"Фоточеловек" - это Митя. Он живет в городе N, в собственной комнате. Центром её притяжения и тем местом, где сходятся все энергетические потоки, является Большой стол - Митин любимый предмет мебели. Когда стол раздвигается, и в образовавшееся пространство вставляется дополнительная доска, он становится просто огромным. На нём всегда находится целая куча "особо нужных предметов". Ещё в комнате есть книжный стеллаж - от пола до потолка. Со столом у них образовался тандем. Стоит только протянуть руку, как книга уже на столе или карандаш, или кисточка, или платок, ну или что там ещё валяется? С такой же лёгкостью множество предметов со стола можно убрать на полку - и резинку, и степлер, и зажигалку, и стакан. Но, стоп! Стакан назад. Одно неверное движение и он летит на пол, разбрызгивая всё содержимое. А вот для того чтобы снять фотоаппарат придётся встать, потянуться к одной из верхних полок и взять Его. Любимого! Умницу и кормильца! Прошку!
Митя не любил одушевлять предметы, но с этим фотоаппаратом был особый случай. На всех этикетках и наклейках камеры светилось иностранное PRO - "Прошка" сам просился на язык, да так и прилип. Митя обратил внимание, что имя собственное сразу выделило Прошку из ряда однотипных "зеркалок" - всех этих тридцатых, сотых, трёхсотых. Он как бы перестал быть с ними "одной крови" и стал особнячком. Иногда даже маститые фотографы путались и спрашивали, точно ли это такая-то модель, и Митя говорил: "Да, мой Прошка из них". "Гм? - удивлялись маститые, - может какая модификация?" "Да нет, та же", - отвечал Митя. "Чудной он всё-таки у тебя, парень. Может китайцы "зеркалки" научились подделывать?" - шептались они за спиной. Но Митю подобные вопросы не трогали, он знал, что Прошка особенный, не формат. И это было здорово!
Утро фоточеловека несколько отличается от утра простых людей. Возьмём, к примеру, обывателя, с утра он смотрит в окно, чтобы так сказать одеться по погоде. А Митя, раздвигая жалюзи, хочет увидеть свет! Хороший контровый свет, ведь сегодня съёмка на пленере. Далее завтрак "Поел сам, не забудь покормить Прошку!" - этот магнитик на холодильник пришлось заказать специально, после позорной беготни по объекту с разряженными аккумуляторами. Для выхода из дома собираться приходится обратным порядком "Собрал Прошку, оденься сам!" - а этот магнитик появился после того, как Митя в тапочках стоял на автобусной остановке.
Митя - свободный художник (по-нынешнему - фрилансер). Сам себе хозяин - "вольный стрелок"! Но даже столь независимым людям нужно чем-то жить. И voilà vous - Интернет! Господи! чтобы nous без него делали?! Отпадает необходимость ходить по конторам, сидеть в приёмной и ждать задания, возвращаться обратно, сдавать фотографии, а в конце месяца... Ура! Вот она - зарплата! Интернет избавляет нас от общения с незнакомыми или малознакомыми людьми, то есть от дружного и порою назойливого трудового коллектива. Его попросту нет! А есть утреннее письмо от работодателя, всегда в одно и то же время. Включил компьютер в 9:30, и вот оно, в правом нижнем углу, приветливо мигает. Работу сделал, материал в Фотошопе (при необходимости) обработал, кликнул мышкой - отправил. Через час-другой SMS-ка - "дзинь", деньги на карточку пришли. И Митя с Прошкой могут позволить себе новый футлярчик? боксик? или даже объективчик? А как насчёт подружек? Новая Омега чудо как хороша, да и запасной вариант давно просится. Вдруг Прошка заболеет?
Интернет освобождает нас от многих вещей, кажущихся уже устарелыми, немодными и ненужными. Он даёт иллюзорную свободу. А иллюзорная она потому, что тот невидимый, кто сидит по другую сторону монитора, порою знает вас гораздо более чем это можно предположить. Человек начинает терять бдительность. Восприятие бытия меняется. Виртуальность постепенно вытесняет материальную составляющую, и мир, в свою очередь, приобретает элементы игры... из которой в любой момент можно выскочить всего лишь рубанув вилку из сети. Но это иллюзия! Это-то и есть заблуждение! Из цифро-аналогового мира выскочить в привычный, аналоговый, уже не удастся. Потому что никакого разделения нет. Информация, закодированная двоичным кодом, очень быстро обретает собственную плоть. Она уже рядом с нами. Вот - сочный арбуз на баннере - ноль один один ноль один один...Ой! Человек в кадре развалился на квадратики. Оп! Снова собрался (нельзя терять единицы и нули).
Съёмочный день - рабочий день. Выезд на объект или в студию, или ещё куда скажут. Митя очень любит свою работу! Ах! Какая это прекрасная работа - фотография! Пока не вынул камеру из кофра, ты ещё простой человек, но стоит поднести видоискатель к глазу - как превращаешься в некое существо, формирующее особое пространство. Выводя на передний план одни объекты и, размывая другие, творишь новую реальность. По твоему желанию она может стать чёрно-белой или полыхнуть яркими красками; ты можешь поймать отблеск луча на высотке, и он застынет там навеки. Завидна судьба свадебного фотографа - море счастья, улыбок, любви. Тяжела ноша военного фотокорра - горячие точки планеты - изнанка привычного мира, сплошная боль, страдания, героизм отдельных и равнодушие большинства. Фотопортретисты - "светописцы" человеческой души, создатели семейной истории. Кто из нас не любовался чёрно-белой художественной фотографией своей бабушки, мамы, тёти. Смотришь на них, и ретро ностальгия приятно щекочет сердце. Эти работы - дело рук настоящих мастеров. А есть фотографы-универсалы, им мало одной стороны жизни. Митя - универсал.
В правом нижнем углу монитора приветливо мигал mail. Сегодняшнее задание из серии трудоёмких. Предстояло много ходить, даже лазить, и аппаратурой нагружаться не стоило; с другой стороны - нужно сделать большое количество снимков, в разное время суток, а это дополнительное освещение. Так что плюс пара фонарей и вспышки. Митя достал из шкафа фото-рюкзак, новенький, непромокаемый, со множеством отделов для объективов и нужных в съёмке мелочей.
Прошка в то утро вёл себя очень нервно, всё время попадался под руку, не хотел нормально упаковываться в рюкзак, и даже батарейка встала не с первого раза. Но Митя на это внимания не обратил. Слишком многое нужно было не забыть. Над маршрутом поездки к объекту он просидел минут двадцать, и так, и этак выходило добираться добрых три часа на разных транспортах, при условии, что они регулярно ходят.
Митя выпрыгнул из поселкового "пазика" на развилке. Следуя своему маршруту, автобус пропылил дальше, а взору Мити открылась старая асфальтированная дорога. То там, то тут, сквозь битум пробивалась зелёная растительность. Несмотря на запущенность, дорога производила приятное впечатление. После ухабов просёлка по ней хотелось идти. И Митя пошёл. Запах жаркого асфальта смешивался с плывущим из леса ароматом цветущих трав, с земляничным оттенком. От этого появлялась какая-то задорная разухабистость путешественника. Но путешествие оказалось недолгим, вскоре показался объект.
Огромные цеха, запрещающие надписи, остатки колючки - уже давно не пугают современных фотографов. В Сети мы можем встретить массу снимков домов, больниц, заводов, воинских частей и даже городов-призраков. Эти работы очаровывают нас своей прямотой, оголённостью прошлого, они загадывают загадки, на которые не хочется искать ответы. Олимпийские мишки на кафеле, вывески, газеты, утюги и телевизоры - милые предметы советского быта так не вписывающиеся в современность. Все они уже предметы старины. А люди, снимающие это, видят себя искателями прошлого, только вместо лопаты - камера, вместо музея - Сеть.
День перевалил за вторую половину. Митя подошёл к самому крупному строению. Здание, несмотря на причиненные ему разрушения, выглядело довольно внушительно. Лестница между этажами хорошо сохранилась, и по ней без труда можно было подняться наверх. Крышу он облюбовал в качестве места для лагеря, среди развалин селиться не хотелось. Оставив там часть снаряжения, Митя спустился вниз и приступил к съёмке. Фотоснимок обладает магическими свойствами. Если, к примеру, войти в старое помещение с выбитыми окнами, облупившейся на стенах краской и валяющимся под ногами мусором - то это не покажется прекрасным, а даже наоборот. Но стоит только камере запечатлеть эту "помойку", как она начинает приобретать новое качество, превращаться в объект для творчества и на выходе, результаты могут быть просто поразительными.
Митя снимал долго и с упоением. Весь объект был полон тайн и загадок. Ближе к вечеру он обнаружил вход в подземные цеха. На деле завод оказался гораздо крупнее, нижняя часть его нисколько не уступала верхней. Пока он вёл съёмку снаружи, не возникало и мысли, что ему может что-нибудь угрожать. Наверху ещё приветливо горели лучи вечернего солнца, воздух был наполнен гомоном птиц и насекомых. Поэтому Митя, вооружившись фонарём, не задумываясь спустился на нижние этажи. Здесь уже никто не стрекотал и не чирикал, было душно и влажно. Фонарь не мог полностью разогнать темноту, но даже в свете его лучей, можно было увидеть, что в цеху сохранились станки, видимо от прошлого производства. Они почему-то аккуратно были застланы плёнкой, чего на брошенном заводе попросту быть не могло. Местные жители давно бы уже приспособили её для парников или ещё какого хозяйства. Поэтому было только два варианта: либо это что-то новое, совсем недавно организованное, но почему-то неохраняемое; либо местные жители, по какой-то причине, сюда не спускаются. Ни радиации, ни вредных химических веществ на этом производстве никогда не было. Это Митя знал наверняка. Любой маломальский опытный фотограф, перед выездом на объект, изучает предмет съёмок на возможные опасности и если избежать их нельзя, то тщательно к ним готовиться. На данном объекте, когда-то давно, производили холодильное оборудование, как для бытовых пользователей, так и для предприятий. С точки зрения экологии, объект должен быть абсолютно безопасным.
Митя подошёл к одному из станков и откинул плёнку, та была слегка запылена, но не более. Сам станок выглядел странно, какое-то нагромождение металлических деталей и трубок, обильно смазанных солидолом. Митя дотронулся до него, но пальцы сразу же увязли в смазке. Сам металл, на удивление, оказался тёплым. Митя постарался тщательно вытереть руку; ведь ещё снимать, не дай бог Прошку запачкать! Но окончательно избавиться от смазки не удалось, и к пальцам стали прилипать частички всякой гадости. От этого больше всего страдал Прошка, ведь рука-то правая. В итоге кнопка спуска затвора через некоторое время стала залипать. Митя разозлился и прекратил съёмку, но путешествие продолжил. Он пошёл вдоль рядов с подобными станками, цех оказался намного больше, чем Митя предположил в начале. Он свернул направо, но через несколько метров понял, что совершил ошибку. Станки были совершенно одинаковыми, свет фонаря ограничивал видимость несколькими метрами. Найти обратную дорогу становилось проблемой. Митя приказал себе не паниковать. Нужно всего лишь добраться до стены и идти вдоль неё, рано или поздно окажешься у выхода. Стена оказалась холодной и неприятной на ощупь, с каплями конденсата. Переключив фонарь в энергосберегающий режим, он двинулся по периметру.
Идти было несложно, мусор на полу отсутствовал. Но его грызло чувство, что он избрал неверное направление, признаваться в этом себе не хотелось, и он продолжал идти дальше, пока не увидел проём в стене. Это был не тот проход, через который он попал сюда, следовало идти дальше. Но мысль о том, что ему предстоит снова двигаться вдоль холодной и мокрой стены, удерживала его на месте. Внезапно им овладело желание срочно покинуть цех, и он, не раздумывая более, зашёл в проём. Это был небольшой тоннель, шириной в несколько метров. В более тесном помещении фонарь должен давать больше света, но этого не произошло. Увеличил мощность - тот же результат. Казалось, что лучи вязнут в черноте, и свет распространяется не по знакомым законам физики, а как-то иначе. Тогда Митя остановился, достал Прошку и вкупе с мощной вспышкой сделал серию снимков. На фотографиях было чётко видно, что Митя находится в каменном тоннеле с округлым потолком и металлическим полом. Но ничего особо подозрительного, голые в подтёках стены, ржавчина на полу. Прошку Митя убирать не стал, оставил висеть на груди. Так и пошёл вперёд в вязкую темноту. Через некоторое время стал слышен шум воды. Митя приближался к какому-то источнику. Неожиданно туннель кончился, а тьма нет. И Митя, уже занёсший ногу для очередного шага, в последний момент одёрнул себя, чуть было, не ухнув в пропасть. Подключив к обзору Прошку, увидел, что под ним маленькая лестничная площадка без перилл, и ступени ведут вниз. Сложив всё воедино, Митя предположил, что находится в вертикальной бетонной трубе, дно которой пересекает подземная река.
Спускаться вниз по лестнице, значило ещё более отсрочить выход на поверхность. Любопытство - любопытством, но Митя порядком устал, хотелось поесть, попить и прилечь. Выход был один - повернуть обратно. За время его отсутствия картина в цехе изменилась. Фонарь высветил колышущееся море плёнки. Та вздымалась, как при небольшом ветерке, и из-под неё доносились "чмакающие" звуки. У Мити волосы зашевелились на голове. Он вскинул Прошку к глазу (защитная реакция фотографа на всё что угодно) и спустил затвор. Вспышка оказала эффект световой бомбы. Плёнка на миг перестала вздыматься, и Митя почувствовал устремлённые на него тысячи невидимых глаз. Но уже через секунду, плёнка снова зашевелилась и стала стягиваться к Мите. Он видел, как под ней перекатываются чёрные гибкие тела, и от них исходила такая недвусмысленная угроза, что колени затряслись сами собой. Силы воли хватило только на то, чтобы развернуться и броситься стремглав обратно в туннель. Фотоаппарат болтался из стороны в сторону, Митя на ходу рванул рюкзак со спины и с силой вдавил туда Прошку. Вылетев на площадку, он обернулся и увидел, что белёсая волна выкатывается из тоннеля. От страха Митя рефлекторно шагнул назад и полетел в бездну. Всплеск воды возвестил о том, что Митя достиг дна трубы.
Вынырнув, отплёвываясь, на поверхность, он понял, что ещё жив. Вода хоть и была холодной и чёрной, но являлась всё же более привычной, чем то, что преследовало его. Диаметр трубы был невелик, и река, пересекая её дно, текла дальше. Митя не был хорошим пловцом, да ещё в одежде, да ещё с рюкзаком. Поднырнуть под бетонную арку и поплыть под водой на встречу неизвестно чему, можно было только из страха застрять здесь и истратить последние силы, бултыхаясь в реке. Митя набрал побольше воздуха и нырнул, течение подхватило его и потащило за собой. Он попробовал всплыть, но ударился головой о камень. "Ещё секунда, - подумал Митя, судорожно загребая руками, - и я потеряю сознание". В этот момент, сквозь толщу воды, сверкнули звёзды и огромным сияющим блином луна. Он кое-как "дошлёпал" руками до берега и выбрался через заросли осоки. Невдалеке высились корпуса завода, там, на крыше, осталось снаряжение - спальный мешок, еда, спички. Но заставить себя пойти туда Митя не мог, он просто лежал на берегу, глубоко вдыхая напоенный горькой полынью воздух, и смотрел на звёздное небо. Страх улетучивался. Из леса доносилось приглушённое уханье филина, с реки - резкие отрывистые крики болотной выпи.
Ему снился тревожной сон, что его безмятежный покой нарушен жуткими чудовищами, вылезающими из воды. Их лоснящиеся тела в свете луны блестели как смазанные маслом, и в этом же масле были его руки, особенно правая. Пальцы слиплись в кулак, и руки стали превращались в какие-то чёрные кувалды. Он в ужасе оглянулся и увидел на траве валяющегося Прошку. Он тоже был в этой липкой массе. Зум-объектив склеился, и фокусное расстояние не менялось, зависнув где-то посередине. Прошка старался втянуть объектив, и эти конвульсивные движения ввели Митю в бешеное состояние; он закричал ...и проснулся. Занимался день, веяло утренней прохладой, над речкой стояла туманная дымка. Митя сел и тряхнул головой.
За вещами, оставленными на крыше, он так и не вернулся, твёрдости духа не хватило. Домой приехал в плохом настроении. Ночёвка на земле, в мокрой одежде, не прошла даром, Митю знобило. Наскоро приняв душ и выпив крепкого чаю с мёдом, он накрылся одеялом и проспал почти сутки. Когда открыл глаза, за окном сгущались сумерки. Чувствовал он себя лучше. Необходимо было разобраться с добытым материалом и отправить его заказчику. Производители аксессуаров не обманули, рюкзак действительно оказался непромокаемым. Но всё равно, Прошка выглядел не лучшим образом. У него появилось несколько царапин, одна большая проходила через весь дисплей. На корпусе объектива имелась небольшая вмятина, и он не зуммировался. Вспышка не хотела выниматься из горячего башмака, а кнопка спуска затвора окончательно залипла от смазки и не функционировала. Видимо когда Митя бежал, спасаясь от белой плёнки, камера несколько раз приложилась о стены; во время спешного засовывания Прошки обратно в рюкзак, сломался крепёж вспышки. Всё это было печально, но не трагично. Прошку можно вылечить, Митя был абсолютно уверен в этом.
Вставив флешку в картридер, Митя с замиранием ждал открытия фотографий. Ему было не по себе, но присутствовала слабая надежда на то, что пережитое на объекте - последствия личной трусости и боязливости, а также бурной фантазии.
Первые же фотографии развеяли всякие сомнения. Там действительно что-то было, и это было нечто чужое. На последнем снимке, сделанном в цехе, ясно видно, что под вздыбленной плёнкой находятся живые существа. Жаль только, что когда происходила эта активность, кадр был сделан только один. От съёмки, проведённой в туннеле, он ничего не ждал и ошибся. При увеличении стали видны подробности, которые Митя, на трёхдюймовом дисплее, в темноте не разглядел. По стенам стелились тонкими кровеносными сосудами трубочки. Можно было предположить, что по ним циркулировала какая-то жидкость. Биже к входу в цех они делились на более мелкие и уходили далее под плёнку, скорее всего, питая тех существ. Снимки "мнимого станка", сделанные Митей сразу же при входе в цех, дали интересную картину. Всё то, что Митя принимал за механические части, оказалось органикой. Существо лежало на возвышении в позе эмбриона. И даже сейчас, просматривая фотографии и зная наверняка, сложно было догадаться, что это животное. Туловище, стального цвета, смотрелось на постаменте как влитое. На коже не просматривалось ни одной поры и ни какой трещинки. Признаки дыхания также отсутствовали.
Но больше - удивили фотографии, сделанные на поверхности. Они получились с искажениями, чего никак нельзя было ожидать в погожий летний денёк. Строения отливали зелёным, хотя на деле были из красного кирпича. Хроматические аберрации присутствовали почти на всех снимках, как и дисторсия . В итоге местность оказалась уродливой пародией на саму себя. Прошкин глаз смог увидеть то - что человеческому недоступно.
Митя решил ничего в снимках не исправлять, а отослать заказчику оригинал. Большой пакет файлов он поставил на автоматическую посылку частями, а сам решил сделать вылазку в ближайшее кафе.
Около полуночи, Митя вернулся домой. Лёгкий хмель клонил ко сну. Он подошёл к компьютеру, чтобы выключить, и увидел - пакет по-прежнему висит в окне отправки. "Что за чёрт, - подумал Митя, - может Интернет "глючит"? Ладно, отправлю завтра". Он ободряюще погладил фотоаппарат, тот выглядел нехорошо. "Завтра Прошка, завтра пойдём к врачу", - сказал уже зевая.
Ночь прошла в мучительных метаниях. Сны не были однородными, мешались друг с другом, всплывали из глубин сознания детские страхи. Мерещились тени; с ними происходили метаморфозы, они обретали плоть, хозяйничали в комнате. А хозяин трепетал и не мог окоротить незваных гостей, только натягивал одело всё выше и выше на голову. Пришельцы особенно мучили Прошку. В их руках он был каким-то резиновым. Они оттягивали ему объектив, и он становился похож на хобот, это было больно, и Прошка куксился и стонал. Потом они взялись ковыряться в его видоискателе, это закончилось тем, что Прошка ослеп. В итоге они с силой кинули его в стену, и он, всхлипнув, стёк вниз и больше не подавал признаков жизни. Тогда тени взяли его мёртвое тельце и исчезли из комнаты.
Митя вздрогнул и проснулся. Постель представляла собой жалкое зрелище, он сильно метался ночью. Митя посмотрел на полку, сердце оборвалось и застучало вразрез с дыханием. Прошка исчез!! И только объективы пялили не него свои рыбьи глаза. Сидя на кровати, он плакал в бессильной злобе. С каждой слезой их него выходил фоточеловек, этого "фото" становилось всё меньше, а "просточеловека" - больше. Рассеивалось каждодневное, ставшее уже рутинным, волшебство, создаваемое с помощью Прошки. Он знал, что желание замораживать время, нажатием одной кнопки, для него ушло в прошлое.
Он как-то сразу поверил в гибель Прошки. Не пытался разобраться в произошедших событиях, не взывал к неведомому, не проводил ритуальное очищение заброшенного завода; он больше никогда не посещал это место. Помимо исчезновения Прошки, обнаружилась и исчезновение всех файлов с этой страшной съёмкой. Работодатель больше не объявлялся.
Почему сейчас не модно стало топиться с камнем на шее? Очень необычный и интересный способ самоубийства. Сначала ищешь подходящий камень, затем обматываешь его верёвкой, да так, чтобы он из неё не выскользнул, он должен быть очень тяжёлый, чтобы утянуть тебя на дно. Потом идёшь к реке или озеру, камень несёшь на себе или волочишь по берегу. Далее нужно откуда-нибудь прыгнуть, там с моста или с обрыва. Не тащить же камень за собой по мелководью до глубины. Ах да! Ещё можно с лодки перекувыркнуться с камнем за борт. "Бульк! Плюх!"
Проходя мимо столба с объявлением, Митя увидел: "На судно срочно требуется киномеханик". "Интересно... жизнь через кинообъектив: как это?"