- Так это и есть белая дыра? - Аркадий Сигизмундович повернул голову на длинной шее и посмотрел на своего соседа. Тот, прикрыв глаза, казалось, дремал.
Услышав заданный вопрос, Иван Петрович приоткрыл веки и, посмотрев поначалу на Аркадия Сигизмундовича, повернул голову в сторону голубоватого экрана. С минуту он разглядывал хаос, который творился на экране, а затем лениво, едва шевеля языком, выдавил:
- Ага...
- А поподробнее можно?
- Ага, можно.., - Иван Петрович опять прищурил веки и откинул голову назад.
- Иго-го.., - ответствовал Иван Петрович, не открывая глаз, и правый уголок его рта сделал ленивое движение в сторону, старательно изображая легкое подобие ухмылки.
- Что это значит? - удивился Аркадий Сигизмундович.
- Ничего, кроме того, что вы сказали "ну", а я ответил "иго-го".
- Вы в этом смысле?
- Ага, в этом...
Аркадий Сигизмундович, личность скромная и не очень словоохотливая, имеющая блестящую пятку на самом затылке, которая могла нести в себе свидетельство большого ума, а, может быть, признак частого соприкосновения с подушкой на диване. Однако именно эта проплешина в совокупности с круглыми очками и весьма плотным, и даже очень солидным телосложением, должна была внушить окружающим некое его, Аркадия Сигизмундовича, уникальное положение, не замечаемое, однако, Иваном Петровичем, человеком лет сорока пяти, худощавым, с впалыми щеками, большими и выцветшими почти до белизны глазами и очень смуглого цвета кожей, отчего создавалось впечатление, что он, Иван Петрович, проводил гораздо больше времени на солнечных пляжах, а не в командной рубке своего межзвездного звездолета, класса "Турист-3".
Так вот, этот самый Аркадий Сигизмундович, наверняка обиженный таким подобным невниманием к своей крупногабаритной персоне, с какой-то даже растерянностью осмотрел свои коленки и отвернулся в сторону, не забыв при этом надуть и без того надутые пухлые губы.
Несколько минут в рубке царила почти полная тишина, нарушаемая лишь сердитым сопением Аркадия Сигизмундовича и шуршанием системы кондиционирования воздуха.
- Обиделись? - не открывая глаз и не поворачивая голову в сторону туриста, ленивым голосом осведомился Иван Петрович.
- С чего бы это? - как можно равнодушнее произнес Аркадий Сигизмундович, хотя в его тоне явно прослеживалась обида.
- Да ладно вам крутить, - язвительно сообщил Иван Петрович. - Я же все вижу.
- Вот и хорошо, - глухо отозвался Аркадий Сигизмундович, теперь уже совсем не скрывая своего раздражения. Ему крайне не нравились вопросы, задаваемые этим долговязым и наглым пилотом. Ему очень хотелось посмотреть на белую дыру. А как же иначе? Ведь за этот поход ему пришлось выложить весьма внушительную сумму. Более того, несколько его знакомых, работающих в сфере астрофизики, завещали ему выполнить кое-какие эксперименты. Но прежде, чем увидеть этот уникальный космический объект, Аркадию Сигизмундовичу хотелось поговорить с тем человеком, который ее уже видел, причем не один раз.
- Ну ладно, - внезапно веселым голосом начал Иван Петрович, - перестаньте дуться. Я просто устал, потому и был не очень контактен.
- А что сейчас произошло? - более мягким голосом поинтересовался Аркадий Сигизмундович. И было отчетливо слышно, что все его обиды тают, словно лед на горячем песке какого-нибудь южного пляжа. - Отдохнули?
- Не полностью, - отозвался Иван Петрович и широко улыбнулся, явив свои удивительно белые, словно только что выпавший снег, зубы, которые весьма контрастно смотрелись на фоне смуглого лица. - Но пусть это вас не беспокоит.
- Ладно, - толстячок неопределенно махнул рукой. И этот взмах напомнил пилоту однажды слышанный им рассказ о том, когда на планете Зюйдтаг в недавно открытом созвездии Белого Подлещика его товарищ попал в весьма пикантную ситуацию. Тектоническое перемещение островерхих массивных каменных столбов пленили земной корабль, плотно заковав его в каменный мешок. Медленно передвигаясь, они за одну ночь ухитрились окружить корабль со всех сторон и уже начали было нависать над ним. Благо пилотам удалось вовремя заметить атаку каменных столбов и выбраться из плененного корабля, а затем точно и грамотно заложить взрывчатку у подножия колонн. Корабль от взрыва не пострадал, а вот каменные колонны, как выяснилось впоследствии, оказались не просто колоннами, а чем-то вроде рук неизвестной формы жизни на той планете.
Колонны треснули у основания и начали медленно клониться в разные стороны, будто в замедленной съемке распускался Баженовский каменный цветок. На вершинах колонн появилось что-то вроде пальцев, которые судорожно хватали воздух, а затем раздался глухой вздох, потрясший поверхность планеты.
Эта картина и напомнила взмах руки Аркадия Сигизмундовича.
Пилот тогда не растерялся и быстро взлетел. Так что его корабль совсем и не пострадал.
Никому и никогда он не рассказывал о случившемся, дабы его не обвинили в уничтожении живой инопланетной жизни, но вот Ивану Петровичу как-то, перебрав текиллы, по секрету разболтал свою тайну, о чем при каждой последующей встрече очень сожалел и убедительно просил не проболтаться.
Когда Иван Петрович поинтересовался, почему тот решил, что там была некая форма жизни, пилот аж подпрыгнул с кресла и возмущенно заявил: "А то как же?! Ты бы видел ту картину, которую я наблюдал в иллюминатор! Там этих рук потом повылезало штук двести, никак не меньше. Некоторые ухватили отломанные руки и куда-то их понесли. А вот другие...". Выпив еще пару стаканов текиллы, друг Ивана Петровича клялся и божился, что некоторые руки-столбы грозили ему вслед кулаками, потрясая воздух и страшно пыля вокруг. Но больше всего поразили его две руки, одна из которых показала ему кукиш, а другая - средний палец. При последних словах друг Ивана Петровича понизил голос и затравлено оглянулся по сторонам. Потом заглянул под стол, словно ожидал там увидеть каменную руку, и, не найдя ее на месте, вылез из-под стола. При этом его лицо оказалось совершенно белым, как простыня в больнице. Он наполнил стакан до самого верха, выдохнул из легких воздух и опрокинул содержимое едва ли не одним глотком. Затем он молча посидел несколько минут, заплакал и, уронив голову на стол, крепко заснул.
- Ну, - потирая руки, поинтересовался Иван Петрович, - и что же вас интересует в белой дыре?
- Да мне хотя бы одним глазком взглянуть на нее, - осторожно произнес Аркадий Сигизмундович и посмотрел на Ивана Петровича как-то даже униженно, снизу вверх, что ли?
- Одним, так одним, - послушно согласился Иван Петрович. Он выудил из кармана отвертку и, сделав заинтересованное выражение лица, спросил: - Какой глазик пожелаете, чтобы я вам выколол?
Аркадий Сигизмундович в страхе отшатнулся. И если бы не ремни, которыми он оказался пристегнут к креслу, лежать тогда ему на полу.
- Вы с ума сошли! - фальцетом взвизгнул Аркадий Сигизмундович. - Я на вас буду жаловаться! Вы сумасшедший пилот и вам надо запретить перевозить людей!
- Тише. Тише, ты, смертный! - грозно рыкнул Иван Петрович, зловеще задирая вверх отвертку.
У Аркадия Сигизмундовича глаза закатились, а его лицо приобрело мертвенно бледный характер. Однако Иван Петрович опустил руку с отверткой и опять широко улыбнулся, выставив напоказ белые зубы.
- Какие мы, однако, нежные, - сюсюкая, произнес он. - И с юмором у нас полный аут. - Отвертка из его руки внезапно исчезла, как вроде бы ее и не было там никогда. - Пошутил я. Что уж тут непонятного. Мы всегда так шутим с новичками.
Аркадий Сигизмундович, понемногу приходя в себя, обалделым взглядом смотрел на Ивана Петровича и не знал, что же ему делать дальше - то ли рассмеяться, то ли продолжать дальше угрожать ему. Наконец он принял решение, и его пухлое лицо разъехалось в улыбке. Достав из нагрудного кармана носовой платок, он тщательно вытер потное лицо, промокнул голую пятку на затылке и начал тщательно протирать стекла очков.
Закончив все процедуры, затем тщательно сложив в четыре приема носовой платок, Аркадий Сигизмундович, продолжая улыбаться, неожиданно скрипучим голосом сказал:
- Ну и ладно... Шутка так шутка... Я все понял. Но, - он внимательно посмотрел на свой платок, и добавил: - А не пора ли нам заняться белой дырой?
- Как скажете, любезнейший, - вкрадчиво произнес Иван Петрович. Он с улыбкой посмотрел на Аркадия Сигизмундовича, а потом театральным жестом, выполнив плавную дугу правой рукой, произнес: - А теперь пройдемте, пожалуйста, к следующему нашему экспонату. - Он закончил движение руки, и указательным пальцев ткнул в экран. - Перед вами, товарищи, находится живописнейшая картина художника Неплюйвмухина под названием "Белое отверстие". В левой верхней части полотна при детальном рассмотрении можно заметить... - И тут он замолчал.
- Что случилось? - встревожено спросил Аркадий Сигизмундович, переводя взгляд с экрана на вдруг принявшее растерянный вид лицо Ивана Петровича и обратно.
Тот молчал несколько секунд, пристально всматриваясь в экран, забыв при этом опустить руку.
- Что? - нетерпеливо повторил свой вопрос Аркадий Сигизмундович.
- Не может быть.., - словно не слыша вопрос, сообщил Иван Петрович. - Этого просто не может быть!
Он быстро начал щелкать пальцами по клавиатуре, не отрывая при этом взгляда от экрана, а затем схватился за рычаг ручного управления и корабль, заложив крутой вираж, свалился набок и начал быстро набирать скорость.
Аркадий Сигизмундович судорожно схватился за подлокотники кресла и взвизгнул:
- Да чего, черт вас побери, там не может такого быть?
Иван Петрович словно окаменел и не слышал вопросов своего соседа. Пристально всматриваясь в экран, он вел корабль к какой-то, только ему ведомой цели. И уже через полчаса, резко снизив скорость, корабль завис в одной точке.
Иван Петрович отпустил рычаг управления и повернул голову в сторону иллюминатора. Аркадий Сигизмундович послушно повторил за ним движение. И тут же у него в груди образовался плотный и холодный комок. Он еще хотел что-то сказать, но слова не могли выйти из его рта.
Метрах в двадцати от их корабля плавно покачивался еще один маленький корабль. Странный он был по своей форме, да и по состоянию тоже. Индикаторное полукольцо сморщено и загнуто, как кусок ленты Мебиуса, а корпус помят и исцарапан, будто его долгое время тянули по бетонной полосе. И там, на том корабле, отталкивая друг друга, поочередно в иллюминаторе появлялись две совершенно дикие, давно небритые рожи. Они отчаянно размахивали руками и что-то кричали.
- Теперь понятно? - нормальным голосом спросил Иван Петрович.
- Понятно, - буркнул Аркадий Сигизмундович. - И что мы теперь будем делать?
- Как что? - удивился Иван Петрович. - Спасать будем. Что же еще. Вы же видите, что это наши ребята.
- Вроде того, - неуверенно произнес Аркадий Сигизмундович. - Я таких кораблей вроде бы как и не видел никогда.
- Что значит, "вроде того", - неожиданно жестким голосом произнес Иван Петрович. Он вперил свой стальной взгляд в маленькие поросячьи глаза Аркадия Сигизмундовича, и тот вдруг поник от той жесткости, которую сумел разглядеть во взгляде командира корабля. Ему захотелось сползти с кресла, но сделать это он оказался бессилен. Он захотел отвести взгляд, но сделать этого не мог. Взгляд, словно намагниченный, никак не хотел отводиться в сторону.
И только когда Иван Петрович сам отвел свой взгляд, Аркадий Сигизмундович украдкой вздохнул и бессильно свесил вниз свои руки.
Тем временем Иван Петрович начал делать маневр, приближая свой корабль к кораблю нежданных гостей. И уже через двадцать минут в их командной рубке стояли два странных человека. Один был длинный и худой с выдающимся носом, а второй - маленький коротышка, у которого через многодневную щетину на лице проглядывались две толстые выступающие щеки, которые, казалось, поддерживают такой же толстый нос. И на этом толстом носу удивительным образом умостились несуразной формы очки.
- Сидор Пантелеймонович, - представился толстоносый и толстощекий, с подозрением косясь на Аркадия Сигизмундовича. - А это какой-то самозванец, - он ткнул пальцем в долговязого. - Он даже нашего языка не знает.
И тут долговязый заговорил:
- Тут како ето не дора зум ение...
- Вот, слышите, - почему-то радостным голосом взвизгнул толстоносый. - Он даже не говорит, а что-то поет.
- Яле тел нас воем кора блекак эт отстра нныйгра ждан инвва лил сявм ойкор абль, - продолжил тем временем долговязый.
- Вот, слышите, - с удовлетворением сообщил толстоносый. - Какая-то птица-певунья. Его над в цирк, чтобы он потешал там честных граждан, а не нападал на чужие корабли.
- Ничего не понимаю, - подал голос Иван Петрович. - Как он смог попасть на ваш герметично закрытый корабль?
- А пес его знает как?
- Что вы здесь делаете около белой дыры? - спросил Иван Петрович.
- Какой белой дыры? - удивился толстячок. - Мы вообще то знакомились с черной дырой. Прилетели сюда около двух недель назад, и нас по трагической случайности засосало в черную дыру.
Иван Петрович немедленно хмыкнул, а Аркадий Сигизмундович залился веселым хохотом.
- Чего это вы? - удивился Сидор Пантелеймонович.
- Как чего? - заливаясь смехом, процедил Аркадий Сигизмундович. - Вы же сказали, что вернулись из черной дыры.
- Точно, - подтвердил толстячок. - Причем, не один раз. Вы что, мне не верите?
- Верим, верим, - держась от смеха за живот, выдавил из себя Аркадий Сигизмундович. - А теперь посмотрите вон туда, - он ткнул в экран пальцем.
Толстячок послушно посмотрел в сторону экрана и уже через минуту растерянно произнес:
- Посмотрел.
- Ну, и...
- Ничего интересного не увидел.
- Да как же так? - Аркадий Сигизмундович даже растерялся. - Да вот же...
- Ничего не понимаю, - еще через какое-то время отозвался толстячок.
- Послушайте, - обратился Аркадий Сигизмундович к молчавшему до сих пор Ивану Петровичу. - Сделайте что-нибудь. Вы ведь видите, он не в своем уме.
- Он в своем уме, - глухим голосом отозвался Иван Петрович. - Я, кажется, знаю, в чем тут дело. Я эту историю читал в газетах. Она потом попала даже в учебники по тактике полетов около черных дыр. Это тот самый корабль, который, якобы, исчез, но который никогда не искали, потому как сомневались в его наличии. Однако все факты свидетельствовали о том, что корабль этот есть. И случилось это почти полвека тому назад...
- Как полвека? - удивился Аркадий Сигизмундович. - Вот ведь, товарищ говорит, что только две недели назад...
- Мало ли что он говорит? - перебил его Иван Петрович. - Он также говорит, что он сумел вырваться из черной дыры, а это, как вы должны понимать, полная чушь.
- И несмотря ни на что именно так оно и было, - согласно кивнул головой Аркадий Сигизмундович. - Только я не совсем понял, о каком это корабле вы тут говорили и что за история с пятьюдесятью годами?
- Об этом потом, - остановил его Иван Петрович. - Сейчас надо лететь домой.
- Как это домой? - возмутился Аркадий Сигизмундович. - Вы забыли, что я вам заплатил за то, чтобы вы для меня провели экскурсию около белой дыры.
Иван Петрович хмуро посмотрел на своего напарника и грустным голосом сказал:
- Черствый ты человек, Аркадий. У людей такое горе, а ты...
- Не смейте мне тыкать, - внезапно взвился Аркадий Сигизмундович. - Я вам не мальчишка какой-нибудь. И извольте выполнить свой долг. В конце концов, деньги заплачены немаленькие.
- Понимаю, - рассеяно отозвался Иван Петрович. - Я бы и сам не прочь.
В рубке воцарилась полная тишина.
Иван Петрович поднял голову и обвел всех рассеянным взглядом. Все напряженно смотрели на командира.
- Вы что, его понимаете? - тихим голосом спросил Сидор Пантелеймонович.
- Кого? - глухо отозвался Иван Петрович.
- Не притворяйтесь. Вы только что отозвались на его речь.
- Не может быть. С чего это вы взяли?
- Он только что что-то сказал, а вы ответили, что сами были бы не прочь. Что вы имели в виду?
- Ах, вы об этом. Так это я подумал, что мне очень кушать хочется. Да и наши неожиданные гости, я думаю, не откажутся. А? - Иван Петрович весело посмотрел на вновь прибывшую странную парочку.
- Я не откажусь, - согласился Сидор Пантелеймонович. - Думаю и этот, - он кивнул в сторону долговязого, - тоже.
- Вот и хорошо, - обрадовался Иван Петрович.
Пищу принимали в полной тишине.
Долговязый весело улыбался, бросая короткие взгляды на окружающих. Сидор Пантелеймонович полностью сосредоточился на еде и не обращал ни на кого ровно никакого внимания. Сам Иван Петрович с подобающим ему положением ел мало и внимательно на всех посматривал. И лишь только Аркадий Сигизмундович являл собою саму подозрительность. Он первым закончил прием пищи, и то ли по рассеянности, то ли нарочно, засунул две тубы с украинским борщом к себе в боковой карман, прокашлялся и торжественным голосом произнес:
- И все-таки я настаиваю на том, чтобы мне показали белую дыру и дали возможность выполнить с ней кое-какие действия.
- Что еще за новость, - насторожился Иван Петрович. - Какие такие действия вы собрались выполнять с этой дырой? Во-первых, вы этого не сможете сделать по физическим причинам, а во-вторых, не было у нас с вами такого договора.
- Как же не было? - возмутился Аркадий Сигизмундович. Невесть откуда в его руке появилась оранжевая бумажка с мелко напечатанным на ней текстом. - А это что? Вымя говяжье? Это вам не то и это вам не там. Я не позволю нарушать условия контракта. - Он гневно потряс этой бумажкой перед лицом Ивана Петровича.
- Как вам не стыдно!? - отозвался командир. - У нас тут потерпевшие, а вы... Бессовестный вы все-таки человек, Аркаша.
- Что!? - у Аркадия Сигизмундовича на щеках стали проступать багровые пятна, а кончик его носа побелел.
- Прекратите, господа, - вступил в разговор Сидор Пантелеймонович. - Я не понимаю ваших взаимных претензий, но... Вы знаете, мне бы то же хотелось посмотреть на эту белую дыру.
- Э тоб ылоб ыздор ово.., - пропел долговязый.
- А этому чего надо? - поинтересовался Иван Петрович.
- Не знаю. Наверное, тоже хочет взглянуть.
- Это я сам, типа, догадался. Мне непонятно только то, что вы здесь, по вашим словам, крутитесь уже две недели. И после этого вам еще хочется смотреть на дырку.
- Конечно! - радостным голосом заговорил Сидор Пантелеймонович. - Вы не представляете, как это красиво.
- Чего это вдруг я не представляю? - удивился Иван Петрович. - Вы знаете, сколько я сюда туристов... вот таких вот как этот, перевозил? - Он кивнул на Аркадия Сигизмундовича.
- Наверное, очень много, - быстро согласился Сидор Пантелеймонович. - И все же. Доставьте удовольствие...
- Да не вопрос, - внезапно согласился Иван Петрович и широко улыбнулся, обнажив при этом свои белые зубы.
И сейчас же все весело заулыбались.
***
Корабль отстыковался от старого экскурсионного ботика и, медленно завалившись на бок, поплыл в сторону белой дыры.
Поначалу все внимательно наблюдали за экранами мониторов, а когда стало ясно, что вся прелесть картинки может быть видима только воочию, прильнули к стеклам боковых иллюминаторов.
Белая дыра являла собой скорее не дыру, а некое сооружение, состоящее из двух, слабо различимых дисков, медленно крутящихся в разных направлениях. И из промежутка между этими дисками, из яркого, как миллион солнц центра, во все стороны медленно вываливались невесть откуда берущиеся объекты. Странное это было зрелище. Сначала яркий свет как бы сгущался и вываливался между дисками, а затем, вслед за светом появлялись огромные куски камней, которые быстро остывали и чернели. Наблюдателям удалось заметить даже, как из щели между дисками вылетели две так и не погасшие звездочки.
Все представлялось, будто время повернуло вспять, и то, что должно было куда-то влетать, оставляя за собой светящийся хвост, вылетало обратно с точностью до наоборот.
Даже Иван Петрович, совсем недавно похвалявшийся, мол, эка невидаль, и тот приоткрыл рот и, затаив дыхание, смотрел на рождение материи.
***
Выдержка из решения управления внутренней безопасности Совета безопасности по безопасности безопасных полетов в пределах Галактики:
"Уважаемый Иван Петрович!
...и учитывая мужество и героизм, проявленные Вами при спасении затерявшегося в пространстве и времени экипажа, а также транспортного средства, представить Вас к награждению...
С глубоким уважением..,"
Далее шли неразборчивая подпись и такая же неразборчиво исполненная дата, выполненная каким-то белесым цветом. И чем больше Иван Петрович всматривался в эту подпись и коряво написанную дату, тем больше они напоминала ему уже знакомую белую дыру, из которой в вихре вываливались камни, планеты, звезды, а порой и целые созвездия.
А однажды ему почудилось, что он увидел вылетающий из яркой бездны измятый маленький кораблик, в иллюминаторе которого едва заметно были видны два испуганные лица.