В номере одной из Московских гостиниц найден труп жителя провинциального города Пилюпинска Сергея Павловича Андреева. При расследовании преступления обнаруживается много странностей. Но молодой опер Хвастунов раскрывает, казалось, безнадежное дело.
У лейтенанта Эммануила Хвастунова, оперуполномоченного одного из отделов МВД города Москвы, за три недели службы уже начинали всходить ростки разочарования своей работой. Молодой человек откровенно скучал, когда в кабинет заглянул дежурный по отделению майор Путица.
- Здорово, блондин. - почему-то к Хвастунову прочно приклеилось это прозвище, хотя он считал себя темно-русым. - Где опера?
Вопрос показался обидным, и поэтому ответ получился вызывающе дерзким:
- А я кто?
Путица прищурил левый глаз, что означало проявление интереса, подумал, просчитывая последствия, потом спросил:
- Лейтенант, гостиницу в Лебяжьем переулке знаешь? - не дожидаясь ответа, добавил:
- Бери машину, дуй туда. Труп в номере, прокурорская бригада уже на месте, поступаешь в распоряжение следователя. Как прибудешь, сообщи. Все.
Около открытых дверей, не смотря на запрещающий знак, курили два санитара. В самом номере, за столом, стоящим в центре, сидели доктор и следователь прокуратуры. Знакомый криминалист так махал кисточкой в поисках отпечатков, что ему позавидовала бы любая уборщица.
- Товарищ следователь, лейтенант Хвастунов прибыл для оперативного сопровождения дела.
"Прокурорский" поднял голову от бумаг и с интересом посмотрел на крикуна.
- Так! Кавалерия подоспела, как любят говорить наши американские товарисчи. А я-то гадал, кто поедет в этот, как его, - следователь заглянул в протокол, - во, Пилюпинск.
- Лучше кандидатуры вам не найти, - эксперт подмигнул Эммануилу. - Молодой, амбициозный, так и бьет копытом, он нароет все, что нужно.
- Ладно, лейтенант, будешь сопровождать это дело. Входи в курс.
Данных набралось не так уж и много. Погибшего звали Андреев Сергей Павлович, проживал он в городе Пилюпинске, находящемся в ста пятидесяти километрах от Москвы. Труп обнаружила горничная, смерть, видимо, наступила около двенадцати часов назад. Имеется сообщение, оставленное на ноутбуке покойного: "Совесть не позволяет мне поступить иначе". Точную причину смерти врач обещал сообщить после вскрытия, но предварительный осмотр указывает на отравление.
В беседе с администратором Эммануил понял, что всех посетителей, наведывавшихся к погибшему, установить, видимо, не удастся. В этой гостинице с почти патриархальным укладом рады любому постояльцу и смотрят сквозь пальцы на присутствие посторонних в номерах.
Зажав книгу регистрации под мышкой, грозно глянув на притихшего администратора, слегка растерянный, но счастливый и гордый, Хвастунов покинул место преступления.
Капитан Арифулин, вечно задумчивый, меланхоличный крепыш, выслушав доклад Эммануила, пожелал " в добрый час", всем своим видом показывая, чтобы Хвастунов отстал.
Поняв, что у непосредственного начальника помощи не добиться, лейтенант попытал счастья у всех оперов отдела и везде получил от ворот поворот. Только Лёха Колосков устало взглянув поверх вороха дел, посоветовал для начала съездить на родину погибшего.
Пилюпинск встретил лейтенанта духотой, пыльными улицами и провинциальным спокойствием. Проехав на своей "Хонде" до главной площади, Эммануил без труда обнаружил городской отдел УВД, отметился у дежурного и поднялся на второй этаж, не встретив по пути ни одной живой души. Судя по всему, жара заставила людей искать спасение от себя самой на берегу Пилюпинки или в тени деревьев парка.
Но начальник городской милиции ждал в своём кабинете.
- Заходи, лейтенант, - вместо приветствия пророкотал местный Анискин.
В расстёгнутой рубашке без галстука он изнывал от аномальной жары, несмотря на работающий вентилятор.
- Если бы с тобой о встрече не договорился, сидел бы сейчас в речке и горя не знал, - майор Кузьменков вытер шею носовым платком. - Но, по правде говоря, из-за Андреева я и на большие жертвы пошёл, лишь бы живой он оказался. Точно Сергея убили? - спросил, глядя с надеждой на лейтенанта.
- В деле фото пострадавшего, вы посмотрите, он это или нет, - Хвастунов протянул папку начальнику Пилюпинского РОВД.
- Да. Он. Жаль, я до последнего надеялся, что ошибка произошла.
- Владимир Сергеевич, расскажите мне об Андрееве, вы ведь хорошо его знали? - Эммануил достал блокнот.
- Да кто не знал Серёгу? Практически весь город на него молился, - капитан быстро проглядывал дело. - Он же у нас известный изобретатель. Его многие за глаза Кулибиным звали, но сам не любил этого. Говорил, что фамилия Андреев тоже скоро станет знаменитой.
- Изобретатель? И чего же такого он изобрёл?
- Много чего. Вот, например, если у кого телевизор, или там, холодильник сломается, к нему притащат, глядишь, опять работает, да так, что электричества раза в три меньше потребляет. Или мотор у машины наладит: бензин почти не расходуется, разве самую малость. Дома у него всё автоматы делают, сам ведь собрал. Жена не нарадуется. А тут химией увлёкся, придумал порошок какой-то, в грязную воду щепоть бросишь и через минуту можно хоть пить, хоть суп варить. На огороде арбузы вызревают за лето, а в прошлом году даже ананас вырастил.
- Чего же он, только для себя изобретал да для соседей? Почему не показывал куда-нибудь.
- Вот именно, "куда-нибудь", - передразнил Кузьменков Эммануила. - Вы там в Москве сидите, дальше своего носа ничего не видите. Сколько раз Серёга ездил во всякие организации, один проект ветряка, как он говорил с девяносто процентным КПД, чего стоил! Никакого толка, словно в стену головой бился. Потом разозлился, перестал мотаться. А вот чего опять поехал, не знаю. Ты, лейтенант, домой к нему сходи, если Ленку, жену, разговоришь, то может, и узнаешь чего.
- Как вы думаете, у Андреева враги есть? - Хвастунов вёл беседу по всем правилам детективной науки.
Майор с трудом поднялся из кресла, во весь рост он казался огромным, подошёл к окну и спросил:
- Лейтенант, а почему ты решил, что Сергея убили? В деле даже косвенных улик, показывающих на убийство, нет. Что, первое дело? - заметив растерянный взгляд Хвастунова, сменил тему. - Это твой мопед внизу? Гоняй осторожнее, у нас "гаишник" тут есть, дружок, кстати, Андреева. Составит протокол и не посмотрит, что ты "мент". Он всех штрафует, и меня, и мэра. Не то, чтобы очень честный, просто некого особенно наказывать, пешком многие ходят.
- Так меня ещё поймать нужно, - с вызовом, по-мальчишески, видимо от обиды, что капитан ушёл от ответа на вопрос, сказал Эммануил.
- Поймает, если нарушишь, не сомневайся, - усмехнулся Кузьменков. - Дом Андреева по центральной улице, номер сорок. Там ветряк большой, так что не пропустишь.
Вдова встретила Хвастунова с какой-то обречённостью, что ли. На его слова о поиске убийцы безнадёжно махнула рукой и пошла в дом.
Эммануил сел на предложенный стул, Елена Ивановна пристроилась на краешке кресла.
- Спрашивайте, молодой человек. Сейчас холодным квасом вас угощу.
На кухне что-то зашумело, потом в комнату вкатился столик на колёсах от детской коляски. Остановившись около Эммануила, пропел густым басом: "Выпьем няня, где же кружка", и протянул на телескопической тяге запотевший стакан.
- Это Серёжа баловался, любил похохмить. Я поверить не могла, что его нет, но перед вашим приездом Владимир Сергеевич позвонил, сказал.... - слёзы потекли по щекам Елены Ивановны.
Вдруг из часов, висевших между окнами, вылетела птичка и начала описывать круги по комнате, напевая: "Бери ложку, бери хлеб, два часа уже, обед".
Орущая кукушка, стол, требующий "Пей до дна", плачущая женщина и пылесос в виде ползающего ребёнка, ругающийся, что ноги нужно вытирать, смутили бы любого, но не Хвастунова. Конечно, он немного удивился, что в такой момент вдова не отключила все эти постоянно шутящие устройства.
- Простите, отключить руки не дошли, да и надеялась, что это недоразумение какое-то. Сейчас угомоню, подождите секунду. - будто прочитала она мысли Эммануила.
- Елена Ивановна, несмотря на признаки суицида, я обязан проверить все версии, в том числе возможность убийства.
- Да вы что? Какого суицида? Зачем Серёже на себя руки накладывать? И верующий он, не мог на такой грех пойти. Нет, нет, всё что угодно, но только не самоубийство.
- Вот и скажите, зачем ваш муж поехал в Москву? Ведь говорят, что он решил больше не обивать пороги патентных организаций, что бюрократией сыт по горло.
- Да, верно, решил-решил, и уже год не ездил никуда. Я ему условие поставила: или я, или его изобретения. Могли ведь жить припеваючи, руки-то золотые, любую рухлядь отремонтирует, так что лучше новой работает. Нет, свербило в одном месте, всё человечество осчастливить хотел. Я уже думала, что успокоился, но последние две недели ходил какой-то возбуждённый, радостный, всё звонка ждал. А три дня назад видимо позвонили, быстро собрался и на вечерней электричке, на ночь глядя, поехал.
- И ничего вам не сказал?
- Почему? Сказал. Как всегда. Вернусь известным и богатым. Это у него присказка такая. Правда, ещё прибавил что-то о золотом веке. Я не поняла, да и не слушала, обиделась тогда. Эх, если бы знать.
- И больше ничего? Ну, может, что вспомните?
- А чего вспоминать? Сказала, что разведусь с ним, и чтобы не возвращался больше.
- Вот как? А враги у вашего мужа есть?
- Врагов предостаточно. Завидуют многие, а некоторые ненавидят даже.
- Ну, уж прям так и ненавидят?
- А что? У нас и водопровод, и электричество свои, вот соседи и завидуют. А ненавидят энергетики, по милости Сергея у них потребления тока меньше стало, значит, и денег убавилось, они даже грозились, прибьём тебя, изобретатель, и так далее. Или вон Витёк Лисин, так и говорил, что своей смертью Серёжа не умрёт.
- Кто такой? - Хвастунов, словно гончая, почуял след.
- Витёк-то? Наш местный олигарх, у него мастерская, где машины ремонтируют и магазин автозапчастей. Года три назад пытался угрожать даже, но Сёма с ним поговорил, и он отстал.
-Так, вот и Сёма нарисовался. Ну а это-то кто?
- Наш товарищ, с самого детства дружим. За мной вместе ухаживали и замуж оба звали, но я выбрала Серёжу.
- И что Сёма этот, бандит?
- Почему бандит? - глаза Елены Ивановны округлились.
- Ну, вы говорите, разобрался с этим, олигархом вашим?
- Нет, что вы. Он милиционер, в ГАИ работает. Капитан.
- Так, понятно, - Хвастунов закрыл блокнот. - Елена Ивановна, вы за телом когда собираетесь ехать?
- За чем? - женщина непонимающе взглянула на Эммануила. Потом её глаза наполнились слезами. - Тело. Вот ведь как. Начальник милиции обещал позвонить.
На городок опускался вечер, но свежести он не принёс. Даже на большой скорости Хвастунов ощущал на лице горячий воздух, поднимающийся от раскалённого за день асфальта.
Проехав два раза по центральной улице из одного конца города до другого, лейтенант вышел на Московскую трассу и, вывернув ручку акселератора до упора, рванул на север. По расчетам его должны поджидать километрах в пяти от Пилюпинска. Поэтому, когда почти над ухом раздался кряк милицейского сигнала, Хвастунов от неожиданности резко сбросил газ.
На обогнавшем "Урале", судя по облезлой краске, выпущенном в советские времена, восседал, иначе и не скажешь, гаишник с будёновскими рыжими усами. Фуражка по всем законам физики при такой скорости обречённая слететь с головы, как ни странно чувствовала себя вполне комфортно, даже не подстрахованная ремешком.
- Здравия желаю, инспектор ГИБДД капитан Сосин. Нарушаем? Ага.
- Здравствуйте, лейтенант Хвастунов. Я...
- Да, ладно, лейтенант, - сразу переходя на "ты", перебил Сосин. - Я понял, что со мной хочешь встретиться ещё когда ты первый раз по городу пролетел. Мог бы тебя там остановить, но решил, что за городом удобнее разговаривать. Так что спрашивай, а потом я свои мысли поведаю. Ага.
- Хорошо. Но для начала мне не терпится узнать, как вы меня на такой колымаге догнали и ... - Эммануил смущённо улыбнулся, - почему фуражка не слетает, приклеена, что ли?
- Слушай, это..., давай на "ты", не люблю "выкать". Это всё Серёгины усовершенствования, он движок доработал, так что с моим "Уральчиком" сейчас никакой болид не сравнится. И генератор придумал, создает защитное поле. Пуля, конечно, пробьёт, а так я словно в танке. Ты пойми, Серёга действительно гений, только с нашими чинушами, сам знаешь, каши не сваришь. Ага.
- Чем больше узнаю о Сергее Павловиче, тем больше вопросов возникает, и тем увереннее я в своей версии его убийства. Как вы... ты думаешь, кому выгодна смерть Андреева?
- Ну, мне она выгодна, - усмехнулся Сосин. - Все знают, что я Лену люблю, но, конечно, столько лет ждал, а тут убивать кинусь - нет. Да и Лена не бросится ко мне в объятия, я её знаю. Ага.
- Как же? Мне Елена Ивановна говорила, что и энергетики, и Лисин на Андреева зуб имели, даже грозили ему.
- Да что ты. Это мелочь пузатая, так, по пьянке языком чешут. Чтобы убить, нужно смелость иметь, а эти... - Капитан махнул рукой. - В Пилюпинске убийцу не найти тебе. В Москве, в Москве всё завязано. А то, что это убийство, не сомневайся. Ага.
- У вас... тебя доказательства есть?
- Доказательств нет, но кое-какие факты имеются, а ты делай выводы. Перед самым отъездом Серёга мне сказал, что какую-то штуку необыкновенную придумал. Говорил, всю жизнь она перевернёт, наступит золотой век человечества. Он вообще-то всегда так заявлял после очередного изобретения, но в последний раз глаза так горели, что я и сам было поверил. Ага.
- А что за изобретение, не сказал? - Хвастунов перебил капитана.
- Нет, но последнее время Сергей химией увлёкся. То удобрения всякие придумывал, то добавки пищевые. Ага.
- Может лекарство?
- Не думаю. От болезней Палыч лет двадцать назад прибор сочинил, так не то что простуда и разные вирусы, но и рак в Пилюпинске пропал. Ага.
- Правда, что ли? Как же так? Почему для всех не делают такой?
- О том и речь. Сколько Сергей не пытался свои наработки зарегистрировать и внедрить, никак не получалось, куда только не обращался. Да! - вспомнил Сосин. - Перед отъездом в Москву он мне сказал, что в патентном бюро появился новый сотрудник и что интересуется его работами. Ага. Ищи, лейтенант, убийцу в Москве. Ага.
- Ну, спасибо. Поеду, а то стемнеет скоро.
- Езжай, только я тебе штраф выпишу за превышение, и свободен. Ага.
- Да ладно, я ведь специально, что бы вас... тебя найти.
- Ну и что? Порядок - есть порядок. Не обеднеешь. Зато до Москвы проскочишь без проблем, я сообщу по трассе. Ага.
- Постой, - остановил разобидевшегося Эммануила Сосин, когда тот уже хотел рвануть с места. - Вот, Сергей мне оставил, как он сказал "на всякий случай". Что за порошок и что с ним делать, не знаю, но Палыч проговорился, что это средство изменит человека в лучшую сторону. Ага.
Вручив Хвастунову прозрачную коробочку с содержимым похожим на сахарный песок, капитан ловко вскочил на "Уральчик" и оставил растерянного лейтенанта одного посреди дороги.
Начальник патентного бюро профессор Рязанов Вадим Сергеевич, узнав цель визита Хвастунова, поморщился, видимо вспомнив надоедливого изобретателя.
- Жаль, конечно, что он отравился. Одно время здорово нас доставал, но нужно отметить, никогда не буянил. Я-то мало с ним общался, а многие сотрудники натерпелись от Андреева, ещё повторюсь, не скандальный, но уж больно много "изобретал", а ведь он не один такой. И все несут, несут.
- А что значит "доставал"? Если человек принёс изобретение, взяли бы и запатентовали.
Рязанов посмотрел на Эммануила укоризненным взглядом, потом снял очки и жестко произнёс:
- Молодой человек, я вас не учу ловить преступников, потому что не умею. А вот вы, не зная всех тонкостей и правил нашей работы, в один миг решили все проблемы. Но если уж на то пошло, ещё в восемнадцатом веке Парижская академия наук приняла решение не рассматривать проекты вечных двигателей, а у нас что не изобретение, то этот пресловутый двигатель. Что же, прикажете все их патентовать?
- Но я сам видел некоторые механизмы, придуманные Андреевым. Это действительно уникальные вещи и они работают, уверяю вас.
- Вы преступление раскрываете или его изобретения проталкиваете? Здесь работают люди, съевшие собаку на таких делах, настоящие профессионалы. Последний год Андреев оставил нас в покое, по крайней мере, я о нём не слышал. Но недавно к нам пришёл новый заведующий отделом...
Звонок телефона прервал Рязанова.
- Извините. Алло. Да, я. Спасибо, доктор.
Профессор повесил трубку. Видимо, то, что он услышал, оказалось не очень приятным.
- Простите, жена болеет, глаукома. На чём мы остановились?
- Новый завотделом...
- Да, да. И вот он почему-то заинтересовался работами Андреева, обратитесь к нему.
Заведующий отделом Конов Олег Борисович, молодой человек лет тридцати, встретил Хвастунова в своём кабинете. Услышав о смерти Андреева, пригласил лейтенанта сесть и сам опустился в кресло, сокрушённо качая головой.
- Очень жалко Сергея Павловича, отчего же он умер?
- Эксперты установили, что от большой дозы клофелина.
- Клофелин? Проститутки?
- Не похоже. Ничего не украли, деньги на месте.
- Тогда непонятно. Милейший человек, талантище. Кто мог желать его смерти, или..., он сам? - Конов вопросительно посмотрел на Хвастунова сквозь толстые стёкла очков. Увидев отрицательный ответ в глазах Эммануила, продолжил. - Я просматривал старые заявки и наткнулся на изобретения Сергея Павловича. Конечно, что-то полный бред, фантастика, но некоторые разработки для улучшения урожайности являются поистине революционными.
- Не нужно меня убеждать в его таланте. Я только что приехал из Пилюпинска, где видел своими глазами многие изобретения Андреева. По-вашему, это фантастика?
- О, я тоже ездил туда и тоже познакомился с некоторыми механизмами. Всё это впечатляет, - Конов воздел руки. - Но в технике, честно, слабо разбираюсь, вот химия, биология - другое дело, это моя специальность. А две недели назад Сергей Павлович позвонил и сказал, что изобрёл "проявитель совести".
- Проявитель чего? - оторопел Эммануил.
- Я удивился не меньше вашего. "Проявитель совести", так он сказал. Потом сам приехал, мы встретились на вокзале, и Сергей Павлович передал мне препарат на испытание. Попробовал его при мне, наверное, чтобы я не подумал, что это ядовито.
- И что? Испытали? - с надеждой в голосе спросил Хвастунов, он знал, на что способен Андреев.
- Конечно. Точнее, мы вместе с Вадимом Сергеевичем испытали. На себе. Директор попробовал порошок и... никакого эффекта. Я позвонил Сергею Павловичу, чтобы он приехал. Мы договорились встретиться, и вот такой печальный финал.
Хвастунов сидел за своим столом, пытаясь свести в единое целое те крохи информации, что удалось получить в результате оперативных мероприятий.
Вечером прокурорский следователь ждал Эммануила с материалами: "Дело пора закрывать, только ты, лейтенант, задерживаешь. Чего тянешь, явное самоубийство".
Нарисовав на листе бумаги несколько кружков, Хвастунов вписал в них имена фигурантов дела. В каком-то кино Эммануил видел, что такой способ помог раскрыть преступление. Рисунок получился симпатичный, благо лейтенант обладал каллиграфическим почерком, но никакие умные мысли в голову почему-то не приходили. Соединил круги красивыми разноцветными линиями, перевернул листок вверх ногами, но и эти хитрые приёмы не принесли результатов. Тогда Хвастунов скомкал рисунок и швырнул в корзину. Попал - стало немного легче.
Лёха Колосков подошёл к понурому Эммануилу.
- Ну что, блондин, не выходит каменный цветок? - Хвастунов кивнул в сторону заполненной бумажными шарами корзины. - Да, коллега, вижу напряжённую работу мысли. Попробуй прокрутить заново все события последних дней. Проанализируй каждую мелочь. Порой незначительный эпизод несёт столько информации, сколько и сто улик не дадут.
Хвастунов, подперев голову ладонями, устремил взгляд сквозь стену, казалось, что слышно скрип продирающихся по извилинам мыслей.
Гостиница. Пилюпинск. Патентное бюро.
Стоп.
Эммануил успел схватить за хвост чуть не ускользнувший факт.
Интернет выдал нужную информацию, и почти всё встало на свои места. Осталось убедить прокурора...
- Ну, рассказывай, как дошёл до такой жизни, что убийство за два дня раскрываешь.
Оперативники поздно вечером отмечали успешно завершённое первое дело молодого лейтенанта.
- Мне Алексей посоветовал проанализировать все сведения заново, я попробовал, получилось. Главное, что я верил в существование "проявителя совести" и от этого факта отталкивался. Меня насторожило, что Рязанов уже знал о причине смерти Андреева, а когда выяснил, для чего клофелин применяется, все фрагменты мозаики встали на свои места. Оставалось только предъявить фотографии подозреваемого администратору гостиницы.
- А клофелин разве не для проституток создали, чтобы клиентов усыплять? - подал голос Колосков.
- Ты, Лёха, всё прикалываешься. Клофелином глаукому лечат, а у начальника патентного бюро жена болеет, следовательно, у него могло оказаться это лекарство. В гостинице Рязанова опознали, ну а когда за ним пришли, то отпираться не стал, тем более отпечатки пальцев на ноутбуке его уличали. Явку с повинной ему прокурорский оформил.
- Да, добрые сейчас прокуроры пошли.
- Помолчи! - Арифулин грозно взглянул на Лёху.
- Когда Конов принёс Рязанову препарат, - продолжал Эммануил, - то тот, всё-таки человек не робкого десятка, сам попробовал и сразу почувствовал, что он действует, но вида не подал именно по той причине, что совесть не позволила.
Препарат Андреева и клофелин на вид очень похожи, и Рязанов случайно насыпал жене "проявитель совести". Тут она ему и выдала всё, что на душе её камнем лежало. Но особенно задело супруга, что жена про свои измены рассказала. Он принял остатки препарата и вместо того, чтобы тоже жене исповедаться, бросился к Андрееву с мыслью об убийстве.
- Странно как-то этот "проявитель" работает. Совесть проснулась и требует смерти?
- А вот в этом всё и дело. Что такое совесть? Я в словарях смотрел, и в каждом своё определение, но общее то, что это собственное сознание добра и зла.
- Ну и что? Правильно.
- Да, правильно. Но понимание добра и зла у каждого своё. И Рязанов увидел в этом изобретении Андреева зло для всего чиновничьего племени, конец их сытой, беззаботной жизни. А так как принял слишком большую дозу, вероятно и получилось "обострение совести": подсыпал Андрееву клофелина в чай.
- Эммануил, а этого порошка-то не осталось? - вполне серьёзно поинтересовался Колосков.
- Жене хочешь подсыпать? - под дружный хохот спросил Арифулин.
- К сожалению, не осталось. Я же говорил, что Рязанов все выпил. - с грустью в голосе сказал Хвастунов, сжимая в кулаке коробочку, полученную от Пилюпинского гаишника.