Шаман орков разжег огонь. Прямо руками. С его ладоней с длинными острыми ногтями на поленья устремилась тонкая струйка огня. Его цвет был пугающе зелёным. Нормальный огонь такого цвета быть просто не может. Тем временем, язычки пламени заплясали на дровах. Огоньки отражались в зелёных, и без того светящихся глазах орка. Это предавало его и без того пугающему облику ещё большую таинственность.
Гул'дан размышлял над тем, что принесла ему вновь приобретённая магия Скверны. Он заметил, как преобразилось его тело: стало сухим и поджарым, словно магия вытягивала из него саму Жизнь. В последние дни орк начал замечать, что в нем стала пробуждаться необоснованная агрессия: он срывался на соплеменников, один раз даже ударил младшего шамана, который принёс не те ингредиенты для зелья. А пленники...раньше они использовали пленников только для работы, теперь же его мучала страшна жажда...жажда до их жизненной силы. Чтобы чувствовать себя полноценным, он постепенно вытягивал из них живительные потоки, используя магию Скверны. Делая это, он чувствовал такую силу, он упивался своим могуществом. Сам того не понимая, он становился зависим от неё. И чем чаще он пользовался ей, тем меньше оставалось от него орочьего: физическая сила его таяла, замещаясь силой ментальной, благородство и орочья отвага заменялась коварством. Везде ему чудились соперники и враги, которые только и ждали, как отнять его могущество. Орки племени начали презирать его - презирать и бояться. Бояться настолько сильно, что не имели смелости выразить недовольство его жестоким плавлением. Он сам ещё боялся своей новой силы, но вместе с тем, упивался ей. Он пал в объятия Скверны, став её рабом, не понимая как начал выполнять её волю.