И однажды он 
(шпоры скалятся, как столовое серебро),
подбоченившись 
(да, тебе повезло с ним. конечно же, повезло),
говорит, мол, Мэри, я расколол все твои орешки,
все загадки, довел до ферзей все пешки:
почему ты так сладко жмуришься по утрам,
и какой у тебя в голове даун хаус и тарарам,
и зачем у тебя всегда выпадает решка.
(у него все тот же мундир, сколько раз зашит;
почему он его не сменит, не выкинет, не спалит,
принцам нечего шляться в заплатах, как Алладин.
как он будет один?)
говорит, мол, мыши этапом ушли в ГУЛАГ,
тебе нечего больше бояться ночных атак,
тебе больше не нужен ни жилистый мой кулак
(смотрит с гордостью, будто бы в этот кулак влюблен)
и ни сабля моя. считай, что все это сон.
утром Мэри берет мешочек без прорезей и прорех,
заявляется в кухню, где бедная фрау Кнехт
из последних припасов готовит компот и пудинг. 
(если ей на глаза попадется еще хоть один орех,
Мэри знает, что тогда будет).