Дверь пуэрториканского борделя почему-то оказалась обыкновенной дверью. Однако это обстоятельство никак не могло способствовать закрытию уже распахнутого воображения Юджина, стоящего в преддверии райского наслаждения. Приход любого мужчины в подобное заведение мог бы наглядно проиллюстрировать целый ряд космических процессов и реакций. Гость, даже тот, который был намного хуже незваного татарина, со скоростью света преображался в обожаемого господина. Да, что там господина - самого хозяина! И если визитёр до прихода ещё не воображал себя изначально властелином вселенной, то уж после посещения ему точно казалось, что он стал эпицентром некой галактики и призван отныне вращаться в кругу неисчислимых созвездий. Вошедший с порога уподоблялся источнику неиссякаемой энергии. Благодаря его безраздельной воле, любая форма мироздания становилась более округлой и значительно увеличивалась в размере, увлекая за собой в открытый космос своей ослепительной притягательностью. Парад планет, где одно головокружительное явление сменялось другим, казался нескончаемым. Особо глобальные метаморфозы происходили с теми, кто был наивен, молод и пришёл под "красные фонари" впервые. Сознание молодого человека сходило с орбиты. Глаза разбегались в разные стороны, точно биллиардные шары по тугому сукну времяпространства, гулко стукнув в борта Высоких Материй, мимо чёрных дыр притягательных луз, приведённые в хаотическое движение неумелыми ударами кия. В висках юноши стучало рвущееся к любовным приключениям сердце.
Рациональное мышление Юджина начало давать ощутимые сбои. Оно и понятно! Недавний перелёт из Нью-Йорка в Пуэрто-Рико, который был связан для Юджина в основном с непрестанным передвижением тяжеленных ящиков с оборудованием. После чего последовали несколько дней напряжённой, практически круглосуточной работы на съёмках музыкального видео одной из залётных европейских примадонн. Тропическая откровенность природы растворялась в усыпляющем бдительность зное. Кругом пестрило от ярких, полупрозрачных, а порой просто-таки символичных нарядов, позволяющих за два-три дубля подробнейшим образом рассмотреть и надолго запомнить бархатные, как персики, округлости и впадинки, покрытые абрикосовым загаром у всех без исключения участниц кордебалета. Зажигательная музыка мешаных кровей: испанской, мексиканской, латиноамериканской, бурлила во всём: в пылающей зелени деревьев, в ракалённой пыли дорог, в пламенных приветствиях и проклятиях пуэрториканцев и пуэрториканок, словно лава негаснущего вулкана. Ритмичная хореография танцев, дарила возможность жадно впитывать звуки не столько ушами, сколько другими органами чувств (глазами, например). И, наконец, маленькая сигаретка, под шумок пущенная по кругу, отравляя рабочую атмосферу своим праздным фимиамом, ознаменовала торжественный финал съёмок. В результате чего все члены съёмочной группы, а точнее, её мужская половина, заработала немного лишних денег и хроническое сладострастие.
* * *
Итак, целый микроавтобус потомков конквистадоров подкатил к построенному в колониальном стиле двухэтажному зданию бывшей гостиницы. На втором этаже по-прежнему располагались отдельные комнатушки, в то время как весь первый этаж был переоборудован в довольно просторный зал с зеркалами на стенах, деревянными колоннами, баром в центре и столиками, расставленными по всему периметру. Пространство между баром и столиками в изобилии цвело и благоухало женщинами, многие из которых танцевали друг с другом или сами с собой, а остальные томно покачивались у колонн, словно ожившие кариатиды.
Тут Юджин явно растерялся. Ему попросту было необходимо больше времени, чем пресловутому завсегдатаю притонов, чтобы постепенно привыкнуть к самой мысли о лотерее, в которой с бесценными ощущениями перемешивались мелочные цифры. Хранилище отношений двух полов устроило грандиозную распродажу. Аукцион человеческих душ с молотка отпускал по одной и той же цене как сокровища, так и подделки. (Кто знает, может быть, именно по этой причине у тех, кто продаёт своё тело, или тех, кто покупает чужое - до или же после, а скорее всего и до, и после, - возникает непреодолимое желание своё тело поставить под душ). Но над всеми этими тонкостями Юджин размышлять был ещё не готов. И поэтому жизнь в тот вечер казалось юноше каким-то великолепным цирковым представлением, а цветник, в котором он оказался - гвоздём его чудной программы.
Постепенно замысловатый орнамент, сплетённый из женских фигур всех цветов кожи и телосложений, стал привлекать внимание более конкретными деталями. В конце концов, среди всех этих дивных изгибов и чарующих красот, собранных со дна общества, перед затаившим дыхание ещё не ловцом, но уже начинающим страстным ныряльщиком засверкала настоящая жемчужина. К несчастью, пока Юджин, будто выброшенная на сушу рыба, шевелил губами, произнося безмолвные признания, Мисс Вселенную у него из-под носа увёл ассистент режиссёра и предложил несносно носатому спонсору в благодарность за участие в будущем музыкальном проекте. В скорости и остальные члены съёмочной группы осчастливили своих избранниц, и Юджин остался один. Королева бала отсутствовала со спонсором ровно три часа, а юноша решил, во что бы то ни стало, дождаться своей очереди. Ничего более экзотического не пришло новичку в голову. Ему так хотелось чего-то особенного в этот незабываемый вечер. Конечно же, перед ним, как в тумане, продолжало кружиться множество божественно красивых женщин, и какой-то час назад он пошёл бы за любой из них не то, что на второй этаж - да на край света! Но теперь его мечта обрела ни с чем не сравнимые в своей реалистичности формы.
За время ожидания, несмотря на столь многолюдную витрину, к Юджину подошла только одна фемина: огненно рыжая, фигура её была безупречна, но тело хаотично раскрашивали неведомые созвездия веснушек.
- Ты итальянец?
Эту фразу Юджин уже был в состоянии понять по-английски.
- ...
Неожиданное многоточие не только повисло в воздухе, но и сама вопрошавшая показалась его живым олицетворением.
Но итальянцем Юджин ни к счастью, ни к сожалению не был. Наверное, поэтому ему вдруг грустно подумалось: "нет, такое количество веснушек - это, пожалуй, будет слишком экзотично!" и будущий ловец жемчуга, неуверенно нырнув в себя, отплыл в сторону.
* * *
Но вот Богиня Любви, как говорилось выше, была снова возвращена обществу не более, чем через три мучительных часа, хотя создалось ощущение, что постарела она за это время лет на десять. Юджину вообще показалось, что прошла уже целая вечность. Одним словом, по её виду стало ясно без слов, что с кем бы то ни было ещё, идти сразу обратно наверх за любые деньги гордая испанка наотрез откажется. Севшим голосом она смогла лишь тихо заказать себе что-то крепкое и мексиканское, оставшись стоять у бара. Кроме того, спонсор не без подробностей, от которых он, видимо, продолжал получать удовольствие, объяснил Юджину причину столь странного поведения бессмертной Кармен. Он самодовольно настаивал, что красавице было с ним чрезвычайно хорошо, и даже назвал точное число её непрерывных оргазмов.
Юджин понял, что такая бухгалтерия ему не по карману. Однако время было бездарно упущено. Несчастного дебютанта охватило отчаяние, и он тоже повзрослел на десять лет. Пока не вернулись остальные участники жюри, Юджин стал метаться по залу в поисках более традиционных, беспроигрышных вариантов экзотики. Не прошло и пяти минут, как незадачливый первооткрыватель белых пятен своего внутреннего мира уже направлялся к лестнице на второй этаж. Рядом с ним в обнимку шла губастая, пышногрудая бестия, похожая на африканскую статуэтку для выманивания у придирчивых божков щедрого урожая.
Вдруг, у самого выхода из зала, Юджин почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. В тёмном углу под лестницей за крайним столиком в одиночестве сидела та самая галактика веснушек и грустно улыбалась молодому человеку, не захотевшему стать её эпицентром хотя бы на час. В этом взгляде Юджин почувствовал такое глубокое знание космоса взаимной симпатии, которое было ему ещё абсолютно не ведомо. Хотя именно это чувство он подсознательно, но тщетно пытался найти весь вечер. Держа под руку эбонитовую спутницу-распутницу и поднимаясь по ступенькам всё выше и выше, Юджин видел перед собой только глаза рыжеволосой незнакомки, которая знала теперь о нем больше, чем он сам. В этом взгляде не было ни упрёка мужчине, ни жалости к девственнику. Юджин не мог объяснить, почему вывел из зала не ту, с кем хотел бы выйти? Почему в полной альтернатив ситуации остался без выбора? Почему, оставшись в таком глупом положении, машинально отдал предпочтение именно "богине плодородия", а не той, о ком думал теперь? Почему, приближаясь к завершающей фазе своего путешествия, он безвозвратно отдалялся от заветной цели? Почему несколько часов назад его испугало то, что теперь так манило и представлялось самым экзотическим видением? Почему женщина с такой необычной внешностью выделила из толпы именно его, и это ему не польстило? Почему ей хотелось, чтобы он был итальянцем? (Юджину смутно показалось, что это необъяснимое желание было вызвано попросту ностальгическими воспоминаниями). Но тогда почему, несмотря на то, что он отверг её ласки, и итальянцем не оказался, она продолжала смотреть на него с той же симпатией, и теперь это обстоятельство уже наполняло его до краёв чувством ни с чем не сравнимого ликования? И ещё много таких "почему?", которые Юджин даже не мог бы как следует выразить, унесла навсегда тайна её прощальной улыбки.
* * *
На втором этаже происходящее показалось заученным тотемным ритуалом. Вначале чревовещательница впала в немногословный транс и, подобно Эллочке Людоедке, стала бормотать с вопросительной интонацией имена своих оккультных покровителей: "Сако?" и "Фако?". Хотя Юджину понаслышке уже были знакомы кое-какие из магических знаков любовной азбуки, он никак не мог определиться какому из этих эротических азов он принесёт себя в жертву первым делом. Островитянка же решила не мешать столь очевидному раздвоению личности, дабы не оказаться, наверное, "третьим лишним". Она деловито отправилась в душ, по всей видимости, вымаливать у демонов знойных прерий долгожданный, чудодейственный тропический ливень. Юджин, тем временем, обретя некоторое душевное равновесие, прилёг на зовущую всеми пружинами постель, опустил голову на подушку, не знавшую чьих-либо снов, и мгновенно уснул.
Окончательно пробудился Юджин только на улице. Прекрасные ночные видения разбегались из закрывающегося борделя, как школьницы после занятий перед каникулами. Трудно было сказать, сколько времени проспал "паладин с душой, измученной нездешним", но очень скоро он остался совершенно один посреди пустынного перекрёстка. Можно сказать, что зелёный свет горел для него в любом направлении, но куда теперь идти, Юджин не имел ни малейшего представления. Он стоял среди прибрежной пустыни, в незнакомом городе, без гроша в кармане, плохо говоря по-английски в испано-говорящей стране, и при этом, ни слова не зная по-испански. Его сковал вселенский ужас. Но самым ужасным было то, что названия своего отеля, в котором остались его документы, Юджин тоже не помнил. Микроавтобус со съёмочной группой укатил в гостиницу без него. Никто о нём даже не вспомнил, ведь ящики с оборудованием надо было грузить обратно на самолёт только завтра.
***
Сергей был американцем в третьем поколении и по-русски не знал ни единого слова. Однако имя своё считал редким и им справедливо гордился. Юджину даже было немного обидно осознавать, что он сам пока английским не владеет, американского гражданства ещё не получил, а Женей его уже никто никогда не назовёт. Сергей был высококвалифицированным оператором и всегда лично грузил и сопровождал свои сундуки с аппаратурой в специально выделенной для него машине. Поэтому, после съёмок он отправился прямиком в отель на джипе, гружённом всевозможным киношным скарбом. Оператор и разнорабочий вот уже несколько дней по велению судьбы вынуждены были делить один и тот же гостиничный номер. Когда съёмки были, наконец, завершены, Сергей решил дождаться своего соседа по номеру во что бы то ни стало, чтобы первый раз в жизни выпить с ним по-настоящему - по-русски!
Светало, а Юджин всё сидел на крыльце закрытого публичного дома - кругом ещё не было ни души, - и постигал одну из самых космических степеней одиночества - русскую ностальгию. Внезапно из-за поворота сверкнули фары, и к пуэрториканскому борделю стал приближаться знакомый джип. Глядя на клубы чужеземной пыли, взметнувшейся к "эмалевому небу", Юджину вспомнилось крылатое восклицание: "Какой русский не любит быстрой езды?!"
Этой ночью Юджин ничего не понял про женщин, кое-что узнал про мужчин и постиг великую истину: ВСЕ познаётся в сравнении - особенно в сравнении с приходящим на смену НИЧТО.