Целнаков Валерий Леонидович : другие произведения.

Анна - Свет Очей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рассказ о судьбе провинциальной девочки из 1950-ых,ставшей видным медиком и имеющей особое увлечение - Байрон. Оказывается - самодостаточность личности управляет нами сама по себе и от общества и его норм не зависит. Трагическая линия ничем не намечена, однако такой уход из жизни - не обсуждается.
   АННА - СВЕТ ОЧЕЙ
  
  Преамбула:
  Если вы в школе учились так себе и потом курсы наук были чужды в принципе - эта повесть не вам. Она написана для образованных и продвинутых, знающих историю не по кратким курсам для беспризорников и выморочным хрестоматиям для ленивых умом янки, а читающим романы и повести в полном виде сочинений умнейших людей планеты в новых и старинных изданиях. Ритм повествования здесь неспешный, но с постоянным погружением в суть и историю проблем и предполагает недремлющую мысль пытливого читателя, ум аналитика и терпение исследователя. - Когда довлеет интерес и нужен сам процесс, а не найденная денежка, чтобы ею где-то похвастать.
  Терпеливому будет другая награда - раскрытая книга истины глазами художника. Из истории мы большую часть знаем именно их глазами, умом и сердцем. Здесь вы увидите слепок не очень давней эпохи, где всё оставлено, как есть и без назидательной политизации. Я в ту эпоху жил сам и она написана по моим воспоминаниям и со слов людей, которые вертят жернова и двигают цивилизацию вперёд. Я следовал духу того времени и торгующих из храма изгонял, а лукавых от политики "не замечал". Мир интеллекта - это особая Ойкумена и там свои законы и правила. Я нешуточно поддался очарованию этих ценностей, но они настолько прекрасны, что для них любая гипербола имеет право на жизнь. Ни газет, ни партийных журналов той поры я не поднимал и шелуха пропаганды и казёнщины осталась за рамками повести, хотя и там зёрна рацио и грацио намечены, но о них не здесь. Зато судьбы главных персонажей общества остались на виду, чего в жизни часто не бывает. Побуждающим мотивом стала встреча с когда-то прелестной и очаровательной одноклассницей, которая и заставила вернуться назад на машине времени и описать вечные ценности с позиций тогдашнего современника. А ценностей там под завязку и самых изысканных!
  
  1 СОБАЧКА ЛАЙМА - ВЫБОР СУДЬБЫ
  
  Анна Феоктистова происходила из обычной семьи русского технаря, жившего в провинции и своим трудом укреплявшей могущество державы на ниве железной дороги. У неё было две сестры и брат, они рождались через пару лет и Анна была старшей. Сёстры Зоя и Маша и брат Миша. Мама была учительницей от бога и вела математику в городской школе Великогорья, станции на границе Московской и Тульской областей, папа был начальником подвижной службы и в его ведении находилось всё, что каталось и громыхало по путям-дорожкам России. Маму звали Евдокия Ивановна, а отца Николай Алексеевич. Переехали они в этот город сразу после войны и было это обычным делом у работников железки, а в то время и вообще - божий промысел, поскольку и продуктовые карточки и зарплата там получше, чем везде, был и ОРС для своих работников, и вагон-лавка с разносолами и товарами тогдашней эпохи по праздникам. В общем, в Великогорье они застряли навсегда. Папа обслуживал и восстанавливал паровозы и вагоны, всегда припахивал дымом и маслом, выглядел уверенным в себе и свою жену-учительницу просто обожал. Она была хороша собой, умела многое и знала место женщины в обществе. Дочери кое-что у мамы переняли, но в остальном следовали чертам дальних предков и особо в обществе не выделялись, хотя учились хорошо. Единственная, кто следовал главной генетике мамы, старшенькая - Анна. И эта девочка уже в третьем классе знала точно, кем станет.
  Дворовая собачка Лайма попала под машину и ей сломало лапу. Переднюю лапу. Поскольку собачка была как бы своей и в то голодное время кормили все понемножку, то и сочувствие она вызывала общее. Кто-то из взрослых посоветовал сделать шину и наложить на лапу, кто-то из старших это проделал, а Анна стояла рядышком и разматывала бинт из миски с раствором гипса. Она видела понимающие глаза Лаймы и говорила ей что-то одобрительное. Лайма стойко перенесла тяготы гипса и не трогала повязку очень долго, но почуяла время и сама разгрызла гипс. Немножко похромала и вскоре стала прежней доброй к своим и строгой к чужим. После этого случая Анна стала читать книжки и учебники, постигая премудрости устройства живого организма.
  Поэтому два иностранных языка: английский и латынь она учила сразу и глубоко, как и справочник для земского врача царских времён с картинками, диагнозами, латынью рецептов и названий костей и органов. Эту реликвию подарила одна старушка из бывших, она же взялась обучить девочку французскому языку для чтения Элюара и Мериме и он у неё шёл легко, учительница умело вплетала чайные и кофейные церемонии в учебный процесс так, что к школьному выпускному Анна "Справочник венецианскогого врача" читала в оригинале свободно, а так же стихи Ростана и Роберта Бёрнса из раритетной коллекции книг в настоящей коже дореволюционного издания. К немецкому у неё аллергии не было, но и тяги тоже, уж очень он громоздкий, лающий и корявый по сравнению с русским.
  В школе она, как и многие девочки в девятом классе, влюбилась в Егора Киненкова, однако тот её не заметил и чувство тихонечко угасло само собой без мук неразделённости. Когда его забирали в армию, на проводах собралось много парней и девушек, но Анну никто не пригласил и пересуды о том, что там у кого было, она старалась не слушать. Обычно к ней подъезжали парни постарше, но она соблюдала дистанцию и хорошо различала уровень притязаний парней и мужчин. Ростана и Бёрнса обсуждать с ними не получалось и сближения не произошло. На выпускном она выглядела очень хорошенькой и успешной медалисткой, к ней клеились и липли неимоверно, однако Анна и тут соблазнов избежала. Забираться в чужой сарай с сеном, чтобы млеть в грубых объятиях и пить вино из бутылки, чтобы дрожать от страха неведомого, её не прельщало. Хотя на выпускной она надела всё-всё новое, купленное на собственные сбережения от приработков за технические переводы, однако девичьих прелестей под платьем так никто и не обнаружил.
  И девушка штучного изготовления без потерь своей сущности перебралась в новое для себя состояние студентки, успешно пройдя отбор среди претендентов в Северном институте на звание медиков. Она выбрала этот вуз ещё и потому, что он от дома и прошлой жизни далеко и вся коллизия нового пути здесь начнётся с нуля. Ну, и традиции одного из самых старинных русских центров медицины чуть не от Петра Первого сыграли роль немалую.
  На первом курсе лечфака приятная умница вызвала особый и длительный ажиотаж среди мужской и женской части общества, заполучить её хотели и профессиональные ловеласы, и научные мужи и жёны. Для ровесников в этом полку соискателей доле утончённых ценителей не нашлось и уголочка. О Ростане и Флобере с такими не поговоришь, поэтому Анна молча уходила, благо и повода придумывать не надо: - Ну, ты и кретин! - так говорили ровесницы и она это выражала без слов. Отвергнутые ловеласы и любители свеженького тут же придумывали что-то паскудное, но оно к девушке не прилипало.
  Ревнивых движений и нездорового ажиотажа вокруг Анны Феоктистовой хватало и провинциалка в полной мере ощутила прелести судьбы, влекущий женщину в неведомое и искушающий так сильно, что противиться ему бессмысленно. Учёные мужи, атаковавшие её умную ойкумену, прекрасно видели суть юной эскулапши и искушали профессионально и цинично, как и положено состоявшемуся эскулапу. И на третьем курсе она стала женой профессора, завкафедрой специальной диагностики, который разменял пятый десяток, выглядел исключительно и недавно развёлся в третий раз, как раз для поимки молодой жертвы. Анна обещала стать исключительной женщиной, по всем прямым и косвенным признакам он это видел отлично, поскольку диагностика для него более чем профессия, он отлично чуял многое и на приёмах, и сложных консилиумах по загадочным случаям почти не ошибался. Вот этот запах божества и привлёк студентку в его мир.
  За годы супружества он убедился в исключительности ненаглядной Аннушки, а она в божественном гении и земном обаянии Гаврюши, для всех остальных - Гавриила Артемьевича Шерстобитова. Любовь к мужчине не всех женщин просветляет и возвышает до уровня супруга, с Анной же состоялся тот вариант, когда замужество становится особой ступенью, а муж - мощной ракетой-носителем, несущей на просторы научного космоса. О том, что оба исключительные и щёдрые любовники, коллеги знали отлично и заполучить прежнего ходока в бабьи тенета стало трудно, а потом и невозможно: он свою Анютку обожал круглые сутки и иногда обихаживал в препараторской между лекций и практических занятий. Чем консультировал он, видели все, а насколько просвещена она - с ревнивой тоской многие женщины.
  Выйти удачно замуж - это про Аннушку и на потоке она сразу же стала обожаемой всеми без исключения. Ну и она не зазналась и по-прежнему подсказывала сокурсникам в анатомичке и на семинарах по общественным наукам, её конспекты были самыми полными и точными. И когда кто-то из подружек заглядывал к ним домой, чтобы взять учебник или вернуть альбом с анатомическими картинками на латыни, то завидовали обоим: парни профессору, а девушки сокурснице, поскольку взаимная любовь и понимание были не только в интимной части. И на её стройную фигуру посматривали очень внимательно, ожидая обычных для молодой женщины перемен. Но Анна вышла замуж за науку и муж это поощрял всеми фибрами души и тела. Любовниц не стало у него, воздыхателей отшила она. И по окончание аспирантуры Анна Феоктистова защитилась по теме комплексной диагностики онкологических заболеваний. Направление обещало хорошие перспективы, поскольку государство направило туда значительные и силы и ресурсы.
  Профессиональный цинизм рутинного общения с жизнью и смертью ежедневно и тесно её тонкую натуру не испортил и ещё на пятом курсе один из поклонников её очарования в возрасте около пятьдесяти увлёк пытливую душу Аннушки исследованиями творчества Байрона с медицинской точки зрения. Начали они с близких Аннушке Ростана и французской поэзии, которую профессор Нейгауз тоже знал прилично, а потом мужчина увлёк женщину и она оказалась в незнакомых, волнительных и порочных эпмиреях мятежного романтика. О нём говорили только по-английски, поскольку все секреты его методик отталкивались от текстов писем и картин его современников, которые нужно понимать самим, а не в вариациях переводчиков. Это касалось и особенностей стилистики, и модных для той эпохи живописных тенденций всех сортов. Из семейного портрета можно судить о многом, о наследственных заболеваниях в том числе. Анна легко и интуитивно ориентировалась в материале такого типа и научно-познавательский контакт у них вышел весьма продуктивным. Её гуру в истории болезни поэта показал Анне многое из незамеченного современниками, оно свидетельствовало о генетических особенностях организма потомственного лорда и таких же исключительных генах его сводной сестры Аугусты, которая для брата стала спутницей, умной и понимающей чертовщину родственной души и была такой же неуёмной Аспазией.
  Всё это в известной мере стало сильным разражителем для молодых мужчин и движение - "Не отдадим наших девочек профессорам!" - получило очередной толчок. Они устраивали акции неповиновения скрытого типа, бойкотируя узурпаторов чужого добра - молодых медичек. Формального структурирования таки не произошло, но в рамках СНО, профкомов курса и факультета веяния сексуальной революции отмечались заметно и это казалось парагенетически связанным с революцией в Сорбонне и Нантерре в это же время. Если в Париже это идеологически было созвучно с именами видных философов и литераторов, то в полярной столице актив состоял из обычных парней-старшекурсников. Ну и классовые мотивы здесь отсутствовали напрочь, зато честолюбия и юной энергетики хоть отбавляй. Кроме того, политика партии вполне допускала такой контроль народных масс над интеллектуальной верхушкой, мнящей себя пупом земли. Поэтому ректорату, парткому и профкому периодически приходилось разбираться с уведенными невестами и сбежавшими женихами.
  У этой проблемы была и изнанка - отставленные профессорские жёны, которые в невинные овечки совсем не годились и в новом движении имели любимчиков и доверенных лиц, через которых давили на бывших мужей. Для отставленных жён с мозгами, но не столь ярких, как юные соперницы, ситуация не была столь катастрофической и они, будучи патриотками медицинской корпорации, время не теряли и присматривали энергичных парней из провинции, которых можно использовать в матримониальных целях. Системно и массово такое не получалось, поскольку молодой всегда кадрит молодку, но есть и исключения, когда аспирант из Могилёва вполне мог стать опорой для умницы-доцента, оставленной козлом-мужем ради юной давалки с ногами от ушей. Умнице-доценту в таком сюжете слегка за тридцать, а аспиранту не так далеко до тридцати. Ну и профессора с грузом детей и внуков редко пускались в загул и грешили втихую и с оглядкой, так что аспирант из условного Могилёва лишь иногда получал подарок судьбы с пропиской в научном центре севера СССР. Штурм бастионов профессорской диктатуры особо в обществе не афишировался, но в корпорации традиционных противников имел принципиальные стороны и сугубо позиционная война шла с переменными успехами.
  Ясно, как день, что юные давалки из профессорского гнёта на свободу не спешили, а сами профессора и доценты в упор не видели корысти юных подруг. Впрочем, её могло и не быть. Но общее бурление и циркуляция научно-медицинскую среду встряхнуло основательно и на семейные узы многие стали смотреть философски. И для заплывших лишним весом жён всё стало весьма драматично, если вовсе не трагично, поскольку юные разлучницы были сплошь и рядом спортсменки, а в постели затейливые и отзывчивые выдумщицы и акробатки. Короче, оскорблённые дамы получили массированного и согласованного по всем статьям пенделя и профком на их сторону становился редко, поскольку известно, что от хороших жён не уходят! Теперь в спортзал и на физиотерапию стали ходить не только по направлению врача, но и по требованию мужей. Так вышло, что мужчины-медики и так редко имели лишний вес, поэтому все физкультурные группы с семейными мотивами имели сугубо женский состав.
  Фамилий и этнических данных приводить не будем, но в целом тенденция обновления жён и подруг налицо и Анна Феоктистова - редкий пример, когда выходят за разведённого профессора, чаще развод был следствием вспышки сексуальной активности мужчины в возрасте слегка за сорок. А статистика последних лет такова: из 15 профессоров и 40 доцентов 12 сменили жён, а ещё пятеро их просто выставили за дверь, оставив себя свободными от уз гименея. То есть, треть ответственных мужчин сказали супругам - нет! Хорошо ли это? - Для кого как. Но для студентов и аспирантов стало намного легче, поскольку заскорузлый и живой профессор - это разные профессоры. И живых стало больше. Короче, сексуальная революция пришла и к нам. Тихо и без помпы, как и всё интимное в нашей жизни. Партком проблемой не озаботился, поскольку команды сверху нет, а профком тоже не очень поважал амбиции скандальных жён, да и выбирали туда нормальных докторов, чтобы ход анонимкам и слухам закрыть изначально.
  Во всём этом был и офигенный общественно-практический плюс - модные выкройки нарядов и статьи о косметике из лесных трав среди подписчиков расходились вмиг, а в женском общежитии открылась дамская парикмахерская с приемлемыми ценами и по студенческому билету обслуживали в первую очередь. Парней это коснулось тоже, они стали читать не только детективы, медицинские книжки и "Советский спорт", но и толстые журналы с умными статьями, поскольку девушки заметно повзрослели и стали исключительно привередливыми хищницами. Охламон Вася с третьего этажа общаги такую не прельщал нисколько и на танцы в своём корпусе ходили только те, у кого надеть нечего, остальные разбивались в лепёшку, что-то сооружали на голове, придумывали воротнички и рюшечки к единственному платью и ходили в университетский ДК, где играет оркестр и вся публика нарядная. И халатики для лекций и практических занятий стали такими же затейливыми по крою, как и вечерние платья. С обувью не столь ярко, но и там что-то да сооружали. - Особенная шапочка на голове с затейливой заколкой, халатик в талию и без застёжек, танкетки с розочкой и студентка Иванова готова на подиум!
  В свете описанного незамужняя Анна Феоктистова с первого по третий курс выглядела исключительно и за три рубля! Выйдя замуж, она тут же взлетела, поскольку наряды к ней подходили любые и муж витал в поднебесье, обихаживая юную супругу буквально круглые с утки. И она полностью компенсировала все тяготы войны с комитетом "Не отдадим профессорам наших девочек!": Анна мужа любила, доверялась его заботам и отдавалась по полной программе, понимая казусы и прелести светской жизни. Она с ним ездила на рыбалку и охоту, ночевала в палатке, ставила закидушки и веретена и хорошо понимала мужское, воздавая собственным женским. На курорты они ездили только вместе и выглядели ярким знаменем северной интеллигенции. И Аннушка росла и росла над собой, прежней провинциалкой и затворницей. Теперь был муж, его коллеги и приятели, собственное профессиональное и вдруг созревшее в ней личное.
  Обитали где-то недалеко и как бы общественные заботы и тяготы. Так, в связи с очередной гламурной кампанией набрала ход и альтернативная фронда отставленных жён. С Анной в одной научной теме работала доцент Альбина Робертовна Хейфиц тридцати лет, теперь разведённая с профессором Михаилом Сергеичем Хейфицем, который буквально блаженствовал на свободе уже три года. Они разменяли квартиру и бывшая жена получила однушку недалеко от института. Разведёнка была чуточку упитана, но ещё стройная и с хорошей грудью, однако детей с мужем не получилось и она от этого сильно комплексовала. На момент знакомства Альбине было тридцать два, а Анне двадцать девять. На игры Анны с мужем Альбина смотрела с болезненным восторгом и потом выливала на Анну подсмотренные эмоции.
  - У вас, Альбина, глаза очень умной и всевидящей стервы, - как-то сказала Анна в ответ на реплику о себе.
  - Вы меня где-то такой видели? - спросила Альбина, имевшая репутацию иудейской красавицы, донельзя тщеславной и настолько же ревнивой. Слегка лысоватый муж расставание с ней праздновал три месяца, каждую субботу устраивая корпоративные мальчишники для профессоров и доцентов кафедры. И даже уборщицы в их корпусе видели - достала! И эта дама успешно обитала в окружении Анны Феоктистовой, умея быть и лидером и свитой. Для многих она являла нечто зыбкое и уходящее от благополучной женщины, куда могла попасть и Анна и она не выдавала причастности к чужому добру, то есть, к Шерстобитову, а Анна не обнажала собственные источники, уже очень богатые и доверительные и она ответила Альбине, соврав, она это уже могла легко и изящно:
  - Вас и где-то? - Нет, это Гаврик сказал, я ему доверяю.
  - Ну, он мужчина мудрый и ему многое доступно. Такое тоже, - нейтрально ответила Альбина.
  - Он и с вами упражнялся, раз знает такое?
  - Нет, - на этот раз соврала Альбина, не желая расстраивать коллегу и выращивать в ней врага, - хотя повод сказать так у него был. Я ему испортила малину с одной дамой из обкома. А он мне в отместку подставил юношу, который оказался девственником. В тридцать лет и аспирант - это что? - И мне!
  - Вы его обучили? - улыбнулась Анна, знавшая эту историю из других уст.
  - Немножко, - скрипнула Альбина и неприятную тему закрыли. Взялись за текущие дела в диагностике и своё участие в ней, там консенсусом не пахло, но и враждой тоже.
  И всё же Анна решила слегка приструнить строптивую даму, чтоб особо не задавалась. И через чужие уши и уста довела до Андрея Малышева, записного борца с привилегиями, чуть не враждебное отношение к его мужским достоинствам инфанты Альбины, как за глаза её звали в институте самые осведомлённые о рейтинге бомонда. Анна неизменно котировалась в ранге напитка чистейшей выдержки и без похмельного синдрома.
  И вскоре ядовитые семена дали всходы: доктор Малышев на очередной корпоративной дате в ходе обсуждения новых стихов Вознесенского и Евтушенко обвинил инфанту в семитском расизме и причастности к заговору сионских мудрецов. Малышев пил немного и его пыл революционера выглядел очень привлекательно даже для мужчин. Ну и предметом он владел отлично, как и даром убеждения. А такое обвинение по нынешним временам - криминал нешуточный. И в профком с жалобой не пойдёшь, и в партком тоже, ну и все тебя по возможности избегают хотя бы взглядом, а если и смотрят, то как-то неправильно.
  Некоторые смотрели так, что инфанта Альбина на публичный отпор с женскими аргументами не решилась. Короче, пришлось ей разбираться с исчадием ада самостоятельно, поэтапно и не публично. И для чистоты опыта она в этих ненаучных дебатах застряла надолго. Поскольку в противном случае Малышев имел бы прямые доказательства своих обвинений. Анна за этим наблюдала издали и периодически подбрасывала дровишек в печку корпоративных страстей и осаживая инфанту чужими руками, точнее, устами. Ну, и ко всему прочему, взвешенный доктор Малышев ей нравился, он был мужчиной понимающим и типичным славянином с широкой душой. Ну и главное - отличный хирург, он резал и потом сшивал так, что швы заживали, не оставляя следов. Для понимающих смотреть на такое - читать изысканную лирику. Анна была из понимающих и тайно благодарила за подобную причастность к высшему.
  Так что и Анна не была пушистой, приняв правила игры в медицинском обществе. Их связь с байронистом Ирвином была на виду и на слуху и кое-кто пытался приклеить им житейско-порочное, которое для большинства в своей сути и порочным-то не было: так, обычная физиология, исполненная медиками чисто и профессионально и из рамок процедуры не выходящая, а в отношениях Анны и Ирвина она отсутствовала вообще. Первые два года они лениво отмахивались, а потом перестали обращать внимание. Ну и муж знал точно, что жена с лучшим байронистом мира увлечена исследованием генетики порочности Британии в очень давние эпохи и всё это очень нестандартными методами. Поскольку наука для него альфа и омега, то чужие приоритеты и ценности он уважал, как и собственные и вполне допускал, что главное открытие в медицине может случиться не в его епархии. То есть, ревнивым мужланом он не был и эту исключительную суть юная Анна в нём заметила сразу.
  Первое время она делилась своими открытиями по этой части и он был в курсе её увлечения, потом по мере погружения в сокровенное пороков британцев эпохи викторианства он потерял в них ориентировку и, в конце концов, отошёл в сторонку: жена криминальным не пахла никогда и, возвращаясь домой, с лихвой компенсировала пережитое им в неизбежной ревности от общения с богом онкологии. Более того, она именно оттуда приносила новое видение женской сути и он понял, что Ирвин играет на других струнах женского рояля, даже близко не касаясь аппликатуры Гавриила Артемьича Шерстобитова. Но Ирвин играет, а она звучит! И муж в той же мере старательно и интенсивно возделывал собственные грядки.
  И мир, дружба, фестиваль в их семье поселились основательно и надолго. И когда Анна устраивала дома летучие форумы байронистов с участием приезжих знаменитостей, он получал подтверждения высочайшего уровня женского увлечения. Из женщин там было трое, остальные - мужчины всех этнических групп и вероисповеданий. Выездные субрегиональные сессии устраивали исключительно у Анны и Гавриила, поскольку в доме Ирвина такой толпе не протолкнуться из-за кучи домашних и вечной приезжей родни, а в служебных помещениях института было и неуютно, и неудобно, а тут и кофе настоящий и курить можно хоть где, поскольку потолки высокие, стены каменные, запахи не сорбирующие, и пепельницы в каждой комнате и вентиляция были исключительные. В доме Анны и Гавриила можно сидеть до утра и вахта или уборщицы не будут мозолить глаза и скрипеть привычное "Ходют тут всякие!". Муж на таких сессиях присутствовал от звонка до звонка и умело отваживал ценителей Байрона от своей жены, которая по женской части знала и умела очень многое. Ну и рядом всегда Ирвин, который не даст посмотреть на неё косо, он чужую жену лелеял и охранял, как собственную. На всесоюзных слётах, которые проходили в разных городах страны, Анна очень быстро стала своей и набирала вес легко, как и в науке. Профессор Нейгауз её далеко не отпускал никогда и женские прелести Анны Феоктистовой можно наблюдать только в его сопровождении. И Анна благодарно ему возвращала своим пиететом, который стоил дорого.
  А теперь немного об Ирвине Нейгаузе и его коллекции раритетов из творчества Байрона. Частью он её собрал сам, часть досталась в наследство от родни и знакомых в эмигрантских кругах по линии деда-судостроителя. Это собрание включало сотни листов с черновиками опусов Байрона, которые напрямую в архивы литературной богемы не попали, поскольку автором были выброшены или вымараны и переписаны набело, а эти листы в скомканном виде отправлены в корзину. А кто-то рачительный и заботливый их оттуда достал, расправил сначала на коленке, а потом и горячим утюгом на столе и поместил в домашний архив. И далее всё шло по лекалам традиций, когда грязное бельё умершего гения идёт по цене брильянтов. Одни только перемены почерка чего стоили и, глядя на это, можно было видеть, как угловатость буковок обретала округлости, а потом и росчерки причудливых самородков. Разная бумага, чернила, перья и освещение во время работы давали возможность проникнуть в лабораторию и кредитоспособность поэта, поскольку именно эти мелочи выявляли личное, не всегда отмеченное биографами. На листах остались следы вина, еды, медикаментов и прочего из рутинного быта той эпохи. Иногда вот по таким крупицам можно судить, насколько написанное под сильным наркозом отличается от алкогольных фантазий, а ночное от утреннего. Кроме вещей известных там были строфы и мадригалы, посвящённые животным, ночным девкам, светским дамам в их спальне и прочее от творчества, которое потом всплывало в серьёзных опусах. Где-то даты стояли, большей частью их не было, но логика развития образа говорила о последовательности и логике, как раз этими качествами бунтарь обладал в высшей мере похвально.
  Профессор медицины был отличным специалистом и в психологии, поэтому мотивы редакции и перемен акцентов у величайшего романтика Запада исследовал именно с этой позиции. Ясное дело, для этого надо хорошо владеть языком оригинала и знать нюансы синтаксиса в эпоху написания конкретного произведения или эпиграфов в дневники и альбомы почитателей. С этим у профессора была полная гармония и она привела в его библиотеку громадный массив раритетов. Часть он хранил в кабинете в институте, используя в паузах между работой, а основа всего стояла в папках и альбомах домашней библиотеки среди сугубо научных книг и изданий.
  Анна постигала тонкости нового увлечения под чутким руководством Ирвина и в полной мере осознавала величие сути своего покровителя и коллеги. В большей части новая Анна - это интеллектуалис продуктус связи с Ирвином. И когда она сравнивала подарки мужа Гавриила и надевала их на тело или украшала шею и грудь, то пиетет и сугубо женское от этого всегда сравнивала с эмоциями от общения с Ирвином и его пожелтевшими памятниками искусства. Металлические и брильянтовые штучки и рядом не лежали с жёлтыми листами, дышащими патиной времени. Эти листики и клочки бумаги с письменами содержали живую и мёртвую воду и Ирвин учил пользоваться этим для своего блага и по собственному усмотрению. Разбираясь с перечёркнутыми словами и окончаниями, она видела почему он сделал вот так, исправив и отринув первый вариант. Адреналин от этого перетекал в мягкое осознание и причины всего - Ирвин. Анна принимала ценности мира своего виртуального мужа, как собственные. Ну и вещи, написанные специально для неё, не имели аналогов в сокровищнице Гавриила Шерстобитова. И такое она знала уже много лет. Поэтому та же роскошная Альбина Хейфиц с её ювелирно-брильянтовой витриной на теле для неё была туземной дикаркой, не знающей настоящей цены предметам. Ирвин в этом плане был бескорыстным единомышленником и эта общность немалого стоила.
  Профессор Нейгауз не скрывал обожания чужой женой и не обращал внимания на скрип собственных детей и внуков по поводу увлечения молодой русачкой. Более того, он ввёл Анну во Всесоюзное общество ценителей мятежного поэта, генерировал серьёзные утряски и переговоры в самых верхах регионального могущества и через несколько лет интеллектуальных экзерсисов Анна уехала с ним в Англию для участия в юбилейных чтениях международной ассоциации байронистов. Они по публикациям в прессе и научной периодике выглядели семейкой почитателей с очень близкими отношениями, несмотря на разные типы внешнего облика, конфессиальных и профессиональных интересов. Собираясь на заморскую сессию впервые, Анна очень тщательно выстроила линию одежды, переменила причёску и привыкла к ней, так же скрупулёзно они с Ирвином и обошлись с её бельём:
  - Энн, тебя будут ловить на чём угодно и подглядывать без стеснения, поскольку ты советская женщина и для многих в Лондоне - русские непременно в кирзачах и ватнике. Поэтому на тебе всё должно быть лучшее и эксклюзивное и ничего от "Сделано в ГДР", фабрики "Москвичка" и "Ригаспродуктус"! - Устроить ветерок и сквознячок, чтоб юбка взмыла выше головы, им недолго и потом не отмоешься. Душ, массаж и прочее устраивай ежедневное задолго до приезда туда, чтобы приучить себя к тамошним условиям, - так сказал Ирвин и Анна отдалась его заботам, посещая склады и каморки жучков, торгующих самой замысловатой контрабандой. Косметика и прочее для тела и рук и выглядели ярко и стоили немало. Не будь она замужем за профессором и не сопровождай её Ирвин, никакой зарплаты на всё это не хватило бы. Средства для ухода за ногтями ног и изюминку для белья он ей подарил, вручив тайком после совещания на кафедре. И домой она в очередной раз попала поздно, поскольку изучала инструкцию на французском и проверяла всё на себе.
  Разумеется, Ирвин сидел рядом и женские восторги видел в натуральном выражении. Она стояла перед зеркалом и любовалась подарком. - Картинка была так изумительна, что Анна, отдавая и возмещая мужское и бескорыстное, сама прочитала Ирвину его недавнее посвящения к себе. С чувством и слезой в голосе. Кофе и бальзам богов из его фармакологии завершили виртуальное пиршество. Такие сюрпризы она принимала только в его кабинете, зная о полной безопасности ритуала.
  Были и другие сюрпризы, к которым женщина так и не привыкла - у Ирвина всё сюрприз!
  К завершению экипировки он изучил её тело так же досконально, как и душу байронистки. Ему она доверяла во всём и ни разу об этом не пожалела. Ко всему их условно-семейный корпоратив обогатился очередным умолчанием для мужа: все обновы белья они ему не показывали, чтобы не давать повода неизбежным нападкам - выбор этих покупок мужчиной виден за версту, поскольку Гаврик в ней любил другое! Анна тоже возбуждалась неимоверно, ревнуя Ирвина к женщинам, обучивших такому изысканному и порочному совершенству. Она уже в полной мере понимала ту ойкумену, которая именуется Ирвин Нейгауз, и не представляла себя нынешнюю вне этого космоса. Чтобы не допустить в него соперниц, надо выглядеть и быть несравненной! И она стала хранительницей душевного покоя для этого божества в самых широких очертаниях.
  Никаких сигналов против от самого Ирвина так и не появилось и она в очередной раз подтвердила права виртуальной жены. Поездка в Лондон пришлась на самую яркую и продуктивную часть их дружбы-супружества, Анна к этому времени достигла редких для женщины высот в медицинской науке о Байроне. План этих чтений был очень насыщенным и поездок по стране там не предусмотрено, поскольку многое из этой сокровищницы мировой культуры должны привести в виде передвижных экспозиций, в том числе и из мест его детства и юности.
  Для женщины вопрос внешнего вида - это основа мироздания, поэтому её багаж тому подспорье. Белья она привезла громадный чемодан и лежало её мироздание в индивидуальных пакетах отдельно от верхней одежды, чтобы нашпигованные редкими травами ароматы особого типа не смешивались между собой.
  И это тоже Ирвин. Они репетировали различные варианты предстоящего и Анна с горечью осознала, что не знает слишком многого, особенно в жестах и рутинных движениях: сесть, встать, взять, подать, сказать, которыми опасны светские приёмы для новичков. Репетировали до вышколенного автоматизма, когда всё идёт само собой. Первую ночь в Лондоне она провела в его спальне, едва уснув к утру, взвинченная от волнения. Рядом безмятежно сопел Ирвин, он периодически открывал глаза и одобрительно подмигивал. Утренний туалет и прочая увертюра предстоящего прошли с его участием и последние штрихи были уже уверенными и сугубо женскими.
  Выход на публику и регистрация участников прошли по накатанной и на вопросы аборигенов о нём, она отвечала, что Ирвин Григорьич её приёмный отец и она благодарна судьбе за такой щедрый жест. Их видимая близость тому была наглядной картинкой и заполучить парочку на беседу в чайной церемонии стало экстремальным спортом. Анна с удовольствием играла предложенное и с изумлением обнаруживала, что игру принимают за чистую монету.
  - Ирвин, они идиоты или циники, раз кивают мне на всё сказанное? - Я же иногда такое несу!
  - Они разные и идиотов среди них нет: они позволяют тебе хулиганить и таким вот образом, прикидываясь деревом, провоцируют на новые художества. И потом, ты со мной, значит, о них никто предосудительного не скажет.
  - Мне играть так же или что-то сменить?
  - Как вздумается! Твоя природная чистота - гарантия их благосклонности. А игрушки и капризы красивой женщины - это милость богов, этим надо лишь любоваться, а не собирать консилиум и обличать в неточностях перевода! - Они в этом деле понимают отлично.
  - Я твоё лицо? - Ты так это им показал? - догадалась Анна и он улыбнулся:
  - Анька, я тебя обожаю! - Мы с тобой вроде современных Джорджа и Аугусты. Оба хороши и донельзя порочны. И по тебе видно, что сучка ты офигенная и утончённая, но спишь не со мной. - Такое настоящих мужей вдохновляет на подвиги. И всякому хочется приобщиться, Энн, ты в фаворе!
  - М-да, - мрачно изрекла Феоктистова, - мною уже и торгуют! И кто!? - Лучший и верный друг!
  - Энн, не падай в обморок и не светись от злости: тут так принято и сие язык общения. Чтобы убедиться, давай проверимся. - Кого сделаем лохом? - Только укажи!
  Анна выбрала восточного магараджу, поскольку тот аж светился от фальши в приобщении к ценностям крамольного и бунтарского поэта. Такой "фанат" истинного Байрона не мог понять из-за заплывших деньгами мозгов. И они аккуратненько выполнили трепанацию без наркоза, а одним лишь усыплением глазами Анны. Оставив магараджу наедине с иллюзиями, Анна догадалась:
  - Их и приглашают сюда, чтобы их деньгами идеи Джорджа заполыхали с новой силой?
  - Анна Николаевна, я вас обожаю! - Всё именно так. Часть публики - ценители и знающие подноготную, а часть из среды и эпохи, от которых он бежал. У них на симпосиях такое - давняя традиция.
  - Спасибо за наводку, можешь ко мне приложиться: я так хочу. А они пусть утрутся. Тебе можно всё!
  И Ирвин исполнил веление женщины. Это увидели и оценили. Рейтинг русской парочки взметнулся в очередной раз.
  
  Небольшое резюме: говорят, как корабль назовёшь, так он потом и плавать будет. В жизни такая же картина, какими красками начнёшь её писать, такое художество и получишь. Из серой тоски блестящие сюжеты не рождаются.
  
  2 ПРИНЦЕССА ЙОРКШИРСКАЯ
  
  Без особой огласки и перемены атмосферы симпозия на очередном слушании появилась герцогиня Йоркширская и была она без мужа, воевавшего где-то на морях и островах во славу короны. Её особое благородство в линиях фигуры, свободные манеры, умение носить самые разные наряды, устойчивая репутации во всех кругах англичан, естественная красота, особенный вкус и умения подать себя в роскошных одеждах, а также строгая косметика и особое свечение были на-сто-я-щи-ми и Анна отметила это сразу. Эта женщина пользовалась успехов у журналистов и её фраз по поводу устройства британского общества ждали с нетерпением. За рубежом она тоже в фаворе и молодую свеженькую принцессу предпочитали нафталиновой королеве. Мировое буржуазное сообщество уже вкушало корону на голове этой женщины.
  Она недавно родила второго наследника, кормила сама и выглядела исключительно. Анна хорошо знала женскую физиологию в эту пору, молодые студентки и аспирантки рожали легко, однако потом проза жизни подкашивала многих и выкарабкивались они чаще уже через несколько месяцев, с принцессой картина иная и на загляденье! На ней как бы обычное платье с консервативной длиной юбки и не очень большим вырезом на груди, но всё это подавало молодую женщину очень притягательно и сексуально. Причёска и прочее продуманы и гармонировали с внутренней сутью, которая тоже не очень пряталась от публики. Чтобы проэкзаменовать коллегу, Ирвин Нейгауз спросил:
  - Мужа рядом нет, а она цветёт и выпрыгивает из платья. Что тому причиной? - Или кто? - Анна внимательно оценила англичанку именно с этих позиций и покачала головой:
  - Во-первых, она играет и лицемерит, во-вторых, очень профессионально! Я бы даже сказала, по нашему - цинично, как доктора между собой! Но это издали, остальное можно понять, если спросить нужное и оценить реакцию. Что-то да отразится.
  - Ты знаешь эти вопросы?
  - Обижаете, сэр!
  - Что ж, вот вам вводная: эта леди обожает Джорджа и понимает в нём предостаточно. Я слышал разное и отовсюду, но уже сейчас ясно - с такими убеждениями в королевском доме она чужачка. И при сём при том принцесса Дайяна не пытается сгладить углы.
  - Играет на поле, где когда-то сгорел и Байрон? - Именно играет?
  - Думаю, да. Интересы королевской семьи для любого британца - это книжка, которую интересно подержать в руках и посмотреть картинки, жить же этим по-настоящему могут только сами Виндзоры.
  - Она обречена?
  - Да.
  - Тогда ясно и с этим: её блеск и физиологическое совершенство - это ответ здоровой Дайаны их генетической ущербности. Вроде ответа большевиков Чемберлену! - Разве нет?
  - Ты ещё хочешь узнать, почему истекают женским в отсутствие мужа?
  - Нет, Ирвин, нет! - качнулась молодая женщина, уважая чужое право на тайну и идентичность. Тесное общение с Ирвином дало ей многое, понимание и уважение к чужому "Я", несмотря ни на что, в том числе.
  - Умничка-девочка! В награду получишь лакомство - я ей представлю тебя. Она из твоего поколения, ты старше на пять лет, это даже сейчас не так много. Но при всех сходных виражах судьбы, ты намного выше. Ты личность и профи, а она хоть и умница, но всего-то удачливая британская выскочка. И она не может многого, чем так переполнена ты и твой умный кобель муж.
  - Ты расскажешь, как нас застали в препараторской?- уловила дыхание заразительной ревности Анна и воспылала благодарностью за эту ревность, - думаешь, это и её уест?
  - Если на ушко и между фраз о Байроне и в сравнении твоих прелестей и его Аугусты, то да! - вылил яд чувственной зависти мужчина и для гармонии добавил логических компонентов. - Всё это и драматургия, и психология диагноза. И то и другое криминально и до безумия привлекательно. Женщину такой сюжет возбуждает моментально.
  - Иметь свою жену не в постели - криминал? - спросила Анна, разглядывая возбуждённого Ирвина, кроме чувственного запала сильно выступало и творческое, которым он делился очень щедро. И он ответил:
  - Для вас с мужем - нет! А вот остальные подглядывают. Пусть и нечаянно, но приобщённость к запретному - тот же криминал. Сердце замирает, подсмотренное сводит с ума. Ну и вас обоих домогается вся медицина региона, мужики столбенеют, а женщины текут. Я в их числе! - Анька, ты соблазнительнее этой герцогини даже в обычном халате. Скажу больше - в белом халате ты настоящая Мессалина!
  - Ирвин, остынь! - с видимым теплом и повлажневшими глазами уронила Анна по-русски и фраза прозвучала милым диссонансом булькающему заморскому наречию. Мужчина взглянул на свою спутницу, потом на герцогиню, томившуюся от приклеенной улыбки чуть поодаль, и улыбнулся:
  - Осознание истины - это то, к чему умники вроде нас стремятся всю жизнь. Я счастлив, что мы близки на такой безделице, как байронистика.
  - Мы эту леди будем вскрывать вместе? - предложила она, соблазняя на безумство, и он кивнул.
  Ирвин хорошо известен в медицине по части диагностики онкологических заболеваний и его диагнозы принимались как рок судьбы и витийство античных Мойр и смиренность паствы при этом аж зашкаливала. Ну, и репутация вполне себе цивилизованного русского с саксонским корнями интриговала и манила новизной его взглядов. Его цитировали и на него ссылались, поэтому не он искал внимания прессы, а она следила за ним и его русским окружением. Иностранная пресса оттуда-то знала о частных консультациях доктора и лечении по его рекомендациям. Всё это сугубо приватно и кроме слухов про именитых пациентов - ничего определенного. Доктор был вхож в самые элитные круги и про них пресса не знала ничего, а эти закрытые корпорации считали его почётным членом. Большую роль сыграла, разумеется, не байронистика, однако у этого северного айсберга видимая часть сильно интриговала.
  Поэтому вполне естественно, что он сумел заполучить принцессу на локальную беседу, пообещав чайную церемонию по-русски. Принцесса, знавшая его по публикациям и живому общению с коллегами в байронистике на предыдущих форумах, легко отозвалась на предложение и в упор не видела ни сосуществования, ни соперничества двух политических систем, а только умных и образованных профи, которые и держат этот мир на плаву. Русский профессор медицины о британском поэте писал очень глубоко и мотивированно - это несомненный факт и ей его идеи понравились, а политика - это всегда домыслы!
  Анна отшила парочку светских прилипал и они, уединившись с русским чаем на виду у всех, вскрыли тело и душу эффектной англичанки. По-врачебному цинично и не стесняя себя деликатностью комментариев, а только исходя из реалий диагноза. Они знали подноготную поэта-бунтаря по генеалогическому дереву до эпохи Марии Стюарт и дальше по всем линиям и без особых затей находили параллели с судьбой и притязаниями своей собеседницы. Про её доклады на таких симпосиях Ирвин знал достаточно и обещал сам рулить беседой.
  Всё это прошло под прикрытием традиционного чая "файф-о-клок" в самом конце вполне себе научного симпосия в уютном уголке снятой на время резиденции и без навязчивого дыхания почитателей короны. За столиком, в креслах и с чашечками ароматного напитка только трое. И фразы эстетствующих ценителей звучали вроде эпитетов к ароматам вкушающих напиток. И в самом деле, одного вида принцессы и не менее блестящей русачки достаточно, чтобы понять ценность виновника торжества, которого чествуют такие дамы. Именно чествуют, а не злословят цинично и изысканно.
  - По-вашему, Аугуста Ли - типичная дама из рода Стюартов? - спросила Дайяна.
  - Разумеется, - ответил Ирвин, - умна, хороша и очень пахуча по-женски: любовники не переводятся и буквально висят гроздьями, в морганатической истории мировых династий у этой ветви нет соперниц. И вся родня по женской линии - это роковые соблазнительницы и заговорщицы. Инцест для них - даже не повод позаботиться о прикрытии. И потом, посмотрите на портреты всех дочерей - они имеют чёткий корень. Такой стержень внутри одним только ароматом любую владычицу мира сведёт с ума из-за бессилия противостоять чисто бабьему. Потом эти дамы были где-то рядом с короной, но не на первых ролях. Мать Аугусты на литографиях приличных мастеров - вылитая Мэри Стюарт, казнённая за пять-семь колен до неё. И ведь королева сделала её фрейлиной, несмотря ни на что! - При её-то консерватизме и репутации самого Джорджа такое ничем иным не объяснить! - А Джордж не раз бывал в её обществе с сестрой.
  - Наедине?
  - Почти. Две женщины и мужчина.
  - Это умозрительная гипотеза или у вас что-то есть из фактов?
  - Если мы открыли тему, значит - имеем результаты. Мы не пресса. И не биографы публичных особ, пишущих под чёткий заказ и чужое видение. - Что видим, то и поём!
  - Мы не на форуме и нас не будут цитировать, в суд за диффамацию тоже не потащат? - снова догадалась Дайана.
  - Разумеется, и во время чая мы просто болтали. - Так вот, Ваше высочество, Анна изучила личные письма, портреты и рисунки королевы времён близости с Байроном и его сестрой. Несколько десятков работ и самых разных авторов и сотни приватных записок коронованных особ. Ну и то же и очень внимательно у самой Аугусты. А потом и у остальных женщин поэта. Что установлено? - Секс с этим мужчиной откладывал особый след на облике женщины и её мировосприятии. Очень быстро, у некоторых две-три недели и она - его функция! Они становились женщинами Джорджа уже функционально. Что-то в его крови было таким, что себя эти дамы меняли без раздумий. Тексты записок наполнялись чувственностью и особым строем и кроем мыслей. Леди Кэролайн Лэм тому пример самый яркий и о них с Джорджем есть роман современницы, написанный из первых рук. Его высшее общество "не заметало" и издание так и не состоялось, но сохранились экземпляры редакций с пометками цензоров и прочих лиц у власти.
  О самом романе: пропустим выдумки ревнивой и отставленной дамы, оставим лишь факты подтверждённые свидетелями из той эпохи. Как раз волшебству крови Джорджа, ставшей частью женщины, она и посвятила главные мысли романа. Вы его знаете.
  А теперь, Аннушка, поясни, пожалуйста, Её Высочеству свои аргументы. Дайяна, вы готовы услышать медицинский диагноз?
  - Он так жесток? - поёжилась от неожиданного тона герцогиня: она уловила перемену акцентов у Ирвина, тот хотел самое проблемное свалить на женщину так же, как распределяют роли на вскрытии тела больного в команде профессионалов. Изучая биологию в колледже, она видела это неоднократно. Ирвин развёл руками и Дайана кивнула, поскольку любопытство в себе никогда не подавляла.
  - Начнём с того, что виртуальная близость вокруг нас витает всегда и любая реальная только облекает её физическими реакциями проникновений. Коитус, как тип влияния на организм, в женщине меняет привычную биохимию. Длительный - так это и вообще чуть не перемена конституции, а лёгкий - хотя бы блеск в глазах и сбитое дыхание только от упоминания о пережитом. У женщины это имеет соматический характер и поэтому выражено на лице и энергетике любых движений. К тому есть масса исследований и мы с Ирвином сблизились именно на этой теме. Мы изучали не только секс, но и другое в организме женщины. То есть, Стюарты и Байроны - частный случай исследования нескольких сотен персонажей. Установлено точно, что королева Британии до Байрона и после знакомства с ним - это разные соматики зрелой женщины. Очень разные! То же можно сказать и о тех, кого так или иначе относили к любовницам поэта. Они менялись сильно и несли в себе особое мужское, которое приняли от мужчины с благодарностью и усвоили тут же, переработав и выдав особые гормоны. - Какой мужчина, таковы и гормоны. У его последней любовницы - графини Гвиччиоли та же картина. Перемены в облике Терезы - это следы гормонов Джорджа. Я проследила линейки других женщин того же временного круга итальянской эмиграции и в них так же видны перемены такого рода, но витками геномов Джорджа даже не пахнет! Они крутили налево и направо, но не с ним! Редкая умная и самодостаточная леди из той эпохи не увлекалась наотмашь.
  - Следовательно, таким вот образом вы можете судить о верности жён и женщин своим избранникам, не читая подмётных писем, но сами личные записки изучая, как лабораторную аналитику? - осторожно предположила Дайана.
  - Да, это так, - ответила Анна, - и, по нашим данным, самого Байрона в этом плане абсолютно ничто не смущало. Жена Шелли, известная потом как автор ужастика про Франкенштейна, тоже была близка с ним. Биографы врут, что она к литературе пришла сама по себе, совершенно не так - её подтолкнул Байрон. Сильно и собой. Потрясения от близости с ним она даже не пыталась скрыть и мы это прочитала на её лице и парочке писем к давней подруге. Там есть несколько работ современников и все они как бы заодно - Мэри Шелли больна Джорджем! И утонувший во время шторма её муж, Пэрси Биши Шелли, жертва отнюдь не морской стихии. Там другая стихия, сердечная! Такого удара он не ждал. - Жена вознеслась с другом мужа! Они всегда соперничали и Джордж всегда побеждал. А тут ещё и такое возвышение прежде невыразительной Мэри, которую он ринулся спасать, а она даже этого не заметила! - И носить это в себе и дальше вечно флюидный и порывистый Шелли не смог. Тому есть и свидетельства художников той поры. Ну и все портреты Мэри потом "пахли" именно Джорджем. У неё были любовники и они что-то в ней откладывали, я это видела, но главным был след Байрона. Он из неё так и не выветрился. Даже в письмах кредиторам это видно.
  - То есть, - после раздумья сказала Дайана, - соматика вступает в действие только после близости реальной, а виртуальную можно хорошенечко упрятать?
  - Разумеется, особенно, если мужу и самому есть что скрывать, - улыбнулась Анна, - и потом, супруг не эксперт, а простой кобель. Такой, если он в форме, больше думает, как бы не проколоться самому.
  - Вы сказали "кобель", это что-то значит конкретное или случайное в обозначении мужского начала?
  - Оно пришло в голову первым, но теперь вижу, что слово удачное. Кобель, чуящий сучку. Стойка и прочее в поведении именно из этой категории.
  - Вы своего мужа на таком ловили? - сделала шаг к интимной теме Дайана и Анна улыбнулась:
  - Мы это обсуждали. Мы же коллеги. Меня хотят мужчины, а его женщины, он ревнует безумно и счастлив моей верностью. Он меня любит так же, как и я его. И мы откровенны. Я замужем двенадцать лет и не имею любовников. Ему пятьдесят. И он изумителен!
  - Он и сейчас приходит в её кабинет посреди дня и страсти оттуда доносится больше, чем из кино на любовную тему, - не удержался Ирвин и Дайана уловила нотки ревности. - Он её тоже любил и хотел по-настоящему.
  - Ко всему этому, - с благодарной улыбкой продолжила Анна, - мои портреты в альбомах пахнут мужем так, что себя в девичестве я часто не узнаю. - Другая и всё! Я видела портреты его прежних жён и трёх дюжин пассий по ходу мужской пьесы и соматику мужа различаю влёт! - С этой был, а той отказал! И он редко такие вещи таит от меня. Так что моя научная методика подтверждена серьёзной практикой.
  - И у вас есть генеалогия подобной соматики на всех Виндзоров? - выдохнула давним и довлевшим Дайана.
  - Я не ставила перед собой рутину выявления измен, а изучала глубину и суть процессов. То есть, это рутинная статистика с выбором доверительного признака и его влияния на пациента. Диагностика - моя основная профессия. Кроме анализов и прочей науки с прямыми признаками есть и вот такая безделица - скрытые влияния на организм, выраженные на лице и прочем из индивида. - Припухлости, покраснения, отёки, пятнистые узелки на коже, особенности в переменах радужной оболочки глаз и так далее. Они индивидуальны, но их функции всегда и у всех выражены контрастно. Так что, если внимательно смотреть - уже многое ясно и без анализов.
  - Что написано на мне? - влекомая порывом, Дайана отдалась Анне без раздумий. Анна сосредоточилась на лице принцессы и пару минут системно и методично вкладывала в себя диагностику увиденного. Со стороны это выглядело неспешным обменом фразами в чайной церемонии. - Она спрашивала, а Дайяна односложно отвечала.
  - Мужская соматика есть, - начала выдачу диагноза Анна, - она заметна, но она, как бы это передать попроще, она не самодостаточна! Если на языке медсестёр, то на своего мужа вы не шибко-то и запали, хотя в дом ничего чужого не приносите.
  - Виндзоры - не моя ветвь? - подсказала Дайана и Анна кивнула, добавив: - физиология в нас всегда первична и всякие страсти и напасти - это функция реакций внутри на вероятного партнёра по производству генетической спирали. И любовь - это счастливое совпадение векторов у каждого. У вас с мужем, извините за откровенность, его нет! - Но это в общих чертах и между нами докторами и пациенткой.
  Принцесса держала чашечку в руках и переваривала услышанное. Никогда доктора не бывали с ней так откровенны и проницательны, ко всему, русская докторша деликатно намекнула на интимные проблемы общей физиологии и чисто женской чувственности. Это то, что её давно тревожило. И она предложила вариант сотрудничества:
  - Если я пришлю что-то из медицинских бумаг про себя и мужа, ваше заключение будет полным?
  - Скажем так - это будет диагноз медика на реакционную среду вашего лона и потенции супруга. О психике и психологии судить не берусь, хотя они в этих делах хулиганят часто и основательно.
  - Хулиганят?
  - Да, именно так. Ведь на одно и то же физиологическое вы реагируете по-разному в разных настроениях. А для женщины настроение - это ящик пандоры и одно и то же раздражение из среды может дать совершенно непредсказуемую реакцию. Так что, пока только физиология и химия.
  - Как бы хотелось изучить его содержимое до хирургического вскрытия! - грустно изрекла принцесса.
  - Дайяна, умерьте пыл: нам не позволят увидеть даже малости из вашей аналитики, - вмешался Ирвин, - ваше самочувствие, это одна из тайн короны. На что женщина явила себя в настоящем виде:
  - Мне бы хотелось с вами дружить. По-настоящему и основательно. Вы не ищете корысти и цинично откровенны. А это цены не имеет. Я найду способ обойти протокол.
  - Вы уверены? - уронил Ирвин.
  - Более чем! - ответила Дайяна, - так что теперь обходимся без титулов и прочего, я для вас просто Дайяна, а вы Ирвин и Энн. И знаете, чего мне бы хотелось из самых отвязных мечтаний замужней леди?
  - И? - спросил Ирвин.
  - Увидеть, как вы тайком в неожиданной мгле танцевального зала ласкаете тело Анны, а она деланно вам перечит и не даёт сойти с ума окончательно. свет вырубили надолго и аварийного света и свечей зажечь не успели. - Несколько минут тьмы и очарования! Она с вами очень мила, хотя и доктор, однако совсем не цинична.
  - Ирвин знаки обожания проявляет иначе и мне такое нравится больше, - подтвердила намерение к дружбе Анна и продолжила линию близости. - Он пишет отменные стихи, вы, думаю, в курсе, они очень хороши, некоторые переводы на русский принимают за истинно байроновские. Прочитай, Ирвин, пожалуйста, "Сонет жене булочника".
  И Дайяна приобщилась к особому миру, запретный запах которого знала по студенчеству, тайно жаждала потом, но никогда не погружалась. А эта парочка русаков её очень размашисто и аппетитно окунула в свой мир. Тяга к познанию собственной порочности в женщине проклята всеми религиями, но каждая из фемин туда тянется, как приговорённая уже многие тысячи лет.
  Тренировки и опыты над Анной и женщинами своего круга научили Ирвина времени не терять и сразу же к телу. То есть, к душе. Первый опыт всегда самый волнующий и сводящий с ума, поэтому Дайяна получила от соблазнителей по полной программе. Ну и немалую роль во всём сыграл голос мужчины, он был выразителен и в такие минуты перед ним не устоять.
   Предусмотрительная Анна, слышавшая сонет много раз прежде, снова поддалась мужскому напору. И всё же она сумела сложить три и два и погружённость принцессы отнести к слабости кормящей мамочки.
  А Дайяна в свою очередь отметила, что эта парочка её слабостью не воспользовалась и её открытость оставила, как она есть. У неё начались позывы, как при кормлении и эту слабость доктора предпочли "не заметить". Она привела себя в порядок, неспешно разобралась в происшедшем и пообещала нужные сведения передать уже вскоре.
  
   Когда Анна и Ирвин оказались в отеле и после вечернего душа устроились у камина, она спросила:
  - Тебя не смущает, что они своих классиков знают поверхностно?
  - У них всё другое. Поверхностность, которая так смутила тебя, для большей части элиты таковой не является. Относительно же самого Байрона - мы с тобой вхожи туда, где больше никто и не бывал. - Только ты и я! И не забывай, мы живём спустя два века, а это очень много, если листать книгу жизни отдельной страны или цивилизации. Современники редко понимают и принимают своих гениев. И ненавидят чаще, чем любят, поскольку властную элиту эпохи и общества обычно составляют убожества и посредственности, а именно они и определяют как бы общественное мнение. Не зря почти все гениальные поэты, музыканты и художники умирали в нищете, изгнании и безвестности. Ты большая девочка и знаешь это сама.
  Ирвин и Анна имени Дайяны вслух не произносили и обсуждали что угодно, кроме интимного чая с ней. Их просветили и они были осторожны. На следующий день на слушаниях им вручили запечатанный конверт с планом сегодняшних докладов и там был небольшой буклет с диагностикой Дайяны и мужа. Он в случайном порядке включал в себя справки и аналитику за пять лет замужества. Дайяна сама всё это обработала и получилась безобидная таблица, приколотая к датам эпохи Байрона, которую они тут же перевели в современность.
  И парочка медиков занялась изучением содержимого бандерольки от принцессы. Вырезки из журналов со светской хроникой оказались иллюстрациями к таблицам и они стали разглядывать картинки. Сравнив фото Дайяны в частной школе и на первых курсах колледжа, а потом и её состояние приближённой ко двору, оба поняли, что виртуальное замужество в 19 лет было так сильно и значимо, что и после рождения наследника короны она из той соматики так и не выбралась. То есть, в 19 лет она пережила настолько сильную и глубокую близость, что инертная и консервативная соматика до сих пор отказывает мужу в приоритете.
  - Кто это мог быть? - подумали два медика.
  - Я бы на это взглянул иначе и в альков подсматривать не стал, - отметил Ирвин и Анна вопросительно подняла глаза. Она знала цену этому фокусу и пользовалась таким оружием очень осторожно, чтобы не повредить основы духовной близости и не дать лишних очков страстям. Ирвин впитал подаренное Анной и облегчённо выдохнул: она его любит и теперь. И вот такое свечение, когда мужа нет, а она пылает - это свидетельство глубочайшей привязанности. Вот он - ответ на его вопрос вчера!
  - У нас с тобой такая же? - качнулась в догадке женщина и он благодарно кивнул, в который раз объясняясь:
  - Когда я возвращаюсь домой, меня ждут монтекки и капулетти в одном сосуде. Они нас ненавидят. И коварному Яго не нужно подбрасывать платочек Дездемоны: они и так готовы изжарить тебя и меня на сковородке! - И я таки пишу что-то из Байрона для тебя и оставляю на столе для прочтения всем домашним. Думаю, такое похлеще дыбы в подвалах инквизиции. Я их давно вот таким образом тихонечко подтравливаю. Сейчас они стареют со скоростью год за три. Мне всё те же пятьдесят с хвостиком, а они в девятом десятке уже основательно.
  - Ирвин, я тебя обожаю! Ты знаешь, как это сделать, увы, воровать - не моё! Иногда понимаю, что вою в объятиях Гаврюши, а чую внутри тебя. И твои шаловливые пальчики на себе тоже. Твои не такие.
  - Какие мои? - отозвался мужчина.
  - Очень нежные и чуткие! У Гаврюши настойчивые и нетерпеливые. А ты всегда ждёшь одобрения. Ни разу не вошёл, не убедившись. Ты другой и я тебя ценю очень глубоко.
  Они помолчали и вернулись к королевским особам. И вскоре нашли сюжет, который очень подходил под их диагноз. - Дайяна должна сама что-то решить на эту тему, поскольку именно она всё и затеяла.
  Принцесса пришла на пленарное заседание точно по расписанию и наравне со всеми участвовала в дискуссии, прочитав выдержки из литературного доклада Королевского Общества литераторов вековой давности с собственными комментариями тогдашних критиканов постатейно и поимённо, они поэта обвиняли в самых разных грехах.
  - Умная девочка, классная актриса, разводящая мужиков на дармовую выпивку, - кивнул Ирвин, одобряя лицемерно-фарисейское толкование на публику и совершенно иное для знающей богемы. Она дала орехов и тем и другим: пусть забавляются! В перерыве Анна уловила взгляд герцогини и приблизилась к ней.
  - Вы просмотрели список докладов второй половины дня? - спросила Анна.
  - Какой?- подняла глаза Дайяна.
  - Вот этот! - сказала Анна и вместе со списком приложила листок с их экспрессной медицинской запиской по поводу её аналитики. Дайяна пробежала текст и кивнула, обмен бумагами прошёл незаметно для всех. Однако, обдумав полученную информацию очень тщательно, герцогиня Анну не отпустила. Она устроилась поудобнее и ещё раз, уже неспешно, прочла нестандартную диагностику русских врачей. Они мыслили по-русски, а переводили это на английский, задачка непростая и она знала по себе, насколько тонки и затейливы переводы, положим, с французского на английский: иногда одно слово, понятое не так или разделённое не тем знаком, меняет смысл предложения! - У русских докторов со стилистикой полный порядок и ни разу в тексте не появилось и признаков неясностей, что свидетельствует о профессионализме высшей категории. И на молекулы и атомы рутинная справка медиков короны разобрана очень внятно. Её лицо просветлело и она сказала:
  - Я рада, что не ошиблась и наша дружба началась. Вы проницательны и мой диагноз - это и ваш уровень. Аномалия в 19 лет - это любовь к Сеттеру. Я так и не излечилась от Макса. - Что делать?
  - А надо ли? - ответила Анна, - будь ваш муж сильным и глубоким, он бы вашего Макса затушевал одной левой. И всё бы вышло само собой. Но у него животворным оказалось только семя, сделав плод вашим сыном. В остальном он всё тот же генетический виндзор. Там вся родня - сплошная разруха в цепочках и спиралях геномов. И ваша соматика тому свидетельством.
  - Глядя на вас, таких уверенных и накачанных высшей медициной, - качнулась в светском жесте вежливости Дайяна, - я сожалею, что после колледжа сама не ушла в университет изучать медицину. Были мысли, однако...
  ... Там я могла бы состояться и как член общества.
  - Дайяна, не питайте иллюзий: я не типичный пример. У меня очень умный муж и такой же друг. Без них я бы ни за что не достигла такого уровня. Мужчина любящий - это нечто возвышающее и мне повезло дважды. Обделённых же - пруд пруди.
  - Меня тоже хотят многие и пишут самое-самое, но это не будоражит, как вас, когда адреналин страсти валит с ног и вам всё равно, что подумают и скажут.
  - Они только и всего, что хотят! - Тут публика самая разная и у вас есть выбор, - сказал Ирвин и сделал парочку мгновенных диагнозов мужских намерений в адрес герцогини. Она прошлась по предметам оценки Ирвина и свернула торги собой для чуждой публики:
  - Нет, Ирвин, нет, нет и нет! - Я хочу, как у вас, Энн, с мужем, в вашей препараторской: скоро лекции у обоих, следы секса увидят и на вас и на муже и глазами довершат то, чего не успел муж, но ничто не удержит от этого! - Да, такое в мечтах у многих, но сделать, увы...
  - Дайяна, так студентки колледжа с незнакомыми иностранцами не говорят! - отмела атаку принцессы на свой огород Анна.
  - Мы уже соотечественники, более того - друзья.
  - Настолько, чтобы обсуждать секс в запретной конфигурации? - спросил Ирвин.
  - Я думаю, это вышло на небесах, наша близость одобрена свыше и нам вручена как приобщённость к ценностям Джорджа. Насчёт моей соматики с Максом было не так, там иное и запах травки из нас не выветривался. А ваше с Гавриилом даже я чую: оно чистое, но пронзает! - Я права?
  - Да, как-то так, - после паузы ответила Анна и немного погодя сказала, перейдя на доверительное "ты": - Дайяна, почитай свои стихи. Я уверена - ты пишешь. Это видно по ритмике и особой музыке в тембре, ты не фальшивишь даже в бытовых фразах. Ты Максу их читала? - собеседница, припертая догадкой докторши о запретном увлечении, вздохнула и, прикрывшись ресницами, ответила:
  - Макс - музыкант и ему мои опусы нравились всегда. Он иногда под них писал музыку и получались рок-баллады. Он сажал меня на колени и мы вместе что-то придумывали за роялем и я всегда чуяла миг, когда родится новое! Чуять мужчину вот так - это нечто! - Но он сгорел! Потому я не с ним. И Дайяна на память прочитала одну из своих девичьих баллад, эпохи активного неприятия принятых правил жизни и дружбы с учительницей в колледже.
  
  ОДА НЕПРИКАЯННОСТИ
  
  Я виски, как романс пою,
  Чулки в заплатах не меняю
  И в ночь бесхитростность свою
  Тоской истерзанной пленяю.
  
  И на колени липкий взгляд
  Мою мораль не перекосит:
  Они и так в ночи горят,
  Во сне ж, куда их чёрт не носит!
  
  Билета в клуб мне не предложат:
  На кой несчастной им совет,
  В театре не бываю в ложах,
  Со мною просто гасят свет
  И с хрипом сущее итожат!
  
  Своё я платье не сменю,
  На туфлях вечные набойки,
  Лишь с кошкой мыкаю семью,
  Но с нею тоже брак не стойкий!
  
  Где б ни была, ночлег мой дома,
  Свеча - мой ладан и уют
  Привычный, как другим истома:
  Всплакнуть в гордыне не дают!
  
  Мне ночь нужна и дум прохлада,
  Родное чтобы только в них:
  Кому-то я исчадье ада,
  А богу - высший слог и стих!
  
  Ода неприкаянности, однако, пахла исключительно Максом, марихуаной и чем-то ещё, в чём никому не признаешься. Это Анна уловила сразу. И ответила на волне собеседницы, однако уводя на другое, более приятное для женщины:
  - Твой первый сын - это полномасштабная проекция Макса на тебя. Второй уже не такой, но тоже твой. Теперь я уверена, что не ошиблась. На этой волне ты хочешь рожать ещё? - Ведь они твоё генетическое?
  - Рожать? - Зачинать, вынашивать и кормить?
  - Разумеется, ты сейчас картинка к рекламе об оздоровительном сексе для семейных леди и джентльменов.
  - И меня хватит на других детей, чтобы не дать ходу виндзорскому?
  - Думаю, да, но насчёт спиралей генетики Макса - сомневаюсь. Основой станет твоя генетика. И вообще, виндзоры - это мнимый род. Иллюзия.
  - Я бы могла это знание иметь, как легальное пособие по пониманию места, куда попала случайно?
  - Да, у нас с Анной на эту тему есть несколько работ, там напрямую не указаны династии, но выборки с инициалами VN - это виндзоры, GA - габсбурги и BU - бурбоны, их мы отслеживали параллельно. Написаны специально для корпорации байронистов и общества Жан-Поля Сартра. В библиотеке они есть.
  Оценив услышанное по достоинству, Дайяна извинилась перед Ирвином, увлекла Анну с собой и, уединившись в дамской комнате, сказала:
  - Мы можем откровенно о приватном?
  - Почему нет. Я же врач.
  - На этот раз я в другой роли: о нас с вами я думала много.
  - Любопытство? - Говори!
  - Энн, я вижу, Ирвин у тебя как бы второй муж. Такого интима и духовной близости ни с кем более нельзя иметь! Я это знаю по себе. Так вот, об Ирвине. Я не могла предположить, что такие мужчины бывают. В возрасте, но я с ним, будто ровесница в колледже. И он меня не держит за малолетку! Даже пнуть хочется - так он близок!
  - Пнуть, чтобы получить сдачи и плакать от этого? - напомнила Анна особенности девичьего счастья в самом начале женского созревания.
  - Как-то так! Он обаял меня, не затронув твоей гордости.
  - Дайяна, у него профессия - быть поверенным в чужом самочувствии. Он мировая величина и ты одна из тысяч поклонниц.
  - Всё так. Но такой случай - раз в жизни. Не могла бы его уступить на время, поскольку ... ну, ты понимаешь, о чём я! Он для меня, как твоё продолжение. И я ...
  - Нет, Дайяна, нет! - перебила Анна, - при всём цинизме взаимоотношений я с ним целомудренна исключительно! И он со мной тоже. Дайяна, я тебя понимаю, однако - только не с ним! Твоё окружение - это твой удел, от которого никуда! - Ирвин отравится тобой.
  - А ты ему целительница и хранительница высшего?
  - Да и он для меня то же самое, но по мужской части. С ним никакой казанова не страшен! Он часто пишет для меня, мы этим упиваемся и иногда печатаем, как переводы. Они очень хороши и я теперь понимаю незамужнюю леди Вордсворд, которая предпочла общество брата на пленере адреналину запретного секса с поклонниками. Общение с таким мужчиной - самый крутой и живительный наркотик для женщины. Даже дети подобного дать не могут.
  - Как ты можешь сравнивать с детками, у тебя же их нет?
  - Я очень эмоциональна и не смогла бы делить себя между семьёй и наукой. И поэтому сразу вышла замуж за науку. И верна ей. Она воздаёт с лихвой и наша с тобой близость тому пример. Не будь я погружена во всё это до конца, мы бы друг друга не нашли. Быть женщиной в науке непросто, но мы иначе видим мир и поэтому успехи особенные. - Не женские, а особенные!
  - Как думаешь, учитывая открывшееся, мне стоит рожать дальше? - Теперь ты о нас знаешь всё и как тебе видится моя доля в этом? - Сугубо женская, только она!
  - Муж любит, лелеет, ты от него возбуждаешься и летишь - рожай! Это твои дети, Дайяна, мужское семя лишь один из миллиарда радикалов реакции оплодотворения.
  - Вы можете подсказать, когда это сделать лучше, чтобы от виндзоров не было и следа?
  - Это женская месть?
  - Да! - выдохнула герцогиня и Анна отшатнулась от её страсти. Она задумалась, прикидывая варианты и сложности женской физиологии. Ответила, не сразу и не замечая напряжения в очах главного чрева короны.
  - Это будет не только наше с Ирвином дело, нужна серьёзная аналитика, поскольку на поверхности ничего не лежит. И там должна быть динамика всех показаний от дня сегодняшнего. Три-четыре месяца наблюдений как минимум. Гарантии нет, но многое можно учесть и объехать. Эти канавы и ухабы мы укажем. Как-то так, тебя оно устроит? - Дайяна кивнула и они уточнили детали.
   В течение недели семинары, слушания и изучение материалов экспозиций Королевского общества словесности проводились ежедневно и насыщенно, публика на секциях подобралась глубоко погружённая в тему и многое принципиальное обсуждалось и решалось в кулуарах. С Дайяной они встретились ещё пару раз и она им сообщила, что протокольная группа рассматривает вопрос приглашения кого-то из участников форума для представления королеве.
  - Хотим ли мы коснуться её руки? - спросил Ирвин у Анны.
  - А если я увижу в её глазах печать притаившейся болезни, что тогда? - ответила она.
  - Боишься, что не захочется её спасать?
  - Узнав Дайяну поближе, меня не тянет к её свекрови. Я уже настроилась против. Для врача такое недопустимо!
  - А если для Дайяны это один из рычагов влияния на королеву? - Мы можем обнаружить слабости этой конструкции. В механизме власти есть масса элементов, опасных для предержащих. И на глазах у Дайяны мы это обнажим. Теперь она твоя подруга.
  - То есть, она ищет с нашей помощи уже сейчас? Мы - коммунисты, а она из самого пекла британской короны? - Возможно ли в таком деле настоящее доверие?
  - Да, Анюта, возможно: с короной в Британии сражаются не одну тысячу лет и редкие из оппонентов в этом лицемерят. Дайяна теперь твоя подруга, а это вроде перехода в лагерь другой розы. Помнишь про войну белой и алой розы? - она кивнула и он продолжил: - И потом, как я понял, ей приятно видеть любящего мужчину своей подруги. Для женской компоненты это продление собственной близости с Максом ещё на какое-то время. Она этого хочет подсознательно.
  - М-да! - Вот уж не думала, что тобою будут пользоваться в подобных целях. Она на тебя и впрямь запала. И на потуги уязвлённой самки это совсем не похоже.
  - Значит, соглашаемся?
  - Да! А королеву я как-нибудь вытерплю.
  И они сообщили Дайяне о согласии. Та кивнула и пообещала публично их дружбу не обозначать. То есть, с Виндзорами уже война! И всё это с участием Ирвина Нейгауза и Анны Феоктистовой. Для протокола пришлось приодеться соответственно и полдня ходить в непривычном, чтобы освоиться с нюансами складок и швов. У мужчины - особый угол стойки ворота манишки, а у женщины - крахмальная поддержка груди.
  Приём был недолгим и королева там правила балом от звонка до звонка, поскольку список гостей оказался невелик и не докучал особым вниманием к самой высочайшей особе, растекаясь по остальным членам семьи и приближённым двора. Анна и Ирвин издали наблюдали за завсегдатаями этих тусовок и мотали на ус нужное для себя. Зарисовки манер были, как иллюстрации из Пиквикского клуба - замшелая и чуточку отнафталиненная классика, то есть, игру видно тут же и состоятельность больного в том числе - для профессионального цинизма почва самая плодоносная.
  Примерно к середине протокола подошла Дайяна и после пары вежливых фраз сообщила, что королева их осчастливит сама. Вон у той пальмы с попугаями всё и случится. Попугаи умели что-то говорить и некоторые из окружения на этом имели солидное пропитание. Пока суд да дело, подошла пора кормить сына и принцесса исчезла на несколько минут. Но в этом водовороте исчезновение показалось естественным, многие отлучались сполоснуть руки и освежить дыхание спрэем или мятными таблетками.
  Королева оказалась сама пунктуальность и подошла к ним в обществе парочки орнитологов, знающих о говорунах всё на свете. Анна выглядела исключительно, поэтому ахинею лондонских "учёных" выслушала с нескрываемым презрением, поскольку в настоящей науке толк знала отлично. И, как бы игнорируя псевдоценности и ориентируясь на истинные, выдала комплимент Дайяне, которая после общения со своим кровинушкой тет-а-тет выглядела отлично.
  Теперь она кормила чуточку пореже и сын вызывал у неё особенный рецидив женского, никак не связанного ни с мужем, ни с семьёй. Королева удивлённо уставилась на скромно одетую русскую, которая не падает от её величия и не растекается в лести, пусть и заведомо фальшивой. Анна взяла Ирвина под руку, как берут мужа или близкого человека и объяснилась:
  - Ваше Величество, извините за неясность моей фразы, она от слишком широкого понятия о молодой женщине-матери, но облик молодой женщины-матери в мировой культуре - это высшая ценность цивилизации. Она выше основного инстинкта и я с удовольствием наблюдаю за вашей снохой - она прекрасна! На чтениях в честь романтика Байрона она не гостья, а участница. Она равная среди нас. И всегда пахнет собой, а не дорогим парфюмом. Мы с Ирвином врачи и хорошо знаем подноготную женщины. И её дети будут очень хорошенькими. Думаю, будут и дочери, разве нет?
  - Дайяна естественна, обворожительна, но и умна, - согласилась королева с превосходством снохи над сыном по этой части, - к тому же она вас выделила из массы интеллектуалов Европы. Хотя байронисты отнюдь не масса и не скучающие умники в Гайд-парке. Вы исследовали генетику Байрона в связи с Виндзорами. Я в курсе. Очень интересная работа.
  Дуэт настоящих учёных тем временем слаженно препарировал королеву и, пока Анна вела светский диалог, Ирвин исследовал все закоулки тщательно загримированной возрастной женщины. Ему это проще. И главное в исследованиях - это глаза. Там написано всё и из методов Анны он по этой части знал многое.
  Умело оперируя женскими фокусами регистров голоса и музыкой низкого сопрано, от которого студенты впадали в транс, а профессора ненавидели её мужа, Анна задавала нужные вопросы, тем самым распаковуя и трепанируя долю бабьей сути в королевской особе. И ничего интересного не нашла. Но главную партию играл Ирвин и он тут же проверял извлечённые семена, извлечённые Анной, на всхожесть.
  Красота и обаяние - оружие страшной силы и королева поддалась очарованию продвинутой иностранки совершенно непроизвольно и того не осознавая. Лондонские "учёные" особо не трепыхались и смотрели в рот Анне, говорящей по-английски не хуже них, и угадывали про остальные прелести. Про функцию охраны Её Величества они забыли и готовно кивали фразам музыкальной женщины.
  Когда природный метроном в голове Анны щёлкнул и предложил унять фонтан, она с неохотой подчинилась, проверившись в глазах Ирвина и Дайяны - те сообщали о правильно заложенной взрывчатке. И Анна вернулась к роли врача, лечащего даже кровника: она тихонечко шепнула врагине Дайяны насчёт складки на шее, прикрытой шикарной ювелирной работой из тянутой платины.
   И про глаза тоже.
  Всего пять слов на латыни, которую католичка знала отлично.
  Венценосная дама кивнула гостям и удалилась от них, точно следуя протоколу. Дайяна ненадолго осталась с ними и сообщила о впечатлении от вскрытия своего противника. Образно и как бы в цитатах из Байрона. Но Анна и Ирвин решили, что это её собственные художества: так всё уместно, азартно и зло это прозвучало. Когда воительница отошла к другим гостям, Ирвин аккуратно подправил наряд своей спутницы и сказал:
  - Как только попаду на тот свет, буду ждать тебя целую вечность. - И дождусь!
  - На том свете есть браки? - удивилась Анна.
  - Там, как в Греции, есть всё! - заверил Ирвин и продолжил, - ждать тебя вечность - это и мука и удовольствие одновременно.
  - Не думала, что ты мазохист, а с виду Синяя борода для аспиранток! У тебя такая репутация!
  - Какая? - деланно встрепенулся мужчина, подыгрывая инстинктам женщины, и она ответила на игру собственной импровизацией с чувственной гиперболой, без которой с Ирвином нельзя:
  - Ужасная! - Ни одна из новеньких тему не сдала с первого захода. И только снявшая бельё и без ничего под халатом на третьем-четвёртом заходе на что-то претендует. У классиков подобные персонажи не описаны.- Разве что, маршал Ней со стетоскопом! - Ирвин, Авиценна отдыхает! - с жаром региональной театралки воскликнула Анна.
  - А, может, проще выучить материал и сделать ту самую кучу предписанных опытов потоньше и описать получше? - подхватил извечную тему профессор.
  - Значит, не проще, раз от твоих придирок воют все!
  И мужчина согласно кивнул, точно зная суть проблемы.
  От девушек он требовал гораздо больше, чем от парней и это имело рутинный смысл, поскольку его "как бы придирки" отсекали будущих домохозяек от жемчужин вроде Аннушки. Они плакали, сопротивлялись, однако следовали курсу, намеченному королём мышей, и правильные и умные девочки оставались при науке. Кто послабее, становились домохозяйками и не морочили профессорам голову. Однако он таким иезуитским образом требовал глубокого знания и откатанного умения, которые простым натаскиванием и штурмом чужих конспектов не освоить, а их фантазии с раздеваниями и прочим сугубо женским относил к издержкам учебного процесса.
  Они всё это придумывали и исполняли исключительно сами, совершенствуя формы и методы соблазнения, как механизм реализации творческой и научной индивидуальности, без которых в науке никуда.- Бе сумасшедшинки никуда, к тому же никаких стереотипов и повторов: это каралось по аналогии со "шпорами", пришитыми к изнанке юбок и списыванию из учебников.
   С Аннушкой всё было иначе, в неё он влюбился сам. А она в его основы диагностики. И ведь как её углубила и увела в другую степь понимания процесса.
  
  Когда уже дома, в полярной столице, они на научном совете отчитывались о Лондоне, выяснилось, что муж Анны всё так же остро и по-мужски ревнует и уже вскоре уединился для приватной беседы с искрами и вожделением у всех на виду. В это время Ирвин излагал синклиту коллег и любителям мятежного пиита впечатления от байронистики с медицинским уклоном. С фотографиями, сборниками научных материалов и прочим. Эксклюзивные фото с королевским двором рассматривались с особенным вниманием и каждому байронисту Севера было интересно сравнить наше и чужое. Ирвин и Анна на этом празднике эпатажных интеллигентов выглядели достойно и все это отметили, прошедшись по прелестям гламурной принцессы Дайяны и сравнив её с соотечественницей. Скромное одеяние Анны на фоне дорогущих нарядов у дам принимающей стороны оттеняло её красоту и достоинства и свидетельствовало о том, что "нашенское лучче"!
  К Анне в составе русской группы не все отнеслись с пониманием, но у яйцеголовых так было всегда. Немного пообщавшись с мужем и заполучив упущенное за длительное воздержание, Анна так насытилась плотским, что решила в исключительно интеллектуальную тайну Дайяны его не посвящать, дабы не направлять ревность в дела, ему незнакомые. Узнав об этом решении, смягчился и Ирвин: Анна - само совершенство! И на том свете он ей докажет и покажет остальное.
  Работа для трудоголиков творческого склада всегда своеобразный наркотик и они как-то легко и естественно сооружали сообщества, в которых не бывает чужаков. Эта чистота эксперимента порождала и особые отношения внутри. В группе аспирантов у Анны было несколько человек, которых она вела с самого начала и уже после второго курса каждый из парней и девушек знал, кем станет в медицине. Компания из Нейгауза, Шерстобитова и Феоктистовой выглядела очень привлекательно и жемчужина медицинского обаяния прекрасной Анны выгодно оттеняла все достоинства нового направления диагностики. И это были не столько научные публикации, сколько число излеченных от роковой болезни, ранее тихо уходивших из жизни. Ещё не сотни и тысячи, но уже и не единицы. И всё это без дорогущей аппаратуры, рискованных операций и радиоактивных изотопов. Немножко лучевой и химической терапии всё же было, но главной стала ранняя диагностика и чёткий ход подавления вражеских клеток. Как в войне с сильным и коварным противником.
  
  Небольшое резюме. Люди науки и творчество связаны так тесно, что границы между их ойкуменами практически не заметить и лучшие учёные всегда поэты и художники. А лучшие поэты - всегда гениальные учёные. Пример? - Пушкин и Ломоносов, разве их недостаточно?
  
  3 НАУКА. РЕСУРСЫ И ВОИНСТВО
  
  На кафедру института все научные темы пришли из практики и уже на первых семестрах в СНО студенты изучали настоящие проблемы в их безобразном величии онкологии. Слабаков тут не водилось никогда и в анатомичке не отсиживали, а изучали разницу больного и здорового тела под руководством классных специалистов с известным уклоном. Патология - это зафиксированная в погибшем теле история болезни. Найти истину в таком деле - это не менее увлекательный детектив и он только для очень продвинутых. К пятому курсу в направлении оставались только самые-самые, продвинутые и упёртые. А в аспирантах числились большей частью уже умелые врачи, успешно прошедшие ординатуру и решившие углубить знания и выйти на более высокий уровень. Парни из подопечной для Анны группы были ненамного моложе руководительницы, но дистанцию в главном отмечали все и имели наглядный пример раннего расцвета и парения. На её занятиях атмосфера всегда особенная и к обычному вниманию учеников примешивался мужской пиететный интерес, который уже имел историю, поскольку за восемь лет работы Анны на кафедре переменилось многое.
  Ну и преемственность. Анна хорошо понимала коллективный характер любых открытий и методик исследований, все они стали результатом тотального изучения базы данных в их отрасли. А раз так, то подносить патроны и настраивать оружие должны очень надёжные исполнители. Поскольку они молоды и энергичны, то им нужно иметь достойную своей личности задачу, а не рутинное таскание камня на гору, как у Сизифа. Хотя в науке так не бывает, чтобы все направления исследований были успешными, но сделать пустышки редкими шансы есть и они всегда результат ума и системной принципиальности, а не капризного фарта.
  Парочка аспирантов с отличными мозгами была и в её группе и оба из глухой провинции, как и она сама. Один - худенький очкарик Дима Фетисов, другой - рыжий увалень Никита Уваров. Увалень очень легко решал логические задачи, а очкарик гениально вскрывал трупы и отыскивал роковое утолщение и новый метастаз в самом зародыше, не кромсая остального тела. Аналитику по таким делам они делали под руководством Анны и в результатах участвовали напрямую. Через год обоих можно ставить на предзащиту на кафедре.
  Когда Дайяна прислала свои материалы, Анна распределила их по исполнителям и дала самые непохожие вводные по обработке материалов. В этих делах редко ответ выглядел прямым, как у оракула, большая часть их следовала из статистики и анализа кучи всего и всякого. То есть, он был комплексным, сложным, но более надёжным, чем у служителя Аполлона в Дельфах. В собственной же епархии у Анны уже просматривалось обширное поле интересов и докторская работа продвигалась вполне зримо.
  Медицина без основательной аналитики и диагностики - это чистое шаманство и поэтому в ней не должно быть тёмных пятен и уголков. Анна изучала многое в свойствах поражённого онкологией организма, выделяя все фазы развития и особенно погружаясь в самое сокровенное - генетику размножения. Поэтому аналитика структуры тканей, внутренней секреции и жидкостей в составе тканей была поставлена на хороший уровень и в лаборатории имелось почти всё необходимое. Что-то недостающее у кого-то меняли и как бы брали напрокат, возвращая другим и пропуская мимо учёта бухгалтерии и снабженцев, но на это начальство закрывало глаза, понимая рутину снабжения и планового обеспечения и явную условность всяких гроссбухов в масштабах страны. Именно поэтому вся серийная аппаратура была адаптирована под местные условия доморощенными кулибиными и их за это не наказывали. И с заведующим НИЛа Фабианом Григорьевичем Штильмарком у неё сложились вполне производственные отношения. Заведующий был биохимиком и в медицине соображал прилично. Ну и доктор наук - это вам не ленты-бантики! Ему недавно исполнилось 60 и он на эти годы не выглядел, хотя был тучен и хмур, но подвижен и пластичен, будто операционный хирург. Чтобы привлечь учёного мужа на свою сторону, Ирвин Нейгауз пару раз в год затаскивал его в прозекторскую и тот сам вскрывал искомое утолщение поражённых тканей. Чтобы почувствовал эту штуковину на ощупь. И проблемы с изучением тканей и жидкостей у смежного НИЛа стали обычными рабочими, а не принципиальными и с применением исторических решений пленумов и съездов.
  Все препараты в НИЛ поступали обезличенными и для внешнего контроля какая-то часть из громадного объёма отправлялась в другие центры, поэтому к пробам провезенных контрабандой тканей и крови герцогини Йоркширской исполнители анализов отнеслись так же привычно и тщательно. Вскоре оказалось, что особо здоровой Дайяна отнюдь не была, куча болячек в зародыше видны уже сейчас, но той соматики, что сопутствует их ремеслу - онкологии, в чистом виде не просматривается. Поскольку задачей для Анны было выяснить только биологические циклы, то всю статистику медосмотров принцессы за пять лет замужества тоже запустили в дело. Умник Никита Уваров задачу раздвинул и проэкспонировал все графики и диаграммы влево, вправо и вверх-вниз. И сравнил с эталонными для разных типов онкологии у женщин этого возраста. По его методе выходило, что склонность тканей и лимфы образовывать неправильные клетки хоть и слабая, но выражена положительно и при совпадении кучи факторов через несколько месяцев или годочков вполне может дать роковые метастазы, от которых уже не спастись. Прочитав его отчёт и выводы, Анна пригласила рыжего умника к себе и чувственно поцеловала:
  - Никита, ты гений! Вот эту свою сумасшедшую идею бери за основу и кандидатская в кармане! Полгода максимум и ты кандидат! - А статьи в нашем и общесоюзном Вестнике Медицины - на мне. - У гения от похвалы и объятий мгновенно проявилась эрекция и он её даже не пытался скрыть. Женщина польщено улыбнулась и зафиксировала инстинкты мужчины на собственной позитивной ноте. Она задержала его руку в своей и добавила: - Я в тебя верила всегда, но что ты так быстро заматереешь, не могла и предположить. До конца недели свободен - делай что хочешь.
  - Спасибо, босс, спасибо! - еле ворочая языком, ответил счастливый Никита, - я домой съезжу, остыну и сено косить пора, больше некому, мать осталась одна.
  - Ты с Леной Тарасовой больше ни-ни? - А то и её на покос!?- Могу устроить, - спросила Анна, посвящённая во все факультетские амуры и византии.
  - Толку? - Кто она и откуда я!? - В коечке или на кушетке поваляться и только. А мне жениться надо, скоро защита и нормальная зарплата, хочу деток. А Ленка - это так, для досуга.
  - Она о тебе говорит лучше, - заметила Анна, - хотя, да, ровней вас не назовёшь.
  - Мы только раздетые наравне и то не всегда я сверху, и вообще - она не моя. Не о работе же говорить дома? Да и стирать-вязать она не любит. Готовит ей тоже мама. Отличная женщина и при толковом муже. А Ленка - это наказание за грехи.
  - Чьи грехи?
  - Ну, которых всюду вдоволь и они бесплатно этим питались и ни разу не попались.
  - Мы с мужем тоже из разных систем, но ведь сложилось!
  - У вас любовь и это видно за версту даже незрячему: вы парите и облагораживаете мир. И такая женщина - редкость, - легко признался в привязанности к ней молодой мужчина и женщине стало в очередной легко и свободно. Душевная и духовная общность у них питалась постоянно и потому выглядела зрелой.
  - Ты думаешь, Тарасова только в гимнастике хороша? И тебя, не аполлона, выделила из вредности характера?
  - Если я поеду куда-то по распределению, то она свою квартиру на медвежий угол ни за что не сменит, а если и сподобится, то будет ныть про себя бедную и меня остолопа деревенского.
  - А если оставят на кафедре? - Кандидат всё же! - Комната с кухней в аспирантском отсеке для начала, а там, как масть сложится?
  - Мечтать не вредно. Но кафедра не резиновая, тут и так кадров куча, так что - нет! И потом, под вашим весом и надзором мне приятно, а вот Кропоткина я бы послал. Сейчас терплю, но и только.
  - Ладно об этом: всё это не завтра. Ещё раз спасибо за сумасшедшую идею и пока, езжай на покос!
  
  Проводив аспиранта, Анна углубилась в материалы и стала сравнивать с полученным из других рук. Получалось, что этот увалень сделал открытие очень высокого уровня на одной интуиции. И она пошла к Ирвину, тот отмахивался от очередной очаровательной жертвы науки и приходу Анны обрадовался. Молодая аспирантка второго года учёбы скромно сидела на стульчике рядом с научным руководителем и изображала деву Марию с научным уклоном. Анна медленно прошла рядом и отметила, что на ней нет ни белья, ни бюстгальтера, а духи и прочее из арсенала обольщения аж топорщились изо всех сусеков её сумасшедшей личности.
  - Взгляните, Анна Николаевна, - не стал миндальничать профессор, - что эта дама пишет в реферате и насколько глубина мысли диссонирует с женской экипировкой!
  Анна в общих чертах эту особу знала и тайно ей симпатизировала, поскольку Ирина Семёнова была круглой отличницей с первого курса, очень неглупой и работящей, но женское, да, тут он прав, оно в ней нешуточно зашкаливало. Ей хотелось замуж за какого-нибудь босса и она этого не скрывала, полагая, что право имеет. Но врачом она будет отличным. Даже исключительным! И это в тактике кафедральной византийщины Анне казалось приоритетным. Анна взглянула на резюме, затем перелистала таблицы и иллюстрации к работе и отметила, что Ирвин жульничает: и мысли у Ирины есть, и перепевами чужих песен она не грешит. Но до рыжего гения ей далеко.
  Решив это для себя уже давно, теперь она получила очередное подтверждение своей правоты. Ирвин просто сводил счёты, компенсируя досаду от систематического некомплекта получаемого от Анны вот таким наездом на молодых шалопаек. И она взяла сторону женщины. Начала она, правда, стандартно, с воспитательных ноток и корпоративных лозунгов, но вскоре вырулила на социально-интеллектуальное поле и отметила гармонию души, ума и тела у аспирантки. И ткнула мужчину носом, чтоб не воображал:
  - Ирвин Григорьевич, она хороша внешне и что ей теперь - паранджу надевать? Синие чулки и монашечью скуфью? Ну, и молода! - Чуть не круглые сутки при науке, лекции, занята на приёмах и в стационаре с 17.00 до 19.00 тоже не прохлаждается, где ей выразить себя по-женски? У неё кроме права избирать и быть избранной есть и другое право - украшать вашу серьмяжную жизнь. И это у неё выходит отлично.
  Анна припомнила, что дверь в кабинет за ней защёлкнулась, а в коридорах корпуса тихо, то есть вокруг никого и...
  Она подошла к Ирине. Та что-то почуяла и напряглась. Анна одним движением спустила с неё халат и явила женские прелести искушаемому мужчине. Ирина охнула, но прикрываться не стала, полагая, что басен о морали не последует. Высоко задравшие кончики груди вопросительно взирали на старших по званию и излучали молодое горение. Сами холмы плавно вздымались в ритме чуть сбитого сюрпризом обнажения дыхания и поджидали оценку своему изяществу. Так оно и произошло - Анна отклонилась в сторонку, открыв эти прелести молодой женщины, а так же ставшие матовыми изумительные плечи и спросила у мужчины:
  - Правда, хороша? - Ирвин опешил от такого наезда и не знал, кем любоваться, поскольку и Анна светилась не менее Ирины. Не сразу и, так и не опомнившись окончательно, он сказал:
  - Будь я Веласкесом, написал бы двойной портрет: две роскошные махи! - С ума сойти! - Молодая женщина опустила руки и халат, теперь ничем не удерживаемый, скользнул на пол, своей частью задержавшись на стуле, но впереди уже ничего не скрывая. Ирина сообразила, что шанс состояться в новой роли - вот он, и благодарно улыбнулась Анне. Та процедуру расписала по нотам и включила электрический кофейник, который доктору подарили пациенты.
  - Будем пить кофе! - объявила Анна и достала сервизные чашечки из шкафа для книг. Она в его кабинете ориентировалась, как дома и выбрала посуду, соответствующую моменту истины. Между тем Ирина устроилась поудобнее и халат положила на колени, придерживая руками и стараясь не касаться вдруг засосавших кончиков грудей. Будто в месячные. Профессор откинулся в кресле и наслаждался тем, что устроила Анна. - Без неё не было бы ни-че-го!
  И Семёнова в этой связи выглядело уже не обычной давалкой, а личностью. Само молчание в сорок тактов продолжительности было на неё прежнюю мало похожим. Без Анны был бы примитивный охмурёж!
  Ирина увидела своё отражение в глазах профессора и осталась им довольна. - Маха так маха! И девушка откинулась на стуле поудобнее, полагая, что в её жизни всё переменилось и придирок больше не будет - только по делу и только конкретное!
  Вот бы не завалить этот экспромт с кофе в тонюсеньких чашечках. Плечи у неё были узкие и грудь выгодно выступала на этой части фигуры, хорошо тренированной и ухоженной. Ну и соски напряглись очень вовремя.
  Кофейник засвистел и Анна разлила напиток в посуду. Предназначенное Ирине она поставила на стол Ирвину и тот зажмурился от рисковой смелости её предложения.
  Надо подняться и вручить молодой женщине чашечку кофе с дериватами трав-наркотиков, забыв, что она ученица. Ирвин представил, что пред ним Анна и всё выполнил на автопилоте. Совсем недавно вот так же они пили бальзам с Анной после репетиций к Лондону.
  Получив чашку, Ирина слегка задержалась кончиками пальцев у тепла мужской руки и сообщила о своём состоянии. В такие часы к Ирвину редко заглядывали и Ирина знала, на что шла. А тут и Феоктистова помогла. Классная она сука, такой из научных кошёлок может стать не всякая.
  И она вернулась к прерванному приходом Анны обсуждению резюме по одной из статей в медицинской периодике. С чашечкой кофе в руках и халатом на коленях. Ухоженные ресницы и брови, а так же выписанные тональной помадой губы сказанное аспиранткой подчёркивали и былой запал критики у Ирвина сам собой погас. Всю эту картину вершило достоинство молодой женщины, которую не смутила нагота и напряжение от присутствия Анны Феоктистовой. Экзамен принимал Ирвин, а Феоктистова ассистент, чтоб экзаменатор не шибко заносился. Дальнейшее обсуждение прошло легко и особых вопросов не возникло, поскольку по работе с иллюстрациями всё ясно и так.
  - Пройдись! - велела Анна и молодая женщина с удовольствием подчинилась, явив себя и с этой стороны. Очень красивые ноги при стройной фигуре и туфлях на дорогущей для аспирантки шпильке говорили и о гордости и о манерах молодой женщины. Бёдра при этом на главные роли не рвались, но изящно подчёркивали и совершенство, и завершённость образа. Двигалась Ирина отменно и Анна постаралась припомнить из факультетских сплетен, с кем она бывала близка. Такое тело не бывает ничейным надолго. Но так и не вспомнила.
  - Если хочешь, оденься, - разрешила Анна и отошла к окну, чтобы видеть эту парочку в особом ракурсе. То есть - как они смотрятся вместе, ведь не сразу же девушка сподобилась на такое! Он её не отсеял сразу, дав шанс, ни разу не одёрнул и потом, доведя до такой вот бесшабашной смелости. И вообще, мужчину Ирвина не любить нельзя и Анна приняла Ирину в свою компанию. Умная и красивая - это редкость и она сие знала по своей судьбе. Ну и ещё у Ирины оказались очень изящные колени. Складки вокруг них описывались обалденным уравнением космической эклиптики. Ирвин уставился на них и не мог оторвать глаз. Кустики у лона волновали и рождали утробное горение, но изящество не там! - Колени!
  - Не хочу, но оденусь! - ответила Ирина и набросила халат на плечи, так и не расставшись с чашечкой. И было в этом движении столько нежной прелести и обаяния, что Ирвин впервые не отдал Анне пальму первенства. И по смелости жестов Анна отметила, что девушка на Ирвина запала по-настоящему и очень глубоко.
  - Чуть не на папика! - М-да, отношения учеников и учениц уж очень интимны и сложны. Как и учениц и учителей.
  - Ирвин, почитай, пожалуйста, из Байрона. Я думаю, Ирина такое заслужила, - сказала Анна, оценив композицию по достоинству. Мужчина достал из стола папку и нашёл нужный лист. Читал он для обеих женщин, понимая, что вот такие виртуалии помогают жить и мыслить по-настоящему. И Анна отметила, что Ирину новое достоинство профессионального кумира сильно задело. И это девичье и беззащитно-ненасытное она опознала сразу, поскольку сама была такой же. Немножко подтолкнуть их, а там пусть сами, подумала она и сказала:
  - Ирина, у тебя английский вполне приличен, послушай это и в оригинале.
  И следующий номер был хорош не менее, поскольку этот опус он писал специально для Анны и она это знала. Это были строки формально посвящённые Анне Болейн и имя Анна повторялось не раз. Очень сильные и чувственные строки! На девушку всё это подействовало чуть не запредельно и Анна с интересом практикующего хирурга наблюдала все этапы вскрытия молодой и уже состоятельной души. Оценив это в полной мере сама, она взглянула на Ирвина и увидела, что тот тоже ничего не пропустил. После этого она подошла к Ирине, взяла из рук порожнюю чашку, запахнула халат на ней и выставила за дверь. - Зачтено, - сказала она вдогонку и впервые такая весть не стала для Ирины главной, поскольку выплыло другое - он её оценил!
  Анна дала Ирвину придти в себя и только после этого выложила новые соображения относительно Дайяны. Разглядывая все материалы, критически щурясь и вздыхая, он тоже отметил гениальность рыжего умника. Причём ревности в его тоне оказалось предостаточно и в сердце Анны пахнуло приятным отблеском очень милого мазохизма: он тоже любит и мается в объятиях этой стервы.
  - Что делаем? - спросила она и отодвинулась, чтобы ещё раз, пока свежо, оценить влияние ученицы на учителя. Точнее, женщины на мужчину. Когда он не валит своим шармом и дыханием, сидя рядышком, это различить можно.
  - Надо это как-то деликатно сформулировать и отправить Дайяне. Не думал, что нас занесёт так далеко.
  - Вообще-то она просила узнать насчёт беременности, - напомнила Анна, - но эту задачку теперь не решить, не зная динамики зачатков онкологии. Однако, начинаем с беременности. Что скажешь по этой теме?
  - Если она решит забеременеть в этом году, то мы почти гарантируем нужное в нужный цикл. А потом, кто знает.
  - То есть, точку зачатия считаем из ресурсов трёх-четырёх месяцев?
  - Да, но тут будет точно до дня и недели.
  - Я думаю, и времени суток до часа, - заметила Анна и Ирвин кивнул:
  - Верно, час и минута тоже. Ритм тут чёткий и точек случайного совпадения нужного нам уровня компонентов очень мало. Так что, месяц, день и час, точно по графику, - Ирвин поднялся и нервно прошёлся по кабинету. От чаровницы Ирины он уже отошёл. - Быстро! Впрочем, все мужчины таковы, это не флюидные и влюбчивые женщины.
  Звякнул телефон и трубку с его согласия взяла Анна:
  - Я вас слушаю, - ответила она и на просьбу пригласить профессора Нейгауза буркнула, что тот где-то заседает. Выслушав до конца, она опустила трубку и сказала: - из горздрава, что-то ты им обещал по научной линии и как раз сегодня твоё сообщение должно быть в секретариате, но его нет. Может, посеяли?
  Ирвин вздохнул и сказал:
  - Я забыл об этой информации. И времени на неё тоже жаль, они её куда-то подошьют и всё.
  - Не надо обещать!
  - Там было типа сделки: я им информацию, они сводят меня с одним членом учёного совета и тот делает кое-что по нашей теме. То есть, включает нас, а делаем мы в рамках комплексного освоения научного пространства. Как-то так. Ладно, ты иди, а я займусь этими бумагами.
  
  Дома были гости и Анна сразу же подключилась к их обихаживанию. Сестра мужа из Новосибирска с дочерью и сыном. Просто забежали, а остановились у родителей мужа, то есть, внуки приехали к дедушке и бабушке. Когда уже по темноте гости ушли, Гаврюша сообщил, что в субботу их ждут Телепневы, они празднуют первый зубик у младшего внука.
  - Кто там будет? - спросила Анна, принимая знаки внимания мужа. Он вдохнул женское обаяние и надолго выключился. А потом и вообще замурлыкал в предвкушении. Но Анна хотела узнать о тусовке у заведующего областным управлением по аптечным делам, поскольку там собирались самые-самые и ей не хотелось выглядеть заурядно, да и купленное в Лондоне под руководством Ирвина нужно где-то показать впервые. Сам Ирвин всё это видел в реалиях бесконечных примерок и уже насытился. Она переспросила мужа ещё раз. Тот неохотно оторвался от сладкого и, сильно запинаясь, стал перечислять примерный список гостей.
  С Телепневым они поначалу учились на одном курсе, однако тот после второго семестра сменил амплуа и стал провизором. Выходило, что там и не зубик вовсе отмечают, а новую линию снабжения из других фондов минздрава, принадлежащих академическому ведомству. То есть, народу будет под сотню, включая жён и любовниц под маркой учёных секретарей. Анна тут же высвободилась из объятий мужа, подошла к зеркалу, осмотрела себя и спросила:
  - Гаврюша, давай что-нибудь сотворим? - Со мной ещё можно?
  - Думаю, да! Ты это хочешь со мной и сейчас или там и через три дня?
  - Сейчас мы придумаем, хорошенечко обсудим и спланируем, а там и... Как тебе такое?
  - Ну, Анька, ну, ненаглядная стерва! Конечно же - да! Я слушаю твои идеи.
  - Мы придём не одни, а вместе с Нейгаузом! Он прочитает отрывки Байрона и Шелли на английском и покажет фотографию с герцогиней Йоркширской и её автографом. Там и я тоже запечатлена. А дальше никаких наших штучек про наследных особ и исключительно о позитиве!
  - Но всем так и хочется про брутальные причины разводов у монархов с медицинских позиций. У тех британцев, кто имел родословную по пиратской линии из королевского флота, венерические недуги были чуть не наследственными!
  - Пусть утешатся позитивом: у герцогининого сыночка, принца Уэльского, как раз недавно третий зубик прорезался. Им будет интересно, ну и втайне приобщатся к тронным особам вот таким образом. Будут спрашивать у Ирвина, что да как! А он им на "оксфорде" и наотмашь! Ему такое направление понравится, а насчёт венерических - нет! Думаю, твоему Телепневу - тоже. Короче, не зубик отмечаем, а приобщённость номенклатурной кодлы к прекрасному.
  - Анюта! - восторженно ответил муж, - второй секретарь горкома и начальник аптекоуправления северного региона - кодла! - Да ты у меня Робеспьер в юбке!
  - А что? - В театре и тот и другой сидят пень-пнём и просыпаются по команде жён. Кто они, по-твоему, после этого?
  - Да, ты права, не спорю. И Нейгауз - это хорошо, тогда и к тебе приставать будут поменьше, - согласился муж и, глядя на жену, понял, что это не вся идея, в лучшем варианте - только половина. И ненаглядная Анка-пулемётчица не стала мучить:
  - А поскольку он солидный учёный и в одиночестве среди этих сволочей с партбилетами ему как-то не солидно, то с ним будет учёный секретарь. В приличном костюме, интеллигентных очках, с блокнотом и разрешением от босса на всё. Вытаскивать шефа из липких лап в том числе. Как у всех.
  - Кто же эта всемогущая стерва? - насторожился муж.
  - Ирина Семёнова, его лучшая аспирантка. Защищается на будущий год, готова отлично и с защитой всё пройдёт гладко. Так что, учёный секретарь без липы.
  - Я её знаю?
  - Вряд ли, она больше в прозекторской, лабораториях и читалке бывает, чем в преподавательских кабинетах. Ну и подработки в клинике, там тоже хорошая ставка.
  - Но ты её выделила. - Почему?
  - Мы же с Ирвином чуть не супруги, а раз так, то у нас всё общее! В том числе и аспиранты. Она умная и хорошенькая. Такое в одной посуде бывает редко. И она втюрилась в Ирвина. Сильно. А он - ни-ни! - Как ко всем.
  - И?- почуял интригу муж.
  - На неё станут охотиться, увести внучку у дедушки - дело мужицкое и Ирвину придётся туго. Ладно, сам как бы гребует и равнодушен, но ведь эти охмурялы уведут и спасибо не скажут! И с какими мотивами - дедушка! - Муж задумался над предстоящим у своего соперника и понял, что жена ему верна даже в мыслях. О том, что Ирвин запал на неё по-серьёзному, он знал точно и сразу и именно поэтому поспешил окрутить Аннушку, пока этот чудак из англосаксов чего-то не отчебучил.
  - В общем, идея разумная, там Ирина выйдет в большой свет и её увидят не только старикашки. Разумеется, всё это между нами? - жена кивнула и он уточнил: - и до каких пор?
  - Я думаю, что ты скажешь ему: он - как бы наш корпоратив, а с ней буду говорить я. Надо всех убить наповал. Наряды, причёска и прочее. Ирвин будет в смокинге. А она в бело-чёрном, как леди при своём джентльмене. Для него Ирина станет сюрпризом, значит, её готовим мы, а у него увидеть это получится только в последний момент перед фактом. И увернуться этот Казанова не успеет.
  - Ты это затеяла для неё или для него? - спросил муж и услышал желанное:
  - Для нас с тобой!
  И практические мероприятия супругов заполыхали всеми цветами радуги.
  
  Небольшое резюме. Изумительная красота математических выкладок сродни женскому совершенству и настоящие красавицы - всегда очень умны и обходительны и так же убедительны, как и математические теоремы. Вы не забыли про Аспазию? - Начните с неё и список остальных только подтвердит эту истину.
  
  4 КОРПОРАТИВНЫЙ ПАРАД ТЩЕСЛАВИЙ
  
  На следующий день она встретилась с Ириной и в целом обговорила тусовку в обществе взрослых мужей. Одежду и стиль лица она выдала сразу и девушка сообразила, что дело серьёзное. Огорчения она скрывать не стала и сразу же пояснила:
  - Мне нечего надеть! Для студенческого сабантуя найти можно, но в свет, где взрослые и успешные - нет и не предвидится!
  - Но пойти ты хочешь? - уточнила Анна.
  - А толку-то?
  - Дело только в наряде?
  - Да, причёску и остальное сделать нетрудно, но надеть... Вы и сами понимаете, почему так.
  - А чужое или напрокат наденешь или гордость заела?
  - Лучше напрокат. Оно будет как бы ничьё, - ответила Ирина и это Анне понравилось: гордость и достоинство ей тоже близки. Прокатная одежда есть в одном месте - костюмерной театра и филармонии. И она села за телефон, выискивая нужные рычаги. Вскоре они нашлись и на следующий день женщины поехали на примерку. На месте всё подогнали по фигуре, а глажку с остальной отделкой Ирина решила сделать сама.
  Когда прошла последняя прикидка и ансамбль Ирины точно лёг в гармонию с обликом Анны, аспирантка спросила:
  - Зачем вы это делаете? - У вас и так всё в шоколаде! - Анна улыбнулась и ответила:
  - Ты, милочка, влюбилась очень удачно. Ирвин - сокровище, каких поискать. Ну и я вижу, что у тебя это настоящее и корысти почти нет. Самая малость бабьей имеется, но это не в счёт - все мы такие курвы и стервы. А в остальном же ты - честная давалка и это в тебе из одной лишь жалости к мужику. Ну и Ирвин мой друг. Очень близкий и верный. И его проблемы - это и мои тоже. Вот сейчас его проблема - ты! И я её решаю. Вот так, примерно, и выглядит моя к тебе симпатия.
  - Как только я перестану быть проблемой, вы меня забудете?
  - Ты мыслишь правильно.- Глубины в тебе ещё никакой, одна юная свежесть. К сожалению. А там на тебя обратят внимание другие мужики. Серьёзные, - девушка вздохнула, оглядела себя со всех сторон и успокоилась, поскольку выглядела отлично. И это придало уверенности настолько, что она возразила:
  - И всё же вы, Анна Николаевна, лукавите: у нас есть и общее. Видимо, это вас и зацепило.
  - Что же это?
  - Мы обе зрим очень глубоко и основательно и наши с вами мужчины среди сверстников не водятся. Я вижу, как вы смотрите на студентов и аспирантов чуть не по-матерински, а ведь они моложе всего-ничего! Через пять-семь лет этой разницы и не заметить. Но вы через пять лет уйдёте от них ещё на двадцать и вас не догнать.
  - Меня кто-то преследует?
  - Преследуют тех, кто рядом и по зубам. Вы же изначально никому недоступны. Только облизываются вслед.
  - Ты мне завидуешь?
  - Немножко, - кивнула Ирина и вернулась к главному: - и ещё одна деталь аксессуаров: сумочка. Там у меня всё-всё. Но она никакая и ...
  - Возьмёшь мою, выбирай.
  - И последнее, если меня будут кадрить по-настоящему, что делать? Я вроде как на работе. - У Ирвина отпрашиваться?
  - Смотри сама. Ты ему будешь эскортом флагмана нашей флотилии, не отпускай ни к кому и никогда! Если сможешь это выполнить из чужой постели - ради бога! Но Ирвин - это высшее. Помнишь, у древних сказано: - Жить не обязательно, но корабли должны вернуться в Пирей! - У тебя так же.
  
  Всё вышло по первому разряду и сюрприз оказался к месту. Ирвин и удивился, и оценил тактичность Аннушки, которая пригласила на собственную тусовку да ещё и одарила роскошным призом. Ирина выглядела дипломированным эскулапом, через пять минут кандидат наук. А Ирвина и так все знают. В общем, Ирина изо всех секретарей была самой убедительной и корпоративный сленг квартета онкологов стал тому доказательством. И эта парочка - как бы золотое оформление для Анны и её мужа. Шерстобитов выглядел лишь чуточку постарше обеих женщин и все понимали, что с такой женой иначе и нельзя.
  Ирина впервые была в слишком чуждом обществе и смотрела на обстоятельства, как стереокино, где звук и изображение объёмные, а ко всему ещё есть и запахи. Самые разные и по этой части у неё комплексов не было, поскольку парфюм - это единственное, что позволяли её доходы. Она экономила на многом, но парфюм имела настоящий.
  К своему удивлению и удовольствию, она отметила, что Ирвин вполне хорош и в среде, где наукой и не пахло. Было в нём что-то настоящее, что называют породой. Ему за 50 лет, он очень разумен, подвижен, выдержан, умеет держаться в обществе, прилично танцует традиционное и прижаться к нему получалось легко. Она сразу же отметила приоритеты своего визави и была с ним рядом, не навязываясь, но оттеняя и представляя тем, кто мало его знал. Ну и Анна у всех на виду и рядом с ней обитал центр вселенной.
  Свою выставочную роль Ирина выполняла легко и видела, что стойку на её счёт сделали многие, спрашивали, что-то записывали и кивали. Ну и отец сыночка с прорезавшимся зубиком её тоже отметил. Тайком от жены он сделал глаза, восхищаясь и воздавая дань. Понимая глубину своей роли, Ирина держалась рядышком с Ирвином и не отметила у него даже нотки отчуждения, которых вдоволь наслушалась за годы учёбы. В новом платье и с особенной причёской классИк она выглядела совершенно иначе и на аспирантку не походила в принципе. Элегантная и успешная молодая женщина - такой образ создали две плутовки и обман оказался удачным.
  Ирвин её принял¸ как данность и спокойно нёс ношу весь вечер. Когда кто-то пытался Ирину украсть, увлекая его в сторону, а её придерживая якобы для чего-то, Ирвин молча брал Ирину за руку и оставлял с собой: получалось, что он никому не доверял. Но она видела в этом и другое- он берёг и охранял свою учёную партнёршу. И рука при этом обретала мужскую жёсткость и силу. Таким бережным он бывал только с Анной Феоктистовой. А это уже что-то!
  Пристроив Ирвина, Анна вышла на охоту в пользу собственного мужа и подтаскивала добычу к его ногам, как верная охотничья собака и выдерживала жертву в невменяемом состоянии ровно столько, сколько нужно мужу. Для этого они разделились, Ирина с Ирвином держали на себе интерес разодетых в пух и прах жён, а в это время Анна и Гаврюша разбирались с их номенклатурными мужьями. Ирвин в общих чертах догадывался, для кого так старается Ирина, но как бы "не догонял" корпоративных игрушек и позволял своей спутнице упражняться в невинном обмане. Узнать особенные новости про диагностику хотелось многим и парочка дипломированных эскулапов выдавали ужасные реалии в очень редактированном виде. Онкология выглядела страшно, но типа бабы Яги. То есть, с ней можно бороться. А остальное было правдой, лишь слегка причёсанной.
  К концу трудовой вахты Ирина так разохотилась, что отказалась от всех предложений подвезти домой, прокатиться к морю, посмотреть реликтовыый фикус, выпить чаю из царского самовара и прочее соблазнительное и отправилась вместе с Анной и её мужем к Ирвину, поскольку тот жил недалеко, а транспорт давно не работал. Ясное дело, многочисленные предложения подвезти эта корпорация гордецов отвергла напрочь и отправилась неспешно и с песнями. Искупаться в тёплой воде фонтана было идеей Анны, возбуждённой спиртным и успехом своей миссии и Ирина тут же её поддержала. Мужчины держали женское бельё и одежду и руководили заплывами по кругу. В конце концов не менее раскрученный Ирвин не вынес искушения и ринулся догонять Ирину, только избавившись от брюк и смокинга, пеленающих движения.
  Анна знала точно, что Ирина - это только аллегория и догоняет Ирвин другую грешницу, но порода и воспитание так всё отредактировали, что даже изрядное подпитие не освобождали речь и прочие органы от искушения назвать не то имя. Он брызгал на Ирину и игнорировал Анну. Та обиделась и набросилась на мужа, он терпел недолго и вскоре топил любимую жену в самом глубоком месте фонтана, куда новобрачные и влюблённые бросали монетки на счастье.
  Потом все выбрались на балюстраду и стали выкручивать мокрую одежду и бельё и это тоже не пять секунд, поэтому ночная прелесть полярного лета в полной мере расцветила тела обеих женщин и истинное у очень умных мужчин. Одна из женщин уже хорошо понимала в этом деле и стала настоящим гурманом, а вторая только приобщалась. И когда находчивый Ирвин в махонькой сумочке своей спутницы отыскал душистый платочек, чтобы просушить тело и немножко его разогреть, Ирина в полной мере ощутила себя женщиной и волны неги и внутреннего возрождения показали искушённой парочке, что и юная искусительница не лыком шита. Она так доверчиво и невинно подставлялась рукам мужчины, что те не обманули ожиданий и всё, ранее шедшее в лирику и "переводы" Байрона, пошло по прямому назначению - женщине!
  Усадив поклонницу на балюстраду, Ирвин буквально вылизал её ступни, надел туфли с застёжками и женщина после этого как бы сошла на землю. - Рукотворная и сознающая авторство мужчины в собственном проекте. Чуточку опираясь на его руку, но уже способная на подвиги и сумасшествия.
   Анна и Гавриил видели всякие картины и хорошо понимали в прекрасном, но Ирина и Ирвин являли новое и оно потрясало своим изяществом и проникновенностью, подобного не бывает у любовников - такое только у любящих. Ну и Анна хорошо изучила Ирвина, поэтому сообразила, что тот сейчас нежится в изощрённых пальчиках Эрато и способен на сокровенные строки, как это бывало и с ней в редкие минутки интимного уединения в прозекторской. Но там был и немой свидетель мужского взлёта - препарируемый труп.
  Никогда Ирвин ожиданий не обманывал, ничего не переменилось и сейчас - он стал перед юной искусительницей на колено и выдал экспромт. Выдал Ирине, в упор не замечая Анну и Гаврюшу.
  Было ли это сокровенной местью женщине и ревностью к удачливому сопернику, не знает никто, но двадцатипятилетняя Ирина стала понимать суть происходящего и на инстинкте самосохранения совершала исключительно правильные шаги. Она не ринулась в объятия, которые манили ожиданием, не отдалась мужскому жару, который топорщил одежду, не вылила на него поток музыки от горевшей души, не разрушила чар капризной Эрато чувственным поцелуем женщины - нет, она не сделала привычного и ожидаемого. Но лишь коснулась тыльной стороной кисти лица мужчины и покачала головой.
  И капкан захлопнулся! - Теперь Анна для Ирвина не существовала.
  И первая дама кафедры новой диагностики стала свитой его аспирантки. Пусть ненадолго, но расклад переменился и коллизия пьесы тоже. Муж в новую пьесу вписался тут же, понимая, что подобной удачи и подчёркнутого невнимания Ирвина к Анне не будет никогда и поддержать жену в скользкой коллизии - первейшее дело мужа.
  Когда он согревал её тело, а она откинулась спиной на мужскую грудь, Гавриил отметил скрытый озноб её сущности, который не мог быть от охлаждения. Анна этого гениального пиита-прозектора тоже любила до безумия и делить ни с кем не хотела. Экспромт у ног юной искусительницы был настолько проникновенен и хорош, что без виртуального проникновения в объект приложения случиться не мог.
   - Он к ней стремился и она его манила.
  А Семёнову вообще не узнать. Даже в самом начале этой тусовки Анна не предполагала такой изысканности в приятии мужского поклонения. Тогда она точно следовала образу научной кошёлки, приставленной к нестандартному профессору. Даже очки из арсенала средств обольщения перетекли в иное качество и выглядели прилипшими к самой сути дамы чуть за двадцать. И на неодетую соискательницу зачёта она не походила в принципе.
  На ней было всё и это всё только подчёркивало женскую состоятельность девушки. Шерстобитов помнил, как выглядела Анна в ту самую пору и догадывался, что Ирина будет не менее содержательной.
  Но!
  Если Ирвин её возьмёт в оборот!
  Сейчас всё и решится.
  
  Небольшое резюме. Красота умной женщины так же неисчерпаема, как и глубина строения атома. И не хватит всех красок мира, чтобы сравниться с её совершенством, уходящим в бесконечность пространства. Физики-теоретики после жестоких, чуть не рукопашных дебатов о механизме Большого Взрыва становятся удивительно сговорчивыми и толерантными, получая чашечку кофе из рук изящной женщины. - А если она угостит вином?
  
   5 ТОТАЛЬНАЯ СМЕНА ВЕХ
  Когда они пришли к Ирвину и стали тихонечко пробираться в кабинет, где стоял роскошный диван на пять персон, появились бдительные домашние и приживалы дома Нейгауза и всех окружили заботой, беспокоясь, как бы не простыл их кормилец. Но Ирвин рыкнул и наступила тишина. В кабинет принесли кучу халатов и прочей одежды, а кто-то особо заботливый приготовил душ и пахучие принадлежности, так любимые профессором. Хмель вскоре как рукой сняло и лечебный чай вылился в выездную сессию академии наук с участием социалистической общественности. Пришедшие с тусовки - академики, а остальные - общественность. Первой стала зевать Анна, за ней Ирина и домашние с огорчением откланялись и за тем, как они улягутся, подсмотреть не решились. Не будем подглядывать и мы.
  
  Вечером следующего дня Ирвин позвонил Гаврюше и спросил, не ревнует ли он за вчерашнее и тут Шерстобитов понял идею своей жены в полной мере. Аннушка и не собиралась удалять от себя седого умника, а всего лишь подсунула игрушку, чтобы тот не капризничал. Так проще и удобнее, да и к перекрёстной ревности привыкли. Хотя всем казалось, что Ирина - это ненадолго: уж очень юная особа.
  
  Через несколько дней тщательно скомпонованное научное заключение по здоровью принцессы Ирвин отправил через канал общества байронистов, а ещё через неделю в институт пришло приглашение из королевского медицинского центра на презентацию новых методик диагностики, типа симпозиума со свободной тематикой, включая и онкологию. Всё за счёт организаторов. В графе приглашёния на четыре персоны следом за именами Анны и Ирвина были две пустые строки. И тут парочка утончённых ревнивцев стала производственным коллективом.
  - Я думаю, надо взять аспирантов. И нам с тобой безопаснее и для кафедры куча вистов, - предложила Анна и Ирвин кивнул, поскольку сам Лондон для него особой значимости не имел давно. Если Анна вышла замуж за науку уже после второго семестра, то для него этот брак по любви и расчёту состоялся ещё в детстве. И за много лет активной борьбы в ней он пережил всякое. Но состояние настоящей и глубокой влюблённости впервые ощутил совсем недавно, когда на его теме осела Анна Феоктистова. Уже замужняя и освящённая вселенским вниманием.
  - И кто же эти баловни фортуны? - спросил он, полагая, что Анна всё решила. Она всегда и всё решает сама, ему же предлагает выбор из собственного и он редко принимает женское так сразу.
  - Семёнова и Уваров. Первую ты знаешь, а второй - моя слабость. И тоже из провинции.
  - Оформлять аспирантов - история длинная, а ехать уже вскоре, - заметил мужчина и получил сдачу:
  - Пойдёшь в партком к Илизаровой и пояснишь политику партии насчёт молодого поколения советской науки. Она в выездной комиссии обкома чин немалый и там всё сделают моментально во имя торжества социалистических идеалов на буржуазно-капиталистической вотчине. Ротшильды наверняка там замешаны, так и скажи ей.
  - Чтобы о чём-то просить эту стерву, надо принять внутрь, иначе скажу не то, - заупрямился мужчина и женщина не стала его баловать, зная точно норму для этого индивидуума - он не сладкоежка, но гурман, хотя и в институтской столовой не особо привередлив.
  - Для молодёжи лучше сделать сюрприз и сообщить в последний момент. Спроси у Ирины, не хочет ли она с тобой на рыбалку. Сейчас ход севрюги и на ней номенклатурных рыбаков тьма. И возьми её паспорт, там погранзона и надо оформить пропуск. Ну и она поедет по твоему паспорту, а Никита по моему. Как сопровождение науки, - предложила Анна и улыбнулась Ирвину. Увиденное на ней в такие минуты - самый лучший стимул для Ирвина беседовать с Илизаровой.
  После авантюры с купанием и действом на семейном диване Ирина виртуально куда-то продвинулась, но Ирвин не торопился менять главное, а она была счастлива даже виртуальным, что ещё больше раззадорило мужчину. Девушка просто любила.
  И он, однажды поймав её взгляд в лаборатории, где она просматривала под микроскопом срезы тканей, решил тут же и воздать за такое тонкое и роскошное одновременно. Её затейливый аспирантский халатик был в изумительной гармонии с причёской и местом, где молодая женщина изучала корни онкологических процессов. Никому и в голову не могло придти, что вот такое совершенство погружается в геенну разрушительной биологии.
  Халатик, который внешне мало чем отличался от одежды других медиков, на самом деле таил в себе массу деталей, рисующих Ирину в качестве особенной и самодостаточной женщины. Каждая строчка и изгиб подчинялись главной мысли женщины и выписывали уравнение с кучей неизвестных, но в итоге халат не скрывал тело, а подчёркивал самое сокровенное в нём. И только теперь Ирвин прозрел. - Это стоило того, чтобы его запечатлели в скрижалях! А в скрижалях только про шедевры.
  Он уединился в кабинете и написал ей посвящение. Заклеил в конверт и передал с ассистентом. И она выдержала очередной тест на состоятельность - не пришла и не растеклась в благодарностях. А в конверте было признание её женственности в самых изысканных выражениях. Вот оно, "Новый квадрат". - Вы не забыли о "Квадрате" Малевича?
  
  На солнце снова ищут пятна
  И чёрный не в чести квадрат,
  И смотрят на мадонн бесплатно,
  Но Зевс такому вряд ли рад:
  
  - Эпоха вновь без пиетета,
  Крушенья вычурных основ,
  Изгнанья стильного поэта
  И революций дерзких снов.
  
  - Там полнота у мирозданья,
  Когда накинутый халат
  Плечам воздаст надежд алканье
  И в ересь выпадет аббат,
  
  Алхимик спутает рецепты,
  Художник колер не найдёт
  И взгляд рассеян, перст не цепкий
  И муза - от забвенья лёд!
  
  - Увы, теперь слова - не звуки
  И взор любовью не искрит,
  Не томят душу страстей муки
  И самый главный в сердце - спит!
  
  Мир сер и пуст, хоть хлеба вдоволь,
  На бал есть выбор, что надеть
  И речь уже не судят строго,
  Романс любому можно спеть.
  
  - Где ключ гармоний и прогресса?
  В чём смысл у истины житейской?
  Нужна ли лжи лукавой пьеса
  И можно ль верить перлам действа?
  
  - Так вот! - Накинутый халат
  Собой нирвану прикрывает
  И плеч изысканнейший хлад
  Взор вожделенный согревает,
  
  Там брызги в ленточках белья
  Вздымают шквал мужских атак:
  Касаться прелестей нельзя
  И в рабство их увлечь - никак!
  
  А дуги чёрные ресничек
  Прикроют тайных мыслей ад
  Сквозь щебет как бы райских птичек
  У входа в искушений сад.
  
  Ланиты алые прельщают,
  Манят соблазнами уста,
  В бесстыдствах манну обещают.
  - Обман: не ангел и не та!
  
  Но пир во мне от искушенья,
  Манит и чувственный обман
  И боль от муки утоленья
  Возносит в извращений сан.
  
  Прохладу плеч я вновь алкаю,
  Отраву чувственную пью,
  На дыбу сам себя вздымаю,
  Пожар соблазнов крови лью.
  
  Ничто - покой и неги действо:
  Во мне отравы торжество,
  Благоразумья прочь лакейство!
  - Ирина - новой жизни ствол!
  
  Ничего в ответ!
  Вот он - настоящий ответ!
  После такой реакции предложить "рыбалку в закрытой зоне" не так просто. Но ему давно не сорок и он всё сделал по науке. - Пригласил, сказал, получил. И через две недели Ирвин сообщил Ирине, а Анна Никите о дате выезда и цели командировки на научный форум. Потом была выездная комиссия в институте и оба кандидата прошли испытания на преданность идеалам коммунизма. Вскоре позвонили из ОВИРа и с паспортами решилось проще простого: сдали фотографии и аспирантам выдали собственные загранпаспорта. С Ириной и Никитой чуть позже беседовали и в горкоме комсомола, там их принял второй секретарь, недавний выпускник ВКШ, готовящийся к штурму вершин власти. Но особой хрени он не говорил и собой не утруждал, как в парткоме института, только нажимал на политический момент соревнования двух систем. А Ирине он даже понравился, поскольку был спортивен и подтянут. В конце беседы он протянул им приглашение на областную базу торговли с открытым списком приобретений для членов делегаций в капстраны. И, будучи парнем местным и из простых, спросил:
  - Отоварить-то есть на что или пусто? - Никита развёл руками, поскольку особых запасов не имел никогда, а Ирина страдала ещё и тем, что часть уже хорошей подработки в клинике отправляла маме либо продуктами, либо покупками женских мелочей для очень ещё хорошенькой родительницы. Она после трёх лет замужества осталась вдовой и так и не вышла замуж вторично из-за памяти о муже и отце дочери. Свою одежду она по нескольку раз перешивала, дочери покупая только новое. Она сумела в ней воспитать и вырастить особое женское, которое уникально в каждой фемине. Однако отоварить надо целый список и для этого где-то нужно перехватиться. На такой талон нужно много, поэтому - где? - Ирина легко улыбнулась и ответила за двоих:
  - Найдём, какие наши финансы! Правда, Ника? - это интимное "Ника" подвигло прямодушного парня на лукавство и он ей подыграл:
  - Раз встречают по одёжке, а нам нужна суть, раскошелимся на тряпки и забьём британцам бабки! Пойдём с шапкой по общаге и наберём хоть сколько: на пиво во время футбола уходит больше. Кто даст червонец, тому возвращаем, а кто рубль-два - того прощаем! Там живёт тысяча студентов в одном только корпусе!
  - У вас чуть не именное приглашение и персональный вызов королевской академии, это вроде ВИП персон, у нас в Северном регионе такое впервые. - Это лотерея судьбы? - спросил секретарь.
  - Вряд ли, - ответила просвещённая на этот счёт Ирина, - наш босс - мировая величина диагностики и в реферативных журналах его цитируют и на него ссылаются, там на иностранных языках ссылок больше, чем на русском. Феоктистова тоже из восходящих звёзд, так что - это капиталистам счастье, что они их увидят вживую. А мы с Никитой тоже не пробирки моем. Так что...
  - Я смотрел ваши анкеты, там указано, что английский в служебном варианте, это что?
  - Если по делу с онкологией и диагностикой, мы обходимся без переводчика легко. Даже в дискуссиях с остановкой оппонента недозволенной фразой! - В науке мало джентльменов. А если в ресторане придётся упражняться насчёт нюансов английского бекона или манер дворецкого, тут пас! - пояснил Никита.
  - К тому же нас прикроет Нейгауз, - добавила Ирина, - он запросто может читать лекции по-английски. Феоктистова ему в этом уступает мало. Она прирождённый лингвист и при эскизном или грубом переводе текстов, положим, с испанского или итальянского, сразу же делает статью профессиональной. - У нас прочное прикрытие.
  - Вы знаете уровень английских аспирантов, он от вашего отличен? - гнул линию любопытного парня секретарь горкома.
  - Студенты везде примерно одинаковы, - ответил Никита, знающий от Феоктистовой подноготную западного студенчества, - а насчёт аспирантуры - это у кого ты набираешься ума. У нас есть блатные, у которых сплошные пересдачи и хвосты со второго курса и их по пять-семь лет не отчисляют, а у них богатые, те тоже по десять лет маются по кампусам. Так что ...
  - Вы не москвичи и не ленинградцы и поэтому репутация вуза так себе, вас это не смущает? Я знаю точно, что Оксфорд даже на Гарвард смотрит свысока, а на наших тем более. - Не заклюют? - аспиранты переглянулись и дружно отмахнулись от такой химеры. И этот жест многое в их финансовом состоянии переменил: после ухода медиков секретарь подготовил письмо Облсофпрофу в отдел науки с просьбой выделить денежную помощь по пятьсот рублей в связи с важностью политической миссии. Негоже таким умникам ходить с протянутой рукой.
  Анна решила торговые склады на самотёк не пускать и в покупках приняла активное участие, тем более, что на это раз не она сопровождала Ирвина, а Никита был её оруженосцем и это должно выглядеть достойно. Рыжий умник особым вкусом не отличался и мог накупить чего попало и что подсунут шустряки на базе. Ну и примерка! - Надо брать так, чтоб не топорщилось и сразу в дело.
  Ирвин сыграл своё до конца и Ирина одевалась под его требовательным взглядом и отдельно от парочки Никиты с Анной. Он хорошо знал женскую природу и они начали с самого главного для женщины - белья. Мужчина смотрел в её глаза, улавливал мягкую энергетику и чуял нежность пальчиков, когда она трогала эти дорогущие роскошества и откладывала, понимая, что на такое не потянет. Но Ирвин думал иначе и сказал:
  - Ирина, не дёргайся, вижу, тебе нравится и оно в гармонии с твоим телом. Бери! Без белья женщина никакая! - Бери всё, я плачу. Когда-нибудь отдашь. А верхнее - это уже на твои. Ирина уронила благодарную слезу и нырнула туда, где мечтает оказаться любая женщина. Всё перемерив и увидев впечатление босса, она выбрала лучшее и в кассе даже не взглянула на конечную сумму, чтобы не сойти с ума от эйфории по части покупок. Верхнюю одежду она выбирала уже из другого состояния, уверенная в себе и своих достоинствах.
  Про особые отношения Ирвина и Анны Феоктистовой она знала и полагала, что нынешняя эпоха везения и благоприятствований связана именно с этим. Однако самое главное свершилось - теперь Ирвин видел в ней женщину, а не смазливую вертихвостку. И на роскошном диване она лежала с краю, прикрытая от крепкого мужлана Шерстобитова поджарым телом Ирвина. И обнимал во сне он её, а не пустое место. Правда, ничего особого не получилось, но электричество от взгляда он дарил ей, а не Феоктистовой. И супружеские ласки поддатых медиков его особо не нервировали. Хотя рука невольно прикладывалась к ней именно в такие минуты. И она телепатировала Шерстобитову весь пыл юной провинциалки, чтоб тот свою Аннушку не отпускал подольше. И получалось. Ну и её совершенно не смущала вторичность этих ласк: главное - они были. И когда у соседей по дивану всё закончилось и они задышали размеренно, Ирвин приложился к ней и тихонечко поцеловал якобы сонную. А Ирина как бы не проснулась, хотя оба знали, что это не так. Но по правилам игры так положено и она им охотно подчинилась. Ему она готова позволить всё.
  Пройдя искушения торговых рядов и заполнив список покупок, с Анной и Никитой они встретились у въезда на базу в тени раскидистых лип. Там были вечные скамейки, сооружённые при Петре Первом и их возили по городу, перемещая к самым престижным местам. Сейчас это база областного Промторга. Пакетов и коробок набралось предостаточно, поэтому взяли такси. Особо не обсуждая, решили всё купленное хранить у Нейгауза, поскольку в общаге случалось разное и рисковать такими ценностями не стоило. Прибыв на место хранения, старшаки своё взяли и заставили младшеньких переодеться и походить в обновах. Строгая тройка с классик-юбкой на Ирине смотрелась очень хорошо, как и серый костюм с зеленоватым отливом облагораживал рыжие вихры Никиты. Анна отметила, что Ирину Ирвин одел на свой вкус. Строго и точно. Это его эталон. - Он что, вышел на тропу войны?
  Обмывание обнов затянулась, но домашних Ирвин опять отшил. Они только вертелись на кухне и скрипели по поводу свежести рыбы для салатов, которую Ирвин обожал. Она была не с рынка и сегодня, а из морозилки и ещё весенняя. Никита в доме Ирвина оказался впервые и с удовольствием отметил полную гармонию самого одиозного профессора его старинному дому. Библиотека - мечта поэта. Ирина тут, похоже, бывала не раз и потому не так вздыхала и искрилась, места для альбомов и книг уже знала и по-девичьи непосредственно похвасталась. Особенно её манили медицинские атласы римской эпохи. Никита почуял в её интересе изюминку и тут же окунулся в живую античность и отвлекался неохотно.
  Он немножко отслеживал диалоги Анны и Ирвина на темы рутинной жизни клиники, но видел, что в таких тонах беседы Анна отзывчива для всех. И в нём взыграло привычное для деревенского парня: напоить соперника и увести девушку.
  - Соперник Ирвин, а девушка Анна! Это видели обе женщины чем-то глубинным в себе, но помешать не смогли, поскольку мужское в Ирвине доминировало всегда. Никита его перепил и увёл-таки Анну, оставив Ирину разбираться со всем получившимся.
  - Анна Николаевна, - объяснился он уже на улице, когда они неспешно шагали по вечернему городу, - вы уж простите, но я не мог отдать вас ему. Другое дело - вы и ваш выбор. Вы меня одевали, будто своего мужа и я им стал потом. Так что, вот так. Вы знаете, вас все обожают и рефлексы включаются моментально. Так что упоил я Ирвина по воле основного инстинкта. Ирка присмотрит, чтоб он уснул нормально и останется рядышком до утра. Я ей сказал, что делать с мужиком в таких случаях.
  - Ну, - ответила Анна, оглядывая деревенского парня во всём блеске недавней победы и хорошо подшофе, такому отдаются без раздумий, но ей это запрещено, - если и в Англии будешь держаться так же, наше дело победит. Только с Ирвином по-мужски больше не шути, ему такое уже даётся тяжко. Но он гордый и на любое слово женщины - только азарт возразить. И сердце у него сильно поношенное. А в остальном ты был на высоте и на молодку не клюнул. Меня тоже кадрить не ринулся, так что, зачёт получен.
  Главное у нас, Ника, наука! Бляди, мужики и питиё - уже после всего и от трудов праведных. Я их как бы и не увижу. Но утром ты на месте и от тебя не пахнет. Ничем и никем! - Ясно?
  - Да, - твёрдо ответил он и она взяла парня под руку, как ходила с мужем и Ирвином. Работа у них общая и обсудить в деталях было что.
  Никита передал Анну мужу по наличности и отправился в общагу. Сейчас в комнате не было никого и он долго размышлял, припоминая события дня. Когда стучали, он не отзывался и в свой мир не впустил никого.
  
  - А мне твой Никита нравится, - сказал муж, разглядывая жену и находя её восхитительной и нетронутой. Она хранила себя, поглощая мужскую агрессию в течение дня, но вечером буквально за несколько минут накопленный вектор чужой агрессии трансформировала в особое женское, от чего муж всегда в восторге.
  Утром он поднимался пораньше и готовил кофе, который подавал в постель. Анна мгновенно пробуждалась и возбуждалась и потом они под душем отмывали следы снеди и прочего, попавшего на тело. Шерстобитов себя постоянно тренировал и держал в форме, полагая, что с такой женой быть рохлей не годится. И она ему воздавала по полной программе.
  У них не было кухни, стирки и детей, вместо всего этого имелась очень серьёзная особа - наука. И она поглощала умы и сердца обоих. Любовниц не было у него, никого к себе не подпускала она. И это не вызывало осложнений душе и инстинктам. Будучи хорошо информированными по части таинств и запретных секторов в физиологии, Анна и Гаврюша щедро воздавали друг другу и не маялись комплексами интеллигенции. По части духовной многое в их жизнь привносил Ирвин и он фактически был вторым, но виртуальным супругом Анны. Немного от его щедрот перепадало и мужу и тот не так чтобы и очень стонал от ревности. Это у Анны и Ирвина было намного глубже и сильнее обычной дружбы, да и кто видел настоящую дружбу мужчины и женщины?
  Гаврюша знал точно, что Ирвин ничего не испортит и доверял своё сокровище почти всегда. Но в глубине своей медицинской сути он уже различал моменты, когда в объятиях с ним Анна ласкала тело Ирвина. Редко, но различал. На этот раз Анна была исключительно с ним. Эта женщина созрела в его руках и под неусыпным контролем, однако он знал точно, что глубина сути его жены стала бездонной, а тайна непознаваемой. И приобщиться к ней хотели десятки, сотни и тысячи мужчин. Ему завидовали и пытались искушением мужа добиться внимания жены. Такие интриги носили тонкий характер и сверху соль затеи и петли капкана не разглядеть, но им удавалось не попадать в ложное положение и роль в этом Анны была определяющей.
  - Прошёл слух, что сию затею патронирует королева и там собраны все светила диагностики. Ирвин в Лондоне давно свой. С чего бы так, что зовут и вас, ещё безвестных?
  - Королева там вроде зиц-председателя, заправляют другие. Принцесса Дайяна среди активисток вроде наших дворянок в госпиталях в Первую мировую. Ирвин ей понравился среди байронистов. Там из практикующих медиков только он и я. Остальные - наука, литераторы, богатеи и бездельники. Думаю, именно принцесса ключ нашей известности.
  - В таких случаях приняты знаковые подарки. Символы. Вы об этом не думали?
  - Разумеется, Ирвин написал парочку сонетов и балладу для неё. Всё-таки она очень хороша и он ею тоже любуется. Я же подам это по-женски. Чтобы въехала поглубже. Вряд ли в её придворной жизни такое возможно.
  - Ирвин настолько хорош в байронистике, что его зовут на мировой форум диагностики? - осторожно спросил муж и жена не стала щадить мужа:
  - Он в стихах уже лучше Байрона!
   - Уже? - растерянно уточнил муж.
  - Да! - исключила двусмысленность Анна.
  - Это знаешь ты и только?
  - Думаю, трое-четверо догадываются. И Дайяна в том числе.
  - Да, не будь меня, тобою бы правил этот англосакс! - сказал муж, погружаясь в услышанное.
  - И заметь, милый, с ним бы я стала совершенно другой.
  - Например?
  - Я бы ещё в студенчестве родила мальчика и девочку, чтобы его тонус был немеркнущим этак лет тридцать. И была бы женой и мамой, а наука в свободное время. Он приходит на обед домой, чтобы увидеть их игры и слышать родной лепет и отключиться от смрада в кулуарах науки. Я выросла среди братьев и сестёр старшей и водиться с малышами пришлось по-полной. - Вот так!
  А Байрон и прочее для нас бы остались на прежнем месте. Писать собственным деткам - это желанное для отца и он в этом лучше Чуковского. - Почему бы его не издать для всей страны? Однажды он такое написал разведёнке для её сына и дочки - класс! Ну и мне бы он писал без стеснения и ложной скромности самое чувственное и даже похабное. Любая женщина втайне любит себя такую и мужчины знают это отлично. Разве я того не стою? - очень тонко осадила зрелого мужа молодая жена.
  И он согласился, логически понимая то, что в своё время сделал по наитию: Анна - это юное сокровище, которого хотят все мужчины и ему просто повезло при раздаче, и всего-то! Она и теперь иногда становится тонкой и трепетной. - Будто в шестнадцать.
  - Возражения снимаются, делай, что душа пожелает, я ей доверяю.
  - Всё-всё?
  - Разумеется, жена цезаря выше подозрений!
  - Но жена?!
  - Конечно! - Любимая и желанная.
  - А если..., - она понизила тон, указывая на вариант, которого опасается каждый муж.
  - Анька, не искушай, иначе мы никуда не успеем. И вообще никуда не попадём. Ты этого хочешь? - жена всё же на пару секунд замешкалась, но увидев пыл сокровенный, тут же ответила:
  - Утром у нас принципиальное вскрытие. Там будут все.
  Уже после завтрака он не выдержал и ковырнул болячку:
  - Ты его всё ещё любишь?
  - Не скрою - да! Но ты мне ближе.
  - Насколько? - и она показала это на проявлениях женщины с мужчиной. Опомнившись и отдышавшись, он сказал:
  - Да и бог с ним, с этим байроном, люби и его! Тебя хватит обоим!
  
  Небольшое резюме. Жена Цезаря всегда выше подозрений, иначе она не жена, а он не Цезарь!
  
  5 ШТАБНЫЕ УЧЕНИЯ
  
  После показательного вскрытия прошло обсуждение увиденного и экспресс-просмотры срезов под микроскопом. Случай оказался уникальным и содержал в себе массу ответов, а не обычные вопросы. На этом были задействованы и Ирина с Никитой, так что потом Анна и Ирвин имели возможность проверить глубину понимания проблемы. Анна это сделала сразу и убедилась в состоятельности рыжего умника. Сейчас многое в его удачливости объяснялось влюблённостью в своего шефа, но Анна видела и другое и по-женски тщательно пестовала в нём нужное для науки. Восемь лет разницы сейчас в этом деле очень заметны и Никита всё отлично понимал. Проводив своего питомца за дверь, она позвонила Ирвину и сообщила об отличных всходах у своего:
  - А как у твоей? - спросила она.
  - Она сейчас в лаборатории, смотрит самые одиозные срезы и жидкие фракции вытяжек из поджелудочной. Думаю, скоро доложит своё мнение на этот счёт. А что?
  - Что-что, ревную! - сообщила она желанное ему. Не удержалась и стала слабой и флюидной женщиной, отпихнув циничную научную кошёлку.
  - Анюта, ты только что подкинула классный сюжет! - Спасибо! Вечером прочитаю, - ответил он и положил трубку, не выпуская из головы контуры ритма. Тут надо сразу и не медля, иначе муза может фыркнуть. В пять минут он всё оформил и потом, между делом и в паузах работы чистил и пестовал минутное озарение. И вечером прочитал Анне. По телефону и соблюдая видимость прежнего раздора. Анна выслушала, помолчала и ответила:
  - Мы устроим приватное чтение с Дайяной и эту вещь ты прочтёшь ей. Я уйду и она наедине с тобой прочувстует сюжет так, как он вошёл в меня. Ты станешь для неё мужчиной с другой планеты. Она таких не знает.
  - Спасибо за похвалу, но она не ты!
  - Ты так о ней зря. Она в чём-то более разнуздана, чем подзаборная блядь! - А утончённость в нас от внутренней распущенности, в которой стыдно признаться. Мы эту милую вещицу выдаём, пряча главное, от чего вы охренеете, увидев. Так что, мой пиит и мучитель, услышав эту балладу наедине, она раскроется, не задумываясь!
  - Хочешь, признаюсь в подобном же научном софизме?
  - Симметричный ответ?
  - Да!
  - Давай!
  - Когда Дайяна умничает насчёт англо-саксонской элиты, мне всякий раз приходит один и тот же вопрос: кончики грудей у неё после секса такие же, как после кормления? - И я еле сдерживаю себя, чтобы не спросить напрямую, когда нас не слышат.
  - Думаешь, ответит?
  - Уверен! Я это вижу в её глазах. И насчёт разнузданности согласен: знаю из своей ойкумены.
  - И ты ею упивался на все ряды, выискивая рифмы и мелодику?
  - Как и тобой! Только тобой всегда, а ею изредка. И ты это прекрасно знаешь. Ну, и мужчина я давно, так что по части женского в курсе.
  - Ладно об этом, - свернула с рисковой темы Анна, - что нового со срезами у Ирины?
  - Она - не Никита, но кое-что увидела и сама. Без намёков и подсказок.
  - Ты рад?
  - Я просто счастлив! - резанул Ирвин и Анна бросила трубку.
  Чтобы вернуться в себя прежнюю, она занялась анализом материалов, связанных с Дайяной, поскольку никуда больше смотреть не тянуло. И гипотеза Никиты о вероятном осложнении в тканях с образованием неправильных сгущений теперь виделась очень обоснованной. Такие же перемены в химизме и структурах были в отслеженных случаях вскрытий. Если точнее, то Дайяна обитает в зоне повышенного риска и для выхода оттуда надо что-то делать. Что именно, не знает никто. Но при тщательном и систематическом контроле первые проявления ненужных тканей увидеть можно и при этом будет виден и тот фактор в организме, который стимулирует аномалию. Предупреждён - значит спасён.
  И она сделала ряд выписок в свой талмуд с идеями, которые периодически перетекали в эксперименты с живыми тканями. Ей, молодой и очень чуткой женщине, многое из болезненных проявлений виделось буквально после беглого осмотра и первых слов с пациентом. И потемнения под глазами, и цвет радужки при нагрузке, и многое другое, что другие понимали лишь с аналитикой и микроскопией. Для полного погружения в тему требовалось отслеживание пациента на постоянной основе и она эти вещи нетрадиционной диагностики сводила в систему, проверяя на сто рядов и отбрасывая сомнительное. Дайяна не была их пациенткой и на неё такой базы нет. Текущая аналитика в этом значила не так много, поскольку динамика изменений - это вещь виртуальная и полностью в руках и мозгах врача. Поэтому онкология так скупа на хорошие результаты.
  - Дайяну нужно наблюдать тщательно и по полной программе. И лучше бы самой, - так решила Анна в конце своих раздумий. - Мне она доверяет полностью, как и Ирвину. И она нас не опасается, хотя мы тоже эскулапы-живодёры. То есть, мы увидим всё в натуральной форме, не искажённое эмоциями реакций на вторжение чужеродного.
  Ирвин вошёл тихо и без звонка о своём приходе: любящий глубоко и по-настоящему, он жаждал естественных реакций Анны, даже резких и возмущённых. И поняв это, Анна подавила возмущение, которого он ждал. - Вот тебе! - подумала она и улыбнулась:
  - Ива, я так тебя заждалась, что уже подумала о мастурбации вместо сонета. Но ты здесь и я вся внимание!
  - Может, мне это проверить? - Уж слишком фальшиво ты спела свои ноты, - ответил он и она предложила мужчине уличить женщину во лжи. Женщина лжёт всегда и в этом её безысходная серьмяга. Правду не поймут, а соорудить что-то компромиссное - не хватает ума.
  - Анюта, дело не в том, обнаружу я криминал или нет. Я вижу замешательство в твоих глазах и этого достаточно. Ты меня ждала и ты возбуждена. Значит, достойна новый сонет услышать первой.
  - Ты сказал так, будто я послушница у прозелиток и про либидо услышу впервые. - Разве нет? - стала царапаться женщина и, отдаваясь мазохизму жены, муж согласился:
  - В общем, да! - И каждый раз, читая из особого списка, я лишаю тебя девственности, - он пожал плечами, глубоко вздохнул и продолжил: - И мне нравится это. Ты бы видела себя в такие минуты! - теперь уже женщина вздохнула и ничего не ответила: он точно выразил её состояние. И мазохизм в дефлорации она полностью с ним разделяла. В этом Ирвин превосходил мужа на сто порядков: Гаврюша даже не подозревал о такой личине в своей преданной и понятливой супруге. Сумасшедшей стервой Анна бывала только с Ивой.
  Так случилось и в этот раз. Отойдя от вылитого на неё опуса из души виртуального мужа и высушив очи, она сказала:
  - Дайяна почувствует то же. И я уже ревную. - Она влюбится. Но тема станет нашей и вообще - Дайяна стоит мессы!
  - И что это написано для другой женщины, она не заметит?
  - Там один раз звучит - "Дайяна, душа, обстоятельства" и она всё остальное примет чисто по-бабьи и упрячет ото всех, чтобы полюбоваться наедине с собой. Ты знаешь роковую мелодию и управляешь, как волшебник в Короле-мыши. А Ирина это примет, как отражение собственной флюидности. Любая продвинутая это примет, как собственное! - Ты бог!
  Пауза и в самом деле возникла, поскольку сказанное значило слишком много, чтобы его не оценить и куда-то не пристроить на хранение. И вообще их отношения и состояли из вот таких сильных фраз и сцен. Мужские признания бывали не менее яркими и после них женщина в себя приходила очень долго. Энергетика всего так запредельна, что в рамках банального адюльтера им не было места. В их отношениях нет такого пространства, куда бы изысканная и изощрённая страсть не забиралась со своими претензиями на господство - мужчины над женщиной и наоборот. Ответный ход за мужчиной и он его сделал:
  - После такой реплики на сцене падает занавес и публика взрывается овациями. У нас не театр, что в твоей заначке? - и Анна поделилась мыслями насчёт диагностики и системы в этом экспромте с Дайяной по собственной методике.
  - Она собственность виндзоров и там свои правила. К тому же, мы из вражеского стана. В прессе поднимут вой и мы будем выглядеть засланными казачками. - Не так сидим, не тем едим! Я не знаю, как это одолеть, - признался Ирвин.
  - Ты мужчина и мудр по определению. Большие полотна пишут гении. А ты как раз из их числа. Думай, Ива, думай!
  - Без наркотика - никак! - возразил он и она качнула головой - не выйдет! Мужчина поднялся из кресла, куда его усадила женщина и прошёлся пару раз по периметру кабинета, минуя искушающую фигуру. Он даже не попытался задеть или вдохнуть от её ауры, минуя это роскошное вместилище мужских притязаний. Хоть и подмывало и даже подташнивало от близости. Она бы позволила многое. И он стал бы очередным рабом плоти. Но Ирвин, как и положено божеству, выше этого и, насладившись дозволенным, сказал, не скрывая сожаления об упущенном шансе с этой умницей в юбке:
  - Ладно, звони Гаврику, что задержишься и включай змеевик с напитком богов. Пока там что-то накапает, будем придумывать олимпийскую амброзию. Ты и я - думаем вместе. Звони, а я начну думать!
  Через полтора часа мозгового штурма дьявольская смесь была готова.
  - Ну, ты и штучка! - восхищённо сказал Ирвин, формулируя коллективный продукт, - знал, что сатана женщине и в подмётки не годится, но ты - это нечто! - Анюта, откуда в тебе это?
  - А сам не догадываешься? - ответила женщина и мужчина смутился:
  - Неужто от меня?
  - От Гаврика у меня другое. А такое - это твоё семя. Я его только выносила.
  Подсунуть супостатам советскую научно-медицинскую парочку, дебютирующую в научном мире и спрятаться за дискуссией о разных культурах и социальных системах - вот смысл идеи Анны, которая общественные кафедры уважала и в ценности мировой культурной и научной революции верила истово. После такого публичного парада деклараций можно лечащим врачам Дайяны навязать что угодно и не быть схваченным за руку: научная дискуссия и борьба двух систем. И она знала точно, что эти системы сильно враждуют.
  Шагая по вечерним улицам, они обсудили детали предстоящего и расстались у светофора, где Анне нужно налево, а ему направо. Ехать уже вскоре.
  
  Небольшое резюме. Любая самая неожиданная научная истина вытекает из тех же мотивов и обстоятельств, что и житейские проблемы. Но приложить мощь науки для их решения так никто и не догадался. И нам такая коллизия очень нравится, поскольку уравнивает в правах и красавчиков и самого последнего квазимодо!
  7.ЛОНДОН
  
  Медицинский форум был не совсем обычным, поскольку проводился благотворительными фондами финансовых воротил и тематика научная так или иначе привязывалась к предстоящим вливаниям в некоторые отрасли, эффективность этого и хотели изучить отцы-финансисты. Некая теневая аура несметных сокровищ в облаках витала и уже сам факт размещения скромных эскулапов в хилтонах, шератонах и прочих роскошных апартаментах говорил о многом. Советских медиков поселили в отдельном бунгало с охраной на въезде и бассейном с теннисным кортом внутри. Ирвин такого за двадцать лет научных командировок припомнить не мог, а его младшие спутники вообще не знали, как со всем этим роскошеством обращаться. И оказалось очень к месту полное изменение одежды и прочего во внешности: на тусовку хиппи нынешнее собрание медицинских светил не походило в принципе. Ну и Ирина с Никитой уже освоились с новой экипировкой и не робели перед диковинами типа фруктов и напитков на столах и в холодильниках в каждой комнате. Но пиетета к нюансам жизни капиталистов скрыть не могли.
  У них были согласованы темы докладов и сообщений и тексты они сдали в секретариат, там работали переводчики на языки участников, их несколько и русский в том числе. Ирвин участвовал на многих форумах за рубежом и в СССР и видел, что на этом сонмище траты обалденные. - Кто этот богатенький буратино? Или могущественные гномы? Но быт - это суть, а не аксессуары и в бассейне искупались все и тут же. Он северным медикам показался больше фонтана в центре города и они оттянулись по-настоящему. Бассейн был укрыт от ветра вековыми липами и солнце не тревожило и не раздражало, едва отметившись где-то в верхушках деревьев и коньках фигурных наконечников остроугольных крыш. Омовение в бассейне и тёплый душ после него на участниках действа выразился в неожиданных метаморфозах: появилась уверенность и внутреннее наполнение чем-то особым, что копилось много лет в рутине труда и учёбы. Особенно это выразилось на Ирине и Никите, которые и смотреть на себя стали иначе.
  Вечерний приём в роскошном Сити-холле Челси собрал всех участников и там произошла сортировка по темам докладов и сообщений. Ирвин в группе из СССР был представителем советского течения в очень непростом направлении науки. Диагностика в онкологии имела массу традиций, поэтому некоторая генерализация была просто необходима и организаторы ничего не испортили и не напутали. Участвовали медики из десятков стран и европейцы там большинства не составляли. Заявленная Ирвином и Анной тема состояла из двух докладов старших товарищей по 10 минут и сообщений Ирины и Никиты в секционных заседаниях. Форум не государственный и кураторов и консультантов от Минздрава и спецслужб не было ни у кого: - Частная вечеринка! - пояснил Ирвин такое удобство для дискуссий и свободу самовыражения в известных пределах.
  - Неужели эти девочки в вечерних нарядах - настоящие медички? - спросил рыжий умник.
  - А что, - отозвался Ирвин, - если в такое же нарядить Ирину, ты не поверишь?
  - Если для Ирки - это праздник души, то эти медам в таких платьях могут и картошку на кухне чистить, не сподобясь на передники. Посмотрите, как держатся, да они родились в роскоши, - приговорил не тех леди рыжий умник и Анна отметила проницательность своего протеже даже в таком рутинном деле.
  - Ну, положим, не картошку и не на кухне, но в остальном ты прав! - согласилась и Ирина. Диагностика по внешнему виду некоторых присутствующих вышла влёт и взаимно просветила по самым разным епархиям жизни научных симпозиумов.
  В их секции "А" было записано десять основных докладов и три десятка сообщений, то есть, кроме них там ещё девять научных групп из семи стран. По две из США и Англии. Они просмотрели список и ознакомились с тезисами материалов, большая часть медиков толпилась возле столиков для регистрации участников, там завязывались новые знакомства и продлялись старые.
  Как и предполагали организаторы, спонсоры и титульный представитель от короны появились к завершению процедуры и цветущую Дайяну в свите из официальных лиц и прессы они отметили сразу: герцогиня выглядела очень строго и по-королевски. К ним она подошла в разгар ажиотажа вокруг собственной персоны и тихонечко шепнула Анне, где именно они встретятся приватно. На них внимание не заострилось и ушлые борзописцы облизнулись, так ничего и не получив насчёт противостояния двух политических систем.
  Из Челси на условленное место ехать далеко и они вскоре исчезли с праздника тщеславию. В Имперском Клубе любителей орхидей Дайяна имела приватную резиденцию и там не однажды отдыхала от протокола короны. Их ждали и усадили в уютной библиотеке с тысячами альбомов и книг про орхидеи. Попасть сюда случайному любителю изысканной флористики невозможно, прессе тем более: только по приглашениям учредителей или членскому билету. Безопасность и конфиденциальность соблюдались очень тщательно и за вторжение в частную жизнь можно огрести и на орехи и по ушам, поскольку охрана особо не церемонилась, имея и инструкции и большой опыт.
  - Ирка, чтобы не быть пойманной и вот так упиваться свободой, ты бы занялась орхидеями? - спросил Никита, наблюдая Ирину, обалдевшую ото всего навалившегося.
  - Ника, сегодня лей на меня хоть что, не отвечу и не замечу! - сказала Ирина, не зная, с чего начать, то ли с альбомов, то ли с самих орхидей, которые и впрямь чудо как хороши!
  - Да, - присоединилась к восторгам младшей женщины старшая, - Ниро Вульф в таких покоях просто обязан стать проницательным. Тут столько всего, что и глаза и инстинкты выпадают в осадок, не в силах переварить принятое.
  - Даже у вас? - выдал аванс Никита и Анна его приняла, поскольку рядышком светилась Ирина и Ирвин это отмечал очень чутко.
  - Даже! - приподняла его уровень до собственного Анна и, в ожидание перемен вектора, опустилась в старинное кресло времён королевы Виктории. Оно приняло тело женщины очень привычно, ни скрипнув и не вздохнув и ничего не нарушив у платья. И женщины тут же стали соперницами. Обе молоды и хороши, обе на пике женских притязаний. Анна - уже пылающая и питающая мужчин всей своей сутью, а Ирина играла интригой тайны нераспустившегося бутона: из лепестков женской сути могло явиться что угодно! Это знал Ирвин, подозревала Анна и надеялась сама Ирина.
  - Что угодно леди Анне? - вспыхнул молодой мужчина, поняв промашку в простой фразе. Сама Анна пока ему не по средствам, но не уронить себя в её глазах - просто необходимо: и Ирка стала воображалой, и Ирвин по-прежнему в поднебесье и безупречен.
  - Если бы я захотела раскурить с тобой кальян изо всей этой роскоши, что бы сделал ты? - она предложила самое реальное и эффектное поле притязаний на женщину. Игра на нём обещала интригу, которая в обычных отношениях с Никитой немножко скучнела, ограниченная субординацией. Да и Ирину надо встряхнуть от умиления своим кумиром, в бытовых обстоятельствах Ирвин себя нормами не стесняет и выражается всегда точно и по делу, а это не всегда гладко и по шерсти.
  И цветущая женщина попала в точку! - Кальян - это так просто, у Пушкина и Байрона он в каждом восточном сюжете. Никита мгновенно осмотрелся среди оранжерейных раритетов, по ароматам от каждого выделил несколько цветов в горшках и вазонах, затем нашёл пластиковую плёнку и трубку для полива. Будучи деревенским, он хорошо представлял, что с этими фикусами делают садовники и поэтому ничего не испортил. Никита собрал самые запашистые индивиды в кучу, накрыл их плёнкой, устроил восходящий поток, как у тяжело дышащих больных, в верхний конус вставил трубку и попробовал на вкус содержимое от пестиков и тычинок. На него смотрели и он точно знал, чего ждут эти глаза.
  - Вот, Анна Николаевна, гашиш для растления вашей невинной души готов! - доложил он покровительнице и показал, насколько сшибает с катушек. Анна поднялась и подошла к самодельному кальяну, уже сам адреналин запретного повышал градус, ну и парочка смертных врагов напротив неё не давала шансов увернуться от участия в запретном и отделаться общей фразой. В этот раз она была с Никитой заодно во всём. И отступиться от принципов выше её сил!
  - Ни-за-что! - мысленно произнесла Анна и взяла трубку кальяна. - Не веселящий наркотический газ операционной, но что-то ранее неведомое и особенно прозрачно и тонко пахнущее. Она прикрыла глаза, очистила лёгкие от обычного воздуха и тихонечко впустила в себя свежайшие дуновения флоры. Тренировки обоняния в течение многих лет даром не прошли и она сумела прочистить дыхательные пути настолько, что улавливала даже едва различимые радикалы. Когда аура цветов проникла в неё поглубже, она поняла, что диванный детектив Ниро Вульф не зря двадцать лет тащится в своих витиеватых экзерсисах у Рекса Стауна и ублажает читателя в десятках романов и повестей. Настойчиво и возбуждающе проникая внутрь, радикалы флористических тычинок и пестиков раскрывали и фаунистическую подноготную молодой женщины. Кем-то из этой радуги роскошных и изысканных прелестей в прошлых жизнях была и она, поскольку уж очень органично вписалась во всё это молодая женщина. Чуточку она подыграла, но главное получила из кальяна.
  - Хочешь знать, что я чувствую? - спросила она и Никита кивнул. Анна притянула своего кавалера за лацканы нового пиджака и чувственно поцеловала. Рыжий умник всё понял правильно и сделал очередной шаг к реализации потенций гения. Такое есть в каждом рыжем парне из северной деревни. И перевёл стрелку на радикалы и аэроны, содержащие вот такую живительную отраву. Ирина об этом кое-что знала, но не настолько, чтобы поддержать или оппонировать. И проглотила инициированное Анной, выдав восхищение своим коллегой, который выдумку и интеллект тратит не на окучивание слабых женщин в вечерних нарядах, а на оплодотворение собственных идей с очень разнузданной самкой по имени "наука". Ирине досталось несколько глотков и она приобщилась к вкушению запретного, оно пришлось по душе и ей.
   - Ника, я тоже от тебя без ума, поверь, - сказала она, пытаясь ничего не испортить и с Ирвином. Тот понимающе улыбнулся и прикрыл своим величием, от которого молодая женщина тут же стала уверенной в себе. Женщине науки без прикрытия так сразу чего-то добиться практически невозможно. Анна была тому свидетельством: её ум и образованность без опеки и внимания мужа и Ирвина так бы и тосковали на тусовках академических советов и дискуссий на кафедре. И оба мужчины отлично понимали, что такая жемчужина нуждается в оформлении и умело потакали её амбициям. Женское во всём этом играло роль важнейшую. Анна не была типичным учёным и все это знали. От её идей и методик пахло умной и прекрасной женщиной, а устные доклады и сообщения звучали музыкально и подчёркивали поданные идеи. Экспромт Никиты с кальяном - это обычное в атмосфере общества, где правила Анна. Дай задание Ирвин, вряд ли реализация стала бы таким ярким шедевром.
  Между тем Анна не отпустила подопечного и тихонечко накачивала собой и собственным. Обычно это перетекало в Ирвина, но сейчас адрес переменился. И Никита хорошо понял, чего лишился шеф их группы - Анна Феоктистова щедра до расточительности и очень богата.
  Однако вскоре привычная русским атмосфера переменилась и всё запахло прибывшей Дайяной. На это раз обошлись без протокола и герцогиня сразу же отослала свиту, оставшись с гостями наедине.
   Гости из СССР приступили к делу и нюансы проведенной в Северном институте диагностики Дайяне доложила Анна, уединившись с ней на диванчике. Ирвин сидел чуть поодаль и в диалог не вмешивался. Женские флюиды общения звучали очень деликатно и весомо и он со своим цинизмом медика туда не встревал. Портить жизнь молодой женщины страхами и вероятными рисками лечения было некорректно. Но и иллюзии сеять ни к чему, поэтому женской кармы коллеги достаточно, чтобы ничего не усугубить.
  После всего услышанного с иллюстрациями и ссылками на факты и статистику Дайяна откинулась на спинку диванчика и прикрыла глаза, переваривая новости. Всё было очень содержательным и сильно меняло планы на будущее. Вместо вынашивания ребёнка с собственной генетикой типа "фривиндзоры" она переключается на рутинное выживание и борьбу с затаившимися болячками. Там не только онкология. Анна всё изложила убедительно и доступно, раскрыв суть высланных ранее материалов научной миссии.
  Подняв глаза и осмотревшись, Дайяна увидела сооружение из пластиковой плёнки и трубку из-под конусообразной вершины купола. Приглядевшись, она увидела и орхидеи внутри сооружения. Будучи женщиной умной и в юности очень рисковой, она сообразила - кальян!
  - Там что-то осталось? - спросила она Анну и та кивнула:
  - Тебе хватит!
  Дайяна подошла к сооружению и всё сделала правильно, поскольку в высшем обществе британцев по части извращений и греховности традиции в большом ассортименте и они бережно хранятся много веков. На третьем вдохе она уловила особую волну радикалов и замерла, задержав поглощённое внутри себя. На пятом и шестом вдохе она отметила, как грудь сама собой напряглась и ощущения от мужского излияния стали почти реалиями, нет только фаллоса внутри. Вскоре поток стал слабеть и радикалы уже не будоражили, а только напоминали о недавнем буйстве.
  Если такое разделить с мужчиной, то лучшей иллюзии близости и не придумать. Она расслабленно откинулась на стуле и отдавалась иллюзиям в обществе друзей. Теперь она в этом была уверена ещё больше.
  - Криминал пора убирать, - сказал Ирвин и Дайяна отдала трубку мужчине. Вскоре все следы оргии исчезли и о пережитом напоминали только светящиеся глаза Анны, Ирины и Дайяны.
  - Ты тоже вкусила? - догадалась герцогиня и гостья кивнула, - выходит, мы испили из одной чаши?
  - Что, будешь хранить вечно или разбавишь мужем? - спросила Анна, зная, что принц уже дома и жену обихаживает, она им пахла, несмотря на душ после всего интимного. С обонянием у Анны давний консенсус и мужские радикалы она чуяла за версту, различая их по концентрациям компонентов.
  - Мы же подруги и я с тобой, так что у принца на парочку деньков сладкого в меню поубавится, - улыбнулась герцогиня и в общество вернулась разудалой студенткой колледжа. Она рассказала о том, как познакомилась с мужем. Это интересовало Ирину. Дайяна по-свойски улыбнулась и уточнила:
  - Мы с Бриджит были девочками и музыкальными и немножко спортивными. И в частной школе и в колледже. Так было проще не выделяться и в то же время быть на виду. Лучше у нас получался теннис и мы с Бри даже играли в паре. Она к тому же вполне прилично выглядела и в одиночке. На соревнованиях я болела за неё, а она за меня. Вот там-то, на трибуне, Вильям меня и присмотрел. Я на местах для участников после своей игры так и осталась в теннисной юбочке с ракеткой в чехле и кроссовках - класс, а не картинка. Ну и за сестру болеть втихую не получится. Он присоединился и мы вместе сумели подавить её соперницу. Бриджит выиграла и Вильям угостил нас пивом. Кто он и что, мы узнали чуть позже, когда попали в лапы короны: нас стали "просвечивать". Вильям извинился за инкогнито, но мы особо не возмущались. Нет, не потому, что принц и всё такое, просто он выглядел очень приличным парнем. Простым и в тоже время интересным! В Лондоне учится куча принцев и наследников всех цветов радуги и типов могущества, но им от девушек надо одно и то же, а уж тут все козыри наши!
  Он мне приглянулся сразу и Бри была только компанией, чтобы соблюсти протокол. Мы его раскручивали на самое-самое и он отзывался легко, чем меня очаровал окончательно. И я стала подумывать о нём серьёзно, поскольку мой музыкант сгорел от передоза. Возможно, именно поэтому я его к себе и подпустила. Но Вильям очень старался быть свойским и деликатным, так что я уступала шаг за шагом, увлекая в игры парней предместья. И он на них шёл. - Принц и нравы окраин! - Жуть! Однажды он влез в чужой сад и срезал нам с Бри цветы из розария. Мы стояли у изгороди и волновались за него, сами бы на такое не решились, а с ним - море по колено. Он хороший парень, вот только с родословной не повезло! - завершила главу своей повести Дайяна и дамы дружно рассмеялись чему-то женскому.
  Три женщины и два мужчины - это хороший вариант для общения и русаки выложили многое из заготовок, стараясь свою подопечную особо не грузить негативом от медицины, указывая на позитив, которого предостаточно. И все гвозди забили после того, как Ирвин вручил те самые сонеты. Она пробежала глазами, явила ожидающему мужчине зрелый вкус к изысканным удовольствиям и тут же шепнула:
  - Хочу этой музыки вслух! - и Ирвин прочитал стихи на языке Шекспира. К концу чтения Дайяна стала той, которую предрекала Анна: поклонницей и жрицей его храма. А рыжий умник увидел то, что не врачу ни за что не увидеть. Он отметил механизм перехода из угнетённой пассивности к активному позитиву. Поковырялся в своём английском и обошёлся без трансляйтера Ирвина:
  - Дайяна, женское в вашей сути доминирует над человеческим и гуманитарным. Речь об основных наших началах. Их всего два: чистая физиология и половая психология. Не спорьте, это диагноз! - Так вот, вот сейчас и в сию минуту после кальяна с нирваной с чем бы из этих начал вы расстались в первую очередь, а что оставили на потом?
  - Так сразу и без раскачки?
  - Да, ваш спонтанный ответ будет самым объективным. Вам понятно, о чём я? - женщина кивнула и на несколько секунд сосредоточилась на себе, а потом выдала:
  - Потеряв женское, я тут же стану серой мышкой и этого хочется избежать с самого начала. Ну и побыв женщиной, мышкой мне не жить. - Я ответила?
  - Да. И именно женщина в вас будет поддерживать высокий рейтинг остального гуманитарного.
  - Служанка - это внутренняя философия женщины и искать в этой среде понимания - пустой номер? - спросила Дайяна и Никита ответил:
  - Как-то так, но есть и исключения, когда слуги умнее господ, их тоже хватает. Про севильского цирюльника даже оперу создали.
  - Граф Альмавива на моего Вильяма немного похож, - согласилась Дайяна, - что в театре и на сцене, что в кино и на экране, даже манеры те же, хотя снято в разных странах и в разное время. Видимо, генетика высшего света порочна в самой сути. Что в Италии, что в Британии.
  - Ты так категорична, будто хиппи из Флориды, - заметил Ирвин.
  - У шведов есть фильм "Я любопытна". Очень скандальный и одиозный, но правдивый, как и проза Дэвида Лоуренса про наше общество. Это во многом и про меня. Я не столь цинична и незатейлива, но в целом такой стервой бывает каждая образованная англичанка из приличной семьи. Ненадолго, но в эту роль она погружается и пашет в ней, будто другой не дадут.
  - Мы про этот фильм только читали, - заметил Ирвин, - он хорош как кино или как муссирование запретного?
  - Фильм тоже хорош, но он особенный - шведский. Стилистика необычная, ну и революция идей там показана без затей и через призму молодёжи. Ясное дело, старикам такое не нравится и они становятся в позу хранителей нравов и традиций. Хотя тот же Лоуренс полвека назад на этой теме обосновался капитально.
  - Это про него пишут газеты, - припомнил Ирвин, - его издателя потащили в суд якобы за пропаганду порнографии? - У нас об этом было немного и вскользь.
  - Да, - ответила Дайяна, - это про издательство Пингвинзбук и судили их по заказу католиков, остальная чопорная публика играла роль клаки. Мерзкая публика - эти юристы и биржевики, они продажны. И в любом деле видят угрозу обществу и общественным ценностям, хотя сами они ни к обществу, ни к его ценностям отношения не имеют. Однако издатели тоже не простые парни из паба, они очень умело собрали мнение читателей и критиков и у суда номер не прошёл. Книгу признали за художественную литературу и издатель получил лишнюю рекламу у левых и профсоюзов. Теперь на бирже их акции взлетели ого-го!
  - У нас про Лоуренса и его самого печатали в "Иностранке", - сказала Анна, - но там он в разряде борцов за права и прочее. Его романов я не читала. На твой взгляд, они того стоят, чтобы вот так о них, как об Анне Карениной?
  - Всё же Анна и её любовь к Вронскому - это драма женщины в обществе, где она одинока в принципе. Лоуренс же эту тему переворачивает в иную плоскость, там у него секс описан как повод к революции нравов. Женщина несвободна, да, но под поезд после такой кабалы не бросаются. И вообще Лоуренса у нас почти не печатают. Его издают, к примеру, в Ирландии или Канаде и привозят как литературу из Британского Содружества. А для них есть послабления. Я читала его романы именно такими. Типография в Дублине и прочее выходное и редакционное по-ирландски. Но это в студенчестве! - Тогда это было ново и волнующе, теперь уже нет!
  - А что на это корона? - спросила Ирина, она слушала откровения герцогини внимательно и поняла далеко не всё.
  - Как бы не видит и присматривается к реакции общества. Может и проглотить. С Лоуренсом возмутилась церковь, на проповедях устроила тарарам и это с их подачи прокуратура стала искать крамолу. Однако не вышло, - улыбнулась Дайяна.
  - Ты со свекровью, то есть, с королевой, часто общаешься, ну, там обеды, ужины и прочее? Салфетки, приборы и манеры за столом? - спросила Ирина, жизнь царских особ видевшая только в кино.
  - Нет, - улыбнулась Дайяна, - уроков по применению приборов нет, хотя кое-кто их и навязывает. Но со мной это не проходит! - Смотрю на других и вот она, последовательность - чем брать и куда накладывать. Новички вроде меня редкие. Ну и сама читаю, - она пожала плечами, давая понять, что голова у женщины не только кувшин для причёски.
  - А она как с тобой? - Как с принцессой или со снохой? - не отставала Ирина.
  - Если свести к простому и семейному, то ничего привычного для простой британской семьи у нас нет. Если сказать проще - почти все мы у неё в гостях!
  - В гостях, в одном дворце, одних покоях, за одним и тем же забором и в гостях? - спросила Ирина.
  - Можно сказать и больше, мы у неё снимаем комнаты! - И того нельзя, туда не ходи, этого на свете нет и так далее. Ну и протокол! Там свои правила. У неё свой режим и она с нами пересекается не часто. Но в неделю три-пять раз мы обедаем вместе. Ужины пореже, поскольку расписаны под всякий политес, а завтраки и вообще пару раз в месяц и то не каждый. У нас с её детьми свои тусовки и тоже разные. К примеру, у старшего брата Дэвида круг общения специфический и я туда не хожу даже из вежливости.
  - У тебя принципы? - спросил Никита.
  - Разумеется, протокол их учитывает и на нас давит, но мы тоже живые и ... - она запнулась, подбирая нужное слово, но так и не нашла.
  - Но "ты любопытна" и сблизилась с Анной? - подсказал Ирвин и Дайяна кивнула:
  - Можно сказать и так. У меня часто гостит младшая сестра и мы с ней дружим, как и прежде. Я вас познакомлю. Она прелесть!
  - У неё есть жених? - спросила Ирина.
  - Есть парень для прикрытия, чтобы другие не доставали, ведь она теперь на виду.
  - И она такая же рисковая, как и ты? - дожимала свою линию Ирина.
  - Чуточку помягче и не так сильно, но в целом - да, она настоящая подруга. На неё можно положиться.
  - Чем она занимается сейчас?
  - Работает в юридической фирме. Она юрист по имущественному праву. Умная девочка. Завтра встретитесь. Вечером назначен приём в медицинском центре и там будут учредители этого саммита. Им надо засветиться. Ну и масса шушеры, которая этот саммит имеет, как способ самовыражения. Учредители уйдут после того, как погаснут софиты, а остальные будут, пока не выпьют всё.
  - Что ты говоришь сестре и мужу о нас? - спросила Анна, полагая, что это интересно Ирине и Никите, пока же они стесняются.
  - Мужу немножко и официальное, а с Бриджит почти всё. Но о нашей тайне в диагностике не знает и она. Хотя Бриджит надёжна и закрыта для остальных. - Грузить её таким пока не стоит.
  - Она замуж не торопится? - продолжила Анна для Ирины.
  - Думаю, ей нужен не просто муж, а любящий и любимый. И ей только двадцать три! - Самое время для свободы и самовыражения! Она нормальная англичанка. Родить детей и маяться, как Анна Каренина - это не для Бриджит. Вы об этом лучше с ней самой, многое станет ясно и так. На ней это написано.
  - Дайяна, ты так отзывчива, что мне пришла в голову одна мысль. Не хочешь ли с нами породниться? - Как у вас в эпоху скаутов, а? - предложил Ирвин, чуя настрой Ирины и Никиты.
  - Да, - чуть пережимая в серьёзности, поддержал Никита, - режем вот тут кожу и обмениваемся кровью, - и он показал, где надрез и как обмениваться. Иронии не скрывая и глядя на особу из будущей геральдики короны не очень серьёзно.
  - Хорошо, - не замедлила с ответом Дайяна, - вы медики и у вас это выйдет без проблем с антисептиками.
  На этот раз сооружение с кальяном Никита сооружал под руководством Ирвина и оно вышло с промежуточным ресивером, куда поступал воздух от самых разных тычинок и пестиков. Дышать тем же, что и Ирвин, хотелось не только Ирине с Дайяной, Никита тоже загорелся: Анна была желанной для всех по умолчанию.
  Церемония слегка затянулась, но вышла затейливой и роскошной. И имитация язычества пришлась по душе и прагматикам из атеистического СССР и условной католичке из Британии.
  На следующий день назначены доклады пленарные и секционные, так что группа Ирвина разделилась и Ирвин с Ириной был на пленарных, а Анна с Никитой на секционных. Многое было незнакомым совершенно и гости из СССР фиксировали это новое в дневниках участников, которыми обеспечивали организаторы. Перед каждым из заседаний выдавались тезисы будущих выступлений и публика в целом уже могла ориентироваться в материале.
  
  Небольшое резюме. Из одного и того же продукта можно приготовить изысканное благоуханное блюдо, можно и жуткую отраву, пышущую смрадом. - Вся проблема в том, кто шеф-повар!
  
   8 БРИДЖИТ
  
  В конце дня состоялся назначенный устроителями приём и долгожданная прессой сутолока общения с мировой наукой диагностики. Дайяна пришла с Бриджит и "как бы потеряла" её в обществе русских медиков. Младшая сестра на старшую походила в общих чертах и была общительна по роду работы. Она сразу "прилипла" к Никите, как к парню-ровеснику и не отпускала ни на шаг. Оставляя на время Анну с Ирвином и Ириной, она водила рыжего сверстника по залу и знакомила с расфуфыренными гостями тусовки.
  Большая часть из них к медицине никакого отношения не имела и она без затей сообщала о главных достоинствах этих ВИП-особ. Таковыми были и мужчины, и женщины всех возрастов и вероисповеданий. Некоторым смазливым девицам с открытыми спинами вечерних нарядов она представляла Никиту, как средство досадить по-женски и уводила, показав, что этот русский отменно хорош во всех смыслах.
  Со стороны он казался рыжим ирландцем, которыми грезили субтильные и серенькие англичанки из высшего света, они от невозможности игрушек в обольщение и искушение с ровней по интеллекту и расе заводили сомнительные шашни с богатыми индусами и африканцами из колоний. А этот русский был и белым и учёным одновременно! И сестра наследной принцессы знала о нём что-то такое, чего не знали остальные! Прилипшая к нему сразу, Бриджит в курсе эксклюзивного и об этой тайне никому! В цинично-лживой клоаке высшего Лондона сия просвещённость и посвящённость - ценность высочайшая и дорогущая. Никита плутовски-нахальную игру своей спутницы усёк сразу и иллюзий относительно простоты манер и заглядывания в глаза не питал. Бриджит это уловила и ответила встречным потоком повышенного доверия:
  - Ник, ты дружишь с Дайяной, а мы с ней ого-го как близки! Так что со мной, как и с ней. К тому же, ты до обалдения рыжий, настолько, что можно сгореть дотла, а я большая пироманка! Ну и я не замужем, а ты свободен, ведь так? - об увлечении Никиты замужней Анной Феоктистовой она не подозревала и поэтому считала парня свободным. И тот, уловив и тут же оценив её представление о себе, решил подыграть, тем более, что девушка доверилась сразу, а такое доверие дорого стоит. И потом, Никита привык к ясности отношений, что и предлагала Бриджит. А на его взгляд, почти готового кандидата медицинских наук, сестра принцессы и близкие контакты с ней требовали взвешенной аналитики и точного отбора проб соединительных тканей и жидкой фазы. В переводе на житейское - Бриджит надо всю-всю исследовать, испробовать и сравнить с сестрой. Азарт молодой англичанки - лишь язык общений и надо с ней именно на нём.
  - Но мы не в лесу и так просто уединиться ото всех не получится, ты об этом? - предложил тропку для отношений Никита.
  - Как-то так, - кивнула Бриджит и добавила, - я хочу с вами породниться, как и Дайяна. Кальян доверия - это по-нашему!
  - У тебя в сумочке сигарета с марихуаной и ты предлагаешь начать с неё? - ошарашил он англичанку.
  - А как ты догадался? - остановила бег Бриджит и заглянула в глубину рыжего счастья. Оно светилось пониманием и неслыханной рисковостью. И всё это без марихуаны и спиртного! - Обалдеть! И он не стал интриговать, уважая летучесть и непосредственность ровесницы:
  - Запах! - У меня с этим делом всё нормально и любую "траву" я чую издали, а такую, что у тебя, и подавно. Наркотики и яды всех сортов мы в институте проходили и у меня по ним "отлично". И вообще, это одна из моих тем в научной работе ещё на четвёртом курсе.
  - Я упаду от передоза и ты сам меня откачаешь, да? - Ни полиции, ни клиники для усопших, ни раствора в вену? - загорелась Бриджит и Никита ответил на той же волне:
  - Ну, не так легко и просто, но обойдусь без консилиума.
  - Как? - азартно и уже без британского гонора выпалила Бриджит, теперь просто любопытная женщина, уже вкусившая и познавшая. Никита это уловил сразу и ароматы из самого-самого женского места среди прочих различил в полном их объёме. Такое доверие упускать нельзя, он осмотрелся по сторонам и сказал:
  - Тут поговорить не получится, выйдем на свежий воздух! - и Бриджит нашла путь в скверик, где не было никого.
  Он прислонил женщину к стене беседки, увитой плющом, сначала вдохнул её аромат, тихонечко сканируя и окружающее, а затем прильнул к губам и женщина невольно отдалась его опытам. Несколько секунд лёгкого контакта и она уже смотрела на доктора в ожидании диагноза. Доверчиво и без сожаления. Ему она верила изначально: яркое рыжее солнышко!
  - Ты, милочка, грешна по самое-самое! Курила недавно и зажевала мятой. Думаю, вы это делали с парнем и под секс. Мужским ты припахиваешь и сейчас, - выдал он и добавил, - ничего, что так откровенно: я же врач! Женщина ответила не сразу, впитывая и переваривая полученное.
  - Дайяна говорила про вас всякое, но она не всё сказала. - Ник, ты мне нравишься. И потому что рыжий, и потому что честный. Я тоже не из лукавых блядей и с кем попало не вожусь. Тот парень, которого ты вычислил, мой коллега и нам удобно снимать жильё в Лондоне. Недалеко и для двоих недорого. Остальное тебе и так ясно. Она помолчала и добавила: - Ник, можно откровенный вопрос?
  - Давай, я же доктор, - улыбнулся Никита в полутьме вечернего сада уже видевший кое-что основательное. Глаза Бриджит светились и искрились счастьем. А он её только легонечко поцеловал. То есть, она о нём думала и со слов сестры приняла к сердцу, поскольку и Дайяна с ним запросто. Любопытство англичанки было естественным и она его тут же и выдала:
  - Я тебе нравлюсь? - Не вообще и как сестра Дайяны, а как тип женщины, с которой быть хочется. У тебя ведь есть предпочтения и что-то в тебя идёт, а что-то наотмашь - нет!
  - Как тип - не знаю, но вот такие фокусы с цинизмом и откровенностью - очень нравятся! И пахнешь ты, несмотря на ночи с парнем, всё же чем-то своим и особенным. Оно от секса, но твоё! - Я не очень поцарапал?
  - Переживу! - ответила Бриджит и добавила:- Пойдём и покажем себя? - она протянула руку, от которой отказаться нельзя. Они вернулись в зал и вскоре оказались у своих. Те беседовали с коллегами и блудную парочку огрели по-полной. Особенно досталось от Анны. И Бриджит тут же всё почуяла. Спасать ситуацию она умела, поэтому тихонечко шепнула Анне, косясь на Ирвина:
  - Пошли, курнём косячок и породнимся, как это было с Дайяной. Энн, я её сестра! Чуть другая, но такая же верная и сумасшедшая. И её друзья обычно и мои тоже, парни и девушки.
  - А нас не засекут? - уже не так отчуждённо спросила Анна, полагая, что рискует и британка.
  - Три женщины и двое мужчин уединяются не затем, чтобы про них писали в газетах, ведь так? - Анна кивнула и Бриджит продолжила: - Все обычно курят в дамских комнатах и прочих закоулках. А мы на свежем воздухе. Там это вкуснее. Я знаю.
  И Анна ей доверилась чем-то внутренним. Ирвин и Ирина к ним присоединились и большая группа на пленере внимания гостей не задержала: мало ли кто и куда забирается, места достаточно для всех и публика плавно перетекала из одной части поместья в другое, растекаясь по комнатам и верандам в паузах и собираясь к танцам. Во время процедуры приобщения и языческого единения Бриджит чётко указала свой интерес и он возражений не вызвал, поскольку против такой парочки нет ни этических, ни моральных запретов.
  Брижит не прижималась к Никите, а тот ничего не форсировал с ней, но все видели, что они уже вместе. "Косячок" занял несколько минут и этих мгновений хватило для оформления нового союза: Бриджит вошла в их круг с Дайяной. И для ревности Анны появилась новая причина - Бриджит. Как и любая нормальная женщина, Анна была агрессивной собственницей всего и всех и Никита по этой части был одним из очень привычных и приятных элементов. Хотя особых прав на молодого умника у неё нет, но так просто подарить тайное личное - дудки!
  Чтобы жизнь новой подруге не показалось сплошным мёдом, Бриджит по инициативе Анны тщательно осмотрели, обоняли, просветили насквозь и пояснили девушке про поганую клинику жития по-лондонски. Даже соски изучили, включая их вкус, комментируя вслух и обмениваясь мнениями. Бриджит и не предполагала, что у них столько характеристик, а на вкус их в прежней жизни пробовал только один мужчина и ему всё нравилось, хотя русские медики блузку у неё не расстёгивали и любопытные зенки внутрь не запускали - сама призналась! В общем, эскулапы диагнозом хозяйку этих сокровищ не порадовали. Она мнила себя более приличной и ухоженной леди.
  - Ты ещё с нами хочешь? - спросила всё это затеявшая Анна и сестра герцогини уверенно изрекла:
  - В таком обществе и триппер награда! - после чего "умные" вопросы иссякли сами собой. Что-то особое в воздухе почуял и Никита и ревность профессорши он принял с особым пиететом, полагая поквитаться мужским способом. В конце вечера к ним присоединилась Дайяна и они уехали в одну из резиденций за городом.
  - Вас не потеряют, - успокоила Дайяна, - я сообщила, что вы и моя сестра в гостях у Её Величества королевы.
  В этом обществе было спокойно и комфортно, тем более, что Бриджит сразу же влюбилась в рыжего медика. Он ей приглянулся заочно и вообще рыжие - это нега и мечтания младшей сестры, только хороших парней не попадалось.
  Несмотря на затяжное полуночничество, мужчины выспались отлично и в семь утра Ирвин с Никитой угощали женщин кофе и завтраком из запасов британской короны. Где и как спал Никита, Ирвин не спрашивал, однако по внутреннему свечению будущего гения диагностики заключил, что сновидения явно смешались с реалиями и тот свою подружку уже хорошо чуял по-мужски: такое у молодых видно издали и сразу. Кофе и прочее для неё он приготовил отдельно и отнёс первой. Столь ярко выраженное мужское предпочтение у её учеников Ирвин видел впервые, но в принципе одобрял, поскольку Анна - это танталовы муки неразделённости!
  Он их знал по себе. Отношений с женщиной без постели не бывает. Их роман с Анной был явно алогичным, нетипичным и для Никиты не тот пример. Хотя незамужняя англичанка отзывчива и хороша, однако не факт, что она задержится во всей этой запутанной катавасии с Дайяной, медициной и Байроном. И холодная война двух систем тоже не миф! Адреналин запретного всегда толкает на приключения и сорвать плод с дерева в чужом саду - самое мужское деяние!
  Ирвин посмотрел вслед парню, взял поднос с завтраком и пошёл к Анне, понимая её состояние. Она уже немножко отошла от переживаний и его светские шуточки перенесла стойко. Ирвин чуточку взбодрил её сомнительными строками собственного изготовления и, приложившись к горящей от волнения щеке, вышел из спальни. Такие эмоции женщины никто видеть не должен! - В нынешнем состоянии ей и троих Гавриков мало.
  Ирина спала и он её разбудил с особым настроем и выражением в профессорски-менторских глазах. Она привычно ответила и весь завтрак употребила вместе с ним, разделяя по кусочку и по ложечке.
  - Завтрак съешь сам! - напомнил Ирвин, - обед подари...
  - Ирвин, ты и есть я, - перебила его Ирина, - без тебя и я - тень себя вчерашней. Так что всё правильно.
  - И в тебе женское доминирует?
  - Разумеется! - В этих апартаментах ночевали яркие собственницы и индивидуалистки. И мы вам нравимся именно поэтому. А Никиту я вообще не узнаю. Так его зацепила эта сучка из Лондона.
  - Ты ревнуешь?
  - Нет, она не моя соперница. Я ей просто завидую. Она лишь чуточку моложе, а по этим делам меня опережает на целую эпоху. Окрутила Никиту в два счёта. И он въехал в неё, будто жил там сто лет и в аспирантуру только покурить заскочил.
  - Ириша, не бери в голову: ты совершеннее и глубже этих дамочек с публичной историей. Это они к тебе прилипли, а не наоборот! Это нашего семени захотелось обеим. Я это чую отлично. Так что... - он коснулся её ладони и вздохнул. Ирина буквально онемела, почуяв его вздох. Он знал, куда приложиться и та самая роковая точка невозврата уже впитывала мужскую ауру. Впервые он так сделал на том диванчике и вот оно -продолжение! Секс по своей соматике и проникновению и рядом не лежал с тем, что вытворял Ирвин контактом лишь с ладонью. Это было нечто и Ирина воспарила.
  Но он курил не в затяг и она выжила. - Всё же - она самая любимая аспирантка!
   А потом он раскрыл суть учуянного от сестёр. Профессионально и доступно. И про своё место в душе этого мужчины Ирина понимала всё более и более отчётливо: доверие тому было хорошей порукой. И что она ему не только подносчик патронов, видела во всяких проявлениях.
  - Ирвин, сёстры спали в разных комнатах?
  - Разумеется!
  - Значит... - сказала она и взглянула на мужчину, увидела улыбку понимания и из неё усвоила нужное. Этого так много, что хватит надолго! Потом она поднялась из постели и отправилась готовить завтрак Дайяне: Никита от Бриджит уйдёт нескоро и одного Ирвина принцессе не выдержать.
  Дайяна уснула чуть не утром и ещё крепко спала. Разбудить её такой неприбранной и на всколоченной подушке Ирина хотела больше всего на свете. Хотя настоящий мужчина умеет видеть прелести женщины, не обращая внимание на макияж и прочую бутафории, чуя только главное и настоящее, выступающее по ночам в женщине в самой высшей степени. Но Ирина ещё этого не знала.
  Вошедших Ирину и Ирвина Дайяна приняла, как продолжение сна и осознала, что они настоящие, не сразу. Ирвин это отметил и подыграл женщине, понимая редкое совпадение иллюзий с реалиями. Он не отворачивался и не подглядывал, а просто вкушал, как и положено мужчине рядом с женщиной. И завтрак с глубоким подтекстом от такой компании полностью компенсировал ночной недосып. - Ну и тайна между Ирвином и Дайяной никуда не делась и Ирина в неё не посвящена. Это прибавило сил герцогине и она забыла о диагностике, которая ничего хорошего не сулила. Пока в России шло изучение её анализов, она покопалась в архивах семьи и узнала, что онкология в их роду отмечалась и раньше. Но тогда шансов спастись не было, теперь же такое очень вероятно. И всё - раннее обнаружение!
  
  В зал заседаний их привезла Дайяна, а Бриджит обещала заехать по окончании работы. День прошёл продуктивно и вечером они довольствовались обществом только младшей сестры, поскольку Дайяна приехать не могла. Бриджит болтала со всеми, купалась в бассейне с Никитой, осталась ночевать в апартаментах, никто не видел её ночью, а рано утром она уехала на работу. В том, что Никита её парень, она всех убедила и со стороны это выглядело вполне естественно и пристойно. Анне пришлось всё проглотить молча и себя не выдавая. Когда на следующее утро Никита спросил, а как же тот парень с работы, Бриджит ответила:
  - Я сказала, что полюбила тебя и он ушёл. Ты не хочешь ко мне? - Заодно и увидишь, каково в Лондоне снимать что-то приличное и жить на зарплату?
  Увидеть, как живёт сестра Дайяны, захотели все и после симпозия развлекались в однушке с высоченными потолками и антресолями чуть не до полуночи, потом на такси уехали в апартаменты. Каждый уснул в собственной постели и только утром стало ясно, кому случившееся пошло как вред самочувствию.
  Но Ирвин это знал давно, поскольку женская ревность - это субстанция с тысячелетней традицией и он ею пользовался с профессиональным цинизмом. На следующий вечер Никита сразу же уехал с Бриджит, а последнюю ночь русских в Лондоне сёстры провели вместе со всеми в той самой резиденции без слуг, но с охраной. Ирвин читал стихи, Никита угощал изысками врачебных снадобий, сёстры немножко музицировали и пели под рояль в гостиной, а Ирина и Анна тихо сходили с ума от роскошества выявленных у себя достоинств души и сердца.
  - Бридж, - сказала Дайяна, уединившись с сестрой после музыкальной импровизации, от которой обе светились, - я тебе впервые завидую по-настоящему. Ты свободна и счастлива! Вы с Ником можете жить хоть где и будете счастливы. Он твой! Ты его нашла. У меня совсем иначе. - Я тоже хочу свободы. Может, поменяемся?
  - Ты хочешь в Россию? - Ты соображаешь, что несёшь?
  - Я хочу любить и быть любимой. И рай в шалаше - это нормально. Бридж, нормально, когда мужчина по тебе и ты с ним - одно целое. У вас с ним так.
  - За три дня ты увидела в нас такое? - Дэн, ты свихнулась! - От зависти, что ли?
  - Я их знаю давно и основательно. Ирвина и Анну. А Ник и Ирина - их продолжения. Так что... Ты бы родила от Ника?
  - Да, - ответила младшая сестра и только теперь "въехала" в состояние старшей.
  - Вот видишь, твой плод под его семя тебя не смущает! А я изошла на ленточки, чтобы плод стал только моим! - Тут не только свихнёшься.
  - Дэн, перестань, я и сама в панике, в Россию не попасть так просто и мы с ним пока никто, чтобы претендовать на будущее. Ник не говорит, но я и так знаю - райских кущей у нас не будет.
  - Бридж, он твой по самые кончики волос. Рыжие всегда так щедры и открыты. Остальное приложится. Я это чую чем-то внутри себя. Ирвин говорит, что голосу изнутри доверять можно.
  - Опять Ирвин! - Тебя цепляет он или его стихи?
  - Знаешь, Бри, будь я на месте Анны, Ирвин на Ирину и не взглянул бы, как на женщину. И я хорошо понимаю обоих.
  - Увела бы от успешного мужа?
  - Да! - Я его уже люблю. Это вышло не сразу, но теперь знаю точно - без него мне конец!
  - И тебя ничто на этом свете не держит? - Даже дети?
  - Они не мои! - Это собственность короны. У меня на них - никаких прав.
  - Думаешь, это не пройдёт, как прежние увлечения?
  - В том-то и дело, что там - увлечения. А к нему - любовь. Я только теперь поняла, что это за штуковина. И очень-очень быстро. Как и у тебя с Ником.
  - М-да-а, - поддержала Бридж, - это удивительное состояние! Не поверишь - я понимаю по-русски! Чем-то внутри себя. Он касается меня и что-то шепчет, ласково, по-рыжему нежно и пронзительно, а я всё понимаю, Дэн!
  - Подсознание переводит?
  - Не знаю, но он как эллинский бог проникает в меня через толщу пещеры, куда нас запрятала родимая Британия. Ни с кем такого не было даже отдалённо. Она помолчала и, оценив состояние сестры, продолжила: - Я могу вам чем-то помочь?
  - Вряд ли. Признаться ему - это же катастрофа. Как сопливая фанатка перед звёздным гитаристом! Я ничем их не лучше.
  - У фанаток это проходит. Может, и с тобой будет так? - Поболит и отвалится, а?
  - Ну, нет! - У них эта страсть покоится между ног и дальше не идёт, мозги отключены напрочь! - А у меня всё не так, я с ним и умна и проницательна, а сегодня ещё и вокал вон какой колоратурой прорезался. Я уверена, что Ирвин - это знак от судьбы и моё замужество и дети даны, чтобы к нему приблизиться. Многие знают, что герцогиню из безродных выбрали для очищения потомства от виндзорских наворотов генетики. Мы с тобой, Бри, только расходный материал. Общаясь с королевой уже давно, я это хорошо поняла. Ничего из моего мира она не видит в упор и не приемлет априори. И из моих детей сделают прислужников короны.
  - Раньше тебя это не тяготило, - осторожно заметила Бриджит, - Ирвин не тот мужчина, который играет с замужними. И вообще, видно - он не игрок! Это у тебя от его стихов. Они и впрямь пронзительны. Я тоже от них завожусь и Нику приходится отвечать и на них. - Дэн, это только стихи!
  - Насчёт стихов ты права, они меня полонили. С них и началось. Но я вижу в нём мужчину. А там такого намешано, Бридж, это самое настоящее мужское божество. И грязное тоже в нём водится, как и в портовом грузчике. И растерзать он может так же неистово, как и твой Ник. Я это как-то заметила.
  - Думаешь, он форму держит молодыми медичками? - Ты об этом?
  - Не знаю, как вышло, но мужское в нём я вижу отчётливо. Думаю, он подарит мне парочку сыновей и троих дочек. Я этого хочу.
  - Ты что, обкурилась? - Дочки-сыночки?
  - Нет, Бри, только прозрела! - Теперь уже окончательно. А нормальными и полноценными мы бываем, зачав, выносив и родив мужчине деток! - Когда хочешь деток от него, значит с ним настоящее.
  - Ты с ним уже так говорила? - Ну, ты понимаешь, о чём я!
  - Да, именно так и его мужское вошло в меня тут же. Это был обычный блюз! Я его чуяла всем телом, прикосновения этого мужчины в танце не могли равняться с ласками Вильяма в самые горячие минутки. Он касался меня, заглядывал в душу и благодарил за то, что я женщина. С Ириной и Анной он щедр точно так же. И они видят в нём то же, что и я. Я уверена, что они его любят. Пусть это вроде женской благодарности за внимание и понимание, но именно любят, а не хотят.
  - И ты одна из многих. - Выходит так?
  - Да, Бри, это так, но не смущает совершенно. - Бри, ты со мной?
  - Конечно!
  - Надо что-то придумать.
  - И возраст тебя не настораживает? - Он нам с тобой очень даже папик!
  - Но ведь и ты, лёжа с Ником, не стесняешься грёзить о нём? - Тело кипящего рыжего и душа немолодого папика - ведь самое то и есть для нас обеих, а? Ну, признайся, ты бы этого хотела?
  - Не совсем, но такое, ты права - о нём я тоже задумываюсь. Но как о приложениях к моему рыжему, не более.
  - А мне достаточно самого Ирвина. В нём я вижу и чую всё. И я уверена, что он поймёт и примет такой, какая я есть.
  - Надо лишь открыться?
  - Да!
  - Если мы придём сейчас, ты сумеешь? Мы начнём и потом я уйду, чтобы не мешать. Мы так сделаем, Дэн?
  - Я боюсь, как перед причастием, что не все грехи замолила! - прошептала Дайяна и в немой мольбе уставилась на Бриджит. И та выполнила сестринский долг, навела относительный шарм на Дэн и взяла за руку, как выпускник первоклашку на первом звонке. В коридоре Дайяна запаниковала откровенно и перед дверью к Ирвину уже упиралась и дрожала по-настоящему. Бриджит на мгновение засомневалась в том, что они делают, но тут услужливо всплыли стихи Ирвина, которые царили по-настоящему и в ней, и она распахнула дверь, зная, что иначе сестра убежит.
  Ирвин сидел за столом и что-то писал. Он был одет слегка и через полы расстёгнутого халата она увидела тело взрослого мужчины без признаков возраста. Это был и муж, и труженик, и отец, и самец в одном лице. Нырнуть к такому под крылышко - мечта женщины. Бриджит поняла сестру и в этом, поскольку устроиться на коленях Ирвина и заглянуть в написанное- сильнее этических норм. У неё напряглись соски и она мгновенно стала юной послушницей и жертвой Синей бороды. Решимость улетучилась и рука сестры уже ничего ей не добавляла. Но инстинкт самосохранения спас и она сказала:
  - Ирвин, мы пришли к тебе с признанием. - Да, глубокая ночь не время для визитов, но... тут всё так перепуталось! - Сначала скажу я, а потом и Дэн. Ты готов нас услышать? - мужчина поднялся и вывел гостий из ступора, обычного ночью для женщины с мужчиной наедине. Усадил рядом на гостевом диванчике и предложил из своих запасов спиртного. Резкого, запашистого и валящего с ног. Обе гостьи рок приняли за проявление удачи и далее уже не так немели и замыкались в себе. Смелость снова овладела сутью Бриджит и она сказала:
  - Ирвин, твои стихи - это наркотик, от которого женщина теряет голову и не желает возврата к трезвому бытию. Я твои стихи тоже читала, Дэн мне их показывала и через них я тебя знаю дольше, чем ты меня. Я на них запала сильно и наблюдала, как Дэн из почитательницы музы перебиралась в состояние влюблённой женщины. Она повзрослела и обогатилась женским в такой мере, что стало неясно - откуда и от чего это? Сначала я не знала, что виною метаморфоз ты. У Дэн много больших поклонников и она не образец добродетели. Как и я. В этом мы настоящие сёстры. И вот я узнаю, что она любит тебя. Не хочет, а именно любит! Ты её уже немного знаешь и понимаешь, насколько это сейчас не к месту. Но я думаю, что об этом лучше знать, чем догадываться. И она замолчала, выплеснув из своей души наболевшее у сестры.
  - Дэн, я всё сказала. Мне уйти?
  - Нет, Бри, останься. Я могу тут и умереть, - едва слышно пролепетала Данайя. Спиртное на неё особо не подействовало. Слегка удивлённым казался и мужчина. Но так длилось пару мгновений, он взял со стола написанное и стал читать.
  Ещё пахнущее стружкой и ароматом хвои, созданное им было привычным наркотиком, от которого обе гостьи растворились в неге парения и витания в облаках. Очнувшись от первого витка и выходя на очередной вираж мёртвой петли, старшая мигнула младшей и та улетела к собственному богу. А герцогиня убедилась в том, что поэт - это навсегда и во всём. Теперь она точно знала подноготную своих хворей и панацею от них. И в своих ожиданиях не обманулась. Хотя отражение женских прелестей Анны она на нём видела, но это нисколько не умаляло собственных достоинств, которые настоящей любовью окрашивались очень ярко. И она достучалась до самых глубин мужчины, который прочитал интимное послание сердца. Он спросил её:
  - Ты это решила осмысленно и здраво или тобою повелевает страсть?
  - Нет, Ирвин, страсть далеко в прошлом. Ты и сам видишь, что это.
  - Ты будешь просто любить, а я тебя принимать? Всю тебя и ничего не отсекая?
  - Да, Ир, начнём с этого.
  - Ты понимаешь последствия? - Их масса и мы погубим вокруг себя многое!
  - Если это и в самом деле любовь, то и вырастет порядком. С любовью иначе не бывает.
  - Ты так уверена, что я начинаю верить твоему опусу про любовь. Аргументов "за" масса.
  - Но есть и "против"?
  - И этих тоже немало.
  - Среди них - твоя жизнь без меня?
  - Дэн, я не игрок и не ходок. Но женщину знаю и люблю каждую в отдельности от окружающего мира. Понимаешь, о чём я? И у меня было три эпохи мужества. Дэн, три эпохи! - Тебя такое не смущает? - Целая армия халдеек и массагеток!
  - Нисколько! - Ирвин, я люблю! И ничего с собой делать для избавления от этого наваждения не собираюсь. И твоя несвобода не помеха. А глупость моего замужества за Виндзорами в этой связи только подчёркивается. С Вильямом за пять лет брака и отдалённо не пахло тем, что с тобой возникло сразу. Это стало неожиданным и мне непонятным совершенно, но это было таким громадным, что я сразу сообразила - такое со мной впервые! Замужество, двое детей и вдруг всё это моё - мелочи бытия рядом с таким колоссом! - Он дышит мною и я дышу им и я меняюсь необратимо! Этот колосс меня делает другой. Я понимаю, что слово "наваждение" самое близкое по ощущениям, но уверена - это от любви.
  Мужчина вздохнул и стал расхаживать по комнате, разбираясь с мыслями, опьянённой женщиной рядом и лавиной всего, что уже ломилось в его жизнь. Признание выглядело искренним и женская самоотдача не оставляла сомнений в глубине чувства. Занимаясь лирикой уже давно, он знал подноготную многих эмоций и женщины прошлой жизни научили его тонкостям собственной сути и мироощущений: без женщины лирики нет, да и поэзия мертва без женского. Ну и сюрпризы - это исключительно женская ипостась. Однако он и думать не мог, что эта молодая дама так быстро созреет до такой степени. Разумеется, она влюблена. Без этого никак. Будь Ирвин хотя бы во второй эпохе, дело можно обернуть в крутую страсть и там же всё погасить. Такое бывало не раз, но сейчас... сейчас он уже третью эпоху завершает. - Теперь только стихи! И самую малость юного эксклюзива. Типа Ирины. И ненадолго! - Уже утром разъезд!
  Дайяна появилась не вовремя и не на том месте. - Но когда по любви проверяли хронометр, дорожную карту и компас?
  - Дэн, ты мне тоже дорога и я отвечаю: - Мы что-то придумаем! Прямо сейчас и начнём. Хочешь? - Женщина буквально восстала из пепла и сказала:
  - Мы что-то напишем, ты и я?
  - Да! - Как будешь позировать?
  - Так сразу и...?
  - Разумеется! - Что будет первым? - женщина задумалась и внимательно прислушалась к себе. Хотелось всего! Но Ирвин слишком глубок и хорош, чтобы ограничиваться внешним. Хотя он мог увидеть глубину чувства и в отставленной чашке с гущей турецкого кофе.
  Она прислушалась к себе, прикрыла ресницы и пропустила через себя пережитое недавно, чтобы выбрать из него. Определившись с самым насущным, чуть спустила отворот халата, обнажив плечо и правую грудь, пересыщенную вниманием из-за кормления сына. Крохе так удобнее и она потакала капризам будущего монарха. Теперь сосок выглядел набухшим, хотя его напрямую не использовали. Муж упивался ею и делал это очень умело. А она млела и взрывалась от этого, стараясь не проговориться. Ирвину она виртуально отдавалась давно и теперь наступил момент окунуться в реалии. В комнате был лишь неяркий свет лампы у стола и она спросила:
  - Так всё видно?
  - Да, Дэн, да! Можешь менять позы и вообще будь настоящей. Чем больше глубины твоих эмоций, естественнее перемена поз, мягче сами движения, глубже наполненность жизнью, тем ярче моя реакция на них. Делай то, чем хочешь пленить мужчину. А я это опишу. Но могу и не поверить увиденному и напишу тебя, придуманную моей музой: она придирчива, ревнива и исключительно музыкальна.
  - Хорошо! - ответила женщина и стала готовиться к любовному свиданию. Тщательно приводя себя в порядок и потом, по ходу пьесы, меняя имидж до основания. В этом вся женщина и Ирвин отлично в таком ориентировался. Через час он отложил перо и сказал:
  - Посмотри на себя моими глазами! - Узнаешь ли?
  
  Небольшое резюме. Первое впечатление о женщине сродни первой примерке у закройщика, когда из красивой ткани, пуговиц и прочих деталей пытаешься угадать, как приложится платье к фигуре. Варианты этого несоответствия даже обсуждать не хочется!
  
  9МУЗА В АРЕНДУ
  
  Позировать для Ирвина не было трудно, она видела его редкие внимательные взгляды, раздумья и текущие из души строки, которые то неслись автоматными очередями, то неслышной капелью, то единичными всплесками. Когда всё закончилось, Дайяна запахнула халат и остановилась за спиной мужчины, чуя жар минувшего сражения музы и автора. Он слегка коснулся головой её груди и тут же отклонился, ничего не смешивая в ней и себе: ещё рано. Она облокотилась на его плечи, обняв шею, вдохнула жар от горящей щеки и стала читать.
  
   О, ДУМ НОЧНЫХ МОЯ ПРОХЛАДА
  
  О боже, вот и смерть-рассвет!
  А жизнь - в ночи с тобой прохлада,
  Она меж нами много лет
  - Наш рай из углей чёрных ада.
  
  И в осени безумье ярком,
  В оргазме шелеста листвы
  Я в ожидании подарков,
  И главным значишься в них ты!
  
  И запах липы, привкус лона,
  Наощупь буду я искать,
  И пропасть в звёздах небосклона,
  Твой трепет чуя, обнимать.
  
  Ты мной пьяна, легки объятья
  И в неге томятся уста,
  Листва дерев - в изысках платье,
  Белее снега - так чиста!
  
  Ветвей причудливые руки
  От ветра хлад спешат принять,
  Чтоб дня губительные муки
  На негу страсти обменять!
  
  Холмы волнением питают,
  Отрава каплями снежит,
  Она в устах с алканьем тает,
  Любовь поблизости лежит.
  
  В который раз в рыданьях тонешь,
  Слезу утешить не спешу,
  Мне стаи нимф со всхлипом гонишь,
  Я с каждой будто Зевс грешу!
  
  Осенней ночью будет что-то,
  Мы тайны влажный сумрак ждём,
  Колдуний сонм спроворит фото,
  Без счёта их, где мы вдвоём!
  
  Альбома щёлкну я застёжки,
  Теплом окатит мою грудь:
  Манят жемчужные серёжки
  Познать твоей натуры суть.
  
  На середине баллады у женщины начало пощипывать глаза, а к концу она не удержалась от рыдания и ручьёв из своей сути. - Текло отовсюду! А она перечитывала, углубляясь в самое волнующее и пронзительное, где всё-всё про неё! Она прижалась щекой к его щеке и дышала в унисон с мужчиной, способным на такое проникновение в душу. Сначала она следовала словам и их смыслу, потом погрузилась ниже и уловила запах мужской сути, затем виток ещё глубже и она почуяла себя, распятую новым чувством и ей было хорошо в этом положении. Прошло немало времени, пока она не стала полноценной обитательницей опуса, написанного при ней. Последние сомнения женщину покинули и она прижалась к мужчине:
  - Теперь, Ирви, я только твоя! - Ты это вынесешь?
  - Да, - ответил мужчина и предъявил веские аргументы. Это и слова о ней страждущей, и о себе эскулапе, и о планете с её катаклизмами. И как всё это переплетается в изящную вязь муз и их почитателей.
  То, что называют прозрением и пробуждением глубинной сущности, с ней произошло и мужчина, всё это в ней устроивший, не бросил на произвол в одиночестве. Он ею не пользовался, к рисковому и запретному не склонял: он только прояснял женское душевное и физиологическое устройство. И показал, насколько она совершенна и глубока. На простых примерах и с комментариями. Дайяна задавала вопросы, а он отвечал и просвещал. И ей не было стыдно собственной дремучести, а его доброта приглашала к очередному шагу в необычной спонтанной близости и так без конца.
  В эту ночь она прозрела окончательно и стала другой женщиной.
  - Я такая тебе нравлюсь? - спросила она на одном из витков метаморфоз и прозрения:
  - Да, здесь ты настоящая. И без макияжа очень хороша.
  - И это может перетечь во что-то осязаемое?
  - Разумеется!
  Она ушла к утру и сразу же занялась подготовкой к неизбежному. Надо достойно уйти из прежней жизни и обустроить новую. Ирвин стоил так много, что о себе она не задумывалась, размышляя о том, как возвысить любимого. Именно в этом смысл женщины.
  
  На следующий день встречу с божеством Дайяна ждала со смиренностью и внутренним горением, уже полностью перейдя под его юрисдикцию. Она выстраивала в себе новое, освобождаясь от рутины и завалов мнимых ценностей - настоящие были с Ирвином!
  - Дэн, - сказал Ирвин после паузы, которая пришлась на осознание женщиной нового статуса уже на следующий день, - мы как-то этого коснулись и отошли, когда говорили о Джордже и Аугусте. Ты глубоко прониклась их отношениями?
  - Да, Ирви, я там была так основательно, будто у нас с ним тоже родилась Медора.
  - Что тебя так удерживало с ним? - Ты ведь знала, что любить его - это грех?
  - Я об этом не задумывалась. Его отношения со мной - это лучшее, что бывает у женщины! И потом, Ирви, такие письма - это от очень близкой души. Он её любил, несмотря ни на что и такой любви от простых смертных не дождаться. Это не литераторство, искушающее и иссушающее в утру после ночи. Ночь с ним - это полный цикл зачатия и созревания. Когда в тебе зреет плод - это счастье! Мне нетрудно понять Аугусту. Она над ним не сжалилась, впустив в себя, она возвысилась до его уровня и понесла именно поэтому.
  - А если принять допущение, что дело в ином: вы просто приняли хорошую дозу, а? - Назовём этот наркотик порочностью. Вы его выпили и стали греховны настолько, что весь мир вам враги. И только с ним ты равна в этом деле.
  - Порочность? - задумалась принцесса и мужчина отметил, что такого варианта она даже представить не могла.
  - Да, Анабелла Милбэнк отмечала массу чего, что с ней проделывал Джордж наедине и она едва не сошла с ума от этого. Она говорила, что ею владели одновременно восторг от полученного и ужас за содеянное! С тобой он тоже выделывал такое, чего не осмеливались даже самые изощрённые турчанки и итальянки. Ну и такие его стихи для той эпохи считались более чем неприличными. Порочными их называл весь свет Лондона!
  - Я принимала его ласки потому, что порочна?
  - Да, Дэн, тебе, в роли Аугусты, родившей от полковника Ли троих детей, удалось принять непривычное для светской дамы и освоиться с ним чуть не мгновенно! - Не потому ли, что ты к этому готова из-за своей порочности? Она может быть врождённой, а может и придти от него.
  - Ирви, я уверена, что первая скрипка - это любовь. Читала про их родословную всякое и про такое тоже. - Нет, Ирви, дело в другом, в любви и высоком понимании этого чувства. Именно чувства, а не страсти! Любовь такого размера поглощает женщину настолько, что она готова принять и ислам, и буддизм, и коммунизм лишь бы быть рядом и любить мужчину в браке. А о том, что об этом скажет кто-то - уже потом.
  - И на ложе любви с Джорджем даже не задумывалась о греховности?
  - Нет, конечно, ни одна женщина в таком состоянии ни о чём более не думает, как о любви и близости. Ты сам это знаешь лучше меня.
  - Да, Дэн, знаю, но услышать хотел от тебя.
  - Я выдержала испытание?
  - Да, Дэн, успешно и я рад безмерно! - женщина улыбнулась и мир осветился новым приобретением - счастьем приобщённости и понимания.
  Если для Дайяны важно само признание и последующий ответ мужчины, который её жизнь упорядочивал хотя бы виртуально, то с Ирвином картина иная. При всём обожании прелестей герцогини принять её в качестве единственной женщины он не был готов. И дело не только в её молодости и принадлежности к иному слою и вообще другим ценностям чужой страны. Он был всё же нормальным мужчиной с инерцией привязанностей и симпатий и романы и интрижки у него не были моментально сгорающими одна в другой. Они и не вытекали друг из друга, как и не особо враждовали или соперничали.
  - Угасали? - Пожалуй, так точнее. И сейчас в нём жили две симпатии, которые составляли весомую часть души. Ирина и Анна находились на ветвях различных деревьев роскошного сада и мало пересекались в рутине бытия. Анна пользовалась приоритетом старшей жены и уже привыкла к этому, а Ирина нашла особенное место и, находясь там, доставляла кумиру массу эмоций из ресурсов молодости и аналитического ума. Она мыслила не так, как Анна и Ирвин изумлённо следил за необычностью проявлений одного и того же в них - ревности. Обе ревновали до безумия и даже не пытались этот атавизм как-то облагородить.
  Всё шло к тому, что Ирина сумеет одолеть обстоятельства и оттеснить Анну, пользуясь её формальным замужеством. К тому было много предпосылок и Ирвин считал Ирину очень умной и достойной женщиной по всем статьям измерений. Хотя ни в чём не потакал, она уже сейчас умела предостаточно, чтобы стать единственной. Этому благоволили обстоятельства и ход времён, которые потихонечку возвышали Ирину и отодвигали Анну. Анна уходила в науку всё глубже и глубже, а там иные приоритеты. Быть любовницей она не способна, а иного не оставалось, поскольку их пути расходились всё дальше и дальше.
  И вот сюрприз - Дайяна. Эта женщина отвергает присутствие рядом с собой всех. Она претендует на исключительность сразу и навсегда! - Как быть? Тест на совместимость она выдержала легко и теперь хорошо знала способы обитания в поле своего вероятного мужчины. К тому же она поняла, что он видит в ней женщину и реагирует положительно. А это и обнадёживает и придаёт сил. Если Дайяна та, которая удержится рядом с ним сама, то она придумает что-то и покажет свои ресурсы. Она не только чувственная, но и очень рациональная англичанка.
  Значит, надо держать паузу. В этот день медицинский форум работу завершал, предстояли итоговые дебаты и совместное заявление о верности главным ценностям корпорации. На последнем рауте будет сама королева и куча лиц из финансового и чиновно-экономического бомонда. Протокол сообщал, что королева освятит собой их компанию на 45 минут и все дела надо успеть в этот отрезок, поскольку вместе с ней исчезнут и главные фондодержатели. А потом небольшой концерт и бал, на котором будет принц с супругой и медицинская элита мира.
  
  Небольшое резюме. Муза для того богами и создана, чтобы полонять и пленять прекрасным. А пленник больше жизни мечтает стать её рабом и поклонником, не обращая внимания на тяготы и неудобства: только бы не расстаться с нею!
  
   10 ИРВИН. ЛОНДОНСКОЕ РЕЗЮМЕ
  
   Участие в окончательной резолюции для Ирвина было значимым изначально, поскольку на нём завязано обобщение ряда направлений диагностики и его предложения в основном коммюнике должны быть отражены в точности. К тому же и идеи контактов с Дайяной по части её глубокого обследования стартуют именно оттуда. Собственно, из-за них он в редколлегию и вошёл. Из-за этого он пропустил большую часть официоза и лицезрения новой шляпки и сумочки королевы, но отработал со всеми экспертами итогового коммюнике и проследил лично за канцелярией, грамматикой и орфографией, чтобы ничего не напутали. Там теперь означены направления важнейшие, приборное и фармакологическое обеспечение и наука, которая должна выгрызть истину исцеления. Зубами, мозгами и прочим, ну и большими финансами на всё это. Стоила сама наука очень дорого и не было ни единого прибора или излучателя, который стоил дешевле накрученного ролс-ройса ручной сборки. Но внутрь клетки золочёной ложкой и хромированным ланцетом не попадёшь и прокажённую от здоровой без электронного микроскопа не отличишь. И с теми, кто это резюме по конгрессу составлял, рабочие отношения сложились сразу и навсегда. Адресами обменялись, а работы каждого они знали и так. Финансистов медики особо не слушали и их скрип и ворчание звучало не сильнее традиционной сводки метеоролога. Все медики считали: если человечество захочет выжить, заплатит нужную сумму.
  Когда он увидел королеву, она уже модную шляпку сняла и являла новую укладку своих волос. Однако редакция коммюнике вышла очень трудоёмкой, утомительной, напряжённой и заняла так много времени, что укладка седины на голове королевы его не тронула совершенно. Свежий экземпляр он взял с собой сразу же и показал своим. На русский и другие языки ещё не перевели и была готова только основная редакция на английском. И, передав каждому по эксклюзивному экземпляру, он отметил, что читают не очень въедливо и блох в формулах не ищут. Значит, устали и не до того.
  После небольшого концерта начался бал и женщины ринулись туда, где чувствовали себя наиболее комфортно. Ирина и Анна тоже что-то в себе переменили и к танцам отнеслись с особым вниманием. Первый тур прошёл в сугубо внутреннем и корпоративном сочетании и все мужчины танцевали со своими женщинаами, во втором Ирину перехватил Никита, а в третьем подошла Бриджит и гармония сломалась окончательно. Ну и финалом разменов стал приход Дайяны с мужем, который пригласил Анну, подарив Дайяну профессору Ирвину, Ириной же занялся кто-то из свиты принца. Улучив момент, Дайяна шепнула Ирвину:
  - Муж вскоре уедет по службе, ему надо быть далеко отсюда уже сейчас, но я уговорила взглянуть на вас с Анной - моих целителей. Потом мы отсюда убежим и заночуем у Бриджит. Там я тебя и околдую!
  - С нами будет Никита?
  - Разумеется. Они нам не помеха. Бри всё сделает, как надо. К тому же у неё очень уютно.
  Сказанное женщиной ею и пахло и о ней же напоминало, но Ирвин был мужчиной с большой буквы и возразил:
  - Я никогда не оставлял Анну в одиночестве. - Дэн, так не пойдёт!
  - А Ирина? - Она тоже не с нами. Что скажешь про неё? - припёрла она мужчину, уже имея и права и средства влияния: она их чуяла в себе и тихонечко ими упивалась. Быть в его ауре - ощущение из высших и она витала в них. - Просто быть и чуять его! Мужчина это видел и вёл себя очень аккуратно:
  - Дэн, мы же не пикник сооружаем на обочине обстоятельств, а решаем вопросы жизни. Тут надо иначе. И потом, ты ещё пахнешь мужем и его страстью. Его руки на твоей талии и бёдрах будто отпечатались! - А платье и вообще в чистку пора!
  - Ревнуешь? - с особой надеждой отозвалась женщина.
  - Мог бы потешить ложью, но скажу правду. - Она не смутит твою сущность?
  - Сущность - нет, но тщеславию достанется! - улыбнулась она новому обороту, подставляясь так, что не оценить этого мужчина не может. Такая доверительность пленяет глубоко. Даже зрелых мужчин. И он едва увернулся от затейливого капкана, зная его гибельность. Ирвин продлил линию логики, которая уже не значила ничего, лишь облагораживая мужское поражение в вечной борьбе с женщиной:
  - И кто же победит? - ответ женщины лежал на поверхности и она его предъявила:
  - Сущность! - Так что выкладывай свою-мою горькую.
  - Ревность - это из собственничества, у меня к тебе ничего подобного нет. И твой муж во всём этом - только проблемы этикета. Моего, Дэн, этикета! Они касаются тебя и меня волнуют только в этой связи.
  - И? - напомнила Дайяна о несказанном.
  - Чтобы ты осталась во мне картиной целостной и самодостаточной, я должен видеть тебя чистой и без наркотиков.
  - Муж - это наркотик?
  - Для тебя - именно так и сейчас он исключительный по влиянию. Ты ведь понимаешь, о чём я?
  - Да, да и ещё раз - да! - Но у меня не те обстоятельства, когда я могу отшить мужа, истекая тобой!
  - Уже настолько? - поднял бровь он и она кивнула одними глазами, он видел и это. Эта лукавая игра у всех на виду возбуждала донельзя и оба игрока пытались не испортить ничего. Врач Ирвин женщиной Дайяной увлёкся и это факт медицинский! А что говорить про неё!?
  - Ну, мы с тобой и влипли! - покачал головой он и она подхватила:
  - Да! - Мы есть и ты это увидел! Остальное неважно.
  - Раз так, тогда и думай соответственно. Мы, а не ты!
  - Хорошо, - подчинилась Дайяна, - мы поедем в те самые апартаменты, где ночевали и писали вместе и ночь всё и решит. Ирина и Анна не помешают. А Бри и Ник будут нашими фанатами. Он ей позвонил на работу и наговорил кучу любезностей. Часть по-русски, часть по-английски. Она поняла всё абсолютно!
  И Ирвин согласился. Такой Дайяне возражать невозможно.
  В дальнейшем течении бала Анна и Ирина попали под такую волну успеха, что Ирвин и Никита только поглядывали по сторонам, стараясь не выпускать женщин из виду и не сильно светиться тревогой за сохранность бесценного женского. - Мало ли!
  За это время Дайяна побывала в партнёршах не у одного мужчины, изображая верность мужу и ведя партию Пенелопы при царствующем супруге. Супруг же внимательно прошёлся по прелестям русских женщин и нашёл их вполне достойными служебных отношений с супругой. Особо его зацепила Анна и её выстрел пришёлся в тот сектор доверия, который удержит интерес ко всему русскому и предстоящему процессу излечения тоже.
   Анна аккуратно расчистила пространство от косных представлений об СССР наставников принца и выложила основы будущего мира, где сосуществование уже наполнено реальными делами. Она это устроила, воспользовавшись его представлениями: какая страна, такие и женщины. А Ирина и Анна были умны, стремительны, искристы и обворожительны и это основательно нарушало прежние догмы. Раз такие женщины - это пласт из научной элиты, то и остальное общество в чём-то гармонично с ними. Фальшь и лицемерие он знал в самых разных вариантах, но эта компания выше подозрений. Профессор Нейгауз казался Богом, достаточно яркими выглядели и остальные в его свите. Потом принц исчез, не прощаясь, следом за ним уехала и герцогиня с приятелями. Так же без особой помпы и расшаркивания. С ними была машина охраны и полицейский эскорт на мотоциклах, который потом был отпущен в паб прочистить мозги, им сказали, что до утра они свободны.
  Семейный сюрприз для Ирвина обнаружился уже вскоре, сёстры устроились у рояля и исполнили новёхонький сонг на слова Ирвина. Того самого опуса, который они с Ирвином писали вместе. И по глубине исполнения он понял, что женщина не шутит и имеет самые серьёзные намерения. Анна и Ирина это поняли сразу и поскучнели, поскольку сонг - продукт совместный и гармония тому свидетельством. Для Анны это не стало неожиданностью, она англичанку знала предостаточно и такой путь овладения Дайяной подсказала сама. Ирине же хватило научной интуиции, что сложить явное с тайным. В очном соперничестве с ней Ирина заметно уступала. Но она будет с ним, а Дайяна останется здесь. Так что ...
  
  Сама собой сложилась и концепция подачи замысла Анны и Ирвина для британской короны насчёт врачевания Дайяны. Она в связи с общим успехом линии советских медиков на форуме и принятым коммюнике легко укладывалась в новые обстоятельства по профилактике онкологии у Дайяны. Принцесса сделала нужные движения и материал русских попал по назначению моментально и его оперативно рассмотрели эскулапы из службы короны.
  Отъезд русской команды в этой связи слегка притормозили и на закрытом синклите медиков рассмотрели вердикт Анны и Ирвина. Им представили все данные обобщения аналитики и математики, сами же таблицы и аналитика - это русское ноу хау.
  От короны присутствовало доверенное лицо и оно, уполномоченное королевой, сообщило ранее немыслимое - герцогиня в качестве частного лица посещает клинику русских и согласует аналитику короны с советской методической школой. Сроки диагностики - 12 месяцев, периодичность - 6 раз в год. И после всего доверенное лицо имело беседу с королевой, которая пожелала встретиться с русскими врачами. И они задержались в Лондоне ещё на два дня, поскольку протокол королевы расписан и вот такие сюрпризы встречались не каждый год. Согласование самой программы с материальным и финансовым обеспечением с официальными властями будет основываться на соглашении научной стороны СССР и правительства Её Величества. Верительная грамота на этот счёт у Ирвина Нейгауза была с собой, остальная канцелярия - дело МИДа и Правительства СССР.
  Единство интересов коллектива советских медиков после напряжённой работы на форуме было нарушено и индивидуальные запросы закономерно разъехались в разные стороны. Никита обозначил себя в общении с Бриджит, у Ирвина появились обязанности перед Дайяной, Анна лишилась прикрытия в лице Никиты, а Ирина и вообще осталась круглой сиротой при занятом боссе. Хотя Ирвин был так же заботлив и внимателен, шутил и развлекал в прежнем режиме, умело опекал, отпихивая назойливых донжуанов, но строк ей не посвящал и неожиданными эскападами не сеял душевной смуты и нежного парения в облаках надежд. Эту часть очень умело прихватила Дайяна.
  Так что очевидный профессиональный вопрос перетёк в личные дела и породил проблемы. С одной стороны Дайяна - объект приложения высшего научного интереса, с другой же - рутинная влюблённость пациента в доктора, ставшая литературной классикой. Мало того, и медики руку к женской страсти приложили, поскольку с тёплым контактом и доверием пациента уровень проникновения в тайны организма повышается значительно. С принцессой были проникновенны все из команды Ирвина и даже пробы слюны или пота на анализ с салфеток высокой особы отбирались с очаровательной улыбкой и всякими присловьями, которые на английский переводились с трудом. Однако принцесса понимала зачем это и в игру включилась по полной программе, у неё отбирали даже молоко из сосков после кормления и до него, чтобы знать разницу, если она есть. Все эти безделицы потом оказывались в советский миссии и туда дипломатическим грузом шли на аналитику в СССР. То есть, в лабораторию того же медицинского центра, откуда и сами медики. Вот такая круговерть и она тайная от начала до конца, но легализована в неких пределах, чтобы процесс не разрывался на отрезки неизвестности. Можно было бы придумать что-то ещё, но для начала достаточно и этого. Ясное дело, медиков берегли по обе стороны "железного" занавеса и уровень доверительности по этой части был самым высоким. Игрушки в байронизм принимались с удовольствием и в виде легального прикрытия, что Ирвину и команде помогало сильно.
  Однако лирика лирикой, а медицина на первом месте и всякие анализы и пробы шли своим чередом, создавая базу данных на важного пациента, который попал к ним случайно. Ну и во всей этой византии ясно одно: влюблённость пока что не взаимная. По умолчанию саму уникальность такого исследования потенциального пациента онкологии как серийный вид никто не рассматривал - пока он лишь медицинский эксперимент в исследованиях. Но так или иначе, в дело вовлечены видные специалисты и их цель была в рамках обычной врачебной стратегии - не навредить!
  Британия и СССР сотрудничали в сфере изучения самой сложной медицинской отрасли и обменивались материалами. Инициатива профессора Нейгауза была исключительно научной и частной, но в стратегию сосуществования двух систем вписывалась без особых проблем, поскольку всё абсолютно выполняли профессионалы высшего уровня. Негласно группа Нейгауза получила максимальное понимание и обеспечение АМН СССР. Собственно, в выбранной теме Ирвин и так был мировым лидером и с чиновниками в Москве никак не пересекался. Он о них даже не всё знал. Как, впрочем, и они о нём.
  
  Небольшое резюме. Когда говорят о верности, то большей частью лукавят, поскольку иначе о ней и не вспомнили бы. В любовных и семейных делах так бывает чаще всего. Науке известно - если у теории слишком много исключений, то надо переписывать саму теорию. А как быть с семьёй? - В этом деле нет ни теорий, ни допущений, ни научных советов - одни постулаты и догмы!
  
  11 КАМПАНИЯ ВО ИМЯ
  
  После приезда домой возбуждённых медиков закружили на официальных приёмах и тусовках. Никиту пригласили в обком комсомола на пленум актива и там он рассказал о работе медицинского форума и нашем научном уровне относительно капиталистических стран. Говорил он без бумажки и вышло интересно, ему задавали вопросы, а тот самый секретарь, что помог с талонами на вещи, потом пригласил к себе в горком и приватно за чаем проверил парня на вшивость. Ездили они в Лондон без обычного куратора и из рассадника консерватизма, крамолы и "демократии" могли привезти всякое. Но Никита выглядел вполне достойно и про историю с сестрой Дайяны скрывать не стал ничего, срезанные цветы для Бриджит тоже не утаил.
  - А если бы поймали, скандал на весь мир - советские учёные промышляют кражей! - подначил секретарь, предполагая сугубо мужской ответ и он прозвучал:
  - Ну, насчёт поймать - это у них вряд ли получится, к тому же Бридж - та ещё штучка! С такой девочкой хоть куда - не выдаст!
  - Уже проверил? - по-свойски спросил секретарь и Никита ответил:
  - Такие всегда открыты и с ним ясно, чем кончится.
  - Чем кончится с Бриджит?
  - Чем обычно в деревне!
  - Прошёлся под ручку по улице - женись!?
  - Да. Но она там, а я здесь. И туда-сюда не наездишься!
  - И что дальше?
  - Дайяна будет приезжать к нам на диагностику, Бриджит у неё в свите, как сестра. Так что, шанс. Или она моя или кто-то из нас остынет. И на это есть целый год!
  - Ладно, ты только об этом особо никому. Мало ли! - Ну и приберись в общаге - невеста приедет!
  - Я на неё именно так и смотрю, спасибо вам за всё, нам денежки очень пригодились. Без приличной одежды и обуви там ты изгой. Наш профессор Нейгауз это знает точно и его держат за своего. Ну и английский - без него на таких форумах делать нечего. Там не только об онкологии говорят. Надо поднажать и в разговорном.
  - А бывать там и общаться - необходимо для прогресса медицинской науки или это профессиональная тусовка за чужой счёт?
  - И то и другое. Но, при всём при том, мэтры и тузы не шибко откровенничают и темнят, как и шулера на рынке. Свою грядку обихаживают сами и туда никого чужого!
  - Вы тоже темните или нараспашку?
  - Вот там нас было четверо. Ирина и я - как бы обслуга для Нейгауза и Феоктистовой, но без нашего шелушения рутинной массы нет и их обобщений. Ирина хоть и юная девочка, но срезы видит очень глубоко, она их пересмотрела не одну сотню кроме тех, что по теме онкологии Дайяны. И Нейгауз пользуется её умом и смекалкой смело, он ей доверяет. Сваляй она дурочку и у него не та выборка. Так что мы в связке. У капиталистов иначе, там шеф темы - бог и царь и профкома с парткомом на него нет. И задания для аспирантов и ассистентов очень точные и функциональные. Мне же Феоктистова даёт свободу и я не простой токарь для её заготовок. И вот такая команда - она команда и есть! - Что-то показываем, а в чём-то темним уже с моего уровня. Это выходит само собой.
  - Феоктистова молодая и очень красивая женщина, это мужикам в работе не мешает?
  - Думаю, нет! И её очарование дисциплинирует по-особому, она редко повышает голос. Ну, и он у неё командный уже давно. Как в армии, только слова другие.
  - Никита, я вот тут подумал насчёт тебя и Бриджит. Если у вас всё сладится, то свадьбу надо устроить отменную. Я не говорю о комсомольской с президиумом, тамадой от профкома и всё такое, нет, но всё же! С такой невестой надо и уровень держать, не так ли?
  - Мы с ней по этой теме шутейно однажды прошлись. Она согласна даже на обряд в приходе северной Шотландии и в храме только она и я, там природа вроде нашей, только ещё и горы. И пару недель никого рядом. Мне это тоже подходит.
  - А где жить? - С ейными-то замашками да в аспирантскую общагу с общим душем и туалетом на этаже!
  - Она настоящая! - Вот что главное. Я думаю, у нас сложится. Подучит русский и будет вести семинар для байронистов в универе, они с сестрой в это погружены глубоко. Так что ... Ну и детки, без них мы никто. А где жить - не проблема, что-то придумаем. Она умная и работящая девочка.
  - Фотографии с собой носишь?
  - А как же! - ответил Никита и выложил хорошо потрёпанный конверт. Там был он с Бриджит на нескольких снимках, а так же с Ирвином и Дайяной, с Дайяной и Бриджит тоже в самых разных кадрах и три общих фото с Ириной Семёновой и Анной Феоктистовой. И ещё особым рулончиком был негатив большой групповой съёмки участников форума, их организаторы подарили каждому участнику. Он эту плёнку ещё не отпечатал. Негде.
  - Оставь мне, у нас при областной молодёжке есть хорошая лаборатория, сделают сразу же, - предложил секретарь и Никита отдал негативы. У них в лаборатории не было кадрирующих рамок, чтобы устроить такой громадный негатив. Секретарь просмотрел ещё раз выборку отпечатанных снимков и вернул хозяину: почти все имели громадную ценность сейчас и она только увеличится со временем. Такой альбом надо сразу в областной музей краеведения!
  Королева Британии в центре кадра финала медицинского форума - это не во всякой жизни бывает, ну и герцогиня с сестрой - тоже хороши. В общем, получалось, что вложения в молодых учёных оправдываются, особенно с Никитой Уваровым. - У него и происхождение пролетарское.
  Когда через пару дней Никита пришёл за обещанным в типографию, его ждал роскошный альбом с общей фотографией и виньетками вокруг овала с общим планом виндзорского дворца. Заказ выдал спец по альбомам и он же спросил:
  - Ну как, нравится?
  - Нет слов! - развёл руками Никита и показал потрепанный уже пакет с остальными фотографиями из Лондона, - может, и с ними такое можно сотворить? - Во что такое обойдётся? - фотомастер взял пачку, оценил потёртость конверта и сказал:
  - Его так таскать, надолго не хватит, надо делать альбом.
  Прокидав отпечатки очень бегло, он отметил высокий профессионализм операторов, а потом и публичность самой темы. Сделать альбом и пустить на продажу, снабдив нужными комментариями и подписями, и он разойдётся похлеще доморощенных Соловков и Кижей. И он спросил у хозяина пачки с сокровищами:
   - Из этого можно сделать шикарный альбом, не хотите?
  Никита размышлял недолго и решил, что личное на продажу не годится. Но компромисс они нашли и через неделю фотомастер вручил ему два десятка альбомов для друзей и знакомых и четыре именных с вензелями и геральдикой британской короны. За это фотомастер получал право публиковать в розницу кадры для журналистских нужд. Подписи и ремарки Никита сделал ещё в первый раз, поэтому материал годился к самому широкому использованию.
  В институт его вместе с кипой альбомов привезли на редакционной машине и во владения Феоктистовой парня сопровождала толпа любопытных: - Дай посмотреть!
  Пришлось один экземпляр расшить и выставить на обозрение там, где стояла витрина с текущими объявлениями. И ажиотаж вокруг фотографий оказался для многих неожиданным. Посмотреть на коллег в обществе королевы Британии и прочих важных персон мира ходили семьями и корпоративными синклитами. Статьи в прессе местной, а потом и центральной приподняла статус института и кафедры диагностики очень солидно, на что ректор отреагировал оперативно, добавив удачливым умникам финансирование из своего резерва, в том числе и персональными прибавками к зарплате за научную ценность в мировом масштабе.
  Ну и в целом участники лондонского сериала в диагностике получили заряд уверенности в своих силах.
  
  Личные перемены по возвращении домой ожидали всех. Ирина возвращалась не в общежитие аспирантов, а в дом Ирвина и её мама там уже могла в полной мере явить кулинарное искусство, дабы оттенить умницу-кровиночку. Они из аэропорта поехали отдельно от корпорации и Ирвин принимал маму Ирины в качестве гостьи дома. После успешного фурора в Лондоне сразу же погружать такую умницу в общагу - не дело и Ирина в очередной раз ночевала у профессора. Мама в Ирвина влюбилась заочно и стала тайной сообщницей и помощницей во всех делах. Охмурить собственную дочь стало наваждением и она хотела забот с её внуками. Про всякие варианты беременностей она знала достаточно и между делом вставляла, как у Нинки Самохиной прошли диатезы, а Алка Веденина любилась с мужем до самого последнего и воды отошли во время очередной любови.
  Ирина с удовольствием поддерживала тему и уточнениями на темы мужей одноклассниц как бы сравнивала ихнее и наше. Ирвин улыбался и интригам ходу не давал, но и не отрицал варианта, который нравился маме Ирины. Глядя на неё, становилось ясно, откуда уверенность в себе у дочери. На мамочке Ирины можно хоть сейчас жениться. И чтобы окоротить "семейные" наезды, он уронил:
  - Любаня, такому товару грех пропадать втуне! - Хочешь кавалера? Могу подыскать, мне порченое не подсунут!
  И мама густо краснела, хорошея и слабея, и качала головой:
   - Куда мне в такие годы!
  И пыл в продвижении материнства сильно в себе умеряла. Но в этот раз в доме профессора она бельё меняла три раза. И ночью так переживала за дочь, что едва дождалась утра. На следующий день Ирина вернулась в аспирантскую общагу, а мама уехала домой.
  
  Уже при встрече в аэропорту Анну Феоктистову кольнуло в сердце, когда Ирвина отрезали от неё новые домашние его рода. Мама Ирины встречала дочь, но нарядилась для Ирвина. И тот легкомысленно приложился к ней, не заметив её возраста. И на Анну свалился ступор. Неожиданно, но не впервые за годы двойного замужества. И также не впервые Анна не могла открыться мужу в своих тревогах по части сердца. Былая привязанность к Ирвину сделала виток и стала мучительной. Дайяна во всём этом играла роль определяющую. Если с Ириной она ещё как-то соперничать могла, то с герцогиней Йоркширской уже не получалось. Эта женщина претендовала на всего Ирвина. Честно и без интрижной подноготной, так делают немногие женщины. И Анна свою точку отчуждения от любимого вылила на мужа, растерзав его сразу же по приезду.
  - Я так соскучилась! - прошептала она, прижавшись к телу, которое искушало и исцеляло одновременно. Выглядела молодая жена очень волнительно и муж всё устроил как надо. Утром он приготовил завтрак и подал в постель, любуясь и наслаждаясь женским обаянием и совершенством. Напиток страсти содержался в самой сути его меню и вскоре жена затащила мужчину к себе и долго упивалась его силой. Он всегда питал мужской амброзией и она возвращала сторицей. Так вышло и на этот раз. Отдышавшись и утолив жажду, она сказала:
  - Гаврик, если бы ты знал, как твоя суть хороша и желанна! Меня не было две недели и куда ты смотрел в жажде и желании? - Неужели наши сучки написанного на тебе не прочли и не утешили?
  - И читали и утешали, да только после тебя ни к кому другому не тянет!
  - Но встаёт?
  - Разумеется, там такие стервы! Сама знаешь.
  - Я тоже оголодала. Меня эти учёные мужи измочалили глазами.
  - А принц на тебе отметился! - На фотке он рядом с вами. Жена по одну сторону, а ты по другую. Он так сам стал или вышло случайно?
  - Дайяна устроила! И потом пару раз меня подставила ему, чтобы не быть с ним самой. Другим тоже рекомендовала русскую даму от науки.
  - И как?
  - У них стояк, а мне пофиг! - хихикнула жена, оценивая мужнюю потенцию. Он окинул её своим мужеством и спросил:
  - Ты не устала?
  - Нет, Гаврик, хочу ещё.
  Страсть заполыхала так ярко и горячо, что её ресурсов хватило, чтобы и днём перехватить несколько тонн непосильного почти у всех на глазах. Но удивления это не вызвало. И это немножко сбило напряжение, возникшее у Анны, но ненадолго. Когда она пересеклась по текущему делу с Ирвином, то сразу же поняла, что лечения от этой болезни нет. И она пожаловалась:
  - Ты видишь, что со мной? - Я уже не нужна!?
  И он вздохнул:
  - Вижу!
  - Я просто побуду с тобой и подышу спокойно. Ничего больше! - Можно?
  - Разумеется, а может и кальян? - ответил он и она кивнула:
  - Как нас ловко рыжик приохотил к нему! - у профессора медицины в кабинете ресурсы намного круче, чем в оранжерее принцессы и вскоре Анна чуяла ушедшее и грезила будущим.
  - Это лучше, чем виртуальный косяк с Дайяной и Бриджит! - Они отменные дамы и умеют всё! Так тебя после альбомов на них не тянет? - спросила она, уже порядком отошедши от сладкого дурмана.
  - С тобой всё лучше, - успокоил мужчина и женщине стало жить намного комфортнее. Одно только слово, но та-а-ак звучащее!
  
  - Ирина изменила толщину среза и в растворе под большим увеличением увидела рост раковых клеток. Видимо, из-за другой концентрации они вдруг ожили. Человек умер, а они размножаются - ужас! - сообщил Ирвин при встрече, как бы не замечая раздрая виртуальной жены. Ей нравилось задирать его безнаказанно и она этим упивалась. Такого права нет ни у кого, как после такого не взлететь и не предаться гордыне!? - И вот она - сдача!
  - Сама или ты надоумил? - ревниво покосилась Анна.
  - Скажем так - под моим руководством.
  - Но сама и не с твоей толщиной среза и другим составом раствора?
  - Как-то так, - согласился мужчина, любуясь совершенством разъярённой женщины. Не выдержав такой муки, она поднялась и отошла подальше от его глаз. Да и излучаемая энергетика с флюидами из самой глубины выдавали с головой.
  - Энн, - нарушил молчание мужчина, - у нас классная компания. И очень плодотворные идеи. Ты знаешь, почему так?
  - Просвети! - не поворачиваясь, но всё зная наперёд, ответила женщина.
  - Анька, перестань! Ты становишься похожей на старшую из дочерей Лира. Хищную и ненасытную. Твой муж такой интенсивной терапии долго не вынесет. И ты станешь вдовой уже через пару годочков. Ты этого добиваешься!
  - А если и так? - встала в позу Анна, однако подспудно она хотела именно этого. Себе не признаваясь даже с сильного бодуна и после функционального стресса.
  - Ты помнишь, чем закончили обе?
  - И что? - всё так же на надрыве ответила она.
  - Я похож на пожирателей трупов?
  - Ты - нет, а что? - продолжила вредничать женщина.
  - Обретая тебя, сгубившую мужа и кучу репутаций, чем я буду отличен от трупоеда? - Сжимая тебя в объятиях, я буду чуять хруст костей и Гаврика тоже. Думаешь, я не зверь и во мне инстинкт не взыграет?
  - Убить или овладеть, терзая и упиваясь?- Тоже сильное состояние. Выбор шикарный и мужской. Мне бы так! - мужчина качнулся всем телом и она будто приняла в себя меч судьбы:
  - Убить! - Таким владеть - великий грех! - женщина тяжко вздохнула, понимая его право казнить и миловать. Именно это качество в нём было эксклюзивным и пасть от его руки не есть худо.
  Уход от низкого, куда падёшь в убожестве - вот что значит погибнуть от него! Она помолчала, думая о своём и соглашаясь с ним. И она сравнила удачливую принцессу Йоркширскую с персонажами Шекспира:
  - Что отличает Дайяну от старших дочерей Лира? - Она тоже выходит на чужие угодья. И берёт уже готовое! Не вырастить самой, а отнять у обладательницы.
  - Ты чем-то во мне владеешь? - удивился мужчина перехлёсту женской логики.
  - А разве нет? - Уже лет пять-семь я тебе вторая жена. Во всём, кроме постели. Мысли, притязания, чувствование и прочие тонкости, которые с любовником невозможны. Мне Гаврик меньше муж, чем ты! В последние годы он только любовник. Хороший и удобный, но не муж! - Или с твоей колокольни уже иначе?
  - Всё так и даже глубже, - согласился мужчина, - но это наша совместная нива, которую мы пестуем и обихаживаем. И туда только вкладываем, ты и я! Что там твоего кроме любви и прилежания? Оно взошло и колосится, а мы смотрим и восхищаемся. Вот и кальян по этому случаю раскурили. Общий, Энн, общий, а не твой и мой!
  - Ты её защищаешь, значит, уже немножко любишь, - чуть не плача уронила Анна.
  - Энн, у нас с ней нет ничего личного. Есть её эмоции и моё внимание, но для глубокого чувства этого маловато. Ты знаешь, сколько таких женщин вокруг. Сейчас она в первом круге для избранных - да, это так и всё закладывалось при тебе. И в процессе плавания выяснилось, что Дайяна готова к пониманию и усвоению нашего с тобой. После недели общения всего-то! - Анька, тттттвою ммммать, она наша! И там - она в изгнании.
  - Ей даже развестись не дадут, а к тебе не пустят ни за что!
  - Возможно, этот экстрим и не потребуется. Она со временем поостынет и всё осознает в настоящем виде. На дама глубокая и состоятельная, так что комплексовать не станет и из обстоятельств вывернется. Родит Вильяму ещё парочку деток, похожих на себя и будет счастлива всю остальную жизнь, почитывая посвящения себе и развлекаясь обманами сходства с Байроном. Она очень рисковая девочка и сможет что угодно.
  - И ты будешь подпитывать её амбиции новыми шедеврами?
  - Разве она того не стоит? - Анька, ведь и ты начинала провинциальной давалкой и нынешняя царица - это реализованные иллюзии близости со мной. А могло ничего не быть, не позавидуй я Гаврику.
  - Я думаю, с ней ты не остановишься. Она - не я. Тогда для меня рядом с тобой места не будет. Печаль моя об этом.
  - Да, с ней - не с тобой. И трагичное для тебя случится почти сразу после осознания общности по-большому.
  - Ты думаешь, её отпустят? - вернулась она к самому острому из грядущего. - Из постели самого гламурного принца в библиотеку научной мыши!? - Такое ещё будет комплиментом. Я знаю, что говорят при раздоре насмерть! Как-то застала такую парочку.
  - Энн, тебя я ещё люблю, Ирину обожаю по-отцовски, Дайяну очень глубоко ценю за самодостаточность, а Бриджит за отчаянную храбрость увлечься классовым врагом. Мы в этом забубённом круговороте живём и здравствуем, зачем его рушить? Если Ирка сумеет меня уложить и насладиться, чей в этом грех? - Если Дайяна улизнёт от судьбы изгоя и я при этом сыграю роль спасителя, чем это плохо? - Ну и с тобой: мы где-то застряли в интимной части совместного. Если в итоге окажется, что ты и я будем иметь эксклюзив, не украденный, а рождённый нами, такое тоже плодотворно. Ты ведь знаешь, как я умею любить!
  - Ирка, хочу ещё кальян! - прошептала женщина, не в силах поднять глаз. Там была смесь надежд и отчаяния. Кальян вышел исключительным и они до самого вечера никуда не пошли. Говорили, молчали и опять говорили.
  
  Небольшое резюме. Момент истины - это всегда что-то на переломе своего развития. И величайшее счастье одного индивида оборачивается глубочайшим кризисом у другого. Мораль: всеобщее благоденствие - это химера, придуманная ловкачами, чтобы не дразнить общество.
  
  12 ПЕРВЫЙ РАЗ В ПЕРВЫЙ КЛАСС
  
  В первый раз на диагностику Дайяна приехала с Бриджит и одним из светил медицины при дворе. Большую часть аналитической работы провела Анна, срезы сделала и просмотрела Ирина, а Никита обработал статистику лабораторных анализов и итог подвёл Ирвин. В этом приезде все выделения принцессы шли на аналитику, в том числе бельё и прокладки. Первая партия, пришедшая из Лондона с дипбагажём, дала широкую картину и они решили эти направления продолжить. Вытяжки из белья и прокладок лондонских проб показали информативность по этой части и им стало ясно, как отличаются радикалы с мужним влиянием от стерильно женских. Отличалось всё! Не так чтобы радикально, однако размах колебаний был широким и выводы по ним могли стать надёжными. Ирина сообщала Дайяне текущие результаты и та в целом была в курсе. Для этого она показывала текущие распечатки анализов и объясняла, что это значит. Интимные вещи в том числе. Лечилась принцесса так глубоко впервые и с интересом наблюдала врачей, которые ещё и друзья. Не угодливая челядь при короне, а специалисты в своём деле.
  Через три дня аналитики Ирвин знал состояние организма Дайяны на коротком этапе динамики развития и сразу же дал указания к переменам режима дня и питания. Из приватной беседы с Фабианом Григорьевичем Штильмарком, шефом НИЛа, проведшего углублённую аналитику на новых приборах, он знал, что неправильные клетки уже есть, процент мизерный, но им больше и не надо и условия их созревания имели математически значимый вес. Но этим лучше не пугать и Ирвин изложил только тенденции. И сделал это в ходе консилиума в присутствие имперского доктора, которому и так стало ясно настоящее состояние организма. Ну и приватно, когда Дайяна осталась с ним наедине, он обнадёжил:
  - Дэн, мы следим за тобой внимательно, поэтому ничего формального и ради протокола не говорим. Только по делу. Сдвиги к положительной динамике реальной онкологии уже намечены, поэтому точно исполняй прописанное. Поскольку стадия у тебя первая, то шансы увернуться от танатоса значительные. - Но не таблетки и снадобья и гриппу конец, а полная смена режима жизни. Либо ты одолеешь болезнь, либо она тебя. Не сразу, но тихонечко въехав в организм и далее освоившись и дав корни и побеги. Такое бывает на второй стадии онкологии, когда шансы уменьшаются катастрофически. И у тебя оно наступит в варианте поражения тканей. Значит, лимфу и прочее из жидкостей надо держать в исправности. Уточню, нужно исправить механизм содержания лимфы в порядке. В нём что-то не так. Как должно быть, мы знаем, а кто лепит брак и халтурит, ещё нет! Нужно время и ты в нём наша помощница, а не статист! Питание, движение и прочее, это мы написали. Ну и ещё. Это не точно, однако к тому близко, оно от меня и на интуиции.
  Речь о головном мозге. Если он получит громадную нагрузку на центры с абстрактными обобщениями и аналитическими узлами, то они вмешаются сами, подправят неправильные процессы и шансы заболеть сведутся к нулю.
  - И как это перевести на мой язык?
  - Пиши музыку и стихи. Это очень содействует кровотоку в мозгах, обновлению нервических проводов и узелков и при остальном предписанном ты онкологию одолеешь и без нас. Только паши по-настоящему, чтоб аж лемехи звенели. И чуть не каждый день. Повод у тебя есть - детки, я начинал чуть раньше, но на них набрал технику и форму, поскольку ублажить деток хотели многие мамочки, а умений нет.
  - Имея такого гуру в друзьях, могу ли я тягаться с ним творчестве? Для Макса такое ещё могло сойти, но ты...! Ир, ты о творчестве серьёзно?
  - Давай так, ты пишешь, тщательно отсеиваешь серятину и лучшее привозишь мне. И равняйся на Байрона. Не ниже! Пара-тройка достойного за восемь недель найдётся - и то хлеб! Если оно меня устроит, тебя ждёт приз. Ты ведь знаешь - не обману! А остальное с химией - это обычное питание уязвлённого организма. Мы тебе ничего разрушительного не вводим, только специальные витамины для лимфы.
  - Хорошо, Ирви, с химией ясно, теперь о творениях. Я и раньше хотела рискнуть, Бри подбивала на балладу, но я не решалась. Волнение зашкаливало, думаю и чувствую что-то, но и слова вытащить из себя не в силах. Ты уехал и из меня ушло многое. Кроме главного - чувства к тебе. Оно окрепло и теперь я знаю, что это не страсть.
  - Вот на этой волне и пиши.
  - На чувстве?
  - Чувство женщины - это высшая награда. Дэн, ты меня балуешь!
  - Ещё нет, но вскоре ты это увидишь сам. Кстати, в альбоме у Никиты мы с тобой пару разочков попались в объектив. И там я себя не утруждала маской. Или фотограф так подловил?
  - Я думаю, и то и другое. Ну и маска - это, Дэн, не твоё! Я уверен, что Вильяма ты водишь за нос иначе.
  - Как же? - загорелась Дайяна.
  - Показать? - отозвался мужчина и она кивнула, готовая умереть, но дознаться истины.
  - Ты уверена? - потянул узду мужчина и женщина взбрыкнула:
  - Ну же!
  И мужчина устроил показательную пытку. Сначала нежными касаниями в самых чувствительных точках, своими пальцами разыгрывая сложнейшую партитуру диагностики и наблюдая за реакцией, чтобы изменять и усиливать эффект тут же, а потом и мукой от неги своих губ, тоже умелых и искушённых. Она не умерла только потому, что пыткой упивался и сам палач и живая подопечная нужнее трупа. Эмоции такого плана - это средство сильное, но запрещённое и его только близким. Дэн как раз тот случай и Ирвин не стеснялся в нём, извлекая из мозговой коробки токи и импульсы высочайшего накала с тончайшим спектром.
  Он с ней делал примерно то же, что и она со своим сыном, приучая к своим желаниям и управляющим жестам. Но она не догадывалась о высшей цели ирвинского интимного массажа избранных точек, приписывая это банальным чувствам и эротике, однако Ирвин - доктор настоящий и с пациентом был функционален и рационален, ни слова лишнего, ни эмоции. Для слишком эмоциональной Дайяны такое - явный перебор!
  В тот первый раз в Лондоне он научил её в процессе кормления прививать сыну необходимое и удерживать от вредного. Такие касания и длительные приложения пальцами и ладонями к управляющим точкам на его тельце были вроде зарядки аккумуляторов и вливания нужных реактивов в нужное время, чтобы созревание ребёнка шло путями, предусмотренными природой. Касаясь частей ещё слабенького тельца правильно и вовремя, она придавала ему стимулы к самостоятельности и Ирвин объяснял почему это и как. Усвоив основы этого ремесла на себе, она потом легко всё проделала с сыном и с удивлением отметила, что он легко подчиняется её руководству и попусту не капризничает. А дальше она только выполняла задуманное самостоятельно - сын должен впитать всё от её общения с Ирвином! - Это будет сын Ирвина, а не Вильяма.
  Общение с Ирвином для Дайяны стало своеобразным ритуалом приобщения к высшему, с каждым сеансом взмывая всё выше и выше. В этот сеанс удачно проявилось многое из ранее зачатого и виртуальное о нём получило реальные подтверждения.- Теперь она знала, что надо дойти до конца, чего бы это ни стоило! Ради такого можно вынести что угодно.
  Он дал гостье придти в себя. И уже вменяемой и понимающей женщине сказал:
  - Мне Никита передал идею Бриджит о рыбалке. В его родной деревне есть речка и после рыбалки можно заночевать у них дома. Как ты к ней? - Там и комарики будут в обилии. Они особенные, пьют кровь исключительно женскую и молодую и исчезают только со снегом.
  Женщина смотрела на мужчину и его слова чувствовала чем-то внутри себя: они звучали музыкой, особенно про женскую кровь. Дайяна ответила своим взглядом, ранее неведомым и с удивлением отметила собственную многоликость. Даже в очень хорошем кайфе и на мощных "колёсах" с Максом раздвоения она не знала, с Ирвином же такое случилось и без химии: хватало касаний и слов. И кто-то внутри неё ответил ему:
  - В Шотландии тоже комары и что? - Мы с Максом рыбачили на спиннинги, он и я. Немножко поймала, он хвалил! - Конечно, поедем. Кто с нами?
  - Ваш врач не отказался, поэтому впятером!
  - В этот приезд мы с тобой особо и не общались, но я счастлива тем, что есть. На рыбалке я буду с тобой, а не с ними. Ты уж устрой это.
  - Дэн, ты умница, хочешь ещё?
  - Спрашиваешь! - ответила одна из троицы личин женщины и приготовилась к пиру и почитанию. Её не смутили ни утончённость, ни отточенность, ни точный адрес получаемого от мужчины. Она знала, что Ирвин бог, а они бессмертны и владели женщинами всех цивилизаций, обогащаясь от них и даря им от вечности. И она открылась полностью, не думая ни о чём, кроме любви. Она понимала, что от него примет всё.
  
  С первого дня визита Бриджит жила у Никиты и в полной мере познала вероятное будущее с этим рыжим парнем. И оно ей нравилось, поскольку нравился Никита. В быту он оказался внимательным и заботливым, ну и умел по дому всё. Это не мешало ему играть роль римского патриция в атласном халате и гонять подругу за всякими мелочами к соседям. Ему казалось, что это самый надёжный способ проверить её на прочность. Бриджит с пониманием относилась к его просьбам и старательно произносила название того, что требовалось домашнему кумиру. Это были медицинские инструменты и принадлежности, либо книги и конспекты. Вообще-то ему всё это не было так остро необходимо, можно сходить и потом, и самому, но Бриджит должна понять нашу жизнь в бытовых мелочах, которых она в Англии лишена напрочь. Теперь он и сам знал, что у них не так и к чему ей надо привыкнуть. Вопрос, где им жить, даже не стоял: конечно же, в СССР, а к её родителям они будут ездить в отпуск. Работу для Бриджит они в общих чертах обговорили и она обещала к следующему приезду русский подтянуть до разговорного.
  И постепенно былое погружении Никиты в Анну стало отступать перед влечением к Бриджит. С Бриджит было легко и просто, а от Анны он чуял контуры неполноценности, хотя былое влечение никуда не делось и только обрело другие очертания. Имея с Бриджит абсолютно всё, на Анну он смотрел совсем иначе и понимал, что относительно этой женщины питал иллюзии, а настоящая она совершено иная.
  Когда Дайяна с сестрой обсуждала качества Никиты в постели, Бриджит вдохновенно врала, называя и размер и продолжительность акта его могущества и другое, чем они успели обзавестись по части интима. О том, как у Дайяны будет с Ирвином дальше, они не говорили и пути выхода из брака с Вильямом обходили стороной. Этого как бы и не существовало. Как и двоих детей-наследников короны.
  
  На рыбалке гости хорошо развеялись от напряженных трудов, кое-что поймали и спали в деревенском доме, где жила мать Никиты. Она не была сугубо деревенской женщиной и кое-что для гостьи про своего сыночка поведала. Она понимала роль женщин в нынешнем пикнике, он и раньше привозил горожанок и горожан на разные пикнички, но эта парочка от них отличалась сильно. Про статус Дайяны маме не сказали, чтобы не стеснять и в ложное положение не ставить: просто медики из Англии. Лекарь от короны не заносился и для себя многое запомнил. Так глубоко в мир коммунистов он не погружался никогда и нынешнее путешествие случилось по капризу герцогини. По-русски он не понимал ни слова и держался поближе к Никите, который был гидом и переводчиком в одном лице. И троица из Бриджит, Велайета и Никиты ловила рыбу успешнее дуэта Дайяна-Ирвин, которые тоже старались отключиться от прежней суеты интеллектуалов и почерпнуть из мудростей предков, которые и у тех и у других этносов промышляли рыбалкой и охотой больше, чем торговлей и шаманством. Большая часть этих знаний приходилась на Ирвина и он ими щедро делился со всеми.
  Ну и Велайет к собственному удивлению отметил, что герцогиня Йоркширская ему незнакома во многом, её лёгкая подвижность, из-за которой принц Вильям увлёкся синеглазой шатенкой, обрела особенные оттенки и распустилась цветением молодости, которая может затянуться на целую вечность. Ничего подобного он в стане Виндзоров не встречал и теперь тупо наслаждался зрелищем. Ни одна из принцесс, пришедших со стороны за два десятилетия в эту клоаку, так ни разу и не освоилась в ней.
  Для рыбалки было слегка холодновато, но стужа начала зимы сюда ещё не проникла и оазис с жужжащими кровососами всех типов представлялся идеальным местом для жирования рыбы перед уходом в Полярное море. Вальки и горбуша вылетали из воды, заглатывая крылатую пищу, чайки и утки ловили рыбью мелюзгу, а крупные осетры лениво хватали что попало на быстрине и на снасть покушались редко. Вскоре одни косяки уйдут в море, а другие растекутся по затонам в устьях притоков, где корма хватит для неспешной жизни зимой. В воздухе пахло особым духом, ни с чем не сравнимым и рыбалка - лишь повод приобщиться к такой щедрости природы. На этот раз с роскошью был явный перебор, поскольку к изыскам пленера добавилось и женское от самых лучших представительниц.
  Рыбаки взяли с собой брезентовый полог, его натянули на ветки деревьев в защищённом от ветра месте и там отогревались, периодически разжигая костерок и таганок с чайником и котелком для ухи и отмахиваясь от кровососов.
  Уху сварили из первой же рыбы и Велайет приобщился к настоящим русским ценностям, которые на пропагандистские клише: красотка-водка-лодка и борода-балалайка-селёдка не походил совершенно. Горячая уха с крутым наваром из жирующей рыбы с северными приправами - это пища для настоящих гурманов и приезжие горожане приобщались к ценностям аборигена Никиты. Рыжая прелесть светилась и согревала Бриджит, а та переводила Велайету рецепт обалденного яства. Водки в нём не значилось и британец не верил: что-то пьянящее там есть! Ну и из жирного валька Никита соорудил свеженькую нарезку с солью и чёрным перцем и показал, как её употребляют. И Бриджит тут же его поддержала, за ней последовала Дайяна и округлила глаза для передачи эмоций от опасного для принцессы блюда. Ирвин и Велайет к эстетствующим сёстрам присоединились и Никите пришлось подрезать ещё, поскольку всё тут же и исчезло в желудках рыбаков.
  Вкусно - не оторвать за уши! В общем, калории значимые, настроение отличное и рыба клюёт! - Что ещё надо рыбаку? Котелок с ухой тут же опустел и все стали с удочками по местам. - Азарт!
  Женщины были от Альбиона, а мужчины из России и Альбиона и гармония в природной сути подравняла разницу в прошлых жизнях и Бриджит с Дайяной вели себя так, будто они на тусовке со знакомыми из колледжа. И русские умники позволяли командовать собой. Но про то, кто из них верховодит, не забывали ни на мгновение и в жестах и словах потакания мужчины тут же указывали пределы женской свободы. Особенно это касалось младшей из сестёр. Хотя Велайет и раньше слышал про сестёр много неформального от коллег и охраны, здесь же он понял, что по этой части молодые женщины ему практически "терра инкогнита". У герцогини Йоркширской такого лика и свечения не видел никто.
  Порывы ветра с дождём они пережидали под пологом и эти минутки протекали легко и сердечно. Женщины щедро роняли своё совершенство и непарному шелкопряду от администрации короны перепадало достаточно. Припасенный виски во фляжке он даже не открыл.
  Ночевали в тёплой рубленой избе и укладывались очень поздно, общаясь с матерью Никиты на смеси рязанского с "оксфордом". Велайет, как мог, помогал хозяйке в простых делах, оттеснив сына, который не стал портить удовольствие англичанину. Пятидесятилетняя женщина выглядела вполне прилично и лишнего веса и прочих городских признаков в ней ни капли. Минимум косметики всё же присутствовал, но так, что его почти незаметно. И эта женщина из деревни тут же уловила рыцарские мотивы в поведении гостя. Она ему ответила достойно, устроив постель на полатях, куда в прежние времена малые дети набивались под самую завязку. Велайет за ночь отлично выспался и поднялся рано, помогая хозяйке собирать завтрак. В доме был баллон с газом и печь утром не топили. Тепла хватит до вечера, а потом немного дров и опять уют надолго. С ледяными гостиными Англии и кипами одеял и перин в спальнях вместо дров в печах всё это несравнимо совершенно. Потому и здоровье британской нации с русаками различаются существенно - заключил Велайет.
  Завтрак прошёл в атмосфере лёгкого куража русской диаспоры и приобщённости к ним толерантных британцев. Машина за гостями пришла уже вскоре и официальные лица справились о делах совершенно буднично, поскольку в этих краях без воли божьей ничего не случалось. Бог в такую непогоду дрыхнул беспробудно и ничего испортить не сумел. Дайяна спала с Ирвиным через занавеску и свою долю эмоций получила, Бриджит же сыграла деревенскую недотрогу и мамины тревоги умерила. О тайных помыслах этой парочки она не подозревала - сюрприз! Ну и страховка - а вдруг не сложится!?
  Подозревать в чём-то крамольном Дайяну и Ирвина никому и в голову не пришло, так они всё сыграли. А про шашни в пустых головёнках фрейлин и прочих статс-дам и маркиз с ледями Велайет знал по должности и страстные взгляды меж собой с записками лекарям - рутина дворцовой жизни! Так что молодая леди Виндзор - обычная женщина, попавшая в исключительные обстоятельства. И поездка в северную Россию ей пошла на пользу. Диагностика у них и впрямь отличная и ещё не прониклась тленом вековых традиций. Особенно удачно они используют простые и недорогие методики, кое-что из нетрадиционных, которых в Англии даже не знают.
  Сразу же после рыбалки они отправились в аэропорт, куда прибыл самолёт британской короны и гости улетели домой.
  
  - Зацепила? - отметила некую рассеянность у Ирвина Анна.
  - Как ни странно - да! - ответил Ирвин.
  - И после такого погружения не потеряешь объективность? - Всё и так на грани чувственности и мозговых возможностей.
  - Я в этом деле не один и вы ляпу дать не позволите! - улыбнулся уже полностью в форме профессор.
  
  Небольшое резюме. Иногда интимный и неброский процесс примерок и оценок одежды и обстоятельств в уютном флигельке ценнее демонстрации готового публично. В таких случаях помнится последняя примерка, а не сотни дней в этом платье потом и в рутине будней.
  
  13 ЗАГОРИЗОНТЬЕ НАУКИ. ИРИНА
  
  В целом процесс изучения организма Дайяны проходил под сильным влиянием фактора субъективного и подсознательного и многое из Фрейда так или иначе на поверхность выступало. И забрался он так глубоко, что Фрейду из философии начала века туда не попасть! Личное и субъективное во всём этом играло важную и часто определяющую роль. И так вышло, что во время третьего приезда Никита заявил, что они с Бриджит поженятся и та останется с ним жить в общаге. Сюрпризом такое стало только для его матери, которая про родню герцогини Йоркширской не догадывалась, в большей мере об этом были в курсе комитет комсомола и профком вуза, куда Никита ходил с заявлением о расширении жилья в связи с предстоящей женитьбой. По своим каналам узнали и в обкоме, где виновник торжества уже был в идеологическом активе и на нём можно достичь многого, не влезая в рискованную полемику о борьбе двух систем. Сам Никита занимался только наукой и этого вполне доставало, чтобы стать маяком.
  Свадьба вышла отличной и в разряд колоссальной пьянки так и не свалилась. Но об этом вкратце. - Её провели в самый пик обследований Дайяны и она со своим дворцовым медиком там была, пела вместе со всеми "Подмосковные вечера" и "Катюшу" и плясала камаринскую на манер шотландских этнических ансамблей. Из официальных лиц был консул и ректор, остальным не хватило места и вообще рекламы изо всего решили не устраивать, поскольку и так шума больше привычного.
   Ясное дело, при таких обстоятельствах Никита включил самые сильные интеллектуальные ресурсы в решении проблемы теперь уже совсем близкой родни. Бриджит по его просьбам припоминала многое из рутинной истории сестры, что сильно помогало в уточнении хронологии точек эмоциональной привязки системы координат диагностики. Обобщение и вылавливание из массы случайных фактов неких закономерностей и было коньком в научном поприще Никиты.
  Не менее важную роль в этой коловерти с принцессой сыграла и Ирина. Её дело поначалу заключалось в детальном исследовании срезов тканей и вытяжек из жидких фракций организма. Но тяга к мужчине выразилась не только в привязанности к кумиру, нет, она усвоила от него многое и вырастила в себе, как продукт во славу любимому. Более того, она стала копать в глубину и смотреть на вещи шире. Намного шире, чем другие аспиранты и было это от уверенности, которую она черпала в Ирвине.
  Так вышло, что многие смеси и реагенты для препаратов в изучении срезов и различных жидких компонентов из организма нужно брать в НИЛе, с которым была связь через её начальника профессора Штильмарка. Ирвин её туда привёл, обозначил своим протеже и Ирина своим обращением с технарями уровня своего гуру нисколько не понизила. Штильмарк из уважения к Ирвину пригласил парочку солидных мужчин, растолковал задачи и те отфутболили Ирину на третий этаж, где функционировало всё техническое могущество НИЛа. И там она уже индивидуально разбиралась с каждым из своих заказов. Во время очередной чаёвки молодая красотка достала из пакета свёрток и угостила аборигенов этажа собственным печеньем. Узнав, что такая умница ещё и кулинар, мужички стали сговорчивее и иногда вообще её заказы принимали без визы собственного начальства. Более того, повертеться рядом с симпатичной медичкой приходили не только с третьего этажа, но со всей лаборатории и её запросы изучали по-научному и технарски критично и пытливо. Приходили и теоретики, которые могли разрулить проблему без оперативного вмешательства, что гостью-медика впечатляло и вдохновляло на чтение рабочих описаний с незнакомыми терминами и муки изучения технических словарей, поскольку мужики всё поясняли буквально на коленке и оно запоминалось навсегда.
   В этой связи Ирина многое уразумела из их дотошности, прочитав о кислых и щелочных средах, условиях течения реакций, электролитических параметрах тех же физиологических растворов и прочее-прочее. Уточняя что-то про всякие ПэАш и электролитический потенциал на границе реакционных сред, она и закрепляла пройденное самостоятельно и убеждала мужей-технарей, что не все женщины дуры. Ну и микроскопы с громадными увеличениями ей тоже показали и свои срезы она увидела в неожиданных ракурсах. Так она узнала, чем вымощены эти полупрозрачные ткани и клетки. И увидела фигуры органических структур в объёмном виде и движении. Жидкости были реакционными средами и им по барабану, жив организм или накрылся, лишь бы был нужный электродный потенциал и кислотность. И перетекание материи из одной формы в другую шло у неё на глазах. Неживая клетка вдруг пробуждалась и преображалась до неузнаваемости и так же неожиданно впадала в кому.
  Чтобы её любопытство не приедалось хозяевам, Ирина одевалась к визитам всякий раз иначе и таким образом, чтобы потрафить очередным невольным гуру. И, чтобы всё выглядело в рамках приличий и о ней ничего такого не подумали, она всегда поверх своих нарядов натягивала медицинский халат. У каждого из теоретиков и технарей вкус к женщине имелся индивидуальный и она это учитывала. А мужчины перед ней растекались очень концентрированными концепциями уникальных знаний, реферативные журналы с завистью отдыхали, когда за чаёвкой формулировались идеи и конструкции для Ирины. Особенно блистали теоретики с первого этажа, они смотрели в корень проблем и соперников-технарей сильно напрягали заумными советами и замечаниями.
  Ирина умела дружить, не разрушая производственной дисциплины, и всегда приносила с собой что-то к чаю или кофе. Это было испеченным или сваренным лично или мамой, которая и сама умела и дочь приучила. Магазинные безе и бисквиты мужики демонстративно откладывали в сторону и смаковали и хвалили исключительно Иринино. Блинчики у неё были так изящны и вкусны, что гурманы примолкали надолго, усваивая и пряча полученное от женщины подальше от чужих взглядов. Кое-кто находил, что Ирина есть продолжение в этих рукодельных лакомствах. Но на личности не переходили, обсуждая только кислотность и приоритеты реакционных сред. О том, что на ней там и чем она пользуется, спорили потом и до хрипоты. И только в узком кругу понимающих мужиков. Среди технарей высочайшего уровня другие не водятся.
  Её плата этим мужикам была сугубо женской и такого никто из них прежде видел. Когда умелец Николай Фенигин переделал центрифугу с постоянными оборотами на регулируемую с возможностью менять углы и скорости вращения, как у гироскопа, она устроила цирковое представление в его владениях и тут же приготовила на центрифуге обалденную смесь из обычного кефира, варенья к чаю и ореховой пасты. Эти продукты были у всех расходными и энергетическими, питающими мозги технарей в науке. И вообще в той эпохе кефир из бутылки с французской булочкой - это классический сюжет обеда советского горожанина от Бреста до Камчатки. То есть, никаких эмоций - исключительные калории! Так вот о продукте из центрифуги. - Колдунья кулинарное дело знала отлично и завораживала уже намерениями и ловкими движениями умелой женщины.
  Фенигин вместе с мужиками следил за ней и уже готов к искушению. Ирина разлила зелье по сугубо персональным стаканам из подручных средств и с широченным жестом радушия предложила отведать. Получилось нечто и на пробу новейшей кулинарной технологии собрались все механики третьего этажа, а это пять отделов! Восхищения мужиков описать нельзя и благодарность в их глазах была лучшей наградой для медички. А когда в другой раз она при них же изготовила волшебное блюдо из картофеля, порезанного на тонкую стружку и погружённую в масло с добавлением кучи приправ, то в этом продукте никто не смог различить первичные признаки банальной картошки. Устройства для смешения фракций и доведения любой смеси до гомогенного состояния были среди заказов Ирины и всё это в общих чертах продвигало науку по извилистому пути прогресса.
  Так вышло, что приходы Ирины выливались в маленькие праздники для мужчин и восхищение и благодарность были взаимны. Все эти приборчики для дома и работы умельцы-технари изготавливали из отличного материала с гарантией службы 100 лет. Так что, периодически бывая у своего шефа, она радовала Ирвина изысканными шедеврами за пять минут. Картофель-фри мог иметь любой привкус по выбору, поскольку в масло для жарки она добавляла кучу всякой приправы, которая становилась неотъемлемым компонентом блюда, иногда достигая кондиций олимпийской амброзии. Для этого она только мыла картофель и остальное было машинной операцией, где сама жарка - это 5-7 минут, а всё вместе 10 минут. Еда и её смакование занимали времени намного больше.
  Вскоре Ирине выписали постоянный пропуск в закрытые сектора НИЛа, а самые главные умники и умельцы стали добровольными помощниками в налаживании микроскопии уже в самом в хозяйстве Ирвина Нейгауза, то есть пропуски для входа в закрытую зону института выписали чужакам из стана технарей НИЛа! Кроме того, Ирина стала вхожей в лабораторию электронной аналитики НИЛа и там на особом микроскопе могла смотреть структуры исследуемых срезов в широком спектре увеличений. Как-то она принесла свои препараты для просмотра в разных спектральных диапазонах света (ЭМИ) и ахнула: серая масса клеток и тканей в некоторых очень узких спектрах приобрела особую генерализацию и структурирование! И бракованные клетки стали видны уже в самых зародышах! Структуры этих аномалий тоже видны и они особые, отличающиеся от здоровых массой признаков. Таблицы и сетки с отражением связей и состава тканей получались сами собой и ей часто не надо ничего описывать подробно, поскольку видно и так.
  Когда она сообщила об первых серьёзных подвижках Ирвину с демонстрацией и комментариями, тот сразу же совершил массу шагов, на которые не решался многие годы. Во-первых, он полностью перевёз Ирину к себе домой, для чего перепланировал квартиру и домашних теперь ни видел никогда, поскольку и входы стали разными. Во-вторых, он её сразу же прописал у себя "на постоянно", отсекая кривотолки сутяжников и поручил ведение дома в известных пределах, выделив сумму на еду и прочее текущее. В-третьих, дал свободу и она личное место девичье-аспирантского обитания определила в одном из закутков огромной квартиры, он был рядышком с ванной. Уровень их отношений стал очень высоким и интимным, но от "муж-жена" ещё удалённым. На кафедре и в лабораториях они общались лишь чуточку мягче прежнего, чтобы особо не дразнить публику. Однако обедали в кабинете Ирвина, куда приносили кое- что из столовой, остальное же - художества Ирины. Они ему нравились и она это видела на лице мужчины. Ускорение научно-философской позиции молодой аспирантки прошло так захватывающе, что на неё стали смотреть заинтересованно и призывающее. Историю с Анной Феоктистовой ещё не забыли и обеих женщин уже сравнивали. За глаза от них и зная нрав Феоктистовой.
  Надо сказать, что влияние молодой женщины на мужской коллектив НИЛа Фабиану Штильмарку очень понравилось и он, посоветовавшись с Нейгаузом, решился на подарок от компании мужиков всего НИЛа - классический костюм. Деньги, торговую базу с большим выбором товара и прочее он устроил сам, мерку снял Ирвин, а вручение состоялось во время обычного междусобойчика с просмотром препаратов Ирины на спектрозональной аппаратуре. И глаза счастливой аспирантки стали достойной компенсацией за мужское признание женского совершенства. Она при них всё это надела, повертелась и потом участвовала в дискуссиях о технологиях онкологических процессов. У них всё было процессом и Ирина давно приняла научную данность, которая помогала её исследованиям. Беседы с ними выглядели фрагментами формул математики, которую она тоже уважала и заимствовала у мужчин-технарей по-женски деловито и практично. Вынашивать и рождать чужие идеи женщине сподручней самой её конституцией.
  Серия статей в научном журнале, аргументированных фактами, формулами и расчётами, стала прецедентом в присвоении кандидатской степени без защиты, поскольку, имея все сданные экзамены, уровень публикаций явно свидетельствовал о незаурядности исследователя и сильной научной позиции. И все видели - Ирвин её не тащил и не толкал, поскольку уклон ученицы был совсем в другую сторону, дотоле никому неизвестную, иными словами, девушка уже стала на крыло и ей только 26.
  Поскольку Штильмарк был лишь чуточку старше Нейгауза, то не отметить влияния женщины на мужской потенциал ( или потенцию? - как шутили меж собой самые рьяные моралисты) во всём абсолютно он не мог. Иногда он поддевал Ирвина насчёт биостимулятора под рукой, а тот иронически улыбался и советовал обзавестись подобным же наркотиком самому и не отвлекать мужчину от работы. Совет был очень хорош, но где водятся такие дамы с мозгами и ногами?
   И он устроил для своей жены профилактическую встречу, пригласив супругу на чай с участием своих умельцев и Ирины. Дама в возрасте под 50 не может соперничать с двадцатилетней на её территории. А мужская ойкумена НИЛа стала для Ирины именно таковой. Штильмарк жёсткой рукой производственного босса удержал дёрнувшуюся было сбежать супругу и заставил досмотреть кино о мужчинах и женщинах до конца. Марина Александровна большего унижения за всю свою жизнь в замужестве не знала: эти мужики в ней видели не женщину, а бесполую супружницу начальника! - Женщиной была Ирина!
  Разбор полётов дома у Штильмарка был очень простым и коротким: - Не будешь такой, как эта медичка, не будешь и женой! И Марина Александровна стала шёлковой тут же.
  
  А что же сама Ирина? Откуда в ней всё это? - Надо сказать, что студентка из Галича с единственным нарядным платьицем и парой кофточек в чемоданчике уже на первом курсе поняла, что медицина - это для неё и в ней надо устраиваться основательно. И она усердно посещала лекции и семинары, погружаясь в мир, обещающий стать громадной корпоративной ойкуменой. Уже на втором курсе она определилась со специализацией и проводником этой истины стал Ирвин Нейгауз, читавший лекции на многих потоках и просвещавший туземных парней и девиц из одной только любви к истине.
  Ей нравился и тон профессора, и ироническая доверительность, и блестящее владение аудиторией, а его мнемонические придумки с латынью про кости и органы запоминались с первого раза. Заинтересовавшись его личностью, Ирина несколько раз ходила на лекции Ирвина другим потокам и отметила, что он не использует клише и каждый раз его ирония и благожелательность носит особый вид и звучание. Он подтрунивал над студентами и те охотно следовали его указаниям, направляясь куда надо и чувствуя в реалиях предсказанное профессором. И в конце второго курса Ирина поняла, что в этого мужчину влюбилась, как и многие другие. Она потом от студенток не однажды слышала о нём откровения самого смелого толка.
  В такой толпе слушателей и ораторов легко потеряться и она всё об Ирвине познала сама и на себе. С ровесниками она не сближалась, а старшекурсники и ординаторы с аспирантами приняли деятельное участие в шлифовке женского совершенства Ирины Семёновой. По рукам она не пошла, точно зная границы свободы, и своё чувство к Ирвину пестовала очень нежно и трепетно. Ну и ещё одно качество Ирины в этом сыграло роль определяющую: она не любила мужскую силу и не поклонялась телу с накачанными мышцами, ей было достаточно и своего очень изящного и стройного тела и её мужчина должен заниматься исключительно физической гармонией Ирины, поддерживая в исправности собственное тело. И только! Поэтому атлеты с широченными плечами и бицепсами-трицепсами для неё не существовали. У мужчины должен быть ум, интеллект и гибкое мышление. Под такой идеал Ирвин Нейгауз подходил в полной мере.
  Она успешно прошла тернии десяти семестров и ординатуру, решилась на аспирантуру и там выбрала его направление. Истово работала над темой и собой, тихонечко въезжая в интимное пространство Ирвина, которое оккупировала Анна Феоктистова. Эта женщина была достойной соперницей и именно она в какой-то мере могла соответствовать уровню её кумира. Но у Ирины были планы иные и они должны стать и планами Ирвина. Но не сразу.- Терпение, девушка, терпение!
  У Ирины имелся единственный путь туда и она старательно искала шансы и создавала обстоятельства проникновения. Это у женщин врожденное. Когда мужчина увидел в ней достойную женщину и перевёз к себе, началась новая глава её истории. Любовь нигде тщательно, системно и по-медицински цинично не описана, а художественная литература в основном оперирует атрибутами абстрактных процессов, которые авторы либо слабо знают, либо опасаются погружения в ад. Настоящая любовь - это исключительно адская смесь! И всякая любящая женщина прочувствовала это на себе. Полностью познавшей это Ирина ещё не стала, но главные принципы усвоила чётко. Она знала, чем отличается от Анны Феоктистовой по своей сути и тихонечко подводила к прозрению Ирвина. - Анне нужен не столько Аполлон, сколько Геркулес и модель длительных отношений с красавчиком-мужем тому наглядный пример. Быть смятой натиском и силой мужчины - вот реализованные чаяния Анны! Остальные дефиниции - это фантомы интеллекта и проявления собственничества типа - глаза завидущие, руки загребущие! - Даже, если это не очень нужно.
   Ирина имела особые приоритеты и уже через неделю жизни в его доме она посвятила в них своего кумира. Юная поклонница ему пришлась по душе и в ходе рутинных касаний, взглядов и фраз ни о чём она ему показала то, что видит в нём. - Тело, кожу, движения, дыхание, настрой, иронию, понимание, нежность в обладании, полноту в ласках и прочее. С Анной этого не было никогда. Теперь Ирвин уже не так страдал от видимых следов Гаврика на утреннем теле Анны. А если откровенно, то не страдал совершенно, поскольку новая обитательница дома вкушала его мужество и питала собой без ограничений!
  Мама Ирины хорошо различала тонкости мужского отношения к женщине и в Ирвине видела самый удачный вариант такового. Как-то она сказала дочери:
  - Ириша, я думаю, тебе пора бы и забеременеть.
  - Ты так думаешь?
  - Да! И особо не мешкая - двоих, а то и троих. Я буду рядом и тягости ты не почувствуешь. Они будут и мои тоже! Тебе ясно, о чём я? - дочь вздохнула и ответила:
  - Мам, я хочу того же! - Но должен захотеть и он. А там не всё так просто.
  - И что же тому супротив?
  - Сама знаешь - возраст! Хотя есть и другие заморочки и их очень много, мама, если б ты знала, сколько их! Я ему в дочки гожусь и при нынешних нравах клиники и института такое как бы и ничего: мало ли в науке фокусов! Но родить от дочки - это ему неприятно. А троих и вообще гибель.
  - Но сам-то он этих сопляков-пискунов хочет?
  - По тому, как относится к чужим - да! Но - общество! Он очень публичный и быть для них не тем - для него трагедия. Надо что-то придумывать.
  - Мне кажется, с рождением первого остальное приложится сразу. И потом, признаюсь тебе, я как-то вас за этим делом видела, случайно вышло, мне ваши игры очень понравились, будто и я с вами. И фаллос у него очень выразительный. С таким ты будешь счастлива долго. Так что о возрасте лучше не думать, любишь сейчас и ладно! А там, как судьба раскинет.
  - Это как же ты сумела? - Мы никогда при тебе таким не занимались.
  - Я поливала цветы в вашей спальне, суббота, дома нет никого, ну и я занялась листиками и черенками. Там у вас цветы на подоконнике и балконе, наверху карниз и большая штора, как бы этой занавеской отгородилась от комнаты и копаюсь с цветочками. Тут слышу, дверь хлопнула, я и опомниться не успела, как он тебя одетую затащил в постель и сразу же стал ласкать. Одежда при этом с тебя слетала, как дрессированная! Потом он скинул всё и с себя и его достоинства я увидела в полный рост. С таким в тебе надо аккуратно, он так и сделал и свои десять дюймов вонзал очень долго и момент, когда уже весь там, мне передался по твоей дрожи. И хриплому- "Ирка, давай!" - тоже. Я как стояла с тряпкой, так там и пробыла, пока вы не скончались. Потом он тебя одел и вы ушли.
  Дочь припомнила тот случай и погрузилась в приятное и женское. Мамина оказия с нечаянным наблюдением совпала с тем, когда Анна демонстративно увела мужа с какой-то планёрки и в своём кабинете устроила бородинскую битву. Ирина об этом узнала от вездесущих девочек и тут же вошла к Ирвину. Он постарел от ревности и боли на целую вечность! Ирина хорошо понимала обстоятельства и вычислила насчёт времени и обстоятельств подачи мести.
  Месть Анне состоялась дома как раз перед научным советом и от Ирвина можно было обонять все части спектра женских извержений. Ирина - женщина хоть и молодая, но настоящая и как уязвить главную в этой жизни соперницу, знала точно. Потом она встретила их выходящими из комнаты заседаний и отметила, что Феоктистова получила сполна. И быть заодно с мужчиной в такой солидарности оказалось не менее приятно, чем в интимных касаниях. Но и это не стало для Анны переломным уроком, хотя подействовало сильно.
  Ирина вернулась в рутину семейной жизни:
  - Да, мама, Ирвин очень хорош! Такого любить - одно удовольствие. А как тебе показалась я? - спросила дочь, увлекая маму в самые верные и надёжные подруги, с которыми хоть куда.
  - Такую стерву я в тебе не предполагала! Ты ему задала по-нашему, а он тебя съел без остатка. Ему такому и нас двоих мало!
  - Это верно, мамочка, однако, он не мужчина, нет, он бог!
  - Насчёт бога ты лишку не хватила? - спросила мама-атеистка в третьем колене.
  - Нет! - уверенно возразила дочь с той же генеалогий убеждений, - о нём ходят легенды и творятся мифы, особенно о руках, которыми он лепит и исцеляет. И мужчин, и женщин! Мужчины не так шумны и говорливы, а от нас, мерзавок, такое порой исходит, что сомневаешься - не исчадие ли мы!
  - Может и не исчадие, но всё на Земле от нас. Вся погань людская - по большей части бабья. А насчёт его рук - они мне тоже показались особенными.
  - Я окончательно поняла их целительство только теперь, когда ощутила его на себе полностью. Все женщины после хорошего секса падают и умирают. Усталые и истерзанные. Анна Феоктистова со своим мужем и их любовью на весь свет тому пример. Он её накачивает наркотиком и она становится куклой. Красивой, манкой и текущей, но очень уставшей и улыбающейся через силу. С Ирвином совсем не так. Я такого с ним и от него наберусь, что свечусь, как новогодняя ёлка и моментально соображаю о том, что так долго мучило, а я не могла понять. И после любовных игр я порхаю!
  - Я видела, - согласилась мама, - он и впрямь тебя не терзал, а питал собой. Такое уникум, ты права. Продолжай!
  - Руки у него вроде продолжения глаз, такие же умные и проникающие в суть. Теперь я это тоже знаю. Наши игры - это экспромты всегда, но ни разу он не ошибся, чуя меня и всё моё наперёд! Ну и главное - общение с ним всегда возвышает до запредельного уровня и он точно знает меру этой высоты. Когда он привёл сюда жить, то сказал после тостов с шампанским и шоколадом: - Ириша, твой статус - домашнее божество! Ты свободна в этом абсолютно.
  - Так и сказал? - выдохнула из себя смесь зависти с ревностью за дочку вполне зрелая и интересная женщина, игры дочери с мужчиной возбуждали и её, поникшую было, суть.
  - Да! И вывалил кучу нового белья, давая понять, что имею право на всё. И я не удержалась - перемерила всё! - С ним и тут же! В новом белье красовалась и безо всего! - Мама, я сука? - мама выдержала паузу в пару десятков тактов и ответила:
  - Для него я бы сделала то же, продолжай, доча!
  - В общем, всё это можно описать так: он берёт за руки обычную женщину и изучает состояние. Руками трогая, задавая вопросы, а глазами наблюдая за реакцией. Диагноз готов уже вскоре и следующими движениями и касаниями он нас лепит по-новой. Не отходя от кассы и сразу же после диагноза.
  - После такого любая хочет большего и тоже сразу. Как с этим? - Сколько пациенток, столько и ревнивых стервочек!
  - У него иначе: он исцеляет тут же. И выходят из кабинета уже лишённые агрессии и готовые с собственным мужиком попробовать новое, вставленное в неё доктором. Я за ним наблюдала очень внимательно и грёзы моей любви муками ревности не отягощались. За ним нет шлейфа любовниц и наложниц. Ну и мужиков излеченных тоже порядком, так что с ними шибко не забалуешь. Для мужиков он тоже бог и если их жёны благодарно подставлялись за труды, они на это смотрели другими глазами. Но он настоящий врач и мзду не берёт из принципа. Вот так-то, мама!
   - И как эти метаморфозы выглядят на тех, кого ты знаешь?
  - Самое яркое, ближнее и недавнее - это Дайяна. Она стала глубже, тоньше и очень чуткой. Я с ней работала в самых рутинных делах по отбору срезов для аналитики, соскобов отовсюду и внутренних вытяжек. Эти дела вроде уколов с отбором крови на компоненты. Их мало кто любит и переносит безболезненно. Однако Ирвин нашёл слова и она приходила с улыбкой и подставлялась, будто мужчине в постели. И потом смотрела фотографии старых срезов, и просила пояснить разницу на картинках. И сейчас мы практически всё обсуждаем по-русски, Дайяна понимает! И она, я это вижу отчётливо, становится нашей!
  - Нашей? - переспросила мама.
  - Разумеется, я вижу в её глазах знакомое себе и оно написано Ирвином!
  - Вы читаете в одном мужчине одно и то же? - Она живёт там, а ты здесь?
  - Да, мамулечка, именно так! Хоть она англичанка и принцесса, родившая наследников, но думами и настроем она наша. Она уверовала в принципы и философию Ирвина.
  - Тоже влюбилась?
  - Да и это у неё не простой выброс адреналина, мама, я поражена этим феноменом, но она беременна Ирвином. Она в себе носит именно его! И меняется, прислушиваясь к голосу плода в себе.
  - Ты уже и в этом соображаешь? - качнулась мама и дочь ответила:
  - С ним иначе не получится. Либо понимаешь и ты рядышком, либо ... Мама, я так долго ждала шанса, что теперь понимаю всё. Даже несказанное.
  - А другие, не Дайяна, они как меняются? Ты их знаешь?
  - Некоторых. К примеру, его вторая жена Анна Феоктистова. Другая бы на её месте что-то со мной и Дайяной сотворила. Возможностей для этого достаточно: мы обе под ней. Но она под Ним. И мы её раздрая ни разу не почувствовали. Он ей не позволил стать склочной кухаркой, которая сидит в каждой из нас. Есть и ещё одна юная чиновница, жена проректора по науке. У них что-то летучее было и там звенело и искрилось ого-го! У неё потом и с другими искрилось и соперницам перепадало полными пригоршнями, а поклонницам Ирвина - широченная крыша, как и ему самому! Мне она прислала открытку на новоселье у Ирвина и постельное бельё. В записке: "Будь счастлива с НИМ!" - И никаких рогаток и препон. Так что, мамочка, он бог и за ним только нимб и шлейф высшего.
  - Он разведён давно и в такой форме сейчас, хоть на олимпиаду посылай - это откуда? - Я уверена, что женщины были, есть сейчас и не одна! Вон с тобой как: всё аж шелестело, слетая с тебя и ты под ним вилась затейливым кружевом, пока он не пронзил насквозь! Как будто игра по точным и отработанным нотам и он лауреат конкурсов.
  - Насчёт нот ты права: я их узнаю мгновенно и его руки на мне, как на клавишах - не того не сделаешь! Ну и к крещендо он подводит постепенно. К тому времени во мне всё уже готово.
  - Вот-вот! Крещендо и салют из сорока орудий! - Я думала, ты умрёшь под ним, вращаясь и пылая, - заметила мама, хорошо просвещённая по этой части.
  - Он бог! Мама, повторяю - бог! И у него большая история, женщины, любящие по-настоящему, в ней были и есть, так что форму держать есть на ком. Ну и самое главное - о нём легенды ходят давно и самые разные, но нет хулы и зависти от тех, кому он себя не подарил. - Нет всходов у этого семени!
  - Да, - согласилась мама, - я только теперь поняла, что значит жить под одной крышей с таким человеком. У него не получается уединиться ото всех и толкотня вокруг может всё интимное испортить. Ему требуется пространство, где он ухожен и один! Никого рядом, только он. Как у вас с этим?
  - Это верно, суеты вокруг за день хватает, уединиться - либо дома, либо в кабинете можно только отключив телефоны и селектор, - согласилась дочь, - но счастье быть рядом всё перевешивает. Хоть он и бог, но душа у него живая и ему хочется обычного тепла и внимания. Ну и я думаю, что вставить себя в его мир уже получается. И ведь он меня взял в дом не из вредности и кому-то в пику! Думаю, его шаги очень взвешены. Потому и не ревную, когда он тебя называет - "Любаня" и командует, что из верхнего надеть в театр и какие чулки смотрятся лучше с этой юбкой или платьем. Будто жене! А ты ему: - Ирка, а вот тут ничего не топорщится?
  Мама вздохнула и пояснила:
  - Я соскучилась без мужского внимания, когда советуют сменить юбку или блузку и смотрят, как лёг шов на чулках. Мужики меня видят уже упакованной и у них в голове только: прижать, раздеть и засадить! А Ирка - это бабья затаённая мечта. И тебе повезло. Таких везунчиков одна на сто тысяч! Так что давай придумывать, как укатать его на деток!
  И две женщины, приобщённые к адским смесям в мыслях и идеях, занялись привычным - соблазнением мужчины. Вариантов тьма и чертовки уж очень умные и продвинутые. Против таких у мужчины шансов нет, хоть он и божество.
  
  Небольшое резюме. Служебные отношения мужчины и женщины - это всегда отношения. Либо они признают право каждого на половую идентификацию, либо этих отношений нет и мы имеем нечто невзрачное и невразумительное, когда он в её обществе не подбирается хотя бы внутренне, а ей безразличны свисающие нитки на одежде и спущенные петли на чулках. И следствие: он не мужчина, а она не женщина.
  
   14 ИУДЕЙСКАЯ КРАСАВИЦА
  
  Вы ещё не забыли про студенческое движение "Не отдадим наших девочек профессорам!"? - Так вот, в активном студенчестве за годы борьбы с "тиранией профессоров" многое переменилось, в том числе и лидеры. Фёдор Костиков из первого лечфака стал новым и неформальным заводилой в этой группе правдолюбов и борцов за права угнетённых женщин. Ирина Семёнова и профессор Нейгауз - вот новый факт соблазнения и порабощения ложными ценностями! Как-то так вышло, что ни профком, ни комсомол не сочли нужным снизойти до парня и урезонить, считая это лишним: сам образумится, а у нас дела имеются поважнее.
  Однако со временем "динамика мезальянса" забралась так далеко, что Костиков решил быть последовательным и принципиальным. Он написал плакат "Ирина, одумайся! Вокруг так много молодых парней!" и стал с ним у её лаборатории. Хватило у него пороху и перенести взгляды нелояльных обитателей округи, но одобрение тайной вандеи тоже прозвучало и придало сил. Всё разрушила сама Ирина. Она познакомилась с парнем в особом халате для студенческих ветеранов, завела пикетчика в лабораторию, выпроводила любопытных и сказала:
  - Федя, глупенький, уймись! Ты никогда не любил по-настоящему и поэтому похож на дремучего троглодита из пещеры, который ни шагу из пут основного инстинкта. - Я люблю Ирвина! И этому чувству много лет. Он настоящий мужчина, а ты младенец, только-только от титьки. Взрослую женщину тебе понять не дано: для этого и сейчас ты сильно опоздал! Но прозреть и излечиться шанс есть. - Займись первокурсницами, сходи в деканат и выбирай из сдавших все зачёты и экзамены. Как увидишь восхищённый взгляд восемнадцатилетней девочки, так сразу и поймёшь, чего тебе недоставало. А эту реликвию спрячь подальше и сохрани. Возможно, с неё у тебя и начнётся настоящее мужание. - Всё, шагай отсюда! - Борец за права женщин! И выпроводила его в коридор, не дав опомниться.
  Потрясённый таким изящным и проникновенным отлупом, а так же особым парфюмом уже женщины, Фёдор Костиков в аудиторию не пошёл и время до следующей лекции провёл за размышлениями в парке. Предложение Ирины кадрить глупеньких первокурсниц выглядело оскорбительным и его гордость восстала против наезда удачливой молодки, живущей с профессором. С другой же стороны, в её словах было рациональное зерно. Ему, уже на седьмом семестре лечфака, среди ровесниц с фигурой, личиком и успешными сессиями мало что светило. А так хотелось счастливого щебета и восторга, как в американском кино. Сокурсницы не такие и там всё не так. И он, не дожидаясь звонка, отправился к расписанию, чтобы узнать, где лекции у лечфака третьего семестра. Может, Ирина и права?
  И вот ещё пример. - Студентка Инночка Фирсова влюбилась в профессора Растегаева на втором курсе и на третьем родила от него сыночка. Дмитрий Ильич пестовал свою кровиночку нежно и так страстно, что Инночка стала его приносить в аудиторию к концу его лекции на второй паре. Со звонком на перерыв она открывала дверь и коляска с сыном въезжала в аудиторию. И сама Инночка, и сын в коляске выглядели лубочной картинкой и тут же собирали зрителей и ценителей. Сын гуликал и радостно улыбался, купаясь во внимании и излучая простое счастье, из которого и родилась наша цивилизация. Если случалась обычная история с аварией, то папочка сам менял ползунки на свежие, ополаскивая и освежая тельце любимого сына из припасенной юной супружницей пластиковой бутылки. Вокруг возникал особый ажиотаж и разницы в возрасте Инночки и Дмитрия Ильича уже не заметить, так светились и пламенели оба. Девушки понимающе вздыхали, а парни досадливо отворачивались, осознавая то, чего видеть не очень хотелось - собственную инфантильность. Ну и Инка! - Никто из сверстников такого с ней сделать бы не смог. - Она любила состоявшегося мужчину!
  Вы не забыли историю идеологических сражений доктора Малышева и доцента Альбины Робертовны Хейфиц? - Иудейскую красавицу обвинили в грехах, за которые когда-то сжигали на кострах. На такое и теперь некоторые смотрят косо. И разведённый муж Альбины Робертовны тому свидетельство: он раскрылся, подобрел и публикаций от него в медицинский вестник стало в разы больше и в доме нисколько не по-холостяцки, кто-то приходил и готовил. А теперь вместо шумных попоек он устраивал ужины со свежей ухой и к нему приходили семейные пары и аквариумные рыбки стали поводом для общения. Оказалось, что таких любителей в городе масса и они слегка повёрнуты, как и сам Хейфиц. И им интересно с такими же повёрнутыми, пусть и не из-за рыбок или канареек с волнистыми попугайчиками.
  С Альбиной так щедро и бескорыстно никто не говорил, поскольку и круг иной, и сама себе царица.
  Однако сильно затянувшаяся конфронтация на почве расово-этнического конфликта тысячелетней выдержки заставила женщину взглянуть на себя с другой стороны. Принципы из Талмуда держали этнос и культуру в общих чертах, но для самостоятельной державы этого было недостаточно всегда и пресловутое хождение по пустыне после исхода, читай, изгнания, из Египта - лишь историческая веха государственной несостоятельности, а также сомнительной веры и ложных апостолов. Только прилепившись к другим этносам в сильных государствах иудеи выживали и процветали.
  Что-то подобное в течение нескольких лет совместной работы в онкологии ей внушал доктор Малышев и в последнее время она противилась очевидному из одной только вредности. И славянин по духу, в котором за тысячелетия на Русской равнине намешано ото всех обитателей Ойкумены, решил взять иудейскую крепость измором. Всё же фигурой и прочим она хороша и теперь некоторые облизывались на её прелести, но дама, гордая и самодостаточная, ни в какую! Подкатывались и так и этак - дупль пусто!
  Что-то ей изрекал и выдавал и Малышев, обличая и убеждая, поскольку корпоративное тщеславие призывало облагораживать и очищать от плевел собственную среду обитания. Если смотреть с высокой колокольни, то Альбина Робертовна шагала не только не в ногу со временем, но и вообще не туда. Куда именно, знал и он и группа товарищей по профессии.
  Пыл и напряжение идейных сражений их отношения обострили и после шумного развода Альбина потеряла былой массив поддержки, исходивший от мужа просто так и по умолчанию. - Теперь любые притязания на отношения надо принимать или отражать самой. Как и всякая гордая женщина, Альбина Робертовна очень хорошела, распаляясь в дискуссиях, зная это прекрасно, она такую себя показывала по возможности чаще. И овладеть старинной крепостью хотелось многим научным оппонентам, кое-кто там и побывал, хотя ненадолго и без особой огласки. Однако тайные слухи витали и наиболее принципиальных приверженцев классических идей развития цивилизации подталкивали разобраться в этом самостоятельно и без научных соавторов. Возможно, кто-то и добрался до самой первичной истины, но с публикацией ни у кого и не вышло.
  Малышеву, одному из наиболее серьёзных соискателей научной дискуссии на вечную тему, хотелось публичной победы и значимых репараций от побеждённой. Момент для очередного рейда в стан противника он вычислил заранее и сразу же после корпоративного гудежа по поводу Октябрьских праздников пришёл в опустевший кабинет Альбины с портфелем, где была бутылка армянского коньяка и набор гусарской закуски в аккуратных праздничных нарезках от гастронома "Центральный" и специализированного на рыбе, икре и крабах "Океана".
  Женщина выглядела возбуждённой, рассеянной и нарядной, но лишь чуточку хмельной, поскольку все семейные коллеги после принятой нормы разбежались по домам, оставив её одну. Тоска и прочее из нереализованного женского на ней читались даже неискушённым глазом, а доктор Малышев был опытным профессионалом и это в нём от бога. Он сказал:
  - Что, прекрасная Альбина, вокруг такой праздник, в кумачи и лозунги одеты дома и площади, толпы мужиков горланят лирические песни, а вам даже соблазнить некого? - и тут же получил сдачу:
  - Не вас же!
  - У нас что, опять конфликт цивилизаций? - Или вы против Советской власти? - принял вызов мужчина.
  - Вы не власть, а неудовлетворённый самец с комплексами, - отрезала женщина, искушённая и просвещённая всей прошлой жизнью. С ним она воевала уже давно и азартно, но с переменным успехом.
  - Насчёт самца вы, Альбина Робертовна, зрите в корень, только эмоции застят душу и вы слегка перегибаете. Однако по случаю пролетарского праздника прощаю. Поскольку потенция у меня очень даже приличная. Двоих деток уже родил, один служит в армии, а второй учится в Москве на агронома. Оба парня ого-го! У меня тоже ни лысины, ни живота и росточком бог не обидел! Сыновья в меня пошли. Ох и зададут же они девкам! - У-у-у-х! - А у вас-то как с этим? - Где ваши моисеи и рашели? - Нету! И вообще, имена-то у вашей гильдии пошли сплошь европейские и славянские, видать, стыдно за нацию!
  - Вы никак кому-то из послушниц третьего решили устроить, что так разминаетесь со мной? - Не поздновато ли? - огрызнулась Альбина в духе прежних дискуссий с доктором. Они семитскую тему прошли со всеми интегралами и производными. Катались и на славянщине, сдобренной татарским семенем в тёмные эпохи смуты и раздоров. Мужчина стал неспешно шагать по помещению, приглядываясь к особенностям, отдающим личностью одинокой воительницы, отметил, что все ушли окончательно и никто ни за чем не вернётся, после этого подошёл к двери, щёлкнул замком, выключил общий свет, оставив ночничок в том самом уголке с корпоративным застольем. Теперь с улицы кабинет не просматривается и мужика, заскучавшего без собеседника, сюда за парой рюмах не потянет. Отметил нейтральную реакцию женщины и сказал:
  - Альбина Робертовна, вы затронули краеугольный камень житейской философии - с кем жить и от кого рожать! Он очень важный, деликатный, неспешный и без поллитра с ним не разберёшься, поскольку узелков там напутано тьма и в суете даже одного не развязать. Мы с вами можем в узкие рамки хроноса не уложиться и понадобится пару флаконов разъяснительного - как пойдёт! - сказал он и демонстративно выставил принесенный коньяк и фирменную закусь в упаковке на обеденный столик, где и так осталось много чего от недавнего пиршества.
  Предложение продолжить дискуссию за столом и со своим фирменным спиртным - это серьёзное предложение солидного мужчины и женщина его приняла. В любом случае о победе или поражении не узнает никто и можно сосредоточиться на самой дискуссии. Номинальная хозяйка дома тут же приготовила остальное, соорудив бутерброды с икрой и сёмгой, выложила мужские гостинцы на отдельных тарелочках и ополоснула приличествующую напитку посуду. А мужчина взялся за стратегию и тактику охмурения иудейской красавицы с принципами и убеждениями, вооружённый всем мужским.
  Посуда для солнечного бальзама оказалась принесенной из дома самой Альбиной Робертовной и напиток в хрустальных бокалах передавал достоинства правильно выдержанной лозы очень продуктивно. - Был и аромат, и особое тепло, и привкус дубовой доски. Малышев пил очень умело, смакованием и вниманием к напитку возбуждая женщину донельзя! - Вот так втягивать в себя ароматы и по-мужски щуриться могут только от глубины удовольствия, а оно бывает только от женщины! - То есть, он прямо на глазах у неё вспоминает негу от обладания другой!
  И в душе Альбины ревниво закипело невыраженное и неиспользованное. Ну и интеллектом мужчину бог не обидел, он всё это видел, подбрасывал дровишек в топку женской сути и любовался содеянным. Со стороны же и для самой дамы процесс смакования аромата лозы выглядел поучительным и заразительным. В результате интеллектуальной пикировки выяснилось, что вакханки в античную эпоху только прикидывались опьяневшими, на самом деле они просто расслаблялись от земных трудов в обществе приятелей и служек Диониса.
  После первого тоста гость расстегнул пуговичку на рубашке и с разрешения дамы слегка отпустил галстук с искристой сеточкой. И они обсудили менее значимое, чем семитская проблема. Это была злосчастная диспансеризация, отнимающая много, а дающая ноль. После второго тоста гость снял пиджак и с чуть спущенным галстуком прошёлся по кабинету, разминая собственные плечи и переходя к проблеме местного наркоза, который должен быть сугубо индивидуальным и хозяйки кабинета касался тоже.
  После трёх тостов за процветание медицинской науки Альбина заметно подобрела, после четвёртого за присутствующих женщин сменила прохладную вежливость к гостю на женскую милость, а пятый, за самую прелестную Альбину в институте, она выпила уже цветущей и шестой пошёл на кондовый брудершафт, который чем-то напоминал атмосферу Московского фестиваля молодёжи и студентов особым привкусом свободы, яркими француженками, танцующими латиноамериканками и чёрными парнями из борющейся Африки. Только Малышев был за всех борющихся мужчин, а Альбина за свободных женщин.
  Бутылка опустела, настроение повысилось и женщина сама достала заначку, обозначая продолжения банкета. Это был французский коньяк и его она хранила уже несколько месяцев, так и не найдя достойного повода. С Малышевым был первый.
  За этот час они от острых тем удалились уже порядком и обнаружили, что состояние "мир-дружба-фестиваль" - очень комфортно! - Его не раздражали контуры иудейской философии, а её не давили комплексы неполноценных этносов. И в конце концов она призналась, почему не хочет рожать от славянина. Он и так знал - из-за комплексов! Поскольку психология отношений пациента и доктора обоим известна по работе, то очередное сближение позиций конфликтующих сторон прошло по-накатанной. То есть, сугубо функционально и там сбоев не предвиделось.
  К этому моменту статус-кво сильно переменился и он подумал, что она, будучи его ассистенткой, в ходе сложной операции всё подаст в руку и зажмёт нужный сосуд в нужном месте, просто глядя на раскрытую полость, а она отметила, что он не вырежет здоровую ткань по одному только наитию.
  С такими докторами можно куда угодно! И она это знала из наблюдений за несколько лет работы на ведущих ролях в клинике. Секс для многих стал естественной релаксацией после стресса двух, а то и трёхчасовой операции. Некоторые встряхивались спиртным, но Малышев не из их числа и Альбина Робертовна это тоже знала. Как он встряхивался, ей неизвестно, но обычно он сразу же исчезал и надолго, но от его вошедшего откуда-то ни разу спиртным не пахло. То есть, тайну хранить умел и это нравилось многим. Момент истины в диалоге мужчины и женщины наступил очень быстро и завалы идеологических баррикад уже ничего не скрывали от противников.
  А разве мужчина и женщина противники? - Полуторачасовое общение без посторонних ничего такого уже не находило, в то время, как естественная взаимность притязаний на обоюдное и желанное просто зашкаливала.
   Она пригласила его в гости и он не отказался, при ней позвонив домой, сказал жене, что едет в Жулино на рыбалку. А это далековато и значит на пару дней. Такое публичное условие женщина приняла без потери лица и мужчина продолжил операцию по переводу иудейского пленительного ресурса в свою веру. По пути к ней они зашли в цветочные ряды и он купил женщине розы. Выбор оказался большой и она указала на алые с пепельным оттенком. На улице сильно похолодало, дул ветер и розы хорошенечко упаковали.
  Дома Альбина занялась цветами, а мужчина, его звали Николай Алексеевич, прошёлся по вдовьему уголку и многое для себя решил. - Как живём, так себя и чувствуем! - Это работает для всех и Альбина не исключение. Но теперь коросты из убеждений и воспитания уже не ощущалось и он ещё глубже окунулся в новую для себя ойкумену. По тому, как он принимал увиденное, хозяйка с удивлением осознала, что его активное славянство ей нравится и в нём есть абсолютно всё, чем утешится женщина. Мужчина сразу же и в пять движений наточил ножи на кухне и самым тонким из них обрезал концы стеблей роз, чтобы стояли дольше и пахли вкуснее. Попутно он подкрутил винты на табуретке, чтоб не шатались ножки. - А что на это женщина? - Женщина не противилась и гостеприимно пропускала внутрь, деликатно принимая удобные для гостя позы и конфигурацию души. И вскоре с удивлением отметила, что русских мужчин по-настоящему не знала, а в рутинной жизни с кухней, спальней, стиркой и глажкой в мужском не соображает вообще! Как они оказались в постели и что там происходило, описанию не подлежит, но и порицанию тоже! От лозы и бахуса они получили и фантазии и энергетику в таких размерах и диапазонах, что упорядочивали и укладывали по назначению очень долго и старательно: всё же люди науки!
  И утром Седьмого ноября женщина встала пораньше, чтобы осмотреть результаты вчерашнего в зеркало. Оказалось, с телом всё в порядке, а у глаз кроме припухлостей появился и блеск. Кроме как с мужчиной его связать не с чем и она решила приготовить ему завтрак. Он поднялся на шум в кухне и за хлопотами женщины наблюдал с пиететом, добавляя ланитам жара, а очам блеска. И впервые ей захотелось накормить мужчину из собственных рук.
  Вышло так рискованно, что на пятой ложке она попала в капкан страсти и потеряла ориентацию в пространстве-времени. На праздничную демонстрацию они не пошли и, сидя в обнимку на тахте, смотрели парад на Красной площади. Женщина впервые ощутила волнение от колонн с танками и ракетами и, не узнавая себя, уронила жуткую слезу, увидев на марше колонну юных суворовцев. После речи Генерального Секретаря Политбюро они ящик с праздничным концертом выключили и продолжили конвергенцию двух систем. А утром восьмого ноября завтрак приготовил Коля и Алька с удовольствием принимала внимание мужчины, выраженное в яичнице с луком и докторской колбасой, чаем с травами и мужскими бутербродами с красной икрой. И после обеда она сделала важнейший шаг в своей жизни: осудила приверженность к спасительнице осторожных женщин - диафрагме. После двух суток общения захотелось стать настоящей, а не предусмотрительной женщиной, что по прежним её убеждениям было чуть не изменой Родине.
  Будучи иудейкой чистой воды, а в глубине истерзанной души ещё и царицей, Альбина в своей яркой жизни имела много чего и лучших мужчин в том числе. И женщина в мужчинах очень тонко улавливала их сущность и только с ними и имела дело. Давние опыты с королевским достоинством Гавриила Шерстобитова она запрятала очень глубоко и теперь точно знала, чем упивается Анна Феоктистова. Вознесение же к богу Ирвину Нейгаузу и вообще чуть не стоило ей жизни: она от избытка чувств потеряла сознание и бог делал ей прямой массаж сердца, дыхание рот-в-рот и инъекцию глюкозы. Она с небес опускалась очень неохотно и только по воле всемогущего и желанного господа. Генетическое здоровье жертвы страстей оказалось в сплошных червоточинах и Ирвин вытащил её с того света буквально за шиворот. И, увидев ожившую женщину, выдал экспромт:
  
  Гордыня Эллис обуяла,
  Давно кипеньем манит смерть,
  Чтоб в клочья страсти одеяла
  И в пику миру - круговерть.
  
  Дым поглотил и Эллис рада
  Вдыхать убийственный гашиш,
  Нирвана, смешанная с адом,
  Такое вряд ли повторишь!
  
  Волны ещё томленье помнит,
  Объятья пахнут в ней хламидой,
  Когда от страсти тянет в омут,
  Нет божества, а только идол!
  
  Но жребий к жизни выпал Эллис:
  Танатос пожалел любовь,
  Нить Мойры вьют нам еле-еле,
  Давая шанс вернуться вновь!
  
  Затейливая атака Малышева, которая завершилась так пикантно, ей виделась в особенном свете и его умения дополняли философскую концепцию славянина. - Рядовой славянский воин домогался иудейскую царицу. История знала многих женщин, метнувших своё тело узурпатору для спасения нации, а уловка Юдифи с Олоферноми вообще стала классикой иудейства и обрела одобрение элиты. Короче - не религия, а чистой воды грязная сионистская политика, на которую потом повелась вся "цивилизованная" Европа! И, как написано в скрижалях, нежеланное семя чужака в истинной иудейке ни разу не стало живительным. Она так и спросила, чуя в мужском вожделении нечто необычное и очень важное для себя:
  - Ты не только развлекаешься по-мужски роскошно и свободно, но и хочешь сделать меня мамочкой, это правда?
  - Да! - ответил мужчина и она уточнила:
  - А как же Ниночка и дача с мотоциклом?
  - Аля, давай всё по порядку. Сначала первое, а потом второе.
  - Славянское семя в иудейский плод - и есть первое? - Ты уверен? А как же вино, ночь с красоткой и отрубленная собственным мечом голова ассирийского воина? - Ты не видишь аналогий?
  - Семя и плод - это формула создания любой плоти! И ты не Юдифь, а я не язычник: крушить твой город нет и в мыслях и травить меня дустом ради несусветных догм - нет никакой нужды, а вот зачать со мной - да! Ты женское предназначение так и не выполнила! - Царица должна родить наследника и оставить след в цивилизации! - Разве нет? - припёр он её логикой и женщина в очередной раз приняла мужское решение, как данность, поскольку его смерти её ущербное племя уже не требует: измельчало!
  Зачать с Колей в нынешних обстоятельствах казалось естественным. Как и подспудное признание генетической силы мужского славянства. Ну и тихонечко и без ущерба для гордости женщины мужчина раскрыл настоящую истину того мифа и женщина отметила его очевидную лживость, прикрывающую порочность самой сути хитрющего рода из племени семитов. - И Юдифь не вдова, и голову Олоферну отрубили по пьяному делу свои же, а с осадой города Ветилуя это только совпало, мало ли их было в истории.
  Врач - это всегда человек науки и, своя в ней, Альбина легко усвоила логику доводов мужчины. Славянству лживые мифы не нужны, поскольку широта и щедрость самого крупного этноса Европы в подобном не нуждалась. И яркая брюнетка без насилия над собственными устоями перетекла в религию своего мужчины, отдаваясь так же щедро, как дарил себя её повелитель. Верховенство мужской сути она приняла без колебаний и теперь чувствовала себя комфортно.
  Вечером девятого ноября женщина поняла, что ребёнка от него хочет и сама, поэтому остальные мелочи жизни уже не замечала. К моменту проводов мужчины из собственных владений она выглядела настоящей шемоханской царицей после брачной ночи с божеством и мужчина расставался с ней очень грустно, поскольку и сам ощущал примерно то же!
  - Однако уже пора, и на первый раз надо приготовить убедительную отмазку для жены и принять вид обозлённого неудачей рыбака, а не счастливого любовника.
  Это непросто и непривычно. На часовые релаксации после стратегических операций и пережитого с Альбиной не было похоже совершенно.
  Он зашёл в пивную и за столиком, выложив туда рыбку от заботливой Альбины, решал важнейшие проблемы. А это и впрямь проблемы и они грозили уютную и привычную жизнь пустить под откос. К нему подсели двое мужиков и в разговорах "за жизнь" после трёх кружек с белым ершом он набрал нужные кондиции. Добрался до дома исключительно на автопилоте. Нашёл ключ в кармане и открыл дверь самостоятельно, кое-как разделся и буркнул жене, смотревшей кино по ящику:
  - Погода дрянь, был сильный ветер и мы никого не поймали. - Почти!
  - Мурчику хватило? - понимающе уронила жена.
  - Подъездному - нет, у автобуса отдал последнее бездомной мурке, - сказал муж и рухнул на постель.
  Он очнулся, как и заведено в природе, ночью и пошёл в ванную. Избавился от последствий ершового загула, откис в горячей воде от колдовства Альбины и всей мужской сутью ощутил, что хочет эту стерву ещё и ещё. Осознав это в полной мере, он в подтверждение реалий минувшего имел и громадную эрекцию. И решил сравнить Ниночку и Альбину. Ниночка всегда просыпалась легко, а игры мужа после многодневной рыбалки разделяла в самых изощрённых формах и в любое время суток. Они были настолько неповторимы, что она их ждала с тайной надеждой приобщения к высшему и вечному. Редко такое прекращалось вскоре и с бездыханным телом храпящего мужчины на подушке. Разбуженная им, не давала так просто уйти и она.
  На этот раз он терзал её с азартом учёного, сравнивая и сопоставляя с Алькой по всем известным параметрам. Их набралось так много, что коллоквиум затянулся чуть не до утра. Когда Ниночка без сил упала на подушку, он наконец-то отметил, что она старше Али на десять с лишком лет. И к такому же возрасту Альбины у него может быть ещё парочка карапузов. Если будет двое мальчишек, то родить третьего, то есть - третью, девочку, Алька захочет наверняка.
  Как быть с Ниночкой, он ещё не решил и утром, когда она привычно занялась завтраком, муж будто увидел её впервые. - В сорок пять ни живота, ни вислых боков, вкусная грудь и роскошные бёдра, ну и ноги без чулок тоже волновали и привлекали - такое после рыбалки она вызывала всегда.
  Через три недели Альбина сказала, что у неё задержка, а ещё через пару недель сообщила:
  - Колюня, у меня будет ребёнок!
  - И его отец не иудей, это ничего? - Где твои тысячелетние устои? - ответил мужчина, улыбки не скрывая, но и руку на кормиле страстей удерживая твёрдо: иначе с Альбиной нельзя, царского в ней предостаточно.
  - У тебя есть шанс стать настоящим патриархом, - мягко ответила женщина, а не шемоханская царица, - и уже на новой волне, мои детки будут не хуже Ниночкиных.
  И материнского в её тоне было так много, что насчёт двух парней и девчонки он подумал уже всерьёз. Детки от такого брака обещали стать ого-го кем! Всё это умная иудейка тут же срисовала и расплылась в благодарности без меры и времени. И, пожалуй, впервые стала размышлять о любви в её чистом виде. Связь с Колей была настолько поглощающей и возвышающей, что в спаленке её не удержать. Роскошь и проникновенность своей любви к мужчине Альбина впервые в жизни распространяла и на окружающий мир. То есть, мир мужчины и её любовь - это одно пространство. И на работе перемены в сути иудейской царицы отметили все.
  Как и предписано Мойрами, беременность протекала легко и плод развивался без проблем для Альбины. Когда живот стал заметен и на незамужнюю даму стали поглядывать вопросительно, он сказал Ниночке:
  - У меня будет ребёнок, его носит Альбина. Я их не брошу.
  - А я? - Что будет со мной?
  - Ты уже взрослая дамочка и от сыновей скоро пойдут внуки, в них, моя прелесть, ты и утешишься. Квартиру я оставлю тебе, а мы с Алей будем искать новое место. Возможно, придётся уехать. Она готова на всё!
  Ниночка мужа не то чтобы очень или особенно любила, но привыкла и другого бытия не знала. И эта новость её повергла в смятение. Но потом, опомнившись от удара, она тайком проследила за мужем и увидела разлучницу. Проплакав полдня, к вечеру она отправилась к Альбине домой. Встреча вышла не очень энергетической и эмоций вылилось не так много. Иудейка выглядела отлично и рядом с Николаем смотрелась очень гармонично: он крепкий светлый шатен, а она яркая черноокая брюнетка. И глядя на них, она догадалась про начало связи и ту самую рыбалку, после которой Коля пошёл в разнос. Ну и самое важное, что углядела Ниночка - Альбина не цеплялась за него и не отягощала собой, а давала свободу.
  Понимая разбитое состояние неожиданной соперницы, Альбина в эту ночь Колю у себя не оставила, буквально вытолкав его провожать расстроенную в край Ниночку. Дома случилось удивительное, он не отпускал её из доброты объяснений и объятий до самого утра. Такое бывало только в самом начале их супружества.
  - Нинка, прости, но так вышло! - шептал он и она прощала и принимала от него всё новые и новые свидетельства собственной состоятельности. Они падали в душу проросшими семенами, зрели вместе с более ранними и готовились выбраться на свет божий очень сочными и достойными стеблями.
  Вскоре в Ниночке родилось кое-что новое. Теперь она иудейку видела другими глазами и её ничто не раздражало. Альбинин запах на муже она различала отчётливо и по-женски умело размещала на нём всё собственное. Она с удивлением обнаружила, что влюбилась в мужа по-новой, было это гораздо глубже и сильнее первого раза в юности и теперь она готова ради него на всё. - Как и эта иудейка!
  Решение поменять однушку Альбины на их с Колюней трёшку родилось легко и она выложила это мужу. И трепетное от него теперь ощущала постоянно и иногда чуть не всю ночь. Прислушавшись к себе, Ниночка решила, что выносить и родить сможет легко и сходила к гинекологу за советом. Тот внимательно её осмотрел, послал на анализы и в итоге благословил на материнские подвиги, сняв диафрагму. Однако муж что-то почуял и ни разу черту новой оседлости не нарушил. Эту новую Ниночку он не узнавал, она стала моложе Альбины на целую вечность! - Но уже ему не принадлежала.
  С тех пор у доктора Малышева появилась особая проблема: Альбина и Ниночка подружились и о дележе движимого и дышащего страстью имущества в штанах набрали в рот воды. Зато была масса приятного и вкусного. Ниночка отлично готовила и приходила угощать красивую иудейку сначала со своими кастрюльками и судками, а потом что-то сооружала и в её доме. Альбина не очень ревновала, но умениям русачки втайне завидовала, а высшей доброте поражалась. И уже через пару недель в перемещении мебели и вещей между квартирами обе женщины принимали самое активное участие. С приходом любви к Альбине расцвела и Ниночка. И Альбина с удивлением обнаружила в себе новое и ранее несвойственное. Оно было славянским наотмашь и сидело в самой её сути. Она поделилась открытием с Николя, спросив:
  - Откуда это во мне, иудейке чистой воды? И он охотно ответил:
  - Аля, все женские принципы вытекают вот отсюда, - и указал на свою голову, - из подсознания! Древние люди Европы говорили на общем для всех наречии. Ни волжских диалектов, ни сложной грамматики и синтаксиса, ни мировых религий, ни политических партий, ни имущественного ценза! - Лафа! Подсознание со всеми делами разбиралось влёт! - Твоё - моё, хорошо - плохо, здесь - там! Вот и я обращаюсь всегда к нему, а не к тебе, потому сразу же и к телу. Пардон, к делу!
  - Я так припоминаю, миленький Колянчик, дело перемены моего подсознания началось аккурат с Октябрьских праздников, правильно? - спросила женщина, мужчина кивнул и она продолжила: - Именно тогда меня сильно перекосило и от иудейских ценностей стало уводить.
  - Разумеется, Аля, тогда-то оно и началось - в твоём самом, что ни на есть, подсознании.
  - Но ты со мной, как прежде и не дискутировал совершенно и перевоспитанием в те дни и ночи не занимался или я подзабыла?
  - Это ты, милая дочка, конечно же, запамятовала, как раз с ним-то я тогда и проводил основную научную работу. Чуть не круглые сутки. Тонкая и нежная была работа. Потом оно уже по-накатанной и пошло! А основное - тогда!
  И Альбина с трудом припомнила, что в те праздники он ей даже сменить ночнушку не позволил, сказав, что струпья должны быть на ней, а не на теле. И запрещал не только это. Ну и командовал аж ого-го! А она и не подумала перечить. Да и к чему: хорошо-то как было! Работал он и впрямь нежно, однако от ночнушкии остались только ленточки! - Вспомнила "как именно было хорошо" и впервые покраснела, как отличница Маша Иванова из Тимонино, услышав в первом классе гнусности про устройство девочек от двоечника Пашки Дерябина.
  - Это откуда ж они из тебя выходили, что я сумела их так запомнить, не различив момента перемены в подсознании? - совсем не похоже на себя, робко спросила Альбина Робертовна.
  - Видно и в самом деле к тебе память вернулась! - качнулся доктор Малышев и выразительно посмотрел туда, где и таится женское подсознание. И было оно гораздо ниже того места, которым она чаще всего думала. Именно оно переменило генетику женщины окончательно. Всего за полгода! И, ещё раз густо покраснев по-славянски, умная женщина согласилась, поскольку что-то похожее подозревала и сама.
  Чего она не могла ни предположить, ни подозревать в себе, так это особой преданности их союзу у Ниночки. Скромная женщина решила ушедшего мужа не утруждать ничем хотя бы поначалу. Так оно и вышло и ни токсикозов, ни аллергии у Альбины не случилось и роскошь алых ланит хранила обаяние обеих женщин. И вот однажды Ниночка, угощая пирогами собственного изготовления, спросила Альбину, стараясь не смотреть на Коляшу, такого уверенного и аппетитного во главе стола:
  - Как отличается секс моего мужа-славянина от твоего родного семитского? - Люди толкуют, что у вас всё совсем не так! - Врут или правду бают?
  Доктор Малышев улыбнулся и велел Альбине ответить по сути.
  - Знаешь, Ниночка, я монахиней не была до замужества, не стала ею и после развода и о сокровенном между мужчиной и женщиной знаю сама, а не от других, - начала Альбина, - так вот - Коля особенный и ни на кого не похож! Он у нас с тобой уникальный. Когда он овладел мною, а это был именно штурм, я поняла, что веру и прочее из иудейства потеряла окончательно и без сожалений. И мне ваше понравилось гораздо больше. И потом, уже полонянку, он пользовал меня так, что я чувствовала себя царицей мира. С иудейцем такое невозможно в принципе! - С ним бы я стала наложницей с кучей импортного тряпья, жертвенных колечек, подвесок и прочего дискурата для тела и гордыни. А уверения в моей цене и состоятельности, как женщине, у Коляни всегда в глазах и сердце. Это настоящее и теперь ваше я ценю за своё. Я люблю его и ты сама всё видишь.
  - И что ты отвечаешь сородичам, когда они к тебе подступаются, то же, что и мне? - довела Ниночка тему до полноты и ясности.
  - Нет, с ними я о другом беседую и главное - это размер и умения мужика. Ни один иудей его возраста не может с Коляней тягаться в мужском! И он меня каждую ночь разбирает на запчасти и обливает амброзией, чтоб я не заржавела от дневного простоя за моей требовательной наукой, чтоб жила и цвела дольше всех иудеек и им в пику! А утречком всё это обихоженное мы вместе с ним и собираем в тело искушённой дамы. Женщины завистливо замолкают, а мужчины стыдливо отворачиваются. - Вот так! И всё, сказанное мною - истинная правда. Про амброзию и прочую гимнастику ты и сама в курсе.
  На что Ниночка вздохнула и ответила:
  - Я его деток носила легко, видно это и его кровушка во мне вот так помогала выносить. Вижу, с тобой так же. Знать, он и тебя любит. Такое только от любви! Вон ты сейчас какая!
  - Но и ты хороша, Ниночка! - заметила Альбина, - небось пристают уже, почуяв запах из промежья?
  - Да, - стыдливо отмахнулась Ниночка, - почуяли сразу! И какие мужчины, век бы не подумала! - А с виду солидные, семейные и видные. Начальник отдела меня такую распознал сразу и ти-ти-ти, Нина Васильевна, может вам путёвочку в профилакторий на выходные? Как раз место свободное появилось! - А раньше, будто и не узнавал, кобелина! Другие тоже так и метят собою всё в округе, как будто им обломится.
  - А если обломится, ты же свободна? - спросил Коляня.
  - Таким - нет! Вот с тобой я бы начала и сделала бы это по-другому. Но не ними.
  Теперь пришла очередь опасаться Альбине и мужчина, чуящий бури в их зародыше, тему симпосия переменил. И логичный по стратегии вопрос к мужу о разнице между иудейкой и славянкой так и не прозвучал.
  Тайны иезуитства - это всегда тема борьбы за влияние и Ниночка вдруг поняла, что ничего не потеряно и душа мужа никуда не денется, просто у неё теперь два пристанища. Любовное гнёздышко она уже начала обустраивать и его очертания стали сильно отличными от владений Альбины. Быть виртуальной любовницей собственного мужа - участь не самая грешная и печальная, поскольку теперь Ниночка была совершенно свободна и могла играть любые роли в собственных пьесах. К такому зрелому возрасту драматургия становится подругой для многих женщин и Ниночка почуяла вкус к новому увлечению.
  Наблюдая за чистой любовью мужа к иудейке, она изучала интеллектуальное пространство мужчин, на котором так плодоносят интимные прелести женщин. Женский ум и мышление устроены особенным образом и в подобном иезуитстве им равных нет.
  После каждого ухода своей первой жены доктор Малышев первым делом вычищал женское пространство от навеянного неожиданно прозревшей и поумневшей Ниночкой и продолжал тему вечности в возделывании поля любви со второй супругой. И Альбина отдавалась рукам и душе мужчины, который любит. И их сын, который зрел и набирался сил в материнском лоне, всё это принимал, как должное и рос в идеальных условиях физико-химической среды: и напряжённости полей правильные, и реакции обеспечены всеми нужными реагентами в известных концентрациях анионов и катионов, и Высокая диспетчерская все заявки и запросы выполняет тут же.
  К Восьмому Марта младшему сыну Колюни дали в армии отпуск, а старший подгадал с занятиями и приехал домой повидаться с братом, заодно и увидеть разъехавшихся отца с матерью. Отец их сразу же привёл к новой жене и без обиняков сказал:
  - Мужики, я люблю эту женщину! - и сыновья оценили отцовскую любовь на исходе дня. Очень даже впечатляет! - Яркая и умная, это отметили сразу. Светится и папу любит отчаянно - это открылось чуть позже. Как следует исследовав папино увлечение, сыновья его одобрили и простили - любовь!
  Вернувшись в тесную однушку к маме, они отметили и в ней ранее незаметные перемены. Она тоже расцвела.
  - Такая дама и ничья! - сказал хорошо поддатый младший сын Фёдор. Он прошёл школу сержантов, успешные учения на полигоне и в коллизиях характеров начальствующего персонала уже соображал. Пример командира роты и его жены в штабе на должности писаря был очень впечатляющим.
  - Мам, может, ты за меня пойдёшь? - Таких невест в столице не сыскать, а? - поддержал старший сын Кирилл. Мама слегка зарделась и вернула сыновей в привычное русло, где она опекает, а они подставляются. Сыновья хорошенечко добавили на грудь при маме и уснули в постели на полу, как было когда-то в студенческую молодость семьи Малышевых.
  Мама закрыла глаза не сразу, взволнованная и обогащённая новыми обстоятельствами. Сыновья ей прибавили уверенности в себе и грубоватые комплименты от них шли за особую цену. Три дня в городе она им устроит по-своему, потом они поедут в столицу и Питер, проведать родню.
  Утром сыновей разбудил аромат из кухни, мамочка сварила что-то шикарное и они потянулись к ней. Лечебный отвар пришёлся кстати и они обсудили вероятные планы семейных кораблей, уже видно, что им в разные гавани. Потом мужчины вернулись к маме и она их успокоила, поднявшись и сделав оборот на свободном месте комнаты:
  - Как я вам такая? - Вы теперь большие мальчики и толк в девочках знаете!
  - Класс! - дружно выдали сыновья и мама продолжила:
  - Я переменилась и теперь люблю вашего папочку крепче и заковыристей прежнего. И всё - Альбина! Без неё Николя не переменил бы затасканную колоду и мы бы с ним тихонечко разъезжались в разные стороны. Вы видели, что он со мной дружит и чуточку балует тайком от Альбины. Это, чтоб она не ревновала, а я не ломала руки на кухне страстей. Таких мужей на свете не бывает и я его упустила по своей косности, лени и привычке ко вчерашнему супу. У Альбины всё свежее! - Это я осознала только теперь.
  - И что будет? - спросил Кирилл.
  - Для вас - всё по-старому. Он любит вас, я тоже вам мама, ну и у вас к осени появится сестра, я так думаю. Альбина будет ей отличной мамой, а вам как бы любимой подружкой папы. И мы - одна семья.
  - А ты, у папы новая жена, что у тебя по этой части? - спросил старший сын.
  - Я по-прежнему красивая, зрелая и счастливая и нового замужества не будет. А Колюню так и буду любить! - Вам ясно, мои сынки? Детки переглянулись и выпили за мамино здоровье. Оно ещё, ой как, пригодится!
  Молодая мама и взрослые сыновья - это особая консистенция души и тела и она в Ниночке Малышевой прижилась легко. Она впервые была и любима по-настоящему и свободна. И Альбина для неё стала сестрой. С Колей установились особые отношения и в них ей было очень комфортно. Она чем-то глубинным в своей сути поняла, что любовников лучше не заводить, а питаться из привычных источников. Для этого требовалось немногое и она ощутила сию тонкость от обоих молодожёнов: Коля и Аля хотели видеть Ниночку одинокой и рядом с собой! И возмещали ей особым продуктом со старинным названием - привязанность, которая в их исполнении была вкусной и питательной. Сыновья тоже вернутся в город и она будет нужна обоим.
  Она размышляла недолго и с необычным предложением Альбины и Колюни о дружбе домами согласилась. Альбине к тому же требовалась особая поддержка в бабьем, поскольку из родной диаспоры она себя исключила и Ниночка, как связь с мужней ойкуменой - это лучшее, что можно придумать. Соперничество с молодой женой мужа обещало интригу и она отдалась новой роли, предвкушая и готовя себя. Она уже знала, что бесплатного сыра не бывает и адреналин успеха различала по оттенкам.
  Баба в сорок пять - это очень вкусная ягодка и она доступна лишь самым удачливым гурманам. К майским праздникам Колюня взял обеих жён на рыбалку и там встретился с другими рыбаками. Рыба шла наверх и ловилась легко, так что снасти забрасывать не торопились, смакуя и обсуждая богатый улов. С жёнами были многие и рыбалка неминуемо перешла в закамуфлированный парад честолюбий и демонстрацию мужских трофеев. Очень быстро появился общий стол, чай, кофе и прочее и дамы на нелёгкой службе. Стройных и изящных оказалось не так много, на Ниночку обратили внимание и она в ответ дарила привычную мягкость и доброту. Альбина была у Колюни на первых ролях и выглядела даже в рыбацком наряде настоящей королевой, но общество имело свои критерии и на Ниночку отзывалось особым тоном и взглядом. Многие из рыбаков потом качали головами и выбор Альбины взамен Ниночки не одобряли - заелся Колюня! И чистоту намерений прежней жены отметили все - им бы такую бабу! Ниночка дружила с Альбиной по-настоящему и это отметили даже самые ревнивые супружницы рыбаков. - Бог ей в помощь! - говорили они и тайком крестили её след. А мужики не осмеливались на привычное с другими свободными женщинами, оберегая настоящую чистоту уже этим.
  
  Анна Феоктистова наблюдала за метаморфозами юных профессорских жён чужими глазами и отмечала их самобытную эксклюзивность - ни одна не повторяла черт таких же счастливиц. А вот из отвергнутых только Альбина Робертовна сумела выдержать удар достойно и возродиться из пепла отчаяния и опустошения. Её роскошный роман с идейным противником разворачивался на глазах у всех и счастливая беременность выглядела орденом за терпение и внутреннее достоинство.
  Беременность всегда орден! - Но что-то при этой мысли больно кольнуло Анну и она отвернулась от счастливой женщины.
  
  Небольшое резюме. Выдержанное вино из особых лоз всегда останавливает уста гурмана и он не торопится сделать полный глоток, ограничиваясь ароматом букета и переливами цвета. Со зрелой женщиной картина такая же и редкий мужчина добирается до сути сразу, чаще же вкушает сомнительное удовольствие от созерцания гламурной и пахучей этикетки. Старшие дочери короля Лира - это примеры непонятых и нереализованных женщин.
  
   15 БОЛЬ И ПРЕЛЕСТИ ВИЗАНТИИ
  
  Как видно из приведенного, Анна на повышение статуса Ирины отреагировала очень болезненно и в отместку юной выскочке позволила парочку демонстраций интима с мужем у себя в кабинете. И каждый раз на них следовала реакция Ирвина с Ириной. - Яркая и с явным перехлёстом в наглядности всего этого окружающей корпоративной публике. Что-то вроде турнира в рыцарскую эпоху, только неясно: с целью смертоубийства или спорта ради? Там мужчины соревновались во имя дамы, здесь же проходила битва во имя тщеславия с активным участием обеих дам.
  На последнем таком опыте соперники явились на публику через полтора часа после Аннушкиной провокации и как раз в момент обычного столпотворения между учебными парами.
  Ирина держалась из последних сил и прислонялась к Ирвину, чтобы не упасть. И, когда на одном из порогов тёмного коридора она споткнулась, то прильнула к нему всем телом и виновато улыбнулась. Случайных людей в медицине не бывает и все доктора и медицинские сёстры увидели подлинный фрагмент настоящей и глубокой страсти мужчины и женщины. Это стало видно и молодым, и зрелым, и престарелым!
  Увидела это и Анна Феоктистова, затеявшая месть и получившая сдачу. -Ирвин отделал Ирину, как бог черепаху и женщина не скрывала приобщённости к затеям бога.
  - Да, он сделал с ней это!
  Гаврик тоже не щадил тело Анны, но вот так, изводя в хлам и лоскуты и чтобы разъезжались бёдра и подкашивались колени, не было ни разу. Деликатный Ирвин и разнузданная оргия племенного жеребца с юной кобылицей - такого Анна не ожидала и оплеуха пришлась в самое незащищённое место.
  Мужчина подхватил жертвенное тело женщины в охапку и дотащил до лаборатории, где Ирина занималась микроскопией. Она едва перебирала ногами в туфлях на высокой шпильке и все могли видеть глубину погружения женщины в мужчину. - Это было нечто! На Анну Ирвин не обернулся, хотя взгляд почувствовал. - С ним другая и всё внимание ей.
  Усадив Ирину на жёсткий диванчик, где успешная аспирантка коротала минуты в дрёме, поджидая время очередного замера параметров и фотографирования срезов в микроскопе и спектрометрах, мужчина чмокнул её в щеку и сказал:
  - Потерпи чуточку, сейчас принесу лекарство.
  Это была смесь, которую он готовил в электрической кофеварке. От неё можно или умереть, или воскреснуть: в зависимости от состояния, в котором находишься. Ирину надо воскрешать: как она вынесла всё, он даже представить не мог и теперь замаливал грехи собственной гордыни, которую юная леди поддержала без раздумий.
   Ирина качнула ресницами и погрузилась в минувшее, так и не отпускавшее чувственность молодой женщины. Даже, если всё кончится завтра, жить стоило! - С Ирвином было так хорошо, что теперь хоть потоп! С закрытыми глазами быть в раю очень легко и она оттуда ни на шаг.
  - Ты ещё жива? - спросил мужчина, вернувшийся вскоре, и женщина почуяла снадобье, от которого жизнь обретает немыслимые колеры и звучит в самых сочных тонах.
  - Кажется, да! - ответила она и открыла глаза. Перед ней находилось божество с чашечкой олимпийской амброзии. И она приняла виртуальный скипетр собственной значимости из рук Божества. Касания пальчиков пробудили интерес, а пары эликсира вернули к жизни. Она представлялась не менее прекрасной, чем райские видения. Аромат амброзии чуточку отдавал самим божеством и это усиливало процесс возрождения тела к бытию. В члены потекла сила, в сердце - чувственность и она уже на особенном уровне принимала новую ойкумену.
  - Не помешаю? - раздался голос вошедшей без стука Анны Феоктистовой. И только теперь её заметили. Гостья не могла удержаться от навязчивого мазохизма и хотела получше рассмотреть Ирвина, ещё пахнувшего женщиной. Прежние его опыты были исключительно медицинскими и дальше процедурных нюансов не заходили. Здесь же они натуральные, вызывающие и наотмашь!
  - Мы тебе рады всегда! - подчёркнуто любезно ответил мужчина и поправил ворот блузки на Ирине. Молодая женщина ещё не совсем в тонусе, так что для мужчины такое внимание - лишние висты признательности.
  - Лечимся? - спросила гостья, зная действие этой смеси на себе. И мужчина ответил так, как и должно виртуальному мужу беседовать с виртуальной женой:
  - Хочешь мою порцию?
  - Твою - хочу, - кивнула она, осмотрелась вокруг и, не найдя ничего достойного, чтобы рядышком с Ириной и Ирвином, устроилась на большой ящик от микроскопа, выставив обзору свои колени. На ней были ажурные чулки с пояском и роскошные туфли для исключительных случаев. Новый блейзер и юбка с клиньями, подчёркивающие бёдра. И вообще, Анна хорошо обдумала свой наряд, такая зрелая красавица не могла оставить мужской взор равнодушным, пока она шла к Ирвину в кабинет, её буквально сожгли взгляды возбуждённых мужчин и воодушевили завистливые всхлипы молодаек. Однако эта парочка абсолютно ничего из выставочного наряда гостьи не заметила!
  - Пришла и ладно.
  - Как мы тебе такие измочаленные?
  Ирвин подошёл к Анне и она всё в нём учуяла сразу же. И чуть не потеряла сознание от передоза учуянного.
   - Теперь только эликсир! Она взяла чашечку из рук мужа и отметила, что он им так и остался - мужем. Но отдавал Ириной до онемения чувств! И Анна сразу же сделала пару глотков, чтобы подавить ревность и ненависть. Чуточку отойдя и осмотревшись внимательнее, она обнаружила, что Ирвин не только довёл партнёршу до глубочайшей комы, но и усугубил содеянное одеванием жертвы: так одевает только он!
  Как это делает Ирвин, Анна знала отлично. Они играли в такое чуть потоньше и он надевал и снимал с неё украшения, касаясь шеи, груди и лица, а она немела и впадала в ступор глубиной намного превосходящий сексуальные эмоции от Гаврюши. - Когда любишь, так всегда, а в любви Ирины к нему она убедилась давно.
  Ожившая лишь слегка и не окончательно, Ирина не пыталась выглядеть, продолжая мнить себя в объятиях мужчины. И широкая юбка в складку для этого подходила вполне: она подвернула колени и устроилась так, чтобы тело вспомнило и нижние объятия, от которых и тяжело и сладко одновременно. В таком состоянии она ничего особенного различать не могла и жила на автопилоте. Подсознание услужливо подсовывало нужные реплики, устраивало изящные улыбки и в лице мужчины набрало нужные висты.
  А ревнивая Анна их потеряла. Они немножко поболтали ни о чём и, похвалив крой новой юбки у юной давалки, зрелая женщина оставила их наедине. Оскомину она сбила и эликсир немного вернул умения соображать.
   Когда атмосфера в кабинете остыла от жара взаимной ревности до приемлемой и позволяла нормальную жизнь, Ирвин спросил Ирину:
  - Хочешь, одену ещё раз? - и женщина кивнула, догадываясь, что сдала очередной экзамен.
  Проглотив сдачу от Ирвина и изрезав себя на куски, Анна больше так не играла и с мужем общалась только дома. И с этого момента энергетика мышления, не отвлекаясь на женские разрушительные эмоции, получила дополнительный импульс. Сооружений Ирины на Ирвине она как бы не видела в упор, а саму Ирину выключила из круга общения, чтобы не исходить лишними переживаниями. Такие перемены дались с трудом, но она их выполнила и ненадолго перевела дух.
  Въехав в текущие материалы Никиты, она прозрела окончательно и увидела проблему глубже и рыжий умник это тут же заметил. - Наконец-то, Аннушка пришла в себя!
  
  В положительных итогах интернациональной медицинской программы и полном излечении Дайяны Ирвин и Анна заинтересованы в самой крайней степени, хотя и с противоположными мотивами. Анна наблюдала сближение пациента с доктором и понимала, что лучшее, на что можно надеяться, это скорейшее выздоровление Дайяны и выход на иной уровень, где женская суть в состоянии влюблённости найдёт другого ценителя. Такой мазохизм выглядел и женским и весьма вероятным, поскольку новая Дайяна будет другой совершенно! Уже сейчас Анна видела контуры нового здания женщины. Такую в цепях неудачного брака не удержишь! Ну и на своего кумира она будет смотреть из другой плоскости, а там вариантов тьма. Интрига Анны заключалась в выводе Дайяны с игрового поля Ирвина. - Хоть куда!
  Мотивы же Ирвина заключались в выходе из тупиковых отношений с Анной, которые его давно не устраивали: мужчина и женщина должны делить всё, а не маневрировать на границе дозволенного. Вариант близости с Ириной был не худшим даже как временный. К тому же появились обязательства перед Дайяной, они очень интимны и доверительны и ни с кем их не обсудить: там такое наворочено! И до полного и необратимого исцеления принцессы из этого поля битвы биологии, умов и страстей от Дайяны никуда не денешься. - Чашу любви, ненависти и ревности придётся испить до самого дна, чего бы это ни стоило!
  Ирвин был в самом сложном положении так же и в тонкостях возникшего с самой Дайяной, однако ни шагу от намеченного плана по излечению не сделал и поддерживал внутреннее состояние интеллектуальной активности пациентки на высочайшем уровне. Она писала сонеты и баллады и придумывала к ним музыку. Их качество улучшалось очень заметно, следы новой энергетики мышления видны отчётливо и он на отдельных её опусах отмечал следы диалогов и соперничества с собой. Некоторые из опусов были исключительны и он советовал через знакомых Макса Сеттера пустить на публику, что она совершала тут же, доверяясь и в этом. Ну и обещанные награды за шедевры Дайяна получала исправно: они стоили того, чтобы к ним стремиться. Получая каждую, она видела себя в том мире, где Ирвин бог и она не в прислугах! Иногда такие химеры объявлялись не только в его обществе и это ещё больше тянуло женщину от виндзорских проклятий подальше.
  Ирвин хорошо знал женскую суть, в использовании этой субстанцией равных не имел и во всём этом сатанинское причудливо перемешивалось с божественным. На сеансах психотерапии с принцессой доктор доставал из профессорского халата игральную кость и бросал на рабочий стол. Таким образом они с Дайяной находили выпавшую цифру строфы из её опуса. От единицы до шестёрки по счёту строф и строк и так же по слову в строке. Это могло быть что угодно, в том числе любой интим и лицезрение неба и луны. Осознав весомость и цену награды для себя, она стала писать так старательно и проникновенно, чтобы достойной приза выглядела любая строфа и строка. Она научилась так излагать мысли, что их глубина была то тёмной, то прозрачной, то манящей, то пугающей и мрачной. Ирвин умел обыграть эти строки так, что осознание их сути становилось влекущим куда угодно, только бы процесс активности очищения нейронов и подкорки от болезненной коросты длился вечно.
   Они раскрывали тайну каждой буквы и знака препинания и иногда звучание строки менялось от одной лишь другой гласной в первом или последнем слоге: перемени и всё наизнанку!
   Он указывал - почему так и она экспериментировала со звуком сама, вникая в подноготную сатанинской музыки. Уже гордая и самодостаточная, она преображала строку в идеальное создание. И где-то в подсознании начинала улавливать, что навеянное и привитое Ирвином - не наркотик! С этим можно жить и не ломать связей с окружающей рутиной. И с каждой новой наградой она по части интеллекта становилась богаче и основательней.
  И язык! - Она всё писала на английском, обсуждала с ним так же, при случае пользуясь латынью, но в клинике обслуга была русская и с профессором говорила на родном языке, не зная другого. Вот тут-то и таилась новая вещь, которую Дайана отметила у Бриджит и Ника - она понимала почти всё из диалогов в его присутствие, но потом, в коридорах и самой лаборатории и без него это понимание исчезало так же неожиданно, как и появлялось. На её вопрос, почему так, он отвечал, что это забытый в ходе извращённой многоязычной цивилизации рудимент - корень подсознательных сигналов ещё от приматов, который у всех на планете один и тот же.
  - А почему он не работает переводчиком без тебя? - удивилась чистая саксонка Дайяна, как когда-то иудейка Альбина с Малышевым. - Вы помните эту коллизию?
  Метис в сложнейшей конфигурации этносов, потому что бог, Ирвин качнулся в недоумении и ответил:
  - Сама-то что, никак не сообразишь? - и женщину осенило:
  - Родовое общение, когда и взгляд - целая фраза?
  - Вот и умничка! - похвалил он и выдал очередную награду. У женщин достоинств очень много и про них они обычно узнают из чужих уст, Нейгауз, будучи в курсе этого, раскрывал нюансы чего-то одного, не выдавая остального и так могло хватить на всю жизнь, премируя каждый день своих подопечных. У Дайяны достоинств на целую династию сильфид и он щедро одаривал её собственными прелестями, но в переводе на собственную философию общения. Вот она-то и стоила несметные сокровища.
  А теперь об одном из вариантов призовых игр, которыми потчевал и увлекал в поднебесье Ирвин. С Дайяной - это игра в Сапфо и Алкея. Они брали что-то из шедевров античной поэтессы и Ирвин внушал Дайяне, что она сможет написать не хуже и обозначал себя в роли Алкея, давнего соперника и возлюбленного поэтессы.
  Попав в поле тяготения Ирвина, Дайяна заметно умнела, хорошела и "въезжала" в роль Сапфо и вместе с партнёром участвовала в поэтическом симпосии. Это получалось и потому, что дарование принцессы было настоящим и его надо только подтолкнуть и направить. С педагогическим даром у профессора сложилась профессиональная гармония и пациентка не просто играла роль роскошной античной дивы, но и росла над собой в самом высоком смысле этого слова. Она сравнивала написанное наедине с божеством и потом в обществе собственной музы и понимала масштаб удачи собственного возвышения. Призовая игра - это так несравненно и чувственно, что ради неё она готова на всё! Она становилась божеством, как и Ирвин! И понимала парение Сапфо, любящей Алкея. Она проникалась её душой, настроем, чуяла внутреннюю ритмику, слышала шум моря и ароматы прибрежных рощ, ну и, самое главное - она нужна своему Алкею в образе Ирвина. Ирвин видел в ней божественное и отдавал дань. И это не эйфория от совместного кальяна: итогом всегда были очаровательные и самобытные строки, пахнущие ею, Дайяной!
  Ради таких наград Дайяне стоило терпеть семью и Виндзоров. Она неуклонно менялась и понимала, зачем это. С потерей старшего сына Дайяна смирилась, но младшего - ни за что! Он станет похожим на Макса и Ирвина одновременно и поэтому надо быть поближе к нему. Но для этого нужна лицензия. Она зрела внутри души и уже заверяла в самодостаточности.
  Благодаря активному участию Ирвина в строительстве себя новой, она менялась исключительно упорядоченно и очень быстро. Ирвин умело использовал женские и материнские инстинкты и принцесса видела сына глазами умного эскулапа, касаясь пальчиков, ладошек, пяточек и прочих чувствительных точек его тельца и наблюдая реакцию, так же, как и доктор, работавший с ней. Топографию ключевых точек он указывал на ней и себе и уточнял прикосновениями, чтобы их функции и положение Дайяна усвоила навсегда. Ирвин научил многому из элементарного, сокрытого в нас наслоениями цивилизации.
  Исцеление первичных хворей происходило в зародыше одним лишь контактом матери и дитя. Она теперь его мыла всегда сама и в её руках он бывал исключительно спокоен и послушен, чувствуя материнское поле любви. Она не кутала сына и закаливала с самого начала, но теперь это происходило по системе и с доглядом науки.
  Во время кормления уже после первых ещё лондонских консультаций Ирвина она применяла мнемонические правила размещения своих рук и сын располагался исключительно удобно для кровотока и процессов текучих фаз ещё слабенького организма. Научившись различать в тональности голоса сына сигнальные признаки, она приблизилась и к пониманию собственного обустройства. Симбиоз системы "мать-дитя" имел долгую и надёжную биологическую историю в миллионы поколений и она погружалась в неё, обогащаясь и взрослея вместе с сыном. И он у неё получался намного удачнее и здоровее первенца. Ночью она никогда не удалялась от него далеко, спала очень чутко и всегда слышала писк и кряхтение сына, по его музыке догадываясь о причинах, редко доводя сына до громкого хныканья и плача. И по рекомендации Ирвина после секса с Вильямом всегда подходила к сыну и объяснялась на их особом языке.
  Врач говорил о прочной физиологической связи матери и дитя на уровне слабых физических полей и такие стрессы, как секс с мужчиной, сигнализировали ребёнку ослаблением энергетики, ранее монопольно принадлежавшей ему. И касания с любовными пришепётываниями приводили механизм строящегося организма в порядок - она это чувствовала всегда. И по очередной рекомендации доктора она отдавалась мужской страсти полностью, питаясь мужскими гормонами так, будто они прописаны рецептом и потреблять их надо обязательно. Он научил "не видеть" чужого запаха на муже и полностью концентрировать себя на желанном от мужчины. Вильям её любил и она это знала точно. Сама она его тоже любила, но с ним была уже не вся Дайяна, а только часть, выделенная доктором для обмена реакций жизнедеятельности. И эта новая данность её вполне устраивала.
  С каждым приездом она собственную совместимость с системой Ирвина отмечала всё глубже и основательней. Это происходило на самых разных уровнях организма и душевного устройства. И на сеансах психотерапии доктор подтверждал те самые перемены, ради которых принцесса стала дружить с ним. Потом Дайяна стала понимать уже не рудиментарный праязык неандертальцев, а собственно русский на уровне подсознания так же, как и Бриджит, и иногда Ирвин говорил о сложных вещах по-русски исключительно и она понимала всё! То есть, их теперь ничто не разделяло даже на информационном уровне. И она сама видела, насколько выстроенное с Ирвином совершенно и привлекательно даже своими очертаниями. Она научилась строго мыслить и писать о том, что лежит внутри неё и ждёт выхода наружу. Ничего из нового и высшего мужу Дайяна уже не показывала и укладывала на полочку, чтобы поделиться со своим гуру. И он всегда разбирался с этим по делу, читая выдержки из её дневников, но шероховатости и неудобья редактируя очень точно и без елея чувственности. Как, собственно, и положено доктору. Только с ним она бывала открытой книгой и иногда они правили её мысли и строки по мере их появления на тех самых сеансах психотерапии.
  
  Во время четвёртого приезда выявилось, что Дайяна на 90-95% очистилась от губительных компонентов, рождающих онкологию и динамика тотального очищения нарастает. Свою роль в этом сыграли многие и Дайяна понимала силу медицинской корпорации, победившей смертельного врага. Она очень скрупулёзно разбиралась с медицинскими терминами и теперь многое о себе знала на приличном осознанном уровне. Она не просто принимала что-то из прописанного, а осознанно следила за организмом, зная, для чего каждая из таблеток и в дневнике отмечала самоощущения, которые потом ложились в основу коррекции курса лечения. Бассейн с сыном вместе по часу - эта норма тоже очень много значила и доктор оценил её продуктивность для обоих. Сын быстро научился держаться на воде и весь двор с восхищением наблюдал за плавающей крохой в сверкающем перламутре бассейна.
  Насчёт включения ресурсов мозговых процессов она многое осознала сама и бессознательное в её метаморфозах всё больше и больше уступало сознательному: она училась владеть собой в самых разных ипостасях женщины и отмечала там рекомендованное доктором. Случай с ней для науки представлялся уникальным и новое состояние герцогини Йоркширской соответствовало пониманию результатов содеянного. Ирвин её всегда понимал, легко кивая и давая понять, куда ехать и плыть дальше. Общение на эмоциональном уровне давно стало весомее всего на свете и она понимала своё тяготение к доктору теперь уже на сознательном уровне. Ко всему этому, её любовь набиралась новых оттенков и красок, звучала глубокой и проникновенной полифонией, ну и в чём-то стала чуточку взаимной. Пусть и самую малость.
  Была и ещё одна линия в жизни принцессы, которую не знал даже Ирвин. Дайяна пласт за пластом, слой за слоем отклеивала себя от Виндзоров. Королева, наблюдая за ней, стала понимать, что в лице Дайяны зреет сильная оппозиция её личной власти и уже в ближайшие годы революции не избежать. Да и часть придворного света уже присматривалась к роли Дайяны, герцогини Йоркширской, на троне и во главе, а не рядом с незатейливым во многих смыслах Вильямом. Парламент однажды на слушаниях о бюджете семьи указал на производящую фунты и доллары принцессу и сонм растратчиков во главе с королевой и её детьми. Получалось, что принцесса зарабатывает рекламой и прочим столько, что может содержать двор в полном варианте нынешней короны. К чему, спрашивал прижимистый законник, содержать остальных? Ну и пресса Дайяну просто обожала, а в последнее время её цитировали чаще, чем премьер-министра Её Величества! - Такого позорища политика давно не знала.
  Поэтому лучше отпустить бунтарку с миром и сохранить лицо короны. Компромисс найден и младший сын останется с мамой, а старшего будут готовить к монархическим делам. Последний год, который она провела в интенсивном лечении, выкарабкиваясь из онкологии, молодую принцессу сильно преобразил. Соблюдая дистанцию от супругов и стараясь быть объективной, королева видела метаморфозы у снохи особенно ясно и понимала, что её сын эту новую женщину уже не устраивает. Она прибавила так много и по всем статьям, что лучше отпустить, не дожидаясь крамольных последствий её взросления и входа во власть. Дайяна теперь многого и многим не спускала и принципиальность проявляла практически во всех краеугольных дискуссиях. Ну и она прибавила в языках, теперь к иностранным французскому, испанскому и латыни на уровне разговорных стал русский, которым она общалась с медиками из Северного центра. Атмосфера этих славян для неё оказалась целительной, а младшая сестра, коренная британка из старинного рода в Гэмпшире и вообще вышла замуж за молодого доктора. То есть, отпускать надо и уже завтра.
  
  - Я беременна! - сообщила Бриджит сестре, когда шумиха официоза встречи затихла и все взялись за вещи, которые считались личными и их надо распаковать сразу.
  - Когда я любила Вильяма, была счастлива так же! - отозвалась сестра и взглянула на рыжего гения, ставшего ближайшей роднёй. Никита выглядел пылающим светилом и неги от молодой жены не скрывал. Она сумела из аспирантской берлоги создать уютное гнёздышко, куда тянуло сразу и навсегда. К ним забегали за солью, спичками и содой, снимали мерки со всего домашнего и зачерпывали счастье этой парочки полными пригоршнями, поскольку хозяева были радушными и щедрыми. На него смотрели аспирантки и студентки, на неё всё общежитие. Жить на одном этаже с роднёй британской принцессы выпадает не всякому. Пропускной режим здесь и раньше был настоящим, с переселением же англичанки он только утончился. Появились вежливость и твёрдость. Поглазеть на очаровательную жилицу хотелось многим, но на любопытных воду возят и вахта очень быстро всех поставила на место. Дайяна ходила к сестре по временному пропуску, который оформляли в административном здании института. Её свите такие бумаги оформлять, как правило, "забывали" и эта чиновная и охраняющая публика с удовольствием занималась личными делами, благо в таком городе, есть чем утешить ум и что посмотреть. Пивные и кафе поблизости для этого были в самый раз и там можно поглазеть на разную публику, молодёжи бывало много и с девушками тоже приходили. Были девушки и без парней, но на лондонских гёрлз они мало походили и держали дистанцию. С первого раза укатать приличную девушку не получалось, а кого попало свите не позволяли амбиции. Да и происки КГБ им описали так ярко, что к доступным женщинам с призывными взглядами они не подходили и близко.
  И немножко о Никите. Этот парень - отнюдь не баловень судьбы, выигравший "Волгу" в лотерею. Он всегда был самостоятельным умником, в меру хулиганистым и ершистым и с одноклассницами тоже решителен и силён, ходить в центральную деревню на танцы с ним, а не с компанией не было риском, поскольку Никита своих не обижал и в придорожные кусты не затаскивал. Немножко томления в пути по тихой тропе, сердечное "Пока!" у соседской калитки и всё. Озоровал он с чужими и городскими. Но пришедшую с ним деревенскую подружку не бросал и "озорство" с другими заканчивал до сигнала по отходу в пенаты - это время последнего парома. Математика и точные науки у него шли отлично и все удивились поданным документам в медицинский. А туда шла и та, с которой он "озоровал" втайне от многих. Но она, сдав все экзамены на медицину, не прошла по конкурсу и влиятельные родители своё чадо устроили куда-то в другой регион. Парней с такими оценками в медики берут охотно и Никита сразу же попал на самый престижный факультет. Приятельница по "озорству" за месяц в среде абитуриентов успела освоиться и уезжала, уже зная многих. Поэтому передала Никиту общей знакомой родителей Лене Тарасовой и та периодически "дружила" с ним без особых затей до случая с поездкой в Лондон. И познав Лену по всему списку достоинств, Никита сообразил, что его ожидало с землячкой, которая охотно "озоровала" с ним.
  Так что в группу Анны Феоктистовой он пришёл уже подкованным по части мужского. Да и сама Аннушка, как он её называл за глаза, рисковую размашистость рыжика поощряла и тоже тайком. Всё это так или иначе способствовало высокой самооценке Никиты не только в учёбе, но и в сердечных делах. Иногда он ловил на себе рассеянные взгляды Аннушки и терялся в догадках относительно причин. Она приходила к нему посмотреть кое-что в материалах, затем откладывала их, устраивалась в кресле, поджав ноги под себя, и тут же становилась рассеянной. То ли о проблемах размышляла, то ли что-то из души тревожило, однако этого так никто и не узнал.
  На уровне высших мужских планов у Никиты уже обозначилась атака и похищение Анны у мужа-профессора. К этому он готовился давно и многое в византиях амурного и корпоративного постиг основательно. Всё-таки Аннушка - жена профессора и сама без пяти минут профессор, поэтому аргументы похищения надо иметь ооочччень веские. Чуяла ли это Анна? - Скорее всего - да, поскольку и бывала у него часто и из аспирантов общалась неформально только с ним. И ради минуток за чаем с терпкой деревенской заваркой она отключалась от высшего, вкушая ухаживание парня с кристальными и ясными для себя намерениями. Никита был антиподом Ирвина, но к нему тянуло и тоже основательно. И готовясь к визиту в его лабораторию, она всегда меняла бельё из шёлка на хлопок и снимала бюстгальтер, чтобы не ощущать давления циничной цивилизации в обществе чистого парня. Он ловил моменты с выскочившими на свет кончиками грудей и замирал от их прелести, а она так же сильно млела от его первозданного восторга и старалась их продлять и разнообразить. И спонтанная эрекция, которую в такие минуты они наблюдали не раз, не смущала обоих. Она улыбалась ему, а он благодарил её. Аннушка немножко управляла его причёской, бритьём, манерами и гардеробом, но самую малость, чтобы не давить на мужское мироощущение. При всём при том отношения у них были сугубо служебными!
  И вот такой викинг из Поморья попался на глаза коренной горожанке и потомственной на десять колен яппи Бриджит. От него несло отвагой и приключениями и самобытная неотёсанность только подталкивала заглянуть внутрь мужчины. И глаза! - Его зелёные малахиты очаровали Бриджит моментально и, отдавшись их напору, она потом ни разу не пожалела. Первые контакты с касаниями, а потоми объятия с поцелуями диссонанса для ума не внесли и девушка ринулась в парня без оглядки. С ним она была естественной и раскованной хиппи, которая передалась от сумасшедшей подруги в колледже и очень комфортно устроилась в ней. И когда Никита бережно приникал к упругим холмам, сводя с ума горячими губами, она шептала "Дарлинг рэдхэйр Ник!" и не отпускала от себя. Он был сильным, умным и чутким при сводящей с ума рыжине. И первый секс с ним она провела, так и не опустившись с его рук на землю, слегка прижатая к вековому дубу в одном из уголков Челси. После этого она ему поверяла всё!
  И они чирикали на особом любовном эсперанто, когда женщина понимает даже скрытые намерения мужчины, а тот знает границы дозволенного на одной лишь интуиции и с закрытыми глазами. Их связь стимулировала взаимный процесс познания и натурального сближения. Стать его женой - было естественно, носить дитя от любви - тоже и обычный мастеровитый аспирант уже вскоре стал мыслителем областного масштаба. Задачки с аналитикой Дайяны он раскладывал, настолько углубляясь в молекулы и атомы составляющих элементов, что обоснованность выводов аж зашкаливала. А по аналитике для своей беременной Бри уже на шестую неделю он увидел растущую под сердцем дочку. Когда на десятой неделе он сообщил, что она будет рыжей, то получил индульгенцию на грядущие грехи.
  - С ума сойти - двое рыжих в доме! - вопила она в объятиях мужа. И общая динамика интегральной линии мозгов Никиты вышла на уровень устойчивого подъёма. Фактор этот был сильно субъективным и переменчивым, поскольку юные жёны постоянством никогда не отличались.
  
  В качестве рабочих элементов в интенсивной интеллектуальной терапии Ирвин часто проводил с Дайяной дискуссии на темы музыки и поэзии. Задавая вопросы о самоощущениях, он вычислял работающие и инертные темы, таким же способом определял идеи, прочищающие мозги, будто препараты для шизоидов. Они читали и слушали напетые авторшей сонги и баллады и анализировали их глубину и музыкальность, а также художественную состоятельность. За месяцы работы над собой Дайяна достигла хорошего уровня и разбор полётов её фантазии теперь проходил в сугубо профессиональных тонах. Ирвин имел основания судить о лирике и часто разделывал пациентку под орех, не позволяя и капли субъективизма. При случае и для наглядности он вставлял собственное видение строки или рифмы и Дайяна видела разницу.
  В некоторых деталях диагностики принцессы Ирвин полностью доверялся Анне, но даже без аппаратуры он видел, что глаза женщины сильно переменились. По некоторым вербальным признакам Анна могла судить даже о том, насколько быстро пациентка потечёт по-женски. И на собственном примере показывала Ирвину. Их отношения были глубоки и всё женское интеллектуально-чувственное она топила в Ирвине. Остальное - епархия мужа и тот свою ниву вспахивал глубоко, умело и со вкусом. Анна стала очень чувственной хищницей и вела мужа на полных оборотах инстинкта. Когда такое случалось ночью и он падал без сил, она наблюдала покорённое тело. Раньше бывало наоборот - умирала она, а он покрывал собою сломленную и покорную и был в ней чуть не вечность, поджидая женскую реинкарнацию, которой доставалось и за слабости прежней души. Теперь супружеские ласки стали более изощрёнными и Анна их принимала с тайным вожделением мазохистки. Ирвин же накачивал иным и оно так же плыло во мраке ночи и истекало невыразимой чувственностью.
  Когда приезжала Дайяна, у них практически исчезал былой полёт и лёгкость понимания, уступая место рутинному из профессионального и так ясного и доступного. С тех пор, как в его доме стала жить Ирина, многое из прежнего имущества Анны перекочевало в лапы юной хозяйки дома и Ирвин даже не заметил огорчения Анны по этой части, поскольку и в прежних интрижках с дамами сугубо зевесовое он изливал в них исправно и на Анну не глядя, поскольку он Зевс, а на чужая супруга. Вот и теперь, не выказывал степени новой близости, а Ирина не подставлялась сама, не только играя юную искусительницу, но поддразнивая и не уступая. И даже прогремевшее на весь свет премирование импортным костюмом от компании чужих мужиков ничего по этой части не изменило - Ирина была отличным биомедиком и в новой нише исследований стала успешным пионером. То есть, жить в доме профессора Нейгауза вполне достойна.
  Дайяна, возвышенная и просвещённая божеством, прекрасно осознавала ситуацию со своими страстями и положением в корпорации эскулапов и вела свою линию ненавязчиво и очень тонко. Пантеон богов они с Ирвином упоминали не раз и она указывала на главную данность классической мифологии: бог покрывает лучших и даёт жизнь новым ветвям человеческого рода. Герои большей частью происходили от богов. И царица, и простая рыбачка могла родить от обоих мужчин и дети каждого имели права на участие в разделе мира. Она приучала Ирвина к мысли, что дать семя обеим - это прилично! Он бог и ему можно всё!
  Возникший протокол полуторанедельных визитов в СССР все соблюдали тщательно, но не по-канцелярски педантично, оставляя зазоры для личного. И она становилась частным лицом с более свободным режимом бытия. Бриджит была связующим звеном и с неё начиналась основная неформальность и неформатность личной жизни, поскольку Никита что-то являл от корпорации медиков, а что-то от себя лично. Дайяна общалась с доктором только в кабинете, поскольку дома у него есть Ирина, с которой Дайяна хотела сохранить естественные и добрые отношения. И вообще, в доме мужчины две женщины - это перебор! А если он по делам захаживает к обеим, это не грех, а воля божья. И после бесед с Дайяной Ирвин всё больше и больше склонялся к тому, что Ирина должна стать его женщиной в полной мере. И однажды, проведя сеанс психотерапии с Дайяной, Ирвин после ужина устроил совместный душ с Ириной, из которого унёс молодую женщину в свою постель. Он ласкал и терзал, возмещая недополученноеею днём ранее.
  - Ты мой бог! - сказала Ирина утром, вглядываясь в лицо мужчины. Оно слегка потемнело, но силы и магии не утратило.
  - Ирка, от вчерашнего ещё осталось, выбросим или съедим? - спросил он, помня о ней ночной всё. И вчерашнее оказалось вполне съедобным и таким же пахучим. Когда за завтраком Ирина угощала мужчину пищей и собой, он сказал: - Ты моя Гестия и твоя пища - это амброзия для богов. Хочу добавки! - Есть ли для женщины просьбы желаннее?
  
  Небольшое резюме. Все знают, что ревность - это избыточное проявление эмоций собственничества. Но любая приличная вещь должна быть чьей-то. То есть, у неё есть собственник. И как он может быть в своих действиях избыточным? - Похоже, такое абсурд! Поскольку ревность чаще всего связана с любовью, то: а) либо любовь не имеет персонификации; б) либо ревнивец - это жалкий лицемер и низменное плотское выдаёт за высшее духовное. И всемирная история гласит: настоящей и большой любви без ревности не бывает!
  
   16 НИКЧЕМНОЕ ПРОЗРЕНИЕ
  
  Прошло время зимней стужи и вместе с весенней свежестью некую прохладу и внутреннюю опустошённость у жены стал замечать и Гаврик.
  - Анюта, в чём дело, ты не та, хотя видимой причины как бы и нет. - Научная тема стала целым направлением в диагностике, ученики пашут усердно и нива плодоносна. Даже я стал заглядывать на твои грядки и изучать побеги. Другие это сделали давно и хвастают украденным. Ты же на это ноль внимания, фунт презрения. А раньше рычала и охраняла.
  - Может, началось созревание чего-то нового, оно протекает подспудно и я этого не осознаю? - предложила компромиссный вариант Анна, не желая открываться: в таком никому не признаешься! Она терзала мужа из последних сил и выпивала в нём то, что природой назначено другому, но попасть туда не могло и бессмысленность этого только усугубляла внутренний раздрай. - Излитое в мир должно плодоносить, а не сворачиваться в коросту желчной неутолённости!
  Теперь она знала точно, что с замужеством ошиблась. Ночью, приходя в себя от затейливых игрищ с мужем, она отправлялась в душ и там разглядывала следы любовного сражения. Они теперь мало впечатляли и дальше будет только хуже. На Ирине же по утрам она видела сугубо Ирвинское и оно обещало прибавку градуса и спектра. А ведь он старше Гаврика! - Грубейшая и глупейшая ошибка и вот оно - следствие! Она мучила себя подобными мыслями давно, но с появлением Дайяны это обратилось в чувственную дыбу.
  
  После пятого визита Дайяны перемены в конфигурации обновлённой системы "Ирвин и его созвездие" стали особенно заметными. Что-то вес потеряло, а что-то сильно прибавило. Теряла большей частью "ветеранская" Анна, а "скаутские" Ирина и Дайяна обретали всё больше и больше. Сам же Ирвин обогащался ото всех и не мог не воздавать женщинам за щедрость и роскошества их общества. С увеличением спектра чувственной энергетики неизбежно менялся и сам доктор. Это происходило по-науке и дозированными порциями кластеров и квантов и заинтересованные хищницы следили за этим внимательно и тенденции не в свою пользу отслеживали и уничтожали моментально.
  Доктор Нейгауз, как сказано ранее, ангелочком не был никогда и поэтому родные для себя и грешные для женщин мотивы понимал хорошо. И в общении с ними держал линию взаимной или компромиссной выгоды и никогда женщина не бывала обделённой его вниманием. Все, попавшие в его круг, свою порцию получали. Но и отдавали порядком. Нынешнее затянувшееся сближение с Ириной ни на что из прежних не походило и он очень внимательно разбирался с новой поклонницей. И всё больше и больше убеждался в том, что она достойна задержаться в его жизни надолго. Она единственная из нынешних женщин ни на что не претендовала и ничего не отстаивала. - Девушка сама по себе! В то время, как и Анна и Дайяна на его жизненном пространстве хозяйничали будто у себя дома и с частно-собственным.
  Как-то он задержался в домашнем кабинете с разбором материалов по срезам, приведенным в некую систему Ириной, и отметил естественность и гармонию в кажущемся свободном расположении схем и таблиц. Это очень напоминало историю с открытием периодической системы Менделеевым: циклы, ритмы, периоды. Она не настаивала, но предполагала и таким образом предлагала идею новой генерализации. Поработав с увиденным, он понял и саму идею. Такт и деликатность молодой протеже его настолько покорили, что он возбудился непомерно и в таком искрящемся виде отправился в девичье-аспирантское логово. Ему впервые захотелось проделать с ней то, чем упивалась Анна с Гавриком уже двенадцать лет. - Силовой акробатикой! Чтобы постельное бельё в дым и клочья, а тело в полосы и струпья. Он распалился настолько, что сбросил халат и был готов сорвать с неё покрывало, пронзив собой. Была глубокая ночь и его азарт - это каприз другого божества - Эскулапа, выдавшего массу циничных идей и затей. Сексуальные идеи и атлетические затеи!
  И он увидел создание, доверчиво распластавшееся во сне на постели и пахнувшее деревенской липой в пору цветения. Ирвин сперва был поэтом, а только потом разнузданным мужиком и он проникся ароматами нежнейшего духовного и отпихнул плотское! Тихонечко успокоился, перевёл себя в иное состояние и решил прочувствованное преобразовать в лирику. Он остался рядышком с женщиной, впитывая побольше и раскладывая эти сокровища по полочкам и сусекам своей сильно накрученной натуры. Оторвался от зрелища не сразу и с трудом и, оглядываясь на удивительное создание, ушёл в кабинет.
  Устроившись за столом, он достал бумагу и в обществе оголтелой ревнивицы-музы приступил к делу. И написал балладу о метаморфозах. Почти все прелести Ирины он упомянул, ситуацию сделал остроугольной, а мужчину, томившегося по женщине, обозначил ликом дьявола. И от слияния с ним женщина беременна дьяволёнком. Аллегория страсти показалась вполне прозрачной и он долго шлифовал придуманное в пять секунд. И поближе к утру всё переписал набело. Затем собрал на поднос дымящийся кофе и на листок с опусом выложил цветок из вазы.
  Когда он приблизился, Ирина его учуяла и раскрыла глаза. Ирвин и устал, и возбудился, и разгрузился - и всё это за созданием аллегории. Эту историческую ахинею он недолюбливал, но как жанр литературы она имела право на жизнь и сейчас как раз тот случай.
  - Ты так пахнешь! - с очаровательной хрипотцой первых утренних слов произнесла она, - чего-то выпил?
  - Правда? - усомнился Ирвин, забывший, чем питался всю ночь в борьбе с музой. Женщина поднялась на локтях и обнажила себя по грудь, поскольку была без белья и вообще без ничего! Так было сподручнее улавливать мир Ирвина. От профессора несло всем, что стояло на полочках буфета! - Но он не пьян, а только возбуждён. И она сообразила:
  - На подносе под цветком продуктус ночного сражения с Музой!
  И сказала:
  - Ирвин, кофе пополам, а текст я читаю сама! - Мало ли что там вы с ней соорудили и ты этим огреешь!
  - Огрею? - хмыкнул мужчина, - ты так остыла, что надо греть? - однако Ирина из тех, кто просыпается быстро и соображает точно.
  - Сначала - ты, если не упадёшь, я это зелье допью! - Знаем мы вас, прохвессоров! - пояснила она свою позицию с точки зрения санитарки из Бердичева. И мужчина согласился, поскольку утром лучше не спорить, вкушая женщину в её естественной свежести.
  Кофе оказался отличным, мужчина не скривился до пробы напитка и не упал после: женщина допила свою половину и приступила к тексту. Вещь оказалась не по-утреннему затейливой по замыслу и уж очень совершенной и изысканной по исполнению. Когда Ирина вопросительно подняла глаза с немым вопросом, он ответил сразу:
  - Мир инсинуаций и аллегорий! - Всё это оттуда.
  Если бы Ирвин родился в эпоху Пушкина, наверняка ни самого поэта, ни потом Лермонтова никто бы и пальцем не тронул, поскольку всё зло для самодержавия заключалось бы в Ирвине Нейгаузе! И Джордж Гордон Ноэл Байрон ездил бы общаться не с турецкими гейшами в Малую Азию, а прямиком в Россию, в тогдашнюю губернскую столицу к пииту всея Руси!
  Охватившее Ирину автора порадовало, но сама женщина была в замешательстве, поскольку вот такие восторги он слышал сто раз на разных языках мира и за вечность на поэтическом троне привык к почитанию. Она зажмурилась и вцепилась в листок, как в спасательный круг. - Надо что-то найти и удивить!
  - Так, говоришь, аллегория? - нашла-таки она спасительную ниточку.
  - Да, Ириша, стиль такой был раньше. К нашим обстоятельствам очень подходит!
  - Правда? - И как это понимать?- Я беременна по-настоящему или нет?
  - По-настоящему, а как же ещё?
  - И у нас с тобой, то есть, у меня, родится дьяволёнок? - Такой маленький, пушистый и с рожками? - брезгливо поморщилась Ирина.
  - Да, а разве у дьяволов всё иначе?
  - Я любила пиита, а он оказался дьяволом? - развернула Ирина женскую логику к логическому абсурду и стала карабкаться по скальному и рискованному даже для альпинистов склону. Так высоко в космос страстей она не забиралась, но дух Олимпа и Парнаса уже почуяла. Он чуточку кружил голову, но и возвышал. А из возвышенного и видно получше. Отсюда и иной диалог с божеством.
  - Они всегда родня сатане, это знают все! - сказал мужчина истину о поэтах. Про себя он это знал точно и иллюзиями почитательниц не тешился.
  - Однако дьявольское семя ты уронил в моё чрево, почему? - Не нашлось других или предпочитаешь вкусное?
  - Если скажу, что ты лучшая, поверишь?
  - Тебе можно верить? - Разве можно верить дьяволу?
  - Ты верила моим опусам и плакала от избытка чувств всегда, что изменилось теперь?
  - Я считала, что люблю тебя и поэтому доверяла. Но ты обманул! Гнусно и подло. - Я вытравлю твой плод!
  - Ты - возможно, и обманулась, но моя героиня - нет! Со мной она готова на всё, даже стать дьяволицей! - игра зашла так далеко, что Ирина погрузилась в персонаж Ирвина и чувства героини в известной мере разделяла, но носить в себе чёрта с рогами - нет!
  - Что угодно, только не это! - воскликнула Ирина и поднялась с постели. Оделась и ушла в ванную. Через четверть часа она вышла оттуда сверкающей молодостью и решимостью. Как бы завершая прерванный диалог, она сказала Ирвину: - Нет, нет и нет!
  - А если так надо высшему смыслу вселенной! - В твоём лоне новый мир! Как шкурка у царевны-лягушки, которая в финале сказки становится царскими одеждами?
  - Я сказала - нет! - Никаких дьяволят! Даже шутя и аллегорически.
  - И тебя не тронет, если я эту аллегорию в реалии сотворю с Анной? - не сдавался искуситель-дьявол.
  - Тогда вы умрёте оба! - Я найду способ для такой мести, - уронила Ирина так яростно, что Ирвин переспросил:
  - Мести?
  - Да! - Аз есмь и отмщению воздам! - отчеканила Ирина и разорвала листок с текстом баллады. Ирвин смотрел на молодую женщину и не узнавал в ней прежде покорную и уступчивую даму. Она кипела и бушевала так натурально, что он сдал назад и сжёг клочки крамольного произведения, слепленного с беспутной самовлюблённой музой.
  Впервые они завтракали молча и обошлись без разносолов: Ирина так и не успокоилась и фантазию на рутину кулинарии переключить не смогла, поэтому всё было из холодильника.
  Только к вечеру она отошла, извинилась за эмоции в отторжении его ночных трудов и сказала:
  - Никогда больше со мной так не играй! - Я тут же уйду! И с работы тоже. - Ясно? - мужчина кивнул и начал новую жизнь. Будто они только что познакомились. И всё с чистого листа. Ирина вздохнула и согласилась.
  
  К шестому приезду Дайяны Бриджит была уже с округлым животом и носила первенца, как награду правительства за выдающиеся успехи в трудовой и научной деятельности. Защита Никиты прошла успешно и теперь ему полагалась немалая прибавка в зарплате. И под него уже готовился научный сектор в институте. Новый сектор, новый рост финансирования и расширение института по всем иным статьям. Лаборатория диагностики Анны Феоктистовой приобретала новый размах и влияние. С епархией Ирвина Нейгауза она связана очень тесно и теперь лечением больных занималась в равной степени со всеми. Научные рамки при этом были сугубо виртуальными, поскольку сама онкология точных границ не имела - опухоли злокачественные развивались по тем же законам, что и доброкачественные. Только онкология различала иной состав тканей и в последних работах выделены особые условия протекания лимфатических и прочих рутинных процессов, включая и мозговые сигналы по нервным окончаниям для их неправильного течения. Из этой части многое пока ещё тёмная материя.
  
  Несмотря на стабильные чуть не родственные отношения и близость во всём, касающемся работы и обычной жизни, очередная встреча делегации Дайяны в аэропорту протекала так же трепетно, как и на первом свидании. Самолёт с эмблемами британской короны приземлялся уже привычно для многих и на этот раз кроме группы с принцессой на нём были дипломаты и груз медикаментов для международных полярных экспедиций, уходящих к Северному морскому пути из торгового порта. Осталось последнее мероприятие и текущий проект взаимообмена британской и советской науки завершится. Был он успешным потому, что изначально создан не чиновниками и поэтому всё его течение протекало со знаком плюс.
  Груз встречали работники экспедиций, а принцессу со свитой очень большая толпа народа. Как положено в таких случаях протоколом, пресса впереди всех и из таможенной зоны группа попадала сначала к ним, а потом и в объятия близких. Теперь у Дайяны число поклонников и друзей прибавилось сильно, большая часть была из студентов и аспирантов-медиков самых разных специальностей, которые имели возможность увидеть близкую родню коллеги Никиты Уварова. Встречать приехали на институтском автобусе и там было всё: гармошка с гитарой и парочка ребят из самодеятельности, которые должны спеть гостье ироническую балладу о британской гостье. А гостья должна ответить строками из "Хэй Джуд" и вся публика им хором подпоёт. Такая традиция сложилась со второго визита и всем пришлась по душе. - Мир, дружба и мирное сосуществование двух систем.
  Согласно протокола после обмена речами и хорового пения все погрузились в транспорт, а Бриджит с мужем пересела в лимузин принцессы. Автобус с багажом и обслугой в резиденцию приедет чуть позже. Новостей накопилось масса и они сыпались одна за другой. Ну и сама Бриджит выглядела очень возбуждённой и слегка опьянённой. Дайяна вдохнула сестричку и удивилась: не пахнет ничем, а такая розовая, с чего бы? Но удержалась и просто слушала младшенькую, которая вскоре станет мамой. - В чужой стране и с мужем-коммунистом! Ну, не совсем так, Никита только член ВЛКСМ, но это резерв КПСС, так что... А такой цветущей и энергичной английскую супругу Никита соорудил при помощи лечебной гимнастики, включающей массу упражнений, натурального питания, рыбы пяти сортов, северной ягоды брусники, молока от живой козы и ежедневных прогулок вечером на набережную в любую погоду. Она прижималась спиной к его груди и вкушала силу и уверенность в себе. Морской бриз накачивал собой и она улавливала такое же мироощущение от рыжего божества. Неминуемая эрекция подталкивала женские процессы и Бриджит едва не выпрыгивала из себя, вкушая предстоящее наедине уже вскоре. - Так каждый раз. И никакой провизорской химии!
  В ноябре Бриджит должна родить первенца. Мама Никиты для англичанки стала очень близкой роднёй, она называла её на британский манер мамми и мысль жены вытащить её из деревни в разумного рыжего мужа перетекла плавно и навсегда. И сделать это надо до нынешней зимы. Формально Бриджит хотела приурочить переезд свекрови к рождению первенца. Вопрос, где жить, особо не обсуждался, поскольку мать родовой дом продавать отказалась наотрез, значит, обитать предстоит под одной крышей с англичанкой. Увиденное в Бриджит деревенскую женщину не тревожило¸ поскольку та и хороша, и умна, и трудолюбива. Ну и сразу решила родить, а не жить, как многие, для себя. Остальное приложится. А что их любовь настоящая и взаимная - видно за версту. Мама Никиты рыжей не была - это гены её ушедшего до срока мужа-рыбака.
  
  Устроенность личной жизни Никиты и перетекание мощного мужского пиетета в обожание супруги для Анны стало неприятным открытием: казалось, что ранее вокруг Анны обитало не оприходованным столько мужского, что хватит на обогрев арктического города. Теперь это принадлежит Бриджит. Она молодой англичанке завидовала! - Тайно, однако завидовала и, ко всему в себе неприглядному, питала особо извращённую ревность. Неформатные отношения Дайяны и Ирвина она тоже чуяла, поскольку любила его ещё больше, затейливее и тоньше. У новоявленной парочки созрел особый вариант интеллектуального романа, когда женщина вынашивает в себе мужское и рожает для его удовольствия и восторга. У них не было секса, как и у Анны с Ирвином, но Дайяна цвела и зрела, вынашивая в себе истинно мужской, пусть и виртуальный, плод, уж Анна об этом знала по себе. Такого счастья они с Ирвином выносили не одну дюжину. Но в этот раз из аэропорта Ирвин уехал в машине Дайяны и Анна, с тоской глядя вслед, подумала, что новая семейка до утра будет обсуждать внутренние дела и рассматривать подарки. Их там вон сколько!
  
  - Ирвин, я благодарна судьбе за своё любопытство, оно привело к истокам байронизма и, как следствие, связи с тобой. Так что наша связь - это знак судьбы, который ты и я очень бережно использовали. Со времени того ночного признания прошло больше года и я поняла, что люблю по-настоящему и мне хорошо только от осознания, что ты есть и мы имеем счастье бывать вместе. Я чувствую себя удовлетворённой женщиной и после бесед в кабинете ношу в себе полную утробу счастья, которого даже не предполагала. Мужчина, женщину понимающий и мужчина, желающий её лона и прелестей - это разные мужчины. Ты из понимающих, а Вильям из желающих. Быть желанной приятно, но понятой - это и есть желанное мною!
  Потом, уже с Вильямом, я иногда касаюсь прочувствованного с тобой и вижу, что он даже слов не знает про то, в чём стала искушённой пользовательницей. Я на тебя запала давно, я это понимаю и этот наркотик у нас общий, ведь так, Ирви? - так закончила ответный спич Дайяна во время психоанализа с доктором. Он подчищал всё нереализованное в душе и помыслах пациентки и создавал благоприятную почву для восстановления организма от разрушительных процессов.
  В самом главном Ирвин был врачом и постулат - "Не навреди!" соблюдал неукоснительно. Личное, давно зревшее к этой женщине, он особо не баловал, но и втуне не содержал. Любовь, так добротно и причудливо созревшая в Дайяне, не была исключительной в его практике и женщин, готовых ради него бросить всё, он знал немало. Но на всех не женишься и со всеми не переспишь, поэтому каждой что-то своё.
  - Дэн, ты сказала - наркотик, который мы пьём вместе. Ты упоминаешь мгновения, когда мы прикладываемся туда вместе. Назови хотя бы некоторые! Для твоего исцеления я пользуюсь многим и хочется знать, что ты принимаешь за самое интимное.
  - Я уверена, что тебе тоже нравится играть в рисковое у всех на виду и ты в этом экстриме даёшь фору молодым донжуанам! - Ирви, экстрим с женщиной - это интим! Один из первых у нас - это кальян в обществе орхидей, который ты одобрил одним движением глаз. И уже тогда я знала, чем твой поцелуй отличается от слияния с мужем. И мне твоё понравилось больше, а потом я от него просто сходила с ума. Ирви, я по одному только выдоху стала понимать твоё состояние. И ни разу после этого не сделала не того движения. Ну и ты всегда чуял меня там, внутри: я знала чем-то в себе, что моё лоно тебе доступно и ты читаешь его дыхание и притязания. Я только проверялась по твоим глазам и они отвечали - Да, Дэн, я тебя чую и понимаю!
  - Всё так, Дэн, ты ни разу не ошиблась в этом. По части ароматов изнутри особенно - это я различаю давно и научил постигать весь курс. А раз так, это могло идти от профессионального понимания доктором состояния пациента, разве нет? - осторожно возразил Ирвин и Дайяна улыбнулась:
  - Ирви, ведь только что, в эту секунду, вот так осаживая мою атаку, ты почуял из меня сигнал жажды слияния? - мужчина кивнул и она продолжила: - вот видишь, я знаю, что именно ты во мне видишь и это направление в наших отношениях зреет и плодоносит. Я знаю, что такого понимания ты достиг в работе со мной и именно поэтому так успешен. Но признайся, подобной близости с обычными пациентами не бывает. Она только с близкими и вызревает в обоюдном прилежании. Ирви, ты меня тоже пестуешь и я различаю внимание Анны и её рыжего гения от твоих проникающих мыслей и взглядов. У нас с тобой отношения, а у них работа! Я стала писать намного лучше, чем это было в увлечении Максом, когда я летала и витала! Теперь моя муза и кумир - ты! И я знаю, что в прошлой жизни именно с Максом был высший пик моей сути. А в новой он тоже есть, но связан с тобой. И он намного выше и мощнее, поскольку без марихуаны.
  - У нас отношения, ты в этом убеждена? - спросил доктор и женщина кивнула, легко и насыщенно, вместив в этот жест всё. - Да, - подтвердил доктор, - у нас - отношения. Глубокие и уже давние. И женское в тебе я вижу так же, как и функции в организме. Любовь ли это - сказать не могу. Да и неважно, как это называют. Я тебя чую очень хорошо и улавливаю даже несказанное. Такое у меня есть и с Анной. И теперь она уже не так сильна во мне, как прежде. Может, это от Ирины. Ты хочешь в этом покопаться ещё? - она кивнула и он продолжил: - Любовь, ревность и собственничество. Здесь такой клубок! Ты об этом думала?
  - Разумеется, Ирви, я размышляла об этом и прежней жизни до тебя! И моё непростое замужество - та ещё заковычина. Но я знаю, что рядом с тобой - я умная и гениальная женщина, а в обществе Вильяма - текущая сука, которая рвёт чужие цветы - Я хочу быть цветущей женщиной и выбираю тебя. Пусть рядом будут Анна и Ирина, они мне не мешают и я на их грядки и тропки ступать не буду. Нам достаточно и своего. Ирви, оно уже есть и ты отлично это понял. - Правда?
  - Да, это есть и я вижу, что ты особенная. И я повёлся на твои фокусы не из любопытства и мужского азарта. Отношений мужчины с женщиной без секса не бывает: так что наше нынешнее - только прелюдия отношений. А секс тут же делает участников собственниками. Инстинкт порождает инстинкт! А есть и Ирина с Анной. Ты не представляешь, кто эти женщины внутри! И что с ними будет, если появится опасность со стороны.
  - Дело только в них?
  - Давай изучим проблему последовательно. Начнём с Ирины и Анны, это им тоже свойственно и каждая чувствует себя вправе столкнуть соперницу с лестницы. Как только ты перестанешь быть пациентом, так всё и начнётся.
  - Я не буду спешить, Ирви, в этом нет смысла. Я люблю и мои помыслы - не урвать и утащить в норку, а подарить себя и что-то от своей души. И потом, Ирви, они же не грязные торговки из Парижского чрева, чтобы лаять на всех подряд. Они умные и прекрасные женщины и любовь к тебе у них тоже созидательная и позитивная. Думаю, именно таким ты стал и от нашей любви. Мы, любящие тебя, причастны к твоему сердцу и душе. Ирвин, мы договоримся. Глупо устраивать козни наследниц Лира, разрушая королевство счастья.
  - Ты уже что-то имеешь в виду?
  - Да, Ирвин, к Новому году наш брак распадётся, булла об этом в Ватикане готова и я вместе с младшим сыном уйду из дома Виндзоров. Протокольно это пропишут, как мой долг помощи сестре, выбравшей долю в чужой стране. - Очень сентиментально! Я перееду в Россию, не теряя гражданства Британии, у меня будет дом и условия для жизни без мужа. Это отступные, чтобы не было проблем в их будущем. Дом здесь мы с Бриджит уже присмотрели, это в тихом районе у набережной. В Лондоне - это район Челси, там много уютных уголков и есть отличные школы.
  - Сыну будет два года, как он перенесёт отсутствие отца? И вообще потом, как ты будешь с ним?
  - Я понимаю, о чём ты, думаю, своим отношением к Чарли я отвечу на все вопросы. Он уже другой и в нём масса чёрточек от тебя. За этот год он стал и твоим тоже! И потом с нами станет ярче и тоньше Дэвида. Я постараюсь.
  - Дэн, я чую запах потёкшей амазонки перед боем! - Я не ошибся?
  - Да, Ирви, и стала ею я с тобой. Ты мой бог, Ирина не раз говорила о таком прочтении и я с ней согласна. Она будет рожающей, а я воюющей.
  - Это верно, Дэн, амазонка из тебя выйдет исключительная! Ты и насчёт рождения с ней говорила?
  - Конечно, Ирви, говорила. Ей надо родить обязательно! У богов и смертных женщин дети всегда герои!
  - Ну, ты и стерва! С самой успешной соперницей в России уже в союзе!
  - Да, Ирви, я стерва, но какая - любящая! И в этом всё!
  
  Небольшое резюме. Жизнь всегда есть клубок неразрешимых и перетекающих одна в другую проблем, которые не привязать к забору и не заставить остановиться даже на миг. Самый рациональный способ их решить - это не менять ничего! И получать удовольствие от их созерцания. Это не так трудно и опасно, как казалось с самого начала.
  17 НЭНСИ ОЛДИНГТОН
  С завершающими процедурами Дайяны совпали несколько выступлений оперной дивы Нэнси Олдингтон и политики решили на этом прокатиться. Интерес Дайяны к классической опере известен многим и "Тоску", которая шла у певицы первым номером гастролей, избрали местом для демонстрации взаимных притязаний и свершений. Билеты в открытую продажу так и не попали и распределялись парткомами и профкомами крупных объединений и коллективов. На премьеру певицы в полярной столице обещал приехать посол Великобритании и чины из местного консульства. Много нашлось и сугубо британской диаспоры из рыбных, торговых и морских фирм и отделу культуры исполкома пришлось хорошенечко повертеться, чтобы угодить хотя бы в общих чертах, поскольку на 1200 мест в зале поступило 3000 заявок. Все ложи разошлись гостям очень важным, места в лучших рядах партера - тоже важным, но чуть поменее, бельэтаж достался неожиданно многочисленной английской диаспоре, а остальное делилось пропорционально числу работающих в ведущей индустрии города и области. И партийно-комсомольская прослойка глубинки региона могла претендовать лишь на эту часть пирога. Пропустим сам делёж, знакомый людям из того поколения, и остановимся на наших персонажах, которые о гастролирующей певице узнали в последний момент, поскольку заняты своим делом и слухи в кулуарах, подъездах, курилках и общественном транспорте до них не доносились.
  Приятный сюрприз выдала Дайяна, она в конце сеанса психотерапии развернула перед Ирвином план зрительного зала в опере и собственную квоту в 20 мест. Надо вписать фамилии и название спектакля, куда хотят попасть желающие, там кроме "Тоски" ещё два спектакля. Сюрприз был настолько приятный и неожиданный, что мужчина не удержался и выдал женщине заслуженную порцию обожания. Потом, когда она отошла и могла реагировать адекватно, он спросил:
  - Дэн, признайся, ты хотела этот шанс использовать для себя? - заметил дискомфорт в глазах женщины и уточнил тут же: - Ну, чтобы пациент и доктор затмили паршивую номенклатуру? - У вас это бомонд, а у нас я так их не зову: не тянут по мозгам!- И доктор тут же узнал в ней недавнюю студентку колледжа, знакомую по художествам обсуждения опусов:
  - Хочу ли я иметь тебя справа от себя, как первое лицо интересов, предпочтя послу и вашим сановникам?
  - Да, Дэн, именно это! И в ложе кроме нас ни-ко-го! Все другие отдельно. Посол в том числе! - Ты хочешь этого?
  - Разумеется, Ирви! В этом жесте так много, что словесно ничего добавлять не придётся. В ложе будет столик с напитками и ваза с цветами. И два кресла - ты и я! А у входа два янычара с ятаганами! - завершила принципиальный вопрос Дайяна и они принялись за детали.
  Очень быстро решили и с тем, кого и куда пристроить. Когда в общих чертах всё выяснили, Дайяна указала на список вероятных слушателей оперы и уровень роскоши в туалетах и украшениях на женщинах.
  - Ирви, я видела, как лезут вон из кожи, чтобы выглядеть. О других не знаю, но Ирина может быть чуточку подавлена. Ты понимаешь, о чём я? В антракте мы подойдём к ней и она должна быть такой же, как и мы с тобой.
  - А ты будешь разодета в пух и прах? - спросил он и она удивилась:
  - Платье из пуха и золы - это фигура русской речи?
  - Да, Дэн, по-английски - это роскошно и недосягаемо для смертных.
  - Мы с тобой боги и нас критерии смертных не касаются? - улыбнулась Дайяна.
  - Да, Дэн. Так и есть. Я так чую, у тебя есть вариант и ты ждёшь, чтобы я согласился?
  - Именно так! Раз ты и сам догадался, признаюсь - хочу предложить кое-что из своего на грудь и заколку к причёске для Ирины, её волосы я видела много раз и что им нужно, примерно знаю. Остальное вы сами, хорошо?
  Ирвин согласился и они обсудили остальные детали экипировки. И только потом перешли к списку в 20 персон, которых должен назвать и разместить в зале Ирвин. И самое лучшее место в партере он отдал Ирине с её любимой мамочкой, как он её называл шутя - Любаня. Она извернётся и заткнёт пасти сидящей рядом торгово-номенклатурной шушере уже своим присутствием и придумает внешность себе, чтобы упали другие. Дочь во вкусах к одежде не столь радикальна и её одеть намного проще, он не забыл иринины глаза на примерках перед поездкой в Лондон и потом в самых разных переделках - Ирина вполне умеренна и коммуникабельна.
  Они отправились в резиденцию принцессы и Дайяна выложила запасы личных драгоценностей, щедро и бескорыстно предлагая лучшее самой главной сопернице. Она примерно догадывалась, что будет на Ирине и предложила несколько вариантов. К разным платьям идёт разное. К тому же у соперницы будет ясность - надо одежду искать под драгоценности. Нормальная история у русаков!
  Ирина узнала обо всём первой и повисла на шее мужчины, который божество и есть. Потом пришла в себя и решила, что одежда и обувь - это их с мамой забота. Смокинг же Ирвина был и так хорош и его надо только освежить.
  
  Сама опера и протокольная часть с приёмом в театре после спектакля прошли безукоризненно и в памяти города и региона оставили след очень глубокий и памятный. Из газет и телевидения многие знали, что принцесса британской короны дружна с их земляком, врачом от бога. А остальные коллеги из Европы где-то там и их не видно. Часть этого зрелища показывали по ТВ и многие отметили яркую красоту принцессы, которая увернулась от онкологии с нашей помощью.
  На спектакле присутствовали почти все медики из группы Ирвина и Анны Феоктистовой и этот факт в очередной раз подчеркнул статус команды. Смелая и раскованная заморская принцесса за время прежних визитов понравилась многим, а её нынешний жест выделить из толпы медичку с мамой и устроить блиц-интервью про особенности вокала оперной дивы без переводчиков и свиты публику очаровал окончательно. Ей хватало комментариев доктора, стоящего рядышком и согревающего уже присутствием.
  Ирвин и Дайяна были на виду в главной ложе, вели себя по-царски и с достоинством, не спуская глаз со сцены и действа и отдавая долг певцам за их искусство. В редких паузах интерлюдий они всё же переговаривались и мелочей не касались ни разу.
  - Ирви, если бы Тоска была не такой яркой, её трагедия ничего бы не потеряла? - спросила принцесса о давно витающем в воздухе - красоте героини и молодой певицы тоже.
  - Красота - это образ совершенства и Тоска, прима в итальянском театре, совершенна. Она имеет право на ревность к художнику Каварадосси и эта зараза становится причиной гибели другого персонажа. Несмотря ни на что, мы прощаем женщину. А она в очередной раз совершает эмоциональный жест, отдавшись ему во имя спасения любимого, который дурнушка никогда бы совершила: кто бы на уродину позарился!? И мы видим трагедию отношений певицы и художника, опять позволяя им всё! Будь она или он колченогими, а причёска из пакли и мы бы ничему услышанному не поверили. А совершенство - это и завершённый образ. И мы с тобой витаем в облаках воспетого ими чувства.
  - А я, Ирви, я совершенна?
  - Разумеется, Дэн, и я с интересом читаю твою драму, не пропуская ничего - описаний природы, капризов собачки и деталей туалета, ну и меню на ужин в том числе. Не будь ты совершенна внешне, я бы эту книгу и в руки не взял.
  - Ты меня часто и с интересом листаешь, я это чую, - мягко подтвердила женщина и мужчина кивнул:
  - Ты - очень увлекательная книга и оторваться от неё непросто.
  - И ты умеешь читать, - настойчиво уточнила женщина, - а это для мужчины редкость. После Макса я таких парней не встречала.
  Он передал ей бокал и она сделала глоток, чтобы погасить неожиданный пожар в сердце и миссия британской принцессы на русской земле продолжилась.
  К рыжему родственнику и круглобокой сестре Дайяна подошла к концу первого антракта и спросила:
  - Ну, и как я смотрюсь издали? - на что не менее раскованная сестра, бережно огладив своё роскошество, ответила:
  - И всё же ты мне завидуешь, разве нет?! - на что получила по-гэлльски:
  - Ну, ты и сука! - Знаешь, чем уесть!
  - Мы же родня, чего стесняться? - ответила Бриджит на том же диалекте.
  - О чём это вы? - спросили ближние из свиты, уловив особую энергетику диалога. И она им выдала:
  - Об особенностях секса на очень больших сроках беременности. У неё муж сексуальный гигант - такого надо кормить систематически и досыта.
  Рыжий корпоративно-семейный гигант по-гэлльски ни бум-бум, но жена для него - это открытая книга, он всё прочитал на её лице и одобрил по-русски, чтоб все утёрлись:
  - Бри, у нас есть минутка, пойдём, я тебе кое-что подправлю в этих шлейках и поддержках. Наверное, уже жмёт?
  Бриджит кивнула, затем подставилась руке мужа и исчезла из виду. Дайяна глянула вслед и отметила удивительную скатанность такой пары супругов: у неё с Вильямом за шесть лет даже отдалённо похожего не было. И впрямь, рыжие - это перст судьбы.
  Следующий антракт протокольная служба хотела использовать поплотнее, но выходило с трудом, поскольку желающих засветиться тьма, а время не резиновое. К тому же Дайяна прицепила к себе хвост из новой родни, включая Ирину с мамой, и была с ним неразлучна, ведя диалоги через голову публики и подключая к ним многих. Таким приёмом она отсекала любые нежелательные контакты и варианты попасть в скользкие обстоятельства. В том, что протокольная служба играет по своим правилам, она убедилась давно и с некоторых пор стала предусмотрительной.
  Последовавший за спектаклем приём прошёл пышно и провинциально, несмотря на старания москвичей из МИДа и британцев устроить столичный вариант. Но это бал местных и они в регионе играли первые скрипки, поэтому всё сделали по-своему. И самое главное для глубинного этикета - они на балу почти все потанцевали с нужными персонами и сделали об этом фото в альбом на память. Самыми популярными персонажами для совместного фотографирования оказались Дайяна и Нэнси Олдингтон, самыми редкими - чиновники и номенклатура. Где-то посередине шкалы значился посол Её Величества и мама Ирины в обалденном наряде. Она сразу же понравилась послу и он устроил ей протекцию в актив бала, ну и Любаня ему всё вернула, поскольку супруга дипломата в примы провинциального русского бала не годилась в принципе. Поэтому вальсы посол водил большей частью с русскими женщинами и в паре с Любаней взял приз - губную гармошку и шаманский бубен. Его рейтинг успешности прыгнул вверх именно после этого. Потом в кулуарах он просил у Любани что угодно за бубен. Она его отдала просто так вместе с гармошкой. - Почему? - Уж очень мужчинка в нём хороший!
  Так вышло, что Ирвин и Дайяна маячили на некоторой дистанции от общества и перемешивались с ним исключительно в рамках протокола, что принцессу устраивало вполне. Красоваться в обществе доктора и по-протоколу, и прилично, и безопасно. Он и она танцевали со многими, но всегда возвращались на возвышение, где стояло кресло для принцессы. Оно выглядело как трон. В одно из таких возвращений распалённая танцем Дайяна спросила:
  - Ирви, я не отдаю капризами мазохистки?
  - Что ты имеешь в виду?
  - Мне хочется и обладать и ревновать, Ирви, очень хочется! - с особенной тональностью прозвучала молодая женщина, надеясь на понимание.
  - Кого именно твоей ревнивой сути хочется четвертовать? - отозвался понятливый доктор.
  - Вон ту, блондинку с открытой спиной и роскошной грудью, она у большой пальмы. Она была с тобой три тура назад, должна бы и поостыть, но глаз от тебя до сих пор не отвела. И партнёра, который чуть не виснет на ней, не видит в упор. Я в гневе - эта дама не должна жить! - чуть пережала, но в остальном была честной Дайяна. Та блондинистая дама из "новых поморов" и в самом деле меры не знала. И он поддержал каприз принцессы, который имел важное профилактическое значение для многих:
  - Дайяна, раз так - то ты здорова и безумна категорически! Больной женщине такое в голову не придёт ни за что. - Хочешь, мы это сделаем вместе?
  - Спрашиваешь! - выпалила принцесса, уязвлённая кособоким невежеством местной дамы и доктор сделал убийственный ход: он вместе с ней послал привет блондинке и, поймав её внимание на себе, уставился за лиф Дайяне и та подставилась нужным ракурсом, уловив в его намерениях всё. - И казнь состоялась! Блондинка моментально поднялась и бросила своего партнёра, не замечая ничего и никого. Принцесса и раньше правильной девочкой не была, поэтому грязный сапог бесцеремонной мужской силы на тонком белье вожделения блондинки оценила в полной мере. - И всё это ради неё! Оказалось, что она и кровожадна и мстительна до безумия. Покопавшись в своей родословной, она призналась Ирвину:
  - Мои пращурки идут из рода капитана Кренвилла, был такой пират при королеве Виктории. Она пообещала свою благосклонность за грабежи испанских бригантин с грузом из колоний и он свою часть контракта выполнил. Болтают, что она даже родила от него. Так ли, нет ли, но мужчина он, согласись, настоящий. Мы с Бриджит это знаем и периодически вскрываем банку с консервантом пиратских генов.
  - Плод, как ты знаешь, продукт совместный, а что тогда в тебе от дорогущей потаскухи Виктории? - спросил доктор.
  - Ирви, - вдруг потеплела Дайяна, - признаться тебе в этом, как выложиться на исповеди! - Оно в нас неистребимо, это викторианское. И проявляется, когда женщина выбирается наверх. Во мне это проявилось не так давно. Но я этим больна! - Ирви, ты понимаешь, о чём я?
  - В общем, да!
  - И ты меня исцелишь? - уже с викторианскими интонациями властного пиршества спросила Дайяна.
  - Как изволите, Ваше высочество! - принял эстафету мужчина и тоном интригана-царедворца продолжил: - Я захвачу в плен женщину, окручу по-быстрому и ты изойдёшь ревностью, стоя рядом с нами? - Доктор предложил призовую игру, женщина с испорченной только что репутацией немножко подумала и кивнула:
  - Не совсем так, но что-то в этом есть! - Я хочу Нэнси Олдингтон в гёрлфренды! - Это нормально или мазохизм? - каприз был аховым и тянул больше, чем на клинику мечтаний девочки из предместья. - Это уже настоящая леди Гренвилл, а то и сама Виктория!- И женщина, совершенно свободная от радикалов онкологии. А это уже нечто и приз нужно выдать достойный: она его заслужила. То есть, к мукам мазохизма она готова, подумал он и уточнил:
  - И я могу играть на ней хоть что, а ты только глазки строишь? - женщина задумалась и очень взвешенно ответила, будто и впрямь леди Гренвилл:
  - Сначала ты с ней всё, что угодно тебе, но потом мы её выпотрошим вместе. Как вы с Энн разделывали меня, идёт?
  - Хорошо, - кивнул мужчина и отправился на охоту.
  Заарканить приму оказалось непросто, но и Ирвин не вчера родился: он тихонечко шепнул оперной диве пару волшебных фраз из оперы по-итальянски, та присмирела моментально и стала оглядываться, прикидывая, как уединиться, не вызывая ажиотажа. Грянул блюз и несколько минут желанного уединения возникли сами собой. Быстренько перелистав интересы певицы, он вышел на романтику и вздохнул с облегчением, поскольку дальше пойдёт легко. Так и вышло и на следующий танец она сама его не отпустила и во время вальса услышала колдовской сонет, которым Ирвин покорял всех. Не устояла и Нэнси. Он немножко поиграл с женщиной, чтобы она не потеряла тонус и закрепил достигнутое парой глотков вина из одного бокала.
  В распоряжение Дайяны он её привёл очаровательной и послушной. Скажем так, очаровательной она была и прежде, однако послушания стало на всю труппу оперы!
  Нэнси была постарше принцессы и уже дважды развелась, от каждого из мужей оставив по сыну. У неё хорошая фигура и от оперы, как профессии, она имела только высокую грудь и механизм мощного и изощрённого дыхания, в остальном же её стати имели классические черты тридцатилетней женщины. Щеголять в мини-юбке, демонстрируя красивые колени, ей нравилось и фото такого типа гуляли по обложкам таблоидов. Как и рекламы изысканного белья и всякого тряпья с лейблами, этим её снабжали бесплатно. Приключение в обществе принцессы и её друзей ничем репутации певицы не грозило и она отдалась обстоятельствам. И эти обстоятельства вместе с компанией Бриджит привели компанию в репетиционный зал с роялем и небольшим подиумом вместо сцены. Хорошо взведенная Ирвином, Нэнси уже не могла выйти из возбуждения, сильно не разрядившись. А это или оргазм, или... ? - Или что?
  Сёстры помогли диве найти нужный тон, выдав семейную заготовку с тем самым опусом, который одобрил Ирвин. Затем потомки пирата Кренвилла выдали гимн хиппи "Хэй Джуд!" и колоратура Нэнси легко вписалась в семейное пение, как бы подтвердив вексель будущей дружбы. Сравнив услышанное в комплексе с прежним звучанием, Ирвин отметил, что сёстры зря скромничали насчёт вокала, со вкусом и прочим музыкальным у них всё на хорошем уровне и оперная дива не стала бы подпевать дилетантам, несмотря на их королевский статус. Ну и по-человечески принцесса выглядела очень доверительно и не менее звёздная певица ответила взаимностью.
  Протокол отсчитал лимит свободы и потребовал возвращения к публике, по пути в зал Дайяна предложила певице заночевать в своей резиденции. Нэнси согласилась и вскоре обе примы раскланялись, давая знать, что дальше публика свободна от протокола и может гулять до утра. Улучив момент, Нэнси шепнула Ирвину:
  - Я бы жила с вами рядышком всю жизнь, не пытаясь изображать даже видимости пристойности связи. - Вашего общества за час до сна для женского благополучия достаточно! Я это почувствовала сразу.
  Мужчина ответил в той же тональности, не давая снизиться энергетике навязанной близости, затем заглянул в глаза, чтобы привычным наркотиком добить жертву, поскольку именно это обещал Дайяне:
  - Что ж, миледи, дружите с Дэн и мы будем пересекаться гораздо чаще. Хотите? - и она кивнула, не в силах произнести роковое: так заворожена общением с божеством.
  
  Потом они с принцессой общались в королевской резиденции почти до самого утра, понимая общее и пеленающее женщину - отношения с мужчинами и мужьями. Только три мужа, не считая различных мужчин у обеих - уже статистика и обсудить было что. Ну и Ирвин! Когда мир в общих чертах его безобразия женщины обсудили, то не вернуться к главному, было бы неправильно. На правах хозяйки начала Дайяна:
  - Тебе бы хотелось отметиться чем-то особым, чтобы он запомнил и держал поближе к сердцу?
  - Спрашиваешь, - ответила Нэнси, - но как? - Он же твой! Ты меня по миру пустишь, сделай я шаг не туда!
  - Ну, Нэн, я не настолько ревнива и тягу подруги к божеству вполне пойму и прощу! И если вы с ним не будете тайком обжиматься за обеденным столом и ты коленки под скатертью по-порядочному сожмёшь, а не призывно раздвинешь, я это пойму и не отравлю супом.
  - Думаешь, я его подвигну на такое? - улыбнулась Нэнси.
  - Он сам себя подвигнет и не на такое - он бог и ему только высшее!
  - У вас оно уже есть? - догадалась гостья и хозяйка дома кивнула:
  - Я беру уроки. Читаю его опусы, там целое собрание на русском и английском, схожу с ума от них и пишу собственное. Такое же - из души вон! - Ирвин так велел! - Уже получается. Хочешь, прочту последнее? - гостья кивнула и Дайяна достала листок. Она его придержала, надеясь вручить или прочесть в день отъезда, как бы завершая путь по первому ярусу жизни с ним и уверенная в том, что будут и другие. Вот оно, последнее в первом ярусе:
  
   НЕ ПОКИДАЙ ДУШИ ПУСТЫНЮ
  
  Не покидай души пустыню,
  Теплом живительным гори
  И сердце негой не остынет
  В мольбах до утренней зари.
  
  И сеть глубокая морщинок,
  И складки, будто шторма вал,
  Прелестней лаковых картинок,
  Всему ж венец, когда устал
  
  И виден путь от сотворенья:
  Из нитей грёз наш соткан мир
  И в вечность павшие мгновенья,
  И в умолчаньях горький пир.
  
  Я пью из глаз твоих химеры,
  Из слов и мыслей строю дом,
  Из благолепья он и веры,
  Там царь - живительный содом.
  
  Наш мир - пустыня благодати,
  Нам страсть - губительный песок,
  От зноя чувств дымится платье:
  Фонтан иссяк, ручей усох.
  
  Припав к шелкам твоей одежды,
  Я негу чувствую и хлад
  И жар пустыни станет нежным,
  Лишь кровь желаний вспомнит ад
  
  С тобой живительна пустыня:
  Бархан - сюита в вензелях
  И плод - он песня, наше имя
  В раскатах грома боги длят!
  
  - Он и впрямь бог! - после сокровенной паузы уронила Нэнси, она была так потрясена, что слезы не стыдилась и чувственному напору Дайяны отдалась без раздумий.
  - Это романс, Ирвин немножко и русский, а у них этот жанр очень в чести, - ответила Дайяна и напела мелодию, подглядывая в лист с нотными линейками. Певица взяла ноты и внимательно по ним прошлась.
  - Да, тут есть, что петь, - отметила Нэнси, просмотрев всю композицию, - ты предлагаешь это сделать с моей подачи?
  - Нэн, согласись, шанс отличный! И мы сразу же установим правила игры. И потом, у меня это вроде последнего экзамена. - Либо- либо!
  - "Жить или не жить" по Шекспиру в "Гамлете"?
   - Вроде того. Чем качественнее мои опусы, тем меньше шансов у онкологии. Ты в курсе про это?
  - Да, весь мир следит за вашей эпопеей. Короче, Дэн, я согласна. Когда всё это состоится?
  - Послезавтра, финал проекта, приём и уже только для нас ты споёшь это. Здесь же, так что рояль в твоём распоряжении, слуг и прочее я привезла из Лондона, они умеют всё. Наши- это чуть не три дюжины мужчин и женщин. И ты при желании тоже станешь нашей. - Хочешь?
  - Спрашиваешь! - загорелась Нэнси и тут же села за рояль, чтобы всё самой и с самого начала. На трудном месте подключилась Дайяна и они откатали романс очень быстро. Написанный женщиной и посвящённый мужчине, он очень легко читался обеими и вскоре Нэнси уже не отделяла чувства авторши от собственных. С этого момента романс становился её душой и лился изощрённо и затейливо, капризно кичась колоратурой и тут же переходя в хрипотцу и чувственный шёпот избалованной любовницы.
  Дайяна отметила это и поняла, что в лице певицы имеет очень сильный рычаг влияния на Ирвина: исполнив романс вот так пронзительно, Нэнси обязательно войдёт в круг творческих притязаний поэта и задержится там навсегда. И если её рядом с ним надолго не задерживать, случится самая настоящая гармония. Она чуяла чем-то в глубине нового "я", что общая ойкумена у них получится. Ирвин слишком велик и прекрасен, чтобы его гениальностью не любовался весь мир. Она видела в себе контуры новой личности, созидающей и собирающей частицы прекрасного и тонкого в целостную картину мироздания.
  Нэнси шикарной палитрой женского общения с Дайяной была так потрясена, что глаз не сомкнула, увязывая и сортируя пережитое. Она не представляла, что вот такие встречи и диалоги сердец можно иметь на самом краю света - Севере России. И британская принцесса здесь задержалась совсем не случайно! Её романс - вещь уникальная и это свидетельство близости с божеством, поскольку ранее гламурная пресса о ней ничего подобного не писала и ограничивалась экзотическими фразами и не менее оригинальными нарядами.
  Однако в последние месяцы ветер переменился и принцесса озаботилась вещами простыми и злободневными, вроде порядков в муниципальных школах и общественных больницах. Она туда наведывалась неожиданно для всех и производила фурор одним своим приходом. И во время бесед с детками из начальных школ она не сюсюкала с ними, как небожительница, а спрашивала, с какими мыслями они просыпаются, не выучив уроки и детки доверительно чирикали о прелестях жизни, отставив чопорных учителей с их идиотскими наставлениями. И в больницах она общалась большей частью с детьми и вела себя так, что местное начальство накладывало в штаны от её прямоты и проницательности. Пресса подхватывала обличения принцессы и скандал мгновенно поднимался до уровня правительства. Всё это Нэнси знала исключительно из прессы и теперь вплотную столкнулась с мятежной герцогиней. Она и в самом деле Орлеанская дева и свободная от плесени и косности Британия - цель очень достойная для такой женщины. Дайяна уже сейчас знамя грядущих надежд на перемены.
  Утром, наводя окончательный лоск на лице, Нэнси поймала себя на том, что последнюю фразу романса:
  И плод - он песня, наше имя
  В раскатах грома боги длят!
   - она повторяет внутри себя, подыскивая подходящее звучание. И поняла, что не против такой плод иметь и внутри себя. Третий и самый желанный, конечно же, это будет дочь! - Его кровинушка, светлая шатенка и стройная, как и он сам. Женщина, взявшая от мужчины и внешнее - всегда верх совершенства и гармонии. Ирвин хорош и никакими словами его опишешь. Она обмирала по-девичьи от его голоса и манеры проникать сразу в суть дела. Непонимание и туман недомыслия куда-то исчезали и истина являлась чуть не мгновенно. Осознав это, она переложила в эту данность музыкальную фразу и почти тут же увидела в себе лучшее звучание финала.
  - Он и в самом деле бог! - с испугом ооочччень грешной и неверной католички подумала Нэнси, - так сразу и подсказал лучшее! - и тайком от Дайяны перекрестилась.
  
  Ночь после бала мама Ирины провела у дочери и разбор полётов начался уже во время облачения в домашнее. На верхней одежде хранилась масса ароматов и запахов-воспоминаний и обе женщины бережно раскладывали всё, стараясь ничего не стряхнуть, не спугнуть и разобраться потом получше и наедине с собой. Особенно много вкусного затаилось на складках и изгибах затейливого наряда старшей женщины. У взрослой именно там всё и таится и мужчины стремятся чаще всего туда. В интимных делах нет случайных жестов и касаний и сегодняшние она помнила до единого. Дочери до такого совершенства очень далеко. Ну и в танцах у Любани опыт глубже на 24 года. Уже с 20 лет она стала из танцев извлекать что-то, питающее сердце и душу.
  Ирвин сидел в спальне и, наблюдая красавиц в серьёзном процессе и неглиже, вслух отметил находчивость и танцевальный талант мамочки Любани и куртуазный блеск дочери.
  - Куртуазный - это как? - спросила Ирина и он ответил:
  - При маме такое обсуждать неудобно, я позже поясню. Наедине! - на что сильно уставшая и лишь чуть хмельная Любаня заметила:
  - Иришка не знает ничего такого, чего не знаю я. А я знаю всё. Чем ты её удивишь? - мужчина всё понял и обнял женщину, чтобы приголубить, не обидев:
  - Ты же знаешь язык нашего общения, Любаня, и он у меня только один. Тебе ясно, о чём я? - грубовато, но по-домашнему прямо пояснил мужчина и мама отпустила дочь на семинар по светским манерам. Ирина от них бывала без ума, слушала внимательно, усваивала моментально и ничего повторять не приходилось. После случая с балладой их отношения сильно переменились и теперь от мужского менторства в личной жизни не осталось и следа. И вполне естественные фобии молодой женщины зрелый мужчина стал уважать, избегая конфликтов. А пиетет в отношении к зачатию и плоду он тоже разделял. Ну и восстанавливать сожжённое не стал из принципа: муза в тот раз его сильно подставила и он к интимным темам стал относиться без эпатажных перехлёстов.
  
  Небольшое резюме. Изучение психологии женщины - это вроде изучения космоса, когда у искателя нет ни законов, ни инструментов для замера эклиптики, ни фильтров для выделения узких спектров излучения, ни чего-то ещё для измерения массы, скорости и объёма. Редкие знатоки психологии отваживаются на сумасбродство и женятся на самых-самых! И потом непричастные ко всему этому пишут "глубокомысленные" романы и поэмы. Однако наукой там и не пахнет и истинная женщина так и остаётся терра инкогнито!
  
  18 ФИНАЛ
  
  Последний приезд принцессы для Анны Феоктистовой вышел очень тяжким и болезненным. С полным исцелением пациентки в лечащем докторе Феоктистовой что-то как бы умерло и, отвалившееся от организма, бултыхалось внутри. Дайяна светилась от счастья, дарила себя миру и щедро выражала эмоции здоровой женщины, ничего этого в докторе "Энн Феоктистова" не замечая. Свита принцессы в этот раз соответствовала величию момента и протокольные обследования они посещали с пониманием того, что подобное в их жизни больше не случится. Приобщённость к высшему делает соучастников заточенными на интерес главного лица. С завершением миссии Дайяны новая волна диагностики не теряла актуальности и успешно вливалась в будни клиники, повышая эффективность лечения и добавляя позитива врачам и исцелённым. Анна Феоктистова прекрасно понимала механизмы и философию успеха и понимание всего этого очень уязвляло её женскую суть.
  Субъективное в рациональной медицине всегда значило много, а в случае с Дайяной оно составляло целую цепь исключений из правил. И как-то так вышло, что все эти аномалии образовали систему и стали очень гармоничны реалиям жизни, вписываясь в неё по всем статьям. Причём, все эти переплетения аномалий удивительным образом не касались её, Анны Феоктистовой. И её опора и потаённая суть - Ирвин, ей уже не принадлежал! Он не выпадал из прежнего общения и так же легко отзывался на её притязания, но теперь им можно только пользоваться и нельзя оставить себе! Прежде даже муж не претендовал на их интимную ойкумену и она рожала кучу деток от Ирвина, пылая и томясь в неге приобщённости и обладания. Иногда она оставалась в своём кабинете после бесед с Ирвином до утра, не решаясь сделать и шага из мира его очарования и силы. И муж легко прощал самое смелое виртуальное с Ирвином.
  И вот источник всего этого перешёл в другие руки. Она неожиданно ощутила нестерпимый голод и пустоту внутри своей сути, привыкшей к разносолам со стола виртуального мужа. С Гавриком ничего подобного быть не могло. Он отличный любовник и чует состояние души, но не кулинар и шедевров, равных ирвинским, готовить не мог в принципе.
  Ближнее окружение, которым она дышала эти годы, тоже переменилось и женитьба Никиты на сестре Дайяны, стала очередной кровоточащей раной. Имея всё успешное в науке, она вдруг осознала, что женское в ней так никуда и не делось и ревность, прежде в громадном обозе чувств не замечаемая, подняла голову и стала править бал по-настоящему. Ну и Дайяна в роли главной разлучницы - это данность, от которой никуда! Дайяна полностью перетекла в новые обстоятельства и стала тем стержнем, который скрепляет Ирину, Ирвина, Никиту и прочих из мира приближённых. Её неминуемый переезд к сестре - это медленная и изощрённая смерть всему животворному в бытие Анны!
  Всё это она увидела в театре и финал собственного сюжета с Ирвином стал очевиден. Финал - это слишком извинительно и комплиментарно, на самом деле же - это крах! - Полное личное поражение.
  С бала она тихонечко ушла, сославшись на текущий опыт, который надо зафиксировать самой. Она ненадолго зашла в лабораторию, отметила ход недельного опыта и ушла в кабинет осмысливать и разбираться. Уже основательно и без мелочей. Эмоции давно улетучились и на первый план выбралось краеугольное из принципов жизни. - Её достоинства и женственность, так тяжко выращенные в "счастливом" замужестве, теперь несостоятельны как ценности и никого более не прельщают.
  Мысль о смерти дискомфорта у женщины не вызывала, поскольку упала на благодатную почву. Это был самый естественный выход. - И вообще единственный!
  Осознав это в полной мере, она почувствовала облечение. Свалилась гнетущая ноша неопределенности и теперь осталось лишь несколько шагов в нирвану покоя. Она навела порядок с текущими записями в журналах, разложила все папки по системе и только после этого ушла домой. Свежий бриз с моря мысли не остудил и ничего в планах не переменил и она в последний раз вдохнула арктическую прелесть. Ветерок слегка раздувал юбку и студил колени. Вскоре ими займётся муж и гореть будет всё тело. И пяточки тоже.
  Домой она пришла поздно и, лишь полностью отошедши от потрясения, сыграла привычное, напитав его и в последний раз упившись до изнеможения сама. Полежав немного в одиночестве при живом муже, она поднялась и ушла в ванную. Эта комната выглядела бело-голубой и роскошной и она рассмотрела себя в серебряных зеркалах со всех сторон. Ничего из собственничества в ней так и не объявилось и расставание с плотской роскошью душу не шевельнуло. На неё с трёх сторон смотрела молодая, но сильно уставшая от жизни женщина: ни молочной белизны в коже, ни былой упругости в теле. Динамика перемен оптимизма не вызвала и она решила подсказанное ревностью исполнить в самом вызывающем стиле. Вымывшись и высушив волосы феном, она сделала шикарную причёску, устроила на нужные места приколки из жемчуга, надела брильянтовые серьги, затем прошлась по телу и лицу очень и очень придирчивым взглядом. - Нужно создать особый образ и остаться в людской памяти чуткой и ранимой. А это особые тона и макияж.
  Изображение нужной картины на лице стало привычным и последним художеством и она в отлаженном процессе творчества уточнила остальное в деталях личной мести всем. В том числе и запиской в тумбочке, которую Гаврик никому не покажет. Надо, чтобы красиво и в конверте, он будет чуть приоткрыт.
  Сначала текст. Она взяла ручку с сине-перламутровой заправкой чернил, подвинула почтовую бумагу и начала писать. Вышло легко и без затей, никто из античных божеств за руку не хватал и голову не морочил, ручка тоже кляксы не ставила и росчерки пера делали письмена изящными. Затем Анна свернула бумагу и вложила в конверт. Теперь можно заняться прозой. Осмотрев себя в зеркало, женщина решила, что всё в норме. Затем она надела новое изысканное бельё из натурального шёлка и отправилась в постель. Муж сильно устал от недавних игр и в таком состоянии не шевельнулся и не проснулся, поскольку сути интеллекта жены не постигал и ранее, теперь же и вообще ойкумена жены обитала в неизвестном для него космосе. И женщину с его миром ничто не связывало.
  И она обратилась туда, где был весь смысл и вся женская суть - Ирвин! Подсознание оперативно выдало версию из Рембо по-французски, на которой она попала в его изысканный и губительный плен. И она ещё раз прошлась по ней. Даже самая призрачная надежда всегда есть и на этот раз она звучит по-французски.
  
  О плоти торжество, о праздник виртуальный!
  О шествие любви дорогой триумфальной!
  Склонив к своим стопам героев и богов,
  Они, несущие из белых роз покров,
  Малютки Эроса и Каллипига с ними,
  Коснутся женщины коленями своими...
  
  И плоть моя к их грёзам приобщится,
  И Ойкумену вмиг собой обогатит,
  И страсть затмит иконы в прежних лицах:
  - Ведь божеству со мною в ад идти!
  
  И я дождусь, как ждут весь век Орфея,
  Мне струны будут лишь одной звучать:
  Коль рок любви быть с Ирвином отмерен,
  Я пестую в себе, чем буду привечать!
  
  И плоти пиршество познает он со мною,
  Оно волнительней и тоньше прежних тайн:
  Я вспышкой стану и тут же чёрной мглою,
  Небесной высью с соблазном глуби майн!
  
  И всё, чего мы прежде не достигли,
  И прятали в убийственных руладах,
  Теперь расплавим в лона моём тигле,
  Чтоб знали, как в терзаньях мучить надо...
  
  - Теперь лишь ждать, отмерил чашу Хронос
  И я, смиренная, к забвению бреду,
  И в кудри ожидания совьётся ломкий голос:
  Ни муз, ни нимф на чувственном пруду!
  
  Мысль об ожидании бессмертия смягчила неприятные детали предстоящего, давняя клятва мужчины-божества о готовности к такой встрече придала решимости и Анна перешла к делу. Она устроилась поудобнее, задержала дыхание на несколько секунд, затем ещё раз и нашла ритм полного погружения, когда останавливается и сердце. И ушла в иной мир в течение четверти часа. Ни одной близкой души рядом не оказалось и про спираль погружения в небытие так никто и не узнал.
  Прекрасное тело тихонечко остывало и мирские благовония женских покровов ещё перебивали тлен внутреннего разложения. Оцепенение и кристаллизация ранее подвижного подчёркивает главное и микширует вторичное. Первичное, жизнь, из этого тела ушло навсегда. Вскрытие покажет причину - остановка сердца из-за асфикции.
  
  Сводная картина из сути творческих индивидуальностей. Научный анализ каждой состоявшейся личности из когорты мыслителей показывает, что микрокосмос и макрокосмос между собой никак не связаны. А хаос в мыслях свободного человека подобен большому галактическому Хаосу и подчиняется самому главному закону - гравитации. То есть - притяжению. Только притягиваясь и образуя значимые и весомые общности и системы, мы чего-то стоим, как единицы биологической генерализации живой материи. И вся человеческая Ойкумена состоит из наших отношений, наукой не описанных и приборами не измеренных. И в этом отношении наша цивилизация даже ни на иоту не ушла вперёд от античных: тот же хаос, невежество и неопределённость.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"