Антон Васильевич попал в областную больницу в самое неподходящее время: прямо в канун Нового года. Деваться было некуда. Прожитая долгая жизнь потрепала организм, истощив его ресурсы. И теперь вовсе незначительная болячка могла обернуться серьёзными проблемами. А потому Антон Васильевич не стал сопротивляться непродолжительным уговорам супруги его Натальи Викторовны и своего лечащего врача лечь в больницу, благо возможность такая была.
Уже на следующий день пребывания больного в лечебном учреждении, его посетила любящая жена Наталья Викторовна. Она не понаслышке знала о скромном питании пациентов в больнице, а потому, даром что ли являясь сельской жительницей, принесла и маслица и домашнюю деревенскую курочку "безу всяких там гадостев... своя, чай", как водится, своих же деревенских куриных яичек, и много ещё чего разного, вкусного и, вне всякого сомнения, полезного. Всё это обилие разных вкусностей быстро заполнило старую деревянную прикроватную тумбочку. Одновременно с укладыванием тех или иных продуктов Наталья Викторовна давала ценные указания, что съедать в первую очередь - "спортиться может", а что может и подождать.
Тут надо особо отметить, что куриные яйца женщина собирала уже под вечер, когда куры успевали и снестись и погулять по снесённым ими яйцам. Потому они получались с первозданным грехом, то есть немного испачканными в куриным навозе. Как водится, яйца эти никогда не мыли, а варили в том виде, в каком они и собирались.
К Антону Васильевичу собранные намедни вечером куриные яйца попали ровно в таком же, то есть немного испачканном виде, а потому Наталья Викторовна сложила их отдельно в эмалированную мисочку и поставила около прикроватной тумбочки.
На следующее утро Сергей Николаевич, лечащий врач нашего больного, в числе прочих посетил и палату номер девятнадцать, и имел неудовольствие видеть куриные яйца в грязной скорлупе, а потому после совершения обхода он обратился к молоденькой санитарке Верочке со словами:
-Верочка, помойте, пожалуйста, яйца у больного из девятнадцатой палаты.
Та, ничтоже сумняшеся, приготовила раствор фурацилина, взяла необходимый материал и направилась в палату номер девятнадцать, где под всеобщим пристальным вниманием начала мыть яички Антону Васильевичу. На удивлённые вопросы, зачем она это делает, и почему только деду, Вера отшучивалась и пыталась объяснить, что таково распоряжение Сергея Николаевича. Проделав эту сомнительную и не совсем приятную для себя операцию, Вера удалилась.
А уже через пару часов, в сестринскую заглянул Сергей Николаевич, и сердитым тоном начал выговаривать Вере, что работу свою надо делать более ответственно и серьёзно. И что здесь не место халтуре. И если ей поручили что-либо сделать, то делать это надо со всей ответственностью. А посему Вере необходимо немедленно пойти в девятнадцатую палату и исправить свои огрехи, то есть помыть яйца с надлежащим усердием и тщанием.
Вера пыталась возразить, что работу свою она делает хорошо и с необходимым прилежанием, однако, Сергей Николаевич не хотел ничего слушать и, хлопнув дверью, удалился.
Делать было нечего, а потому Вера опять приготовила раствор фурацилина, взяла необходимый протирочный материал и направилась в палату номер девятнадцать.
Когда она приступила к мытью яичек Антона Васильевича, у больных в палате проявился нездоровый интерес к происходящему.
-Верунчик, а что ж так несправедливо, а? Кому-то по два раза моют причиндалы, а нам ни разу.
-Да ну вас, - пыталась отбиться от больных сестричка. - Говорю же вам, это Сергей Николаевич велел.
Вера подняла голову и сейчас же встретилась взглядом с Антоном Васильевичем. У того в глазах было написано откровенное непонимание и, что самое ужасно, там отчётливо был виден страх.
-Дочка, - хриплым от волнения голосом спросил Антон Васильевич, - а к чему это меня готовят?
К подобному вопросу Вера бы совершенно не готова и потому, закончив работы, быстро вышла из палаты.
Около четырёх часов, когда Вера, стуча стеклянными колбами, занималась своим непосредственным делом, в кабинет не вошёл, а влетел Сергей Николаевич.
-Вера... э..., - было видно, что он забыл отчество сестрички, - Вера Павловна. Это что же такое получается? Дважды я просил вас выполнить совершенно несложное задание. Вы специально игнорируете мои просьбы, или тому есть какое-либо адекватное объяснение?
-Что случилось, Сергей Николаевич? - удивилась Вера, совершенно не чувствуя за собой никакой вины.
-Она ещё спрашивает! - возмутился врач, всплеснув руками. - Не тебя ли я просил сегодня два раза помыть...
-Но, Сергей Николаевич, я и мыла два раза, как вы просили. Что я сделала не так?
Её щёки от волнения раскраснелись.
-Что не так? Там как была грязь, так и осталась.
-Какая грязь? Я же раствором фурацилина мыла. Протёрла, как и положено, стерильными тампонами.
-Это зачем фурацилином? - удивился Сергей Николаевич.
-А чем же ещё?
-Да водой обыкновенной надо было помыть те треклятые яйца.
Врач сделал паузу, и в глазах его мелькнула догадка.
-Постой-ка, ты что, мыла яички больному?
-А что же ещё? Вы же так велели. Причём два раза.
Сергей Николаевич поперхнулся и закашлялся. Давясь кашлем, он едва сумел выдавить из себя:
-Ну, ты, Вера, даёшь. Как такое тебе только в голову могло прийти. Ладно, не парься. И мыть больше ничего не надо.
Давясь смехом, Сергей Николаевич вышел из помещения.
Вера, уже понимая, что произошло на самом деле, бросилась в девятнадцатую палату. Одного взгляда на миску, наполненную грязными куриными яйцами, ей хватило, чтобы понять одновременно комизм и трагизм сложившейся ситуации. Она бросилась вон из палаты, спряталась за ширму в кабинете старшей медсестры и, размазывая слёзы по щекам, бормотала: