Лавина
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Зло - цепью, добро - веером!
|
Зло - цепью.
Добро - веером.
Эльвиру раздражало все. Мокрый снег, лупивший по ветровому стеклу, фары встречных автомобилей, даже собственный голос, доносившийся из динамиков. Раньше его можно было услышать на любом канале, а сейчас.... Сейчас только диск напоминает о былом. Слезы обиды и злости навернулись на глаза. "Старею, старею",- думала Эльвира, по паспорту Людмила Натановна Бейская.
Ко всем неприятностям, связанным с возрастом, прибавилась измена любовника.
Раньше Люда бросала или изменяла, а сегодня сама получила такой удар.
"Как же так? Этот Вадик, этот... (ох и хорош, подлец, все-таки!) связался с какой- то девицей из подтанцовки. Уволю к черту!" - от этой мысли стало немного легче. Сейчас нужно успокоиться, выпить, а еще лучше расслабиться где-нибудь вне дома.
- Дорогой, - приветствовала она мужа, когда он взял трубку. - Я что-то устала немного. Нет, нет, занимайся своими делами. Всем от меня большой привет. Я переночую сегодня в "Нефритах". Спасибо, я тебя тоже.
Муж, руководитель ее оркестра, играл сейчас в карты с друзьями. Да, можно было и не звонить, все равно не хватился бы. Давно уже каждый живет своей жизнью, и только видимость семьи пытается сохранить. Зачем? Детей нет, у нее точно никогда не будет - первый же аборт перечеркнул материнство. Эльвира досадливо поморщилась. И что за мысли лезут в голову? Нестерпимо захотелось выпить, но за рулем рисковать не решилась. До "Нефритов" осталось минут двадцать езды, а там к ее услугам бар со всем его содержимым. От нетерпения Людмила нажала на акселератор, несмотря на скользкую дорогу.
"Нефриты" встретили Эльвиру запахом хвои и тишиной. Любила она сюда приезжать. Очень давно отдыхала здесь в пионерском лагере, расположенном на противоположном берегу почти идеально круглого озера. От каменных корпусов детской здравницы остались только фундаменты, а вот здания санатория удалось уберечь от разрушения, и сейчас здесь довольно популярный курорт. Эльвира, поставив автомобиль на временную стоянку, быстро прошла к стойке регистрации, узнала номер своей комнаты и тут же поспешила в бар. Бармен, знавший ее вкус, уже приготовил виски со льдом. Эльвира практически залпом осушила бокал, жестом попросила повторить и закурила. Она очень любила именно эти секунды, когда алкоголь только начинал завоевывать организм. Потихонечку, мелкими шажками, переходящими в бег трусцой, потом в спринт, и, наконец, эйфория и легкость накрывали мягким покрывалом. Все остальное спиртное пилось только в несбыточной надежде испытать первые мгновения опьянения.
- Извините, Людмила Натановна, - высокий симпатичный мужчина с приятным голосом обратился к Эльвире. - Не могли бы вы убрать свою машину?
Эльвира сначала кокетливо вскинула брови, но, заметив бейджик с именем "Валера" на левой стороне пиджака, разочарованно поняла, что это охранник.
- Она кому-то мешает? - сделав глоток из второго бокала, спросила Эльвира.
- Так положено. Стоянка только для погрузки и выгрузки вещей.
- На, - все больше раздражаясь, она бросила ключи на стойку бара. - Отгони.
- Я не могу, нам нельзя, - растерялся охранник.
- И мне нельзя, я пьяная. Что будем делать? - допив вторую порцию, снова кивнула бармену.
Валера стоял, не зная, что предпринять.
- Надо было до этого,- он показал на виски, - убрать.
- Что?! - Эльвира разозлилась. Мало того, что этот мальчишка не узнал ее, не попросил автограф, так он еще и грубит.
Третий стакан она опрокинула в себя словно заправский алкоголик.
- Ты мне еще будешь указывать, что и когда делать? Да я тебя....
Эльвира взвизгнула, схватила Валеру за лацкан и начала сползать со стула. Те, кто давно знал ее, не удивились бы такой реакции, но новый человек может испугаться. Охранник неловко попытался подхватить женщину. Она истерично закричала, полились слезы, размывая дорогую косметику.
Ровно минуту длился этот припадок, затем Эльвира встала, одернула юбку и направилась к выходу.
Кабинет директора располагался на втором этаже административного здания. Мягкие сапожки приглушили шум шагов, и знаменитая некогда певица застала директора как раз в тот момент, когда он наполнял стопку из початой бутылки.
- Ах, Людмила Натановна, - несколько смутился он. - А я вот после трудового дня позволил себе немного.... Не желаете присоединиться?
- Желаю, - Эльвира по-хозяйски прошла и села в предложенное кресло. - Где вы, Петр Валерьевич, такой персонал набираете?
- А что такое? - насторожился хозяин кабинета.
- Такое, что хамы у вас тут работают, - она взяла бокал, отпила глоток. - Охранник ваш мне нагрубил, даже руками облапал. Это как называется? Раньше здесь такого не случалось.
- Разберемся, накажем. Раис Сергеевич, зайдите ко мне, - вызвал директор по селектору начальника охраны.
- Да уж будьте любезны, накажите. Я требую уволить этого хама, - злость переполняла Эльвиру, казалось, что во всех ее бедах виноват охранник.
- Хорошо, хорошо, завтра и уволим. Сегодняшнюю смену отстоит, Раис Сергеевич, - обратился он к вошедшему шефу охраны. - Кто у вас сегодня на первом посту дежурит?
- Новенький, Неверов. Что-то случилось?
- Людмила Натановна говорит, что он ей нагрубил, - директор незаметно подмигнул. - Завтра прошу его уволить.
- Нет, - пьяный угар только усилил раздражение Эльвиры. - Сегодня. Иначе я сейчас же уеду. Ну, как я смогу спокойно спать, если меня охраняют такие люди? Сейчас!
- Слышали, Раис Сергеевич? - вздохнул Пётр Валерьевич. - Выполняйте.
Лена смотрела телевизор, когда услышала скрип открывающейся двери.
- Петь, это ты? - спросила, удивляясь, что сын так рано пришел с улицы.
- Это я, - раздался из прихожей голос мужа.
Почувствовав неладное, Лена вскочила с кресла и вышла в коридор.
- Ты что так рано? У тебя же утром смена.
- А ты кого-то ждала? - горько усмехнулся Валерий. - Уволили меня.
- Как уволили? - пол начал улетать из-под сразу ослабевших ног.
- Как сейчас увольняют? - огрызнулся муж. - Ногой под зад, и гуляй.
- За что? - немного придя в себя, Лена взяла куртку, пытаясь принюхаться. - Выпил?
- Да не пил я, - муж дыхнул. - Клиентка - дура, попросил ее машину отогнать, а она крик подняла, к директору пошла. Он и уволил.
- Да ты бы объяснил...
- Ага, так меня и спрашивали. Выпить нет? - сердце у Лены захолонуло. - Она какая-то певица известная. Эльвира, что ли. Все равно ей поверят.
- Есть такая, - Лена попыталась разговором отвлечь Валерия от желания выпить. - Помнишь, поет: "Искуси меня..."?
- Я больно много слушаю. Их сейчас столько развелось. Дай выпить-то.
- Нет у нас. Откуда? - последняя надежда, что не вспомнит о половине бутылки водки, оставшейся после компрессов, когда Петька болел.
Валерий прошел на кухню. Лена с замиранием сердца ждала в коридоре. Когда услышала, как чмокнула дверца холодильника, стало плохо-плохо, тоскливо-тоскливо. По низу живота прошла судорога, сразу захотелось писать. Она прошла в туалет, стараясь не смотреть в сторону кухни, но краем глаза все-таки заметила, что Валерий сидит за столом, а перед ним бутылка. Лена села на унитаз, упёрлась лбом в стиральную машину и тихонечко, с попискиванием, заплакала. А хотелось выть, выть по-волчьи, чтобы вся горечь и боль ушли в небо, но знала, что муж очень не любит, когда она плачет, может и ударить.
Лена почти забыла те дни, когда они с сыном прятались по знакомым и родственникам. А после того, как те перестали их принимать из-за буйства Валерия, бывало, на чердаках и в подвалах отсиживались. И ведь работу неплохую нашел, стал опять добрым, заботливым, как когда-то. "Вот теперь заживем", - говорил. Неужели опять все вернется?
- Ма, я пришел, - Петькин голос оторвал от тяжелых мыслей. Пулей вылетела из туалета, схватила сына и потащила в комнату.
- Тихо, сынок, - зашептала торопливо. - Папка с работы пришел усталый.
- Он же завтра должен..., - начал мальчик, но Лена зажала ему рот ладонью.
Сын, посмотрев на нее, мгновенно все понял. Он уткнулся матери в грудь, и худенькие плечи под болоньевой курткой мелко затряслись.
Легли спать голодными. Ни Валера не выходил с кухни, ни они не решались туда заглянуть. Утром Лена встала, тихонечко посмотрела, что делает муж. Он спал, уронив голову на руки, бутылки на столе не было. Разбудила Петю, быстро оделись и осторожно вышли из квартиры.
"Отвезу пока сына к свекрови, а вечером будет видно", - былые навыки оказались не забыты.
У Валериной матери поплакали друг у друга на плече, и Лена, кое-как приведя себя в порядок, поспешила на работу.
С утра в парикмахерской оказалось много работы, что хоть чуть отвлекло от тяжелых мыслей. К обеду поток клиентов рассосался, и Лена смогла позвонить домой. Несколько раз набирала номер, ждала подолгу, но трубку так никто и не снял.
"Может, работу пошел искать, - как за соломинку, цеплялась за невероятные мысли. - Или за расчетом отправился. Пропьет все".
Нет, не денег ей было жалко. Она готова сама отдать, сколько потребуется, лишь бы не пил.
"Ох, и кто же ее придумал, водку эту? Убила бы!"
- Лен, - оторвал от размышлений голос администратора. - Клиент.
В кресло сел молодой человек лет двадцати восьми в костюме с галстуком, в начищенных ботинках, гладко выбритый. Беспорядок на голове никак не соответствовал парадному виду мужчины.
- Как будем стричь? - безразличным тоном спросила Лена.
- Девушка, я полностью доверяю вашему профессиональному взгляду. У меня сегодня такой день, - его губы растянулись в счастливой улыбке. - Я своей любимой предложение делаю, так что от вашего умения зависит моя судьба.
"Девушка" на эту шутку никак не отреагировала, и молодой человек растерянно замолчал.
Лена считается хорошим мастером, и скоро мужчина превратился в настоящего жениха. Когда стрижка была практически закончена, а Елена бритвой подравнивала волосы на шее клиента, на столе администратора затренькал телефон. Спустя несколько секунд послышалось:
- Лен, тебя. Срочно!
При последнем слове рука дрогнула, и острая бритва скользнула по коже. Сначала капелька, потом две, затем кровь зачастила на покрывало и, наконец, проложив путь, потекла ручейком.
- Ох, - выдохнула Лена и опустилась на пол.
- Что такое? - клиент, видимо, не сразу почувствовал боль, но, ощутив что-то мокрое на шее, сообразил: - Порезали? Аккуратнее, рубашку не испачкайте.
Работавшая рядом Наташа подбежала, наметанным глазом определила тяжесть раны, прижала к ней салфетку и, запрокинув голову парня, закричала:
- Скорую вызывайте! А вы не двигайтесь, рана глубокая.
Когда врачи откачали Лену и увезли раненого, хозяйка парикмахерской сказала, что если он подаст иск, то заведение может и не расплатиться.
- Так что, Ленка, как хочешь, но увещевай парня.
- Как бы не посадили, - добавила жути Наталья. - У меня такой случай был. Хотели перекисью и пластырем кровь остановить, да задетой какая-то жилка оказалась. Клиент умер. Посадили девчонку, девятнадцать лет.
- Девятнадцать?! - ужаснулась хозяйка.- Сейчас столько дают?!
- Да нет, дали три, ей - девятнадцать.
- Ладно, Наталья, хватит страшилки рассказывать. Доктор говорила, что швы наложат, и все обойдется. Только чтобы поменьше головой крутил. Ты, Лен, иди к нему, договаривайся как-то. Вот куртку отнеси.
- Если бы не Петька, то уж лучше в тюрьму.
- Ну-ка, ну-ка, - насторожилась Наталья. - Что, опять? А я смотрю, ты весь день сама не своя. Запил? - она хлопнула себя по бедрам и больше ничего не сказала.
А что тут можно сказать?
Николай никак не мог поверить, что с ним такое произошло. Зашел, называется, постричься. А ведь сразу эта женщина его насторожила. Да и не стриженный сделал бы предложение, Светка ведь не за прическу любит. Ой, нужно же ей позвонить, но телефон в куртке оставил, а куртка на вешалке в парикмахерской. К каталке, стоящей в коридоре, подошла медсестра.
- Дайте позвонить, пожалуйста, девушка, - взмолился Николай.
- Спасибо за девушку, приятно,- засмеялась женщина лет пятидесяти. - Потом позвонишь. В операционную тебя везут, зашивать будут.
- Как же так, она же ждет, обидится.
- Если любит, не обидится.
Когда Николай отошел от наркоза, то первым делом попросил у соседей по палате телефон. Мужичок с переломом кисти, назвавшийся Виталием, подал свой мобильник. И тут-то выяснилось, что телефон бесполезен. Почти все мы носим с собой эти игрушки, звоним многим абонентам, о номерах не задумываемся, надеясь на память прибора, а свою не удосуживаемся нагружать.
От обиды и злости на себя Николай даже прикусил губу.
- Доктор, скоро меня выпустят? Разве можно из-за какого-то пореза держать человека в больнице? - взмолился Коля, когда в палату вошел врач.
- Дааа, не такой уж и пустяковый порез, как вы говорите. Место для ранения выбрали очень уж неудобное. Головой совсем вертеть нельзя. Вот мы вас и зафиксировали в этот скафандр. Пару дней полежать придется, чтобы нормально срослось.
- Как пару дней? - опешил Николай. - Мне домой позвонить нужно и невесте своей.
- Пожалуйста, вот вам телефон, - доктор протянул мобильник. Как не было грустно, но все в палате, включая и Колю, засмеялись. Врач непонимающе оглянулся. - Я что-то не так сделал?
- Да нет, я номера не помню, вот в чем проблема.
- Не переживай ты так, - медсестра, которую Николай назвал девушкой, пыталась утешить его. - Немного заживет рана, и отпустят тебя.
Николай с зафиксированной в специальном корсете головой злился все больше и больше.
- А девушка подождет, если любит, - продолжала сестра, набирая лекарство в шприц.
То ли рука чуть дрогнула, то ли иголка тупая была, но укол показался Николаю очень болезненным, и от этого раздражение и злость хлынули наружу.
- Ну что вы талдычите любит, любит? Разбирались бы! Лезете со своими советами, - почти закричал он. - Уколы сначала научитесь делать, да в своей семье разберитесь. Много вас, утешителей.
- Молодой человек, как вы со мной разговариваете?! Я старше вас вдвое.
- Да хоть втрое! - тормоза совсем отпустили, Николая нельзя было остановить.
- Почему вы хамите?!
- Пошла ты...
У женщины задрожала нижняя губа. Забыв ящик с лекарствами, она выбежала из палаты.
Над Николаем наклонился Виталий.
- Ну, ты, парень, и сволочь. Если бы не твое состояние, я бы гипс не пожалел о тебя расколотить.
Коля ничего не ответил, только закрыл глаза и до боли сжал кулаки.
Мария Андреевна пришла домой в дурном настроении. Впервые за 20 с лишним лет работы в больнице ее так обидели. Она, всю себя посвятившая людям, нередко высмеиваемая за свое подвижничество, сегодня получила такую оплеуху.
Муж, собирающийся на дежурство, привычно чмокнул в щеку.
- Извини, опаздываю, - поправляя галстук, увидел в зеркало ее расстроенное лицо. - Что-то случилось?
Меньше всего Марии Андреевне хотелось расспросов. Она и так всю дорогу домой перебирала свою жизнь и ругала себя, что не все взяла от нее. Для чего жила? Для детей? Двоих, слава Богу, вырастили. А для себя? Там не доделала, тут недополучила, недолюбила, в конце концов. Муж милиционер и, к несчастью, такой же альтруист, как и она. Двадцать лет участковым лазил по грязным подвалам-чердакам. Хоть бы раз взятку взял, что ли. А может, не предлагали? Хотя, если бы даже предложили, не взял бы. Это особенно почему-то сейчас злило Марию Андреевну.
- Ничего, отстань, Вить.
- А? - обескуражено застыл муж. Впервые он слышал такие слова от жены.
- Что? - она в упор посмотрела на него. - Ты меня когда-нибудь любил? Что я от тебя видела? Одна работа, и днем, и ночью, и утром, и вечером. На юг два раза съездили, - Марию прорвало. Она вспомнила, как убивался парень в больнице по своей девушке. И так стало жалко себя, так стало обидно за "бесцельно прожитые годы". - Уйди с глаз моих долой. Всю жизнь мне испортил, - она захлебнулась слезами и от горькой правды, и от несправедливого обвинения в адрес мужа.
Мария прошла в ванную и заперлась на щеколду. Виктор сел на банкетку, растерянно хлопая глазами и ничего не понимая. Ему казалось, что жену подменили. Говорить ничего не хотелось, мука началась разливаться по телу. Встал, помялся у двери, вернулся, постучал в ванную комнату.
- Уйди, не могу сейчас говорить,- донесся оттуда пропитанный слезами голос.
Виктор Юрьевич сидел в опорном пункте уже второй час и никак не мог прийти в себя. Поведение жены настолько разладило его психику, что он даже отменил сегодняшний прием граждан. Несколько раз звонил домой, но когда Мария слышала его голос, то бросала трубку, а последний раз сказала, что ложится спать, и пусть он ее не беспокоит.
Во втором часу ночи патруль привез к нему на "опорный" Ваню Перышкина. Известная личность на участке, но последнее время устроился работать съемщиком колес на шиномонтаже. Всегда был тихим пьяницей, а вот сегодня, видимо, перебрал и устроил небольшой дебош в магазине.
- Пусть тут посидит у тебя, - попросил старший патруля. - В магазине на него вроде ничего заявлять не будут, но ты постращай.
Виктор махнул рукой в знак согласия, ему сейчас было все равно. Ребята усадили Перышкина в маленьком коридорчике на старые кресла из кинотеатра и, попрощавшись, ушли.
Минут через пятнадцать в пункт вбежала Зинка Иванова.
- Вить Юрич, Вить Юрич, родненький, - как обычно запричитала она. - Спаси за ради Христа!
- Пойдем, - привычно поднялся Виктор.
Зина жила со своим мужем в соседнем подъезде, и он ее иногда поколачивал. Виктор подозревал, что было за что.
- Не, я не пойду, он сегодня какой-то злой, - испуганно уперлась Иванова.
- Все сегодня злые. Ладно, сиди тут, разберусь.
Разбираться особенно не пришлось. Зинкин муж спокойно лежал в коридоре. Видимо, сон сразил его внезапно в погоне за своей благоверной. Решил не трогать, чтобы не пахло. Когда Виктор вернулся к себе, тут картина не была такой идиллической. Ванька вцепился в Зинкину кофту и мычал что-то о вечной любви и верности. Зинка, пытаясь освободиться, расцарапала новоявленному Ромео все руки и часть физиономии. Было заметно, что она здорово испугалась. Даже увидев в дверях Виктора, не заорала, как обычно, а продолжала, кряхтя, полосовать обгрызенными ногтями Ванькин затылок.
Виктор подбежал и тоже попробовал оторвать руки Перышкина от кофты Джульетты. Но тот еще крепче вцепился, и в комнате было слышно только сопение и треск ткани. То есть, нитки крепки, а руки сильны. Тогда Виктор вспомнил о спецсредстве, то бишь, дубинке. Он открыл сейф, взял никогда до этого не достававшуюся резиновую палку и, вложив всю накопившуюся за последнее время злость и досаду, долбанул Перышкина по рукам.
Левая разжалась сразу, но и правая не продержалась больше секунды. Ванька взвыл. Как ни велика была доза "анестезии", принятая им с вечера, но боль быстро протрезвила дебошира. Зинка, получившая свободу, пулей вылетела из помещения, а Иван, прижав руки к груди, скрючился на полу.
- Юрич, ты что делаешь? - почти трезвым голосом заорал он. - Мне ж работать, а ты по рукам лупишь. Ааа...
Виктор растерянно глядел на свое орудие, впервые в жизни он ударил им человека. Бросив дубинку, сел за стол и обхватил голову руками.
- Иван, и что тебе сегодня дома не сиделось? - горестно сказал он. - Что вы все...?
Иди отсюда!
Перышкин изумленно посмотрел на капитана, поднялся и, бережно придерживая левую руку, пошел прочь.
Эльвира возвращалась домой. Настроение за время "отдыха" так и не улучшилось, она снова злилась на весь мир. Ну почему она такая невезучая? Хотела расслабиться, мужичка, как обычно, в "Нефритах" подцепить, а получилось, что напилась вместе с директором и там же в приемной уснула на диване. Петр Валерьевич не стал ее беспокоить и даже пледом укрыл. На завтрак не пошла, какой может быть аппетит? Дождалась открытия бассейна, поплавала, погрелась в сауне. Потом два часа в спа-салоне расслаблялась, после чего, наконец, почувствовала себя лучше. Но на душе было все так же муторно, поэтому, не дожидаясь обеда, поехала домой. С трудом нашла машину на стоянке, надо было самой отогнать вчера.
Проехав несколько километров, заметила, что ей сигналят обгоняющие машины. Несколько раз огрызнувшись, сообразила, что не все в порядке. Остановилась и обнаружила спущенное переднее правое. К счастью, до ближайшего шиномонтажа не доехала ста метров.
"Ой, ну что же за наваждение такое? - думала Эльвира. - Где, где обещанное счастье и любовь? Люди все злые, противные, никто не улыбается, не аплодирует, не восхищается мною".
Вокруг машины суетился замызганный мужичок с расцарапанным лицом. Сняв колесо, на котором автомобиль доставили до шиномонтажа, подкатил его к багажнику. Эльвира с презрением наблюдала, как он с трудом, помогая себе коленями, запихивал запаску на место. После, ожидая, пока ремонтируют пробитое покрышку, мужичок все охал, постоянно поглаживая левую руку. И уже прикручивая колесо на место, то и дело ронял гайки и ключи. Все это настолько раздражало Эльвиру, что директор шиномонтажа прикрикнул на рабочего: "Вань, давай побыстрее, видишь, дама торопится". Когда, наконец, все было закончено, Людмила с облегчением выехала на трассу и рванула в сторону МКАД. Машин на кольцевой было много. Эльвира, встав в третий ряд, сначала ехала не торопясь, потом ей это надоело и она, воспользовавшись мощностью своей "Ауди", начала обгонять менее скоростные машины.
На одном из виражей Людмила Натановна увидела, как из-под ее автомобиля выкатилось колесо, и сразу поняла, что это правое переднее.
"Ну почему мне так не везет?" - успела подумать она, прежде чем наступила темнота.
Андрей стоял в пробке уже час. МКАД закупорило конкретно, видно, впереди произошло что-то серьезное. Несколько карет скорой помощи с трудом пробились по крайней левой полосе впритирку с барьером. Конечно, Андрей торопился, как и все, сегодня 8 марта, нужно поздравить женщин, и у него на заднем сиденье лежала целая охапка гвоздик. Уже несколько раз звонили с работы и сказали, что все разошлись, но он ничего не мог поделать. Андрей включил "Авторадио", где как раз говорили о произошедшей впереди аварии. Пострадало около десятка машин, но главное, что погибших нет. Только пассажирка "Ауди" получила тяжелые травмы. Андрей не разделял мнение многих представителей сильного пола, что женщина за рулем - это нонсенс. Он знал много мужчин, которых и водителями-то назвать нельзя. Убийцы на дороге.
Вот и сейчас, оглядевшись, увидел за баранкой немало представительниц "слабого пола". Он щелкнул пальцем смеющегося тигренка, висящего на зеркале, и тут ему в голову пришла озорная мысль.
Света сидела на пассажирском месте в машине подруги. Та решила отвлечь ее и предложила съездить в Москву, "пробежаться по магазинам, посидеть в кафешке".
- Не пришел вчера? Не позвонил? И ты знать его не хочешь? - продолжая разговор, переспросила Люба. - Ну и дура!
- Почему? - Света искренне удивилась. - Он хотел мне предложение сделать, знаю. А раз не пришел, значит, передумал. Я что, навязываться должна?
- Нет, Светка, - Люба покачала головой, - ты с этой любовью своей совсем разум потеряла...
- Наоборот, - насупилась девушка. - Только сейчас просветление пришло.
- А ты не допускаешь, что с ним могло что-то случиться, а? Позвони сама.
- Я? Никогда! - сжав губы, Света запахнула шубку. - Заведи машину, холодно стало.
- Да, пробочка немаленькая, - Люба повернула ключ, мотор заурчал, словно сытый кот.
- Вдруг твой Коля тоже где-нибудь сейчас мерзнет. Или банально телефон потерял.
- Но он же не пришел!- упрямо сказала Света, зациклившись на своей беде, и никакие аргументы не могли ее переубедить.
- Дура, - спокойно еще раз повторила диагноз Люба и отвернулась к окну.
Ее внимание привлек симпатичный парень с букетом гвоздик. Он ходил от машины к машине, улыбаясь, что-то говорил в открытые окна и в некоторые протягивал цветы. Когда молодой человек подошел к ним и попросил опустить стекло, Люба чуть приоткрыв со своей стороны, сказала, что покупать ничего не будут. Парень громко захохотал.
- Вы думаете, что это новый вид торговли? - голос у него был тоже симпатичный. Люба, глупо улыбаясь, любовалась юношей. - Просто я хочу поздравить вас с Восьмым марта и пожелать всяческих благ! А так же подарить цветок вам, прекрасная девушка, и вашей подруге.
- Я смотрю, вы не только нам дарите, но чуть ли не всей Москве преподнесли, - подала голос Света.
- Понимаете, сидел, сидел в этой пробке и думаю, а сделаю-ка я доброе и полезное дело! Вот так и получилось, - парень улыбался, не сводя глаз с Любы, и вдруг выдал:- А дайте мне свой телефончик. Нет, аппарат не нужен, - засмеялся, - я про номер. Ужасно хочется с вами познакомиться. Меня Андреем зовут.
- Люба, - девушка как кролик перед удавом протягивала мобильник в окно. - Записывайте.
- У моего батарейка села, диктуйте, я запомню. Или мой запишите.
На чеке с бензоколонки Люба записала свой телефон и забила в память мобильника номер Андрея.
Парень пошел дальше, даря цветы и радость, девушки тоже вышли из машины, Люба оглянулась. Там, где прошел Андрей, около многих автомобилей стояли женщины, провожали взглядом молодого человека и, улыбаясь, нюхали почти непахнущие гвоздики. Впереди пробка начала движение, люди стали садиться в свои машины.
- Думаешь, позвонит? - спросила Света.
В это время Андрей пробежал мимо них уже без цветов. Он оглянулся, и послала Любе воздушный поцелуй.
- Позвонит, - уверенно сказала она. - Или я сама позвоню.
Света с восхищением и радостью посмотрела на подругу.
- А ты все равно ненормальная, - вернулась Люба к "баранам". - Видишь, у человека аккумулятор сел. А вдруг и у твоего Николеньки то же самое?
Светка, не выпуская гвоздику из рук, схватила свой мобильник и начала звонить.
- Не отвечает, - почти прошептала, растерянно посмотрев на Любу. - Дура я, дура.
- Дошло. Сейчас из пробки выберемся, и домой сразу поедем.
В этот момент Светкин телефон затренькал. Она посмотрела на экран, ойкнула и нажала на кнопку.
- Алло, ты где? Где?! Мама! Я приеду, приеду. Что? Так серьезно? Конечно, согласна! Это так романтично! - не удержалась от кокетства. - Пока. Целую.
Закончив разговор, откинулась на спинку сиденья и глубоко вздохнула.
- Он в больнице. Предложение мне сделал, - было непонятно, глаза ее сияют от слез или от счастья. - Поехали быстрее.
- Дура! - усмехнувшись, в который раз повторила Люба. - Ехать быстрее - это пока не от нас зависит. Невеста.
Пробка понемногу просачивалась через две левые полосы, которые освободили от побитых машин. Семеныч нетерпеливо барабанил пальцами по рулю, иногда даже стучал обеими ладонями, но скорость от этого не возрастала, а вот раздражение - наоборот. Захотел проскочить впереди "Джипа", но немного струхнул перед непроницаемо тонированными стеклами и номером из трех одинаковых цифр. Следом ехал "Форд", Семеныч рванул, притормозил, опять дернулся. "Фордик" остановился, водитель, молодой парень, улыбнулся и сделал жест, предлагающий проехать. Семеныч нажал на газ, колеса его "пятерки" взвизгнули и вынесли на свободу.
Проехал пару километров, а из памяти не исчезала улыбка пропустившего водителя.
"Есть же нормальные люди! Тоже ведь в пробке стоял, должен разозлиться. Ан нет! А я бы пропустил? Даже не поблагодарил".
Позднее раскаяние овладело Семенычем. Он всегда считал себя очень сентиментальным человеком, в некоторых старых фильмах трогательные сцены даже вызывали у него слезы. Но жизнь последних лет, как он думал, закалила его характер. И вот сейчас Семеныч почувствовал, что глаза стали влажными. Проморгавшись, увидел, как его обгоняет тот самый "Форд", он узнал его по смешной фигурке тигренка, болтающегося под зеркалом. Пристроившись сзади, несколько раз моргал фарами и включал правый поворотник. Водитель "Форда", видимо, понял знаки и, съехав на обочину, остановился.
- Извини, друг, - сказал Семеныч вышедшему из машины Андрею. - Хочу поблагодарить тебя. И все- таки спросить, почему ты меня пропустил. Ведь сам наверняка торопишься, опаздываешь.
- А что тут непонятного? - ответил Андрей. - Я подумал, что вам, может быть, нужнее. В следующий раз и вы кому-нибудь поможете.
Семеныч ехал домой в радужном приподнятом настроении. Встреча с Андреем возродила его веру в добро и в то, что человек человеку друг, а не волк, как пытаются убедить сегодняшние власти. И сам он стал задумываться о своем поведении с людьми, работающими у него в шиномонтаже.
"Нужно будет Ваньке все-таки дать пару дней отгулять. Рука у него левая действительно болит. А он же левша, не дай Бог, гайку не дотянет, или колесо клиенту на ногу уронит".
С этими мыслями Семеныч свернул с МКАД на Горьковское шоссе и, не переживая о Балашихинских пробках, покатил домой.
Николай, мечтательно улыбаясь, закончил разговор со Светланой. Лена сидела рядом, держа на коленях его куртку и пакет с традиционными фруктами.
- Спасибо, что принесли, - Коля, продолжая улыбаться, обратился к ней. - Самое главное, в кармане телефон остался. Девушка моя согласилась выйти за меня. Сказала, что я сделал романтическое предложение.
- Поздравляю, - искренне порадовалась Лена. - Еще раз прошу извинить меня. Я виновата и готова компенсировать чем могу.
- Вы что, я все понимаю, ничего не нужно. Вот фрукты принесли и достаточно. Доктор сказал, что завтра меня отсюда выгонят, - он засмеялся. - Идите и не переживайте. Неужели я стану из-за какого-то пореза портить жизнь человеку?
- Счастья вам и вашей девушке, - слезы текли по щекам Лены. - Благослови вас Бог.
Когда женщина ушла, Николай подозвал Виталия. Тот нехотя подошел к кровати.
- Виталь, я знаю, вы на меня злитесь из-за Марии Андреевны. Я тебя прошу, не сочти за труд, купи пять роз, хочу перед ней извиниться.
- Молодец! - лицо соседа по палате просветлело. - Я мигом. Помогу уж разгрести то, что ты здесь наворочал. А то Андреевна ходит сама не своя, от нас хочет отказываться.
Мария зашла в палату ни на кого не глядя, набрала лекарство в шприц и повернулась к кровати Николая.
- Мария Андреевна, - торжественно начал тот. - Молю простить меня, идиота, за безобразную выходку в отношении вас. Пожалуйста, не сердитесь, я очень сожалею. Думал, что моя жизнь кончена, что любовь погибла, вот и сорвался. Хотя это никак не оправдывает мой поступок. Ну, простите, простите и примите от меня этот букет.
Мария Андреевна начала слушать извинения с каменным выражением лица, но постепенно напряжение прошло, и к концу монолога она уже улыбалась.
- Ладно, - сказала, смахнув слезу. - Что с вами, молодыми, поделаешь? Прощаю, конечно. Давай, заголяйся, уколю в наказание.
Инесса Павловна радовалась солнечному весеннему дню. С утра немного испортила настроение пробка и авария, но затем какой-то парень вместе со скромной, недорогой гвоздикой подарил, казалось, частичку своей доброй души. Приятно, черт возьми, когда просто так дарят цветы. И самой захотелось доставить радость кому-нибудь, или сделать что-то хорошее.
Муж Инессы Павловны работал директором подмосковного курорта, где праздничные и выходные дни были самыми загруженными. Да и вообще, он дневал и ночевал на своей работе. Ей это порядком надоело, но приходилось мириться, и вот сейчас она ехала к нему, чтобы вместе отметить Восьмое марта.
- Здравствуй, дорогая! - Петр Валерьевич поцеловал жену. - Ты прости, мы с Раисом Сергеевичем сейчас закончим дела, и я весь в твоем распоряжении.
Инесса Павловна села в кресло, взяла журнал и без интереса принялась его листать.
- Вот, Петр Валерьевич, - продолжил прерванный разговор начальник охраны. - На усиления постов во время праздников нам не хватает людей. Некоторые у меня по трое суток не были дома. А мы людей увольняем по прихоти пьяных клиентов. Хороший ведь работник.
- Все, Раис, - жестко сказал директор. - История неприятная, но она закрыта. Придется работать с тем, что у нас имеется.
Начальник охраны собрал бумаги, поздравил Инессу Павловну с праздником и вышел.
- Петь, краем уха услышала об увольнении. Что такое?
- Даже вспоминать не хочется, - начал Петр Валерьевич. Заметив гвоздику в руках жены, сделал строгое лицо. - Я должен ревновать? У тебя появился поклонник? Такие букеты прекрасные дарит.
- Ты можешь смеяться, но эта гвоздика дороже самых роскошных букетов, - проникновенно сказала Инесса Павловна, но, увидев озабоченное лицо мужа, рассмеялась. - Кроме твоих, разумеется.
Она рассказала о происхождении гвоздики, о парне, ходившем между машинами и дарившем весну людям. Петр Валерьевич в свою очередь поведал о неприятном инциденте, произошедшем вчера с Эльвирой.
- Петя, а ты позови опять этого парня на работу, - впервые за многие годы Инесса Павловна вмешалась в дела мужа.
- Исключено, это не в моих правилах, - раздраженно сказал Петр Валерьевич.
- Что за правила дурные у тебя, - она обняла его сзади. - Чтобы восстановить справедливость, помочь человеку, нужны какие-то правила? Ну, сделай мне подарок.
- А что? Почему бы и нет?- взял ее руку и поцеловал.- Сергеевич говорит, что работник он неплохой. Пожалуй, ты права, - Петр Валерьевич нажал кнопку на селекторе. - Раис Сергеевич, ты еще не уехал? Ну, тогда зайди ко мне.
Лена шла из больницы. С раненым парнем проблема была решена, но на душе все равно скребли кошки. Хоть Валера с утра и не пил, но ходил мрачный, раздраженный.
"Сорвется, сорвется, - думала Лена. - Нужно знакомых поспрашивать, может, работа у кого есть".
Мелодия звонка заставила сердце забиться чаще.
- Алло, да, Валер. Что? Сказали, что не увольняют? Завтра на смену? Бегу домой, жди.
Легко сказать "бегу". А ноги-то не слушают. Она села на скамейку, неумело перекрестилась.
- Спасибо, - сказала в пространство и промокнула салфеткой повлажневшие глаза.
Виктор Юрьевич грустил. А что ему оставалось делать после такого скандала с женой? И опять он во всем винил себя, пытаясь в своих поступках и словах найти то, из-за чего Мария могла так на него рассердиться. Как ни странно, находил, и от этого грусть становилась сильнее. За много лет совместной жизни ни одной размолвки не припомнил Виктор Юрьевич, и вот такое.