Аннотация: Это текст о том,что происходит даже с большим художником, когда он отрывается от почвы и начинает грезить голыми идеями...
Страсти по Тарковскому
(эссе)
Пролог
Давно хотелось высказаться о фильме Андрея Тарковского "Страсти по Андрею". Ведь именно так фильм назывался в изначальной авторской версии. В отличие от конкретного названия "Андрей Рублев", в такой обобщенной вывеске вполне возможны другие толкования. Например, я там разглядел мерцающую трехликость гомункула. Удивлены? Минутку терпения. Идем по внешнему контуру опознания. Жанр ленты обозначен, как историческая драма средневековой Руси. Скажем сразу - никакой истории, ни драмы в ее средневековой интерпретации, ни средневековья, да и ни какой Руси в фильме нет. Что же там есть? Есть, уже упомянутый трехликий гомункул! Этакий Художник Андрей, слепленное двумя другими Андрюшами - Андреем Кончаловским и Андреем Тарковским.
С чего все началось?
Началось все с того, что 20 января 2018 года я открыл FB и прочел реплику уважаемого философа Максима Бутина. Не знаю, чем была вызвана эта публикация? Может быть тем, что Максим - это человек, который готов откликаться на все что угодно; ли возможно годовщиной смерти Тарковского? Ведь 2018 год это тридцать лет, как Андрей Арсеньевич покинул этот мир. Впрочем, был или не был повод это не важно. Я прочел публикацию и у меня появилась причина еще раз пересмотреть кино. Сейчас это сделать очень просто. Включаешь компьютер, в поисковике вводишь чего желаешь и вот тебе бабушка - получите Юрьев день! Итак, кино просмотрено и мысли освежены. Но прежде чем я попробую их здесь сформулировать, мне бы хотелось выразить одно удивление на публикацию философа Бутина.
Удивление!!!
Уважаемый философ в самой первой строчке смело формулирует, как он понимает, главную идею фильма: "Идею фильма можно выразить суждением: субстанция народной жизни - творчество".
А вот какими словами Максим заканчивает свою публикацию: "Изнурительная жизнь осмысляется божественным творением человека... Иначе вся эта предваряющая красоту изнуряющая дикость обессмысливается напрочь, представляет никчемный и ненужный кошмар.".
О том, что про свою картину думал сам Тарковский я напишу чуть ниже. Но уж точно автор не рассуждал о народной жизни средневековой Руси в субстанциональных категориях. Признаться, я и сам не шибко силен в подобных интеллектуальных кульбитах и поэтому насчет субстанциональности заглянул в философский словарик.
Оказывается, все эпохи человеческой мысли, начиная с древних греков, субстанцию толковали весьма различно! Латинское слово substantia - это перевод греческого слова сущность (др. греч.). Также в латыни для обозначения сущности использовалось слово essentia. В античной философии субстанция трактуется как субстрат, первооснова всех вещей. Хорошо. Смотрим дальше. В патристике субстанция возводилась в ранг Бога и противопоставлялась наличному бытию. В схоластике за понятием субстанция закрепится значение возможности, в противовес действительности и актуальности. В целом же средние западноевропейские века вопрос о субстанции решают в жесточайших спорах о субстанциональных формах - номинализма и реализма. Ну и т. д. вплоть до Гегеля, марксизма и экзистенциализма! Господи! Неужели же вся подобная интеллектуальщина шибко волновала убогую на мысль средневековую Русь? Возможно "умозрение в красках" было бы более адекватным определением русской средневековой созерцательности? Возможно. Хотя и это модерн.
Так все же что в своей реплике нам хотел сказать уважаемый философ Максим? Представленную в фильме народную жизнь средневековой Руси, следуя за авторитетом Тарковского, он характеризует как изнурение, дикость и никчемный кошмар. И вот эту бессмысленную и никчемную саму по себе лабуду должен преобразить "божественный гений" художника! Я допускаю, что вся наша и не наша высоколобая интеллигенция на века вперед очарована гением Тарковского. После таких предъявленных страстей вести речь о вменяемой Руси уже не приходится. Ибо художник Тарковский, воспользовавшийся своим "право имею", изменил все до полной неузнаваемости. Ладно. Мы живем в эпохе постмодерна. А это должно значить - художник всегда прав! Поэтому - развернись плечо богатырское, и гуляй фантазия! Вот и по разумению философа Бутина выходит, что мир делился и до сих пор делится на блондинов "право имеющих" и "всю остальную никчемную вшивость". Но ведь эта мысль не просто стара и давно развенчана. Даже художник - либерал Тарковский до такой пошлости понимания своего произведения не опустился.
Тарковский и его страсти
Перед началом съемки осенью 1964 года Андрей Арсеньевич дал интервью:
- "Каков же он, Андрей Рублёв, чем он дорог вам и должен стать дорог нам, зрителям?" - спросил журналист режиссера.
- "В фильме мы приводим Андрея Рублёва к очищению через страдание, обретению счастья в страстях, ранее отвергаемых. И это сгорание человека во имя овладевшей им идеи, овладевшей до страсти, - и есть то главное, что я хочу выразить в своём фильме".
Всякий раз, когда я перечитываю эту цитату, в голову, будто тараканы, лезут фрагменты воспоминаний Андрона Кончаловского, о том, как два божественные Андрея лепили Андрея третьего.
Давайте на минутку отвлечемся от холодной Москвы и представим солнечный Крым. Вот - забором от праздного люда огороженный коктебельский пляж; навес, мелкий кварцевый песок, шелестящее изумрудами море, шезлонги, сухое красное вино и два молодых красавца из обоймы придворных художников. Приблизительно в такой приятной, полурасслабленой атмосфере два Андрея рождали Андрея третьего!
Кончаловский подробно и со знанием подготовительного процесса описывает, как трудно и медленно лепился сценарий; как им приходилось много читать про средневековую Русь; изучать нравы, обычаи русского народа; учиться понимать народную ментальность и во что, в конце концов, рядился человек пятнадцатого века. Короче, Андрон подготовительную работу провел на высочайшем уровне. Остается не понятным - почему массовка фильма самого Кончаловского "Курочка Ряба" была возмущена, вышедшим на экраны таким его народным и правдивым фильмом? И разве имеет значение, что автор из простых, доверчивых и доброжелательных к нему граждан вдруг вылепил никчемных уродов! Ну, так ведь это видение художника!
Но хватит отвлекаться. Где-то там же, среди пляжей и волн теплого моря, двум высоколобым Андрюшам довелось еще в одной книжке прочесть, что оказывается жизнь христианина должна уподобиться земной жизни Спасителя, и обязана состоять в очищении через страдание! В самом деле, зачем еще нужны людям книжки? Вот именно это в своем вышеупомянутом интервью вещал впоследствии и на всю страну мудрый Тарковский.
Метод автора
Тут, на удивление, Все просто. Сперва, как это водится, Возникает замысел. Затем задумка постепенно наполняется идеями типа "страдание ради очищения" или "сгорание ради идеи". Когда подобной шелухой, будто мусорные ведра, наполнены головы, то я могу поверить, что трудно различить христианские добродетели от псевдо добродетелей безбожного мира, в котором икона перестала быть вратами в небеса, а эстетическая ценность; и святое писание - не откровение, данное человечеству во спасение, а лишь повод блеснуть образованностью. Именно эта невозможная смесь звучит из уст Тарковского! Художник все понял. Он готов дать команду - "Мотор" чтобы поведать нам - "каков же - Андрей Рублёв"!
И вот, когда все в голове сложилось, остается взять удочку, с помощью которой выуженные, будто караси из болота, абстрактные идеи смогут обрести плоть, кровь, цвет и отлиться в картинку. Такой удочкой для Тарковского станет иносказание. Этакое художественное обрамление усвоенных идей и понятий. В эстетике такую маркировку называют аллегорией. Вероятно потому что аллегории, как близкие родственники рационализма всегда выглядят холодными рыбами, они должны облекаться в яркие фантики. Вот в такие фантики, предназначенные к тотальной жертвенности художники, готовы упаковывать пошлость и заворачивать свои амбиции. Лично мне подобное, с позволения сказать творчество, напоминает раскраски для малолетних деток.
Чтобы вся эта рациональная хрень не была тут же обличена, вокруг наворачиваются всякие схемы.
Схема и сюжет "Страстей"
Повторюсь, фильм представлен, как историческая драма. Повествование разделено на восемь самостоятельных новелл. Каждый эпизод призван показать грани дикости да сплошной неурядицы на Руси в начале XV века, и взгляд на всю эту непролазную никчемность рефлексирующей личности. Для большей убедительности автор везде выставляет точные даты. Датировка представлена с 1400 и до 1423 года по рождеству Христову. Автор забывает, что средневековая Русь вела счет от сотворения мира!
Отдельные новеллы сюжетно слабо связаны между собой. Первая короткая главка рисует полёт монаха на воздушном шаре. Куда и зачем направлен этот полет? К завязке это никакого отношения не имеет. Так, просто красивая картинка! Завязкой будет - выход из Андроникова монастыря трёх монахов. Этакая, кочующая по многострадальной земле, Троица! Теперь бы этих людей назвали бомжами. Пережидая непогоду, монахи останавливаются под крышей большого сарая, где даёт представление скоморох. Именно так назван следующий эпизод, который призван показать веселую языческую Русь. И хотя актер Ролан Быков отлично изобразил пляшущего скомороха, но общая атмосфера веселой Руси не получилась. А все потому, что это не живая - опись, а бледная раскраска. Про появление стражников и дикое избиение скомороха молчу. Откуда взялись только молодцы? А ведь эти вооруженные хлопчики будут скакать на своих лошадках, и творить самосуд через весь фильм.
Следующий эпизод это еще один Праздник. Волшебная ночь под Ивана Купала и апофеоз язычества! Глухая деревня; обнажённые с факелами юноши и девушки; все это буйство плоти кишит перед глазами монаха. Вот он из кустов созерцает сцену соития, а вот одна из голеньких купальщиц уже сама пытается соблазнить бедного Андрея. Ей, кажется это удается. И тут же, будто черти из табакерки, являются конники. Стражники начинают ловить и избивать черный люд.
Эпизод "Страшный суд". Андрей Рублев не может собраться и начать в Успенском соборе писать заказанную ему фреску Страшный суд, ибо ему кажется, что страшный суд не где-то там - в далеком впереди, а вот - здесь! Артель резчиков, которая закончила резать по камню палаты великого князя, вездесущими стражниками поймана и ослеплена. Режиссер подробно показывает, как ножи супостатов вонзаются и ковыряют глаза. Натурализм столь велик, что зрителю начинает казаться - он чувствует, как вытекшая из глаз жидкость течет и по его рубашке!
Следом идет новелла с названием "Набег". Княжеские междоусобицы приводят к нашествию на Русь татарской орды. Андрей видит, как один из воинов тащит юродивую, и спасает её, разбивая голову насильника топором. Здесь автор показывает, как и до каких пределов может немилосердно испытываться вера.
Ещё через весь фильм проходит спор двух художников. Спорят Андрей и Феофан. Мысли, звучащие с экрана, очень серьезные. Чтобы хоть как-то в них въехать мне приходилось несколько раз отматывать сюжет назад. А без этого невозможно уразуметь, о чем это они бают? Не уверен, что зевающий зритель захочет это делать.
Но стоп эмоции! Сюжет не ждет. Надо двигаться дальше. Разочарованный надломленный Андрей возвращается в свой монастырь. Он сомневается, нужны ли его иконы людям? Художник, желая искупить страшный грех - убийство человека, берёт обет молчания. Судя по датам, он держит обет пятнадцать лет. Кстати, именно этот обет молчания - один из немногих дошедших до нас фактов из жизни Рублёва.
Последняя новелла названа "Колокол". Это рассказ о юноше, который ради спасения жизни, притворился знающим секрет в искусстве литья колоколов. Почти сумасшедшее дерзновение актеру Николаю Бурляеву помогает обнаружить, что таинство созидания и в самом деле не чуждо никакому человеку. Сюжет следующий: в разрушенном татарами Суздале нужно отлить новый колокол. И снова на экране являются конные служивые. Они рыщут по разоренной земле и пытаются отыскать хотя бы кого-то из колокольных мастеров. Единственный, кого слугам князя удалось найти, - это юноша Бориска, сын одного из мастеров - литейщиков.
Бориска, понимая всю ответственность задачи, возглавляет работу артели в сотни человек. Сложнейший заказ выполнен. В установленный срок колокол отлит и поднят. Так в конце третьего часа просмотра картины, наконец происходит кульминация, и наступает момент истины! Могучий язык колокола, раскачавшись, бьет в медное тело! Его голос растекается над землёй! Пожалуй, это единственно сильный и самый запоминающийся эпизод. Но где же наш герой? Лицо Рублева то и дело где-то мелькает с признаками молчаливого наблюдения. Наблюдающий Рублёв решает завершить взятый обет и говорит Бориске:
- Вот пойдём мы с тобой вместе. Ты колокола лить, я иконы писать...
Финальный, на девять минут эпизод, в отличие от всей картины, зрителю представлен в цвете! Звучит небесная музыка и на этом почти божественном фоне камера Вадима Юсова работает медленно, тщательно исследуя, наследия Рублева. Вот камера приближается к всемирно знаменитой "Троице"! Музыкальный фон усиливается; Чередуются крупные и общие планы; глаза полны слез благоговения; и дрожь по телу уже катится крупным горохом. Тут и до галлюцинаций недалеко. Мне рассказывали, что один человек в подобной обстановке, заглянув в Чашу, вдруг там разглядел младенца!
Божественная иллюминация
После черно-белого затяжного трехчасового зевания вся эта вспыхнувшая цветом экзальтация, будто катарсис, обрушивается на мозги зрителя! Блеснувший топор Раскольникова над головой бедной Лизаветы был менее эффектен!
Но это не все. Тарковский пожелал включить в свою сияющую мозаику еще одну новеллку. Так была задумана Куликовская битва. Эпизодик из русского средневековья! Помимо прочего, предполагалось снимать масштабные батальные сцены по образу и подобию того что сделал на эпопеи "Война и мир" Сергей Бондарчук. Бюджет картины (по нынешним ценам) в почти полтора миллиона долларов Тарковскому казался мал. Но о дополнительным финансировании речь идти не могла. Не с этого ли времени Тарковский стал считать себя режиссером, травимым Советской властью?
Первые дорефликсивные ощущения
Уверен, если человек, не видящий этой картины, сперва прочтет что и про что ему собираются поведать, то ощущение тумана, сложности и закрученности обязаны будут вызвать защитную реакцию типа - "А может надо три часа жизни потратить на что-нибудь другое?". Но разве мы умеем прислушиваться к внутренним голосам? Ну, тогда делать нечего. Остается включить телевизор. Зевать зритель начнет не сразу. Напротив, первые минуты картины ему покажутся даже занятными. В небо поднимается большой воздушный шар и зритель вместе с летящим монахом с высоты птичьего полета, видят необъятные просторы, среди которых свечой сияет белоснежная церковь! Зрелище завораживающее. Первый, второй и третий зевок мы делаем почти для себя незаметно! Но, после следующих тридцати минут и до конца (если хватит терпения) скука становится необоримой. И как же тут не подумать:
- "В таком фильме и с таким режиссером скуки быть не должно! Так почему я зеваю? Значит, я глуп и в силу своей глупости ничего не способен понять"!
Неужели может прийти в голову мысль - что и автор и его детище откровенный фейковый продукт?
Натура и крутой натурализм
Чтобы проявить реальность режиссер, во всех смыслах, широко и разнообразно пользуется натурой.
"Максимум натуры и минимум павильонов" - таково было желание художника. Значительная часть материала снята в Псковской области: Псков, Изборск, Печоры. Съёмки проходили во Владимире и в Суздале, близ Спасо-Евфимиева монастыря. Сцена выше упомянутого полёта на воздушном шаре снималась у церкви Покрова на Нерли. Таким образом "Страсти" от Андрея демонстрировались на сочной, правдивой и живописной натуре.
Чего стоит эпизод колдовской ночь Ивана Купалы! Меж деревьев и кустов всюду мелькают факелы, слышится приглушённое пение и смех, сходятся для ритуального соития обнажённые девки и парни! Сцена снималась в сельце под Владимиром.
К решению поставленных задач методом крутого натурализма следует отнести изображаемую в картине русскую действительность. На экране с завидным постоянством чередуются чумазые лица, грязь, бесконечно льющий дождь, чавкающие копыта вездесущих опричников, слышится грызня, повсюду, будто смола в котле, друг к другу кипит неистребимая ненависть, предательство к ближнему и к собственной земли. А если люди пытаются улыбнуться, то это у них получается плохо. И вот подобную мерзость, будто шило, пронизывает тревожный взгляд монаха. К этому порядку вещей относится и жестокое обращение с животными.
Так, исключительно ради "художественной правды" и "высокого искусства" в одной из сцен были заживо сожжены несколько коров. В другой сцене - была зарезана лошадь. Также в фильме есть короткий эпизод, в котором со стены срывается и падает лошадь. Лошадь при этом реально ломает ноги и погибает. Вокруг фильма было много подобных историй. К примеру, говорили, - режиссер приказывал купленных для съемки лошадей кнутами, пинками и вырыванием ноздрей затаскивать на колокольни, чтобы оттуда их бросать вниз! Ужасные сны, убийцы Раскольникова отдыхают, а Достоевский навсегда переплюнут. К счастью, подобные сцены в фильм попали не все. В газете "Вечерняя Москва" от 24 декабря 1966 года была опубликована статья, где обсуждались случаи жестокого обращения с животными. Тарковский на эту статью отвечал в том духе, что лошадь была взята со скотобойни и должна была скоро сдохнуть; а на бедную корову они накинули асбестовую простынку. Поэтому коровка осталась живой!
Так и хочется мастера спросить:
- "Может быть, еще потом эта коровка рожала телят и доилась"?
А вот что на это циничное заявление отвечала директор Владимиро-Суздальского музея - заповедника Алиса Аксёнова, на территории которого происходили ужасные съёмки:
- "...Не надо "лукавить... корова действительно была сожжена заживо...".
Вот такое это авторское кино!
Тем не менее, будет правильно, если каждый, собравшись духом, решится и посмотрит на экран и в лицо художника.
Мне же напоследок хочется привлечь к обсуждению еще двух свидетелей. Это два, известных русских художников. Один - художник слова Александр Исаевич Солженицын; другой художник кисти Илья Ефимович Глазунов. Вряд ли можно найти более противоположных по духу творчества и философии жизни людей. Но их обоих объединяет - любовь к трудной и многострадальной России.
Александр Солженицын осудил фильм за то, что автор упростил и даже исказил духовную атмосферу рублёвского времени, представив произвольную трактовку средневековой истории. По мнению писателя, натурализм Тарковского в фильме переходит в "не сердечность", вместо подлинной христианской духовности через фильм "протянута цепь уродливых жестокостей".
А вот что о Тарковском и его детище думал Илья Глазунов: "Андрей Рублев в интерпретации Тарковского представлен как современный мечущийся неврастеник, не видящий пути, путающийся в исканиях. Тогда как реальный Рублев создал самые гармоничные, пронизанные духовным светом произведения...Создается впечатление, что авторы фильма ненавидят не только русскую историю, но и саму русскую землю, где идут дожди, где всегда грязь и слякоть...Словом, этот фильм глубоко антиисторичен и антипатриотичен..."
И еще - герои фильма изъясняются на современном русском языке, в речи то и дело звучат такие анахроничные для XV века слова, как "артель", "интересно", "материал" и "секрет".
Не явленный миру эпизод
В завершении критического обзора хочется напомнить про один знаковый эпизод съемки. Известно, что Тарковский ради натурализма и поставленных задач, чуть не спалил Успенский собор. Слава Богу, пожарники были на своих местах и вовремя пустили струю. Дело было так. Следовало снять пожар в Успенском соборе. Пиротехники разместились на крыше. В определенное время они должны были зажечь шашки с чёрным дымом. У чёрного дыма очень высокая температура горения. Доходит до 1000 градусов. Поэтому шашки следовало положить на металлические подносы. А сами подносы перед этим обязательно следовало засыпать песком. Однако песок почему-то насыпан не был. Пиротехнику подожгли, густо повалил черный дым. В кадре это выглядит эффектно! Но в какой-то момент дымовые шашки раскалились, раскалили подносы, от которых загорелись деревянные стропила и вспыхнул настоящий пожар.
Вряд ли это была (как в случае с животными) преднамеренная расправа. Можно сколько угодно спорить. На мой взгляд это красноречивая иллюстрации отношения "божественного художника" к необходимости жертвовать чем угодно для себя любимого и для своего искусства.
Реплика профессора
В противовес рафинированному подходу и взгляду на свою страну и свой народ, как на бездушный кусок глины, существует иной взгляд и иное мнение. Его повторяли многие русские мыслители. Но впервые кажется, высказал русский историк Василий Осипович Ключевский. Рассуждая в своих гениальных лекциях о Петровских реформах и их последствиях для России, он в частности утверждал, что Россия на Петровское взнуздание не промолчала, но ответила! Ответ ее был краток, незлобив и красноречив! И ответ России был - Пушкин. Неужели бездушная глина на такое способна? Художник в России это не создающий миры Демиург, но сквозь боль и страдание, звучащий голос народа!
Вот что видимо должен в себе обнаружить, растить и о чем всегда помнить человек творчества, если он желает говорить от имени народа.
Конец без покаяния
- "Никакой России.., - были последние слова убежавшего из страны Тарковского, - только Европа"!
И умереть он пожелал тоже в Европе.
Что ж, как пелось в одной популярной песенке - Вольному воля, а спасенным Рай!
Что обрел на чужбине Андрей Арсеньевич известно одному Богу. Россия же его помнит и любит, как помнит и любит всех своих даже блудных сыновей.