Бузов Александр Михайлович : другие произведения.

Поэзия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  Автор. Елесей Буза - Бузов Александр Михайлович
  Сборник стихов.
   "Незабвенное"
  
  Обращение к читателям.
  В Православном мире существует осознание таких грехов, как грех беспамятства и грех молчания. История Отечества нашего не вся описана в летописях.... На моей памяти и памяти моих предков были отторгнуты от России и переименованы города. Мой родной Пржевальск переименован в Кара-Кол. Место, где родились мой дед и мой отец, на Иртыше г.Ермак переименован в Ак-Су.
  Ход истории наносит свои поправки на географические карты. Государство наше является славяно-тюркским по своему происхождению и составу. Культура моего народа тесно сплетена с культурой тюркских народов. Я с детства осознавал это. И прибывая в вере Христовой, храню незабвенную память обо всем, что близко и дорого мне, поминая с любовью в сердце всех тех, кто покинул меня в этом мире....
  16 февраля 2014 г. Хабаровск.
  
   ***
  Среди поля встану на колени,
  Обращу свой взор я к небесам.
  Господу в молитве, в откровенье,
  За Россию почести воздам.
  
  Что ж до меня, то раб я Божий,
  Как и все, не лучше я других.
  На планете просто лишь прохожий,
  Коих много в землях всех иных.
  
  Боже Святый! Ты спаси Россию,
  Мати нашу исконную Русь!
  Я тебе и там, за небесами,
  За нее слезами изольюсь.
  
  Я здесь видел всякого и много,
  Только кровь свою не проливал.
  Но коль надо, я бы за Россию,
  Всю ее до капельки отдал.
  
  Я не буду, Боже тебя Святый,
  За себя, за неслуха просить,
  Помоги мне только от бездушья
  Русь свою в терзаньях сохранить.
  
  Чисто в поле. Иней на ресницах.
  Под коленями уже протаял снег.
  С синевы мне льётся и искрится
  Благодати Божьей яркий свет.
  
  
   ***
  Богородица все вяжет
  Пряжу мягкую свою,
  Паутинок тонких нити
  На полегшую траву.
  
  На Покров опять укроет
  Белой скатертью поля.
  И у рек каймою светлой
  Обозначены края.
  
  Будет Русь светла и грустна
  Под Покровом тем лежать.
  Красотой земли великой
  Всех сознанье поражать.
  
  Богородица, Мать Божья,
  Будет с неба все глядеть
  И метелью под остожья,
  Колыбельные нам петь:
  
  "Спи ты Русь, во век Святая,
  Сыну любая земля.
  Засыпайте под Покровом
  Хлеб родившие поля".
  
  Тихо, сумеречно в поле.
  Лишь по взгоркам, на холмах
  Светятся в степи на воле
  Все кресты на куполах.
  Вторая редакция 1 марта 2014г.
  
  
   ***
  Мне снится сон.... Среди пустыни
  Идут уставшие волхвы.
  Закат за ними, ноги в пыли,
  Несут Христу свои дары.
  
  Еще не знала Мать Мария,
  Кого на свет произвела,
  А на закате в небе синем
  Уже взошла Его звезда.
  
  
  Ей странным был приход уставших
  К ее ногам седых волхвов.
  Дары для Сына ей отдавших,
  Сказавших, кто он и каков.
  
  Неведомо было Иешуе,
  Лежавшему тогда в яслях,
  Что Божьим Сыном нареченный,
  Воскреснет верою в веках.
  
  Волхвы ушли, дары отставив,
  А Мать Мария, на глазах,
  Слезу платком простым поправив,
  Алмаз держала на руках.
  
  Я верю во Христа сегодня,
  А сон навеянный молвой,
  Приснившийся мне после полдня,
  Останется всегда со мной....
  
   ***
  Светлой памяти своей мамы, Екатерины Фадеевны,посвящаю.
  
  Родная речь... Ты истекла значеньем
  Того, что мать когда-то мне дала.
  Словесности лишь только изреченьем
  О Волге, что течет издалека.
  
  Я из тебя извлек немало истин,
  От простоты, вновь в вечность уходил
  И от Творца, его умелой кисти,
  Стихи народу своему дарил.
  
  
  Пройдут года, а русская словесность
  Останется как прежде на века.
  Не важно, что уйду я в безызвестность,
  Мне важно, что останется строка.
  
  А речь течет, я вспоминаю маму,
  Когда я песню с ней о Волге пел,
  Что не ввели в учебную программу,
  Лишь в сердце, чтоб забыть я не посмел....
  
  
  Светлой памяти отца,посвящаю
   ***
  С ночными криками отца,
  С калеками, что на базаре,
  Война вошла в мою судьбу
  Как тень моя на тротуаре.
  
  От Солнца или от Луны,
  Идет со мною к краю жизни.
  Мы с нею вместе рождены
  Как двойники в своей Отчизне.
  Войны той нет, а тень жива,
  С проклятьем в памяти, со страхом.
  Я, самолета слыша гул,
  Себя считаю уже прахом.
  
  О героизме басни вновь
  Кому-то "вешают" дебилы,
  Забыв калек, забыв любовь,
  Забыв, чем все мы еще живы.
  
  Писать все просят о войне.
  Я странно погляжу им в очи....
  Где спрятаться от них всех мне?
  У тени, крикнуть нету мочи!
  
  Так и живу, так и несу
  Ту разницу в десятилетье
  И память, память по отцу,
  Прошедшему то лихолетье....
  
  
   ***
  Светлой памяти моей бабушки, Елены Федосеевны, посвящаю.
  
  Я среди разрушенного мира,
  Век двадцатый тянется за мной.
  Бабушкина старая перина
  Греет очень русской стариной.
  
  Не осталось их теперь в помине
  Изб сосновых, русских тех печей,
  Что кормили хлебом всю Россию
  Средь бескрайних к Иртышу степей.
  
  "Степь, да степь" я слышу через память,
  Комом к горлу грустный тот мотив!
  И пространство с прежними веками
  Опьяняет, все разбередив.
  
  Мы другими вряд ли когда станем.
  Среди тысяч новых мелочей,
  Стелется огромною периной
  Степь унылой Родины моей.
  
  
   ***
  Другу детства Ивану Головахо.
  Я в радости делю со всеми праздник,
  В стихах Иисуса славлю Рождество
  И помню друга детства, что проказник,
  Горстями сыпал по полу пшено.
  
  Мы были во Христе с тобой рождены,
  Иван, по библии который Иоан,
  Крестителя прозваньем окрещенный,
  Мне первый в Канте был тогда дружбан.
  
  И в праздники всегда я помню друга,
  Колядовали вместе в Рождество.
  За окнами метет и дует вьюга,
  А в памяти рассыпано пшено....
  
  
   ***
  Светлой памяти своего деда, Ивана Спиридоновича, посвящаю....
  
  Замерзли пред Крещеньем реки,
  Вода остыла в серебре.
  Сама природа в кои веки
  Открыла святости в себе.
  
  Россию Господи помилуй!
  Где от рожденья, до конца,
  Все сердцу свято и все мило,
  Что нам досталось от Творца.
  
  Я тихо встану на колени,
  Воде молитву прошепчу,
  С гайтаном крест в том поклоненье
  В святую прорубь опущу.
  
  Ковшом начерпаю водицы,
  Умою лик, сам отопью
  Чтоб будто заново родиться,
  Неся всю святость к алтарю.
  
  И будет снова под божницей,
  Стоять священная вода,
  Чтоб внукам омывать ей лица
  И хвори отводить всегда.
  
  Так делал дед, идя в Крещенье
  С молитвой в январе к реке.
  На то и мне благословенье
  Господь дарует вдалеке1....
  
  1. Отмеченное мною в стихах мне доводилось делать в тайге, где я жил, работая лесником.
  
   ***
  Рябины голые алеют
  Стыдами краски на снегу,
  В холодном небе пламенеют,
  Наряды, скинув на ветру.
  
  Ах, красота! Ты не криклива,
  Но так прекрасна в январе!
  Когда пройдешь, бывает, мимо
  И взгляд задержишь на окне.
  
  А в том окне, средь снега, стужи,
  Среди заснеженных аллей,
  С румянцем голые рябины,
  Как девушки, меж тополей.
  
  Мертвы леса зимой в России,
  Трещит морозами тайга.
  Но чудеса живы и ныне,
  Хотя хоронит все пурга.
  
  И будто из тайги, на люди,
  Рябины эти во дворе.
  Ах, что же с ними дальше будет,
  После крещенья, в Январе?!
  
  
   ***
  На стеклах пух, он в паутине сеток,
  Что выткал за ночь,балуясь мороз,
  В пространстве светлом, между рамных клеток
  Как графику под утро преподнес.
  
  И сыплет с крыши, в ветре разлетаясь
  Крупа снежинок, умерших в ночи.
  Как будто бы навеки расставаясь,
  Шуршит, как шепчет: "Только не молчи!"
  
  
   ***
  Затишье, перелом зимы
  И ночь уже короче стала.
  Сухие на печи пимы,
  Убрали сено с сеновала.
  
  Теперь на дровнях по дрова,
  За копнами, что видны в поле.
  Все как всегда: колун, дрова,
  Картошку перебрать в подполье.
  
  Зима.... И святость на дворе,
  Рожденье и Крещенье Бога.
  И как всегда, крестьянство мне -
  - По жизни во Христе дорога....
  
  
  
   ***
  Седые сосны у дороги,
  Полозья по снегу скрипят.
  Как хочется молиться Богу,
  На соснах задержавши взгляд!
  
  Сосновый бор, обочь дороги
  И степь раскинулась вдали.
  В коленях сами гнуться ноги,
  Слеза в глаза течет мои.
  
  Нельзя проехать, отвернуться
  От красоты, что дал Господь,
  Как будто в детство я вернулся,
  Где запах снега снова в горсть.
  
  Пусть стар уже и чёрств порою,
  Но всё прошедшее со мной.
  И обнимаюся с сосною
  Как будто с бывшею женой.
  
   ***
  Что может сокровенней быть,
  Того, что нам дано от Бога:
  Страдать, любимым быть, любить,
  В том вечность, осознав немного?
  
  Летит Земля среди планет,
  Мелькают жизней миллионы.
  Лишь чувства сокровенный свет
  Оставит в воздухе ионы.
  
  Подхватит кто-то и замрет,
  Весь благодатью озаряясь.
  И осознав, опять пойдет,
  Всему навстречу улыбаясь.
  
  Храни Господь любовь во мне!
  Храни ее во мне до гроба!
  Чтоб светлою была везде
  Моя последняя дорога....
  
  
   ***
  Как звёзды далеки морозным утром!
  Как странно близок огонек свечи?!
  Там, за окном, над лесом перламутром
  Лишь теплится остаток от ночи.
  
  Свеча горит, ты в шаль укроешь плечи,
  Тихонько рядом встанешь у окна.
  Мы, ночью выбрав путь себе лишь млечный,
  Во сне обнявшись, шли им до утра.
  
  Теперь остались в капельках лазури
  Песчинки звёзд, что ярки так в ночи.
  Наш путь растаял в красках света, бури,
  Оставшись только в пламени свечи.
  
  Ты с грустью пожалеешь об ушедшем,
  О сне, средь мириадов ярких звёзд.
  И сохранишь в себе весь путь прошедший,
  Запомнив радость сладких этих грёз.
  
  
   ***
   Эти строки навеяны мне воспоминаниями о тайге и рассказами Вечеслава Шишкова
  "Белые лебеди", "Вера такой"
  17 октября 2012 г.
  
  Брусники сок, что под ногами,
  Кровавой краской на снегу
  И белка, что бежит верхами,
  Опять напомнили тайгу.
  
  Не видел в жизни больше воли,
  С природой я наедине
  В любви вселенской, в грусти, в боли
  Искал все истины в себе.
  
  Всё просто.... Оглянись прохожий,
  На шёпот ветра в сосняке.
  Он отыскать тебе поможет
  То, что помог найти и мне.
  
  Ты разгребешь рукой снежинки,
  С морозной болью на зубах
  Ощутишь благость от кислинки,
  Брусники с кровью на губах.
  
  А белка, взгляд поднимет к небу,
  К той синеве, где дух живет,
  Куда от белизны и снега
  Душа твоя тебя зовёт.
  
  А истины, все под ногами,
  Вокруг тебя, в твоих руках,
  Как будто брошены богами,
  Нечаянно, иль впопыхах.
  
  
   ***
  Я раздаю стихи как подаянье,
  Как хлеб, молитвы или же кресты,
  Не требуя ни денег, ни признанья,
  А помыслы мои тут все просты.
  
  Есть имя, сохраните ради Бога,
  О тех всех память, кто меня родил,
  Кто окрестил и с отчего порога
  Распятием на жизнь благословил!
  
  Всё остальное тлен - поверьте люди!
  Всё будто дождь, придет или уйдет,
  Стечет, усохнет и его не будет,
  В его лишь влаге что-то прорастет.
  
  Так что примите это подаянье,
  Как осознанье истин и начал.
  То видимо от Господа призванье,
  Чтобы стихи я всем Вам раздавал.
  
   ***
  На стёклах иней - птицы, ветви, вазы
  Сознание рисует и мороз.
  Не разумеешь, что увидел сразу,
  Слезу стирая, ту, что в дом занёс.
  
  А за стеною, словно за оградой,
  Другая жизнь, живые снегири
  Клюют рябину, для меня отрадой
  На ёлке виснут, будто бы шары.
  
  Но минул Новый год, трещат деревья,
  Крещенья дожидаяся в лесу.
  Отворожили девки, на поверье,
  Кладя между свечей свою косу.
  
  Мороз рисует снова на окошках
  И так до окончания зимы,
  Пока на подоконник снова кошка
  С печи не слезет, где лежат пимы.
  
  
   ***
  Эти строки навеяны мне произведением моего земляка Чингиза Айтматова
  "Прощай Гюль-Сары!..."
  
  Зачем хлестать мне иноходца
  Камчею или же хлыстом?
  Мы по степи вот этим шагом
  Гораздо дальше с ним уйдем.
  
  Мой конь - мне друг,
  Он понимает движение моей руки.
  На зов он сразу подбегает,
  Как будто с ним мы кунаки.
  
  Плетеньем гривы у Улана,
  Бываю занят я подчас.
  А он стоит все понимая
  И слушает весь мой рассказ.
  
  Я рассказал ему про горы,
  Где я родился, жил и рос.
  Он вздохом осознал все годы,
  Во взгляде затаив вопрос.
  
  Я перестал дружить с камчой,
  Спал я под боком у коня.
  А он не раз от смерти лютой
  Опять в степи спасал меня.
  
  Улан и Искандер - два друга,
  Защитник - ветер, полубог.
  Кто б мог подумать, что старея,
  Я сотни с ним пройду дорог....
  
  
   ***
  И на груди твоей истлеет крест,
  Молитва в твоем теле растворится.
  Но Белый Ангел, прилетев с небес,
  В душе твоей как прежде поселится.
  
  Печали, горести, судьбы, моей прибой,
  Все чередою катятся по кругу.
  Спасибо тебе Ангел, что со мной!
  Что бережешь меня подобно другу!
  
  Надену на себя я новый крест,
  Который освещен в святой водице.
  Со мною Ангел, но еще и честь,
  И нечисть нас кругом опять боится.
  Двумя перстами помолюсь тебе:
  "Помилуй мя, Господи Иисусе!"
  Я хлебом жив и в каждом моем дне,
  Всей жизни соль, как прежде в русском вкусе....
  
  
  
   ***
  Светлой памяти Александра Васильевича Колчака посвящаю.
  
  Два двуглавых орла на погоне сидели,
  Охраняя России державный покой.
  Их крестили снега их сибирской метели,
  Будто брошены чьей-то священной рукой.
  
  Перестуком колес, что по верстам Транссиба
  Отбивала как склянки злодейка судьба.
  Лишь за светлый романс говорил ей: "Спасибо!",
  Молча глядя во тьму и рифмуя слова.
  
  Он писал о звезде, что горит над могилой1,
  Что взошла в его жизни лишь только одна.
  Как прекрасны мгновенья! Но неуловимы,
  Пролетают так быстро, если рядом она.
  
  Но закончилась эта по жизни дорога.
  Словно волею чей то оттуда, с небес,
  Иордань приняла Адмирала от Бога,
  Чтобы он в другой жизни лишь русским воскрес.
  
  1Считается, что Александр Васильевич Колчак является автором русского романса "Гори, гори моя звезда!"
  14 февраля 2013г.
   ***
  Бледнеют небеса после Крещенья
  И дни "перевернулися" к весне.
  А крик ворон как будто в утешенье,
  О том, что помереть пора зиме.
  
  Февраль еще подует стылой вьюгой
  И в марте мне мороз пощиплет нос,
  Но жду уже весну, как ждут подругу,
  К речному плёсу выйдя на откос.
  
  И там, под южным берегом, на насте
  У самой кромки подмывает лед.
  Как будто бы река от всех напастей,
  Зимой устроить хочет ледоход.
  
  А небеса, действительно бледнеют.
  Себя и Бога мне не обмануть.
  Опять рассветы раньше пламенеют,
  Как к Воскрешенью освещая путь....
  
  
   ***
  В степях, скарабеи как признаки жизни,
  Овечье дерьмо собирают в песке.
  И признаком вечности, пахнущей тризной,
  Мне дым кизяка1, что в саманной2 избе.
  
  На юге России, в степном приуралье,
  В казачьих станицах еще может быть,
  Найдете вы то, что нигде не видали,
  Что топливом стало, вошло просто в быт.
  
  Воюют за нефть, заливая ей море,
  Людей убивают, заложников взяв.
  Забыв про кизяк, забывая про горе
  И душу и честь сатане все продав.
  
  Вам мало того, что растет под ногами?!
  Вам тесно на этой бескрайней Земле?!
  И странно смотреть мне как спорят с богами,
  Не видя тех истин, что есть в кизяке....
  
  Забыв про Египет, забыв скарабеев,
  Несутся машины потоками в ад.
  А люди сидят в них, совсем не потея,
  И в скорости этой все ищут наград.
  
  Когда то в песках, обезумев от странствий,
  В разрушенном мире, устав человек,
  Найдет скарабея при сборе "квитанций"
  И с истины этой начнет новый век.....
  
  1 Кизяк - топливо, изготавливаемое в основном из скотского навоза.
  2 Саман - кирпич, изготовленный из глины.
  
  
  
   ***
  Соболятнице Норе.
  Нора мне приснилася сегодня.
  Словно кот, свернулася клубком
  И дрожит на льду зимой у полдня,
  Я ее увидел за окном.
  
  Будто снова я в своей сторожке,
  А кругом промерзшая тайга.
  И собака, рыжая как кошка,
  Что клубком свернулась у окна.
  
  Не было верней у меня суки,
  Человечьим именем назвал.
  Все страданья, боли от разлуки
  Я ей в подсознанье отдавал.
  
  А она, как будто понимала,
  На крыльце лизала меня в нос.
  И свою шерстью согревала,
  Там, где у костров я с нею мерз.
  
  Вот приснилась...Молча, не скулила,
  А лежала там, на льду одна,
  Сука, что меня всегда любила,
  Крепче, чем прощенная жена.
   ***
  Снежные вихри несутся по-прежнему.
  Ночь на дворе и в судьбе Рождество.
  А у окна, ты по инею нежному
  Пишешь перстом, наводя колдовство.
  
  Будут морозы, казаться мне вечностью,
  Но на Крещенье, всегда в январе
  Вижу глаза средь пути, тот, что млечностью,
  Искрами звезд приникает к Земле.
  
  Боже прости ее душу столь грешную!
  Я ее птицей летящей любил.
  Женщину милую, добрую, нежную
  В вечном пути до сих пор не забыл.
  
  Помню, снега бушевали буранами,
  Ты растворилась в прошедшей ночи.
  Только на инее надписи ранами,
  А над столом дым погасшей свечи.
  
   ***
  Мороз не очертил морщинки губ,
  Под ясным, светлым небом января.
  Я не был с тобой пьян и не был груб,
  Зачем же ты покинула меня?!
  
  Судьба кривая, февралем завой!
  По той, что не найти уж больше мне.
  Ее морщины выправил мороз,
  Оставив вечно юной в январе.
  
  И воет Лютень в белую метель,
  За гробом, что несет в руках народ.
  А ты не веришь, уходя теперь,
  Что жили мы с тобой наоборот.
  
  Пусть провожал тогда я не тебя,
  В красивый, страшный и холодный сон.
  Ведь за окном начало октября
  И листопад лишь дует в унисон.
  
  Про грусть поет, не вечный упокой,
  Порывом рвя со всех берез платки.
  Жизнь прожита какою-никакой,
  И мы с тобой, при жизни далеки.
  
  А в октябре мороз не сморщит губ,
  Но ты остыла, будто в январе.
  Похоронили мы свою любовь
  И оба мы давно уже не те....
  
   ***
  Заметет Господь Россию снегом,
  Полотнищем белизны накрыв,
  Те поля, что разродились хлебом,
  Мужиков трудами накормив.
  
  Свято поле, святы и деревни,
  Свята Русь - родимая земля.
  Избы чернотою смотрят древней,
  Как на дровнях проезжаю я.
  
  Встану за околицей как прежде,
  Обернусь, крестясь на купола,
  Чтоб вернуться в радости, в надежде
  Помня, что опять здесь ждут меня.
  
  Бесконечна даль - дорога к Богу,
  Белизна искрится, на глаза
  В грусти о покинутом пороге,
  Благодатью теплится слеза.
  
   ***
  Златою краской из-за облаков,
  Сегодня поутру Зима играла.
  И ветер все пытал, кто я таков,
  И почему не опустил забрала?
  Я без очков и нараспашку грудь,
  Морозу рад и Солнцу над Землею,
  Которое, с рассвета прежний путь
  Проходит, золотой блестя каймою.
  
  И раскидав лучи по облакам,
  Рисует светозарные картины.
  А я хрустящий снег несу к губам,
  Не топтаный, пушистый и невинный.
  
  Но не багровы в свете облака,
  Их позолота люба, будто в храме.
  Спасибо Господи, что я живой пока,
  Что в радости ты снова вместе с нами!
  1 декабря 2013г.
  
   ***
  А снег все летит, опоздать не желая,
  На серость асфальта, ка крыши домов.
  И тает, и тает, слезой истекая,
  Пытаясь отдать свои чувства без слов.
  
  Весна как в бесстыжести, вновь обнажаясь,
  Последнюю простынь утопит в реке.
  И гром прогремит, красоте поражаясь,
  В ее не одетой земной простоте
  
  И будто жемчужины, почки на ивах,
  И свежим ковром на припёках трава.
  А снег опять плачет, расстаться не в силах,
  Не в силах объять, что дает лишь весна....
  
   ***
  Елене Викторовне.
  Сотни стихов мне друзья и подруги.
  Есть счастье в том, чтобы аскетом жить.
  Время пришло и меняются круги,
  Лишь ремесло мне уже не сменить.
  
  Вьюгам конец. Отпевают метели
  Капли сосулек, звеня во дворе.
  То, что все прежде глаза не узрели,
  Мысли диктуют еще в феврале.
  
  Праздник по-русски не может быть грустным,
  Мне от соседки блины на столе.
  Что невозможно сказать просто устно,
  Я ей стихами отдам все вдвойне.
  
  Тают, горбатясь, темнея сугробы,
  Лужи стоят, оживают ручьи.
  Как хорошо, что хотя бы для пробы,
  Люди тайком мне даруют блины!
  
  Аскет... Возможно. Но теплятся строки,
  Радость, что зиму прожили не скрыть.
  Жизнь блинами опять мне уроки
  Ставит на стол, чтобы все повторить.
  
   Ольге Валерьевне
   ***
  И по сусекам снова наметают,
  В ларях горстями черпают муку,
  На Масленицу горы напекают,
  Чтобы по-русски проводить зиму.
  
  Блины со сковородок, с жару, с пылу,
  Или с икрой, остывшие уже.
  Все в празднике до боли сердцу мило,
  Между зимой и летом на меже.
  
  Запалят вновь костры и за деревней,
  Сожгут у поля чучело зимы.
  Обряд славянский, радостный и древний,
  Не первый век справляем уже мы.
  
  Так заходи, Весна Красна! Блинами,
  Тебя по избам каждый угостит.
  И жар в печах, костров у леса пламя,
  Остатки от Зимы все распалит.
  
  В Сибири же, на льду, как было прежде,
  Сойдутся мужики на кулаках.
  И в дикой радости и в ярости, в надежде,
  Со скрипом, что до боли на зубах.
  
  Кого-то понесут там с поля брани,
  Водой студёной с боя отливать.
  Положив на полке, что в русской бане,
  С ушибов кровь тряпицей утирать.
  
  Он оживет...Прощеным воскресеньем,
  Соперников вновь водкой угостит
  И в пьяных поцелуях всем прощенье
  Как водится, опять же подарит.
  
  Но это после...А пока гулянье!
  И нет рабов и нет сейчас господ!
  Вед в радости, своим же осознаньем,
  Себя осознает честной народ.
  
  
   ***
  Весна... Светлеют небеса.
  Или сосна вдруг потемнела?
  Та, что скрипела у окна,
  За зиму будто постарела.
  
  Да я и сам теперь не нов.
  Зима, уйдя забрала силы.
  Не греет, постаревши кровь,
  Что прежде все здесь выносила.
  
  Но снова жизнь! Я не помру!
  А зацвету пеньком хотя бы!
  Я прежде так любил траву,
  Пахучей зелени отравы!
  Помолодеет и сосна,
  Побеги, выпятив как груди.
  И молоком из них смола,
  Течет в экстазе от прелюдий.
  
  Ну а пока, лишь небеса
  Немного будто посветлели,
  В себе как музыку неся
  С сосулек отзвуки капели.
  
  
   ***
  Реабилитация ушедших,
  Тех, что все давно на небесах.
  Странно... Мы живем в реалях прежних,
  В сталинских как будто "чудесах".
  
  Память заставляет помнить, плакать.
  Ведь такого вовсе не забыть!
  На скале хоть надпись нацарапать,
  Той, где прерывалась вся их жизнь.
  
  Как же мне о предках не поплакать?
  Нету списков, нету ничего....
  Мне лишь на бумаге нацарапать,
  То, что все тогда произошло....
  
  От обилий "русских" революций,
  Разбежался на Руси народ.
  И оплаты всяких контрибуций,
  От большевиков уже не ждет.
  
  Реабилитировать всех можно.
  Только как простить и все забыть?
  Грех беспамятства ногою осторожно
  Под песок истории зарыть?!....
  
  
  
   ***
  Солнце за окном, неспешные пушинки
  Тихо наземь с небушка летят.
  Будто в небесах замерзши льдинки,
  На Земле погреться так хотят.
  
  Масленица минула, последний,
  Может статься сыплет с неба снег.
  Я его люблю и жаль, что тает,
  Прожив свой короткий уже век.
  
  Я устал от зимней, лютой стужи
  И устал зимою чистить снег.
  Но вот этот, близок, будто нужен,
  Будто близкий в жизни человек.
  
  И целую на губах снежинки,
  Пробую с ладоней их на вкус,
  Сам, из грусти выдумав картинки,
  Талым снегом свой смываю груз...
  
   ***
  Царская рыба сетями запутана,
  Пара тайменей в залив не зашла.
  Нерест не вышел, в сети как укутана,
  Самка икринки бросала до дна.
  
  Рядом ленки, харюза все крутилися,
  Жрали еще не рожденных царей.
  И ошалев, к царской рыбе теснилися,
  Не побоясь тонких ниток сетей.
  
  Но все равно в эту сеть позапутались,
  Съедены были потом рыбаком.
  Беды чужие, им тоже аукнулись,
  Их не пустили на царский престол.
  
  Пояснение: Таймени ходят одной парой, год от года вместе в одном и то же нерестилище, разгоняя перед нерестом всех, кто им может помешать.
   ***
  Задраен трюм и брашпиль зачехлен,
  Бакштаг рвет паруса на баркентине.
  А шкипер, старый грек, хоть и крещен,
  Молитву чтет языческой Афине.
  
  Корсар, удачи сын, контрабандист
  Меж островов идет в Эгейском море.
  Он изначально, в корне фаталист,
  Давно себе, сам предрекает горе.
  
  Но Бог в удаче милостив к нему,
  За то, что в драке первым не стреляет
  И грех потерь, и жизни тяжкий груз,
  Молясь слезой, открыто омывает.
  
  При свежем ветре минул острова,
  Открыл бочонок он вина хмельного,
  И брызнув ветру кружкой в паруса,
  Поил вином всех, кроме рулевого.
  
  
  Удача с ночью, помогли ему.
  Доставлен груз опять по назначенью.
  Я не был в его шкуре, но люблю
  Вино и море к умопомраченью.
  
  
   ***
  Вдали темнеют сосны, ели,
  Вблизи зеленые они.
  Как часто в детстве мы хотели
  Дойти до краешка Земли!
  
  Но не дошли... Земля как в сказке,
  Вдруг остановит красотой
  И ты, без крика, без огласки,
  Вновь покорен той простотой.
  
  То в небе свет волшебный видишь,
  А то вдруг аленький цветок,
  Стоишь, любуешься, не дышишь
  У перекрестка двух дорог.
  
  Бредешь ты степью иль тайгою,
  В горах ли ищешь эдельвейс,
  Вся красота земли с тобою,
  А ты все вдаль глядишь сквозь "Цэйс".
  
  Пусть нет на картах белых пятен,
  Но есть для нас запасники,
  Где каждый штрих Творца понятен
  И речь, что льют нам родники.
  
  
   ***
  Золотыми волнами рассвет
  Через желтые ко мне приходит шторы.
  Воскресенье... И небесный свет
  Освещает за окном просторы.
  
  Свет мне Божий, благодать несет
  И ничто плохое мне не снится.
  В жизни и в природе поворот,
  За которым радость лишь искрится.
  
  Строгий пост и за окном весна....
  Знают все, то мы опять воскреснем.
  Птицы и еще колокола,
  Запоют на Пасху снова песни.
  
  А пока, сквозь лес своих ресниц,
  Утро я встречаю в полудреме.
  Излученьем золотых крупиц
  В волнах штор, как будто в водоеме.
  
  
  
   ***
  Опять весна.... И тени облаков
  На землю падают как птицы.
  И снова пашни от оков
  Раскроет солнце, как теплицы.
  
  Воскреснет из земли трава,
  Поднявши молодую зелень.
  Ведь жизнь, она всегда права,
  Где даже по полгода темень.
  
  Не зря олени из тайги
  В просторы тундры убегают,
  Когда заслышат ручейки,
  Что под копытом оживают.
  
  И скоро Пасха на Руси,
  Ведь птицы прилетели с юга.
  Тетерева, как косари,
  Токуют, отыскав друг друга.
  
  А облака летят к земле,
  Теплом, стараяся согреться.
  Я знаю, быть живым и мне,
  От жизни никуда не деться...
  
  
  
   ***
  Светлой памяти отца,посвящаю....
  Мы, дети покалеченных солдат,
  Судьбою, кровью ощутив свободу,
  Пытаемся совсем не для наград,
  Оставить об отцах потомкам оду.
  
  Их песни, слезы, руки все в мозолях,
  После войны построивших страну.
  Неважно, что не все они в героях,
  Душой я их, без орденов люблю.
  
  Не надо залпов грома от салюта,
  Я это не запомнил, в жизни сей.
  Но их ладони, запах дыма, пота
  Известен был всей Родине моей.
  
  И вы, ровесники, что выросли со мною,
  Вы не дадите никому соврать,
  Как вы гордились этою страною,
  Прогнавшей немцев как и прежде вспять.
  
  Вы не соврете, что от всех надрывов,
  Болезней, шрамов и других потерь,
  Осталась Вечной вся святая память,
  Что об отцах опять стучится в дверь.
  
  Вы помните их черствые ладони,
  Которые вам хлеб преподнесли,
  С которых вы, губами, утром рано
  Малину брали мокрой от росы.
  
  И пусть нет рифмы в предпоследних строках,
  О них еще не все я написал.
  Но явственней всех чувств других глубоких,
  В мозолях тех Отечество познал.
  
  Мы как они, теперь уже седые
  И внукам отдаем всю теплоту,
  Которую отцы для нас хранили,
  Переломав проклятую войну.
  
  
  
   ***
  Я представляю жизнь деревьев,
  Выдумываю жизнь людей
  И предлагаю откровеньем
  Поправ сумбурности идей.
  
  Ведь древо - по-старославянски
  Обозначает - жизнь того,
  Что от семян и по-христиански,
  От Бога только лишь дано.
  
  И древо жизни продолжая,
  Словами сыплю лепестки,
  Детей и внуков собирая,
  Им от корней даю ростки.
  
  Так русский лес, произрастая,
  От семени и от корней,
  Березе, той, что чуть живая,
  Дает продолжить жизнь детей.
  
  И вырастит опять береза,
  Прекрасно зная от чего,
  Текут весной к корням те слезы,
  Как дань о памяти всего....
  
  Я с русским духом здесь родился,
  Не из сумбурности идей.
  В младенчестве водой крестился,
  Чтоб породить своих детей.
  
  И от корней не оторвавшись,
  Про жизнь древа здесь пишу.
  Баяном только лишь оставшись,
  В строках гармонией грешу.
  
   ***
  Внучке, Софье Алексеевне Бузовой, посвящено.
  23 апреля 2013 г.
  
  Пять лет.... И можно показать их,
  На пальцах, расшиперив кисть.
  Они свои и не продать их,
  Обозначают твою жизнь.
  
  В пирог, иль в торт воткнут пять свечек,
  Ты их задуешь, осознав,
  Что ты есть все же человечек,
  Чуть-чуть постарше на год став.
  
  Потом до школы недалеко.
  Друзья, что будут во дворе,
  Дружить и верить все глубоко,
  Начнут на слово лишь тебе.
  
  Я поздравляю тебя внучка!
  Ты проживешь весь этот век,
  Узнав, что жить совсем не скучно,
  Коль состоялся человек....
  
  
   ***
  Белые ветви голых берез,
  Машут, грустя в этом небе весеннем,
  Помня, как плакал распятый Христос
  Перед своим воскресеньем.
  
  Но не воскрес еще, ночь на страстях.
  Тихо кругом, только ветер
  Соком берез в обнаженных ветвях
  С ними же входит в трепет.
  
  Плачут березы, под ветром шурша,
  Будто слезу утирая.
  Смотрят: из церкви по кругу толпа,
  А плащаница пустая....
  
  Синим околышком, вышел рассвет,
  И с умиленьем березы,
  Плачут, поняв, смерти вовсе ведь нет.
  С радости капают слезы.
  
  И понесется заутренний звон,
  Колокола жизнь воспели!
  Будто бы белой метели поклон,
  Ветви с берез зашумели.
  
  Пасха пришла, воскресенье Христа,
  Радостны будьте люди!
  А по России, берез рукава,
  Машут в восторге прелюдий.
  
  
   ***
  Сестре Татьяне ко дню рождения.
  11 мая 2013г.
  На столешницу груша насыплет
  Во дворе у колодца свой цвет.
  А я помню, как резал свой ситный,
  Нас кормя за столом этим дед.
  
  Хлеб тот, бабушкой был спечённый,
  Я не ел в этом мире вкусней.
  Нет не черный! Пшеничный, священный,
  Без добавок и без отрубей.
  
  Сладок хлеб на столе, что у деда
  И картофель, что в сале шкворчит.
  Сяду в поезд и снова приеду,
  Ведь душа по былому болит.
  
  Ох давно! Как давно это было!
  Дед с ладоней мне крошки давал.
  А теперь, лишь дубы над могилой,
  Те, которые я не сажал.
  
  Но весна... И опять эта груша,
  Сыплет цветом как снегом зимой.
  Мне бы шёпот ее лишь послушать,
  За столешницей сидя с тобой.
  
  
  
   ***
  Вновь съезжались акыны1
  И под звуки домбры2,
  Воспевали картины,
  Те, что видим все мы.
  
  Пели песни о лете,
  О священных горах,
  Где не тают вершины,
  Те, что в вечных снегах.
  
  Про коней, про Джой-Лоо3,
  Про просторы степей,
  Вспоминая батыров
  Всех знатных кровей.
  
  И звучит в Алла-Тоо4
  Священный Манас,5
  Что под звуки комуза2
  Дошел и до нас.
  
  Слышны звуки двухструнной
  Подруги домбры,
  Будто топот копыт
  Все подмял ковыли.
  
  Нет коня без кыргыза,
  Нет акына без слов!
  И из юности нашей,
  Не извергнуть основ!
  
  1Укыргызов и казахов означает поэт.
  2Музыкальные инструменты.
  Джои-Лоо - высокогорное пастбище.
  4Свещенные горы, один из хребтов Тянь-Шаня.
  5Кыргызский национальный эпос. Манас-батыр, богатырь совершающий подвиги.
  
  
   ***
  Сыну Алексею посвящаю.
  Над степью беркут воспарил1,
  С подругой в поиск параллельно,
  Отточенностью перьев, крыл
  В потоках воздуха посменно.
  
  Степь сожжена под ним жарой,
  Обычным зноем азиатским.
  А для него пейзаж такой
  Не кажется здесь вовсе адским.
  
  То Мойын-Кум - пески, курай
  И рощи там из саксаула.
  Для беркута все это рай,
  Где тень предательски мелькнула.
  
  От зорких глаз спасенья нет,
  И камнем в землю, парашютом,
  Крылами для талая смерть
  Вот этим падает маршрутом.
  
  Паденье, взлет, в когтях талай,
  Степной тот заяц из курая,
  Считает, что попал он в рай,
  В когтях весь кровью истекая.
  
  А беркут - властелин степи,
  Сын вечной славы, вечной воли,
  С веселым клёкотом свистит,
  Зовя подругу в чистом поле.
  
  И на кургане, на камнях,
  Справляя пиршество из крови,
  Две птицы на чужих костях
  Как тень забытой нами воли.
  1Повторная редакция, март 2014г.
  
  
   ***
  Православным Святым Кириллу и Мефодию посвящаю.
  
  Теперь на бересте уже не пишут,
  Христова вера на Земле везде.
  Но до сих пор в старославянском слышу
  Мефодия, Кирилла языке.
  
  Мне слышно снова АЗМ, ЕСЬМЬ, БУКИ
  И русские в иконах образа,
  Из Византии шрифтами науки
  Святая Церковь нам преподнесла.
  
  В степи ли, в поле в реках перекаты,
  Мне ветер и вода опять поют.
  Псалтыри старые все звуки не понятны,
  Но душу мою пением влекут.
  
  И чудится в Святых местах дорога,
  Что Первозванным на Руси дана,
  С Крещения и в Царствие до Бога,
  Андреевского стяга белизна.
  
  И я, не позабывши АЗ и БУКИ,
  И кто на самом деле я здесь ЕСЬМЬ,
  Кириллу и Мефодию в науке,
  Строками воспеваю снова честь.
  
  На бересте теснением не пишут,
  В музеях лишь остались письмена.
  Но в каждом знаке я по-русски слышу,
  Ту речь, что нам от Господа дана....
  9 марта 2014г. Хабаровск.
  
  
  
  
  
  
   ***
  Как подтвержденье мыслей чистоты,
  Ложится снег утрами мне под ноги.
  И в строках осознанье красоты,
  Приносят мне подарком снова Боги.
  
  И на рассвете: "Господи прости!",
  Шепчу в молитве, будто в покаянье.
  Мне любы на бумаге те штрихи,
  Что ты даруешь мне в моем призванье.
  
  Второго дня назад я согрешил,
  Но ты поправил все своей рукою.
  Тобой дано, все то, что я прожил
  И что иду намеченной тропою.
  
  Спасибо Господи за этот светлый снег,
  Что благодатью лег уже под утро!
  Я рад ему как грешный человек,
  Твоим он гостем снизошёл как будто...
  9 марта 2014 г. Хабаровск.
  
  
   ***
  Никола Чудотворец через реки
  Ходил со мной, тайгою в рюкзаке.
  Деревья, что иссохлись, как калеки,
  Протягивали ветви все ко мне.
  
  Я не утоп, со мню Чудотворец,
  Он, как и я, весь мокрый от воды,
  С седою и промокшей бородою
  Мне броды указал у той горы.
  
  Я странный странник в избранной вселенной,
  Он вечный путник и хранитель мой.
  Тропа моя осталась неизменной,
  Святой Угодник, всюду он со мной.
  
  Достану Шукшина рассказов сборник,
  Оттуда милый сердцу образок.
  С великой грустью поцелую, как затворник,
  Он нынче брат мой, как и я,он взмок.
  
  Поставлю под сосну, что смотрит на дорогу,
  Который год уж высохшей стоит.
  Там на коленях помолюся Богу
  Душою, а, не делая лишь вид.
  
  Мы не утопли! Господи, прости нас!
  И Чудотворец твой здесь под сосной,
  Он с Шукшиным на пару отдыхает
  Подставив Солнцу образ светлый свой.
  
  Сосна-старуха, заскрипит вот ветром,
  Сказавши, что услышал нас Господь.
  Он уберег нас снова в мире этом,
  И не отдал реке он мою плоть.
  
  
  Никола Чудотворец уже высох,
  Его в нагрудный положив карман,
  Я вдруг объял, насколько образ высок
  И чудо это вовсе не обман....
  
  
  
   ***
  Кумыс, джарма, шульта и чага,
  Чего же только не испил?!
  И от избы ступив два шага,
  Березы я в тайге "доил".
  
  Кобылы мне кумыс давали,
  Джарму, цедил из ячменя.
  Но всех загадочней бывали
  С березы ветки, из гнилья.
  
  Я их варил, как щи с капустой,
  Настаивал, потом цедил.
  Пол кружки выпивал - не густо....
  Но жажду сразу утолил.
  
  И шикша, что растет повсюду,
  Где лесотундра и тайга,
  Подобному от жажды чуду,
  Спасала соком по полдня.
  
  И я, пройдя пол континента,
  Дары Господни собирал.
  Кыргыз, бурятов и эвенков
  Культуру от основ познал.
  
  Не надо быть этнографистом,
  В моей стране, где все равны:
  В тайге, в степях и тундре чистой,
  Ища спасенья от жары....
  
  
  
  
   ***
  Вторая редакция 10 марта 2014г.
  Проселок, что промыт дождями,
  Глазами луж из под колес
  Заплачет вместе с небесами,
  На обочь наплескавши слез.
  
  Тайга кругом.... И тишь такая,
  Что, кажется, она звенит.
  Закат, сквозь сосны догорая,
  Зарею алою глядит.
  
  И веет духом земляники,
  В свечах стоит сосновый бор,
  Стволы смолой благоухая,
  Напомнили славянский хор.
  И тихо-тихо из под ветра,
  С вершин разлапистой хвои,
  Несется шепот песнопений,
  Как славят Господа псалмы.
  
  А человек, под хор сосновый,
  Став на колени, окрестясь,
  Наестся спелой земляники,
  К проселку снова возвратясь.
  
  И, с умиленьем оглянувшись
  На свеч сосновых этот бор,
  Опять как в детстве станет слушать
  Старославянских псалмов хор.
  
  А там, за бором, вновь в озера
  Утонет как всегда заря.
  Ведь человек, идя проселком,
  Прожил свой день совсем не зря.
  
  
  
   ***
  Повторная редакция 10 марта 2014г.
  
  Морось на сосне опять пылится
  Под дождем серебряною пылью.
  Мне как будто это лето снится,
  Только для меня таежной былью.
  
  И земля, наполненная влагой,
  Твои руки от сосны в иголках.
  Целовали ласково друг друга
  В тех сосновых у болот околках.
  
  А маслята все на нас глядели,
  Будто бы чужие ребятишки.
  Шапками осклизлыми блестели,
  Их кругом, пожалуй, было тыщи.
  Народила Матушка Природа
  От дождей, тепла и благодати
  Скользкого и лысого народа,
  На песке, в хвое их прямо рати.
  
  Мыс тобой, целуяся, забыли
  То, зачем пришли вот к этим колкам,
  Друг на друга стряхивая пыли
  С серебра сосны, что на иголках.
  
  Смех твой и улыбка с этой пылью,
  Утопали иногда в тумане.
  Ах, какою это стало былью,
  В памяти всплывя как в океане!...
  
  
   ***
  Темень... До рассвета время.
  Тишиною ночь звенит в ушах.
  Звезды подпирают мое темя,
  Подниму ладонь, они в руках.
  
  И бреду я степью нагулявшись,
  Полупьян от счастья и вина.
  Август отрезвит прохладой павшей
  И насыплет звезд как ордена.
  
  Звездопад вдруг начался вселенский,
  Звезды метеорами летят.
  Я, как в планетарий, в купол веский
  Упираю в небо жадный взгляд.
  
  Загадать мечту в звезды паденье,
  Ну, авось и сбудется она.
  Жизни вдруг изменится теченье,
  И другою станет вновь судьба.
  
  Как наивно! Ноги студят росы,
  Степь кругом, я счастлив, полупьян.
  Так зачем же я себе вопросы,
  К небу повернувшись задавал?
  
  Вот упал и хохочу от счастья,
  Я земной, а где-то в вышине,
  Будто бы предвестники ненастья,
  Капли-звезды падают во тьме.
  
  
   ***
  Есть в синеве порой надежда,
  Когда поднимешь к небу взгляд.
  И все плохое, то, что прежде,
  Куда-то пятится назад.
  
  Во взгляде сером и унылом
  Изменится все как всегда.
  И зной над степью станет милым,
  И гул столов, где провода.
  
  И будто ангелом под ноги,
  Одной ромашки белый цвет,
  Как будто в помощь ее Боги
  Дают, когда и сил уж нет.
  
  Над ней присяду и заплачу,
  Взглотну иссохшую слюну,
  Ведь благодати нет иначе,
  Коли такой я не приму.
  
  Уйдут обиды, чёрствость, беды,
  Уйдут так просто - в никуда.
  Ромашка, будто знак победы,
  Над истязаниями зла.
  
  И детства небо голубое,
  И жар полуденной степи,
  И провода всегда со мною,
  Когда нет сил, вперед идти.
  А в синеве как прежде Бога
  Ищу, не помня и года,
  Поскольку всякая дорога
  Ведет к нему, ведет всегда.
  
  
   ***
  Топляк, что вывернут теченьем,
  Направлен комелем вперед
  Он, потеряв свое значенье,
  Не знает сам, куда плывет.
  
  Застрянет меж водой и небом,
  Меж берегом или косой,
  И перестанет быть здесь деревом,
  Заломом, ставши под волной.
  
  А может статься и до моря
  Он кувыркаясь доплывет,
  Весь помертвевший как от горя,
  Морскою тиной обрастет.
  
  Так человек, теряя корни,
  Не бросив в землю семена,
  Исчезнет и утонет в море,
  В людском, где сам дойдет до дна...
  
  
   ***
  Вновь детство, что в отцовской телогрейке,
  Меня сегодня чувством согревает.
  И летний дождь, что теплый как из лейки,
  Плодам земли пробиться помогает.
  
  Полсотни лет как убежало детство,
  С ожогами на икрах от крапивы.
  От памяти нам никуда не деться,
  Пока под Богом на Земле мы живы.
  
  Под струи, что несутся с неба, с крыши,
  Я подставлял уставшие мозоли.
  И понимал, Господь меня здесь слышит,
  Он омовеньем смоет мои боли.
  
  Уснул под дождь, грехи свои все смывши,
  А ночью снова снится телогрейка.
  И дождь всю ночь стучит опять по крыше,
  Напомнив звуки бабушкиной лейки.
  
  
  
   ***
  Пес приблудный, с мордою побитой,
  Хлеб не взял сегодня с моих рук.
  Грустно глянул, ясно и открыто,
  Лег у ног как старый добрый друг.
  
  Что же пес! Ты не ошибся вовсе.
  Мы с тобой в тоске душой равны.
  Ты приблудный, я не лучший в прозе,
  Стары оба, на исходе дни.
  
  Помнишь, у Есенина так было,
  В прозе, где писал про Бобыля?!
  Сдох тот пес у друга над могилой,
  Стала пухом им двоим земля.
  
  Жаль, что я не крез и не богатый,
  Жаль, что далеко сейчас живу.
  Я бы взял тебя с разбитой лапой,
  И пошел с тобою сам ко дну.
  
  Не судьба! Ты шляешься по пляжу,
  Хлеб не взял из освещенных рук.
  Посчитав их видно за заразу?
  Так прости поэта: "Ты не друг!"
  
  
  Ищешь ты богатого, хмельного,
  Колбасы чтобы бросал куски.
  Хлеб здесь свят и нету в том иного!
  Но прости за свет в глазах с тоски!....
  
  
  
   ***
  Приморье. Последнее воскресенье июля, день ВМФ.
  Бухта Троицы 2013г.
  
  Вот вышел флагман, отстучал всем "Буки".
  В строю он главный, так же как и честь.
  И снова все азы морской науки
  На деле нам придется перечесть.
  
  Ударят в рынду и поднимут якорь,
  С флагштока снимут вновь округлый шар.
  Никто не знает, что их ждет: Неаполь?
  А может быть опять Мадагаскар?
  
  И мы уходим, даже не простившись.
  Закон на выживание суров...
  Николе Чудотворцу помолившись,
  Припомнив лики всех последних снов.
  
  Не на парад, а только лишь под флагом
  Святейшего Андрея своего,
  На самом полном снова из варягов
  Идем лишь в греки, как нам суждено.
  
  Вернемся, может статься под оркестр,
  На берегу весенние цветы....
  Пусть строги лица, но не хватит места
  В сердцах от теплоты и доброты.
  
  
  
  
   ***
  Десятки струй там говорят с камнями,
  И камни снова учатся летать.
  Вода точила их уже веками,
  Чтобы полет и пенье преподать.
  
  Кристальной чистоты искрятся струи,
  Поют под ветром песни мне веков,
  Напомнив про античные статуи,
  Разрушенные волею Богов.
  
  Я славянин и слышу по-другому,
  Мне кажется славянский то мотив
  По перекату, где дорога к дому
  Британский позабыв инфинитив.
  
  Тайга родная, матушка, помилуй,
  Спаси бродягу, сына своего!
  Христианский мир еще я не покинул
  И слышу здесь мелодию его.
  
  Поют мне струны, что на перекате
  Поют с камнями, будто в унисон
  О пальмовых ветвях и о закате,
  Где был Христос тогда еще рожден.
  
  Перед рекою встану на колени
  И Господу я в небо помолюсь:
  "Прости Господь, я не вселенский гений,
  В словах камней никак не разберусь".
  
  
  
   ***
  Иван-чай, барбарис и саранки
  Бархат местный лианой обвит.
  Белоствольные "две иностранки",
  Странно красят обыденный вид.
  
  Я в приморье, а мне все милее
  Цвет России, цвет белых берез.
  И ища где мне жить потеплее,
  Не найду я в себе уже слез.
  
  Вот уеду....А мне будет снится
  Столь великая эта страна,
  Где деревья из белого ситца,
  Долгих рек всех ее рукава.
  
  Не уехал, сейчас уже слезы....
  Как же берег тогда мой родной
  И родные до боли березы,
  Что шумят над моей головой?!
  
  А за окнами вновь перелески,
  Поезд, сквозь всю большую страну.
  "Иностранки" в судьбе моей вески,
  Стыки рельсов стучат в полутьму.
  
  Транссиб. Поезд 108 "Новокузнецк - Владивосток"
  Утро 21 августа 2013г.
  
   ***
  За шторами меж веток блики
  Как светомузыка с ветвей.
  То, будто солнечные крики
  Сквозь руки - ветви тополей.
  
  А в комнате средь полумрака
  Глаза твои блестят слезой,
  Поверив знакам зодиака,
  Мы согласилися с судьбой.
  
  Ты в счастье проливаешь слезы,
  Меня так страстно полюбив,
  Лишь жаль, что встретились мы поздно,
  Найти друг друга позабыв.
  
  На тополях трепещут листья
  И преломляя солнца свет,
  Стирают, будто божьей кистью
  Все то, к чему возврата нет.
  
  
  
   ***
  Звучит "Monami" над Сибирью,
  Как память о тех, кого нет
  Легенды становятся былью
  Об ужасах прожитых лет.
  
  Во Франции белое танго
  И кладбище SendGenivev,
  Полвека скрывали обманно,
  Чтоб раньше не плакалось мне.
  
  А я сочиняю свой "Salut",
  Романсы из грустных стихов.
  Дассэна ведь больше здесь знают,
  Чем тех, кто не предал основ....
  
  И снова "Такси" по Сибири1
  И к нему летит "Monami"
  Чтоб ожили прежние были,
  В которых пропали не мы.
  
  1 - Группа "Ночное такси", солистка Татьяна Кобанова.
  Стихи написаны мною 10 июня 2013г.
  Хабаровск.
  
  
  
   ***
  Читаю по ночам Шмелева
  И Русь встает в его строках.
  В сознанье воскресает снова
  Как отблески на куполах.
  Иду я с бабушкою будто,
  А летом тем Господь дает
  Все то, что не изменишь круто,
  Все то, что сердце познает.
  
  Прошло столетье, мы другие.
  Но прежним в нас остался сказ,
  О том, как жили мы в России,
  Где Вера освещала нас....
  
  20 июня 2013г. Хабаровск
  
   ***
  Середина лета и кукушка,
  Любви весною не добрав,
  Как будто бы дружка подружка,
  Зовет, приличия поправ.
  
  Мы сами часть своей природы,
  Подобно птицам на ветвях,
  Поем романсы, пишем оды,
  Сомненья превращая в прах.
  
  И дарим мы цветы любимым,
  Хоть май давно уже прошел.
  Всего лишь только может мнимым
  И молимся, чтоб дождь пошел.
  
  Чтоб под дождем, зонтом укрывшись,
  От взглядов пристальной толпы,
  Почувствовав в единстве слившись,
  Насколько помыслы чисты.
  
  Кукушка, будто дождь скликая,
  Забыв, что кончилась весна,
  На волю Божью уповая,
  Кричит, опять ей не до сна.
  
  
   ***
  Голуби черемуху клевали,
  На ветвях, среди гроздей порхая.
  И крылами, как канатоходцы
  Не упасть, себе же помогая.
  
  Божьи птахи в середине лета,
  Солнце перепуталось с туманом.
  Благости души, глядя на это,
  Мне не спутать ни с каким обманом.
  
  Хороши рассветы и закаты
  Хороши туманы, эти росы!
  Ну а это, благодать земная,
  У черемух, распустивших косы!
  
  Уподобаясь пчелам и порхая,1
  Голуби, что сизые с рожденья,
  Помогают уголок от рая,
  Поместить в мое воображенье.
  
  1 - вторая редакция 10 марта 2014г.
   ***
  Дождями август озеро остудит,
  А клен его листвой позолотит.
  И наших встреч наврядли кто осудит,
  Тем более никто не запретит.
  
  Ушло в былое многое другое,
  Не только эти летние дожди.
  Виски седые, как клеймо судьбою
  И осень жизни только впереди.
  
  Останься август, не спешите листья
  Желтеть и падать к этим берегам!
  Рябины не краснели еще кисти,
  Я ветви их еще не целовал.
  
  
  Не целовал на шее у любимой
  Осенних ягод яркую тоску
  Все будет позже, а пока под ними
  Свой пыл к воде озёрной отнесу.
  
  Илья Пророк остудит снова воду,
  А лето, будто в озеро ушло.
  Осталось только веточка рябины
  И губ твоих прощальное тепло....
  
  
   ***
  Мой мир разрушили машины,
  Порвав в тумане тишину.
  Бутылки из под пива, что мужчины
  Пустыми бросили в траву.
  
  Прекрасным было это утро,
  Без звона даже, что в ушах.
  И солнце, из тумана будто,
  Вставало на моих глазах.
  
  Грибами пахло в том тумане,
  Все тихо, мило, будто я
  Грибы искал пожарить маме,
  Те, что примечены вчера.
  
  Но ничего, все вновь вернется!
  В раю быть может, иль во сне,
  А может завтра вновь придется
  Туман встречать мне во дворе?
  
  
  
   ***
  Соскучился по духу земляничному,
  По воле, что бывает лишь в степи,
  Пейзажу русскому, а вовсе не античному,
  Где журавлей колодцы так близки.
  Я брошу город и уеду во поле,
  Паду в росу, в цветы, где клевера.
  Устал в неволе жить, где все всегда непоподя,
  Чужие лица, мысли и слова.
  
  Мне коростель на пару с пересмешником
  Навеят новых дум и новых тем.
  Перепела, до сумерек насмешники
  Расскажут где пора мне спать и с кем.
  
  Найду родную, милую и добрую,
  Которой за день повалю покос.
  И крынку молока осилив попросту,
  Я расцелуюсь с нею там в засос.
  
  Там земляника у покосов вызрела,
  Она мне утром ягоду к губам.
  Разбудит тихо, без хлопков и выстрелов,
  Что от машин я слышу по утрам.
  
  Соскучился по русской вольной волюшке,
  По тем деревням от меня вдали,
  Где может быть в стогу или во полюшке
  Есенина когда-то родили.
  
  
   ***
  Городу моей юности Владивостоку, посвящаю.
  
  Остров и улица, люди здесь русские...
  Господи Боже, храни это все!
  Пред океаном, полоской не узкою,
  С мыса Дежнева, к Славянке еще.
  
  Сам проходил и не верстами, милями,
  Через Четвертый Курильский пролив,
  Необъяснимо родное и милое
  Море Охотское избороздив.
  
  Дай же Господь и другим тем, что русые,
  С брызгами синими моря в глазах,
  Жизнь прожить, не сгибаясь, не трусами,
  Пусть может статься в одних лишь штормах!
  
  Чтобы седыми вот так же оставили
  Улицу русскую, остров, слова
  Где ударенья не нами поставлены,
  Чтоб продолжалась Россия страна....
  
  
  
   ***
  Болит душа за русскую словесность,
  Болит душа за память о былом.
  Мне не нужна сейчас моя известность.
  Храни Господь тот мир, где мы живем!
  
  Храни хлеба в березовой России,
  Храни все избы, те, что над рекой.
  Я вовсе не блаженный, не Василий,
  Но быть угодным хочется порой.
  
  Сергей писал, что все теперь здесь тленно,
  Но пусть останется словесность и язык.
  Пускай на краешке быть может лишь вселенной,
  Я в грешной жизни так к нему привык!
  
  Ну, а душа уйдет конечно к Богу,
  Прощения искать за все грехи.
  Мне бы узнать хотя бы на дорогу,
  А любы ли в Руси мои стихи?
  
  
   ***
  Я лета поцелую след,
  Упав в траву среди поляны,
  Где жёлтых листьев блеклый свет
  Как-будто на деревьях раны.
  
  Исход необратим уже.
  И на реке, ладьям подобно,
  С берез причалили к косе
  Сухие листья так безмолвно.
  
  Но скоро, скоро в Реуне,
  Зашелестит, слетая с веток.
  И затрубит олень во тьме,
  Инстинктом вздыбившихся клеток.
  
  Наступит осень... А сейчас,
  Я след от Летечка целую.
  Увядшей зелени атлас,
  Переходя в мечту другую....
  
  
   ***
  Я бежал от машин, от прогресса и шума,
  От избытка кругом всей мирской суеты.
  А судьба, как назло, меня снова тянула,
  Выживать в этом шуме от зла, нищеты.
  
  Мною пройдены версты и мили безмерно,
  Пароходы и рельсы, дороги в тайге.
  Мне хотелось понять, ну хотя бы примерно,
  Как же можно так жить, всем сгорая в огне!
  
  И чужим для меня это все оказалось,
  Лишь родное, что в детстве, где бабушкин двор.
  И остатки того, что мне в жизни осталось,
  Моим прежним грехам составляет укор.
  
  Маслобойная улица снова все ближе,
  Где от шума машин убегал я во двор.
  И лохматыйФингал снова руки оближет,
  Понимая, пришел к нему друг, а не вор.
  
  
   ***
  Закат.... И отблески его,
  Багрянцами вдали мерцают в окнах.
  Я вновь поверил в света волшебство,
  Как пенью ветра, между хвои в соснах.
  
  Я слышал прежде пение псалмов,
  Водой реки на горных перекатах.
  Поверил в Божий дар и от волхвов,
  И в благодать от отблесков заката.
  
  Последний свет от сумерек погас
  И с крыш спустившись, меркнет меж домами.
  В вершинах сосен слышен ветра глас,
  Ведь волшебство осталось снова с нами.
  
   ***
  Я яблоко рисую в натюрморте,
  Но нет, не то, что Бунин написал.
  Антоновским не снилось об апорте,
  Что пьедестал давно в Кремле занял.
  
  А я родился где апорт тот вырос1
  И голубые ели для Кремля,
  На склонах гор я выбирал на вырост
  Мне их дарила Родина моя.
  
  Как вкусно пах у деда подоконник,
  Ранет на нем и близко не бывал
  Я помню во дворе тот рукомойник,
  Дед для меня медовку обмывал.
  
  Я среди яблок, в яблоках родился.
  Но не червяк, в навозе не бывал.
  Святой водойгде Кара-Кол крестился,
  Всю Азию в изнанке я познал.
  
  На подоконнике лежат три чужестранца,
  Лимон желтеет коркой среди них.
  А я в стихах, не в акварели танца,
  На память наношу последний штрих.
  
  1Пржевальский апорт, как и Тянь-Шанские ели, поставляли из Киргизии в Кремль.
   ***
  Мне жаль, что сейчас не в Париже,
  Что некому вымолвить слов,
  О том, что сегодня мне ближе
  Вся прошлая в жизни любовь.
  
  Ни к женщине вовсе, ни к деве.
  К тому, что уже не вернуть.
  Лишь полог страниц приподнявши,
  В столетие то заглянуть.
  
  А есть ли теперь там все это,
  Что видел Куприн у Жанет?
  Что просто и мило для света,
  В прошествии минувших лет.
  
  Как странно себя старым русским,
  Душою сейчас ощущать,
  И сентиментально французским,
  Стихом всех кругом угощать?!
  
  Куприн, кто еще может ближе
  Сказать мне об этом былом,
  Что там собиралось в Париже,
  О чем-то мне русском, родном?!
  
  Проходят, верстаясь столетья,
  Я в книгу, как будто в окно,
  Гляжу сквозь свои лихолетья:
  "О, как же там не был давно!"
  
  18 июня 2013г. Транссиб.
  Поезд 385 Владивосток-Благовещенск.
  
  
   ***
  Смоленым духом в сосняке повеет
  Поспела земляника вобору.
  На сердце, будто в детстве потеплеет,
  Когда в лукошко ягоды беру.
  
  Иная еще с цветом расстается,
  Я ее заварю зимою в чай.
  И все внутри от радости смеется,
  Ведь не всегда такой здесь урожай.
  
  Чабрец и земляника, с липы цветом
  Повеет духом, пчел на них возня.
  Я будто бы живу сам этим летом,
  Себе напомнив трутня иль шмеля.
  
  Господне Лето, как ты сердцу мило!
  Как в детстве все вмещается в душе
  Все трепетно, доступно, очень зримо
  Меж зрелостью и смертью на меже...
  
   ***
  Тихонько, средь ветвей, родится утро,
  А капли от вчерашнего дождя
  Рассветным ветром оборвутся, будто
  С деревьев слезы, что возьмет земля.
  
  Прохладно, еще сумерки в распадке,
  Но ветром липы вдруг приносят цвет.
  Вдыхаешь запах, будто мед из кадки,
  Которого на деле еще нет.
  
  Проснулся лес, и птицы славя утро,
  Заре венчальный напивают гимн
  Вчерашний дождь, хлеставший с неба круто,
  Омыв его, всю прелесть воскресил.
  
  
  Сыну Сергею посвящается.
   ***
  Все чаще по утрам я раньше просыпаюсь,
  Не хочется вставать, и нету силы спать.
  И чаще все отца слезою поминаю,
  Так хочется ему мне что-нибудь сказать!
  
  Придет и мой черед, но память непременно,
  Соткет для сыновей невидимую нить,
  Я знаю, будет так! Потеря непомерна.
  И вновь после меня кому-то здесь грустить.
  
  Он вспомнит дым костров, иль слово в телефоне,
  Ночной исход в тайге, иль музыку стихов.
  Пускай не отпоют меня в Святом Афоне,
  Но здесь Господь еще не подменял основ...
  
  Останутся опять в наследство лишь иконы,
  На память два креста, на песни для людей.
  Как хорошо, что здесь незыблемы законы,
  Что их нельзя сменить бредовостью идей.
  
  Отец мой уходил, и не спешил прощаться.
  Чего толочь все то, что в море утечет?!
  Проснусь я на заре, чтобы себе признаться:
  "Все тленное всегда когда-нибудь пройдет...."
  
  
  
   ***
  Другу детства Сергею Цепуху, посвящаю.
  
  Подует ветер, милостею Божий,
  Прольется дождь в июльскую жару
  Под струями, средь луж, я как прохожий,
  С блаженною улыбкой побреду.
  
  Босые ноги на дороге в грязи,
  В суглинке скользко, но смешно до слез.
  И радостно, подобно это разве,
  Тому, как тормозит лишь паровоз.
  
  А дождь все льет и теплые потоки,
  Насквозь рубаху мочат и штаны.
  С небес ко мне как будто счастье крохи,
  Из радуги последними даны.
  
  О Боже Святый! Солнце просветило,
  Воскреснет завтра жухлая трава.
  Из детства все пришло тепло и зримо,
  Стихом излилось в светлые слова....
  
   ***
  Вот дует ветер низовой
  И на цветах колышет листья.
  Как будто бабочки порой,
  Всей стаей ветром крылья чистят.
  
  Престранна та картина мне,
  Полвека прожил, не заметил,
  Как в предрассветной тишине,
  По низу в листьях шепчет ветер.
  
  Спасибо Господи опять!
  За благодать твою земную.
  Душою лишь могу объять,
  Что взором мысленно целую.
  
  А листья на цветах шуршат,
  Но нету пчел, рассвет на свете....
  Цветы с зарёю говорят,
  Как хорошо, что я заметил.
  
  
  
   ***
  Я поклонюсь траве в России
  И подорожнику у ног,
  Когда уставший, обессилив,
  Пройду здесь тысячи дорог.
  
  Присяду под березу в поле,
  Усталость ей свою отдам.
  Спасибо Господи, что волен,
  А не прикован к кандалам!
  
  Нет слаще ничего поэту,
  Чем чувство воли, шум ветров.
  Спасибо Господи за это,
  За то, что дома и здоров!
  
  Пусть не имел своей я крыши,
  Но солнце, травы и леса,
  Любой избы намного чище
  И чище чем вода, роса....
  
  
  
  
   ***
  Простые поминальные кресты,
  На куполах, раскинув в небе руки,
  Любовью, болью к нам обращены
  И непонятны до сих пор науке.
  
  Колайдер под Парижем дребезжит,
  Стремясь постичь творение от Бога
  И человечество куда-то все бежит
  От старого заветного порога.
  
  Мне стыдно в моем мире за людей,
  Порою просто их бывает жалко.
  И плачу, будто древний иудей,
  Услышав, что сказала мне гадалка.
  
  Мне на кресте не быть, но вот беда,
  Воруют все, что из души выходит.
  И жалко тех бывает иногда,
  Которые во тьме все время ходят.
  
  Я поминальный различаю крест,
  Сквозь пелену, что встала пред глазами,
  Как будто мне опять Христос с небес
  Дарует то, что вечно между нами....
  
  
  
  
   ***
  Повторная редакция, начальный вариант в моей книге "Джомолунгма".
  
  Любовница моя, Златая Осень!
  Уходишь ты, оставив только грусть.
  Ты будто улетаешь в эту просинь,
  Куда и я так медленно стремлюсь.
  
  Ты каждый год приходишь повидаться,
  Нарядной покружится на ветру
  И тихо, иногда без слез убраться,
  Оставив в память падшую листву.
  
  Я юношей целую твои листья,
  А мужем зрелым лишь смахну слезу.
  Теперь мне остается помолиться,
  Глядя как прежде в эту синеву.
  
  Прости Господь, в сегодняшней России
  Я лишь поэт и плачу я душой,
  О красоте, которую бессилен
  Я удержать здесь смертною рукой.
  
  И пусть кружится в тысячах столетий,
  Богиня Осень в вальсе листопад!
  Никто еще красивее не встретил,
  Любовь, дарящую без всяческих преград.
  
   ***
  Я помню гор ресницы-пики,
  Глаза - жемчужины озер.
  Вершин округло снежных лики
  И солнца Родины костер.
  
  Я вырос там, где Алла-Тоо,
  Где мой родимый Иссык-Куль,
  Пахучих трав в горах джойлоо,
  Вода святая - Алла-Куль.
  
  Я помню тень родного сада,
  Урюка цвет среди весны
  И грозди ягод винограда
  Среди осенней тишины.
  
  И босиком, в ладонях персик,
  В нем сладость меда, шум пчелы.
  Сопровождающий бездельник,
  Мой кот мурлычет у стены.
  
  Сижу я на скамье у дома,
  А он все трется возле ног.
  И нету в памяти другого,
  Чего бы слаще вспомнить мог.
  
   ***
  Философ Кант. Но я не в нем родился,
  Я только вырос в сахарном краю,
  В который с поднебесья приземлился1,
  Покинув в детстве Родину свою.
  
  Читатель! Загадал я тебе ребус?!...
  А ты подумал, мол: "Того старик!..."
  Не обижайся! Круглый этот глобус,
  Я сам ведь к парадоксам не привык.
  
  Кыргызы кантом называют сахар.
  В поселке Кант я школу проходил,
  Не ведая, что есть философ-знахарь,
  Которого бы Сахар возмутил.
  
  Но вот живут же в мире Цукерманы!
  И ничего, никто их не поел...
  Простите, что я вывернул обманы,
  А улыбнуться даже не успел.
  
  1С поднебесья приземлился - переехал с родителями из Иссык-Кульской котловины, в Чуйскую долину, где и расположен г. Кант. Разница в высоте над уровнем моря составляет около двух тысяч метров.
   ***
  Похолодало... Лист летит с березы.
  И осень, эта грустная пора,
  Нам снова навевает свои грезы,
  В которых нету худа без добра.
  
  Не сбылось что-то и в минувшем зыбко,
  Восстанет светлый образ из тех дум.
  И нынешние, тоже бренно, хлипко,
  Как ветра средь берез веселый шум.
  
  Уходит дым тумана из распадков,
  Приходит день, в котором мы живем,
  На солнышке зевая порой сладко,
  Исход здесь лета с грустью сознаем.
  
  Шумит под ветром старая береза.
  Как зябко уже стало по утрам!...
  Остатки грешной жизни до мороза,
  Отдам я листьям, ветру, облакам....
  
  
  
   ***
  О как прекрасны на деревьях листья!
  Как ярки перед смертью их цвета!
  Будто Творец невидимою кистью
  Дает понять: "Бессмертна красота!"
  
  И мы в сей осени нечаляся, тоскуя,
  О том, что это все не уберечь,
  Садимся за холсты, ее рисуя,
  Стихи верстаем, превращая в речь.
  
  Один единственный на бархате листочек,
  Привлек вниманье и слетел сейчас.
  И с грустью дождь из капель многоточий
  О красоте ведет теперь рассказ.
  
  Ему я добровольно стал суфлером.
  Он забывает в ветра сквозняке,
  Пропеть для Mon ami простым актером
  О том единственном на бархате листке....
  
   ***
  Восстало Солнце между облаков
  И свет его, листвою приглушенный,
  Украсил все и стал весь мир таков,
  Что я в него, как заново влюбленный.
  
  Я вижу это, будто в первый раз:
  И капли слез дождя на акварели,
  Кленовый красно-желтый весь окрас
  И траурную зелень, что у ели.
  
  На тоньше чувства здесь оттенок тот,
  Что без сиянья предо мной витает.
  И мне среди земных моих хлопот,
  О райских кущах вновь напоминает.
  
  Тому, кто знает цену красоте,
  Не изменить влюбленности сей в Осень,
  Что в таинствах своих и простоте,
  Отдаст все то, что каждый ее просит.
  
  
  
   ***
  Как сотни бабочек с небес
  На землю послетались листья.
  И просветлел меж веток лес,
  Преображенный Божьей кистью.
  
  Для женщин расцвела листва,
  Их бабий праздник украшая,
  Когда кружится голова,
  Пусть даже вся она седая.
  
  Ничто пред смертью не цветет
  Кроме увядших желтых листьев,
  Кружащих в небе хоровод
  С умением эквилибристов.
  
   ***
  Белые ветви, что в синее небо,
  Желтые листья родимых берез.
  Господи Боже, я где только не был!
  Но красоту всю в душе эту нес.
  
  Встанешь, бывало к причалу в Сайгоне,
  Вроде бы рай, но чужая земля.
  Солнце и то, что на небушка склоне,
  Светит, наверное, попусту зря.
  
  Там так тепло! И москит заедает.
  В дельте Меконга дыханье болот.
  Вспомнишь Россию - тоску навевает
  Весь этот рай в Рождество, в Новый год.
  
  Хочется снова вернуться в Россию.
  Пусть там морозы, снега и ветра!
  Лишь бы увидеть, как белым на синем,
  Машет береза, глядя в облака.
  
  Только сейчас я гляжу здесь в окошко.
  Странствия все уж давно позади.
  Дремлет в руках и пригрелася кошка,
  А за окном свет берез, что вдали.
  
   ***
  За окнами закат алеет
  И листья бархата нежны.
  А солнце, в стеклах пламенеет
  Средь предзакатной тишины.
  
  Исчезли звуки птиц, прощаясь,
  Светило провожая в сон.
  И лишь от сопок отражаясь,
  Мне слышен колокольный звон.
  
  Я не прощаюсь на ночь с Богом,
  А только Солнце проводил.
  Сквозь листья, будто бы в дорогу,
  Во след за сопку окрестил.
  
  И тихо шелестели листья
  У бархата меж двух стволов,
  Шепча благословенье кисти,
  Что пишет музыку из слов.
  
  
  
  
   ***
  Из грусти напишу стихи
  Из той, что вылилась дождями,
  Оставив в памяти штрихи
  О том, что прежде было с нами.
  
  В приморском небе синева,
  По Русской ветер носит листья.
  Лишь в памяти ты мне близка,
  Уйдя так молчи, по-английски.
  
  
  А музыка звучит опять,
  И тридцать лет, как не бывало....
  Мне хочется душой объять,
  Все это то, что с нами стало.
  
  Свистит под музыку Дассэн,
  С каштанов рвутся ветром листья,
  Десятки память пишет сцен
  От времени уставшей кистью....
  
   ***
  Соленый рыжик на столе с закуской....
  Я вспомнил утро, хвою под ногой,
  Прощание с лесом, утро, осень грустной,
  Иголки с подмороженной каймой.
  
  Грибы, остекленевшие маслята,
  А по глазам, как по стеклу слеза,
  От холода стирает, будто вата
  Остатки того утреннего сна.
  
  Последний гриб, сентябрь на исходе,
  Скользят колени в инее, хвое.
  Все без червя, как говорят в народе:
  "Кто раньше встал, тем Бог дает вдвойне".
  
  Не надо рыться, все стоят снаружи.
  Их столько, "разбегаются" глаза!
  И солнце в оболочках рыжих кружев,
  На шляпах у грибов блестит роса.
  
  Но заморозок тот, что прошёл ночью,
  Хоронит запах, я ломаю гриб
  И нюхая его, терзая в клочья,
  Ведь я душою тоже боровик.
  
  
  Тот бор осенний, на столе представлен.
  По-русски, водку рыжиком заев,
  Припомнил, как он был домой доставлен,
  Пишу о том, рассол с стола стерев....
  
  1 января 2014 г. Хабаровск.
  
   ***
  Гляжу в огонь - там вечности покой.
  В сожженье ритуал какой-то есть.
  И угли, что дымятся под рукой,
  Окуривают, помни Славу, помни честь!
  
  Как магнетизм спокойствие огня,
  Притягивает взгляды, жжет лицо.
  И все тревоги прожитого дня,
  Ценой в пустое видятся яйцо.
  
  Я жив, накормлен и согрет огнем,
  И дыму и спокойствию я рад,
  Забыв, что проклинал все это днем,
  Ища в судьбе удачи и наград.
  
  А вечность, в простоте горит у ног,
  Не надо торопиться никуда.
  Трещит полено, брызжет огонек,
  Как в небе пролетевшая звезда....
  
   ***
  Святому Андрею Первозванному, посвящаю.
  
  Пред божницей стою, под распятьем Андрей Первозванный,
  Лик знакомый, ладонь - два крестящих перста.
  Спас направил его просветить весь народ покаянный,
  Указать острова и другие святые места.
  
  Веру в Бога давал, на молебнах себя покрывая
  Первой святостью, синим по белому крест.
  И не ведал тогда, что Россию потом собирая,
  Славу стяга его донесут до небес.
  
  Проходили года, прозревали слепые.
  Валаам, Соловки и пещеры те, что у Днепра,
  Сохраняя любили душою в России
  И роняли слезу, в благодати крестя купола.
  
  Под Андреевским стягом едины мы были,
  Защитив свою веру и им просвещенную Русь.
  "Не предать!" даже в смерти нас чести учили,
  Русским флотом и ныне с любовью горжусь.
  
  "С нами Бог!" Говорили мечи вынимая.
  И не сдался врагу непреклонный "Варяг".
  Стяг Андрея не снял он, в волнах утопая,
  Позабыть это все не смогу я до смерти никак.
  
  Я стою под божницей своей на коленях,
  Двоеперстьем крещусь, как учили меня.
  А Андрей стал легендой для всех поколений,
  Ведь при жизни его над собой поднимала Земля.
  
  
  
   ***
  
  Светлой памяти Святого благоверного князя Александра Невского посвящаю....
  
  Князь защитник веру сохранил,
  Храмы уберег от поруганья.
  Север ход орды остановил,
  Божьей волей миропониманья.
  
  Что теперь? Мы в мире и добре,
  Каемся, грехи простя чужие.
  На молебнах снова в сентябре
  Помянём защитника России.
  
  Светлый князь, спасибо же тебе.
  За заступу с воинством Христовым!
  С колокольным звоном на заре
  Осознал я связь меж старым-новым.
  
  
  Май 2013 г.Хабаровск.
  
   ***
  Где слияние степи и неба,
  Белый снег- посиневшая пыль,
  Взгляд теряется вновь, окунаяся в небыль,
  Блеск звезды перепутав и с ветром ковыль.
  
  Я пришпорю коня и нагайкой покрою,
  Полечу догонять блеск знакомой звезды.
  Лишь упершись в затон, я коня успокою,
  Поводив вдоль воды, пожелтевшей ветлы.
  
  Остудив, напою из родного затона,
  Там где подъесаул обронил ордена,
  Где вросли в берега золотые погоны,
  Память в сердце болит и тревожит всегда.
  
  Помолюся опять я за грешную душу:
  "Боже Правый, прости братьев тех казаков!
  Кто пошел против всех и Тебя не послушал,
  Растерявших кресты до скончания веков"
  
  Бог отпустит звезду, по степи, что за Доном,
  Где целуются снова закат и рассвет.
  Здесь, у этой реки, той, что стала им домом,
  По прошествии многих беспамятных лет....
  
  
  
   ***
  Находятся друзья и жизнь всплывает,
  Картина детства, будто бы вчера,
  Смотрели, как с деревьев облетает
  В арыки красно-желтая листва.
  
  Кружится лист со светлою водою,
  Друг другу мы уроки задаем
  И речку перейдя опять трубою,
  На школьный двор тихонечко бредем.
  
  А кто-то там упал с трубы железной,
  Портфель поплыл, чернила потекли.
  Как я соскучился по этой жизни прежней!
  О Господи! Какие были дни!
  
  Десяток лет за один день отдал бы,
  Чтобы пинать ногою ту листву
  И гольянов ловить у своей дамбы,
  И штурмовать вновь мокрую трубу.
  
  Давай же друг, помянем дни вот эти,
  Дни мира, благоденствия в судьбе,
  Чтобы как мы опять ходили дети
  По мокрой после дождика трубе!....
  
  
  
   ***
  Осины в сквере пожелтели,
  С берез осыпалась листва.
  Мы так с тобой и не допели,
  Всего, что было лишь вчера.
  
  А как хотелось бабьим летом,
  Пойти под липы на бульвар,
  Смотреть на красоту всю эту,
  Вдыхая осени нектар!
  
  Но полно....Дождь уже рассеял,
  Листву на липах и помыл
  Скамейку ту, где как Есенин,
  Я в одиночестве грустил.
  
  Остались только лишь осины
  С необлетевшею листвой,
  Да образ твой в душе хранимый,
  Как никакой теперь другой.
  
   ***
  Сестре Татьяне
  12 октября 2013г.
  Светлейшая моя сестра!
  Ты мою жизнь осветила,
  Зло, отличая от добра,
  Меня последнему учила.
  
  Нет у меня учителей,
  В моих занятиях словесных.
  Лишь ты как светоч моих дней,
  Мне подпеваешь в моих песнях.
  
  Пускай не часто мы поем,
  Стихи не часто мы читаем,
  Но видит Бог, как мы живем
  И в том всегда нам помогает.
  
  Прости, светлейшая сестра!
  Прости за резкость изложений,
  Которые я для тебя
  Пишу...Прости, что я не гений!
  
  
   ***
  Слякоть, ненастье и поздняя осень
  Не обронила свой блеклый наряд.
  Тонкие льдинки под берег подносит,
  Грустен весь мир, будто жизни не рад.
  
  Лишь на осинах еще пламенеют,
  Словно червонцы, листы кругляки.
  Глянешь на них, снова сердце немеет,
  От предстоящей всей зимней тоски.
  
  Ветром под вечер разбрызгало тучи,
  По небесам и в воде у реки.
  Ясно...И зябко стоять мне на круче,
  Бабьего лета вдруг вспомнив деньки.
  
  
   ***
  
  Светлой памяти моих однокашников, а также тех людей, кого я знал, кому океан стал могилой.
  Посвящаю....
  
  В Охотском море ураган
  И волны ходят, будто горы.
  Не всякий станет капитан
  Те бороздить сейчас просторы.
  
  Октябрь на исходе весь.
  Погода - лучше и не думать!
  И страшная кому то весть
  Придет, в жизнь прыгнув черной пумой.
  
  Кто не успел за острова
  Уйти, чтоб в шторм отстояться,
  Сожжет все топливо тогда,
  Боясь на дне не оказаться.
  
  Какой уж курс!...Прости Господь!
  Тебя там не помянут всуе.
  Собрав и дух, и плоть всю в горсть,
  Молиться станут в тяжкой думе.
  
  Прости их Господи! Прости!
  Я сам бывал там не однажды.
  А коль случится....Отпусти
  Грехи, не умершим от жажды!
  
  
  
   ***
  Пусто...Ждут деревья снега.
  Жду и я. Тепло, но по утрам,
  По воде как будто в сонной неге,
  Лед ложится хрупкий к берегам.
  
  Сухо и морозно, пахнет дымом.
  Мужики по селам жгут траву.
  Ждут зимы и все необъяснимо
  Сведено лишь только к одному.
  
  И как в праздник, полетит он свыше,
  На остатки листьев, у осин,
  На дорогу, под ноги, на крыши
  Ляжет белым пологом холстин.
  
  
  
   ***
  Таежная река, прибыв дождями,
  Что растопили вечность мерзлоты,
  Ревет, клокочет между скал волнами,
   Неся в долину хлам и топляки.
  
  И пробивает старые заломы,
  В былые возвращаясь берега.
  Столетиям пути давно знакомы,
  Молчание о них хранит тайга.
  
  А в тишину ее река врываясь,
  Гудит меж сопок, пойму всю залив.
  По берегам деревья обрываясь,
  "Стреляют" в воду ветви утопив.
  
  Безвыходно все их паденье с кручи,
  Как будто сохраняя свою честь,
  "Стреляются" изломом, хрустом сучьев,
  Порой и в смерти продолжая цвесть.
  
  Я видел как в заломах, обретаясь,
  Цвела черемуха, багульника кусты.
  Как будто перед смертью улыбаясь,
  Молчали о бессмертье красоты.
  
  Так вечность мерзлоты по воле Бога,
  Смывает все, что брошено людьми.
  Таежное река это дорога,
  Что леса лишь уложена "костьми".
  
   ***
  Ты мне тогда в уста глядела,
  Когда рассказывал о том,
  Как рыба плавает под белым,
  Иль под открытым солнцу льдом.
  
  
  Воды как будто бы там нету,
  Столь, вся хрустальна и чиста.
  Бросать на дно туда монету?
  Нет! Не поднимется рука.
  
  И в этом, в чем-то эфемерном,
  Холодном, чистом и густом,
  Застыл таймень, "сев" мне на нервы,
  Не шевеля совсем хвостом.
  
  Кругом вся рыба разбежалась,
  А он стоит и "говорит".
  И жара цвета побежалость,
  На плавниках его горит.
  
  Да, красен царь воды таежной,
  Как в никакой другой воде!
  Он медленно и осторожно
  Пошел к приманке, что на дне.
  
  И вдруг рывок! Я не заметил,
  Он молнией схватил крючок,
  Где белым был, на темном светел,
  Лишь короеда червячок.
  
  
  Он был царем и долго дрался,
  Но буйну голову сложил.
  Багорик темени касался,
  Его я на смерть уложил.
  
  Ты слушала уста раскрывши,
  Как гибнет царь среди тайги,
  Где я с природой, уже сжившись,
  Годами коротал деньки.
  
  Ты захотела жить там вместе,
  Тогда наслушавшись меня.
  Но я, вздохнув, как в кадке тесто,
  Тянул с ответом до полдня.
  
  И за обедом, после рюмки,
  Поев с бараниною щи,
   Сказал: "Места не для прогулки!
  Мы не поедем, не взыщи!"
  
  Я ожидал...Ты переспросишь,
  Воззривши удивленный взгляд.
  Тогда на стол, я ложку бросив,
  Ответил что-то невпопад.
  
  Молчал, как все молчат мужчины,
  Кто видел тот суровый край,
  Где летом под откосом льдины,
  Стоят...И знал, что там не рай.
  
  Молчал о том, что тебе хрупкой,
  Мозоли, трещины в крови,
  Да геморрой, тот, что под юбкой,
  Сочтут до срока твои дни.
  
  Молчал, чтобы о том не спорить,
   Как там зимой не до любви...
  Не сдохнуть! С Богом не поссорить
  Все то, в чем живы еще мы.
  
  Что до души? Помилуй, Боже Правый!
  Что мог я ей тогда сказать?!
  "Там место лишь для переправы.
  Прости, но в этом не соврать..."
  
  Но я молчал. Стал ли понятен,
  Мой строгий на нее тот взгляд?
  На картах нету белых пятен,
  Но у тайги их не отнять ...
  
  
   ***
  Не сплю ночами, думы о былом...
  Пост у людей, до Пасхи три недели.
  Весь этот мир осознаю как дом,
  В котором все мы что-то не успели.
  
  Но торопиться некуда, есть Бог...
  И каждый во время подумает о главном,
  Пройдя свой путь, в котором что-то смог,
  Оставшись не святым и бесталанным.
  
  Но ничего! Ты возлюби Христа!
  И вспомни страсти все его Господни.
  Нет в этой жизни белого листа...
  Прими все то, что осознал сегодня.
  
  Он был здоров и светел всегда был.
  Пошел на смерть ради любви Вселенской,
  Которую всю к людям не избыл,
  Смирясь с судьбой, к нему всегда столь дерзкой.
  
  Нам есть, кого любить и что сказать.
  И умирать совсем уже не страшно,
  Когда есть время людям раздавать
  Тепло души и что нести не тяжко.
  
  А думы? Думы снова о былом...
  Ночь на дворе, полна опять страстями.
  Спасибо, Господи, что есть вот этот дом,
  В котором Сын Твой снова вместе с нами!
  
   ***
  Станичники запели, покидая
  Родные степи, хаты у Донца,
   Где конный строй запруду огибая,
  Играл про удалого молодца.
  
  Сыгравши песню, на рысях сорвались.
  И стиснув зубы, не глядя в глаза,
  От пыли против ветра отрывались,
  Не обратив назад уже лица.
  
  На дело к Государю подвязались,
  Помочь ногайцев буйных укротить,
  Тех, что султану якобы продались.
  С Россией не хотели в мире жить.
  
  
  Не знали, кто вернется, жив обратно,
  Скакали долго рысью по степи.
  И думы улетали безвозвратно,
  Осевши с пылью в траву, в ковыли.
  
  Когда Черкасскую увидели станицу,
  Повеселели взоры, в жилах кровь,
  Играла гордостью и песней стала литься
  Из их же уст к казачеству любовь.
  
  
   ***
  Большевики расторгли нас с любовью.
  Теперь мы возвращаемся обратно.
  С слезами, на иконах с кровью,
  А что-то потеряли безвозвратно.
  
  Но ничего! Младым откроют двери...
  Господь отдаст им то, что мы забыли.
  Хоть тягостны для нас сейчас потери,
  Но помним, что крещеными мы были.
  
  Я отвернусь как будто бы от ветра,
  Слезу, стирая после подаянья.
  
  А может не забыто нами это?
  И прощены мы после покаянья?
  
  И сложен мир ... Прошедшее так близко!
  Как будто я вчера рубился в лаве,
  Где в сабельном бою братоубийство,
  В разрушенной и брошенной державе.
  
  И Бога боль, что кровью на иконах,
  Слезами отливается сегодня,
  Когда я нищим подаю в поклонах:
  "Храни Вас Бог!" на паперти до полдня.
  
  
   ***
  В упавших сумерках взошла звезда сияя.
  Нет, не из тех, что блещут как алмаз.
  Особенна, таинственно-простая,
  Что редки так бывают среди нас.
  
   И уподобясь женщине столь скромной,
  Среди других теряется в ночи.
  Согрев теплом не жгучим, нежным, ровным,
  Подобным только свету от свечи.
  
  Незабываемо останется искриться,
  В потоках памяти, когда приходит боль.
  К ней хочется в былое возвратиться,
  Чтобы остаться вновь самим собой.
  
  А сумерки, упав, скрывают накипь
  Игры иллюзий и притворства пар.
  Звезда уходит медленно на запад,
  Куда ушел ярила круглый шар.
  
   ***
  Отрогами Курдай спускался в степи,
  К пескам, где иссыхает саксаул.
  Джида цвела, в дороге пыль. Нелепей,
  Обманом с Балхаша сквозняк подул.
  
  Обмана свежесть, пыль и в горле сухость.
  Весна в исходе, снова миражи,
  Пустыней наколдованы старухой,
  Не знающей для вечности межи...
  
  И лишь Создатель, сладким сном из сказки
  Оазис, где ветвистый карагач,
  На зло старухе, людям для подсказки,
  Подносит вместо жизненных удач.
  
  Зимой мороз. И летом сушь и ветер.
  Песчинки пыли разъедают все.
  И странны у фонтана ветви ветел,
  Будто сюжет фантастики в кино.
  
  Сомкнувши веки, юность вспоминаю.
  Как радостно прекрасны были дни,
  Где телеса водою омываю,
  Устав от пыли, солнца и жары!
  Пояснение:
  1) Курдай - перевал, отделяющий Чуйскую долину от степей Казахстана.
  2) Джида - дерево приносящее плоды, подобные финикам.
  3) Карагач - так в Средней Азии у тюркских народов зовется вяз. В переводе - черное дерево.
  
  
  
  
  Светлой памяти моего прадеда Федосея Кузнецова, посвящаю.
  
   ***
  Зачем гонимый и куда,
  Не знал, идя он по этапу.
  Его преклонные года
  Не брались в счет партийным папой.
  
  Ни кто его не "застучал".
  Бумаги на него не шились.
  Он был из тех, кто в один час
  Всего, что нажито, лишились.
  
  
  Он и копейки не украл,
  Безграмотен был потому что.
  Лишь подать царскую считал,
  Кому и сколько чего нужно.
  
  В селе избрали мужики:
  "Достойней нету Федосея!"...
  Поморские, не кержаки,
  Что посуху пришли с Россеи.
  
  А их все гнали в Барнаул.
  "За что?" - твердил, идя этапом.
  "Да ни на грош не обманул!
  Прости им Господи, проклятым!"
  
  "Как все понять? И что, зачем?
  Царя ведь нет... Кому я должен?!
  Не преданый в селе не кем.
  Как средь язычников заложен!"
  
  Пылит дорога, солнце жжет,
  Конвой махоркою окурит.
  А он, крестяся все бредет:
  "Господь, скажи, что с нами будет?"
  
  Тюрьма, моления в ночи,
  А днем на кухне он рабочий.
  И не гляди в глаза, молчи,
  Терпи, покуда видят очи.
  
  Не знал, не ведал Федосей,
  На кухне вшами обрастая,
  Что нету из тюрьмы вестей,
  Что он уже в шагах от Рая.
  
  Сноха по следу, по словам,
  Расспросами людей пытая,
  Где шел этап по тем полям
  Уже и снег весной растаял.
  
  В остроге деньги заплатив,
  Про Федосея все дознала,
  Что не зачислен, не спесив
  И у начальника забрала.
  
  "Не заводили тут бумаг,
  Пригнали по числу с конвоем.
  Кого-то надо ведь в ГУЛАГ,
  Сдавать за мертвых от побоев..."
  
  А дома все сожгли с него,
  Все вши отпарились, отмылись.
  И лишь в молитвах житие
  На год его еще продлилось.
  
  Молился прадед Федосей:
  "О Господи, прости их души!"
  В глуши сибирской, без вестей,
  Лишь Бога Глас с небес он слушал.
  
  
   ***
  Вечерний звон у Шукшина
  И в старом фильме о Париже,
  И в детстве церковь, что звала,
  Мне вечерами снова ближе.
  
  В природе ожила весна,
  А завтра вербное в народе,
  Что верит до сих пор в Христа,
  Душою, а не данью моде.
  
  Я хвор сейчас, немощен, стар,
  Одно осталось, лишь молиться.
  И детство в памяти "листал",
  Чтобы в себе не заблудиться.
  
  
  И вот он слышится опять,
  Будто иду, а звон все ближе,
  Чтоб деда Бунина обнять,
  Нет, не того, что из Парижа.*
  
  * В православной церкви, в поселке Кант, что в Киргизии, где я вырос,
   дед Бунин наш сосед служил священником.
  
  
  
   ***
  Кто не слышал комуза, тому не понять,
  От чего я грущу, слыша топот копытный.
  Где табун из коней возвращается вспять,
  На ветру ухватив запах пота кобылий.
  
  А всего-то, всего, две струны у домбры!
  Но из детства звучанье, как будто бы зримо.
  И несутся сквозь пыль по степи табуны,
  Вороные неся вдоль по ветру гривы.
  
  Редко белый средь них, иль соловый еще,
  Будто дикие все, гнедой мастью покрыты.
  С сотворения мира осталося все,
  Воля ими еще во степи не забыта.
  
  И не в силах табунщик поправить инстинкт
  Промахнулся тызак, на жердине свисая.
  И смешалися вновь два степных табуна
  Как под песню домбры через степь пролетая...
  
  Пояснение: Тызак - петля для ловли коней.
  
  
  
  
  
  
  
  Светлой памяти русского писателя,
  Виктора Петровича Астафьева, посвящаю.
  
   ***
  Я вспоминаю те бои,
  Что пережиты тут не мною,
  Той проклятой давно войны
  И нашу жизнь - готовность к бою...
  
  
  И триста тысяч тех встают,
  Перед глазами в воскресенье,
  Как будто я их всех молю
  Простить им наши прегрешенья.
  
  
  Они все пали под Москвой,
  Кто под звездой, кто безымянный.
  Все те, кто проклят был живой,
  А кто и вовсе окаянный.
  
  Не повернуть было назад,
  Да и они бы не сумели...
  Их погребли в грязи, в дождях,
  Пришедшие зимой метели.
  
  
  Сибирь была так далека!
  Москва стояла за плечами,
  Пославши сына кулака,
  Стоять пред общими врагами.
  
  Уж померли, кто выжил там,
  На той войне средь мясорубок,
  Кто был причислен к тем "врагам",
  Что шли на фронт с лесных порубок.
  
  И вот мой век идет к концу,
  А я Астафьева вдруг вспомнил.
  И майский дождь мне по отцу
  Святой водой слезу наполнил.
  
  
  
  Отцу Василию,настоятелю
  Храма Светлейшего Благоверного Князя
  Александра Невского.
  
   ***
  Он мог отречься от любви ко всем,
  Но выбрал крест нести свой на Голгофу.
  Ушел к Отцу не понятый никем
  И смертью смерть поправ, открыл эпоху.
  
  
  Идет счисленье с рождества Христа,
  А завтра воскрешение Господне.
  Мы верим в связи Сына и Отца
  И с нами Бог в скорбении сегодня.
  
  Есть сила Духа, Веры и Любви,
  И надо жить, когда сжигают храмы.
  Прости нас Господи, помилуй и спаси!
  Не дай лишь позабыть на сердце шрамы...
  
  19 апреля 2014 г. Хабаровск
  
  
   ***
  Апрель...о ком березы плачут?
  И будто с крыш опять капель,
  Слезинки с веток в пыль поскачут,
  Смирясь с условность потерь.
  
  А то, как кровь, свернувшись в пыли,
  Собой напомнят, плачь икон,
  Который мы не позабыли,
  Кладя Христу земной поклон.
  
  Не знаю, может лишь в России,
  Познавшей кару от небес,
  Будто в языческом бессилье,
  Пред Пасхой плачет русский лес?
  
  
  Светлой памяти своей матери,
   Бузовой Екатерины Фадеевны(д.ф. Крюкова), посвящаю.
   ***
  Писали мы с тобою сочинения,
  Ты всех учила, как и что писать.
  Но лишь с меня просила объяснения,
  Поскольку для меня ты только мать.
  
  Мне свой язык, любим, но не давался.
  Ты в нем судьей была для всех и вся.
  Бывало, я порою и ломался,
  А ты устало верила в меня...
  
  Наверно только женщине дано лишь,
  Предвидеть все неровности судьбы?
  И ты заметила: "Историю ты любишь.
  Так стань историком своей большой страны!"
  
  Страны не стало, я пишу поэмы,
  О том, как жил и погибал Ермак.
  Как Джугашвили, изменив пределы,
  Казачьи земли раздавал за так...
  
  Ты многое дала понять мне в жизни,
  Осмыслить ее правду самому.
  Мне странно, что живу я не в Отчизне.
  И лишь тебя по-прежнему люблю...
  
  19 мая 2014г., Хабаровск.
  
  
   ***
  В мерцании огней, под танец веток
  Под ветром тех, что машут у берез,
  Я первый снег в окно, в квадраты клеток
  Заметил, средь дождя летящих слез.
  
  А ночью, побелеет все, замерзнет,
  Под утро белым пологом холстов,
  Зима, будто сознание разверзнет
  Приходом этих первых холодов.
  
  Терпя здесь все, я провожаю Осень,
  Оставившей платок среди осин.
  Гляжу ей вслед сквозь снега хлопьев проседь,
  Жалея листья в сеточках морщин.
  
  Мне бы уйти, с ней вместе растворившись
  В просторах этих, в холоде, в снегах.
  Уйти тихонько, даже не простившись,
  Оставшись только в песнях и стихах.
  25 октября, Хабаровск
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"