В маленькой каморке исповедальни, как и во всем храме, стоявшем на отшибе, окруженном со всех сторон кладбищами, царили полумрак и сырость.
- Что случилось, дочь моя? В чем ты хочешь покаяться? - глубокий голос раздавался, казалось, не из-за тонкой сеточки, разделявшей духовного отца, а обволакивал со всех сторон.
- Я изменила мужу. Два раза.
- Это серьезный грех, дочь моя. Господь не отпускает его просто так.
Грешница молчала в ступоре. Она уже не первый раз была в церквях на исповеди, но такой ответ звучал впервые. Исповедь давала ее душе спокойствие, будто в местах, наполненных крестами и иконами, сам Господь слышал искреннее раскаяние в ее голосе. Это очищало совесть и избавляло от необходимости прятать глаза от мужа. Ведь кто он в сравнении с Отцом Небесным, который уже простил и забыл?
Наконец, кое-как сглотнув комок удивления, застрявший в горле, женщина выдавила из себя:
- Что это значит?
- На стенке за тобой должна быть ручка.
Женщина пошарила ладонью по стене и нащупала маленькую ручку, которая по форме напоминала дверную.
Тем временем голос снова произнес:
- Проходи.
Кое-как отодвинув сиденье, грешница приоткрыла потайную дверку и протиснулась в образовавшуюся щель. Ход вел в потайное помещение за исповедальней. В комнатушке стоял деревянный стол со множеством ящиков, два стула по разные его стороны и свеча - единственный источник света. Через секунду туда же вошел святой отец.
Это был симпатичный мужчина лет тридцати пяти со шрамом, проходившим через левую щеку, и мрачно-торжественным выражением греха. В свою очередь священник изучил взглядом свою собеседницу - высокую стройную брюнетку в цветастом сарафане. "Красивая", - подумал он, - "жалко будет, если пропадет". Святой отец опустился на стул со стороны ящичков и молча уставился на грешницу, приглашая ее присесть напротив.
- Что все это значит? - спросила женщина.
- Как тебя зовут, дочь моя? - священник поставил локти на стол и положил подбородок на кулаки.
- Нэнси. Какое...
Святой отец не дал ей договорить.
- Красивое имя, Нэнси. Так вот. Не все грехи так легки, что их достаточно смыть чтением молитв. Ведь что такое молитвы? В сущности - это просто слова. Да, они имеют определенную силу, но для того, чтобы искупить даже не самые тяжелые преступления необходимо прочитать молитву несколько тысяч раз со всей искренностью. Вряд ли ты на это способна. Ты должна поблагодарить меня, ведь я дам тебе искупление здесь и сейчас, не тратя твоё время.
Нэнси слышала о том, что среди католических священников встречаются самые разные люди. Ей не требовалось объяснять, что в данном случае значит слово "искупление". Она выразительно посмотрела на крышку стола, прикидывая, сумеет ли она залезть под этот предмет мебели. Священник проследил за направлением ее взгляда и ухмыльнулся.
- Все намного хуже, дочь моя, чем я думал. Ты не только не раскаиваешься в своем грехе, но сам грех прочно укрепился в твоей душе. А это коренной грех. Ну что ж...
Священник ослабил колоратку и начал рыться в многочисленных ящичках. Затем удовлетворенно хмыкнул, распрямился и с глухим стуком положил перед Нэнси на стол какой-то предмет. Нэнси, привыкшая к полумраку, узнала в предмете шестизарядный револьвер, лежащий к ней рукоятью, и в ужасе подняла глаза на священника. Тот, откинувшись на стуле произнес:
- Обычно, для искупления прелюбодеяния в барабан заряжается три патрона через один. Но твоя душа требует настоящего очищения и, чтобы быть уверенным, что Господь принял твое раскаяние, я выбрал для тебя револьвер с четырьмя патронами.
"Он сумасшедший", - думала женщина, переводя глаза с оружия на священника и обратно.
- Это же Средневековье, - пролепетала Нэнси.
- В Средневековье грехи людей вызвали Чумную Деву и лишь истинная вера помогла человечеству справиться со Смертью. Сегодня люди своими действиями призывают семиглавую Деву Порока, которая разрушает не тела, но души и поедает их. А потому нам необходимо сплотиться и очистить мир прежде чем случится непоправимое.
Женщина обернулась на дверь, через которую она вошла. Священник неодобрительно покачал головой.
- Если ты побежишь к двери, мне хватит пары секунд, чтобы самому решить за тебя твою судьбу. Ты ведь знаешь математику, Нэнси? Достаточно двух нажатий на курок, - святой отец посмотрел на револьвер. - Никто из вошедших сюда не выходит неочищенным.
Дрожашей рукой женщина коснулась холодной поверхности оружия. Несколько мгновений, всего несколько мгновений необходимо для того, чтобы схватить револьвер и прикончить этого безумца. Ее отец - отставной военный, всегда мечтавший о сыне - научил ее прекрасно обращаться с оружием. Это всего лишь самозащита. Но мысли ее отвлек тусклый блеск рядом с рукой священника.
- Я знаю о чем ты думаешь, - святой отец небрежно качнул непонятно откуда взявшимся в его руке револьвером в сторону лба грешницы. - И это один из тех грехов, которые даже Всевышний не может простить. Шесть из шести.
Выхода не было. Вряд ли этот сумасшедший отпустит ее живой, но надежда умирает последней. С револьвером на столе есть шанс, пусть и небольшой. Но одно лишнее движение и...Он все равно окажется быстрее. Она взяла оружие со стола и посмотрела на священника. Тот, будто угадав ее мысли, произнес:
- Ты можешь крутить барабан сколько тебе вздумается. Небесное милосердие не зависит от удачи. Если раскаяние твое неискренне, то Господь не примет его в любом случае.
Нэнси несколько раз крутанула барабан и приставила дуло к виску. Холодный металл обжигал кожу, предчувствие смерти заставляло ее леденеть. Женщина закрыла глаза и нажала на курок. Раздался сухой щелчок. Дрожащей рукой она положили револьвер обратно на стол. Теперь он точно ее убьет. Или заставит снова играть с судьбой.
Однако, священник удовлетворенно хмыкнул и убрал то, что могло секунду назад закончить ее жизнь обратно в стол. Следом отправился и его собственный револьвер.
- Что ж, - произнес он. - Господь простил тебя, а стало быть ты очищена, дочь моя. Иди и неси слово Его по всему миру.
Нэнси недоверчиво смотрела на безумца, но тот только улыбался, сложив руки на столе перед собой. Женщина встала и, покачиваясь на ватных ногах, побрела к выходу. Долгие четыре шага до двери и пару десятков шагов до выхода из храма она ожидала, что за спиной раздастся оглушающий хлопок, но не оборачивалась. Она вышла на улицу и со всех ног бросилась подальше от этого проклятого места.
Из темного угла каморки, никем до сих пор не замеченная вышагнула высокая фигура, с ног до головы закутанная в черный балахон и черный капюшон. Она уселась напротив священника, и тот резко выпрямился и побледнел.
- Я не знал, что вы наблюдаете, - прошептал он, глядя на загадочного собеседника.
- Я всегда наблюдаю, - прохрипел голос из-под капюшона. - Ты хорошо делаешь свою работу. Даже слишком хорошо. Но не стоит так усердствовать.
- Н-н-н-ннно, я лишь хотел, чтобы она очистилась. Прелюбодеяние ведет к другим, куда более страшным порокам. Мне кажется, что она усвоила урок.
- Может быть. Но ты солгал.
- Это была ложь во благо. Она больше не будет страдать она очистилась.
Фигура провела рукой над столом, и на ней появился револьвер.
- Как бы там ни было, ложь есть ложь. Это грех. Один из шести. Или шесть из шести, - второй револьвер уткнулся священнику в лоб. - Выбирай.
Святой отец поднял оружие, покрутил барабан и приставил револьвер к виску.
- Вверяю жизнь свою в руки Твои, - пробормотал он, и его палец нажал на курок...