Аннотация: Хм... По-моему, очень говорящее название... Предупреждаю сразу - роман отложен до лучших времен... Пока просто вылаживаю наброски для ознакомления. Через недельку перемещу в замороженные. Было бы любопытно услышать ваше мнение.
Александретта. История ненависти
Глава 1
В довольно большой и уютной комнате царил полумрак. Он мягко скрадывал углы, лёгкими мазками ложился на предметы, беззвучно царил в тишине комнаты. Лишь несколько лучиков солнца пробивались сквозь неплотно сдвинутые тяжёлые шторы. Они торопливо высвечивали в глубине комнаты вспыхивающие на миг предметы, вызывая вспышки недовольства и раздражения у полумрака и словно забавляясь этим. Вот шаловливый лучик скользнул по массивному письменному столу, выхватив на краткое мгновение немного пыльный монитор, стопку учебников и книг, лежащих вперемешку, и несколько рамок с фотографиями. На фотографиях он задержался, высвечивая счастливо улыбающееся семейство, довольно привлекательную женщину лет сорока, белокурую малышку. На двух последних фотографиях лучик бессильно мигнул и погас. Но главное он показать всё же успел: чёрные траурные ленточки в нижнем углу рамок. Его солнечный собрат выхватил обрывки счастливого прошлого: беспорядочно усаженные по комнате игрушки, несколько кукол, фотографии на стене, запечатлевшие безмятежное счастье двух на удивление похожих девушек. Да, комната, наполненная солнечным светом, была на диво уютной. Но сейчас её скрывал сумрак, скрадывая уют, погружая окружающий мир в полудрёму и покой.
В полутёмной комнате в единственном достаточно светлом для письма месте, в кресле возле окна, сидела худенькая девушка, поджав под себя ноги, закусив нижнюю полную губку и что-то быстро записывая в небольшой блокнотик, примерно 5х5 сантиметров. Девушка очень любила солнце, но сейчас в её душе просто не было для него места. Она была хороша собой, даже залёгшие под глазами глубокие тени и общая измождённость не портили её, придавая образу девушки хрупкости и беззащитности. Редкий солнечный лучик забредал в эту сумрачную комнату, но, запутавшись в тяжёлых и густых каштановых прядях, небрежно собранных в хвост, превращал их в отливающее красным пламя. У девушки были необычные глаза, большие, тёплые, окаймленные длинными пушистыми ресницами, они удивляли своим цветом: голубые, с золотистым в треть радужки ободком вокруг зрачка. В них можно было смотреть бесконечно, зачарованным их глубиной и живостью. И лишь иногда в них появлялся лёд. Девушка что-то быстро записывала, и иногда по её щеке скатывались одинокие слезинки, падали на блокнотик и зло смахивались. Строчки были неровными, буквы прыгали, выдавая волнение, спешку и решимость девушки.
"Меня зовут Сандрик, вернее, Александра, но я не очень люблю полное имя, да и Сандрик как-то привычнее. Что ещё написать? Не знаю, что там обычно в дневниках пишут? У меня его, в смысле дневника, никогда не было, но я должна сделать эту запись. Чтобы помнить. Чтобы сдержать клятву. Мне девятнадцать, я студентка четвёртого курса медицинского университета. Удивлены? Просто я гений. Скромно, да? У меня не мания величия, так мамочка считает. Вернее считала... Мне больно об этом не то что писать, даже думать. На мой взгляд, я просто немного лучше была подготовлена. В школу я пошла в пять лет. Мама-педагог - страшная вещь. Школу закончила с золотой медалью. Поступила в медицинский. Внешность? Обычная. Ну, не совсем. Каштановые с рыжинкой волосы, густые, тяжёлые, гладкие, до талии. Глаза голубого цвета с золотистым ободком вокруг зрачка. Необычные такие глаза. Я среднего роста, законные 168 см, но мне хватает. Фигурой больше напоминаю подростка. Вот, вроде, и всё. Была мама и младшая сестрёнка, теперь остался лишь медленно спивающийся от горя отец. Не радужно, в общем. Я не хочу вспоминать весь ужас прошедших месяцев, но это необходимо для того, чтобы обрисовать всю картину произошедшего. И чтобы помнить.
Ещё совсем недавно, каких-то три месяца назад, у меня была счастливая семья: любящие родители и младшая любимая сестрёнка. В тот день я не могла найти себе места, видно, чувствовала что-то, с ума сходила от беспокойства, но не могла найти причину. Домой я вернулась поздно, где-то около одиннадцати. Меня встретили мечущиеся родители - пропала младшая сестрёнка, и мобильник не отвечает. Что я тогда почувствовала, не выразить никакими словами. Вот она, причина моих волнений. Уставившись на родителей пустым и застывшим взглядом, через несколько мгновений я упала в банальный обморок. Это мой мозг спасал моё бедное, стоящее на грани безумия сознание. Но он не успел. В гаснущем сознании была лишь одна, завораживающая ужасом происходящего картинка. Я увидела мою младшую сестрёнку. Мёртвую. Растерзанную. В окружении шести довольно посмеивающихся ублюдков. Их лица навсегда врезались в мою память.
Очнувшись, я шепнула лишь одну фразу: "Мама! Светка в старом парке возле фонтана!"
Не знаю почему, наверное, было что-то такое в моём голосе и в лице, но родители поверили мне безоговорочно. А может, просто уцепились за соломинку. Через полчаса мы уже были на месте. Всю дорогу я неистово молилась, я умоляла Небо, чтобы увиденное оказалось фантазией, просто дикой выдумкой... Как же я молила глухое и безучастное Небо. Возле фонтана изломанной куклой лежала моя сестрёнка. Разорванная одежда лоскутами свисала с худенького тела, зверски изуродованного и покалеченного. По-детски пухлые щёчки были в грязных разводах от слёз... Ей было всего одиннадцать лет. Она просто возвращалась из музыкальной школы.
Нервы не выдерживали даже у многое повидавших оперов. Мамочка... Она обезумела... Упав на колени рядом с сестричкой, она кричала, захлёбываясь криком и рыданиями, трясущимися руками пыталась привести в порядок спутавшиеся пряди волос малышки, бережно заворачивала её в куртку... И всё это не прекращая ни на миг безумного крика. Рядом опустился разом постаревший отец. Я никогда раньше не видела, чтобы он плакал... Мой самый сильный и мужественный папочка, начальник уголовного розыска, плакал... Я на всю жизнь запомню безумство мамы и слёзы отца... Я не кричала и не плакала. Я вообще ни в тот вечер, ни на следующий день не проронила ни слова. Опустившись рядом с сестрёнкой, я молча взяла её маленькую ладошку и просто смотрела. Смотрела в самое любимое лицо на свете. Смотрела и запоминала. Каждая чёрточка искажённого болью, мукой и ужасом лица навсегда впечатывалась в память. Мне до сих пор сняться кошмары...
Наша уютная квартира превратилась в сущий ад. Я помню каждое страшное мгновение до мельчайших подробностей. И вряд ли смогу хоть когда-нибудь хоть что-нибудь забыть... Не знаю, как мне удалось сохранить рассудок. Наверное, небеса решили надо мной всё-таки сжалиться. Но лучше бы они подарили бы мне спасительное безумие...
Сестрёнку хоронили в закрытом гробу. Мамочка так и не оправилась. Неделю она смотрела на фотографию белокурого ангелочка, разговаривала с ней, словно с живой. И плакала. Она постоянно плакала. А потом она просто не проснулась. Не выдержало сердце.
Папочка... После смерти мамы он... Это стал уже не он. Это сломало его. Своё горе он стал топить в бутылке. Я не винила его. На мне оказался дом и забота об отце. Я не бросила университет. Не смогла. Иначе бы я просто сошла с ума, мне нужно было чем-то себя занять, пустота квартиры давила на сознание. Преподаватели меня жалели, поэтому на зимней сессии многое простили. В счёт бывших заслуг и сложившейся ситуации. Я стала сторониться людей, всё больше углубляясь в учёбу. Мне было тяжело с ними близко общаться. Их жалость и облегчение ощущались физически, и от них становилось лишь хуже.
Виновных не нашли. Но я их видела. И помнила. И ненавидела. И с каждым днём моя ненависть лишь увеличивается. Из-за них я лишилась обожаемой младшей сестрёнки, из-за них моё последнее воспоминание о маме - охваченная горем и сломленная женщина, из-за них я с каждым днём теряю отца, из-за них я познала жгучую ненависть. В тот миг, когда я держала мёртвую ладошку сестрёнки, во мне что-то сломалась и изменилось. Навсегда сломалась. Я никогда не смогу отнять ничью жизнь. Кроме шести никчемных и явно ошибочных существований. А ещё по венам прокатилась волна огня, словно всю кровь разом заменили на кипящую лаву, прокатилась, обжигая и выжигая, и опала. Но я чувствовала, что что-то во мне изменилось, но вот только что? Именно после этого золотистый ободок вокруг зрачка, ранее чуть заметный, разросся до трети радужки.
На могиле у мамочки я поклялась, что найду мерзких ублюдков, и они пожалеют о том дне, когда родились на свет. Я ведь хирург. Пусть будущий, но строение человеческого тела мне отлично знакомо. И практика в морге. Многочасовая практика. Я знала о строении человеческого тела не меньше, чем наши профессора, а возможно и больше, сжигая себя и своё горе в учёбе, докапываясь до таких глубин, которые многим и не снились, с одной целью - месть. Наверное, я кажусь сейчас чудовищем, но мне всё равно. Я поклялась. И я выполню клятву, чего бы мне это не стоило. А моя душа... Она осталась там, в старом парке рядом с фонтаном. А небеса... Они были безучастны. И они позволили им умереть. Так что пусть меня простят небеса. Я клянусь."
Закончив писать, я ещё раз пробежалась по неровным строчкам. Кое-где чернила расплылись, оставив после себя синие следы. Я не смогла сдержать слёз. Я никогда не плакала на людях, считая это непозволительным проявлением слабости. Я не проронила ни слезинки ни в тот вечер, ни после. Не плакала я и на похоронах любимой сестрички. Не плакала и после. В день смерти мамы мои глаза оставались сухими. Как и в день её похорон. Сухими и пустыми. Я вообще не плакала. Но сейчас... По щеке медленно скатилась одинокая слезинка, и я раздражённо стёрла её ладонью. Не время плакать. Не сейчас. Потом, когда я выполню свою клятву.
Девушка медленно поднялась, вклеила на последнюю чистую страничку фото и бережно спрятала блокнотик под одеждой, повесив на цепочку за специально пришитую петельку. Тряхнув волосами, они заспешила на кухню: нужно быстро приготовить что-нибудь для отца и спешить на ночное дежурство в морг. Её работа. Пусть плохо оплачиваемая, но спокойная. И практиковаться можно. К тому же, какие-никакие, а деньги. Теперь она одна содержит отца. Грустно усмехнувшись и отогнав невесёлые мысли, Сандра принялась готовить.
...
На работу я всегда ходила через старый парк. Каждый раз я подходила к фонтану и несколько минут стояла тихо возле него. Вспоминая, не разрешая себе ничего забыть, даже самую незначительную мелочь. Я должна помнить. А ещё я в тайне надеялась увидеть ненавистную мне шестёрку, ведь известно, что преступники всегда возвращаются на место преступления.
Отдав молчаливую дань, я собралась было уже совсем уходить, как за спиной раздались крадущиеся шаги. Неужели? Не смея поверить, я развернулась. Передо мной стоял низкий мужчина лет сорока пяти. Его глазки жадно и с предвкушением обшаривали мою фигуру. Жаль, он не был из той шестёрки. Хотя, кое-что общее у них всё же было: он потерял право называться человеком. Похоть и предвкушение удовольствия от истязания слабой жертвы без труда читались на бледном лице. В руке незнакомца блеснул нож.
- Даже не думай бежать или кричать, деточка. Пришью сразу. А так развлекусь маленько, а понравиться, глядишь, и отпущу! - и он мерзко захихикал. Скулы свела ненависть.
- И не думала даже, дядечка, - с трудом выдавила я. Слепая ненависть разливалась внутри. Сейчас я видела не низкого маньяка, а проклятую шестёрку. Единственным, что удерживало меня, было осознание того, что я врач и не имею права забирать чужую жизнь. Но даже эта мысль меркла под натиском всепоглощающей ненависти. В груди раздался и рвался наружу с трудом сдерживаемый звериный рык. Напряжённую тишину разбил мелодичный женский голосок:
- Мратомир, а вот и наш ужин!
- Надеюсь, нам хватит, Люсинда, - ей ответил не менее мелодичный мужской голос.
С трудом справившись с тисками ненависти, я с раздражением взглянула на досадную помеху. За спиной посеревшего мужчины стояла прекрасная пара, нежно держащаяся за руки. Парень был высоким платиновым блондином, с бледной кожей и абсолютно чёрными пугающими глазами. Девушка была миниатюрной, с такой же бледной кожей и чёрными, отливающими в синеву волосами. Её глаза были насыщенного рубинового оттенка. Они были прекрасны. Хищной красотой, но глаз от них я отвести не смогла. Это заставило меня отвлечься на миг, но ненависть заклокотала внутри с новой силой, и я зло уставилась на гостей.
- Он мой! - из сдавленного ненавистью горла вырвался рык, а сама я злобно оскалилась.
- Прости, мы думали, тебе нужна помощь, - тон девушки был извиняющимся и примиряющим. - Мы просто очень голодны. Возможно, ты сможешь с нами немного поделиться. Искать другого мерзавца нет сил, а на простых людей мы не нападаем...
Я ошарашено уставилась на застывших в ожидании ответа молодых людей. Что значит, поделиться? Переведя на них вопросительный взгляд, я уточнила: "Чем поделиться?"
- И мясом, - с улыбкой добавила брюнетка, демонстрируя не менее впечатлительные клыки.
Несостоявшийся маньяк взвыл и попытался отползти. Лёгкое и едва различимое движение хрупкой на вид незнакомки - и оглушённый мужчина растянулся на земле возле её ног.
Подняв на них глаза, я тихо спросила: "Кто вы?"
- О, Мратомир, я же сразу почувствовала, что она человек. Она ведь пахнет человеком, - в голосе брюнетки слышался упрёк. Тот, кого звали Мратомиром, виновато вздохнул и обратился ко мне:
- Извини, после твоей фразы, что он твой, мы подумали, что ты одна из нас, только скрываешься. Мы услышали, слова этого, - он выразительно пнул глухо застонавшего мужчину, - и решили, что тебе нужна помощь. Извини, мы не хотели тебя напугать. Хотя, ты не выглядишь напуганной, - закончил он, хитро прищурившись.
- Вы не ответили на мой вопрос, - холодно напомнила я.
- Я Мратомир. Вампир. А это Люсинда. Оборотень, - на меня испытующе уставились чёрные и рубиновые глаза.
- Почему вы так спокойно мне об этом рассказываете? Не боитесь, что я о вас кому-нибудь расскажу? - у меня не возникло даже мысли, что мне врут. Я чувствовала, что это правда, а главное, я совсем не боялась. Наверное, страх вместе с большинством других эмоций остался в счастливом прошлом три месяца назад возле этого фонтана.
- Ты нас совсем не боишься... - задумчиво протянула Люсинда. - Совсем-совсем...
- Нет. Меня зовут Александра. Но близкие переделали в Сандрика, Сандру. Я не возражала. Нет, вы меня не пугаете. Знаете, люди бывают гораздо страшнее любых нелюдей. А вы собирались, к тому же, мне помочь. Пусть и весьма своеобразным образом, - я говорила тихо и спокойно, ни страха, ни отвращения к стоявшим рядом нелюдям не было. Лишь опустошение. Ненависть схлынула, оставив после себя звенящую и тягучую пустоту и вялое безразличие.
- Александра... Александретта... Почему ты нам веришь? - голос брюнетки был тих и задумчив.
- Я чувствую, что вы не врёте. Мне этого достаточно. Что вы собираетесь сделать со мной? - мне было всё равно.
- Почистить память и отпустить. Нам ещё устроиться надо, - любезно ответил, видно для разнообразия, блондин.
- У вас ничего не получится с памятью. Да и я не позволю этого сделать. Впрочем, можете попробовать, - я отчего-то была уверена, что ничего у них не выйдет.
Люсинда нахмурилась, задумчиво закусив соблазнительную губку. Её что-то настораживало в этой девушке. А её безразличие и спокойствие, с которыми она приняла откровенное признание Мратомира, были совершенно не типичны для людской расы, такой пугливой и суеверной. И её лицо, в тот миг, когда они шагнули к фонтану, на нём отчётливо проступила жажда смерти. Ауру девушки окутывала ненависть, окутывала и сочилась, разливаясь вокруг. Это было необычно. Даже у неё, много чего повидавшей за свою двухсотлетнюю жизнь Люсинды, это вызывало безмерное удивление и необъяснимую дрожь. Люсинда от чего-то была абсолютно уверенна, что девушка права и у Мратомира ничего не выйдет - его чары бессильно разобьются об этот кокон ненависти, в котором находится Александретта. Кстати, стоит заметить, что по ауре Сандры безостановочно вспыхивали огненные искры. Их яркость и регулярность могли говорить лишь о том, что перед ними сильный, очень сильный огненный маг, что грозило им нешуточными проблемами. Захоти Сандра, и от них с Мратомиром останутся лишь кучки пепла. Она очень сильна. А маги, в ну очень подавляющем большинстве ненавидят нежить, пусть и разумную, поэтому убивают их не задумываясь, лишь только выпадает такой шанс, несмотря на Договор. А они с Мратомиром и так ослаблены. Девочка неопытна, но захоти она, от них не останется и пепла - силы у неё хватит, а огонь - самая сильная стихия. Люсинда настороженно взглянула на Сандру и растерянно распахнула рубиновые от Голода глаза - Александретта очень сильна, но она неинициированная! Даже неинициированная! Кем же она станет после инициации? Её Силу невозможно представить. И она ужасала опытную Люсинду, а её так непросто напугать.
Мратомир задумчиво прищурился, рассматривая удивительно спокойную и безразличную девушку, и это в обществе вампира и оборотня! Ещё раз взглянув на Александретту, как на их лад назвала её Люсинда, он только сейчас заметил тёмные тени под глазами и измождённость девушки. Она была очень юной, вряд ли достигла совершеннолетия, но взгляд спокойных, с затаённой болью глаз... Что же заставил тебя повзрослеть, дитя? А эта ненависть? Он ощущал её почти физически и, смешно сказать, радовался, что она направлена не на них. Он вспомнил маску слепой, всеобъемлющей ненависти и жажду убийства, застывшую на лице Сандры и внутренне содрогнулся. Нет, он спокойно относился к убийству, чего уж там, будучи вампиром. Но девушка - человек. Она не испытывала никакой ненависти к нему и Люсинде, зная, что они нелюди, хотя людская раса ненавидит их и боится до одури, но вот к скулящему от ужаса мужику... Кто же ты? Почему? Он тряхнул головой, сосредотачиваясь на чарах - Сандра должна забыть о произошедшем. Людям нельзя доверять, тем более таким странным. Он сплетал изящное кружево чар, в движении тонких и длинных аристократических пальцев улавливался большой опыт. На него с отстранённым любопытством взирали голубые с золотом глаза. Изящное кружево срывалось с кончиков пальцев и увязало в плотном коконе ненависти. Он раз за разом повторял попытки, но результат оставался неизменен. Кто же ты? Вампир упрямо поджал губы и всмотрелся в ауру девушки. Через миг его прошиб холодный пот. Она маг. Огневик. Сильнейший из виденных им ранее. Уровень магистра первой ступени или даже архимаг. Он почувствовал холодное прикосновение смерти, ощутил её довольное посмеивание у себя за спиной. Именно огневики становились Охотниками, ни одна другая стихия не могла с такой лёгкостью уничтожать нелюдь. Очисчающее пламя. Пристально всмотрелся в ауру Александретты и замер поражённый. Она неинициированная! Представить её силу после он не мог. Она сильнейший из ныне существующих, да и существовавших, носителей Огня. А они ненавидят нелюдь и уничтожают при первом же удобном случае, несмотря на Договор. Подняв глаза, он столкнулся со спокойными и чуть любопытными глазами Сандры. В них не было ни ненависти, ни презрения.
- Кто ты? - вопрос вырвался сам собой, Мратомир провёл языком по пересохшим губам.
- К сожалению, просто человек. Всего лишь бессильный человек, - горечь слов и грустная полуулыбка.
- Просто человек? Не смеши! Ты...
- Мратомир, успокойся, - Люсинда успокаивающе и ободряюще сжала его ладонь. - Сандра, извини, просто мы устали и проголодались. Нам тяжело держать себя в руках, тем более, что мы стараемся как можно реже питаться человеческой кровью, да и то лишь теми, кто перестал быть людьми, чаще перебиваемся животными, но это не то.
- Хм... Не смею вам мешать. Но уверена, это не всё. Я бы хотела с вами поговорить после... Хм... Насыщения... - неуверенно закончила Сандра. Она чувствовала, что ей необходимо с ними поговорить, чувствовала какую-то недосказанность, настороженность. И будоражащий аромат тайны.
- Ты нас не боишься... Так спокойно предлагаешь утолить голод. Кто ты? - Мратомиру было важно узнать и понять.
- Человек. Будущий врач. Хирург, если точнее. Извините, но я опаздываю на работу в морг. И... - Сандра застыла на полуслове, заметив ошарашенные взгляды нелюдей и затравленный маньяка-неудачника. Откашлялась и продолжила: - Понимаете, я не хочу вас обидеть, но вам обязательно его убивать? - я не забыла о своей вспышке ненависти и желания убить это существо, но сущность врача брала верх. - Может, обойдётесь животными?
- А чем он лучше, Сандра? Смотри! - Мратомир прикрыл глаза и взмахнул кистями рук, выплетая кружево чар. Вампирам подвластна лишь небольшая область в магии подчинения, но и этого достаточно. Закончив, он стряхнул готовое плетение в сторону обезумевшего пленника, тот закатил глаза и осунулся, а над ним начала медленно формироваться иллюзия.
По лицу Сандры расплывалась мёртвенная бледность, губы побелели и сжались в тонкую линию, а глаза потемнели. Их было пять. Пять жертв. Девочки от тринадцати до пятнадцати на вид. Слабые и беспомощные. Изломанные куклы. Перед глазами стояло заплаканное личико мёртвой сестрёнки, искажённое болью и ужасом. Скулы свело судорогой, внутри клокотала ненависть. Мратомир, столкнувшийся взглядом с Александреттой, вздрогнул. Боль и ненависть.
- Он ваш, - из сдавленного судорогой горла вырвался свистящий хрип.
Люсинда неуверенно взглянула на Мратомира, тот ответил таким же неуверенным пожатием плеч. Александретта не ушла, не отвернулась, её пристальный, полный ненависти взгляд был прикован к скулящему в животном ужасе мужчине.
Жажда не давала покоя, ни малейшей возможности сосредоточиться. Короткий рык - и Мратомир рядом с жертвой, рядом опускается Люсинда. Частичная трансформация исказила прекрасные черты девушки: вытянулось лицо, глаза полыхали рубиновым светом, зубы удлинились и заострились, аккуратные пальчики превратились в когти. Мратомир усмехнулся, выдвинув клыки, его глаза налились мраком от Жажды и нетерпения. Полный ужаса и отчаяния крик разнёсся над фонтаном и оборвался. Нелюдь знала своё дело.
Сандра не отрывала взгляд от происходящего. Она знала, что никогда не сможет этого забыть, но жалости к маньяку не было - он своих жертв не пожалел. Она впитывала каждое мгновение, зная, что ЭТО будет преследовать её в кошмарах. Впрочем, они и так ей сняться. К горлу подступала тошнота, но Сандра держалась, из последних сил, на грани обморока, но держалась, продолжая фиксировать в памяти мельчайшие детали. Она будет помнить. Должна.
Люсинда медленно поднялась, возвращая лицу прежний вид и с удовольствием облизывая перепачканные губы. Рядом вставал насытившийся Мратомир. Только тут она вспомнила о невольном зрителе. Повернувшись, она увидела мёртвенно бледное лицо Сандры, её полубезумный взгляд и растерянно обернулась к Мратомиру, тот виновато опустил взгляд.
- Александретта... - тихо позвала Люсинда, вырывая Сандру из полубеспамятного состояния. - Прости... Мне так жаль. Ты не должна была этого видеть.
- Всё в порядке... - тихий шёпот напугал вампира и оборотня ещё больше. - Я сейчас. Дайте мне одну минутку.
Сандра развернулась и шагнула к деревьям, согнувшись пополам - желудок не выдержал испытания. Люсинда виновато потупилась и прижалась к Мратомиру:
- Мрат... Я пойду к ней... Так надо, я чувствую, - поспешно добавила она, видя, что вампир собрался возражать. - Приберись здесь, нам не нужны лишние проблемы. Со старыми бы разобраться, - вдохнула девушка и потёрлась носом о щёку парня. - Я скоро. Люблю тебя, - лёгкий поцелуй и едва различимые шаги.
Мратомир лишь вздохнул и шепнул: "И я тебя, Люси." Вздохнув ещё раз, он приступил к "уборке" - им действительно не нужны проблемы. Брезгливо посмотрев на растерзанный труп - Люсинде, в отличие от него, нужно ещё и мясо - вампир одним движением оторвал трупу голову и вбил в сердце серебряную иглу. Конечно, шансов, что тот поднялся бы, не было, но рисковать не стоило. Покончив с "обезвреживанием", Мратомир легко перенёс растерзанный труп к невысокому деревцу. Напрягшись, он смог вытащить дерево с корнями, образовалась яма. Углубив и расширив её до нужного состояния, он скинул туда останки, аккуратно присыпав землёй и вернув дерево на место. Неплохое удобрение. Ещё немного усилий - и не осталось никаких следов. Подумав, он кинул лёгкое заклинание - спустя сутки от трупа не останется ничего.
Сандра сидела с закрытыми глазами, прислонившись к дереву. Тошнота, вызванная зрелищем, прошла, но теперь взбунтовалась совесть и натура врача. Девушка чуть слышно застонала.
- Александретта, прости... Мы очень виноваты... - голос Люсинды был наполнен искренним раскаянием. Сандра и не заметила, как та подошла.
- Не стоит. Всё в порядке. Просто... Я впервые сознательно отправила человека на смерть. Я... Я не знаю... Во мне борются желание придушить его собственными руками и понимание, что так нельзя... Я... - Сандра застонала и прикрыла глаза, откинувшись на ствол.
- Александретта, Александретта... - покачала головой оборотень. - Ты мучаешь себя зря. Он не заслуживает этого. Как и жизни. Вспомни о тех девочках. Они хотели жить, и он их не пожалел. Скольких бы он ещё убил? Сколько матерей лишилось бы детей?
- Я знаю... Но я врач, я должна спасать жизни, а не отнимать их! Понимаешь? - Сандра бессильно и обречённо мотнула головой.
- Знаешь, ты меня не перестаёшь удивлять. Сначала абсолютное спокойствие при известии, что болтаешь с вампиром и оборотнем, затем такое смелое решение на счёт этого... - Люсинда взмахнула рукой, подбирая определение для маньяка. Не нашла. Просто сделала выразительное движение кистью. - Для этого. А теперь ты коришь себя! Не ненавидишь нас, не бежишь с воплями, не презираешь. А винишь себя! Невообразимо! Знаешь, ты настоящее сокровище. - Сандра горько усмехнулась и уткнулась лицом в плечо Люсинды, та лишь обняла её, гладя по растрепавшимся волосам. - Ты даже не представляешь, какое ты сокровище. У меня не было подруги. Оборотни не слишком дружелюбны, да и ещё моё нежелание убивать...Вампиры нас презирают. Эльфы - те вообще самовлюблённые длинноухие идиоты, презирающие всех, кроме своих сородичей. Люди же нас боятся и ненавидят. Гонят словно дичь...
- Это судьба.
- Что?
- Судьба, - усмехнулась Сандра. - Из нас получится убойная парочка. Человек, оборотень, вампир! Пусть все обзавидуются! - взглянув на ошарашенную Люсинду, Сандра не выдержала и расхохоталась. Отсмеявшись, спокойно добавила: - Люсинда... Мне пора на работу, правда. Я и так безбожно опаздываю. Ох, ну и влетит же мне! Кстати, ты говорила, вам нужно решать вопросы с обустройством? - дождавшись утвердительного кивка, девушка продолжила: - Ну, так вот, я нашла решение: поживите у меня. Место есть, вопросов никто задавать не станет. И мне ещё многое хотелось бы обсудить с тобой. С вами. Согласна?
- У меня тоже не было подруги, - усмехнулась Сандра. - И у меня есть идея, как вас обеспечить едой.
Перед глазами стояла растерзанная сестрёнка и лица проклятой шестёрки. Я выполню клятву, малышка.
- Хорошо. Идём, - Люсинда протянула Сандре руку, та безбоязненно и с благодарностью её приняла. Люсинда довольно рассмеялась: - Мир определённо сошёл с ума, но мне это безумие определённо нравится! Пошли договариваться с ужасным и кровожадным вампиром, - девушки весело рассмеялись.
Мратомир не возражал, а на работу я всё равно опоздала.
Глава 2
Набрав на мобильнике номер моей сменщицы, я битых десять минут извинялась, клятвенно обещала больше никогда так не поступать, слушала недовольное ворчание старушки о нравах современной молодёжи. В конце концов она выговорилась, а я пообещала прибыть на место работы в кратчайшие сроки. На том и распрощались. Отключившись, я вздохнула с облегчением. На меня с удивлением и улыбками смотрела странная парочка.
- Что-то не так?
- Что ты! Всё так! - преувеличенно бодро начала Люси, вот только её глаза цвета шоколада смеялись. - Что ты! Просто так необычно слушать, как кого-то так самозабвенно отчитывают, а этот кто-то с таким покаянным видом внимает!
- Да-да. Очень необычное и захватывающее зрелище, - добавил серьёзным тоном Мрат.
Я начала подозревать, что надо мной банально издеваются. Решительно остановившись, я повернулась к парочке подвида "Нелюдь злобна, кусюча, дохла" с видом Святой Инквизиции. Передо мной предстали невинные аки младенцы нелюди с такими честными лицами, что хоть сейчас в святые записывай. Я недоверчиво хмыкнула - на меня воззрились с видом оскорблённых праведников. Я поперхнулась, а эти ... эти... Эти НЕЛЮДИ расхохотались. Пришлось пребольно пнуть Мрата - Люси успела с хохотом увернуться.