Аннотация: А эта повесть вначале была задумана как отдельное произведение, совершенно не связанное с предыдущими в шпионском цикле. Однако моя привязанность к героям первых двух повестей внесла определенные коррективы.
Покойники иногда воскресают
Книга 3. УФОЛОГ
1. Профессор из Степного.
Макс посмотрел на часы. Профессор не просто опаздывал, было совершенно ясно, что он не придет.
Макс кивком подозвал официантку. Он ничем не выразил удивления по поводу порядка цифр, аккуратно выстроенных в ряд под не менее аккуратной и ровной горизонтальной чертой, однако, отсчитав причитающуюся заведению сумму, подумал:
"Лучше бы профессор Москаленко назначил встречу в университетской столовке".
Подняв голову, Макс заметил, что Марианна (это имя было написано на ламинированной бэйдже) смотрит на его раскрытый тощий бумажник с какой-то грустью и состраданием, как богомольная старушка на нищего с церковной паперти. С гордым выражением лица Макс добавил к деньгам, что причитались заведению за наперсток черного кофе без сахара и стакан минеральной воды, выцветшую, ставшую ветхой от длительного обращения десятку. Сунув бумажник в карман брюк, Макс вышел из кондиционированной прохлады кафе на шумную улицу.
Июльская жара, городская духота и вонь выхлопных газов не стали с ним церемониться, накинулись скопом и сразу, едва не вдавив Макса в расплавленный асфальт. Отсутствие в черте города какого-либо водоема говорило само за себя. Редкие унылые деревца и еще более редкие островки пожелтевшей от безжалостных потоков ультрафиолета травы казались раритетами, которым не место в мертвом царстве асфальта, стекла и бетона.
Прохожих не наблюдалось. Оно и понятно: кому захочется подвергать свой организм таким испытаниям? Солнце было активным до безобразия, даже агрессивным, несмотря на то, что было только начало одиннадцатого. Спасительная тень имела место быть только внутри помещений.
Макс отцепил, повешенные на мысик белой футболки, солнцезащитные очки и надел их. Существенного облегчения глазам очки не принесли.
"Итак, - размышлял он, - Москаленко назначил встречу в кафе, которое находится далеко от университета и еще дальше от дома, в котором он живет вместе с женой и двумя незамужними дочерьми. Ясен пень, боится быть замеченным своими коллегами и теми, кто живет в соседних домах. А кто его соседи?.. Все те же самые коллеги - в зеленой зоне университетского городка других не селят, это закрытая территория. И мне туда так просто не проникнуть. А светиться Карачун не велел. Даже удостоверение сотрудника БСР запретил с собой брать, отправляя меня в эту дурацкую командировку"
Макс подошел к таксофону и набрал номер кафедры. Трубку подняли сразу.
- Кафедра.
"Сухо, крайне сухо. Что за кафедра? Кто говорит?.. Голос молодой, девичий, но злой, раздраженный. Секретарша?.. Я бы такую секретаршу уволил, будь я профессором и заведующим кафедрой уфологии", - подумал Макс и представился:
- Доцент Иванов. Можно поговорить с профессором Москаленко?
- Кто его спрашивает?
"Глухая, что ли?"
- Доцент Иванов, - повторил Макс смиренно. - Иванов Михаил Петрович, бывший ученик профессора. Из Энска.
- По какому вопросу?
"Вот зануда..."
- По личному, милочка.
- Я вам не милочка, - резко ответила зануда. - Профессор Москаленко не может вас принять. - И повесила трубку, решив, что говорить больше не о чем.
"Сука", - мысленно ругнулся Макс, впрочем, без особенного раздражения.
Он снова стал набирать номер кафедры, но на последней цифре, передумав, ударил по рычажку и набрал другой номер более длинный, но крепче других номеров сидевший в памяти.
- Слушаю!
Голос шефа ярко отражал специфику его профессии. В нем звучало много чего, а именно:
1) раздражение от частых проколов и неудач и следующих за неудачами разносов высшего руководства, как правило, несправедливых;
2) постоянное недосыпание, а как следствие - отвращение к завтракам и неизбежный в таких случаях гастрит, сопровождающийся мощной изжогой;
3) не проходящая усталость, которая не компенсировалась короткими обрывками перманентно прерываемых отпусков, что также не способствовало избавлению от изжоги;
4) чрезмерное употребление народных "антидепрессантов" - кофе, сигарет и некоторых других (чаще всего натощак), а это и вовсе гробило здоровье, точнее его остатки.
- Это я, Боливар, - Макс назвался именем, придуманным только для этой операции и которое знали только они вдвоем - он и Карачун, то бишь, полковник Карачаев.
- Здравствуй, Боливар, - поздоровался шеф и на всякий случай предупредил: - Говори на сленге. Что у тебя? В Багдаде все спокойно?
Сотовый Карачуна не должен был прослушиваться, но... шефу видней.
- В Багдаде непонятки.
- Что так?
- Визирь в чайхану не пришел. Во дворце - зловредный стражник. Вернее, стражница. В гарем, думаю, пока соваться не стоит.
- Правильно думаешь. Попробуй все-таки пробраться во дворец. Только аккуратно.
- Я это умею, - заверил шефа Макс.
- Звони. - Карачун повесил трубку.
Макс внимательно послушал короткие гудки, кивнул и сказал в трубку:
- Как только что-нибудь стоящее выясню, обязательно сообщу об этом вам, господин Карачун.
Площадь перед университетом была похожа на раскаленную сковородку. Если бросить на нее шмат сала, оно сразу зашкварчит, разбрызгивая жировые капли и чадя желтым дымом. А потом пару яиц, и будет прекрасная глазунья. Сверху посыпать рубленой зеленью...
Есть, впрочем, в такую жару не хотелось, мысли о яичнице с салом появились в голове Макса лишь потому, что, побродив между старинными корпусами университета и поджарив пятки на горячем размягченном асфальте, он вспомнил о своем студенчестве.
Оно, студенчество, было в его жизни периодом недолгим - всего два с половиной курса. Макс вовремя понял: экономика и бухгалтерский учет - это не его, слишком скучно и однообразно, а система двойной записи, изобретенная когда-то очень давно Лукой Паччоли и практически оставшаяся неизменной по сей день, просто выводила из себя. Информация усваивалась легко, но учеба не приносила удовлетворения, и даже раздражала.
И Макс решил сменить профиль...
Заходить в здание главного корпуса, где находилась кафедра уфологии, Макс поостерегся. Июль - время каникул и отпусков. На кафедрах остались единицы. Был бы сентябрь, другое дело! Затеряться среди сотен студентов и получить нужную информацию, прислушиваясь к разговорам, - чего проще? Сейчас действовать нужно было более осторожно.
Купив по дороге местную газету (газета называлась "Степняк", что было совсем не удивительно), Макс зашел в пивной бар, расположенный на противоположной от главного корпуса стороне площади. В баре натужно гудел кондиционер, ему явно не хватало мощности, но все-таки он пытался охлаждать воздух. Впрочем, это ему почти удавалось: дополнительной нагрузки было не много - один лишь бармен со скучающим видом протирающий белоснежной салфеткой высокие бокалы тонкого стекла. При появлении Макса бармен отставил бокал в сторону, а кондиционер взревел с удвоенной энергией, приветствуя вошедшего.
Макс поздоровался и, подойдя к стойке, стал внимательно изучать табличку с заявленным ассортиментом пива. На верхней строчке значилось пиво местного производства, конечно же "Степное". Цена у него была выше других. Макс заказал большой бокал дорогого "Степного", чем явно расположил к себе бармена.
- Что будете к пиву: чипсы, сухарики, орешки? - угодливо осведомился бармен, нацеживая пиво.
Максу хотелось только пить - холодного и много, залпом.
- Могу предложить копченые сырки, - продолжал бармен.
- А креветки у вас имеются? - Макс решил не портить впечатления бармена о своей персоне.
Но лицо парня вытянулось, он был ужасно огорчен тем обстоятельством, что не может удовлетворить просьбу клиента.
- Креветок, к сожалению, нет, - извиняющимся тоном пролепетал он.
- А что есть из морепродуктов?
- Вяленый кальмар, палочки лососевые, анчоусы... О! - нашелся бармен. - Правда, это не совсем морепродукт... Раки! У нас есть раки. Свежие, их привезли только сегодня утром, они еще живые. Если вы подождете буквально семь с половиной минут...
- Я готов подождать даже восемь минут, - согласился Макс. - Как тебя звать?
- Сергеем, - расплылся в улыбке бармен и умчался варить раков, а Макс, ополовинив бокал пива, осмотрелся.
Зал был оформлен в молодежном стиле - яркие модернистские рисунки на кирпичных неоштукатуренных стенах, граффити, горизонтальные металлизированные жалюзи на окнах. Пластиковые столы и табуреты. Музыкальный автомат в полутемном углу. Сейчас играло и пело что-то не русское, но, слава богу, не такое громкое и надрывное, что любит молодежь.
Макс подошел к окну и, оттянув ламель, посмотрел на площадь - она была такой же пустынной, как и пару минут назад.
...решил сменить профиль.
И стал секретным агентом БСР. Конечно не сразу. С улицы в Бюро Специальных Расследований не берут. Да и до выхода из призывного возраста было далековато...
Забрав документы из Академии финансов, и выслушав от декана лекцию о человеческой глупости, которая иногда калечит судьбы людей, болтался без дела и ожидал весеннего призыва.
Призвали, как положено, в мае. Службу Макс нес на западной границе. Между нарядами и тревогами усиленно самосовершенствовался - овладел немецким и английским языками и получил первый дан по айкидо. После демобилизации вернулся домой и когда вставал на воинский учет получил от военкома предложение о работе в милиции. Думал не долго, согласился.
Четыре года отработал на земле, параллельно закончив ментовские курсы, и стал одним из лучших оперов в районе. С доски почета его мужественную, с коварной хитринкой во взгляде темно-серых глаз, физиономию практически не снимали. За четыре года четырнадцать задержаний и одно ранение, легкое. А однажды Макса вызвали в главк и сделали предложение, от которого отказываться было глупо. Он еще в армии хотел чего-то подобного.
До того момента, когда Макс стал секретным агентом, ему предстояло еще немного подучиться. Новые курсы и новые знания.
- Прошу! Ваши раки. - Лицо бармена светилось радостью.
Макс подошел к стойке.
- Мало клиентов в этот час? - осведомился, заводя разговор.
- Наши клиенты - в основном студенты, а сейчас лето: кто на каникулах, кто на практике. Скоро абитура хлынет, вот тогда клиентов много будет. А сейчас.... Иной день вообще никто не заходит.
- И все же ты держишь неплохой ассортимент. Даже раки вон...
Сергей широко улыбнулся и вдруг смутился.
- Раков у нас не бывает, - признался он.
- А эти как здесь оказались? - удивился Макс.
- Этих раков лично мне привезли. Младший брат, из деревни. Для собственного, так сказать, употребления. Но вы не думайте, я за них денег не возьму!
- Ну, ты, Серега это брось, - возмутился Макс. - Я к халяве не приучен. Заплачу, сколько скажешь. В противном случае я к ним не притронусь.
- Нет, нет, - запротестовал Серега. - Считайте это угощением. Лично от меня. Откажитесь - обижусь.
Вид у бармена был и вправду обиженный.
- Ну, хорошо, уговорил, - согласился Макс, решив, что даст Сереге повышенные чаевые. - Студенты, говоришь? А преподавательский состав? Доценты, аспиранты, ассистенты разные? Они что, пиво не пьют?
- В университете для преподавателей свой бар имеется. Так что они там, в основном, оттягиваются. Правда бывает, и к нам забредают иногда, но редко. А сегодня так вообще... - Серегино лицо стало таинственным.
- А что случилось сегодня?
- Да переполох у них. Этой ночью профессора какого-то убили. Всем сегодня не до пива. Милиция в университете работает. Допрашивают всех по очереди. С полчаса назад приехали на двух "волгах". И сразу допрашивать. Все кабинеты опечатали. У меня там свояк работает, тоже барменом в университетском баре. Звонил мне, перед тем, как вам прийти.
- Как так, убили? - Макс изобразил на своем лице крайнюю степень изумления. - Какого профессора?
- Я не знаю, какого, - ответил бармен Серега. - В университете профессоров не меньше, чем студентов. Они же там не только студентов учат, они еще и наукой занимаются.
- А где его убили? Я к тому, что ты сказал: ночью.
- Так там, в университете, и убили. В собственном кабинете. Он, профессор этот, припозднился вчера с каким-то экспериментом, так свояк сказал. Утром приходят, к десяти, а он - труп...
Серега замолчал, потому, что дверь открылась, и в бар вошли двое посетителей, на вид - конкретные ученые. Ботаники.
Конкретные ботаники хотели пива и чипсов.
Макс взял своих раков и недопитое пиво и сел за центральный столик, с расчетом попытаться что-нибудь услышать, если ботаники сядут даже в дальний угол. Он развернул газету, отгородившись ею от новых посетителей бара, и сделал вид, что увлечен чтением, изредка отхлебывая из бокала. Раки стояли нетронутыми.
- Да-а-а, - протянул один из ботаников, хрустя чипсами. - Кто бы мог предположить, что Арсен вот так, трагически...
Макс уже давно догадался, что убиенный профессор был его несостоявшимся клиентом. Арсен! Человек, назначивший встречу представителю Бюро, звался Арсением Арсеньевичем Москаленко.
- Кто теперь кафедру уфологии возглавит? - задумчиво произнес второй ботаник. - Шутов, наверное?
- Скорей всего, - ответил первый. - Если только не выяснится, что он замешан в убийстве.
- А ты думаешь, Шутов замешан?
- Кто знает?..
Больше они не разговаривали. Допили пиво, встали, расплатились и ушли. Макс подошел к бармену и тоже расплатился, не забыв про щедрые чаевые.
- А раки? - спросил Серега, увидев, что Макс их не трогал.
- Я их с собой заберу, можно?
Он свернул из газеты кулек и один за другим опустил в него всех трех крупных головоногих. Потом подмигнул Сереге и, пообещав ему зайти еще как-нибудь, вышел из бара. Голубенькие таксофоны стояли неподалеку.
- Это Боливар.... Визирь заболел.
- Я уже в курсе. Возвращайся.
И все.
И весь разговор. Макс даже не успел поведать шефу о своих планах и о подвигах, которые собирался совершить в ближайшие несколько часов.
В этом был весь Карачун. Сказал: "возвращайся" и повесил трубку. Ну, что ж, начальству виднее. Впрочем, Макс не возражал: в тему он еще не погрузился, что называется, по уши, да что там, по уши, не знал даже в общих чертах, что это за тайна, которую предстоит раскрыть. "Вся информация - из уст профессора Москаленко, дальше - по обстоятельствам. Со мной советоваться обязательно!" - это Карачун так инструктировал перед тем, как отправить Макса в Степной.
"А теперь, стало быть, отбой. И новое задание. Хорошо бы куда-нибудь в менее жаркие районы нашей необъятной Родины... Интересно, - думал Макс трясясь в раздолбанной шахе, на крыше которой красовалась ярко-желтая пирамидка с черными шашечками, по направлению к аэропорту, - зануда-милочка сообщила ментам о звонке некоего доцента Иванова. Наверняка сообщила. Хорошо, что я додумался прихватить еще один паспорт. На имя Петрова..."
В Москве он был уже в начале шестого. Взял со спецстоянки, оставленную ночью "ниву" и помчался домой. Москва за время его последнего отсутствия ни капельки не изменилась. Та же сутолока и те же наглые таксисты - обгоняющие, подпирающие и подрезающие.
В однокомнатной холостяцкой квартирке было душно. Уходя, Макс закрыл все окна - от пыли и тополиного пуха. Поставить бы антимоскитные сетки, да все некогда. Да и незачем - дома Макс жил очень редко.
Закинув пакет со "степными" раками в холодильник, в котором кроме банки полузасохшей горчицы не было ничего съестного, Макс сразу полез под холодный душ. Смывая с себя пот и пыль города Степного, он размышлял над тем, куда на этот раз пошлет его шеф и связано ли его новое задание с неудачной поездкой в южный город. Честно говоря, Макс был несколько удивлен, что Карачун столь спешно отозвал его из Степного, не потребовав от него выяснить даже обстоятельства смерти профессора. Поручил это другому агенту? Маловероятно.
Побритый и посвежевший, Макс почувствовал, что снова готов к бою. Есть не стал - в самолете подали недурной ланч. Оделся и пошел к двери. На полпути остановился и, подумав, вернулся к холодильнику, переложил раков из общего отделения в морозильную камеру. На всякий случай...
2. Школьные товарищи.
Когда Макс перешагнул порог карачаевского кабинета, часы на стене показывали без двух минут восемь. Основная масса кабинетных работников Бюро ушла домой еще два часа назад. Но то, что Карачун будет на месте, и будет ждать его, Макс не сомневался. Таких придурков, которые в пятницу вечером, да к тому же в разгар дачного сезона, засиживались на работе, в Бюро было не много, но Карачун был именно таким.
- Закрывай дверь на хер, - устало приказал Карачун.
- Это как, шеф? - Макс сделал вид, что не понял. - Дверь можно запереть на замок или на щеколду, подпереть чем-нибудь, в конце концов, но закрыть на хер...
- Не придуривайся, - приструнил Макса Карачун и швырнул в него ключом.
Макс поймал ключ налету и закрыл дверь в кабинет изнутри.
Карачун был без галстука и под небольшой дозой "антидепрессанта". Под совсем маленькой дозой, граммов двести, двести пятьдесят, не больше.
- Кофе будешь? - спросил Карачун и встал с кресла, направляясь к сейфу, спрятанному за дубовой дверкой встроенного шкафа.
- Кофе? - удивился Макс. - На ночь-то?
- А ты спать собрался? - вопросом на вопрос ответил Карачун и обнадежил так, как это мог делать только он: - Не переживай, спать не скоро будешь. Разве что в самолете вздремнешь. Но, прежде всего - инструктаж. Инструктаж - прежде всего. Да.
Какой я предусмотрительный, подумал Макс, вспомнив о раках.
Карачун тем временем достал из сейфа бутылку водки, отпитую ровно наполовину и бутылку кофейного ликера, на дне которой плескалась страшная темно-коричневая, похожая на морилку, жидкость. Поставил бутылки на стол и снова засунул руку в сейф. Макс ожидал, что Карачун вытащит какую-нибудь закуску, ну хоть лимон, на худой конец, для ускорения процесса язвообразования, но в руке шефа оказалась тоненькая ядовито-желтая, как вышеупомянутый лимон, пластиковая папка.
Папку Карачун щелчком толкнул по столу к Максу, мол, знакомься, а сам занялся приготовлением кофе. Полстакана водки и один бульк кофейного ликера - это в понимании шефа и был настоящий кофе. То, что подавала Карачуну его строгая, средних лет и средней полноты секретарша Леокадия Альбертовна, он называл бурдой, бульоном из негров или просто - говном.
Макс раскрыл папку и увидел фотографию, одну единственную фотографию и больше ничего. На фотографии был запечатлен бородатый мужик лет пятидесяти - пятидесяти с небольшим. Борода у мужика была русая, глаза светлые и колючие. Черты лица - обыкновенные, непримечательные. Волосы на голове - редеющие и забраны сзади в хвост, или в шишак, не видать. Лицо мужика Максу чем-то не понравилось. Он перевернул фотографию, подписи не было.
- Помянем Арсена, - сказал Карачун, протягивая Максу пластиковый стакан с "кофе" и залпом осушил свой. Макс последовал его примеру.
Закурили.
- Это и есть профессор Москаленко? - спросил Макс, держа в руках фотографию бородатого мужика с хвостом. Или с шишаком.
Карачун мотнул головой, и было непонятно: то ли это отрицательный жест, то ли полковник отгонял надоевшего комара. Кстати, комар имел место быть. Он пищал нудно и зловеще.
- Это другой... профессор. - Карачун внимательно следил за комаром, который не решался пока перейти к решительным действиям, летал поодаль. - Лешка Вошкулат. Мой школьный товарищ.
- А Москаленко? - спросил Макс.
Карачун молча кивнул. Надо было понимать, что и профессор Москаленко тоже был школьным товарищем полковника Карачаева.
Комар оставил полковника и переключился на выцеливание Макса, потому, что был голоден, а неподвижный Макс казался ему менее опасным. Дурак! За это и поплатился. Нельзя подлетать к секретному агенту на расстояние вытянутой руки. Макс разжал кулак - на ладони краснело пятнышко крови. Чья кровь? Карачаевская?..
- Мы с ними тридцать шесть лет не виделись, если не считать прошлогодней встречи... Ты должен помнить, наше Бюро принимало участие в обеспечении безопасности симпозиума уфологов в сентябре.
- Я в прошлом сентябре дело псевдовампиров раскручивал.
- Ну и что?
- Нет, я помню, конечно..., о симпозиуме. Все тогда гладко прошло, кажется. Просто я хотел сказать, что не присутствовал при столь значительном событии.
- Вот на этом шабаше мы и встретились. Лешка, Арсен и Колька - все они, оказывается, в уфологи подались...
- Кто такой Колька? - спросил Макс, но Карачун продолжал, словно не расслышал вопроса.
- Как оказалось, все эти тридцать шесть лет они дружили и сотрудничали. Даже в одном университете трудились. Мы встретились, бухнули, как положено, после симпозиума, телефонами и адресами обменялись. А потом все забылось. Я никому не звонил и мне никто. До вчерашнего...
- Кто такой Колька? - повторил Макс свой вопрос.
Карачун вздохнул и потянулся за водкой.
- Мне без гущи, если можно, - попросил Макс.
Карачун хмуро глянул на Макса, пожал плечами и наливать в его стакан кофейного ликера не стал. Зато себе набулькал двойную порцию.
- Колька... - сказал он задумчиво. - С ним мы в школе ближе, чем с остальными были. Николай Бугаев... Светку Морозову у меня увел. На выпускном. Я быковатый был... (Это точно, ты и сейчас такой, подумал Макс). А Колька эдакий рафинированный интеллигент. Увел, мерзавец. А! - Карачун махнул рукой. - Не обидно. Все равно они потом развелись. Помянем Кольку, - и хлопнул стакан.
- Как? - Макс вытаращил глаза. - И его?
Карачун мотнул головой и закурил.
- Вчера вечером мне позвонил Арсен. Сказал, что Бугаев погиб в автокатастрофе неделю назад. И еще сказал, что не верит в случайность его гибели. Попросил прислать к нему кого-нибудь головастого, - (при этих словах Макс удивленно посмотрел в полковничьи глаза), - хотел рассказать о чем-то важном, касающемся находки на Дальнем Востоке.
- Какой находки?
- Он так и сказал: хочу рассказать нечто очень важное, касающееся нашей находки на Дальнем Востоке. А что за находка, не сказал.
Макс тоже закурил.
- И что мы имеем? Два трупа. Таинственная находка, о которой никто ничего не знает. Стоп! Почему никто? - Макс взглянул на фото бородатого Лешки с редкой фамилией Вошкулат.
- Вот именно, - сказал Карачун. - Сегодня вылетаешь в Артем. Из Артема, минуя Владик - в Собачки. Там филиал Степного университета, где работает Алексей Владимирович Вошкулат.
- Какие такие Собачки? Я и не слыхивал, что такой населенный пункт существует. Как я туда доберусь?
- Да уж доберись как-нибудь! Если есть такое название на карте Родины, то попасть туда можно. Все. Инструктаж закончен. Встречаешься с Вошкулатом, сообщаешь о случившемся, получаешь информацию и действуешь по обстоятельствам. Вопросы есть?
- Вы считаете, что Вошкулат не в курсе последних событий в Степном? - спросил Макс.
- Вошкулат ничего не знает. Он отбыл из Степного в Собачки за день до автокатастрофы, в которой погиб Колька Бугаев. Связи со Степным нет, там вообще нет связи.
- Так не бывает, - возразил Макс.
- То же самое я сказал Арсену, когда он мне позвонил.
- И что?
- Да дичь какая-то! Поля, флуктуации, аномальные зоны... Короче говоря - уфология, черт ее дери!
Карачун стал прибираться на столе. С сомнением посмотрел на остатки водки и ликера в бутылках, но, все же убрал бутылки в сейф. Пластиковые стаканчики смял и выбросил в корзину для мусора.
- Все, - сказал он, - пошли. Тебе уже в аэропорт пора.
- А деньги? - удивился Макс.
Карачун поморщился, как от зубной боли и взглянул на часы, висящие на стене. Макс повернул голову в ту же сторону. Часы показывали половину девятого. Инструктаж вместе с ловлей комара и распитием "кофе" занял тридцать две минуты.
- Касса, наверное, уже закрыта, - задумчиво произнес Карачун.
- Уже два с половиной часа как закрыта - грустно отозвался Макс.
Полковник решительно достал из внутреннего кармана пиджака свой видавший виды бумажник и, убедившись, что денег в нем недостаточно для поездки подчиненного на Дальний Восток, так же решительно засунул его обратно.
- Придумаешь что-нибудь!
- Я и на командировку в Степной денег не брал, - возмутился Макс. - Не успел, как всегда. Что я придумаю?
- Придумаешь! Ты секретный агент или хрен собачий? - рассердился Карачун. - Считай свою поездку тестом на выживаемость. - И добавил, смягчившись: - Вернешься, за все получишь... В кассе.
Домой ехать было бесполезно, разве что зубную щетку взять. Денег в доме не было. На карточке тоже было пусто. Оставалось одно...
- Привет, малыш, - радостно завопил Макс, едва в трубке раздалось привычно-протяжное "Ало-о-у".
- Максик? Ты что, в Москве?
- Проездом, малыш, проездом. Буквально на полчаса. Сугубо для встречи с тобой. - Макс уже выяснил время вылета самолета, забронировал авиабилет, задействовав спецдиспетчера, и рассчитал, что на встречу с "любимой" (итогом этого свидания должна стать добыча денег) у него есть полчаса, от силы минут сорок.
- Полчаса? - обиженно произнесла Альбина. - Я за полчаса даже халатик расстегнуть не успею.
- Успеешь, малыш, успеешь, - обнадежил ее Макс. - Я помогу тебе. Честное слово, помогу.
- Даже не знаю, - жеманно ворковала девушка, - смогу ли я? И нужно ли мне все это? Вы, молодой человек, появляетесь, так внезапно..., так неожиданно...
Началось, подумал Макс, пытаясь вставить, хоть слово в Альбинин монолог, который она произносила всегда, готовясь к сексу. Этот монолог был своего рода прелюдией. Она говорила, говорила и говорила, распаляя себя, заранее приближаясь к пику сладострастия. Это смахивало на извращение, но нисколько не мешало и Максу получать удовольствие, даже напротив - упрощало задачу. Мужчин в жизни Альбины было много, Макс нисколько не комплексовал по этому поводу, потому что считал отношения с ней временными и вполне устраивающими обе стороны. Альбина никогда не требовала от Макса каких-либо обещаний и легко переживала частые разлуки, иногда длительные. Тем не менее, Макс знал, что девушка-нимфоманка предпочитает его всем своим остальным "друзьям". Он даже предполагал, что позвони он ей, когда она будет не одна, Альбина тотчас выпроводит горе-любовника из своей опочивальни, и будет ждать его, Макса.
А ведь Макс не ошибался в своих предположениях, Альбина так бы и поступила...
- ...как ураган какой-то, - продолжала девушка, - как стихийное бедствие... А я похожа на щепку, которую этот ураган швыряет из стороны в сторону, то вверх, то вниз...
- Я страшно соскучился, малыш, - вставил Макс, когда Альбина переводила дыхание.
- ...то к небесам, то на землю... Но мне приятно быть щепкой и отдаваться на волю стихии. - Макс представил, как Альбина раскачивается, сидя на низком пуфике, закрыв глаза и облизывая губы.
- И у меня мало времени, - сказал он, дождавшись очередного перевода дыхания.
- ...Делай со мной все, что захочешь, мой ураган... Бери меня...
- Лечу!
Они учились в одной школе и сидели за одой партой. Потому что хотели сидеть рядом, а потом, после занятий вместе идти домой. Это не было любовью. Просто была дружба.
Потом родители Машки переехали на новую квартиру, из Чертанова на Кутузовский, и Машка стала учиться в другой школе. Они легко забыли друг о друге, как это часто бывает, если тебе всего лишь четырнадцать...
Встретились случайно, когда прошло одиннадцать лет. Макс к тому моменту отслужил срочную, отпахал четыре года на земле и уже второй год числился в списках сотрудников Бюро. А Машка стала Альбиной. Она успела сходить замуж, овдоветь и стать хозяйкой модного салона "Альбина" в центре Москвы.
Они сразу узнали друг друга, несмотря на то, что Макс жестоко возмужал, а Машка из невзрачной пигалицы превратилась в роскошную светскую львицу. Они кинулись друг другу в объятия, и этим же вечером упали на широкую Альбинину кровать. У Макса был отпуск, а Машка сама себе хозяйка, поэтому в постели они провели трое суток, пока Макса не нашли и не вызвали в Бюро, отправив в командировку.
С тех пор они с Альбиной и встречались.
В короткие промежутки времени между командировками Макса...
Альбина была в одном халатике на голое, разгоряченное самоподготовкой, тело. Макс не стал терять времени...
Сегодня все было не так, как обычно: чуть более страстно, чуть менее вдумчиво. Темп задавала Альбина, сегодня она была неутомима и ненасытна. Макс даже опасался, что ему придется перенести время вылета на более поздний рейс. Но вдруг она успокоилась и упала лицом на подушку, тяжело дыша и впившись ноготками в его грудь. Максу показалось, что Альбина всхлипнула, но, перевернув ее на спину и заглянув в лицо, увидел улыбку.
Они курили одну сигарету, поочередно затягиваясь и передавая ее друг другу после каждой затяжки. Таков был ритуал.
Спальня была освещена рассеянным светом ламп, замаскированных по периметру высокого потолка и над зеркалом. На сервировочном столике стояло блюдо с виноградом и персиками, бутылка Хенесси и хрустальная чаша с подтаявшим льдом.
Макс взглянул на часы, которые не снял с руки, когда любил Альбину. Время, отведенное им для встречи с девушкой, истекало, а предстояло еще решить финансовый вопрос.
- Маш... - Макс затушил окурок.
- Что, пора?..
- Пора-то пора, но у меня к тебе просьба. Я тут в одну коммерческую операцию ввязался. В авантюру, можно сказать...
- Сколько? - Альбина была деловой женщиной и всегда говорила и действовала конкретно, без ненужной дипломатии, если дело касалось денег.
- Я верну сразу по возвращению. Это дня два, три...
- Сколько? - повторила Альбина.
Макс назвал сумму, которая ему самому казалась значительной, почти громадной, но если взять меньше, ему могло не хватить, а там, на Дальнем Востоке второй Альбины нет. Да что там на Востоке, второй такой...
- В евро? Или в долларах?
- Да ты что? В рублях, естественно.
- А у меня рублей нет. Мне они не к чему. Если тебе все равно, дам доллары, разменяешь.
- Спасибо, Маш.
- За удовольствие нужно платить. - Альбина вздохнула, вставая с постели и направляясь к сейфу, закрытому картиной, дорогой, но непонятной для восприятия человека, чье культурное развитие базировалось на классических представлениях о живописи.
Макс любовался ее холеным крепким и загорелым телом, положение бизнес-вумен обязывало Альбину чутко за ним следить - посещать солярий, массажный и косметический кабинеты, спортивный зал и бассейн.
Как жаль, что Машка такая богатая, подумал Макс и стал одеваться. Время, отведенное на любовь, истекло.
Макс уже застегивал молнию на джинсах, когда Альбина подошла к нему, засунула ему в карман джинсов несколько зеленых бумажек и, поцеловав в круглый шрам на груди, след от огнестрельного ранения, полученного им еще в бытность опером, и сказала:
- Здесь за работу и премиальные за то, что эту работу ты выполнил хорошо. Даже отлично.
Макс удивленно посмотрел на подругу. Так жестоко Машка никогда не шутила. Что-то было не так.
- У тебя неприятности, Маш? - спросил он.
- У меня все замечательно, - ответила Альбина. - Только не называй меня Машей. Я Альбина. Я забыла имя, которое мне дали родители.
- Хорошо. - Макс чуть не добавил - Маша.
- Иди...
Уже в дверях он спросил снова:
- У тебя неприятности. - Даже не спросил, сказал утвердительно.
- Да с чего ты взял? У меня все за-ме-ча-тель-но! - И вытолкнула его из квартиры.
Макс составил свой маршрут в Интернет-кафе, ожидая рейса в Артем. По расчетам в Собачках он должен был оказаться завтра к вечеру, точнее не в Собачках, а в самом близком от Собачек населенном пункте. Название "Собачки" на карте присутствовало, но статус Собачек был не определен - ни город, ни село, ни деревня - непонятно что. В графе "население" стоял прочерк. И в этих загадочных Собачках, не имеющих статуса и даже населения, функционировал филиал всемирно известного университета.
Интересно! Бугаев. Москаленко. Филиал степного университета. Вошкулат. Собачки... Бюро. Симпозиум уфологов.
Более чем интересно. Угнетало Макса лишь то, что он не понимал, что, или кого он ищет...
Уснул Макс не сразу, думал не о предстоящем задании, не давали покоя мысли о странном поведении Альбины.
У Машки явно какие-то проблемы, думал он. Либо с бизнесом, либо со здоровьем, либо... с чем-то еще. Вернусь, нужно разобраться...
3. Собачки.
До Пологих Сопок из самого восточного аэропорта страны Макс доехал на рейсовом автобусе не вечером, как предполагал, а почти ночью. Автобус дважды ломался в пути и один раз застрял в размытой дождями колее. Едва выбрались, объединив усилия всех шести пассажиров, трое из которых были женщины. В начале июля на Дальнем Востоке засухи не бывает. Пологие Сопки, населенный пункт, лежащий на его маршруте, конечной точкой которого были пресловутые Собачки, был погружен в темноту, разжиженную светом редких уличных фонарей и тишину, не разжиженную ничем. Искать гостиницу Макс не стал, подозревая, что таковой здесь просто не существует. Гости, по всей вероятности, здесь появлялись редко. Сдвинув два ряда пластиковых кресел, связанных в обойму и положив под голову кейс, уснул крепким сном.
Утро было хмурым, но без дождя.
Макс вышел из здания автовокзала, потирая бока, которые отлежал на жестком импровизированном диване. На деревянной брусчатой лавочке с изогнутой спинкой (такую лавочку можно было теперь встретить, пожалуй, только в Пологих Сопках) сидел седовласый дед с окладистой бородой. Одет он был интересно. На нем были серые потертые кожаные брюки в нескольких местах порванные и застроченные в местах разрывов черными, как антрацит, нитками. Поверх сиреневой рубашки, застегнутой на все пуговки, накинут модельный пиджак, не самого дешевого пошива. Пиджак светло коричневый в тонкую белую полоску, он сидел бы безукоризненно, будь у старика плечи шире, а руки длиннее. На голых ступнях желтые сандалии, а на голове бейсболка, цвета хаки.
- Доброе утро, - поздоровался Макс.
Дед сначала посмотрел на солнце, бледным пятном просвечивающее через марево неразрывной пелены серых облаков, потом перевел взгляд на Макса и загадочно ответил:
- День тоже будет неплохой.
Макс закурил. Вообще-то он редко курил натощак.
- Откуда будете? - поинтересовался старик.
- Из Москвы.
- Ну и как там она, Москва то? Стоит?
- А куда она денется, отец? - сказал Макс. - Стоит. На семи холмах. Как положено.
- Ну и славно, - подытожил дед и добавил после недолгого молчания, - ...сынок.