Тук-тинь, тук-тинь, упруго звенит сталь под ударами молота. Тинь, тинь, поёт металл, преображенный в огне, словно священный Феникс, сбрасывая окалину. Тук, тук ритмично аккомпанирует ему молот, настраивая измененную после закалки структуру на новую частоту вибраций. Рука привычно сжимает рукоять немудреного камертона, обрушивая всё новые и новые удары на очередной шедевр.
- Эй, кузнец! Я пришёл. Принимай гостя!
- Заходи. Открыто! - в паузах между ударами выкрикнул хозяин, не отрываясь от работы.
- Так ты приветствуешь своего царя? Разве так подобает принимать гостей? - наигранно ворчливо ответил посетитель. Он осмотрел кузницу, словно впервые её увидел и, бесцеремонно смахнув на пол с ближайшего табурета хаотически наваленный скарб, присел.
- Вино и вода на столе, угощайся. Начинай без меня, я должен закончить.
- Каждый раз, приходя к тебе, кузнец, я вижу беспорядок. Единственное, что меняется, так это то, что он каждый раз новый.
Кузнец, не прекращая работать молотом, оглянулся. Все доступные поверхности, столы, полки, табуреты, покрывала всяческая утварь различного калибра:
- А куда мне девать его? Людям бы раздал, да нет возможности.
- Кузнец, ты опять за своё! Я не в состоянии проверять все твои... игрушки. А вдруг что-то из нежелательного достанется людям?
- Уверяю тебя, владыка, - кузнец едва сдержал смех - ни одна из этих игрушек не может угрожать твоему господству. Ни одна из домашних вещей, даже самая мудрёная, не может сравниться с добротным крепким клинком.
- Но я не могу рисковать, кузнец. Ведь мы оба знаем о твоём Даре. Ты безотказен как портовая блудница.
- Что ж, - нахмурился кузнец, - что есть, то есть, не скрываю, выполню любую работу, что попросят. За безотказность и был проклят.
- Ну, что приуныл, кузнец? Разве тебе плохо живётся у меня? Разве ты в чём-то нуждаешься?
- Да, владыка, нуждаюсь.
- В чём? Скажи. Я дам тебе всё. Проси чего угодно.
- Боюсь, владыка, ты откажешь в моей просьбе, ибо желание моё как у любой птахи, что заперта в клетке.
- Нет, кузнец, свободы не проси. Пока ты способен смастерить что-нибудь, что может меня победить, ты останешься здесь.
- Да я даже не прошу отпустить, просто дай мне творить не только для тебя, но и для людей.
- Кузнец, я уже ответил. Я слишком занят, чтобы проверять все твои поделки.
- Что же, владыка, ещё не весь мир покорил?
- Почти, кузнец, почти... Твоих шедевров мало для победы. В войне нужен талант. Стратегия! Миры не покоряются одним взмахом меча... Кстати, ты ещё возишься с моим новым желанием? Что-то долго.
Кузнец, наконец, отложил молот и, прихрамывая на левую ногу, побрёл в дальний угол.
- Твой заказ давно готов. Вот он.
Гость подскочил с табурета и нетерпеливо выхватил меч из рук кузнеца. Повертел его, мастерски подбросил и перехватил второй рукой. Сделал несколько рубящих взмахов и колющий выпад в сторону воображаемого врага.
- Владыка доволен?
- Любую существующую броню? И камень? И самую крепкую сталь?
- Как заказывал, влад...
Клинок у горла оборвал речь кузнеца.
- Ну, скажи, почему бы мне не убить тебя прямо сейчас? Зачем ты мне нужен, когда в моих руках есть самое сильное оружие, а ты досадное обстоятельство, которое может сделать что-то ещё более мощное?
- Хотя бы потому, что после одной из своих первых крупных побед ты мне дал слово, владыка.
- Ах, да, слово. Как опрометчиво. Ладно, может, ты ещё понадобишься. Придумаю новое задание для тебя, ещё сложнее. Посмотрим, как силён твой Дар.
- Я думал этот болван никогда не уйдёт, - раздался голос за спиной кузнеца, как только тот закрыл дверь за гостем.
- Здравствуй, братец, - не оборачиваясь, ответил кузнец, смотря вслед удаляющемуся царю через не плотно прикрытую дверь.
- Ну, как служится?
- Терпимо. А ты с чем ко мне? Как всегда весть принёс или так просто заглянул? Неужто Он опять вспомнил?
- И да, и нет.
- Как это?
- Он снова велел спросить - Готов ли ты прекратить этот фарс и покориться Его воле?
- Фарс? ... Не я его начал, не мне и заканчивать.
- Тогда у меня просьба...
- Просьба у тебя? В себе ли ты? - кузнец горько усмехнулся.
- Да, я помню Его злую шутку, просить может только смертный. Но я лишь с вестью - к тебя сегодня гость пожалует.
- По мне, на сегодня гостей достаточно.
- И всё-таки прошу, прими его. Довольно славный малый.
- Твой любимчик?
- Можно сказать и так. Он счастливчик.
- А, понятно. Пригрел под крылышком очередного удачливого воришку.
- Ну, я предпочитаю называть его ловкач. Ты выполнишь его просьбу?
- Разумеется. Разве я в силах отказать? Мог бы и не просить.
- Вежливость, братец, это всего лишь вежливость. Во всех делах нужен такт.
- Ну да, все вы таковы, торговцы, - но, судя по шелесту крыльев за спиной кузнеца, собеседник уже не слушал его.
Зная, что гость его покинул, кузнец, наконец, обернулся. Не успел он развести огонь в плавильне, как снова обзавёлся собеседником.
- Ты можешь взять всё, что только сможешь унести отсюда.
Гость от неожиданности выронил из рук рассматриваемый предмет, ибо кузнец и его приветствовал спиной, не отрываясь от работы.
- Как ты узнал, я ведь бесшумен как кошка.
- По запаху, юноша, мою кузницу посещают столь редко, что никому не скрыться от моего носа.
- Хороший нос.
- Не жалуюсь. Но ты же минул столько охраны не для того, чтобы обсуждать мой нос. Вино и вода на столе, угощайся. А я занят, у нас мало времени, ведь нужно выполнить твой заказ всего лишь за ночь, пока царь снова не явился с проверкой. Ты придумал, что пожелать?
- Как это понимать?!!!
Казалось, владыка был готов лопнуть от злости. Он пнул валящуюся под ногами груду, в очертаниях которой угадывались контуры человека, точнее солдата в странных доспехах, довольно крупного солдата, полностью закованного в броню, несколько десятков рабов минутой назад с трудом приволокли его на кузницу. От закопчённого металла отвратительно разило горелой плотью. Несчастный ловкач, подумал кузнец. Меж тем ярость царя достигла своего апогея, выкрикивая всё ту же фразу он с неистовым отуплением тщетно лупил мечём по железу, тем самым, что должен был рубить любую броню.
- Ты лжец, кузнец! - превозмогая отдышку прохрипел царь, когда вспышка гнева иссякла.
- Отнюдь. На вчерашний день этот меч был способен без особых усилий разрубить любую существующую броню. Но сегодня появилась новая броня. Желатель оказался предусмотрителен и спросил о твоих последних заказах, владыка. И всё же был недальновиден, он не знал о механических драконах, что давно тебе служат.
- И всё равно ты - предатель. На твоей совести три легиона, что сложили головы, защищая меня.
- Не на моей, владыка, я всего лишь инструмент. Разве я виноват, в том, что дал человеку нож, которым он умертвил брата своего? Нож лишь предмет, одинаково хорошо и равнодушно разрезающий и хлеб и плоть.
- Одно дело нож, но доспехи, они-то созданы для убийства. Ведь и оружие ты создаёшь с той же любовью, что и свои безделушки.
- В том суть проклятья, я слепо повинуюсь желанию заказчика.
- Можно подумать, если бы ты мог, то отказался.
- Как знать, владыка, как знать.
- Всё! Хватит! Достаточно с меня твоих увёрток. Что это такое? - царь указал на предмет недавнего избиения.
- Я пока не придумал, как его назвать. Это смесь доспехов и механического самоходного устройства.
- То есть это устроено так же как твои механические звери?
- Да, почти, только управляется не наездником, а изнутри. Человек как бы одевает или точнее входит внутрь его и становится во сто крат сильней.
- Значит нужно предотвратить явление подобного в будущем, - задумчиво пробормотал царь: - Вот что, кузнец, создай мне абсолютное оружие. Оружие, отнимающее саму жизнь, не важно в какой броне или за что спрячется противник. Оружие, убивающее, если потребуется, одним взмахом миллионы. Чтобы я с ним в руках стал лучшим из служителей царства мёртвых, поставляя в тартар души пачками! Желаю, чтоб не было ни одного смертного, ни бессмертного, кто бы смог устоять перед этой силой!
- Правильно ли я тебя понял, владыка, ты желаешь оружие, которое способно сокрушить даже богов?
- Да, кузнец. Я желаю!
- Один момент, владыка, смею напомнить о твоём обещании мне.
- Ах, да. Обещание. Какая досада. Хорошо, кузнец, пусть будет так. Пусть отнимает жизнь у каждого, к кому прикоснется, и только над тобой не будет такой власти. Если нужно будет, на тебя и обычного клинка хватит.
Тук-тинь, тук-тинь, эхом звенит в ушах. Рука словно сжимает рукоять и слегка ритмично покачивается, самопроизвольно пытаясь обрушивать давно покоящийся у наковальни молот на заготовку. Утомлённого кузнеца, присевшего отдохнуть, сморила дрёма, и лишь рука по-инерции продолжает работу. Давно кузнец не спал таким крепким беспробудным сном, потому как и давно он так не уставал. Память снова вернула его сознание в тот самый день, когда его лучший друг, не посоветовавшись и не спросив разрешения, унёс уголёк из его печи.
- Как ты посмел огонь дать людям?! - кричал повелитель, - Как ты посмел?! Посмотри, что натворил!
- Но сколько пользы он принёс им, - вступился за друга кузнец.
- Не смей! Вы оба будете наказаны за это.
- Повелитель. За что? За человеколюбие?
- Человеколюбие?! Ты уже забыл кузнец, что сделал нож, который ты человеку в руку вложил?
- Но разве я то совершил? Человек неразумное дитя.
- Вот именно! Разве можно такие опасные вещи детям доверять?
- Но, повелитель, не научится дитя ходить, ни разу не упав.
- Кузнец! Ты воле моей противишься?! Уж не желаешь ли ты мой трон к рукам своим прибрать?
- Зачем? - кузнец усмехнулся, - Он им и так принадлежит.
- Как понимать твои слова, мошенник!!!
- Очень просто, повелитель, ведь руки мои его ковали.
- С меня достаточно твоих увёрток! Раз ты людей так любишь, то разрешит конфликт пари. Тебя я заклинаю отныне жить среди людей, трудиться лишь для них, что не попросят, тут же им исполни, не смей отказывать, какой бы не была их просьба и как тебе бы не претила. Коль станет совсем невмоготу, ко мне ты обратись, склонивши голову покорно, тогда сниму проклятье, но станешь мне затем безропотно служить.
- Повелитель, раз назначил ты пари, то и для меня должна же быть награда, условие должно быть и в случае моей победы.
- Говори.
- Пусть сто. Нет. Двести. Пусть десять тысяч лет я людям прослужу, и просьбу всякую стерплю покорно, и снять не попрошу заклятье, то больше надо мной никто не властен будет, даже ты. Нет, мне трона твоего ненужно, я лишь хочу творить, как и для кого душе угодно.
- Да будет так. Отныне просить тебя творить лишь смертный может. Как сам, кузнец, хотел, служи ты смертным жалким людям, а боги тебе больше не указ.
- Кузнец, проснись! Проснись, скорей же!!!
Кузнец открыл глаза, над ним склонился царь, его лицо частично скрывал капюшон чёрной накидки, но столь часто этот человек приходил к нему, да и разве скрыть что смертному от бога.
- Владыка? Ты ли это? Что за наряд?
- Кузнец, потом. Не время. Ты выполнил заданье?
- Что случилось? Что за спешка?
- Скорей, кузнец, давай скорей.
Кузнец лениво зевая не спеша побрёл в дальний угол:
- Так что произошло, Владыка, поясни?
- Бунт! Кузнец, нас предали. Народ поднял мятеж. Неблагодарные!
Кузнец, лишь усмехнулся:
- Не нас, владыка, а тебя.
- Не важно. Лучше уж неси скорее... Что это? Ты издеваешься, кузнец?!
- Владыка, это твой заказ, а о форме не было оговорено ни слова.
Кузнец держал в руках косу.
- Остановись, кузнец! Не делай этого! - За спиной царя раздался хлопот крыльев, а царь окаменел, протягивая руки к кузнецу, время замерло на миг беседы двух богов.
- Ах, братец, разве ж я могу?
- Он просит, Он согласен.
- Он просит, но послал тебя? Так значит, он тебе велел. А раз велел, то он не просит, он повелевает. Да и забыл? Не указ мне больше боги. Так что он себя переиграл, просить не может он.
Кузнец вложил косу в руки царя. Время вновь пошло. Царь закричал от боли. Плоть на его теле в раз высохла и осыпалась прахом, лишь костлявые руки сжимали косу.
- Ты снова обманул меня кузнец?! - прошамкал челюстью череп.
- Ни на долю. Ты сам указал, чтоб отнимала жизнь всякого, к кому прикоснётся. Бери мой дар, владыка и владей, теперь ты вечный служитель тартара. Всё, о чём мечтал, сбылось, ты самый великий убийца всех времён.
- Кузнец, я приду за тобой!
- Плоха твоя память, владыка, - засмеялся кузнец.
- Проклятый! - царь помчался прочь, за дверь, осыпая проклятьями дарителя.
- Что ты натворил? - вестник укоризненно покачал головой.
- Да собственно не много. Просто запустил маятник, теперь и ваш час когда-нибудь настанет. Зато теперь вы смертны и можете просить. Ты чего-нибудь желаешь? Если захочу, я сделаю. Проси.