Александр БурьякИлья Эренбург как сдувшийся пузырь |
Илья Григорьевич (Элияху Хиршевич) Эренбург (1891-1967) -- чрезвычайно известный в своё время пропагандист сталинизма, "авангарда" и курения, любитель России и СССР издалека, друг Пабло Пикассо и множества других извращенцев в искусстве, участ- ник многочисленных военных действий в качестве корреспондента, профессиональный борец (сначала против фашизма, потом против аме- риканизма, потом за мир), дежурный быстрописец, набивший руку на составлении всяких воззваний, поздравлений, осуждений, "еврейский Квислинг" (по словам одного своего критика, немножко преувеличив- шего), а также автор политического термина "оттепель" и фразы "увидеть Париж и умереть". С 1921 по 1940 гг. жил в разных стра- нах Европы, а в СССР бывал лишь заездами. После взятия Парижа немцами передумал умирать и рискнул всё-таки податься в страну победившего социализма. Определённо АГЕНТ, задействованный пре- имущественно в деле прикармливания, индоктринирования и сплочения европейских левых интеллектуалов, bla-bla-bla-кавших на пользу СССР. Лауреат трёх Сталинских премий и, разумеется, впоследствии разоблачитель "культа личности". Русскоязычный еврейский эмигран- тский и советский поэт, писатель, публицист. (Почему уместно указать "еврейский". На сайте www.jewage.org: "Еврейские темы, мо- тивы и реминисценции в той или иной мере неизменно присутствовали в творчестве Эренбурга"). В 1908 году Эренбург провёл 8 месяцев в царской тюрьме за рево- люционную деятельность, был освобождён под залог до суда и уехал в Европу. За границей жил, надо думать, на родительские деньги (отец -- купец 2-й гильдии). Симпатичный, обходительный, способный, Эренбург отлично вписал- ся в среду парижской богемы 1910-х, отрастил шевелюру, начал ку- рить трубку и сочинять стихи. Звучная для европейского слуха фамилия "Ehrenburg" ("Замок чести" в переводе с немецкого) имела лишь тот маленький недостаток, что на немецком языке слово Burg -- женского рода. О не совсем весёлом. Не зная, что однажды появится злобный писатель-евреегрыз Григорий Климов, Илья Эренбург сделал в 1910 г. в Париже внебрачного ребёночка (девочку) одной, наверное, непло- хой женщине, а та потом ушла жить с его другом, но они всё-таки не поссорились. Женат Илья Эренбург был после этого только один раз, и дети у него больше не получались. Его дочка тоже много курила и никого не родила. Итого потомков у Эренбурга вроде как нет. С сайта www.jewage.org: "В 1909-10 гг. Эренбург издавал в Париже сатирические журналы 'Тихое семейство' и 'Бывшие люди' (скетчи, стихи, пародии, шаржи и карикатуры на жизнь русской социал-демократической колонии в Париже, в том числе на В. Ленина)." "Увлечение европейским средневековьем, Ф. Жаммом и др. католи- ческими писателями, дружба с М. Жакобом привели Эренбурга к реше- нию принять католичество и отправиться в бенедиктинский монас- тырь, однако после пережитого духовного кризиса (поэма 'Повесть о жизни некой Наденьки и о вещих знамениях, явленных ей', Париж, 1916) в христианство он не перешел." "В июле 1917 г. с группой политэмигрантов Эренбург вернулся в Россию. В сентябре 1917 г. военный министр Временного правитель- ства А. Керенский назначил Эренбурга помощником военного комисса- ра Кавказского военного округа, однако Эренбург не успел выехать на фронт. Октябрьский переворот Эренбург не принял и зимой 1917- 18 гг. в московских газетах 'Понедельник власти народа', 'Жизнь', 'Возрождение' публиковал статьи, содержащие резкую критику боль- шевиков (в том числе В. Ленина, Л. Каменева, Г. Зиновьева и др.) и их политики." "В конце 1919 г. он перебрался в Крым, а весной 1920 г. - в независимую Грузию. При помощи советского консула в августе 1920 г. выехал в Москву. Вскоре был арестован ЧК и обвинен в том, что он агент Врангеля, однако затем был выпущен на свободу. Работал в театральном отделе Наркомпроса, руководил детскими театрами РСФСР." "При поддержке Н. Бухарина Эренбург получил советский загранич- ный паспорт, направление в творческую командировку и в апреле 1921 г. покинул Россию." * * * В годы Великой Отечественной войны Эренбург написал военной публицистики на три и более тома (сайт www.jewage.org: в три тома вошла "лишь малая часть"), в которых клял нацизм и немцев на раз- ные лады. Согласно русской Википедии, является соавтором лозунга "Убей немца!" (второй соавтор -- Константин Симонов; кому из них какое слово принадлежит, в точности не известно, но я полагаю, что от Эренбурга было "убей"). Между тем, куда политкорректнее было "Раздавим фашистскую гадину!" (правда, лучше всё-таки "на- цистскую"; и не "гадину", потому что змеи людям в целом не враги, а с экологической точки зрения даже равноправный с человеками компонент биосферы). Своим тыловым пропагандёжем против немцев Эренбург доводил советских людей до такого накала, что в газете "Правда" в апреле 1945 года даже появилась разъяснительная статья заведующего Управлением пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александрова "Товарищ Эренбург упрощает", имевшая целью удержание советских солдат от излишних расправ над пленными немцами и мир- ным населением Германии, отравленным нацистской идеологией (сайт www.jewage.org: "писателя обвиняли в разжигании ненависти к немецкому народу без учета того, что в нем имеются прогрессивные элементы"). Эрнст Юнгер про Эренбурга (сайт www.hrono.ru): "Тезис коллективной вины представлен двумя параллельными линия- ми. Для побежденного он означает: я обязан отвечать за моего брата и его вину. Для победителя это на практике означает повод для того, чтобы грабить всех без разбору. Если перетянуть тетиву, может возникнуть опасный вопрос: так ли уж виновен мой брат? Эти мысли пришли мне при чтении воззвания одного бандита по фамилии Эренбург, обращенного к Красной армии, который призывает не щадить даже ребенка в чреве матери, и сулит красноармейцам в добычу немецкую женщину." / Кирххорст, 20 августа 1945 г. (Эрнст Юнгер. Годы оккупации (апрель 1945 - декабрь 1948). СПб., 2007. с. 177.) Разумеется, когда "враги сожгли родную хату" и т. д., человеку очень хочется в отместку сжечь им хотя бы три их хаты вместе с обитателями, и становиться в этот момент у него на пути -- дело очень опасное. Но по крайней мере не надо людей к этому ещё и подталкивать, иначе враги, в свою очередь, захотят за три свои сожжённые хаты сжечь наших девять. Согласно еврейской народной легенде, в 1941-1945 гг. Илья Эрен- бург являлся как бы главным идеологическим противником нацистов, так что 1) на фронте существовало неофициальное правило: газетных листов со статьями Эренбурга на самокрутки не пускать (но в каче- стве подтирки использовать, наверное, было можно, особенно если сильно приспичит; с учётом плодовитости Эренбурга как публициста надо полагать, что либо в войсках накапливалось много бесполезной в хозяйстве газетной бумаги, либо со статьями Эренбурга всё-таки можно было что-то делать помимо чтения и коллекционирования), 2) Гитлер требовал изловить и повесить для него Эренбурга (заме- тим: не маршала Жукова). Поскольку массовый человек (не только советский) даже в мирное время довольно бесцеремонен в отношении культурных ценостей, причём даже тогда, когда его ПРИНУЖДАЮТ их беречь, есть сильное сомнение в том что он делал исключение для газетной бумаги с публицистикой Эренбурга, особенно с учётом того, что добрая треть Красной Армии плохо говорила по-русски. * * * Из статьи Г. Александрова "Товарищ Эренбург упрощает": "В газете 'Красная звезда' от 11 апреля с. г. опубликована статья. И. Эренбурга 'Хватит!'. этой статье т. Эренбург затраги- вает вопрос о современном положении в Германии и причинах сосре- доточения немецких войск на советско-германском фронте при одновременном ослаблении вооруженных сил немцев на Западе." "Каждый, кто внимательно прочтет статьи т. Эренбурга, не может не заметить, что ее основные положения непродуманны и явно ошибочны. Читатель не может согласиться ни с его изображением Германии, как единой 'колоссальной шайки', ни с его объяснением причин отхода немецко-фашистских войск с Западного фронта и сосредоточения всех сил германской армии на Востоке." "Тов. Эренбург уверяет читателей, что все немцы одинаковы и что все они в одинаковой мере будут отвечать за преступления гитлеровцев. статье 'Хватит!' говорится, будто бы 'Германии нет: есть колоссальная шайка, которая разбегается, когда речь заходит об ответственности'. В статье говорится также, что в Германии 'все бегут, все мечутся, все топчут друг друга, пытаясь пробраться к швейцарской границе'." "Не составляет труда показать, что это уверение т. Эренбурга не отвечает фактам. Ныне каждый убедился, и это особенно ясно видно на опыте последних месяцев, что разные немцы по-разному воюют и по-разному ведут себя. Одни из них с тупым упорством всеми средс- твами отстаивают фашизм, фашистскую партию, фашистское государст- во, гитлеровскую клику. Другие предпочитают воздержаться от активной борьбы за гитлеризм, выждать или же сдаться в плен. Одни немцы всемерно поддерживают фашизм, гитлеровский строй, другие, разочаровавшись в войне, потеряв надежду на победу, охладели к диким, сумасбродным планам 'фюрера'. И это можно сказать не толь- ко о гражданском населении, но и о немецкой армии. Разъедающая кислота проникла в тело немецко-фашистской армии. Не удивительно, что если одни немецкие офицеры бьются за людоедский строй, то другие из них бросают бомбы в Гитлера и его клику или же убеждают немцев сложить оружие." "То, что происходит ныне в немецкой армии и среди немецкого населения, задолго до этого предвидел товарищ Сталин. Еще в мае 1942 года товарищ Сталин писал: 'Война принесла германскому народу большие разочарования, миллионы человеческих жертв, голод, обнищание. Войне не видно конца, а людские резервы на исходе, нефть на исходе, сырье на исходе. германском народе все более нарастает сознание неизбежности поражения Германии. Для германс- кого народа все яснее становится, что единственным выходом из создавшегося положения является освобождение Германии от авантю- ристической клики Гитлера-Геринга'. (И. Сталин. 'О великой отечественной войне Советского Союза', стр. 49)." "Тов. Эренбург пишет в своих статьях, что Германии нет, есть лишь 'колоссальная шайка'. Если признать точку зрения т. Эренбур- га правильной, то следует считать, что все население Германии должно разделить судьбу гитлеровской клики." "Незачем говорить, что т. Эренбург не отражает в данном случае советского общественного мнения. Красная Армия, выполняя свою ве- ликую освободительную миссию, ведет бои за ликвидацию гитлеровс- кой армии, гитлеровского государства, гитлеровского правительст- ва, но никогда не ставила и не ставит своей целью истребить немецкий народ. Это было бы глупо и бессмысленно." * * * Вскоре после 9 мая 1945 года Эренбург переключился с немцев на американцев и стал одним из разжигателей "холодной войны". Cайт www.jewage.org: "Летом 1946 г. с официальной делегацией Эренбург был послан в США. Статьи об Америке носили резко критический характер и были написаны в духе начинавшейся холодной войны ('В Америке', М., 1947)." Когда стало ясно, что в новой полномасштабной войне Советский Союз победить не сможет, Эренбурга перебросили на борьбу за мир, точнее, на разложение Запада пацифистскими идеями и терроризиро- вание западных правительств массовыми выступлениями трудящихся. Cайт www.jewage.org: "С 1948 г. Эренбург принимал активное участие в международном просоветском Движении в защиту мира (вице-президент Всемирного совета мира, лауреат международной Сталинской премии 'За укрепле- ние мира между народами', 1952, и др.)." В своих мемуарах Илья Эренбург мягко подводит вдумчивых читате- лей к мысли, что он -- один из тех немногих титанов, на которых держался хрупкий мир в первые, самые страшные годы атомного про- тивостояния, когда утрясалась новая система международных отноше- ний. Не будь таких гибких, но непреклонных борцов за мир, как Илья Эренбург и Фредерико Жолио-Кюри, третья мировая война почти наверняка бы случилась. Наверное, так оно отчасти и было (спасибо Илье Эренбургу за наше счастливое детство), но картинка титани- ческой борьбы нуждается в некоторых уточнениях. Во-первых, под прикрытием борьбы за мир Советский Союз настырно и небезуспешно распространял свой довольно ущербный социализм по планете. Не будь борцов за мир, возможно, больше внимания уделялось бы повы- шению качества жизни и совершенствованию социальных отношений в СССР, а не производству вооружений и подкормке многочисленных стран, "вставших на путь социализма". Во-вторых, в борьбе за мир Эренбург был всего лишь услужливой пешкой, безопасно и комфортно проводившей политику КПСС. * * * После смерти Сталина Эренбург стал "одним из основных носите- лей либеральных тенденций в советской литературе и искусстве" (сайт www.jewage.org), и с его подачи (повесть "Оттепель", 1954- 1956) весь период хрущёвских перемен получил название "оттепель". * * * Эренбург как поддерживатель дегенератских течений в искусстве (статья "Свидетель и участник событий XX века" Аркадия Любарева, сайт www.hrono.ru): "В 1956 году он добился проведения в Москве первой выставки П. Пикассо." "В 1962 году на выставке в Манеже он позволил себе открыто спорить с Н. С. Хрущевым, защищая художников." * * * "Илья Эренбург. Парадоксы судьбы и таланта" Георгия Чернявского, сайт правда.ру: "Страстный стиль корреспонденций, пронизанных ненавистью к реакции, к фашизму и нацизму, яркие образы и достоверные факты, блестящий язык - все это вывело Эренбурга не просто в первый ряд советской журналистики, но превратило его в зарубежного коррес- пондента ? 1, влияние которого чувствовалось во всей Западной Европе. Его статьи под крупными заголовками перепечатывали самые авторитетные издания многих стран." Меня здесь огорчает фраза "пронизанных ненавистью". Спокойнее надо. Почему во Вторую Мировую войну европейцы уничтожали друг друга в невиданном до той поры масштабе и с редкостным ожесточением? Потому что на немецкой стороне сидели немецкие эренбурги и при- близительно так же подзуживали немцев беспощадно убивать русских, как Эренбург подзуживал русских беспощадно убивать немцев. Чтобы сократилось взаимное истребление, одна из сторон должна перестать действовать по ветхозаветному принципу "око за око, зуб за зуб" и начать хотя бы за два ока выбивать одно, за два зуба -- один. Даже деление людей на Übermensch-ей и Untermensch-ей ещё не означает, что Übermensch-и должны жестоко эксплуатировать и уби- вать Untermensch-ей, а не заботиться о них как о братьях меньших. Нацизм -- не человеконенавистническая идеология, а всего лишь однобокая, ограниченная, не защищающая от эксцессов -- как и ЛЮБАЯ из конкурирующих идеологий её времени. Ведь было бы не убедитель- но утверждать, что, к примеру, пресловутая бомбардировка Дрездена либерально-демократическими англичанами и американцами 13-15 февраля 1945 года или испытание американцами атомных бомб 6 и 9 августа 1945 г. на почти разбитой Японии осуществлялись так, чтобы обойтись небольшим количеством жертв среди гражданского населения. Это не говоря уже о кровавых излишествах сталинистов в отношении своих же сограждан. Тот же Гитлер стал таким, каким мы его знаем, не потому, что сильно повредил в детстве головку, а потому что до этого довела его, патриота Германии, его же довольно предсказуемая в общих чертах реакция на поражение и послевоенное унижение немцев: око за око, зуб за зуб. Гитлер, как и Эренбург, не понимал, что если подчиняться чувству ненависти, то обмен мучительными ударами будет продолжаться либо до полного взаимного изнурения, либо до уничтожения одной из сторон и сильного покалечения другой, либо до постижения всё-таки, зачем Христос предлагал подставлять щёку под удар и терпеть. Можно даже повернуть дело так, что Илья Эренбург имеет свою долю вины в послевоенных сталинских репрессиях, потому что вовсю науськивал русских (ну, советских) на немцев (ну, нацистов), не думая о том, что привычка упрощать подходы и убивать людей при любой возможности потом ударит снова по своим. Война располагает к переоценке ценностей, но Эренбург застрял в ненависти, во вра- гоискательстве и помогал застревать в этом же самом своим много- численным читателям. * * * Великим борцом за мир Эренбург стал в 1950-х не по собственной инициативе вследствие какой-то духовной эволюции, а всего лишь по приказу партии. Борьба Эренбурга и его приспешников за мир была по сути подрыв- ной деятельностью, направленной против западных держав. Некоторые борцы занимались подрывной деятельностью сознательно, большинство же использовалось в тёмную. После того, как СССР достаточно окреп для того, чтобы нанести ответный (а лучше, конечно, превентивный) ядерный удар по США и Западной Европе, движение борцов за мир поутихло. * * * Эренбург -- писатель тёртый, бойкий, способненький, очень про- дуктивный, но вот никак не продвинувший человеков в постижении ими самих себя. Прискорбная поверхностность Эренбурга видна хотя бы в его рассуждениях об антисемитизме. Надо думать, Эренбург так и не понял, откуда антисемитизм берётся (считал, что дело лишь в том, что людей не воспитывают в духе дружбы народов, а науськивают на иноплеменников, как он науськивал советских людей на немцев, а врождённая неприязнь к чужим, обеспечивающая сохранение этничес- кого многообразия человеков, здесь ни при чём). Для сплочения международной левой общественности (в значитель- ной части еврейской) вокруг СССР нужен был как раз такой человек, как Эренбург: сообразительный, энергичный, но без стремления вы- дать что-то существенно новое и важное (чреватое риском оказаться непонятым и отвергнутым); всеобщий друг, готовый внимательно вы- слушивать любую белиберду от прогрессивных гениев и поддакивать им из политического интереса. * * * Илье Эренбургу почему-то ставят в заслугу то, что он не скрывал своего еврейства. На самом деле при его физиономии и фамилии скрывать еврейство было бесполезно. Разумеется, он, как, к приме- ру, Лев Мехлис, мог выставлять себя не евреем, а коммунистом, но соль была в том, что вождям СССР для связи с еврейской левой об- щественностью других стран требовался нужен именно еврей Эрен- бург, а не человек без национальности. Эренбург своим показным еврейством всего лишь зарабатывал на жизнь: за границу его от- правляли не в качестве просто советского писателя и журналиста, а в качестве еврея, демонстрировавшего как бы отсутствие государ- ственного антисемитизма в СССР. * * * "Илья Эренбург. Парадоксы судьбы и таланта" Георгия Чернявского, сайт правда.ру: "Трудно отыскать в истории русской культуры прошлого века фигуру более противоречивую, чем Илья Григорьевич Эренбург - писатель, публицист, общественный деятель, человек, одновременно связанный с самыми различными, противоположными по самой своей сущности культурными, интеллектуальными, политическими, нравственными (или безнравственными) кругами. Поэт по призванию, автор прекрасных лирических стихов, он стал широко известен не поэтическим творчеством, а романами и повестями, которые активно обсуждались критиками и любителями русской прозы уже в 20-е годы, как в СССР, так и в эмиграции. Проза настолько оттеснила поэзию Эренбурга, что о ней просто почти позабыли. Плодовитый и тонкий прозаик, он со временем сосредоточил основное внимание на публицистике. Статьи Эренбурга становились шедеврами этого жанра...." У англичан художественная литература называется пренебрежитель- ным словом fiction: выдумка, россказни. Да, там бывает "художест- венная правда", но репортажи, дневники и мемуары в отношении правды всё-таки много надёжнее, и на них даже можно корректно ссылаться в исторических и политических умопостроениях. Кто такой писатель, строчащий fiction? Это рассказыватель ска- зок. Хорошо ещё, если сказки поучительные. Но если они основыва- ются на бормотаниях совести, то большой пользы от их поучений не жди: могут привить желание заниматься какой-нибудь вредной для общества ерундой, которая на первый взгляд являет собой верх гуманизма или, скажем, патриотизма. Разбирать fiction от Эренбурга нет большого смысла: европейская литература давно и существенно избыточна, и выбрасывать из неё всяких бертольдов брехтов можно десятками без сколько-нибудь заметных последствий для массового потребителя. Разнообразной fiction у белой цивилизации хватает с большим запасом. Чего не хватает, так это конструктивных подходов к большим общественным проблемам, но в этом отношении Эренбург со товарищи оказался бесполезным: они лишь создавали информационный шум и помогали советским властям в их текущей спорной политике. Вот, к примеру, существуют такие феномены, как война, антисеми- тизм и расизм. Каким образом Эренбург помог хотя бы разобраться в них, если не загнать в узкие рамки? Да, он рассказывал, как ужас- но и несправедливо страдают многие люди от указанных феноменов и просил перестать сотворять эти феномены всякими жестокими поступ- ками. Но люди не слушались Эренбурга, потому что не могли подав- лять своё желание сотворять их или были не в состоянии решать какие-то свои серьёзные проблемы без этого сотворения. Эренбург не участвовал в преодолении проблем общества, а только кормился от них. Риторические призывы Эренбурга -- это не реше- ния. Гуманистическая риторика -- занятие несложное, встречающее благодаря своей несложности массовое понимание и массовую поддер- жку и дающее возможность достигать большой популярности. Гуманис- тической риторикой, бывает, удаётся предотвратить или ослабить эксцессы, но по большому счёту это занятие вредное для общества. Во-первых, потому что "риторы" (точнее, демагоги) примитивизируют массовое мышление, подавляют рациональное эмоциональным. Во-вто- рых, потому что они оттягивают на себя внимание от индивидов, пытающихся предлагать новые, более сложные подходы, имеющие шанс дать широкий и долговременный положительный эффект. * * * "Необычайные похождения Хулио Хуренито и его учеников" -- по- видимому, основное прозаическое произведение Ильи Эренбурга, если не считать его мемуаров. Из Википедии: "...роман советского писателя Ильи Эренбурга, опубликованный в 1922 году и ныне считающийся одной из лучших его книг. Вышел с предисловием Бухарина, имел необычайный успех в 1920-е годы, в последующие годы был изъят и помещён в спецхран, не переиздавался до 1960-х годов." Для русскоязычных людей имя основного героя романа звучит спе- цифично. Приличный русский писатель назвал бы своего героя менее вызывающе. Стиль романа качественный, остроумия много, а глубины -- не очень. Смешных мест я не нашёл. Чего-то интересного для цитирова- ния -- тоже. Назначение романа -- наверное, среди прочего, объяс- нить, почему Эренбург уклонился от участия в боевых действиях и революционных событиях 1914-1922 гг. и не смог блеснуть ни собственным "Прощай-оружием", ни "Смертью героя", ни хотя бы "Чапаевым". Эренбург попал в 1921 году за границу в "творческую командиров- ку" (писать вот этот самый роман), потому что его товарищ по гим- назии Коля Бухарин, ставший при большевистской власти очень влия- тельным человеком, хотел похвастать перед бывшим однокашником своими новыми возможностями. Подозреваю, что он Эренбургу ещё и народных денег выделил. В романе много разговоров и мало действий (причём действия -- обычно вспомогательного характера: пришли, сели, выпили, закуси- ли, снова начали говорить). Экранизировать этот роман было бы затруднительно. Тема курения проходит пунктиром через весь роман, выражена в положительном ключе и вызывает у приличного критического критика вспышки неприязни к Эренбургу. Ещё одна пунктирная тема в романе -- проституция. С ней у Эренбурга, по-видимому, было связано что-то существенное личное. В чём суть учения великого Х. Хуренито, понять затруднительно. Какие-то провокации. Эта суть потому излагается невнятно, что Эренбург лишь выразил, какого рода учение он сам был непрочь встретить у кого-нибудь и подхватить. Для Эренбурга объяснитель- ная сила марксизма была недостаточной, чтобы растолковать события начала XX века, и это характеризует Эренбурга положительно. "Х. Хуренито" -- это попытка прорыва Эренбурга к новому миропонима- нию: развёрнуто выраженное сомнение в достаточности расхожих версий объяснения тогдашней современности и намёк на возможность какой-то новой, особенной версии. Разоблачения лживости "буржуазного" общества и глупостей общес- тва советского в "Х. Хуренито" -- вроде как верные, но на уровне брюзжания. Но они хотя бы основываются на собственных впечатлени- ях автора. Кстати, роман -- немножко автобиографический. Если верить "Х. Хуренито", то Эренбург был близорукий, косой, горбатый (на самом деле, может быть, только сильно сутулый). Ра- зумеется, в этих дефектах нет вины Эренбурга, а есть, возможно, некоторая вина его родителей. По поводу неровности спины Эренбур- га я исследовал различные его фотографии, и на нескольких сним- ках эта особенность вроде как видна. Далее, у Пикассо есть рису- нок, на котором чёрный Пикассо устремляется к горбатому Эренбур- гу, правда, отражательное качество рисунков Пикассо -- это ведь тема для анекдотов. Ну, хотя бы можно сделать предположение, какая у Эренбурга была "отмазка", чтобы не воевать. В романе есть душевность: он не схематичный. Эренбург искренне и хорошим языком выразил желание незлого и неглупого молодого человека прислониться к кому-то понимающему, зачем люди столько лгут, разрушают и убивают, и знающему путь к чему-то лучшему. В целом роман про Хулио Хуренито -- не столько сатирический, сколько бестолково-деструктивный, мизантропичный, написанный на скорую руку (за два месяца) физически довольно ущербным неприка- янным русским евреем тридцати лет под впечатлением войны и революции, прошедших мимо у него под носом. Вдобавок роман подвергся чудовищному иллюстрированию в кубичес- ком стиле со стороны друга Эренбурга -- Диего Риверы ("скажи мне, кто твой друг..."), чем только выпятилась его дегенератско-дест- руктивная сторона. * * * Сборник рассказов "Тринадцать трубок". По стилю, композиции, идеологической направленности Эренбург в них -- на уровне могучих классиков русской литературы XIX века. Но: 1) пропаганда курения, 2) сигнальное евреемасонское число 13 в названии сборника, заста- вляющее предположить, что автор своей высокой классичностью втирается читателям в доверие, чтобы потом попробовать впарить им какую-нибудь гадость. * * * Похоже, самое ценное, что осталось от Эренбурга, это его мемуа- ры. Их них можно, к примеру, узнать, в каких странах и почему по- бывал Эренбург и о чём он там беседовал со всякими знаменитостями своего времени. Также можно узнать, к примеру, о том, что Алек- сандр Фадеев любил выпить больше, чем Эренбург, или что Бертольд Брехт был человеком со странностями. Если Илья Эренбург своими мемуарами хотел доказать, что был в своё время самым путешествующим за государственный счёт советским писателем и самым "раскрученным" на глобальном уровне советским евреем, то это у него получилось. В то время, как другие погибали на фронте и в сталинских лагерях, Эренбург коллекционировал стра- ны и престижные знакомства и расширял свой опыт поедания всякой всячины в ресторанах на разных материках. * * * Книги от хороших репортёров бывает можно читать и через сто лет. Пример: "У стен недвижного Китая" Дмитрия Янчевецкого. Такие тексты по прошествии лет становятся историческими и даже прибав- ляют в цене. А вот творения публицистов становятся скучными уже лет через двадцать, потому что шумят по давно уже не важным поводам. Хотя Эренбург подолгу числился корреспондентом в разных интересных местах, репортёр из него не вышел, а вышел только мемуарист. В 1960-х и 1970-х мемуары Эренбурга "Люди. Годы. Жизнь" были чуть ли не единственной более-менее доступной литературой, пред- ставлявшей несколько отличную от советской официальной версию советской и европейской истории (пусть и всего лишь в эпизодах). Даже мне довелось её почитать то ли в последнем, то ли в предпо- следнем классе школы, с подсказки одного моего еврейского прияте- ля, когда я начал интересоваться антисоветизмом. Кстати, книжки мемуаров Эренбурга в конце 1970-х можно было свободно взять в библиотеке районного дома культуры. * * * Эренбург описывал свои сверхмногочисленные поездки не особо де- тально даже в мемуарах. Значительная часть их упоминается совсем уж кратко, а некоторые, надо думать, не фигурируют вовсе. Причин тому видится несколько. Во-первых, эти поездки пришлись в основ- ном на поздний возраст, когда жизнь уже несколько приелась, а творчество идёт всё хуже и хуже. Во-вторых, их было так много, что на осмысление их не оставалось времени. В-третьих, земной шар Эренбургу примелькался и перестал сильно впечатлять. В-четвёртых, информация о поездочном изобилии Эренбурга раздражала бы советских граждан. * * * К мемуарам Эренбурга немножко попридираемся. Книга VI, глава 11: "Отделять западноевропейскую культуру от русской, русскую от западноевропейской попросту невежественно." Зачем разбрасываться таким грубым словом, как "невежественно"? Ради вящего публицистического звона, что ли? Могут быть разные степени отделения, и вряд ли кто-то, кроме Эренбурга, имеет в виду полный отрыв. Там же: "Праздновали столетие со дня смерти Белинского, меня включили в писательскую делегацию." Может быть, не ПРАЗДНОВАЛИ, а ОТМЕЧАЛИ, иначе получается, что смерти Белинского радовались. Хотя, наверное, кто как. Специфи- ческое отношение Эренбурга к смерти истинно русских литераторов проявляется через несколько страниц снова, на этот раз в его стихах по поводу Лермонтова: Каждый год в тот день июля, Когда его сразила пуля, В Тарханах праздник. Там с утра Вся приодета детвора. Ой. Наверное, я ещё не всё страшное знаю о русском народе. А Эренбург то ли ехидненько привлекает к этому внимание, то ли даже дирижирует нелепым торжеством. * * * Неизвестный Эренбург (там же, книга VI, гл. 23): "Номер был роскошный, с ванной, и я думал, что смогу как следу- ет выспаться." В ванне???!!! Действительно, ванна -- наименее опасное место для сна. При условии только, что вода в неё не налита. ................................................................. ................................................................. * * * Эренбург и расизм. "Люди. Годы. Жизнь", книга VI, гл. 7: "Даже самое передовое законодательство не может вытравить из сознания древних предрассудков: они прячутся, камуфлируются, ищут более приспособленных к современной жизни обоснований и вдруг показываются во всей своей отвратительной наготе." Во-первых, не "предрассудков", а "предрассудки": родительный падеж не годится, потому что здесь "не может" относится не к "предрассудкам", а к "вытравить". Во-вторых, и вовсе не "предрассудков", а очень даже инстинктов, точнее, одного: неприязни к непохожим, к чужим. Вытравливать инстинкты законами -- дело безнадёжное: требуется химическое или хирургическое вмешательство. Далее, само слово "вытравливать" дышит таким махровым тоталитаризмом, что хочется скорее ударить воинственного гуманиста Эренбурга сильно по голове, пока он не ударил первым. Инстинкты можно более или менее успешно сдерживать и оптимизировать рациональностью, перенаправлять, подавлять конкурирующими инстинктами, но только не "вытравливать". В сложных темах Илья Эренбург -- расчётливо-благонамеренное трепло, дорого обошедшееся советским народам. * * * Эренбург в "Люди. Годы. Жизнь": "С Иво Андричем я познакомился ещё в Болгарии..." "Я как-то обедал с Ле Корбюзье..." "...я оказался перед Альбертом Эйнштейном." "В Брюсселе меня пригласила к себе королева Елизавета... И т. д. А толку?: "...объяснить всё, что я видел и пережил, мне не под силу". (там же, книга VI, гл. 11) Болтался по миру, трепался с великими людьми, заседал, произно- сил ритуальные речи, кропал и подписывал воззвания, а напоследок обнаружил, что из самого существенного ничего в этой жизни не понял (и соответственно не рассказал читателям). Разумеется, при- знание недопонятости -- это много лучше, чем ошибочное понимание (всё понятно в нашем сложном мире бывает только дуракам), но цимес в том, что Эренбург в своих пониманиях вообще нигде не вышел за пределы расхожих представлений своего времени. * * * Эренбург вспоминает (книга VI, гл. 15): "Нет ничего отвратительнее расовой и национальной спеси." Это смотря кому. Лично меня такие вещи обычно смешат (и прово- цируют на ехидные высказывания), как и любая спесь вообще, если только это не моя собственная. В данном случае меня задевает категоричность "нет ничего..." Если это всего лишь риторическая форма речи, то убогая. Люди скептического склада ума избегают таких форм хотя бы для того, чтобы потом не поправляться: "раньше я думал, что нет ничего ушлёпистее X, а теперь вот считаю, что таки не X, а очень даже Y". Думальщик из вспоминающего Эренбурга дешёвенький, стилист -- так себе. Тянет наш Эренберг своими мемуарами если не на среднего "пролетарского писателя", то на образованческого. * * * Эренбург о глобальном сборе подписей под Стокгольмским воззва- нием за мир 1950 года (там же, книга VI, гл. 21): "Бразильцы привезли ящики с листочками: неграмотные крестьяне ставили крестики. Представители Чёрной Африки показывали палки с зарубками вместо подписей." Надо понимать, текст воззвания для негров наклеивался вкруговую на те же палки или нацарапывался на них гвоздём, потому что негры иначе, чем зарубками отказывались подписываться, поскольку это противоречило их возрождавшимся племенным традициям. Возможно, негры даже предлагали вместо зарубок просто вытанцевать своё одо- брение под барабаны (но без потрясания щитами и копьями). Эрен- бург, к сожалению, ограничился вышеприведенной сухой реминесцен- цией о том, что на устроенном спектакле всеобщей борьбы за мир африканские чёрные писмэйкеры (peacemakers) показывали какие-то порезанные ножами дубины, то есть, "косили" под добродушных "де- тей природы". Дурацкая деталь с зазубренными дрынами понадобилась Эренбургу, наверное, чтобы показать, какой широкий диапазон умов впечатлило его проникновенное тра-та-та за мир, написанное в блистательном соавторстве. * * * Насколько можно судить со стороны, в послеперестроечной картине мира в среде русскоязычных евреев Илья Эренбург занимает место заметное, но не выдающееся, и значительно уступает, скажем, Иоси- фу Бродскому и Борису Пастернаку, хотя в 1940-х -- 1970-х годах Эренбург был одним из самых выдающихся героев русского еврейского народа. Снижение котировок Эренбурга в 1990-х можно объяснить его советскостью, а также падением ценности его мемуаров на фоне вся- ких менее цензурированных разоблачений, посыпавшихся на слабые интеллигентские головы. Отношения с советской еврейской общественностью у Эренбурга бы- ли неоднозначные. К примеру, после того, как Эренбург по заданию Сталина напечатал в газете "Правда" статью против государства Израиль, было много возмущённых писем. В одном из них попались даже такие вот стихи (цит. по ст. Рабиновича): Чему поверить? Где же Ваши мысли? В строках из 'Правды' или в ответе Алигер? Где лжёте Вы, еврейский Квислинг? Где правду пишете - тогда или теперь?... Чего Вы ищете? Почёта? Денег? Славы? Неужто мало Вам презренного добра? Иль, может быть, попутал Вас лукавый И Вы решили заменить нам Бар-Кохба? Святая простота! Да Вам ли быть героем? В вождях не может быть пластун и вечный раб. Не Вам, писателю без родины, изгою, Вести народ еврейский на врага. * * * Ссылки в поисковике Яндекс: Илья Эренбург 95 000 Василий Гроссман 71 000 Даниил Гранин 71 000 Исаак Бабель 67 000 Юрий Крымов 42 000 Эммануил Казакевич 12 000 Юрий Тынянов 59 000 Вениамин Каверин 66 000 Дмитрий Фурманов 129 000 Яков Перельман 52 000 Франц Кафка 370 000 Пабло Неруда 54 000 Борис Пастернак 607 000 Иосиф Бродский 483 000 Григорий Горин 104 000 Борис Стругацкий 506 000 Аркадий Гайдар 236 000 Валентин Катаев 120 000 Иван Бунин 668 000 Владимир Набоков 551 000 Александр Куприн 527 000 Максим Горький 2 000 000 Михаил Шолохов 404 000 Александр Фадеев 871 000 Константин Симонов 479 000 Анна Ахматова 979 000 Сергей Есенин 2 000 000 Чарли Чаплин 372 000 Климент Ворошилов 55 000 Вячеслав Молотов 60 000 Лев Мехлис 12 000 Клара Цеткин 478 000 Лев Ландау 60 000 Евгений Тарле 29 000 Евгений Ферсман 12 000 По ссылкам видно, что послежизненная слава Ильи Эренбурга зна- чительно меньше его прижизненной славы и что русские люди предпо- читают русских авторов русскоязычным еврейским, если те не выгля- дят русскими. Также можно заметить, что евреи уже более-менее простили Эренбургу его сотрудничество с большевиками, и теперь он для них пусть и не в одном ряду с Иисусом Христом и Карлом Марксом, но всё равно выдающийся землянин еврейского происхожде- ния. * * * Немецкая загадка Ильи Эренбурга. По состоянию на 04.11.2013 статья об Эренбурге в немецкой Википедии была В СЕМЬ РАЗ большей, чем статья о нём в русской Википедии. А, к примеру, статья во французской Википедии была в два раза меньшей, чем в русской. Вряд ли можно списать это единственно на немецкую дотошность. * * * Какие языки знал один из величайших советских писателей-путе- шественников Илья Эренбург? По-видимому, ситуация такая: русский -- хорошо, французский -- немного хуже, испанский -- так себе, английский и немецкий -- по чуть-чуть, украинский -- на общих основаниях, латинский -- с гимназии. Идишем и ивритом он якобы не владел. * * * Илья Эренбург прожил одну из самых ярких жизней своего времени. Причины такого успеха -- в литературных способностях, покладистом характере, настроенности вписываться в среду и эпоху, специфичес- кой национальности, хорошем парижском старте за отцовские деньги, а также везении, благодаря которому он оказался на роли главного советского литературно-публицистического еврея, поставленного партией на мобилизацию и сплочение левой международной общественности. Эренбург и надулся большим пузырём, и сдулся потом до скромных размеров благодаря в значительной степени своему еврейству. После того, как он отработал советским миротворцем, он стал в качестве героя не нужным даже в еврейской среде, потому что преобладающим мотивом у этой среды стал мотив не советский, а антисоветский. Некоторое время значимость Эренбурга держалась за счёт его мемуа- ров, но потом их перекрыли разоблачистские тексты перестроечной волны. У русских читателей репутация Эренбурга сегодня близкая к никакой (хотя бы потому, что антисемитизма в России после 1991 года прибавилось), у русскоязычных еврейских пиетет и небольшой интерес к нему сохраняются. После 1991 года национально-озабочен- ные русские читают Эренбурга разве что в исследовательских целях. А национально не озабоченные -- только если он попадает случайно под руку в отсутствие модной литературы. ................................................................. .................................................................
Илья Эренбург как сдувшийся пузырьИсточники:
Александров Г. Ф. "Товарищ Эренбург упрощает", газ. "Правда" от 14.04.1945. Рабинович Я. "Еврейская тема в многогранном творчестве Ильи Эренбурга". Рабинович Я. "Илья Эренбург. Портрет на фоне времени", изд. "Алгоритм", 2011. Фрезинский Б. "Илья Эренбург с фотоаппаратом. 1923-1944", изд. "Мосты культуры", 2007. Эренбург И. Э. "Люди. Годы. Жизнь".Приложение 1: Из обсуждений:
26.11.2013: "Тов. Эренбург упрощает, а герр Юнгер, подозреваю, прибавляет - сколько ни искал, не нашел цитат, в которых Эренбург 'призывает не щадить даже ребенка в чреве матери, и сулит красноармейцам в добычу немецкую женщину'. Знаменитая статья 'Убей!' была опубли- кована в июле 1942 года, когда немцы были на Волге и на Кавказе, и призыв 'не щадить ребёнка во чреве германской матери' смотрелся бы в ней странновато уже потому, что дотянуться дотуда красноар- мейцу было в то время, скажем так, проблематично." Если статья Александрова "Товарищ Эренбург упрощает" появилась в апреле 1945-го, а не в июле 1942-го, это наверняка означает не то, что Александров был заторможенный, а то, что были и более свежие "убивочные" материалы от Эренбурга. В них могло быть и про нещажение немецкого ребёнка во чреве матери. Если сегодня их трудно отыскать, то наверняка потому, что сохранять и размножать их стыдно. "Статья Г. Александрова 'Товарищ Эренбург упрощает' появилась в ответ на другую статью Эренбурга - 'Хватит!', появившуюся в апреле 1945 года. Вот её текст: (...) Нетрудно убедиться, что и там никаких призывов в отношении чрев немецких матерей." То, на что, Вы ссылаетесь, -- не первоисточник. Самое жуткое могло быть позже выброшено из текста -- тем более после статьи в "Правде". Кстати, статья трескучая, пропагандонская. "Германия погибает жалко - ни пафоса, ни достоинства." На самом деле хватало и пафоса, и достоинства, и упорства. Наши военные потери 1945 года -- не маленькие.Приложение 2: Статья Ильи Эренбурга "Убей!":
(Опубликована 24 июля 1942 года в газете "Красная звезда".) Вот отрывки из трех писем, найденных на убитых немцах: Управляющий Рейнгардт пишет лейтенанту Отто фон Шираку: "Французов от нас забрали на завод я выбрал шесть русских из Минского округа. Они гораздо выносливей французов. Только один из них умер, остальные продолжали работать в поле и на ферме. Содержание их ничего не стоит и мы не должны страдать от того, что эти звери, дети которых может быть убивают наших солдат, едят немецкий хлеб. Вчера я подверг лёгкой экзекуции двух русских бестий, которые тайком пожрали снятое молоко, предназначавшееся для свиных маток..." Матеас Димлих пишет своему брату ефрейтору Генриху Цимлиху: "В Лейдене имеется лагерь для русских, там можно их видеть. Оружия они не боятся, но мы с ними разговариваем хорошей плетью..." Некто Отто Эссман пишет лейтенанту Гельмуту Вейганду: "У нас здесь есть пленные русские. Эти типы пожирают дождевых червей на площадке аэродрома, они кидаются на помойное ведро. Я видел, как они ели сорную траву. И подумать, что это - люди..." Рабовладельцы, они хотят превратить наш народ в рабов. Они вывозят русских к себе, издеваются, доводят их голодом до безумия, до того, что умирая, люди едят траву, червей, а поганый немец с тухлой сигарой в зубах философствует: "Разве это люди?.." Мы знаем все. Мы помним все. Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово "немец" для нас самое страшное проклятье. Отныне слово "немец" разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьет твой сосед, ты не понял угрозы. Если ты не убьешь немца, немец убьет тебя. Он возьмет твоих и будет мучить их в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если на твоем участке затишье, если ты ждешь боя, убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого - нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! - это просит старуха-мать. Убей немца! - это молит тебя дитя. Убей немца! - это кричит родная земля. Не промахнись. Не пропусти. Убей!" Это был хороший материал для геббельсовской пропаганды. Кстати, среди лояльных советских граждан имелось довольно много немцев, а среди воевавших против Красной Армии -- довольно много венгров, итальянцев, румын, тех же евреев (в скрытой форме), а также рус- ских, грузин и разных других народов СССР, так что концентрация Эренбурга на немцах была некорректной и подозрительной. Мне даже подумалось, что газетная бумага с такими вот заклинаниями от яростного тыловика Эренбурга не шла на фронте курево потому, что подтирочное её применение представлялось более достойным. Среди прочего, надо заметить, что подобные статейки дают анти- семитам основание говорить об особой склонности евреев ненавидеть и мстить. А это евреям надо? Способность разрывать порочный круг взаимных обвинений и переводить отношения в мирное русло -- это качество, которое много больше благоприятствует выживанию народа. Особая ожесточённость войны между СССР и Германией -- результат усилий не одной стороны, а обеих. Мне симпатичнее те, кто братаются. Или хотя бы не убивают, если в этом нет необходимости. И не издеваются над пленными. Я, кстати, посмотрел в интернете ситуацию с братаниями на советско-германском фронте. Такого массового соединения пролета- риев, как в Первую Мировую войну, конечно же, не было, но случаев спокойного, неэренбурговского отношения к противнику хватало с обеих сторон.Приложение 3: Эренбург у Штемлера.
Отрывок из воспоминаний Ильи Штемлера "Звонок в пустую кварти- ру": "Да, не скрою, эта проблема занимает меня как писателя, как человека, как еврея. Ну и что?! Почему русского заботит проблема русского народа, и это считается в порядке вещей? Или татарина - проблема татар? А если еврей, так сразу 'националистический душок'?! Значит, правильно восклицает в романе Левка Гликман: 'Что позволено Юпитеру, не позволено быку!' Хорошо устроились ребята - бьют и не дают плакать. (...)" "1963 год. В Ленинграде проходит очередная сессия руководящего совета Европейского сообщества писателей. Предстоит дискуссия о проблемах современного романа. Молодые литераторы пчелами вьются вокруг насупленного Дома писателей. Обладатели пригласительных билетов ходят, как классики. А как ходят классики, придумывать не надо, вот они, в фойе, в зале: Сартр, Эренбург, Симонов, Твардовский, Федин, Василий Аксенов: Его я заприметил в кафе - в светлом костюме, с фотоаппаратом на шее - воплощение успеха и славы. - Думай, старик, - Аксенов выискивал местечко, где можно пристроиться с чашкой кофе, - а то поговори с Эренбургом. Он мудрый 'ребе', посоветует тебе: насчет этого 'душка'. Может, просмотрит страницу-две, где этим пахнет. Я оробел. Сам Эренбург? Аксенов кивнул - он меня представит. 'Ребе' сидел у витринного окна Дубовой гостиной и смотрел старушечьим взглядом на 'Аврору', что рекламно плескалась на противоположном берегу Невы. Аксенов сыграл свою партию до конца. Когда мы приблизились к окну, Эренбург проговорил: 'Что у вас там, покажите'. Я протянул несколько страниц, которые, как мне казалось, могли подвигнуть воображение читателя к проклятому национальному вопросу. Аксенов ушел, я остался, присев на кромку подоконника. Эренбург бойко и, как мне показалось, по диагонали пробежал текст. В сером засаленном пиджаке, в темной рубашке, из-под мятого воротничка которой выползал тощий язычок темного галстука. Колени остро подпирали ветхую ткань брюк. Худое, прозрачное лицо, покрытое крупными возрастными пятнами, дряблая кожа, белые невесомые волосы без прически придавали классику облик бабушки. Он выглядел намного старше своих семидесяти двух лет: - Вы подписываете роман своей фамилией? Или псевдонимом? - и в ответ на мои удивленно вздыбленные брови Эренбург добавил: - Ну, в жизни вы Штемлер, а в литературе - Штучкин. - Пергаментные брыли его щек чуть приподнялись, 'ребе' улыбнулся. - Шучу, шучу. Что вам сказать? Если они так осторожничают в редакции, не торопитесь реагировать и кромсать свой роман, если вы не: Штучкин. В ближайшие дни, думаю, что-то может измениться. Потерпите. Читайте газету 'Известия'. К окну шагнул молодой человек. Накануне он фотографировал Илью Григорьевича и вот принес фотографии. Эренбург брезгливо просмотрел несколько снимков. Я, пользуясь моментом, попросил на память одну фотографию. И получил. С надписью: 'Илье Штемлеру - Илья Эренбург. 63 год, август'. Бред, думал я, что может измениться в 'ближайшие дни'?! А изменилось! Газета 'Известия' опубликовала поэму Александра Твардовского 'Теркин на том свете'. Поэму сочную, мудрую, веселую и, несомненно, политически ориентированную. С определенной установкой - впрыснуть свежую порцию консерванта в усыхающую 'оттепель'."
Возврат на главную страницу Александр Бурьяк / Илья Эренбург как сдувшийся пузырь
|