Денис Кораблёв возвращался с дачи в приподнятом настроении. Да и что не веселиться, если ты только что успешно окончил школу, и уже успел сдать вступительные экзамены, и поступить уже успел в техникум. Хотя, простите, не техникум это теперь называется, а Гуманитарно-технологический колледж, факультет "Строительство и эксплуатация зданий и сооружений". Во как!
Сам Денис слабо себе представлял, кем он станет по окончании колледжа, что будет строить, и как потом эксплуатировать построенное. Или только строить, а эксплуатировать будут уже другие? Но мать сказала: "Надо учиться, сынок. Строительство дело хорошее, строитель никогда без дела сидеть не будет. Щас, вон, все строят, так что без куска хлеба не останешься..."
Эх, был бы отец! Он бы уж точно подсказал, как правильно строить свою жизнь, и как её потом грамотно эксплуатировать. Отца у Дениса не было. Жил он, сколько себя помнил, с матерью. Та старалась, как могла, работала на двух, а то и трёх работах, тянула изо всех сил, и потому времени на сына хронически не хватало. Всё это парень понимал, любил её и старался помогать, но на некоторые темы с мамой не поговоришь...
Раньше был ещё дед, и в детстве Денис льнул к нему, как к единственному родному мужчине, но потом дед переехал на дачу и последние пять лет жил там безвыездно. Денис воспринимал визиты на дачу, как тяжкую повинность, а этой зимой дед помер. Узнали о его смерти от чужих людей - соседка заметила, что старик третий день не выходит из дому. Кинулись, а он в кровати мёртвый. "Хорошая смерть, - говорила соседка, баба Клава. - Лёг спать, и не проснулся. Не страдал, не мучался, болезный..." Разве смерть бывает хорошей, думал Денис, но у пожилых людей, как видно, было на этот счёт своё мнение.
Что ж, все старики рано или поздно умирают, а жизнь продолжается, и какие могут быть проблемы у нормального парня в восемнадцать лет? А проблемы таки были, куда без них, без проблем?
У Дениса не было девушки, и не предвиделось. Не знал парень, как с этими своенравными особами знакомиться, как отношения поддерживать? В присутствии сверстниц терялся, краснел, заикался, в общем, вёл себя до бесконечности глупо. А посоветоваться с кем? Близких друзей тоже не наблюдалось. Был бы отец, наставник и друг, он бы подсказал...
И всё бы ладно, наслаждался бы Денис заслуженным бездельем, ждал начала занятий, а там видно будет. Но было ещё две непреходящих проблемы.
Первую звали Ржавый. За густую шапку огненно-рыжих волос. Парень тоже жил без отца, учился в одной школе с Денисом, в параллельном классе, но после девятого ушёл в училище. Какое-то время его не было видно, но с недавних пор Костя Маклаков, по прозвищу Ржавый, начал постоянно отираться во дворе и быстро стал предводителем местных хулиганов. Собрал вокруг себя стаю "бандерлогов", подпевал, меньших по возрасту и видевших в нём бывалого и лихого атамана. Компания не давала проходу девчонкам, задирала ребят, молодёжь связываться с ними опасалась. Взрослые же найти на хулигана управу не могли: шкодил Ржавый осторожно, на грани дозволенного, и за грань эту пока не переступал.
Сначала Дениса не трогали, начались подначки, насмешки, а ведь Маклаков был много крупнее и сильнее Дениса. Три дня назад Ржавый заявил, что Денис должен ему пятьсот рублей. "За что?", поразился тот, и получил ответ: "Ты мне по жизни должен!"
Вторую проблему Денис называл Бугаём. Вообще-то, звали его Николаем Дмитриевичем, и было ему немного за тридцать, но выглядел Дмитриевич матёрым мужиком. За метр девяносто ростом, с ранним пузцом и тройным подбородком, грузный и тяжёлый, он ходил в развалку, разговаривал резким голосом с неприятными повелительными нотками, и с первых дней знакомства старался Дениса либо унизить, либо подчинить своей воле. И был Бугай маминым ухажёром.
Порой Денису казалось, что он смотрит театральную постановку из-за кулис, и видит совсем не то, что зрители в зале. Для них действие было реальным, герои - живыми, и всё происходящее - захватывающим приключением. А Денис отчётливо различал, что грим актёры накладывали небрежно, декорации на сцене расставлены кривовато, и корона на голове принца не золотая, а из крашеного картона, стянутая на затылке резинкой, какую применяют в мужских трусах.
"Он хороший, он меня любит...", говорила мама, и слышалась в её голосе извечная тоска одинокой сорокалетней женщины по надёжному мужскому плечу, по защите и опоре. Сколько же можно одной горе мыкать? Ведь сил уже не осталось совсем, а так мужик будет в доме, порядок хоть какой...
Не любит он тебя, мама! Всё что ему нужно - это городская прописка. Он моложе, использует тебя, мама, как изделие одноразового применения, и бросит! Посмотри, ведь всё это так понятно, выпукло и зримо!
Но мама не слышала, она находилась в зале, искренне хотела верить в правдивость сценической постановки и не хотела расставаться с иллюзиями. Как часто и с удовольствием мы принимаем желаемое за действительное...
Периодически Бугай выпивал, не часто, но регулярно. Он приносил бутылку водки и пил её в одиночку, налив матери рюмочку - "Я же не алкаш, один не пью!" Мама в такие дни суетилась, накрывала на стол, сидела рядом с ним, преданно заглядывая в глаза. Денису было противно.
Потом, выпив, Бугай начинал воспитательную работу с подрастающим поколением. Цеплялся больше обычного, требовал уважения, старался унизить как-то особенно. Выход был один - убежать из дому, погулять где-нибудь на свежем воздухе, дождаться, когда хмельной Бугай ляжет. К счастью, укладывался он это в такие дни рано. Потом всё как-то забывалось, атмосфера в доме стараниями матери становилась терпимой, и Денис продолжал жить как прежде, вплоть до следующей бутылки водки.
Жизнь человека так интересно устроена, что вслед за чем-то плохим и неприятным обязательно следует нечто хорошее. Так случилось и с Денисом, именно поэтому возвращался он сейчас с дачи в приподнятом настроении.
Началось всё две недели назад как раз там, на даче, которую мать решила к лету продать. После смерти деда надобность в участке отпала, мама была типичной горожанкой, и ковыряться в земле не любила, а фруктов и овощей, мол, вполне можно купить на рынке. По этому поводу был назначен день уборки дачного участка: надо было всё пересмотреть, ненужное выкинуть, нужное забрать, или, наоборот, оставить с тем, что бы выторговать при продаже чуть больше денег. С утра они вместе приехали на участок и начали заниматься ревизией имущества и инвентаря. Денису достался дедов шкаф, где под кучей старого барахла он нашёл плоский ключ с затейливой бородкой. Ключ не подходил ни к двери, ни к шкафам, и принадлежность его была не понятна, пока Денис не попал на чердак. Здесь, в дальнем пыльном углу, под остатками какой-то древней деревянной мебели, он обнаружил плоский стальной ящик, с запертым замком. Почему-то сразу стало ясно, что ключ от него. Попробовал - так и есть! Ящик открылся и внутри обнаружился большой чёрный, аккуратно смазанный жирной смазкой, пистолет. А к нему, в пожелтевшей картонной коробке и вощёной бумаге, патроны.
Денис тогда только рассмотрел пистолет, закрыл и надёжно спрятал до поры свою находку. Вечером, вернувшись домой, нашёл в Интернете оружейные сайты, и сразу определил своего нового знакомца. Пистолет ТТ-33, довоенного образца, с полукруглыми вертикальными пазиками на кожух-затворе. Калибр 7,62 мм, восемь патронов, и далее - длина ствола, кинетическая энергия пули и прочее. Денис перерисовал на бумагу устройство, записал этапы разборки-сборки, и на следующий день, вырвавшись на дачу, приступил к практическим занятиям.
Жизнь приобретала совсем другое значение, наполнялась новым смыслом. Ах, как здорово было погарцевать перед старым, слегка замутившемся от времени зеркалом с пистолетом в руках. Оружие притягивало, обладало магической силой воздействия на разум, притягивало взгляд своим своеобразным изяществом. Пусть говорят, что у ТТ эргономика хромает, пусть спорят по этим вопросам специалисты, а вы попробуйте подержать настоящую боевую машинку в руке. Почувствуйте девятьсот граммов смертоносного железа, услышьте лязг передёрнутого кожух-затвора и сухой, экономный щелчок бойка, потрогайте закруглённые обводы! И при этом знайте, что вы единственный и полноправный владелец этого чуда...
Вообще-то, на счёт полноправия был вопрос. Дед никогда ни единым словом не обмолвился об оружии. В войну он был на фронте, но те времена почему-то вспоминать не любил, ничего толком не рассказывал. После войны поднимал разрушенное хозяйство, работал, как все. С удивлением, Денис вдруг понял, что очень мало знает о родном человеке. Где воевал, кем служил, что именно и где поднимал после - ничего этого внук не знал. Помнил деда пенсионером, вечно копающемся на своём садово-огородном участке. А вот, где-то, на лихом повороте судьбы, достался ему пистолет. Спроворил дед стальной ящик с секретным замком, смазал-завернул оружие, боеприпас, да и спрятал всё до лучших времён. Или худших - это как посмотреть. В хозяйстве, мол, пригодится. Выходило, что Денис теперь наследник, то есть, полноправный хозяин. Да и какая разница? Всё равно об оружии никто не знает, и никто никогда не узнает...
Вначале он красовался перед зеркалом, принимал киношные эффектные позы, целил в своё отражение с двух рук и нажимал на спуск. Занятие увлекало, хотелось вновь и вновь играть в ковбоев, рейнджеров, спасать воображаемых красавиц от злых насильников... Фантазия разыгрывалась не на шутку!
От игры перешёл к делу. Сверяясь с рисунками и схемами, разбирал оружие, разглядывал детали, наслаждаясь отточенной целесообразностью и функциональностью механизмов. Смазывал, собирал, и опять разбирал. Потом можно было ещё поиграть...
Так продолжалось с неделю. Каждый день Денис отпрашивался на дачу под благовидным предлогом убрать в помещениях или нарвать яблок со старой яблони. Мать рассеяно соглашалась, иди мол, раз надо. Её голова была занята продажей: двое покупателей уже приходили смотреть, даже приценивались, но сделка пока не состоялась.
Через неделю баловство прискучило, и Денис начал читать в Сети наставления по стрелковому делу: как подготовить оружие к стрельбе, правильно держать, правильно целиться и стрелять. Теперь он тренировал руку, учился устойчиво и плотно ставить ноги и держать корпус - линия плеч, линия рука-плечо, фиксированная поясница. Выяснил для себя, что жёсткая, или силовая изготовка к стрельбе ему нравится больше, чем вольная, а что есть изготовка активная - не понял вовсе. Стрелок готовился, на сегодняшнее утро были назначены стрельбы.
В двух километрах за дачей был расположен заброшенный карьер, где добывали когда-то песок для строительных целей - огромная глубокая яма зияла уродливой каверной в теле земли. Денис был здесь с дедом, когда тот был жив, и запомнил, что район карьера глухой и безлюдный. Вокруг пустыри, ни жилья, ни какого-либо присутствия человека. Идеальное место для пробы боевого механизма в действии и, подготовив заранее оружие и патроны, он пошёл.
Это был целый каскад совершенно новых ощущений и впечатлений. Как дёргался пистолет в руке, раскатисто грохотал выстрел, затвор выбрасывал дымящуюся гильзу, и та, кувыркаясь и сверкая на солнце, летела в сторону. Пуля пела в полёте, точно как в кино. Всё было так круто! В качестве мишеней Денис использовал банки от Кока-Колы, которые установил в специально подобранной нише в стенке карьера. Правда, попадал он не часто, но и в этом случае песчаная стенка отвечала классным, совершенно киношным фонтанчиком взбитой пыли. А уж при попадании и вовсе: пуля с высокой кинетической энергией не просто дырявила банку, она сминала мягкую жестянку в бесформенный комок, как мнёт промокашку кулачок первоклассника. Пахло сгоревшим порохом, разогретым песком и мужской удалью.
С трудом Денис остановил себя, патронов было не так много - ещё на один снаряжённый магазин и немного россыпью. И хоть не должны они были пригодиться в быту - стрелять-то не по кому, - но что за оружие без боезапаса? Бесполезный кусок железа, только орехи колоть.
Выбравшись из карьера, Денис убедился, что звуки выстрелов не привлекли чьего-либо внимания, вокруг полное безлюдье, и направился на дачу. По возвращении, в соответствии с уставом вычистил оружие, полюбовался ещё немного, и решил сегодня забрать ТТ домой. Дачу могли вот-вот продать, Денис уже и место в квартире присмотрел, на антресолях, куда никто никогда не забирался. Сложил всё в переносной сейф, и начал было паковать, но тут обнаружилось, что стальной ящик не хочет помещаться в матерчатой котомочке. Он нагло выпирал через выцветшую ткань своими жёсткими рёбрами, вызывающе бликовал торчащим наружу плоским боком. Всё это выглядело как-то... не совсем обычно. А вдруг кто-нибудь спросит: "Что это у тебя там парень за ящичек?" А если это будет милиционер, имеющий право на досмотр личных вещей граждан?
После недолгих колебаний Денис решил взять с собой только пистолет и патроны, а сейф можно будет переправить позже. Обмотав ствол ветошью, он погрузил его на самое дно сумки, сверху бросил немного огурцов и яблок, и, удовлетворившись маскировкой, отправился в город на дневном автобусе. Настроение было отличным...
***
И почему так в жизни получается, что вслед за чем-то приятным и хорошим обязательно следует нечто поганое? Она, жизнь, и в правду, как зебра?
Только вошёл Денис во двор, прикидывая, как спрячет сейчас своё сокровище, полюбовавшись напоследок, только начал предвкушать всякие приятные свои действия, как от детской песочницы раздался залихватский разбойничий свист. Ржавый! В сопровождении одного из "бандерлогов", маленького, стриженного и особенно противного. Ухмыляются, жестами велят подойти. Делать не чего, Денис поплёлся в сторону песочницы, сейчас пустой по причине обеденного времени. Настроение резко упало.
- Кого мы видим! - запел Ржавый ещё издали. - Какие люди! Что-то ты, Данька, совсем нас забыл. - Деланно озаботился он. - Мимо норовишь проскочить, даже не поздороваешься.
- Привет, - вяло откликнулся Денис.
- И радости от встречи со старыми друзьями мы на лице твоём не наблюдаем. Правда, Пан? - обратился атаман к верному "бандерлогу".
Тот оскалился из-за спины, закивал согласно своей стриженой головой так, что она, казалось, сейчас не удержится на цыплячьей шее.
- Вот видишь, младший брат согласен, - издевательски продолжил Ржавый, а потом вдруг резко перешёл на деловой тон. - Деньги где? Я тебе сроку сколько дал? Три дня? Вот сегодня этот срок и вышел.
- Да, понимаешь... - начал мямлить Денис, - сейчас пока денег нет... Но я обязательно достану...
- Не крути! - жёстко оборвал хулиган. - Сказано - срок вышел. Гони монету...
У Дениса в голове был полный сумбур, но в этом сумбуре вдруг родилась и оформилась шальная мысль - открыть Ржавому свой секрет, тем самым, отвлекая его от неприятного разговора. Главное, увести от темы, а там видно будет.
- А знаешь, что у меня есть, - торопливо заговорил он, проходя к деревянному бортику песочницы и присаживаясь, - сейчас я тебе покажу, ты такого ещё не видел...
На злом лице Ржавого обозначилось лёгкое любопытство, он недоверчиво следил за руками Дениса. А тот сгрёб в сторону овощи, торопливо запустил руку в свёрнутую тряпку, и ухватил прохладную ребристую рукоятку.
Вот! - выдохнул он, доставая плоское и тяжёлое тело пистолета.
- Ух, ты! - заворожено протянул Ржавый. - Это что, настоящий? Дай поглядеть...
Даже руку протянул к опасной игрушке, но Денис слегка отклонился и руку отвёл.
- Ну да, щас! - сказал, и сам не узнал своего голоса. Пропали дрожь и противное подобострастие, голос стал твёрдый и шершавый, как металл. Оружие в руке вселяло уверенность. - Это тебе что, игрушка? Конечно, настоящий...
Как бы случайно он повёл стволом в сторону Ржавого.
- Ты это, Денис, ты пушкой-то не размахивай. Не ровен час... - Ржавый вдруг неуловимо изменился, стал как-то меньше ростом, тише голосом, движения вдруг стали скованными. Даже рыжая шевелюра его из вызывающе-огненной превратилась вдруг в грязно-блёклую.
"Бандерлог" за спиной застыл каменным изваянием с широко открытым ртом.
- Ну, вот, и обращение становится другим. Из идиотского Даньки превращаемся в нормального Дениса, - тихо проговорил он, разглядывая лицо Ржавого. Потом ещё и прищурился, для усиления впечатления. Усилил:
- Ну, я пошёл... - жалко пролепетал Маклаков и деревянным шагом двинулся со двора.
"Бандерлога" как ветром сдуло - только что был, и вот уже нету.
- Погоди, Костя, - окликнул Денис, - а как же деньги?
- Да ты чё! - уходя уже, вполоборота откликнулся тот. - Какие деньги между корешами?! Это же шутка была, Денис, шутка!
Фигура Ржавого растаяла за воротами двора.
- Вот так! - тихо сказал себе Денис. - И только так!
Настроение вновь стало отличным.
Птицей взлетел он свой третий этаж. Дышалось полной грудью, хотелось сделать что-нибудь великое, что обессмертит собственное имя в веках! Но почему-то всегда так получается, что вслед за чем-нибудь хорошим и славным обязательно следует нечто гнусное и препротивное.
Визгливый голос Бугая слышен был на лестничной клетке, мать ему что-то неразборчиво бубнила в ответ жалким голосом с отчётливыми просительными нотками. Денис тронул дверь, и та отворилась - не заперто.
Бугай был уже на взводе. По определению Дениса - где-то грамм сто пятьдесят, двести. Что-то пошло у него не по плану, не должен был он сегодня выпивать. Может неприятности случились на работе, может ещё что, сути дела это не меняло.
Дмитриевич как раз переводил дух, как раз искал, что бы ещё поставить женщине на вид, в чём уличить и как воспитать. Мать понуро стояла в углу, и когда в комнате появился Денис, это очень даже обрадовало воспитателя:
- О, вот ещё явился, щесунёнок! - Бугай вышел на середину комнаты, потеснив Дениса к дальней стене. Теперь у парня сзади и сбоку был диван, впереди справа - сервант, а слева, в углу - телевизор. Выход перекрывал Дмитриевич, расставив широко толстые ноги, он раскачивался с пятки на носок, сцепив руки за спиной в замок, и вещал:
- Сколько раз я тебе говорил, что надо уважать мать? Сколько раз предупреждал? И меня тоже, как старшего, как мужчину, ты, сопляк, уважать обязан! Ты как ведёшь себя с матерью, а?
От абсурдности и несправедливости обвинений Денис онемел. Это он-то обижает мать?
- Я не жалею ни сил, ни времени, всё несу в дом, забочусь о вас и кормлю, и где благодарность? - это тоже было неправдой, но Бугай верил своим словам, багровел, лицо его наливалось кровью, а голос начал срываться на знакомые визгливые тона. Он распалял себя, доводил до истерики.
- Ни одного доброго слова, ни почтения, ни уважения, ничего я от вас не вижу! Одна только чёрная неблагодарность! Но я научу тебя послушанию, щенок! - голос переходил от визга к шипению, толстый, как сарделька палец маячил перед лицом. - Я до сих пор тебя щадил, и это не пошло тебе на пользу. Теперь я займусь твоим воспитанием вплотную. Ты увидишь, каково это, подчиняться старшим...
Мать тенью выскользнула из комнаты. Может, речь взбешённого ухажёра была продолжением какого-то предыдущего их спора, может, Бугай искал, за что зацепиться - Денису от этого было не легче. Внутри всё противно задрожало и сжалось в комок, обидные слова хлестали по лицу, как грязная мокрая половая тряпка. Он попытался улыбнуться, что бы снять накал страстей, но улыбка получилась жалкой и возымела обратный эффект.
- Ты ещё лыбишься?! Чё ты лыбишься, сучёнок!!!
Денис в последний миг каким-то чудом успел увернуться от пухлой ладони - несмотря на оплывшую фигуру, рука у Бугая была тяжёлая, - и отскочил к дивану, тяжело дыша.
Второй раз доставать оружие было не в пример легче. Рука не дрожала и не суетилась, как во дворе, пистолет, казалось, прыгнул в ладонь сам. Ненужная котомка полетела на диван, из неё посыпались на пол спелые яблоки. Ноги привычно стали на ширину плеч - знать не зря тренировался на даче перед старым зеркалом, - центр тяжести в точке между стоп. Жёстко фиксируем бёдра и поясницу, правая рука максимально распрямлена, оружие является продолжением руки. Теперь чуть-чуть откинуть голову и плечи. Вот так, всё просто, как во время тренировки.
Голова была пустая и ясная, рука не дрожала.
Раньше Денис считал, что фраза "его лицо залила мертвенная бледность" есть не что иное, как фигура речи, литературный приём из старых романов. Теперь видел - нет, действительно заливает. Стремительной волной по лицу, на шею, на жирную волосатую грудь в распахнутой рубашке. Кожа выдавила крупные капли пота на лбу и висках, пот остро пах страхом.
Денис демонстративно взвёл большим пальцем курок.
- М-м-м-м... - промычал неразборчиво Бугай, глаза его округлились, стали тоже белыми, невидящими. Вся фигура его стремительно оплывала вниз - подбородок, затем второй, третий, плечи, руки. Ноги подогнулись, но Бугай не упал и не сел, так и остался стоять на полусогнутых.
Вдруг за его спиной тенью появилась мать, руки заломлены перед грудью, глаза расширены и полны ужасом. Денис не успел ни сказать, ни сделать что-либо, как пространство комнаты, подъезда, всего дома разорвал отчаянный, на пределе слышимости женский визг.
***
Участковый уполномоченный милиции старший лейтенант Егоров шёл по своей родной территории. Землю эту старлей знал как свой карман: где живут недавно освободившиеся из мест заключения и где обитают административно наказанные; кто любит после выпивки подебоширить, жену по двору погонять в одном исподнем и где собираются малолетние наркоманы; где в карты играют, а где можно, при случае, купить недорого ворованные вещи. Работу свою Егоров любил, и делать умел, от опасности не бегал, со своей любимой присказкой "Нас, детдомовских, этим не проймёшь..." шёл, бывало, на вооружённого пьяного хулигана без сомнений и внутренних терзаний. Потому что такую работу доверили ему люди - охранять покой и мирную жизнь на вверенном участке. Карьера вот только не заладилась, выше старшего лейтенанта сорокалетнему Егорову уже не прыгнуть, но это его не слишком волновало, одному ему хватало. Так судьба сложилась - семьи участковый не имел. Была у него женщина, которая могла стать женой (да и деток хотелось, пора уже), но посмотрела на нервную, порой опасную работу суженного, отсутствие выходных, сравнила с уровнем заработка и ушла искать другого мужчину. Егоров так и остался один, как перст - ни жены, ни детей, ни родных. Зато если кому из соседей помочь - кран починить, дверь или окно поставить, это участковый мог запросто, руки-то золотые...
Дел всегда было много, коренастую крепкую фигуру офицера в форменном кителе можно было видеть снующим по району весь день, до позднего вечера. Сегодня с утра старший участковый уполномоченный провёл короткое совещание в опорном пункте, потом Егоров поработал с документами, потом крутился по разным мелким и не очень делам и заботам, которых у всякого участкового хватает, и сейчас, наконец, решил, что пришло время перекусить. Но перед этим решил заскочить в адрес на улице Тенистой, дом четыре, проверить прописку у гражданина. Был сигнал от жильцов - ничего серьёзного, ситуацией по дому Егоров владел, но проверить для собственного успокоения было необходимо.
Участковый лёгким шагом, через две ступеньки, поднимался по лестнице, раздумывая на ходу, где сегодня лучше поесть - в шашлычной на углу или пельменной у рынка, - и как раз добрался до третьего этажа, когда сонную тишину дома вдруг разорвал отчаянный, на пределе слышимости женский визг. Кричали в квартире справа, где жили Кораблёвы, мать с сыном. Егоров эту семью знал, всё здесь должно быть благополучно, но вот случилось же что-то, даже дверь осталась притворенной не плотно. Он тронул створку, и та беззвучно отворилась. Как раз сегодня старлей сдал пистолет на плановую сверку закреплённого личного оружия, завтра утром вернут, а сейчас? Но отступать Егоров не привык: "Нас, детдомовских, этим не проймёшь..."
Прихожая была пуста, у входа в комнату кулём обвалилась на наличник двери Кораблёва, стискивая руки на груди, с обезумевшими слепыми глазами. Посреди комнаты застыл на полусогнутых ногах незнакомый мужик, здоровенный бугай, а за ним, ближе к дивану, в напряжённой позе стоял пацан Кораблёв, наставив мужику прямо в лоб пистолет.
Лицо парня было бледным и сосредоточенным, застывшим, но рука не дрожала. У случайного человека, попавшего в подобную ситуацию, порой, рука ходуном ходит, но не в этом случае. Ещё и стал грамотно, чертёнок, и откуда что берётся. В то же время парень сейчас весь, от пяток и до напряжённого пальца на спуске, один обнажённый натянутый нерв. Плохо...
Егоров осторожно выскользнул из-за бугая, стараясь не делать резких движений, очень медленно и плавно поднял руки до уровня груди. К месту вспомнились лекции психолога, недавно выступавшего в опорном пункте для милиционеров. Тот говорил, что открытые ладони - знак мирных намерений и приглашение к сотрудничеству. Ну, хотя бы к переговорам, в данном случае.
- Погоди, Кораблёв. Не спеши делать глупости, - Егоров крутил перед парнем свои натруженные ладони, демонстрируя безоружность и открытость. - Давай поговорим, может, придём к консенсусу, как генсек говорил...
Тот, похоже, не слышал, стоял всё так же напряжённо. Лишь бы не пальнул сгоряча... Егоров не заблуждался на счёт своих способностей переговорщика - реального опыта нет, только немного теории. Очень плохо...
- У меня предложение есть, парень. Ты сейчас положишь пистолет, мы сядем, поговорим, всё обсудим. Может тебя обидел кто? Так разберёмся, виновные будут строго наказаны...
Кораблёв перевёл на него остановившийся сосредоточенный взгляд, чуть сощурился на погоны, и вдруг переменил стойку. Стал чуть боком, левый локоть упёр в живот, запястье правой вооружённой руки положил на ладонь левой. И нацелил пистолет на Егорова. Стойка, используемая для стрельбы с упора в УНИБОСе. Ещё хуже...
Посреди комнаты продолжал стоять столбом незнакомый мужик, уже почти убитый страхом: трясся тройной подбородок, под полуприкрытыми веками дымились предельным ужасом глаза, лицо было даже не бледным - пепельно-серым. Как бы сердце у мужика не прихватило. Совсем плохо, дальше некуда.
- Послушай меня, парень, - заговорил Егоров. - Каждый человек хоть раз в жизни встаёт перед выбором. Серьёзным выбором, от которого потом зависит вся жизнь. Нажать на спуск легко, убить человека тоже не трудно, но пуля, если она вылетит, ударит, прежде всего, по тебе самому. Убивая человека, ты убиваешь что-то в себе, что-то очень важное.
Дульный срез по-прежнему смотрел участковому в глаза, палец стрелка был по-прежнему на спуске. В комнате стояла полная тишина, даже за окном, кажется, замерли все звуки.
- Не надо, сынок, - негромко сказал Егоров. - Не губи себя. Жизнь всю себе перечеркнёшь, ничего потом назад не воротишь. Пока не произошло непоправимого - остановись, а я тебе помогу...
Что-то изменилось после этого в лице парнишки: вдруг поплыли черты, уголки губ жалобно опустились, и в следующий миг рука дрогнула, качнулась, кисть разжалась, и пистолет полетел на пол.
Внутри у Егорова всё сжалось. Огнестрельное оружие вообще не рекомендуется бросать, ронять, ударять, а уж ТТ, широко известный ненадёжностью своего предохранителя и большим количеством несчастных случаев из-за неосторожного обращения, тем более. Пуля высокой кинетической энергии в замкнутом пространстве...
Пистолет не выстрелил. Упал с глухим звуком на потёртый ковёр куском холодного безобидного металла. Офицер сноровисто, одним скользящим движением подхватил оружие, выщелкнул магазин и оттянул кожух - патрона в стволе не было. Фух, и то хорошо! Значит, пацан изначально стрелять не собирался, легче будет отбиваться.
Кораблёв рухнул на диван и сдавленно зарыдал, уткнувшись лицом в ладони.
Мужик хрюкнул и наконец-то осел на пол, после чего с трудом отполз к серванту и с облегчением к нему прислонился.
Егоров рассовал пистолет и магазин по карманам кителя, повел плечами и глубоко вздохнул, пытаясь снять напряжение. Избыток адреналина в крови требовал движения, действия, хотелось что-то делать или хотя бы крикнуть.
- Эй, товарищ, - обратился он к бугаю,- претензии предъявлять будем?
Тот только отдувался и часто моргал.
- Гражданин! - повысил голос Егоров, пытаясь хоть как-то разрядиться. - Я вас спрашиваю! Заявление писать будем? Или решим всё миром, по-семейному?
- Иди ты на хер... с заявлением... своим... - с трудом прошамкал мужик.
- И то ладно! - деланно-бодрым голосом проговорил участковый и сделал пару шагов по комнате туда и обратно. - И, кстати, документики приготовим. Познакомимся заодно...
От дверей Кораблёва кинулась к страдальцу на полу, запричитала, заохала, закудахтала что-то успокаивающее. Пусть ублажит болезного. Напряжение отпускало, неприятная дрожь появлялась в теле, ноги слабели, и Егоров тяжело опустился на диван рядом с плачущим Денисом. Снял фуражку, вытер лоб рукавом.
Кораблёва уже отпаивала бугая чем-то из стакана. И когда успела? На полу сиротливо лежали краснобокие крупные яблоки.
Скосив взгляд на парня, участковый увидел по-детски вздрагивающие плечи и совершенно мальчишеский вихор на макушке, вздохнул и положил тяжёлую руку на дрожащее плечо:
- Да, дел ты натворил, парень. Отвечать придётся. Ну да ничего, щас отдохнем, померекаем, авось что-нибудь и придумаем. На то и голова...
Они сидели рядом на стареньком диване, и Денису казалось, что он наконец-то обрёл никогда не виденного, но такого желанного отца. Большого, сильного, надёжного и мудрого. Который обязательно поможет разобраться в путанице всех тех страшных событий, которые могли произойти в этой комнате. Или всё-таки произошли? Но отец обязательно поможет... разобраться... обязательно...
Они сидели рядом на стареньком диване, и Егорову казалось, что рядом сидит его подрастающий сын, которого у него никогда не было, но который мог бы быть, повернись жизнь немного по-другому. И ему нужны сейчас поддержка и защита, а значит, надо помочь. Такая, брат, работа.