Аннотация: История французского поэта 18 века, пораженного таинственным недугом
Пленник.
Эдмонд наблюдал за тем, как Роберт жадно вчитывается в пожелтевший и изрядно помятый лист бумаги. Эдмонд писал эту поэму уже больше двух недель и теперь он передал свое безусловно гениальное творение в руки своего самого преданного читателя. Роберт наконец оторвал глаза от бумаги и поднял на друга полный восхищения взгляд.
- У меня нет слов, Эдмонд!
Легкое волнение сразу ушло и на лице Эдмонда заиграла самодовольная улыбка, которую он всякий раз так безуспешно пытался скрыть, чтобы не казаться через чур высокомерным. Конечно поэма была как всегда гениальна, разве могло быть по-другому? Однако из раза в раз, как он давал другу ознакомиться со своим новым творением, он все же не мог скрыть волнения. Эдмонд небрежно откинул назад прядь светлых волос и вздохнул. В этот момент Роберт снова невольно подумал о том, сколько же дам этот молодой поэт мог покорить одним этим мимолетным движением.
Эдмонд Готье был необычайно красив. Правильные черты лица, ясные голубые глаза и светлые волосы, которые сейчас казались почти что золотыми в лучах закатного солнца, которое пробивалось сквозь легкую занавеску окна. В своей белой блузе и босой, он походил на лихого моряка, искателя приключений и конечно, покорителя женских сердец. Истинную его натуру выдавала лишь неестественно белая кожа и землистый оттенок лица, но в глазах его горел огонь как раз под стать морскому разбойнику.
- Спасибо мой друг, но ты всегда слишком снисходителен ко мне, - произнес Эдмонд.
Роберт продолжал смотреть на него и в этом взгляде чувствовалась грусть. Эдмонд уловил столь знакомое выражение лица своего друга. Он встал, схватил горсть исписанных листов, которые с таким трепетом Роберт минуту назад складывал в аккуратную стопку, и небрежно бросил их в ящик стола.
- С этим покончено, теперь мне нужно новое вдохновение, новые идеи, новый стимул, - он подошел к окну и без интереса выглянул за занавеску. На узкой, мощеной улочке было очень многолюдно. Какой-то старик в оборванной рубахе сидел у обочины прямо на земле, а толпа все двигалась дальше, словно и не замечая этой отвратительной картины. Рядом полнотелая дама уже собирала свой самодельный прилавок с овощами. Когда она наклонялась, чтобы поднять очередной ящик, ее грудь почти выпрыгивала из через чур свободного декольте. Эдмонд поморщился и снова повернулся к другу.
- Эта поэма была для меня только способ убить время, не больше. А сейчас мне необходимо нечто грандиозное, что-то такое, что могло бы сотрясти всю Францию до уголков ее самых дальних провинций! - он почти кричал, когда произносил последние слова. Это всегда не нравилось Роберту. В таком расположении духа Эдмонд его даже пугал.
- Эдмонд, - осторожно начал он, - все что ты делаешь - гениально, ты же прекрасно знаешь, как ценит твои произведения сам Герцог, он не раз приглашал тебя на ужин в качестве почетного гостя и к тому же...
- И к тому же, я никогда не удостою его этой чести. Все эти вельможи воспринимают меня как простого поэта, этакого местного автора стишков в и поэм для их роскошных вечеров.
- Извини, я должен идти, - тихо произнес Роберт, - ему не нравилось, когда Эдмонд становился таким как сейчас. В эти минуты было похоже, что он ненавидит весь мир, включая самого Роберта.
Взгляд Эдмонда тут же переменился, - Так скоро? Но Стефан придет еще только к вечеру, я мог бы показать тебе мою новую пьесу, она конечно еще не готова, но тебе я разрешу взглянуть.
Он заспешил к своему второму большому письменному столу, который стоял в дальнем конце комнаты, подальше от окна, и неловко, в спешке стал перебирать лежащие на нем кипы исписанных листов.
- Прости Эдмонд, отец пригласил на ужин семью Бонье и я обязан быть дома не позже восьми. Ты же знаешь его, он не любит, когда я опаздываю, - Роберт встал. Эполеты у него на плечах блеснули на солнце, синий камзол подчеркивал статность фигуры.
- Ладно, Капитан, - с улыбкой сказал Эдмонд. Он перестал перебирать бумаги на столе.
- Ты же знаешь, я пока что только капитан-лейтенант, - Роберт тоже улыбнулся другу.
- И все равно я не понимаю, почему ты все время делаешь только то, что хочет твой отец.
- Ты же сам сказал, потому что он мой отец. Да и я ему обязан.
- Это он хочет, чтобы ты так думал. Своими успехами и званием ты обязан только самому себе Роберт, и ты это знаешь.
Роберт еще раз улыбнулся и надел свою треуголку. Он подошел к двери и прежде чем повернуть ручку и выйти, вдруг остановился в нерешительности. - Ты же знаешь, мы всегда рады видеть тебя у нас дома.
Эдмонд смерил друга испепеляющим взглядом полным гнева. - Ты все знаешь сам, - резко произнес он.
Роберт молча вышел на улицу.
***
Эдмонд стоял посреди большой комнаты, в углу размеренно отбивали время жуткие настенные часы. Они были сделаны из цельного куска дерева в виде головы ужасного существа. Глаза этого существа были выпучены, словно в агонии, и наполнены безумием. Разинутая пасть клыками сжимала циферблат, а снизу из стороны в сторону раскачивался маятник, словно мерзкий язык. Эдмонд ненавидел их сколько себя помнил, но никогда не решался выбросить. Возможно это была еще одна гнетущая черта его "болезни". Гнев все еще тлел в его груди. "Он же прекрасно знал". Да, Роберт знал, но все равно каждый раз упорно делал попытку. Будто если он в очередной раз притворится что никакой проблемы нет, в этот раз Эдмонд спокойно скажет ему "конечно Роберт", накинет на себя свое пальто и просто выйдет с ним за порог. С тяжелым чувством злости и сожаления, он снова подошел к окну и отодвинул занавеску. Грузная женщина уже почти сложила все ящики в телегу, на этот раз ей помогала молодая девушка. Эдмонд решил, что это была ее дочь. Грязное поношенное платье не придавало ей красоты, но все же в ней чувствовалась молодость. Хотя чепчик и скрывал ее волосы, изящная шея и ровная осанка выдавали ее красоту. Присмотревшись, можно было заметить и ровные черты лица, и красивое, сильное тело. Эдмонд ощутил тоску. Столь ненавистное ему чувство. Он мог бы просто выйти и заговорить с ней. Его очарования хватило бы и на сотню таких, как она. Он - знаменитый поэт, востребованный в высоких кругах. Тут Эдмона снова захлестнула злость от осознания собственного бессилия. За все свои двадцать лет он ни разу не познал тепло женских объятий. Да, он мог заполучить желаемое уже множество раз. Роберт часто приглашал дам в его квартиру, он знакомил их со знаменитым автором пьес, что ставятся при дворе. Но всякий раз на Эдмонда накатывала волна отчаяния и ненависти. И в лучшем случае все знакомства заканчивались проводами до двери. Он снова взглянул на девушку.
- Скоро ты родишь пару детей от какого-нибудь деревенского неуча, в постоянной стирке и работе в поле твои руки огрубеют, а тело превратится в бесформенную массу, как у твоей мамаши. И на что мне такая, как ты, - он отвернулся от окна и погрузился в тихий мрак своей квартиры.
***
Роберт шел по пыльной белой дороге вдоль зеленых полей и думал о судьбе человека. Сегодня он специально не взял экипаж, времени было предостаточно и ему всегда хотелось вдохнуть свежего воздуха после затхлости квартиры Эдмонда. Послеполуденное солнце светило ярко, но после сырого и темного помещения оно лишь приятно согревало. Небо было столь голубым и совсем безоблачным, что трудно было взглянуть на него, не зажмурив глаз. Он шел и думал о судьбе человека, вынужденного каждое свое утро и день, каждый вечер и ночь быть запертым в собственной квартире. Отец Эдмонда не был богат, но сам он теперь недостатка в деньгах не имел. Он мог бы купить себе дом какой пожелает или выстроить целое поместье, родовое гнездо, которое далее унаследует его сын, его внуки и правнуки. Но Роберт знал, что этому никогда не бывать, при всем своем достатке и положении, Эдмонд Готье был вынужден оставаться в той темной квартире. И Роберт знал, насколько она ему ненавистна. Он шел и смотрел на простых людей, которые работали в поле. Эдмонд называл их чернью, даже не достойной читать его гениальные творения. Их фигуры казались согнутыми, будто под силой урагана деревьями. Уставшие и измученные солнцем, они трудились в поле весь день, для того чтобы вечером у их семьи на столе был ужин. Эдмонд всегда отзывался о них как о людях, которые состоят из одного порока. Роберт конечно знал, что отчасти это правда, но также он знал многих из них лично. Женщина из такой семьи была няней в их доме. Она вырастила его, и он относился к ней, как к своей матери. Подобные люди всегда работали в их семье в качестве прислуги, но для Роберта они все были родными. Дяди, тети, бабушки и даже сестры. В каждом человеке есть пороки, в ком-то их больше, в ком-то меньше. Но и светлого в людях не мало. Эдмонд относился к этим людям с презрением, однако они были счастливее его. Роберту сложно было представить человека талантливее и несчастнее Эдмонда Готье. У этих людей был дневной свет, было ощущение прохладного ветра после тяжелой работы, у них была любовь, у них была жизнь. Жизнь, полная чувств, пусть наполненная горем, лишениями, но также наполненная радостью и простым человеческим счастьем. В отличии от Эдмонда Готье, эти люди были живыми.
Приблизившись к поместью, Роберт вошел в большие резные ворота, прошел по аккуратной дорожке вдоль цветущих клумб и энергично взбежал по крыльцу к главному входу.
- Добрый вечер господин, вы сегодня поздно, - открыл ему дверь Клод, их дворецкий. - Мадам Оливи давно ждет вас в гостиной.
- Клод, ты же знаешь, что мы сегодня уже здоровались, давайте без этих церемоний хотя бы, когда мы наедине, - с улыбкой сказал Роберт. Он знал, что Клод никогда не отступит от своих манер. Но все равно каждый раз это повторял.
- Конечно месье Деко, как угодно.
Роберт вошел в холл и прошел в гостиную. Это была большая красивая комната, вся удавленная стариной мебелью и огромными канделябрами, которые Роберт терпеть не мог. Когда он был маленьким и носился по дому как всякий ребенок, он неминуемо ронял их, после чего доставалось именно прислуге. Он до сих пор чувствовал вину за подобные шалости. На большом красном бархатном кресле сидела уже не молодая, но все еще красивая, для своих лет женщина в прекрасном шелковом синем платье, украшенном серебряной тесьмой. В руках она держала книгу.
- Мама, отец уже дома? - спросил Роберт.
- Он все еще в конюшне, я бы на твоем месте поторопилась, пока он не вернулся и не застал тебя всего пыльного и совершенно неготового к ужину, - она произнесла это, не отрывая взгляда от романа.
Он повернулся и пошел наверх.
- Роберт, - она на минуту обратила на него свой взгляд. - Отец хотел поговорить с тобой перед ужином, - выражение ее лица была настолько серьезным, что Роберт немного занервничал.
- О чем это?
- Точно не о своих ненаглядных лошадях. Вероятно, о предстоящем ужине, - он заметил, как уголки ее рта слегка приподнялись, но тут она снова опустила глаза в книгу.
***
Толстые стены квартиры хранили тишину как нельзя лучше. Это все что было нужно Эдмонду, чтобы обратить свои чувства и фантазии в слова. Но на этот раз ему не хотелось писать еще одно чувственное произведение, от которого дамы при дворе Герцога будут рыдать. Ему хотелось создать что-то, что не просто сможет заставить кого-то заплакать или загрустить. Он жаждал написать то, что действительно сможет тронуть чью-то судьбу, вознести ее, а может пошатнуть... или даже разрушить. И вот когда он будет смотреть на ее развалины у своих босых ног, тогда он поймет, что наконец создал нечто действительно стоящее.
Его мысли прервал осторожный стук в дверь. И хотя это был самый вежливый стук, который кто-то когда-либо мог произвести, он все равно показался Эдмонду резким и бесцеремонным. Даже учитывая тот факт, что слышал он его каждый день в одно и то же время. Он поморщился от мысли о том, чтобы подойти близко к двери. Ко входу во внешний мир. Такой притягательный и в то же время вселяющий в него непреодолимый ужас. Помедлив он встал с кресла и открыл дверь. На пороге стоял высокий, сутулый молодой человек. Черные сальные волосы лежали прядями у него на лбу. Неровные усы и бородка, торчала некрасивыми кустами на щеках, придавая ему еще более жалкий вид. Он робко продолжал стоять в дверях, очевидно ожидая разрешения войти.
- Ну, чего ты встал, - произнес Эдмонд. - Заходи и закрой за собой дверь. - Ты опоздал, давай выкладывай.
- Простите, месье Готье, мне пришлось задержаться из-за матушки, ей сегодня стало хуже, мадам Дюмаж зашла утром и...
- Мне не интересна твоя жизнь, Стефан, - Эдмонд сжал губы, - Ни твоя, ни твоей мамаши. Ты и так опоздал, выкладывай все что есть и выметайся.
- Простите, - пролепетал Стефан и начал говорить. - К востоку от поместья Левиль произошел пожар в конюшне деревни Мюсак. Жители потушили его ближе к полудню, но говорят, сгорели и задохнулись почти все лошади, - у Стефана была безупречная память. Все, что он когда-либо слышал или смел прочесть оставалось у него в голове в мельчайших подробностях. За это умение Эдмонд его и ценил.
Говоря, Стефан то и дело поднимал взгляд на Эдмонда, словно опасаясь чего-то. Эдмонд молча сидел в кресле и смотрел в окно, положив на руку подбородок. - В ближайшей северной провинции, - продолжал Стефан, - за эту неделю умерло уже пять человек, люди опасаются новой вспышки чумы... - он немного помедлил, видимо нервно выискивая что-то в памяти, затем продолжил. - В школе святого Иоанна произошло убийство, а на улице Сент Жозеф, поймали вора, который уже третий раз забирался в городское хранилище. Казнь состоится завтра в...
- Стефан, - начал спокойно Эдимонд, - зачем мне все эти городские сплетни?
- Но вы сами поручили мне рассказываться все, что... - начал оправдываться Стефан.
- Я говорил то, что говорил. А теперь мне нужны не сплетни городских прачек, мне нужна настоящая жизнь этого города. Мне нужно само его нутро, его бьющееся сердце.
- Но...
- Стефан, прошу тебя, - он движением руки убрал волосы назад. - Я знаю, что ты талантлив. Ты давно мне служишь и выполняешь свою работу превосходно. - Эдмонд встал с кресла. - На этот раз я прошу тебя о немного большем, чем ты делаешь обычно. Сделай это и это будет еще одним шагом навстречу твоей новой судьбе, - он говорил мелодично и вкрадчиво, его глаза излучали искреннее участие.
- Конечно месье, я сделаю все что в моих силах, - Эдмонд посмотрел на него серьезно. - И даже то, что не в моих, - закончил Стефан.
- Вот и отлично, а теперь тебе пора, мне нужно работать. Я буду ждать тебя в это же время, - он взял его за плечи и посмотрел своими сияющими голубыми глазами в его, - и я верю в то, что ты меня не разочаруешь, - этот жест невероятно воодушевил Стефана и не смея больше докучать Эдмонду, он тут же вышел из квартиры.
Темнота снова поглотила это место и мысли Эдмонда. Демон со стены жадно наблюдал за ним безумными глазами. Конечно, все слова сказанные им минуту назад были ложью. Стефан не был глуп, по крайней мере он умел читать и писать, что было редкостью для подобных ему. Но он был наивен. Судьба его, думал Эдмонд, давно предначертана. Работать еще лет пять. Его мать, уже считай, в лучшем мире, долго она не протянет. А затем, убитый горем Стефан останется один. Через время он просто исчезнет без следа на улицах этого города. И никто даже не заметит того, как очередная душа завершила свое пребывание в этом мире. Конечно, Стефан уважал его и может быть даже тайно был влюблен. Удивительно, если бы это было не так. Эдмонд Готье рожден, чтобы покорять сердца людей. Стефан служил ему уже три года, из раза в раз он приносил новости и происшествия за день. Когда живешь как отшельник, чтобы писать о мире и жизнях людей, нужно быть в курсе всего. А еще это просто помогало не сойти с ума. Создавало иллюзию того, что ты тоже живешь в этом мире, а не просто существуешь, как забытый кусок плесневелого сыра в буфете.
***
Роберт поднялся наверх и переоделся в темный атласный костюм к ужину. Затем он спустился в гостиную, где как раз застал отца. Высокий, слегка седой мужчина, так похожий на самого Роберта, если бы не пышные усы, сидел в кресле у камина в кожаных сапогах и белой блузе. В руках он еще держал хлыст.
- А, вот и ты, - проговорил он басом. - Я рад, что ты уже здесь и готов к ужину. Нам как раз нужно поговорить, - он встал.
- Да, я как раз хотел... - начал Роберт.
- Позже, - остановил его отец жестом руки, в которой сжимал хлыст.
Леон Деко не был грубым или жестоким человеком. Он был человек через чур прямой и его военные привычки говорить командным тоном довольно часто проявлялись как в общении с лошадьми, так и в общении с людьми. Однако, что было примечательно, в обращении со своей женой Оливи, Деко всегда был учтив и никогда не позволял себе ничего подобного.
Леон поцеловал жену и зашагал тяжелыми сапогами вверх по лестнице.
Когда он вернулся в гостиную, прислуга заканчивала последние приготовления, был накрыт большой обеденный стол, сервированный лучшим столовым серебром, служанки сновали вокруг, расставляя тарелки и салфетки по приказаниям Клода.
- Роберт, - начал его отец, - давай пройдем на террасу, тут такая суета, - он был одет в такой же темный костюм с серебряной тесьмой на рукавах, какой был на Роберте. Но Роберту всегда казалось, что и форма, и этот костюм на его отце выглядят гораздо лучше.
Они вышли на просторную террасу за домом, день шел к своему завершению. Воздух стал прохладней, а солнце уже склонялось к полосе пышных деревьев на горизонте.
- Ты знаешь с кем мы сегодня ужинаем, - начал отец.
- Не имею представления, - ответил Роберт, - ведь ты же не говорил мне об этом целую неделю.
Леон нахмурился, ему всегда не нравилась напускная легкомысленность сына. Роберт это знал, и поэтому не упускал шанса проявить ее в очередной раз.
- Роберт, как ты знаешь, семья Легран приехала в Бретань недавно из провинции Бордо. Когда я служил вместе с Жаном Леграном, я был просто лейтенантом, а он офицером. Жан Легран продвинулся в карьере немногим раньше меня и по мере нашей совместной службы я узнал, насколько это достойный и честный человек. Своим командованием он не раз спасал жизнь и мне, и всему экипажу. В течении моей службы на флоте, мы стали хорошими друзьями, и...
- Отец. Мое звание капитан-лейтенант и мне уже не пять лет. Я прекрасно знаю, что для тебя значит эта семья и я считаю, что я достойный сын своего отца.
- Роберт, дай мне закончить. Я знаю, что ты прекрасный офицер и честный человек. Ты мой сын и я желаю тебе только лучшего, как и твоя мама, - он сохранял свое обычное серьезное выражение лица, но Роберт знал его довольно хорошо и ему было заметно, как тот волнуется. - У него есть дочь Аннет, ей девятнадцать, и она прекрасно воспитана.
Роберт сразу понял к чему отец затеял эту беседу и ему тут же стало намного легче. Весь этот "серьезный разговор" вызывал у него лишь изжогу. А теперь ему наконец стало понятно и волнение отца, и хитрая улыбка матери.
- Она достойная девушка, из благородной и между прочим не бедной семьи. Я не могу себе представить более достойных людей чем ее родители...
- Я понял тебя отец, - Леон взглянул на сына, Роберт улыбался. - Тебе не стоит беспокоиться. Я буду вести себя предельно достойно для столь высшего общества как семья Легран, - Леон снова нахмурился. - И конечно обойдусь без неуместных шуток, - добавил Роберт.
- Вот и славно, - произнес отец. Он наконец расслабился и перестал хмуриться. Когда Роберт возвращался в гостиную, то заметил, как он улыбается.
С наступлением назначенного времени, вся семья Деко вышла к парадному входу, чтобы встретить гостей. Оливи была одета в шелковое зеленое платье, на ее шее блестело колье с каплями изумрудов. Отец стоял рядом, обняв жену за талию. Теперь даже прислуге, которая находилась неподалеку, было видно, насколько он волнуется. Экипаж въехал на подъездную дорожку точно без двадцати восемь, ровно в тот момент, как отец вынул из нагрудного кармана часы и взглянул на них. Роберт был впечатлен такой пунктуальностью. После разговора с отцом он не чувствовал себя оскорбленным, он знал, что родители желают ему лишь самого лучшего. Конечно он не верил в то, что браки по расчету могут обрести семейное счастье, но это было только его мнение, родителям не обязательно было об этом знать. В то время, как двое бурых жеребцов подвезли экипаж прямо к крыльцу, Роберт вдруг начал ощущать сильное волнение. Дверь экипажа открылась и оттуда вышел рослый мужчина в синем костюме. У мужчины были такие же пышные усы как у Леона Деко, только ярко рыжие. Он подал руку даме в синем платье. Когда мужчина снова протянул руку, чтобы помочь выйти дочери, Роберт неосознанно подался вперед, чтобы разглядеть сидящую в экипаже девушку получше. Это было так на него не похоже. Он заметил, как его мать ему улыбается и изрядно смутился.
Аннет с легкостью балерины ступила на дорожку. Нет, она выпорхнула наружу в голубом платье, как прекрасная бабочка. Ярко рыжие волосы, "ну конечно", были собраны сзади в аккуратную прическу. Она тут же посмотрела прямо на Роберта, он хотел отвести взгляд, но не смог. Ему показалось что они смотрят друг на друга уже больше пяти минут. Месье Легран недоуменно перевел взгляд на Роберта, затем на дочь и обратился к Леону.
- Леон Матис Деко! - и вопреки представлениям всех присутствующих о том, как приветствуют друг друга два уважаемых дворянина, мужчины обнялись.
- Я так рад вас видеть, Жан, - радостно произнес отец, - Роберт заметил, как он светится от радости.
Тут Жан Легран обратился к Роберту, - месье Деко, - он протянул ему руку. Роберт вежливо приветствовал его, однако обнимать не стал.
Когда подошла очередь знакомится с дамами, руки у Роберта от волнения дрожали. Пять минут назад он спокойно ожидал очередной скучный ужин, но как только этот экипаж показался на их дорожке, он стал сам не свой. Взяв себя в руки, он приветствовал дам как полагается.
Ужин тоже не оправдал его ожиданий. Он был живым и веселым, месье Легран оказался превосходным собеседником с яркими, полными жизни глазами. Если бы Роберт не знал о его военной карьере, он бы скорее решил, что тот просто богатый высокородный дворянин. Один из тех, что не знают ни бед, ни страданий и живут лишь в свое удовольствие, наслаждаясь каждым глотком вина в своем бокале. Рядом с ним отец также казался совсем иным человеком, он без устали улыбался и иногда даже разражался басистым смехом. Дамы втроем негромко и даже слегка заговорщицки общались друг с другом, совсем как давние подруги. Когда Роберт наблюдал за ними, он вдруг отчетливо увидел одну большую и счастливую семью, и эта мысль нисколько его не пугала.
- Так значит вы уже капитан-лейтенант, месье Деко, - серьезно произнесла Аннет, обращаясь к Роберту.
- Да, я получил это звание полгода назад, - Роберт почему-то сильно нервничал, видя ее серьезное выражение лица.
- И уже подбирается к званию капитана, - с улыбкой добавил его отец. Роберт в очередной раз поразился столь разительной в нем перемене.
- Очевидно для вас это очень желанное звание, - так же серьезно продолжала Аннет.
- Да, вы правы мисс Легран, полноправная должность капитана требует большей ответственности, чем моя нынешняя, однако я рассчитываю к этому времени отрастить такие же густые усы, - он посмотрел на отца и месье Жана, - что наверняка поможет мне преуспеть. - Эти слова вырвались у него сами собой, и он в ужасе взглянул на Аннет. Девушка попыталась скрыть нарастающую улыбку, но не смогла и прыснула. Месье Жан тут же посмотрел на дочь с упреком. С этого момента и до конца ужина Роберт и Аннет не переставали улыбаться друг другу.
***
- Ну, как прошел ужин, - Эдмонд лежал на полу своей квартиры в куче разбросанных листов бумаги.
- Знаешь, довольно неплохо, - ответил Роберт.
- Вот как, - произнес Эдмонд, не отрывая взгляда от потолка. - Я думал, ты не любишь такие приемы.
- Да, все так, просто в этот раз все прошло хорошо. У месье Леграна прекрасная семья, они милые люди и у них прекрасная дочь.
- Ах, ясно, - Эдмонд привстал на руках, - и что, прямо настолько хорошие люди?
- Да, месье Легран очень жизнерадостный человек, я бы даже не подумал, что он военный, - продолжал Роберт, не замечая язвительного тона друга.
- Ясно, ясно, - Эдмонд встал и прошел к своему второму столу в самой дальней и темной части квартиры.
- Я все же не понимаю, зачем тебе три письменных стола, - попытался сменить тему Роберт. Он понял, что не хочет рассказывать Эдмонду про эту семью. Всякий раз как он рассказывал ему о чем то, что было ему не безразлично, Эдмонд будто нарочно пытался это очернить. Конечно не прямыми действиями или словами. Он словно постепенно прикасался к этой вещи, пока она не обретала иные, искаженные черты.
- Я не обычный человек Роберт, я не могу творить за одним и тем же столом. Этот стоит как раз там, где до него не достает солнечный свет ни в какое время дня. Этот, - он указал на стол в противоположном углу, - стоит здесь для моей повседневной работы. Пьесы, стихи на заказ, весь этот мусор. Ну а за этим, у окна, я обычно пишу по ночам о любви и смерти... - он посмотрел на Роберта с грустью, но тут же надел свою маску безразличия. - Ну или просто, когда жарко, - закончил он.
- А эти жуткие настенные часы, - продолжал Роберт. - Они-то тебе зачем? Я знаю, что ты их ненавидишь и сколько раз ты пытался их выбросить...
- Но так и не смог. Эти часы были еще у моего деда. Мама рассказывала, будто в них заключена душа древнего демона. И души всех мужчин нашего рода принадлежат ему, - Роберт посмотрел на Эдмонда, не понимая шутит ли его друг. Но тот улыбался. - Может поэтому я не могу их выбросить?
Роберт решил, что с него на сегодня хватит подобных историй. - Эдмонд, прости, но я сегодня не смогу задержаться надолго. Служба, сам понимаешь. Отец многого ждет от меня, - он замялся, когда Эдмонд посмотрел на него внимательно и с недоверием, но ничего не сказал.
- Конечно, я все понимаю, - ответил Эдмонд наконец. - Ко мне скоро придет Стефан, так что ничего страшного, - он повернулся к своему столу и начал перебирать записи.
- Ну тогда я пойду, зайду к тебе завтра с утра.
- Заходи.
Роберт вышел на шумную улицу, конечно он солгал ему. Он часто ему лгал. При таком положении друга, ему приходилось это делать, чтобы не ранить его чувства. Но сейчас он почему-то почувствовал укол совести. Ему казалось, что Эдмонд все знал.
***
Он снова остался один. Утром Эдмонд так надеялся, что поговорит с Робертом, обсудит свои новые идеи, а тот расскажет ему о том, как прошел ужин и о последних новостях. Но он ушел, обронив всего пару фраз. Эдмонд знал, что он солгал ему о службе. Роберт наверняка поспешил к ней. Конечно, он не обязан сидеть с ним, как у постели живого мертвеца, Роберт вообще не был ему ничем обязан.
- Я и есть живой мертвец, - произнес Эдмонд вслух. Слова прозвучали и снова наступила эта оглушающая тишина. На него вдруг нашел приступ всепоглощающей ярости, он схватил бутылку вина, стоящую на столе и со всей силы, бросил ее об пол. Стекло разлетелось на куски, забрызгав все вином и порезав ему ноги. Он стоял так посреди комнаты обратив лицо к потолку. С таким же обжигающим чувством ему вдруг захотелось писать, выплеснуть свою ярость на бумагу, запечатать ее в вечности навсегда. Он поднял с пола забрызганный вином лист и сев за стол, начал писать.
Мертвая голова настенных часов снова наблюдала за ним из темноты. Он писал яростно и быстро, буквы сами складывались в слова, словно им вдруг овладела древняя магия. Он огранил свою ненависть в строки, как ограняют драгоценные камни. Она застыла на бумаге словно в янтаре, уже так не терзая его нутро. Он писал о этих проклятых вельможах, не знающих ни горя, ни страданий, ни отчаяния, представляя, как Роберт гуляет под руку с этой девушкой, вместо того, чтобы быть сейчас с ним.
Закончив он положил лист на стол и подошел к окну. Бросив взгляд на грязную улочку, он увидел, как Стефан неуклюже пробирается сквозь толпу, спеша в его сторону. Эдмонд почувствовал отвращение, сейчас он чувствовал отвращение абсолютно ко всем детям человеческим. Он не хотел видеть его и слушать. Ему сейчас, как ни абсурдно это не звучало, хотелось остаться одному. Через минуту он услышал знакомый робкий стук в дверь.
- Не заперто, - крикнул Эдмонд. После ухода Роберта он забыл запереть дверь.
Стефан тихо вошел. - Месье, у вас что-то случилось? - спросил он, заметив осколки.
- Переходи сразу к делу, - раздраженно прервал его Эдмонд. Он все так же стоял спиной к нему и смотрел в окно.
- Я был при дворе у Герцога. Там много говорят о нехватке продовольствия в соседних провинциях, ситуация очень серьезная. Если жара продержится еще несколько недель, фермеры могут лишиться половины посевов. - Эдмонд слушал его безучастно. Сейчас ему были совершенно не интересны все эти новости. Стефан продолжал. - Все больше говорят об угрозе чумы. Сообщается еще о десяти случаях в деревне к юго-востоку от города. Герцог издал указ о немедленном сжигании трупов всех, кто умер от неясных причин.
- Я просил тебя принести мне очередные городские сплетни? - в груди Эдмонда снова полыхала злость. Теперь уже на Стефана.
- Месье, вы велели принести вам только важные новости. Я пошел туда и думал, что там...
- Я просил тебя принести мне жизнь! Я просил тебя рассказать о душе и сердце этого города! А ты принес мне смрадный труп пса с пыльной обочины! - паузы, с которыми он говорил были наполнены тихим гневом. Стефан стоял неподвижно, лишь иногда было слышно, как он сглатывает. - Скажи, разве ты не говорил мне о чуме еще в прошлый раз?
- Говорил, но сегодня произошло... - Стефан сделал все правильно, он понимал, что задание Эдмонда было совершенно абстрактным и тот явно сам это понимал. Но что-то было не так.
- Говорил, - продолжал Эдмонд уже спокойно. Он знал, как наказать Стефана. Знал, как раздавить его, уничтожить. Надежды и мечты этого парня были у него в руках, и он понимал это как никогда хорошо. От этих мыслей Эдмонду делалось удивительно приятно. - Ты больше не работаешь на меня, - произнес он ледяным тоном.
- Господин, - голос Стефана чуть не плакал и это понравилось Эдмонду. Да, он был прикован к этой квартире, но это не мешало ему уничтожить этого человека с его надеждами прямо сейчас. Он Эдмонд Готье и он управляет жизнями людей словно марионетками. - Вы не можете, вы говорили мне... вы обещали...
- Я ничего не обещал тебе. И поверь мне, никто не может ничего обещать такому как ты. Ты был приговорен уже тогда, когда появился на свет у своей мамаши прачки. Такие как ты не живут среди подобных мне. Вы вынуждены служить нам, а затем тихо исчезнуть, когда этого мне захочется, - он слышал, как Стефан тяжело дышит. Эдмонд стоял у окна и слушал как в его руках с ужасным, отвратительным хрустом ломается судьба человека.
Через минуту тяжелое дыхание Стефана стихло, Эдмонд стоял погруженный в свои чувства, даже не оглядываясь. Через время он ощутил, что молчание длится слишком долго. Он резко обернулся и увидел, как Стефан стоит словно зачарованный, склонившись над забрызганным вином листом бумаги, на котором Эдмонд несколько минут назад выплеснул всю свою злобу в адрес высокородных крыс, на самого Герцога и подобным ему.
- Убирайся, - выкрикнул Эдмонд. Стефан поднял на него лицо полное ненависти и выскочил в дверь. Теперь в глазах Эдмонда не было всепоглощающей ярости. В них был всепоглощающий страх.
***
Роберт неторопливо шел вдоль длинной, каменой набережной. С правой стороны расположилась площадь с многочисленными прилавками. В одних продавали домашнюю утварь и овощи, в других цветы. В его голове появилась глупая мысль купить букет. Но он сразу отмел ее в сторону, подумав, что это будет совсем неуместно. Он шел неторопливо, но сердце в его груди так и замирало каждую минуту как он замечал силуэт в голубом платье. "Успокойся, она же сама предложила тебе здесь встретиться. И хватит так бурно реагировать на любое платье голубого цвета, она же будет не в том же самом, в чем была на ужине". И тут он заметил, как от бакалейной лавочки отходит девушка, это была она. Он боялся пропустить ее взглядом, но сейчас понял, насколько это было глупо. Такую девушку невозможно было проглядеть. Может кто-то и мог пройти мимо даже не взглянув, но только не он. Для него она выделялась из всей толпы. Легкое голубое платье, "все-таки оно было голубым, как на ужине", делало ее похожей на фарфоровую статуэтку балерины. Весь окружающий мир потускнел, одна она была буйством красок. Ее рыжие волосы горели на солнце, выделяясь среди миллионов. Роберт подумал о том, что, если бы здесь был целый миллион человек, а они находились на расстоянии в сотню лье, он бы все равно заметил ее, словно пылающий маяк. Аннет тоже заметила его, склонив легкий зонтик на плечо, она направилась в его сторону. На руке у нее висела маленькая корзинка, очевидно оно покупала что-то в той бакалейной лавочке.
- Здравствуйте месье Клод, сегодня чудесный день чтобы пройтись у моря, не так ли? - она говорила с улыбкой, словно затевая хитрость.
- Здравствуйте мисс Аннет, - у Роберта не вышло скрыть волнения в голосе. Он смотрел в ее зеленые глаза и не мог оторваться. - Вы позволите? - она взяла его под руку, и они пошли вдоль набережной.
- Вы знаете что панье, которое делает ваше платье столь пышным, изготавливают из китового уса? Его добывают вот на таких барках, далеко в ледяных водах Арктики, - он указал на большое парусное судно, стоявшее вдалеке у пристани. - Моряки выходят в море на долгие месяцы и рискуют жизнью, чтобы портной мог сделать подобное платье.
- Я и не догадывалась, что у китов есть усы, - Роберт удивленно посмотрел на девушку, но уловив ее улыбку, рассмеялся.
- Вы шутите. У вас отличное чувство юмора.
- Не забывайте, я дочь капитана, Роберт, уж что такое китовый ус я знаю и как он добывается тоже, - произнесла она снисходительно.
- Я не хотел вас обидеть.
- Не беспокойтесь, - она повернула свое прекрасное личико в его сторону. - На самом деле я даже ходила с отцом на шлюпе до Корсики.
- В самом деле? - удивился Роберт. Он почему-то представил Аннет в офицерском камзоле, стоящей на корме и оглядывающей в подзорную трубу бескрайние воды.
- Да, и я даже знаю, что такое ванты и бушприт, - рассмеялась она.
- Вы прекрасная девушка Аннет, - в восхищении произнес Роберт.
- Спасибо, - ответила она, скромно улыбаясь.
***
Он мог рассказать. Неповторимый слог Эдмонда Готье хорошо знаком в высших кругах. Стефан мог преподнести его, как новое произведение. Эдмонд сам часто просил его посещать светские вечера с такого рода поручениями.
Он смотрел прямо на него, он точно прочел его. У Эдмонда не было в этом сомнений. Хоть парень и был наивен, Эдмонд не знал способен ли тот на месть. А если все же способен, то его безупречная память не упустит ни одной строчки и скоро, оказавшись в руках у самого Герцога, это стихотворение превратится для Эдмонда в смертный приговор. Только это не будет настоящая казнь. Казнью станет то, что последует за этим. И оно будет в разы хуже гильотины или деревянного эшафота. Забвение. Он медленно умрет в этом месте. Иссохнет и рассыплется в прах, останется частью этой проклятой квартиры навечно. И даже Роберт, его самый большой почитатель, его брат... забудет о нем с этой минуты.
Эдмонд сел на пол, сжимая руками голову. Его охватил ужас и отчаяние, он упал и его тело начали сотрясать рыдания.
***
Что-то разбудило его. Открыв глаза, он обнаружил, что лежит на полу. Очевидно он заснул на том же месте, где его охватил приступ отчаяния. Очередной громкий и сильный стук в дверь заставил его вздрогнуть. Он поднялся и машинально направился к двери. На пороге стоял Роберт, на нем была брезентовая накидка от дождя.
- Эдмонд, ты что спал? - Он сразу вошел. - Я стучал пять раз. Уже испугался что с тобой что-то случилось, - он прошел к окну, снял треуголку и стряхнул с нее капли воды.
- Там что, дождь? - растерянно спросил Эдмонд.
- Да, недавно начался. Я проходил мимо и решил зайти. Мы сегодня не пообщались как следует, - Эдмонд презрительно хмыкнул и жестом убрал волосы назад.
- Не стоило, друг, со мной все хорошо. Я думаю у тебя есть дела поважней, чем нянчиться со мной, - он начал собирать с пола разбросанные листы бумаги.
- Я вовсе не собирался с тобой нянчится. Просто я подумал, если Стефан к тебе сегодня не заходил, может моя компания будет тебе приятна.
- Стефан заходил, с чего ты взял что нет? - он выпрямился и посмотрел на Роберта.
- Я подумал после сегодняшнего у него могло не быть времени.
Эдмонд уже начал чувствовать раздражение. - О чем ты, черт возьми? После чего?
- Его мать скончалась утром. Ты же сказал, он заходил. Он что тебе не сказал?
- Что? - Эдмонд еще секунду не мог понять, о чем говорит Роберт. Затем слова друга дошли до него как нельзя лучше. Он положил собранную кипу листов на стол и сел в кресло.
- Эдмонд, ты что, не знал? - Роберт смотрел на него с тревогой.
Эдмонд поднял на него потерянный взгляд, - Знал, конечно я знал. Просто я тут задремал и еще не совсем проснулся. Поэтому и не слышал, как ты стучал.
На самом деле сейчас в его мыслях царили абсолютный покой и ясность. Как он мог забыть. Он, хозяин судеб этих людей. Такие, как Стефан, не могут причинить ему вред. Какая глупость, нет. Это он может раздавить его двумя пальцами. И он это сделает. Он снова посмотрел на Роберта, тот так и стоял, тревожно глядя на него.
- Хочешь вина? - спокойно предложил Эдмонд.
- Не откажусь, - ответил тот и сняв плащ сел в кресло напротив.
- Ты знаешь, я ведь его выгнал, - начал Эдмонд наливая вино в бокал.
- Кого?
- Стефана. Он уже долгое время не выполнял моих поручений. Бывало не приходил ко мне по несколько дней, - он вручил бокал Роберту.
- Ты мне не говорил. Думаешь, это все из-за его матери?
- Нет. Я уверен, что это здесь не при чем. Он просто плохой работник. Ленивый, как и все они, - на слове они он сделал ударение, чтобы у друга не возникло сомнений, о ком он говорит.
- Но Стефан был не таким, я знал его. Он всегда выполнял все твои поручения и находил время смотреть за хозяйством и матерью, - Роберт нахмурился.
Но Эдмонд продолжал все так же спокойно. - Ты лучше меня знаешь, какими они бывают. Он был неотесанным, невоспитанным деревенщиной, который только и хотел, что взобраться повыше. Выбраться из грязи, в которой родился. Почувствовать себя человеком.
- Зачем ты мне это говоришь! - не выдержал Роберт. Он вскочил на ноги. - Ты знаешь, что я не разделю твоих взглядов и ты знаешь, как я отношусь ко всем этим бедным людям.
- Бедным? - нарочито удивился Эдмонд. Роберт был прав, Эдмонд знал, что его реакция будет именно такой. - И чем же эти люди бедные? Может это я не даю им выучиться хотя бы простейшей грамоте? Может это я всякий раз сую им в руки бутылку? Я не даю им добиться хотя бы чего-нибудь в их жалкой жизни?
- Такова жизнь, среди них есть и хорошие, и честные люди, - Роберт начинал вскипать от возмущения.
- Я тебя умоляю, каждый, абсолютно каждый из прислуги твоего отца насыплет крысиный яд ему в бокал, если будет знать, что ему ничего за это не будет. Такова их сущность.
- Получается, ты приговорил этих людей, только потому что им не посчастливилось родиться богатыми?
- Богатыми? - на лице Эдмонда теперь проступило неподдельное недоумение. - Богатство здесь не при чем, Роберт, - теперь он снова говорил спокойно. - Дворцы и богатейшие поместья Франции забиты такими же отбросами. Они сидят там, разводят лошадей и охотничьих псов. А отличаются они друг от друга лишь тем, что одни пьют более дорогое вино, чем другие и носят чистое белье, - лицо Эдмонда выражало полное отвращение, словно он увидел дохлую крысу.
- Я не намерен продолжать этот разговор, - Роберт накинул плащ, взял треуголку и направился к выходу, но друг схватил его за руку. Его глаза теперь светились безумным блеском.
- Но мы с тобой, Роберт. Я и ты. Мы не такие, как они. Посмотри, чего ты добился. Ты живешь как они, вырос в такой же семье, но ты не один из них. В тебе есть и честь, и благородство.
- А что есть в тебе?
- Во мне сила, - Эдмонд произнес эти слова почти шепотом. Его тело содрогнулось от возбуждения. - Во мне сила вершить судьбы людей. Я могу направлять их, могу вкладывать свои мысли в их головы. Могу заставить их подчиниться моей воле, а они даже не будут об этом знать. Такие как мы настоящие правители этого мира. Ни вельможи, ни герцоги, ни какие-то Бурбоны. Такие, как мы, созданы, чтобы управлять ими. Вести их. Показывать им дорогу или же просто уничтожить, - в его глазах горел безумный огонь, он улыбался.
Роберт вырвал руку и скрылся на темной улице.
- Мы с тобой создаем этот мир! Я докажу тебе это! - Эдмонд кричал во тьму. - Я докажу.
***
Этой ночью Он не спал. Он никогда не чувствовал себя сильнее, чем в этот раз. Все отчаяние и страх ушли. Теперь Он знал свое предназначение, видел свою судьбу.
Часы пробили полночь. Голова с разверзнутой пастью вокруг циферблата с жадностью наблюдала за Его работой. Пальцы взяли перо, и рука легко как будто сама собой начала выводить на бумаге жизнь и смерть. Рок одного ничтожного человека на желтом мятом листе. Он ощущал эту силу, ощущал, как заключает его судьбу в свои крепкие объятия. И только Он теперь властен над ней, ни король, ни даже Бог. Он просидел так за письменным столом, пока лунный свет не залил его комнату и холодный ветер из приоткрытого окна не заставил Эдмонда вздрогнуть. Закончив работу ему нужно было лишь преподнести ее этой черни. А уж они совершат предначертанное им.
***
Роберт пролежал всю ночь без сна. Слова, сказанные Эдмондом, отдавались в его воспоминании призрачным эхом. Его глаза, глаза абсолютного безумца... или абсолютного гения. Эти мысли не шли у него из головы и как только расцвело, он решил пройтись по территории поместья.
Натянув сапоги и накинув камзол, он тихо вышел из комнаты, прошел по коридору вдоль спален и спустился на первый этаж. Пробравшись на кухню, он, как и ожидал, обнаружил остатки вчерашнего позднего ужина. Прихватив с собой пару булочек, он так же тихо выбрался на террасу.
Утро дышало свежестью, розовый рассвет уже вовсю разливался над полями. Он вышел на дорогу, ведущую к конюшням отца и пошел по ней навстречу солнцу.
Может быть, свежий воздух отогнал от него тяжелые мысли, а может они ушли потому что он был влюблен. Так или иначе, на их место пришли мысли об Аннет. Возможно это было поспешное решение, но он уже твердо решил жениться на этой девушке. Еще пару дней назад Роберт и мыслить не мог о женитьбе. А если бы кто-то сказал ему, что она будет из семьи сослуживца и друга его отца, он бы принял этого человека за безумца. А теперь он сам думает о том, как сделать этой девушке предложение. Он невольно себе усмехнулся. Добравшись до конюшен, он заметил у стоил Жиральда. Этот мужчина работал у них сколько он себя помнил, и Роберт всегда относился к нему, как к своему родному дяде. Роберт подошел ближе, Жиральд поил лошадей, нося воду в большом деревянном ведре.
- Доброе утро, Жиральд, - окрикнул он его. Мужчина оглянулся и с улыбкой приветствовал Роберта.
- Месье Деко, что привело вас сюда так рано? Хотите прокатиться? Я мигом снаряжу вам Гюстава, - так звали жеребца, на котором обычно ездил Роберт во время прогулок с отцом. Это были всего лишь прогулки вдоль полей и их землевладений. В отличие от других, Леон Клод не жаловал охоту и Роберта это устраивало.
- Нет Жиральд, благодарю тебя. Я просто не мог уснуть и решил прогуляться. Как ты поживаешь? Как семья? - Жиральд был польщен таким интересом к его скромной персоне. Он знал, как обращаются с прислугой в других поместьях. Для него семья Деко была вторым домом.
- Спасибо месье, все, хвала Господу, хорошо. Дочь вышла замуж за честного человека, и даст Господь, я еще смогу увидеть внуков.
- Поздравляю, - Роберту всегда нравилось общаться с простыми людьми, как Жиральд. Так он не ощущал себя выше них. Но это чувство иногда давало о себе знать, когда он отдавал приказы на службе простым матросам.
- Правда, последнее время все чаще говорят о вспышке чумы окрест деревни Мюсак, а это всего то в одиннадцати милях к востоку от здешних поместий.
- Так все-таки это чума, - Роберт нахмурился.
- Да, слухи подтвердились, говаривают, что уже не меньше шести десятков отправились в царствие Божее.
Роберт не ответил, эти разговоры о чуме снова навеяли на него тяжелые мысли. Он опять подумал о Эдмонде и его словах. "Я докажу тебе, Роберт". Попрощавшись с Жиральдом, он направился обратно с мыслью снова поговорить с другом. После завтрака он сразу собрался и взял экипаж до города. В десять утра он уже шел по узким наводненным толпой улицам. Не доходя квартала до квартиры Эдмонда, Роберт обнаружил столпившихся людей. Подойдя ближе, он узнал дом матери Стефана. Люди выглядели сильно возбужденными и враждебно настроенными. Толпа что-то гневно выкрикивала. В центре он заметил людей в синих мундирах. Роберт начал пробиваться сквозь людей, расталкивая локтями особо активных. Наконец пробившись к дому, он заметил тело, накрытое простыней. Вокруг него сгрудились солдаты и пытались разогнать людей. Роберт обратился к одному из солдат. - Что здесь произошло?
- Мы проходили мимо и заметили толпу, - солдат выглядел испуганным, - произошла драка. Мы смогли успокоить людей только через время. Оказалось, здесь жил парень, у которого вчера утром умерла мать. Жители каким-то образом узнали, что это он убил ее. Его забили прямо здесь, - он указал рукой на тело, накрытое простыней, - Мы не успели ничего сделать.
Роберт прошел к телу и приподнял край простыни. Лицо Стефана было белое как полотно, из обеих ноздрей и по шее протянулись кровавые дорожки. Он опустил простыню на прежнее место и поспешил к Эдмонду. Мерзкое предчувствие сжало его нутро. Поднявшись по высокому крыльцу, он начал громко стучать.
Эдмонд открыл дверь сразу же. Роберт прошел на середину комнаты и повернулся к нему.
- Роберт, что-то случилось? - ты сам не свой.
- Стефан мертв.
- Вот как, - на его лице не отразилось даже удивления, не то чтобы сожаления.
- Ты знал? - спросил Роберт.
- Нет, я не знал, - его лицо выражало спокойствие. И Роберту даже показалось, что на нем играет улыбка.
- Говорят, что он убил свою мать. Но это полное безумие, он любил ее. Я знал Стефана.
- Может быть не так уж и любил. Я говорил тебе, Роберт, ты лучше меня знаешь, на что способны такие, как он. Может быть он хотел поскорей стать полноправным хозяином дома, а может просто надоело за ней ухаживать.
От этих слов у Роберта побежали мурашки. Он смотрел на Эдмонда и не узнавал собственного друга. Вдруг к нему пришло жуткое понимание.
- Это ты, - произнес он. Эдмонд смотрел на него все так же спокойно. Словно ждал что тот скажет дальше. - Это сделал ты, - с ужасом повторил он.
- Как, Роберт? - спокойным тоном задал вопрос Эдмонд. Он хотел, чтобы тот сказал это сам. - Ты знаешь, я не выхожу отсюда всю свою жизнь. Как я мог убить его? - Роберт посмотрел на письменный стол у окна. Он подошел ближе и взял в руки исписанные листы.
Эдмонд все так же стоял молча, наблюдая за другом. Наконец Роберт повернулся к нему, в его глазах застыл ужас.
- Ты написал это. Ты вложил в их головы эти мысли. Они знали, что ты был с ним знаком. И они решили поверить тебе. Конечно, ты же великий Эдмонд Готье.
- Нет Роберт, они решили так поступить, потому что того захотел я. Я говорил тебе, за такими как мы они идут беспрекословно. Мы хозяева этого мира. Мы с тобой.
- Зачем, - Роберт все не мог поверить в случившееся. - Зачем?
- Потому что я могу. - ответил спокойно Эдмонд.
- Ты обезумел, - он метнулся к выходу.
- Ты хочешь жениться на ней? - вдруг произнес Эдмонд.
Роберт застыл в дверях, не смея ступить и шагу. "Откуда?"
- У меня теперь не один помощник. Я знаю все, что происходит в этом городе, - ответил Эдмонд ледяным тоном, словно прочел его мысли.
Роберт все так же стоял, застыв как статуя. "Что он мог? Он просто безумец. Но у этого безумца вышло убить человека. Его любили, к нему прислушивались. Зачем он узнавал о нем и Аннет?"
- Мы с тобой выше их всех. Зачем тебе этот брак. Только подумай, сколько мы могли бы сделать вместе. За мной пойдут миллионы людей, за тобой пойдут тысячи армий, - его тон смягчился. Роберт собрал все свои силы и вышел за дверь.
- Что ж, ты сделал свой выбор, - тихо произнес Эдмонд.
***
Со времени последнего визита к Эдмонду, прошло уже больше недели и Роберт вечером собирался увидеться с Аннет. Родители девушки были вынуждены на время покинуть провинцию и вернуться в Бордо. Аннет было в тягость оставаться одной в огромном поместье, и они условились встретиться у пруда в пригороде. Они полюбили это место и часто проводили там летние вечера.
Он, как обычно, спустился в гостиную, чтобы предупредить маму о том, что за ужином его не будет, но не обнаружив ее, решил пройти на кухню, чтобы лично предупредить об этом их кухарку. По коридору до него донеслись голоса прислуги. На кухне несколько девушек что-то бурно обсуждали. Обычно он не замечал подобных сплетен, но в этот раз уловил имя Аннет. Он вышел на кухню и девушки тут же замолчали.
- Абель, он обратился к помощнице кухарки, - передай пожалуйста миссис Дениз, чтобы сегодня к ужину подавала на двоих.
- Хорошо месье Клод, - пролепетала девушка. Роберту показалось она была чем-то напугана. Он уже повернулся и решил уходить, как что-то остановило его. У него вдруг снова появилось то же мерзкое предчувствие, которое он ощутил тогда на улице, глядя в мертвое лицо Стефана.
- Зое, - он обернулся и обратился к горничной, - когда я зашел, мне показалось я слышал имя мисс Аннет в вашем разговоре.
- Возможно вы слышали имя Одет, месье, - живо ответила ему девушка. Она улыбалась, но Роберту эта улыбка показалась ехидной.
- Ясно, значит я ошибся, - он уже собирался уходить, но девушка продолжала, будто не услышала его.
- Это имя героини из новой поэмы Эдмонда Готье. Говорят, ее пару дней назад представили на торжественном приеме у Герцога, - девушка все так же улыбалась.
В горле у Роберта пересохло. Теперь остальная прислуга выглядела еще более испуганной. - О чем говорилось в этой поэме? - хрипло спросил он. Язык его не слушался.
- Эта поэма о девушке по имени Одет, потерявшей честь и ребенка в восемнадцать. Она была вынуждена уехать из своей провинции и начать жизнь среди новых людей. Но призраки прошлого все равно настигли ее. Пьеса написана превосходно, - продолжала Зое. - И знаете, не смотря на столь ужасный поступок, девушку становится жаль, - теперь она совсем не скрывала ехидную улыбку. Роберт, ничего не ответив, бросился назад. Он выскочил на улицу и побежал в сторону конюшен. Ему повезло, там оказался Жиральд, он как раз запрягал коня.
- Жиральд, - крикнул он сам не свой. - Мне срочно нужен конь, мне нужно скакать в поместье Легран.
- Месье, что случилось? Я как раз запряг коня месье Леона, могу запрячь и вам.
- Нет времени, - Роберт вскочил в седло, - дело жизни и смерти, Жиральд. Извинись за меня перед отцом, - и пришпорив коня, он поскакал по дороге в сторону поместья Легран, подняв облако пыли.
Подъехав ко входу Роберт заметил ее, она сидела одна под раскидистым дубом, словно ждала его. Когда он спешился и подошел ближе, Аннет повернула голову в его сторону. Лицо ее было грустно, но все так же прекрасно. Она заговорила первой.
- Ты уже слышал о поэме, ведь так? Хорошо, что родители уехали раньше, чем застали мой позор.
- Прости меня Аннет, - девушка удивленно посмотрела на него. - Это из-за меня на тебя обрушилось все это. Я должен был предугадать, это моя вина и только моя, - он присел и взял ее ладони в свои.
- Почему ты так говоришь? Как ты можешь быть в этом виноват?
- Эдмонд Готье - мой друг. Был моим другом, - поправил он себя. - Он написал эту пьесу нарочно. Он хотел разрушить мою жизнь, сделать мне больно.
- Какое облегчение, - девушка улыбнулась. - Значит ты знаешь, что все это ложь.
- Аннет, - улыбнулся Роберт, - Даже если бы мне рассказал эту историю сам король, уверяя меня в ее подлинности, я бы никогда в нее не поверил. Потому что я знаю тебя как никто другой.
Девушка снова улыбнулась, но тут ее улыбка сразу угасла. - Что теперь будет. От такой славы не отмыться. Я испорчу тебе жизнь, - она закрыла лицо руками и заплакала.
Роберт обнял ее за плечи и прижал к себе. - Ты не можешь испортить мне жизнь моя дорогая, ты можешь сделать меня самым счастливым человеком во всей Франции. А что касается других, мне наплевать на их сплетни и домыслы. Эдмонд только этого и добивается. Никто из них не достоин и одного локона твоих волос.
- О Роберт, - Аннет подняла на него свои зеленые глаза и улыбнулась. После слез они были еще прекрасней.
- Я люблю тебя, - произнес он и поцеловал ее.
***
В дверь квартиры Эдмонда снова постучали. Теперь это было частым событием и это ему нравилось. По нескольку раз в день приходили его помощники, они приносили необходимые вещи и подарки от почитателей. Что ж, скоро ему не придется заниматься всем этим. Скоро они все узнают его истинное предназначение. Сейчас он чувствовал себя разбитым, его пробивал холодный пот, но он все же глубоко вздохнул, встал и открыл дверь. Эдмонд ожидал увидеть за дверью очередного посыльного, однако перед ним стояла девушка. На ней было зеленое платье, под цвет ее глаз и аккуратная шляпка такого же цвета, под которой Эдмонд заметил пышные, огненно-рыжие волосы.
- Вы Эдмонд Готье? - спросила она твердым тоном.
- Это я, - немного растерянно ответил он, - прошу, проходите.
- Благодарю, - она вошла, и Эдмонд закрыл дверь.
- Так, чем я могу служить столь прекрасной даме? - она понравилась ему, и он решил использовать свое обаяние. Эдмондд привык к тому, что дамы обычно испытывают к нему сильные чувства.
- Мое имя Аннет Легран, - лицо Эдмонда тут же переменилось. На нем появилось выражение испуга и замешательства. - Прошу, присаживайтесь, - предложил он уже холодным тоном.
- Благодарю, но я пришла сюда поговорить. Я думаю, вы знаете, о чем, - Аннет говорила твердо и уверенно, но губы ее дрожали. Эдмонд заметил это и его удивление от подобного визита уже прошло, он решил действовать иначе. Чувства, которые вызвала у него эта красивая девушка, когда он открыл ей дверь, тут же испарились, теперь он ощущал лишь ненависть.
- Я думаю, нам не о чем говорить, мисс Легран, - ответил он сухо.
- Знайте месье Готье, я не просто какая-то светская дамочка, что сидит целыми днями в своем поместье. Я - дочь капитана Леграна и я могу за себя постоять. Я осмелилась прийти сюда одна и поверьте, у меня хватит храбрости пойти и дальше.
От этих слов Эдмонд лишь улыбнулся. - Дальше? Вы даже этим визитом ничего не добились, мисс Легран. Может быть вы и не такая, как они, но неужели вы готовы положить на алтарь жертвоприношения Роберта?