У бабы Любы была невеселая старость. На склоне лет, имея за душой маленькую квартиру и совсем уж крохотную пенсию, она оказалась совсем одна. Ее муж умер восемь лет назад, после того, как они потеряли единственного сына в авиакатастрофе. Других родственников в городе не было. Появление на площадке двух новых соседок: очаровательной белокурой малышки и ее старшей сестры - значительно оживило тоскливую жизнь старушки.
Общие интересы свели нас быстро. Мне временно требовалась нянечка для Наташи, а бабе Любе - хоть какая-то видимость семьи. Но даже после того, как я нашла для Наташи детский садик, баба Люба оставалась близким для нас человеком, а частые чаепития на моей кухне давно сделались традицией.
- Бедная девочка, - вздыхает баба Люба, отставляя чашку. - Горбатишься на двух работах, а толку?
- Уже на одной, - улыбаюсь я.
- Ушла откуда-то? И правильно. Нечего себя изводить. Всех денег не заработаешь. Тебе бы в институт поступать надо...
- Теть Люба, какой институт? Я школу не закончила.
- Бедная. Так нельзя, Алисочка. Без образования как ты жить будешь? Ни работы хорошей, ни...- у нее вид как у родной бабушки, искренне переживающей за свою непутевую внучку.
Меня напрягало, когда мои проблемы принимали близко к сердцу.
- Я справлюсь, - твердо отвечаю бабе Любе. - Мне бы только Наташу выучить.
- У нас в городе есть хорошие школы для глухонемых детей...
- Наташа не глухая! - возмущаюсь я. - Ей не нужны эти школы. Она нормальная девочка и будет учиться в нормальной школе!
- Ты сама-то в это веришь? - тихо произносит баба Люба. - Кто ее возьмет, без голоска?
- Она будет говорить, - заявляю уверенно. - Я что-нибудь придумаю. Обязательно.
- Алиса, Алиса, - сокрушенно качает головой баба Люба. - Три года ты ничего не могла придумать. Ей уже шесть. Школа не за горами. Может, пора обратиться к медицине?
- Я не могу, - упрямо отвечаю я, как впрочем, и всегда на этот вечный вопрос моей соседки. - Не хочу! Они ей не помогут. Ей могу помочь только я, ее сестра.
- Нет, Алиса, так не пойдет. Ты ей поможешь, но только если обратишься к специалистам. Я знаю, у нас есть хорошие доктора, они хорошо лечат как раз всякие нервные расстройства...
И аргументы ее тоже вечные. Приведенные не в первый и далеко не последний раз.
- Наташа здоровая девочка! - привычно возражаю я. Просто она не говорит!
- Да-да, конечно. Все так просто. И никаких проблем. Просто ребенок не говорит.
Я опускаю глаза.
- Хорошо, не просто. Ей пришлось такое пережить... Это было страшно. Очень страшно. Наш дом горел. Все вокруг рушилось, а за окном кричали люди. То, что мы с Наташей выжили - это чудо. Настоящее чудо. Потому что все, кто был в доме кроме нас - погибли. Наташе было три года. Мне - пятнадцать. Иногда я просыпаюсь и думаю: вдруг я все-таки сгорела, и Наташа тоже, и все вокруг - это уже не реальность? Да, Наташа не просто не говорит. Она замолчала после того дня.
- Значит, мой совет правильный. Обратись к врачам. И тебе самой это не помешает, и Наташе голосок вернешь.
- Ни за что, - твердо отвечаю я.
* * *
В первый месяц после того дня я все-таки об этом думала. И даже искала подходящую клинику.
А потом...
Тетя Ира - родная сестра моей мамы. Она живет в небольшом городке, на краю области, в шестидесяти километрах от нашей родной деревни.
А мне больше некуда было идти.
Тетушка приняла меня и Наташу. На ее расспросы я отвечала простой историей: наш дом сгорел, и мать отослала обеих дочерей к тетке. Звонить маме тоже смысла нет, поскольку сотовый телефон сгорел вместе с домом, а проводная связь не работает. Увы, тетя, так бывает. Деревня, что с нее возьмёшь. Тетя, разумеется, поохала, поахала и предложила помощь, но я отговорила добрую женщину. Заверила, что она и так нам несказанно помогла, приютив у себя дома.
Тетушка приняла нас охотно. Это потом я поняла, что так к нам отнестись ее заставило не родственной чувство, а мое нечеловеческое обаяние. Благодаря ему же тетушке удалось устроить меня в школу без документов, которые, по легенде, сгорели вместе с домом.
Так продолжалось почти месяц.
Однажды я вернулась домой из школы и застала тетушку в кресле читающей письмо. Она была бледна, от нее исходили волны ужаса и ярости. Ощущалось это настолько реально и отчетливо, что мне стало страшно, а где-то под желудком начала крутить тугая, резкая боль.
Тетя заметила меня сразу.
- Это письмо из деревни, - сказала она. - Я полагаю, ты знаешь, что там написано.
Я знала. Но не понимала, почему оно пришло. Точнее, от кого.
В ту пору я была еще слишком наивной и позволила себе поверила: больше мне бояться нечего. Всё позади.
Не всё.
- Ты думала, я ни с кем не поддерживаю связи, кроме как с сестрой? - тихо спросила она, но голос ее звенел от сдерживаемой злости. - Ты ошибалась. Мой старый школьный товарищ пишет мне иногда.
Тогда странно, что письмо шло так долго. Месяц. Долгий месяц, принесший мне успокоение.
Я села.
Я ничего не сказала. Тугой жгут боли добрался до горла и стянул его тугой удавкой. Ведь я еще не оправилась от пережитого, от ужаса, преследующего меня с той недавней ночи.
- Она моя сестра! - вскричала тетя. - А ты даже скрыла от меня ее смерть!
Я втянула голову в плечи - испуганная, затравленная пятнадцатилетняя девочка.
Тетя резко остыла. Отвернулась, отошла к окну.
- Это твоих рук дело?
- Разве в письме не написано? - выдавила я.
- Он говорил о взрыве. Взрыве, уничтожившем дом. Это был не пожар.
- Они подожгли дом, - неожиданно вскричала я. - Они хотели нас убить!
- Тебя, - отрезала тетя. - Галя бы не пострадала. - Она резко повернулась ко мне, ожгла взглядом ненависти. - Получается, ее убила ты. Как того мальчика, который утонул по твоей вине.
- Вы ничего не знаете... - прошептала я.
- Мне достаточно того, что написал мне Егор. И я знаю, что приютила в своем доме убийцу. Нет, не просто убийцу. Нечистую силу. Зло из наших преданий. Мать говорила нам с Галей - нечистая сила не вымысел. Она существует. Таких, как ты, у нас не было уже давно. Но кто мог подумать, что такое появится в нашей семье!
- Значит, я нечистая сила, - процедила я, и зло, которое так уверенно приписывала мне родная тетя, поднялось из глубины моей души. С той минуты пятнадцатилетняя наивная девочка поклялась больше никому не доверять и ни с кем не сближаться. Потому что осознала страшную вещь: мир - это несправедливое и опасное место. А она - существо, которое обречено на гонения и может полагаться только на себя.
- Странно, - сказала тетя задумчиво. - Странно, что в такой милой, очаровательной девочке сидит демон. Ты мне нравилась. Очень нравилась. Поэтому я ничего никому не скажу. Все-таки я тебя полюбила. Но гибель сестры я тебе не прощу. Я больше не хочу тебя видеть. Уходи.
Тугая боль высушила мои слезы. Живот впервые болел так сильно, но я списала это на отчаяние, разъедающее меня изнутри.
Но именно это неожиданно придало мне решимости.
Я соскочила со стула и торопливо отправилась в комнату, выделенную нам с сестрой. Собирать вещи, которых, впрочем, у нас немного.
В конце концов, у меня достаточно сил, чтобы выжить самой и поставить на ноги сестренку. Ведь нас теперь двое - двое во всем мире.
Она словно прочитала мои мысли.
- Наташа останется со мной! - припечатала тетя Ира. - Я не позволю, чтобы ее растила ты!
А зря.
* * *
- ...Очередная серия жутких убийств... - взволнованно вещает диктор с экрана.
Глухая ночь (и кому только приходит в голову разгуливать по улицам в такое время?)... Глухие улицы, серые стены... Даже если бы у них были уши, никто не придет на помощь. Сами боятся... Очередное растерзанное тело с пролитой на снег драгоценной кровью... Пролитая жизнь, растраченная так бездарно... Обглоданные кости, съеденное мясо... Небывалые, ужасающие отпечатки лап, и ни единого отпечатка пальцев, потому что пальцев там не было...
И полнолуние тут совсем не при чем.
Я смотрю на черное небо с серыми дырами облаков и тонким, загадочно ярким серпом за окном. Щелкаю кнопкой на пульте. Экран гаснет.
Темнота. Но темноты для меня не существует. Я давно забыла, что это такое - не видеть в полной темноте.
На маленькой кровати сопит Наташа. Шестилетняя девочка со сгоревшим детством.
Я к ней не подхожу. У нее чуткий сон, почти как у меня самой. Она ведь тоже только-только начинает привыкать к нормальной жизни, где не надо убегать и скрываться.
Дверь, послушная моей воле, не скрипит. Замок встает на место беззвучно и надежно. Я знаю, за время моего отсутствия никто не войдет. Мой дом - моя крепость.
Ночью мороз крепчает. Он обжигает лицо и настойчивой лапой ветра толкает меня обратно, в подъезд.
Нет.
Вперед.
Снег хрустит под ногами.
Снег вихрится в столбе фонарного света.
Иду за угол дома, туда, где темнее. Убеждаюсь, что никого вокруг нет.
Ни души.
Теперь опуститься на четвереньки. Ветер не смирился, ударил в бок, взметнул не прикрытые шапкой волосы.
Ничего. Через минуту ты уже перестанешь иметь для меня значение.
Превращение.
Нет, это совсем не больно. Мозг словно отключается... а потом включается та его часть, которая отвечает за звериные инстинкты.
* * *
Острый запах крови ударил в ноздри, на несколько мгновений затуманил мозг. Этого хватило, чтобы я замешкалась, замедлила бег.
Девочка уже была мертва. Еще совсем юная, лет двенадцати. Ну и что тебе, юная девочка, понадобилось на улице далеко за полночь? Разве не учили тебя, что ночь не для детей, ночь полна убийц и маньяков. И монстров. Огромных жутких монстров с оскаленной пастью.
Ты увидела его слишком поздно и не успела добежать до подъезда. Хотя для оборотня подъезд - не преграда. А для тебя - не спасение.
И детский крик в ночи подсказал мне, что охота подошла к концу.
Я искала его почти полночи. И все безрезультатно. Его присутствие я чувствовала везде. В паническом страхе спрятавшихся четвероногих обитателей города. В саркастическом карканье считающих себя в безопасности ворон.
Но привел меня к нему детский крик.
И как я не догадалась, что он выберет для засады все тот же парк?
Между деревьев мелькнула и пропала быстрая тень. Черный кот. Ты-то что тут делаешь?
В следующую секунду я забыла о коте, переключив внимание на более опасный объект.
Оборотень был раза в полтора крупнее меня. Почти черный, со светлым, сейчас порядочно заляпанным кровью брюхом. Не своей, к сожалению. Обладатель крови обнаружился между его лапами. Выпотрошенный труп, в котором слабо угадывалось тело той самой девочки.
Он повернул ко мне ухмыляющуюся, измазанную кровью морду.
- Ну, здравствуй, конкурент, - говорили его глаза. - Я не буду делиться.
- Я и не прошу! - прорычала я и бросила свое тело в прыжок.
* * *
Маурон бежал по снегу и на чем свет стоит ругал хозяйку.
Вот почему некоторым ненормальным личностям не сидится дома в морозную ветреную ночь? А ведь начиналась ночь так хорошо. Хозяйка сидела на диване, поджав ноги, умиротворенная, спокойная, и щелкала кнопками на длинной черной штуковине, меняющей картинки за стеклом человеческого изобретения по имени Телевизор. Маурон лежал на подоконнике и уже подумывал, не перебраться ли на теплые уютные колени хозяйки...
Они вскочили одновременно. И если Маурон с разочарованным урчанием улегся обратно, то хозяйка выключила Телевизор, надела шубку с сапожками и ушла из квартиры.
Нестерпимо яркий, светящийся тонкий серпик месяца не давал Маурону покоя. И что девчонке понадобилось на улице? Из-за чего всполошилась?
Маурон припомнил, что перед этим она остановилась на картинке с каким-то типом. Тип делился информацией. Кто-то убивал детей и молодых людей, преимущественно ночью. Вспарывал животы, выедал внутренности и нежное свежее мясцо. Кровью убийца брезговал, разбрызгивал далеко вокруг жертвы.
Маурон знал, что все это - проделки оборотня. Нежити, как называют его люди. Кстати, а почему оборотней называют нежитью? О более живучей твари Маурону слышать не приходилось. Хозяйка, между прочим, тоже может смело именоваться нежитью, уж он-то, Маурон, это чувствовал совершенно точно.
Встречаться с оборотнем ему совсем не улыбалось. Один знакомый пес сошел с ума, повстречавшись с оборотнем, и люди усыпили его, назвав бешеным...
Среди животного мира ходили слухи, что это не единственный оборотень, вот так вот в наглую, открыто, осмелившийся нападать на людей.
Среди мира нежити - что предыдущего оборотня, три месяца назад, уже уничтожали. Говорили, это сделала ведьма. Или вештица, что еще страшнее. Но вештицы, к счастью, не существуют.
И если мир животный притих, в темное время, время охоты голодного монстра, прячась в самые глубокие щели и не рискуя неосторожными действиями навлечь на себя его внимание, то мир нежити ликовал и смелел. Мир нежити сошел с ума, словно почувствовав пьянящий запах свободы.
Что-то творилось в городе, творилось странное, жуткое.
Но это же не причина покидать уютное насиженное место и посреди ночи нестись тьма знает куда по морозу и холодному снегу!
Ну, уж нет, подумал Маурон, прыгая по когтистым следам хозяйки. Долго я у этой ненормальной не останусь. Вот найду истинного хозяина, и уйду. И сейчас бы ушел, если бы не чувствовал, что именно она, девчонка-нежить, приведет его к хозяину.
* * *
Мы сцепились над телом растерзанного ребенка.
Это был опрометчивый поступок с моей стороны. Однако отступить уже не могла. Мне бы не позволили.
И все же у меня были шансы. Он был крупнее и сильнее, но я - ловчее. Изворотливее.
И на этот раз я знала, на что способны оборотни.
Ведь он разумен. Может, не умен, но разум у него определенно имеется. Кем он был в человеческой ипостаси? Каким-нибудь тихим незаметным мужичком с невыразительным лицом и низенькой ступенькой на социальной лестнице? Примерным семьянином? Вежливым соседом?
Все это теряется, поглощается дикой волчьей сутью.
И полнолуние тут вовсе не при чем.
"Зачем ты это сделал?"
"Дура! - рычал он. - А зачем еще мы нужны? Зачем мы рождаемся наполовину зверями? Почему в наших жилах кипит жажда крови, неодолимая, ненасытная?"
Его вопрос эхом отозвался из моей сущности.
Вопрос, который я задавала себе изо дня в день. Из года в год. Зачем мы такие? Почему нам дана темная сила ночи?
Неужели для того, чтобы нести зло и смерть?
* * *
Ведьмак спешил, как мог.
Он спешил так каждую ночь, с тех пор как впервые услышал об убийствах. Ведь он сразу понял, по разным признакам, что тут орудует оборотень.
Однако опоздал со своим стремлением спасти его очередную жертву. Как всегда. Но на этот раз все было несколько иначе.
На дорожке в старом парке лежало выпотрошенное тело ребенка.
А над ним, грызясь и рыча, сцепились два зверя.
Волк и большая дымчатая кошка.
* * *
Маурон наблюдал за дракой из укрытия. Укрытием в данном случае считалась ветка тополя, на достаточной высоте, чтобы до нее не мог добраться тот огромный волк, который сейчас мутузил хозяйку.
Способности лазать по деревьям самой хозяйки Маурона не волновали. При ее размерах и весе никакое сходство с кошками не поможет ей догнать удирающего кота. Конечно, Маурон надеялся, что это ей в голову не придет, однако кто знает, как устроена эта самая голова у оборотней, еще недавно выглядевших как милая симпатичная девушка?
Маурон не любил драки. При всякой возможности он драпал от них со всех лап, что, собственно, не мешало противнику с лаем преследовать его до потери дыхания. И поэтому вид двух сцепившихся оборотней быстро ему наскучил. Поначалу он еще изображал группу поддержки (даром, что хозяйка ничего не слышала), но потом разлегся на ветке и с интересом прислушивался к диалогу хозяйки и оборотня-самца.
Это развлекло его сильнее.
Попутно он просмотрел все, что хотел, в голове самца и узнал, что тот проживает на другом конце города, и этот парк выбрал именно за его удаленность от собственного дома. Что в другой своей половине он неудачник, бездарный человечишка, проклявший все на свете. Таким, как он, наплевать на справедливость и чужую жизнь. Тем более, что у него есть другая сторона сущности, с помощью которой он может расквитаться со всем миром за свою не сложившуюся судьбу.
Маурон сравнил силы оборотней и задумался, не стоит ли помочь хозяйке?..
И тут от изумления чуть не свалился с ветки. На соседнем дереве, явно забавляясь зрелищем битвы двух монстров, сидела ведьма!
Маурон попятился по ветке к стволу, а потом, как можно тише, чтобы ведьма, не приведи тьма, не услышала, спустился вниз по стволу и дал стрекача.
Нельзя попадаться ведьме на глаза. Не сейчас, когда он еще не нашел хозяина.
* * *
Бой опять перестал выглядеть такой уж замечательной идеей. Оборотень оказался не только сильным, но и ехидным, и последнее он демонстрировал с особенным удовольствием. Если у нашего поединка были свидетели, они могли бы услышать немало интересного... могли бы, но не услышат. В звериной ипостаси оборотни общаются исключительно в мысленной форме.
"Повеселимся? Иди сюда, кис-кис...".
"Ну-ну. В человеческом облике ты, наверно, не такой храбрый"
"О-о-о! В человеческом облике я очень даже милый. Детишек люблю".
"Я заметила. Вон она, под нами лежит".
"У-у-у, стоит ли напоминать старому человеку его маленькие слабости? Каждый развлекается в силу своих скромных возможностей. Жаль, что ты не волчица, вот бы мы развлеклись!"
"Много чести, оборотень".
"Что ты, киска. В самый раз! Видишь, какой я большой и сильный? Везде! Поиграем?"
Я сомневалась, что мне понравится эта "игра".
Силы оставляли меня, и я отвечала все более вяло и невпопад. Если так будет продолжаться дальше...
На крайний случай у меня было особенное оружие... но это на совсем уж крайний случай.
Первой куснуть его удалось мне. От неожиданности и изумления мы оба отскочили в стороны и уставились друг на друга.
"Браво! - Ухмыльнулся оборотень. - Киска делает успехи!"
Я выгнула спину и зашипела, подавляя желание удрать без оглядки, как это делают все представители кошачьих при виде представителей волчьих.
"Храбрая девочка, - заметил он. - А что ты скажешь на это?"
Он подскочил ко мне в каком-то немыслимом, стремительном прыжке. В ужасе я рванула в сторону, взмахнув лапами, прекрасно понимая, что уже не успеваю... Но прежде, чем я подумала: "Конец!", уже подмявшая было меня тварь отскочила в сторону с такой же скоростью, с какой нападала.
С запоздалой гордостью я поняла, что случайный взмах лапы (когтистой, прошу заметить) пришелся по глазам оборотня. И теперь он катался в снегу в нескольких метрах от меня. Такая вот "игра", большой и сильный...
Жуткий вой разнесся далеко за пределы парка... и захлебнулся. Это я, воспользовавшись его беспомощностью, порвала оборотню горло.
Ведьмака едва удар не хватил, когда мимо него пронеслась черная размазанная от скорости тень.
Что это было?
Ведьмак присел, приглядевшись к той части снега, где невиданная тень оставила тонкую полоску следов.
Лапы или ноги тени действительно неслись с невиданной скоростью, взрыхляя поверхность снега именно полосой, не оставляя ни одного по-настоящему четкого следа.
Еще один вид нежити. Откуда он взялся?
Подумать над этим странным явлением он не успел - внимание привлек новый персонаж разворачиваемой перед ним сцены, еще более ошеломляющий своей неожиданностью.
* * *
Девочка немногим младше жертвы оборотня - лет девяти, не больше - спрыгнула с нижней ветки тополя (я обмерла) в сугроб. Подбежала к поверженному оборотню, размахивая склянкой. Поддела ногой застывающую лапу.
- Ух ты, наповал.
Потом склонилась над трупом ребенка. Я напряглась, ведь зрелище, которое ей сейчас представится - не для детей.
- Свинья, - только и сказала девочка. - Столько крови зря перевел.
Ответить хоть что-то у меня не получилось.
- Он что, не подох? - девочка любознательно склонилась уже над волком и вдруг со вскриком отскочила. Потому что именно в этот момент по телу оборотня пробежала дрожь.
Я впервые наблюдала за превращением со стороны. От первого оборотня не оставалось способного на такие фокусы тела. Как оказалось, это не очень приятное зрелище. Очертания зверя медленно таяли, переплавляясь в очертания человеческие. При этом одним мощным толчком из разорванного горла выбросило не меньше литра крови - то, что мертвый организм посчитал лишним.
Минута - и на снегу больше не было страшного серого волка. На его месте лежал человек, мужчина средних лет, темноволосый. Обнаженный.
Теперь он умер бесповоротно.
- Так-то лучше, - резюмировала малышка и провела рукой над телом оборотня. Тело растаяло без малейшего следа, даже кровь на снегу осталась только убитой им девочки.
А я вдруг опомнилась, что все это время стояла истукан истуканом - так меня поразило происходящее. Только что малолетняя девочка совершенно спокойно разглядывала два изуродованных трупа, словно это сломанные куклы, а не мертвые люди. А теперь еще с такой же легкостью избавила меня от одного из них.
- Ты... - ахнула я. - Ты и раньше уничтожить его могла так же легко?
- Ну-у... - протянула девочка. - Может быть... Не знаю. А зачем?
- Как зачем? Чтобы спасти ребенка.
На что девочка ответила, добив меня окончательно:
- Зачем? Пусть развлекается. И ему весело, и мне кое-что перепадет. Кровь девственниц знаешь как ценится?
Я начала медленно сходить с ума.
- Что?
- Девственницы сейчас такая редкость, - с совершенно взрослым вздохом посетовала девочка. - Вот и приходится искать среди совсем молоденьких... Так сейчас ведь и среди них можно запросто ошибиться...
- Кто ты? - выдохнула я.
- Ведьма, - удивленно сказала девочка. - А что, не видно?
У нее были светлые волосы. Длинные, спутанные и грязные. На первый взгляд она напоминала беспризорницу-побирушку, не только этим, но и чумазой мордашкой, и грязной рваной одежкой. Однако побирушки не бывают такие круглощекие. Нет, не побирушка она. Такой облик она выбрала для себя сама. И он, как ни странно, весьма соответствовал тому, что она сказала.
- Впервые вижу ведьму, - призналась я.
- Впервые вижу оборотня-кошку, - парировала девчушка. - Да еще и говорящего в зверином теле.
- Я не совсем оборотень.
- А я совсем ведьма! - с гордостью сказала девочка. - Бабушка многому меня научила! Пока еще была жива...
Она уселась в сугроб рядом с трупом ребенка и достала из кармана какой-то предмет. Я не стала подходить ближе, чтобы рассмотреть его подробнее. Вместо этого с замиранием сердца наблюдала, как маленькая ведьма прикрепляет его к запястью тела. Предмет больше всего напоминал странный браслет с утолщением, из которого тянулся тоненький шланг. Можно сколько угодно гадать о предназначении прибора, пока не появилась банка. Банка возникла из ничего, просто материализовалась в руках девчонки. А когда ведьма опустила в банку конец шланга, и когда через этот шланг полилась темная тягучая жидкость, я все поняла.
И порадовалась, что так и не превратилась обратно в человека. Потому что для зверя увиденное и осмысленное не казалось таким уж кошмарным. А человеку стало бы дурно.
- Зачем тебе ее кровь? - поинтересовалась я, глядя на тоненькую струйку, выкачиваемую из мертвой девочки.
Ведьма смотрела туда же, завороженная куда больше меня.
- Для зелья, - меланхолично отозвалась она.
- Какого?
- Зелья взросления.
- Какого?!! - опешила я.
- Взросления, - она бросила на меня короткий взгляд. - Что ты так на меня смотришь?
- Зачем тебе взрослеть?
- Ну как же? Все настоящие ведьмы должны быть взрослыми!
Я помолчала, обдумывая эту точку зрения.
До сих пор все сказки уверяли, что каждая ведьма мечтает помолодеть. Эликсир молодости - вот что они добывали с таким же азартом и нетерпением.
Видимо, еще ни одна сказка не сталкивалась со столь молодыми ведьмами.
- Сколько тебе лет? - поинтересовалась я. А вдруг она только кажется ребенком, а на самом деле...
Ведьма повела плечами.
- Девять.
Все-таки ребенок.
И только на три года старше Наташи.
Представила, как моя любимая младшая сестренка, девочка-солнышко, собирает по местам преступлений жуткие ингредиенты, а потом варит сомнительные зелья, и содрогнулась. Нет, нет, нет. Как хорошо, что она человек. Самый обычный, абсолютно нормальный человек.
- А не страшно заниматься такими вещами? - поинтересовалась я малолетней ведьмы.
Взгляд, который та адресовала своей невольной свидетельнице и собеседнице, как бы говорил: тетя, ты ненормальная?
- А чего тут страшного? - озвучила девчонка более корректную версию своего мнения о моем вопросе.
Действительно, для нее - ничего.
Банка наполнилась. Странно, к этому времени вся кровь должна была свернуться - или я чего-то путаю? Но кровь была жидкой, хоть и темноватой.
Потом банка исчезла так же загадочно, как и появилась. Ведьма поднялась на ноги, отряхнула одежку от снега.
- Ты здорово дралась. Мне понравилось.
- Вот уж спасибо, - ухмыльнулась я.
- Ты сильнее его, я видела, - продолжала девочка беспечно. - А сила в нашем мире - все.
- Ты знаешь это явно не понаслышке, - заметила я.
- Мы с бабушкой много чего творили вместе, - уклончиво сказала она. Потом попросила. - Сделайся человеком, пожалуйста.
- Зачем?
- Я хочу посмотреть. Я никогда не видела, как превращается живой оборотень.
- Я не совсем оборотень и могу ввести тебя в заблуждение, - попыталась уклониться и я.
- Ничего. Я не запутаюсь. Или ты стесняешься? - спросила она, хитро прищурившись. Я вспомнила тело мужчины-оборотня, и поняла, о чем она говорит. В трансформацию входит только оно, одежда же не может ни сделаться частью шкуры, ни приспособиться к полному изменению формы организма. Она попросту рвется, и потому оборотни вынуждены раздеваться и превращаться, во избежание конфуза, вдали от чужих глаз.
И тогда я поняла, что задумала плутовка. Полностью раздетая девка на морозе, голыми ногами на снегу, ее бы развлекла.