Нильс считает, что я обязан ему помочь, что это едва ли не священный мой долг перед ним, ведь нас связывает старинная, годами испытанная дружба. Но прежде он все же должен разъяснить, в чем будет заключаться моя помощь. А сделать это будет не просто, поскольку, как уже говорилось, голова у Нильса небольшая и вмещает в себя лишь самую малость. Если ему иной раз требуется произнести речь, пусть самую несложную и краткую, он вынужден заранее подготовить ее и расписать на бумаге, иначе обязательно позабудет все необходимые слова.
Он желает рассказать мне, что открыл, по всей видимости, какой-то новый природный закон, некую важную жизненную закономерность, которую пока не может понять. И не совсем уверен, удастся ли этот закон хоть к чему-то применить. Он очень надеется на мою помощь, памятуя о том, как много лет назад я приблизился к секрету дождя и, немало рискуя жизнью, разгадал его (но об этом как-нибудь в другой раз). Сейчас же попробуем сосредоточиться исключительно на Нильсе, который так и сгорает от желания разделить свое открытие со мной, поскольку честно сознает, что одному ему с ним не справиться. Вот только не знает, с чего ему лучше начать.
Вести разговор со мной - дело вовсе не пустяковое, это, по сути, целый ритуал. Нельзя запросто подойти ко мне и заговорить, может произойти самое ужасное: я навсегда останусь витать в своих мыслях. Это почти то же, что и внезапно пробудить крепко спящего человека: телесно он, конечно же, придет в себя, но душа его может навечно застрять в далеких мирах. Необходимо осторожно перевести мой мысленный процесс с высокого уровня на обыденный, повседневный, затем потихоньку, осторожными шажками, подвести меня к предмету разговора..
- Если мы сложим вместе два и два,- начал издалека Нильс,- после чего умножим полученное число опять же на два. Вычтем из нового числа двойку, а результат поделим затем на те же два, то получим число три. Почему?- скромно поинтересовался он.
- Что ты подразумеваешь под этим своим "почему"?- спросил я с некоторым раздражением в голосе: своим вопросом Нильс отвлекал меня от важных мыслей.- Твоя загадка мне больше напоминает простейшее арифметическое уравнение. Для меня, как серьезного загадочника, она не представляет ни малейшего интереса. Вместо двойки можно подставить почти любую цифру и получить схожий результат.
- Это вовсе не загадка,- вынес я окончательный приговор.
И тут же понял, что наверняка поспешил с выводами. Тем самым совершив грубую ошибку, малопростительную для зрелого, вроде меня, испытанного жизнью загадочника. Именно так, поскольку в загадке Нильса определенно таилось нечто, предназначенное лишь мне, в конечном счете долженствующее навести меня на определенные мысли. Интонация, с которой он произнес это свое "почему", прозвучала для меня одновременно недоуменной, укоризненной, испуганной, в чем-то даже и торжествующей. И если воспринимать обычные загадки за возможность слегка развлечься, то в загадке моего друга элемент развлечения отсутствовал напрочь.
В любом случае интересно было услышать, что ответит на мой безжалостный приговор Нильс, поскольку не было у меня полной уверенности в том, что я все это не напридумывал.
- Меня мало интересует, какое именно число получится в результате всех предпринятых мною арифметических действий. Тем более, что оно мне известно - это тройка. Мне более интересно другое: почему это число не четыре, не пять и не девять. Почему два, помноженное на два, даст нам четыре, а не четырнадцать? И почему нам все это кажется вполне очевидным, однако не очень-то очевидно, скажем, ребенку, не умеющему считать, животному или жителю африканского поселения, удаленного на тысячи километров от очагов ближайших цивилизаций. Потому-то меня и интересует лишь одно: почему ответом на мой вопрос может быть только "тройка"?
Что-то вроде этого малосуразного, донельзя перекрученного смыслами размышления я и ожидал от него услышать. В голове моей, получив поданный Нильсом сигнал к действию, тотчас пробудились и заиграли самые свежие мысли. Настолько глубокими и неожиданными они для меня оказались, что на какое-то время я совершенно позабыл, где нахожусь, с кем и даже с какой важной целью.
- Мне кажется,- продолжал Нильс,- что благодаря собранным мной загадкам я открыл нечто такое, никак пока не объяснимое, что непременно изменит все, нас окружающее. Просто не может не изменить . Однако без помощи с твоей стороны мне с этим не разобраться.
Обычно из Нильса слова не вытянуть, а тут его понесло.
Мы находились во внутреннем дворике при небольшом кафе, на шесть-восемь уличных столиков, где, кроме нас, больше никого не было. Поскольку, как было уже упомянуто, я погрузился в глубокие мысли, слова Нильса до меня не доходили. Однако я не без интереса наблюдал за ним, за его губами, за тем, в частности, как они сходятся и расходятся, причем с такой забавной грациозностью, что временами он представлялся мне гигантской рыбой, безжалостно выброшенной волнами на берег, и которой катастрофически не хватало воздуха.
Пока я занимался размышлениями, за соседний с нашим столик подсели два довольно странных человека и заказали каждый по стакану чая. Странным мне казалось в них все: то, например, что из всех свободных столов они выбрали как раз тот, что был рядом с нами. Разговаривали они громко, эмоционально, на чужом нам языке, во многом похожем на аравийский. Если им на самом деле требовалось обсудить меж собой нечто важное, они, чуточку тревожно подумалось мне, вполне могли выбрать столик чуть подальше от нас.
Не менее странным показалось мне и то, что один из наших соседей по дворику был одет в длинное, ниже колен, драповое пальто нежного горчичного цвета. Настораживал, конечно же, не сам цвет пальто, хотя он и привлекал к себе внимание, а скорее его наличие, поскольку, несмотря на поздний октябрь, стояло редкое тепло. Я был всего лишь в легкой футболке и нисколько оттого не мерз. Нильс так и вовсе в сверхкоротких шортах и домашней майке, которую обычно одевают не иначе как под рубашку. Заметив мой недуменный взгляд, человек за соседним столиком снял пальто и повесил его на спинку стула.
Все эти явленные мне знаки - а они, несмотря на свою кажущуюся неясность, были именно знаками - я воспринял с непростительной легкостью, тогда как они явственно предупреждали о некой серьезной опасности, нависшей над нами.
К нашему столику тем временем приблизился человек, которого мы прежде не замечали во дворике. Мы вполне могли его не заметить, поскольку всецело были увлечены собственными неотложными размышлениями. Он возник на наших глазах словно ниоткуда: не иначе, как образовался из эфира, вполне объяснимо подумалось мне. Незнакомый человек, минуя Нильса, направился прямо ко мне, поинтересовался, подойдя, не продам ли я ему сигарету, и тем вывел меня из раздумий. Он сразу показался мне загадочным: был одет с иголочки - либо с бала пришел, либо на него собирался. В моей голове не укладывалось, как человеку столь представительного вида взбрело вдруг в голову забрести во дворик захудалого кафе в поисках сигареты.
Вот на этом я по-настоящему оплошал, допустил роковое упущение. А заключалось оно в том, что последнюю загадку я ошибочно воспринял за новую, тогда как двое наших соседей странного вида и поведения, пальто горчичного цвета и неизвестно откуда взявшийся представительный мужчина представляли собой одну единую загадку, разгадать которую было по силам любому подростку, прояви он хоть малость сообразительности.
Оправдать себя могу лишь тем, что события происходили слишком уж стремительно.
Нильс продолжал бормотать нечто невнятное, пытаясь меня заинтересовать, в то время, как я, погруженный в собственные мысли, слушал его всего лишь вполуха. Одновременно с этим я протягивал представительному мужчине сигаретную пачку вместе с зажигалкой, категорически отказываясь от предложенной платы. За соседним столиком мужчина из странной пары уронил на землю пальто и скоренько нагнулся, чтобы его поднять. А спустя еще мгновение мы с Нильсом снова сидели во дворике в полном одиночестве, рядом с нами не было уже никого.
Вскоре во дворике появилась официантка, поинтересовалась, куда девались люди, что заказали ей чай и не заплатили за него. Мы лишь пожали плечами.
- Знаешь,- сказал вдруг Нильс,- у меня только что украли портфель с загадками.