Барри Макдермотт считал, что серьезность это нечто сверхъестественное. Потому и не колебался, соглашаясь на "Sexzoological Garden". Женщинами надо заниматься серьезно. Или не заниматься ими вообще.

Барри всегда верил: если с женщинами возникают проблемы, их надо решать в постели. В первый раз. Или в последний. Своей или чужой. Важно только, чтобы была женщина.

В агентстве путешествий он услышал, что в Ольборгском карнавале, известном как "Sexzoological Garden", участвовать может любой желающий. Главное одеться в соответствии с темой праздника.

Он взял недельный отпуск и отправился в Данию.

Барри был слишком молод, чтобы знать, чего захочет через десять лет, и слишком стар, чтобы упускать то, что может случиться сейчас.

Ольборгский карнавал длился четыре дня. Четыре дня секса, музыки, костюмов и танцев. Четыре дня, когда люди позволяли себе жить ярче, чем они привыкли.

Ах, да Людям необходимо умирать за секс.
Люди умирают за деньги, за идеи, за чужие войны, за ложь.
Почему бы не за секс?

"Разве ты не хочешь умереть за что-нибудь прекрасное?" спрашивали его глаза тысяч женщин, прилетевших в Ольборг с одной единственной целью.

Где-то внутри себя Барри знал: женщинами надо заниматься серьезно.
Именно поэтому он выбрал её сразу.

Она появилась на Пире для нищих среди бродяг, приглашенных за королевский стол. Там, где еда раздаётся без различий, где никто не спрашивает "откуда ты?" и "что ты здесь делаешь?".

На второй день они встретились снова.
На Детском параде он был Голым королем, она Принцессой на горошине.
Принцессы выстраивались в очередь, чтобы потрогать того или иного короля.
Он видел её взгляд. Он знал этот взгляд.

На третий день Барри узнал название её отеля. Проследил за британской командой, когда те возвращались после битвы костюмов и танцев.

На четвертый он был уже у дверей. Ждал, когда она выйдет.

Она вышла почти обнаженной настолько, насколько можно, чтобы почувствовать себя свободной.
Он пригласил её в бар.
Она согласилась.

Она оказалась фотографом.
Барри улыбнулся:

- Честное слово, есть что-то волнующее в том, что женщина работает с тем, с чем мужчины развлекаются.
Это указывает на два обстоятельства, сказала она, разглядывая дно бокала с виски.

На дне, где оставалась темная жидкость, образовались узоры.
Она достала фотоаппарат.

- Во-первых, раз у женщины есть камера, значит, она независима, - заметила она.
- А во-вторых?
- Если она просит помощи, значит, она всё-таки женщина. Ты не поддержишь бокал, пока я сменю объектив?

Барри взял бокал, заглянул внутрь.

Круги. Узоры.

Они напомнили снимки, сделанные "Хабблом" галактики, спирали, туманности на краю Вселенной.

- А ты не хочешь сделать подобный эксперимент с другими напитками в моем отеле?
- Я рано утром уезжаю в Брокуорт.

Барри расстроился.

"Холодная логика на дне бокала..."

Может быть, действительно, лучше умереть?
Все великие любовники Отелло, Казанова, Дон Жуан умирали от любви.
Впрочем, нет.

Дон Жуану подослали наемников. Они убрали его во время пьянки, а потом сфабриковали ужин со статуей.
Глупо верить в легенды, если знаешь, как работает мир.

- Ты не хочешь поехать со мной? - спросила она.

- Куда?

- В Брокуорт. Каждый год там проходят сырные бега. Люди гонятся за головкой сыра вниз по склону холма.

Барри посмотрел на неё.

"Вот она. Суровая правда сверхъестественного: женщинами надо заниматься серьезно или не заниматься ими вообще."

Он посмотрел на дно бокала.
Круги. Спирали. Всё вращается.

- Хочу. Определенно хочу.

В каждом сверхъестественном должен быть определенный посюсторонний смысл.