В лесу Бресилиан душно пахнет хвоей, прелой листвой и черной водой. На развернутых спальных мешках - сухие веточки и комочки земли, а мягкие подушки в палатке почему-то пахнут мылом и лавандой. Угли в костре шипят и искрятся, перекидываются на обугленные деревяшки, словно цепляются за свое существование - лишь бы не перестать гореть.
Деревья сонно шепчутся кронами, купают длинные ветви в речной воде.
Такое спокойное место чтобы сесть и немного отдохнуть...
Махариэль нервно вздрагивает, с трудом отводит взгляд от пылающих углей костра - они завораживают и притягивают внимание, усыпляя и вгоняя в дурманящий сон.
Все тело долийки напряжено, и ее колотит крупная дрожь. На подсознательном уровне Махариэль понимает, что лагерь посреди леса - не такое уж безопасное место, и что-то есть в этом глубоко неправильное... но она не может уйти - земля словно прогибается под ногами, каждый шаг становится тяжелым и болезненным.
- Нам... нам нужно идти, слышите? - долийка хватает за руку Зеврана и Стэна, умоляюще заглядывает в глаза. - Не смотрите на огонь! Нельзя смотреть на огонь!
Мабари широко зевает и бухается на задние лапы, низко опустив голову. У Зеврана подкашиваются колени. Стэн садится у костра, не обращая внимания на долийку. На губах кунари - сонная улыбка, совершенно неестественная на таком серьезном лице.
- Тебе нужно отдохнуть, кадан, - говорит он мягко. - И нам всем нужно... отдохнуть... и увидеть сны...
Махариэль медленно опускается рядом, пытается не смыкать глаза - но как только она касается земли, ее затягивает в водоворот навеянного сна.
- Ты засыпаешь, кадан, - шепчет Стэн, ложась рядом и слабо отпихивая морду мабари со своих колен. - И мы... тоже...
Свет. Желтоватый, пугающий, неестественный, он с трудом просачивается сквозь белесый туман, который, кажется, укутал лес, словно саван.
Деревья больше не шепчут, они стоят, неподвижные и скрученные, они выступают из тумана неожиданно, словно способны ходить, они тихо гудят и зловеще щелкают ветвями перед самым лицом.
Махариэль дрожит от холода, обнимает себя за плечи и несколько раз моргает, чтобы сфокусировать взгляд. На поляне, где она сидит, нет костра, нет спальных мешков и палатки, нет Стэна, Зеврана и мабари. Она одна, а вокруг нее - окутанный туманом лес.
Эльфийка поднимается на ноги, зябко поводит плечами.
Ей страшно, по-настоящему страшно, ей хочется закричать, но в горле пересохло, она не может выговорить ни звука - только шепчет.
Где же все?
Страх гонит ее прочь, в глубину леса. Махариэль пытается найти своих друзей - но они сгинули в небытие, словно этот белесый липкий туман сожрал их и превратил в часть самого себя.
От этой мысли делается не по себе. Махариэль останавливается, тяжело дыша, сердце стучит, как барабанная дробь.
Эльфийка слышит звук, идущий издалека. Шепот - не шепот, и даже не пение - звук больше похож на медленное ритмичное заклинание. Сердце бьется быстрее, и Махариэль мчится дальше, пытается достичь источника звука.
Быть может, там найдутся и ее друзья.
С другой стороны леса, словно в ответ на ритмичное пение, приходит еще один звук - громкий волчий вой. Махариэль зажимает уши руками - ей кажется, что лес отвечает на вой, скрипит корнями и играет ветвями, пугает, запутывает тропы.
Из глубины леса - новый звук, он сливается с волчьим воем и протяжным пением.
- Дален... - голос, который Махариэль узнала бы из тысячи - низкий, глубокий, хрипловатый. И принадлежит он человеку, который улыбался так, как Махариэль не улыбался никто, у кого глаза цвета грозового неба и волосы цвета выгоревшей на солнце травы...
- Тамлен!
Долийка видит его - он медленно идет по тропе, изредка оборачиваясь, чтобы снова прошептать сокровенное и давно позабытое "Дален".
- Тамлен! Тамлен, подожди!
Фигура скрывается в тумане, и Митал, сбивая ноги, бежит следом за ней, спотыкается о откуда ни возьмись древесные корни, падает, разбивая ладони в кровь.
- Тамлен!
Охотник резко останавливается и идет назад, навстречу Махариэль. Останавливается в шаге от нее, смотрит сверху вниз, скривив губы.
- Ты вернулась?
- Конечно, конечно я вернулась, Тамлен! - Махариэль неуверенно обнимает его за плечи, покрывает лицо солеными от слез поцелуями. Тамлен стоит неподвижно, пронзая ее взглядом, полным стылого льда.
- Тамлен, почему ты так смотришь на меня? Не молчи, пожалуйста, не молчи. Я думала, ты мертв, мне сказали...
- Ты не пришла за мной, дален. - В прекрасном голосе долийца слышится неподдельная боль. - Я звал тебя в тишине подземелий, но ты не пришла. Ты оставила меня погибать.
- Я пыталась найти тебя!
- Ты пришла слишком поздно! Это ты виновата, слышишь!
Махариэль плачет, размазывая по лицу слезы. Лицо Тамлена искажено злобой, оно уродливо и только сейчас долийка видит, что оно поражено скверной и истерзано когтями.
- А сейчас, - успокоившись, вздыхает Тамлен, - обернись и скажи, что ты видишь.
Он берет ее за плечи грубыми пальцами, разворачивает и прижимается к ее спине грудью, дышит в шею и тихо смеется. Его дыхание пахнет гниющей плотью, а пальцы - рыхлые и черные. Махариэль передергивает, но она не решается вырваться.
Перед ее глазами - долийский лагерь. Колокольчики над аравелем Хранительницы и позабытый посох Мерриль. Лагерь пуст, не слышны голоса долийцев, не мычат в стойлах белоснежные галлы.
- Ты видишь, дален? - Тамлен сильнее сжимает плечи эльфийки пальцами и целует ее в шею, лижет мокрую кожу чернеющим языком. - Здесь больше никого нет. И ты знаешь, кто в этом виноват.
Махариэль выворачивается из рук Тамлена, медленно ходит по лагерю, заглядывает в каждый аравель, дотрагивается до пучков сушеных трав и кожаных чехлов, и не верит.
Они не могли уйти. Они не могли исчезнуть, раствориться в лунном тумане, как сделала ее собственная мать, не могли уйти и не вернуться.
Тамлен стоит, скрестив руки на груди. На его шее вздуваются черные вены, белки глаз заволакивает мутной пеленой. Руки истончаются и медленно осыпаются на рыхлую землю белым пеплом.
- Смотри, - вкрадчиво шепчет он. - Я исчезаю. И ты тоже скоро исчезнешь.
Махариэль кричит, швыряет в Тамлена валяющимся под ногой камнем и бежит прочь, через лес, натыкаясь на древесные стволы, размазывая по лицу горькие слезы. Лес шумит и смыкается над ней, затягивает следы густым мхом, на котором влажно блестит свежая кровь.
- Ты можешь бежать от меня, дален! - кричит ей вслед гниющий и рассыпающийся Тамлен. - Но ты никогда не убежишь от чувства вины! Слышишь! Никогда!
- Ты бы так никогда не сказал! - кричит в ответ Махариэль. - Ты не Тамлен!
Она останавливается, прижимаясь спиной к раскидистому дубу, дышит ртом и старается успокоиться. Туман густеет и скользит по земле, скрывая белеющие сквозь мох старые кости.