Арктический Удар
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
К-119 - "Морской Волк" Арктический Удар
Глядя с большой высоты на идущую по поверхности моря огромную подлодку, вам покажется, что она движется очень медленно, как будто ей с большим трудом приходиться расталкивать воды моря своим тупым носом. А ещё её можно сравнить с огромным китом, пригревшегося на солнце, и которому лень даже хвостом пошевелить. Да, это не стремительный сторожевик или эсминец, который режет своим острым форштевнем водную поверхность морей. Подводная лодка, как и кит, создана для перемещения под водой это их стихия. И поэтому она медлительна и неуклюжа только на поверхности, а на глубине, в водах океана, почти так же быстра, как корабль на поверхности, и смертельно опасен для любого корабля. Там внизу под охраной кораблей обеспечения шёл в район погружения подводный крейсер первого ранга с крылатыми ракетами в шахтах и торпедами в трубах, и не дай Бог попасть под удар его оружия.
Это был К-119 "Воронеж" только в марте вернулся в состав Северного флота после капитального ремонта и модернизации.
Год назад, на проходившего ремонт и модернизацию 'Воронеж' командиром назначили 38-и летнего Михаила Петровича Лазарева. И так совпало что он полный тёзка адмирала Лазарева, который прославился на Черном море почти двести лет назад. Но наш Лазарев - не адмирал, а всего лишь капитан первого ранга которого он получил перед назначением на эту подлодку. Но кто, будучи морским офицером, не мечтает стать адмиралом! До этого назначения он командовал хоть и атомной, но торпедной подводной лодкой типа "Щука-Б" проекта 671, но на Северном флоте эти подлодки прозвали "Барсами" по названию головной.
Что можно сказать о самом командире подлодки. Это был, как говорят, мужчина-красавец в самом расцвете сил, мечта женщин. Голубые глаза, густые черные с легкой сединой на висках волосы. Капитан всегда шутил по поводу такого природного несоответствия, дескать бабка виновата. В чём именно виновата, не говорил. Однако его супруга рассказала своей подруге, жене старпома этой же подлодки, семейную историю, которая происходила перед войной под Житомиром. Влюбилась бабка в цыгана, а, может, он в неё - не важно. И как она не скрывала, родители об этом узнали. Много было шума, слёз, но отговорить не смогли, свадьбу сыграли скромную, а через неделю началась война. В октябре во время эвакуации, при переправе через Северский Донец налетели немецкие самолеты, в панике молодожёны потеряли друг друга, как оказалось, навсегда. О судьбе своего первого мужа она так ничего и не узнала, ни в годы войны, ни по её окончания. Может он погиб ещё при налёте, а может и позже. Далее в толпе таких же беженок с трудом но добралась до Сталинграда, а потом и до Саратова. В сорок втором родился пацан, которого назвали Петром. В декабре того же года работая в военном госпитале Саратова, познакомилась с морским офицером служившим на Волжской флотилии и конце войны вышла за него в замуж, который и усыновил мальчишку, дав ему свою фамилию Лазарев. После войны молодая семья перебралась в Одессу, на родину отчима, где через год в их семье родилась девочка. Прошло ещё пять лет и летом 1951-го отчима переводят в Севастополь, где Петру Лазареву в 1958 году после окончания восьмилетки посчастливилось поступить в Черноморское высшее военно-морское училище имени П. С. Нахимова, а главное успешно его окончить и продолжить морскую династию Лазаревых. И вот в 1973-м году в семье капитан-лейтенанта Черноморского флота Петра Лазарева и родился наш герой, которому так же была уготована стезя морского офицера.
Естественно, любовь к морю передалась Михаилу по наследству, если и отец морской офицер, да и дед хоть и не родной, но Михаилом любимый, тоже был морским офицером. И когда наступило его время выбирать, на каком поприще он будут полезен своей стране, он выбрал профессию моряка-подводника и поступил в Высшее военно-морское училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола. А через год СССР прекратил своё существование. А за год до выпуска из училища Мишка понял, что служить на Черноморском флоте ему не суждено, так как подводных лодок там практически не осталось. Но они были на Северном и Тихоокеанском флоте, и на какой из них его забросит одному Богу или штабному писарю известно. Из двух вариантов предпочтительно попасть на Северный флот, так как Кольский полуостров ближе к Крыму, чем Камчатка. Хотя в душе он надеялся вернуться на Черное море в родной Севастополь, но как он и предполагал, теплого и ласкового южного моря ему не видать. Однако судьба была к нему благосклонна, распределили его на холодный и неприветливый север - то есть на Северный Краснознамённый флот.
И, несмотря на тяготы флотской службы, он прижился на севере. Начинал вторым штурманом на К-299, через два года продолжил службу первым штурманом на К-395 проекта 667АТ в звании старшего лейтенанта. В двухтысячном году капитан-лейтенантом перешел на Б-276 проекта 945. В 2005-м Высшие специальные офицерские классы ВМФ, после окончания должность старпом, а потом и командир атомной подлодки проекта 671РТМК. Естественно и звания менялись с каптри до капдва. 2012 год, он уже капитан первого ранга, командир ПЛАРК проекта 949А. Подлодки этого проекта считаются третьим поколением, ну а 'Воронеж' по сути уже другого класса и с другими боевыми возможностями.
Более трёх лет, подводная лодка находилась на капремонте с последующей модернизацией. За это время полностью заменили гидроакустический комплекс, установив из последней разработки. Смонтировали новый навигационный комплекс и БИУС. В задней части слегка переделанной ходовой рубки, смонтировали две четырёхконтейнерные установки, малогабаритного противолодочного комплекса "ПАКЕТ-Э/ПК". Основное вооружение, ракеты "Гранит", также модернизировано и загружено в шахты. Заменили активную зону в реакторе, да и по мелочи кое-что, хотя, конечно, на лодке мелочей нет, учитывая то, что она вступила в строй восемнадцать лет назад. Теперь, по начинке, ни в чём не уступала новейшим подлодкам, и её срок активной службы увеличился не менее чем на десять лет.
Это будет первый боевой поход обновлённого подводного крейсера с новым экипажем, и половина из них в автономке никогда не была. Как они там себя поведут, все же три месяца под водой, не видя солнца да в замкнутом пространстве? Подобное под силу не каждому. Да и сам Лазарев, много ли ходил, учитывая то обстоятельство, что начало его службы, совпало с развалом страны. Тогда было не до походов, флот сокращали, корабли списывали. Офицеры или уходили сами, или их увольняли в запас. Флот приходил в упадок, еще немного, и Россия лишилась бы этого детища Петра. Но спохватились, поняли, нельзя России без флота, и лет десять назад начали потихоньку возрождать. Со стапелей сходили новые корабли либо достраивались когда-то законсервированные из-за нехватки средств. Флот хотя и медленно, но пополнялся новыми кораблями. Таким образом, за последние десять лет, Лазареву посчастливилось три раза сходить в дальний поход. Всего у него, четыре дальних, да с десяток близких, вот и всё. Как-то Лазарев ради интереса подсчитал, что в общей сложности из двадцати трех лет службы, включая училище, он пробыл в море 928 дней это немногим более двух с половиной лет. Это так мало! И вот он ожидаемый но и неожиданный выход в боевой поход.
Глава первая 20 июля 2012 года где-то в Баренцевом море борт подводной лодки К-119. Капитан первого ранга Лазарев Михаил Петрович
Вот же судьба-злодейка, то подсластит тебе, то подложит жирную свинью в навозе. Первое это то, что наша лодка идет в боевой поход, это конечно очень хорошо. Но с другой стороны, наш поход командованием был запланирован на первые числа августа и совсем в другой район. Я ведь тоже планировал, держа в уме именно август. А в моём плане было - совместить празднование Дня военно-морского флота со своим днём рождения, на которое должны были приехать из Крыма мои родители. День рождение у меня 27 июля, а День военно-морского флота в этом году выпадает на 29-е. Теперь своё день рождение и День военно-морского флота придётся встречать где-то в Атлантике на глубине в пару сотен метров, где чисто символически употребим по сто граммов красного вина. А ведь у меня дома для этого торжества было припасено пяток бутылок хорошего армянского коньяка. Второе, наша подлодка должна была стоять в парадном строю по случаю праздника, к которому наш экипаж усиленно готовился. И как были разочарованы парни, когда узнали, что с парадом они пролетели. А главное о чем я жалею это то, что я два года не видел своих родителей а так рассчитывал на это. Вот теперь думаю, может после похода взять своих девок да на пару недель слетать в Крым. Что не говори, не повезло, так не повезло мне с эти выходом в море.
Хотя кого я обманываю, не многие могут похвастаться таким везением. Вначале дали капитана первого ранга, потом новое назначение, правда, не на действующую подлодку, а на проходящую модернизацию, что поначалу меня такое назначение совсем не обрадовало. Ох и немало я потратил нервных клеток за год, пока наблюдал и контролировал работы по модернизации уже моей подлодки. Потом нервные дни и бессонные ночи при прохождении заводских и государственных испытаний обновленного подводного крейсера. Но зато подлодка вышла просто супер, мало в чем уступит новейшему 'Северодвинску', который ещё доводить и доводить до ума и когда он вступит в строй неизвестно. Основное достоинство 'Северодвинска' это то, что он более компактный, да ракеты у него, как бы сказал подпоручик из фильма 'Белое солнце в пустыне' не той системы, и боекомплект почти в полтора раза больше нашего.
И всё же у меня в душе двоякое чувство, с одной стороны мне не придётся в этом году повидаться с родителями, мы люди подневольные сами себе не принадлежим, получил приказ - исполняй. Не увиделись в этот раз, увидимся на будущий год. Но почему-то у меня такое чувство, что я их больше не увижу. С другой стороны я очень доволен, что наконец-то нашей подлодке и мне в том числе, поручили ответственное задание. А вот насчет задания у меня тоже есть предчувствия и очень даже неожиданные. После того как я ознакомился с письменным приказом, а главное что до меня довели устно, мой мозг посетила идиотская мысль, наша подлодка в этом походе отличится и после выполнения задания на наш экипаж посыплется дождь из наград. Кто бы подсказал к чему эти нелепые предчувствия. И вот все мучения позади, подлодка готова к выполнению боевой задачи, так что идём в долгожданный боевой поход. А я уж и забыл когда ходил за нулевой меридиан, это было ещё вначале моей службы. А вот с моего последнего выхода в море прошло более полутора лет, это когда я на своей прежней старушке месяц крутился возле Медвежьего. Те выхода на сдаточные испытания после ремонта вспоминать не стоит. Это были недельные прогулки в море, когда помимо экипажа на подлодке ещё человек тридцать из всяких подрядных организаций, которые доводят системы подлодки до ума. Следующие три выхода, на отработку учебно-боевых задач и натаскивания экипажа состоящего чуть ли не на половину из новичков, были более продолжительные.
Особо стоит отметить двухнедельные учения, на которых К-119 гоняли свои противолодочники, имитируя корабли, охраняющие группы авианосцев 'вероятного противника'. Им же предстояло подобраться как можно ближе к воображаемому "американцу" - "Кузнецову". Чем ближе, тем лучше, тогда появлялся шанс, что их ракеты не успеют перехватить. Наверху лодку караулили четыре корабля, самолеты и вертолеты "Кузнецова". Их лодка, ясное дело, не "Лада", а "железнодорожный вокзал", погруженный под воду: слышно за сто миль. Хотя и они не лыком шиты, и просто так их за яйца не взять, так что прорвутся. В течение шести суток они пытались найти, прорваться и уничтожить "противника". По итогам учений стало ясно, насколько они готовы действовать в реальной обстановке, не обнаруженные кораблями противника. Экипаж получил положительную оценку. Хотя, скорей всего, получил авансом, так сказать, на будущее. Однако они сумели незаметно подобраться к противнику на сто двадцать миль. По ходу учений я понял, что экипаж пока не сработался как бы мне хотелось, но, несмотря на все шершавости подобрался отличный, с ним хоть в огонь, хоть в воду. Поход покажет кто есть кто. Особенно этот прояснится в Средиземном море. У нас приказ вести наблюдение за их АУГ. Поистине, громадина К-119 там, как слон в посудной лавке. Но у руководства свои резоны - попугать НАТО, поскольку тот, используя как предлог беспорядки в арабских странах, ввел дополнительно свои авианосцы и не спешит их уводить. А К-119 своего рода метла. Выметать их оттуда. Можно было подумать, кто-то их боится. Как бы самим не испугаться. Туда не одну, а минимум пяток лодок посылать надо. Лет этак тридцать пять назад эти поборники демократии не так уютно чувствовали себя там, в присутствии 5-й эскадры ВМФ СССР. А нам теперь отдуваться за всю 5-ю эскадру, и если вдруг в восточном средиземноморье обстановка изменится в худшую сторону, действовать согласно плану что содержится в запечатанном конверте.
Хорошо что я успел подсуетится, и в комсостав подлодки удалось собрать самых лучших. Все отличные специалисты, а про старпома и говорить нечего. Старпом, "первый после Бога и командира", капитан второго ранга Иван Петрович Золотарев, или просто, Петрович, один из троих из моего прежнего экипажа. Жаль, после этого похода с ним придется расстаться, но я рад за него. Петрович получит под командование собственную лодку. Кроме того, я настоял на переводе с предыдущей своей подлодки, штурмана капитана третьего ранга Александра Александровича Головина, для своих просто - Сан Саныча. Вместе мы с ним уже пятый год. Забрал я и старшего мичмана Богдана Михайловича Сидорчука. Вот он как я считаю лучший снабженец на нашем флоте. Его ещё со старой подлодки многие старались переманить к себе. Отличный моряк! Ещё учитывая важность предстоящего задания, на К-119 направили двух классных специалистов - торпедиста и ракетчика, капитан-лейтенанта Бурова и капитана третьего ранга Скворцова. Правда, я не слишком-то понимаю, почему к ним на время этого похода прикомандировали девятерых подводных диверсантов. Да ещё с полным техническим обеспечением, под командованием коренного мурманчанина, капитана третьего ранга Андрея Витальевича Большакова. Что, интересно, они забыли в Средиземном море? Но приказ есть приказ. Он зависит от конкретной обстановки. Возможно, российским адмиралам, не даёт спокойно спать слава князя Боргезе.
Ещё одной странностью было то, что вместо торпед "Шквал" на стеллажах находились шесть ракет РК-55 'Гранат', две из них с ядерной начинкой. Да на четырёх 'Гранитах' обычные боеголовки были заменены на спецзаряды. А это очень напрягает меня как командира, особенно тот пакет, что закрыт в сейфе до особого распоряжения.
После этого похода, мне придется расстаться кроме своего старпома с ещё одним из офицеров, но на сей раз без сожаления. Это переведённый из штаба флота на должность зама по воспитательной работе, капитан второго ранга Валентин Григорьевич Елезаров. После этого похода ему пообещали, что в отставку выйдет капитаном первого ранга. Елезаров самый старый по возрасту член экипажа, и я не представляю, как он выдержит этот поход. И всё потому, что последний раз он ходил на лодке лет двадцать назад. Читал я его дело, да и информированные источники дополнили пробелы в его биографии. В середине восьмидесятых он закончил, Киевское высшее военно-морское политическое училище. Начало карьеры у него было стремительное, за шесть лет дослужился до капитан-лейтенанта. После развала СССР уволился, можно сказать, по политическим мотивам, был не согласен с политикой правительства. Это с его слов, по политическим мотивам, ну-ну, а как там было на самом деле кто его знает. После увольнения подался в коммерцию, неплохо начал, но плохо закончил. Коммерция, как оказалось, не его стихия, тут законы волчьи, если не ты съел, тебя съедят. Вот и сожрали, ладно, что жив остался. В конце девяностых старые товарищи помогли ему вернуться в ряды военно-морского флота. С тех пор всё время при штабе, где приобрёл прозвище 'Комиссар'. Теперь же перед увольнением ему понадобился плавстаж, и руководство не придумало ничего лучшего, чем засунуть его на К-119. Уже здесь он получил новую кличку - 'Затычка в заднице'. Ох как не просто нам будет с ним в походе, это не Петрович.
Отвлекаясь от своих дум я увидел старпома, поднимающегося на ходовой мостик - 'А вот, кстати, и Петрович'
- Ну, давай Петрович жалуйся, или всё так хорошо, что и сказать нечего.
-Так ещё рановато жаловаться командир. Чай только вышли из базы. С завтрашнего утра и начну.
-Завтра будет поздно жаловаться, надо сейчас пока не погрузились. А раз нет жалоб, и как я тебя понял, то на борту у нас порядок?
-Заметь, это не я сказал, а ты.
-Так я же тебя знаю как облупленного, пока сам всё не проверишь, не успокоишься.
-Пока всё в порядке командир. Будем надеяться, что и дальше всё пойдет в таком же ключе.
- А как наша молодёжь себя чувствует? Всё же многие в первый раз идут в автономку.
-Да по их виду не скажешь что кто-то мандражирует перед трудностью дальнего похода. Кроме того наш "Комиссар" их там, на истинный путь наставляет.
-Ну, раз "Комиссар" наставляет, то боевую задачу мы обязательно выполним - пошутил я.
.-Сан Саныч, сколько нам осталось до точки погружения?
- Минут сорок хода, товарищ командир,- ответил штурман.
-А как насчет рыбаков, Петрович?
- Рыбаков здесь не должно быть, всех предупредили, что будут проходить учения в этом районе. Хотя они на все запреты кладут с прибором.
-Да знаем мы этих рыбаков, они даже на базе норовят идти на таран, так что, надо смотреть в оба - проговорил Сан Саныч.
-Вот по этому-то впереди идут два корабля обеспечения. Будут их распугивать, чтобы не мешали до погружения - ответил штурману Петрович.
-Петрович! За рыбаками пусть сигнальщики присмотрят, а мы с тобой, давай, подумаем, как пойдем. Согласно плану, с которым ходили на доклад или по совету штаба? А то придумаем что-нибудь новенькое с учетом всех вариантов. Хотя вариантов-то у нас как и маршрутов, только три, но третий для выполнения именно этого задания не приемлемый, в виду слишком длинного маршрута и ограниченного времени на переход. Из-за этой спешки все планы с нашей проводкой через барьер под сухогрузом полетели к едрёной фене. Вышли бы в августе как планировалось, наш проход прикрыли бы.
Мы стали обсуждать оставшиеся два варианта, прикидывать плюсы и минусы, к обсуждению подключился и штурман. Уходить сразу на север подо льды, посидеть там несколько дней, дожидаясь, когда окно в космосе на пару часов закроется, а потом выскочить между Шпицом и Гренландией и потихоньку полегоньку Датским проливом, потом поворот на юг к Гибралтару. Или идти напролом. Поворачиваем сразу на запад, вдоль Норвегии, между Англией и Исландией выходим в Атлантику. Да так быстрее - но там нас сосусовская система засечет, цепь датчиков, которую америкосы через океан протянули - а значит, горячий прием, обеспечен! А так как было уже говорено, прикрыться нам некем, подходящего для этого большого танкера или сухогруза, чтобы под его шумами проскочить барьер, в данный момент на севере нет. Да и в Датском поливе датчики тоже стоят, по уму и там бы кто-то большой должен пошуметь, вот только большие суда там практически не ходят. И будет очень подозрительно, если какой-то танкер или сухогруз попрется через этот пролив. Пиндосы сразу подумают, что через пролив под шумок прорывается русская подлодка. Вначале пошлют самолёты, а потом и натовские корабли подтянутся для прочёсывания моря. Куда ни кинь всюду клин.
Окончательный выбор пока еще не сделан, беседовали с Петровичем до тех пор, пока штурман не объявил:
- Все, отцы-командиры, закончите обсуждение внизу, подходим к точке погружения.
- Все вниз, погружение - объявил я.
Все быстро спустились вниз, во чрево лодки. Через какое-то время подлодка постепенно начала погружаться в морские глубины холодного Баренцева моря. Спустя несколько минут на месте подлодки опять проходила волна за волной, и ничего не напоминало о том, что она здесь была.
И вот она уже крадется в темных холодных водах Арктики, словно к чему-то принюхивалась и прислушивалась. Её путь лежал на север. Весь экипаж, согласно боевому расписанию, приступил к выполнению своих обязанностей на местах. Вдруг впереди, по курсу лодки в воде стало происходить что-то необъяснимое. Хотя экраны гидроакустического комплекса ничего не зафиксировали. Тем не менее, примерно в ста метрах появилось нечто, напоминающее не то свечение, не то неизвестную субстанцию, похожую на гигантскую медузу, в которую, лодка вошла с одной стороны, но не вышла с другой, а просто исчезла или растворилась в этом НЕЧТО. Будто её проглотила эта самая медуза. Наверное, так это выглядело бы на взгляд каких-нибудь "зеленых человечков" со стороны. Но те, кто находился внутри лодки, не видели этого ничего - зато очень хорошо почувствовали. Вскоре после исчезновения лодки, из этой точки исчезла и аномалия. Однако снова появилась, но уже над водой, недалеко от входа в Белое море, в виде огромной арки с погружёнными в воду концами. Арку окутывал плотный туман, стелющийся над водой на много миль в обоих направлениях. Из тумана с интервалом в несколько минут показались два морских судна старой постройки. Палубы были заставлены военной техникой времён Второй Мировой войны.
3 июля 1942 год Атлантика, 15 миль к востоку от Бостона.
Подводная лодка серой тенью скользила по поверхности моря, заряжая батареи. На мостике находились пятеро бородатых подводников чуть ли не в трусах. Эта компания, пристально вглядываясь в линию горизонта, что-то высматривая вокруг лодки. Но на много миль вокруг море было чистым. Далеко на западе вдоль горизонта тянулась полоска земли. Америка. Море было относительно спокойным, небольшие волны размеренно покачивали лодку на волнах. Стояла очень теплая, даже жаркая погода. За бортом было лето и солнце в зените.
-Ну, до чего же хорошо так воевать! - Штурман Эдгар Херман разглядывал спокойный океан, блестящий в лучах солнца, - болтаемся тут, как лиса в курятнике! И хоть бы одна собака нас заметила и прогнала.
Насчет этого Херман заблуждался. Довольно далеко на трехкилометровой высоте пролетала патрульная летающая лодка, с которой на поверхности моря заметили длинный продолговатый предмет. Но так как горючее было на исходе, летчики лишь передали на базу координаты. Информация путешествовала по линиям связи от одного штаба в другой, пока решали, кого именно направить в тот район. Летом сорок второго противолодочная оборона флота США еще не была организована так, как станет всего через год, очень много времени уходило на всякого рода согласования. В связи с этим у немцев было достаточно времени, чтобы уйти, не опасаясь, что их обнаружат.
Но судьба распорядилась иначе.
Херман этого не знал. И самолета не заметил. Оттого продолжал благодушно размышлять:
- Нет, все ж хорошо воевать с таким командующим, как "папа" Дёниц! Бережет корабли и людей, ведь что есть, субмарина на море? Не солдат, который в и атаку, и на пулемет, и в траншее, и под танки. Субмарина - партизан, диверсант. Нападающий там, где его не ждут, и потому наносящий противнику большие потери при минимальных своих. Стало тяжело вблизи Британии - "папа" оперативно перебросил нас к Америке, где тупые янки, словно не знали, что наш фюрер вообще-то объявил им войну!
Казалось, вернулось "жирное время", лето сорокового! Горели маяки, все навигационные огни, и транспорты шли без всякой охраны, с положенными ночью огнями! Никакой противолодочной обороны не существовало в природе. Можно было даже высадиться на берег, посидеть в ресторане, сходить в кино, снять девочку, а под утро вернуться на подлодку сытым, обласканным и довольным! Не война, а приключения в стиле Дюма или Сабатини. Некоторые парни обнаглели настолько, что ходили на берег в форме кригсмарине со всеми регалиями. И сорили долларами, которые совсем нетрудно было достать в оккупированной Франции на "черном рынке". А потом топили суда этих кроликов-янки. Часто работали артиллерией, жалея торпеды. Делали в тех водах, что хотели. Нет, ну до чего же славно быть доблестным героем кригсмарине, время пройдет - и о "белокурых рыцарях морей" легенды будут слагать!
Нет, сейчас стало хуже. Огни погасили, все чаще встречаются противолодочные самолеты и корабли. Правда, самолеты обычно безоружны и могут лишь сообщить об обнаруженной лодке, а корабли зачастую представляют собой наспех вооруженные траулеры и даже яхты. А уж взаимодействие и организация этих "сил" вызывает лишь ухмылку "волков" Дёница, знакомых с беспощадной травлей в английских водах. Собственно, близ Британии в сороковом поначалу было так же.
А, к дьяволу, - что будет потом, плевать! - решил Херман. Хорошее - сейчас! Неделю назад остановили в море яхту, на которой путешествовал какой-то богатый янки, считающий, что война не для него! С ним были его жена с дочкой, и трое матросов. Последних сразу пристрелили, затем и хозяина, убедившись в его бесполезности. Да и что ценного может знать торгаш, разбогатевший на продаже автомобильных шин! Зато с женщинами развлеклись всей командой! Дочка, светловолосая и пухленькая, совсем как немка, да и мамаша еще не старая, вполне ничего! Парни даже хотели взять их в Сен-Назер, но командир, капитан-лейтенант Хекнер, решительно воспротивился. Женщина на корабле - к несчастью! Погуляли - и хватит! Хорошего - понемножку. А леди пора домой.
Что ж, воля командира - орднунг! Женщин галантно вывели на палубу, затем закрыли люки и погрузились. До берега было миль пятнадцать, как сейчас. Интересно, дамы утопли сами, или их съели акулы по пути? А яхту, кстати, не топили, так и оставили плыть, пустой. Говорят, у этих вод, отсюда и до Бермуд, дурная слава: исчезают люди и корабли, ну так они прибавили к легендам еще одну - когда яхту найдут, вот будут гадать газетеры!
-Командир! Скоро домой? Кажется, этот поход нам удался, для первого выхода - неплохо. Продукты, почту, боеприпасы, топливо, передали нуждающимся. Даже удалось один транспорт в семь тысяч тонн потопить. А это для минного заградителя, который изображает дойную корову, даже очень прилично - высказался штурман. Да и эта борода, честно говоря, меня уже достала, чешется, невмоготу. А главное, хочется залезть в ванну и отмочить эту грязь, а потом в кровать на двадцать четыре часа с девочкой покувыркаться. Командир, может в следующий раз лучше пойдем на север, а то от этой жары и духоты в отсеках экипаж скоро в обморок будет падать от теплового удара.
- Будет тебе Херман и ванна, и кровать с девочкой, дай срок - обнадежил штурмана капитан Хекнер. Но не надо загадывать о счастливом завершении похода, у нас осталось ещё три торпеды и их надо использовать наверняка. А то эти янки ещё не поняли, с кем связались. Вот подзарядим батареи, а ночью подойдем поближе к порту, там легче выбрать цель пожирнее, благо янки тут ещё не пуганые, вот тогда домой. А то с одним транспортом на счету, когда другие чуть ли не десятками топят, возвращаться немного чести. Хотя бы пару записать на свой счет. Насчет севера, я бы не сказал, что там слаще. Холод и почти всё время штормит, я уж молчу про английские противолодочные корабли. Или ты имел в виду русский север, но там мороз и льды. А здесь тепло, противодействия почти никакого, чем не курорт. Некоторые товарищи даже высаживались на пляжи Флориды, понежится на песочке.
Ленивые и приятные размышления штурмана были прерваны воплем из рубочного люка:
-Шум винтов с левого борта, совсем близко! Подводная лодка!
-Наши что ли? - недовольно спросил Хекнер, стоящий рядом с Херманом. - Или нам повезло, встретить лодку янки. У них они, кстати, есть?
-Срочное погружение, - скомандовал командир подлодки, и все ринулись к люку.
Но не все успели спуститься вниз, как что-то огромное ударило в левый борт, и послышался скрежет раздираемого железа. Такой звук штурман слышал уже не раз в своей жизни. Первый раз, когда был матросом на рыболовецком траулере, и их в тумане протаранил какой-то сухогруз. И он выжил, единственный из команды, благодаря тому, что умел хорошо плавать. А второй раз, не так давно, перед самой войной, когда ходил за рудой в Швецию вторым штурманом на транспортном судне. В Ботническом заливе напоролись на подводную скалу, но обошлось без жертв и купания в холодной воде.
И вот снова этот звук. Легкий корпус лодки был распорот на протяжении двенадцати метров, а трещины пошли и дальше. Была вскрыта главная балластная цистерна и часть топливных, образовалась небольшая пробоина в дизельном отсеке из-за повреждения заборной арматуры. Корма лодки ушла под воду, и она хлынула с палубы в открытый люк дизельного отсека. По инструкции этот люк нельзя было держать открытым, но так часто делали здесь, чтобы проветрить дизельный отсек. И это оказалось фатальным, иначе, возможно, лодка бы спаслась.
Всех, кто был на лодке, этот удар сбил с ног. Все, кто не успел проскользнуть в рубочный люк, попадали. Хекнер, не удержавшись от таранного удара, упал и ударился головой о люк. Повиснув, оглушенный или уже мёртвый, вниз головой в отверстии люка, заблокировал его. Подлодка накренилась на левый борт. Внизу, на центральном посту, старший помощник орал, отдавая команды. Штурмана тоже приложило о борт, но более удачно. Видя, что лодка погружается, он понимает, что не успеет пропихнуть капитана в люк и тем более спустится самому. Херман интуитивно понял, что лодка гибнет и сейчас уйдёт на дно, и ничто её не спасет, а раз так, то зачем спускаться в этот стальной гроб. Он сбежал на палубу, на ходу пытаясь сбросить ботинки, когда же это удалось, прыгнул в море и поплыл подальше от опасности. Через минуту лодка скрылась под водой, и на месте погружения запенились пузыри воздуха и солярки. Экипаж еще отчаянно боролся за жизнь, но это уже была агония: не зная о разрушении кормовых цистерн, они лишь тратили драгоценный воздух, пытаясь их продуть. Результатом - пузыри на поверхности, вместе с соляркой. Где-то рядом барахтался ошалевший Херман.
"Господи, неужели ты решил так наказать меня, я ведь притронулся к тем бабам по одному лишь разу, ну и еще... Другие-то грешили больше! Возможно, потому они и задыхаются сейчас, заживо замурованные на дне, а я всё еще могу дышать! Только бы не акулы, нет! Вода теплая, пятнадцать миль, но ведь сумел же какой-то британец в тридцать четвертом или в каком-то ещё году переплыть Ла-Манш, а я - ариец, герой кригсмарине!".
Херман огляделся. Он был один. Куда подевались командир, он не знал? По-видимому его всё же сумели спустить вниз или же его затянуло под воду тонущей подлодкой. Штурман ещё раз огляделся, акульих плавников, к счастью, тоже не было видно. И надо плыть, пока они не появились.
А на берегу? Вот будет смеху, если ему не поверят и погонят вон, как беспаспортного бродягу! Поди, докажи тамошней полиции, что он моряк кригсмарине, и, согласно конвенции о военнопленных, должен быть обеспечен казенным содержанием - крышей, едой, одеждой. Но об этом после - сначала доплыть. А уж там найти первого же полицейского или иного представителя власти и сдаться в плен. Американцы - цивилизованный народ. Простой и незлобивый, как деревня, и пока не имеют оснований злиться на нас, как лимонники. А там, глядишь, война кончится через год-другой, когда фюрер завоюет достаточно жизненного пространства на востоке, загнав азиатов-русских за уральские горы, оставив разбираться с ними японскому союзнику: пусть те сами захватывают Сибирь, если она им нужна!
Тут Херман возблагодарил судьбу, что его U-215 не включили в состав 11-й арктической флотилии. Это было бы воистину страшно, - альтернативой смерти мог стать только русский плен. А это, по словам пропагандистов, настолько ужасно, что и представить нельзя. Сначала жидо-комиссары будут страшно пытать, демонстрируя свою звериную суть недочеловеков, затем погонят в страшную ледяную Сибирь, в концлагеря, которые у них называются Гулаги, и будут морить в шахтах непосильной работой, а тела умерших укладывать в вечную мерзлоту вместо шпал железной дороги или скармливать белым медведям. Нет, Херман здравомыслящий человек - знает, что нельзя полностью доверять пропаганде. Но даже если малая часть того - правда, этого хватало с избытком.
Берег не приближался совсем. Лёжа на спине и отдыхая, он думал, на что же они напоролись, или кто напоролся на них? Если это была американская подлодка, то и она должна или погибнуть или получить такие повреждения что непременно уже бы всплыла. Но её нет. Значит, также погибла. И что теперь делать дальше? До берега очень далеко, можно не доплыть, если только какой-нибудь корабль или патрульные самолеты не заметят его. И получится, что он зря прыгал в море, всё равно утонет только чуть позже.
Что-то заставило Хермана повернуть голову, оглянуться.
Из моря всплыла огромная подводная лодка. Таких просто не могло быть в природе, если верить справочникам. Удивляли непривычно "сглаженные" очертания, и отсутствие орудий на палубе, кажется, на рубке были какие-то надписи и номер, но отсюда не разобрать. Штурман стал кричать и махать рукой, надеясь, что его услышат или хотя бы заметят. Вскоре от лодки отвалил быстроходный катер, а там, как показалось ему, четверо матросов, все в оранжевых спасжилетах.
"Заметили они меня или решили просто обследовать место гибели подлодки" - подумал Херман.
Он опять стал махать рукой, в надежде привлечь этих на катере.
"Заметили! Один из них указывает рукой в мою сторону. Точно, американцы. У англичан таких подлодок нет, а вот американцы при высоком уровне техники всегда отличались гигантоманией, у них уже двадцать лет назад подлодки были под три тысячи тонн! Хотя у японцев тоже есть большие подлодки, с которых даже самолеты могут взлетать, но что делать самураям в Атлантике, и как бы они сюда прошли? Американцы, без сомнения. Вот почему они их протаранили - не заметили. Лодку построили, а моряки из них, как из п... рукав.
Зато не надо плыть пятнадцать миль, рискуя попасть в зубы акуле. Да здравствует американский плен! В соответствии с Гаагской конвенцией, надо сразу потребовать, как положено, медицинскую помощь, еду, сухую одежду! Ну вот, уже кто-то хватает за шкирку и тянет наверх, ещё кто-то тащит за руки.
"Я в лодке", - Едва не задохнулся от счастья штурман. - Лодка надувная, похожа на резиновую, но очень плотная, незнакомой конструкции, с подвесным мотором, таких я нигде не видел, на боку латинскими буквами написано YAMAHA. Так что же это получается, нас потопили японцы? Как они здесь оказались, это же не Тихий океан? Да и эти нисколько не похоже на японцев, за исключением разве что того, который справа. У этих троих лица вполне себе европейские. Один из них что-то спрашивает, я не слышу, вода в ушах, да и шок. Смотрю на приближающую подлодку. Ну, очень огромная! Когда смотришь на ее палубу, кажется, на ней можно играть в футбол".
Он потряс головой. И вот тут, его охватил ужас, когда он услышал русскую речь.
"Так это русские, а они-то что здесь делают, и как смогли построить такую огромную лодку? А говорили, что они, кроме как плести лапти и пить водку, ничего не умеют. Итак, я попал к русским, лучше бы утонул, всё равно мне не жить". Но тут у него появилась логическое объяснение на русскую речь. "И почему это я сразу подумал что это русские только из-за того что тут двое говорят на их языке но это не факт что и подводная лодка русская. Русским не под силу такое создать, только американцем, а эти двое просто из потомков русских переселенцев или эмигрантов на службе в американском флоте" Штурман после этого немного успокоился и вновь стал рассматривать приближающуюся подводную лодку. Но его вновь привлёк русский говор и тут он понял, что все четверо включая с азиатской внешностью, говорят по-русски.
"И всё же я попал к русским".
Его стал бить озноб, будто он голым попал на тридцатиградусный мороз.
"О боже, нет, лучше за борт, но не дают, хватают, укладывают лицом вниз! Лучше бы я утонул - всё равно, мне не жить!"
- Ой, мой бог, я пропал, ой, мой бог! - невольно вырвалось у него.
Не помню, как оказался палубе. Кто-то что-то крикнул сверху, но я от шока не понял, что именно. Матросы подхватили его под руки, подняли на палубу и повели к двери рубки, и тут от потрясения пережитым или от страха перед будущим, а может, от всего вместе, штурман потерял сознание.
Атлантика1942 год это же время.
Все, кто был в лодке, почувствовали, как она слегка затормозила, будто кто-то пытался удержать на месте двадцать тысяч тонн стали и сто тысяч лошадей. Через две-три секунды хватка разжалась, всем показалось, лодка удержится под водой, и ничего не произойдет, но какая-та сила подхватила её и чуть не выкинула с глубины ста восьмидесяти метров на поверхность океана.
-На рулях, держать глубину, олухи царя морского, - выкрикнул я.
Но лодка не слушалась рулей и стремительно всплывала. Но вот, стремительный подъём завершился у самой поверхности, и лодка перешла в горизонтальное положение.
- И что это могло быть, - произнес старпом, окидывая всех взглядом, будто ожидая ответ от кого-то из присутствующих в центральном отсеке. В этот момент все ощутили удар ограждением рубки и скрежет разрываемого железа. Не все устояли на ногах от этого удара.
И страшный скрежет разрываемого железа - над нашими головами. Честно скажу - мне было страшно. И любому, на моем месте, было бы страшно. Когда ожидаешь, что на голову сейчас хлынет водопад ледяной воды - и все!
- Стоп машина! - заорал Петрович, опомнившись первым. - Да вы что, глазастые, куда нах... смотрели! Спите что ли! - Чтоб вас косоруких в зад штоком вместе с цепью по самые клюзы... - дальше короткий флотский загиб на пару десятков слов.
- Так все же было чисто на экране, тащ кавторанг, - оправдывается оператор ГАКа.
- Осмотреться в отсеках и доложить, - скомандовал я.
Блин, вот вляпались-то! Айсберг, что ли? Южная часть Баренцева моря летом?
Спустя несколько секунд стали поступать доклады из отсеков, что повреждений и поступления воды нет. Энергоустановка в норме, видимых повреждений нет.
- Так, Петрович, и кого же это мы поцеловали? - обратился я к старпому.
- Да черт его знает. По идее мы сейчас должны быть в сорока пяти милях от берега. Если это какой-то рыбак, так место не рыбное хотя не исключено. Или к нам на хвост янки сели, и мы их не услышали, но и это не факт, так как удар произошел почти у самой поверхности. Мне на ум приходит только одно. Или мы всё же столкнулись со стоящим без хода каким-то судном. Но почему мы его не обнаружили? Это надо спросить у Иванова, почему его архаровцы проморгали это судно. Или это был айсберг. И опять же почему не обнаружили?
-Петрович, а я в первое мгновение так же подумал о айсберге.
Тут в центральный вломился ли, вбежал или влетел, но только не вошел наш комиссар с круглыми глазами и испуганным лицом. Правой рукой держался за локоть левой, видимо, во время удара не удержался и ударился обо что-то.
-Что случилось? Кто-то нас протаранил? Повреждения есть? Что будем делать?
И это, как ни парадоксально, разрядило обстановку. По крайней мере, сделало менее напряженной.
- Успокойтесь, товарищ капитан второго ранга, сейчас все выясним - ответил я.
- Глубина? - это уже вахтенному.
Перископная, тащ каперанг, - послышался ответ.
-Акустики, слушать пространство вокруг лодки, включить видеонаблюдение и доложить.
- Есть объект, лево двадцать, погружается, слышны шумы вырывающего воздуха.
-На сонаре что?
-Объект, дальность полтора кабельтовых на север, товарищ командир, похоже, он тонет, и больше вокруг ничего не наблюдаю, всё чисто.
-До этого тоже ничего не наблюдал - вставил шпильку Петрович.
-Всплываем. Аварийная команда, наверх! Владимир Маркович - позвал я командира БЧ-7. Объясни-ка нам, почему мы оказались слепыми будто котята, которые тыкаются мордой разыскивая сиски у своей мамаши. Вот и мы куда-то тыкнулись, да так, что по нашей вине кто-то терпит бедствие. Но мне казалось, что у нашей лодки вместо глаз и ушей установлен целый электронный комплекс и команда специалистов, которая находятся под твоим началом.
-Товарищ командир, Михаил Петрович. Все системы комплекса за минуту до столкновения работали без сбоев, это я со всей ответственностью заверяю. Мы с первой минуты похода контролировали окружающую обстановку на пятьдесят мили вокруг за исключением узкого сектора в корму. И я не могу объяснить, почему мы не могли обнаружить объект в носовом секторе. Но у меня есть предположение, что это было какое-то внешнее воздействие в тот момент, когда лодка по неизвестной причине сбавила ход, а потом резко пошла на всплытие. В том, что произошло столкновение, мы не виноваты.
-Я понял тебя Владимир Маркович, но на всякий случай проверь своё железо, вдруг какая-то фиговина накрылась.
-Есть проверить.
-Так это мы кого-то протаранили? Как такое могло случиться, мы же шли на глубине? Что рули вышли из строя, поэтому мы так быстро всплыли? Да к тому же ослепли. И эта лодка только что после капремонта. Надо об аварии сообщить в штаб - затараторил наш комиссар.
-Сейчас всплывем, все выясним и только после этого доложим о происшествии. А что у вас с рукой?
-Да ударился о переборочный люк, и, похоже, не слишком удачно.
-Тогда пройдите в медблок, пусть наш медик посмотрит, что с вами.
Через несколько минут лодка всплыла. С неё бортов серебряными струями стекала вода, на ограждении рубки после удара появилась нехилая вмятина, более половины стекол на ходовой выбито, хотя рубка была спроектированная с таким расчетом, чтобы подламывать лёд и имела большой запас прочности, но удар о препятствие не прошел бесследно.
Сбоку рубки открылась массивная дверь, и дюжина матросов в оранжевых жилетах, одетых поверх теплых курток, выбежала на палубу. Сверху на ходовом мостике также показались несколько тепло одетых матросов.
Когда я поднялся наверх, глядя на выбитые стекла и продавленную переднею стенку ограждения, мысленно выругался:
- Ну вот, только из ремонта, и опять придётся вставать на ремонт, будь оно не ладно. И кому это там угораздило подставиться под нас. И главное что случилось с лодкой?
Осматриваюсь вокруг, вдали, у самого горизонта, на западе проглядывала полоска суши, которой по идее не должно быть, но она была. А так, насколько взгляда глаз хватало, горизонт был чист. В менее чем в двухстах метрах расплывалось масляное пятно, посреди него плавали какие-то обломки. "Сейнер или ещё что?", - пронеслось у меня в голове.
-Что за черт, вам не кажется, здесь слишком тепло для АРТИКИ, - заметил наш второй штурман Дима Мамаев по кличке Мамай, расстёгивая молнию на своей куртке. И солнце высоко, в наших широтах так не бывает! Это не север. Интересно, куда мы попали.
А правда, где это мы вынырнули? - проговорил я - какая-то аномалия? Не может быть так тепло, хотя сейчас и лето.
-Определить местонахождение, - сказал я, повернувшись к штурману.
-Человек за бортом! - раздался голос сигнальщика.
Мы посмотрели в сторону обломков, там, в волнах прыгала голова.
- Бот на воду, спасти человека! - скомандовал Петрович.
-Товарищ командир, - раздался голос второго штурмана, - спутниковая система не работает, спутники не отвечают, будто их там нет.
- Как не работает? Может, после столкновения антенны повреждены? - предложил я.
-Да нет, все в порядке, повреждений нет, просто спутники исчезли, - выдохнул Мамай.
- А другие спутники как?
-Да никак, их просто нет.
-Как нет, и куда же они делись?
-Да не знаю я, куда они все подевались! Ни Глонасс, ни ДжиПиЭс, ни гражданских связных!
-Остальные системы работают?
-Да, остальные все в рабочем состоянии.
-Задействовать все системы и определить местонахождение.
Через несколько минут, наверх поднялся Сан Саныч с озадаченным лицом и, осматривая море вокруг лодки, посмотрел зачем-то на солнце.
-Командир, я, конечно, извиняюсь, но мы заплыли черт знает куда. Так как глубины под лодкой и рельеф дна не совпадают с Баренцевым морем, а все данные указывают на то, что мы в Атлантике, где-то недалеко от побережья Северной Америки, где точно, потом доложу.
И вот ещё одна сцена из Ревизора. Тишина повисла примерно на минуту. Ну просто Н. В. Гоголь, "Ревизор", последний акт, немая сцена. Потом она прервалась матом.
-Ты это серьёзно?
-Обижаешь, командир.
Мне больше всего сейчас хотелось ляпнуть что-то типа "да как мы сюда попали, только что были в Баренцевом море, а теперь за тысячи миль, где-то около Америки. Да этого не может быть, да что тут за б... происходит, кто-то может нам хоть что-то объяснить?". Но я сдержался: командир по должности обязан знать ВСЕ, а если нет, ни в коем случае не показывать это подчиненным. Потому я авторитетно изрек, указав на возвращающийся бот:
-А вот мы у того спросим. Он местный? Значит, должен что-то знать куда нас занесло! Тогда и решим, что наверх докладывать!
Спасатели подняли на борт какого-то бородатого типа в некогда белой рубашке и что-то вроде шорт или обрезанных брюк и босого. Он был в шоке, его трясло так, что зубы стучали, он таращился на нас с жутким испугом и что-то причитал себе под нос.
-Узнали, кто он и откуда?
-Нет, все время молчал. Никаких документов при нем нет, вообще ничего в карманах.
-Этого вниз, в медблок, обтереть, обогреть, переодеть, - скомандовал я, - а нам - срочно убираться отсюда, пока не прихватили. Все вниз, погружение!
Погрузились неглубоко - под перископ. Вели сканирование эфира и окружающего пространства, так что могли быстро нырнуть на глубину. Решив, что срочных дел больше нет, а самое срочное - установить, КАК мы сюда попали - наведались вместе с Петровичем к нашему "гостю" в медицинский отсек. Войдя, я сначала увидел нашего комиссара с загипсованной рукой, который что-то доказывал бортовому медицинскому светилу Святославу по кличке Князь. Потом обратил внимание на нашего спасённого, сжавшегося на койке в углу.
Док, что с Григоричем?
- Перелом лучевой кости, не менее месяца походит в гипсе. А он расстроился - говорит, всё пошло прахом. Он же надеялся на это поход. Для него он должен быть последним, а там и на пенсию.
-Как бы мне раньше его на пенсию не загреметь.
-Командир, как я понимаю, что мы непреднамеренно кого-то утопили. А раз есть спасённый то, по всей видимости, есть и жертвы, а это тянет на международный скандал.
- Да тут много на что тянет.
-Что сильно побились, придется возвращаться.
-Да есть немного, пару недель у стенки придется постоять, но тут совсем другое и в этом надо разобраться.
-Да что тут может быть другого?
-А вот сейчас мы и должны выяснить. Ты осмотрел потерпевшего?
- Да в принципе все в порядке, наглотался воды, шок, несколько царапин да ссадин и большой синяк на спине, переломов нет. Но, похоже, ударился головой обо что-то, не в себе он, дикий какой-то. Хотя на голове ни ссадин, ни шишки, - заключил наш эскулап.
- Четверть часа в воде? - усомнился Петрович. - Рановато, чтобы рехнуться. Чай, не десять суток на плоту в одиночку.
-Представляете, его двое матросов держали, пока я осматривал - так не давался же. Похоже, это немец, немецкий не спутаешь ни с каким языком. Орал "нихт, нихт" и ещё что-то вроде "хиль-фэ"! Ну и "найн, найн", это-то я и без перевода понял, так как эти слова не раз слышал в кино. Я не знаю, что на него нашло, но он решил, что с ним что-то ОЧЕНЬ плохое хотят сделать. На органы пустить или кастрировать, например - вставил шутку доктор. Сейчас вроде успокоился, но все равно, вы только посмотрите на него, глаза из орбит выскакивают, всё время крутит головой, то и гляди, отвалится. Твердит что-то одно и то же на своём собачьем языке, а что это он там лает, надо нашего снабженца спросить, он знает немецкий.
-Значит, немец говоришь. Так у нас есть спец по немецкому.
Старший мичман Сидорчук, срочно зайти в медблок, - раздалось по громкой связи.
- Командир, мы это, получается, яхту с немцами утопили? - задал вопрос Князь. И каково лешего они тут делали. Им что тут тропики, решили под северным солнышком понежится. И все же, откуда они здесь взялись, вот будет шуму на всю округу, и нас за яйца подвесят, мало не покажется.
-Князь, а почему ты решил, что это яхта была? - задал вопрос Петрович.
-Так по его виду. Обросший, загорелый и почти голый. Видно путешествовали. Вначале были где-то на юге, а потом решили на северную природу посмотреть.
-А я полагаю что это был какой-то рыбацкий сейнер. Хоть наши, хоть норвежские рыбаки почти поголовно не бреются когда путина. Голый - так мы его из воды вытащили, он её там и сбросил, чтоб на дно не уйти.
-Да-да, рыбак в белой рубашке. А загорел он, когда сельдь ловил. Этот загар он приобрёл не на севере, а где-то на юге, на пляже.
-А что Петрович - встрял я в дискуссию старпома с доктором - в чем-то логика нашего доктора верна. Но я могу сказать точно, что это была не прогулочная яхта. Если только у этой яхта нет броневого пояса. Ты бы посмотрел, какая вмятина у нас на рубке от столкновения. А насчет загара ты правильно подметил. А теперь Князь держись за переборку, не поверишь, но мы сейчас находимся где-то в теплых краях, за тысячи миль от дома.
-Как за тысячи? Какие тысячи. А мы что, разве не в Баренцевом море?
-Нет, Князь! Чего-чего, а Баренцевым морем тут и не пахнет и как определился наш штурман, мы где-то в Атлантике, у берегов Америки.
-Ну не х... себе, и как мы сюда попали?
-Сами в шоке. Знать бы, как это всё произошло. Не часто лодка за мгновение перемещается за тысячи миль. И природу этого феномена, никто не сможет объяснить, по крайней мере, никто из находящихся на борту подводной лодки. Доктор, у тебя есть чего-нибудь успокоительного, микстура, таблетка или другая гадость, чтобы прийти в себя после таких известий, а то шарики за ролики заскакивают, серое вещество в голове вскипает. Князь! Ау. Очнись. Так у тебя есть что-то от стресса или нет.
После минутной задержки, переваривая только что полученное известие, доктор, глядя куда-то в стенку, словно к чему-то, прислушиваясь, сказал:
-Самое лучшее лекарство от всех стрессов - мензурка спирта, командир. А может быть, и две.
-Ты опять со своими шутками.
- Какие уж тут шутки командир, после таких известий. А как же этот, он-то тогда откуда?
-Сейчас расспросим, может, он что-то знает и расскажет.
-Михаил Петрович - это наш "Комиссар" подключился к разговору - я не совсем понял, но вы только что упомянули про какую-то Америку.
-Да, Валентин Григорьевич. Вы не поверите но по каким-то неведомым нам природным или дьявольским причинам, я не знаю, как это ещё назвать, мы оказались в Атлантике, где-то недалеко от берегов Северной Америки .
-Как у берегов Америки!? Но это же не возможно! Всего-то три часа прошло после погружения, а вы уверяете, что мы всплыли у Америки да ещё кого-то, утопив при этом. Вы только представьте, что о нас скажут, если мы об этом доложим наверх? Да нас после этого всех посчитают, мягко говоря, не в себе, и упрячут в психушку.
-Я Валентин Григорьевич очень хорошо представляю, что там могут о нас подумать. А то, что нас посчитают всех сумасшедшими это ещё полбеды, а могут ведь посчитать и предателями решат, что мы переметнулись к матрасникам, прихватив в качестве пропуска подводную лодку с немалыми секретами на борту, плюс спец боеприпас.
Елизаров от этих слов просто опешил, его лицо от "Праведного гнева" побагровело, и он что-то хотел возразить. В этот момент за спиной раздался голос мичмана Сидорчука - Разрешите товарищ капи... - но тут же замолк от моего жеста. Он глядел на нас, явно не понимая цели вызова, потом перевёл взгляд на потерпевшего.
-"Чего это "Комиссар" так раскалился" - подумал в этот момент мичман, глядя на Елизарова. "Похоже, "Затычка в заднице" влез не туда со своими советами и наш командир высказывает тому всё, что о нем думает. Не ко времени я заявился, надо было ещё на минутку задержаться пока тут командиры выясняют отношения". "А это и есть тот матрос, которого выловили из воды" - решил мичман, разглядывая пострадавшего который забился в угол кровати и широко раскрытыми от ужаса глазами взирал на всё происходящее. "Он что, принимая нас за племя людоедов, которые сейчас подвесят его на вертел и начнут поджаривать".
- Богдан Михайлыч, - обратился я к мичману - ты у нас на немецком хорошо говоришь?
Мама в институте немецкий преподавала так и меня поднатаскала, говорила что в жизни пригодится. Объяснится с немцем, я могу вполне свободно.
-Вот и проверим. Как оказалось, это мы немца выловили, и теперь хотим поговорить с ним, но вот с языком у нас полный триндец. Расспроси его, с какого он судна, что здесь делали, сколько их было, куда шли, ну и всё такое.
Поначалу мичман ничего не мог добиться от этого чокнутого. Тот таращил глаза и молился чему-то. Через пару минут немец что-то начал тараторить от чего наш мичман стал удивленно на нас смотреть.
-Михайлыч в чем дело, что он там тебе лопочет?
Однако его ответ нас вверг в шоковое состояние. Оказывается, мы протаранили немецкую субмарину (и откуда, только она здесь взялась). Большего добиться, пока не удалось.
Ну, всё. Приплыли. Пипец котёнку, срать не будет - изрёк Петрович, - теперь точно с дерьмом смешают. Весь цивилизованный мир, будет вопить, что русские пиратством занимаются, и с Германией отношения могут испортиться.
А, может, этого фрица отправим к Нептуну, а сами рвем когти до дому, - снова пошутил доктор, - нет человека, нет проблем. А чтобы не всплыл железку на ноги.
-Князь, помолчи, без тебя тошно, ещё ты со своими приколами
-А что, всего-то полдня, как вышли из базы. Да за это время мы сюда не только дойти, долететь не смогли бы. Уходим обратно на базу, пусть доказывают, что это мы здесь были - высказался Петрович. А насчет вмятины так мы об айсберг стукнулись.
-Да вы что такое говорите, мы все можем под трибунал попасть, - негодовал комиссар, - как можно, поначалу спасти, а потом взять и снова утопить человека.
Я понял, мои офицеры решили немного разыграть нашего комиссара, поэтому отвернулся, чтобы он не заметил улыбки на моём лице и ещё больше не разошелся.
-Так! Все, пошутили и хорош. Что будем делать? Положение-то хреновое, давайте, думайте, как будем выпутываться из этой ситуации. Вот что мичман, расспроси его подробнее обо всём, надо узнать, какого черта они здесь делали, и что за лодка у них была? Мы до самого столкновения её не обнаружили. Неужели новый тип покрытия, который ни на одном экране не отражается. Чуть из-за них лодку свою не угробили. Здесь что, какие-то маневры с америкосами проходили? А мы из-за них должны делать ноги, Карибский кризис им в якорь, пока весь их флот не сел нам на хвост за потопление немецкой подлодки в территориальных водах америкосов.
-Мичман Сидорчук, ты, когда немца допрашивать будешь, до смерти не забей, - пошутил наш доктор. Ну не может он без шуток.
Хотя, глядя на нашего снабженца, любой бы поостерёгся с ним связываться: рост под два метра, кулаки, как пудовые гири, косая сажень в плечах, в рубочный люк с малым зазором проходит.
-Гитлер капут, Гитлер капут, - залепетал наш немец на корявом русском подходящему к нему мичману,- меня не надо убивать, он есть простой моряк, я есть призвать с торгого судно. Я есть бывать ваш страна до война.
Ну не фига, так этот гаденыш по-русски залепетал. С чего бы это? Оглядываюсь.
-Князь, твою мать! - вырвалось у меня. А доктор разложил на столике свои самые жуткие инструменты. Непосвященного вполне может принять их за пыточные. А этот ещё медленно их перебирает, задумчиво поглядывая на "клиента". - Прекрати, а то его сейчас кондратий хватит!
-Да я просто так, решил протереть немного от пыли.
- И где это он нашёл у себя в отсеке пыль, приколист хренов.
Немец, наконец, заговорил с мичманом, глядя на него, как кролик на удава. Мичман нам переводил. Мы вытаращили глаза на немца. Надо было как-то всё переварить, а в голове проносились всякие сумасбродные предположения. Начиная от того, что мы все чем-то надышались, и у нас глюки, до пресловутых зелёных человечков из космоса, с их экспериментами, и до конца света, который так все ждали в этом году. Хотя, возможно у немца и впрямь крыша съехала после того как мы его яхту, или что там еще, утопили, и он себя героем кригсмарине вообразил? Или это мы повалились в прошлое, или немцы попали к нам в будущее, или мы и немцы в параллельном мире. Надо срочно выяснять.
-Что это за херню он там несёт, какой на хрен Гитлер, и что за фигня? Немедленно выясни.
Из рассказа немца выяснилось, что сейчас лето 1942 года. А это значит, пошел второй год ,как Германия напала на Советский Союз. После того как в декабре получили по мордасам под Москвой, фашисты повели наступление на юге и теперь рвутся к Волге в районе Сталинграда, захватили Крым, окружили Ленинград. Ну, в точности как в нашей реальности. Сам он штурман на подводной лодке минном заградителе U-215, которая вышла в первый и последний для неё поход к берегам Америки более месяца назад. Видимо, лодка нами протаранена случайно, после чего, собственно, затонула. Всей субмариной куда-то провалиться - этого уж точно никто из нас не ожидал. У-у, вот это мы попали.
-Да-а, доктор, после того, что мы сейчас услышали, тут одной стопкой не обойтись, да и стакана мало будет. Поллитровка явно бессильна.
-А выпить-таки не помешает командир. Наливай, док - и это сказал наш комиссар - борец за нравственность.
Я посмотрел на него и понял, передо мной совсем другой человек, не тот, что пришел к нам в команду. В глазах вспыхнул огонек, некий азарт. Я тогда не понял причину столь приподнятого настроения. Это выяснилось потом. Док протянул мне мензурку, а Григорича предупредил, что он получил укол седативного успокоительного, потому пить ему нельзя. Тут я кое-что вспомнил:
-Богдан Михайлыч! Что он там сказал насчет штурмана.
- Так он, собственно, и есть штурман той подлодки.
- Значит, штурман. Тогда он должен знать, куда нас забросило. Сан Саныч, зайди в медблок, - вызвал я по телефонной связи.
Пока дожидались Саныча, наш немец видя что его пытать никто не собирается, немного пришел в себя и успокоился. Он уже осмыслено разглядывал все и всех. С любопытством смотрел на приборы и предметы, находящие в медблоке. Но вот пришел и наш штурман, и немец опять подобрался, ожидая, что последует дальше.
- Саныч, вот он - штурман с подлодки, - кивком показал я на спасенного моряка, - поговори с ним.
-Откуда!?
-Всё верно Саныч, ты не ослышался, вот он штурман с подводной лодки, - делаю жест рукой, чтобы остановить встречный вопрос готовый сорваться с уст Саныча, - фашисткой Германии.
Сан-Саныч секунд пятнадцать молчал, обводя всех взглядом, думая, что его разводят, и кто-то смехом сейчас это выдаст. Но все были серьёзны. Наш комиссар вообще прибывал в прострации под действием лекарства. Вскоре он уже спал.
-Что ты, как рыба на суше рот раскрываешь. Ничего же не слышно. Мы, кстати, не менее тебя ах... удивились, когда все это услышали. Даже наш "Уважаемый" "Комиссар" дал добро на употребление спирта в лечебных целях.
-Командир, какая на хрен Германия, да ещё фашистская, когда на дворе 2012 год. Они что, где-то до сих пор все скрывались? Я слышал, да все, наверное, об это слышали. Ещё с пятидесятых годов слухи идут, будто бы у них база где-то в Антарктиде подо льдом была или до сих пор есть. Туда ещё Гитлера хотели в 45-м на подлодке переправить, да его из окружённого Берлина не смогли вывести. Так это что, они оттуда?
-Нет, Сан Саныч, это мы сюда.
-Как сюда, куда сюда, я что-то не пойму.
-Ладно, не буду я тебя мучить, это мы провалились в прошлое, и сегодня третье июля 1942 года.
-Без балды? Или всё же прикалываетесь.
Без балды Саныч, без балды. И какой резон нам прикалываться, ты же сам был наверху и всё видел своими глазами.
- Не фигово девки пляшут!
- Вот- вот, и у нас такое мнение. Давай Саныч, порасспроси этого немца, где именно мы вынырнули. Нам надо знать хотя бы примерное место в приделах десяти миль, а не пару лаптей по карте которые укажут на центр Африки.
Штурман, стал расспрашивать немца, а мичман переводить. Уже через пару минут Саныч рассказывал, что узнал от немца.
-Командир, теперь мы знаем примерную точку нашего нахождения с погрешностью в полмили. Как мы и предполагали, находимся у берегов Америки, а со слов немца в пятнадцати милях восточнее Бостона в заливе Массачусетс. Я предлагаю, осторожно спустится на шесть миль южнее, там есть очень приметный мыс с маяком, тогда у нас будут точные координаты.
-Давай спустимся, посмотрим, правда, это или нет.
Оставив немца в медблоке и предварительно вызвав лейтенанта Малышева, присмотреть за ним, сами направились на центральный пост. Через пятьдесят минут Саныч уже высчитывал наши координаты.
Я до последнего не верил, всё надеялся, что это ошибка. Но нет, мы находились на расстоянии видимости с мысом. Да, это Атлантика и вот оно побережье США. В какой-то паре миль от нас прошел, коптя небо угольным дымом, старинный пароход. Старинный для нас, но, возможно, вполне себе современный для 1942 года, хотя и не наверняка. Я наблюдал в перископ, за всем, что происходило на воде и над ней, и никак не мог поверить, что все это правда. Однако, после того как наша радиотехническая служба поймала радиостанцию, где передавали новости о героической борьбе англичан в северной Африке и тяжелом положении русских на фронте, сомнений не осталось. Значит все это, правда. Мы поневоле стали понемногу верить в реальность происходящего.
Так уж повелось, что командир, а особенно в автономке - царь и бог. Его слово и воля - закон для подчиненных. Но и отвечает он, в случае чего тоже один за всех. В настоящий момент было непонятно, перед кем и за что отвечать?
-Всех командиров БЧ, а также капитана третьего ранга Большакова прибыть в центральный, - прозвучало по внутрикорабельной связи.
Половина вызываемых находилась поблизости на своих постах. Ждем остальных. Третьим пришёл каптри Большаков.
- Андрей Витальевич, - сразу озадачил я, - там у нас в медблоке сидит немец под присмотром лейтенанта Малышева. Выдели парочку ребят, пусть сажают этого немца в изолятор, и чтобы к нему никого близко никто не подходил без моего или твоего приказа. Потом назад сюда.
Наконец, собрались все, перекрыли переборочные люки в центральном.
-Товарищи офицеры!
Все, кто ЗНАЛ - Петрович, Саныч, командиры всех БЧ, Князь, Сидорчук, Большаков и сегодняшняя вахта - смотрели на меня. Прочие, конечно, активно обсуждали. Однако точной информацией никто, кроме присутствующих здесь, не располагал.
Еще немец, запертый в изоляторе, дверь которого охранял кто-то из ребят Большакова с категорическим приказом "никого не пущать"! Дежурный радист ловил на перископную антенну все, что удавалось вытянуть из эфира, ему тоже строжайше приказали ничему не удивляться, молчать как рыба и докладывать обо всём лично мне или старпому.