Эфраим Севела (Ефим Драбкин, 1928-2010) -- особо евреистый ев-
рейский русскоязычный писатель, киноактёр (чуть-чуть), сценарист
нескольких второразрядных фильмов, неудачливый режиссёр. Родился
и делал первые шаги в славном городе Бобруйске. В ранней молодос-
ти -- сын полка (артиллерийского). Талантик, эгоцентрик, еврее-
центрик. Как писатель вполне воспринимаем мизантропами, не цикля-
щимися на антисемитизме. Очень неплохой аналитик, но -- тактичес-
кого, так сказать, уровня. Стиль у Севелы насыщенный, мощный,
свободный, но -- с эпизодическими заносами в слова, которые
вырезались советской цензурой и которые мы знаем с детства даже
без этого заботливого автора.
Севела -- надо думать, жертва перепроизводства еврейских писа-
телей в СССР. В конце 1960-х стал сионистом, похоже, частью из-за
не совсем удач с пропихом себя в привилегированный слоик креатив-
щиков, частью из-за желания посмотреть мир. Жил в Израиле (шесть
лет), Франции, США, Германии. После "перестройки" вернулся в ужа-
сный русский мир -- может, из любопытства и/или из-за недобора
мазохистских впечатлений и/или из-за ностальгии и/или чтобы по-
участвовать в "приватизации" и/или ради последней попытки творче-
ски самореализоваться поширше на основе обретённого налёта загра-
ничной пыли (но порох в пороховницах уже оказался на исходе).
* * *
Один мой приятель из толковых уверял меня в начале 1990-х, что
продовольственный магазин "Семела" на главном проспекте Минска --
в собственности Эфраима Севелы (одна буква была заменена для мас-
кировки). Кстати, Семела, если что, -- это четвёртая дочь Кадма
(мифического основателя Фив) и Гармонии и мать Диониса, зачатого
ею аж от Зевса.
* * *
Севела о своей вольготной жизни в СССР:
"Вполне благополучным был гражданином. Востребованным киносце-
наристом, режиссером. В советских кинотеатрах с успехом шли семь
моих фильмов... По тем временам состоятельный человек, я был
женат на падчерице Эдит Утёсовой, подарившей мне дочку -- краса-
вицу Машу, владел трехкомнатной кооперативной квартирой в новом
доме Союза кинематографистов у метро 'Аэропорт', машиной, солид-
ным счётом в банке."
(Ни одного из его фильмов я не помню. Хотя, к примеру, отлично
помню фильм по сценарию другого еврейского эмигранта -- Александ-
ра Галича --"Верные друзья", которым и сегодня раза два в год
грузят телезрителя.)
Севела о том, чего ему в СССР всё-таки не хватало:
"Свободы. Меня лишили свободы творчества. Мои сценарии интер-
претировались по велению свыше. В них вписывались чужие слова,
мысли, целые эпизоды, 'соответствующие линии партии'. А я не
желал идти дорогой, которую мне навязывали, схватывался с VIPами
самого высокого ранга. И они выработали по отношению ко мне
тактику: 'не принимать!'. Оставаться дальше 'высокооплачиваемой
проституткой кино' не мог. К тому же, мне все чаще стали напоми-
нать, что я еврей -- со всеми вытекающими из этого неординарного
факта последствиями. Как 'ярого антисоветчика', выперли из Союза
кинематографистов СССР. И я решил уехать. В Израиль."
Возможно, конфликт развивался немного иначе: Севела, чтобы вы-
делиться, подпускал в сценарии то, что считалось неприличным или,
скажем, провоцирующим антисемитизм, а когда это убирали, сценарии
становились сероватыми, их забраковывали, Севела злился и вёл се-
бя так, что побуждал оппонентов к обобщениям этнопсихологического
характера.
* * *
По выезде из СССР в Париж в 1971 г. Севела сразу же попал в
фигуральные объятия барона Эдмона Ротшильда и Марка Шагала и был
зачислен в "последние еврейские классики", но как писатель ока-
зался недостаточно востребован, чтобы хорошо зажить на гонорары
и, наконец, умиротвориться.
* * *
Фильмы Севелы 'Попугай, говорящий на идиш', 'Ноктюрн Шопена' и
'Колыбельная' якобы признаны классикой современного кинематогра-
фа, но мы приблизительно догадываемся, какой национальности были
признававшие.
* * *
Из отзывов на сайте livelib.ru на книгу "Остановите самолет --
я слезу!". 22.01.2015:
"Пожалуй, самая слабая книга Севелы из прочитанных мной на
сегодняшний день. В еврейской литературе вообще свойственно
жаловаться и плакать о непонимании, о притеснениях и т.д. и т.п.
Но вот в этой книге какой-то перебор - она вся состоит именно из
этого. Всё действие происходит в салоне самолёта ТУ-144, летящему
из США в Москву. И все 14 часов полёта Аркаша Рубинчик жалуется
своему соседу о нелёгкой жизни еврея. Где-то даже смешно, где-то
нудновато, где-то откровенно бесит этот взрослый мужик своим
скулежом."
01.01.2016:
"Очень забавная книга. Именно так - не смешная, а забавная.
Узнаваемые коллизии, узнаваемые персонажи. И сарказм, и ирония -
все присутствует, но, может быть, это не самый удачный сюжет или
просто не очень удачное воплощение, но я не впечатлена. Хотя
предпосылки для более удачной книги присутствуют...но не сложи-
лось. И все-таки автор меня не настолько разочаровал, и я бы
(надеюсь) с удовольствием прочла бы ещё что-то из его вещей, как
часто бывает, у одного писателя могут быть абсолютно неравно-
значные вещи и надеюсь ещё на более удачную встречу."
Эту книжку я тоже глянул. Начинается она со специфической фразы
"Здравствуй, жо..., Новый Год!" Остальное в ней -- приблизительно
на таком же уровне. Я бы сказал, что в упомянутой книжке Севела
вывалил на стол, наверное, почти всю свою внутреннюю пустоту,
только, думаю, это странно смотрелось бы с точки зрения физики.
Вот пример:
"Израильская бюрократия - это вроде сифилиса, от которого нет ни
лечения, ни спасения. И народ этой страны, всеми признанный, как
мудрейший из мудрых, даже не ищет лечения, а наоборот - не без
гордости сообщает встречному и поперечному: у нас, мол, есть своя
бюрократия. Своя собственная. И это звучит так же дико, как если
хвастать на всех перекрестках семейным сифилисом в последней
стадии."
И что дальше? Ни тебе откуда она берётся, ни хотя бы куда её
можно деть.
* * *
Севела о своих подвигах в Израиле:
"На второй же день войны Судного дня я подбил два арабских
советских танка Т-54 (одной гранатой - А. Б.) и пушку."
Израильская военная награда у него действительно имеется, так
что, возможно, он и в самом деле что-то подбил.
* * *
Севела проговаривается о радостях своей жизни в Израиле ("Оста-
новите самолет -- я слезу!"):
"Оказалось, что журнал гонорар не платит. И вообще в Израиле с
этим делом туго. Писательством занимаются после работы для раз-
влечения, а средства на жизнь и пропитание зарабатывают, просижи-
вая штаны в канцеляриях или вкалывая рабочим. А чтоб напечатать-
ся, автор должен порой сам заплатить издателю. Свобода! Нет
цензуры, зато нет и гонорара."
Не вижу в этом плохого. В таких условиях пишут только те, кто
"не могут молчать". И пишут компактнее и значимее.
* * *
Трогательные реминисценции Севелы о советской бюрократии
("Остановите самолет -- я слезу!"):
"Сказать по совести, после того, как я побывал на исторической
родине, я готов стать на колени перед этой бюрократической
машиной, которую раньше мы ругали на чем свет стоит, и целовать
каждое из ее колес.
Почему? Потому что я увидел, что такое израильская бюрократия.
Все познается в сравнении.
В Израиле достигнут потолок бюрократии. Хотя по сути -- та же
самая машина, что и во всем мире. И столько же колес, ни больше,
ни меньше.
Но с одной разницей. Колеса эти не сцеплены друг с другом, и
каждое вертится само по себе. И т. д."
По этому поводу есть про Севелу следующий медицинский анекдот:
Приходит Севела пациент к врачу и жалуется:
- С моим телом творится что-то страшное: куда пальцем ни ткну,
везде больно. Очень!
Врач:
- Сейчас посмотрим.... А, так у вас же попросту сломан палец!
Иначе говоря, если Севеле везде было плохо, то, может, дело бы-
ло в Севеле, а не в странах, в каких он страдал. До научно-мизан-
тропического понимания человека и общества он, тем не менее, под-
няться не успел: помер. Но был на верном пути, вроде.
* * *
Эфраим Севела -- беспокойный еврейский пассинарий. Такие про-
едали плеши римлянам в 1-й век нашей эры, нарывались на гонения в
разных странах, делали нам революции 1917 года, пугали антисеми-
тов своим напором, воодушевляли Григория Климова на творчество.
Книги Севелы вполне можно порекомендовать тем, кто хотят лучше
понять евреев и Израиль. Если у вас в мягких тканях не торчит ан-
тисемитская заноза, то чтение будет занятным. Может, даже "подся-
дете". Бывают вот такие писатели, что принять их вполне не мо-
жешь, но и выкидывать их из головы не хочется. В них "что-то
есть", только никак не получается разобраться. Среди прочего, они
хороши своей небоязнью опасных вопросов, искренностью, информа-
тивностью, невстроенностью в шеренгу.
Короче, Севела мне -- чужой, но близкий (даже географически: мы
с ним в нескольких городах по одним и тем же улицам хаживали).
* * *
Надо бы записать Севелу в продолжатели благородного дела Менде-
ле Мойхер-Сфорима и Шолома Алейхема, да матерщинка мешает. Если в
доме имеются дети, недавно освоившие чтение, то книжки Эфраима
Севелы лучше от них прятать.
.................................................................
.................................................................
Литература
Севела Э. "Остановите самолет -- я слезу!".
Севела Э. "Моня Цацкес -- знаменосец".
