Эти слова Адель, кажется, повторяла с самого детства, как молитву или тому подобные вещи. Когда было плохо, больно или одиноко. Или просто так. Перед сном и перед охотой, перед ссорой с Моссфелдами и прогулкой в Топях. Просто когда было нужно. Когда некому было поддержать или ободрить.
"Не сегодня", - шептала она, обнимая мертвое тело Эми.
"Не сегодня", - твердила она, оставляя позади Западную Гавань - свой дом и все, что она когда-либо знала.
"Не сегодня", - повторяла она перед сном, словно это что-то могло изменить.
Когда все родное и близкое летит к чертям, когда все, что ты знала всю жизнь - разрушено, не остается ничего, кроме надежды, неизменной улыбки и уже ставших привычными слов "не сегодня" - как будто этим можно что-то исправить, словно это - единственное, что помогает не пасть.
Эти слова Адель начинает повторять все чаще в Невервинтере. Стражникам, разбойникам, ворам.
И почти не перестает повторять про себя в Роднике Старого Филина - оркам, троллям и мертвецам.
Наверное, если бы это было возможно - Адель прокричала эти слова всему миру - Невервинтеру и Лускану, друзьям и врагам.
Но никто не понял бы, что означает это ее "не сегодня".
Сама Адель тоже не всегда понимает.
Но каждый раз, проговорив про себя два надоевших до зелени в глазах слова, Адель становится не так страшно. "Не сегодня" - это значит, что надо сражаться, и повторить эти же слова завтра, а потом на следующий день, и еще на следующий... не выпускать из рук свою судьбу, которая так опасно накренилась над бездонной пропастью.
"Не сегодня", - Зиэйри в своем сияющем портале, осколкам и давно отгремевшему прошлому.
"Не сегодня", - Лорну Старлингу, который отбросил ее ударом своего меча - изломанную и окровавленную, но еще способную сражаться за свою жизнь.
"Не сегодня", - Черному Гариусу в Крепости-на-Перекрестке.
Это ее молитва богам, в которых Адель никогда не верила, слова, способные вселить веру, когда, кажется, ничего больше не осталось.
"Не сегодня",- слабый, но уверенный луч надежды на то, что завтра Адель все еще будет дышать, смотреть и любить. Просто жить.
Это позволяло не забывать, кто она есть на самом деле. Не Носительница Осколка, не Калак-Ча, не стражница и не рыцарь-капитан. Просто Адель Фарлонг, девочка из Топей.
Ничего больше.
Или все-таки нет?
Руины Арвана, в которых пахнет вековой пылью, призраки с глазами, полными скорби, и шелестящие голоса, которые говорят о давно минувшем - это место было полно магии. Старой, темной и светлой, которая вызывала нервную дрожь.
Один рассказ здесь, далекие воспоминания - там, и Адель стало действительно страшно, когда в ее руке задрожал возрожденный серебряный клинок.
Каждую ночь после она задавалась вопросом - что есть оружие - меч или она сама?
Ей хотелось верить, что все-таки клинок.
Но чья рука управляет им?
- Мисс Адель! - Гробнар. Сияющие глаза и невинная улыбка. Взрослое лицо и беззаботный, детский взгляд. - Вы выглядите усталой, мисс Адель! Хотите, я спою вам песню? Я сочинил замечательную песню о наших приключениях!
Почему бы и нет?
Адель слушала Гробнара, но не понимала половины слов. Гробнар пел что-то про геройство и "гибель от длани врага", и Адель улыбнулась.
"Все может быть. Но не сегодня".
Когда улыбка обернулась лезвиями клинков, когда друг и любовник стал предателем, когда над головой взвился источающий черноту ятаган Короля Теней, а клинок Гит с невыносимым скрежетом ответил на удар, Адель показалось, что она балансирует на острие ножа. Неверный шаг - смерть, дрогнувшая рука - разрушенные надежды.
Она держалась - ради себя и ради всего того, что дорого, хотя пот застилал глаза, и от яркого света серебряного меча тошнило и кружилась голова.
Когда потолок руин опасно накренился и с душераздирающим скрежетом рухнул вниз, Адель побежала, не разбирая дороги.
- Гробнар!
Маленький бард вцепился в ее протянутую руку, словно ребенок. Впервые за все время, что Адель знала его, Гробнар не улыбался.
"Мы ведь умрем здесь, верно?" - читалось в васильковых глазах барда.
Но руины остались позади, и, кашляя пылью и кровью, Адель нашла в себе силы улыбнуться.
"Не сегодня".
Адель не вернулась в Крепость. Ее ничего больше там не держало. Женщина ушла тихо и незаметно. Ее провожал только один Гробнар - и то только потому, что Адель взяла с него честное-пречестное слово, что бард никому ничего не расскажет.
- Куда вы теперь? - грустно спросил бард, когда пришло время расставаться.
Адель пожала плечами.
- Не знаю.
"Да и не все ли равно?"
Гробнар вздохнул.
- А я хотел написать про вас еще одну балладу.
- Скажи сразу - я умру в конце?
Гробнар широко улыбнулся.
- А как бы вам хотелось?
Адель подавила смех.
- Я предпочла бы пожить еще немного.
Бард лукаво подмигнул.
- Удачи вам! А я вернусь к моей славной танцовщице-Джой, и буду смотреть, как она пляшет. Я говорил, что она танцует, как богиня?
- Много раз, дорогой.
Они обнялись и простились. Гробнар ушел назад, а Адель - вперед.
Адель было немного грустно. Слишком она привязалась к Гробнару, да и к остальным тоже. Ей было нелегко уходить.
Но оставаться тоже не хотелось.
Адель улыбнулась, представив себе лицо Нашера и Нивалля, когда они поймут, что их спасительница просто испарилась. И некому будет разгребать вечные проблемы, некому будет снова восстановить крепость.
"Все равно никогда не любила политику".
Может быть, она вернется - через год, через два, через десять лет.
Но сейчас, именно в этот самый момент, она понимала, что поступает правильно.