Аннотация: Заявка с неверского феста. "Маска предателя". Пост-злая концовка. Носитель осколка стал воплощением Голода и выискивает все тех, кто его предал, попутно уничтожая города и пожирая миры.
Я не вижу ничего - здесь все померкло.
Черный мир мой был когда-то светлым.
Боли больше нет - ее не замечаю,
И только ненависти нет конца, и нет начала.
Здесь все горит огнем!
(с) 4 апреля.
***
Странное чувство - когда нет привычного за всю жизнь тела, нет рук, ног, ушей, глаз и носа. Нет ничего, и все же он, Пожиратель Духа, ощущал их присутствие всем своим новым существом. Это было как при наркотическом одурении. Ты все понимаешь, все осознаешь и чувствуешь, но на самом деле этого нет.
Странное чувство - когда внутри бурлит черными волнами ненависть пополам со злобой. Злобой, которой не было места в человеческом сердце, зато в душе, когда-то принадлежавшей другому человеку - места хватало сполна. Бешеная, лютая злоба захлестывала то, что раньше было сердцем, и топила то, что раньше было душой.
Пожиратель потянулся, и длинные, черные щупальца изогнулись, со свистом рассекая воздух. Сила. И жажда. Вот что осталось. Самые сильные чувства, на которые только способно живое существо.
Фарлонг легко воспарил вверх, в сизые небеса Города Мертвых. Теперь ему, могущественному и бессмертному, все казалось удивительно хрупким, ничтожным, как изломанные тела Каэлин, Ганна и Сафии, остывающие где-то на земле.
Все было пустым и никчемным. Несущественным.
Фарлонг услышал рядом смех, ощутил его - это Множество тянулось к нему, льнуло к новому, сильному телу, словно верная собака.
Черное на черном. Ярость и бешенство. И Голод.
Но Фарлонг больше не боялся голода. Он был им.
Одно движение гигантских отростков-щупалец - и под Фарлонгом пронеслись миры. Он ощущал их богатый вкус. Он вдыхал их, со свистом рассекая воздух, облака и небеса.
Он летел, а внутри, там, где раньше было сердце - бушевала ярость.
Чистое, простое чувство, способное сжечь само мироздание.
Множество летело рядом. Множество хохотало и торжествовало.
И предвкушало.
***
Ярость и ненависть вели Фарлонга дальше, вглубь Планов. Что-то вело его - что-то из старой жизни, когда он был еще человеком. Фарлонг припомнил название этого чувства, покатал его на несуществующем языке. Месть.
Она гнала его дальше и дальше, вперед. И он постоянно пил, жадно поглощал души, словно умирающий в знойных песках. Ему всегда было мало - ему до безумия хотелось выпить чужие души, ощутить их вкус, пусть и на краткое, ничтожное мгновение.
И он пил. Вкус живых - нежный и сладкий, он не утолял, а только разжигал голод, рождал болезненную до умопомрачения потребность - сожрать еще. Больше. Еще больше. Чтобы было чем заполнить ту зияющую пустоту внутри.
Фарлонг летел. Он знал, куда его влечет.
Города гитиянки - светящиеся, невиданные постройки, вознесенные к бело-синим небесам. Чернота и серебро. Этот вкус Фарлонгу был уже давно знаком.
Сонм звезд над шпилями и башнями задрожал, зазвенел и погас, когда Фарлонг навис над городами гитиянки, точно купол.
Множество заливисто смеялось хором сожженных душ. Оно ждало, как ждет мелкий падальщик насыщения хищника. Оно желало есть. Оно молило об этом.
И Фарлонг выгнулся, раскинув щупальца и опустив жаждущее, черное нутро.
Когда он начал есть, ничто не смогло его остановить. Даже армия гитиянки. Даже серебряные мечи Королевы-Лич.
Время в Астральном плане течет медленно. Но оно больше было и не нужно. Гитиянки больше не населяли его.
Строгие шпили дворцов и домов пронзали небеса, но сами гитиянки перестали существовать.
То, что Фарлонг сделал с ними, было хуже любой смерти.
Иссушенные, зеленые тела покрывали улицы, площади и парки. Фарлонг почти любовно касался их своими щупальцами, выискивая еще живых. Впервые за долгое время Голод немного утих, но Фарлонг знал - очень скоро ему захочется еще. И больше.
- Куда теперь, хозяин? - подобострастно прошептало Множество, сыто оскалившись.
Фарлонг вздохнул, затрепетав, точно лист, глубоко втянул в себя холодный воздух Астрального Плана.
- Лускан, - прорычал он наконец, чувствуя, как вновь пробуждается черная ненависть, заставляет дрожать.
Лускан - город, который всегда пытался его убить.
Лускан - причина его страданий.
- Лускан! - вторило его рыку и Множество, и небо, и звезды.
***
На границе миров Фарлонг спал, чутко вслушиваясь в далекие крики. Они были полны боли. Он чувствовал гнев и бешенство богов, оплакивающих своих убитых братьев и сестер. Они жаждали мести. Но не могли найти убийцу.
Фарлонг знал, что он еще вернется. Через десять, сто или тысячу лет - неважно. Что значит время теперь, когда он - суть злобы и голода? Время всего лишь звездная пыль. Она ничтожна.
У его груди мерно спало Множество - уменьшенный образ Фарлонга, и его подобие. Тесно сплетаясь воедино, они плыли в бескрайнем небе вечности.
Одни сны. Одни грезы. Один голод.
Они - Чудовище и Множество - ждали.