Заметки по поводу книги Луи Повеля "Мсьё Гурджиев. Документы,
свидетельства, тексты, комментарии".
* * *
Гурджиев Георгий Иванович (1877-1949) -- мистик, "духовный
учитель". Полугрек-полуармянин. Говорил на русском, греческом,
армянском, персидском, татарском, французском, английском.
Детство провел в Армении. В молодости побывал в Персии, в Индии,
на Тибете. Начал распространять свое учение в 1916-м.
* * *
Если исключить "верхушку" Третьего рейха, то, кажется, почти
никто из якобы обладателей древнего сокровенного знания ничем
практическим особо не отличился -- кроме, разве что, славы
сомнительного качества и доходов от своего проповедования. Даже
здоровьем и семейным благополучием оказались отмечены далеко не
все из них. А если их великая мудрость располагала их к тому,
чтобы не сильно выделяться, так к подобному можно прийти и через
мудрость обыкновенную. Но может, им удалось что-то большее в
какой-нибудь "другой жизни".
Впрочем, можно ведь считать, что на виду пребывают лишь обла-
датели полузнания и псевдознания, а подлинные носители древней
мудрости невидимы, вполне благополучны и то ли рулят этим миром,
то ли время от времени спасают его через всякие подставные
фигуры. Вера в них сродни вере в Бога: она неопровержима.
* * *
Гуджиев обещал своим ученикам "обретение внутреннего единства".
Поскольку такой мощный человечище говорил, что оно им очень нуж-
но, они и загорались желанием во что бы то ни стало его обрести.
А на самом деле зачем оно? Мне мое неединство нисколько не меша-
ет. Более того, я полагаю, что оно для меня полезно. Точнее, моя
цель -- "оптимизация и использование внутренних противоречий".
То же с "обретением внутренней свободы" гуджиевским методом.
Вместо нее у меня "оптимизация внутренних запретов и приведение
своих желаний в соответствие с этими запретами". (Правда, мне не
нравится слово "оптимизация": от его разит научностью.) То же о
гуджиевском "самопознании". По-моему, должно быть ясно, что как
ни старайся, а останешься где-то недосамопознанным. Значит, нужно
не только "самопознание", но и "приспособление к неполному знанию
самого себя".
* * *
Не всё в моих подходах выразимо словами. И не надо стремиться
всё выразить, так как кое-что от этого наверняка портится. Но
можно использовать следующий метод. Вы проявляете себя, а я
поправляю вас: говорю вам, какие вещи в вас мне нравятся и какие
не нравятся. И поправляю себя, если обнаруживается такая возмож-
ность.
Затруднительно быть одновременно исследователем и преподавате-
лем исследуемого, а я пока еще исследователь. Затруднение возни-
кает из-за того, что исследователю надо сомневаться и работать
с неопределенностями, а преподавателю надо излучать уверенность
и выдавать четкие формулировки.
Большинство из вас вряд ли станет мыслителями даже после усво-
ения кое-чего из моих подходов, потому что какие-то важные вещи
вы наверняка пропустите, а какие-то воспримете неточно. Что-то
окажется несовместимым с особенностями вашей психики, а что-то,
возможно, и вовсе вам, как говорится, не дано. Но может быть, вы
станете мыслителями в СВОЕМ роде.
* * *
Гурджиев в пересказе Повеля: "Вам кажется, что достаточно
одного вашего желания, чтобы быть правдивым или лжецом. А я вам
говорю: люди довольно редко допускают намеренную ложь. В
большинстве случаев они думают, что говорят правду. И тем не
менее лгут беспрестанно, лгут, когда хотят сказать правду, и
лгут, когда хотят солгать. Лгут не переставая, лгут как другим,
так и самим себе. Потому-то никто не понимает ни других, ни
самого себя. Нет ничего труднее, чем говорить правду. Нужно долго
и упорно трудиться, чтобы отучить себя от лжи. И одного желания
здесь мало. Чтобы говорить правду, нужно знать, что такое правда
и что такое ложь, -- и прежде всего различать их в самом себе..."
(ч. I, гл. 1)
Сначала меня это место умилило, но потом я вдумался. Фраза
"ненамеренная ложь" -- это чушь собачья. Потому что ложь всегда
намеренна ПО ОПРЕДЕЛЕНИЮ. Но человек может ОШИБАТЬСЯ в своих
утверждениях, в частности некритично воспринимать и ретранслиро-
вать ЧУЖУЮ ложь, не свою.
* * *
Рассматриваемая книга Повеля -- неплохой источник рецептов для
человека, стремящегося удивить мир хоть каким-нибудь учением.
Повель о Гурджиеве:
"...Неоспорим его поразительный дар излагать основные положения
традиционных учений на языке, доступном для современных интеллек-
туалов (...) Что бы он ни говорил по любому поводу и при любых
обстоятельствах -- всё это обретало оттенок исключительной значи-
мости." (ч. I, гл. 1)
"Сняв небольшое помещение, он открывает в нем 'Институт гармо-
ничного развития Человека', о чем проповедуют многочисленные
афиши и проспекты." (ч. I, гл. 1)
"Никогда не настаивая на том, что его идеи принадлежат ему
самому, он утверждал, что они -- порождение некой древней науки,
дошедшей до нас благодаря усилиям эзотерических школ." (ч. I,
гл. 1)
"Но как объяснить интерес представителей западной культуры к
восточным идеям Гурджиева и его учеников? Есть довольно простое
объяснение, подходящее для всех тех, кто ищет облегчения своих
личных невзгод в психоанализе, псевдорелигиозных культах, стадном
духе, характерном для коммунизма или фашизма. Такого рода 'тера-
певтический' интерес и впрямь привлекал немало людей на гурджи-
евские собрания." (ч. I, гл. 1)
"Все благие помыслы социалистов потонули в кошмаре тоталита-
ризма. Идею прогресса сменило трагическое ощущение того, что
западный человек достиг своей мертвой точки. Усилия, направлен-
ные в сторону добра, не принесли ничего, кроме зловещих плодов.
А Гурджиев и его ученики, не только не рассеяв всеобщего отчая-
ния, но и загасив последние искры веры, которые еще тлели в
сердцевине нашей культуры, вселили в людей Запада новую надежду."
(ч. I, гл. 1)
О том, как шло распространение гурджиевской идеологии: "Сколько
было вокруг него драм, смертей, моральных, духовных и физических
страданий, сколько случаев помешательства, приступов гордыни у
одних и отчаяния у других, сколько буйства, жестокости и
потрясающей кротости, сколько дураков круглых, квадратных и
кубических, как любил выражаться он сам, поднимая рюмку водки за
здравие той или иной категории." (ч. I, гл. 1) Наверное, были
рядом с ним и мазохисты, млевшие от нагоняев.
Из приведенного Повелем рассказа некого Рома Ландау: "Всё, что
выходит за рамки нашего понимания, может быть частью духовной
системы необычайной глубины и размаха. Не забывайте, что и гос-
пожа Блаватская иной раз добивалась от своих учеников адекватных
реакций, осыпая их бранью и всячески унижая." (ч. I, гл. 2)
Ну, это и я смогу -- были бы ученики.
Описание внешности Гурджиева из того же рассказа: "Но самой,
так сказать, восточной чертой его лица был рот с подвижными,
никогда не смыкавшимися вплотную губами, за которыми виднелись
пожелтевшие от курения зубы. Гурджиев был совершенно лыс и
довольно грузен, но чувствовалось, что в юности его можно было
назвать красавцем -- из тех восточных красавцев, которые так
нравятся женщинам." С последним у меня глухо.
Из того же рассказа: "Гурджиев неизменно отказывался называть
имена тех, кто вместе с ним основал 'Общество искателей истины'
с целью исследования святилищ изначальной традиции." (ч. I,
гл. 2) Возможно, он основал это общество исключительно сам с
собой. Бывает.
* * *
Повель делится начальными впечатлениями от учения Гурджиева:
"Простота предполагает либо беспредельную лень, либо бесконечную
гениальность, а от трюизма до откровения -- всего лишь один шаг.
Нам казалось, что мы открываем ошеломляющие истины. Между тем,
едва мы сами пытались их сформулировать, чтобы удовлетворить
чужое любопытство или блеснуть в обществе, всё становилось трю-
измом, подобно тому как розы в старых сказках превращаются в жаб,
когда их срывает рука дурного человека." (ч. I, гл. 3)
Повель о "пробуждении" своего сознания: "И с чем бы ни сталки-
валось тогда мое сознание, будь то вещь, человек или идея, они
виделись во всей их полноте, существовали объективно, познавались
абсолютно. Что было бы, если бы это продолжалось постоянно! Это
длилось какую-то долю секунды, но та доля секунды была единствен-
ным мгновением истинной жизни и обещанием жизни вечной." (ч. I,
гл. 6)
Повель о себе в те времена, когда он постигал учение Гурджиева
(ч. I, гл. 6): "Когда я писал первые главы своей книги 'Божьими
тропами', внутренняя зажатость достигла своей высшей точки. В
конце концов меня увезли в больницу, изможденного как изгнанника
(я и в самом деле познал ИЗГНАНИЕ), -- к тому же ослепшего на
один глаз. Произошел разрыв центральной вены сетчатки моего
левого глаза. Проведенные в больнице анализы показали, что у меня
не было и следов анемии. Я умирал 'в хорошем состоянии'. И тем не
менее умирал. Страшась смерти, я пытался уцепиться одновременно и
за наслаждение, и за страдание. Чувствуя потребность в наслажде-
нии, я убивал любовь. Вооруженный Учением, старался не стать
жертвой желания. И т. д." В общем, законченный выродок-абсурдист.
Повель приводит пересказ Гурджиева неким Э. Бекхофером (ч. II,
гл. 3): "...цивилизация, развивая определенные способности чело-
веческой личности, полностью подавила или разрушила некоторые
другие черты, причем самого высокого порядка. Наши способности,
способности обычных людей, группируются вокруг трех центров:
интеллектуального, связанного с мыслительной деятельностью,
планированием и формулированием мысли; эмоционального, который
ощущает, любит и ненавидит; и, наконец, физического, или
инстинктивного, который действует, движет, творит. В каждом из
нас один из этих центров преобладает. (...) Когда же человек
убедится в своей неспособности властвовать над собой, его задача
-- начать работу по гармонизации своих трех центров, которые
должны в равной мере участвовать во всем том, что он делает." Но
почему именно в равной мере, а не в какой-нибудь иной пропорции,
скажем, 2:1:1? И я ни за что не поверю, что курильщик и толстячок
Гурджиев "властвовал над собой". Что-то мое невластвование над
собой дает лучшие результаты, чем его властвование. Полагаю, что
я вполне приспособился к своей неспособности властвовать над
собой -- как приспособился, например, к своей неспособности
властвовать над погодой.
* * *
Очень талантливый, но довольно разболтанный, не бессовестный,
но где-то слишком стремящийся произвести впечатление, он навер-
няка открыл (или перенял у кого-то) что-то существенное, но это
существенное оказалось у него перемешанным с разным вздором, так
что он, скорее, замутил умы, чем что-то прояснил. Думаю, на
определение "шарлатан" он довольно-таки тянет. У меня был случай:
я послал заявку на изобретение, а потом обнаружил в предложенной
логической схеме ошибку. И я решил помалкивать: авось не заметят.
Правда, проталкивание заявки я вскоре забросил: я охладел к ней
отчасти из-за этой ошибки. Так вот, я допускаю, что некоторые
учителя, вроде Гурджиева, со временем убеждаются, что с их
подходами что-то не так. Но поскольку кое-какой заработок этими
подходами обеспечивается, а позориться нет желания, они предпо-
читают гнать всё ту же волну.
* * *
В эзотерических учениях особо ценное "здравое зерно" так же
заслонено всякой чепухой до почти полной неприметности, как оно
заслонено в учениях широко признанных, а может, и в большей
степени. Впрочем, можно утверждать, что на таком-то листе бумаги,
сплошь покрытом черной типографской краской, присутствует скрытый
великий текст, и что некоторые даже способны его разглядеть, но
не имеют желания делиться своим богатством. Кстати, он там
действительно есть -- и не один -- но сложность в том, что надо
знать, как выделять буквы.