими ударами узкого, длинного лезвия, врубался в сад дерн-медведь. Поодаль двое, не понятно, откуда возникших стражников-гильдийцев широкими ножами освобождали Визра. Сад шумел, издавая противный скрип и скрежет, и изо всех сил сопротивлялся людям. Более того, сад побеждал - караванщикам, дерну и гильдийцам пришлось отступить. И они в короткой битве пострадали больше чем заклятый сад. Лодин стал осматривать своих людей, и тут его сердце оборвалось - Ло, его милая Ло, лежала у колеса фургона, держась обеими руками за живот, а из него торчал длинный шип, ушедший в тело девушки почти наполовину. Альс, не замечая, что люди отступили, продолжал в одиночку запускать в переплетенье веток длинные огненные дорожки.
- Хватит! Остановись! - резкий окрик заставил юношу вздрогнуть и оглянуться. Он увидел раненную Ло, склонившихся над ней Франу и Зол и бросился к жене.
- -Что? Милая моя, как же это, - лепетал помертвевшими губами Альс, он с надеждой заглянул в лицо Зол, - Что? Она сильно ранена?
- Помолчи. - Зол даже не взглянула в его сторону. Глаза девочки смотрели прямо в лицо бледной Ло, а руки замерли над шипом. - Ты мне мешаешь. Иди к большим. Там ты нужен больше.
- Иди, иди, - Франа потянула Альса за рукав, - тут без тебя обойдутся.
Большие, как назвала их Зол, стояли у кромки сада и разглядывали место недавней битвы. Сад быстро восстанавливался: на место сожженных, отрубленных и сломанных ветвей и плетей из глубины колючего клубка тянулись другие, стирая пепел, корни выбрасывали новые черные побеги, они сплетались между собой и через несколько минут перед людьми лежал всё тот же непроходимый клубок.
- Я так и не услышал ни тени мысли, - проговорил Ларри. Элти был растерян, еще бы, впервые за всю свою жизнь он не смог услышать растения! - Это не живое и это не растение! Это что-то другое.
- Послушайте, - заговорил Гердонис, зализывая глубокий разрез на руке, - ведь все это появилось, что бы защитить Храм от разрушения. Все эти, с позволения сказать, растеньица, закрыли, защитили Храм. А мы так нелюбезно с преданным охранником - огнем его, мечом его. Нехорошо получается.
- Да, должен быть другой способ, - задумчиво протянул Дракон. - А то ведь Пёс прав - нехорошо получается.
- Мы все забыли про дар Хранителей, - прозвучавший голос заставил всех вздрогнуть. Урра не отрываясь, смотрела на сад, - ведь не просто так нам его дали!
Крилисс быстро сбегал к фургону и вернулся, держа в руках тяжелый ящик. Опустив его на землю, капитан открыл крышку. В шкатулке, на куске мягкой темной ткани лежало множество предметов. Они были совершенно обычными - камень, клубок, свитый из тонких кожаных ремешков, полоска металла. Сбоку торчал костяной рыболовный крючок, виднелась стеклянная бутылочка, наполовину заполненная песком, горсть каких-то семян, два кристалла, синий и золотой. Рядом с ним темнело пустое углубление - там лежала тонкая деревянная палочка, которая так и осталась в руке мертвого Олурна. Все склонились над шкатулкой, разглядывая её содержимое.
- Ну и что всё это значит? - Крилисс посмотрел на Трисса. - Кто мне скажет, что со всем эти делать?
Хрон присел над шкатулкой, с умилением разглядывая загадочные вещи. Он протянул руку и ласково прикоснулся кончиком пальца к бутылочке с песком. Между рукой и бутылочкой проскочила яркая белая искра, Хрон отдернул руку и потряс обожженным пальцем.
- Не трогай! - между шкатулкой и Основателем протиснулся Синь. - Это уже не ваше! Сила этих вещей к вам уже не вернётся, она для других.
Мальчик сделал руками движение, отодвигая всех от шкатулки, и посмотрел на капитана Крилисса.
- Ты смог взять Вещи, тебе и раздавать их. - Мальчик был бледен до синевы, его глаза светились яркими точками, видными даже при свете дня. - Давай, человек, смелее.
Крилисс внимательно разглядывал предметы в шкатулке. 'Легко сказать - раздавай, а как узнать, кому и что давать?' - думал капитан. Он протянул руку и взял костяной крючок.
- Это явно твое, Тригс, - сказал он и протянул Вещь старому рыбаку. Тригс протянул руку навстречу и через миг крючок оказался в его широкой ладони. На короткое мгновенье всю фигуру Тригса окутало легкое белое сияние.
Крилисс взял в руку клубок из кожаных полосок, тот был на удивление тяжелым и по-живому теплым. 'Ну, а ты чей?' - подумал капитан, и в его голове тут же возникла Даната в облике волчицы.
- Это твоё, Даната, - позвал Крилисс. Волчица осторожно и как-то неохотно взяла в Вещь. И опять, едва клубок коснулся руки нового хозяина, проскочила искра, и Данату укрыл мягкий свет, на сей раз желтый. Капитан стал смелее вынимать предмет за предметом, Вещи сами подсказывали ему образ новых хозяев. Крилисс не всегда понимал логику их выбора, но всякий раз его правильность подтверждали искры и свечение. Семена достались Три, бутылочка с песком Урре. Удивлённый Лодин разглядывал выбравшую его полоску металла, а Латти с не меньшим изумлением вертел перламутровый шарик. Кади держал двумя пальцами яркое перо неведомой птицы, Жерналу досталась нитка костяных бус. Маленький кожаный мешочек с неведомым содержимым четко показал Крилиссу лицо Визра, а забавная погремушка выбрала Дракона. Постепенно шкатулка пустела. Наконец там осталось только четыре Вещи: маленький нож с лезвием в виде рыбки, два кристалла и что-то плоское, лежавшее на самом дне ящика. Когда капитан взял в руки ножичек, произошло удивительное: маленький, легкий предмет с силой поднял взрослого мужчину на ноги и потянул к фургону, причем сила была такой, что капитан почти пробежал несколько метров, отделявших его от повозки. Нож явно тянуло к Ло. Капитан подбежал к лежащей девушке и сунул Вещь ей в руку. Искра признания была такой яркой, что ослепила капитана. Бледная Ло сжала нож, и темно-синий туман скрыл девушку от взглядов. Когда он растаял, то Ло выглядела значительно лучше и даже улыбалась.
Капитан вернулся к шкатулке. У ящичка стояли Зол и Синь. Лица детей были не по-взрослому суровы, они оба выглядели невероятно уставшими.
- Дай нам, пожалуйста, их, - Зол указала пальчиком на кристаллы. Крилисс взял в руки один из камней, золотой. В его голове мелькнуло лицо незнакомой молодой женщины с усталыми глазами Зол.
- Это твоё, - сказал капитан и положил кристалл в протянутую руку девочки. Второй камень бал обжигающе холодным, синий цвет камня был настолько густым, что тот казался черным.
- Это моё, - протянул руку мальчик. Образ худого мужчины, еще молодого, но уже совершенно седого промелькнул перед глазами Крилисса. - А последняя вещь твоя.
Капитан достал со дна шкатулки плоский предмет, завернутый в бумагу. Искра, ярко-белая, ласковая и теплая, согрела ладони. Он не увидел сияния, которое закрыло его, но ощутил каждой клеточкой своего тела полный покой. У Крилисса появилось такое ощущение, что к нему вернулось что-то давно потерянное, то, без чего ему было трудно жить.
- А пятнадцатая Вещь принадлежала Олурну. И она ему досталась. - Грустный голосок Зол звучал как-то надтреснуто. - Жаль, что досталась она ему только мёртвому.
Едва прозвучали грустные слова девочки, как над площадью прокатился удар колокола. Звук был таким громким, что все присели, закрыв уши руками.
- Смотрите! - Закричал кто-то, и все оглянулись на сад. Черный клубок переплетённых веток, колючек и шипов рассыпался сухой трухой, исчезал, превращаясь в пыль. Воздух еще дрожал от удара колокола, а непроходимая преграда к Храму исчезала, открывая светлые стены здания, потемневшую черепицу и пыльные стекла окон. Неожиданно, с протяжным скрипом, заставившим всех вздрогнуть, открылась широкая дверь Храма - он дождался своего часа. Пришло время, пришли люди, и Храм снова открыл свои двери.
Глава 18
Ярким солнечным утром над вершиной холма, там, где стоял Храм, шел дождь. Чистые теплые струи води падали с безоблачного неба только на храмовую площадь и серое, пыльное здание Храма. Вода смывала со стен грязь, пыль и паутину, снова открывая взору светлый камень кладки, яркие витражи окон и золотисто-коричневую черепицу. Дождь пошел потому, что Латти, подумав, каким неприглядным и грязным выглядит Храм, освобожденный от колючей охраны, подкинул в руке перламутровый шарик. Когда первые теплые капли упали на землю, Три от неожиданности выронил пару семян, доставшихся ему из шкатулки. Семена упали на покрытую черной трухой и пеплом землю храмового сада и исчезли в ней, как растворились. А через минуту подул ветерок, сметая в кучи пепел и труху, а освобожденная от мусора земля стала покрываться травой. Все происходило так быстро, что люди и Иные, получившие Вещи Основателей, наполненные силой, не успевали осознать, что эти волшебные изменения дело их рук и желаний.
- Странно, - глядя на них, задумчиво произнес Дант. От юноши-волка в нем осталось мало, рядом с Триссом и Хроном стоял уже их ровесник - высокий и жилистый старик, с седыми висками и мудрыми глазами. - Странно, я полагал, что Вещи выберут других хозяев. А получилось, что сила Лаэри досталась Три, а моя - этой беременной девочке, Ло.
- А вещь Франы досталась Визру. - Подхватил Хрон. - Интересно, а что будет делать охотник Жернал с бусами великой повитухи Хелл? Или умеющая управлять ветром Урра с даром старины Бо, садовника и огородника?
Дождь быстро закончился, и Храм блестел чистыми, еще влажными стенами. Храмовая площадь постепенно заполнялась народом: многие горожане, услышав третий удар колокола, сначала несмело, по одному, по двое, осторожно появлялись из переулков, постепенно народ смелел и выходил к храму уже большими группами. Но, выйдя на площадь, жители Эрти останавливались, не пересекая границы сада и не приближаясь к Храму. Из своего укрытия на улицу вышли и Адри с Ростом. Старый Мерт остался у окна, из которого ему открывался великолепный вид на сад и вход в Храм.
Все, кто получили Вещи из шкатулки, собрались у широких ступеней, ведущих в Храм. Огромный рыбак со словами: 'Не гоже бедному парню тут лежать одному', подхватил на руки тело Олурна, а медведь Рен осторожно нес Ло.
- Нам нужно войти в Храм, - Зол держала за руку брата. - Всем вместе. Но сначала туда должны зайти Основатели.
Все поглядывали на детей осторожно - оба близнеца выглядели не просто усталыми, а изможденными. Их лица осунулись, голубоватая кожа казалось серой, в волосах обоих явно заблестели широкие седые пряди. Казалось, дети стареют на глазах, теряя силы, истончаясь, истаивая, как лед под солнечными лучами. Сзади Зол осторожно поддерживал Дракон, смотревший на девочку с жалостью и болью, а Синь привычно опирался рукой на твердую ладонь Данаты.
Обогнув стоящих на ступенях людей, Основатели вошли в Храм. Их взору знакомо открылся просторный прямоугольный зал с окнами по бокам, из которых падал яркий солнечный свет. Хрон уверенно направился в сторону, противоположную входу, он шагал так быстро, что его спутники едва поспевали за ним. Зал, по которому они шли, был совершенно пустым, только вдоль стен тянулись широкие каменные лавки.
Другой конец зала заканчивался сумрачным полукруглым помещением, над которым возвышалась высокая башня. От большого зала полукруг был отделён двумя широкими скамьями, между которыми был узкий проход. На небольшом расстоянии от них, на полу стояли две подставки, в виде небольших чаш на витых ножках, высотой в половину человеческого роста. Полукруглая стена, уходящая вверх, была гладкой и чистой. На ней не было ни росписи, ни украшений - только тонкая золотистая ломаная линия делила её пополам. Справа от линии стена была окрашена в светло-желтый цвет, левая же была пепельно-серой.
Старики остановились у прохода и замерли. По залу легким сквознячком прокатилась волна воздуха. В Храме было на удивление чисто и свежо, только чуть-чуть ощущался тонкий аромат давно сгоревших свеч и благовоний.
- Если мы не поторопимся, то девочка родит прямо у меня на руках, - приглушенно прогудел голос Рена. - Уже воды отходят.
Тригсс оглянулся назад и увидел, как входят в Храм спутники Безымянных детей. Вот они проходят по светлому залу, их шаги гулко отдаются под сводами. Сделав несколько широких шагов Зол, пошатнулась и чуть не упала. Дракон решительно взял девочку на руки, так, чтобы она сидела. Даната тут же последовала его примеру, подхватив Синя. Рен почти бегом подлетел к широкой скамье и уложил на неё глухо стонущую Ло. Над ней склонилась Франа и Альс. На другую скамью Тригс опустил тело Олурна. У входа застыли вошедшие следом Адри, Рост, Гердонис, Кисс, еще какие-то люди.
Трисс и Дант стоя по бокам прохода, подняли вверх правые руки. В зале установилась тишина, прерываемая редкими стонами Ло. Хрон, заметно волнуясь, громко произнес, обращаясь к Зол и Синь:
- Войдите и откройте дверь, которой нет! - затем поклонился детям и сделал шаг в сторону.
Эл осторожно опустил девочку на пол. Зол смотрела перед собой. Кристалл в её бессильно опущенной руке начал слабо светиться короткими неяркими вспышками. Синь поднял свою руку и все увидели, что его камень отзывается на золотые вспышки короткими всполохами синего цвета. Брат и сестра медленно прошли по проходу и оказались у чаш, затем одновременно положили свои кристаллы в небольшие углубления и застыли рядом. По Храму поплыл тонкий нежный звук, это не было мелодией или песней - так поёт летний ветер в горах, шелестят листья в лесу, плещут ласковые волны моря.
Кристаллы в чашах вдруг ярко вспыхнули золотым и синим лучами и на полукруглой стене появились два ярких пятна. Они дрожали, меняли очертания, стена под ними таяла, растворялась и, наконец, все увидели два ярких прохода. Голос Храма стих, на смену ему из ярких тоннелей послышался неясный шепот множества голосов.
Зол оглянулась на Дракона, потом перевела взгляд на Трисса:
- Нам надо туда? - девочка указала рукой на тоннель. Старик молча кивнул. - Там смерть? Там нас не будет?
- Нет, девочка моя, - голос Основателя дрогнул. Он покачал головой, - нет, там не смерть. Там вы будете жить, новой, другой жизнью.
- Да-да, - детским голоском ответила Зол. - Ведь ничего не кончается, да? А только продолжается, изменяясь, - взрослые слова звучали в её устах как-то особенно жалобно. - И мы должны туда пойти одни? Каждый своим путём?
Трисс кивнул, по его щеке покатилась слеза. Зол сделала маленький шажок вперед.
- Погоди-ка, малышка, - остановил её Дракон. Он резко обернулся, и, достав из кармана глиняную погремушку, шагнул к Альсу. - Держи, Огненный! Это отдашь своему ребенку.
Затем Дракон поднял обрадованную Зол, и шагнул в тоннель, произнося на ходу:
- Я всегда буду с тобой рядом, девочка моя! - и через мгновенье они растворились в золотом свете.
Даната, проводив их взглядом, достала из сумки свою Вещь, и, внимательно разглядывая её, резко скомандовала:
- Кисс, Рен, Гердонис - ко мне! - в её голосе была такая власть, что трое мужчин-дернов разом оказались рядом с волчицей. - Держите, это вам, - и вложила им в руки три кожаных шнурка, на которые рассыпался клубок.
- Дан, - голос Данаты дрогнул, и она поправилась - Дант! Скажи стае, пусть меня не ждут.
Синь с благодарной улыбкой обнял Данату, и они шагнули в синий тоннель. Как только в синем пламени растворились их силуэты, свечение на стене погасло.
Некоторое время все в Храме молчали. Потом Гердонис, вертя в руке шнурок, с недоумением спросил:
- Двое ушли, та, что была Жизнью, и мальчик-смерть. И что? - он обвёл взглядом всех собравшихся, - ведь никто не пришел взамен...
Его вопрос прервали сначала резкий вскрик Ло, а затем негодующий вопли родившегося младенца. На руках у Франы, широко открыв рот, изо всех сил вопила новорожденная девочка. Ло протянула руки, и малышка, оказавшаяся на груди матери, затихла. Лодин, Франа, Рен окружили скамью.
- Поздравляю! - Хрон хлопнул радостно сияющего Альса по плечу. Вокруг него образовалась небольшая толчея, все стремились отвлечься от недавнего ухода Зол и Синь, и порадоваться новой жизни.
- Это же надо было додуматься - сунуть мне в руки стебель Жизни! - насмешливый голос, раздавшийся за спинами радующихся людей и Иных, заставил всех оглянуться. На скамье, куда Тригс уложил мертвого охла, сидел живой Олурн. Он вертел в руке палочку и улыбался.
- Привет всем, - Олурн встал и поклонился всем собравшимся. - Мы вернулись! Спасибо вам, друзья.
- А ты говоришь - никто не пришел! - громогласно рыкнул Тригс, - Во, смотри, - и он с таким удовольствием показал на Ло с младенцем и на ожившего Олурна, как будто сам родил одну и оживил другого. При этом лицо старого рыбака выражало такую радость, что все рассмеялись.
И с башни Храма, вторя их радостному смеху, зазвенел колокол, его звук был не таким, как накануне и утром. Колокол звенел ярким, радостным звоном, оповещая всех, что на Трельянд вернулось великое равновесие, вернулись Жизнь и Смерть, Любовь и Милосердие.
- А кто такие охлы? - Крилисс дёрнул за рукав ожившего Олурна, - и почему их остановить мог только ты? Что за кристаллы это такие были? А куда ушли Зол и Синь? А они вернуться?
- Нет, он все-таки зануда, - вздохнул Хрон, - и это моя смена! Ну, ладно, пойдём, я расскажу тебе все. Видишь ли, мой любознательный друг, Путь - бесконечен, а дорогам нет конца...
* * * * * * * * * * * * * * * * * *
Старшине ГИБДД Косичкину очень нравилось своё имя - Эдуард, и совсем не нравилась собственная фамилия. Сколько насмешек пришлось пережить Эдику сначала в школе, потом в армии из-за этого сочетания - ну, в самом деле, что это такое - Эдуард Косичкин! Вот и сегодня, получая от командира наряд, Эдик в очередной раз услышал: 'старшина Хвостиков, извини, Косичкин'! И это при всех! Ребята привычно поржали над незадачливым старшиной и разъехались по своим маршрутам, а бедный Эдик до сих пор переживал очередную насмешку. От расстройства он остановил машину на тихой улочке и решил полечиться от обиды излюбленным способом - съесть парочку порций мороженного. Способ лечения обид Эдик скрывал, ведь стоило только всем узнать, что Эдик Косичкин еще ко всему обожает мороженное, то все, пиши пропало, с работы надо будет уходить. А работу свою старшина любил, особенно ночные и утренние дежурства. Ему, выросшему в небольшом городке, нравились ночные пустынные московские улицы, их гулкая пустота, нарушавшаяся редкими машинами. Ночью было хорошо слышен шелест шин по асфальту, ровное гудение моторов, можно было разглядеть несущиеся автомобили во всей их красоте и мощи. А утром было интересно смотреть, как пустые улицы заполняются автомобилями, как машин становится все больше и больше, и они превращаются в летящий над мостовой поток, дисциплинированно замирают перед светофорами, резво разбегаются на поворотах и несутся дальше, в новый день. Красота!
Старшина купил два брикета и медленно двинулся к машине. Его обогнали смеющиеся мужчина с такими же брикетами в руках, и мальчик лет семи. Поодаль стояла невысокая молодая женщина - именно к ней и торопились эти двое. Мальчик обогнал отца и быстрым шагом направился к матери, махая ей рукой.
Откуда взялась эта машина старшина не понял. Еще минуту назад тихая улочка была пуста, и вдруг, как из-под земли, вырвалась резко вилявшая из стороны в сторону иномарка. Даже сквозь рев двигателя был слышен страшный звук удара детского тела о капот. В оцепенении старшина смотрел, как тело мальчика крутится в воздухе и падает смятым комком под ноги женщине. Дикий крик заставил вздрогнуть всю улицу.
Эдик понимал, что после такого удара мальчик мертв и в помощи не нуждается, поэтому рванул к машине, уткнувшейся носом в металлическую оградку газона. Отец мальчика был уже там и бешено рвал дверцу, пытаясь достать водителя.
- А-а-а! Нет! - продолжал звенеть над улицей женский крик. - Нет, нет, нет!!!
Эдик оглянулся на бегу и увидел как женщина, упавшая на колени рядом с сыном, поворачивает его, осторожно трясет за плечо и зовет по имени. Эдик подлетел к машине и рванул мужчину за плечо:
- Оставьте его мне! Идите туда! Вы ей там нужнее! - он отпихивал обезумевшего мужчину от дверцы, за стеклом которой виднелось перепуганное лицо водителя. - Идите туда!
На проспекте завыла сирена скорой помощи. 'Видно кто-то из прохожих вызвал', - мелькнуло в голове у Косичкина. 'Скорая' вылетела на улочку, от резкого торможения её слегка занесло. Из машины выпрыгнула пожилая докторица в синем комбинезоне, и подбежала к женщине и мальчику. Врачихе, так же как и до этого Эдику, достаточно было одного взгляда на тело ребенка, чтобы понять - мальчик мертв. Она склонилась над женщиной, пытаясь что-то ей втолковать, потом потянула за плечи. Но женщина сбросила руки врачихи, она сидела на асфальте, залитом кровью, с головой сына на коленях и раскачивалась из стороны в сторону.
- Зоя, Зоечка, - на колени рядом с ними упал отец, - что же делать, Зоя?
А потом наступила тишина. Старшине, врачихе скорой помощи, пьяному юнцу, которого вынули из машины, редким прохожим, собравшимся у места аварии, показалось, что весь мир стал беззвучным. В полной тишине было видно, как открывается рот у водителя, как движутся машины, как шевелятся листья на кустах газона, и все это происходит в полной, абсолютной тишине.
Старшина увидел, как женщина подняла лицо и посмотрела на небо, потом кивнула и медленно, осторожно сняла голову мальчика с колен и положила на дорогу. Встав над ребенком, мать провела ладонями над грудью сына и в полной тишине все услышали ее на удивление спокойный голос:
- Я попробую... - она водила ладонями все медленнее, затем сжала их в кулаки и выпрямилась. - Я попробую! - и резко разжала кулаки, как будто бросая в ребенка что-то тяжелое, - Вернись! Тебе еще не время!
Тело мальчика выгнуло дугой, затем он обмяк и застонал. Смаргивая непонятно откуда взявшиеся слезы, Эдик Косичкин увидел, что мальчик дышит, услышал его стон и плач.
Старшина поднял глаза в небо и замер - там, высоко-высоко, выше пушистых белых облаков, медленно кружила золотая точка, как будто там летала золотая птица. 'Или дракон', произнес кто-то прямо в голове у Эдика.
- Спасибо, - тихо проговорила Зоя, глядя на эту точку. Ведь там, в вышине, медленно кружил прекрасный золотой Дракон, тот самый, что обещал всегда быть рядом с ней.