Аннотация: Двадцать лет назад в Западной школе магии случилось несчастье. И по сей день оно не позабыто. Первая половина истории о том, отчего не заладились отношения у Зеленого Аэгеда с Сельт-Арамором.
Западная школа чародеев жужжала, как потревоженный улей. Первые этажи центрального здания кипели народом: не каждый день сюда является Королевская инспекция. Да что там день - не всякий, проучившийся в школе полный восьмилетний курс, может похвастаться, что видел лучших волшебников страны, всех вместе, на расстоянии нескольких шагов.
Из окна возле лестницы уже видны были флаги, полощущиеся над головами всадников и каретами. Проверка приближалась неторопливо и внушительно. Аэгед прикинул: еще с полчаса они будут ползти до самой школы, потом торжественная встреча, потом проверяющих отведут в спальный корпус, и только потом начнется то самое, ради чего вся школа уже месяц вкалывает: зубрит, экспериментирует, тренируется, чинит, чистит, моет, натирает и приводит в порядок все, до чего только можно дотянуться. То есть времени у компании, затеявшей всех удивить свеженьким открытием, в обрез.
Юноша недовольно покрутил головой, задумку старших он не одобрял. Ну, а если не успеют? Или что-то не получится? Вот и вылезут они к проверке из лабораторного корпуса все в мыле, и хорошо, если не в саже, с пустыми руками, в кабинете будет кавардак... И если их не выпрут после такого из школы - вот это и будет самое натуральное волшебство.
- Айка-а-а! Ты где-е-е?! - заорали сверху, и Аэгед, насупившись, потащился по лестнице, прижимая к груди коробки с материалом для эксперимента.
Предприимчивым школьникам не разрешали заниматься в лабораторном корпусе одним. Поэтому компания дождалась самого дня инспекции, когда в здании не осталось, кроме них, ни единой живой души; потихоньку раздобыли ключи от кладовых, набрали нужных ингредиентов... ох и влетит же, если что-нибудь пойдет не так и шикарного результата не будет!
- Ну что ты застрял! - напустился на Аэгеда брат, Самед, нетерпеливо приплясывавший на верхней площадке.
- Тяжело, между прочим, - буркнул обиженный младший, на чью долю вечно выпадало что-то добывать для приятелей, караулить, не идет ли кто мимо, пока остальные занимались чем-нибудь интересным, но запретным, или писать для брата домашние задания. Магия давалась Аэгеду гораздо проще, чем Самеду, но зато старший из братьев был душой компании, заводилой и неиссякаемым источником идей.
Самед отобрал у брата коробки.
- Впрямь тяжелые... ты сколько зеркал взял?
- Восемь, и два запасных, если грохнете какое-нибудь.
Красавчик Февве, встречавший их у двери кабинета, одобрительно хлопнул Аэгеда по плечу:
- Хозяйственный парень, молодчина. Самед непременно одно да кокнет.
- Ты б лучше помог! - фыркнул Самед. - Смотри сам не расколоти чего-нибудь, как в том году...
- Дурак, - покраснел Февве, который прошедшей весной, вылезая из окна женского спального корпуса, ухитрился обрушить все до одного цветочные горшки, стоявшие на подоконнике. Надзиратели не поймали парня чудом, а девушки еще долго обижались за свои цветы.
- Ага, вот и я говорю - дурак, - заржал Самед и осторожно поставил коробки на пол. - Раскладывайте, братцы. Айка, запирай.
Февве, Самед, Чико и Шей - двадцатилетние сорвиголовы, любимцы школы, завсегдатаи карцера, самые отъявленные проказники курса - бросились чертить на полу магические фигуры, раскладывать зеркала, расставлять свечи, размещать сосуды с ингредиентами. Тем временем Аэгед возился с запирающим заклинанием. Вмурованные в стены кабинета серебряные нити образовывали охранный узор, который препятствовал любому чародейству выйти за пределы помещения. Как только узор замыкали, кабинет оказывался полностью изолирован от всего мира. За все время существования школы случаев, когда эта предосторожность в самом деле понадобилась, было три или четыре, но в голову каждого ученика с первых же дней вбивали накрепко: какое бы волшебство не вершилось в лаборатории, защита должна работать. Даже если это простейшее заклинание избавления от вшей.
- Ну что? Все все помнят? - уточнил Самед. - Слова, последовательности? Железно? Защита запущена?
Нестройный согласный хор был ему ответом.
- Тогда понеслись!
Аэгед уселся в углу, за пределами чертежей, и приготовился внимательно смотреть. То, что собирались сделать старшие ученики, в его классе еще и близко не проходили. Да и в заклинании должно было участвовать именно четверо, не больше и не меньше.
Идею они почерпнули из записей, которые Самед откопал в глухом углу библиотеки. Несколько коричневых от времени, выцветших листов вывалились из переплета и, не замечаемые поколениями служителей школы, мирно лежали под полкой, покуда неугомонные студенты не уронили туда же еще какую-то книгу. Извлекли неведомо чьи записки, с грехом пополам разобрали почерк - и преисполнились уверенности, что автор был гений, но по причине рассеянности свое изобретение до прочих не донес. На древних страницах был метод изготовления эликсира вечной юности, и по всем признакам и подсчетам - метод верный.
Перепроверив все двадцать раз, студенты задумали заработать себе громкую славу и годовые оценки прямо пред лицом инспекции. Потому-то они и сидели сейчас в кабинете вместо того, чтобы чин-чином приветствовать волшебника Трона, глав других школ и самых знаменитых чародеев своего времени.
Аэгед сидел, не вслушиваясь в монотонное бормотание старших, смотрел, как в магических фигурах бегают цветные огоньки, светятся и побулькивают жидкости в сосудах, как ярко-голубое облачко концентрируется над центром чертежа и почему-то не отражается в зеркалах... Он едва успел задуматься, отчего это вдруг вполне пристойный магический туман ведет себя так странно, как вдруг в воздухе из ниоткуда родился тоненький дребезжащий звук, облачко неожиданно скрутилось в тугую спираль...
...и с чудовищным грохотом лопнули разом все зеркала.
Мельчайшие осколки хлестнули в стороны, Аэгед услышал крики - а голубой туман принялся расти, становясь все гуще, уже полностью поглотив четверых заклинателей. Юноша застыл, судорожно соображая, что это такое и что делать в такой ситуации. На ум ничего путного не приходило, а потом из тумана раздался такой страшный вопль, что Аэгед очертя голову кинулся туда, на голос.
Его оттолкнули, сразу несколько рук выпихнули его за пределы голубого марева - холодного, светящегося; облако все ширилось, густело, внутри метались тени, переливались какие-то потоки, а еще там кричали. На мгновение показалась чья-то фигура - Февве? - и снова скользнула внутрь, будто утянутая непонятной силой. Аэгед вычертил ограждающий глиф, самый сильный, какой знал, и опять бросился в туман.
Голубая масса, неожиданно вязкая, оплела его руки мягкими щупальцами, прильнула, словно пробуя на вкус, - как будто и не было на нем никаких защитных чар. От омерзения и страха Аэгед закричал тоже, попытался выпустить атакующее плетение - облако всосало магию в себя и снова, настойчивее, увереннее приникло к телу, по коже разлился холод, голубые щупальца протянулись к лицу, касаясь губ, глаз, ноздрей... Захлебываясь ужасом, юноша все же начал читать большой экзорцизм.
Туман запечатал ему рот.
Вдруг по светящейся жадной массе прошла дрожь, какая бывает, если ткнуть вилкой в пласт желе. Перед самыми глазами Аэгеда появилась рука - протянулась откуда-то извне, пошевелила нетерпеливо пальцами и внезапно ухватила юношу за горло. А ухватив - рванула прочь. Туман отпускать не желал; Аэгеду показалось, что сейчас голова его попросту оторвется, но тут с глухим чавканьем щупальца распустили хватку, и юный волшебник пробкой вылетел наружу, из тумана и из кабинета, в распахнутую дверь, и упал на руки целой толпе. Пол под ногами сотрясся, хищно щелкнул замок, отсекая коридор от проклятого марева.
Аэгед дико огляделся, вокруг были незнакомые лица, а где же... брат? Ребята?
- Там... там остались... - с трудом прошептал он, у самого горла бродила тошнота, синие искры плясали в глазах.
Несколько человек качнулись было к кабинету. Высокий рыжий тип, стоявший ближе всего, медленно провел ладонью по ручке двери - и отвел руку. На пальцах его поблескивали капельки голубого сияния.
- Больше никого?.. - неуверенно спросил кто-то... глава школы, кажется...
Рыжий повернулся, посмотрел на притихшую толпу и отрицательно махнул рукой.
Потом Аэгеду рассказывали, что держали его впятером - он все пытался открыть страшную дверь, вызволить оттуда хоть кого-нибудь еще. Юноша этого не помнил. И как то ли умолял, то ли проклинал рыжего, зачем-то спасшего его одного, и с кулаками на него бросался - тоже не помнил. И два месяца, проведенных в лазарете, прошли словно бы мимо, только и осталось в голове - белый потолок, склоненные фигуры, мрачные лица...
Сокурсники приходили навещать. Неловко переглядываясь и запинаясь, описывали, как тогда посреди торжественный речей тот самый рыжий - волшебник Трона - вдруг дернулся, громко спросил, что происходит сейчас в лабораторном корпусе. И как вся инспекция снялась с места и рысью побежала туда; как рыжий взломал дверь одним глифом, хотя всегда считалось, что снаружи ее вообще нельзя открыть; и как он сунул внутрь руку, долго шарил, потом выкинул наружу Аэгеда, прихлопнул дверь плечом и запретил другим туда соваться.
Аэгед слушал, молчал невыразительно, смотрел в потолок. Приятели тушевались, тихонько уходили. Под конец уже никто не осмеливался нарушать безмолвное уединение больного, только бесшумно являлись лекари да служители. За день юноша произносил едва ли несколько слов.
Когда его признали здоровым, снова приехал волшебник Трона. Посмотрел на Аэгеда косо, словно ожидал еще одного приступа ярости. И спросил, откуда они взяли то заклинание.
С трудом вспоминая, как это - говорить, Аэгед рассказал про листы из-под библиотечной полки. День, когда брат нашел эти записи, казался бесконечно далеким, таким далеким, будто был не в этой жизни.
- Хотел бы я знать, что еще можно случайно отыскать в славной Западной школе, - обронил рыжий, выслушав, и присутствовавший при этом глава школы съежился, бледнея. - За четыреста лет тут столько всего накопилось... неопознанного и неподписанного...
- Пусть высокородный не беспокоится, - взбормотнул глава школы, - я немедленно распоряжусь провести полную проверку...
- А теперь можно особенно не торопиться, - не без яда в голосе ответил волшебник Трона, - все уже случилось. Полагаю, урок на ближайшие восемь лет школа получила.
Он уже повернулся, чтобы уходить, когда Аэгед окликнул:
- Высокородный дэнге!
Волшебник глянул через плечо, вопросительно заломив бровь.
- Я хотел спросить, - начал юноша; страх получить точный ответ сжал горло, как рука рыжего тогда, два месяца назад. - Я хочу знать... там... можно было спасти кого-то еще?..
Рыжий дэнге обернулся, постоял, задумчиво взирая на Аэгеда, и равнодушно отозвался:
- Какая тебе теперь разница?..
А потом он ушел, не дожидаясь, пока юный волшебник продышится и все же потребует точного ответа.
На территории школы возвели еще один кенотаф - в ряд с пятью другими, памятниками тем незадачливым ученикам, от которых не осталось даже костей. Аэгед просиживал перед гробницей целыми днями - никто не осмеливался запретить ему это. Впрочем, учился он даже лучше, чем прежде. Учителя шепотом говорили: мальчик трудится за всех пятерых.
Под окончание школы он запил. Едва не провалил выпускные испытания, разругался насмерть с наставником, получил право колдовать в пользу других и уехал, не оборачиваясь, домой, в Вязники в Моранне, к могилам родителей.
Впрочем, ни вино, ни родные стены так и не спасли Аэгеда, прозванного Зеленым, от единственного вопроса: "Там можно было спасти кого-то еще?" И от кошмаров, где ночь за ночью лопались зеркала под голос волшебника Трона: "Какая тебе теперь разница?.."